Тут Васильпалычу еще устроили проверку на вшивость 😎

«Краткий курс молодого бойца или проверка на вшивость»

Перво-наперво Васильпалыч отволок Яшку в трюм. Нечего ему в кубрике при уборке мешаться. Козел натворил дел — пол был «заминирован» на совесть, а еще по углам валялись вещи матросов. Целые и не очень.
Запах в помещении стоял невообразимый. На самом деле, не только из-за Яшки — сколько времени кубрик не убирался, десантник не решался предполагать. Но и распоряжений капитана на сей счет не поступало. А потому, избавившись от куч, бывших причиной вони, Васильпалыч аккуратно разобрал вещи, освободил пространство у дальней стены и принялся за мытье.
Дело спорилось ладно — он справился с пылью на потолке и стене, затем снял тельняшку и ботинки, закатал по колено штаны и начал отмывать пол.

Несмотря на то, что капитан ясно дал им понять, что проклятого козла трогать нельзя, он не сказал ни слова о хозяине. Так что не будет никакого нарушения, если немного прижать этого пижона. Тем более, если верить слухам, его собирались переводить к абордажникам. Когда народ из группы Хейтона узнал эту новость, их перекосило. В памяти еще был свеж недавний поединок между их боцманом и этим пришлым задавакой. Понятное дело, этот педик использовал какой-то запрещенный прием, иначе бы Хейтона не смог одолеть.
Но сегодня они его приласкают... и восстановят справедливость. Боцман, конечно, не любил, когда его ребятки устраивали подобные «учения», но они поставят его перед фактом. После разговора по душам парни из группы лейтенанта Дайка, который уж больно полюбил этого долговязого остолопа в смешной беретке, не узнают свое пополнение — до того оно будет красивое.
Обдумывая все это, с десяток самых дюжих парней из абордажной группы Хейтона — коротко ее звали «арьергард», потому что «авангардом» командовал Дайк, — подкрались к кубрику, дабы поговорить с Васильпалычем, устроить ему, в конце концов, традиционный радушный прием от всей команды «Арабеллы». Пусть поймет, куда попал, козлолюб...

Фу, сколько же здесь дерьма! И в прямом, и в переносном смысле. Васильпалыч поднялся с колен, любуясь результатами своей работы — пол в той части кубрика, куда он добрался с уборкой, сверкал чистотой. Можно немного отдохнуть, затем, когда высохнет, передвинуть рундуки и снова за работу.
«Эх, Яшка, Яшка...» — думал десантник, перетаскивая вещи согласно задуманному плану.
У входа послышался какой-то шум. Но вроде бы на палубе не подавалось никаких сигналов. На мгновение Васильпалыч замер, прислушиваясь — да, точно — скрипнула половица, будто бы кто-то подошел... почему же будто?
Пожав плечами, десантник снова принялся за работу. Со стороны казалось, что он полностью погружен в процесс отдраивания пола в кубрике.

Абордажники бесшумно заняли свои места возле входа в кубрик. Отсутствие шума вообще было их коронной фишкой в этой забаве. Молча. Все будет сделано молча. Еще они не любили пользоваться холодным оружием. Зачем? Кулаки вполне сгодятся. Переглянулись. Дежурный, стоявший на стреме, дал сигнал «все спокойно».
Поехали!
Один открыл дверь в кубрик — бесшумно. И тенью скользнул внутрь.
Долговязый остолоп ползал на коленках по полу, задницей кверху. Самое то.
Но от плана отступать не надо.
Еще двое вошли и остановились за его спиной. Вот теперь пора.
Они ринулись к Васильпалычу, двигаясь быстро и слаженно — так волки бросаются на оленя: скопом и... в отличие от этих хищников, молча.
Остальные уже влетали следом, и самый последний закрыл дверь. Стало темнее. А когда один из парней ловко погасил фонарь, вообще наступил полный мрак.

«Ну, вы и твари, ребятки... »— успел подумать Васильпалыч, кувырнувшись вперед через голову. Он до последнего момента надеялся, что скрип половицы ему почудился, или кто-то просто прошел мимо кубрика.
«Решили, значит, приветствовать... И вам здрасьте!»
В наступившем полумраке десантник успел, вскочив на ноги, надеть кому-то на голову ведро с грязной водой.

Погас фонарь.
О, так это «темная» по всем правилам? Отлично, парни, подходи... в очередь, сукины дети, в очередь!

Тишину надо соблюдать... даже если тебя прикладывают ведром с омерзительной жижей, налитой в него. Поэтому абордажник полетел на пол молча. Ну и, конечно, сыграл свою роль тот факт, что удар был сильным и парень просто потерял сознание.
Это выяснилось позже, а сейчас, в темноте, все остервенело пытались подмять под себя долговязого и как следует обработать по почкам... и другим местам. Так уж положено. Нечего нос задирать.
Вскоре образовалась сопящая куча мала и с легким грохотом рухнула на пол.

Вашу мать, хорош переть, как на буфет!
Десантник двинул кому-то в морду, сам получил под глаз, ответил ударом поддых... Обойдетесь, просто так не завалите. Так, товарищ, получите и мои приветствия! Ах, вы же здесь сэры... да какие, к черту сэры!

Его самого приложили довольно чувствительно — брали, как говорится, числом. Да и умения тоже не занимать.
Надо выбираться. Пока и вправду не завалили.

Он постарался как можно незаметнее (темнота сыграла в его пользу) отвалиться от клубка человеческих тел.
Вот так. Продолжайте, господа. А я полюбуюсь. Насколько это возможно в таких поганых условиях видимости. Кто из вас кому сейчас в ухо засветил? Или это был нос?

Бенджамин закончил оттирать песком все котлы и чайники на камбузе и вышел на палубу, чтобы немного передохнуть. Постоял на свежем воздухе, обмахиваясь передником, а потом какой-то грохот в кубрике привлек его внимание.
Насторожившись, негр шагнул туда и наткнулся на Боба, который стоял с безразличным видом около двери в кубрик. Некоторое время стюард и пират-абордажник молча созерцали друг друга.
— Что там такое?— негромко спросил подросток, скосив глаза на дверь.
— Уборка, Бен, — спокойно ответил Боб. — Иди себе мимо. Там тот долговязый кретин козлиное дерьмо языком с пола оттирает.
— А! — сказал негр, попятившись. Потом остановился. — А то я подумал, что »учения». Это ведь, знаете, капитан запретил.
— Иди, Бен, не стой над душой, — более резко ответил Боб. — Или тебе помочь? Ускорение придать?
— Не надо! — стюард прянул в сторону. — Я сам!
Боб неожиданно кое о чем подумал и прыгнул вперед, сграбастав негра могучей лапой.
— Знаешь, я передумал. Давай тут посидим. А то я тебя знаю — пойдешь к капитану, будешь молоть всякую чушь.
— Пусти! — недовольно пропищал Бен. Но хватка у парня была железной.
— Не дергайся. Так будет лучше. Давай посидим, поболтаем. Ты же у нас знатный болтун, да, Бен?
— Не зли меня, Боб! — в голосе подростка появились совсем другие нотки.
Абордажник засмеялся.
— Не пищи, щенок, маловат еще меня учить...

Тут в кубрике еще раз что-то грохнуло.

— В последний раз говорю, убери лапы! — Бенджамин очень редко злился, но сейчас был тот самый случай.
— А если уберу, побежишь к капитану ябедничать, ушастый ты наш? — ласково поинтересовался Боб.
Но больше он ничего не сказал. Потому что острая коленка негра заехала ему точно в живот.
Охнув и тихо взвыв, пират согнулся пополам и осел на палубу.
А Бенджамин ринулся к двери кубрика. Дернул ее. Заперто изнутри. Так он и думал.

Васильпалыч присел на рундук и прислушивался к звукам, доносящимся с пола.
Ага, это был удар правой. А это заехали в коленную чашечку. Техничнее, бойцы, техничнее!
На самом деле, можно подождать снаружи, пока джентельмены закончат выяснять отношения. Кстати, а что там творится? Будто бы кто-то ломится?
Не теряя бдительности, десантник скользнул к выходу, повозился с защелкой. Дверь распахнулось, и Васильпалыч столкнулся нос к носу с чернокожим парнишкой.

Бенджамин не ожидал, что дверь распахнется. И, зная нравы абордажников, совсем не чаял увидеть Васильпалыча целым и относительно невредимым.
— Ой, — сказал он, подпрыгнув. — Так тут действительно уборка?
— Ну да, уборка, — не моргнув глазом, ответил десантник. — Господа любезно предложили мне свою помощь.

***
Дверь открылась, и в кубрик проникло немного света, достаточно, чтобы парни могли осознать, что дерутся сами с собой. Обернувшись, наиболее целые заметили силуэт их жертвы у входа.
— Лови гада, а то уйдет! — сдавленно выкрикнул один, и это был первый шум за все это время.

* * *
Бен, услышав эти слова, ринулся назад, махнув Васильпалычу рукой.
— Быстро, иначе забьют! В камбуз. Там дверь дубовая, не достанут!

***
— Беги! — коротко приказал Васильпалыч парнишке.
— Ну! Кто на новенького? — глаза бойца зловеще сверкали, а синяки на лице придавали его физиономии особо свирепое выражение.
Теперь десантник собирался драться всерьез.
«Только бы не прибить никого», — промелькнула мысль.


— Они вас одолеют, — продолжал бормотать Бен. — Вы просто не знаете, с кем связались. Они на абордаже испанцев просто выносили массой...
Негр шарахнулся, увидев, что первые двое пиратов ринулись на Васильпалыча.
— А что они делали у Маракайбо! — простонал Бен, выглядывая из-за угла.
Но парень будто его не слышал, стоя прямо и уверенно...
— Ну... мое дело предупредить... — сказал Бен, тяжело вздохнув. Он был на «Арабелле» почти с первых дней плавания, видел все, что здесь творилось. Прошел много боев. Ладно, парень был хорошим, но не очень благоразумным. Такие на корабле долго не жили. Бен это давно подметил.


«То испанцы», — подумал Васильпалыч, не отвлекаясь более на разговоры.
Он встретил двоих эффектным двойным броском, впечатал их в стену. Удар с прыжка — третий валяется на полу.
Сколько их там еще? Трое готовы, уносите. А вот и четвертый с пятым на подходе. Как вы любезны, господа, мать вашу за ногу!

Бенджамин сперва зажмурился. Не то, чтобы он особо боялся. Нет, страха он давно не испытывал. Да и после того, как капитан научил его помогать при лечении раненых, вряд ли что могло его напугать. Просто не хотелось смотреть на то, что происходит. Бен не любил учения. Но и к капитану не побежал бы. Боб тут ошибся. Он не стукач. И понимает, что иногда надо решать вопросы вдали от начальства. Но, черт побери, не таким гнусным способом.
— Ах, ты, засранец!
Бен подлетел, осознав, что Боб очнулся от милого удара и теперь сграбастал его за ухо.
— Я тебя, щенок черномазый, сейчас по палубе размажу в тонкий блин! — прорычал пират.
И тут прямо возле них в переборку влетел четвертый парень. Этот новичок дрался как зверь.
Боб бросил негра и ринулся к Васильпалычу со спины, намереваясь ударить по шее ребром ладони...


... и за руку!
Безукоризненно исполненный бросок через плечо прервал атаку Боба. Обычно после такого приема следует добить противника. Но это там, на задании. А здесь вроде свои, как-то даже неловко...
Васильпалыч, воспользовавшись небольшим перерывом, вытер пот со лба. Еще стоявшие на ногах двое пиратов пока не решались атаковать.

— Обалдеть! — восхищенно прошептал Бен, наблюдая за тем, как ловко поймал этот новичок такого верзилу, как Боб, и с какой легкостью отправил в полет вдоль палубы. Он не видел такого мастерства... по крайней мере, чтобы вот так уложить пятерых... которые к тому же опытные бойцы...
— Так-так...
Негр снова подлетел. За его спиной стоял боцман Хейтон, и в руках у него был линек, на котором он завязывал узелки.
— А-ну... всем стоять смирно, паскуды трюмные! — взревел боцман, а потом с размаху вытянул линьком Васильпалыча и его очередного противника, который как раз в этот момент решил пойти на сближение.
Бен снова зажмурился. У Хейтона был чертовски сильный удар...

От неожиданности Васильпалыч едва не заорал во весь голос. Какая тварь!
Сразу рассадило кожу на спине и плече.
Тонкая веревка еще не успела соскользнуть с его руки, как он захватил узел в кулак и уже намеревался хорошенько приложить о стену того, кто посмел...
Даже не оборачиваясь, по голосу понял, что это начальство. Хейтон.
Десантник выпустил веревку и вытянул руки по швам. Вот же дерьмо...
Другие пираты (те, кто мог) тоже поднялись и вытянулись по стойке смирно.

— Вот так-то! — продолжал рычать Хейтон, медленно шагая к ним. Боцман был в одних широких парусиновых штанах, и на загорелых дочерна волосатых плечах играли многочисленные татуировки. На коротко остриженной голове красовался синий платок, завязанный на затылке. Сейчас, когда он оказался совсем рядом с Васильпалычем, было видно, что он выше десантника на полголовы.
Пираты выстроились на палубе, вытирая окровавленные носы и проверяя свернутые челюсти.
Хейтон дернул линек к себе, бросив на десантника злобный взгляд. Он заметил, что парень сперва удар перехватил, а такие умники ему никогда не нравились.
— Так... кто затеял драку? — зловеще спокойно спросил боцман, снова наматывая линек на руку — в боевую позицию. — Лучше сознаться, ребята. Иначе достанется всем. Вы меня знаете.

Собственно, на что они рассчитывали? По-быстрому «замочить» его в кубрике, так же по-быстрому смотаться. Доказывай потом, что не сам «подскользнулся-упал-потерял сознание, ну и так далее». Не на того напали, угробили гораздо больше времени, чем собирались изначально... А на корабле не скроешься...

Пираты отмалчивались. Понятно, никому не хотелось брать вину на себя.
Как со стороны, прозвучал его собственный голос:
— Никакой драки не было, сэр.
Десантник продолжал стоять навытяжку, зная, что Хейтон сейчас переключит внимание на него.

-Да ну? — Хейтон ехидно сузил глаза, остановившись напротив Васильпалыча. — И чем же вы тут, позвольте спросить, занимались? Танцами?
Он оглянулся на остальных. Последний из абордажников, тот, на кого обрушили ведро с помоями, только что выполз из кубрика и пытался встать, держась за переборку. Получалось у него не очень...

— Никак нет, сэр. Уборкой.
Мать, как же противно щипется пот, когда попадает в рану. Кретины! Решили новенького поучить, ага!

Васильпалыч старался стоять прямо, и это у него получалось неплохо.

— Уборка, значится... — боцман заглянул в кубрик. Пейзаж там был психоделический. — Насколько я понял, ты один должен был тут все вылизать.
Боцман подозрительно оглянулся на десантника.

— Так точно сэр, один, — Васильпалыч смотрел на Хейтона, не мигая. — Господа любезно предложили мне свою помощь, я согласился.

Ладно, если уж брехать, то правдоподобно. И идти до конца.

