Ничего на свете лучше нету, чем явиться в среду с того свету (джен)

Маленький рыжий комочек медленно подкрадывался к белому бантику на веревочке; еще несколько секунд, бросок — и остренькие коготки мягких лапок вцепились в "добычу", а комнату огласил протяжный победный мявк. Рози громко рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Есе, есе!

Веревочка взвилась вверх и убежала от котенка на метр вправо. Джинджер опять подкрался к добыче, прижимая ушки, как настоящий охотник. Прыжок — и девочка снова радостно захохотала. 

— Дзиндзел холосый, он любит иглать, — маленькие ручки схватили котенка и прижали к себе. 

— Да, Джинджер очень хороший, только не сделай ему больно, хорошо?

Гермиона сказала это скорее на автомате, чем из опасения, что котенок может пострадать. Роза безоговорочно любила всех животных, и они, в большинстве своем, отвечали ей взаимностью. 

Вот уже третий день Гермиона не появлялась в Отделе Тайн, посвятив свое время любимой дочери. Ей хотелось компенсировать проведенные вдали от нее часы. Она вручила Гарри все найденные статьи, отчет и выводы и пообещала появиться в Министерстве на совещании в четверг. 

И вот ужин был готов, дела переделаны, и они с Рози в ожидании мужа и папы развлекались игрой с новым членом семьи. 

Рон пришел как обычно, ровно в семь. Обняв жену и дочь, он с интересом посмотрел на стол. Все верно, мужчину надо сначала накормить и дать ему отдохнуть, а потом уже вести беседы. Гермионе не терпелось рассказать ему о том, как прошел их с Рози день, попросить дочь спеть папе новую песенку, наконец поведать о работе. Вернувшись в воскресенье домой, она сразу начала делиться с ним новостями, но он мягко прервал ее на полуслове и до сих пор так и не дал рассказать обо всем. 

После мини-концерта, во время которого Рози трижды спела новую песенку, показала папе свои рисунки и даже принесла белый бантик, продемонстрировав, как она играет с Джинджером, Гермиона подхватила малышку на руки и унесла наверх, чтобы искупать и уложить спать. Приятные хлопоты не заняли много времени, и она быстро вернулась к мужу. 

— Я завтра пойду в Отдел Тайн.

— Хорошо. 

— Я так и не рассказала тебе, что доска, которой Гарри воскресил Снейпа, оказалась египетской, представляешь? 

— Египетской? Да ладно, как доска… как ты там ее называла… Уиджи, вроде, может быть египетской, если она из Америки?

— Мы обнаружили второй слой, и там египетские символы воскрешения — Уаджет, ангх, сесен… Я хотела бы проконсультироваться с магом-египтологом по поводу этой доски, надо только узнать, кто специалист в этой сфере.

— Ну, это тебе тогда к Биллу, он у нас всех магов, специализирующихся на Египте, знает.

— К Биллу? Рон, ты гений, как же я сама о нем не подумала! Ты прав, мне обязательно надо будет написать ему и встретиться. 

— Да, пиши, конечно. Уверен, что он сможет тебе помочь, кого-то из знакомых посоветует. 

— Да, я так и сделаю. Спасибо, — она поцеловала мужа в щеку и пошла искать пергамент.

Отправив письмо, Гермиона прошла на кухню и заварила себе черный чай. Ее охватило чувство растерянности, что она сама не подумала про Билла. Как? Это же так очевидно! "Неужели я настолько поглупела?" — недоверчиво спрашивала саму себя Гермиона. Второй раз за последние несколько дней почувствовать себя полной дурой! Сначала перед Нарциссой Малфой — тогда, на Гриммо, когда ей нечего было сказать и оставалось лишь сидеть и слушать лекцию как глупой первокурснице. А сейчас даже Рон быстрее сообразил, что именно Билл может помочь. 

"Неужели все, на что способна лучшая ученица потока — это ведение хозяйства и воспитание дочери?"

Она отхлебнула горячий чай и оглядела такую привычную кухню. "Но ведь быть женой и матерью — тоже немало. Я столько сил вложила в создание уюта в доме, а уж про Рози и говорить нечего", — при мысли о малышке у нее стало так тепло на душе, что она почти забыла о тяжелых мыслях. 

