Ничего на свете лучше нету, чем явиться в среду с того свету (джен)

Алиса Лонгботтом старательно уговаривала себя не нервничать, но ей казалось, что все присутствующие в холле больницы Святого Мунго видят, как она взволнована. Она пребывала в таком взбудораженном и одновременно отсутствующем состоянии с того момента, как узнала, что Фрэнка выписывают. И неделю назад сообщила об этом Августе. Так что немудрено…

Свекровь ее удивила, предложив им обоим переехать к ней, и даже с несвойственной несгибаемой властной миссис Лонгботтом робостью добавила: "Хотя бы на какое-то время, пока Фрэнк привыкает к новой жизни". Еще больше, чем просьба вернуться, Алису изумило предложение самой обустроить комнаты… Они тогда удивительно хорошо поговорили, решив ничего не менять, только подновить — чтобы Фрэнку было привычней.

С того дня, как Алиса вернулась назад, в семейное гнездо Лонгботтомов, Августа очень изменилась. Конечно, доброй душечкой она не стала и не станет никогда, но все то, что когда-то раздражало и пугало невестку в свекрови, слегка приутихло. А может, оказалось подернуто дымкой из сочувствия и попытки понимания — новая манера общения давалась миссис Лонгботтом весьма нелегко, но Алиса это видела и могла оценить. Они уже могли нормально разговаривать некоторое время; Алиса после переезда к Джемме иногда навещала свекровь, напоминая себе, что именно Августа вырастила сына таким замечательным. А уж благодаря или вопреки — не ей судить.

Да и не тащить же Фрэнка к Джемме, это неудобно и, в конце концов, не совсем прилично — он с Джеммой не знаком, чтобы оставлять его в доме, а им ведь работать надо. Да и мужу будет куда лучше в родном доме, где все с детства знакомо. А в случае чего позже можно будет и переехать — ее зарплаты хватит на аренду небольшого дома в недорогом поселении и на жизнь, да и Невилл неоднократно напоминал, что у него имеются сбережения и он всегда готов помочь. Но Алиса возражала — необходимости нет, она будет продолжать работать, да и сын говорил не так давно, что собирается сделать предложение своей девушке. Давно пора!

С подругой сына, Ханной Аббот, Алиса познакомилась, когда встречалась с Невиллом в Хогсмиде, и она ей понравилась. Они с Невиллом очень разные, он спокойный, а Ханна — веселая и активная, но, несмотря на это, Алиса прекрасно видела, как они понимают и органично дополняют друг друга.

У них были все шансы стать счастливой парой, и Алиса точно знала, что не будет вмешиваться в их жизнь непрошеными советами и попытками заставить молодых жить так, как считает правильным она. Она не Августа! И никогда ею не станет, по крайней мере, будет очень стараться. Невилл большую часть жизни провел без матери и, как ни грустно это признавать, вполне справился — проявил лучшие качества, выбрал достойную профессию — и дальше сам разберется.

Алиса вздохнула. Выписка немного задерживалась, да и она, боясь опоздать, пришла раньше назначенного времени. С утра так разволновалась, что едва не перепутала документы по приемке и отправке зелий в аптеку, ладно, спохватилась в последний момент. А потом мистер Снейп позвал ее к себе в кабинет и предложил неделю оплачиваемого отпуска — понятно, почему. Алиса пыталась отказаться, мол, неудобно, все-таки не так давно приступила к работе, но он убедил, упомянув исключительность обстоятельств и напомнив, что сейчас она должна думать не только о себе. Фрэнку она в эти дни будет нужнее. Не согласиться она не могла.

И не могла не признаться самой себе, что в чем-то возвращение Фрэнка ее пугало. Слишком свежи были собственные воспоминания, слишком тяжело далась ей адаптация в новом мире — совершенно чужом и незнакомом, несмотря на присутствие сына. Каково же будет мужу?

Да и сама она изменилась, и сильно. А сколько времени, нет, жизни прошло мимо! Пусть даже сами для себя они остались чуть старше двадцатилетнего возраста, но на самом деле это же далеко не так. Алиса уже почти приняла это в себе, перестав пугаться отражения в зеркале и изучив новый мир. Но у нее на это было время, она освоилась в современной реальности, обзавелась собственным кругом общения, пусть совсем небольшим, вернулась к увлечению шитьем — оказалось, руки все помнили, и ей это хобби по-прежнему нравилось. На прошлой неделе она сшила себе такое платье, что девушки на работе охали и ахали над тем, как отлично оно подчеркивает фигуру.

А у Фрэнка все только начнется. И как он сможет справиться с этим, зависит в том числе и от нее. И от Невилла. И от Августы. Ему придется заново учиться быть отцом, сыном и мужем. Им придется узнавать друг друга заново, вспоминать, как это — жить вместе. Они сейчас словно незнакомцы, брошенные друг к другу в объятья. Но… в объятья ли, кстати?

Вчера она перевезла свои вещи к Августе — пора привыкать говорить "домой" — в большую светлую комнату на втором этаже. Спальню свекрови давно уже, оказывается, оборудовали на первом — ей стало тяжело ходить по лестнице. А второй этаж недавно отремонтировали — краска была свежей, обои и мебель в их спальне — новыми. Алиса это оценила — и совершенно искренне сказала "спасибо". Но хорошо, что в остальном все осталось так, как было, как она помнила. И как помнил Фрэнк.

Когда Алиса рассказала Августе, что лечение начало помогать и колдомедики и профессор Снейп пребывают в уверенности, что к ее сыну снова полностью вернутся разум и сознание, свекровь воспрянула духом. И, кажется, даже начала чувствовать себя лучше. Вот тогда, наверное, и задумала ремонтные работы, надеясь вернуть сына домой.

