Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

1 июля 1992

Гарри Поттер с недоверием смотрел на телефон, стоявший на письменном столе. Несмотря на то, что он, технически, был выращен магглами, его пребывание с Дурслями дало ему мало знаний о быте неволшебников. В частности, хоть он и знал (в отличие от большинства чистокровных), что такое телефон, до этого момента он никогда им не пользовался, поэтому сейчас отчаянно нервничал. К счастью, его нервозность перевешивал тот факт, что ни один из его друзей не только не написал ему, но и не ответил ни на одно из его писем. Это… раздражало. Наконец, Гарри сделал глубокий вдох и набрал номер. После пары гудков он услышал женский голос.

— Дом Грейнджеров.

— Доброе день, миссис Грейнджер. Меня зовут Гарри Поттер, я школьный друг Гермионы. Могу я ее услышать?

— Гарри Поттер? Вы тот молодой человек с вокзала, верно? — на секунду Гарри показалось, что в голосе женщины мелькнуло недовольство. Он тряхнул головой. Просто показалось. — Сейчас позову, — сказала женщина. Гарри слышал, как она отходит от телефона и зовёт дочь. Пару секунд спустя он услышал топот бегущих ног, а потом такой крик, что он чуть не выронил трубку.

— ГАРРИ ПОТТЕР! Где ты был?! Мы тебя обыскались!

Гарри был донельзя удивлён такими бурными эмоциями.

— Правда? И кто это мы?

— Невилл, Блейз и я. А, и Тео, хотя о нём я узнала от Блейза. Похоже, он немного боится отправлять сов из поместья Малфоев. Неудивительно, вообще-то. Мы писали тебе письма каждый день последние две недели — и ничего. Блейз уже собирался отправить Гантера, чтобы тот выбил Дурслям дверь и спас тебя, — она сделала паузу. — Тебя ведь не надо спасать? Он ведь мне житья не даст, если надо. Будет припоминать, что это я отговорила его спасать тебя в такой драматической манере.

Гарри засмеялся.

— Нет, не надо меня спасать. Мне просто скучно и одиноко. Очень странно, но я не получал ни одного из ваших писем, ровно как и ответов на свои. Почта от моих адвокатов приходит, но от друзей — ничего. Когда меня сюда поместили, Дамблдор наложил на дом охранные чары. Может, они блокируют сов или что-то в этом духе. Ладно, я поговорю с Гестией и Арти, чтобы они решили вопрос. Выходит, это всё-таки проблема, а не вы все игнорируете меня, — он хихикнул. — Можешь написать Блейзу и Невиллу и сказать им, что со мной всё в порядке и это просто что-то с совиной почтой?

— Без проблем, — ответила Гермиона, — но Невилл сейчас за границей. Они с леди Августой отправились в экспедицию на поиски редких растений по Амазонским джунглям. Их не будет до пятнадцатого, и я сомневаюсь, что сова сможет их найти там. Ну так, исключая отсутствие связи, как твое лето?

— Неплохо. Закончил домашку. У меня собственный телевизор — впервые в жизни, — но там нет ничего хорошего, так что, похоже, я не много потерял. Готовлю теперь только для себя, хотя я слегка устал от холодных сэндвичей и рамена из микроволновки. С другой стороны, завтра начинаются мои занятия, так что — отлично! Я их очень жду.

— Занятия? Но нам нельзя использовать палочки летом, разве нет? — спросила Гермиона.

— Ну, как это обычно бывает, в интересах богатых людей со связями были созданы лазейки, в которые можно въехать на грузовике, настолько они огромные. Есть форма, подав которую в министерство, ты сможешь использовать палочку летом ограниченное количество раз, пока ты находишься под присмотром взрослого, имеющего министерскую лицензию. Мои адвокаты подали за меня такую форму. О ней не говорят в Хогвартсе, потому что она охренительно дорогая, и я думаю, что они не хотят, чтобы менее обеспеченные родители жаловались на несправедливость бытия. Я написал тебе об этом в одном из тех писем, которые канули в небытие или куда там ещё.

— О каких суммах мы говорим, Гарри? И не говори охренительно. Это плохое слово.

— Ах, я скучал по тебе, Гермиона. Ладно, сейчас... Я потрачу примерно две тысячи галеонов на обучение этим летом. Думаю, это около десяти тысяч фунтов. Но это не все занятия по школьным дисциплинам. Сюда входит политика, этикет, финансовое дело, а также уроки полетов.

— Десять тысяч фунтов! Мда! Что ж, думаю, я пока почитаю книги. Если я не смогу за тобой угнаться, не говоря уже о других чистокровных, вроде Малфоя, которые, вероятно, тоже занимаются летом, я поговорю с родителями в следующем году. К тому же у нас уже есть планы поехать во Францию на три недели, так что у меня, наверное, всё равно не будет времени. Что из себя представляет твой учитель?

— Без понятия. Мы ещё не встречались. Она закончила Пуффендуй, одна из лучших в своём выпуске. Она хочет немного подзаработать, потому что она взяла год на отдых после окончания школы. Но скоро она начнет обучение в Академии авроров. Её зовут Тонкс.

— Просто… Тонкс?

— Просто Тонкс. Если верить Арти, у неё есть имя, но оно ей не нравится, поэтому она использует свою фамилию вместо него. Даже не мисс Тонкс.

— Хм… Тонкс, значит. Как Мадонна или Шер.

— Не-а, прости. Понятия не имею, кто это. Вырос в чулане под лестницей, помнишь?

Гермиона вздохнула. Она знала, что своими шокирующими шуточками Гарри пытается скрыть, сколько боли и страданий ему причинили, но обсуждать это по телефону было, как минимум, не этично, поэтому она решила не поддаваться на его провокацию.

— Ладно, с этого момента просто включи канал MTV и оставь его работать на заднем плане. Ты сможешь впитать в себя маггловскую культуру через подсознание.

Он рассмеялся.

— Ой, почти забыл. Ты уже вернëшься в Лондон к тридцать первому июля? Это мой день рождения, и я бы хотел, не знаю, может, собраться. Я не хочу устраивать тусовку, но, может быть, я, ты, Невилл и Блейз могли бы сходить в кино или куда-нибудь ещё.

— Я с удовольствием. Я перешлю твои слова Блейзу и Невиллу, — она замялась. — Я должна сказать тебе: твои родители прислали мне приглашение на день рождения Джима. Оно пройдёт в поместье Поттеров как раз тридцать первого. Я ещё не ответила.

— Ты хотела бы пойти?

— Если бы ты не планировал ничего на этот день, то я бы обдумала это. Я имею в виду, мы с Джимом учимся на одном факультете, поэтому мы должны хотя бы попытаться поладить. И если уж я смогла помириться с Драко Малфоем, то, разумеется, я смогу поладить и с Джимом Поттером. Но я лучше проведу этот день с тобой, и, я уверена, Невилл скажет то же самое.

Гарри обрадовался и немедленно начал считать, сколько дней осталось до момента, когда он увидит друзей вновь.

2 июля 1992

На следующий день после полудня Гарри запер дверь в свою комнату и на замок, и на задвижку, а затем вышел на улицу через невидимую магическую дверь и спустился по невидимой лестнице, которую установили пару недель назад, на задний двор. Наверное уже в сотый раз за последний год он широко улыбнулся, поражëнный возможностями магии. Всё ещё улыбаясь своим мыслям, он обошёл дом… и его улыбка тут же увяла. В саду перед домом была Петуния. На голове тётушки была глупая шляпа с широкими полями, а в руках были садовые ножницы, которыми она сейчас жестоко калечила ни в чём не повинный розовый куст. На секунду Гарри стало грустно. Хоть он и ненавидел быть Дурслевым рабом и мальчиком для битья, он гордился тем, что сад Петунии, к которому она никогда даже не прикасалась, выигрывал разные награды. Точно так же, как он гордился тем, какие блюда он готовил для своих ненавистных родственников — красивые, изысканные, которые они сжирали подчистую, даже не удосужившись поблагодарить его. Иногда он обдумывал мысль предложить готовить еду на всех, но только с условием, что он получит свою порцию и ему будет позволено сидеть за столом, как равному. Никаких «приготовь говядину Веллингтон» для Дурслей, а сам ешь подгоревший хлеб с водой. Он рассказал об этих мыслях Гермионе, на что она довольно жёстко объяснила ему маггловскую концепцию, называемую Стокгольмским синдромом, который заставляет жертв проникаться симпатией к своим мучителям.

Петуния посмотрела на него с нескрываемой ненавистью и вернулась к бедным розам, атаковав их с новой силой. С небольшой долей жалости (к розам, а не к Петунии), Гарри прошёл мимо тети и направился вниз по улице. В нескольких кварталах от Тисовой улицы он огляделся, чтобы убедиться, что никто за ним не наблюдает, и вытащил палочку. Зажав её в руке так, чтобы она торчала как большой палец, он выставил её в сторону дороги, как показывал ему Арти. Прямо как автостопщик. Пару секунд спустя он отпрянул назад, спасаясь от появившегося из ниоткуда трёхэтажного автобуса ярко-красного цвета — «Ночного рыцаря». Немного удивлëнный внешним видом автобуса и нервным приветствием, которое буквально выпалил некий Стэн Шанпайк (эта неделя, по всей видимости, была у него первой рабочей неделей в качестве кондуктора), Гарри объявил своим местом назначения «Дырявый котёл», а затем удобно устроился на сидении для быстрой, хотя и слегка жуткой поездки. Немногим позже основательно позеленевший Гарри Поттер вышел из автобуса, вошёл в «Дырявый котёл» и поднялся на второй этаж в комнату №13, которая хоть и была маленькой, но зато была обвешана всеми видами защитных заклинаний. Эта комната находилась в вечной аренде у фирмы Арти Подмора и была специально предназначена для обсуждения строго конфиденциальных дел, таких, как это. Внутри его уже ждали Подмор и ещё двое волшебников.

— Добрый день, Гарри, — поздоровался Арти, — нормально добрался?

— Да, Арти, спасибо.

Гарри с любопытством посмотрел на других волшебников, каждого их которых можно было описать всего тремя словами — ничем не примечательные.

— Гарри, позволь представить… эм, полагаю, слово «представить» — не совсем правильное. Гарри, это мистер Икс, а это мистер Игрек, — Гарри выгнул бровь. — Они находятся под действием чар изменения внешности и голоса, чтобы скрыть свои личности, но оба уже принесли как клятвы, что они действительно те, с кем я контактировал, так и клятвы не разглашать факт, что ты изучаешь окклюменцию. Также и я поклялся не открывать их личности тебе или кому-либо ещё. Хотя их сегодняшние действия и не являются незаконными, они могут вызвать… вопросы у министерства, на которые ни один из них не хочет отвечать. Уверяю тебя, это обычное дело, когда речь идёт об обучении окклюменции. Теперь к делу, — он указал на первого человека, — мистер Икс — адепт седьмого уровня и окклюменции, и легилименции, — Арти указал на второго, — мистер Игрек — окклюмент пятого уровня, а также лицензированный обливиатор, который работает на правительство, но сегодня он присутствует здесь в качестве фрилансера. Через несколько минут мистер Игрек использует первую часть заклинания блокировки памяти на мистере Икс, а затем я и он выйдем. Весь следующий час мистер Икс будет пытаться проникнуть в твой разум с помощью легилименции, чтобы протестировать твои окклюментные щиты, а затем расскажет тебе об упражнениях, которые тебе нужно будет делать, чтобы усилить их и построить другие виды ментальной защиты. Во время вашего занятия ты дашь мистеру Икс кодовую фразу, с помощью которой он сможет восстановить воспоминания о вашем занятии в будущем. Даже если ты решишь не продолжать, ты все равно должен будешь придумать такой пароль — природа заклинания требует этого. Пароль не обязан быть сверхсложным, но это, также, не должно быть что-то, что может всплыть в обычном разговоре. В конце урока мистер Игрек вернется и использует вторую часть заклинания блокировки памяти на мистере Икс, чтобы заблокировать его воспоминания.

Гарри был впечатлён таким уровнем секретности.

— Чары блокировки памяти? Никогда не слышал о них.

— Оригинальные версии чар памяти и ложной памяти существуют уже больше трёх сотен лет, мистер Поттер, — сказал мистер Игрек с лёгким акцентом. — И оба этих заклинания легко можно разрушить с помощью легилименции или напоминалок. Министерство запретило любые дальнейшие исследования чар, меняющих воспоминания, но позже всё-таки разработало улучшенные версии первых двух заклинаний для правительственного использования. Чтобы их изучить, вам необходимо получить лицензию в министерстве, а также принести клятву, которая серьезно ограничивает возможность их применения и делает почти невозможной задачу передать эти знания кому-либо, кто не получил такое разрешение. Чары блокировки памяти нельзя разрушить никаким из известных способов, кроме пароля, а природа клятвы, которую я принёс перед тем, как изучить их, делают невозможным их применение к волшебнику или ведьме, кроме случаев, когда он или она согласны с этим, а также когда эти чары требуется применить по решению Визенгамота. В любом другом случае чары не сработают. Мистер Икс уже согласился на обливиацию после вашего занятия, но, чтобы вы были спокойны, он повторит свою клятву, пока вы не начали.

Гарри моргнул.

— Такие вещи так часто случаются?

— Вы удивитесь, — шëлковым голосом сказал мистер Икс. — В волшебном мире узнать что-то, что вам знать не следует, — обычное дело. Поэтому избавиться от этих воспоминаний для собственной защиты — не такая уж и редкость. Например, все невыразимцы прекрасно умеют стирать себе память.

Гарри слегка вздрогнул. Это было ещё одним напоминанием о том, в какой странный мир он попал, где людям иногда приходится стирать себе память, чтобы забыть опасную правду.

Мистер Игрек кивнул, и мистер Икс достал свою палочку и сказал: «Я добровольно соглашаюсь на блокировку моих воспоминаний о всех действиях, что это дело потребует, о всех словах, что будут сказаны, и всех мыслях об этой комнате на срок в один час. Да будет так».

Палочка мистера Икс на секунду вспыхнула, сигнализируя, что его клятва была услышана. Затем мистер Игрек обошёл мистера Икс и остановился у него за спиной, чтобы никто не мог видеть движения его палочки, а заклинание он прошептал так тихо, что Гарри не услышал. Из глаз мистера Икс полился фиолетовый свет, а мистер Игрек кивнул Арти. Заклинание было наложено.

— Окей, Гарри. Если вы закончите раньше, потяни за этот шнур, внизу зазвонит колокольчик. Мы вернемся через час, — двое мужчин вышли, а мистер Икс велел Гарри сесть за стол напротив него.

— Прежде чем мы начнем, мистер Поттер, вы ведь уже начали изучать окклюменцию? Как вы её учили? С учителем или только по книгам?

— Эм, только книги. Я прочитал «Таинственнейшее из искусств» и первые несколько глав «Путей разума». Вторую книгу тяжело понять.

— Не только понять, мистер Поттер. Эту книгу также незаконно иметь, так что не попадитесь с ней. Срок, конечно, вы за неё не получите, но штраф в несколько тысяч галеонов — легко. Вы также будете под наблюдением министерства всю оставшуюся жизнь.

Гарри сглотнул и кивнул. «Что это за, мать твою, рождественский подарок, Блейз?!» — подумал он про себя.

— Что ж, раз вы читали «Таинственнейшее из искусств», то я полагаю, что вы поняли базовые принципы очистки разума.

— В общем случае — да, но ни один из примеров в этой книге не дал никакой ясности.

— Неудивительно. Это очень старый и очень старомодный труд. «Аегис менталис» объясняет принципы в более читабельной манере. Если сможете её достать, прочтите её, но она тоже запрещена министерством. Если сильно упростить, очистка разума означает достижение состояния, когда в вашем сознании нет никаких мыслей, за которые может зацепиться вторгшийся легилимент. Если в вашем сознании нет мыслей, ему не на что будет опереться, чтобы вытащить из вашей памяти другие воспоминания, которые позволят ему продолжить вторжение[1]. Достичь и поддерживать такое состояние невероятно трудно, если только вы не практикуете дзен-медитации или что-то похожее. Чтобы иметь хорошие окклюментные щиты, не нужно поддерживать такое состояние постоянно. Всё, что требуется — это уметь чувствовать вторжение, а затем рефлекторно подавлять все мысли, тем самым изгоняя незваного гостя. Теперь давайте попробуем простой подход. Вы помните, чтобы вы когда-либо делали что-то долгое время? Необязательно, чтобы это было чем-то приятным или неприятным, просто какое-нибудь занятие, за которым вы теряли счёт времени?

Гарри на секунду задумался, а затем вспомнил жалкие попытки Петунии постричь розовые кусты.

— Мои родственники заставляли меня ухаживать за их садом на протяжении всего лета. Полоть, в частности. Скучно, но не неприятно. Несколько раз я удивлялся тому, сколько времени я потратил на выдёргивание сорняков вокруг розовых кустов.

Мистер Икс кивнул.

— Хорошо. Давайте начнём с этого. Я попытаюсь проникнуть в Ваши воспоминания. Вы сможете распознать моё вторжение, если поймаете себя на мысли, что думаете о чём-то, что не вписывается в текущие обстоятельства. Имейте в виду, что сейчас мои попытки будут весьма очевидны. Искусный легилимент может скрытно от вас направлять ваши мысли, чтобы вы думали о воспоминаниях, которые он желает увидеть. Наша цель на ближайшие уроки — научить вас чувствовать попытки скрытого вторжения. Сегодня я буду использовать и палочку, и произношение. Но имейте в виду, что, начиная с пятого уровня, легилимент может работать и без палочки, и без слов, поэтому всегда будьте начеку, если кто-то, кому вы не доверяете, смотрит вам в глаза.

Гарри кивнул и спросил себя, сколько времени ему понадобится, чтобы стать абсолютным параноиком, что, в сущности, являлось естественным состоянием окклюмента.

— Сейчас, как только вы осознаете, что думаете о вещах, о которых не хотите думать, сосредоточьтесь на том ощущении, которое вы испытывали, когда занимались садом. Я заранее извиняюсь, но для того, чтобы вы смогли лучше почувствовать моё вторжение, я буду фокусироваться на воспоминаниях, которые вы находите наиболее травматичными, болезненными и личными. Именно по этой причине я согласился на обливиацию по окончании урока. А теперь, ЛЕГИЛИМЕНС!

Гарри немного испугался, когда мистер Икс гаркнул заклинание. По какой-то причине тон его голоса напомнил ему о том, как Вернон Дурсль кричал на него, когда ему было шесть за то, что он случайно опрокинул сковороду с остатками бекона на рубашку Вернона. Мерзкий маггл был в ярости. Он схватил Гарри за руку и отволок его с кухни в его чулан, где с такой силой втолкнул его внутрь, что мальчик буквально влетел внутрь. Следом раздался громкий треск, а сразу за ним — мучительный крик Гарри, полный боли. По сей день он прекрасно помнил боль от сломанной руки. Вернон и Петуния спорили несколько минут о том, следует ли везти Гарри в больницу. Вернон настаивал на том, чтобы просто оставить его в чулане и посмотреть через пару дней. Петунья же…

Гарри резко выдохнул.

«Почему я думаю об этом?»

Продолжая смотреть в глаза мистера Икс, он содрогнулся от осознания, насколько мощным инструментом была легилименция, когда было нельзя разорвать зрительный контакт. Он медленно вздохнул и сфокусировался на спокойствии и безмятежности, которые он чувствовал, когда ухаживал за садом. Ему понадобилось около минуты, чтобы очистить свой разум, в течение которой он постоянно вздрагивал, поскольку мистер Икс заставлял его вспоминать болезненные и неприятные моменты, например, когда Петуния кричала на него за то, что он не так подстриг живую изгородь. Эти воспоминания тянули за собой другие, ещё более неприятные, и так продолжалось, пока Гарри не понял, что происходит, и не удвоил свои усилия выдворить мистера Икс из своего сознания. По прошествии, как казалось Гарри, вечности, но на самом деле — около десяти минут, мистер Икс взмахнул палочкой и развеял заклинание.

— Хорошо, сначала хорошие новости. Хотя у вас и заняло несколько минут, чтобы осознать, что я смотрю ваше воспоминание о том, как ваш дядя сломал вам руку, на мои последующие попытки вы ответили гораздо лучше. Вы довольно быстро смогли достичь состояния чистого разума и поддерживали его целую минуту, сопротивляясь моим попыткам прочесть вас.

— А плохая новость?

— Я использовал лишь самую малую часть своей силы и намеренно искал воспоминания, которые вы привыкли подавлять, чтобы Вы смогли засечь моё вторжение. Если бы я хотел, вы бы не смогли остановить меня, а если бы я действовал хоть немного скрытно, скорее всего, вы бы и вовсе не заметили моего присутствия.

— Понял, — уныло кивнул Гарри.

— Не расстраивайтесь, мистер Поттер. Я всё-таки мастер легилименции, и вы, скорее всего, не часто будете сталкиваться с адептами моего уровня. Я, определённо, считаю, что у вас есть потенциал. К сожалению, за исключением очень редких людей с врождённым талантом, окклюменция требует времени и усердия на протяжении многих лет. То, что вы смогли продвинуться так далеко до того, как вам исполнилось двенадцать, есть достижение, и я воздаю должное вашему усердию. А теперь давайте попробуем ещё раз. ЛЕГИЛИМЕНС!

Урок продолжался ещё сорок минут, в конце которых мистер Икс протянул Гарри зелье от головной боли. Он также рассказал ему о нескольких ментальных упражнениях, которые он хотел, чтобы Гарри выполнял несколько раз в день на протяжении следующих двух недель, после чего они встретятся вновь.

— Ещё кое-что, мистер Поттер. Первое: вы знаете, что в вашей памяти есть пробелы? Не обливиации, я убежден, что вы имеете доступ к этим воспоминаниям. Это скорее высокоуровневый блок, призванный скрыть воспоминания от легилименции. Все эти пробелы начинаются, когда вы входите в некий коридор в вашей гостиной, и заканчиваются, когда вы снова оказываетесь в общей комнате.

Гарри напрягся. Мистер Икс говорил о Логове принца.

— Да, мистер Икс. Я в курсе о тех блоках. Здесь не о чем беспокоиться.

— Понял. Очень хорошо. Второе… я… я хочу попросить вас об одолжении, — мистер Икс посмотрел на свои руки, которые были крепко сцеплены. Это была первая реальная эмоция, которую демонстрировал человек. — Из ваших воспоминаний… я узнал, что Тот-Кого-Нельзя-Называть выжил после событий 1981 года и ищет пути к воскрешению.

На это Гарри вытаращил глаза. Он даже не заметил, когда всплыли те воспоминания.

— Через пару минут, — продолжил мистер Икс, — это знание будет отнято у меня до тех самых пор, пока вы не восстановите мои воспоминания, сказав мне пароль. Если вы когда-либо решите это сделать... Я прошу вас… — мужчина жалобно посмотрел на Гарри, — нет, я умоляю вас — если вы когда-нибудь узнаете, что он уже близок к воскрешению, прошу, восстановите мои воспоминания об этом. У меня есть семья. Жена и двое детей. Если я буду знать, я смогу выслать их из страны…

— Как я могу установить восстанавливающую фразу? — прервал его Гарри.

— … скажите Селаверминус и любую фразу, какую вы захотите использовать, мистер Поттер. Однажды установив, вы сможете сказать её или даже написать мне, чтобы восстановить мои воспоминания. Главное — явно укажите, что это сообщение от вас.

— Селаверминус. Волдеморт возвращается.

Мистер Икс содрогнулся, когда магия проходила сквозь него.

— Спасибо вам, мистер Поттер.

— Спасибо вам, мистер Икс.

В следующее мгновение в комнату вернулись Арти и мистер Игрек.

— Моя работа на сегодня закончена. До встречи через две недели, — вставая, сказал мистер Икс. Он кивнул мистеру Игрек, и тот наложил на него вторую часть чар блокировки памяти. Мистер Икс вздрогнул и непонимающе огляделся. Вытащив карманные часы и проверив время, он тряхнул головой.

— Это никогда не перестанет сбивать меня с толку. До встречи, джентльмены.

На этом мистер Игрек и мистер Икс вышли из комнаты, оставляя Арти и Гарри, который сидел с задумчивым выражением на лице, одних.

— Какие-то проблемы, Гарри? — спросил Арти.

— Не с уроком, Арти, — он помедлил. — Ты окклюмент? Достаточно хороший, чтобы хранить мои секреты?

— Я занимался окклюменцией. Вероятнее всего, я близок к четвертому уровню. Но для твоих секретов это не важно, потому что я принёс тебе адвокатскую клятву. Я не смогу скрывать преступление, и я связан клятвой проинформировать власти, если ты скажешь, что планируешь совершить его. В других случаях всё, что ты скажешь мне, защищает магия клятвы, которая устойчива и к легилименции, и к веритасеруму. А что? Что тебя тревожит?

Гарри обдумывал возможность открыть Арти знание, что Волдеморт жив. Но всё же он решил, что пока не готов поделиться этим. Даже со своим адвокатом. Но он мог сделать нечто другое.

— Сколько стоит омут памяти, Арти? У меня есть воспоминания, которые я бы хотел, чтобы были у тебя. Воспоминания, которые я хочу, чтобы ты держал под замком до тех пор, пока я не попрошу тебя посмотреть их или… пока со мной что-то не случится. Мы можем так сделать?

Арти с удивлением уставился на мальчика.

— Разумеется. И тебе даже не надо покупать омут. Гоблины предоставили мне список вещей, и у тебя уже есть один. Хороший, с наложенными чарами сжатия, чтобы его удобно было перевозить. Я достану его из хранилища и передам тебе на следующей неделе. Можешь сделать копии своих воспоминаний, я положу их в безопасное место.

— Спасибо, Арти, — мальчик кинул взгляд на часы. — Уже поздно, мне лучше отправиться домой.

— Мне тоже. Элизабет всегда недовольна, когда я пропускаю ужин. Особенно, если работа — это сидеть в баре за парой пинт с мистером Игрек, ожидая, пока твоё занятие окончится.

Гарри рассмеялся.

— Ладно, значит, я начну свои палочковые занятия с этой… Тонкс в субботу утром, верно? Где мы встречаемся?

Арти вынул из кармана пергамент и ногтем отчеркнул адрес дома в конце Косого переулка, где располагался местный дуэльный клуб. В нём был большой зал, магически укреплённый, чтобы противостоять урону от заклинаний. Гарри улыбнулся. Урон от заклинаний было одним из его любимых выражений.

4 июля 1992

В три часа дня в субботу Гарри передумал и решил, что урон от заклинаний было, на самом деле, наименее любимым выражением в его лексиконе. К такому заключению он пришёл, лежа на спине в дуэльном зале и гадая, горит ли какая-нибудь его часть ещё или нет. В соответствии с инструкциями Арти, он прибыл на место к десяти утра. Тонкс поначалу была сама серьезность, в основном, потому, что это был её первый опыт в преподавании и, как и большинство пуффендуйцев, она была собранной и готовой восполнить этот пробел. Первые два часа они потратили на исцеляющие и защитные чары с явным упором на Эннервейт, Эпискеи и Протего. Это было после того, как она передала ему от Арти экстренный порт-ключ в госпиталь святого Мунго, как она выразилась «на случай, если что-то пойдет сильно не так».

В обед Гарри отвёл Тонкс пообедать в «Дырявый котел», и она начала немного раскрываться. Она признала, что немного нервничала рядом с Гарри не только из-за отсутствия у неё опыта преподавания, но ещё и потому, что она знала, что Гарри не в ладах со своей семьёй. Он был старшим сыном Джеймса Поттера, который служил старшим аврором и, вероятно, будет её начальником, когда она начнёт учиться в Академии. Тонкс немного опасалась быть втянутой в семейную драму Поттеров, но также она хотела иметь собственный доход, поскольку была выпускницей Хогвартса и чувствовала себя неловко, всё ещё прося у родителей деньги на карманные расходы. Гарри заверил её, что Джеймс Поттер никогда не узнает от него, что она была его учителем. К десерту она даже открыла ему два личных секрета. Во-первых, она была метаморфомагом — то есть была способна менять внешность по своему желанию. Этот талант она проявляла с самого детства, и именно он дал ей путевку в Академию авроров. Она даже похвасталась перед Гарри, ненадолго покрасив свои волосы в розовый цвет. Конечно, она сама всегда хотела быть аврором, но, оказывается, существовала неофициальная политика, которая требовала, чтобы все метаморфы работали на правительство. Другой секрет был в том, что они с Гарри оказались дальними родственниками. Её мать, которая была частным целителем, звали Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, а покойной бабушкой Гарри была Дорея Блэк, которая приходилась Андромеде двоюродной тёткой. Она признала, что также является кузиной Сириуса Блэка, но быстро открестилась от этого, говоря, что даже никогда не встречалась с ним, потому что он попал в тюрьму, когда она была ещё совсем маленькой. Тонкс сообщила, что её мать была изгнана из семьи за то, что вышла замуж за магглорожденного, и она думала, что Андромеда не виделась с Сириусом, по крайней мере, несколько лет до его ареста.

После ланча они, наконец-то, начали заниматься боевой магией, которую Гарри хотел изучать больше всего. Тонкс дала ему обычные наставления о том, что он не должен участвовать в дуэлях в коридорах Хогвартса, а он заверил её, что он и не собирался, но ему очень интересны дуэли, как вид спорта, и он хочет уметь постоять за себя, потому что больше некому его учить этому, так как преподаватели ЗОТИ в Хогвартсе традиционно никуда не годятся. С этим Тонкс могла лишь согласиться. Он не стал упоминать, что последний был одержим всё ещё живым Волдемортом.

Поэтому они потратили следующие три часа, отрабатывая различные атакующие заклинания из программы второго и третьего курсов. Экспеллиармус, Диффиндо и Иммобилус были, очевидно, полезны, но больше всего Гарри заинтересовали возможности Депульсо и Оппуньо. Первое было сбивающим с ног сглазом, который мог отбросить цель на пять-шесть метров назад с неплохой силой. Оппуньо же, в сочетании с конкретным словом, посылало цель заклинания в того, на кого указывал волшебник. Например, Авис просто призывало стайку птичек, но Авис Оппуньо посылало всю стаю атаковать врага. Но что ещё лучше, Тонкс научила Гарри заклинанию Серпенсортиа, которое призывало змей.

— Думаю, как слизеринец, ты оценишь это заклинание, — подмигнув, сказала она.

— Разумеется, — горячо согласился Гарри, раздумывая над тем, как призванная змея отреагирует на парселтанг. Как и в случае с Авис, комбинация Серпенсортиа Оппуньо заставит призванную змею атаковать врага без дальнейших указаний с его стороны, но он подозревал, что любые змеи, которых он призовёт, могут сделать гораздо больше.

Их урок закончился в четыре, и Тонкс произнесла заклинание, информирующее министерство, что Гарри снова запрещено пользоваться магией. Она также забрала назад портключ, ибо Гарри ещё был слишком мал, чтобы иметь такой без разрешения министерства (которое Гестия активно пыталась получить). Затем Тонкс отправилась домой, а Гарри решил ещё немного побродить по Косому переулку. Он ненадолго забежал во «Флориш и Блоттс», где заказал несколько книг по дуэлингу и защите, которые будут доставлены на следующей неделе, а затем поужинал в «Дырявом котле», прежде чем сесть в «Ночной рыцарь» и отправиться в Суррей. Автобус высадил его в трёх кварталах от дома Дурслей, куда он, не спеша, и отправился. Гарри был крайне доволен прошедшим днём и уже ждал, когда он сможет растянуться на кровати перед телевизором и пораньше лечь спать. Естественно, всё пошло наперекосяк.

Когда Гарри уже собирался свернуть на подъездную дорожку к дому Дурслей, внезапно произошло несколько вещей: сверкнула яркая вспышка, раздался громкий хлопок и Гарри упал на спину, сбитый с ног. Когда проморгался, он с удивлением обнаружил маленькое существо с выпученными глазами и впечатляющими ушами, сидящее у него на животе и одетое в наволочку, завязанную на плечах на манер туники. Из описаний Блейза и Тео Гарри узнал в существе домашнего эльфа. Как только эльф увидел, что Гарри его разглядывает, он немедленно начал верещать:

— РЕБЁНОК ПОТТЕРОВ НЕ ДОЛЖЕН ВОЗВРАЩАТЬСЯ В ХОГГИВАРТС!

— Чего?! — непонимающе воскликнул Гарри. — Почему? Кто ты?

— НЕВАЖНО, КТО ЕСТЬ Я! РЕБЁНОК ПОТТЕРОВ НЕ ДОЛЖЕН ВОЗВРАЩАТЬСЯ В ХОГГИВАРТС! ВЕЛИКОЕ ЗЛО ТАМ БУДЕТ! ХОЧЕТ УБИТЬ РЕБЁНКА ПОТТЕРОВ!

— Убить?! — Гарри начал оглядываться. — Мы на улице! Тебе нельзя тут быть! Это нарушает Статут о Секретности! И вообще, что это ещё за зло, и кто хочет убить меня? Если это Волдеморт, то я в курсе и сам планирую убить его, как только у меня появится шанс!

— У-У-У! — жалобно завыл эльф. — РЕБЁНОК ПОТТЕРОВ НЕ ДОЛЖЕН ПРОИЗНОСИТЬ ЕГО ИМЯ!

— ПРЕКРАТИ КРИЧАТЬ! — заорал Гарри.

Рот эльфа мгновенно захлопнулся, а он сам схватил свои уши и прижал их ко рту.

— Слушай, — сказал, садясь, Гарри. Эльф спрыгнул с его живота и встал рядом с ним на подъездной дорожке. — Давай начнём сначала. Как твоё имя? — спросил Гарри, оглядываясь. Удивительно, но вокруг не было и следа магглов, которые бы заметили его борьбу с эльфом.

— У-у-у! — уже тише начал подвывать эльф. — Добби не может сказать ребёнку Поттеров своё имя! Если его хозяин узнает, что Добби предупредил ребёнка Поттеров о том, что ему грозит опасность, голова Добби будет висеть на стене позора.

Гарри быстро отогнал от себя эту картину.

— Что ж, тогда, конечно, хорошо, что я не знаю имени Добби, — хитро сказал он. — Слушай, можешь ты хотя бы сказать больше о том… зле, что хочет убить меня?

— Нет, нет! Добби не может сказать детали! Добби уже придётся прижечь себе уши утюгом за то, что он сделал так много! Кроме того, зачем ребёнку Поттеров возвращаться в холодный, полный сквозняков замок к людям, которые даже не пишут ему письма!

Мысли Гарри плавно перетекли с ужасного видения бедного эльфа, терзающего себе уши в качестве наказания, на вторую часть реплики.

— Это ты перехватывал мои письма! — сощурив глаза, сказал он.

На это Добби начал подпрыгивать от волнения, пока, наконец, не вытащил из складок туники стопку писем, обмотанных бечёвкой.

— Добби думал, что если ребёнок Поттеров будет думать, что друзья ребёнка Поттеров забыли его, может, он не захочет возвращаться в Хоггивартс? Но ребёнок Поттеров говорил со своим другом-девочкой через маггловский говорильник, поэтому это не сработало.

Добби посмотрел на Гарри с, как думал эльф, хитрым выражением лица.

— Если Добби отдаст ребёнку Поттеров его письма, он обещает не возвращаться в Хоггивартс?

— Нет, и речи быть не может. И хватит называть меня ребёнок Поттеров. Мне почти двенадцать. Зови меня Гарри.

— Добби знает, что ребёнка Поттеров зовут Гарри. Но Добби не знает, какой из детей Поттеров в опасности, поэтому он должен защитить обоих!

Гарри закрыл глаза и начал массировать себе виски.

— То есть, ты знаешь, что… в Хогвартсе притаилось какое-то зло, которое будет пытаться убить одного из детей Поттеров, но ты даже не знаешь, какого именно? Ты ведь в курсе, что мой брат Джим — Мальчик-который-выжил? Люди пытаются убить его с самого детства. Уверен, что тебе нужно заботиться о нём, а не обо мне.

Добби серьёзно пожал плечами.

— Лучше перебдеть.

Гарри вздохнул.

— Добби, слушай внимательно. Мне нужно ехать в Хогвартс. Если я не поеду, я не смогу получить образование и стать волшебником. А если я не стану волшебником, мой биологический отец сможет изгнать меня из семьи, и, если мне повезёт, я закончу свою жизнь, живя в картонной коробке под одним из мостов Лондона.

— Лучше картонная коробка под мостом, чем деревянный ящик под землей, Гарри Поттер!

Гарри прищурил глаза.

— Не для меня, Добби. Я лучше умру, чем позволю Джеймсу Поттеру переиграть меня.

— У-у-у! — снова начал выть эльф, но внезапно замер, как маленькое лесное животное, которое обнаруживает поблизости хищника. Медленно Добби повернул голову направо и посмотрел вдаль.

— Гарри Поттер должен идти в дом своей злой семьи прямо сейчас! — громко зашипел Добби.

— Что? Почему? — с беспокойством спросил Гарри.

— Добби должен идти! Добби не должны видеть здесь! Бегите домой, Гарри Поттер! Бегите! Бегите, если вам дорога ваша жизнь!

С этими словами странный эльф аппарировал прочь, оставив связанные верёвочкой письма. Гарри быстро поднялся на ноги, огляделся, но не увидел ничего необычного. Он взял свои письма и осторожно направился к магически скрытой лестнице в свою комнату. В этот момент он услышал позади себя странный шум. Он оглянулся и понял, что это было слабое жужжание, которое с каждой секундой становилось всё громче. Внезапно в сумерках, он увидел облако маленьких крылатых фигурок, каждая не больше человеческой руки, которое поднялось над соседним домом и, злобно гудя, направилось в его сторону. Сердце Гарри пропустило удар. Докси — маленькие ядовитые существа, похожие на фей. Один на один с ними было легко справиться. Но с целой стаей? Этого было достаточно, чтобы съесть мальчика заживо!

Понимая, что не успевает добежать до лестницы, которая была на другой стороне дома, Гарри бросился к парадной двери так быстро, как только мог, но она оказалась заперта. Он повернулся и увидел, что стая уже почти добралась до него.

«Надеюсь, что в законе о колдовстве несовершеннолетних есть пункт про угрозу жизни», — подумал он про себя, доставая палочку из ножен на запястье.

— АЛОХОМОРА!

Замок щëлкнул, и Гарри ворвался внутрь, захлопнув и заперев за собой дверь. Всё семейство Дурслей сидело в гостиной перед телевизором. Они одновременно уставились на Гарри со смесью удивления и отвращения. И прежде, чем Гарри смог объяснить, Петуния взвизгнула и указала на окно. Гарри кинул туда взгляд и увидел, что окно облепили докси, которые сейчас старательно царапали стекло. Он подошёл ближе, чтобы проверить, что окно заперто.

— Всё в порядке. Дом защищён чарами. Они не смогут пробраться внутрь, — выдохнул Гарри, радуясь, что оказался в безопасности.

— Что ОНИ такое?! — взвизгнула Петуния.

— Докси. Обычно они просто вредители, но кто-то решил отправить целую стаю на охоту за мной. Они ядовитые хищники, но они не могут пробраться в дом.

— Ты привёл их в наш дом, — тихо сказал Вернон.

— Я не приводил их никуда, — раздражённо сказал Гарри. Его внимание всё ещё было приковано к докси, которые царапали стекло. — Кто-то отправил их на охоту за мной, и они выследили меня здесь. Надо отправить письмо в министерство. У них есть люди, которые занимаются такими вещ…

— Ты привёл их в наш дом, — ещё тише сказал Вернон.

Гарри замер. Вернон Дурсль ничего не делал тихо. Мальчик повернулся к дяде как раз вовремя, чтобы увидеть большой мясистый кулак, прежде чем он врезался ему в лицо. Он упал на пол, оглушëнный, палочка выпала у него из рук и закатилась под диван. Вернон поднял Гарри за футболку и сильно его встряхнул.

— ТЫ ПРИВЁЛ ИХ В НАШ ДОМ, — заорал Вернон в бешенстве.

Гарри потряс головой, чтобы она перестала кружиться, и заметил в глазах Вернона что-то, чего там никогда раньше не было даже в самые страшные дни. Это было похоже на то, что в голове у Дурсля перегорел какой-то предохранитель. Вернон посмотрел на окно, всё ещё облепленное докси, а затем с дикой усмешкой поднял обмякшее тело Гарри и понёс его мимо истерящей Петунии и перепуганного Дадли к задней двери. Свободной рукой маггл распахнул дверь и выкинул Гарри на задний двор как можно дальше.

— КУШАТЬ ПОДАНО! — взревел он как можно громче, прежде чем захлопнуть дверь и запереть её.

Гарри с трудом поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к дому, борясь за каждый шаг. Он в ужасе забарабанил в заднюю дверь, умоляя впустить его. Гарри услышал жужжание и увидел, как стая докси облетает дом, приближаясь к нему. Вдалеке он заметил сову, несущую в когтях официально выглядящий конверт. Бедное создание безуспешно пыталось изменить направление и улететь, но её быстро настигла четвёрка докси, буквально разорвав несчастную сову на части. Остальная же часть стаи сосредоточилась на добыче побольше — на Гарри.

Мальчик ещё несколько раз ударил в дверь, умоляя Дурслей впустить его в дом. Через окно он видел, что все трое с удовлетворением смотрят на него, ожидая, какая участь его постигнет. А затем он закричал, потому что первая пара крошечных когтей впилась ему в шею.

Вернон улыбнулся.

[1] Небольшое пояснение. Канон не слишком балует нас объяснением того, как работает легилименция, а здесь её объяснение я нахожу одним из самых логичных среди тех фиков, что я читал. Здесь легилименция очень похожа на проход по сети мыслей; если кто знает, что такое граф — отлично. Для тех, кто не знает: граф — это математическая структура, состоящая из узлов и связей, которыми эти узлы связаны. Наши мысли очень похожи на граф, одна мысль содержит ссылки на другую, которая, на первый взгляд, может быть вообще не связана с изначальной. Например, если человек видит, как кто-то набирает воду в бутылку, он может подумать что-нибудь в этом духе: «О, чистая вода -> сейчас бы попить -> но я уже рядом с домом -> дома есть вода -> мм, чистая из фильтра -> чёрт, надо заказать картриджи из фильтра -> это потом идти их забирать в пункт выдачи -> ой, я же забыл забрать из пункта выдачи прошлый заказ» и т.д. каждая из -> это связь между мыслями, и таких связей может быть множество. Так, имея всего одну мысль, легилимент может пройти по всем связям и узнать всё, что ему нужно.

АЗ. Я получил множество комментариев, указывающих на то, что первое пророчество Трелони, которое закончило первую книгу, расплывчато, и что Джеймс был идиотом из-за того, что так поверил ему. Чтобы прояснить: то, что вы прочитали — это только конец гораздо более длинного пророчества. Остальная часть будет раскрыта позже и, по моему мнению, это пророчество — намного яснее пророчества, которое сделала Сибилла Трелони. Кассандра Трелони действительно была хороша в прорицании, и она не была пьяна, когда делала свои предсказания.

8 июля 1992

Гарри медленно открыл глаза и с удивлением осмотрел новое окружение. Он лежал на удобной односпальной кровати в бедно декорированной, но довольно уютной комнате. Свет от восходящего солнца проникал сквозь оконные ставни и отражался в разноцветных кристаллах, висящих над его головой. Практически сразу Гарри чихнул из-за пряного аромата десятков разноцветных свечей, расставленных по комнате, но тут же откинулся назад, шипя от жгучей боли, которая пронзила его тело от внезапного движения. Мгновенно, словно в ответ на его боль, один из кристаллов мягко зазвенел.

Меньше минуты спустя дверь открылась, и в комнату вошёл светловолосый мужчина среднего возраста с приветливым лицом. На нём был развевающийся белый халат с синим символом кадуцея, который напомнил Гарри мантии мадам Помфри, медсестры в школьном лазарете. Однако халат был расстегнут спереди и больше походил на одежду маггловского врача, чем на мантию. Также Гарри удивился, разглядев на целителе маггловские брюки, рубашку на пуговицах, галстук… и пару пушистых домашних тапочек в виде каких-то зверюшек.

— Доброе утро, мистер Поттер. Так приятно видеть, что вы снова с нами. Меня зовут Тонкс. Тед Тонкс. Моя дочь давала вам уроки защиты.

— Только оди… — Гарри закашлялся. Всё его тело ныло, а в горле было так сухо, что он едва мог шептать. — Пока только один урок. К сожалению, мы... не изучали, как защититься от стаи докси… Как я попал… где бы мы ни были?

— Вы в клинике Тонксов. Моя жена Андромеда и я держим клинику в нашем доме в Хогсмиде для удобства местных жителей, которые не хотят ехать в Мунго из-за лёгких недугов. Обычно Анди занимается педиатрией, но она сейчас во Франции, ведёт семинар по целительству в Шармбатоне, так что вам придётся довольствоваться мной. Во всяком случае, ваш адвокат, мисс Джонс, привезла вас сюда в субботу, потому что… ну, я так понимаю, что из-за неких сложностей вы не можете обратиться в Мунго.

Пока целитель говорил, он заменил несколько сгоревших свечей новыми, которые засверкали в лучах восходящего солнца, как если бы свечной воск был смешан с глиттером, а затем, достав из кармана очки в проволочной оправе, внимательно изучил кристаллы над головой мальчика. Неудовлетворëнный по какой-то непостижимой причине, он переставил несколько кристаллов так, чтобы свет от них падал на Гарри под другим углом.

— Какие-то сложности? — спросил Гарри, пытаясь понять смысл в, казалось, случайных действиях целителя.

— М-м, — протянул целитель, — обращение в Мунго из-за сильного отравления ядом докси не привлечет ничьего внимания, мистер Поттер. А вот в связке с гематомой на лице, раздробленной челюстью и сотрясением мозга? Очень может быть. Такие вещи люди замечают. Особенно, если речь идёт о человеке вашего положения.

И тут Гарри вспомнил, что произошло: Вернон Дурсль почти вырубил его своим ударом, а затем бросил на растерзание стае докси. «Ну да, — подумал он, — быть почти убитым своим опекуном, который также является свояком твоих родителей... Да, такое люди не скоро забудут».

Гарри попытался улечься поудобнее, но поморщился от боли.

— Какой сегодня день?

— Восьмое июля, вторник, четверть девятого утра. Вы были в лечебной коме примерно с восьми вечера субботы. Процесс нейтрализации яда докси очень болезненный, поэтому я подумал, что лучше вам проспать этот опыт. Вы проснулись раньше, чем я ожидал, — Тед посмотрел на свои ноги, а затем смущённо посмотрел на Гарри, — отсюда и барсучьи тапочки.

Гарри засмеялся, но тут же сморщился от боли. «Так они и должны быть такими, — подумал он про себя. — Барсучьи тапочки. Что же ещё должен носить пуффендуец дома? Интересно, такие бывают со змеями?»

— Что вы можете сказать мне о событиях прошлой субботы, целитель Тонкс? — спросил Гарри.

— Зовите меня Тед, мистер Поттер. Видите ли, я — магглорожденный, и я никогда особо не следовал этикету чистокровных, — где-то в доме звякнул колокольчик, — запомните свою мысль, мистер Поттер. Кажется, прибыли ваши гости; думаю, они смогут ответить на Ваши вопросы лучше, чем я, — Тед вышел из комнаты и через несколько секунд вернулся с Гестией Джонс и, к удивлению Гарри, профессором Снейпом, который нёс в руках несколько флаконов с зельями. Забрав у зельевара флаконы, Тед осмотрел их на свету и, удовлетворëнно кивнув, передал Гарри один из них.

— Это смягчит Ваше горло, и Вам будет легче говорить, — сказал целитель.

Пока Гарри пил зелье, Тед сделал сложный жест палочкой над его головой.

— М-м, что ж, мистер Поттер…

— Гарри, — перебил его Поттер, — я тоже был выращен магглами, так что, раз уж вы предложили называть по имени вас, я тоже прошу вас о такой услуге.

Тед улыбнулся.

— Что ж, Гарри, я знаю, что у тебя есть вопросы, поэтому я даю тебе пять минут на разговор с мисс Джонс и профессором Снейпом. Потом тебе придётся выпить оставшиеся зелья, принесённые добрым профессором, которые погрузят тебя в сон до следующего утра, когда остатки яда в твоём организме уже будут нейтрализованы. Будешь как новенький.

— Спасибо, Тед.

Гарри взглянул на своих посетителей. Гестия была в ужасе от его состояния, а лицо Снейпа, как всегда, ничего не выражало.

— Я знала, что нам нужно было дать тебе экстренный порт-ключ, — практически выплюнула Гестия, — и завтра утром он у тебя будет, даже если мне придётся перегрызть горло Виолетте Эджкомб.

— Все нормально, Гестия, — мягко сказал Гарри, стараясь особо не двигаться. — Я жив, это главное. Хотя я всё-таки хотел бы знать, как я здесь оказался. Я думал, мне конец. Последнее, что я помню… — его голос дрогнул. Последним, что он помнил, была улыбка Вернона.

Снейп сделал шаг вперед.

— Думаю, будет лучше, если сначала вы расскажете нам, что вы помните, Поттер. А затем мисс Джонс заполнит пробелы.

Гарри кивнул и рассказал о событиях субботнего вечера. О своем странном разговоре с Добби, о стае докси и о том, как Вернон почти вырубил его и бросил во двор умирать. Тут он забеспокоился.

— Я помню, как использовал Алохомору, чтобы попасть в дом. У меня будут проблемы из-за использования магии?

— Вообще-то, — сказала Гестия, — это маленькое нарушение спасло тебе жизнь. Оно было зарегистрировано управлением по контролю за применением магии несовершеннолетними, и они направили первое предупреждение совой к Дурслям. Как твой адвокат, я тоже получила копию и немедленно поняла, что произошло что-то плохое. Я аппарировала прямо на Тисовую улицу. Ты был уже без сознания. Я отогнала большую часть докси и накрыла тебя щитом. Где-то через минуту прибыли авроры. Вероятно, докси убили министерскую сову, которая несла предупреждение.

— Да, я видел это, — поморщившись сказал Гарри. — Она буквально разорвали бедняжку на части. Это было ужасно.

— Представляю, — кивнула Гестия, — но, что важнее, министерские совы находятся под наблюдением, поэтому, если одна из них гибнет при исполнении, на это место тут же высылается пара авроров. Когда они прибыли, то тут же отогнали оставшихся докси. Один из них и привёз тебя сюда, пока я с другим аврором разговаривала с Дурслями. Я также забрала от них все твои вещи, они находятся в нашем офисе. Ну, все, кроме одной, — улыбнулась Гестия и протянула Гарри его палочку.

Гарри с облегчением улыбнулся.

— Спасибо. Я боялся, что Вернон разломает её.

— Она закатилась под диван. Когда я не нашла её среди твоих вещей, я использовала манящие чары. Также, отвечая на твой вопрос, ты можешь использовать магию для самозащиты. В отчëте авроров явно указано, что ты применил магию, защищая себя от стаи докси, а я уже заполнила бумаги, так что первое предупреждение уже вычеркнуто из твоего личного дела.

Гарри вздохнул.

— Спасибо но… что будет дальше? Кто-то пытается убить меня, а Дурсли и рады им помочь.

Ответил ему Снейп.

— Дальше, Поттер, вы будете отдыхать и позволите целителю Тонкс закончить его работу. Мы вернёмся завтра, чтобы обсудить, где вы будете жить.

Через пару минут Гарри уже мирно спал, а взрослые потянулись к выходу.

— Я заметила, что ты не сказал ему, что случилось с его дядей, Северус, — сказала Гестия.

— Также, как и ты, — глядя в никуда, заметил Снейп.

— Вы и мне этого не сказали, — вмешался Тед. — Что с этим ублюдком? Пожалуйста, скажите, что он заперт в камере в министерстве.

— Пока нет, к сожалению, — покачала головой Гестия. — Когда его допрашивали авроры, у него случился обширный инфаркт. Он в маггловской больнице, в реанимации.

— Инфаркт, говоришь? — задумчиво сказал Тед. — Как удобно.

Гестия дёрнулась.

— Я была там, Тед. Ни аврор, ни я ничего ему не сделали… неважно, заслуживал он того или нет. В любом случае, даже того короткого допроса было достаточно, чтобы убедиться, что Поттеру больше не безопасно находиться у Дурслей. Хотя, в их защиту, этим летом Гарри жилось у них неплохо до этого инцидента с докси. Видимо, атака на дом магических существ толкнула Вернона за грань, — её лицо ожесточилось, — хотя не думаю, что Визенгамот примет это, как оправдание, когда мы предъявим обвинения, — она повернулась к Снейпу. — Я думала, что на дом наложены заклятия, защищающие от магических существ.

— Верно, — с прохладцей сказал он, — как ты заметила, ни одна из докси не смогла пробраться в дом и напасть на Дурслей. К сожалению, заклятия не покрывают всю территорию участка, и, в любом случае, они и не предназначались для защиты Поттера от его родственников, — он на секунду задумался, — и, сли подумать, я сомневаюсь, что они могут блокировать домовых эльфов. Существует лишь несколько заклинаний, которые позволяют это сделать, не считая тех, что наложены на госучреждения. Эльфа, напавшего на Поттера, зовут Добби. Есть ли какой-нибудь реестр имён домовых эльфов? — обратился он к Гестии.

— Если и есть, то мне о нем неизвестно, — ответила ведьма, — существует не так много семей, достаточно богатых и достаточно древних, чтобы иметь нескольких домовых эльфов… и все эти семьи — чистокровные.

— Хм, хоть я и бывал в домах многих чистокровных семей, которые, теоретически, могли держать зло на Гарри, я, к своему стыду, никогда не обращал внимания на имена их слуг.

— Знаю, мы привыкли отдавать эльфам свои сумки и просить принести дневной чай, но как только они исполняют наши приказы, мы тут же о них забываем.

— Говори за себя, — пробормотал Тед. Он, на самом деле, очень любил и оберегал своего домового эльфа. — В любом случае, мальчик, очевидно, не может оставаться у Дурслей, вне зависимости от того, что случилось с дядей, — продолжил Тед. — Где он будет жить?

— Хороший вопрос, — ответила Гестия. — Мы не можем отправить его к Поттерам, если он сам этого не захочет из-за судебного запрета, но его родители всё ещё имеют право вето, поэтому мы не можем отправить его к кому-то, кого они не одобрят, что, вероятно, означает «никаких слизеринцев». Лонгботтомы были бы отличным вариантом, но Августа и Невилл сейчас за границей.

— Почему у Поттеров есть право вето, несмотря на то, что это их небрежение почти привело мальчика к гибели? — недовольно спросил Снейп.

— Потому что законно мы ещё не доказали, что они неподходящие опекуны, и, скорее всего, не сможем, пока я не допрошу Вернона Дурсля как следует. Нам нужны его воспоминания, его и Петунии о том, что случилось. С ними нам не придется привлекать Гарри в качестве свидетеля и превращать всю эту ситуацию в медийный цирк. Но, пока Вернон в больнице, я не смогу до него добраться.

Снейп злобно улыбнулся.

— Ты — нет.

* * *

Два часа спустя...

Много лет прошло с тех пор, как Северус Снейп надевал что-то, кроме мантии. С ранних лет он старался отринуть всё, что связывало его с маггловским миром и тем следом, который оставил этот мир в его жизни. И мантия давно уже стала одним из способов сбежать от тех воспоминаний. Но он все же рос среди магглов и имел представление о базовой маггловской моде, которая не слишком изменилась с его школьных дней. Тем не менее, его студенты наверняка были бы удивлены человеком, который зашёл в больницу на Чарринг Кросс сразу после полудня. Он был одет в элегантный чёрный костюм, а его чисто вымытые волосы были забраны сзади в конский хвост. Только самые наблюдательные могли заметить, как не по себе ему было и какой дискомфорт ему доставляло странное чувство, которое ему дарили брюки, надетые им впервые за пятнадцать лет.

Снейп проверил доску, где были указаны имена всех пациентов, чтобы убедиться, что Вернон всё ещё в интенсивной терапии. Затем он набросил на себя отвлекающие внимание чары и направился туда. С тех пор, как он последний раз видел её, прошло много лет, но Петуния всё же могла его узнать, а Снейп этого не хотел… пока не хотел. Рядом с реанимацией в зале ожидания он увидел мерзкую женщину с лошадиным лицом и её слоноподобного сына. Он разберётся с ними позже.

Он быстро нашел то, что искал. Палата 535 — Вернон Дурсль. Внутри комнаты было тихо, за исключением звуков, издаваемых различными медицинскими приборами. Как только Снейп вошёл, он сотворил отпугивающие магглов чары, чтобы их никто не потревожил. Не планируя задерживаться надолго, он мельком проглядел историю болезни, висящую на двери, но маггловские медицинские термины были ему абсолютно непонятны. Да это и не было важным. У него были свои средства для диагностики. Невозможно было стать мастером зелий без базового понимания целительства. Несколько коротких заклинаний показали, что Вернон спит, находясь под действием успокоительных. Его сердцебиение было асинхронным, но достаточно сильным. Хотя атака докси и допрос с пристрастием и послужили триггером его приступа, настоящая причина была куда проще — ожирение, отсутствие физической нагрузки и, что странно, долгосрочные эффекты от сильной тревоги и стресса. Снейп достал из кармана пальто фиал с успокаивающей настойкой и влил его в капельницу, воткнутую в руку мужчины. Затем он открыл магглу рот и капнул туда одну каплю веритасерума — недостаточно, чтобы вынудить говорить правду — здоровье мужчины не выдержало бы такой дозы, но хватит, чтобы развязать ему язык. Затем, дав зельям пару минут, чтобы подействовать, Снейп сотворил Эннервейт, и глаза Дурсля медленно открылись.

— Кто… Кто вы? Вы доктор? — слабо спросил Вернон. Но тут он заметил палочку в руке Снейпа. — Вы один из них, не так ли? Пришли отомстить? Валяйте, делайте свое дело, но оставьте моих жену и сына в покое. Они здесь ни при чём.

— Я здесь не для того, чтобы убить тебя, Вернон Дурсль. Я хочу узнать, что случилось. Хотя я могу и передумать, зависит от того, что я узнаю, — холодно сказал Снейп. По правде говоря, у него не было планов убивать Вернона, который, как он думал, сейчас может быть очень ценным для будущего Поттера.

— Что тут спрашивать, — хрипло сказал маггл. — Урод привел этих… существ прямо к нашему порогу. Я знал, что однажды настанет день… когда его… ненормальность подвергнет опасности наши жизни. Я не хотел давать ему шанс сделать с нами что-нибудь похуже.

— Мальчик не намеренно подверг тебя опасности, Дурсль. Хотя, даже если бы он сделал это намеренно, я бы не стал думать о нём хуже, — Снейп наклонился вперёд. — Я знаю о чулане, Дурсль, — прошипел зельевар.

— Хочешь, чтобы я раскаялся? Теряешь время. Я хотел, чтобы урод был как можно дальше от моей жены и сына. Если б я мог, я бы построил сарай на заднем дворе, чтобы он оставался там.

— Зачем вы тогда оставили его у себя, если вы так его ненавидете?

— Мы знали, что Поттеры никогда не заберут его назад. С чего бы им? Он был паршивой овцой с самого начала, всё время смотрел на нас своими огромными зелеными глазами, ожидая момента, чтобы нанести удар. Мы пытались выбить из него магию, пока ещё не поздно. Но всё равно каждый день мы видели, как оно… растёт внутри него.

— Растёт что?

Вернон пристально, почти безумно посмотрел на него под участившийся звук сердечного монитора.

— Зло, — с ненавистью прорычал он и закрыл глаза. Его сердцебиение начало замедляться. — Я сделал то, что должен был сделать, чтобы защитить мою семью. Убей меня, если хочешь. Мне больше нечего сказать.

Снейп ощерился и поднял палочку.

— Тогда я больше не буду терять время на разговоры.

Вернон открыл глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Снейп взмахнул палочкой и прорычал «ЛЕГИЛИМЕНС!», прежде чем погрузиться в разум маггла. Через несколько минут Снейп в шоке отпрянул назад. Он резко тряхнул головой и, поскольку теперь он видел события с точки зрения маггла, уже по-новому посмотрел на Вернона Дурсля. Он поднял свою палочку и сотворил чары сна, прежде чем маггл смог сказать хоть что-то. Затем, стерев из памяти Вернона последние пару минут, он развеял отпугивающее магглов заклинание и вышел из палаты.

Пару секунд спустя он вошел в приёмный покой и сотворил ещё одно заклинание от магглов, чтобы их не потревожили. Петуния, увидев палочку, резко поднялась, а Дадли попятился от него.

— Чего вам здесь надо? Разве вам мало того, что вы уже сделали? — затем она присмотрелась к Снейпу. — ТЫ! — практически плюнула она.

— Да, я. Давно не виделись, Петуния. И прежде, чем ты начнёшь визжать на меня и кричать «урод» так громко, как только можешь, я советую тебе этого не делать. Я здесь, чтобы узнать, что творилось в том аду, который ты зовёшь своим домом. Делай, что я говорю, и я уйду через пять минут. А будешь противиться — хм, жаль будет, если у твоего мужа возникнут какие-нибудь… осложнения.

Дадли побледнел, а на лице Петунии промелькнули страх, злость и, наконец, принятие.

— Что мне нужно сделать?

— Сядь и посмотри мне в глаза, — скомандовал он. — ЛЕГИЛИМЕНС!

Снейп недолго был в разуме Петунии, ибо знал, какие воспоминания надо искать. Он проверил воспоминания Петунии о разговорах с Лили с момента рождения Гарри до момента, когда она отдала его Дурслям, и, к его удивлению, они полностью совпадали с описанием Лили. Снейп подумывал использовать легилименцию и на Дадли, но решил, что он узнал достаточно. Кроме того, смотреть воспоминания Вернона и Петунии было… неприятно, и он думал, что воспоминания их сына будут такими же. Как и Вернону, он стëр воспоминания о своём визите и у Петунии, и у Дадли. А затем он ушёл, хотя вопросов, на которые нужно было ответить, стало ещё больше.

* * *

Из больницы Снейп аппарировал в Косой переулок и прямой дорогой направился в офис «Подмор и партнёры», чтобы рассказать Арти и Гестии о своих открытиях. Немного позже они связались с Тедом Тонксом и попросили его прийти к ним в офис через камин. Снейп, Тед, Гести и Арти говорили о том, что Снейп узнал, когда, немного нарушая закон, копался в мозгах Вернона и Петунии. Он даже слил свои воспоминания в омут памяти, чтобы все смогли посмотреть их. Где-то через час они сделали перерыв. Тед отправился обратно в клинику, чтобы покопаться в малоизвестных медицинских книгах, а также написать короткое письмо, которое он передал Андромеде через Айрис.

Тем временем Снейп быстро двигался по списку магглов, имеющих отношение к Гарри, который он составлял несколько месяцев. Он говорил с докторами, медсестрами, учителями и соседями мальчика по Тисовой улице. Затем он отправился в Хогвартс, где окопался в Запретной секции. Арти же отправился домой к своей жене, Элизабет, чтобы быстро поужинать и сказать ей, что будет работать вечером допоздна. Он был настолько мрачен, что она даже не стала ворчать из-за этого. Она знала этот взгляд, который говорил: «кое-что плохое случилось с одним из моих клиентов», поэтому она просто поцеловала его в щёку и пообещала попросить их домашнего эльфа оставить ему ночной перекус. Около восьми вечера четвёрка снова собралась, чтобы обсудить свои находки, и оставалась в офисе ещё несколько часов. Они также распили целую бутылку «Старого Огдена», правда, не потому, что смогли найти ответы на свои вопросы.

Заметки переводчика: я перевожу не все авторские заметки. Откровенную болтовню я оставляю за кадром. В прошлой главе одна из заметок, не попавших в перевод, была о том, каких актеров автор представляет на месте своих персонажей. В следующих главах он будет добавлять актеров к своему касту, и, по моему мнению, его каст выглядит впечатляюще. Я бы посмотрел. Далее его «в ролях»:

АЗ.

Роль Тео Нотта играет Чарли Корсмо, когда ему было около 12.

Роль Трейси Девис играет Мерседес МакНабб, когда ей было около 12.

Роль Гестии Джонс достается Хэйли Этвелл.

Роль Артемиуса Подмора играет Хью Бонневиль.

Роль Теда Тонкса играет Питер Дэвисон, когда ему было около 40.

Роль Нимфадоры Тонкс достается Джорджии Моффат, потому что мне никогда не нравилась актриса, сыгравшая Тонкс в оригинале.

Роль Андромеды Тонкс играет Мишель Гомез, когда она была моложе.

Роль Дафны Гринграсс всё ещё вакантна, но будет занята актрисой с тёмными волосами и голубыми глазами. Возможно, молодой Лив Тайлер. Это сложно, потому что я не могу представить ни одну актрису, которая бы совпадала с моим видением Дафны. Может быть, Мишель Трахтенберг, но не знаю.

9 июля 1992

На следующее утро Гарри проснулся около половины одиннадцатого, что для него было довольно поздно. После стольких лет ранних подъëмов для приготовления завтрака Дурслям он, скорее всего, всегда будет жаворонком. Как только он проснулся, раздался тихий хлопок и рядом с его кроватью появился домашний эльф, заставив его подпрыгнуть от неожиданности. Этот, а точнее эта, потому что это была эльфийка, была не похожа на Добби. Она вела себя спокойно и была одета в идеально выглаженную белую форму с синим знаком кадуцея над сердцем.

— Доброе утро, мистер Поттер, сэр. Айрис надеется, что не напугала вас. Айрис может принести завтрак? — жизнерадостно спросила эльфийка.

— М-м, да, спасибо. Яичницу и тосты, если можно. А, и еще стакан тыквенного сока.

— Сию секунду. И хозяин целитель Тонкс велел, чтобы вы выпили большой стакан молока и питательное зелье для набора веса, — Айрис исчезла с негромким хлопком и меньше минуты спустя вернулась с подносом-столиком, который она поставила на колени Гарри. На нём были завтрак, зелья и даже крохотная вазочка с торчащей из неё ромашкой.

— Может ли Айрис принести вам что-нибудь ещё, Гарри Поттер, сэр?

— Нет, спасибо. Хотя, подожди! Могу я задать тебе пару вопросов? Ну… о домовых эльфах? У меня была не слишком приятная встреча с одним несколько дней назад. Я слышал о домовых эльфах, но никогда близко ни одного не видел и внезапно понял, что ничего не знаю о вас.

— Конечно, не знаете, мистер Гарри Поттер, сэр. Хороший домовой эльф никогда не показывается, пока его не позовут. Айрис ответит на ваши вопросы, если сможет, хотя она и не знает ничего о безумном эльфе, который напал на мистера Гарри Поттера, сэра.

— Это ничего, я и не ожидал, что ты знаешь. Хотя я не в курсе, насколько этот Добби безумен. Он пытался предупредить меня о том, что моя жизнь в опасности.

— Возможно. Но он также и подверг вашу жизнь опасности, задержав вас на пороге дома плохих Дурслей. Если бы он не вмешивался или просто дождался, пока вы окажетесь в своей комнате, и тогда бы пришёл поговорить с вами, скорее всего, вы бы не пострадали от мерзких докси.

— Откуда ты знаешь всё это? — удивился Гарри.

— Айрис слышала, что мистер Гарри Поттер говорил вчера утром, сэр.

— Но тебя не было в комнате, когда я рассказывал Теду и остальным, что случилось, — с крохотной долей подозрения заметил Гарри.

Айрис улыбнулась.

— Хороший домой эльф всегда под рукой, мистер Гарри Поттер, сэр.

— Хм. Значит, ты думаешь, что этот Добби — безумен?

— Айрис думает, что эльф Добби не в ладах со своим хозяином или хозяйкой. Хороший домашний эльф — отражение своего хозяина. Если у эльфа хозяин злой, то хороший домашний эльф должен попытаться исцелить его от зла. Иногда такое исцеление невозможно, и в этом случае домашний эльф может стать продолжением зла владельца. Плохой домашний эльф может не соглашаться с плохим хозяином, и тогда он будет искать способ освободиться. А свободный эльф — вовсе не хороший эльф, сэр. Со временем, даже с лучшими побуждениями, свободный эльф может стать безумнейшим из эльфов. Он может стать… диким эльфом.

— Это как?

Айрис содрогнулась

— Пусть Гарри Поттер, сэр простит Айрис, но домашние эльфы не любят думать о таких вещах. Это… нездоровые мысли.

— Ой, прости, пожалуйста. Но, по крайней мере, ты можешь рассказать, как так вышло, что эльфы стали работать на волшебников? Это было какое-то соглашение? Или вас как-то поработили?

Она улыбнулась.

— Раб служит поневоле. Только безумнейшие из эльфов служат поневоле. Быть домовым эльфом — значит служить. Это то, для чего мы здесь — для чего каждый из эльфов был рождён.

Гарри моргнул пару раз.

— Но ведь так не могло быть всегда. Наверняка же было время, когда у волшебников не было эльфов, чтобы служить им или у эльфов не было волшебников, которым они могли служить, верно?

— А, вы говорите о Времени До. Домовые эльфы не говорят о таких вещах, ибо они расстраивают волшебников.

— Расстраивают? — мягко спросил Гарри. Он переживал, что как-то оскорбил или даже напугал Айрис, но она просто улыбнулась.

— Когда волшебники узнают, как появились домовые эльфы, это расстраивает их и заставляет их чувствовать себя несчастными, поэтому мы не говорим об этом. Это напоминает им о Времени До, потому что тогда появились домовые эльфы.

— Время До?

— Те дни, когда волшебники и ведьмы ещё не подчинили Магию своей воле. Те дни, когда магия пылала, как пламя преисподней, и была непостоянной, как море в шторм. Волшебники заслуженно гордятся тем, что они обуздали магию, и не любят вспоминать о том времени, когда она была вольна делать, что ей вздумается.

— Ты имеешь в виду, что волшебники не хотят знать, как… появились домовые эльфы, поэтому они приказали вам не говорить об этом?

Айрис засмеялась.

— О нет, Гарри Поттер, сэр. Ни один волшебник не давал такого приказа. Но домашние эльфы видели, как это расстраивает волшебников, поэтому решили никогда не говорить об этом. Лучшие слуги всегда знают, что нужно их хозяевам.

— Но ты можешь рассказать об этом, если волшебник спросит тебя?

— Только если это будет правильный волшебник, — хитро ответила она.

Из её ответа Гарри понял, что это не про него. Он решил сменить тему.

— Прости меня, Айрис. Прошу, не подумай ничего такого, но… я заметил, что у тебя очень хорошо подвешен язык для домового эльфа. Мне так кажется, хотя ты только второй эльф, с которым я говорю.

— Айрис не обижается, мистер Гарри Поттер, сэр. Хозяин целитель Тонкс и хозяйка целитель Тонкс — хорошие хозяева. Они хотят, чтобы Айрис говорила правильно, чтобы не выставлять их в дурном свете перед пациентами. Айрис помогает хозяину целителю Тонкс и хозяйке целителю Тонкс в их врачевании, поэтому точность речи очень важна. Поэтому Айрис, как хороший домашний эльф, предугадывает их нужды.

— Это да, но ты по-прежнему не используешь первое лицо, — улыбнувшись, сказал он. — Ты говоришь Айрис вместо я. Почему?

Эльфийка кивнула.

— Айрис — имя, данное мне моими хозяевами. Для домового эльфа имя — дар, определяющий сущность нашего служения. У домового эльфа нет личности, кроме его имени, она ему не нужна. А теперь ешьте, мистер Гарри Поттер, сэр, чтобы вы могли полностью поправиться, — она поклонилась ему и аппарировала.

Гарри тряхнул головой и принялся за еду.

Через полчаса пришел Тед. Внешне он выглядел таким же весёлым, как и накануне, но Гарри почувствовал, что что-то… не так. Немного поболтав, Тед снова сотворил заклинание, которое использовал вчера, и объявил, что яд докси в теле Гарри полностью нейтрализован. Затем, со словами «так, чисто на всякий случай», он сотворил другое, намного более сложное диагностическое заклинание. Получив результаты, он замер.

— Проблемы? — спросил Гарри

— Нет, оно ничего не показало, — ответил Тед.

— Не сказал бы, что ты… рад этому. Ты ожидал чего-то другого?

— Честно сказать, я не уверен. Но подожди пока с вопросами. Я думаю, Снейп и остальные должны присутствовать. Они ждут внизу.

Тед позвал Айрис, и миниатюрная медсестра тут же аппарировала в комнату.

— Айрис, дорогая, принеси, пожалуйста, одежду, которую мисс Джонс принесла для Гарри. Гарри, когда оденешься, спускайся вниз. Мы будем ждать тебя в первой комнате налево от лестницы, — он улыбнулся снова, но Гарри почувствовал, что его что-то тревожит, что в свою очередь стало тревожить и самого мальчика. Пару секунд спустя Айрис вернулась с его обычной одеждой и парой кроссовок, которые Гарри быстро надел. Он взглянул на себя в зеркало и, увидев, в каком состоянии его волосы, поморщился. С этим сейчас ничего нельзя было сделать, но в остальном он выглядел нормально. Пару минут спустя мальчик зашёл в небольшой кабинет, где уже сидели Тед, Гестия, Арти и профессор Снейп. Гарри занял своё место и в ожидании посмотрел на взрослых. Снейп заговорил первым.

— Мистер Поттер, мы собрались здесь, чтобы обсудить, где вы будете жить оставшуюся часть лета, а также решить, какие шаги будут нами предприняты против Дурслей за то, как они обращались с вами, и, как следствие, какие шаги будут нами предприняты против Поттеров, которые поместили вас к ним. Но сначала я хотел бы просветить вас о результатах моего расследования. Вчера после полудня я встречался с Верноном и Петунией Дурсль и использовал легилименцию против них в попытке выяснить причины их поведения в отношении вас.

Гарри усмехнулся.

— Какие причины вы ожидали найти, сэр? Они ненавидят меня. В этом всё дело.

Снейп выглядел странно уклончивым, как будто у него были неприятные новости, которыми он не хотел делиться, но был обязан сделать это.

— Мистер Поттер, Дурсли… не ненавидят вас просто так, — Гарри начал возражать, но Снейп поднял руку. — Позвольте мне закончить, мистер Поттер. Правильнее будет сказать, что... Дурсли… боятся вас. Даже не так. Все трое иррационально, патологически в ужасе от вас. В первые месяцы, когда вы только оказались у них, Дурсли держали вас в той же детской, что и Дадли. Петуния и Вернон поместили вас в чулан, только когда каждый из них независимо друг от друга пришëл к выводу, что вы как-то намеренно навредите их сыну, если будете находиться рядом с ним, даже несмотря на то, что вы сами были в то время младенцем. Их последующие попытки, как сказал Вернон, «выбить из вас магию», были продиктованы страхом, который проявился в них обоих из-за длинной серии чрезвычайно тревожных и кошмарных фантазий, которые развивались у них весь последний десяток лет, в которых вы… — он помедлил и, сделав глубокий вдох, выпалил, — в которых вы будете их пытать и убьёте каким-нибудь магическим способом, если вы когда-нибудь узнаете о том, что вы волшебник. Но даже без магии они оставались искренне убеждены как в вашем намерении навредить им любым доступным вам способом, так и в своём бессилии помешать вам это сделать, кроме как пытаться сломить вас как личность.

У Гарри было ощущение, что его сильно ударили по голове, а Снейп тем временем продолжал.

— Чтобы вы понимали, приведу в качестве примера инцидент, когда вам было шесть. Вы уронили сковородку с жиром от бекона на Вернона, а он в ответ сломал вам руку. В его воспоминаниях вы намеренно пытались выплеснуть горячий жир ему в лицо с намерением обжечь его и, если повезет, ослепить. И только его быстрая реакция спасла его от серьёзных увечий. Сломанная же рука была результатом самообороны.

— ЭТО ЛОЖЬ! — в ярости сказал Гарри. — Это была случайность! И он даже не пострадал!

Снейп снова поднял руки, чтобы успокоить Гарри.

— Я знаю это, мистер Поттер. С помощью окклюменции я посмотрел эти воспоминания, исключив весь эмоциональный контекст, и это было именно так, как вы и описали — простая случайность, которую гротескно исказил у себя в голове Вернон Дурсль. Но когда я посмотрел те же воспоминания без блокирования эмоций, я был буквально ошеломлён ужасом, который он испытал, ведь он искренне верил, что вы намеренно хотели серьёзно обжечь или даже покалечить его. За все годы моей практики в легилименции я никогда не встречал подобного феномена. Единственный эффект, хоть как-то похожий на этот, может наблюдаться, когда воспоминания кого-то, подвергнувшегося очень изощрённому конфундусу, изменяются из-за желания рационализировать действия, совершенные под действием этого конфундуса. Однако же этот эффект, независимо от его происхождения или характера, — гораздо более выраженный и стойкий, чем любой из конфундусов, с которыми мне приходилось сталкиваться.

Гарри попытался успокоиться и обдумать то, что сказал Снейп, но пары месяцев занятий окклюменцией было недостаточно, чтобы побороть ярость, которую он сейчас испытывал.

— Вы хотите сказать… что кто-то проклял Дурслей, чтобы они так со мной обращались все эти годы? — лицо мальчика потемнело, и он отбросил последние попытки унять поднимающуюся волну гнева. — Это были Поттеры? — спросил как сплюнул он. — Им было мало, что они бросили меня с этими животными, так они ещё и прокляли их, чтобы те боялись и ненавидели меня?

— Гарри, — мягко сказал Арти, — дело не только в Дурслях.

От слов Арти Гарри застыл. Тот посмотрел на Снейпа, который кивнул ему.

— Профессор Снейп также говорил с несколькими твоими учителями, соседями и даже с несколькими врачами и медсëстрами, которые помнили тебя, когда Дурсли приводили тебя в больницу с различными увечьями. Пойми, это люди, которые видели и заметили твое состояние, а также явные признаки небрежения тобой со стороны твоих опекунов. Учителя и медицинский персонал обязаны были сообщить маггловским правоохранительным органам о подозрениях о жестоком обращении. Обязаны по закону. Но ни один из них этого не сделал.

— Я… я думал, Дурсли угрожали им, чтобы они молчали.

— Гарри, твой дядя — исполнитель среднего звена в маггловской фирме по производству дрелей, причём даже не в головном офисе, — сказала Гестия, — а твоя тётя — домохозяйка. Ни у одного их них нет такого влияния, чтобы запугать учителя, заставив его игнорировать жестокое обращение с детьми, не говоря уже о докторах или медсëстрах. Все люди, с которыми говорил профессор Снейп, знали, что с тобой, вероятно, плохо обращаются. Изначально Северус опасался, что кто-то мог стереть им всем память, чтобы скрыть твоё пребывание у магглов. Но реальность же такова, что… все они прекрасно тебя помнили, но осознанно решили не вмешиваться, потому что… — она помедлила, словно пытаясь найти способ, как сказать это помягче, прежде чем поняла, что такого способа нет, — потому что что-то в тебе вызвало в них такое чувство страха и ненависти, что они решили отступить.

Отчаявшись отрицать это, Гарри попытался найти хотя бы одно воспоминание о маггле, который бы хорошо с ним обращался.

— Наша соседка через дорогу, миссис Фигг. Она всегда была довольно добра ко мне.

— Она сквиб, Гарри, — сказал Арти. — Арабелла Фигг поселилась там по просьбе Джеймса и Лили Поттеров, чтобы приглядывать за тобой. Как сквиб, она, может быть, не полностью подвержена этому эффекту. Но даже она никогда не сообщала Поттерам о том, как с тобой обращаются, хотя, в её защиту, она, скорее всего, не вполне понимала, насколько плохо с тобой обходятся.

Гарри изо всех сил пытался понять, что всё это значит. Мысленно он пытался просмотреть каждое своё воспоминание о взаимодействии с магглом, которое когда-либо имело место быть. Затем он вспомнил свой короткий телефонный разговор с матерью Гермионы на прошлой неделе… и то, какой неприветливой она была. И это женщина, с которой он встречался только один раз и разговаривал с ней меньше тридцати секунд. Он потёр глаза и ущипнул себя за переносицу, пытаясь восстановить самообладание. «Я никогда не встречал взрослого, который бы помог мне хоть чем-то», — так он сказал Снейпу в прошлом году. И теперь он знал, почему.

— Что вызывает это? — тихо спросил он, — Что со мной сделали?

— Ну-у, — начал Тед, — я попробовал каждое диагностическое заклинание, которое знал, и не нашёл ничего. Ни проклятий, ни другой тёмной магии. Единственный способ найти что-то, что мы, возможно, пропустили, это отправиться в Мунго… у которого есть свои недостатки.

— Например? — напряжëнно спросил Гарри.

— Ну, во-первых, тамошние целители почти наверняка будут настаивать на том, чтобы проинформировать Поттеров обо всём, что они найдут. Во-вторых, если лучшие целители не смогут быстро найти решение — а я не уверен, что они смогут, — они захотят продолжить исследования до тех пор, пока они не найдут его, что означает, что в школу ты не поедешь. И, наконец, — он помедлил, — Мунго — государственная больница, и я боюсь, что этот феномен может оказаться достаточно загадочным, чтобы привлечь невыразимцев. Волшебник, вызывающий у любого маггла автоматическую реакцию «бей-беги», может быть расценен, как угроза Статуту о секретности. Твои адвокаты связаны клятвой о конфиденциальности, как и я, но целители в Мунго — нет.

— Значит, никакого Мунго. И, я полагаю, — с сарказмом начал Гарри, — это также означает, что мы не сможем даже наказать Дурслей, потому что это вызовет вопросы обо мне, на которые мы не хотим отвечать, — он закрыл глаза и выполнил несколько успокаивающих упражнений, пока мысль об уходящем от ответственности Верноне не перестала вызывать в нём такие разрушительные эмоции. — Что вы думаете об этом, профессор Снейп?

Немного помолчав, зельевар ответил.

