Рики Макарони и Старая Гвардия (джен)

Рики не мог заблуждаться относительно того, что только завуч будет недоволен его безрассудным проступком.

– Можешь объяснить, Ричард, – поинтересовался Лео, безошибочно определив, что Рики уже способен его выслушать, – зачем тебе такие приключения?

Рики глубоко вздохнул. Если бы друг орал и ругался, можно было бы обидеться и отказаться разговаривать с ним. Но при такой его манере Рики невольно становилось даже стыдно, сколько бы он не убеждал себя, что травиться или нет – это его личное дело.

Объяснения, которые он дал, ему самому казались теперь нелепыми.

– А почему ты мне ничего не рассказал? – на этот раз в голосе Лео звучала скрытая претензия.

– Потому что ты разубедил бы меня, – честно ответил Рики. Мерлин, когда же теперь появится нормальный аппетит…

– А что твой брат пишет? Это возможно? – продолжал допрос Лео.

Рики, только сейчас почувствовав свой промах, вынужден был ответить, что с Питом вообще не советовался. С другой стороны, смутно вспоминалось, что когда-то он эту тему с братом обсуждал, и тот как раз предупреждал о том, что с ним и случилось в итоге.

– Он говорил, что только настоящие алкоголики видят галлюцинации, – пробубнил Рики.

– Надеюсь, ты не собираешься до этого опускаться? – сурово спросил лучший друг.

Уверения Рики, что ему хватило случившегося, старосту вполне успокоили.

Профессор Снейп навестил его наутро, сразу после пробуждения. Рики, проснувшись, продолжал чувствовать себя по-прежнему изрядно помятым, и только воспоминания о том, что вчерашнее утро было намного хуже, поддерживало его дух. Юноша удивлялся, почему ему до сих пор не хорошо, ведь, насколько он помнил своих итальянских родственников, те уже наутро следующего дня вели себя, как обычно.

Но первое, что он увидел, одернув полог, был кошмар гриффиндорца. Северус Снейп остановился в проходе между кроватями и внимательно изучил лицо воспитанника, после чего в меру взволнованно отметил его ненормальную бледность.

– Это пройдет, профессор, – уверил его Рики голосом более слабым, чем было на самом деле. Он старался не встречаться глазами с зельеваром, хотя и предполагал, что тот и без того подозревает: дело нечисто.

– Что с Вами? – продолжил допрос профессор.

– Похмелье, – подал голос Френк. – Я слышал, да и так видно.

Повисла зловещая пауза. Рики как никогда жаждал придушить Эйвери, невзирая на то, что сейчас точно бы с ним не справился. «Ну кто тянул тебя за язык?!» – злился он, не в силах заставить себя поднять голову.

– М-да, – вкрадчиво протянул слизеринский наставник. – Побеседуем позже. И такое безобразие Вам с рук не сойдет. Я приглашу сюда мадам Помфри, она мигом Вас вылечит.

Профессор развернулся, собираясь уходить.

– Сэр, – заговорил Лео, – можно мне кое-что сказать Вам?

Снейп пожал плечами и в знак согласия кивнул ему на дверь.

– Эйвери, – позвал Рики уже совсем тоном после того, как они вышли; из коридора доносился только суровый голос профессора; скорее всего, он отчитывал старосту, который вовремя не доносит ему о проступках.

– Чего тебе? – самодовольно отозвался Френк.

– Ты понимаешь, что я тебе при случае отплачу втройне? – ничего умнее Рики с ходу не смог придумать, но держать в себе пожирающее его бешенство было выше его сил.

– Подумаешь! – Френк абсолютно не расстроился.

По возвращении Лео принес неутешительную весть: Снейп вознамерился сообщить о случившемся не только дядюшке Гарри, но и родителям Рики.

Последнее всерьез расстроило юношу. Он не боялся никакого наказания, будь то уборка без магии или нудное копание в бумажках. Но чтобы так подвести отца и мать! Насколько он знал, насчет Пита им никогда не присылали ничего подобного. А о нем и так все твердят, что от такого ребенка одни проблемы…

Рики так и не узнал, о чем еще они говорили, но мадам Помфри к нему не пришла. Впрочем, он уже не так сильно в ней нуждался. Уже на следующий день отвращение к еде, которое он сам в нормальном своем состоянии считал катастрофой, пропало.

– Как обидно, – проворчал Рики, сидя на кровати и уплетая завтрак, принесенный эльфами.

Через два дня должны были возобновиться уроки, и можно было не сомневаться, что его нынешнее состояние завуч не расценит как уважительную причину для того, чтоб их пропускать.

– Да уж! Провести так половину каникул, – согласился Лео, который уже вернулся из Большого зала. Теперь он, развалившись на своей кровати, наслаждался не-учебной литературой.

– Я не о том, – отмахнулся Рики. – Надо же так расклеиться из-за одного стакана! А ведь я думал, что умею пить.

Лео нахмурился.

– А еще все об этом узнали, – продолжал перечислять свои беды Рики, не обращая внимания на реакцию друга.

– Вовсе нет. Артур Уизли сдержал слово и никому не рассказал, – возразил Лео.

– А откуда ты знаешь, что он мне обещал? – с подозрением спросил Рики, и ему даже доставило удовольствие выражение смятения и смущения на лице лучшего друга.

– Ну, он считает, что я все-таки должен знать все, потому что мне приходится за тобой присматривать, – нашелся Лео.