— О чем задумалась? — Рон подошел неслышно, и она вздрогнула от его голоса, но тут же расслабилась. 

— Да так, даже не знаю. О себе, наверное.

— М-м-м, как неожиданно, — он наклонился к ней, приобнял и зарылся лицом в волосы. — И что такого интересного "о себе" ты надумала?

— Сложно сказать. Чай будешь? — она попыталась встать, чтобы налить ему чашку чая. 

— Я сам, сиди, отдыхай, — он опустил руки ей на плечи, не давая встать. — Так что там "о себе"? — вернулся он к своему вопросу.

— Знаешь, я тут вдруг поняла, что за последние недели почувствовала себя прежней, вновь ощутила азарт от поиска информации, разгадывания тайны, почувствовала себя... умной, — произнеся вслух то, что было на душе, она сама удивилась, как верно все звучало. Она действительно вновь почувствовала себя умной.

— Герми, ты всегда была, есть и будешь самой умной ведьмой, какую я знаю, — он уже налил себе чай и сел напротив нее, прихватив корзиночку с печеньем. 

— Это другое, ты не понимаешь. Тогда, в школе, я очень боялась чего-то не знать и всегда готовилась заранее, учила уроки, читала что-то дополнительно. И мне очень нравилось это ощущение, как будто внутри тебя что-то рвется наружу, когда ты ждешь вопрос от преподавателя и тебе известен ответ. Просто невозможно усидеть на месте, пока не выпустишь все накопленное, понимаешь?

Рон улыбнулся. Он хорошо помнил, как сам посмеивался над привычкой Гермионы буквально подпрыгивать на месте, когда она тянула руку, чтобы ее спросили. И как она не могла сдержаться, если этого не происходило. 

— Так вот, это чувство вернулось, когда я начала изучать доску, — глаза Гермионы заблестели. — А потом я вдруг обнаружила, что еще очень многого не знаю. А когда мы с Гарри ходили в библиотеку, так я и вовсе почувствовала себя первокурсницей в первый день в Хогвартсе. 

— Не преувеличивай, вы же все нашли, насколько я понял, значит, справились, не Гарри же там во всем разобрался.

— Гарри мне помог, он очень заинтересован в этом деле, кстати. А справились мы с помощью Конфундуса, так бы нас оттуда выставили. 

— Ого, не думал, что там все так сложно, — пробормотал Рон, хрустя крекером. 

— Я бы хотела вернуться туда и научиться пользоваться маггловским оборудованием, — с некоторым смущением она покрутила пустую чашку. — Как же стыдно чего-то не знать, отставать от других, — призналась она. 

И кому? Ей! Что бы на это сказала ей девочка Гермиона, выучившая все учебники еще до начала первого учебного года? Да она бы рассмеялась и сказала, что такое невозможно! Но реальность расставила все по местам.

— Узнаю свою любимую всезнайку, тебе, как всегда, больше всех надо, — усмехнулся Рон. 

Но Гермиона выглядела грустной. Она вдруг поняла, что все ее достижения остались позади. Что она сможет передать Рози? Рассказ о том, как она с Гарри и Роном учились в Хогвартсе, и на этом все? Как будто жизнь после победы остановилась, превратившись в ежедневное повторение одного и того же. 

— Послушай, — Рон увидел, как жена помрачнела, и взял ее руку в свою. — Если хочешь, ты всегда можешь пойти и научиться. Я не буду тебе мешать и всегда поддержу.

— Спасибо, — едва улыбнулась она.

— Ты и правда самая умная, никогда не забывай об этом.

— Хорошо, постараюсь, — на ее лице уже заиграла настоящая улыбка. 

"Я же смогла догадаться насчет доски и Уаджета!" — подумала она вдруг. Мысль, что это исследование доски для нее жизненно необходимо, прочно поселилась в голове. 

— Знаешь, мне почему-то кажется очень важным разгадать тайну доски, и я чувствую, что могу сделать это, надо лишь приложить немного усилий.

— Конечно, сможешь, только не забывай про меня и Рози, ты нужна нам.

— Вы для меня всегда будете на первом месте, обещаю, — чувство облегчения после разговора разливалось по телу, а понимание и поддержка мужа придавали сил на новые свершения.

