Growing Up Black | Вырасти Блэком (джен)

Вот уж чего Гарри не ожидал, так это оказаться верхом на самом обычном маггловском велосипеде — и он понятия не имел, как на этом ездить. Мальчик отчаянно пытался удержать равновесие, но, к сожалению, велосипед это вам не метла — и в результате Гарри упал, сильно ободрав правую коленку. Он выругался вполголоса и с трудом встал.

— Чертова железяка, — проворчал Гарри.

— Гарри? — окликнул его кто-то странно знакомым голосом. — Ты в порядке?

Гарри поднял голову и побледнел как полотно. Его отец, его настоящий отец Джеймс Поттер, бежал к нему — сильный, здоровый и несомненно живой!

Гарри решил, что он видит сон, но тут Джеймс схватил его и крепко прижал к себе, словно боялся, что мальчик внезапно исчезнет.

— Со мной все хорошо, честное слово, — твердил Гарри, однако вовсе не спешил прервать отцовские объятия.

Хотя мальчик по-прежнему не понимал, что происходит, он, тем не менее, тоже обнял Джеймса так сильно, как только мог. Сколько Гарри помнил себя Блэком, портрет Джеймса всегда был рядом. Гарри разговаривал с ним, играл в разные игры, но у него никогда не было возможности обнять того, кто был его настоящим папой. Теперь этот случай представился, и это было так здорово!

— Мой храбрый малыш, — с гордостью в голосе похвалил его Джеймс и потрепал сына по голове.

Гарри с огорчением отметил, что его волосы стали такими же непослушными, как у Джеймса. Он предпочел бы сохранить прическу Сириуса.

— Ну, пойдем в дом, — позвал Джеймс и взял его за руку.

Вдвоем они направились к дому — скромному двухэтажному строению с классическим английским садом, окруженным невысокой каменной оградой. Дом ничем не напоминал те, в которых Гарри довелось жить, — пожалуй, он был даже меньше жилища Дурслей на Тисовой улице — но от него буквально исходили волны тепла и уюта.

Отец со всеми предосторожностями завел Гарри в дом. На ходу мальчик бросил взгляд в зеркало, висящее в прихожей. Шрама на лбу не было, но во всем остальном он выглядел именно так, как должен был бы выглядеть Гарри Поттер.

Джеймс усадил сына в кресло у камина и вышел, чтобы взять из аптечки антисептик. Вернувшись, он пристроился рядом с креслом и принялся обрабатывать пострадавшую коленку. То, что папа лично оказывал ему первую помощь, было ужасно приятно, но в то же время мальчик чувствовал какую-то неправильность. Даже когда он жил с дядей Мариусом и тетей Клитемнестрой, залечивать ссадины и порезы было одной из обязанностей домашнего эльфа, либо, если рядом была тетя Кэсси, все убиралось простым мановением палочки.

Со стороны кухни донесся какой-то шум, похоже, там кто-то гремел кастрюлями. Сердце Гарри так и прыгнуло у него в груди — сейчас он увидит маму!

— Гарри разбил себе колено, — громко сообщил Джеймс. — Я полагаю, он нуждается в утешении и поддержке.

К удивлению и некоторому разочарованию Гарри, им ответил голос Сириуса.

— У меня есть как раз то, что нужно. Одну минутку!

И точно, едва Джеймс закончил бинтовать «рану», как появился Сириус, неся поднос с тремя большими вазочками, наполненными мятным мороженым. Крестный ничуть не изменился со времени их утренней ссоры, разве что, как с интересом отметил Гарри, Сириус немного накопил жирок. Но главное, что отличало этого Сириуса, были его глаза. Во взгляде настоящего Сириуса всегда оставалось затравленное выражение человека, который провел десять долгих лет в компании с дементорами. Его глаза могли вспыхнуть от радости или удовольствия, но это продолжалось недолго, и в конце концов этот жуткий взгляд все равно возвращался. Но сейчас… Гарри не сразу заметил это, но ошибки быть не могло — глаза Сириуса искрились безудержным весельем, да и сам он выглядел… более счастливым. Как ни странно, видя, как счастлив Сириус, Гарри почувствовал себя еще более несчастным, словно этот контраст заставлял воспринимать страдания настоящего Сириуса еще более ужасными, а ослиное упрямство самого Гарри-Эриса — черной неблагодарностью.

