Ничего на свете лучше нету, чем явиться в среду с того свету (джен)

У Рона был выходной, потому и поспать ему можно было немного подольше. Но не спалось: после примирения с женой он все чаще и чаще задумывался, что называется, о жизни.

В жизни Рона Уизли было не одно важное и значимое утро — например, когда он впервые поехал в Хогвартс, когда заступил на первую самостоятельную смену в магазине, когда женился, когда забирал Гермиону с Рози из Мунго… Но это утро казалось ему не менее значимым: сегодня он собирался всерьез обдумать существующее положение дел и принять важные решения. Самостоятельно. Не советуясь ни с мамой, ни с Гарри, ни с Джинни… Что же до Гермионы, он хотел прийти к ней с готовым решением, а не вновь просить помощи.

Рон специально притворился спящим, не мешая Гермионе собираться на работу в Отдел тайн, и порадовался, что Рози оставили погостить в Норе.

В его памяти то и дело всплывали разговор с отцом и беседа с Ониданом.

Рон понимал, что Гермиона — умница, способная справиться со всем сама, но зачем тогда ей нужен он? Она — ценный специалист, что помимо престижа приносит немалый доход; прекрасная мать — он не мог не заметить, как не по годам развита Рози, и дело тут было не только в наследственности; да и дома у них всегда чисто и уютно — так что и хозяйка она что надо. Претензии к ней как к супруге оказались беспочвенными, точнее, были вызваны недопониманием, а не безразличием или чем-то еще. И она все еще любила его, несмотря ни на что. Повезло же ему! А... ей?

Наверное, он сам себя не любил, если не смог стать жене достойным спутником, стоило ей выйти за рамки их уютного мирка. Все эти годы Рон был ей опорой, поддержкой, старался дать ощущение безопасности, чтобы Гермиона чувствовала — он рядом, значит, все будет хорошо. Он знал, как вести себя с ней, когда она позволила себе быть слабой, спрятаться ото всех в их маленьком домике и сосредоточилась исключительно на нем и дочери. Но стоило ей восстановиться и захотеть вернуться в большой мир, как он оказался не готов к этому. Он не знал, что делать с красивой, умной и сильной женой, которой больше не требовался муж-защитник. Он умел опекать, заботиться — так он чувствовал свою значимость, но теперь перед ним стояла иная задача — стать достойным спутником яркой и сильной женщины.

И прямо сегодня он сделает первые шаги к тому, чтобы все изменилось. Пора заглянуть в себя и постараться выяснить: кто он такой, Рон Уизли? На что способен? О чем мечтает? Что для него самое важное — кроме семьи, конечно?

Хлебнув кофе и вытащив печенье из плетеной вазочки, Рон снова вернулся к своим мыслям. Ответ был очевиден — шахматы. Как верно заметил Уайлдберри, за доской Рон забывал обо всем. Во время игры он был собой и точно знал, что правильно; в его душе не оставалось места сомнениям или неуверенности. А как ему понравилось объяснять основы игры детям! Рона тогда впервые за долгое время охватило чувство гордости, что именно он вдохновил мальчишек и те прониклись магией шахмат. Он с детства привык считать игру в шахматы просто развлечением... Может, действительно зря?

Решено, он всерьез займется шахматами, аттестуется и получит лицензию, чтобы преподавать теорию игры взрослым и детям в свободное от работы в магазине время. Вот только бы разобраться, как там, у маггловских шахматистов, все устроено — одно дело турниры в ресторанчике, другое дело — в целой стране. Уайлдберри пытался объяснить, но Рон только запутался. Британская шахматная федерация — конечно, но ведь чтобы туда... ему же нужны будут какие-то маггловские документы! А еще ФИДЕ, рейтинги какие-то... И если он ввяжется во все это, то как потом найдет время для семьи?

Хотя, с другой стороны, разве Гермионе было легко? Успевать работать, делать все домашние дела, заниматься с дочкой, общаться с родственниками, где одна его мама чего стоит, да плюс еще он, Рон, отнюдь не старался облегчить ей жизнь. Если справлялась она, и у него получится! А если с шахматами пойдет удачно, он сможет оставить магазин. И заниматься любимым делом, обеспечивая семью и уделяя ей должное внимание. А что, если он действительно сможет открыть свою школу шахмат? Ну и что, что у магглов... Он мог бы создать свой шахматный клуб... А еще неплохо бы и в Хогвартсе ввести шахматный кружок — он прекрасно помнил, как иногда скучали однокурсники от того, что им нечем было заняться.

Рон так замечтался, что не заметил, как выпил кофе и продолжал подносить пустую чашку ко рту.

Ему вдруг захотелось, чтобы Гермиона смогла представлять его при знакомстве как своего супруга, основателя Школы магических и немагических шахмат. Он улыбнулся. А почему бы и нет? Когда в зеркале Еиналеж на первом курсе он увидел себя старостой и чемпионом школы по квиддичу, он и помыслить не мог, что все это может стать реальностью. Но ведь стало! Так почему бы сейчас не поставить перед собой новую цель и не попытаться ее достичь? Шахматы казались куда реальнее значка старосты...

Наверное, ему действительно была необходима серьезная встряска, чтобы он понял, что дальше так жить нельзя. И он начнет сегодня, пусть даже с малого.

Рон еще раз попытался сделать глоток, но наконец понял, что чашка пуста, и встал. Вперед, только вперед. Надо торопиться, у него еще столько дел!

Сполоснув чашку, Рон отправился в гостиную и начал сосредоточенно рыться на полке — Гермиона говорила, что ему надо купить новую одежду, и они специально для этого отложили деньги, чтобы вместе пойти в магазин в ближайшие выходные. Но он справится сам, ему хотелось сделать это именно так.

