Иной расклад | Гарри Поттер

1 глава

Миссис и мистер Дурсль проживали в доме номер четыре по Тисовой улице. Мистер Дурсль возглавлял фирму под названием «Граннингс», которая специализировалась на производстве дрелей. Это был полный мужчина с очень пышными усами и очень короткой шеей. Что же касается миссис Дурсль, она была тощей блондинкой с шеей почти вдвое длиннее, чем положено при ее росте. У мистера и миссис Дурсль был маленький сын по имени Дадли, и, по их мнению, он был самым чудесным ребенком на свете.

У них было все, что только могла пожелать душа каждого из них: большой дом, машина, ежегодные поездки за границу, дорогая техника, бесконечные детские игрушки.

Жизнь семейства Дурслей протекала медленно и размеренно. Их сын рос, как и положено всем детям. Был он чуть пухлее, чем нужно, чуть капризнее, чем хотелось бы его родителям, но в целом прелестным ребенком.

У Петуньи Дурсль была младшая сестра, Лили. Последние полтора года сестры не виделись, так как Лили опасалась, что может навлечь беду на семейство сестры, поэтому все их общение ограничивалось регулярными письмами. Петунья знала, что у любимой сестренки родился сын, получивший имя Гарри. На каминной полке в рамке стояла фотография племянника, которую Петунья расположила по соседству с фотографией Дадли.

Все изменилось в одну страшную ночь. Весь предшествующий ей день происходили странные события: везде ходили люди в мантиях и повсюду летали совы, что привлекало внимание и удивляло обычных прохожих. Казалось бы, совы — лесные птицы, и в городах, тем более таких больших, как Лондон, они не живут. Но они все-таки летали по городу, не обращая внимания на удивленные возгласы и попытки некоторых их поймать.

В тот день Вернон Дурсль встал пораньше. Его ожидала выгодная сделка, и он планировал приехать пораньше в офис и подготовить все необходимые документы. Поцеловав на прощание жену и спящего Дадли, он вышел из дома. На пролетающих сов он не обращал никакого внимания, ведь для него это было привычным делом, хотя обычно этих птиц было намного меньше.

По дороге на работу мистер Дурсль заметил ни одну группу людей, одетых в мантии. Хмыкнув, мистер Дурсль тихо произнес:

— Праздник у них какой-то? Нужно будет вечером позвонить Лили, узнать, что за демонстрацию устроили эти маги.

Если бы его кто-нибудь услышал, он бы наверняка решил, что мистер Дурсль свихнулся. Но нет, мистер Дурсль был абсолютно здоров, не считая ожирения, и, действительно, люди, одетые в мантии, были волшебниками. Чета Дурслей тщательно скрывала главный секрет их семьи: Лили была волшебницей! В одиннадцать лет ей пришло письмо из школы чародейства и волшебства Хогвартс, где она и проучилась последующие семь лет. Там же она познакомилась со своим мужем, Джеймсом Поттером. Несмотря на легкую зависть, Петунья гордилась сестренкой. Ей нравилось слушать рассказы об уроках в волшебной школе и кушать сладости, изготовленные магами.

Для Петуньи и ее мужа не было секретом, что в магическом мире существует некий злодей, чье имя никто не решался произносить вслух. Говорили, что он убивает всех, кто вставал на его пути. Именно поэтому Лили не встречалась со старшей сестрой, чтобы не привлечь его внимания к ни в чём не повинной семье.

Мистер Дурсль быстро доехал до своей фирмы. Поднявшись в свой офис, располагающийся на девятом этаже, достал нужные договора и внимательно перечитал их. Внеся кое-какие правки, он отложил бумаги в сторону и приказал секретарше принести кофе.

Через пару часов сделка была заключена, и мистер Дурсль, очень довольный, решил отпраздновать это дело парой шоколадных пончиков. Он спустился к кофейне, возле которой стояла группа людей, одетых в мантии. Мистер Дурсль не обратил на них внимания. Мало ли что нужно группе волшебников в магловской части Лондона. Выйдя из булочной с пакетом, в котором лежали два больших пончика, мистер Дурсль вновь вынужден был пройти мимо волшебников, и в этот момент он абсолютно случайно услышал:

—... да, совершенно верно, это Поттеры, именно так мне рассказывали...

—... да, их сын, Гарри...

Мистер Дурсль замер. У него перехватило дыхание, и он ощутил, как на него накатывает волна страха. Он оглянулся на шептавшихся типов, словно хотел что-то им сказать, но потом передумал.

Вернон метнулся через дорогу, поспешно поднялся в офис, рявкнул секретарше, чтобы его не беспокоили, сорвал телефонную трубку и уже набирал предпоследнюю цифру своего домашнего номера, когда вдруг передумал и положил трубку обратно на рычаг. Затем он начал поглаживать усы, думая о том, что услышал. А что, если... Нет, конечно, это была глупость. Поттер — не такая уж редкая фамилия. Мистер Дурсль легко убедил себя в том, что в Англии живет множество семей, носящих фамилию Поттер и имеющих сына по имени Гарри. Он попытался успокоиться, но отголоски тревоги не покидали его целый день.

Когда в пять часов вечера он покидал здание фирмы, он был настолько взволнован, что, выходя из дверей, не заметил проходившего мимо человека и врезался в него.

— Извините, — пробурчал он, видя, как маленький старикашка пошатнулся и едва не упал. Мистеру Дурслю понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что старичок был одет в фиолетовую мантию. Кстати, старикашка нисколько не огорчился тому, что его едва не сбили с ног. Напротив, он широко улыбнулся и произнес писклявым голосом, заставившим прохожих обернуться:

— Не извиняйтесь, мой дорогой господин, даже если бы вы меня уронили, сегодня меня бы это совсем не огорчило. Ликуйте, потому что Вы-Знаете-Кто, наконец, исчез! Даже такие маглы, как вы, должны устроить праздник в этот самый счастливый день!

С этими словами старикашка обеими руками обхватил мистера Дурсля где-то в районе живота, крепко стиснул его и ушел.

Мистер Дурсль пулей бросился к своей машине и быстро поехал домой. Больше всего на свете он боялся, что, зайдя домой, обнаружит свою жену в слезах. Непонятно откуда взявшаяся тоска охватила его. Он судорожно сжал руль и пробормотал:

— С чего бы Петунье быть в слезах? Что-то я совсем перенервничал. Нужно успокоиться! Все с Поттерами нормально!

Вопреки его опасениям, Петунья встретила его с улыбкой.

— Сегодня к нам придет гость! — радостно сообщила она.

— Да? — мистер Дурсль с облегчением выдохнул. — И кто же?

— Профессор Дамблдор! — торжественно объявила Петунья.

— Директор школы? — мистер Дурсль нахмурился. — Что ему нужно?

— Не знаю, — Петунья пожала плечами. — Может, хочет поговорить по поводу Дадли.

— Думаешь, наш сын может оказаться волшебником? — с сомнением спросил мистер Дурсль, с удовольствием усаживаясь в мягкое кресло.

— А если это так? — Петунья присела на диван напротив мужа. — Ты только подумай — наш сын волшебник!

— Звучит впечатляюще, но, — мистер Дурсль замолк.

— Что "но"? — Петунья перестала улыбаться.

— Но он пока никак себя не проявил, — закончил мистер Дурсль. Про себя он подумал, что быть волшебником опасно, учитывая рассказы Лили о том злодее, и тревога, только теперь за сына, сжала его сердце.

Дамблдор появился около одиннадцати с ребенком на руках. Директор Хогвартса был высок, худ и очень стар, судя по серебру его волос и бороды — таких длинных, что их можно было заправить за пояс. Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемнёнными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися, а нос — очень длинным и кривым, словно его ломали по крайней мере раза два.

Петунья хотела было поздороваться и пригласить профессора в гостиную, как внезапно узнала в ребенке своего племянника.

— Зачем вы принесли Гарри? — встревожено спросила она. — Что-то случилось с Лили?

— Дорогая Петунья, — мягко и очень печально произнес директор, — нам нужно поговорить. Разговор будет очень серьезным.

— В таком случае проходите, — Петунья забрала у профессора Гарри и, пройдя в гостиную, положила ребенка на диван. От ее внимательного взгляда не скрылось появление тонкого шрама на лбу в форме молнии. Петунья нахмурилась. Откуда у маленького ребенка мог взяться шрам на лбу в столь необычной форме?

Чета Дурслей села на диван, а Дамблдор в кресло. Немного помолчав, волшебник начал говорить:

— Возможно, вы знаете о темном волшебнике Волан-де-Морте, — миссис и мистер Дурсль кивнули, — хорошо. Тогда я перейду прямо к сути. Волан-де-Морт всегда хотел переманить на свою сторону вашу сестру и ее мужа. Они были сильными волшебниками, а он очень ценил это качество. Но Лили с мужем, разумеется, не согласились служить ему, а как вы понимаете, Волан-де-Морт не принимает отказы, — Петунья судорожно всхлипнула, — Лили и Джеймс погибли. — Дамблдор тяжело вздохнул. В уголках его глаз блеснули слезы. Петунья уткнулась в плечо мужа и горько разрыдалась. Мистер Дурсль обнял ее. Он почувствовал странную опустошенность. Не верилось, что Лили и Джеймс могли умереть. Они были так молоды!

— Он пытался и Гарри убить, но что-то пошло не так, и Волан-де-Морт исчез. Как вы понимаете, Гарри остался один, — продолжил директор.

— Вы хотите, — медленно произнесла Петунья, вытирая слезы, — чтобы мы забрали Гарри к себе?— ее всю трясло от ужасной новости.

— Не хочу, а прошу, — мягко сказал директор. — Хотя бы подумайте! Магические приюты не самое приятное место для ребенка.

— Ни о каких приютах не может быть и речи! — резко произнес мистер Дурсль. — Мальчик останется у нас. Мы его родственники, поэтому несем за него ответственность!

— Миссис Дурсль, — профессор обратился к Петунье. — Что вы скажете?

Наступила тишина. Петунья сидела неподвижно, крепко сжав ладонь мужа. Она уже не плакала, и только боль в ее глазах отражала то, что сейчас она чувствовала. Она медленно встала и подошла к Гарри. Тот зевнул и открыл глаза, и Петунья вздрогнула, увидев их. Как они были похожи на глаза Лили! На миг она представила Гарри в приюте: одинокого и покинутого, непонимающего, почему от него отказались. Маленький мальчик, единственный, кто сумел выжить после убивающего заклятия. О нем Петунья узнала от сестры: Лили как-то рассказала о Непростительных заклятиях. Тогда ее слова напугали Петунью, но ей и в голову не приходило, что ее родные могут погибнуть от этого заклинания.

— Разумеется, — Петунья повернулась к Дамблдору, — разумеется, Гарри останется у нас. Мы воспитаем его, как родного сына. Мы расскажем ему, кем были его родители и что с ними стало, — ее голос сорвался.

— Я знал, что вы согласитесь, — улыбнулся директор. — В таком случае, вы должны получить доступ к сейфу Поттеров, чтобы у Гарри было всё необходимое...

— Ни в коем случае! — резко возразил мистер Дурсль. — Мы в состояние обеспечить двух мальчишек всем, что им может потребоваться. Пусть деньги Гарри останутся в целости и сохранности, пока он не пойдет в школу.

— Даже так, — задумчиво проговорил директор. — Что ж, я рад, что все завершилось таким образом. Соболезную вашей утрате, Петунья, — директор поднялся и ободряюще похлопал Петунью по плечу. — Сейчас я вынужден вас покинуть. Если будет нужна помощь, пишите мне в любое время суток. До свидания!

Мистер и миссис Дурсль проводили Дамблдора и вернулись в гостиную. Гарри заинтересованно оглядывался, а увидев незнакомых людей, заулыбался. Петунья подошла к нему и взяла на руки.

— Добро пожаловать в новый дом, Гарри!

* * *

Прошло время. Если бы вы заглянули в дом номер 4 по Тисовой улице, то обнаружили в нем следы пребывания двух мальчишек. Везде валялись игрушечные машинки, поезда, самолеты, книжки, сабли и ружья. В чулане стояли два трехколесных велосипеда, сломанные из-за столкновения с гаражом. На каминной полке стояли в рамках их фотографии. Дадли был крупным мальчиком. Он был избалован и капризен, но, в то же время отличным товарищем и другом. Гарри же был худым и по виду слабым, и не потому, что его плохо кормили, а всего лишь из-за конституции тела. Как Петунья ни старалась, откормить мальчика до нормального состояния у нее не получалось. Несмотря на заметную хилость, Гарри был очень ловким и быстрым, и, если рядом не было Дадли и к нему приставали хулиганы, Гарри с легкостью убегал от них или забирался на деревья. Один раз он случайно оказался на крыше школьной столовой. Учительница тогда закатила такую истерику! Мистер Дурсль, которого вызвали к ней, изобразил негодование, а дома лишь посмеялся, потрепав племянника по голове. Петунья лишь покачала головой и попросила Гарри впредь быть более осторожным.