– Зато теперь кем ты меня считаешь… – не унимался Рики.

– Рики, я не думаю, что это серьезная причина для беспокойства, – изрек Лео.

И он был прав, потому что Рики чувствовал себя уже достаточно хорошо, чтобы на него можно было возложить ответственность за недозволенные правилами действия. Профессор Снейп вызвал его к себе сразу же, как только он появился в Большом зале. Для этого завуч подошел к столу «Слизерина», причем его тон ясно дал понять даже тем, кому Френк ничего не рассказал, что у Макарони большие неприятности.

Сам же Эйвери, как ни странно, не воспользовался шансом подлить масла в огонь. Он казался задумчивым и мрачным, скорее всего, потому, что сам недавно вызвал нарекания со стороны профессора МакГонагол.

– Он нагрубил Хатингтон, сказал ей, какая из нее, по его мнению, староста с таким-то происхождением, и это услышал Филч. Не исключено, что вы будете вместе отрабатывать взыскания, – предупредил Лео.

– И чем Мел так любезна сердцу Филча? – проворчал Рики. Обычно завхоз не принимал сторону учеников. И, как считал Рики, если в противном случае им с Френком придется чаще видеться, пусть лучше Филч вообще никогда не изменяет своим привычкам.

Но сейчас ему предстояло пережить праведный гнев завуча. Когда он, прощально кивнув Лео

– Я начинаю думать, что Вам дается слишком много отдыха, Макарони, – сказал Снейп. – Вы не находите себе полезных занятий! Что скажете?!

– Я считаю, каждый мужчина должен попробовать хоть раз… – промямлил Рики, как всегда не желая соглашаться с профессором без борьбы.

На это Снейп скептически скривил губы.

– Что ж, если Ваши родители так терпимо настроены, пусть. Но не в «Хогвартсе»! Вы дали себе труд хоть раз ознакомиться со школьным уставом?

– Нет, сэр. Я ведь не староста, – ядовито напомнил Рики, и сам себе удивился; казалось, он давно перестал на это обижаться.

– Мне остается только радоваться этому, – прошипел Снейп. – Нигеллуса тоже стоило бы наказать вместе с Вами, но я не хочу ронять его авторитет. Пока не хочу. Но я замечаю, что Ваши друзья-старосты снисходительны к Вам сверх меры. Надо будет побеседовать с ними на эту тему.

«Не сработает! Я уже провел с ними другую беседу, и наши ценности не совсем совпадают, сэр». Но при этом Рики молил Бога, чтобы Снейп никогда не узнал, какую роль в этой истории сыграл Артур; завуч «Слизерина» и без того недолюбливал гриффиндорцев, особенно – любимчиков МакГонагол, и методы его были законнее, чем у Доры.

– Ты что-то хочешь сказать, Макарони? – елейно осведомился профессор.

– Нет, сэр, – сказал Рики, как всегда не будучи уверен, что убедил Снейпа.

– Как угодно, – сверкнул глазами завуч «Слизерина». – Я, разумеется, понимаю, насколько взыскания могут помешать подготовке к экзаменам. И не хочу, чтобы ученики моего колледжа показали себя в невыгодном свете. Тем не менее, твоя последняя выходка переходит всякие границы. Тебе придется две недели помогать в теплицах профессору Стебль.

Рики сразу решил, что это лучше, чем работать с Филчем, и, в некотором роде, так оно и оказалось. Но он довольно быстро понял, что загрузили его прилично.

Профессор готовилась к весенней посадке. Рики помогал ей с саженцами, мыл старые горшки под рассаду, а также убирал и чистил помещения, естественно, без помощи магии. Ему никогда не приходилось так много копаться в навозе.

Естественно, он получил гневное письмо от крестного отца и куда более терпимое – от брата. То, что дядя Гарри грозил вопиллером, не имело никакого значения. Но вот дома, по мнению Пита, жалоба слизеринского завуча вызвала почти панику. Он признался, что родители поручили ему узнать, что побудило младшего сына к пьянству и насколько далеко зашло дело. От миссис Дуглас информация тщательно скрывалась, потому что не так давно к ней вызывали врача. Сам Пит также был обескуражен и настойчиво просил объяснений.

Почти не раздумывая, Рики взял чистый пергамент и честно написал, на что надеялся, экспериментируя с Огневиски. Он даже не возражал, чтобы это письмо попало в директорские руки, но сама мысль, что родители, столько ему давшие, всерьез беспокоятся о его моральной деградации, была Рики невыносима. В таком вот прекрасном настроении приступил он к долгожданным занятиям.

Первый в семестре урок ухода за магическими существами будоражил нервы пятикурсников задолго до окончания каникул и стал главной темой трех дней, ему предшествующих.

– Не верю, что он, в самом деле, потащит нас в лес, – заявила Мелани.

– Это было бы слишком хорошо, – согласился с ней Дора.

Староста «Равенкло» предпочла не отвечать.

– Виктор даже хотел обсудить это со своей матерью, чтобы она переговорила с директором. Рики считал это полнейшей дуростью. Тем не менее, делиться привилегией Клуба – посещением Запретного леса – с теми, кто не способен это оценить, было обидно. Впрочем, там все рано шатался Хагрид, а он был почти таким же вредным, как Виктор, только другого сорта.

– Вот почему они с Филипсом спорили вчера после обеда, – понимающе кивнул Ральф. – Тони не боится никакого леса и не возражает, чтоб нас туда сводили.

