Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

9 ноября 1992

К следующему утру Гарри по большей части оправился от окклюменционного шока, который он испытал при коллапсе своих щитов. Он проснулся перед восходом солнца и потратил час на медитацию в Логове, где за ним наблюдали Тео и Блейз, которые, к тому же, прочитали ему суровую лекцию о том, что он должен и не должен чувствовать в ближайшие пару дней. После этого он, наконец, смог с чистой от переживаний головой оценить события, произошедшие прошлым вечером. Он быстро понял, что его проблема с парселтангом — не настолько фатальная, как он думал. Он всё ещё был змееязычным волшебником и всё ещё мог говорить со змеями. Для доказательства он сотворил змею чарами серпенсортиа и смог поддерживать с ней разговор, пусть и скучный и по большей части почти односторонний, ибо призванные чарами змеи не знали ничего о реальности. Гарри призвал несколько змей, но, поговорив с ними, расстроился, ибо у всех этих змей был один и тот же характер, в отличие от пресмыкающихся, обитающих на картинах Хогвартса, у каждой из которых он был неповторимым. Все призванные змеи могли говорить только о том, почему Гарри их призвал, и когда они смогут вернуться в небытие, где они предпочитали быть. Он всё ещё мог давать им достаточно сложные инструкции, но, в целом, они были… тупыми.

Основываясь на своих экспериментах с чарами «Серпенсортиа», Гарри решил, что он теперь может говорить только с живыми змеями — как обычными, так и магическими — хотя на то, чтобы проверить эту теорию, понадобится время, ибо большинство живых змей, даже магических, в холодные шотландские зимы впадали в спячку. Но он не мог разговаривать с воплощениями змей, неважно, нарисованными или сделанными из камня. Для Гарри это было чудовищной трагедией. Эсми, Эгберт, Артуро (пухленькая гадюка, нарисованная на картине, висящей в общей гостиной Слизерина), Сиобан (травяная змея, которая предупредила его о розыгрыше близнецов Уизли в прошлом году) и, разумеется, древние змеи, составляющие Трон гидры. Все они стали его друзьями ещё в прошлом году, даже ворчливый Нидхогг и напыщенный рунослед. А теперь все они замолчали, возможно, навсегда. В мгновение ока Гарри оказался отрезан от своих советников, своей шпионской сети и почти половины людей, а для змееязычного волшебника змеи — люди, с которыми он говорил на регулярной основе. Даже Сентинель молчала, и хотя Гарри всё ещё мог открывать проход в Логово, он не мог сменить пароль, поэтому «Волди-Молди» суждено было оставаться паролем от Логова ещё какое-то время — хотя эта фраза теперь уже не казалась Гарри такой уж смешной.

* * *

ПОЖИРАТЕЛИ СМЕРТИ ПРЕСЛЕДУЮТ МАЛЬЧИКА-КОТОРЫЙ-ВЫЖИЛ?

Автор: Рита Скитер, специальный корреспондент «Ежедневного пророка»

(9 ноября 1992)

Верные читатели, без сомнений, помнят шокирующий инцидент, произошедший этим летом, когда неизвестный сторонник идеологии Пожирателей смерти предпринял попытку убийства Джима Поттера, Мальчика-который-выжил, с помощью проклятого игрушечного поезда, одной из проклятых игрушек ныне почившего Эразмуса «Игрушечника» Уилкеса (см. краткий пересказ «Резни в поместье Поттеров» на странице 11). Теперь появилось ещё одно свидетельство изощрённых и жестоких нападок на нашу национальную икону. Вашей верной слуге стало известно, что неустановленные лица передали ничего не подозревающему Джиму Поттеру тёмную и, возможно, проклятую книгу, которая могла свести нашего Джима с ума! К счастью, орлиный глаз его отца, старшего аврора Джеймса лорда Поттера, которому помогали неназванные сотрудники Хогвартса, распознал опасность и изъял проклятый объект, оставшийся от тёмных времён Сами-Знаете-Кого, до того, как наш дорогой Джим успел пострадать.

«Ежедневный пророк» проинформировали, что Джим Поттер получает всю необходимую помощь, чтобы никаких побочных эффектов не осталось. Тем не менее, это уже вторая атака на Мальчика-который-выжил, и она должна встревожить всех здравомыслящих волшебников и ведьм. Не претендуя на истинность и не зная всей ситуации, ваша покорная слуга не может не сказать, что её беспокоит время, в которое произошли эти инциденты. Не говоря уже о старшем брате Джима, Гарри, который является заметной фигурой на факультете Слизерина (см. «Гарри Поттер — будущий тёмный волшебник?», выпуск «Ежедневного Пророка» от 5 сентября 1991.). На факультет Слизерин совсем недавно была распределена таинственная Амариллис Уилкес, дочь самого Игрушечника! И хотя ваша покорная слуга не считает, что это правильно — винить детей за грехи родителей, я все же не могу не вспомнить старую поговорку про яблоко и яблоню. «Ежедневный пророк» будет следить за развитием событий и надеяться, что преподаватели и персонал Хогвартса будут внимательно приглядывать за тем, какие предметы попадают ученикам в руки.

* * *

В понедельник за завтраком вся школа прочитала статью Риты Скитер о том, что случилось с Мальчиком-который-выжил. Короткая версия была в том, что ему в руки попала книга по чёрной магии, которая влияла на его разум и заставляла его быть ещё большим говнюком, чем он был до этого. Он не был за это наказан, поэтому большинство студентов решило, что это не была его вина, хотя были и студенты, которые уже весьма прохладно относились к Придурку и решили, что это просто для отвлечения внимания. Гораздо интереснее были дебаты о том, как Джим получил эту книгу. Значительное количество студентов поверило инсинуациям Скитер о том, что это Гарри подстроил всю ситуацию, чтобы опозорить, а, может быть, даже и навредить своему младшему брату. Именно такие истории рассказывал Рон Уизли всем, кто его слушал.

