Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

21 декабря 1992

09:00

— Уверен, что всё будет нормально? — спросил Гарри, продолжая собирать свой чемодан перед отъездом на рождественские каникулы.

— Да-да, — раздражённо ответил Тео. — Я буду паинькой и не буду смотреть ни в какие злые зеркала. И кроме того, Джинни, Эми и Маркус тоже остаются. А это в три раза больше слизеринцев, с кем я могу поговорить, чем было у меня в это время в прошлом году.

— Объясни-ка ещё раз, почему ты не едешь в поезде вместе с нами? — спросил Блейз. — И предаёшь таким образом одну из любимых традиций нашей школы — быть запертым со своими одноклассниками на протяжении шести часов в крохотном купе, которое пахнет дешёвой искусственной кожей.

Гарри удивлённо посмотрел на него.

— Почему ты говоришь, что там пахнет искусственной кожей? Обивка сидений, вроде как, сделана из настоящей и довольно дорогой кожи.

— Хватит сливаться с вопроса.

Гарри пожал плечами.

— После всего того, что случилось в этом году, Поттер и Дамблдор решили, что будет лучше, если я отправлюсь в поместье Поттеров напрямую через камин, а не буду ехать в поезде шесть часов, изображая мишень для убийц и чокнутых домовых эльфов. Невилл и Джим отправятся со мной.

— Хмф, — пробурчал Забини, — вот бы мне так. Мне придётся ехать до Лондона, где меня встретит Гантер, а затем использовать международный портал до Марселя, — он скорчил рожу, — я ненавижу международные порталы.

— Марсель? — спросил Гарри. — Я думал, ты проводишь зимние праздники в Нью-Йорке?

Блейз пожал плечами.

— Мама обычно собирает друзей в ночь зимнего солнцестояния. В этом году они собираются в Марселе.

— М-м-м, — протянул Тео, — вечеринка солнцестояния. Звучит… немного по-язычески.

— Вовсе и нет, — ответил Блейз, — просто повод открыть шампанское на два дня пораньше.

Гарри закончил собирать чемодан, и, обняв своих слизеринских друзей на прощание, поволок чемодан в общую гостиную, а оттуда в коридор, успев как раз вовремя — профессор Снейп в этот момент вышел из-за угла.

— Пунктуальны как всегда, Поттер. Ваши гриффиндорские попутчики, без сомнения, опоздают, что даёт нам возможность поговорить пару минут.

Снейп достал записку и передал её Гарри. Затем он махнул палочкой на тяжёлый чемодан и уменьшил его до размеров спичечного коробка, который Гарри подобрал и положил в карман.

— Один из ваших родителей сможет восстановить его до нормальных размеров с помощью «Фините», — он сделал глубокомысленную паузу. — Попросите сначала вашу мать. Она более компетентна. Ваш имбецил-отец, скорее всего, случайно взорвёт ваш чемодан. Или подожжёт. Или и то, и другое.

Гарри, соглашаясь, кивнул и развернул записку. В ней было всего несколько слов, написанных знакомым почерком Снейпа, но подписи не было.

Перцептивное Расширение

также известное как

Ума Взгляда Фиксация Меж Семью Сердца Ударами

— Сэр? — непонимающе спросил Гарри.

— Насколько я понял, вы встретитесь со своим инструктором по окклюменции, по крайней мере, один раз за каникулы. В записке указаны два самых известных названия окклюментного приёма, который вы можете счесть полезным. Я предпочитаю первое название, но окклюменты-традиционалисты, а также любители поэзии предпочитают второе. Я ничего не знаю о вашем учителе, поэтому написал оба. Этот приём позволяет использовать окклюменцию, чтобы улучшить рефлексы и скорость мыслительного процесса, — Снейп немного презрительно посмотрел на Поттера. — У меня нет желания смотреть на вашу медлительность, если вам снова придётся драться с другим Поттером на публике.

Гарри поднял бровь. Снейпу должно было быть очевидно, что он всего на йоту медленнее своего брата, и они вдвоем намного быстрее, чем все студенты, пришедшие тогда в дуэльный клуб. И тем не менее, Снейп считал, что Джим полностью доминировал над Гарри в их дуэли один-на-один, пока её не прервала сумасшедшая адско-дьявольская змея (как её назвал Тео).

Они направились в кабинет Дамблдора, где выяснилось, что Снейп оказался прав — Джим и Невилл ещё не пришли. Гарри поздоровался с директором, а затем немного вздрогнул, когда в кабинете раздалась трель, которую издал молодой феникс, сидящий на жëрдочке около стола Дамблдора.

— А это, должно быть, Фоукс, — улыбнувшись, сказал Гарри.

Птица начала гордо чистить перья, а Дамблдор заулыбался.

Гарри посмотрел на директора.

— Профессор Флитвик сказал, что в наших с Джимом палочках содержатся перья, которые дал Фоукс, — Поттер немного наклонил голову. — Это… необычно?

— Не более необычно чем существование магических близнецов, мальчик мой. Я не знаю о сëстрах Патил, но, если мне не изменяет память, Фред и Джордж Уизли владеют палочками из древесины одного и того же дерева кизила. Хотя созданы они разными способами. И тем не менее, я был очень удивлён, когда Фоукс пожертвовал два пера за один раз. До этого за последний век он дал только одно перо, пригодное для палочки, и то это было больше семидесяти лет назад.

— Правда, сэр? Вы знаете, кому досталась та палочка?

Дамблдор улыбнулся.

— Ты будешь рад узнать, что её хозяином стал блестящий молодой слизеринец по имени…

Но прежде, чем он смог закончить предложение, раздался стук в дверь и зашли МакГонагалл и Лили Поттер, за которыми шли Джим и Невилл.

— А, профессоры МакГонагалл и Поттер вместе с подопечными. Гарри, думаю, нам следует продолжить наш разговор после праздников. Ты всё ещё хочешь, чтобы я проверил твои окклюментные щиты в январе?

— Да, директор, если вам будет удобно.

— Тогда договорились, мой мальчик. Договорились.

Несколько минут спустя все три мальчика вышли из камина в поместье Поттеров. Августа Лонгботтом и Джеймс Поттер уже ждали их. Невилл сразу же направился к бабушке и обнял её, пока Джеймс смотрел на своих сыновей. Он улыбнулся Гарри с удивительной теплотой, которая поразила осторожного слизеринца, хотя, как подумал Гарри, эта теплота была с примесью нервозности, которую Джеймс был не в состоянии скрыть.

— Гарри, Джим. Рад видеть вас обоих дома. Надеюсь, в этот раз всё пройдёт лучше, чем когда вы двое в прошлый раз были здесь. Джим, почему бы тебе не показать своему брату и Невиллу их комнаты? Обед подадут в полдень.

Джим помедлил пару секунд, в течение которых он смотрел на отца, как будто чего-то ожидая. Наконец, он повернулся к Гарри.

— Пошли, — напряжённо сказал он.

Выросший с Дурслями, Гарри чувствовал, что здесь есть какой-то подтекст, который он упускает. Невилл же, чьё окружение было гораздо более эмоционально открытым, чем то, в котором вырос Гарри, понял этот подтекст мгновенно. Но это понимание вселило в него ещё большее беспокойство о том, как пройдут эти каникулы.

Джим ждал, что отец его обнимет.

* * *

21 декабря 1992

Поместье Малфоев

17:00

Едва успев сойти с поезда и увидев своих родителей, Драко немедленно понял, что что-то изменилось. Мать обняла и поцеловала его в лоб, и пока они шли с платформы девять и три четверти к точке аппарации, отец расспрашивал его, как прошёл осенний семестр. И все же… во всём этом была какая-то… фальшь, которая беспокоила Драко. К 16:30 Малфои были дома, и Драко отправили в его комнату, чтобы он освежился после долгой дороги. Прикси, главная среди их эльфов, сообщила младшему Малфою, что его отец хочет встретиться с ним в кабинете в 17:00, а ужин будет подан в 19:00. Это желание отца заставило Драко занервничать — он не мог представить, о чём его отец хочет поговорить с ним. И почему этот разговор может занять два часа.