Алиса сдержала нервный зевок и вздохнула. Вчера они с Августой допоздна проговорили — та познакомила ее с тремя недавно нанятыми эльфами, наказав им во всем слушаться "молодую хозяйку", показала, где лежат деньги на хозяйственные расходы. Назвала имя гоблина в Гринготтсе, который ведал средствами на эти самые расходы. Алиса поняла, что таким образом Августа перекладывает часть хозяйственных забот на ее плечи, делясь положением хозяйки дома, и это оказалось неожиданно приятно.

Как и то, что жить они будут на разных этажах — конечно, встречаться в столовой и гостиной, но будет возможность уединиться. И замечательно, что их комнаты теперь рядом с обширной библиотекой — Фрэнк всегда любил книги. В их прошлой жизни Джеймс Поттер и Сириус Блэк частенько поддразнивали его, называя "книжным аврором", и постоянно спрашивали, почему он не подался в библиотекари.

Вдруг ясно вспомнилось, как они проводили вечера: она с шитьем за круглым столом в гостиной домика, который тогда удалось очень удачно и недорого арендовать, Фрэнк с книгой в кресле, Невилл в переносной колыбельке трясет игрушкой, голос Селестины Уорлок фоном доносится из старого магорадиоприемника. Ей тогда казалось, что именно так выглядит счастье. Точнее, важная его составляющая…

Алиса, задумавшись, не сразу заметила мужа, который появился в холле с сумкой в руках, растерянно оглядываясь. А когда увидел ее — улыбнулся. Алиса быстро подошла и обняла его, на секунду прижавшись к плечу и закрыв глаза:

— Пойдем, твоя мама ждет нас. Вечером придут Невилл с Ханной к торжественному ужину, а ты же знаешь свою мать — она уверена, что твое выздоровление нужно обязательно отпраздновать!

У Алисы словно камень с души свалился, когда она услышала, что Фрэнк вздохнул и тихо засмеялся, коснувшись щекой ее волос. Теперь точно все будет хорошо!

* * *

Обычно Алиса спешила после работы домой — знала, что Фрэнк и Августа будут ждать ее в гостиной, где она задержится на чашку кофе, прежде чем подняться наверх и привести себя в порядок к ужину. Во время него Алиса обычно рассказывала что-нибудь о работе, и они с Августой обсуждали домашние дела, а Фрэнк в основном слушал, кивая головой, порой невпопад. Потом Августа, ссылаясь на усталость, удалялась к себе, и они с Фрэнком спустя некоторое время тоже уходили из гостиной. В своих комнатах она обычно шила, Фрэнк читал, и это казалось какой-то извращенной пародией на их общее счастье. Ложась в одну постель, они говорили друг другу дежурное "спокойной ночи". Алиса была уже даже не уверена в том, что они муж и жена. Ну, или в том, что станут ими.

Все немного изменилось, когда после очередного приема в Мунго колдомедик посоветовал Фрэнку почаще выходить, причем и одному тоже — пора было начинать вспоминать, что жизнь не ограничивается только домом детства. Алису это обрадовало, и пару раз она с удовольствием посидела с мужем в кафе в Косом переулке и прогулялась по Хогсмиду. Видно было, что Фрэнк оживает, как оживал каждый раз, когда в гости приходили Невилл с Ханной. С девушкой Фрэнку было проще общаться, и Алиса догадывалась, почему — потому, что это было правильно. Сын бы точно так же привел ее как невесту, независимо от того, в разуме были его родители последние годы или нет… Это был момент нормальной жизни, к которой Фрэнк мечтал вернуться. И она хотела ему помочь… даже если они никогда уже не будут настоящими супругами.

С мертвой точки все сдвинулось после того, как Фрэнк решил ежедневно после обеда выходить на прогулки — этому поспособствовали постоянные просьбы Августы что-то куда-то отнести, купить, заказать, выбрать. Как-то раз он встретил Молли Уизли, которая с радостным восторгом потрясла его руку и — о чудо! — уговорила его ну вот прямо сейчас отправиться к ней в Нору на чай. Фрэнк не смог отказать, а потом с восторгом рассказывал, что дом Молли почти не изменился. Все такой же веселый, сумбурный, шумный… Но как выросли их дети!

Алиса тогда задумалась — а было бы у них с Фрэнком столько детей, если бы жизнь сложилась по-другому? Наверное, родить дочку она бы хотела. Но Алиса, отбросив эти мысли, вдруг решила еще больше расшевелить мужа и продлить его хорошее настроение:

— Вижу, настрой у тебя боевой? Энергия так и хлещет? — хитро улыбнулась она, пользуясь тем, что Августа ушла из гостиной "полежать перед ужином".

— Наверное, — ответил с улыбкой Фрэнк. — Молли умеет поднимать настроение.

— Тогда я предлагаю пойти в сад и устроить дуэль! Ты же вроде уже хорошо владеешь палочкой? Вот и покажешь мне, как восстановил боевые навыки! А то и я что-то засиделась за столом в лаборатории.

— А давай! — к ее радости, Фрэнк неожиданно легко согласился.

Как была, в домашнем платье, она выскочила в сад, отошла на приличное расстояние, как положено взмахнула палочкой, приветствуя соперника… И в ту же секунду едва успела отразить Ступефай мужа, который слегка виновато засмеялся:

— Я тренируюсь каждый день, чтобы все вспомнить.

— Вижу, к тебе как-то слишком уж хорошо возвращается память! — поддела мужа Алиса, в то же мгновение награждая аккуратно подстриженную голову Фрэнка… длинными заячьими ушами!

