Иной расклад (гет)

Большой зал встретил их ослепительным светом свечей, шумом, смехом и разговорами. До начала распределения первокурсников оставалась четверть часа, и ученики, не наговорившись в поезде, увлечённо обсуждали каникулы, новости и предстоящий учебный год. Большое внимание было направлено на незнакомца за преподавательским столом, который сидел между профессором Снейпом и профессором Флитвиком. Он был молод, чем сильно выделялся среди остальных профессоров. У него были длинные рыжеватые волосы, собранные в хвост, широкий лоб, с темным пятном в правой части, кривой нос, будто он не раз его ломал, и тонкие губы. Он спокойно глядел на учеников, при этом ведя тихий разговор с профессором Снейпом. При взгляде на него, Гермиона невольно вздрогнула. Что-то неприятное было в нём, но девочка никак не могла понять, что именно.

— Похоже, это новый преподаватель по ЗОТИ, — кивнув в его сторону, произнёс Гарри.

— Или по зельям, — пожав плечами, возразила Гермиона. — Профессор Снейп мог стать преподавателем по ЗОТИ, он уже давно об этом мечтает, это всем известно, а новый преподаватель вполне может быть зельеваром.

— Это был бы интересный расклад, — произнёс Рон, усаживаясь напротив Гарри и Гермионы. — Хотя я был бы рад, если бы Снейп вообще исчез.

— Рональд! — возмутилась Гермиона. — Профессор Снейп — прекрасный преподаватель и талантливый зельевар.

— Ну конечно, — язвительно отозвался Рон, — я и забыл, что ты у нас любимица Снейпа.

— Это не так! — покраснев, ответила Гермиона. С удивлением она заметила, что где-то внутри зародилось желание испытать одно из заклинаний Тома на Роне.

— Ну-ну, — хмыкнул Рон. — Не просто же так он дополнительно с тобой занимался в прошлом году.

— Рон, ты не прав, — мягко встрял Гарри. — Если у профессора Снейпа и есть любимчики, то это уж точно не гриффиндорцы. Мы же всего лишь дополнительно с ним занимаемся, так как нам с Гермионой это интересно. А то, что он плохо относится ко всем, кроме слизеринцев и нас — всего лишь проявление его характера. Ну что поделать, если он у него такой неприятный?

Рон промолчал. Говорить о том, что он завидует друзьям более успешным и умным, чем он, ему совсем не хотелось. Порой он жалел, что не попросился с Гарри и Гермионой на дополнительные занятия, ведь зельеварение было одним из основных предметов в академии авроров. А стать аврором Рону хотелось даже больше, чем стать капитаном команды по квиддичу.

Наконец, двери Большого зала распахнулись, и кучка первокурсников, испуганно оглядывающихся по сторонам, зашла в зал и, пройдя между столами, подошла к трехногому табурету, на котором уже лежала Распределяющая шляпа. Профессор МакГонагалл достала свиток и, развернув его, прочитала первую фамилию.

Гермиона почти не следила за церемонией. Ей всё больше и больше хотелось оказаться как можно быстрее в спальне, задёрнуть полог и наконец достать дневник, чтобы поговорить с Томом. Не важно о чём, лишь бы снова увидеть его приятный глазу почерк, почувствовать, что кому-то интересна. Возможно, она даже пожалуется на Рона, который незаслуженно наехал на неё, и на Невилла, который молча наблюдал за спором друзей, даже не пытаясь их успокоить. Эта амёбность разозлила Грейнджер, и она сделала глубокий вдох и начала считать по-немецки, чтобы успокоиться. Врач, к которому её отвела мать, как-то посоветовал ей для подавления злобы считать, медленно и вдумчиво, стараясь отвлечься от негативных эмоций. Это не всегда помогало — подавить злость не получалось, и тогда магия, бурлящая внутри Гермионы, вырывалась наружу, роняя на пол предметы и ударяясь в окна. Но сейчас злость на друга прошла, и Гермиона про себя улыбнулась. Хоть в чём-то мозгоправ оказался полезен.

Но больше всего ей хотелось поговорить с Томом про Алекса. За лето тот заметно подрос и стал ещё симпатичнее. В нём стала исчезать подростковая угловатость, во всём нём появилось что-то новое, что заставляло Гермиону слегка краснеть и отводить взгляд от стола Слизерина в сторону. Она была уверена, что Том сможет ей помочь, расскажет, чем можно привлечь умного чистокровного волшебника на три года старше её.

