Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

11 сентября 1992

Первым признаком того, что что-то не так, было присутствие на столе пирога с патокой, одержимостью которым, как было известно всем, был знаменит Джим. Если верить слухам, магический эффект «Короля Лепреконов» был вызван каким-то зельем, которым был пропитан пирог с патокой и которое активировалось, как только Джим откусил от него кусок. Гарри же был больше фанатом крем-брюле, возможно, потому, что для его приготовления нужна была горелка. И присутствие пирога с патокой на столе между Лили Поттер и им было постоянным напоминанием того, что его мать почти ничего о нём не знает.

Около десяти минут Гарри и Лили старались поддерживать вежливую беседу, пока Снейп сидел между ними, всем своим видом демонстрируя своё желание быть где угодно, только не здесь. Гарри хорошо учился по всем предметам, но лучше всего ему давались ЗОТИ и зелья. Лили нравилось преподавать изучение магглов, и она была в восторге от того, что получила шанс актуализировать программу обучения, которая минимум на сотню лет отстала от маггловской политики и технологий. Снейп положил в рот ещё один кусок курицы. Гарри очень ждал своего первого матча по квиддичу, но он не сказал, что он был охотником, а не ловцом. Из-за того, что число студентов, выбирающих в качестве факультатива изучение магглов было невелико, Лили в свободное время работала вместе с профессорами Флитвиком и Вектор, надеясь когда-нибудь защитить мастерство в чарах или арифмантике. Или в обеих этих областях. Снейп сделал большой глоток вина. Поймав середину очередной реплики, Снейп снова откусил кусок курицы и прожевал его минимум тридцать раз, чтобы точно убедиться, что его не поймают и не попытаются втянуть в разговор, когда у него во рту не будет еды.

Наконец, после очередной неловкой паузы Гарри открыл рот, чтобы снова попытаться начать разговор, но тут же его закрыл и опустил глаза вниз.

— Прости, — медленно сказал он, — я только что понял, что… я не уверен, как к тебе обращаться. Большинство слизеринцев сказали бы «мать», но для меня… это ужасно формально. Но я также не уверен насчёт «мама», потому что… — он осёкся и смущённо посмотрел на Лили.

— Потому что я не заработала это звание? — спросила она грустно, а затем, сделав глубокий вдох, продолжила. — Тогда, возможно, до тех пор, пока тебе не станет комфортно называть меня «мама», можешь просто называть меня Лили, а отца Джеймсом. Так будет, по крайней мере, удобно.

— Окей… Лили… не хочу, не знаю, портить настроение, но… почему ты решила позвать меня на обед именно сейчас? Я имею в виду, что со дня рождения прошло шесть недель, и ты не особо стремилась со мной поговорить. Почему сейчас?

— Я не знала, что сказать. И всё ещё не знаю. Я знала, что кто-то пытался убить тебя, пока ты жил с Петуньей. И также знала, что сами Дурсли плохо с тобой обращались, хотя никаких деталей я всё ещё не знаю. У тебя есть все основания злиться на меня, и у меня нет оправданий, которые бы я сочла убедительными, не говоря уже о том, чтобы их такими счёл ты, — в этот момент она кинула быстрый взгляд на Снейпа. — И затем, кто-то пытался убить тебя на дне рождения. Всё это… очень сильно напомнило мне мои школьные дни.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри с искренним интересом.

Она помедлила, а затем, сунув руку в свою сумку, достала оттуда фотографию мужчины и женщины в рамке.

— Я хочу, чтобы ты взял её. Это Майкл и Роуз Эвансы. Мои родители, твои дедушка с бабушкой. Пожалуйста, возьми её. У меня есть копия, — она замолчала, собираясь с силами. — Твой отец и я поженились в конце лета семьдесят девятого. Мы пытались не предавать это огласке, но Джеймс был наследником древнего и благородного дома, поэтому «Пророк» очень быстро обо всём пронюхал и раздул из этого большую историю… о том, что Джейс и я героически бросили вызов Сам-Знаешь-Кому тем, что поженились, несмотря на мой статус крови. И… Пожирателям это не понравилось. Они нашли дом, где я росла, вломились туда, и пытали твоих бабушку и дедушку круциатусом несколько часов. Наконец, когда им наскучило, они ушли… Они запечатали дом снаружи и подожгли его, оставив моих родителей гореть заживо, — она замолчала. — Петунья… Петунья когда-нибудь рассказывала тебе о них? Это поэтому она?..

