План Мародера (джен)

Северус Снейп гордился тем, что был слизеринцем до мозга костей. Будучи только полукровкой, он вел себя так, как полагается чистокровным, как внушила ему мать. И часто прибегал к изворотливости, выработанной годами общения с фанатичным и вспыльчивым отцом-магглом. Даже его нарочито неслизеринское поведение, к которому относились открытые издевательства над судентами-гриффиндорцами, в частности Мальчком-Который-Выжил, — даже у них в конечном итоге была своя цель, которая могла принести пользу его факультету. Тем не менее, в тот момент, когда он сидел перед магорадио, прислушиваясь к вечерней трансляции сессии Визенгамота, его слизеринская маска спокойствия полностью разрушилась. Благо, никто не мог увидеть его потерю самообладания, когда он слушал новости: его расширившихся от удивления глаз, открытого в немом шоке рта, побледневшего лица с красными пятнами на щеках.

Лордом Блэком оказался не кто иной, как Сириус Блэк! Тогда как Поттер стал лордом Поттером, и Блэк усыновил его, делая наследником также и рода Блэк. К тому же родовой союз Лонгботтомов и Поттеров восстановлен. Одна шокирующая новость следовала за другой, а болтун-комментатор, захлебываясь от восторга, продолжал вещать о том насколько привлекательно выглядел Блэк в кожаных штанах и какая жалость, что Поттера не было рядом с ним.

Северус сделал неприличный жест рукой, адресовав его, видимо, непутёвому комментатору, и отключил чёртов аппарат. Он был более чем шокирован такими новостями, но тут он вспомнил намёки Люциуса этим утром.

Северус шипел и вполголоса ругался, нервно меря шагами свои апартаменты в Хогвартсе. Раз уж Блэк призвал Суд Рода и лишил Лестренджей магии за принятие Тёмной метки, неудивительно, что Люциус подчинился ему. Глава рода Малфоев был никем иным, как приспособленцем — истинным слизеренцем, способным заговорить собеседнику зубы и таким образом вывернуться из любой щекотливой ситуации. Хотя сам факт подчинения воле Сириуса унизителен для Люциуса, он пойдет на все, чтобы сохранить свою магию.

Интересно то, что Люциусу было уже известно происхождение Тёмного лорда — очевидно, он посчитал его неподобающим. Северус узнал правду от Альбуса Дамблдора, как только стал шпионом. Он находил крайне забавным тот факт, что пресмыкающиеся в ногах Темного лорда чистокровные понятия не имели о том, что по своему происхождению Тёмный Лорд был ближе к Северусу, чем к ним.

Бледная улыбка Северуса тут же испарилась: теперь Люциус был в союзе с Блэком — и Поттером! — и будет работать с ними против Тёмного лорда. Это было ясно как день, даже, несмотря на то, что все было представлено довольно завуалировано. Это также предоставит Люциусу некоторую свободу от Тёмного лорда, о чём можно даже не упоминать — не то чтобы он собирался. Северус всегда гордился тем, что никто не знал, кому на самом деле принадлежит его верность — бывшие Пожиратели смерти верили в то, что он их шпион в стане Светлых, а Альбус был убеждён, что он его шпион среди Пожирателей. На самом деле, преданность Северуса принадлежала только одному человеку…

Лили Элизабет Эванс.

Он подошёл к мини-бару и плеснул себе немного двадцатилетнего скотча, настоянного в дубовой бочке. Выросший в маггловском мире, он предпочитал скотч дурацкому огневиски, который был так популярен в магическом мире. Северус залпом опрокинул в себя стакан, смакуя терпкий вкус.

В детстве Лили была его единственным другом. Она единственная смогла в нескладном худом сальноволосом подростке с крючковатым носом и жёлтым лицом разглядеть умного, хоть и чересчур серьёзного мальчика. Он гордился возможностью ввести её в магический мир и наслаждался её невинной привязанностью к нему.

Всё пошло прахом из-за Хогвартса. Не раз он сожалел, что ступил на порог этой школы. Возможно, если бы их не развела в стороны межфакультетская вражда, если бы он учился на дому, как и хотела его ныне покойная мать, и избежал бы влияния тех, кто добровольно пошёл на службу к Тёмному лорду, то…

Но он уже давно смирился с тем фактом, что их дружба закончилась по его вине.

Летом перед их пятым курсом он попросил Лили притвориться, будто их дружбе настал конец, поскольку он находился под давлением остальных слизеринцев и вынужден был поддерживать их предубеждения. Растущее с каждым днем влияние Темного лорда не оставило Северусу никаких иллюзий о последствиях неподчинения. Лили проявила понимание и согласилась. Но учебный год проходил, и её терпение истощалось с каждым разом, когда он не заступался за неё и даже молча соглашался с оскорблениями в её сторону от своих приятелей, или когда он также молча наблюдал за тем, как слизеринки насылали на неё заклинания подножки, и ничего не делал, чтобы защитить её (нужно заметить, что Лили и сама превосходно давала отпор обидчикам). Её терпение полностью лопнуло, когда он назвал её грязнокровкой.

Краска стыда вновь залила его лицо при воспоминании о том, как это произошло: Джеймс Поттер подвешивает его в воздухе вверх тормашками, чтобы унизить, Лили защищает его, тогда как Северус отталкивает её так резко, так жёстко… Он не хотел этого. Он никогда не думал о ней так.

Но сделанного не воротишь, и, когда он попытался извиниться перед ней, она ответила, что с неё хватит. Он сделал свой выбор предельно ясным, и она будет благодарна, если впредь он будет держаться от неё подальше. Он оставил её в покое в Хогвартсе, зная, что у них впереди целое лето, чтобы помириться, но вместо этого лето принесло ему дальнейшие волнения, когда Лили наотрез отказалась подходить к двери её маггловского дома и велела сестре отослать его — что та и сделала с превеликим удовольствием.

В ярости он обвинил Мародёров в том, что потерял Лили. Всё оставшееся лето он потратил на планы мести. По возвращении в Хогвартс он подслушал, как Регулус Блэк говорит своему другу Матиасу Флинту о побеге своего братца, из-за того, что их мать вконец спятила и избила Блэка до полусмерти. Это было идеальной приманкой для его ловушки. Он с лёгкостью спровоцировал Блэка на то, чтобы тот проболтался о Дракучей иве, и в полнолуние отправился убивать оборотня, чтобы Блэка исключили, а Поттер остался один-одинёшенек.

