Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

8 ноября 1992

09:00

Гарри терпеливо ждал, пока мадам Помфри махала над его головой волшебной палочкой, творя диагностические заклинания.

— Что ж, мистер Поттер, насколько я могу судить, всё в порядке. Но должна предупредить: мозг — тонкая штука. Я на девяносто девять и девять десятых процента уверена, что вы в порядке, но возможно, что у вас такие тонкие повреждения мозга, что мои диагностические заклинания просто не могут их засечь. Если такие повреждения есть, они сосредоточены в височной доле, которая отвечает за речь и её восприятие. Повреждения в этой части мозга часто становятся причиной расстройств коммуникации, так что, если вы поймёте, что не можете понять или сказать что-то; или если вы заметите, что не можете вспомнить слова, которые вы знали вчера; или поймаете себя на том, что вы заменяете слова в случайной манере, — немедленно приходите, и я свяжусь с больницей святого Мунго для более тщательного обследования. Хотя из того, что я вижу, это кажется маловероятным, поэтому я вас отпускаю.

— Спасибо, мадам Помфри, — поблагодарил колдомедика Гарри, — эм, у меня есть здесь какая-нибудь одежда?

Его форму по квиддичу забрали, и на нём была только пижама.

— А, да. Ваши друзья, мистер Забини и мистер Нотт, принесли вашу одежду прошлым вечером. Она на кресле рядом с вашей кроватью. И ещё кое-что, я почти забыла. Ваши очки разбил бладжер. Настолько, что «Репаро» на них не подействовало. Поэтому я написала целителю Тонксу в Хогсмид, и он прислал вам новую пару. Они на прикроватном столике.

Гарри повернулся и взял очки. Они были точно такими же, как и те, которые Джеймс купил ему в Косом переулке перед первым курсом, чтобы заменить те дурацкие очки, которые Петунья Дурсль выбрала из корзины подержанных очков — круглые линзы в проволочной оправе — такие же, как у самого Джеймса и Джима. Гарри посмотрел на очки и подумал, как такая простая вещь может подчеркивать, что он — часть дома Поттеров.

«Интересно, Тед сможет прислать мне каталог, чтобы я выбрал себе другую оправу? Пора уже переставать быть похожим на них».

Гарри уже заканчивал одеваться, когда услышал знакомый голос. Это была Гермиона, и, когда он отодвинул в сторону ширму, он увидел, что с ней пришёл и Невилл.

— Гермиона! Невилл! Что привело сюда двух моих любимых гриффиндорцев? Я собирался идти на завтрак. Ничего не ел со вчерашнего утра, — тут он заметил, как они серьёзны. — Ого. Я знаю этот взгляд. Что случилось?

— Мы подумали, что нам стоит прийти и проводить тебя на завтрак, — сказал Невилл, — а по пути мы бы рассказали тебе, какое безумие творилось сегодня в гриффиндорской башне.

— Ох, несчастье. Что на этот раз? — спросил Гарри.

— Если ты не в курсе, — начала Гермиона, — никто так и не вернул мантию Джиму, поэтому сегодня замок обыскивали.

Он не забыл. Единственными спорными вещами, которыми он владел, были пара неоднозначных книг по окклюменции и омут памяти неизвестного происхождения, но всё это было надёжно спрятано в Логове принца.

— И по причинам, которые лежат выше разума и здравого смысла, гриффиндорские спальни мальчиков обыскивали профессор Снейп и твой отец.

Гарри посмотрел на Гермиону так, как если бы она сказала, что кто-то поджёг луну.

— И что за идиот это предложил? — воскликнул Гарри.

Невилл ответил.

— Вероятно, Снейп настоял на том, чтобы обыскивать башню Гриффиндора, потому что он был убеждён, что никто не крал мантию Джима, и он все это придумал, чтобы втравить тебя в неприятности. Когда твой отец услышал об этом, он поднял вой и настоял на наблюдении за Снейпом, чтобы тот не подложил какую-нибудь контрабанду в вещи Джима. Ему не о чем было беспокоиться. У Джима и так была контрабанда, которую нашли.

— И что это было? Снова навозные бомбы? — с улыбкой спросил Гарри.

— Боюсь, в этот раз всё гораздо серьёзней, Гарри, — сказала Гермиона. — Джим как-то заимел себе книгу для изучения окклюменции. К сожалению для него, профессор Снейп узнал её. Эта книга использовалась для обучения окклюменции Пожирателями смерти!

Гарри в шоке смотрел на своих друзей несколько секунд, ожидая окончания шутки, пока не понял, что они серьёзны.

— Я… я что, забрал весь здравый смысл, который предназначался для нас двоих?! Где он вообще достал эту книгу?

— Мы не знаем, — продолжила Гермиона. — Как только Джиму сказали, что это за книга, он сказал, что больше ничего не скажет, пока не поговорит с каким-то Питером Петтигрю. Его адвокат, видимо.

— Семейный советник Поттеров, — сказал Гарри. — Он также крёстный отец Джима. Мне он никогда не нравился. Он какой-то… ненастоящий.

— Ба то же самое про него сказала после вашего дня рождения, — сказал Невилл. — Ну, она не прямо сказала «ненастоящий». Насколько я помню, она сказала, что она не думает, что он порядочный, и что-то в нём заставляет её держать палочку наготове. Короче, когда Джим сказал, что не будет говорить ни с кем, кроме этого Петтигрю, твои родители просто рассвирепели. Мы хотели, чтобы ты знал, что произошло, прежде чем ты узнаешь всё из слухов. Уверен, к обеду пуффендуйцы будут уверены, что Джим братается с Тёмным Лордом.

Гарри открыто рассмеялся на это, но Гермиона осадила его.

— Гарри, это серьезно. Из слов профессора Снейпа, который, надо признать, был счастлив рассказать это перед всем Гриффиндором, эта книга — причина изменившегося поведения Джима. Она обучает тебя окклюменции очень быстро, но в процессе она перестраивает твои мыслительные процессы, делая тебя более жестоким и уничтожая твою способность сопереживать и сострадать. Это из-за этой книги почти все солдаты Сам-Знаешь-Кого были законченными отморозками, которые вырезали целые семьи магглов просто ради забавы! Слава Мерлину, книгу обнаружили до того, как Джим стал таким же.

Гарри кивнул. Про себя же он подумал, что влияние таинственной книги на Джима вряд ли было таким сильным, как боялась Гермиона. Скорее всего, эта книга просто научила его новым, инновационным способам, как быть придурком.

— Ладно. Хватит о Джиме. Уверен, преподаватели докопаются до истины, а Дамблдор окажет ему всю необходимую помощь. Ну а теперь, я голоден. Пошли на завтрак. А потом встретимся с Тео и Блейзом, и вы расскажете, как прошёл ваш разговор с Хагридом.

Двое гриффиндорцев кивнули. В конце концов, им нужно было многое обсудить и кроме несчастий Джима.

* * *

Тем временем в кабинете директора

В камине взметнулся столб ярко-зелёного пламени, из которого вышел странно одетый Питер Петтигрю. Выпрямившись, он начал стряхивать пепел со своего клетчатого свитера и надетого поверх него твидового жакета. Его брюки, также твидовые, но с другим рисунком, были подвёрнуты почти до колен, открывая высокие носки с таким же узором, как на свитере. Его ботинки при ходьбе издавали негромкие металлические звуки из-за набоек на подошвах, а на голове было кепи, также твидовое, но с другим рисунком.