— Мистер Поттер, отбросив ложную скромность, скажу: я эксперт в тёмных искусствах. Я — намного более квалифицированный специалист для должности преподавателя ЗОТИ, чем любой, кто занимал этот пост на протяжении, по крайней мере, последних двадцати лет. Единственная причина, по которой я никогда не хотел получить мастерство по защите от тёмных искусств, заключается в том, что если я это сделаю, я буду обязан раскрыть министерству, сколько незаконных проклятий и сглазов я знаю, а также сколько таких заклятий я изобрёл сам, — он сделал паузу и тряхнул головой, — и я… никогда не слышал ни о чём, даже отдалённо похожем на это. Это загадка, и она очень тревожит меня. Мы должны быть очень осторожны в попытках разгадать её. В любом случае, чем бы ни был источник этого… эффекта, похоже, он затрагивает только магглов. В то время как ваши одноклассники и учителя относились к вам с презрением на протяжении всего вашего детства, в настоящее время вы являетесь одним из самых популярных студентов в своём потоке, и все ваши профессора без исключения хвалят вас.

— Поттерам я не слишком нравлюсь, — с небольшой долей сожаления сказал Гарри.

— Джеймс Поттер ненавидит всё, что связано с факультетом Слизерина. Эта ненависть опередила ваше рождение, как минимум, на десять лет. Взгляды его другого сына есть всего лишь отражение взглядов вашего отца. Отношение к вам Лили Поттер… сложнее, но я не тот, кто должен вам об этом рассказывать.

Гарри начал спрашивать, но выражение его лица явно указывало на то, что он не намерен говорить о Лили Поттер.

— Ладно, значит, я не могу оставаться с магглами. Не проблема. Августа Лонгботтом предлагала мне убежище на рождество. Могу я отправиться к ней?

— Со временем. К сожалению, леди Августа и её внук сейчас за границей и будут оставаться инкоммуникадо еще неделю. До этого нам нужно найти дом, который будет достаточно защищен, чтобы спрятать вас от того человека, который послал докси. Но этот дом также должен быть приемлемым для Джеймса Поттера, чтобы он не мог наложить вето на ваши перемещения, так как всё ещё остаётся главой вашей семьи, — Снейп помедлил, — я предполагаю, что вы, разумеется, не собираетесь подавать петицию Поттерам, чтобы они позволили вам переехать к ним.

Гарри закрыл глаза, обдумывая последствия этой идеи, особенно в свете того, что он только что узнал. Честно говоря, мысль о жизни под крышей Поттеров наполняла его в равной степени и яростью, и страхом.

— Ваше предложение корректно, сэр, — тихо сказал он.

— И из-за множества технических и этических вопросов, которыми я не буду тебя утомлять, — начал Арти, — ты не можешь просто остаться с Гестией или со мной и Элизабет, и даже с Тонксами. Кто у нас еще остается?

— У меня есть одна мысль, — сказал Снейп. — Есть один дом, который удовлетворяет всем нашим нуждам и против которого Джеймс Поттер ни за что не станет возражать.

Тем же днём после обеда, когда все договорённости были достигнуты, Снейп аппарировал вместе с Гарри и его пожитками на окраину деревни Оттери-Сент-Кэтчпоул, где располагался самый странный из домов, которые когда-либо видел Гарри. Многоэтажный, непропорциональный и непонятно как удерживающийся от разрушения. Рядом с тропой, которая вела к дому, висела потрёпанная вывеска с надписью от руки «Нора». Гарри посмотрел на шаткое жилище перед ним, а затем повернулся к своему учителю.

— Да вы, должно быть, шутите!

АЗ. Пара слов о Дурслях. Самая важная вещь, которую вам надо знать о моём отношении к Дурслям — это то, что я ненавижу их. Я имею в виду, что я не ненавижу их за то, как плохо они обращались с Гарри. Нет, я ненавижу их как концепт. Это стандартный ход в детской британской литературе, когда протагонист — бедный несчастный сирота, с которым плохо обращаются, чья дерьмовая жизнь наконец-то меняется к лучшему после того, как он вытаскивает меч из камня или она узнает, что она, на самом деле, принцесса, или он давит своих ужасных, противных родственников гигантским персиком («Джеймс и чудо-персик» за авторством Роальда Даля). Серия книг о Гарри Поттере — единственная серия, о которой я могу вспомнить, которая заканчивает каждую книгу, кроме последней, тем, что ребёнок отправляется обратно к своим жестоким родственникам для его же блага. Это также одна из немногих книг, о которых я могу вспомнить, где главный герой, подвергшийся насилию, явно вписывается в мир, в котором хоть и присутствуют службы защиты детей, но которые не вмешиваются в сложившийся порядок. Книги Лемони Сникета основаны на мнении, что все, кроме детей, слишком глупы, чтобы понять мотивы графа Олафа, так что они не считаются. Честно говоря, я не хотел делать историю о карикатурно злых Дурслях и злых Поттерах или Дамблдоре, которые бегают вокруг, стирая воспоминания сотрудникам службы защиты детей, чтобы держать Гарри у Дурслей, потому что они, ещё раз, карикатурно злые. Обе эти темы утомляли меня. И я убеждён, что причина №1 для образа «Дамблдор-зло» — это сцена между Гарри и директором в его кабинете после смерти Сириуса, где старик говорит печально известную фразу о том, что мальчик приехал в Хогвартс «не таким упитанным и не таким счастливым», как он хотел бы, признавая, что он знал, как обращаются с Гарри и ничего с этим не сделал. Я думаю, что это был тот самый момент, после которого поклонники книг начали прочёсывать первые четыре книги в поисках доказательств, что Дамблдор не просто некомпетентен, но прекрасно знал, как обращаются с Гарри, и решил не вмешиваться. А я НЕ ХОЧУ делать историю со злым Дамблдором.

Ну, не сейчас, по крайней мере. У меня есть история о злом Дамблдоре, которую я начал, но отложил из-за работы над этим эпическим произведением. Может быть, я вернусь к ней к концу десятилетия. Но я отвлекся.

Для целей этой истории мои Дурсли — это напыщенная неприятная пара социальных карьеристов, которые неохотно согласились принять у себя сквиба в обмен на финансовую компенсацию и бесплатный дом от Джеймса и Лили. И они как следует растили Гарри… в течение нескольких месяцев. А затем они сошли с ума, думая, что Гарри — ребенок-антихрист, и реагировали соответственно. И каждый маггл, с которым встречался Гарри, реагировал так же. И иногда даже не молчаливо — мы так и не узнали, что одна учительница сделала с Гарри, после чего он случайно окрасил её волосы в синий цвет.

Так что же вызывает этот феномен? Тс-с-с, спойлеры. Что до Дурслей, какое-то время вы их не увидите. Я могу представить сцену, в которой снова будет конфронтация Гарри с Дурслями, но не думаю, что это будет до Турнира трёх волшебников. Возможно, Лили или Джеймс заглянут к ним до этого, но не в ближайшем будущем. Счастливо=)

9 июля 1992

— Да вы, должно быть, шутите, — сказал Гарри, глядя на величественную хижину Уизли.

— Разумеется, мистер Поттер, — протянул Снейп, — я же широко известен в магической Британии за свои неподражаемые каламбуры. А теперь — за мной, — Снейп повёл Гарри по тропинке к дому.

Гарри поплелся следом, проигнорировав сарказм преподавателя.

— И здесь я действительно буду в большей безопасности, чем, скажем, в деревянной конуре в переулке за «Дырявым котлом»?

— Несмотря на… довольно эксцентричную архитектуру, защита Норы намного мощнее, чем может показаться. Старший из сыновей Уизли- Уильям — сертифицированный разрушитель проклятий, работает в Гринготтсе, и он установил здесь защиту своей собственной разработки. Настоящее произведение искусства. Что напомнило мне: вам стоит проконсультироваться со своими учителями и добавить тренировки магической чувствительности в вашу программу обучения. Если бы вы развивали это умение, что, правда, несколько выходит за рамки учебной программы первого курса, вы бы заметили, что мы уже прошли три слоя защиты, в каждом из которых достаточно мощи, чтобы нейтрализовать нас обоих. И так бы и было, если бы мы уже не были добавлены в лист доступа. Вы также будете рады узнать, что среди защитных чар Норы есть такие, которые, согласно Артуру Уизли, блокируют доступ незваных домашних эльфов на всю территорию участка. В доме также есть камин, так что вы сможете возобновить своё обучение уже завтра, отправившись отсюда прямо в «Дырявый котел». Ваше следующее занятие по окклюменции будет сдвинуто на неделю из-за вашего восстановления. И наконец, земли Уизли достаточно велики, чтобы вместить полноразмерное квиддичное поле. Мистер Флинт очень хочет посмотреть, как вы покажете себя на испытаниях в сентябре, а поскольку близнецы Уизли — гриффиндорские загонщики, я ожидаю, что вы вернётесь в школу, хоть немного умея уворачиваться от их бладжеров.

Гарри уставился на своего наставника с легким удивлением. Снейп с непроницаемым лицом посмотрел в ответ.

— Я… привык, что этот трофей стоит в моём кабинете, Поттер.

— Если честно, сэр, я бы никогда не подумал, что вы — фанат квиддича.

— Не фанат. Это нелепая и безвкусная игра, усугубляемая нашей национальной одержимостью ею и тем, что из почти трёх сотен студентов только двадцать восемь достаточно организованны, чтобы участвовать в хоть сколько-нибудь организованном виде спорта, — он оскалился, — что не мешает мне наслаждаться, когда мой факультет побеждает в этой нелепой игре.

— Особенно в свете того, что мой отец был невероятно хорош в ней? — мягко спросил Гарри.

— Особенно.

— Угу-м. Чисто из любопытства, сэр, у вас есть любимый вид спорта?

— Дуэлинг, хотя директор отклонил все мои запросы на перезапуск старого дуэльного клуба, который был закрыт в конце прошлой войны. Я его понимаю, в свете моей личной репутации туда запишутся только слизеринцы из чистокровных семей, а он не хочет, чтобы потенциальные Пожиратели смерти оттачивали боевые навыки на школьном факультативе. Когда я был ребёнком, летом я играл в футбол, но в Хогвартсе — никогда. В те дни для слизеринца было неприемлемым любить любой маггловский спорт, пусть даже и самый популярный на Земле. Хотя, если подумать, я помню, что, когда я только начинал учиться в Хогвартсе, был небольшой период, когда даже чистокровные играли в крикет. Люциус Малфой организовал студенческую лигу крикета, которая всё ещё функционировала, когда я учился на первом курсе, но развалилась, когда он выпустился.

— Люциус Малфой — фанат крикета?! — неверяще спросил Гарри.

— Люциус Малфой, когда ему было семнадцать, ещё не был замечен на орбите Тёмного Лорда и был гораздо более открыт к таким вещам, к вящему недовольству его одиозного отца, Абраксаса Малфоя. Хотя, если быть до конца честным, я всегда подозревал, что он любил крикет просто потому, что думал, что ему идёт спортивная форма.

В этот момент они подошли к двери дома, и Снейп повернулся к своему подопечному.

— Думаю мне не стоит объяснять, мистер Поттер, что вы — гость в доме Уизли. Вы виртуозно создали себе репутацию добродушного и очаровательного молодого человека, последовательно отвергнув снобизм и высокомерие, с которыми наш факультет, к сожалению, ассоциируется. Мистер и миссис Уизли — и, пожалуйста, запомните, миссис, а не мадам Уизли — откажутся от любой финансовой компенсации за ваше пребывание в их доме, поэтому я бы рекомендовал вам использовать любую возможность, чтобы помочь их детям с их обязанностями. Думаю, эти обязанности не будут и близко столь же трудными, как те, что вы выполняли там, где жили до этого. В любом случае, не делайте ничего, что может посрамить факультет Слизерина.

Гарри с раздражением вздохнул.

— Я не дурак, сэр. И я не Драко Малфой. Хотя это одно и то же, я полагаю. Разумеется, я обещаю, что буду настолько очаровательным, насколько это возможно. Но если они поселят меня к Рону Уизли в красно-золотую комнату, завешанную постерами «Пушек Педдл», я не могу ничего обещать.

— Разумеется, Поттер. Я никогда бы не стал требовать невозможного от своих студентов.

С этими словами Снейп резко постучал в дверь. Через пару секунд её открыла улыбающаяся женщина среднего возраста с огненно-рыжими волосами, которую можно было описать всего двумя словами: она — мама. Молли Уизли тепло представилась Гарри и пригласила их обоих в дом, не забыв поинтересоваться у профессора Снейпа, не желает ли он чашечку чая? Снейп вежливо отказался. Вместо этого он опустил руку в карман и достал оттуда маленький ящичек, который, как только профессор постучал по нему палочкой, быстро стал сундуком Гарри. Пока Снейп и Молли перекидывались ничего не значащими фразами, сверху раздался топот ног, после чего Фред и Джордж ввалились в кухню и прямиком направились к Гарри, как пара больших и гиперактивных рыжих щенков.

— Гарри Поттер!..

— Наш маленький змеиный друг...

— Добро пожаловать в Нору!..

— Лучшее место на земле!..

— Если тебе, конечно, нравится очищать сад от гномов!

И они рассмеялись, пока Гарри пытался расшифровать то, что они ему сказали. Позади них по лестнице спускались еще двое: Рон, который, казалось, совсем не был доволен присутствием Гарри, и девочка, увиденная им годом ранее на платформе девять и три четверти, где она смотрела на Джима влюблёнными глазами.

— Мальчики! Прекратите валять дурака сейчас же! У нас гости! — Молли указала на Снейпа, который желчно смотрел на близнецов. Фред и Джордж синхронно сглотнули. Зельевар повернулся обратно к Молли.

— Миссис Уизли, я оставляю мистера Поттера на ваше попечение. От лица моего факультета и Хогвартса я хочу ещё раз поблагодарить вас за то, что согласились приютить его на грядущую неделю.

— О, не стоит. Мы рады, что молодой человек останется с нами. Я слышала столько прекрасных вещей о нём от Перси и близнецов. И, разумеется, директор рассказал нам, что Гарри помог спасти Рона от ужасного профессора Квиррелла.

Лицо Гарри не выдало никаких эмоций при упоминании Квиррелла. «Интересно, Молли Уизли знает, что Квиррелл был агентом и вместилищем Волдеморта? И ещё интересно, почему Рон так скривился из-за слов Молли?» — подумал он.

— Я был счастлив помочь, миссис Уизли. Я рад, что слизеринцы и гриффиндорцы могут работать вместе ради общего блага, — он улыбнулся, глядя на то, каким взглядом обжёг его Рон, пока Молли щебетала о его скромности. Ещё раз посмотрев на Рона, Гарри заметил, что девочка спустилась в гостиную.

— Профессор Снейп, пока вы не ушли — я хотела, чтобы Джинни познакомилась с вами. Она начнет учиться в сентябре. Джинни, это профессор Северус Снейп. Он будет твоим учителем зелий.

Отчаянно стесняющаяся девочка сделала шаг вперёд и присела в реверансе.

— Добрый день, мисс Уизли. Я буду рад видеть вас в своем классе. Уверен, вы последуете по стопам ваших блестящих братьев, Уильяма, Чарльза и Персиваля.

Близнецы открыто заулыбались своему отсутствию в списке блестящих Уизли, а вот Рона, видимо, это задело. После еще пары минут болтовни (в процессе которой зельевар старался, как мог, не показать, что ему скучно) Снейп передал Молли листок с расписанием занятий Гарри и настоял на возмещении стоимости летучего пороха, а затем, сказав всем «до свидания», быстро ретировался. Но, хоть Гарри и лучше скрывал это, ему самому было некомфортно от… зашкаливающей добродушности, которая царила в «Норе», и он был уверен, что Снейп тоже это чувствовал.

— Так, мальчики, покажите Гарри верхние этажи, — велела Молли своим трем сыновьям. — Он будет жить в комнате Чарли, раз уж тот ясно дал понять, что не приедет домой летом.

Последний комментарий был, на удивление, довольно резок, и Гарри мельком подумал, не влезает ли он в какую-нибудь семейную драму. Остальные трое мальчиков никак не отреагировали на слова Молли и повели Гарри наверх. Милостью Мерлина комната Чарли не была раскрашена в гриффиндорские цвета, хотя и была завешана квиддичными постерами, в основном «Паддлмер Юнайтед» и «Тутшил Торнадос» (что, на взгляд Гарри, было гораздо более понятно, чем странная одержимость Рона «Пушками Педдл»). На стенах также висело необычное число фотографий драконов, а с потолка свисали нити, к которым были приклеены старательно сконструированные модельки драконов. Гарри положил свой чемодан на пол и присел на кровать, которая оказалась довольно удобной. Подняв глаза, он обнаружил, что Фред и Джордж зашли за ним в комнату.

— Что ж, мы надеемся, что тебе здесь понравится, Гаррикинс.

— Это будет интересная неделя…

— В частности, из-за того, что ты так напрягаешь Ронникинса…

Близнецы в унисон рассмеялись. Это слегка нервировало, но Гарри полагал, что он к этому привыкнет.

— Рон не особо доволен, что я здесь, правда? — спросил он.

— Рон ходит чернее тучи с тех пор, как мы сошли с поезда.

— Понятия не имеем, почему…

— Думаем, это из-за того...

— Что произошло в конце учебного года.

— Он вам не рассказал? — с удивлением спросил Гарри. — И, если уж на то пошло, разве вы не узнали от кого-нибудь другого? Я думал, это будет известно всей школе.

— Только в общих чертах.

— Квиррелл свихнулся и попытался что-то украсть у Дамблдора.

— Джим остановил его с помощью целой кучи «львов» и «змей».

— Мы слышали, что ты спас Джиму жизнь…

— Мы слышали, что ты был в сговоре с Квирреллом против Джима…

— Мы слышали, что втайне ты и Джим — это один и тот же человек, притворяющийся одновременно и гриффиндорцем, и слизеринцем из-за каких-то своих непонятных целей.

Они замолчали.

— Видимо, последнюю сплетню придумал кто-то достаточно отбитый, чтобы не заметить, что ты и Джим ходите на одни занятия и обедаете в одном зале.

— Слишком отбитый или слишком подозрительный. Думаю, здесь может быть замешан маховик времени.

— Ну, так что произошло?

Гарри запомнил слова «маховик времени» для будущих изысканий.

— Как вы и сказали: Квиррелл свихнулся и пытался стащить кое-что у Дамблдора. Он поймал Рона, Джима, Гермиону и Невилла. Блейз, Тео и я помогли им сбежать, а затем Джим убил Квиррелла своими силами Мальчика-который-выжил, — он решил не говорить про Волдеморта. Рон сам скажет, если захочет.

Близнецы быстро переглянулись.

— А ты… ты бы помог?..

— Если бы там не было Гермионы и Невилла? — добавил второй.

— Простите?

Тот, что с родинкой, вздохнул и сказал за двоих.

— Если бы там был только Рон, ты бы рискнул своей жизнью, чтобы спасти его?

Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его, обдумывая неожиданный вопрос. «Пошёл бы я на это, если бы там был только Рон?». Его слизеринская часть мгновенно отбросила абсурдную идею самопожертвования, но, как неоднократно говорил Снейп, у него были сильные гриффиндорские наклонности.

— Я не уверен. Думаю, да. Может быть, я бы не так спешил, и я не уверен, пошли бы со мной Блейз и Тео. Но да, я бы, по крайней мере попытался спасти Рона. А Джима? Вот тут не знаю. Он — выдающийся придурок. Но Рон, я думаю, что он просто попал под перекрестный огонь из-за своей дружбы с героем и иррациональной ненависти к слизеринцам. Я, по меньшей мере, на шестьдесят пять процентов уверен, что отправился бы его спасать, даже несмотря на то, что наши с ним отношения сложно назвать дружескими. И даже приятельскими. Я ответил на ваш вопрос?

Родинка и Не-Родинка посмотрели друг на друга, кивнули и улыбнулись Гарри.

— Да. И, кстати, хотим сказать — мы не хотим, чтобы ты платил нам снова.

— Ты рискнул своей жизнью, чтобы спасти нашего младшего брата.

— Ты теперь в списке неприкосновенных…

— Что означает, что мы будем тебя пранковать, только если это будет пранк всех слизеринцев…

— В случае которого ты, скорее всего, не захочешь остаться в стороне…

— И скажи Забини и Нотту, что это и к ним относится…

— Только сильно не распространяйтесь…

— Мы не хотим, чтобы кто-то узнал, что у нас есть такой список.

Гарри улыбнулся.

— Понял. И спасибо. Но не забудьте, несмотря на то, что вы теперь не хотите, чтобы я вам платил, я всё ещё заинтересован в финансировании… ваших специальных проектов.

Близнецы хищно улыбнулись, а Гарри вдруг подумал, что за новую напасть они обрушат на Хогвартс?

* * *

После обеда трое мальчишек плюс Рон и Перси пошли в сад, где Гарри научили старой доброй забаве Уизли, а именно — выдворению гномов, которое включало в себя ловлю миниатюрных человечков за волосы, раскручивание их над головой так быстро и так сильно, как только сможешь. А затем — выкидывание их за забор, причём чем дальше — тем лучше. Очевидно, эта игра очень нравилась мальчикам Уизли, раз они придумали систему очков, основанную на дальности и «стильности» броска. Гарри, как мог, пытался скрыть свой ужас от всей этой забавы, пока один из гномов не сказал ему «...твали!», когда он схватил того за волосы. Это было уже слишком.

— Гха-а-а! — вскрикнул в ужасе Гарри и отпустил гнома. Он оглянулся на мальчиков Уизли, которые все смотрели на него. — Так, эм, эти существа… которыми мы тут бросаемся. Они… ну знаете… им больно?

— Пф! Любитель гномов, — пробормотал Рон. Близнецы на это только хихикнули, но Перси, осуждающе взглянув на братьев, всë-таки ответил на вопрос Гарри.

— Рад, что ты спросил, Гарри. Теперь я знаю, что я не единственный человек из тех, кто когда-либо выдворял из этого сада гномов, которого волнует этическая сторона вопроса. Когда я был первокурсником, я задал профессору Кеттлберну тот же самый вопрос. Его ответ был поучительным. Общепринятая теория состоит в том, что гномы представляют собой ранние попытки древних волшебников создать расу слуг для чёрной работы. Это было тысячи лет назад, задолго до Мерлина или Хогвартса, поэтому никто не знает, как они были созданы, но результат был, очевидно, неудовлетворительным. Они населяют сады волшебников, потому что изначально были созданы, чтобы служить садовниками, но они недостаточно умны, чтобы делать эту работу хорошо. Все, что они могут, — это дергать овощи и другие растения, неважно, поспели они или нет, а затем разбрасывать их по округе. И отвечая на твой вопрос, хоть некоторые из них и достаточно умны, чтобы уметь повторять отдельные слова или фразы, в большинстве своём они абсолютно безмозглы, как если бы осла засунули в маленького нескладного человека.

— Ах, Прекрасный Префект Перси.

— Что бы мы делали, если бы ты не вразумлял нас?

— Вы действительно знаете, что значит «вразумлять»? — удивлённо спросил Гарри. — Невероятно!

Перси, которого, видимо, раздражало кривляние близнецов, с удивлением посмотрел на него и улыбнулся. Он редко оказывался в компании, где кто-то осаживал близнецов, когда они начинали подтрунивать над ним. Да чего уж там, где кто-то даже пытался это сделать.

— Ладно, — продолжил Гарри, — но неужели это швыряние гномов — лучший способ справиться с ними?

— Нормальный, — ответил Перси, — если подумать, это, на удивление, гуманно. Их тела настолько прочные, что им по барабану, насколько далеко ты их швырнёшь. И они достаточно тупы, так что если ты как следует их раскрутишь, они не смогут сразу найти дорогу в твой сад. В любом случае, это лучше, чем прыскать их гномицидом.

Перси не упомянул, что швыряние гномов было не только довольно приятным времяпрепровождением, но и довольно трудоëмким. Кроме Билла, он был единственным из детей Уизли, кто понял, что на Нору были наложены антигномьи чары. Родители сознательно отключали их на лето, чтобы занять своих непоседливых сыновей чем-то, что будет отнимать достаточное время, чтобы они смогли выплеснуть свою неуемную энергию. Кто знает, что учинили бы близнецы, если бы не были заняты швырянием гномов три-четыре часа в день половину недели.

Тем временем Гарри пытался отогнать от себя видение бедных маленьких гномов, задыхающихся в облаке яда.

— Полагаю, ты прав. Значит, их создавали как слуг? Типа домовых эльфов?

— Да. Согласно профессору Кеттлберну, в древности было много попыток создать магических слуг. Гномы, горгульи, пикси, докси и другие, — Гарри слегка вздрогнул от упоминания докси и предположения, что какой-то глупый волшебник намеренно создал их. — Затем кто-то создал домовых эльфов, и дальше этого исследования не пошли. Думаю, древние волшебники решили, что они не хотят более могущественных слуг, чем домовые эльфы. Мудрое решение.

— Да, вероятно, — тихо сказал Гарри, вспомнив о загадочных словах Айрис о «Времени До» и опасности, которую несли ставшие безумными эльфы. Вспоминая о Добби и Айрис, он не был уверен, как он относится к домовым эльфам, но он, определённо, считал мудрым, что древние волшебники решили не создавать слуг, могущественнее и умнее этих существ.

— Ух ты, о Прекрасный Префект Перси…

— Есть ли хоть что-то…

— Что не подвластно твоему гению?

Перси страдальчески возвёл глаза к небу. Гарри же посмотрел на близнецов с видимым недоумением.

— Вот чего я не понимаю, Перси. Даже не принимая во внимания очевидные плюсы позиции префектов, я не понимаю, почему близнецы хотя бы не подумали о возможности стать ими? Они же самые умные ребята в своём классе, и не важно, как сильно они стараются скрыть это. А по-настоящему хитрый возмутитель спокойствия мог бы создать настоящий хаос, если бы мог прикрыться значком префекта.

Близнецы посмотрели на него так, как будто он сказал наиглупейшую вещь на свете, но потом они оба моргнули, и Гарри практически увидел, как у них в головах закрутились шестерёнки.

— Гарри Поттер! — сердито воскликнул Перси. — Ты — гость в доме Уизли. И я был бы благодарен тебе, если бы ты использовал свои слизеринские силы во благо, а не во зло. Не надо подавать моим братьям идею, как можно скомпрометировать систему префектов, чтобы она служила инструментом их глупостям.

Перси, как мог, пытался строго посмотреть на Гарри, но тот ясно видел, что Перси изо всех сил пытается не улыбнуться от того, как ловко Гарри использовал реверсивную психологию. Гарри невинно улыбнулся.

* * *

После нескольких часов выдворения гномов Гарри и ребята Уизли вернулись в дом, чтобы помыться перед ужином. Когда Гарри спустился в гостиную, в камине вспыхнуло зелёное пламя, и из него вышел Артур Уизли, стряхивая с себя сажу.

— Привет, семейство! — радостно поздоровался он. — О, и вам добрый вечер! Мистер Поттер, я полагаю!

— Прошу вас, мистер Уизли, зовите меня Гарри, — он шагнул вперёд и с уважением пожал мужчине руку.

— Хорошо устроился, Гарри?

— Да, сэр, спасибо. Ваша семья очень гостеприимна. Мы выдворяли гномов сегодня после обеда. Захватывающе! — вообще-то это была хоть и приятная, но не слишком увлекательная активность. Но, похоже, это было семейной традицией у Уизли, так что Гарри решил притвориться, что получил от этого удовольствие.

— Ха! Рад слышать, что ты так хорошо вписался. Я помню долгие дни, которые я сам тратил, швыряя гномов. Но работа и отсутствие развлечений делают жизнь скучной. Думаю, завтра ребята возьмут тебя с собой на поле для квиддича, сыграете пару матчей.

— Это было бы чудесно.

— Ну а теперь, Гарри, из того, что профессор Снейп упоминал в письме, я понял, что ты вырос среди магглов, я прав? — удивлëнный вопросом, Гарри просто кивнул. — Ты не будешь против, если я задам тебе пару вопросов о том, каково это?

На это Гарри немного отпрянул назад. Он не думал, что Снейп рассказал Уизли всё, что происходило на Тисовой улице, но он был уверен, что мистер Уизли знал, что с ним плохо обращались. У этого странного человека что, какой-то нездоровый интерес к тому, что с ним делали Дурсли?

— В каком смысле, сэр? — уклончиво спросил Гарри.

— Ну, для начала, каково это жить в доме с экелтричеством? — спросил Артур к очевидному удивлению Гарри.

— Экел… тричеством? — медленно переспросил Гарри. — Возможно… вы имеете в виду электричество, сэр?

— Правда? Так вот, как это произносится? Шикарно! — и с этими словами мужчина вынул карманный блокнот из одного кармана, а из другого маггловскую шариковую ручку. — Можешь повторить это ещё раз?

Гарри медленно продиктовал слово мистеру Уизли. Про себя в этот момент Поттер думал, что это, наверное, самый сюрреалистический момент, который он переживал с тех пор… с тех пор, как выдворял гномов из сада всего часом ранее. Их разговор был прерван громким криком из кухни.

— АРТУР УИЗЛИ! Этот мальчик — наш гость! НЕ доставай его своими глупыми вопросами о батарейках, резиновых уточках и других маггловских глупостях! Иди и переоденься! Ужин почти готов!

Артур вздохнул.

— Да, Молли-пусенька, — он улыбнулся мальчику и, прошептав: «Поговорим позже», отправился наверх.

«Резиновые уточки?!» — подумал Гарри, перекалибровывая свой стандарт того, что было необычным среди волшебников.

* * *

Ужин был восхитителен, Молли Уизли потрясающе готовила. После еды вся семья Уизли и Гарри слушали волшебное радио, играли в шахматы и другие игры — мистер и миссис Уизли научили Гарри играть в криббедж, и за игрой он как мог объяснил, зачем нужны резиновые утята. Артур Уизли был явно расстроен тем, что они оказались всего лишь детскими игрушками, созданными, чтобы в ванной было не так скучно. Судя по всему, он и некоторые из его коллег-магглофилов были убеждены, что эти штуки имеют какое-то глубокое религиозное значение. Он также сводил Гарри в гараж и показал свою гордость: «Форд Англия» 1966 года выпуска в комплектации «делюкс». Согласно мистеру Уизли, расширяющие чары позволяли ему вместить всю семью. Также он мог летать и становиться невидимым, хотя и не одновременно. Либо — либо. После гордого объявления всего этого поражённому Гарри, мистер Уизли внезапно покраснел и попросил мальчика не говорить «Молли-пусеньке» об этом, ибо она не была осведомлена о природе его «небольших модификаций».

В десять вся семья отправилась по кроватям, к вящему недовольству Рона и близнецов. Когда Гарри поднимался по лестнице вслед за Уизли, кое-что привлекло его внимание. Третья ступенька сверху от ближайшей к спальне мистера и миссис Уизли площадки скрипела — громко. Оба — и Перси, и Рон — наступили на скрипучую ступеньку, даже не обратив внимания на неё, в то время как близнецы перешагнули её, также даже не обратив внимания, как будто уже годы так избегали её. Но что на самом деле привлекло внимание Гарри, так это то, что Джинни также перешагнула скрипучую ступеньку. Секунду подумав, Гарри намеренно наступил на неё, отметив и звук, и положение.

Около двух часов ночи Гарри проснулся оттого, что у него перехватило дыхание из-за яркого кошмара, в котором Вернон Дурсль весело улыбался, глядя на то, как несколько дюжин жужжащих докси вгрызаются ему в спину. Он сел в кровати, радуясь тому, что, благодаря его упражнениям по окклюменции, он больше не просыпается от кошмаров с криком. Хотя, если быть честным, он редко кричал от кошмаров и раньше. Это была одна из вещей, которые Дурсли буквально выбили из него в раннем детстве. Уже собираясь лечь обратно, он услышал снаружи странный звук. Ночь была безлунной, но в тусклом свете звезд ему всё-таки удалось разглядеть, как Джинни Уизли в ночной рубашке с накинутой поверх мантией крадется к квиддичному полю. Не в силах совладать с любопытством, Гарри полез в сундук за своим омникуляром. С ним он видел, как Джинни ловко вскрыла замок на сарае для мëтел чем-то, что было похоже на шпильку для волос и, достав оттуда метлу, очевидно, принадлежащую одному из её братьев, со снитчем, взмыла в ночное небо. Большую часть из следующих двух часов она провела, отрабатывая базовые упражнения ловцов, на взгляд Гарри — довольно успешно. Было очевидно, что девочка прекрасно летает, особенно учитывая тот факт, что, скорее всего, она училась сама. Кроме того, было ясно, что у неё есть чёткое понимание принципов тренировки ловцов. После того, как её тренировка закончилась, она вернула метлу и снитч в сарай, который снова закрыла на замок без каких-либо сложностей.

Гарри улыбнулся и пошёл вниз, осторожно переступив коварную ступеньку. Когда Джинни уже подходила к задней двери, она вздрогнула, увидев, что Гарри ждёт её снаружи с двумя стаканами воды.

— Я слышал, что после тренировки важно восстановить водный баланс, — сказал он с усмешкой.

Она замерла, а затем зло на него посмотрела.

— Как много ты видел?

— Всё, начиная с взлома замка. Отлично сработано, кстати. Тебя близнецы научили?

— Нет! Они просто спрятали книгу по взлому замков в моей комнате, потому что боялись, что её найдёт мама! — она пристально посмотрела в лицо Гарри. — Так… значит, ты наблюдал за мной последние два часа? Это… немного жутко, тебе не кажется?

Гарри рассмеялся.

— Обещаю, это было с благой целью. Я не хотел стучать на тебя твоим родителям, нет, я боялся, что ты можешь пораниться. Некоторые из финтов, которые ты отрабатывала, довольно опасны, насколько я знаю. Я правильно увидел, что в конце ты отрабатывала вялый кистевой крен?

Она с улыбкой приняла от него стакан с водой.

— Ага. Первый раз попробовала, — она немного помолчала, — так ты правда не собираешься настучать на меня?

— Обещаю, что буду молчать о твоих ночных похождениях, если ты пообещаешь, что будешь осторожна. Некоторые из этих финтов действительно опасны. Ну да ладно. Очевидно, ты хочешь играть в квиддич, и также очевидно, что твоя семья не хочет, чтобы ты играла, вероятно потому, что ты маленькая девочка или что-нибудь в этом духе, поэтому ты взяла инициативу в свои руки. Я это уважаю. Так поступают слизеринцы.

Джинни с раздражением на него посмотрела.

— Уизли — не слизеринцы.

— Неправда. Твоя бабушка, Цедрелла Уизли, была слизеринкой, хотя, признаю, что она не была урождённой Уизли.

— Откуда ты узнал о ней?! — удивлëнно спросила Джинни.

— Я увлекаюсь волшебной генеалогией. Я просмотрел семейное древо Уизли и нашел связь с факультетом Слизерина прошлой осенью. Держал про запас, чтобы подразнить Рона, но пока не было шанса.

Джинни хихикнула.

— Ба была Цедреллой Блэк до того, как вышла замуж за Септимуса Уизли. Её изгнали из семьи за это. За последнюю сотню лет или даже больше ни один человек с фамилией Уизли не был распределен в Слизерин. Мы — гриффиндорцы до мозга костей.

— Поттеры тоже такими были, пока я не появился, — сказал Гарри с мрачной улыбкой. — Знаешь, хочешь верь, хочешь нет, но Шляпа предлагала мне Гриффиндор. Сказала, что Слизерин поможет мне на пути к величию, но Гриффиндор тоже вариант.

— Шляпа?

— Вот чёрт. Прости, я не должен был говорить. Так происходит распределение — волшебная говорящая Шляпа читает твои мысли, когда ты её надеваешь. Близнецы подшутили над Роном, убедив его, что ему надо будет сражаться с троллем. Просто прикинься удивлëнной, когда узнаешь правду, ладно?

Джинни кивнула, не зная, верить или нет слизеринцу, что один из важнейших выборов в её жизни сделает волшебный головной убор.

— Значит, ты мог быть в Гриффиндоре? Как твой брат?

Лицо Гарри немного потемнело, прежде чем он справился с гневом.

— Да, если бы я согласился провести следующие семь лет, притворяясь кем-то, кем я не являюсь, и живя в тени брата только для того, чтобы подлизаться к родителям. Я сказал нет, и Шляпа на самом деле поздравила меня, что я сделал разумный выбор.

К этому моменту они были уже на кухне и разговаривали тихо, но, видимо, недостаточно, чтобы их не услышали.

— Джинни? Гарри? — раздался голос миссис Уизли от лестницы. — Почему вы не спите в такое время? Скоро рассвет!

Гарри шагнул вперёд, прежде чем Джинни успела ответить.

— Простите, миссис Уизли. Это моя вина. Мне приснился кошмар о той атаке докси. Поэтому я спустился вниз попить воды. Джинни услышала меня и пришла составить мне компанию. Простите, что разбудил вас.

— О, всё в порядке, дорогой! Хочешь, я дам тебе зелье для сна без сновидений?

— Нет, спасибо вам. Мне уже гораздо лучше. Мы уже собирались идти по кроватям.

— А, хорошо, спокойной ночи тогда. Или доброго утра, — она улыбнулась Поттеру и ушла наверх.

Джинни с интересом на него посмотрела.

— Тебе кто-нибудь говорил, что ты отличный лжец?

— Не-а. Те, кто понимают, что я вру, не считают меня хорошим лжецом. Да и я заметил, что ты не прыгнула вперед, чтобы сказать: «Вообще-то он подсматривал за мной, пока я практиковала квиддичные финты в два часа ночи», — усмехнулся Гарри.

Джинни хихикнула.

— Туше. Ладно, я немного устала, увидимся за завтраком?

— Ни за что не пропущу.

Они стали подниматься по лестнице, но в этот раз Джинни нарочно наступила на скрипучую ступеньку, видимо, для того, чтобы уверить свою мать, что она пошла спать. С улыбкой Гарри поступил так же.

«С волками жить[1]», — подумал он про себя.

[1] С волками жить — по волчьи выть. Адаптация от переводчика. В оригинале здесь английская поговорка: When in Rome, do as the Romans do — когда ты в Риме, поступай, как римляне.

10 июня 1992

Спустя пару часов Гарри проснулся от въевшегося желания встать и идти готовить завтрак. Оглядев комнату, он в который раз чертыхнулся от того, как глубоко это в нём сидит. И всё же, глядя на населенный драконами потолок комнаты Чарли Уизли, он понял, что уснуть больше не сможет. В голову полезли мысли о том, что Снейп, Арти, Гестия и Тед рассказали ему: что в нём есть что-то, какая-то магическая аура, вызывающая инстинктивный страх и отторжение у магглов. И, вероятно, если он долго находится рядом с ними, неконтролируемую ярость. Он был в безопасности здесь, рядом с волшебниками, но то, что Поттеры бросили его с магглами… злило его. Конечно, его биологические родители не могли знать, что какая-то таинственная сила почти сведёт Дурслей с ума, но всё же, если бы они хотя бы раз проведали его, они бы знали, как с ним обращаются. Но хуже всего, теперь, когда он знал правду, ему было даже немного, ну, жаль Дурслей. После всего того, что было сделано и сказано, он действительно разрушил их жизнь своей «ненормальностью». Его раздумья были прерваны запахом свежего кофе и звуком жарящегося бекона. Он оделся и спустился вниз, где застал Молли Уизли за приготовлением английского завтрака на восьмерых.

— Доброе утро, Гарри! Хорошо спал? — спросила она, разбивая на сковородку яйца для омлета.

— Очень хорошо, миссис Уизли, — легко соврал он, — простите, что я разбудил вас прошлой ночью.

— Ничего страшного, дорогой. Мне очень жаль, что тебе пришлось через всё это пройти. Целая стая докси — это очень серьёзно. Профессор Снейп сказал, что на тебя напали несколько дюжин.

— Да, мне очень повезло, что авроры прибыли быстро, — он обвел глазами кухню, задержав взгляд на бесчисленных горшках и сковородках, которыми орудовала миссис Уизли. — Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил он.

— Нет, Гарри, но спасибо, что предложил, — просто ответила она, не отрывая взгляда от плиты.

Она использовала магию, разумеется, потому что несколько ложек и венчиков действовали самостоятельно. Гарри смотрел во все глаза. Миссис Уизли была прекрасным поваром. Как и Гарри — для его возраста — что позволяло ему оценить, насколько та была хороша. На этих мыслях в его голове начала формироваться идея, и он начал задавать Молли общие вопросы о том, какую магию она использует для готовки. К его удивлению, это были не заклинания. Плита, сковородки, горшки — всё это было магическим, поэтому не требовало абсолютно никаких усилий, чтобы активировать их и пустить в действие.

Несколько минут спустя на кухню спустился Артур Уизли, который также удивился присутствию Гарри.

— Мерлинова борода, Гарри. Надеюсь, мы не разбудили тебя?

— Вовсе нет, сэр. Я — жаворонок. Раньше мне приходилось готовить завтрак для моих родственников примерно в это время.

— Э-э, ну да. Что ж, тебе не нужно беспокоиться об этом здесь, Гарри. Ты наш гость, — Артур немного поморщился от упоминания родственников Гарри, и мальчик внезапно подумал, что Снейп сказал ему и Молли о Дурслях. Гарри надеялся, что тот не вдавался в подробности — он ненавидел, когда его жалели за то, как с ним обращались в детстве, и был бы крайне унижен, если бы все узнали, что Вернон пытался убить его.

Через несколько минут спустились Перси и Джинни, которая немного покраснела, увидев Гарри. Десять минут спустя Молли закончила накрывать на стол и, подойдя к лестнице, закричала: «ФРЕД! ДЖОРДЖ! РОНАЛЬД! ЕСЛИ ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ ВАС НЕ БУДЕТ ВНИЗУ, Я ОТДАМ ВАШ ЗАВТРАК СВИНЬЯМ И КУРАМ, А ВАМ ДОСТАНУТСЯ ТОЛЬКО ХОЛОДНЫЕ ТОСТЫ!»

Две минуты и сорок пять секунд спустя трое мальчишек скатились по лестнице и присоединились к остальным. К своему удивлению, Гарри внезапно понял, что наслаждается шумной компанией вокруг себя, и даже Рон уже выглядел не таким недовольным, хотя и было видно, что ему некомфортно рядом с Гарри.

Когда уже половина завтрака была съедена, в окно кухни влетела сова с почтой. Молли забрала письмо, дала птице немного хлопьев и отправила восвояси. Даже со своего места Гарри смог рассмотреть на письме печать Хогвартса. Молли открыла письмо, и её лицо немного потемнело.

— Что там, Молли? — спросил Артур.

— Письмо от Минервы о том, какие книги понадобятся в этом году, — рассеянно ответила она.

— Рановато для списка учебников, разве нет, мам? — спросил Перси.

— Это неполный список. Она просто чиркнула мне словечко о книгах по ЗОТИ. Видимо, «Флориш и Блоттс» проинформировали её, что в этом году будет больше обязательных учебников, чем в прошлом, — Гарри показалось, что по лицу Молли пробежала тень тревоги.

— Раз уж мы начали о книгах, — сказала Джинни, — я хотела спросить... Когда мы будем покупать мне школьные принадлежности, можно мне новый дневник? Я почти исписала свой.

— Хм-м, посмотрим, Джинни, посмотрим, — рассеянно ответила Молли, перечитывая письмо. Это навело Гарри на мысль, что она, видимо, беспокоится о ценах. С пятью детьми в Хогвартсе любое увеличение количества учебников влечёт за собой значительное увеличение семейных расходов. И Гарри даже не мог помочь, ибо Уизли не примут его помощь, как и не примут плату за его пребывание в их доме, сочтя это благотворительностью. Он мысленно тряхнул головой и вернулся к своему омлету с сосисками.

* * *

После завтрака и быстрого душа для Гарри наконец-то настало время познакомиться с традиционной волшебной забавой — квиддичем, игрой, которую он только видел, но никогда не играл. На поле, принадлежащее Уизли, вышли Гарри, Рон, Перси и близнецы. Джинни тоже была там, чтобы «посмотреть». Скоро к ним присоединился живущий по соседству Седрик Диггори, который также был ловцом Пуффендуя и дружил с Уизли большую часть их жизни. После позорного поражения от Гриффиндора в прошлом году, когда Джим Поттер поймал снитч в течение первых пяти минут матча, он старался тренироваться при любой возможности, надеясь взять в этом году реванш.

К удивлению Уизли, вместе с Седриком пришли ещё трое ребят: Тамсин Эпплби, новый охотник «барсуков», перешедший на третий курс; Сьюзан Боунс, также пуффендуйка, ровесница Гарри и Рона, которая входила в учебную группу Гермионы и очень плохо скрывала, что она без ума от Седрика; а также Герб Флит, пятикурсник, который занимал место голкипера «барсуков» последние два сезона. Сьюзан и Перси оба не слишком хотели играть, но Гарри, применив своё красноречие, быстро уговорил их, а затем предложил, чтобы Джинни тоже играла, чтобы в командах было поровну игроков. Тем более, что мётел было в достатке: в запасе были старые мётлы Чарли и Билла, которые они оставили дома, получив новые в качестве подарка на окончание школы.

Четверо мальчиков Уизли не хотели, чтобы их «маленькая сестрёнка» играла в квиддич, особенно против гораздо более опытного Диггори. Гарри свысока посмотрел на них, а затем предложил пари на галеон, что Джинни поймает снитч раньше Седрика. Желание разжиться халявными деньгами быстро перебороло их братские инстинкты, и они согласились, не забыв, впрочем, наградить Седрика предупреждающими взглядами. В свою очередь, Гарри попросил о возможности сыграть по очереди и за ловца, и за охотника, уступив Джинни право быть ловцом первой. Эти позиции стали вакантными после того, как Хиггс и Пьюси выпустились. Все согласились поменяться командами через пару игр.

Поскольку ребят было только десятеро, каждая команда играла только с одним загонщиком и всего двумя охотниками. Это давало близнецам редкую возможность сыграть друг против друга. За одну команду играли Джинни в качестве ловца, у колец завис Рон, Гарри и Перси были охотниками, а Фред — загонщиком. За другую были Седрик, разумеется, в качестве ловца, Герб на воротах, Тамсин и Сьюзен были за охотников, а вытащивший короткую соломинку Джордж занял место загонщика против четверых своих родственников.

Пока команды готовились к игре, Гарри подошел к Джинни, которая, очевидно, очень нервничала от мысли, что будет играть против опытного Седрика. Гарри попытался подбодрить её в своём неповторимом стиле.

— Слушай, всё нормально. Просто сделай всё, что сможешь. Мне только нужно, чтобы ты поймала снитч в первой игре. Если поймаешь, я выиграю у твоих братьев по галеону, которые мы с тобой поделим пятьдесят на пятьдесят.

— Ты поставил на меня?! Ты что, больной?! — зашипела Джинни. — Ты ждешь, что я обставлю Седрика Диггори, который целый год играл за сборную своего факультета?

— Который играл за сборную Пуффендуя, — прошептал в ответ Гарри. — Что означает, что он будет благороден, галантен и будет следовать правилам честной игры. Он не будет играть в полную силу, чтобы не опозорить того, кого он считает полным новичком, едва ли когда-нибудь до этого сидевшим на метле. А также он будет отвлекаться, наблюдая за игрой своих охотника и вратаря. Они — слабые звенья в пуффендуйской команде, поэтому, я полагаю, он и привёл их, чтобы они могли попрактиковаться. Держись ближе к нему. Не выпендривайся. Задавай ему безобидные и чуть-чуть тупые вопросы об игре, о Хогвартсе, о том, настолько ли Снейп ужасный, как о нём рассказывал Рон, всё равно. Если заметишь, что Эпплби или Флит делают что-нибудь глупое, спроси его, должны ли они вести себя так. А когда ты увидишь снитч, спроси его, что, чёрт возьми, делает Герб, неважно, делает ли он что-нибудь глупое или нет в этот момент, и, когда Диггори отвлечётся, хватай снитч.

— Это жульничество!

— Чепуха. Нет таких правил, которые запрещают ловцам говорить друг с другом во время матча. Если великий Седрик Диггори отвлекается на такую ерунду, это его проблемы, а не твои, — Гарри повернулся и посмотрел на близнецов и Рона, — но, что самое важное, если ты поймаешь снитч раньше Диггори — хотя бы раз — твои братья больше никогда не скажут тебе, что квиддич — это не для тебя.

Джинни, сощурив глаза, посмотрела на Гарри, прежде чем повернуться и направиться к центру поля. По её реакции было непонятно, будет ли она следовать его советам или нет. Спустя пару секунд началась игра. Мячи были из тренировочного набора, поэтому бладжеры не били так сильно, снитч летал не так быстро, а квоффл падал медленнее, чтобы его легче было поймать. В отличие от настоящих игр, тренировочная была на время, и, если никто не смог поймать снитч за отведëнное время, он издавал громкий свист и падал на землю, сигнализируя, что матч закончен и ни одна команда не получает очков за его поимку.

Летая над полем, Гарри быстро понял одну вещь, которая очень его удивила: он действительно очень хорошо летал. Он не знал, был ли он так же хорош, как Джим, но он был очень хорош для неопытного игрока, у которого за плечами было только пару часов занятий с мадам Трюк, чья главная цель была научить первокурсников не падать с метлы и сделать так, чтобы никто не погиб под её присмотром. Это осознание пришло к Гарри, когда он без усилий увернулся от двух, приближающихся с разных сторон, бладжеров и перехватил квоффл, который Эпплби пытался перекинуть Сьюзен. Не медля, он резко осадил метлу и метнул мяч прямо в кольцо мимо изумлённого Флита. Гарри помнил упоминание Маркуса Флинта о том, что Флита можно прочитать, поэтому, когда голкипер пуффендуйцев успешно отбил следующие три удара, Гарри подстроился под ритм, который тот не мог выдержать. Очень скоро у Гарри появилось чутье, когда Перси находился в более выигрышной позиции, чем он, и, когда Гарри убедился, что Перси может не только пристойно принять мяч, но и метнуть его в кольцо, он стал щедро одаривать этого охотника пасами.

К сожалению, если Герб Флит не мог выдержать темпа Гарри, то Рон был так же беспомощен против Тамсина Эпплби, который был очень хорош на метле и забил почти столько же очков, сколько забили Гарри и Перси вместе взятые. Наконец, Фред взял таймаут и направился к Рону, чтобы наорать на него, когда его перехватил Перси.

— Дай мне поговорить с ним, — спокойно сказал он.

— У меня больше опыта в квиддиче, чем у тебя, — задиристо сказал Фред.

— Знаю, но у меня больше опыта, как быть не занозой в заднице, а нормальным старшим братом, так что отвали и дай мне поговорить с ним, — с неожиданной твëрдостью отрезал Перси.

Фред немного побухтел, но не стал вмешиваться, когда Перси полетел к кольцам, чтобы поговорить с Роном. Гарри и Фред были слишком далеко, чтобы что-то слышать, но Гарри заметил, что Рон со злобой посмотрел в направлении близнецов… и его самого. Спустя пару секунд он выпрямился и, серьëзно кивнув Перси, вернулся к кольцам. После того как игра возобновилась, все заметили, что Рон стал играть гораздо лучше.

Внезапно все закричали, а Гарри резко дёрнул древко метлы на себя, чтобы успеть разминуться с размытым пятном, которое, к счастью, пролетело прямо под ним, и, едва ускользнув от бладжера, ринулось вниз. Это была Джинни, летевшая прямо к земле, а за ней по пятам летел Седрик Диггори. В последнюю возможную секунду Джинни вышла из пике и, оторвав руку от метлы, схватила что-то, зависшее в десятке сантиметров от травы. Девочка, которой ещё даже не было одиннадцати, поймала снитч раньше опытного ловца сборной Пуффендуя. Пока братья Джинни смотрели на неё, вытаращив глаза, Гарри позволил себе широко ухмыльнуться, прежде чем натянуть на своё лицо маску невозмутимости, как будто ничего особенного не произошло, и это именно то, что должно было произойти.

— Джентльмены, полагаю, вы должны мне четыре галеона. Обещаю, они не пропадут зря.

* * *

После зрелищного перфоманса Джинни Седрик поумнел и понял, что хотя Джинни и было до него далеко, она всё же не была новичком. Он взвинтил темп, и, хотя Джинни и смогла поймать снитч снова и пару раз была близка к этому, это нельзя было даже сравнивать с пятью победами Седрика. После того, как Диггори снова поймал снитч, Гарри и Джинни поменялись позициями. Гарри удалось проявить себя немногим лучше, Седрик побил его семь — четыре, после чего ребята решили, что на сегодня хватит. Гарри продемонстрировал острый глаз и абсолютную бесстрашность, когда уходил в пике за снитчем, но его несколько уроков полётов нельзя было сравнивать с целым годом интенсивных тренировок в составе сборной и двумя летними сменами в тренировочном лагере для ловцов. Седрику было четырнадцать, и у него было серьёзное желание заниматься квиддичем профессионально. И у него точно был к этому талант. Так что, хотя он и планировал использовать сегодняшний день, чтобы дать попрактиковаться своим сокомандникам, он был рад сыграть против двух ловцов, которые действительно заставили его побороться за снитч. Когда ребята оказались дома, братья Уизли заплатили Гарри то, что были ему должны — трое с юмором, а один (Рон) нехотя. Когда все отвернулись, Гарри сунул Джинни в руку половину и подмигнул.

После ужина Гарри принял быстрый душ, оделся и переместился через камин в «Дырявый котел» на свой первый урок с момента атаки докси. К его удивлению, компанию ему составил Перси. Миссис Уизли было некомфортно отпускать Гарри одного в Косой переулок после того, что с ним случилось. Перси же был счастлив выбраться из дома, чтобы побыть вдали от близнецов и немного посидеть в читальном зале «Флориш и Блоттс», пока Гарри будет два часа варить зелья под присмотром Тонкс в комнате 13 в «Дырявом котле». Под конец урока Гарри немного удивился, когда в комнату зашёл Арти Подмор. Ещё больше он удивился, когда услышал, какие новости принёс мужчина.

— Поттеры приглашают меня на день рождения Джима?!

— Ну, если быть точнее, они хотят отпраздновать ваши дни рождения в один день, раз уж вы близнецы.

— Что ж, всё бывает в первый раз. В чем подвох? — спросил Гарри.

— Его нет, по крайней мере, из того, что на поверхности. Они знают, что ты не у Дурслей. Тем более, что, принимая во внимание положение Джеймса в аврорате, уверен, у него есть доступ к официальному отчёту по атаке докси и записям допроса Дурслей. К настоящему времени мы только заявили, что дом четыре по Тисовой улице больше не является безопасным местом, потому что там ты подвергся атаке подозрительно большой стаи докси, но Поттеры, вероятнее всего, знают, что Вернон пытался скормить тебя им. Может быть, так они хотят попытаться загладить вину. А может быть, это их способ узнать, планируем ли мы обвинить Вернона в попытке убийства, чтобы доказать, что Дурсли не справляются с обязанностями опекунов. Что, в сущности, мы могли бы сделать, но тогда, вероятно, это вытащит на свет правду… о твоей маленькой проблеме.

Гарри задумался. Он сильно не хотел, чтобы Поттеры прознали о том влиянии, которое он оказывал на магглов. Вероятнее всего, это подтвердит все параноидальные мысли Джеймса о том, что Гарри «обратился во тьму», что бы это ни значило. Если его присутствие на их с Джимом дне рождения поможет доказать им обратное, это, может быть, и стоит того. Плюс Гермиона и Невилл смогут пойти на вечеринку к своему однокласснику и укрепить свои отношения с гриффиндорцами, не чувствуя себя виноватыми, что выбрали слизеринца.

— Просто, чтобы прояснить, — начал Гарри, — я не собираюсь переезжать к Поттерам.

— Разумеется, нет. Но посмотри на это с другой стороны. Это будет твой первый шанс увидеть поместье. Это часть твоего наследия. Когда ты станешь лордом, это будет твоё семейное гнездо. Думаю, тебе стоит хотя бы осмотреть его.

Гарри задумался над этой мыслью.

— Если это и мой день рождения, могу я пригласить друзей?

Арти помедлил.

— Они сказали, что ты можешь пригласить всех, кого пожелаешь, кроме детей подозреваемых и осужденных Пожирателей смерти. Что, возможно, не полностью бессмысленно, ибо все гости будут добавлены на этот день в лист доступа чар поместья.

«Но это значит, что я не смогу позвать Тео, — подумал Гарри. — Хотя, если я позову Тео, мне надо будет позвать и Драко, что, скорее всего, обернётся катастрофой. А если и нет, он испортит настроение детям Уизли, которые, за исключением Рона, очень добры ко мне».

— Ладно, я приду. Но я приду утром и уйду после обеда. Я пришлю тебе список людей, которых хотел бы пригласить, на следующей неделе, после того, как леди Августа вернётся и я смогу спросить её совета. Дай мне знать, если Поттеры не одобрят кого-то из них, прежде чем я отошлю приглашения, — он на секунду задумался, — Серену Забини когда-нибудь подозревали в пособничестве Пожирателям?

— Не думаю. Насколько я знаю, она прожила за границей всю войну.

— Тогда почему люди говорят о ней шёпотом?

Арти закашлялся.

— Ну, возможно, потому, что она была замужем семь раз… и становилась вдовой каждый из них. И каждый из её мужей оставил ей кучу золота.

Гарри с удивлением моргнул, а затем вспомнил свой разговор с Блейзом, когда Забини спрашивал разрешения присоединиться к учебной группе Гермионы.

«Вы сможете удержаться от оскорблений чьего угодно происхождения несколько часов пару раз в неделю?

Если моё происхождение также не будет предметом насмешек, тогда разумеется».

«А-а, — подумал Гарри. — Так вот о чём он говорил тогда! Мне надо научиться лучше задавать наводящие вопросы».

ЗП. Одна из двух самых маленьких глав второй книги.

Около девяти вечера Гарри и Перси вернулись в Нору. Гарри познакомил Перси с Арти Подмором. Арти был префектом, когда учился в Хогвартсе, и он рассказал Перси несколько историй из своего префектского прошлого. Когда они вышли из камина, Молли поприветствовала их обоих и указала на небольшой перекус, приготовленный для них. Рон сидел на диване и читал какую-то книгу, но, увидев Гарри, он тут же сорвался с места и ушёл наверх. Гарри вздохнул и решил, что настало время что-то делать с враждебностью Рона.

Через несколько минут он уже стучался к нему в комнату.

— Кто там? — спросил Рон.

— Это Гарри. Могу я зайти на минуту?

Дверь открылась только через полминуты.

— Что тебе надо?

— Хочу поговорить. Я пришел с миром, обещаю.

Рон ничего не сказал, но оставил дверь открытой, прежде чем снова улечься на кровать. Гарри зашел и, осмотрев комнату, закрыл за собой дверь. Он шутил, когда говорил Снейпу о комнате в гриффиндорских цветах, завешанной постерами «Пушек Педдл», но, похоже, его слова оказались пророческими, ибо они описывали комнату Рональда до последней детали. Гарри сел в кресло рядом с дверью, пока Рон сверлил взглядом потолок над кроватью.

— Рон, я знаю, что ты… недоволен, что я здесь. Честное слово, это был не мой выбор тоже. Не потому, что твоя семья плохая. Они замечательные, честно, и я, если быть откровенным, немного завидую тебе, что они есть у тебя. Но у меня не было других вариантов. Я здесь на оставшуюся часть недели, поэтому я бы очень хотел, чтобы мы хотя бы попытались наладить цивилизованные отношения вместо того, чтобы я думал, что ты зол на меня, потому что я слишком громко дышу или что-нибудь в этом духе. Скажи, может я тебе что-то сделал, что ты меня на дух не переносишь? Или это всё из-за того, что я слизеринец? Потому что, ну, знаешь, мы все вместе сражались с Волдемортом всего месяц назад. Думаю, это должно было помочь мне заработать немного очков в твоих глазах, разве нет?

Рон закрыл глаза и лежал молча пару секунд, прежде чем ответить.

— Мы не сражались с… Сам-Знаешь-Кем.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы не сражались. Ты сражался. Джим сражался и победил его. А в это время Забини и Нотт освобождали остальных. Невилл почти угробил себя, пытаясь затушить ловушку из пламени, Гермиона была тем, кто понял, как Невилл может затушить ловушку. Я же… я стоял рядом, как баран. Мой лучший друг сражался с Сам-Знаешь-Кем, а я сбежал, как трус.

— Рон, ты сбежал, как разумный человек. Я пытался заставить Джима последовать за тобой, когда Волдеморт схватил нас. Мы были первокурсниками. Ни один из нас не должен был сражаться с Квирреллом, не то, что с Волдемортом. Ты не можешь винить себя за то, что не стал сражаться с гораздо более могущественным врагом, чем ты. Даже Мальчик-который-выжил смог его победить только с помощью странных Убивающих-Тëмных-Лордов сил, которые он сам не понимает. И вообще, если ты расстроен из-за этого, чего ты на мне-то срываешься?

— Потому что ты ходишь тут, соришь деньгами на летнее обучение, которое моя семья не сможет себе позволить даже за миллион лет! — запальчиво сказал Рон.

— А, понял. Ну, извини за это. Нет, погоди минуту. Не собираюсь я извиняться! Я прожил десять лет своей жизни как домовой эльф, прислуживая семье магглов, настолько противных, что рядом с ними Драко Малфой будет выглядеть как пуффендуйский префект! И я не буду извиняться перед тобой или кем-то еще, что в одиннадцать я узнал, что я не нищий сирота, а ребенок с трастовым фондом, которого бросили родители! И уж тем более я не стану извиняться за то, что трачу эти деньги на то, чтобы стать лучшим, вместо того, чтобы выкидывать их на ветер, покупая метлы и шоколадные лягушки!

Рон дернулся от резких слов Гарри, но ничего не ответил.

— А теперь, — уже спокойнее продолжил Гарри, — ты расстроен, что я пытаюсь стать лучше и трачу на это деньги. Тебе не нужны деньги, чтобы стать лучшим волшебником, хоть я и признаю, что они помогают. Что ты сделал этим летом, чтобы стать лучшим волшебником, чем ты есть сейчас и для чего не нужны деньги? Ты закончил своё домашнее задание?

— Его задали к сентябрю! — в ужасе воскликнул Рон.

— И? Я своё сделал. Гермиона своё сделала тоже. Могу поспорить с тобой ещё на галеон, что Лили Поттер уже заставила Джима сделать своё. Людям, которые занимают верхние строчки рейтинга, не нужны оправдания. И они не откладывают дела в долгий ящик. Если ты так переживаешь, что не можешь по-настоящему помогать Джиму в его маленьких приключениях, то либо ты будешь работать над собой до тех пор, пока ты не сможешь нормально помочь ему, либо тебе придётся найти другого друга. Потому что, хоть мне и неприятно это говорить, Джим — Мальчик-который-выжил, поэтому вокруг него всегда будут психи, желающие отправить его на тот свет.

Рон волком смотрел на Гарри, но по мере того, как слова слизеринца доходили до него, он начал остывать и, в конце концов, снова уставился на потолок.

— Ну и ладно. Похоже, у меня есть только второй вариант. Джим всё равно не хочет иметь со мной ничего общего.

— Ой, да ладно! Я видел вас на перроне. Вы просто не разлей вода.

— Так было, пока я не вернулся домой. С тех пор я отправил уже шесть писем и не получил ни одного ответа. Он вспомнил, как я сбежал от Сам-Знаешь-Кого, и понял, что не может на меня рассчитывать, вот и оборвал со мной все связи. И я не виню его за это.

Гарри задумался.

— Он прислал тебе приглашение на свой день рождения?

— Его мама прислала приглашение для меня и близнецов. Думаю, они пригласили всех гриффиндорцев из нашего класса, и всю команду по квиддичу, и всех детей влиятельных министерских чиновников, с которыми когда-либо мог сталкиваться Джим. Это не вечеринка близких друзей Джима.

Гарри потëр виски.

— То есть, тебя пригласили на праздник, но никаких личных писем. Я понял. Скажи-ка мне, Рон, кто-нибудь рассказывал тебе о том, как я столкнулся с чокнутым домовым эльфом?

— Чокнутым… кем?

— В ту ночь, когда на меня напали докси, я разговаривал со странным, немного чокнутым домовым эльфом, который пытался предупредить меня, что кто-то из близнецов Поттеров окажется в страшной опасности, если поедет в Хогвартс в этом году. И, не считая его воплей, которыми он хотел напугать меня, он также перехватывал мою входящую и исходящую почту, чтобы я решил, что друзья обо мне забыли, и не возвращался в школу. И я полагаю, что он делал то же самое с почтой Джима.

Рон резко сел на кровати.

— Ты имеешь в виду…

— Я имею в виду, что Джим провёл последние несколько недель, переживая, что ни один из его школьных друзей ни слова ему не написал и не ответил ни на одно письмо, которое он им отправил. Так что делай, конечно, что хочешь, но я бы рекомендовал, чтобы завтра утром твоя мама связалась через камин с Поттерами, поговорила с Лили и выяснила, отправлял ли Джим друзьям письма, которые остались без ответа. Если ответ будет положительным, может, они даже позволят тебе навестить его лично.

— Ух ты! Обязательно! Эм, и… спасибо… Гарри.

— Нет проблем, Рон. Увидимся завтра, — Гарри вздохнул, думая про себя, когда же он успел стать заботливой тётушкой гриффиндорцев, и как много времени пройдёт, прежде чем страдающие «львы» потянутся к нему за любовными советами.

* * *

11 июля 1992

На следующее утро по просьбе Рона Молли связалась через камин с поместьем Поттеров и поговорила с Лили. Вероятно, теория Гарри была верна: ни один из друзей Джима не написал ему за все лето. Лили была рада, что Рон хотел навестить Джима, потому что ему «очень был нужен друг рядом». Гарри подслушал эту часть, сидя за кухонным столом, и запомнил, чтобы обдумать позже. Полчаса спустя Рон отправился через камин, чтобы провести с Джимом остаток дня.

Гарри же, в свою очередь, потратил большую часть утра на упражнения по окклюменции, перечитывание конспектов от различных учителей и готовя предварительный список друзей и приятелей, которых он хотел пригласить на день рождения и против которых Поттеры не стали бы возражать. После обеда он отправился полетать с близнецами, и потом они обсуждали некоторые из их идей для шуток. Они хорошо посмеялись, когда Гарри рассказал им о том, как он разыграл Джима на пасху, подсунув ему фальшивую мантию-невидимку. И, хоть они и были не согласны с порядком слов, они согласились, что фраза «Гриффиндорцы Тупые! Слизеринцы Крутые!» была отменной. Рон вернулся в половину шестого вечера, прямо перед ужином (и как раз вовремя, чтобы услышать историю Гарри), и выглядел странно подавленным. После ужина Гарри отвёл его в сторону и спросил, всё ли в порядке с Джимом.

— А? Да… да, всё в порядке. Всё, как ты и говорил. Он просто не получил ни одного из моих писем. Он спросил свою… твою… ну, он спросил миссис Поттер, могу ли я приходить почаще — два или три раза в неделю, если мама не будет против и, может быть, я буду приходить на все выходные.

— Это… ведь хорошо, да? — спросил Гарри.

— Да, просто… Чёрт, ты был прав в том, что мне нужно стать лучше, если я хочу оставаться другом Джима. Он… очень сосредоточен на этом. Ладно, я пойду наверх. Джим дал мне книгу, которую мне надо прочитать.

Рон указал на книгу, которую прижимал к себе и Гарри узнал один из старых учебников по ЗОТИ — то же самое издание, по которому его гоняла Тонкс. Он ничего не сказал на это, и Рон отправился наверх, по пути спросив у близнецов, когда они идут заниматься с весом, чтобы поддерживать форму для квиддича.

— Почему я внезапно почувствовал поступь рока? — пробормотал себе под нос Гарри, смотря как Рон поднимается по лестнице.

* * *

Утром того же дня

Главный камин поместья Поттеров располагался в большом зале, поэтому, когда посетитель выходил из камина, его встречали портреты бывших лордов и леди, каждый из которых величественно смотрел вниз на пришедшего. По центру висел поистине огромный портрет Гая дю Пуатьера, который был первым представителем его рода, заседавшим в Визенгамоте и основателем древнего и благородного дома Пуатьеров, который столетия спустя был переименован в дом Поттеров, когда последние из представителей французской ветви семьи были вырезаны. Портрет сэра Гая был добрых пять метров в высоту и три в ширину, поэтому он бы не поместился ни в одной комнате поместья Поттеров, кроме большого зала. Как и большинство картин, обращëнных к камину, портрет дю Пуатьера был создан за века до создания движущихся портретов, поэтому легендарная фигура была молчаливой и неподвижной, что нисколько не уменьшало её величия. И когда Рон Уизли вышел из камина и огляделся, первым, что он увидел, было то, как легендарный основатель дома Поттеров осуждающе смотрит на него сверху вниз.

Почти сразу же в зал зашла Лили Поттер.

— Здравствуй, Рон! Рада, что ты смог прийти. Пойдём, я провожу тебя в комнаты Джима, — улыбка Лили немного успокоила Рона, но он всё ещё нервничал. Одно дело было знать, что Джим Поттер, Мальчик-который-выжил, был отпрыском августейшего семейства Поттеров, а другое — по-настоящему находиться в таком доме, принадлежащем семье, которая всего на пару столетий моложе самого Хогвартса. Он посмотрел на свою оранжевую майку «Пушки Педдл», на которой красовалось огромное жирное пятно (даже его мать не смогла его удалить), и на секунду ему действительно захотелось последовать совету Молли и «принарядиться» для знакомства с Поттерами. И, хотя сама Лили была одета в удобную маггловскую одежду, Рон всё равно чувствовал себя подавленным величием поместья.

— Комнаты Джима? У него их несколько?

— Ну, у него есть своя спальня, разумеется. Но в последние пару недель, он занял ещё и соседнюю комнату и превратил её, ну… превратил её в тренировочную комнату.

— Для отработки заклятий?

— Для физических тренировок, — странным голосом сказала Лили. — Он тренируется очень усердно.

Она провела Рона через несколько комнат к большой лестнице.

— Молли сказала, что вашу почту крал какой-то домовой эльф. Я так и не поняла, о чём она говорила.

— Я точно не знаю, миссис… эм, леди Поттер. Так Гарри сказал. Какой-то домовой эльф сказал ему, что либо он, либо Джим, либо они оба окажутся в опасности в Хогвартсе, поэтому он крал их письма, чтобы они думали, что друзья о них забыли. Этот эльф думал, что из-за этого они не захотят возвращаться в школу.

— Странная стратегия. Но домовые эльфы могут быть странными. Если честно, даже спустя столько лет мне так и не удалось привыкнуть к ним, даже к тем, которые живут у нас здесь, но они заверили меня, что ни один чужой эльф и близко не подойдёт к нашему дому. А, и ещё — миссис Поттер. Я не фанатка всей этой аристократической чепухи, особенно, когда могу избежать этого, — она немного помолчала, прежде чем задать вопрос. — Как Гарри?

— Вроде хорошо, миссис Поттер. Он подружился с моей семьёй, и это он посоветовал мне попросить маму связаться с вами по поводу писем. Он целыми днями учится, иногда летает с близнецами. О, и ещё он начал ходить на специальное обучение в Косой переулок. Мой брат Перси провожает его туда, чтобы убедиться, что он в безопасности.

— Хорошо, что за ним присматривают, — ответила Лили с небольшой ноткой грусти в голосе.

К этому моменту они поднялись на верхний этаж и Рон услышал странный ритмичный звук «бум-бум», доносящийся из одной из комнат. Лили вздохнула.

— Из того, что я слышу, — сказала она, — видимо, Джим ещё не закончил свою утреннюю тренировку. Возможно, он попросит тебя подождать пару минут.

Она заколебалась, а затем пристально посмотрела на Рона. Было что-то в её взгляде, что Рон в силу своего возраста не мог понять. В основном это была родительская забота, которую он часто мог видеть в глазах собственной матери, но тут было что-то ещё, в эмоциях Лили были оттенки, которые у него не получалось уловить.

— Рон, — начала Лили, — будь терпелив. То, что случилось в конце прошлого семестра с Квирреллом… это… Это повлияло на него. Больше, чем я сначала думала. Я не считаю, что те изменения, которые с ним сейчас происходят… однозначно плохие, но… он может быть немного… напорист, возможно, даже до такой степени, что может напугать тебя. Но, несмотря на это, я знаю, что он считает тебя своим лучшим другом. И, мне кажется, сейчас ему очень нужен друг рядом. Помни об этом, пожалуйста, если он вдруг начнёт вести себя… странно, ладно?

Рон не был точно уверен, о чем говорила Лили Поттер, но он знал, что Джим — его лучший друг, поэтому он просто кивнул ей. Они пошли по коридору на звук. Когда они дошли до двери, Рон услышал, что вместе с ритмичным звуком из-за двери доносятся громкие восклицания Джима.

Лили открыла дверь и пропустила Рона в «зал». Это была большая комната примерно десять на десять метров с большим панорамным окном, которое сейчас было плотно занавешено, чтобы не пускать в комнату солнечный свет. Единственными источниками света были магические кристаллы, закреплённые на потолке. Из них лился приглушённый свет, делая комнату тёмной и мрачной. И пропахшей потом. Возле двери стояли новенькие гантели и другие снаряды для работы с весом. У близнецов был похожий, хоть и меньший по размеру и не новый, поскольку от загонщиков ожидалось, что они будут сильнее, чем средний игрок в квиддич. Сразу после гантелей Рон, к своему удивлению, увидел что-то похожее на доску для дартса, только вместо дротиков в ней торчали маленькие метательные ножи. В ней и вокруг неё — Джим пока ещё плохо метал ножи. Кстати говоря, сам Мальчик-который-выжил был в дальнем углу в коротких спортивных шортах и серой майке. Он был босиком, руки были обмотаны какой-то лентой, и сейчас этими руками он самозабвенно колотил огромную боксёрскую грушу, которая выглядела почти такой же большой, как он сам. Полностью поглощённый своим занятием, он заметил присутствие Рона и Лили только через несколько секунд и, узнав своего друга, поприветствовал его вымученной улыбкой.

— Рон! — бум… — Рад тебя видеть, — бум… — дружище! Дай мне… — бум… — ещё тридцать секунд, чтобы закончить этот подход, ладно?

Рон, который понятия не имел, что значит «подход», кивнул. Лили смотрела на своего сына несколько секунд, а потом громко сказала:

— Я оставлю вас, мальчики. Отправьте ко мне домового эльфа, если вам что-нибудь понадобится. Обед будет в полдень, — и она вышла, напоследок ещё раз взглянув на Джима с нечитаемым выражением.

Джим на её слова только кивнул, не отводя глаз от груши. Сделав шаг назад, он начал бить грушу ногами достаточно высоко, чтобы ударить взрослого человека в живот или даже в солнечное сплетение. Он сделал двадцать ударов каждой ногой, сопровождая каждое из них резким «Ки-я!», прежде чем закончить и подойти к Рону, захватив с собой полотенце и бутылку с водой. Тепло улыбнувшись Рону, он крепко сжал его руку.

— Я бы тебя обнял, но я немного потный, — пытаясь восстановить дыхание, сказал Джим.

Рон с радостью пожал ему руку.

— И так сойдёт. Что ты тут делаешь?

— Это называется тхэквондо. Это маггловский стиль рукопашного боя. Корейский, если быть точным. Мама нашла сквиба, который открыл свой точжан — это центр обучения тхэквондо — в Лондоне. Мы ходим к нему на тренировку дважды в неделю. Я начал пару лет назад, в основном, чтобы повалять дурака, но теперь я отношусь к этому гораздо серьёзнее после… после того, что случилось. Время, которое я могу работать с палочкой летом, ограничено, плюс я на своей шкуре убедился, что волшебник должен уметь защитить себя и без палочки, потому что ты никогда не знаешь, когда плохой парень украдёт её.

— А-а, — тихо сказал Рон. Он был удивлён, что магия летом вообще разрешена, но ничего не сказал об этом. Они молча посмотрели друг на друга, как будто ни один из них не знал, что сказать. Наконец, Джим сел за ближайший стол и сделал знак, чтобы Рон сел напротив.

— Окей, давай по порядку. Мама сказала, что я не получал писем, потому что какой-то чокнутый домовой эльф крал наши письма. Так?

— Ну, — неуверенно начал Рон, — всё, что я знаю, это то, что Гарри рассказал мне вчера вечером.

— Гарри был у тебя вчера вечером? — перебил его Джим.

— Да, он останется у нас до следующей недели, а после переедет к Невиллу. Короче, на прошлой неделе, когда Гарри был на улице у дома своих родственников, с ним разговаривал домовой эльф. Он сказал, что либо Гарри, либо ты, либо вы оба окажетесь в опасности в Хогвартсе в этом году. Поэтому, он крал письма от ваших друзей, чтобы вы решили, что друзья о вас забыли, и решили не возвращаться в школу, — Рон помедлил, — ровно как и письма, которые вы могли отправить.

Джим промолчал и просто сделал ещё один глоток из бутылки, поэтому Рон продолжил.

— Эльф отдал письма Гарри назад и ушёл, но затем прилетела огромная стая докси и напала на Гарри, прежде чем он смог добраться до дома. После этого его адвокаты решили, что ему больше не безопасно у тех магглов. Нора зачарована против эльфов. Билл… это мой старший брат, он работает разрушителем проклятий в… неважно. Когда он учился в Хогвартсе, он поцапался с каким-то слизеринцем, который стал посылать своего домового эльфа, чтобы он пакостил рядом с Норой в летние каникулы. Поэтому, как только он смог, он повесил на нашу территорию защиту от нежелательных эльфов. Поэтому они поселили Гарри к нам.

Джим кивнул.

— Гарри сильно пострадал?

— Я правда не знаю. Сейчас с ним, вроде, всё нормально.

— Они знают, чей это был эльф? Кто хочет убить нас?

Рон на это выпучил глаза. Он и не думал о том, что эти события скрывают за собой попытку убийства, и было тревожно, что эта мысль была первой, которая возникла у Джима.

— Я, эм, не знаю. Не думаю, что и Гарри знает.

— Наверное, нет, — сказал Джим и отвел взгляд, задумавшись, — хотя, нам бы они в любом случае не сказали, даже если бы знали. Лучше нам находиться в блаженном неведении обо всём важном, чтобы мы могли притвориться, что мир безоблачен и безопасен.

Горечь в голосе Джима обеспокоила Рона. В течение первого курса Джим всегда открыто враждебно относился к слизеринцам, особенно к Гарри, и, когда он только приехал в Хогвартс, у него было огромное эго, которым он беспорядочно плескал. После первого урока зельеварения он начал постепенно успокаиваться, пытаясь развить самодисциплину и социальные навыки. К концу первого года он стал приятным, хоть и вспыльчивым, молодым человеком с большим количеством друзей—гриффиндорцев. Вне факультета было всего пару приятелей, а уж слизеринцев на его орбите и подавно не было. Этот же Джим, напротив, выглядел так, словно находился на грани нервного срыва.

— Джим, ты меня немного пугаешь. Что, чёрт возьми, произошло в последние пару недель?

Джим потёр лицо, пытаясь решить, что он может сказать Рону.

— Я… я кое-что узнал этим летом. То, что не должен был знать, — он нервно рассмеялся. — Это забавно. Я так злился на моих родителей и Дамблдора за их секреты. За то, что они относятся ко мне, как к ребёнку. А теперь я понял, почему они это делали, и какая-то часть меня хочет отыграть всё назад и снова быть ребёнком.

Он пристально посмотрел на Рона.

— И прости меня, но многое из этого я не могу тебе рассказать. Пока не могу. А может быть и никогда не смогу. Ты знаешь, что Волдеморт, — Рон вздрогнул, — мог читать наши мысли в прошлом году, и то, что он выведал от нас… от меня, почти позволило ему возродиться. Если он или один из его слуг узнает то, что знаю я, это будет катастрофой. Я хочу изучать окклюменцию, но мои родители против. Мама сказала, что мне нужно выработать больше самоконтроля, поэтому она поговорит с папой только тогда, когда я получу синий пояс.

Рон, который даже не знал, что такое окклюменция, а тем более — какая система данов в тхэквондо, с некоторым скрипом понял то, что сказал ему Джим.

— То есть, ты узнал какую-то секретную информацию о… Сам-Знаешь-Ком, которую твои родители скрыли от тебя. Они знают, что ты знаешь?

— Нет, и, если честно, я боюсь сказать им об этом. Не думаю, что они попытаются стереть мне память, но лучше всё-таки перебдеть. Я не могу просто вернуться… к тому, чтобы быть заносчивым тупым ребёнком.

— Чем я могу тебе помочь? — твердо спросил Рон.

Джим помедлил.

— Прежде, чем я отвечу… я должен тебе признаться. Ты сказал, что тот домовой эльф перехватывал всю почту — и входящую, и исходящую. Что, на самом деле, хорошо, потому что я отправил тебе только одно письмо, через пару дней после… после того, как я узнал правду. Я рад, что ты не получил его. Это… С моей стороны было трусостью говорить то, что я сказал в том письме. Ты не заслуживаешь этого. Я решил, что ты всё-таки получил то письмо и поэтому так и не написал мне.

Живот Рона скрутила судорога. Вот оно. Джим хочет оборвать с ним связи, потому что не хочет, чтобы его окружали трусы, которые сбегают при первом же признаке опасности.

— Я много всего наговорил в том письме. О том, как мне жаль, что я подверг твою жизнь опасности просто потому, что ты мой друг. О том, как мне жаль, что я был таким придурком весь прошлый год. О том, как я, наконец, понял, что быть Мальчиком-который-выжил — это больше, чем участвовать в светских мероприятиях и подписывать детские книжки, написанные обо мне. Что быть Мальчиком-который-выжил непосредственно включает в себя то, что другие люди будут гибнуть. Одна из вещей, которые я узнал этим летом и которую я могу тебе рассказать, — это то, что все мои бабушки и дедушки умерли ещё до моего рождения. Конечно, я знал это и раньше, но я не знал, что все они были убиты Пожирателями смерти за то, что мои родители выступили против Волдеморта. Я также узнал настоящую причину, по которой родители отправили Гарри к магглам — они оба боялись, что его убьют просто потому, что он будет рядом со мной.