— Вот эти мордовороты? — уточнил Хейтон и дал пинка оглушенному, чтобы тот перестал стоять в положении «задом кверху». Всё бы ничего, но задом к начальству не поворачиваются даже в бессознательном состоянии. Мог бы запомнить.
Пират выпрямился и вцепился в стену двумя руками. Глаза у него отчаянно косили. Сразу видно — просто обожает убираться в кубриках.
— Похвально. Ну, раз помогаете, так за дело. Чтобы кубрик сверкал. Я проверю лично.
Хейтон принял решение и направился туда, откуда явился. Обернулся через плечо и добавил:
— Через полчаса приду проверять. Вас много — должны справиться. Время пошло!

— Есть сэр! — ответил Васильпалыч.
Когда Хейтон скрылся, он прошел мимо пиратов, подхватил ведро и отправился за водой — так быстро, как мог.
Полчаса... при всем желании не успеет. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления.

Боцман резко остановился и заорал на остальных, заметив, что они продолжали стоять на месте.
— А вам, шлюхины дети, особое приглашение нужно? Сейчас лейтенант Дайк вам его выпишет!
И остальные абордажники поспешно ринулись в кубрик.

Боцман заметил Бена и поманил его к себе.
— Сбегай в кладовку и притащи швабр для этих дебилов. И скажи им, от меня, что в последний раз прикрываю их тощие задницы. Если увижу «учение» снова — будут отвечать перед капитаном. А он у нас за это дело, сам знаешь, взыщет по полной мере.

Васильпалыч тоже вооружился шваброй — с этой палкой он может натворить не мало бед. При необходимости. Десантник по-прежнему не очень доверял своим недавним противникам, которых боцман (мать его за ногу!) запихнул к нему в кубрик.
Помощнички! Ну, надо же было такое выдумать...
Впрочем, время поджимало — Хейтон явно не намеревался шутить, когда сказал, что придет с проверкой через полчаса.

Прибежал Бенджамин и принес швабры и пемзу для остальных. Пол кубрика, помимо украшений, оставленных козлом, теперь был заляпан кровью. Такое убиралось только отдраиванием. Самая приятная процедура.
Он сунул пемзу в руки Боба, который после столкновения со стенкой был украшен огромным шнобелем на лбу, а под носом висели кровавые сопли. Вот он пусть и драит.
— Вот тебе. Боцман сказал, персонально поручено.
И негр отошел в сторону, чтобы заняться своими делами...
Постанывая и охая, пираты принялись за работу...

А вот и героическая миссия.

«Охотники за Рембрандтом»

Васильпалыч продолжал отбывать наказание.
Одиннадцать человек, конечно, закончили уборку в кубрике через полчаса, как велел боцман Хейтон (ведь пришел и проверил, зараза!) Зато не к чему было придраться — похоже, помещение выглядело чище, чем было изначально. Абордажники разошлись по своим местам, а десантник отправился в трюм, где скормил козлу слабительное. Затем он вернулся к кубрику, вооружился иголкой и нитками и принялся за шитье. Нужно было привести в порядок разодранные Яшкой вещи.
«Эх, друг, придется тебе на берег сойти, когда я в плаванье отправлюсь. И даже раньше — завтра».
Глядя на последствия разрушительной деятельности, произведенной рогатым охранником, Васильпалыч начал понимать, что идея взять козла на борт была очень неудачной.
«Это у него стресс...»

***

Маленькая подводная лодка шустро шла на небольшой глубине.
— Перископ поднять! — прозвучала команда.
Примерно в миле от «Арабеллы» на поверхность моря вынырнуло нечто, похожее на черную трубу.
— Вот они, голубчики! — расплылся в улыбке наблюдатель.
— Джованни, сведения верные?
— Самые надежные, сеньор! Подлинник Рембрандта, как и договаривались с сеньором...
Говоривший умолк под строгим взглядом карих глаз.
— Прошу прощения, сеньор!
Ответом его не удостоили.

— Как стемнеет, подходим к ним с кормы, влезаем в окно, хватаем портрет и уматываем, все просто. «Хамелеоны» готовы? Отлично. Перископ вниз, мы же не хотим, чтобы нас заметили, верно?

***
Рану, нанесенную линьком, противно щипало. Хотя Васильпалыч с помощью Бенджамина (оказывается, так звали чернокожего паренька, который так впечатлился его мастерством рукопашного боя) промыл и обработал её, заживет эта дрянь не так скоро, как хотелось бы.
И почему, вашу мать, такое чувство, будто бы за ним наблюдают? Не свои — они, понятно, присматриваются к новичку, небось обсуждают «уборку» в кубрике.
Чужие.
Цепким внимательным взглядом десантник окинул берег, лагерь викингов у леса... нет, опасность исходит не оттуда. Поглядел в сторону моря — но там была тишь да гладь.

***
Бенджамин, несмотря на то, что у него были собственные дела, полдня вертелся около нового матроса. Уж очень впечатлил подростка его героический бой с десятью лучшими абордажниками из группы Хейтона. «Вот бы меня кто так драться научил», — думал негр, как бы невзначай снова вырастая за спиной Васильпалыча, который сейчас занимался штопкой.
Драться, конечно, он умел, но до такого мастерства было еще далеко.
Честно говоря, чертовски надоело драить котлы и бегать на посылках. Как личный слуга капитана, Бенджамин был на особом положении, и по-своему незаменим. Но ему хотелось вовсе не этого. «Когда-нибудь, — мечтал юный стюард, — я буду участвовать в абордаже не как пороховая мартышка или простой слуга, а как воин...»
И вот он в очередной раз возник в поле зрения Васильпалыча, пользуясь тем, что капитан сошел на берег, а значит, часть работы можно отложить.
— Может... помочь? — спросил он робко, глядя на то, как новичок пытается понять, что собой представляли раньше жалкие кусочки ткани, которые он держал в руках.

«Что за дерьмо? — тихо поругивался десантник, пытаясь опознать деталь одежды в изжеванной тряпке. — Похоже на воротник. Вроде бы».
Шитье не было его сильной стороной. Да, приходилось заниматься починкой шмотья — ну, пуговицу пришить или карман... Но так глобально...
Васильпалыч услышал голос Бена, посмотрел на парнишку. «А ведь он, вроде бы, должен разбираться...»
— Ты окажешь мне неоценимую услугу, если скажешь, что к чему здесь прибивается, — ответил десантник дружелюбно.


— Давайте посмотрю! — негр уселся рядом и взял обрывки из рук десантника. — А, ясно... похоже на жилетку Джонсона. Хехе, славно ее потрепали... Но если подумать, то можно и подштопать. Только надо найти еще вторую половину — и все будет тип-топ.
Он огляделся по сторонам, заглянул в чисто вылизанный кубрик. Заметил кучку тряпья возле Васильпалыча и принялся рыться в ней, в надежде, что вторая половинка не исчезла в козлином животе.

С помощью Бена дело пошло гораздо быстрее.
— О, вот она! — воскликнул десантник, выуживая вторую половинку жилетки. Они разложили безрукавку на досках, гадая, как лучше её сшить.
«Прямо как пазлы собирать...» — невольно пришло сравнение.
К утешению Васильпалыча довольно много вещей можно было отремонтировать. Правда, в некоторых случаях приходилось заменять недостающие куски материала. В ход пошла одежда, которую уже не подлежала восстановлению.
«Это придется покупать. Ладно, справлюсь», — думал матрос.

Бенджамин взял часть работы себе и вполне добровольно. Возможно, кое-кто из команды попытается назвать его безвольным слабаком, или, еще хуже — подхалимом, его это мало беспокоило. Вооружившись иглой и мотком ниток он принялся сноровисто штопать поврежденные козлом вещи и делал это гораздо быстрее Васильпалыча. И обдумывал, как бы поделикатнее спросить его про эти хитроумные приемы борьбы, но не находил нужных слов. Поэтому решил пойти с другого конца.
— Капитан вам приказал козла с корабля убрать, — произнес он осторожно. — И куда же вы его пристроите?

Васильпалыч был благодарен Бену за помощь. Без него он ни за что бы не разобрался с этим ворохом тряпья.
Когда разговор зашел про Яшку, десантник вздохнул, и не сразу ответил:
— Не знаю. Попробую Сереге, другу своему отдать.
Замолчал ненадолго, а потом продолжил:
— В плавании ему плохо будет. Не побегать нормально, ни травы поесть. Так что по любому придется на берегу оставить.

Чувство тревоги не проходило. «Да что же такое?» Десантник оторвался от работы, огляделся по сторонам — лагерь викингов на берегу, палуба, гладь моря... Все вроде бы тихо. Но почему не затыкается «чувство задницы?»

Бенджамин кивнул, признавая его правоту. Да, животным в плавании приходится несладко. Если не бой, то шторм. Уж больно у их корабля назначение специфическое...Он вспомнил, как козел его вчера зажал в кубрике, и рассмеялся. Потом немного посерьезнел и негромко сказал:
— Вы бы за ним все равно последили. Я слышал, команда собирается его стеречь... чтобы, значится, монеты свои получить.
Негр замолчал, увидев, что десантник смотрит куда-то в сторону и хмурится.
— В чем дело? — спросил он шепотом. — Что-то не так?
И он тоже огляделся вокруг. Вроде, все, как обычно. Так как корабль стоял на якоре, да к тому же, время медленно, но верно клонилось к вечеру, основные работы были закончены, и все матросы, которые стояли вахту, тихо бездельничали внизу, или сидели на корточках на шкафуте, рассказывая байки. Трое несчастных, которым выпала доля быть часовыми, уныло торчали на своих местах. Им было строжайше запрещено их покидать. На шканцах стоял, позевывая в ладонь, старший лейтенант Дайк. У него положение было полегче: во время стоянки он мог уходить в свою каюту, но через определенные промежутки времени вылезал и проверял остальных. Сейчас как раз была очередная проверка.
Бенджамин подумал, что надо бы сварить для него кофе. Уж больно сонным выглядел первый помощник.

— Получить обратно? — негромко хохотнул десантник. — Ну, для этого придется основательно покопаться в дерьме.
Он подумал еще о том, что после шитья придется заняться отмыванием денег. В прямом смысле.

Когда Бен задал вопрос, Васильпалыч утвердительно кивнул.
— Не так. Но я не знаю, что именно.

***

— По местам стоять, к всплытию!
Подводная лодка почти бесшумно поднялась из моря прямо за кормой «Арабеллы». Открылся люк, из него осторожно показалась голова, а потом... вылезла наружу. Казалось, она просто вылетела по какой-то странной траектории.
— Капюшон надень, идиот! — донеслось снизу.
Через несколько секунд голова исчезла из воздуха.
— Окно открыто.
— Замечательно. Пошли.
Два человека в плащах-хамелеонах (последнее слово в индустрии одежд-невидимок не пойми какого мира) прыгнули, и словно прилипли к обшивке. Поползли вверх, как настоящие пауки.

***
Дайк закончил обход и уныло прислонился к перилам на юте. Еще раз окинул взглядом палубу. Вроде бы, все тихо, все, как обычно. Абордажники, правда, какие-то помятые ходят, и от его лейтенантского взгляда всячески стараются уклониться. Дайк вспомнил, что ему почудился с утра какой-то шум на баке, но когда он спросил об этом боцмана, Хейтон пожал плечами и сказал, что, наверное, ребята с уборкой кубрика расстарались. Чудны дела твои, господи...Видать, это теперь престижно — по палубе со шваброй ползать.
Дайк решил в подробности не вдаваться. Так спокойнее, честное слово.
Если с утра он еще как-то бодрился, то во второй половине дня начал клевать носом. Делать это на виду у команды как-то неприлично. И так сегодня отличился.
В каюту уйти? Еще хуже. Там койка так и манит. Поэтому он прошелся по кораблю, потормошил часовых.
Заметил, что несколько матросов с совками в руках деловито чешут в сторону трюма. Лейтенант слышал краем уха, что они собрались не спускать с козла глаз, дабы не проворонить свои монеты.
Чем бы ребята не тешились... лишь бы руками не трогали животное. А то капитан вернется с берега и устроит им разгон.
— Мяяяя.
Дайк опустил глаза вниз. Под ногами вертелся дон Мигель, который явно по хозяину соскучился и теперь бегал за ним повсюду.
— На вахте я, парень. Корм потом дам.
— Мяяяяя! — кот попытался точить когти о его чулки. Но Дайк увернулся. Те серые катышки, которые фуражиры из сельпо притащили, коту дико понравились.
— Отстань. Не положено.
Кот продолжал атаки.
Дайк с трудом сдержал зевок и заставил себя выпрямиться. Прошагнулся по квартердеку. Туда-сюда. Не спать. Солнце еще высоко. И вахта, черт побери, двойная. Сам виноват, герой. Надо вампиров убивать до шести склянок. Чтобы на корабль успеть вернуться.
По трапу поднялся Бенджамин с кружкой кофе. Ай да парень! Прямо мысли читает!
Дайк пошел ему навстречу...

Васильпалыч закончил штопку, поднялся на ноги, потянулся. Еще некоторое время понадобилось, чтобы убрать обрывки ниток и ненужные лоскутки — на самом деле, их почти не осталось.
Поглядел на процессию с совками, направляющуюся к трюму и только головой покачал — охота в дерьме ковыряться — всегда пожалуйте, товарищи.
А неясное тревожное предчувствие только усилилось из-за воплей кота.

***
Через некоторое время неизвестные невидимки были в каюте капитана. Помещение пустовало. Отлично, как раз то, что нужно.
— Вот он! — негромко сказал тот, который повыше.
— Я не слепой, Джузеппе. Иди снимай портрет.
Сам же достал чемоданчик и раскрыл его, поставив на рундук.

***
— Маууууу! — дон Мигель продолжал психологическую атаку. Знает, гад, что сейчас на борту из старших офицеров только его хозяин. При капитане или штурмане кот старался не высовываться. А сейчас совсем обнаглел.
Дайк с удовольствием попробовал кофе, а потом посмотрел на Бена, который стоял рядом, почесывая кудрявую башку.
— Слушай, парень, покорми ты моего проглота тем новым кормом из сельпо. Он у меня в каюте лежит на столе. А то ведь мерзавец черный душу вытянет.
Негр кивнул и позвал кота. Дон Мигель, распушив хвост, поскакал за ним. Стюарда он любил, в частности, за то, что тот его подкармливал.

* * *
Внизу, в трюме, четверо добровольцев из матросов, выбранных честным голосованием, стояли возле загончика с козлом, размышляя, кто полезет внутрь проверять его дерьмо.
Козел Яша до этого мирно лежал, жуя жвачку, но когда вокруг него столпился народ, встал и не мигая смотрел на них. И было в этом взгляде что-то такое, из-за чего матросы не решались подойти ближе.
— Давайте еще раз жребий потянем! — предложил один, наконец...