— Прошу прощения за мой вид, директор, — сказал Питер, — но я уже собирался аппарировать в Эдинбург на мою еженедельную девятку в Мьюирфилд, когда получил сообщение Джеймса.

Собравшиеся волшебники и ведьмы уставились на Петтигрю, пытаясь понять, что он имел в виду. Наконец, заговорила Лили.

— Гольф. Это маггловский спорт. Поле в Мьюирфилде — одно из самых престижных, насколько я помню.

— А, ну конечно! Гольф! — весело воскликнул Дамблдор. — Аластор Грюм однажды сказал мне, что гольф — единственная активность, которая его расслабляет.

На заднем фоне что-то пробормотал Снейп.

— Тебе стоит попробовать, Альбус, — горячо сказал Петтигрю, — это простейшая игра в мире. Ты сначала бьёшь маленький мячик длинной тонкой клюшкой, а затем злобно ругаешься так громко, как только можешь, когда мячик летит куда угодно, но не туда, куда тебе бы хотелось. «Порча хорошей прогулки», — как однажды описал гольф маггл Глэдстоун. Но хватит разговоров. Джеймс сказал, что это очень срочно, и что вам всем нужно, чтобы я поговорил с Джимом. Поэтому я буду признателен, если кто-нибудь расскажет мне, что случилось с моим крестником.

И Джеймс рассказал. Питер, сохраняя безмятежное спокойствие, пару раз прерывал его, задавая уточняющие вопросы. Снейп осторожно наблюдал за Петтигрю, но ничего не говорил. Внутри же он был заинтригован. Он почти не сталкивался с Петтигрю за те пятнадцать лет, которые прошли с их выпуска. Тот факт, что самый невзрачный из Мародёров получил Мастерство в юриспруденции, был интересным, но не удивительным. А вот факт, что Петтигрю стал окклюментом — и достаточно хорошим — по мнению Снейпа, заслуживал внимания гораздо больше.

— Так, во-первых, — начал Петтигрю, — Альбус, могу я попросить у тебя перо, чернила и кусок пергамента?

Директор быстро предоставил запрошенные предметы, и Петтигрю начал быстро набрасывать документ, мурлыча себе под нос какую-то мелодию. Лили была почти уверена, что это одна из старых песен «Роллинг Стоунс», но она не помнила, какая именно. В отличие от Джеймса, Питер, видимо, не забыл лето семьдесят шестого года, когда Сириус уломал Мародёров «пойти в магглы» на месяц. Где-то через минуту Питер отложил перо и подул на документ, просушивая чернила, прежде чем протянуть его Джеймсу.

— Вот, этот документ нужно подписать тебе и Лили, он даёт мне полное право действовать как законному представителю Джима в этой ситуации. Здесь сказано, что я представляю интересы Джима и что ничего из того, что он мне скажет, не может быть мною выдано без ясного согласия Джима. Даже тебе и Лили.

Джеймс тут же разозлился, но Питер просто улыбнулся.

— Как ты помнишь, Джеймс, я всё-таки крёстный отец Джима, и я отношусь к этой роли очень серьёзно.

— Я знаю, Питер, — сказал Джеймс сквозь зубы, — но как твой друг и как твой наниматель, я думаю, я имею право знать, во что вляпался мой сын, в особенности когда его проступок может иметь отношение к преступлению, связанному с Сам-Знаешь-Кем!

— Я прекрасно понимаю твою позицию, Джеймс, — важно кивнул Питер. — Если ты не хочешь подписать этот документ, я буду действовать без него. Мне нужно будет аппарировать в офис на пару часов, чтобы я мог подготовить бумаги о складывании полномочий твоего советника, стюарда и твоего прокси в Визенгамоте. После чего я вернусь сюда и буду представлять Джима в частном порядке.

— Чёрт побери, Питер!

— Как я и сказал, Джеймс, — мягко прервал его Петтигрю, — я отношусь к своей роли крёстного очень серьёзно.

Джеймс позлился еще несколько секунд, но сдался.

— Ладно, Питер. Давай свою чёртову бумагу и иди попытайся вбить в голову моего сына немного здравого смысла.

Питер счастливо улыбнулся, когда оба Поттера подписали разрешение, а затем повернулся к Дамблдору.

— Теперь, когда все улажено, Альбус, я был бы очень благодарен, если бы ты предоставил мне и моему клиенту комнату для встречи. Конкретно — комнату без портретов в ней. Кладовка для мётел или закрытый туалет подойдут, если в замке нет других мест, которые бы отвечали таким параметрам.

МакГонагалл зло посмотрела на Петтигрю, оскорблённая его инсинуациями, но Дамблдор просто улыбнулся.

— Как я помню, Питер, в замке есть несколько приватных комнат для встреч рядом со входом в подземелья. Слизеринцы очень настаивали на наличии комнат без портретов специально для таких целей. Это было, кажется, во времена войны Алой и Белой Розы.

Петтигрю рассмеялся.

— И почему я не удивлен? Да здравствуют наши слизеринские друзья и их бесконечная, но чрезвычайно предусмотрительная паранойя.

Он даже подмигнул Снейпу, говоря это, на что Мастер зелий заворчал громче.

* * *

Комната для переговоров

09:30

Джим, сидя в комнате, которую предоставил Дамблдор для их встречи, уже начал нервничать, когда Петтигрю, наконец, пришел.

— Не-а! — воскликнул Петтигрю, подняв руку, чтобы остановить своего крестника, который уже собирался начать говорить. Он вытащил палочку и потратил почти минуту, творя чары приватности и обнаружения, прежде чем убрать её и развести руки, глядя на Джима, который практически бегом бросился в объятия крёстного и тут же начал всхлипывать.

— П-п-прости… меня, дядя Пит. Это моя вина! — запинаясь, сказал Джим и уткнулся в грудь Питера.

— Тише, перестань, парень. Немедленно перестань. Это была моя дурацкая ошибка — дать тебе эту книгу без её проверки на безопасность. Ты не должен брать вину на себя, когда люди, которые должны тебя защищать, подводят тебя, — Питер сделал шаг назад. — Дай мне на тебя посмотреть. Как ты себя чувствуешь? Эта чёртова книга повлияла на тебя?

Джим сделал глубокий вдох и вытер себе нос рукавом.

— Не думаю. По крайней мере, не сильно. Я… — он стыдливо отвёл глаза, — я принимал много зелий от головной боли и от расстройств пищеварения. И кроме того, — он робко посмотрел на Петтигрю, — много успокоительных настоек. В книге было написано, что я должен подавлять свой гнев до тех пор, пока я не буду готов выпустить его. Но из-за этого я просто злился всё время. Может, я делал что-то неправильно.

— Хм-м. Или, может быть, ты всё делал правильно, — устало сказал Питер. — Книга заставляла тебя злиться, чтобы ты не мог мыслить ясно, чтобы затем… сломать тебя, — он часто заморгал, а затем разыграл большое представление, вытащив платок и начав промокать глаза. — И я скажу тебе ещё раз, — продолжил он, слегка всхлипнув, — как я виноват перед тобой, что дал тебе эту книгу. Но что бы ни случилось, я всё улажу.

Они обнялись снова, и Питер, наконец-то, смог взять свои эмоции под контроль.

