Ничего на свете лучше нету, чем явиться в среду с того свету (джен)

Вечером работа в лаборатории, постепенно расширявшейся и занимающей уже больше половины подвала дома, точнее, замка Малфоев, постепенно сворачивалась. Сегодня никто не торопился уходить — поездка в Рим вдохновила всех ее участников. Снейпу даже пришлось распорядиться о том, чтобы все завершили наконец свои дела и начали приборку.

Этот процесс, в смысле, приборка, и был прерван влетевшей в низкое окно крупной совой с большим пакетом, адресованным мастеру Северусу Снейпу.

— Мисс Фарли, будьте добры, примите, — попросил он, поскольку обе руки были заняты — одной он домешивал промежуточный вариант зелья, а другой, с палочкой, левитировал и убирал в сейф оставшиеся от его приготовления особо ценные ингредиенты.

"Госпожа Марчелла Медичи" — прочитала Джемма имя отправителя, точнее, отправительницы, тут же вспомнила противную девицу и ее поведение на банкете и хмуро положила посылку на стол адресату.

— Сова ждет ответ, — снова отвлекла она Снейпа.

— Напишите о получении, я распишусь, — ответил он.

Джемма не без ехидной улыбки присела над запиской и скоро протянула ее на подпись. Шеф подмахнул не глядя, и сова отправилась в обратный путь, получив немного лакомства.

Северус, пока заканчивал последние дела, успел удивиться и нахмуриться, заметив недовольный взгляд мисс Фарли в сторону его стола, а потому сделал то, о чем раньше даже не подумал бы — вскрыл пакет на глазах у всех. Как тут же выяснилось, он поступил правильно.

В нем оказался альбом колдографий с конференции — к общему восторгу всех сотрудников. Они дружно и рьяно ускорились, заканчивая хлопоты, чтобы через пару минут сгрудиться за столом своего руководителя. Тот и не думал протестовать, просто сел, положил альбом перед собой и начал медленно перелистывать. После их поездки в атмосфере лаборатории что-то неуловимо изменилось, уютнее стало, что ли? Или теплее?

Лаванду Браун пропустили вперед. Джемма, как всегда, успела оказаться за его правым плечом, Драко втерся рядом, ужом проскользнув меж коллег. Последней простучали каблучки миссис Уитби — ее стол был дальше всех, и ей уже пришлось вытягивать шею, хотя ее супруг и поменялся с ней местами.

Северус никогда не понимал интереса к колдофото, этих дурацких "кто как вышел" и прочей ерунды. Можно подумать, человек изменился! Но сегодня ему просто хотелось посмотреть, как они выглядели со стороны — не он, конечно, а его подопечные. Он знал, что иногда такой взгляд оказывался полезным.

Лаванда Браун смотрела на свои изображения расширенными глазами, почти не дыша. Это действительно она? Это ее кривая улыбка так светится, и ей — радостно улыбались в ответ? А вот тот молодой итальянец даже весело подмигивал, и почему она тогда не заметила?

— Извините, — пробормотала она, и Снейп оглянулся, выжидающе подняв бровь. — Можно мне копию? Очень хочется показать дома… родителям.

— Берите, — он спокойно достал и отдал ей несколько снимков, где она была видна лучше всего. — Что-то еще?

— Нет-нет, что вы… спасибо, большое спасибо! — осчастливленная мисс Браун отошла, уступая свое место другим.

Северус морщился охам и ахам, но продолжал ловить выражения лиц: пока он был ими доволен. Осталась последняя страница, и многие начали отходить — альбом перелистывали уже второй раз, пора было домой, а в конце были в основном колдографии их начальника. Что там смотреть?

Внимание Джеммы к этому снимку привлек Драко, довольно сильно пихнув ее под локоть. На нем был Снейп — почти крупным планом. Он смотрел вперед и немного вбок и вверх с таким выражением, что она не могла не прикусить губу — его взгляд точно не был безразличным. А ее место рядом пустовало — значит, когда делали это снимок, он смотрел… на нее, это было во время ее выступления?

Она никогда не видела его лицо таким восхищенным. Светлым. Наполненным гордостью. Но чем, точнее, какой ее ролью он был очарован? Ею как лучшим сотрудником или как девушкой?

Плевать, она хотела это колдофото!

Ее рука автоматически придержала страницу альбома, и Северус поднял глаза. Время остановилось, завязло, как муха в янтаре…

"Как, оказывается, многое можно увидеть", — подумала Джемма, почти не слыша, как Драко объявил, что завтра он найдет и приведет копировщика и все желающие получат свои колдофото, а не жалеющие галлеонов — хоть целый альбом, и чудесным образом увел из лаборатории всех остальных. И закрыл за собой дверь.

Такого Снейпа увидеть она совершенно не хотела — с тоскливой пустотой в глазах и с холодной решимостью — такой, что она едва смогла выжать из себя слабую улыбку — ее единственное проверенное оружие. Но она справилась — даром, что ли, будучи старостой, столько раз рисковала улыбаться в разгневанное лицо декана — это всегда было страшно, но ведь помогало. И сейчас сработало — чудом, наверное — его взгляд смягчился. Стал просто грустным. А еще — больным, до безнадежности.

"Только не она, — думал Северус. — Только не это. Хотя кому я лгу? Я бы этого хотел, я желал бы ее любви всей душой, если бы имел хоть какое-то право. Женщины никогда не смотрели на меня так… Но кого я обманываю? Нет, только не ее". В памяти пронеслись приглашения на совместные обеды, собственная ревность к Драко — теперь такая глупая и почти смешная, солнце в ее глазах, когда она смотрела на него, всегда — солнце. Позволил себе погреться, и вот результат. Размяк. А девушка чем виновата?

Она протянула руку, чтобы взять его колдофото.

— Можно?

Вот что ей сказать?

— Берите, — он закрыл альбом, едва она убрала свои тонкие пальцы, а потом отодвинулся от стола, чтобы встать.

Отдать и забыть.

— Благодарю за снимок…

Она не видела, как он сжал челюсти — так, что напряглись желваки, но вздрогнула, когда услышала его голос.

— Мисс Фарли, боюсь, вы ошиблись. Глубоко ошиблись. Не стоит...

— Почему? — спросила Джемма зачем-то полушепотом, кладя руку на его пальцы.

— Не нужно, — он посмотрел на их руки.

Он должен был сейчас убрать ее ладонь и уйти, но ее прикосновение было слишком приятно. Это неправильно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Глупая, глупая девочка. И он не лучше. Но он не двигался, и ей казалось, что сейчас живого в нем — только глаза.

— Я не понимаю… — начала она, но тут ей стало обидно. Она сделала шаг навстречу, решилась, а он ее оттолкнул. Почему? И действительно ли она хотела это знать?

— Простите, мистер Снейп. Этого не повторится, — она наконец попыталась убрать руку, но теперь он положил на ее кисть вторую ладонь.

— Вы все не так поняли, — выдохнул он. — Все совсем не так. Не здесь и не сейчас.

Ему придется быть с ней честным — до конца. А раз так, то лучше будет сменить местоположение. Иначе ему будет противно приходить сюда — он терпеть не мог появляться в тех местах, что были связаны с очень неприятными объяснениями — их в его жизни было не так много, но хватало. Качественно неприятных. Порой — смертельно.