Отношения Петуньи и Гарри заслуживали особого внимания, ведь Петунья очень трепетно и нежно относилась к сыну сестры. Дадли немного ревновал, но понимал, что мать и его любит, к тому же, он осознавал, что Гарри трудно без родной матери и ему как никому другому нужна ласка и забота. А если бы Лили была жива, она бы расплакалась от умиления и счастья, увидев, как Петунья оберегает Гарри. Когда он заболел, Петунья три ночи не отходила от его постели. Когда магловские лекарства не сбили высокую температуру, она впервые обратилась за помощью к Дамблдору. Гарри тогда едва исполнилось восемь.

Дамблдор прислал черноволосого мужчину с крючковатым носом. В нем Петунья с трудом узнала Северуса Снейпа, школьного друга Лили. За те годы, что они не виделись, он заметно постарел и осунулся. С Петуньей у него были натянутые отношения. С первой встречи оба не понравились друг другу, но ради Лили старались не ссориться в открытую.

Холодно поприветствовав Петунью, Снейп прошел в спальню Гарри. Тот метался в лихорадке и что-то бормотал. Когда же Снейп опустил свою руку ему на лоб, тот слегка приоткрыл глаза.

— У него глаза Лили, — тихо произнесла Петунья, незаметно подходя к нему.

— Он вылитый Джеймс, — холодно ответил Снейп, будто не услышав ее.

— Ошибаешься, — покачала головой Петунья. — В отличие от отца, Гарри обладает мягким характером, он не капризный, не избалованный, любознательный.

— Он знает правду о себе?

— Конечно. Я ему все давно рассказала. И про смерть родителей, и про волшебство, и про Хогвартс. Было бы несправедливо по отношению к нему скрывать правду.

Северус хмыкнул и достал из кармана сюртука флакончик с зельем и поставил на прикроватную тумбочку.

— Знаешь, что это за зелье? — поинтересовался Снейп с насмешкой.

— Если я не ошибаюсь, это Перечное зелье, — ответила Петунья. Лили любила устраивать сестре "экзамены" по зельям, и некоторые из них Петунья помнила до сих пор.

— Не ошибаешься, — казалось, Снейп был разочарован тем, что Петунья хорошо осведомлена. — Тогда ты знаешь, как его принимать. Если мальчишке не станет лучше, придется отправить его в больницу св.Мунго. Напишешь Дамблдору — он пришлет колдомедиков.

Петунья подошла к кровати и погладила Гарри по голове.

— Вижу, ты к нему очень хорошо относишься. — Снейп покачал головой. — Не ожидал этого.

— Почему же? — Петунья с вызовом посмотрела на мужчину. — Он мой племянник и сын моей сестры! Я люблю его.

— Не смотря на его недостаток? — насмешливо поинтересовался Снейп.

— Какой недостаток? — растерянно спросила Петунья.

— Он волшебник. Помнится, ты как-то сказала Лили, что её магия — это самый ужасный недостаток в ней.

— Я ошибалась, — Петунья судорожно выдохнула. Через несколько секунд она тихо добавила, — я просто завидовала ей, ведь мне тоже хотелось быть волшебницей.

— Хорошо, что ты сумела это признать. Извини, но сейчас мне пора, — произнес Снейп, отходя от постели. — Понадобится помощь — пиши.

Петунья лишь кивнула. Снейп сухо попрощался и покинул комнату.

* * *

Одиннадцатый день рождения Гарри начался с того, что Дадли высыпал на него огромную кучу конфет. Гарри резко сел в кровати, и тотчас же раздался взрыв хлопушки и громкий крик:

— С днем рождения!

Все семейство Дурслей обступило вокруг его кровать. Дадли хитро улыбался, глядя на кузена. Похоже, опять придется около двадцати минут ходить с завязанными глазами по всему дому, следуя указкам Дадли и разыскивая на ощупь коробки с подарками. Так было в прошлый день рождения, и тогда все вдоволь посмеялись.

Гарри счастливо улыбнулся и выскочил из постели. Обняв тетю и дядю, он, радостно улыбаясь, произнес:

— Спасибо!

— А теперь, — загадочным голосом начал говорить Дадли, доставая из-за спины плотный черный шарф, — время поиска подарков!

Гарри завязали глаза, раскрутили вокруг себя и начали давать указания. Вытянув вперед руки, чтобы не наткнуться на стену, Гарри медленно пошел вперед, следуя подсказкам семьи. Ему не было страшно, ведь он знал, что дядя не позволит ему упасть с лестницы или врезаться в стену, а Дадли в любую секунду готов резко остановить его, схватив за плечо, если он пойдет не туда.

Гарри не раз задумывался о том, что ему повезло с семьей. Ему никогда не напоминали, что он всего лишь племянник, нахлебник, лишний рот. Его ни в чем не обделяли, Дадли не позволял никому задирать его, тетя всегда рассказывала какую-нибудь историю перед сном. Гарри не чувствовал нехватки любви или внимания. Каждый раз, приходя из школы, он видел улыбку тети, которая искренне интересовалась всем, что с ним произошло за день. Он проходил на кухню, где его ждал вкусный обед и неизменно его любимый горячий шоколад с корицей.

Гарри любил свою семью. Он всячески пытался показать свои чувства: помогал дяде мыть машину или косить газон, тете убираться и ходить за покупками, разделял все затеи Дадли и помогал ему с учебой, а так же делал еще кучу разных мелочей, на которые был способен. Он даже не догадывался, что у него есть огромные денежные средства в магическом банке, поэтому все подарки для родных он покупал на карманные деньги, которые каждую неделю давал ему дядя.

Гарри редко спрашивал о родителях. Он видел, что напоминание о матери причиняет боль тете, поэтому старался как можно меньше касаться этой темы. Петунья подарила ему два альбома с фотографиями, которые Гарри рассматривал перед сном. Он знал, кем были его родители и отчего они умерли. Он мечтал о том, чтобы стать хорошим человеком и великим волшебником, чтобы не подвести родителей. Порой он представлял, как бы сложилась его жизнь, если бы мама и папа были живы. Наверное, на рождество и дни рождения они бы собирались двумя семьями: Поттеры и Дурсли. Как бы было хорошо!

Поиск подарков сопровождался смехом и шутками. Наконец, Гарри обнаружил все коробки, семейство спустилось в гостиную, с Гарри сняли шарф, и он приступил к распаковке. Каждый подарок сопровождался восторженным возгласом и кучей благодарностей. Мистер и миссис Дурсль радовались, глядя на сияющее лицо Гарри. Оба считали, что Гарри как никто другой заслуживает особого внимания.

Когда начался праздничный завтрак, раздался тихий звук из коридора. Пришла почта! Гарри в нетерпении бросился в коридор. Что, если там лежит конверт из желтого пергамента с зеленой печатью... На коврике возле двери лежала целая стопка конвертов, все, как один, обычные. Расстроенный, Гарри поднял их с пола. И в тот момент, когда он уже хотел вернуться в столовую, в щель упало еще одно письмо, то самое! Гарри схватил его и бросился к семье.

— Пришло! — радостно закричал он, размахивая желтым конвертом. — Письмо из Хогвартса пришло!

— Я не сомневалась в этом, — с улыбкой сказала Петунья, целуя Гарри в щеку.

Гарри быстро распечатал письмо. От волнения его руки слегка дрожали. Достав письмо, он прочитал:

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Альбус Дамблдор

(Кавалер ордена Мерлина I степени,

Великий волшебник, Верховный, чародей, Президент

Международной конфедерации магов)

Дорогой мистер Поттер!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждем вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваша, Минерва МакГонагалл, заместитель директора!"

Гарри развернул второй листок бумаги и начал читать.

"ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «Хогвартс» Форма

Студентам-первокурсникам требуется:

Три простых рабочих мантии (черных).

Одна простая остроконечная шляпа (черная) на каждый день.

Одна пара защитных перчаток (из кожи дракона или аналогичного по свойствам материала).

Один зимний плащ (черный, застежки серебряные).

Пожалуйста, не забудьте, что на одежду должны быть нашиты бирки с именем и фамилией студента.

Книги

Каждому студенту полагается иметь следующие книги:

«Курсическая книга заговоров и заклинаний» (первый курс). Миранда Гуссокл

«История магии». Батильда Бэгшот

«Теория магии». Адальберт Уоффлинг

«Пособие по трансфигурации для начинающих». Эмерик Свитч

«Тысяча магических растений и грибов». Филли-да Спора

«Магические отвары и зелья». Жиг Мышъякофф

«Фантастические звери: места обитания». Ньют Саламандер

«Темные силы: пособие по самозащите».Квентин Тримбл

Также полагается иметь: 1 волшебную палочку,

1 котел (оловянный, стандартный размер №2), 1 комплект стеклянных или хрустальных флаконов,

1 телескоп, 1 медные весы.

Студенты также могут привезти с собой сову, или кошку, или жабу.

НАПОМИНАЕМ РОДИТЕЛЯМ, ЧТО ПЕРВОКУРСНИКАМ НЕ ПОЛОЖЕНО ИМЕТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕТЛЫ."

Гарри обвел семейство радостным взглядом, и только сейчас заметил понурившегося Дадли. Отложив письмо, Гарри подсел к кузену и произнес:

— Не расстраивайся! Я обязательно приеду на каникулы! И писать я буду постоянно!

— Без тебя будет скучно, — грустно произнес Дадли. В глубине души он мечтал оказаться волшебникам, но, увы, ему было не суждено получить в одиннадцатый день рождения желтый конверт.

* * *

Незаметно пролетел месяц. Гарри с родными быстро шел по вокзалу, толкая перед собой тележку с чемоданом и клеткой, в которой сидела белоснежная сова. Он поверить не мог, что совсем скоро окажется совсем в другом месте, среди других людей. Ему было немного грустно покидать семью, но в тоже время он чувствовал прилив счастья. Наконец-то у него появится возможность проявить себя и начать использовать магию. Когда они посетили Косой переулок, где он, в конце концов, узнал про свое богатство и смог побольше узнать о волшебном мире, а благодаря помощи тети выбрал несколько дополнительных книг. Та оказалась довольно просвещённой в этом вопросе. Видно, сказывалось общение с Лили.

Так же Гарри не забыл сделать подарки каждому. Взяв из сейфа немного монет, он купил для Дадли огромный набор различных сладостей, тете и дяде книги о волшебном мире и несколько бутылок огневиски. К тому же, Дадли так хотел свою собственную сову, что Гарри не удержался и купил кузену небольшую серую сипуху. Та радостно клюнула нового хозяина в ухо и с удобством обосновалась в его комнате. Дадли был на седьмом небе от счастья.

Все семейство подошло к барьеру, через который они попали на платформу 9 и 3/4. У Гарри захватило дух при виде красного экспресса. Петунья с грустью смотрела на платформу, с которой около двадцати лет назад уехала в чужой и незнакомый мир ее сестра. Взглянув на племянника, она с трудом сдержала слезы: Гарри как никогда был похож на Лили. Его глаза с интересом разглядывали окружающих его людей. Он вглядывался в лица детей и гадал, кто из них станет его однокурсником или другом, кто является чистокровным, а кто из обычной магловской семьи. Он был так восхищен, что не замечал заинтересованных взглядов, направленных в его сторону. Недалеко от себя он увидел семейство: мужчина и женщина, уже не молодые, с четырьмя сыновьями и одной дочкой. Все члены семейства были рыжими и веснушчатыми. Судя по их одежде, они были стеснены в средствах, но на миг Гарри почувствовал зависть. Как было бы прекрасно, если бы его родители были живы и сейчас провожали его в школу! Ради этого он был готов пожертвовать всем, что было у него. От грустных мыслей его отвлек тетин голос.

— Ну что ж, — с улыбкой произнесла тетя, — настала пора прощаться! Учись хорошо, не нарушай правила!

— Не забывай писать, — напомнил Дадли, обнимая Гарри. — Я тоже буду писать! И обязательно приезжай на каникулы!

— Конечно, — Гарри по очереди обнял каждого члена своей семьи. — Я буду скучать!

— И мы, — ответил мистер Дурсль. Он потрепал племянника по голове, растрепав и без того непослушные волосы. — Давай, парень, покажи себя во всей красе!

— И, прошу тебя, — взволнованно произнесла Петунья, наклоняясь так, чтобы ее глаза были на уровне гарриных, — береги себя! Не лезь туда, куда не следует. Твои родители погибли ради того, чтобы ты жил. Так что сделай так, чтобы их жертва не была напрасной! Обещаешь?

— Обещаю! — серьезно ответил Гарри. Тетя в ответ тепло улыбнулась и поцеловала его в щеку.

Мистер Дурсль помог племяннику затащить чемодан. Гарри последний раз всех обнял и зашел в поезд. Он сразу же нашел свободное купе. Сев у окна, он нашел в толпе семью Дурслей. Они тоже заметили его. Тетя смахнула слезы, Дадли махал обеими руками, дядя ухмылялся.

Поезд тронулся, платформа медленно поплыла назад. Гарри откинулся на спинку и прикрыл глаза, прислушиваясь к стуку колес поезда, который вез его в новую жизнь.

В тексте использованы фрагменты первой книги в переводе РОСМЭН.

