Луч во тьме (гет)

Ремус никогда не хотел становиться мракоборцем. Будь у него выбор, он бы скорее предпочёл профессию исследователя, а может быть, даже преподавателя в Хогвартсе. Школа волшебства, в которую он попал лишь благодаря доброте и авторитету профессора Дамблдора, стала для него настоящим домом, местом, где он обрёл верных друзей, не чурающихся мальчика-оборотня. Люпин с огромным удовольствием остался бы там навсегда, укрывшись от мира, который не готов был принять его проклятья. Под присмотром директора, имея открытый доступ к нужному зелью, Ремус был уверен, что чувствовал бы себя спокойно. Ещё одна мысль, которую он не хотел лишний раз поднимать из подкорки сознания, заключалась в том, что в школе не было девушек-ровесниц, а только дети и прочие преподаватели, а значит, риск снова полюбить серьезно уменьшался. Ну не за профессором МакГонагалл ему ухлёстывать, в самом деле.

Но война всегда диктует свои правила. Несмотря на все свои рассуждения, и даже предложение Дамблдора талантливому студенту, Ремус вместе с друзьями прошёл обучение и стал мракоборцем. Если бы Люпина когда-нибудь спросили, например, Джеймс, который сейчас почему-то вообще ничего не говорил, а просто отвернулся спиной и натягивал жилет с защитными амулетами, или Сириус, который носился по всей раздевалке в поисках новых перчаток, позволяющих удерживать палочку, сохраняя руку свободной. Он заказал их в магическом каталоге и теперь успел всем надоесть, хвастаясь своим «ну сейчас уже точно полезным» приобретением. Так вот, Ремус бы ответил Питеру, который вообще сегодня не пришёл, потому что никак не мог оправиться после предыдущей вылазки, что в их квартете именно он, Люпин, отвечает за здравый смысл, и, если бы он пошёл на поводу только у своих желаний, то некому бы было останавливать Блэка и Поттера в их безбашенных задумках.

Хотя, пожалуй, с тех пор как Джеймс женился на Лили, он стал чуточку осторожнее, впрочем, это было заметно лишь относительно холостого Джеймса Поттера. У Сириуса же совершенно отсутствовали рычаги давления, и заставить его остановиться было сложнее всего. Кроме того, своим отчаянным поведением он нередко провоцировал Джеймс, что точно требовало вмешательства извне. А таким «вмешательством» уже со школьных времён привык, хотя нет, не привык, научился быть Ремус. Ребята — настоящие волшебники, в самом лучшем понимании этого слова, но он должен быть рядом, для уверенности в их благополучии. Они его самые близкие люди, и Лунатик не представлял, что с ним произойдёт, если он потеряет хотя бы одного из мародёров. Но друзья никогда этого не спрашивали. Более того, Ремус догадывался, что господа Бродяга, Хвост и Сохатый сами знают ответ на этот вопрос.

Окончательно собравшись, мракоборцы уселись в ожидании Грюма, который должен был разъяснить им суть нового задания. Сириус наконец, нашёл перчатку, но, испробовав её в очередной раз и запустив сноп искр в шкафчик Джеймса, пришёл к выводу, что без них всё-таки удобнее, и теперь развалился на скамейке. Несмотря на внешнюю расслабленность, было видно, что он ужасно встревожен и не может дождаться, когда появится Грюм и объяснит, что их ждёт на этот раз.

Ремус не разделял его энтузиазма, ему хотелось, чтобы глава их группы вообще сегодня не пришел. Каждое задание было похоже одно на другое: они аппарировали на место, видели обычный дом семьи волшебников, над которым дурным предзнаменованием парила чёрная метка. Это означало только одно — внутри они обнаружат мёртвых людей, разрушенные судьбы и группу Пожирателей наверху. И то если повезёт. Хотя считается ли встреча с толпой охочих по твою душу хладнокровных убийц везением, вопрос открытый. Задача группы была обездвижить и доставить в Управление всех, кого удастся захватить. Чем больше людей в масках они задерживали, тем меньше сторонников становилось у Тёмного Лорда. Но, порой, Ремусу казалось, что все их старания лишь капля в море и, пока они ловят одних, Волдеморт набирает всё новых и новых соратников, а их лучшие ребята гибнут целыми семьями.