— Но прямо сейчас нам нужно сосредоточиться на деле. Забудь о том, что было, парень. Нам нужно смотреть вперёд и понять, как вытащить тебя из этой передряги.

Джим несколько секунд молчал.

— Что со мной будет, дядя Пит? — тихо спросил он. — Меня… меня исключат?

Питер вздохнул.

— Не буду врать тебе, парень, Снейп хочет именно этого. Он говорит, что ты опасен для себя и других.

Джим на это скорчил рожу.

— Разумеется, его личная неприязнь даёт почву, чтобы игнорировать его слова, но за ним стоит МакГонагалл. Она тобой уже давно недовольна. Я думаю, она сожалеет, что позволяла твоему отцу и нам постоянно уходить от ответственности за наши бесчинства, которые мы творили во время учёбы. Поэтому она отыгрывается на тебе, — Питер помедлил. — Я думаю, я смогу отговорить Дамблдора от исключения или отстранения, но я уверен, что он настоит на регулярных встречах для проверки твоего разума.

— Если честно, я не имею ничего против, чтобы встречаться с ним или мозгоправом. Я даже хочу этого. Я… беспокоился всю последнюю неделю или около того. С того… с того инцидента с Гарри, — Джим запустил руку в волосы, думая о своём нападении на брата. — Я знаю, я был не прав. Не просто не прав. Это было… ужасно. Но в то время мне было так… — он запнулся и отвёл глаза, не в силах смотреть в лицо крёстного.

— Было… как? — мягко спросил Питер.

— Хорошо. Мне было… хорошо. Мне было приятно выпустить всю эту злость, — Джим с мукой посмотрел на Питера. — Но… когда всё закончилось, я… я… мне было так плохо. А затем мне стало страшно, потому что… — тут его голос задрожал, — потому что, я думаю, если бы меня не оттащили от Гарри вовремя, я бы убил его, — он тряхнул головой. — Может, им и правда лучше исключить меня? Может, я и правда опасен для других?

— Не мели чушь! Слушай меня, Джим Поттер! Я знаю тебя всю твою жизнь, и я никогда не поверю, что ты опасен для себя или для кого-нибудь другого. Ну, по крайней мере, для тех, кто этого не заслуживает, как Сам-Знаешь-Кто! Волшебный мир молится на тебя не просто так. Но это не значит, что несчастья обходят тебя стороной и ты не делаешь ошибок. Мы все делаем. Но я знаю, что ты можешь справиться с ними. Так же, как я знаю, что тебе суждено стать великим, — Питер положил руку Джиму на плечо и сжал его. Джим улыбнулся, но в глазах его всё ещё стояли слёзы.

— Спасибо, дядя Пит.

— Отлично. Теперь, когда ты снова стал собой, — улыбаясь начал Питер, — нам нужно подумать, что делать дальше. Как твой крёстный и адвокат, я рекомендую тебе полную честность. Давай пойдём к Дамблдору, где я объясню ему, что это я сглупил, дав тебе эту книгу в качестве подарка на день рождения, и ты использовал её с тех пор. Я возьму на себя полную ответственность за твоё поведение, и, после этого, я уверен, что он отпустит тебя с предупреждением и обязательным наблюдением за твоим разумом.

— Что?! — воскликнул Джим. — Нет, нет, погоди секунду! Что случится с тобой, если мы так сделаем?

— Это не важно, Джим.

— ЭТО ВАЖНО ДЛЯ МЕНЯ! — внезапно заорал Джим, сверкая глазами. — Ты… ты единственный взрослый, который действительно был рядом со мной, когда мне было это нужно. Чёрт, да кроме Рона, ты единственный человек в мире, которому я полностью доверяю. Поэтому расскажи мне, что случится с тобой, если кто-нибудь узнает, что ты дал мне книгу?

Петтигрю вздохнул и опустил глаза, прежде чем начать говорить.

— В лучшем случае — твои родители будут в ярости и запретят нам общаться. По крайней мере, на время. В худшем случае — они могут начать уголовное преследование за то, что я дал тёмный артефакт несовершеннолетнему. Лишение звания и от трёх до пяти лет в Азкабане.

Джим страшно побледнел.

— Но я уверен, что до этого не дойдёт. Джеймс простит меня… со временем.

— Мы не можем так рисковать. Нет, я не скажу Дамблдору ничего, раз есть такой шанс. Я не могу потерять тебя! И я точно не позволю тебе сесть в Азкабан за то, что ты пытался помочь мне!

— Джим, я гриффиндорец, так же, как и ты. Мы делаем то, что правильно, а не то, что просто, помнишь?

— Да, но иногда то, что правильно — не очевидно! Я был тем, кто умолял тебя о занятиях по окклюменции. И это было правильно! И это всё ещё правильно, даже несмотря на то, как всё обернулось. Ты не должен нести наказание за это.

— Джим, почему изучение окклюменции для тебя так важно? И почему тебе так важно скрывать это от Лили и Джеймса?

Джим замялся.

— Насколько ты хороший окклюмент? Если я расскажу тебе секрет, ты сможешь его сохранить?

— Я связан адвокатской клятвой, парень, и я даже заставил твоих родителей подписать документ, гарантирующий, что всё, что ты мне скажешь, останется между нами. Что бы мы ни сказали в этой комнате, нет таких сил в волшебном мире, которые бы заставили меня выдать то, что ты мне расскажешь, без твоего согласия.

Это не было чистой правдой, но было достаточно близко, чтобы не быть ложью.

— Ну, что такое важное ты знаешь, что нужна такая секретность?

Джим сел в ближайшее кресло и уставился в камин, словно набираясь сил.

— Что ты знаешь о пророчествах? Конкретно — о пророчестве обо мне?

— Что ты имеешь в виду? — тихо сказал Питер.

Не отводя глаз от огня, Джим продолжил дрожащим голосом:

— Волдеморт жив. И скоро он придёт за мной.

Петтигрю секунду молчал. Затем он подошёл и сел в кресло напротив.

— Джим, парень… расскажи мне всё, — серьёзно сказал он.

И Джим рассказал. Он рассказал о том, как встретился с Волдемортом в прошлом мае, когда Тёмный Лорд сказал, что Северус Снейп принёс ему первые строчки пророчества. А затем — о том, как он подслушал своих родителей, когда они обсуждали оставшуюся часть пророчества, которую они знали, но скрыли от него. Он не знал точных слов, но там было что-то про «силу, о которой не знает Тёмный Лорд», и что им двоим суждено сойтись в финальной битве, в которой только один из них выживет.

Джим закончил, но Петтигрю всё молчал и молчал. Когда нервничающий Джим наконец взглянул на него, у него перехватило дыхание — его крёстный почти плакал. Плакал и улыбался, всем своим видом демонстрируя, как он гордится своим крестником.

— О, Джим. Мой бедный бравый солдат. Сколько же месяцев ты носил на плечах эту ношу. Неудивительно, что ты чувствовал себя одиноким, борясь с этими проблемами. И ты прав. Ты должен изучать окклюменцию! Я понял, зачем всё это. Я всё понял, Джим, и я обещаю, что я всегда буду на твоей стороне. Я буду с тобой до тех пор, пока твой конфликт с Сам-Знаешь-Кем не закончится.

Джим улыбнулся и кивнул. После всех этих недель было приятно получить напоминание, что у него есть, на кого положиться.