* * *

Утро в лаборатории не задалось: явившийся на два часа раньше всех мистер Голдштейн устроил плановую ревизию ингредиентов и обнаружил, что довольно приличная партия асфоделя резко утратила качество из-за того, что рядом всю ночь простоял открытый флакон с концентрированной настойкой из ипопаточников. Выяснить, кто допустил это вопиющее безобразие, оказалось до смешного непросто — супруги-хаффлпаффцы выгораживали друг дружку, пока Снейп в сердцах не пригрозил уволить обоих. 

Однако явилась мисс Фарли и тоже попыталась взять часть вины на себя, мол, ипопаточный настой вчера доставали по ее просьбе. 

— Не закрыли флакон тоже по вашей личной просьбе, мисс Фарли? — желчно осведомился Снейп. — Мне вычесть стоимость из вашего жалованья?

Что тут началось… Хотя, собственно, ничего особенного, если вдуматься: все работники предпочли скинуться. Даже Драко, вот уж от кого Северус не ожидал. "Неужели мальчик заинтересовался мисс Фарли?" — вылезла у него странная и совершенно непрошеная мысль. 

Снейп нахмурился. Складчина, значит. На самом деле не такая уж и большая сумма… И вот что он теперь должен делать? Наказание горе-работнички заслужили, бесспорно, но по десятку галлеонов с каждого… 

— Восемь галлеонов четыре сикля, — возвестил Голдштейн. — С каждого. Я тоже участвую, — и с вызовом посмотрел на начальство.

"Подсчитал уже, с-с-счетовод. Вот крохобором-то я еще не был, — подумал Северус. — И начинать не собираюсь". Он обвел всех взглядом. Серьезные — двое виноватых, остальные просто нахальные… Ничего, пусть подумают еще немного.

Он наклонился к камину — передал срочный заказ поставщику, который, к счастью, обещали доставить в течение часа. Кто-то облегченно выдохнул. А вот это они зря...

— Господа ассистенты пишут объяснительную. Остальные — работать! — нахмурился Северус как можно более грозно. — И если такое, не дай Мерлин, повторится, я вас самих нашинкую…

— В нас не будет необходимой концентрации депрессирующих веществ! — заявил любимый крестник. — Нам до ипопаточников далеко. Сэр.

"Улыбается еще, наглец".

— Это поправимо, мистер Малфой, — многообещающе процедил Снейп, буравя его взглядом, каким он в свое время предпочитал смотреть на Поттера, и слыша, как рядом прыснула мисс Фарли.

Да что же это такое! Совсем распустились! Хотя это же далеко не школьники. Кому еще тут работать, как не им? 

Он повернулся, чтобы все-таки сказать ей что-нибудь едкое, но эта ее обезоруживающая улыбка! Искренняя, теплая… Ему. Можно подумать, он ее вот прямо осчастливил. Чем, интересно? 

Он отвернулся, сдерживая вздох и повел плечами. Было немного не по себе. 

"Чертов Альбус, — подумал он. — Заразил меня своим… благодушием". 

Северус уже хотел было прошипеть, что пора заняться делом, но увидел, что, собственно, все уже им и заняты. Сбросить собственное недовольство было не на кого, и он снова повернулся к рабочему месту мисс Фарли. Та словно почувствовала — подняла голову и посмотрела… с благодарностью? 

Хотя кто кому должен быть благодарен, еще вопрос. После ее появления в лаборатории Северус мог практически полностью посвятить свое время исследованиям: она прекрасно решала все рутинные вопросы и поставила производство базовых зелий на поток, задавая заклинанием частоту и способ помешивания, да и другие новшества… Немало интересного привезла она из Америки. 

"А ведь мисс Фарли — красивая девушка, — подумалось ему, и внутри стало неприятно-тревожно. — Рано или поздно выйдет замуж… Как она только до сих пор этого избежала — или мужчины вокруг нее были поголовно слепы?" Думать о том, что мисс Фарли покинет его лабораторию, было отвратительно. Хотя, Драко же… Да и Голдштейн явно оказывает ей знаки внимания. 

Снейп вспомнил, что тот всякий раз старался подать мисс Фарли мантию, когда они уходили домой. Внутри заскребло. 

