Growing Up Black | Вырасти Блэком (джен)

— не отбечено

Эрис и Драко стояли на заросшем зеленой травой берегу озера и пускали «блинчики». Они не разговаривали — только молча считали, сколько раз отскочит камешек. Собственно, они не говорили друг с другом с того самого дня, когда завершилась эта история с дневником и Люциусом. Это не было ссорой — Драко и Эрис по-прежнему были неразлучны, и нельзя было сказать, что им вдруг просто захотелось помолчать под настроение, как иной раз случается жарким летним днем. Скорее, наоборот — оказалось, что у каждого накопилось слишком много неприятных слов, которые надо было бы высказать другому. Потому-то они и молчали — ни один из них не имел представления, с чего же начать разговор.

Эрис первым прервал молчание.

— Да, интересная выдалась неделя, — начал он.

Драко вздохнул, провожая взглядом свой камешек. Тот «напек» двенадцать блинчиков и булькнул на дно.

— И не говори…

Эрис сглотнул.

— Жаль, что так вышло с твоим отцом.

Лицо Драко заледенело.

— Этот человек мне не отец! — выплюнул он.

— Да, конечно, — кивнул Эрис. — Прости.

Драко тяжело вздохнул.

— Спасибо. Извини, что так вышло с этим дневником.

Эрис пожал плечами и запустил очередной камешек. Десять подскоков.

— Ничего страшного. Ты же хотел, как лучше.

— Ты же знаешь эту поговорку насчет благих намерений, — нахмурился Драко.

Эрис невесело рассмеялся.

— Полагаю, мы оба получили хороший урок.

Камешек его кузена запрыгал по воде. Семнадцать «блинов».

— Если бы ты только рассказал мне, что именно происходит между тобой и этим дневником, — заметил Драко. — Возможно, я мог бы помочь тебе.

— Ты прав, — вздохнул Эрис. — Но и ты не должен был скрывать, что это дядя Люциус поручил тебе отдать мне дневник. Возможно, если бы я знал, я бы сразу отнес его папе.

Драко грустно кивнул головой и решительно посмотрел кузену в глаза.

— Эрис, ты веришь мне?

— Разумеется, — не задумываясь, ответил Эрис.

— Даже после всего, что случилось?

— Конечно. Ты мой лучший друг. Ты ведь не собирался навредить мне. А ты веришь мне?

— Всей душой, — заверил Драко. — Знаешь, Эрис, давай пообещаем друг другу одну вещь. Давай никогда ничего не скрывать друг от друга.

Эрис замялся. У него было несколько очень больших секретов, которые он никак не хотел раскрывать. Но с другой стороны, он доверял Драко в той же мере, в какой доверял Сириусу, и уж конечно, куда больше, чем кому-либо еще. Эрис неохотно кивнул.

— Больше никаких секретов, — тихо проговорил он.

Драко просиял и швырнул очередной камешек. Пятнадцать.

— Я рад, что мы договорились. Когда знаешь, что мы ничего не скрываем друг от друга, на душе легче.

Сердце Эриса бешено застучало в груди. Мальчика бросило в жар. Он не хотел рассказывать Драко всю правду, но ведь он обещал, а волшебник всегда верен своему слову.

— Раз уж мы заговорили о секретах, — нерешительно начал он.

— Что, еще один? — простонал Драко.

— Если ты не хочешь, чтобы я говорил, то я не стану, — пошел на попятный Эрис.

— Нет, я хочу знать, — возразил блондин.

Эрис ненадолго задумался. Вокруг никого не было, но он подумал, что берег озера — слишком открытое место, чтобы делиться такой тайной.

— Не хочешь пройтись со мной? — спросил он Драко.

— Разумеется, — Драко готов был идти куда угодно.

Эрис привел его к Дракучей иве. Подняв чарами Левитации подходящую ветку, мальчик нажал ею тот самый сучок, который использовал Сириус. Ветки дерева тут же замерли.

— Как ты это сделал? — удивился Драко.

Эрис не ответил. Он молча провел кузена ко входу в подземный ход, и вскоре оба мальчика оказались в Визжащей хижине.

— Папа недавно показал мне это место, — пояснил Эрис. — Думаю, здесь мы можем разговаривать без опаски.

— Так что ты хочешь мне рассказать? — спросил Драко.

— Одну минуту, — попросил Эрис.

Он наколдовал несколько защитных и заглушающих чар, чтобы их не могли подслушать, и вдобавок проверил, не прячется ли поблизости какой-нибудь волшебник или призрак. Если общение с дневником и научило его чему-то полезному, так это тому, что предосторожностей много не бывает. Когда Эрис убедился, что их никто не услышит, он предложил Драко сесть, и сам расположился рядом на диване.

