Потомки лорда Каллига (джен)

— ...и да пребудет с нами благословение Ха-Макома, Спрямляющего Пути, чьё имя — вечность, и чьё касание — надежда, — закончил Серевин, лёгким касанием золотого кулона запечатал кристалл с записью и бросил его в автоматическое отделение для писем и посылок.

Тихий гул — и кристалл отправился в общий почтовый ящик посольского района, откуда его заберёт дроид и передаст куда следует. Дипломатическая почта работает быстро и тихо, да и кому может быть интересно письмо стажёра куда-то на Нар Шаддаа?

Серевин глянул на часы, висевшие над дверью — механические часы с чёрным циферблатом и золотыми стрелками неспешно шествовавшими по нему своим вечно размеренным шагом между золотыми цифрами. Оставалось ещё двадцать минут, а из дел... он прикрыл глаза, мысленно отмечая выполненные задачи. Рабам вольная подписана, все слуги и домочадцы отпущены по домам, завещание написано и запечатано, экстренное сообщение Братству и лично Ноксу отправлено. Хорошо.

Оставалось последнее — сжечь медальон. Серевин протянул руку к огню камина, заставляя тот заняться сильнее и горячее. Ещё горячее. Так, чтоб приблизиться было страшно и волосы от жара сворачивались обгорелыми колечками. Золото требует много огня, много жара. Никто не догадается искать остатки медальона в обычном камине...

По вискам стекал пот, губы онемели от напряжения. Подвеска должна хорошо расплавиться, она должна почти испариться, исчезнуть. Ничто не должно указывать на связь Дарта Серевина и Братства Реванитов.

Десять минут. Серевин помнил видение, приведшее его к реванитам: длинная лестница, ведущая в пещерный храм, где на жертвеннике перед ликом Ревана можно умереть и родиться заново. Во сне он поднялся по ступеням и стал ждать смерти, но вместо неё пришёл усталый мужчина с узором Кайросов на лице. Он подобрал с жертвенника вибромеч и сломал им статую — одним ударом. Но обломки поднялись, облепили его всего и вот уже он стал статуей сам, и его лицо закрыла каменная маска.

Теперь он тоже сидел и ждал смерти. И точно знал, кто придёт вместо неё.

Вместе с ней.

С тихим щелчком стрелка заняла положенное ей место, и дверь открылась. Ни минутой. ни секундой позже назначенного времени — Ха-Маком не ошибается, и видения не лгут. Серевин сложил руки на коленях и приветственно улыбнулся незваному гостю. Горло бледной рукой сжал страх, в висках застучала кровь, мелко задрожали лицевые отростки, но Серевин решительно взмахнул рукой (широкий рукав хлопнул по воздуху), указывая гостю место за столом:

— Не желаете ли шаю, дорогой родич?

И поспешно добавил:

— Вы всегда сможете меня убить; так было явлено Пророкам, а они не ошибаются. Но ведь не каждый день два последних Кайроса встречаются меж собою. Два последних провидца из этого рода, мне следовало бы уточнить.

Гость переступил с ноги на ногу, потом сипло ответил:

— Что мне твой шай? Его вкус всё равно будет для меня, что пыль и пепел, и он не утолит мою жажду, потому что жажда мне неведома.

— Может, и так, может, и так. Но он согревает не только тело, но и душу, и аромат его проясняет разум, — улыбнуться, тем паче спокойно и благостно, а не кривой улыбкой истерика, оказалось невероятно сложно, но он сумел. — Ради той крови, что равно ненавидит нас обоих, но связывает нас крепче всяких уз, прошу вас: выпейте со мной шаю. И как знать, может быть, то, что я предложу к нему вместо сладостей придётся вам по вкусу.

Побеждённый и скованный, страх разлился по жилам пьянящим теплом. Серевин снова улыбнулся своему гостю, не званному, но жданному несомненно. Каждый служит братству по-своему; он — дипломат, тот, кто делает врагов союзниками, пользуясь их слабыми и сильными сторонами, склонностями и отвращениями.

