Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

Регулус Блэк

9 мая 1993

Логово принца

— Прошу тебя, Гарри. Мы же все здесь друзья. Зови меня Регулус.

— Я так понимаю, мистер Поттер, что вы… не удивлены этими открытиями? — протянул Люциус Малфой.

— Я бы не сказал, что я не удивлен, мистер Малфой, но паззл сложился. Чтобы сидеть в этом кресле, он должен быть бывшим принцем, а количество людей, занимавших эту позицию и, теоретически, ещë продолжающих пребывать в этом мире, довольно мало. Плюс я вспомнил, что Нимфадора Тонкс, которая состоит в родстве с домом Блэков, является метаморфомагом, предположительно первым за более чем столетие. Но до меня также донесли, что Тонкс необязательно была единственным метаморфомагом из семьи Блэков за это время — просто единственным, кого раскрыли и заставили зарегистрироваться из-за Призывного акта.

— Что я могу сказать? — усмехнувшись, сказал Регулус Блэк. — Я всегда любил выделяться.

— Действительно, — сказал Малфой, — что ж, я с нетерпением жду истории о том, что привело тебя в Хогвартс под щегольской личиной профессора защиты, но сначала нам нужно соблюсти протокол.

— М? — поднял брови Регулус.

— Именно. Есть строгие правила, в которых регламентирован порядок старшинства заслуженных принцев, когда в этой комнате их больше одного. Рунослед может тебе их изложить. Поэтому я прошу тебя убрать свою задницу с моего трона.

— Ой, да ладно тебе, Люциус, — раздражëнно начал Регулус, — ты серьёзно хочешь так утвердиться в такое врем… АЙ! — Регулус подпрыгнул от того, что трëхголовый серебряный рунослед внезапно ударил его своими головами по руке и злобно на него зашипел.

— Ладно, ладно! Чего уж там! — сказал он, пересаживаясь на кресло по левую сторону от Трона, — разумеется, руноследу ты нравишься больше, Люциус. Вероятно, ему нравится, как умело ты держишь свою трость между ягодицами. Ладно, по крайней мере, Делайла всё ещё любит меня. Не так ли, дорогуша?

Бумсланг нежно зашипела Регулусу, и Гарри обрадовался тому, что он снова понимает, что говорит она и все другие змеи.

— Делайла всех любит, Регулус, — сказал Малфой, устраиваясь на троне, — это часть еë очарования, — он повернулся к бумслангу и почесал ей под подбородком (в той же манере, что и Гарри её обычно ласкал).

— Погодите-ка, вы что, оба змееусты? — возбуждëнно воскликнул он. — Или вы получили эту возможность, когда стали принцами?

— Думаю, скорее, последнее, — сказал Регулус, ëрзая в кресле. — Знаете, мне кажется, я вообще никогда раньше не сидел на этих креслах, — пробормотал он себе под нос, а затем повернулся к Гарри. — Когда Гидра назначает слизеринца принцем, он или она получают ограниченные способности к парселтангу. Мы не можем говорить с реальными или призванными змеями, но мы можем разговаривать с Гидрой и любыми другими изображениями змей в Хогвартсе.

Он улыбнулся.

— Ты же настоящий змееуст; и какой ты противный, что заставил всех думать, что единственный змееуст в замке — твой брат; ну, это просто даёт тебе дополнительные возможности забрать Трон Гидры себе. Что, собственно, является отличным слизеринским способом решить всю ситуацию. Есть множество способов привлечь внимание Гидры и без змееязычия, но обычно на это требуется гораздо больше времени. Большинство принцев не получали титул раньше пятого курса.

— Верно, — сказал Люциус, — очень маленькое количество принцев были змееустами, а в последние века их становилось всë меньше и меньше из-за принятия акта о наследовании и политики нашего правительства уничтожить всë наследие Салазара Слизерина. Но, пожалуй, хватит древней истории. Регулус Блэк, я жажду услышать, где ты был последние тринадцать лет.

— Что ж, Люциус, это долгая история. Она начинается в одной пещере в Дорсете. Нет, не так. По-настоящему она начинается… с домового эльфа.

* * *

17 июня 1966

Площадь Гриммо, 12

— Хозяин Регулус? — нежно позвал Кикимер.

Домовой эльф всегда любил Регулуса, он был его любимчиком из всех детей Блэков. Сириус и Андромеда всегда были слишком буйными, Беллатриса — слишком застенчивой, а Нарцисса — испорченной и жестокой. А вот у Регулуса всегда было внутреннее ядро… какой-то стержень, который нравился домовому эльфу. В отдельные моменты Кикимер боялся, что Регулуса могут распределить в Пуффендуй, когда придёт время (он был абсолютно уверен, что Сириус попадёт в Гриффиндор), и домовик со страхом ждал реакции родителей мальчика. Орион и Вальбурга Блэк были весьма безумны, и, как неизбежное последствие, Кикимер тоже был весьма безумен. Это было ожидаемо: хороший домовой эльф — отражение своего хозяина. Но Кикимер всегда любил Регулуса и надеялся, что его родители тоже будут его любить, не важно, куда его распределят.

Сегодня у Регулуса был особенный день. Ему исполнялось семь. Он уже продемонстрировал сильные выбросы магии, и, дожив до семи лет, Регулус доказал, что достоин быть Блэком, также как и Сириус доказал это годом ранее. И как и у любого сына древнего и благородного дома, седьмой день рождения Регулуса отмечали праздником, на который собирались прийти все его кузины, а также все союзники и вассалы дома Блэков вместе с детьми. И, естественно, Сириус уже попытался испортить Регулусу его особенный день. Вчера вечером Сириус стащил одни из ножниц хозяйки Вальбурги и использовал их, чтобы «подравнять» волосы хозяина Регулуса. Он отрезал длинные волнистые локоны, и теперь его младший брат выглядел, как плохо подстриженная чёрная овца. Вальбурга была в ярости и мучила Сириуса жалящими сглазами целый час, пока мальчик молил о пощаде. Кикимер бесстрастно наблюдал за происходящим, потому что он был хорошим домашним эльфом. Прежде чем отправить Регулуса спать, она пообещала ему, что завтра поднимет его очень рано и отведет к Уизершенксу, волшебнику-парикмахеру, который работает в Косом переулке, и тот поправит его волосы как раз к началу его праздника.

Кикимер снова позвал маленького Регулуса, и тот, наконец, сев в своей кровати, зевнул и потянулся.

— Кикимер? Что такое? — спросил мальчик, заметив, как странно на него смотрит домовой эльф.

— Хозяин Регулус! Ваши волосы! — удивлëнно сказал Кикимер.

Регулус нахмурился. Он был уверен, что его волосы всё ещё в ужасном состоянии, но Кикимер и вчера об этом знал. За ночь всё стало ещё хуже? Регулус дотронулся до головы и замер, почувствовав густую копну волос. Он спрыгнул с кровати и метнулся к зеркалу, висящему на дверце шкафа. Невероятно, его волосы отросли! Даже лучше, они стали ещё длиннее, волнистее и более блестящими, чем они были вчера.

— Хозяин Регулус должен ждать здесь, — сказал эльф. — Кикимер позовёт хозяина и хозяйку.

Регулус успешно пропустил его слова мимо ушей, рассматривая свои отросшие волосы. Пару минут спустя в его комнату зашëл Сириус, который тоже удивился виду брата.

— Не может быть! Ты отрастил себе волосы! Как ты это сделал всего за ночь?!

А затем сверкнула вспышка, и Сириус закричал от острой боли.

— Сириус! — закричала Вальбурга. — Я велела тебе вчера оставаться в своей комнате, пока мы не разрешим тебе выходить! Уйди! — и она запустила в него ещё один жалящий сглаз.

Мальчик поплëлся к двери, когда вошёл его отец, Орион Блэк. Вальбурга же уже пристально смотрела на Регулуса, а Орион, увидев младшего сына, к ней присоединился. Она направила на Регулуса палочку и сотворила какое-то заклинание.

— Это возможно, Вальбурга? — тихо спросил Орион.

— Это более чем возможно, муж мой. Займись Сириусом. Я объясню Регулусу, что происходит.

— Отец? — спросил Сириус. — В чём дело?

— Это не твоё дело, поганец! Иди за мной!

— Но отец!.. — удар. — АЙ!

Регулус занервничал. Ему было всего семь, и всё это время он жил в доме на Площади Гриммо. Он знал, какой может быть Вальбурга. Как только Орион и Сириус вышли, Кикимер почувствовал запах магии хозяина Ориона и по слабому запаху корицы и мокрой земли узнал запах обливиации. Хозяин Сириус ничего не будет помнить о сегодняшнем утре. Вальбурга села на кровать рядом с Регулусом.

— Сын мой, сегодня благословенный день, ибо ты продемонстрировал редкий, особенный дар, которого наша семья была лишена долгие годы. Ты благословлëн, сын мой… но также и проклят. Ибо есть те, кто захотят использовать тебя и твой дар. Те, кто захотят поработить тебя. Завтра я организую тебе встречу с твоей двоюродной бабушкой Кассиопеей. Ей многому нужно тебя научить, но я хочу предупредить тебя — она может быть строгим учителем. Она не станет нянчиться с тобой, как я все эти годы.

Регулус вздрогнул. Если Вальбурга с ним «нянчилась», ему было даже подумать страшно, как будет обращаться с ним Кассиопея.

— Она поможет тебе развить твой дар, — продолжила она, — но ты должен скрывать его, скрывать всегда, кроме моментов, когда вынужден использовать его. Дураки в нашем министерстве будут завидовать тебе, если узнают. Они поработят тебя, и ты никогда не сможешь достичь величия, которого ожидают от сына дома Блэков. Они даже могут заставить тебя служить грязнокровкам!

Регулус молча кивнул. Ему было всего семь, и он не был полностью уверен, кто такие «грязнокровки», но он знал от матери и отца, что они были самым худшим, что было в мире.

Кикимер, стоя в углу, улыбнулся. Он наблюдал за ним и был уверен, что Регулуса, как и Сириуса, коснулась длань Судьбы. Вальбурга и Орион заплатят за свои грехи безумием, деградацией и, скорее всего, ранней смертью, но сколько бы жалящих проклятий ни выпустила в своих детей эта психопатка, еë сыновья достигнут величия.

Два младших сына, по крайней мере.

* * *

12 июня 1972

«Дырявый котëл»

Косой переулок

Молодой человек был строен, почти худ. Его кожа была черной, а волосы были уложены во что-то, что маггл бы описал как «впечатляющее афро». Если бы всем не было очевидно, что он волшебник — спасибо его даже на вид дорогущей мантии, — посмотрев на него, можно было бы подумать, что он только что сошёл с корабля, приплывшего из Африки. Он прошёл весь зал «Дырявого котла» и увидел уединëнный столик рядом с дальней стеной заведения, за которым уже кое-кто был. Там сидела молодая женщина где-то двадцати пяти — двадцати восьми лет, красотка, как бы её описали находившиеся в этот момент в пабе посетители. У неё были рыжие волосы, ярко-зелëные глаза и модное, хотя и очень короткое, платье.

Внешность обманчива, когда имеешь дело с домом Блэков.

Женщина подняла глаза.

— Прошу прощения, — раздражëнно сказала она, глядя на молодого человека. — Мы знакомы?

— Стареешь, бабуля, — улыбнувшись, сказал парень. — Я уже видел тебя в этом обличии в прошлом году.

Женщина скорчила рожицу.

— Правда? Мерлин, с годами они все становятся на одно лицо. Едва ли это был честный тест, не так ли, мой дорогой Регулус?

Регулус всмотрелся в свою двоюродную бабушку Кассиопею.

— Это был не тест, бабушка Кассиопея. Ты даже не пыталась скрыть себя. Что происходит?

— Не будь таким параноиком, Регулус. Разве не может старая женщина прийти попрощаться со своим любимым внуком?

— Не такая уж ты и старая, бабушка Кассиопея. Вообще-то, ты выглядишь весьма… стой, что ты имеешь ввиду, говоря «попрощаться»?

— Хмф. И теперь я никогда не узнаю, что ты хотел там сказать, — хитро улыбнулась она. — Когда я говорю «попрощаться», я имею в виду «попрощаться». Я решила покинуть Британию, по крайней мере, на время. Находиться здесь становится опасно — этот Волдеморт, или как его там, собирается мутить здесь воду. Поэтому я решила пожить за границей.

— Почему ты опасаешься лорда Волдеморта? Он поддерживает чистокровных. Мама сказала, с его помощью Блэки снова будут на вершине власти.

— Уверена, что сказала. Мой дорогой Регулус, лично я никогда не слышала о Тёмном Лорде, который хотел бы власти для кого-то, кроме себя. В любом случае, ты начнёшь учиться в Хогвартсе в следующем месяце. Тебе надо сфокусироваться на изучении настоящей магии, а не фокусов, которым учила тебя я.

Регулус в раздражении покачал головой.

— Но куда ты поедешь?

Она внимательно прочитала меню.

— Я думала податься в Марсель.

Регулус немного помолчал.

— Мариус и Альфард оба живут в Марселе.

— Верно, мой дорогой Регулус. И скоро я буду с ними. Три гея-холостяка, наслаждающихся видами и звуками французской Ривьеры. Это будет божественно.

Регулус снова немного помолчал.

— Мариус и Альфард — больше не часть семьи.

— Нет, Мариус и Альфард — больше не часть бесценного генеалогического древа Вальбурги. Они всегда будут для меня семьёй, — она пристально посмотрела Регулусу в глаза. — Ты можешь говорить, что я ​​не выгляжу старой, но это не меняет того факта, что я стара. Метаморфомагия не может изменить тебя настоящего, того, кто внутри тебя. Я старая женщина, и я понятия не имею, сколько времени мне осталось. Поэтому я решила прекратить проматывать его, чтобы поддерживать хрупкий мир с людьми, чьи ограниченные взгляды мне до чëртиков надоели. Своих детей у меня нет, поэтому меня с этой несчастной нацией ничего не связывает, — она замолчала и хитро улыбнулась. — Ну, по крайней мере, тех, о которых я знаю.

— Что ты имеешь в виду? — непонимающе спросил он.

Она выгнула бровь… и внезапно прекрасная молодая женщина превратилась в высокого красивого мужчину с рыжими волосами, зелёными глазами… и всё ещё одетого в короткое платье.

— Что ты делаешь?! — зашипел Регулус, дико озираясь.

Мгновение — и она снова приняла свою предыдущую форму, весело посмеиваясь.

— Я буду скучать по тебе, Регулус. Тебя так легко вывести из себя.

Мальчик вздохнул и потëр лоб. Затем он нахмурился и посмотрел на бабушку.

— Погоди-ка. Когда ты сказала, что ты, Мариус и Альфард будете тройкой холостяков, ты имела в виду… ?

— Да, я действительно планирую провести время на французской Ривьере и узнать, как живёт другая половина человечества.

Он провёл рукой по лицу, пытаясь выкинуть из головы эту ужасную мысль.

— Прошу тебя, не делись со мной своими… открытиями, пока мне не исполнится по крайней мере пятнадцать.

Она засмеялась снова и вернулась к меню.