Он сделал ещё один глоток из бутылки и посмотрел на Рона.

— После всего того, что я сказал, ты всё ещё хочешь быть моим другом? Зная, какой может быть цена. Зная, что однажды Пожиратели могут прийти за тобой или за теми, кого ты любишь, просто потому, что ты мой друг? Ты один из немногих людей, кто видел лицо Волдеморта и остался жив, чтобы рассказать об этом. Я помню твою невероятную храбрость, когда ты пожертвовал собой на пути к камню, чтобы я мог схлестнуться с Волдемортом. Ты уверен, что хочешь и дальше испытывать судьбу?

От того, что сказал Джим, Рон потерял дар речи. Ему было так стыдно за тот момент слабости в комнате с зеркалом, что он забыл о том, как пожертвовал собой, чтобы позволить Джиму пройти дальше. О том, что он мог погибнуть, если бы не быстрая реакция Невилла. И теперь, после нескольких недель сомнений Рон, наконец-то, снова почувствовал, как пробуждается его гриффиндорская храбрость.

— Как я и сказал, чем я могу помочь тебе?

Джим широко улыбнулся и громко выдохнул, хотя он даже не заметил, как задержал дыхание. И Рон понял, как Джим боялся, что тот откажет. Что ему, Мальчику-который-выжил, откажет Рон Уизли. Никто в мире никогда так не дорожил дружбой Рона.

— Спасибо. Мы не будем особенно убиваться сегодня. Мы пообедаем, может немного полетаем. А затем мы составим план и расписание. Нам обоим нужно тренироваться, чтобы стать лучше.

Рон кивнул.

— Верно, тренироваться, чтобы сражаться… с Волдемортом, — он содрогнулся от имени, но был горд тем, что смог его сказать. Но несмотря на это, Джим покачал головой.

— Нет, Рон. Мы не будем тренироваться, чтобы сражаться с Волдемортом, — лицо Джима ожесточилось, — мы будем тренироваться, чтобы убить Волдеморта.

АЗ. О состоянии Джима. Значительная часть фанатов Гарри Поттера была в ужасе от сцены в кабинете Дамблдора в конце пятой книги, когда старик раскрывает (в числе прочего), что он скрыл пророчество от Гарри на пятнадцать лет, чтобы не рушить его детство. Для меня, как и для большинства фанатов, мотивы Дамблдора были неубедительны, особенно в свете того, что старик знал, каким было детство мальчика. Но раз уж эта история пытается разрушить стандартные приемы фиков, я вдруг подумал: а что если Дамблдор был прав? Что если рассказать уже травмированному одиннадцатилетнему ребёнку, что он должен убить Волдеморта — чудовищная идея, равносильная попыткам вызвать психические расстройства у ребёнка типа паранойи, депрессии и одержимости любым видом самозащиты — от тхэквондо до тёмных искусств. Всем, что может помочь в борьбе против самого ужасного тёмного лорда в новейшей истории. В этой истории Джим Поттер, узнав почти все пророчество ещё в конце первой книги, стал кем-то вроде Брюса Уэйна и решил, что будет тренироваться как проклятый, пока не сможет сравниться с Волдемортом. Но в этом кроется одна проблемка — Джим, в отличие от Брюса Уэйна, не главный герой этой истории =)

15 июля 1992

Гарри пробыл в Норе ещё четыре дня. За это время Рон ещё всего раз навещал Джима в поместье Поттеров, но зато он начал бегать и тягать гантели дома, а также, к удивлению Гарри, сделал большую часть домашней работы. Ещё удивительнее было то, что он, проглотив свою гордость, начал задавать вопросы по Защите от тёмных искусств Гарри (он был лучшим на курсе по этому предмету), на которые юный слизеринец был счастлив ответить. В среду, пятнадцатого июля, в полдень Гарри использует порт-ключ, переданный ему через Арти леди Августой, который перенесёт его прямо в поместье Лонгботтомов. Там он проведёт остаток лета вместе с Невиллом. Ну а пока в Норе у него оставалось ещё одно дело.

В среду утром Молли Уизли встала в семь утра, чтобы как обычно приготовить завтрак, но оказалось, что завтрак уже готовится. Когда она спустилась по лестнице, она услышала как жарится бекон и почувствовала запах свежесваренного кофе. А в середине её кухни, весело мурлыкая что-то себе под нос, взбивал в миске яйца со свежим молоком Гарри Поттер.

— Гарри? Ради всего святого, что ты делаешь тут так рано? Готовишь завтрак?!

Он повернулся и улыбнулся ей.

— Да, миссис Уизли. Сегодня мой последний день у вас, и я хотел сделать для вас что-нибудь, чтобы показать, как я признателен вам и вашей семье за гостеприимство и доброту. Мне было четыре, когда Дурсли решили, что мне нужно научиться готовить для них, чтобы «отплатить им», как будто жить под их крышей было привилегией. Сначала простые вещи, когда я был маленьким, но, по мере того, как я рос, сложность блюд возрастала. И они никогда не хвалили меня, даже спасибо никогда не говорили, только упрекали, если что-то было не идеально. Я семь лет ждал шанса приготовить что-нибудь для людей, которые мне бы по-настоящему нравились. И, если честно, в мире не так много людей, которые бы нравились мне теперь больше, чем вы и ваша семья, миссис Уизли.

На это глаза Молли немного затуманились, и она, подойдя к мальчику, крепко обняла его. Гарри сначала напрягся, его раньше нечасто обнимали, но быстро расслабился.

— Я знаю, тебе будет хорошо с Лонгботтомами, но если ты когда-нибудь захочешь вернуться, обещаю, тебе здесь всегда будут рады, Гарри.

— Спасибо, миссис Уизли.

— Пахнет очень вкусно. Что ты готовишь?

— Киш лорен, яйца бенедикт и малиновые сконы[1].

— Ничего себе! — воскликнула Молли.

Когда остальные Уизли спустились на завтрак, все они были впечатлены кулинарными навыками Гарри. Мистер Уизли оценил жест, но всё же заметил, что Гарри не следовало тратить деньги на еду для них, потому что он был их гостем. Глаза Гарри хитро блеснули.

— Ну, вообще-то, сэр, ваши сыновья покрыли все расходы. Каждый из них скинулся для этой цели на прошлой неделе, чтобы я смог купить ингредиенты, — он повернулся к четырём удивлённым парням, — я же сказал, что они не пропадут зря, — улыбаясь, сказал он.

Молли, которая теперь был убеждена, что все четверо участвовали в этом сюрпризе, немедленно крепко обняла сбитых с толку сыновей. Джинни, которая, разумеется, знала, когда и при каких обстоятельствах они скинулись Гарри, если «скинуться» означало проиграть пари против неё, с трудом не засмеялась, глядя на обескураженные лица братьев, каждое из которых сейчас говорило: «Чёрт возьми, теперь я должен слизеринцу за это». Когда завтрак был съеден, Перси, близнецы и Рон немедленно бросились убирать со стола, а Перси сказал матери, чтобы она не беспокоилась о посуде.

Гарри поднялся на ноги.

— Раз вы решили позаботиться о посуде, тогда я бы хотел кое-что сказать. У меня есть сюрприз для вас всех, — он быстро пошёл наверх и вернулся с большим бумажным пакетом, на котором красовался логотип «Флориш и Блоттс», внутри которого было несколько упакованных подарков.

— Гарри, — начала Молли, — не стоило…

— Это лишь в знак моей признательности, миссис Уизли. Я надеюсь, что вы примете их, и они сослужат вам добрую службу.

Уизли не знали, чего ожидать, кроме того, что, судя по форме подарков, это всё были книги. Молли сначала забеспокоилась, что Гарри купил её детям учебники. Она волновалась из-за суммы, которую придётся отдать за школьные учебники в этом году, но также и была уверена, что её дети не примут благотворительности. По факту же ни одна из книг не была учебником, это были более личные подарки. Рону Гарри подарил экземпляр «Полетов с Пушками Педдл», Перси — «Старосты, достигшие власти». Близнецам Гарри сказал, что им придётся разделить их подарок, ибо он опасался, что станет с Хогвартсом, если у обоих близнецов будет по экземпляру «Сумасшедшей магии для чокнутых чародеев». На подарке Джинни не было названия, потому что это оказался очень красивый чистый дневник, так что её родителям не пришлось бы покупать ей новый. Артур был счастлив получить в подарок маггловскую книгу, знакомящую читателя с основами маггловской электроники. И, наконец, для Молли Гарри нашел во «Флориш и Блоттс» книгу под названием «Освоение искусства французской кулинарии для чародеев». Гарри объяснил Молли, что оригинал был написан знаменитым маггловским шеф-поваром Джулией Чайлд, которая познакомила миллионы обычных магглов с французскими кулинарными техниками, так их объясняя, чтобы их мог понять обычный человек без профессионального образования. Благодаря Петунии Дурсль это была буквально первая книга, которую он прочитал. Однажды об этой книге узнал Гастон Легард, легендарный шеф «Летних островов», и адаптировал её, чтобы техники, описанные в этой книге, можно было использовать с магическими предметами, которыми пользовались большинство магов-поваров. Уизли были очень довольны своими подарками, даже Рон, а Гарри был счастлив, как он надеялся, немного исправить репутацию факультета Слизерин.

* * *

В полдень Гарри ещё раз со всеми попрощался и взялся за портключ, который ему передал Арти — маленькую цветочную вазу с выгравированной на ней «L», и сказал активирующее слово — «Убежище». Путешествие через портал было, однозначно, не самым приятным ощущением, хоть Гарри и предполагал, что привыкнет. Оправившись от ощущения, что его протащили за пупок через сливное отверстие, он увидел, что оказался у главного входа поместья Лонгботтомов, где, дожидаясь его, стояли Невилл, леди Августа и два домовых эльфа.

Когда Невилл шагнул вперёд, чтобы поприветствовать своего друга, Гарри удивился, как тот изменился. С момента последней встречи Невилл вырос почти на три сантиметра, его волосы посветлели, детская пухлость ушла и он загорел! Гарри думал, что англичане вообще не могут загореть. Ну, за десять лет работы в саду загар на него не ложился ни разу.

— Невилл! Рад тебя видеть, друг! И вас, леди Августа. Кажется, жизнь на Амазонке вам понравилась.

Лонгботтомы на это только рассмеялись, а затем леди Августа представила Гарри двух домовых эльфов — Люмпена и Хоскинса — и велела им отнести багаж мистера Поттера в его комнату. Она также заверила Гарри, что, поскольку эльфы связаны непосредственно с поместьем, Люмпен и Хоскинс смогут отразить любое вторжение нежелательных домашних эльфов, потому что сила эльфов в пределах владений их дома всегда больше, чем у незваных гостей. Затем они с Невиллом отвели Гарри в залитую солнцем столовую на ланч. Это был первый раз, как друзья разговаривали с тех пор, как Хогвартс-Экспресс привёз их в Лондон в июне. Гарри с открытым ртом слушал о приключениях Невилла в амазонских джунглях, включая неудачную попытку найти цветок, который, по легенде, может излечивать от ликантропии; встречу с таинственной расой людей-леопардов, живущих в золотом городе глубоко в джунглях, и отчаянное бегство после того, как они потревожили древний затерянный храм культа безымянного ксоанона. Все это было так… по-гриффиндорски удивительно для Невилла, который планировал провести всё лето в семейных теплицах, пересаживая саженцы ядовитой тентакулы. В сравнении с каникулами Невилла, как внезапно понял Гарри, его встреча с чокнутым эльфом и неудачное бегство от стаи докси было даже немного… скучным. Хотя и Невилл, и Августа были в ужасе от того, насколько близко Гарри был к тому, чтобы погибнуть. Так что, судя по всему, здесь он выиграл.

— Ну ладно, — наконец, сказала Августа, — пожалуй, достаточно о наших крайне небезопасных приключениях. Боюсь, моё старое сердце не выдержит, если я услышу ещё хотя бы одну историю.

Невилл, который воочию видел впечатляющие дуэльные навыки своей бабушки, подавил желание закатить глаза.

— Гарри, я так понимаю, ты нашел себе учителя на летние каникулы?

— Да, леди Августа, она закончила Пуффендуй и собирается поступать в Академию авроров осенью. Она дочь Андромеды и Теда Тонксов.

— А-а, да. Я помню, как читала заметку об их предстоящей свадьбе в «Пророке». Мне казалось, что я даже здесь, в Ланкашире, слышу вопли Сигнуса Блэка. Она компетентна?

— Без сомнения, мадам, хотя она учит меня только по тем предметам, что изучают в Хогвартсе: чары, трансфигурация, по выходным — защита, а каждый второй четверг — зелья. Я также изучаю финансовое дело, этикет, волшебную историю и… некоторые другие вещи по вторникам и тем четвергам, когда нет зелий.

— Амбициозное расписание. Могу я спросить о долгосрочных целях такого обучения?

Гарри вздохнул.

— Кроме желания оставаться на вершине рейтинга и утереть нос Джиму, у меня есть мысли попробовать сдать некоторые из моих СОВ раньше. Если я преуспею и сдам хотя бы четыре из них, я смогу подать петицию об эмансипации. Разумеется, до этого ещё далеко, но, если я постараюсь, думаю, я смогу попробовать провернуть это летом после третьего курса.

Невилл присвистнул, а Августа одобрительно кивнула.

— Как я и сказала — амбициозно. И ещё одно, прошу простить назойливость старой женщины, но те «другие вещи» включают в себя занятия окклюменцией?

Гарри посмотрел на Невилла, который покраснел и прошептал: «Прости».

— Да, леди Августа.

— Я надеюсь, ты будешь осторожен, — вздохнула она, — это не только не совсем безопасно, но и вызовет недоверие у многих членов нашего общества, если люди узнают, что ты окклюмент, — она поморщилась, — и, должна сказать, меня раздражает, что эти занятия вообще стали необходимы. Ещё один пункт в список того, чего Джеймс Поттер не потрудился сделать.

— Простите, леди Августа? — удивлëнный её враждебностью, спросил Гарри.

На секунду она удивилась.

— А, ну разумеется. Как глупо с моей стороны было думать, что кто-нибудь расскажет тебе то, что у тебя есть право знать. Ты — предполагаемый наследник Поттеров, Гарри. Где-то в семейном хранилище лежит кольцо, которое станет твоим, как только тебя объявят вероятным наследником, хотя у твоего отца есть полное право отдать тебе это кольцо раньше, как, к слову, делают многие лорды. У каждого дома, представленного в Визенгамоте, есть такие кольца — по одному для главы дома, консорта и вероятного наследника, — она подняла руку и показала золотое кольцо с небольшими изумрудами, выложенными в виде буквы «L», — среди всего прочего, такое кольцо защищает от легилименции, конфундуса и многих других заклятий, влияющих на разум. Оно не защищает от империуса, разумеется, так что окклюменция всё ещё полезна. Разумеется, у лордов Визенгамота должна быть защита, никто не хочет, чтобы представители законодательного органа страны, не важно действующие или будущие, были уязвимы перед любыми психическими манипуляциями, — она повернулась к Невиллу, который выглядел очень заинтересованным, — и, прежде чем ты спросишь, Невилл, я планировала отдать тебе кольцо наследника Лонгботтомов на твой день рождения. Сейчас оно в Гринготтсе, его приводят в порядок. Жаль, что его не было в прошлом году, оно бы защитило тебя от заклятий профессора Квиррелла.

Невилл расплылся в улыбке. Гарри тоже улыбнулся, радуясь за друга, но, всё же, его кольнуло разочарование. Ещё одна вещь, которую его отец скрыл от него.

— Ну, а теперь, Невилл, я бы хотела, чтобы ты отдохнул и расслабился. Поездка на Амазонку была насыщенной, тебе стоит отдохнуть. Но, если ты захочешь присоединиться к дополнительным занятиям Гарри, я буду счастлива устроить это. Но даже думать не смей об «эмансипации». Ты сдашь свои СОВы после пятого курса, как сдавали их твой отец и твой дед, и ты сдашь их так же хорошо, как и они.

— Да, бабушка, — просто ответил Невилл.

— Покажи Гарри его комнату и убедись, что он хорошо устроился. После этого, я так думаю, ты захочешь показать ему бассейн... Разумеется, если ты найдёшь, что надеть, — она громко рассмеялась, а Невилл состроил недовольную гримасу и тряхнул головой. Выйдя из-за стола, он повёл Гарри наверх.

— Что это была за шутка про бассейн? — спросил Гарри.

Невилл усмехнулся.

— Помнишь, я рассказывал тебе, как дядя Элджи пытался утопить меня, когда мне было семь? С тех пор я всегда боялся открытой воды… Пока воспоминания не восстановились. Я решил, что этим летом настало время побороть этот страх, и, пока мы были в Бразилии, я научился плавать. Когда я переборол себя и понял основы, мне это очень понравилось Поэтому Ба связалась с домовыми эльфами и попросила их устроить бассейн на заднем дворе. Я ещё не опробовал его, но очень жду этого. Ты умеешь плавать?

— Никогда не учился. Полагаю, следовало бы. Если всё будет складываться так же, как сейчас, уверен, в какой-то момент моя жизнь будет зависеть от этого умения. Но почему она посчитала эту идею такой забавной?

Невилл закашлялся.

— Ну, видишь ли… я учился плавать глубоко в джунглях вместе с парнями из одного из местных племен, и они… онинепользуютсяплавкамивообщепоэтомумыбылиголыми, — быстро протараторил Невилл, но Гарри всё-таки понял его и, не удержавшись, захохотал.

— Я понял. Значит, этот твой новый загар — сплошной, верно?

Невилл не ответил, а Гарри снова рассмеялся от осознания того, что даже густой загар не может скрыть краску, бросившуюся в лицо.

* * *

Три дня спустя приглашения в поместье Поттеров для персональных гостей Гарри были разосланы следующим людям и/или семьям (с учетом того, что Гермиона и Невилл просто приняли приглашение Джима, чтобы не оскорблять отказом своего одноклассника):

Мисс Ханна Аббот

Амелия Регент Боунс и ее подопечная, мисс Сьюзен Боунс

Госпожи Маргарет и Милисента Булстроуд

Мисс Трейси Девис

Досточтимый Амос Диггори с семьёй

Сэр Малкольм Финч-Флетчли, кавалер ордена Британской Империи с семьёй

Мистер Маркус Флинт

Дэниел Лорд Гринграсс с семьёй

Досточтимая Гестия Джонс, эсквайр

Мисс Оливия Колумбико

Сэмюэл Лорд Макмиллиан с семьёй

Мистер Маданапала Патил с семьёй

Досточтимый Артемиус Подмор, эсквайр, с супругой

Целители Эдвард и Андромеда Тонкс с семьёй

Мистер и миссис Артур Уизли с семьёй

Леди Серена Забини, вдовствующая графиня Прованса и ее сын, мистер Блейз Забини

Леди Августа помогала составлять список, попутно рассказывая Гарри невероятно сложные, а где-то даже абсурдные правила того, как нужно обращаться к ведьмам и волшебникам в зависимости от положения, которое они занимают в британском волшебном сообществе. Но, что важнее, она помогла ему понять потенциальные плюсы и минусы каждого приглашения. Как оказалось, Поттеры просто отправили приглашения друзьям Джима, а не их семьям (даже несмотря на то, что отпрыски этих семейств также учились в Хогвартсе и некоторые их них были детьми влиятельных лордов Визенгамота, которые, скорее всего, были бы задеты таким небрежением). Согласно леди Августе, было дурным тоном приглашать детей на праздник, который состоится на землях другой семьи, без, по крайней мере, формального приглашения родителей этих детей и остальной части этой семьи. Однако, большинство людей уже не обращали на это внимания, потому что (а) — Джеймс Поттер был широко известен в высшем обществе своей бестактностью, и (б) — для них это был шанс погреться в отраженных лучах славы Мальчика-который-выжил, которой настойчиво искали представители высшей аристократии и правительства, даже несмотря на то, что в прошлые годы Джеймс устраивал на день рождения сына вопиющие в своём легкомыслии глупости вроде надувного маггловского батута в виде замка.

Гарри не были интересны батуты — если он собирался разделить свой день рождения с Придурком-Который-Выжил, он будет использовать эту возможность, чтобы наладить связи. Когда он составлял список приглашений, ему подсказывали Августа и Арти. Если он хотел пригласить кого-то, чьи родители могли бы помочь Гарри в достижении его долгосрочных целей, приглашение получала вся семья. Друзья из малоизвестных волшебных семей типа Булстроудов и Флинтов получили обычные приглашения с оговоркой, что они могут привести кого-нибудь из семьи или пару, если захотят. Гарри пригласил всю семью Джастина Финч-Флетчли, магглов, не только из-за их состояния, но и для того, чтобы утереть нос Джиму, показав, что слизеринский Поттер лучше относится к магглам, чем гриффиндорский Поттер.

Леди Августа также была большой любительницей сплетен о высшей волшебной аристократии, которая будет присутствовать на празднике, вне зависимости от того, нравятся им Поттеры или нет. Первоначально Гарри предполагал, что это огромное внимание и газиллионы подарков сделали Джима таким избалованным гавнюком, но, как оказалось, он ошибся. Начиная с Хэллоуина 1981 года, Джим получал буквально сотни подарков каждый год. И на день рождения, и на Рождество. К их чести, Джеймс и Лили сочли это неподобающим, ибо дом Поттеров был очень состоятельным сам по себе. Поэтому они продавали все эти подарки или обменивали их на другие ценности и отдавали в благотворительный фонд Джима Поттера, который занимался сбором денег для Святого Мунго, Хогвартса и других некоммерческих организаций. Они также устраивали большое шоу, жертвуя все материальные подарки — игрушки, одежду и прочее — нуждающимся детям-волшебникам. С годами день рождения Джима превратился в крупное благотворительное мероприятие, когда волшебная элита всех мастей делала пожертвования для своих менее удачливых соотечественников путём дарения чего-то приятного Мальчику-который-выжил, который затем отдавал всё в благотворительный фонд. Сам Джим, вероятно, получал подарки только от своих родителей и нескольких избранных друзей семьи, но даже такие люди, как Малфои, которым навсегда был заказан путь на земли Поттеров, всё равно каждый год отправляли подарки Мальчику-который-выжил, чтобы он открыл их перед публикой, а затем пожертвовал нуждающимся.

И, наконец, хотя Августа сама никогда не была на днях рождения Джима до этого, она читала репортажи и слышала сплетни от друзей, которые на них были. И, по её словам, каким бы грубым и противным ни был Джим во время их первого года в Хогвартсе, он, на удивление, умел вести себя перед прессой, чтобы создать положительный образ. Разумеется, по мере того, как Джим приближался к подростковому возрасту, всё могло измениться, ибо это время тяжело даётся многим детям, но он общался с журналистами уже много лет и знал, что можно говорить, а что нельзя. Также с видимым неудовольствием леди Августа отметила, что на празднике, скорее всего, будет много прессы, и, возможно, в пресс-конференции придётся поучаствовать и Гарри, что на её взгляд было безумием, учитывая отношения Гарри с остальной частью семьи. Она достала старые подшивки «Пророка», освещающие прошлые дни рождения, чтобы Гарри понял, чего ожидать. Но даже они не смогли смягчить шока мальчика, который тот испытал, узнав, что его брат давал своё первое публичное интервью «Пророку» в возрасте семи лет.

* * *

30 июля 1992

За день до официального дня рождения Гарри в поместье Лонгботтомов тоже был праздник. Не такой пышный и вычурный — отмечали день рождения Невилла. Леди Августа устроила небольшой званый обед, пригласив остальную часть семьи Лонгботтомов, и Гарри, наконец, познакомился с кузенами Невилла — Реджинальдом, Энид и их семьями. Никто из них не держал зла на мальчика за то, что Элджи Лонгботтом был изгнан из страны в прошлом году и, насколько Гарри мог сказать, все они хорошо отреагировали, когда Августа презентовала Невиллу его кольцо наследника. После того, как тот сдаст СОВы и ему исполнится пятнадцать, он сможет занять место лорда.

После обеда, когда кузены Лонгботтомы ушли, прибыла ещё одна группа гостей: Гермиона, Блейз и большая часть их учебной группы. Отсутствовали только Энтони Голдстейн и Тео Нотт. Первый был в Гамбурге с родителями, а Тео всё ещё жил в поместье Малфоев, но оба мальчика прислали открытки с поздравлениями и для Невилла, и для Гарри. После небольшого перекуса Гарри и Невилл стали открывать подарки, принесённые их друзьями. Невилл был счастлив получить от Гарри ножны для палочки — в точности такие же, как у самого Гарри. Хотя, когда он решил их опробовать, палочка выстрелила из них и разбила кувшин с лимонадом, хорошенько облив Гермиону и Падму, сидящих поблизости. После того, как леди Августа с помощью пары очищающих заклинаний привела их в порядок, Гарри заверил Невилла, что, если тот немного потренируется, то сможет вытаскивать палочку так же эффектно, как и Гарри.

Посидев ещё немного, ребята переместились вместе в Лондон, где их (вместе с родителями и сопровождающими) забрал небольшой арендованный автобус, который отвез их на запад Лондона. Там у них были билеты на постановку британского музыкального театра, афиши которого заприметили Гермиона, Джастин Финч-Флетчли и его родители. Они решили, что «Призрак Оперы» с его готикой и декорациями девятнадцатого века будет самым подходящим зрелищем для того, чтобы молодые чистокровные волшебники познакомились с маггловской культурой. Дети были поражены возможностями маггловских спецэффектов и тем, как технологии могут создать что-то, что точно выглядело, как магия. В свою очередь, Блейз отметил, что ему очень понравилась постановка, но он всё же жалел, что Гермиона не последовала его совету и они не пошли в кино на недавно вышедший «Бэтмен возвращается». Джастин и Гермиона возразили ему, что чистокровные и так достаточно смотрят на магглов сверху вниз, чтобы демонстрировать им ещё и полную несостоятельность маггловской полиции в сравнении с вооруженным до зубов мстителем в пугающем костюме животного.

* * *

31 июля 1992

Утром в день своего рождения Гарри встал рано. Праздник официально начинался в полдень, но, по предварительной договоренности, он должен был прибыть в поместье Поттеров в девять часов. Дресс-код на день был, согласно приглашению, «маггловский полуофициальный», поэтому Гарри надел бежевые брюки, рубашку с открытым воротом, пиджак и лоферы (туфли без шнурков). Сопровождать его должны были Невилл, который, не долго думая, просто скопировал его наряд, и леди Августа. Гестия, Арти и Снейп должны были встретить их в поместье. Как и у других гостей, их приглашения содержали в себе специальные порт-ключи, завязанные на их кровь, имена и магию, поэтому их не только не мог использовать никто другой, но и сам перемещающийся не мог с собой никого взять. Как только пробило девять, Гарри, Невилл и леди Августа активировали свои порталы и, спустя несколько дезориентирующих секунд, Гарри очутился в большом зале поместья Поттеров, где, к его удивлению, на страже стояли несколько авроров, проверяющих приглашения и личности прибывших. Также, дожидаясь его, стояли профессор Снейп, Гестия, Арти и ещё одна женщина. Последние трое были одеты в немного старомодные, но всё же довольно мило выглядящие костюмы. Снейп же, видимо, не стал заморачиваться и решил, что под «маггловский полуофициальный» стиль идеально подходит его угольно-чёрная мантия, которую он каждый день носит в школе.

— Доброе утро и с днем рождения вас обоих! — с улыбкой поздоровался Арти с Гарри и Невиллом. — Гарри, думаю, ты не знаком с моей женой Элизабет, — женщина средних лет с тёмными волосами и добродушным лицом кивнула.

— Рада со всеми вами познакомиться. Особенно с тобой, Гарри. Арти много о тебе рассказывал. Ему очень нравится работать с тобой.

— Спасибо, мадам Подмор, это чувство взаимно, — улыбнувшись, кивнул Гарри.

— О, прошу, зови меня Элизабет. Знаю, мы только познакомились, но я надеялась, что после сегодняшнего праздника ты, молодой мистер Лонгботтом и мадам Лонгботтом сможете присоединиться к нам за ужином.

Гарри оглянулся на леди Августу, которая кивнула.

— С удовольствием, Элизабет.

Арти поклонился и поцеловал руку леди Августе, прежде чем снова повернуться к Гарри.

— Твои родители ждут нас на завтрак в столовой. Большинство гостей прибудут к полудню, но несколько их близких друзей уже здесь. Думаю, они хотят показать тебе дом и территорию поместья, прежде чем гости начнут прибывать.

Гарри кивнул. С удивлением он понял, что нервничает. Последний раз он разговаривал со своей семьёй, когда отдавал им судебный запрет у кабинета Дамблдора прошлой осенью. На автомате он начал выполнять в уме различные упражнения по окклюменции, чтобы взять эмоции под контроль. Он на вражеской территории, и лишние переживания сейчас точно ни к чему.

В главном трапезном зале стоял такой большой стол, что за ним легко уместились бы двадцать человек, наверное, поэтому Поттеры редко его использовали. Когда Гарри и компания вошли, его родители и брат уже были там. Было очевидно, что Джеймс и Лили нервничали, Джим же казался отчуждëнным. Также за столом сидел полноватый мужчина с глазами-бусинками, которого Арти представил как Питера Петтигрю, личного адвоката Джеймса. И хотя Петтигрю изо всех сил постарался произвести на мальчика хорошее впечатление, Гарри сразу же инстинктивно невзлюбил его. Когда все расселись, Джеймс после пары секунд неловкого молчания заговорил.

— Я бы хотел начать, если позволите, с извинений, — Джеймс сделал глубокий вдох, — Гарри, мое поведение в последний год было… непростительным. Я глубоко сожалению о тех обстоятельствах, из-за которых мы поместили тебя к Петунии и Вернону, а они, как мы знаем теперь, были абсолютно неподходящими опекунами. В то время мы были уверены, что ты сквиб, поэтому искренне верили, что, живя среди магглов, ты будешь в безопасности от Пожирателей, которые могли бы попытаться добраться до Джима через тебя. Тем не менее, нам, безусловно, следовало не оставлять тебя совсем без присмотра и следить, чтобы с тобой обращались должным образом. Но все это меркнет перед тем громовещателем, который я отправил тебе на следующий день после твоего распределения. Мне нечем оправдать свои действия. Всё, что я могу сказать, это то, что, честно говоря, на протяжении всей жизни я испытывал сильнейшую неприязнь ко всем представителям факультета Слизерина, которая только усугубилась во время войны, когда большинство Пожирателей были слизеринцами. Не все были с твоего факультета, разумеется, и, даже спустя столько лет, мне до сих пор не верится, что мой лучший друг и одноклассник-гриффиндорец, Сириус Блэк, втайне был одним из самых преданных сторонников Сам-Знаешь-Кого. Но это было больше десяти лет назад, и я должен признать, что Слизерин сейчас — это не тот Слизерин, который я помню. Ты и твои друзья храбро сражались против Сам-Знаешь-Кого и помогли Джиму победить его, хотя у вас были все основания оставить Джима на произвол судьбы. Я от всего сердца благодарю тебя за твою помощь, — он снова помедлил. — В свете всего, что случилось, как ты думаешь, возможно ли когда-нибудь, что ты простишь нас и вернёшься в семью?

Гарри секунду молчал, обдумывая слова Джеймса.

— Полагаю, это будет зависеть от того, сможешь ли ты принять меня как своего предполагаемого, а затем и вероятного наследника, несмотря на моё распределение?

Джеймс сглотнул.

— Да. Да смогу.

Гарри посмотрел на него долгим взглядом. Джеймса Поттера было не так легко прочитать, как обычного школьника-гриффиндорца, но он всё же был гриффиндорцем. Гарри не был уверен в его полной искренности, но Джеймс, по крайней мере, попытался её изобразить. Как слизеринец, он оценил это.

— Тогда, возможно, — медленно начал Гарри, — сейчас самое время для красивого жеста? Например, я полагаю, у дома Поттеров есть кольцо наследника?

Прежде чем Джеймс смог ответить, заговорил Питер.

— К сожалению, кольцо было утеряно в ту ночь, когда Сам-Знаешь-Кто напал на ваш дом в Годриковой впадине. Джеймс заказал новое кольцо, но зачарования, которые нужны для него, очень сложны, к тому же его должен сертифицировать Визенгамот. Мы рассчитываем, что кольцо будет готово в следующем году.

— Почему кольцо было в Годриковой впадине, а не в хранилище Поттеров? — подозрительно спросил Снейп.

Джеймс подавил раздражение, вызванное вопросом своего старого школьного врага.

— Я всё ещё был наследником, когда мы переехали туда, Северус. Дом был свадебным подарком от моих родителей. Когда отец погиб, я принял титул лорда, но я всё ещё носил траур и… не хотел признавать случившееся, а если бы я расстался с кольцом наследника и мы переехали сюда, мне бы пришлось. Кроме того, на поместье не получалось наложить нормальный Фиделиус из-за его размеров и сложной системы охранных заклинаний, поэтому мы подумали, что Годрикова Впадина была безопаснее. Очевидно, мы ошиблись. В ночь на Хэллоуин в 1981 году кольцо наследника лежало в шкафу в детской, которую делили Гарри и Джим. И шкаф, и комнаты были уничтожены отражëнным заклятьем, и мы так и не смогли найти кольцо среди обломков.

Гарри внимательно посмотрел на Джеймса и Питера, пытаясь понять, лгут ли они о кольце или нет, а если лгут, то с какой целью. Затем заговорила Гестия.

— Давайте пока оставим тему кольца. Какой тип взаимоотношений с Гарри вы предполагаете в свете всего того, что случилось? Вы хотите, чтобы он жил вместе с вами в поместье Поттеров? Для меня это странно, хотя бы потому, что такое предложение раньше никогда не звучало. И, думаю, Гарри здесь согласен со мной.

— Пока я надеюсь, что Гарри просто подумает о возможности переехать к нам, но я пойму, если он решит, что ему некомфортно. В настоящий момент судебный запрет, полученный им, исключает для него возможность жить здесь, если только… Ну, если только Северус не пожелает переехать вместе с ним, что, на мой взгляд, маловероятно, — сдавленный смешок от Снейпа был этому подтверждением. — Прямо сейчас, Гарри, ты живёшь в доме Лонгботтомов, и я полностью поддерживаю кандидатуру леди Августы на роль твоего опекуна, если она согласится взять на себя эту роль. Я надеюсь, что ты хотя бы обдумаешь возможность навещать нас и, возможно, если ты захочешь, провести с нами Рождественские каникулы. Я знаю, у нас не получилось построить нормальные отношения, и я виню в этом только себя. Но я действительно очень хочу узнать моего наследника и надеюсь, что мы сможем заложить фундамент для этого сегодня.

Гарри просто кивнул.

— Раз уж мы начали, какой план? Я знаю, что это совместный день рождения, но до этого года это просто был «Праздник в честь дня рождения Мальчика-который-выжил», а также большое светское мероприятие. Какова моя роль в этом? — спросил он.

Ответил ему Питер.

— История, которую мы собираемся рассказать гостям и прессе, в основном правдива. Тебя ошибочно посчитали сквибом в младенчестве, поэтому тебя поместили к маггловским родственникам твоей матери для твоей же собственной безопасности. Затем оказалось, что ты волшебник, и ты получил письмо из Хогвартса. Сейчас ты всё ещё привыкаешь к волшебной культуре и пытаешься влиться в волшебное сообщество, поэтому пока ты решил не переезжать сюда. И хотя твоё распределение было шоком для всех нас, ты и твой отец смогли оставить это в прошлом, но мы всё-таки попросили прессу уважать твою приватность, пока ты полностью не освоишься и так далее, и так далее.

Гарри вытаращил глаза.

— И эту историю вы называете… «в основном правдивой»?

Питер пожал плечами.

— Для прессы.

— Раз уж мы начали, — вдруг подал голос Джим, молчавший до этого, — Гарри будет сегодня разговаривать с репортёрами? Пресс-конференция в одиннадцать. Вы же не собираетесь бросить его им на съедение в первый же день? — Джеймс и Лили с удивлением посмотрели на Джима. В его словах сквозило недовольство, которого раньше никогда не было, когда речь заходила о прессе.

— Запланированная пресс-конференция в твой день рождения? — с удивлением спросил Гарри. Леди Августа упоминала такую возможность, но он всё равно думал, что это абсурд.

— Иногда приходится, — пожал плечами Джим со странной покорностью в голосе, — от Мальчика-который-выжил ждут шоу, чтобы потешить фанатов. Не всё моё время отдано борьбе с тёмными лордами… к сожалению.

Последнее слово Джим пробормотал так тихо, что его расслышал только Гарри.

[1] Скон — общее название различных разновидностей британской сладкой выпечки.

АЗ. Если вам интересно, что случилось с кольцом наследника дома Поттеров, ответы на большую часть ваших вопросов вы сможете найти в следующих двух главах. Но можете пока поспекулировать=)

После завтрака, пока не приехали репортëры, Поттеры решили показать Гарри и Лонгботтомам поместье. Взрослые решили, что будет лучше, если Гарри просто будет присутствовать, но участвовать в общении с прессой не будет, только если какой-либо из интервьюеров будет настаивать на этом. Сегодня в состав «прессы» входили два репортера из «Пророка» (одной из которых была скандально известная колумнистка Рита Скитер) плюс фотограф; Ксенофилиус Лавгуд, владелец и единственный сотрудник «Придиры», который был, в зависимости от того, кого вы спрашивали, и сатирическим журналом и собранием бредней сумасшедшего. Также присутствовал репортер от волшебного радио, трое из «Ведьмополитена», а также ещё пятеро из различных зарубежных изданий. Когда настало время, Гарри вместе с Поттерами поднялся на небольшую сцену, и, сев в дальнем конце стола, натянул на лицо вежливую улыбку, слушая, как Джеймс Поттер рассказывает, почему последние десять лет никто ничего не слышал о близнеце Мальчика-который-выжил. Джеймс также попросил собравшихся журналистов «уважать приватность Гарри и нашей семьи в это трудное время».

Но несмотря на эту тираду, Гарри всё-таки задали несколько вопросов, хотя и довольно невинных: «Как проходит ваша адаптация?», «Каково это — жить в мире магглов?». Журналист из «Ведьмополитена» спросил, каким средством для волос пользуется Гарри, на что тот не преминул упомянуть имя Лаванды Браун, которая познакомила его с возможностями шампуня «Простоблеск». Наконец, женщина с плоским лицом, в ужасном леопардовом наряде и пенсне, которая представилась, как Рита Скитер, спросила о слухах, что Джеймс, якобы, отправил Гарри громовещатель на следующий день после того, как он был распределен в Слизерин. Джеймс хотел ответить, но Гарри быстро взял инициативу в свои руки.

— Как, я уверен, вы знаете, мисс Скитер, громовещатель — не сплетня, ибо он взорвался на глазах у нескольких сотен свидетелей. Тем не менее, это было почти год назад. Мой отец и я усердно работали, чтобы оставить это в прошлом и восстановить наши отношения, — Гарри повернулся к Джеймсу и улыбнулся, и, к его облегчению, у Поттера-старшего хватило ума, чтобы улыбнуться ему в ответ. — И хотя в то время это выбило меня из колеи, я понимаю, что моё распределение было величайшим шоком, ибо я — первый из Поттеров, распределённый в Слизерин за больше, чем двести лет. Первый из Поттеров, распределённый не в Гриффиндор, за это время. Мой отец искренне извинился за этот нонсенс, и я принял его извинения, чтобы мы могли двигаться дальше. Моя цель — показать всему миру, что нет ничего плохого в том, чтобы быть слизеринцем. Что я могу чтить традиции своей семьи, такие как честь и мужество, несмотря на то, что, согласно моему распределению, я больше хитëр, чем храбр. Но, что самое важное, — показать, что факультет Слизерина может предложить магической Британии гораздо больше, чем взращивать лакеев падшего тёмного лорда, уничтоженного моим братом больше десяти лет назад.

— Отлично сказано, сэр! Очень хорошо сказано! — зааплодировал Ксено Лавгуд, и несколько других репортеров после секундного замешательства присоединились к нему. Скитер же просто задумчиво взглянула на Гарри, прежде чем записать что-то в свой блокнот. Гарри был не уверен, но ему показалось, что она кинула быстрый взгляд туда, где сидели Джеймс и Питер.

* * *

Вскоре после этого пресс-конференция завершилась. Оставшиеся вопросы крутились вокруг того, сколько денег Поттеры ожидают собрать сегодня и какие проекты сейчас находятся в работе у их благотворительного фонда. Затем группы переместилась на лужайку перед поместьем, где по периметру уже стояли столы с закусками (декорированные в цветах Гриффиндора, разумеется) и меньшие столы по центру, за которыми люди могли сидеть. Также там находился большой длинный стол, заваленный подарками фанатов Джима и теми, кто по политической или любой другой причине вёл себя, как фанат. Вокруг Джима сразу же образовалась толпа, в которой уже мелькала рыжая макушка Джинни. Также Гарри заметил девочку, которая выглядела как уменьшенная копия Дафны Гринграсс, и ещё одну девочку со светлыми волосами и большими голубыми глазами, которая привлекла его внимание тем, что с встревоженным лицом постоянно переводила взгляд с него на Джима и обратно. Чуть дальше Джеймс Поттер пожимал руки группе гораздо более влиятельных поздравителей. Гарри узнал Дамблдора, разумеется; Корнелиуса Фаджа, нынешнего министра магии; главу департамента по обеспечению магического правопорядка Амелию Боунс и главного аврора Руфуса Скримджера. Дамблдор заметил, что Гарри смотрит в их сторону и, улыбнувшись, отсалютовал ему бокалом с пуншем. Гарри уважительно кивнул в ответ.

Во время пресс-конференции Джеймс упомянул, что сегодня они ожидают собрать больше двадцати тысяч галеонов на благотворительность. Наблюдая за всем этим, Гарри снова подавил в себе горечь от воспоминаний о своих прошлых днях рождения. Да, всё было в прошлом, и тут ничего нельзя было поделать, но в такие моменты он не мог об этом не думать. Прежде чем Джеймс Поттер появился в Литтл-Уингинге в прошлом году, Дурсли тридцать первого июля обычно заставляли его приготовить им завтрак, а затем запирали его в чулане на весь день, пока сами уходили гулять или куда-нибудь ещё. Когда они возвращались, они всегда рассказывали ему, как хорошо они провели время. А потом они дарили ему подарок. В один год это была вешалка, в другой — кусок веревки, который нашёл Дадли. На секунду Гарри задумался, что было хуже: никогда не отмечать дни рождения вообще и терпеть жестокие шутки или проводить их каждый год как светское мероприятие, празднуя рождение мифа, а не настоящего человека. Он пришёл к выводу, что, даже несмотря на фальшивость и бессмысленность этого торжества, Джим всё равно оказывался в более выигрышном положении, чем он.

Ровно в 12:15 Джим сказал небольшую речь, приветствуя гостей на празднике, который, вероятно, был значительно масштабней, чем в прошлом году, из-за гостей, которых не приглашали ранее. В основном это были друзья Гарри, но здесь также сегодня были такие люди, как Артур и Молли Уизли, которые обычно не вращались в кругах Поттеров. Джим также представил собравшимся Гарри, но, к счастью, от старшего близнеца речь не потребовали.

После того, как Джим закончил, Гарри начал обходить гостей. Некоторых он знал достаточно хорошо, но многих он не знал вовсе. Ему было приятно, что все, кого он пригласил, пришли, даже несмотря на то, что Джеймс, Джим и другие фанатики-гриффиндорцы с отвращением смотрели на некоторых из его гостей. Ну и чёрт с ними. Он познакомился с Руфусом Скримджером, вероятно, самым влиятельным из членов правительства, который был выпускником Слизерина. Волшебник крепко пожал ему руку и рассказал «уморительную» историю о том, как громовещатель Лили, который она отправила Джеймсу, взорвался прямо посреди главного управления аврората. Гарри про себя отметил, что Скримджер, который был известен своей скрытностью и тактом, специально, рассказывал эту историю так громко, чтобы её слышали все, находящиеся рядом, включая Джеймса. Гарри не был уверен, но ему показалось, что он слышит, как его отец скрежещет зубами от злости в пятнадцати метрах от них.

Гарри также воспользовался возможностью и познакомил со Скримджером Маркуса Флинта, который проходил мимо. С самого момента прибытия Флинт так сильно нервничал, как будто он был котом на псарне, но всё-таки перед лицом главного аврора он смог взять себя в руки и произвести на Скримджера благоприятное впечатление. К удивлению Маркуса, Скримджер помнил его прадеда, Карактакуса Флинта, того самого, который был принцем Слизерина в 1870-е, хотя сам Скримджер, похоже, не знал ничего об этом титуле. Карактакус был легендарным старшим аврором, служившим в конце девятнадцатого и начале двадцатого веков, который был наставником Скримджера первое время после его выпуска из Академии. В 1938 году Карактакус Флинт героически погиб в Испании, сражаясь против волшебников-фашистов, приспешников Гриндевальда. Скримджер крепко пожал руку Маркусу и посоветовал ему подтянуть свои оценки, и, если они будут удовлетворительными, чтобы тот заглянул к нему после выпуска. Затем он снова пожал руку Гарри и направился к другим гостям.

— Руфус Скримджер только что попросил меня заглянуть к нему после выпуска? — дрожащим голосом спросил Флинт.

— Угу, при условии хороших оценок, разумеется, — кивнул Гарри и сделал глоток пунша.

— Меня чуть не вырвало ему на ботинки.

— Рад, что ты сдержался. Второго шанса произвести хорошее первое впечатление нет ни у кого. Кстати говоря, как твои оценки?

Маркус вздохнул.

— Я пересдал зелья и трансфигурацию на прошлой неделе. В прошлый раз я их завалил. Результаты придут на следующей неделе, не думаю, что справился хорошо. Как твои тренировки по квиддичу?

— Я недавно играл против Седрика Диггори. Он сделал меня семь-четыре.

Маркус с удивлением посмотрел на него.

— Это, вообще-то, очень неплохо для твоего опыта. Возможно, мы только что нашли себе нового ловца.

Гарри пожал плечами.

— Мне, кажется, больше по душе позиция охотника. Хотя я согласен на любую позицию, которую мне предложит капитан.

Флинт закатил глаза.

— Ради Мерлина, Поттер, хватит подлизываться ко мне. Я уже так глубоко в твоём кармане, что чувствую себя забытым носовым платком.

Гарри рассмеялся, а затем указал Маркусу на Людо Бэгмена, главу департамента магических игр и спорта, потому что, как он знал, профессиональный квиддич был запасным планом Флинта на случай, если тот не сможет получить необходимые для министерской работы оценки.

* * *

Переговорив с Маркусом, Гарри продолжил свой обход и, раз уж представился случай, познакомился с родителями Джастина Финч-Флетчли — в основном из любопытства. Оба старших Финч-Флетчли были вежливы, разумеется, для людей их положения это естественно, но теперь, зная, на что смотреть, Гарри почувствовал их напряжение и неприязнь, которая у них возникла буквально спустя пару минут общения с ним. Мальчик быстро попрощался и пошёл дальше, но он слышал, как Джастин принялся что-то тихо говорить им об их грубости. Гарри грустно покачал головой и направился к чаше с пуншем.

Прогуливаясь, Гарри пересёкся с двумя девочками из своего класса: Дафной Гринграсс и Трейси Девис. После целого года учёбы эти двое всё ещё оставались для Гарри загадкой. По отдельности — он думал, что разгадал их: Дафна, скрытная красавица с волосами цвета воронова крыла, которая вела себя, как потерянный член дома Виндзоров, и Трейси, чей образ «взбалмошной блондинки» был настолько обычным, что другие слизеринцы даже не обращали на неё внимания. Загадка заключалась в том, как предполагаемая наследница дома Гринграсс и полукровка, выращенная матерью-одиночкой, которая к тому же была магглой, стали лучшими подругами задолго до приезда в Хогвартс, не говоря уже о том факте почему лорд и леди Гринграсс относились к, вероятно, безродной полукровке практически как к третьей дочери.

— Спасибо за приглашение, Поттер. Неожиданно, — сказала Трейси.

— Я пригласил всех слизеринцев из класса, которые, как я думаю, не являются фанатами Пожирателей смерти. Пожалуйста, не думайте, что вы мне что-то должны за это.

— Да ладно, Поттер, — закатила глаза Дафна, — ты пригласил мою семью на самое престижное событие лета, которое моя мать хотела посетить столько, сколько я себя помню. Разумеется, мы оба понимаем, что ты что-то хочешь взамен.

Гарри вздохнул с притворной грустью.

— Обижаешь, Гринграсс. Хотя вы обе хороши в этом. Множество людей всё ещё отказывается общаться со мной, используя имена, но только вы двое сначала предложили мне это, а потом передумали по какой-то глупой причине.

— Она не была глупой, Поттер, — отрезала Трейси. Дафна попытался ее остановить, но та проигнорировала подругу. — Драко и Пэнси надавили на Дафну, чтобы она порвала все связи с тобой. Они угрожали мне сделать мою жизнь на факультете невыносимой из-за… сам знаешь, из-за чего, — и он знал: статус Трейси на факультете был ещё более шатким, чем его. Они оба были полукровками, но он, по крайней мере, был наследником Поттеров. А вот о родословной Трейси никто не знал ничего, кроме того, что её мать была магглой, у которой была интрижка с неизвестным волшебником.

— Что ж, — начал Гарри, — Драко — больше не моя проблема. Вообще-то он никогда не был моей проблемой, а теперь… даже не знаю. Есть слово антипроблема? Короче, честное слово, ни одна из вас ничего мне не должна за это приглашение, — он хитро улыбнулся, — конечно, приглашение на ежегодный новогодний бал, устраиваемый Поттерами, — другое дело.

Глаза Дафны расширились, а затем она прищурилась.

— Что ты хочешь взамен? — практически прошипела она.

— Сейчас — ничего конкретного. Давайте просто условимся, что ты должна мне одолжение… Дафна.

— Если ты ничего не хочешь, почему ты пригласил нас? Просто для того, чтобы снова называть друг друга по имени?

— Не глупи. Твоя сестра Астория уже предложила мне называть её по имени, и после десяти минут общения твоя мать сочла меня очаровательным. Думаю, она подыскивает зятя… не то, чтобы я был заинтересован прямо сейчас, но, через три или четыре года… хех, посмотрим. Отвечая на твой вопрос, Дафна, я пригласил твою семью, потому что хотел встретиться с твоим отцом. А также организовать его встречу с некоторыми другими людьми.

Дафна подозрительно огляделась и увидела, как её отец, сидя за дальним столом, что-то обсуждает с Августой Лонгботтом и Маданапалой Патил, отцом Падмы и Парвати.

— Что ты замышляешь, Поттер?

— Не замышляю, Дафна, просто… навожу мосты. Твоя семья занимается экспортом и импортом. Лонгботтомы выращивают растения, у них есть фермы на трёх континентах, а Патилы занимаются полезными ископаемыми по всей юго-восточной Азии. Если три эти семьи объединят силы, они смогут составить конкуренцию монополии Селвинов на импорте ингредиентов для зелий. И ради всего святого, зови меня Гарри.

Трейси обеспокоенно посмотрела на него.

— Селвины — могущественная семья, Потт… Гарри. Они опасные соперники.

— Хорошо. Только такие и нужны, — подмигнув, сказал Гарри и, слегка поклонившись, пошёл дальше, а две девочки начали шептаться позади него, обсуждая его слова. Разумеется, Трейси была права. Селвины могущественны и опасны. Они также были ярыми сторонниками Волдеморта и смогли избежать преследования только благодаря тому, что свалили всё на Империус, хотя их отговорки были ещё слабее, чем те, которые предоставил Люциус Малфой. Видимо, заплатили большую взятку. Что касается Гарри, конечно, это была работа Джима — «бороться с плохими парнями», проявляя нелепый героизм, но это не исключало необходимости нанесения упреждающих ударов, которые он мог нанести уже сейчас. У него были деньги, были хорошие адвокаты и советники, за ним стоял дом Лонгботтомов, а через пару лет у него будет статус вероятного наследника дома Поттеров. И он серьёзно считал, что во время следующей войны Пожиратели смерти будут гораздо менее грозными соперниками, если начнут её банкротами.

* * *

Примерно через полчаса Гарри, стоя у чаши с пуншем, смотрел, как его брат всё ещё находится в окружении толпы мальчиков и девочек. Всё внимание Джима было сосредоточено на Седрике Диггори — он, видимо, рассказывал о каких-то ловцовских трюках, которые отрабатывал в летнем квиддичном лагере. Невилл, Рон и несколько других мальчиков тоже внимательно слушали, как, впрочем, и Джинни. Остальные же просто, казалось, грелись в лучах славы Мальчика-который-выжил. В частности, Лаванда Браун стояла рядом с Джимом и ревниво оглядывалась вокруг. Также среди восторженной толпы были Сьюзен Боунс, Ханна Аббот, Астория Гринграсс, бледная блондинка, которую, как сказали Гарри, звали Луна Лавгуд, Парвати Патил и ещё несколько человек, которых он не знал.

Падмы Патил среди поклонников Джима не было. Гарри заметил её сидящей за столом с Оливией Колумбико, Маргарет Булстроуд (визави Маркуса среди префектов седьмого курса Слизерина) и Перси Уизли. Вероятно, Падма выпытывала у них стратегии становления префектом. Он был удивлён, когда на прошлое рождество Перси упомянул, что хотел бы, чтобы Оливия стала старостой школы. Видимо, он неровно дышал к нелюдимой старосте Слизерина. Гарри безуспешно пытался найти в толпе Гермиону, когда она, тихо подойдя сзади, позвала его по имени, отчего он в испуге подпрыгнул и расплескал пунш.

— Гха! Не делай так! Честное слово, у Джима есть мантия-невидимка, но она и вполовину не такая незаметная, как ты!

Гермиона прыснула.

— Раз уж ты начал о Джиме, ты уже поговорил с ним?

— Да, у нас было милое семейное воссоединение утром, как только мы прибыли.

— Нет, я имею ввиду — с глазу на глаз.

— Ещё нет. Я, вообще-то, не планировал, — Гарри заметил, что его подруга посерьёзнела, — почему ты спрашиваешь?

Она помедлила, а затем, наклонившись вперёд, тихо заговорила.

— Сегодня он попросил меня о разговоре с глазу на глаз. Он хотел извиниться за то, что прошлой осенью назвал меня «грязнокровкой».

Гарри поморщился.

— Правда?! Он только сейчас извинился за это?!

— Тише, — прошипела Гермиона, — он извинился на следующий день после того, как это случилось, но он так мямлил, что было понятно, что его заставили сделать это. Сегодняшние извинения выглядели искренними. Даже немного слишком искренними, вообще-то.

— Как могут извинения быть слишком искренними? — непонимающе спросил Гарри.

Гермиона замялась.

— Может, я немного драматизирую, но у меня сложилось впечатление, что… он говорил так, как будто извинялся, боясь, что у него не будет больше шанса… словно приводя дела в порядок.

Удивлённый зловещими словами Гермионы, Гарри посмотрел на Джима. Хотя до него было слишком далеко, Гарри понял, что Седрик рассказывает об их матче в Норе. Седрик указал на отчаянно краснеющую Джинни, а затем на него самого. Джим посмотрел на брата и напрягся. Видимо, он не был рад мысли, что его близнец может играть в квиддич за Слизерин. Подавив желание ухмыльнуться, Гарри вместе с Гермионой направились к ним. Когда они подходили, девочка Лавгуд снова начала смотреть на близнецов с выражением лёгкого отвращения. Наконец, она сфокусировала всё своё внимание на Джиме, буквально повернувшись к нему всем телом так, чтобы не видеть Гарри вовсе. Джим, глядя на приближающегося Гарри, ощутимо напрягся.

— С тобой всё хорошо, Джим? — встревоженно спросила Луна. — Твои мозгошмыги и стрекомухи-злюки внезапно стали очень агрессивными, — несколько ребят вокруг закатили глаза. Джим был одним из них.

— Луна, со мной всё в порядке. И в моей голове нет никаких мозгошмыгов, потому что, как я уже не раз говорил, их не существует.

— Раз у тебя нет мозгошмыгов, дурачок, что же ты натянул свою маску Мальчика-который-выжил ещё до того, как праздник успел начаться?

Лаванда закатила глаза и пробормотала слово «Полоумная». Луна её, похоже, не расслышала, а вот Джинни — да, и она зло посмотрела на Лаванду.

— Луна, — с раздражением начал Джим, — я понятия не имею, о чём ты говоришь, но я настаиваю на том, что никаких мозгошмыгов не существует. Как и нарглов. Или морщерогих… кого-то.

— Кизляков, — радостно кивнула Луна.

— Которых. Также. Не. Существует! — отрезал Джим. — Хотя, если мозгошмыги могут объяснить мою мигрень, которая началась у меня сейчас, возможно, они и существуют, — он повернулся к Гарри, который остановился позади него, — хотя, вероятнее всего, моя головная боль вызвана просто приближением моего брата. Ты что-то хотел, Гарри?

— Поздравить с днем рождения моего младшего брата? — хитро сказал Гарри. — Разве не для этого мы здесь все собрались. Кроме того, я хотел представиться этой очаровательной молодой девушке и, может быть, услышать больше о… мозгошмугах и нирглах? Гарри Поттер, к вашим услугам, — он протянул руку Луне, но в этот момент девочка шокированным взглядом смотрела на стоящих рядом близнецов Поттеров, и в глазах её плескался ужас. А затем она вдруг закричала и лишилась чувств. Рефлексы ловца помогли Джиму поймать её, прежде чем она смогла упасть, и он осторожно положил Луну на пол, после чего попросил Невилла и Седрика привести отца девочки.

Гарри и Гермиона наклонились к лежащей без сознания Луне.

— Окей, что бы это ни было, это не я, — сказал Гарри.

— Тихо ты, — одёрнула его Гермиона, дотронувшись до руки Луны. Та содрогнулась, распахнула глаза, а затем резко подалась вперёд и начала что-то шептать Гермионе на ухо.

В этот момент одна из девочек, которых Гарри не знал, высокомерно заговорила.

— А-а-х. Ну вот вам и Полоумная Лавгуд. Ни дня без сцены.

— Полегче, Мариэтта, — сказала Джинни на удивление грозным голосом.

— Джинни, дорогая, я знаю, у тебя не было шанса завести себе нормальных друзей, живя на отшибе Оттери-Сент-Кэтчпоул, но через месяц ты поедешь в Хогвартс и там сможешь найти себе подруг получше Полоумной Лавгуд.

Джинни уже собралась ответить, когда Гарри встал и подошел к девочкам с широкой улыбкой на лице.

— Эй, да я же знаю тебя! Странно, что я не узнал тебя сразу. Ты, должно быть, младшая сестра Винса Крэбба. Он столько мне о тебе рассказывал! Гарри Поттер, счастлив познакомиться с тобой! — и он радостно протянул свою руку девочке, которая в ужасе на него посмотрела.

— Меня зовут Мариэтта Эджкомб, и я не сестра Винсента Крэбба! — зло сказала она.

— Правда? — с искренним удивлением спросил Гарри. — Но сходство такое… явное!

Мариэтта ещё раз обожгла его яростным взглядом, прежде чем повернуться и уйти. За ней последовали ещё несколько девочек, которых Гарри не знал, да и не хотел знать. Проводив их глазами, Джим с раздражением повернулся к Гарри.

— Зачем все это? Она же ни разу не похожа на Крэбба.

— Знаю, младший братец. Но это официальное мероприятие. Не мог же я ей сказать, что она грубый мелкий сноб, не так ли? — стоящая позади него Джинни откровенно засмеялась. Рон сердито посмотрел на неё, но ничего не сказал.

В этот момент к ним подбежал Ксено Лавгуд и помог дочери подняться на ноги. Луна, которая, видимо, всё ещё не могла прийти в себя и старательно не смотрела ни на одного из Поттеров, что-то горячо зашептала ему на ухо, после чего тот обратился к Джиму.

— Мистер Поттер, прошу прощения за эту сцену. Думаю, моей Луне достаточно впечатлений на сегодня. Лучше я заберу её домой, — и он повёл всё ещё подрагивающую девочку к выходу.

Джим покачал головой.

— В одном Мариэтта была права. Ей нравится устраивать сцены.

Джинни сердито повернулась к нему.

— Это не честно, Джим. Ты знаешь, что её мать умерла не так давно! Умерла у неё на глазах!

Джим смутился, но тут подоспел Рон.

— Хватит, Джинни. Мы в гостях.

— Да, — резко сказал Гарри. — И конкретно Джинни — мой гость на этом празднике, ибо Джим решил пригласить только тебя и близнецов. И лично я нисколько не задет тем, что Джинни вступилась за свою подругу.

Подняв руку, Джим остановил Рона и посмотрел на Джинни, которая теперь по-новому смотрела на Мальчика-который-выжил.

— Джинни, прости, если я обидел тебя тем, что сказал о Луне. И я сочувствую её утрате. Я просто немного перенервничал. Сегодня длинный день, и он ещё не скоро закончится. Прошу прощения, мне нужно отойти. Где-то через полчаса мы начнём открывать подарки. Увидимся там, — и Джим быстро пошёл прочь.

Рон, зло посмотрев на Гарри, тоже направился к столам, чтобы взять ещё закусок. Гарри пожал плечами. Его отношения с Роном, по-видимому, миновали стадию открытой конфронтации, но это ещё не означало, что они хоть как-то приблизились к тому, чтобы стать друзьями.

— Что она сказала тебе? — обратился Гарри к Гермионе.

— Слушай, это было странно. Даже по меркам волшебников. Она сказала, что у всех нас есть маленькие невидимые существа, которые называются нарглами, летают вокруг наших голов и размягчают мозги всем, с кем мы взаимодействуем, тем самым сбивая их с толку. Но странно не это.

— Не… это? — переспросил Гарри, для которого сама идея нарглов была довольно странной. Гермиона посмотрела на него с выражением крайней задумчивости.

— Да, странно то, что, если предположить, что то, что она говорила не было полной ерундой, твои нарглы и нарглы Джима терпеть друг друга не могут, и, как только вы оказываетесь рядом друг с другом, они впадают в каннибальское бешенство и начинают пожирать друг друга.

Гарри моргнул.

— О-о-окей, ты права. Вот это странно.

Разговаривая с Гермионой, Гарри обвëл глазами гостей и заметил Блейза, стоящего в одиночестве у дверей особняка и активно не смотрящего в его направлении в такой манере, что любому слизеринцу было бы понятно, что он срочно хочет поговорить.

«Иногда привычка слизеринцев к скрытности просто… утомительна», — подумал он про себя.

— Гермиона, прошу прощения, но мне надо отойти на минуту, — сказал он, — Блейз делает вид, что ему не надо поговорить со мной. Мне стоит сходить узнать, чего он не хочет от меня.

Гермиона покачала головой и закатила глаза.

— Слизеринцы.

* * *

Пять минут спустя в ванной комнате на первом этаже Джим закончил умываться. Он попытался как-то пригладить свои непослушные волосы и впервые позавидовал идеальной причёске Гарри. У него в голове мелькнула мысль попросить Лаванду и Парвати уложить ему волосы, но затем он покачал головой. Последнее, что ему было нужно, чтобы люди думали, что он подражает своему брату. Пусть даже и в такой малозначительной вещи, как прическа. Глядя на своё отражение в зеркале, он содрогнулся и вдруг подумал — был ли здесь сегодня хоть один человек, который бы видел, какие эмоции скрываются под маской Мальчика-который-выжил? Наверное, нет. Люди видели того, кого хотели видеть — избранного, спасителя волшебного мира, а не того, кем он был на самом деле — тонущего двенадцатилетнего мальчика.

«Хех. Что-то меня мозгошмыги одолели», — усмехнулся про себя Джим, вспомнив странные слова Луны. Хотя всё, что говорила Луна было, так или иначе, странно. Сделав глубокий вдох, он вышел из ванной и сразу же подскочил, потому что кто-то совсем рядом позвал его. Но увидев кто это, он расслабился, ибо это был один из немногих людей, которым он мог полностью доверять.

— О, привет, дядя Пит, — улыбнулся Джим своему крёстному отцу, Питеру Петтигрю.

— Ты в порядке, сынок? Выглядишь… расстроенным. Это потому, что он здесь?

— Нет, всё в порядке. Нравится мне это или нет, сегодня у Гарри тоже день рождения, и он заслуживает быть здесь.

Питер усмехнулся такой сентиментальности, он не считал, что у Гарри есть право хоть что-то делить с Джимом.

— Ладно, что бы ни случилось, помни — твои родители любят тебя. И хотя у твоего папы есть… некоторые обязательства перед Гарри, у меня их нет. У меня, как у крестного, есть обязательства только перед тобой. Помни это.

— Помню, дядя Пит, — улыбнулся мальчик.

Питер воровато осмотрелся, чтобы убедиться, что они одни.

— И раз уж мне повезло поймать тебя здесь, у меня есть кое-что для тебя. Твой официальный подарок лежит в куче других на столе, но я хотел подарить тебе что-нибудь более личное. Один из моих не слишком благонадежных клиентов рассказал мне, где найти это в Лютном переулке. Никому не говори, что это я дал тебе это, ладно?

Джим, удивлëнный серьëзностью дяди Пита, кивнул. Из кармана пиджака Петтигрю достал небольшую книгу в мягкой обложке с красным переплетом.

— Всегда прячь её, когда не читаешь, и не попадись, иначе ни тебе, ни мне мало не покажется.

Обложка была чистой, но когда Джим открыл книгу и взглянул на первую страницу, у него перехватило дыхание. Книга называлась «Окклюменция: Пособие для начинающих» за авторством кого-то под именем «Немо». Мальчик с благодарностью посмотрел на крестного.

— О-ох… Вау. Спасибо тебе большое, дядя Пит. У меня нет слов.

— Ничего не говори. Правда. Ничего не говори. Твоя мама страшна в гневе и, кроме того, у меня могут быть серьёзные неприятности, если кто-нибудь узнает, что я дал её несовершеннолетнему. Но я знаю, как ты хочешь учить её. Пожалуйста, будь предельно осторожен. Ты будешь самоучкой, поэтому продвигайся медленно. Человек, у которого я её взял, сказал, что, прежде чем переходить к следующей главе, нужно убедиться, что легко выполняешь упражнения из текущей.

— Хорошо, я обещаю. И я не скажу об этом ни одной живой душе, — Джим подался вперёд и обнял крестного. — Не знаю, что бы я делал без тебя, дядя Пит.

— А ну, цыц. Для чего ещё нужны крёстные — прикрывать своих крестников, конечно же. А теперь иди и спрячь книгу и приготовься открывать подарки. Мне не терпится увидеть, что за клёвые штуки тебе подарили в этом году, хоть твои родичи и отдадут их глупым сироткам.

Джим рассмеялся и побежал наверх прятать книгу. Питер смотрел ему вслед с добродушной улыбкой, а затем сделал глоток из своего стакана с пуншем. Он действительно очень ждал церемонии открытия подарков. Ну, одного подарка, если быть точным. Ежегодное празднование дня рождения Мальчика-который-выжил давно стало для волшебной Британии доброй традицией, но сегодняшний день, как подозревал Петтигрю, войдёт в учебники истории.

АЗ. Википедия по Гарри Поттеру не дает точной информации о том, сколько лет Мариэтте Эджкомб. Там сказано, что она была подругой Чжоу Чанг и подразумевается, что она на год старше Гарри. Но это не исключает возможности, что она была распределена уже после Гарри, и кроме того, в книгах очень мало персонажей — ровесников Джинни, поэтому я принял своё авторское решение, что Мариэтта начинает учиться в 1992 году. По этой же причине в этот же год начинает учиться и Астория Гринграсс, хотя весь фандом считает, что она начнёт учиться минимум в 1993.

— Гермиона, прошу прощения, но мне надо отойти на минуту, — сказал он, — Блейз делает вид, что ему не надо поговорить со мной. Мне стоит сходить узнать, чего он не хочет от меня.

Гермиона покачала головой и закатила глаза.

— Слизеринцы.

* * *

Игнорируя ворчание Гермионы, Гарри быстрым шагом пошёл к дверям поместья. Когда он был уже где-то в пяти метрах от Блейза, тот повернулся и вошёл в дом, ничем не показав, что заметил приближение Гарри. Раздражённо вздохнув, Гарри последовал за ним. Оказавшись внутри, он увидел Блейза, непринуждённо подпирающего собой стену рядом с дверью, ведущей в бильярдную.

— Чего ты такой «плащкинжальный»? — закатив глаза, спросил Гарри. — Чего хотел?

— Во-первых, «плащкинжальный» — это вообще не слово. И во-вторых, моя мама хочет поговорить тобой. Она ждёт тебя там, — он кивком указал на дверь.

— «Плащкинжальный» должно быть словом в любой вселенной, в которой есть ты. Почему вы двое такие загадочные? У неё было два часа, чтобы подойти и поговорить со мной, и хоть бы что. Хотя я заметил, что у неё хватило времени пофлиртовать с каждым хоть сколько-нибудь видным холостяком и с половиной женатых мужчин, что заставило ревновать всех их жён и подружек.

Блейз просто пожал плечами.

— Всем нужно хобби. Она планировала встретиться с тобой позже, когда толпа начнёт рассасываться, но что-то случилось, и она решила, что нам нужно уходить. Скоро.

— Что? — спросил встревоженный Гарри.

Блейз заговорщицки наклонился.

— Она выпила чаю, — прошептал он на ухо Гарри.

Гарри посмотрел на Блейза, прищурив глаза.

— Не-а. Со мной это не сработает, Блейз Забини. Сбивать людей с толку абсолютно ничего не значащими замечаниями — это моя фишка. Твоя фишка — шнырять вокруг незамеченным, пока не настанет время приложить кого-нибудь каким-нибудь саркастическим замечанием.

Блейз широко усмехнулся.

— Ага, так и есть. Но сейчас я серьёзно. Мама занимается прорицаниями. Настоящими прорицаниями, а не тем дерьмом, которое преподают в Хогвартсе. И она сказала, что в чаинках на дне её чашки она увидела надвигающуюся опасность, поэтому нам стоит уйти. Но прежде она хочет встретиться с тобой, так что иди и поговори с ней. И будь вежлив. Она моя мама и она представитель зарубежной аристократии, так что будь с ней, по крайней мере, так же вежлив, как с Молли Уизли.

Гарри поморщился.

— Я всегда вежлив со старшими, которые не носят фамилию Поттер, Блейз, даже с родителями людей, таких же раздражающих, как ты, — и с этими словами Гарри с достоинством прошёл мимо своего ухмыляющегося друга и вошёл в бильярдную. Внутри Серена Забини сидела в пышном кресле рядом с окном, аккуратно попивая чай из чашки, украшенной большой золотой буквой Z.

— Графиня Забини, я полагаю. Или мне обращаться к вам Contessa[1] Забини?

— И так, и так подойдет, Signor Поттер, — ответила она с мягким итальянским акцентом. — Можно даже на французский манер — Comtesse[2], я полагаю. Я с Сицилии, у меня есть и итальянское, и британское гражданство, и, кроме того, через замужество я наследница владений во Франции. Если честно, иногда я не знаю, в какой стране я нахожусь, до тех пор, пока ко мне не обратятся официально. Так что давайте упростим. Можете обращаться ко мне как к леди Серене.

Гарри кивнул и сел в кресло напротив графини. Между ними был кофейный столик, на котором сейчас стоял чайный сервиз на двоих. Блюдца, чашки, чайник — на всём был фамильный крест Забини — золотое «Z», пронзённое стилетом. Он подумал, что то, что графиня принесла с собой свой чайный сервиз, — довольно странно, но ничего не сказал. Она все же была чистокровной.

— Как пожелаете, леди Серена. Блейз сказал, что вы хотели поговорить со мной. И еще что-то о чаинках в вашей чашке, что я не до конца понял.

— О, да. Мой Блейз. Il mio Passerotto bello[3]. Он много рассказывал о вас, Гарри Поттер. Вы произвели впечатление на него, как и на многих других. Я ожидаю от вас великих дел, Signor Поттер. Но, в первую очередь, я мать Блейза, и я беспокоюсь о нем. Великие люди даже из лучших побуждений часто сеют хаос и разрушения на своём пути. Хаос и разрушения, что обрушиваются на их окружающих, даже если сами они остаются невредимыми. Я беспокоюсь, Signor Поттер, беспокоюсь о цене, которую может заплатить Блейз, в качестве цены за вашу дружбу. Как говорят le streghe siciliani[4]: Il destino è pagato nel sangue. Судьба оплачивается кровью.

Графиня наполнила вторую чашку.

— Один кусочек или два? — очаровательно улыбнувшись, спросила она, будто бы и не говорила только что о хаосе, разрушениях и жаждущем крови предназначении.

Гарри открыл было рот, чтобы ответить что-нибудь саркастическое, но вовремя поймал себя. Затем мысленно он отверг ещё три менее саркастических реплики, прежде чем выбрать скучный, но безопасный ответ.

— Один кусочек, с лимоном, пожалуйста. Раз вы захотели встретиться со мной, а не просто запретили Блейзу продолжать дружить со мной, леди Серена, значит, я как-то могу уверить вас, что не причиню вреда вашему сыну. Что вы хотите знать?

Графиня одобрительно улыбнулась манерам Гарри, когда передавала ему чашку. Затем, открыв безумно дорогой на вид клатч, она вынула колоду карт, положив её на стол между ними.

— Перемешайте карты, пока не решите, что хватит. Затем положите их обратно на стол и подснимите их один раз. — Гарри посмотрел на карты. На вид это была сильно потрёпанная колода Таро.

— Колода магическая, леди Серена? — осторожно спросил он.

— Не более, чем любая другая колода карт в правильных руках, Signor Поттер, — ответила графиня.

Гарри сделал глоток чая, обдумывая загадочный ответ. Поставив чашку и блюдце на стол, он взял колоду и начал перемешивать её.

— Блейз никогда не выказывал никакого интереса к прорицаниям, как к предмету для изучения. Насколько я помню, он не слишком уважает профессора прорицаний в Хогвартсе.

— Ах, Professoressa Трелони. Интересная женщина. Я считаю ее одним из самых одаренных пророков нашего времени. Но также я считаю её опасно некомпетентной мошенницей. Если вы решите изучать прорицания, вы обнаружите, что эти два описания не исключают друг друга.

— Не понимаю, — сказал Гарри, кладя перемешанную колоду на стол.

— Le persone ignorante[5] верят, что «пророки предсказывают будущее». Sciocchezza![6] Истинный пророк — всего лишь проводник. Магия предсказывает сама. Или, если точнее, Магия объявляет событие, которое она желает увидеть, а затем выбирает сосуд, который донесёт эту манифестацию до мира. Такое пророчество — не простое предсказание, но квинтессэнция Судьбы и Магии. Истинное Пророчество хочет исполниться, также как река хочет течь с возвышенности. И как текущая река обходит любые препятствия на своём пути, так и Истинное Пророчество выстраивает тысячи случайных событий, что неумолимо ведут к его исполнению. Сама магия говорит через Professoressa Трелони, как она говорила и через её предков, но сама женщина, скорее всего, даже не помнит ни одного Истинного Пророчества, которые произнесла. Вместо этого она полагается на инструменты в своих попытках предсказать будущее, как ребёнок, играющий в луже и не видящий бушующего моря позади него.

Графиня взяла карты со стола. Гарри сделал ещё один глоток чая, обдумывая слова женщины.

— Вы говорите так, будто Истинные Пророчества… разумны. И очень могущественны. Есть ли у людей, пойманных в такие пророчества, свобода воли?

— И вы, и я свободны, как Адам и Ева в Эдемском саду, Гарри Поттер. Но, если вы почитаете Писание внимательнее, вы заметите, что там не сказано, сколько времени прошло с момента, когда Бог запретил им есть плоды с запретного дерева, до момента, когда они нарушили его приказ. День? Месяц? Сотня лет? Как бы долго это ни было, запретное дерево всегда было там, терпеливо их ожидая. Также и с Истинными Пророчествами. Вы вольны в своём выборе, но у Пророчества есть сила, которая может выстраивать мир вокруг себя так, что ваш «выбор» неминуемо будет вести к выполнению его условий. И даже если вы сможете избежать его, Пророчество продолжит жить, ожидая следующего человека, который сможет удовлетворить его требования. Истинные пророчества — это дикая магия — la Magia Caotica как le streghe siciliani называли её в те дни, когда мои предки ещё не были изгнаны с Сицилии. Исключая домовых эльфов и их сородичей, Истинные Пророчества — сильнейшая из манифестаций дикой магии, принимаемая в волшебном мире.

Гарри вспомнил об Айрис, эльфийке Теда Тонкса, и о том, что она говорила о Времени До, когда магия ещё не была покорена волшебниками и ведьмами.

— Простите мое невежество, леди Серена, но… что такое дикая магия?

Прежде чем ответить, женщина сделала большой глоток чая.

— То, что я не буду дальше обсуждать здесь, в доме Поттеров, — ответила она с каменным лицом. — Британское правительство посылает убийц, террористов, насильников и воров в Азкабан на растерзание дементорам. Но I Maghi Selvaggi[7] — диких волшебников, что посмели призвать la Magia Caotica? А иногда и тех, кого просто подозревали в этом... Всех бросают прямо в Арку смерти, даже не сообщая обществу их имён. Будьте осторожны с тем, что и у кого вы спрашиваете о древней запретной магии, Signor Поттер.

Она снова улыбнулась.

— К счастью, карты не настолько опасны. Желая узнать больше о будущем и работая с прорицательскими инструментами, мы призываем Магию, что существует в границах, которые установили наши предки. Магия перемешивает карты, чайные листья, выстраивает любые другие инструменты, которые мы используем, чтобы сообщить нам подсказки о будущем, но не сформировать это будущее для нас. Для современных волшебников такие инструменты страшны не более, чем палочки или зелья.

И с этими словами она разложила карты на столе так, что получилась фигура три на три. У Гарри перехватило дыхание. Он не знал ничего о чтении по картам Таро, как и о том, что означает каждая карта, но он решил, что «Дьявол» внизу фигуры, это, скорее всего, плохо.

Графиня вглядывалась в карты несколько секунд.

— Interessante[8]. Семь из девяти карт — старшие арканы. Весьма благоприятно. Судьба закручивается вокруг вас, словно надвигающийся буран, Signor Поттер, как я и ожидала.

Гарри подумывал спросить, почему она этого ожидала, но решил повременить. Он поговорит об этом с Блейзом в школе. Затем она начала указывать на карты и объяснять их значение.

— Верхние — представляют ваше прошлое. Семь мечей, перевёрнутое Колесо и перевёрнутая Справедливость. Предательство и обман. Могущественная, но скрытая сила, направленная против вас, помешала вам достичь счастья и найти друзей. Безответственность со стороны тех, кому поручено было защищать вас.

Гарри удивленно выпрямился. Он не слишком верил в прорицания, но она описала его детство довольно точно.

— Те, что посередине — описывают ваше настоящее, ваши цели и вероятность их успеха. Повешенный, Король жезлов и Колесница. Грядёт момент выбора — момент, который безвозвратно изменит ход вашей жизни к лучшему или худшему. Я вижу, что вы по-прежнему сосредоточены на проблемах, связанных с вашей семьёй. Или, может, с вашим наследством? Разумное беспокойство, но следите за тем, чтобы эти проблемы не замылили вам взгляд, заставив вас забыть о более насущных вещах. Вы прирожденный лидер, и вы по своему благородны. Благодаря своей харизме, вы создаёте союзы с теми, кто должны были стать вашими врагами. Вы стремитесь к власти и верите, что самоконтроль, обаяние и несгибаемая воля позволят вам обрести её. Скорее всего, вы правы, но путешествие не будет коротким. Оно будет опаснее, чем вы думаете, хотя, возможно, оно будет не таким долгим, как вы ожидаете.

— И, наконец, нижние — ваше будущее — Император, перевернутый Дьявол и Башня. В вашей жизни появится наставник, который может вызвать недоверие и страх внутри вас и окружающих. Но, несмотря на это, он будет ключом, который освободит вас от оков, вас связывающих, и поможет вам исполнить ваше предназначение. Другие будут противостоять вам в вашем путешествии и искать гибели для вас. Если вы умны, вы сможете обратить их предательство в свою пользу. В противном же случае они уничтожат вас, и вы не сможете исполнить свою судьбу — нести разрушение.

Глаза Гарри вспыхнули тревогой.

— Разрушение? — прошептал он.

— Это не обязательно плохо, Signor Поттер. Башня также означает созидательное разрушение. В вас есть потенциал стать великой силой перемен, но к хорошему или плохому — я не могу сказать. Возможно, мне стоило взять большую выборку карт, но, я думаю, наше время коротко. Но, все же, сейчас мне этого достаточно. Когда звезды снова сойдутся, возможно, мы сможем повторить наш сеанс ещё раз и добиться большей ясности.

Она забрала карты и положила колоду обратно в клатч, прежде чем взглянуть на Гарри.

— Вы можете продолжать дружить с il mio Passerotto, Гарри Поттер. А теперь, пожалуйста, допейте ваш чай.

Гарри моргнул, удивлённый тем, как резко она сказала последнюю фразу. Он осушил чашку и заглянул внутрь. Чаинки прилипли ко дну чашки, образовав странную спираль. Он вернул чашку графине, которая внимательно изучила символ.

— Хм, в свете других предзнаменований, в воздухе определённо витает опасность. Il Serpente Insidioso[9]. Коварный змей. Знак змеи с головой, направленной вниз. Возможно, кто-то на факультете Слизерина строит козни против вас или вашего брата. Возможно, это настоящая змея или что-то, похожее на змею. Помимо этих знаков, я ничего не вижу, кроме того, что опасность неминуема.

Она посмотрела на Гарри.

— Вот почему тассеомантия[10] — такой неважный инструмент. Знаки, появляющиеся в чашке, весьма точны, но то, что они означают, чаще всего становится ясно только тогда, когда уже слишком поздно, чтобы что-то сделать. Тем не менее, нам с Блейзом лучше уйти. Как и в случае с вашим печально известным братом, la fortza del destino[11] защитит вас, но не обязательно тех, кого вы считаете друзьями. Вы встретитесь с моим дорогим Passerotto в Хогвартсе, не раньше.