— Вы не откажетесь со мной поужинать?

Она вспыхнула и в недоумении распахнула глаза. Что он имел в виду?

— Это… свидание?

— Как вам будет угодно, — глухо и сдержанно ответил он, и Джемма напряглась. — Я пойму, если вы откажетесь, — он использовал последнюю лазейку, уже понимая, что это ни к чему не приведет. И его глаза говорили совсем другое.

"Я не откажусь".

— Куда мы пойдем?

— Одно небольшое старое кафе. Старомодное и приличное.

— Как вы? — попыталась шутить Джемма.

— Как я, — подозрительно легко согласился он, и они аппарировали, только потом размыкая руки.

Обоим хотелось оттянуть то, что нависло — Джемма каким-то внутренним чутьем ощущала, что это действительно серьезно.

Он же… просто оттягивал момент. Когда еще они смогут вот так взять и посидеть в кафе? Она больше в его сторону и не посмотрит. И будет совершенно права.

— Я жутко голодна, — заявила она, устраиваясь за действительно старым, но уютным столиком. — Что тут хорошего можно заказать?

— А что вы любите?

— Сегодня — простое и сытное. Картошку с рыбой!

— Тогда с местом я точно не прогадал. Пить?

— На ваш вкус. Но воду — обязательно.

Северус вздохнул. Огневиски ему пришлось бы в самый раз, но не предлагать же ей!..

В конце концов, на сытый желудок, говорят, и помирать приятней… Он не пробовал. Он вообще не привык к сытости — до сих пор. Но, глядя, как мисс Фарли, Джемма, с аппетитом уминала ужин — оказывается, это красиво! — он тоже ел. Тяжесть в желудке ощущалась лишней, это словно придавало веса, и он уже готов был открыть рот, как она пригласила его… пройтись. Тоже неплохо — по крайней мере, в парке нашлась бы масса мест, где нет лишних глаз. Любых посторонних глаз. И еще несколько минут у него окажется в запасе. Он будет их вспоминать потом. Каждую.

— Кажется, теперь я готова, — заявила она, — давайте уже ваши неприятности.

У него дернулся уголок рта.

— Не делайте этой ошибки, мисс Фарли.

— Не спрашивать вас? Тогда зачем… — она повела рукой вокруг, словно спрашивая, для чего он притащил ее сюда, и он наконец решился.

Вот только с чего начать? С признания о том, что он поверил, что ей важней всего — работа? Глупо. Потому, что работа ей на самом деле важна и она чудо как хороша в ней — он вспомнил ее — нет, не на конференции, а во время последнего эксперимента. Ее сияние, когда все получилось. Радость, гордость, ум, талант…

Лучшая из всех когда-либо виденных им женщин. И именно ей он должен сказать… Это.

Потому, что она не должна делать такую глупость — влюбляться в него.

— Я не могу, не имею права ломать вашу жизнь.

— Думаете, у вас получится? — ее удивление было несколько наигранным. Ну да. Кто-то, может, и бросался такими словами, но не он. Все серьезно. Все… плохо.

"Получится. Еще как", — подумал он и вдохнул, кажется, последний глоток воздуха.

— Я, конечно, тот еще слепец, но, кажется, понял, что вы увлечены, увы, не только работой.

"Ну, вот оно. Решайся, Джемма…"

— Ну да, — ей захотелось подбочениться, чтобы почувствовать себя уверенней, и она вскинула голову. — И вами. Вам так сложно это пережить?

— Пережить, — задумчиво и странно горько произнес он и наконец выдохнул: — Я не живой, Джемма. Я… непонятное существо, монстр, я…

Она остановилась, глядя на него во все глаза. Не живой?.. По спине побежали мурашки.

— Вы слишком умны, Джемма, чтобы не понимать. Вы красивы. Вы… удивительная, у вас чудесные перспективы, замечательное будущее. Оно должно быть прекрасным — как у зельевара, так и у женщины. Вы достойны самого лучшего. А я... Я даже не человек. Так, воскрешенное недоразумение. Мне нечего вам предложить, нечего дать. Простите меня. Я даже смотреть в вашу сторону не должен был.

— Но почему? — она стиснула пальцы до хруста, а жилка на виске словно выстукивала: "Значит, смотрел!" — Что случилось, как?

— Во мне нет ни капли крови, — глухо, через силу выдавил он. — Я… бесполезен. Для личной жизни особенно.

— А вот это уже не вам решать, мистер Снейп. И если…

— Не стоит, мисс Фарли. Здесь ничего не исправить, потому все, что я могу — это работать. Простите… Джемма.

Она чувствовала себя как во сне. Его холодные губы коснулись ее руки, и в ту же секунду он аппарировал, а Джемма прислонилась к ближайшему стволу, потому что из нее, кажется, только что вынули самое главное — ее опору, ее суть, ее стержень.

Как во сне она добрела до ближайшей скамейки и сидела на ней, пока зубы не начали стучать от холода, и это помогло ей прийти в себя.

— Не человек… Потому, что нет крови? Ох, Мерлин, не… Не мужчина! Вот что он хотел сказать. Ну нет, это мы еще посмотрим, — прошептала она непослушными губами и наложила на себя согревающее. А потом аппарировала к себе домой, быстро написала письмо и еще долго сидела в ожидании ответа.

* * *

— Малфой? — прозвучал ее голос в темноте зимней ночи возле ограды Малфой-мэнора. Лабораторию опечатывали на ночь — теперь в ней накопилось слишком много ценного.

— Ну наконец! — Драко быстро подошел и взял ее за руку, чтобы провести в дом без сигнала охранных чар. — У меня тоже был непростой денек, но, как я понимаю, речь сейчас не обо мне, — предположил он, пока они быстрым шагом шли по пути в библиотеку.

— Ты… знал?

— Что? Про кровь? Нет. Представляешь, даже мать не проговорилась.

Джемма неверяще улыбнулась. Кажется, у нее появлялось все больше причин уважать Нарциссу Малфой.

— Но я зато кое-что нашел, — Драко торжествующе водрузил перед ней старинный фолиант. — Мы должны справиться. Я его должник. Пусть сам Северус так не считает, но тем, что я не спятил тогда, я обязан именно ему. А еще тем, что моя семья…

— Осталась на плаву? Твой отец ни за что не признается.

— Это не значит, что он не знает об этом, — серьезно ответил Драко и достал еще одну книгу. — Поверь, он сделает все, что может, и еще немного. Как и мама. И я. Надо все перепроверить. Работаем?

* * *

Поздний зимний рассвет застал их, усталых, с красными глазами, на прежних местах. Драко с трудом разогнул спину, едва сдерживаясь, чтобы с хрустом не потянуться.

— Считай, что меня нет, — зевнула Джемма. — И этикета тоже.

И сладко потянулась вдобавок.

— Ох, — сразу подхватил Драко, прогибаясь спиной, и что-то действительно там похрустывало. — Кажется, здесь мы больше ничего не найдем.

— Тебе видней, — согласилась Джемма. — Но выбор еще тот… Кровь пяти нерожденных младенцев или кровь единорога, данная добровольно. Даже не знаю… Забеременеть пятерней? — попыталась шутить она, но юмор получился слишком черным — передернуло и ее саму, и даже Драко.