* * *
— Спокойно, дон Мигель, сейчас покормлю... — приговаривал Бен, запустив кота в каюту лейтенанта Дайка. Господи, он же вчера тут убирался! И опять все вверх дном... На столе, среди каких-то обрывков бумаги и галетных крошек стояла тарелка с кормом.
Кот топтался внизу, тарахтя на всю каюту.
Бен принялся выкладывать ему еду. А потом насторожился. Ему показалось, что в капитанской каюте, соседней с лейтенантской, кто-то разговаривает.
Негр мотнул головой. Наверное, померещилось.
Кот уже сидел на столе, вертясь как юла.

— Мееееее!
Козел Яшка, наклонив рогатую голову, перепрыгнул загородочку и устремился наверх, на палубу. Слыханное ли дело — животных в трюме запирать! Никто не посмел встать у него на пути.
Васильпалыч увидел, как Яшка появился на выходе.
— С дуба рухнул? Назад, зараза! — гаркнул десантник. Козел не слушал. Он помчался к хозяину, радостно запрыгал перед ним, а когда десантник попытался его поймать, в несколько прыжков оказался у борта, свернул в последний момент и побежал к другому борту.
— Твою мать, ко мне!
Но приказы и угрозы не действовали на засидевшегося в трюме козла. Ему хотелось бегать.

***
Кретин Джузеппе умудрился зацепить какую-то хитрую штуковину на столе. Она тут же свалилась на пол.
— Идиот! — прошипел Джованни.
Быстро уложил портрет в чемоданчик, закрыл и спрятал его под плащ.
— Рвем когти!

Дайк все еще смаковал кофе, когда на палубу вылетел козел, подпрыгивая, как мячик. Лейтенант нахмурился, намереваясь прикрикнуть на его хозяина, ишь, опять устраивает тут бардак, но тут козел поднял хвост и...
Дайк не поверил своим глазам!
На палубу со звоном посыпались серебряные монеты!
Матросы, до этого взиравшие на беготню новичка с ленцой, мигом подлетели и бросились подбирать реалы. А козел, мекая, продолжал свою скачку, сопровождавшуюся теперь звоном. И снова сбежал вниз по трапу, в сторону офицерских кают. Только этого не хватало!

* * *
Бен прислушивался, пока кот давился кормом. Проклятый дон Мигель так громко хрустел, что негр не был уверен, слышны голоса в каюте, или они просто доносятся с палубы?
Он столкнул кота со стола. Стало потише.
А потом в соседней каюте отчетливо громыхнуло. Там кто-то есть!
Бен ринулся в коридор и, мгновение спустя, уже влетел в капитанскую каюту. Кот, вздыбив шерсть на загривке, просочился следом.

— По рогам! — проорал Васильпалыч самую страшную угрозу. Серебро, выпавшее из-под хвоста козла, его не интересовало. Яшка не слышал (или успешно притворился глухим). Он быстро скакал в сторону кормы — там такая замечательная лесенка наверх!
Десантник распластался в зверином прыжке... словно издеваясь над хозяином, козел прянул в сторону. Васильпалыч не расшибся только благодаря многолетней выучке — сгруппировался, покатился за Яшкой. Погоня продолжилась.

***
Они замерли, как изваяния, когда в каюту влетел чернокожий паренек, а за ним кот. Спокойно, стоять тихо и ждать, когда эти остолопы уберутся отсюда. Шум им не нужен.
«Джузеппе, ублюдок! — думал Джованни. — Выберемся — точно получит».

***
В каюте никого не было. Бенджамин застыл, ничего не понимая. Потом он увидел что волшебная коробочка, рисующая портреты, валяется на полу. Поднял взгляд выше и увидел распахнутое настежь кормовое окно. Непорядок. То ли капитан позабыл, то ли ветром открыло.
Негр шагнул вперед, чтобы закрыть створки. И тут утробный вой кота заставил его обернуться.
С доном Мигелем творилось что-то неладное. Склонив голову набок, он выгнул спину дугой, как будто готовился к бою с другим котом. Его зеленые глазищи сверкали, рот то и дело приоткрывался, издавая премерзкое шипение. Вой перешел в рычание, и кот боком пошел вперед.
Бенджамин недоуменно моргнул. В каюте никого не было. И дон Мигель, хвост которого теперь похожил на ежик для мытья посуды, атаковал пустоту...

А вот этого разработчики чудесных тканей-»хамелеонов» как-то не учли. Животные все равно чуяли человека, даже если он закутывался в несколько плащей.
Джованни сделал Джузеппе знак — проход к двери был свободен, и они бочком, бочком, по возможности бесшумно пробрались на палубу, стараясь не обращать внимания на шипение черного кота. Хотя не занервничать было трудно — котяра совершенно точно знал об их присутствии.
На палубе в это время творился кавардак — какой-то полуголый субъект в камуфляжных штанах гонялся за козлом, из которого сыпались монеты.
«Серебряное копытце»! — подумал Джованни.

— В деревню! К тетке! В глушь! В Саратов! — выкрикивал угрозы Васильпалыч.
Яшка упорно его игнорировал. Он несся галопом к капитанской каюте.
— Твою мать! Тебе туда нельзя!
— Мееееее!

— Дон Мигель, ты что? — спросил Бенджамин, увидев, что кот, взвыв, подпрыгнул и... повис в воздухе, вцепившись во что-то! Глаза негра полезли на лоб от такого зрелища.
— Пресвятая дева! — выдохнул он, шарахнувшись назад. — Чур меня, чур!
Дверь в каюту содрогнулась от мощного удара, потом послышался дробный перестук копыт, какое-то позвякивание и басистое блеяние козла.
Кот выл и рвал когтями что-то невидимое.
Бенджамин ринулся к двери, думая только о том, как удрать отсюда поскорее...

Проклятый котяра вцепился в «невидимку» Джузеппе, и грабитель едва удержался от того, чтобы не заорать. Ткань довольно долго могла выдерживать подобные воздействия, но все же не бесконечно. Так с висящим на плаще котом он выбрался из каюты на палубу.

Яшка, почуяв посторонний запах, резко остановился в двух прыжках от капитанской каюты. Еще больше подозрений вызвал черный кот, висевший в воздухе.
— Беееее?
— Мяа-а-а-ау! — котяра полоснул когтями по пустоте.
Васильпалыч едва не перелетел через козла. Тот вел себя так, будто бы почуял чужого — шерсть на загривке дыбом, светящиеся желтые глаза. И кот вопит... и летает?
Васильпалыч привык доверять Яшкиному чутью. Да и тревожное предчувствие сменилось твердой уверенностью — на корабле чужие.
— В атаку! — скомандовал десантник.
И, более не раздумывая, бросился туда, где висел черный кот, а Яшка — немного в сторону.
Сильный удар рогами, какой-то вопль... еще один вопль, когда кулак Васильпалыча впечатался не в стену, а явно в какую-то часть человеческого тела.
Пальцы во что-то вцепились — явно в ткань.
Рывок — и вот перед ним стоит какой-то высокий небритый парень. А что там у нас с Яшкиной стороны? Васильпалыч повторил тот же маневр — обнаружился коротышка. В руке он держал чемоданчик.

— Кто такие и что вам здесь надо? — сурово спросил десантник.

Бенджамин вылетел в коридор, перепуганный столь необычным зрелищем. Едва не налетел на козла, который, со вздыбленной шерстью, решительно боднул пустоту, чуть выше того места, где висел воинственный кот лейтенанта Дайка.
В коридоре раздался вопль, и Бенджамин закричал тоже. Уже подбегая к трапу, он краем глаза заметил, что Васильпалыч дерется с кем-то невидимым... дальнейшее он уже не увидел, потому что выбежал наверх с выпученными глазами, вопя во всю глотку:
— Нечистая сила! Демоны в капитанской каюте!!!
Дайк, встревоженный его воплями, уже бежал навстречу. Что бы там ни выдумал этот придурок-негр, внизу что-то происходило: слышались кошачьи вопли, блеянье козла и командный голос новичка.
Остальная команда продолжала собирать монеты и на переполох внимания не обратила...

— Мы... э-э-э-э... мы пассажиры, — ляпнул Джузеппе первое, что пришло в голову. — Да, сеньор, мы пассажиры!
Грабители улыбались во все тридцать два зуба.
Десантник хмыкнул.
— Яшка, держать обоих. Бен, не блажи, просто позови начальство.
«Демоны, ага!»
Васильпалыч ощупал ткань, которую держал в руках. Удивительная штука — она полностью скрывала от посторонних глаз, более того — принимала цвет, фактуру и очертания окружающих предметов.
Сзади раздались шаги Дайка.
— Товарищ господин лейтенант, задержанные, — доложил Васильпалыч. — Утверждают, что пассажиры.

— Пассажиры? — Дайк смерил их суровым взглядом. — Тогда я вообще здесь так, мимо прохожу.
Но он оборвал издевку и посмотрел на Васильпалыча, который, как дурак, стоял с вытянутой рукой, в которой было... было... что-то непонятное.
На этом непонятном до сих пор висел его кот, неистово царапающийся и кусающися.
Немудрено, что Бенджамин закатил такую истерику. Лейтенант почувствовал, что у него самого волосы дыбом встают.
— Дон Мигель, tubo! — скомандовал он рефлекторно. Кот у него был нравом суровый, и Дайк уже начинал жалеть, что в свое время, исключительно ради забавы, выучил его бросаться на цель по команде. Дон Мигель настолько радостно и рьяно выполнял этот приказ, что капитан, вняв жалобам матросов, пообещал скормить кота акулам, если лейтенант его не приструнит. Уже год как Дайк кота ничему не учил, а ведь помнит, зараза черная...
Кот, утробно урча, отцепился от невидимого нечта и подбежал к хозяину: спина дугой, глаза горят, хвост неистово дергается. И замер в боевой стойке, готовый броситься если что.
— Так, Бэзил, препроводи наших... пассажиров... в уютный трюм. Да обыщи как следует. Я скоро туда приду, и мы с ними побеседуем.
Дайк оглянулся, услышав, что на палубе поднялись вопли. Так и знал, матросы принялись драться за монеты. Все-таки их сволочная натура никуда не делась.
И лейтенант пошел наводить порядок.

— Есть, сэр!
Под конвоем, состоящим из десантника, козла и черного кота, грабители проследовали в трюм. Васильпалыч на всякий случай вооружился шваброй.
— Вещи из карманов, по одному. И без глупостей.
Яшка не терял времени — прижал одного из грабителей рогами к стенке. «А как эти штуки становятся видимыми... О, точно, их надо вывернуть изнанкой вверх!» — догадался десантник. Так и поступил — и действительно — в своих руках увидел два плаща.
«Потом разберемся».
Между тем, «пассажиры» под присмотром Яшки и дона Мигеля выкладывали содержимое карманов.
Отмычки, две маленькие рации (Васильпалыч сразу их заблокировал), фонарики, мотки веревки, перчатки и наколенники с присосками, чтобы лазать по стене... все это было аккуратно разложено на рундуке. Чемодан коротышки лежал там же, но для того, чтобы проверить его содержимое, десантник решил дождаться лейтенанта.

Когда Дайк подошел к месту выяснения отношений, боцман Хейтон уже навел порядок среди дерущихся. Оба придурка лежали на палубе, поддерживая челюсти руками. У Хейтона на эту тему разговор всегда был коротким.
— Обоих — на гауптвахту! — приказал Дайк. И добавил, повернувшись к остальным: — Все серебро сдать боцману. Потом, когда вернется капитан, устроим честный дележ.
Покончив с этим, лейтенант поспешил в трюм, чтобы допросить «пассажиров». Проходя мимо Бенджамина, приказал ему:
— Сходи в капитанскую каюту и проверь, все ли там в порядке. И доложишь мне.
Негр кивнул и побежал по трапу вниз...

— Я сказал — без глупостей! — рявкнул Васильпалыч и треснул одного из «пассажиров» шваброй по руке. Верзила заорал и выронил нож. Клинок был хорош — маленький, узкий, отлично укрывается под одеждой.
— Оба руки вверх и не шевелиться.
Яшка для пущей убедительности ткнул рогами коротышку в живот.

Подошел лейтенант.
— Их вещи, сэр! — доложил десантник.

Дайк посмотрел на предметы, лежавшие перед ним. Неплохой набор у пассажиров! Он взял отмычки и повертел их в воздухе. Подумать только, капитан будет смеяться, когда узнает. Вор у вора шапку украл! Как бы возвышенно пираты ни называли свое ремесло, суть его от этого не менялась.
Лейтенант сурово посмотрел на странную парочку.
— Итак, господа, давайте поговорим начистоту. И лучше вам быть со мной честными. Зачем к нам влезли? И кто вас подослал? Советую не упрямиться, а то позову нашего боцмана, он из таких как вы, нарежет ремней всей команде.

В трюм влетел Бенджамин, и глаза у него были на лбу.
— Картина капитанская исчезла! — крикнул он. — С его любимым де Рюйтером!

— Что вы, сеньор! Мы всего лишь пассажиры! — улыбаясь во всю физиономию, вещал коротышка. — Вон в том чемодане — наши билеты.
Васильпалыч хмыкнул, открыл чемоданчик. Какая-то еда, запасная рубашка, носки... Да, действительно — билеты.
— «Титаник», — прочел он название корабля.
«Врут, подлецы».

— Мы не берем пассажиров, — коротко ответил Дайк, заглянув в чемодан. Потом поднял на них холодный взгляд, не предвещавший им ничего доброго. Больше всего пираты не любили, когда у них что-то воруют. В соглашении за подобные вещи полагалось самое страшное наказание. — Ладно, хорош улыбаться. Куда картину дели? — его голос стал резким, и кот, почувствовав перемену настроения хозяина, подбежал поближе, готовый вцепиться в первого, на кого тот укажет.

— Как, разве мы не на «Титанике?» — строя из себя идиота, спросил высокий.
— Какую картину, сеньор? — прозвучал вопрос коротышки.

Васильпалыч, между тем, внимательно осматривал дно чемодана. Вроде он снаружи кажется больше.
Осторожно вставил ножик в небольшой зазор, аккуратно поддел... так и есть, двойное дно.
— Сэр, картина.
— Это портрет моего дедушки! — продолжал отпираться коротышка.

Дайк по-акульи осклабился.
— О, тогда мы имеем честь разговаривать со внуком знаменитого де Рюйтера! Не оскверняйте память деда, господин вор. Бэзил, в кандалы их обоих. Пусть ждут капитана. А картину — обратно в каюту вернуть.
Дайк подхватил кота, дабы тот не бросился на воров, и погладил его по вздыбленной шерсти.

— Говорю вам, это портрет моего дедушки! Де Рюйтера!
— Заткнись! — оборвал его десантник. — Пошли оба.

Потом он часто спрашивал себя — как можно было допустить такую оплошность? Чего проще — оставить этих ублюдков при обыске в одних трусах. Но почему-то он об этом не подумал.
Коротышка молниеносно выхватил маленький пистолетик (откуда, спрашивается) и выстрелил в Дайка.
Васильпалыч успел прикрыть лейтенанта своим телом. В тот же миг козел Яша, издав истошное блеяние, свалил коротышку с ног, засветил ему по руке рогами. Дон Мигель вырвался из рук хозяина, прыгнул высокому прямо в лицо.
— Мать... — прошептал десантник, медленно оседая на пол.

