Рики Макарони и Старая Гвардия (джен)

Весь остаток дня происшествие в «Трех метлах» не сходило с языка. Столы в Большом зале гудели, как ульи; каждый очевидец желал обменяться впечатлениями. После ужина компания снова собралась в штабе.

– Я поговорил с Чипом. Он был в «Трех метлах», когда все случилось, – заговорил Эдгар. – И он утверждает, что там вообще не поняли, что происходит. Вроде как началась драка на улице, а внутри все было спокойно. Он так рассердился, что ему не дали допить шоколад.

– Да, – кивнула Дора. – В общем, он прав. Но кое-что там все-таки происходило.

Все повернулись в ее сторону.

– Там вообще много всяких типов, за всеми не уследишь. Но я заметила…

– Так скучно было с Кеттлборном? – уточнил Артур.

– Уизли, перестань, – поморщилась Дора. – Вот, значит, когда мы сели на свободные места, а с нами остались еще две шестикурсницы, мимо проходил какой-то тип и запнулся о стул девчонки напротив меня. Я проводила его глазами, просто так. Мне показалось, он не идет к определенному месту. Через пару минут снова его заметила. Он ходил между столиками и поглядывал на сидящих, причем торопился, – закончила она.

– Значит, там кого-то искали? – постановил Эдгар.

– Кого? – спросила Дора.

– Знать бы, – небрежно ответил ей Лео, стараясь не возбудить в ней большую подозрительность. – А ты рассказала об этом аврорам? Снейпу?

– Нет. Но ты прав, надо.

– А у них как, было в руках фото? – спросил Рики.

– Нет, – помотала головой Дора. – Наверное, по памяти искали. Но, похоже, никого не нашли. А через несколько минут на улице началось невесть что. Я даже хотела встать и выглянуть в окно, да побоялась потерять место. Когда подожгли выход, началась паника. Аврорам просить народ особо не пришлось, почти все были рады убраться оттуда. У Чипа Вэнса, должно быть, крепкие нервы, я больше не слышала, чтоб кто-нибудь еще вспоминал тогда о своем шоколаде.

Вскорости Дора ушла к профессору Снейпу. Рики был в числе тех, кто убеждал ее сделать это поскорее, пока Дик и Артур опять не начали.

– Как видишь, с нашей стороны было очень некрасиво жаловаться на возню в грязи. Передай Софии наши извинения, – попросил Артура Лео.

– А что, искали-то кого? Из нас разве? – заинтересовалась Джорджина.

– Нет, просто в передряги лучше не попадать.

– Хорошо тебе говорить, ты столько раз попадал! – проворчала Джорджина.

– Ты дождешься, что я напишу твоей маме, – пригрозил ей двоюродный брат. – Или бабуле. Но эти часы… Они, похоже, остановились.

– Странно, – Рики наклонился над ними. – Когда я их подобрал, они тикали. Время, правда, показывали неправильное, отставали примерно часа на два.

– Лучше не трогать, – одновременно прозвучали предупреждающие голоса Лео и Эди.

– Да кому надо накладывать заклятья на собственные наручные часы?! – воззвал к здравому смыслу сытый по горло предостережениями Рики.

И тут распахнулась дверь.

– Не жди или зайди, – бросила кому-то через плечо входящая Мелани. – Ах, вы все тут! Так я и думала.

– Да. Обсуждаем пожар в «Трех метлах», – заговорила с ней Селена.

– Самое противное, что вам нарочно испортили гулянье по Хогсмиду, – поддержала беседу хмурая Мелани. – Никто не видел план подготовки к СОВам? Вообще-то это план Виктора…

Мелани принялась рыться в своем ящике, остальные – оглядываться вокруг себя.

– Считаешь, кто-то в школе им сообщил, когда Хогсмид? – удивился Эди.

Поскольку даже совместными усилиями они не нашли никакого разумного объяснения действиям беглецов, Рики попытался прислушаться к своей интуиции. Как ни странно, он чувствовал только возбуждение и азарт, но не было страха, хотя обычно постфактум он тревожился о том, что могло бы случиться. Но теперь Рики не замечал за собой ничего, кроме пошлого любопытства.

– Я не думала об этом, – сказала Мелани, до крайности взволнованная потерей нужного пергамента.

Всем пришлось встать, убедиться, что не сидят на драгоценном документе. В течение двадцати минут Мелани перевернула все и, не найдя пергамент, ушла. После нее попрощалась Джорджина и столкнулась в дверях с Дорой.

– Ричард, профессор Снейп зачем-то зовет теперь тебя. А что такое с Хатингтон?..

Как выяснилось в подземельях, завуч «Слизерина» узнал о намерении профессора Стебль привлечь Рики к полезному делу, и был их сотрудничеством очень доволен.

– Я уже написал Вашим родителям и получил одобрение с их стороны, – ошарашил он Рики; впрочем, юноша понимал, что сам был виноват, пренебрегая сыновним долгом и не поддерживая связь с домом вот уже больше месяца. – Они намерены выдать доверенность Вашему крестному отцу, чтобы он имел право представлять Ваши интересы.

Рики не знал, что и сказать. В свете последних событий иллюстрации к учебнику напрочь вылетели у него из головы. Он был растерян, но, с другой стороны, Снейп не так уж часто его хвалил. А, учитывая его сдержанность в проявлении положительных эмоций, именно это он и делал.