* * *

1 июля 1976

Шевенуар (поместье Арктуруса Блэка)

Регулус сидел на стуле с высокой спинкой за огромным столом в трапезном зале деда и изо всех сил пытался не выглядеть жалким и напуганным. Он чувствовал себя жалким, потому что только что потерял своего брата. А напуганным он был из-за того, как он его потерял. Три ночи назад его мать наложила на Сириуса заклятие Круциатус на семь секунд из-за их спора о политике. Следующей ночью Сириус вышел из дома номер двенадцать на площади Гриммо и пропал. Утром Вальбурга и Орион получили письмо от Карлуса Поттера, в котором он заявлял, что Сириус находится у них, а сам Карлус начал процедуру взятия опекунства над Сириусом. И Вальбурга и Орион не станут против этого возражать, если только Вальбурга не хочет провести остаток жизни в Азкабане за использование непростительного. А на следующее утро они получили другое письмо, на этот раз от лорда Арктуруса Блэка, в котором он сообщал, что Вальбурга, Орион и «двое ваших славных пареньков» сегодня будут ужинать вместе со своим лордом в Шевенуар… Любые же альтернативные планы на ужин должны быть отменены.

Арктурусу Блэку было около семидесяти пяти, но выглядел он гораздо старше, чем должен был выглядеть волшебник в его возрасте. Он был прикован к инвалидному креслу, к спинке которого был приделан странный дыхательный аппарат с маской, трубкой и небольшим резервуаром, полным густого голубого тумана. В этом тумане кружили около дюжины светящихся крошечных существ, похожих на фей, которых Регулус раньше никогда не видел. Когда Арктурус начинал кашлять, что было довольно часто, он прикладывал маску к лицу и тяжело дышал. Крошечные существа начинали сиять ярче, а затем тускнели в такт с его тяжёлым дыханием.

Атмосфера за столом была крайне напряжённой, в особенности из-за того, что место Сириуса пустовало… а домовые эльфы, судя по всему, были проинструктированы этого не замечать, поэтому когда приходила пора смены блюд, они ставили перед пустым стулом тарелку, а после убирали нетронутую еду. Сам же лорд Блэк ничем не показал, что заметил отсутствие Сириуса. Вместо этого он добродушно болтал с Регулусом о его успехах в квиддиче, его грядущем дуэльном чемпионате на континенте и вероятности того, что он станет префектом Слизерина на пятом курсе. Наконец, когда домовые эльфы убрали с места Сириуса нетронутую тарелку с лососем в миндале и жареной спаржей и заменили её огромным куском итальянского кремового торта, дополненного шариком мороженого, Вальбурга, наконец, взорвалась.

— Арктурус! Хватит этих игр! Ты позвал нас из-за того, что случилось с Сириусом, поэтому говори, что хотел сказать, и покончим с этим!

Старик сделал большой глоток из своего бокала с вином с нарочитой, почти величественной медлительностью.

— Что… случилось с Сириусом? Ну, расскажи мне, Вальбурга. Что именно случилось с моим наследником, что должно было привлечь моё внимание?

Регулус удивлëнно поднял голову. Насколько он знал, его отец Орион был наследником Арктуруса. Старый лорд заметил его удивление.

— О да, Регулус. Твой отец потерял право наследовать мне много лет назад, и я выбрал твоего старшего брата Сириуса на его место, хотя, скорее всего, Сириус понятия не имеет об этом.

— Отец! — вмешался Орион.

— Хочешь добавить что-то умное, Орион? — спросил у сына Арктурус с обманчивой мягкостью.

Орион опустил глаза к тарелке с десертом и, наконец, жалобно покачал головой.

— Думаю, нет, — продолжил Арктурус, после чего повернулся к Вальбурге. — Я позвал вас сюда, потому что мне нужно поговорить с вашим другим сыном. Объяснить ему вещи, которые он должен знать. Бремя, которое он теперь будет нести. Сириус останется моим наследником, Вальбурга, но ты своими презренными действиями, скорее всего, сделала его непримиримым врагом Тёмного Лорда, а такие не живут долго. Таким образом, мне придется задействовать… альтернативный план.

— Я надеюсь Тёмный Лорд уничтожит его! — злобно выплюнула Вальбурга, всё ещё не глядя в глаза Арктурусу.

Старый лорд презрительно рассмеялся.

— Возможно, Вальбурга. Но ты — нет! Слушайте меня оба! Я запрещаю вам предпринимать любые действия против Сириуса! Если его судьба — погибнуть от рук Волдеморта или его лакеев, да будет так. Но если я узнаю, что кто-нибудь из вас сделает хоть что-то, чтобы навредить ему… — он замолчал и, прищурив глаза, посмотрел на Вальбургу.

Женщина так и смотрела в стол, и Регулус внезапно подумал, что она поступает мудро. Он понял, почему так много людей боятся Арктуруса Блэка.

— Ты знаешь меня, Вальбурга Блэк, — сказал он свистящим шëпотом, за которым слышалась скрытая сила. — Ты знаешь о секретах, которые я охраняю, и о силах, которыми командую. Если ты ослушаешься меня, ты будешь желать, чтобы я наложил на тебя непростительное, которое ты так глупо использовала против моего внука. Я заставлю тебя молить о смерти. Кивни, если поняла меня.

Не отрывая глаз от своего тающего десерта, Вальпурга кивнула.

— Хорошо, — сказал Арктурус. — А теперь оставьте нас. Десерт вам обоим, видимо, не интересен, поэтому вон, оба. Мальчик вернётся домой через камин, когда я закончу с ним.

Не сказав ни слова и даже не взглянув на своего напуганного сына, Вальбурга и Орион встали и быстро вышли из трапезной. Арктурус проводил их глазами, а затем повернулся к Регулусу.

— Доедай свой торт, Регулус. Офелия, моя эльф-повар, невероятно талантлива, особенно по части десертов.

Регулус осторожно кивнул и вернулся к десерту. Ужин завершился в молчании. После этого они переместились в кабинет Арктуруса, где старший домовой эльф лорда, Кейтсби, принëс Регулусу сливочное пиво, а Арктурусу — бокал портвейна. Прежде чем начать говорить, Арктурус целую вечность смотрел на внука.

— Ты принëс свою палочку, Регулус? — наконец спросил он.

Регулус быстро кивнул и вытащил палочку.

— Ты принесëшь клятву о неразглашении, которая будет покрывать всё, что мы будем обсуждать сегодня. Давай.

— Но… дедушка… надзор.

— Надзор сегодня не действует. Я всё организовал.

Регулус сглотнул и принёс клятву. Арктурус кивнул и продолжил молча смотреть на внука. Спустя ещё одну вечность, он заговорил.

— Как… как они обращаются с тобой?

Регулус хотел было уже начать защищать родителей, но, увидев взгляд деда, решил сказать всё как есть.

— Не… слишком плохо. Они больше отрывались на Сириусе. Они… эм, было много жалящих проклятий. Много жалящих проклятий. Они не начинали… ну, то, что я бы назвал пытками, до прошлого лета. Но даже тогда они не использовали вещи типа Круциатуса, — Регулус опустил глаза. — Я… не знаю, как изменится их отношение ко мне теперь, когда Сириус ушёл.

— Они не тронут тебя, Регулус, — сказал Арктурус, — я прослежу за этим. Я… прошу прощения у тебя за мою роль в том, как обращались с тобой и твоим братом. Я должен был действовать… активнее.

— Это не твоя вина, дедушка, — быстро сказал Регулус.

— О нет, мой мальчик, моя. Видишь ли… — Арктурус замолчал. Было странно видеть такого сильного человека нервничающим, — это я ответственен за безумие твоих родителей.

Не зная, что сказать, Регулус посмотрел на деда.

Арктурус кивнул, подтверждая правдивость своих слов.

— Мы, Блэки, всегда гордились чистотой своей крови. Toujour Pur⁽¹⁾ и всё такое. Но есть пределы кровосмешения, которые могут стерпеть магия и общество. Брак двоюродного брата и сестры превосходит эти пределы.

Регулус тряхнул головой.

— Я не понимаю. Двоюродные брат и сестра? Я знаю, что отец и мать — троюродные, но…

— Двоюродные. Семейное древо твоей матери, которое она так ревностно охраняет, содержит… некоторые неточности. А именно, для цели нашего разговора, Поллукс Блэк, мой двоюродный брат и твой номинальный дед, был стерилен — результат одного проклятия, которым его приложили в молодости. Но вместо того, чтобы аннулировать свой брак с твоей бабушкой, Ирмой Крэбб, и принять на себя всю тяжесть скандала — не говоря уже о выплате непомерной компенсации приданого — Поллукс организовал для Ирмы долгосрочные внебрачные отношения с моим младшим братом, Регулусом, в честь которого ты назван. Таким образом, твоя мать мне не двоюродная племянница, а просто племянница — факт, который от меня скрывали, пока я не одобрил их брак и пока не родился их старший сын.

— Сириус? — сказал Регулус, но Арктурус только покачал головой.

— У тебя и Сириуса был старший брат, Полярис Блэк. Он родился… с серьëзными отклонениями. Хуже, даже в раннем детстве он был жесток и безумен.

— Что случилось с ним? — спросил Регулус.

Арктурус просто посмотрел на него и сменил тему. Имя Полярис Блэк в этот вечер больше не упоминалось.

— Мне всё ещё нужен был сильный наследник, чтобы продолжить наш род. Орион был моим единственным сыном. У Сигнуса были только дочери, а Альфард… не подходил по другим причинам. Мне нужно было действовать.

Что-то в голосе старого волшебника сказало Регулусу, что он просит у него прощения. В животе мальчика зашевелился змей страха.

— Что ты сделал, дедушка?

Арктурус молча взял маску и, глубоко вздохнув три раза, посмотрел Регулусу в глаза.

— Я заставил твоих родителей принять редкое зелье. Оно не запрещено, но… может вызвать вопросы. Видишь ли, единственная его функция — это содействие инцестуозным отношениям.

Регулуса немного затошнило от этой темы, а Арктурус продолжил.

— Эффект зелья заключается в том, что ребëнок, рождëнный в таком союзе, который иначе бы носил на себе признаки кровосмешения, вместо этого будет рождён здоровым физически, магически и ментально. Вместо этого все негативные последствия, которые должны были быть присущи ребенку, отразятся на его родителях в форме психических отклонений. После этого Орион и Вальбурга родили мне Сириуса, который прекрасно подходил на роль наследника, несмотря, а, возможно, и благодаря его непокорности. Если бы они остановились, твои родители были бы крайне эксцентричными, но не более стандартов поведения волшебников нашего времени и эпохи.

— Но у них появился я, — тихо сказал Регулус.

Арктурус кивнул.

— Да. И то, что было обычной эксцентричностью, стало безумием, сопряжëнным с паранойей и растущей склонностью к садизму. Когда вы были совсем маленькими, я велел им не трогать вас и не причинять вам никакого непоправимого вреда, но я недооценил Вальбургиеву… изворотливость, не говоря уже о возможности, что в один день еë безумие достигнет таких масштабов, что она использует Круциатус. Я… мне жаль, что я не был более внимателен к этому. Полагаю, я чувствовал вину за то, что сделал со своим собственным сыном, поэтому я не желал думать об этом. Я прошу прощения.

Регулус тихо сидел, переваривая информацию.

— Так… что мы будем делать?

— Верный вопрос. Это от многого зависит. Скажи, что ты думаешь о Том-Кого-Нельзя-Называть?

Регулус удивлëнно моргнул такой непоследовательности.

— Я… я не знаю. Большинство из моих друзей-слизеринцев его боготворят. Они думают, что он восстановит главенство чистокровных и прекратит всякое влияние грязнокровок на наши права.

Арктурус кивнул.

— Ты станешь Пожирателем смерти, если тебе представится шанс? Если это случится, это поставит тебя и Сириуса по разные стороны баррикад.

— Я не Сириус, и его ошибки никак меня не касаются. Что до Пожирателей смерти, то… полагаю, что да, если мне предложат. Мы должны защищать нашу свободу, — он помедлил, — это… расстраивает тебя, дедушка? Мне казалось, ты поддерживаешь Сириуса в его бунтарстве.

— В этой ситуации, Регулус, я не причисляю себя ни к последователям Тёмного Лорда, ни к его противникам. Я объявляю себя Серым в этом конфликте. Не важно, возвысится ли Тёмный Лорд или падëт, дом Блэков должен уцелеть. У нас есть цель, которая выходит за пределы сектантских конфликтов, бремя, которые мы несли ещё до того, как люди впервые услышали слово Визенгамот. Множество Древних и Благородных домов пали и были забыты. А многие из тех, что выжили, уже забыли наше древнее предназначение. Харфанг Лонгботтом умер до срока, и я не знаю, успел ли он передать древнее знание своему сыну, Архимеду. Карлус Поттер — дурак, который вырастил своего сына повесой. Гонты и Гампы вымерли, Дожи скоро последуют за ними. Малфои? Нотты? Селвины? Уилкесы? Розье? Все они погрязли в коррупции и склоках. Ты и твой брат — моя последняя надежда. Разве можно винить меня за то, что я хотел, чтобы вы были могущественными, здоровыми и разумными волшебниками?

Арктурус откинулся в своем кресле.

— Нет, Регулус. Если ты не против присоединиться к Тëмному Лорду, то я даю тебе своё разрешение. Только обещай мне, что ты будешь осторожен и выживешь любой ценой. Также как и у Сириуса есть мое разрешение бороться против Тёмного Лорда. Победит ли Волдеморт или проиграет, один из вас должен выжить, чтобы продолжить род Блэков и занять своё место в Дозорной Башне.

— В… Дозорной Башне? — непонимающе переспросил Регулус.

Арктурус мрачно кивнул.

— Когда семнадцать древних и благородных домов объединились вместе в первый волшебный совет, предшественник Визенгамота, у нас была цель, действительно благородная цель. Цель, которую тебе нужно понять, — Арктурус поднял голову выше и позвал домового эльфа.

— Кейтсби! Принеси Книгу!

Пару секунд спустя раздался хлопок и появился главный эльф Арктуруса, держащий безумно древний на вид том в кожаной обложке, закрытый металлической защëлкой, чтобы тот случайно не раскрылся. Позолота с букв на обложке давным давно слетела, но Регулус всё же смог разобрать два слова.

Кодекс Анафемы

* * *

9 июня 1979

Верхняя Эпплби

20:00

Слушая крики жертв, Регулус изо всех сил боролся с желанием наблевать прямо в маску. Но каким бы отвратительным ни было зрелище вокруг, хуже всего было признаться самому себе: Сириус был прав. Долгие годы отец и мать Регулуса превозносили добродетели лорда Волдеморта, мессии чистокровных, который очистит волшебную Британию от всех предателей крови, грязнокровок и восстановит права чистокровных и древних и благородных домов, которые будут вести их. И все эти годы это были только слова, слова, которые он впитывал и с которыми не соглашался Сириус. Лучше согласиться, думал он, чем вызвать гнев родителей, который всегда вызывал у них Сириус. На шестом курсе Регулус стал Принцем Слизерина — во многом благодаря тому, что неустанно распространял взгляды Тёмного Лорда среди слизеринцев, пусть он и не встречался с самим лордом лицом к лицу. Хотя некоторые головы Гидры были… не в восторге от политического курса Волдеморта и от него самого в целом, но они дружно отказались рассказать Регулусу то, что знали о Тёмном Лорде. В итоге последние два года в школе Регулус Блэк правил Слизерином от имени Волдеморта, пока Сириус постоянно балансировал на грани исключения, несмотря на то, что он хорошо справлялся с учёбой.