Только перед этим стоило немного прибраться в доме…

Спустя пару-тройку часов, закрывая входную дверь, Рон чувствовал себя так, словно отпахал две смены в магазине. Как, как Гермиона все это делала, ухитряясь еще и работать, и играть с Рози, а до того, как у них начались проблемы, и для него находить время? Не удивительно, что она порой казалась такой измученной… Кажется, пора обсудить с ней возможность нанять кого-то, помощь по дому им точно лишней не будет.

Рон вернулся домой, нагруженный пакетами, и с удовольствием поймал свое отражение в зеркале — зайти в парикмахерскую оказалось очень даже неплохой идеей. Новая стрижка делала его мужественнее и серьезнее. И магазин одежды, оказывается, имел мало общего с Азкабаном… Достаточно было просто попросить о помощи продавца, и теперь у Рона были новая зимняя мантия, брюки, рубашки и джемпер потрясающего темно-синего цвета, отчего глаза казались еще ярче. Понятно теперь, почему Гарри так часто носил зеленое…

Вот до чего докатился — ему двадцать три года, а он впервые сам себе выбирал одежду! Сначала это делала мама, потом — жена… Неудивительно, что у них с Гермионой все разладилось — из-за его пассивности и безразличия, которые он сегодня торжественно вынес из дома вместе с мусором! И больше не позволит им проникнуть обратно, как бы сложно ни было.

Так, время еще есть. Быстро в душ, переодеться, и далее по плану…

* * *

Гермиона практически выбежала из здания Министерства, на ходу прощаясь с коллегами и пытаясь припомнить все дела, которые запланировала на вечер, пока Рози нет дома. Надо приготовить ужин, разобрать вещи в шкафу; кажется, гардероб дочки скоро придется полностью обновлять, она сильно выросла за зиму. Да и ей самой не помешает кое-что прикупить… А сказала ли она Рону, что ему тоже придется пережить поход в магазин за вещами? Или только собиралась? После их тяжелого разговора он стал более внимательным, но в то же время каким-то задумчивым и чуть отстраненным. Может, стоило оставить сегодня все домашние дела и просто побыть вдвоем? Спросить, что случилось? Может быть, они еще не все выяснили?

— Гермиона!

Она обернулась и застыла… Рон?! Этот красивый мужчина со снежинками, играющими в медных волосах, в строгой серой мантии и с букетом роз в руках — ее Рон?! Это из-за него сзади ахнули молоденькие девочки из соседнего отдела? И почему ей стало так приятно от этого? Внутри разлилось такое приятное тепло, почти как в тот момент, когда они впервые поцеловались…

— Дорогая, это тебе, — Гермиона слегка покраснела, принимая цветы, словно ей и вправду было восемнадцать и не было за спиной всех этих лет.

— Рон, ты… ты прекрасно выглядишь! — это все, что она могла почти прошептать, так и не справившись с удивлением.

— И вечно этот удивленный тон!

Она и сама не поняла, как рассмеялась, как не смеялась уже давно. Так, как, казалось, больше уже никогда не сможет. И Рон, глядя на нее, счастливо улыбнулся. Оказывается, они еще не забыли, каково это — понимать друг друга с полуслова…

— Идем домой? И ты мне расскажешь, кому я обязана преображением моего мужа. Глупо звучит, я понимаю, — Гермиона совсем по-девчоночьи хихикнула.

— Этому самому мужу и обязана, — заявил супруг, расправив плечи еще шире. — Ладно, еще парикмахеру, знаешь салончик на углу, за Фортескью? Но если ты не против, мы сейчас пойдем не домой. Закрой глаза.

Гермиона зажмурилась и почувствовала, как сильные руки обняли ее за талию. А когда открыла глаза, то не смогла сдержать восхищенного вздоха. Небольшая комнатка с камином и накрытым к ужину столиком была такой теплой и уютной, прямо-таки сказочной, что навевала мысли обо всех зимних праздниках сразу.

— Нравится? — теперь Рон обнимал ее сзади. — Согласишься остаться со мной здесь до завтра?

— Конечно! А... где мы? — Гермиона едва успела расстегнуть мантию, как Рон аккуратно помог снять ее и отложил в сторону.

— Отель в Камберлендских горах. Если точнее, в деревне Бассентуэйт, на севере национального парка Озерный край. Попозже, если захочешь, пойдем прогуляться. Я планировал пригласить тебя сюда на День влюбленных, но сегодня решил — а зачем ждать? Разве нужна какая-то особенная дата, чтобы сказать тебе о том, как я тебя люблю?

— Рон, я…

— Тише, — Рон аккуратно прижал палец к ее губам. — Тебе совсем не обязательно что-то говорить. Или что-то делать. Просто побудь со мной. Я очень хочу знать, что ты мне еще хоть немного веришь. Веришь в меня… И не буду ничего обещать, но очень постараюсь.

Гермиона, обнимая мужа, и сама не знала, почему в глазах застыла предательская теплая влага. Наверное, от красоты и неожиданности момента… Ну нет, в конце концов, ее же сюда не плакать привели!

— А знаешь, давай ужинать! Как хорошо, что мне сегодня не придется ничего готовить! И ты, кажется, упоминал прогулку? Так вот, я твердо намерена закидать тебя снежками и испортить твою новую прическу. Хотя нет, не буду — она тебе очень идет.

* * *

Алиса Лонгботтом появилась в лаборатории очень вовремя — как раз, когда мисс Браун стало все сложнее находить время и силы для того, чтобы совмещать работу и учебу. Да еще личную жизнь, но об этом, конечно, никого специально не информировали. Только в женских разговорах то и дело мелькали ее имя и фамилия "ухажера".