«Так со мной обращалась? — подумал Гарри. — Нет. Там была совершенно другая причина».

Он покачал головой.

— Нет, она никогда не говорила о них и о том, как они умерли. Сомневаюсь, что это как-то связано.

Он посмотрел на фотографию своих бабушки и дедушки, которые погибли ещё до его рождения. Как бы много людей ни говорили, что он очень похож на отца, он видел в себе черты Роберта Эванса. В особенности глаза. Цвет его глаз был гораздо ближе к пронзительной зелени, как у деда, чем к мягкому оттенку, как у его матери.

«Если бы они были живы, отправила бы Лили меня к ним, а не к Петунии? И стали бы они обращаться со мной так же?»

Гарри положил фотографию на стол и посмотрел в глаза матери.

— Ты поэтому отослала меня? Потому что думала, что меня убьют, если я останусь с вами?

— Да, — просто сказала она. — В свете всего того, что произошло тогда, ты всё ещё винишь меня?

— Нет, но я виню тебя за то, что вы ни разу не проведали меня за десять лет. Дурсли сказали мне, что вы умерли.

— Дурсли… — она остановилась, а на её лице промелькнула злость. — Дурсли сделали много вещей, которые не должны были делать. Они должны были сказать тебе, что я и Джейс погибли в автокатастрофе. Их… приукрашивания в части того, что Джеймс был пьяницей, не были частью истории. Они должны были растить тебя в доброте и заботе, пусть и не любви, до тех пор, пока ты не закончишь в школу. После этого тебе был бы предоставлен доступ к значительному трастовому фонду, средства которого бы обеспечили тебе очень комфортную жизнь. Достаточно, чтобы никогда не работать, если бы ты этого захотел. И, разумеется, всё должно было быть так, если бы ты действительно оказался сквибом. Петуния должна была немедленно связаться со мной, если бы она заметила какие-то признаки спонтанной магии. После чего мы бы немедленно открыли тебе правду и забрали бы тебя домой, чтобы ты смог интегрироваться в волшебное сообщество. Но она так и не сделала этого. До того, как магия школы создала для тебя письмо, мы и не подозревали, что ты волшебник.

— Знаю. И я понимаю. Думаю, сейчас я просто борюсь с той частью, где то, что я сквиб, является оправданием того, что меня отослали и позволили думать, что я круглый сирота.

Лили беспомощно пожала плечами.

— Это выглядело как чистый старт. Даже игнорируя опасности, которые бы тебе грозили за то, что ты просто являешься частью нашей семьи, в волшебном мире всё ещё очень пренебрежительно относятся к сквибам. Если бы ты остался с нами, тебе бы пришлось обучаться на дому, потому что волшебные законы не позволяют детям волшебников ходить в маггловские школы. Скорее всего, пока бы ты жил с нами, ты бы даже не видел ни одного ребёнка, который бы не был волшебником. В волшебном мире очень мало работы для взрослых сквибов, а погружение в маггловский мир, когда ты уже взрослый — крайне трудоëмкая задача, потому что у тебя бы не было никаких бумаг. Никто бы не знал, какую школу ты закончил или где ты жил раньше. Плюс то, что ты бы ничего не знал о маггловской культуре. И всё это не беря в расчёт Пожирателей, которые хотели отомстить Джиму, и вполне реальной вероятности, что это Джим мог непреднамеренно выкачать из тебя жизнь, пытаясь защитить себя. Я имею в виду, что после того, как Джим победил Сам-Знаешь-Кого в прошлом июне, вы оба пролежали в коме несколько дней. Знаю, всё выглядит так, что мы сделали выбор между тобой и Джимом и поэтому отослали тебя прочь, но, честно, я решила, что хочу, чтобы мой ребёнок жил, пусть даже и думая, что он сирота, чем оставить его рядом с собой и, впоследствии, похоронить его, когда он погибнет из-за того, что я когда-то не смогла переступить через себя. Я глубоко сожалею обо всём, что случилось, Гарри. Но оглядываясь назад и зная то, что я знала тогда, я всё ещё не уверена, что совершила ошибку.

— Ты решила? Ты имеешь в виду, что Джеймс был против?

Она кивнула.