Но теперь все эти взгляды оказались по-детски несущественными перед лицом того, что реально предлагал Волдеморт: бессмысленную жестокую бойню. Сегодня Регулус впервые отправился на задание в качестве Пожирателя смерти… и его уже тошнило от этого. Он ещё не был полноправным членом — он примет тёмную метку в течение недели, сразу после своего восемнадцатого дня рождения — но эта ночь была его первым знакомством с Вальпургиевыми Рыцарями. Командовал ими сегодня свинья-дегенерат Долохов. Целью атаки была небольшая волшебная деревня Верхняя Эпплби, которую выбрали из-за того, что она была спрятана внутри большого маггловского города, и, как результат, волшебники Верхней Эпплби переняли часть маггловской культуры, что, по мнению Тёмного Лорда, было неприемлемым.

Одно дело, когда Регулус постоянно слушал разглагольствования матери о «грязнокровной погани» (и как эти речи становились хуже с каждым днём после смерти Ориона). Но настоящий рейд? Слышать крики жертв? Внезапно все Вальбургиевы вопли превратились в невежественные и ненавистные глупости, которыми они всегда и были.

Но хуже всего были эти близнецы. Они не были аврорами, но сражались как авроры. Храбро и эффективно. Их было всего двое, но они появились из ниоткуда и завязали бой с пятью Пожирателями смерти, чтобы дать время другим грязнокровкам выбраться за пределы анти-аппарационных и анти-портальных чар. Даже Регулус, который уже был чемпионом по дуэлям в своей возрастной группе, был впечатлён боевыми навыками этих близнецов. Но ещё больше он был впечатлён их храбростью и самоотверженностью, ведь они сражались, чтобы прикрыть грязнокровок и предателей крови Верхней Эпплби, дать им сбежать. Один из близнецов провёл удачную атаку, выпустив в Розье режущее проклятье, и в результате Пожиратель уронил свою палочку. Звук крика Розье напугал Регулуса, и, скорее инстинктивно, он запустил в близнецов Экспеллиармус, который проскользнул сквозь их щиты и лишил одного из них палочки.

— Фабиан! — воскликнул другой брат, пытаясь прикрыть щитом беззащитного близнеца, открываясь для атаки.

Долохов ударил его своим фирменным потрошащим заклятием, и Регулусу снова пришлось изо всех сил бороться с тошнотой, видя отвратительные эффекты заклинания.

— Гидеон! Ублюдки!

Близнец пополз к упавшему брату, которому оставалось жить от силы несколько секунд, и попытался дотянуться до его палочки.

— КРУЦИО!

Круциатус Розье попал в бедного мужчину — Фабиана Пруэтта, согласно статье «Пророка», вышедшей на следующий день — и Регулусу захотелось зажать уши, чтобы не слышать криков, раздирающих барабанные перепонки. Остальные Пожиратели тут же присоединились к Розье, смеясь над агонией мужчины. Розье даже предложил, чтобы они забрали его на базу и посмотрели, сколько он продержится под пытками. И в этот момент Регулус осознал, как сильно он ненавидит Эвана Розье. Как сильно он ненавидит Антонина Долохова. И как сильно он ненавидит своих мать и отца за то, что они подтолкнули его к такой жизни. И смотря, как Фабиан Пруэтт кричит в агонии, барахтаясь в крови и внутренностях своего убитого близнеца, Регулус внезапно возненавидел себя. К счастью, он знал одно заклинание, для которого требовалась абсолютная ненависть.

— АВАДА КЕДАВРА, — спокойно сказал Регулус.

Луч зелёного света выстрелил из его палочки и поразил Фабиана Пруэтта, обрывая его жизнь и заканчивая его страдания.

— Зачем вы это сделали, мистер Бланко⁽²⁾? — раздражëнно спросил Розье. — У меня на него были планы.

Долохов и остальные также повернулись к нему. Регулус проигнорировал Розье и обратился к Долохову.

— Мы здесь по делу или как, мистер Фермер? Эта… забава стоила нам достаточно времени и уже позволила части нашей добычи добраться до границ наших чар и, возможно, даже позвать на помощь. Если вы не хотите сражаться с настоящими аврорами, а не просто талантливыми любителями, то, думаю, нам пора уходить.

— Ах ты заносчивый мелкий… — Розье запустил в Регулуса режущим проклятьем, которое тот легко отбил.

Место во внутреннем круге Волдеморта ему обеспечили его боевые навыки, всë-таки каким бы Розье ни был жестоким, один на один ему с Регулусом было не сравниться. Но вот если остальные трое поддержат его?..

Долохов посмотрел на Регулуса и рассмеялся.

— Хватит, мистер Лепесток. Молодой мистер Бланко прав. Мы донесли свою мысль, нам пора уходить.

Пожиратели Смерти покинули Верхнюю Эпплби и вернулись на свою базу обсудить рейд. Оттуда Регулус аппарировал домой… где, наконец, смог выблевать в мусорное ведро в своей комнате всё, что было у него в желудке. Когда ему стало лучше, он позвал Кикимера, чтобы тот прибрал за ним, но, не дождавшись ответа, вспомнил, что одолжил Кикимера Тëмному Лорду на этот день, и домовой эльф ещё не вернулся.

Час спустя, когда Регулус уже убрал за собой в первый раз в своей жизни, домовой эльф, наконец, вернулся и, к полнейшему шоку Регулуса, эльф был почти мёртв. Осторожно подняв крошечное существо, он положил его на ближайший диван.

— Кикимер? Что случилось? Где наш лорд? — отчаянно спросил Регулус.

Но домовик не ответил. Он мог только смотреть на хозяина… и жалобно подвывать.

* * *

13 июня 1979

Пещера на побережье рядом с Клактон-он-Си

Полночь

Регулус с трепетом смотрел в чашу. На дне чаши под странно сияющей жидкостью лежал золотой медальон, украшенный стилизованной «S», причем стиль был таким же, как и на гобеленах Слизерина. Кикимер привёл его сюда после нескольких дней восстановления от того, что Тёмный Лорд делал с ним. Он пытал домового эльфа, заставив его выпить какое-то зелье, созданное, чтобы довести человека до безумия… и всё это ради простого теста его защиты. Регулус ухаживал за Кикимером как мог, но он боялся, что бедное существо никогда не сможет оправиться полностью. Но это было десятым делом. Всё, о чем Регулус мог думать, это то, о чём ему рассказал домовик, о том, почему Тëмному Лорду понадобилось протестировать защиту в том месте. Что он мог там прятать, что ему понадобилась армия инферналов, чтобы защитить это?! Регулусу казалось, что он знал, что там спрятано, и боялся, что окажется прав.

Волшебник закрыл глаза и собрался. Затем, направив палочку на чашу, он сотворил идентификационное заклинание, которому его научил Арктурус Блэк в то лето, когда ему исполнилось пятнадцать. Внутри чаши медальон слабо засветился, а затем в воздухе над смертоносным зельем возник идентификационный сигил. Парализованный ужасом, Регулус уставился на него. Летом семьдесят шестого его дед заставил его выучить все идентификационные сигилы из Кодекса анафемы. Большая часть содержимого ужасной книги вызывала у мальчика дикий страх, но Арктурус сказал ему, что выучить и уметь распознать заклинания и ритуалы, содержащиеся в ней, его обязанность.

Конфигурация Плача… Проклятие Сицилии… Руна Сингулярной Ненависти… Шестипалая Рука… Кошмар Ребенка… Пир Теней… Имаго Дей… Перевернутое Зеркало… Гончие Тиндалоса… Крестраж.

И вот этот последний кошмар сейчас лежал на дне чаши. Крестраж.

«Тëмный Лорд создал крестраж, — подумал про себя Регулус и подавил желание истерично расхохотаться, — Тëмный Лорд — такой человек, что смог создать крестраж! А я в четырёх днях от того, чтобы принять его метку и поклясться ему в вечной верности!»

Регулус рассмеялся, но эхо его смеха превратилось в жуткое хихиканье, отразившись от стен пещеры. Он взял себя в руки.

— Кикимер! — позвал он. — Расскажи мне всё, что ты знаешь о защите этого объекта.

Домой эльф подчинился, и Регулус скоро понял в чем заключалась суть ловушки. Чтобы заполучить медальон, он либо выпьет всё зелье сам, либо прикажет сделать это Кикимеру, и верный слуга сделает это, даже несмотря на то, что он наверняка умрёт от повторного воздействия проклятой жидкости. В другую ночь он мог бы принять другое решение. Но он только что несколько дней лечил верного Кикимера. А всего за четыре дня до этого он забрал свою первую жизнь. Не имело значения, что он спас Фабиана Пруэтта от участи хуже смерти. Он убил, и его вина требовала искупления. Поэтому, по его команде, Кикимер скормил раскаявшемуся Пожирателю смерти всё зелье, чашу за чашей. С каждым глотком Регулус плакал всё громче, вспоминая каждое замечание, каждую издëвку, которую слышал в свой адрес он, и которые он говорил кому-то, кому повезло меньше, чем ему. Вспоминал каждый раз, когда он прятался под одеяло и делал вид, что не слышит, как Сириус плачет в соседней комнате. Каждый раз, когда он чувствовал жалящее проклятие своей матери, и каждый раз, когда он сваливал вину на Сириуса, чтобы самому избежать её гнева. И между каждым воспоминанием он слышал крики волшебников и ведьм из Верхней Эпплби, которые не смогли сбежать, и видел холодные безжизненные глаза Фабиана Пруэтта, укоризненно смотрящие на него.

Наконец, зелье было выпито, и Кикимер приступил к выполнению остальных приказов. Он забрал медальон и оставил вместо него копию, созданную Регулусом, в которой была записка. Домовой эльф поклялся, что уничтожит крестраж-медальон. Подчиняясь приказам, домовик ушел, оставляя Регулуса одного, чтобы тот, мучаясь от жажды, умер в искупление своих грехов.

Медленно Регулус подполз к кромке воды. Он знал, что если коснется воды, инферналы набросятся на него. Но он также знал, что если ничего не делать, жажда убьёт его. Инферналы хотя бы обещали быструю смерть. Он коснулся воды рукой. У него хватило времени сделать всего один глоток, когда костлявая рука, покрытая разлагающейся плотью, схватила его и втащила в озеро. У него было время всего на один вздох, и, хотя он был готов умереть, он всё равно сопротивлялся. Всё больше и больше инферналов атаковало его, раздирая его плоть. Его легкие уже горели, но он продолжал держать дыхание. Всё больше и больше отвратительных немертвых подплывало к нему. И в этот момент, несмотря на своё прошлое отчаяние, в его мозгу зажглась новая мысль, которая заслонила собой всё.

«Я хочу жить!»

С этой мыслью Регулус внезапно ощутил, как его кожу жжёт, а мышцы растягиваются. Его тело забилось в пароксизме боли, заставив его выпустить остатки воздуха из лёгких. Теперь, начав тонуть уже по-настоящему, он начал отбиваться от инферналов, которые, к его удивлению, отпустили его и бросились прочь, словно испугались его. Вынырнув, он начал судорожно хватать ртом воздух. Его заплыв, каким бы ужасным он ни был, похоже, вылечил его от магической жажды, вызванной зельем, и Регулус поплыл к берегу, где с трудом смог вытащить себя из воды. Он непонимающе посмотрел на озеро, недоумевая, что могло заставить инферналов отступить. Тут его взгляд упал на руки. Они были другими, худыми, бледными, пальцы были похожи на белых пауков… и часть кожи была похожа на змеиную — с маленькими чешуйками тут и там. Регулус начал осторожно ощупывать своё лицо и голову. Отсутствие волос было шоком. Ещё большим шоком стало отсутствие носа. Регулус медленно подполз к воде и взглянул на своё отражение. А затем снова начал истерично смеяться.

И лицо Тёмного Лорда Волдеморта смеялось вместе с ним.

Вероятно, в момент паники и ужаса Регулус принял облик единственного, кого инферналы не стали бы атаковать — своего создателя. Уставший от всего пережитого, Регулус медленно забрался в лодку и уплыл с острова. Выбравшись из пещеры, он закрыл глаза и попытался прийти в норму. Было бы идиотизмом пройти через всё это, а затем угробить себя, расщепившись. Когда Регулус почувствовал, что готов, он аппарировал прочь.

* * *

Первым делом Регулус отправился Шевенуар. Лорд Блэк должен узнать то, что выяснил Регулус. Ему нужно знать, что Волдеморт создал крестраж, и дальнейший нейтралитет невозможен, если такой, как Волдеморт, хочет стать будущим магического мира. Но к удивлению Регулуса, он обнаружил, что Шевенуар запечатан, а его охранные чары теперь перестроены так, чтобы блокировать не только возможных врагов, но и семью. Регулус узнает, что произошло, много позже. Лорд Блэк двумя днями ранее перенес обширный инсульт. Регулус в это время ухаживал за Кикимером. Старик годами опасался, что наиболее безжалостные из его детей и внуков могут использовать любой момент его слабости, чтобы покончить с ним и присвоить себе его наследие. Поэтому, когда у него случился приступ, его собственные домашние эльфы следовали его инструкциям и запечатали Шевенуар от всех непрошенных гостей, а также сами осуществляли круглосуточный уход за прикованным к постели лордом Блэком.

Оттуда Регулус направился на площадь Гриммо. В дом он зашёл, стараясь не шуметь, чтобы его мать не поняла, что он вернулся. Кикимер был там и страшно обрадовался, увидев его. Однако же домовой эльф так и не смог уничтожить медальон. Регулус и сам был удивлён. Если магия домового эльфа не смогла уничтожить чёртову штуку, Адское пламя оставалось единственным вариантом, о котором подумал Регулус. К сожалению, хоть он и знал, как оно вызывается, он сам не мог этого сделать. Заклинание было эзотерическим и требовало очень специфического настроя, которого Регулус был не в силах достичь. Нехотя Регулус принял факт, что уничтожение крестража сейчас лежит за пределами его возможностей, потому он приказал Кикимеру продолжать пытаться уничтожить медальон, а затем стёр ему память, чтобы Кикимер не помнил, что он смог выжить.

Всё это подвело Регулуса к единственному оставшемуся вопросу: что делать дальше? Часть его считала, что нужно рассказать кому-нибудь, например Дамблдору, о том, что он узнал, но как только эта мысль пришла к нему в голову, он ощутил действие клятвы, которую он принес Арктурусу в пятнадцать лет. Кодекс Анафемы был делом древних и благородных домов. Таким образом, число людей, с которыми он мог обсудить эту тему, было до ужаса мало, а тех людей, с которыми он мог бы поговорить о крестраже, надëжными он не считал. На самом деле, единственным подходящим человеком был Сириус, но глупо было бы предполагать, что Сириус станет его слушать. Скорее всего, Сириус бы просто арестовал его, как Пожирателя смерти, а не слушал бы его рассказ о крестраже Тёмного Лорда. Тем более, что Регулус всё ещё носил с собой палочку, которой несколько ночей назад убил Фабиана Пруэтта, и он понятия не имел, могут ли авроры идентифицировать её как орудие убийства.

Регулус быстро понял, что побег — лучшее из возможных решений. Ему нужно бежать из Британии, пока Пожирателей смерти не послали по его следу. Он усмехнулся.

«Тем более что через несколько дней меня заклеймят меткой Тёмного Лорда! Уж наверное он захочет, чтобы я там был!»