Гарри, наконец, прочитал статью, причём только после того, как открыто пригрозил Блейзу и Тео физической расправой, ибо они оба сначала отказались передать ему газету. Они беспокоились, что, пока он восстанавливается от своего срыва, ему не стоит использовать окклюменцию для подавления эмоций, по крайней мере, ближайшие пару дней. Поэтому они настояли, чтобы Гарри, читая желтый кусок Скитеровской прессы, позволил себе чувствовать всё без каких-либо фильтров. Его ответ был (а) что он ожидал атаки на себя, (б) он всё равно сложит у себя в голове картинку из слухов, курсирующих по Хогвартсу и (в) лучше уж он почувствует эмоциональную боль от атак Скитер, чем Тео и Блейз почувствуют физическую боль после того, как он оторвёт им уши. На это Блейз пробормотал себе под нос ругательство и передал ему газету. Прочитав статью, Гарри подумал, что после разговора с Петтигрю это именно то, что он ожидал, но всё же наглость, с которой Скитер восхваляла Джима, была просто невероятной. «Наша национальная икона?!» И хотя большинство наблюдателей, по крайней мере из слизеринцев, не заметили от него никакой реакции, Гарри про себя думал, что его неудовольствие сияет ярче солнца. На другом конце зала Джим и Рон над чем-то посмеивались, и, хотя они даже не смотрели на него, Гарри не мог подавить полностью беспочвенные подозрения, что они смеются над статьёй Скитер. Он решил провести немного времени за игрой в пинг-понг после обеда, чтобы подготовиться к вечерней отработке — у него внезапно возникло непреодолимое желание наказать своего близнеца, раз уж на Джима не действовали наказания из других источников.

Из других, относящихся к окклюменции, новостей, Гарри также получил записку от директора, которая гласила, что Джим узнал большую часть пророчества прошлым летом. Поэтому Дамблдор собирался учить Джима окклюменции сам, ибо сохранить пророчество в секрете было первостепенной задачей. Он также посоветовал, чтобы Гарри продолжал свои собственные занятия, и предложил протестировать защиту Гарри в январе, чтобы узнать, перешёл ли он на третий уровень. Если да, Дамблдор также расскажет ему содержимое пророчества. Немного удивлённый тем, что Дамблдор собирается сдержать слово, несмотря на очевидную оппозицию Джеймса, Гарри написал вежливый ответ, в котором поблагодарил директора за доверие и пообещал, что будет готов к январю.

* * *

После обеда

Сразу после обеда близнецы Уизли перехватили Гарри в коридоре и попросили о срочном разговоре наедине. Они быстро нашли пустой класс, и, пройдя внутрь, Гарри начал изучать близнецов, которые выглядели нехарактерно расстроенными.

— Что случилось, парни?

— Мы, эм, хотели спросить, не слышал ли ты, чтобы кто-нибудь из слизеринцев говорил, что… разыграл нас? — спросила родинка, он же Джордж.

Гарри на секунду рассмеялся, но, поймав злобный взгляд Не-Родинки\Фреда, быстро понял, что смеяться не надо.

— Так, что-то серьëзное. Расскажите мне, что случилось.

С видимой неохотой Джордж рассказал Гарри, что случилось в раздевалке после матча по квиддичу, пока Фред стоял сзади, борясь со злостью. Гарри кивнул.

— Я понял. Кто-то украл ваши вещи, включая карту. Раз уж мы говорим о ней, если не секрет, расскажите мне, что это за карта вообще?

Джордж удивлённо посмотрел на него, а Фред зло сощурил глаза.

— Ты хочешь сказать, что не знаешь? — напряжённо спросил он.

— Честно, нет. Всё, что я знаю — что у вас есть какая-то зачарованная карта, которая активируется словами «Торжественно клянусь, что замышляю шалость и только шалость». Обо всём остальном я наврал.

Близнецы с раздражением на него посмотрели.

— Ребята, вы устраивали розыгрыши надо мной через день. Мне нужно было что-то предпринять. Ладно. Как эта карта выглядит, когда она деактивирована?

— Это просто чистый кусок пергамента, — сказал Джордж. — А если ты попытаешься написать на ней что-то или используешь на ней магию, она тебя пошлёт или оскорбит.

— Ладно, я посмотрю, что можно сделать. Но я должен предупредить вас. Во-первых, как ты и сказал, вполне возможно, что она уже уничтожена, ибо никто не знал, что это было. И второе, ну, тот слизеринец, который мог написать вам, что вы два предателя крови, эм, я не вращаюсь в таких кругах. Я имею в виду, что я имею какое-то влияние на первокурсников и второкурсников, может ещё на квиддичную команду. Но большинство старшекурсников также зовут меня предателем крови. Они просто не нападают на предателей крови, которые богаты, зарабатывают много баллов для факультета и умеют обращаться с метлой. Ну да ладно, я обещаю, что сделаю всё возможное, чтобы найти вашу карту, если она всё ещё не уничтожена.

— Спасибо, Гарри, — сказал Джордж.

— Не за что, Джордж.

Фред дернулся.

— Погоди минуту, — с подозрением сказал он. — Мы не говорили тебе, кто из нас кто. Как ты узнал, что он — Джордж?

Гарри сощурил глаза.

— Не от карты, если ты на это намекаешь, Фред, — раздражённо сказал он. — Я наблюдал и изучал вас целый год.

— Фред, перестань, — твёрдо сказал Джордж. — Гарри, будем на связи.

