Growing Up Black | Вырасти Блэком (джен)

— не отбечено

Накануне Рождества Эрису приснился удивительно яркий сон.

Как обычно, он лежал в постели, нежась под роскошным одеялом и наслаждаясь теплом от зачарованного матраса. Кроватям в шато насчитывалось по нескольку сотен лет, все они были сделаны вручную и зачарованы, да так, что с тех пор ни одному волшебнику не удалось сделать ничего похожего. Спать на такой кровати было все равно, что парить в облаках, во всяком случае, пока не наступало время вставать. Незадолго до этого момента кровать начинала становиться все жестче, пока ее обитатель не просыпался сам — плавно и постепенно. Семейное предание гласило, что Арфанг Лонгботтом был настолько впечатлен волшебным сном во время своего пребывания в шато, что даже купил одну из кроватей и поставил ее у себя дома. Увы, его постигло разочарование. Кровать действительно оказалась чрезвычайно удобной, но вся магия из нее исчезла, поскольку была завязана на шато и в другом месте не работала.

Итак, Эрис легко уснул, тем более что после плотного ужина он и так уже дремал на ходу. Надо сказать, что ужин, даже по высоким стандартам Бабули, был обалденно вкусным. Стоило мальчику закрыть глаза, как начался тот самый сон.

Он сидел под замком в каком-то чулане. Вокруг было совсем темно и шуршали пауки. Он не помнил, за что именно дядя Вернон запер его здесь, но мужчина был очень сердит. Мальчику совсем не нравилось сидеть в чулане, но, как ни странно, внутри он чувствовал себя в большей безопасности, чем где бы то ни было. По крайней мере, здесь он мог спокойно сидеть и думать, не подвергаясь постоянным нападкам со стороны этих мерзких магглов.

«Мерзких магглов?» — повторил он про себя, не понимая, откуда взялись эти слова. И тут он вспомнил. Он — Эрис Блэк, наследник Слизерина и следующий Темный Лорд. Большие не по росту обноски, что были на нем, тут же сменились на бархатный костюм темно-синего цвета, а дверь чулана распахнулась настежь, стоило только пожелать этого и прошипеть заклинание.

Лорд Блэк вышел из чулана — уже не мальчик, а взрослый мужчина, высокий, сильный (надо ли говорить, что и потрясающе привлекательный к тому же) — в точности такой, каким Эрис воображал себя в своих детских фантазиях.

Он зашипел, и Каа — живой и невредимый, а не разделанный на ингредиенты для зелий — сполз по лестнице откуда-то сверху, подчиняясь зову. Эрис подмигнул и усмехнулся своему верному товарищу и, держа палочку наготове, решительно зашагал в сторону гостиной. Змея скользила следом за ним. Кстати, и палочка была другой. В своих мечтах мальчик всегда представлял себя обладателем Палочки Судьбы, палочки, созданной самой Смертью. Какая еще палочка могла быть достойна Наследника Слизерина?

Эрис вошел в комнату. Дурсли — нет, бесполезные маггловские отбросы — сидели и смотрели «телик», странное маггловское изобретение. Такому великому волшебнику, как он, пожалуй, и незачем утруждаться помнить правильное название этой штуки. При виде своих мучителей Эрис зарычал и направил на них палочку, но тут дядя Вернон обернулся… На Эриса смотрел Поллукс Блэк!

— Грязный полукровка! — буквально выплюнул он. — Подумать только, я пустил тебя в мой дом. Как ты посмел втереться к нам в доверие?

— Такова их натура, не так ли, Пол? — протянула тетушка Кэсси, занявшая место Петунии Дурсль. — Он такой же, как все эти маггловские свиньи. Пытается обманом обрести силу и положение, которые по праву принадлежат тем, кто выше его.

— Что ты скажешь в свое оправдание, Поттер? — спросил Дадли, превратившийся в Драко Малфоя. — Если бы не ты, мой отец был бы жив! — злобно прорычал он. — И мне никогда не пришлось бы довольствоваться вторым местом возле таких, как ты.

— О чем ты только думал, Мариус, когда взял его к нам в семью? — заговорила тетя Клитемнестра, оторвавшись от бокала шерри. — Ему следовало оставаться в этом чулане под лестницей, где ему самое место, а не осквернять своим присутствием священные стены Малфой-мэнора.