Глава опубликована: 11.09.2017

2 глава

Не прошло и пяти минут, как поезд отъехал от платформы, а Гарри уже достал из рюкзака книгу и, устроившись поудобнее, открыл ее. Книга "Сто и одно значимое событие" была посвящена главным историческим событиям, происходившим в магическом мире. Эту книжку он откопал на самой дальней полке в книжном магазине мистера Джонсона. Она была уже потрепана, с пожелтевшими от времени страницами и потертым корешком. Пока тетя консультировалась с продавцом, пожилым мужчиной с добрым лицом, по поводу дополнительной литературы, Гарри успел прочесть несколько страниц. Прочитанное так понравилось ему, что, когда тетя предложила купить что-то более новое, он категорически отказался. Продавец с улыбкой протянул ему книгу и сказал:

— Очень редко мне встречаются дети, которые так любят книги. Но знаете, за сегодняшний день вы второй, кто так стремится к знаниям!

— А кто же первый? — с любопытством спросил Гарри. Вдруг это тоже окажется первокурсник?

— Девочка, маглорожденная, — ответил продавец. — Родители с трудом увели ее отсюда. Думаю, будь ее воля, она бы скупила весь магазин или осталась тут жить.

— Она тоже едет в Хогвартс? — в голосе Гарри послышалась надежда.

— Да, она первокурсница. Так что, молодой человек, — продавец хитро улыбнулся, — у вас есть возможность найти друга.

Гарри только начал читать про основание Хогвартса, как дверь в купе отворилась, и на пороге появилась девочка, уже переодевшаяся в школьную мантию. К груди она прижимала толстенную книгу, которая так и норовила выскользнуть из ее тонких рук. У девочки были длинные и очень кудрявые волосы, её передние зубы слегка выдавались вперед, и бледная кожа.

— Привет, — поздоровалась девочка. — Ты не будешь против, если я присоединюсь к тебе? В том купе, где я еду, совершенно невозможно читать!

Гарри растерянно кивнул, сбитый с толку. Про себя он досадно подумал, что девчонка отвлекла его от книги.

— Кстати, я Гермиона, — девочка протянула ему руку.

— Гарри, — Гарри пожал ее руку, — Гарри Поттер.

Глаза девочки загорелись, и Гарри уже приготовился к куче вопросов, связанных с его шрамом и Тем-Кого-Нельзя-Называть, но Гермиона его удивила.

— Где ты купил эту книгу? — спросила она, слегка подавшись вперед, будто хотела взять ее с колен Гарри.

— Что? — растерялся Гарри.

— Где ты купил эту книгу? — повторила свой вопрос Гермиона. — Я очень хотела ее купить, но не смогла найти в магазине. Она же входит в десятку лучших книг по истории магического мира!

— Правда? — Гарри довольно улыбнулся. — Я ее случайно откопал в небольшом магазинчике в Косом переулке. Не знал, что она так хороша! Постой! — Гарри на миг задумался. — Ты случайно не та девочка, которую с трудом увели из книжного?

— Смотря из которого, — Гермиона слегка покраснела.

— Книжный магазин мистера Джонсона.

Гермиона еще больше зарделась.

— Похоже, что это я, — наконец произнесла она.

— Если хочешь, я могу тебе ее потом дать прочитать, — предложил Гарри.

— Правда? — обрадовалась Гермиона. — Большое спасибо!

Гарри в ответ лишь улыбнулся.

— А ты что читаешь? — поинтересовался он, кивая на огромный фолиант, который Гермиона положила на соседнее сиденье.

— "История Хогвартса", — Гермиона приподняла книгу, показывая Гарри обложку.

— Дашь потом почитать? — быстро спросил Гарри, представляя, сколько всего интересного можно узнать.

— Разумеется, — кивнула Гермиона. — А ты уже читал учебники?

— Да, пробежался глазами. Меня очень привлекло зельеварение.

— А меня Защита от Темных искусств, Заклинания и Трансфигурация. А ты...

Не успела Гермиона договорить, как дверь купе снова открылась. На этот раз на пороге стояли двое мальчишек, один их них был рыжим и веснушчатым. Гарри вспомнил, что видел его на платформе. Второй мальчишка был пухлым, с несчастным выражением на лице.

— Привет! — поздоровался рыжий и, не обращая внимания на Гермиону, сел напротив Гарри и спросил, — мы сядем тут? А то уже все купе забиты.

— Хорошо, я не против, — кивнул Гарри. — А ты, Гермиона? — обратился он к девочке, которая с недовольным видом отодвинулась от рыжего. Она лишь покачала головой и демонстративно открыла книгу.

— Я Рон Уизли, — веселым голосом представился рыжий мальчишка, протягивая руку Гарри. — Рад познакомиться!

— Я Гарри. Гарри Поттер.

Глаза обоих мальчишек округлились.

— Правда? — спросил пухлый мальчик, садясь рядом с Гарри.

— А у тебя есть? — Рон запнулся, выразительно взглянув на лоб Гарри.

— Что есть? — не понял Гарри. Гермиона незаметно для Рона провела рукой по лбу, словно чертя линию, и до него дошло. — А, ты про шрам! Да, есть, — Гарри приподнял волосы, обнажая лоб.

Наступило молчание, которое нарушил третий мальчик.

— Я, кстати, Невилл. Вы случайно не видели жабу?

— Жабу? — Гермиона резко подняла голову, отрываясь от чтения.

— Ну да, жабу. Её зовут Тревор, и он опять потерялся, — Невилл сокрушенно вздохнул. — Бабушка меня убьет.

— Не волнуйся! — Гермиона отложила книг. — Пойдем, я помогу тебе найти твоего Тревора.

Лицо Невилла просветлело. Он открыл дверь купе и пропустил Гермиону вперед.

Гарри и Рон остались одни.

— Я видел тебя на платформе, — сказал Гарри, нарушая неловкую тишину. — У тебя столько братьев!

— Это не все, — махнул рукой Рон, — еще есть Чарли и Билл, они уже закончили Хогвартс. Старший из тех, кто еще учится — Перси. Он такой зануда! Только и думает, как стать важной шишкой! А близнецов зовут Фред и Джордж. С ними намного веселее, правда не стоит их злить. Я как-то сломал метлу Фреда, и он в отместку превратил моего любимого плюшевого мишку в паука. — Рона передернуло. — С тех пор я боюсь пауков.

— А девочка — этот твоя сестра? — поинтересовался Гарри, вспомнив маленькую рыжеволосую девчушку, которая с плаксивой миной что-то требовала у матери.

— Это Джинни, — ответил Рон. — А ты с кем был?

— С дядей, тетей и кузеном. Тетя Петунья сестра моей мамы. Она и дядя Вернон взяли меня к себе после той ночи, — голос Гарри погрустнел.

— Они же маглы? — Рон поддался вперед.

— Ну да! И они самые лучшие! — пылко произнес Гарри. — Они ни разу не причинили мне вреда!

— Тебе повезло, — серьезно сказал Рон, — я знаю некоторых волшебников, которые воспитывались в приютах или приемных семьях. Как правило, их не особо-то любили.

Мальчики вновь замолчали, каждый думая о своем. Через какое-то время вернулись Гермиона и Невилл. Последний сжимал в руке жабу и повторял:

— Гермиона, ты лучшая!

Девочка смущенно покраснела, но не смогла скрыть самодовольную улыбку. Только она уселась на свое место рядом с Роном, как дверь купе снова открылась. На пороге появилась старушка с тележкой. Улыбнувшись детям, она приветливо сказала:

— Тележка со сладостями! Желаете ли чего-нибудь?

Рон покачал головой и что-то вяло пробормотал на счет сэндвичей, Невилл вывернул пустые карманы, а Гермиона с интересом оглядела сладости и как-то жалобно вздохнула. Гарри же почти не думал.

— Мы возьмем всего понемногу! — решительно сказал он, доставая золотые монеты из кармана. Рон шокировано посмотрел на него и внезапно покраснел, так сильно, что даже кончики его ушей стали красными.

Старушка выложила на свободное сиденье целую гору сладостей, взяла несколько монет и, пожелав ребятам хорошей поездки и отличного учебного года, удалилась.

Гарри всегда нравилось с кем-то делиться, будь то соседский пес, обожающий сосиски и взбитые сливки, одноклассники, Дадли. В классе все знали, что у Гарри всегда есть целый пакет конфет или жвачек, которые он щедро раздавал, не требуя ничего взамен.

Вот и сейчас, сидя в одном купе с тремя будущими сокурсниками, Гарри охватило сильнейшее желание поделиться с ними волшебными сладостями.

— Угощайтесь! — произнес он.

— Да нет, спасибо, — вяло проговорил Рон и достал из сумки пакет с сэндвичами. На миг его лицо исказила гримаса, и он тихо пробормотал, — опять мама все напутала...

— Бери, — настойчиво произнес Гарри. — Мне не жалко!

Невилл первым принял приглашение, взяв упаковку с крекерами. Гермиона внимательно осмотрела все упаковки и остановила свой выбор на шоколадных лягушках. Глаза ее засияли, словно у нее сбылась мечта всей ее жизни.

— В первый раз ем шоколад! — с наслаждением протянула она, причмокивая губами. Заметив изумленные взгляды мальчишек, она пояснила, — мои родители -дантисты. То есть, лечат зубы, — исправила она, увидев непонимание в глазах Рона и Невилла. — Поэтому они придерживаются только здорового питания, ну и я, разумеется, вместе с ними. Так что единственная сладость, которую я ем — крекеры.

— Как же так можно? — Рон вытаращил глаза. — Совсем без сладкого?

Гермиона кивнула. Гарри передал ей несколько шоколадных батончиков, и девочка благодарно улыбнулась.

* * *

Когда поезд прибыл на станцию, за окном уже стемнело, а четверо ребят успели подружиться. Рон, правда, с легким раздражением относился к Гермионе, которая то и дело выдавала какие-то исторические факты, касающиеся Хогвартса. Когда они выходили из поезда, Рон прошептал на ухо Гарри:

— Она такая зануда!

Гарри неопределенно передернул плечами. Гермиона не показалась ему занудной, напротив, она производила впечатление не по годам умного ребенка, с которым интересно общаться и можно найти кучу тем для разговора.

На платформе собралась целая толпа, и Гарри впервые стало страшно. Он не знал куда идти, новые знакомые так же не имели ни малейшего понятия. Тут в начале платформы показалась фигура огромного мужчины, который громким голосом объявил:

— Первокурсники! Все ко мне! Подходите! Так, все собрались? Тогда за мной! И под ноги смотрите! Первокурсники, все за мной!

Поскальзываясь и спотыкаясь, они шли вслед за мужчиной, которого можно было смело назвать великаном, по узкой дорожке, резко уходящей вниз. Их окружала такая плотная темнота, что Гарри показалось, будто они пробираются сквозь лесную чашу. Все разговоры стихли, и они шли в полной тишине.

— Кстати, — через какое-то время нарушил молчание великан, — я Хагрид. Еще несколько секунд, и вы увидите Хогвартс! — крикнул он, не оборачиваясь. — Так, осторожно! Все сюда!

— О-о-о! — вырвался дружный, восхищенный возглас.

Они стояли на берегу большого черного озера. А на другой его стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами, а его огромные окна отражали свет усыпавших небо звезд

— По четыре человека в одну лодку, не больше, — скомандовал Хагрид, указывая на целую флотилию маленьких лодочек, качающихся у берега.

Гарри, Рон, Гермиона и Невилл заняла одну лодку.

— Расселись? — прокричал Хагрид, у которого была личная лодка. — Тогда вперед!

Флотилия двинулась, лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними.

— Пригнитесь! — зычно крикнул Хагрид, когда они подплыли к утесу.

Все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, который скрывал огромную расщелину. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и вскоре причалили к подземной пристани и высадились на камни.

Выбравшись из лодок, ребята сгрудились вокруг Хагрида, ожидая дальнейших указаний. Оглядев всех и убедившись, что все успешно достигли пристани, Хагрид взял лампу, стоящую на полу и повел детей наверх по широкой каменной лестнице. Гарри старался не потерять в толпе Гермиону и Рона с Невиллом, но его оттеснили назад, и он оказался почти в самом конце. Рядом с ним шел бледный мальчишка, со светлыми, почти белыми, волосами, острыми чертами лица и надменным взглядом. Окинув Гарри взглядом, он слегка замедлил шаг, а затем произнес:

— Неужели слухи оказались правдой, и среди нас действительно знаменитый Гарри Поттер! — в его голосе послышалась насмешка. — Я Драко. Драко Малфой.

— Гарри Поттер, — сухо ответил Гарри. Малфой ему совершенно не понравился.

— Видел тебя в довольно странной компании, — надменно протянул Драко. — Мой отец говорит, что если видишь рыжего и веснушчатого мальчишку в потрепанной одежде, значит, он Уизли. Из семьи, где детей больше, чем могут позволить их родители. Ну, а о маглорожденной я вообще молчу! Насколько я понимаю, — Малфой снисходительно усмехнулся, и Гарри захотелось придушить его голыми руками, — ты новенький в нашем мире, а значит пока не знаешь, что лучше для тебя! Я помогу помочь тебе разобраться во всем! — Малфой протянул руку.

Гарри смерил его долгим взглядом, проигнорировав протянутую руку.

— Я, пожалуй, сам разберусь, с кем мне общаться, — холодно произнес он.

Драко Малфой не покраснел, но на его бледных щеках появились розовые пятна.