Гарри кивнул, и близнецы ушли. Он узнал от Джинни, что родинка рядом с левым глазом была у Джорджа. Но как только он смог соотнести имена с лицами, он понял, что отличить их друг от друга можно было, просто наблюдая за ними. Для двух людей, которые могли заканчивать предложения друг за друга, они кардинально отличались характерами. В частности, Гарри заметил, что в моменты стресса или провокаций гнев или агрессию всегда первым проявлял Фред. Гарри быстро обдумал их разговор и вышел из комнаты. Теперь его мысли крутились вокруг того, кто мог стащить бесценную карту близнецов.

* * *

Немного позже, после урока зелий второкурсников

Гермиона, нервничая, ждала, пока класс опустеет. Она обдумывала, не стоило ли ей попросить Гарри или Невилла остаться с ней, ибо Снейп был самым пугающим из профессоров, но она решила, что ей уже почти тринадцать, и она не должна бояться поговорить с профессором с глазу на глаз. «Гриффиндорцы!» — сказал бы Гарри, закатив глаза. Несколько секунд спустя Снейп понял, что он не один.

— Я могу вам чем-нибудь помочь, мисс Грейнджер? — спросил Снейп таким тоном, что было абсолютно понятно, что у него нет никакого желания помогать ей с чем-либо.

Она слегка кашлянула.

— Эм, да, сэр. Я, эм, я подумала, что вы могли бы сказать мне, эм, знакомы ли вам эти заклинания, сэр.

Она положила перед ним пергамент, на котором были написаны названия четырёх заклинаний: Муффлиато, Левикорпус, Либеракорпус и Сектумсемпра. Снейп взглянул на пергамент, а затем в ярости посмотрел на Грейнджер.

— Где вы нашли эти заклинания? — зло спросил он.

— В… в гриффиндорской библиотеке, сэр, — робко ответила она.

— В… — Снейп осёкся, как только до него дошёл смысл слов Гермионы. Его гнев мгновенно сменился веселым шоком. — В гриффиндорской… библиотеке?

По мнению Снейпа, было гораздо вероятнее, что Гермиона нашла эти заклинания, исследуя Марс.

Она снова кашлянула.

— Ну, так это называют на Гриффиндоре. Это всего один шкаф с шестью полками, половина из которых занята старыми квиддичными журналами и подшивками «Ведьмополитена». Тем не менее, там есть пара учебников, один из которых должен был быть «Вводным курсом в арифмантику».

— Должен был быть, мисс Грейнджер?

Она кашлянула снова и густо покраснела.

— Да, сэр. Я нашла её в октябре прошлого года. Но при ближайшем рассмотрении это оказалось подшивкой… ну, порнографических журналов в другой обложке.

Снейп выгнул бровь, а Гермиона покраснела ещё гуще.

— Из книги выпало несколько старых пергаментов. Там было несколько страниц описаний чар и записок к ним, написанных кем-то, кто называл себя «Бродяга», а обращался к кому-то, кого называл «Сохатый». Выглядело так, как будто Бродяга украл эти записи у кого-то, кого он называл… — она сделала глубокий вдох, — кого-то, кого он называл… «Нюниус», сэр.

Снейп на это зашипел, поэтому она быстро продолжила.

— Я не поняла, что это о вас, до тех пор, пока лорд Поттер не назвал вас так вчера. Я должна была вспомнить, ведь Джим так назвал вас на самом первом уроке, но я забыла. Как только я поняла, что эти заклинания были украдены у вас, я захотела их вернуть и извиниться за их использование, потому что, я уверена, вы сочтёте это неуважением к вашим изобретениям.

Снейп смотрел на Гермиону, обдумывая её слова.

— Я правильно понял, что вам удалось использовать некоторые из этих заклинаний, мисс Грейнджер?

— Только «Муффлиато», сэр, — робко ответила она. — И я научила ему Гарри Поттера и пару других студентов, но я не говорила им о том, где их нашла. Я начала разбираться с заклинанием «Левикорпус», но у меня совсем не было на это времени из-за плотного расписания, поэтому я не слишком продвинулась.

Снейп тряхнул головой со смесью признания и раздражения. Он усовершенствовал «Муффлиато», учась на четвёртом курсе, а девчонка Грейнджер выучила его просто из кривых заметок, проучившись пару недель на первом курсе. Как она избежала распределения в Когтевран, было той ещё загадкой.

— У вас с собой эти заметки? — спросил он.

Она кивнула и, достав листы из сумки, положила их на стол. Он быстро пролистал их. После почти двадцати лет он достаточно знал о Мародёрах, чтобы понять, что автором комментариев был Сириус Блэк, а получателем — Джеймс Поттер. Но он так и не понял, откуда пошли их животные клички. Он поднял глаза на Грейнджер.

— Минус пять очков Гриффиндору, мисс Грейнджер. Хоть ваша честность и похвальна, с вашей стороны было верхом глупости исследовать заклинания из неполных и незаконно полученных записей, даже не зная назначения заклинаний. В частности, заметки о заклинании «Сектумсемпра» неполные. Если бы вы попытались использовать это заклинание, вы, скорее всего, могли бы кого-нибудь убить.

На это Гермиона побледнела и вытаращила глаза.

— Вы также должны будете прийти на отработку со мной в эту субботу.

Она грустно кивнула, но потом Снейп продолжил.

— Во время неё мы разберем два заклинания — «Левикорпус» и «Либеракорпус». Это очень полезные, хоть и малоизвестные, защитные заклинания. И, разумеется, вы не станете делиться знаниями об этих заклинаниях с кем-либо без моего разрешения. Вы поняли?

Гермиона расплылась в улыбке.

— Да, сэр. Спасибо, сэр.

В прекрасном настроении, даже несмотря на потерю очков, Гермиона практически ускакала из кабинета.

Снейп качнул головой и позволил себе улыбнуться.

— Гриффиндорская библиотека, — усмехнулся он себе под нос.