Отпрыгнув и несколько ошалев от такого "подарка", Фрэнк спрятался за дерево, откуда попытался достать ее парочкой забавных заклинаний из арсенала самых отъявленных хулиганов Хогвартса. Она увернулась… почти. И это "почти" обернулось пушистым лисьим хвостом.

— Ах ты… — Алиса, охваченная азартом, перебежала за сарай с инструментами для ухода за садом, по пути бросив в мужа Таранталлегру, но промахнулась.

Да и новоявленный "аксессуар" слегка мешал — пришлось перекинуть его через руку на манер шлейфа бального платья на портрете прабабушки Невилла. Алиса успела отразить ватноножное заклятие мужа и найти себе укрытие за беседкой, в которой когда-то церемонно пила чай.

— Алиса! Фрэнк! — услышала она потрясенный возглас оказавшейся на крыльце свекрови. — Что вы творите?! Вы с ума… — Августа впервые за это время увидела счастливые лица детей и, спохватившись, замолчала.

— Скорее, мама, мы окончательно в него вернулись! — с хохотом отозвался Фрэнк, выглядывая из-за дерева и придерживая руками пушистые уши. — Заклинания вспоминаем!

Потрясенное выражение лица Августы надо было видеть… Алиса ожидала чего угодно, но не того, что чопорная дама всхлипнет и… рассмеется! Смех сквозь слезы — Августа смахнула со щеки влажную дорожку, развернулась и быстро, как только могла, вернулась в дом.

А потом Алиса поймала взгляд улыбающегося Фрэнка — того самого студента Хогвартса Фрэнка Лонгботтома, который дразнил и задевал ее в школе, а потом вдруг неожиданно робко пригласил на свидание в Хогсмид. И так восхищенно смотрел, когда она шла ему навстречу в белом платье…

А потом, всего через год, всю ночь провел в приемной Мунго, пока она рожала Невилла. Ее Фрэнк… Его глаза… Алиса и сама не поняла, как бросилась навстречу, попав в его распахнутые объятия.

И больше не было церемонного "спокойной ночи" в самой настоящей супружеской постели. Она Алиса Лонгботтом, и так будет всегда. Она снова по-настоящему замужем. И скоро тоже станет свекровью. А потом и бабушкой…

Сейчас Алиса шла домой не торопясь — предупредила вчера, что после работы собирается пополнить запасы швейных принадлежностей и задержится немного. А потом сообщит мужу радостную весть — не так давно Фрэнк пожаловался, что устал уже сидеть дома и хотел бы найти работу. Спросил ее, может, стоит поинтересоваться в Министерстве? Алиса не возразила, но вынесла вопрос на обсуждение женского коллектива лаборатории в обеденный перерыв. И как удачно! Лаванда сообщила, что в небольшую библиотеку, где работает ее мама, требуется сотрудник — три дня в неделю выдавать и разбирать книги, приводить в порядок каталоги, оказывать помощь в проведении тематических литературных программ — и обещала поинтересоваться.

И как раз сегодня Лаванда сообщила, что Фрэнк может подойти на собеседование. Алиса была уверена, что эта работа просто создана для ее мужа! Надо просто показать, насколько он любит книги и разбирается в них, и Фрэнк получит этот шанс. А потом он сможет проявить себя, и все поймут, какой ценный сотрудник им достался.

А еще Невилл и Ханна сообщили, что собираются пожениться в июле, и попросили помочь в подготовке свадьбы — все будет скромно, но красиво. Когда Ханна робко поинтересовалась, не согласится ли будущая свекровь сшить ей свадебное платье, Алиса чуть не расплакалась. Конечно! Это будет главным ее шедевром! А Августа предложила — причем именно предложила, а не заявила безапелляционно и приказным тоном — организовать церемонию и прием в саду ее дома. Точнее, дома нескольких поколений Лонгботтомов. И Ханна с Невиллом согласились.

Алиса, идя по Косому переулку и вдыхая теплый весенний воздух, вдруг почувствовала себя самой счастливой. У нее все хорошо. И у Невилла. И Фрэнк на пути к этому — то, чего ему в себе недостает, найдется в работе. И даже Августа за ужином заявила, что чувствует себя замечательно и готова помогать воспитывать своего первого правнука или правнучку — но кое-кому следует поторопиться. Невилл, поднимая за это бокал, ответил, что будет только рад стараться, а покрасневшая Ханна, похоже, пихнула его под столом. Они семья. Самая настоящая!

* * *

После окончания всех процедур в Министерстве, как-то: отлучение от некоторых специальных каминов, сдача последних отчетов, передача дел и прочая, прочая, как ни странно, прошедших как по маслу — быстро и легко, Гарри почему-то пошел домой не сразу. Зашел в первое попавшееся кафе, запнулся о какой-то столик и, не глядя, уселся на первый попавшийся стул, взял в руки меню и долго задумчиво смотрел поверх него.

Да, ему было легко, он чувствовал освобождение, но в то же время что-то скребло внутри. Привычка… Ну и некоторые опасения — работа в Аврорате ему была вполне знакома, и это был вроде как простой и надежный кусок хлеба — просто потому, что он знал, что делать. А как все сложится теперь? А вдруг у него не получится? Свое дело… это всегда страшно. Тем более потому, что он теперь еще отвечает не только за себя — но и за семью. Сумеет ли он?

— Вы серьезно собираетесь скорбеть по поводу вашего расставания с Министерством, мистер Поттер?

Гарри поднял глаза, уже улыбаясь, как будто знал, что Снейп скорчит такую мину, что его моментально вынесет в "школьные годы чудесные".

