Рики Макарони и Старая Гвардия (джен)

Тем, что же все-таки случилось на перроне, Рики заинтересовался только на следующее утро.

– Конечно, все из-за тебя, – оправдал его опасения лучший друг. – Тебе опять пытались передать какую-то гадость.

– А подробнее?

Лео говорил тихо, хотя в этом не было особенной необходимости: Боб и Генри отвоевывали у Морганы набор гусиных перьев Боба, производя при этом достаточно шума.

– Поттер подошел к нам, когда мы ждали разрешения на посадку, поздоровался. Потом вернулся и уже спросил про тебя, но мы ничего не знали. Потом мы собрались залезть в вагон, а он все крутился неподалеку. Подошел мальчик и спросил, знаем ли мы Ричарда Макарони. Твой крестный совсем приблизился и начал прислушиваться. Ну, мы сказали, да, имеем такое счастье. Мальчик объяснил, что недавно к нему обратился кто-то из провожающих родителей, дал два сикля и попросил передать тебе сверток.

– А почему этот родитель не попросил своего ребенка и бесплатно? – спросил Рики.

– Наверное, потому, что это был никакой не родитель, а Упивающийся смертью, – высказал очевидное Лео. – Но мальчик, конечно, ничем не поинтересовался, он из магглов и только поступил на первый курс. Так вот, когда он протянул мне сверток, Поттер бросился, как коршун. Он выхватил его у нас обоих и стал ребенка строго так допрашивать, кто, откуда и прочее. Но потом опомнился, что за ним, как обычно, наблюдает вся платформа. Впрочем, мистер Поттер уже автоматически снял верхний слой газет. Я заметил внутри предмет, похожий на шкатулку.

– Что за шкатулка?

– Деревянная лакированная, резьбу я не разглядел. Но твоему крестному эта вещь отчего-то так не понравилась, что он, едва ее обратно завернул, поднял тревогу. Нас быстро распихали по вагонам. Мне показалось, твой крестный избегал прикасаться к шкатулке.

За завтраком Рики узнал немного больше благодаря тому, что Лео теперь выписывал газету.

«Джерри Хаген, ученик первого курса школы «Хогвартс», показал, что неизвестный подошел к нему на платформе 9 и 3/4 и попросил юного мистера Хагена передать некий предмет в руки своего знакомого. По описанию мальчика был вычислен мистер Скотт, отец четырнадцатилетней Бриджит Скотт, также ученицы. К счастью для мистера Скотта, с момента своего появления на перроне он не расставался с группой других родителей и их детей, ровесников его дочери. Предполагается, что его внешностью воспользовался злоумышленник. Мистер Скотт припомнил, что за два дня до происшествия на лондонской платформе 9 и 3/4 посетил парикмахерскую. Представитель авроров мистер Рональд Уизли полагает, что это облегчает задачу преступников…».

– Подумаешь, сварили оборотное зелье, – пожал плечами Лео. – Если они брались за более сложный состав… Неспроста была ограблена аптека в Косом переулке.

– Я не знал, – сказал Рики.

– Ты же не читаешь «Пророк» вне школы, – констатировал Лео без всякого упрека.

Рики вновь углубился в газету.

«По свидетельству мистера Уизли, переданная вещь оказалась проклята. Комментировать характер проклятья, а также цель Упивающихся смертью он, однако, отказался».

– Вот нормальный репортаж, – прокомментировал Рики, откладывая газету. – Я думал, всякую ерунду только и пишут.

– Рита Вриттер не единственный корреспондент. Хотя она недавно постаралась. Описала драку сына Поттера с дочкой Гойла и посиделки Поттера с друзьями в «Трех метлах». Она их со школы грязью поливает, а в прошлом году, на годовщины свадеб…

– Да? – удивился Рики. Он впервые услышал об этом, и не то чтобы стремился следить за событиями в жизни дядя Гарри, но ведь тот постоянно и назойливо контролировал его! Юноше показалось обидным, что крестный отец даже не сообщил о таком, безусловно, далеко не рядовом моменте.

– Ты был в Италии и не читал наших репортажей, – продолжал Лео, – и тамошних газет, как я догадываюсь, тоже не открывал. Десятилетние годовщины свадеб золотого трио отмечались прошлой осенью. Месяца два газеты ни о чем другом не писали. Мистер Поттер даже отпрашивался из «Хогвартса», и его заменял Снейп…

«Логично, кому нужен муж, не присутствующий дома даже в годовщину свадьбы? – подумал Рики. – Даже если он герой-трудоголик». Пример похожего положения вещей он во время описанной Лео кутерьмы наблюдал в Италии, и в итоге ведь Карлотта бросила такого жениха. Дядюшка Гарри был лицом слишком знаменитым, чтоб испытывать кроткий нрав леди Сюзан.

– Был банкет в Министерстве. Потом Малфои, конечно, устроили грандиозный бал, который леди Гермиона гостям подпортила.

– Что, попыталась свести все мероприятие к митингу защиты домовых? – удивился Рики. Энтузиазм этой дамы не сильно отличался от дядюшкиного, но все же – торжество по такому личному поводу… Все его тетки, а также мама более трепетно относились ко всевозможным годовщинам. Впрочем, Рики уже не раз убеждался, что дядя Гарри и его друзья были сделаны из одного, и достаточно странного, теста.

– Почти что так, – согласился Лео. – Вот, отовсюду раздавались хвалебные оды столь достойным гражданам, но Вриттер таки догадалась накапать ложку дегтя.

– Неужто наши знатные персоны вымазались в одной ложке? – не поверил Рики.

