Growing Up Black | Вырасти Блэком (джен)

— не отбечено

Эрис проснулся посреди ночи и обнаружил, что лежит на койке в больничном крыле Хогвартса. Рядом в кресле развалился Сириус и громко храпел. Судя по его виду, он не спал толком уже много дней. Эрис почувствовал укол вины из-за того, что заставил отца так переживать за него. Он поморгал, чтобы привыкнуть к темноте, и попытался сесть в кровати. Острая боль тут же скрутила его.

— Ой, — простонал Эрис и откинулся на подушку, решив больше не рисковать.

Сириус чуть пошевелился и приоткрыл глаза. Едва он увидел, что Эрис не спит, как тут же вскочил.

— Гакх... Эрис! — воскликнул он, едва удержавшись, чтобы не выпалить настоящее имя мальчика.

Выволочка, которую Клитемнестра устроила Сириусу в прошлый раз, заставила того постоянно быть настороже, пусть на часах и было два часа ночи.

— Ты очнулся! Как ты себя чувствуешь?

— Ужасно, — прохрипел Эрис. — В голове будто стадо гиппогрифов ночевало. Но бьюсь об заклад, что я не выгляжу и вполовину так скверно, как ты, — подмигнул он.

Сириус покачал головой:

— Наглая твоя морда. Ты можешь хоть минуту обойтись без трепа?

— Не очень, — откликнулся Эрис, но тут его прервал приступ кашля. — Наверное, я унаследовал это от папули, — отдышавшись, закончил он.

— Возможно, тут ты прав, — признал Сириус.

— Долго я спал? — поинтересовался Эрис.

Судя по изможденному виду Сириуса, Эрис предположил бы, что прошло три или четыре дня. Должно быть, проклятие Квиррелла оказалось той еще гадостью.

— Чуть больше трех недель, — ответил Сириус.

— Три недели?!

Его отец кивнул:

— Мы уж боялись, что ты вообще не проснешься. Ты ни на что не реагировал, так и лежал пластом. Что бы мадам Помфри ни пробовала — ничего не помогало.

— Но ведь в конце концов у нее получилось? Что она сделала? — спросил Эрис.

Его всегда интересовало, как целители ухитряются излечивать последствия неизвестных проклятий.

Сириус нервно поежился:

— Это не она, сынок. Тетя Кассиопея и дядя Мариус нашли способ.

— Дядя Мариус? — удивился Эрис. — Но ведь он не волшебник.

— Ты не прав, Эрис, — тихо ответил Сириус. — Он сотворил то единственное волшебство, которое смогло исцелить тебя.

Эрис внимательно посмотрел на отца. Он был уверен, что тот что-то скрывает.

— Что случилось, пап?

Сириус глубоко вздохнул:

— Дядя Мариус нашел темное заклинание, которое позволяет перенести проклятие с одного человека на другого. Он заставил тетю Кассиопею перенести твое проклятие на него.

Эрис снова сел, не обращая внимания на боль. То, что сказал Сириус, было ужасно. Мальчик не мог лежать спокойно, зная, как страдает его дядюшка.

— Дядя Мариус взял на себя мое проклятие? Где он? Мне надо добраться до моего сундука. Я могу помочь.

Сириус печально покачал головой и положил руку сыну на грудь, удерживая того в постели.

— Нет, Эрис, ты не можешь...

— Ты не понимаешь, — запротестовал Эрис, пытаясь убрать руку отца. — Я смогу! Я...

Сириус крепко прижал к себе сына, и тот неожиданно перестал вырываться и затих.

— Сынок, никакая магия не может вернуть мертвых.

— Нет! — закричал Эрис. — Он не может умереть. Где он? Я должен его увидеть.

— Его больше нет, Эрис, — прошептал Сириус.

Эрис уткнул лицо в мантию отца и заплакал.

~*~*~*~

Утром в палату ворвался Драко и обнаружил, что его дядя и кузен сидят рядышком и о чем-то беседуют.

— Эрис! — радостно воскликнул блондин. — Слава богу, ты в порядке. У меня душа была не на месте, пока ты болел.