Оставалось узнать, насколько он хороший дипломат.

* * *

Ронвен сердито меряла шагами комнату, изредка бросая яростные взгляды на толстяка, который безмятежно щурил на неё свои бельма и невозмутимо обгрызал мясо с жареной ящерячьей ножки. Его, казалось, не трогали ни тела его слуг и обломки его дроидов, разбросанные по комнате, ни Джейса, застывшая над ним с посохом наготове.

— В запирательстве нет смысла, — в который раз повторила она. — Ни один арканианин не прошёл бы мимо вас, и мы точно знаем, что этот конкретный вас посещал.

— Мы посещали, — поддакнула Джейса. — Разве ты не помнишь, старик?

Толстяк отложил на отдельное блюдечко обглоданную кость, промокнул губы салфеткой из белого септ-шёлка.

— Не помню, — благодушно ответил он. — Старость не радость.

А во всём виновата была девчонка. Что ей стоило поприсутствовать при разговорах Арьери и этого жирдяя? Но нет, «не дело падавану вмешиваться в дела учителя», и на том стоим. Выпороть бы её хорошенько, чтобы вся джедайская дурь из головы вылетела — самой же лучше станет.

— Он даже не настоящий арканианин! — воззвала к разуму Ронвен. — Его предки бросили вашу распрекрасную родину и присягнули Империи, они работали на ситхов, как рабы или даже хуже, потому что сдуру считали это свободой. Вам не стоит рисковать собой ради такого отброса общества: он ведь предал и вас, и нас!

— Мас... лорд Ронвен, может, просто шок-дроида вызвать? — тоненьким голоском поинтересовалась девчонка. — У нас на Алдераане говорят: «Что не развяжет золото и вино, развяжут огонь и сталь». Ну, это старинная поговорка, тогда шок-дроидов ещё не придумали, — она хихикнула, высоко и нервно.

Ронвен скривилась. Ей претила идея пытать беспомощного старика; отец бы этого, конечно, не одобрил, но он не одобрил бы и справление нужды у всех на глазах, и много других вещей, которые Ронвен делать не собиралась. Она не капризное неразумное дитя, готовое назло обидчику хоть убиться. Она просто переросла ограниченность отцовских воззрений, приведшую его к предательству.

— Вы видите, до чего вы готовы меня довести, господин Вальтраут? — печально спросила она. — Прошу вас, не позволяйте превратно понятым национальным чувствам причинить нам всем вред.

В ответ толстяк ещё веселее сощурил бельма и взялся обсасывать гроздь каких-то тёмно-зелёных ягод.

— Вы меня вынудили, — Ронвен вскинула руку, посылая молнию в грудь сладко чавкающего болвана.

Пока слабенькую, сравнимую разве что с приступом мигрени или зубной боли по мере воздействия. Начинать надо с малого, эту заповедь отца она тоже решила не отвергать.

Бросила молнию — и, грязно выругавшись, немедленно отпустила. Жирная туша тяжело качнулась и начала заваливаться на пол. Проклятый старик был просто начинён техникой, один короткий импульс — и веерное отключение всех контуров...

Девчонка весело рассмеялась, словно не понимая, что только что по её вине практически повалилась важная операция Дарта Бараса.

— Во дурак! — воскликнула она восторженно. — Во дурак! Мы ж его медиков всех порешили, кто его лечить-то будет?

Без долгих рассуждений следующую молнию Ронвен отправила в новообретённую ученицу. И на сей раз не мелочилась с силой удара.

* * *

«Что есть свобода, ха», — Маршал криво ухмыльнулась.

— Тот, кто истинно свободен, не задаётся этим вопросом; тот, кто не свободен — не знает ответа.

Мастерица Задавать Вопросы одобрительно кивнула. Маршал пожала плечами; этот ответ она помнила откуда-то из того же детства, что и технологию открытия голокронов.

