Apprentice (джен)

Холодный камень под коленями был совсем не такой, какой нащупываешь босой ступней по утрам. Через несколько минут желание подняться на ноги стало нестерпимым. Нэт честно пытался пошевелить связанными руками, но пальцы едва слушались — будто каждая капля крови прилила к ним.

— Ты не удивлен. Наверное, ждал нас? — тянул свое Белби.

Кто-то еще, второй или третий — а их было больше, чем трое — держал Нэтову палочку. Ее передавали по кругу, определяя, чья очередь выпускать заклятия. В тесной комнате им приходилось стоять чуть ли не плечом к плечу.

— Знал, что мы до тебя доберемся.

Кто-то справа, повыше ростом (ботинки были, как у Монтгомери), подвинул конспекты на столе и присел на край. Волна звенящего зуда в воздухе, удар. Пахло металлом. Свинцом.

— Ты же понимаешь. Не твое дело проверять, чем мы заняты в гостиной и стучать декану.

Боль ослабевала, откатывалась назад, но тяжелый звук продолжался, рос внутри, в голове, не находя выхода.

— Для этого, дружище, у нас есть староста.

— Который не заметит, если мы чуток задержимся после отбоя.

— Мне тут нравится, — неожиданно выдал четвертый, поднимая полог кровати и заглядывая под нее. — Может, нам стоит почаще приходить в гости.

— Ага.

Опять плечо, и опять правое. Звук стал выше и сильнее, отдаваясь в костях. Следующий был Белби — Нэт попробовал сдвинуться с места, но не смог. Выдохнул, готовясь к худшему.

— Мы тут посовещались, Баркер…

Стоявший у стола рылся в бумагах.

— …и решили дать тебе маленький урок. Чтобы ты больше не лез, куда не просят.

Запахло жженой травой — Нэт прикусил губу, наперед сдерживая голос.

— По-вашему, у меня был выбор, вмешиваться или нет? — выплюнул он после, отдышавшись, когда первый острый ожог уступил место ноющему жару там, куда попало заклятие.

— Выбор? Давай посмотрим. Сначала он ошивается рядом с рэйвенкловской охотницей, а потом — какое совпадение, капитана выгоняют из команды прямо перед матчем.

— Чертовски удачное совпадение.

— Фискал!

— Предатель!

— Если бы вы оставили первый курс в покое…

Договорить он не смог, хватая губами воздух. Не видел других, только Гектора: поднимал голову, все темнело перед глазами. Но голоса узнавал. Потом сообразил, что дело не в глазах.

— Что у вас на лицах? Маски? В кого вы тут играете?

— Эта Дэммингтон нам все рассказала. Ты ее заставил к Снейпу пойти, так?

— Так, — согласился, мрачно разглядывая пол. Камень оставался тверд и неподатлив. Вот у кого бы поучиться.

— Зря ты это сделал, — Белби передал палочку. Снова запахло травой.

Когда Нэт отдышался в третий раз, у стола стояли уже двое. Ни одной мысли не приходило ему, как их отсюда выпроводить.

Плечи горели. В висках звенело. Происходившее было похоже на кошмарный сон. Заклятия посыпались одно за другим, Нэт слышал смех в промежутках, кто-то шутил, кто-то побросал пергаменты на пол, прямо перед ним, и догадался сказать: Evanesco. Он почти освободился, когда это произошло — но сделать ничего не успел. Еще одна вспышка, и он снова потерял способность двигаться.

— Уверен, что Баркер тебя слышит, Гек? Он вообще не реагирует.

— Все он слышит.

— Но ему плевать! Он даже не закричал ни разу.

— Потому что мы бьем не туда. Ты точно ничего не нашел?

— Да что тут найдешь?

Голоса терялись, наплывая сверху и со стороны. Отлично. Он скоро проснется. После всего, что было днем, и Снейпа — он слишком устал для дурных снов…

— …семейные снимки, смотри-ка!

Словно кто-то вытолкнул из воды на воздух — в голове мгновенно прояснилось, и стало слышно каждое слово.

— …какой-то лес. Твой папаша, да? Значит, он у тебя все-таки был. Я как-то сомневался, — Белби разглядывал колдографию с садистским любопытством.