* * *

12 ноября 1992

Гарри сидел за обедом в Большом зале, болтая с друзьями, когда он заметил Хэдвиг, которая летела к нему. Белоснежная сова аккуратно приземлилась рядом с ним и протянула лапу, к которой был привязан небольшой кожаный мешочек. На нём была небольшая метка, которая гласила, что он прибыл из клиники Тонксов. Обрадованный, Гарри открыл мешочек и вынул оттуда содержимое — очки с квадратными линзами в угольно-чёрной оправе. Гермиона или Джастин сказали бы, что они выглядят, как очки «вэйфарер», которые сейчас были популярны среди магглов. Хотя, надо признать, обычные вэйфареры не были украшены крошечными серебряными змейками на дужках. Гарри улыбнулся и, сняв свои круглые поттеровские очки, надел новую пару.

— Оу, — сказала Дафна, — очень стильно.

— Стильно и функционально, — ответил Гарри. — Эти очки зачарованы отталкивать дым и воду. Они неподвластны большинству манящих чар и никогда случайно не слетят. А также… — он поднял руку и коснулся пальцем змейки на левой дужке. Миг — и линзы стали тёмными, превратив очки в солнцезащитные.

— Класс, — сказала Трейси. — А что ещё они могут?

— А, так, пара штук тут да там, — уклончиво сказал Гарри.

Правда же была в том, что он потратил почти триста галеонов на свои новые очки, на которые были наложены все зачарования и магические модификации, которые были легальны. Но раскрывать все свои трюки даже перед друзьями претило натуре Гарри. Вернув очкам обычный вид, Гарри посмотрел на стол преподавателей и заметил, что Лили смотрит на него с грустью. Со средствами для ухода за волосами и этими новыми очками Гарри теперь разительно отличался от своего брата-близнеца, что, очевидно, расстраивало Лили. Он уже было собрался её пожалеть… но тут вспомнил о статье Скитер и других «семейных делах». И тут он понял, что ему, в общем-то, нет до неё никакого дела.

* * *

25 ноября 1992

Лили в гневе ворвалась в зону отдыха преподавателей. Снейп, МакГонагалл, Флитвик и Стебль пили чай за столом в центре комнаты. Златопуст Локонс сидел поодаль с книгой, баюкая чашку горячего шоколада с пенкой, на которой была разноцветная сахарная посыпка. Лили направилась прямо к Локонсу и, уперев руки в бока, гневно обратилась к нему.

— Профессор Локонс, я только что узнала, что отработки, которые вы назначили обоим моим сыновьям и на которые они ходят вот уже три недели, включают в себя свободное использование жалящего сглаза. Это правда?

На этих словах другие преподаватели повернулись к Локонсу, который громко вздохнул и отложил книгу.

— Я признаю, что идея моей отработки действительно включает в себя использование жалящего сглаза на самом минимальном уровне силы. Но я думал, что вы, как профессор маггловедения, одобрите это.

— И что это должно значить? — зло спросила она.

Она узнала об этом только этим утром, когда Рон Уизли сказал ей, что Джим не говорит своим родителям о том, что с ним делает Локонс. Согласно словам Рона, использование Локонсом жалящего сглаза было гораздо более серьёзным, чем тот сейчас описывал, хотя, возможно, сам Рон просто неправильно понял то, что ему рассказал Джим.

— Только то, что идеей отработки я обязан маггловскому выражению: «Я против моего брата или я и мой брат против всех остальных». Я надеялся, что мальчики разозлятся на меня за то, что я назначил им такое неприятное и раздражающее наказание, и впоследствии они объединятся против меня. Они быстро научились играть довольно неплохо, и, если бы они скооперировались и согласились играть медленную, ленивую игру и не пытались бы набить очки друг на друге, ни один из них не подвергся бы воздействию сглаза. К сожалению, моя стратегия провалилась, так как за последние пару недель они стали играть гораздо агрессивнее. С другой стороны, они играют очень хорошо. Если бы они были в команде «Контрудар», они были бы на вершине рейтинга, сразу после мистера Финч-Флетчли, который играет уже много лет. В любом случае, у ваших сыновей осталось всего пару дней отработок, так что вы можете быть спокойны.

И с этими словами Локонс снова открыл книгу, полностью игнорируя всё ещё разозлённого родителя.

— Если честно, Златопуст, — начала Помона Стебль, — я и за всю жизнь не догадаюсь, как этот… пинг-понг может быть связан с защитой от тёмных искусств. Моим пуффендуйцам, которые вовлечены в этот проект, очень нравится игра, а мистер Финч-Флетчли буквально расцвёл от того, что теперь есть область, где он может быть лидером. Но я всё ещё не вижу в этом особого смысла. Другие твои исследовательские проекты занимаются охранными чарами, продвинутыми зельями и защитными заклинаниями уровня ЖАБА. Ты точно уверен, что студенты, играющие в этот… пинг-понг, не обделены по сравнению с остальными?

Локонс терпеливо закрыл книгу снова и, улыбаясь, повернулся к Помоне.

— Аверто, — сказал он и снова вернулся к чтению.

— А… верто? — медленно повторила она незнакомое слово. — Я не понимаю…

Но прежде, чем она смогла закончить, профессор Флитвик практически подпрыгнул в своём кресле, напугав остальных.

— А-А! АВЕРТО! — в восторге закричал он. — Ну конечно! Северус! Ты понял?! АВЕРТО!

И затем миниатюрный профессор весело рассмеялся. Снейп прищурил глаза, но спустя пару секунд, его брови поползли вверх, что было достаточно для того, чтобы другие профессоры, которые хорошо его знали, поняли, что он искренне удивлён и впечатлён.

— А, да, — кивнул он, — Аверто. Помона, я могу заверить вас, что пинг-понг профессора Локонса действительно имеет вполне законную, хоть и нетрадиционную, педагогическую ценность. Я бы объяснил яснее, но профессор Локонс показал себя немного шоуменом. Я бы не хотел испортить сюрприз, который он для нас приготовил.

Локонс рассмеялся.