— Второй вопрос. Чтобы выйти отсюда, видишь ли, тебе нужно ответить по меньшей мере на три, и ответить хорошо. Так вот: как ты найдёшь ответ?

— Пойду по следу вопроса, — не раздумывая сказала Маршал.

— Ты дал хороший ответ, поэтому вот тебе ещё вопрос: кто ты такой на самом деле?

«Кад Игложопый, да это просто какой-то интерактивный "Диалог Перегрина и Беллара"![1]».

— На самом деле такого не существует, — подумав ответила она. — И тот, кого ты видишь перед собой — совсем не тот. — «А "та"».

Мастерица недовольно нахмурилась, словно прислушиваясь к чему-то, потом, обиженно поджав подковкой губу, сказала:

— Этот ответ я не смогу оспорить, и ты можешь уйти. Но мне так одиноко... скажи, ты пришлёшь мне новых гостей?

— Увидим, — ответила Маршал, но никакой женщины перед ней уже не было, только складское помещение, стол

и нераспечатанный голокрон на нём.

Что ж, по крайней мере это точно был не Ноетикон. Значит, можно и нужно продолжать поиски.

Она как раз вернулась к себе в кабинет, когда доложили о новом госте. На сей раз — имперском. То есть, официально имперском: слегка заикаясь, ординарец сообщил, что Ларса Бэддога хочет видеть "н-настоящий с-ситх". Что ж, сситх так сситх. «Интересно, что ему надо?»

— Я слышал, вы ищите Ноетиконы, — без лишних предисловий начал тот.

Вот уже и ситхи об этом слышали. Откуда только, ведь разумеется торговец информацией Дармас Полларан не служит у них в разведке... Не иначе, завтра явится какая-нибудь блудная сиська, тоже с интересными предложениями.

— Я тоже много что слышал, и кое-что даже оказалось правдой, — осторожно ответила она. — Купить хотите? Учтите, скидок не делаем.

Ситх старательно изобразил на лице тонкую интриганскую улыбочку. Получилось не очень: рожа у него была уж больно пролетарская, даже синюшные тени и пафосная серо-алая мантия не помогали.

— Не купить, — он картинным жестом фокусника извлёк из воздуха свёрток и развернул ткань, открывая взгляду нестандартной формы предмет с характерно светящимися гранями. — Не купить, — повторил он. — Мне без надобности протухшие знания и ветхая мудрость.

— Что же вы хотите взамен?

— Вы должны похитить этого человека, — на стол рядом с Ноетиконом легла голокарточка.

«Доктор Илай Тарнис». Маршал усмехнулась; ситх мог провести кого другого, но не её. Лицо у этого доктора и у стоящего перед ней человека было абсолютно одно и то же.

— Похитить и передать Империи? — уточнила она.

— Просто похитить. Делайте с ним дальше что хотите, — отмахнулся ситх.

«Значит, рассчитывает перебить "похитителей" и уйти самостоятельно. Забавно».

— Так что, Ларс? Вы согласны?

Маршал пожала плечами.

— Почему нет. Только детали дайте — где, когда, желаемый объём телесных повреждений...

— Всё есть на голокарточке, — ситх снова попытался в элегантную улыбку. — Что ж, полагаясь на вашу славную по всему Корусканту честность, Ноетикон я оставляю как предоплату.

«Значит, планирует его вернуть. Надо готовиться к повторному визиту».

— Замётано, — она радостно хлопнула ладонью по столу. — Ноетикон мой, похищение — ваше. За это надо выпить!

Что-то подсказывало ей, что на сегодня это не последний визитёр.

[1]"Диалог Перегрина и Беллара" — старинное джедайское сочинение, состоящее из вопросов падавана Перегрина, на которые мастер Беллар даёт ему полные глубокого смысла ответы, после чего Перегрин разгадывает мудрёные загадки своего мастера. Несмотря на глубокую древность, оставалось в ходу вплоть до гибели Ордена, как и имя Беллар для безымянных ещё мальчиков (наравне с "Ашла" для девочек).