Как только часы пробили пять, Драко постучал в дверь кабинета отца.

— Войдите, — раздалось изнутри.

Драко осторожно вошёл в кабинет. Его отец сидел за огромным позолоченным столом, который стоял в этом кабинете со времен царствования Людовика XIV. Люциус поднял глаза на сына и кивнул в сторону кресла, стоящего напротив стола.

— Я хотел поговорить с тобой, Драко, потому что я слышал несколько… интригующих деталей о только что закончившемся школьном семестре. Я хочу услышать твой рассказ о них. И, возможно, объяснение твоего поведения.

Сидящий в кресле Драко напрягся.

— Отец?

— Меня проинформировали, Драко, что ты стал общаться с… грязнокровкой по имени Джастин Финч-Флетчли. Эта информация верна?

Прежде чем ответить, Драко пару раз глубоко вздохнул.

— Да, отец. Всё верно.

— Объяснись.

— Несмотря на то, что Джастин Финч-Флетчли — первый волшебник в своей семье, отец, его семья ведёт свою родословную от маггловской аристократии. Члены его семьи обладают богатством и властью среди маггловского общества, которое эквивалентно нашему собственному статусу в волшебном сообществе, если не превышает его.

Люциус пристально посмотрел на сына.

— И ты думаешь, что богатства достаточно, чтобы приравнять семью магглов к волшебникам?

Драко медленно выдохнул.

— Я верю, отец, что семья Джастина понимает, что такое сила, пусть у них и не было никогда такой силы, которой обладаем мы. И в конечном итоге, полагаю, Джастин будет обладать силой намного большей, чем может обладать семья магглов… или даже большинство чистокровных семей.

Люциус молча обдумывал слова сына, поэтому Драко решил надавить.

— Скажи, отец, ты знаешь, что такое биржа?

Люциус слегка прищурил глаза.

— Мне… знаком этот термин.

— Тогда, возможно, ты сможешь объяснить мне, почему у волшебников биржи нет. Это что-то, о чем магглы подумали раньше нас?

Люциус продолжал молчать, и Драко внезапно подумал, не переступил ли он черту. Затем быстрым движением Люциус выдернул палочку из своей трости, которую всегда носил с собой. Драко замер.

«Так, мой отец собирается наложить на меня круциатус. Видимо, я зашёл слишком далеко».

Но к удивлению Драко, Люциус махнул палочкой на дверь и наложил несколько мощных запирающих чар и чар приватности. Опустив палочку, он пристально посмотрел на сына.

— В настоящее время население волшебной Британии составляет меньше тридцати тысяч волшебников. Во всей Европе проживает меньше полумиллиона, а во всём мире численность волшебников едва превышает пять миллионов. В основном, а в Британии — в особенности, большая часть богатств находится в руках одного процента популяции. По некоторым оценкам, двадцать богатейших британских волшебников в сумме владеют большим числом галеонов, чем владеют три четверти волшебников, находящихся в конце списка. Поскольку у подавляющего большинства волшебников отсутствуют ликвидные активы и активы вообще, биржа — неэффективный инструмент для инвестиций. Вместо того, чтобы продавать части новых бизнесов на открытом рынке, волшебники, желающие начать новый бизнес, продают доли в нём либо Гринготтсу, либо, что чаще, богатым членам нашего общества. Если обобщить, наша экономическая система больше похожа на римскую систему патроната, чем на современный маггловский капитализм.

Драко непонимающе посмотрел на отца. Он понял меньше половины из того, что сказал Люциус. На губах мужчины появилась лёгкая улыбка, и он, махнув палочкой в сторону книжного шкафа, призвал несколько томов волшебной истории Константинополя, которые после ещё одного взмаха обернулись совершенно другими книгами. Одна из них, тяжелый и немного потрёпанный том, под названием «Экономика в одном уроке» за авторством некоего Генри Хазлитта, выплыла вперёд и приземлилась на стол перед Драко.

Драко непонимающе переводил глаза с маггловской книги по экономике на Пожирателя смерти, которые ею владел, и обратно.

— Эм, — глубокомысленно промычал младший Малфой.

Люциус откинулся в своем кресле.

— После выпуска из Хогвартса я провёл несколько лет во Франции, получая мастерство в заклинаниях. Это было… до того, как я познакомился с твоей матерью. Мой наставник настаивал, чтобы я получил всестороннее образование, чтобы заполнить, как он выражался, зияющие дыры, которые есть в Хогвартской программе обучения. В частности, крайне низкий уровень материала в программе по изучению магглов. В семьдесят четвертом я имел удовольствие посетить семинар по маггловской экономике, который проводил профессор изучения магглов из Дурмстранга.

— Профессор изучения магглов… из Дурмстранга, — неуверенно повторил Драко. Он думал, что если в Дурмстранге и есть класс по изучению магглов, то он, скорее всего, сосредоточен на изучении лучших техник вивисекции.

— Ты удивишься, Драко, но программа обучения Дурмстранга гораздо шире и гораздо терпимее, чем думает большинство британских волшебников. Именно поэтому я хотел, чтобы ты пошёл учиться в Дурмстранг вместо Хогвартса. Но твоя мать использовала… некоторые привилегии, отражённые в нашем брачном контракте, которые перевешивали моё желание.

Драко кивнул, пытаясь поверить, что всё это происходит на самом деле.

— И после того семинара ты начал изучать торговлю на бирже?

— Скорее, не изучать, Драко, а агрессивно диверсифицировать. Ты, без сомнений, слышал, что я считаюсь шестым богатейшим волшебником в Британии. Но никто не слышал, ибо я скрыл это знание от волшебного мира, что сегодня галеоны в моём хранилище Гринготтса составляют менее половины моего истинного состояния. Большая часть моих активов вложена в мир магглов через гоблинов и других посредников. Если бы эти активы считались частью моего «официального» состояния, моё положение было бы на несколько позиций выше. Тем не менее, даже если учесть мои личные активы, наша семья всё ещё не так зажиточна, как семья твоего юного друга-магглорожденного. Когда твои отношения с мистером Финч-Флетчли привлекли моё внимание, я попросил своих агентов навести справки о его происхождении. Результаты были… неожиданными.

— Правда? — удивленно спросил Драко, — Почему?

Люциус вынул из ящика стола папку и открыл её. Драко успел заметить, что папка был подписана Финч-Флетчли.

— Я был удивлён, узнав о богатстве семьи Финч-Флетчли, но ещё больше я был удивлён, узнав, что у мальчика есть предки-волшебники. Его дед, Джонатан Вуднотт, герцог Форгила, может проследить свою родословную почти до Мэри, королевы Шотландии. Я говорю почти, потому что сын королевы, основатель его семьи, Роберт Принц, был вычеркнут из исторических записей после того, как продемонстрировал спонтанную магию в раннем детстве. Видишь ли, существование волшебника, который был кандидатом на троны Франции, Шотландии и Англии в те дни было неприемлемым и для волшебников, и для магглов. Все воспоминания и записи о новорожденном сыне Мэри были стерты, и Ричард был вывезен из страны во Францию. Его вырастил придворный волшебник короля Генри IV. Он окончил Шармбатон в 1580 году, а затем вернулся в Шотландию, где основал дом Принцев. И он жил достаточно долго, чтобы видеть, как его семью в 1655 году провозгласят благородным домом. Линия Вудноттов формально отошла от линии дома Принцев в 1699 году, когда правнучка Роберта Принца, которая была сквибом, вышла замуж на Дункана Вуднотта, графа Дунбара, который основал Форгиллское герцогство в том же году.