— На твоем месте я был бы поосторожнее, Поттер, — медленно произнес он. — Если ты не будешь повежливее, то закончишь, как твои родители. Они, как и ты, не знали, что для них хорошо, а что плохо. Если ты будешь общаться с отребьем вроде Уизли, тебе же будет хуже!

Гарри хотел было сказать ему что-нибудь обидное в ответ, но в этот момент они вышли на лужайку возле подножия замка.

— Все здесь? Никого не потеряли? — спросил Хагрид, осматривая толпу.

Убедившись, что все в порядке, он поднял свой огромный кулак и три раза громко постучал в дверь. Дверь распахнулась. За ней стояла высокая черноволосая волшебница в изумрудно-зеленых одеждах. Лицо ее было очень строгим, и Гарри сразу подумал, что с такой лучше не спорить и вообще от нее лучше держаться подальше.

— Профессор МакГонагалл, вот первокурсники, — сообщил ей Хагрид.

— Спасибо, Хагрид, — кивнула ему волшебница. — Я их забираю.

Профессор МакГонагалл повернулась и, приказав первокурсникам следовать за ней, быстрым шагом пошла вперед. Они прошли через огромный зал, в котором мог бы поместиться целый дом. На стенах висели факелы, потолок терялся где-то наверху, широкая мраморная лестница вела на верхние этажи. Пройдя мимо огромных дверей, из-за которых доносился нестройный гул голосов, они зашли вслед за профессором в небольшой зал. Здесь было тесно и душно, и первокурсники сгрудились, дыша друг другу в затылок.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — наконец поприветствовала их профессор МакГонагалл. — Скоро начнется банкет по случаю начала учебного года, но прежде чем вы сядете за столы, вас разделят на факультеты. Отбор — очень серьезная процедура, потому что с сегодняшнего дня и до окончания школы ваш факультет станет для вас второй семьей. Вы будете вместе учиться, спать в одной спальне и проводить свободное время в комнате, специально отведенной для вашего факультета. Факультетов в школе четыре — Гриффиндор, Пуффендуй, Когтевран и Слизерин. У каждого из них есть своя древняя история, и из каждого выходили выдающиеся волшебники и волшебницы. Пока вы будете учиться в Хогвартсе, ваши успехи будут приносить вашему факультету призовые очки, а за каждое нарушение распорядка очки будут вычитаться. В конце года факультет, набравший больше очков, побеждает в соревновании между факультетами — это огромная честь. Надеюсь, каждый из вас будет достойным членом своей семьи. Церемония отбора начнется через несколько минут в присутствии всей школы. А пока у вас есть немного времени, я советую вам собраться с мыслями. Я вернусь сюда, когда все будут готовы к встрече с вами.

Она покинула зал, и первокурсники остались одни.

— А как будет проходить отбор? — поинтересовался Гарри у Рона. Тот пожал плечами и ответил:

— Не знаю. Фред говорил, что нас ждет какое-то испытание! Джордж сказал, что это очень больно, но я что-то ему не верю!

Гермиона громко фыркнула. Гарри и Рон удивленно посмотрели на нее.

— В "Истории Хогвартса" написано, что отбор проводит Распределяющая шляпа, — самодовольно сказала Гермиона. — Именно она определяет, какие у вас качества преобладают и куда вы больше всего подходите.

— Ты серьезно? — спросил Невилл.

— Абсолютно, — твердо произнесла девочка.

Гарри с облегчением выдохнул. Вроде бы ничего страшного его не ожидает! К тому же, он не представлял, на какой факультет хочет, и было бы очень ужасно, если бы его заставили самому выбирать свой факультет.

Вскоре вернулась профессор МакГонагалл.

— Выстройтесь в шеренгу, — скомандовала профессор, обращаясь к первокурсникам, — и идите за мной!

У Гарри было ощущение, словно его ноги налились свинцом. В эту секунду он подумал о том, что все происходящее — ошибка. Ну не может он быть волшебником, к тому же отправившим неизвестно куда самого темного мага столетия! Он обычный мальчик, всего лишь Гарри, потерявший родителей в годовалом возрасте. То, что происходило вокруг него, напоминало сказку, какое-то чудо. Но ведь чудес не бывает...

— Гарри! — Гермиона слегка толкнула его в плечо, выводя из задумчивости. Гарри растерянно посмотрел на нее и внезапно отметил про себя, что у Гермионы красивые глаза. — Все хорошо? — встревоженно спросила девочка. — Ты побледнел.

— Все нормально! — через силу проговорил он.

Встревоженные и взволнованные первокурсники зашли в Большой зал, пройдя через те самые огромные двери.

Гарри даже представить себе не мог, что на свете существует такое красивое и такое странное место. Зал был освещен тысячами свечей, плавающих в воздухе над четырьмя длинными столами, за которыми сидели старшие ученики. Столы были заставлены сверкающими золотыми тарелками и кубками. На другом конце зала за таким же длинным столом сидели преподаватели. Профессор МакГонагалл подвела первокурсников к этому столу и приказала им повернуться спиной к учителям и лицом к старшекурсникам.

Перед Гарри были сотни лиц, бледневших в полутьме, словно неяркие лампы. Среди старшекурсников то здесь, то там мелькали отливающие серебром расплывчатые силуэты привидений. Чтобы избежать направленных на него взглядов, Гарри посмотрел вверх и увидел над собой бархатный черный потолок, усыпанный звездами.

— Его специально так заколдовали, чтобы он был похож на небо, — прошептала Гермиона. — Я вычитала это в «Истории Хогвартса».

Профессоор МакГонагалл поставила перед первокурсниками трехногий табурет, на который положила старую и очень потрепанную остроконечную шляпу. Гермиона оказалась права.

— Сейчас я буду по очереди вызывать вас, — обратилась профессор к первокурсникам. — Вы выходите и садитесь на табурет, я надеваю на вас шляпу, и она сообщает ваш факультет. Приступим! — она достала свиток и громко объявила, — Аббот, Ханна!

Девочка с белыми косичками и порозовевшим то ли от смущения, то ли от испуга лицом, спотыкаясь, вышла из шеренги, подошла к табурету, взяла Шляпу и села. Шляпа, судя по всему, была большого размера, потому что, оказавшись на голове Ханны, закрыла не только лоб, но даже ее глаза. А через мгновение...

— ПУФФЕНДУЙ! — громко крикнула Шляпа. Те, кто сидел за крайним правым столом, разразились аплодисментами. Ханна встала, пошла к этому столу и уселась на свободное место.

Друг за другом ребята выходили, услышав свое имя, и садились на табурет. Гарри вдруг подумал: "Надо же, нашу судьбу определяет старая шляпа!"

Настала очередь Гермионы. Услышав свое имя, Гермиона резко побледнела и очень медленно вышла вперед, словно на эшафот. Гарри показалось, что она покачнулась и вот-вот потеряет сознание. Он с трудом подавил желание выйти вперед и поддержать ее.

Шляпа молчала несколько минут, и Гарри начал уже волноваться. Что, если шляпа молчит потому, что не видит в Гермионе волшебницы? Мальчик даже представить себе не мог, что будет с Гермионой, если сейчас шляпа не вынесет вердикт. В голове Гарри появилась картина: Гермиона сидит, шляпа молчит, и профессор МакГонагалл срывает с нее шляпу и говорит, что вышла какая-то ошибка. Гермионе плачет, а мерзкий белобрысый Малфой хохочет...

От неприятных мыслей его отвлек громкий крик шляпы:

— ГРИФФИНДОР!

Гермиона облегченно выдохнула и с радостной улыбкой направилась к своему столу. Заняв свое место, она счастливо улыбнулась, смотря на Гарри. Тот не смог сдержать ответной улыбки.

— Поздравляю, — пробормотал Рон, — теперь мы будем учиться с заучкой!

— Да ладно тебе! — Гарри не особо хотелось спорить с Роном, но и о Гермионе говорить плохо он не мог позволить, — что плохого в стремление к знаниям?

— Ничего плохого в этом нет. Но когда человек начинает задаваться, это уже отталкивает, — неожиданно серьезно ответил Рон.

Наконец очередь дошла и до Гарри. Волнение охватило его, и Гарри понадеялся, что дрожь в коленках позволит ему спокойно дойти до табурета. Взглянув на стол Гриффиндора, он поймал ободряющую улыбку Гермионы, и в груди вдруг стало очень тепло. Гарри смело сел на табурет, и через мгновение на его голову опустилась шляпа.

— Так-так, — раздался тихий голос, — кто тут у нас? Гарри Поттер... Что же, довольно интересный случай. Несомненно, есть тяга к знаниям, большой потенциал. И в смелости вам ни занимать, мистер Поттер. Но я чувствую, что ваше место в Слизерине...

— Только не Слизерин! Только не Слизерин! — подумал Гарри.

— Не Слизерин, говоришь? — в голос послышалась насмешка. — В таком случае... Гриффиндор!

Стол Гриффиндора взорвался аплодисментами. Гарри услышал, как близнецы Уизли закричали:

— С нами Гарри Поттер! С нами Гарри Поттер!

Облегченно выдохнув, Гарри быстро направился к столу и сел рядом с Гермионой.

— Поздравляю! — улыбнулась девочка.

— И я тебя!

Через несколько минут к ним присоединились Рон и Невилл.

Только сейчас Гарри удалось рассмотреть преподавателей и директора. Дамблдор сразу же понравился ему. Было в нем что-то теплое, излучающее мягкий свет. Заметив взгляд Гарри, Дамблдор подмигнул ему. Гарри улыбнулся в ответ.

Внимание Гарри привлек мужчина, сидящий рядом с профессором Квиреллом. С последним Гарри столкнулся в Дырявом котле, таверне для магов. Заикающийся молодой человек в тюрбане, произвел на Гарри странное впечатление. Профессор казался дружелюбным и безобидным, но что-то в его глазах заставляли Гарри ежиться от неприятного ощущения опасности.

Мужчина, сидящий рядом с Квиреллом, был одет в черную мантию. Его бледное лицо ярко выделялось среди длинных черных волос, спадающих на плечи. Глаза профессора холодно оглядывали учеников, и Гарри готов был поклясться, что профессору противно происходящее. Гарри внимательно смотрел на профессора, пытаясь понять, где он мог его видеть. Смутное воспоминание шевельнулось в его мозгу, но ничего толком он не вспомнил.

Резкая боль в шраме заставила Гарри дернуться и отвести взгляд от профессора. Ему показалось, что голову пронзила чем-то острым и раскаленным. С трудом подавив желание приложить ко лбу холодную вилку, лежащую перед ним на столе, Гарри поставил локти на стол и спрятал лицо в ладонях.

— Гарри, что с тобой? — раздался встревоженный голос Гермионы над ухом.

— Все нормально, просто голова болит, — прошептал Гарри.

Боль прекратилась также внезапно, как и началась. И в этот самый миг со своего стула поднялся директор.

— Добро пожаловать! — произнес он. — Добро пожаловать в Хогвартс! Прежде чем мы начнем наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Все, всем спасибо!

Дамблдор сел на свое место. Зал разразился радостными криками и аплодисментами. Гарри сидел и не знал, смеяться ему или нет.

— Он... он немного ненормальный? — неуверенно спросил Гарри, обращаясь к сидевшему слева от него Перси.

— Ненормальный? — рассеянно переспросил Перси, но тут же спохватился. — Он гений! Лучший волшебник в мире! Но, в общем, ты прав, он немного сумасшедший. Как насчет жареной картошки, Гарри?

Гарри посмотрел на стол и еле слышно вскрикнул от удивления и восторга. На пустых тарелках появилась еда. Чего тут только не было: жареные цыплята, бараньи отбивные, жареная картошка, чипсы, сосиски, бекон, морковь, горох, стейки и пудинги. Гарри только сейчас почувствовал, что очень голоден. Он положил всего понемногу и с удовольствием приступил к еде. Пока все наслаждались вкусной едой, завязался разговор о семьях.

— Лично я — половина на половину, — признался Симус, темноволосый мальчик с серыми глазами. — Мой папа — магл, а мама — волшебница. Мама ничего ему не говорила до тех пор, пока они не поженились. Я так понял, что он совсем не обрадовался, когда узнал правду.

Все рассмеялись.

— А ты, Невилл? — спросил Рон.

— Я... Ну, меня вырастила бабушка, она волшебница, — начал Невилл. — Но вся моя семья была уверена, что я самый настоящий магл. Мой двоюродный дядя Элджи все время пытался застать меня врасплох, чтобы я сотворил какое-нибудь чудо. Он очень хотел, чтобы я оказался волшебником. Так, однажды он подкрался ко мне, когда я стоял на пирсе, и столкнул меня в воду. А я чуть не утонул. В общем, я был самым обычным — до восьми лет. Когда мне было восемь, Элджи зашел к нам на чай, поймал меня и высунул за окно. Я висел там вниз головой, а он держал меня за лодыжки. И тут моя двоюродная тетя Энид предложила ему пирожное, и он случайно разжал руки. Я полетел со второго этажа, но не разбился, — я словно превратился в мячик, отскочил от земли и попрыгал вниз по дорожке. Они все были в восторге, а бабушка даже расплакалась от счастья. Вы бы видели их лица, когда я получил письмо из Хогвартса, — они боялись, что мне его не пришлют, что я не совсем волшебник Мой двоюродный дядя Элджи на радостях подарил мне жабу.