— Теперь, когда ты упомянул это, Северус, я думаю, молодые леди и джентльмены в команде «Контрудар» работали очень усердно, и я полагаю, что настало время им продемонстрировать нам, чему они научились.

Он замолчал и хитро посмотрел на Снейпа и Флитвика.

— Скажите, в Хогвартсе же был раньше дуэльный клуб?

Флитвик расплылся в улыбке, а брови Снейпа поползли ещё выше.

* * *

26 ноября 1992

Из объявления, вывешенного на доске на каждом факультете:

ВСЕМ СТУДЕНТАМ ХОГВАРТСА!

ПРОФЕССОР ЗЛАТОПУСТ ЛОКОНС

рад объявить, что 17 декабря в 20:00 будут проведены

ПОКАЗАТЕЛЬНЫЕ ДУЭЛИ

между членами команды «Контрудар»,

за которыми последует организационное собрание

ДУЭЛЬНОГО КЛУБА ХОГВАРТСА!

Будут поданы пунш и снэки.

* * *

28 ноября 1992

Последняя отработка Гарри и Джима была самой жёсткой, и если бы Джастин Финч-Флетчли видел её, он был бы поражён, и, возможно, немного напуган тем, как агрессивно и профессионально стали играть близнецы Поттеры. Целый час мячик летал туда-обратно с невероятной скоростью. Была набрана едва ли пара очков, но это было не от недостатка попыток. Наконец, отработка закончилась, и Локонс объявил перерыв. Гарри воспользовался тем, что Джим отвлёкся, и послал в него мячик. Мальчик-который-выжил зашипел от боли и злобно посмотрел на Гарри.

— Что ж, джентльмены, — сказал Локонс, — ваша четырёхнедельная отработка завершена. Слизеринский Поттер, хоть вы и не официальный член команды «Контрудар», ваш прогресс в игре впечатляет. Если вам интересно, я бы хотел официально пригласить вас на первое собрание дуэльного клуба, которое запланировано на восемнадцатое декабря. Там я расскажу, зачем нужна команда «Контрудар» и при чём тут пинг-понг. Что скажете?

Гарри заинтересованно кивнул.

— Если мое расписание мне позволит, сэр, я с удовольствием.

— Хорошо, хорошо. Ну а теперь, пока вы не ушли, раз уж это наша последняя встреча, у меня есть один вопрос. Не приходило ли кому-нибудь из вас в голову, что если бы вы объединились и согласились играть медленно, не пытаясь набить друг на друге очки, вы бы полностью избежали жалящего сглаза?

Джим вытаращил глаза — ему эта идея в голову не приходила.

— Если честно, сэр…

— Через десять минут на первом занятии, сэр, — прервал Джима Гарри. — Я понял, что это упражнение направлено на то, чтобы я и Джим смогли преодолеть наши… разногласия.

Джим с удивлением посмотрел на него.

— Это было бы очевидно любому слизеринцу, — поморщился Гарри.

— Хм-м, — протянул Локонс. — И всё же вы даже не попытались работать с вашим братом, чтобы избежать сглаза.

Гарри пожал плечами.

— Я посчитал, что отсутствие нескольких слабеньких уколов не стоит раздражения, которое я буду испытывать, пытаясь работать с Джимом. Пусть это и всего лишь один час в день. Что-нибудь ещё, сэр?

Локонс немного расстроенно покачал головой и отпустил мальчиков. Снаружи Джим окликнул Гарри.

— То есть ты знал, что Локонс хотел, чтобы мы работали вместе, но решил этого не делать? — спросил он. — Ты правда думаешь, что нам никогда не удастся работать вместе?

Гарри повернулся и пару секунд смотрел на Джима.

— Я ненавижу тебя. Ненавижу. Лучше бы ты остался с Дурслями и сдох там, — монотонно процитировал Гарри.

Джим залился краской и отвёл глаза, не в силах посмотреть на брата.

— Это всё из-за той книги по окклюменции. Я… я бы никогда… — беспомощно заблеял он.

— Это книга по окклюменции велела тебе сказать на прошлое Рождество, что самое горячее желание твоего сердца — чтобы я никогда не рождался?

— Гарри…

— Нет, хватит. Даже для такого тупоголового гриффиндорца, как ты, давно уже должно было стать понятно, что мы никогда не будем братьями. Мы даже друзьями никогда не будем. Если мы очень, очень, очень постараемся, нам, возможно, удастся не быть врагами. Поэтому я предлагаю следующее: у тебя свой путь, у меня — свой. Мы не говорим друг с другом за исключением случаев, когда этого требует работа в классе. Мы не обмениваемся открытками на Рождество. Тебе это подходит? Хорошо.

И с этими словами Гарри повернулся и пошёл прочь, даже не дав Джиму шанса ответить. Младший из Поттеров несколько секунд стоял, смотря вслед своему брату, прежде чем потереть уставшие глаза и направиться к башне Гриффиндора.

* * *

Тридцать минут спустя…

— Через десять минут на первом занятии, сэр, — прервал Джима Гарри. — Я понял, что это упражнение направлено на то, чтобы я и Джим смогли преодолеть наши… разногласия.

Джим с удивлением посмотрел на него.

— Это было бы очевидно любому слизеринцу, — поморщился Гарри.

— Хм-м, — протянул Локонс. — И всё же вы даже не попытались работать с вашим братом, чтобы избежать сглаза.

— СТОП! — громко сказал Локонс.

Гарри и Джим застыли, как статуи. Гермиона, Джинни и Пенелопа Клируотер осторожно двинулись вперёд, наблюдая за близнецами Поттерами, а Луна осталась стоять рядом с профессором Локонсом. Первые трое никогда раньше не были внутри омута памяти и пребывали в восторге от возможности погулять внутри чужих воспоминаний. Гермиона же, в свою очередь, чувствовала себя странно комфортно, как будто просмотром этих воспоминаний она вторгалась в приватность своего лучшего друга. Луна вела себя спокойно, возможно, потому, что она уже была знакома с омутами памяти, а возможно, потому, что её такие мелочи абсолютно не трогали.