— Доброе утро, Драко, — тихо отозвался Эрис.

— Видимо, тебе уже сказали о дяде Мариусе, — заметил Драко. — Мне очень жаль. Я знаю, что ты любил его.

— Не настолько сильно, как он любил меня, — отозвался Эрис.

Лицо мальчика напоминало застывшую маску. Он помолчал, а потом обратился к отцу:

— Пап, не оставишь нас с Драко вдвоем? Нам нужно поговорить.

— Разумеется, Эрис, — поднялся Сириус. — Пойду разыщу профессора МакГонагалл. Надо забрать твои вещи из спальни.

Как только Сириус вышел, Эрис повернулся к кузену:

— Почему ты не использовал это, Драко? — хрипло прошептал он. — Дядя Мариус не должен был умирать.

— Камень был заперт в твоем сундуке, Эрис. Я всеми силами пробовал его достать, но не смог. Я думал о том, чтобы рассказать Сириусу, но ты же не хотел, чтобы взрослые узнали...

— Но ты же мог сказать ему, когда узнал о том, что сделал дядя Мариус, — возразил Эрис.

Дарко покачал головой:

— Когда мы обнаружили дядю Мариуса в больничном крыле, МакГонагалл и Помфри тоже были там. Они отослали меня обратно в общежитие, а той же ночью он умер.

— Я скорее бы согласился, чтобы учителя узнали, что мы тогда сделали, чем позволить дяде Мариусу умереть, — тихо сказал Эрис.

— Я знаю, Эрис, что ты так бы и поступил, — мягко ответил Драко. — Ты, но не я.

Эрис гневно уставился на своего кузена:

— Что ты сказал?!

— Ты хоть понимаешь, что может случиться, если узнают, что мы с тобой сделали? — не уступал Драко. — Тебя могут отправить в Азкабан. Азкабан, Эрис! Да пусть весь мир горит, со мной заодно, чем ты окажешься в подобной переделке! Как бы ты поступил, поменяйся мы местами?

Эрис надолго задумался.

— Я не знаю, Драко, — признался он, наконец. — Но я понял, что ты хотел сказать. Я тоже не хочу, чтобы ты попал в беду. И я обещаю тебе, — в глазах Эриса горела яростная решимость. — Мы больше никогда не окажемся в таком положении.

~*~*~*~

После обеда мадам Помфри тщательно осмотрела Эриса и заявила, что он достаточно окреп, чтобы отправиться домой.

— Но вы должны проследить, чтобы в обозримом будущем мальчика регулярно посещал квалифицированный целитель, — настойчиво добавила она.

Сириус согласно кивнул.

— Ваш сын также должен соблюдать постельный режим, по крайней мере, весь следующий месяц.

— Целый месяц? — попытался возмутиться Эрис, но под взглядом Сириуса быстро сник.

Вместе с отцом они перенеслись камином на Уиндермир корт. Кассиопея и Клитемнестра дожидались их в гостиной.

— Рада видеть, что ты очнулся, мой дорогой, — приветствовала Эриса Клитемнестра.

Мальчик подошел к ней и покаянно склонил голову:

— Мне очень жаль, тетушка, — проговорил он. — Это моя вина.

Сквиб притянула Эриса к себе и заключила в любящие объятия, оставаясь при этом в исполненной достоинства позе.

— Нет, милый, ты не прав. Твой дядя очень любил тебя и желал сделать все возможное, чтобы ты поправился. Любой из нас сделал бы то же самое.

Эрис знал, что это правда и ненавидел себя за это. Слишком многие уже умерли ради того, чтобы он жил. Прямо здесь в гостиной мальчик мысленно поклялся себе, что больше никто, никогда не умрет, чтобы спасти его. Теперь его очередь оберегать тех, кто ему дорог.

~*~*~*~

Следующие несколько недель Эрис провел в постели, однако вовсе не бездельничал. Портреты всегда были готовы поговорить, а кроме того, мальчика навещали живые члены семьи. К примеру, Абраксас наведывался по два-три раза в неделю. Каждое утро Эрис занимался с Кассиопеей, после обеда заходила выпить чаю Клитемнестра, а все оставшееся время мальчика по мере сил развлекал Сириус — болтал с ним, играл в шахматы или в карты, а то и обсуждал с сыном вопросы ведения хозяйства.