Но он просчитался, полагая, что тихий и спокойный нрав Люпина останется при нём в его волчьей форме — не остался; он ошибался, считая, что Люпин в волчьей шкуре станет лёгкой добычей. Оборотень, которого он увидел лишь краем глаза, был зол и агрессивен и напугал его до смерти. Когда объявился Поттер и спас его, он на самом деле был благодарен, и при этом так зол за свою благодарность Поттеру, что мог своей яростью стереть Хогсмид с лица земли. А затем соль на рану подсыпал Альбус, мордредов, Дамблдор, видящий его насквозь, который предостерёг его от дальнейших действий против оборотня, при этом отказавшись наказывать гриффиндорцев слишком строго: несколько отработок после занятий, отстранение от квиддича для Блэка и ничего — совсем никакого наказания для Поттера и Люпина.

Но хуже всего было в конце шестого года, когда Лили поддалась настойчивости Поттера и согласилась с ним встречаться!

После этого Северус добровольно примкнул к Тёмному лорду, приняв метку тем летом и убив бедного маггла, которого Малкибер старший пытками довёл до полусмерти. Тот даже не пытался защититься, когда Северус направил на него свою палочку, представляя на его месте своего отца. Это убийство не смутило его тогда — в конце концов он скрупулезно составлял план убийства Люпина (по искреннему убеждению Северуса, оборотни причислялись к существам, подлежащим ликвидации при обнаружении — что бы там не говорили всякие Дамблдоры), но позже, став старше и мудрее, он пожалел об этом убийстве, осознавая, каким грехом замарал свою душу.

Оглядываясь назад, он был рад, что Тёмный лорд оценил его талант зельевара и избавил от необходимости участвовать в обычных рейдах и травле магглов. По своей глупости, он недооценивал эту привилегию, полагая, что упускает возможность действительно служить своему лорду. А затем он услышал начало пророчества. Он примчался к Тёмному лорду с этой информацией…

Северус склонился и поцеловал подол мантии Тёмного лорда.

— Мой лорд, мне необходимо сообщить вам нечто важное, но нас не должен никто услышать.

Тёмный лорд уставился на него тяжелым взглядом красных глаз, и Северус почувствовал резкую боль в голове. Он вздрогнул, но боль мгновенно исчезла. Тёмный лорд выслал всех из комнаты.

— Теперь встань и расскажи мне, что ты услышал, Северус, — сказал он спокойно.

Северус поднялся и склонил уважительно склонив голову.

— Дамблдор проводил собеседование на место преподавателя Прорицаний с одной женщиной, и она произнесла пророчество… «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного лорда... рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца...» — Он остановился перевести дух. — К сожалению, это всё, что я услышал прежде, чем бармен выставил меня.

— Понятно. — Тёмный лорд поднялся и молча обогнул Северуса.

Северус тяжело сглотнул. Разве он не выполнил свой долг? Его Лорд недоволен им?

— Ты веришь в пророчества, мой дорогой Северус? — внезапно спросил Тёмный лорд.

Он вновь нервно сглотнул, пытаясь совладать с приступом страха прежде, чем смог заговорить.

— Честно говоря, нет, мой лорд.

— Тогда отчего ты так торопился преподнести мне эту новость?

Намёк на то, что Северус верил в то, что может родиться некто, кто победит Тёмного лорда, вонзился в голову Северуса наподобие лезвия острого ножа. Он лихорадочно думал, что ответить.

— Я лишь хотел предупредить вас о том, что старый маразматик Дамблдор тоже слышал это и может поверить, — выпалил Северус, вновь преклоняясь.

Тёмный лорд резко рассмеялся.

— Это станет беспрецедентным событием. Мы оба никогда не доверяли причудам чайных листков и предсказаниям гадальных карт. — Он стремительно двинулся к своему трону и полы его мантии взметнулись за ним прежде, чем он сел. — И всё же кто-то может и поверить, поэтому поэтому я приму во внимание этот… бред. — Они вновь встретились взглядами. — Ты всё правильно сделал, Северус. В своё время ты будешь вознаграждён.

Несколько месяцев спустя Северус просматривал список новорождённых в больнице Св. Мунго и обнаружил, что одним из малышей, рождённых в конце июля, был ребёнок Лили. Северус попытался забыть об этом, напоминая себе, что мальчишка был также отпрыском Джеймса Поттера, и ему не было дела до того, что случится с ним… или с Лили. Тем не менее, он не мог прекратить волноваться, зная о том, насколько порочные нравы царили среди Пожирателей, и хорошо осознавая чрезмерную жестокость, на которую Темный лорд был способен в отношении своих врагов. Затем Северуса вызвали на ужин с Тёмным лордом — необычайная честь…

— Полагаю, ты уже видел список новорождённых, Северус? — спросил Тёмный лорд, как только они покончили с ужином.

— Да, мой лорд, — признал Северус. Он знал, что двое малышей могли подойти под пророчество — родители обоих бросали вызов его лорду, они оба родились в конце июля.

— Мне доложили, что Дамблдор регулярно навещает эти семьи, — усмехнулся Тёмный лорд. — Очевидно, он окончательно спятил и возложил свои надежды на такую зыбкую материю, как пророчество.

— Он в отчаянии, мой лорд, — вполне искренне отозвался Северус. — Вы с каждым днём отвоевываете все новые позиции.

— Да, — пробормотал Тёмный лорд, — в отчаянии, а отчаявшиеся люди совершают отчаянные поступки, — он наколдовал два бокала коньяка и один передал Северусу. — Я думаю, Дамблдор попытается использовать одного из этих младенцев против меня. Мне нужен шпион, который выяснит, которого он выберет. — Он поболтал жидкость в стакане и вперил в Северуса безжалостный взгляд красных глаз. — Когда-то ты водил дружбу с женой предателя крови Поттера, так?

— К своему стыду вынужден признать, что мы выросли на одной улице. — Северус знал, что глупо было бы лгать.

— Ты ведь знаешь, что Дамблдору известно, кто именно подслушал пророчество? — Тёмный лорд зловеще улыбнулся, когда Северус отрывисто кивнул. — В Хогвартсе скоро откроется вакансия на должность профессора Зельеварения. Ты подашь заявление о приёме и на собеседовании попросишь убежища в стенах Хогвартса, поскольку раскаялся в том, что рассказал мне о пророчестве, чем поставил под удар сына своей подруги детства. Ты скажешь старому маразматику, что больше не хочешь служить мне.