– Возможно, опыт, который Вы приобретете, работая таким образом, поможет Вам определиться с выбором специальности, – продолжал профессор. – Я бы предпочел, конечно, чтобы профессор Стебль дала Вам это задание курсом раньше или позже. Но она уверяет меня, что дополнительная нагрузка не помешает Вам в учебе и позволит интенсивно готовиться к экзаменам.

«Уже все рассчитано!», – удивился Рики, согласно кивая. От завуча он ушел довольным, что случалось нечасто.

Однако в штабе его ожидало неприятное известие. Никто не мог вразумительно сказать, куда подевались часы. После ухода Рики на них уже не обращали внимания. Лео и Эдгар остались в штабе, поиграть в шахматы, Марго наблюдала этот увлекательный интеллектуальный поединок, а остальные разошлись по своим делам.

Эдгар сказал, что собирался убрать их в ящик и не нашел. Помощь Лео и Марго оказалась столь же неэффективной.

Начались поиски. После того, как Мелани перевернула все вверх дном, это оказалось сложнее, чем в нормальных условиях. Потом наводили порядок, и несколько раз по новой все вытаскивали. Безрезультатно.

– Может, эльфы здесь убирают? – предположил Эди. – Они же грязные были.

Посетив кухню, Артур вернулся оттуда с донесением, что эльфы не имеют к этому отношения, никаких часов не видели и убирать ни сегодня, ни вчера не приходили.

Рики не находил себе места. Если до сих пор он не придавал этой вещи особого значения, то теперь часы целиком завладели его разумом. С каждой секундой крепло убеждение, что они обладают магической силой, а он их упустил!

– Это Мелани! – решил он. – Она могла взять!

– Или кто-то другой, – осадил его Лео.

– Ох, уж эти твои логические выкладки! – в сердцах выпалил Рики. – Если эта вещь что-то значит…

Друг, глубоко вздохнув и призвав к свидетели окружающих, попытался воззвать к его здравому смыслу.

– Ну откуда Мелани может знать о предполагаемых тобой магических свойствах?!

– Может, просто так стащила, – злился Рики, – как сорока!

– Для таких обвинений нужны доказательства, – покачал головой Дик.

– Я тоже так думаю, – поддержала Селена. – Такие часы ни она, ни какая другая девушка не оденет. Им место в музее или на свалке.

– Нет доказательств! – кипятился Рики. – Ну, пусть. А то, что она пришла, все перевернула и ушла с пустыми руками? Где же расписание Виктора? Она его выдумала!

Эту гипотезу довольно скоро опроверг Дик, поинтересовавшись результатами поисков у Мелани за столом старост. Расписание обнаружилось на дне ее портфеля. Позднее Бетси подтвердила, что Мел и в спальне устроила разгром, и просила Каролину отвлекать Виктора, пока не найдет ценную бумажку.

– Подожди недельку, пройдет твоя паранойя, – усмехнулся в итоге Ральф, дружески хлопнув Рики по плечу.

Рики было обидно это слышать. Друзья толпились вокруг него, и создавалось впечатление, что их самих часы совершенно не интересуют, и они занимаются ими исключительно ради него.

Подозрительность Рики прошла быстрее, чем он думал, как только Лео высказал следующее предположение.

– Не исключено, что часы просто исчезли сами по себе. И хорошо, если с их помощью за нами не наблюдали все это время. Есть даже, я слышал, такая магия, которая через предмет поражает на расстоянии. Удивляюсь, как мы могли быть настолько неосторожны?

Рики хотел пойти и рассказать все Снейпу, на всякий случай. Но, стоило представить, как профессор отчитывает его, находились другие дела. Так, постепенно откладывая, Рики перестал придавать этому значение.

И недели не прошло после разговора с завучем о гербологических рисунках, как он столкнулся нос к носу с дядей Гарри.

Произошло это сразу после обеда, когда школьники толпой валили из Зала, довольные тем, что до конца дня могут распоряжаться своим временем по собственному желанию. Многих, однако, появление в холле знаменитого героя заставило задержаться. Тем более, в прошлом году он здесь учительствовал, и почти все помнили его как профессора Поттера.

– Добрый день, сэр, – услышал Рики голос Тони Филипса.

Дядя Гарри кивнул ему, рассеянно улыбаясь, и начал подниматься вверх по лестнице. Потом, очевидно, передумал, обернулся к шагающему за ним ученику, которым почему-то оказался Френк Эйвери, и явно вознамерился что-то спросить. По такому случаю в холле вдруг установилась почти идеальная тишина.

– А директор уже поднялся к себе? – поинтересовался Поттер.

– Нет еще, сэр, он обедает, – ответил Френк, и Рики с удивлением уловил в его голосе слащавые нотки. – Если не возражаете, мистер Поттер, я хотел бы переговорить с Вами, – закончил он более твердо.

«Надо же! Поступаемся принципами, лишь бы не читать три тома по защите от темных искусств», – с пониманием кивнул Рики. Эйвери, почитающий чистокровные колдовские родословные и потому сочувствующий сторонникам Того – Кто – Не – Должен – Быть – Помянут, конечно, не любил Поттера, который это все прекратил.

– К сожалению, сейчас у меня мало времени, – ответил герой волшебного мира, и было заметно, что он удивлен просьбой.

Дядя Гарри обогнул Эйвери и спустился обратно, а Рики недовольно поймал себя на том, что мысленно аплодирует ему, наблюдая раздосадованное выражение на лице слизеринского недруга.