Отчаяние скрутило крепче всяких пут. Нет! Они не могли… Он всегда держал ее в сундуке, так? В сундуке! Она должна была быть там, на дне, под заклятием, которое никому, кроме него, не снять. Проклиная утреннюю минуту слабости и глупую рассеянность, Нэт смотрел, как чужой ноготь царапает край карточки.

— Верни на место, ты, ублюдок! — не выдержал он. В комнате повисла тишина. Кто-то перепроверил заклятие на двери и облегченно махнул рукой — в коридоре ничего не было слышно. Гектор позволил себе улыбку.

— То, что надо, — он кивнул, поднимая палочку. — Igneo Minime.

Уголок загнулся и задымился, медленно обугливаясь. Волшебник, что стоял на снимке с краю, одернул мантию.

Incarcero поддавалось, но слишком медленно.

— Верни… откуда взял…

— Она у тебя единственная? Жаль будет, если сгорит. Может, предложишь что-нибудь взамен?

— Верни ее… — его никто не слышал. Он и сам себя не слышал.

Небытие подступало к камню, на котором сидел его отец. Нож в быстрых руках замер, но выражение лица оставалось прежним, и на короткую секунду Нэт представил себе, что отец его слышит. Внутри — словно жгли кислотой.

— Я убью тебя. Если ты этого не сделаешь, я… — он знал, что был жалок, но все равно шептал, захлебываясь воздухом.

Пленка теплела, становилась рыжей, коричневой, черной, рассыпалась пушистой серой пылью.

— Гек, может, хватит? — номер третий, голос рассудка, вступил не раньше, чем повторил заклинание, скрутившее плечи, ноги и кисти. Кто-то стукнул в дверь, дважды.

— Слышите? Это Сэм.

— Пора возвращаться.

— Эд, конечно, никого не сдаст, но у него тоже есть свой предел.

— Вы что, Баркера испугались? — Белби фыркнул. — Он нас сам боится.

— Он расскажет Снейпу.

— Во второй раз? Не думаю. К тому же, у него теперь будет причина держать язык за зубами, — Белби помахал карточкой.

— Пошли отсюда.

Палочку бросили в угол, она покатилась к стене.

Прошло еще полчаса, прежде чем заклятие ослабело достаточно, чтобы освободить руки.

* * *

Небо над Хогсмидом ровно отливало свинцом. Ветер пригибал траву к земле, катился по дороге в гору, взмывал вверх, к облакам, делая воскресный день пусть не намного, но легче и светлее.

Энквист шла впереди. Она сама была как ветер — то и дело поправляла завернувшийся подол мантии, ловила концы шарфа, смеялась, ни секунды не стоя на месте.

— И тогда — что ты сказал тогда?

— Я сказал, нужно резать поперек.

— Точно. Поперек, и с таким видом, как будто это жуть какая простая вещь! Как будто на каждом углу написано, что волчий корень не нарезают вдоль!

— Его не нарезают вдоль, Хальдис, это даже я знаю, — недовольный голос слева.

Снова пришлось прибавить шагу, чтобы догнать их двоих. Сюрприз: «Роби, Нэтан, вы ведь знакомы? Роби пойдет с нами!» — и вот он в компании рыжей девицы, поглядывавшей на него с опаской, причем Энквист делает вид, что все так и было задумано.

Попробовал призвать ее к ответу, у лавки принадлежностей для письма, когда рыжая подружка завела что-то про конспекты и скрылась за дверью.

— Посуди сам, не могла же я отказать. Ее бросил Майкл, Черри занята, Энжи — идет со своим-с-пятого-курса и… в общем, так получилось, — выдав все это, Энквист ковырнула носком песок, вынимая камешек.

— Она слизеринцев терпеть не может, ты разве не знала?

— Теперь уже поздно, — камешек ударился о стену и запрыгал вниз по ступенькам крыльца. — Посмотри на это, как на шанс узнать ее лучше. Она на самом деле милая. Все время читает. Любит арифмантику… У вас наверняка много общего…

— Смеешься?

Хальдис посмотрела на него внимательно:

— Ты, наверное, хотел, чтобы мы вдвоем?

— Ничего я не хотел, — буркнул Нэт, игнорируя ее пристальный взгляд. — Предупредила бы, я б остался в библиотеке.