— Я обещал, что ничего не стану скрывать от тебя, — начал он, — и это правда. — Эрис глубоко вздохнул. — Долгое время я храню один важный секрет. Это опасная тайна, и ты мог бы очень сильно навредить мне, но, как я уже сказал, я полностью доверяю тебе.

— Что это за важный секрет, Эрис? — нахмурился Драко.

— Ты всю жизнь знаешь меня, как Эриса, — тихо проговорил его кузен. — Но до того, как сквибы приютили меня, меня звали по-другому.

— И как же? — вздернул бровь Драко.

— Гарри, — ответил черноволосый мальчик. — Я — Гарри Поттер.

Драко раскрыл рот.

— Тот самый Мальчик-который-выжил? Но ведь все думают, что он умер?

— Тот самый, — утвердительно кивнул Гарри.

Его кузен потрясенно смотрел на него.

— Так это ты победил Темного лорда, то есть Тома Риддла, когда был совсем-совсем ребенком?

Семья Блэк решила, что поскольку Волдеморт теперь их враг (да к тому же и бастард-полукровка), он больше не заслуживает уважительного обращения. А потому отныне, по крайней мере в кругу семьи, Темного лорда следовало называть только тем именем, что было дано ему при рождении.

Гарри снова кивнул.

— Погоди-ка, — неожиданно сообразил Драко. — Но ведь это значит, что дядя Джеймс и тетя Лили — твои настоящие родители!

— Правильно, — подтвердил Гарри. — На самом деле, папа Сириус — это мой крестный. Мои родители хотели, чтобы он позаботился обо мне, если с ними что-нибудь случится. Но так вышло, что все думали, что он предал Поттеров и выдал их Риддлу, и Сириуса бросили в Азкабан.

— И поэтому ты жил с тетей Региной во Франции? — догадался Драко.

Гарри вздохнул.

— Видишь ли, Драко, есть еще кое-что, что тебе следует знать.

И он рассказал Драко все: как Дамблдор подбросил его к родственникам-магглам, как Дурсли обращались с ним, пока Гарри не спасли сквибы, как те вместе с портретами придумали план выдать Гарри за сына Сириуса Блэка. Драко терпеливо слушал, но Гарри видел, как с каждой новой деталью его лицо вытягивается все сильнее.

— Кто еще знает всю правду? — спросил он, когда Гарри наконец закончил свою историю.

— Отец и я, разумеется, — начал перечислять Гарри. — Тетя Клитемнестра, тетя Кэсси, дядя Лунатик, Мопси и портреты.

Драко вытаращил глаза.

— И тетю Кэсси не волнует, что фактически ты не являешься наследником Дома Блэк по крови?

Гарри усмехнулся.

— Она успокоилась, узнав о моем весьма рано проявившемся даре побеждать непобедимых Темных магов.

— Кто-нибудь еще знает?

Гарри мотнул было головой, но неожиданно вспомнил.

— Ой, чуть не забыл. Дамблдор догадался сам.

— Так Дамблдор знает?! — воскликнул Драко.

— Да, знает, — спокойно ответил Гарри. — Он пытался шантажировать нас, и это была его ошибка. Дамблдор добился лишь того, что сильно разозлил папу. И поэтому сейчас он разбирает бумаги Фламеля, а я разгуливаю под именем Эриса Блэка.

— Как же вы сумели провернуть такое? — обалдел Драко.

Гарри рассмеялся.

— Скажем так, если ты хранишь кое-какие темные секреты и не хочешь, чтобы они вылезли наружу, то позаботься, чтобы тетя Кэсси оказалась на твоей стороне.

Драко опустил глаза.

— Выходит, мы с тобой вовсе не одна семья. Все это одна видимость.

— Неправда! — возразил Гарри. — Папа Сириус — двоюродный брат твоей мамы. Дядя Джеймс, мой настоящий отец — сын Дореи Блэк, а значит, тетя Кэсси, тетя Клитемнестра и дядя Мариус и в самом деле мои тети и дядя. Стало быть, мы с тобой так и остаемся родней, просто чуть более дальней.

— Ты мой троюродный дядя, — быстро подсчитал в уме Драко. — Считай, все равно, что чужие!

— Мы выросли вместе, Драко, — прошептал Гарри. — Нас объединяет очень многое помимо крови.

Драко нахмурился, погрузившись в размышления, а затем решительно встал.

— Спасибо, что доверился мне, — искренне обратился он к Гарри. — Я обещаю, что никому не расскажу.

У Гарри внутри все оборвалось, когда он увидел лицо Драко. Внешне тот выглядел невозмутимым, но Гарри знал его слишком хорошо, чтобы разглядеть боль в глазах своего лучшего друга.