Но у него оставалось полно дел в библиотеке. Одна трансфигурация чего стоила! Ненавистную Рики тему испарения пятикурсники, наконец, завершали, но это сопровождалось таким количеством разнообразных контрольных, и практических, и теоретических, а также дополнительных заданий, что голова шла кругом. Но, с другой стороны, юноша так жаждал разобраться с этой темой и не вспоминать ее никогда, что готов был на любой учебный подвиг. Теперь он точно знал, что один только вид профессора МакГонагол будет вызывать в нем негативные эмоции, и постепенно присматривал в проспектах такую профессию, где трансфигурация не требуется.

Дядя Гарри заглянул в «Хогвартс», наверное, не ради него. Но профессор Стебль немедленно этим воспользовалась, поэтому через час Рики вызвали в учительскую.

Рики поверить не мог, откуда у него такое стремление к взрослости и важности. Он согласился, когда ему предложили чаю, не потому, что хотелось пить, а чтобы почувствовать себя равным профессорам! Между тем его, а заодно и крестного, стали знакомить с условиями соглашения.

– Пятьдесят галеонов за иллюстрацию, – сказала профессор Стебль. – Такую цену назвали мне в Министерстве. Я думаю, учитывая тираж, это справедливо.

Рики очень постарался выглядеть солидно и не подавать виду, насколько он ошеломлен. Пятьдесят галеонов умножить на четырнадцать иллюстраций… Он даже представить не мог, на что потратит такое богатство. Разве что вложить в научные разработки средства от безумной любви…

– Я предлагаю оговорить в контракте открытие банковского счета для Ричарда, – выдернул его из мечтаний голос дяди Гарри. – Все деньги следует перевести в «Гринготтс».

Профессор Стебль кивнула.

– Также я думаю, что располагать всей суммой ты сможешь после совершеннолетия, – добавил дядя Гарри.

– Почему? – насторожился Рики; у него давно выработался условный рефлекс на все предложения откладывать на потом.

– Молодые люди, распоряжаясь деньгами, часто делают глупости, – заявил крестный.

– Я, по-вашему, похож на дурака? – возмутился Рики.

– Непохож, – мирно произнесла профессор Стебль. – Но подумай, сколько ты тратишь в школе в течение года. Ты собираешься носить с собой повсюду сотни галеонов? Это недальновидно и небезопасно. А большие деньги понадобятся тебе для взрослой жизни. Ведь твои родители – магглы?

– Да, но… – протест Рики только усилился, и неожиданно пришла идея, как его культурно выразить. – Дядя Гарри, а Вы в молодости делали глупости?

Поттер вдруг донельзя смутился.

– Ричард, я – вовсе не показатель, – произнес он.

Но дядя Гарри так и не открыл тайну своего транжирства. Рики настоял на том, чтобы пятьдесят галеонов ему все-таки предоставили в виде золота сразу. Через два дня подписали контракт, и профессор выдала ему ключи от теплицы. Крестный отец привез из дому все необходимое для рисования, так что юноша оглянуться не успел, как оказался один среди растений, отделенный от пасмурного неба над ним всего лишь прозрачной крышей.

Сегодня его целью был хрюкающий нарцисс. Ровный и чистый альбомный лист лежал перед ним на столе. Рики знал, что может не торопиться – профессор Стебль сомневалась в реальности обозначенных им сроков – он собирался закончить за месяц, но она предоставила ему два с половиной. Он провел линию.

Постепенно напряжение отступало, сменяясь волнением другого рода. Выполнить работу оказалось не так-то просто, сказывалось долгое отсутствие практики. Профессор сказала, что позже изображения обработают особым раствором, чтобы они двигались, поэтому он старался передать сходство как можно точнее.

Рики потратил около четырех часов, прежде чем получил один рисунок, которым остался доволен. И у него больше не оставалось времени, если он не собирался пропустить ужин. Он очень бережно упаковал рисунок, чтобы не пострадал от дождя, и, прежде, чем войти в Большой зал, спустился в подземелье и убрал пергамент подальше в свой сундук. Конечно, когда он взялся за еду, многие уже перешли к десерту.

– Я нигде не мог тебя найти, – Лео не спрашивал, но подразумевал, что Рики должен объяснить свое долгое отсутствие.

– Я был в теплицах. Рисовал, – кратко ответил он и набросился на омлет.

– А твои астрономические расчеты? Готовы?

Рики нахмурился. Он не планировал на сегодня больше никаких занятий, и при одной мысли о том, что придется еще пялиться в учебник, настроение сразу портилось.

– Лео, – простонал он, – ну какая тебе разница?!

Друг собирался ответить, но не успел.

– Что ты о себе возомнила?

Рики, как многие в Большом зале, обернулся на крик. И только тут он обратил внимание на то, что возле учителей сидят старосты, но Лео почему-то остался со слизеринцами. «Неужели он думает, что мне нянька нужна?», – возмутился Рики, но сейчас некогда было об этом думать. Назревала неожиданная ссора, за которой с интересом наблюдал весь Большой зал.

– Давно не бывало скандалов за столом старост, – с удовлетворением отметил Билл.

Упершись кулаками в стол, Мелани привстала и наклонялась к Доре.

– Думаешь, ты такая остроумная, сама себе нравишься, да?! А меня, Нотт, от тебя тошнит! Просто вот видеть не могу…

«Зачем тогда пялишься?», – подумал Рики, шокированный поведением старосты «Равенкло».