"Только бы не Голдштейн. С Драко я как-нибудь разберусь… по-родственному, — Северус понял, что отдавать мисс Фарли не хочется, даже Драко, и сам себе поразился. — О чем я думаю вообще? Кто я ей, отец? Что за дурь мне сегодня мозги застит? Но надо готовиться к худшему, и так чудо, что такая девушка... ну ладно, молодая женщина, все еще свободна..."

Настроение почему-то окончательно упало, но вот к нему на стол легли результаты титрования первой партии экспериментального зелья, и он с головой ушел в работу. Это помогло, впрочем, как всегда. 

* * *

— Идем? — Драко наклонился над ее столом, и Джемма кивнула, вставая.

Северус Снейп мрачно наблюдал, как парочка отправляется на обеденный перерыв, и не обратил внимания, что выражение лица Энтони Голдштейна является почти что отражением его собственных эмоций. 

Тони очень хотелось крикнуть: "Погодите, я с вами!", но необходимость через пятнадцать минут связаться с клиентом и два только что принесенных совами срочных письма от Министерства не оставляли сомнений в том, что обедать он сегодня будет поздно, если вообще успеет.

Драко же был доволен: ему давно хотелось пообщаться с мисс Фарли без лишних ушей. Как с профессионалом. Чем дальше шло исследование, тем лучше он понимал, что зелье такого уровня ему вообще-то не по зубам. Но быть полезным, а еще лучше незаменимым, хотелось. И Джемма могла в этом помочь. Собственно, уже помогала. 

У нее явно был свой интерес — и к исследованию, и к… исследователю. Когда Драко об этом догадался, то был восхищен ее умом и выдержкой. Но ничего, конечно же, не сказал, только еще больше зауважал. Так что их отношения становились все более приятельскими и теплыми — насколько это вообще возможно для истинных слизеринцев, не знакомых друг с другом с самого детства. 

За обедом они обменялись информацией по новым разработкам, а еще не без удовольствия разобрали по косточкам утренний скандал и всех его участников, даже Снейпа. Особенно Снейпа. 

— Ты же не можешь не признать, что он начал проявлять не столько сарказм, сколько юмор. Лично меня это радует!

— Юмор у профессора всегда был неподражаемым, — уклончиво ответила Джемма. — Но мне кажется, ты хотел поговорить о чем-то еще. Я неправа?

Драко вздохнул. Посмотрел в светло-карие глаза и вздохнул еще раз. И выдал наконец все сомнения насчет собственной профессиональной пригодности. 

— Ты понял, что не творец, — резюмировала Джемма. — Могу сказать одно: с одной стороны, ты прав, но с другой, ты к себе слишком строг.

— Думаешь?

— Вижу. Профессор задал себе слишком высокую планку, а ты тянешься за ним. Это, конечно, похвально, но есть вещи, которые тебе удаются лучше, чем ему.

— Это какие же? — опешил Драко.

— Тебе хорошо удаются объяснения.

— А…

— Ты не считаешь, что все, с кем ты работаешь, обязаны иметь высочайший теоретический уровень, а потому объясняешь действительно лучше, чем он.

— Неожиданно…

— А еще ты очень даже неплохо умеешь организовывать процесс.

Драко выпрямил спину и улыбнулся:

— Это наследственное.

— Ну да, ну да. Из тебя вышел бы, наверное, отменный профессор зельеварения.

Джемма встала и направилась в сторону официанта, не глядя на изумленного Драко. 

— Упакуйте нам с собой пару кусков пирога, — услышал он, подходя ближе.

— Я расплачусь, мисс Фарли. Ваше заявление было весьма неожиданным.

Драко поменял тон, когда официант ушел выполнять просьбу:

— Джемма, дай мне прийти в себя. Ну какой из меня профессор?

— Обыкновенный. Подумай сам.

— Да я даже представить себя не могу на этом месте. Для профессорства мне следовало бы быть хотя бы известным подмастерьем. А лучше мастером, как Снейп.

— Глупости, — покачала головой Джемма. — Студентам нужно не громкое имя, а внятное объяснение материала.

Она забрала оба свертка, Драко расплатился с официантом, и они вышли на хмурую улочку прямо под моросящий дождь. Защиту они наколдовали автоматически.

— Неужели ты не насытилась? — спросил Драко после секундной паузы.