Поежился от холода — и тут же пожалел об этом. Голова раскалывалась. Энквист смотрела на него как-то странно.

— Насчет рун ты не передумала?

— С чего ты взял, что я передумаю? Или ты пришел только для того, чтобы за мной присмотреть?

Нэт не ответил — был занят, отворачивался от группы старших студентов, проходивших мимо. Может, ему только показалось, что среди них был Монтгомери, но он все равно не хотел, чтобы его видели.

«Сейчас не время. Потом. Все потом…»

— По-твоему, я сама не могу разобраться?

— Подожди…

Компания скрылась за углом.

— То есть, тебе можно устраивать какие-то сомнительные опыты…

— Да нет же! Никто и не собирался за тобой присматривать, Энквист.

Она фыркнула.

— Зачем же ты пришел?

— Хочешь верь, хочешь — нет, но мне интересно… посмотреть, как это у тебя получится. И еще нужна одна вещь в аптеке, — поискал в кармане монетку — та трижды выскользнула из пальцев, прежде чем была поймана.

— Что, разве может такое быть? В вашей распрекрасной лаборатории чего-то не хватает?

— Да я сам виноват. И, если честно, не хочу ждать, пока профессор об этом узнает и погонит меня сюда с утра пораньше.

Дверь аптеки на другой стороне улицы была гостеприимно распахнута — но, то ли из-за запаха, то ли из-за чего-то еще, поток воскресных посетителей обходил ее стороной.

Листья с деревьев — кнаты и галеоны — кружились в воздухе, не долетая до земли. Через три минуты они вместе с Хальдис вышли из аптеки, и он держал в руке сверток.

— Ради какой-то вытяжки… Не для слабонервных, — она морщила нос. — Как можно вообще в таком работать! От меня теперь будет пахнуть.

— Не будет. Но если ты беспокоишься…

— Эй, перестань!

Почувствовав щекотку очищающего заклятия, расхохоталась, так, что он невольно опустил руку с палочкой: но она продолжала смеяться, теперь уже глядя на него. Сбитые с толку, прохожие торопились пройти побыстрее; Роби, появившаяся из лавки, взглянула на подругу удивленно.

— Что тут такое? — спросила она с подозрением.

— Комбинированный эффект, — Нэт затолкал сверток в карман. — Идем?

Пошли втроем по дороге, поднимавшейся в горы. Щебечущий голос Энквист заполнял настороженную тишину, и эти звуки вместе со звуками шагов разносились далеко, возвращаясь обратно умноженным эхом.

Немногие приходившие в голову мысли разлетались прочь — оставшиеся Нэт сам прогонял. Ему не хотелось думать. Это веселье с Энквист ничего не меняло. Все шло неправильно, с того момента, как разминал затекшие запястья, стоял у зеркала с мазью от синяков; с той секунды, как бросил взгляд на стол с жалкими остатками конспектов и этим чертовым, заранее приготовленным пергаментом (его-то им тронуть в голову не пришло!)

И ведь еще стиснул зубы, почистил перо, даже окунул в чернильницу, только потом, не сдержавшись, с чернилами вместе, швырнул через всю комнату.

По крайней мере, не плакал. Ночь прошла без сна, утром он тоже ничего не стал записывать. Это оказалось выше его сил. Сундук, кровать, стол — все молчаливые свидетели его позора напоминали о происшедшем — и вместо того, чтобы взять себя в руки и принять хоть какое-то решение, он просто-напросто бежал, зная, что придется вернуться, собирать бумаги, и даже смывать синее пятно со стены.

«Только не сейчас… Потом. Все потом…» — думал он, поднимаясь вверх по сужающейся тропе.

В какой-то момент звук их шагов слился в звон, эхо приобрело четкость — дорога стала каменистой.

— По-моему, мы достаточно отошли.

— Даже слишком, — Роби поджала губы. — Не думаю, что нам сюда можно.

Внизу видны были пестрые крыши Хогсмида, превратившегося в деревню пряничных домиков. Ветер сдувал поднимавшийся из труб мирный дымок. Нэт вдохнул поглубже, ища в воздухе след, но пахло только холодной травой.

— Там дальше есть расщелина, — вспомнил он, оглядываясь.