Алиса радовалась: навыки восстанавливались довольно быстро, так что половину работы она смогла взять на себя уже на третий-четвертый день, а через неделю стала уже полноценным сотрудником, причем не только в области подготовки ингредиентов. О своем проекте она, конечно, пока даже не задумывалась — то, что они тут делали, требовало от нее серьезных усилий и дополнительной подготовки дома, зато и вызывало немалый интерес.

Это ее спасало: размеренность движений, четкое следование инструкции, общая четкая регламентированность работы давали опору в ее резко изменившемся мире, где ее годовалый сын превратился во взрослого мужчину, а муж, любимый муж, ее главная поддержка, скатился в детство и не желал с ним расставаться. Про свекровь и говорить не хотелось. Алиса была чужой в этом мире, чужой и не нужной никому, кроме разве что Невилла. Но и быть нужной ему она еще только училась. Как, впрочем, и он. И это было не так-то просто для них обоих.

Глядя, как ловко и четко действует новый работник, Джемма Фарли как второй ведущий Мастер лаборатории и просто ответственное лицо чувствовала себя довольной, но вот с другой стороны…

Она однажды застала Алису с Северусом: после того, как все ушли, эти двое уселись в комнате отдыха за чашечкой чая и начали какой-то длинный разговор, услышать который она не смогла даже отрывочно. Кто из них установил защиту от прослушивания, Джемма не смогла определить, но видела, что Алиса была очень взволнована, а Северус хмурился, но явно пытался ее то ли приободрить, то ли успокоить.

"А ведь они, наверное, знакомы еще с Хогвартса", — подумалось Джемме, и сердце сжалось от глупой, как говорил мозг, неоправданной, но оттого лишь более яркой ревности — к их общим воспоминаниям и, возможно, общему прошлому, пусть это была "всего лишь" учеба в школе.

Конечно, она знала историю Лонгботтомов, знала все о работе Северуса, но… Настроения это почему-то ничуть не улучшало. Да и о второй стороне лечения, менталистике, Джемма была лишь наслышана, и какую роль играл там Северус, понятия не имела. В ее представлении он был лишь Зельеваром, с большой буквы, ну и, может быть, боевым магом. Хотя последнее в ее представления тоже не очень укладывалось.

Собственно, она была права — боевик из Северуса Снейпа был… своеобразный. Как если бы сравнивать мечника и хирурга: оба легко могли убить, если это необходимо, но совершенно по-разному. Зельеварение, как основная специализация, наложило свой отпечаток на всю его манеру колдовать, но аккуратность и точность были весьма востребованными свойствами во многих областях. Как и быстрая, точнее, моментальная реакция, но за нее благодарить надо было скорее учеников Хогвартса, особенно тех, что были у него самыми первыми.

Все эти качества и сделали Северуса Снейпа уникальным в своем роде менталистом. Но умения менталистов Мунго тщательно охранялись врачебной тайной, так что знали о его реальной роли в работе только двое колдомедиков и вот теперь — Алиса Лонгботтом. Потому что Северус Снейп практически был той тропинкой, которой она могла проходить к Фрэнку — именно он входил к нему первым и фактически прокладывал ей путь в его сознание. А прогресс опять приостановился… И нужно было что-то решать.

Обсуждали же они одну животрепещущую тему: участие в работе Августы Лонгботтом. Нет, не лично — это вряд ли получилось бы. И не только из-за состояния ее здоровья. Для того, что делали сейчас Алиса и Северус, необходимо было не просто полное — абсолютное доверие, которое Северус приобрел, "вытащив" саму Алису. И не только вытащив, если уж смотреть по справедливости; работа дала ей ту точку опоры, которую не смог дать никто: ни выросший сын — скорее даже, это был новый стресс, — ни больная свекровь, периодически вгонявшая невестку в стресс куда больший.

Душевное равновесие у Алисы все еще было хрупким, и жизнь, которая опять не собиралась ее щадить, улучшению не способствовала. Разве что Невилл — на него, оказывается, действительно можно было опереться, и это Снейп вполне оценил. Но только Северусу Алиса могла поплакаться — в том числе о том, что свекровь винит ее в том, что "вернулась" именно она, а не ее сын. Не Фрэнк. Алиса Лонгботтом даже сняла было комнату в Хогсмиде, чтобы быть ближе к сыну и хоть как-то восстанавливать душевное равновесие, но тогда отваживание журналистов стало другой непосильной задачей. Пришлось вернуться назад. "Железная Августа" хотя бы почти не выходила из своей комнаты и никого не преследовала…

Северус уже и не сопротивлялся: привык. А кроме того, прекрасно понимал, что если его пациентка не получит должной поддержки, вся их работа пойдет насмарку, чего он совершенно не собирался допускать.

Так он и ответил самой Алисе и ее сыну в ответ на их благодарности. Мол, это был и есть интересный опыт для него как для исследователя-зельевара. И новое зелье, запатентованное, апробированное, принятое Советом Гильдии, и постепенно набирающая обороты известность это подтверждали. Вот только Фрэнка Лонгботтома одними только зельями было не пронять.

С женой он общался с удовольствием, тянулся к ней, но взрослеть упорно не хотел. Наметившийся было прогресс, когда он "пошел в школу", активизация воспоминаний о занятиях поначалу, благодаря Алисе, шла хорошо, но снова застопорилась перед выпускным курсом.

Во время того самого долгого разговора они с Северусом сошлись наконец на том, что стоило попробовать позвать Фрэнка на помощь, рассказав ему о болезни матери. Вот только во что это выльется, никто с уверенностью сказать не мог. Опасений было более чем достаточно, но все остальные варианты были уже опробованы. Впрочем, других близких людей у Фрэнка не было, да и кто мог быть ближе?

