Иной расклад (гет)

Отгремел Святочный бал, прошёл Рождественский банкет, не уступающий по размаху танцам, и ученики и гости Хогвартса, радостные и счастливые, разъехались по домам, чтобы провести каникулы со своими семьями. Гарри, Гермиона, Рон и Невилл, сидя в купе, обсуждали планы на Рождество и пытались подстроить расписание так, чтобы всем было удобно. Гермионе было проще всего: домой она не собиралась, а друзья были готовы принять её на любой срок. Невилл утверждал, что Рождество должен встретить с бабушкой и родственниками, и только после Нового года сможет приехать к Рону в Нору, а Гарри пытался придумать, как в такие короткие каникулы вместить семью, Люпина с Сириусом и Нору. Он безумно скучал по тёте, дяде и Дадли, хотел поболтать с друзьями своих родителей, сидя в мрачной и богато обставленной гостиной в семейном поместье Блэков, провести чудесные дни в Норе, где ему всегда были рады, и в эту минуту жалел, что Хогвартс находится так далеко от Лондона, а у учеников нет возможности посреди семестра навестить родных. Рон же умолял друзей приехать хотя бы на пару дней, иначе он с ума сойдёт от компании занудного Перси и неуравновешенной Джинни, которая после бала легко выходила из себя и всячески демонстрировала свой характер. В итоге, после споров и составленной Гермионой схемой, было решено, что через пять дней после Нового года все приедут в Нору к Рону, а Гарри и Гермиона последние два дня каникул проведут у Люпина и Сириуса. Оставшись довольными таким раскладом, ребята разложили на столе настольную игру и остаток пути провели за ней.

Всё семейство Дурслей встречало Гарри и Гермиону на перроне: тётя Петунья на этот раз была с тёмно-рыжими прямыми волосами, и Гарри в очередной раз ощутил радость от того, что его увлечение зельями приносит удовольствие не только ему, дядя Вернон и Дадли выглядели заметно похудевшими, и это было неудивительно: нв середине сентября Дадли жаловался, что их с отцом посадили на диету, но в последнем письме упомянул, что мама уже не в силах терпеть двух нервных мужчин, ограниченных в еде, поэтому о диете было решено забыть, но и норму теперь приходилось соблюдать более тщательно.

— Гарри! Гермиона! — ребята оказались в крепких объятиях. — Наконец-то! Мы так соскучились! Пойдёмте скорее, — суетливо защебетала тётя Петунья, — я к вашему приезду наготовила ваши любимые блюда. Надеюсь, вы голодные.

Попрощавшись с Роном и Невиллом, Гарри и Гермиона, окружённые семьёй, покинули платформу 9 и ¾ и оказались в оглушительном и ослепляющем магловском мире. За несколько месяцев вдали от цивилизации Гарри отвык от шума машин, толп людей, спешащих по своим делам, и тяжёлого городского воздуха. Сидя на заднем сидении машины и отвечая на вопросы Дадли, он думал о том, какими прекрасными будут эти каникулы, когда ничто не помешает ему провести время с семьёй, друзьями и… Гермионой. Гарри скосил взгляд на смеющуюся подругу, которая рассказывала о том, как чуть не выпила Оборотное зелье с волосом Миссис Норрис, и ощутил, как всё внутри сжимается, а сердце падает куда-то вниз, будто стремясь спрятаться от обворожительной улыбки и сияющих глаз Гермионы.

* * *

Родной дом встретил его привычной чистотой и запахом цветов, исходящих от букетов в высоких вазах. На кухне, сверкающей чистотой, витали умопомрачительные ароматы запечённый рыбы, картофеля и хрустящих сырных вафель, которые тётя Петунья научилась готовить ради Гермионы, на красивом блюде, которое Гарри подарил тёте на прошлый день рождения, красовался рождественский пудинг, в плетённой корзинке лежали имбирные печенья, ещё не покрытые глазурью — тётя Петунья специально оставила это занятия для Дадли, Гарри и Гермионы — а в кастрюльке на плите источал ароматы гвоздики и кардамона глинтвейн.