Регулус тряхнул головой и оскалился своему отражению в зеркале, полностью отвергая эту идею. Затем он схватил сумку, закинул туда какую-то одежду и аппарировал в Косой переулок, откуда направился прямиком в Гринготтс. Там он опустошил секретное хранилище, которое ему оставил Арктурус в качестве срочных денег, на случай если с Вальбургой и Орионом возникнут «сложности», после чего отправился в Лютный переулок, а именно в маленький магазин, в котором, как он знал, за правильную цену, можно было обзавестись незарегистрированным интернациональным порталом. Каждый слизеринец знал, что есть на свете место, куда может сбежать волшебник. Место, где преследователи его никогда не найдут. И где он может найти себя. Австралия. Когда сомнительного вида волшебник занимался подготовкой портала, он спросил, на какое имя заполнять бумаги, Регулус на секунду задумался, прежде чем ухватиться за фамилию, которую он теперь отвергал, а также за тот факт, что он только что, фактически, воскрес из мертвых, чтобы начать новую жизнь.

— Уайт, — сказал он, — Лазарус Уайт.

* * *

2 января 1980

Городок Вагга-Вагга

Новый Южный Уэльс, Австралия

Прожив всю свою жизнь в Британии (крайне изолированную жизнь даже по меркам большинства британцев), «Лазарус Уайт» в Австралии чувствовал себя не в своей тарелке. Общая популяция австралийских волшебников была лишь немногим меньше британской, но она была разбросана по всему континенту. К тому же маггловское население Австралии составляло лишь около трети населения Британии, что означало, что соотношение волшебников и магглов было намного выше, чем на родине. Самым большим поселением волшебников в Австралии был Горизонтальный переулок в Сиднее, в котором проживало больше пятисот волшебников и ведьм. Примерно столько же, сколько в Косом переулке. На континенте существовали значительные общины, но, к его удивлению, он узнал, что в большинстве из них волшебники делили свое время поровну между волшебным миром и миром магглов — они работали на маггловских работах, участвовали в маггловских развлечениях и крутили интрижки с магглами до такой степени, что это заставило бы Волдеморта захотеть стереть Австралию с лица земли.

Чистокровные волшебники, по крайней мере, такие, каких бы он назвал чистокровными, были невероятной редкостью — у большей части волшебников был хотя бы один маггл-дедушка или бабушка. Волшебное население Австралии в подавляющем большинстве состояло из магглорожденных и полукровок, в основном британского происхождения, которые в середине девятнадцатого века решили, что у них в Англии нет будущего. Европа считалась таким же плохим вариантом, а различные волшебные правительства Америки постоянно лезли в дела граждан до такой степени, что британскому правительству можно было бы у них поучиться. Однако здесь, в Австралии, волшебники и ведьмы свободно могли интегрироваться в мир магглов, гордо отвергая попытки их «волшебного правительства» помыкать ими. Заклинание «Обливиэйт» было широко известно, поэтому Статут о Секретности был защищён, а, кроме этого, допускалось, казалось, всё. Самой сложной задачей оказалось приучить себя не использовать слово «грязнокровка» при каждом удобном случае. После двух месяцев в Сиднее Лазарус Уайт, наконец, сдался и купил подержанный учебник по маггловедению, после чего снял в городе квартиру, в которой был телевизор (арендодатель расхохотался, услышав вопрос о наличии «фелливизора» — Сириус называл это устройство именно так).

Через шесть месяцев в Сиднее Лазарус понял, что городская жизнь претит ему. Отбросив тот факт, что он проматывал свои резервы с тревожной скоростью, оказалось, что вокруг много людей, которые очень хотят узнать, откуда он приехал. Большинство из них были дружелюбными (австралийские магглы и волшебники были невероятно приветливыми, особенно в сравнении со слизеринцами, с которыми он вырос), но парочка полагала, что у таинственного незнакомца есть секрет, который они хотели выбить из него силой. К счастью, курс защиты Хогвартса, пусть и в упадке, всё равно был на три головы выше всего, что было доступно в паре небольших академий в Австралии и Океании. И всё же Лазарус решил переехать в более тихое место, и, по счастливой случайности, он узнал о Вагга-Вагга.

Встретив Рождество и Новый год в Сиднее (и не правда ли, маггловские фейерверки восхитительны!), Лазарус собрал свои пожитки и, познакомившись с концепцией «автобуса», сел на такой, идущий в маггловский Вагга-Вагга. Вообще-то, Вагга-Вагга было названием двух разных городов. Маггловский Вагга-Вагга был городом с примерно сорока тысячами населения, расположенным на полпути между Сиднеем и Мельбурном. Магический же Вагга-Вагга находился почти в четырëхстах километрах вглубь континента, прямо посередине особенно неприветливой части австралийской степи. Два города были соединены постоянным порталом, на одном конце которого находилась дверь, помеченная табличкой «Принадлежности для уборки» на заднем дворе заправочной станции, а на другом — отдельно стоящая дверь прямо посередине главной площади магического города.

Здесь жили около двухсот волшебников, но было еще и значительное количество сквибов, которых изгнали из их волшебных семей, но которые всё же предпочли волшебный мир маггловскому. У Лазаруса отсутствовали знания о маггловской культуре, чтобы оценить вид города, но любой магглорожденный, который бы здесь оказался, сразу же бы подумал, что он оказался в каком-нибудь старом вестерне с лошадьми, мужчинами (и женщинами) в ковбойских шляпах и пончо, и салуном со скрипящими дверями. Хотя кое-что и отличалось. Здесь было много волшебников и ведьм как в современной маггловской одежде, так и в традиционных мантиях, которые можно было бы встретить в Косом Переулке. К его удивлению, рядом с салуном стоял припаркованный мотоцикл, а рядом были две осëдланные лошади. Вывеска над салуном гласила, что он называется «Вальсирующая Матильда», а рядом со входом висела табличка с объявлением о том, что требуется сотрудник.

Лазарус перешёл улицу и вошёл в бар. Он был на удивление чистым, хоть и простым. Обстановка напомнила ему о неплохих барах в Лютном переулке. А за стойкой, к удивлению Лазаруса, стояла прекрасная молодая ведьма максимум семнадцати лет, со светлыми волосами и самыми прекрасными голубыми глазами, которые он когда-либо видел. На ней была футболка с логотипом Уоллуонгских Воинов — австралийской команды по квиддичу — и очень короткие джинсовые шорты.

— Мэтти! Ещё по одной! — заорал заросший щетиной местный из компании посетителей, которая сидела, сгрудившись вокруг черно-белого телевизора (не фелливизора!), по которому шёл какой-то маггловский спорт. Футбол? Или соккер? Лазарус так не понял, как он здесь называется. Пока он шел к стойке, «Мэтти», налив четыре пива, отлевитировала их посетителям с помощью палочки. Дождавшись, пока Лазарус усядется на стол, барменша улыбнулсь ему. Он улыбнулся в ответ, внезапно осознав, что лицо, которое он выбрал для «Лазаруса Уайта», намного привлекательнее, а также на пару лет старше, чем то, которое он носил, ещё будучи Регулусом Блэком.

— Чё по чём, приятель? — спросила девушка непередаваемым австралийским говором, который Лазарус пока так и не смог освоить.

— Одно пиво, — сказал он. — Мэтти, верно?

Она усмехнулась.

— Да, думаю, отзовусь и на это, красавчик, но я предпочитаю Матильда.

Он кивнул.

— Значит, бар назван в честь тебя?

— Ха! Наоборот вообще-то. Мама и папа владели баром еще за десять лет до меня! — они оба улыбнулись. — Так как тебя зовут, красавчик?

— Уайт, — ответил он, — Лазарус Уайт.

Она тихо усмехнулась.

— Лазарус? Э как. И акцент шикарный! Ты, должно быть, чистокровный брит.

— Брит… да. Я… не парюсь по поводу крови. А ты?

Она пожала плечами.

— Отец — полукровка. Мама была магглорожденной. Не уверена, как мне нужно себя называть.

Лазарус представил, как где-то далеко Вальбурга Блэк брызжет слюной от ярости.

— Ведьмой, я думаю. Это всё, что важно. И что такого в имени Лазарус? Это старое библейское имя.

— Это про того парня, который умер, а потом воскрес из мертвых? Мама читала мне истории, когда я была маленькой. Это должно было быть религиозно трогательным, но я подумала, что это просто жутко.

Он усмехнулся и сделал глоток пива. Оно было… не очень, но он проглотил его.

— Хорошее имя для второго шанса, — тихо сказал он.

— Поэтому ты его выбрал? — спросила она.

Лазарус залился краской, но она только рассмеялась.

— Порядок, это Австралия, дружище. У половины ребят здесь были другие имена, когда они родились.

— Ну… хорошо, — он посмотрел на знак о наборе, — Так какая помощь требуется, Матильда?

— Работа за баром. Уборка. Разнимать драки. Платим немного, но зато предоставляем комнату и питание. А что, тебе интересно?

«Работа слуги, — подумал он. — У них вообще есть домовые эльфы в Австралии? Хотя, здесь далеко от всех дорог, тихо, у меня будет время решить, что делать дальше. Может, немного ручного труда будет мне на пользу», — Лазарус успешно отогнал мысль о том, что желание принять позицию слуги вызвано прекрасными глазами Матильды.

— Да, думаю, интересно.

— Правда? — она выглядела искренне удивленной. — Не думала, что чистокровка, к тому же одетый так чисто, как ты, будет согласен на такую работу.

— Как я и сказал — мне нужен второй шанс. Как твоя фамилия, Матильда?

— Макмиллан. Матильда Макмиллан, к твоим услугам.

— Макмиллан. Думаю, я знаком с несколькими Макмилланами в Англии.

Она тихо усмехнулась.

— Да уж наверное. Они из этих великих августейших Древних и Благородных домов, которые там всем заправляют.

— Вроде они просто Благородный дом, — не подумав, поправил он, а затем смущëнно закашлялся, увидев взгляд, которым она его наградила. — Так ты их родственница?

— Только по фамилии и крови. Мой дед, Яков Макмиллан, был сквибом. Недостаточно хорош для… благородного дома Макмилланов. Поэтому, когда ему было двенадцать, его родители дали ему около двадцати галеонов в маггловской валюте и посадили на корабль до Мельбурна, оставив ему из вещей только одежду, что была на нём. Он устроился конюхом и заработал на этот бар. Женился на магглорожденной ведьме, и у них родился мой отец, который уже был настоящим волшебником, — деревянные двери распахнулись. — И вспомнишь солнышко…

Лазарус Уайт повернулся и побелел. В салун зашёл огромный, выглядящий как бык волшебник. Ему было где-то между сорока и пятидесятью, лицо украшали пышные усы, а во рту торчала сигара. Одет он был в дикую смесь современной волшебной одежды (включая черную мягкую шляпу), ковбойской атрибутики, а поверх всего этого… было коричневое кожаное пальто, идентичное тому, что носили авроры в Британии, за исключением бейджа ДМП — на его бейдже был нарисован контур Австралии, знак австралийского ДМП, а не очертания Британских островов.

А следом за мужчиной в бар зашло то, что Лазарус в какой-то мере ожидал увидеть, но всё равно видеть это воочию было шоком — прирученный тасманский волк с повязанной вокруг шеи голубой банданой. Когда он впервые услышал о Вагга-Вагга, Лазарусу сказали, что местные волшебники создали магический заповедник для животных, которых магглы почти полностью истребили. Ему также сказали, что некоторых из этих животных удалось одомашнить, и они стали фамильярами волшебников. Но увидеть такое существо во плоти? Лазарус вытаращил глаза и сглотнул, когда сумчатый хищник посмотрел на него и тихо зарычал.

— Привет, малышка, — сказал здоровяк глубоким голосом, зайдя за стойку и клюнув Матильду в щенку. — Похоже, что ещё один день прошёл без того, чтобы ты спалила мой бар.

Она издала громкое «хмпф», после чего повернулась к Лазарусу.

— Я нашла нам нового бармена и вышибалу, пап. Позволь представить тебе Лазаруса Уайта, — она хитро улыбнулась. — Хотя он предпочитает отзываться на Расти.

Удивлëнный своим новым прозвищем, Лазарус (или Расти теперь, я полагаю) почти пропустил тот факт, что хозяин бара тоже представился.

— Не виню тебя, парень, что ты предпочитаешь прозвище имечку типа Лазарус. Рад знакомству, Расти. Брайан Макмиллан, но большинство ребят зовут меня Бак.

Двое мужчин пожали руки, и Расти немного дëрнулся от железной хватки Бака. Он также заметил ножны для палочки, прикрепленные к руке мужчины, которые рукав не полностью закрывал. Тилацин подошёл к молодому волшебнику и понюхал его.

— А это Дейзи! Не обращай на неё внимания, Расти. Она лает хуже, чем кусает, — Дейзи на это открыла пасть почти на девяносто градусов и зевнула, показав набор острых, как бритва, зубов.

— Мэтти, присмотри за баром. Дейзи и я пойдём вместе с Расти в мой кабинет для… формального собеседования, — выражение на лице мужчины ясно говорило, что стоит ожидать вопросов о том, заслуживает ли доверия привлекательный незнакомец, ошивающийся рядом с его дочерью. Расти слабо улыбнулся, а Матильда рассмеялась.

* * *

25 декабря 1980

Комната Матильды в доме Макмилланов

Вагга-Вагга, Новый Южный Уэльс

Полночь

— С рождеством, Расти, — томно сказала Матильда, водя рукой по его голой груди. — Уже полночь. Рождество наступило.

— Хм-м, — улыбаясь протянул он, — а я тебе ничего не приготовил.

Она наклонилась ближе и прошептала:

— Я знаю кое-что, что ты можешь мне дать.

И оба начали хихикать. Они лежали вместе на её кровати. Бак отсутствовал до Нового года, выполняя миссию для корпуса Авроров. После одиннадцати месяцев постоянного флирта Матильда и Расти консумировали их очень скрытные отношения всего месяц назад, но это был их первый раз, когда они могли провести вместе несколько дней подряд без родительского надзора.

— Ты неисправима, — сказал он.

— Не притворяйся, что ты не очарован моими женскими чарами, Лазарус Уайт, — засмеялась она.

— Лгунишка, — ласково сказал он. — Мы оба знаем, что из нас двоих красавчик — я.

Она снова засмеялась и наклонилась к нему, чтобы поцеловать, но тут в дверь постучали. Они замерли.

— Счастливого рождества, Матти! — довольно воскликнул Бак Макмиллан из-за двери. — Надеюсь, ты наслаждаешься выходными. Теперь, если тебя не затруднит, передай мистеру Уайту, что я жду его внизу на разговор.

— Папуля? Я понятия не имею, о чём ты, — ответила Матильда, пока Расти сидел, закрыв лицо руками от ужаса.

— Ну, дорогая, во-первых, ты зовёшь меня «папулей» только тогда, когда знаешь, что вляпалась. Второе, и я нахожу это ещё более подозрительным, ты и любовничек оставили всю свою одежду в гостиной перед камином, перед тем как пойти в твою комнату. Расти? У тебя две минуты.