Северус так увлекся разбором различных вариантов будущего общения Алисы с супругом, что совершенно потерял счет времени и тому, что за ними кто-то наблюдает. Собственно, он периодически увлекался работой, не глядя на время — отчитываться в том, где он задержался, ему было не перед кем, как и Алисе. Поэтому наколдовывать Темпус никто не стал — зачем?

После того, как Снейп распрощался с миссис Лонгботтом и мисс Фарли, он даже не задался вопросом, что последняя столько времени делала в лаборатории — расходились они далеко за полночь. Поэтому хмурые взгляды Джеммы на следующий день Северуса удивили. Да, он постепенно стал замечать не только ее взгляды и настроение, но и подчеркнутую холодность в общении с Алисой Лонгботтом.

Почувствовала это и Алиса, конечно же, так что вечером в комнате отдыха состоялся весьма экспрессивный, но очень короткий разговор.

— Что вы хотите от него? — скрестила руки Джемма, и вот тогда Алиса поняла, в чем дело. И грустно улыбнулась.

— Мы работаем вместе над тем, чтобы вернуть моего мужа, — ответила она, глядя Джемме прямо в глаза. — Но говорить об этом мне тяжело. Северус… — Алиса вздохнула.

Джемма, услышав, как миссис Лонгботтом назвала Снейпа по имени, прикусила краешек губы.

— Он очень много сделал для нас… Для меня. У меня есть только два человека, с кем я могу поговорить обо всем этом, понимаете? Врачебная тайна. Я не… Я так хочу вернуть своего мужа, — голос Алисы сорвался, хоть она меньше всего хотела, чтобы кто-то видел, как ей плохо.

— Алиса? — появившийся на пороге так не вовремя Северус перевел хмурый взгляд на Джемму. — Что вы ей сказали?

— Ничего, — торопливо ответила сама Алиса, опережая Джемму. — Только то, что… над чем мы работаем.

— Мисс Фарли? — Северус смотрел Джемме в глаза, и она почувствовала, что краснеет. — Надеюсь, вы понимаете, что подобные вопросы обсуждаться не должны? Неуже…

— Северус, пожалуйста! — воскликнула Алиса, понимая, что еще немного, и у нее появится враг… И, закатив глаза, покачнулась и начала медленно опускаться на пол.

Джемма, не растерявшись, подхватила ее на долю секунды раньше, чем Северус.

— Зелье номер восемь, в моем сейфе, — распорядился тот, едва они устроили Алису на диванчике, немного раздвинув его с помощью трансфигурации. И уже в спину метнувшейся за лекарством Джемме бросил пароль: — Joya⁽¹⁾

Та принесла зелье через пару секунд.

— Вызвать колдомедиков?

— Сметвика или Тики, — ответил Снейп.

— Я не…

— Быстро!

* * *

Когда общими усилиями колдомедиков Алису Лонгботтом привели в себя, та наотрез отказалась уходить из лаборатории, мотивируя это тем, что работа ее успокаивает. Правда, Северус поставил таймер, чтобы она каждый час давала себе отдохнуть минимум десять-пятнадцать минут.

В один из таких вынужденных перерывов его вызвали в Мунго, и Джемма, понимая уже, что к чему, тут же воспользовалась моментом. Да, ей повезло кое-что услышать от Тики и его помощника, что немного прояснило ситуацию, так что она предпочла действовать, и побыстрей.

— Миссис Лонгботтом, я хочу извиниться, — начала она, и Алиса настороженно взглянула на нее. — Я, наверное, многого не понимаю, потому что не знаю, но мне, — Джемма чуть замялась, — мне показалось, что вы не хотите сегодня появляться дома. Я клянусь, что не буду вас расспрашивать ни о чем, но разрешите мне исправить то, что я спровоцировала! Разрешите оказать вам гостеприимство?

— Вы приглашаете меня… к себе?

— Да, у нас остался в Лондоне довольно большой дом, и в нем, когда брат на учебе, очень пусто. Точнее, вообще никого, кроме меня и старого домовика. Я ни в коем случае не хочу доставлять вам неприятности или каким-то образом вредить, клянусь!

Алиса Лонгботтом расширенными глазами смотрела на уже второй светящийся след от клятвы, обвивающий тонкое запястье Джеммы Фарли, и вдруг улыбнулась. Ведь, может быть, эта девушка сумеет стать ей кем-то, кроме руководителя части ее работ? Ей так не хватало общения — далеко не все она могла обсудить даже с Северусом, не говоря уже о сыне, все-таки мужчины — есть мужчины.

— Хорошо, — кивнула Алиса, чувствуя себя так, словно прыгнула в воду, и тут же ощутила тепло руки Джеммы. — Я постараюсь вас не стеснять.

— Что вы, это просто невозможно. Разве только если вы потеряетесь в доме, но там всего три этажа и коридоры не ветвятся.

— Ну, чтобы я была дезориентирована настолько, меня нужно изрядно напоить, — рассмеялась Алиса.

— Знаете, а… кажется, у меня есть, чем, — усмехнулась Джемма. — Но мы же не будем увлекаться, завтра рабочий день.

— Работа превыше всего! — торжественно заявила Алиса, и так, практически за рукопожатием, их застал Снейп.

Он перевел хмурый взгляд с одной на другую, и вовсе не вымученная, как часто бывало, а светлая улыбка Алисы немного успокоила его. Тем не менее он был готов сию секунду использовать свои ментальные навыки, но Джемма его опередила:

— Я пригласила миссис Лонгботтом сегодня к себе, и она оказала мне честь, приняв это предложение.

"Вот, значит, как? — пронеслось в голове Снейпа. — Эти женщины... Как у них все быстро меняется".