— Гермиона, а твои родители кто? — поинтересовался Симус.

— Они дантисты, лечат зубы, — ответила Гермиона. — Когда к нам пришла профессор МакГонагалл, они сначала не поверили и решили, что это какой-то розыгрыш. Но профессору удалось им доказать, что все более, чем серьезно. Мама была рада. Она всегда говорила, что я особенная. А вот папе не особо понравилась эта новость.

Вскоре тарелки опустели и снова стали девственно чистыми. Но буквально через мгновение на них появилось сладкое. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги. Пока Гарри накладывал себе десерты, Гермиона обратилась к Перси.

— Я уже не могу дождаться начала занятий! — сказала она, накладывая себе мороженое. — Особенно меня привлекли Трансфигурация, Чары и Защита от темных искусств.

— Не надейся на что-то серьезное, — охладил ее пыл Перси. — Начнете вы с самого простого. Например, с превращения спички в иголку.

Гермиона поникла. Гарри повернулся к ней и ободряюще произнес:

— Я уверен, что ты станешь лучшей ученицей! К тому же, не все же семь лет нам превращать спички в иголки! — Гермиона слабо улыбнулась.

Когда же все наелись до отвала, остатки десертов исчезли. Многие ученики уже сонно зевали, поглядывая на преподавателей. Профессор Дамблдор снова поднялся со своего места. Все затихли.

— Хм-м-м! — громко прокашлялся Дамблдор. — Теперь, когда все мы сыты, я хотел бы сказать еще несколько слов. Прежде чем начнется семестр, вы должны кое-что усвоить. Первокурсники должны запомнить, что всем ученикам запрещено заходить в лес, находящийся на территории школы. Некоторым старшекурсникам для их же блага тоже следует помнить об этом...

Сияющие глаза Дамблдора на мгновение остановились на рыжих головах близнецов Уизли.

— По просьбе мистера Филча, нашего школьного смотрителя, напоминаю, что не следует творить чудеса на переменах. А теперь насчет тренировок по квиддичу — они начнутся через неделю. Все, кто хотел бы играть за сборные своих факультетов, должны обратиться к мадам Трюк. И наконец , я должен сообщить вам, что в этом учебном году правая часть коридора на третьем этаже закрыта для всех, кто не хочет умереть мучительной смертью.

Гарри хмуро огляделся по сторонам. Он надеялся, что все это всего лишь шутка, но никто не улыбнулся. По спине пробежали мурашки. Он читал, что Хогвартс — самое безопасное место в Англии, но теперь он начал в этом сильно сомневаться. И почему в школе, где сотни детей, находиться нечто опасное?

— Тебе это тоже не нравится? — тихо прошептала ему на ухо Гермиона.

Гарри кивнул.

— Предлагаю просто держаться подальше от этого коридора, — в ответ прошептал он, и Гермиона согласно качнула головой.

— А теперь, — громко объявил директор, — всем пора спать! Старосты, проводите, пожалуйста, первокурсников в их спальни!

Первокурсники поднялись со скамеек и неровным строем последовали на выход. Гриффиндорцы, возглавляемые Перси, быстро шли по коридорам и лестницам. Гарри еле успевал осматривать окружающие его предметы, чтобы на утро не заблудиться. Наконец, они остановились перед портретом, на котором была изображена полная дама в розовом платье.

— Пароль? — строго спросила женщина.

— Капут драконис, — ответил Перси, и портрет отъехал в сторону, открыв круглую дыру в стене.

Все пробрались сквозь нее самостоятельно, только неуклюжего Невилла пришлось подталкивать. Круглая уютная Общая гостиная Гриффиндора была заставлена глубокими мягкими креслами.

Перси показал девочкам дверь в их спальню, мальчики вошли в другую дверь. Они поднялись по винтовой лестнице — очевидно, комната находилась в одной из башенок — и, наконец, оказались в спальне. Здесь стояли пять больших кроватей с пологами на четырех столбиках, закрытые темно-красными бархатными шторами. Постели уже были постелены. Все оказались слишком утомлены, чтобы еще о чем-то разговаривать, поэтому молча натянули свои пижамы и забрались на кровати.

Гарри пожелал всем спокойной ночи и задвинул полог. Откинувшись на мягкие подушки, он закрыл глаза и быстро уснул.

В тексте использованы фрагменты первой книги в переводе РОСМЭН.

Глава опубликована: 18.09.2017

3 глава

На следующий день Гарри проснулся с первыми лучами солнца. Он тихо привел себя в порядок, чтобы не разбудить соседей по комнате, и, взяв сумку, спустился в гостиную. До завтрака было около двух часов, и Гарри хотелось прогуляться по замку, а еще лучше найти библиотеку! В школе обязательно должна быть библиотека, пусть и небольшая. Гарри хотел взять каких-нибудь книг по зельеварению, уж больно его заинтересовал этот предмет.

В гостиной он наткнулся на Гермиону. Она сидела с ногами в большом кресле у камина и читала "Историю Хогвартса". Ее глаза так быстро бегали, что Гарри удивился: как она успевает запоминать и осознавать прочитанное?

— Доброе утро, — поздоровался он, подходя к Гермионе.

Гермиона от неожиданности вздрогнула, и книга вывалилась из ее рук. С глухим стуком она свалилась на пол, и Гарри быстро поднял ее.

— Прости, — сказал он, виновато улыбаясь и протягивая книгу девочке, — я не хотел тебя напугать!

— Ничего, — Гермиона глубоко вдохнула, чтобы успокоиться. — Доброе утро!

— Чего ты так рано встала? — поинтересовался Гарри. Про себя он отметил, что под глазами Гермионы появились еле заметные тени.

— Не спалось, — коротко ответила Гермиона и почему-то нахмурилась.

— Я хотел сходить поискать библиотеку, — начал говорить Гарри, и в глазах Гермионы загорелись огоньки, — не хочешь присоединиться?

— С удовольствием! — Гермиона быстро соскочила с кресла. — Только отнесу книгу в спальню и вернусь!

— Хорошо, я подожду тебя здесь, — ответил Гарри, присаживаясь на диван.

Пока Гермиона относила книгу, он смог обдумать сегодняшний сон. Ему снилось, что он бегает по огромному лабиринту. Над его головой ярко сияли звезды, окружая луну, ветер треплал волосы и холодил кожу. Он не знал, куда и зачем бежит, только ощущал чувство безысходности и отчаяния. Наконец он выбежал на небольшую лужайку и столкнулся лицом к лицу с парнем лет шестнадцати. Он был бледен, красив и с темными волосами. Как только он взглянул на Гарри, тот почувствовал жгучую боль во лбу. Через мгновение мимо ног Гарри проползла змея. С удивлением Гарри услышал, как она прошипела:

— Наконец-то...

Змея заскользила к бледному юноше и заползла ему на шею. Гарри подскочил к парню и попытался согнать змею, но та лишь злобно зашипела и переползла на голову парня. Она обвивала его голову, и Гарри начало казаться, что уже не змея, а тюрбан укутывает голову незнакомца. Все заволокло пеленой, и Гарри проснулся.

Гарри не в первый раз видел сон с этим парнем. Иногда тот был старше, иногда младше. В одном из снов его назвали Томом, и Гарри мысленно так его и называл. Он никому не рассказывал о Томе, боясь, что его не так поймут. Даже Дадли, который был его самым близким другом, не подозревал, что Гарри снятся сны с участием парня. Гарри пугали эти сны, особенно когда в них появлялся ослепительный зеленый свет, вслед за которым следовала обжигающая боль в шраме. Но что-то притягивало Гарри в Томе. Мальчику казалось, что Том как никто другой сможет понять его и помочь ему. Из своих снов Гарри понял, что Том — волшебник, и очень даже сильный. Гарри ловил себя на мысли, что хочет стать таким же, как и Том. Гарри никому не говорил, что мечтает изучать Темную магию. Наверное, из-за этого желания шляпа хотела отправить его на Слизерин. Но Гарри совсем не хотелось учиться на факультете, с которого выпустился убийца его родителей.

— Гарри, — отвлек его от раздумий голос Гермионы, — я готова!

Ребята вышли в коридор. Здесь было тихо и пустынно, на стенах мирно дремали портреты, факелы были потушены.

— Как думаешь, куда нам идти? — спросил Гарри.

— Не знаю, — пожала плечами Гермиона, — у нас есть еще достаточно времени, так что мы можем походить по коридорам или у кого-нибудь спросить.

Не успели они сделать и шага, как их окликнули. В растерянности оглянувшись, они увидели портрет юной девушки. Та сжимала в руках букет цветов и мило улыбалась.

— Вам нужна помощь, ребятишки? — ласково спросила она, убирая за ухо выбившуюся прядь.

— Да, — ответила Гермиона. — Нам бы библиотеку найти.

— Библиотеку? — удивленно рассмеялась девушка. — Я думала, что книжные черви учатся на Когтевране.

— Мы не книжные черви! — воскликнул Гарри, а Гермиона густо покраснела.

— Да ладно вам, я же по доброму, — девушка улыбнулась. — Я с радостью покажу вам библиотеку, следуйте за мной!

С этими словами она исчезла с портрета, а через мгновение оказалась на соседнем. Осторожно обойдя спящего рыцаря, она поманила ребят рукой и снова исчезла. Переглянувшись, Гарри и Гермиона последовали за ней. Девушка то исчезала, то появлялась на различных холстах. Иногда она кого-нибудь будила, и ребятам приходилось останавливаться, чтобы извиниться за беспокойство. Наконец, девушка остановилась и, указав рукой на двери, сказала:

— Вот и библиотека! Удачи вам, некнижные черви! — весело рассмеявшись, она исчезла, так быстро, что ребята не успели ее поблагодарить.

Гарри открыл двери и пропустил Гермиону вперед. Зайдя за ней, он не смог сдержать возглас восхищения.

— Вот это да! — шепотом произнес он. Гермиона лишь согласно кивнула.

Перед ними были сотни книг: маленьких и больших, в плотных переплетах и мягких обложках, потрепанные и совсем новые. Некоторые книги стояли на подставках и были открыты, другие аккуратными стопками лежали на столах.

— Этой мой рай, — наконец вымолвила Гермиона.

— Полностью с вами согласна, юная леди, — раздался со стороны женский голос и из-за стеллажа вышла женщина в очках и собранными в пучок волосами.

— Я миссис Пинс, — представилась она, — а вы, как я понимаю, мистер Поттер и мисс...

— Грейнджер, Гермиона Грейнджер, — поспешно представилась девушка.

— Вы первые, кто пришел так рано в библиотеку, — произнесла миссис Пинс. — Я не знала, что кто-то захочет так рано начать учиться, поэтому не успела расставить все книги по местам, — она махнула в сторону лежащих на столах книг. — Вы хотели взять какие-то определенные книги?

— Мне бы что-нибудь по трансфигурации, чарам, зельям и истории, — ответила Гермиона. — Еще бы мне хотелось почитать про астрономию и нумерологию.

— Нумерологию? — миссис Пинс удивленно приподняла бровь. — Это же изучается только с третьего курса.

— Я знаю, просто мне хочется побольше всего узнать.

— Хорошо, сейчас что-нибудь подберем, — кивнула миссис Пинс. — А вам, мистер Поттер?

— Мне? — Гарри на миг растерялся. — Мне бы что-нибудь про зелья. Я уже прочитал учебник, и теперь мне хочется расширить свои знания в этой сфере. И я бы не отказался от какого-нибудь исторического трактата или чего-нибудь в этом духе.

— Отлично! — миссис Пинс одобрительно кивнула. — Подождите здесь, я что-нибудь вам подберу.

Она скрылась среди стеллажей, а Гарри и Гермиона взяли по книге со столов и начали читать. Гарри растерянно листал страницы, пытаясь вникнуть в смысл цифр и витиеватых фраз. Он захлопнул книгу и взял другую. Эта оказалась по прорицаниям и Гарри невольно рассмеялся.

— Ты чего? — Гермиона удивленно посмотрела на него.

— Да так, про гадания читаю, — сквозь смех ответил Гарри.

Глаза Гермионы на миг наполнились странной смесью боли и разочарования, но через миг она улыбнулась и серьезно произнесла:

— Я считаю прорицание довольно слабой наукой. Мне трудно поверить, что линии на руке или чаинки в чашке могут повлиять на мое будущее.

— Ну, вот и книги! — миссис Пинс неожиданно оказалась рядом с ними. Возле нее в воздухе висели две стопки книг, одна побольше, другая поменьше. Повинуясь взмаху ее палочки, книги опустились на стол. — Я вас уже записала, так что можете забирать книги и идти в свою гостиную. Через полтора часа будет завтрак, так что у вас еще есть время почитать.

— Спасибо большое! — Гермиона с нескрываемым восторгом смотрела на внушительные фолианты.

— Спасибо! — Гарри внимательно оглядел стопки, а затем нерешительно произнес, — только у нас сумки не очень большие. Все книги не влезут.

Миссис Пинс задумалась. Затем взяла сумки ребят и, прошептав какое-то заклинание, вернула их.

— Я слегка расширила пространство в ваших сумках. Теперь все книги поместятся. Только никому не говорите, договорились? — заговорщицки подмигнула миссис Пинс.