Гарри помог Гермионе поднять её чемодан на второй этаж в гостевую комнату и, убедившись, что ей не нужна помощь, отправился разбирать свои вещи. Одежда аккуратными стопками расположилась на полках шкафа, книги и свитки пергаментов заняли своё место на книжном стеллаже, а с десяток коробок, обёрнутых упаковочной бумагой, перекачивали под кровать, где их никто не найдёт раньше времени. Напоследок, Гарри достал с самого дна небольшую коробочку, обитую чёрным бархатом с рисунком из серебристых нитей. Этот подарок он спрятал под подушку.

Семейный ужин прошёл весело и громко: Гарри и Гермиона увлечённо рассказывали о своих экспериментах и турнире, Дадли делился впечатлениями от занятий стрельбой из лука и школьных будней, наполненных шалостями и проказами, дядя Вернон кратко описал ситуацию с бизнесом и намекнул, что есть вероятность переезда в ближайший год, но тётя Петунья тут же перевела разговор.

Когда тарелки опустели, а животы ребят, казалось, были готовы лопнуть от вкусностей, Гарри, Гермиона и Дадли отправились наряжать ель, уже поставленную в подставку в углу гостиной. За разговором время пролетело незаметно, и коробка с ёлочными игрушками, мишурой и гирляндой быстро опустела.

— Знаете, — Гермиона отступила на шаг, чтобы окинуть взглядом творение их рук, — несмотря на магию, ни за чтобы не променяла эту ель на сотни хогвартских.

— Согласен, — чуть хрипло произнёс Гарри, не отрывая взгляда от умиротворённого и счастливого лица Гермионы.

Дадли промолчал. Ему не с чем было сравнивать, но он давно вырос из того возраста, когда завидовал магическим способностям Гарри. Его жизнь текла плавно и спокойно, и лишь редкие вызовы родителей к директору вносили сумятицу в безмятежное существование. Сам себе Дадли давно признался: никогда бы он не согласился покинуть родителей на долгие месяцы, даже если бы в обмен ему предложили магические способности и шанс обучаться в Хогвартсе. В этом он отличался от своей матери, которая хоть и смогла побороть зависть к младшей сестрёнке, но до сих пор в тайне мечтала когда-нибудь обнаружить у себя магические способности.

Когда ёлка была наряжена и распространяла по комнате не только восхитительный аромат, но и мягкий свет от гирлянд, ребята отправились на улицу поиграть в снежки. К удивлению и возмущению Гарри, Гермиона объединилась с Дадли, и через полчаса зимней битвы они повалили Гарри на Землю и засыпали снегом, оставив на свободе только лицо. Продрогшие и мокрые, они бегом вернулись в дом и разошлись по комнатам, получив от тёти Петуньи по большой чашке горячего шоколада и пожелания приятных снов.

Поздним вечером, когда все уже спали, Гарри лежал на кровати и смотрел в потолок над собой. Перед глазами всплывали воспоминания, будто кто-то включил проектор и направил прямо из его сознания на белый потолок. Радостная Гермиона кружится в танце, Гермиона смеётся и что-то говорит Алексу, Гермиона отпивает из бокала шипящего лимонада и смешно морщит нос, когда ненароком вдыхает пузырьки газа, Гермиона кидает в Гарри снежок и заливисто смеётся, когда Гарри теряет равновесие и падает в сугроб, Гермиона смотрит на украшенную ель и в её глазах столько эмоций, что сердце сжимается. С тихим стоном Гарри закрыл лицо ладонями, но и это не помогло избавиться от образа Гермиона. Как же глупо! Глупо, глупо… Но сердце не слушало разум, оно учащённо билось и требовало снова и снова вспоминать Гермиону в чудесном платье, сияющую от счастья…

* * *

Весь следующий день прошёл за хлопотами. Под руководством тёти Петуньи резались салаты, покрывались глазурью печенья, варились соусы и запекались овощи. Главное блюдо рождественского ужина — индейка — уже дожидалась своего часа в холодильнике, а на столе возле кастрюльки лежали специи для глинтвейна. Гарри, Гермиона и Дадли носились по кухне и гостиной, выполняя поручения, не забывая тайком утаскивать с кухонных столов кусочки еды, чем вызывали притворное негодование Петуньи вкупе с радостной улыбкой.