— Просто я заметила, какими несчастными глазами смотрит на нас из-за своих бумаг мистер Голдштейн. Кажется, ему обед вообще не светит.

— Решила позаботиться?

— Почему бы нет? Когда-то, возможно, и мне понадобится, чтобы меня подкормили.

— Клянусь, что не оставлю леди в такой беде! — преувеличенно горячо воскликнул Драко, и они рассмеялись.

Когда довольная молодая парочка явилась на пороге лаборатории, на чело Снейпа снова набежала тень. 

— Тс-с-с. Кажется, он все еще не в духе…

— Профессор, разрешите дать вам взятку на рабочем месте? — Джемма подошла к его столу и, встретившись с недоуменным взглядом, улыбнулась. — Она очень вкусная, я проверяла.

Она выложила на краешек небольшой аппетитно благоухающий сверток и тут же повернулась к Голдштейну. 

— Мы просто не могли о вас не позаботиться, — еще один сверточек оказался на его столе, а Энтони расцвел и рассыпался в благодарностях. 

— Вы же нас тоже не забудете, если мы заработаемся, правда? — улыбнулась Джемма, оборачиваясь к Снейпу.

— Круговая порука? Первый курс, второе полугодие, — проворчал тот. — Позволю себе напомнить, что для еды существует комната отдыха.

— Профессор, вам подогреть? Сделать вам чай или кофе?

К нему на язык уже прыгнул привычно-саркастический вопрос, давно ли она решила подрабатывать в лаборатории еще и домовиком, но… в конце концов, сколько можно язвить? И долго ли ему еще будут предлагать подобное? Он просто сжал покрепче губы и кивнул, процедив:

— Кофе, пожалуйста.

И тут же был одарен теплой улыбкой. 

Да что такого? В конце концов, это просто еда. И он, кажется, достаточно голоден, чтобы просто пойти и съесть этот чертов пирог.

* * *

Джинни проснулась с чувством смутного беспокойства. Нет, самочувствие ее было вполне сносным, да и все указания Снейпа она выполняла исправно, но мнительность, в той или иной мере присущая всем беременным женщинам, буйным цветом распускалась в ее душе. Так и не найдя видимых причин своего плохого настроения, Джинни принялась доставать Гарри.

— А ты сегодня долго задержишься на работе? А тебя никуда не отправляют? Ты ничего от меня не скрываешь? — ее вопросы сыпались, как горох из мешка.

— Да что с тобой происходит? — удивился Гарри. — Прекрасно же знаешь, что ничем опасным я сейчас не занимаюсь — меня откомандировали в распоряжение Отдела Тайн, мы занимаемся изучением доски Уиджи, чтобы помочь профессору Снейпу, — и добавил вполголоса: — И, надеюсь, не только профессору.

— Знаю, — вздохнула Джинни, — но мне сегодня как-то не по себе.

Гарри обнял ее и продолжил успокаивающе бормотать куда-то ей в макушку:

— Ну что ты, в самом деле. Всё будет хорошо: никаких злодеев, погонь и расследований и совершенно никакой опасности. 

— Да уж, ты-то всю жизнь умудряешься влипать в какие-нибудь передряги, причём на ровном месте, — возразила Джинни, впрочем, уже улыбаясь.

— Клянусь тебе, это не тот случай! — патетически возгласил Гарри. — Ну, возможно, мне грозит участь быть погребённым под грузом библиотечных фолиантов. Но это не смертельно.

— Ладно, беги, но всё-таки будь осторожен.

— Буду, — покладисто кивнул Гарри. — В конце концов, сегодня не среда, — пошутил он, чмокнул супругу в нос и скрылся в камине.

Оставшись одна, Джинни не торопясь позавтракала и честно попыталась чем-то занять себя, но получалось плохо. От отчаяния она принялась перелистывать альбомы со школьными колдографиями, но только разволновалась ещё больше. Не находя себе места, Джинни неожиданно даже для себя решила прогуляться в Мунго. Она понимала, что, скорее всего, колдомедик не скажет ей ничего нового и визит в больницу станет пустой формальностью, но зато её там внимательно выслушают, утешат и успокоят.

"Да, дорогая, а раньше ты подумать об этом не могла? — критично заметила она сама себе. — Сказала бы сразу, утром, и Гарри бы сопроводил тебя до Мунго перед работой. Где логика, где разум?"