— Как будто я только что зашел в кабинет зельеварения зеленым первокурсником, — улыбнулся Гарри. — Здравствуйте, профессор. Слава — это сущий кошмар, сэр. Но как вы?..

— Если учесть, что вы едва не снесли мой столик и я едва успел спасти свой кофе…

— О, прошу прощения…

— Да когда же вы наконец научитесь не перебивать, — закатил глаза Снейп чуть более картинно, чем если бы его это действительно напрягало.

— Когда я перестану быть Поттером, — так же притворно вздохнул Гарри. — Позвольте, угадаю? На самом деле вы решили, что раз уж спасли свой кофе, надо спасти еще и меня — как обычно, правда, профессор?

— Неужели вы наконец переняли что-то полезное у вашей легендарной всезнайки?

— Как же я рад вас видеть, — признался Гарри, не понимая, куда свалился камень с его души и где успела раствориться его неуверенность. Хотя… Раз он Снейпа вытащил, значит, и правда на многое способен, и все у него получится!

— Признаться, не ожидал вас здесь увидеть, но готов воспользоваться шансом. Ответите мне на пару вопросов, Поттер?

— Только не по зельеварению, — простонал Гарри. — Зельевар я по-прежнему никакой.

— Из вас плохой артист. Переигрываете. Зачем, скажите на милость, мне задавать вам вопросы о том, что я знаю на несколько порядков лучше вас?

— Я весь внимание, — Гарри посерьезнел.

— А я уже и не чаял…

Хотя очень даже чаял — судя по тому, как начал расспрашивать Гарри по поводу проведенного в доме Блэков ритуала. Что ж, обетов и клятв у Гарри по этому поводу больше не было, а Снейпа он считал лицом заинтересованным, да и разговор тот вел так, что Гарри почувствовал себя не учеником, а, скорее, соратником.

То, что артефакта больше нет и Поттер никого уже не вытащит, Северус понял быстро, как и то, что если и был способ уйти, используя тот же путь, которым пришел, теперь его не существует.

Но вот условия — эх, знать бы о том раньше! Одно условие у него не было соблюдено, в отличие от Регулуса Блэка — никто не "ушел" за него. Да и кому бы? Нет, после такой жертвы он бы точно не смог существовать… Если на него, конечно, распространялись эти три правила — ведь почему-то он находился здесь и чувствовал себя вполне живым. Жизнь за жизнь… Нет, для него это неприемлемо.

— Кто еще знает об этих правилах?

— Мистер Онидан, конечно, Гермиона, э-э-э... Рон… наверное…

"Бесполезно требовать клятву о неразглашении, — понял Северус. Что знает один Уизли, то рано или поздно будут знать и остальные. И если он потребует молчания, то только привлечет внимание. Как сделать так, чтобы круг посвященных не рос?"

— Вы что-то задумали, сэр, — уверенно произнес Поттер.

И с каких пор мальчишка стал так наблюдателен? Надо бы отвлечь.

— И второй вопрос, — Северус кивнул, словно собирался ответить. — Вы жалеете о происшедшем?

— О чем? — Гарри переключился моментально. — О том, что вернулся не тот человек? Уже нет. Я и сам не был уверен, что вернуть Сириуса — такая уж хорошая идея, ведь он уже практически не был Блэком. А о том, что я теперь вроде как безработный…

Гарри развел руками. Снейп внимательно слушал.

— Деньги у меня есть, семья… продержится, не так уж много нам и нужно, а Джинни — отличная хозяйка…

— Да, с супругой вам повезло.

— Это точно, — Гарри просветлел. — А у меня наконец будет время и возможность взяться за ум. Буду учиться! Артефакторике, как и мои предки. Азы я уже понемногу начал осваивать — портреты помогают, да и библиотека хорошая. Кстати, если вам интересно, там есть целый раздел по зельеварению, я буду рад, если вы посмотрите.

— Значит, ваш отсутствующий взгляд и лицо, на котором было написано глубочайшее разочарование в жизни, означали всего лишь, что вы представляете варианты вашего будущего, а вовсе не страдаете по былому. Ну и хвала Мерлину, — облегченно вздохнул Снейп. — А то я чуть было окончательно в вас не разочаровался.

— Не собираюсь вам больше предоставлять таких возможностей, — пообещал Гарри. И опять улыбнулся: — А все-таки я был прав, вы снова решили меня спасать…

— Надеюсь, вы в этом более не нуждаетесь и нуждаться не будете, — Снейп допил свой кофе, встал и попрощался.

— Я тоже надеюсь, — сказал Гарри больше сам себе и поднялся следом. — И все равно спасибо, профессор. Пусть оно вам не очень-то и нужно. Спасибо.

Наконец-то он почувствовал уверенность в своих силах.

* * *

— Как прошла встреча? — произнес Рон и посмотрел на себя в зеркало. На него смотрело перекошенное злобой лицо.

— Как дела? — сделал он вторую попытку, но лучше не стало.

— Мерлин! — он отошел от зеркала, вздохнул, засадив по стенке кулаком, и зашипел от боли. — Ну почему опять?!

Откуда вновь взялся этот треклятый Онидан? Рон плюхнулся на диван, уперся локтями в колени и опустил голову на руки.

Он-то, дурак, думал, что все в прошлом, что они давно с Гермионой все выяснили и он больше не будет ревновать. Наивный. Стоило этому франту появиться на горизонте, как прежние чувства вспыхнули с новой силой. И плевать, что Онидан тогда ему наговорил в оранжерее, плевать!

Рон встал и заходил по гостиной. Ну вот почему именно сегодня ему пришла в голову мысль зайти за Гермионой на работу? Не знал бы, где она, было бы легче. А так он уже час как переваривал факт, что его жена отправилась на встречу с мистером Ониданом, прибывшим в Англию специально для встречи с ней.