— Вы имеете в виду, что Блейз не поедет в Хогвартс-Экспрессе с нами?

Графиня смотрела на него несколько секунд, прежде чем снова бросить взгляд в чашку, словно ища подтверждение своим мыслям.

— Нет, я не это имела ввиду. Еще увидимся, Signor Поттер.

И с этими словами графиня, заставив свой чайный набор исчезнуть, вышла из комнаты, пока сбитый с толку Гарри смотрел ей вслед.

* * *

Несколько минут спустя Гарри вышел во двор и, найдя глазами Гермиону, начал аккуратно пробираться к ней через толпу. Джим, стоя перед людьми, разворачивал подарки и магически усиленным голосом объявлял их содержимое собравшимся.

— От дома Лонгботтомов — Гринготтский чек на 500 галеонов.

Раздались вежливые аплодисменты от всех, кроме Гермионы, которая с тревогой всматривалась в лицо Гарри.

— О, господи, случилось что-то… слизеринское, так ведь?

Гарри моргнул, удивившись ее вопросу.

— Что именно ты имеешь в виду под «что-то слизеринское»?

— Что-то в целом тревожное, но в то же время настолько загадочное и чрезмерно сложное, что мы, простые гриффиндорцы, вряд ли сможем понять.

Гарри смотрел на девочку несколько секунд, прежде чем поморщиться.

— Резонно, я полагаю. Я только что говорил с мамой Блейза…

— Черной вдовой?! Ты не сделал ей предложение, надеюсь?

— От магазина волшебных шуток «Зонко» — две дюжины кусачих тарелок, — объявил Джим под всеобщие аплодисменты.

— Нет, и прекрати! Она была очень мила и ничего не говорило о том, что она серийная убийца. Ну да ладно, судя по всему, она увлекается прорицаниями и сделала мне предсказание по чайным листьям и картам Таро. По её мнению, здесь небезопасно, приближается беда. Кстати, что значит «квинтэссенция» чего-то?

— Сама сущность чего-то. Какая опасность?

— От… кхм… дома Малфоев — Гринготтский чек на 250 галеонов, — объявил Джим. Были вежливые аплодисменты, но значительно более скромные.

— Там… было непонятно. Что-то, связанное со змеёй. Что может означать, что какой-нибудь слизеринец нападёт на кого-то. Или что кто-то нападёт на слизеринца. А может, просто настоящая змея нападёт на кого-то.

— И что ты собираешься делать? Сказать своим родителям, чтобы они сворачивали праздник, потому что графиня Забини сказала, что что-то змеиное может произойти?

— Я не знаю! — нетерпеливо сказал Гарри. — Ты умная и ответственная гриффиндорка. Мой инстинкт подсказывает мне либо сбежать, либо придумать, как я могу обернуть всё это в свою пользу.

— От досточтимого Корнелиуса Фаджа, министра магии — движущийся пазл на тысячу элементов с изображением Хогвартса и Гринготтский чек на сумму 100 галеонов, — бурные аплодисменты.

— Слушай, ты ничего не знаешь об опасности, кроме того, что она, возможно, как-то связана со Слизерином или змеями, — задумчиво начала Гермиона. — Ты не думал о том, что, возможно, это пророчество — самоисполняющееся, а опасность состоит в том, что ты выставишь себя дураком перед большей частью высшего общества и этой торговкой сплетнями из «Пророка»?

Гарри открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг задумался.

— Ну, я пока ничего не сделал. Как ты вообще можешь быть не в Слизерине, если ты подумала о таких вещах.

Гермиона фыркнула.

— Я даже отвечать на это не буду. В любом случае, давай предположим худшее. Кто из гостей, по твоему мнению, с наибольшей вероятностью захочет причинить кому-нибудь вред или убить кого-то?

— От Питера Петтигрю, эсквайра, или, как я его называю, дяди Пита — модель Хогвартс-Экспресса ручной работы, — объявил Джим, вытаскивая игрушку, чтобы показать толпе. Она и правда была похожа на Хогвартс-Экспресс — ярко-красный локомотив (хотя и с блестящим золотым путеочистителем, закрепленным спереди локомотива, которого не было у настоящего поезда) с шестью пассажирскими вагонами и чёрным служебным вагоном в конце. Раздались вежливые аплодисменты, которые были прерваны паническим криком Петтигрю, который, расталкивая людей, бросился к Джиму.

— Игрушечный поезд?! Это должен быть новый набор квиддичной экипировки! ДЖИМ! ЭТО НЕ МОЙ ПОДАРОК!

Гарри и Гермиона замерли, а затем, переглянувшись, начали пробираться к Джиму. Джеймс Поттер, который стоял рядом с Джимом, мгновенно достал свою палочку и крикнул ему, чтобы тот положил поезд обратно. Но прежде, чем Мальчик-который-выжил смог среагировать, поезд издал свист, похожий на звериный крик, а затем начал двигаться сам по себе. Джим тут же закричал и уронил поезд. Даже с того места, где он был, Гарри мог видеть кровь, льющуюся из широкого пореза, который теперь красовался на правой руке брата. Поезд приземлился на стол, и, издав ещё один свист, его локомотив и первые два вагона оторвались от земли. Кровь Мальчика-который-выжил капала с острого, как бритва, путеочистителя и, внезапно, Гарри с ужасом заметил, что в таком положении игрушечный поезд напоминал змею, готовую атаковать. Поезд отклонился назад, готовясь атаковать Джима снова, но прямо перед броском Джеймс взмахнул палочкой и, сотворив отталкивающее заклятье, отбросил поезд от сына, в то время как Петтигрю заслонил собой крестника. К сожалению, поезд приземлился прямо посреди толпы гостей, большинство из которых начали кричать и бросились прочь.

Один из молодых и неопытных авроров, которые сегодня дежурили в качестве охранников, бросился вперёд и послал в поезд оглушающее заклятье. Естественно, безрезультатно, потому что поезд не был живым, а оглушающие не действовали на механизмы. Поезд недовольно повернулся к аврору и, издав ещё один оглушительный свист, с пугающей скоростью заскользил к нему. В последнюю секунду он взмыл в воздух и врезался волшебнику в ногу. К ужасу собравшихся, проклятая вещь легко прошила одежду и кожу волшебника, а затем начала извиваться, пока полностью не скрылась в ноге аврора, прорезая себе путь наверх. Страшно закричав, волшебник упал на землю и начал биться в судорогах, а его живот стал надуваться в такт каждому движению поезда внутри него. Среди криков паникующих гостей Гарри услышал, как Джеймс Поттер кричал, чтобы все бежали внутрь дома. Где-то вдалеке он слышал, как леди Августа и Невилл звали его, но он не смог понять, где они. Также отовсюду раздались хлопки порталов — те гости, которые принесли с собой свои собственные порталы, сбегали домой. Хотя на территории поместья и лежали чары против аппарации и нежелательных порталов, они не блокировали порталы на выход. Гарри с облегчением выдохнул, видя, как Дэниел Гринграсс, позвав свою жену, двух дочерей и Трейси Девис, вытащил метровый шелковый шнур, служащий порталом. С мягким хлопком они исчезли.

Тут раздался другой хлопок, гораздо громче, как будто кто-то хлопнул ладонью по воде. Живот бедного аврора ещё раз надулся и взорвался. Гермиона закричала, как и несколько других гостей, оказавшихся рядом с жертвой, которых забрызгало кровью. Гарри согнулся пополам, борясь с тошнотой. Из разорванного живота мужчины выбрался покрытый кровью и обрывками внутренностей поезд и, издав ещё один свист, бросился за новой жертвой… преследуемый по пятам ещё двумя такими же поездами.

— О боже, — в ужасе задохнулась Гермиона, — эти штуки множатся с каждым убитым человеком.

Гарри почувствовал, что кто-то положил ему руку на плечо. Это был Маркус, который одной рукой тянул Гарри подальше от поездов, а другой ослаблял галстук на шее.

— Так, давайте убираться отсюда, чтобы не быть следующими в меню! В ДОМ, ВЫ ОБА!

И в эту секунду один из поездов быстро заскользил по направлению к Гарри. Трое ребят бросились наутёк, но Гарри споткнулся и упал. В ужасе он оглянулся на приближающийся поезд. Но вдруг кто-то встал на пути поезда. Это был Руфус Скримджер.

— ПРОТЕГО! — гаркнул главный аврор, и на пути поезда материализовался сверкающий золотой щит.

Маленький блестящий путеочиститель, закрепленный на носу локомотива, врезался в щит, который мгновенно начал схлопываться. Глаза Скримджера расширились.

— Мерлин, спаси нас! У него орихалковый наконечник! — затем он, набрав в грудь побольше воздуха, заорал, надеясь, что его услышат за какофонией, царившей вокруг. — СЛУШАЙТЕ ВСЕ! У НЕГО ОРИХАЛКОВЫЙ НАКОНЕЧНИК! ЩИТЫ ЗДЕСЬ БЕСПОЛЕЗНЫ!

Но прежде чем он смог сказать что-нибудь ещё, его собственный щит схлопнулся, и поезд снова бросился ко всё ещё лежащему Гарри. Сила от схлопнувшегося щита заставила Скримджера потерять равновесие, и поезд, воспользовавшись этим, бросился к нему и начал проникать в ногу мужчины, прорезав дыру внизу икры. Скримджер закричал и упал на землю. Как и в случае с погибшим аврором, поезд начал извиваться, стараясь полностью проникнуть в тело мужчины, но прежде чем он скрылся из виду, Маркус бросился вперёд, держа в руках галстук на манер удавки. Быстро накинув его на поезд, в промежуток между пассажирским и служебным вагонами, он начал тянуть его назад изо всех сил.

— Галстук? — воскликнул Гарри. — Эти штуки проходят сквозь кости, слово через воду. Как галстук может их сдержать?

Маркус зарычал сквозь сжатые зубы.

— Он из шелка акромантула! Это единственный нормальный галстук, который у меня был, не считая тех, которые мы носим в школе! А теперь хватит дебильных вопросов, Поттер! Помоги мне лучше!

Гарри бросился вперёд и схватил концы ультрапрочного предмета гардероба повыше рук Маркуса. Вдвоём они смогли вытянуть поезд из ноги кричащего Руфуса Скримджера. Из дыры в ноге мужчины начала хлестать кровь. С рёвом дикого зверя Флинт начал раскручивать поезд над головой, после чего со всего размаху впечатал его в ближайший стол. Проклятая вещь всё ещё двигалась, поэтому он начал бить её об стол снова и снова, в бешенстве матерясь. Крик Гермионы заставил Гарри отвлечься от попыток Флинта уничтожить дьявольское устройство.

— Гарри! Дай мне свой пиджак! — ни секунды не думая, Гарри сбросил пиджак и бросил его Гермионе, которая попыталась им заткнуть огромную дыру в ноге Скримджера. Главный аврор уже был практически без сознания и стонал от боли. Голос Гермионы дрожал, она изо всех сил пыталась не поддаваться панике.

— Он истечëт кровью. Не удивительно, учитывая, что его нога, практически ампутирована. Мы должны доставить его в Мунго. Помогите мне поднять его и донести до камина.

— У нас нет времени на это, — сказал Гарри, садясь на землю и снимая свой левый ботинок. Он восхищался своей подругой, которая никогда не занималась окклюменцией, но смогла побороть панику и оказать первую помощь искалеченному мужчине. Он также подавил свой гнев по поводу того, что кто-то поставил её в ситуацию, в которой вообще потребовалось такое самообладание.

«Мы же дети, — с горечью подумал он. — Мы вообще не должны оказываться в таких ситуациях».

— Зачем ты снимаешь ботинки?! — воскликнула она.

— Только один ботинок и один носок, вообще-то. Очевидно, я не могу достать до своего кольца на мизинце ноги, пока на мне ботинок и носок. Подумай об этом!

В этот момент он стянул с себя левый носок и снял с пальца ноги маленькое золотое кольцо, которое ему дала Гестия Джонс спустя пару дней после его последней встречи с Дурслями. Разорвав на Скримджере рубашку, он положил кольцо на голую грудь мужчины.

— Дай мне руку! — скомандовал Гарри. Гермиона подчинилась без вопросов, и Гарри, взяв её руку, накрыл ей кольцо, а свою положил сверху.

— Чрезвычайный код красный! — воскликнул он, и, с хлопком, Гермиона и Скримджер исчезли, оставив удивлённого и раздражённого Гарри. Он покачал головой и повернулся к Маркусу, который только что закончил бить чёртов поезд о стол.

— Куда ты их послал?

— В приемную скорой святого Мунго.

Маркус недовольно посмотрел на него.

— Пф-ф! Не очень по-слизерински. У тебя был портключ, а ты отдал его другим.

— Ну, в свою защиту могу сказать, что я не очень хорошо рассчитываю вес. Я хотел отправиться с ними!

Маркус ухмыльнулся, а затем наклонился, чтобы снова посмотреть на обезвреженный поезд.

— Хм. Старик был прав. В передней части поезда есть остро заточенный кусочек, который, похоже, действительно сделан из орихалка.

— Ори-чего? — переспросил Гарри.

— Орихалка. Это алхимический сплав золота и некоторых других металлов, обычно меди или алюминия, но иногда могут использовать серебро или платину. Очень сложен в изготовлении. Устойчив к магии и, если у него достаточная степень чистоты, ему не страшны никакие щиты. Об этом был вопрос на СОВах по защите.

Пока Маркус говорил, они с Гарри смотрели, как общий уровень хаоса снижается. Было ещё шесть поездов-змей. Гарри побледнел: это означало, что по крайней мере ещё два человека погибли. Все поезда были заключены в парящей сфере, созданной Дамблдором. Повсюду были раненые и плачущие люди. Гарри заметил, что Джеймс Поттер крепко обнимает плачущую Лили, но Снейп, Тонксы и несколько других авроров оказывали необходимую первую помощь. Питер Петтигрю присматривал за Джимом, который сидел на столе в состоянии шока, пока «дядя Пит» аккуратно перевязывал его руку своим носовым платком и бубнил что-то успокаивающее. Затем, к своему ужасу, Гарри увидел хромающую к нему Гестию Джонс в платье, покрытом кровью.

— Гестия! Как ты? Давай найдем целителя!

— Я... Я в порядке, Гарри, — глухим голосом ответила она. — Это… это не моя кровь.

Гарри заледенел.

— Что случилось, Гестия? Кто… кто пострадал?

Лицо Гестии дрогнуло, и она начала плакать.

— Эти поезда. Они убили двух авроров… и Элизабет Подмор. Жена Арти мертва.

Гарри задохнулся от ужаса, вспомнив предостережение леди Серены о той цене, которую люди могут заплатить за то, что просто считаются его друзьями. Судьба оплачивается кровью.

* * *

Скоро прибыло ещё больше авроров и целителей. Оставшиеся игрушечные поезда были нейтрализованы и описаны для дальнейшего расследования. Всего было трое погибших, но различные травмы — в основном это были ссадины и ушибы — получили в давке много людей. Целители также раздавали успокоительное перепуганным гостям. Джим Поттер обзавелся новым шрамом на правой руке, вдобавок к его фирменному «V». Руфус Скримджер успешно добрался до больницы, и его поместили в интенсивную терапию на несколько дней, но его жизни больше ничего не угрожало. Целители говорили, что он будет жить, но нога никогда не сможет восстановиться полностью из-за того, что раны нанес проклятый предмет. Он мог продолжать заниматься кабинетной работой, но, скорее всего, его дни в должности главного аврора были сочтены. Несмотря на это, несколько присутствующих авроров поблагодарили Маркуса Флинта и Гарри за их сообразительность и быструю реакцию, которая — почти наверняка — спасла жизнь их начальнику. Оба парня скромно приняли их благодарности. Даже Джеймс Поттер, знаменитый ненавистник слизеринцев, не остался в стороне и крепко пожал руку шокированному Маркусу.

Анализ коробки, в которой прислали проклятый поезд, показал, что она действительно принадлежала Питеру Петтигрю и была отправлена из магазина «Всё для квиддича». Тем не менее, на ней были явные следы магии домового эльфа. И хотя непрошенные домовые эльфы не могли попасть на земли поместья Поттеров, было ясно, что домовой эльф мог перехватить посылку, что, вероятно, и было сделано. Заклинание обнаружения не могло отличить одного эльфа от другого, но менеджер квиддичного магазина заявил, что в магазине не работают домашние эльфы, поэтому предполагалось, что тот же самый эльф, который напал на Гарри Поттера, вероятно, и был тем, кто подменил подарок Питера проклятым поездом. По рекомендации Амелии Боунс, однако, все упоминания домового эльфа были убраны из пресс-релиза, чтобы предполагаемый злоумышленник не знал, что его природу удалось вычислить. По этой же причине Снейп, Гестия и Гарри условились между собой не говорить имя «Добби» никому из тех, кому они не доверяют полностью, посчитав, что государственная машина просто прикончит бедное существо, так и не узнав, кто его хозяин.

Что до самого поезда, Альбус Дамблдор и Амелия Боунс, опираясь на свой горький опыт, быстро определили, что это изделие — дело рук покойного Эразмуса «Мистера Игрушечника» Уилкеса, Пожирателя смерти, убитого в бою с аврорами в декабре 1980 года, меньше чем за год до того, как Мальчик-который-выжил уничтожил Сами-Знаете-Кого. Мастер артефактор и торговец магическим оружием, Игрушечник считался главным оружейником Темного Лорда. Но, даже если бы он не был Пожирателем смерти, он всё равно был бы приговорен к пожизненному сроку в Азкабане, если бы его удалось взять живым за бесчисленные преступления, связанные с убийствами магглов. Будучи больным садистом, Уилкес проклял огромное количество, казалось бы, обычных предметов, а затем отправил их по миру магглов просто из-за извращённого чувства юмора. Его выследил молодой служащий министерства по имени Артур Уизли, который смог связать несколько дюжин случаев необычных смертей магглов с Уилкесом, тем самым подготовив почву для рейда на его дом, который привёл к гибели террориста и полному разрушению его поместья. За это Артур был награждён орденом Мерлина (третьей степени) и повышен до главы отдела по борьбе с незаконным использованием изобретений магглов. Но несмотря на все усилия Уизли, предметы, которых когда-то коснулась рука Уилкеса, всё ещё продолжали всплывать время от времени даже спустя более чем десяток лет после его смерти.

* * *

Поздно вечером в этот день измотанный Питер Петтигрю вышел из камина в своём доме в Косом Переулке и, стряхнув сажу со своего плаща, повесил его на ближайший крючок. Налив себе стакан огневиски, он направился к стене напротив камина. На ней висела движущаяся чёрно-белая фотография четырёх пятнадцатилетних студентов Хогвартса, которые стояли, обнявшись и весело смеясь над чем-то. Когда он подошёл к фотографии, веселье четверых Мародеров как ножом срезало, и они посмотрели на него со смешанным выражением презрения, гнева и печали. Даже изображение молодого Питера Петтигрю. Сириус Блэк смотрел на него с лютой ненавистью и выкрикивал беззвучные ругательства. Обычно Питер находил вид беснующегося Блэка забавным, но сегодня он слишком устал, чтобы забавляться, глядя на разъярённого Мародера. Не обращая внимания на фотографию, он поместил свою руку над фотографией и сказал пароль: «Нет добра и нет зла. Есть только сила». Часть стены с фотографией отъехала в сторону, открывая потайную комнату, которой не могло тут быть, ибо фотография висела на внешней стене.

Питер сделал ещё один глоток огневиски и зашёл внутрь. По левую сторону от него стояли сундуки и ящики, полные драгоценностей, галеонов и маггловских наличных. Над стеной над ними висел древний фамильный герб. По правую сторону от него находился книжный шкаф с фолиантами, некоторые из которых содержали настолько тёмную магию, что им не позволили бы находиться и в Запретной секции библиотеки Хогвартса. Самой безобидной книгой из всех был оригинал «Окклюменция: Пособие для начинающих». Копия, которую Питер сегодня подарил Джиму Поттеру, была тщательно вычищена от всех… политически неприемлемых фрагментов, содержащихся в оригинальном тексте, но, если мальчик постарается, он действительно сможет понять принципы окклюменции из неё. Ну, какими их видел автор, во всяком случае... Петтигрю не мог даже представить себе лицо старого Немо, если тот когда-нибудь узнает, что Мальчик-который-выжил изучает окклюменцию по его книженции.

Следом за книжным стояло ещё несколько шкафов, под завязку набитых проклятыми предметами, среди которых были ещё две модели Хогвартс-Экспресса, каждая из которых была не менее смертоносной, чем та, которая сегодня устроила хаос в поместье Поттеров. Это была омерзительная коллекция. Тихо собираемая всё последнее десятилетие, она воплощала в себе безумство садистского гения давно почившего Эразмуса Уилкеса. Петтигрю был разочарован, что маленькая безделушка мистера Игрушечника так и не добралась до Гарри Поттера, даже несмотря на заклятие-подножку, которым он приложил мальчика. Но он полагал, что то, что поезд смог искалечить Руфуса Скримджера, было также приемлемым. Если повезёт, Пит сможет пропихнуть Джеймса на его место, а это откроет ему дополнительные возможности в будущем.

У дальней стены стоял небольшой стол, на котором покоился богато украшенный сундук. Питер поставил стакан с огневиски и, уколов палец палочкой, позволил нескольким каплям крови упасть на сундук. Прикоснувшись палочкой к каплям крови он сказал: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость». Замок щёлкнул и открылся. Внутри было несколько стеклянных флаконов и баночек. Некоторые из них были пустыми, но в некоторых пузырьках поменьше находились волосы, хранящиеся в магическом стазисе. На каждом пузырьке было написано имя человека, у которого эти волосы были украдены. Питер уже не помнил, когда и для чего он последний раз употреблял оборотное зелье, но никто не знал, что может понадобиться в будущем. В сундуке также была палочка — тис и перо феникса, тринадцать с половиной дюймов. Он слегка прикоснулся к ней и ощутил, как по его спине промаршировали легионы мурашек.

Всё ещё подрагивая, Петтигрю взял один из больших флаконов и открыл крышку. Из кармана пиджака он достал когда-то белый носовой платок, теперь покрытый ещё тёплой кровью Джима Поттера. Незаметные чары стазиса гарантировали, что кровь останется свежей, пока он не вернётся домой, а после того, как он положит платок в заколдованный сосуд и запечатает его, она таковой и останется до того дня, когда она ему понадобится. Наконец, он вытащил из сундука небольшую бархатную коробочку и открыл её. Внутри лежало инкрустированное рубином золотое кольцо с выгравированным гербом Поттеров — давно потерянное кольцо наследника. Питер злобно улыбнулся, подняв кольцо к свету.

— Это всегда было секретом моего успеха, не так ли, Бродяга, старина, — насмешливо сказал он, вспоминая друга, которого он предал и погубил. — У меня всегда есть запасной план.

[1] Contessa (итал.) — графиня.

[2] Comtesse (франц.) — графиня.

[3] Il mio Passerotto bello (итал.) — мой прекрасный воробушек.

[4] Le streghe siciliani (итал.) — сицилийские ведьмы.

[5] Le persone ignorante (итал.) — невежественные люди.

[6] Sciocchezza (итал.) — бред.

[7] I Maghi Selvaggi (итал.) — дикие волшебники.

[8] Interessante (итал.) — интересно.

[9] Il Serpente Insidioso (итал.) — коварный змей.

[10] Тассеомантия — гадание по кофейному либо чайному осадку.

[11] La fortza del destino (итал.) — сила судьбы.

АЗ1. Автор выражает специальную благодарность читателю «outside the crayon box» за помощь в оформлении итальянских реплик графини Забини. Переводчик присоединяется.

АЗ2. Маркус Флинт — офигенное имя. Просто вот так. Это имя, которое стал бы использовать супергерой, чтобы скрыть свою настоящую личность. Это имя крутого наемника, которого бы мог сыграть Джейсон Стэтхэм, который был разобрался с целой армией террористов в одиночку. Это имя Агента 008, которому звонят, когда Джеймс Бонд находится в больнице, а может, это имя агента СПЕКТР, КОТОРЫЙ отправил Джеймса Бонда в больницу. Но, что я могу сказать точно, это НЕ имя тупого дуболома, который в открытую жульничает в квиддиче, который заваливает свой выпускной год в школе и возвращается на второй год, ещё и служит третьим прихлебателем Драко Малфоя, сразу после Крэбба и Гойла, а затем полностью исчезает в последних четырёх книгах серии. Короче, Маркус Флинт, по крайней мере в этом фике, на пути к тому, чтобы стать крутым. Если я когда-нибудь закончу с Принцем Слизерина, мой следующий фик вполне может называться «Приключения Маркуса Флинта: новичка-аврора».

Если я конечно не убью персонажа, как только мои читатели его полюбят. Муа-ха-ха.

АЗ3. Если из конца главы это ещё не понятно, я скажу прямо. Питер Петтигрю — реально жёсткий чувак. Меня всегда раздражало, что Питер в каноне не действовал более эффективно. Он всегда был просто бесполезным позорищем, которого даже Пожиратели смерти постоянно третировали и считали дерьмом, даже несмотря на то, что он был тем человеком, который, в сущности, возродил Волдеморта. НО! Почему он предал Мародеров? Почему он пошёл на службу к Волди? Это НЕ объясняется в каноне. Да боже ж мой, даже то, ПОЧЕМУ его вообще приняли в Мародеры, не объясняется, кроме того, что Джеймс был гриффиндорским Драко, а Питер был его Крэббогойлом.

Поэтому — для целей этой альтернативной реальности — я буду считать, что Питер был, на свой собственный лад, таким же умным и популярным в свои школьные дни, как и остальные трое Мародёров. Предположим, что этот Питер, которого вы уже видели, это тот, кем мог бы стать канонный Питер, если бы не провёл одиннадцать лет в теле крысы без хоть сколько-нибудь вразумительной причины. Предположим, что у Питера были весьма конкретные причины предать своих ближайших друзей и стать Пожирателем смерти. Хотя ПОЧЕМУ он это сделал, вы, скорее всего, не узнаете раньше третьего курса. Тем не менее, хоть он и является тайным врагом, он не обязательно тот самый Тайный Враг.

О, и если я ещё не говорил этого, роль Питера Петтигрю не будет играть противный 50-летний Тимоти Сполл с нелепыми волосами и зубами. Её будет играть его горячий сын Рэйф Сполл.

АЗ4. И раз уж мы начали…

1. Роль Дафны Гринграсс достается Джорджи Хенли, когда она играла в «Принце Каспиане», но она отрешённая, саркастичная и никогда не улыбается. Да, и волосы лучше уложены.

2. Роль Астории Гринграсс достается той же Джорджи Хенли, но уже из «Льва, колдуньи и платяного шкафа».

3. Роль графини Забини будет играть Софи Лорен, когда ей было сорок. Костюмы мадам Лорен разработают Коко Шанель и Эдит Хед. И ни при каких обстоятельствах графиня не наденет остроконечную шляпу.

КАТАСТРОФА В ПОМЕСТЬЕ ПОТТЕРОВ!

МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ВЫЖИЛ ПОЧТИ УБИТ НА СОБСТВЕННОМ ДНЕ РОЖДЕНИЯ!

ЗАМЕШАНЫ ЛИ СОЧУВСТВУЮЩИЕ ПОЖИРАТЕЛЯМ СМЕРТИ?

Автор: Рита Скитер, специальный корреспондент «Ежедневного Пророка» (31 июля 1992)

Сегодня одно из самых ожидаемых ежегодных событий Магической Британии было омрачено актом ужасной жестокости. В величественном поместье Поттеров во время послеобеденного праздника, посвящённого двенадцатилетию Джеймса Поттера-младшего, Мальчика-который-выжил, был приведён в действие смертоносный проклятый артефакт. В процессе открытия подарков от доброжелателей — эти подарки предназначались для пожертвований нуждающимся — нашего юного Джима обманом заставили привести артефакт в действие. Сам предмет принял форму уменьшенной копии Хогвартс-Экспресса, видимо, с целью жестокой издёвки над неприкосновенной памятью нашего детства. Модель ожила и устроила погром, убив двух авроров и одну из гостий вечеринки, а копии этого адского устройства, созданные в ходе его серии убийств, были нейтрализованы быстрыми действиями Верховного чародея и директора Хогвартса Альбуса П.В.Б. Дамблдора. На пресс-конференции Амелия Боунс, глава Департамента обеспечения магического правопорядка, рассказала, что проклятый артефакт — дело рук печально известного и давно умершего Пожирателя смерти, Эразмуса Уилкеса, одного из самых печально известных слуг Сами-Знаете-Кого. [см. на стр. 3 статью о так называемом Игрушечнике и терроре, что он устроил, который закончился только его смертью в 1980.]

Директор Боунс отказалась спекулировать на тему того, как подарок, посланный Мальчику-который-выжил Питером Петтигрю, бессменным поверенным Поттеров, был заменен проклятым артефактом, хотя она заверила репортеров, что сам мистер Петтигрю не является подозреваемым. Любопытно, что в этом году на праздновании впервые присутствовало значительное количество студентов Слизерина, которых пригласил брат-близнец Мальчика-который-выжил — Адриан Ремус Поттер (также известный как Гарри Поттер). Наши постоянные читатели могут вспомнить, что это тот самый отпрыск Поттеров, чьё беспрецедентное распределение в Слизерин в сентябре прошлого года вызвало публичный скандал, в ходе которого его отец, лорд Поттер, отправил ему громовещатель из-за опасений, что молодого Гарри может привлечь тёмная идеология. В ходе разговора с вашей покорной слугой Гарри Поттер заявил о своём решительном неприятии идеологии Пожирателей смерти, заявив, что, далее цитата: «Факультет Слизерина может предложить магической Британии гораздо больше, чем взращивать фанатичных лакеев падшего тёмного лорда, уничтоженного моим братом больше десяти лет назад». Мы поддерживаем слова юного Гарри, но не можем не удивляться, что его первое публичное появление сопровождалось единственной серьёзной атакой Пожирателей за последние десять лет. Ваша покорная слуга смеет лишь надеяться, что Гарри Поттер был искренен в своих заявлениях о том, что не питает неприязни к своей семье из-за своего десятилетнего изгнания из волшебного мира.

* * *

1 августа 1992

Сидя за завтраком, Невилл и леди Августа с тревогой наблюдали за Гарри, но что-нибудь сказать ему ни один из них не был готов. Сам же Гарри пока что не выразил никаких признаков гнева или обиды на слова Риты Скитер о нём в специальном выпуске «Пророка», выпущенном накануне вечером. Невилл был в ярости из-за завуалированного намёка репортёрши, что Гарри мог как-то участвовать в том, что случилось в поместье Поттеров. Августа же, которая была старше и мудрее, едва прочитав статью, поняла, что это была атака с двух сторон: с одной стороны, это были инсинуации, что Гарри братается с тёмными волшебниками, а с другой — его провокационное заявление о «фанатичных лакеях падшего тёмного лорда», которое, скорее всего, поставит на нем клеймо «предателя крови» в глазах наиболее радикальных слизеринцев. Но в данный момент они были больше обеспокоены тем, что Гарри читал явно порочащую его статью без каких-либо явных эмоций, задумчиво пожёвывая скон. Невилл вспомнил пугающее спокойствие, которое его друг продемонстрировал в их первый день в Хогвартсе, когда Джеймс Поттер прислал Гарри громовещатель, упомянутый в клятой статье. Августа же была больше обеспокоена успехами Гарри в окклюменции, дисциплине, которую некоторые люди использовали как эмоциональную затычку, подавляя негативные эмоции. Иногда неопытный окклюмент заходил так далеко в своём подавлении, что полностью уничтожал свою способность к эмпатии, превращаясь в бессердечного социопата, вместо того, чтобы жить и учиться справляться с эмоциональной болью.

В действительности Гарри не использовал окклюменцию для подавления своих эмоций вообще. Он подавил свои эмоции сразу, как только прочитал заголовок, но только для того, чтобы оценить его объективно, а затем сразу опустил щиты. Очень скоро его гнев сменился любопытством. Мысленно просмотрев старые статьи «Пророка», которые ему дала леди Августа, Гарри вспомнил, что ранние публикации Скитер о Поттерах содержали кучу намеков на то, что Лили нужны были только деньги и она опоила Джеймса приворотным зельем, что Джеймс ей изменяет с какой-то чистокровной, а также, что благотворительный фонд Джима Поттера — просто ещё один их карман, из которого они тратят деньги по своему усмотрению. Всё это продолжалось до четвёртого дня рождения Джима, после которого тон статей Скитер о Поттерах кардинально поменялся. Вместо того, чтобы вытаскивать на свет скелеты семьи, она практически восхваляла Поттеров в каждой своей статье… до сего дня.

«Ну, понятно, — подумал Гарри, — у Поттеров или, возможно, у Петтигрю, есть что-то на Скитер, и они держат её в узде. Но я не был частью сделки, поэтому она набросилась на меня, чтобы хотя бы так отомстить Поттерам. Или она всё это написала по их указке, потому что они просто притворились, что хотят помириться со мной».

Гарри мысленно пожал плечами. У него было недостаточно информации, чтобы что-то предполагать относительно Скитер. В любом случае, пока он оставался с Лонгботтомами, он был достаточно хорошо защищён от предположений, что он обратился во тьму. К тому же, он планировал занять ещё более явную «анти-Волдемортовскую» позицию на факультете, так что писанина Скитер была ему на руку. Но все же, эта женщина была опасна для его далеко идущих планов, а уж когда он станет совершеннолетним — и подавно. Он мысленно добавил в свой список дел «узнать всё о Рите Скитер» и потянулся за ещё одним сконом, вежливо игнорируя встревоженные лица Невилла и леди Августы.

Но, когда он дочитал до конца статьи, ему всё же снова понадобилось использовать окклюменцию, чтобы подавить свои эмоции. Последний абзац был посвящён погибшим и пострадавшим. Погибло всего трое: аврор Джорж Виндхэм (Пуффендуй, выпуск 1988), аврор Ксандр Маджид (Слизерин, выпуск 1982) и мадам Элизабет Подмор (Гриффиндор, выпуск 1950). В статье также были перечислены пострадавшие, приводились соболезнования семьям погибших, а также отмечалось, что похороны мадам Подмор пройдут в понедельник, 3 августа, а публичная поминальная служба для авроров Виндхэма и Маджида будет проведена на следующий день в Косом Переулке на площади перед банком Гринготтс.

* * *

9 августа 1992

Гарри и Лонгботтомы вместе посетили похороны Элизабет. Джеймс и Лили тоже были там, но Гарри так и не подошёл к ним. Джима не было. Это были тихие похороны, гроб был закрыт, и в процессе прощания Гарри старался не думать о том, что находится внутри. Используя навыки, которые он почерпнул от мистера Икса, Гарри изолировал воспоминания о смерти бедного аврора Джорджа Виндхэма, поэтому они не могли вызвать пост-травматический синдром. Но всё же, даже используя окклюменцию, мальчику было тяжело думать, что добрая, приветливая женщина, с которой он только что познакомился, погибла такой страшной смертью. На похоронах он пожал руку Арти и выразил свои соболезнования, а раздавленный горем мужчина смог только кивнуть и поблагодарить его. Гарри также пожал руку сыну Арти и Элизабет, Стерджису, который холодно кивнул в ответ. Гарри предполагал, что Стерджис Подмор винит его в смерти Элизабет, и боялся, что Арти может разделять его взгляды.

Уроки Гарри возобновились вечером во вторник четвертого августа, сразу после поминальной службы по погибшим аврорам. На большинстве своих августовских уроков Гарри должен был заниматься с Невиллом, поэтому леди Августа поговорила с Гестией Джонс, и они договорились, что Тонкс будет проводить свои уроки прямо в поместье Лонгботтомов. Августа, которая не хотела доверять обучение своего внука кому-то, у кого даже нет имени, связалась с Андромедой Тонкс, а та с готовностью рассказала, что её дочь зовут Нимфадорой. Гарри, который быстро понял предпочтения Тонкс в плане имён, решил для себя никогда не подкалывать её по этому поводу, только если она не будет его провоцировать. Тем не менее, из соображений безопасности занятия Гарри по окклюменции по прежнему должны были проводиться в комнате №13, хотя наблюдала за ними теперь Гестия, а не Арти.

В среду пятого августа Гарри связался с Гестией и спросил, можно ли ему увидеться с Арти, на что она ответила, что он собирается вернуться к работе в следующий понедельник, и она запланирует их встречу. Она советовала начальнику взять отпуск, чтобы оплакать свою утрату, но Арти сказал, что ему трудно оставаться одному в доме, где они жили вместе с Элизабет, поэтому он хочет занять себя работой.

В понедельник Гарри вышел из камина в лобби «Подмор и партнеры» и сразу же подумал, что ему следовало прийти в другой день. Отчаянно краснея, секретарь попросила его присесть и вежливо поинтересовалась, не хочет ли он чаю, старательно игнорируя громкие крики, доносящиеся из кабинета Арти. На слух всё выглядело так, что Арти и Стерджис серьёзно ссорились, как вскоре стало понятно — из-за него. Судя по всему, молодой Подмор всерьёз воспринял инсинуации Риты Скитер и был зол на отца за то, что тот работает с «тёмными волшебниками со Слизерина». Затем, после ещё нескольких криков, Гарри чётко услышал слова «из-за него погибла мама». На секунду повисла тишина, и Гарри нервно сглотнул, пытаясь игнорировать холодок, пробежавший по его спине. Следующее, что он услышал, был вопль Арти: «ПОШЁЛ ВОН С ГЛАЗ МОИХ!». Секунду спустя Стерджис Подмор вылетел из офиса отца и, бросив на Гарри ненавидящий взгляд, выбежал из здания.

Покрасневший от злости Арти стоял в дверях кабинета и смотрел вслед сыну. Затем, повернувшись к Гарри, он усталым голосом вежливо пригласил его в кабинет. Сделав глубокий вдох, Гарри поплёлся за ним.

— Прости, что тебе пришлось слушать это, Гарри. Стерджис… он тяжело переживает смерть матери. Это сложное время для нас обоих.

— Я понимаю. На самом деле, поэтому я здесь. В свете всего… что случилось, я хотел сказать тебе, что если ты решишь, что больше не хочешь представлять меня, я пойму и освобожу тебя и Гестию от ваших клятв.

Арти грустно посмотрел на мальчика.

— Гарри, то, что случилось в поместье Поттеров — не твоя вина.

— Не совсем, — тихо сказал Гарри. — Были бы вы с Элизабет там, если бы я не был твоим клиентом? Кроме того, и ты, и твой сын ещё не оправились. Я не хочу стоять между вами, особенно в такое время.

— Сам-то ты как, Гарри? Ты видел, как Джордж Виндхэм умер у тебя на глазах, и ты мог погибнуть сам. Как ты держишься?

Мальчик пожал плечами.

— Я в норме. Для этого я ведь и занимаюсь окклюменцией, верно?

Арти странно на него посмотрел, прежде чем снова заговорить.

— Хорошо. Я ценю твою откровенность. Я серьёзно обдумаю твои слова и дам тебе знать, продолжу ли я представлять тебя.

Гарри кивнул, а Арти, тем временем, продолжал.

— Но, по крайней мере сегодня, я всё ещё твой адвокат. И раз уж ты здесь, у меня есть кое-что для тебя. Я должен был отдать тебе его несколько недель назад, но то одно, то другое, я просто сбился с ног. Поэтому вот, — он открыл шкаф и вытащил из него небольшое блюдо из чёрного мрамора, которое легко могло поместиться на ладони. Положив его на стол, Арти достал палочку и дважды постучал по блюду, заставив его увеличиться до почти метра в ширину.

— Это, Гарри, твой омут памяти. Ты можешь менять его размер, дважды постучав по нему палочкой. А так ты сможешь извлекать воспоминания из своей памяти и помещать их в омут, чтобы просматривать их и хранить, — он продемонстрировал и это, коснувшись палочкой головы и заставив серебряную нить прилипнуть к палочке. Небольшой взмах — и вот уже серебряная жидкость закружилась в чаше омута.

— Вот. Воспоминание теперь сохранено в омуте и готово к просмотру. Всё, что тебе нужно сделать — это наклониться вперёд и опустить свою голову в чашу. Вот так.

Он наклонился, и Гарри последовал за ним. Вокруг него всё закружилось, а затем Гарри и Арти оба оказались на большой кухне. К удивлению Гарри, Элизабет была там вместе с ещё одним Арти, и они абсолютно не замечали чужого присутствия. У Гарри перехватило дыхание, и он сделал шаг вперёд, но настоящий Арти удержал его на месте, положив руку на плечо.

— Ш-ш-ш, — тихо сказал он, — всё в порядке. Просто смотри.

* * *

— Вот, — сказал Арти, — это история мальчика. Что думаешь?

— Ну, — начала Элизабет, — думаю, что не понимаю, к чему ты мне всё это рассказываешь, дорогой. Обычно ты ничего не рассказываешь о своих клиентах.

Арти поморщился.

— У меня никогда не было такого клиента, как Гарри Поттер. И хотя я пока согласился представлять его, я подумал, что ты заслуживаешь знать, во что мы ввязываемся, пока ещё не слишком поздно. Он — нелюбимый сын лорда Поттера и брат Мальчика-который-выжил. Те обстоятельства, то, куда его поместили — всё указывает на Альбуса Дамблдора. И когда всем станет известно, что брат Мальчика-который-выжил попал в Слизерин, и его отец прислал ему громовещатель в первый же день по этому поводу, у прессы, вероятно, будет хлебный день. Да и с другой стороны, сам факт его связи с семьёй Поттеров означает, что мы рискуем оказаться под прицелом у Пожирателей смерти и фанатиков, им сочувствующих. Это… нам надо обдумать всё это.

Глаза Элизабет вспыхнули.

— Артемиус. Лемуэль. Подмор. Ответь мне на один вопрос. Если бы ты не был сейчас женат и не беспокоился по какой-то глупой причине, что ты можешь расстроить свою жену, ты бы раздумывал над тем, взяться ли за дело этого мальчика?

Пристыжённый, Арти опустил глаза.

— Нет, — тихо сказал он, — не раздумывал бы.

— Что ж, — решительно сказала она, — тогда как смеешь ты думать, что я буду тебя отговаривать от этого дела? Из-за того, что мы можем навлечь на себя гнев чистокровных, лордов Визенгамота или могущественного Альбуса Дамблдора? Я здесь гриффиндорка, не ты! И Альбус Дамблдор научил меня всегда делать то, что правильно, а не то, что просто… Даже если это означает пойти против самого Дамблдора!

Она сделала глубокий вдох и продолжила уже спокойнее.

— И хотя ты и был распределен в Когтевран, дорогой муж, ты всегда был больше гриффиндорцем, чем когтевранцем. Наверное, поэтому я и вышла за тебя.

Она наклонилась и взяла его за руку.

— Арти, из того, что ты рассказал, то, что сделали с этим ребёнком… чудовищно. Просто чудовищно. Не думаю, что ты когда-нибудь рассказывал мне о клиенте, чья история настолько бы взывала к справедливости, как история Гарри Поттера. И я горда, что мой муж поможет ему добиться этой справедливости. Так же, как я горда тем, что я твоя жена.

Арти улыбнулся и, слегка сжав руку Элизабет, поцеловал ее. Комната начала размываться и погружаться во мрак. Воспоминание подошло к концу.

* * *

Гарри огляделся и понял, что они снова находятся в кабинете Арти. Тот посмотрел на мальчика и хотел что-то сказать, но не смог. Он часто заморгал и, отвернувшись, достал носовой платок, чтобы вытереть слёзы, которыми наполнились его глаза. Гарри просто смотрел на него, и это мгновение, казалось, растянулось на несколько дней. Лицо мальчика превратилось в безэмоциональную маску.

В жизни каждого человека есть бесчисленное количество развилок, где тот должен выбрать, по какому пути пойти. Часто эти развилки невидимы — решения настолько сиюминутны, настолько незначительны… Но потом, оглядываясь назад, люди понимают, что именно это решение определило весь дальнейший ход их жизни. Много, много лет спустя Гарри Поттер, оглядываясь назад, поймёт, что именно в этот момент он принял одно из самых важных решений в жизни и, действительно, то самое, о котором леди Серена предупреждала его. Сейчас, после долгих месяцев тяжёлой работы Гарри почти стал адептом окклюменции второго уровня. И теперь, сконцентрировавшись и проделав несколько быстрых упражнений, он легко мог подавить те эмоции, которые он испытывал сейчас. Он мог сказать Арти ещё раз, как ему жаль и как он сочувствует его утрате. Возможно, даже похлопать его по спине, выражая сочувствие, прежде чем уйти. Если бы он так сделал, весьма вероятно, что он больше никогда бы не смог себе позволить ощутить ни одной настоящей эмоции до конца своих дней. Но, пока Гарри смотрел на Арти, который столько для него сделал, и видел, какие страдания он испытывал, он думал о воспоминании, которое только что посмотрел, и о том, почему Арти решил показать его ему. И в первый раз за всю свою жизнь Гарри Поттеру захотелось плакать.

С громким всхлипом мальчик бросился вперед и, крепко обняв Арти, уткнулся ему в грудь, сотрясаясь от рыданий. Арти крепко обнял Гарри в ответ и закрыл глаза, наконец дав волю слезам. Они долго стояли, держась друг за друга, прежде чем Арти снова заговорил.

— После долгих, — всхлип, — раздумий, мистер Поттер, я решил, что продолжу представлять вас и ваши интересы до тех пор, пока я буду устраивать вас, как адвокат. И, — всхлип, — я всегда буду вашим другом, что бы ни случилось.

АЗ. Короткая глава, простите, но я просто не мог закончить главу чем-то, кроме последних слов Арти.

19 августа 1992

Школьные письма прибыли двенадцатого августа, и Гарри с Лонгботтомами отправились за покупками девятнадцатого. Бродя по Косому переулку, они зашли в кафе-мороженое Фортескью, где встретились с Гермионой, Блейзом, Падмой, Джастином и их родителями. Графини Забини не было, зато был Гантер, который стоял, привалившись к стене, что давало ему хороший обзор. Флориан Форстекью подошёл к бдящему телохранителю и спросил, не хочет ли тот присесть и, возможно, выпить молочный коктейль. Взгляд, которым его наградил Гантер, заставил беднягу практически убежать обратно к кассе. Остальные взрослые разместились за отдельным столом, чтобы обсудить свои опасения из-за последних событий и не мешать детям свободно общаться.

Родители-магглы всё ещё были в шоке от «теракта» в поместье Поттеров, что, на самом деле, неудивительно, ибо большинство их них присутствовало. Августа быстро заверила их, что Хогвартс считается одним из самых безопасных мест в магической Британии, что, конечно, успокоило их, но не полностью, потому что и Грейнджеры, и Финч-Флетчли были обеспокоены присутствием «опасных элементов» в самой школе. На этом моменте все четверо покосились в сторону Гарри, который им ослепительно улыбнулся, что нисколько их не успокоило. Джастин же наградил своих родителей убийственным взглядом и повернулся к Гарри.

— Гарри, мне так стыдно! Не представляю, что нашло на родителей. Они оба почему-то невзлюбили тебя и не говорят, почему.

— Да ничего, — махнул рукой Гарри, пытаясь показать, что всё нормально. — Может, Джим был с ними груб или ещё что-то, и они проецируют это на меня.

— Может быть, кстати, — задумчиво кивнул Джастин.

— Это не важно, честно. У нас не было возможности поговорить после дня рождения, а я хотел сказать, что мне очень жаль, что первое знакомство твоих родителей с магической культурой было таким… неприятным. Я не видел вас после того, как всё закончилось. Вы нормально выбрались оттуда?

— Да, нормально. К счастью, мы стояли довольно далеко от того места, где всё произошло. И родители Рона Уизли оказались неподалёку с готовым десятиметровым порт-ключом, сделанным из рождественской гирлянды, которую миссис Уизли как-то прятала в сумочке. Для такой большой семьи нужен большой ключ, я полагаю. Короче, мистер Уизли настоял, чтобы мы присоединились к ним, так что, как только начался хаос, мы перенеслись в Нору и пробыли там до вечера, пока мистер Уизли договаривался о временном подключении нашего дома к сети летучего пороха, — Джастин заговорщицки наклонился. — Слушай, ты знаешь, что у них есть летающая машина?! Это вообще законно?

Гарри деликатно кашлянул.

— Эм, да, я слышал об этом, и нет, незаконно. Мистер Уизли — замечательный человек, но немного неосторожный, поэтому, пожалуйста, никому об этом не рассказывай, а то у него могут быть серьёзные проблемы.

Джастин серьезно кивнул.

— Замётано…

Но прежде, чем он смог сказать что-то ещё, в кафе вошли двое студентов Хогвартса: Тео Нотт… и Драко Малфой. Тео поздоровался со всеми и, повернувшись к Драко, с фальшивой улыбкой спросил, не хочет ли тот к ним присоединиться.

— Вы все очень добры, но, к сожалению, я здесь с моим отцом, который настаивает, чтобы я присутствовал на встречах, которые он на сегодня запланировал. Может в следующий раз. Тео, мы будем ждать тебя в книжном через два часа. Блейз, Гарри, Гермиона, очень рад был вас видеть, — он повернулся к Невиллу, и его искренность дала трещину, — Лонгботтом.

— Малфой, — в тон ему ответил Невилл.

Кивнув оставшимся, Драко вышел из кафе и направился к стоящему через улицу Люциусу Малфою, держащему под мышкой красивую деревянную шкатулку с замысловатым орнаментом. Улыбка Тео продержалась ровно до момента, когда Малфои скрылись из виду… после чего превратилась в оскал.

— Несносный маленький хер, — практически выплюнул он, садясь рядом с друзьями.

— Тео! — попыталась урезонить его возмущённая Гермиона.

— Ну, извини! — горячо ответил он. — Я с этим говнюком с двадцатого июня, и всё это время он действует мне на нервы. И что самое ужасное — это лето всё равно лучшее в моей жизни. Насколько это жалко?!

— Как это было? — с легким беспокойством спросил Гарри.

Тео вздохнул.

— Его отец, на самом деле, потрясающе гостеприимен. Его мать немного напрягает, но она редко бывает дома. Хуже всего было в те дни, когда у мистера Малфоя были дела, и я был вынужден выбирать между одиночеством или зависанием с Драко.

— Но он же… стал лучше, верно? — спросил Невилл. — Я имею в виду, что он был здесь почти тридцать секунд и никого не оскорбил.

— Он не так цепляется теперь, но он всё равно придурок. Например, если бы он разговаривал, ну скажем, с Джастином, он не стал бы открыто использовать слово на букву «г», но… ну не знаю, мог бы посмеяться над его ботинками или что-то в этом духе.

— Моими… ботинками? — в недоумении спросил Джастин.

— Скорее всего, это было бы что-то умнее и противнее. Но я горд сказать, что не думаю, как он, поэтому я правда не могу предугадать, какое оскорбление он использует.

— Как он относился к тебе летом? — спросила Падма.

— На самом деле, хорошо. Он всегда был вежлив, хоть и неискренен, когда речь заходила обо мне или о Гермионе… — Тео остановился на полуслове и посмотрел на Гарри, который мягко прочистил горло и посмотрел на Нотта взглядом, говорившим «ты слишком много болтаешь о секретных вещах», который тот научился понимать после прошлогоднего фиаско в хижине Хагрида.

— И что, позвольте спросить, это значит? — подозрительно спросила Гермиона.

Гарри уже собрался ответить, когда вмешался Блейз.

— Гарри поступил как слизеринец. Не бери в голову.

Гермиона, очевидно, была не слишком довольна таким ответом, но она вспомнила свою ссору с Гарри на прошлую Пасху и последующий за ней долгий разговор с Невиллом о том, что не следует ждать, что Гарри будет вести себя как гриффиндорец. Очевидно, какая-то слизеринская хитрость Поттера, которую она наверняка бы сочла неэтичной, если бы узнала подробности, вынудила Драко Малфоя хотя бы притворяться порядочным человеком. Хотя Малфой, похоже, не находился под действием незаконного заклятья, так что, скорее всего, Гарри просто нашёл, чем его можно шантажировать или что-то в этом духе. А уж в свете того, как Малфой вёл себя буквально с первого дня, ей было грех жаловаться, что Гарри использовал такую тактику против сына бывшего Пожирателя смерти. Поэтому она просто кивнула Блейзу и сразу же сменила тему, начав говорить о грядущем учебном годе и целях, которые она наметила для их учебной группы.

Ребята доедали свои третьи порции мороженого, когда Гарри, поднявшись на ноги, сказал:

— Прошу прощения, но мне нужно воспользоваться уборной. Блейз, Тео, не составите мне компанию?

— Я думала, только девочки ходят в туалет компанией, — засмеялась Падма.

— Мудрые слизеринцы не ходят по одиночке, Падма, — с жутко серьёзным лицом сказал Гарри, — никогда не знаешь, кто там тебя ждет.

И на этой ноте трое слизеринцев коротко поклонились и направились в мужской туалет. Оказавшись внутри, Гарри накинул на них чары приватности.

— «Блейз и Тео, не составите ли вы мне компанию в мужском туалете?» Это было ужасно толсто, Гарри, — ухмыльнувшись, сказал Блейз.

Гарри закатил глаза.

— Они все знают, что мы слизеринцы и, тем не менее, всё ещё дружат с нами. Придумывать что-нибудь потоньше было бы тратой времени. Тео, теперь давай честно. Как на самом деле тебе живётся в поместье Малфоев?

— Как я и сказал — на удивление неплохо. Мистер Малфой очень добр ко мне. Он научил меня ездить верхом на абраксанских конях и заплатил за министерскую лицензию, чтобы я мог присоединиться к Драко на его занятиях. Если я приеду следующим летом, он обещал позаниматься со мной фехтованием. Он, эм… как бы намекал, что ему не слишком-то нравится мой отец, даже несмотря на то, что они раньше были «союзниками», и что он счастлив предоставить мне крышу над головой на время летних каникул, чтобы держать меня подальше от отца, хотя прямо он ничего из этого не говорил.

— На какие занятия вы ходите? — с любопытством спросил Блейз.

— Большая четверка. ЗОТИ, зелья, трансфигурация и заклинания. Мистер Малфой занимается с нами сам. Он получил «П» по всем четырем на своих ЖАБА. Короче, миссис Малфой редко бывает дома — предполагается, что она ходит на всякие модные показы в Париже и Милане или гостит у друзей. Мистеру Малфою тоже часто приходится уходить. Он высокопоставленный член Визенгамота, а также представитель Британии в Международной Конфедерации Магов.

— Погоди минуту, — прервал его Гарри, — Нарцисса Блэк Малфой отзывается на миссис?

— Угу, я тоже подумал, что это странно.

Блейз посмотрел на задумчивое лицо Гарри.

— Что? Это что-то значит, если чистокровная женщина зовёт себя «миссис»?

Гарри закрыл глаза, чтобы легче было сконцентрироваться.

— Когда кто-то типа Молли Уизли просит называть себя «миссис», это значит, что она отвергает культурные нормы чистокровных, что в случае Нарциссы можно смело отмести. Я смутно помню… что-то. Какая-то мелкая, незначительная деталь в законах, которая оговаривает, что женщина, выходящая замуж за члена семьи, заседающей в Визенгамоте, должна отзываться на «миссис», а не на «мадам», но я не могу вспомнить, что это была за деталь. Что-то странное о правилах наследования, вроде, — он тряхнул головой, — забейте, сейчас это несущественно. Я выясню это позже, — он повернулся к Тео. — А теперь вопрос на миллион галеонов: у Малфоев есть домовые эльфы? И если есть, как их имена?

Тео удивился странному вопросу, и Гарри быстро рассказал ему о его встрече с Добби и последующей атаке докси. Тео сильно рассердился, что его никто не поставил в известность.

— Кто-то пытался убить тебя, а я узнаю об этом только сейчас?! Чёрт, знаю, я был в поместье Малфоев, но, может, нам следует придумать какой-нибудь код, чтобы я мог узнавать о таких вещах? Ну, типа «петух закричал в полночь» означает: «кто-то пытался скормить Гарри стае разъяренных пикси».

— Докси. И мы подумаем об этом перед следующим летом. Теперь домовые эльфы… Так что?

— Да, ну, у них есть один, которого зовут Добби, и он такой же странный и дерганый как ты описал. И хотя это очень подозрительно, это не доказательство. Как я уже говорил, и мистер, и миссис Малфой много времени проводят вне дома этим летом, но вместе они никуда не выбираются. Они не близки. Буквально не близки. Они спят в разных частях дома, а если и обедают вместе, то сидят на противоположных концах шестиметрового стола и почти не разговаривают друг с другом. Драко сидит в центре — он маменькин сынок, который мечтает об одобрении со стороны отца. Короче, когда Малфои уезжают, они всегда берут Добби с собой, потому что трём другим эльфам нужно управлять поместьем. Добби немного… себе на уме, и я не думаю, что они доверяют ему что-то, кроме своего багажа, поэтому, я думаю, они и не хотят оставлять его без присмотра в поместье. Если честно, я удивлён, что он нашёл время вырваться и поговорить с тобой, не говоря уже о том, чтобы перехватывать твою почту. И хотя есть вероятность того, что Добби знает о заговоре одного или обоих Малфоев против тебя, также возможно, что он узнал о таком заговоре, сопровождая мистера Малфоя на одно из собраний Международной Конфедерации Магов. Среди её делегатов есть несколько бывших Пожирателей смерти, а также известные чистокровки-ненавистники из других стран, которые хотят последовать по пути Сам-Знаешь-Кого. Или Добби мог что-то подслушать, пока миссис Малфой гостила у друзей. Я знаю, что она провела выходные у Уоррингтонов, а после отправилась в Милан с мадам Блетчли. Обе эти семьи — фанатики чистокровности, хотя я и не думаю, что хоть кто-то из них действительно был Пожирателем. Это объясняет, почему он не мог прямо сказать тебе, что происходит: он мог и не знать никаких деталей.

— Хм-м. Значит, вероятно, это заговор дома Малфоев, но это также может быть заговор кого-то, кого Добби просто подслушал.

— Хочешь, я прижму его? Может, удастся что-нибудь узнать? — спросил Тео.

— Нет, слишком опасно. Я выяснил, что эльфы связаны с домами, которым они служат, что означает, что они знают всё, что происходит в доме, даже не находясь в комнате физически. Если ты начнёшь говорить с Добби, другие, более лояльные эльфы услышат ваш разговор и доложат о нём Малфоям. У тебя могут быть серьёзные неприятности из-за этого.

Тео кивнул. Они проговорили еще пару минут, а затем, дождавшись, пока Гарри поправит прическу и выслушает пару подколок из-за своей одержимости «Простоблеском», вернулись к друзьям. Когда все доели своё мороженое, дети и их сопровождающие направились во «Флориш и Блоттс» за учебниками, но на подходе к магазину встали в огромную очередь, ибо сегодня какой-то Златопуст Локонс подписывал свои книги.

— Кто-нибудь знает, кто он? — спросил Гарри.

— Франт, бонвиван, странствующий авантюрист и отважный борец против сил тьмы, — саркастически ответил Блейз, — он выпускает каждый год новую книгу, в которой описывает, как он спас какую-то богом забытую деревушку у чёрта на куличках от бесчинств какого-нибудь монстра. Нормальное чтиво, хотя названия немного пресноватые. «Увеселение с упырями», «Каникулы с каргой». Всё в таком духе.

— Ты не веришь, что он всё это совершил? — разочарованно спросила Гермиона.

— Скажем так, я думаю, он немного приукрашивает, — ответил Блейз.

— Должен признать, — начал Джастин, — что я был удивлён тем, как размыта грань между реальностью и выдумкой в волшебном мире. Я понял это, прочитав пару книг из серии «Приключения Мальчика-который-выжил».

Ребята засмеялись, но Гарри и Гермиона в недоумении переглянулись. Они видели несколько книг о Мальчике-который-выжил во «Флориш и Блоттс» в прошлом году, но это всё были книги по истории. Серия «Приключения Джима Поттера» успешно ускользнула от их внимания, ибо располагалась в другой части магазина, посвященной художественной литературе. Августа, которая слышала их разговор, поспешила объяснить.

— Через несколько лет после падения Сами-Знаете-Кого небольшое волшебное издательство выпустило книгу о том, как четырёхлетний Джим Поттер сбегает от родителей, странствует и вляпывается в разные глупые приключения среди магглов, после чего тихо возвращается домой ко времени, когда надо ложиться спать. Она имела потрясающей успех среди детей-волшебников… До тех пор, пока об этом не узнали Поттеры и не подали иск на это издательство за незаконное использование имени Джима. После того, как они выиграли дело, они узнали, сколько денег было выручено с продажи этих книг, поэтому они защитили все права на имя и образ Джима и заключили контракт с тем же самым издательством на выпуск целой серии книг о Мальчике-который-выжил, большая часть прибыли с которых поступает в их благотворительный фонд.

Гарри и магглорожденные были в ужасе от того, что кто-то может продать имя и образ ребенка издателю, даже ради благотворительности.

— Я помню, что самые первые из книг были ужасны, — заговорил Невилл. — Пятилетний Джим Поттер летит на драконе и спасает принцессу. Семилетний Джим Поттер становится его величеством, королем лепреконов. И всё в таком же духе. Последние же из тех, что я читал, были о том, что он просто раскрывает детективные дела, ловит сбежавших Пожирателей смерти и прочее. Они были довольно неплохо написаны.

Джастин рассмеялся.

— Это потому, что последние были полностью «слизаны» с маггловских рассказов. Последняя из тех, что я читал — «Джим Поттер и тайна совиного крика» — была буквально слово в слово списана с рассказа о братьях Харди⁽¹⁾ с тем же названием, который я читал, когда мне было девять. Единственное, что они поменяли, так это выкинули любые упоминания Фрэнка и Джо Харди, заменив их именами Джима и его домового эльфа Слэппи, попутно включив в сюжет магию в абсолютно случайных местах.

Гермиона и Блейз рассмеялись, а Джастин быстро объяснил остальным ребятам основную идею книг о братьях Харди. Ребята весело покачали головами, смакуя тот факт, что волшебные издатели могут просто поменять название в маггловском произведении и выдать это за оригинальную историю. К этому моменту ребята уже почти подошли к «Флориш и Блоттс», и Гарри заметил Уизли в полном составе, стоящих у двери и нервно оглядывающихся. Гарри подошёл, чтобы поприветствовать их. За ним увязались Гермиона, Невилл и Джастин.

— Здравствуй, Гарри! О, и мистер Финч-Флетчли! Надеюсь, с вашими родителями все в порядке? — громко поздоровался с ними мистер Уизли, а затем, наклонившись вперёд, он взволнованно прошептал:

— Эм, Гарри, ты не видел Джима?

— Нет, сэр. Я не видел его со дня рождения. А должен был?

— Ну, э-э, твои родители не смогли сегодня быть здесь. Леди Поттер отправилась в школу на педсовет, а лорд Поттер застрял в аврорате, помогая планировать… эм… ну, он на работе, — замялся мистер Уизли.

Гарри улыбнулся. Как он уже говорил, ему очень нравился мистер Уизли, но он также был одновременно и удивлён, и встревожен тем, что мужчина в принципе не мог хранить секреты. Хотя то, о чем он говорил, уже не было никаким секретом — газеты пестрили заголовками о рейдах на дома людей, симпатизирующих Пожирателям. Авроры пытались найти проклятые артефакты в надежде, что они могут привести к тому, кто отправил на день рождения Джиму проклятый поезд (Гарри отказывался считать этот спектакль своим днём рождения).

— Ну, короче, из-за этого Джим проводит эти выходные с нами в Норе и, к сожалению, кажется, что-то произошло во время нашего перехода через камин.

— Говорю тебе, Артур, такое ощущение, что он чихнул, когда говорил «Косой Переулок». Кто знает, куда он улетел?! — почти со слезами сказала миссис Уизли.

— Эм, я не знаю, куда он улетел, миссис Уизли, — начал Гарри, — но я знаю, где он сейчас, — и с этими словами молодой слизеринец указал на конец улицы, где шли чем-то разозленный Хагрид и смущённый Джим Поттер.

— ДЖИМ ПОТТЕР! Где ты БЫЛ?! — взвизгнула миссис Уизли, бросаясь к мальчику.

— Шлялся по Лютному переулку, — качая головой, пробурчал Хагрид.

Возмущенная Молли хотела уже начать ругать мальчика, но он быстро перебил ее.

— Я не нарочно, миссис Уизли. Я чихнул, заходя в камин, поэтому меня вместо «Дырявого котла» закинуло в «Горбин и Бэркс».

Молли хотела что-то сказать, но тут за мальчика вступился Артур.

— Дорогая, это была случайность. Мальчик в безопасности, и он с нами. Так что ничего страшного. А теперь — пойдёмте за книгами, пока ещё что-нибудь не случилось.

— Погодите секунду! — воскликнула сбитая с толку Гермиона.

Вся группа удивленно уставилась на нее, и она, зло прищурив глаза, спросила:

— Здесь есть Косой переулок и Наклонный⁽²⁾ переулок. Может, где-то ещё есть «Горизонтальный переулок» и «Неопределëнный переулок»?

Перси ответил почти мгновенно, обрадованный, что может просветить кого-то.

— Да, есть. Это волшебные кварталы в Сиднее и Торонто соответственно. А что?

Гермиона просто смотрела на него несколько секунд.

— Да просто так спросила... — слабо сказала она и, повернувшись, направилась ко входу во «Флориш и Блоттс» с немного ошеломлённым выражением лица, бормоча себе под нос что-то о «целой субкультуре, основанной на плохих каламбурах».

* * *

Когда дети и их родители, наконец, зашли в книжный, Гантер, который был одновременно и водителем и телохранителем Блейза, остался снаружи, предположительно, чтобы «охранять периметр». Но как только сын его нанимательницы зашёл в магазин, нелюдимый человек явно расслабился и отошёл к углу здания, где, привалившись к стене, достал пачку сигарет и маггловскую зажигалку. Хагрид, который уже собирался уходить, заметил курящего человека и внезапно вытаращил глаза.

— Гантер?! Эт ты штоль? — воскликнул он.

Гантер сделал очередную затяжку и свободной рукой надвинул на глаза свою фуражку. Он ничем не показал, что слышал слова Хагрида, поэтому полувеликан подошёл ближе и воскликнул ещё громче.

— Да! Эт ж ты, Гантер! Я думал, ты все ещё в Эксетере. Чё ты делаешь в Косом переулке?

Гантер громко выдохнул, выпустив облако дыма, а затем, повернувшись к Хагриду (который, несмотря на огромные размеры Гантера, всё равно был почти на полметра его выше), с лёгким раздражением улыбнулся.

— Работаю, кузен Рубеус, — ответил он с Девонширским акцентом, лишь немногим менее заметным, чем у Хагрида, — я здесь по работе.

1) «Братья Харди» — серия детских детективов, написанных различными литературными призраками под псевдонимом Франклин Диксон. (примечание к примечанию — литературный призрак — это когда кто-то пишет произведение за другое лицо. Сам автор не упоминается.)

Вернуться к тексту

2) Пара слов о Лютном переулке и трудностях перевода. В переводе Росмэн название «Лютный» выбрано из-за того, что английское название «knockturn» созвучно с французским словом «nocturne» — распространенным названием музыкальных произведений. Подозреваю, что российские локализаторы думали как то так: «Хм-м, ноктюрн, ноктюрновая аллея, переулок. Бред какой то. Ну-у, раз тут связано с музыкой, давайте вспомним какой-нибудь не слишком распространенный инструмент и используем его как прилагательное для нового переулка. О! Лютня! Класс! Подходит! И вся команда переводчиков — ДА-ДА! Отличная идея!». НО! Слово «knock» в английском языке означает, в числе прочего, «удар», а «turn» — также в числе прочего, «припадок» или, если хотите, «падение». Все знают слова нокаут и нокдаун. Так вот, пишутся они как «knockout» и «knockdown». Смотрим на название «Кnockturn alley» и понимаем, что лютней там даже не пахнет. Если сложить всё вместе, получится, что это «переулок, который ударили и он начал падать». Поэтому в фильме он наклонный. Из-за такого несоответствия и моей неистовой любви к переводу «РОСМЭН», смысл каламбура, который будет дальше, будет непонятен всем, кто проигнорирует эту заметку.

Вернуться к тексту

Как только дети оказались внутри магазина, они быстро разбрелись кто куда. Гарри, Тео и Блейз пошли на второй этаж, чтобы понаблюдать за галдящей толпой, а Гермиона, Невилл и остальные направились к книжным полкам, чтобы найти необходимые учебники и просто посмотреть, что есть интересного. Как и большинство студентов, Гарри заблаговременно отправил заказ на необходимые ему книги вместе с гринготтским чеком, чтобы оплатить их, поэтому, когда он будет уходить, ему надо будет просто забрать запакованный свёрток со своим именем на кассе магазина. Конечно, он бы предпочел, чтобы книги просто отослали ему почтой прямо в поместье Лонгботтомов, но «Флориш и Блоттс» отказывался посылать книги совами во время «ежегодной книжной паники» — периода между двенадцатым августа и первым сентября, когда студенты делали внушительную часть их годовой выручки. И кроме того, если студент придёт за своими книгами, скорее всего, он, увидев что-нибудь интересное, купит ещё одну или две книги (или десять в случае Гермионы), которые бы он не купил, если бы заказал доставку. Большинство слизеринцев, когтевранцев и даже пуффендуйцев покупали книги так же, как и Гарри. Единственные студенты, которые прямо ходили по магазину, высматривая требуемые фолианты, были первокурсники и гриффиндорцы, последние из которых, видимо, считали прокрастинацию факультетской добродетелью. Даже Гермиона отказывалась оформлять предзаказ на книги, ибо, по её словам, ища книги на полках, она могла заметить что-нибудь интересное, чего бы она не заметила, если бы воспользовалась совиной почтой.

Сегодня же, к удивлению Гарри, студенты Хогвартса были явно в меньшинстве, ибо большую часть посетителей сегодня составляли женщины среднего возраста, ждущие начала автограф-сессии Локонса. Посреди магазина («Прямо в проходе», — раздражённо отметил про себя Гарри), стоял большой стол со стопками новых книг, готовых для автографов. Вокруг него было несколько больших движущихся изображений самого волшебника — Златопуста Локонса, улыбающегося и подмигивающего толпе. Гарри тут же подумал, что тот — нелепый пижон с искусно уложенными волосами, в голубом атласном с бархатом костюме, плаще в тон и с неестественно белыми зубами. Гарри задумался, как вообще можно воспринимать такого человека всерьёз, не говоря уже о том, чтобы считать его героем. Но затем он вспомнил о том, как много людей считают Джима героем за то, что он совершил в младенчестве, и ему стало интересно, сколько из этих людей достаточно доверчивы, чтобы верить историям из серии книг о Мальчике-который-выжил.

Ответ на этот вопрос Гарри получил почти сразу. Придурок-который-выжил поднимался по лестнице на второй этаж в компании Рона, Лаванды, Джинни и Дина Томаса (который весело болтал с Джинни). По пути Джим несколько раз останавливался, чтобы ответить на вопросы репортеров и попозировать для пары фотографий, а также чтобы подписать человеку в розовой шляпе, который представился Дедалусом Динглом, его копию «Джима Поттера и ночи оборотня». К удовольствию Гарри, всё выглядело так, что недалёкий человек считал детскую книжку настоящей хроникой приключений Мальчика-который-выжил. Гарри также заметил мимолётное раздражение на лице Джима, когда его попросили подписать книгу, которое, впрочем, быстро сменилось маской смирения и благородства. Это была довольно убедительная игра, которая бы одурачила большинство неслизеринцев. Гарри также заметил Джинни, стоящую в паре метров позади Джима, которая, скрестив руки на груди, неодобрительно наблюдала за разворачивающимся действием. Гарри улыбнулся. Близнецы Уизли говорили, что она читала все книги о Джиме, но тогда он подумал, что они имели в виду книги по истории. Теперь, зная о серии художественных книг, «основанных» на жизни Джима, он лучше понимал её одержимость своим близнецом и был рад увидеть её реакцию на настоящего Джима Поттера.

— Гарри, — с прохладцей поздоровался Джим, подходя ближе.

— Привет, младший братец, — дружелюбно сказал Гарри, — как тебе Лютный переулок? Мне любопытно, потому что газетчики считают меня будущим тёмным волшебником. Какая ирония, что ты побывал там раньше меня.

— Очень смешно, змеюка. Я случайно туда попал. Но я видел там кое-что интересное. Меня выкинуло из камина в «Горбин и Бэркс», это антикварный магазин, и, пока я прятался от владельца, я видел твоего друга Драко и его отца-Пожирателя. Я не слышал всего разговора, но суть была такая, что они хотели продать какие-то тёмные артефакты на случай рейда в их дом.

— Хм-м. Вообще-то, младший братец, единственная интересная вещь, которую ты сказал, это твое дурацкое предположение, что я и Драко друзья. Хочешь верь, хочешь нет, но для слизеринцев быть вежливыми и радушными с людьми, которые нам нравятся или которых мы даже ненавидим, не только возможно, но и довольно обычно. На публике, мы, как правило, гораздо более вежливы с нашими врагами, чем с друзьями. Я прав, Блейз? Тео?

— Ещё бы, шрамоголовый! — широко ухмыльнулся Тео.

— Заткнись, Потти, мне плевать на всё, что ты говоришь, — с притворной скукой закатил глаза Блейз.

Джим начал закипать.

— Значит, ты даже не обеспокоен тем, что твой… собрат по факультету владеет тёмными артефактами и может иметь отношение к тому, что случилось у нас дома?!

— И что я лично, по-твоему, должен сделать? Выследить Драко Малфоя и арестовать его? Почему бы тебе не поговорить о своих подозрениях с нашим отцом, который, к тому же, аврор, ответственный за все эти рейды по домам бывших Пожирателей, о которых кричат из каждого утюга? Или ты планируешь расследовать причастность Малфоя сам, возможно, взяв себе на подмогу Слэппи, твоего домового эльфа-детектива?

Ноздри Джима затрепетали от гнева, но, когда он собрался что-то ответить, вмешалась Лаванда, встав между братьями.

— Хватит, вы оба! Вы сейчас устроите здесь скандал, и нас вышвырнут отсюда, а я хочу посмотреть на Златопуста Локонса. Мне до лампочки ваша вялотекущая драма.

И прежде, чем кто-то из братьев смог на это ответить, задняя дверь магазина открылась и вошли владелец магазина и герой дня — Златопуст Локонс во плоти. Ждущая толпа немедленно разразилась аплодисментами, которым тот кивнул и помахал рукой, ослепительно улыбаясь той самой улыбкой, что, согласно Лаванде, пять раз выигрывала конкурс «Магического еженедельника». И даже Гарри должен был признать, что зубы у «павлина» были что надо. Пока Локонс прокладывал себе путь через толпу к столу, Лаванда сунула руку в сумочку и достала омникуляр к вящему раздражению Джима.

— Я поверить не могу, что ты такая поклонница этого пижона, — проворчал он. — Мой отец говорит, что половина из его книг — чистая фикция.

— Да плевать мне на книги! — ответила Лаванда, смотря в омникуляр. — Я просто хочу знать, чем он пользуется. Взгляните на эти волосы! Он, должно быть, потратил не меньше двух часов, укладывая их, но на них нет ни намёка на какое-нибудь средство!

Гарри неверяще посмотрел на Лаванду.

— Без средств для укладки?! Невозможно!

Он попытался забрать у Лаванды омникуляр, чтобы посмотреть самому, но она шлёпнула его по руке и шикнула на них, ибо Локонс приготовился говорить речь. Гарри отдёрнул руку и, повернувшись к Локонсу, с удивлением обнаружил, что тот смотрит на их группу. Но как только их глаза встретились, знаменитый волшебник перевёл взгляд на толпу, ожидающую его автографов.

— Леди и джентльмены! Благодарю вас за то, что вы решили присоединиться ко мне в этот особенный день. У меня есть два объявления, прежде чем наша автограф-сессия начнётся. Для начала, я горд приветствовать нескольких особенных гостей, которые сегодня с нами. Во-первых, тот, кто не нуждается в представлении… Но — ха-Ха! — я все равно его представлю! Друзья, поприветствуйте спасителя нашей нации, проклятие Сами-Знаете-Кого, легендарного Мальчика-который-выжил — Джима Поттера! — и с этими словами он указал на Джима и его друзей, стоящих на балконе второго этажа.

Джим замялся всего на мгновение (и Гарри снова заметил, как на его лице промелькнуло раздражение), но рефлексы сработали, и его маска скользнула на место. Он улыбнулся, помахал аплодирующей толпе и вежливо поулыбался на камеру. Гарри и два его друга-слизеринца тоже вежливо аплодировали, но только потому, что не хотели показаться бестактными. Про себя же Гарри размышлял над тем, что уже дважды видел «маску Мальчика-который-выжил» Джима в действии, когда тот общался с фанатами, и это напомнило ему загадочные замечания Луны Лавгуд. Он всегда предполагал, что Джим упивается своей славой, и, возможно, в прошлом так оно и было. Но после Квиррелла и особенно после дня рождения казалось, что титул «Мальчика-который-выжил» превратился в бремя, которое Джиму не нравилось нести на своих плечах.

— Но, друзья мои, — продолжил Локонс, — есть много типов героев. Некоторые, как молодой Джим и я, разумеется, — волшебник приложил руку к сердцу и слегка поклонился, изображая скромность, — смело выступаем в качестве якорей надежды и мужества для всего мира. Но другие остаются в тени, хотя они не меньшие герои, чем мы. Многие из вас читали о шокирующем происшествии, которое имело место в поместье Поттеров три недели назад. Но один поступок, который я считаю, возможно, самым выдающимся в тот день, не был упомянут в статье, несомненно, из-за отсутствия места, а не намеренной ошибки. Я уверен, — Локонс стрельнул глазами на репортеров «Пророка», которые непонимающе переглянулись. А Локонс, тем временем, продолжал:

— Вы все знаете, что в тот день в поместье Поттеров погибли трое. Но я говорил с несколькими знакомыми аврорами о тех событиях, и все они согласились, что в тот день ещё чуть-чуть — и погибли бы четверо. Руфус Скримджер, наш многоуважаемый главный аврор и один из столпов нашей правоохранительной системы, серьёзно пострадал и, несомненно, погиб бы, если бы не быстрая реакция и стальные нервы трёх студентов Хогвартса, одного из которых я вижу здесь. Леди и джентльмены, пожалуйста, давайте поаплодируем старшему брату Мальчика-который-выжил, мистеру Гарри Поттеру!

И с этими словами Локонс указал на потрясённого Гарри и начал громко аплодировать. После секундной заминки к нему присоединились все собравшиеся в магазине, за исключением Джима, который переводил взгляд с Локонса на Гарри и обратно со смесью гнева и шока. Это выражение сохранялось на его лице ровно до тех пор, пока ему на глаза не попался фотограф, готовившийся сделать их фотографию. Мгновенно медийная смекалка Джима сработала, и он тепло улыбнулся Гарри и присоединился к всеобщим овациям.

— Мальчики! — крикнул один из фотографов. — Встаньте рядом друг с другом, чтобы вы попали на один кадр!

Двое Поттеров начали отнекиваться, но Блейз и Лаванда подтолкнули их с разных сторон, практически столкнув их вместе. Камеры начали фотографировать, и Гарри натянул на лицо болезненную фальшивую улыбку, которую не использовал с начала первого курса. Продолжая улыбаться, он решил, что будет практиковаться перед зеркалом до тех пор, пока не сможет изобразить такую улыбку, от которой у него не будет сводить челюсти.

— Что ж, — прошипел он Джиму сквозь стиснутые зубы, — это довольно… мучительно.

— Ага, — ответил ему Джим сквозь такую же фальшивую, но гораздо более убедительную улыбку, — добро пожаловать в мой мир, змеюка.

Спустя слишком много секунд, Локонс заговорил снова, забирая на себя внимание толпы.

— Да, вид этих двух молодых героев, отпрысков августейшего семейства Поттеров, наполняет моё сердце гордостью. Гордостью и восторженным ожиданием, которое приводит меня к моему второму объявлению. Как многие, без сомнения, заметили, в списке необходимых учебников есть несколько моих работ. Возможно, вы подумали, что новый учитель может быть одним из моих прекрасных поклонников — ха-Ха! — но на самом деле всё гораздо проще! Я с гордостью объявляю, что я, Златопуст Локонс, кавалер ордена Мерлина (третьего класса) и почётный член лиги защиты от тёмных искусств, принял предложение занять пост… профессора Защиты от тёмных искусств в школе чародейства и волшебства Хогвартс на грядущий учебный год.

Слова Локонса были встречены охами и ахами, которые быстро сменились бурными аплодисментами. В то время как Лаванду новость, очевидно, обрадовала, остальная часть группы хлопнула в ладоши буквально пару раз. Даже овации для Джима были более искренними. Гарри и Джим же вообще не стали хлопать. Вместо этого они просто переглянулись и закатили глаза, словно их связывало взаимное презрение к претензионному денди, собирающемуся преподавать предмет, который они оба считали самым важным в учебной программе.

— И на этой ноте, думаю, нам стоит начать нашу сессию. Эти книги сами себя не подпишут, всё-таки. Ну, я полагаю, они могут — магия и всё такое, но это не то, за что вы были бы готовы заплатить, ха-Ха! — и с этими словами Локонс сел за стол, удобно устроившись на безвкусно украшенном кресле-троне, которые ему предоставил книжный магазин. Немного поёрзав, он вынул огромное страусиное перо, окрашенное в синий цвет, видимо, чтобы оно сочеталось с его нарядом, и приготовился ждать первого покупателя, жаждущего его автографа. А первым покупателем оказалась Молли Уизли, у которой в руках не было ни одной книги, зато был лист пергамента, где красовалась эмблема Хогвартса, которую можно было ясно разглядеть даже с балкона. Рон и Джинни дружно ахнули и побледнели.

— Что она делает? — неверяще спросил Рон.

И хотя ребята стояли слишком далеко, чтобы что-то услышать, они видели, что Молли показывает Локонсу пергамент со списком учебников, пытаясь что-то втолковать ему. До них долетело только два слова — «пятеро детей».