— Мой лорд… — Северус запнулся. — Он не поверит! Я не смогу…

— Ты сделаешь это, Северус, — резко оборвал его Тёмный лорд. — Но до встречи с Дамблдором ты будешь тренироваться в искусстве окклюменции с Беллатрисой. Это поможет тебе спрятать свои мысли и свою истинную преданность от него. Ты присоединишься к его шайке предателей крови и будешь сообщать мне обо всём происходящем, но особенно о том, что касается пророчества.

Он согласился — был ли у него выбор?

В конечном итоге именно это стало его спасением.

Окклюменция оказалась сложной наукой, но, просматривая свои воспоминания, связанные с его дружбой с Лили, под злобные насмешки Беллатрикс, у него зародились сомнения относительно правильности выбранного им пути. К моменту собеседования, на котором он изливал крокодиловы слезы на мантию Дамблдора, говоря о том, что сожалеет о принятых решениях, он действительно колебался в своих взглядах и был благодарен своим окклюментивным щитам, которые надежно защищали все его мысли, и от Дамблдора, и от Тёрного лорда.

Требование Дамблдора стать его шпионом в лагере темных быстро получило одобрение Темного лорда, который даже не пытался сдержать смеха.

— Пусть он думает, что ты на его стороне, — Тёмный лорд улыбнулся, — но мы с тобой прекрасно знаем, кому ты действительно предан.

Тёмная метка болела несколько дней после этого: «лёгкое» напоминание от Тёмного лорда о том, кому Северус поклялся отдать свою жизнь.

Шли месяцы, и чем больше Северус проводил времени с Дамблдором и остальным персоналом Хогвартса, вдали от Пожирателей смерти, чем больше он видел подавленные лица детей, потерявших своих родителей и семьи из-за жажды власти и крови Тёмного лорда, тем меньше он верил в свои идеалы Пожирателя смерти.

Поэтому он более серьёзно отнёсся к своей роли шпиона. Шпионаж стал чем-то естественным для него, и он быстро осознал, что занял крепкие позиции в обоих лагерях. Именно он решал, о каких рейдах рассказывать, знал, кого спасли, а кого стёрли с лица земли. Он держал в руках важную информацию — не всю, но большую часть, и в тайне гордился возникшим положением вещей.

Но события Хэллоуна в восемьдесят первом развеяли его иллюзии (а это точно были иллюзии, он понял это позже). Тёмный лорд вызвал его к себе и рассказал о своих планах насчёт Поттеров. Для завершения ритуала ему нужен был ребёнок, так почему же не выбрать одного из тех детей, которым судьбой якобы предначертано его победить? Северус запаниковал и попросил лорда оставить Лили в живых в качестве платы ему за преданную службу; её муж и дитя не имели для него никакого значения.

Ему следовало знать, что Лили до конца будет пытаться спасти сына, даже ценой своей жизни. Он должен был знать, что Тёмный лорд предпочтёт убийство оглушению.

Суровая правда заключается в том, что именно он привел Темного лорда к Поттерам, к Лили. Он подписал им смертный приговор, когда поведал Тёмному лорду о пророчестве. Впоследствии Дамблдор сыграет на его чувстве вины и возьмёт с него обещание помогать её сыну. Северус ненавидел себя за то, что в минуту слабости согласился на это. Хотя эта клятва и сыграла свою роль и убедила Дамблдора в преданности Северуса Свету, но ни Поттер, ни данное обещание не были тому причиной.

Тёмный лорд убил Лили и заплатит за содеянное. Сердце Северуса всегда принадлежало Лили, несмотря на то, что ему вряд ли было отведено достойное место в её сердце. Он отомстит за её смерть, сделав так, чтобы Тёмный лорд исчез раз и навсегда. Защита Поттера была необходимым условием для этого — единственной причиной, почему он оберегал его.

Северус плеснул себе в стакан ещё скотча.

Правда заключалсь в том, что он в любой момент согласился бы обменять Мальчишку-Который-Выжил на Мать-Которая-Умерла — Гарри Поттера на Лили Эванс. Сделай он так, Лили возненавидела бы его, прокляла бы до скончания времён за одну мысль об этом. Северус тяжело вздохнул. Он не мог заставить себя прекратить ненавидеть мальчика, ради которого Лили отдала свою жизнь, глубоко в душе веря, что если бы Гарри Поттер никогда не существовал, никогда не был рождён, то Лили никогда бы не стала мишенью Темного лорда, она бы не умерла.

Его ненависть также подпитывал тот факт, что Гарри Поттер был маленькой копией Джеймса (кроме пронзительных зеленых глаз Лили, которые взирали на него с немым укором); он был гриффиндорцем с головы до пят, слишком надменным, без всякого уважения к правилам или авторитетам, он был слишком… слишком...

Худым.

И маленьким.

Северус закатил глаза и потёр переносицу. Он не хотел допускать и мысли, что директор был прав, утверждая, будто Поттер совершенно не испорчен. «Конечно же, Блэк вскоре исправит это», — мрачно подумал Северус.

Раздавшийся хлопок оповестил его о появлении домашнего эльфа.

— Чего тебе?

— Директор вызывает деканов всех факультетов в свой кабинет немедленно.

— Очень хорошо.

Северус с грохотом поставил стакан на стол, заклинанием освежил дыхание и покинул свои комнаты. Наверняка старый маразматик хочет обсудить нового Лорда Блэка.

«Блэк будет невыносимым», — Северус мысленно фыркнул, — «Что значит «будет». Блэк уже невыносим. Всегда был таким!»

Он последним появился в директорском кабинете и занял оставшееся кресло рядом с чем-то рассерженной Поппи. Быстрый взгляд на остальных коллег подтвердил, что все были единодушны в своем недовольстве таким срочным вызовом.

Альбус вошёл, казалось, не замечая повисшего в комнате напряжения, чинно расположился за собственным рабочим столом, на котором громоздились стопки пергамента.

— Благодарю вас за то, что откликнулись на срочный созыв, — произнес он. — Я позвал вас сюда по двум причинам, и обе они напрямую связаны с Гарри Поттером.

— Если вы хотите объявить, что Сириус Блэк стал лордом Блэком, — перебил его Филиус, — то, думаю, нам всем уже всё известно — по радио только об этом и трубят.