— Спасибо, — сказал Гарри, принимая из рук Сириуса вазочку с вареньем и стараясь вложить в это короткое слово всю признательность и любовь, которую он сейчас чувствовал к своему крестному.

— Не за что, — отмахнулся Сириус. — Любой мальчик имеет право на порцию мороженого, когда он так пострадал. Ты согласен, Джеймс?

— Целиком и полностью, — подтвердил Джеймс и подмигнул Гарри. — Потому я и предложил это.

И они продолжили смаковать мороженое, а потом смотрели кино по маггловскому телевизору. До этого Гарри никогда не смотрел телевизор — Дурсли не разрешали ему, а в доме Блэка телевизора просто не было — и сейчас он был буквально зачарован происходящим на экране. Когда фильм закончился, Джеймс заказал по телефону пиццу и устроил шахматный турнир. Гарри старался не показывать виду, но его очень удивило то, что фигуры не двигались сами.

Сириус как раз закончил разгром Джеймса, а Гарри взял второй кусок пиццы, когда кто-то позвонил в дверь. Веселое настроение Джеймса и Сириуса тут же улетучилось.

— Опять эта стерва, — прорычал Сириус, и лицо его выразило такую же ненависть, с какой он обычно отзывался о своей матушке.

— Блин, она приперлась на целых три часа раньше, — проворчал, вставая, Джеймс.

— Ты мог бы прищучить ее в суде за такое, — заметил Сириус, складывая шахматы в коробку.

Гарри не понимал, что происходит, он только чувствовал, что веселье кончилось.

— Хрена с два, — огрызнулся Джеймс. — Альбус на ее стороне. Если бы я не обратился за помощью к тете Кэсси, мы бы, пожалуй, и того, что есть, не добились бы.

Сириус пробормотал что-то насчет продажи души дьяволу, и Джеймс открыл дверь. На пороге стояла Лили Поттер, чуть старше той Лили, которую Гарри привык видеть на портрете, но такая же красивая.

— Здравствуй, Джеймс, — холодно поздоровалась она с мужем, затем перевела взгляд на его верного друга. — Сириус.

Сириус выдал вполголоса такое, что Гарри покраснел.

— Вы пришли слишком рано, миссис Люпин, — заговорил Джеймс, и в его голосе звучала угроза. — Вы не заберете его прежде, чем истекут оставшиеся три часа, и отсчет времени не возобновится, пока мы вынуждены терпеть ваше вторжение.

Лили вздохнула.

— Джеймс, у меня нет времени отвечать на твои детские выходки. Мы с Ремусом улетаем этим вечером в Париж, и мне нужно до семи часов отвезти Гарри и девочек к Петунье.

— Черта с два ты это сделаешь! — вырвалось у Гарри.

Никогда больше его нога не ступит на порог дома этой магглы!

Глаза Лили злобно сверкнули.

— Так вот какой пример ты подаешь нашему сыну? — прошипела она. — Учишь его сквернословить при родной матери?

— Я не вижу причин, почему мы не могли бы оставить Гарри здесь, пока ты в отъезде, — спокойно ответил Джеймс. — Сириус с удовольствием отведет его в школу.

— Я уже объясняла тебе, Джеймс, — сдержанно ответила Лили. — Я не хочу нарушать его распорядок. Ты сможешь забрать Гарри в следующую пятницу, как всегда. Пойдем, сынок.

— Никуда ты не идешь, — рыкнул Джеймс, обращаясь к Гарри, и снова повернулся к Лили. — До девяти вечера он мой, так записано в соглашении. Ты не можешь это изменить, не согласовав прежде со мной.

Сердце Гарри было разбито — его родители ссорились, и это он был яблоком раздора. Гарри не мог предположить, что могло привести к такому результату. На свадебном портрете его родители выглядели такими счастливыми, такими любящими… Рука Сириуса легла на его плечо.