— Ну, мисс Лавгуд, что думаете? — спросил профессор.

— Ну, большой мозгошмыг Джима стал меньше, но он всё ещё там. И их нарглы всё так же ненавидят друг друга. Гарри прав. Они никогда бы не стали работать вместе в том виде, что вы предложили. Я думаю, это должен быть вопрос жизни и смерти, чтобы они добровольно объединились.

— Простите, профессор, — взяла слово Гермиона, — но зачем мы смотрим ваше воспоминание о том, как Гарри и Джим играют в пинг-понг?

— О, это не моё воспоминание, мисс Грейнджер. Это воспоминание мисс Лавгуд. Я наложил на неё заклинание невидимости и попросил понаблюдать за ними. Я хочу узнать, что вы сможете увидеть, если будете смотреть её глазами.

Гермиона, Джинни и Пенелопа завертели головами.

— Я не вижу ничего необычного, — сказала Джинни, — прости, Луна, — виновато добавила она.

— Не спешите извиняться, мисс Уизли. Встаньте вот здесь.

Джинни повиновалась. Она стояла лицом к стене, примерно наравне с Джимом Поттером.

— Теперь, не отворачиваясь от стены, медленно переведите взгляд влево. Смотрите на Джима Поттера краем глаза.

Джинни сделала, как было велено, и почти сразу, ахнув, начала мотать головой.

— Воу! — воскликнула она.

— Что? — спросила Пенелопа. — Пожалуйста, не говори мне, что увидела наргла.

— Я… не знаю, что я видела, но, всего на секунду, там были эти… штуки вокруг Джима и… я думаю, и внутри него тоже!

Одна за одной, другие девочки посмотрели на Джима с нужной точки, и у всех была та же реакция. Гермиона вообще выглядела несколько больной от созерцания того, что Луна называла нарглами и мозгошмыгами. Она не могла рассмотреть их хорошо, чтобы описать, но что-то там было. Что-то… тревожное.

— И ты видишь эти штуки всё время? — спросила она Луну, которая грустно кивнула, как будто знала, что то, что она считала само собой разумеющимся, тревожило её друзей.

— И каково ваше впечатление об этих вещах, которые вы можете видеть только краем глаза? — спросил Локонс у трёх девушек.

Поначалу они промолчали. Наконец, заговорила Джинни.

— Чувствовала… неправильность. Прости, Луна, но было впечатление, что мы видим что-то… что-то, что не должны видеть.

— Весьма точное описание, — кивнул Локонс, — я чувствовал то же самое. И, если это впечатление верно, будущее изучение этого феномена можно урезать. Но до этого мы будем настойчивы, как лучшие маггловские ученые и исследователи. До нашей следующей встречи я хочу, чтобы вы все четверо встретились несколько раз и провели мозговой штурм. Как это возможно, что мисс Лавгуд видит всё это, а остальные нет? Какие явления могли бы позволить нам увидеть этих существ в её воспоминаниях, но только краем глаза? Каков источник этого чувства неправильности, которое мы все испытываем, когда смотрим на них просто краем глаза? Наука и магия! УРА!

Локонс драматично закончил, вскинув кулак в воздух и застыв в драматической позе. Четверо членов команды «Мистериозо» просто смотрели на него, пока он смущённо не опустил руку.

— Кхм. Ладно, но прежде, чем мы разойдёмся, есть ещё один вопрос. Мисс Лавгуд, вы недавно говорили, что с Гарри Поттером что-то не так, как и с его братом. Вы можете рассказать нам свои мысли о старшем Поттере, чтобы мы могли их обсудить на следующей неделе?

Медленно и осторожно Луна приблизилась к неподвижному образу Гарри Поттера и вгляделась в его лицо.

— Нет, — наконец, сказала она. — Я ничего не вижу.

— Ну что ж, нет ничего ужасного, что… — начал Локонс, но Луна его перебила.

— Нет, я имею в виду… оно там, но… — она повернулась и задумчиво посмотрела на остальных, — оно не дает мне увидеть его! Я вижу только большую зияющую дыру, оставленную его отсутствием!

Все собравшиеся в комнате посмотрели на Луну, на лице которой было крайне задумчивое выражение.

— Что ж, это совсем не жутко, не правда ли? — сказала Джинни, удивив Гермиону, которая не ожидала, что та так быстро овладеет мастерством сарказма старшего Поттера.

16 декабря 1992

04:00

Кассиус Уоррингтон резко проснулся. Сев в своей кровати в спальне четвертого курса Слизерина, он огляделся и заметил конверт, лежащий на его подушке рядом с тем местом, где он спал. На нём было всего одно слово: «Друг». Уоррингтон вздрогнул. Он знал, что ни один из его соседей по комнате не был его таинственным «Другом», и это крайне нервировало, что кто-то может проникнуть в его комнату и так легко оставить сообщение. Сотворив небольшой Люмос, чтобы можно было читать, Уоррингтон вскрыл конверт. Письмо было кратким.

ЗАВТРА ПОСЛЕ ОБЕДА

Уорринтон оскалился в предвкушении.

* * *

17 декабря 1992

16:30

Гарри не слишком-то нравилась сегодняшняя тренировка. Да и другим членам команды тоже. Температура на улице упала ниже нуля, а в воздухе кружились снежинки — предвестники снежной бури, которая должна была накрыть школу ближе к вечеру. Но Флинт настаивал, чтобы до конца семестра команда хотя бы раз потренировалась на холоде. Им предстояло играть с Когтевраном в феврале, и из своего опыта Флинт знал, какой будет дубак. Но даже он согласился, что пора сворачиваться, когда снегопад начал усиливаться. Семь слизеринцев спустились на землю и ломанулись в раздевалку за горячим душем и тёплой одеждой.

