Потомки лорда Каллига (джен)

Маршал не любила видеть сны. Обычно она перед сном упивалась так, что выключалась до самого звонка будильника. Просто обычное ничего, несколько вычеркнутых из жизни часов.

Но сегодня? Тот очаровательный джедай решил не то позаботиться о её — ах, простите, его — здоровье, не то проследить, чтобы уважаемый будущий президент Балморры не явился на дипломатическую встречу пьяным в стельку.

Как будто опьянение когда-нибудь мешало ей вести себя хорошо. Как будто кто-нибудь когда-нибудь вообще замечал, что она пьяна. Она печально протянула руку во тьму и понадеялась нашарить бутылку хотя бы под кроватью. Но нет. Джедай и туда не поленился заглянуть!

— Смерть псам-джедаям, — буркнула она мрачно и попыталась заснуть так.

И конечно, сон пришёл. И с ним пришли сны — ненавистные, непрошеные сны. Вот и голос раздался:

— Очаровательная барышня, позволите пригласить вас на танец?

Сето Кассий[1] в этом сне был похож на помесь ксилльского кирина и осьминога. Непонятно, почему — может быть, потому, что доходило до него всегда, как для кирина? Зато мантию она его, оказывается, запомнила прямо в деталях, все эти бледно-лиловые вистерии с легонько светящимися лепесточками, летающими вокруг. «Как в дешёвой зелтросской вирт-игре», — подумала она и спросила:

— Ты когда-нибудь думал, что выглядишь не то как гламурный клоун, то ли как обезумевшая феечка-убийца?

— Ну как же! Наши родители ведь теперь состоят в браке, а это делает вас моей драгоценной сестрой, — Сето улыбнулся, кладя руку ей на талию, и игриво добавил: — Между прочим, в нашей семье принято жениться на сёстрах и идти замуж за братьев.

Это не имело никакого отношения к её вопросу. Хотя, если подумать... многие поколения инцеста, щупальца и кирины... всё это имело некоторый смысл.

Маршал вздрогнула во сне и перевернулась с боку на бок. Ей не хотелось смотреть на Сето и слушать их дурацкий разговор — два взрослых человека, строящих из себя невесть что на потеху толпе, всё это:

— Увы, увы, я уже нашла свою единственную любовь: корабли.

— Я тоже! Тоже нашёл свою любовь. Театр.

Одна от него была польза — сын, и того джедаи убили. В остальном? Очаровательный идиот. С его братом хотя бы можно было приятно посидеть с горячительным, а сестра... ох уж, эта сестра!

В любом случае, лучше бы мамочка не выходила замуж за имперских дворян, любовь там или нет.

Она спустила ноги с кровати. Пол был холодный, несмотря на мягкий ковёр, а снаружи было темно. «Конечно, темно, там ведь космос» — но в космосе никогда не было темно; там было серебро и пурпур, зелень и лазурь. Сейчас там оставались лишь тишина и темнота.

И холод.

И пустота.

— Я не хочу лететь на Балморру, — сказала она, куда-то в пустоту. — Я не хочу лететь на Балморру!

И конечно, услышала голос в ответ:

— Почему?

* * *

Аранья (Друг Птиц, седьмой лорд Арьери) мрачно смотрел перед собой и не видел ничего хорошего. Ничем хорошим был стоявший у самого входа в запасной навигационный пункт мастер-джедай Сомминик Тиммнс.

— А впрочем, чего мы ждали? — сказал Номен Карр. — Что они оставят ключевые точки без охраны?

Действительно. Чего они ждали?

— Я полагаю, нам следует атаковать? — поинтересовался он.

— Не, а ты как думаешь? — ядовито спросила Ветте. — Подойти и попросить нас пропустить?

Так называемый Нален Ралок почесал щупальцем нос и задумчиво ответил:

— А собственно, почему нет?

И подошёл.