— Пойдем, Гарри, — тихо позвал Сириус. — Ребенок не должен видеть, как его родители ссорятся, тем более, по такой причине.

Они зашли на кухню, и Гарри сел у стола. Сириус разместился напротив.

— Что случилось? — шепотом спросил Гарри. — Почему они так ругаются? Ведь раньше…

Он не смог продолжать и заплакал. Джеймс и Лили — пусть только их портреты — были одной из постоянных величин его вселенной. И видеть их такими… Это было ужасно. Гарри поднял голову и посмотрел крестному прямо в глаза.

— Что случилось? — повторил он.

Сириус неловко заерзал на своем стуле.

— Тебе лучше спросить об этом у папы, — пробормотал он.

— Но я спрашиваю тебя, Бродяга, — решил не отступать Гарри.

Было немного непривычно обращаться так к Сириусу, но в этом воображаемом мире Гарри вряд ли мог сказать ему «папа», так что этот вариант казался наилучшим выбором.

Судя по реакции Сириуса, Гарри ошибся.

Крестный побледнел и насторожился.

— Откуда ты знаешь это имя? — резко спросил он.

— Слышал от кого-то, — неуверенно ответил Гарри, пытаясь сообразить, почему он не должен был этого знать. — У всех Мародеров были прозвища, когда они учились в Хогвартсе, верно? Намек на анимагическую форму.

Сириус пришел в ярость. Он вскочил со стула, вылетел из кухни и ворвался в комнату. Гарри тихонько прокрался следом, чтобы понять, что происходит.

— Сохатый! — крикнул Сириус. — Не слушай ее! Ты ничего ей не должен. Они рассказали. Они ему все рассказали!

— Что?! — взревел Джеймс. — Как ты посмела?!

— Но я этого не делала, — возразила Лили.

— Нет, ты это сделала, — припечатал Сириус. — Он знает про Хогвартс.

— Значит, это вы проболтались, — заявила Лили.

— Очень смешно, Лили, — презрительно фыркнул Джеймс. — Не припомнишь, чья это была идея держать его в неведении?

— Не ты, так Сириус допустил оплошность, — холодно предположила Лили, и Гарри впервые заметил ее сходство с Петунией.

— Эй! — дернулся Джеймс. — Не смей его обвинять.

— Кого хочу, того и обвиняю, — огрызнулась Лили.

— Да хватит уже, ради Мерлина! — воскликнул Гарри, и трое взрослых повернулись к нему. — Замолчите, пока я всех вас не приложил Круциатусом!

Реакция родителей была совсем не такой, как он ожидал. Гарри хотел, чтобы они замолчали от неожиданности, потому и выкрикнул эту нелепую угрозу — все-таки, даже среди Блэков угрожать собственным родителям Непростительными считалось весьма дурным тоном. Но Джеймс и Лили, да и Сириус тоже, смотрели на Гарри с какой-то непонятной печалью. Они словно… жалели его. Но кто в здравом уме решился бы жалеть наследника благороднейшего и древнейшего рода Блэк? Гарри презирал жалость других.

Однако жалостливые взгляды не прекращались, и Гарри занервничал. С подобным выражением тетя Кэсси иногда смотрела на дядю Мариуса…

— Ну что вы все уставились? — не выдержал мальчик.

Ответа он не дождался. Тишину разорвал жуткий визг, от которого кровь застыла в жилах. Гарри знал, что это за звук. Он означал, что сработало одно из сторожевых заклинаний, установленных Сириусом.

— О боже, — тихо проговорил Сириус. — Это заклинание было настроено только на одного волшебника. Сохатый, Он здесь!

— Господи Иисусе! — ахнул Джеймс.

Он грубо схватил Гарри и толкнул его к матери.

— Лили, уходи, — торопливо заговорил он. — Забирай Гарри и беги. Мы с Сириусом его задержим. Отправляйся в Хогвартс.

«О нет», — в отчаянии подумал Гарри. — «Снова повторяется все то же самое».

— Нет, — заупрямился он. — Я останусь с вами. Я могу драться!