– Нет, конечно, их слишком уважают, – сказал Лео, спасая в глазах Рики суммарный интеллектуальный показатель магической общественности. – Она писала всякую чушь – ну зачем, спрашивается, десять лет спустя во всеуслышание сомневаться, мог ли такой брак быть заключен? Повытаскивала на свет «факты из прошлого», – Лео скривил губы, не скрывая своего отношения к этим «фактам».

– Какие? – внезапно заинтересовался Рики. Он догадывался, что нить, ведущую к его происхождению, вряд ли имеет смысл искать в личной жизни дяди Гарри, но все-таки почему-то ему хотелось послушать – возможно, просто оттого, что вокруг неизменно восторгались Поттером и его командой, так что узнать о них какую-нибудь гадость было бы очень утешительно.

– Якобы леди Геримона дружила со знаменитым квиддичным чемпионом и никак не могла связаться с Драко Малфоем, с которым не сходится ни по одному принципиальному вопросу; а еще он в юности называл ее всякими обидными словами, Вриттер лично слышала. И потом, в то время за ней, я имею в виду леди Гермиону, начинал ухаживать Рональд Уизли, а потом связался с Луной Лавгуд, которую все считали сумасшедшей. А мистер Поттер собирался жениться на сестре лучшего друга, и с чего вдруг раздумал, стало ужасно важно после того, как он десять лет прожил с другой ведьмой.

– Действительно, кому нужен такой вздор, – согласился Рики, умолчав о том, что насчет бывшей мисс Уизли слышал лично от крестного отца. Но даже если предположить невероятное, будто сэр Драко Малфой тащил столь строптивую женщину, как леди Гермиона, к алтарю за волосы, это все равно наверняка не имело к нему, Рики, никакого отношения.

– Они, как всегда, никак не стали комментировать откровения этой вредной тетки, так что она, наверное, злилась, – сказал Лео и вилкой зацепил себе еще бекона.

– Наверняка, – кивнул Рики, вновь пробегая глазами небольшую заметку. – И ведь в статье не упомянуто мое имя. Нигде, – отметил он чуть позже.

– Ну и отлично, – бросил поглощенный беконом лучший друг.

На перемене Рики отнес в совяльню письмо для Пита, написанное накануне. Он охотно вручил бы его любой школьной сове, если бы Ракета с покровительственным видом не выставила свою лапку.

– Проще запродать черту душу, – вздохнул Рики. – Это намного быстрее. Или ты постараешься? – он покосился на сову, которая, похоже, все же поняла его, потому что сразу, хоть и медленно, поплелась к окошку, на ходу задевая пергаментом за всякие поверхности.

Утренние занятия принесли ему исключительно положительные эмоции. Рики всегда нравилась гербология, даже невзирая на то, что некоторые растения вопили и визжали, а иные – и кусались. Но гербология, поставленная с утра, казалась ему отличной идеей.

– Почти как в солярии, – вздохнул он, копаясь в земле.

– Не дразни, – попросил Лео. – Загорать здесь все равно нам не позволят.

Плавясь в солнечных лучах, как-то не верилось, что большую часть года придется переживать слякоть и холода. Как всегда на этом уроке, к слизеринцам присоединились гриффиндорцы. Правда, с друзьями Рики только поздоровался, их кадки оказались расположенными довольно далеко.

С начала года Рики еще не виделся с Тони Филипсом, но тот не проявил к нему никакого интереса. Они здорово невзлюбили друг друга на младших курсах, но теперь воинственная неприязнь Тони к «Слизерину» как будто поулеглась. В конце прошлого года гриффинорец втянул Рики, а также Дика, Артура и своего лучшего друга Виктора Чайнсби в опасное дело, сам едва не расстался с жизнью, после чего всех участников продержали два дня в больнице. С тех пор они не общались, и такое положение вещей Рики очень устраивало.

Зато Артур не поладил с одним особо вертким корнем, и тот весь урок норовил шлепнуть его по пальцам. Иногда попадал. Так что на уроке было весело. Гербология была одним из немногих школьных предметов, на которых Рики с первого дня чувствовал себя, как рыба в воде. Вот только пролетела она слишком быстро.

Рики не раз убеждался, что после свежего воздуха не может быть ничего лучше хорошего обеда. В этом смысле «Хогвартс» никогда его не разочаровывал. Суп из фасоли, копченая рыба, салат с почками, вареный картофель, цветная капуста, а на десерт – три вида пирогов с лихвой вознаградили учеников за затраченные усилия на ниве науки.

Отправляясь на уроки, Рики заметил за столом учителей Луну Уизли, отрешенную и жующую. Ее урок ожидал его только на следующей неделе.

Артур Уизли не мог не знать, что его тетушка, проживающая с ним в одном доме, будет работать в «Хогвартсе». Не только Рики хотелось бы понять, с какой стати другу потребовалось держать это в секрете, ведь он прекрасно знал, насколько на особом счету в школе должность преподавателя защиты от темных искусств. Об этом заговорили сразу, когда все вместе собрались в штабе.

– Артур, почему ты не предупредил, что твою тетю назначили вести защиту? – укорил Эдгар.

– Я надеялся, она все-таки передумает, – проворчал Уизли.

– А почему она назвалась другой фамилией? – спросила Селена.

– В школе много Уизли. Она взяла прежнюю, чтоб не давать повода для упреков в необъективности, – объяснил Артур. – И я, в самом деле, не хотел бы этого. Достаточно того, что меня называют «любимчиком МакГонагол».