— Не совсем, — Альбус приподнял свою старую морщинистую руку. — Позвольте мне все объяснить. Сегодня я встречался с Сириусом сразу после слушания в Визенгамоте. Я не сомневаюсь, вы все слышали о том, что он уже получил опекунство над Гарри Поттером. — Произнося это, его голос упал, и Северус вдруг подумал о том, каким старым в этот момент выглядел Альбус.

— Причина, по которой ему незамедлительно предоставили опекунство, кроется в этой бумаге, — он ткнул пальцем в пергамент. — Это отчет, составленный Амелией Боунс и Аластором Грюмом, о ситуации, сложившейся в доме родственников, у которых проживал Гарри. В нём написано, что для ребенка в этой семье сложилась крайне неблагоприятная атмосфера и рекомендуется незамедлительно забрать его оттуда.

— О, Мерлин! — воскликнул Филиус. Минерва, сидевшая рядом с ним, ощетинилась.

— Я же говорила! — накинулась она на Альбуса. Ее шотландский акцент только усилился от гнева. — Когда ты оставил его там, я сказала тебе, что они — худшие магглы, которых я когда-либо видела! Но разве ты слушал меня? Нет!

Северус был поражен ее яростью.

— И меня он тоже не слушал! — возмутилась Поппи. — Каждый год я говорила, что мальчик недоедает и страдает от отсутствия заботы и ухода, что у него задержка роста из-за проблем со здоровьем, но каждый раз ты, Альбус, отмахивался от меня пустыми отговорками!

Альбус не пытался защититься.

— Вы можете винить меня сколько угодно, Минерва, Поппи. Я сожалею, что не слушал вас, полагая, что сам всё прекрасно знаю. Но я глубоко заблуждался.

Если бы речь шла не о Поттере, то Северуса даже позабавило бы такое раскаяние Альбуса. Директор мог винить только самого себя за боль, причиненную Золотому Мальчику: Альбус был тем, кто отправил его к магглам, и именно он с упрямством, достойным лучшего применения, отмахивался от всех признаков плохого обращения.

Помона прочистила горло.

— Что именно сделали родственники мистера Поттера?

— Вред по большей части наносился вербально. Его никогда не называли по имени, предпочитая «уродец», «мальчишка» или другие обидные прозвища. Ему регулярно напоминали о том, что он для них — обуза. Его заставляли выполнять работу, непосильную, порой даже опасную для ребенка. Он получал оплеухи и удары различными предметами с раннего возраста, но, вероятно, научился уклоняться и избегать их к шести годам.

— Это объясняет его талант ловца, — едко вставил Северус.

Минерва гневно уставилась на него.

— Пожалуйста, продолжай, Альбус, — быстро сказала Помона. — Если мы хотим помочь ребенку, мы должны знать о вреде, причиненном ему.

— Как правило, его недокармливали, а зачастую и вовсе ничего не давали. Ко всему прочему, двоюродный брат издевался над ним. Документально зафиксировано два случая нанесения тяжелых повреждений, хотя его магия обычно исцеляла его. Его нуждами также пренебрегали: одежда с чужого плеча, никаких игрушек и книг, кроме тех, что были нужны для школы, никаких подарков. До одиннадцати лет он спал в чулане под лестницей, затем его перевели в самую маленькую комнату в доме, — Альбус тяжело вздохнул. — Возможно, из-за того, что ему пришло письмо из Хогвартса. Ситуация несколько улучшилась после того, как его забрал Хагрид, но каждое лето случались некоторые происшествия.

— Мерлин! — снова воскликнул Филиус. — Как они могли!

— Они могли, поскольку не имели причин думать иначе! — запальчиво воскликнула Минерва. — Ты ни разу не навестил его, Альбус! Ни разу! Ты держал нас всех в стороне для его же безопасности, и что же? Он не был в безопасности вообще!

— Арабелла Фигг поселилась неподалеку, чтобы присматривать за ним. Я говорил с ней по сети Летучего Пороха после прочтения отчета, пытался выяснить, как она упустила такое из виду, — оправдывался Альбус. — К несчастью, имело место недопонимание. Она думала, что я одобряю все действия его родственников, в то время как я верил, что они, хоть и не испытывали к нему большой любви, проявляли терпимость, но никак не грубость!

— Какая разница? — раздраженно осведомился Северус и стряхнул соринку со своей мантии. — Значит, с мальчиком жестоко обращались. Но я не понимаю, почему это заслуживает такого особого внимания…

— Он заслуживает такого же отношения к себе, как и все дети, ставшие жертвами жестокого обращения! Мы всегда обсуждаем лучший подход к такому ребёнку! — резко уперкнула его Помона. — Вы забываете, что большинство из таких детей идут на мой факультет!

Она была права. Большинство детей, ставших жертвами жестокого обращения, попадали на Хаффлпафф, чтобы получить любовь и дружбу, которых им так не хватало. Им требовалась безопасность и стабильность, чтобы взять под контроль собственную магию. А другие пострадавшие, сохранившие в себе боевой дух, обычно отправлялись на Слизерин, поскольку были хитрыми и изворотливыми.

Северус отказывался сочувствовать Поттеру. Многие пережили гораздо худшее, чем он, и даже его, Северуса, детство не было для него сплошным праздником. Поттер, возможно, имел оправдание для некоторых своих раздражающих черт характера, включая его неуважение к старшим, но он все равно оставался мерзким мальчишкой.

— А остальные обычно попадают на мой факультет, — бросил Северус. — Я не могу понять, почему мы обсуждаем этот, несомненно, очень важный вопрос в середине каникул, тогда как обычно подобные вопросы рассматриваются перед началом учебного года.

— Возможно, если бы мне позволили закончить, вы все узнали бы причину, — сухо сказал Альбус.

Все, включая Северуса, испытали неловкость от упрека.

— Во-первых, я согласен с Северусом, что воспитательный подход к Гарри следует обсудить на нашем обычном заседании накануне обучения, — твёрдо сказал Альбус. — Тем не менее, имеются некоторые медицинские проблемы, которые требуют незамедлительного вмешательства. Осознав, что Гарри стал жертвой жестокого обращения, Сириус отвёз его в Долину Целителей в Америке. Они исправили большинство физических травм и, как я полагаю, некоторые из эмоциональных. Они также сняли ограничивающее заклятие, которое я наложил на магию Гарри в связи с его шрамом. Его магический потенциал значительно возрос, и ему необходимо научиться контролировать новообретённые силы до начала занятий.