— Джедаи так не поступают, — укоризненно сказал Номен Карр, глядя, как мастер Тиммнс согнулся пополам, получив нож в брюхо.

— Я просто Нален Ралок, — напомнил тот. — Ни в коем случае не джедай и никоим образом не сит, — он убрал вибронож и пожал плечами. — По крайней мере, теперь дорога свободна, не так ли?

— Как говорила мама, если несёт в водопад — плыви по течению!.. Ну, или вроде того.

И Ветте первая решительно открыла дверь и зашла в кабину. Аранья, даже не пытавшийся понять, что происходит (да и зачем, только больше обезумеешь), поспешил за ней следом.

— Что ж, — довольным тоном заметил Карр, — по крайней мере, навикомпьютер цел. А то на моей памяти Тиммнс очень любил технику ломать. Откуда ни уйдёт — за спиной сожжённые контуры дымятся.

— Наверное, он просто не успел зайти? — предположил Аранья, деловито включая режим ручной настройки и пытаясь разыскать Балморру на предустановленной карте, потому что галактических координат её не знал никто из присутствующих.

Он старался не думать, что пока они тут копаются, где-то в бывшей его каюте бывшая ученица Бараса предаётся плотской похоти с бывшим героем Дракенвелла.

* * *

— Почему? — она обернулась и вдохнула полной грудью родной зелёный воздух.

Перед ней на сером камне с зелёными пятнами мха и золотистыми искрами цветов поляники сидел Экзар, опершись о колено железной рукой и вертя в пальцах живой небольшую золотистую сферу. Исхудалый так, что мундир висел на нём, как на вешалке, с острыми скулами и вечно усталыми синими глазами, но вопреки всему улыбающийся — смерть не изменила его, оставив точно тем, каким он был в последние дни своего великого восстания.

— Почему... — она задумалась и осознала, что сидит рядом с ним, маленький ребёнок у ног их любимого, доброго, злого, безумного бога. — Потому, что я хочу домой.

— Все мы чего-то хотим, — философски ответил тот. — А получаем... тоже чего-нибудь.

Она доверчиво оперлась подбородком ему на колено и позволила погладить себя по длинным густым волосам. Домой... домой — вот сюда, к этому камню, к этому Экзару — дороги больше не было. И время унесёт меня с берега к берегу, как пел её никчёмный муж. Пел, кстати, хорошо.

— А бывает так, что хочешь чего-то, а получаешь только ничего? — грустно спросила Маршал. — Знаешь, когда вырасту, я хочу как мама, летать между звёзд, свободная и лёгкая... — шёпотом призналась девочка, которой она сейчас была.

— А я хотел стать археологом, когда вырасту. Как видишь, не вышло... что же ты молчишь? — он шутливо нахмурился. — Сабин непременно сейчас уточнил бы: «Вырасти?». Любит он нас, людей нормального роста, дразнить, а?

Маршал невольно рассмеялась. С мамочкиного ангельского роста почти всё население Галактики было так, коротышки какие-то, полурослики. А ведь ей ещё и нравились самые коротышечные, если припомнить обоих её мужей и самые яркие романы...

— Ничего... — посерьёзнев, хмыкнул Экзар. — Ничего не бывает, Нил. Что-нибудь всегда есть. Надо только приглядеться. Потому что ничего — не бывает.

Голос у него стал особенно суровый и грозный, как во время одной из его речей, и солнце блеснуло на длинной золотой серьге, на фигурной рукояти старинного бластера, на пересекшей лоб диадеме — словно напоминая, что с ней сейчас говорит настоящий бог.

Добрый, злой, безумный бог, и Сабин — его верный ангел.

* * *

Аранья рванулся в сторону прежде, чем понял, почему и зачем — и замер.

В навикомпьютере дымилась свежая дырка от бластерного выстрела. В дверях центра замер возмутительно не занятый плотскими радостями герой Дракенвелла, а Ветте... Ветте...