Одну минуту и сорок пять секунд спустя крайне смущëнный Расти Уайт сошел по лестнице в гостиную, обмотанный белой простыней. Когда он пришел, Бак уже сидел в кресле рядом с камином, держа в одной руке стакан с огневиски, а в другой палочку. Собственная палочка Расти лежала на столе позади кресла Бака, а рядом с креслом лежала Дейзи. Расти сделал глубокий вдох и сел в кресло напротив разъярëнного отца своей любовницы.

— Что ж, не так модно, как в тот день, когда мы встретились, Расти, но спасибо, что не пришёл говорить со мной с голым задом.

— Бак… мистер Макмиллан. Я прошу прощения за всё это.

— За что, Расти? За то, что крутишь шашни с моей дочерью? Или за то, что тебя поймали?

— Сэр, я не… кручу шашни с Матильдой. За последний год я очень к ней привязался.

— О, неужели?! Уайт, ей семнадцать. Её восемнадцатый день рождения только через три месяца. А тебе сколько, а? Двадцать пять? Больше? И ты не называешь это шашнями, когда крутишь с кем-то, кто настолько моложе тебя?

Расти спрятал лицо в ладони. Наконец, взглянув Баку в глаза, он заговорил.

— Мне исполнилось девятнадцать в прошлом июне.

Мужчина усмехнулся.

— Девятнадцать? Я похож на дурака?!

Расти Уайт вздохнул и откинулся на кресле. Затем он яростно затряс головой… и снова стал Регулусом Блэком. Бак вытаращил глаза. Даже Дейзи подняла голову, но потом зевнула и улеглась снова.

— Будь я проклят, — тихо сказал Бак. — Ты меняешь форму! Метаморфомаг!

— Ш-ш-ш! — зашипел на него Регулус.

— Мэтти не знает?

— Кроме трёх или четырёх родственников, которые уже были старыми и, скорее всего, уже умерли, никто не знает об этом. Я говорю это вам только потому…

Бак выгнул бровь, и Регулус разозлился.

— Потому что я люблю вашу дочь, ясно?

Бак посмотрел ему в лицо, изучая эмоции на нём.

— Так значит, поэтому ты сбежал из Англии. Тебя бы зарегистрировали, если бы кто-нибудь узнал. Но у нас здесь нет Призывного листа, парень. Тебе не нужно скрывать, кто ты и что ты можешь.

Регулус отвёл глаза.

— Это не единственная причина, Бак, — он закрыл глаза и, сконцентрировавшись, снова стал Расти Уайтом. — Я хотел новую жизнь, новый старт. Я не хочу больше быть… тем человеком. Я так многого прошу?

— Нет, сынок. Совсем нет. Но прошлое всегда настигает нас. Ты можешь пообещать мне, что твоё не настигнет тебя, когда ты будешь с моей дочерью?

Расти твердо кивнул.

— Обещаю.

— В таком случае у меня остался только один вопрос.

Расти напрягся, ожидая, что Бак сейчас спросит, как его зовут или что такого он сделал, что заставило его бежать на другой конец мира. Но вопрос был не в этом.

— Сколько «Превосходно» ты получил на своих ЖАБА? — пристально глядя ему в лицо, спросил Бак.

— Что?! — удивлëнно спросил Расти.

— Ты же сдавал ЖАБА, верно? Ты чистокровный из древней семьи. С деньгами. Я всегда это знал просто по манере твоей речи. И я ставлю любимую кость Дейзи, что ты получил образование в Хогвартсе. Так как ты сдал свои ЖАБА?

Регулус почти самодовольно поднял подбородок.

— Шесть ЖАБА. Четыре Превосходно. Два — Выше Ожидаемого.

Бак радостно улыбнулся.

— Ладно. Сейчас я тебе расскажу, как всё будет. Я даю тебе разрешение и дальше ухлëстывать за моей дочерью при соблюдении следующих условий. Первое: ты относишься к ней, как к королеве на троне, а иначе я скормлю тебя Дейзи. Второе: ты всегда будешь использовать контрацептивные чары, пока вы не поженитесь, и даже тогда — до тех пор, пока вы оба не решите, что готовы к детям, — он сделал глубокий вдох. — И третье: ты станешь аврором.

— Что?! — воскликнул Расти. — Я девятнадцатилетний бармен-эмигрант, который сбежал из страны, имея только одежду на себе! Почему вы думаете, что я сгожусь в авроры?!

— Шесть ЖАБА, с четырьмя Превосходно и двумя Выше ожидаемого для начала. Я также видел, как ты управляешься с толпой в баре, когда какой-то идиот выпьет лишнего, — он оскалился. — И я также ходил за тобой под дезиллюминационным заклятьем, когда ты перед рассветом посещаешь то уединëнное место за городом, где каждое утро отрабатываешь свои дуэльные навыки. Я могу распознать дуэлянта-чемпиона, когда вижу его, и, если честно, нам тут такие нужны. Наших авроров не готовят так, как британских. Нас мало. Плюс в этих краях водятся буньипы⁽³⁾, австралийские водяные вампиры, йови⁽⁴⁾ и даже оборотни шныряют по кустам, если верить слухам, не говоря уже об обычных тёмных волшебниках!

— Бак! — попытался перебить его Расти, но безуспешно.

— Но прежде всего, Расти, я хочу большего для своей дочери, чем какой-то лодырь, которые вытирает полы, наливает пиво и вышвыривает напившихся идиотов из бара. Я хочу, чтобы рядом с Матильдой был уважаемый человек. Разве это плохо? И разве плохо, что я говорю, что верю, что этим кем-то можешь быть ты, если только оторвëшь от дивана свою чистокровную задницу и как следуешь поработаешь? Ты волшебник, Лазарус Уайт. И у тебя есть обязанность перед волшебным сообществом и собой стать лучшим волшебником, каким ты только можешь быть.

— Я… я не знаю, Бак. Я? Аврор? Вы даже не знаете, откуда я. Не знаете, что я сделал.

— Нет, парень. Не знаю. И до тех пор, пока ты обещаешь мне, что это не настигнет тебя и не повредит моей Матильде, я не стану спрашивать. Но я думаю, я могу сделать выстрел наугад, — он наклонился вперед и тепло посмотрел ему в глаза. — Расти, между нами, в Англии было что-то, за что, ты думаешь, тебе нужно… искупление?

— Как?.. — разинул рот Расти.

— Я аврор, парень. Нас учат читать людей. Я знаю тебя уже больше года. И я верю, что ты хороший человек. Но у тебя есть демоны, с которыми нужно бороться.

У Расти перехватило дыхание, и на секунду он увидел холодные пустые глаза Фабиана Пруэтта, смотрящие на него и вопрошающие, почему он до сих пор не сделал ничего со своей жизнью. А следом пришло другое воспоминание: о золотом медальоне, спрятанном на площади Гриммо, который он дал себе клятву уничтожить — клятву, которую он отодвинул в сторонку, чтобы спрятаться на чужбине, как ребенок. Бак был прав. У него есть вещи, за которые ему нужно искупление, и, может быть, став аврором, он узнает, как уничтожить крестраж Волдеморта.

— Хорошо. С чего мне начать?

* * *

2 ноября 1981

Комната Расти Уайта над «Вальсирующей Матильдой»

ТЕМНЫЙ ЛОРД ВОЛДЕМОРТ УНИЧТОЖЕН.

ДЖИМ ПОТТЕР — МАЛЬЧИК-КОТОРЫЙ-ВЫЖИЛ.

БРИТАНСКОЕ МИНИСТЕРСТВО НАЧИНАЕТ ВОССТАНАВЛИВАТЬСЯ.

Регулус удивлëнно смотрел на заголовок. Он был даже не на первой полосе. Он был на четвертой странице газеты «Улуру», которая, как и большинство новостных изданий в бывших британских колониях, принижало важность событий в «Старой стране». Судя по статье, Тёмный Лорд пытался убить Джеймса Поттера и его семью, но младший сын четы Поттеров его как-то убил. Ну, в каком-то смысле «убил» — Расти знал, и, скорее всего, знал он один, что Тёмный Лорд был бессмертен до уничтожения крестража.

«Надеюсь, Сириус в порядке, — мельком подумал аврор-стажëр. — А, кого я обманываю? Он, скорее всего, гробит себя, празднуя с ящиком огневиски и столькими любовницами, скольких может вместить его кровать за раз».

Вздохнув, Регулус отложил газету и вернулся к учебнику по чарам памяти, который он изучал. У него был экзамен по этим чарам через два дня, и он планировал блеснуть.

* * *

1 августа 1982

Штаб-квартира австралийского ДМП

Лазарус Уайт держался по стойке смирно вместе с ещё тремя своими товарищами, пока австралийский министр магии, суровая ведьма по имени Беатрис Кемпер, шла и по очереди вручала каждому из них значок аврора, после чего пожимала руку и вставала рядом так, чтобы фотограф мог сфотографировать каждого курсанта. В Австралии не было академии авроров как таковой — население было слишком малочисленным и слишком рассредоточенным для создания специальной академии. Вместо этого каждый новобранец, которому удавалось сдать довольно серьёзные вступительные экзамены, назначался в ученики старшим аврорам — их было всего шестеро, каждый из которых присматривал за своим учеником в течение месяца. В конце шестимесячной ротации кадет проводил ещё месяц, занимаясь физической подготовкой и подготовкой к выпускным экзаменам, после которых получал одобрение министерства и награду в виде значка, кобуры для палочки и магически усиленного длинного пальто.

Компаньоны Расти хотели идти сегодня праздновать — «покрасить Горизонтальную аллею в лиловый», — как сказал Джек Корнуоллис, но Расти отказался. Его первая ротация была с Баком, который объяснял ему основы обеспечения порядка в Вагга-Вагга, но после этого, во время следующих пяти ротаций он мотался по всей Австралии взад-вперед, а после этого провёл целый месяц в казармах ДМП в Сиднее. Иными словами, он не проводил времени с Матильдой полгода, и единственное, что ему удавалось выкроить — это звонок по камину. Поэтому он отказался от предложения пройтись по барам, но всë-таки нашёл время, чтобы зайти в один ювелирный магазин в Горизонтальном переулке.

В ту ночь, когда Матильда пришла из салуна, её ждал романтический ужин на двоих. Обрадованная, она бросилась в объятия Расти и страстно его поцеловала. Они ели, и она заваливала его вопросами о его тренировках, а он спрашивал её о том, что случилось в Вагга-Вагга в его отсутствие. Но несмотря на то, что он был счастлив и они весело болтали, Расти нервничал, и Матильда это заметила.

— Расти, в чём дело? Это должен быть твой самый счастливый день. А ты всё дëргаешься. Что случилось?

Он сделал глубокий вдох.

— Матильда… есть кое-что, что я должен тебе рассказать, — она в ожидании на него посмотрела. — Это… это о моём прошлом… и, думаю, о моём настоящем тоже.

Отодвинув в сторону страх быть отвергнутым, он потряс головой, и впервые с прошлого Рождества Лазарус «Расти» Уайт исчез, а на его месте возник отчаянно нервничающий Регулус Блэк. Матильда уставилась на него.

— Как, чёрт возьми, ты это сделал?! — наконец воскликнула она.

— Ну, — ответил он, — я метаморфомаг. Моё настоящее имя — Регулус Блэк.

Она кивнула. Он помедлил, а затем, нервно кашлянув, продолжил.

— Из, эм, Древнего и благородного дома Блэков.

Она выгнула бровь.

— Мы родственники? — подозрительно спросила она.

— Нет! Конечно, нет… ну… я имею в виду…дальние.

— Насколько дальние?

— Твой дед был двоюродным братом моей бабушки.

Она выдохнула.

— Окей, с этим я справлюсь, — она странно на него посмотрела, словно оценивая. — Значит, ты метаморфомаг?

— Да, это проблема?

— Вовсе нет. Я просто рада видеть, что ты красивее меня только из-за этого бонуса. Так значит, ты можешь стать любым, кем пожелаешь?

— Не совсем. У меня есть ограничения на размер тела и массу. А что?

— А можешь стать Мелом Гибсоном?

— Что? Тем магглом из «Безумного Макса», на который мы ходили в кино?

— Он ещё и в «Галлиполи» играл! Он серьезный актер!

Он прикусил губу и сконцентрировался. Мгновение — и Регулус Блэк исчез, а на его месте возникла точная копия Мела Гибсона, любимца австралийской публики.

— У-у-у, — почти завизжала она, — это сделает наши дальнейшие активности очень интересными!

— Матильда! — воскликнул он, возвращаясь в свою настоящую форму, которая заливалась краской. — Я… я не кусок мяса!

Она засмеялась и обняла его.

— Я просто шучу, Расти. Или Регулус. Или кем ты хочешь сегодня быть. Почему ты решил рассказать мне это всё?

— Потому что я не хочу, чтобы между нами были секреты. Я не хочу, чтобы потом ты подумала, что я вводил тебя в заблуждение или типа того. И, если ты не против, я бы хотел, чтобы ты звала меня Расти, — он снова принял форму Лазаруса Уайта, в которой ему теперь было комфортнее, чем в своей настоящей форме, и опустился на одно колено, вынимая из кармана небольшую коробочку.

— Матильда Макмиллан, ты выйдешь за меня?

* * *

5 ноября 1983

Заголовок газеты «Улуру»

СТАЯ ОБОРОТНЕЙ АТАКОВАЛА МАГИЧЕСКОЕ ПОСЕЛЕНИЕ РЯДОМ С ПЕРТОМ.

РАССКАЗЫ ВЫЖИВШИХ О ПЕРЕЖИТЫХ УЖАСАХ.

МИНИСТЕРСТВО ПРИЗЫВАЕТ К СПОКОЙСТВИЮ.

* * *

16 мая 1983

Свежепостроенный дом Лазаруса и Матильды Уайт

Вагга-Вагга, Новый Южный Уэльс

— Альтаир?

— Нет.

— Арес?

— Нет.

— Кастор?

— Боже мой, нет!

— Корвус?

— Нет. Напомни, почему мы опять это делаем?

Расти вздохнул и отложил написанный им список.

— Слушай, я, может, уже и не активный член семьи, а тебе, может, и всё равно на все эти старые традиции чистокровных, но факт остается фактом: наш сын будет отпрыском древнего и благородного дома Блэков. А называть детей в честь звезд и созвездий — традиция моей семьи. Однажды нашему сыну может понадобиться помощь дома Блэков, и я думаю… они охотнее ему помогут, если у него будет имя, которое показывает наше уважение к семейной традиции.

— Угу, — с сомнением протянула Матильда.

Миссис Уайт, которая была на четвёртом месяце беременности, откинулась на кушетку, читая журнал о ремонте мотоциклов.

— Разве ты не говорил, что твои родители были сумасшедшими и часто издевались над тобой и твоим братом? И что твой брат ненавидит тебя, потому что ты был высокомерным чистокровным говнюком?

— Я почти уверен, что никогда не описывал себя словом говнюк, — раздражëнно сказал Расти.

— Ну конечно, нет, родной. Ты слишком тактичен для такой честности. Короче, без обид, красавчик, но я не подпущу твою сумасшедшую мать к нашему сыну.

— Но ты согласна, что он должен учиться в Хогвартсе, правда? — озабоченно сказал Расти, — Ну, это же самая престижная магическая школа в мире, и, как Блэк, он гарантированно получит в ней место!

Она вздохнула.

— Да, да! Я всё знаю про Хогги-Варти-Хогвартс и как это важно нашему отпрыску попасть туда. Мне не нравится, что наш сын в одиннадцать лет будет проводить девять месяцев в году вдали от дома, на другой стороне этой чёртовой планеты, но… что поделать. Но я всë равно не понимаю, зачем называть беднягу в честь каких-то небесных тел.