— Я отправлю сову с предложением своей помощи в Чарах, — тут же отозвался Филиус.

— Я уже занимаюсь с ним Трансфигурацией, — сухо сообщила Минерва Альбусу.

От удивления брови Альбуса поползли вверх:

— Понимаю. Ввиду этих новостей о Поттере, я задавался вопросом, знала ли ты о том, что Сириус стал лордом Блэком, и об остальных событиях. Я надеялся, что ты доверишься мне.

Поджав губы в таком всем знакомом жесте, Минерва неопределённо хмыкнула.

— А я надеялась, что ты задействуешь хоть чуточку здравого смысла, выбирая дом для Гарри. Но, кажется, нас обоих постигло разочарование.

Северус обменялся недоумённым взглядом с Помоной, почувствовав резкое охлаждение между директором и его заместителем.

— Альбус, — наконец разорвала напряжённую тишину Поппи, — полагаю, ты хочешь, чтобы я написала в клинику, запросив полный отчет о состоянии его здоровья?

— Да, Поппи. Целителем Гарри был Ноши Чёрный Ястреб. Сириус дал своё разрешение связаться с ним, — согласился Альбус. Он сменил позу и сложил руки поверх пергамента. — И вторая причина, по которой я вас собрал, заключается в том, что Сириус поднял вопрос о стандартах воспитания и безопасности в нашей школе, сообщив мне, что подумывал о том, чтобы забрать Гарри из школы.

На такое заявление Северус бросил резко:

— Пусть забирает паршивца, если так хочет!

— Не говори глупостей, Северус! — опередив Альбуса, отозвался Филиус. — Помимо серьёзного урона нашей репутации, который это вызовет, за Поттером последуют и другие! Повезёт ещё, если школу не закроют!

— Вот мы и пришли к главной проблеме, — сказал Альбус. — Мне бы хотелось услышать ваши идеи насчёт того, как мы можем всё здесь улучшить. Я уже решил пригласить нашего нового учителя по ЗоТИ, Аластора Грюма, который приедет в школу на остаток лета и вплотную займется проверкой системы безопасности и охранных щитов школы и прилегающих территорий.

— Ну, это только начало, — сказала Помона, поправляя мантию. — Лично я бы хотела, чтобы ситуация с профессором Бинсом поменялась.

— Уровень знаний по его предмету и в ряде других при проверке СОВ были ниже ожидаемого, — согласилась Минерва. — Прорицания можно исключить, а Маггловедению требуется капитальная доработка.

— Я согласен, — сказал Филиус. — Внимания требует и Зельеварение. Многие мои ученики нанимают на лето учителей, чтобы устранить пробелы в знаниях.

Северус сердито посмотрел на него:

— Не моя вина, что большинство из них болваны, которые не понимают элементарных вещей.

— Возможно, если бы вы учили, а не просто издевались, ученикам бы это помогло! — огрызнулась Минерва.

— Довольно! — повысил голос Альбус. — Мы здесь не для того, чтобы критиковать стили преподавания друг друга. — Он сделал глубокий вздох. — Есть ещё идеи?

Все отрицательно покачали головами.

— Тогда спасибо, что уделили мне своё время. Жду вас снова у себя, если у вас появятся новые стоящие идеи, — быстро сказал Альбус. — И Северус, пожалуйста, задержись, если можешь.

Кабинет быстро опустел. Минерва чуть задержалась и немного подождала, пока они не останутся втроём.

— Знал ли ты, Альбус, что по завещанию Лили и Джеймса я могла быть опекуном Гарри? — прямо спросила Минерва.

Альбус протяжно вздохнул и серьёзно кивнул:

— Я не подумал о том, чтобы рассказать тебе об этом, Минерва, поскольку завещание не было обнародовано, а твои притязания были не совсем явными. И, несмотря на твои опасения касаемо Дурслей, ты согласилась со мной, что мальчику там будет лучше.

Впервые на памяти Северуса, Минерва выглядела такой подавленной.

— К моему великому стыду, Альбус, я поступила именно так, и никогда себе этого не прощу. — Она вышла прежде, чем Альбус сумел ответить.

В комнате повисло тяжелое молчание, казалось, Альбус мыслями находится далеко отсюда. Северус откашлялся

— Ах, да, Северус, прошу прощения за мою рассеянность, — сказал Альбус. Казалось, он избавился от отвлекающих его мыслей, полностью переключая внимание на Северуса. — Ты должен знать: Сириус в курсе пророчества и в полной мере осознаёт реальность возможного воскрешения Волдеморта.

— Вы рассказали ему? — прошипел Северус, теряя свое хладнокровие второй раз за день.

— Он точно знал о возможности воскрешения Тома, и, я уверен, у него были довольно сильные подозрения о пророчестве, потому что он не особо настаивал на подробностях, — сказал Альбус. — У Сириуса есть план, как победить Волдеморта, и я согласился работать с ним.

Северус почувствовал, как его губы скривились от отвращения.

— И еще. Сейчас как никогда важно, чтобы ты относился корректно к Гарри, — продолжил Альбус. — Иначе, не сомневаюсь в том, что Сириус добьется твоего устранения или заберёт Гарри.

«Конечно же, я должен вести себя корректно с этим поганцем, и уже не имеет значение, насколько дерзко и неуважительно тот всегда относился ко мне!»

— Прошу тебя, оставь вражду с Сириусом в прошлом….

«Конечно же, мне просто нужно простить и забыть годы насмешек и травли, забыть, как меня бросили на растерзание оборотню! Плевать на то, что Блэк пытался убить меня!»

— В память о Лили...

— Не смейте манипулировать её именем в этом деле, — огрызнулся Северус, резко встав с кресла и подойдя к окну. Он посмотрел невидящим взглядом на земли вокруг, не зная, что немногим ранее Альбус также стоял у этого окна, устремив вдаль невидящий взгляд.

Альбус молчал, и Северус был рад этому, поскольку это дало ему время восстановить контроль над эмоциями.

— Люциус заявил, что род Блэк восстановил свое влияние. Он поддержит их, — спокойно сказал Северус. — Как бы то ни было, ненависть Блэка к Тёмному лорду и его слава жёсткого человека помогут расшатать уверенность чистокровных магов в Тёмном лорде. Он сделает все, чтобы уничтожить Тёмного лорда раз и навсегда.