— Я боялся, что ты расстроишься, — признался Гарри.

— Все в порядке, — машинально откликнулся Драко. — Просто мне нужно время подумать об этом.

Гарри уныло кивнул головой, и Драко вышел, оставив его одного в Визжащей хижине. И почти сразу рвущая боль пронзила его лоб. Гарри повалился на диван. В глазах замелькало, и мальчик понял, что его настигло очередное видение. Странно, до сих пор он видел подобное только во сне.

~*~*~*~

Он сидел в жестком кресле с высокой спинкой. Рядом, за решеткой камина трепетали слабенькие язычки огня. Странно, но Гарри мог одновременно видеть и спинку кресла, обтянутую тканью, и замызганную комнату перед собой. На грязном полу на коленях стоял Люциус Малфой, все еще содрогаясь от Круциатуса, который он только что получил.

— Я очень разочарован, Люциус, — проговорил Гарри странным, высоким голосом, так знакомым ему по прежним видениям.

Однако в этот раз голос звучал слабее и был более хриплым. Наконец-то Гарри узнал этот голос — голос Волдеморта.

— Я создал этот дневник, чтобы использовать его, как оружие, но я не ожидал, что ты окажешься настолько беспечным, что позволишь кому-то раскрыть этот секрет.

— Это не моя вина, мой Лорд, — через силу выговорил Люциус. — Блэк сам догадался обо всем. А затем он поговорил с Драко.

Неистовая ярость закипела у Гарри в груди. Этот никчемный маг уверял его, что план сработает, что никаких ошибок просто не может случиться! А теперь его драгоценный дневник попал в руки врагов!

— Круцио! — проревел он, и Люциус завопил от боли.

Боль во лбу Гарри нарастала, он тоже закричал, и видение пропало. Какое-то время мальчик лежал на полу, не в силах подняться. Только теперь он понял, что все прошлые видения были связаны с Томом Риддлом. Что ж, это неудивительно, поскольку все началось примерно в то же самое время, когда Гарри стал переписываться с дневником. Почему-то раньше ему не приходило в голову связать эти события.

Гарри попытался встать. На подгибающихся ногах он вышел из подземного хода и направился к замку. Нужно было рассказать Сириусу о том, что произошло.

~*~*~*~

Тем временем в особняке на Уиндермир корт Сириус и Кассиопея безвылазно сидели в ее личной лаборатории, изучая загадочный дневник. Они уже провели десятки различных экспериментов, но так и не сумели раскрыть подлинную сущность заколдованной книжицы.

— Никогда еще не встречала подобной хрени, — пробормотала Кассиопея, пристально разглядывая через очки строптивый предмет. — Ни один стандартный тест его не берет.

— Может быть, тут тот же принцип, что и в зачарованных портретах? — предположил Сириус.

Кассиопея покачала головой.

— Нет, эта штука куда хитрее, — возразила она. — Каждому из нас дневник писал именно то, что мы хотели бы услышать, чтобы довериться ему. Не знай мы заранее, кто создал этот артефакт, мы попались бы в его сети так же легко, как Эрис.

— А еще на дневник наложены сильные чары влечения, — добавил Сириус. — Пожалуй, нам не стоило так сурово осуждать Эриса за его ошибку.

Кассиопея нахмурилась.

— Очевидно, книжка должна была заинтересовать своего читателя, а затем заманить его в свои сети. Но с какой целью?

Но тут Сириус ощутил, как что-то сильно нагрелось в правом кармане брюк. Он сунул туда руку и достал небольшое зеркальце. За стеклом маячило взволнованное лицо его сына.

— Что случилось, Эрис? — насторожился Сириус.

— У меня было видение примерно десять минут назад, — сообщил мальчик. — Очень необычное. Я видел Тома Риддла, и как он наказывает дядю Люциуса, вот только…

— Что именно? — поторопил его Сириус.

— Я сам был Томом Риддлом. Я видел все его глазами.

— А раньше у тебя не было подобных видений? Это в первый раз? — спросила Кассиопея, заглядывая в зеркало.

— Вовсе нет. Я вижу странные сны с тех самых пор, как я начал писать в дневнике. Но сегодня в первый раз это видение было наяву, когда я не спал.

— Все это время ты лазил Риддлу в голову, и даже словом не обмолвился до сегодняшнего случая? — прорычал Сириус.

Эрис вздрогнул.

— Прости, пап. Я только сейчас сообразил, что это его я вижу во сне.

— Ну-ка, подумай хорошенько, — велела Кассиопея. — Что еще необычного было в этот раз?