Люпин тоскливо посмотрел на настенные часы, потом окинул взглядом остальных. Самое ужасное в работе мракоборцем было именно вот это ожидание. Когда ты попадал на место, времени бояться и раздумывать не было, все решения принимались мгновенно, а сейчас Ремусу хотелось задержать каждый взмах секундной стрелки, чтобы оттянуть тот момент, когда он снова увидит чужую боль, смерть и оборванные жизни. Сириусу, напротив, хотелось поскорее ринуться в омут, чтобы как можно скорей избавиться от этого безумного ожидания. Ремус не мог понять этого рвения до конца, ведь как только всё закончится, им снова придётся сидеть и ждать. И бояться.

Лунатик покосился на Джеймса. Тот сидел с абсолютно равнодушным видом, но в его взгляде чувствовалось напряжение. Сегодня все были непривычно молчаливы, и Ремусу это не нравилось. Он задумался, пытаясь вспомнить что-нибудь, ещё неизвестное остальным, чтобы разрядить обстановку, но мрачные мысли о том, что произойдёт уже через несколько минут, заволокли сознание тёмной пеленой, за которой безнадёжно тонули все светлые воспоминания.

Джеймс тоже был совершенно не предрасположен к веселой болтовне. Это удивило Люпина, потому что всегда именно Поттер был инициаторов шутливых бесед, которые служили своего рода рефлексией, облегчая грядущее столкновение со злом. Более того, последнее время Джеймс изобиловал байками о причудах беременной Лили. Их можно было обсуждать бесконечно, давая будущему папаше дурацкие советы. Но сейчас Сохатый молчал. Рем перевёл взгляд на Сириуса и кивнул головой в сторону Джеймса. Блэк улыбнулся, подмигивая Люпину, и стукнул Поттера по спине.

— Помнишь, я говорил про тот маггловский мотоцикл? — Бродяга добился своего: Джеймс озадаченно повернулся. Судя по его виду, Сохатый не помнил. — Да ладно? Неужели забыл? — Сириус поджал губы и скрестил руки. — Он у меня уже почти летает.

— Это образное выражение? Или ты действительно решил поднять рычащую махину с коляской в воздух? — Ремус уже знал ответ на этот вопрос, но решил уточнить.

— Обижаешь, — гордо усмехнулся Блэк. — Я распилил три Чистомёта. Ты, кстати, знал, что находится внутри мётел? На самом деле, прутья просто зачарованы и особой роли не несут, интереснее всего начинка.

— То есть метла — это что-то вроде волшебной палочки? — Ремус представил себе Сириуса, колдующего метлой вместо палочки. Выходило правдоподобно, но глупо.

— Похоже на то, — ответил Блэк. — Только, разумеется, никто не станет тратить перья фениксов, и тем более жилы дракона на такую ерунду. Хотя, если бы кто-то попытался, вышла бы идеальная метла.

— Из которой можно вырубить противника, — Рем весьма скептически отнёсся к восторженному тону Бродяги. — Плюс тогда мы бы не смогли просто пойти купить себе любую метлу, какую бы ни захотели. Палочки же выбирают себе волшебника. А что, если какого-нибудь блестящего игрока в квиддич выберет древняя Комета-180?

— Тут ты прав, Лунатик, — отмахнулся Сириус. — Но я-то не собираюсь создавать метлу-палочку, а всего лишь хочу заколдовать маггловский мотоцикл. Пока он отрывается от земли примерно на полметра и способен выдержать разве что маленького ребёнка, но если я в ближайшее время смогу понять, как увеличить объём чар, достаточных для метлы, так, чтобы их хватало мотоциклу, то на нём хоть Хагрид будет летать.

Ремус расхохотался.

— Хагрид? На летающем мотоцикле? Я, конечно, знаю, что ты самоуверенный фантазёр, но чтобы настолько…

Сириус улыбнулся той снисходительной улыбкой, которой одарял людей, не верящих в его волшебный потенциал.

