Потомки лорда Каллига (джен)

"Чёрная Фурия" всегда немного пугала Сэйтарата, слишком необычный это был корабль. Почти все стены и потолки здесь были прозрачными изнутри: Дарт Нокс любил ощущение единства со Вселенной, ему нравилось ходить среди звёзд и синеватых волн гиперпространства, любуясь местной флорой и фауной. Сэйтарат категорически предпочитал более классические закрытые звездолёты и на "Фурии" вечно боялся если не потерять рассудок, то утратить связь с реальностью.

Тем более странной казалась словно зависшая в вечности, над сложной вязью труб и турбин под полом, над голубым гипером, каюта Нокса с её простым рабочим столом из дерева гефер, книжными полками, стульями из Никеи[1] и типовой железной койкой, которую как при постройке приварили к стене, так и не меняли. На полках вповалку лежали бесценные печатные книги, голокристаллы, датапады и древние кожаные свитки, на столе тёмные и светлые голокроны складывались в игрушечную крепость, а на стене в подвесном горшке грустил явинский папоротник.

Сам Нокс сидел в неожиданно прилично выглядящем кресле и прокручивал на датападе вверх-вниз список Тёмного Совета.

— Понимаешь ли, — рассуждал он, — если они им нужна война, то им необходима рука в Совете.

Да, кивал Сэйтарат, так и есть. Можно притворяться сколько угодно, но любой, имеющий хоть толику рассудка, знал: ход войны определяют не командиры на местах и не генералы в штабах — пусть даже столь славные генералы, как Малгус или Тормен. Его определяют в узкой и длинной комнате на самом верху Учебной Пирамиды Коррибана, где двенадцать человек собираются побеседовать о судьбах мира сего.

— Они уверены, что всё пойдёт по их плану, значит, у них есть там свой агент? — предположил он и был награждён одобрительным взглядом.

— Вопрос в том, кто из одиннадцати, — мотнул тот головой. — Нет, я почти уверен, кто, — поправился он. — Просто хочу повторить ход мыслей ещё раз. Вдруг в них есть крупная ошибка.

Сэйтарат снова закивал.

— Итак, пойдём с самого верха. Марр. За его кандидатуру говорит переписка с Сатель Шан, любовь к маске ревановского фасона и то, что он возглавляет сферу Обороны. Против... Марр и правда любит и уважает Империю, и он действительно вытаскивал нас со дна в военные и не только военные кризисные времена. Он не лучший вождь для нынешнего мирного периода, учти — позиция "Я не могу занимать какую-либо сторону, чтобы не усугублять раздор в Совете" далека от идеала, но...

— Если бы все далёкие от идеала были заговорщиками, мы бы жили в другом мире, — согласился Сэйтарат.

Он подумал, что, должно быть, на войне и в кризисной ситуации Марр просто может наконец-то занять какую-нибудь сторону и усугубить раздор.

— Вараун. За — старый хсисс достаточно хитёр, чтобы без труда поучаствовать в глобальном заговоре, и достаточно умён, чтобы сделать его эффективным. Против — он навёл меня на лорда Прада. Уверенная дисквалификация, если учесть первый пункт.

— Кузен Аррид тоже не подходит. Я имею в виду, все же знают, что он покорная марионетка покойной тётушки Вакс, да? А тётушка никогда бы не примкнула к заговору, она слишком... — он перебрал несколько подходящих тётушке прилагательных и остановился на: — Слишком Тайрелл.

Лаверна Тайрелл, сколько он мог судить, скорее уничтожила бы мир, чем склонила прекрасную голову перед каким-то там Реваном, будь он хоть стократ герой Республики. Она даже за родственниками-Тараалами едва признавала человеческое достоинство.

— Поверю тебе как эксперту, — добродушно хмыкнул Нокс. — Сфера Дипломатии и Равадж... ох-хо.

Сфере Дипломатии вообще не везло с тех пор, как Дарт Канос поплатилась головой за дурацкий план обмена заложниками. Равадж, её бывший ученик, был героем войны и чуть не погиб, спасая пресловутых детей-заложников от врага, но совершенно никуда не годился как политик. Увы, Дарт Соверейн, которым его попробовали было заменить, стал предателем, и Равадж снова мучал собой Совет.