– Мисс Хатингтон, что происходит? – окрикнула ее профессор МакГонагол. Из учителей в Зале оставались только она и Хагрид, который любовался сценой со своего места с таким же недоумением, как ученики.

– То, что я ее ненавижу!!! – прорычала Мелани.

Заместитель директора повернулась к другим старостам.

– Чем вызван этот припадок? – сурово спросила она.

Ребята начали переглядываться и пожимать плечами.

– Ничем, – ответила за все Селена.

– В таком случае, мисс Хатингтон, попрошу следовать за мной, – потребовала МакГонагол и властно увлекла Мелани к выходу.

– А я всем скажу, – не останавливалась Мелани. – Нет другой такой гадюки! Почему ее до сих пор не отчислили?!!

Мелани продолжала вопить и за пределами Большого зала.

«Она что, белены объелась?» – удивился Рики. Он считал Мел врединой, но не истеричкой.

На другой день до начала уроков все одноклассники единодушно выразили сочувствие Доре.

– Не стоит обращать на нее внимание, – посоветовал Генри.

Дора кивнула. Она не скрывала, что произошедшее не очень ей приятно, и даже притихла. Конечно, ведь ей никогда еще не закатывали подобных сцен! Как и другие ребята, Рики не сомневался, что вскорости Дора ответит в своем стиле.

Неудавшийся поход в Хогсмид не мог забыться просто так.

– Не повезло нам, – вздыхали некоторые.

– Как бы не так! – говорили другие, до невозможности напоминая Лео.

– Эта банда держит нас за идиотов, – не сомневался третьекурсник «Гриффиндора». – Они специально выбрали такой день, чтобы мы там были. Может, хотели взять заложников. Авроры ведь не станут рисковать детишками, вот как они думали!

– А почему же тогда никого не похитили? – спросили у него.

– Что-то не получилось, – не смутился проницательный мальчик.

Однажды на уходе за магическими существами, насыщенном подобными разговорами, Виктор Чайнсби додумался до того, что давно беспокоило членов Клуба.

– Но в этом случае в деревне или в школе есть предатель. Кто-то же сообщил им…

Когда Рики в гостиной закончил описывать Лео, как разволновались равенкловцы после слов Виктора, то сразу понял, что на друга это подействовало, как провокация. Он немедленно отставил в сторону астрономическую сферу, позаимствованную у Боба, огляделся и тихо спросил:

– Ты не замечаешь, может быть, кто-нибудь проявляет к тебе повышенный интерес? Допустим, вы постоянно сталкиваетесь в коридорах или…

– Ты намекаешь, что за мной следят? – вскинулся Рики. – Только не надо заражать меня манией преследования! Что ты вообще имеешь в виду?

– Если предположить, Рики, что искали все-таки тебя, то кто мог знать, когда и с кем ты собрался в Хогсмид? – протянул Лео.

На это Рики нашел ответ без труда.

– Да все! – не усомнился он. – В холле собралось столько народу, а близнецы, если помнишь, выбирали, куда пойти сначала, куда – потом.

– Не обольщайся. Большая половина учеников этой школы может помнить тебя в лицо, но вряд ли ответит, как тебя зовут, – указал Лео. – На такого информатора, который не может заранее предупредить, бесполезно рассчитывать. Нет, искать его следует среди ближайшего окружения.

– Это ты и ребята, – сказал Рики.

– Необязательно, – терпеливо разъяснил Лео. – Но не так уж много учеников видится с тобой каждый день. Одноклассники, например, кто-то в общей гостиной, кого ты не замечаешь.

– Одноклассники? Да, точно. И Френк не нарадуется моим мучениям на уроках МакГонагол, спасибо, что напомнил, – язвительно заметил Рики.

– Видишь ли, другие обстоятельства заставляют меня думать, что в «Слизерине» есть опасный субъект, – сказал Лео.

– И не один, – охотно согласился Рики. – Каждый человек, в принципе, опаснее гадюки.

– Я имею в виду конкретные факты, – не пожелал выйти из себя Лео. – Ты ведь еще не забыл эту историю с кузиной Эйвери и летучим порохом?

– Хватит и того, что ты о ней помнишь, – с деланным безразличием ответил Рики. Втайне он досадовал на себя, как это сам не помножил два на два. – Считаешь, придется помешать ребенку летать домой?

Лео покачал головой.

– Вряд ли это приведет к большей безопасности. На самом деле, каминная сеть контролируется лучше, чем любой другой канал магической транспортировки. Поэтому школьник может, при большой удаче, незамеченным переместиться туда и обратно пару раз, особенно если Мирре выдали разрешение. Но если это подозрительное лицо, а тем более – несколько, есть предписания, как действовать. Ни по одному камину в «Хогвартс» не попадут Упивающиеся смертью, на школе древние чары. Рики, ты слушаешь?

– Ты сказал – «при большой удаче», – медленно проговорил Рики. – Но что, если это не случайность? Есть способы не подвергаться опознанию в сети?

Друг сразу посерьезнел.

– Безусловно, есть, – ответил он. – Даже обереги…

– Что, такая ерунда на веревочке? – перебил его Рики, не удержавшись. Однажды он пользовался целой кучей талисманов, и в результате попался Снейпу в рождественскую ночь уже после того, как посчитал, что его приключения остались позади. Если безопасность магического мира зависит от них, надежнее всего спать с ножом под подушкой.