Дядя Мариус, стоящий возле камина, в котором бесновалось зеленое пламя, тяжело вздохнул.

— Я ошибся, — признал он. — Я надеялся, что под предлогом заботы об этом мальчишке мы сможем добиться нашего возвращения в род.

— Дурацкая идея, — припечатала Нарцисса. — И лишнее подтверждение твоей ничтожности. Ни один истинный Блэк не посмел бы притащить подобное создание в наши дома.

Она требовательно посмотрела на Сириуса, который пожал плечами.

— Что я могу сказать, Цисси? — улыбнулся он своей неотразимой улыбкой. — Мальчик — сын Джеймса, а я обещал ему. Ты же знаешь, колдун всегда держит свое слово, — его улыбка погасла. — Даже, если из-за этих проклятых Поттеров я потерял в Азкабане десять лет моей жизни.

— Чертовски благородно с твоей стороны, — заметил Абраксас. — Я бы в таких обстоятельствах отказался от всех обещаний. Ты не обязан постоянно придерживаться столь высоких принципов.

— Я не думаю, Бродяга, что Сохатый и Лили стали бы обвинять тебя, — фыркнул Ремус. — Это ведь Гарри виноват в их смерти.

Внезапно все исчезли, Гарри снова стал маленьким, а над ним нависла тетя Петуния.

— Почему ты ничего не можешь сделать так, как надо? — раздраженно рявкнула она. — Из-за тебя у Дадлика все ломается. Ты такой же, как твои никчемные родители. Все вы уроды.

Новые голоса подключились к Петунии, создавая жуткую какофонию оскорблений и проклятий.

— Урод!

— Жалкий полукровка.

— Обманщик.

— Ты виноват в том, что они мертвы, — злобно оскалился Сириус. — Джеймс. Лили. Дядя Мариус. Все они умерли из-за тебя!

Внезапно Сириус превратился в Волдеморта, который лениво махнул палочкой в сторону Гарри.

— Авада Кедавра.

Боль была просто невыносимой. Яркий зеленый свет затопил комнату, и крики Гарри смешались с криками его родителей. Шрам на лбу буквально горел.

Откуда-то издалека послышались удары колокола. Один, два. Похоронный звон.

Тисовая улица исчезла вместе с Дурслями. Гарри снова оказался на кладбище, только теперь это был старый погост за церковью в Годриковой Лощине. Несмотря на позднее время, маленькая церковь была заполнена до отказа, и пение прихожан разносилось в ночи.

— Радуйся, мир!

Недостаток профессионализма певцы возмещали религиозным рвением, и голоса сплетались в немного нескладной, но все же гармонии.

Гарри вошел на кладбище и побрел к знакомым могилам.

Джеймс Поттер. Лили Поттер.

Его собственный надгробный камень был восстановлен, и на нем снова была эта дурацкая надпись: Мальчик-Который-Выжил. Как ни странно, вид собственной могилы больше не вызывал в нем гнева, наоборот, теперь Гарри чувствовал, что это правильно. Какая-то часть его самого действительно умерла в ту ночь, и эту часть уже нельзя было вернуть. Гарри опустился на колени перед могилами родителей.

Проклятие Риддла отняло у Гарри его детство, его семью, разрушило его безмятежный мир. В определенном смысле, вся жизнь Гарри, начиная с этого момента, была ненастоящей, каким-то невероятным розыгрышем, жертвой которого оказался весь волшебный мир. Да, Гарри был сыном Мародера, но он устал от всех этих игр и шарад. Он хотел правды.

Он хотел увидеть своих настоящих родителей.

Прихожане в церкви радостно запели очередной рождественский гимн, но Гарри не слушал их. Он свернулся калачиком на земле и всхлипывал, зовя маму и отца.

Но они никогда не придут…

~*~*~*~

Той же ночью Сириус Блэк взял Камень с собой, и ему тоже приснился сон.

Он стоял посреди гостиной в доме на Гриммо, 12. Во сне ему было шестнадцать лет.

— Какое разочарование! — проворчала мать. — Я не для того мучилась тридцать шесть часов, рожая тебя, чтобы теперь ты высказывал мне в лицо свою гнусную неблагодарность.

— Я не просил меня рожать, — огрызнулся Сириус.