— О, нет, — дрожа, сказала Джинни. — О, нет, нет, нет, нет, нет. Пожалуйста, скажите мне, что это кошмар и я вот-вот проснусь в своей кровати в Норе.

— Что случилось? — спросил обеспокоенный Джим.

— Наша мать… говорит Златопусту Локонсу, что… не может купить пять комплектов учебников по ЗОТИ… перед половиной населения магической Британии! — раздражённо прошипела Джинни.

Рон закрыл лицо руками.

— Я просто не буду на это смотреть. Скажете мне, когда это закончится.

Удивительно, но Локонс нисколько не обиделся и не стал отвечать женщине своим прежним напыщенным голосом, который был бы слышен всему магазину. Вместо этого он взял у Молли письмо и несколько секунд изучал его с мрачным выражением лица. Кивнув Молли, он поднялся с места.

— Дамы и господа, я прошу прощения за эту заминку, но проблема, на которую сейчас обратили моё внимание, должна быть разрешена, прежде чем мы сможем продолжить. Пожалуйста, будьте терпеливы. Это займёт всего пару минут, — и с этими словами он направился к владельцу магазина, Уилбуру Блоттсу, который наблюдал за разворачивающимся действом.

— Вот и всё, — сказала Джинни, — авроры выволокут маму из «Флориш и Блоттс». Я даже представить не могу, как этот день может стать ещё хуже.

— Никогда так не говори! — зашипел Блейз. — Да что со всеми вами такое! Я постоянно всем говорю, чтобы они не испытывали терпение богов иронии, но меня никто не слушает!

— Тихо вы! — прикрикнул на них Гарри. — Тут становится интересно.

В этот момент Локонс подошел к мистеру Блоттсу и начал говорить с ним. Они были слишком далеко, чтобы Гарри мог что-то услышать, но язык тел был довольно занимательным. Локонс говорил быстро, с веселым выражением лица, дружелюбно жестикулируя. Блоттс выглядел так, словно ему внезапно поплохело. Локонс указал на кассовый аппарат и рассмеялся, словно только что рассказал отличную шутку. Блоттс резко побледнел. Локонс положил руку на плечо мистера Блоттса и посмотрел на него с дружеской заботой, говоря что-то. Блоттс заметно вздрогнул, а затем покачал головой, говоря «нет» на что-то. Локонс тепло похлопал мистера Блоттса по спине и направился обратно к своему столу, в то время как Блоттс бросился в сторону своих сотрудников, бешено размахивая руками. Наконец, Локонс обратился к толпе.

— Леди и джентльмены, я приношу извинения вам всем. Похоже, между мной и дорогим мистером Блоттсом произошло недопонимание, которое привело к досадой ошибке, прокравшейся в письма учеников Хогвартса. Я беру на себя полную ответственность, поскольку сейчас я в процессе поиска нового секретаря и просто замотался со своей корреспонденцией. Пожалуйста, не держите обиду на мистера Блоттса и его прекрасный магазин.

На этих словах все в магазине воззрились на Блоттса, который оглядел толпу диким взглядом и слегка истерично улыбнулся, уведомив всех присутствующих слизеринцев и половину когтевранцев, что «досадная ошибка» произошла полностью по вине Блоттса и что, скорее всего, это не было… ошибкой, а преднамеренной попыткой обмануть кого-то, в которую его только что ткнули носом. Обманывал ли он Локонса, студентов Хогвартса и их родителей или всех вышеперечисленных, было неизвестно. Тем временем, Локонс взял со стола одну из книг и показал её толпе.

— Видите ли, друзья, книги, которые сегодня в продаже и которые я буду подписывать — специальные издания семи моих прошлых работ, а также моя новая работа — «Я — волшебник».

Позади него один из огромных движущихся портретов Златопуста Локонса взял в руки копию упомянутой книги и показал её толпе. Обложка книги также была украшена движущимся портретом Локонса, который показывал толпе оттопыренные вверх большие пальцы. А затем оба изображения начали подмигивать друг другу.

— В дополнение к новой кожаной обложке и личному автографу вашего покорного слуги, каждое новое издание книги, упомянутой в хогвартском письме, содержит специальный бонус, — он открыл книгу и из специального кармашка, который находился прямо под обложкой, вынул небольшой буклет в мягком переплете. — Каждая новая книга идёт вместе со специальным дополнением, выполненным в прекрасной мягкой обложке из натуральной кожи, которое содержит детальную информацию о различных тёмных существах, описанных в книге — их история, их силы и слабости, их особенности; а также детальное описание заклинаний, упомянутых в книге, которые я использовал в своих попытках сокрушить то или иное существо. Именно эти дополнения к семи книгам необходимы моим будущим студентам — факт, который должен был быть ясно указан в хогвартском письме, но, к сожалению, указан не был. Теперь пара слов о цене в пять галеонов за каждую из этих книг — кроме карманной части и, конечно же, стоимости моего личного автографа, ха-Ха! Часть прибыли от каждой продажи пойдёт на пожертвования для больницы святого Мунго, а конкретно — на дополнительное финансирование отделения «Долгосрочного и перманентного ухода Януса Тики».

На это толпа разразилась аплодисментами, приветствуя щедрость Локонса.

— Тем не менее, я никогда не буду настолько корыстным, чтобы поставить благотворительность в зависимость от продажи моих книг для детского образования, пусть даже благотворительность и является благородной целью. Я понял, что у многих из вас уже есть ранние издания одной или нескольких книг, которые сегодня в продаже, и, возможно, вы не хотите покупать ещё одну копию, пусть даже для благотворительности или из-за дополнения. Точно так же, у многих из вас в Хогвартсе учится несколько детей, и с моей стороны было бы невероятной наглостью требовать от вас покупать несколько копий. Из-за всего этого я договорился с мистером Блоттсом, что карманные издания будут продаваться отдельно в формате семь в одном. Вы сможете найти их в передней части магазина, где мистер Блоттс любезно поместил их под прилавок в коробку с надписью «Чистящие средства», которая также накрыта плотной простынёй, без сомнения, чтобы они, не дай Мерлин, не запылились. Эти ученические издания можно будет приобрести по цене… — Локонс замолчал и несколько раз щёлкнул пальцами, словно пытаясь что-то вспомнить. — Простите. Дырявая моя голова! Мистер Блоттс, сколько стоят ученические издания? Два галеона? — он улыбнулся Блоттсу. — Или всего один?

Блоттс молчал добрых пять секунд, прежде чем ответить.

— Один галеон, мистер Локонс, — тихо сказал он, признавая свое поражение.

Толпа одобрительно загалдела, приветствуя невероятно низкую цену.

— Ах да. Один галеон за буклет. Или пять галеонов за книгу, если вы желаете приобрести полностью новое издание с буклетом, — он повернулся к Молли и одарил её лучезарной улыбкой. — Но не вы, дорогая леди. Я настаиваю на том, чтобы подарить вам все семь моих книг плюс копию «Я волшебник» за то, что вы обратили моё внимание на эту досадную ошибку.

Молли ахнула, а потом захихикала, как школьница.

— Ну а теперь, дорогая леди. Кому адресовать мой автограф?

— Ой, эм, Джинни, пожалуйста. Эм, она — моя дочь.

Стоящему на балконе Гарри пришлось задействовать все свои навыки окклюменции, чтобы не расхохотаться на последней фразе. Блейз, тем временем, ухмылялся как маньяк, очарованный автором-волшебником.

— Мы будем изучать в Хогвартсе какие-нибудь заклинания, с помощью которых я смогу стереть это из своей памяти? — спросила Джинни.

— Они все под жёстким контролем, — жалобно ответил Рон. — Может, нам удастся просто заработать амнезию, дубася друг друга по головам кирпичами по очереди.

— Да ладно вам. Посмотрите на это с другой стороны, — начал Джим. — Он занимается благотворительностью, и только подумайте, как он разговаривал с миссис Уизли. Похоже, он отличный парень.

— Я тебя умоляю! — презрительно бросил Гарри. — Вся эта болтовня делает его ещё более подозрительным в моих глазах!

— Ой, заткнись Гарри! — закатила глаза Лаванда. — Ты просто завидуешь его причёске!

* * *

После вступительного спектакля, устроенного Локонсом, Гарри, Блейз и Тео быстро заскучали, наблюдая, как домохозяйки бальзаковского возраста просят автографы, все время повторяя, какой он благородный и мужественный, поэтому они направились в читальный зал, чтобы обсудить свои наблюдения. Гарри думал, что Локонс — мошенник и аферист, в то время как Блейз был убеждён, что он не так прост, как кажется. Тео же был уверен, что Локонс не был ни Пожирателем, ни искусной маскировкой самого Тёмного лорда, что могло быть лишь шагом вперёд по сравнению с тем, что они имели в прошлом году. Через час они спустились забрать свои покупки и отвести Тео к Малфоям, где он пробудет до конца летних каникул. И только тогда они узнали, что пропустили всё самое интересное.

— Что ты ИМЕЕШЬ в виду, говоря, что Люциус Малфой подрался с Артуром Уизли?! — вытаращив глаза, воскликнул он.

— Именно то, что я и сказала, — ответила Гермиона, — Малфой с сыном пересеклись с Уизли и Джимом, когда они уходили. Пара слов о том, что «позорит имя волшебника», и следующее, что я помню, — это как они оба катаются по полу, молотя друг друга кулаками, пока Драко, Джим, Рон и близнецы науськивают их, а Джинни и Перси в ужасе за всем этим наблюдают. Я даже не знаю, хорошо это или плохо, что появился Хагрид и растащил их, буквально схватив каждого за шкирку. Затем мистер Малфой отпустил несколько замечаний об их уровне дохода, а после ретировался вместе с Драко, который остановился ровно настолько, чтобы попросить меня сообщить Тео, что они будут ждать его в «Летних островах» и попросили его поторопиться, а не то он опоздает к ужину.

— Это. Какая-то. Бессмыслица! — воскликнул Гарри.

— Вовсе и нет, — твёрдо возразил Блейз, — сейчас четверть шестого, а «Летние острова» не обслуживают без предварительного резервирования после шести.

— Я НЕ ПРО ЭТО… — Гарри осёкся, наткнувшись взглядом на ехидное лицо Блейза. — Ты знаешь, о чем я. Люциус, лорд Малфой, глава древнего и благородного дома Малфоев? Подрался с Артуром Уизли в переполненном людьми магазине? Это смешно!

— Почему? — довольно сердито спросил Невилл. — Разве Артур Уизли недостаточно хорош, чтобы дать Люциусу Малфою по физиономии?!

— Я не про… Что?! — Гарри потëр виски и через пару секунд продолжил уже спокойнее. — Невилл, я даже не могу сосчитать все абсурдные вещи в этом предложении. Во-первых, мистер Уизли может потерять работу за покушение на лорда Визенгамота. Во-вторых, Малфой — глава древнего и благородного дома. Такие люди не устраивают мордобой где попало. Если бы Малфой нанял убийц, чтобы убить мистера Уизли, это было бы более вероятно, чем то, что они устроили тут побоище, как двое уличных хулиганов. И в-третьих, у меня даже язык не поворачивается сказать, что мистер Уизли и мистер Малфой вращаются в разных социальных кругах. Правильнее было бы сказать, что они на абсолютно разных социальных уровнях. Это то же самое, как если бы я вызвал на дуэль официанта из кафе-мороженого Фортескью за то, что он не принёс мне ложечку.

— Вообще-то, Гарри, — прервал его Блейз, — они не так уж и далеки друг от друга. Мистер Уизли заседает в Визенгамоте. У него есть один голос, который ему даёт его должность, и ещё один за орден Мерлина, который он получил за свою роль в привлечении к ответственности Эразмуса Уилкеса. Он также является председателем комитета Визенгамота по делам магглов. И хотите верьте, хотите нет, но Уизли — благородный дом.

— Они не благородный дом! — возразил Поттер. — Я знаю список членов Визенгамота, и Уизли в нём нет.

— Ты знаешь активных членов, Гарри, — сказал Невилл, — у них нет их голосов, потому что их семья не может позволить себе платить ежегодный взнос за своё место. Но мистер Уизли и вправду имеет право на многие привилегии из-за того, что он — глава благородного дома.

— Взнос большой? — спросила Гермиона.

— Пятьдесят тысяч галеонов в год для благородного дома и сто тысяч за древний и благородный дом, — ответил Тео, заставив Гермиону ахнуть.

— Именно. Уизли не могут этого себе позволить, чтобы активировать своё место, — добавил Блейз, — и также они не могут позволить другой семье оплатить их место за них, чтобы получить их поддержку, потому что мистер Уизли страдает от самой тяжёлой и вредной социальной болезни, наиболее известной как «честность». Поэтому их место остаётся пустым, даже несмотря на то, что и Крэббы, и Гойлы, и Паркинсоны отдают свои голоса за то же, что и лорд Малфой, потому что он платит их взносы и потому что они его вассалы.

Гарри медленно выдохнул и покачал головой.

— Нет. Нет, здесь что-то другое. Драко и Рон почти подрались в поезде, когда мы впервые ехали в Хогвартс, и было очевидно, что до этого они никогда не встречались.

Он повернулся к Тео.

— У меня для тебя задание.

Тот поднял брови и улыбнулся.

— Агент Нотт готов, сэр. Что прикажете?

— Когда вернëшься в поместье Малфоев, поищи в их библиотеке любые упоминания о Уизли. Что-нибудь из прошлого, что объясняло бы, почему эти две семьи так ненавидят друг друга.

Тео вытянулся по стойке смирно и отдал Гарри честь.

— Есть, капитан!

Гермиона на это только закатила глаза.

— О, господи, теперь ты строишь свою собственную шпионскую сеть! Всё, что вам надо теперь — это часы с передатчиком да Астон Мартин, и вы будете готовы брать СПЕКТР.

Гарри и остальные чистокровные непонимающе на неё посмотрели.

— А-а-а, забейте! Я не хочу тратить остаток дня, объясняя вам, кто такой Джеймс Бонд. Оставлю это Джастину.

И с этими словами Гермиона повернулась и отправилась назад во «Флориш и Блоттс», оставляя позади улыбающегося Джастина Финч-Флетчли, который подошёл к ним под конец разговора. Он повернулся к друзьям.

— Ну ладно. Короче, есть такой маггл, работающий на секретную службу Её Величества. Его зовут Бонд. Джеймс Бонд.

АЗ. Мне очень нравится Джастин Финч-Флетчли. Я пишу его, представляя его себе, как потомка о-очень древнего и известного рода британских аристократов-придурков, который бы очень легко мог поступить в Итон и стать маггловским Драко. Но вместо этого он отправляется в Хогвартс, где с удивлением обнаруживает себя частью дискриминируемого меньшинства и, в результате, его персонаж обретает глубину.

1 сентября 1992

К первому сентября Невилл Лонгботтом начал уверенно себя чувствовать и с Зельями, и с Трансфигурацией, а Гарри Поттер также уверенно стал себя чувствовать в бассейне, хотя так и не смог загореть. В 10:30 утра первого сентября двое молодых волшебников, сопровождаемые леди Августой, активировали портал, которые перенёс их на уединённую аллею через улицу от здания вокзала Кингс-Кросс. И Невилл, и Гарри несли с собой только сумки через плечо, в которых, в числе прочего, находились их уменьшенные школьные чемоданы. Невилл также нёс небольшой закрытый аквариум, в котором сидел Тревор — ядовитая жаба. Невилл решил, что Тревор — отличный питомец, особенно пока никто не берет его на руки, не надев перчатки.

Идя ко входу на платформу девять и три четверти, ребята встретили несколько знакомых студентов вместе с семьями. Гарри также заметил девочку Лавгуд вместе с отцом, Ксенофилиусом, который разговаривал с другими родителями о своей газете — «Придире». Пока Невилл общался со своими гриффиндорскими друзьями, Гарри решил подойти к Луне и поприветствовать её.

— Доброе утро, мисс Лавгуд. Надеюсь вы оправились от того праздника.

— Благодарю вас, мистер Поттер. Всё хорошо.

— Прошу вас, зовите меня Гарри.

— Только если вы будете звать меня Луной.

Гарри слегка поклонился.

— Хорошо, Луна.

Она улыбнулась.

— Рада слышать это. Я узнала, что большинство людей регулярно неправильно произносят мое имя. Это раздражает, но я не хочу показаться грубой, поправляя их.

Гарри прищурил глаза. Он был уверен, что Луна знала, что люди издеваются над ней, коверкая её имя, но, по какой-то причине, она отказывалась это признавать. Была ли это застенчивость, неуверенность в себе или вмешательство нарглов, Гарри не знал, но был уверен, что в Хогвартсе это не пройдёт незамеченным, ибо в Хогвартсе хватало хулиганов. Для него распределение в Слизерин было преимуществом, потому что все его одноклассники начали свою игру в первый же день. Не считая Драко Малфоя, в Слизерине было довольно спокойно, потому что никто не знал, кто действительно слаб, а не просто ведёт себя тихо, собирая информацию для дальнейших действий. Он сам был ярким примером такой стратегии, показав всему факультету, на что он способен, на прошлый Хэллоуин. В целом же, Слизерин был полон людей, сочувствующих Пожирателям, а Драко и его прислужники просто были единственными, кто рискнул как-либо угрожать Гарри, пусть даже их угрозы и были неэффективными.

— Не думаю, что это грубо — настаивать, чтобы люди называли тебя правильным именем, Луна, — мягко сказал Гарри. — Ты оказываешь и себе, и другим людям плохую услугу, позволяя им заблуждаться на тему того, кто ты такая.

Луна странно на него посмотрела, поэтому Гарри, мысленно пожав плечами, продолжил.

— Как ты думаешь, на какой факультет ты попадешь?

— Вероятнее всего — Когтевран. Мои родители были когтевранцами, — прочитать Луну было сложно, но Гарри подумал, что она не слишком рада такой перспективе, и спросил её об этом.

— Ну, — ответила она, — я правда не знаю, где мне будет лучше всего. Пойти по стопам родителей кажется мне наиболее логичным решением. В конце концов, папочка будет рад.

— Луна, это не моё дело, но мне кажется, не стоит принимать такое важное решение только из-за желания угодить другим. Не хочу испортить тебе сюрприз о том, как проходит распределение…

— Шляпа. Папа рассказал мне, когда я была маленькой.

Гарри вздохнул.

— Священная школьная традиция. Ну да ладно, шляпа мудра и знает, как делать своё дело. Послушай её совет.

Девочка выгнула бровь.

— Даже если она решит отправить меня в Слизерин?

— Это зависит от того, я полагаю, действительно ли ты веришь в, эм, нерглов и мозгошмугов?..

— Нарглов и мозгошмыгов, — дружелюбно поправила его Луна.

— Да, в них. Короче, действительно ли ты считаешь их реальными или ты просто говоришь о них, чтобы заставить других людей чувствовать себя неловко и вывести их из равновесия.

— А почему не то и другое сразу? — спросила она с чем-то, что явно звучало как невинная наивность.

Гарри открыл было рот, но тут же закрыл его и несколько секунд по-настоящему разглядывал Луну Лавгуд.

— Ты маленькая озорная пикси, не так ли? — сказал он с улыбкой. — Лично я надеюсь, что ты попадёшь в Гриффиндор. Будешь отрываться на моём брате.

Она наклонила голову, словно рассматривая его под другим углом.

— Ты видел его маску, не так ли, Гарри Поттер? Ты заметил швы, где лицо Мальчика-который-выжил соединяется с лицом Джима?

Гарри отпрянул назад. Насколько он помнил, Луны не было во «Флориш и Блоттс», но она словно бы прочитала его мысли о Джиме в тот день. Это было… жутко.

— Я… не знаю. Может быть. Но мы все носим маски. Те или иные, верно? Я узнал это в свою первую неделю в Слизерине.

— Мы все носим маски, Гарри Поттер. Но твоя сидит на твоём лице, как бархатная перчатка, такая мягкая и плотная, что твои мозгошмыги улетают прочь, даже несмотря на то, что у тебя их больше, чем у большинства людей. Маска Джима же жёсткая, ломкая, но завинчена так туго, что ему, должно быть, больно каждый раз, когда он улыбается.

— Это… интересный способ описать это, Луна. Но у меня достаточно проблем с поиском счастья для себя, поэтому мне некогда беспокоиться о ранах, которые мой брат нанёс себе сам.

Луна грустно улыбнулась, а затем посмотрела ему за спину.

— Вспомнишь солнышко... Твой брат идёт. Мне лучше уйти, пока вы опять не начали спорить и я не грохнулась в обморок снова. Было очень стыдно.

— Без проблем. Я, скорее всего, буду в купе вместе с Блейзом Забини, Гермионой Грейнджер и Невиллом Лонгботтомом, если захочешь, мы будем тебе рады.

— Я с удовольствием.

Она сделала смешной реверанс, а затем побежала к своему отцу, который ждал её у барьера.

Гарри смотрел ей вслед до тех пор, пока к нему не приблизились Джим и Уизли, которые с трудом переводили дыхание. Видимо, Джеймс и Лили снова скинули Джима на Уизли, потому что были заняты на работе. А те никогда не отличались организованностью, поэтому почти опоздали на поезд. Гарри сказал Невиллу идти вперёд и найти купе, потому что сам хотел купить себе пару газет, чтобы скоротать время в дороге. Тот кивнул и прошёл сквозь барьер вслед за бабушкой. В действительности же, Гарри хотел ещё немного позлить Джима, а Невилл, скорее всего, этого бы не одобрил.

— Привет, Джим. Так рад, что ты успел вовремя. Не волнуйся. У нас есть ещё несколько минут, прежде чем поезд уйдёт. Мистер и миссис Уизли, очень рад вас видеть! Я очень скучаю по вашей восхитительной еде, миссис Уизли!

— А мы скучаем по твоей, Гарри, дорогой, — сказала Молли с улыбкой.

Джим почти зарычал, глядя на то, как Молли любезничает с его братом. Пока они говорили, Перси и близнецы прошли сквозь барьер, успев только быстро поздороваться, изо всех сил толкая тяжеленные тележки со своими вещами вперёд. К сожалению, Рон, видимо, двигался слишком быстро и не справился с управлением, поэтому несколько чемоданов упало с его тележки.

— Ну, спасибо, Рон, — зло сказала Джинни, — мой чемодан и так подержанный. Мне бы не хотелось, чтобы он разлетелся на кусочки ещё до того, как мы приедем в Хогвартс.

— Мы бы не опоздали, если бы ты не заставила нас вернуться, потому что забыла свой драгоценный дневник, — огрызнулся Рон в ответ.

— Рональд, повежливей с сестрой! — воскликнула Молли. Рон пробормотал извинения и снова принялся грузить чемоданы на тележку.

— Нам лучше пройти через барьер, Молли, — сказал Артур, — не стоит оставлять близнецов без присмотра. Они, вероятно, уже подожгли Малфоя, поезд или и то, и другое.

— Тебе бы это понравилось, Артур Уизли! — раздражённо сказала она. — Думаешь, я забыла о том спектакле, который ты учинил во «Флориш и Блоттс»?

И с этими словами они прошли через барьер, оставляя Гарри, Джима, Рона и Джинни позади. Гарри вздохнул и попытался помочь Рону с чемоданами.

— Мне не нужна твоя помощь, змеюка! — прорычал Рон.

— А, значит, мы вернулись к «змеюке»? Последний раз я покупал тебе книги по квиддичу! В любом случае, я подумал, что мог бы помочь, раз уж мой брат просто ловит ворон. Или, может быть, он ждёт пока Слэппи появится и погрузит чемоданы за него.

— Нет никакого Слэппи, ясно тебе?! — огрызнулся Джим. — Это просто глупое имя, которое выдумал издатель, потому что…

— Потому что книги о тебе были слизаны с маггловских рассказов о паре братьев-детективов, и им нужен был второй персонаж, чтобы заткнуть им образовавшуюся дыру, поэтому они выдумали помощника-домового эльфа. Логично, у тебя же нет настоящего брата.

— Ты ревнуешь, что ты не персонаж этих дурацких книжек?! — удивлëнно спросил Джим.

Гарри начал отвечать, но его прервала Джинни.

— Эй, ребята! Это чудесно — слушать, как вы двое огрызаетесь друг на друга, потому что мне никогда раньше не приходилось выслушивать ругань братьев, но… разве я не должна пройти сквозь стену где-то поблизости, чтобы попасть на платформу?

И с этими словами она приложила руку к кирпичной стене барьера и постучала по ней. Она однозначно была твёрдой. Гарри подошёл к ней поближе. Это было точно то место, где он видел мистера и миссис Уизли прямо перед тем, как они прошли на платформу, но теперь стена была просто кирпичной стеной и ничем больше.

— Ладно, это… странно, — он огляделся вокруг, — здесь есть кто-нибудь из персонала министерства на случай, если с барьером возникнут проблемы?

— Нет, — сказал Джим, подходя, чтобы осмотреть стену самому, — потому что раньше с барьером никогда не было проблем, а платформа девять и три четверти существует уже несколько веков.

— Ну вот, теперь есть проблема, — сказала Джинни. — Как вы думаете, что случилось? Мама с папой застряли внутри? Я не хочу пропустить поезд!

Гарри забеспокоился и, открыв свою сумку, начал искать что-то внутри. Пока он был занят поисками, Джим внезапно встревожился и начал оглядывать заполненный магглами зал.

— Нам надо уходить отсюда, — тихо, но твердо сказал он.

— Что? — резко спросил Гарри. — Почему это? Через минуту или две Уизли или кто-нибудь из других родителей выйдут с платформы. А если они не смогут, они оповестят министерство о проблеме. Нам нужно просто немного подождать.

— Нет! — с нажимом сказал Джим. — Разве ты не понимаешь? За последние два месяца кто-то пытался убить меня, а тебя пытались убить дважды! А теперь мы застряли на вокзале на неправильной стороне и рядом нет волшебников, чтобы помочь нам! Это ловушка! — он повернулся к Рону. — Нам надо уходить отсюда и попасть в Хогвартс как можно скорее. Есть идеи?

— Ну, — протянул Рон, — думаю, мы можем взять «Англию».

— Нет! — зло сказала Джинни. — Это безумие! Ты не можешь просто украсть папину машину и ехать на ней в Шотландию!

— Разумеется, нет, — возмущённо сказал Рон, — мы полетим!

Джинни в полнейшем шоке уставилась на своего брата. Тем временем, слово взял Гарри.

— Рон, это же абсолютно… — он сделал паузу и несколько раз моргнул, —гениальнейшая идея из всех, что я когда-нибудь слышал. Беру назад всё плохое, что я когда-нибудь говорил о тебе. Лететь на заколдованном форде «Англия» из Лондона в Шотландию — однозначно лучшее и умнейшее из решений проблемы, и, если честно, я даже не могу придумать ни одной вещи, которая могла бы пойти не так.

— Честно? — встрепенулся Рон. — Ты правда так думаешь? Полетишь с нами?

Гарри засмеялся.

— Конечно же нет! Лететь в Шотландию — это гриффидорский план. А я слизеринец, и у меня есть свой способ добраться до Хогвартса. Хитрый, змеиный план, до которого гриффиндорец никогда даже не додумается, — он улыбнулся, — и, кстати, я думаю, я буду на месте раньше вас и буду вас ждать с камерой наперевес, чтобы заснять, как вы разобьётесь, ой, прости, приземлитесь. О-о-о, это будет впечатляющее приземление! Да, вот что я думаю: невероятно впечатляющее приземление… на украденной у твоего отца машине.

— Гарри, заткнись! — прервал его Джим. — Рон, не обращай на него внимание. Он просто пытается использовать реверсивную психологию, чтобы мы не брали машину. Джинни, ты идёшь с нами или остаёшься здесь?

— Я никуда с вами не пойду, и вы не должны это делать! Рон, пожалуйста, включи мозг!

Рон посмотрел на Джима.

— Мы не можем просто оставить её здесь.

— Может, оно и к лучшему, — задумчиво сказал Джим. — Она может быть в большей опасности, если будет с нами. А когда мы уйдём, наверное, барьер снова заработает.

Он повернулся к закипающей от гнева девочке и положил руку ей на плечо, без сомнения, пытаясь изобразить успокаивающий жест.

— Джинни, будь здесь, жди своих маму и папу. Скажи им, что случилось и что мы полетели в Хогвартс. Скажи им, чтобы они не волновались и что мы вернём им машину, как только сможем.

И с этими словами Рон сгрузил немного покоцанный чемодан Джинни с тележки, и они с Джимом быстро направились прочь от платформы девять и три четверти в сторону парковки, оставляя веселящегося Гарри и злющую Джинни позади. Они уже скрылись с глаз, когда Джинни успокоилась настолько, что смогла говорить.

— Из всех высокомерных, тщеславных, покровительственных, шовинистических!.. «Жди здесь своих маму и папу как беспомощная мамзель, пока мы угоним заколдованную машину и полетим на ней в Хогвартс!» КЕМ ОН СЕБЯ ВОЗОМНИЛ, ЧЁРТ ЕГО ДЕРИ?!

Гарри мягко кашлянул.

— Мальчиком-который-выжил, может быть? — он рассмеялся. — Знаешь, что реально смешно? Придурок решил, что я использую обратную психологию единственный раз, когда я искренне пытался помочь ему, вместо того, чтобы выставить его дураком.

И с этими словами Гарри уселся на чемодан Джинни и возобновил поиски в своей сумке.

— Что ты делаешь? — спросила Джинни, садясь рядом.

— Отправляю сообщение Гермионе Грейнджер, чтобы она сообщила префектам. Уж наверняка в поезде есть хоть кто-то, кто может связаться с властями и проинформировать их о том, что случилось. Уверен, они не оставляют несколько сотен детей в волшебном поезде без присмотра взрослых и без резервного канала связи, — тут он остановился и возвёл глаза к небу. — И только сказав это вслух, я понял как наивно это звучит.

Он поморщился и снова стал ковыряться в сумке, пока Джинни смотрела на него.

— Так значит, ты просто блефовал? Ты собираешься сидеть здесь и ждать помощи.

— Конечно же нет! Я собираюсь отправить сообщение Гермионе, а затем отправиться в Хогвартс, — он посмотрел на девочку и улыбнулся, — воспользовавшись хитрым «змеиным» планом.

Джинни молчала несколько секунд, пока Гарри, наконец найдя пергамент, связанный с тем, что был у Гермионы, отправлял сообщение.

— Можно мне с тобой? — неуверенно спросила она.

Он серьёзно на неё посмотрел.

— Ты уверена? — тихо спросил он.

Джинни кивнула.

— Очень хорошо, мисс Уизли. И да, это первая вещь, которую вы должны понять. Если вы хотите последовать за мной путем Слизерина, вы должны следовать правилам Слизерина. С этого момента, я — мистер Поттер, а вы — мисс Уизли, до тех пор, пока мы не окажемся в Хогвартсе и не пройдёт положенное время, после которого мы дадим друг другу формальное разрешение звать друг друга по имени на людях. Это понятно?

Джинни быстро кивнула.

— Хорошо-о-о, — протянул он шёлковым голосом. — Есть ещё одна вещь, которую вы должны понять: у всего есть цена. И у того, чтобы сопровождать меня в этом путешествии, она тоже есть.

Джинни нервно сглотнула. Милый мальчик, протянувший ей стакан с водой после её ночной тренировки, теперь выглядел… зловеще.

— Вы обладаете знанием, мисс Уизли, — продолжил он, его голос становился всё ниже и ниже, — знанием, коим я желаю обладать. Знанием, которым вы должны поделиться, если хотите присоединиться ко мне.

Глаза Джинни расширились от страха.

— Ка… каким знанием? — прошептала она.

Гарри наклонился ближе и, пока девочка заворожённо смотрела в его изумрудные глаза, тихо спросил:

— Твои братья, Фред и Джордж. У кого из них есть родинка рядом с левым глазом?

* * *

Несколькими минутами ранее

Гермиона, Невилл, Тео и Блейз сидели в купе, обсуждая свои ожидания от грядущего учебного года, а также ожидая необычно опаздывающего Гарри Поттера, когда снаружи купе послышалась ругань. Гермиона открыла дверь и увидела Луну Лавгуд, к которой приставала та неприятная девчонка Эджкомб. Та самая, которая была на дне рождения Джима и сбежала от Гарри, как вампир от чеснока, просто потому, что тот предположил, что она родственница Винсента Крэбба.

— На знаю, зачем ты ищешь Гарри Поттера, Полоумная! Ему нет дела до твоих глупостей, как и всем остальным.

— Я ищу его, потому что он сам попросил найти его в поезде, что, я думаю, идёт вразрез с твоими словами. И, кстати говоря, меня зовут Л-У-Н-А. Как та штука на небе, которую видно по ночам. Я могу написать тебе своё имя, если это поможет.

Гермиона улыбнулась. По тону Луны было непонятно, был ли это сарказм или она искренне верила, что Эджкомб не знает, как произносить её имя.

— Всем плевать на твоё имя, Полоумная. Также как всем плевать на твоего чокнутого отца, его глупую газетёнку и тех идиотских существ, о которых ты вечно трындишь!

— Кхм! — девочки повернулись к Гермионе, которая смотрела на них, скрестив руки на груди, как недовольный учитель, а позади неё стояли трое парней. — Вообще-то, я внезапно поняла, что мне очень интересно услышать больше о тех существах, о которых вы говорили, мисс Лавгуд. Почему бы вам не зайти в наше купе и рассказать нам всё подробно. Ваши идеи кажутся мне интригующими, и я подумываю над тем, чтобы подписаться на ваш журнал.

На этой фразе Блейз рассмеялся, а Тео и Невилл заулыбались, глядя на его странную реакцию и на выражение, появившееся на лице Мариэтты Эджкомб.

— Прошу прощения, — задиристо начала Эджкомб, — вы влезли в частную беседу. Кем вы себя возомнили и кто вы вообще?

— Гермиона Грейнджер, Гриффиндор, второй курс. А вы, если я правильно помню, младшая сестра Крэбба, мы встречались на дне рождения близнецов Поттеров.

Лицо Мариэтты исказилось от ярости.

— Меня зовут Мариэтта Эджкомб. Я из дома Эджкомбов из Гроувсфорд Парка. И я не потерплю оскорблений от наглой грязнокровки.

Улыбки слетели с лиц мальчиков, как будто их ветром сдуло. Гермиона вскинула подбородок и уже готовилась ответить, но, к её раздражению, её опередили.

— Эм, прошу прощения. Привет. Я Тео Нотт из древнего и благородного дома Ноттов. Возможно, ты слышала о нас? Наша кровь чиста вот уже двенадцать поколений. У меня достаточно хорошая родословная, чтобы предложить тебе свалить нахрен?!

Гермиона повернулась к Тео, удивлённая его грубостью. Тем временем, Невилл сделал шаг вперёд и встал рядом с Тео.

— А я Лонгботтом из дома Лонгботтомов. И хотя этикет не позволяет мне использовать такие слова, — он кивнул в сторону Тео, — делай, что он сказал!

Лицо Мариэтты стало похоже на морду бульдога на грани истерики, а потом она повернулась и метнулась прочь. Гермиона изумлённо покачала головой. До Мариэтты Эджкомб она никогда не встречала людей, которые бы так метались. Она сделала приглашающей жест для Луны, и в этот момент поезд тронулся.

— Мальчики, не то, чтобы я не оценила жест — хотя, Тео, я не думаю, что это хорошо — говорить «свали нахрен» другому студенту. Тем не менее, я сама могу постоять за себя и не боюсь нападок чистокровных, особенно первокурсников, которые ещё даже распределение не прошли. Но... — тут она возвела глаза к потолку, — Господь Бог, сущий на небесах, пожалуйста, пусть эта карга не попадёт в Гриффиндор.

— Не попадет, — сказал Блейз, — Эджкомбы учатся на Когтевране вот уже четыре поколения. Думаю, из-за этого они считают, что они умники, хотя сами не умеют даже думать самостоятельно.

Остальные ребята уставились на него.

— Что? Это было в досье, которое мне дала мама перед началом этого года. И ещё: что такого ужасного в словах «свалить нахрен»? Нам всем здесь по двенадцать, за исключением мисс Лавгуд. Это, практически, взрослый человек в волшебном мире.

— Пусть так, — ответила Гермиона голосом, жутко похожим на голос профессора МакГонагалл, за исключением шотландского акцента, — но всё равно это неправильно — использовать в обыденной речи такие вульгарности, как «хрен». Но мы отвлеклись. Я говорила о том, что сама вполне способна противостоять Мариэтте Эджкомб и вообще кому угодно, не нуждаясь в вашей помощи. Хотя то, что вы решили защитить меня, было приятно. И что у вас у всех за досье?! Сначала Невилл, теперь ты, Блейз? Что, все чистокровные начинают учиться с коробкой досье на всех своих одноклассников?

— У меня нет никаких досье, — сказал Тео, — Отцу это, — тут он ухмыльнулся, — нахрен не сдалось. И это не было шовинизмом. Ты в команде Гарри, как и все мы. Мы держимся вместе, и неважно, кто против нас: злющие тёмные лорды или бешеные первокурсницы.

— Она бешеная, правда ведь? — проворчал Невилл. — Я думал, девчонки такими бывают только в книгах.

Гермиона вздохнула.

— Ладно, ладно. И раз уж мы начали о Гарри. Где центр нашей коллективной вселенной?

И в этот момент из сумки Гермионы раздался тихий звон.

— Хм-м. Помянешь чёрта...

Она открыла сумку и громко сказала: «Пергамент Гарри», заставив кусок пергамента прыгнуть из сумки ей в руку.

Невилл выпучил глаза.

— Как ты это сделала? Ты даже палочку не использовала!

— Я вышила руны внутри сумки. Для рунной магии не нужна палочка.

Мальчики непонимающе переглянулись.

— Мы ещё не изучали руны! — горячо воскликнул Блейз. — Они начнутся только на третьем курсе.

— Да, я знаю, но мне стало скучно летом во Франции, поэтому я начала читать вперёд.

И с этими словами она развернула пергамент и начала читать сообщение Гарри.

— Вот хрень, — сказала Гермиона без тени иронии.

— Следи за языком, Гермиона, — засмеялся Невилл.

* * *

Через несколько минут, сообщив Гермионе о сложившейся ситуации, Джинни и Гарри, галантно взявший её чемодан, покинули здание вокзала. Девочка отчаянно нервничала. У неё не было никаких идей, в чем, на самом деле, состоит «путь Слизерина»; но, глядя на то, как загадочно вёл себя Гарри, она всё больше беспокоилась, что это будет что-то нелегальное и, возможно, что-то, что потребует тёмной магии. Её удивлению не было предела, когда они остановились на углу улицы в квартале от вокзала, и Гарри, вынув свою палочку, махнул ей в сторону дороги. Через несколько секунд рядом с ними резко затормозил фиолетовый трехэтажный автобус, напугав Джинни. И, если честно, Гарри также выглядел удивлённым.

— Добро пожаловать в автобус «Ночной Рыцарь». Меня зовут Стэн Шанпайк, и я буду вашим кондуктором сегодня, — молодой парень оторвал глаза от карточки, с которой читал, и посмотрел на ребят. — О! Я тебя помню! Ты тот парень, которого мы отвозили в Суррей! Тебе туда сегодня?

— Нет, Стэн, — сказал Гарри, протягивая ему чемодан Джинни, — сегодня просто в «Дырявый котёл». Кстати, разве автобус не был красным, когда я последний раз его видел?

— Министерские заставили нас перекрасить его. Видимо, наш «британский шарм и эксцентризм» как-то позволял американским туристам видеть нас даже сквозь магглоотталкивающие чары, представляешь? Они постоянно пытались сесть к нам и просили об обзорной экскурсии. Типичные янки! Очень странно. Поэтому министерство заставило нас перекрасить всё специальной магглоотталкивающей краской. Мне не нравится. Стали похожи на гигантскую виноградину на колёсах.

Гарри рассмеялся и подал руку Джинни, чтобы помочь ей забраться в автобус.

— Что теперь? — спросила она. — В Косом переулке есть кто-то, кто поможет нам попасть в Хогвартс?

— Нет, мы туда даже не пойдём. В «Дырявом котле» есть камин, поэтому мы просто переместимся в Хогсмид и дойдём до замка.

Она остановилась и уставилась на Гарри.

— Это — твой таинственный слизеринский план? Переместиться в Хогсмид через камин?

Он усмехнулся.

— Слизеринский план — это план наименьшего сопротивления и наибольших преимуществ. Противоположность ему — гриффиндорский план, или, как я люблю называть его — план «ГЛЯДИ, ЧЁ МОГУ!»

Говоря это, Гарри развел руки, растопырил пальцы и потряс ими, неосознанно изобразив движение, широко известное как «Джазовые руки».

— Видите ли, мисс Уизли, — продолжил он, — Гриффиндор — факультет храбрых. Храбрость — вещь хорошая, но только когда она не идёт в ущерб другим качествам. В любой непонятной ситуации первый инстинкт гриффиндорца — найти решение, которое покажет, как он храбр; так же, как первый инстинкт когтевранца — найти решение, которое всем покажет, как он умен. Слизеринцы же ищут решение, которое даст наилучший результат.

— А пуффендуйцы?

— Я, на самом деле, очень уважаю пуффендуйцев. Они так же склонны искать наиболее эффективное решение. Их просто недооценивают, потому что они игнорируют любые эффективные и выгодные решения, которые могут задеть чьи-то чувства или могут показаться другим людям несправедливыми или неэтичными. Во многих вещах Пуффендуй это просто ещё один Слизерин, только с гипертрофированным чувством справедливости. Или, может быть, Слизерин — это просто безжалостный Пуффендуй. Одно и то же, короче.

Джинни рассмеялась, и они весело проболтали всю дорогу об этике волшебников, стараясь не обращать внимание на то, с какой скоростью «Ночной Рыцарь» нёсся по улицам Лондона.

* * *

Десять минут спустя в Хогвартс-экспрессе Гермиона начала сомневаться. Да, она сама проявила интерес к странным и, скорее всего, выдуманным существам Луны, но она не была готова к тому, насколько запутанными были фантазии девочки, и уже была готова переосмыслить взгляды Мариэтты Эджкомб на тему вменяемости Лавгуд. К счастью, когда Луна уже собиралась рассказать ещё что-то о гнусностях заговора гнилозубов, Гермиона была спасена стуком в дверь, после которого к ребятам заглянула раздражённая Лаванда Браун.

— Привет, ребята. Простите, что прерываю, но вы не видели Джима? — спросила она расстроенным тоном. — Потому что, если он меня избегает, мне просто будет необходимо сделать его жизнь невыносимой.

— Его нет в поезде, — ответила Гермиона. — Из надежных источников я узнала, что он и Рон опоздали на поезд и летят в Хогвартс на летающей машине.

— Ха-ха. Очень смешно. Серьёзно, где он? — нетерпеливо спросила Лаванда.

— Она говорит правду, Лаванда, — серьезно сказал Невилл.

— Но это не должно помешать тебе сделать жизнь Джима невыносимой, — ввернул словечко Блейз. — На самом деле, поскольку в это самое время он грубо нарушает Статут о секретности, тебе, я думаю, следует сделать его жизнь максимально невыносимой.

— Блейз, хватит подстрекать, — неодобрительно сказала Гермиона.

— Летающая машина? Серьёзно, летающая машина? — неверяще сказала Лаванда. — Ладно, плевать. Гарри с ним? У него слишком много здравомыслия для такого.

— Нет, не с ним, и да, разумеется, — ответила Гермиона. — К сожалению, он тоже опоздал на поезд, но он планирует добраться до Хогвартса гораздо разумнее.

— Уж я надеюсь, — покачала головой Лаванда, — ладно, когда увидите Гарри, скажите ему, что мне надо с ним поговорить об этом.

Она протянула Гермионе копию «Ведьмополитена», на обложке которого красовалась движущаяся фотография, где были запечатлены удивлëнный Гарри, Джим, зло смотревший на него, и Лаванда, которая, стоя между братьями, хлопала в ладоши и восторженно смотрела на Гарри. Гермиона узнала место: это было во «Флориш и Блоттс», но тут она прочитала заголовок — «Мальчик-который-выжил попал в любовный треугольник!» Под заголовком была статья, согласно которой злость Джима была вызвана тем, что Лаванда всё время смотрела на Гарри, вероятно, потому что он пользовался средствами по уходу за волосами, которые выпускала семья Браунов. Гермиона в изумлении воззрилась на Лаванду.

— Это же…

— Чушь. Да, я в курсе. Но мы должны на это ответить. Иначе завтра утром я получу дюжину громовещателей, которые будут орать на весь Большой зал, что я бессовестная блудница или что-нибудь в этом духе.

И с этими словами Лаванда повернулась и вышла из купе. Но даже когда дверь закрылась, друзья всё равно услышали как девочка бормочет себе под нос:

— Серьëзно! Летающая машина? Да никакое наследство такого не стоит!

* * *

Где-то через двадцать минут «Ночной Рыцарь» остановился у «Дырявого котла». Гарри пропустил Джинни вперёд в камин, где он бросил пару сиклей в горшок и взял горсть летучего пороха. Джинни последовала его примеру.

— Так, место назначения — «Клиника Тонксов. Хогсмид». Повтори. Как уже доказал мой братец, корявое произношение может занести тебя Мерлин знает куда.

Джинни кивнула и повторила. Путешествие через камин прошло без каких-либо сложностей, поэтому уже через пару минут они были в Хогсмиде, где их встречала Айрис.

— Добрый день, мистер Гарри Поттер, сэр! Какой приятный сюрприз! Вы заболели или поранились? К большому сожалению Айрис, хозяин целитель Тонкс сейчас с пациентом.

— Все в порядке, Айрис. Нам просто нужно было пройти. Что-то случилось с барьером на вокзале Кингс-Кросс, и мы не смогли попасть на платформу. Поэтому пришлось изобретать альтернативные способы добраться до школы.

Айрис сделала шаг вперёд и принюхалась. Отпрянув назад, она тихо зарычала.

— Это был тот сумасшедший эльф Добби, сэр! Айрис узнала запах его магии!

— Правда? Домовые эльфы могут распознать запах магии друг друга?

— Обычно нет, сэр. Айрис вам говорила, что некоторые сумасшедшие эльфы не в ладах со своими хозяевами. Они источают запах, который любой другой домашний эльф сможет уловить за километр. Те, кто действуют по приказу своих хозяев, не оставляют таких следов.

— Хм. Полагаю, в этом есть смысл. Что ж, нам пора идти в замок. Пожалуйста, скажи целителю Тонкс, что я заходил, и мне жаль, что я не застал его.

— Айрис всё передаст. Может, мистер Гарри Поттер, сэр, хочет, чтобы Айрис отправила багаж молодой леди сразу в Хогвартс? И, если уж на то пошло, может, Айрис отремонтирует его сразу?

Гарри оглянулся на Джинни, которая во все глаза рассматривала Айрис (как будто до этого она никогда не видела домовых эльфов), и улыбнулся эльфийке.

— Да, пожалуйста. Мы будем очень благодарны.

Айрис сделала реверанс, а затем исчезла вместе с чемоданом Джинни. Пока ребята шли к замку, Гарри рассказал Джинни о Добби и попросил никому не говорить имя эльфа, ибо самое меньшее, что с ним сделают Малфои — это жестоко накажут, а может и сразу убьют. Она с готовностью согласилась. Через примерно пятнадцать минут они подошли к воротам замка, где их уже встречал ухмыляющийся Северус Снейп.

— Мистер Поттер. Вы немного рановато. Слишком особенный, чтобы ехать в поезде вместе со своими одноклассниками?

Гарри проигнорировал выпад.

— У нас был ещё один инцидент с Добби, сэр. Барьер на вокзале оказался закрыт, поэтому мне пришлось импровизировать. Как вы узнали, что я уже здесь?

— Один из хогвартских эльфов уведомил директора, что чемодан мисс Уизли уже прибыл. А скоро сам директор почувствовал, как вы прошли через внешние щиты замка и попросил меня встретить вас. А теперь расскажите мне, что случилось.

Гарри рассказал всё, что смог вспомнить, включая ту часть, в которой Джим и Рон решили украсть машину и лететь на ней в Хогвартс. Снейп сказал, что займётся этим. Его злорадная улыбка внезапно заставила Джинни забеспокоиться о брате и Джиме. Она не хотела, чтобы у них были неприятности, но Гарри заверил её, что им это пойдёт на пользу и будет лучше, если ситуация быстро разрешится и не приведёт к катастрофическому нарушению международного Статута о секретности. Тем более, что это могло плохо отразиться на Артуре Уизли — владельце нелегального автомобиля. Он также сказал, что она может передать им, что это он на них «настучал». Тем более, что, чего уж там, он и вправду «стучал» на них.

* * *

— Прости, Луна, — неуверенно сказала Гермиона. — Я не говорю, что не… уважаю твои убеждения. Но… я, честное слово, не вижу ни одной причины считать этих существ настоящими. Ну, правда… Нарглы — крошечные невидимые жужжащие существа, которые влияют на эмоциональное состояние людей? А мозгошмыги — другие невидимые существа, вероятно, из разряда насекомых, которые живут внутри голов людей и являются причиной сильных эмоций или растерянности? И только ты можешь их видеть?

— Ну, я думаю, что есть и другие люди, которые могут их видеть, но их немного. Мама рассказывала мне об этих существах, когда я была маленькой, поэтому я решила, что она тоже могла их видеть, — тут Луна задумалась и погрустнела, — хотя, если быть честной, она рассказывала мне всё это как истории перед сном, когда мне было три или четыре. Поэтому, думаю, она не очень надёжный источник.

— Знаешь, Гермиона, — взял слово Тео, — есть много разных неизвестных разделов магии, о которых мы никогда не узнаем, если только не будем получать мастерство в смежной области. И кроме того, я точно знаю, что есть существа, которых не все могут видеть.

— Например? — с сомнением спросила Гермиона.

— Фестралы, — немного дрогнувшим голосом ответил Тео. — Они тянули хогвартские кареты, на которых нас везли на поезд в июне.

— Не знала, что там были невидимые существа. Я думала, кареты просто зачарованы.

— Хорошо тебе, — грустно сказал Тео, — хотя из того, что я слышал, в этом году ты можешь их увидеть.

— Тео, — повысив голос, сказал Блейз, — не надо. Гермиона ни в чём не виновата, поэтому не надо так говорить.

Тео ничего не сказал и просто отвернулся к окну, где проплывали сельские пейзажи. Гермиона удивлëнно переводила взгляд с Блейза на Тео, не понимая, что такого она сказала, что так расстроило Нотта. Наконец, заговорил Невилл.

— Гермиона, фестралы реальны. Я никогда не видел их и, надеюсь, ещё долго не увижу, но бабушка рассказывала, что в Запретном лесу живет целый табун. Они… — он грустно посмотрел на Тео, — они невидимы для всех, кроме тех, кто видел, как кто-то умер прямо у них на глазах, и понял, что случилось.

— У фестралов скелетированное тело лошади, как если бы жеребца морили голодом так, что ты могла бы пересчитать его ребра. Морда у них как у какой-нибудь ящерицы. И у них есть огромные кожистые крылья. На них могла бы ездить Смерть. А может и ездит.

В купе повисла тишина, ибо все поняли, что значит то, что их друг может видеть этих существ. Гермиона сидела глубоко задумавшись, понимая, что если то, что сказал Невилл было правдой, она тоже совсем скоро увидит этих существ, потому что она видела смерть Джорджа Виндхэма на дне рождения Гарри и Джима. Посмотрев на Луну, она заметила, что девочка загрустила и вспомнила, как Джинни говорила, что мама Луны умерла прямо у неё на глазах, когда ей было восемь. А значит, Луна тоже могла видеть фестралов. Гермиона сделала глубокий вдох.

— Ладно. Пока хватит о нарглах и мозгошмыгах, я думаю, — энергично сказала она, пытаясь разрядить обстановку в купе, — расскажи мне о бундящей шице.

Луна широко улыбнулась.

* * *

Маленький «Форд Англия» был в воздухе уже три часа. Ребята уже не видели поезд, потому что скорость полёта машины мало того, что была меньше скорости поезда, так ещё и механизм невидимости сломался спустя два часа после взлета, поэтому Рону приходилось закладывать большой крюк каждый раз, когда поезд проходил рядом с районами, где жили магглы. Оба мальчика стали раздражительными, потому что ни один из них не взял с собой никакой еды, а Рон отказывался приземляться, чтобы сходить в туалет, потому что полетная передача заела, и он не был уверен, что они смогут взлететь снова. После того как Джим в третий раз поднял тему туалета, Рон наорал на него и посоветовал посмотреть на заднем сиденье пустые бутылки из под сливочного пива, если ему так надо. После этого Джим с ним не разговаривал и просто заснул, оставляя разозлённого Рона вести машину в одиночестве.

Через некоторое время Джим резко проснулся от того, что кто-то сильно постучал в окно, на которое он опëрся головой. Он закричал и схватился за палочку, уверенный, что до них добрались Пожиратели смерти или безумные домовые эльфы. Но это было кое-что гораздо, гораздо хуже. За окном был Джеймс Поттер верхом на метле, на лице которого была только одна эмоция — ярость. Старший Поттер перевёл злой взгляд с Джима на застывшего Рон. Он указал пальцем сначала на них, а потом на землю. Рон с несчастным видом посмотрел на Джима и переключил передачу, готовясь к снижению. Джим сглотнул, размышляя, в какой ярости должны быть его родители и может ли его собственный отец назначить ему отработки.

Но, с другой стороны, по крайней мере, он сможет пописать.

2 сентября 1992, 07:00 утра

(Первое утро)

Джинни резко проснулась и уставилась в потолок. Несколько секунд она не была уверена, где находится, и подумала, что весь вчерашний день и вечер были длинным странным сном.

— Доброе утро, Джиневра, — приветливо поздоровалась с ней однокурсница гнусавым голосом.

Джинни закрыла глаза. Нет, это был не сон.

* * *

1 сентября 1992, 18:45

(Церемония распределения)

Когда остальные однокурсники Джинни подошли к берегу озера, чтобы переправиться на другую сторону на лодках, она уже ждала их. Она насчитала тридцать пять студентов в своем потоке — меньше, чем в классе Рона, но всё же немногим больше, чем было у Перси. Пока Джинни рассказывала Луне о том, как она добралась до школы, и слушала рассказ Луны о том, что было в поезде, Луна познакомила её с двумя другими первокурсниками: Тори и Колином. Тори, которую Джинни видела на дне рождения Поттеров, была пухленькой гиперактивной девочкой с блестящими чёрными волосами, подстриженными под каре, которая тихо повизгивала от восторга, что попадёт в Пуффендуй. Колин тоже был пухленьким и гиперактивным мальчуганом с вьющимися светлыми волосами… и камерой, которую он не выпускал из рук, делая фотографии всего, что попадалось ему на глаза.

Заметив несколько странных взглядов, которыми наградили их четверку, Джинни вспомнила, что полное имя Тори — Астория Гринграсс, сестра которой, Дафна, была слизеринкой и училась вместе с Гарри. Колин же был настолько явным магглорожденным, что он с тем же успехом мог бы повесить на себя табличку «Я — магглорожденный», которая бы светилась и переливалась всеми цветами радуги. Луна, как оказалось, многое знала об их недоброжелателях и указала на некоторых, что пялились на них особенно явно. Друзилла Крэбб была дочерью предполагаемого Пожирателя смерти, Нильс Харпер и Кевин Блетчли же, видимо, были просто задиристыми придурками, которым нравилось зависать с детьми предполагаемых Пожирателей. Четвертым членом этой группы была Мариэтта Эджкомб, заносчивая приспособленка, которую Джинни знала и презирала уже пару лет. Несомненно, все они не одобряли дружбу Тори с «предателями крови» и «грязнокровками». Ни Джинни, ни Луна не знали других первокурсников, столпившихся на причале в ожидании своей очереди сесть в лодки, но Джинни заметила одну худенькую брюнетку с беспорядочно спадающими ей на лицо волосами, главным образом потому, что она старалась держаться в стороне от остальных, как будто не желая ни с кем разговаривать.

Когда все первокурсники погрузились в лодки, Хагрид переправил их на другой берег, где их уже дожидалась профессор МакГонагалл с приветственной речью. Было несколько ахов, когда сквозь стену просочились призраки, ведущие оживленную беседу о поведении Пивза. После, когда Джинни расскажет об этом Гарри, он от души посмеётся, осознав, что призраки разыгрывают одну и ту же сценку каждый год, чтобы напугать первокурсников. Когда дети вошли в Большой зал, Джинни огляделась. С одной стороны зала стоял стол Гриффиндора, откуда ей приветливо махали близнецы — к вящему стыду Перси, который, улыбнувшись ей, тихо зашипел на близнецов, чтобы они успокоились. Интересно, что Джим и Рон слабо улыбнулись ей, но по их виду было ясно, что что-то всё-таки случилось. Она была рада, что они добрались до Хогвартса целыми и невредимыми, но подозревала, что они заработали себе проблемы, которые, если быть честными, они полностью заслужили. У противоположной стены зала стоял стол Слизерина, в конце которого Джинни с трудом смогла разглядеть Гарри Поттера, а тот ободряюще ей кивнул.

Распределение прошло как в тумане. Шляпа спела что-то об основателях, но Джинни даже не поняла что, так она нервничала. Затем МакГонагалл начала вызывать первокурсников. Криви отправился в Гриффиндор, где он, едва сев за стол, представился раздражённому Джиму. Блетчли, Крэбб и Харпер отправились в Слизерин, как и Астория Гринграсс, к огромному удивлению самой Тори. Дойдя до конца слизеринского стола, она села рядом со своей сестрой прямо напротив Гарри и двух его друзей. Мариэтта Эджкомб отправилась в Когтевран. Большой неожиданностью была Луна Лавгуд, которая отправилась в Гриффиндор. Видимо, она успела подружиться с несколькими ребятами в поезде, потому что девочка с невероятно густыми каштановыми волосами и светловолосый парень, который пока был немного нескладным, но в будущем обещал стать довольно красивым, встали и зааплодировали ей, прежде чем пригласить её сесть с ними. Реакция Джима была менее приветливой. Он буквально спрятал своё лицо в ладони, как будто день не мог стать ещё хуже. Наконец, остались только Джинни и та худенькая девочка, которая ни на кого не смотрела и ни с кем не разговаривала.

— Уизли, Джиневра! — объявила МакГонагалл.

Джинни удивилась, она-то думала, что из-за её фамилии она будет самой последней. Собрав всю уверенность, что у неё была, она подошла к стулу, на котором покоилась Распределяющая шляпа. Ей с трудом верилось в то, что Гарри рассказал ей о распределении, потому что от такого важного события она ожидала чего-то большего, чем просто примерка какой-то рухляди.

«Рухлядь я, значит?» — недовольно сказала Шляпа в голове у Джинни, заставив её тихо взвизгнуть.

«Эм, простите? — подумала Джинни. Она внезапно поняла, что ведёт мысленный разговор. — Просто я… не этого ожидала».

«Хмпф, ты вообще ничего не должна была ожидать. Кто бы мог подумать, что из всех людей Гарри Поттер окажется таким треплом? Ладно, проехали. Ты Уизли, как я вижу. Первая девочка Уизли за несколько веков. С того самого неприятного… хмпф, забудь об этом. Полагаю, Поттер не единственное трепло здесь».

«Погодите, что вы?..»

«Нет, нет. Забудь, что я говорила. Ладно, как я сказала, ты — Уизли. Полагаю, ты хочешь слепо последовать за своими братьями, даже ни на секунду не задумавшись о собственных амбициях. Кажется, это путь Уизли. С другой стороны, я полагаю, если ты будешь в Гриффиндоре со своими четырьмя братьями, они за тобой присмотрят и уберегут от любых неприятностей. Это, наверное, хорошо, так ведь?»

«Чего?! — мысленно воскликнула Джинни. — Нет! Не собираюсь я ни за кем слепо следовать! У меня есть собственные амбиции, знаешь ли, и мне точно не нужны няньки, которые будут следить за мной и оберегать меня! Я сама могу о себе позаботиться, так что спасибо, не надо!»

«Хм-м, бесстрашие! — воскликнула Шляпа. — Сколько гриффиндорского задора!»

«Задор — это для восьмилеток. Я приняла решение».

«Хе-хе. Полагаю, ты права. У меня остался к тебе только один вопрос. Что важнее? Чтобы все вокруг знали, какая ты храбрая? Или чтобы ты была храброй на самом деле?»

Вопрос застал её врасплох, и она на пару секунд задумалась.

«Быть храброй на самом деле», — наконец твёрдо сказала она.

«Хмпф. Ну наконец-то хоть кто-то из вас, идиотов, это понял», — сказала Шляпа, прежде чем выкрикнуть:

— СЛИЗЕРИН!

* * *

2 сентября 1992, 07:01 утра

(Первое утро)

Джинни потёрла глаза. Нет, это был не сон. И кто-то только что говорил с ней, поэтому она должна была что-то сказать.

— Доброе утро, Друзилла, — несколько настороженно сказала Джинни.

Друзилла Крэбб была относительно мила к ней, хоть и в своей особой манере. Она даже предложила Джинни звать её по имени, но пока только в спальне первокурсников, до тех, пока та не поставит себя. Брат Друзиллы, Винсент, был одним из… приспешников Драко Малфоя… Джинни всё ещё казалось абсурдным, что у двенадцатилетнего мальчика могут быть приспешники, но, по-видимому, у Малфоя они были, поэтому Друзиллу, как считала Джинни, можно было рассматривать как… ну, приспешницу, что ли. Или, возможно, «прихвостенька» было подходящим термином для девочки-первокурсницы. До сих пор Друзилла не пыталась убить её во сне, хотя, пожалуй, пока было рано судить, ибо прошла только одна ночь, но она настаивала на том, чтобы называть Уизли Джиневрой, а не Джинни, хотя последняя несколько раз просила её об обратном. С другой стороны, весь следующий месяц вне спальни первокурсниц она не будет ни «Джиневрой», ни «Джинни». Просто «Уизли» на, по меньшей мере, месяц, если верить вводному курсу слизеринского этикета. Ну и ладно, с этим можно жить. Она всегда будет Уизли, и не важно, какого цвета галстук она носит. Она только надеялась, что остальная её семья думает также. После быстрого душа она прошла к умывальникам, где увидела чистящую зубы Асторию.

— Доброе утро, Джинни! — радостно поздоровалась она.

— Доброе утро, Гринграсс, — поздоровалась в ответ Джинни, сделав ударение на фамилии Тори.

— Ой, да ладно, ты серьёзно собираешься следовать всему этому?

— Эй, это вообще-то твоя сестра рассказала нам про все эти правила. Вне наших спален мы не можем обращаться ни к одному слизеринцу по имени весь первый месяц, если это, конечно, не кровный родственник. Я даже не могу звать Гарри по имени до, как минимум, октября, а он жил с нами летом.

Тори просто закатила глаза. Джинни повернулась и направилась к двери… где столкнулась со своей другой однокурсницей, чьи тёмные волосы всё так же спадали ей на лицо, закрывая глаза. Сейчас Джинни знала, как её зовут. Но произнести это имя у неё не хватало духу.

— Доброе… утро, — неуклюже поздоровалась Уизли.

Темноволосая девочка что-то тихо проворчала и пошла к душевым.

* * *

1 сентября 1992, 19:20

(Церемония распределения)

Профессор МакГонагалл сняла Шляпу, и Джинни, медленно встав, пошла к столу Слизерина, не решаясь взглянуть на своих братьев. Гарри и один из его друзей, тот что был пониже, подвинулись, освобождая ей местечко. Помогая ей сесть, Гарри заговорил тихо, но жёстко, что совсем не вязалось с тёплой приветственной улыбкой, которой он её одаривал.

— Дыши. Расслабься. Улыбайся так, как будто ты счастлива быть здесь и ожидала попасть именно сюда. Так, хорошо. А вот сейчас ты начинаешь перебарщивать. Умерь немного пыл. Ты «счастлива быть здесь», а не «психопат с топором»[1]. Познакомься с моими друзьями, Теодором Ноттом и Блейзом Забини. Напротив нас Трейси Девис и Дафна Гринграсс. И я полагаю, ты уже знакома с младшей сестрой Дафны, Асторией.

— Вообще-то, я предпочитаю, чтобы меня называли Тори, — сказала младшая Гринграсс.

— Нет! — раздражённо сказала Дафна. — Астория — имя дочери древнего и благородного дома. Тори же — имя маггловской актрисульки, которую ты однажды увидела в журнале.

— Пока мы обсуждаем прозвища, — обратилась Трейси к Джинни, — тебе стоит использовать имя Джиневра. Это потрясающее имя! Тебе не нужны никакие сокращения и прозвища, если у тебя такое имя.

— Неужели, Тереза? — ехидно обратился к Трейси Блейз.

Дэвис показала ему язык.

— Нет, — твердно сказала Джинни, — я отказываюсь отзываться на имя Джиневра. Здесь я буду стоять на своем.

— Но это отличное имя, — возразила Дафна.

— Я согласна. И когда я вырасту и выйду замуж, я планирую его использовать… при условии, что я выйду замуж за кого-то, чья фамилия будет хорошо сочетаться с именем «Джиневра». Но Джиневра Уизли звучит так, как будто я уже старая, пропахшая нафталином тетушка.

— Ну, вообще-то, резонно, — кивнул Гарри, — я не знал своего полного имени до этого лета. И если бы кто-нибудь сказал мне в тот день, что мне теперь следует всегда отзываться на Адриана[2], я бы с моста спрыгнул. Так что, думаю, «Джинни» — для начала неплохо.

— Если она будет отзываться на «Джинни», я буду отзываться на «Тори», — надула губы Астория.

— Убейте меня, пожалуйста, — пробормотала Дафна.

— Кроме того, имена сейчас не важны. Когда мы обсуждали это на вокзале утром, я шутил, но теперь я серьёзно. Никаких имён до первого октября, как минимум. Если, конечно, кто-то не попросит тебя об обратном. И! Я не буду тебя об этом просить, потому что не хочу рисовать на твоей спине мишень.

— Ты предложил мне звать тебя Гарри за первым же завтраком! — раздражённо воскликнул Тео. — И ты начал звать меня Тео, даже не спросив разрешения!

— Да, ну, если быть честным, я был безумно беспечен и агрессивен в тот раз, потому что я не знал, как надо. К счастью, мы оба сыны Древних и благородных домов. Другие правила и всё такое, — Гарри резко замолчал. — А знаете, это, вообще-то, дельная мысль. Наверняка есть целая куча скрытых правил, которые есть у слизеринских девчонок, о которых я не знаю, — он повернулся к Дафне, — Дафна, я хочу использовать то одолжение, которое ты мне должна.

Она подозрительно на него посмотрела.

— То, что я тебе должна за новогодний бал? Он только через четыре месяца! Ты можешь быть мёртв к тому времени!

— Да, я знаю, но это срочно. Если я не доживу до Рождества, всё организую с того света. Короче, мне нужно, чтобы ты провела для мисс Уизли быстрый курс женского слизеринского этикета.

— Почему ты думаешь, что женский этикет как-то отличается от мужского? — спросила Дафна, которая выглядела слегка оскорблённой.

Гарри посмотрел на неё своим коронным взглядом, как бы говорящим «не будь дурой».

— Ты ведь помнишь, что я со всеми вами знаком?

Дафна скорчила рожу, поэтому он наклонился поближе.

— Если ты поможешь мисс Уизли, и она преуспеет, Драко Малфой будет в ярости, — он почти пропел последнее слово, заставив Трейси прыснуть от смеха.

Дафна сощурила глаза.

— Достойная причина, я полагаю. Ладно, я собиралась сегодня вечером рассказать Астории, как нужно вести себя. Думаю, Уизли может к нам присоединиться.

— Почему это мне нужен курс этикета? — возмущëнно спросила младшая Гринграсс.

— Потому что наши родители и я думали, что ты попадешь в Пуффендуй, где уроки этикета не только бесполезны, но даже контрпродуктивны, — сказала Дафна. — Как ты вообще умудрилась попасть в Слизерин?

Астория пожала плечами.

— Шляпа сказала, что желание выйти замуж за Седрика Диггори не считается хорошей причиной и, кроме того, слизеринцам нужен кто-то, чтобы веселить их.

— Я думал, для этого есть я, — улыбнувшись, сказал Гарри.

— Ты думал неправильно, — приложила его Дафна.

— Ой, Даф, да хватит уже злиться на Гарри, — игриво сказала Трейси. — Ты всё ещё бесишься из-за того, что он разрушил твой грандиозный план в прошлом году?

— Трейси, ЗАТКНИСЬ!

— Чего-чего? — спросил удивлённый Гарри. — Почему я этого не помню? Что был за грандиозный план?

Дафна вздохнула.

— Честное слово, не такой уж он был и грандиозный. Я собиралась держаться тихо и дать Малфою делать из себя идиота до Рождества. А на рождественскую вечеринку я собиралась пригласить всех, кого он оскорблял, и настроить их всех против него. Затем, весной, я хотела выступить против него, когда заручусь поддержкой. Ну, знаешь, традиционный слизеринский план. Но ты всё испортил, устроив тот спектакль на Хэллоуин.

— Что он сделал? — спросила Джинни.

Блейз засмеялся и возвел глаза к потолку, вспоминая тот вечер.

— О, он заставил Малфоя практически вызвать его на дуэль посреди общей гостиной, а затем лёгким движением руки опустил его на глазах у всех, даже не произнеся ни одного заклинания. Малфой чуть не описался на глазах всего факультета, пока Гарри спокойно пошёл спать, насвистывая мелодию из какого-то старого маггловского вестерна.

— Тс-с-с, — улыбнулся Гарри. — Помни: победив, будьте великодушны, — Гарри посмотрел на Драко, который сидел вдалеке вместе с Уоррингтоном, Пьюси и братьями Блетчли. Когда их взгляды пересеклись, маска вежливости, которую Малфой носил уже много месяцев, дала трещину, и «хорёк» оскалился. Но, к удивлению Гарри, он быстро понял, что этот оскал вызван не самим Поттером, а тем, что он так хорошо относится к Джинни. Гарри повернулся к Тео.

— Каков статус специальной миссии, агент Нотт?

— В процессе. Мне нужно кое-что посмотреть в библиотеке, но у меня есть хорошая зацепка.

— Агент Нотт? — вскинув брови, спросила Дафна.

— Ага, согласно Грейнджер, я теперь часть шпионской сети Гарри. Что-то связанное с часами-передатчиками. Я этого не понимаю, но звучит это КЛЕВО!

— Добавим в список того, что надо сделать, — засмеялся Гарри.

— Прошу прощения, — раздался тихий голос с дальнего конца стола, — не могли бы вы передать мне тыквенный сок?

Гарри и Джинни повернулись и с удивлением обнаружили, что, пока они говорили, последняя первокурсница была распределена в Слизерин и как-то незамеченной прошла в дальний конец стола прямо мимо них. Её тарелка была почти пустой. Складывалось ощущение, что она больше ковыряла еду, чем ела. И она не подняла головы, когда говорила. Вместо этого она сидела наклонившись, позволяя своим коричневым волосам спадать ей на глаза, закрывая часть лица.

— Ох! Я прошу прощения, — наклонив голову, сказал Гарри. — Мы заболтались, обсуждая неожиданное распределение моей подруги, и совсем не обратили на вас внимание. Примите мои искренние извинения. Я Гарри Поттер. Ну а вы?

Правой рукой девочка убрала свои волосы за ухо и посмотрела на Гарри и Джинни. В её серых глазах совсем не было эмоций, за исключением, может быть, лёгкого намека на презрение.

— Уилкес, — безжизненно сказала она.

Разговоры рядом мгновенно стихли, и все друзья Гарри повернулись к девочке, которая почти наверняка была отпрыском того самого Уилкеса. Если такое внимание и испугало её, она не подала виду.

— Амариллис Уилкес, — продолжила она, — хотя, если все первокурсницы собираются отзываться на прозвища, думаю, вы можете звать меня Эми.

* * *

2 сентября 1992, 07:35 утра

(Первое утро)

Поднимаясь на завтрак, Джинни думала о своей однокласснице, Амариллис Уилкес, и о том, каково это будет жить с ней в одной спальне следующие семь лет. Во время их импровизированного урока по этикету Дафна рассказала девочкам историю семьи Уилкес, и, честно говоря, если бы Шляпа сказала Джинни, что ей предстоит жить в одной спальне с дочерью Эразмуса Уилкеса, она, скорее всего, попросила бы распределить её куда-нибудь в другое место. Хотя ответила она довольно однозначно, что хочет быть храброй «на самом деле», а не чтобы все думали, что она храбрая. Возможно, этим вопросом Шляпа пыталась её предупредить.

В 1980 году, когда Игрушечника убили авроры, его жена, Линнея Уилкес, была на втором месяце беременности. Вполне возможно, что сам лорд Уилкес ещё сам даже не знал, что скоро станет отцом, когда его настигла смерть… за которую отца Джинни наградили Орденом Мерлина. Семь месяцев спустя в изоляторе Министерства Линнея родила девочку, назвала её Амариллис и, будучи убеждённой Пожирательницей, отправилась в Азкабан, где умерла за неделю до первого дня рождения Эми. Девочку забрала к себе семья Гойлов, которые нехотя, но согласились стать крёстными. Эми, скорее всего, даже не помнила ничего о своих родителях, но Джинни вздрагивала каждый раз, когда думала ЧТО Эми рассказывали о старших Уилкесах её крёстные, которые оба подозревались в пособничестве Пожирателям и были вассалами Люциуса Малфоя.

Потерявшуюся в своих мыслях Джинни застали врасплох в конце коридора, ведущего к Большому залу. Из-за двери класса высунулась рука и втащила её внутрь. Она уже было потянулась за палочкой, но поняла, что это её брат, Джордж. Он приложил палец к губам и прошептал: «Тс-с-с!» Закрыв дверь в класс, он оглядел сестру с ног до головы, а затем крепко её обнял.

— Ты в порядке, Джин? Кто-нибудь там внизу тебя обижал? Скажи только слово, и мы с Фредом превратим их в жаб!

Девочка рассмеялась.

— Нет, всё в порядке. Никто ничего не предпринял. Нас в спальне всего четверо. С Тори Гринграсс, я уверена, мы станем отличными подругами. Друзилла Крэбб — высокомерная корова, но и она не сказала и не сделала ничего, чтобы обидеть меня. А Амариллис Уилкес просто держится особняком. Она немного жуткая, но не дала мне никаких оснований думать, что она хочет отомстить за смерть своих родителей или типа того. Кроме того, прошлой ночью к нам зашла Мелисса Булстроуд, наш префект-семикурсница, и сказала, что не потерпит никаких проблем с нами, и плевать ей, чьи родители убили чьих. Немного грубовато, но довольно обнадёживает. Как Рон, Фред и Перси?

Джордж поморщился.

— Всё ещё в шоке, я полагаю. Мы… мы особо это не обсуждали.

Джинни замолчала и внимательно посмотрела в лицо брата.

— Как ты это принял?

Джордж отвел взгляд и через пару секунд тихо спросил:

— Что Шляпа сказала тебе?

Джинни помедлила. Часть её считала, что её разговор со Шляпой — это личное. Но другая, большая часть, хотела, чтобы семья её поняла. Поэтому она ему сказала.

— Что важнее? Чтобы все вокруг знали, какая ты храбрая? — повторил он. — Или чтобы ты была храброй на самом деле.

Джинни кивнула. Джордж задумчиво уставился в пол, и, внезапно, Джинни поняла.

— Она спрашивала у тебя то же самое, правда? — тихо спросила она.

Джордж стыдливо опустил глаза.

— Да. Она сказала, что во мне много качеств, которые когда-то считались слизеринскими, но с тех пор забыты. И сказала, что, если я достаточно храбр, я должен отправиться в Слизерин и, может быть, попытаться изменить его во что-то лучшее, чем он есть сейчас. Но… я не смог. Фред уже был распределен в Гриффиндор, я всегда знал, что он попадёт туда. И… я просто не мог вынести мысли, что его не будет рядом, а уж тем более быть распределённым на факультет, где мы можем стать врагами. Поэтому когда Шляпа спросила меня… я сказал: «Я просто хочу попасть в Гриффиндор». И она отправила.

Он подошёл и положил свои руки ей на плечи.

— Я знаю, тебе придётся нелегко. И я не знаю, как мама, папа и остальные отреагируют. Но мне плевать, на каком факультете ты учишься. Я всегда буду рядом.

Джинни улыбнулась и крепко обняла брата.

— Что до остальных, — продолжил Джордж, — я поговорю с Фредом и Перси и узнаю, что они думают обо всём этом. Но не думаю, что с ними возникнут проблемы. Если честно, я больше беспокоюсь о Роне, но, думаю, я и Фред его успокоим, когда нам выпадет шанс поговорить с ним.

Джинни снова улыбнулась. Когда она входила в Большой зал, её настроение было лучше, чем за всё время, которое прошло с момента её распределения. Оно нисколько не испортилось от взглядов слизеринцев, когда она садилась за стол рядом с Гарри и напротив Дафны (или рядом с Поттером и напротив Гринграсс). Настроение оставалось отличным… до тех пор, пока она не увидела Стрелку, семейную сову Уизли, влетевшую в зал через потолочное окно, с зажатым в когтях конвертом ярко-красного цвета.

[1] Психопат с топором — сцена из фильма «Американский психопат», где Кристиан Бейл с безумной улыбочкой замахивается топором.

[2] Адриан в английском пишется как Hadrian, а Гарри как Harry. Так что в этом фике протагониста официально зовут Адриан. Живите с этим.

2 сентября 1992, 13:10

(Первый ланч)

К концу первого ланча Джинни, наконец, начала немного успокаиваться, хотя то, что случилось за завтраком, всё ещё расстраивало её. Но несмотря на это, её первый урок — трансфигурация — прошёл довольно неплохо, хотя она и не заработала ни одного очка, и МакГонагалл странно на неё косилась все занятие. Гарри рекомендовал ей вступить в учебную группу и не ограничивать свой круг общения слизеринцами, поэтому она и Луна договорились встретиться в пятницу после ланча вместе с Асторией (которая настояла, чтобы её называли Тори, когда её сестры нет поблизости) и Колином. Гарри также сказал ей, что называть студентов других факультетов по имени нормально, особенно гриффиндорцев, которые обычно не следуют нормам этикета чистокровных. Поэтому, когда после ланча Джинни выходила из Большого зала, болтая с Асторией, она была донельзя удивлена, когда Перси, преградив им путь, учтиво поклонился.

— Добрый день, мисс Гринграсс. Я — Персиваль Уизли, отпрыск семейства Уизли. Могу я позаимствовать у вас мою сестру, Джиневру? Нам необходимо обсудить семейные дела.

Джинни вытаращила глаза, удивлённая тем, как официально говорил Перси. Она была уверена, что за всю её жизнь он ни разу не называл её полным именем. Тори же просто прыснула.

— Без проблем. Джинни, увидимся позже, — и она вприпрыжку направилась дальше, напевая какую-то песню из репертуара «Ведуний».

Джинни сложила руки на груди и подозрительно посмотрела на брата.

— Джиневра? — вскинув брови, спросила она. — Мы теперь называем друг друга полными именами, Персиваль?

Перси залился краской.

— Прости. Я думал, что слизеринцы так друг друга не называют. Не хотел, чтобы ты чувствовала себя неловко рядом с одноклассниками. И всё же мне удалось облажаться.

— Все нормально, Перси. Астория — нетипичная слизеринка. Хотя, если честно, я уже не уверена, что для слизеринцев «типично». Как дела?

Перси быстро оглянулся.

— Давай найдем местечко, где мы сможем поговорить.

И с этими словами он повёл её к ближайшему пустому классу, по иронии судьбы — тому же самому, в котором она говорила с Джорджем этим утром. Зайдя внутрь, он наложил чары приватности.

— Как проходит твой первый день? Тебе, наверное, сейчас тяжело. Сначала распределение, потом этот громовещатель.

— Громовещатель не волнует меня, Перси, — прервала брата Джинни.

Перси вздохнул.

— Я видел твоё лицо, Джинни. Думаю, громовещатель взволновал тебя гораздо больше, чем ты хотела.

Она поморщилась.

— Что случилось, то случилось. Нет смысла ныть об этом. Если ты не заметил, я не нытик, — она помолчала. — Так как ты воспринял моё распределение?

— Я не буду отрицать, что беспокоюсь о тебе. Ты будешь учиться на факультете, где большинство людей будут считать тебя предательницей крови и, как я понял, ты будешь спать в одной комнате с, по крайней мере, одним человеком, который может испытывать глубокую личную неприязнь к нашей семье. Но… я доверяю Распределяющей Шляпе. Если она посчитала тебе достаточно храброй, чтобы учиться в Слизерине, я искренне верю, что всё это к лучшему, и неважно, что думают другие.

Джинни вгляделась в лицо брата.

— Шляпа предлагала тебе Слизерин, не так ли?

Перси улыбнулся.

— Шляпа предлагала мне выбор между Когтевраном, Слизерином и Гриффиндором. Конкретно в этом порядке, — тут его лицо потемнело, — она также сказала, что Пуффендуй точно не для меня. В то время я был настолько невежественным и высокомерным, что посчитал это за комплимент. Короче, она сказала мне, что счастливей всего я буду в Когтевране, а в Слизерине добьюсь наибольшего успеха. Но, несмотря на это, я настоял на Гриффиндоре. Я её здорово разозлил тогда. Но, даже при том, что мне казалось это неправильным, я не мог вынести мысли о том, что я буду первым Уизли, распределенным не в Гриффиндор, за чёрт знает сколько лет. Даже в одиннадцать я уже чувствовал…

Перси резко замолчал и отвёл глаза, не в силах закончить предложение. Но это было неважно, потому что Джинни прекрасно знала, как оно должно было закончиться: чувствовал себя аутсайдером.

— Перси, мама и папа любят тебя. И я люблю тебя. И все твои братья тебя любят, даже несмотря на то, что они ведут себя как придурки, когда не знают, как показать это.

Он тепло улыбнулся ей.