Тревожить мужа без оснований ей не хотелось, и, поразмыслив, Джинни решила сначала посоветоваться с Гермионой и связалась с её домом по камину. Однако ответил ей Рон.

— Привет, сестрёнка, как ты? Заходи, поболтаем.

— Рон, ты дома? Что-то случилось? — забеспокоилась Джинни, быстро выскакивая из камина. — А где Гермиона? С ней всё в порядке?

Рон, на волосах которого был завязан добрый десяток разноцветных бантиков, добродушно улыбался.

— В абсолютном. Просто Гермионе срочно понадобилось сегодня в Отдел Тайн. Ну, ты же помнишь, что они с Гарри по уши заняты исследованиями доски, вот я и взял сегодня отгул, чтобы побыть с Рози.

— Пливет, тётя Дзинни, — громко сказала Рози, продолжая, пыхтя, завязывать очередную ленточку на отцовской шевелюре.

— Здравствуй, моя милая, — Джинни расцеловала её. — Как я вижу, Рон, скучать тебе не дают, — она звонко рассмеялась. — Не устал?

— Нисколько, — гордо ответил Рон. — На самом деле, мне не так уж и достаётся, а вот котенку, кажется, повезло гораздо меньше. Представляешь, Рози его даже одевает в платьица, пеленает и укладывает спать.

— И он не царапается?

— Что ты, котёнок очень ласковый. И хитрый: он терпит всё и не сопротивляется, но стоит Роуз отвлечься, тихо ускользает от неё куда-нибудь под диван. Вот тогда настаёт моя очередь занимать малышку. А вообще, знаешь, поначалу я боялся оставаться с ней один на один, а теперь мне это даже начинает нравиться. Никуда не нужно бежать, спокойно сидишь дома, играешь, сколько влезет, и смотришь, как твой любимый маленький человечек познаёт мир.

— Дзиндзел не слусается, — пожаловалась Рози, — но я его все лавно люблю.

— Да ты моя умница, — Рон ласково погладил ее по голове.

— Из тебя получился замечательный отец, братец, — искренне сказала Джинни. — Но, кажется, мне ты сейчас помочь не сможешь.

— Да, — посерьёзнел Рон, — я и забыл. Что у тебя случилось-то?

— Да ничего особенного, просто мне нужно прогуляться в Мунго — что-то неспокойно, и я хотела попросить Гермиону составить мне компанию, но, раз её нет…

— Нет мамы Гермионы, но у нас есть суперпапа. Я обязательно провожу тебя, — заверил Рон. 

— А Рози возьмём с собой? Ей не нужно показаться детскому медику?

— Вот чего не знаю, того не знаю. Пожалуй, не стоит. Меня же Гермиона потом замучает вопросами: что сказали да что посоветовали. Лучше Рози пару часов побудет с няней. Солнышко, пойдёшь поиграть с мадам Прайк?

— А Дзиндзел мозно взять с собой? — деловито уточнила Рози.

— Конечно, — сказали хором Рон и Джинни.

Они связались с няней, и уже через полчаса Джинни в сопровождении слегка оробевшего Рона проследовала в Мунго.

Колдомедик, как и ожидалось, побеседовала с ней, провела диагностику и заверила, что всё идёт своим чередом и оснований для беспокойства совершенно никаких. Успокоенная Джинни, мысленно костеря себя за излишнюю тревожность и за то, что она заставила брата тащиться в с ней в больницу, вышла в коридор. Спускаясь по лестнице, она заметила мелькнувшее впереди смутно знакомое лицо. 

"Да это же… Лаванда, — ахнула про себя Джинни. — Как она плохо выглядит. Что с ней?.. Ах, да, как же я могла позабыть. А если ей нужна помощь?" — она попыталась догнать Браун, но та находилась слишком далеко, а голова от быстрого спуска по лестнице начала неприятно кружиться. Тогда Джинни громко позвала:

— Рон! Ро-о-он!

— Я здесь, сестрёнка, — Рон подскочил откуда-то со спины. — Еле догнал тебя. Куда ты побежала?

— Рон, там, внизу, Лаванда Браун. Догони её, пожалуйста.

— Зачем? — не понял Рон.

— Просто сделай, как я говорю, ладно?