При необходимости Рики взялся бы разубеждать друга, хотя он прекрасно знал, что завуч «Гриффиндора» в самом деле относится к Артуру чуть терпеливее – потому, что ему, как сыну полиморфной ведьмы, хорошо давался ее предмет, и потому, что он носил ту самую знаменитую фамилию Уизли. Все члены его семьи в свое время учились в «Гриффиндоре» и стали видными колдунами и ведьмами, так что отношение профессора МакГонагол к старшему внуку этого почтенного семейства объяснялось легко.

– Почему она решила работать в «Хогвартсе»? – спросил Дик. – Я могу понять, если ей надоело в Министерстве, но говорят, эта должность не совсем… а у нее ведь шестеро детей.

Артур хмуро покосился на равенкловца. Рики тоже приходилось раньше слышать, будто место преподавателя защиты проклято, но на его глазах эту должность занимали три колдуна, в том числе Гарри Поттер, с которыми до сих пор ничего не случилось. Только самый первый его учитель скончался, но он ведь был Упивающимся смертью. Рики лучше других понимал, что с тем типом тоже бы все было в порядке, если бы он сам не постарался, чтобы было наоборот. И вообще, не верил он в суеверия; правда, чистокровные колдуны относились к ним чуть иначе.

– Она осталась бы в Министерстве, но ведь тетя больше года не работала. Она ухаживала за малышом, а потом ее не восстановили на прежней должности. Количество магических катастроф в последнее время сократилось, – Артур одарил друзей хмурым взглядом исподлобья, – не потому, что ее там не было.

– Ну конечно, – подхватил Эди.

– Ее обещали восстановить, как только позволят обстоятельства. А пока что она не захотела переводиться в отдел, где пишут бумажки. Дамблдор предложил эту работу, и они договорились, что после уроков она будет перемещаться домой через камин. Не может же она не показываться сутками дома, – проворчал гриффиндорец, и Рики как будто услышал не его, а его уважаемую бабушку, Молли Уизли.

– Отлично. По-моему, ты зря смущаешься, – высказал Рики. – Она замечательная!

– Сверх всякой меры, – отозвался Артур.

Однако у пятикурсников были более важные проблемы, чем назначение нового преподавателя. Точнее, пока что у них еще не появилось никаких забот, но все вокруг уже выражали им свою озабоченность.

Профессор Снейп на своем первом уроке, прежде всего, поставил учеников в известность, что категорически не желает, чтобы они его позорили перед комиссией из Министерства. А потому подготовка к сдаче СОВ по его предмету не предполагала никаких поблажек. Он сразу же предложил ученикам сварить сложнейшее зелье, точно выверяемое не только по количеству компонентов, но и по времени, а еще его требовалось поворачивать то по часовой стрелке, то против. Все, даже Френк Эйвери, усиленно пыхтели над котлами два часа, боясь, однако, лишний раз дунуть на свое творение. Даже Лео не казался, как всегда, невозмутимым, тем более что профессор предупредил о возможных последствиях неправильно сваренного зелья.

– Если вы проявите неловкость при обращении с ингредиентами, то сон человека, принявшего ваше зелье, будет тяжёлым, а в некоторых случаях и непробудным, поэтому вам следует быть предельно внимательными, – сказал он.

А Снейп был из тех, кто способен заставить нерадивого ученика выпить то, что им приготовлено. Невзирая на предстоящие сложности зубрежки, пока что никому не хотелось в беспамятство.

Но, когда в конце урока преподаватель велел разлить зелье по пробиркам и сдать для проверки. Рики, поставивший свою колбу на профессорский стол последним, никак не мог заметить в результатах сколько-нибудь очевидного единообразия. Разные цвета, консистенции… Зелье Доры было зеленым, легким и абсолютно прозрачным. Из пробирки Лео поднимался серебристый клочковатый дым. Его собственное зелье оказалось синим и вязким.

– Имейте в виду, я поставлю вам такие оценки, как вы получите при сдаче СОВ, – пригрозил профессор Снейп.

– Все сдадут на порядок лучше, если его не будет на экзамене, – проворчал Эди, покидая класс.

Рики специально задержался у двери, потому что Селена до сих пор оставалась внутри. Он кивнул Лео и Эдгару, давая понять, чтобы его не ждали. И они ушли, как только появилась Селена.

– Ты все еще хочешь разговаривать с русалочкой? – поинтересовался он в ответ на ее вопросительный взгляд.

Селена смутилась.

– На самом деле, я об этом давно не думала, – призналась она. – Но, если ты согласен…

– Я согласен, – быстро ответил Рики. – У тебя сейчас нет никаких планов?

– Абсолютно, – пожала плечами Селена. – Идем?

– Я не предлагаю тебе пропускать обед, – сказал Рики.

– Мерлина ради! Возьмем что-нибудь с собой. Так даже лучше, – сказала Селена.

Она улыбнулась, зная, что он вспомнил о том же: последний экзамен по прорицаниям, когда он брал со стола пирожки для нее и Доры. Рики чувствовал некоторую натянутость, но во что бы то ни стало хотел поддерживать разговор. Идти и молчать казалось ему еще хуже.

– Мрачноватые у нас подземелья, – заметил он. – Понять не могу, отчего Снейп проводит здесь большую часть времени. Слизерин, должно быть, был таким же.

– Наверное, потому, что здесь ничто не отвлекает. Все средневековые лаборатории располагались под землей. Ты хотел бы стать ученым? Сомневаюсь, – вздохнула Селена и лукаво улыбнулась.

– Я – нет, – не стал возражать Рики, – но мой брат хотел бы. А он, между прочим, на Снейпа вообще непохож!

– С чего бы? – усмехнулась Селена. – Логично, если он похож на тебя.