— Младенцы точно отпадают, — усмехнулся он, и она кивнула. — Придется посетить Запретный лес, — обманчиво-легко сказал он. — А что? Дважды в неделю, можно сказать, мимо хожу. Разберемся.

— О чем ты говорил, когда намекал на свой тяжелый день? Что-то у вас с Луной?

— Официальная помолвка состоится через две недели, — вздохнул Драко.

— И что тебя не устраивает на этот раз? — удивилась Джемма.

— Отец… ведет себя подозрительно дружелюбно. Слишком легко он согласился. У него определенно что-то еще в рукаве.

— Тебе кажется, что он слишком легко сдался?

— Учитывая, насколько он был против, то да, конечно.

— С матерью разговаривал?

— Еще нет. Не успел. Мы же только день как вернулись, думал, вечером поговорю, а тут ты… вы… Естественно, я обращусь к ней.

— Тогда и делай выводы. Но я бы на твоем месте просто воспользовалась этим. А ушки держала бы на макушке. И... Ты бы невесту держал пока подальше.

— Пожалуй, ты права. Ну что? Идем работать? Или позавтракаешь с нами?

— И скомпрометирую себя перед твоими? Ну уж нет. Пошли мне эльфа в лабораторию. Кофе и сконы, желательно с сыром.

— Слушаю и повинуюсь, — усмехнулся он, растопырив руки вместо ушей домовика и скорчив уморительно тупую рожу — разрядка им обоим была совершенно необходима.

Джемма, смеясь, ушла, а Драко направился в столовую — сегодня он хотел прежде всего увидеть мать. Они справятся, они точно справятся. Кровь единорога… А может быть, Луна и тут сумеет помочь? Ведь она… удивительная! Точно, сегодня он ей скажет — ведь дальше нее точно ничего не уйдет. Это же Луна.

Нарцисса Малфой улыбнулась непривычно мечтательному и мягкому выражению лица сына перед тем, как тот поприветствовал ее и принялся за завтрак. Ее мальчик будет счастливым. И сегодня вечером они точно обо всем поговорят.

* * *

— Двадцать три, двадцать четыре, двадцать пять, — Гермиона отсчитала капли самого мягкого успокоительного зелья и выпила его. Руки немного дрожали. Глубокий вдох и выдох не помогали. Она нервничала и никак не могла успокоиться. Хорошо, что Рози уже спала и можно было заняться своими делами. Рон опять где-то задерживался.

Гермиона открыла окно и села в кресло. Следовало попробовать расслабиться. Так она обычно нервничала перед экзаменами, но завтра-то ей никто оценку ставить не будет. Хотя как сказать... Итоговое совещание по исследованию артефакта, был приглашен мистер Онидан — или лучше все-таки называть его "мастер"? — и куча важных людей из Министерства. Она готовила свой доклад несколько недель, скрупулезно подводя итоги работы за последние месяцы, перевернувшие всю ее тихую, спокойную семейную жизнь. А тот факт, что Алан, мысли о котором никак не давали ей покоя, будет на совещании, совсем выбивал из колеи. Все так запуталось...

Посидев несколько минут и почувствовав, что зелье начало действовать, Гермиона встала и прошла к рабочему столу. Открыла папку, пробежала глазами тезисы. Все логично, упорядочено, информация проверена. Все хорошо. Вот только волнение никак не утихает.

У двери послышался звон ключей, значит, Рон вернулся домой. Из-за его поздних возвращений она часто в это время уже спала или притворялась спящей. Сегодня же она решила не сбегать и дождалась его возвращения.

Послышались шаги.

— Привет, — муж наклонился, слегка коснулся губами ее щеки и прошел на кухню, не дожидаясь ответа.

— Привет. Все в порядке? — Гермиона прошла за ним следом. Где он задержался, ей почему-то давно не хотелось спрашивать.

— Да, спасибо, — Рон уже жевал кусок хлеба, — покормишь меня? Я такой голодный.

— Конечно, — Гермиона достала тарелку.

Рон не смотрел на ее манипуляции, лишь плюхнулся на стул и ждал, когда ему подадут ужин.

— Завтра у нас итоговое совещание, — Гермиона поставила перед ним вкусно пахнущее рагу и пошла греть чайник. — Я так волнуюсь.

— Ты справишься, — проговорил Рон, уплетая рагу. — Ты ж у меня самая умная.

— Спасибо, Рон, только это не экзамен и там нет преподавателей, знающих все ответы заранее. А что, если мы ошиблись? Что, если наши выводы неправильные?

— Значит, будете искать дальше, никто тебя там не съест, — Рон впервые внимательно посмотрел в лицо Гермионы. — Ты там даже не работаешь, в конце-то концов. Ты же просто помогаешь!

— А знаешь, ты, наверное, прав. Я все принимаю слишком близко к сердцу.

— Вот-вот, от результатов вашего расследования ведь не зависят жизни всех волшебников? Это же не крестражи, верно?

— Как сказать... — Гермиона заломила руки, но от мысли, что их изыскания действительно далеко не столь важны, как поиск крестражей, ей стало легче.

Конечно, ее внутренний перфекционист требовал сделать все идеально, и она выкладывалась по полной, но ведь все действительно готово, ее выводы серьезно подтверждены, она нашла ответы на многие вопросы.

— Спасибо, ты прав, — от нахлынувшего удивительного облегчения она подошла и обняла его за плечи.

Сколько времени она не обнимала мужа? Вот просто так, потому что родной, потому что несколькими словами смог ее успокоить?

От этой мысли ей стало стыдно. Чувство вины по отношению к Рону в последнее время вообще стало слишком привычным для нее. Она старательно избегала близости, потому что боялась, что будет представлять на его месте совсем другого... и назовет другое имя. А муж и сам, кажется, не особо стремился к этому. Дежурные поцелуи в щеку — маловато для все еще молодой семьи. Но думать об этом совершенно не хотелось, а потому эти мысли откладывались на потом, благо отвлекали работа, дочь, домашние дела.

От прикосновения Гермионы Рон замер и отложил вилку. Секунда — и его ладонь легла поверх ее руки, осторожно поглаживая, словно тот не верил в происходящее. Он вздохнул, опять замер, наклонился и прижался губами к ее руке.

Гермиона отстранилась от мужа, смутившись своего и его порыва.

— Я пойду спать, завтра такой непростой день. Ты не мог бы с утра закинуть Рози в Нору? Я договорилась с Молли, — она поставила перед Роном чашку чая и печенье.

— Угу, — он отхлебнул горячий напиток, — без проблем.

Взглянув на мужа, Гермиона пошла в спальню. Надо успеть уснуть до его прихода или хотя бы сделать вид...

* * *

Алан Онидан понимал, что его небольшое приключение близится к завершению, и, пожалуй, впервые сожалел об этом. С одной стороны, оно принесло ему действительно великолепный шанс прикоснуться к настоящей легенде и даже в какой-то мере стать ее частью — его вклад в изучение древнеегипетского темномагического артефакта, связывающего мир живых с миром неживых, никто не сможет недооценить. Определенно их исследования войдут в анналы истории магии.