– Нет, предметы, заряженные рассеивающими чарами, – объяснил Лео. – Их, кстати, не так трудно сделать. Некоторые студенты «Хогвартса», сдающие ЖАБА, выбирают эту тему у Флитвика.

Рики стало даже неловко, что он не знает подобных вещей.

– Ты хочешь сказать, что старой гвардии это ничего не стоит? – спросил он.

– Вот именно, – ответил Лео. – И это может быть любой предмет, абсолютно любой, так что мы не будем знать, что обнаружить при обыске.

– А ты разве обыск планируешь? – спросил Рики.

– Нет, это я на всякий случай, – успокоил слизеринский староста.

В целом, ситуация выглядела довольно привычной: снова рядом был кто-то, от кого следовало ждать неприятностей, и на этот раз – предположительно связанный с Упивающимися смертью.

Но если кого-то Рики исключил бы из этого списка, помимо своих друзей, то это был бы, несомненно, Тони Филипс. Предположение Виктора, по словам Марго, заставило его вспомнить все препятствия его учебе в «Ховартсе».

– Хорошо, что ко мне домой не доходят колдовские новости, – говорил он в гостиной колледжа. – Мало того, что здесь, по мнению моих предков, учат непонятно чему, так еще и бандиты на каждом шагу!

– Хорошо бы, им кто-нибудь написал, – не преминула высказаться Мелани.

– Только надеюсь, это будешь не ты, – не удержался Артур. Он не симпатизировал Тони, но Мелани не любил еще больше.

– Я не способна на такие мелкие пакости, – обиделась Хатингтон.

«Конечно. Только по-крупному», – подумал Рики.

Нет, Тони был совершенно не заинтересован в появлении Упивающихся смертью где бы то ни было. Но оставался открытым вопрос: кому это могло понадобиться, и связано ли это с пропажей летучего пороха, привезенного с собой Миррой?

– Конечно, связано, – безапелляционно заявил Эдгар.

– Я не был бы так уверен, – покачал головой Лео. – Эти два факта не привязаны друг к другу по времени.

– А как ты думаешь? – по Эдгару было видно, что он, как и Рики, начинал терять терпение, только у него этот процесс происходил гораздо быстрее.

– Ну, – Лео скрестил Рики и откинулся назад на стуле. – Я попробовал рассуждать в обратном порядке. Не о том, что произошло, а какой цели достигли преступники, действуя подобным образом. Совершенно очевидно, они создали панику. Мы можем только предполагать, то они искали кого-то, но не нашли.

– Думаешь, они хотели просто запугать? – засомневался Эдгар.

– Ну, им всегда были свойственны бессмысленные действия, просто для проформы, – пожал плечами Лео.

Но перед глазами Рики вдруг отчетливо предстало, как в замедленной съемке: часы, падающие с руки… Вещь, которую они принесли в штаб, откуда она почти сразу исчезла. А вдруг Упивающийся смертью вовсе не терял их, вдруг это не случайность?!

Но, когда он изложил свои соображения друзьям, то почти сразу понял, что лучше бы держал их при себе. Эдгар побледнел и вознамерился немедленно бежать к завучу, директору, писать в Министерство, и вообще отнесся к этому со сверх– серьезностью. А Лео, наоборот, скептически помотал головой, но у Рики возникло подозрение, что он завидует, потому как не ему первому пришла на ум эта мысль.

Но Рики от нее не отказался. Его не покидало ощущение, что он не улавливает чего-то еще. И вот однажды в библиотеке он уловил это.

– Лео, – тихонько позвал Рики и отложил перо.

Друг поднял голову от сочинения.

– Мелани Хатингтон. Может, она так повела себя из-за часов?

– Каких часов?

– Помнишь, те, которые упали с руки Упивающегося смертью, когда мы были возле «Трех метел». Она же их свистнула из штаба, так ведь?

– Ну, – Лео нахмурился и с неохотой отложил свои записи.

– Может, на них все-таки есть заклятье подвластья или что-нибудь в этом роде? – предположил Рики, все больше заводясь. – А Дора, как и я, из «Слизерина», она нас перепутала и наорала на нее.

– Совсем похоже, – скривил губы Лео. – И очень логично.

– Ну, может часы просто делают человека неуравновешенным. Мел обычно так себя не ведет.

– Действительно, странно, – согласился Лео. – Но я не уверен, чтобы она стала носить такое старье.

– Странно, если бы она его стащила, – на секунду Рики даже засомневался в этом. – Может, они все же гипнотизируют. Как считаешь, надо поговорить об этом со Снейпом?

– Давай, – пожал плечами лучший друг.

Во время таких обсуждений Артур и Дик обычно сидели с разных сторон парты и редко вставляли реплики. И чем дальше заходило их взаимное отчуждение, тем с большей настойчивостью они требовали поддержки от главы своего Клуба. Рики иной раз начинал сомневаться, уж не из-за его ли поддержки они соперничают. Артур, казалось, совсем забывал о Доре, красочно расписывая, как он ужасно страдает. Но в конце монолога неизменно возвращался к цели.

– Неужели ты не знаешь, куда она пойдет после гербологии?!

– На обед, – отвечал Рики. И ради того, чтоб держаться подальше от таких вопросов, он готов был даже сообщить неприятную новость своему завучу. Но сейчас это необходимо было сделать.