Но каким бы приятным ни был горячий душ, Гарри мылся так быстро, как только мог. Несмотря на всю уверенность в себе, которую он приобрёл с начала учёбы в Хогвартсе, он всё ещё хорошо отдавал себе отчёт в том, каким маленьким и щуплым он был, в сравнении с шести и семикурсниками, которые составляли основную часть команды. И хотя его товарищи и были, в основном, дипломатичны и не комментировали шрамы, покрывающие его тело, он прекрасно знал, что они их замечают. И кроме того, без очков в наполненной паром душевой Гарри был почти слепым, а такое состояние всегда делало его дёрганным и беспокойным. Поэтому, как и всегда, он был первым, кто закончил мыться. Быстро взяв полотенце со стола, он вытерся и завернулся в него.

И на этот раз время он выбрал безупречно, ибо в этот момент раздался громкий треск. Одновременно с ним другие члены команды в душевых заорали от неожиданности, ибо горячая вода внезапно стала ледяной, а большая печь, стоящая в углу, потухла. Сбитый с толку и не в силах рассмотреть всё в деталях из-за мутного зрения, Гарри пошёл к шкафчикам. Но зрение его было не настолько мутным, чтобы не увидеть, что случилось. Все шкафчики, в которых была вся одежда парней (и спортивная форма, и обычные мантии), их палочки, даже новые дорогущие очки Гарри — всё исчезло! А на стене, где раньше висели шкафчики, была надпись, сделанная красной с золотом краской.

ПРИЯТНОЙ ПРОБЕЖКИ ДО ЗАМКА!

НАДЕЮСЬ, ВЫ НЕ ОКОЛЕЕТЕ!

ГРИФФИНДОРЦЫ КРУТЫЕ,

СЛИЗЕРИНЦЫ ТУПЫЕ!

Гарри потёр глаза, пытаясь сфокусировать размытый мир, пока остальные слизеринцы подходили ближе, поплотнее закутываясь в свои полотенца, ибо температура в комнате начала быстро падать. Драко, который повязал одно полотенце вокруг себя, а другое на голову, встал рядом с Гарри, чтобы лучше прочесть надпись на стене. Взглянув на него, Гарри усмехнулся.

— Малфой, если ты побежишь в замок так, то будешь выглядеть донельзя глупо.

Драко даже не улыбнулся.

Пятнадцать минут спустя, обсудив все другие варианты и решив, что никто в школе не заметит их отсутствия до тех пор, пока они не замёрзнут насмерть, семь слизеринцев, завернувшись в полотенца как можно плотнее, начали свой километровый марш-бросок к замку через полуметровые сугробы. Гарри упал дважды, но его быстро вытягивали из сугроба загонщики. К тому моменту, как они добежали до главных дверей (другие входы были отвергнуты из-за погоды), всех семерых била крупная дрожь. Хорошая новость была в том, что двери в Большой зал, где сейчас был ужин, были закрыты, а вестибюль почти пуст. Плохая новость была в том, что этим «почти» был Филч, который немедленно начал на них орать.

— ЭТО ЧТО ТАКОЕ?! КАК ВЫ СМЕЕТЕ УСТРАИВАТЬ ДЕФИЛЕ ПО ЗАМКУ В ТАКОМ ВИДЕ! — заорал он на них.

— Н-н-ничего м-мы н-не ус-с-страиваем, старый ты дурак! М-м-мы почти п-п-погибли! — простучал зубами Флинт, пытаясь пройти мимо Филча, пока его крики не привлекли сюда толпу. К сожалению, они опоздали. Двери Большого зала открылись, и оттуда вышли несколько гриффиндорцев, включая Джима, Рона и Колина Криви. Рон, похоже, уговаривал Джима позволить Колину сделать несколько его фотографий для какого-то клуба поклонников, который бы мог поправить пошатнувшуюся репутацию Мальчика-который-выжил, когда он заметил слизеринскую команду по квиддичу, стоящую в вестибюле в полотенцах и практически синюю от холода.

— ЭЙ, СМОТРИТЕ ВСЕ! — заорал рыжий во все горло, — СЛИЗЕРИНЦЫ ПОКАЗЫВАЮТ СТРИПТИЗ!

Из Большого зала донеслись звуки отодвигаемых стульев, и студенты начали тянуть головы, пытаясь понять, что происходит. Несмотря на все усилия, Джим рассмеялся, а Рон подтолкнул Колина, который тут же поднял камеру, которую везде носил с собой и начал фотографировать сгорающих от стыда слизеринцев. Решив, что со скрытностью покончено, Флинт крикнул команде, чтобы они направлялись в подземелье, а он остался, чтобы отвлечь Филча… и сделать несколько угроз Криви на случай, если эти фотографии когда-нибудь увидят свет. Следуя его командам, шестеро слизеринцев побежали, а за их спинами эхом отдавались звуки хохота, свиста и мяуканий их однокашников. Майлз Блетчли поскользнулся на мокром полу и на несколько секунд потерял полотенце, что вызывало ещё больший смех. Через несколько минут команда вошла в гостиную Слизерина, где обнаружились пропавшие шкафчики, ожидающие их посреди комнаты. Сидевшие в гостиной слизеринцы недоумевали, что делают шкафчики из раздевалок в гостиной… пока туда не ввалилась полуголая команда по квиддичу, что позабавило нескольких «змеек», пока угрозы мучительной кары не стёрли с их лиц улыбки. Гарри быстро открыл свой шкафчик и с облегчением обнаружил свою палочку и новые очки на верхней полке, где он их оставил. Среди других присутствующих студентов была Мисси Булстроуд (которая, не стесняясь, стреляла глазами на полуголых парней) и Кассиус Уоррингтон.