Лили снова с жалостью посмотрела на него.

— Ты ничего не можешь сделать, мой хороший, — мягко проговорила она и потянула сына за руку. — Нам надо бежать отсюда.

Гарри выдернул руку. У него за спиной Сириус и Джеймс достали свои палочки и приготовились к бою.

— Иди с мамой, Гарри, — велел Джеймс. — Увидимся позже сегодня вечером.

Но глаза выдавали его, и Гарри видел, что отец говорит неправду. Джеймс не надеялся выжить в предстоящей схватке, и судя по мрачному выражению лица Сириуса, тот тоже был готов умереть

— Пойдем, Гарри, — снова позвала Лили. — Ну иди же!

Поздно! Дверь, ведущая во двор, распахнулась, и в дом вломился Волдеморт в компании Люциуса Малфоя и женщины, чье примечательное лицо Гарри до сих пор встречал только на старых фотографиях. Тетя Белла, крестная мать Драко.

Гарри рванулся вперед, чтобы встать между непрошеными гостями и людьми, которых он любил, по пути выхватив из пальцев Сириуса его палочку.

— А что это тут у нас? — просюсюкала Беллатриса. — Маленькое семейное торжество?

— Похоже на то, — подхватил Люциус. — Странно, я был под впечатлением, что мистер и миссис Поттер… отдалились друг от друга.

— Как удачно сложилось, — высоким голосом проговорил Волдеморт. — Три предателя, которые вместе бросили мне вызов, теперь все вместе и умрут.

— Оставь их в покое, — вмешался Гарри, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более угрожающе. — Я не позволю тебе причинить им вред.

Беллатриса разразилась безумным смехом, Люциус усмехнулся, но Волдеморт лишь приподнял бровь, вернее, так можно было бы предположить, если бы у него росли брови.

— Отойди, дитя, — велел он. — Мне нет то тебя дела.

— Ты не причинишь им вред, Риддл, — повторил Гарри.

Волдеморт злобно ощерился, услышав свое настоящее имя, и поднял палочку.

— И как же ты собираешься остановить меня, жалкий сквиб?

Гарри в ответ выставил свою палочку и издал нечто, что должно было прозвучать как сдавленное шипение. Но звук получился каким-то неправильным, и палочка Сириуса в руке совершенно не ощущалась, словно Гарри держал мертвую деревяшку. Он даже искры не мог наколдовать. Только сейчас до него дошло, что сказал Волдеморт, и с нарастающим ужасом Гарри понял, почему родители смотрели на него с жалостью. Он не был волшебником!

Волдеморт лениво взмахнул палочкой и направил ее мальчику в грудь.

— Авада Кедавра, — скрипуче произнес он.

Последнее, что увидел Гарри, была зеленая вспышка, и мир померк…

~*~*~*~

Тем временем в Тайной комнате Сириус тщетно пробовал заклинание за заклинанием, пытаясь открыть дверь, ведущую в алтарь. Мопси была отправлена за подкреплением, а Ремус пытался перевести надписи на стенах.

— Бродяга, подойди-ка сюда, — позвал оборотень. — Я уже подзабыл руны.

Сириус подошел к приятелю и посмотрел на стену.

— Не уверен, что мои знания окажутся полнее.

— Ну, я надеюсь, что мы с тобой «плаваем» не в одних и тех же местах, — усмехнулся Ремус. Он провел пальцем вдоль одной из надписей. — Вот здесь Слизерин пишет, что эта башня — источник его силы и место, где спрятаны три его самых ценных сокровища.

Сириус кивнул и продолжил чтение.

— Лужа вероятностей, горшок недоумения и розовый куст, полный змей, который охраняет их обоих.

— Бродяга, — поправил его Ремус, стараясь не рассмеяться, — мне кажется, что здесь написано «арвек», а не «урвак».

— Извини, — пробормотал Сириус. — Тогда это означает «Змеиный герцог».

— Или, может быть, Король змей? — насмешливо предложил Ремус.

— Перестань, Лунатик.

Ремус рассмеялся.