Снейпа пришлось разыскивать по всей школе. В подземельях его не оказалось, в учительской и в Большом зале – тоже. Зато им встретился Филч, который поискам совершенно не помог, но зато с подозрением оглядел их подошвы.

Наконец, когда слизеринцы совсем утратили надежду и вознамерились вернуться в библиотеку, вдруг оказалось, что профессор спускается прямо к ним, в холл.

– Должно быть, он был у директора, – тихо заметил Лео.

Взгляд Снейпа сразу же остановился на них; подобно тому, как коршун безошибочно различает свою добычу, завуч «Слизерина» умел распознавать учеников, которым есть, что скрывать. Впрочем, Рики в любом случае был объектом самого пристального его наблюдения.

– Где Вы были, сэр? – спросил он, направляясь навстречу.

Глаза Снейпа сердито блеснули; это мог быть и страх, поскольку Рики со своим любопытством частенько вмешивался в то, что гриффиндорская мафия желала скрыть от него. Но в любом случае, вопрос вызвал у профессора раздражение.

– Я обязан отчитываться? – вкрадчиво спросил он.

– Нет, конечно, – его тон заставил Рики поостыть. Он вдруг подумал, на что обрек себя и Лео, причем безо всякого понукания. Рассказать самому строгому преподавателю в школе о том, как они всем Клубом пренебрегли министерскими правилами безопасности, предварительно вызвав в нем раздражение; впрочем, последнее неважно, Снейп и благодушие – явления редко сочетаемые.

Между тем завуч кивнул не без ехидства.

– Опять, я понимаю, у вас что-то произошло. Ну что же, побеседуем в моем кабинете, – и он жестом пропустил их вперед.

Странное чувство возникло у Рики по пути в класс. Он шагал впереди; перед ним загорались факелы и отступала тьма. Подземелья вдруг показались ему языческим храмом, а сам он почувствовал себя жрецом, проводником неведомого знания.

Однако, критика профессора Снепа основательно развеяла все иллюзии. Завуч как будто заранее составил обличительную речь на все случаи жизни, настолько гладко текла его обвинительная речь.

– Я не ожидал от вас такой безответственности. Вы столько раз попадали в переделки, могли бы уже чему-нибудь научиться! А подбирать все, что плохо лежит – вообще недостойно слизеринца.

Снейп так рассердился, что даже забыл про наказание, чего Рики, признаться, опасался. В заключении профессор, однако, пообещал немедленно переговорить с директором на предмет пропажи в школе потенциально опасного предмета.

Рики вышел от завуча со смешанными чувствами. Быть отчитанным, ему, разумеется, не нравилось, но тем не менее, когда это осталось позади, из глубины души поднималось чувство удовлетворения от сознания исполненного долга, которое далось ему нелегко.

– Ну и отповедь! Лео, я удивляюсь тебе – ты как будто совсем не расстроен, – заметил он.

Друг смиренно склонил голову.

– Как староста, я чаще тебя присутствую при проявлениях его гнева, и уже выработал к ним некоторую бесчувственность, – скромно пояснил он.

Рики очень хотел бы выработать такую же бесчувственность в отношении того, что происходит с дружбой Дика и Артура. И напоминание об этом настигло его буквально в нескольких шагах от кабинета Снейпа.

Как раз за углом, на полдороги к общежитиям «Слизерина», беседовали Ральф и Тиффани. Капризная дочь Маркуса Флинтса, казалось, скучала. Но Ральф, добросовестно исполняя свою роль, навязанную ему Артуром, как раз расписывал критическое состояние души последнего и взывал к ее лучшим качествам. Он даже не пытался спорить, когда она категорично потребовала не говорить с ней о квиддиче, хотя в последнее время для него не существовало ничего важнее этой темы.

Вечером перед сном Рики окончательно решил, что больше так продолжаться не может. Ему следовало поговорить с друзьями; и он знал, что больше никто этим заниматься не будет. Какую гордость у него в начале года вызвала бы мысль, что существуют обязанности, с которыми в состоянии справиться только он, а значок старосты не дает такой возможности.

И, однако, он до сих пор медлил. Лежа в темноте с открытыми глазами, Рики попытался разобраться, что же ему до сих пор мешало… пролезть между молотом и наковальней. Ответ пришел к нему почти сразу. Он винил друзей в том, что они отвели ему двусмысленную роль, вызывающую дискомфорт. Но он и сочувствовал им обоим даже больше, чем осознавал это. В его представлении, они были больны страшной лихорадкой и требовали обращения с собой такого, словно они – хрупкие фарфоровые цветы. Мысленно представив перед собой двух здоровых парней, в которых Артур и Дик превратились к пятому курсу, Рики вынужден был приглушить хихиканье подушкой.

Он думал о предполагаемом разговоре в течение завтрака и потом, на уроках. Не очень приятно это было – медлить и набираться мужества.

После обеда действующие лица собрались в штабе. Дора не пришла, что, по мнению Рики, было скорее хорошо. Марго и Мелани тоже не появлялись пока, и этот момент не следовало упускать.

И только Рики открыл рот, как в комнату ворвалась Мелани Хатингтон. Ругая себя за то, что он радуется отсрочке, Рики сделал вид, что весь поглощен сочинением, и рассеянно кивнул ей в знак приветствия.

Было очевидно, что Мел сильно не в духе: она шуршала в своем ящике намного громче, чем требуется, как будто нервно ворошит бумаги, не заботясь о порядке. Селена не могла безучастно выдерживать это долго.