В такие минуты обычно время замирает, но мало что можно изменить. Поэтому Дайку оставалось стоять и смотреть, разинув рот, как низкий ублюдок выстрелил в него в упор.
«От вампира убег, а пуля-дура догнала», – мелькнуло в голове у лейтенанта.
А потом время схлопнулось, и все завертелось с удвоенной скоростью. Перед Дайком возник Васильпалыч, и тут же тяжело упал, навалившись на него. Лейтенант едва успел подхватить грузное тело долговязого десантника и рухнуть вместе с ним на пол. Новичок был еще жив и даже ругался.
Трюм огласили истошные кошачьи вопли и блеяние козла Яши. Потом всю эту какофонию дополнил визг высокого вора, который принялся кататься по полу, пытаясь избавиться от неистового дона Мигеля.
Низкого тем временем скрутил Бенджамин, который, увидев, что под Васильпалычем растекается лужа крови, словно обезумел и прыгнул на вора с боевым воплем.

Вот так. Славная нынче служба.
— Рацию... дай... — прохрипел Васильпалыч, будучи пока в сознании. Оно же (сознание) услужливо подсказало ему, что на парусниках не знают, что такое рация. Коробка... черная... с красной кнопкой... на ящике.
Не успеют. Не успеют. Как глупо.

— Парень, ты лучше не говори, это при твоей ране вредно! — бормотал Дайк, стараясь держаться хладнокровно. Черт, он привык ко всяким ранениям и прочей кровище, но никогда не привыкнет к виду раненого друга... это всегда его выводило из равновесия. Васильпалыч, конечно, из недавних знакомых, но если бы он не закрыл его собой...
Дайк рванул одежду на груди десантника.
— Сейчас я тебя перевяжу... лежи... держись...
Бен оглушил своего противника метким ударом головой в нос, после чего тот улегся на палубе, дергая ногами. Долговязого продолжал терзать кот. И довольно успешно.
По трапу загрохотали шаги — матросы услышали выстрел и спешили выяснить, что случилось.
Десантник продолжал что-то лопотать и тянул руку к черным коробочкам. Бредит?
— Лежи, идиот! — Дайк нашел рану и прижал к ней смотанный в комок шарф. — Бен! Иди сюда, быстро! Помоги! Тебя же Блад учил?
Негр, тяжело дыша сел на колени возле Дайка.
— Пуля внутри осталась, — сказал он, быстро глянув на спину Васильпалыча. — Надо срочно вынуть. Иначе плохо будет. Только я не умею, сэр. Я только швы накладывать могу...
— Тогда пошел к черту, неуч! — Дайк нервничал, потому что кровь не останавливалась. И чертов парень упрямо тянулся к коробочкам.

— Бен. Нажми красную кнопку... На черной коробке. — отчетливо произнес Васильпалыч.
А перед ним уже проносились картины родного Архангельска (почему-то зимой), сестренка Маринка с её мужем Петром, племянники...
Ему что-то говорили, но он уже плохо слышал.

Бенджамин наклонился к десантнику, чтобы расслышать его слова. Кивнул и кинулся к коробочкам, нажал на указанную кнопку. Сначала ничего не случилось, а потом коробочка зашипела, и на ней загорелась зеленая лампочка.
Негр испугался и выронил ее из рук.
А потом стало не до этого — вокруг столпились матросы, Дайк все суетился около раненого, бормоча:
— Эй, Бэзил, не вздумай сдохнуть! Это приказ!

А лампочка помигивала, в каком-то странном ритме: три раза — часто и три раза — подольше...

Приказ...
— Есть, товарищ лейтенант.
Десантник потерял сознание.
Козел Яша прекратил метелить грабителя, пробился к хозяину, ткнулся в ладонь и жалобно заблеял. Хозяин не отзывался.

«Спасатели с неба»
Пять часов вечера...

— Пленных не трогать! — рявкнул Дайк, и вовремя, потому что взбешенные пираты, увидев, что произошло, уже тащили незадачливых воришек наверх, дабы примерить пеньковый галстук... или посмотреть цвет их внутренностей — это зависело от настроения. — В кандалы их и под арест! Капитан решит, что с ними делать!
И он снова присел возле бесчувственного Васильпалыча.
— Господи, парень, ну что же ты так! — пробормотал он, не выдержав. Потом, собравшись с духом, махнул рукой двум матросам.
— Быстро носилки сюда. Он еще жив. Надо его в лазарет определить.
Бенджамин подозрительно шмыгал носом, пытаясь прижать окровавленный шарф к ране поплотнее.
Дайк прикрикнул на него, чтобы привести парнишку в чувство:
— А-ну, не разводить здесь сырость! Лучше беги в каюту Блада за его сумкой.
Бен кивнул и, все еще моргая, ринулся бежать.
Оказавшись на палубе, он замер, потому что солнце внезапно померкло, заслоненное огромной тенью. И в небе раздался оглушительный грохот и свист.
— Матерь Божия! — возопил негр, увидев страшную штуку, зависшую возле корабля. Поднялся такой сильный ветер, что по морю пошла рябь...
Пираты, находившиеся на палубе, тоже замерли, разинув рты.
И тут с неба раздался громовой голос:
— ФРЕГАТ «АРАБЕЛЛА», ЭТО СЛУЖБА 911, ВАШ ЗАПРОС БЫЛ ПОЛУЧЕН, КАКОГО РОДА ПОМОЩЬ ВАМ ТРЕБУЕТСЯ?
Бен не выдержал и рухнул на колени, в благоговейном почтении перед неведомым небесным божеством...

— Похоже, они не в состоянии объясняться, — заключила невысокая женщина средних лет, одетая в синюю медицинскую форму.
— А вон смотри — раненый, — указал её напарник на появившиеся из трюма носилки.
— Ага, понятно. Блин, понаставили мачт, не подлететь нормально.
Пилот, между тем, исполнил замысловатый маневр, в результате которого машина зависла над кораблем.
Спасатели прицепили страховочные тросы и спустились на палубу.
— Доктор Леонтьева, доктор Джексон, — на ходу представилась женщина безошибочно определенному ей старшему. — Посторонних вон отсюда! — продолжила она, осматривая рану.
— Во дерьмо! — озвучил её мысли Джексон и принялся по рации давать указания пилоту.
Женщина привычными движениями подключала раненого к аппаратуре жизнеобеспечения.
— Куда везем?
— К святому Петру. Туда ближе всего.


Зрелище было настолько ошеломительным, что никто из команды «Арабеллы» не издал ни звука, пока странные люди, спустившиеся на корабль в специальных креслах, деловито сновали туда-сюда, окружили матроса Васильпалыча и принялись присоединять к нему какие-то громоздкие штуки и веревки... прямо как пауки.
Дайк поднялся наверх и тоже замер, приоткрыв рот.
— Что... кто... КУДА?!
— ...к Святому Петру... — донеслось до него. И лейтенант, никогда не считавший себя особо верующим, вдруг ощутил сильнейшее желание присоединиться к Бену, который так и сидел на палубе, носом вниз.
Господи... бедный парень... ну, он все-таки заслужил...
Десантника осторожно подняли на гудящую штуковину, и вся команда чуть не свернула шеи, провожая его взглядами, а потом Дайк услышал возле себя женский голос:
— Как имя-отчество-фамилия-должность раненого? И кто тут у вас начальник, с кем связаться можно будет?
Дайк нервно сглотнул и уставился на женщину в синей одежде. Она смотрела на него нетерпеливо, постукивая карандашом по дощечке, к которой был прикреплен лист бумаги...

— Да отвечайте же, наконец! — выходила из себя женщина. — Из-за вас мы можем не успеть.
— Доктор, сердце... — послышалось в рации.
— Джексон, коли адреналин!
Лицо Леонтьевой мрачнело с каждой секундой.

Господи... Дайк опомнился и четко назвал женщине имя, фамилию и отчество Васильпалыча.
— Должность — матрос. Наш капитан — Питер Блад. Но он сейчас на берегу, так что связаться можно и со мной...
Про абордажника он решил промолчать.
— Он... выживет, мисс? — спросил лейтенант, чувствуя, что у него опять пропадает голос.

— Сделаем все возможное, — коротко ответила женщина. — Мы свяжемся с вами в любом случае.
Она пристегнула трос, буквально подлетела к вертолету, а затем машина, быстро набрав высоту и скорость, умчалась к госпиталю святого Петра.

— Свяжитесь с больницей, скажите, чтобы готовили реанимацию. Давай, парень, дыши... ага, есть!
Дыхание, правда, было слабым.

***
минут десять спустя

Летающая штука с грохотом заложила вираж над кораблем, а потом, чуть накренившись вперед, улетела в сторону города.
Команда неистово крестилась, некоторые пираты, на рожу — черти испугаются и спрячутся в аду, такие страшные, — бубнили слова молитвы, те, которые еще помнили.
Дайк, дав незаметно пинка Бену, чтобы тот встал на ноги, сказал:
— Иди отнеси картину обратно в капитанскую каюту. Блад за нее с нас три шкуры сдерет.
Дайк до сих пор считал, что капитан немного тронулся умом, когда узнал, сколько денег тот отвалил за этот... простигосподи... кусок холста. А теперь, если все сложится плохо, цена картины стала еще больше. Хороший парень того гляди богу душу отдаст.
До него донеслось бормотание Огла, который что-то втолковывал Хейтону:
— Я же говорю, моря нам надо держаться...
— Всем по местам разойтись! — рыкнул Дайк. Еще не хватало в команде панику устроить.

Пираты побрели в разные стороны, но тут раздался оглушительный вой сирены, и громовой голос по правому борту:
— ФРЕГАТ «АРАБЕЛЛА». ПАТРУЛЬНЫЙ КАТЕР БЕРЕГОВОЙ ОХРАНЫ ПЕРЕКРЕСТКА ПО ВЫЗОВУ ПРИБЫЛ. ПРОСИМ РАЗРЕШЕНИЯ ПОДНЯТЬСЯ НА БОРТ ДЛЯ ДОСМОТРА И РАССЛЕДОВАНИЯ.
Обернувшись, лейтенант чертыхнулся, увидев металлический корабль, который с рокотом подплывал к их фрегату...

Катер замер невдалеке от фрегата. На палубе два человека ожидали разрешения подняться на борт.
— Огнестрел, говорят.
— Странно, кто мог вызвать по рации «Скорую» и береговую охрану с такой посудины?
Люди внимательно осматривали парусник. Затем, когда разрешение было дано, они один за другим вскарабкались по штормтрапу.
— Инспектор Лукас. Инспектор Мартинес. Прибыли для досмотра и расследования. Что у вас произошло?

Дайк приказал пиратам построиться. Потом, заметив десятерых со следами... недавней уборки на лице, приказал им спуститься вниз и не отсвечивать. Внутренний голос подсказывал лейтенанту, что надо вести себя как можно смирнее, чтобы соответствовать заявленному ими статусу «торговца».
Он встретил двух офицеров, поднявшихся на борт по штормтрапу, и почтительно поклонился.
— Добрый день, господа. Приветствую вас на борту «Арабеллы». Полагаю, вы прибыли сюда в связи с печальным инцидентом, который произошел полчаса назад. Полагаю, это было ограбление. Два негодяя пробрались на борт и попытались похитить картину, висевшую в каюте капитана. Наш матрос помешал им в этом... и был ранен выстрелом из пистолета.
Дайк говорил все это, пока они направлялись к месту заключения воров.
Он не видел причин утаивать эту часть происшествия. Ему самому было интересно, как, кто и откуда мог навести на них эту парочку.

Инспектора переглянулись.
— Ясно. Пожалуйста, предъявите документы на корабль. Обычная формальность, сэр, — пояснил Мартинес.
— Ага... фрегат «Арабелла», торговый; порт приписки — инспектор чуть задумался — не указан? — он вопросительно посмотрел на Дайка.
— Мартинес, и не должен быть указан в документах подобного рода для такого типа судов. Порт Кадис, я полагаю? — спросил Лукас.
Неизвестно, с чего он так решил. Возможно, очертания обводов красного фрегата натолкнули его на эту мысль.

— Плимут, сэр, — Дайк улыбнулся в тридцать три зуба. — Но вы, как я вижу, разбираетесь в кораблях, сэр. Этот фрегат мы захва... приобрели у испанцев.
Он продолжал наблюдать за тем, как они изучали судовые документы. Там должно быть все чисто — Блад с Питтом в таких делах были аккуратными.
— Понятно. Значит, Плимут. — Инспектор вернул Дайку документы. — Пойдемте, посмотрим на ваших грабителей.

Увидев пленников, Мартинес удивленно вскрикнул:
— О, Джузеппе и Джованни Ламборджини! Вот так-так... Что же на этот раз стало объектом вашего внимания, сеньоры?
Лукас, между тем, буркнул в рацию:
— Парни, зайдите с кормы, проверьте, нет ли там чего.
Через некоторое время, выслушал ответ, удовлетворенно кивнул.
— Снова за старое, негодяи?

«Всегда не доверял итальяшкам», — подумал Дайк, наблюдая за общением инспектора и воров. Честно говоря, ему очень хотелось позволить команде их повесить... или еще как-нибудь расчленить. Но теперь уже поздно...
Парочка взбесила его еще больше, потому что, судя по всему, совершенно не раскаивалась в содеянном. Правда, после общения с доном Мигелем, рожа у долговязого распухла и посинела. А коротышка постоянно хлюпал носом. Ай да Бен!
Дайк подумал, что надо взяться обучать парня более серьезным финтам. Он уже подрос, саблю в руках удержит... Блад его кое-чему учил, но не всерьез...


— Рембрандт, сеньор инспектор, — осклабился коротышка.
Брови Мартинеса удивленно взметнулись.
— Ваш капитан коллекционирует живопись? — обратился он к Дайку.
Лукас распоряжался:
— Подводную лодку на буксир. Свяжитесь с «Интерполом». Мы забираем этих людей. Они будут переданы следствию, а затем суду.

— Да, — кисло ответил Дайк, – начал увлекаться... эстет.
Он так и знал, что это до добра не доведет.
А в памяти всплыли слова Огла.
Надо действительно моря держаться. За все три года плавания с ними не случалось столько необычных событий, как за три дня пребывания здесь.
Вот и сейчас этот инспектор произнес какую-то тарабарщину.
Подводная лодка.
Он что, серьезно?!

Крепкие парни в синей форме, пистолетами и дубинками на поясе вывели братьев Ламборджини из трюма и доставили их на катер береговой охраны. К нему уже была прицеплена небольшая подводная лодка, на которой прибыли грабители.

— Картины Рембрандта стоят сейчас бешеных денег... — просвещал Мартинес Дайка. — Не говоря уже о том, какую огромную культурную ценность они представляют. За одно из полотен Британский музей, не колеблясь, отвалил сотню тысяч фунтов.
— Знать бы еще, кто заказчик, — буркнул Лукас.
— Похоже, нам нужно будет наведаться в яхт-клуб. Мне кажется, ноги оттуда растут.

— Если желаете, мы известим вас о результатах расследования этого дела, — сказал на прощание инспектор Мартинес.