— Я же сказал, традиция, любовь моя. Традиция! Продолжим — Драко?

— Что?!

— Драко. Это созвездие рядом с Геркулесом. Оно названо в честь Ладона, дракона, который охранял яблоки гесперид.

— Если я когда-нибудь встречу человека, который назвал своего ребенка Драко, я позвоню в службу опеки! И прежде, чем ты спросишь — нет, мы не станем называть нашего сына Геркулесом!

Расти откашлялся и снова уткнулся в список.

— Форнакс?

— Нет!

— Герк… я имею в виду, Гидрус?

— НЕТ!

— Индус?

— НЕТ!

— Лео?

— … Лео, — Матильда замолчала, а ее растущий гнев на мужа оказался забыт, — Лео Уайт. Лео Брайан Уайт. Думаю, мне подходит.

— Лео Брайан Уайт? — теперь уже засомневался Расти.

Матильда прищурила глаза.

— Уж наверное, дорогуша, ты не предлагаешь, чтобы мы использовали имена только с твоей стороны семьи, верно? — с прохладцей спросила она.

— Нет! Конечно, нет. Лео Брайан Уайт — шикарно, — Расти победоносно улыбнулся жене, которая вернулась к своему журналу.

— Мы просто всем скажем, что Брайан — имя созвездия в южном полушарии, — пробормотал он себе под нос. ⁽⁵⁾

* * *

4 июля 1983

Первая полоса газеты «Улуру»

НАПАДЕНИЕ ОБОРОТНЕЙ В МЕЛЬБУРНЕ!

По меньшей мере четыре волшебника и ведьмы были убиты вчера, и еще пятнадцать серьёзно пострадали в результате дерзкого нападения в середине дня на туристическое агентство «Голайтли» на рынке в переулке Унузю, Мельбурн, штат Виктория. Считается, что нападавшие были членами кочевой стаи оборотней во главе с Эстасом и Кларенсом Талли, волшебниками-братьями, заразившимися ликантропией в начале семидесятых. Хотя оборотни и не были полностью обращëнными, так как было ещё светло, все семеро членов стаи частично обратились на время нападения. Как именно банда Талли смогла проникнуть в самое сердце переулка Унузю неизвестно, но анонимные источники в ДМП сообщили нам, что, как минимум, двое членов банды являются волшебниками и, таким образом, вероятно, способны аппарировать себя и своих товарищей. Кроме того, эти источники выразили обеспокоенность в связи с фактом, что после нападения пропали без вести две ведьмы и один волшебник — мистер и миссис Джордж Голайтли и их сотрудница Роуз Абернати. Все трое являются лицензированными мастерами по изготовлению порталов, и хотя возможно, что эти трое просто использовали экстренные портключи, чтобы сбежать, власти обеспокоены тем, что в банде Талли скоро могут появиться новые члены, способные изготавливать портключи по первому требованию.

* * *

25 июля 1983

Дом Лазаруса и Матильды Уайт

Вагга-Вагга, Новый Южный Уэльс

Расти и Матильда завтракали, когда к их лëгкому удивлению на кухонном столе возник огромный серебряный кролик размером с собаку. Удивление было лёгким, потому что они уже видели Большого Джейка, патронуса Бака Макмиллана, который по какой-то причине принимал форму гигантского фламандского кролика.

— Расти! — сказал кролик. — Я знаю, что у тебя сегодня выходной, но ты нам нужен здесь. Мы получили наводку на одного из банды Талли, а ты наш лучший специалист по тёмным существам. Аппарационные координаты 260.50, 113.09 и ровно четыре. Как можно скорее. Попроси Матти отправить ответ, чтобы мы знали, когда тебя ждать.

Кролик пропал, а Расти, нахмурившись, повернулся к жене.

— Отправишь? — спросил он.

— Конечно. Но когда ты уже овладеешь патронусом сам?

— Я работаю над этим! У меня уже получается… туман!

— О, Расти! Неужели… неужели я не делаю тебя… счастливым, любовь моя? — с притворной грустью спросила она.

— Очень смешно. Отправишь сообщение, пожалуйста?

Она засмеялась и, призвав своего патронуса-суриката, отправила Баку ответ. Закончив, она внезапно посерьëзнела.

— Будь осторожен, красавчик. Оборотни опасны.

— Поэтому мне надо идти сейчас, чтобы поймать ублюдка до того, как взойдëт луна, — он поцеловал жену и быстрым шагом направился к камину.

* * *

Этим вечером в Горизонтальном переулке…

Хорошей новостью было то, что наводка окупилась. Отряд, состоящий из Расти, Бака (вместе с Дейзи) и трёх других авроров (Корнуоллис, Огден и Нгойен), обнаружил члена банды Талли, когда он, по-видимому, обыскивал магазин в Горизонтальном переулке, где продавали порталы. Они оцепили весь район и накрыли его антиаппарационными и антипортальными чарами. Плохая же новость была в том, что членом банды на самом деле оказался Кларенс Талли, который был довольно опытным волшебником и теперь обладал силой полуобращëнного оборотня, поэтому он смог избежать поимки в лабиринтах переулков и складов горизонтального переулка. В ходе преследования авроры уже наткнулись на три трупа и одного тяжелораненого мужчину, которого уже отправили в госпиталь и поставили под наблюдение, пытаясь выяснить, не заразился ли он ликантропией. Ещё хуже было то, что сегодня было полнолуние, и если Талли не удастся схватить и обезвредить до 17:45, то он обратится полностью посреди самого густонаселенного района магической Австралии.

Они наконец настигли Талли на складе с множеством высоких стеллажей, которые были забиты коробками и ящиками. И вот тогда они узнали худшую новость. Аврор, который занимался расчётом времени восхода луны, видимо, просчитался. Расти выбежал из-за угла и увидел, как Кларенс закричал, все его суставы щëлкнули в унисон, а несколько костей сломалось и перетекло в другую форму. Расти запустил в него оглушающим, вложив в него столько силы, сколько мог, но Кларенс, двигаясь как молния, увернулся. Затем он прыгнул и в три прыжка взобрался на стеллаж под самый потолок. Расти повернулся спиной к полкам, схватил палочку обеими руками и направил её в пол.

— ВЕНТУС! — сильнейшая струя воздуха выстрелила из его палочки и понесла его к потолку. Он схватился за верхнюю полку стеллажа и, подтянувшись, забрался наверх. Кларенс уже убегал, прыгая со стеллажа на стеллаж, словно не замечая того, что они стояли в трёх метрах друг от друга. Расти так прыгать не мог. Осмотревшись вокруг, он увидел потолочную балку прямо над стеллажом, к которому приближался Кларенс.

— КАРПЕ РЕТРАКТУМ! — наставив на балку палочку, сказал Расти.

Веревка, вылетевшая из кончика палочки, обвилась вокруг балки, а затем начала втягиваться обратно в палочку, таща за собой Расти. Долетев до стеллажа, он развеял заклинание и приземлился на верхнюю полку, куда в этот же момент сиганул бегущий вервольф. Трансформация была почти закончена. Бугрящиеся мышцы Талли разорвали остатки одежды, и на глазах начали покрываться черной шерстью. Раздался ещё треск, и его челюстная кость сломалась и тут же срослась в форме волчьей пасти. Оборотень запрокинул голову назад и завыл… и Расти почти поддался волнам ужаса, которые начали распространяться по комнате. Ему удалось не описаться и не опорожниться от страха, но он всё-таки сделал шаг назад.

Прямо с края верхней полки десятиметрового стеллажа.

Расти заорал, падая, но тут его падение остановилось на полпути, и он легко опустился на пол — спасибо Джеку Корнуоллису, лучшему другу Расти со времëн обучения в корпусе, который поймал его заклятием левитации. Расти едва успел крикнуть ему слова благодарности, когда разъярëнный Талли прыгнул со стеллажа прямо на Джека и сбил его с ног. Все произошло так быстро, что Расти только с ужасом мог смотреть, как вервольф рвет кричащего аврора. Но крики скоро прекратились — Талли вцепился аврору в глотку и порвал её. Собрав себя в кучу, Расти послал в оборотня оглушающее, до предела накачав его силой, но эффекта не последовало. Остальные авроры уже тоже прибыли, но их заклинания также были неэффективными против обратившегося вервольфа.

Оборотень снова завыл, и хотя Расти и затрясло от ужаса, он смог взять себя в руки. Огден и Нгойен оказались из более мягкого теста — они повернулись и бросились наутек. К этому моменту Расти и Бак осыпали оборотня заклятиями с двух сторон и оба уже использовали приграничные тёмные заклятия, в основном костедробительные, но безрезультатно. Каждое заклинание наносило заметный ущерб одной из конечностей оборотня, но они заживали в течение нескольких секунд. Они причиняли чудовщиу ужасную боль, но не замедляли его. Внезапно Талли протянул огромную когтистую лапу, схватил тяжеленный ящик и швырнул его в Бака. Удар повалил мужчину на землю и оглушил его. Талли быстро направился к нему, чтобы прикончить аврора, но между ними встала яростно скалящая зубы Дейзи. Но прежде, чем Талли смог добраться до них, оборотень снова взвыл от боли — Расти запустил ему в спину Инсендио. Пламя не причинило значительного вреда, разве что опалило мех на спине зверя, но определенно привлекло его внимание. Талли с рычанием повернулся и побежал к Расти так быстро, как только мог. Когда Талли был менее чем в шести метрах от него, Расти применил самое смертоносное заклятие, которое он знал и которое не было непростительным — потрошащее проклятие Долохова.

— ЭКСВИСЦЕРА!

Тёмное проклятие ударило Кларенса Талли прямо в грудь, и немедленно у него на животе появился метровый разрез, из которого вывалились внутренности оборотня. Талли завыл от боли, но продолжил двигаться к Расти, хоть и намного медленнее. К невероятному удивлению аврора, оборотень даже регенерировал — его органы медленно втягивались ему в живот, а огромная рана по краям начала сходиться. Талли прыгнул, и в самую последнюю секунду Расти поднял щит Протего.

Оборотень приземлился прямо на щит, и удар бросил Расти на землю. Боль от поддержки щита скоро стала невыносимой, но за секунду до того, как щит Расти схлопнулся, Талли снова взревел от боли. Оборотень отпрыгнул назад и начал крутиться, и скоро Расти увидел, почему — на его спине была Дейзи, она вцепилась своими могучими челюстями прямо в загривок оборотня и пыталась переломить ему позвоночник. К сожалению, она продержалась всего пару секунд — Талли стащил её со своей спины и швырнул в ближайшую стену с такой силой, что по стене пошли трещины. Но Дейзи дала Расти достаточно времени, чтобы перевести дыхание и подняться на ноги.

Когда Талли снова повернулся лицом к Расти, тот уже был готов. Он поднырнул под растопыренные лапы вервольфа и со всей силы ударил рукой с палочкой в живот оборотня, погрузив руку внутрь быстро закрывающейся раны, оставленной потрошащим проклятием, почти по локоть.

— ИНСЕНДИО МАКСИМУМ! — в ярости крикнул он.

Оборотень застыл, а затем у него начались конвульсии, когда пламя с температурой газовой горелки охватило его легкие, сердце, а затем поднялось к глотке. Оборотень запрокинул голову назад, но завыть уже не смог. Вместо этого из его пасти выстрелила струя голубого пламени на добрых три метра в высоту. Тут уже настал через Расти кричать — кипящие внутренности оборотня хлынули ему на руку. Наконец, оборотень завалился назад и упал, а Расти выдернул руку у него из живота. Из его глаз текли слезы — боль в руке от ожогов третьей степени была невыносимой. Через пару секунд рядом уже был Бак, накладывая исцеляющие заклятия на пострадавшую руку.

— ПЛЕВАТЬ НА МОЮ ДРАНУЮ РУКУ! УБЕДИСЬ, ЧТО УБЛЮДОК МЕРТВ! — взревел Расти.

Поморщившись, Бак повернулся к всё ещё тлеющему оборотню и сотворил диагностическое заклинание.

— Мертв как могила, Расти. Хорошая работа. А теперь заткнись и дай мне заняться твоей драной рукой!

Несколько секунд спустя рука Расти хотя всё ещё и побаливала, но в целом была исцелена. Тут Бак ахнул. Повернув голову, Расти увидел Дейзи, лежащую на полу рядом с кирпичной стеной, в которую её кинул Талли. Два аврора бросились к ней, но было уже поздно. Бак был безутешен.

— Моя Дейзи, — тихо сказал он, поглаживая её. — Моя маленькая Дейзи.

— Мне очень жаль, Бак, — тихо сказал Расти. — Она спасла мне жизнь.

— Конечно, спасла, — всхлипнув, сказал Бак. — Она была хорошей девочкой.

Расти положил руку на плечо тестя и сжал его.

— Очень хорошей, Бак. Очень хорошей.

* * *

26 июля 1983

Выдержка из газеты «Улуру»

ОБОРОТЕНЬ КЛАРЕНС ТАЛЛИ УБИТ В СХВАТКЕ С АВРОРАМИ.

АВРОР ЛАЗАРУС УАЙТ ПОЛУЧАЕТ НАГРАДУ.

Под заголовком была фотография Лазаруса Уайта из городка Вагга-Вагга, штат Новый Южный Уэльс, пожимающего руку главе ДМП и принимающего от него медаль за «Выдающуюся Храбрость». Уайт выглядел как модель из рекламы — в своей официальной мантии, с идеальной причёской и сияющей жемчужной улыбкой. Давая интервью, Уайт был скромен и добродушен, поблагодарил своих коллег авроров и своего тестя, Брайана «Бака» Макмиллана (также из Вагга-Вагга) за помощь; а также почтил память аврора Джека Корнуоллиса, который, к сожалению, погиб от лап разъярëнного оборотня, и фамилиара Бака Макмиллана, дрессированного тасманского волка Дейзи, которая погибла в бою с оборотнем. Согласно статье, поминальная служба по Джеку Корнуоллису пройдет через два дня. А память Дейзи будет увековечена табличкой на стене в штаб-квартире ДМП, которая была специально предназначена для памяти о фамилиарах авроров, которые проявили выдающийся героизм, защищая своих хозяев и волшебное сообщество в целом. В интервью Уайт преуменьшил свой собственный героизм и сказал, что он горд служить австралийцам, защищать свой город и, в особенности, свою семью. Репортëр поздравил Уайта с прошедшей свадьбой и грядущим рождением первенца.

* * *

26 июля 1983

Терраванда (заброшенный город-призрак глубоко внутри континента)

В ветхой хижине в сотнях миль вглубь континента черный коготь длиной около пяти сантиметров аккуратно пробил дыру в фотографии Лазаруса Уайта, а затем так же аккуратно прорезал её сверху вниз, поперёк и снова сверху вниз. Хозяин когтя перенёс фотографию к ближайшей стене и аккуратно прикрепил её кнопками за каждый угол, а рядом уже висела карта Нового Южного Уэльса, на которой красным кругом был обведëн городок Вагга-Вагга.

— Я понимаю тебя, аврор Уайт, — сказал Эстас Талли хриплым неприятным голосом. — Семья для меня тоже важна.