— Вот увидишь, Рем. Когда я его доделаю, мы ещё не раз на нём прокатимся, — Сириус мечтательно посмотрел на потрескавшуюся краску на потолке раздевалки, видя вместо старой побелки бесконечно голубое безоблачное небо, в котором парил, словно скоростной Метеор, летающий мотоцикл с коляской. — А потом, Джеймс, я подарю его твоему сыну, чтобы он на нём отправился в Хогвартс. Представляешь себе лицо Дамблдора, когда он это увидит? Да все наши преподаватели сразу поймут, чей сын пришёл учиться.

«Ага, и на чьём мотоцикле», — мысленно добавил Ремус.

Джеймс наконец-то отвлёкся от созерцания своих шнурков и взглянул поверх очков на витающего в облаках друга.

— А если у меня будет дочь?

Сириус прыснул.

— О, тогда я сам её отвезу. Хоть в Хогвартс, хоть на Луну.

— Да кто же тебе позволит, — отрезал Сохатый, всем корпусом развернувшись к хохочущему Сириусу.

— Ну, разумеется, я вначале спрошу разрешения у юной мисс Поттер.

Тут уже и Ремус не смог сдержать смеха, увидев ошарашенное лицо Джеймса.

— Кстати, раз уж мы заговорили о прекрасных леди из семейства Поттеров, как там поживает Лили? — спросил Сириус.

Улыбка Джеймса погасла, а его лицо резко помрачнело. Поттер нахмурился и закусил губу. Рем и Блэк замерли ожидании ответа. Джеймс уже набрал воздуха, готовый что-то произнести, как за порогом послышался шум шагов.

Аластор Грюм распахнул скрипнувшую дверь и сурово уставился на них здоровым глазом. Искусственный зрачок вначале сделал полный оборот вокруг своей оси, но затем тоже сконцентрировался на мародёрах.

— Дайте мне палочки, — сказал он, доставая свою, чтобы намекнуть, что, так или иначе, они окажутся у него в руках и встретил недоумевающий взгляд трёх пар глаз.

— Зачем? — с закипающим вызовом спросил Сириус. Ремус закатил глаза и передал палочку Грюму. Когда Блэк говорит с такой интонацией с шефом, жди скандал.

— Вам всем прекрасно известно, что произошло неделю назад. Я лично ввёл дополнительные меры безопасности, но сейчас должен проверить, что никто из моих людей не связан с этим ублюдком.

Ремус наблюдал, как Грозный Глаз проговаривает заклинания над его палочкой, проверяя всё его недавнее колдовство. Люпин до сих пор не мог принять то, что случилось с семьёй Лонгботтомов. Это что-то нереальное, совсем недавно они обедали вместе, слушали забавные истории про маленького Невилла, а сейчас могут увидеть их разве что в больнице Святого Мунго. Алиса уже пришла в себя, но, кажется, совершенно потеряла рассудок, хотя Ремус надеялся, что всё обойдётся, и это просто последствия полученных травм, которые сойдут вместе с синяками. Главное дождаться, когда очнётся Фрэнк, вместе они точно выкарабкаются. И Невилл им поможет, ведь они же не могут забыть собственного сына?

— К тому моменту, как ребята оказались на месте, их уже ждали с десяток Пожирателей. Мы потеряли двух человек, а смогут ли оправиться Лонгботтомы — неизвестно, — фальшивое глазное яблоко завертелось в железном кольце. — Теперь вас будут проверять каждый день, пока не найдётся крыса, которая их сдала.

— Может, тогда увеличить группы? — спросил Ремус. — Если попадём в засаду, легче будет оказать сопротивление.

— Ну разумеется, тогда ты будешь дежурить семь дней подряд, одновременно обучая новых бойцов, и следить за картой, — Грюм хмыкнул и вытянул из кармана ключ-портал. — Я осторожный человек, но не параноик. На крайние меры пойдём, когда не останется выбора.

Он осмотрел все палочки, затем уже миролюбиво вернул их владельцам.

— Я же знаю, что среди вас как раз предателей нет, но вдруг кто под Империусом? — Грозный Глаз вздохнул и поставил портал на стол. — В этот раз нападение ещё только ожидается. Около десяти часов должны нагрянуть на огонёк. Вы отправляетесь сейчас, прячете семью в подвале, никаких аппараций и пороховых сетей — всё, кроме порт-ключа прекрасно отслеживается, а затем готовите гадам хорошую встречу.

