Нам не Свет (гет)

Любая тьма заканчивается, и наступает рассвет...

Только тяжело верить в торжество света, когда само светило сжигает тебя до пепла.

За одну победу добра Гермиона заплатила собственной жизнью и магией. Лицемерием было бы сказать, что ее не посещали сожаления о цене. Их с Гретой еще больше душами породнила смерть. Им ведь обеим пришлось умереть и воскреснуть, чтобы мир изменился. Только подруга все же вернулась собой... А она потеряла себя безвозвратно.

Зачастую, смотрясь в зеркало, Гермиона с трудом узнавала красивое, но печальное лицо. Нет, она не примеряла венец мученицы. Вовсе нет. Для такого сюра у нее все еще оставалось изрядно гриффиндорской гордости и запала. Просто ей уже не повзрослеть. Она навечно останется юной девушкой. Не станет матерью или женой. Обрекать кого-то на такую жизнь для Гермионы было жестоко. Да и сомневалась она в своей способности полюбить.

Ей довериться было тяжело, не то что прыгнуть с обрыва в любовном угаре.

Да, она всегда мечтала о карьере, о переменах, которые сможет принести. Революционерка — и это мягко сказано. Гермионе нравилось бороться и побеждать. У нее было блестящее будущее... Вот именно было. Сейчас только дружба с Гретой согревала внутреннюю пустоту. Полную растерянность, которую она умело прятала. Даже эта работа была скорее попыткой не сойти с ума. Гермиона не смогла бы постоянно сидеть дома без дела и только думать о худшем, ведь никакие иные мысли ей в голову не лезли.

За ссорой в парке Гермиона наблюдала из окна. Обостренный слух вполне позволял ей это. Грета была типична для себя. Избранная всегда так себя вела, когда ее бесили. А Первородный как раз это и делал. Провоцировал, бесил и не замечал. Хотя Гермиона как не затронутая эмоциями и наблюдательная могла бы поручиться — мистер Майколсон только на Грету и смотрел. Весь этот томный флирт с блондинкой был привычной игрой. Теперь ему скучной.

Циничная скотина выверила каждый свой жест так, чтобы задеть Грету. И та повелась на провокацию, но затем отомстила, прям эталонно по-гриффиндорски припомнив мужчине его недавнее фиаско. Поттер аж распирало от детской радости и совсем не детского злорадства, когда она описывала, как именно остудила самого Первородного гибрида. Это не могло не заставить не улыбнуться.

Пускай мисс Гилберт и мисс Форбс, кажется, были скорее напуганы, чем готовы разделить смех Греты.

Гермиона могла бы волноваться, но, во-первых, ничего он ей не сделает. Этого просто нет в его намерениях. Майколсон скорее любуется ее безрассудной подругой. Завороженный и почти беспомощный, будто видит нечто иное. И вся его грозная, яростная сила подевалась неведомо куда. Во-вторых, Героиня-на-всю-голову — не легкий противник. Большой-злой-волк рискует Гретой просто фатально подавиться.

Так что кого там еще спасать нужно — большой вопрос.

Волнует Гермиону не безопасность единственной подруги, а то, зачем подошли эти две вампирши к Грете. Явно не просто так, и Майколсон не дал им договорить. Да и сама Поттер была настроена на переговоры в лучшем стиле Дарта Вейдера. Иногда ПТСР вылазит очень не к месту. Помножить его на привычку Греты чуть что вставать в защитную позу — привет Дурслям... Шансов у блондинки и Елены не было совсем.

В то же время молчание девушек относить только к страху перед местным пугалом не стоило. Гермиона думала, что они оборвали беседу потому, что банально не хотели, чтобы Майколсон слышал, о чем пойдет речь. Это не настораживало, просто заставляло задуматься. Грета наверняка такими мыслями не задавалась сейчас. Не потому, что была глупее, а потому, что все силы уходили на противостояние с Первородным.

Эти двое так яростно выясняли отношения, что зрителей просто не замечали. Клаус даже любезничать с блондинкой забыл, чем оскорбил ее таким отношением до глубины души. Ее, очевидно, никогда раньше с пьедестала не сводили до предмета обстановки ради другой девушки. Теперь мисс Форб искала в Грете что-то особенное, что так задело Никлауса Майколсона, — и не находила. Сравнивала Поттер с собой — естественно, в свою пользу.