– Филипс вечно высказывается, когда его не просят, – фыркнула Мелани. Рики подозревал, она будет недовольна Тони всегда, что бы он ни сделал. Впрочем, обычно он делал именно то, чего она не одобряла.

Урок «Слизерина» и «Равенкло» должен был состояться раньше, посему гриффиндорцы и хуффульпуффцы условились с ними об обмене информацией. И вот Рики, пообедав и пожелав Лео удачи на маггловедении, отправился на свежий воздух вместе с одноклассниками.

– Интересно, зачем обязательно в лес идти? – вопрошала Тиффани. – Неужели он оборотней будет показывать?

– Ну, для этого в лес не надо. Достаточно пригласить профессора Люпина, – утешил ее брат.

– Там такие твари водятся – представить страшно, – сказал Билл.

– Ну и прекрасно, – поморщился Рики, за что на него немедленно обрушился шквал праведного недовольства от прекрасной половины «Равенкло».

– Тедди Джоркинса однажды заставили отбывать там наказание. Ну, этот здоровый семикурсник, – пустилась в повествование Каролина. – Так он говорит, там водятся невидимки-людоеды.

– Неужели мы так надоели Хагриду? – если бы Рики не гулял раньше по Запретному лесу, и каждый раз по возвращении от него ничего не оказывалось откусано, он бы, пожалуй, заволновался.

– Ты чего нос воротишь, Макарони? – рассердилась Каролина. – Его такая зверюга за ухо цапнула и давай жевать.

– Точно-точно, и я слышал, – подтвердил Дон Ричмен.

Рики все труднее становилось удержаться, чтоб не сказать, что он бывал в лесу несколько лет, и при этом оба его целых и сохранных уха имеет возможность видеть каждый желающий. Впрочем, уши могли однажды пострадать: когда профессор Снейп, изловил Клуб в первую прогулку. Но завуч не применял тех же методов воспитания, что и бабушки Рики.

– Ну что, готовы? – поприветствовал их Хагрид с крыльца своей хижины, разрушая хрупкие надежды барышень.

Через плечо великан перебросил крупный окровавленный кусок мяса.

– А это обязательно? – спросил Виктор от имени своего сообщества благоразумных особей.

– Не бойсь, – дружелюбно ухнул ему лесничий. – Глав-дело, держитесь вместе и не отставайте.

Ученики еле успевали за его гигантскими шагами. Ноша лесничего вызывала самый трепетный и жуткий интерес.

– Лучше бы я сегодня притворилась больной, – в сердцах бросила запыхавшаяся Мелани.

– Ничего себе – признание старосты! Пример для всех, – поддел ее Френк.

Но в этот раз Хатинтгнон не посчитала нужным отвечать.

Они остановились на знакомой опушке. Рики на всякий случай встал подальше от грядок профессора Снейпа.

– Ну, каков красавец? – с гордостью спросил лесничий.

– Где? – вырвалось у Рики, и не только у него.

– А разве они могут быть опасными? Они ведь нас в школу привозят? – спросила Дора.

Большинство ребят покосилось на нее, как на ненормальную. Но они с Хагридом понимали друг друга. Создавалось впечатление, что Дору и преподавателя поразил особенный вирус, позволяющий им воспринять нечто недоступное другим.

– Нет, ты правильно говоришь, они неопасны, – успокоил Хагрид. Рики становилось все более не по себе. – Кто еще, кроме Нотт, видит их?

Виновато переглянувшись, ученики замотали головами.

Взгляд Хагрида остановился на Рики, и тому ничего не оставалось, как дать понять, что он в таком же недоумении, как и все. И он сразу почувствовал, что Хагрида это чрезвычайно не устраивает. Изумление, смешанное с гневом на косматом лице великана, Рики сильно не понравилось.

– Сэр, если это для него, то Вы бы поскорее покормили, – посоветовала Дора.

– А, ну да, сщас, – Хагрид выбросил вперед свободную руку и погладил воздух. Рики вздрогнул: он заметил, как от руки преподавателя пошел пар, словно от дыхания.

Кажется, все смирились с нелепостью ситуации и ожидали дальнейшего развития событий.

– Нотт, опиши-ка красавца, – распорядился Хагрид.

– Красавцем его назвать трудно, – от души высказалась Дора и махнула на другую часть поляны, примыкающую к чаще. – Вон еще один. У них чешуя, ростом с лошадь, крылья, как у летучей мыши.

Виктор и другие равенкловцы неодобрительно покачивали головой, словно говоря: «дурдом». Даже Бетси глядела на Дору недоверчиво.

Вдруг Боб, вскрикнув, указал на что-то на снегу. Рики сразу стало еще неуютнее. По следам можно было судить, что у невидимок на всех четырех лапах есть когти, и не маленькие.

Описание Доры ни о чем ему не говорило. Рики даже пожалел, что давно не перечитывал учебник. Хагрид не задал это на каникулы. Хорошо бы рядом оказался Пит; тот, скорее всего, выучил «Тварей» наизусть.

– Это фестралы, – соизволил объяснить недовольный преподаватель. – Кто скажет…

В памяти Рики что-то зашевелилось. Ему стали являться образы. Сквозь этот туман пробился в его сознание взволнованный, но всегда четкий голос Виктора:

– Фестралы – существа, обитающие в лесах, приручаются плохо. Видеть их может только тот, кто видел чью-то смерть, – закончил он.