— Не могу с тобой не согласиться, — мягко сказал Альбус.

— Очевидно ещё, что Блэк будет защищать Поттера, — он остановился на секунду для нагнетания атмосферы. — Даже от вас.

Он увидел в окне отражение смутившегося Альбуса.

— Вам не стоит волноваться, директор, — коротко сказал Северус. — Я сдержу свое обещание и помогу защитить Поттера, чтобы победить Тёмного лорда. В этом наши с Блэком цели совпадают. Но! Не ожидайте большего и не смейте просить снова.

— Спасибо, Северус.

— Это все? — спросил он со своей обычной усмешкой.

Альбус заколебался, но кивнул.

Северус быстро покинул комнату. В его покоях еще оставалась добрая половина бутылки скотча, которую он собирался допить.

o-O-o

Гарри вырвал из дремоты голос Сириуса, поздоровавшегося с Римусом. Он не стал сразу открывать глаза, ему было так тепло и уютно, и он чувствовал себя слишком уставшим, чтобы чтобы покинуть кокон из одеял. Даже ради своего крестного — Бродяги, поправил он себя, — даже несмотря на желание узнать, как все прошло.

Он услышал, как Сириус наколдовал стул, подтащил его к кровати, неловко стукнув о нее, когда садился. Ремус подтвердил, что мальчик спит, как и прежде. Тут Гарри почувствовал руку Бродяги в своих волосах, буквально впитывая это успокаивающее ощущение того, что кто-то его любит. Он уже хотел открыть глаза, когда...

— Ну, хватит мучать меня! Как все прошло? — спросил Ремус шепотом, чтобы не разбудить Гарри.

Гарри передумал открывать глаза. Он не думал, что Сириус расскажет о чем-то, что в конечном итоге не станет так или иначе ему известно, но ведь всегда есть возможность… Живя с Дурслями он заметил, что они всегда говорили более открыто, когда забывали, что он все ещё находится в комнате. Конечно, Сириус и Ремус не были похожи на Дурслей — Гарри вдруг почувствовал искреннюю благодарность за то, что ему так повезло, что Сириус, с посильной помощью Ремуса, спас его. Наконец он переключил свое внимание на разговор.

— Видел бы ты его лицо, с него картины можно было писать! — Сириус усмехнулся. — Дошло до того, что Дуллард спросил его, в порядке ли он, прежде чем он смог собраться и дать мне клятву.

— А что было, когда Альбус понял, что ты взял Гарри под опеку?

— Тут всё несколько осложнилось — он настаивал на том, чтобы взглянуть на завещание. Кажется, он собирался сказать, что я не могу быть регентом и попечителем — ведь Фрэнк и Алиса лично так и не отказались. Августа была в ярости.

— Могу себе представить.

— Он придирался ко всем моим объявлениям. За правомерность усыновления поручилась Амелия, при этом послав его куда подальше. Когда я сказал о том, что Гарри теперь наследник Блэков, он сморозил глупость, за что его отчитал не кто иной, как Тибериус Огден. А затем он осудил моё решение лишить Лестренджей магии.

— Как только Августа не разорвала его в клочья, — пробормотал Ремус.

— Ну, мне кажется, если бы она могла это сделать, она бы сделала, — сказал Сириус. — Во всяком случае, она вскочила и накричала на него. Потом слово взяла Гризельба Марчбенкс, которую мне, возможно, придётся расцеловать хотя бы за то, что она сказала, что Визенгамот хреново справляется со своей работой по осуществлению правосудия. Затем Бартоломью Уилкс отчитал Альбуса за оспаривание права на применение родовой магии, а старик Тибериус заявил, что примет как личное оскорбление, если он не прекратит этот явный допрос. Прекрасный был момент!

— Артур получил место в Министерстве? — спросил Ремус.

— Да, — подтвердил Сириус, — Еще один незабываемый момент, кстати. Шум поднялся на всех ярусах. Кажется, Корнелиус чуть не наделал в штаны от восторга.

Гарри услышал, как Сириус чуть подвинулся.

— Самое вкусное — на десерт: Амбридж сейчас где-то в джунглях Гвинеи, — сказал Сириус с улыбкой.

— Там этой жабе и место, — поддержал шутку Ремус.

Они захихикали, будто нашкодившие школьники, и Гарри пришлось постараться, чтобы тоже не рассмеяться.

— Что насчёт бюджета Министерства? — спросил Ремус, когда они смогли угомониться.

Сириус вновь подвинулся, и Гарри чуть не выдал себя, когда тот взял его руку.

— Лучше, чем мы ожидали. Огден, Нотт и Гринграсс поддержали мои пожертвования для Департамента Магического Правопорядка и Отдела Тайн.

— Это...

— Удивительно, я знаю. Если они так хотят показать, что будут нашими союзниками, или, хотя бы, сохранят нейтралитет… даже это будет просто отлично, — довольно сказал Сириус.

— А ДМП с Отделом Тайн получат столь необходимое финансирование.

— Как мне ни противно это признавать, это также значит, что Люциус неплохо провел своё собрание, — подтвердил Сириус, — Очевидно, что Августа — блестящий оппозиционер. В субботу меня и Гарри пригласили в дом Лонгботтомов на ужин в компании со всеми старыми союзниками рода Поттер. Ричард Боунс сказал мне во время перерыва: «Сообщи, когда мы сможем дать присягу».

— Гарри будет рад увидеть Невилла. Тот послал ему саженец в качестве подарка, пожелав ему скорейшего выздоровления, — сказал Ремус. — И подписался: «Твой крестный брат, Невилл».

Гарри хотел закатить глаза на довольный тон Ремуса. Лично он был очень счастлив, что Невилл хочет быть его крестным братом, что он также как Гарри обрадовался тому, что их матери были соответственно их крёстными матерями. У них не было близкой дружбы в Хогвартсе, и Гарри корил себя за это. Поэтому он решительно намеревался отправить Невиллу ответное благодарственное письмо, подписавшись: «Твой крёстный брат, Гарри».

— Ты знаешь, Фрэнк тоже так называл Джеймса, потому что Дорея была его крёстной матерью, — прокомментировал Сириус, по тому, как это было сказано Гарри смог понять, что он улыбался.

— Минерва была крёстной Джеймса, не так ли?