Он внимательно посмотрел на Алису и остался доволен увиденным — ее состояние значительно улучшилось, причем, кажется, прямо сейчас. Да, действительно, некоторое время пробыть рядом с кем-то, там, где о ней никто не знает — удачная передышка для нее. Он уже думал об оборотном — просто чтобы она некоторое время пожила инкогнито где-нибудь в Хогсмиде, но пока ей был строжайше запрещен прием любых зелий. Но как они умудрились поладить? Воистину, пути женских мыслей неисповедимы. Но все же он предпочел бы подстраховаться и озаботиться клятвой — отношение мисс Фарли к Алисе казалось ему довольно странным.

— Я поклялась ни о чем не спрашивать, — Джемма словно мысли его читала.

— Хорошо. Тогда вам придется принять ответственность...

— Да, я понимаю.

— Благодарю вас, мисс Фарли. Это... — он снова взглянул на Алису, которая явно чувствовала облегчение. — Очень своевременно и, я надеюсь, будет ей полезно.

"Нам обеим", — подумала Джемма, не зная, что Алиса Лонгботтом мысленно в этот момент использовала точно эти же слова, молча кивая Северусу.

* * *

— Ваш кофе, сэр, — тонкие узловатые пальцы поставили маленький поднос на стол.

— Что? — Драко поднял голову.

— Вы просили кофе, сэр, — пояснил домовик.

— Ах, да, спасибо, — он протянул руку к чашке и вновь погрузился в чтение.

Вот уже добрых два часа он искал любую информацию о единорогах и с каждой книгой все больше мрачнел.

Драко без труда нашел с десяток рецептов с кровью единорога, еще пару десятков с волосом, молоком или рогом и даже два, где применялись слезы единорогов, но вот информации, как же обращаться с живыми животными, оказалось катастрофически мало. Он еще со школьных времен помнил, что писал Ньют Скамандер в своей книге про фантастических тварей, но этого было недостаточно. Какое ему дело до того, что "единороги — красивые животные, обитающее повсеместно в лесах северной Европы". Или до их расцветки: "взрослые — чисто белые, жеребята — сперва золотистые, а потом, с возрастом, становятся серебряными". Всем и так известно, что разобранный на ингредиенты единорог "имеет мощные магические свойства". Вероятно поэтому он "избегает контакта с людьми и скорее позволит подойти к себе ведьме, чем волшебнику" ⁽²⁾. И вот эти пять предложений не особо полезной информации перепечатывались из книги в книгу, и все.

Драко вздохнул и отложил очередной бесполезный талмуд. И что ему делать? Завтра они с Луной пойдут в Запретный лес, а он даже толком не знал, с чем может столкнуться. И как быть готовым к тому, чего не знаешь?

Он откинулся в кресле и потер переносицу. Глаза уже слезились от чтения, а он не продвинулся ни на шаг. В памяти всплыл кошмар его детства: первый курс, ночь, отработка и мертвый единорог, которого они нашли вместе с Поттером. Бр-р-р. До сих пор мурашки по коже, а тогда... Тогда это стало его кошмаром на несколько лет. Ему раз за разом снилось, как они вдвоем идут между высокими деревьями, в его руке поводок трусливой собаки Хагрида, а тьма все сгущается и сгущается. Даже спустя годы он помнил звуки и запахи того леса. И труп животного. Липкий страх сменился ужасом, когда он понял, что то светлое пятно и есть мертвый единорог. А еще человек в капюшоне... Он пугал его во сне еще много лет.

Как же отец был зол, когда узнал о произошедшем. Люциус негодовал, что его единственного сына, наследника, подвергли смертельной опасности и нанесли душевную травму. О, тогда Малфой-старший употребил все свое влияние и власть председателя Попечительского совета школы, чтобы навсегда запретить подобные наказания для учащихся. После этого им назначались только скучные, но посильные и безопасные отработки.

Теперь же он собирался в лес добровольно, будучи взрослым и сильным магом, но ему было не по себе. Нет, не так. Он боялся. И боялся вовсе не за свою шкуру, а за свою любимую девушку.

Луна... От мысли о ней губы тронула теплая улыбка. Она говорила, что все будет хорошо, что она не раз была там, и все же гнетущее чувство тревоги не покидало его. Найдут ли они хотя бы одного единорога? Смогут ли договориться с ним? И как? Это же не кентавр, он человеческой речью не обладает. А разумом? Насколько единороги разумны? И ведь в лесу водятся не только они.

Больше всего его пугало, что если взять кровь единорога без его согласия, то будешь проклят. И такое проклятье не снять. А как точно понять, что единорог согласен? Что будет с Луной, если она ошибется? Он не простит себе этого никогда.

Чем больше Драко думал о предстоящей вылазке, тем меньше ему нравилась эта идея. Да, ради помощи Снейпу он способен на многое, но отдать свою жизнь или жизнь Луны? Нет, он не готов. Значит, он должен найти хоть что-то, что поможет ему защитить их обоих. Еще раз вздохнув, Драко потянулся к очередной книге.

* * *

С самого утра Драко был на взводе, а к вечеру уже откровенно нервничал. К тому же Луна опять его удивила. Вчера ночью прислала письмо, что у нее есть одна гипотеза и, чтобы все получилось, им лучше взять Джемму с собой. Утром они все обговорили: в девять вечера Луна с Джеммой аппарируют к школе, он встретит их, и до одиннадцати они пробудут в его кабинете. А затем отправятся в Запретный лес... Он невольно сглотнул от этой мысли, и что-то внутри предательски сжалось — воспоминания об этом далеко не безопасном месте у него были не лучшие.

— Эй, с тобой все в порядке? — Невилл догнал Драко, слишком бледного даже для Малфоя.