— Так что будем делать? Мы можем выпутаться из всего этого, ну не знаю, соврав о том, где я взял ту книгу?

— Не так просто, малыш. Даже если Дамблдор не станет настаивать на просмотре твоих воспоминаний, есть шанс, что Снейп попытается применить к тебе легилименцию. Чтобы скрыть моё участие, нам нужно… — Питер осёкся и замолчал.

— Что?

— Ничего. Слишком рискованно. Забудь, что я что-то говорил.

— Дядя Пит! — горячо сказал Джим. — Рисковать уже нечем. Говори уже.

Петтигрю вздохнул и потёр виски.

— Джим, ты знаком… с чарами памяти?

* * *

Библиотека Хогвартса

10:30

— Двенадцать СОВ. Восемь ЖАБА, все на «превосходно». Староста школы. Награда за «специальные заслуги перед школой». Этот Том Реддл, похоже, собрал всё, — сказал Гарри, читая список студентов Хогвартса за сороковые годы Гермионе, Невиллу, Блейзу и Тео.

«Не говоря уже о том, что он был Принцем Слизерина в последние два года в школе, несмотря на то, что он считался кем-то средним между маглорожденным и полукровкой, выросшим в сиротском приюте в разгар депрессии», — подумал про себя Гарри.

— И почему мы о нём ничего не слышали? — спросил Невилл. — С такими оценками он должен был стать министром магии.

— Едва ли, — махнул рукой Блейз, — в последние сто лет Министерство превратилось в сборище посредственностей. Визенгамот держит всех умных и компетентных людей подальше от этой позиции, опасаясь, что древние и благородные дома могут потерять своё влияние. По иронии судьбы, самым компетентным из министров последнего века был друг Хагрида — Нобби Лич, первый и пока единственный магглорожденный министр магии… который, к слову сказать, трагически умер совсем-не-подозрительной смертью от неожиданной болезни. Отбросив всё это, я соглашусь, что человек с такими задатками должен был засветиться хоть где-нибудь, но я не смог найти ни одной записи о Томе Реддле за время после его выпуска.

Гарри кивнул, про себя решив вечером спросить у Гидры о Томе Реддле.

— Давайте пока это отложим. Что вы узнали от призрака Миртл Уоррен?

— На удивление, мало, — ответила Гермиона, — Сьюзан, Падма и я ходили к ней вчера после ужина. Всё, что мы смогли узнать от неё о той ночи, когда она умерла, это то, что она пряталась в женском туалете, потому что некая Оливия Хорнсби дразнила её. Она помнит, что услышала мужской голос и скрежещущий звук, за которым последовало какое-то шипение. Она выглянула из кабинки… и умерла. Также она что-то сказала про «громадные жёлтые глаза». В целом, это был не слишком полезный разговор.

Гарри, задумавшись, почесал затылок и тут же начал приглаживать волосы, разозлившись на себя.

— Что насчет других жертв? Они все были расколдованы. Что они помнят о нападении?

Все задумчиво замолчали. Судя по всему, этот вопрос никому в голову не приходил.

— Мы можем с ними связаться? — спросил Невилл. — Нобби Лич умер в конце пятидесятых. Что с остальными?

К сожалению, просмотрев список имён, предоставленный Хагридом о том, кто был подвергнут оцепенению, оказалось, что все студенты, на которых нападали, погибли при трагических обстоятельствах в конце пятидесятых или начале шестидесятых, что, по мнению Гарри, было крайне подозрительно. Но прежде, чем он смог что-нибудь сказать, Гарри заметил неожиданного посетителя — Джеймс Поттер стоял рядом со входом и смотрел прямо на него. Извинившись перед друзьями, Гарри подошёл к отцу.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — доброжелательно спросил он.

Джеймс вздохнул.

— Гарри, я знаю, что не должен находиться рядом с тобой, когда поблизости нет Снейпа, но… я просто хотел посмотреть, как ты, тем более что… если честно, сейчас не лучшее время помещать меня со Снейпом в одну комнату. Можем мы просто… поговорить две минуты без адвокатов?

— Наверное, — неуверенно сказал Гарри, — разумеется, зависит от темы.

— Так… как ты? Никаких длительных последствий от бладжера? В меня прилетало в своё время. Помню, каково это.

Гарри пару секунд смотрел на отца, ища в его вопросе скрытый смысл.

— Всё в порядке. Никаких последствий. Мадам Помфри знает своё дело.

— Это да. Она знает. И я хочу, чтобы ты знал, что мы найдём того, кто ответственен за эту и те атаки. Найдём обязательно.

— Рад слышать, — напряжённо сказал Гарри.

Джеймс сглотнул.

— Ты летал бесподобно. Напомнил мне… меня, когда я учился.

— Ну, уверен, что это у меня от тебя, — сказал Гарри, безуспешно пытаясь убрать холод из голоса.

«Разумеется, это врождённое, потому что ты не учил меня летать», — про себя подумал он, прежде чем задавить эту эмоцию окклюменцией. Незачем было показывать слабость перед Джеймсом. По крайней мере, не сейчас.

— Я… прости, мы с Лили не успели зайти к тебе, пока ты был в больничном крыле, — продолжил Джеймс, — когда мы пришли, мадам Помфри уже дала тебе зелья.

— Всё в порядке. Я понимаю, — сказал Гарри, который знал, что у Поттеров было аж целых сорок минут, чтобы дойти до больничного крыла, прежде чем Помфри дала ему сонное зелье. — Нашли мантию? Я, эм, слышал о том, что случилось с Джимом. Плохи дела.

— Да, — кашлянув, кивнул Джеймс, — очень плохи. Другие преподаватели закончили обыскивать замок, пока я и твоя мама были у директора, обсуждая… всё это. Судя по всему, никаких следов мантии не было обнаружено.

— Меня не было, когда обыскивали слизеринские подземелья. Надеюсь… ничего неподобающего не было найдено.

— Нет, нет, — быстро сказал Джеймс, словно бы уверяя Гарри. — Насколько я знаю, ты и твой факультет вне подозрений.

— Рад слышать, — тупо ответил Гарри, пытаясь понять, как закончить этот крайне неловкий разговор. Удивительно, но свой разговор с Волдемортом в прошлом мае Гарри считал менее неловким, чем тот, который он вёл сейчас. К счастью, в этот момент в библиотеку зашла староста школы и передала Джеймсу, что его ждут в кабинете директора. Джеймс повернулся к Гарри.

— Ладно, мне надо идти. Похоже, Питер, наконец, смог добиться от Джима ответов.

— Я понимаю, — снова сказал Гарри, — приоритеты.

Джеймс осёкся, неуверенный, с сарказмом сказал Гарри последнюю фразу или нет. Затем он кивнул и вышел из библиотеки, а Гарри направился к своим друзьям.

— Ты в порядке? — спросил Невилл.

— Разумеется, — спокойно ответил Гарри. — Чего со мной будет? Давайте к делу. Кто преподавал здесь в сорок третьем и всё ещё в штате?

* * *

Кабинет директора

11:15

— «Горбин и Бэркс»?! Он взял книгу там?! — в гневе воскликнул Джеймс.

После почти двух часов, проведённых с Джимом в переговорной, Питер вернулся в кабинет директора и рассказал о том, что узнал.