После этого заявления объектом тревожного внимания одноклассников стала почему-то Дора, а не существа, которые плохо приручаются.

– А, да, – девушка постаралась отвернуться от всех, плотнее запахнула мантию и скрестила руки на груди. – Мой дед… в Азкабане.

Это заявление не понравилось большей части равенкловцев. Рики хотелось поддержать ее, и он вместе с Тиффани подошел ближе.

Хагрид бросил тушу на землю, и почти моментально с трех сторон стали исчезать куски и появляться отпечатки зубов.

Френк так заинтересовался, что вылез вперед, загородив познавательное зрелище от Мелани.

– Куда лезешь? – возмутилась она.

– Лучше помолчи! – явно оскорбился он. – Меня они не посмеют тронуть, а такие, как ты…

Мелани снова не удостоила его ответом, а Рики подумал, есть ли пределы глупости и спеси.

– Перво-наперво вам надо зарисовать следы, – распорядился довольный Хагрид, потирая руки в огромных рукавицах. – Сегодня хорошие отпечатки, грех не воспользоваться.

Через некоторое время стало очевидно, что большинство пятикурсников предпочли бы согрешить.

– Нотт, ты следи, чтоб они нас не кусали, – попросила Каролина.

Поскольку орудовать карандашами неудобно, ученики вынуждены были снять варежки.

Возвращались под впечатлением. Рики думал о том, что удивлению Хагрида есть причины. У Рики в этой школе было больше возможностей увидеть смерть, чем у всех его одноклассников, вместе взятых. И все же он чувствовал, что отношение Хагрида не объяснялось рациональными причинами.

– Дора, все в порядке? – участливо спросил Генри.

– Пустяки. Воспоминание неприятное, – поежилась Дора. – Я оказалась рядом, когда с ним это случилось.

– Какие у тебя нервы! – уважительно произнесла Ариадна.

Рики продолжал вспоминать. Первый случай мог иметь место в шесть лет – тогда он едва не пронаблюдал собственную смерть… Стал бы он привидением вроде Питера Пэна? А ведь сколько раз приезжали они в Италию на похороны, по такому же поводу приглашали в гости друзья и знакомые родителей. Но во всех случаях труп уже был готовый. На первом курсе смерть лже-профессора наступила от его руки; но он потерял сознание и, очевидно, момент, о котором говорила Дора, когда дух покидает тело, был им упущен. На третьем курсе в нескольких шагах от него и Лео кентавры перетоптали добрую дюжину Упивающихся смертью. Но тогда сэр Драко Малфой вместе с вездесущим и сверхзаботливым крестным отцом сделали так, чтобы мальчики ничего этого не увидели. На четвертом курсе Рики долгое время переживал, что видел, как отравили женщину, которая оказалась мамой Виктора Чайнсби; она жила и процветала по сей день. Его бабушка Арабелла умерла в прошлом году, и он общался с ней вечером накануне смерти. В общем, получалось, что никаких фестралов ему не полагается. И в самом деле, как бы повлияло на него это зрелище, если он не выдерживал, когда в его присутствии кто-нибудь пытался съесть шоколадную лягушку!

– Вначале я тоже думала, что кареты едут сами по себе, – рассказывала Дора. – Я бы, наверное, не знаю, что подумала, если бы неожиданно вдруг увидела этих страшилок. Но меня бабушка предупредила, и то потому, что случайно про них вспомнила.

– Странно, что ты нам не рассказывала, – заметил Боб.

– Та поездка была не их тех, о чем приятно рассказывать, – ответила Дора.

Постепенно ребята отходили. Рики начал подумывать о том, не пойти ли в библиотеку. И вдруг его настигла молниеносная мысль, от которой дрогнули колени. Рики быстро обернулся, но Хагрида в поле зрения не оказалось.

– Что, Ричард? Забыл что-нибудь? – спросил Боб.

– В Запретном лесу?! – ужаснулась Тиффани.

– Нет, – помотал головой Рики. – Просто хотелось бы знать: чью смерть видел наш добрейший Хагрид?

Но, на самом деле, ему этого не так уж и хотелось. Хагрид вообще относился к тем типам, без чьего присутствия в своей жизни Рики бы прекрасно обошелся.

Зато дядюшка Гарри относился к великану с истинно дружеской симпатией: когда вечером крестный отец внезапно появился возле Хагрида за учительским столом, Рики недовольно нахмурился. С тех пор, как начались занятия, у него вообще не оставалось свободного времени, потому что взыскания с профессором Стебль и домашние задания поглощали все. Если заботливый крестный захочет выдать очередное напутствие, придется, чего доброго, пожертвовать драгоценными минутами сна. Рики надеялся, что Поттера привели в школу дела, не имеющие к нему касательства.

Между тем дядя Гарри что-то тихо говорил Хагриду; очевидно, пытался его убедить, потому что лесничий резко мотал головой. Но уже через несколько минут он стал возражать менее яростно. Само присутствие рядом Гарри Поттера словно наполняло Хагрида особой гордостью.

– Чего это Поттер зачастил? – недовольно проворчал Френк, когда слизеринцы возвращались в подземелья.

– Он – глава попечительского совета, – объяснил Лео, – а наша параллель ему исключительно дорога. Директор регулярно отчитывается перед ним по поводу готовности к СОВам и ЖАБА.