Черт! Черт! Черт!

Он вновь сел. Следовало успокоиться и рассуждать логически.

Первое: на работе знают, куда она пошла. Это не секрет. Это не свидание, а деловая встреча.

"По работе, мать твою, Рон, слышишь?"

Он вдалбливал эту мысль в свою голову уже час.

Второе: с чего он решил, что она пойдет туда одна? Да даже если и одна, это же ничего не значит! У них с Гермионой все наладилось, он в этом уверен. Она так радовалась его успехам, особенно когда он получил лицензию на преподавание и разрешение открыть шахматную школу. Он уже взял заем в банке и присмотрел помещение, небольшой ремонт — и он готов к открытию. И она будет им гордиться. Ведь правда? Он вскинул голову. Будет, обязательно будет.

Рон приосанился и расправил плечи. Провел рукой по новому красивому свитеру, купленному совместно с Гермионой неделю назад — он уже почти привык хорошо одеваться, ему нравилось, как они теперь смотрелись вместе. Тяжелый вздох вырвался из груди. Неужели все напрасно?

Память предательски подсовывала образы Гермионы и Онидана, как они прощались тогда, зимой. Какой печальной она выглядела… Взгляд упал на ковер. Затейливые узоры намертво врезались в память — именно их он разглядывал в тот вечер, когда они помирились. Рон помнил, как рассматривал переплетение нитей, ожидая слов Гермионы как приговор. А она? Она не отпустила его, не позволила натворить глупостей, сказала, что любит…

Какое же облегчение он тогда испытал! Рон застыл на месте от нахлынувших воспоминаний. Какие еще ему нужны доказательства? Неужели он и дальше будет как последний болван рушить то, чем дорожит больше жизни? Ну нет, он больше не повторит своей ошибки.

Он встал и прошел на кухню. Гермиона на работе, и точка. Просто на рабочей встрече. Она любит его и скоро вернется. А он? А он встретит ее как любящий муж, а не ревнивый дурак. Руки сами потянулись к посуде. Надо что-то приготовить, ведь у него есть время, не будет же он сидеть и ждать, пока жена вернется и накормит его? Скоро няня приведет Рози, дочь тоже не должна сидеть голодной. Да и Гермиона показала ему пару простых, но вкусных блюд, уж с одним из них-то он справится. Где здесь макароны и фарш? Он заглянул в холодильный шкаф и достал мясо, а затем в шкафчике нашел пачку спагетти. Отлично. Он полез за кастрюлей и сковородой и занялся готовкой.

* * *

Гарри вышел на улицу и глубоко вдохнул весенний воздух. Хорошо! Запахи весны и свежей листвы приятно будоражили. Солнышко светило на удивление ярко, словно совсем уже лето.

Он усмехнулся собственным мыслям. Не первый день он чувствовал себя именно так — свободным и счастливым. Он радовался мелочам, загадочно улыбаясь, и шел вперед, словно движение помогало полнее прочувствовать момент. Как же долго он жил и думал, что все делал правильно: работал в Аврорате, возвращался в унаследованный дом на Гриммо и не замечал, насколько он не на своем месте. Долг перед семьей, обществом, магической Британией… Единственной отдушиной и поддержкой была Джинни. Но он — мужчина, и это его обязанность — быть главой семьи, защищать ее, а не прятаться за спиной жены. Сколько же времени потрачено зря на жизнь по накатанной, на жизнь по указке, на чужую, по сути, жизнь?

Гарри невольно выпрямился и тряхнул головой. Теперь он был свободен. Никакого министерства в привычном понимании, никакого дома на Гриммо. Он глава своего рода, у него свое поместье и своя семья. И он может спокойно заняться фамильным делом — артефакторикой, потоками магии… Губы сами расплылись в довольной улыбке.

Оглядевшись, Гарри заметил скамейку под деревьями и решил присесть, пока ждал Гермиону, которая должна была вернуться со встречи с мистером Ониданом — зачем-то тот попросил ее задержаться. Гарри деликатно попрощался и вышел, и вот теперь беспокойство за подругу подкатило нехорошим предчувствием. Что, если все вернется назад? Это, конечно, не его дело, но не переживать за друзей он не мог.

Он никогда не любил вмешиваться в чужие отношения, но быть другом — это знать порой и то, чего не хотелось бы. Тайна Гермионы, ее увлечение, если не сказать больше, Аланом Ониданом была одним из таких секретов. Он был искренне рад, что она смогла преодолеть это и наладить отношения с Роном, и вот сейчас встреча с тем, кто был ее недавним увлечением, стала испытанием не только для Гермионы, но и самого Гарри.

Следовало отдать должное мистеру Онидану — он вел себя безупречно. Подробно расспросил о ритуале, попросил воспоминания, рассказал свое видение ситуации. А потом задержал Гермиону…

Она появилась минут двадцать спустя. По ее лицу Гарри не мог понять, что она чувствует — все его аврорские навыки не могли помочь, когда дело касалось женщин.

— Прости, что долго, — извинилась Гермиона, подходя ближе. — Мы… В общем, была пара вопросов по летней конференции…

— Можешь не объяснять, все в порядке.

Гарри встал, и они пошли по улице, завернув за угол.

— Как ты? — он посмотрел на нее, но она отвела взгляд.

— Гарри, — Гермиона остановилась, сжала его руку и вздохнула.

И наконец посмотрела ему в глаза. Ему показалось, или ее взгляд чуть затуманился? Или он стал слишком мнительным со всеми этими потоками и видел то, чего и не было никогда? Он сжал ее руку в ответ.