— Да, — просто ответил Питер, — это было в тот день, когда Джим отправился в Косой переулок за школьными принадлежностями. Как ты знаешь, Джеймс, во время перемещения через камин произошёл инцидент, в результате которого Джим оказался в «Горбине и Бэрксе». Почти сразу же туда зашёл Люциус Малфой со своим отпрыском, поэтому Джиму пришлось спрятаться, чтобы его не заметили.

— Я в курсе, — раздражённо сказал Джеймс.

— Разумеется, но я хочу быть уверенным, что директор и профессора понимают ситуацию. Далее — то, что ты, скорее всего, не знаешь, так это то, что перед тем, как ретироваться из «Горбина и Бэркса», Джим заметил на полке небольшую книгу, на ценнике которой значилось, что это редкая книга по окклюменции. А поскольку он уже давно испытывал большой интерес к этому искусству, он не смог устоять перед искушением и тиснул её.

Снейп фыркнул.

— Воровство из магазинов Лютного. Какой пример он подает своим сверстникам!..

— Обсудим позже, Северус, — сказал Дамблдор. — Питер, Джим рассказал тебе, почему он стал так интересоваться окклюменцией?

— О да, — кивнул Петтигрю, — изначально он хотел узнать пророчество о себе и Том-Кого-Нельзя-Называть, а ты сказал, что не откроешь его содержание до тех пор, пока он не сможет эффективно защитить свой разум.

— Изначально?

— Да… — Петтигрю осёкся, — не хочу обидеть уважаемых профессоров, но Минерва и Северус в курсе всего пророчества? Если нет, возможно, им следует оставаться в неведении?

— Питер, надеюсь ты не думаешь, что мы откроем тебе содержание пророчества только потому, что ты — адвокат Джима?

— О, этот поезд уже ушёл, Альбус. Джим мне уже всё рассказал, а он узнал содержание пророчества этим летом.

— ЧТО?! — заорал Джеймс.

— Серьёзно, Джеймс, если ты и Лили так хотели, чтобы Джим не узнал о пророчестве, может, не стоило орать на эту тему за кухонным столом в ту ночь, когда он вернулся?

Снейп презрительно закатил глаза, но, всё-таки, смог удержаться от комментариев. Лили в растерянности ущипнула себя за переносицу.

— Он знает… с мая! Неудивительно, что он так себя вёл. Физические тренировки. Дополнительное обучение с упором на защиту. И, конечно, сильный интерес к окклюменции. Но почему он не сказал нам?

Питер сделал глубокий вдох, словно готовясь сказать что-то, что может расстроить Поттеров.

— Потому что… он боялся, что вы можете стереть ему память.

Джеймс и Лили оба ахнули от такого предположения.

— Он считал, что вы можете рассмотреть такую опцию, чтобы он не обладал таким опасным знанием. После всего того, что случилось между ним и Сами-Знаете-Кем в прошлом году, он отчаянно боится, действуя опрометчиво, подвергнуть опасности своих друзей, но в то же время он отчаянно боится, что кто-нибудь сможет выудить информацию о пророчестве из его разума и передать её Сами-Знаете-Кому. Поэтому — окклюменция. И когда он промахнулся с камином и увидел что-то, что на первый взгляд казалось стандартным учебником по окклюменции, для него это было как знак Провидения.

Снейп сморщился, внезапно почувствовав отвращение.

— Моё присутствие всё ещё необходимо, директор? Я полагаю, лорд Поттер не хочет, чтобы я оставался здесь для дальнейшего обсуждения пророчества. К тому же, я вижу, к чему всё идёт, поэтому у меня нет никакого желания ждать развязки.

— И что это значит, Снейп? — с раздражением спросил Джеймс.

— Это значит, что вы, наконец, придумали этим событиям правдоподобную интерпретацию, которая позволит «золотому мальчику» снова притвориться героем, хоть и немного «сбившимся с пути». И более того, эта басня ловко обходит тот факт, что он — вор и жестокий хулиган, который бы стал психопатом, если бы «мерзкая летучая мышь» не вмешалась и не спасла его от самого себя.

— Избавь меня от своих нравоучений, Ню… Снейп. Твоя ненависть к моему сыну была очевидна с самого первого дня учебы.

— Не более очевидна, Поттер, чем твоя собственная ненависть к своему другому сыну. Или ты думаешь, что твои вялые попытки воссоединения были убедительны?

— Хватит! — громко сказал Дамблдор. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать Гарри.

— Конечно, нет, — сказал, как выплюнул, Снейп. — Сохранение репутации и нежных чувств Мальчика-который-выжил перевешивает всё. Гарри же, всего лишь, тот, кого пытаются убить!

В комнате воцарилась тишина, Джеймс и Лили выглядели смущёнными, а Питер просто изучал свои ногти, будто сейчас было самое время для маникюра.

— Северус, — устало сказал Дамблдор. — Мы знаем, что жизнь Гарри в опасности. Но мы не знаем, кто за это ответственен и почему. Единственное, что мы знаем, так это то, что за ним охотится чокнутый домовой эльф. Но как только мы решим вопрос с Джимом, Джеймс и я займёмся вопросом, какую защиту нужно предоставить Гарри и как будет идти расследование атак на него.

— А кто-нибудь другой из аврората может присутствовать при этом разговоре? Всё-таки у лорда Поттера очевидный конфликт интересов.

— Ты думаешь, это я? — вытаращил глаза Джеймс. — Ты думаешь, я пытаюсь убить Гарри?

— Ну конечно, нет, вот я сглупил, — закатил глаза Снейп. — Не то чтобы ты плохо относился к мальчику с тех самых пор, как ему был год. И не то чтобы ты публично выражал желание сделать наследником своего другого сына, ученика Пожирателей. О чём я только думал, предполагая такое?

Джеймс в ярости вскочил на ноги, но прежде, чем он смог дотянуться до своей палочки, Дамблдор выпустил из своей палочки несколько огненных шаров, которые, взорвавшись, привлекли всеобщее внимание к нему.

— А ну, хватит, вы оба. Думаю, Питер прав. Нам нужно обсудить пророчество и то, что Джим знает о нем, прежде чем действовать дальше. Северус, Минерва, возможно, вам действительно больше не стоит тут находиться. Я пошлю за вами, если вы понадобитесь.

Натянув на лицо маску презрения, Снейп вышел, МакГонагалл последовала за ним. Оказавшись снаружи, она окликнула зельевара.

— Северус, не хочешь зайти в мой кабинет на чашку чая? И разговор.

— Прошу прощения, мадам заместитель директора, но в настоящий момент я не настроен на разговоры.

— Мне кажется, это зависит от темы. Думаю, у тебя есть, что сказать… об уместности участия Джеймса Поттера в расследовании атак на Гарри. Возможно, мы с тобой сможем придумать… некие альтернативы.

Снейп остановился и посмотрел на МакГонагалл.

— Вы хотите… искать альтернативы за спиной у директора?

— Я думаю, директор искренне беспокоится за Гарри. Но я также думаю, что статус Мальчика-который-выжил Джима Поттера и роль, которую он будет играть в будущей войне против Того-Кого-Нельзя-Называть, иногда ослепляют его и не дают ему выполнять роль директора для всех студентов Хогвартса. Точно так же, как война с Волдемортом ослепляла его… и меня, когда студентом был ты, заставляя нас закрывать глаза на несправедливость, которая творилась в этих стенах.