– Что-то случилось? – спросила она.

– Абсолютно ничего, – излишне ровно ответила Мелани. – И вообще, я сейчас уйду. Где мои перья?!

«Перья? А хвост у тебя есть?», – подумал Рики.

– Наверху, – указал он.

Она тут же схватила их. Не поблагодарив, Хатингтон демонстративно захлопнула за собой дверь.

– Мел дуется на всех, – пояснил Дик.

– Что-то я не видела ее в Хогсмиде, – заметила Джорджина.

– В том все и дело. Ее там не было. Ее пригласил какой-то семикурсник из «Гриффиндора». Пока она собиралась, он успел подраться в холле с Эйвери.

– А! Я слышал, МакГонагол обоих наказала, – сказал Ральф.

– Важно, что сразу они оба угодили в больничное крыло, так что Мелани осталась без компании. Все ее подружки уже ушли в Хогсмид без нее. Собственно, у нее нет оснований на них обижаться. Она же не предупредила, чтоб ее подождали, – рассудил Дик.

– Опять Френк, – нахмурился Лео. – Он так давно не высовывался, вот счастье было.

– Вроде бы опять ему не понравилось происхождение кавалера Мел, – предположил Дик.

«Наверное, Эйвери сильно разозлился», – подумал Рики. Напасть на выпускника – он не ожидал от Френка такой смелости. Впрочем, существовала вероятность, что Френк вывел из себя старшекурсника, а не наоборот.

– Стоп! Припоминаю, я видел, как Хатингтон беседовала с Кристаллуотером. Так он чистокровный, – сообщил Ральф.

– Мало ли поводов для разногласий с Эйвери? – отмахнулся Эдгар. – Гораздо важнее, с какой целью бросали дымовую завесу в «Трех метлах»?

И в самом деле, учитывая последние события, Хатингтон следовало бы радоваться, что она не попала в Хогсмид. Впрочем, Рики еще не знал, где Снейп найдет часы, но если у нее, то, значит, даже школьные стены не укрывают некоторых зловредных персон от собственных недостатков.

Ее приход напрочь испарил его решимость поговорить с друзьями. Какую бы сумятицу не вносила Дора в ряды Клуба Единства, ее присутствие не мешало настолько, как Мелани Хатингтон. Почувствовав, что ей не удастся перевесить, Мелани, надо отдать ей должное, повела себя по-равенкловски мудро: она больше не скандалила, не жаловалась, и если обращалась, то по делу или чему-то, что казалось ей таковым. Но то, что теперь она имела право в любое время нагрянуть в штаб и находиться там сколько угодно, чем пользовалась в меру, но часто, сковывало языки. Это почувствовал даже почтенный шпион, поглядывая на Хатингтон без особой симпатии.

Артур считал, что тому была и другая причина: якобы сэр Финеан в прошлом году ставил на Клуб Единства в дуэльном матче, который они продули благодаря так и не доказанному мошенничеству, спланированному Мелани. в отличие от других Уизли никак не мог забыть о такой возможности, и все еще вынашивал планы разоблачения. Благодаря его непреходящей враждебности и постоянным напоминаниям Рики чувствовал, что Мелани часто раздражает его сильнее, чем того требует ситуация, и этого не было бы, если бы Артур не радел так за квиддичную честь Клуба.

Рики надеялся, что накал квиддичных страстей заставит его позабыть все другие хотя бы на время, но пока что это плохо помогало. Рики понимал, почему Дора старается держаться от гриффиндорца подальше. Казалось, его отношение даже пугает ее, как любое безумие, хотя он не предполагал, что будет думать так о бесстрашной Доре.

Ральф обычно уводил Артура оценивать, как он ведет тренировки, что, несомненно, усложняло его и без того нелегкую роль. Благодаря этому в присутствии Рики теперь редко ссорились, но зато почти не разговаривали. Происшествие в Хогсмиде ненадолго сплотило команду, но теперь все возвращалось на круги своя. Рики беспокоило не только то, что между Диком и Артуром прекратилось общение, но стабильно вызывало тревогу их состояние. Любовная безнадежность проялялась у них по-разному: если гриффиндорец горел, то равенкловец таял, и его уход в себя Рики совсем не нравился.

Однажды после уроков Рики не пошел в библиотеку, чтоб сделать карты для астрономии. Он полностью погрузился в работу и сделал две из четырех. Хотелось отдохнуть, но жаль было упускать творческий подъем. Его колебания, отвлечься или продолжить, разрешились сами собой.

Дверь с налета распахнулась, и в штаб ворвался Ральф.

– Это ужасно!!! – возопил он, бросаясь в кресло и хватаясь за голову.

– Что на этот раз? – дежурно поинтересовался Рики. Он решил оставаться невозмутимым, но следующая же фраза существенно пошатнула его намерение.

– У нас сейчас были зелья…

Рики как-то до сих пор не вспоминал, что у Снейпа «Гриффиндор» и «Равенкло» занимаются вместе. Волевым усилием он заставил себя сидеть спокойно и не дергаться, но сочинение о магических способах переправки грузов по воздуху больше не казалось ему таким уж важным; к сожалению, маги не придумали быстрого и надежного способа снимать груз ответственности и иную тяжесть с души.

– Только не говори, что они подрались у Снейпа! – воскликнул он. – Ну, я слушаю тебя! – поторопил Рики, поскольку Ральф не проявлял никаких признаков наличия речи.