Гермиона хмыкнула с насмешливым пренебрежением — мне бы твои проблемы, девочка...

К большому сожалению, до таких, как Кэролайн, не быстро доходит, что жизнь не сказка вовсе и только как принцесса ее не проживешь. Однако это не забота Гермионы — рушить чьи-то воздушные замки. Ее работой и главной заботой было оберегать Грету. Если понадобится, то и от самой себя.

— Куда так быстро собралась, épine?

Ох, не стоило ему называть Грету Поттер колючкой. Пусть это и было верным в своей сути. Грета отрастила шипы не от хорошей жизни. Стала резкой, недоверчивой, склонной к насилию тоже не от большой радости. Она умела любить, но боялась это делать. Первородный так и напрашивался на трепку.

— Если хочешь знать, мистер-высокомерная-задница, то подальше от тебя и этих двоих тоже.

Взгляду, которым Поттер смерила заступившего ей дорогу гибрида, позавидовал бы и василиск.

— У меня остались вопросы, и за свой дерзкий язычок, épine, пора отвечать.

Героическая Героиня сбывшегося пророчества, несомненно, хотела поведать Первородному, куда он может засунуть свои претензии. Грета набрала воздуха побольше и сжала кулачки. В сравнении с ним неправдоподобно хрупкая. Их образ лицом к лицу — слишком очевидная метафора на Красавицу и Чудовище. Только вот сомнительно, что в сказочных персонажей стреляли из снайперской винтовки.

Разлетевшееся стекло осыпало Гермиону целым градом режущих осколков.

Это был второй выстрел. Первый почти задел Грету... Гермиона только успела увидеть, насколько молниеносно среагировал на угрозу Первородный, закрывая "колючку" собой. Бережно роняя ее на газон и придерживая затылок рукой. Принимая удар о землю на свою руку.

Гермиона пополза к выходу. К счастью, в помещении библиотеки посетителей не было и заморачиваться эвакуацией паникующих гражданских не было необходимости. Она собиралась выйти через черный вход, добежать до другого края площади, взобраться на крышу и обезвредить стрелка. Причем не прикончив его. Им нужны были ответы. Если этот снайпер целился в Первородного или в вампиров, то хрен с ним, откровенно говоря.

Гораздо хуже, что это может быть приветом из Англии и прошлого. То бишь убийца пришел за ней или Гретой или за ними обеими.

Тогда нужно отыскать заказчика и прикопать его. Или сдать аврорам. Причем вариант с "прикопать", скорее всего, Поттер зайдет больше. Грета особыми отрыжками гуманизма не страдала, раз и навсегда получив жесткую аллергию на философию Альбуса, которая предполагала всеобщее прощение для такого же блага.

Грета тоже рвалась в бой, при этом активно отбрыкиваясь от Майколсона, который все еще ее удерживал, вполне разумно решив, что пуля в птичьем тельце уж точно будет лишним элементом. За что мужчине Гермиона была благодарная. С запалом Избранной киллера они потом по частям будут собирать — в лучшем случае.

Ей нравилось то, настолько она теперь быстрая. Как хорошо слышит...

Например, заполошный стук сердца стрелка, который уже спустился с крыши и спешил к своей машине. Гермиона бросилась вперед и схватила его... Но он точно был сильнее просто человека. Вывернулся и вогнал ей в живот кол. Она зашипела и толкнула его. Спиной прям в машину, да с такой силой, что он оставил вмятину. Потом пнула ботинком по лицу без жалости. Чтобы точно вырубить.

— Не убивай! Это Охотник.

Объяснение Первородного ей, собственно, ничего не объясняло. Да и убивать его Гермиона не собиралась. Но то, что Майколсон его, похоже, знал, ее очень радовало. Значит, целью был он, а не они с Гретой. Трясущимися руками она вытащила кол — сквозь боль и противный хлюпающий звук. Рана заросла, но одежду можно было выкинуть.

— Цела?

Грета налетела на нее, как ураганный ветер. Встревоженная и одновременно злая, как сто демонов. Ничего удивительного: самое интересное она благодаря Майколсону пропустила. Поэтому благодарности Первородный от Поттер не дождется.