Гермиона и Гарри дружно закивали и, сложив все книги в сумки, покинули библиотеку. Около двух минут они шли молча, и Гарри было неловко. Чтобы как-то сгладить неловкость, он спросил:

— Может, сходим после уроков к озеру? Сегодня отличная погода, сможем почитать или просто поболтать.

— Можно, — согласилась Гермиона. — Только вот я плохой собеседник.

— Почему? — удивился Гарри.

— Я не умею общаться нормально, только рассказывать о том, что знаю. Это отталкивает людей, — печально произнесла Гермиона. — Я вчера соврала тебе. Я пришла к тебе в купе, потому что в предыдущем меня начали называть зазнайкой и занудой, а я не смола ничего в ответ сказать.

— Не обращай на них внимания! Они слишком малы, чтобы понять важность знаний, — Гарри ободряюще улыбнулся.

— Знаешь, я очень хотела попасть на Когтевран, — тихо проговорила Гермиона, — чуть не расплакалась! Там учатся люди, стремящиеся к знаниям, и я ведь одна из таких. Но шляпа сказала, что мое место на Гриффиндоре. Факультете безумных храбрецов и безрассудных героев! — с нотой презрения выплюнула она.

— Тебе не нравится Гриффиндор? — Гарри остановился.

— Нет, — покачала головой Гермиона. — Мое место не здесь.

Минуту они шли молча.

— Мои родители были с Гриффиндора, — наконец сказал Гарри. — Оба были храбрыми и сильными волшебниками. Думаю, они были бы счастливы, если бы узнали, что я попал на Гриффиндор.

— Прости, я не знала, — Гермиона попыталась заглянуть Гарри в глаза.

— Ничего, — слабо улыбнулся тот. — Просто я хотел сказать, что Гриффиндор не так уж и плохо. У нас отличный декан, впереди семь лет учебы! У нас есть куча возможностей реализовать себя в этом мире.

— Тебе это будет просто, — заметила Гермиона. — Твои родители — волшебники. А мои маглы. Ты помнишь, что вчера сказал Малфой?

— Не слушай ты этого самовлюбленного индюка! Не важно, какой человек крови, важна его сущность. Эта как с рабством в Америке. Белые почему-то возомнили себя господами, имеющими право повелевать другими только из-за цвета кожи. Так что не слушай его и спокойно живи и учись!

— Хорошо. Спасибо за поддержку. — Гермиона хотела поудобнее перехватить тяжелую сумку, но Гарри тут же её забрал.

* * *

Когда пришло время завтракать, Гарри и Гермиона убрали книги в сумку и, дождавшись Рона и Невилла, спустились в Большой зал.

— Зачем вы так рано встали? — спросил Рон, когда они уселись за стол Гриффиндора.

— Хотели библиотеку найти, — ответила Гермиона. Невилл и Рон переглянулись, а затем одновременно поинтересовались, — зачем?

— Чтобы взять книг, Рон, — сдерживая раздражение, ответил Гарри.

Рон закатил глаза, но промолчал. Гермиона поджала губы, и Гарри ободряюще подмигнул ей. К ним подошла профессор МакГонагалл и протянула расписание.

— Надеюсь, — строго произнесла она, — вы серьезно отнесетесь к учебе. Особенно вы, мистер Уизли.

Рон скорчил недовольную рожицу, когда профессор отвернулась, а затем, взглянув в расписание, застонал:

— Только не это! Зельеварение и трансфигурация со слизеринцами!

— Что ты имеешь против зельеварения и трансфигурации? — поинтересовалась Гермиона, намазывая тост медом.

— Я многое имею против слизеринцев, — пояснил Рон. — Хотя, и зельеварение не обещает быть приятным. Профессор Снейп декан Слизерина, а другие факультеты он терпеть не может. Да и выглядит он устрашающе!

Рон кивком указал на преподавательский стол. Профессор Снейп говорил с профессором Квирелом, и лоб Гарри снова обожгла боль.

— Что же в нем устрашающего? — Гермиона хмуро взглянула на Рона. — Обычный человек, немного мрачный.

— А я согласен с Роном, — робко произнес Невилл. — Меня он пугает. Он смотрит так, будто обвиняет меня во всех смертных грехах.

— Мне кажется, или ты еще мал для смертных грехов? — поинтересовалась Гермиона. Невилл густо покраснел и уставился в тарелку с кашей.

Гарри потер лоб. Боль исчезла, но неприятное ощущение осталось. Он огляделся, выискивая в толпе Тома. Может, Том и боль в шраме связаны? Но Тома среди учеников не было, и Гарри приступил к завтраку, убрав мысли о Томе вглубь сознания.

* * *

Кабинет зельеварения располагался в подземельях. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Увидев их, Невилл побледнел, Рон презрительно скривился, кто-то из девочек тихо взвизгнул.

— Здесь круто! — прошептал Гарри на ухо Гермионе.

— Только прохладно, — поежилась Гермиона, с интересом оглядываясь.

Первокурсники расселись за парты. Гарри и Гермиона сели вместе за первую парту, поближе к доске и преподавательскому столу.

Профессор Снейп начал урок с переклички. Голос его был холодным и низким. Он заставил Гарри напрячься. Где-то он уже слышал этот голос, только вот где и когда?

— Гарри Поттер, — холодно проговорил профессор Снейп, и Гарри отчетливо увидел отвращение в его глазах. — Да, наша новая знаменитость.

Слизеринцы захихикали, но профессор даже не подумал их угомонить.

— Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он.

Снейп говорил почти шепотом, но ученики отчетливо слышали каждое слово.

— Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил Снейп. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.

Класс замолк. Гриффиндорцы настороженно смотрели на профессора, не зная, чего ожидать от декана Слизерина.

— Поттер! — резко произнес профессор. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

Гарри на миг растерялся. Гермиона неуверенно подняла руку, словно не зная, имеет ли на это право.

— Если я не ошибаюсь, — Гарри замолк, заметив легкое удивление в глазах профессора, — их этих ингредиентов получают напиток живой смерти, очень сильное снотворное.

Гермиона опустила руку и еле слышно вздохнула.

Профессор Снейп на миг растерялся, но тут же задал другой вопрос:

-Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

Гарри прикрыл глаза, вызывая в памяти страницы учебника, где было написано про безоаровый камень. Сидящая рядом Гермиона снова подняла руку.

— Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов, — наконец вспомнил Гарри.

Краем глаза он заметил, как Гермиона опускает руку и печально смотрит на свои колени. Ему стало жаль ее.

— Что ж, вижу, вы читали учебник. Тогда последний вопрос: в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

Гарри знал ответ на этот вопрос. Он заметил, как рука Гермионы дернулась, но осталась лежать на парте.

— Я не знаю, сэр, — как можно вежливее сказал он, глядя в глаза профессора, — но думаю, что Гермиона сможет вам на него ответить.

На миг Гарри показалось, что профессор его убьет, столько в глазах Снейпа появилось ненависти.

— Мисс Грейнджер, — обратился Снейп к Гермионе, — вы можете ответить?

— Да, профессор, — радостно сказала Гермиона, — Волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит.

— Вы правы, — кивнул профессор Снейп. — Десять очков Гриффиндору. Все записывают то, что сказали Поттер и Грейнджер!

Все поспешно схватились за перья.

— Спасибо, — тихо прошептала Гермиона.

— За что? — удивился Гарри. Но Гермиона не успела ответить.

— Сейчас вы разобьетесь на пары, — произнес Снеп, — и сварите зелье, рецепт которого видите на доске. Приступайте!

Гарри и Гермиона заняли один котел, Рон и Невилл второй. Профессор кружил по классу, заглядывая в котлы учеников и делая замечания. Оказавшись возле котла Гарри и Гермионы, он удивленно помешал кипящую в нем жидкость и одобрительно кивнул.

В конце урока профессор приказал им налить немного зелья в колбы и подписать их, после чего убрать котлы и сдать образцы зелий на стол.

— Если верить учебнику, — произнесла Гермиона, закрывая книгу, — у нас получилось идеальное зелье. Не удивлюсь, если нам поставят за него высшую отметку!

— Я уверен, что так и будет! — согласился Гарри. С каждым часом общение с Гермионой нравилось ему все больше и больше.

По очереди ученики клали пробирки на стол Снейпа и быстро покидали кабинет. Гарри и Гермиона оказались последними.

— Профессор, — робко обратился к нему Гарри, — я хотел бы задать вопрос.

— Он касается сегодняшнего урока? — холодно спросил профессор.

— Не совсем. Я хотел узнать, есть ли возможность дополнительно заниматься зельеварением? — Снейп удивленно взглянул на него.

— Вы хотите дополнительно заниматься зельеварением? — с недоверием переспросил он.

— Да, профессор!

— И я тоже! — громко воскликнула Гермиона.

— Неожиданно, — хмуро произнес профессор. — Что ж, я поговорю с директором и вашим деканом. Если они не будут против, я подумаю.

— Спасибо, — радостно поблагодарил Гарри. — Я просто очень хочу заниматься зельями, они заинтересовали меня больше всего!

— Рад слышать это, мистер Поттер. А сейчас я советую вам идти на следующий урок, если вы не хотите опоздать.

Ребята попрощались и вышли в коридор.

— Круто ты придумал! — сказала Гермиона. — Дополнительные занятия — это отличная возможность узнать много нового.

— Я точно так же и подумал! Правда, не ожидал, что ты тоже захочешь заниматься зельями. Тебя же они не очень привлекли.

— Я ошибалась, — с сияющими глазами ответила Гермиона. — Зельеварение — безумно интересный предмет! Кстати, а как тебе сам профессор Снейп?

— Мне показалось, что он меня ненавидит, — признался Гарри.

— Тебе действительно показалось, — фыркнула Гермиона.

Гарри решил с ней не спорить. Сам-то он был абсолютно уверен, что ненависть в глазах профессора ему не показалась.

* * *

Урок трансфигурации профессор МакГонагалл начал с короткой речи.

— Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернется. Я вас предупредила.

После этих слов все напряглись. Как и профессор Снейп, профессор МакГонагалл внушала страх, и никто не смел переговариваться во время ее урока.

Для начала профессор МакГонагад превратила свой стол в свинью, а после вернула его в изначальный вид. После этого профессор продиктовала им несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что они должны превратить эти спички в иголки. К концу урока только у Гермионы спичка изменила форму и стала почти полноценной иголкой. Профессор продемонстрировала ее всему классу и одобрительно улыбнулась Гермионе, чем удивила всех учеников, которым казалось, что профессор не умеет улыбаться.

— Молодец! — искренне похвалил Гарри Гермиону, и та довольно заулыбалась.

До конца урока оставалось еще минут пять, когда дверь отворилась и в класс зашел профессор Квирелл. Он быстро прошел к столу МакГонагалл и начал ей что-то быстро шептать.

Боль пронзила голову Гарри, и тот схватился за лоб.

— Гарри, что с тобой? — Гермиона перестала улыбаться и испуганно уставилась на него.

Но Гарри не смог ответить. Перед глазами все побелело, и ему показалось, что рядом с профессором Квиреллом стоит Том. Его вечно темные глаза сейчас были красными, а нос отсутствовал полностью — вместо него были узкие щели, как у змеи. Яркая вспышка зеленого света ослепила, и весь мир погрузился во тьму.

Глава опубликована: 25.09.2017

4 глава

Гарри чувствовал, что что-то не так. Не было слышно привычных для него звуков: тетя Петунья не хлопочет на кухне, дядя не умывается,а Дадли не прыгает по комнате, считая прыжки отличной зарядкой, — и это напрягало. Все тело ныло от едва различимой боли. С трудом раскрыв глаза, Гарри изумленно огляделся, и, лишь через минуту, вспомнил, где находится. Осмотрев комнату, в которой он очнулся, Гарри пришел к выводу, что попал в лазарет. Два ряда кроватей, возле них тумбочки, на которых стоят графины с водой и стаканы. За столом в дальнем углу сидит пожилая женщина в белом халате и что-то пишет. Гарри потер глаза, нащупал на тумбочке очки и только сейчас заметил сидящего на соседней кровати директора.

— Рад, что ты очнулся, Гарри, — мягко сказал профессор Дамблдор. Глаза за стеклами-половинками излучали доброту и свет, и Гарри подумал, что директор — самый добрый человек в этой школе. — Как себя чувствуешь?

— Спасибо, сэр, — ответил Гарри, усаживаясь в кровати. — Все в порядке.

— Это хорошо, — кивнул директор. — Можешь рассказать, что ты помнишь?

— Я был на трансфигурации. В конце урока зашел профессор Квирелл, а у меня сильно разболелся шрам. Я, наверное, просто потерял сознание от боли, — пожал плечами Гарри.

— А раньше шрам болел? — на миг в голосе директора послышалась тревога.

— Иногда, — нехотя сказал Гарри.

— А что провоцирует эту боль?

— Не знаю, — пожал плечами Гарри. — Шрам просто болит, в основном когда я сплю.

— В основном? — многозначительно спросил Дамблдор.

— Ну, еще вчера, во время ужина, шрам начал болеть. Но это же всего лишь шрам, напоминание о Темной магии. Разве это не нормально, что остались какие-то отголоски?

Дамблдор изумленно посмотрел на мальчика.