– Снейп поставил их к одному котлу, варить вместе старильное зелье, – выдавил гриффиндорец.

«Артуру не помешает успокоить гормоны», – подумал Рики. Но вряд ли дальновидный слизеринский наставник думал об этом, когда давал соперникам свое задание.

– И что? Оно взорвалось? Они не покалечились? – запоздало заволновался он.

– Нет, – Ральф помотал своей болезной головой. – Они что-то перепутали. Варево так увеличилось в размерах, запузырилось и секунд за пять, никто ничего понять не успел, запенило все подземелье. И еще в коридор вылезло, это мы увидели потом, когда выходили. Снейп столько раз повторил «Эванеско», я думал, кого-нибудь из нас испарит.

– Он бы не расстроился, – пробормотал Рики.

– Это точно, – согласился Ральф. – А когда выяснилось, чья это работа… Чайнсби повернулся к Хатингтон, а сам весь в пузырях, как будто его важность наружу вылезла, и солидно так сказал ей: «Ты говорила, но я не ожидал, что у них все настолько плохо». Дик готов был его убить, да и я, признаться, тоже.

– Очень хорошо понимаю тебя, – посочувствовал Рики. – А что Снейп? Назначил наказание?

– Вот что хуже всего, – вздохнул Ральф.

– Почему? Пусть остынут, – сказал Рики.

– Он заставил их отбывать наказание вместе! Они вот сию секунду там все убирают, – объяснил Ральф.

– Ничего себе, – ахнул Рики.

В штабе повисло молчание.

– Я не могу так. Я с ним спячу, – бросил в пространство Ральф.

– А я – с обоими, – вторил ему Рики.

– Знаешь, перед Диком мне так неловко, – признался гриффиндорец. – Он, должно быть, думает, что я принял сторону Артура.

– А разве это не так? – спросил Рики.

– Вот видишь, и ты туда же, – проворчал Ральф. – На самом деле, сейчас мне совсем не хочется, чтобы Артур дружил с Нотт. Из-за Тиффани.

Как ни странно, после этого разговора Рики почувствовал себя лучше. Он никогда не мог понять, почему, когда осознаешь, что у других те же проблемы, что и тебя, в душе поселяется благостное чувство.

Рики продолжал рисовать в теплицах. Теперь ему чаще не нравился результат, особенно с первого взгляда. Нарисованные растения казались ему слишком застывшими, напряженными, словно отражали его эмоциональное состояние. Но после разговора с Ральфом беспокойство немного ослабло, и младенец мандрагоры, которого профессор Стебль ему специально показала, позволив рассматривать минуты две, держась за наушники, вышел на удивление естественным. Сам процесс рисования занял меньше часа.

Ему даже захотелось сделать еще один эскиз, в профиль, и вдруг возникло странное чувство, как будто он завидует своему изображению. Ведь когда-то в далеком детстве он тоже мог вот так рыдать навзрыд. Но тогда, помнится, у него не было таких причин, как сейчас. Внезапно он почувствовал себя вконец несчастным и одиноким.

Никогда еще с ним не происходило такого. Он отчетливо понимал, что это было не его ощущение. Он как бы со стороны, но в то же время изнутри проживал кого-то, и при этом оставался самим собой. И в какой-то момент заставил себя встряхнуться.

«Что за вздор, – строго сказал он себе, – придет же такое в голову взрослому парню!».

Нет, он абсолютно не был одиноким, вокруг него постоянно происходили разные события. И, Рики был убежден, все они требуют его участия.

Совместное отбывание наказания у Снейпа никак не повлияло на Артура и Дика. Гриффиндорец вообще ничего не говорил по этому поводу. Дик рассказал, что они общаются только по делу. Он признал, что сам сразу предложил разделить территорию для уборки, чтобы меньше сталкиваться.

– Как будто он стал совершенно другим человеком, – говорил равенкловец об Артуре. – Я даже не знаю, что ему можно сказать.

Зато Рики староста «Равенкло» почти не донимал. Пару раз Рики видел его в коридоре, беседующего с Дорой. Она, судя по долетающим фразам, жаловалась, что стала неуютно чувствовать себя в штабе. Он же, судя по всему, не шел дальше сочувственного выслушивания.

В штабе он постоянно был занят уроками, обычно только здоровался, поэтому Рики невольно напрягся, когда однажды друг, отложив перо с его приходом, вознамерился продолжить беседу.

– Ты ходишь в теплицы каждый день? – поинтересовался Дик.

– Да, почти, – неохотно произнес Рики.

– Завтра я тоже загляну, – пообещал он.

У Рики язык чесался спросить, зачем, но он не хотел дать Дику понять, что не будет рад ему. Но, на самом деле, так и было, потому что слушать про Дору он уже устал. – Это так секретно? Может, мне уйти? – обиделся Эди.

– Нет, это не имеет отношения к Рики, а по делу. Профессор Стебль попросила меня сочинить стихотворные предисловия к нескольким параграфам ее учебника.

– Что? – потрясенно воскликнули Рики и Эди.

– Говорит, это единственный и фундаментальный труд ее жизни, и она хочет донести до будущих поколений романтику растений. А для этого нужна поэзия.

Да, профессор Стебль основательно продумала свой учебник! Рики порой сожалел, что его жизнь непохожа на книжку, в которую можно включить только радостные события и украсить приятными картинками.