— И как это ты ухитрился получить «Превосходно» по древним рунам, сдавая СОВ? — подколол он Сириуса. — Перевод должен быть не дословным, а использовать идиомы.

— Учитывая, что последний раз я видел руны как раз во время экзамена на СОВ, я бы сказал, что справляюсь довольно хорошо, — проворчал Сириус.

Ремус захохотал, качая головой.

— Итак, мы имеем Лужу вероятностей, Горшок недоумения и Змеиного герцога или, выражаясь поэтически, Бассейн возможностей, Котел заблуждений и Короля змей.

— Знаешь, Лунатик, — сухо заметил Сириус. — Если не хочешь, чтобы я тебе помогал, то и не надо. Можете сами переводить эти надписи на стене, мистер «Я еле вытянул уровень СОВ на Рунах, поскольку мои такие поэтические и идиоматические переводы были ужасно неточными».

— Фу-ты ну-ты, альфонс чистокровный, — пробормотал Ремус, припомнив любимую дразнилку школьных времен.

— Полукровный полудурок, — на автомате огрызнулся Сириус.

И оба снова вернулись к переводу.

~*~*~*~

Проснувшись, Гарри обнаружил себя в роскошной спальне, увешанной тяжелыми гобеленами дамасской ткани и уставленной старинной позолоченной мебелью. Он уселся в большой пуховой кровати и потянулся, бросив взгляд на свое отражение в зеркале. На этот раз он был в своем привычном образе, только по меньшей мере на десять лет старше. Гарри выглядел как молодая версия Сириуса — высокий, мускулистый, широкоплечий и с надменным взглядом. Он не удержался от улыбки. В первый раз с тех пор, как его затянуло в бассейн, Гарри попал в сон, где ему нравилось, как он выглядит.

Он отбросил тяжелое одеяло и спрыгнул на пол. Как оказалось, на нем были одни подштанники.

В углу комнаты стоял большой платяной шкаф, украшенный искусной резьбой. Внутри оказалось несколько комплектов одежды. Гарри выбрал один из них — приятного оттенка синего, который подходил к цвету его глаз, и приступил к поискам своей палочки. Прежде чем лечь спать, он всегда оставлял палочку на прикроватном столике, и, конечно же, он нашел ее, уложенную в кобуру, именно там, где она и должна была быть. Вот только палочка была не его. Она была сделана из другого дерева и покрыта богатой резьбой в стиле, который вышел из моды много веков назад. Чем-то она была знакома Гарри, но он не мог точно вспомнить. Когда он сомкнул пальцы вокруг рукояти, внезапная волна силы пробежала по его руке. Гарри чувствовал, что эта палочка была намного сильнее его собственной, казалось, он мог бы сотворить с ней любое волшебство. Гарри не испытывал такого возбуждения с тех самых пор, как научился колдовать на Парселтанге.

Он закрепил кожаную кобуру на предплечье, вышел из спальни и вздрогнул при виде двух стражников, одетых в красные мундиры. Они стояли в коридоре, прямо у дверей его комнаты. При виде Гарри они вытянулись во фрунт, но не сказали ни слова. У Гарри никогда не было охраны, но он привык общаться со слугами, поэтому лишь приветливо кивнул в ответ и продолжил свой путь.

Дом поражал своей роскошью — даже Гарри, выросший в обстановке исключительного богатства, никогда не видел ничего подобного. Еще более поразительным было несметное количество слуг, суетящихся вокруг — как людей, так и эльфов. Когда Гарри проходил мимо них, они останавливались и склонялись в поклоне или приседали в реверансе. Все они были незнакомы ему, и это было более чем досадно, поскольку Гарри понятия не имел, куда он идет.

Наконец, он заметил Драко и облегченно перевел дух. Его брат и лучший друг, одетый в изумрудно-зеленую мантию, шествовал ему навстречу. Драко остановился в нескольких футах от Гарри и поклонился.

— Доброе утро, Драко, — поздоровался Гарри.

— Ваше Величество, — почтительно ответил Драко. — Надеюсь, вы хорошо почивали?

«Величество?» — удивился Гарри, но тем не менее, кивнул в ответ.