Снейп вздохнул.

— Я простил вас за это много лет назад, Минерва, — тут он усмехнулся. — Но позвольте отметить, я заметил, что вы не превратили Джеймса Поттера в мышь, как обещали, после того, как он назвал меня Нюниусом этим утром.

Она фыркнула.

— Ну, очевидно, я не буду делать это при всех! И кроме того, Миссис Норрис в данный момент недоступна.

Снейп мрачно улыбнулся и последовал за МакГонагалл в сторону её кабинета.

* * *

Комната для переговоров

16:00

Гарри Поттер,

Я буду очень рад, если вы окажете мне любезность и присоединитесь ко мне для обмена мнениями в малой переговорной, расположенной на первом этаже, по левую руку от входа в слизеринские подземелья. Я даю вам клятву юриста, что во время нашей встречи я не стану предпринимать никаких действий, которые смогут вам навредить, и не творить никакую магию против вас без вашего на то согласия. Жду вас к четырём часам.

Искренне ваш,

Питер Петтигрю, Эсквайр.

Гарри остановился и перечитал записку, которую ему передал гриффиндорец, пока он был в библиотеке. Он был уверен, что клятва Петтигрю (даже такая, просто написанная на куске пергамента), удержит его от любых недружественных действий, но всё равно опасался. Поэтому он проинформировал Невилла и Блейза о своей встрече с Петтигрю и велел им отправлять кавалерию, если он не свяжется с ними до половины пятого. Также он просил проверить его на «странное поведение». Собравшись, Гарри открыл дверь и вошёл в комнату, где увидел Петтигрю, всё ещё одетого в свой твидовый костюм, сидящего за противоположной стороной небольшого стола. Напротив него стояло пустое кресло, очевидно, предназначенное Гарри.

— А, Гарри. Спасибо, что пришёл. И спасибо за пунктуальность! Редкое и ценное качество, которое будет хорошо служить тебе, когда ты станешь старше.

— Вы хотели меня видеть, мистер Петтигрю?

— О, прошу, зови меня Питер. Мы же практически семья, даже несмотря на прискорбные обстоятельства, из-за которых мы не виделись так долго.

Гарри кивнул и направился к столу. Тут же он заметил палочку Петтигрю, которая лежала на столе под углом сорок пять градусов и была направлена в сторону от него.

— Я попросил тебя прийти, Гарри, — начал Петтигрю, — чтобы сделать тебе то, что мы, магические юристы, называем конфиденциальным предложением. Если ты согласишься выслушать меня, то ты не сможешь повторить это никому, за исключением твоих собственных адвокатов, которые будут также связаны клятвой не раскрывать никому содержимое нашего разговора. Эта обычная практика в волшебной юриспруденции. К тому же, этот концепт также используют и магглы в своих делах, хотя, разумеется, их конфиденциальные предложения не защищаются магией. Это полезная техника, когда две противоположные стороны осознают, что им есть, что терять от их продолжающихся распрей, поэтому они ищут возможность заключить соглашение.

— Почему здесь вы, а не Джеймс и Лили? — спросил Гарри.

— Потому что, если честно, им нет нужды быть здесь и даже знать об этой встрече. Я не просто адвокат Поттеров, Гарри. Я также их стюард и прокси. Это даёт мне власть и возможность улаживать дела вне стандартной сферы дел лорда Визенгамота и его леди. Уверен, ты понимаешь.

Гарри кивнул.

— Вы хотите, чтобы руки Джеймса оставались чистыми.

— Грубо, но, по существу, верно. Что ж, если ты хочешь услышать то, что я хочу тебе сказать, без каких бы то ни было обязательств с твоей стороны, кроме конфиденциальности, просто помести свою палочку напротив моей.

Гарри несколько секунд смотрел на Петтигрю, пытаясь оценить его. Затем, легко двинув кистью, он достал свою палочку из ножен и, положив ее перпендикулярно палочке Петтигрю, занял кресло напротив него. Питер, как сказали бы большинство людей, очаровательно улыбнулся. На взгляд Гарри же, его улыбку отлично описывало слово «хищническая». Как только палочка Поттера коснулась палочки другого волшебника, Гарри сразу же ощутил волну магии, очень похожей на чары клятвы секретности. Кроме этого, ничего неожиданного не случилось

— Спасибо за доверие, Гарри. Теперь, прежде чем мы перейдем к предложению, я хочу уточнить одну вещь: твой отец любит тебя. Я знаю, ты думаешь, это невозможно в свете той жизни, которую он тебе обеспечил, но я уверяю тебя, что это правда. Если бы всё сложилось немного по-другому, я искренне верю, что Джеймс был бы счастлив видеть в тебе своего наследника, даже вместо Джима. Это было бы бонусом самому Мальчику-который-выжил, если бы у него был старший брат, который бы занимался семейными делами и предоставил бы ему возможность сосредоточиться на своём предназначении.

— Знаете, — начал Гарри, — я сказал почти то же самое Джиму, когда его встретил. Правда, это было до распределения, после которого вся семья отвернулась от меня.

— Да, ну, как мы оба знаем, по-другому не сложилось. Ты был распределён в Слизерин. И Джеймс очень, очень против идеи, чтобы слизеринец стал лордом Поттером. Эта его точка зрения, боюсь, не подлежит обсуждению.

— Что ж, уверен, что я не так много знаю о законах, как вы, мистер Петтигрю…

— Питер, пожалуйста.

Гарри на секунду замолчал.

— Если честно, я предпочёл бы называть вас мистером Петтигрю. Помогает держать дистанцию. Из тех изысканий, которые я провёл сам… Я не думаю, что Джеймс так уж много может сделать, чтобы я не стал лордом Поттером.

Питер тепло улыбнулся.

— Что ж, Гарри, есть одна вещь, которую он может сделать — жить. Джеймсу было всего двадцать, когда ты родился. За исключением болезней, несчастных случаев или атак Пожирателей, Джеймс может жить ещё больше века или даже дольше, прежде чем ты получишь шанс унаследовать его состояние. И в то же время, он обязан дать тебе образование, но не обязательно здесь, в Хогвартсе. Полукровке вроде тебя может быть очень несладко в Дурмстранге.

Гарри молчал, поэтому Петтигрю продолжил.

— И это не беря во внимание власть, которой он обладает над твоим брачным выбором. Для примера, Джеймс имеет полное право подписать за тебя брачный контракт с какой-нибудь семьёй, чья поддержка будет ему полезна… даже если твой партнёр, ну, скажем, на двадцать лет тебя старше и имеет крайне скверный характер. Но хочу тебя успокоить: ни одна из этих опций не рассматривается… пока что. Но тебе стукнет пятнадцать очень скоро. И чем ближе будет твоё объявление вероятным наследником, тем более отчаянным будет становиться Джеймс в своих попытках. Не говоря уже о… других моих советах, к которым он пока не готов.

— Несомненно, — сказал Гарри слегка напряженным голосом. — Но, насколько я помню, вы описали нашу встречу как «конфиденциальное предложение», а не «конфиденциальная встреча для угроз Гарри». Я пока не услышал ни одного предложения.