Дело в том, что Мариус сделал Эриса своим единственным наследником, при условии, что Клитемнестре до самой ее смерти будет обеспечен привычный образ жизни. В результате юный Блэк оказался владельцем особняка на Уиндермир корт и прочей недвижимости, а также ценных бумаг и активов, хранящихся как в маггловских, так и в волшебных банках. До совершеннолетия сына за управление всем капиталом формально отвечал Сириус, но он хотел, чтобы Эрис уже сейчас понимал, как это работает.

В другое время Эрис жаловался бы, что всякий норовит завалить его работой, но сейчас он был благодарен всем, кто занимался с ним. Так у него почти не оставалось времени лежать и обдумывать в одиночестве прошлые события. Стоило закрыть глаза, как в памяти всплывало лицо Мариуса Блэка. Дядюшка был первым человеком, который помог мальчику понять, что это значит — иметь семью. А теперь он отдал свою жизнь, чтобы спасти Эриса, как поступили в свое время родители Гарри...

Самое ужасное, в глубине души Эрис понимал, что винить в случившемся ему некого, кроме себя самого. Кассиопея однажды объяснила ему, что Волдеморт не просто так явился убивать маленького Гарри. Темный Лорд не щадил тех, кто бросал вызов его могуществу, и вот Эрис снова чуть не погиб — по той же самой причине. Веди он себя умнее, он бы не дал Волдеморту себя подловить, и дядя Мариус остался бы жить. И, в довершение всего, как Эрис мог оказаться таким глупым и недальновидным, что сунул Камень туда, куда Драко не было доступа?

Никто из родных не осуждал Эриса, и оттого ему было только хуже. После той боли, что он всем им причинил, разве он заслужил, чтобы семья заботилась о нем? Но они продолжали любить его, даже — или вернее сказать, особенно — Клитемнестра. Тетушка всячески старалась убедить Эриса, что смерть Мариуса ни на йоту не изменила ее отношение к мальчику. Скорее наоборот, теперь он любила его еще больше, поскольку ее муж отдал свою жизнь, чтобы спасти его.

Но вся эта забота и ласка только еще больше растравляли рану в душе Эриса.

~*~*~*~

Вскоре после возвращения домой Эрис выбрался из кровати, достал из сундука Философский камень и спрятал его под подушку. Затем он велел Мопси разыскать в библиотеке и принести ему все книги по этой теме. Как оказалось, информации о самом Камне было на удивление мало. Очень немногим волшебникам удалось его изготовить, и, похоже, истинная суть Камня во многом оставалась загадкой. Разумеется, всем было известно, что с помощью Философского камня можно сделать Эликсир Жизни или превратить обычные металлы в золото, но некоторые теории предполагали, что возможности Камня гораздо шире.

Философский камень представлял собой абсолютно совершенный объект и мог передавать это совершенство, взаимодействуя с другими объектами. Считалось, что Камень даже обучает своего владельца, раскрывая самые сокровенные секреты алхимии и делая мудрым того, кто созерцает его. Впрочем, большинство теоретиков магии полагали, что Камень, будучи чистейшей субстанцией, делится знаниями лишь с теми, кто показал себя достойным этого. Любой мог бы сотворить золото или сделать Эликсир Жизни, но для подлинного обладания всей мощью Философского камня требовались благородное сердце и чистые намерения.

Теперь каждую ночь Эрис доставал Камень и всматривался в его глубину. Первое время он мог выдержать всего несколько мгновений. Но даже в эти мгновения он будто стоял лицом к лицу с целым миром и каждый раз познавал что-то новое. Однако, помимо знаний, созерцание Камня приносило еще и боль. Эрис будто со стороны рассматривал прошлые ошибки, он видел свою самонадеянность и безрассудство, и это только обостряло чувство вины. Во многом потому Эрис не выдерживал длительного контакта с Камнем, хотя заметил, что с каждым разом время увеличивается.