О цене ему можно было не говорить. Да, это де Рюйтер, но, черт побери, это всего лишь его изображение на куске холста!
Дайк подумал, что все-таки рискнет и посоветует Питеру эту картину куда-нибудь сбыть. Если она такая нужная всякому ворью, не хватало еще, чтобы за ними по этому поводу гонялись.
Он проводил инспекторов до трапа и любезно улыбнулся.
— Конечно. Обязательно сообщите. И мы туда тоже наведаемся, поговорим.Возможно раньше вас.

Катер с подводной лодкой на буксире взял курс обратно в порт.
— Обходим Sain-Mithlonn как можно дальше. — распоряжался капитан.
Штрафануть не штрафанут — все-таки береговая охрана, но вот жалобу накатать могут. Эти эльфы, будь они неладны. Видите ли, гул моторов мешает нормально цвести цветам, не говоря уже о том, что портит музыку их арф и флейт.

Козел Яшка бродил по палубе. Его жалобное меканье раздавалось по всему кораблю. В желтых глазах застыла тоска. Кот дон Мигель ходил рядом, и, как мог, старался утешить боевого товарища...

Операция
5 часов вечера...

Рено торчал на вертолётной площадке вместе с реанимационной бригадой, полы халата развевались, и он в который раз порадовался, что коротко стрижен. Ничего никуда не мотается. Вот-вот должен был прибыть вертолёт с раненым, согласно сообщению службы спасения... и, как назло, лучшие медики отсутствуют. Весь консилиум собирает по частям какого-то порванного фанатами футболиста.
Жан вздохнул и поскрёб подбородок. Опять щетина длиннее трёх миллиметров... Судя по тому, что он смог разобрать в хрюкании передатчика, раненого сопровождает Леонтьева, а он выглядит прямо-таки неприлично. За судьбу простреленного бедолаги он опасался не слишком сильно: ровно настолько, насколько положено хорошему врачу, день за днём спасающему чужие жизни. В конце концов, мадам Леонтьева вытащила с того света и его самого... противно заныла ключица, и Рено поспешил переключиться, отдавая распоряжения в подготовке операционной по телефону. Кажется, отдалённо застрекотало...

— Снижаемся. Приготовиться к посадке! — сообщил пилот.
Вертолет приземлился на крыше здания, отворилась дверь, и Леонтьева с Джексоном вытащили носилки. Ага, бригада здесь (попробовали бы оказаться в другом месте, ага). Просто замечательно. И Рено с ними. Вообще отлично.
О состоянии раненого доктор сообщала на пути в реанимацию. Невольно думалось о том, что им не помешало бы какое-нибудь чудо.

— В ксеномодуль! — прокричал Рено, перебарывая шум вертолёта и пытаясь одновременно снять показания сканером. Давление... остановка... адреналин... плазма... MNSs-9...
— Люблю такие свидания! — Жан придержал край носилок, накренившихся на повороте, — Оперирует Ваналпи, больше никого! — мобильная система жизнеобеспечения, прицепленная к раненому, завизжала, и Рено отвлёкся на указания. Только бы добежать.
... а он тут, похоже, бессилен.

Ийлане только что вынула руки из тлабтлаба и теперь сидела, опираясь на хвост, в ожидании — почти незаметная человеческому глазу плёнка окутывала её конечности по локоть. Суета, с которой теплокровные готовились принимать пострадавшего, забавляла. Блю, переводчик, нервничал, моргая. Его длинные, явно приклеенные ресницы, дрожали. Тот факт, что именно эта патологическая разновидность землян оказалась максимально способной воспринимать полноценную речь ийлане, Ваналпи тоже забавляла. Своеобразная компенсация неполноценности самца. Она моргнула, увлажнив роговицу. Лягушачий рот, полный острых зубов, изогнулся, гребень покрылся пурпурными пятнами, и она булькнула, подгибая хвост. Блю перевёл, и одна из медсестёр поднесла ярко-голубой комок плоти с тонкими усиками, дрожавший подобно желе.

В операционную влетела каталка, люди принесли с собой невообразимый шум, и пока на раз-два-три переносили раненого на стол, ийлане сунула голубой комок прямо в рану. Нажала. По комку пробежала дрожь, усики выпрямились двумя струнками... и визг системы жизнеобеспечения прекратился. По мини-экрану ровно и ритмично пошли зигзаги.
— Двое-здесь-остальные-дверь-за, — перевёл мигом взмокший Блю очередную порцию подёргиваний и кваканья.

Пока рассекали одежду, Рено сунул руки в тлабтлаб. Зашипело.

— Романтики хоть отбавляй! – хмыкнула Леонтьева, поспевая рядом с каталкой. «Ваналпи… похоже, чудо у нас все-таки будет».
Тут завизжала система жизнеобеспечения и женщина рявкнула:
— А ну, поднажми! «Чтобы Леонтьева, да не довезла!» — промелькнула мысль у ассистентов.
Ваналпи удалила посторонних из операционной, врач из службы 911 была в их числе. Начать с того, что это – не её епархия. Но смотреть за процессом ей никто не запретит, поэтому она осталась в соседней комнате со стеклом в полстены. Джексон ушел разбираться с отчетом.
Наблюдая за действиями ийлане, Леонтьева только диву давалась – коллега из непонятного ей мира запустила остановившееся сердце с помощью маленького ярко-голубого комочка… как там называется этот кардиостимулятор? Она так и не могла привыкнуть к подобному чуду… хотя Ваналпи объясняла, что это всего лишь биотехнологии.

***
Снежный комок влепился ему в лицо, обжег кожу. Ледяная крошка набилась в рот, заглушив радостный вопль:
— В атаку, пацаны!
Скоро снежный городок был взят, и мальчишки всей гурьбой отправились к домой к Ваське – пить горячий чай и сушиться.

***
— Первый пошел! Второй пошел! Третий пошел… Вокруг только синее-синее небо, далеко под ногами земля, белый купол парашюта над головой… почему он тогда так быстро падает? Через темный туннель, все быстрее и быстрее… Господи! Снова светло и купол парашюта над головой. Это просто первый прыжок. Говорят, что он всегда страшен. А потом привыкнешь.

***

Прошёл этап дезинфекции, подключили отсос, зажимы, и рана немного очистилась. Сосредоточенно булькнув, Ваналпи широко раскрыла пасть. В глотке, за гортанной складкой, сохранялись самые ценные инструменты, доверить которые даже сверхсовременным крип-камерам она не могла. Длинный слепой отросток дюйм за дюймом появлялся из клокочущего горла. Рено выдохнул. Не отвлекайся, не отвлекайся... Червь издал протестующий скрип, и безглазая голова щёлкнула счетверёнными челюстями. Ловкие пальцы ийлане, пусть даже их было на один меньше, чем у теплокровных, подцепили его аккурат за головой. Ваналпи квакнула ещё раз.
— Сканер! — поспешно перевёл Блю.
Рено провёл вдоль тела раненого трубкой. Когда она засветилась и пискнула, застыл. Ийлане оттарабанила по телу извивающегося инструмента команду и аккуратно направила сложенные челюсти внутрь. Туда, где пуля прошла свой разрушительный путь. Аппарат, следящий за давлением, предупредительно замигал, ввели ещё плазму... Не выпуская кончик хвоста червя, Ваналпи замерла.
Секунды тянулись бесконечно.
Ну, давай...
Рено сам вначале не сообразил, что подбадривает своеобразный инструмент.
Давай же... нам надо его заштопать, иначе не подключить вентиляцию... ну давай!..

По торчащему снаружи остатку прошла мелкая дрожь, и четыре пальца принялись сматывать червя. Окровавленный клубок рос, рос, рос... пока наружу не появилась выпуклая голова и челюсти. Намертво сжимающие сплющенный кусочек металла.
Есть!

Ваналпи встряхнула червя, и смертельный мусор упал в лоток. После чего подбросила инструмент, расправляя, и заглотала. Череда кваканья со сменой цвета.
— Сувенир... — работать-есть-теперь-можно-вышивка-крестом, — Блю снова вытер лоб.
Рено удивлённо моргнул, и без слов принялся за кропотливую работу по восстановлению задетых сосудов.
Ийлане — шутит. Тогда я — Папа Римский...

Нет, что бы там Ваналпи не говорила, это не биотехнологии, а самое настоящее чудо. Таким способом извлекать пулю! Обычно можно было прокопаться довольно долго, уходило драгоценное время. А сейчас... Все будет хорошо. Парень попал к отличным специалистам.
«Вышивка крестом. Ну, надо же!» — улыбнулась доктор, усаживаясь на стул. Женщина вдруг почувствовала усталость.
«Чтобы Леонтьева, да не довезла...» Не спать — скоро нужно будет вернуться на станцию. Вон и Джексон за полупрозрачной дверью маячит.

***
Парашют медленно опускался, внизу уже можно было различить городские строения. Вот огромное здание, вертолеты на крыше... а как он сквозь стены просочился? Ну и чудеса!
Больничная палата, люди и не-люди, суетятся возле какого-то парня. «Ну и дыра в груди, где же его так? Господи! Да это же я!»
Почему-то особого страха не было. «Это что, называется — посмотреть на себя со стороны?»
В это время неизвестное существо засунуло ему в грудь непонятную синюю штуку, по экрану побежали зеленые зигзаги.
«Ой, куда меня тащит?»

***
— Командир спецгруппы Андреев, возвращайтесь на базу!
— Вас понял, товарищ комбат! Есть возвращаться на базу!

***
Сувенир... — работать-есть-теперь-можно-вышивка-крестом...

Рено аккуратно снимал тонкую моноперчатку в соседней комнате. Смотрел на руки. Плох тот врач, у которого руки дрожат — пусть даже после шестичасовой изнуряющей операции. Слава Богу, у него не дрожали. Зато напрочь сошёл порез и ногти своей чистотой напоминали младенческие.
На каком волоске зачастую висит человеческая жизнь... чуть левее — и уже ничто бы не спасло. Чуть правее — ушла бы навылет и не наделала таких разрушений эта смертоносная дрянь, придуманная для того, чтобы люди убивали людей.
Он поднял голову. Ваналпи, откинувшись на хвост, спала прямо в операционной. Леонтьева, конечно, давно ушла...
Увозившие пациента в палату интенсивной бакта-терапии деловито подсоединяли маску.
Уже в коридоре Рено вспомнил про телефон и включил. Количество вызовов в памяти зашкаливало. Закончив с формальностями, он расписался в карте своим ключом и отправился к лифту.
И ещё сегодня зайдёт Майкл...

* * *
Ощущения были очень странные – то ли он где-то плывет, а может быть – летит... Какое-то покалывание по всему телу – будто бы работают миллионы иголочек.
На самом деле он был недалек от истины, только вместо иголочек трудилось множество микроорганизмов – каван, смешанные с красными соками алажи и прозрачной жидкостью амбори.

«Что бы мы делали без бакты!» — в который раз подумала дежурная медсестра, сверяясь с показаниями оборудования. Конечно, рана заживала не мгновенно, но организм под воздействием чудодейственного препарата (точнее, универсального лечебного агента) восстанавливался гораздо быстрее. Парень, который плавал сейчас в специальной камере, наполненной прозрачной гелеобразной субстанцией, будет здоров через считанные дни, и выпишут его скоро. «Если сам раньше не сбежит!» — девушка заварила чай в большой кружке и устроилась перед монитором.
Показатели медленно, но верно улучшались.

* * *
Миссис Пикетт очень напоминала птицу. Наверное, цаплю. Тощая, долговязая, писклявая и суматошная. Поговаривали, что на должности её держат из-за мужа, депутата местной палаты, но тишком. Всем хотелось доработать до пенсии.
Вот и сейчас она вынырнула из двери, размахивая руками и едва не сшибая пробники картой.
— Что у нас тут, что у нас тут? Ужас, какой ужас, здесь по плану профилактика и частичная замена культуры, а в таком безобразии плавает пациент, куда смотрит этот растяпа Рено? Нет, положительно безобразие, положительно! О, Ириша, снова персиковый чай? И как вы пьёте эту химию из пакетиков, это же кошмар!
Пикетт пулей пронеслась по боксу, подёргала ручку окна, для порядка заглянула через плечо медсестры и улетучилась за дверь, непрерывно щебеча.
— Да-да, перевод не позднее послезавтра, вы слышали, Ириша, я надеюсь, уж вы-то добросовестный сотрудник и не будете... — что именно не будет делать Ириша, осталось за кадром.

Медсестра мысленно выругалась — принесла нелегкая... Растяпа Рено, надо же! Таких растяп побольше бы! Да и вообще — раз такие умные, укомплектуйте штат по-человечески. Чтобы людям не приходилось пахать «за себя и за того парня.» А бакта, между прочим, совершенно нормальная. Снова эта дура даты перепутала.
Девушка все же решила промолчать. В данном случае спорить с Цаплей — себе дороже.

Пикетт унеслась, в коридоре раздался звук бьющегося стекла и бормотание. Не иначе, протаранила кого-то возле кофейного аппарата. Даром что пластиковые стаканчики опять закончились, и все ходят с чашками...
На экране замигал символ входящего сообщения: доктор Рено запоздало сообщал, что пациент относится к категории экс-военослужащих, и просил по возможности задокументировать фотографически наличие татуировок, наколок и прочих накожных орнаментов. Бакта сводила их начисто, приравнивая к повреждениям, а некоторые больные обижались и впоследствии требовали компенсации. Разумеется, в размере, совершенно несопоставимом с нанесённым уроном их художествам. При расценках за квадратный сантиметр приходилось быть дотошными.

Медсестра ответила, что распоряжение понято. Правда, перспектива прыгать вокруг сосуда с бактой с фотоаппаратом не вдохновляла. Но придется. Тем более, шеф просил «по возможности».
Татуировка оказалась всего одна — на правом плече. Надпись «ВДВ».
«И все?» — удивилась девушка. Ладно, тем меньше ей мороки.
Она занесла данные в компьютер.