Френку это сообщение не понравилось, и даже взбивая подушку, он продолжал ворчать, что слишком много контроля – не есть хорошо. Его можно было понять – письма от Марка Эйвери приходили не реже, чем раз в две недели. Рики легко представлял себе их содержание: «Для того, чтобы достичь чего-то в жизни, нужно учиться как следует, а СОВы – это очень важно». Френк же никогда особо не старался, хотя в последнее время стал показывать приличные результаты.

«Неудивительно. Можно и зайца научить зажигать спички, если так натаскивать, как нас на эти дурацкие экзамены», – думал Рики, вытирая пол в теплице номер два. Как было замечательно приходить сюда, рисовать и не замечать никакой грязи вокруг! По счастью, большая половина наказаний осталась позади, и он уже видел свет в конце тоннеля.

У его друзей – старост были другие сложности. Директор и прочая гриффиндорская мафия не оставляли надежду вернуть карту. Судя по обрывкам нескольких случайно услышанных разговоров, только МакГонагол считала, что карта давно уничтожена из-за трагической случайности; ведь могли же ее бросить в огонь вместе с ненужными бумажками. Мелани Хатингтон очень надеялась, что она права, потому что ей уже надоело перебирать раз в неделю по-прежнему поступающие в учительскую чужие любовные записки и прочее.

Профессор Снейп опасался, что ценная вещь попала не в те руки, и большинство, включая Поттера и Уизли, разделяли его беспокойство. Надежда, что карта куда-то завалилась и найдется сама собой, с каждым днем становилась все слабее.

– Мерлин, если бы эта бумажка была моей, я бы ее вернул, – шипел Артур, если рядом не оказывалось Мелани и Марго.

Рики сомневался в этом, но Уизли, придавленный ответственностью за кузин, казалось, искренне сам себе верил.

– Как бы ты это сделал, подумай! – взывал к здравому смыслу Эдгар. – Нас всех лишили бы значков.

– Зачем? Подбросил бы в учительскую! – заявил Артур. – Ты не представляешь! Эти чудовища на днях просили мантию Ральфа, чтобы ночью побродить по замку. Они, видите ли, узнали пароль ванной для старост!

– А что там такое? – заинтересовался Рики. Он неоднократно убеждался, что у старост больше обязанностей, чем у других учеников, но они никогда не рассказывали ему о своих привилегиях.

– Ни разу не был. Некогда, – покачал головой Эдгар.

– Да ты что! Там классно, – восторженно выпалил Артур, а потом насупился и замолчал, сообразив, что после такого высказывания продолжать жалобы на близнецов как-то нелогично.

В жизни самого Рики не осталось привилегий. И дополнительная работа нашлась даже поле того, как он перестал посещать теплицы.

В один прекрасный вечер, когда Дик уверил всех, что Мелани празднует в общей гостиной «Равенкло» день рождения Дона Ричмена и в штабе не появится, Артур позаимствовал у сестер карту. Он тут же еще раз продемонстрировал механизм ее действия.

На этот раз Рики был еще более впечатлен. Зато Артур, увидев в кабинете директора точку, подписанную «Рональд Уизли», обиделся на дядю.

– Он даже не подумает зайти поздороваться! – сказал он.

– Ну и не надо его здесь, – внятно проворчал Рики.

– Почему же? С этой картой он не застанет нас врасплох, – напомнил Лео и сам невольно покосился на портрет знаменитого предка.

– Ральф придет или у него тренировка? – поинтересовался Рики.

– Ты что! Через две недели играем с «Равенкло», – очевидно, в устах Артура это означало ответ «не придет».

– А как насчет Фэрли? – спросила Дора.

– У нее конкретный грипп, – с неприязнью сообщил ей Артур и предложил, чтобы поскорее сменить тему: – Ну что, попробуем снять копию старым способом?

– Ты же говорил – не получается. Или я не должен тебе доверять? – вскинул брови Рики.

Уизли вспыхнул; шутка явно не показалась ему забавной.

– Не знаю, какие у тебя основания мне не доверять, – процедил он. – А карта даже статичный момент не переносит на другой пергамент, судите сами…

После нескольких попыток Дику удалось выделить одно заклинание, с помощью которого отдельные точки все же переносились на чистый лист и начинали хаотично бегать по нему, а потом сами возвращались обратно.

– Думаю, «Хомодинамикум» применялся создателями карты на завершающих этапах, – предположил равенкловец и засобирался уходить. – Я тоже приглашен на этот день рождения, и если вообще не появлюсь, из этого раздуют историю, – объяснил он, прощаясь.

– Конечно, надо водиться с одноклассниками…Я не вижу иного выхода, кроме как собрать теоретическую базу, – сказал Лео, после того, как за Диком закрылась дверь. – Исследовать карту опытным путем рискованно, мы можем повредить ее.

– Близнецы меня тогда в порошок сотрут, – пробормотал Артур.

– Читать предлагаешь! Сколько можно! – недовольно бросил Рики.

– Это будет очень полезно для подготовки к СОВам, – привычно аргументировал Лео.

– Сомневаюсь, чтобы это был уровень СОВ, – покачал головой Эдгар.

Лео и Артур хмуро покосились на него.

«Неужели так не терпится дополнительно себя нагрузить?» – Рики не мог поверить в это. Впрочем, для Лео эта карта, бесспорно, была интеллектуальным вызовом, а для Артура – насущной необходимостью и родственным долгом.