— Нас, что, будет трое на толпу Пожирателей? — спросил Сириус.

— Большее количество человек трудно разместить незаметно.Если я отправлю десять бойцов, то будет велика вероятность того, что вы там просидите штаны, не дождавшись Пожирателей. Как только начнётся заварушка, отправьте мне патронуса. Но ещё один напарник у вас всё-таки будет, — Грюм приоткрыл дверь. — Давай, Криви, не бойся, они тебя не съедят.

На пороге смущенно замер молодой светловолосый парень.

— Ух ты, какая встреча! — Сириус раскинул руки в стороны, для важности не меняя вальяжной позы.

Ремус с улыбкой встал, протягивая руку новому напарнику.

— Добро пожаловать, Феликс. Ещё совсем недавно мы тебя обучали, а вот уже работаем вместе.

Криви улыбнулся и ответил на рукопожатие. Джеймс не стал говорить речь, а просто кивнул и тоже протянул руку. Сириус похлопал паренька по плечу. Ремус встретил пополнение со смешанными чувствами. Новичков отправляют на серьёзную вылазку каждый раз, когда Орден теряет действующего бойца. Таких замен невозможно избежать на войне, но они были совершенно неравнозначны. Один Фрэнк стоит десять таких Феликсов. Пройдёт ещё долгое время, пока Криви сможет стать достойным хладнокровным мракоборцем, научится правильно себя вести во время стычек с Пожирателями, а пока такой напарник лишь ещё один повод для беспокойства — следить придётся не только за собой, но и за ним.

— Когда ты окончил Хогвартс, Феликс? В прошлом году? — спросил Ремус.

— В позапрошлом, — ответил Криви, потупившись.

Значит, он не так сильно моложе их самих. Люпин почему-то всегда чувствовал себя старее, чем был на самом деле.

— Помните, ваша задача проста — спрятать людей, дождаться Пожирателей, вызвать подкрепление. Дальше по обстоятельствам. Поттер за главного, — коротко сказал Грюм. Внешне он выглядел совершенно спокойным и безразличным, но каким-то внутренним чутьём Ремус чувствовал, что Грозный Глаз искренне волнуется за своих бойцов. — Порт-ключ сработает через тридцать секунд.

Вся группа окружила маленькую птичку-свистульку, которая должна была перенести их на чердак дома, в котором каждый надеялся предотвратить грядущую расправу. Отсчитывая оставшееся время, Ремус положил указательный палец на клюв игрушки. Секундная стрелка последний раз стукнула и встретилась с минутной, в это самое мгновение Люпин почувствовал привычное ощущение сжатия, а затем прозвучал резкий щелчок и земля ушла из-под ног.

Приземлившись, Ремус ещё какое-то время держал веки опущенными, давая себе возможность окончательно прийти в себя после аппарации и привыкнуть к темноте. Открыв глаза, он увидел Феликса, который вертел головой и часто моргал. Если бы они угодили в логово Пожирателей, одним мракоборцем было бы уже меньше.

— Если хочешь как можно дольше оставаться живым, в следующий раз ненадолго закрой глаза, чтобы сейчас не терять время, — Ремус посмотрел на покрасневшего Феликса и добавил, — На самом деле ты молодец. Аврорские порт-ключи с сильной защитой, поэтому приземление всегда жестче, чем обычно. А ты смог устоять на ногах.

Криви улыбнулся.

Они очутились на чердаке, заваленном обычным хламом, старыми мётлами, возле стола, у которого стоял Ремус, валялся отживший своё котёл, а в нём лежали детские санки, ненужные в начале лета. Вдоль одной из стен стоял старый диван, на котором их ждали сами хозяева дома: высокий седой волшебник, который был неестественно бледен, его слегка полноватая жена и мальчик примерно пяти лет, на взгляд Люпина. Они сидели настолько тихо, что Ремус даже не сразу заметил, что на чердаке находится кто-то кроме мракоборцев, хотя Лунатик всегда первым ощущал чужое присутствие.