— Это было слишком красиво, чтобы быть правдой, — усмехнулась она и пошла вперед.

— Значит, все в порядке? — Гарри догнал ее в два шага.

— Конечно, — она пожала плечами. — Мне дорога память о том, что было… Но это как несбывшаяся мечта, фантазия, правда, немного лучше. Когда за тобой ухаживают так красиво… это как полет. Это вдохновляет, поднимает над суетой, придает сил и веры в себя. Но я же понимаю, что, решись я на большее, все было бы по-другому. Рон и Рози — моя семья. А Алан… — она выдохнула. — Я рада, что он был. И что ничего не было. То есть было, конечно, но ничего лишнего, ничего, за что я могла бы испытывать стыд, понимаешь?

— Конечно, — Гарри смущенно улыбнулся и подумал, что, наверное, стоит по пути домой зайти к Фортескью.

— Ладно, не бери в голову, — рассмеялась вдруг Гермиона. — Лучше расскажи, как прошла последняя встреча в Министерстве. Они все так же имитируют бурную деятельность, якобы помогая тебе восстановить доску?

— Отличное определение того, чем они там занимаются. И не только они, — рассмеялся Гарри.

* * *

Еще немного поболтав с Гарри, Гермиона аппарировала домой. Сделав несколько шагов, она остановилась. Стоит зайти в магазин, купить вкусненького к чаю? Или, может, цветные карандаши для Рози? Она вздохнула.

"Кого я обманываю? Я просто пока не хочу идти домой".

Идея купить сладкого все же показалась заманчивой, и она свернула в сторону магазина. Лишние пятнадцать минут, чтобы побыть наедине с собой.

Гермиона и сама не смогла бы объяснить что творилось в ее душе. Рона она любила. Это теплое, светлое чувство уютным пушистым котенком жило в ее груди. Оно мурчало, когда Рон обнимал ее; жмурилось от удовольствия от его поцелуев; грело, когда ей становилось трудно или одиноко. Котенок рос и креп, с каждым прожитым годом становясь все более ласковым, домашним и в чем-то ленивым котом. С таким можно прожить всю жизнь и она хотела этого.

Но был еще и Алан — символ иной жизни, иной Гермионы. Привлекательной до дрожи, но такой далекой. Рядом с ним она чувствовала себя невероятно красивой и умной женщиной, достойной искреннего восхищения такого мужчины. Умнее ее — этого она не могла не признать. Сильнее и выдержаннее. "И опытнее", — подсказал внутренний голос. Видеть восхищение в его глазах действительно дорогого стоило… И этого хотелось еще и еще.

Это не любовь, нет, она точно знала, что Алана она не любит, хоть и была влюблена, чего уж перед собой-то юлить. Она не могла отказать себе в удовольствии иногда, украдкой, вспомнить его взгляд и ощутить прежний трепет в груди. Его письма — строго по работе, без единого намека на нечто большее — она хранила, ведь в них было немало полезного, а еще он думал о ней, когда писал. Полностью понимая, что все это глупо, она все же держалась за его образ, нуждаясь в нем, когда становилось трудно. Только Алан так восхищался ее умом, вдохновляя двигаться дальше и не бросать научную деятельность. И она не бросала: писала статьи, готовилась к конференции, предлагала руководству Отдела Тайн свои проекты. Одобрение Алана мотивировало, страх разочаровать его подстегивал работать еще лучше, вдумчивее, наверное, чтобы когда-нибудь сравняться с ним. Зачем? Гермиона не могла ответить.

Сегодня они впервые встретились. Она волновалась, тщательно выбирая костюм, чтобы выглядеть великолепно. Для него. И для себя — ей не хватало того взгляда. Сначала она чувствовала скованность, но присутствие Гарри подбодрило, они быстро увлеклись темой, и время пролетело незаметно. А потом Алан попросил ее остаться. Сердце забилось, но она держала себя в руках, не делая ни шага к нему. Он подошел сам, заглянул в глаза, улыбнулся… От взгляда, как тогда, побежали мурашки. Наверное, он всегда будет действовать на нее так. Или он на всех производил особое впечатление, и она — лишь еще одна дурочка? Но этого не могло быть, слишком ярко горели его глаза, слишком часто сжимал он руку в кулак. Зачем? Чтобы взять себя в руки и не сказать или не сделать лишнего? Или она сама все это придумывала?

— Как ваши дела, Гермиона?

"Что отвечать? Про работу он и так знает. Про себя, про Рона?"

— Хорошо, благодарю вас… — улыбка получилась немного нервной, но искренней. — Рон скоро открывает свою шахматную школу.

В его глазах зажглось удивление, совсем мимолетное, но она успела заметить.

— Рад, что вы говорите о нем, — улыбнулся Алан.

"Что вам теперь есть, что о нем сказать", — поняла она.

— Он изменился, — несмелая улыбка тронула губы. — Я так за него рада.

— А я за вас…

Почему ей показалось, что она знала, о чем он думает? Ответа не было, но на душе становилось тепло. Он спрашивал что-то о ее докладе, тезисах, говорил о смене сроков публикации — работу требовалось прислать на неделю раньше; она отвечала, чтобы не молчать, но оба они знали, что это просто формальность. Повод, чтобы вот так стоять друг напротив друга и быть рядом. Смотреть в глаза, слышать голос. Если сделать шаг, то почувствовать аромат… Зачем испытывать себя? Искушать? Оба знали, что ничего не будет, что это невозможно, но продолжали говорить, говорить, говорить…

— Мистер Поттер, наверно, вас уже заждался, — тихо произнес он.

"Что? Уже пора уходить? Конечно-конечно, я уже… уже почти…"

Гермиона тряхнула головой, прогоняя наваждение.