– Я попрошу у Снейпа пропуск в запретную секцию, возьму книгу по сложным заклинаниям, и мы с Рики разделим главы, – запланировал Лео, ничуть не поинтересовавшись мнением Рики.

– А я попрошу МакГонагол выписать разрешение на что-нибудь такое же по трансфигурации, – пообещал Артур. – Правда, я не знаю, пойдет она мне навстречу или нет.

Честно говоря, Рики сомневался в том, что они справятся с этой задачей до конца года. Карта казалась ему крепким орешком, ее разгадка требовала длительных дополнительных усилий, а этого-то он как раз и не любил. Но свое мнение решил пока оставить при себе.

– А можно, – спросила Дора, – еще раз взглянуть на обращение к пользователю?

– Пожалуйста, – Артур покосился на нее, взмахнул над картой палочкой, произнес, – «Славная вышла шалость!», – подождал с минуту и сказал: «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость». Ничего себе задачку задали нам господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост. Что, Рики?

– Звучит как-то знакомо, – вынужден был признать Рики, но, как не напрягал память, ничего не приходило. Зато тело охватил мандраж, ровное умственное напряжение куда-то улетучилось, и вообще.

– Потом вспомнишь, – спокойно произнес Лео. – Ты что хотела, Дора?

– Образец почерка, вот этого, – ответила она. – Видишь ли, создатели этой карты совершенно точно были хулиганами.

– Кто бы сомневался. Тоже мне открытие, – проворчал Артур.

– А значит, они вряд ли прислушивались к мадам Щипц и бережно относились к книгам, – закончила Дора.

– Если они пометили именно нужные нам книги, это будет чудо! – скептически фыркнул грифифндорец.

Почерк он, однако, скопировал, даже чуть не поджег при этом карту.

Наблюдательность Доры открыла в жизни Рики новую полосу. Теперь он стал обращать внимание на отметки на полях, которые оставляли многочисленные поколения учеников до него. Поначалу это оказалось неожиданно интересно.

Некоторые ученики обнаруживали в учебниках ляпы, которые он сам, скорее всего, оставил бы без внимания. «Если блокировка не попала в цель, обезвредьте угрозу другими способами».

«Без комментариев», – подумал Рики.

Однако Лео с завидным упорством заказывал все новые книги из запретной секции, и Дик старался не отставать. Поэтому, войдя как-то в библиотеку после ухода за магическими существами, Рики не удивился, обнаружив на партах, за которыми они обычно садились, стопки толстенных фолиантов. Из-за одной раздался голос Артура.

– Нечего сказать, талантливыми типами были эти Мародеры!

Рики поставил сумку на стул напротив и нагнулся, чтобы достать тетрадь по трансфигурации. Сегодня он твердо решил не заниматься ничем дополнительным, и если его не замечают – тем лучше.

– Меня только беспокоит, не имеют ли они отношения к Сам – Знаешь – Кому, – донесся из-за другой стопки голос Лео, которого Рики также не видел.

– Нет. Я навел справки через Джорджину – дядя Джордж уверен, что это были просто ученики. Даже дядя Рон пользовался этой картой, а уж если дядя Гарри ей доверяет, опасаться нечего.

Перечисление такого количества дядюшек даже утомило Рики.

– В таком случае очень хорошо, что нам подвернулась эта работа. Она сложная, – заявил Лео.

Этого Рики уж никак не мог стерпеть!

– Вот еще! Я бы охотно заплатил кому-нибудь, чтобы сделал эту карту за нас, – заявил он.

На это ему никто не ответил.

– Эй! Вы там умерли, что ли? – повал Рики минуту спустя.

– А ты мог бы, – Артур даже привстал над своей стопкой, – здороваться, когда приходишь?

– Это нам урок, – вразумил гриффидорца Лео. – Надо быть осторожнее в разговорах, мало ли кто услышит.

– Вот именно! – согласился Рики. – Было бы здорово, если бы Мел прогуливалась тут и услышала слово «карта».

– Надеюсь, она в данный момент не мчится к МакГонагол, – покачал головой Артур, прежде чем скрыться.

Пример трудолюбивых друзей оказался заразителен. Рики все же успел до вечера изучить половину толстой книги о преобразованиях. Дику досталось меньше работы: он был занят, разбирая причины дуэли третьекурсниц «Слизерина» и «Хуффульпуффа» после урока профессора Лавгуд, и пришел позже всех.

– Хотел бы я знать, – сказал он, – почему старост выбирают именно на пятом курсе, когда и без того полно работы.

– А вот мне интересно, почему после всей этой премудрости так есть хочется, – проворчал Рики.

Еда в «Хогвартсе» оставалась для него едва ли не единственным удовольствием. Развлечений в ближайшее время никаких не ожидалось, поэтому он очень обрадовался, когда получил письмо от брата. Последний раз он получал от него поздравление с Рождеством.

С другой стороны, невольно мелькнуло и недовольство от того, что придется писать ответ, а у него и так рука перо держать устала. Но это не помешало Рики жадно надорвать конверт.

– Чем ты так доволен? От кого это? – спросил Генри.

– От моего брата Пита, – ответил Рики.