В отличие от Гермионы, Гарри очень внимательно следил за распределением. После происшествия с Добби, он постоянно ожидал чего-то резкого, опасного, что пошатнёт привычный уклад его жизни. И среди новых учеников Хогвартса вполне мог оказаться хозяин или хозяйка Добби. Особое внимание Гарри уделял тем ребятам, которые попали на Слизерин, хотя и понимал, что это всего лишь предубеждения. Но ничего необычного он не замечал: первокурсники, как и он самый год назад, были взбудоражены и напуганы, кто-то из них радостно улыбался и немного смущённо беседовал со старшекурсниками, другие хмурились и выглядели зажато, было видно, что им неуютно среди большого количества незнакомых людей. Но никто из них не обращал внимания на него, Гарри Поттера. Казалось, что все уже воспринимают как должное, что мальчик, победивший одного из самых тёмных магов в истории, учится вместе с ними.

После того, как профессор МакГонагалл убрала табурет и присоединилась к остальным преподавателям за столом, из-за стола вышел директор.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — раскинув в стороны руки, поприветствовал он учеников. — Кто-то в этих стенах в первые, кто-то уже с ними знаком, а для кого-то они стали вторым домом, ну а кому-то суждено провести сегодня последний банкет в честь начала учебного года. Впереди всех вас ждёт много увлекательного и много сложного, вам предстоит долгая работа, в том числе и над собой. Любое развитие требует затрат сил, но я уверен, что вы все справитесь. Сейчас же, прежде чем позволить вам, наконец, приступить к самому приятному — поглощению ужина, позвольте представить вам нового преподавателя по зельеварения — Ричарда Филлиона.

Зал наполнился редкими хлопками, когда незнакомец поднялся из-за стола.

— Ты была права, — Гарри улыбнулся Гермионе, — это новый преподаватель по зельям.

— Это печально, — покачала головой Гермиона. — Я была бы рада, если бы зелья у нас вёл профессор Снейп. А этот, — она кивнула в сторону нового преподавателя, — меня напрягает.

— Да ладно тебе, — Рон усмехнулся, — ты же с ним даже не знакома. Только не говори, что ты оцениваешь людей по внешности.

Гермиона лишь злобно взглянула на Рона, но ничего не ответила. Но Рону уже было не до неё. Тарелки на столах наполнились едой, и он бросился накладывать себе жареные голени курицы и картошку.

— Гермиона, — Гарри взял тарелку, — чего ты хочешь? Может пирога с курицей и грибами?

— Давай, — улыбнувшись, согласилась Гермиона. Она резко почувствовала себя очень голодной, словно только вчера её спасли из плена. — И положи, пожалуйста, курицы и жареной картошки. Я очень голодная!

— Вот это правильно, — одобрительно кивнул Гарри. — Тебе нужно хорошо питаться. И уж поверь, я прослежу, чтобы ты нормально питалась, — угрожающе произнёс он, накладывая щедрую порцию картошки.

Поглощение пищи отвлекло Гермиону от плохих мыслей. Наслаждаясь вкусным пирогом, она думала о том, как будет хорошо проводить вечера с Гарри и Алексом в библиотеке, а на Рождество остаться в опустевшей школе и целыми днями читать книги, сидя в удобном кресле возле камина, наслаждаясь тишиной общей гостиной. А потом наступит весна, и она сможет заниматься возле озера, устроившись на корнях ив, опускающих свои ветви в прохладную воду. Ну а дальше... Гермиона мысленно запнулась. А дальше наступит лето... Вряд ли ей позволят остаться в школе на лето, а возвращаться домой у неё не было ни малейшего желания. Рассталась она с матерью очень и очень плохо. Накануне они опять поругались, когда Гермиона сообщила матери о своём решении остаться в школе до конца учебного года. На все вопросы матери "зачем", она отмалчивалась, с трудом борясь с желанием высказать матери всё, что накопилось внутри. Гермиона была уверена, что будь на её месте Елена, мать ничего бы не сказала против. Елена вообще всегда была любимицей родителей, и Гермиона это остро ощущала, особенно после смерти сестры, когда, казалось бы, любящие родители потихоньку стали отдаляться от неё, всё меньше показывать, что любят и дорожат ею. И Гермиона была абсолютно уверена, что Елену бы никогда не стали вести к врачу из-за магии.

— ... и он превратил моего медведя в огромного паука, — упоминание членистоногого заставило Гермиону вздрогнуть.

— Кто превратил? — растерянно спросила она, непонимающе смотря на Рона.

— Так и знал, что ты не слушаешь, — недовольно ответил Рон. — Опять думаешь об учёбе?