— И то верно, — не осталась в долгу Вальбурга. — Это была исключительно моя ошибка. Если бы я знала, какое чудовище я произвела на свет, я бы заранее позаботилась, чтобы этого не случилось. Зелья для этого известны, и они бы прекрасно справились с этой проблемой.

Вальбурга подняла на всеобщее обозрение блокнот в кожаной обложке, держа его двумя пальцами, как замызганную салфетку. Сириус тотчас узнал его. Если мать читала его…

— Это мое! — крикнул он. — Отдай сейчас же!

— Должна признаться, Сириус, — промурлыкала с дивана тетушка Друэлла, — что твои личные заметки представляют собой довольно занимательное чтиво, хотя они и чересчур скандальны.

Судя по возбуждению в ее голосе, она уже представляла, какими интереснейшими сплетнями она сможет поделиться, и по сравнению с этим все остальные проблемы не стоили ее внимания.

Поллукс Блэк, сидящий в кресле у камина, хмыкнул.

— Подумать только, что мой собственный внук, моя плоть и кровь, может решиться на такое бесчестье. Это в тебе от отца. Их ветвь всегда отличалась неуравновешенной психикой. Достаточно посмотреть на дядюшку Сириуса.

Орион Блэк ничего не ответил на этот выпад. Он спокойно сидел в своем любимом кресле с высокой спинкой, читая «Пророк» и время от времени прикладываясь к бокалу с бренди, и не обращал внимания на разгорающуюся перепалку.

— Что вы на это скажете, мистер Блэк, — прошипела Вальбурга, обращаясь к мужу. Казалось, каждое ее слово было пропитано ядом. — Это правда, что яблочко от яблони далеко не падает?

Орион приподнял бровь, но продолжал демонстративно читать газету, не удостоив взглядом своего первенца.

— Я не понимаю, на что вы намекаете, миссис Блэк, — отозвался он. — Я был старостой факультета Слизерин. Я никогда не водился с волшебниками ниже меня по положению. У меня в друзьях никогда не было магглокровок или предателей крови. Подобные сумасбродства не имеют ко мне никакого отношения.

Сердце Сириуса оборвалось. Отец только что разрешил его матери поступать с сыном, как ей будет угодно, и это не обещало Сириусу ничего хорошего. Он стиснул зубы и повернулся к выходу из комнаты, но неожиданное проклятие заставило его упасть на колени.

— А куда это ты бежишь, малышка Сириус? — насмешливо спросила Белла. — Собрался поиграть со своими дружками?

— Они тебя не примут, — добила мать. — Только не теперь, когда они узнали, каков ты на самом деле и чего ты стоишь. Даже они не стали бы падать так низко, чтобы водить компанию с такими, как ты.

— Он умер, проклиная тебя, Бродяга, — проговорил Ремус, входя в гостиную из коридора. — Он знал, что это ты виноват в его смерти.

— Почему, Сириус? — спросил Драко. — За что ты убил моего отца?

В комнату ленивой походкой вошел Гарри, так похожий лицом на Джеймса, но с манерами истинного Блэка.

— Потому, Драко, что он именно так и поступает, — растягивая слова, ответил он. — Он убивает родителей, чтобы украсть детей и потом воспитывать их, как своих собственных.

Вальбурга хлестнула Сириуса новым проклятием.

— Чего же еще можно было ожидать от столь недостойного отпрыска? — бросила она. — Позор на мою голову! Чудовище! Поганый выродок благородного семейства!

— Хорошим же ты оказался «лучшим другом», — прорычал Ремус. — Забрать ребенка Джеймса и выдать его за своего собственного? Какая низость.

— А почему его должно это волновать? — нарочито удивился Дамблдор, выходя в облаке красных искр из камина. — Он же Блэк! Всем известно, что Блэкам нельзя верить.

Дорея Блэк-Поттер с достоинством выпрямилась в шезлонге, держа в руке чашку с чаем.

— Я приютила тебя в своем доме, Сириус, — сурово заговорила она. — Я относилась к тебе, как к родному сыну. Все, о чем я просила тебя, — позаботиться о моем мальчике, и посмотри, что ты наделал.

— Недостойный сын, — презрительно фыркнула Вальбурга.

— Позор семьи, — бросил Орион, так и не оторвавшись от газеты.

— Чудовище.

— Мерзость.

— Скандал.

— Разочарование.

— Предатель.

И завершающим ударом:

— Он Блэк. Такой же, как они все.