Люциус тепло улыбнулся своему шокированному сыну, который пытался понять то, что сказал ему отец.

— Поздравляю, сын мой. Пусть это и не было твоим намерением, ты, используя хитрость и дипломатию, успешно обзавелся союзником, который является потенциальным будущим лордом могущественного, но пока всеми забытого дома, имеющего место в Визенгамоте.

Уже не в силах сдержать эмоции, Драко широко улыбнулся и рассмеялся.

Два часа спустя отчаянно нервничающая Прикси пришла сказать недовольной Нарциссе Блэк Малфой, что её муж и сын всё ещё разговаривают и будут ужинать в кабинете лорда. А ей стоит начинать есть без них.

* * *

21 декабря 1992

21:30 по центрально-европейскому времени

Недалеко от Марселя, Франция

Блейз Забини упал на колени и подавил рвотный позыв, вызванный тяжелой дорогой из Лондона в Марсель. Гантер молча потрепал мальчика по спине, а затем вручил ему зелье, чтобы успокоить бунтующий желудок. Выпив зелья, Блейз поднялся на ноги и, осмотревшись, улыбнулся. Ему всегда нравился этот фермерский дом, очаровательное двухэтажное строение, типичное для сельской архитектуры Прованса, стоявшее на высоком холме с видом на виноградники внизу. Именно здесь Гантер научил его ездить на лошадях и ставил ему удар, а ночью, когда графиня уходила спатьспать — играть в покер и разговаривать с девушками. Конечно, этот дом был крошечным, по сравнению с дворцом графини в Провансе, но Блейз ненавидел дворец в Провансе, и, уважая его желание, леди Серена никогда не заставляла сына посещать его. Но ненавидел он дворец за дело. Именно он был тем, кто утром в свой восьмой день рождения обнаружил мёртвое тело Le Comte[1], лежащее на столе для завтрака. Le Comte (Блейз категорически отказывался называть его иначе чем Le Comte) был ужасно тучным волшебником с удивительно плохими манерами за столом для человека его положения. В тот день мужчина откусил слишком большой кусок шоколада и подавился. Это был худший день рождения.

Насладившись видом, Блейз быстро последовал за Гантером в дом через боковой вход. Гости графини уже были здесь: гремучая смесь семьи, друзей и… остальных. Пока Гантер занимался чемоданом Блейза, чтобы утром его разобрали, сам Блейз метнулся вверх по боковой лестнице в свою комнату, чтобы привести себя в порядок и переодеться. В отличие от Британии с ее странной любовью к мантиям, остроконечным шляпам и другим анахронизмам, нынешняя мода волшебной Франции призывала следовать маггловскому стилю, но с ярко выраженным волшебным уклоном. Когда Блейз спустился по главной лестнице, чтобы поприветствовать гостей и найти свою мать, он был одет в безукоризненный костюм из тёмно-зелёного бархата и чёрную шёлковую рубашку с открытым воротом. Булавка в форме серебряной с зелёным кобры украшала его лацкан. Это был прошлогодний рождественский подарок от графини — знак признания его места среди выбранных Слизерином.

Блейз нашел графиню в боковой комнате, где были расставлены стулья для поминальной церемонии. По мнению графини и её гостей, зимнее солнцестояние было идеальной ночью для таких поминок. Это была самая длинная ночь в году, и границы между миром живых и мёртвых становились тоньше всего. Идеальное время, чтобы те, кого любили и потеряли, знали, что они не забыты. С графиней был Жак Делакур, представитель французского министерства, с которым она обсуждала последние детали сегодняшней службы. Блейз нахмурился. Он надеялся, что жены и дочерей Делакура здесь нет. Аполлин Делакур была наполовину вейлой, а Флёр и Габриэль — квартеронками, и хотя Блейз, в целом, был уверен в своей окклюменции, в эту ночь он не желал испытывать её, пытаясь побороть сверхъестественное очарование женщин семьи Делакур.

Закончив разговор с месье Делакуром, Серена подошла к Блейзу и крепко его обняла.

— Пассеротто! Наконец-то ты здесь! Как вы добрались? Были какие-то проблемы?

— Нет, мамма. Ничего из того, что не могло бы решить зелье для живота. Я что-нибудь пропустил?

— Нет, мио фиглио. До начала ещё масса времени. Ты хочешь отдать дань уважения сейчас или позже?

— Сейчас.

Графиня кивнула и повела Блейза в ту сторону комнаты, где вдоль стены стоял длинный узкий стол. На нем были десятки фотографий в окружении свечей. Большинство фотографий были волшебными, и на них двигались изображения людей, которые махали зрителям. Однако многие из них были обычными статичными маггловскими фотографиями, одна из которых теперь привлекла внимание Блейза. На снимке находились двое: мужчина с африканскими чертами лица и красивая итальянка, поразительно похожая на графиню Забини, одетые в то, что напоминало маггловскую больничную одежду и лабораторные халаты. И у каждого на шее висел стетоскоп. Перед картинкой стояли две свечи, одна из которых уже была зажжена. Смотря на фотографию, Блейз быстро заморгал, в то время как графиня держала руку у него на плече. Затем он взял длинную спичку и зажёг ей другую свечу, прежде чем потянуться к расстёгнутому воротнику рубашки и достать маленький амулет на серебряной цепочке. На лицевой стороне амулета был начертан треугольник, в который был вписан круг. И всю фигуру делила надвое вертикальная черта. Блейз поднёс амулет ко рту и слегка поцеловал его, прежде чем зажать в руке.

— Novissima autem inimica destruetur mors[2], — тихо сказал Блейз на латыни, не сводя глаз с фотографии.

— Omnes ave dominum mortis[3], — сказала графиня в ответ.

— Да будет так, — вместе сказали они на английском.

* * *

23 декабря 1992

Дырявый котел

09:00

Гарри вышел из камина в «Дырявом котле» с выражением лёгкого раздражения на лице. Он не был уверен, чего ему ожидать от Джеймса Поттера, когда соглашался провести Рождество с ними, но приторная забота точно не была среди ожидаемых вещей. Показательный пример: Арти Подмор приложил немало усилий, чтобы организовать несколько занятий по окклюменции на рождественских каникулах, но Джеймс Поттер, который за последние два дня задал больше вопросов о жизни Гарри, чем за всё время с тех пор, как они встретились на Тисовой улице, настоял, чтобы вся семья провела день в Косом переулке. Гарри это раздражало — он хотел сосредоточиться на окклюменции и не отвлекаться на становящуюся всё более напряжённой семейную драму. Джима, который с угрюмым негодованием относился к присутствию Гарри в поместье Поттеров, решение Джеймса очень расстроило. Странно, однако, было то, что Гарри видел, что Джим обижен не на него, а на отца. Конечно, Джеймс был гриффиндорцем, которые не слишком славятся тонкостью, но даже Невилл и леди Августа заметили, как Джеймс пытается наладить отношения с Гарри, полностью игнорируя другого сына, который только что закончил очень напряжённый осенний семестр. Джим тихо кипел с тех пор, как они прибыли в поместье, и Гарри задавался вопросом, до или после Рождества он устроит какое-нибудь занимательное шоу.

Почти сразу, как они прибыли, появился Арти, который поблагодарил удивлённого Джеймса за то, что привёл Гарри ко времени, а затем быстро увел мальчика наверх, прежде чем старший Поттер успел что-нибудь сказать. Мистер Икс и мистер Игрек уже ждали их в тринадцатой комнате.

— Ты должен был связаться со мной в ту же минуту, когда тебе пришла в голову эта дурацкая идея — провести Рождество с родителями, Гарри, — сердито сказал Арти. — Если бы я знал, я бы был там с тобой. И я всё ещё могу, если я тебе нужен…

— Нет, Арти, — твердо сказал Гарри. — Просто… нет. Тебе не нужно проводить выходные в поместье Поттеров, где… которое вызывает у тебя неприятные ассоциации.