— Прекрасно, — Драко склонился еще ниже. — С позволения Вашего Величества, премьер-министр испрашивает аудиенцию в вашем личном кабинете. Ему нужно обсудить некоторые срочные вопросы.

Гарри снова кивнул и последовал вслед за Драко в кабинет, стараясь не подавать вида, что он совершенно не понимает, что происходит.

Они прошли через большую приемную, миновали несколько хитроумных охранных чар и вошли в роскошный кабинет, в центре которого размещался большой рабочий стол. Позади него на высоком столике, окруженном разноцветными щитовыми заклятиями, на большой подушке покоилась диадема Рейвенкло. На той же подушке лежали фамильное кольцо Гонтов, мантия-невидимка и Философский камень. Глаза Гарри широко раскрылись.

Оказавшись в кабинете, Драко тут же отбросил всякую официальность и плюхнулся в кресло, не дожидаясь, пока усядется Гарри.

— Отец сейчас подойдет, — сообщил он. — Эта грязнокровка Грейнджер… ну чистый геморрой! Я по-прежнему не понимаю, почему ты назначил ее министром по делам магглов.

Гарри промолчал. Он и сам не знал, зачем бы ему понадобилось назначать куда-то Грейнджер.

Драко, впрочем и не ожидал ответа.

— Я предложил папе попросту заавадить ее, но он хочет сперва посоветоваться с тобой. — Драко язвительно усмехнулся. — По-моему, он становится мягкотелым. Стареет, наверное.

Гарри удивленно моргнул, но опять промолчал. Он не совсем понимал, что происходит, но вовсе не собирался тянуть резину до тех пор, пока не узнает побольше.

Дверь отворилась, и в кабинет вошел Сириус, на вид совсем молодой и пышущий здоровьем. Вот только в глазах была какая-то вселенская усталость, зато там больше не было прежнего затравленного выражения. Сириус хлопнулся в кресло рядом с Драко.

— С добрым утром, Гарри, — поздоровался он. — Хорошо спал?

Гарри кивнул.

— Эта Грейнджер! Мерзкая карга, — выплюнул Сириус. — Так и норовит за моей спиной дискредитировать политику правительства, а на днях выступила с речью, призывая к полному слиянию Визенгамота и маггловского Парламента.

— Дичь какая! — рыкнул Драко. — Я не собираюсь это поддерживать! Я не для того сто четырнадцать лет возглавлял Визенгамот, чтобы теперь упразднить его! — Он повернулся к Гарри. — Я предлагаю применить к ней АК и сбросить тело с утесов Дувра. — Его глаза злобно сверкнули. — Или, что еще лучше, подвергнуть ее Поцелую.

— Нет! — воскликнул Сириус. — Что угодно, только не это! — Он умоляюще посмотрел на Гарри. — Ты обещал, что Дамблдор будет последним, кого казнили таким образом. Обещай мне, что ты не позволишь Драко подвергнуть ее Поцелую, какой бы стервой она ни была.

Гарри посмотрел в глаза крестного, и его сердце моментально растаяло. Он подавил смешок. Ох уж этот Сириус, хитрый пес.

— Разумеется, мы не подвергнем ее Поцелую, — спокойно ответил Гарри.

Сириус облегченно расслабился, а Драко нахохлился.

— Так, значит, просто заавадим ее? — предположил он.

Сириус покачал головой.

— Право, я не думаю, что нам обязательно нужно прибегать к крайним мерам. Старухе уже сто сорок семь лет. Сколько еще она протянет? Не думаю, что наш Гарри втихаря подсовывает ей Эликсир.

— Ты и в самом деле стал сентиментальным, папа, — заметил Драко. — Ты не поднимал такой шум, когда мы казнили Уизли, да даже и Лонгботтомов. — Он отвесил короткий поклон в сторону Гарри. — Неужели я должен напоминать тебе, что без рационального использования Убивающего проклятия мы никогда бы не изведали счастья жить в эпоху славного и непреходящего правления нашего Верховного Властителя, короля Эриса Завоевателя?