Изучая Философский камень, Эрис натолкнулся на интересный факт. Даже если бы Волдеморту удалось украсть Камень, Темный Лорд вряд ли сумел бы им воспользоваться без посторонней помощи. Близость Камня воздействовала на раны души подобно действию антисептика на телесные раны. И чем грязнее была душа, тем сильнее ее жгло.

~*~*~*~

Ремус обнаружил Сириуса на террасе. Тот стоял, прислонившись к перилам, со стаканом огневиски в одной руке и сигаретой в другой.

— Я думал, после Азкабана ты бросил курить, — заметил Ремус.

Сириус выпустил густой клуб дыма.

— Я бросил. В волшебной тюрьме табак раздобыть непросто. Но со всем тем, что происходит с Эрисом, я решил, что пора вернуться к курению.

Оборотень закашлялся:

— Никогда не понимал, что ты и Джеймс нашли в этой дряни.

Сириус пожал плечами:

— Помогает расслабиться. И наши мамы его терпеть не могли, — криво усмехнулся он.

— Джеймс всегда неплохо ладил с матерью, — возразил Ремус.

Сириус фыркнул:

— «Ладил», это еще слабо сказано. Сохатый в ней души не чаял. Впрочем, это не значит, что он не пытался время от времени натянуть ей нос.

Блэк помолчал, а потом тяжело вздохнул:

— Меня очень беспокоит Эрис. Я очень надеюсь, что он в конце концов выкарабкается.

— Он справится, — обнадежил приятеля Ремус. — Уж если он выжил после Смертельного проклятия...

— Меня не волнует, выживет он или нет, — покачал головой Сириус. — Уже не волнует. По словам целителя, через неделю Эрис сможет встать с постели.

— А что же тогда?

— Он все время удручен чем-то, — пожаловался Сириус. — Даже, когда мы играем вместе или разговариваем, его мысли где-то далеко.

— Он тоскует по дядюшке Мариусу, — предположил Ремус.

— Нет, тут дело еще хуже. Я боюсь, что он винит себя за то, что произошло.

— Но это же неправильно! Он ведь еще ребенок.

Сириус нервно затянулся:

— Попробуй, скажи это Эрису. Скоро наступят пасхальные каникулы, и приедет Драко. Я пожалуй попрошу Нарциссу, чтобы он пожил здесь. Может быть, Драко сумеет поднять ему настроение. А осенью подумаем, не отправить ли их обоих в Шармбатон.

Ремус кашлянул:

— Собственно, потому я и заглянул сегодня. Вчера Дамблдор вызвал меня к себе. Он знает.

Сириус витиевато выругался:

— Что именно?

— Практически все, — сообщил Ремус. — Он сказал, что довольно долго складывал кусочки мозаики, но окончательно убедился, когда ты проговорился, пока Эрис лежал без сознания.

— Чтоб его! — вскричал Сириус. — Он следил за нами.

— Ты мог бы и сам сообразить, — заметил Ремус. — Полагаю, Дамблдору известно все, что происходит в Хогвартсе.

— О том, что мы стали анимагами, он так и не догадался, — парировал Сириус. — И вообще, я тогда толком не спал и здорово нервничал.

— Да никто и не винит тебя, Бродяга, — успокоил его Люпин. — Что сделано, то сделано.

Сириус зарычал и со злостью придавил окурок.

— Что он собирается теперь делать?

— Ну, хорошая новость — он не станет забирать Эриса, — сообщил Ремус. — То, что он увидел в больничном крыле, вполне убедило Дамблдора, что ты искренне заботишься о мальчике. Кроме того, он сказал что-то вроде, что жертва Мариуса защитит Эриса, пока он живет с кем-нибудь из Блэков. Кроме того, Дамблдор не собирается раскрывать подлинную личность Эриса. Он считает, что для мальчика будет безопаснее, если все по-прежнему будут верить, что Гарри умер.

— Уже полегче, — подытожил Сириус. — Ну, а плохие новости?