— Я знаю это, сестренка Джинни. Все в нашей семье любят меня, а я люблю тебя и всех их. Я всё это знаю. Просто… я недавно понял, что возможно любить человека, но он может не слишком-то нравиться.

Джинни шагнула вперед и обняла брата.

— О, Перси. Ты мне нравишься. Мерлин мне свидетель, иногда это трудно, мне ты нравишься.

Перси закрыл глаза и крепче обнял сестру.

— Ты мне тоже нравишься… Джиневра.

Они рассмеялись.

* * *

2 сентября 1992, 07:45 утра

(Первое утро)

Джинни села на скамью рядом с Гарри, который поприветствовал её благосклонной улыбкой.

— Доброе утро, мисс Уизли!

Джинни закатила глаза.

— И правда, чудесное утро, мистер Поттер. Передайте бекон, пожалуйста.

Он переставил блюдо с жареным беконом поближе к ней.

— Как прошла ваша первая ночь? Дафна не утомила вас вчера?

— Ну что вы, рассказ старшей Гринграсс был очень полезен, и, спешу заверить, ни мисс Уилкес, ни мисс Крэбб не попытались убить меня, пока я спала.

— Замечательно. Эй, хорошая работа, небольшая доля сарказма, но все в меру. Продолжай в том же духе — и скоро будешь звать меня Гарри.

— И вы полагаете, что тогда получите разрешение называть меня Джинни? — сказала она, изо всех сил стараясь изобразить заносчивую снисходительность, но он только рассмеялся.

— Отлично сыграно. Так, теперь наш следующий шаг — это поместить тебя на позицию силы в твоём классе. Я уверен, ты сможешь уделать парней на уроках полетов, но они не начнутся раньше следующей недели, поэтому тебе надо будет найти способ выделиться пораньше. Ты всё прочитала, что задали?

— Да, мама, — раздражённо ответила она.

— Эй, я же для вас стараюсь, мисс Уизли, так что не валяйте дурака! — холодно сказал Гарри, хотя его улыбка ясно говорила, что он подкалывает её, а не провоцирует. — Драко Малфой, несмотря на свой возраст — один из лидеров мнений для всего факультета, поэтому нам нужно, чтобы вы заняли такое место, с высоты которого вам будут не страшны его нападки. Кстати, ты, случайно, не знаешь, почему Малфои и Уизли так друг друга ненавидят?

— Потому что они отвратительные заносчивые павлины с идиотскими волосами? — совершенно серьёзно ответила она.

— Так, ла-а-а-дно, видимо, это влияет и на женщин Уизли тоже. Буду знать. Но, по крайней мере, сейчас выкиньте это из головы. Как отреагировала на ваше распределение ваша семья, мисс Уизли?

— Что ж, у меня только что… был интересный разговор с Джорджем, думаю, с ним у меня всё нормально. Я попробую поговорить с остальными братьями сегодня и отправить письмо родителям после обеда. Надеюсь, они нормально это воспримут, — она посмотрела наверх и побледнела, — а может, я узнаю о том, как они восприняли эту новость, прямо сейчас.

Гарри тоже поднял глаза и увидел старую сову, нарезающую круги над Большим залом, с громовещателем, зажатым у неё в когтях. Его лицо превратилось в маску — такого он от мистера и миссис Уизли не ожидал.

— Так, мы можем повернуть это в свою пользу. Если ты сможешь нормально это воспринять и показать, что тебе всё равно, что думают твои родители, слизеринцы… зауважают… тебя…

Гарри осекся, когда понял, что сова снова повернула, на этот раз от стола Слизерина, и полетела к столу Гриффиндора. Практически упав на стол, она бросила громовещатель в тарелку Рона Уизли. Мальчик смотрел на письмо несколько секунд, игнорируя улюлюканье своих одноклассников, а затем быстро взял письмо. Он поднял глаза и посмотрел на Джинни, а на лице его было что-то, что она мгновенно поняла. Он считал, что она его… предала. С громким вздохом он открыл письмо.

РОНАЛЬД БИЛИУС УИЗЛИ!

КАК ТЫ ПОСМЕЛ УКРАСТЬ МАШИНУ?! Я БЕСКОНЕЧНО РАССЕРЖЕНА! ТЕБЕ ПОВЕЗЛО, ЧТО ТЕБЯ НЕ АРЕСТОВАЛИ ИЛИ НЕ УБИЛИ! ТЫ ХОТЬ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ, ЧТО БЫЛО С НАМИ, КОГДА МЫ ВЫШЛИ С ВОКЗАЛА И ПОНЯЛИ, ЧТО МАШИНА ПРОПАЛА?! ВЫ С ДЖИМОМ МОГЛИ ПОГИБНУТЬ! Я БЛАГОДАРЮ БОГА, ЧТО РЯДОМ БЫЛ ГАРРИ, КОТОРЫЙ СООБЩИЛ, ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ, А ИНАЧЕ ОТЦУ БЫ УСТРОИЛИ НА РАБОТЕ РАЗНОС, И ЭТО БЫЛА БЫ ПОЛНОСТЬЮ ТВОЯ ВИНА! ЕЩЁ ОДИН МАЛЕЙШИЙ ПРОСТУПОК, И МЫ НЕМЕДЛЕННО ЗАБИРАЕМ ТЕБЯ ДОМОЙ!

И ЕЩЁ КОЕ-ЧТО! ДАЖЕ НЕ СМЕЙ ГОВОРИТЬ ЧТО-ТО О РАСПРЕДЕЛЕНИИ ТВОЕЙ СЕСТРЫ! МНЕ ВСЁ РАВНО, КУДА БЫЛИ РАСПРЕДЕЛЕНЫ МОИ ДЕТИ, И Я НЕ ПОТЕРПЛЮ НИ ОТ ТЕБЯ, НИ ОТ КОГО-ЛИБО ИЗ ТВОИХ БРАТЬЕВ ДРУГОГО ОТНОШЕНИЯ К НЕЙ ИЗ-ЗА ЕЁ РАСПРЕДЕЛЕНИЯ!

ТВОЯ РАЗЪЯРЁННАЯ МАТЬ,

МОЛЛИ УИЗЛИ

Громовещатель показал Рону язык и, ярко вспыхнув, сгорел, оставив после себя лишь пепел. Со всех сторон раздался смех. Смеялись даже близнецы, пока Перси зло не шикнул на них, заставляя их заткнуться. Драко и его прихлебатели были крайне довольны. Гарри же не смеялся вовсе, более того, он был очень расстроен из-за Рона. Его собственная реакция на громовещатель Джеймса, помогла ему создать себе определённую репутацию на факультете. Но было одно «НО». Ему было плевать на мнение своего биологического отца. А вот Рон, похоже, дорожил мнением матери о себе гораздо больше.

К его чести, Рон не расплакался. Он просто встал и, закинув свой рюкзак на плечо, спокойно направился к выходу из Большого зала, игнорируя Джима, Гермиону и своих братьев. В дверях он остановился и оглянулся на Джинни, у которой от его взгляда что-то оборвалось внутри. Она никогда раньше не видела, чтобы Рон так смотрел на неё, и хотя она не была уверена, что именно было в его взгляде, она почувствовала, что что-то важное в Роне только что умерло. Она весь день пыталась найти брата, чтобы поговорить с ним, но так и не смогла.

До самого вечера.

* * *

2 сентября 1992, 17:15

(Почти вечер первого дня)

— Псс! Джинни! — громко прошептал Фред из ближайшего коридора. Девочка тряхнула головой. Удивительно, но все её братья решили поговорить с ней один на один.

«Слава Мерлину, что Билл и Чарли уже закончили школу, — подумала она про себя. — А иначе у меня даже не было бы времени, чтобы сделать домашку!»

Она послушно последовала за старшим из близнецов в боковой коридор, но вместо того, чтобы использовать ту же пустую комнату, где она говорила с Джорджем и Перси, Фред повёл её в большой чулан для мётел. Оказавшись внутри, он сотворил даже больше приватных чар, чем Перси, но когда он повернулся к ней, даже несмотря на то, что он уже открыл было рот, сказать он ничего не смог. Джинни удивилась. Она не помнила ни одного раза, когда кто-то из близнецов не знал, что сказать, но из них двоих она бы больше ожидала такого от Джорджа, который был более мягким.

— Дай угадаю, — шутя сказала она в попытке разрядить обстановку, — ты собираешься сказать мне, что Шляпа предлагала тебе Слизерин, но ты настоял на Гриффиндоре.

Фред страшно побледнел.

— Как ты об этом узнала?! Шляпа говорила обо мне?!

— Фред, успокойся! — сказала она. — Это была просто шутка. Шляпа ничего про тебя не говорила.

— Окей, что она сказала тебе тогда? Что она тебе такого наговорила, что ты согласилась на Слизерин?

Джинни начала тревожиться. Она никогда не видела Фреда таким взволнованным.

— Шляпа ничего такого мне не говорила и не предлагала мне никакого выбора. Она задала мне пару вопросов, и я подтвердила, что не хочу слепо следовать за другими людьми и что мне не нравится постоянно быть под надзором своих старших братьев, — она помедлила. — Шляпа также спросила меня, хочу ли я быть храброй на самом деле или мне будет достаточно, чтобы другие люди считали меня таковой.

Глядя на лицо Фреда, Джинни вздрогнула. После разговоров с Джорджем и Перси она начала понимать, как тяжело людям, распределённым в Гриффиндор, слышать, что Шляпа предлагает действительно храбрым людям распределиться куда-нибудь в другое место.

В чулане повисла тишина, но, наконец, Фред собрался с духом и заговорил.

— Джинни? Я… я жестокий?

Она удивилась вопросу, а Фред расстроился еще больше, когда увидел, что удивление на её лице сменилось выражением глубокой задумчивости.

— Я бы не сказала, что ты жестокий, Фред. Да, в своих шутках ты гораздо агрессивнее Джорджа, и ему приходится сдерживать тебя иногда. Но у тебя доброе сердце и, даже если ты и ранишь людей, ты делаешь это не со зла. Но иногда с некоторыми людьми, возможно, ты заходишь слишком далеко. Я знаю, что Рон всё ещё переживает из-за той темы с пауком. И я бы переживала, если бы ты сделал это со мной.

На это Фред горько рассмеялся, а затем, спрятав лицо в ладонях, потёр глаза.

— Фред, что случилось? — спросила Джинни. — Почему ты спрашиваешь об этом?

— М-м-м, до меня… и до Джорджа тоже… до нас донесли, что… мы просто… мы не видим границ между… шутками и… жестокой травлей. Я никогда об этом не задумывался, до этого… — он опустил глаза. — Когда меня распределяли, Шляпа хотела отправить меня в Слизерин. Она сказала, что я умён и хитёр, а также обладаю харизмой, которой не достает факультету Слизерина. Но она также сказала, что… во мне есть слизеринская безжалостность. И что Слизерин поможет мне обуздать её и использовать её во благо, в то время как Гриффиндор просто… сделает её неуправляемой.

Он поднял на неё глаза, полные слез. Таким несчастным она его никогда не видела.

— И, Джинни, я правда думаю, что она стала такой.

* * *

2 сентября 1992, 13:45

(После первого ланча)

Рон Уизли сидел в одиночестве под деревом на берегу Черного Озера, делая заметки в своём блокноте, когда его нашли близнецы.

— Здравствуй, маленький Ронникинс!

— Мы хотели с тобой поговорить, если у тебя есть секундочка.

— Или даже если у тебя её нет.

— Это о распределении нашей маленькой Джиннюшки.

— И как тебе нужно на это реагировать.

— Правда? — сказал Рон, кинув на них взгляд, прежде чем снова уткнуться в блокнот. — Я был уверен, что мамин громовещатель ясно обрисовал ситуацию, но если вам нужно добавить ещё пару угроз, дерзайте.

— Оу, он сказал «дерзайте», Фред.

— О-о-о, Джордж! Это практически приглашение показать, что мы сможем сделать, если маленький Ронникинс скажет или сделает что-то, что заденет чувства Джинни!

— Думаю у меня есть отличная идея, что вы сможете со мной сделать. Я же живу с вами всю свою жизнь, — он сделал паузу и посмотрел на близнецов с задумчивым выражением. — Мне любопытно, если бы я был распределён в Слизерин в прошлом году, вы бы выступили против Перси и остальной семьи, угрожали бы им, чтобы они не говорили ничего, что может задеть мои чувства? Или вы бы уже заполнили слизеринские подземелья пауками?

— О-о-о! Наш маленький Ронникинс всё ещё злится из-за своего маленького плюшевого мишки? — просюсюкал Фред.

Джордж внезапно почувствовал себя некомфортно.

Рон снова уткнулся в свои заметки.

— Да, Фред, — сказал он с горечью, удивившей братьев. — Да, я расстроен. Потому что мне было три, а тот мишка был буквально единственной игрушкой, которая у меня была тогда, а тот паук был почти с половину меня. И раз уж на то пошло, я всё ещё злюсь на вас за тот раз, когда вы прожгли дыру в моём языке и смеялись надо мной, пока я плакал.

Внезапно ощутившие жгучий стыд, близнецы переглянулись.

— Рон… — начал Фред.

— Давайте так, — прервал его Рон, даже не отрываясь от своей работы, — почему бы нам не пойти коротким путём? Я принесу вам непреложный обет. Такой же, какой вы почти заставили меня вам принести, когда мне было пять. Я принесу обет никогда не говорить и не делать ничего, что может задеть чувства Джинни. А если я его нарушу, я просто умру. Вас двоих это устраивает?

— Слушай, Рон, — снова начал Джордж. — Прости нас. Нас обоих. Мы не хотели пугать тебя тем пауком и не хотели причинять тебе боль. Мы всё это делали… смеха ради.

— Ребята, — с удивительным спокойствием сказал Рон, ещё раз взглянув на близнецов, — всё нормально. Как я уже сказал, я живу с вами всю свою жизнь. Я уже привык. И, если честно, очень хорошо, что я рядом. Потому что без меня вы бы обрушили все сто процентов своей энергии на бедного старого Перси, — он пронзил Фреда ледяным взглядом. — Думаю, он бы уже повесился, если бы не я.

Джордж почувствовал, как у него закружилась голова, а Фред страшно побледнел. Близнецы не знали, что сказать в ответ. А через пару секунд Рон отвëл глаза и уткнулся в свой блокнот, снова начав писать.

— Если у вас всё, то мне нужно вернуться к работе. У меня трансфигурация через десять минут, и мне правда нужно сделать эти заметки. Так что, надеюсь, вы не хотите, ну не знаю, поджечь меня или превратить мой учебник в гигантского тарантула или ещё что-то. Ну, знаете — смеха ради.

* * *

2 сентября 1992, 22:30

(Конец первого дня)

Джинни посмотрела на свое отражение в зеркале и наклонилась, начав умываться. Когда её распределили в Слизерин, она беспокоилась о том, как это отразится на её отношениях с остальной частью её семьи, но она даже и подумать не могла, во что всё это выльется. Как оказалось, её распределение помогло ей укрепить отношения с тремя братьями, но нанесло сильнейший удар по отношениям с четвертым. И она не знала, смогут ли эти отношения когда-нибудь восстановиться. И что ещё хуже, она не думала, что может поговорить об этом хоть с кем-то из своей семьи, потому что после громовещателя, если она расскажет кому-нибудь, как всё это её расстроило, то, скорее всего, это только усугубит ситуацию. Она была в ужасе от того, как много затаëнной горечи дремало в глубинах душ её братьев, и от того, сколько старых ран вскрыло её распределение. Она вообще не подозревала, что такие раны есть.

Когда она выпрямилась и снова посмотрела в зеркало, у неё перехватило дыхание, потому что прямо позади стояла Амариллис Уилкес. Джинни не закричала, смогла удержаться, но не до конца. Позорно взвизгнув, она резко повернулась к Эми лицом. Уилкес на это просто закатила глаза.

— Уизли, расслабься. Сегодня ещё только первый день, а ты уже утомила меня тем, что подпрыгиваешь каждый раз, когда я оказываюсь рядом. Давай кое-что проясним: я не собираюсь тебя убивать.

— Эм, — громко сглотнула Джинни, — это… мило.

— Не собираюсь я тебя обижать, травить, бить и всё такое, чтобы отомстить тебе. Мои родители мертвы и да, они мертвы из-за твоего отца. Но я никогда не знала своих родителей, и из того, что я слышала, они были ужасными, чудовищными людьми, которые заслужили всё, что с ними произошло. К тому же, Уилкесы — патриархальная семья, и девочки вроде меня не могут стать наследницами. Если бы мои родители были живы, меня могли бы вырастить избалованной чистокровной принцессой, а затем отдать замуж за какого-нибудь Пожирателя или просто принести в жертву в каком-нибудь кровавом ритуале во славу Тёмного Лорда. Кто знает, я права?

Джинни медленно кивнула.

— Кто знает, действительно.

— Короче говоря, мне правда всё равно, что ты дочь Артура Уизли. Я имею в виду, меня, скорее всего, будут воспринимать как маленькую Пожирательницу, неважно, что я буду говорить или делать. Поэтому, если другие люди станут называть тебя предательницей крови или типа того, я, скорее всего, буду называть тебя так же, чтобы соответствовать их ожиданиям. Но это не из-за личной неприязни. Я ничего против тебя не имею. Всё понятно?

— Кристально понятно… Уилкес.

— Отлично, — Амариллис отвернулась и направилась к выходу из ванной комнаты, но внезапно оглянулась и посмотрела на Джинни. — Если только, разумеется, всё, что я тебе сейчас сказала, не было искусным блефом, чтобы подарить тебе ложное чувство безопасности, чтобы ты подпустила меня ближе, и тогда я смогла бы жестоко отомстить тебе за смерть моих родителей. Ну, мы всё-таки слизеринцы.

Джинни выпучила глаза на девочку.

— Это была шутка, Уизли.

— Ну разумеется, Уилкес. Единственная причина, почему я не смеюсь — это моя природная слизеринская выдержка.

Амариллис фыркнула и вышла из ванной. Джинни медленно выдохнула и покачала головой.

«Смешно то, — подумала она про себя, — что даже после этой последней шутеечки я всё равно считаю, что с дочерью Эразмуса Уилкеса у меня получился разговор лучше, чем с Роном».

* * *

2 сентября 1992, 22:30

(Не совсем конец первого дня)

Из всех возможных мест Джинни, наконец, нашла Рона в библиотеке. Если бы у неё спросили раньше, она бы предположила, что он вообще не знает, где находится библиотека. Но он был там, сидел за маленьким столиком в конце ряда стеллажей, где стояли книги по ЗОТИ, и читал что-то, что выглядело как продвинутый учебник по защите для старшекурсников, переписывая информацию в свой блокнот.

Она тихо кашлянула.

— Здравствуй, Рон.

Он поднял на неё глаза. Он не выглядел рассерженным, но и не было похоже, что он рад её видеть.

— Привет. Мне следует называть тебя Джинни или Джиневра? Я слышал разные версии.

— Джинни подойдет, Рон.

Она начал собирать свои вещи, прибирая за собой рабочее пространство.

— Я так понимаю, ты хочешь поговорить и не примешь отказа. Тебе стоит поторопиться. Мне нужно ещё убрать все эти книги и успеть добраться до башни до отбоя.

С этими словами он закинул сумку себе на плечо и, подобрав стопку книг, начал расставлять их на полках. Джинни пошла за ним.

— Рон, то, что случилось за завтраком… громовещатель и всё такое… мне правда очень жаль.

— Это ты попросила маму прислать мне громовещатель? — с показной серьёзностью спросил он.

— Нет! Конечно, нет!

— Тогда я не понимаю, почему ты извиняешься. Это было решение мамы, а не твоё.

— Я не это имела в виду, Рон. Она не должна была так поступать.

Он пожал плечами.

— Люди делают то, что хотят, а те, кого они обидели, должны просто принять это. Так устроена жизнь. Жаль, что я не научился справляться с такими вещами так же хорошо, как твой друг Гарри. Ему тоже прислали громовещатель в прошлом году. А он только посмеялся. Он хохотал несколько минут. Люди до сих пор вспоминают это. Я не такой сильный, как он, но я не заплакал и не сорвался. Это ведь наверняка чего-нибудь да стоит, правда же?

— Наверное, — сказала Джинни, не уверенная, что имеет в виду Рон.

— Ну да ладно. Ты хотела поговорить. Говори.

Она подумала и решила зайти с наиболее провокационного вопроса.

— Рон, когда тебя распределяли, Шляпа предлагала тебе Слизерин?

На секунду на лице Рона промелькнула обида, но он быстро вернул над собой контроль.

— Нет, нет, не предлагала. Мне предлагали Пуффендуй. Шляпа сказала, что там я буду окружëн людьми, которые будут добры ко мне, которые будут любить меня таким, какой я есть, и которые никогда не будут утверждаться за мой счёт. Тогда я был слишком тупым, чтобы понять, как это ценно. Сделал глупость, правда.

— Из-за моего распределения… ты… ты думаешь, что я тебя как-то предала? — нервно спросила Джинни.

— Ну, Джинни, слушай. Я не уверен, что я могу ответить на этот вопрос. Видишь ли, как ты помнишь, мамин громовещатель этим утром ясно велел, чтобы я не смел говорить тебе ничего такого о твоём распределении. Ты же не хочешь, чтобы у меня снова были проблемы, правда ведь? — он, наконец, улыбнулся, но Джинни была уверена, что улыбка фальшивая.

— Рон, прямо сейчас ты можешь сказать мне всё, что ты думаешь о моём распределении и вообще обо всём, что ты хотел бы мне сказать. И я обещаю, что это останется между нами. Я просто хочу выяснить отношения. Я люблю тебя и скучаю по тебе. Поэтому, пожалуйста, расскажи мне, что ты чувствуешь.

Рон немного помолчал.

— Обещаешь, что это останется между нами?

— Даю тебе слово. Как сестра брату.

По какой-то причине это рассмешило его.

— Ладно, о твоём распределении: сначала я был расстроен, но тебя я не винил. Если честно, я винил Гарри. Я думал, что он просто запудрил тебе мозги. Он же красавчик, богатей, могущественный волшебник, да к тому же его ещё и дополнительно обучают. Короче, я думал, что он просто запудрил тебе мозги своим шармом хулигана-умника, и поэтому ты пошла в Слизерин.

Он закончил расставлять книги на полках и облокотился на стеллаж.

— Но потом, этим утром, получив громовещатель от мамы, я внезапно всё понял. Неважно, как или почему ты пошла в Слизерин. Потому что я, наконец, понял, кто я и кто ты, и осознал, где моё место.

Джинни тряхнула головой.

— Рон, я тебя не понимаю. Что ты вдруг понял о нас?

Его лицо посерьёзнело. Таким Джинни его ещё никогда не видела.

— Ты помнишь свой седьмой день рождения, Джинни? Тот, когда мама и папа подарили тебе большой торт, декорированный фигуркой Джима Поттера, который летал вокруг на шоколадном драконе и махал тебе? Там ещё были шарики и подарки от всех твоих братьев, пофиг, что их купили родители и просто подписали их нашими именами.

Она прищурила глаза.

— Помню. Пожалуйста, скажи мне, что ты не ревнуешь из-за того, что в тот год мой день рождения отмечался пышнее, чем твой, Рон.

Он засмеялся.

— Твой день рождения каждый год был пышнее, чем все наши дни рождения вместе взятые, Джинни, но я не об этом. Видишь ли, то, что ты, скорее всего, не помнишь, так это то, что в тот год твой день рождения выпал на тот же самый день, когда прибыли школьные письма. В то утро Билл получил письмо, в котором был значок старосты школы. А Чарли в своём получил целых два значка: старосты пятого курса и капитана гриффиндорской команды по квиддичу. Папа хлопнул их по спине, мама поцеловала их в щеку, а затем они оба вернулись к приготовлениям, чтобы твой день рождения прошёл превосходно. Они даже никому не сказали, какие Билл и Чарли молодцы. Никаких больших объявлений для остальной семьи. Никаких подарков для них. Ничего, что могло бы омрачить твой большой день. Я знаю об этом только потому, что я был там и видел всё своими глазами. Но мне тогда было всего восемь, и я не понял то, что увидел. Но сегодня, получив громовещатель, я понял. Оглядываясь назад, я готов поставить свой последний галеон, что твой седьмой день рождения был тем самым днём, когда Билл и Чарли оба решили поменять свои планы на жизнь. До того дня Билл говорил, что хочет устроиться работать в министерство, а Чарли хотел профессионально играть в квиддич здесь, в Англии. Но вместо этого они оба согласились на работу, которая требовала от них переехать почти за пять тысяч километров от дома. Забавно, ты так не думаешь?

Смотря в лицо брата, Джинни стало некомфортно. Вспомнив тот день, она поняла, что время рассчитано правильно, и она действительно не помнила, чтобы мама или папа хоть что-то сказали об успехах Билла и Чарли. Неужели они пренебрегли двумя своими старшими сыновьями из-за её дня рождения? Но, что важнее, неужели их небрежение так обидело Билла и Чарли, что они решили уехать из страны, подальше от своей семьи?

— Ну да ладно, забудь о своём седьмом дне рождения. Есть день рождения интереснее. После того, как у меня пропал аппетит за завтраком, мне внезапно стала интересна генеалогия, и я потратил некоторое время на исследования. Девятое сентября 1769 года. Ты знаешь, что это за дата?

Сбитая с толку, Джинни покачала головой.

— Это дата рождения Людмилы Уизли, последней девочки, рождëнной в семье Уизли… до тебя. Больше двухсот лет в семье рождались только мальчики… до тебя. Когда я начал смотреть дальше, я заметил кое-что ещё интересное. За всё время существования семьи до нас все поколения не имели больше четырёх детей, а у большей части было всего двое или только один ребёнок. А у мамы и папы их семь. Ха! Семь детей на зарплату министерского бюрократа! Как я это вижу: либо семь — это число, которое снимает любое проклятие, которое лежит на семье и, наконец, позволяет иметь дочь. Семь считается самым могущественным магическим числом и всё такое. Или же мама и папа просто продолжали пытаться, пока не получили дочь, которую они так хотели. Хорошо, что ты появилась за номером семь, иначе они бы начали оставлять корзины с ненужными мальчиками у ближайшего приюта.

— Прекрати, Рон! — воскликнула разозлëнная Джинни.

— Эй! Ты-то чего злишься? Ну, в смысле, ты тут победитель, а не я, — он усмехнулся. — Билл был идеальным сыном. Чарли был почти идеальным сыном. Перси, конечно, немного придурок, но он всё равно сдал двенадцать СОВ. Близнецы умные, пусть они и не стараются, и, кроме того, все лю-ю-юбят их, потому что они такие чертовски УМНЫЕ и СМЕШНЫЕ!

Когда Рон описывал близнецов, его усмешка превратилась в оскал, а его голос стал громче и резче. Капелька слюны вырвалась из его рта, и Джинни сделала инстинктивный шаг назад. Внезапно она больше не злилась, но была напугана. Своим братом и за него. Рон сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Когда он заговорил, его голос звучал спокойнее, но горечи в нем было не меньше.

— Что же насчёт меня? Я получил чуть меньше, чем ничего. Я неплохо играю в шахматы. Полагаю, я неплохо бы себя проявил в соревновании по поеданию пирогов или что-то типа того. А, и ещё я лучший друг Мальчика-который-выжил. Думаю, это хоть чего-то да стоит. Так что да, когда Джим сказал, что мы в опасности на вокзале, и спросил, есть ли у меня идеи, как мы можем убраться оттуда и попасть в Хогвартс, я предложил наш фордик. Может, это была хорошая идея, а может и нет. Но факт остаётся фактом, я был тем, кто пытался помочь защитить Мальчика-который-выжил, когда ты решила присоединиться к факультету Пожирателей смерти. И всё же как-то так вышло, что это я получил громовещатель перед всей школой. И вот тогда-то я понял. Ты ничего не можешь сделать, чтобы наши родители перестали ставить тебя впереди всех нас. А я ничего не могу сделать, чтобы завоевать их уважение, потому что, появившись под номером шесть, я просто балласт, который они сбросили на своём пути к тебе. Ну, в смысле, что я должен сделать? Староста школы, капитан сборной и гений, сдавший двенадцать СОВ, их не впечатлили. Так какие у меня шансы?

Рон подобрал свой рюкзак и закинул его на плечо.

— Поздравляю тебя с твоим распределением Джинни, — уже проходя мимо, сказал он. — Уверен, наши родители будут очень гордиться тобой. Папочкина Пожирательница.

И с этой последней ремаркой Рон ушёл, оставив Джинни позади. Бредя в одиночестве в подземелья, девочка размышляла, как принадлежность к факультету «змей» останавливает её от того, чтобы заплакать.

АЗ. О громовещателе Молли. По общему мнению, то, что Молли в каноне прислала Рону громовещатель — не слишком-то хорошо. Хорошие мамы так не делают. Тем не менее, есть две вещи, о которых необходимо помнить. Первая. Громовещатель, вероятно, довольно распространённое явление в волшебном мире. Каким бы позорным это ни было, НИКТО в каноне не подумал, что то, что Рон получил громовещатель после того, что он сделал, было хоть чуть-чуть необычным. Даже Невилл заявил, что Августа присылала ему такой когда-то и, скорее всего, за менее вопиющий проступок, чем УГОН АВТОМОБИЛЯ. В каноне это кажется лишь одной из причудливых вещей, которые отличают волшебный мир от маггловского.

Второе. Люди иногда забывают это, но МОЛЛИ ВПОЛНЕ ЗАСЛУЖЕННО ЗЛИЛАСЬ НА РОНА! Представьте себе, что у вас есть двенадцатилетний сын, который опоздал на школьный автобус в первый день школы… и решил угнать семейный автомобиль и попытаться доехать на нем до школы сам! При этом в качестве пассажира он взял самого известного и всеми обожаемого двенадцатилетку в мире, например Малию Обаму или принца Уильяма, когда ему было двенадцать. Представьте, что он при этом разбил машину в ТОТАЛ! И представьте, что машина была оттюнингована так, что ей НЕЛЬЗЯ БЫЛО ЕЗДИТЬ ПО УЛИЦАМ. Оттюнингована вашим мужем… который является главой, ну например Госавтоинспекции (адаптация от переводчика, чтобы было понятно, что это), который бы оказался втянут в скандал, если бы эти модификации выплыли наружу. По моему мнению, в каноне в этой сцене Молли была так зла на Рона, во-первых, из-за того, что он сделал что-то настолько безрассудное и опасное, а во-вторых, из-за следствия министерства, потому что из-за бездумных действий Рона Артур мог потерять работу и, возможно, даже отправиться в Азкабан за нарушение тех самых законов, которые он должен был защищать.

Всё это не означает, что этот громовещатель — хорошая штука: родители не должны унижать своих детей, тем более на публике, и не важно, как глупо дети себя ведут.

Но в каноне, по моему мнению, не прослеживается идея, что Молли отправляет истеричные громовещатели каждый раз, когда злится из-за любой мелочи, точно также, как и не прослеживается идея, что Молли какая-то злобная тварь, которая всё время визжит и орет на всех и при этом с самого первого своего появления планирует сосватать Джинни за Гарри, чтобы она смогла украсть его состояние. Я постоянно вижу это в фанфиках, но для меня это имеет столько же смысла, как и то, что Аргус Филч тайно является Тёмным Лордом (не Волдемортом).

3 сентября 1992

Сразу после обеда в среду отчаянно нервничающий Маркус Флинт в компании не менее отчаянно сопротивляющегося Гарри Поттера отправился на встречу с профессором Снейпом, чтобы обсудить, позволит ли тот Маркусу присоединиться к группе шестикурсников, изучающих зелья на уровне ЖАБА.

— Я всё ещё понятия не имею, зачем я тебе нужен, Маркус, — сказал Гарри, — ты префект-семикурсник. Снейп и так тебя поддерживает. Обычный второкурсник типа меня не сможет ничего сделать.

— Гарри, это чушь собачья. Я префект только потому, что все остальные парни в моём классе ещё большие придурки, чем я. И кроме того, он тебя любит, — Флинт сделал паузу. — Эм, ладно, он не ненавидит тебя так сильно, как ненавидит остальных. Если ты не сможешь мне помочь, может, ты хотя бы принесёшь мне удачу, как это было на дне рождения.

Гарри выпучил глаза.

— Это как это я принес тебе удачу?! Тебя почти сожрала детская игрушка!

— Ну не сожрала же! Вместо этого я помог спасти жизнь Руфусу Скримджеру, и твой отец пожал мне руку, даже несмотря на то, что весь день он глядел на меня, как на больную собаку, пришедшую помирать на его задний двор. По-моему, это удача!

Гарри закатил глаза.

Пару минут спустя, Гарри серьёзно начал задаваться вопросом «Удачлив ли он вообще?», ибо после того, как Маркус проблеял свою просьбу допустить его до занятий с шестикурсниками, несмотря на то, что (а) он был семикурсником и (б) он получил всего только ВО на СОВах по зельям, которые он пересдал этим летом, Снейп наградил их своим фирменным взглядом. Молчание так затянулось, что Гарри даже показалось, что он слышит, как гулко стучит сердце Маркуса. Наконец, Снейп заговорил.

— Мистер Флинт, вы планируете получать мастерство в зельях?

— Эм, нет, сэр.

— Вы хотите работать в департаменте экспериментальных зелий в святом Мунго?

— Нет, сэр, — снова помотал головой Маркус, который абсолютно не понимал, к чему эти вопросы.

— Ваша цель — стать невыразимцем?

— Сэр, я просто хочу иметь право на поступление в Академию авроров.

— Я понял. Тогда ваша просьба отклонена.

Кровь отхлынула от лица Маркуса, настолько его поразил этот отказ. Тут вступил Гарри.

— Профессор, я знаю, у вас строгие правила, но мистер Флинт скакнул от «Слабо» до «Выше Ожидаемого» чисто за счет нескольких месяцев самообучения. Разве это не показывает всю глубину его усидчивости?

— Мне не интересна усидчивость моих шести и семикурсников, мистер Поттер. Мне интересны только блестящие результаты. Я не разрешаю мистер Флинту заниматься зельями на уровне ЖАБА… потому что это полностью бессмысленно для его карьеры.

— Сэр? — поднял брови Гарри.

— Честное слово, Поттер, — протянул Снейп, — используйте мозг, который вы как-то заимели, несмотря на отцовские гены! С того момента, как я установил правила допуска на уровень ЖАБА только тех студентов, которые получили на СОВах «Превосходно», у меня никогда не было больше восьми студентов, которые бы завершали двухлетний курс зелий на уровне ЖАБА. И все же, КАК-ТО от пятнадцати до двадцати студентов сдают ЖАБА по зельям каждый год. Как вы объясните это расхождение?

Гарри моргнул.

— Я полагаю… что последние два года изучения зелий не обязательны для сдачи ЖАБА? — неуверенно сказал Гарри.

— Ну, конечно, нет! — приложил Снейп. — Вы правда думаете, что директор, не говоря уж о министерстве, позволили бы мне установить такую политику, которая бы резко уменьшила количество кандидатов в авроры или подмастерья в святом Мунго? Особенно, если эта политика откровенно благоволит слизеринцам?

Гарри моргнул еще раз. Теперь, когда Снейп явно указал на это, действительно было странно, что его избирательность уже десять лет не вызывала вопросов у власть предержащих.

Снейп поморщился.

— Лишь несколько вещей в этом мире раздражают меня так же сильно, как тупоголовые кретины, бездумно сравнивающие такое тонкое искусство, как зельеварение… с кулинарией. К сожалению, причина, по которой такое сравнение раздражает меня так сильно, заключается в том, что оно, в целом, корректно. Суть зельеварения — понимание, какие ингредиенты нужно использовать. Как правильно их рубить, резать, давить или подготавливать ингредиенты любым другим способом, прежде чем добавить их в котел. И как долго нужно их варить, и при какой температуре. Если вы понимаете фундаментальные техники, следуйте инструкциям и будучи, прежде всего, терпеливы и внимательны к деталям, вы можете сварить практически любое зелье, просто следуя инструкциям; точно так же как и любой относительно умный маггл, следуя инструкциям из книги рецептов, может приготовить практически любое блюдо. Но только из-за того, что любой имбецил может приготовить сэндвич с жареным сыром, это ещё не означает, что он сможет так же легко приготовить говядину «веллингтон».

— Говядину чего? — переспросил Маркус.

— Говядину «веллингтон», — сказал Гарри. — Это филе из стейка, покрытое паштетом из гусиной печенки и дюкселем, а затем запечённое, — в этот момент Поттер заметил, что профессор смотрит на него волком, — в слоёном тесте, и я заткнулся.

— Вы уж пожалуйста, — сказал Снейп. — Мистер Флинт, я веду к тому, что на курсе ЖАБА вы не узнаете ни одной новой техники. Изучение зельеварения на шестом и седьмом курсах есть лишь подготовка к поступлению на мастерство. Вы уже знаете всё, что вам нужно, чтобы успешно сдать экзамен. Единственная разница между СОВ и ЖАБА по зельям заключается в количестве зелий, которые вы обязаны будете уметь варить по памяти или по инструкции. Именно поэтому мои практические занятия проходят так, начиная с самого первого дня — написать рецепт на доске и дать несколько наводящих инструкций для всего класса. Потому что именно так и сдаются практические экзамены. И хотя мои студенты постоянно ноют о моих преподавательских навыках, они пожинают плоды этой техники. В сравнении с моим предшественником, количество студентов, успешно сдающих СОВ по зельям, возросло на пятнадцать процентов, и на двадцать процентов возросло количество студентов, которые получают звание мастера зелий.

Он встал и открыл дверь, давая понять, что аудиенция закончена.

— Короче говоря, мистер Флинт, я рекомендую вам нанять репетитора и усердно учиться следующие девять месяцев. Это будет намного полезнее, чем слушать теоретический курс зелий, которого даже не будет в вашем ЖАБА. А теперь, если это всё, джентльмены, я желаю вам хорошего дня. Через пятнадцать минут у меня урок с первокурсниками Гриффиндора, и я должен успеть подготовить себя к сокрушающей волне идиотизма, которая скоро на меня обрушится.

Оказавшись снаружи, Маркус расстроенно посмотрел на Гарри.

— Ну, отлично! Значит, мне нужно найти инструктора по зельям, который, скорее всего, будет невероятно дорогим, да к тому же перед которым я буду постоянно позориться.

— Не паникуй, — раздражённо сказал Гарри. — У меня был инструктор три дня в неделю этим летом, это того стоит. Надо делать то, что нужно, чтобы выиграть. И кроме того, хорошо, что на самом деле тебе не надо два года зелий, чтобы сдать экзамен. МакГонагалл уже сказала, что позволит тебе заниматься с её шестикурсниками, а значит, тебе нужно будет пройти только седьмой курс трансфигурации, когда ты вернёшься в следующем году. А я пока придумаю, что делать с инструктором по зельям.

Маркус кивнул, немного расслабившись.

— Спасибо, Гарри.

Поттер посмотрел на часы.

— Мне надо идти. Надо же посмотреть, что для нас приготовил знаменитый и великолепный Златопуст Локонс в первый же день. Скорее всего, что-то связанное с укладкой волос.

Флинт рассмеялся.

— Да, давай, удачи. И не забудь: испытания в команду по квиддичу завтра в 15:00.

Гарри кивнул и направился на урок — ЗОТИ с гриффиндорцами. Добавить в этот котел Златопуста Локонса, и, Гарри был уверен, будет катастрофа.

* * *

Пятнадцать минут спустя он сидел в классе ЗОТИ, в котором произошли некоторые изменения, которые бросились Гарри в глаза. Во-первых, в комнате появился огромный движущийся портрет Златопуста Локонса… который сам рисовал меньший портрет его же. Выглядело всё так, что, когда двое нарисованных Локонсов не улыбались классу, они делали комплименты друг другу. Другим изменением была маленькая клетка, стоящая на учительском столе, покрытая пурпурной тканью. Иногда она начинала трястись, подсказывая, что в ней сидит какое-то тёмное создание. Да, и в-третьих, канделябр в комнате был украшен… изящными белыми цветами, которые, к удивлению Гарри, почему-то не завяли, когда он кисло на них посмотрел.

Большая часть слизеринцев сидела по левую сторону от учительского стола, когда гриффиндорцы заняли всю правую сторону. Гарри сел ближе к середине, с Тео и Блейзом с одной стороны, и Невиллом и Гермионой с другой. Большая часть девочек села на первые ряды, постоянно хихикая и повизгивая от восторга. Джим же с Роном забрались на галёрку. Внезапно дверь в задней части класса распахнулась, и профессор Локонс вошёл внутрь, одетый в ультрамодную коричневую с бежевым мантию, держа в руках палочку. Класс мгновенно притих, когда он властно обратился к аудитории.

— Позвольте мне представить вам вашего нового учителя по Защите от тёмных сил… меня. Златопуст Локонс, кавалер ордена Мерлина (третьего класса), почётный член лиги защиты от тёмных искусств и пятикратный обладатель приза магического еженедельника за самую очаровательную улыбку. Но не будем об этом. Я победил смертоносного призрака отнюдь не улыбкой, ха-Ха!

Невилл и Гарри переглянулись. Этот смешочек начнет раздражать о-о-очень быстро.

— Теперь, прежде чем мы начнём наш урок, мы напишем небольшой тест, — класс застонал. — Ну, ну, мне очень важно оценить ваши знания и понять, что вы уже знаете, впрочем как и понять, какие области такого благородного искусства, как… Защита от Тёмных Сил, вам интересны!

Произнося название дисциплины Локонс широко развёл руки, как будто уже представляя обложку книги со своим именем на месте автора.

— Так, мой маленький тест. Я уверен, что вы сделаете всё, что в ваших силах, но у меня есть для вас дополнительный стимул. Во-первых, каждый студент каждого курса, вошедший в пятëрку лучших по результатам теста, выиграет для своего факультета одно очко. Во-вторых, если факультетская гордость вас не воодушевляет, я добавлю дополнительное ланьяппе[1].

— Что такое ланьяппе? — прошептал Невилл.

— По-моему, это пирожное, — пробормотал Гарри, прежде чем Гермиона начала на них шикать.

Локонс тем временем продолжал.

— Каждый студент, набравший достаточное количество баллов в тесте и продемонстрировавший экспертные знания в конкретной области, получит шанс участвовать в одной из нескольких межкурсовых исследовательских групп. У вас будет шанс работать вместе с лучшими из молодых умов каждого факультета до конца года. По окончанию исследований вы вместе будете презентовать проект, отражающий результаты ваших исследований в предложенной области. Эти результаты, как и ваша вовлечëнность и участие, будут составлять сорок процентов вашей финальной оценки. Остальные шестьдесят — это результат вашего экзамена.

Гарри и Гермиона переглянулись. Сорок процентов финальной оценки за исследовательский проект?

— Но, те из вас, кто не наберут достаточно баллов для участия в исследованиях, не отчаивайтесь! Вместо исследования, сорок процентов ваших оценок никуда не денутся. Видите ли, уже довольно давно я искренне верю, что мастерства в колдовстве может быть недостаточно, чтобы защитить себя от того, что выползает из тёмных мест. Нет, нет мои дорогие ученики! Вы должны быть ещё и физически сильны и уметь постоять за себя. Поэтому те, кто не наберет достаточно баллов для участия в исследовательских проектах, вместо этого будут проходить курс физической подготовки и самозащиты, который я буду вести каждый день с понедельника по пятницу с семи до восьми утра. Этот курс будет обязательным для всех, кто не будет участвовать в исследованиях, и ваше усердие и преданность делу также составят 40% вашей оценки. Есть ли у вас вопросы?

Вопросов не было, потому что весь класс в ужасе смотрел на Локонса с открытыми ртами. Физические упражнения?! Самозащита?! Начинающаяся с рассветом каждый будний день?! И это сорок процентов оценки?!

— Нет вопросов! Блестяще! Я в восторге, какие вы все внимательные. Отлично, у вас есть один час, чтобы выполнить наш тест. Удачи вам всем!

Он взмахнул палочкой — и толстая стопка пергаментов с его стола быстро разлетелась к ученикам. Гарри быстро взял свою, но, прочитав первые два вопроса, чуть не вскрикнул от досады.

1. Когда у Златопуста Локонса день рождения?

2. Какой любимый цвет Златопуста Локонса?

Голова Гарри дёрнулась, и он в ярости уставился на учителя, но тому было всё равно. Он вообще не смотрел за классом. Вместо этого он, удобно устроившись в кресле, закинул ноги на стол и читал свою собственную автобиографию, которая парила в воздухе перед ним! Тихо зарычав, Гарри вернулся к тесту, и, к своему облегчению, увидел, что после первых нескольких личных вопросов о напыщенном профессоре, дальше следовали более конкретные вопросы по защите.

7. Кратко опишите внешний вид каждого из следующих существ, а также укажите хотя бы один рабочий способ борьбы с ними в дикой природе: гриндилоу, хинкипаки, докси, руноследы, лукотрусы и гномы.

8. Назовите, по вашему мнению, наиболее эффективное заклинание для борьбы с: вампирами, карга-ведьмами, дементорами, оборотнями, боггартами и летифолдами.

9. Назовите три слабости щита Протего.

10. Опишите цель и функции напоминалок.

11. Какие возможные преимущества могут дать немагические техники боя против палочковой магии в бою с тёмным волшебником? Для дополнительных очков: занимались ли вы какой-либо формой боевых искусств? Если да, расскажите, чем и насколько вы хороши в этом.

Контрольная продолжалась, и чем дальше продвигались ребята, тем более… необычными становились вопросы. Некоторые были чересчур сложными для второкурсников. Другие же были настолько философскими, что Гарри понятия не имел, что тут можно считать «правильным» ответом.

16. Объясните, что в вашем понимании означает термин «тёмная магия».

17. Есть ли «светлая магия»? Или «серая магия»? Если вы ответили «да» на оба вопроса, объясните ваше понимание этих терминов.

18. Что такое «эзотерическое» заклинание, и чем оно отличается от «стандартных» заклинаний, которые вы уже изучали?

25. Закройте глаза и подумайте о своëм самом счастливом воспоминании. Опишите, что вы чувствуете при этом. Вы можете добавить личные детали, если захотите, но, если вы считаете, что воспоминание слишком личное, то я не настаиваю.

33. Вы играете в квиддич? Если да, какая позиция вам нравится больше всего и как хорошо вы себя оцениваете?

34. Вы знакомы с маггловским спортом, известным как пинг-понг? Если да, как хороши вы в нем?

Где-то на этом моменте Гарри и Невилл оба вытаращили глаза, потому что Гермиона, сидящая рядом, тихо выругалась. Поражённые, что что-то в Локонсоновском тесте могло настолько шокировать обычно сдержанную подругу, Гарри перевернул листок и сразу же понял, что вызвало такую реакцию. Да чего уж там, он и сам был в шоке.

45. Расскажите мне всё, что знаете о таких существах как «нарглы» и «мозгошмыги», и, пожалуйста, укажите источник ваших знаний. Можете использовать дополнительный пергамент.

* * *

— ВРЕМЯ! — резко крикнул Локонс, напугав класс. — У вас есть пять секунд, чтобы подписать тест, если вы ещё не сделали это. После этого я всё соберу и проверю. Ваши оценки и решение о назначении вас в исследовательские группы я озвучу в конце недели.

Секунду спустя пергаменты вылетели из рук студентов и по мановению палочки Локонса аккуратно сложились в стопки на столе преподавателя.

— У нас осталось полчаса. Время для практики! Не хочу, чтобы вы думали, что я безобидный книжный червь, а не человек дела, ха-Ха! — он обошёл свой стол, направляясь к клетке, которая продолжала подрагивать весь последний час. — Я предостерегаю вас. В этом году в этой комнате вы будете сталкиваться с худшими кошмарами волшебников. Но знайте, что бы ни случилось, вы в безопасности, потому что я, Златопуст Локонс, рядом и готов защитить вас, — он положил руку на клетку и сделал паузу, глядя на занервничавших студентов.— Прошу вас, попробуйте не кричать. Вы можете их СПРОВОЦИРОВАТЬ!

Он эффектным движением сорвал ткань, под которой оказалась клетка, в которой сидело около дюжины крошечных синих фигурок с большими глазами и крыльями, как у стрекоз.

— Корнуэльские пикси! — рассмеялся Симус Финниган. В дальних углах Джим и Рон с одной стороны, и Драко со своими лакеями с другой, тоже облегчëнно рассмеялись. Локонс хитро взглянул на них.

— Ох, вот я простофиля. Я-то надеялся на первом уроке впечатлить вас потенциально опасными существами. Но, похоже, обычные корнуэльские пикси — не проблема для таких искусных молодых волшебников, как вы. Прошу меня извинить за то, что недооценил вас.

В конце своего извинения Локонс всплеснул руками, как если бы готовился поклониться, но, в процессе, он случайно задел клетку, которая, качнувшись, грохнулась на пол, под громкое «У-упс!» профессора. Дверца открылась, и пикси, вылетев из клетки, бросились на детей.

— Ох, святые угодники! Какой же я неловкий! Что ж, хорошо, что это просто пикси. Уверен, вы легко с ними справитесь.

Гарри подавил дрожь — звук крыльев пикси напомнил ему о докси, которые напали на него этим летом. И хотя он знал, что вторые были намного опаснее, чем первые, всё равно количество этих существ в комнате нервировало. Разумеется, в классе тотчас же начался бедлам.

— А-а-а! Не за волосы, не за волосы! — закричала Лаванда, когда одно из существ вцепилось в её локоны и начало тянуть.

— А-а-ай! — заорал Драко после того, как Гойл, вооруженный огромной книгой, пытался отбить летящих на него пикси, но промахнулся и заехал Малфою по затылку.

— Чёрт побери! — воскликнул Невилл, который попытался достать палочку из ножен, которые ему подарил Гарри, но не совладал с механизмом и уронил палочку на пол.

— ПРОТЕГО! — выкрикнул Гарри, который был единственным, кто сотворил до этого момента хоть какое-то заклинание. Сверкающий щит возник перед ним, Невиллом, Гермионой, Блейзом и Тео. Секунду спустя Гарри услышал голос Джима, который выкрикнул то же заклинание. К сожалению, как он понял почти сразу, Протего плохо подходил для этой ситуации. Для волшебника его возраста такой огромный силовой капюшон был слишком энергозатратным даже в идеальных условиях, но, что более важно, этот щит создавался для блокирования мощных атакующих заклинаний и атак в одной точке соприкосновения, а не для защиты пятерых людей от стаи маленьких существ, бесконечно барабанящих по щиту с разных сторон. После всего пары секунд колени Гарри начали ходить ходуном, а в глазах стало темнеть. Ещё через пару секунд его щит схлопнулся, а сам мальчик рухнул на пол.

— Гарри! — закричал Невилл, пытаясь поймать падающего слизеринца, но вдруг закричал сам, потому что в его уши вцепились две пикси и начали поднимать его под потолок, видимо для того, чтобы повесить на канделябр.

— ИММОБИЛЮС! — выкрикнула Гермиона, наставив палочку на двух пикси, летящих прямо на неё. Сверкнула вспышка, и пикси замерли в воздухе. Гарри вскочил на ноги и, прицелившись, послал оглушающее в пикси, вцепившуюся в левое ухо Невилла. Но прежде, чем луч заклятия смог попасть в пикси, сверкнула еще одна вспышка, и заклинание развеялось, перехваченное неизвестным заклинанием, посланным самим Локонсом. Гарри зло посмотрел на этого индюка, но был удивлен, что тот строго на него смотрит и грозит ему пальцем. В этот момент другая пикси попыталась выхватить у Локонса палочку. Но она даже не смогла долететь до него, по телу Локонса пробежал электрический разряд, и обожженная пикси отпрянула от профессора и быстро улетела творить бесчинства куда-то в класс.

— Кто-нибудь, СПУСТИТЕ МЕНЯ ВНИЗ! — заорал Невилл, подвешенный к люстре за мантию.

Локонс вздохнул.

— Да, пожалуй, на сегодня хаоса достаточно.

Он сделал глубокий вдох и, обведя палочкой комнату, громко крикнул: ИММОБИЛЮС МАКСИМУС!

Сверкнула слепящая вспышка света — гораздо ярче, чем та, которую вызвало заклинание Гермионы, — и все пикси в комнате застыли в воздухе, непонимающе моргая. Локонс вздохнул и нагнулся поднять с пола клетку, которую он якобы случайно скинул.

— Три очка Гриффиндору за то, что мисс Грейнджер сделала хоть что-то полезное. Вы бы получили все пять, если бы использовали модификатор «максимус», чем нейтрализовали бы всю стаю. Вингардиум Левиоса!

Заклинанием левитации профессор аккуратно снял Невилла с канделябра.

— Почему всегда я? — раздражëнно пробормотал Невилл, но Локонс его услышал.

— Действительно, почему? У кого-нибудь есть теории, почему они решили схватить именно мистера Лонгботтома? Ну, кто-нибудь?

Когда стало понятно, что профессору действительно нужен волонтер, Дафна Гринграсс уверенно подняла руку.

— Из всех нас Лонгботтом самый большой, плюс он стоял в середине комнаты. Пикси обычно охотятся на животных средних размеров, таких как овцы или небольшие коровы, которых они затаскивают на терновые деревья и оставляют висеть там, — тут Дафна немного позеленела, — эм, чтобы из них вытекла вся кровь. Я просто заметила, что вы развесили на канделябре терновые ветви и цветы, вероятно, чтобы имитировать их среду обитания.

— Абсолютно верно, вы очень наблюдательны, мисс Гринграсс. Два очка Слизерину. Какими бы «безобидными» ни казались корнуэльские пикси непосвящённым, они плотоядные хищники, живущие стаями. Хотя они и не так опасны, как их кузены, докси, пикси так же ядовиты. Их яд парализует мышцы, и, если бы мистера Лонгботтома поймали в дикой природе, он бы оказался парализован, подвешен на дереве и медленно обескровлен.

Локонс широко улыбнулся своим же словам.

— Обескровлен! Что за волшебное слово для чего-то настолько жуткого! Чувствую себя умнее, говоря его! О-бес-КРОВ-лен! Ну да ладно, мистер Лонгботтом, вы будете рады узнать, что у этих пикси удалены клыки, когти и ядовитые железы, чтобы их можно было использовать в учебных целях. Клянусь вам, я бы никогда не допустил, чтобы мои студенты были выпотрошены и обескровлены в первый же день. Это было бы ужасно для будущих продаж моих книг, ха-Ха!

Невилл, по какой-то причине, вовсе не находил это забавным.

— У корнуэльских пикси также весьма необычная тактика охоты. Когда пара пикси хватают свою добычу за уши, это вызывает любопытный магический эффект, который нивелирует вес добычи. Поэтому мистера Лонгботтома смогли затащить под потолок, при этом не оторвав ему уши, всего пара существ, чей вес не превышает половину килограмма. Теперь, зная эту информацию, мистер Гарри Поттер, вы понимаете, почему я не разрешил вам попытаться спасти мистера Лонгботтома?

Гарри, который только что уселся на свое место, задумался на секунду, а затем, с удивлением посмотрев на Локонса, немного покраснел.

— Если бы я вывел из игры даже одну пикси, магический эффект развеялся бы и Нев… эм, мистер Лонгботтом упал бы и ушибся, — он повернулся к другу и прошептал:

— Прости, дружище.

— Все нормально, Гарри, — прошептал Невилл в ответ.

— На будущее, мистер Лонгботтом, если вы снова окажетесь в такой ситуации, правильным будет обхватить каждую пикси в районе живота и слегка сжать. Существа начнут терять сознание и аккуратно отпустят вас на землю. Естественно, как только вы снова окажетесь на земле, вам необходимо будет немедленно обратиться за медицинской помощью. Парализующий яд, которым располагают пикси, сделает вас практически беспомощным в течение пятнадцати минут. Поэтому, если вы считаете, что находитесь в районе, где обитают дикие корнуэльские пикси, будет мудрым иметь с собой флакон экстракта мандрагоры, который нейтрализует яд и сделает вас невосприимчивым к нему в течение нескольких часов.

Он сунул руку в карман жилета и вытащил небольшой флакон, в котором плескалась светящаяся зеленая жидкость.

— Как говорят магглы: правильная подготовка предотвращает плохое выступление, — сказал он, прежде чем убрать флакон и продолжить свою лекцию.

— Мисс Грейнджер уже ответила на вопрос, как лучше всего атаковать этих существ, хотя её метод борьбы с ними всё-таки не совсем оптимален. Я разочарован, что никто из вас не применил нужное заклинание. Двое мистеров Поттеров и, немногим позже, Драко Малфой, пытались защитить себя щитами Протего — хорошо исполнено, особенно для волшебников вашего возраста и опыта, но защита, которую даёт Протего, быстро становится бесполезной, когда используется против существ, атакующих стаей. Поэтому ваш подход к защите так расстраивает меня, потому что правильный ответ был бы очевиден любому, кто читал моё произведение «Каникулы с каргой», в котором я рассказывал, как защитил себя от стаи гриндилоу с помощью щита Вестаментарум. Описание заклинания довольно чёткое — это низкоуровневый щит, защищающий всё тело и требующий минимальных затрат энергии, НО он отлично подходит для защиты от мелких стайных хищников любых видов, будь то магические существа, типа гриндилоу и пикси, или обычные, типа пчёл или пираний. Он не защитит вас от больших животных, а также не сможет отразить заклинание. Затраты на его создание и поддержку ничтожны. Я сам использовал его неоднократно, да и сейчас использую. Я повесил его на себя, прежде чем войти в комнату.

С этими словами он громко хлопнул в ладоши, и голубой электрический разряд, который Гарри заметил, когда профессора пыталась атаковать пикси, пробежал по его телу и ударил между ладонями мужчины. Видимо, это было довольно болезненно, потому что Локонс скривился и потряс руками.

— Ауч. Теперь я верну наших летающих друзей в клетку, и мы проведём оставшееся от урока время, практикуясь в заклятии Вестаментарум.

Он достал палочку и, коснувшись ею пустой клетки, громко произнёс:

— Пескипикси Пестерноми.

Раздалось громкое жужжание, и всех пикси всосало обратно в клетку.

— Профессор, что это за заклинание? — заинтересованно спросила Гермиона.

— Это не заклинание, мисс Грейнджер, просто активирующая фраза для зачарованной клетки, чтобы вернуть в неё пикси, — он улыбнулся. — Мы, британцы, любим плохие каламбуры, не правда ли?

* * *

Немногим позже, когда урок закончился, довольный Блейз наклонился к Гарри.

— Ну?

— Ладно, ты выиграл. Локонс не так прост, как кажется на первый взгляд. Он не просто напыщенный обманщик.

И тут улыбка Блейза увяла, потому что он увидел, как серьёзен Гарри.

— Так скажи же мне: зачем кому-то притворяться напыщенным обманщиком?

[1] Ланьяппе (англ. lagniappe) — тут даже гугл не уверен, но context.reverso говорит, что это слово означает бонус. Но оно очень редко используется.

4 сентября 1992

К 15:00 в пятницу Гарри был на поле для квиддича, где должен был пройти отбор в команду. Через плечо он нес свой Нимбус-2000 — точно такой же, как Джеймс купил Джиму годом ранее. Родители Гарри купили ему метлу в качестве подарка на день рождения, но ему так и не удалось его открыть до того, как праздник превратился в резню. Джеймс и Лили отправили метлу прямо к Лонгботтомам, написав письмо с извинениями. Гарри был рад подарку и старался практиковаться в полётах в любую свободную минуту, но летом у него не было никого под боком, с кем бы он мог действительно играть в квиддич, поэтому он уповал на «природный талант Поттеров». В свою бытность студентом Джеймс был легендарным охотником, так что Гарри надеялся, что унаследовал талант своего отца (и, по возможности, ничего больше).

Состав слизеринской команды был многообещающим. В команде оставались охотники Маркус Флинт и Эдриан Пьюси, загонщики Перегрин Деррик и Люциан Боул, а также вратарь Майлз Блетчли. Третьекурсник Грэм Монтегю, который был охотником в прошлом году, сообщил Маркусу, что он снова будет играть только если он, Маркус, не сможет никого найти на его место. На парня давили его родители, ставя в пример его брата Родни (который был префектом, успешно сдал шесть ЖАБА и уехал в Италию получать мастерство по зельеварению и трансфигурации); поэтому он решил сосредоточиться на учёбе, а не тратить минимум двенадцать часов в неделю на квиддич. Маркус, который также отчаянно боялся своих приближающихся ЖАБА, смог только кивнуть на это. Поэтому в команде было две свободных позиции: охотник и ловец. Гарри и Драко пробовались на оба места, как и четверокурсник Кассиус Уоррингтон. В отличие от Малфоев, Уоррингтоны никогда не были помеченными Пожирателями, но, как и Харперы с Блетчли, однозначно сочувствовали идеологии чистокровных. Нескольких других слизеринцев, которые также пришли на пробы, никто в расчёт не брал, ибо всем было понятно, что с Гарри, Драко и Уоррингтоном им не тягаться.

Когда Маркус объяснял, как будут проходить испытания, Гарри заметил, что Блетчли злобно на него смотрит. В конце своей речи, когда Маркус спросил, есть ли у кого вопросы, он был удивлён тем, что вратарь поднял руку.

— Да, Блетчли?

— Когда ты выбирал кандидатов в новички, ты брал в расчёт факультетскую лояльность?

Маркус зло на него посмотрел.

— И что это значит, Блетчли?

— Это значит, капитан, что я не уверен, что хочу играть в одной команде с тем, кто думает, что я «лакей падшего Тёмного Лорда», — ответил чистокровка и посмотрел на Гарри.

Драко и Уоррингтон согласно заворчали, как и пара других студентов.

Гарри лениво зевнул.

— Если ты так намекаешь на меня, Блетчли, то я удивлён. Не знал, что твоя семья служила Волдеморту.

Все вокруг вздрогнули и затихли.

— Ты не должен говорить его имя, Поттер, — сощурив глаза, сказал Уоррингтон.

Гарри перевёл на него взгляд.

— Это почему же, Уоррингтон? Я не боюсь мертвецов. И, кроме того, не представляю почему его имя может кого-то тут задеть. Всё-таки, — он кинул взгляд на Драко, — ваши семьи же не добровольно служили ему, верно ведь?

Драко нахмурился. С малых лет ему вдалбливали в голову философию чистокровных… как и то, что когда-нибудь Тёмный Лорд вернётся. Тем не менее, он также знал, что отрицание этих убеждений было единственной вещью, которая держала его отца на свободе и о которой сейчас напомнил ему Гарри.

— Хватит, — сказал Маркус, — мне плевать, что чьи родители сделали двенадцать лет назад. Или этим утром. Я хочу, чтобы моя команда была лучше, чтобы я смог выиграть ещё один чёртов кубок, прежде чем я уйду. Если вы хотите поиграть в войнушку, делайте это где-нибудь в другом месте! Ясно вам?!

Все согласно кивнули и по его команде поднялись в воздух для испытаний. К концу первого часа всем было понятно, что — предатель крови или нет — Гарри Поттер был невероятно талантливым игроком. К концу второго часа Драко и Уоррингтон выглядели расстроенными, потому что было понятно, что Гарри точно пройдёт отбор в команду, и теперь они соревнуются друг с другом за оставшееся место. Из них двоих Драко был лучшим ловцом, но Уоррингтон слегка превосходил его в качестве охотника. К концу испытаний Маркус потянул Гарри в сторону.

— Ладно, Поттер. Пора решать. Выбирай, ловец или охотник?

Гарри кивнул. Ложная скромность не была сильной стороной слизеринца, плюс он не хотел тратить время Маркуса, притворяясь, что он не лучший кандидат на обе позиции.

— Кого ты думаешь взять на второе место?

Флинт выдохнул.

— Малфой лучший ловец, чем Уоррингтон, но проигрывает ему как охотник. Должен сказать, я немного беспокоюсь о возможных шероховатостях, если Малфой попадёт в команду.

— Каких? — спросил Гарри.

Маркус оглянулся, чтобы убедиться, что их не подслушивают.

— Я не должен никому говорить, пока не объявлю окончательный состав, но Люциус Малфой пожертвовал команде новые метлы. Семь новеньких Нимбусов-2001.

Гарри присвистнул.

— Это при условии, что его сын попадет в команду?

— В этом-то и суть. Он очень ясно сказал, что это не является условием. Он сказал, что был бы рад, если бы Драко был в команде, но только если я на сто процентов буду уверен, что он лучший кандидат. Если быть совсем точным, он сказал, что лучше уж Драко не попадёт в команду, чем попадёт из-за этих мётел и опозорит семью. Было похоже… похоже на то, что если я не думаю, что Драко — ядро команды, то он подкупал меня, чтобы я держал Драко подальше от квиддича! — Маркус сделал паузу. — Да, и ещё он сказал, чтобы я никому об этом не говорил, так что не треплись тут.

Гарри поднял бровь, обдумывая новую информацию, а затем повернулся посмотреть на Драко, который стоял на другом конце поля вместе с Уоррингтоном и Блетчли.

«И даже если Драко попадёт в команду, все будут думать, что это из-за пожертвования его отца, — подумал про себя Гарри. — Что за игру ведёт лорд Малфой?»

— Короче, всё зависит от тебя, Гарри. За кого хочешь играть?

Гарри задумчиво посмотрел на Флинта.

* * *

5 сентября 1992

Ранним солнечным субботним утром слизеринская команда по пути к полю для квиддича пересеклась с гриффиндорцами, которые шли туда же. И конечно же, вспыльчивый капитан «львов» Оливер Вуд сразу же закатил истерику.

— Но я забронировал поле! Я ЗАБРОНИРОВАЛ ЕГО! — орал Вуд с пеной у рта.

Разумеется, Маркус прекрасно знал, что Оливер забронировал поле на это утро через мадам Трюк. Именно поэтому он пошёл прямо к Снейпу и выпросил у него записку, которая давала ему приоритет.

— Прости, Вуд. Нам нужно практиковаться. У нас новый ловец, новый охотник и... семь новеньких блестящих Нимбусов-2001, которые нам надо опробовать.

Гриффиндорцы сразу же зашушукались, когда услышали про метлы. Особенно Джим.

— Ага, ну да, зато в нашей команде никто не покупал себе место, — презрительно бросил он.

— Сказал единственный гриффиндорец, чей отец купил ему Нимбус-2000 в прошлом году, — засмеялся Гарри. — Чего не попросил папочку купить Нимбусы всей команде, если ты так… любишь мëтлы?

Слизеринцы злорадно заухмылялись.

— Вы отвратительны, — сморщился Джим. — Впрочем, ничего нового. Не было и не будет слизеринца, который хотя бы знал, что такое честь.

Гарри засмеялся ещё громче. Джордж и Фред, стоящие позади Джима, как заметил Гарри, здорово напряглись из-за грубого оскорбления всего факультета «змей».

— Флинт? Малфой? Отойдем на минутку? — сказал Гарри, повернувшись к своим.

Трое парней отошли в сторонку, пока гриффиндорцы и слизеринцы перекидывались оскорблениями, но спустя всего полминуты вернулись обратно.

— Как насчёт компромисса, Вуд? — со злорадной усмешкой сказал Флинт. — Вместо того, чтобы ссориться из-за того, кто займёт поле, почему бы нам его не разделить? Сыграем пробную игру. Сравним, чей ловец лучше, — и с этими словами он положил руку на плечо Гарри, как будто тот был его любимым братом.

— Ты ловец Слизерина?! — воскликнул Джим.

— Жду не дождусь, когда уделаю тебя в воздухе… младший братец, — Гарри изобразил свою лучшую слизеринскую ухмылку.

— ИДЁТ!

— Поттер! — рявкнул на Джима Вуд. — Это не тебе решать!

— Давай же, Вуд! — улыбаясь, сказал Флинт. — В этом случае мы все можем попрактиковаться этим утром. Ну что может случиться? Хотя, разумеется, если вы думаете, что пока не готовы с нами играть, то окей.

Оливер зарычал на своего давнего соперника.

— Мы всегда готовы к таким, как вы, Флинт!

И, если быть честными, оказалось так, что гриффиндорцы действительно были готовы. Тренировочные игры продлились всё утро, и гриффиндорцы доминировали почти с самого начала. Несмотря на то, что Флинт и Пьюси отлично работали в команде, было ясно, что Драко — никакой охотник, и он ничем не мог помочь ни в атаке ни в обороне, особенно если ему противостояла хорошо отлаженная связка Спиннет-Джонсон-Белл. Майлз Блетчли, однозначно, стал лучше, но он и близко не был так хорош, как помешанный на квиддиче и гораздо более опытный Вуд. Боул и Деррик были в порядке, но и их нельзя было даже сравнивать с близнецами Уизли, которые успевали и защищать своих сокомандников от бладжеров, и точно посылать их в соперников.

Но самой большой проблемой слизеринцев всё-таки был ловец. Джим изо всех сил пытался не смеяться над невнимательностью своего старшего брата, который почти всё время провёл не в поисках снитча, а просто наблюдая за игрой, разворачивающейся под ним. Когда Джим замечал снитч, Гарри реагировал достаточно быстро, но заметить снитч первым было большим преимуществом, и невнимательность Гарри позволила Джиму поймать снитч три раза из четырех. Он поймал бы его и в четвертый раз, но Гарри просто оказался ближе поэтому это можно было считать случайностью, а не превосходством в навыках. Когда команды, наконец, решили разойтись, расстроенные слизеринцы побрели в раздевалки. Кассиус Уоррингтон и пара его друзей из чистокровок ждали их у дверей со злорадными выражениями на лицах.

— Чего тебе надо, Уоррингтон? — прорычал Флинт.

Уоррингтон высокомерно посмотрел на капитана.

— Посмотреть, не включил ли ты, наконец, мозг, чтобы осознать, какую ошибку ты совершил. Очевидно, что предателю крови не место в команде.

Гарри просто покачал головой.

— Это была всего лишь тренировочная игра, Уоррингтон, — мягко сказал он.

— Это не имеет значения. Всем очевидно, что тебе не сравниться со своим братом, — он повернулся к Флинту. — Малфой должен быть ловцом, я должен быть охотником, а предатель крови должен чистить туалеты и брататься с грязнокровками.

Лицо Флинта ожесточилось, но, пока он размышлял не вырубить ли Уоррингтона, чтобы тот не доставал его, усталый Драко, наконец, заговорил.

— Уоррингтон, я — ловец, а Поттер — охотник. Мы просто поменялись позициями на эту игру.

— Что? — сбитый с толку Уоррингтон переводил взгляд с одного на другого. — Но зачем? Почему вы упустили шанс победить гриффиндоцев?

— Потому что мы слизеринцы, Уоррингтон, — сказал Гарри так, как будто говорил с маленьким ребенком, — и настоящие слизеринцы знают, когда победа имеет значение, а когда она бессмысленна и может быть пожертвована ради чего-то большего.

Гарри обошел Уоррингтона и толкнул дверь раздевалки.

— Я не понимаю, — помотал головой тот.

— Разумеется, нет, — раздался голос Гарри из раздевалки, — я сказал настоящие слизеринцы.

Час спустя, после душа и быстрого ланча, заметно повеселевшая команда Слизерина собралась в комнате префектов семикурсников. Там, потягивая сливочное пиво и поедая вкусности, которые они протащили в подземелье, все следующие четыре часа они делали заметки, по очереди погружаясь в омут памяти Гарри, просматривая невероятно яркие воспоминания Поттера о каждом аспекте игры гриффиндорской команды.

* * *

6 сентября 1992

08:00

Следующим утром, направляясь на завтрак, Гарри заметил большое объявление, появившееся на доске в общей гостиной Слизерина. Это были результаты теста, который им давал Локонс. Гарри обрадовался, что смог попасть в список студентов, которые набрали достаточно баллов для участия в исследовательских проектах. Мысль об обязательных ежедневных физических тренировках его не прельщала. Единственное, что его заинтриговало — это его назначение в «Исследовательскую группу "Защитник"». Похоже, каждая команда имела своё эффектное кодовое название: команда «Воспоминаний», команда «Лазейка», команда «Контрудар», команда «Хамелеон» и — самое, по иронии судьбы, мистическое — команда «Мистериосо». Маркус также был в команде «Защитник», а вот Блейза распределили в команду «Воспоминаний». Драко попал в команду «Контрудар», а Джинни, к его удивлению, — в команду «Мистериосо». К слову, Джинни была единственной первокурсницей, которая смогла пробиться в команды. В списке было ещё несколько имён слизеринцев со старших курсов, ни с кем из них он особенно не общался. Например, Уоррингтон попал в команду «Лазейки». Внимательнее изучив объявление, Гарри нахмурился, увидев, что «организационное собрание» команды «Защитник» состоится сегодня в 16:00. А он планировал полетать после обеда.

* * *

13:00

«Н.О.»[1]

В час дня Гермиона Грейнджер вошла в пустой класс, где у них проходила Защита от тёмных искусств. Её имя было в списке гриффиндорцев, отобранных Локонсом для участия в исследовательских проектах, но она была сбита с толку тем, что рядом с её именем значилось «Н.О. — класс защиты от тёмных искусств. Сегодня, 13:00». Утром она немного занервничала, когда увидела, что была единственной в списке, рядом с чьим именем стояло «Н.О.», но сейчас, когда Грейнджер выяснила, что из всех студентов загадочным «Н.О.» была помечена только она, её нервы были натянуты как струна. В этот момент дверь кабинета Локонса открылась, и профессор вошёл в класс в своей обычной манере.

— А, мисс Грейнджер. Спасибо, что пришли. Присаживайтесь, — дождавшись, пока Гермиона сядет за первую парту, он продолжил. — Хорошо, думаю, вам интересно почему вы здесь одна. Но не бойтесь! После проверки теста выяснилось, что вы не только набрали наивысший балл среди студентов младше пятого курса, но и то, что вы обладаете ценными знаниями, что, по моему мнению, делает вас крайне полезным членом не для одной, а двух моих исследовательских команд. Я попросил вас прийти сюда сегодня, чтобы решить, к какому из проектов вы решите присоединиться.

Гермиона на это улыбнулась и немного расслабилась. Локонс же, тем временем, продолжал.

— Вообще-то, если честно, я попросил вас прийти, чтобы попытаться уговорить вас участвовать в обоих проектах. Я знаю, что это потребует значительного времени, и я, к сожалению, не могу дать вам за это никаких дополнительных баллов, ибо, мне кажется, это будет несправедливо по отношению к другим студентам. Эти два проекта могут быть связаны между собой, поэтому я думаю, что заполучить в команду человека, который имеет представление об обоих проектах, может быть очень ценным. Разумеется, по окончании года вы должны будете написать только одну итоговую работу, и вы сможете выбрать, по какому проекту её писать.

Гермиона от удивления широко распахнула глаза. Она привыкла быть отличницей, но ей редко встречались учителя, у которых было желание давать ей дополнительную нагрузку.

— Эм, профессор Локонс, прежде чем решить, я бы хотела знать немного больше об этих проектах, если вы не против.

— Разумеется, мисс Грейнджер. Но сперва ответьте мне на пару вопросов. Как вы узнали, что мой любимый цвет — сиреневый?

Она удивленно моргнула.

— Эм… это было в одной из ваших книг.

— Да, но в какой именно?

Немного сбитая с толку вопросом, Гермиона закрыла глаза, пытаясь вспомнить.

— Это было в девятнадцатой главе «Прогулок с вампирами». Вы упомянули ваш любимый цвет, когда делали комплимент одеянию Элизабет Батори, королевы вампиров Венгрии.

— Абсолютно верно. И, между нами, мой любимый цвет, на самом деле, изумрудно-зелëный. Я просто счел благоразумным проявить немного вежливости в той ситуации. Мне не хотелось, чтобы мой обескровленный труп нашли в водах Дуная. Следующий вопрос: как вы узнали, когда мой день рождения?

— «Увеселение с упырями», глава двенадцать. Консьерж отеля в Монте-Карло поздравил вас.

— А, да. Старый Арманд. Но — в той главе не было даты, разве нет?

— Нет, сэр, но она была в тринадцатой главе, события которой разворачивались на следующий день.

Локонс рассмеялся.

— Превосходно, мисс Грейнджер, превосходно. Как я и предполагал, у вас эйдетическая память или что-то очень близкое к ней. Поэтому я хотел бы предложить вам обдумать своё участие в проекте «Воспоминания». Эта команда будет изучать чары памяти, как лучше от них защититься и как восстановиться от них наилучшим образом. Думаю, ваш врожденный талант будет очень полезен в таком исследовании.

На это Гермиона почти вытаращила глаза. Как и Гарри, она думала, что вопросы о самом Локонсе в тесте были проявлением его тщеславия. Она и подумать не могла, что вопросы, ответы на которые являлись незначительными мелочами, закопанными глубоко в книгах Локонса, заданы с целью выявить людей с исключительной памятью. Её мнение о профессоре резко рвануло вверх.

— Спасибо, сэр. А другой проект?

Локонс помедлил.

— Мисс Грейнджер, прежде чем я отвечу, я должен спросить. Вы считаете мисс Лавгуд подругой? Или, если не подругой, то человеком, которому вы симпатизируете?

— Ну-у, сэр… если быть честной, я не слишком хорошо знаю мисс Лавгуд… но да, я считаю её подругой и совершенно точно ей симпатизирую, — она сделала паузу и нахмурилась. — Это имеет отношение к… нарглам, сэр?

Локонс улыбнулся.

— Очень проницательно, мисс Грейнджер. Из всех студентов только восемь дали хоть сколько-нибудь внятные ответы на вопрос о нарглах и мозгошмыгах, семь из которых дали размытое описание, за которым следовали различные вариации из серии «это что-то, во что верит Луна Лавгуд». Восьмым студентом была сама мисс Лавгуд, которая исписала почти метр пергамента, описывая этих существ и приложила очень детализированные рисунки. Она также высоко отозвалась об «организованности и дисциплинированности» ваших собственных нарглов и мозгошмыгов, что послужило ещё одной причиной, почему я хочу, чтобы вы присоединились к этой команде.

— Профессор Локонс, — неуверенно начала Гермиона, — вы имеете в виду, что нарглы и мозгошмыги… реальны?

Локонс поморщился.

— Честно, мисс Грейнджер? Я не знаю. Вот почему я и задал этот вопрос.

Он поднялся из-за своего стола и, на пару секунд зайдя в свой кабинет, вернулся оттуда с очень старым на вид учебником по уходу за магическими существами. На обложке значилось «Звери магического мира. Пятое издание» за авторством Эдвины Фарнсби.

— После того, как я принял предложение занять должность преподавателя Защиты от тёмных искусств, я решил пробежаться по своим старым учебникам и тетрадям, которые хранились в семейном хранилище в Гринготтсе и убедиться, что я помню курс, который изучал в школе. Мне понадобилось время, чтобы добраться до этих записей. Моя семья… довольно щепетильна, когда это касается наших хранилищ, поэтому, чтобы добраться до своих же учебников мне пришлось пройти через несчётное количество могущественных, а где-то и экспериментальных защитных заклинаний. Когда я просматривал свои старые книги по уходу за магическими существами в поисках информации о различных существах, я нашёл упоминания о нарглах, мозгошмыгах и некоторых других видах существ, влияющих на наше сознание, но которых, в то же время, абсолютно невозможно засечь как магическими, так и обычными способами, за исключением очень малого числа волшебников и ведьм, которые обладают внутренним даром видеть их. Но что самое интересное, у меня нет абсолютно никаких воспоминаний о том, как я изучал этих существ, даже несмотря на то, что в моём учебнике на полях сделаны заметки о них моей собственной рукой! Интригует то, что у меня очень хорошая память. Я начал искать информацию об этих существах, но не нашёл ничего. Ни одного слова ни в книгах Саламандера, ни у Лимы. Даже в «Энциклопедия Магика». В поисках ответа я написал письмо самой Эдвине Фарнсби и спросил у неё о существах, о которых она сама писала в прошлом. Я получил в ответ громовещатель, в котором старая ведьма орала на меня, чтобы я прекратил тратить её время на всякую ерунду! После этого, я наконец смог найти вторую копию пятого издания «Звери магического мира», которая была опубликована в тот же год, что и моя собственная копия, которую я нашёл в хранилище. Знаете что я нашёл в ней?

Гермиона покачала головой.

— Те страницы, на которых в моей копии обсуждались нарглы и мозгошмыги, были заменены страницами, посвящëнными использованию слизи флоббер-червей! — Локонс тряхнул головой. — Это удивительная загадка, мисс Грейнджер, которой я могу найти только два объяснения. Одно из которых — то, что кто-то играет надо мной невероятно изощрённую шутку, в которой замешана Луна Лавгуд и которая потребовала от преступников проникнуть в моё хранилище в Гринготтсе.

— А другое объяснение, профессор? — в замешательстве спросила Гермиона.

Локонс вздохнул.

— Мозгошмыги и нарглы реальны, и кто-то приложил невероятные усилия, чтобы заставить весь мир забыть о них, — просто сказал он.

Гермиона уставилась на профессора, ошеломлённая идеей заговора настолько странного, что по сравнению с ним существование бундящих шиц казалось сущим пустяком.

[1] — Н.О. — нужно обсудить (англ. TBD — to be discussed) — устоявшаяся английская аббревиатура. Примерный перевод — "нуждается в обсуждении" или "нужно обсудить". Я не встречал в русском языке общеизвестной аббревиатуры, которая бы означала то же самое. Поэтому решил пойти по пути наименьшего сопротивления и перевести дословно.

14:00

Команда «Контрудар»

Драко уверенно вошёл в класс ЗОТИ сразу после того, как часы пробили два часа дня, и резко остановился. Считая его, в комнате находилось шестнадцать студентов, но странно было не это. Странно было то, что в классе не было мебели вообще, за исключением зелёного стола, разделённого посередине низким барьером, сделанным из чего-то, что выглядело, как тряпичная сетка. Драко осмотрелся вокруг и немедленно понял три вещи. Первое — он был здесь единственным слизеринцем. Второе — за исключением когтевранки Чжоу Чанг и пуффендуйца Диггори, он был единственным чистокровным в комнате. А если быть точнее, если он не ошибался, почти половина студентов в комнате были либо магглорожденными, либо росли среди магглов. И третье — рядом с Чанг и Диггори стоял Джим Поттер, который скалился, глядя на него… как будто гриффиндорец когда-либо имел право насмехаться над слизеринцем! Да это было практически нарушением устоявшегося порядка вещей!