Арти вздохнул.

— Если ты так пытаешься сказать, что не хочешь, чтобы я находился там, где погибла моя жена, Гарри, просто говори. И хотя я ценю твою заботу о моих чувствах, ты забываешь, что я — твой адвокат, а ты — мой клиент. И как бы… неприятно мне ни было проводить время в поместье Поттеров, я вполне способен забыть о своих чувствах, чтобы выполнять свои обязанности.

— Арти, не нужно. Всё уже сделано. Леди Августа остаётся со мной на все каникулы, и она более чем способна присмотреть за мной. И кроме того, ты знаешь меня. И ты знаешь, что Джеймсу Поттеру не удастся обдурить меня.

С этими словами Гарри повернулся к мистеру Икс и мистеру Игрек.

— Спасибо вам обоим, что так быстро согласились встретиться со мной. Может начнем?

Двое таинственных волшебников посмотрели друг на друга и кивнули Гарри.

Внизу Джеймс всё ещё ворчал на то, как ловко у него из-под носа тиснули его наследника, когда заговорил его другой сын.

— Пап, Гарри пришёл сюда заниматься окклюменцией. Пусть он занимается тем, за чем пришёл.

На секунду на лице Джеймса промелькнуло раздражение — ему не понравился тон Джима. Но тут Лили встала за спиной сына и положила руки ему на плечи. И взгляд, которым она наградила мужа, быстро поумерил пыл старшего Поттера.

— Возможно, ты прав, Джим, — сказал он, — Гарри должен освободиться к обеду. Вы можете пока пойти прогуляться по магазинам. Что хочешь купить сегодня, Джим? Рождественские подарки друзьям?

— Парочку, — кивнул Джим.

Правда же была в том, что количество людей, которым он хотел бы купить подарок, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

— И ещё, ты в прошлом году предлагал мне купить питомца, но тогда я не думал, что он мне понадобится. Это предложение всё ещё в… ?

Джеймс замахал руками.

— Конечно, конечно. Всё, что захочешь.

Он сунул руку в карман и передал в руки сына маленький мешочек с галеонами.

— Лили, леди Августа, почему бы вам не пройтись вместе с мальчиками? Давайте встретимся здесь в полдень и пообедаем вместе.

Лили и Августа посмотрели друг на друга, а потом повели Джима и Невилла из таверны в Косой Переулок. Джеймс посмотрел им вслед, а затем уселся так, чтобы видеть лестницу, по которой ушёл наверх Гарри.

* * *

А наверху Гарри и мистер Икс как раз начали занятие. Примерно через полтора часа инструктор объявил перерыв.

— Мои поздравления, мистер Поттер. С уверенностью могу сказать, что вы полностью прошли второй уровень окклюменции. Вы способны подавлять свои эмоции по желанию, не думая об этом постоянно, а также вы смогли засечь моё вторжение в каждую из моих попыток и оказать достойное сопротивление. Сейчас вы обладаете всеми базовыми ментальными инструментами, чтобы защититься от вражеского легилимента. Это вовсе не означает, что вы сможете защититься от любого легилимента, ибо в реальной ментальной дуэли большая часть успеха зависит от воли и опыта. Но теперь у вас есть инструменты, позволяющие вам защититься от любой атаки, что означает, что пришла пора оттачивать эти навыки.

— Спасибо, — устало улыбнулся Гарри. — Что дальше? Что нужно, чтобы перейти на третий уровень?

— Второй уровень есть контроль над эмоциями, мистер Поттер. Третий же уровень заключается в их понимании — в способности понимать, когда вы действуете на эмоциях, а не ведомы рациональностью. Упражнения, необходимые для выполнения на третьем уровне, также улучшат вашу память. На этом уровне вы начнёте построение дворца памяти — ментальной конструкции, в которой будут надёжно храниться все ваши воспоминания, и которую вы сможете использовать как крепость, защищающую их от мощных ментальных атак.

Мистер Икс сделал несколько заметок на куске пергамента и передал его Гарри.

— Это номера страниц с описанием необходимых упражнений, которые можно найти в двух книгах по окклюменции, которые вы используете. Теперь мы будем проводить больше времени за изучением «Путей разума», более абстрактной книги. Ваш прогресс может замедлиться, по крайней мере, поначалу. Но если вы приложите усилия, я считаю, что при вашей скорости обучения вы сможете овладеть третьим уровнем к концу грядущего лета, если не раньше.

Прочитав записку, Гарри кивнул. И тут он вспомнил.

— Ой, я почти забыл. Профессор Снейп велел спросить, можете ли вы научить меня этому, — сказал Гарри, доставая из кармана записку Снейпа и передавая её инструктору, который несколько секунд смотрел на неё.

— Ваш преподаватель зелий дал вам это?

Гарри кивнул.

— Он хочет, чтобы вы пострадали?

— Эм, я так не думаю, — напряжённо ответил Гарри. — Почему вы так решили?

— Потому, что если неправильно использовать эту технику, перцептивное расширение — отличный способ вызвать повреждение мозга или даже смерть.

— А... — сказал Гарри. — Ну, эм, тогда, наверное, лучше бы мне использовать его правильно. Как вы думаете, при моём уровне я уже могу его использовать?

Мистер Икс ещё раз посмотрел на записку.

— Думаю, да. Техника не слишком сложна в изучении, но она также не слишком полезна до тех пор, пока ей полностью не овладеешь, а это не быстрый процесс. Перцептивное расширение замедляет ваше субъективное восприятие времени, позволяя вам тщательнее изучить все имеющиеся в вашем распоряжении вводные и, таким образом, более рационально принимать решение. В бою, например, вы сможете успеть понять, что будет проще уйти с линии огня, изучив траектории летящих в вас заклинаний, ибо с вашей точки зрения скорость их полёта будет намного меньше.

Гарри удивленно выпрямился.

— Это же… невероятно полезно. Почему эта техника не широко известна?

— Потому, что даже если отбросить необходимость быть хотя бы окклюментом второго уровня, эта техника требует многомесячной практики, чтобы получить от неё хоть какой-нибудь толк, и, часто, больше года, чтобы полностью овладеть ей. Историческое название — «Ума взгляда фиксация меж семью сердца ударами» — архаичное название из средневекового текста «Аегис Менталис». Она так называется, потому что состояние перцептивного расширения можно держать только в течение времени, требумого для семи ударов сердца окклюмента. Можно даже не говорить, что сохранение спокойствия, которое позволит вашему сердцу биться как можно медленнее, есть ключевое условие для применения этой техники, ибо только оно позволит вам достичь максимального результата. Перцептивное расширение существенно замедлит ваше восприятие времени, которое проходит меж ударами сердца. Поначалу преимущества скудны — вы сможете получить две или три секунды между ударами сердца, вместо одной. С практикой и опытом время будет увеличиваться. В девятнадцатом веке жил мастер-окклюмент Вернер фон Мейес. Он утверждал, что он ощущает меж каждым ударом своего сердца почти минуту. Опасность заключается в том, что если вы продержите расширение дольше, чем семь ударов, или вы загоните себя, пытаясь растянуть время между ударами дольше, чем позволяет ваш навык окклюменции, вы рискуете разжиться аневризмой или получить инсульт. К слову, именно от него фон Мейес и умер.

Гарри сглотнул.

— Спасибо за ваше предостережение, мистер Икс. Обещаю, я буду осторожен.

Мистер Икс смотрел на Гарри почти пять секунд, хотя, возможно, окклюмент думал намного дольше, если Гарри правильно понял, что из себя представляет перцептивное расширение.