Клинки сами прыгнули в руки: один на отражение выстрелов, другой полетел вперёд, рассекая воздух так же, как вскоре рассечёт грудь стрелка, посмевшего попасть в нелепую, но такую отчего-то важную тви'лекку.

Полетел вперёд — и наткнулся на другой, того же редкого пламенного цвета. Юрис Аран явилась лично защитить своего полюбовника, и что с того, хуже для неё.

Аранья заплатил за свой кристалл слишком много, чтобы позволить ещё одному такому же мозолить себе глаза. Должны же соблюдаться хоть какие-то приличия на этом свете, сказано — "уникальный пламенный", значит — уникальный!

Он дёрнул меч к себе и ощутил, как противница вцепилась в рукоять мёртвой хваткой. «Тем хуже для неё», — повторил он.

Что бы она ни сделала — для неё будет тем хуже. Он резко ослабил хватку.

Инерция заставила Юрис потерять устойчивость. Небольшое усилие воли — и она вынуждена опереться на полюбовника спиной, разумеется, выключив меч, чтобы не зарезать его ненароком.

«Когда мир успел приобрести такую чёткость? Когда всё стало таким... простым и понятным?»

Каждое движение, каждый вдох и выдох противников — он видел их ещё до того, как они случились, он слышал их до того, как о них даже подумали.

Он не думал — он действовал.

Протянуть руку и заставить бластер выстрелить, прожигая дорогую септшелковую юбку и белое миралучье бедро. Рвануться, вырывая свой и чужой меч из ослабшей от боли руки — ослабшей на роковой миг перед тем, как боль придаст сил и ярости.

Сколько времени прошло между тем, как он оттолкнулся от пола и тем, как он сделал шаг?

Может быть, целая вечность.

Три меча — два в руках и третий — перечеркнувший пространство точно напротив визора — упали на свои цели, на женщину с красными волосами и её мужчину, и Аранья облизнул губы, чувствуя, как сладкими каплями упала на них двойная смерть.

Но что это?

Рядом ещё оставались живые. Какой-то старик, какой-то инородец... их смерть должна была быть не хуже на вкус. «Надо непременно попробовать», — подумал Аранья. Ни один арканианин не пройдёт мимо лакомства, если оно доступно по цене и достаточно изысканно.

Меч, меч, ещё меч, изготовиться, и...

В нос ударила вонь. Вонь стекала по носу. По волосам. Вонь была холодной.

За спиной брякнуло ведро, и почти сразу перед носом замелькала синяя ладошка.

— Эй, ау, привет! Попустило? Тебя попустило или ты всё ещё бешеный резчик стамеской и надо стрелять на паралич?!

* * *

— Почему ты не хочешь на Балморру, Нил? — повторил свой вопрос Экзар.

Золотая сфера в его руке бросала блики на землю вокруг, на огромные листья явинского фикуса, на смуглые босые ноги девочки-Маршала.

— Не знаю, — ответила она честно. — Но мне страшно. Мне страшно, Экзар. Я пью, и пью, и пью, а мне всё равно страшно.

— Вот как, — он покачал головой. — Вот как. И что ты думаешь делать?

— Лететь на Балморру? — она пожала плечами. — У меня вроде бы нет выбора? Я ведь обещала, и всё такое.

— А может быть, просто — лететь? — спросил он, хватая её за руки и заставляя подняться на ноги, лицом к ало-золотому рассвету.

— Лететь?

— Долг, честь, месть, жесть... это не наши слова, Нил. Помнишь наши слова?..

Она покачала головой. Явинский закат заливал глаза, не давая ничего видеть, кроме своего пламени. Сердце колотилось, как в миг схватки истребителей. В ушах шумела кровь.

А может быть, лететь — просто?

[1] Сето Кассий (лорд Вистер) — сын лорда Гион Виссон и её мужа Идеко Кассия, некогда формальный наследник семьи Кассиев, звезда Имперской Оперы.