— Привет, нормально, ты как? — тот на автомате поприветствовал друга.

Невилл посмотрел на него и хмыкнул.

— Работы много? Или что-то случилось? Может, кофе? Пошли ко мне, сегодня как раз доставили дивный сорт.

Драко кивнул и последовал за приятелем. Выпить ему хотелось и совсем даже не кофе, но ничего крепче пить точно не стоило.

У Лонгботтома оказалось на удивление тепло и уютно. Драко уже бывал в его комнатах, и не раз, но сейчас обычные кресла и столик у камина показались ему по-особому домашними, здесь хотелось задержаться и поболтать — да хоть о погоде, лишь бы отвлечься наконец от гнетущих мыслей.

С Невиллом Драко окончательно сдружился, когда начал работать в Хогвартсе. Он даже принес что-то похожее на извинения за школьные годы, когда они после Нового года как-то засиделись в "Трех метлах" за огневиски. Вот и сейчас они разговорились, и Драко постепенно рассказал, что сегодня ночью они с Луной и Джеммой Фарли идут в лес за особыми ингредиентами. Что за зелье и для кого оно, он, конечно, не упоминал, а Невилл благоразумно не задавал лишних вопросов, но было понятно главное — это очень важно и опасно.

Взглянув на часы, Драко засобирался — пора было встречать девушек.

— Приходите сюда, — предложил Невилл, — что вам в кабинете сидеть?

Малфой кивнул и вышел.

* * *

— Я пойду с вами, — заявил Невилл, едва они втроем зашли в его комнату.

— Привет, Невилл, — улыбнулась Луна и приобняла его. — Боюсь, это невозможно.

— Но почему? Там опасно, а я мог бы вас хотя бы подстраховать.

— Видишь ли... — она замялась, пока Невилл и Джемма приветствовали друг друга, и посмотрела на Драко.

— Я не сказал, за чем именно мы идем, — он понял ее немой вопрос.

— Э-э-э, — Невилл смутился, почувствовав себя лишним. — Я не хотел вам мешать, простите.

— Нет, что ты, — Луна взяла его за руку и посмотрела в глаза; Драко этот жест совсем не понравился. — Просто мы идем к единорогам, понимаешь? А ты мужчина...

Джемма молча расположилась в дальнем от камина кресле.

Невилл быстро сжал ладошку Луны и тут же отпустил.

— Но это же еще опасней, чем я думал!

— Не переживай, они меня хорошо знают.

— Но и Драко ведь мужчина, ему тоже нельзя, — возразил Невилл.

— Я не могу отпустить Луну, — Малфой шагнул к своей девушке, мягко взяв ее сзади за плечи.

Невилл хмыкнул. Теперь стало понятно, почему тот сегодня такой нервный. Он бы на его месте тоже волновался. Ему вспомнился их детский совместный поход на первом курсе, отчего стало совсем жутко.

— Понятно, — он махнул рукой в сторону кресел, — располагайтесь, время еще есть. И если вам понадобится помощь, пришлите Патронус, я буду наготове.

— Спасибо, Невилл, — Луна взяла Драко за руку и повела к креслам.

* * *

Ровно в одиннадцать из замка вышли три фигуры и направились к лесу. Зимний холод им был не страшен — теплая одежда и согревающие чары оберегали от него вполне надежно. А вот от опасных хищников такой универсальной защиты не было. Лунный свет освещал их путь так, что даже палочки доставать не пришлось — отблесков от серебристого снега было достаточно.

К удивлению Драко, лес словно встречал их: тропинка казалась широкой и удобной, ветви деревьев словно расступались перед ними, никаких странных шорохов или криков не было слышно. Луна двигалась осторожно, но со знанием дела, и, глядя на нее, Драко все больше успокаивался. Она действительно со всем справится, а он будет рядом, готовый помочь в любую минуту.

Джемма шла, погруженная в свои мысли и напряженная, как тетива лука, но не от страха перед лесом. У нее были совсем другие опасения, и Драко понимал, чего она боится.

Что, если у них не получится добыть кровь? Вариант с младенцами неприемлем, а вторую попытку предпринимать они вряд ли решатся. Если... Если хотя бы переживут первую.

Минут двадцать они шли молча, лишь хруст снега и веток нарушали покой лесных жителей. Иногда Луна останавливалась, к чему-то прислушивалась или вглядывалась то в небо, то в чащу, а потом ускоряла шаг. Наконец, возле мощного ствола какого-то дерева — Драко в них не разбирался, — она остановилась, отсчитала пять шагов направо и отодвинула мохнатую заснеженную лапу ели.

— Мы почти пришли, — прошептала она. — Сюда.

Драко и Джемма шагнули в открывшийся проход и оказались на большой поляне. Луна прошла за ними и взяла Драко за руку, встав рядом. Джемма с любопытством оглядывалась по сторонам.

— Где мы? — прошептал он.

— Это особенная поляна, видите — в центре растет дерево, а вокруг больше ничего. Под деревом камень — это соль; каждое полнолуние единороги приходят сюда и лижут ее, что делает их магию еще сильнее. Мало кто знает об этом, — она показывала и рассказывала все так, словно это было очень просто и естественно, а Драко смотрел на нее и думал, насколько же она удивительная.

— Поверить не могу, что все это находится в нашем лесу, — он притянул ее к себе и обнял за талию. — И откуда ты только все это знаешь?

Луна рассмеялась, встала на цыпочки и чмокнула его в нос. Джемма смущенно отвела взгляд от парочки. Луна немного отстранилась и продолжила:

— В детстве мама вместо сказок рассказывала про такие удивительные вещи и места, а когда я выросла, то многие из них нашла. Когда я только приехала в Хогвартс, мне больше всего хотелось найти эту поляну. Единороги — самые волшебные существа, такие светлые, почти неземные. Скоро они появятся, и я пойду первая. Вы с Джеммой ждите моего сигнала, иначе спугнете их.