— Хорошо, — наконец сказал мистер Икс, пожав плечами. — Вы оплатили мои услуги до следующего лета, а я не делаю возвраты ученикам, которые случайно провели себе лоботомию. Вот как активируется перцептивное расширение…

* * *

Тем временем в волшебном зоомагазине

Джим уверенно вошёл в зоомагазин и сразу же свернул к полкам. Невилл и Августа следовали за удивлённой Лили Поттер, которая окликнула своего младшего сына. На пути к магазину, мальчик-который-выжил пару раз останавливался дать несколько автографов, но, к беспокойству Лили, не так много, как обычно. Вдобавок, она была уверена, что видела, как одна волшебница перевела своих детей на другую сторону улицы, специально, чтобы не пересекаться с Джимом. То, как они прошли мимо совариума, вместо этого направившись в обычный зоомагазин, она даже не заметила.

— Джим? Я думала, ты хочешь купить сову? — решила уточнить она.

— Нет, — просто ответил Джим, продолжая идти вглубь магазина к дальнему углу, где стояли пыльные аквариумы. С трудом верилось, что это место может быть частью светлого и аккуратного магазина. К всё возрастающей тревоге Лили, угол был отведен под аквариумы, в которых содержались змеи и другие рептилии, которых обычно продавали на ингредиенты для зелий, а не в качестве питомцев. Джим остановился и, оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что рядом нет никого, кроме трёх его компаньонов, повернулся к клеткам со змеями и зашипел. Все змеи, а их было около двадцати, тут же подняли головы и посмотрели на Джима, а затем в унисон зашипели в ответ.

Лили с дикими глазами начала оглядываться, чтобы убедиться, что на них никто не смотрит, а Невилл быстро шагнул к Джиму.

— Эм, Джим? Что ты им сказал? — тихо спросил Невилл.

— А, просто сказал, что я Говорящий, и спросил, не хочет ли кто-нибудь из них стать моим питомцем. Ну, знаешь. Что обычно спрашивают у змей? — с этими словами младший Поттер подошёл ближе к клеткам и, выбрав несколько змей, начал им что-то шипеть, как будто проводя собеседование. Лили подошла к сыну и крепко взяла его за плечо.

— Джим Поттер! — прошипела она (на английском, разумеется). — Прекрати это немедленно. Мы не для того пришли сегодня в Косой переулок, чтобы ты мог устроить спектакль!

Он повернулся и спокойно посмотрел на мать.

— Нет, мам, мы здесь потому что папа хотел прийти сюда с Гарри и погулять с ним, как отец с сыном, а ты не хотела, чтобы я сидел дома. Короче, я хочу эту, — он указал на полуметровую змею с коричнево-зелёным рисунком. — Он говорит, что он королевская калифорнийская змея, — змея что-то прошипела Джиму, — Lampropeltis getula californiae. Его зовут Стив.

— Джим, ты не можешь купить змею и ходить, болтая с ней, — несчастным голосом сказала Лили. — Ты знаешь, что скажут люди!

— Ага, я точно знаю, что скажут люди. Они говорят одно и то же уже почти две недели: Мальчик-который-выжил — тёмный волшебник. Поэтому я больше не хожу по школе, если мою спину не прикрывает кто-нибудь из оставшихся у меня друзей.

— Что? — встревоженно спросила Лили. — Что ты имеешь в… ?

— Это не важно, — прервал её Джим, — Люди верят в то, во что хотят верить, и я ничего не могу с этим сделать, кроме как… принять это.

Лили шагнула вперёд и крепко обняла сына.

— Джим, я знаю, тебе тяжело. И я бы отдала всё, чтобы помочь тебе. Но это не значит, что ты должен пытаться сделать всё ещё хуже! И я говорю тебе: покупка змеи на Рождество, чтобы потом привезти её в Хогвартс, не говоря уже о поместье Поттеров, точно сделает всё ещё хуже!

Джим глубоко вздохнул и, кинув ещё один взгляд на «Стива», пошёл к выходу из магазина. Лили, смущённо посмотрев на невозмутимую леди Августу, последовала за ним. Дождавшись, пока она уйдёт, Невилл глубоко вздохнул и посмотрел на бабушку.

— Прости, что втянул тебя в… во что бы то ни было, ба, — сказал он.

— О, не извиняйся, Невилл, — странно улыбнувшись, ответила она. — Я сочувствую тому, как всё обернулось для Джима, но, если отбросить эмоции, это самое интересное Рождество за многие годы. Как маггловский бразильский сериал, только с говорящими змеями!

* * *

В полдень Поттеры и Лонгботтомы собрались в «Дырявом котле», чтобы пообедать в одной из небольших приватных комнат. Джеймс и Гарри уже были там и разговаривали. Джеймс настойчиво пытался выведать хоть что-то о занятиях Гарри окклюменцией, а Гарри вежливо, но уклончиво отвечал. Когда Джим с усталым выражением лица сел по другую сторону стола от отца и брата, Джеймс с удивлением посмотрел на него.

— Я думал, ты собирался купить сову? — спросил он.

— Передумал, — напряжённо сказал Джим, старательно изучая меню, — сегодня никаких питомцев для Мальчика-который-выжил.

Джеймс смотрел на него несколько секунд, как будто пытаясь что-то понять, а затем пожал плечами.

— Ну, может, летом тогда. Все закончили со своими покупками? Гарри, тебе что-нибудь нужно?

— Нет, спасибо. Я заказал всё совиной почтой месяц назад.

Гарри пытался уследить за всем, распыляя своё внимание между навязчивым рождественским настроением своего отца, очевидно очень расстроенным братом, и ещё более очевидным ужасом Невилла, наблюдающего за семейной драмой Поттеров. На секунду Гарри задумался, не делает ли его присутствие всё ещё хуже. С одной стороны, интерес Джеймса к нему был явно вызван его реакцией на то, что Джим — змееуст. С другой стороны, возможно, Джеймс вёл себя с Джимом вежливо только потому, что Гарри был рядом, и его отсутствие вызвало бы ещё более явную неприязнь Джеймса к своему второму сыну. В любом случае, в этот момент Гарри подумал, что ни одна физическая или ментальная пытка не заставит его признаться, что он тоже змееуст.

Джеймс кивнул.

— А ты, Джим? Закончил с покупками?

Младший из Поттеров даже не поднял глаз от меню.

— Да. Я купил подарки тебе и маме, плюс каждому, кого я считаю друзьями. Много времени это не заняло.

Лили напряглась и начала усиленно думать, как завершить дневной поход по магазинам пораньше, прежде чем Джим, Джеймс или оба не закатят спектакль. Тут Джим отложил меню и посмотрел на мать.

— Слушайте, а вообще-то это не правда. Мне нужно купить ещё один подарок. Это, ну, не совсем для друга, но этот человек реально помог мне на прошлой неделе. Мам, это девушка, и я понятия не имею, что могу подарить ей. Ничего такого, просто небольшой подарок в знак моей признательности.

Услышав это, Джеймс в первый раз за день улыбнулся сыну.

— Подарок на Рождество для юной леди? Молодец! Начинать никогда не рано. Как зовут счастливицу?

Джим задумался, пытаясь сообразить, как обойти опасную тему. А затем улыбнулся, решив даже не заморачиваться.

— Эми Уилкес, — легко сказал он, снова утыкаясь в меню.

Раздалось блямканье — Джеймс Поттер почти уронил свой стакан с водой.

— Эми… Уилкес? Дочь Игрушечника? — неверяще спросил Джеймс.

— Ой, не думаю, что её стоит винить за это, пап. Ну, в смысле, она даже никогда не знала своих родителей, и, как я сказал, она помогла Мальчику-который-выжил выпутаться из сложной ситуации, так что едва ли она будущая Пожирательница. И уверен, что ты не думаешь, что я должен быть с ней груб только потому, что она слизеринка, верно ведь?

— Ну… ну конечно, нет, я имею в виду… я не об этом, — замямлил Джеймс.

— И кроме того, — продолжил Джим, — я, пытаюсь стать более терпимым и открытым к вещам, где замешаны слизеринцы. Если бы я не был столь враждебен к ним, меня самого ведь могли распределить в Слизерин. Шляпа предлагала мне пойти туда.