– Тоже мне радость, – фыркнул Френк, который только что отложил в сторону свою почту, не распечатывая. – Только аппетит портить! Я понимаю, если от красотки. Но тебе, видимо, не везет…

Рики снисходительно поморщился. Марк Эйвери, надо полагать, не передавал в своих письмах ничего похожего на привет от Даниэлы. С другой стороны, его воспитательные усилия, даже на расстоянии, достигали результата. Сам профессор Снейп во время одного из своих появлений в общей гостиной «Слизерина» отметил, что Эйвери может прилично сдать СОВ.

После этого Генри принялся уговаривать его вернуться в команду. Но Френк неожиданно воспротивился.

– Да ну, – ворчал он, когда Генри, от разговора с которым он отлынивал весь день, настиг его вечером в спальне, – у меня дел по горло!

– Что может быть важнее чести колледжа?! – Генри, надвигаясь на оппонента, казалось, даже не слушал его. – Ты позволишь «Хуффульпуффу» нас размазать?! Между прочим, против Боунса вообще не всегда… А ты все-таки не первый год играешь.

«Неужели нет никого лучше Френка?!» – удивился Рики, но промолчал, считая, что Генри виднее. Сам он, невзирая на старую любовь к квиддичу, на месте Эйвери, ни за что бы не согласился; и без того катастрофически не хватало времени. С другой стороны, на Френке не висела растреклятая карта Мародеров, которой Клуб даже не мог пользоваться по своему усмотрению. И никаких особых дел, разве что у Эйвери, должно быть, тоже накопились горы заданий после взысканий, которые он отбывал с МакГонагол.

– Слушай, Флинт, думаешь, я не хочу играть! – взорвался между тем Френк. – Сказал же – некогда!

– Я не принимаю такой ответ, – Генри был преисполнен оскорбленного достоинства. – Слизеринец ты или кто?

– Надеюсь, они не подерутся? – тихо произнес Лео. На всякий случай он вынул палочку, но было очевидно, что староста не имеет особой охоты пускать ее в ход.

– Может, заранее пригласить сюда Тиффани? – предложил Рики.

Эйвери препирался с Флинтом еще четверть часа, не позволяя никому укладываться спать. Рики даже помыслить не мог о такой бестактности: переодеваться в пижаму, когда рядом кипят благородные страсти.

В итоге Генри все же добил Френка, пригрозив с редкой для него находчивостью. Он пообещал, что пожалуется сэру Салазару, и этого Френк уже вынести не мог.

– Черт с тобой, буду играть! – прорычал он, залез в обуви на кровать и демонстративно задернул полог.

– Завтра будь на тренировке в три, и чтобы без опозданий, – отчеканил Генри.

После этого капитан квиддичной команды «Слизерина» с каждым днем становился все серьезнее и требовательнее. Он настаивал, чтобы за столом в Большом зале вся команда садилась возле него, и потчевал игроков своими мечтами о кубке квиддича в нынешнем году.

Одноклассники видели Генри только на уроках, где он присутствовал по большей части только физически. Но однажды неожиданные семейные обстоятельства выдернули его из прекрасного мира бладжеров и голов.

Это произошло во время получения утренней почты. Внимание слизеринцев привлек печально известный красный конверт. Несущая его сова летела вдоль стола, приближаясь туда, где вместе с другими пятикурсниками сидел Рики. Он невольно испытал облегчение, понимая, впрочем, как это бессовестно с его стороны, когда вопиллер плюхнулся напротив Тиффани Флинт вместе с обычным письмом.

– Почему? – вне себя от удивления, девушка подпрыгнула, прежде чем обменяться взглядами с братом, который тоже ничего не понимал.

В следующую секунду конверт взорвался. Сам по себе громовой голос мистера Флинта, многократно усиленный, загрохотал так, что уши заложило, пожалуй, у всех присутствующих в Большом зале.

– Мне казалось, ты лучше соображаешь! Разве можно водиться с кем попало?! Вот и расти после этого дочерей…

«Вот теперь и Флинты узнали про меня что-то такое», – не сомневался Рики и шепотом поделился своими соображениями с Лео. Тот, впрочем, скептически помотал головой и посоветовал не торопиться с выводами. Было видно, что версия Рики чем-то ему не нравится.

– Тиффани, чего это он? – полусочувственно–полутребовательно спросила Дора.

– Понятия не имею, – буркнула Тиффани, обмахиваясь салфеткой и пытаясь таким образом согнать краску с лица.

– Может, в нормальном письме тебе объяснили? – предположил Рики.

Тиффани глотнула тыквенного сока, глубоко вдохнула и вскрыла конверт, предварительно рявкнув на ожидающих и следящих за ее действиями одноклассников:

– Ешьте!

Рики взялся за вилку, но наблюдать не прекратил. Тиффани пробежала послание глазами, пока не остановилась на некотором отрывке. По мере чтения она все сильнее кривила губы. Всеобщее внимание вернулось к ней сразу, как только она отбросила пергамент.

– Генри, – без особого дружелюбия произнесла Тиффани, заставляя брата заранее занять оборонительную позицию, – это ты осчастливил папочку, что я хожу в Хогсмид с Ральфом Джорданом?

Рики сделал вид, что не замечает удовлетворенно-торжествующего взгляда лучшего друга.

– Кажется, да, – рассеянно оглядевшись, признался Генри. – Обмолвился, я не специально. И вообще, ты же не сказала, что это тайна. – Видя, что Тиффани только мрачнеет от оправданий, братец решил сменить тактику и перешел в наступление. – Если честно, то я тоже недоволен. Как ты не понимаешь, что ты предательница?! Хорошо, что папа еще не знает. Ведь Джордан играет за «Гриф…»

– Не суйся ко мне со своим противным квиддичем! – Тиффани стукнула кулаком по столу.