— Да. Дамблдор и я уговорили его. Он полностью отрицал все магические исследования, которые в один голос твердили, что ты сквиб. И снова думая о том, как всё произошло, может, он видел что-то, что мы все пропустили. Но годы шли, Петунья, которая должна была связаться с нами, если вдруг заметит в тебе магию, молчала, и он смирился. А затем, за пару недель до твоего одиннадцатого дня рождения, с нами связался Альбус и сообщил, что школа создала для тебя письмо.

Гарри кивнул.

— Но затем было распределение. И… всё изменилось.

— Да. Я всегда знала, что Джеймс… не всегда рационален, когда дело касается слизеринцев.

На этих словах Снейп поперхнулся вином и громко кашлял несколько секунд. Лили улыбнулась ему, как подумал Гарри, с удивительной теплотой.

— Ну, я имела в виду слизеринцев здесь, в школе. Не знаю, в курсе ли ты, но твоя бабушка, Дорея Блэк Поттер, училась в Слизерине. Она и твой дед страстно ненавидели друг друга, пока учились в школе, но, став старше, они смогли преодолеть свои разногласия и начали встречаться. И всё же, из того, что говорил Джеймс, даже она очень не хотела, чтобы Джеймс был распределён на её факультет. И имей в виду, что тогда было другое время. Тогда все знали, что Сам-Знаешь-Кто активно набирает сторонников среди слизеринцев. Большая часть враждебности Джеймса к слизеринцам была ответом на фанатизм и заносчивость чистокровок, которыми был известен твой факультет в то время.

Снейп тихо хмыкнул на это. Лили вздохнула.

— И да, некоторая часть того, чем был известен твой факультет, была ответом на травлю от квартета гриффиндорцев, которым разрешалось бесчинствовать и которых покрывали учителя. Но, Северус, ты не можешь просто сидеть здесь и притворяться, что слизеринцы были безгрешны. Розье и Мальсибер довольно регулярно посылали в меня проклятья только потому, что я магглорожденная, — она сделала паузу и хитро улыбнулась. — Я также помню, что ты сделал с Мародерами в начале шестого курса. Тот розыгрыш с малиновыми пирожными и секси голосом Минервы МакГонагалл...

К полнейшему изумлению Гарри, обычно безэмоциональный профессор зельеварения слегка покраснел. А затем… он улыбнулся, словно смакуя одно из своих самых любимых воспоминаний.

— Что вы с ними сделали? — с тихим восторгом спросил Гарри.

Снейп кашлянул и снова натянул на лицо маску отстранённости.

— Ничего из того, что вам нужно знать, Поттер, — ответил он. — По крайней мере, пока вы не станете старше.

Развеселившись, Гарри покачал головой, а затем снова повернулся к Лили.

— Утром перед днём рождения Джеймс сказал, что он хочет попытаться восстановить нормальные отношения. Как ты думаешь, он говорил серьёзно?

Она помолчала, обдумывая вопрос.

— Я… не знаю. Он и мне это говорил, но это довольно крутой поворот. И, похоже, что он хочет восстановить отношения, основываясь на рекомендации Питера Петтигрю, а я, если честно, никогда ему не доверяла.

Гарри кивнул.

— Ценю твою честность.

— Спасибо.

Снова воцарилась тишина. Снейп быстро закинул в рот кусок картошки и начал медленно его пережёвывать, пока кто-нибудь не вздумал обратиться к нему.

— Давай, если ты не против, сменим тему на что-нибудь полегче. Обычно я против розыгрышей, но я могу оценить хорошую работу с чарами. Как, во имя Мерлина, ты сделал ту поющую корону для Джима?

От удивления Гарри вытаращил глаза.

— Не знаю даже, быть мне обиженным или польщённым, но это был не я. Хотя я соглашусь, что работа с чарами была отличной.

— Правда? Джим убеждён, что это был ты. Он сказал, что ты практически написал на ней своё имя.

— Хм-м, что на самом деле доказывает, что это был не я. Настоящий слизеринец никогда не станет оставлять следы. Мы бы подписались чужим, чтобы прикрыть наши проделки.

— Хах! Не сомневаюсь. Что ж, кто бы это ни был, надеюсь они не станут издеваться над Джимом из-за книг о нём. Он и так постоянно смущается из-за них.

— Тогда зачем продолжать печатать их? Я знаю историю, как появились эти книги. И знаю, что вы можете прекратить их публикацию, как только захотите.

Лили вздохнула с выражением покорности на лице.

— Джеймс и Джим были бы счастливы, если бы это случилось, но это ещё одна, скажем так, область, где я буду поступать по-своему. Я очень рано осознала, что публичный облик Джима нужно защищать и контролировать. И книги в этом очень помогают.