Снова раздалось блямканье — на этот раз стакан чуть не уронил Гарри.

— Прошу прощения… кто предлагал тебе что?!

Джим рассмеялся.

— Распределяющая шляпа, Гарри. Помнишь такую? Старая, немного вонючая, но с прекрасным певческим голосом. Первым делом она предложила мне Слизерин. Она сказала, что я мог бы стать великим, что все там, в моей голове, а Слизерин поможет мне на пути к величию. Но я сказал нет, потому что я ненавидел слизеринцев и боялся расстроить других людей.

В комнате повисла мертвая тишина. Наконец, Джим поднял глаза и посмотрел на остальных.

— Что? — невинно спросил он.

* * *

После обеда, когда Поттеры и Лонгботтомы направились к камину, чтобы переместиться, Гарри потянул Невилла и леди Августу в сторонку.

— Слушайте, мне правда очень жаль, что я втянул вас во всё это, поэтому, если вы хотите домой, я вас пойму.

— Чепуха, Гарри, — с жаром сказала Августа, — не хочу смягчать ситуацию, но смотреть на ужимки Джеймса Поттера, вынужденного терпеть презрение обоих своих сыновей, пожалуй, самое весёлое зрелище за последние годы. Это намного лучше, чем сидеть в поместье и слушать разглагольствования кузины Энид о рецептах безе.

— Бабушка имеет в виду, — в смятении перебил её Невилл, — что мы здесь для тебя, поэтому не извиняйся за то, как себя ведут другие.

— Это тоже, — покивала Августа.

— Спасибо вам. Если честно, я ожидал некоторых шероховатостей, но… не это. Я и представить не мог, что такое напряжение будет держаться всё время.

Августа мудро кивнула.

— Напряжение невыносимо, — тут она хитро улыбнулась, — надеюсь, оно продолжится.

Гарри восторженно посмотрел на неё.

— Леди Августа… вы… вы что, только что процитировали «Вилли Вонка и Шоколадная Фабрика»?!

— Конечно, нет, — вздернула она нос. — Я неправильно процитировала Оскара Уайлда. И я никогда даже не была на шоколадной фабрике!

* * *

Поместье Поттеров

21:00

— Нам надо поговорить, — сказала Лили Джеймсу после того, как они вернулись из Косого переулка. Она сказала это своим тихим пугающим голосом, который Джеймс ещё со школы называл «шёпот смерти». Он кивнул. Джеймс знал, что этот момент настанет, и он знал, что тянул слишком долго. Оглядываясь назад, он должен был рассказать ей всё ещё тогда, когда родились близнецы, но его гриффиндорская храбрость подвела его. Теперь он мог рассчитывать только на храбрость, которую давал алкоголь.

— Девять вечера, в кабинете лорда, после того, как дети разойдутся по комнатам, — он помедлил, — принеси палочку.

Она внимательно посмотрела на него и кивнула.

В назначенный час она постучала в дверь кабинета. Её всё ещё раздражала необходимость стучаться в своём собственном доме, как будто она здесь гость. Но Джеймс объяснил ей ещё в тот день, когда они переехали, что кабинет лорда — святая святых главы дома Поттеров и что он сам до смерти Карлуса Поттера был в комнате всего четыре раза, поэтому она отступилась. Типа.

Джеймс открыл дверь и быстро закрыл, когда Лили вошла. Сама же Лили немедленно замерла, когда заметила шарик пророчества, лежавший на столе Джеймса.

— Это… — немного хрипло начала она.

— Нет, — ответил Джеймс. — Это… другое.

Он прошёл мимо неё и сел на край стола. Это было бы с его стороны неуважением — сидеть за столом, когда его жена с другой стороны, как какой-то проситель. Взгляд, которым она его наградила, был очень красноречив.

— Ещё одно пророчество, — холодно сказала она. — Есть ещё одно пророчество, и ты говоришь мне об этом только сейчас.

Он глубоко вздохнул.

— Да. Я никогда не говорил тебе о нем, потому что, ну, потому что надеялся, что оно не о нас. Это пророчество находится во владении нашей семьи уже два века. И прежде, чем я открою его тебе, мне нужна клятва, — он поднял руку, чтобы остановить разъярённую жену. — Это не моя прихоть, Лили. Я сам нахожусь под действием клятвы не открывать его содержание никому, кто не связан клятвой.

— Ладно, — наконец, сказала она. — Но, в зависимости от его содержания, я оставляю за собой право проклясть тебя за то, что ты скрыл это от меня.

Он горько усмехнулся.

— Идёт. Уверен, я это заслужил.

Она произнесла слова клятвы, а затем Джеймс коснулся палочкой шарика с пророчеством. Когда оно закончилось, она с непроницаемым лицом попросила воспроизвести его ещё раз. Наконец, после третьего раза, она посмотрела на мужа.

— И вот из-за этого ты так относился к Гарри… и теперь так относишься к Джиму. Когда Гарри был распределен в Слизерин, ты решил, что он — «Последний из Поттеров», которому суждено стать «Принцем Слизерина», и положить начало событиям остальной части пророчества.

Джеймс кивнул. В этом была настоящая причина, почему он всегда хотел только одного ребёнка. Он объявил это Лили после их свадьбы, и она с готовностью согласилась. Её отношения с Петуньей напрочь отбили у неё желание наблюдать за родственной враждой. Джеймс же всегда хотел избежать возможности «двух, что должны были быть одним, воспылать ненавистью безрассудной друг к другу». Рождение близнецов было сюрпризом для них обоих.

— И потом ты решил, что лучший способ отреагировать на то, что Гарри — будущий слизеринский принц, — отправить ему пьяный громовещатель?!

Джеймс дернулся.

— Да, цветочек Лили. Я знаю. Это было… больше, чем глупо. С тех пор не было ни дня, чтобы я не сожалел об этом. Но тут… — помедлив, он сделал глубокий вдох, — Джим был рожден после Гарри, и если это пророчество о Гарри, тогда… тогда это означает, что Джим погибнет. Погибнет и оставит Гарри последним Поттером. Беря во внимание распределение Гарри в Слизерин и, особенно, его злость на нас — полностью оправданную злость — плюс пророчество о Джиме, я подумал, что первое пророчество может означать, что Гарри поможет Волдеморту вернуться, убив Джима из мести за то, что мы оставили его с Петунией и Верноном.

Лили, обдумывая новую информацию, начала массировать виски. Джеймс же, тем временем, продолжал.

— Если помнишь, изначально я не хотел отправлять Гарри прочь, несмотря на то, что все говорили, что он сквиб. Причина, по которой я передумал — это пророчество. Отец никогда не говорил мне о нём, пока был жив, и я узнал о нём только когда было озвучено его завещание и я получил полный доступ к запретным частям семейного хранилища, — он снова замолчал. — Пожиратели смерти говорили, что маглорожденные крадут магию у детей волшебников, оставляя их сквибами. Это, разумеется, чушь, но в ней есть крупица правды. Существуют древние темномагические ритуалы, которые, предположительно позволяют перелить магию от волшебника к сквибу. И как бы я ни хотел оставить Гарри с нами, при двух пророчествах я побоялся, что Гарри, когда вырастет, возненавидит Джима и использует один из таких ритуалов, чтобы забрать магию Джима себе. Я знаю, это притянуто за уши, но такие вещи могут случиться, когда в деле замешаны пророчества. Ну, в смысле, даже то, что у нас родились близнецы: Гарри и Джим — первые браться Поттеры с 1780 года.

Лили задумалась над этим. Две сотни лет Поттеры рожали только одного мальчика, единственного ребенка, чтобы продолжить наследную линию. Никаких дочерей. Никаких братьев и сестер. Даже незапланированных детей не было. Помимо статистической странности она была поражена тем, что Поттеры так долго стояли на краю вымирания. Всего один Поттер, погибший до женитьбы или, хотя бы, появления на свет ребёнка — и всё. Род бы вымер. Она покачала головой и сосредоточилась на настоящем.