– Следовало ожидать, что отцу не понравится, с кем ты водишься, – проворчал Генри себе в тарелку.

– Я сама разберусь, с кем мне водиться, – постановила Тиффани. – Подобрались все как один, квидичные маньяки, и за что мне такое наказание?!

– Избаловали тебя. Отца ты здорово рассердила, – похоже, Генри все же не ожидал такой бурной реакции родителя.

– Поздно мной командовать! – задрала нос Тиффани. – Вот заберу Моргану и уйду жить под мост, узнаете тогда! – пригрозила она.

– Эй, – вскинулся брат. – Сама валяй, куда хочешь, а кошку не трогай!

– Это моя кошка. Ты не хотел ее покупать, – язвительно напомнила Тиффани.

– Мало ли чего я не хотел! – возмутился Генри. – Еще не хватало, чтоб бедное животное голодало из-за твоей глупости!

-То еще бедное животное, – пробормотал однажды покусанный ею Билл, отчего любящие хозяева дружно повернулись к нему с такими лицами, словно собрались разорвать.

– В самом деле, Тиффани, кошка не любит жить около воды, – попытался образумить девушку Боб.

– Хорошо. Оставлю ее тебе и одна сбегу от вас, – покладисто согласилась Тиффани.

– Эй, ты чего! Не торопись, может, все успокоится, – посоветовал Генри.

– А если нет, я приглашу тебя к себе на лето, – вмешалась Дора.

Собственные родители никогда не указывали Рики, с кем не следует водиться, поэтому Рики глубоко сочувствовал Тиффани. Но в то же время он почувствовал, что легче дышится, когда понял, что папаша Флинт не имеет ничего против его компании для своих детей.

– Лео, как ты догадался, что он не меня имел в виду? – поинтересовался он, когда стол прилично опустел. – Были какие-то особенные признаки?

– Нет. Просто нелепо думать, что все только и делают, что носятся с тобой, – улыбнулся Лео. – Но насчет Ральфа я бы не смог догадаться.

– А я бы смог, – небрежно бросил Рики, немного пристыженный, – когда нас провожали на платформе 9 и ¾, уважаемые господа так друг с другом поздоровались, как будто сожалеют о первобытных временах. Тогда пещерные люди это делали булыжником по голове, – пояснил он.

Через два дня вопиллер прилетел и к Ральфу. Тот был сбит с толку и расстроился настолько, что чуть не перевернул графин с соком, и это – при безупречной координации отбивалы.

– Не ожидал! Уж мои предки могли бы понимать! От своих досталось, а туда же.

И все-таки было заметно, что от понимания неправоты родителя легче ему не становится. Пусть он вел себя не лучшим образом, но все-таки это был отец.

Глядя на переживания Ральфа, Рики поневоле задумывался, сколько нерешенных вопросов осталось между ним и папой, и особенно – между ним и мамой. Несомненно, они желали ему добра, поступая наперекор его намерениям, но вот были ли они правы? В ситуации Джорданов, наблюдая со стороны, Рики мог бы категорично заявить, что достопочтенный мистер Джордан страдает фигней. Но по отношению к собственной матери не все казалось таким однозначным. Рики попытался обратиться за объективной оценкой.

– Как ты думаешь, – спросил он Лео, когда на гербологии они сортировали листья крестоцвета в зависимости от просушки, – мои родители имеют достаточно оснований, чтобы водить меня за нос?

– По-моему, они не водят тебя за нос, – вмешался Артур, – они ведь не скрывают, что говорят не все…

– Пока мы не сдадим СОВ – да, – пробубнил Лео, после чего Рики счел все дальнейшие расспросы напрасными.

Ему все чаще казалось то, чего он точно не испытывал в прошлые годы: как будто он не живет сейчас, а так, существует. Настоящая жизнь для всех пятикурсников как будто бы должна была наступить потом, когда они получат хорошие отметки на экзаменах. Все соблюдали строжайший режим: сначала уроки с перерывами на еду, затем библиотека, ужин, сон. Распорядок дня никем не навязывался, просто иначе невозможно было справиться с нагрузкой. Рики чувствовал себя белкой в колесе, из которого невозможно выбраться. И, когда до него таки добрался коварный грипп, он точно знал, что это – на нервной почве.

Впрочем, болезнь тоже не дала ему возможности отдохнуть. Но зато он наконец-то испробовал на себе прелести магического лечения! Мадам Помфри заставила его выпить отвратительное пойло, от которого все внутри жгло примерно часов шесть. Но зато все симптомы болезни у него моментально исчезли, так что слабая надежда на то, чтобы поваляться на койке и ненадолго забыть, как выглядят учебники, рассыпалась, как карточный домик.

– Поверить не могу, что завтра придется тащиться на уход за магическими существами, – проворчал он сразу после того, как залпом осушил стакан тыквенного сока в общей гостиной. Он все еще не мог поверить, что мадам Помфри выставила его из своих владений.

– Значит, по этому предмету хорошая СОВа тебе необязательна, – прокомментировал Лео, не отрывая глаз от прошлогоднего конспекта по зельям.

Рики вдруг почувствовал, как в его сознании ширится претензия к Гарри Поттеру, который, отправив его учиться магии, не предупредил, что это такая же волынка, как везде.