— Не понимаю, — сказал Гарри, — Джим — Мальчик-который-выжил. Люди кланяются ему, когда он идёт мимо. Какая ещё защита нужна его публичному облику?

— Ты удивишься, но… — она осеклась, — Гарри, волшебное сообщество очень… доверчиво. И очень переменчиво. Когда Джим был ребёнком и все узнали, что он совершил, были люди, которые думали, что он будущий мессия, — её лицо ожесточилось. — Но были и другие взгляды. Некоторые стали распространять слухи, что если Джим, будучи маленьким ребёнком, смог уничтожить Сам-Знаешь-Кого, это должно означать, что когда-нибудь он станет ещё более ужасным Тёмным Лордом, чем сам Сам-Знаешь-Кто. В те годы многие сторонники Сам-Знаешь-Кого хотели убить Джима, чтобы отомстить, но были и те, кто хотели похитить его и… «привить ему ценности чистокровных». Даже на стороне света были те, кто предлагал, чтобы опеку над ним взяло правительство, чтобы защитить его от плохого влияния.

Гарри выгнул бровь.

— Правда?! Есть люди, которые на самом деле думают, что из Джима… может получиться тёмный лорд?

— Сейчас уже не так много, как было в восемьдесят третьем, но, думаю, они ещё есть. Джим рассказывал, что Драко Малфой пытался с ним подружиться в прошлом году, когда вы ехали в Хогвартс. Думаю, это было из-за того, что Люциус Малфой прощупывал Джима, пытаясь узнать, что он за человек.

— Я был там. Это был… странный разговор, если подумать. Ну а книги?

Она пожала плечами и улыбнулась.

— После того, как мы выиграли суд, мы узнали, насколько эти книги популярны, поэтому решили, что это хороший способ поддержать образ Джима, как борца со злом. Сегодня подавляющее большинство волшебников и ведьм знают, что Джим тратит огромное количество денег на благотворительность и что он главный герой детских книг, в которых он предстает честным, храбрым молодым человеком, противостоящим силам зла.

— Ладно, но почему братья Харди?

Лили застенчиво улыбнулась.

— Ностальгия? Когда я была подростком, я была безумно влюблена в Шона Кэссиди.

Гарри непонимающе посмотрел на неё.

— Прости, давай просто скажем, что я была магглорожденной девчонкой, которая начала взрослеть в начале семидесятых, и это оставило на мне свой отпечаток.

Гарри улыбнулся и посмотрел на часы.

— Ой, мне нужно бежать. У меня трансфигурация через десять минут, — он остановился и посмотрел на свою мать. — Мне… мне очень понравилось, и, эм, я не буду против, эм, снова пообедать с тобой… если ты захочешь, — он посмотрел на Снейпа. — Но нам нужно будет подождать неделю или две, чтобы дать профессору Снейпу время восстановиться.

Снейп посмотрел на него взглядом, обещающим ужасные отработки в будущем. Лили же просто улыбнулась.

— С удовольствием.

Гарри кивнул, прощаясь, и вышел из комнаты.

— Должен признать, — сказал Снейп после того, как дверь закрылась, — что всё прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Ты поступила мудро, выбрав политику абсолютной честности, но должен предупредить тебя: если ты когда-нибудь даже задумаешься над тем, чтобы позвать на будущие обеды своего мужа, я отравлю твой послеобеденный чай.

Лили рассмеялась.

— Если я когда-нибудь предложу что-нибудь настолько безумное, Северус, надеюсь, я его выпью.

* * *

Позже в этот же день…

Возвращаясь в слизеринские подземелья, Гарри обдумывал свой обед с Лили. Он не думал, что простит её за то, что она полностью бросила его. Конечно, нет, и, возможно, никогда. Однако, две мысли заставили его задуматься. Прагматичная мысль заключалась в том, что Лили, по крайней мере, казалось, искренне хотела помириться с ним, в то время как действия Джеймса выглядели подозрительными. Если Лили была потенциальным союзником в любом будущем конфликте с Джеймсом, было просто глупо отвергать её из-за обиды на то, как она поступила с ним. Но Гарри беспокоила вторая мысль. Она была настолько тревожной, что он с трудом мог её чётко сформулировать: «А что, если Лили была права?» Если Лили говорила правду и искренне верила, что он — сын-сквиб лорда Поттера и сквиб-брат Мальчика-который-выжил, то она совершенно разумно и, возможно, очень гуманно устроила всё так, чтобы его воспитывали, как маггла. И хотя он всё ещё думал, что она должна была проведывать его время от времени, он также понимал, что Лили не могла предвидеть, что у него будет эта странная аура, которая будет заставлять магглов ненавидеть его и которая, в конечном итоге, ввергнет Вернона Дурсля в такое безумие, что он попытается убить его. Если бы не эта его маленькая причуда, мог бы он вырасти в относительном счастье с опекунами, которые хотя бы симулировали привязанность к нему? И если бы он был сквибом, может быть, ему было бы лучше вообще никогда не знать о магии, чем вечно задаваться вопросом «а что, если»?