— Ага. — Сириус зевнул.

На некоторое время в комнате воцарилась тишина, и Гарри уже подумывал дать знать взрослым, что уже проснулся, когда Ремус прокашлялся и спросил:

— Полагаю, после заседания ты разговаривал с Альбусом?

— О, да, — сухо сказал Сириус. — Мы поговорили.

— И?

— И я с трудом не поддался искушению обрушить на него ярость родовой магии, — тем же сухим тоном сказал Сириус.

— Я так полагаю, он хотел, чтобы Гарри вернулся к Дурслям?

— Не воспринимал отказ до тех пор, пока я не сказал ему, что кровная защита теперь основана на крови Блэков.

Гарри был разочарован. Он ожидал, что директор заговорит о Дурслях, но в глубине души надеялся, что Сириус и Ремус окажутся неправы, и он не будет настаивать на своем.

— Он сказал, что будут приняты меры, и Гарри будет видеться с ними как можно реже. Даже сказал, что я могу поехать с ним и проследить, чтобы они нормально обращались, но… — Сириус вздохнул. — Он заботится о Гарри. Я вижу это, но у него неправильно расставлены приоритеты.

«Ну, уже лучше», — подумал Гарри.

— Может это из-за его возраста? — предложил Ремус.

— Ты думаешь, что он впал в маразм?

Гарри чуть не фыркнул.

— Я думаю, что у его поколения другой взгляд на воспитание детей, — сказал Ремус таким тоном, что Гарри понял, Бродяге придётся выслушать лекцию. — Раньше от детей, особенно рабочего класса, ожидали, что они сами будут зарабатывать себе на пропитание, с раннего возраста помогать с домашними делами, даже сложными, и при этом будут относиться к родителям с уважением и благодарностью за пищу, любую одежду и крышу над головой. Если, помимо этого, они ещё получали похвалу и любовь, то они были счастливчиками, но это было несущественно. И лишь только в этом столетии психиатры указали на то, что любовь и похвала являются важной составляющей в воспитании ребёнка, чтобы тот стал счастливым и полезным членом общества.

— Не уверен, что согласен с тобой, Ремус, — твёрдо сказал Сириус. — Я думаю, Альбус прекрасно знает, что растить ребёнка в среде без любви — плохо. Он признался, что возложил бы счастье Гарри на алтарь защиты крови, хотя он не знал, насколько плохо к Гарри относились его родственники.

Теперь вздохнул Ремус:

— Знаешь, иногда я скучаю по тому времени, когда слепо верил в то, что Альбус — величайший волшебник всех времен и народов, всезнающий и всемогущий.

— Ну, это действительно ужасно узнать, что у твоего кумира есть недостатки, — отозвался Сириус. — Всё встаёт на свои места только тогда, когда понимаешь, что они тоже люди, и ты перестаёшь искать оправдания их поступкам для поддержания облика героя.

— Ты так и не оправился от новости о том, что Элтон Джон не волшебник.

— Рассмешил!

— И все же я прав, что Альбус не был твои идолом, не так ли? — лениво спросил Ремус.

Гарри слушал разговор с интересом, про себя размышляя, кто же был кумиром Сириуса.

— Ты прав, — ответил Сириус. — Я Блэк, помнишь? Нас не воспитывали для поклонения великому Альбусу Дамблдору, победителю Гриндевальда. Нет, дядя Альфард был моим героем. Он плевал на чистоту крови, поддерживал всех “нежелательных” родственников, он был воплощением крутости, и он не отвернулся от меня, когда я сбежал. А потом позволил убить себя.

— В этом не было его вины, — заметил Ремус.

— Конечно, была, — возразил Сириус. — Идиот пошел в засаду к Пожирателям смерти.

— Полагаю, они пытались его завербовать.

— Волдеморт хотел всех Блэков в свою коллекцию, — пробормотал Сириус. — Я думаю, мой дед заключил какую-то сделку: он присоединится к нему, если тот убедит всю свою семью принять Метку.

— Но он знал, что ты никогда этого не сделаешь, — Ремус резко замолчал, осознавая сказанное. — О, в этом случае, он был очень хитрым, верно?

«Дедушка Сириуса поступил очень мудро», — про себя рассуждал Гарри. Он знал, что Сириус никогда не примет Метку, и был уверен, что ему не придется выполнять данное обещание.

— Да уж, нам всем пришлось иметь дело с этой сволочью, пока дедуля отсиживался в безопасности нашего загородного поместья.

— О да, защита там довольно серьезная.

— Я уже извинился за то, что не предупредил тебя об этом, — прокашлявшись, ответил Сириус.

— Тебе чертовски повезло, что я не сгорел заживо, — сказал Ремус.

— Я же назвал тебе пароль, отключающий эти чары, — сказал Сириус, стараясь оправдаться.

— После того, как я позвонил тебе по Сквозному Зеркалу и потребовал его, — напомнил Ремус. — Пока я уворачивался от лавины серебряных копий, смею заметить.

— Я же извинился! — возмутился Сириус.

Гарри ужасно хотелось улыбнуться их шутливой перепалке, но вместо этого он заерзал, привлекая их внимание, и они оба зашикали друг на друга, чтобы не разбудить его.

— Так к чему вы с Альбусом в результате пришли? — спросил Ремус.

— Мы договорились, что он всё же поможет: он собирается вступить в Военный Совет и у него есть некоторые соображения насчет «Охоты за сокровищами». Видел бы ты его лицо, когда я сообщил ему об этом, — сказал Сириус. — Он хочет извиниться перед Гарри за всё, так что это уже кое-что.

Эта фраза заставила Гарри подумать чуть лучше о действиях директора в ситуации с Дурслями. Он был прав: профессор Дамблдор заботился о нем.

— Ты собираешься позволить ему? — сухо спросил Ремус.

— Конечно, — ответил Сириус. — Если Гарри решит, что ему нужны эти извинения.

Различные эмоции нахлынули на Гарри. Сильная волна симпатии и даже любви накрыла его; возможно, из-за того, что Бродяга хотел сделать что-то, потому что любил Гарри. С другой стороны, он был разочарован в директоре, который оказался обычным человеком, также способным совершать ошибки. При этом он мучительно хотел забыть о том, что директор отправил его к Дурслям, не утруждая себя проверками, и сконцентрироваться на том, что директор всё же беспокоился о нём. И что всё случившееся тогда не было простой игрой.