— Мы не пойдем дальше, — отрезала Энквист.

Она первая нашла подходящее место: ровный участок земли, скрытый за высоким валуном.

— Зачем ты поднял палочку?

— Нас могут увидеть.

— Специально же сюда забрались. Не надо никаких чар.

— Я не собираюсь рисковать!

— А я говорю — чары могут помешать. Да что с тобой такое? Мрачный, будто мы тут жертвенного петуха режем на перекрестке.

Осмотрелся. Место для жертвоприношений и впрямь было подходящее. Дорога и пустошь. Хогсмидский дым, наконец, оседлал нужный ветер и оказался на вкус горьким, пряным, совсем не похожим на запах горящей бумаги. Девчонки были заняты. Рыжая чиркала карандашом в блокноте и сутулилась так, что ее косы то и дело норовили переползти со спины на плечи. Энквист чертила на земле. Он стал разглядывать свою волшебную палочку, пытаясь найти на ней при свете дня невидимые отпечатки чужих пальцев. Ничего не нашел.

— Нужно собраться в круг.

Ничего, а ведь эти тролли излапали ее всю, от рукояти до кончика!

— Север правее, — заставил себя отвлечься. Энквист делала вид, что не слышит:

— Теперь луна…

— На всякий случай, мы же не будем устраивать ничего такого? — заволновалась ее подружка.

На дороге по-прежнему было пусто.

— Не беспокойся… Так. В какой сейчас четверти луна?

— Во второй, — Нэт потрогал траву. — Всего-навсего попрактикуемся в нелегальной магии…

— Нэтан!

— Хальдис? Ты не говорила!

-…которая называется «стихийной», потому что человек может ее контролировать хорошо, если через раз, и это опытный…

— Спокойно, меня учили!

— Стихийное волшебство? Разве мы не просто посмотрим руны в действии?

— Но как еще, по твоему, это можно устроить, Роби?

— Думаю, это вообще нельзя устроить. В «Энциклопедии рун» ясно сказано, что из песчаника не вырезают, а твои как раз из него…

— …к тому же, Энквист, «круг» из трех человек называется «треугольник», и я не встречал упоминаний ни в одной из книг…

— Хватит ворчать!

Роби пожала плечами, Нэт тоже замолчал. Он вовсе не собирался злить Энквист — говорил только по привычке, чтобы она не подумала, будто он серьезен больше обычного. Еще не хотел давать себе воли, и был прав — замолчав, слишком хорошо он чувствовал кипение внутри, медленное, как у напитка живой смерти, переходящего ко второму этапу: добавить настойку полынного корня, перемешивать по часовой, медленно, так, что к концу часа отваливаются руки… «Как раз тот момент, когда уже нельзя остановиться, только идти вперед. Но это потом. После…»

Облака стали чуть тоньше — и тень от валуна проступила на земле.

Энквист достала руны, сжала ладонь в кулак. Сорвала с волос шапку — ветер трепал ее серые пряди. Она тоже не собиралась останавливаться.

— Роби, сначала тебе, — сказала, виновато оглядываясь на Нэта, но он не слышал. Камни упали с сухим стуком. Певучие, с незнакомыми гласными, слова сплетались в сеть. Кипело уже не только в груди — ему вдруг показалось, воздух вскипел вокруг камней, задрожал, тени стали острее. Энквист наклонилась, сияя, и ее бледные руки, не касаясь земли, успокаивали дрожь, как непослушного щенка.

Он больше не хотел смотреть, но отвернуться не смог.

* * *

— С тобой и вправду что-то не так.

На обратном пути остановились у «Кабаньей головы» — листья кривого падуба держались крепко, не собираясь желтеть или облетать. Из-за стены сарая доносилось блеянье, подкрепляемое мирным духом навоза и шерсти.

Хальдис снова натянула шапку на уши.

— Почему ты отказался дальше бросать? Роби, конечно, вдруг стало «не интересно», но я без того знала, что она сбежит. А ты?

— Я видел достаточно, — головная боль вернулась, стоило спуститься в Хогсмид, и он снова подумал о «Живой смерти». — По-моему, твои руны меня не любят.

— Они еще не настолько старые, чтобы кого-то любить или не любить, — возразила Энквист со знанием дела.