Размышления Гарри как ножом срезало, как только он завернул за угол в коридоре, ведущем к гостиной Слизерина, ибо там его ждала новая порция странностей: Титус Митчелл и Миранда Бонневиль, префекты-шестикурсники, стояли рядом со входом в общую гостиную с гигантскими прозрачными пузырями вокруг их голов. Как только Гарри подошёл ближе, Титус поднял руку, останавливая его.

— Погоди, Поттер. Какие-то придурки — под придурками я подразумеваю «террористов» Уизли — подложили навозные бомбы в сумки слизеринцев. Поэтому никто не войдёт внутрь, пока мы всё не проверим. После мы наложим на тебя чары головного пузыря, чтобы ты не заблевал всю общую гостиную и не сделал вонь, царящую там, ещё более невыносимой. Так что руки вверх.

Удивлённый Гарри сделал, как велено.

— СКРУТИМИНИУС НАВОЗНЫЕ БОМБЫ, — произнёс префект.

К удивлению Гарри, на кончике палочки Титуса загорелся огонек, а сама палочка начала издавать тихий жужжащий звук. Жужжание быстро превратилось в пронзительный писк, как только Титус подошел к Гарри и провел палочкой рядом с его сумкой.

— Окей, Поттер. Не двигайся.

Гарри стоял неподвижно, пока Митчелл осторожно открывал его сумку и аккуратно извлекал оттуда бомбу. Осторожно прикоснувшись к ней палочкой, он наложил на неё «фините» и только потом расслабился. Вокруг бомбы был обёрнут кусок пергамента, который он снял, прежде чем бросить бомбу в ведро, стоящее рядом. Судя по металлическому клацанию, в ведре уже было несколько деактивированных бомб. Титус протянул пергамент Гарри. На нем было только четыре буквы: ГКСТ.

— ГКСТ. Так же, как и на остальных. Есть идеи, что это значит, Поттер? — спросил Митчелл.

Гарри пожал плечами.

— Гарри кривой слизеринский тупица? [1]

— Ясно. Если появятся идеи получше, дай знать одному из префектов. Теперь стой смирно.

Гарри снова вытянулся по струнке, пока префект накладывал на него заклинание головного пузыря и пропускал его в общую гостиную Слизерина. Там творилось что-то сюрреалистическое. Около дюжины слизеринцев — все с огромными пузырями на головах — пытались вести себя как ни в чем не бывало, пока Маркус и Мисси обходили комнату, творя чары свежего воздуха, чтобы убрать последствия тех бомб, которые всё-таки смогли попасть внутрь гостиной. В центре комнаты Гарри увидел Драко и нескольких членов его круга, которые стояли напротив Джинни, Эми Уилкес и Астории Гринграсс. Поодаль стояли Тео и Блейз, готовые, если это понадобится, вмешаться.

— Это «террористы» Уизли ответственны за эту ВОНЬ! — сказал Драко слегка заглушённым голосом. — А это означает, что ТЫ, скорее всего, имеешь к этому отношение!

— Не будь идиотом, Малфой! — ответила ему Джинни тем же странно глухим голосом. — Одна из этих бомб была в моей сумке! Близнецы могут пранковать слизеринцев, но они бы не стали разыгрывать меня! И я бы никогда не стала разыгрывать факультет, где я сплю по ночам!

— Отменная история! Я не поверю НИ ЕДИНОМУ СЛОВУ, которое скажет УИЗЛИ! Кто ЗНАЕТ, какие бредовые идеи могут прийти в ТУПУЮ ГОЛОВУ УИЗЕЛКИ!

Подавив желание улыбнуться на «тупую голову Уизелки», Гарри подошёл к группе.