— У меня сильно заболела голова, — ответил Эрис. — Если подумать, такая же боль случалась, когда я писал в дневнике Риддла. О, а еще голова болела, когда я оказывался рядом с Квирреллом. Я должен был догадаться, что все это взаимосвязано, — вздохнул он.

— Ты еще ребенок, — успокоил его Сириус. — Вряд ли мы должны были ожидать, что ты самостоятельно разберешься во всем этом.

Кассиопея глубоко задумалась.

— А как именно ты ощущаешь эту боль? — спросила она. — Болит вся голова целиком, или какое-то определенное место?

Теперь задумался Эрис.

— Вот теперь, когда ты об этом спросила, я вспомнил, что всегда болел лоб. Там, где раньше был шрам! — воскликнул он.

— Тот самый шрам, что остался после того, как он пытался убить тебя в первый раз? — уточнил Сириус.

— Тот самый, — кивнул Эрис. — Он исчез, когда я выпил зелье.

— Исчез, да не совсем, — поджала губы Кассиопея.

— Как ты думаешь, что это значит? — обратился к ней Сириус.

— Не могу сказать. Эрис, ты правильно сделал, что рассказал нам об этом. Пожалуйста, обязательно сообщай нам обо всем необычном, что может случиться. Постарайся запомнить все подробности. Никто не знает, какая деталь может оказаться ключом к разгадке тайны.

— Хорошо, тетя Кэсси, — кивнул Эрис. — Пока, пап.

— До свидания, сын, — отозвался Сириус, и зеркало отключилось.

Он повернулся к Кассиопее.

— Интересные дела творятся.

— Да уж, — пробормотала тетушка. — Похоже, что это шрам образовал что-то вроде магической связи между мальчиком и Риддлом.

— И когда Эрис начал общаться с дневником, это каким-то образом активировало ее, — предположил Сириус.

— Вполне возможно, — согласилась Кассиопея. — Однако, до сих пор мы ни на шаг не продвинулись к разгадке истинной сути дневника. Это должно стать нашей первоочередной задачей.

И маг с колдуньей вернулись к своим исследованиям.

~*~*~*~

В этот день Эрис больше не встречался с Драко. Он несколько раз проверял его местонахождение на Карте Мародеров, и каждый раз оказывалось, что Драко где-то гуляет в одиночестве — возле озера, у квиддичного поля или просто по коридорам. Когда Драко не явился на ужин, Эрис немного забеспокоился и решил было пойти поискать кузена, но тут же отказался от этой идеи. Ведь Драко просил дать ему время подумать, значит, так тому и быть.

Поздно вечером Эрис сидел в опустевшей гостиной факультета и работал над домашним заданием по Трансфигурации. Дверь отворилась и вошел Драко.

— Привет, Эрис, — тихо поздоровался он.

Эрис отложил свой пергамент и поудобнее уселся в кресле.

— Привет, Драко. Где ты был?

— Гулял. И думал.

— Полагаю, тебе многое надо было переварить.

— Можно и так сказать, — усмехнулся Драко.

— Ну и к каким выводам ты пришел?

— Кое-что я понял, — ответил Драко. — Но вопросов оказалось гораздо больше.

— Думаешь, у меня найдутся на них ответы? — спросил Эрис.

Блондин прикусил губу. Он явно нервничал.

— Ответь мне только на один. Наша дружба — все это время, что мы проводили вместе — она была взаправду, или это была неизбежная часть всей этой авантюры?

Эрис задумался над ответом. Какими словами он мог объяснить Драко, что это значило для него — обрести семью, встретить людей, которые заботились о нем? Драко стал для Эриса все равно, что братом-близнецом — мальчик просто не мог представить себя где-либо без Драко, стоящего рядом. И он полагал, что так будет всегда.

— Для меня это всегда было настоящим, — наконец сказал Эрис. — Ты — мой самый лучший друг, и я не знаю, что бы я делал без тебя.

Драко резко кивнул головой и достал из складок мантии искусно украшенный кинжал из серебра. Голубые глаза блондина странно блеснули. Эрис с опаской посмотрел на Драко.

— Зачем тебе нож? — поинтересовался он.

— Я чувствую то же самое по отношению к тебе, — серьезным тоном заявил Драко. — И потому я хочу официально закрепить это.

Он решительно провел лезвием кинжала по своей правой ладони, слегка морщась от боли. Затем Драко протянул его рукоятью вперед Эрису. Тот понятливо кивнул и взял оружие. Острым как бритва клинком Эрис разрезал свою ладонь и крепко сжал руку Драко.

— Кровные братья? — торжественно спросил Драко.

— Кровные братья, — ответил Эрис.

В английском языке игра «блинчики» называется «ducks and drakes» — «утки и селезни».