Сначала его позабавила красивая молодая женщина, хотя, скорее, не она сама, а то, что послали именно ее. Ну да, его любовные истории, по крайней мере, некоторые, были вполне достойны описания приличным беллетристом. Вот только ему нравилось проживать их, а не описывать — это придавало жизни шарм, остроту, яркость… Как и сейчас. Но он предпочитал обходиться без обязательств — жизнь убежденного холостяка его более чем устраивала.

Гермиона — какое прекрасное, если вдуматься, имя! — оказалась, к его удивлению, отнюдь не красивой молодой пустышкой, вроде сладкой приправы к работе, на которую его собрались заманить. Она была настоящей. Умной, начитанной и… неопытной. Он бы ни за что не сказал, что она замужняя дама, растящая дочь и, кажется, мужа тоже. По легким обмолвкам, по штрихам ее поведения он прекрасно понял, что с дочерью дела шли намного лучше.

Алан вздохнул. Давно он так не попадал на крючок. Да и крючка-то, собственно, не было. Ясные карие глаза с пытливым взглядом, блестящая память, почти эйдетическая, живой ум… Рядом с такой женщиной должен быть достойный мужчина.

"Уж не себя ли ты имеешь в виду?" — спросил внутренний голос, и Алан усмехнулся сам себе. Нет, он не позволил себе заходить дальше приятного флирта, даже когда понял, что она им серьезно увлеклась. Особенно когда понял. Это было странное чувство… Гермиона была достойна большего, чем служебный романчик.

Интересно, что она будет делать потом, когда исследование завершится? Писать статьи? Тогда, вполне возможно, они еще встретятся, не на одной конференции, так на другой. Девочка была талантлива, и он весьма надеялся, что больше она не будет зарывать свой талант.

А еще он поймал себя на мысли, что желает посмотреть на мистера Уизли. Сначала просто потому, что захотелось увидеть, кому это так повезло. Потом — как не повезло. А теперь уже вполне серьезно намеревался то ли начистить ему морду, то ли прочистить мозги, если они у этого экземпляра имеются.

Собственно, последнее и было тем единственно полезным, что он мог сделать для этой чудесной женщины. Не считать же свое желание затащить ее в постель, впрочем, совершенно естественное, полезным для нее. Он все равно не женится, никогда. А ломать ее семью и ее жизнь… Умница Гермиона то ли понимала, то ли чувствовала, когда стоило остановиться — и он не шел дальше. И ее не провоцировал, хотя удержаться было непросто. Но как же она все-таки расцвела за это время! Будет приятно сознавать, что в этом есть и его вклад.

Да он бы занялся тем, что эти забавные англичане именовали "доской", и без прекрасных глаз миссис Уизли, но то, что его пригласила именно она и работать пришлось с ней, определенно, добавило ему удовольствия. Теперь у него был повод засесть за монографию — для нее не хватало как раз той детали, которую ему так любезно поднесли едва ли не на блюдечке.

Судьба благоволила ему — вот уже в который раз. А значит, он должен показать свою благодарность. Он сделает для миссис Уизли то, что не не делал никогда и ни для кого: он пообщается с ее супругом, захочет тот того или нет. Потому что этот ум, талант, а главное, рвение, нельзя запирать в доме на кухне и в детской. Потому что такую прелестную женщину нельзя не ценить, за ней нельзя не ухаживать, ею нельзя не восхищаться. Он сумеет объяснить это любому, даже ее мужу. Особенно мужу. Так будет правильно. И это, скорее всего, даст ему возможность и дальше оставаться любимцем судьбы...

У Алана Онидана были свои представления о плате и о справедливости.

* * *

Мистер Уильямсон, начальник Отдела тайн, окинул строгим взглядом всех собравшихся и открыл итоговое совещание по той запредельной штуковине, что они в обиходе называли "доска". Ему самому было немного не по себе: Отдел тайн никогда не предполагал публичности, а народу собралось довольно много. На его вкус, просто чересчур много. Ладно, свои: Луна Лавгуд, Майкл Корнер, Гарри Поттер — сотрудники ОТ, Гермиона Уизли — внештатный сотрудник, так и быть, мистер Онидан, эксперт-египтолог — где они только выкопали этого импортного светского льва? — а еще трое министерских, по просьбе самого Кингсли, без которых они прекрасно могли бы обойтись. И двое представителей Аврората, которым вообще непонятно что тут было нужно. Уильямсон вздохнул. А вот того, кого бы он как раз хотел тут видеть, несмотря ни на что — Снейпа — не было. Мунго, видите ли. Лонгботтом. Эксперимент, чтоб его.

— Я приветствую всех собравшихся. Просьба подписать договор о неразглашении, — он передал зачарованный пергамент и тут же услышал, что у мистера Онидана, оказывается, другие полномочия, и все согласовано с Кингсли.

И пока остальные оставляли свои подписи, Уильямсон хмуро просматривал допуск, подписанный министром, костеря последнего, как умел. Но нужно было продолжать...

— Сегодня мы подведем итоги по исследованию артефакта, именуемого доской Уиджи, и, я надеюсь, сможем наконец закрыть данное дело.

Гарри хмыкнул. Закрыть. Может, ему еще и Снейпа списать? Приложить к материалам дела и сдать в архив?

— Миссис Уизли, вам слово.

От звука фамилии мужа, точнее, своей, Гермиона вздрогнула. Упоминание о себе как о "миссис Уизли" показалось ей... странным. Она встала, призвала на стену зала, где они собрались, первое изображение, и начала рассказ.

Доклад Гермионы об истории доски вызвал немалый интерес. Ее предположения о том, что этому артефакту более трех тысяч лет и он имеет египетское происхождение, были совершенно убедительными. Как и дальнейшая история, которую ей вместе с мистером Ониданом удалось восстановить: то, что доску привезли в Европу вместе с другими ценностями в самом начале девятнадцатого века, после похода Наполеона Бонапарта.

Полностью подтвердилась и теория о причастности Жозефа Фурье, который занимался систематизацией документов и вещей, привезенных бонапартистами из Египта, благодаря его дневникам, найденным при помощи миссис Малфой. В них он писал, что как маг сразу понял истинное значение артефакта, ужаснулся, но смог сделать вид, что это просто игрушка, случайно привезенная вместе с артефактами, в результате чего смог забрать ее себе. Отдавать это сокровище в чужие руки было попросту страшно.

Праправнук Фурье, Чарльз Кеннард, эмигрировал в Америку, где на основе артефакта, к которому сразу после магической таможни проявили интерес люди, с которыми он меньше всего желал бы взаимодействовать, действительно создал маггловскую игрушку, под которую и замаскировал сам артефакт, чтобы его обезопасить.

Кеннард, а впоследствии и его дочь, знаменитая спиритуалистка Перл Леонора Курран, использовали именно этот, оригинальный артефакт. Для полной активации ни у кого из их родных не хватало магического потенциала, чему глава семьи был весьма рад. А чтобы магглы ни о чем не догадывались, вместо палочки Кеннард, будучи слабым, но все-таки артефактором, сконструировал своеобразную планшетку.