— Прямо к сути. Мне это нравится. Если ты станешь вероятным наследником, трастовый фонд Поттеров будет обязан платить тебе минимальную стипендию, которая будет примерно равняться зарплате младшего министерского клерка в среднем департаменте. Ты не будешь голодать, а если ещё и найдёшь работу, то будешь жить очень комфортно, пусть и не в роскоши. Но тебе не удастся получить доступ к состоянию, пока Джеймс жив, что, беря во внимание ваш с ним возраст, означает большую часть твоей жизни. В качестве альтернативы жизни среднего класса, за которой последует десять или, может, двадцать лет жизни богатой, когда ты будешь слишком стар, чтобы насладиться ей, я предлагаю следующее: два миллиона галеонов плюс документы на одно из владений Поттеров по твоему выбору, за исключением поместья Поттеров; плюс железные гарантии, что Джеймс заплатит за любое образование, которое ты захочешь получить. И, конечно, такие же гарантии, что Джеймс не станет вмешиваться в твой будущий брак. В обмен всё, что тебе нужно сделать — это отклонить статус вероятного наследника и отказаться от своего места в Визенгамоте.

Помолчав пару секунд, Гарри заговорил.

— Это… интересное предложение, мистер Петтигрю. Но мне любопытно, если я откажусь от своего статуса, что с ним будет, если мой дорогой брат Джим не сможет занять его. Быть Мальчиком-который-выжил — довольно утомительно и опасно, знаете ли. До выпуска может произойти что угодно. И к тому же, не факт, что этот выпуск будет. Младший братец не закончил ещё даже половину второго курса, а уже идут разговоры об исключении. Может, это его надо перевести в Дурмстранг? Кстати, как только родители студентов узнают о его увлечении пожирательскими книгами, они могут надавить на директора и заставить его исключить Джима.

На секунду на лицо Петтигрю набежала тень, но она быстро сменилась его обычной дружелюбной улыбкой.

— О, я бы не беспокоился об этом, Гарри. Уверен, инцидент с книгой по окклюменции разрешится без каких-либо последствий для репутации Джима.

Гарри сморщил нос.

— А, ну конечно. Я и забыл об этом. Полагаю, ваша пресс-секретарь уже переписывает эту историю, пока мы говорим.

— Пресс… секретарь? — переспросил Питер, незнакомый с этим термином.

— Нет? Что ж, полагаю, это означает, что Рита Скитер не имеет официальной должности в вашей организации.

Брови Питера взметнулись вверх, а затем он улыбнулся ещё шире. И, на удивление, это была гораздо более искренняя улыбка, чем те, которыми он одаривал Гарри до этого.

«Гарри знает, что у меня есть что-то на Риту, — подумал он про себя с лёгким удивлением, — и он настолько уверен в себе, что ему всё равно, что я знаю, что он знает. Забавно».

— Ну-ну, Гарри. Почему ты думаешь, что у меня есть хоть малейшее влияние на Риту Скитер? — спросил он вслух.

— Ну, для начала, тот факт, что из всех людей она обвинила меня в использовании проклятого поезда для нападения на Джима на наш день рождения, хотя, как мы теперь знаем, я был изначальной целью. Одно из трёх покушений на меня с июля месяца, кстати. И, раз уж мы просто разговариваем, вы что-нибудь знаете об этом, мистер Петтигрю?

Питер не ответил. Он просто протянул руку и забрал со стола свою палочку, положив её в карман. Гарри также сразу забрал свою.

— Думаю, мы достигли лимита переговоров на сегодня, Гарри. Нам следует остановиться, прежде чем кто-нибудь из нас скажет что-нибудь слишком… провокационное.

Петтигрю встал и обошёл стол, прежде чем снова посмотреть на Гарри.

— Я сделал своё предложение, Гарри. Надеюсь, ты серьёзно его обдумаешь.

— Обдумаю. А также обдумаю дух, в котором оно было сделано.

Питер кивнул и направился к двери, но на полпути остановился и обернулся.

— Знаешь, я должен сказать, я правда очень сожалею об обстоятельствах, которые толкнули нас по разные стороны баррикад. Я не танцевал так уже много лет. Большинство волшебников просто недостаточно умны, чтобы угнаться за ритмом.

И с этими словами Питер Петтигрю вышел из комнаты, лениво насвистывая на ходу старую маггловскую мелодию.

* * *

Логово принца

17:30

Гарри вошёл в Логово с необычно отстранённым выражением на лице, преследуемый по пятам обеспокоенными Блейзом и Тео. Маркус уже был в Логове — штудировал книгу по ЖАБА.

— Давай же, Гарри, — сказал Блейз, — выкладывай уже. Что-то произошло во время твоей встречи с Петтигрю, что расстроило тебя.

— Я в порядке, — напряжённо сказал Гарри.

Блейз и Тео многозначительно переглянулись.

— Настолько плохое? — спросил Тео.

Гарри удивлённо посмотрел на него.

— С чего это вдруг плохое, если я сказал, что я в порядке?

Тео начал загибать пальцы.

— Почти погиб вчера. Провёл ночь в госпитале, исцеляя последствия сотрясения, находясь под действием психотропных зелий. Отец, с которым ты не в ладах, плюс разговор с ним, который тебя заметно расстроил, несмотря на все твои попытки скрыть это. И тридцатиминутная встреча с жутким адвокатом твоего отца, о которой ты нам ничего не рассказываешь. Я что-нибудь пропустил?

Гарри устало вздохнул.

— Парни. Я не могу вам ничего рассказать о моей встрече с Петтигрю. Делайте любые выводы, которые вам хочется.

— Перевод: твоя встреча с Петтигрю охраняется клятвой о неразглашении, — кисло сказал Блейз. — Всё лучше и лучше.

— Ребята, что вы от меня хотите?

— Мы хотим, чтобы ты пошёл в какое-нибудь тихое место, по крайней мере, на час и успокоился, — сказал Тео. — Не так уж и много. Прямо сейчас, прежде чем случится что-нибудь ещё.

Гарри, сдаваясь, поднял руки.

— Ладно, ладно. Если вы так переживаете. Просто дайте мне пару минут поговорить с Гидрой о Томе Реддле. Я весь день пытаюсь это сделать.

Блейз и Тео кивнули. А за дальним концом стола Маркус Флинт наблюдал за сценой с лёгкой улыбкой. Гарри повернулся к трону и зашипел (в который раз от звука парселтанга по спине Флинта промаршировал легион мурашек), вероятно, спрашивая о таинственном Томе Марволо Реддле.

Гидра не ответила.

Через пару секунд Гарри зашипел снова. А потом и в третий раз, уже громче. К этому моменту Тео и Блейз начали тревожиться, и даже Флинт забеспокоился. Паникующий Гарри начал злобно шипеть на другие кресла в Логове, но головы гадюк игнорировали его так же, как и Гидра. Тео схватил Гарри за плечо, разворачивая его к себе. Гарри, в глазах которого плескался ужас, начал бессвязно шипеть, обращаясь к Нотту.

— По-английски, Гарри! Я не говорю на парселтанге! Английский!

Гарри, которого била крупная дрожь, задыхаясь, произнёс:

— Змеи… не отвечают мне… они не… — тут в его мозг ворвались слова мадам Помфри, и его глаза расширились от ужаса.

«Если такие повреждения есть, они сосредоточены в височной доле, которая отвечает за речь и её восприятие… если вы поймёте, что не можете понять или сказать что-то … не можете вспомнить слова, которые вы знали вчера… или любые другие проблемы с коммуникацией»...

