Вира за демона (гет)

Склеившиеся веки раскрылись с трудом, как рвётся мясо. Свет обжег глаза, и парень снова надолго зажмурился. Всё тело сильно болело, словно его долго и тщательно подвергали пыткам. Постепенно в памяти всплывал сюжет кошмарного видения о демоне. Был ли он правдой, Гарри не знал, но всё равно невольно вздрогнул — столь свежи и ярки были воспоминания. Всё это казалось настолько безумным, что хотелось завыть. Сколько раз после смерти Сириуса он обещал себе ни к кому не привязываться — и вновь совершил ту же ошибку. Стоило ли говорить, что за то короткое время, что Гарри провёл рядом с демонессой, он привык к ней. Привык к её улыбке, заботе и пониманию. Привык к тому, чем она была, и даже себе боялся признаться, что влюбляется в неё. А она лишь играла с ним, врала и ждала своего часа. Но почему? Разве можно было столь искусно скрывать свои чувства, подыгрывать ему? Ради чего? Просто сбежать? Нет, здесь было что-то большее. Кто-то или что-то заставило её. Был ли в этом замешан Дамблдор? Сомнительная перспектива. Тогда кто? Волдеморт, пробравшийся в штаб Ордена, или таинственные силы, о которых Поттер даже не догадывался? Но, кто бы это ни были, они заплатят. И заплатят кровью.

Он лежал на койке посреди больничного крыла Хогвартса, а вокруг никого. Директор, как всегда, видел в человеке лучшее, и поэтому у него даже предположения не было, что Гарри может сбежать. Действительно, а куда? У него по-прежнему недостаточно сил, чтобы осуществить всё задуманное, и как только он улизнёт от старика, его, надо полагать, ожидает скоропостижная гибель. Как резонно заметил Хранитель: за ним охотятся почти все. Да и браслеты на запястьях мог снять только Дамблдор. Дьявол. Гарри зашел в тупик. Кэролайн нужна была ему как воздух. Потерять её значило потерять всё. Без демонессы существование как-то сразу потеряло смысл. Незачем было бороться, ежедневно отбиваясь от липких рук смерти, которая с каждым разом становилась всё настойчивей и настойчивей. И тут же он поклялся, что выяснит, что с ней произошло, и вернёт любой ценой, даже если придётся сложить голову в её поисках. А пока нужно кое-чем пожертвовать ради достижения цели. У Гарри появился план.

Парень приподнялся на локтях и понял, что на нём нет верхней одежды. Он осмотрел своё начинавшее формироваться бледное юношеское тело, на котором не было ни царапинки, и перевёл взгляд на повреждённую гримом руку. Плотная повязка была насквозь пропитана уже засохшей кровью и надежды не придавала. Почему-то очень болела спина. Гарри медленно встал с кровати и неровным шагом направился к висящему на стене зеркалу. Спустя секунду он обнаружил, что у него полностью перебинтовано лицо и на нём нет очков. Тем не менее, видел он превосходно. С немой яростью маньяка он начал быстро срывать с головы повязки, которых даже не чувствовал. Спустя несколько мгновений подросток выпрямился и высокомерно посмотрел на своё отражение. Он был таким же, каким помнил себя раньше, только во взгляде появилось что-то порочное. Звериное. Он отвернулся и решил вернуться в постель, но, сделав первый шаг, резко повернул голову к отражению и выкрикнул «Бу!». Магическое зеркало со скрежетом раскололось, изуродовав его улыбающееся лицо паутиной трещин. Но не это привлекло внимание Гарри, а его искаженная стеклом спина. На ней виднелись чёрные рыски и потёки, сливавшиеся в большой рисунок — зловещая семёрка проходила через всю спину: от лопаток до поясницы. А точнее это была коса, лезвие и ручка которой сходились как раз на правом плече. Откуда она взялась? И что бы это значило?

Послышался скрежет замков, и, скрипнув дверью, в помещение вошел Дамблдор в сопровождении Снэйпа и Грюма. Нежданные посетители удивились стоявшему у разбитого зеркала Гарри, словно бы перед ними возник сам Лорд Судеб. Никак не отреагировав на их появление, парень вздохнул и неспешно пошел к своей койке. Повисла напряжённая тишина, а потом все трое направились к Поттеру.

Первым заговорил Грюм:

— Ты здорово нас напугал, парень, — прокряхтел он. — Я рад, что ты очнулся.

Гарри поднял на него печальный взгляд и выдавил из себя невесёлую улыбку, которая больше походила на гримасу.