Столкнувшись в коридоре с Гарри, Гермиона, обхватив себя руками, нервно произнесла:

— Знаешь, я постоянно боюсь, что сейчас позвонит моя мать и всё волшебство закончится…

— Не говори так! — слишком резко перебил её Гарри и тут же мысленно себя отругал, когда Гермиона вздрогнула. — Ничего твоя мать не сделает! Мы не позволим.

«Я не позволю!» — мысленно добавил Гарри. Гермиона слабо улыбнулась и, подавшись вперёд, легко обняла Гарри за плечи.

— Спасибо! Не знаю, что на меня нашло…

Она хотела ещё что-то сказать, но тётя Петунья позвала её с просьбой помочь накрыть на стол, и Гермиона, напоследок сжав плечи Гарри чуть сильнее, побежала в гостиную. Гарри смотрел ей вслед, пока рядом не раздалось тихое покашливание. Вздрогнув, Гарри обернулся и увидел Дадли, стоящего на лестнице и хитро поглядывающего на него.

— Значит, Гермиона… — многозначительно протянул он.

— Не понимаю, о чём ты, — Гарри пожал плечами и постарался унять дрожь в руках. На плечах всё ещё ощущалось прикосновения Гермионы, невесомое и призрачное, как и его надежды на… Он мотнул головой, отгоняя непрошенную мысль.

— Передо мной тебе не нужно притворяться, — поджал пухлые губы Дадли. — Я же твой брат.

— Я помню, да, — Гарри нервным движением взлохматил волосы и бросил взгляд в сторону гостиной. — Давай не здесь.

Ребята поднялись на второй этаж и зашли в комнату Гарри. Дадли залез в кресло с ногами, а Гарри, нервно пройдясь по комнате, сел на кровать, не обращая внимание, что от этого смялось покрывало.

— Гермиона знает? — спросил Дадли, как только Гарри закрыл дверь.

— О чём?

— Что она тебе нравится. И даже больше.

— Нет, — Гарри вскочил с кровати. — Слушай, я и сам ничего не знаю, правда. Просто Гермиона такая…

— Чудесная, знаю, — кивнул Дадли.

— Но мы друзья. У неё есть Алекс и, что бы там между ними не происходило сейчас, я уверен, что через несколько лет они будут вместе. Ты бы видел, как они друг на друга смотрят! Так, будто друг для друга они самое ценное во всём мире. Будто сошли со страниц Толкина и стали воплощением Берена и Лютиэн.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — Дадли слегка нахмурился.

— О нет, брат, я скорее преуменьшаю, — покачал головой Гарри.

Все, присутствующие тогда на балу, заметили, насколько Алекс и Гермиона счастливы друг с другом. Очень быстро по толпе разошлись слухи, а столпившиеся в кучки ученицы бросали недовольные взгляды на Гермиону. Особо злились слизеринцы, и Гарри в какой-то момент услышал краем уха, как двое семикурсников обещали десятку слизеринцев обсудить с Алексом происходящее и напомнить, что тот является чистокровным аристократом и любая связь с грязнокровкой повредит его репутации. Сами же Алекс и Гермиона не обращали никакого внимания на ажиотаж, вызванный их появлением вместе.

— И что планируешь делать? — с сочувствием спросил Дадли.