Джеймс принялся разъяснять алгоритм действий по инструкции, которую многие семьи волшебного сообщества уже знали наизусть — бежать и прятаться во время войны стало обыкновенным делом. Ремус с удивлением наблюдал, что даже маленький ребёнок смирно сидит и внимательно слушает речь Джеймса. Неужели в Тёмное время дети не могут оставаться детьми? Люпин всмотрелся в глаза мальчика, тот, казалось, тоже глядел прямо на Лунатика, поэтому Ремус решил подмигнуть ребёнку, чтобы увидеть хоть тень улыбки на лице у напуганного существа. Странно, но мальчик никак не отреагировал на дружеский жест Люпина, и он поспешно отвернулся к Феликсу.

— Мне кажется, или у них нет тени? — прошептал Криви.

— Успокойся, — ответил Ремус, попытавшись улыбнуться. — Тебе от страха и не такое померещится, — самому Люпину во время первой вылазки примерещился дементор за шкафом. При всей подготовке и уверенности в своих способностях, он чуть было не закидал патронусами старое пальто.

Сириус не стал дожидаться окончания речи Джеймса.

— В общем, от вас требуется только сидеть в подвале и сохранять спокойствие, — он ухмыльнулся на укоризненный взгляд Поттера, а жестом указал на дверь. — Давайте, я провожу вас вниз, а ребятам ещё надо установить антиаппарационные чары.

Отец семейства медленно поднялся с места, за ним также неторопливо встала жена и взяла за руку мальчика. Вся процессия во главе с Блэком двинулась к лестнице. В этот момент Ремус услышал странный шум, как будто совсем рядом пробежала маленькая стайка мышей.

— Джеймс, ты слышал? — удивлённо спросил Люпин.

— Что такое?

— У них, оказывается, водятся крысы или пауки, — Ремус наклонился в сторону, откуда шёл звук.

— Я тоже это заметил, — ответил Феликс. — Странно это. В таком ухоженном доме и живность. Тут даже по чердаку видно, что…

Что именно было видно Криви Ремус уже не услышал, потому что на секунду у него перехватило дыхание. Пытаясь рассмотреть домашних питомцев волшебников, он увидел, что из-под дивана, на котором только что сидели хозяева дома высовывается маленькая детская ручка. Ужасающая догадка пронзила мозг. Нужно успеть предупредить Блэка.

— Сириус! — закричал Ремус, — Это ловушка!

Он с ужасом пересёкся взглядом с Джеймсом и они одновременно рванули к двери, за которой скрылся Бродяга. Поттер опередил его на несколько шагов, а затем они оба неслись по ступенькам. В гостиной внизу стояло около десяти человек в плащах и масках. Всё это время они только и ждали, пока кто-нибудь спустится прямо к ним в руки.

Первое заклинание, направленное на Сириуса, срикошетило в хозяина дома. Мужчина буквально рассыпался паучьей стайкой в разные стороны, а вместе с ним исчезли и мальчик с женщиной. Во все стороны устремились мелкие крысы и прочие гады. Блэк выхватил палочку, чтобы использовать защитное заклинание, но она вылетела из его руки и, ударившись о стену, покатилась по полу. «Перчатки!» — пронеслось в голове у Ремуса. — «Он не снял свои беспалочковые перчатки».

Сириус пригнулся, уворачиваясь от летящего проклятья, но к нему уже стремительно приближался губительный зелёный луч Авады. Люпин выкрикнул «Протего», уже не надеясь успеть, когда услышал страшный грохот: Сириус полетел вниз по ступенькам. Ослепленный вспышками, Ремус вначале обрадовался, заметив, что Блэк поднялся, и уже вызвал к себе палочку, но потом он увидел Джеймса, неподвижно лежащего на месте, откуда секунду назад рухнул Бродяга. Паззл сложился мгновенно: пока он пытался отбить заклинание, Поттер метнулся к Сириусу и столкнул его вниз, принимая удар Авады на себя.

Сердце колотилось как бешеное, Ремусу казалось, что он сошёл с ума, продолжая прикрывать Сириуса, Люпин завопил остолбеневшему Криви:

— Немедленно найди укрытие и пошли Патронус Грюму!