— Хорошо, хорошо, — и он рванул вниз, прозорливо покрикивая на бегу: "Дорогу, британский Аврорат". Рон пару раз слышал эту фразу в исполнении Гарри — на толпу обывателей она действовала безотказно.

* * *

Они сидели втроём в маггловском кафетерии недалеко от Мунго. Разговор не клеился. Лаванда выглядела сильно измождённой, шрамы, покрывающие её тело, ярко выделялись на бледной коже, а в глазах застыло какое-то знакомое обречённо-тоскливое выражение.

"Люпин. Так часто смотрел Люпин, — поняла вдруг Джинни. — И он тоже всегда чувствовал себя обречённым и ненужным".

— И что, тебе вот так придётся всю жизнь проходить эти процедуры? — Рон, как всегда, был убийственно прямолинеен.

— Да, — безучастно ответила Лаванда, — пока колдомедики ничего лучшего не придумали. А мне лишь говорят: "Скажи спасибо, девочка, что это было не полнолуние". И что, мне от этого легче, что я не оборачиваюсь, но всё тело болит и корёжит, что шрамы эти никогда не свести, потому что они могли исчезнуть только после трансформации. Живу лишь по инерции и не могу думать ни о чём. Вокруг счастливые люди, семьи, дети, а для меня война не кончилась и не закончится никогда.

— Но не может же такого быть, чтобы совсем ничего нельзя было сделать, — проговорила Джинни, сочувственно гладя её по руке.

— Может, — проронила Лаванда. — Некому этим заниматься, понимаешь? Ладно, мне пора, — она встала и слегка пошатнулась. — Наверное, следует сказать, что мне приятно было вас видеть, но… — она махнула рукой.

— Я провожу тебя до дома, — твёрдо сказал Рон, — и это не обсуждается. Джинни, дождись меня здесь, хорошо?

— Конечно, — кивнула та. — С места не сдвинусь, будь спокоен.

— Спасибо… Бон-Бон, — грустно усмехнулась Лаванда. — Ты вырос настоящим мужчиной.

* * *

Вечером взволнованная Джинни рассказала обо всём мужу.

— И это волшебный мир! — эмоционально воскликнула она. — Как обычно, колдомедикам проще разводить руками и ничего не делать. Ну как же, не их же это коснулось и даже не их знакомых.

Гарри примирительно заметил:

— А как тут помочь? Раны от оборотней не лечатся, это всем известно.

— Не знаю, но сидеть и разводить руками, когда молодая женщина вынуждена так страдать, — точно не выход. Лаванда же до сих пор каждый день как на войне — войне с собой и с миром. Ну не-ет, — протянула Джинни. — Вот не отдам! Вот… я точно что-нибудь придумаю! Помнишь, как папу укусила змея? Колдомедики тоже лишь выжидали и кудахтали, а… — она перестала метаться по комнате и замерла. — А помогло тогда зелье профессора Снейпа.

— Джинни, ты хочешь сказать?..

— Почему бы нам не попросить профессора заняться этой проблемой?

— Но профессор Снейп сейчас и так очень занят, а ситуация с Лавандой не смертельная.

— У меня тоже была не смертельная, — возмущённо заявила Джинни, — а он помог — просто так, потому, что знал, как помочь. Ты, главное, попроси его, что мы теряем?

— Спрошу, — согласился Гарри.

"…И профессор тут же меня убьёт", — подумал он.

Джинни облегчённо вздохнула и почувствовала, что неясная тревога, не дающая ей покоя с самого утра, потихоньку исчезает.

А в это время Рон не менее эмоционально рассказывал ту же историю Гермионе.

— …Я никогда не забуду этот тоскливый взгляд, которым она одарила меня на прощание, — закончил он.

Гермиона подавленно молчала. Реальный мир, сокрытый от неё на три года за стенами уютного дома, продолжал прорываться в её душу. "Как же я могла не думать и не замечать ничего вокруг? — корила себя она. — Нет, решено. Пусть я снова окажусь перед неизвестностью, как это было в одиннадцать лет, но я справлюсь. Я должна стать прежней. Точнее, не прежней, но взрослой, умной и решительной волшебницей".

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, Рон, — она порывисто обняла его. — Вместе мы победим любые трудности. Смотри, как нас много.