Это было последней каплей. Сириус рванулся к дверям и помчался прочь от этого дома и тех ужасных воспоминаний, которые он хранил. Слезы заливали лицо, а он бежал, бежал по улицам города, через пригород и дальше. Казалось, вся Англия промелькнула мимо него в круговерти цветных вспышек и звуков. Наконец Сириус остановился. Ноги привели его в Годрикову Лощину.

Поселок спал, на улице стояла полная тишина, и не светилось ни одно окно. Падающий снег ложился на крыши домов, из каминных труб поднимался дым. Сириус почувствовал, как что-то неумолимо влечет его к кладбищу, к тем могилам, которые он неизменно навещал каждый год, с тех пор как вышел из Азкабана. Последнее пристанище его самого близкого друга.

До его слуха донеслись тихие всхлипывания, и Сириус ускорил шаги. Остаток пути он почти бежал. На могильной плите, свернувшись в клубок, лежал Гарри, который снова принял прежний облик, точнее, облик Эриса Блэка, так похожий на самого Сириуса.

«Вот так он и должен выглядеть», — мелькнула мысль, и Сириус тут же возненавидел себя за это.

Все еще боясь, что его отвергнут и здесь, но понуждаемый отцовским инстинктом, он опустился на колени возле безутешного мальчика и осторожно погладил его по спине.

— Все хорошо, Гарри, — прошептал он. — Все хорошо. Я здесь.

~*~*~*~

— Счастливого Рождества, Бродяга! — с радостной улыбкой пожелал Джеймс. — И тебе, Гарри, счастливого Рождества.

Гарри и Сириус стояли в каком-то огромном зале, залитом ярким светом. Кроме них, тут не было никого, за исключением Джеймса, одетого в маггловские джинсы и футболку с изображением феникса на груди.

— П-папа? — неуверенно пробормотал Гарри и кинулся к нему в объятия.

Сириус постарался подавить чувство зависти, шелохнувшееся внутри, когда он увидел их вместе. Он понимал, что это неправильно, и потихоньку отошел, чтобы дать им побыть вдвоем.

— Иди сюда, дурачина, — позвал его Джеймс, досадливо вздохнув, и поманил Сириуса рукой.

Тот с готовностью повиновался и крепко обнял обоих Поттеров, моргая повлажневшими глазами.

— Вы справились, вы оба, — с гордостью заявил Джеймс. — Теперь вы стали истинными философами и достойны познать глубочайшие тайны, сокрытые в Философском камне.

— И поэтому ты пришел сюда? — спросил Гарри, и Джеймс кивнул.

— Это в самом деле ты, Сохатый? — уточнил Сириус, глядя куда-то себе под ноги.

— В самом деле, Бродяга, — улыбнулся Джеймс и положил руку на плечо друга. — Это я, настоящий я. Даже более настоящий, чем тот Джеймс, которого ты знал там, на земле.

Сириус вытер слезы.

— Прости меня, Сохатый. Это я виноват во всей этой чертовой истории. И прости, что так получилось с Гарри. Честное слово, я не пытаюсь отобрать его у тебя. Он отличный парень, он твой сын, и я не собираюсь занять твое место.

Гарри недоуменно посмотрел на Сириуса.

— Да нет же, — возразил он. — Это моя вина. Это из-за меня Риддл убил их. Ты ведь поэтому отказываешься от меня, разве не так?

Джеймс расхохотался, и это был чудесный искренний смех человека, радующегося жизни.

— Ну и дураки же вы, — проговорил он и снова залился смехом, когда Сириус и Гарри оба повернулись к нему и одарили одинаково сердитыми взглядами. — Послушай, Бродяга, я ведь не просто так выбрал тебя крестным отцом Гарри. Я именно этого и хочу, чтобы ты занял мое место. Гарри всегда будет моим сыном, и я горжусь этим. Но ему нужен живой отец, а это ты, — он повернулся к Гарри. — Что же касается тебя, малыш, не считай, что ты обязан соответствовать ожиданиям всех и каждого. Я совершенно точно знаю, что Сириус любит тебя как сына, да и остальные Блэки — какими бы шизанутыми они ни были — тоже тебя любят. Это не игра и не розыгрыш. Это твоя жизнь, и тебе решать, как ее прожить.

Он неожиданно схватил Сириуса и Гарри за волосы и слегка стукнул их головами.