— Драко, успокойся!

— НЕ ГОВОРИ МНЕ «УСПОКОЙСЯ» ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ НА ЕЁ СТОРОНЕ!

— Драко, — спокойно ответил Гарри, — я ни на чьей стороне. Я просто хочу, чтобы ты успокоился, потому что от твоего крика твой пузырь может лопнуть.

Драко посмотрел вверх и аккуратно ощупал пузырь с чистым воздухом вокруг своей головы. Он действительно увеличился почти на полметра в диаметре из-за его криков. С некоторым трудом он успокоился, и пузырь уменьшился до обычных размеров.

— Теперь, пока Драко остывает, кто-нибудь может спокойно объяснить мне, что произошло?

Блейз сделал шаг вперед.

— Около часа назад мисс Уилкес вернулась в общую гостиную, и через пару минут навозная бомба, которая была спрятана в её сумке, взорвалась. Сразу же нескольким студентам стало плохо. К счастью, рядом оказались несколько студентов со старших курсов, которые быстро наложили на остальных чары головного пузыря и начали процесс очистки общей гостиной, который сейчас близок к завершению. Через несколько минут в гостиную вошла мисс Уизли, и навозная бомба, которая была спрятана у неё в сумке, почти сдетонировала. Но, к счастью, она успела распознать звук до взрыва и, бросив сумку в ближайший угол, позвала Маркуса, который укрыл её щитом.

Гарри кивнул.

— Отлично сработано, мисс Уизли.

— Ха! — воскликнула Пэнси Паркинсон. — Спорю, она намеренно принесла бомбу в подземелье, чтобы устроить представление и предупредить всех, чтобы заработать себе уважение!

— Это… — Джинни осеклась на полуслове. — Это вообще-то было бы довольно умно, если бы за всем этим стояла я… но это не так. Так что… спасибо за комплимент, что ли?

— Ой, заткнись, Уизелка! — рявкнул Драко.

Джинни прищурила глаза и пристально посмотрела на кончик носа Драко, которому быстро стало некомфортно.

— На что ты уставилась?

— Твои ноздри очень маленькие. Я пытаюсь понять, насколько болезненным будет летучемышиный сглаз.

— Ах ты!.. — заорал Драко, потянувшись за палочкой. Джинни отзеркалила его движение. К счастью, до того, как Гарри пришлось вмешаться, Эми, которая, по-видимому, достала палочку некоторое время назад, направила её на Драко.

— Мы стоим, как идиоты, с пузырями на головах уже полчаса, — скучающе сказала она. — Можем мы, пожалуйста, не делать ситуацию ещё более дурацкой, устраивая дуэль в середине общей гостиной? С нашей удачей кто-нибудь может поджечь все эти навозные газы.

— Поддерживаешь предателей крови, Амариллис? — противным голосом сказала Пэнси. — Особенно эту? Вот так сюрприз.

— Что я могу сказать, Пэнси. Я — Уилкес. Мы все-е-е чокнутые. Разве не это ты шепчешь всем за моей спиной вот уже две недели. Кто знает, что за ужасные проклятья я могу использовать просто из-за своей родословной?

В этот момент к группе подошел Маркус и сотворил какое-то заклинание обнаружения. Затем, немного вздрогнув, он палочкой лопнул свой пузырь и вздохнул. Удовлетворённо кивнув, он громко обратился к собравшимся.

— Ладно. Комната очищена от вони, так что все можете лопать свои пузыри, — он нахмурился. — Наверное, стоило сказать это как-нибудь по-другому, чтобы это не звучало так глупо. И Мерлина ради, смотрите за своими сумками, пока мы не выясним, что за придурок за всем этим стоит и не подвесим его за яйца, всем ясно?

Он повернулся к группе перво- и второкурсников, покачал головой и обратился к Гарри.

— Оставляю тебя разбираться со всем этим. Я не в настроении разруливать… подростковую драму.

Посмеявшись над его словами, Гарри лопнул свой собственный пузырь, а скоро и со всех сторон начали раздаваться звуки лопающихся пузырей.

— Ладно, — сказал Гарри, — я тоже не слишком хочу быть втянутым в подростковую драму, поэтому скажу сразу. Я уверен, что мисс Уизли здесь ни при чём. Впрочем, как и близнецы Уизли.

— Тогда кто? — зло спросил Драко.