— И я тоже? Думаешь, они и меня подпустят? — озабоченно спросил Малфой.

— Точно не могу сказать, но я думаю, что вы оба сможете к ним подойти.

Несмотря на темноту, Драко увидел, что она покраснела. Или просто понял это по голосу и смущенному опущенному взгляду.

— У меня есть одно предположение, — уже смелее улыбнулась она, — именно поэтому я позвала Джемму и не пустила сюда Невилла, но надо проверить все на практике. И, кажется... Тс-с-с! Они идут.

Осторожный хруст веток становился все отчетливее. Из чащи показалась голова белоснежной лошади, лоб которой украшал длинный острый рог. Они замерли, едва не забыв, как дышать, глядя на это чудо магии и природы.

Единорог повел носом, фыркнул и направился к камню под деревом. Казалось, он не замечал застывших на краю поляны молодых магов.

— Он нас не боится, кажется. Уже хорошо, — прошептал Драко.

— Да, пусть привыкнет, что мы здесь. Скоро явится вожак стада, после него пойдут самцы, а потом уже самки и детеныши. Этот первый что-то вроде разведчика; он проверяет, все ли безопасно.

— Сколько же раз ты сюда приходила? — удивился Драко.

— Не знаю, минимум раз в год начиная со второго курса, иногда два, — пожала Луна плечами.

— Мерлин, это же опасно, и как только тебе удавалось ускользнуть из замка незамеченной?

— Немного сумасшедшинки в образе, и вот на тебя не обращают внимания. Видят, но ни о чем не спрашивают, старательно делая вид, что тебя здесь нет...

Драко давно знал, что она умна, но в такие моменты поражался тому, с каким спокойствием она рассуждает обо всем. И, кажется, еще больше влюблялся в эту нереальную девчонку.

— Луна, — выдохнул он и поцеловал ее нежно-нежно, чтобы убедиться, что она здесь, с ним, что она реальна, что все происходящее не плод его воображения. — Ты просто невероятная, я так люблю тебя, — прошептал он.

Она улыбнулась:

— Я тебя тоже.

Магия поляны, близость Луны, появление единорога или все, вместе взятое, — Драко не смог бы сказать точно, но что-то окрыляло так, что хотелось взлететь. Чувство искреннего счастья, чистого — просто потому, что они здесь, потому, что они вместе, — струилось по венам и кружило голову.

Джемма едва сдержала тяжелый вздох. Нет, она искренне радовалась за этих двоих, особенно за Драко, ставшего ей другом, но ее любовь была по сравнению с их словно полынный ветер — горькой и неприкаянной.

Единорог-разведчик внимательно посмотрел в ее сторону, а она не могла отвести от него глаз. В душе она не очень верила в успех их вылазки, но прямо сейчас ее мечта была на расстоянии вытянутой руки. Сделай несколько шагов, и основной ингредиент у тебя в руках. Она легко смогла бы обездвижить единорога и взять кровь — она сильная ведьма. Но нельзя. Ни в коем случае. Луна, такая спокойная, такая уверенная, рассказала ей заранее, что и как собирается делать, и Джемма ей верила. Особенно теперь. Даже нежности, что развел здесь Драко, казались уместными, хотя она точно знала, что он никогда не позволил бы себе такого на людях. Но здесь и сейчас проявления любви казались единственно правильными.

— Смотрите, — Луна указала куда-то в сторону. — Вожак.

Они посмотрели в указанном направлении. Крупный, гораздо крупнее первого, единорог степенно шагал к камню. Первый тут же отступил и, кажется, даже склонил голову.

— Оставайтесь на месте, а я пошла. Если вам можно будет подойти, я позову. И, пожалуйста, не доставайте палочки, они воспримут это как угрозу.

— Будь осторожна, — прошептал Драко и сжал ее пальцы.

— У нас все получится, — улыбнулась Луна и сделала несколько шагов вперед.

Вожак повернул к ней морду, но не издал ни звука.

— Ночь сегодня прекрасна, — обратилась к нему Луна. — Я вновь пришла к вам, вы не против? — и сделала еще несколько шагов к вожаку.

Он двинулся ей навстречу. Два-три шага — и они уже стояли друг перед другом.

Луна поклонилась ему, как когда-то Гарри кланялся гиппогрифу, вожак тоже склонил голову и позволил подойти к нему совсем близко.

— Я так рада видеть вас, — она ласково провела рукой по белоснежной гриве, — но сегодня я не одна.

Вожак фыркнул, но ласка ему явно нравилась.

— Позвольте моим спутникам тоже подойти и познакомиться с вами.

Бездонные черные глаза вожака с длинными ресницами внимательно смотрели на нее несколько секунд, затем повернулись к Драко и Джемме, изучая их. Единорог кивнул.

— Идите сюда, — она махнула рукой.

Драко и Джемма в несколько шагов преодолели разделяющее их расстояние и замерли, не подходя слишком близко.

— Приветствую вас, — первым заговорил Драко и поклонился, как когда-то учил Хагрид. Только на этот раз он действительно был готов склониться, чтобы выразить свое почтение могучему животному.

Вожак фыркнул и тряхнул головой. Джемма также склонилась в приветствии.

— Вы ему понравились, подойдите погладить его, — прокомментировала Луна.

Драко осторожно протянул руку и прикоснулся к гриве. Провел рукой по широкой шее, заглянул в глаза.

— Приятно познакомиться, — проговорил он.

— Я тоже очень рада видеть вас, — Джемма подошла с другой стороны единорога и погладила его.