Нэт перевел взгляд на стену: не сразу понял, что ищет, пока не отыскал маленькое оконце на втором этаже, то, через которое когда-то высматривал дорогу в Хогвартс. Потом стал разглядывать пыль под ногами. Глупо. Зачем было идти, если боишься вспоминать? В прошлом году ему снилось это место, часто. Жадное пламя в камине, твердый, как скорлупа, диван. Стена за спиной, маг с горящими глазами, поднимающий палочку раз за разом.

Был у него и свой способ справляться с такими снами — проснувшись, лежал, глядя в темноту, считал до ста. Думал, что бы он сделал, если бы все и вправду случилось так, как он боялся.

А Белби хотел напугать его — чем? Парой-тройкой синяков? Компанией подростков, спрятавшихся под маски? Угрозами?

«Но признай, они оказались хитрее, чем ты ожидал…»

Теперь, закрывая глаза, видел, как чернеет и осыпается пеплом лицо, так похожее на его собственное. «А кто в этом виноват? Проворонил их в коридоре, открыл дверь… И почему, почему не промолчал! Идиот! Сам себя выдал. Чего стоило притвориться, что тебе все равно, или, на худой конец, предложить что-нибудь взамен?»

Поздно было сокрушаться. Нужно вернуть то, что ему принадлежит. Он знал, что сделает это, хотя и понятия не имел, как.

Нащупал флакон с вытяжкой в кармане.

Не сейчас.

Но ему найдется, что предложить.

— Нэт? Ты почему молчишь?

— Не знаю. Пойдем. Ты вроде хотела пообедать?

Облака тяжелели, обещая дождь, а Энквист все еще светилась — меньше, чем там, на пустоши, но все равно, непозволительно ярко. Как будто стояла под солнцем.

— Это что, приглашение такое? — она, кажется, ничего не замечала. Может быть, только он один и видел?

— Я собирался вернуться в замок.

— Зануда, — шагнула к двери.

— Куда ты?

На ее обычно бледных щеках цвел румянец, глаза блестели.

— Когда-нибудь здесь был? Говорят, забавное место. Я имею в виду, продают не только сливочное пиво…

— Стой!

Было поздно — она уже зашла.

* * *

Внутри все оставалось точь-в-точь, как он помнил — деревянный пол, темная стойка, бородатый бармен протирает стаканы столетней тряпкой (теперь, по рассказам Хагрида, Нэт знал, это — тот самый Аберфорт, промышлявший не совсем легальными безоарами). Энквист с любопытством оглядывалась — сизый табачный дым ее, видно, не смущал.

— Все как в «Острове Сокровищ»!

— О чем ты?

— Ты не мог этого не читать! Представь, вон там, в углу, Билли Боунс со своей медной трубой… дверь скрипит, заходит Черный Пес… — она откинула выбившуюся челку и смело шагнула вперед.

Бармен прищурился.

— Добрый… день, сэр. Скажите, вы продаете ямайский ром?

— Чего?

— Она пошутила, — Нэт отодвинул ее от стойки. — Мы сейчас же уйдем.

— Ну, Нэтан! Нельзя просто так отсюда уйти.

В животе крутануло, и он вспомнил о не съеденном завтраке. У него еще оставалась сдача. Не то чтобы много, но…

— Хорошо. Будешь чай?

— Чай?!

— Два чая, пожалуйста.

— Четыре сикля, — буркнул бородач.

— Хм. Не надо два, дайте один.

— Нэт… подожди… я же не хотела…

— Уже поздно, — он оттащил Энквист к единственному в зале окну. Столик оказался на редкость крепким, и табуретки были ему под стать. — Тем более… Ты как раз очень хотела тут оказаться, вот и угощайся.

Сахар к чаю был в пожелтевших, насмерть слипшихся кубиках. В другом конце зала курили трубки двое, не желавшие показывать лиц. Еще один, мрачного вида, господин полоскал бороду в стакане, иногда просыпаясь и разражаясь ругательствами. Энквист после каждой тирады задерживала дыхание, но притворялась, будто совсем не удивлена. Наверняка, от Билли Боунса, кем бы он там ни был, она ничего другого и не ждала.

— Нэт?

— Не проси, я не буду переводить, что он сейчас сказал.