— Не знаю. Наверное, жить дальше, как ни в чём не бывало, — пожал плечами Гарри. — Я в состоянии контролировать себя в присутствии Гермионы, так что наша дружба не пострадает. Я желаю ей только счастья, ты же знаешь.

— Даже если счастлива она будет с кем угодно, но не с тобой?

Гарри не нашёл в себе силы ответить вслух, поэтому слабо кивнул. Но в глубине души зарождалась тёмная и липкая ревность, готовая разрушить всё, лишь бы Гермиона была только с Гарри…

* * *

Волшебные каникулы, наполненные смехом, радостью и вкусностями остались позади, все подарки были вручены и получены, близкие люди обняты, домашние задания готовы. Гарри то и дело бросал взгляд на левую руку Гермиона, каждый раз с радостью отмечая присутствие на её безымянном пальце его подарка: дивного серебряного кольца с выгравированным изображением кита⁽¹⁾. Когда Гермиона открыла коробочку, то минуту прожигала украшение взглядом, а после удивлённо взглянула на Гарри.

— Кит символ умиротворения и спокойствия, — пояснил Гарри. — Пусть это кольцо будет талисманом, защищающим твою спокойную жизнь от невзгод и потрясений.

С той минуты Гермиона ни на секунду не расставалась с кольцом, и Гарри был счастлив, что угодил подруге с подарком. И лишь мысль о возвращении в Хогвартс, в котором будет Алекс, омрачала его радость. На платформе, к счастью, была так многолюдно, что найти друга не представлялось возможным, а в поезде Рон и Невилл увлекли Гарри и Гермиону в пустое купе и мысли об Алексе отступили на задний план. Поедая домашнюю выпечку, которую дала им миссис Уизли в дорогу, они играли в очередную настольную игру, которую взяла с собой Гермиона. Пререкаясь и смеясь, они кидали кубики, двигали фишки и обменивались купюрами. Под конец игры Гермиона оказалась победительницей, а Гарри банкротом из-за запутанной стратегии подруги.

— Надо в следующий раз пригласить Алекса поиграть, — произнесла Гермиона, складывая игру в коробку. — Думаю, ему понравится.

— Хорошая идея, — выдавил Гарри, переводя взгляд в окно.

— Думаете, он станет играть в маггловскую игру? — с сомнением покачал головой Рон. — Я уже понял, что от Алекса не избавиться, так что не против его компании, но вот не будет ли против он — вот это вопрос.

— Я спрошу у него, — произнесла Гермиона. — Но, подозреваю, времени на развлечения у него не будет. Он писал, что все каникулы провёл за подготовкой к следующему испытанию…

— Писал? — вскинул голову Гарри и тут же поймал удивлённый взгляд трёх пар глаз. — В смысле… Я не видел, чтобы прилетали совы с письмами и… — он запнулся, осознавая, как глупо звучат его слова.

— Я же не всё время у тебя на виду, Гарри, — мягко произнесла Гермиона.

— Да, разумеется. Точно, — Гарри нервным движением взлохматил волосы и поднялся на ноги. — Пойду пройдусь.

Дверь купе за ним закрылась, и Рон с Невиллом уставились на Гермиону.

— Что это с ним? — наконец нарушил молчание Рон.

— Не знаю, — хмуро ответила Гермиона. — Никогда не видела его таким. Может, с Алексом поссорился, поэтому так и реагирует. В любом случае, лучше его сейчас не трогать. Если бы он захотел с нами поделиться, он бы это сделал.

Рон и Невилл неуверенно кивнули и погрузились каждый в свои мысли, а когда Гарри через полчаса вернулся в купе в хорошем настроении, ребята расслабились и предложили устроить мини-турнир по шахматам. К удивлению всех, победителем оказался Невилл.

* * *

Гарри бежал по заснеженной дороге к трибунам, воздвигнутым на берегу Чёрного озера. В боку уже кололо, а ноги то и дело скользили на обледенелых участках. Весь предыдущий час он искал Гермиону, но она будто под землю провалилась после завтрака. Алекса, как назло, тоже нигде не было видно, и теперь, потратив кучу времени на поиски друзей, Гарри опаздывал к началу второго испытания.