Заворачивая куски пирога в салфетку, Рики нарочно встал спиной к учительскому столу. Он не знал, заинтересуется ли кто-нибудь из наставников, зачем он это делает, но ему совсем не хотелось услышать рядом их строгие голоса.

– Ты куда собрался, Ричард? – полюбопытствовал Боб. Впрочем, если не он, то этот вопрос задал бы кто-нибудь другой; все одноклассники и некоторые другие слизеринцы наблюдали за ним.

– Планирую погреться на солнышке, – ответил он. – Не хочу тут сидеть.

– Здесь такой потолок, что какая разница? – проворчал Генри. – Все равно, что под небом.

Рики пожал плечами. Он не опасался, что за ним увяжутся: все сидящие поблизости одноклассники уже наполнили свои тарелки. Кроме того, Тиффани, заметившая Селену с точно таким же свертком в руках, шагающую к выходу из Большого зала, состроила елейную физиономию дурочки, отчего Дора, проследив ее взгляд, тоже поняла, что компания Рики не требуется.

– Жалко, что нельзя кушать в библиотеке, – донеслось от соседнего стола «Равенкло».

– Если на Спок уже так действуют СОВы, то я не знаю, что будет в конце года, – покачала головой Ариадна Блекуотер со своим неизменным фиолетовым бантом. Удаляясь, Рики еще услышал, как она спрашивала: – У кого сохранился конспект по зельям за третий курс? А то мой делся неизвестно куда. И надо же, чтобы именно по зельям…

«Истинная катастрофа для слизеринки», – подумал Рики, подавив желание броситься к своему сундуку и перепроверить, все ли на месте у него или какая-нибудь тетрадь все же пострадала от когтей мистера Лапки.

На улице все еще сохранялось лето. К середине дня воздух накалился, но озеро смягчало жару, как бы раздувая ее в разные стороны.

– Хорошо, что ветер в лицо, иначе волосы бы лезли мне в глаза, – сказала Селена, руки которой также были заняты. Рики очень хотелось узнать, что выбрала она из еды. – Давно думаю о том, не следует ли мне их срезать.

– Нет! – вырвалось у Рики, он едва не выронил свой сверток.

– Мои родственники тоже против. Сестра говорит, такие волосы – это чистое золото, – Селена слегка изменила голос, пародируя, вероятно, как раз сестру.

– Она права, – горячо поддержал Рики.

– А свои косы она состригла! – взгляд Селены выражал удивление его горячности, так что Рики поспешно сменил тему:

– Надеюсь, ты все-таки не решишься. Но сейчас, я подумал, нам надо выработать условные знаки, которыми вы будете обмениваться. Как ты смотришь, если радостную новость обозначать улыбкой? – произнося это, Рики не мог отделаться от ощущения, что говорит глупости. Будь на месте Селены Дора, он уже наверняка услышал бы подтверждение.

– Конечно, – согласилась Селена. – У малышки изумительный оскал, как раз для передачи хороших новостей. А плохие новости – зажатый нос, годится? Я обсуждала это с Диком на твоем дне рождения, и он предложил мне несколько вариантов посланий. Эти два достаточно очевидны, их может понять непосвященный. Значит, мы остановимся на этом, упрощенном варианте?

Рики не ожидал, что Селена будет подготовлена к этому разговору лучше него. Но обсудить стратегию помешал фонтан брызг, обрушившийся на мостик подобно девятому валу.

– Вот и я! – заявила зеленоволосая голова над водой.

Малышка, которую теперь трудно было так назвать, поскольку она выросла по сравнению с тем, как помнил ее Рики, вдвое, выглядела очень довольной оттого, что их облила.

– Я просил тебя так не делать! – рассердился Рики, в то время как Селена отряхивала от капель щеку.

– А она не просила! – и русалочка с торжеством показала язык. – Может, ей это надо, чтобы стать еще красивее? Вы, на земле, поливаете ведь зелень, чтобы росла!

От такой логики Рики почувствовал, что его раздражение нарастает.

– Может быть, она отнесется ко мне лучше, если попробует копченую рыбу? – предположила Селена. – Или не стоит рисковать, вдруг их желудки не принимают копченое? Это все-таки рыба…

Рики однажды давал Барону рыбные консервы, и ничего плохого со старой русалкой не случилось. Поэтому он, с удовольствием пристыдив малышку, сказал ей, что такая замечательная и добрая Селена принесла ей подарок. Хуффульпуффка почти не показала, что нервничает, когда ее рука соприкоснулась с мокрой ладошкой.

Угощение русалочке понравилось, и она попросила дать ей еще и пирог. В этой просьбе ей также не отказали.

– Не пора ли нам пообедать? – предложил Рики. – А не то ведь она все выманит, а мы до ужина останемся голодными.

– Какой ты предусмотрительный, – расхохоталась Селена, но совету последовала.

Малышка, в самом деле, попросила еще копченой рыбы.

– Мне не жалко, но я не уверен, что тебе это не вредно, – Рики предпочел не сообщать, что опасения исходят от Селены. Он потратил некоторое время, уговаривая русалочку, которая, как он догадывался, настаивала скорее из упрямства, чем потому, что хотела есть.

– Скажи ей, что ее сородичи учуют от нее странный запах и начнут задавать вопросы, – посоветовала Селена.

Рики так и сделал, ругая себя, почему сам до этого не додумался. Но русалочка, видимо, догадалась, что здесь не обошлось без советчицы. Аргумент ее убедил, но никак не расположил к золотоволосой гостье.

– Что она здесь делает? – поинтересовалась, кивая на Селену, малышка.