Как из Америки доска попала в Англию, осталось загадкой, но, скорее всего, ее привезли потомки Леоноры Курран, поскольку они жили в Лондоне. Вряд ли они знали, какой ценностью обладают. В любом случае, то, что доска попала к Гарри — уникальное стечение обстоятельств.

После этого Гермиона села — ее часть доклада, касающаяся истории артефакта, была завершена.

— Благодарю вас, миссис Уизли, — начальник Отдела тайн благосклонно кивнул. — Благодарю и надеюсь на дальнейшее сотрудничество.

Гермиона вздохнула с облегчением — кажется, здесь снова найдется работа для нее. Интересная работа.

Далее речь пошла о свойствах доски. Доклад о потоках магии, которые видела мисс Лавгуд, вызвал живейший интерес. Когда же Гарри рассказал о своих экспериментах с потоками, о том, как он оживил цветы и вылечил сову, ему едва были готовы поверить, но демонстрация убедила всех скептиков.

Майкл Корнер рассказал о втором слое, о том, как он был найден и что именно на нем изображено. Поттер взял у Снейпа очки-половинки и смог продемонстрировать не только второй слой, но и свечение спрятанных символов.

Все шло хорошо, даже слишком. Гермиона нервничала, но смогла взять себя в руки. Она всеми силами старалась не смотреть на Алана, чтобы не отвлекаться.

— Мистер Онидан, — обратился к эксперту мистер Уильямсон, — ваше слово.

— Я признателен вам и особенно миссис Уизли, что мне выпала честь поучаствовать в исследовании этой, скажу без преувеличений, древнейшей легенды. Даже представить не мог, что смогу прикоснуться к ней, — Алан Онидан сдержанно улыбнулся. — Историю артефакта мы поднимали с немалым трудом вместе с миссис Уизли, она оказалась весьма запутанной, как вы, несомненно, уже могли оценить.

Небольшой вежливый кивок, улыбка в сторону Гермионы, и ее щеки слегка порозовели.

— На протяжении многих лет я периодически встречал упоминания о некоем артефакте, способном как воскресить человека, так и упокоить, причем без малейших признаков магического влияния, и по ряду косвенных признаков я уверен, что речь шла именно об этом. Позвольте, — он протянул руку к доске, — передайте, пожалуйста, планшетку, мисс Лавгуд, — он повернулся к Луне, и она протянула ему плоскую деревяшку в форме вытянутого сердца. — Я полагаю, что для нее есть определенное место, — он аккуратно надавил на ребро доски, что-то щелкнуло, и в артефакте образовалась выемка, куда идеально встала планшетка.

Поймав несколько удивленных взглядов, он продолжил:

— Вам, мистер Поттер, планшетка не понадобилась, поскольку вы сильный маг. Я рад, что вы занялись изучением потоков магии, а также их экранированием. И с уверенностью могу сказать, что данный артефакт — проводник, связывающий мир живых с миром мертвых. Я долгие годы изучал этот вопрос и считаю своею обязанностью предупредить вас о том, насколько страшен он может быть в ваших руках, — мистер Онидан посмотрел Гарри в глаза. — Именно ваших. Этот артефакт упоминался на протяжении всей мировой истории магии аналогично тому, как Бузинная палочка в истории магов Британии, так что я многое могу о нем рассказать. Но самое главное — это то, что при использовании артефакта по его прямому предназначению можно вершить страшные вещи. Ее мощь такова, что воскресить или, наоборот, отправить в небытие равно легко как одного человека, так и целую страну. Существуют данные, что именно с этим артефактом связывали крах цивилизации Атлантов. Обычно доска хранилась у шаманов, жрецов, потом у особого рода духовных лиц; она принадлежала правителям разных стран, но мало кто осмеливался ею пользоваться. Те немногие, кто решался, никому ничего уже не могли об этом рассказать — потому и были такие сложности с тем, чтобы проследить историю. То, что вы, мистер Поттер, смогли вызвать из мира мертвых мистера Снейпа, это настоящее чудо.

— Но почему? Как ему вообще это удалось? — не сдержался Майкл.

— Это сложный вопрос, мистер Корнер, — повернулся к нему мистер Онидан. — Как вы все понимаете, мои знания исключительно теоретические. Но вы сами понимаете, должны быть совершенно определенные условия, которые необходимо выполнить, чтобы воскресить или упокоить человека.

— Какие? — почти прошептал ошарашенный Гарри. С одной стороны, у него были мысли по этому поводу, но это были лишь его догадки, а когда об этом заговорил мистер Онидан, все оказалось несколько иначе.

Мистер Онидан как раз продолжил:

— В самых разных источниках мне встречалось, что существует несколько условий, которые необходимо выполнить прежде, чем провести ритуал. Каким образом они могли возникнуть одновременно без тщательной предварительной подготовки, я не представляю. Самыми очевидными из них являются наличие артефакта, кровь мага, направленные потоки магии. Это три условия, так сказать, со стороны живых.

— Как это? — спросил мистер Уильямсон, едва поспевавший за обсуждением темы.

— Есть древний манускрипт, — пояснил мистер Онидан, — его многие считают легендой, но в нем описано, что требуется для возвращения из Страны Мертвых. Во времена фараонов в Египте занимались этими вопросами, но со временем ученые стали считать это вымыслом.

— Вы сможете рассказать нам точное содержание? — Уильямсон не скрывал своей заинтересованности.

— Я предполагал, что он здесь понадобится, и принес его перевод. Сам манускрипт нашли в гробнице Тутанхамона, он датируется тысяча триста двадцать седьмым годом до нашей эры ⁽¹⁾.

— Но доска же примерно на триста лет младше! — воскликнула Гермиона.

— Вы правы, миссис Уизли, — Онидан слегка улыбнулся ей, — но там же упоминается несколько артефактов, подобных данному. Вероятно, что еще за триста лет до его создания были и другие, что звучит весьма логично, поскольку при том увлечении вопросами связи с мертвыми, что тогда бытовало в Египте, было бы странно ограничиться всего одним подобным артефактом.

— Вы не говорили, — потупилась Гермиона.

— Я сам обнаружил это не так давно. Видите ли, трактовка символов может быть не только двоякой, а имеет куда больше толкований; пришлось сопоставить их все, на что ушло довольно много времени не только у меня. Собственно, последний вариант расшифровки я получил вчера поздно вечером от моих помощников. Только тогда рассказ мистера Снейпа о его длительном пребывании "в тумане" и внезапном возвращении стал фрагментом общей картины, которая вполне соответствует условиям.

Мистер Онидан вынул из кармана мантии пергамент и развернул его.

— Над переводом трудились ученые разных стран, и в результате получилось несколько своеобразных посланий, хотя вы все прекрасно знаете, что иероглифы — это не современная письменность и здесь больше толкования, нежели текста. Обратите внимание на последний вариант.

"Для пути назад ты должен:

1. Не покидать область познания себя, оставаясь в сознании и памяти, идти дальше — смерть. Но смерть есть новая жизнь.

2. Найти того, кто пойдет вперед без сожаления. Нет жизни без смерти и нет возвращения без перерождения.

3. Те, кому ты нужен — твоя дорога назад. Те, кому ты должен — твои двери."

Алан прочитал перевод медленно, но воспринять его на слух было очень сложно.