— Да-да, мне давно пора, — почему-то прошептала она, но не сделала ни движения, чтобы уйти.

Алан подошел ближе и протянул на прощание руку. Маленькая ладошка утонула в его ладони. Он притянул ее руку к себе, слегка разминая тонкие пальчики и поглаживая большим пальцем внутреннюю сторону ладони. Наклонился и поцеловал руку, не обыкновенно, как принято, а странно и интимно — в ладонь, на миг прикрыв глаза. И отошел.

— Всего вам доброго.

— И вам.

Гермиона схватила сумочку и выскочила за дверь.

Быстрые шаги помогли привести мысли в порядок. Ее ждали муж, дочь, их дом. Там она счастлива и любима. А это… Приятное воспоминание. Сказка. Еще один повод идти вперед и быть собой.

— Мне, пожалуйста, вот эти пирожные, — улыбнулась Гермиона кондитеру. — Шесть штук.

Получив коробку, она покинула магазинчик и пошла домой. Ее ждали, и она порадует семью вкусненьким.

* * *

В груди Джеммы Фарли поселился тяжелый холодный ком. И это вместо радости от того, что их с Алисой эксперимент увенчался успехом! Зелье сработало, но как дальше-то? И ведь сама во всем виновата…

Пусть Алиса сама объяснялась со Снейпом, что это ее суеверия не дали Джемме рассказать об эксперименте руководителю — это ничего не меняло: они провели эксперимент за его спиной. Вдвоем. Колдомедики, как оказалось, тоже не поставили Снейпа в известность — мистер Тики даже удивился, когда тот задал ему какой-то вопрос. А потом Северус посмотрел на нее, Джемму, так… и быстро вышел прочь.

Она аж задохнулась и, кажется, с тех пор нормально дышать так и не могла. Только один раз стало полегче, когда пришла Алиса и они обсуждали, как и что сделать, чтобы напоить зельем Снейпа. От "связать и зажать нос" до "заплакать и надавить на жалость" — смех сквозь слезы, да и только. Грустный смех. Рыдающие соплячки ему точно не нужны. "Связать" лучше даже не обсуждать — только гриффиндорке могло прийти такое в голову.

"Хотя если связать, напоить зельем и сразу сбежать куда подальше — в Австралию, точно…"

Джемма одернула себя — такие мысли уж точно не к добру. А главное, извиниться все равно придется. И не Алисе, а ей. Вот бы найти удобный предлог… поймать подходящий момент… Но предлогов все не было или были, да не те, а моменты находились сплошь неподходящие. Хотя Джемма, как взрослый человек, отдавала себе отчет, почему — она просто боялась.

Она заставила себя остаться в лаборатории, когда все остальные вышли — конец рабочего дня никогда не касался их руководителя, Снейп почти всегда уходил последним. Джемма глубоко вдохнула и сделала шаг. И остановилась.

Любимые черные глаза ехидно, как ей показалось, смерили ее фигуру.

— Я настолько страшен, мисс Фарли, что вы вторую неделю пытаетесь мне что-то сказать и не находите смелости?

Холодный камень из груди рухнул вниз, в живот.

— Я…

— Обещаю вас выслушать и не съесть. И очень постараться не обидеть, — усмехнулся Снейп, и она почувствовала себя старостой, не справившейся с кем-то из подопечных.

— Я прошу простить меня за тот инцидент с Мунго, — голос немного охрип от волнения.

— Миссис Лонгботтом мне все объяснила, но все же я ждал этого шага от вас, — кивнул Снейп. — Рад, что дождался. Хотя вы просто могли бы написать служебную записку. И познакомить меня с этим зельем — или вы полагаете, что я не должен интересоваться такими вещами? Впрочем, это ваш рецепт, и вы в своем праве. Что-то еще?

— Это… — голос Джеммы опять прервался, и она с трудом продолжила: — Это не Алиса. Это я виновата. Я… Это зелье я готовила для вас!

Вырвавшиеся слова признания словно повисли в воздухе.

Снейп в недоумении и даже с любопытством рассматривал мисс Фарли — словно при первом знакомстве тогда, при приеме на работу. Да, ему не понравилось, что для спасения Фрэнка эти двое что-то сделали за его спиной. Он даже был рад, что первой с повинной пришла Алиса, а Джемма так долго не осмеливалась, иначе он не сдержался бы и мог, пожалуй, наговорить лишнего. Но услышать такое, если быть честным, не ожидал.

Вот же упрямая девчонка! Он сделал все, чтобы оттолкнуть ее, а она… Зачем? Ради сомнительного удовольствия быть с ним? Неужели ее увлечение зашло настолько далеко? Он вздохнул.

— А по пути оно случайно угодило в мистера Лонгботтома? Занятно. И от чего же вы решили меня вылечить?

Джемма достала свой рабочий журнал. Теперь или никогда!

— Зелье для восполнения недостающего… Вот, — она раскрыла рецепт, и Снейп заинтересованно склонился над страницей и едва сдержался чтобы не ахнуть от удивления. Список ингредиентов впечатлял. Нет, он просто поражал!

— Мерлин, где вы ухитрились все это достать? И даже кровь эрклинга? — пробормотал он.

Она что, смогла раздобыть все это сама? И за какой срок? Их разговор, когда он дал ей понять, почему не сможет быть с ней, состоялся… он прикинул примерно… не больше трех месяцев назад. Да у нормального мага ушли бы годы, чтобы собрать все эти редкости. Северус потрясенно смотрел на хрупкую девушку перед ним — то, что она сделала — для него — это же просто уму непостижимо!

— Кровь эрклинга — это неожиданная удача, — улыбнулась Джемма.