* * *

20 ноября 1983

Дом Лазаруса, Матильды и Лео Уайтов

Вагга-Вагга, Новый Южный Уэльс

02:00

Расти и Матильда проснулись от детского плача практически одновременно. Матильда начала вставать, но Расти остановил её.

— Нет, нет, — громко зевнув, сказал он. — Ты уже вставала. Папа сходит.

Она благодарно кивнула ему и тут же уснула. Расти натянул халат, сунув в карман палочку на случай, если нужны будут чары замены подгузников, и всё ещё полусонный поплëлся в детскую. Лео едва исполнился месяц, плакал он уже очень громко, но подгузник оказался сухим. Расти снова зевнул, а затем сел с малышом в кресло-качалку рядом с кроваткой и начал покачиваться, напевая колыбельную. Постепенно Лео успокоился и снова заснул. Расти посмотрел в лицо спящему сыну и улыбнулся. Он попытался вспомнить, где он слышал колыбельную, которую только что пел. Конечно, не от Ориона и Вальбурги, они никогда не пели ему. И тут он вспомнил — это был Кикимер. Это он практически вырастил его, пока его отец и мать скатывались в безумие.

Продолжая смотреть на Лео, Расти рассеянно провёл рукой по лицу и с удивлением понял, что плачет. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, почему. У него был сын. У него была замечательная жена, дом и сын, которого не будет воспитывать домовой эльф из четырехэтажного мавзолея. Его будут воспитывать двое родителей, которые любят его до безумия. То, что Регулус Блэк смог пройти путь от истерзанного инферналами преступника до счастливого отца, казалось чудом невообразимых масштабов. И тогда Регулус Лазарус Расти Уайт Блэк понял, что он плачет над своим маленьким сыном в два часа ночи потому, что он так счастлив, что сердце вот-вот разорвётся от радости.

Расти, тихонько опустив сына в колыбель, повернулся к двери, но тут застыл, задумавшись над тем, что он только что понял. Он кинул ещё один взгляд на спящего ребенка и, глупо улыбнувшись, достал палочку и направил её в центр комнаты.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ, — прошептал он.

Знакомое сияние чар патронуса наполнило комнату, а затем сжалось, приняв форму блестящего тасманского волка. Расти улыбнулся ещё шире.

— Привет, Дейзи.

* * *

13 апреля 1984

Штаб-квартира ДМП, Сидней

Пятница, 13

Это была длинная неделя для Расти Уайта. В понедельник он впервые выполнил «Табула Раса» — заклинание полного стирания памяти, которое использовалось в волшебной Австралии в качестве «ментальной» казни преступников, осуждённых за тяжкие преступления. В простонародье её называли «Смерть Личности». И хотя это было определённо лучше, чем отправлять преступников гнить в Азкабан, всё же накладывать это заклинание на человека, чтобы тот забыл всю свою прошлую жизнь, было неприятно. Когда апелляции подошли к концу и пришло время приводить приговор в исполнение, авроры бросили жребий, чтобы определить исполнителя. Выпал понедельник — очередь Расти. Он дал непреложный обет использовать заклинание только по приговору суда, после чего ему разрешили изучить заклинание.

Ну, вроде как непреложный обет. Он ведь не был Расти Уайтом, поэтому клятва на него не действовала, но поскольку клятву принимал его тесть, который знал его секрет и был готов хранить его, препятствием это не стало. Хотя Бак всë-таки отвёл его в сторонку и пообещал выбить из него всё дерьмо, если он когда-нибудь использует Табула Раса не по назначению (что само по себе вело к приговору к смерти личности), а Расти тут же заверил его, что, разумеется, он никогда. После того, как всё было кончено, целители забрали полностью стëртого преступника (раньше его звали Мортимер Трэверс, который был эмигрантом из Британии и, скорее всего, бывшим Пожирателем смерти) и увели его к себе, чтобы имплантировать ему новые воспоминания и изменить внешность. После этого он будет реинтегрирован в общество, и, как все надеялись, будет хорошим человеком.

После этого Расти был в напряжении до самой пятницы, на которую выпало тринадцатое число. Да к тому же ещё и сегодня было полнолуние, так что он ожидал неприятностей. Но он не ожидал, что в Горизонтальном переулке начнется пожар. Начиная с четырёх часов дня небольшое поселение сотрясали магические взрывы, и каждый аврор был вызван на службу. В семь вечера Расти отправил своего патронуса Дейзи к Матильде, чтобы сообщить, что он будет поздно и она его не ждала. К десяти ему уже дважды пришлось обращаться к целителям. Наконец, сразу после полуночи они поймали подозреваемого — нищего волшебника по имени Эдгар Фарнаби, который же много раз привлекался за поджоги. Его поймали прямо на месте преступления, когда он уже собирался слинять. На левой руке Расти всё ещё была повязка, когда они втащили его в комнату для допросов.

— Уайт, твоё разрешение на использование веритасерума, — сказал Нгойен, протягивая ему несколько бумаг.

— Я? Почему этим не займется Макмиллан? Он старший аврор.

— Наверное, поэтому он сейчас докладывает о состоянии дел министру и её подчиненным. Он велел передать, что ты за главного, пока он и другие старшие авроры не вернутся.

Услышав это Расти нахмурился. Он просто хотел быть аврором, но иногда ему казалось, что Бак готовит его для чего-то большего. Он взял бумаги и просмотрел их. Затем он, Нгойен и дежурный колдомедик, обученный использованию веритасерума, зашли в комнату для допросов, где их ждал закованный в наручники Фарнаби, сидящий на привинченном к полу стуле и с наложенным на него Силенцио, чтобы заблокировать любые оскорбления, которые он, очевидно, кричал им. Расти сел на стул напротив, разложил бумаги на маленьком столе и приложил палочку к хрустальному шару, стоящему на столе.

— Запись начинается. Говорит аврор Лазарус Уайт. Сегодня пятница, тринадцатое апреля, 1984 года. Время 23:45. Мы собрались, чтобы заслушать показания под веритасерумом у подозреваемого поджигателя Эдгара Фарнаби. Также присутствуют аврор Парк Нгойен и колдомедик Фрэнк Бёрнсайд. Я действую на основании Судебного Ордера на Использование Веритасерума, подписанного главным аврором Уулси, директором ДМП Скоттом и городским судьёй Эзра Маттингли. Колдомедик Бёрнсайд, приступайте.

Колдомедик сделал шаг вперед и выполнил над головой подозреваемого несколько сложных пассов, после чего в воздухе над Фарнаби возникло несколько сигилов. Бёрнсайд кивнул, и по мановению его палочки сигилы подплыли к чистому куску пергамента и отпечатались на нём.

— Запись отражает, — начал колдомедик, — что я только что выполнил диагностическое заклинание третьего уровня над подозреваемым. Результаты диагностики занесены в файл. Мистер Фарнаби находится в добром здравии и не имеет аллергий ни на один из компонентов веритасерума. Основываясь на его росте и весе, по моему профессиональному мнению, ему можно дать три капли веритасерума, что позволит допрашивать его до семи минут без какого-либо вреда здоровью.

— Принято, — сказал Уайт.

Бёрнсайд направил палочку на Фарнаби.

— АБЬЕРТОНГ.

Под действием заклинания рот Фарнаби раскрылся и показался язык. Все остальное же тело даже не шелохнулось. Бёрнсайд вытащил пробку, капнул три капли веритасерума на язык подозреваемого, а затем запрокинул ему голову назад, после чего развеял заклинание пут. Глаза Фарнаби к этому моменту уже стали стеклянными. Бёрнсайд посмотрел на часы и, отсчитав двадцать секунд, снял Силенцио с подозреваемого.

— Эффект веритасерума начался. Семь минут допроса начинаются сейчас, после чего подозреваемому будет дан антидот.

Он кивнул Уайту.

— Как твое имя? — спросил Уайт, обращаясь к подозреваемому.

— Эдгар Фарнаби, — безэмоционально ответил он.

— Где ты живешь?

— Сидней, Горизонтальный переулок, проход Бикмена, 218С.

— Ты тот самый Эдгар Фарнаби, которого судили за поджоги в 1973, 1977 и 1980 годах?

— Да.

— Ты как-нибудь связан с поджогами, которые произошли сегодня днём и вечером в Горизонтальном переулке?

— Да, это я их устроил.

— Зачем?

— Мне заплатили, чтобы я их сделал.

— Кто?

— Не знаю. Жуткий парень. Был в моей комнате, но оставался в тени. Дал мне сто галеонов и обещал ещё больше за то, что я устрою сегодня пожары. А также пообещал сожрать меня на ужин, если я откажусь.

— Он уточнил, какие здания нужно поджечь?

— Нет, сказал мне, чтобы я решал сам. Нужно было, чтобы все авроры были заняты.

Уайт и Нгойен переглянулись.

— Уточни, — обеспокоенно сказал Уайт. — Человек, который тебя нанял, сделал это с целью отвлечения сиднейского ДМП? И конкретно сегодня?

— Да, но не только их. Он хотел, чтобы было достаточно поджогов, чтобы все свободные авроры из других поселений были вызваны сюда.

У Уайта кровь застыла в жилах.

— Зачем?

— Он не уточнил. Только сказал, что это семейное дело.

Съест меня на ужин. Полная луна. Семейное дело. Матильда!

Уайт вскочил на ноги, почти сбив с ножек стол.

— Найди Бака! — заорал он. — Скажи, чтобы бегом отправлялся в Вагга-Вагга с таким подкреплением, какое сможет найти!

— Расти, что… ?

— ДЕЛАЙ! — заорал Расти и выбежал из комнаты для допросов. Пробежав два лестничных пролета, он забежал в промежуточную комнату с круглыми дверями, помеченными названиями всех волшебных сообществ в Австралии. Он открыл дверь с надписью «Вагга-Вагга» и шагнул внутрь с палочкой наготове.

Пройдя через дверь, он оказался на главной площади Вагга-Вагга. Офис Бака был позади него, а «Вальсирующая Матильда» прямо перед ним. Двери салуна были сорваны с петель, а окна выбиты. Перед салуном на земле лежал окровавленный труп Билла Фриланда, сквиба-бармена, которого Матильда наняла ему на замену, когда он начал обучение на аврора. Левая рука Билла лежала в трёх метрах от него. Правая нога также отсутствовала. На улице были слышны стоны умирающих, и в воздухе висел запах пролитой крови. Он быстро аппарировал домой.

Когда аппарация закончилась, у Расти перехватило дыхание. Входная дверь его дома была сорвана с петель. Пытаясь не поддаться панике, Расти осторожно вошёл в тёмный дом. Мебель в гостиной и кухне была разнесена в щепки. Держа палочку трясущейся рукой, он поднялся по лестнице. В доме царила полная тишина (возможно, хороший знак, убеждал он себя — оборотни не действуют деликатно). Первая дверь по левой стороне была комнатой Лео, и она была открыта. Собрав себя в кучу, Расти ворвался в комнату и заледенел от того, что там было. Кресло-качалка и пеленальный столик были раздавлены, на стенах были следы от окровавленных когтей. Колыбель была размолота в щепки и…

и…

и…

и…

и…

Мозг Расти практически отключился, неспособный поверить в то, что было перед ним. Его колени подломились, а дыхание застряло в горле. Грудь жгло, как будто вид того, как обрушился его мир, заставил его сердце вспыхнуть тем же огнем, что сожгло нутро Кларенса Талли. Но тут, когда он уже был на грани полного срыва, он услышал звук, очень тихий кашель, доносившийся из дальнего конца коридора. Он повернулся и, пошатываясь, пошёл…

не думать о Лео

не думать о Лео

не думать о Лео

… в главную спальню.

Из его груди вырвался бессвязный крик, когда он вошёл и увидел растерзанное, изломанное тело Матильды, лежащее на полу в луже крови. Сломанные фрагменты её палочки лежали в метре от… кровавого обрубка, на месте которого раньше была её рука. И всё же как-то она была жива. Возможно, ей оставалось всего несколько секунд, но она была жива. Он бросился к ней и, осторожно подняв её, обнял.

— Рас… ти, — слабо сказала она свистящим шёпотом.

Её глаза были закрыты, но всё же она как-то узнала его прикосновение.

— Я здесь, родная. Я… — всхлип, — я здесь. Просто… просто держись. Помощь уже близко.

Это была ложь, разумеется. Никакая помощь бы не помогла при таких ранах.

— Лео… Лео… в порядке?

Расти открыл рот, но слова замерли у него на губах. Он чувствовал, как будто его душат. А затем, глубоко внутри, он услышал, а может… почувствовал голос. Он был похож и на голос Бака, и на бабушку Кассиопею, и, странно, немного на голос Альбуса Дамблдора. И этот голос прошептал:

«Будь нежным, Регулус Лазарус Расти Уайт Блэк. Любовь всей твоей жизни умирает на твоих руках. Будь сильным и дай ей обрести покой».

Он сделал глубокий вдох.

— С Лео всё хорошо, Мэтти. Он… он в безопасности. Они… они даже не подошли к нему. Он… в безопасности.

Она вздохнула.

— Я знала, что ты придёшь… кра… савчик. Я… знала, что ты… спасëшь… нашего сына.

И от этих слов рана в сердце Расти стала ещё глубже.

— Да, родная, — всхлип, — я спас его. Наш м-маленький Лео вырастет и станет большим и сильным… он станет аврором. Прямо как папа и дедуля. Но… он также… он также будет добрым и заботливым и о-о таким красивым. Прямо как... — всхлип, — прямо как мамочка.

— Лжëшь… — тихо сказала она.

Он в шоке посмотрел на неë, думая, что это было обвинение, но она просто открыла глаза и посмотрела на него… в последний раз.

— Мы… оба знаем… что из нас двоих ты… красав…

И тогда свет в самых прекрасных голубых глазах, которые он когда-либо видел, погас навсегда. Расти был уверен, что почувствовал… что-то, её душу, возможно, когда она прошла сквозь него. Ему казалось, что с собой она уносит всё, до последней крупицы, счастье, которое он когда-либо ощущал. Он крепко прижал к себе её изломанное тело и тихо зарыдал. Наконец, не в силах больше плакать, Расти Уайт запрокинул голову назад и закричал в ночь.

Ни один вервольф никогда не выл с такой яростью и горем.

* * *

14 апреля 1984

Из газеты «Улуру»

РЕЗНЯ В ВАГГА-ВАГГА!

БОЛЬШЕ ДВАДЦАТИ СМЕРТЕЙ!

ВКЛЮЧАЯ СЕМЬЮ ЗНАМЕНИТОГО АВРОРА ЛАЗАРУСА УАЙТА!

* * *

13 мая 1984

Из газеты «Улуру»

НАПАДЕНИЕ БАНДЫ ТАЛЛИ НА МАГИЧЕСКОЕ ПОСЕЛЕНИЕ В АДЕЛАИДЕ!

ПЯТНАДЦАТЬ СМЕРТЕЙ! ДЕСЯТКИ РАНЕНЫХ! НЕСКОЛЬКО ЧЕЛОВЕК ПРОПАЛО БЕЗ ВЕСТИ!

У ОБОРОТНЕЙ ЕСТЬ ДОСТУП К ПОРТАЛАМ!

ЕСТЬ ЛИ БЕЗОПАСНОЕ МЕСТО?

* * *

15 июня 1984

Терраванда

— Эстас! — заныла девчонка. — Я голодная!