Встряхнувшись, Драко подошёл к Диггори и остальным. Он также понял, что они четверо — ловцы своих команд, а также что вне факультета никто не должен знать, что он слизеринский ловец.

— Я ожидал Гарри, а не тебя, Малфой. Никто из нас не знает, почему нас направили в эту группу, поэтому я решил, что это что-то, связанное с ловцами.

— Что ж, — презрительно фыркнул Драко, — думаю, совершенно очевидно, что слизеринским ловцом должен быть я. Возможно, Локонс принял это во внимание.

Джим рассмеялся.

— Прошу тебя. Если мой брат, находясь в той форме, что он был вчера, побил тебя на испытаниях, я даже не хочу думать, как плох ты.

Драко покраснел, но прежде, чем он смог ответить, заговорила Чанг.

— Эй, прекращайте, вы оба! Я и так трачу своё воскресенье на то, чтобы учиться играть в пинг-понг. Не хочу я слушать змеельвиные препирательства!

Драко непонимающе заморгал.

— Пинг-понг?

— Да, — кивнул Седрик. — Это маггловская игра. Джастин сразу же узнал стол. У него такой дома есть. Говорит, что он неплох в нём.

Малфой посмотрел на магглорожденного Финч-Флетчли, который палочкой показывал другим студентам какие-то странные движения. Малфой скрипнул зубами от мысли, что ему предстоит брататься с грязнокровкой, особенно в свете того, что он принёс непреложный обет не использовать это слово в присутствии кого угодно, кого может это обидеть… что означало почти всех в этой комнате. Однако, альтернативой братанию с грязно- и полукровками с целью научиться детской маггловской игре были ранние подъëмы каждый будний день и физические упражнения. Он вздрогнул от мысли о ежедневных пробежках вокруг Чёрного озера по колено в снегу, ибо декабрь был не за горами. Внезапно дверь распахнулась и вошёл Локонс, в руках которого были две маленькие, странно выглядящие деревянные биты, похожие на небольшие круглые биты загонщиков, и белый мячик размером со снитч.

— Добрый день, студенты. Добро пожаловать на организационное собрание команды «Контрудар». Также известной как «Пинг-Понг 101», ха-Ха!

Пара студентов нервно рассмеялись, но большинство просто смотрели на профессора.

— Теперь, я полагаю, вы все знаете, что это за игра, но на случай, если нет, я объясню. Пинг-понг, также известный как настольный теннис, это маггловский спорт, которому уже больше сотни лет. Для того, чтобы играть в него, вам понадобится три вещи. Это шарик, ракетка — или бита в некоторых странах — и стол.

Он показал студентам шарик и ракетки.

— Мистер Финч-Флетчли, выйдите вперёд, пожалуйста.

Немного удивленный, Джастин вышел вперёд и взял себе одну из ракеток, которую предложил ему Локонс.

— Мистер Финч-Флетчли, вы указали, что участвовали в соревнованиях по этой игре?

— Да, сэр. В частной школе, где я учился до Хогвартса, был клуб по настольному теннису. Я также участвовал в юниорских соревнованиях и даже пару из них выиграл.

— Превосходно! Не могли бы вы объяснить правила игры тем, кто с ней незнаком. Я бы сделал это сам, но я не настолько ослеплён гордыней, чтобы отказывать в этом тому, кто более опытен, чем я, несмотря на его молодость.

Джастин кивнул и, повернувшись к студентам, быстро пробежался по правилам. Пока он рассказывал, Локонс снял плащ и пиджак, который был под ним, а затем закатал рукава своей рубашки. Когда Джастин закончил, Локонс занял место у одной из сторон стола, держа в руках ракетку.

— Отлично и ëмко, мистер Финч-Флетчли. Давайте сыграем партию для демонстрации?

Джастин кивнул и подошёл к столу.

— Полегче со мной, мистер Финч-Флетчли. Я всё-таки начинающий.

Джастин послал мячик Локонсу, который легко его отбил. Они топтались на месте несколько минут, и Джастин быстро понял, что, хотя Локонс и не был готов к соревновательной игре, но полным профаном он не был. Ещё через несколько минут Джастин сделал пару шагов назад, заняв позицию, в которой он играл на соревнованиях. Локонс сделал также. Скорость их игры всё возрастала, и скоро студенты, которые не были знакомы с игрой, во все глаза смотрели, как быстро скачет мячик туда-сюда. Наконец, Джастин ударил мяч так сильно, да ещё и подкрутив его, что тот прошил защиту Локонса и, ударившись о самый краешек стола, улетел в комнату. Локонс улыбнулся и, отложив ракетку, зааплодировал мальчику. Почти сразу все собравшиеся присоединились. Даже Драко был впечатлён умениями грязнокровки.

— Отлично, мистер Финч-Флетчли, просто отлично. Вы можете вернуться к остальным.

Джастин положил ракетку на стол и вернулся к пуффендуйцам, где Седрик хлопнул его по плечу.

— Что ж, теперь, — продолжил Локонс, — когда мы все, очевидно, впечатлены умениями молодого мистера Финч-Флетчли, уверен, вы сгораете от любытства, как, во имя Мерлина, пинг-понг соотносится с Защитой от тёмных искусств. Ответ… что ж, ответ я вам не скажу, по крайней мере, пока. Что я могу сказать, так это то, что существует защитное заклинание, которое мы будем изучать в этом году, скорее всего, в конце ноября или в начале декабря. Надеюсь, вы все будете его изучать, но посмотрим. Заклинание, о котором я говорю — одно из любимых заклинаний дуэлянтов мирового уровня. Оно также может спасти вам жизнь в бою с тёмным волшебником. Но, к сожалению, оно также требует феноменальной точности, молниеносных рефлексов и отличной координации. И если вы лишены этих навыков, заклинание, которому я вас научу, не только не поможет вам, но, скорее всего, приведёт вас к гибели в ситуации «либо ты, либо тебя».

Он повернулся и показал на теннисный стол.

— Итак, пинг-понг! Я убежден, что навыки, необходимые для успешной игры, являются теми же самыми навыками для таинственного заклинания. Если я прав, то, полагаю, простая маггловская игра когда-нибудь может стать частью тренировок авроров. Или нет. Вот зачем нужен этот проект — узнать, сработает ли это или нет. И именно поэтому я не говорю, что это за мистическое заклинание и почему я не хочу, чтобы вы о нём знали! Вся суть проекта — это узнать, может ли пинг-понг считаться тренировочным инструментом, поэтому, если вы узнаете заклинание раньше, чем я скажу, то у нас ничего не выйдет. Я попросил отвести нам под наши занятия здесь, на третьем этаже, комнату, в которой уже стоят четыре стола для пинг-понга. Вы найдёте мячики и ракетку со своим именем на ней в шкафу в той же комнате. Вы вольны сами решать, сколько свободного времени вы будете отводить под тренировки, но каждые две недели мы будем встречаться с вами в этой комнате, чтобы я смог оценить ваш прогресс.

Он помедлил, а затем напустил на лицо грустное выражение.

— И хотя, как я уже сказал, вы сами решаете, сколько времени вы готовы отводить под наш проект, я должен предупредить, что любой студент, который не будет стараться научиться играть в пинг-понг, будет переведен из этой команды в команду фитнеса.

На этих словах большинство студентов начали нервно переглядываться, особенно те, кто, как и Драко, были абсолютно незнакомы с игрой. Джастин Финч-Флетчли также выглядел встревоженным, но это потому, что теперь он подозревал, что каждый член команды «Контрудар» будет просить его дать тому несколько уроков. И хотя пуффендуец был хорошим парнем и всегда помогал, если его просили, сидящий в нем капиталист нашёптывал ему на ухо, что ему, вероятно, следует проконсультироваться с Гарри на тему того, как ему лучше использовать свою первую возможность в волшебном мире.

Джим поднял руку.

— Сэр, можно спросить, почему вы поместили всех ловцов в эту группу?

— Конечно, мистер Поттер. Хотя в магическом мире, по моему мнению, не существует спорта, который был бы сравним с пинг-понгом по необходимым навыкам, умения ловца ближе всего подходят к тому, с чем знакомы большинство волшебников.

— Эм, — не отступал Джим, — почему же тогда мой брат не здесь?

Локонс с нечитаемым лицом посмотрел на Драко.

— Какими бы ни были навыки Гарри Поттера как ловца, у него есть другое качество, которое, по моему мнению, он сможет лучше реализовать в другом проекте.

— Какое? — не унимался Джим.

— Возможно, вам стоит спросить это у него, мистер Поттер. Вы же братья, всё-таки. Уверен, вы достаточно близки, чтобы не иметь секретов друг от друга.

Локонс улыбнулся, но в этот раз, для разнообразия, не изобразил свой дурацкий смешок. Но, тем не менее, Драко был уверен, что его улыбка не более искренняя, чем его смех.

* * *

14:30

Комната Маркуса Флинта

В половину третьего, пока Драко Малфой продолжал погружение в пугающий мир пинг-понга, Гарри Поттер подошёл к комнате префекта седьмого курса. Тео передал ему записку, в которой говорилось, что Маркус просит зайти к нему, чтобы обсудить некоторые «факультетские дела». Тот факт, что Маркус назначил встречу в своей комнате, а не в Логове принца, говорил о том, что с ним будет кто-то ещё, кто пока не знает о секретной комнате, расположенной всего на пару метров дальше по коридору.

«Хорошо, что вспомнил! — подумал Гарри. — Надо бы сменить пароль от логова, а то Маркус и Мисси не смогут попасть туда, чтобы готовиться к своим ЖАБА».

Мелисса «Мисси» Булстроуд была сестрой одноклассницы Гарри Милисенты Булстроуд, а также в этом году стала новым префектом семикурсников. Её комната была напротив комнаты Маркуса, поэтому посвятить её в тайну Логова было необходимо. После того, как Гарри принёс Мисси пару клятв о неразглашении секретов, ему было легко заручиться её поддержкой. Она хотел получить высшие баллы по своим ЖАБА, а также, чтобы её сестра Милли получила шанс пробиться в команду, когда она станет на пару лет старше (Милли хотела играть загонщиком!!!), и, будучи полукровкой, она в грош не ставила традиции чистокровных. На самом деле её крайне забавляла мысль о том, что Гарри Поттер, брат Мальчика-который-выжил и второй наиболее знаменитый полукровка в школе, является серым кардиналом, который правит Слизерином из тени.

Гарри постучал в дверь Маркуса и, дождавшись, пока его пригласят, вошел внутрь. К его удивлению, другим человеком в комнате был крайне встревоженный Грегори Гойл. Крупный мальчик настолько отчаянно нервничал, что был похож на мокрую собачонку, настолько он потел. Маркус указал Гарри на кресло напротив Гойла, а сам облокотился о стену рядом.

— Малфой пошел к Локонсу на его исследовательский нонсенс, поэтому Гойл подумал, что сейчас подходящее время поговорить со мной. Думаю, тебе стоит услышать то, что он сказал. Выкладывайте, мистер Гойл.

Тот нервно облизнул губы и посмотрел на Гарри.

— Вы… вы, вероятно, знаете, что моя семья — вассал дома Малфоев, поэтому мне приходится везде за ним ходить и быть его… хм, его марионеткой. Но мне только двенадцать. И хотя я — наследник Гойлов, я ещё не приносил никаких личных клятв дому Малфоев и не принесу до своего пятнадцатилетия. Поэтому до этого я могу позволить себе некоторые… вольности, — он сделал глубокий вдох. — Я подумал, не заинтересует ли вас, чтобы я шпионил за Драко. Думаю, вы знаете, что он плетёт интриги против вас, и я могу докладывать вам о его планах, которые смогу подслушать. Он… он любит… балаболить, когда рядом только я и Винс.

Гарри поднял брови.

— Это интересное предложение, мистер Гойл, но мне непонятны ваши мотивы. Что вы хотите взамен?

Гойл сглотнул. Гарри был удивлён взглядом… полным отчаяния, которым посмотрел на него этот мальчик.

— Я… мне нужна помощь. И я не знал, к кому обратиться, поэтому я пришёл к Флинту, и он сказал мне поговорить с вами. Он сказал, что вы… сможете это провернуть.

Гарри спокойно кивнул.

— Продолжайте.

Гойл помолчал и, сделав глубокий вдох, бросился в омут.

— Мои мать и отец — крестные родители Эми… Амариллис Уилкес. Они не хотели ими быть. Это должны были быть мистер и миссис Малфой, но они не хотели вешать на свою семью обузу в лице последнего ребёнка дома Уилкесов, поэтому они скинули это на нас. Я вырос с Эми… Амариллис, — тут он покачал головой, — с Эми. Она всегда была для меня как младшая сестрёнка. Моим родителям плевать на неё. Они не издевались над ней, ничего такого, но и не заботились тоже. Они просто отвели ей самую маленькую комнатку в самом конце детского крыла и забили её куклами, книгами и приставили к ней домового эльфа, чтобы тот присматривал за ней. Но она и я выросли вместе. Мы были детьми, которые жили в одном доме. Может, это-то и натолкнуло отца на мысль…

Он сделал паузу и потёр глаза.

— У Уилкесов всё ещё есть деньги… где-то. Хранилища, полные галеонов… и, вероятно, огромные запасы тёмных артефактов и книг. Но Эми не может ими завладеть, потому что она девочка, а Уилкесы — патри…патра…

— Патриархальная семья, — тихо подсказал Гарри.

— Да, такая. Она не может унаследовать всё это, но она может когда-нибудь родить мальчика, который, если он окажется волшебником, станет наследником дома Уилкес.

Гойл снова помедлил.

— Отец зарегистрировал брачный контракт между мной и Эми, при этом в нём он указал себя регентом для любого мальчика, рождённого в этом браке. Он считает, что в хранилищах Уилкесов достаточно галеонов, чтобы мы смогли откупиться от Малфоев и стать по-настоящему независимыми.

Гарри кивнул.

— А тебе не нравится идея когда-нибудь жениться на Эми Уилкес только для того, чтобы твой отец был доволен?

— Дело не в этом! — воскликнул Гойл. — Ну, в смысле, мне нравится Эми, она немного жестковата, но кто бы не был с такой жизнью! Но она не так холодна, как кажется, и вообще, я знаю её всю свою жизнь. Может быть, когда мы станем старше… — он снова судорожно вздохнул. — Мой отец не отличается терпением. Он почему-то очень торопится завладеть состоянием Уилкесов, поэтому он не намерен ждать, пока мы закончим школу, чтобы он смог претворить свои планы в жизнь. И, я думаю, если я буду старше, он не сможет так легко получить регентство над моим сыном. Он… он хочет, чтобы мы с Эми поженились сразу после моих СОВ.

На это Гарри вытаращил глаза.

— Он хочет, чтобы вы двое бросили школу — ты в пятнадцать, а Эми в четырнадцать — и начали делать детей только для того, чтобы он смог получить доступ к хранилищам Уилкесов?!

— Ты погоди, — мрачно сказал Маркус, — дальше хуже.

Гарри в шоке посмотрел на него, а затем снова повернулся к Гойлу.

— Дальше, мистер Гойл. Прошу вас, расскажите мне всё.

Гойл посмотрел на пол, пытаясь собраться, а затем поднял глаза на Гарри, который на лице мальчика увидел глубокие переживания, которых никогда не замечал раньше.

— Я… Я не умный. Я знаю это. Я не такой, как вы или Драко. Я пытаюсь, но у меня не получается. В прошлом году мисс Грейнджер работала со мной и Винсом очень усердно, и да, мы всё сдали, но не блестяще. Отец… он… мы говорили в ночь перед первым сентября… и если я завалю свои СОВы… у него есть запасной план.

Гарри поморщился. Если план А был женить своего сына на своей крестнице, когда они ещё подростки, ему не хотелось думать, в чем заключается план Б. Зелёное лицо Гойла также не внушало оптимизма.

— Если мои оценки не будут соответствовать его ожиданиям, он разорвёт контракт между мной и Эми и организует новый… с домом Ноттов. Он считает, что сможет получить достаточно денег от старого Тибериуса, чтобы покрыть свои нужды.

Гарри грязно выругался.

— Он хочет выдать Эми Уилкес за Тео?

— Хуже, — вздохнул Маркус.

Голова Гарри дёрнулась.

— Что… за Александра Нотта? Наследника?

Гойл в отчаянии покачал головой, и, внезапно, Гарри всё понял. Не за сыновей, за отца! Гарри почувствовал резкую боль в руках. Кинув взгляд вниз, он увидел, что так крепко сжал кулаки, что ногти глубоко впились в ладони, ещё немного и пойдёт кровь. Он не мог вспомнить, когда последний раз так злился.

«Значит, — подумал Гарри, пока выполнял быстрые упражнения по окклюменции, чтобы восстановить над собой контроль, — Эми Уилкес, двенадцати лет, собираются выдать за Тибериуса Нотта, пятидесятилетнего бывшего Пожирателя смерти, который уже убил свою последнюю жену сразу после того, как почти убил её, заставив принять зелье, влияющее на пол их будущего ребёнка. И которое он, почти наверняка, заставит принять и Эми, чтобы та родила мальчика, чтобы Тибериус смог завладеть состоянием Уилкесов. И идея эта принадлежит крёстному отцу Эми!»

Окклюменция, наконец, унесла ярость Гарри, и он спокойно посмотрел на Гойла.

— Она знает? — спросил он.

Гойл покачал головой. Гарри обдумал его ответ вместе с информацией, которую тот предоставил.

— Почему вы пришли к нам? Ваш друг, ну, или типа того, — Драко Малфой. Вы думаете, если Люциус Малфой узнает об этом, станет только хуже? — Гарри на секунду задумался. — Или вы думаете, что он уже в курсе?

Гойл беспомощно помотал головой.

— Я не знаю. Я не думаю, что он в курсе, но это возможно. Я знаю, Драко хочет добраться до вас, но он очень осторожен в своих попытках. И я знаю, что кто-то не так давно пытался убить вас одной из игрушек Уилкеса. Я думаю, это возможно, что за всем этим стоят родители Драко, и они хотят использовать Эми, чтобы добраться до наследия Уилкеса, чтобы добыть больше подобных вещей. Думаю, лучше перебдеть.

Гарри кивнул. Он мог представить сценарий, в котором Люциус Малфой планировал его убийство, хотя, вероятно, он бы не стал действовать так неуклюже и грязно. Тем не менее, Добби явно что-то знал, а из того, что Гарри предполагал о состоянии, которое оставил Уилкес, Люциуса вполне могли заинтересовать находящиеся там вещи.

— Что вы хотите, чтобы я сделал, мистер Гойл?

— Я хочу… я хочу, чтобы Эми была свободна и в безопасности. Чтобы у нее был шанс прожить жизнь без всего этого, — Гойл скорчил рожу, — дурацкого пожирательского дерьма!

— Означает ли это, что вы тоже хотите жить без… «дурацкого пожирательского дерьма»?

Гойл снова посмотрел вниз.

— Я не знаю. Не думаю, что у меня есть выбор. Мне привили ценности чистокровных, но, когда я приехал сюда, я узнал, что мне не сравниться с гряз… с магглорожденными, такими как Грейнджер. И даже больше. Я бы завалил свой первый год, если бы Драко не нанял её заниматься со мной, — он вздрогнул. — Отцу это не понравилось, но, узнав, что это устроил Драко, он не стал сильно возражать. Если честно? Я делаю то, что мне скажут делать. Так же, как мне придётся делать то, что мне скажет лорд Малфой, когда я стану лордом Гойлом.

— Даже если лорд Малфой захочет, чтобы на вашей руке появилось змеиное тату?

Гойл побледнел и отвёл глаза.

— Вероятно, — наконец, тихо сказал тот.

Гарри пристально посмотрел на него.

— Вы принесёте клятву не раскрывать мои секреты без моего разрешения. В частности, вы никому ничего не расскажете о том, что вы слышали, говорили или узнали на этой встрече. Я договорюсь, чтобы ваше обучение продолжалось. Учить вас будет либо мисс Грейнджер, либо кто-нибудь ещё, против кого ваш отец не станет возражать. Вы будете гнать себя до тех пределов, которые необходимы, чтобы подтянуть ваши оценки до приемлемого уровня. А взамен я сделаю всё, что смогу, чтобы защитить мисс Уилкес и освободить её от влияния вашего отца. Мы договорились?

— Да! — радостно воскликнул Гойл. — Да, договорились! Спасибо!

— И, раз уж вы уже согласились хранить мои секреты, Грегори Гойл, вы должны кое-что знать. Видите ли, Драко не по доброте душевной договаривался с мисс Грейнджер, чтобы та вас учила. Я подстроил это и заставил Малфоя так сделать, потому что я был обеспокоен тем, как отразится на факультете Слизерин, если сыновья двух благородных домов завалят свой первый год. Мне плевать, насколько тупым считают вас другие люди. Вы — Гойл из Гойлов, и в этом году вы, наконец, начнёте свою игру и будете вести себя как отпрыск благородного дома, даже если ваш отец не достоин иметь такого сына. Потому что будь я проклят, если я не смогу спасти мисс Уилкес от её участи, если вы завалите свои экзамены и ваш отец продаст её лорду Нотту до того, как я смогу осуществить свой план. Вы поняли?

Гойл снова побледнел и покивал головой, а затем, вытащив палочку, он принёс все необходимые клятвы.

— Спасибо вам, мистер Поттер.

— Когда Драко и его друзей нет рядом, мистер Гойл, вы можете называть меня Гарри.

Тот улыбнулся.

— Только если вы будете звать меня Грегори, — он сделал паузу. — Вообще-то, если ты не против, я бы предпочёл, чтобы меня называли Грег. Грегори — мой отец. Не хочу носить его имя.

— Значит, Грег.

И на этих словах заметно расслабившийся второкурсник вышел из комнаты Флинта. Когда Маркус садился в кресло, освобождённое Гойлом, на его лицо было страшно смотреть.

— Как ты думаешь, Тео будет горевать, если его отца найдут забитым до смерти в переулке? — спросил Маркус.

Гарри пожал плечами.

— Скорее всего, нет. Но особенно он порадуется, если убийца оставит воспоминание о процессе, чтобы Тео тоже смог посмотреть на это. Разумеется, Тибериус Нотт — не главная проблема. Очень может быть, что тот даже не знает о планах Гойла-старшего, в особенности в свете того, что Гойл-старший намеревается провернуть всё это за спиной у Люциуса Малфоя, а вассальные клятвы прямо запрещают ему это. Я… проинформирован, что Люциус и Тибериус уже не так близки, как раньше.

— Хм. Ещё такое дело. Ты понимаешь, что ты подписался защищать дочь Эразмуса Уилкеса? Думаю, это сделает тебя очень непопулярным в глазах мно-о-огих людей.

Гарри пожал плечами.

— Клятвы, которые мы только что принесли — не взаимные, и, если честно, мне кажется, что я смогу лучше защитить Уилкес, если никто не будет знать, что я присматриваю за ней. Что сказать, девочка-сирота, за счёт которой хотят нажиться те, кто должен был защищать её. У меня есть… проблемки с такими вещами.

Маркус подавил смешок.

— У «Ведьмополитена» есть проблемки, Гарри! Ты идёшь гора-а-аздо дальше!

* * *

15:05

Комната 314 (комната для игры в пинг-понг)

Уходя из класса ЗОТИ, Драко остановился перекинуться парой слов с Дафной Гринграсс, которая пришла на другое собрание, назначенное на три часа. Что-то связанное с хамелеонами, кажется. Договорив, он направился в комнату, которую выделили команде «Контрудар» для персональных тренировок. Подходя к классу, он услышал ритмичный звук, доносящийся оттуда. Зайдя внутрь, он был рад увидеть, что единственным человеком в комнате был грязнокровка-пуффендуец Джастин Как-там-его, который осматривал столы, держа ракетку в одной руке и чеканя на ней мячик, даже не смотря на него. Услышав, что кто-то вошёл, Джастин поднял глаза на Драко и дружелюбно улыбнулся ему. С некоторым усилием Драко улыбнулся в ответ.

— И снова здравствуйте, мистер Малфой, — сказал грязнокровка. — Не хотите сыграть по-быстрому? Обещаю, что не буду зверствовать. Я знаю, что чистокровные не знакомы с этим спортом.

— Буду рад, мистер, эм, Финч, правильно?

— Финч-Флетчли, — просто поправил его грязнокровка.

— Да, Финч-Флетчли. Я должен признаться, что не знаю ничего об этой игре, за исключением того, что вы и профессор Локонс показали ранее.

— Думаю, вы найдёте ракетку со своим именем на ней в том шкафу. Это несложная игра, просто она требует развития определённых физических навыков.

Грязнокровка указал на шкаф, где Драко действительно нашёл ракетку, подписанную «Д. Малфой». После быстрого повторения правил Драко и грязнокровка начали игру. Малфой довольно быстро освоил основы, но он понимал, что грязнокровка полностью контролирует игру и едва ли использует хоть малую часть своих навыков, которые он продемонстрировал в игре против Локонса.

— Должен признать, мистер Финч-Флетчли, ваши навыки в этой игре очень впечатляют.

— Благодарю вас, мистер Малфой.

— Скажите, вам было бы интересно предоставлять уроки по этой игре? В свете того, что сказал профессор Локонс, я очень волнуюсь за свой прогресс. Я могу предложить вам, ну скажем, галеон за каждые четыре часа практики?

— Хм, если честно, я боюсь, у меня очень плотное расписание на этот семестр, и, кроме того, я не слишком заинтересован в паре галеонов тут и там, если это требует таких значительных временных вложений. Уверен, вы меня понимаете.

— А, знаменитая этика пуффендуйцев, — сказал Драко, пытаясь скрыть свое презрение. Про себя он подумал: «Ну, конечно. Глупый грязнокровный барсук не видит выгоды даже тогда, когда она сама плывёт к нему в руки».

— Не столько пуффендуйская этика, сколько маггловское воспитание. У магглов есть выражение — возможно вы его слышали — «Время — деньги». Оно означает, что даже если вы заработаете, тратя время на что-то, вы можете, на самом деле, потерять больше денег, если вы проигнорируете другие возможности. Я имею в виду, стали бы вы тратить своё время, пусть даже на то, что вам нравится, за четверть галеона в час?

— Эм, нет, — ответил Драко, который начал раздражаться от способности грязнокровки болтать на философские темы, спокойно парируя каждый его удар. — Но, разумеется, для меня это неактуально. Видите ли, не хочу показаться заносчивым или типа того, но… эм, я довольно богат.

Грязнокровка улыбнулся.

— О, я слышал, мистер Малфой. Мне говорили, что ваш отец считается шестым богатейшим волшебником магической Британии с состоянием около шестидесяти трёх миллионов галеонов. Полагаю, это около трехсот тридцати пяти миллионов фунтов по текущему курсу.

Драко моргнул и почти упустил мячик.

— Хм, полагаю так, — ответил он нейтральным голосом. — Я не знаю текущий курс галеона к… эм, фунту.

— Правда? — вскинул брови грязнокровка, как будто его это забавляло. — Гоблины обновляют курс между галеоном и каждой значимой маггловской валютой каждую неделю. Они публикуют это в «Пророке» каждый понедельник на первой странице финансовой секции.

«У гоблинов есть разные обменные курсы между галеонами и маггловской валютой, которые они обновляют еженедельно? — подумал Драко. — Почему я об этом не знаю? И если уж на то пошло, почему я не знаю, что у «Пророка» есть финансовая секция?!» Но вслух Драко сказал только:

— М-м-м.

— Ну да ладно, мистер Малфой, дело в том, что, эм, не хочу показаться заносчивым или типа того, но, что я там сказал? Триста тридцать пять миллионов фунтов? Что ж, если вы умножите это число на четыре, результат будет лишь немногим меньше общего состояния моих собственных родителей.

На это Драко чуть не упал. Теннисный шарик проскользнул сквозь его защиту, а ракетка выскользнула у него из рук и упала на пол. Он смотрел на (невероятно богатого) грязнокровку во все глаза.

— Состояние ваших родителей больше?.. — Драко осёкся, не в силах осуществить в уме базовое умножение.

— Около одного миллиарда трехсот миллионов фунтов. Чуть больше двухсот пятидесяти миллионов галеонов. Разумеется, это без учета состояния моего деда по материнской линии. Его зовут Джонатан Вуднотт, но среди британских магглов он более известен как его светлость, герцог Форгилла. Ему семьдесят два, и, хотя я надеюсь, что он будет жить ещё много, много лет, когда он умрёт, его собственное состояние, равно как и его герцогство, перейдёт к моей матери, которая является его единственной наследницей. Если мои подсчёты верны, это увеличит состояние моих родителей примерно до трёх миллиардов фунтов. Думаю, мистер Малфой, теперь вы понимаете, почему я не хочу давать уроки пинг-понга за четверть галеона в час.

(Больше не) грязнокровка улыбнулся Драко.

— Может, вы хотите предложить мне что-нибудь другое в обмен на уроки, мистер Малфой?

Чистокровка стоял, как громом пораженный, поскольку его убеждения, которых он придерживался всю свою жизнь, внезапно столкнулись с непреодолимым препятствием. Если бы сына Люциуса и Нарциссы Малфоев спросили о том, какое из его убеждений победит, он бы никогда не дошёл до верного ответа. Наконец, он с удивительной искренностью улыбнулся волшебнику перед ним.

— Прошу вас, — тепло сказал он, — зовите меня Драко!

АЗ1. Герцог Форгилла — выдуманный персонаж. Он был важным персонажем в сериале «Доктор Кто» конца 70х, а Джонотан Вуднотт — ныне покойный актер, сыгравший его.

АЗ2. В каноне неясно, насколько богаты Финч-Флетчли, кроме того факта, что Джастин должен был отправиться в Итон. Меня позабавила мысль о том, как Драко отреагирует, узнав, что его одноклассник-пуффендуец, который, к тому же, ещё и магглорожденный, гораздо богаче его. Я пока не уверен, как будут развиваться отношения Драко и Джастина, но мы узнаем об этом вместе.

16:00

Команда «Защитник»

В четыре часа дня Гарри и Флинт вошли в класс ЗОТИ. Гарри был рад узнать, что Невилл также был в этой команде, но остальных он не знал. В комнате практически не было мебели, за исключением кресел, которых хватало ровно на каждого присутствующего члена команды. Кроме них троих, было ещё пять других студентов, все старшекурсники: три пуффендуйца и два гриффиндорца. Одной из гриффиндорок была староста школы Эмили Россен. Гарри был несколько удивлён тем, что в команде не было ни одного когтевранца, и Флинт сказал, что, кроме Гарри и Невилла, все в этой команде были старше четвёртого курса. Где-то через минуту Локонс вошёл в класс в своей непередаваемой павлиньей манере.

— Добрый день, леди и джентльмены. Добро пожаловать в исследовательскую команду «Защитник». Прошу, присаживайтесь. Прежде, чем мы начнём, я должен предупредить вас, что, по моему мнению, именно вашу команду ждёт самое тяжёлое испытание в этом году. Но, хотя ваше задание будет сложным, я уверен, что вы все сделаете всё, что в ваших силах, и обещаю, я буду полностью удовлетворен любым результатом, даже если вы потерпите неудачу. Каждый из вас был выбран для этой команды потому, что, как я надеюсь, вы сможете овладеть одним из самых сложных и могущественных защитных заклинаний — заклятием Патронуса!

С этими словами Локонс достал свою палочку и, направив её на пол, произнес:

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

В ответ на заклинание из его палочки вырвалось облако светящегося тумана, которое быстро сформировалось в странного светящегося зверя, подобного которому Гарри до этого никогда не видел. Это было гибкое и мускулистое четвероногое животное с длинным тонким хвостом, задними ногами странной формы и чёрными полосами поперёк спины. По голове Гарри не мог сказать, кошка это или собака, но, судя по размеру и очевидной силе челюстей, это однозначно был какой-то хищник. Существо медленно вышло в центр комнаты, принюхиваясь к воздуху, словно ища угрозу. Затем, как следует все обнюхав, зверь широко зевнул, напугав нескольких учеников тем, что мог открыть свою пасть более, чем на девяносто градусов.

— Это, леди и джентльмены, мой патронус. Патронус, за неимением лучшего описания, призрачный защитник — существо из чистой магии, созданное на основе позитивных мыслей и воспоминаний волшебника, призванное в реальность в качестве защитника и друга. Патронус может защитить вас почти от любого хищника. Он может следовать довольно сложным инструкциям, если задача, которую вы ему поставили, включает в себя защиту вас или других людей. Это единственное известное заклинание, которое может защитить вас от дементоров и летифолдов. К нему также весьма чувствительны вампиры, оборотни и большинство других «тёмных» существ. Также это очень эффективное средство коммуникации. По воле волшебника патронус может доставить сообщение в любую точку мира, при условии, если тот, кто отправляет сообщение, считает человека, с которым он хочет связаться, другом или союзником. После того, как патронус выслушает ваше сообщение, он мгновенно переместится туда, где находится другой человек, и передаст ему то, что вы сказали.

Класс заворожённо смотрел на прекрасное, но смертельно опасное существо, пока оно расхаживало по комнате. Локонс махнул палочкой — и патронус развеялся.

— У заклинания есть два недостатка. Первый — оно очень энергозатратное, и только очень могущественные из волшебников могут поддерживать патронус больше, чем пару минут. И второе, самое важное: чары патронуса невероятно сложно выполнить и поддерживать. Не из-за движений палочкой или произношения — нет, нет, оба этих аспекта крайне просты. Нет, мои дорогие ученики, чары патронуса сложны, потому что они относятся к классу заклинаний, известных как эзотерические заклинания. Я вижу, что многие из вас узнали термин, о котором я спрашивал в своём тесте, хотя ни один студент моложе шестого курса не сказал, что этот термин означает. Сейчас я объясню. Если брать в целом, все чары, которые вы будете изучать в Хогвартсе, относятся к категории стандартных заклинаний. Вы говорите правильные слова. Вы правильно двигаете палочкой. И вуаля! Магия. Даже так называемые беспалочковые и бессловесные заклинания всё равно считаются стандартной магией, потому что они требуют от волшебника представить, что он творит заклинание с палочкой и произносит правильные слова, плюс представлять это достаточно ясно, чтобы удовлетворить требования заклинания. Эзотерические заклинания же требуют ещё и третий компонент. Вы должны мыслить определённым образом, когда творите такое заклинание, и поддерживать такое состояние, пока длится эффект заклинания. Позволите себе отвлечься или не сможете поддержать необходимый настрой — всё. Заклинание не удастся.

— Мы будем изучать несколько разных эзотерических заклинаний в качестве прелюдии перед изучением чар патронуса, и я хочу попросить вас не расстраиваться, если у вас не получится им овладеть в этом году. Как я уже говорил, это одно из сложнейших заклинаний для изучения, в основном из-за его эзотерической составляющей. Чтобы успешно сотворить патронуса, всё время, пока вы его творите и поддерживаете, вы должны быть сфокусированы на своём самом счастливом воспоминании. Многие люди вообще не способны сотворить патронуса просто потому, что у них нет достаточно счастливого воспоминания, чтобы удовлетворить требованиям заклинания. По-настоящему счастливые воспоминания, как бы грустно это ни звучало, — редкость в наши дни. Справедливо и обратное: те люди, которые живут счастливой жизнью, не могут сотворить это заклинание, потому что в их жизни не было достаточно грустных воспоминаний, которые бы могли служить контрастом для счастливых. Удивительно, но легче всего патронус даётся тем, чья жизнь была омрачена трагедией, после которой они научились радоваться счастливым моментам. Поэтому несколько вопросов в моём тесте были направлены на то, чтобы студенты попытались сформулировать, что они чувствовали, переживая счастливейшие моменты своей жизни, и те, кто смог продемонстрировать, что у них такие воспоминания есть, были отобраны для этой группы.

— К сожалению, у этого заклинания есть ещё одна сложность. Как я уже говорил, недостаточно только думать о своем счастливом воспоминании. Вы должны чувствовать, как счастье переполняет вас в моменты, когда ваша жизнь находится в опасности. Только самые дисциплинированные умы могут поддерживать такую сосредоточенность, когда, ну скажем, к вам плывет дементор, готовый высосать из вас всё ваше счастье! И обратное тоже верно! Чтобы вызвать патронуса, когда вы находитесь в безопасности, как я только что сделал, вы должны быть сосредоточены на счастливом воспоминании, представляя, что находитесь в смертельной опасности. Вот в чём сложность этого заклинания — оно требует многоуровневого мыслительного процесса.

Гарри выслушал эту тираду со спокойным лицом. Он всё ещё не доверял Локонсу, потому что не понимал, почему он ведёт себя как заносчивый павлин, скрывая свои очевидные глубокие познания в таинственной и могущественной магии. И Гарри однозначно не собирался отвечать ни на один вопрос о своём счастливом воспоминании — когда он впервые зашёл в Логово принца и поговорил с Гидрой. Конечно, заклятье патронуса было сложным, но он знал, что овладеть им под силу студенту — Оливия Колумбико смогла сотворить патронус на пятом курсе, когда узнала, что это заклинание даёт жирный бонус на СОВах по ЗОТИ. Разумеется, Оливия была потрясающей волшебницей, и, по её словам, кроме неё только пять студентов, все с шестого и седьмого курсов, смогли овладеть этим заклинанием во время учёбы в Хогвартсе. То, что Локонс поставил себе цель научить этому заклятию восьмерых студентов за один учебный год, при том что двое из этой группы были всего-навсего второкурсниками, было удивительно. С другой стороны, он сам мог творить это заклинание, что означало, что он знает об этих чарах больше, чем большинство людей. И что это было за странное существо? Гарри никогда раньше не видел и не слышал о таком животном, которое призвал в качестве патронуса Локонс!

— Разумеется, мы не начнём сразу изучать чары патронуса, — продолжил Локонс. — Мы начнём с гораздо более простых эзотерических заклинаний. За следующие две недели, пожалуйста, прочтите карманную копию «Увеселения с упырями», в которой описывается боггарт и чары против него, которые потребуют от вас взглянуть в лицо вашему страху… а затем представить на его месте что-нибудь смешное. А до этого медитируйте, вспоминайте и представляйте то, чего вы боитесь больше всего, а потом подумайте, как сделать это… смешным. [1]

* * *

20:00

Команда «Лазейка»

Джордж Уизли осторожно огляделся. Учась на четвёртом курсе, он был одним из самых младших членов команды «Лазейка», а также был здесь единственным гриффиндорцем. Но настоящая причина его тревоги была в том, что он смог попасть в эту команду, а его брат-близнец Фред — нет, заработав тем самым себе год ежедневного фитнеса вместе с Роном и большинством других «грифов». Это было… больной темой в разговорах близнецов. Не помогало и то, что остальная команда практически полностью состояла из студентов Слизерина и Когтеврана, которые смотрели на него с явным подозрением, в особенности Уоррингтон, самый большой чистокровный придурок на их курсе. Люциан Боул и Мелисса Булстроуд, хоть и не были такими заносчивыми, также не были особенно дружелюбны. Да и когтевранцы тоже не спешили подойти поздороваться. Проведя последние три года с Фредом в коконе гриффиндорского дурачества, он был несколько обескуражен, осознав, насколько враждебно относятся к «террористам Уизли» более серьёзные факультеты.

Вскоре появился Локонс и произнес вступительную речь. Согласно ей, цель команды «Лазейка» была в изучении высокоуровневых охранных чар, изучении возможности их улучшений и, в конечном итоге, как их обойти. В частности, его целью было разработать то, что он называл «супер-портал», который бы смог пробить брешь в антипортальных чарах. В прошлую войну тёмная метка, которую запускали в небо атакующие Пожиратели, была не просто символом террора. Она также устанавливала антиаппарационные и антипортальные чары под собой, чтобы жертвы не смогли сбежать. Джордж также был немного удивлён тем, что Локонс дал несколько удивительно жестоких описаний того, что Пожиратели смерти делали с магглорожденными, которые не смогли вырваться из их лап, и к тому моменту, когда он закончил, даже Уоррингтон выглядел немного потрясённым.

Супер-портал же, по мнению Локонса, сможет пробиться сквозь сильнейшие антипортальные чары и перенести людей в безопасное место. Однако, поскольку антипортальные чары использовали в своей работе авроры, членам команды необходимо было принести клятвы о неразглашении и согласиться, что все выкладки, касающиеся супер-портала, и все прототипы, которые они создадут, будут переданы министерству, которое, после должного изучения, передаст их людям из групп риска на случай будущего нападения. Поскольку, в случае успеха, супер-портал будет контролировать министерство, скорее всего, они будут посылать путешественников либо в больницу святого Мунго, либо в приемную ДМП.

После объяснения цели и озвучивания списка книг для дальнейшего изучения, которые были зарезервированы для команды в школьной библиотеке, Локонс отпустил группу, попросив Джорджа задержаться.

— Ну, мистер Уизли, теперь, когда вы услышали, чем будет заниматься команда «Лазейка», что вы об этом думаете? — спросил Локонс.

— Это отличная идея, сэр. Хотел бы я, чтобы что-то подобное было в прошлую войну, — Джордж замялся. — Мои дяди, братья моей матери, Гидеон и Фабиан Пруэтты, эм, они оказались в ловушке под чарами, о которых вы говорили, когда за ними пришли Пожиратели. Такой супер-портал мог бы спасти им жизнь.

— Рад слышать, что вы принимаете это так серьёзно… или, по крайней мере, всё выглядит так, как будто вы принимаете это серьёзно. Я прошу прощения за это, мистер Уизли, и надеюсь, что вы не обидитесь, но, эм, некоторые из ваших учителей предупреждали меня о вас. Вообще-то, если быть честным, все ваши учителя предупреждали меня о вас. У вас и вашего близнеца… своеобразная репутация.

Джордж на это поморщился.

— На самом деле, — продолжил Локонс, — меня несколько удивили результаты вашего теста, особенно по сравнению с результатами вашего брата-близнеца. Если честно, ваша оценка была почти на последнем месте среди тех студентов, которых я принял в исследовательские группы, но, тем не менее, вы получили один из самых высоких баллов среди четверокурсников, уступив только мистеру Диггори и мисс Чанг. Ваш одноклассник, мистер Уоррингтон, едва пробился, но его отец работает в департаменте магического транспорта, поэтому Уоррингтон лучше знаком с порталами, чем большинство студентов. Ваш брат же, на самом деле, получил круглый ноль, при этом умышленно написав своё имя с ошибкой на самом верху первой страницы. Поэтому, полагаю, я должен спросить — вы будете серьёзно относиться к этой работе? Или для вас это часть какого-нибудь грандиозного розыгрыша, который вы с братом планируете в будущем? Потому что, мистер Уизли, хоть я и очень люблю посмеяться, думаю, как и любой другой волшебник, я также хочу спасать жизнь, и я думаю, что эти проекты помогут всем нам достичь этой благородной цели.

Джордж сглотнул. Обычно он не откровенничал с учителями. Или с кем-либо ещё, кроме членов семьи, а иногда и с ними не чувствовал себя свободно. Но, по какой-то причине, весь этот проект стал для него важен, в особенности теперь, когда он знал что предстоит сделать. И разгильдяйство Фреда теперь раздражало ещё больше.

— Мой брат и я… мы спорили об этом за день до теста. Мы говорили о том, что мы теперь четверокурсники и, может быть, настало время нам немного повзрослеть. Я подумал, что это может быть хорошим стартом. Хорошо сдать тест и показать всем, что мы не просто пара придурков. Но Фред решил, что наш младший брат Рон вряд ли попадёт в одну из команд и… — Джордж немного замялся. — Эм, дело в том, что мы не слишком хорошо относились к Рону последние несколько лет. Фред хотел быть уверенным, что мы попадём в класс фитнеса, чтобы мы могли больше времени проводить вместе с ним, ведь у второго и четвертого курса, обычно, нет занятий вместе. Я был согласен с ним в этом моменте, но я всё равно хотел посмотреть что у меня получится, если я попытаюсь. Если честно, я не ожидал, что смогу попасть в команды.

— Ну а теперь, когда вы «в команде», как вы себя чувствуете? Я не мог не заметить, что вам не было комфортно на этом собрании. Это из-за знаменитой вражды факультетов? Или это что-то, связанное непосредственно с этой группой? Если вы считаете, что не сможете продуктивно работать с Уоррингтоном и остальными… что ж, карты на стол, я почти поместил вас в команду «Хамелеон» с вашим братом Перси и мисс Лавандой Браун. В основном, та команда будет заниматься исследованиями в области зельеварения, и я подумал, что вам может это наскучить, но, если вы захотите, я могу перевести вас в команду «Хамелеон» или даже в группу фитнеса, если вы сочтёте, что не сможете нормально работать с группой, наполовину состоящей из слизеринцев. И, если честно, хоть я и хочу, чтобы мои студенты смогли преодолеть глупую межфакультетскую вражду, я считаю эти проекты слишком важными, чтобы рисковать ими из-за таких конфликтов.

Джордж опустил глаза вниз. Странно, его мысли в этот момент были вовсе не об исследовательских проектах, а о том, что ему рассказала Джинни о своём распределении.

«Что важнее? Чтобы все вокруг знали о том, как ты храбр? Или быть храбрым на самом деле?» — сказала Шляпа.

Джордж сделал глубокий вдох.

— Если вы не против, сэр, я бы предпочёл остаться в этой группе. Обещаю, я не стану начинать никакие конфликты. Но я буду защищать себя, если Уоррингтон или кто-нибудь ещё придёт по мою душу. Но сам я ничего начинать не стану.

— Отлично! Что ж, думаю, это всё. Увидимся на занятиях на следующей неделе.

Джордж кивнул и уже направлялся к выходу из класса, когда Локонс его окликнул.

— О, и ещё мистер Уизли. Две вещи. Первая: я плохо знал Гидеона и Фабиана Пруэттов, но их репутация шла впереди них. Они оба были замечательными волшебниками. Вы делаете честь их памяти.

Джордж смущённо улыбнулся.

— Спасибо, сэр.

— И второе: не позволяйте никому и ничему испортить ваши отношения с братьями. Семья — самое важное, что есть у волшебника. Многие люди не понимают этого, пока не станет слишком поздно, — серьёзно сказал Локонс.

Джордж кивнул.

— Не позволю, сэр, обещаю.

* * *

20:30

Логово принца

— И, наконец, — сказал Гарри, закончив показывать Мелиссе Булстроуд Логово принца, — здесь — та часть, которая тебя заинтересует — библиотека Слизерина. А именно — эта книга, — Гарри снял с полки увесистый том без названия, — книга ЖАБА. Это автопополняющийся список всех вопросов, которые были заданы на каждом экзамене ЖАБА за последние несколько десятков лет. В ней нет ответов, но есть ссылки, где эти ответы можно найти, так что это не жульничество. Это просто впечатляющий способ подтянуть свои знания. В помощь себе также можешь пользоваться всеми тремя томами мемуаров Салазара Слизерина, да и вообще любой книгой с этих полок, — Поттер показал на три стеллажа, заставленные старыми гримуарами. — К сожалению, остальная часть библиотеки всё ещё под запретом и таковой и останется до тех пор, пока я не стану принцем, что вряд ли произойдет до того, как я перейду на пятый курс.

Мелисса кивнула.

— И, я полагаю, что выносить книги отсюда запрещено?

— Разумеется. Только принц может пронести что-то через вход в Логово без разрешения Гидры. И хотя головы Гидры меня любят, ну, большинство, по крайней мере, они всё равно очень щепетильны по части книг. Да, и камин полностью закрыт. Попытка использовать его будет невероятно опрометчивой.

Внезапно Мелисса замерла в страхе, когда серебряная голова бумсланга приблизилась к Гарри и что-то ему прошипела. Ещё более пугающим было то, что Поттер что-то прошипел ей в ответ и почесал змею под подбородком, заставив её тихо засмеяться по-змеиному: ки-ки-ки. Тут же к ним дёрнулась голова крайта, который со всего маху врезался в руку Гарри, хотя по его движениям было понятно, что он больше раздражён, чем зол. Гарри отдёрнул руку назад и что-то прошипел крайту тоном, который, подумала Мелисса, звучал саркастически. Поттер посмотрел на старшекурсницу и улыбнулся.

— Прости. Делайла просто заверила меня, что если бы решала она, я бы уже был принцем. Я сказал ей, что мне очень приятно, но я готов подождать. А потом Нидхогг взъелся на меня, потому что он старый ворчливый крайт, который не любит, когда кто-то кокетничает.

На это крайт раздражённо зашипел.

— Угу, — неуверенно сказала она. — И, чтобы все прояснить, давай ещё раз. Ты абсолютно уверен, что ты не тёмный волшебник, который хочет создать армию тёмных существ, чтобы завоевать Британию?

Гарри вздохнул.

— На сто процентов. Я абсолютно законопослушный волшебник, который хочет получить власть в магической Британии с помощью вполне законных политических маневров.

Маркус, который всё это время сидел в одном из кресел, закинув ноги на стол, широко ухмыльнулся.

— Отлично сказано, Поттер. О, и пока ты не забыл и не запер нас тут на всю ночь, какой новый пароль?

— Волди-молди, — ответил Гарри, заставив Маркуса расхохотаться, а Мелиссу закатить глаза.

— А, да. И пароль не будет работать, если в коридоре находится кто-то, кроме тех, кто и так может сюда войти, а именно: мы трое, плюс Блейз Забини и Тео Нотт. Может быть, я разрешу Малфою вход сюда, если он будет хорошо себя вести. Что-нибудь ещё? — оба префекта помотали головами. — Отлично. Я пошёл спать.

И с этими словами Гарри вышел из Логова, оставляя двух семикурсников одних.

— Должен сказать, Булстроуд, — начал Флинт, — ты быстро адаптировалась к ситуации.

Она пожала плечами.

— Я слизеринская полукровка, Флинт. Быстрая адаптация — необходимый навык. И кроме того, я понимаю, почему ты следуешь за ним. Он харизматичен, пугающе умен, безжалостен к врагам и великодушен к друзьям. Плюс для двенадцатилетки он довольно симпатичный.

Флинт закашлялся.

— Понятия не имею, о чём ты, Булстроуд.

— Конечно, нет, Флинт, — мило ответила Мелисса, — я как бы ни на что и не намекаю.

Он сердито посмотрел на неё.

— Просто заткнись и дай мне чёртову книгу по ЖАБА.

Она хихикнула и, сев за стол, пододвинула книгу к нему.

* * *

22:45

Общая гостиная Гриффиндора

— Серьёзно, ты всё ещё злишься из-за этого? — спросил Джордж.

— Я не… злюсь, — ответил Фред, — я просто расстроен. Ну, в смысле, мы никогда раньше не учились отдельно друг от друга.

— Эй, может, мы и близнецы, О-Брат-Мой, но мы же не… сиамские. Ну, в смысле, нам обоим четырнадцать. Если я приглашу девушку на свидание, ты что, со мной пойдёшь?

— Кого это ты собрался приглашать на свидание? — удивлённо спросил Фред.

— Я. Не. Об. Этом... — процедил Джордж сквозь зубы. — Знаешь, Локонс в курсе, что ты намеренно завалил свой тест. Да ты и не скрывал особо. Если ты пойдёшь к нему и поговоришь с ним, он может предложить тебе пересдать его.

Фред на секунду задумался, а затем покачал головой.

— Да ну. Я свой выбор сделал. Буду стоять на своём. Или, точнее, бегать каждое утро. Кроме того, мы говорили о том, что нам нужно проводить больше времени с Роном. Думаю, это отличный шанс сделать это.

— О, Фред! Ты такой заботливый! — раздался голос Рона с дальнего дивана.

Оба близнеца подпрыгнули от неожиданности с синхронным: «Гха-а-а!»

— Рон! Какого дьявола ты тут делаешь? Шпионишь за нами?

— Вообще-то я тут давно сижу. Пытался дочитать то, что задали на завтра и спрятаться от тех, кто достаёт меня, чтобы я сыграл с ними в шахматы. А потом вы двое уселись там и начали разводить сопли. Извините, что напугал вас.

— Нет проблем.

— И раз уж ты здесь…

Близнецы внезапно осеклись и замолчали.

— Эм, мы много говорили о том, что ты сказал нам на прошлой неделе…

— И… нам правда очень жаль.

— Что мы можем сделать…

— Чтобы загладить свою вину?

Рон тепло рассмеялся и, подойдя к близнецам, уселся между ними, засунув свой блокнот и учебник по зельям в сумку.

— Все нормально. Правда. И вы простите меня, парни. Я просто… был очень расстроен из-за того громовещателя и перенёс это на вас. Простите меня.

Оба близнеца выглядели глубоко тронутыми тем, что Рон просил прощения у них после всего того, что было сделано.

— Давайте просто простим друг друга и начнём всё сначала, окей? — сказал Джордж. — Слушай, эм, ты расстроен тем, что не смог пробиться в исследовательские команды?

Рон пожал плечами.

— Не так много второкурсников смогло. Что-то около восьми, вроде бы. А на потоке нас сорок. Кстати, Джим уверен, что он и Драко смогли попасть в команды только из-за квиддича. Что-то, связанное с координацией. Да и кроме того, Джим сказал, что даже несмотря на то, что он в исследовательской команде, он всё равно будет заниматься с нами фитнесом большую часть времени. Мы оба планировали бегать и заниматься атлетикой по утрам, так что наши планы почти не изменились. Просто будем делать это в толпе. Может, теперь даже станет проще вставать по утрам, — он хихикнул и повернулся к Джорджу. — Слушай, если ты действительно переживаешь, что ты оказался в исследовательской команде, а мы с Фредом нет, может, ты тогда будешь вставать с рассветом на тренировки вместе с нами? Уверен, они никому не повредят.

Рон сумел сохранить серьёзное лицо почти три секунды, прежде чем расхохотаться над выражением крайнего ужаса на лице Джорджа. Фред секунду выглядел сбитым с толку, а затем тоже рассмеялся.

— Эй, как тебе такое, О-Брат-Мой? Наш младший брат тоже умеет играть в розыгрыши. Я даже не знал, что в нём есть это!

Рон улыбнулся.

— А откуда тебе знать-то? Вы никогда не привлекали меня ни к одному из ваших розыгрышей, за исключением тех, где целью был я.

Близнецы внезапно затихли, а Рон закатил глаза на это.

— Я не это имел в виду. Я просто хотел сказать, что было бы… прикольно разыграть кого-нибудь с вами вместе. Вам не приходило в голову, что ваш младший брат может хотеть пойти по вашим стопам?

Глаза близнецов вспыхнули, и они синхронно улыбнулись.

— Хочешь предложить что-то конкретное…

— О, Дорогой-Недооценённый-Брат-Наш?

Рон улыбнулся.

— О, я не знаю. У меня есть пара идей, которые… могут оживить это место.

И именно так началась Великая Война Розыгрышей 1992 года.

* * *

23:45

Личные покои Златопуста Локонса

Профессор ЗОТИ сидел за столом в своих личных покоях, читая книгу. А конкретно, если судить по обложке, Локонс читал свою собственную автобиографию «Я волшебник». Книга парила перед ним в воздухе, и, когда он дочитывал одну страницу, ленивый взмах палочки переворачивал её, так что волшебнику даже не приходилось касаться книги. Локонс считал себя заядлым читателем, который с интересом относился к великому множеству вещей — как магических, так и мирских. Отчасти поэтому он и приехал в Хогвартс. Конечно, он очень ждал прогресса своих исследовательских команд. Ему хотелось понаблюдать за тем, как блестящие молодые умы, которые он взял под своё крыло, погружаются в глубины магических тайн, начиная от патронуса и высокоуровневых охранных чар и заканчивая возможным улучшением оборотного зелья. Да и, чем Мерлин не шутит, глядишь, он даже узнает, кто такие нарглы. Но, приняв приглашение занять эту должность, он преследовал и другую цель — позиция преподавателя предоставляла ему свободный доступ к запретной секции библиотеки Хогвартса, одному из крупнейших хранилищ знаний о таинственной и опасной магии во всей Европе.

Локонс зевнул и кинул взгляд на часы. Быстро сосчитав, что ему осталось всего шесть часов на сон, он понял, что пора идти спать. Завтра был первый день занятий по фитнесу. Ему не терпелось испытать студентов Хогвартса, ну, по крайней мере, тех, кто не подходил для исследовательской работы, на прочность. Взмахом палочки закрыв книгу, он позволил ей упасть на стол. От удара книга издала гневное рычание. С лёгким удивлением Локонс посмотрел на обложку.

На ней, как можно было ожидать, была фотография Златопуста Локонса, но она сильно отличалась от обычной внешности волшебника. Его волосы были всклокочены. Кожа лица была бледной, а щёки приобрели землистый оттенок и были впалыми. Глаза сверкали жаждой убийства, а «очаровательная улыбка» сменилась диким оскалом. Складывалось ощущение, что он хочет выпрыгнуть из кадра и растерзать всех, до кого он сможет дотянуться своими цепкими, похожими на когти руками.

Локонс покачал головой и раздражённо вздохнул. Из ящика стола он достал пару белых шелковых перчаток, которые тут же натянул. Кинув взгляд в ящик, он с удовлетворением увидел, что там всё ещё оставалось несколько дюжин таких же перчаток. Вероятно, при такой скорости, они понадобятся все. Защитив руки, он осторожно снял обложку (на которой бесновался сошедший с ума Златопуст Локонс) с книги и, скомкав её, положил в латунный контейнер с крышкой, стоящий на его столе. Встав из-за стола и дойдя до своего сундука, он извлек оттуда новую обложку, на которой всё ещё был изображен красивый и обходительный Златопуст Локонс, к которому привык мир. Он осторожно обернул заколдованной бумагой старую книгу в кожаном переплете, и, хотя на новой обложке Локонс ещё сохранял свой нормальный вид, в его глазах уже мелькала слабая тень огорчения, а отмеченная наградами улыбка стала выглядеть несколько фальшивой.

Закончив приводить книгу в порядок, Локонс снял перчатки и кинул их в тот же ящик, куда он положил старую обложку. Одно ИНСЕНДИО спустя в латунном ящике уже плясало жёлтое пламя, сопровождающееся звуками горящей бумаги. Не желая больше смотреть на это, Локонс накрыл латунный ящик крышкой и раздражённо покачал головой. Его начала раздражать частота, с которой ему приходилось менять обложки из-за магической ауры книги, но он знал, что это было необходимо. В конце концов, он был Златопустом Локонсом, кавалером Ордена Мерлина (третьего класса) и почётным членом лиги защиты от тёмных сил.

Люди бы просто не поняли, если бы волшебник его положения и репутации стал расхаживать по школе, праздно почитывая книгу с таким провокационным названием, как «Волхование всех презлейшее».

[1] Ridiculous — смешной, смехотворный. Непереводимая игра слов. Это один из моих любимых моментов в начале второго года. …and then, on how to make it look ... ridiculous. Да он же сам сказал даже заклинание!!! Обожаю) (прим. переводчика)

7 сентября 1992

Первым признаком того, что что-то пошло не так, был цвет зелья, который внезапно стал ярко-зелёным. Вторым признаком было то, что зелье начало кричать. Гарри, который сегодня занимался с Невиллом, мгновенно заметил проблему и позвал профессора Снейпа прямо перед тем, как зелье начало выть. Едва услышав крики зелья, Гарри, Невилл и все вокруг них зажали уши руками и начали шататься, словно теряя равновесие. К счастью, прежде, чем кто-нибудь потерял сознание (а возможно и умер), к ним подоспел профессор Снейп и наложил чары безмолвия на котёл с зельем, на поверхности которого сейчас было несколько зелёных лиц, воющих в безмолвной агонии. Снейп нахмурился, глядя на содержимое котла, а затем опустошил его взмахом палочки, развеивая при этом чары безмолвия. Напустив на лицо раздражённое выражение, профессор повернулся к Невиллу.

— Ваши руки, Лонгботтом! Покажите их мне.

Встревоженный, Невилл вытянул руки вперед, и Снейп, взявшись за одну из них, повернул её ладонью вверх. Профессор взмахнул палочкой, и ладони Невилла окрасились в тот же ярко-зелёный цвет, что и зелье. Снейп вздохнул.

— Минус пять очков Гриффиндору. Вы двое будете сидеть тихо до конца урока. Лонгботтом, а пока вы сидите, хорошо подумайте, чем вы заслужили потерю очков. Если по окончании урока вы ответите на этот вопрос, а также предоставите хорошее объяснение, почему так случилось, может быть, вы избежите дополнительного наказания.

Выдержав небольшую порцию хихиканья со стороны Драко и его лакеев, два несколько удручённых мальчика сели на свои места дожидаться конца урока. Когда, наконец, прозвенел звонок, они, дождавшись знака от Снейпа, переместились на первый ряд.

— Итак, — поторопил Невилла Снейп.

Невилл сглотнул и посмотрел на свои всё ещё светящиеся руки.

— Простите, сэр. Я не представляю, почему это произошло.

— Не представляете? — переспросил Снейп. — Что ж, позвольте мне сделать смелое предположение. Думаю, вы ассистировали профессору Стебль в распаковке семян мандрагоры, которые прибыли этим утром, я прав? И, возможно, вы были достаточно опрометчивы, чтобы не использовать перчатки, перекладывая эти семена, и после этого не помыли руки?

Невилл зажмурил глаза от понимания.

— Простите, сэр. Я был в перчатках, но я задержался, и у меня не было шанса произвести полную деконтаминацию[1]. Если честно, я даже не думал, что вообще был контаминирован, — он снова посмотрел на свои светящиеся руки, — по крайней мере, не настолько.

— Что ж, передо мной можете не извиняться, Лонгботтом. Извиняйтесь перед своим партнёром, который из-за вас сегодня заработал ноль.

От этих слов Невилл расстроился ещё больше, и Снейп, наконец, сжалился.

— Если только, конечно, вы двое не сможете найти время на следующей неделе, которое будет удобно мне.

Гарри кивнул.

— Мы сравним наши расписания и предложим свои варианты до конца дня. Спасибо, профессор.

— Тем не менее, так легко, Лонгботтом, вы не отделаетесь. К понедельнику я жду от вас метровое сочинение о важности предварительной деконтаминации при варке зелий и такой же длины сочинение о свойствах мандрагоры. Должен признать, я разочарован в вас, мистер Лонгботтом. Вы — последний студент на вашем курсе, от которого бы я ждал такой неосмотрительности при работе с мандрагорой и зельями.

— Простите, сэр. Мне очень жаль, что я разочаровал вас. Этого больше не повторится.

— Уж постарайтесь. И раз уж вы оба здесь, есть ещё одна вещь, которую я хотел обсудить с вами двумя. Мистер Поттер, как, без сомнения, вы помните, в прошлом мае вы высказывали серьёзные опасения о конфронтации между другим Поттером и Тёмным Лордом. Конкретно, вы предполагали, что директор намеренно подстроил эту конфронтацию. У меня есть некоторые сведения об этом, но я потребую от вас клятву о неразглашении, прежде чем расскажу вам о том, что выяснил. На самом деле, я предлагаю вам эту информацию только потому, что вы оба были потенциальными кандидатами на исполнение пророчества, и я считаю, что вы имеете право быть в курсе событий, к нему относящихся, но только если вы сможете сохранить это в секрете. Кстати говоря, как продвигаются ваши занятия по окклюменции, мистер Поттер?

— Я уверен, что могу быть классифицирован, как адепт окклюменции второго уровня. Планирую достичь третьего к концу учебного года.

— Отлично. А вы, мистер Лонгботтом, как я вижу, теперь находитесь под защитой вашего кольца наследника. Ваши клятвы, джентльмены?

Гарри и Невилл принесли простые клятвы, завершающиеся словами «да будет так», которые помешают им обоим когда-либо преднамеренно раскрыть содержание их текущего разговора с мастером зелий.

— Хорошо. Теперь я могу открыть вам результаты моего расследования, — Снейп сделал глубокий вдох, — это была всего лишь цепь совпадений.

Гарри и Невилл смотрели на Снейпа, как будто ожидая, что он скажет, что пошутил.

— Это… ужасно много совпадений, сэр, разве нет? — спросил Гарри.

— Даже больше, чем вы можете представить. Скажите мне, мистер Лонгботтом, как именно вы и ваши гриффиндорские компаньоны узнали о цербере?

Невилл быстро пересказал историю о неудавшейся дуэли Джима с Драко, о том, как он и Гермиона увязались за Джимом и Роном, потому что не могли попасть в башню; о том, как они убегали от Филча и миссис Норрис; и о том, как Гермиона открыла дверь в запретный коридор заклинанием «Алохомора», которое она узнала из книги, давно снятой с печати.

— Другими словами, — сказал Снейп, — единственная причина, по которой другой Поттер вообще узнал о цербере и люке, который тот охраняет, была в том, что с ним — совершенно случайно — была мисс Грейнджер; и потому, что она просто знала, как открыть дверь с помощью редкого заклинания, которое уже много лет не изучается на первом курсе, опять же по чистой случайности. Вы правда думаете, что директор мог подстроить такую последовательность событий и интегрировать её в свой план? Если вы сомневаетесь в моих выводах, то подумайте вот о чём. Вы можете вспомнить, что в своём прошлогоднем обращении к студентам после распределения директор специально сказал, что коридор на третьем этаже закрыт для всех, кто не хочет умереть самой страшной смертью.

Гарри кивнул.

— Да, я всегда считал это странным, что директор привлёк столько внимания к тому коридору, если он хотел, чтобы все держались от него подальше. Оглядываясь назад, я крайне удивлён, что близнецы Уизли не нашли Пушка той же ночью!

— Это, мистер Поттер, потому, что вы все ещё молоды и не знаете о тонких техниках защитных заклинаний. Когда директор сказал именно те слова, они послужили триггером для меметических[2] защитных заклинаний, наложенных на тот коридор. Любой студент, который слышал те слова и который позже намеренно попытался бы пойти в тот коридор, при приближении к нему бы почувствовал нарастающее чувство тревоги и неминуемой смерти, которое бы отпугнуло любого, кроме, как минимум, адепта окклюменции четвертого уровня или человека, обладающего сопоставимой защитой. Единственная причина, по которой мистер Лонгботтом, другой Поттер и двое других гриффиндорцев при приближении к двери в коридор смогли преодолеть вызванное этим заклинанием чувство, состояла в том, что они потерялись и не знали, где находятся. А вы смогли попасть в тот коридор в ночь финальной конфронтации с Квиреллом и Тёмным Лордом только потому, что Квиррелл в тот день тайно снял то заклинание именно для того, чтобы вы смогли пройти в комнату с зеркалом.

Гарри и Невилл, должно быть, выглядели поражёнными, поэтому Снейп покачал головой и вздохнул, прежде чем продолжить.

— Правда, мистер Поттер, состоит в том, что вместо того, чтобы пытаться подстроить конфронтацию между Мальчиком-который-выжил и Тёмным лордом, директор пытался сделать всё, чтобы такая конфронтация никогда не произошла. Изначальный план был в том, чтобы зеркало Еиналеж было на месте к первому сентября, и ожидалось, что Квиррелл попытается украсть камень ближе к Хэллоуину. План оказался сорван почти с самого начала из-за серии невероятных совпадений, которые, в конечном итоге, и привели к той самой конфронтации, которой директор так стремился избежать.

У Гарри перехватило дыхание. Он вспомнил слова графини Забини.

— Истинное пророчество хочет исполниться, — сказал он, — и у него есть сила, выстраивающая тысячи случайных событий, которые неминуемо ведут его к исполнению.

— Верно, мистер Поттер. Весь этот инцидент довольно явно доказывает, что пророчество не может быть низвергнуто, по крайней мере, не так просто и явно, как думал директор.

— В таком случае, — начал Невилл, — зачем вообще пытаться его низвергнуть? Ну, в смысле, Джим — явно тот, у кого есть могущество победить Тёмного Лорда. Почему бы людям не сфокусироваться на том, чтобы он сделал это?

Снейп аж вздрогнул от гриффиндорской прямоты.

— Вот именно из-за таких вопросов, Лонгботтом, я и потребовал от вас клятву о неразглашении, прежде чем что-то рассказывать. Начнём с того, что я всё ещё не знаю пророчества целиком. Насколько мне известно, никто его не знает, за исключением директора, Лили и Джеймса Поттеров. Тем не менее, подумайте над первой строчкой. В ней говорится: «Тот, у кого хватит могущества победить Тёмного лорда», а не «Тот, кто победит Тёмного лорда». Подозреваю, что какими бы скрытыми силами ни обладал другой Поттер, они — не гарантия победы.

— У них есть запасной план? — спросил Гарри, обдумав скрытый смысл слов Снейпа.

Профессор пожал плечами.

— Полагаю, что директор и Поттеры разрабатывают стратегии, которые бы гарантировали, что будущие столкновения пройдут в контролируемых обстоятельствах, которые дадут другому Поттеру высокие шансы на победу. На их месте я бы занимался именно этим. Больше я ничего не знаю. Лорд Поттер не желает, чтобы я участвовал в этом планировании, и у меня нет никакого желания переубеждать их в этом, — Снейп сделал паузу, — что напомнило мне о ещё одном деле, но более личного характера, которое я бы хотел обсудить с вами наедине, мистер Поттер. Мистер Лонгботтом, вы нас извините?

Невилл посмотрел на друга и, дождавшись от Гарри едва заметного кивка, вышел из комнаты.

— Я планировал связаться с вами позже, — сказал Снейп, — но и сейчас подойдет. Ваша мать хочет пообедать с вами на этой неделе в любой день, когда вам будет удобно.

Гарри пару раз моргнул.

— Простите? Моя мать хочет что?

Снейп усмехнулся на реакцию Гарри.

— Принимая во внимание судебный запрет, которые получили ваши адвокаты, ваши родители не имеют права взаимодействовать с вами, за исключением случаев, когда я могу наблюдать за вашим общением. После событий прошлого лета ваша мать хочет попытаться узнать вас получше и надеется построить с вами дружеские отношения.

— А мой отец там будет? — с сомнением спросил Гарри.

— Господь всемогущий, НЕТ! Ваша мать знает нас достаточно хорошо, чтобы понимать, какая это будет катастрофа, если поместить меня и вашего отца в замкнутое пространство.

«Это ещё преуменьшение», — подумал Гарри.

* * *

9 сентября 1992

Солнечным днём, сразу после ланча, Джинни, Тори и остальные первокурсники Слизерина направились на первый урок полётов. Следуя совету Гарри, Джинни работала как проклятая, чтобы оставаться лучшей по учёбе в своём классе. За прошлую неделю она заработала шесть очков на занятиях, что было почти лучшим результатом среди первокурсников Слизерина, но она всё равно не доминировала над своими одноклассниками, как это делал Гарри в прошлом году. С их последнего разговора она избегала Рона, как только могла, хотя он и не подавал никаких признаков своей прежней враждебности. Она также проводила столько свободного времени, сколько могла, с другими своими братьями.

«Интересно, сохранились ли у Перси его записи с первого курса?» — подумала она про себя.

Оказавшись на поле, она увидела что слизеринцы сегодня занимаются с когтевранцами. Они не слишком часто пересекались до этого. Декьон Чанг (просто «Дек» для друзей) был чрезвычайно общительным и приветливым азиатским мальчиком, который был полон решимости поставить свою кузину Чжоу Чанг в дурацкое положение при каждом удобном случае. Сэффрон Браун была тихой, любящей книги девочкой с вьющимися каштановыми волосами и в очках, которая, казалось, смирилась с тем, что ей предстоит прожить всю жизнь в тени своей старшей сестры Лаванды. Джейкоб Харрисон был магглорожденным из Ливерпуля, который всё ещё привыкал ко всей этой «волшебной фигне». Его отец был программистом, а мать — учителем физики в средней школе. И, конечно, Мариэтта Эджкомб, которая сейчас сплетничала с Друзиллой Крэбб, вероятно, о ней, Джинни. В то время как Крэбб изо всех сил старалась вести себя нормально, Джинни показалось, что её немного подташнивает.

— Ты в порядке, Крэбб? — спросила Джинни.

Друзилла закашлялась.

— Всё… нормально, Уизли. Ну, правда, не должно же быть тяжело.

— Тебе стоит послушать советы Уизли, Крэбб, — подал свой противный голос Нильс Харпер, — она всю жизнь летает на подержанных мётлах, которые с трудом держатся в воздухе. Бьюсь об заклад, это всё, что их семейка может себе позволить.

Харпер и Блетчли рассмеялись, но тут мадам Трюк дунула в свисток.

— Теперь, когда все собрались, — сказала она, — встаньте рядом с метлой.

Она дала свои обычные инструкции, как призвать метлу себе в руку, и сказала, чтобы ребята начали пробовать. Тори крикнула «ВВЕРХ!» слишком громко, и её метла, рванувшись вверх, стукнула ей по носу. Джинни, которая только собиралась призвать метлу, остановилась и подошла посмотреть, в порядке ли подруга.

— За собой лучше смотри, Уизли, — снова засмеялся Кевин Блетчли, — если, конечно, ты сможешь заставить метлу слушаться.

Джинни ничего не ответила. Она просто посмотрела на двух слизеринцев с презрением, а затем, даже не взглянув вниз, вытянула руку и спокойно сказала: «Вверх», даже не повысив голос. Метла рванула к ней в руку с такой скоростью, какая не снилась ни одному из мальчиков.

— Ещё советы с галёрки, Блетчли? — мягко спросила она.

Высокомерные ухмылки сползли с лиц Блетчли и Харпера, сменившись выражениями злобного удивления.

Пару минут спустя, когда все смогли призвать свои мётлы в руки, мадам Трюк объяснила классу, как правильно держать и сидеть на метле. Она, кстати, сделала остановку рядом с Джинни и похвалила её за идеальную посадку. Рассказав о том, как нужно взлетать и садиться, она приготовилась дать свисток к началу практики, но, как только она свистнула, Друзилла Крэбб резко рванула в небо, истошно визжа.

— О, да Мерлина ради, — воскликнула мадам Трюк, которая внезапно вспомнила фиаско Лонгботтома в прошлом году, — только не снова!

К этому моменту кричащая Друзилла была уже на высоте двадцати метров, когда с земли к ней рвануло смазанное пятно. Прежде чем кто-то что-нибудь успел понять, Джинни была в воздухе и, подлетев к истошно орущей Друзилле, схватила за древко её метлу, которая мгновенно стабилизировалась.

— ДРУЗИЛЛА! ЗАТКНИСЬ!

Напуганная Крэбб тут же прекратила вой.

— Отлично! — сказала Джинни. — Теперь, держись за метлу, но ослабь хватку. Просто держись прямо. И смотри на меня.

Друзилла, сглотнув, кивнула, и две метлы медленно начали снижение к земле. Как только они приземлились, к удивлению Джинни, плачущая Друзилла бросилась к ней и крепко её обняла.

Остальные студенты столпились вокруг девочек, но тут подошла мадам Трюк.

— Мисс Крэбб, вы в порядке?

Друзилла кивнула.

— Мисс Уизли, я бы сказала, что вы поступили очень опрометчиво, если бы не было очевидно, что вы держали всё под контролем. Вы можете объяснить, что произошло?

— О, эм, судя по тому, как взлетела мисс Крэбб, я подумала, что в её метле отсутствуют несколько дорсальных прутьев, которые обеспечивают вертикальную стабилизацию. Я поняла, что если я смогу схватить её метлу за древко свободной рукой, и она ослабит хватку, мётлы синхронизируются, и я смогу посадить её, — она повернулась к Нильсу и Харперу и невинно улыбнулась. — Это очевидно всякому, кто знает, как обращаться с мётлами.

Мадам Трюк улыбнулась и осмотрела метлу Друзиллы.

— Вы совершенно правы. Простите, мисс Крэбб. Эта метла не должна использоваться для полётов. Думаю, это та же метла, с которой бедный Лонгботтом упал в прошлом году, — она повернулась к Джинни. — Отлично сработано, Уизли. Полагаю, это влияние вашего брата Чарли?

Джинни смущённо улыбнулась.

— Да, мадам Трюк. Он всегда следил за семейными метлами и подрезал их каждое лето. Когда другие наши братья были заняты, я помогала ему. Он научил меня многому… тайком от родителей.

Трюк засмеялась снова.

— Отлично. Пять очков Слизерину за сообразительность и ловкое обращение с метлой. Мисс Крэбб, не хотите пойти в больничное крыло за успокаивающим зельем? Я ни в коем случае не хочу, чтобы вы летали на этой метле.

Друзилла кивнула.

— Уизли, раз уж любому дураку понятно, что вы далеко ушли от начинающего, почему бы вам не проводить мисс Крэбб?

Джинни кивнула. Пока она уводила Друзиллу прочь, она заметила, что большинство студентов, включая слизеринских мальчишек, смотрят на неё с благоговением. Тори широко улыбалась и показывала ей большие пальцы. Даже Уилкес одобрительно улыбнулась и пробормотала: «Хорошая работа, Уизли», когда они проходили мимо.

— Ты в порядке? — спросила Джинни у Крэбб, когда они отошли достаточно далеко.

Друзилла кивнула.

— Думаю, да. И… спасибо тебе… Джинни.

Джинни улыбнулась на это.

— Мне всё равно придётся обращаться с тобой ужасно, когда Драко рядом… но спасибо тебе.

Джинни кивнула.

— Всё в порядке. Я не стану принимать это на свой счёт.

* * *

Поздно вечером в этот день…

— Я всё ещё не уверен, что это хорошая идея, — сказал первый Уизли.

— Слушай, мы же согласились, что он заслужил небольшую трёпку за то, что постоянно оскорбляет слизеринцев, даже несмотря на то, что там учится наша сестра, верно ведь? — сказал второй Уизли. — Надеюсь, что после этого он подумает дважды перед тем, как сказать что-нибудь этакое. И никто не пострадает. Это полностью безобидный розыгрыш. Он, может, даже посмеётся тоже.

— Не знаю, — сказал третий Уизли, — надо быть осторожным, разыгрывая кого-то со своего факультета, даже если он это и заслужил. Мы все всё-таки спим здесь.

— В этом вся прелесть, — сказал второй Уизли. — Он подумает, что это Гарри или другой слизеринец. Он даже не поймёт, что это были мы. Лучший сценарий — Джим научится фильтровать базар, когда дело касается слизеринцев.

— А худший сценарий? — встревоженно спросил первый Уизли.

Второй Уизли пожал плечами.

— Скорее всего, Джим и Гарри начнут войну розыгрышей друг с другом, а мы будем сидеть в первом ряду и наблюдать.

Второй и третий Уизли рассмеялись, а первый задумался.

* * *

10 сентября 1992

Первым признаком того, что что-то не так, было присутствие в классе зелий Невилла Лонгботтома, чей урок был только через четыре дня. Вторым признаком был очевидный гнев на лице мальчика, известного своей невозмутимостью.

— Мистер Лонгботтом, — протянул Снейп. — Что я могу для вас сделать?

— Я всё ещё работаю над двухметровым сочинением к понедельнику, сэр. Всё честно — я должен был провести полную деконтаминацию просто чтобы перестраховаться. Но, я думаю, вы должны об этом знать!

С этими словами Невилл кинул на стол Снейпа пару толстых садовых перчаток. Профессор выгнул бровь и посмотрел на студента, который вёл себя совершенно неестественно для себя.

— Я вижу пару перчаток, Лонгботтом, присутствие которых не говорит мне ничего, что я ещё не знаю.

— Это мои перчатки, сэр. И кто-то намеренно насыпал в них измельчённые в пыль листья мандрагоры. Это был чей-то идиотский розыгрыш, я полагаю, но он мог убить нас с Гарри, если бы в понедельник мы работали над другим зельем.

— Я понял. Спасибо, что рассказали. Я расскажу студентам об опасности неправильного использования мандрагоры. В свете этого, возможно, моё прошлое наказание было слишком жёстким. Можете уменьшить свои сочинения до полуметра по каждой из тем.

— Если вы не против, сэр, я бы хотел оставить оригинальный объём. Может, кто-то и разыграл меня, но это не оправдание, чтобы не помыть руки. К тому же, ну, это оказалось даже интересным. Я понятия не имел о том, сколько может быть применений у мандрагоры.

Снейп усмехнулся.

— Гриффиндорцы.

* * *

В этот же день за обедом…

Первым признаком того, что что-то не так, была тяжесть, появившаяся на голове Джима. Вторым признаком стало визгливое пение, которое началось через секунду. Обед уже почти заканчивался, когда Джим Поттер откусил кусок пирога с патокой и сразу же почувствовал, что что-то появилось у него на голове. Гермиона, Невилл и Рон с удивлением посмотрели на него, а некоторые гриффиндорцы сразу же начали смеяться, как только началось пение, которое с трудом можно было понять из-за ужасного ирландского акцента. Звук исходил от изумрудно-зелёной с золотом короны, которая появилась на голове Джима. На короне была золотая гравировка, гордо гласящая: «Джим Поттер, Король Лепреконов». Что до песни, которую пела корона и которую половина школы будет петь ещё несколько недель, как только Джим появится рядом, она была положена на мелодию «Боже, храни Королеву» со следующими словами:

Король лепреконов,

Мозги как у гекконов,

Нас от него тошнит.

Ясно, как божий день,

Что Джим — тупой олень,

Ведёт себя, как дурак,

Да ещё и, к тому же, толстяк.

[3]

Джим сдёрнул корону со своей головы и, прочитав гравировку, покраснел от ярости, ибо всё больше людей в Большом зале начали оглядываться на него и смеяться. Песня, видимо, была на повторе, потому что, как только она закончилась, она началась с начала. Раздражённый Джим несколько раз потряс корону в попытках остановить песню. Затем он попытался наложить на неё заклятие безмолвия, но это как-то заставило корону увеличить громкость. Наконец, разозлившись ещё больше, Джим кинул корону на пол рядом со столом, надеясь, что это, по крайней мере, заглушит звук. Но вместо этого, как только корона покинула руки Джима, она исчезла с негромким хлопком… и немедленно появилась снова у него на голове. Так продолжалось несколько минут, пока Джим пытался снова и снова выкинуть корону, а та снова и снова появлялась у него на голове. Наконец, несколько шести- и семикурсников во главе с Перси Уизли одновременно сотворили «Фините», пока Джим держал её в руках, и это сработало. Но прежде, чем корона исчезла, всего на секунду Джим — и только он — смог прочитать ещё четыре сверкающих буквы, которые всего на мгновение появились на короне: СКГТ. И Джим мгновенно понял, что они означают.