— Джеминио, — он несколько раз взмахнул палочкой, и у каждого оказалась копия пергамента.

— Что все это значит? — Гарри посмотрел на мистера Онидана, затем на остальных.

— Набор слов какой-то, — недовольно пробормотал Майкл. Лингвистика никогда не была его сильной стороной.

— Здесь есть смысл, я уверена, надо лишь вникнуть в толкование знаков, — Гермиона вчитывалась в текст, стараясь понять, как именно он соотносится с воспоминаниями Снейпа.

— Вы правы, миссис Уизли, — по крайней мере, первый пункт здесь очевиден, — поддержал ее Онидан.

Гермиона с благодарностью и восхищением посмотрела на него, что не укрылось от внимания Гарри. Ему вообще не очень нравилось, как эти двое иногда смотрели друг на друга, но сейчас было не время думать об этом.

— "Не покидать область познания себя, идти дальше — смерть. Но смерть есть новая жизнь", — немного сократила первый пункт Гермиона. — Скорей всего, область познания себя — это и есть туман, в котором пребывал профессор Снейп эти пять лет.

— Я тоже так считаю, — кивнул мистер Онидан, и она на секунду опустила глаза, спрятав улыбку.

— Но что тогда значит все остальное? — впервые подал голос кто-то из министерских, присланных Кингсли.

— Я знаю, — подал голос Гарри, — "Идти дальше — смерть. Но смерть есть новая жизнь". Когда Волдеморт убил меня во время Битвы, я был в таком же тумане, и у меня был выбор — вернуться назад и жить дальше или идти вперед и умереть. Я решил вернуться. Директор... Дамблдор помог мне тогда. Но он же не ушел, он остался... там.

Кто-то вздохнул. Мало кто знал подробности возвращения Поттера после последней Авады.

— Думаю, что и третий пункт я смогу объяснить, — продолжил он. — "Те, кому ты нужен — твоя дорога назад. Те, кому ты должен — твои двери". В момент воскрешения профессора я вспоминал о нем. Так уж получилось.

— Драко тоже очень хотел, чтобы профессор Снейп вернулся, — подала голос Луна. — Даже дом его восстановил.

— Получается, что третьим условием является призыв кого-то из живущих? — сделал вывод Корнер.

— Если упрощенно, то да, — подтвердил Алан, что-то записывая в своем блокноте.

— Остается второй пункт: "Найти того, кто пойдет вперед..." — подытожил Уильямсон.

— Да, это самое спорное, — откликнулся Онидан. — Жертва. Человек. И в то же время — тот, кто не сожалеет.

— Но ведь профессор был в тумане с Дамблдором, — вспомнила Луна. — Получается, что директор Дамблдор должен окончательно умереть и пойти вперед, чтобы профессор Снейп полностью возродился?

— Но Дамблдор так и остался там, в тумане, он не пошел вперед, — поддержал мысль Гарри. — Я это точно знаю. И потому профессор не совсем человек. Погодите... Но ведь и со мной так было? Он остался... а меня посадил на поезд!

— Тогда много кто ушел дальше, — моментально ответила Гермиона и прикусила губу почти до крови.

Почему-то внезапно память отдалась такой болью... Они отдавали жизни за победу и не жалели об этом — Тонкс, Люпин, маленький Криви... Фред...

— Ты права, — Гарри побледнел, сжимая руки. — К тому же меня удерживал Волдеморт, взявший мою кровь для своего воскрешения.

Остальные молчали, словно поминая тех, кто ушел тогда, но тишину скоро нарушил второй "человек Кингсли":

— Что вы имеете в виду, мистер Поттер, под "не совсем человек"?

— Это закрытая информация, — начал Уильямсон. — Хотя вы же все дали подписку. Снейп возродился без капли крови.

Перешептывания троицы от Кингсли были прерваны мистером Ониданом.

— Мистер Снейп, совершенно не зная о том, смог практически полностью выполнить три условия и потому вернулся, хотя, если быть точными, это его вернули. Остается вопрос, как именно мистер Поттер привел в действие артефакт? Всегда, даже при допущении, что "доску" когда-нибудь найдут, выражались сомнения, что найти мага, способного привести ее в действие, очень сложно. Полного описания ритуала не сохранилось, остались лишь предположения, что именно для него требуется. Как я говорил ранее, самыми важными являются кровь мага, потоки магии и жертва или много жертв. Управлять своими магическими потоками без палочки способны лишь единицы.

— Вы хотите сказать, что при должной тренировке мистер Поттер сможет воскрешать людей? — третий представитель Кингсли побагровел от такой перспективы.

— Это все лежит в области предположений, но многое зависит от мистера Поттера. Не стоит забывать об условиях для второй стороны, — отозвался Онидан. — Обратное же действие еще менее изучено, но есть немало упоминаний, что с помощью доски были упокоены люди без видимых причин смерти. Так что мистеру Поттеру следует быть крайне осторожным. Нет четких сведений, желали ли смерти те, кто проводил ритуал, или же это было умышленное убийство.

Гарри, непроизвольно поглаживавший доску, тут же отдернул от нее руку.

— В любом случае, мистер Поттер, очень рекомендую вам полностью взять под контроль ваши потоки магии и не прикасаться к доске просто так, — мистер Онидан выразительно посмотрел на руки Гарри, которые опять машинально потянулись к доске.

— Спасибо, мистер Онидан, я буду это иметь в виду.

— Какой класс опасности вы предполагаете дать этому артефакту?

— Пять Икс...

— Три Икс...

— Аргументируйте.

Совещание продолжилось, пока артефакт не получил-таки точные характеристики, затем были установлены правила его хранения, допуски и порядок использования для дальнейшего изучения. Опасность — ХХХХХ. А как могло быть иначе, если за одним столом с ними сидел молодой маг, способный легко и непринужденно активировать эту машину жизни и смерти? Да еще это не кто-нибудь, а Поттер, а на что способен Поттер, было известно если не всем, то многим. Правда, в последнее время он явно начал исправляться, видимо, перевод в ОТ оказался таки правильным решением. Но тем не менее, спаситель Британии, оказывается, способен ее и похоронить... Нет уж. Но кажется, Поттер и сам так считал?

Мистер Уильямсон увидел, как его новый работник осторожно отодвигает от себя артефакт, одобрительно кивнул ему, подвел итоги и наконец объявил об окончании совещания. И пошел провожать людей Кингсли, пока остальные сидели, переваривая полученную информацию. Особенно Гарри, шокированный собственными способностями, с роящимися в голове мыслями, как их использовать.

— Мистер Онидан, позвольте проводить вас, — Гермиона встала, заметив, что консультант приподнялся с намерением покинуть кабинет.

— Благодарю, — он тепло улыбнулся, собирая вещи, и подал ей руку.

* * *

Гарри вышел с совещания словно в тумане. Мысли в голове обгоняли одна другую. Он может воскрешать людей! Усилием воли! Ну хорошо, не воли, но если научиться управлять потоками магии... Сколько же людей он может вернуть! Сириус, Фред и другие!..

— Даже не думай о том, что невозможно.

Голос разума? Нет, это Гермиона перехватила его на выходе из Министерства. Хотя порой это было одно и то же.

— Гарри, даже не думай, — повторила она.