— …я имела в виду, что я сама в состоянии заплатить за свой чай, — на щеках ее по-прежнему цвел румянец. — Ты можешь перевести это?

— Это по-гоблински. Но как я уже сказал, переводить не стану. И спрячь свои деньги обратно, не надо ими тут размахивать.

Она покраснела еще сильнее — он видел это даже в тусклом свете, спрятала кошелек. Поднесла ко рту чашку и опустила обратно. Что-то неуловимо изменилось — то ли в нем, то ли в ней, то ли между ними обоими. Утреннее раздражение, тревога и гнев куда-то схлынули, и осталась только страшная неловкость. Огляделся: все было, как прежде. Пыль. Сгорбленные над столами спины. Темнота.

«Можно поклясться, если у этого Аберфорта найдутся часы, стрелки в них наверняка стоят. Или песок не сыплется. Интересно, как он это делает? Времени здесь словно и нет…»

— Да. Жутковато как-то, — после продолжительного молчания даже у Энквист голос звучал хрипло.

Нэт подавил желание усмехнуться. Она ничего не знала о жутких местах. «С другой стороны, ужасные вещи могут происходить где угодно. На солнечных полянах у озера. В этих маленьких запертых комнатах на втором этаже…»

— Тебе одной лучше сюда не ходить, — сказал вслух. — Хотя, конечно, с «Пьяной мантикорой» не сравнится.

— Это в Лютном? — она сделала глоток. Кто-то распахнул дверь — волна свежего воздуха разогнала дым по всему помещению.

— Ага. Авроры хотели закрыть, лет пять назад, но потом передумали. Им проще иметь там своих людей. А прозвали ее так из-за шипа, который прибит над баром.

— Хвостовой шип, без шуток?

— До сих пор ядовитый. Внизу у них есть подвал, где играют в трехкарточный браг, а на Йоль устраивают соревнования. Еще комнаты сдают.

— Как в «Дырявом котле»?

Вспомнил женщин, которые курили у входа в «Мантикору» и покраснел.

— Не совсем.

Помолчали еще — Энквист пила чай, время от времени добавляя сахара. Она смотрела на Нэта с интересом, от которого тому становилось не по себе.

— Это все здорово, — заметила она, когда чай закончился. — Но, может быть, теперь ты расскажешь мне, что же с тобой случилось?

Этого он не ждал. То ли в подземельях становилось заметным приближение зимы, и он отвык, то ли дело было не в тепле, а в бессонной ночи — но в теле появилась ленивая тяжесть, мешавшая встать и уйти, и даже возразить более-менее правдоподобно. Он ограничился односложным:

— Нет.

— Мне придется догадываться самой?

— Ничего не случилось.

— Как же! Ты пропустил завтрак, а его ты почти никогда не пропускаешь. От ветра тебя дергает, будто тебе на спину вылили котел кипятка, и еще ты все время отводишь взгляд.

Если она думала, что загнала его в угол, она ошибалась.

— И что?

— У тебя неприятности.

— Это вряд ли. Впрочем, откуда мне знать, что ты считаешь неприятностями?

— Перестань! Ты даже не врешь мне, а просто отмалчиваешься. Очень глупо, между прочим. Вот только руны всегда говорят правду. И я видела кое-что, когда бросила их для тебя.

Нэт поглядел на входную дверь, но ветер, гулявший по улицам Хогсмида, все еще казался ему плохой альтернативой.

Хальдис покачала головой. Она была более чем серьезна.

— Мы не первый день знакомы, Нэтан Баркер. Я могу с легкостью делать вид, что ничего не происходит, кормить тебя шоколадными лягушками или смеяться над своими чокнутыми друзьями из Рэйвенкло, но сейчас я не думаю, что это поможет. Такой взгляд, какой у тебя был сегодня утром… и это уже в который раз! На первом курсе, когда ты выгнал меня из библиотеки, помнишь?

— Помню. Тогда я прекрасно со всем справился. Сам.

Она всплеснула руками.

— Справился! Думаешь, никто… Да вся школа знает, что тогда произошло. Черри… Уотер ей рассказал. Ты использовал то, что нельзя… запретную магию.