– Тебе надо научиться понимать ее, если меня не будет рядом, – объяснил Рики.

– А почему ее, а не его? – капризно потребовала малышка.

– Потому что мои друзья в случае опасности будут со мной, и придти к тебе не смогут, – сказал он.

Нетрудно было объяснить, что от нее требуется. Корчить рожицы русалка умела в совершенстве. Причем изображать радость у нее получалось куда более устрашающе, чем у Барона.

– Я устала, – объявила она внезапно и собралась уплывать. Рики удалось уговорить ее задержаться на пару минут, чтобы договориться насчет других занятий. Русалочка, недовольная тем, что он хочет продолжать «это скучное дело», тем не менее, согласилась появляться примерно раз в неделю, а точных обязательств с нее получить, конечно, не удалось.

– Для первого раза – очень даже хорошо, – улыбнулась Селена, когда он подавал ей руку, помогая сойти с мостика. – Хорошо уже то, что мы начали.

– Да. На самом деле, я не знаю, понадобится нам это когда-нибудь или нет, – заметил он.

– Хорошо бы не понадобилось, – глухо, но, как показалось Рики, с сильным чувством произнесла она.

– Селена, мне кажется, или ты в самом деле неспокойна?

Рики решился спросить об этом прежде, чем они окажутся в школе.

– Да, – кивнула Селена, – ты прав. Это все из-за сбежавших преступников.

– Я знаю. Все жили за границей на каникулах, – сказал Рики.

– У нас магазин волшебных палочек, – веско произнесла Селена.

– Ах, вот как! – Рики удивился, каким же надо быть болваном, чтобы не вспомнить об этом. Фамильным ремеслом Олливандеров с давних веков было изготовление волшебных палочек. Упивающиеся смертью, естественно, захотят вооружиться, а значит, прежде всего, подумают о лавке ее деда.

Селена нахмурилась, так что он вообще засомневался, следовало ли поднимать эту тему. И тут же ему стало противно – надо же, каким он стал тактичным. Раньше он не боялся говорить правду – но эта правда никого и не обижала. Как будто с тех пор, как умерла Арабелла, он утратил чувство границы между прямотой и бессердечностью.

– Но ведь вас должны охранять, – сказал он.

– Да, но это все равно не гарантирует, – вздохнула Селена. – Будет намного хуже, если они, в самом деле, доберутся до волшебных палочек.

Рики подумал, что его родственники вряд ли в большей безопасности, чем ее, но не стал соревноваться в этом.

В школе их ждала библиотека и повседневные обязанности. Дик, уже выписавший, что хотел, из первого тома «Стандартной книги заклинаний», согласился уступить свой экземпляр, так что Рики не пришлось спускаться в подземелья. Лео что– то говорил о своей системе подготовки к СОВам, а потом Дик сообщил, что Виктор Чайнсби разрабатывает что– то подобное для «Равенкло».

– Естественно. Все постараются сдать этот экзамен как можно лучше, – кивнул Лео, но Рики показалось, он несколько раздосадован.

За ужином только Рики осознал, насколько утомил его очередной день в школе. Он набросился на еду и не замечал ничего до тех пор, пока тарелка не опустела.

– Поверить не могу, что придется просыпаться по утрам рано и ходить на все уроки, и время расписано на много недель вперед! Ненавижу соблюдать режим! – едва не возопил он.

– Я тоже, – кивнула Дора.

– Ничего, скоро мы привыкнем, – Лео произнес это так, будто не мог сказать ничего более ободряющего.

– А почему Генри пришел только сейчас? – обратилась Ариадна к Тиффани.

И в самом деле, Флинт, невзирая на свою мощную комплекцию, приближался к столу летящей походкой, и на его лице был написан фонтанирующий восторг. Его как будто не волновали ни отсрочка трапезы, от чего раньше он никогда не уклонялся, ни усталость, ни что другое.

Это было столь необыкновенное зрелище, что, когда Генри, наконец, уселся, глаза всех чутких одноклассников и одноклассниц беззастенчиво впились в него.

– Я – капитан! – громыхнул он, словно все еще не веря своему счастью.

– Тьфу! А я думала, ты нашел подходящего котика для Морганы, – Тиффани не стеснялась демонстрировать разочарование.

– Котика? – переспросила Дора.

– Ну да, ей надо такой же породы, а в школе, по-моему, больше нет сиамских, – с грустью сказала Тиффани.

– Какая же ты бестолковая, – упрекнул Генри сестру, хмурясь так, как будто вот-вот его глаза заметают молнии.

Одноклассники немедленно смутились, почувствовав себя толстокожими и бестактными. И Рики вместе со всеми поспешил поздравить Генри с назначением, о котором тот грезил, возможно, задолго до того, как его нога ступила на землю «Хогвартса». Рики соглашался, что невозможно было назначить лучшего капитана для сборной «Слизерина», чем Генри с его наследственностью и фанатизмом. И лучшего старосты, чем Лео, он же лучший ученик и светлая голова. И вообще профессор Снейп прекрасно разбирался в том, кто на что годен, так что им всем повезло невероятно еще и с завучем.

Рики потянулся за новым куском копченой рыбы и с силой вонзил в него зубы.

То, что Рики с первых дней оказался загружен школьными делами, ненадолго отвлекло его от переживаний собственной персоны. Он почти не обращал внимания на то, что друзья теперь, проходя по коридору, частенько останавливаются, чтобы сделать кому-нибудь замечание. Учителя тоже ничего особенного не делали, так что Рики не замечал повышенного к себе внимания, как бывало в предыдущие годы, когда что-то происходило, и он становился подозреваемым номер один. Мелани Хатингтон, возможно, уже появлялась в штабе, но до сих пор с ней не пересекся.