— Нет, не о ней, — покачала головой Гермиона.

Она хмуро ковырялась чайной ложкой в светло-розовом десерте, напоминающем взбитые сливки. Есть уже не хотелось, впрочем, как и сидеть за столом. Но просто так встать и уйти она не могла, нужно было дождаться окончания банкета.

Гермиона не только не замечала, о чём говорили её друзья, но и не видела, как Гарри практически весь банкет не сводил с неё глаз. А Гарри так настойчиво смотрел на неё вовсе не потому, что влюбился (вот ещё!), а лишь затем, чтобы фиксировать все изменения выражения лица и глаз подруги. Гарри знал, что примерно в этом возрасте происходят некоторые изменения с организмом, и из-за гормонов настроение скачет, словно на американских горках. Но в случае с Гермионой он подозревал нечто иное. Что-то, о чём она думала, заставляло её то слегка улыбаться, отчего на её правой щеке появлялась ямочка, то хмуриться, и тогда на лбу появлялась морщинка, совсем не красящая её лицо. Но напрямую Гарри спросить не решался. Ему совсем не хотелось, чтобы Гермиона замкнулась в себе из-за излишних расспросов. К тому же он подозревал, что предметом размышлений Гермионы является парень, который, определённо, старше её. И Гарри даже не догадывался, к чему могут привести эти мысли.

* * *

« »

Гермиона сидела, скрестив ноги, на кровати. Тяжёлый балдахин скрывал ей от соседок по комнате, а маленький огонёк, который она наколдовала, освещал тетрадь.

«Привет, Том. Я наконец-то в Хогвартсе. Не представляешь, каких трудов стоило мне вырваться из дома сюда. Но теперь, когда я вдали от матери, всё должно быть хорошо. Особенно теперь, когда я смогу гораздо чаще с тобой общаться».

Гермиона с нетерпением ждала ответа, покусывая кончик пера. Медленно, словно собеседник не был уверен с правильности написанного, стали появляться слова.

«Здравствуй, Гермиона. Я рад, что ты смогла вернуться в школу. Ты — одарённая волшебница, не смотря на твоё происхождение. Порой у меня возникает мысль, что ты приёмная, и твои родители на самом деле волшебники. Итак, ты в Хогвартсе. Что нового и интересного?»

«У нас новый преподаватель по зельям, некий Ричард Филлион. Мне он не понравился. Какой-то он странный, и есть в нём что-то пугающее. Куча первокурсников, больше, чем в прошлом году. А так всё по-старому. Но я этому даже рада».

Гермиона обмакнула перо в чернильницу и замерла, ожидая ответа.

«Неужели Снейп теперь ведёт ЗОТИ? Что же, он заслужил это. К тому же, эта должность — его давняя мечта, так что за него можно только порадоваться. Возможно, теперь он станет менее озлобленным. А что касается Филлиона... Имя мне не знакомо, но будь осторожна. Мало ли что...»

Гермиона слегка покраснела. Ей было приятно, что Том беспокоится о ней. Это было совсем другое, нежели беспокойство Гарри, Рона и даже Алекса.

«А как там у тебя с Алексом?» — словно прочитав её мысли, написал Том.

«Пока никак. Мы практически всё лето не общались, так что нужно наверстать упущенное. Но он всё понял. Сказал, что мне не повезло с матерью, и если мне нужна будет помощь, чтобы я непременно обращалась к нему».

«Отлично. Жаль, что ты не чистокровная. Тогда бы вы могли бы стать отличной парой».

Гермиона нахмурилась. Том часто упоминал её нечистокровность, мягко и без оскорблений, но это всё равно задевало её. И, похоже, Том намекал, что ничего с Алексом у них быть не может. Она ему не ровня. В глазах защипало, и Гемриона мысленно огрызнулась на себя: «А ну успокойся, Гермиона. Ничего рыдать по пустякам!»

Она решила сменить тему, и начала расспрашивать Тома про его обучение на втором курсе. Он быстро и развёрнуто отвечал на все её вопросы, посоветовал длинный список книг, которые ей могут показаться интересными, а так же упомянул, что она может попросить профессора Снейпа продолжить дополнительные занятия по зельеварению. Гермиона уже собиралась прощаться с Томом и ложиться спать, как появилось ещё одно сообщение:

«К слову о моём обучении в Хогвартсе. Незадолго до выпуска я спрятал одну интересную вещицу, но так и не смог её забрать. Я бы очень хотел, чтобы ты нашла её и сохранила на время у себя, пока мы не встретимся, и ты не сможешь мне её отдать».