— И перестаньте уже винить себя за то, что случилось со мной и Лили. Да, мы умерли, но это вина Волдеморта, и никак не ваша. Согласен, это ужасно, но могло быть и еще хуже. Вы меня поняли?

Сириус и Гарри переглянулись и кивнули.

— Ты в самом деле хочешь, чтобы я жил с тобой? — настороженно повернулся Гарри к Сириусу. — Ты не ненавидишь меня?

Вместо ответа тот неуклюже поцеловал его в голову.

— Ну что ты городишь? Как я могу тебя ненавидеть? — он виновато посмотрел на Джеймса и хмыкнул, натолкнувшись на строгий взгляд друга. — Ты мой сын.

Гарри вскинул голову и сияющими глазами посмотрел на Сириуса.

— Спасибо, пап, — и добавил, повернувшись к Джеймсу. — И тебе, папа.

Джеймс улыбнулся и притянул обоих к себе.

— Ну, а теперь, когда мы во всем разобрались, — удовлетворенно выдохнул он, — кто желает поиграть в квиддич?

~*~*~*~

Эрис и Сириус так и не смогли до конца понять, что же произошло той ночью, и сколько из того, что они увидели, случилось на самом деле. Но когда радостный перезвон церковных колоколов разбудил их ранним рождественским утром, они обнаружили, что больше не находятся в шато во Франции. Вместо этого они лежали бок о бок на могиле Джеймса и Лили Поттеров, тесно прижимаясь друг к другу, чтобы согреться. Карман Сириуса оттягивал Философский камень. Солнце только начало подниматься, и птицы встречали его восторженным щебетом. Оба волшебника ощущали необыкновенную бодрость, что было довольно необычно для такого раннего часа, особенно если учесть, что их среди ночи вытащили из чрезвычайно уютных кроватей и перенесли сюда на промерзшее кладбище.

— Я так понимаю, что утро уже наступило, — Сириус сел и потянулся. — С Рождеством, сынок.

Эрис улыбнулся в ответ.

— С Рождеством, папа, — он усмехнулся. — Похоже, не зря говорят, что в Камне таится огромная сила.

— Да, малыш, у меня такое чувство, что мы только начали знакомиться со всеми возможностями Камня, — согласился Сириус.

Они поднялись, Сириус наколдовал красивый букет и положил его к надгробию.

Эрис зевнул.

— Думаю, нам пора возвращаться во Францию, не то остальные начнут волноваться. Да и Драко наверняка уже рвется открывать подарки.

Сириус притянул сына к себе и взъерошил ему волосы.

— Кого ты хочешь обмануть? — фыркнул он. — Думаешь, я не понимаю, что даже такой блестящий философ, как ты, может радоваться рождественским подаркам?

— Смотря по обстоятельствам, — усмехнулся Эрис. — Что вы мне подарили?

Сириус вместо ответа хлопнул его по затылку.

— Вот вернемся в шато, сам и увидишь. Так, где бы нам раздобыть портключ?

Эрис открыл было рот, чтобы ответить, потом задумался и уперся взглядом в небольшую выпуклость на мантии отца там, где был спрятан Философский камень.

— Ты думаешь?..

Сириус тоже задумчиво нахмурил брови.

— Если он мог перенести нас сюда, то почему бы ему не доставить нас обратно?

Сириус внимательно осмотрелся по сторонам, затем правой рукой осторожно вытащил из кармана Камень, а левой взял Эриса за руку. Он сосредоточился, представляя себе шато, и Камень засиял ярким светом. Кладбище исчезло, и отец с сыном внезапно оказались в спальне Сириуса. Кто-то колотился в запертую дверь.

— Пап, вставай! — послышался голос Драко. — Рождество уже наступило! Пора открывать подарки!

Сириус первым делом спрятал Камень, а потом они с Эрисом обменялись коварными улыбками. Дверь спальни неожиданно пропала, и Драко с Дином влетели в проем и повалились на ковер. Кажется, это и в самом деле будет очень веселое Рождество!

Радуйся, мир! (Joy to the world) — евангельский гимн, написанный в 1719 году Исааком Уоттсом.

Во время первого посещения Годриковой Лощины Гарри разбил памятник на своей могиле. (Часть 1, глава 17).

Дядюшка Сириус — Сириус Блэк II (1877 — 1952) — дед Ориона Блэка и дядя Поллукса Блэка.