Часа через три система сигнализировала о том, что состояние пациента близко к нормальному, жизнь вне опасности.
«Пора вытаскивать», — подумала медсестра.
Она немного поколдовала над пультом, вызвала дежурных. Через некоторое время спящего десантника перевезли в палату.
«Может быть, теперь только бакта-пластырем обойдется. Посмотрим, что скажет доктор…»

На самом интересном месте! 🥺😅

В каюте лейтенанта Дайка
(вечер)

Постепенно суматоха на корабле улеглась. Настолько, насколько это было возможно. Злосчастную картину Рембранта вернули обратно в каюту капитана. Воришки, вроде бы, не нанесли ей никаких повреждений. Дайк еще раз совершил обход, как следует пропесочив часовых. Если бы они действительно смотрели в оба, всякое ворье не шлялось бы толпами по кораблю, сказал он им.
На самом деле парни были не виноваты, и лейтенант это прекрасно знал. Но ему хотелось сбросить напряжение, хоть как-то переложить вину с себя на других. Гадкая привычка, но иногда она всплывала.
Викинги, которых встревожила стрельба и последующие визиты спасателей и береговой охраны, прислали гонца на лодке, интересуясь, не нужна ли их помощь. Когда они узнали, что тяжело ранило того удалого бойца, который так лихо сражался с боцманом во время их встречи, то были искренне расстроены и возмущены.
Некоторое время Дайк общался с ними, убеждая в том, что кровь, пролитая парнем, обязательно будет отомщена, но... не прямо сейчас. В конце концов, страсти немного утихли.
Завершив обход, лейтенант спустился в каюту. Это была бесконечная вахта, и все, что ему сейчас хотелось, чтобы капитан или штурман поскорее вернулись.
Дайк понял, что не успокоится, пока не ляжет. На десять минут можно. Он завалился в койку, глядя в потолок. Из окна доносился печальный голос козла Яши. Черт, а ведь если бы не животинка, эти гады уперли бы картину. Надо доложить капитану. К тому же... матрос Андреев получил ранение, защищая своего командира, что есть высшая степень доблести. Это надо отметить. И ранение... дай бог, выживет, тогда ему положена компенсация..
Дайк взял вахтенный журнал и, лежа в койке, принялся аккуратно записывать все, что произошло, сверяясь с часами. Потом Питт, конечно, раздует из мухи слона, накатает в своем журнале десять страниц, и мелким почерком. Дайк так не умел, так что все события уместились у него в один небольшой абзац.
Лейтенант грыз перо, пытаясь придумать наиболее емкую концовку. Что-то черное, громко мурча, прыгнуло ему на живот.
Дон Мигель. Еще один герой дня.
— Иди, иди, зараза, — позвал его Дайк, похлопав рукой по груди. — Напился крови сегодня, боец?
Кот послушно лег на указанное место, выпуская и втягивая когти. Морда у него была драная от постоянных сражений с трюмными крысами, но сейчас дико довольная. Зеленые глаза превратились в щелочки.
Он рокотал, ткнувшись лбом в лицо хозяина.
Дайк слегка отстранил его.
— Тихо, чудовище. Сиди смирно...
Дайк принялся рассеянно поглаживать его по спине и брюху, уставившись в журнал.
— Тебе сегодня в качестве награды лишняя пайка корма, — сказал он дону Мигелю, и кот разинул рот в безмолвном мяуканье. — И, смотри, ты попал в вахтенный журнал.
Дайк поставил точку в записи и улыбнулся.
— Может, капитан разрешит тебе по такому случаю входить в свою каюту? Будешь его картину охранять? У тебя это неплохо получается. И в любом случае ты приятнее козла...
Кот мурлыкнул, глядя на хозяина глазами, полными обожания.
— В любом случае, я скажу нашему штурману, что такого кота грешно гонять ногой под зад.
Дон Мигель зажмурился, явно соглашаясь с его словами.

Дайк все еще бормотал коту какие-то ласковые глупости, когда стук в дверь заставил его опомниться и вскочить с койки.
— Да? — сказал он ровным властным голосом.
Дон Мигель прыгнул на стол и залез в пакет с кормом. Он был малым самостоятельным.
В дверях показался Бенджамин.
— Господин лейтенант, тут кое-какие вещички остались от наших воров, — сказал он.
— А я думал, ребята с катера все забрали, — удивился Дайк.
Негр вошел в каюту и слегка смущенно протянул ему... нечто.
— Это те штуки, из-за которых мы их не видели, сэр, — сказал он. Сделал движение руками, и перед лейтенантом возникло два плаща, весьма невзрачных с виду. — Они упали изнанкой вниз, поэтому их не заметили. Но я потом, когда там порядок наводил, нашел наощупь.
— Молодец! — похвалил его Дайк, забирая диковинные плащи. — Правильно поступил, Бен!
Он тщательно свернул плащи в маленькие рулоны, так, чтобы их было видно, и положил в свой рундук. Потом, оглянувшись на Бенджамина, сказал, вспомнив кое о чем.
— Бен... сколько тебе лет?
Негр переступил с ноги на ногу. Этот вопрос явно был для него сложноват.
— Не знаю, сэр. Но капитан полагает, что пятнадцать. Кто я такой, чтобы с ним спорить?
Дайк кивнул. И посмотрел на негра, прищурившись.
— Бен, я хочу поучить тебя бою на абордажных саблях. Думаю, капитан будет не против. Ты как?
Стюард посмотрел на него, разинув рот и выпучив глаза. Он и мечтать не мог, что его захочет учить старший лейтенант!
— Да... конечно, да! — воскликнул он, наконец, и низко поклонился. — Я...
— Довольно, я понял, — оборвал его Дайк, который не любил пышных проявлений благодарности. — Тогда я поговорю с капитаном на эту тему. А ты пока готовься. И учти, спуску я тебе не дам.
Негр, едва сдерживая вопли радости, еще раз поклонился и убежал.
А Дайк, ухмыльнувшись, одернул одежду и пошел на шканцы, на очередную проверку...

***
Лейтенант Дайк закончил обход и уже возвращался в свою каюту. Внимание его привлек козел Яша, уныло бродящий по шкафуту. Кот дон Мигель бегал рядом с ним, то и дело пытаясь потереться о морду животного. Дайк слегка удивился такому проявлению симпатии. Его кот обычно был довольно угрюмым созданием. Это можно было понять — жизнь на корабле у него была полной всевозможных опасностей.
Козел тоскливо мекнул, глядя на далекий берег.
Дайк почесал подбородок, чувствуя себя неловко.
Потом, заметив Бенджамина, который старался маячить в поле видимости лейтенанта, поманил его к себе.
— Послушай, парень, хоть капитан и приказал эту зверюгу с корабля поутру выставить, думаю, в свете последних событий мы должны за ним присмотреть. Ты уж за ним последи, хорошо? Ну... чтобы он поел там... и не шатался без присмотра...
Негр кивнул.
— Будет сделано, господин лейтенант. Я его уже покормил. Но он не ест.
Дайк вздохнул.
— По хозяину тоскует, значится. Какая верная животинка. Ну, мы тут ничего не поделаем.
Он вспомнил про Васильпалыча и покачал головой.
— Надеюсь, парень выкарабкается. Хотя рана чертовски скверная. Да и крови потерял много. Надо бы его проведать, да вахта...
Он оборвал себя, облокотившись о планшир. Потом посмотрел на берег. Над бухтой медленно опускались сумерки. Он уже отвык, что так может быть. В Карибском море ночь наступала быстро — раз, и как будто выключали свет. А здесь можно было наблюдать закат во всем его великолепии: сейчас небо было алым, и отражалось в море. Феерическое зрелище

И! Собственно, про Отблески Этерны и прочую медвежуть.
Пока Дайк разбирался с козлами на корабле, а Блад с эльфами в их гавани (отдельная история!), Джереми Питт успел влипнуть в мощную передрягу и даже подраться из-за прекрасной дамы. За что его схватила полиция и вместе с конкурентом и соперником по имени Альранте кинула в зловещую тюрьму Тринадцатого участка.

Там они опять подрались, но на сей раз с заключенными. В результате полиция всех разнимала брандсбойнтами.

А вот дальше началось странное...

УЗНИКИ ТРИНАДЦАТОГО УЧАСТКА.

- Так, обезьяны! - проорал сержант, прогуливаясь вдоль решетчатых стен. - Мы могли бы надавать вам по шее прямо сейчас за тот бардак, что вы устроили. Но отложим это до утра. Но не думайте, ублюдки, что это потому что я добрый! Нет, я ленивый. И только.
Поэтому вы, уроды, будете лежать задницами кверху до утра. И если кто посмеет разинуть пасть, купание повторится! Вы будете лежать, рожами в собственное дерьмо, и не дай бог, я замечу, что кто-нибудь шелохнется. А если кто шелохнется, знаете, что я сделаю?
Он подошел к решетке, глядя на трясущегося чудика в перьях.
- Ляг рожей в пол, ты! Живо!
- Я... - всхлипнул парень.
Сержант не дал ему договорить и ткнул дубинкой через решетку. Вспыхнули искры, и парень визгливо заорал.
Сержант убрал дубинку и обвел камеры тяжелым взглядом.
- У кого еще вопросы?
Воцарилась мертвая тишина, только капала вода с решеток.
Питт лежал рядом с графом, стараясь не стучать зубами от холода.

* * *

Альранте уже не знал, что противнее – быть мокрым от крови, от воды или от того и другого сразу. Сейчас ему хотелось лишь одного: встать, взять сержанта за горло и размазать по решетке. Увы, увы. Даже если бы подвернулась такая возможность, граф не смог бы подняться даже под дулом пистолета. Дополнительная ирония заключалась в том, что он лежал именно так, как велели, точнее, как грохнулся: лицом вниз, выбросив руки вперед в момент падения. Выждав пару минут, он с трудом подтянул их, звеня наручниками, и подложил под голову. Холод металла применительно к голове был прекрасен. Весь остальной холод молодого человека категорически не устраивал, да вот сделать с этим он ничего не мог. Потихоньку начиналась трясучка, но не та, которая грозила простудой, а типично анвилловская – бессмысленная, беспощадная, абсолютно непонятной природы, и чем это грозило, тоже было неясно. Пока просто кидало то в жар, то в холод, от тела валил пар, и, насколько граф мог прочувствовать, на спине одежда довольно быстро подсыхала. Валяться при этом в луже было верхом тупости, но больше валяться негде. Еще бы, все камеры превратились в одну сплошную лужу! То ли плохо работали стоки, то ли их вообще тут не водилось.
Через несколько минут тело начало неметь, при этом выкрутасы с температурой продолжались. Все же заболеть Альранте не боялся, его больше заботило другое: каким образом отдирать себя от пола, если их заставят так пролежать хотя бы полчаса, не говоря уже о завтрашнем дне... и как не потерять сознание. Лишиться чувств в подобном месте – смерти подобно. И с этим оказалось тяжелее всего. Теперь, когда ярость схлынула, вернулись боль и усталость, и если концерт собственной паранойи на издерганных нервах еще можно было перебороть, физические силы изменили графу окончательно. Он так и не понял, когда отключился.


***
Питт был не против того, чтобы лежать ничком. Он совершенно не возражал против молчания, тем более, что челюсть адски болела после нанесенных в нее ударов. Холодный мокрый пол приятно холодил разбитое лицо.
Но уже через несколько минут штурман начал дрожать всем телом. Которое тоже болело и ныло, с каждой минутой все сильнее.
Какой же адский холод! Окочуриться можно...
Шевелиться Питт не осмеливался. Демонстрация последствий была весьма впечатляющей. И штурман верил, что сержант не блефовал. Ему явно доставляло радость причинять другим боль и мучения.
Пол камеры был грязным и вонючим. Лежать в затхлой луже - удовольствие еще то.
Питт поморщился. Странно, вроде бы полили их только что, а вода уже протухла.

Он не вытерпел и повернул голову направо, чтобы посмотреть, что происходит в камере.
Остальные узники лежали смирно. Слишком смирно. Кто-то даже похрапывал.
Питт поразился способности людей спать даже в столь ужасных условиях.
- Граф?.. - прохрипел он еле слышно, пытаясь разглядеть, что творится с Альранте. Он чувствовал, что тот трясется еще похлеще него, но что именно с ним происходит, не видел.
Альранте не ответил.
Зато Джереми услышал совсем другой голос. И это было совершенно неожиданно.
- Джерри, - о, этот акцент, эти интонации! - Что за балаган ты здесь устроил? Хватит валяться, нам пора!
Питт вздрогнул, как будто его тронули той жуткой дубинкой, и чуть приподнял голову, все еще не веря тому, что слышал.
- Питер?! - прохрипел он в изумлении.
- Он самый, - в голосе теперь чувствовалась усмешка. - Ну, долго ты еще будешь здесь прохлаждаться? Нам надо уходить да побыстрее, пока твои охранники спят.
Джереми приподнялся и обернулся. Мышцы отозвались пронзительной болью.
Блад действительно стоял около решетки, с улыбкой глядя на него.
- Но... как ты?.. здесь же заперто... - бормотал Джереми, не понимая, каким образом капитану удалось сюда попасть.
- Разве? - капитан дернул решетку, и Питт в полном потрясении увидел, что дверца открыта. - Тут все проржавело насквозь, дружище. С таким замком и ребенок бы справился.
Капитан опять усмехнулся.
- Идем.
Он протянул ему руку.
Питт встал, стуча зубами. Как же холодно. В камере было темно, только в крохотные окошки под потолком струился зеленоватый лунный свет. Длинные лучи падали на лицо Блада, отражались в глазах.
- Как ты меня нашел?
- Это было нетрудно. И сейчас совершенно неважно. Идем же!
Питт сделал шаг. Ноги еле слушались, онемев после долгого лежания на холодном полу.
- Погоди... граф... его нельзя здесь оставлять... И Жаклин... она тоже была с нами...
Блад остановился, глаза сверкнули в темноте.
- Лошадь не выдержит всех, Джереми.
- Лошадь?
Капитан вытянул руку, и Питт проследил за его жестом.
Он указывал на стену, покрытую темными неприятными пятнами. Наверное, еще не просохла после их купания.
- Ч-что... - прошептал Питт и осекся, увидев, что пятна двигаются, постепенно собираясь вместе.
- Там, - сказал Блад. - Идем же!
Питт оглянулся на камеру. Остальные узники продолжали лежать без движения.
Когда он снова посмотрел вперед, то ахнул, потому что на стене отчетливо проступал силуэт большой лошади. Пегой. Она … двигалась. Шагала.
- Но... - Питт попятился, почувствовав какое-то беспокойство.
- Я что, зря сюда тащился за тобой? - сказал Блад и взял лошадь под уздцы. Она качнула головой, тусклые темные глаза смотрели куда-то вдаль.
Питт видел, как капитан запрыгнул на пегую кобылу и поманил его.
- Иди же! Времени мало!
Джереми тряхнул головой и поспешил к нему...