— Джеймс, после всего, надеюсь, ты понимаешь, что пытаясь манипулировать пророчеством, ты только увеличил вероятность его исполнения?

Он горько рассмеялся.

— О, да, Лили. Я прекрасно это понимаю.

— Тогда почему, во имя Мерлина, ты внезапно решил оттолкнуть Джима? Думаешь, он не заметил, что всё своё внимание ты уделяешь Гарри, а его полностью игнорируешь?

— Я не игнорирую Джима. Я просто… пытаюсь наверстать упущенное с Гарри.

Лили презрительно фыркнула.

— Я тебя умоляю. Все узнают, что Джим — змееуст, и на следующий же день ты посылаешь письмо, в котором приглашаешь Гарри провести Рождество с нами! И соглашаешься на присутствие Северуса, если это поможет убедить Гарри согласиться! Всем очевидно, что, узнав, что Джим может говорить со змеями, ты стал относиться к нему по-другому.

— ДА! ПО-ДРУГОМУ! — закричал он.

Немного успокоившись, он продолжил.

— Как я и сказал, раньше я беспокоился о том, что Гарри может попытаться убить Джима, чтобы стать последним из Поттеров. Теперь же я беспокоюсь о том, что Джим — уже последний из Поттеров, и стало ясно, что он обладает даром, который отмечает его, как Наследника Слизерина. И именно рядом с этим словосочетанием, написанным на стене, висела заколдованная кошка. И Джим в этот момент был в школе!

— Ты думаешь, это был Джим?!

— Ты можешь со стопроцентной гарантией утверждать, что на подсознание Джима не влияет какой-нибудь осколок личности Волдеморта? Может, какой-нибудь спящий кусочек, который проснулся прошлой весной, когда Джим убил Квиррелла? — он вздохнул. — Вот почему я всё это тебе рассказываю, цветочек Лили. Ты у нас умная, не я. Судьба всего волшебного мира может быть на кону. Помоги мне разобраться с этим. Помоги мне решить, что делать.

Лили молчала, обдумывая слова Джеймса.

— Нет, — наконец, сказала она.

Джеймс пару раз моргнул.

— Нет? Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что лорд Поттер может беспокоиться о судьбе волшебного мира сколько ему хочется. Но Лили Эванс-Поттер будет беспокоиться о судьбах двух своих сыновей, а весь остальной магический мир может катиться к дьяволу.

Она поднялась на ноги и пошла к двери.

— Элмо! — позвала она, и главный эльф Поттеров немедленно появился. — Элмо, приготовь спальню рядом с моим кабинетом. Я буду спать там в обозримом будущем.

— Лили! Будем благоразумны! — вскочил удивлённый Джеймс со стола. Эльф же только кивнул и аппарировал прочь.

Лили повернулась к мужу.

— Я люблю тебя, Джеймс. И всегда буду. Но прямо сейчас я не хочу делить с тобой постель. Я знаю, в прошлом я подвела Гарри и, наверное, в каком-то смысле и Джима. Но я сделаю всё, чтобы защитить их, и буду бороться с теми, кто угрожает им.

Её глаза гневно сверкнули.

— Не совершай фатальной ошибки, Джеймс Поттер, давая мне повод заподозрить, что ты часть этой группы.

Она повернулась и вышла из кабинета лорда, оставляя немного испуганного Джеймса одного.

В прошлом году он думал, что глаза Гарри по оттенку отличаются от оттенка глаз его матери. «Цвет убивающего проклятия», подумал он тогда. Теперь же он понял, что цвет был одним и тем же. Когда Лили была достаточно зла, её глаза тоже были цвета убивающего проклятия.

* * *

Позже в кабинете леди…

Всё ещё разозлённая, Лили уселась за свой стол в «будуаре госпожи», как называли эту комнату домовые эльфы, видимо, из-за того, что иметь свой кабинет или библиотеку для леди было неприлично. Когда Джеймс объяснил ей концепцию кабинета лорда, она приняла его нужду в приватности… и тут же попросила выделить ей комнату, в которую уже он не смог бы зайти без её разрешения. Джеймса идея позабавила, он дал ей такую комнату. Ему никогда не было интересно, чем она там занимается, и он точно не знал, сколько защитных заклинаний, которые должны были отвадить незваных гостей, в том числе и её мужа, она сама наложила на комнату. Туда не могли попасть даже домовые эльфы, которых всегда раздражало, что в поместье есть комната, где они не могут убраться.

Откинувшись в кресле, Лили задумалась над тем, что ей сказал Джеймс. Наличие второго пророчества было концом абсолютно ужасного года, в котором они узнали о готовящемся возродиться Волдеморте, в котором на Гарри было совершено несколько покушений и в котором все узнали, что Джим — змееуст.

​«О, и Вернон, — подумала она про себя. — Нельзя забывать о Верноне».

Она резко тряхнула головой. Это было и раздражающе, и предсказуемо, что Джеймс так долго скрывал от неё другое пророчество. Она очень любила мужа, но иногда он серьёзно усложнял ей эту задачу. В лучшие свои моменты Джеймс Поттер был нежным, любящим, щедрым и храбрым. А в худшие, он был всё тем же избалованным незрелым чистокровкой, снисходительно смотрящим на магглорожденных, с которым она столько раз ссорилась в школе.

Это лёгкое снисхождение, с которым он до сих пор смотрел на свою магглорожденную жену, заняло её мысли. Ну, конечно, он скрыл от неё пророчество, которое передавалось от лорда к наследнику Мерлин знает сколько поколений, даже несмотря на то, что это пророчество касалось их детей. Это было в точности то, что она могла от него ожидать — скрывать пророчество больше десяти лет, а затем искать её помощи и совета, когда уже облажался. Но в конце концов, как могла обычная магглорожденная, какой бы умной она ни была, внести хоть какой-то вклад в борьбу с пророчеством, гласящим, что один из её двоих сыновей может быть предвестником магического апокалипсиса?

Лили глубоко вздохнула, впитывая в себя знакомый запах её маленького кабинета. Когда она злилась, ничто не могло успокоить её лучше, чем запах книг, наполняющий её будуар. А книг было много. Две из четырёх стен были скрыты книжными шкафами от пола до сводчатого потолка. Книги, книги и ещё больше книг, и почти все они были о науке. Больше половины книг были о малоизученных и таинственных магических науках, покрывающих каждую область магии, которой было не строго запрещено интересоваться. Остальные же книги были маггловскими, преимущественно о науках. Какие-то были учебниками, которые ей достались вместе с дипломами в рамках, висящими на стене над её столом. Они гласили, что Лили Эванс-Поттер успешно закончила множество образовательных программ по самым разным наукам почти во всех университетах Великобритании, прежде чем защитить магистерскую степень по биохимии в Сент-Эндрюсском университете.

После Хогвартса она хотела получить мастерство в магии, разумеется. Но война, рождение её детей и становление Джеймса лордом поставили крест на этих планах, по крайней мере, в обозримом будущем. И хотя она всегда завидовала Северусу за то, что он смог защитить мастерство до двадцати одного года, она всегда была реалистом. Позиция подмастерья — это настоящая работа, и будучи леди дома Поттеров и матерью Мальчика-который-выжил, у неё просто не было времени на получение мастерства. Получение же маггловского образования было совсем другим. Пользуясь возможностью свободно аппарировать в пределах Британских островов и помощью домовых эльфов в присмотре за Джимом, за десять лет было удивительно легко получить несколько бакалаврских степеней по всем дисциплинам, которые её интересовали. Джеймс её поддерживал, разумеется, даже несмотря на то, что он воспринимал желание своей молодой жены получить маггловское образование, как некое хобби. Джеймс, по-своему, был очень умен, но будучи чистокровным, он почти полностью игнорировал существование маггловских наук, и как они могут взаимодействовать с магией. И уж тем более он даже не подозревал, как таинственное слово «биохимия» может быть связано с зельями, травологией и, уж тем более, с трансфигурацией.