Он фыркнул:

— Ну это уже не смешно, Энквист! Во-первых, никто ничего не знает, кроме тех, кто там был. А Уотер не считается, он придурок. Во-вторых, что за «запретная магия»? Непростительные? Хорошего же ты обо мне мнения! А если речь идет о законах, ты сама только что развлекалась самой что ни на есть запретной магией, и…

— Да послушай ты меня! Есть разница! Я никому не причинила вреда, — она говорила с убежденностью, которую он не привык от нее слышать. — Но ты… Ты их поджег! Без палочки! Намеренно!

— Только одного, в честной дуэли, — зашипел он в ответ, злясь, что она повышает голос. — И случилось это еще когда!

— Вот именно. Я знаю, на что ты способен. Думаешь, ты справишься сам, но ты ведь уже не первокурсник, которому все простят.

— Какое это имеет значение?

— Взгляд, Нэтан. Как будто ты кровь кому-то хочешь пустить! Ты можешь сделать то, о чем потом будешь сожалеть, — сказала она тихо. — Если что-нибудь произошло с тобой… может, лучше поговорить об этом… с кем-нибудь. Хотя бы с профессором Снейпом.

— Нет! Он здесь вообще не при чем, — Нэт посмотрел на нее пристально, не давая отвернуться. — Как и ты. Это мое дело, и больше ничье, ясно?

— Куда уж ясней, — к его удивлению, она даже не была раздражена. — Не хочешь говорить? Мне остается только догадываться, и не думай, что у меня не выйдет, я не какая-нибудь гриффиндорка. Но я не стану больше спрашивать. Это и вправду твое дело, — в серых глазах мелькнуло что-то похожее на сожаление, а потом она грустно улыбнулась. — Веришь или нет, я просто надеюсь, что мы закончим Хогвартс вместе.

Он не знал, что ответить, чувствуя себя в полной растерянности. Как раньше было просто! Стоило нагрубить, сказать что-то резкое, и она уходила, в меру обиженная, играть в свой квиддич. Теперь же, совершенно внезапно, он оказался безоружен.

Кто-то снова открыл дверь, и сквозняк пошел по ногам, задевая мантии.

Энквист все еще улыбалась, не подозревая о панике, которую эта неуместная улыбка рождала в душе ее собеседника.

«Черт возьми… Она беспокоится! Она может узнать обо мне все что угодно! Даже то, что никому не стоит… Ей всего лишь нужно понаблюдать, и пожалуйста — я как на ладони… Снейп прав насчет контроля. Нельзя предпринимать ничего серьезного, пока не можешь держать себя в руках!»

— Ты все еще не хочешь в замок? — проговорил Нэт, пожалуй, слишком быстро.

Он хотел остаться один и подумать, но не обязательно в таком порядке.

— Пока нет, — Энквист посмотрела вокруг, словно ждала кого-то.

— Почему?

— Эксперимент не завершен, — осторожная улыбка превратилась в лукавую.

Новый посетитель бросил на стойку монетку, получил свою бутылку и огляделся.

— Какой эксперимент? — тревога, которую Нэт чувствовал, не уменьшалась, а только крепла.

— Если честно, я не пробовала на людях… Только с погодой…

— Энквист!

— Это очень просто… как поторопить прилив. Увидела и не удержалась.

— Скажешь, наконец, что ты сделала?

Она не ответила, но вдруг наклонилась к столу и прошептала, отодвигая чашку подальше:

— Нэт? Тебе не кажется, что он идет к нам?

Человек действительно направлялся к их столику, и в его худой, закутанной в серое фигуре было что-то до боли знакомое. Он остановился рядом с ними — неуверенно, будто не думал, что его узнают или захотят узнать. Не говоря ни слова, Нэт поднялся с места, протянул руку, со всей силы хватая протянутую в ответ костлявую ладонь. На долю секунды они встретились глазами, прежде чем шагнуть друг другу в объятия.

— Фили. Мерлин мой, Фил…

Фили, ведь это был именно он, оскалился, по-свойски кивнул, подвигая к их столу табуретку. Одним движением он сковырнул с горлышка пробку и протянул бутылку всем желающим.

Хальдис поправляла капюшон, но тот не слушался пальцев. Ее паникующий взгляд Нэт истолковал по-своему.

— Это Фили. Мой друг. Он не говорит.