Слизеринцы Крутые. Гриффиндорцы Тупые.

От продолжающегося смеха вокруг него Джим покраснел. Он посмотрел на другой конец зала и увидел, что Гарри смотрит на него. И он, мерзавец, ещё имел наглость выглядеть удивлëнным, как будто он не имел к этому розыгрышу никакого отношения, хотя на короне практически стояла его подпись. Джим сперва хотел пойти к столу Слизерина и дать своему близнецу в челюсть. К счастью, сейчас он изучал окклюменцию по книге, которую ему подарил его крестный отец. Поэтому Джим поступил так, как советовал автор книги поступать со всеми негативными эмоциями типа гнева, смущения или грусти:

Возьми все негативные эмоции и сожми их в маленький шарик, поместив его себе в низ живота. Храни их там до тех пор, пока не сможешь свободно выпустить их все на своего врага.

Так Джим и сделал. С пылающими от стыда щеками Джим мысленно скатал все негативные эмоции и поместил их в низ живота, где уже было много-много таких же шариков гнева, страха и грусти, которые он копил там со своего двенадцатого дня рождения. И пламя, пылающее в нём, начало разгораться сильнее.

АЗ. (Переводчик присоединяется). В англо-американском фандоме, равно как и в русском, есть множество людей, которые НЕНАВИДЯТ фразу «да будет так», которой заканчивается любая клятва. Простите, если расстрою, но эта фраза будет использоваться снова. МНОГО раз. Это НЕОБХОДИМО для развития сюжета.

[1] Контаминация (мед.) — попадание болезнетворных бактерий в организм пациента. Хирурги перед операцией проводят деконтаминацию, чтобы в организм пациента не попала инфекция.

[2] Меметика — теория содержания сознания и эволюции культуры, построенная по аналогии с генетикой и биологической теорией эволюции Дарвина, берущая начало из концепции мема, предложенной биологом Ричардом Докинзом в книге «Эгоистичный ген» (1976)

[3] Попытка перевода в стихах. Перевести песню так, чтобы там были именно те слова — чрезвычайно трудоемкая задача. Я начал думать над переводом конкретно этой песни ещё когда начинал писать первую книгу. Так что простите, если что не так. Я поэт, зовусь Незнайка, от меня вам балалайка=)

Оригинал:

King of the Leprechauns

His brains are made of bronze

He makes us sick.

It's really obvious that

Jim is a total prat

Smart as a Beater's Bat

and just as thick.

11 сентября 1992

Первым признаком того, что что-то не так, было присутствие на столе пирога с патокой, одержимостью которым, как было известно всем, был знаменит Джим. Если верить слухам, магический эффект «Короля Лепреконов» был вызван каким-то зельем, которым был пропитан пирог с патокой и которое активировалось, как только Джим откусил от него кусок. Гарри же был больше фанатом крем-брюле, возможно, потому, что для его приготовления нужна была горелка. И присутствие пирога с патокой на столе между Лили Поттер и им было постоянным напоминанием того, что его мать почти ничего о нём не знает.

Около десяти минут Гарри и Лили старались поддерживать вежливую беседу, пока Снейп сидел между ними, всем своим видом демонстрируя своё желание быть где угодно, только не здесь. Гарри хорошо учился по всем предметам, но лучше всего ему давались ЗОТИ и зелья. Лили нравилось преподавать изучение магглов, и она была в восторге от того, что получила шанс актуализировать программу обучения, которая минимум на сотню лет отстала от маггловской политики и технологий. Снейп положил в рот ещё один кусок курицы. Гарри очень ждал своего первого матча по квиддичу, но он не сказал, что он был охотником, а не ловцом. Из-за того, что число студентов, выбирающих в качестве факультатива изучение магглов было невелико, Лили в свободное время работала вместе с профессорами Флитвиком и Вектор, надеясь когда-нибудь защитить мастерство в чарах или арифмантике. Или в обеих этих областях. Снейп сделал большой глоток вина. Поймав середину очередной реплики, Снейп снова откусил кусок курицы и прожевал его минимум тридцать раз, чтобы точно убедиться, что его не поймают и не попытаются втянуть в разговор, когда у него во рту не будет еды.

Наконец, после очередной неловкой паузы Гарри открыл рот, чтобы снова попытаться начать разговор, но тут же его закрыл и опустил глаза вниз.

— Прости, — медленно сказал он, — я только что понял, что… я не уверен, как к тебе обращаться. Большинство слизеринцев сказали бы «мать», но для меня… это ужасно формально. Но я также не уверен насчёт «мама», потому что… — он осёкся и смущённо посмотрел на Лили.

— Потому что я не заработала это звание? — спросила она грустно, а затем, сделав глубокий вдох, продолжила. — Тогда, возможно, до тех пор, пока тебе не станет комфортно называть меня «мама», можешь просто называть меня Лили, а отца Джеймсом. Так будет, по крайней мере, удобно.

— Окей… Лили… не хочу, не знаю, портить настроение, но… почему ты решила позвать меня на обед именно сейчас? Я имею в виду, что со дня рождения прошло шесть недель, и ты не особо стремилась со мной поговорить. Почему сейчас?

— Я не знала, что сказать. И всё ещё не знаю. Я знала, что кто-то пытался убить тебя, пока ты жил с Петуньей. И также знала, что сами Дурсли плохо с тобой обращались, хотя никаких деталей я всё ещё не знаю. У тебя есть все основания злиться на меня, и у меня нет оправданий, которые бы я сочла убедительными, не говоря уже о том, чтобы их такими счёл ты, — в этот момент она кинула быстрый взгляд на Снейпа. — И затем, кто-то пытался убить тебя на дне рождения. Всё это… очень сильно напомнило мне мои школьные дни.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Гарри с искренним интересом.

Она помедлила, а затем, сунув руку в свою сумку, достала оттуда фотографию мужчины и женщины в рамке.

— Я хочу, чтобы ты взял её. Это Майкл и Роуз Эвансы. Мои родители, твои дедушка с бабушкой. Пожалуйста, возьми её. У меня есть копия, — она замолчала, собираясь с силами. — Твой отец и я поженились в конце лета семьдесят девятого. Мы пытались не предавать это огласке, но Джеймс был наследником древнего и благородного дома, поэтому «Пророк» очень быстро обо всём пронюхал и раздул из этого большую историю… о том, что Джейс и я героически бросили вызов Сам-Знаешь-Кому тем, что поженились, несмотря на мой статус крови. И… Пожирателям это не понравилось. Они нашли дом, где я росла, вломились туда, и пытали твоих бабушку и дедушку круциатусом несколько часов. Наконец, когда им наскучило, они ушли… Они запечатали дом снаружи и подожгли его, оставив моих родителей гореть заживо, — она замолчала. — Петунья… Петунья когда-нибудь рассказывала тебе о них? Это поэтому она?..

«Так со мной обращалась? — подумал Гарри. — Нет. Там была совершенно другая причина».

Он покачал головой.

— Нет, она никогда не говорила о них и о том, как они умерли. Сомневаюсь, что это как-то связано.

Он посмотрел на фотографию своих бабушки и дедушки, которые погибли ещё до его рождения. Как бы много людей ни говорили, что он очень похож на отца, он видел в себе черты Роберта Эванса. В особенности глаза. Цвет его глаз был гораздо ближе к пронзительной зелени, как у деда, чем к мягкому оттенку, как у его матери.

«Если бы они были живы, отправила бы Лили меня к ним, а не к Петунии? И стали бы они обращаться со мной так же?»

Гарри положил фотографию на стол и посмотрел в глаза матери.

— Ты поэтому отослала меня? Потому что думала, что меня убьют, если я останусь с вами?

— Да, — просто сказала она. — В свете всего того, что произошло тогда, ты всё ещё винишь меня?

— Нет, но я виню тебя за то, что вы ни разу не проведали меня за десять лет. Дурсли сказали мне, что вы умерли.

— Дурсли… — она остановилась, а на её лице промелькнула злость. — Дурсли сделали много вещей, которые не должны были делать. Они должны были сказать тебе, что я и Джейс погибли в автокатастрофе. Их… приукрашивания в части того, что Джеймс был пьяницей, не были частью истории. Они должны были растить тебя в доброте и заботе, пусть и не любви, до тех пор, пока ты не закончишь в школу. После этого тебе был бы предоставлен доступ к значительному трастовому фонду, средства которого бы обеспечили тебе очень комфортную жизнь. Достаточно, чтобы никогда не работать, если бы ты этого захотел. И, разумеется, всё должно было быть так, если бы ты действительно оказался сквибом. Петуния должна была немедленно связаться со мной, если бы она заметила какие-то признаки спонтанной магии. После чего мы бы немедленно открыли тебе правду и забрали бы тебя домой, чтобы ты смог интегрироваться в волшебное сообщество. Но она так и не сделала этого. До того, как магия школы создала для тебя письмо, мы и не подозревали, что ты волшебник.

— Знаю. И я понимаю. Думаю, сейчас я просто борюсь с той частью, где то, что я сквиб, является оправданием того, что меня отослали и позволили думать, что я круглый сирота.

Лили беспомощно пожала плечами.

— Это выглядело как чистый старт. Даже игнорируя опасности, которые бы тебе грозили за то, что ты просто являешься частью нашей семьи, в волшебном мире всё ещё очень пренебрежительно относятся к сквибам. Если бы ты остался с нами, тебе бы пришлось обучаться на дому, потому что волшебные законы не позволяют детям волшебников ходить в маггловские школы. Скорее всего, пока бы ты жил с нами, ты бы даже не видел ни одного ребёнка, который бы не был волшебником. В волшебном мире очень мало работы для взрослых сквибов, а погружение в маггловский мир, когда ты уже взрослый — крайне трудоëмкая задача, потому что у тебя бы не было никаких бумаг. Никто бы не знал, какую школу ты закончил или где ты жил раньше. Плюс то, что ты бы ничего не знал о маггловской культуре. И всё это не беря в расчёт Пожирателей, которые хотели отомстить Джиму, и вполне реальной вероятности, что это Джим мог непреднамеренно выкачать из тебя жизнь, пытаясь защитить себя. Я имею в виду, что после того, как Джим победил Сам-Знаешь-Кого в прошлом июне, вы оба пролежали в коме несколько дней. Знаю, всё выглядит так, что мы сделали выбор между тобой и Джимом и поэтому отослали тебя прочь, но, честно, я решила, что хочу, чтобы мой ребёнок жил, пусть даже и думая, что он сирота, чем оставить его рядом с собой и, впоследствии, похоронить его, когда он погибнет из-за того, что я когда-то не смогла переступить через себя. Я глубоко сожалею обо всём, что случилось, Гарри. Но оглядываясь назад и зная то, что я знала тогда, я всё ещё не уверена, что совершила ошибку.

— Ты решила? Ты имеешь в виду, что Джеймс был против?

Она кивнула.

— Да. Дамблдор и я уговорили его. Он полностью отрицал все магические исследования, которые в один голос твердили, что ты сквиб. И снова думая о том, как всё произошло, может, он видел что-то, что мы все пропустили. Но годы шли, Петунья, которая должна была связаться с нами, если вдруг заметит в тебе магию, молчала, и он смирился. А затем, за пару недель до твоего одиннадцатого дня рождения, с нами связался Альбус и сообщил, что школа создала для тебя письмо.

Гарри кивнул.

— Но затем было распределение. И… всё изменилось.

— Да. Я всегда знала, что Джеймс… не всегда рационален, когда дело касается слизеринцев.

На этих словах Снейп поперхнулся вином и громко кашлял несколько секунд. Лили улыбнулась ему, как подумал Гарри, с удивительной теплотой.

— Ну, я имела в виду слизеринцев здесь, в школе. Не знаю, в курсе ли ты, но твоя бабушка, Дорея Блэк Поттер, училась в Слизерине. Она и твой дед страстно ненавидели друг друга, пока учились в школе, но, став старше, они смогли преодолеть свои разногласия и начали встречаться. И всё же, из того, что говорил Джеймс, даже она очень не хотела, чтобы Джеймс был распределён на её факультет. И имей в виду, что тогда было другое время. Тогда все знали, что Сам-Знаешь-Кто активно набирает сторонников среди слизеринцев. Большая часть враждебности Джеймса к слизеринцам была ответом на фанатизм и заносчивость чистокровок, которыми был известен твой факультет в то время.

Снейп тихо хмыкнул на это. Лили вздохнула.

— И да, некоторая часть того, чем был известен твой факультет, была ответом на травлю от квартета гриффиндорцев, которым разрешалось бесчинствовать и которых покрывали учителя. Но, Северус, ты не можешь просто сидеть здесь и притворяться, что слизеринцы были безгрешны. Розье и Мальсибер довольно регулярно посылали в меня проклятья только потому, что я магглорожденная, — она сделала паузу и хитро улыбнулась. — Я также помню, что ты сделал с Мародерами в начале шестого курса. Тот розыгрыш с малиновыми пирожными и секси голосом Минервы МакГонагалл...

К полнейшему изумлению Гарри, обычно безэмоциональный профессор зельеварения слегка покраснел. А затем… он улыбнулся, словно смакуя одно из своих самых любимых воспоминаний.

— Что вы с ними сделали? — с тихим восторгом спросил Гарри.

Снейп кашлянул и снова натянул на лицо маску отстранённости.

— Ничего из того, что вам нужно знать, Поттер, — ответил он. — По крайней мере, пока вы не станете старше.

Развеселившись, Гарри покачал головой, а затем снова повернулся к Лили.

— Утром перед днём рождения Джеймс сказал, что он хочет попытаться восстановить нормальные отношения. Как ты думаешь, он говорил серьёзно?

Она помолчала, обдумывая вопрос.

— Я… не знаю. Он и мне это говорил, но это довольно крутой поворот. И, похоже, что он хочет восстановить отношения, основываясь на рекомендации Питера Петтигрю, а я, если честно, никогда ему не доверяла.

Гарри кивнул.

— Ценю твою честность.

— Спасибо.

Снова воцарилась тишина. Снейп быстро закинул в рот кусок картошки и начал медленно его пережёвывать, пока кто-нибудь не вздумал обратиться к нему.

— Давай, если ты не против, сменим тему на что-нибудь полегче. Обычно я против розыгрышей, но я могу оценить хорошую работу с чарами. Как, во имя Мерлина, ты сделал ту поющую корону для Джима?

От удивления Гарри вытаращил глаза.

— Не знаю даже, быть мне обиженным или польщённым, но это был не я. Хотя я соглашусь, что работа с чарами была отличной.

— Правда? Джим убеждён, что это был ты. Он сказал, что ты практически написал на ней своё имя.

— Хм-м, что на самом деле доказывает, что это был не я. Настоящий слизеринец никогда не станет оставлять следы. Мы бы подписались чужим, чтобы прикрыть наши проделки.

— Хах! Не сомневаюсь. Что ж, кто бы это ни был, надеюсь они не станут издеваться над Джимом из-за книг о нём. Он и так постоянно смущается из-за них.

— Тогда зачем продолжать печатать их? Я знаю историю, как появились эти книги. И знаю, что вы можете прекратить их публикацию, как только захотите.

Лили вздохнула с выражением покорности на лице.

— Джеймс и Джим были бы счастливы, если бы это случилось, но это ещё одна, скажем так, область, где я буду поступать по-своему. Я очень рано осознала, что публичный облик Джима нужно защищать и контролировать. И книги в этом очень помогают.

— Не понимаю, — сказал Гарри, — Джим — Мальчик-который-выжил. Люди кланяются ему, когда он идёт мимо. Какая ещё защита нужна его публичному облику?

— Ты удивишься, но… — она осеклась, — Гарри, волшебное сообщество очень… доверчиво. И очень переменчиво. Когда Джим был ребёнком и все узнали, что он совершил, были люди, которые думали, что он будущий мессия, — её лицо ожесточилось. — Но были и другие взгляды. Некоторые стали распространять слухи, что если Джим, будучи маленьким ребёнком, смог уничтожить Сам-Знаешь-Кого, это должно означать, что когда-нибудь он станет ещё более ужасным Тёмным Лордом, чем сам Сам-Знаешь-Кто. В те годы многие сторонники Сам-Знаешь-Кого хотели убить Джима, чтобы отомстить, но были и те, кто хотели похитить его и… «привить ему ценности чистокровных». Даже на стороне света были те, кто предлагал, чтобы опеку над ним взяло правительство, чтобы защитить его от плохого влияния.

Гарри выгнул бровь.

— Правда?! Есть люди, которые на самом деле думают, что из Джима… может получиться тёмный лорд?

— Сейчас уже не так много, как было в восемьдесят третьем, но, думаю, они ещё есть. Джим рассказывал, что Драко Малфой пытался с ним подружиться в прошлом году, когда вы ехали в Хогвартс. Думаю, это было из-за того, что Люциус Малфой прощупывал Джима, пытаясь узнать, что он за человек.

— Я был там. Это был… странный разговор, если подумать. Ну а книги?

Она пожала плечами и улыбнулась.

— После того, как мы выиграли суд, мы узнали, насколько эти книги популярны, поэтому решили, что это хороший способ поддержать образ Джима, как борца со злом. Сегодня подавляющее большинство волшебников и ведьм знают, что Джим тратит огромное количество денег на благотворительность и что он главный герой детских книг, в которых он предстает честным, храбрым молодым человеком, противостоящим силам зла.

— Ладно, но почему братья Харди?

Лили застенчиво улыбнулась.

— Ностальгия? Когда я была подростком, я была безумно влюблена в Шона Кэссиди.

Гарри непонимающе посмотрел на неё.

— Прости, давай просто скажем, что я была магглорожденной девчонкой, которая начала взрослеть в начале семидесятых, и это оставило на мне свой отпечаток.

Гарри улыбнулся и посмотрел на часы.

— Ой, мне нужно бежать. У меня трансфигурация через десять минут, — он остановился и посмотрел на свою мать. — Мне… мне очень понравилось, и, эм, я не буду против, эм, снова пообедать с тобой… если ты захочешь, — он посмотрел на Снейпа. — Но нам нужно будет подождать неделю или две, чтобы дать профессору Снейпу время восстановиться.

Снейп посмотрел на него взглядом, обещающим ужасные отработки в будущем. Лили же просто улыбнулась.

— С удовольствием.

Гарри кивнул, прощаясь, и вышел из комнаты.

— Должен признать, — сказал Снейп после того, как дверь закрылась, — что всё прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Ты поступила мудро, выбрав политику абсолютной честности, но должен предупредить тебя: если ты когда-нибудь даже задумаешься над тем, чтобы позвать на будущие обеды своего мужа, я отравлю твой послеобеденный чай.

Лили рассмеялась.

— Если я когда-нибудь предложу что-нибудь настолько безумное, Северус, надеюсь, я его выпью.

* * *

Позже в этот же день…

Возвращаясь в слизеринские подземелья, Гарри обдумывал свой обед с Лили. Он не думал, что простит её за то, что она полностью бросила его. Конечно, нет, и, возможно, никогда. Однако, две мысли заставили его задуматься. Прагматичная мысль заключалась в том, что Лили, по крайней мере, казалось, искренне хотела помириться с ним, в то время как действия Джеймса выглядели подозрительными. Если Лили была потенциальным союзником в любом будущем конфликте с Джеймсом, было просто глупо отвергать её из-за обиды на то, как она поступила с ним. Но Гарри беспокоила вторая мысль. Она была настолько тревожной, что он с трудом мог её чётко сформулировать: «А что, если Лили была права?» Если Лили говорила правду и искренне верила, что он — сын-сквиб лорда Поттера и сквиб-брат Мальчика-который-выжил, то она совершенно разумно и, возможно, очень гуманно устроила всё так, чтобы его воспитывали, как маггла. И хотя он всё ещё думал, что она должна была проведывать его время от времени, он также понимал, что Лили не могла предвидеть, что у него будет эта странная аура, которая будет заставлять магглов ненавидеть его и которая, в конечном итоге, ввергнет Вернона Дурсля в такое безумие, что он попытается убить его. Если бы не эта его маленькая причуда, мог бы он вырасти в относительном счастье с опекунами, которые хотя бы симулировали привязанность к нему? И если бы он был сквибом, может быть, ему было бы лучше вообще никогда не знать о магии, чем вечно задаваться вопросом «а что, если»?

Размышления Гарри как ножом срезало, как только он завернул за угол в коридоре, ведущем к гостиной Слизерина, ибо там его ждала новая порция странностей: Титус Митчелл и Миранда Бонневиль, префекты-шестикурсники, стояли рядом со входом в общую гостиную с гигантскими прозрачными пузырями вокруг их голов. Как только Гарри подошёл ближе, Титус поднял руку, останавливая его.

— Погоди, Поттер. Какие-то придурки — под придурками я подразумеваю «террористов» Уизли — подложили навозные бомбы в сумки слизеринцев. Поэтому никто не войдёт внутрь, пока мы всё не проверим. После мы наложим на тебя чары головного пузыря, чтобы ты не заблевал всю общую гостиную и не сделал вонь, царящую там, ещё более невыносимой. Так что руки вверх.

Удивлённый Гарри сделал, как велено.

— СКРУТИМИНИУС НАВОЗНЫЕ БОМБЫ, — произнёс префект.

К удивлению Гарри, на кончике палочки Титуса загорелся огонек, а сама палочка начала издавать тихий жужжащий звук. Жужжание быстро превратилось в пронзительный писк, как только Титус подошел к Гарри и провел палочкой рядом с его сумкой.

— Окей, Поттер. Не двигайся.

Гарри стоял неподвижно, пока Митчелл осторожно открывал его сумку и аккуратно извлекал оттуда бомбу. Осторожно прикоснувшись к ней палочкой, он наложил на неё «фините» и только потом расслабился. Вокруг бомбы был обёрнут кусок пергамента, который он снял, прежде чем бросить бомбу в ведро, стоящее рядом. Судя по металлическому клацанию, в ведре уже было несколько деактивированных бомб. Титус протянул пергамент Гарри. На нем было только четыре буквы: ГКСТ.

— ГКСТ. Так же, как и на остальных. Есть идеи, что это значит, Поттер? — спросил Митчелл.

Гарри пожал плечами.

— Гарри кривой слизеринский тупица? [1]

— Ясно. Если появятся идеи получше, дай знать одному из префектов. Теперь стой смирно.

Гарри снова вытянулся по струнке, пока префект накладывал на него заклинание головного пузыря и пропускал его в общую гостиную Слизерина. Там творилось что-то сюрреалистическое. Около дюжины слизеринцев — все с огромными пузырями на головах — пытались вести себя как ни в чем не бывало, пока Маркус и Мисси обходили комнату, творя чары свежего воздуха, чтобы убрать последствия тех бомб, которые всё-таки смогли попасть внутрь гостиной. В центре комнаты Гарри увидел Драко и нескольких членов его круга, которые стояли напротив Джинни, Эми Уилкес и Астории Гринграсс. Поодаль стояли Тео и Блейз, готовые, если это понадобится, вмешаться.

— Это «террористы» Уизли ответственны за эту ВОНЬ! — сказал Драко слегка заглушённым голосом. — А это означает, что ТЫ, скорее всего, имеешь к этому отношение!

— Не будь идиотом, Малфой! — ответила ему Джинни тем же странно глухим голосом. — Одна из этих бомб была в моей сумке! Близнецы могут пранковать слизеринцев, но они бы не стали разыгрывать меня! И я бы никогда не стала разыгрывать факультет, где я сплю по ночам!

— Отменная история! Я не поверю НИ ЕДИНОМУ СЛОВУ, которое скажет УИЗЛИ! Кто ЗНАЕТ, какие бредовые идеи могут прийти в ТУПУЮ ГОЛОВУ УИЗЕЛКИ!

Подавив желание улыбнуться на «тупую голову Уизелки», Гарри подошёл к группе.

— Драко, успокойся!

— НЕ ГОВОРИ МНЕ «УСПОКОЙСЯ» ТОЛЬКО ПОТОМУ, ЧТО ТЫ НА ЕЁ СТОРОНЕ!

— Драко, — спокойно ответил Гарри, — я ни на чьей стороне. Я просто хочу, чтобы ты успокоился, потому что от твоего крика твой пузырь может лопнуть.

Драко посмотрел вверх и аккуратно ощупал пузырь с чистым воздухом вокруг своей головы. Он действительно увеличился почти на полметра в диаметре из-за его криков. С некоторым трудом он успокоился, и пузырь уменьшился до обычных размеров.

— Теперь, пока Драко остывает, кто-нибудь может спокойно объяснить мне, что произошло?

Блейз сделал шаг вперед.

— Около часа назад мисс Уилкес вернулась в общую гостиную, и через пару минут навозная бомба, которая была спрятана в её сумке, взорвалась. Сразу же нескольким студентам стало плохо. К счастью, рядом оказались несколько студентов со старших курсов, которые быстро наложили на остальных чары головного пузыря и начали процесс очистки общей гостиной, который сейчас близок к завершению. Через несколько минут в гостиную вошла мисс Уизли, и навозная бомба, которая была спрятана у неё в сумке, почти сдетонировала. Но, к счастью, она успела распознать звук до взрыва и, бросив сумку в ближайший угол, позвала Маркуса, который укрыл её щитом.

Гарри кивнул.

— Отлично сработано, мисс Уизли.

— Ха! — воскликнула Пэнси Паркинсон. — Спорю, она намеренно принесла бомбу в подземелье, чтобы устроить представление и предупредить всех, чтобы заработать себе уважение!

— Это… — Джинни осеклась на полуслове. — Это вообще-то было бы довольно умно, если бы за всем этим стояла я… но это не так. Так что… спасибо за комплимент, что ли?

— Ой, заткнись, Уизелка! — рявкнул Драко.

Джинни прищурила глаза и пристально посмотрела на кончик носа Драко, которому быстро стало некомфортно.

— На что ты уставилась?

— Твои ноздри очень маленькие. Я пытаюсь понять, насколько болезненным будет летучемышиный сглаз.

— Ах ты!.. — заорал Драко, потянувшись за палочкой. Джинни отзеркалила его движение. К счастью, до того, как Гарри пришлось вмешаться, Эми, которая, по-видимому, достала палочку некоторое время назад, направила её на Драко.

— Мы стоим, как идиоты, с пузырями на головах уже полчаса, — скучающе сказала она. — Можем мы, пожалуйста, не делать ситуацию ещё более дурацкой, устраивая дуэль в середине общей гостиной? С нашей удачей кто-нибудь может поджечь все эти навозные газы.

— Поддерживаешь предателей крови, Амариллис? — противным голосом сказала Пэнси. — Особенно эту? Вот так сюрприз.

— Что я могу сказать, Пэнси. Я — Уилкес. Мы все-е-е чокнутые. Разве не это ты шепчешь всем за моей спиной вот уже две недели. Кто знает, что за ужасные проклятья я могу использовать просто из-за своей родословной?

В этот момент к группе подошел Маркус и сотворил какое-то заклинание обнаружения. Затем, немного вздрогнув, он палочкой лопнул свой пузырь и вздохнул. Удовлетворённо кивнув, он громко обратился к собравшимся.

— Ладно. Комната очищена от вони, так что все можете лопать свои пузыри, — он нахмурился. — Наверное, стоило сказать это как-нибудь по-другому, чтобы это не звучало так глупо. И Мерлина ради, смотрите за своими сумками, пока мы не выясним, что за придурок за всем этим стоит и не подвесим его за яйца, всем ясно?

Он повернулся к группе перво- и второкурсников, покачал головой и обратился к Гарри.

— Оставляю тебя разбираться со всем этим. Я не в настроении разруливать… подростковую драму.

Посмеявшись над его словами, Гарри лопнул свой собственный пузырь, а скоро и со всех сторон начали раздаваться звуки лопающихся пузырей.

— Ладно, — сказал Гарри, — я тоже не слишком хочу быть втянутым в подростковую драму, поэтому скажу сразу. Я уверен, что мисс Уизли здесь ни при чём. Впрочем, как и близнецы Уизли.

— Тогда кто? — зло спросил Драко.

— Лично я подозреваю придурка-который-выжил. Розыгрыш дебильный, низкопробный, и, что важнее, его мог провернуть только тот, у кого есть мантия-невидимка. Что касается его мотивов, мне достоверно известно, что мой брат считает меня ответственным за тот нонсенс с «Королем лепреконов», который был на днях, и эта история с бомбами — его жалкая попытка отомстить.

— Погодите-ка, так это были не вы? — удивлённо спросила Друзилла Крэбб.

Он с жалостью посмотрел на неё.

— Вы видите огромный баннер, висящий в гостиной, на котором написано, что я довел Джима Поттера до бешеной ярости перед всей школой? Люди всё ещё напевают эту мелодию всякий раз, когда Джим оказывается рядом, и единственная причина, по которой я не притворяюсь, что за всем этим стою я, это то, что я опасаюсь украсть славу у того, кто на самом деле всё это провернул.

На этих словах Гарри посмотрел на Тео их особым взглядом. Тео ухмыльнулся и, слегка кивнув, полез в свою сумку с книгами.

— Но хватит о розыгрышах и прочих глупостях. Давайте обсудим более интересный вопрос: почему вы двое, — он указал на Джинни и Драко, — устроили сцену посреди общей гостиной.

— Потому что он напыщенный, заносчивый, противный придурок, — выплюнула Джинни.

— Потому что она… — Драко осëкся, пытаясь найти слова, которые были бы разрешены непреложным обетом, который он принес Гарри на прошлую пасху, — Уизли!

— Вообще-то, — самодовольно сказал Гарри, — это потому, что вы оба находитесь под действием заклинания.

— ЧТО?! — одновременно воскликнули Джинни и Драко, а затем злобно посмотрели друг на друга.

Гарри сел в кресло и снисходительно посмотрел на собравшихся.

— Мистер Нотт, ваш отчёт, пожалуйста.

Тео сделал шаг вперёд, держа несколько исписанных листов пергамента. Громко кашлянув, он начал свой рассказ.

— До событий тысяча семьсот восемьдесят восьмого года благородный дом Уизли и древний и благородный дом Малфоев были, де-факто, союзниками больше сотни лет. Хотя дом Уизли никогда официально не приносил присягу дому Малфоев, две семьи имели несколько общих бизнесов и оказывали друг другу политическую поддержку в Визенгамоте. Всем было ясно, что дом Малфоев поддержит избрание дома Уизли в статус древнего и благородного дома, как только одно из мест станет вакантным.

Джинни и Драко удивлённо уставились на Тео. Гарри широко ухмыльнулся. А Нотт, тем временем, продолжал.

— Так было до тысяча семьсот восемьдесят восьмого года, когда главы обоих домов — Гефестус Малфой (Пуффендуй, выпуск 1750) и Барнабас Уизли (Слизерин, выпуск 1753) решили официально заключить союз, скрепив его брачным контрактом между Мелигером, наследником дома Малфоев, и Камиллой, старшей дочерью Барнабаса. Проблемы начались, когда Мелигер, серьезно нарушив этикет, довольно ясно дал понять, что его интересует не Камилла, которая была на шесть лет его старше, а Людмила Уизли, младшая дочь Барнабаса, которая была всего на год его младше и считалась гораздо более привлекательной, чем её старшая сестра.

Джинни вытаращила глаза от имени Людмилы Уизли, которую упоминал Рон в их последний разговор. Это была та самая дочь Уизли, которая была последней девочкой, родившейся в семье Уизли до неё. Драко был также удивлён упоминанием Гефестуса Малфоя и его наследника Мелигера. Он знал своё семейное древо довольно хорошо и помнил, что после Гефестуса лордом стал Корвус Малфой, чей старший брат был выжжен с семейного гобелена по неизвестным причинам.

— После споров Мелигер склонился перед волей отца… поначалу. Но потом, всего за неделю до свадьбы Мелигер бесследно исчез вместе с Людмилой, выкупом, приданым и всеми свадебными подарками, которые были доставлены к этому моменту. Семьи сваливали вину друг на друга. Барнабас Уизли называл Мелигера проходимцем, который соблазнил его маленькую дочку, в то время как Гефестус называл Людмилу шлюхой, которая запудрила мозги его любимому сыну и наследнику. Ситуация быстро ухудшилась, и в течение следующего года между членами домов произошли три дуэли. Кульминация случилась в тысяча семьсот девяностом году, когда Барнабас Уизли публично обвинил Ливиллу Малфой, жену Гефестуса, в использовании отредактированного проклятья на семье Уизли.

— Чего? — воскликнул Драко. — Что ещё за отредактированное проклятье?

— Что-то очень плохое, вероятно, потому что все письменные свидетельства того времени буквально отредактированы так, чтобы название заклинания было невозможно установить. На чем я остановился? Ах да. Если бы обвинения были доказаны, Ливиллу бы бросили сквозь Арку смерти, а не посадили бы в Азкабан. Тем не менее, бремя доказательств лежало на Уизли, и Барнабас не смог убедить Визенгамот в виновности Ливиллы. После того, как с неё сняли все обвинения, Малфои подали в суд на Уизли за ложь и клевету и выиграли дело. Из-за штрафов, наложенных на Уизли за ложные обвинения в использовании отредактированного заклинания, они потеряли своё место в Визенгамоте. Большая часть финансовых сложностей семьи Уизли за последние два столетия связана с этими событиями.

На этих словах Драко оскалился на Джинни, которая в ответ показала ему язык.

— Короче, проиграв суд, Барнабас Уизли воспользовался своей властью главы дома и объявил семейную вражду против Малфоев, и Гефестус Малфой ответил взаимностью.

— Что это значит? — спросила Джинни.

Гарри взял слово.

— Это значит, мисс Уизли, что уже почти две сотни лет каждый ребёнок, рождённый в вашей семье, подсознательно ненавидит всех Малфоев, которых видит, а каждый Малфой, рождённый в этот же период, ненавидит всех Уизли по той же причине. Другими словами, ваша взаимная неприязнь — искусственна. Это магический эффект, который лежит на обеих ваших семьях вот уже два столетия, даже несмотря на то, что вероятно, все уже забыли почему он был наложен.

— И как его снять? — спросила Астория.

— Семейную вражду могут завершить только главы семей по взаимному согласию, — авторитетно ответил Тео.

— Что вряд ли произойдёт, потому что наши отцы не могут даже рядом стоять без того, чтобы не начать драку, — сказала Джинни.

— Тебе-то какое до всего этого дело, Поттер? — раздражённо спросил Драко.

— Две причины. Первая: мне было любопытно, почему ты так отреагировал на Рона в нашу первую поездку в Хогвартс-экспрессе, хотя было очевидно, что ты до этого никогда с ним не встречался. А затем дров в костёр подкинул твой отец, устроив драку с мистером Уизли посреди магазина. А вторая... Что ж, давайте просто скажем, что я не одобряю заклинания, влияющие на разум. Факт того, что бездумно направленная магия может заставить одного человека ненавидеть другого без какой бы то ни было причины… задевает меня.

— Ты говоришь так, как будто планируешь что-то с этим делать, — с подозрением сказала Джинни.

Гарри пожал плечами.

— В краткосрочной перспективе всё, что я планирую, — это попросить вас вести себя как разумные молодые люди. Вы знаете, что ваши чувства искусственны. Поэтому, даже если вы не сможете прекратить чувствовать то, что вы чувствуете, вы можете контролировать то, что говорите. Не позволяйте внешним силам одолеть себя. И, прежде всего, не позорьте факультет Слизерина какой-то глупой древней враждой, которая не имеет отношения ни к одному из вас.

— А в долгосрочной перспективе? — также с подозрением спросил Драко.

— Что ж, — ухмыльнувшись, сказал Гарри, — если моё краткосрочное решение не сработает, то, я полагаю, мне придётся сделать приведение ваших враждующих семей к миру и гармонии мои личным проектом. А вы оба знаете, как я люблю свои проекты.

На этих словах Драко и Джинни, которые оба знали, ЧТО творится в голове у Гарри Поттера, заметно побледнели.

[1] ГКСТ — Гриффиндорцы крутые, слизеринцы тупые. Очередная непереводимая игра слов. В оригинале эта фраза звучит как «Gryffindor rules, Slytherin drools», то есть GRSD. Дословный перевод — что-то типа «Гриффиндорцы рулят, слизеринцы пускают слюни», но я перевел как «Гриффиндорцы Крутые, Слизеринцы Тупые». Дальше же, в оригинале, Гарри предполагает, что эта аббревиатура значит «Джордж и Рон шлют бомбы» — это буквальный перевод фразы «George and Ron Send Dungbombs», только без упоминания навоза. Я несколько дней думал над тем, как литературно перевести это, но так ничего и не придумал. Предложите свой вариант.

25 сентября 1992

19:00

Со дня инцидента с навозными бомбами новых розыгрышей против слизеринцев не последовало. Гарри обдумывал возможность как-нибудь разыграть Джима в ответ, но решил не делать этого по двум причинам. Первая — он не был полностью уверен, что за историей с бомбами стоял Джим. И вторая — по мнению Гарри, гораздо более важная — он считал розыгрыш с навозными бомбами таким низкопробным, что тот не заслуживал ответа. Он, однозначно, не хотел быть втянутым в войну розыгрышей с придурком-который-выжил. Тем не менее, видимо, кто-то из слизеринцев думал иначе, потому что спустя пару дней после эпизода с бомбами придурок и Уизел появились на завтраке злее некуда, отсвечивая на весь зал изумрудно-зелёными с серебром волосами. Все выглядело так, как будто кто-то скопировал пранк, который близнецы пытались сыграть над Гарри в прошлом году. Или, возможно, сами близнецы разозлились на Джима и Рона за что-то и устроили пранк над ними. Гарри сделал себе мысленную пометку спросить у них, если он вспомнит о своём брате.

Вечером, сразу после ужина, Гарри и другие члены команды «Защитник» встретились в классе ЗОТИ для своего первого занятия с боггартом. Профессор Локонс провёл первые тридцать минут, ещё раз объясняя, что такое боггарт, рассказывая о его способностях маскироваться под то, чего больше всего боится ближайший к нему человек, и как заклинание изгнания боггарта может испугать его, заставив принять довольно забавную форму. Сложность была в том, чтобы хорошо представлять свой самый большой страх, знать, как сделать из этого страха что-нибудь смешное, и действовать достаточно быстро, чтобы не находиться долго под влиянием боггарта. В лучшем случае, эффект, который оказывал боггарт, просто вызывал смущение, но если ваш страх был вызван реальными травмирующими событиями, боггарт часто мог заставить свою жертву по-настоящему пережить случившееся, внушив чувства и ощущения, которые жертва чувствовала тогда. Настоящий боггарт, которого они собирались использовать, сейчас находился в тяжёлом сундуке, стоявшем у задней стены класса.

— Ладно, класс, — с предвкушением сказал Локонс, — вы все продемонстрировали достойное владение чарами изгнания боггарта. Вы знаете движения палочки и произношение. Единственный вопрос: сможете ли вы продемонстрировать всё это, поддерживая необходимый настрой? Теперь, как вы, без сомнения, заметили, в коридоре стоят кресла. Я прошу всех вас выйти и ждать в коридоре. Я буду вызывать вас по одному. Хоть я и подготовил вас к встрече с вашим страхом, насколько это возможно, некоторые из вас могут счесть встречу с ним неожиданной и даже травмирующей, если вы не сможете использовать заклинание правильно. Особенно, если вашим самым большим страхом окажется не то, что вы ожидали. В любом случае, с моей стороны будет верхом безответственности позволить любому из вас впервые встретиться с боггартом, пока ваши товарищи будут наблюдать за вами, не говоря уже о нарушении вашей приватности. Мистер Флинт, вы первый. Все остальные — наружу.

Оставив Маркуса в комнате, остальные члены команды вышли в коридор. Большая часть сидела задумавшись, но пара пуффендуйцев продолжали отрабатывать заклинание изгнания боггарта. Гарри и Невилл сели рядом друг с другом.

— Как ты думаешь, — прошептал Невилл, — какой у тебя самый большой страх?

Гарри, как он надеялся, не заинтересованно пожал плечами.

— Думаю, докси. Или мой дядя. Или мой дядя и докси. Или, может быть, душащий меня Волдеморт, — он задумался. — Немного странно, если подумать, что Волдеморт стоит только на четвёртом месте. А твой?

— Не уверен. Я знаю, что это что-то, связанное с моим дядей Элджи, но я не знаю, что именно. Год назад я бы сказал, что боюсь утонуть, но сейчас, я думаю, я справился с этим, поэтому я правда не знаю, — он поднял бровь. — Вполне возможно, что мой величайший страх — тарелка с безе кузины Энид.

Приблизительно пять минут спустя заметно дрожащий Маркус вышел из класса, держа в руках наполовину съеденную плитку шоколада, и устало сел рядом с Гарри.

— Не. Спрашивай, — резко сказал он, прежде чем Гарри и Невилл что-то успели сказать, а затем стал доедать свой шоколад, вперив взгляд в стену напротив. Гарри и Невилл нервно переглянулись. Один за другим члены команды заходили в класс и выходили из него такими же дрожащими, как и Маркус. Наконец, настала очередь Невилла. К удивлению Гарри, его друг был внутри меньше минуты, и, когда он вышел из класса, держа в руках не открытую плитку шоколада, он выглядел больше задумчивым, чем расстроенным.

— Ты в порядке? — спросил Гарри.

— А? Да, на удивление хорошо. Сначала я удивился, но оказалось, что всё не так уж страшно, когда я понял, что происходит.

Он повернулся к Маркусу, который всё ещё выглядел немного дёрганым.

— Будешь мою шоколадку? — спросил он.

Маркус ошеломлённо взял предложенный шоколад, всё ещё удивлённый безмятежностью Невилла.

— Эм, Нев? — начал Гарри. — Так что это было? Ну, если не секрет, конечно.

— А, нет. Это был гигантский кусок брусчатки, летевший мне в голову. Потом я понял, что на самом деле он не летел ко мне. Это боггарт так интерпретировал ситуацию, когда мой дядя выбросил меня из окна. Как только я понял, что это, я просто произнёс заклинание и брусчатка превратилась в резину, которая просто отпрыгнула от меня и всё.

— И… всё, — медленно повторил Гарри, прежде чем широко улыбнуться. — Никогда не меняйся, Нев.

По другую сторону от Невилла всё ещё ошарашенный Флинт просто покачал головой.

— Гриффиндорцы, — пробормотал он с полным шоколада ртом.

Наконец, настала очередь Гарри. Он сделал глубокий вдох и вошёл в очищенный от мебели класс, где не было никого, кроме Локонса, сидевшего в кресле за небольшим письменным столом со стопкой шоколадных плиток на нём, и сундука, стоявшего в центре комнаты.

— Что ж, мистер Поттер. Вы уверены, что знаете ваш страх? И как обратить его во что-нибудь забавное?

Гарри утвердительно ответил на оба вопроса.

— Очень хорошо. Достаньте палочку и сделайте пару шагов к сундуку. Кивните, когда будете готовы, и я открою его.

Гарри сделал шаг вперёд и кивнул.

— АБИЕРТО, — произнёс профессор.

Сундук открылся, и оттуда выплыло облако дыма-который-не-был-дымом, которое быстро приняло форму. Гарри не был удивлен тем, что его боггарт выглядел как Вернон. Он даже не удивился, увидев, что Вернон из его кошмаров был больше обычного. Этот был раздувшимся трёхметровым чудищем. Однако, к чему Гарри был совершенно не готов, так это к улыбке Вернона. Эта улыбка всегда являлась ему в его кошмарах, но он всегда гнал от себя мысль о том, сколько радости Вернон получил от попытки убить его одним из самых болезненных способов, известных волшебникам. А затем улыбающийся Вернон открыл рот, чтобы выкрикнуть то, что он всегда кричал перед тем, как Гарри просыпался, а мальчик почувствовал, что его рука двигается, выписывая палочкой знакомый узор изгоняющих чар, и услышал, как полный ужаса и ярости голос, очень похожий на собственный голос Гарри, выкрикивает слово «РИДИКУЛУС!»

Гарри тряхнул головой, когда боггарт пропал. Улыбающийся Вернон ничего не проревел. Вместо этого он издал какой-то пукающий звук, как будто воздух вырвался из воздушного шара. И точно так же, как воздушный шар, улыбающийся Вернон внезапно превратился в гигантского надувного Вернона, который полетал в воздухе, сдуваясь, прежде чем приземлиться обратно в сундук. Крышка сундука захлопнулась, и Гарри остался наедине с профессором. Осознав, где находится, Гарри медленно повернулся к Локонсу, который стол в паре метров позади него с непроницаемым выражением на лице. Он протянул мальчику шоколадку, но Гарри заметил, что его палочка была у него в руках, видимо на случай, если Поттер не справится. Гарри взял шоколад и откусил от него большой кусок, пока его пульс замедлялся до нормальных значений.

— Вы отлично справились, мистер Поттер. Один из лучших результатов в команде.

— Спасибо, сэр, — дрожащим голосом сказал Гарри, убирая палочку.

Локонс подошёл к двери и начал запускать студентов обратно в комнату. Пока студенты — в разной степени запуганности — входили в класс, Локонс начал создавать для них кресла.

— Мистер Флинт, мы закончили с боггартом на сегодня. Будьте добры, помогите мистеру Поттеру отнести сундук в кладовку, подальше от других студентов. Обычно боггарты прячутся, пока их не потревожишь, но иногда звук толпы поблизости навевает на них желание порезвиться, ха-ХА!

Маркус слегка вздрогнул от смеха Локонса, прежде чем кивнуть и подойти к чемодану. Они уже почти донесли чемодан до кладовки, когда это случилось. Из дальнего угла комнаты, где ничего и никого не было, раздался голос: АБИЕРТО!. Крышка сундука распахнулась. Странный туман снова оказался в воздухе, и, внезапно, рядом с Флинтом возникла отвратительная старуха с бледной кожей, молочно-белыми глазами и похожими на когти руками. На ней была грязная ночная рубашка, и она была абсолютно лысой, если не считать нескольких редких прядей.

— МАРКУС! — закричала она голосом, похожим на звук бьющегося стекла. — ГДЕ МОЙ ЧАЙ?! ТЫ ХОЧЕШЬ, ЧТОБЫ БАБУЛЯ СНОВА ВЗЯЛАСЬ ЗА РЕМЕНЬ?! ПРИНЕСИ МНЕ МОЙ ЧАЙ!

С громким криком Маркус отпустил свой конец сундука и в ужасе отпрянул назад. Сундук приземлился Гарри на ногу и он, заорав от боли, упал на пол. В этот момент Маркус отошёл достаточно далеко, и боггарт мгновенно переключился на Гарри. Контуры старухи подёрнулись дымом, и на месте отвратительной бабки Маркуса Флинта возник улыбающийся Вернон, который был даже больше, чем в прошлый раз, и нависал над упавшим Гарри. Поттер попытался достать свою палочку, но она выскользнула из его парализованных страхом пальцев и упала на пол. Улыбка Вернона становилась всё шире и шире, пока уголки его губ не достигли ушей. Боггарт-Вернон сделал глубокий вдох и взревел…

— КУШАТЬ ПОДАНО!

И с этими словами боггарт-Вернон разорвал свою собственную грудь, выпуская оттуда стаю докси, которая тут же облепила кричащего Гарри Поттера. Несколько студентов в ужасе закричали от этой сцены — даже дюжина докси считалась достаточной причиной для вызова работников Департамента по контролю опасных существ. А то количество, которое сейчас кружило над упавшим Поттером, было невероятным. Пока остальной класс в ужасе смотрел на происходящее, Эмили Россум, которая была последней из вошедших в класс и всё ещё стояла у двери, толкнул кто-то невидимый. Та же сила быстро открыла дверь и так же быстро её закрыла. Невилл и Локонс оба бросились на помощь к Гарри. Локонс оказался немного быстрее. Он взмахнул палочкой, и Гарри отлетел от боггарта прямо в руки Невилла, и пока тот бережно укладывал Гарри на пол, Локонс бешено замахал руками, пытаясь привлечь внимание боггарта к себе.

Ему удалось.

Форма боггарта снова сменилась, и все докси, которые атаковали Гарри, собрались в новый, ещё более ужасный облик. Над профессором Локонсом нависла трёхметровая фигура волка с чёрным как смоль мехом, зубами размером с кинжал и глазами цвета чистейшего янтаря. Никто из учеников никогда раньше не видел такого существа во плоти, но все сразу поняли, что появилось в комнате: оборотень. Существо из кошмаров запрокинуло голову назад и издало вой, который бы никогда не смогло породить волчье горло. Большинство студентов закричало в абсолютном ужасе, но Невилл, и только он, со своего места мог видеть лицо Локонса. Страх на лице профессора появился только на мгновение… а потом молодое лицо исказила другая эмоция: ненависть.

С диким рыком Локонс направил палочку на оборотня.

— АВАД…

Только Невилл услышал, как Локонс прорычал первые два слога заклинания, прежде чем остановился. Затем он взмахнул палочкой, творя совершенно другое заклинание.

— РИДИКУЛУС! — в ярости взревел профессор.

Сверкнула вспышка света — и оборотень мгновенно съёжился до размера испуганной чихуахуа, которая, поджав хвост, припустила к сундуку с такой скоростью, будто за ней гналась стая кошек. Крышка сундука захлопнулась, но, если Локонса и позабавило бегство боггарта, он этого не показал. В ярости он повернулся к классу.

— Кто произнёс то заклинание?! Кто выпустил БОГГАРТА?! — студенты попятились от профессора, напуганные его яростью не меньше, чем оборотнем.

— Кто бы это ни был, он сбежал, сэр, — сказала Эмили. — В том углу стоял кто-то невидимый. Он оттолкнул меня, когда бежал к двери.

— У Джима Поттера есть мантия-невидимка, — сказал Невилл, который всё ещё держал дрожащего Гарри Поттера. В голосе Невилла было столько холода, что другие студенты с удивлением посмотрели на самого приветливого студента во всём замке.

С некоторыми трудностями Локонс взял себя в руки.

— Студенты, я… прошу прощения… за эту неприятность. Я планировал ещё провести обсуждение вашего применения изгоняющих боггарта чар для пущего эффекта, но я думаю, что будет лучше, если мы на сегодня закончим. Мы продолжим наше обсуждение в следующий раз, дату я сообщу отдельно. Мистер Лонгботтом, пожалуйста, помогите мистеру Поттеру добраться до больничного крыла. Я помогу мистеру Флинту.

— Мне… не нужно… в больничное крыло, — сказал всё ещё дрожащий Флинт.

Локонс быстро присел рядом с ним и тихо сказал.

— Я знаю, мистер Флинт, но я не хочу, чтобы мистеру Поттеру было неловко из-за того, что пострадал только он. А вы?

Маркус посмотрел на профессора. Он не был уверен, что тот говорил правду, но он понял, что ему предлагают способ сохранить лицо. Он сделал глубокий вдох и громко сказал:

— Я пойду в больничное крыло, если вы настаиваете, сэр, но помогать мне идти не нужно.

— Разумеется, мистер Флинт. Я и не предлагал.

Локонс протянул руку и помог Маркусу подняться на ноги. Пока все выходили из класса, Локонс что-то шепнул на ухо Эмили, которая кивнула и, быстро обогнав группу, свернула в один из коридоров.

* * *

Тем временем в общей гостиной Гриффиндора…

Гермиона Грейнджер отложила перо и начала массировать себе виски, остро осознавая, что делает то же самое, что делает Гарри Поттер, когда сталкивается с чем-то раздражающим. Луна Лавгуд сидела на диване рядом с ней, терпеливо ожидая, пока Гермиона сможет совладать с роем нарглов, которые яростно кружились вокруг её головы и угрожали разбудить мозгошмыгов. Разумеется, она ничего этого не сказала, так как заметила, что мозгошмыги Гермионы всегда начинали волноваться, стоило ей только упомянуть любых существ, которые порхали вокруг или копошились внутри головы подруги. Луне, на самом деле, очень нравилась Гермиона. Она прекрасно умела справляться со своими мозгошмыгами, даже если это заставляло её нарглов печалиться и становиться светло-бежевыми.

Гермиона же, в свою очередь, теперь была уверена, что, по крайней мере, часть того, что говорила Луна, было правдой — было слишком много случаев, когда она могла определить настроение человека, всего раз взглянув на него. Проблема была в том, чтобы выяснить закономерности в её восприятии и отфильтровать концепции, которые, скорее всего, были неверны. В частности, разум Гермионы совершенно отказывался верить в существование морщерогого кизляка. Но больше всего в работе с командой «Мистериозо» её разочаровывало то, что из четырёх членов команды, только они с Луной были гриффиндорцами. Джинни была в Слизерине, а Пенелопа Клируотер в Когтевране. А это, в свою очередь означало, что бремя наблюдения за Луной лежало на ней, ибо вести записи о том, что Луна видела или чувствовала, было очень важно. Команда встречалась два раза в неделю, чтобы обменяться наблюдениями и попытаться найти закономерности, но, фактически, вся наблюдательная работа была на ней.

Внезапно в гостиную ворвался красный от бега и выбившийся из сил Джим Поттер. Луна посмотрела на него и тут же побледнела.

— Джим? — настойчиво позвала она его.

— Не сейчас, Луна, — напряжённо ответил он, даже не взглянув на неё.

Луна вскочила на диван с ногами и закричала.

— ДЖИМ!

Он остановился и удивлённо обернулся. Её глаза расширились.

— Что ты СДЕЛАЛ, Джим?! — со страхом спросила она.

Он испуганно посмотрел на неё, а затем, сорвавшись на бег, убежал к спальне мальчиков.

— Луна? — мягко обратилась к ней Гермиона. — Что случилось?

Луна повернулась к ней и обняла себя руками, как будто ей вдруг стало холодно.

— Что-то плохое.

— Мы можем сделать что-нибудь конкретное… с чем-то плохим? — осторожно спросила Гермиона.

Луна задумалась на секунду, а затем покачала головой.

— Ладно. Давай тогда просто снова сядем на диван, и ты расскажешь мне всё, что ты заметила в Джиме, когда он вошёл. И обо всём, что, как ты думаешь, изменилось в нём за последнее время.

Они сели, и Гермиона стала быстро записывать слова Луны, которая начала описывать всё, что её встревожило в Джиме. Через примерно пятнадцать минут проём снова открылся, и вошла Эмили Россум, такая же запыхавшаяся, как и Джим.

— Кто-нибудь видел Поттера? — обратилась она к присутствующим в гостиной.

Перси поднялся с кресла у камина, где они сидели с Роном, обсуждая его эссе по чарам.

— Да, он недавно ушёл наверх.

— Можешь привести его, пожалуйста? — напряжённо спросила она.

Перси кивнул и направился к спальням.

— Эмили, что случилось? — спросила Гермиона.

Староста школы, которая, как было очевидно всем, была сильно не в духе, просто покачала головой.

— Прости, Гермиона. Я пока не могу об этом говорить.

Пару минут спустя Перси вернулся с Джимом.

— Какие-то проблемы? — нервно спросил он.

Эмили с презрением посмотрела на Мальчика-который-выжил.

— Твой брат Гарри в больничном крыле. Кто-то напал на него.

На этих словах Джим выпучил глаза.

— Если так можно сказать, конечно. Уверена, профессор Локонс сможет лучше всё объяснить. Оба твоих родителя уже направляются туда. Также как и директор. Идём.

И, не сказав больше ни слова, она, поманив за собой теперь испуганного Мальчика-который-выжил, направилась к выходу из гостиной. Но прежде, чем они до него дошли, сквозь проём прошёл Невилл. При виде Джима его лицо исказилось яростью, и он пошёл прямо к нему, но Поттера заслонила собой Эмили.

— Невилл, успокойся. Я веду его в больничное крыло. Оставайся здесь и постарайся успокоиться. Понял?

Невилл посмотрел на Джима с едва сдерживаемой яростью

— Ладно. Я подожду, пока ты вернёшься.

Эмили кивнула и вывела шокированного Джима из гостиной.

Всё ещё взвинченный, Невилл подошёл к дивану, на котором сидели Луна и Гермиона и, подождав, пока они подвинутся, сел между ними.

— Невилл, что случилось? — спросила встревоженная Гермиона.

— Я… — он осёкся, пытаясь совладать с эмоциями. Луна вытянулась и начала мягко массировать ему плечи.

— Тише-тише, — сказала Луна, — закрой глаза и сосчитай у себя в голове от десяти до одного. Ты их успокоишь. А потом расскажешь.

Даже не подумав о том, что сказала Луна, он спрятал лицо в ладони и сделал так, как она сказала. Гермиона с трудом поборола желание записать слова Луны. Когда Невилл успокоился, он рассказал, что случилось, а также то, что, как он боялся, значили слова «Кушать подано!», которые произнёс дядя Гарри, прежде чем выпустить на мальчика стаю докси.

А около камина Рон продолжал работать над своими заметками, как будто не замечая драмы, разворачивающейся рядом с ним.

* * *

Немного позже в больничном крыле…

Лили Поттер вбежала в больничное крыло, где её немедленно перехватили Локонс и мадам Помфри.

— Лили! С Гарри всё хорошо! — сказала целитель. — Я только что дала ему зелье для сна без сновидений. Он проспит до утра.

— Что случилось? Эмили просто сказала, что он пострадал.

Мадам Помфри помолчала, а затем поджала губы.

— Это была реакция на воздействие боггарта. Боггарт напомнил ему об инциденте с докси, и эти эмоции повергли его в шок. Я уже обо всём позаботилась, и, как я уже сказала, он будет в порядке к утру.

Лили прожгла Локонса взглядом.

— А позвольте узнать, как так вышло, что Гарри оказался под воздействием боггарта?

Локонс поморщился.

— В свете этих событий я прощаю вам ваш тон, профессор Поттер. Ваш сын был подвергнут влиянию боггарта под моим надзором. Это была часть его исследовательского проекта по ЗОТИ, и он справился превосходно, изгнав боггарта без какой-либо помощи с моей стороны. Но позже, уже в конце урока кто-то намеренно выпустил боггарта второй раз, когда мистер Поттер был к нему ближе всего, не ожидал нападения и, соответственно, не мог защитить себя. Я сам немедленно изгнал существо, но мне потребовалось на это пару секунд, за что я приношу свои извинения.

— Кто выпустил боггарта второй раз? — зло спросила Лили.

— Не знаю, профессор Поттер, но, если верить старосте школы Эмили Россен, это был кто-то в мантии-невидимке. Вы можете сами узнать всё из первых рук. Она скоро придёт сюда с вашим вторым сыном.

Лили побледнела.

— Джимом? Зачем ему быть здесь?

Локонс улыбнулся.

— Что ж, я подумал, что он захочет быть здесь, ведь он, должно быть, будет очень беспокоиться о своём брате. Разве я ошибся?

Лили ничего не ответила, и в этот момент в больничное крыло вошли Эмили и Джим.

— А, вспомнишь солнышко... Мисс Россен, я только что рассказывал профессору Поттер, что на мистера Поттера и мистера Флинта выпустил боггарта кто-то невидимый. Вы не поделитесь с нами вашими наблюдениями?

Эмили кивнула.

— Человек, выпустивший боггарта, точно был невидим и находился в комнате уже какое-то время. Я не думаю, что это было дезиллюминационное заклятье, потому что оно бы мгновенно изменилось, как только он сотворил бы другое заклинание, а выпустивший боггарта точно остался невидимым, когда использовал открывающее заклятие на сундуке, в котором был боггарт. Также, когда злоумышленник убегал, он оттолкнул меня от двери, и я почувствовала, как какая-то ткань, похожая на шелк, скользнула по моей ноге. Я почти уверена, что это был кто-то в мантии-невидимке, — на этих словах Эмили повернулась и посмотрела на Джима, который смотрел в пол.

— Джим, — сказала Лили, — иди за мной.

Она взяла своего младшего сына за руку и отвела его в дальний угол, где тут же установила вокруг них чары приватности.

— Теперь слушай меня, Джеймс Поттер-младший. У тебя только один шанс рассказать мне всю правду. Потому что если ты солжёшь мне и я потом об этом узнаю, то, клянусь тебе Богом и Мерлином, я посажу тебя на домашнее обучение в поместье, пока не придёт пора сдавать ЖАБА! Так что подумай хорошенько перед тем, как отвечать. Ты имеешь отношение к тому, что случилось с твоим братом?

Пока Лили говорила с Джимом, из-за угла появился Маркус Флинт, присоединился к Эмили и Локонсу и начал сверлить взглядом спину Джима Поттера.

— Получше, Флинт? — немного громко спросил Локонс.

— Да, сэр, — низким голосом ответил Маркус, не отрывая взгляда от спины Джима.

— Отлично! — также громко воскликнул Локонс, хлопнув в ладоши, чем испугал обоих префектов. — Тогда, я полагаю, вы можете идти. У мисс Россен ещё обход. Возможно, вы сможете составить ей компанию, прежде чем вам нужно будет идти подземелья.

Маркус посмотрел на Локонса, чтобы убедиться, что он правильно понял скрытый подтекст: выметайся отсюда, пока ты не сделал что-нибудь глупое с Мальчиком-который-выжил и не заработал себе исключение.

Маркус кивнул и под пристальным взглядом Локонса последовал за Эмили. Локонс проводил их вглядом, а затем повернулся и начал наблюдать за разговором Джима и Лили.

* * *

Минуту спустя…

— Держу пари, этой мелкой скотине все сойдёт с рук, — проворчал Флинт.

— Не думаю, — ответила Эмили, — у профессора МакГонагалл в этом плане очень мало терпения. Если его вина будет доказана, что вероятно, то я уверена, она настоит на справедливом наказании.

Флинт усмехнулся, но ничего не сказал. В тишине они свернули к подземельям.

— Ты… злишься, что все увидели твоего боггарта? — деликатно спросила Эмили.

— А ты как думаешь? Мне семнадцать, я префект, выпускник, а мой самый большой страх — всё ещё чокнутая старая стерва, которая умерла, когда мне было шесть. Ты бы хотела, чтобы кто-нибудь видел это?

Она пожала плечами.

— Тебе удалось победить его? В первый раз, я имею в виду?

Он немного помолчал.

— Со второй попытки, но да. А ты?

Теперь настал черёд Эмили молчать.

— Нет. Мой боггарт — клоун, который напугал меня на моём дне рождения, когда мне было шесть. Я попыталась три раза, но не смогла. Ну, в смысле… как ты можешь представить себе смешного клоуна, если ты их до ужаса боишься?

Маркус задумался.

— Хороший вопрос. Не думал об этом с этой точки зрения.

Они молча дошли до входа в слизеринские подземелья.

— Ладно, — сказал он. — Спасибо за… просто… спасибо.

— Не за что, Флинт, — она повернулась, чтобы уйти.

— Россен! — окликнул ее Маркус.

Она обернулась.

— Как у тебя с зельями?

* * *

Немногим позже к Лили и Джиму присоединились Джеймс Поттер (который выглядел так, как будто только что вылез из кровати), Дамблдор, Снейп и МакГонагалл. Локонс снова рассказал всем, что произошло, а затем Лили повернулась к Джиму.

— Джим, полагаю, тебе есть, что сказать.

Младший Поттер вперил взгляд в пол.

— Я… это был я. Я был в мантии-невидимке. Я думал… Я думал, это Гарри разыграл меня с короной несколько дней назад, поэтому я решил использовать мантию, чтобы посмотреть, как он будет разбираться с боггартом. Когда я увидел… ну, в первый раз, как он изгонял боггарта, это был просто очень большой и толстый дядя Вернон. Я… подумал, что это очень смешно, что его самый большой страх — обычный маггл, поэтому, когда остальные члены команды вошли, я выпустил боггарта снова. Честное слово, я не знал, что он обернётся стаей докси. И… мне жаль. Я приму любое наказание, которое вы посчитаете необходимым.

Снейп поморщился и посмотрел на МакГонагалл, которая выглядела такой сердитой, какой Снейп не видел её долгие годы.

— Пятьдесят очков с Гриффиндора и один месяц отработок, — отрезала она.

Джим чуть слышно ахнул, но кивнул. Джеймс открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Затем Локонс кашлянул, привлекая к себе внимание.

— Я бы хотел уточнить одну деталь, директор, — сказал он, — на пиру по случаю начала учебного года, вы сказали, что у мистера Филча есть список запрещëнных предметов. Я не смотрел список сам, но я буду очень удивлён, если мантий-невидимок в нём не будет.

— Обычные мантии действительно запрещены, Златопуст, — сказал Дамблдор, — тем не менее, есть общее исключение из правил, покрывающее предметы, которые считаются семейными реликвиями. Большинство мантий-невидимок — обычные магические предметы, но мантия Поттеров — это семейная реликвия, поэтому она не попадает под это правило. Исключение было проведено через совет попечителей в тысяча девятьсот восьмом году. В то время директором был Финеас Найджелус Блэк. В совете ходили слухи, что Блэк использовал свою позицию директора, чтобы завладеть некоторыми из этих реликвий.

— М-м-м, — протянул Локонс, — из того, что я о нём слышал, это было бы очень на него похоже. Ну да ладно. Но давайте всё-таки немного подумаем. У двенадцатилетнего мальчика действительно должен быть свободный доступ к такому артефакту?

— Джим — Мальчик-который-выжил, — задиристо сказал Джеймс, — он должен иметь возможность защитить себя, и, как его отец и глава дома Поттеров, я решил, что у него должен быть доступ к семейной мантии.

— Конечно, конечно, — сказал Локонс, — и, чисто из любопытства, с тех пор, как он приехал в Хогвартс, сколько раз ему действительно нужна была мантия для самозащиты, а сколько раз для развлечений?

Джеймс ощерился, а Джим от страха потерять доступ к мантии вытаращил глаза. Наконец, заговорила Лили.

— Я вижу, куда всё идёт, поэтому хочу предложить компромисс. Весь следующий месяц, пока Джим будет отрабатывать своё наказание, мантия будет храниться у профессора МакГонагалл. Возможно, четыре недели без мантии научат Джима ответственней к ней относиться.

Она повернулась к Джеймсу, словно проверяя, что тот не будет возражать. Он поморщился, но промолчал.

— Думаю, временная конфискация мантии — лучшее решение, — сказал Дамблдор, а затем повернулся к Джиму. — Надеюсь, молодой человек, это поможет тебе понять, что школа — не место для шуток. И также я надеюсь, что ты поступишь правильно и извинишься перед своим братом как можно скорее, чтобы вы двое могли оставить этот инцидент в прошлом.

Джим кивнул. На этом импровизированное собрание закончилось. Профессор МакГонагалл пошла провожать Джима в башню, чтобы забрать у него мантию, пока Лили и Джеймс снова начали донимать мадам Помфри, чтобы узнать о состоянии Гарри. Снейп же отправился в подземелья, чтобы рассказать слизеринцам, что произошло и как тем следует себя вести.

* * *

Один час спустя…

Северус Снейп уже собирался готовиться ко сну, когда кто-то постучал в его дверь. Открыв её, он был вынужден быстро отступить в сторону, чтобы его не снесла Лили Поттер, которая ворвалась к нему в гостиную. Вздохнув, он закрыл дверь и повернулся к ней.

— Чем обязан удовольствию видеть вас, леди Поттер?

— Давай короче, Северус. Я знаю, что ты намного лучший дуэлянт, чем я, и гораздо более сведущ в Тёмных искусствах. Но у меня в арсенале есть одна вещь, которой нет в твоём — я разъярённая мать, и плевать мне, заработала я этот статус или нет. И я говорю тебе: ни один из нас не покинет этой комнаты до тех пор, пока ты не расскажешь мне всё, что произошло между Гарри и Верноном Дурслем в ту ночь, когда на моего сына напали докси!

АЗ: Здравствуйте, меня зовут Ремус Люпин, я ваш новый преподаватель защиты. Сегодня мы будем с вами учиться изгонять боггарта, волшебное существо, которое принимает форму ваших худших кошмаров. И мы будем делать это все вместе, чтобы каждый из вас увидел самый глубокий, самый личный страх каждого своего одноклассника. Потому что ну ничего же страшного не случится, если о вашем страхе узнает ваш школьный враг. Правда ведь?

НЕТ.

Бесцеремонность, с которой Ремус представил боггарта всему классу без единой мысли о приватности — одна из самых больших проблем, которые есть в «Узнике Азкабана», которая, по моему мнению, была одной из самых богатых на ошибки книг серии. По крайней мере, открытие того, что самым большим страхом Невилла был Снейп, должно было немедленно привести к расследованию, чтобы определить почему тринадцатилетний ребёнок патологически боится учителя. Гораздо более травмирующая реакция была у Молли, когда боггарт на площади Гриммо становился по очереди её мертвыми детьми. Это ещё раз доказывает, насколько безрассудно было подвергать детей воздействию этого существа в том виде, в котором это описано в «Узнике Азкабана». Откровенно говоря, чудо, что ни у кого из студентов Ремуса боггарт не обернулся погибшим родственником.

* * *

— Думаю, временная конфискация мантии — лучшее решение, — сказал Дамблдор, а затем повернулся к Джиму. — Надеюсь, молодой человек, это поможет тебе понять, что школа — не место для шуток. И также я надеюсь, что ты поступишь правильно и извинишься перед своим братом как можно скорее, чтобы вы двое могли оставить этот инцидент в прошлом.

Джим кивнул. На этом импровизированное собрание закончилось. Профессор МакГонагалл пошла провожать Джима в башню, чтобы забрать у него мантию, а Лили и Джеймс снова начали донимать мадам Помфри, чтобы узнать о состоянии Гарри. Снейп же отправился в подземелья, чтобы рассказать слизеринцам, что произошло и как тем следует себя вести.

* * *

Зайдя в общую гостиную вслед за МакГонагалл, Джим замер. Его ждало больше половины факультета, и ни один из сокурсников не выглядел довольным. Лонгботтом, Грейнджер и Лавгуд сидели вместе на диване. Первые двое смотрели на него с осуждением, а третья — с чем-то, странно похожим на жалость. Из дальнего угла ему улыбнулся и кивнул Рон, словно говоря Джиму расслабиться, ведь даже если весь факультет от него отвернётся, Рон всё равно останется его другом. Но все остальные смотрели на него с непониманием и тревогой, ожидая рассказа, как Мальчик-который-выжил облажался на этой неделе.

Следуя указанию МакГонагалл, Джим отправился наверх, чтобы принести декану мантию. Ожидая его возвращения, она с ледяным спокойствием объяснила всем, что Джим сыграл злую шутку над другим студентом, в результате которой тот пострадал, а также рассказала, какое его ждёт за это наказание. Реакцию студентов можно было легко описать как смесь шока от характера проступка и ярости по поводу потерянных очков. МакГонагалл также объявила, что её терпению розыгрышей пришёл конец, и любые дальнейшие пранки против слизеринцев будут караться самым жёстким образом. Вернувшись, Джим отдал мантию декану, которая тут же вышла из гостиной, не сказав ему ни слова.

Позже в этот же день Джим и Рон сидели одни в спальне мальчиков, обсуждая случившееся.

— Это не честно, — горько сказал Рон.

Джим пожал плечами.

— Я заслужил это. Если честно, я ещё легко отделался. Глупо было вот так выпускать боггарта. Мне повезло, что никто не пострадал ещё больше.

— Я думал план был просто сфотографировать боггарта Гарри на камеру Колина. Что случилось?

— В первый раз Гарри справился слишком быстро. Боггарт появился, принял форму Вернона, но Гарри изгнал его раньше, чем я смог сделать фотографию. Я подумал, что если я выпущу боггарта снова, я быстро сделаю фото, пока у Гарри в руках нет палочки. Я думал, что он просто боится нашего дяди Вернона. Мне стоило понять, что докси — тоже часть страха.

— И? Что это меняет? — спросил Рон.

Джим вздохнул.

— Мама сказала, что если источником твоего страха являются физически травмирующие события, боггарт может заставить тебя на самом деле пережить те ощущения. Когда Гарри не смог изгнать боггарта во второй раз, он на самом деле чувствовал, как его жалят докси, а он едва не погиб тогда. Это было пыткой.

Рон несколько секунд молчал.

— Слушай, может Гарри и пострадал серьёзно, но я считаю, что для такой случайной ситуации наказание слишком суровое. Если хочешь, я пойду к МакГонагалл и скажу, что вся эта история с боггартом изначально была моей идеей. Может быть, она согласится разделить наказание между нами.

Джим слабо улыбнулся и легонько стукнул друга по руке.

— Нет, дружище. Это была твоя идея, но облажался я. Поэтому меня и наказали. Незачем нам обоим лезть в петлю.

— Окей, если ты так говоришь. Что ты собираешься делать с Гарри? Ты знаешь, он придёт за тобой.

— Я поговорю с ним завтра утром и извинюсь. Я надеюсь, он согласится, что это была… ну, случайность, что ли.

— Он не поймет, Джим. Он слизеринец! У них нет чести!

— Эй, твоя сестра вообще-то учится в Слизерине, приятель! — с улыбкой сказал Джим. — Мы должны быть более открыты теперь, правда ведь?

Рон закатил глаза.

— Забудь про Джинни. За тобой придёт Гарри, а не она.

— Если придёт, я разберусь. Но, если мне и придётся с ним разбираться, я не должен попасться. У меня не будет мантии целый месяц! И если я попадусь на розыгрыше Гарри или кого-нибудь ещё, у меня могут забрать её навсегда.

Рон грустно кивнул, а затем с интересом посмотрел на друга.

— Мне всегда было интересно — что это за мантия такая? Она круче любой мантии-невидимки, что я видел.

Джим улыбнулся и надулся от гордости.

— Я тебе не рассказывал? Это удивительная история.

И с самодовольным выражением лица он стал выкладывать историю происхождения семейной реликвии лучшему другу, который с жадностью ловил каждое его слово.

* * *

Тем временем в общей гостиной Слизерина…

— Так, слушайте все! — проревел Флинт, привлекая всеобщее внимание. — Я только что говорил с профессором Снейпом. Есть новости, которые все должны услышать. Сегодня во время урока Локонса с боггартами туда пробрался другой Поттер и выпустил боггарта, который атаковал нашего Поттера, когда он не мог себя защитить. Гарри в больничном крыле до завтра, но с ним всё будет в порядке. Мне кажется, этот мелкий хлыщ больше притворяется, чтобы втравить придурка-который-выжил в неприятности. У него получилось. Другому Поттеру дали четыре недели отработок и отняли у Гриффиндора пятьдесят очков.

Несколько слизеринцев открыто засмеялись на это.

— Поэтому, — продолжил Маркус, — Снейп велел всем вам передать следующее: ничего не делаете Джиму Поттеру сверх того. Понятно?

— То есть мы должны просто закрыть на это глаза? На то, что он атаковал одного из нас? — злобно сказал Эдриан Пьюси.

Мисси Булстроуд сделала шаг вперед.

— Нет, Пьюси. Это означает, что мы отыграемся на нём по-нашему. По-слизерински. Сейчас на Джима Поттера злится его декан и большинство «грифов». И у него по десять часов отработок каждую неделю весь следующий месяц. Из-за этого ему придётся уменьшить время на тренировки почти до самого матча со Слизерином, который запланирован на седьмое ноября. Не надо делать с ним ничего в это время. А не то люди могут снова вернуться на его сторону. Завтра мы расскажем обо всём «орлам» и «барсукам». Пусть все знают, что это была ничем не спровоцированная атака гриффиндорского хулигана. Если нам повезёт, он сломается и сделает что-нибудь ещё такое-эдакое, что его выпнут из команды по квиддичу.

Собравшиеся покивали, оценив хитрый слизеринский подход, и разошлись по своим делам. Маркус устало опустился на диван, и к нему тут же подсели Тео и Блейз.

— Ну, — тихо спросил Блейз, — Гарри правда притворялся или на самом деле пострадал?

Маркус быстро оглянулся, чтобы убедиться, что они одни.

— Это было… жёстко. Но могло быть хуже. Ну, в смысле, его выпустят утром, а он мог застрять на пару недель с мозгоправами в святом Мунго. Но, да, это было довольно жёстко. И если бы Локонс не остановил меня, я бы проклял этого мелкого ублюдка, как только он вошёл в больничное крыло. Но, должен признать, Снейп прав. Думаю, Гарри выиграет гораздо больше, если все в школе будут думать, что придурок — просто жестокий хулиган, чем если Гарри окажется втянут в какую-нибудь глупую войну розыгрышей, которая плохо отразится на репутации факультета.

Тео и Блейз кивнули и пошли обсуждать, какие слухи надо будет распустить о Мальчике-который-выжил. Это был слизеринский подход.

* * *

Сразу после полуночи в личных покоях Северуса Снейпа…

Северус Снейп уже собирался готовиться ко сну, когда кто-то постучал в его дверь. Открыв её, он был вынужден быстро отступить в сторону, чтобы его не снесла Лили Поттер, которая ворвалась к нему в гостиную. Вздохнув, он закрыл дверь и повернулся к ней.

— Чем обязан удовольствию видеть вас, леди Поттер?

— Давай короче, Северус. Я знаю, что ты намного лучший дуэлянт, чем я, и гораздо более сведущ в Тёмных искусствах. Но у меня в арсенале есть одна вещь, которой нет в твоём — я разъярённая мать, и плевать мне, заработала я этот статус или нет. И я говорю тебе: ни один из нас не покинет этой комнаты до тех пор, пока ты не расскажешь мне всё, что произошло между Гарри и Верноном Дурслем в ту ночь, когда на моего сына напали докси!

Снейп пару секунд смотрел на свою бывшую подругу. А затем… расхохотался.

— Твоё праведное возмущение принято к сведению, Лили. Но его едва ли хватит, чтобы заставить меня предать доверие одного из моих учеников, даже если этот ученик — твой сын. В любом случае, я не смогу ответить на твои вопросы. Всё, что я мог сказать о том инциденте, уже отражено в отчёте авроров.

Это была ложь, разумеется, ибо он знал очень много важной информации о Гарри Поттере, которой не было в отчёте авроров, но он подумал, что его слов и так будет достаточно, чтобы отвлечь разъярённую женщину. Лили молча смотрела на него, нахмурившись в замешательстве.

— А, я понял, — сказал Снейп, — ты даже не знала, что есть отчёт о том инциденте. Что, в свою очередь, поднимает вопрос: твой муж, который также является старшим аврором, забыл тебе о нём рассказать? Или он просто соврал тебе о нём?

Снейпу потребовалась вся выдержка, которую давала ему окклюменция, чтобы не улыбнуться, глядя на гнев, разгорающийся в глазах Лили.

* * *

На следующее утро…

Джим, как обычно, поднялся с рассветом для утренней тренировки и направился в гостиную, в которой он с удивлением нашёл одетого в пижаму Невилла Лонгботтома, сидящего в кресле и, очевидно, ждущего его.

— Лонгботтом, — напряжённо сказал Джим.

— Поттер, — холодно ответил Невилл.

— Слушай, — начал Джим, — я знаю, что ты зол на меня, и ты абсолютно прав. Но я принял своё наказание и собираюсь извиниться перед Гарри сегодня же. Я надеюсь, что на этом всё кончится. Но если ты начнёшь что-то от имени Гарри, я буду защищаться.

Невилл презрительно хмыкнул.

— Учту. Рад слышать, что ты принимаешь наказание и извинишься. Это абсолютный минимум, который я бы ожидал от любого нормального человека. Ну да ладно. Мне тут стало интересно. В чём твоя проблема с Гарри?

Джим дёрнулся.

— Не понимаю, о чём ты.

— В прошлом году ты дрался с Сам-Знаешь-Кем. И Гарри дрался рядом с тобой. Все думали, что это шаг к воссоединению двух братьев. Но нет, ты всё так же ненавидишь его. И даже зная, что Сам-Знаешь-Кто всё ещё жив, тебе интереснее не думать, как победить его, а разыгрывать Гарри. Я не понимаю. Ты как будто завидуешь, что это его отослали к ужасным магглам, а не тебя.

— Не понимаю, о чём ты толкуешь, Лонгботтом. И, кроме того, Гарри начал эту войну.

— Ну конечно. А ты отлично её закончил. А в твою голову не приходило, что цена, которую ты заплатишь своими отработками и недоброжелательностью со стороны членов твоего собственного факультета, будет намного выше, чем последствия любых розыгрышей, которые, как ты утверждаешь, сыграл над тобой Гарри?

Джим открыл было рот, но не смог придумать достойного ответа.

— Да, Лонгботтом. Приходило. Именно эта мысль не давала мне заснуть прошлой ночью. Доволен?

— Не совсем. Так ты видел боггартов всех членов команды?

— Да. Если на то пошло, ты справился лучше всех, — немного помедлив, ответил Джим.

— Спасибо, — с сарказмом ответил Невилл. — Значит, ты теперь знаешь самые большие страхи нас всех, да?

Джим отвëл глаза. Он ожидал обычных страхов — монстров, диких животных или типа того. Ему было очень некомфортно осознавать, что у большей части учебной группы Гарри боггарт принимал форму члена семьи или чего-то другого, связанного с несчастным детством. Он никогда до конца не осознавал, насколько… тепличным было его детство, и не только по сравнению с детством Гарри.

— Я… я никому ничего не скажу, Невилл. Я обещаю.

Лонгботтом кивнул.

— Хорошо. Но мне любопытно другое. Сколько секунд потребовалось Гарри, чтобы изгнать боггарта?

Джим нахмурился, обдумывая неожиданный вопрос.

— Не знаю. Две, может, три секунды. А что?

— Думаешь, сможешь лучше?

Джим дернулся.

— Что ты имеешь в виду?

Невилл поднялся с кресла и, подойдя к Джиму, заглянул ему в глаза.

— Я имею в виду, как ты думаешь, сможешь ли ты справиться с боггартом так же хорошо, как твой брат? Легко смеяться над чужими страхами, Поттер, когда ты никогда не смотрел в лицо своему. Тебе дали всё, когда Гарри пришлось выцарапывать то, что у него есть, и всё равно он лучше тебя по всем значимым пунктам. Если честно, Поттер, как «Мальчик-который-выжил» — ты большое разочарование.

И с этими словами Невилл развернулся и пошёл наверх, оставляя Джима наедине со стыдом.

* * *