— Ты скоро поешь, Роуз, — снисходительно сказал Эстас Талли. — Как только ты завершишь этот портал. Тогда мы отведаем сочных толстых волшебников из переулка Унузю. Тот же план, что и в прошлый раз, братья и сестры. Мы дожидаемся до без двух минут восход луны, а затем перемещаемся туда. Берем, что хотим. Убиваем, кого хотим. А затем уходим. Обратный портключ вернёт нас назад после часа охоты.

Он коснулся ожерелья, которое служило настроенным по времени порталом. Все в стае носили такое — он был зачарован не слетать и расти вместе с оборотнем в момент трансформации.

— Да, и если получится, принесите с собой еды в кладовую. Запасы на исходе.

Несколько членов стаи хмыкнули в знак согласия. Джордж Голайтли лишь пожал плечами и снова впился в зубами в свою любимую бедренную кость. Какая-то крошечная часть его помнила, что эта кость когда-то принадлежала его жене. Это было ещё до того, как стая привела сюда чету Голайтли и их молодую сотрудницу Роуз. Это было почти год назад, когда он сам ещё был добычей, а не хищником, в которого быстро превратился. Его жена не так хорошо адаптировалась, поэтому её быстро съели. Но он сохранил её бедренную кость. На память. И чтобы было, что пожевать.

— Ладно, Эстас, — радостно сказала Роуз. — Готово.

На столе перед ней лежала длинная плетëная веревка, которая послужит им порталом и доставит их на уединëнную крышу в волшебном поселении, спрятанном в самом сердце Мельбурна. Там они подождут обращения, а затем будут пировать, пока обратные порталы не вернут их домой. Она не могла дождаться. За исключением нескольких автостопщиков-магглов, стая не ела человеческой плоти с прошлого полнолуния.

— Так, — обратился Эстас к стае, — если на вас надето что-нибудь, что вы не хотите разорвать, лучше снимите это.

Оборотни начали раздеваться. Самые застенчивые остались в нижнем белье, но большинство стаи разделось полностью. Когда будильник на карманных часах Эстаса сообщил, что время пришло, он положил часы рядом с палочкой.

— Так, всем приготовиться. Хватайте веревку. Кушать подано!

Но, ко всеобщему удивлению, назначенное время пришло, но портал не сработал. Эстас злобно посмотрел на Роуз, и девчонка сжалась под его взглядом.

— Это не моя вина, Эстас! Честное слово, всё было в порядке!

Все еще глодая бедренную кость своей убитой жены, Джордж взял палочку, сотворил заклинание, а затем обеспокоенно посмотрел на вожака.

— Антипортальные чары, Эстас! И антиаппарационные!

И в этот момент дверь распахнулась, открытая с ноги, и в хижину вошел Лазарус Уайт с палочкой в руке. Он ничего не сказал, просто обвëл собравшихся ненавидящим взглядом.

— Так, так, так, — сказал Эстас, — Лазарус Уайт, я полагаю. Мы не встречались лично, но я держу твою фотографию на стене. Как семья, Лазарус?

Расти поднял палочку.

— Как твоя? А, подожди, я вспомнил. Он кричал, когда горел.

Остальные члены стаи поднялись и собрались вместе, злобно рыча на Лазаруса.

— Он был один, законник, — оскалился Эстас.

Тут он дернулся, и несколько его костей сломалось, а пальцы начали вытягиваться. Другие также начали обращаться.

— А -ах- нас много! Плюс -хруст- луна светит над нами -щелк-, мальчик. Обращение началось. Тебе надо было прийти раньше, если хотел достать нас. И привести с собой целую армию!

— Я хочу видеть, как ты обращаешься, Талли. Хочу убить тебя, когда ты в твоём истинном обличии.

Талли и остальные оборотни засмеялись, несмотря на то, что некоторые из них рычали и стонали, переживая мучительную трансформацию в свою волчью форму.

— Так ты настолько дурак, Уайт?! — зарычал Талли. Его голос опускался всё ниже в рычание.

— Думаешь, у тебя в этой палочке есть заклинание, которое сможет остановить дюжину обратившихся оборотней от того, чтобы съесть тебя заживо?

Аврор вызывающе поднял подбородок.

— Да, есть одно.

Он взмахнул палочкой над своей головой и рубанул ей вниз.

— ФИЕНДФАЙР!

А потом… в Терраванду пришел Ад.

Студенты, изучающие защиту от тёмных искусств, знают, что некоторые заклинания, например убивающее проклятие или заклятие Круциатус, требуют от творящего настоящей ненависти. Не нужно ненавидеть цель твоего заклинания, но у волшебника должен быть кто-то, кого он ненавидит достаточно, чтобы с радостью смотреть, как объект его ненависти будет убит или подвергнется пыткам соответственно. Тем не менее, такие эмоции для адского пламени не подходят. Это одно из немногих заклинаний, для которых название заклинания и его эффект являются синонимами. Опасности случайного его сотворения почти нет из-за редких и сложных эзотерических требований. Чтобы сотворить адское пламя, недостаточно просто кого-то ненавидеть. Волшебник должен ненавидеть кого-то или что-то так сильно, что любой сопутствующий ущерб будет приемлемым, если он означает уничтожение объекта ненависти. Это означало, что волшебник будет счастлив погибнуть сам, если только он увидит, как объект его ненависти аннигилируется первым. Разумеется, волшебнику не обязательно было умирать, творя адское пламя, только быть готовым к этому. И в этот момент Расти Уайт был готов.

Заклятье ударило в пол прямо посреди собравшихся оборотней, и нечестивое смеющееся пламя начало разгораться с невероятной силой. Уайт быстро сделал три шага назад и направил палочку на открытую дверь, готовясь вложить в заклинание столько силы, сколько оно могло выдержать.

— КОЛЛОПОРТУС ТРИМЕНДИУМ!

Трехуровневое запирающее заклинание запечатало хижину. Мгновение — и передняя дверь захлопнулась, а за ней последовали все остальные двери и окна. Закончив с дверью, Лазарус Уайт аппарировал на тридцать метров от хижины и стал слушать крики, которые под аккомпанемент разгорающегося пламени скоро превратились в бессильный вой. Через примерно десять секунд пламя повредило дверь настолько, что она структурно уже не могла называться дверью, чтобы поддерживать запирающиеся чары. И вот тогда через дверь прорвался Эстас Талли, теперь уже полностью обращённый. Оборотень был в огне, и ему оставалось уже недолго, но прямо сейчас он питался чистой ненавистью. Их взгляды пересеклись, и, издав громогласный вой, Талли бросился к Расти на всех четырёх лапах. Лазарус просто наставил палочку на приближающегося оборотня.

Глядя на приближающегося Талли, Лазарус внезапно вспомнил одну из последних ночей, когда он ещё был Регулусом Блэком. Вспомнил свою ненависть к Долохову, Розье и всем остальным, позволившую ему сотворить убивающее проклятье, которое оборвало жизнь Фабиана Пруэтта. Каким слабым было его понимание ненависти тогда. Каким жалким было само его понимание этого слова по сравнению с пылающей чистотой его ненависти к оборотню, который теперь был всего в трёх метрах от него.

Горящий вервольф прыгнул, готовясь вонзить в него когти.

— АВАДА КЕДАВРА.

* * *

26 июня 1984

Дом Лазаруса Уайта

Бак нашел Лазаруса спящим на диване в гостиной. Дверь в дом всё ещё была сорвана с петель, окно за диваном разбито, а на полу валялось полдюжины бутылок из-под огневиски. Бак призвал ведро из соседней комнаты и начал закидывать туда мусор. Грохот от бутылок, падающих в металлическое ведро, разбудил Лазаруса и здорово его напугал.

— Вставай, сынок, — сказал Бак. — Нужно поговорить.

— О чём, — ответил он, глядя вдаль покрасневшими глазами.

— Они наконец нашли банду Талли, Расти. То, что от них осталось. Адское пламя уничтожило всё метров на пятьсот по кругу от их убежища. Вся стая мертва, включая Талли. Тем не менее, по его останкам они смогли определить, что умер он от убивающего проклятия.

— Он был убийцей и оборотнем. Мы не используем смерть личности для животных.

— Но мы и убивающее проклятие не используем, Расти! Это всё ещё непростительное, даже если речь идет об оборотне!

— Ты пришёл, чтобы арестовать меня, Бак?

Макмиллан выглядел так, словно его смертельно обидели.

— НЕТ! Чёрт тебя дери, НЕТ! — заорал он, заставив Расти поморщиться от похмелья.

Бак отвёл глаза и молчал пару секунд, пытаясь взять себя в руки.

— Но кто-нибудь придёт. Нгойен тормозит расследование, но у тебя максимум день, прежде чем они придут и начнут задавать вопросы.

Расти ничего не сказал.

— Чёрт тебя дери, мальчик! Тебе что, плевать, что они сотрут тебя за использование убивающего!? Плевать они хотели, что тобой двигало!

— Хорошо, — сказал Расти. — Я не хочу больше быть собой. Может, забыть всё — лучшее решение.

Бак в ярости уставился на своего зятя.

— Ублюдок! Ты так сильно меня ненавидишь?!

Расти поднял голову и в шоке уставился на Бака, который продолжал.

— Десять лет с тех пор, как моя Нора умерла, я жил Матильдой и больше ничем. И в одну ночь я потерял и дочь, и внука! Чёрт, за последний год я потерял даже Дейзи! И теперь ты хочешь, чтобы я потерял и тебя, Расти! Потому что именно это и случится, если они сотрут тебя. Сотрут то, что делает тебя тобой. Я… я не могу потерять… всë.

Расти сел, удивлëнный словами тестя.

— Ты все равно меня потеряешь, Бак. У меня нет защиты. Либо смерть личности либо… просто бежать.

— Но если ты сбежишь, у меня будет надежда, Расти! Надежда, что ты всё ещё жив. Ради Мэтти, — голос Бака сорвался, и он зажмурился, пытаясь восстановить самообладание. — Ты не просто мой зять, Расти. Ты мой сын. Ты мальчик, который вырос на моих глазах и превратился в мужчину, достойного моей Матильды. Я люблю тебя за это! — Бак начал всхлипывать. — Я выбираю, чтобы ты остался Расти Уайтом в бегах до конца своих дней, чем чтобы они стëрли тебя и превратили в какого-нибудь грëбаного бакалейщика или свиновода, который будет жить на другом конце континента и умрёт, даже не помня имён Матильды и Лео. Пожалуйста, парень! Не… не оставляй меня… ни с чем.

Большой и сильный человек начал тяжело всхлипывать, а через пару секунд и Расти заплакал вместе с ним.

Двое мужчин, отец и сын, обнявшись, плакали о тех, кого потеряли.

Немного успокоившись, они поговорили и составили план. Бак задержит следователей, которые хотели выяснить, не Расти ли убил Талли убивающим проклятием, а сам Лазарус соберёт все вещи, какие ему дороги (их было очень немного), и исчезнет в ночи с новым лицом. Устроившись, он отправит весточку Баку, что он в безопасности. А потом… он будет жить.

Ради Матильды и Лео.

По прошествии часа Бак ушел, а Расти начал прибираться, ища то, что он хотел бы сохранить, и выбрасывая то, что он готов был оставить позади. Вещей было не много. Ему нужно будет начать жизнь заново… снова.

Не то чтобы новая жизнь упала ему на колени, или типа того, но ближе к вечеру в дверь, которую Расти только что починил, постучали. Он осторожно открыл её, ожидая, что это отряд авроров с ордером на его арест. Но вместо этого, к его удивлению, это был человек, который выглядел ещё более неуместно в Вагга-Вагга, чем Лазарус Уайт, когда он впервые вошел в «Вальсирующую Матильду» пять лет назад во всей своей чистокровной красе.

— Добрый день, сэр! — сказал щëголь в бледно-лиловой мантии с золотым атласным жилетом под ней. — Случаем не вы Лазарус Уайт?

— Кто спрашивает? — осторожно спросил Расти.

— ха-Ха! Проницательный вопрос, добрый человек. Я автор и эксперт по Тёмным искусствам и тому, как с ними бороться. И я хотел бы взять у вас интервью для моей следующей книги об оборотнях. Фамилия — Локонс. Златопуст Локонс, к вашим услугам.

Ошеломленный Расти открыл дверь и впустил нелепого павлина в руины своего дома и своей жизни. На следующий день, когда авроры пришли за Лазарусом Уайтом, он уже исчез.

* * *

25 декабря 1984

Одинокий дом Бака Макмиллана

Бак Макмиллан проснулся рано утром на Рождество от приглушенного тявканья на первом этаже его дома. Он осторожно спустился по лестнице и, к его великому удивлению, нашел маленького щенка тасманского волка с красной банданой, повязанной вокруг шеи, который сидел под небольшой рождественской ёлкой. Дерево само по себе было сюрпризом — Бак не чувствовал праздника, чтобы ставить ёлку. Он наклонился, чтобы посмотреть на щенка и заметил небольшой свëрток рядом с ним, на котором было имя Макмиллана. Внутри была книга: «Прогулки с оборотнями» за авторством Златопуста Локонса. А внутри книги была простая карточка:

Щенка зовут Регулус, но ты, я думаю, можешь звать его Регги.

Счастливого рождества.

Карточка была на странице с посвящениями, и он ахнул, прочитав, что там было.

Посвящается Мэтти, Лео и Дейзи. Вы всегда будете жить в моем сердце.

Бак улыбнулся и смахнул слезу со щеки. Это было счастливое рождество.

Апдейт по кастинг листу:

Роль Регулуса Блэка будет играть Джозеф Файнс (используйте воображение, чтобы представить его, когда ему было девятнадцать)

Роль Регулуса, когда он в облике Лазаруса Уайта исполнит Райан Гослинг.

Роль Матильды Макмиллан Уайт исполнит Индиана Эванс.

Роль Брайана Бака Макмиллана будет играть Рассел Кроу.

Роль Вальбурги Блэк достается Кейти Бейтс.

Роль Арктуруса Блэка будет играть Уильям Хикки.

1) Toujour Pur (франц.) — Всегда чисты.

Вернуться к тексту

2) Blanco (исп.) — белый

Вернуться к тексту

3) Буньип — животное из австралийской мифологии. Есть много разных описаний его, но, как правило, его описывают как животное с конским хвостом, ластами и клыками, подобными моржовым.

Вернуться к тексту

4) Йови — мифическое человекоподобное существо, якобы обитающее в австралийских пустынях.

Вернуться к тексту

5) Чисто для справки, если кто вдруг не знает. Созвездия, которые видны из северного полушария, из южного не видны. Для примера, Полярная звезда, к которой мы все привыкли, из той же Австралии не видна вообще. Наблюдение за ней начинается рядом с экватором, и то она будет рядом с горизонтом. По мере продвижения на север она будет перемещаться по небу все выше и выше. То же самое и с южным полушарием. Там абсолютно другие созвездия. Навигация там осуществлялась с помощью созвездия «Южный крест» — оно очень узнаваемо (оно даже изображено на флаге Австралии). Так вот, диагональ между верхней и нижней звездой проходит практически рядом с южным полюсом. Южный крест можно начать наблюдать рядом с горизонтом с широт Доминиканы, Мексики, Кубы, Гавайев и т.д. Поэтому слова Регулуса о том, что Брайан — созвездие в южном полушарии — норм вариант. Британские волшебники, скорее всего, не знают о том, какие созвездия есть в другом полушарии.

Вернуться к тексту