Почему она захотела уйти, Нэт так и не понял. Смущенно пробормотала, что не хочет мешать, потому что «вы, наверное, давно не виделись», а «Роби обещала подождать в книжном». Не стал спорить: проводил ее на улицу, туда, откуда виднелась крыша книжной лавки, и вернулся.

Фили сидел все там же, где его оставили, стирал рукавом пыль с подоконника. Он почти не изменился — разве что обзавелся шрамом вдоль уха, почти незаметным, если не приглядываться. Сохранил свой загар, и привычку сутулиться, когда сидел. Наверное, по-прежнему проводил большую часть времени под открытым небом. Нэт поймал себя на том, что всматривается с жадностью, ловит каждую черту — словно ожидая, что его обманули, и на самом деле никакого Фили здесь нет. Даже понимая, что говорить придется ему одному, долго молчал и не мог начать.

— Странно, что она ушла. Не мог же ты ее напугать. Обычно она нормальная девчонка, — сказал зачем-то. Приятель его ухмыльнулся и присвистнул.

— Эй, не в этом смысле! — запротестовал Нэт, но добился только того, что его еще и похлопали по плечу. Теперь, когда Фили улыбался, морщинки застревали на лице чуть дольше, чем раньше, само же лицо было подчеркнуто тенью — знакомой, но Нэт за долгое время успел отвыкнуть.

— Глазам не поверил, когда тебя увидел…Ты здесь часто бываешь?

Фили покачал головой. Показал один палец.

— Значит, судьба?

Теперь улыбались вдвоем. Время стояло на месте, дым кружился под потолком.

— Ты знаешь… про аптеку?

Медленный кивок в ответ. Они смотрели друг на друга.

— Мелисса с мелкими тогда перебралась к сестре, а я тебя искал. Ты в Лондон так и не вернулся?

Фили снова покачал головой.

— …дошел до самого чердака. Не поверишь, кто там был, на твоем старом месте. Этот прыщ Флетчер. Он толком и сказать не смог, куда ты делся. Кстати, надеюсь, ты не связался с каким-то уродом, вроде Скрэверса?

Возмущенный взгляд. В бутылке осталась половина, до столика снова доносилась несвязная ругань.

— А я, видишь, здесь устроился. Учусь. Зелья. Все, как хотел.

Бармен иногда косился в их сторону, но делал вид, что по-прежнему протирает посуду.

Не хотелось рассказывать про себя. Можно было просто молчать. И они молчали. Нэт смотрел, как Фили допивает до дна.

— Слышал что-нибудь от Хиггса?

Пошуршав в кармане, его друг выудил бумажку и грифель, стал царапать.

Когда одна сторона закончилась, перевернул и продолжил писать на другой.

— Адрес? Это твой? Его? Что ж он сам не написал? Обещал ведь. А если бы я тебя не встретил?

Но Фили только сверкнул глазами и вложил обрывок ему в руку.

* * *

Тем же вечером Нэт стоял в совятне, подбирая самую незаметную из школьных сов.

— Просто подожди, пока он будет один. Не нужно распугивать магглов.

Сова чувствовала его беспокойство и рвалась из рук. Уже совершенно стемнело, когда он выпустил ее, вместе с коротким письмом. Почти сразу она исчезла в облаках. Нэт понимал, что Хиггс вряд ли ответит, но это было лучше, чем ничего.

Снова болела голова. Причина, скорее всего, крылась в определяющих чарах (на пути к своей каморке он шептал «Homenum Revelio» как сумасшедший, не останавливаясь) — но эту мысль он отгонял от себя.

Дверь от наложенной защиты покрылась изморозью. Внутри тоже стало холодней. Закончив колдовать, сел на пол, у стены, обозревая разгром в своем скромном убежище. Что ж, по крайней мере, теперь никто, кроме него, не мог сюда войти.

С конспектами разобрался просто: слева, в стопку, то, что еще можно спасти, справа — список всего, что придется переделать. Список вышел неприятно длинный, и когда закончился, пришлось считать до десяти и откладывать перо подальше, чтобы не сломать. Со стены укоризненно смотрело так и не стертое пятно.

«После. Не сейчас. Когда верну…»

Достал чистый пергамент и сверлил его взглядом добрые полчаса, но так ничего и не написал.