Это весьма удивило Дамблдора, решившего пока понаблюдать за всем этим со стороны. Сейчас парень был совсем не похож на то, с чем ему пришлось встретиться несколько недель до этого, он казался спокойным и разбитым, и совсем не думал перечить.

— Не хотите объясниться, мистер Поттер? — подал голос Снэйп.

Гарри перевёл на него безразличный взгляд и покачал головой.

— Зачем? Разве слова смогут оправдать всё то, что я наделал или мне приписали? — слабо спросил подросток. — Вы не доверяете мне, боитесь меня и, будь ваша воля, я бы уже давно сидел в Азкабане — но вам нужен избранный.

— Это не совсем так, мальчик мой, — наконец заговорил Дамблдор, — но за последнее время ты принёс нам немало проблем. И всё же я готов выслушать тебя, ведь я поклялся заботиться о тебе. Мы с тобой заигрались и, перегрызшись между собой, забыли о главном враге. Но, я думаю, всё еще можно исправить.

— Вы думаете о том, что не понимаете происходящего. И не можете проверить меня ни сывороткой правды, ни легилименцией. Вам остается поверить мне на слово, а там уж решить, что со мной делать, — сказал парень, будто наперед знал, что его ожидает.

Директору не было чего добавить, и он лишь развёл руками.

— Хорошо, я расскажу всё, но прежде должен задать несколько вопросов, чтобы у вас впредь не возникало сомнений. Итак, профессор Снэйп говорил мне о пилигримах. Вы ясно понимаете, чем они занимаются?

Дамблдор перевёл свой взгляд на зельедела и не смог сдержать удивления.

— Нет, директор, он не причем.

Старик повернулся к мальчику и удивлённо приподнял бровь.

— Думаете, я не знаю о ваших происках и попытках уличить меня? Вы ошибочно полагали, что мне помогает кто-то из Ордена, на самом же деле помогал я, — объяснил парень.

— Кому ты помогал, Поттер? — прорычал Грюм.

Гарри перевёл взгляд на Снэйпа, который уже обо всём догадался.

— Скажите им, профессор, — попросил парень.

Северус помнил свой не сложившийся с Гарри разговор, когда того забрали из Мунго. Подросток пытался рассказать о своей одержимости демоном — это полностью объясняло появление пилигримов. Ходили легенды о том, что они как-то связаны с экзорцизмом.

— Он одержим, Дамблдор, — каким-то не своим голосом выкрикнул Снэйп и, выхватив палочку, наставил на парня. Словно бы тот специально подвёл его к такому выводу и должен был тут же броситься на них со своей постели.

— А нервишки-то у вас шалят, профессор, — хмыкнул Гарри.

Всё это принимало забавный оборот, и он, несомненно, должен был извлечь из этого выгоду.

— Ты же говорил, что это невозможно. — Дамблдор встревожился, но палочки не достал.

— Да, но он одержим не Волдемортом, — тут же ответил алхимик.

— Но тогда кем? — прорычал Грюм.

— Демоном, — выдохнул Снэйп.

Изогнув бровь, Альбус посмотрел на Гарри.

— Знай вы, с чем на самом деле связаны пилигримы, всё стало бы намного проще, — сказал он, пожав плечами. — Будучи одержимым, я не мог не убивать, ведь был подчинён. В моём сознании кипела битва, которая показалась мне вечностью. Жажда смерти и жажда знаний постоянно терзали меня, потому я не мог сидеть на месте. Это было особое чувство, с которым невозможно бороться. Но однажды всё это кончилось. Я не знаю, победил ли я или демон решил найти новую оболочку, но всё закончилось. Я думал, что умру, когда эта сила покидала меня, но я выстоял и очнулся уже здесь. Это может показаться вам невероятным или фантастичным, но это так. Верить мне или нет — ваше право.

— Ты хочешь сказать, что всё это время тобой руководила некая сила, а мы лишь заблуждались? — прищурившись единственным глазом, грозно спросил Грюм. — Красивая история, ведь демон стал идеальным оправданием твоих действий. Но я не верю ни единому твоему слову, хотя раньше и полагал, что Альбус заблуждается на твой счет, но я увидел всё собственными глазами. Ты маленький злобный лгунишка!

— Тише, Аластор, — попросил Дамблдор.

— Нет, друг мой, этого мальчишку стоит немедленно отправить в Азкабан, — протестовал Грюм.

— Возможно, но сначала я должен определиться наверняка. И, что бы ты ни говорил, я не думаю, что мальчик ни с того ни с сего начал бы рассказывать нам обо всём этом, — сказал Дамблдор.