— Я знаю, — вздохнул Сириус. — Я просто устал, вот и все. С тех пор, как Лунатик…

Его голос оборвался.

Черты лица Драко смягчились, и он положил руку на плечо Сириуса.

— Нам всем тяжело вспоминать об этом, папа, — заговорил он. — Мы любили его. Но он возглавил мятеж против Короны. Эрис не мог закрыть глаза на такое.

Глаза Сириуса яростно сверкнули.

— Но неужели было необходимо уничтожать всех до единого оборотней в Британии только для того, чтобы преподать урок?

— Это моветон, отец! — оборвал его Драко. — Эрис извинился за тот срыв, и ты обещал больше никогда не вспоминать об этом.

Сириус пожал плечами и повернулся к Гарри.

— Извини, Гарри, — пробормотал он.

— Все нормально, — машинально отозвался Гарри.

Во рту у него пересохло. В какое же чудовище он превратился? Значит, вот что могло произойти, если бы он стал Темным лордом?

— Все же, как мы поступим с этой Грейнджер? — напомнил Сириус. — Если ты действительно хочешь, чтобы я избавился от нее, я могу отдать приказ одному из Невыразимцев.

Отец и брат смотрели на Гарри в ожидании ответа, и он почувствовал, как его замутило. Гарри предложили решить судьбу другого человека — жить тому или умереть. Власть, которой он обладал, пугала его. Гарри задумался, а потом покачал головой.

— Нет, — решил он. — Она всего лишь выжившая из ума старуха. Она не сможет причинить серьезных неприятностей.

Драко уставился на Гарри, словно тот сказал невероятную глупость, но Сириус мягко улыбнулся.

— Я рад видеть, что где-то в глубине души ты все еще прежний Гарри, — задумчиво произнес Сириус, вставая. — После обеда у меня встреча с послом Трансильвании. Я обязательно извещу тебя о результатах.

Драко тоже поднялся.

— Пожалуй, мне следует набросать ответную речь на предложение Грейнджер.

— Да просто напиши, что это полная чушь, — предложил Гарри.

— Пожалуй, именно так я и сделаю, — усмехнулся Драко, и они с Сириусом вышли.

Оставшись один, Гарри обернулся и посмотрел на диадему, лежащую на столе позади него. Если он собирается понять, что с ним происходит, то, пожалуй, с нее и стоит начинать. Гарри достал палочку и наложил диагностическое заклинание, чтобы проверить защиту. Защитные чары и проклятия, которые были наложены на его кабинет, были поистине непробиваемыми. Он не имел ни малейшего представления о том, как их убрать, но этого и не требовалось. Пока Гарри оставался в кабинете, он был полностью изолирован от внешнего мира. Защитные чары были завязаны на конкретных людей: только Драко, Сириус и сам Гарри могли пройти через них, причем Драко и Сириус могли войти в кабинет только в сопровождении Гарри. По крайней мере, в данный момент он был в безопасности.

Гарри занялся чарами, оплетающими диадему. Они были еще более головоломными, но и эта защита была завязана лично на него. Только сам Гарри мог пройти через нее, и при этом он должен был действовать по своему желанию и без принуждения. Впрочем, чтобы воспользоваться диадемой, Гарри достаточно было протянуть руку и взять ее. Что он и сделал.

Диадема задрожала в его руках, и Гарри ощутил прилив возбуждения от осознания силы, которой он обладает.

«Вот кем ты мог бы стать», — произнес голос в его голове, — «если бы только Сириус не был таким безрассудным.»

Но тут Гарри вспомнил выражение трогательной благодарности, которое появилось на лице Сириуса, когда он решил не убивать Грейнджер, и решил, что не может сердиться на единственного отца, которого он когда-либо знал. Честно говоря, хотя Гарри и не возражал против идеи быть королем, мысль о том, что он приказал уничтожить всех оборотней, не давала ему покоя. И все-таки, зачем Ремусу понадобилось возглавить восстание против него?

В надежде, что скоро он узнает ответы на этот и все другие вопросы, которые теснились в его голове, Гарри поднял диадему и возложил ее на голову.