Он по-прежнему валялся на полу камеры, только тусклые лампы под потолком не горели, отчего изуродованный толстыми решетками зал казался особенно зловещим. Гнетущая тишина давила на слух. Ни крика, ни стона... дыхания и то не слышно. Словно все разом исчезли или умерли. Почему именно так, Альранте не думал. Сны – они на то и сны, чтобы быть странными, а уж его сны и подавно. Граф рискнул пошевелиться. Как и ожидалось, избитое тело рвануло болью от пяток до ушей, глаза обожгло солью, с губ сорвался то ли мат, то ли просто крик. И тут окружающее пространство ожило, распавшись на отдельные шорохи и прочие ночные звуки. В частности, здесь появились голоса. Кто-то будто бы кого-то звал, но Альранте не разбирал ни слова. Ну и черт с ним, с этим голосом. Важно встать. Несмотря на адскую боль, звенящий в голове колокол, на то, что тело отказывается подчиняться. Чувство самосохранения повелевало сжаться в комок, ну или хотя бы просто лежать, как лежал, не двигаясь, не дергая, не тревожа полученные раны, но чувство опасности, которое всегда было сильнее, грызло изнутри, приказывая встать и встретиться лицом к лицу с тем, что бродило кругами здесь, в темноте. Оно пришло сюда с конкретной целью и теперь выжидало... охотилось?.. на кого?!
Альранте с усилием поднял голову и подтянул скованные руки еще ближе, так, чтобы можно было опереться сначала на локти, потом попытаться поднять себя чуть выше, потом еще чуть-чуть... Наконец удалось встать на четвереньки, но свершив сей подвиг, граф ощутил себя старой, разбитой, ни на что не годной клячей. Словно в насмешку, в ушах застучали копыта. Сначала далеко, медленно и лениво, но мало-помалу цокот приближался, уже можно было безошибочно определить, что лошадь хромает, то и дело сбиваясь с шага. Внутри что-то свернулось, подступая к горлу, и граф покорно выкашлял несколько кровавых сгустков, в темноте показавшихся совсем черными. Сгустки противно шмякнулись в воду, запахло гнилью.
Стук копыт становился все более назойливым. Меж тем никто из сокамерников не пошевелился, подтверждая, что все происходящее – мерзкое наваждение. Неудивительно, если вспомнить, сколько ударов за сегодняшний день приняла его бедовая голова. Которая опять начала вертеться, будто на ярмарочной карусели. Альранте застонал, едва не завалившись на бок, и поспешно сел, прижав кандалы к вискам. Под пятой точкой хлюпнуло. Заново осознав, что сидит в вонючей луже, граф мгновенно замерз. Ну и гадство! Нет, ему решительно не нравится этот сон. Пора просыпаться. Осталось только вспомнить – как.
Альранте прищурился, оглядывая странно изменившееся помещение. По стенам, решеткам, телам и лицам спящих скользили зеленоватые блики, расцветая не то пятнами плесени, не то глазами каких-то жутких тварей. Дверь в камеру почему-то оказалась открыта. Как это часто бывает во сне, граф ничуть не удивился. Открыто – значит, надо встать и идти. Или закрыть, в зависимости от ситуации. С силой зажмурившись, он досчитал до пяти и снова открыл глаза. Перед распахнутой дверью стоял Джереми Питт, бессмысленно таращась на толстую щербатую девочку лет семи с жутким лицом, а по стене, прямо напротив них, важно вышагивала пегая кобыла. Внезапно девчонка шустро вскочила на нее, а штурман тряхнул головой и решительно двинулся следом за ожившим кошмаром.
Если минуту назад граф едва ворочался, то сейчас его буквально подбросило.
- Джереми!!! – взвыл он не своим голосом. – Стоять!!!
Он не смог бы объяснить, что именно было перед ними, но смрадное дыхание дурной смерти было невыносимо.


* * *
Мануэль, старший и более опытный, первым учуял, что дело плохо. Ричард оставался в кабинете этого тупорылого начальника (как только терпения хватало его не сожрать?), Хуан время от времени проверял периметр, не теряя брата из виду. К омерзительным запахам коридоров добавился гнилостный, старый и древний, и хотя чутьём леопарды уступали волкам, не учуять ЭТО было невозможно. Наверное, даже люди не остались равнодушными. Впрочем, скорее всего, они к этой вонище привыкли и так. Маноло уже хотел отрядить младшего в кабинет, пока чего не стряслось, когда накатила холодная тень, вздыбившая коротко стриженые чёрные волосы Парда, и вдоль скверно крашеных стен прокатилось цоканье. И хихиканье. Из кабинета донёсся короткий взлай, и метки у всех троих обожгло. Затем жар сменился холодом, не менее обжигающим. Парды и волки плохо общались вдали друг от дружки, но тут не понадобилось перевода: шёл чей-то Белый Пушной Кирдык, а заденет он их самих или нет - дело десятое и...
Мануэль, получивший команду от Ричарда - брать брата и ломиться к месту заключения проклятущего графа, чтоб ему икалось на том свете лет через несколько, кинулся вдоль широкого коридора. Следом из кабинета выскочил Ричард, на ходу избавляясь от пальто и пиджака. В три прыжка догнал старшего. Оскалился. Сделал короткий жест. Маноло перестал жевать, но не притормозил. Присвистнуть мешала жвачка. Мадам разрешила полный оборот. Впрочем, все трое встали, не сговариваясь. Рубашка на Ричарде, стоявшем чуть впереди, сползла, распавшись на полусгнившие волоконца. Хуан утробно заворчал, ероша пятнистый мех. Старший Пард отбросил лапой ненужный ботинок. Лошадиная морда, взиравшая на них из стены, была омерзительной. Оборотни рассыпались полукругом.

- К-куда мы, Питер? - стуча зубами спросил Джереми, подойдя к лошади.
- Как куда? - весело откликнулся капитан, болтая ногами. - Домой! До-мой! Мой-мой! - он произнес это слово нараспев.
- Джереми!.. Стоять!!!
Вопль заставил Питта подскочить и обернуться.
Альранте смотрел на него, вытянув руку со скрюченными пальцами. Лицо его было искажено от страха, а в свете луны казалось совершенно зеленым.
- Лошадь нас всех не выдержит, - виновато сказал Питт. - Но мы вернемся за вами, граф. Ведь так, Питер?
Он обернулся к капитану и замер с открытым ртом. На кобыле сидела толстая девочка, безобразное белесое лицо было перекошено от ярости.
- Мой! Ты мой! - хрипло взвизнула она. - Моймоймоймоймой!
- Ты?! - Питт вспомнил ее. И попятился.
- Ты мой! Я выбрала! - орала толстая уродина, молотя ногами по бокам лошади. - Я могла выбрать другого! Все вы здесь мои!

* * *

Хвала небесам, теперь он тоже видел!
Чем, а точнее, кем прикинулось жуткое создание, чтобы убедить штурмана последовать за собой, граф не знал, но почти догадывался. Питер... кажется, так звали его капитана... господи, ну и страх!
Поняв, что обман не удался, девчонка яростно завопила и двинула на них свою мерзкую лошадь. Альранте схватил штурмана за рукав и дернул обратно в камеру. Руки тряслись, пальцы не разгибались – то ли судорога, то ли повыбил все к чертям собачьим во время драки. С каждым новым визгом гнилостная вонь вокруг, казалось, становилась гуще, еще чуть-чуть – и им будет нечем дышать.
- Что это за тварь?! – прохрипел граф, пятясь и продолжая тащить Джереми за собой. – Откуда вылезла и почему пришла именно к тебе?!
На секунду представив, кем могло обернуться чудовище, явись оно к нему, Альранте едва не свалился в обморок.


* * *

- Не убежишь... от меня не убежишь... - нараспев говорил жуткий ребенок, и зеленоватые лучи играли на ее короне. - Мой-мой-мой, телом и душой, уведу-заманю! Ты меченый, и ты все равно придешь, когда позову! Трик-трак, был дурак! Был да сплыл, след простыл!
Питт стоял на месте, завороженный бессмысленными словами девочки.
- Сегодня не уйдешь, завтра сам прибежишь! - сказала она, оскалив щербатый рот. - Холод-голод душу вытянет, соки выпьет, жизнь не мила будет. Присохнешь-сдохнешь.
Кобыла шагнула вперед, качнув головой.
- Пойдешь со мной - будешь король.
Слово за слово, дело за дело. Тело за тело.

- Н-нет... - Питт поразился, каким слабым и дрожащим был его голос.

- Отвлекай, - коротко рыкнул Рич Хуану на люпарго, и двинулся вперёд.
- Он внутри, - коверкая звуки короткой кошачьей глоткой, ответил Хуан, скользнув вперёд. Оба леопарда зашипели. Вонь стала почти непереносима. Метки продолжали гореть. Маноло, прикрывая бок волку, двинулся слева, а младший с воющим воплем атаковал, немилосердно хлеща себя по бокам длинным хвостом и метя в лошадь сзади. Эта Мерзость загораживала вход. Как раз за ней, судя по звукам и запахам, оставался тот человек, который был им нужен. Остальные люди лежали ничком, тяжело сопя в грязной воде. Кто-то мучительно взвизгивал.

***


Слушая жуткие бредни, Альранте несколько раз подряд перекрестился. Левой рукой в обратную сторону. Девчонка только смеялась, продолжая скакать вокруг них, распевая свои считалочки, а пегая лошадь все так же наматывала круги по стенам да качала головой. Штурман, как видно, не представлял, с чем имеет дело, потому как ответа на свой вопрос граф не дождался.
В ушах шелестел навязчивый шепот: "Ты же так хотел избавиться от него... и сейчас самый подходящий момент... тебе даже не нужно ничего делать... не нужно убивать... просто отойди и не мешай..." Горло сдавило, Альранте рванул ворот. Он и так уже осознал, что девчонка явилась не за ним, а именно за Джереми, но легче не становилось, напротив, ужас достиг апогея. Отойти и не мешать? И бросить штурмана на съедение вот этому?! Такую смерть не заслуживает даже самый заклятый враг. А Джереми, как ни крути, помог ему уцелеть в этом вертепе.
Стены камеры стремительно надвинулись на них, сминая беспробудно спящих людей, черно-зеленые пятна замелькали перед глазами, все закачалось и поплыло. Только не потеряться, только не заблудиться в этом кошмаре! Черт подери, должен же здесь быть какой-то выход! Но единственным выходом была проржавевшая до основания дверь камеры... которую перекрывала пегая лошадь. Всякий раз, стоило лишь покоситься в ту сторону, крутобокая животина оказывалась там, даже если до этого мелькала на потолке или еще где-нибудь.
Альранте выступил на шаг вперед и одновременно со штурманом крикнул:
- Нет! С тобой он никуда не пойдет!
Голос предательски сорвался на фальцет, но тут девчонка издала очередной истошный визг, затопала ногами и разразилась площадной руганью. Отрешенный взгляд пегой кобылы изменился. Она пристально посмотрела на графа и неспешно, вразвалочку зашагала к нему. В ее движениях не было угрозы, только мутный глаз под свисающей челкой не предвещал ничего хорошего.
- Ой... мама... – просипел Альранте, внезапно почувствовав себя совсем маленьким и беззащитным.
Ужас бился в груди, словно птица в клетке, ноги подкашивались, левая рука повисла плетью, будто разбитая внезапным параличом. Твою мать... это же просто лошадь! Пусть из кошмара, но не какая-то там каракатица, а всего лишь лошадь! С чего так тошно?!
Сердце пропустило удар и по пальцам стрельнуло знакомой искрой. Только что абсолютно мертвая, бесполезная рука взметнулась в защитном движении, меж пальцев бился белый лепесток. Альранте чуть плотнее сжал обжигающее чудо, и оно превратилось в шарик, а когда ладонь раскрылась, вспыхнуло ядовито-зеленым светом, почти таким же, что плясал на стенах тюрьмы.
- Изыди!!! – заорал граф. Ничего другого в голову не пришло, вот хоть тресни.
Шар сорвался с руки, заливая камеры зеленью, слепя глаза, и Альранте запоздало дернул штурмана вниз:
- Пригнись!!!
В ту же секунду грохнуло.


* * *

Штурман-штурман, выходи
Свое имя назови
Кто со мной - тот герой
Штурман будет мой король! - пропела мерзкая девчонка, высунув язык.

Питт замер, дрожа всем телом. Больше всего ему хотелось удрать отсюда, но ноги были как будто чужие.
Его как будто подталкивала к лошади и девчонке невидимая властная рука.
Всё, на что хватило сил, это просто стоять.

А потом он увидел...
Это было трудно описать...
“Это мне просто снится” - сказал себе Джереми и улыбнулся.
На стене, позади пегой кобылы и девчонки снова проступили мелкие пятна. Они шевелились, собираясь вместе. И образовали новый рисунок. На сей раз это была морда леопарда. Оскаленная. Постепенно морда вытягивалась, за ней - шея и плечи, когтистые лапы.
Питту показалось, что фреска дергается, щелкая зубами.
Когти царапнули каменный пол.
А потом воздух сотряс утробный рык.
Пегая кобыла вздрогнула и впервые подала признаки жизни. Уши ее шевельнулись, тусклые глаза расширились.
Девчонка оборвала свой дурацкий смех и обернулась.

- Пригнись!! - услышал Джереми, а потом кто-то рванул его вниз, ухватившись за рукав.
Питт упал, совершенно без сил, а над головой раздался оглушительный грохот и яркая вспышка.
И все это слилось с рыком и визгом девчонки...

Хуан, высунувшийся справа, в стремительном рывке полоснул омерзительную помеху и отскочил, не переставая вопить. Хвост хлестал его по бокам, а сам Пард метался, меняя положение, и не сводя глаз с двери. Брат с волком должны были выцарапать из камеры этого человека. Внезапно внутри кто-то заорал, и сверкнула яркая вспышка. Посыпались обломки. Инстинктивно звери пригнулись - но волной задело и раскидало всех, и прошло несколько мгновений, прежде чем вернулись зрение и слух. Мануэль, шипя, прижимал уши - он прикрывал Рича, и почти все обломки достались ему. Помотав головой, младший ринулся в проём. Волк, почти невредимый, оттирал лежавшего на полу человека в сторону. От другого. Коротким движением морды перевернул его на спину - жив. Этого достаточно. Из дыры в стене тянуло сквозняком, сыростью и крысиным помётом. Ричард коротко кашлянул. Оборотни собрались в полумесяц, и Маноло примерился взять человека на плечо.
- Аккуратно! - рявкнул Рич, напомнив, что лишние хлопоты им не надобны. Он понятия не имел, зачем Лилиане этот человек, но вряд ли мадам понадобится, если его поневоле и без ведома сделают одним из них.

***
Взрыв в замкнутом пространстве – то еще веселье. Благо хоть стену разворотило, приток свежего воздуха явно не помешает. Альранте приподнялся на локте, блуждающим взглядом оценил результаты учиненного им безобразия и шлепнулся обратно. На сердце сделалось легко и пусто. Лошадь и мерзкая девчонка ушли, пропали. Силы окончательно иссякли, нос добросовестно хлюпал кровью, где-то далеко звонил колокол, возвещавший о скором завершении кошмара. Сейчас он проснется. Не может не проснуться. Так всегда и бывает: сначала во сне ты слышишь колокол, а затем просыпаешься на много часов раньше, чем собирался, и все потому, что зачитался и улегся в кровать незадолго до утренней мессы. Здесь тоже повсюду церкви и монастыри, ничего удивительного. Сейчас он проснется... не в самом приятном обществе, увы, но лучше с ними, чем с порождениями ночи. Сейчас... еще немного... вот уже кто-то трясет за плечо. Штурман?..
Граф приоткрыл один глаз и узрел прямо над собой волчью морду. И еще чью-то. Морды были с клыками, тихонько ворчали, жарко дышали и капали слюной. Ну совсем хорошо. Уплывая за границы сознания, Альранте почувствовал, как его поднимают и куда-то тащат. Что ж, пусть тащат. В конце концов, он не обязан бить ноги по этим мерзким серым коридорам. Лишь бы только не роняли.