— Он просит, чтобы ты прекратил свои попытки добиться его отставки через Попечительский Совет, а также, чтобы ты отозвал свой иск в Визенгамоте.

Сириус нахмурился:

— Он вполне заслуживает возмездия за то, что творил, но так и быть, будем считать это равным обменом. Тем более, что мальчишек это не затронет. Они будут учиться в Шармбатоне.

— Он также настаивает, чтобы ты позволил Эрису вернуться осенью в Хогвартс, поскольку мальчика нужно готовить к противостоянию с Волдемортом, — продолжил Ремус. — Если ты не подчинишься, он угрожает выдвинуть обвинения против Клитемнестры за похищение ребенка и против Кассиопеи за применение Темной магии и убийство Мариуса Блэка.

Стакан, пущенный со всей силы в каменную стену, разлетелся на тысячу осколков.

— Изворотливая сволочь! — заорал Сириус. — Я уничтожу его!

— Ты сможешь низвергнуть самого Альбуса Дамблдора?

— Лично я — вряд ли, — признался Сириус. — Но в чем я точно уверен, так это в том, что в семье найдутся кое-какие идеи. Этот гад будет оплакивать тот день, когда он сделал Дом Блэков своим врагом.

Дабы не навлечь на себя гнев приятеля, Ремус никогда бы не решился сказать такое вслух, но в данный момент Сириус чрезвычайно походил на свою мать. Разъяренный волшебник решительно направился в гостиную, и Ремус молча последовал за ним. Да, он многим был обязан Дамблдору, но тем не менее принял сторону Сириуса и Эриса. И он останется с ними, несмотря ни на что. Если грядет война, оборотень знает, кому хранить верность.

~*~*~*~

Кассиопея и Клитемнестра коротали время в гостиной. Ведьма перелистывала довольно потрепанный экземпляр «Волхование всех презлейшее», пока сквиб играла на пианино.

Сириус ворвался в комнату как ураган:

— Тетя Кэсси, тетя Клитемнестра! Дамблдор раскрыл наш маленький секрет и решил шантажировать нас этим.

Пианино издало нестройный аккорд.

— Наглый полукровка! — воскликнула Клитемнестра. — Как он посмел?

— Я намереваюсь преподать урок старому хрычу, — заявил Сириус. — Тетя Кэсси, я полагаю, у тебя найдется чего-нибудь этакое?

Пожилая ведьма улыбнулась и достала палочку.

— Я уж думала, ты и не спросишь никогда. Акцио Малая Черная книга! — скомандовала она.

Спустя несколько секунд в гостиную вплыл здоровенный талмуд, переплетенный в черную кожу. Ремус готов был поклясться, что книга была не меньше ярда в высоту и в два фута шириной. Книга зависла в воздухе перед Кассиопеей. Ведьма разомкнула застежки и принялась перелистывать страницы, заполненные убористым шрифтом в четыре колонки.

— Тетя Кэсси многие годы собирала компромат на каждую ведьму или волшебника, живущих в Британии, — пояснил другу Сириус.

— Тогда понятно, почему книга такая огромная, — кивнул Ремус.

— Не болтай ерунды, — оборвала его Кассиопея. — Это всего лишь краткий справочник. Д... Д... Дамблдор, Альбус Персиваль Вулфрик Брайан. Ну-с посмотрим... Отец был известным маггло-ненавистником, отправлен в Азкабан за нападение на детей магглов.

— Не может быть! — воскликнул Ремус.

— Сестра сквиб, умерла при таинственных обстоятельствах. Это уже можно использовать, но, насколько я помню, там было что-то еще, поинтереснее.

Она перелистнула страницу и торжествующе закудахтала:

— Ага, вот нашла. Так вышло, что в свое время мне удалось раздобыть несколько любовных писем, написанных директором в годы его юности, а также довольно компрометирующие записи и стихи из его дневника за тот же самый период.

— Как вам это удалось? — пробормотал Ремус.

— Вот тебе и Кассиопея Блэк! — усмехнулся Сириус. — И как же звали ту счастливицу?

— Геллерт Гриндевальд! — расхохоталась Кассиопея.