А дальше она только отвечала на вопросы — очень интересные, профессиональные вопросы — и на миг ей показалось, что все сложится и он согласится выпить зелье — ведь он ученый, он заинтересован, ну почему бы не попробовать, тем более что этим зельем отравиться нельзя.

— Я все понял, мисс Фарли. И готов предоставить вам очередного испытуемого, раз уж вам так это необходимо.

Джемма замерла на вдохе. Она не ослышалась? Что? Вот так все просто?

"Какое же у него нечитаемое выражение лица, полное спокойствие… Как он так может?"

— Если вы хотите поэкспериментировать на мне, я готов.

"Готов? Просто — готов? Ради нее? О, господи, нет, конечно же ради науки… Ну и плевать, главное, скорее достать пузырек… Да где же он там?!"

Снейп молча смотрел как мисс Фарли шарит в складках рабочей мантии — она что, все время таскала это при себе? Уж не опоить ли она его собиралась, глупая девчонка? Нет, умница, редкая умница, но… как вообще можно быть такой дурой, чтобы всерьез интересоваться им — химерой, желчным, нелюдимым недочеловеком? Как это вообще могло сочетаться в этой светлой голове? Прекрасной голове…

"Да что же, почему у нее так дрожат руки — неужели он ей настолько важен?"

Мысль шокировала его сама по себе, и он не выдержал:

— Да что же с вами, мисс?..

Джемма наконец нащупала пальцами фиал в кармане и потянула его наверх. Северус увидел, словно в замедленной съемке, как красивый хрустальный пузырек сверкнул при свете ламп и... тонкие пальцы дрогнули, стекло проскользнуло, и искрящаяся жидкая надежда выскользнула из рук, золотой рыбкой нырнув вниз.

Он впервые не успел подхватить — наработанное движение дало сбой, раздался пронзительный звон, и фиал разбился вдребезги о каменный пол, выпуская на волю переливающуюся жидкость.

Джемма вскрикнула, прижала руку к губам и вцепилась зубами в палец, не сводя глаз с того, что стало крахом ее надежды.

Ужас в ее глазах полоснул по Снейпу чувством, которое он забыл давным-давно, а может, и вовсе не знал — сострадание.

Он видел, как на ее глаза наворачиваются слезы, а лицо… За краткий миг на нем сменилось столько эмоций: от радости, когда он дал согласие принять зелье, до полнейшего отчаяния, когда она своею же рукой разбила фиал.

— Я... — заговорил он. — Я могу надеяться, что вы предоставите мне возможность поучаствовать в приготовлении нового и неизвестного для меня зелья, мисс Фарли?

Она подняла на него свои огромные красивые глаза и застыла.

"Господи… он… сам?! Он сам предлагает?.. Ингредиенты… да, осталось совсем немного, но на одну порцию должно хватить".

Джемма не выдержала и разрыдалась от облегчения.

Северус сам не понял, как шагнул вперед и привлек ее к себе, осторожно приобнимая одной рукой, а второй успокаивающе поглаживая по волосам.

"Да за что же тебе такое? — подумал он. — Девочка, самая чудесная девочка… Моя бывшая ученица, одна из лучших… лучшая. Бедная, бедная девочка".

Он не понимал, что на него нахлынула самая обычная, самая настоящая нежность — до этого времени он этого чувства просто не знал.

— Джемма, — выдохнул он, и она подняла глаза. — Я сделаю для вас все. Все, что вы хотите.

Она обняла его так крепко, как будто в последний раз, судорожно вздохнула и уткнулась лицом в его плечо, уже влажное от ее слез.

Ей хотелось остаться в его объятиях навсегда… Но он мягко отстранился, правда, не выпуская ее руки из своей прохладной ладони, и немного склонился к ней.

— Надеюсь, вы не заразились суеверностью миссис Лонгботтом?

— Думаете, это был знак? — почему-то Джемме сейчас было немного боязно смотреть на него.

— Конечно, знак, — фыркнул он, заставив ее все-таки поднять к нему удивленное лицо. — Вы же представляете, как трудно бывает найти интересный рецепт, чтобы просто попрактиковаться в чем-то новом. У вас остались ингредиенты?

Она снова всхлипнула, неуверенно кивнула и улыбнулась, словно солнышко на миг отразилось в ее глазах, и снова уткнулась в него. Носом. Нет, всем лицом. Неужели ей так нравилось, что он ее обнимал? Северус коснулся губами ее волос, вздохнув, отстранился и встретился с полным надежды взглядом.

"Ну что ж… Видно, так тому и быть", — вынес себе приговор Северус, но приговоренным себя совершенно не почувствовал.

— Начнем сейчас? — удивила его вопросом Джемма. — Там надо будет кое-что заказать, но самые редкие ингредиенты у меня остались.

Она махнула рукой в сторону своего личного шкафа с сейфом.

— Вы с ума сошли? Для начала вам нужно успокоиться и отдохнуть. Очень хорошо отдохнуть.

— А вы…

— Я никуда не денусь, Джемма. Обещаю.

— Тогда… я пошла?

"Как же не хочется уходить, просто стоять рядом, а если он еще возьмет меня за руку… или я сама протяну руку — он же больше меня не оттолкнет?"

— Вас проводить?

Он волновался за нее или просто испытывал? Или… Нет, в то, что он тоже, как и она, хотел побыть немного рядом, не верилось. Это было бы слишком хорошо. Но… Да или нет? Не покажет ли она свою слабость, если согласится — он же терпеть не может слабости, ни свои, ни чужие.

— Буду рада напоить вас чаем, — едва произнесли непослушные губы.

— Почту за честь.