Рассказ Лео и статья в «Пророке» взволновали его не сразу, потому что не могли послужить достаточным поводом для того, чтобы пропускать уроки. Рики мог позволить себе беспокоиться об этом в редкие минуты досуга, но каждый новый голос учителя, напоминающего о СОВах, заставлял его перестроиться на другую волну. Он сразу вспоминал миссис Дуглас и ругал себя за то, что оказался слишком тщеславным, чтобы последовать ее совету и не волноваться.

Но все же этому сонному напряжению пришел конец. Однажды Рики пришел на обед как ни в чем не бывало, наполнил свою тарелку и начал есть. В какой-то момент ему показалось, что за столом на него поглядывают с удивлением. Но Рики не придавал этому значения до тех пор, пока не ощутил холод в левом плече, как от ветра. Прежде чем в памяти что-то зашевелилось, до него дошел мягкий шелестящий голос:

– С твоей стороны, юноша, не слишком хорошо забывать о друзьях.

Оборачиваясь, Рики заметил на своем плече прозрачную руку. Ему приветливо, но с укором улыбался Жирный Монах, привидение «Хуффульпуффа».

– Сэр, – кивнул он в знак приветствия, успевая отметить, что менее устойчивый ученик наверняка бы подавился.

– Кое-кто хотел бы встретиться с тобой, – сказал Монах.

Рики заметил, что слизеринские, да и другие девочки переглядываются и хихикают. Очевидно, они предположили, что Монах является посредником в его так называемых «сердечных делах». Но, на самом деле, это так и было – если понимать, что против пославшей хуффульпуффского призрака особы сердечные капли не помогают.

Жирному Монаху не было необходимости называть ее. В первый момент, поняв, о ком речь, Рики поразился самому себе. Как он мог так долго не вспоминать о Плаксе Миртл?! Сия безвременно скончавшаяся барышня когда-то училась в «Хогвартсе». Теперь ее привидение обитало в женском туалете, и отучило за долгие годы обращаться туда по прямой надобности. Благодаря этому Клуб мог собираться у нее – после того, как другие привидения убедили ее помогать ребятам.

Собственно, Плакса Миртл неоднократно указывала членам Клуба, чем им следует заниматься, иногда заставляя менять планы. Она была мастерицей художественного плача и щедро демонстрировала свое искусство по любому поводу. Кроме того, случалось, она без приглашения являлась в общежития.

Были у нее и положительные стороны, которые она редко являла миру, оберегая в сейфе своей души подобно бриллиантам. На Миртл можно было положиться; она держала язык за зубами, то есть, Рики ни разу не получал доказательств обратного.

– Конечно, сэр, я ее навещу, – Рики понизил голос и пожалел об этом, потому что любопытные вокруг, включая Френка Эйвери, немедленно навострили уши.

– Я передам, мой мальчик, – заверил Жирный Монах и отправился к столу «Хуффульпуффа».

Лео наверняка понял, о ком речь, поэтому, когда Рики остановился за дверями Большого зала, чтобы дожидаться других представителей Клуба, не задал никаких вопросов.

Эдгар немедленно согласился, что навестить Плаксу Миртл действительно надо. Дик флегматично пожал плечами. Но Артур, едва услышав об этом, скривился так, что во рту сразу стало кисло.

– Неужели это обязательно?

– Но мы всегда приходили к ней, – растерялся Рики.

Даже Ральф с удивлением покосился на друга.

– Откуда такой эгоизм? – возмутился Эди.

– Только не надо упрекать меня в нечуткости! Это может сделать и сама Миртл, намного лучше вас! – проворчал гриффиндорец.

Рики сдерживал раздражение. В глубине души он был согласен с Артуром, но все же, пообещав Монаху, сам уже не мог отступить и чувствовал, будто его пытаются оставить одного в поле воином.

– Послушай, ты хочешь, чтобы она прилетела к тебе в спальню? – поинтересовался Дик.

– Нет, конечно, – казалось, произнося это, гриффиндорец кое-что понял. Во всяком случае, его облик больше не выражал столь воинственного сопротивления.

– Так ты пойдешь? – нетерпеливо спросил Рики.

Артур пожал плечами.

– Если вы решили, то я тоже, – ответил он.

Друзья договорились навестить неработающий туалет в выходные и разошлись по своим делам, благо дел хватало.

Даже Хагрид заговорил о СОВах, пообещав, что ученикам обязательно придется выучить «всю скукотищу», но в целях поднятия боевого духа начать им предстояло «с чего поинтересней».

Рики приходилось любоваться гиппогрифами в «МентеСана», но там они содержались за прочной оградой. Только сам Доматор заходил в этот вольер, и только тогда, когда поблизости не оказывалось взвизгивающих от ужаса девиц. С шикарным оперением, мощные и своенравные, насколько откуда-то помнил Рики, эти существа могли оказаться очень опасными. «Как все, что любит Хагрид», – философски смирился он.

Лесничий объяснил, что, разумеется, это милейшие существа, с которыми нужно только правильно обращаться, как-то: не грубить, не моргать, кланяться, а также удерживать дистанцию, комфортную для них.

– Ну, кто хочет подойти и погладить? – пробасил Хагрид.

Ученики заволновались, многие опустили взор. Девчонкам вдруг срочно понадобилось разглаживать складки на одежде.

Дальнейшего Рики не ждал, но когда недобрый взгляд Хагрида остановился на нем, легко объяснил себе: « Ну, если что, меня ему будет не особо жаль. И потом, я такой живучий!».