— Лично я подозреваю придурка-который-выжил. Розыгрыш дебильный, низкопробный, и, что важнее, его мог провернуть только тот, у кого есть мантия-невидимка. Что касается его мотивов, мне достоверно известно, что мой брат считает меня ответственным за тот нонсенс с «Королем лепреконов», который был на днях, и эта история с бомбами — его жалкая попытка отомстить.

— Погодите-ка, так это были не вы? — удивлённо спросила Друзилла Крэбб.

Он с жалостью посмотрел на неё.

— Вы видите огромный баннер, висящий в гостиной, на котором написано, что я довел Джима Поттера до бешеной ярости перед всей школой? Люди всё ещё напевают эту мелодию всякий раз, когда Джим оказывается рядом, и единственная причина, по которой я не притворяюсь, что за всем этим стою я, это то, что я опасаюсь украсть славу у того, кто на самом деле всё это провернул.

На этих словах Гарри посмотрел на Тео их особым взглядом. Тео ухмыльнулся и, слегка кивнув, полез в свою сумку с книгами.

— Но хватит о розыгрышах и прочих глупостях. Давайте обсудим более интересный вопрос: почему вы двое, — он указал на Джинни и Драко, — устроили сцену посреди общей гостиной.

— Потому что он напыщенный, заносчивый, противный придурок, — выплюнула Джинни.

— Потому что она… — Драко осëкся, пытаясь найти слова, которые были бы разрешены непреложным обетом, который он принес Гарри на прошлую пасху, — Уизли!

— Вообще-то, — самодовольно сказал Гарри, — это потому, что вы оба находитесь под действием заклинания.

— ЧТО?! — одновременно воскликнули Джинни и Драко, а затем злобно посмотрели друг на друга.

Гарри сел в кресло и снисходительно посмотрел на собравшихся.

— Мистер Нотт, ваш отчёт, пожалуйста.

Тео сделал шаг вперёд, держа несколько исписанных листов пергамента. Громко кашлянув, он начал свой рассказ.

— До событий тысяча семьсот восемьдесят восьмого года благородный дом Уизли и древний и благородный дом Малфоев были, де-факто, союзниками больше сотни лет. Хотя дом Уизли никогда официально не приносил присягу дому Малфоев, две семьи имели несколько общих бизнесов и оказывали друг другу политическую поддержку в Визенгамоте. Всем было ясно, что дом Малфоев поддержит избрание дома Уизли в статус древнего и благородного дома, как только одно из мест станет вакантным.

Джинни и Драко удивлённо уставились на Тео. Гарри широко ухмыльнулся. А Нотт, тем временем, продолжал.

— Так было до тысяча семьсот восемьдесят восьмого года, когда главы обоих домов — Гефестус Малфой (Пуффендуй, выпуск 1750) и Барнабас Уизли (Слизерин, выпуск 1753) решили официально заключить союз, скрепив его брачным контрактом между Мелигером, наследником дома Малфоев, и Камиллой, старшей дочерью Барнабаса. Проблемы начались, когда Мелигер, серьезно нарушив этикет, довольно ясно дал понять, что его интересует не Камилла, которая была на шесть лет его старше, а Людмила Уизли, младшая дочь Барнабаса, которая была всего на год его младше и считалась гораздо более привлекательной, чем её старшая сестра.

Джинни вытаращила глаза от имени Людмилы Уизли, которую упоминал Рон в их последний разговор. Это была та самая дочь Уизли, которая была последней девочкой, родившейся в семье Уизли до неё. Драко был также удивлён упоминанием Гефестуса Малфоя и его наследника Мелигера. Он знал своё семейное древо довольно хорошо и помнил, что после Гефестуса лордом стал Корвус Малфой, чей старший брат был выжжен с семейного гобелена по неизвестным причинам.

— После споров Мелигер склонился перед волей отца… поначалу. Но потом, всего за неделю до свадьбы Мелигер бесследно исчез вместе с Людмилой, выкупом, приданым и всеми свадебными подарками, которые были доставлены к этому моменту. Семьи сваливали вину друг на друга. Барнабас Уизли называл Мелигера проходимцем, который соблазнил его маленькую дочку, в то время как Гефестус называл Людмилу шлюхой, которая запудрила мозги его любимому сыну и наследнику. Ситуация быстро ухудшилась, и в течение следующего года между членами домов произошли три дуэли. Кульминация случилась в тысяча семьсот девяностом году, когда Барнабас Уизли публично обвинил Ливиллу Малфой, жену Гефестуса, в использовании отредактированного проклятья на семье Уизли.