Гермиона задумалась. Зная Тома, она могла с уверенностью сказать, что вещица вряд ли безобидная. Возможно, это какой-нибудь артефакт, и тогда, если она его заберёт себе, может произойти что угодно. И как бы ей не было страшно разозлить Тома, Гермиона понимала, что лучше отказаться.

«Я не уверена, что это хорошая идея...» — она написала это неуверенно, и тут же пожалела. Но было уже поздно. Ответ появился практически моментально, почерк стал более резким, словно невидимый собеседник еле сдерживал ярость.

«Это отличная идея! Скажи, ты хочешь через несколько лет быть с Алексом? Стать его девушкой, возможно женой? Ведь он нравится тебе, не отрицай».

«Хочу...»

Слезы всё же потекли из глаз, и Гермиона быстро стёрла их, прежде чем они упали на страницу. Не хватало ещё, чтобы Том догадался, что довёл её до слёз.

«Если ты поможешь мне, я помогу тебе. В моих силах сделать так, чтобы семья Алекса закрыла глаза на твоё происхождение. Когда ты достигнешь совершеннолетия, я устрою так, что ты станешь невестой Алекса. Сейчас у меня нет такой возможности, да и ты слишком мала. Но, поверь, я никогда не забываю хорошие дела. Так, что? Ты найдёшь мою вещь и сохранишь её у себя?»

Гермиона колебалась. Предложение Тома было заманчивым. Наверное, это чувствовала Ева в раю, когда её соблазнял Змий. Всегда рационально мыслящая, сейчас Гермиона не собиралась даже думать о том, что Том может её обмануть. В тринадцать лет подростковая влюблённость толкает на безрассудные вещи, каким бы умным и начитанным не был человек. Дрожащей рукой она вывела ответ:

«Да».

«Вот и умница. Я знал, что ты примешь правильное решение. Итак, моя вещица спрятана в туалете Плаксы Миртл. Думаю, ты знаешь, где это. На одной из раковин тайника ты найдёшь на кране маленькую змейку. Нажав на неё, ты откроешь тайник. Вещица небольшая, и ты должна постоянно носить её с собой. Она защищена от чужих глаз чарами, так можешь не бояться, что её заметят или украдут, увидеть её могут только я и хранитель, то есть ты. Надеюсь, что мы встретимся с тобой на твоё совершеннолетие, и тогда я получу своё, а ты получишь Алекса. Чем раньше ты её найдёшь, тем будет лучше. И ни в коем случае не рассказывай про неё. Если ты проговоришься, пеняй на себя. А сейчас ложись спать. Тебе нужно набираться сил. Спокойной ночи».

Гермиона закрыла тетрадь, убрала её под подушку, чернильницу с пером на тумбочку, и, завернувшись в одеяло, легла на правый бок. В эту ночь ей снилась свадьба. Она стояла перед алтарём в прекрасном белом платье, за руку её держал Алекс, а вокруг них морем растекалась кровь.

* * *

На следующее утро Гермиона проснулась в приподнятом настроении. Она быстро оделась, привела себя в порядок и, взяв сумку, тихо вышла из спальни, стараясь не разбудить соседок по комнате. Встав пораньше, она надеялась до завтрака заскочить в туалет и выполнить поручение Тома. Но её план тут же потерпел крах, когда в гостиной она увидела Гарри. Заметив появившуюся подругу, Гарри радостно улыбнулся.

— Доброе утро, Гермиона, — он обнял её. — Вижу, у тебя отличное настроение. Что-то хоршее снилось?

— И тебе доброе, — отозвалась Гермиона, подавляя досаду. — Не то слово. Просто волшебный сон! Снилось бы мне такое почаще — я бы гораздо быстрее оправилась после похищения. И к тому же, я просто рада, что снова вернулась сюда.

— Вот и замечательно. Ты выглядишь отдохнувший, — заметил Гарри. — И синяки под глазами почти исчезли. Только вот чего ты так рано проснулась?

— Не знаю, — пожав плечами, соврала Гермиона. — Я проснулась, а заснуть больше не смогла. Поэтому решила, что нечего разлёживаться.

— Какое совпадение, — произнёс Гарри. — Я тоже рано проснулся. Правда, разбудил меня кошмарный сон.

— Что тебе снилось? — вмиг перестав улыбаться, поинтересовалась Гермиона.

— Мне снилось, что меня затягивает в болото. Очень медленно. Ничего особого, просто слишком реалистичный сон.

— Понятно, — Гермиона поёжилась.