Хагрид открыл рот…

– Я хочу! – заявила Дора и решительно отделилась от группы.

Рики вскинул голову. Это, конечно, было не очень храбро с его стороны – чувствовать к ней благодарность…

Между тем Дора отделилась от толпы и зашагала к загону. Гиппогрифы обратили на нее внимание – огромные настороженные полуптицы-полузвери замерли, неотрывно сверля желтыми немигающими глазами фигуру приближающейся к ним девушки.

– Не так шустро! – предупредил ее Харгид. – Они не любят спешки.

На середине пути Дора послушалась и замедлила шаг. Она распрямила плечи и, насколько мог судить Рики, глядя ей в спину, смотрела все время в упор и не моргала.

Похоже, ее выбор пал на вороного гиппогрифа. Тот заволновался, став объектом столь пристального внимания, и начал постукивать копытом по земле. Рики невольно вспомнилось, как во время последних весенних каникул, проведенных им в доме у Чайнсби, лошади сбросили Ральфа Джордана и Тони Филипса. А эти еще и клевались.

– Мне идти дальше? – ровно спросила Дора у преподавателя.

– Постой пока, – посоветовал тот и потрепал зверя по холке.

– Он людьми, случайно, не питается? – завопила вдруг Тиффани.

На гиппогрифа это предположение не оказало почти никакого влияния, он лишь чуть приподнял голову, одарил школьников свирепым взором и повернулся к лесничему. Дора вздрогнула, но не сдвинулась с места.

– Ты чего его пугаешь, бестолочь? – заорал Хагрид, так что огромная птичка шарахнулась от него и тряхнула могучими крыльями. – Он же нервный будет!

Дора простояла еще минут пять, прежде чем получила разрешение приблизиться еще на пару шагов. Класс, наблюдающий за ней, нервничал значительно больше гиппогрифа.

– Если ее когтями разорвет, мне будут кошмары сниться, – пробормотала Каролина.

Рики пришлось отшатнуться, поскольку Тиффани резко развернулась в ее сторону и даже взметнула кулак. Рики с первого курса знал, что двинуть по-маггловски она вполне способна, причем привыкла сражаться с братом, гораздо более крепким, чем мисс МакКинли.

– Эй, тихо там! – снова рявкнул Хагрид, отчего льнувший к нему гиппогриф вновь шарахнулся в сторону и издал короткий пугающий звук.

– Отойди! – приказал лесничий.

Но Дора не подчинилась. Существо, похоже, уже подпустило ее к себе, потому что не делало попыток на нее наброситься.

– Ну что за безобразие! – укорил ее Хагрид. – Жить надоело, что ли?

– Мне надоело репетировать балет, – произнесла Дора жизнерадостным тоном, в котором совсем не замечалась фальшь. – Шаг вперед, два назад, поворот на месте…

– Не вздумай вертеться! – пригрозил лесничий. – Ладно, давай, поклонись. Ежели он в ответ тоже поклонится, я разрешу тебе подойти и погладить его. Нет – сразу уходи, но без резких движений. Усекла?

Дора кивнула. Кивок плавно перешел в поклон. Она наклоняла голову медленно, ниже, и остановилась. А потом, похоже, приподняла, так, чтобы, не разгибаясь, посмотреть, как отреагирует гиппогриф.

Тот покосился на Хагрида, будто спрашивая у него совета. Если бы Хагрид, не особо благоволивший к Доре, мог ответить птичке, чего он хочет, Дора немедленно отправилась бы обратно. Но, не посчитавшись с выражением лица хозяина, гиппогриф бухнулся на колени передних когтистых лап, так что земля дрогнула, и все это почувствовали. А затем птичка склонила голову.

– Вот, – Хагрид, казалось, немного успокоился. – Ну, теперь ты можешь совсем близко подойти, он даст себя погладить. Только без резких движений!

Рики подумал, что на месте гиппогрифа от таких вот выкриков он сам давно бы сделался неврастеником.

Вместе со всеми он напряженно следил, как Дора почти вплотную приблизилась к огромному существу. Она потянула к нему руку, в ответ на что зверь поднял птичью голову и потянулся к ней мордой.

Ребята затаили дыхание.

– Не могу! – почти без голоса выдохнула Каролина и закрыла лицо руками, вызвав на себя злобные взгляды слизеринцев.

Вот рука и клюв соприкоснулись, девушка несколько раз провела ладонью и хотела погладить по лбу, но Хагрид отрицательно помотал головой. По всему было видно, что гиппогриф уже не станет кидаться на нее. Слизеринцы зааплодировали.

– А теперь иди ко всем! – велел Хагрид, к великому облегчению наблюдателей. – И вы все – доставайте перья, и давайте, рисуйте красавцев!

Возвращаясь к одноклассникам вместе с преподавателем, Дора казалась обескураженной.

Преподаватель четко показал, насколько можно приближаться к загону. Ученики встали полукругом, и скоро все погрузились в чарующий мир косых и ломаных линий. Разговаривать на этом уроке обычно не запрещалось, так что скоро стало слышно, в основном, девушек из «Равенкло».

– Ты чего выпевала каждое слово? – поинтересовалась Мелани у героини дня. – С Хагридом заигрываешь?

– Вот чушь! – прибалдела Дора. – Я боялась, что если буду говорить с учителем резко, настрою этим против себя гиппогрифа.

– Правильно, – согласился Рики. – Животные реагируют на то, как ты относишься к их хозяину.