Когда он наконец добежал до трибун и, протиснувшись через других учеников, плюхнулся на скамью рядом с Роном, Дамблдор уже шёл по длинному пирсу, на конце которого стояли чемпионы, одетые лишь в купальники.

— Что я пропустил? — прошептал Гарри Рону на ухо.

— Ничего, чемпионы просто вышли под аплодисменты и музыку. Ты не видел Гермиону? Алекс её искал перед самым началом.

— Нет, — покачал головой Гарри. Внутри уже разрасталась паника. — Я тоже не могу её найти. Может, стоит сообщить директору или кому-нибудь из преподавателей?

— А в библиотеке ты в каждом углу смотрел? — спросил Невилл, вертя головой в поисках подруги. — Ты же знаешь её: она терпеть не может, когда вокруг много людей. Может решила спрятаться подальше от всех и побыть в одиночестве.

— Она бы не пропустила испытание, — Гарри встал со скамейки, за что тут же получил тычок в спину от сидящих позади семикурсников и тут же сел обратно. — Будь чемпионом кто угодно, кроме Алекса, Гермиона могла остаться в школе, но…

— Добро пожаловать на второе испытание Турнира трёх волшебников! — усиленный магией голос Дамблдора заглушил слова Гарри. — Сегодня нашим чемпионам предстоит найти в пучине Чёрного озера нечто ценное, что у них отняли. Ну а для большей мотивации к похищенным близким прилагается дополнительный приз. У чемпионов есть ровно час, чтобы спасти своего человека! Чемпионы, вы готовы?

Гарри увидел, как Алекс подносит к лицу руку и, запрокинув голову, выпивает сваренное Гермионой зелье. Флёр провела вдоль своего тела палочкой, а Крам наколдовал вокруг головы воздушный пузырь.

— Ему, похоже, проще всех, — произнёс Рон. — Он явно привык к холоду, даже не ёжится! — он передал Гарри бинокль, и теперь тот смог рассмотреть каждого чемпиона вблизи.

Крам действительно выглядел спокойно и уверенно, в отличие от Флёр, которая заметно дрожала, одетая в тонкий слитный купальник, и Алекса, у которого уже посинели губы.

— Время пошло! — провозгласил Дамблдор.

В небо вылетел сноп огненных искр, и Чемпионы бросились в воду.

— Что ж, — медленно произнёс Гарри, — теперь понятно, куда могла деться Гермиона.

— Думаешь, она тот, кого должен спасти Алекс? — Рон удивлённо посмотрел на Гарри.

— Ага. После Святочного бала от учредителей Турнира можно было этого ожидать. Только вот чую, ни к чему хорошему это не приведёт. Гермионе и так не сладко из-за постоянных шепотков и взглядов, а если ещё окажется, что целью Алекса сейчас является она, то страшно представить, сколько ненависти будет исходить от слизеринцев. Да и другие факультеты не особо довольны их дружбой. Не представляю, что можно сделать с этой предвзятостью! — рука Гарри привычным жестом взлохматила волосы. — Алекс же отличный парень! Да и на Слизерине, уверен, есть достойные люди, попавшие туда не потому, что станут тёмными волшебниками, а потому, что хитры, амбициозны и хладнокровны.

— Будем надеяться, что Гермиона всё же где-то в школе, — произнёс Невилл. — Так будет спокойнее. К тому же, вода ледяная, так можно и заболеть. Кто вообще додумался устраивать испытание в ледяной воде посреди зимы?

Гарри лишь недовольно покачал головой. Некоторые аспекты жизни волшебников до сих пор вызывали у него недоумение и возмущение. Казалось, что волшебники слишком полагаются на магию и её возможности, потому и не задумываются о серьёзных последствиях. Гарри был уверен, что в ближайшие недели три и чемпионы, и их близкие будут лежать в Больничном крыле.