— О чем? — Гарри поморгал невинными глазами.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Гарри Поттер. Забудь об этом, слышишь? — она взяла его под руку и потащила куда-то в сторону. — Это невозможно, еще Дамблдор говорил, что нельзя вернуть их.

— Но Снейп-то вернулся! Это значит... — он остановился и уставился на Гермиону.

— Это значит, что произошло чудо. Слишком много условий и факторов должны совпасть, это очень опасно!

Гермиона аппарировала их с Гарри и подтолкнула его к какому-то крыльцу. Тот с удивлением обнаружил, что они стояли перед каким-то неприметным кафе.

— Давай сядем и все обсудим, — она практически затащила его внутрь, и они прошли к дальнему столику у окна.

— Хорошо, — он сел и откинулся на спинку стула, — но ты же понимаешь...

— Я все прекрасно понимаю, Гарри, в этом-то и проблема. Я не хочу, чтобы жертвой стал ты.

— Я могу вернуть их, всех, я могу...

— Ты слышал, что я сказала? Ты можешь лишиться магии или вообще умереть! Ты об этом подумал? Алан предупредил меня, чтобы ты не наделал глупостей.

Алан? Где-то внутри Гарри царапнуло это имя, но он не стал отвлекаться.

— Я буду тренироваться. Я научусь управлять потоками, я уже вижу их и кое-что могу.

— Цветы и сова — это хорошо, но вернуть живого человека — совсем другое. И те условия из манускрипта — это же слишком сложно. Ты же не думаешь, что Лили и Джеймс провели двадцать с лишним лет в тумане? Это было бы ужасно, — Гермиона сама не заметила, как вцепилась в руку Гарри и до боли впилась в нее пальцами.

— Думаю, ты права, — в зеленых глазах стал угасать огонек возбуждения или безумия. Родителей не вернуть, давно пора смириться с этим. Он уже сам старше них, сам муж и отец, думать об их возвращении просто глупо. Но есть же те, кто ушел не так давно...

— Нет, Гарри, нет, — Гермиона внимательно всматривалась в его лицо и видела, как на нем сменяются эмоции.

— Они ушли не так давно, и вернуть их... я просто обязан, понимаешь?

— Кому ты обязан — это твои жена и сын. Ты прежде всего должен быть с ними. Ты не можешь вернуть тех, кто погиб, — она сжимала его кисти, разминала их в своих руках, словно пытаясь достучаться до него, заставить почувствовать себя живым, здесь и сейчас, вытащить из тех безумных мыслей, что роились в его голове. — Пообещай мне, что не будешь делать глупостей, прошу.

Гарри вздохнул. Глупостей? Да последние пять лет он только их и делал, и если бы не доска и не Снейп...

— Гермиона, я обещаю тебе, что не сделаю ничего, пока не буду готов к этому. Я не буду действовать спонтанно, необдуманно. Но я не могу обещать, что никогда не попробую...

И ведь так и будет. Слишком хорошо она его знала.

— Ты должен научиться управлять своей магией, контролировать ее. Пожалуйста, не торопись и не делай ничего в одиночку, я всегда готова помочь тебе.

— Я знаю, — вдруг по-мальчишески задорно улыбнулся он. — Гермиона Грейнджер, как всегда, будет на страже, чтобы уберечь меня от ошибок и направить на путь истинный!

— И буду, — рассмеялась она. — Не пугай только меня больше, хорошо? Ты с таким безумным видом вышел с совещания.

— Будешь тут нормальным, после таких новостей. Мистер Онидан просто взорвал мой мозг.

— Он может, — Гермиона улыбнулась с такой гордостью, что Гарри тут же вспомнил, что встревожило его на совещании. Надо поговорить с ней об этом, но как?

Принесли кофе и пирожные, что дало ему немного времени, чтобы собраться с мыслями.

— Хм, можно вопрос? — неуверенно начал он.

— Давай, — насторожилась она. То, что настроение Гарри и волнующая его тема изменились за пару минут, она уловила, но пока не понимала, к чему все это.

— У тебя все в порядке? — Гарри отпил кофе, чтобы не смотреть ей в глаза.

— У меня? Да, конечно.

— Ты не поняла, — медленно проговорил он. — У вас с Роном все в порядке?

— При чем тут Рон?

— Понимаешь, сегодня на совещании я кое-что заметил... — он замялся, потому что не знал, как сказать о таком подруге.

— Ты о чем?

— Я не уверен, что имею право вмешиваться, но я слишком хорошо знаю тебя, и меня это беспокоит... — замялся Гарри. Лезть в личную жизнь лучших друзей было не в его правилах, но Гарри чувствовал, что вот сейчас — надо.

— Гарри, я не понимаю, к чему весь этот разговор, но либо говори прямо, либо забудем об этом.

— Что у тебя с Ониданом? — выпалил Гарри, не давая себе шанса передумать и не лезть.

Гермиона вспыхнула, часто-часто заморгала и словно вынырнула из воды, глубоко вдохнув воздух. Она готовилась услышать от Гарри вопрос о Роне и уже прикидывала, что ему ответить, но никак не думала, что он может спросить про Алана.

— Ничего, — твердо и очень грустно вздохнула она, только щеки заалели еще больше. — Не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом. Мы вместе работали, не более.

— Герми, милая, — он взял ее руки в свои, как она совсем недавно держала его, — я не имею в виду ничего такого, но я же вижу, что между вами что-то происходит.

— Ты ошибаешься, правда. Между нами чисто деловые отношения, — тихо проговорила она, но взгляд не выдержала.

— Он тебе нравится? Как мужчина? Я же вижу...

— И с каких пор ты стал таким внимательным?

— Ну-у-у, — Гарри развел руками, — первый раз и только с тобой. Ты сильно изменилась за эти месяцы, и я был этому рад. Но когда появился Онидан и ты начала работать с ним, ты погрустнела, погрузилась в свои мысли и оживала, только если говорила о работе или Рози.

— Это не... — возразила было Гермиона, но осеклась. Это была правда. Правда, которую она не хотела признавать и от которой бежала всеми силами. — Это так выглядело?

— Рон знает? — Гарри заглянул ей в глаза.

— Гарри, между нами ничего нет, — на этот раз она выдержала его взгляд.

— А твои чувства? Я знаю, что ты никогда не предашь Рона, но...

— А с этим я справлюсь сама. Да и Рона, похоже, это мало волнует, — тоска, так тщательно скрываемая ею, прорвалась наружу.

— Что ты имеешь в виду? Тогда, на Рождество, мне показалось, что между вами что-то не так, но я думал, это обычная ссора, ничего серьезного.

— Рон очень поздно возвращается домой, мы почти не разговариваем, — призналась она.

— И где он пропадает?

— Я не знаю, я просто перестала спрашивать, — Гермиона вспомнила про остывший кофе и потянулась к чашке.

— Ты думаешь, у него кто-то есть? — Гарри отказывался в это поверить.

— Не знаю, Гарри, правда, не знаю. Я и так перед ним виновата, что думаю о другом, — в карих глазах блеснули слезы.

— Ты не должна себя винить, ты не можешь контролировать свои чувства.

— Я пытаюсь, но не могу. Скоро все закончится, работа завершена, мы больше не будем видеться, я справлюсь, обещаю.