И потом был тоненький, едва слышный голос у Гарри в голове, так похожий на голос целителя Фей, который спрашивал: почему ему так важно знать, что директор заботится о нём? У него есть другие люди в жизни, другие взрослые, которым он небезразличен: Бродяга, Лунатик и тетя Минерва. Если он простит директора, то лишь потому, что это будет правильным решением, но только если это будут искренние извинения, а не потому, что Гарри хотел нравиться этому человеку.

«Запутанно», — подумал Гарри. — «Всё очень запутанно».

Он опять повернулся под слоями одеял — так тело отражало его беспокойные мысли.

Сирис провел большим пальцем по костяшкам его пальцев, чтобы успокоить, и это на удивление сработало. Он приоткрыл глаза и увидел Сириуса, смотрящего на него с теплой улыбкой.

— Привет, соня, — поприветствовал его Сириус. — Как ты себя чувствуешь?

— Странно, — ответил Гарри.

Ремус кашлянул с другого конца кровати:

— Я оставлю вас, чтобы ты мог просветить Гарри, Сириус. В библиотеке поместья есть книга, до которой я бы хотел добраться до обеда, — он с улыбкой взъерошил волосы Гарри и вышел из комнаты.

— Хочешь принять ванную? — прямо спросил Сириус.

— Лучше душ, — кивнул Гарри, почувствовав, что действительно неплохо было бы освежиться.

— Посмотрим, как ты стоишь на ногах, — сказал Сириус, отпуская руку Гарри и откидывая одеяла.

Гарри осторожно спустил ноги с кровати и сел. Он взялся за предложенную Сириусом руку и поднялся. В этот момент он почувствовал легкое головокружение, но стоило ему поднять голову, как всё прошло. Эта попытка была лучше, чем предыдущие, ведь он не первый раз за сегодня пытался встать с постели.

— Всё в порядке, — сказал Гарри.

Сириус помог ему добраться до ванной, и Гарри оперся на стену.

— Я справлюсь.

— Пять минут, — сказал Сириус. — Не задерживайся, и если я тебе понадоблюсь — кричи, даже если ты будешь голым, понял?

Гарри смутился, но сумел коротко кивнуть. Он как следует вымылся за отведённое ему время. Завернувшись в полотенце и выйдя из ванной, он почувствовал благодарность Сириусу, который уже поджидал его, чтобы помочь добраться до кровати. Он приготовил ему чистую пижаму, и Гарри показалось, что постельное белье поменяли. Сириус моментально скрылся в ванной, чтобы привести её в порядок и дал Гарри возможность переодеться. Он натянул пижаму и с удовольствием забрался обратно в кровать, с наслаждением вдыхая запах свежего белья.

Сириус позвал Добби, и перед Гарри появился поднос с едой: куриный бульон с клецками, стакан молока и кусок шоколадного торта. Такой же поднос появился перед Сириусом, который бросил недовольный взгляд на стакан с молоком.

Гарри спрятал улыбку и принялся за свой обед. Он быстро проглотил бульон и только начал есть торт, как Сириус откашлялся и спросил:

— И сколько ты слышал?

— Практически всё, — честно ответил Гарри. — Ты действительно чуть не спалил профессора Дамблдора?

— Я разозлился, а дом отреагировал, — так же честно признался Сириус. — Мы обговорили этот момент, и, как ты слышал, он хочет извиниться перед тобой. — Он посмотрел на Гарри. — Я правда верю, что он не знал, насколько тебе там было плохо. Он был очень расстроен, когда я всё ему рассказал.

Гарри медленно кивнул и продолжил есть торт, чтобы избежать расспросов. Он не знал, как ему следует реагировать на извинения и стоит ли ему простить директора.

— Ты в порядке? — мягко спросил Сириус.

— Просто... — Гарри поковырялся ложкой в недоеденном куске торта. — Я думаю, смогу ли я когда-нибудь простить профессора Дамблдора.

— Что? — Сириус удивлённо изогнул бровь.

Гарри глубоко вздохнул и посмотрел на него:

— Я думал, что хотел простить его только для того, чтобы всё ещё продолжать ему нравиться, но это глупо, ведь так? Я должен услышать его извинения и простить его, только если решу, что он этого заслуживает.

— Не скажу, что это глупо, это присуще любому человеку. Все хотят, чтобы их любили, и никто на самом деле не любит ссор и отказов. Но ты прав, если человек сделал что-то не так, то ты должен простить его только если получишь искренние извинения — если он твой настоящий друг, то он точно извинится.

Гарри кивнул:

— Устроишь тогда нам встречу с профессором Дамблдором?

— На следующей неделе.

— Ты не возражаешь, если я дам ему второй шанс? — спросил Гарри, помня слова Сириуса, адресованные Ремусу.

— Нет, и я очень горд, что ты всё как следует обдумал, — успокоил его Сириус. — И второй шанс довольно неплох иногда.

— Например, как с Малфоями? — сухо спросил Гарри. Малфои вызывали много споров, когда они обсуждали собрание Родов. Гарри был за то, чтобы поступить с ними так же, как и с Лейстренджами.

— Что ж, это не столько второй шанс, сколько задержка судебного решения, — усмехнулся Сириус. — Старина Люциус, видимо, понял это. Некоторые из его сторонников сегодня были довольно полезными.

— Мне это всё ещё не нравится. Я сомневаюсь, что он искренне сожалеет.

— Возможно, но он нам всё же нужен — по крайней мере пока Волдиморда не уйдёт навсегда, — лукаво усмехнулся Сириус. — Тогда мы забросим его и твоего дядю Вернона голыми в Косой переулок с вытатуированным по всему телу словом “виновен”. Может, даже свяжем их вместе.

Гарри не мог удержаться от смеха при виде картинки, возникшей у него в голове.

— Можно я просто скажу "фу"?

Он неожиданно для себя самого зевнул, а ещё через мгновение поднос убрали, и он натянул одеяло до самого подбородка.

— Ты останешься со мной? — сонно спросил Гарри, наблюдая за тем, как Сириус устраивается рядом.

— А куда же я денусь? — улыбаясь, ответил Сириус. — Спокойной ночи, Сохатик.

Гарри тоже улыбнулся, думая о том, как же хорошо проводить время с Сириусом, который заботится о нём, тогда как тётя Петунья никогда бы не исполнила его просьбы. После этих мыслей он сразу же заснул.