Ох, если бы он только знал.

* * *

18 октября 1992 (чуть больше двух месяцев назад)

Тисовая улица, д.4, графство Суррей

03:00

С тихим щелчком комнату, где спали Петуния и Вернон, залил свет. Петуния проснулась и заморгала от яркого света, Вернон же продолжил храпеть. Она села в кровати и тут же ахнула. В её спальне, в кресле, которого не было, когда Петуния отходила ко сну, сидела Лили Поттер. На её коленях лежала палочка. А рядом с ней на небольшом столике, которого тут тоже не было, лежала большая толстая книга.

— Здравствуй, Петуния. Пришло время воссоединения.

Петуния вздернула нос.

— Мне нечего сказать тебе. Уходи, пока Вернон не проснулся.

— Он не проснется до рассвета, Петуния. Как и Дадли, — Лили улыбнулась. — Магия, помнишь?

Петуния оскалилась.

— Как я могу забыть? Магия рушила мою жизнь с тех пор, как мы были детьми, — она сделала паузу. — Это из-за мальчишки, верно?

— Его зовут Гарри, хотя мне сообщили, что ты никогда не использовала это имя, так ведь?

— Да КАК ТЫ СМЕЕШЬ приходить в мой дом со своим… уродством и осуждать меня! Я взяла его под свой кров и вырастила его. А взамен не получила ничего, кроме проблем. Ты обещала мне, что у него не будет магии! Что он будет обычным!

— Я сказала тебе, что мы считали его сквибом и что ему будет с нами небезопасно, но если он когда-нибудь начнёт демонстрировать магию, ты должна связаться со мной, и мы забрали бы его назад. Ты не связалась. Ты просто заперла его в чулане под лестницей и использовала в качестве раба. И ты всё ещё ведёшь себя так, будто он злодей, а не твоя жертва. Ты смеешь говорить, что он — урод, а не ты.

— Прекрати! — всхлипнула Петуния. — Ты не знаешь, каково нам было, когда он был здесь. Страх…

— Я не знаю, и мне плевать. Я здесь не для того, чтобы обсуждать прошлое, Петуния. Я здесь для того, чтобы поговорить о том, что произошло в июле. О последнем дне, когда Гарри был здесь. О дне, когда твой муж пытался убить моего сына.

— Вернон ничего не делал! Мальчишка привёл этих… существ к нашему дому!

— Эти существа называются докси, Петуния. И Гарри не приводил их. Их послал кто-то, чтобы убить его, и с помощью Вернона у них почти получилось. Джеймс скрыл от меня правду, но я видела отчёт авроров. Я знаю всё!

Петуния хотела что-то сказать, но Лили оборвала её.

— Меня однажды ужалили докси. Я тебе не рассказывала, Петуния?

Та покачала головой, слишком напуганная, чтобы говорить.

— Это было на четвертом курсе, на уроке по уходу за магическими существами. Я допустила ошибку, и одна из них ужалила меня в кончик пальца. И я закричала. Это была худшая боль, которую я чувствовала. До тех пор, пока кто-то не вырубил меня заклинанием, я умоляла, чтобы кто-нибудь отрезал мне палец, чтобы это прекратилось. Я проснулась в больничном крыле спустя два дня, потому что процесс нейтрализации яда настолько болезнен, что пациентов нужно держать в лечебной коме, пока нейтрализация не завершится, — Лили наклонила голову. — Представь, что бы ты почувствовала, если бы подобное случилось с твоим Дадли?

— Не трогай моего сына! — взвизгнула Петуния.

Лицо Лили смягчилось.

— Петуния, Дадли — мой племянник, а ты — моя сестра. Кровь Эвансов течёт в его венах, также как она течёт в твоих и моих. Я никогда не сделаю ничего, чтобы навредить ему или тебе.

Петуния облегчённо ахнула, а через пару секунд начала плакать.

— Спасибо тебе, Лили. Спасибо большое. Спасибо, что не мстишь моей семье.

Лили спокойно смотрела на плачущую сестру, прежде чем заговорить снова.

— Вернон — не семья, Петуния, — холодно сказала она. — В его венах не течёт кровь Эвансов.

Петуния остро взглянула на сестру, её лицо снова затуманилось страхом.

— Лили… ?

Леди Поттер оборвала её голосом, похожим на удар ножа.

— Я оставила Гарри здесь, чтобы он был в безопасности, Петуния, в безопасности от людей, которые будут хотеть навредить ему. Или хуже того, будут использовать Гарри, чтобы добраться до моего другого сына и навредить им обоим. Я согласилась, когда ты потребовала держаться от вас подальше, пока Гарри рос. Я была готова никогда не видеть лица сына снова, чтобы уберечь его. А люди, которым я его доверила, издевались над ним, пытали его, а потом твой свиноподобный муж пытался убить его одним из самых ужасных способов, которые я могу придумать. Как ты думаешь, что я сделаю, когда узнаю об этом?!

Петуния замерла от ужаса.

— Лили… что ты собираешься делать?

— Делать? — удивлённо ответила та. — Уже всё сделано, Петуния. Прежде чем прийти сюда, я зашла в твою ванную и использовала немного моей уродской магии на лекарствах Вернона. Я трансфигурировала их в другие лекарства, которые химически идентичны, но которые только ухудшат его состояние.

Петуния посмотрела на книгу, лежащую на столе и, наконец, прочла название: «Прикладная фармакология». Лили заметила её взгляд.

— Да, Петуния, магия и наука будут работать вместе, чтобы сделать этот мир лучше. У Вернона будет ещё один инфаркт. Гораздо хуже, чем первый, в течение недели, максимум двух. Трансфигурация симпатически связана с жизнью Вернона. Как только он умрёт, заклинание спадёт, и лекарства вернутся к своему нормальному состоянию. Даже метаболиты, которые останутся в его организме. И не будет способа — ни маггловского, ни магического — доказать, что я сделала и из-за чего, на самом деле, умер Вернон.

— Я знаю! Есть законы, запрещающие вредить нам с помощью магии! Я найду кого-нибудь из вашего мира и расскажу им, что ты сделала!

Лили покачала головой.

— Нет, Петуния, не расскажешь. Потому что через пару секунд я усыплю тебя и сотру твои воспоминания об этом разговоре.

Петуния непонимающе заморгала.

— Но… если ты сотрёшь мне память, зачем ты вообще рассказывала мне об этом?!

Лили смотрела на сестру, словно впитывая её образ.

— Потому что из-за тебя пострадал мой сын, Петуния Дурсль. И до конца моих дней я буду наслаждаться выражением ужаса на твоём лице.

Петуния глубоко вдохнула, готовясь кричать, но прежде, чем хоть звук слетел с её губ, Лили взмахнула палочкой — и Петуния заснула. Леди Поттер подошла к кровати и, поместив палочку у виска сестры, сотворила «Обливиэйт», стирая последние пять минут. Затем она взяла книгу по фармакологии и, засунув её под мышку, убрала сотворённые столик и кресло. Остановившись у дверей спальни и оглянувшись, она посмотрела на спящую сестру, а затем выключила свет и покинула дом.

АЗ1. Мне никогда не нравилась актриса, которая сыграла Августу Лонгботтом в фильмах. Короче, роль Августы Лонгботтом будет играть Пенелопа Уилтон. Вот.

[1] Le Comte (франц.) — Я не уверен, но, кажется, здесь имеется в виду Граф.

[2] Novissima autem inimica destruetur mors (лат.) — «Последний же враг истребится — смерть».

[3] Omnes ave dominum mortis (лат.) — «Все приветствуют бога смерти».