Рики был готов к тому, что его великолепный реалистичный рисунок не будет отмечен похвалой, и поэтому особенно не торопился. Графика давалась ему прилично, и гиппогриф получился очень похожим – это отметили вздохи всех восторженных одноклассниц. Он заметил, с каким выражением на лице слушают это Виктор и Френк. Чайнсби быстренько свернул свой рисунок, а в конце урока показал так, чтобы видеть мог только Хагрид. У Эйвери же получилось нечто вроде рахитичной курицы со свинячьими копытами. Но и вообще, его одноклассники, как выяснилось, не могли похвалиться художественными способностями. Даже Хагрид на секунду задержал взгляд на его пергаменте, бросил «превосходно» и переключил все внимание на Генри.

По возвращении Тиффани не могла сдержать упреков в адрес подруги.

– Почему ты постоянно ищешь компании всяких чудовищ? Я чуть в обморок не упала! – заявила она.

– Ты вот ищешь общества парней, и я тебе не мешаю, – огрызнулась разочарованная Дора. – Каждому свое.

– Правильно, – поддержал Генри. – Нечего других критиковать, на себя посмотри.

Брат и сестра враждебно уставились друг на друга.

– А ты почему такая хмурая? – спросил Рики у Доры.

Ему казалось, у нее есть все основания гордиться собой и быть довольной. Дора собиралась ответить, но заботливая подруга ее опередила.

– Разве не ясно? Она хотела, чтоб эта пернатая громадина ее покатала! – судя по выражению лица, Тиффани подобная перспектива представлялась ей чем-то вроде казни.

– Как-нибудь я ее угоню, – решительно заявила Дора.

Рики подумал, что профессор Снейп, конечно, не мог ожидать ничего другого, даже назначив ее старостой.

Школьные будни постепенно входили в свою колею. У Рики часто возникали ощущения, напоминающие первый курс. В атмосфере прочно поселилась нервозность. Профессор МакГонагол, похоже, вознамерилась начинать каждый урок с напоминания о СОВах и косилась на Дору. Это было тем хуже, что новая тема, вынесенная ею на первый же урок, «Испарение живых существ», Рики невероятно не понравилось, даже если не думать о том, что за лекцией должна была последовать практика.

Но одна трансфигурация погоды не делала. Повсюду находились конспекты за предыдущие годы обучения. Рики постоянно ловил себя на мысли, что все это он уже проходил, но все равно читал, учил и переписывал. Отчасти этому способствовала придуманная Лео система подготовки. Она занимала почти все время, это показала первая же неделя.

Иной раз Рики не был уверен, пообедал ли он уже или это происходило вчера. Так что ровно через неделю, к субботе, он взбунтовался.

– Ты хочешь не спать последний месяц? – пригрозил друг.

– Миссис Дуглас мне сказала, что экзамены – не главное, – решил настаивать на своем Рики, и неважно, насколько ценно для Лео мнение миссис Дуглас. Любые аргументы годились, лишь бы не браться за восстания гоблинов.

– Нам действительно необходим отдых, – вынужден был признать Лео через некоторое время. – Но в этом году все равно придется отказаться от многих лишних занятий.

– Ты беспокоишься, что я начну совать нос в тайны гриффиндорской мафии?

– Что? А, нет, я не об этом, – ровно произнес Лео. – Хотя, ты столько раз попадал из-за этого в истории, и мы с тобой. Так что ты прав, это теперь некстати.

– А о чем ты подумал, говоря «лишние занятия»?

– Я хотел, чтоб у меня было хобби, а то даже странно. Я не играю на скрипке, не выращиваю розы, не капризничаю в еде…

– Ты читаешь детективы, – указал Рики.

– Из них я и узнал, что мне полагается какое-нибудь увлечение, – объяснил Лео.

– Надо на рыбалку пойти, – подскочил Рики. – Годится?

– Вообще-то, да, но не такой уж страстный я рыболов, – усмехнулся Лео. – Кстати, что ты думаешь о Марго Фэрли?

Рики напряг память, поскольку слышал это имя, и совсем недавно.

– Староста «Гриффиндора», – избавил его друг от умственных усилий. – Я хотел бы пригласить ее в Хогсмид, когда нас начнут туда отпускать.

После этого Рики неловко стало говорить, что он о ней вообще не думает. Ввиду отсутствия увлечений Лео, однако, вряд ли собирался стать бабником, поэтому ответил Рики со всей серьезностью:

– Разве за два месяца приглашают? Поговори с ней о чем-нибудь другом!

Я догадался, – сказал Лео. – Она действительно хорошо разбирается в трансфигурации.

Рики закатил глаза, а потом подумал, что и он не лучше, лезет всюду со своей тайной, как Лео – с учебой.

В общем, то, что Лео стал старостой, ничего особенно не меняло. Марго Фэрли оказалась светловолосой гриффиндоркой, которую Рики раньше не замечал. Однако теперь, когда ее сделали старостой, его внимание привлекли, прежде всего, две вещи – в меру длинные, аккуратные ногти и громкий стук ее каблуков. Последним она, несомненно, оказывала услугу хулиганам.

Однажды они встретили ее, когда она выходила из штаба с одной из подруг. Марго кивнула на ходу, не переставая болтать с Нэнси Льюкот, а потом вдруг обрадовалась, что теперь ей не нужно запирать дверь, и ушла.

– Она напоминает мне Гао Лян, – неожиданно признался Лео.

– Китаянку? Но ведь Марго блондинка! – удивился Рики.

– У нее удивительный контраст волос и глаз. Глаза темные. У Гао Лян было наоборот, – пояснил Лео. – А какие данные ты подставил в формулу засушивающегося зелья?

Прежде чем ответить, Рики помотал головой, дабы вытрясти оттуда все лишнее, не связанное с СОВами.