— С чего ты это взял?

— Прочитал. В одной книге, что я купил в Косом переулке, говорилось, что любое темное заклятье имеет последствия. Ведь шрам у меня появился в ночь смерти моих родителей, я прав? — Дамблдор кивнул, и Гарри продолжил, — заклятие Ава...

— Не стоит говорить это заклинание вслух, Гарри, — мягко перебил его директор, и Гарри согласно кивнул. — Я понял тебя. Но у меня остался последний вопрос: ты ничего не хочешь мне рассказать? — глаза Дамблдора пристально уставились на Гарри.

Мальчика бросило в холодный пот. Дамблдор знает! И про Тома, и про странные сны. Гарри передернул плечами, отгоняя тревожные мысли. Откуда директору знать про сны? Не читает же он мысли в самом деле?

— Нет, профессор.

С минуту Дамблдор смотрел на него, а затем улыбнулся и сказал:

— Тогда отдыхай и набирайся сил. Ты же не хочешь завтра пропустить уроки?

Дамблдор покинул лазарет. Оказавшись возле женщины, он произнес:

— Мадам Помфри, хорошего вечера!

Директор покинул лазарет, а Гарри лег и уткнулся взглядом в потолок. Боль наконец отступила, и он почувствовал себя отдохнувшим и свежим. О произошедшем на трансфигурации он решил не думать. Какой смысл думать о плохих вещах в школе чародейства и волшебства? Куда приятнее читать книги, полученные утром в библиотеке. Только вот нужно было их как-то принести.

— Простите, — кашлянув, произнес Гарри, привлекая внимание женщины. — Можно вас на минутку?

Мадам Помфри поспешила к нему.

— Что случилось, мистер Поттер? Вам плохо? — спросила она, доставая из кармана палочку. Этот жест получился довольно угрожающим, поэтому Гарри отрицательно помотал головой.

— Нет, все в порядке! — поспешил заверить ее мальчик. — Я просто хотел спросить: могу ли я сходить в спальню за книгой?

— За книгой? — мадам Помфри казалась удивленной. — Я не советовала бы вам вставать, мистер Поттер. Но есть другой вариант: вас уже четверть часа дожидается мисс Грейнджер. Думаю, ее не затруднит выполнить вашу просьбу. Я сейчас ее позову.

Гарри кивнул, и мадам Помфри поспешила к дверям. Через минуту она вернулась с Гермионой.

— Гарри! — Гермиона радостно улыбнулась. — Ты так меня напугал!

— Прости, — виновато улыбнулся Гарри. — Я, если честно, сам испугался!

Гермиона села на стул рядом с кроватью и, положив сумку на колени, достала из нее тетрадь и книгу.

— Тут конспект с урока Заклинаний, — проговорила она, кладя тетрадь на колени Гарри. — А это книга по зельям, которую ты взял сегодня в библиотеке. Я подумала, что тебе будет скучно просто так лежать, вот и принесла.

— Спасибо, я как раз хотел за ней сходить. — Гарри положил книгу на тумбочке. — Что интересного было на Заклинаниях?

-Если честно, ничего особого, — пожала плечами Гермиона, — насколько это конечно возможно в школе чародейства и волшебства. Профессор Флитфик познакомился с классом и провел вводную лекцию. Я все тщательно записала, так что можешь спокойно все переписывать.

— Спасибо, — в очередной раз поблагодарил Гарри. — Я хотел спросить...

Но не успел он озвучить свое желание, как в Больничное крыло вбежали Рон и Невилл. В руках последнего была огромная шоколадка.

— Гарри, — отдышавшись, воскликнул Рон, — ну ты даешь! Разве можно так пугать! Мы уж решили, что тебя прокляли.

— Вот, это тебе, — произнес Невилл, протягивая шоколадку. — Моя тетя говорит, что это лучший способ поднять настроение и улучшить самочувствие. Хотя это всего-навсего шоколад...

— Спасибо, Невилл! — Гарри взял шоколад и, вскрыв обертку, положил его на тумбочку и произнес, — угощайтесь!

Рон и Невиллл взяли стулья и уселись рядом с Гермионой.

— Может, расскажешь, что случилось? — с набитым шоколадом ртом спросил Рон.

— Всего лишь старая рана, — усмехнулся Гарри. — Шрам разболелся, вот и все. Так что не стоит так волноваться.

— Ты уверен, что это нормально? — встревоженно спросил Невилл.

— Абсолютно! — кивнул Гарри. — Давайте закроем эту тему?

Все согласно кивнули.

— Мы тут познакомились с местным лесничим, Хагридом, — сказал Рон. — Он звал нас к себе на чай в это воскресенье. Хочешь, пойдем с нами?

— С радостью! — Гарри кивнул. — А ты, Гермиона, пойдешь?

Гермиона растерянно посмотрела на Гарри, затем перевала взгляд на Рона и Невилла.

— Давай, Гермиона! — Рон слегка хлопнул ее по плечу. — Вот увидишь, будет круто! У Хагрида есть огромный пес, Клык. А еще Хагрид обещал показать единорогов.

— Единорогов? — переспросила Гермиона без особого энтузиазма.

— Ну да! Девчонкам же нравятся единороги, — кивнул Рон.

— Не забывай, что до недавнего времени для меня единороги были всего лишь вымыслом, — произнесла Гермиона. — Но я бы с радостью взглянула на единорогов. Я читала, что их кровь обладает огромной силой.

Рон незаметно закатил глаза, и Гарри с трудом сдержал смешок.

Тут к ни подошла мадам Помфри.

— Это еще что такое? — сердито спросила она, увидев обертку от шоколада. — Неужели вы думаете, что мистеру Поттеру хватит одной шоколадки? Да вы ему аппетит небось перебили, а я как раз собиралась ему дать бульон и кусок вареной индейки. И вообще, мистеру Поттеру необходим покой и тишина, так что прошу покинуть Больничное крыло.

Троица не решилась спорить с мадам Помфри. Пожелав Гарри поскорее выздоравливать, они покинули Больничное крыло.

* * *

Дорогие дядя, тетя и Дадли!

Я наконец-то нашел время, чтобы написать вам! У меня все отлично! Шляпа определила меня в Гриффиндор, и я очень рад этому. К тому же, я нашел друзей: Рона, Невилла и Гермиону. Гермиона, как и я, любит читать, поэтому теперь мы частые гости в библиотеке и любимчики у миссис Пинс, нашего библиотекаря. Здесь столько интересных книг, вы себе не представляете! Одни справочники по зельям чего стоят! Кстати о зельях: есть шанс, что профессор Снейп (наш преподаватель Зельеварения и декан факультета Слизерин) будет дополнительно заниматься со мной и Гермионой! Это будет просто замечательно! Зельеварение — самый интересный для меня предмет. Я надеялся, что интересной будет и История магии, но ее у нас ведет самое настоящее приведение, представляете? Конечно, сама по себе история завораживающая наука, но не в исполнении нашего преподавателя. В общем, думаю, не стоит подробно объяснять! Так же мне очень нравится трансфигурация, но у меня пока мало что получается. А вот у Гермионы на первом же занятии удалось превратить спичку в иголку. Не удивлюсь, если она станет лучшей ученицей на потоке!

Я очень рад, что здесь очутился, но и по дому и по вам я очень сильно скучаю! Жаль, что здесь не отпускают на выходные домой.

С нетерпением жду встречи с вами! Всех крепко-крепко обнимаю!

С любовью,

Гарри.

* * *

Когда ты занят чем-то поистине волшебным и интересным, время пролетает незаметно. Не успел Гарри оглянуться, как пролетел сентябрь, а за ними — половина октября. За эти шесть с небольшим недель он очень сдружился с Роном, Гермионой и Невиллом. С каждым можно было найти общие темы для разговоров и весело провести время. С Роном они играли в шахматы, расположившись на полу возле камина, а Гермиона и Невилл занимали диван. Невилл, как правило, болел за Рона, а Гермиона— за Гарри. Гарри не очень разбирался в шахматах, и поэтому первое время Рон постоянно выигрывал. Но через какое-то время Гарри вник в суть игры, и стал серьезным соперником. С Невиллом можно было обсудить различные растения. Травология была единственным предметом, по которому Невилл получал только "превосходно". А Гермиона была совсем другим случаем. С ней не нужно было говорить. Они могли часами просидеть за книгами, изредка перебрасываясь короткими фразами и делясь интересными фактами. Именно Гермиона лучше всех понимала его стремление учиться. Она помогала ему в написании эссе по трансфигурации и заклинаниям, с которыми у него чаще всего появлялись проблемы. А вот зельеварения оба понимала превосходно. В конце сентября профессор Снейп согласился заниматься с ними дополнительно, и теперь каждую среду и пятницу они проводили вечера в компании мрачного профессора, объясняющего им все тонкости зельеварения. Что Гарри, что Гермиона с нетерпением ждали этих занятий. Гермионе больше нравилась практика и сам процесс изготовления зелий, а Гарри же нравилось изучать свойства тех или иных ингредиентов. Профессор Снейп дал ему огромную книгу, посвященную наиболее распространенным веществам и редким ингредиентам, используемых в зельеварении.

Порой Гарри замечал странное выражение в глазах профессора: смесь одобрения и неприязни. Объяснить это выражение Гарри не мог, а спрашивать у самого профессора язык не поворачивался. Да и как бы это выглядело со стороны? "Профессор, а почему вы все время на меня так странно смотрите?" Нет уж!

* * *

Как-то поздним вечером пятницы Гарри возвращался от профессора Снейпа. Гермиона в этот день отпросилась, чтобы успеть написать эссе по трансфигурации и сделать доклад на Защиту от Темных искусств. В коридорах было непривычно тихо и пустынно. В окнах виднелось темное небо с яркими звездами и тонким серпом луны. До отбоя оставалось еще время, и Гарри решил погулять по замку. Он и не заметил как оказался в какой-то комнате, похожей на класс, которым давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на одну парты, посреди комнаты лежала перевернутая корзина для бумаг. А вот к противоположной стене был прислонен предмет, выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Казалось, его поставили сюда просто для того, чтобы он не мешал в другом месте.

Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi»[1]. Что-то манило Гарри к этому зеркалу. Он медленно подошел и дотронулся пальцами до холодной гладкой поверхности. Его отражение немного растерянно смотрело на него и также касалось пальцами зеркала с другой стороны. Тут Гарри заметил какое-то движение, и через мгновение рядом с его отражением появился молодая женщина, даже скорее девушка. Гарри резко обернулся, но никого не увидел. Повернувшись обратно к зеркалу, он увидел, что рядом с девушкой появился юноша в очках и с непослушными черными волосами. Их лица были размыты, но Гарри уже понял, кто стоял рядом с его отражением.

— Мама? Папа? — тихо прошептал он, ощущая, как слезы начинают душить его.

Лица родителей стали четкими. Теперь Гарри ясно видел зеленые глаза матери, так похожие на его, улыбающееся лицо отца с озорными огоньками в глазах. Родители улыбались ему, по лицу матери текли слезы, ее руки обхватили плечи отражения Гарри.

Сколько он так простоял, Гарри не знал. Когда он почувствовал, что пальцы совсем заледенели, он словно очнулся от долгого и очень приятного сна. Родители исчезли, и осталось лишь его отражение: взволнованное, с заплаканными глазами. Гарри с удивлением вытер слезы. Когда это он успел расплакаться?

Бросив последний взгляд на зеркало, он покинул комнату.

* * *

Гермиона сидела с ногами в кресел возле камина. Увидев Гарри, она соскочила на пол и очень сердито проговорила:

— Гарри Джеймс Поттер! Ты знаешь, сколько уже времени? Я тебя уже час жду! Между прочим, я волновалась, — уже тише добавила девочка.

— Прости, — виновато произнес Гарри. — Просто я обнаружил очень интересную вещь.

— Что за вещь? — с интересом спросила Гермиона.

— Зеркало.

— Зеркало? — Гермиона удивленно вскинула брови.

— Ну да, зеркало, — утвердительно кивнул Гарри. — Оно показало мне моих родителей. — Совсем тихо проговорил он.

— Но твои же родители... — Гермиона не договорила. — Покажешь мне его?

— Да, конечно. Пойдем! — Гарри направился к выходу, но Гермиона его остановила.

— Давай уже завтра? Если нас поймают после отбоя, нас ждут неприятности.

Гарри подавил вздох разочарования. Порой тяга Гермионы к соблюдению всех правил раздражала, но вслух он ничего не сказал.

— Спокойной ночи, Гарри, — произнесла Гермиона.

— Спокойной ночи, — отозвался Гарри.

* * *

На следующее утро он проснулся с легким волнением. Впереди были целые выходные, куча часов, которые он мог провести перед волшебным зеркалом, смотря на родителей!

Невилл и Рон, заметившие его взволнованное состояние, хором поинтересовались:

— Что случилось?

— Ничего, — покачал головой Гарри, заправляя постель. — Просто мы сегодня с Гермионой хотели сходить в... библиотеку!

— О, Гермиона и библиотека — это святое! — со смешком проговорил Рон. — Вы только не забывайте, что нужно еще бывать на свежем воздухе и иногда отдыхать от книг.

— Да-да, — поддержал Рона Невилл. — Нас еще Хагрид к себе звал на чай, завтра. Не забудьте про это!