Быстро спрятавшись за колонной, которую опоясывала лестница, Ремус скинул люстру на Пожирателя, целившегося в Блэка, давая Сириусу возможность занять подходящую позицию для обороны, и тут же нырнул обратно за спасительную постройку — в него уже летели зачарованные путы. Дальше всё происходило, словно в тумане: Люпин выкрикивал заклинания, паля во все стороны, с языка несколько раз чуть было не сорвалось непростительное, казалось, что весь мир состоял только из кружащихся чёрных балахонов. В какой-то миг он чуть было не схлопотал Круцио, но его неожиданно отбил Феликс. Рем хотел было спросить, удалось ли Криви послать патронуса, но их разделила ваза, которая с оглушительным звоном врезалась в стену и разлетелась вдребезги. Несколько осколков оцарапали локоть и предплечье Люпина, но он только встряхнул рукой и тут же обрушил подожжённый кем-то карниз сразу на троих нападающих.

Силы стремительно заканчивались, Ремус чувствовал, что ещё немного, и он пропустит заклинание. У Сириуса тоже дела обстояли не лучшим образом: кто-то взорвал стол, который служил Блэку в качестве щита, и он еле успеть прыгнуть за шкаф. Спасительные хлопки аппараций послышались только целую вечность спустя, когда Люпин уже был на грани потери сознания. Несколько Пожирателей успели ускользнуть, остальные тут же упали обездвиженными, за считанные секунды всё закончилось.

Ремус подбежал к Джеймсу, который всё также лежал на ступеньках лестницы. Под градом непрерывных вспышек проклятий, оттаскивать друга в сторону времени не нашлось. Люпин медленно опустился на пол рядом с телом Джеймса. Тот лежал на боку, опираясь о стену и слегка склонив голову. Казалось, что он просто присел отдохнуть после тяжелого задания. Разум отказывался принимать, что его самого близкого человека больше нет. Ремус положил дрожащую руку на плечо друга.

— Джеймс, — прошептал он. — Прости нас.

Двое безликих людей в лимонных халатах накрыли тело тёмной тканью, а затем подняли в воздух, левитируя его к выходу. Голова Джеймса запрокинулась, очки сползли на лоб, а руки безжизненно болтались, задевая тумбочки и углы.

Ремус помутневшим взглядом проводил Сохатого, и закрыл лицо руками, чувствуя полное опустошение. Как будто насильно вырвали кусок души и также утащили на носилках. Он мог бы просидеть так ещё неделю, если бы вскоре к нему не подошёл трясущийся Феликс.

— А Сириус жив? — спросил Криви. — Его тоже забрали.

— Куда? — Ремус подскочил и бросился к выходу. Он бежал, расталкивая людей, словно боялся опоздать. Ледяная кровь ударила в голову, он, кажется, врезался в кого-то, даже пробормотал извинения — Люпин уже не принадлежал сам себе, как после обращения, а все слова и действия были автоматические, границы реальности бешено скакали вместе сумасшедшими ударами сердца.

На соседних носилках и правда лежал бесчувственный Бродяга.

— Что с ним? — прохрипел Ремус.

— Его просто оглушило, — ответила девушка, палочкой направляя полёт Блэка. — Возможно, сломаны рёбра, но это не страшно.

Если бы она сейчас сказала, что случилось непоправимое, Рем бы уже не смог удержать себя на ногах. Страх за друга сменился ослепляющей яростью. Сириус мог бы быть на месте Джеймса. Лежать на тех же ступеньках, мёртвый, а не в отключке. Всё из-за дурацких перчаток из каталога. Сохатый не мог погибнуть из-за такой ерунды. Это невозможно.

— С вами всё в порядке? — настороженно спросила та же девушка.

Ремус озадаченно посмотрел на неё.

— Да, благодарю, — губы послушно произнесли нужную фразу.

— Если вам всё-таки потребуется помощь, пришлите сову, — она протянула какую-то бумажку.

Он забрал листок и засунул в карман штанов. Впрочем, сейчас Рем взял бы из её рук даже бомбу, лишь бы поскорее сбежать отсюда. Люпин обошёл дом и поспешно аппарировал к своей парадной. Взлетев по ступенькам, он с силой захлопнул дверь и рухнул на кровать. Всё тело сотрясалось в ледяном ознобе. Осознание собственного бессилия — самое невыносимое чувство.