На поляну вышли пять белоснежных жеребцов. Они не подходили близко, лишь внимательно посмотрели на людей и направились к центру поляны. Соль необходимо было лизнуть, пока Луна в зените. Пройдя мимо дерева один за другим, они подходили к камню, затем удалялись и словно растворялись меж стволов еле слышными светлыми тенями.

— Вожак, мы пришли не просто так, нам нужна ваша помощь, — осторожно начала Луна, проведя рукой от холки до груди. Тот повернул к ней ухо. — Один наш друг вернулся в мир живых, мы очень рады этому, он очень хороший человек. Эта девушка, Джемма, любит его всей душой, но они не могут быть вместе, потому что он не совсем человек: у него нет крови...

Единорог, расслабившийся под ласками, вдруг напрягся и вскинул голову. Видимо, понял, о чем она хочет попросить его.

— Да, вы верно все поняли. Чтобы сделать его человеком, необходимо провести ритуал, а в зелье нужна кровь единорогов, — светло-серебристые глаза смотрели на вожака с мольбой и надеждой. — Мы очень хотели бы окончательно вдохнуть в него жизнь, но без вашей помощи это невозможно.

Единорог повернулся к Джемме. Для нее время остановилось, она смотрела на него и боялась пошевелиться. Лишь руки в немой мольбе сжались на груди, да в глазах застыли надежда и бесконечная печаль.

Удары сердца, сначала забившегося от волнения быстро-быстро, замедлились. Дыхание Джеммы стало ровным, глубоким. Со стороны казалось, что она спит или находится под гипнозом, а она воскрешала в памяти все, что связано с Северусом. Вот она, еще совсем юная, украдкой наблюдает за своим преподавателем и восхищается им. Вот она, чуть старше, семикурсница, провожает его взглядом, а в груди все трепещет, и так хочется стать кем-то большим, чем старостой для своего декана, а он на нее и не смотрит... И уже наше время — ее радость, когда она узнала, что он жив. Ее смятение и страх при их первой встрече после его возвращения. Совместная работа, мимолетные взгляды, трудный разговор... Признания и то отчаяние, что разрывало сердце. А потом надежда и готовность на любые жертвы ради любимого.

Единорог потряс головой и отошел от них к дереву, возле которого стояли три жеребца.

— Как думаешь, они согласятся? — шепнул Драко.

— Надеюсь, — одними губами ответила Джемма. — Очень.

Невдалеке раздавалось тихое ржание, словно единороги переговаривались друг с другом, впрочем, так оно и было. Несколько томительных минут спустя к Луне вернулся вожак стада, с молодым самцом. Подойдя к ней, тот склонил свою голову.

— Вы согласны нам помочь! Благодарю... — глаза Луны засияли от радости. — Я не причиню вам боль, обещаю.

Единорог потряс головой, выражая согласие.

— Спасибо, — на глазах Джеммы выступили слезы. — Это... это для меня — все, — выдохнула она, и вожак слегка толкнул ее головой, приободряя, и она зарылась пальцами в его гриву, словно ища спасения. Единорог не протестовал.

— И для меня, — Драко склонил голову в самом искреннем в его жизни поклоне молодому жеребцу. А потом встретился с ним взглядом и вдруг понял, что сам бы отдал ради такого дела свою кровь, даже без вопросов. Если бы она подошла. Ну да... конечно же, как иначе?

Вожак фыркнул — то ли насмешливо, то ли удовлетворенно.

Луна тоже погладила жеребца, а затем осторожно достала свою палочку. Неожиданно для всех она тихонечко запела неизвестную, нежную, мелодичную песню на каком-то древнем языке, продолжая гладить и почесывать молодого единорога. Тот закрыл глаза и покачивал головой в такт ее мелодии. Рука Луны скользнула в карман мантии и достала фиал. Затем провела палочкой у яремной вены, сделав крошечный надрез, откуда закапала кровь. Единорог все еще пребывал в трансе, а она все пела и пела. Набрав фиал и спрятав его, Луна провела палочкой по ранке, и та затянулась.

— Спасибо вам, — Луна поклонилась и отошла.

— Спасибо, — Джемма уткнулась в морду животного. — Спасибо... — по ее лицу текли слезы.

Единорог медленно открыл глаза, посмотрел на Луну, Джемму, вожака и отошел.

Они попрощались с единорогами и тихо пошли назад. Джемме не верилось, что им все удалось.

— Я в неоплатном долгу... — начала было она.

— Только перед ними, — пожала ей руку Луна. — А они не принимают долгов.

— Ты такая молодец, — улыбнулся Драко и прижал к себе Луну.

Дорога назад показалась удивительно короткой. Подходя к замку, они послали Невиллу Патронус, чтобы тот знал, что все прошло хорошо, и не волновался за них. Перед аппарацией Драко все же задал мучивший его вопрос:

— Почему вожак подпустил нас?

— Мое предположение оказалось верным, — Луна обняла его за талию и улыбнулась. — Единороги — удивительные существа, они не терпят лжи, фальши, насилия. И они чувствуют любовь. Иногда мне кажется, что они и есть живое воплощение любви. Именно поэтому они подпустили тебя. Именно поэтому согласились помочь Джемме.

— Получается, наша любовь прошла проверку? — усмехнулся Драко.

Луна немного странно улыбнулась:

— Разве нашей любви нужны проверки, Драко? — почти прошептала она. — Нет, я проверяла старинную легенду о том, что чувствуют единороги. Зато теперь я точно знаю: все будет хорошо. И не только у нас.

И она выразительно посмотрела на Джемму.

1) Joya (исп.) — драгоценность.

Вернуться к тексту

2) https://fantanimals.bib.bz/edinorog-unicorn

Вернуться к тексту