— Чего? — воскликнул Драко. — Что ещё за отредактированное проклятье?

— Что-то очень плохое, вероятно, потому что все письменные свидетельства того времени буквально отредактированы так, чтобы название заклинания было невозможно установить. На чем я остановился? Ах да. Если бы обвинения были доказаны, Ливиллу бы бросили сквозь Арку смерти, а не посадили бы в Азкабан. Тем не менее, бремя доказательств лежало на Уизли, и Барнабас не смог убедить Визенгамот в виновности Ливиллы. После того, как с неё сняли все обвинения, Малфои подали в суд на Уизли за ложь и клевету и выиграли дело. Из-за штрафов, наложенных на Уизли за ложные обвинения в использовании отредактированного заклинания, они потеряли своё место в Визенгамоте. Большая часть финансовых сложностей семьи Уизли за последние два столетия связана с этими событиями.

На этих словах Драко оскалился на Джинни, которая в ответ показала ему язык.

— Короче, проиграв суд, Барнабас Уизли воспользовался своей властью главы дома и объявил семейную вражду против Малфоев, и Гефестус Малфой ответил взаимностью.

— Что это значит? — спросила Джинни.

Гарри взял слово.

— Это значит, мисс Уизли, что уже почти две сотни лет каждый ребёнок, рождённый в вашей семье, подсознательно ненавидит всех Малфоев, которых видит, а каждый Малфой, рождённый в этот же период, ненавидит всех Уизли по той же причине. Другими словами, ваша взаимная неприязнь — искусственна. Это магический эффект, который лежит на обеих ваших семьях вот уже два столетия, даже несмотря на то, что вероятно, все уже забыли почему он был наложен.

— И как его снять? — спросила Астория.

— Семейную вражду могут завершить только главы семей по взаимному согласию, — авторитетно ответил Тео.

— Что вряд ли произойдёт, потому что наши отцы не могут даже рядом стоять без того, чтобы не начать драку, — сказала Джинни.

— Тебе-то какое до всего этого дело, Поттер? — раздражённо спросил Драко.

— Две причины. Первая: мне было любопытно, почему ты так отреагировал на Рона в нашу первую поездку в Хогвартс-экспрессе, хотя было очевидно, что ты до этого никогда с ним не встречался. А затем дров в костёр подкинул твой отец, устроив драку с мистером Уизли посреди магазина. А вторая... Что ж, давайте просто скажем, что я не одобряю заклинания, влияющие на разум. Факт того, что бездумно направленная магия может заставить одного человека ненавидеть другого без какой бы то ни было причины… задевает меня.

— Ты говоришь так, как будто планируешь что-то с этим делать, — с подозрением сказала Джинни.

Гарри пожал плечами.

— В краткосрочной перспективе всё, что я планирую, — это попросить вас вести себя как разумные молодые люди. Вы знаете, что ваши чувства искусственны. Поэтому, даже если вы не сможете прекратить чувствовать то, что вы чувствуете, вы можете контролировать то, что говорите. Не позволяйте внешним силам одолеть себя. И, прежде всего, не позорьте факультет Слизерина какой-то глупой древней враждой, которая не имеет отношения ни к одному из вас.

— А в долгосрочной перспективе? — также с подозрением спросил Драко.

— Что ж, — ухмыльнувшись, сказал Гарри, — если моё краткосрочное решение не сработает, то, я полагаю, мне придётся сделать приведение ваших враждующих семей к миру и гармонии мои личным проектом. А вы оба знаете, как я люблю свои проекты.

На этих словах Драко и Джинни, которые оба знали, ЧТО творится в голове у Гарри Поттера, заметно побледнели.

[1] ГКСТ — Гриффиндорцы крутые, слизеринцы тупые. Очередная непереводимая игра слов. В оригинале эта фраза звучит как «Gryffindor rules, Slytherin drools», то есть GRSD. Дословный перевод — что-то типа «Гриффиндорцы рулят, слизеринцы пускают слюни», но я перевел как «Гриффиндорцы Крутые, Слизеринцы Тупые». Дальше же, в оригинале, Гарри предполагает, что эта аббревиатура значит «Джордж и Рон шлют бомбы» — это буквальный перевод фразы «George and Ron Send Dungbombs», только без упоминания навоза. Я несколько дней думал над тем, как литературно перевести это, но так ничего и не придумал. Предложите свой вариант.