Час тянулся бесконечно долго. Ученики начали скучать, кто-то спал, завалившись на плечо соседа, более ответственные ученики читали учебники. Гарри листал учебник по Зельеварению, который дал ему профессор Снейп: зелье, над которым они работали с Гермионой уже несколько месяцев, наконец начало получаться, и теперь необходимо было сделать так, чтобы мазь, попадаю на рану, как можно быстрее превращалась в исцеляющую марлевую повязку. На данный момент на этот процесс уходило около двух часов, и профессор дал Гермионе и Гарри задание найти способ ускорить реакцию.

— Гарри! — Рон резко закричал и Гарри вздрогнул. На миг сердце испуганно сжалось, но тут же он увидел вдалеке две вынырнувшие из воды фигуры.

Выхватив из рук Рона бинокль, он с облегчением узнал Алекса и Гермиону, на шее которой болтался мешочек, явно набитый монетами. Оба были бледные, с синими губами. Они с трудом поплыли в сторону пирса, где их уже дожидались люди с тёплыми одеялами и термосами. Алекс помог Гермионе забраться по скользкой лестнице и, выхватив из рук стоящего рядом мужчины одеяло, укутал Гермиону.

Трибуны взорвались криками и топотом. Гарри, Рон и Невилл вскочили на ноги и начала аплодировать, приветствуя друга. Вокруг АЛекса и Гермионы уже хлопотала мадам Помфри, и даже с трибун было видно, как сильно она недовольна происходящим.

Через пару минут вынырнула Флёр, держа в объятиях десятилетнюю девочку. А следом появился и Крам, прижимая к себе девушку, которую Гарри видел среди учениц Дурмстранга.

— Рон, — Гарри указал в сторону пирса, где рыжеволосый молодой человек протягивал руку Флёр. — Это случайно не Билл?

Рон отобрал у друга бинокль.

— Вот сволочь! — выругался он. — Ничего мне не рассказал! Все каникулы твердил, что в Гринготтсе намечается скучная командировка, ничего интересного…

Флёр, откинув на спину мокрые волосы, засмеялась на какие-то слова Билла, и Рон сквозь зубы процедил:

— Шикарно, он ещё и красотку Флёр пытается охмурить.

Он ещё что-то недовольно бурчал, но Гарри схватил его и Невилла за руки и потащил к пирсу. С трудом протиснувшись через толпу, они наконец оказались возле чемпионов.

— Алекс, поздравляю! — Гарри радостно улыбнулся другу, не обращая внимания, как от ревности всё внутри мерзко сжимается. — Я знал, что ты будешь лучшим!

— Спасибо, Гарри! — стуча зубами, отозвался Алекс.

Он сжимал чашку с горячим чаем, и та ходила ходуном в его дрожащих пальцах. Гермиона куталась в одеяло и непрерывно чихала, а мадам Помфри, склонившись над ней, недовольно цокала языком.

В стороне Билл, не обращая внимания на младшего брата, укутывал Флёр и девочку, которая как потом оказалось была её сестрой, в одеяла и пытался высушить их волосы с помощью магии. При этом они весело болтали на французском, и Флёр время от времени бросала хитрые взгляды на Билла.

Рон, поздравив Алекса и спросив, как себя чувствует Гермиона, подошёл к нему и, кашлянув, привлёк внимание. Билл, казалось, опешил, увидев младшего брата.

— Значит, скучная командировка, — протянул Рон. — Ничего интересного, говоришь.

— Рон, — Билл сглотнул и, бросив встревоженный взгляд на Флёр, произнёс, — ты же понимаешь, секретная тайна, все дела…

— Секретная тайна? — Рон прыснул. — Братец, тебе бы окунуться в озеро, может, мозги на место встанут.