— Герми, — он пододвинул стул к ней и притянул к себе; она уткнулась ему в плечо и дала волю слезам. Кто, если не лучший друг, сам все понявший, сможет ее поддержать?

* * *

Еще никогда время не тянулось для Гарри настолько медленно, даже муторно, как эта неделя, начавшаяся с совещания, потрясшего его до глубины души. Дальше дни пошли размеренно, и он жил в ожидании повторного визита в Гринготтс к ушлым гоблинам.

Ситуация усугублялась еще и тем, что Поттерам по-прежнему приходилось жить в Норе. А там то Рози в один из очередных визитов приспичит притащить с собой Джинджера и потом носиться с топотом по лестницам, разыскивая его, то маленький Джаспер начнет капризничать — и мигом примчится неугомонная Молли, не оставляющая попыток вмешаться в воспитательный процесс. У Джинни на этот счет всегда находилось собственное мнение, что выливалось в долгие и громкие споры с матерью.

К тому же вернувшийся к активной жизни Артур, кажется, снова затеял какой-то, кажется, не совсем законный эксперимент с маггловской техникой. По крайней мере, из сарая постоянно доносился подозрительный шум. Было заметно, что Молли прикладывает неимоверные усилия, чтобы не наведаться туда с инспекцией.

— Знаю, что нельзя, — словно бы оправдываясь, сказала как-то она в ответ на вопрос Гарри. — Артур только что хоть чем-то увлекся, сейчас ему никак нельзя мешать.

Вот и не мешали. Только следили, чтобы Артур исправно являлся обедать и ужинать — для этой цели отряжали Джинни с Джаспером или весело скачущую по двору Вики. Дедушка Уизли, конечно, не мог устоять, сразу же подхватывал внуков на руки и шел в дом.

В общем, в Норе сейчас все стало почти по-прежнему шумно. А Гарри уже настолько привык жить отдельно, спокойно и размеренно — с Джинни, а теперь, понятное дело, с сыном, — что его это не на шутку напрягало, и он то злился, то уходил в сад, где сидел молча и думал о своем, но покоя все не было.

На работе, в Отделе тайн, его перепады настроения тоже не замедлили сказаться. По результатам итогового совещания было решено, что Гарри продолжит свои эксперименты с артефактом, но Майкл и Луна будут страховать его. И вот, на исходе недели во время очередного эксперимента с замером характеристик магического поля, погрузившийся в размышления Гарри очнулся от того, что его крепко встряхнул за плечи Майкл Корнер.

— Ты что творишь? — спросил тот не столько с возмущением, сколько испуганно.

— А? Я творю? — удивился Гарри. — Как обычно, пробую…

Он замолчал, почуяв легкий запах дыма, и с изумлением уставился на тихо тлеющий многострадальный цветок, который, как обычно, служил объектом воздействия. Точнее, его дымящиеся останки.

— Ой, — сказал Гарри, икнув от неожиданности. — Что это?

И он поскорее убрал пальцы с доски и аккуратно положил ее на стол, даже от себя подальше отодвинул — на всякий случай.

Луна, наскоро обтерев руки от непонятной вязкой субстанции, которой пыталась закрыть корни цветка, достала из кармана свои любимые астрально-спектральные очки и принялась пристально его рассматривать.

— Что, неудачный день? — нахмурилась она.

— Скорее, неудачная жизнь, — вяло пошутил Гарри. — Ничего особенного, но…

— И это ты называешь "ничего особенного"? — фыркнул Корнер. — Ты посмотри сюда. Это, знаешь ли, меньше всего напоминает благотворное воздействие на растение. Может, для кого-то смерть — действительно благо, но здесь точно не тот случай.

Гарри побледнел.

— Это что же получается, доска спроецировала мое настроение и вот так вот повлияла на цветок? Получается, это на самом деле очень опасный артефакт, если результат настолько зависит от личности работающего с ним человека!

— А то тебе об этом не говорили, — кивнул Майкл, — это все же темномагический артефакт, не забывай. Поэтому мы его тут так основательно и изучаем. Что ж, такой результат — это в своем роде прорыв, доказывающий теорию Онидана. Даже и неплохо вышло, что ты был рассержен или… А действительно, что ты сейчас испытывал? — оживился он. — Какие эмоции, чувства? Нужно же будет повторить эксперимент.

— Лучше скажи, что у тебя случилось, Гарри, — вмешалась Луна. — Я же вижу, ты не зол, ты чем-то расстроен или, скорее, обижен.

— Это что же будет, если он будет зол? — опасливо хохотнул Майкл.

Вздохнув, Гарри принялся рассказывать о найденном письме и содержащейся в нем информации о Поттер-мэноре, о напрасном визите в архив Министерства и не менее бестолковом посещении Гринготтса.

— Ну, в банк тебе послезавтра, — рассудительно заметила Луна, — и вовсе этот визит не бестолковый. Ты молодец, что догадался обратиться к гоблинам. Мэнор — или иное поместье — это объект недвижимости. Он покупался, передавался, наследовался в роду. В Гринготтсе тебе обязательно помогут, нужно только правильно спрашивать.

— А что спрашивать? — поинтересовался Гарри. — Я уже спросил: есть у моего рода мэнор или нет.

— И гоблины скажут тебе: есть, — хмыкнул Майкл, — раз о нем упоминал твой отец. И что? Тебе нужно выяснить многое. Где он находится, в каком состоянии, давались ли сотрудникам Гринготтса какие-либо поручения насчет его содержания, ремонта, охраны… Да мало ли чего.

— А самое главное — почему ты не знал о Поттер-мэноре, — добавила Луна. — Время идет, а у любых поручений есть срок действия. Почему тебе никто не сообщил о поместье, не запросил новых указаний. Да в конце концов, почему в списке твоего наследства — как по крови, так и по завещанию — оказались только сейфы с деньгами и дом в Годриковой впадине?

— И почему, даже подвергаясь смертельной опасности, мои родители не перебрались под фамильную защиту мэнора, — мрачно сказал Гарри.

— Я на твоем месте наведался бы не в архив, а в Отдел магических происшествий и катастроф, — авторитетно заметил Корнер. — Мало ли, может, что-то случилось после смерти твоего деда, может, дом просто стал опасен для окружающих, и его запечатали.

Гарри задумчиво кивал.

— Да, верно. Спасибо. Что бы я без вас делал? — признательно прибавил он. — Я ведь ни о чем подобном не догадывался.

— Боюсь, натворил бы что-то не такое безобидное, — Майкл покосился на остов бывшего цветка. — Ладно, запрос в Отдел мы сделаем. Но сначала все же сходи к гоблинам.

— И спрашивай, Гарри, если что-то непонятно, — по-доброму улыбнулась Луна. — Ведь мы же друзья. Вместе мы сможем все.

— Друзья, — облегченно вздохнул Гарри, — а я почти все тот же балбес, что был в школе.

1) https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D1%80%D0%BE%D0%B1%D0%BD%D0%B8%D1%86%D0%B0_%D0%A2%D1%83%D1%82%D0%B0%D0%BD%D1%85%D0%B0%D0%BC%D0%BE%D0%BD%D0%B0

Вернуться к тексту