«Насколько же ты прав, старик, — приняв невинный вид, подумал Гарри. — Я всегда поражался твоему желанию видеть в людях лучшее. Ты как шизофреник — логика непоколебима, построения изящны, только предпосылку я дал тебе неверную. Думай, Альбус. Думай».

— К тому же он вполне успешно мог бы водить нас за нос и дальше, это у него получалось превосходно. Даже с браслетами на руках демону в нём удавалось делать немыслимые вещи. Расскажи мне обо всём, Гарри. С чего всё началось? — ласково спросил старик.

— С того, что я сбежал с Тисовой улицы, когда демон нашел меня, — начал Гарри. — Я думал, что, добравшись сюда, я смогу спрятаться, но он отыскал меня уже на следующее утро. Я знаю, что в тот день Гермиона приходила ко мне, и по правде говоря, я рад, что ей не пришло в голову заглянуть чуть раньше, в противном случае она была бы уже мертва. — Гарри перевёл дыхание и посмотрел Альбусу в глаза. Кажется, это было именно то, что он хотел слышать. — Позже меня переместили на то чёртово болото и провели вселение. Очнувшись, я уже не владел собой, — это было, словно смотреть за действиями другого человека из его же головы. Но я знал, о чём думает демон, и я знаю, зачем был нужен ему. Я выяснил это уже в руках у пилигримов, когда они сказали, что не вправе убивать меня, потому что я избранный. Очень выгодная партия со стороны демона. Потом меня и нового владельца моего тела вернули сюда, и он тут же попытался сбежать, в конце концов, ему это удалось. Я видел, как он гонится за вором, как убивает его и двух других. А потом мне пришлось наблюдать, как моё тело скитается по недрам Лютного Переулка в поисках знаний о неком медальоне. Я ненавидел себя за то, что делал. Мои руки убивали, а рот пожирал сырую плоть. Демон во мне никогда не спал, и потому мне хотелось убить себя. Вы представляете себе жизнь, когда тело живёт отдельно от разума и делает всё то, от чего вас воротит, но вы не можете сделать даже этого, потому что оно вам неподвластно. Я засыпал в одном месте, а просыпался в другом, ему было плевать на всё то, что мы маги зовём моралью. Я прекрасно помню зловоние, которое исходило от меня, а во рту привкус тлена. Жизнь в собственном дерьме с клочками гниющей плоти, застрявшей в зубах. Перед глазами только книги и очередные разорванные жертвы. Дни потеряли для меня счет, и я думал, что утратил рассудок, но потом, однажды ночью я проснулся. Демон во мне ликовал, он нашел то, что приведёт его к цели. И это было совсем рядом — в Хогвартсе. А легче всего было узнать об этом от вас, директор…

— Как я помню, ты, или тот, кто тобой овладел, сказал, что в дом крёстного тебя вынудил вернуться лишь случай, — заметил Дамблдор. Он очень хорошо запомнил тот разговор, но всё опасался подвоха, потому и позволил Гарри продолжить эту мысль.

— Да, я тоже помню, как мои губы сказали это. Вы подумали, что я решил создать крестраж, а на самом же деле демон знал, что крестражем является нужный ему медальон. Слепое сходство, которое вызвало у вас предосторогу. Вы подумали, что я пойду по стопам Тома, чем и разозлили демона. Ему же всего было нужно узнать название книги «Morte Aetas». Исходя из противного, он смог бы вычислить, где находится частичка души Тома, и тем самым заполучить медальон.

— «Morte Aetas»? Ты знаешь о ней? — охнул Дамблдор. — Но тогда…

«Тогда все твои рассуждения насчёт моей истинной цели теряют всякое основание, » — подумал Гарри.

— Постой, Альбус, — прервал Грюм. — Если то, что говорит Гарри — правда, то демон в нём действительно прочёл книгу.

Парень утверждающе кивнул.

— А это значит, что наш мир в опасности.

— Скорее всего, именно поэтому он и покинул тело Поттера, — предположил Снэйп.

«Очень хорошо, вы уже почти забыли обо мне и переключились на другую тему. Демон станет для вас хорошей головоломкой».

— Значит, нам придётся иметь дело с пилигримами, — сделал вывод директор.

— Я могу попытаться выйти на них, — согласился Аластор.

— Значит, вы верите мне? — с надеждой спросил Гарри.

Все трое молча посмотрели на него. Было видно, что парень преподнёс им новую, более интересную задачу, на решение которой у них уйдёт немало времени. А когда они очнутся, будет слишком поздно.

— Я не знаю, Гарри, — ответил Дамблдор, когда все трое направились к выходу. — Но если ты сказал правду, я снова начну тебе доверять.