Билл слегка покраснел. А Рон, подойдя вплотную, тихо произнёс, чтобы Флёр не услышала:

— До меня дошли слухи, что Флёр увлекается астрономией и каждую ночь со вторника на среду поднимается на Астрономическую башню.

Билл моргнул и вопросительно посмотрел на младшего брата. Рон, закатив глаза, добавил:

— Нет, ну ты совсем… Сегодня вторник.

И, не говоря больше ни слова, вернулся к своим друзьям.

* * *

Гарри оказался прав, и следующие три недели чемпионы, кроме Флёр, и спасённые ими пролежали в Больничном крыле. По словам мадам Помфри, это просто чудо, что Флёр даже не простудилась, но всё же попыталась оставить девушку до утра в лазарете. Но Флёр, лучезарно улыбнувшись, поблагодарила за заботу и отказалась, сообщив, что её исследования по Астрономии не переживут пропущенной ночи работы. Рон, услышав про это, лишь фыркнул, с трудом подавив смех. У Билла он всё же выяснил все подробности его нахождения в Хогвартсе на втором испытании: гоблины отправили Билла вместе с денежными призами для чемпионов в качестве последнего испытания, после которого Билл мог стать полноправным работником банка. Так что теперь он обзавёлся престижной работой и расположением прелестной Флёр Делакур, которая была очарована необычной внешностью Билла и его безупречными манерами.

На двадцатый день Гарри, как обычно, пришёл проведать Алекса и Гермиону, но, проходя мимо закутка, где обитала мадам Помфри по ночам, когда Больничное крыло было переполнено, он услышал разговор.

— Минерва, послушай, с этим надо что-то делать. Девочку избивали и очень серьёзно. Ей нельзя возвращаться в семью.

— Поппи, я всё понимаю, — в голосе профессора МакГонагалл сквозила горечь и отчаяние. — Я говорила об этом с Филлионом и Дамблдором! Но директор сказал, что всё идёт так, как надо. Он запретил что-либо менять, пока Гермионе не исполнится семнадцать. Говорит, что она не так часто бывает дома и не так уж и сильно страдает.

Гарри замер. Гермиона? Гермиону избивают дома? Но как… Почему она ничего не рассказала? Перед глазами появилось воспоминание: Гермиона, сбежавшая из дома, получает пощёчину от матери. Гарри вздрогнул.

— Он выжил из ума, — процедила мадам Помфри. — Нужно сообщить в Министерство.

— Не поверишь, но в сентябре Отдел по опеке и защите детей прекратил своё существование. Теперь у нас нет никаких прав, чтобы изъять Гермиону из семьи.

— А маггловские службы? Уверена, они не оставят без внимания побои.

— Нарушение Статута о Секретности, как мне любезно пояснил наш Министр, — Гарри отчётливо мог представить, как профессор поджимает губы. — Мы бессильны. У меня сердце кровью обливается, как представлю, что Гермиону столкнули с лестницы.

Гарри сжал руки в кулаки. Если бы он только знал! Гарри не сомневался, что дядя с тётей непременно помогли бы Гермионе избавиться от чёртовой мамаши и приютили подругу племянника у себя. Но если даже Министр не собирается ничего делать, что что может он, Гарри, и два маггла, слово которых в магическом мире ничего не значит? И, что самое главное, можно ли что-то предпринимать, если сама Гермиона предпочла оставить всё в тайне?

Гарри сжал голову руками. Он настолько привык к спокойной и обыденной жизни, что любая флуктуация вызывала у него панику.

— Может, получится оставить Гермиону на летние каникулы? Скажем её родителям, что она подхватила какую-нибудь заразную болезнь и теперь вынуждена оставаться здесь под моим наблюдением?

— Посмотрим, — неуверенно ответила МакГонагалл. — До лета ещё дожить надо. Кто знает, что там будет…

1) В контексте работы символ возможности пройти испытания через тьму и хаос собственной памяти и в результате обновиться

Вернуться к тексту