* * *
Джереми Питт вздрогнул. Наваждение исчезло, равно как и странный паралич, мешавший двигаться нормально.
Что тут произошло?!
В воздухе пахло гарью и гнилью. Несмотря на адский шум, который они тут устроили, ни один из заключенных даже не пошевелился.
Впрочем, одно исключение было.
Питт увидел, как тело Альранте волокут в образовавшийся провал три омерзительного вида твари. Из-за дыма и пыли он не мог видеть все ясно.
- Граф! - вскрикнул штурман и ринулся к нему. Вцепился в ноги, пнув ближайшего к нему зверя. Это оказался огромный волк.
Над ухом штурмана раздался глухой рык. Повернув голову, он столкнулся нос к носу с мордой леопарда. Той самой, из кошмара. Только вполне реальной, не нарисованной.
Питт вскрикнул, отшатнувшись, но графа не отпустил...
Леопард продолжал скалиться, и штурман замахнулся на него цепью своих наручников.
- А ну, кыш! Оставь его, зверюга!
Хуан отреагировал коротким ударом лапы, молниеносно и хлёстко, сбив начатый замах и заставив человека "клюнуть" вниз. Один из когтей зацепился за металлическое ушко браслета, пропахав по запястью глубокую борозду.
- Не возись! - рявкнул Ричард уже у выхода, - Что там? -
Раздражённый леопард свился в тугую пружину и ударил задними лапами - так делает недовольная кошка, зацепившаяся о ковёр. Кровь из рассечённой руки, грязь и приложенное усилие сделали своё дело: правая часть наручников слетела, попутно снова ободрав кожу, а обе задние лапы ударили человека в грудь, отбрасывая к зияющему пролому в тюремной стене. Хуан вскочил и бросился за остальными, мельком оглянувшись через плечо.
Джереми вскрикнул от боли, обжегшей руку, когда леопард ударил его лапой. Еще удар, и штурман кувырком полетел на землю, звякнул металл, ударившись о раскрошенные камни. Падение прямо на обломки...
На мгновение потемнело в глазах, а когда Питт снова их открыл, трое тварей уже скрылись из виду, утащив с собой Альранте.
Джереми заставил себя быстро перевернуться и на корточках пополз следом. Голова болела, из глубоких царапин на руке текла кровь. Он полз, упрямо, не останавливаясь, а наручник, висевший теперь только на одной руке, зловеще позвякивал в странной тревожной тишине, опустившейся вокруг...

А вот собственно отрывок из первой встречи Джереми и Пегой кобылы. Это случилось на день раньше...


***
Джереми Питт зябко поежился, почувствовав, как холодный ветер опять принялся пробирать до костей. Кромешная тьма постепенно рассеялась, из-за облаков выглянула луна. Только свет был какой-то тусклый и неприятный. Экипаж двигался чертовски медленно, и штурман, не выдержав, пошел навстречу. Цокот копыт становился все громче, но возница (или всадник?) явно никуда не спешил.
- Эй! - позвал Питт, вглядываясь в темноту. К холоду теперь прибавилась еще и сырость. Из придорожного леса полз низкий туман. Свет луны придал ему зеленоватый оттенок.
- Эгегей! - еще раз выкрикнул штурман.
Из тумана появилась неясная бледная тень. Лошадь. Сначала она показалась штурману белой, но потом он заметил неровные рыжеватые пятна, разбросаные по телу. Животное медленно шагало посреди дороги, низко опустив голову. Глаза были прикрыты. Неужели спит на ходу?
Цокот копыт был неровным, как будто лошадь потеряла подкову. Или была хромой.
Питт почувствовал разочарование. На такой сонной кляче далеко не уедешь.
Он заметил, что верхом на пегой сидела маленькая девочка, толстая и уродливая. Что она делает здесь, на дороге, в столь поздний час?
Лошадь поравнялась с Питтом, не сбавляя шага.
- Эй! - позвал он снова, удивившись. - Привет!
Кобыла подала признаки жизни и качнула головой. Глаза у нее были тусклые, темные и запавшие.
Туман уже заполонил дорогу, и Питт откровенно стучал зубами от холода и сырости. Сквозь пелену лицо девочки отливало зеленью.
Девочка раскачивала толстыми босыми ногами, поглядев на него искоса. Как она не мерзнет в тоненькой ночной рубашке?
Рубашке?
Джереми ничего не понимал. Более странной всадницы он еще не видел.
- Таким маленьким девочкам не стоит ездить в одиночку по ночам, - сказал он, пытаясь улыбнуться.
- Я- королева, мне все можно! - заявила девочка, улыбнувшись в ответ. Лучше бы она этого не делала. Рот у нее был большой и щербатый. - Ты заблудился?
Питт покачал головой.
- Нет, но мне нужно в город.
Теперь он увидел, что голову девочки и впрямь венчает корона.
- Тогда нам по пути, - ответила щербатая толстушка. - Иди ко мне! Я сделаю тебя своим королем!
Кобыла снова качнула головой, фыркнув.
- Н-нет, спасибо, - Питт шагнул назад. - Я лучше подожду более быстрый транспорт...
- А я приказываю! - неожиданно крикнула девочка и шлепнула широкие бока толстыми ножками. - Я - королева, мне нельзя перечить! - голос у девчонки тоже был не сахарный. Как будто несмазанное мельничное колесо скрипело. Или мартовские кошки орали.
- Хорошо... я немного проедусь с тобой... хотя бы до более оживленного места.
Он шагнул к кобыле, чувствуя, как трясется все больше.
- Живее, дурак! - прикрикнула маленькая грубиянка, похлопав кобылу по пегому крупу. - Садись сзади!
- Слушаюсь и повинуюсь, о, королева! - ответил Питт с кривой улыбкой.
Что за ночь, и что за странная компания!
Девочка продолжала раскачивать ногами и что-то бормотать под нос.
- Ты принц? - спросила она неожиданно.
- Нет, я штурман, - ответил Джереми.
- Ну и дурак! - опять принялась обзываться девчонка.
- Мне бы только чуть побыстрее, - попросил он, положив руки на спину лошади. На мгновение ему показалось, что рыжие пятна на крупе двигаются. Он моргнул и потряс головой. Наверное, это из-за тумана и луны.
- Не опоздаешь, - хихикнула девочка.

- Цилла! - раздался из тумана сердитый мужской голос. - Немедленно назад! У нас другое более важное дело!
- Отстань, дурак! - взвизгнула толстушка, - Мне этот понравился! Хочу этого в короли!
- Ну, доченька, ну заинька, ты же знаешь, что я тебе уже обещал настоящего короля, гораздо лучше этого оборванца.
- А я хочу этого! - и щербатая взмахнула пухлым кулачком. - Хочу-хочу-хочу, паааапка, дай этого забраааать!
- Тот тоже хороший, я врать не буду...
- Я уже передумала, этот будет! - девчонка была упрямой. Раскосые глазки-щелочки уставились на Питта. - Садись же, дурень!
Питт вздрогнул и шагнул еще ближе, намереваясь подпрыгнуть.
И тут со стороны дороги донеслись громкие мужские голоса, орущие какую-то разудалую песню.
Штурман оглянулся и увидел трех всадников, вынырнувших из тумана.
Когда он повернулся обратно к девочке, той и след простыл.
Дорога была пустой, а пегая кобыла и ее всадница как будто растворились в тумане.
- Эээ, - протянул штурман, ничего не понимая.

Что-то ткнулось в плечо штурмана, и он не выдержал, с воплем развернулся. На мгновение ему показалось...
Питт заставил себя замолчать, почувствовав,как на лбу выступил холодный пот.
"Русалок на суше не бывает", - подумал он, глядя на ухмыляющегося товарища Бэзила. Да и сам Андреев стоял рядом. Заросший, как черт, но вполне узнаваемый.
- Лис?.. - пробормотал Джереми, пытаясь вспомнить, как звали парня. - Вы уже вернулись?
Его трясло все больше. Прямо как вчера, когда их с капитаном из воды вытащили.
Господи, неужели опять? А Жаклин? Опять морок? Или же он действительно ее видел?
- А девочка где? На такой пегой кобыле? Только что тут была?

- Да шо тут ездить - до Биннори и обратно. - улыбался Лис. Впрочем, когда он услышал вопрос Джереми Питта, улыбка сразу слетела с его лица.
- Девочка на пегой кобыле? - Лисиченко и Камдил спешились. - Васька, не сиди пнём, слезай и подержи лошадей. - Лис, пошарив в мешке, извлёк оттуда фонарь и посветил на землю.
Андреев сделал так, как просил Сергей.
- Вальдар, ты только погляди, кто сюда пожаловал! - Лисиченко, обнаружив в дорожной пыли следы. Андреев тоже присмотрелся.
- Это что, одноногая лошадь? - спросил десантник.
- А ты только эту странность заметил? - вопросом на вопрос ответил Вальдар.
- Твоюдушумать! - выругался Андреев, приглядевшись ещё внимательнее. На следе от подкованной ноги не было гвоздей.
- Пойдёмте отсюда все, быстро. - скомандовал Камдил, увлекая за собой Джереми Питта, которого трясло, словно в лихорадке, Васильпалыча и Лисиченко.

- Она точно тут была, кобыла эта... - бормотал Питт, как завороженный, уставившись на след одинокой подковы. - И девочка... такая неприятная, все время обзывалась...
Его схватили под руку и куда-то потащили. Сначала он послушно шел, а потом, немного очнувшись, стал упираться.
- Ребята, вы уж извините, но мне в город надо. Срочно, - взмолился он. Кого он видел, в том экипаже? Наваждение, порожденное тоской и чувством вины? Или Жаклин? Он не найдет покоя, пока это не выяснит. Надо было сразу догадаться зайти в "Райский уголок". Что ж он такой тугодум?
- В том-то и дело, что она действительно тут была, вам не показалось. - объяснял Камдил, ведя свою лошадь в поводу. Лисиченко протянул Питту бутыль с виски.
- Вот, глотните. Полегче станет.
Рядом поспевал Андреев. Он ничего не понимал.
Джереми Питт что-то бормотал про город, и даже стал упираться.
- Ну шо за спешка на ночь глядя? - спросил Лис.
- Ладно, мы дадим вам лошадь, и я с вами поеду. - принял решение Вальдар. - Лис, отвезёшь Василия, хорошо? Сейчас в одиночку лучше не ходить.
От того, что наличие пегой кобылы подтвердили другие, штурману почему-то легче не стало. А вот глоток виски действительно был кстати. Джереми взял бутыль и поблагодарил Лисиченко.
Озноб стал не таким сильным.
Штурман посмотрел на небо и луну. Она была обычной, желтой.
Что за чертовщина тут творится?!
"Расспрошу по дороге, - решил Питт. - А сейчас главное - догнать тот экипаж".
Он вскочил в седло, разбирая поводья.
- На самом деле, я и один могу доехать... пробормотал он, поворачивая коня в сторону города. - Вы ведь только что с дороги, устали, наверное... И вам по пути не встречалась повозка... с такой серой лошадью?

- Вы, конечно, доедете один, но я отправлюсь с вами. - Камдил уже был в седле. - Мне ведь тоже в город нужно.
У Лисиченко и Андреева осталась одна лошадь на двоих.
- А мы с тобой пойдём ловить упыря! - заржал Сергей. К нему мало-помалу возвращалось обычное расположение духа.
- Ну да, на корабль я и так опоздал на двое суток, а то и больше, и теперь уже всё равно. - подхватил шутку Васильпалыч.
До отправившихся в дорогу Питта и Вальдара донеслась песня про коня, наскоро переделанная в "Мы с тобой пойдём ловить упыря."
Питт пришпорил своего коня, свернув поближе к обочине, где было не так жестко. Пальцы все еще слишком окоченели, повод скользил, но он не обращал на это внимание. Быть может, Жаклин еще не успела отъехать далеко, и они ее догонят? В конце концов, лошадь в той повозке выглядела неказисто.
- Слушай, а чего Бэзил говорит про опоздание? - спросил он у скачущего рядом Камдила. - Ему срок был до утра, у него еще целая ночь в запасе...
Луна висела прямо над ними, огромная и яркая, заливая дорогу серебристым светом. И по ней ползли длинные тени...
Копыта звонко стучали, совсем не так, как у пегой кобылы.
Джереми мотнул головой, стараясь отогнать недавний кошмар.
Питт подавленно замолчал, услышав о том, что парни повозку не видели. Неужели действительно еще один морок? Он сходит с ума? Или этот мир безумен?
Но про пегую кобылу они явно что-то знают. Джереми хотел расспросить спутника более дотошно, но не стал. Почему-то сейчас и здесь это показалось ему... неуместным. Луна висела над головой, туман давно рассеялся. От быстрой езды и выпитого виски кровь прилила к щекам.
Впереди показались огни города. Грунтовая дорога превратилась в брусчатку,и Джереми перевел своего коня с галопа на рысь.
- Как вы съездили? - спросил он у Камдила. - Надеюсь, удачно? Бэзилу бы утром все-таки на "Арабеллу" явиться. А то наш боцман уже плетку замочил...
- Лис его прямо сейчас и доставит. - улыбнулся Камдил. - Про упыря у него просто шуточки такие. Так что будет ваш Андреев на корабле даже раньше срока. И плётка боцману не понадобится.
Лошадей перевели на рысь - дорога превратилась в брусчатку.
- Удачно ли мы съездили... пожалуй, да. Ну, то есть арфу на свадебный пир мы привезли и младшая сестра поведала о том, что совершила старшая.
"А по-хорошему, сэру Уильяму за всё ответ бы держать." - подумал Вальдар.
"А вот я, наверное, не успею вернуться, - подумал штурман с досадой. - И неизвестно еще, что ждет меня дальше. Как-то все сегодня незаладилось... И девчонка эта мерзкая..."
Камдил что-то говорил, а перед глазами Питта все стояла щербатая улыбка и раскосые глазки.
А потом стало еще хуже,потому что вспомнилась вчерашняя русалка,бледная и холодная, с пустым жадным взором...
- Значит, утопленница эта нас больше навещать не станет? - спросил он напряженным голосом.
Лошадь видимо почувствовала его настроение и шарахнулась от какой-то тени, причудливо извивающейся на земле.
Питт едва не шлепнулся, настолько это было неожиданно.
Но, как ни странно, встряска помогла придти в себя и прогнала мысли о русалках и пегих кобылах.

Питт натянул поводья, остановив лошадь. Посмотрел внимательно на Камдила.
- Так что же это за тварь такая? - спросил он ровным голосом. - Девочка вроде совсем маленькая была. Страшненькая и невоспитанная, но разве она может что-нибудь сделать? А лошадь вообще вела себя смирно...
Он говорил, а сам чувствовал, как сердце снова забилось в тревоге. И по спине пробежал холодок.
- Ну, эта тварь - из вида Ночных кобыл. - ответил Вальдар. - Если точнее - Кладбищенская кобыла. Тот, кого она увезёт, становится мертвяком. А девчонка та - королева, и может забрать с собой живого, который ей приглянулся. Уж и не знаю, чего они к вам полезли. Но от них нужно держаться подальше.
- Ясненько... - ровным голосом ответил Джереми, хотя на самом деле ничего ему ясно не было. Разве что то,что он опять влип в какую-то гадкую историю. - Правда, если честно, это я к ним полез, а не они. Впредь буду умнее...
Он тронул лошадь каблуками, и добавил, посмотрев на Камдила:
- И все же я лучше дальше один поеду. Главное, что предупрежден. А это, как говаривал мой друг, всё равно что вооружен.