— Марр мудро решил, что лучше смиренный болван, знающий о своей некомпетентности и позволяющий другим принимать решения в обмен на право погромче орать и скандалить, чем болван несмиренный, — задумчиво качнул головой Нокс. — И Равадж его не разочаровал. Я не думаю, что он посмел бы предать Империю. Он шумный и не слишком умный, но честный служака, в конечном итоге.

Странно было слышать доброе слово о Равадже из уст его политического противника и вечного объекта нападок. Но Сэйтарат был хоть и полукровка, а всё же Тайрелл. Он и не к такому привык.

— Дарт Риктус — Белор по крови, — поспешил он исключить следующего члена Совета. — Я не могу представить, чтобы Белор действовал против Империи. Всё случается впервые, конечно, но ни один вменяемый сектант не будет рисковать, пытаясь соблазнить патриарха великого дома, у которого столько славных и очень активных потомков.

— Зарош — супруга и ученица Мортиса, действующая с ним как единое целое, — продолжал Нокс. — А сам Мортис... он слишком долго в Совете. В сущности, одного этого довольно, чтобы вычеркнуть и его, и Марра, и Варауна, и Раваджа, и Хадру. Слишком долгий срок их службы, слишком малый возраст заговора. Втаскивать в свою камарилью тех, у кого уже всё есть — непрактично. Проще использовать кого-то новенького. Возможно, мы воюем с идиотами, конечно, но вроде бы всё-таки нет.

Нынешний состав Совета вообще был на диво долговечным: если раньше восемь лет службы считали рекордом, то Вараун недавно отметил сорокалетие вступления в должность и не собирался никуда уходить, и в общей сложности половина Совета перевалила за двадцать лет стажа — кто-то давно, как Марр, кто-то только что, как Нокс.

— А что вы скажете о Дарт Лахрис? Она только недавно поднялась на трон Военной Стратегии, и отличается... особыми привычками.

— Что она невеста Марра. А он никогда не отличался неосмотрительностью. Лахрис — адреналиновая наркоманка, которая приняла трон лишь потому, что обожаемый жених попросил её на нём посидеть, пока найдут всех устраивающего кандидата. Методично и неспешно тащить на себе целую войну? — он присвистнул. — Ищите кого другого. Ей хочется Балморру и драку с местными боевиками.

— Надо же, я знал только, что она любит мужское внимание и танцы. Мои познания в светской жизни трагически неполны. Но получается, остались только Аркус и Соверус, да? Интересно...

Они были похожи, эти двое. Аркус был Сейвенна, один из последних, и не попал в священные сто пятьдесят[2] только потому, что лежал в госпитале с ранением. Соверус был, как и сам Сэйтарат, бастардом-полукровкой, императорским указом назначенный главой погибшего дома Аретес после того, как из Храма Джедаев не вернулась Алир, их последняя законная представительница. Он не так давно заменил на троне Ситской Философии Дарт Арук из Каллисов, радостно вернувшуюся к работе в министерстве связи. «Вот вымрут Тайреллы, может и я тоже в Совет попаду». Шутка, конечно: Тайреллы категорически не могли вымереть. Скорее уж захватить мир.

— Кого вы выбираете, милорд? — спросил Сэйтарат.

— А ты?

Сложный вопрос.

— Соверусу, — начал он рассуждать вслух, — может импонировать эгалитаризм, проповедуемый Братством. Большую часть жизни он прожил как ублюдок-полукровка, а к нам относятся... не слишком тепло, милорд. Заставляют знать своё место, вы понимаете. И в то же время, мы — люди красной крови, элита, нам должны кланяться на улицах. Тот ещё контраст выходит: вне дома мы короли, а дома — наравне с рабами, и жрать нам кидают самый поганый кусок, потому что наше существование позорит семью. Впрочем, что я опять, простите, милорд. Я помню, что однажды уже ныл вам об этом. Недопустимая слабость.

Нокс рассеянно отмахнулся:

— Есть вещи, которые никогда по-настоящему не уходят в прошлое, мне ли не знать. И ты сейчас позволяешь мне узнать нечто новое и важное о Дарте Соверусе, так что нельзя сказать, что твои слова некстати.