— Парселтанг! — ахнул он. — Сотрясение! Повреждение мозга. Мой парселтанг… пропал!

И с этими словами Гарри Поттер начал падать.

С криком Флинт вскочил с места и поймал Гарри, прежде чем он упал на пол.

— Дерьмо! Его трясет! Держи его, Флинт! — заорал Блейз.

— Нам нужно успокоительное! У вас есть?! — воскликнул Тео.

— В моей комнате! — сказал Флинт, бережно укладывая бьющегося в конвульсиях Гарри на пол и пытаясь держать его. — Под кроватью, деревянный ящик. В нем есть несколько успокоительных настоек. Пароль «Уроборос».

Тео метнулся к выходу, а Маркус повернулся к Блейзу.

— Что, чёрт возьми, с ним такое?!

— Его окклюмеционные щиты рушатся. Слишком много стресса случилось за раз, и у него не было времени помедитировать, как нужно. Его эмоциональные щиты складываются один за другим, и он начинает чувствовать… всё! Гарри! ГАРРИ! — заорал Блейз прямо в лицо Гарри, а затем начал бить его по щекам. — Слушай мой голос! Вспомни свои уроки! Иди в белую комнату! Забудь обо всём, кроме моего голоса и белой комнаты.

Гарри не ответил. Блейз выругался.

— Чёрт возьми, Гарри! Держи его голову неподвижно, Флинт.

Блейз приподнял веки Гарри и посмотрел ему прямо в глаза.

— ЛЕГИЛИМЕНС! — прошептал он.

Гарри оцепенел, а Блейз, не моргая, наклонился вперед, коснувшись своим лбом лба Гарри. Затем Блейз зашипел от боли, когда их разумы соединились и он начал забирать на себя часть бушующих эмоций Гарри, чтобы его другу было легче взять свои эмоции под контроль.

Наконец, конвульсии Гарри начали стихать, и как раз вернулся Тео, неся незаконные запасы Флинта. Он тут же откупорил один флакон и влил его содержимое в рот Гарри, пока Блейз поднимался на ноги.

— Дай ему ещё одну, — велел Забини. — Ему нужно отдохнуть и восстановиться, прежде чем он сможет нормально помедитировать.

Тео помедлил, но всё-таки сделал, как велено. Веки Гарри затрепетали, и он открыл глаза. На секунду он поднял бровь и с удивлением посмотрел на Блейза.

— Что такое Дары Смерти? — спросил он невнятным голосом, прежде чем потерять сознание.

Маркус и Тео повернулись к Блейзу.

— Я понятия не имею, о чём он, — твёрдо сказал Блейз. — Ни малейшего.

* * *

Квартира Питера Петтигрю

19:00

Когда Питер Петтигрю вышел из камина в своей квартире, он всё ещё мурлыкал себе под нос. Всё-таки это был продуктивный день. Да, ему пришлось станцевать джигу, чтобы вызволить своего крестника из беды и, в то же время, скрыть тот факт, что Джим попал в беду из-за него, но эта часть прошла без сучка и задоринки. Он также сделал свой первый ход в игре «убрать с доски Гарри Поттера, мешающего его планам». В любом случае, первый выпад не был попыткой убийства, это был скорее финт, чем атака. Он не ожидал, что Гарри примет всего лишь два миллиона. Он был уверен, что мальчишка имеет представление о размере состояния Поттеров, но два миллиона были хорошим стартом. Что важнее, он оценил старшего из близнецов и теперь чувствовал себя лучше подготовленным к действиям против него в будущем. Да, Гарри Поттер был вызовом, но едва ли Питеру удастся им насладиться. Не тот калибр.

Но истинный источник хорошего настроения Петтигрю был другим — пророчество. Удивительно, он проснулся этим утром, понятия не имея, что пророчество, приведшее его Лорда к падению, просто упадёт ему в руки. Да, ему пришлось принести Дамблдору непреложный обет не разглашать формулировки, но лазейки остались. Директор был гением и могущественным волшебником, но если судить по формулировкам клятвы, которую он заставил принести Петтигрю, как юрист он был безнадёжен.

Налив себе стакан огневиски и сбросив жакет с прочей одеждой для гольфа, Питер направился к себе в кабинет. У шкафа он остановился включить винтажный LP — граммофон и аккуратно поместил на него виниловый диск. Это древнее устройство играло маггловские записи лучше, чем самые крутые маггловские стереосистемы. Как только в комнате раздались звуки вступления, Питер сел и, закинув ноги на стол, пошевелил пальцами в клетчатых носках, думая о разговоре, который был много лет назад.

«Объяснитесь, мистер Норвегикус, — сказал Тёмный Лорд своим шипящим голосом. — Вы выдали мне секрет, позволяющий мне проникнуть сквозь Фиделиус, защищающий Поттеров, но сейчас предлагаете мне остановиться. Почему?»

«Потому что я вижу возможность, мой лорд. Пророчество, то, что мы о нём знаем, говорит о ребёнке с силой победить вас, но не обязательно ребёнке, которому суждено будет это сделать. Нет гарантии, что он будет против вас. Его можно обернуть в нашу веру. Тёмный подмастерье, который будет вашей правой рукой. Возможно, лучше будет похитить ребёнка, чем идти на риск навлечь на себя гнев судьбы».

Тёмный Лорд молчал, и, на секунду, Питер задумался, будет ли он награждён за свою проницательность или его будут пытать за его дерзость. Ни то, ни другое.

«Твои слова мудры, но, идя против истинного пророчества, я выберу радикальное решение. Я отправлюсь в Годрикову Впадину сегодня ночью и уничтожу угрозу моему новому режиму. И ты, мистер Норвегикус, отправишься со мной».

Питер «Мистер Норвегикус» Петтигрю, повинуясь, склонил голову. Время покажет, был ли он прав.

И он был прав. Теперь он это знал. Пытаясь убить Джима Поттера в его колыбели, Волдеморт был вырван из своего физического тела, а его заклятье отметило Джима как равного ему, наделив его силой, которая был за пределами понимания Волдеморта.

«И один умрёт от руки другого… ибо ни один не сможет жить, пока жив другой».

Питер ухмыльнулся. Он мог вертеть Джимом Поттером, как хотел. Когда Тёмный Лорд вернётся, он преподнесет мальчишку в подарок своему господину в обмен на ещё более высокое место в новой иерархии. Если только, конечно, Питер не сможет понять, что за силы есть у его крестника, и не поможет ему овладеть ими. В таком случае, Джим станет инструментом уничтожения Волдеморта, и Питер будет рядом, чтобы помочь Джиму выжить его прежнего господина.

На заднем фоне играл граммофон, и хриплый голос певца перебивал барабаны. На дворе был семьдесят шестой, когда Сириус Блэк познакомил застенчивого и робкого Питера Петтигрю с маггловским рок-н-роллом, но даже тогда эта конкретная песня произвела на него такое неизгладимое впечатление, что он долго не мог понять, почему она это сделала. Только годы спустя, когда события привели его к осознанию своего предназначения, он, наконец, понял, почему старая песня «Rolling Stones» оказалась его личным гимном. Питер начал радостно подпевать, пусть и немного фальшиво.

«Разрешите мне представиться, я эстет и богатей».

Питер слушает «The Rolling Stones», альбом «Beggars Banquet», композиция «Sympathy for the Devil» 1968 г.