Они посидели в гостиной, каждый уткнувшись в свою книгу. Изредка они зачитывали интересные отрывки и отвлекались от чтения, чтобы их обсудить. Когда же гостиная стала заполняться учениками, а Рон и Невилл спустились из спальни, четвёрка друзей двинула на завтрак.

* * *

Первым уроком в тот день у них было зельеварение. Профессор Филлион попросил профессора МакГонагалл поставить его всем факультетам в одно время, чтобы один раз провести вводную лекцию, поэтому к началу урока второкурсники бодро спустились в подземелье и, пройдя мимо привычной для них аудитории, прошли в аудитории побольше, где вместо котлов стояли ряды столов и скамеек. Гарри, Гермиона, Рон и Невилл сели в первый ряд, прямо напротив преподавательского стола. За ним уже сидел профессор Филлион. Он лениво листал какую-то книгу, не обращая никакого внимания на студентов. Все расселись, но гул голосов не стихал. Прошло около семи минут после начала урока, когда до учеников наконец дошло, что профессор ждёт, когда они успокоятся и обратят своё внимание на него. Когда наступила тишина, профессор поднялся и произнёс:

— Приветствую вас. Итак, с этого момента мы будем с вами изучать зельеварение. Два занятия в неделю будут посвящены теории, проходить она будет здесь, на неё будет приходить весь курс. Практические занятия будут у каждого факультета в свой день. Это связано с тем, что я хочу, чтобы зелья каждый варил в одиночку, а если вас будет несколько факультетов, я не смогу за вами всеми следить, да и места на всех тогда не хватит. Прежде чем начать лекцию, я хотел бы сделать небольшую поправочку. Всех, кто является магглорождённым я прошу пересесть на задние ряды, — по классу прошёл нестройный гул. — Ну же! — прикрикнул профессор, и тотчас же голоса стихли. — Чистокровные должны сидеть в первых рядах, остальные между чистокровными и магглорождёнными. Я даю вам три минуты, чтобы молча, я подчёркиваю, молча пересесть.

— Почему мне это напоминает нацизм и холокост? — тихо прошептала Гермиона Гарри, надеясь, что профессор не услышит, но он всё же отчётливо расслышал каждое её слово.

— Мисс Грейнджер, кажется, — холодно процедил профессор, — возможно, я ошибаюсь, но не слишком ли вы малы, чтобы рассуждать о таких вещах, как гонения евреев нацистами, и сравнивать это с безобидным требованием преподавателя?

Гермиона злобно посмотрела на профессора. Определённо, они с ним не подружатся. Остальные тихо наблюдали за происходящим, кто-то испуганно смотрел на преподавателя, ожидая вспышки гнева.

— Я считаю, — медленно начала говорить Гермиона.

— Мне плевать, что вы считаете, — рявкнул профессор, ударив ладонью по столу. — Либо выполняйте мои указания, либо выметайтесь вон из класса. Но учтите, выбрав второе, вы незамедлительно отправитесь домой.

Бросив на него злобный взгляд, Гермиона взяла в охапку свои вещи и пересела на самый последний ряд. Другие последовали её примеру.

Не слушаю, что говорит профессор, Гермиона достала дневник и быстро написала:

Как же я хочу убить профессора Филлиона!

* * *

После уроков Гермиона побежала в туалет Плаксы Миртл. Саму обитательницу туалета она, к счастью, не застала. Осторожно прикрыв за собой дверь, она подошла к раковинам, расположенным по периметра многоугольного столба, находящегося посреди помещения. Умывальники были грязными, с жёлтыми пятнами возле отверстий, многие краны заржавели. Внимательно осмотрев все краны, она обнаружила тот, что ей был нужен. Она осторожно нажала на него, и тут же в столбе образовалась небольшая ниша. В ней Гермиона увидела кулон на толстой цепочке. Кулон был в виде змейки, точно такой же, что и была на кране. Осторожно Гермиона достала его. Холодная цепь обожгла ей ладонь, и она невольно вздрогнула. Немного поколебавшись, она надела кулон и спрятала его под рубашкой, кожей ощущая леденящий холод. Он сильно обжигал, и ей захотелось снять его. Но тут она услышала отчётливый шёпот:

— Кровь... мне нужна кровь, — пугающий голос пробирал до костей, и Гермиона захотела броситься прочь из туалета, лишь бы спрятаться и не слышать этот шёпот.

Но тут столб задрожал, по его углам побежали трещины, и через несколько секунд перед Гермионой появился проход. Винтовая лестница уходила глубоко вглубь, в темноту. И там, внизу, кто-то шептал:

— Кровь...