Завеса тишины пала, и Сэйтарат ясно увидел темноту гробниц и тяжесть камней, оттягивающую руки, ожог от опускающейся на плечи плётки, сердитые окрики пирующих господ, недовольных, что им недостаточно расторопно прислуживают, усталость, от которой нет сил дышать. Понимание. Сочувствие. Что он мог показать взамен? Прежде времени старое лицо матери, холодный подвал вместо спальни, ожог от плети в ответ на просьбу поиграть с законными детьми, «Знай своё место», «Молчи и слушай», «Должен был понять», «Ты не Тайрелл, ты сын тогруты», «Отдать его куда следует, надо проверить, не выдаст ли он того, что узнал у наших родственников» и пёстрая палитра ощущений от дроида-дознавателя. Гости за столом, которых надо обслужить, и маска на лице, потому что даже теперь, почти закончив обучение, всё ещё не Тайрелл и не должен показывать господской красной кожи в приличном обществе. «У тебя красная кожа только потому, что мамка твоя — тогрута, ты не сит!». «Может, хоть Макеб его одолеет, надоело видеть эту дрянь». И усталость, от которой нет сил дышать. Сочувствие. Понимание.

— Да, у Соверуса есть причины надеяться изменить имперский миропорядок, — и несказанное «У тебя есть...». — Беда в том, что предлагает ли это альтернативное братство какие-либо перемены?

— Если верить мыслям лорда Прада, которые мне довелось увидеть, да, но очень неконкретные, — со вздохом признал Сэйтарат. — Они больше концентрируются на личных целях, страхах и надеждах своих людей, и ждут великой войны во окончание всех войн. И это уже ближе к Аркусу.

В Первую Войну Аркус остался одним из последних в Эскадрилье 1138 — отряде одарённых пилотов, в который набрали детей тринадцати-четырнадцати лет после поражения при Макем Те, стоившего Империи чуть не трети войска. И он не попал в священные сто пятьдесят, хотя был последним Сейвенна, потому что валялся в коме после аварии, забравшей его лучшего друга, Рира Сейаара. Его единственные выжившие товарищи — лорд Кассена Эсмонт и министр Имельс — были даже не людьми, а его невеста погибла в Храме Джедаев. Во Вторую Войну он вернулся в армию, снова в непривычной для сита должности бортстрелка, и в третьем же крупном сражении их транспорт был подбит, а будущий Дарт Аркус, командуя эвакуацией, получил такие повреждения, что немедленно был комиссован. К Третьей Попытке он успел переучиться на чародея, но не успел проявить новообретённое искусство на поле боя. И теперь он оказался, во многом в виде награды за выслугу лет, на троне Сферы Наступления.

Дарт Нокс усмехнулся и кивнул:

— Вот поэтому мы летим на Коррибан в Звёздный Сад. Полагаю, ты не откажешься присутствовать при моей беседе с Дартом Аркусом?

Сэйтарат молча поклонился.

«Как всё-таки иногда меняет жизнь одно верное решение. Вчера был мятежником, сегодня беседую о политике с членом Совета, завтра, быть может, он сочтёт возможным продвинуть меня куда-то для защиты своих интересов», — подумал он и ещё подумал, что Дарт Нокс очень, очень причудливый инородец — и как хорошо, что он не телепат.

[1] Никея — единственный крупный город на Маридуне, названный Нио Тайреллом в честь своей невесты и кузины Никеи Тараал, большой торговый узел. Местные аборигены, лурмены, производят и продают дешёвую сборно-разборную мебель (а также бытовую технику и спидеры), славную по всей Империи низкой ценой, сообразным качеством и интересными инструкциями. Во время Первой Войны Никея была столицей недолговечной Союзной Империи — марионеточного государства, созданного Республикой на завоёванном пространстве. Это придало новый смысл идиоме "никейская эротика".

[2] Священные сто пятьдесят — отряд, отправившийся с Дартом Малгусом в атаку на Храм Джедаев. Сто пятьдесят чистокровных, оставшихся последними представителями своих семейств. Идея была красивая, но стоила Малгусу места в Совете: рисковать вымиранием семейств?!