— Я полагаю этому… эксгибиционизму есть разумное объяснение, — спросил он с лëгкой усмешкой.

— О, да, — злобно ответил ему Перегрин Деррик. — Какие-то гриффиндорские говнюки спёрли нашу одежду и палочки и оставили нас умирать на морозе!

Уоррингтон ухмыльнулся и начал обходить шкафчики, пока команда по квиддичу вынимала свою одежду из шкафчиков и уходила в спальни переодеваться.

— Эй, Булстроуд, — вдруг окликнул Мисси Уоррингтон. — Подойди-ка, взгляни на это.

Префект тоже обошла шкафчики и встала рядом с Уоррингтоном. Из любопытства Гарри последовал за ней, ведомый желанием узнать, кто ответственен за его унижение таким нарядом (или его отсутствием). На задней части шкафчиков кто-то нарисовал довольно внушительный набор рунных цепочек. Гарри понятия не имел, что они значат, поскольку он ещё не начинал изучать Древние Руны, но он знал, что Мисси собиралась сдавать ЖАБА по Рунам, а также была в группе Локонса по интенсивному изучению рун, команде «Лазейка». Он посмотрел на неё выжидающе и не был разочарован. Вглядевшись в руны, она злорадно улыбнулась.

— Попались, — с ухмылкой сказала она, — Уоррингтон, приведи Снейпа.

— Почему я? — недовольно спросил он.

— Потому что на тебе есть штаны, идиот. Иди!

Уоррингтон скорчил рожу, но всё-таки поплёлся к двери.

— Что это, Мисси? — спросил Гарри.

— Рунная схема, которую мы разбирали с командой «Лазейка». Нас всего семеро в команде… и только один гриффиндорец. И, поскольку мы работали над разными частями большой схемы, я знаю, у кого была эта последовательность. Я знала, что это только вопрос времени, когда террористы Уизли начнут использовать то, что мы изучаем, для своих идиотских шуточек.

Гарри хотел было сказать, что Джордж и Фред не сделали бы ничего подобного, но потом он вспомнил об их потерянной карте, которую, как они считали, украл кто-то из слизеринцев. И это не говоря уже о том, как унизительно они проиграли Слизерину в последнем матче. Так что, да, подумал он, они вполне могли бы сделать что-то подобное.

«Вот вам и неприкосновенность», — с грустью подумал он.

Гарри побежал одеваться, чтобы вернуться до прихода Снейпа. В течение следующих тридцати минут все члены команды ещё раз приняли горячий душ, переоделись в сухую одежду и выпили по перцовому зелью и чашке горячего травяного чая, чтобы не заболеть. Мисси просмотрела свои записи вместе с профессором Снейпом и сделала копию начертанных на шкафчиках рун, прежде чем Снейп отправил их обратно в раздевалку.

Наконец, он был готов выслушать рассказ команды, которая в один голос обвинила в розыгрыше близнецов Уизли. Единственным несогласным был Гарри — он сообщил, что Джордж и Фред рассказали ему, что кто-то украл записи Джорджа из раздевалки во время ноябрьского матча по квиддичу.

— После всего того, что «террористы» сделали тебе, ты их защищаешь? — неверяще спросил Уоррингтон.

— Я никого не защищаю, Уоррингтон. Я просто пересказываю то, что они сказали мне. Если это «террористы», то это, несомненно, их способ отомстить. Всё-таки оба инцидента произошли в раздевалках по квиддичу и включали в себя кражу личных вещей. Это даже… поэтично, если это они. Но если это не они, что не удивит меня, то это, скорее всего, кто-то третий, который пытается стравить нас друг с другом. Скорее всего, когтевранец. Они всего в двадцати очках позади нас, поэтому у них есть мотив. Короче, я полагаю, мы можем сравнить руны на шкафчиках с работой Джорджа Уизли и остальных членов команды «Лазейка», чтобы быть уверенными.

— Расследование будет начато завтра утром, — твёрдо сказал Снейп. — Пока же ничего не делайте. И однозначно не делайте ничего, что может опозорить факультет, типа… пранков. Если вы хотите отомстить Гриффиндору, у вас будет шанс сделать это в дуэльном клубе. И вы сделаете это правильным способом — доминированием на помосте, а не детским хулиганством. Я ясно выразился?

Слизеринцы кивнули и направились на кухню, чтобы немного подкрепиться перед встречей дуэльного клуба. Конкретно у Гарри был кое-кто на примете, над кем он планировал доминировать. Хотя, когда Гарри вспомнил смех придурка в вестибюле, желание превзойти быстро сменилось желанием… уничтожить.

АЗ. Обычное представление о Луне это (а) Луна чокнутая и таких вещей, как нарглы, не существует, ИЛИ (б) Луна — ясновидящая, которая интерпретирует свои видения, как маленьких невидимых существ. Моя версия, что то, что она видит — реально (в какой-то мере), но только она может это видеть… И видеть этих существ, вполне возможно, не очень хорошо. Объяснение того, что она видит, почему и что с ней произошло, скоро появится.

АЗ2. Эта глава была опубликована в печальный день. Когда я пишу реплики Волдеморта, я слышу Йена Макдермида (императора Палпатина), а не голос Ральфа Файнса. Когда я пишу за Дамблдора, по какой-то причине я слышу Йена МакКеллена, а не голоса тех двух замечательных актёров, которые сыграли их в фильмах. Но я никогда не слышал никакого другого голоса, когда писал реплики Снейпа. Только голос Алана Рикмана. И так будет всегда. Когда я перечитываю его реплики и слышу голос Алана Рикмана у себя в голове, новость о его кончине накрывает меня гораздо больше, чем заголовки в новостях. Покойся с миром, Северус Снейп. Покойся с миром, Александр Дейн. Покойся с миром, Марвин, робот-параноик. И множество, множество других.