Рем помнил тот день, когда в нём впервые проснулись способности. Это было в больнице. Один врач проводил эксперименты по переливанию крови и обещал, что сможет излечить мальчика. Рем провёл взаперти около года, но так и остался оборотнем. В последние дни ему было особенно тоскливо в маленькой комнате без единого окна, откуда он не мог выйти. Он хотел поиграть в саду, с другими ребятами, увидеть солнце, но ни доктор, ни мама не внимали его мольбам.

В одно утро Рем проснулся в окружении живых цветов, которые за ночь пробились через каменный пол его тюрьмы. Ароматные розы, душистые пионы и нарциссы превратили больничную койку в цветущую клумбу. Когда в комнату зашёл доктор, мальчик ужасно испугался, Рем даже пытался спрятать бутоны под одеялом, но их было так много, что он не смог укрыть всё. Врач, к облегчению Люпина, ничего не сказал, а только нахмурился и вышел из комнаты. Через несколько минут прибежала мама. Утирая слёзы, она сказала ему собирать вещи. Больше Рема никуда не запирали.

В ту минуту Лунатику казалось, что он может всё. Он чувствовал, что магия открывает для него целый мир возможностей, и если ему очень захочется, Люпин способен сотворить любое чудо. Это ощущение эйфории никогда не оставляло Ремуса. В школе он научился делать совершенно невероятные вещи: превращать предметы, перемещаться, куда бы ему ни взбрело в голову, со своими друзьями Рем смог узнать приподнять завесу и прикоснуться к более сложной материи волшебства — вместе, они создали Карту.

Единственное, чего не мог понять Люпин — почему при помощи магии он не может стать обычным человеком. Но Ремусу это казалось лишь вопросом времени — рано или поздно он сам найдёт выход, и тогда, возможно, сможет позволить себе жить полной настоящей жизнью, любить и быть любимым. Но сегодня все его мечты и надежды разбились на тысячи крошечных саднящих осколков. Почему магия не может вернуть Джеймса? При всех своих способностях, Рем не может сделать ничего, чтобы снова увидеть друга, услышать его шутки и глупые препирания с Сириусом. Волшебство умеет убивать, но не в его силах воскресить.

Настенные часы отбили десять. Если бы всё пошло по плану, то сейчас бы Джеймс посылал Патронус Грюму, семья волшебников была бы надёжно спрятана в подвале, а Пожиратели упали бы обездвиженными, даже не успев опомниться. Но и Джеймс, и хозяева дома мертвы, а часть нападавших успела укрыться.

Ремус распахнул окно, и пройдя сквозь едва заметную переливчатую завесу защитных заклинаний комнату наполнила ночная прохлада. Люпин вдохнул чистый освежающий летний воздух, с той ароматной влажностью, какая бывает только в самом начале августа. На чернильно-синем звёздном небе одиноко белел тоненький полумесяц. В такие ночи Ремус чувствовал себя особенно свободным, и нередко выбирался на долгие тихие прогулки. Но сейчас парень отдал бы многое, чтобы тонкий огрызок превратился в полную луну. Поменять обличье — значит всю ночь не быть собой, забыть всё и ничего не чувствовать. Волка ничего не тревожит, его сердце не разрывается от боли и удушающего чувства вины. Он волен делать всё, что захочет, а у человека утром закончатся все силы и Рем будет в полном изнеможении лежать, не думая ни о чём.

Но ни один волшебник не способен обратить месяц в луну, здесь магия опять бессильна. Люпин тихо взвыл сквозь стиснутые зубы, и что-то глубоко внутри него отозвалось низким гулом. По спине Ремуса пробежал холодок. Нет, он всё ещё не готов примиряться с чудовищем внутри. Люпин не зверь, а то страшное, где-то в крови, в голове, в душе — неважно, это чужеродное существо, не часть его самого.

Из коридора послышался стук в дверь. Ремус поспешно закрыл окно, словно гость мог догадаться о его последних мыслях, и пошёл выяснить, кто это решил наведаться.