— Ни в коем случае! — воскликнул Гарри.

Втроем они спустились в гостиную. Гермиона уже ждала их.

— Ну наконец-то, — недовольным голосом проговорила она, когда мальчишки подошли к ней, — а я уж думала, что вы спуститесь только к обеду!

— Да ладно тебе, Гермиона, — улыбнувшись, добродушно произнес Невилл. — Выходной же!

— Ты не понимаешь! — перебил его Рон. — Они же с Гарри собирались в БИБЛИОТЕКУ! — Рон закатил глаза и воздел руки к небу. Гарри, Гермиона и Невилл прыснули. — Это же святое место! Чем больше мы тратим времени на дела мирские, вроде приема пищи, тем меньше друзья наши получают духовной пищи! Так поспешим же, дабы помочь нашим друзьям!

Смеясь, они вышли из гостиной. Слегка отстав, Гермиона прошептала Гарри на ухо:

— Ты им не сказал про зеркало?

— Нет.

— Почему?

Гарри пожал плечами. Он не мог объяснить, почему был уверен в том, что Рон и Невилл не поймут его. У Рона была огромная и дружная семья, и он вряд ли мог себе представить, какого это жить без родителей. Про Невилла Гарри не мог сказать того же, но почему-то и открыться добродушному другу не хотелось.

В Большом зале как всегда царила уютная и дружеская беседа. Ученики весело болтали, уплетая вкусный завтрак, под самым потолком летали совы, выискивая своих хозяев и бросая письмо им на колени и в тарелки.

— Кстати, совсем скоро первый матч по квиддичу, — накладывая себе большую тарелку овсянки, сказал Рон.

— Здорово! — Гарри с нетерпением ждал этого матча. Тетя рассказывала ему, что его отец был охотником в команде. — Жаль, что в квиддич можно играть только со второго курса. Я бы с радостью попробовал бы попасть в команду!

— Я тоже! Было бы круто быть вратарем, — мечтательно произнес Рон.

— А я бы хотел быть охотником, как отец, или ловцом, — проговорил Гарри.

— А мне эта игра абсолютно неинтересна, — вставила Гермиона. — Я лучше книгу почитаю, как раз в школе будет тихо и спокойно. А то порой невозможно сосредоточиться в этом шуме!

— В этом вся Гермиона, — прошептал Невилл на ухо Рону.

После завтрака они разделились. Рон и Невилл пошли к озеру, а Гарри и Гермиона в сторону комнаты с зеркалом. Гермиона все время оглядывалась, боясь, что их поймают. Ей казалось, что если зеркало спрятано в заброшенном классе, это значит, что его не должны видеть ученики.

— Да успокойся ты! — не выдержал наконец Гарри. — Если нас заметят, скажем, что просто гуляли по школе. К тому же, мы держимся подальше от коридора третьего этажа, куда нам запретили заходить.

— Ну смотри, — проворчала Гермиона.

Наконец, они добрались до комнаты. Зеркало стояло на том же месте и всё так же манило к себе. Гарри быстро подбежал к нему. Несколько мгновений, и рядом с его отражением появились родители.

— Ты видишь моих родителей, Гермиона? — спросил он, не глядя на подругу.

— Нет, Гарри, — покачала головой Гермиона. — Я думаю, что зеркало показывает каждому свое. Ты позволишь мне взглянуть?

Нехотя Гарри уступил место Гермионе. Девочка встала перед зеркалом. Минуту она не шевелилась, и Гарри на миг показалось, что на нее наложили "Петрификус Тоталус".

Когда Гарри уже захотел ее окликнуть, Гермиона медленно подняла руку и прикоснулась к зеркалу. По ее щеке побежала слеза, за ней вторая, третья.

— Гермиона? — растерянно и испуганно спросил Гарри.

Гермиона вздрогнула и отвела взгляд от зеркала.

— Что случилось? Что показало тебе зеркало? — спросил Гарри, подходя к ней.

Гермиона всхлипнула и замотала головой. Слезы градом катились по ее лицу, оставляя влажные дорожки на бледной коже. Гарри несколько секунд стоял в нерешительности, а затем подошел вплотную к ней и обнял. До этого момента он ни разу не видел Гермиону такой подавленной. Она всегда улыбалась, шутила, подкалывала Рона и Невилла, ее глаза сияли, когда профессор Снейп одобрительно кивал, глядя на ее зелья, или профессор МакГонагалл хвалила ее перед всем классом. Но сейчас она казалась такой слабой и разбитой, словно она долгое время держала в себе негативные эмоции.

— Гермиона, — Гарри попытался заглянуть ей в глаза, — что случилось?

— Все очень и очень плохо, — прошептала в ответ Гермиона. — Я потом как-нибудь расскажу, обещаю.

— Хорошо, — кивнул Гарри. — Я всегда готов поддержать тебя, правда!

— Я знаю, — совсем тихо прошептала Гермиона.

Гарри продолжал обнимать Гермиону. Внезапно его взгляд упал на зеркало. Его мать исчезла, а вместо нее в объятьях оказалась девушка. Гарри не видел ее лица. Его внимание привлекла левая рука девушки, вся залитая кровью.

* * *

Было около полуночи. Гарри сидел перед зеркалом и смотрел на родителей. Они улыбались и махали ему, обнимали его отражение, мать целовала то в лоб, прямо в шрам, то в щеку, отец лохматил ему волосы, и Гарри с трудом сдерживал желание провести рукой по своим волосам, чтобы привести их в порядок.

— Доброй ночи, Гарри, — раздался за спиной голос директора.

Гарри резко вскочил.

— Простите, сэр, — пробормотал он. — Я просто...

— Просто хотел в очередной раз взглянуть в зеркало Еиналеж, — закончил за него Дамблдор, улыбаясь. — Я понимаю твое желание.

— Скажите, — немного осмелев, произнес Гарри, — это зеркало показывает то, что мы хотим увидеть?

— И да, и нет, — негромко заметил Дамблдор. — Оно показывает нам не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания. Многие люди, стоя перед зеркалом, ломали свою жизнь. Одни из-за того, что были зачарованы увиденным. Другие сходили с ума оттого, что не могли понять, сбудется ли то, что предсказало им зеркало, гарантировано им это будущее или оно просто возможно. Завтра зеркало унесут из этой комнаты. И я очень прошу тебя, Гарри, не ищи его! Живи настоящей жизнью, не цепляясь за то, что показывает это зеркало. А теперь, Гарри, советую тебе вернуться в свою спальню. Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, сэр.

Дамблдор ушел. Бросив прощальный взгляд на зеркало, Гарри вышел из комнаты и тихо затворил дверь.

[1]— «Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi» — в зеркальном прочтении: «I show not your face but your hearts desire» — «Я показываю не твоё лицо, но желание твоего сердца», в официальном переводе РОСМЭНа — «Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание» информация с сайта http://ru.harrypotter.wikia.com/

Глава опубликована: 11.10.2017

5 глава

Время неслось, словно разгоряченный конь, дни сменялись неделями, и как-то незаметно пришла зима. Снег плотным покрывалом укутал землю, замок, деревья и хижину Хагрида. Озеро сковало льдом, по которому ученики с веселыми криками и смехом катались в свободное время. Вся школа была пропитана атмосферой приближающегося праздника и долгожданных каникул. За неделю до отъезда учеников по домам, Хагрид принес из леса тринадцать пушистых елей, которыми украсили Большой зал, наполнив его ароматом хвои и смолы.

За последние недели Гарри и Гермиона сильно отдалились от Рона и Невилла. Все началось в Хэллоуин. С самого утра Гарри заметил, что Гермиона ходит печальная и подавленная, что было совсем на нее не похоже. С той ночи в заброшенном классе, когда она плакала в его объятьях, Гарри ни разу не видел подругу в плохом настроении. Она часто шутила, смеялась над проделками близнецов Уизли и все время улыбалась. Даже профессор Снейп, вечно хмурый и злой, не мог сдержать легкой мимолетной улыбки, когда она бодрым шагом заходила в кабинет зельеварения. Но в Хэллоуин все пошло не так. Как только Гермиона спустилась в гостиную и подошла к Гарри, тот сразу же заметил появившиеся синяки под глазами, словно она не спала всю ночь, и опухшие веки.

— Ты плакала? — удивленно спросил Гарри, вместо привычного приветствия.

Гермиона покачала головой.

— У тебя что-то случилось? — поинтересовался Невилл, с беспокойством гладя на подругу. — Если нужна помощь, так и скажи!

— Все в порядке, спасибо вам, — вымученно улыбнулась она. — Просто не выспалась.

— Меньше надо по ночам читать, — тихо пробурчал Рон.

Гермиона сделала вид, что не услышала его. Ребята отправились на завтрак. Рон, Невилл и Гарри увлеченно обсуждали квиддич и приближающийся матч между Гриффиндором и Когтевраном. Гермиона не слушала их, погрузившись в свои мысли. В какой-то момент она почувствовала, как кто-то врезался в нее. Выронив из рук учебник по трансфигурации, который она собиралась почитать за завтраком, девочка покачнулась и с трудом удержала равновесие.

— Смотри, куда прешь, малявка, — раздался злобный голос.

Подняв глаза, Гермиона увидела четверокурсника. По цвету галстука, она без труда опознала в нем ученика Слизерина. Парень был высоким, с широкими плечами и темными волосами, достающими почти до плеч. Его зеленые глаза холодно смотрели на Гермиону. Гарри, Рон и Невилл встали поближе к подруге, но в этот момент выражение лица парня изменилось, и он, слегка улыбнувшись, сказал:

— Постой, ты же Гермиона! — Гермиона кивнула, а мальчишки с удивлением уставились на нее. — Как тебе книга? — Гарри удивленно округлил глаза и вопросительно посмотрел на Гермиону.

— Спасибо, Алекс, очень интересная, — улыбнулась Гермиона.

— Я рад, что тебе понравилось. Ты прости, что я тебя сшиб. Я ничего тебе не сломал? — в его голосе прозвучала тревога.

— Не волнуйся! — улыбнулась она. — Я в норме!

— Тогда до встречи, — кивнул Алекс.

— Пока! — в ответ, склонив голову, кивнула Гермиона.

Когда Алекс удалился, Рон спросил:

— И с каких это пор ты общаешься со слизеринцами?

— Мы столкнулись с Алексом пару недель назад, — спокойно ответила Гермиона, перестав улыбаться, — в библиотеке. Я пыталась найти какую-нибудь книгу по нумерологии, так как миссис Пинс не было на месте. Вот Алекс и предложил мне помощь.

— Почему ты нам не сказала? — сердито спросил Рон.

— Ты чего злишься? — удивленно спросил Гарри. — Ничего же не случилось!

— Неужели? — неожиданно ядовито проговорил Рон. — А то, что она мило общается с отпрыском Пожирателей тебя не смущает!

— Рон! — возмущенно воскликнула Гермоина. — Не говори так! Алекс хороший...

— Те, кто на Слизерине, заведомо не могут быть хорошими!

— Что за предрассудки? — Гермиона злобно посмотрела на Рона.

— Ты мало что знаешь о магическом мире, так что не говори мне о предрассудках! — пылко произнес Рон.

Невилл ойкнул, а Гарри хмуро взглянул на Рона. В чем-то он был согласен с другом: водить дружбу с парнем— слизеринцем, который, к тому же еще и старше, не было самой лучшей идеей, но и упоминание происхождения Гермионы было лишним.

Гермиона вздрогнула, будто ее ударили, а затем бросилась прочь.

— Зачем ты так? — покачал головой Гарри, с укором глядя на Рона.

Тот ничего не ответил, и Гарри направился за Гермионой. Обнаружил он ее в библиотеке. Забившись в самый дальний угол и спрятав лицо за огромной книгой, Гермиона горько рыдала.

— Эй, чего ты? — Гарри сел рядом и слегка обнял ее за плечи. — Не расстраивайся ты так! Рон не имел в виду ничего плохого, он просто...

— Просто напомнил, что здесь мне не место, — перебила его Гермиона, отрывая лицо от рук. — Я все отлично поняла. Думаю, что будет лучше, если я уеду домой и продолжу жить, как обычный человек без магии и волшебства. Хватит с меня этой сказки, — еле слышно прошептала она.

— Не говори ерунды! — громче, чем нужно, воскликнул Гарри. — Тебя выбрали, понимаешь? Тебе, именно тебе, пришло письмо ,что ты принята на учебу! Ты лучшая ученица на курсе, преподаватели считают тебя одной из самых одаренных учениц! И ты хочешь все это бросить, только из-за того, что сказал Рон? Это глупо, Гермиона. Не важно, кто твои родители, важно какой ты человек! И я очень не хочу, чтобы ты уезжала.

Гермиона всхлипнула и вытерла с лица слезы.

— Ты серьезно? — спросила она.

— Абсолютно!

Лицо девочки засияло, губы растянулись в улыбке и она крепко обняла Гарри, прошептав ему на ухо:

— Спасибо тебе!

Весь день Рон демонстративно игнорировал их, Невилл метался между друзьями, не зная, чью позицию занять. В итоге он пришел к выводу, что Рон прав. Так и раскололась их четверка .

Гермиона стала часто пропадать в библиотеке, чтобы не пересекаться в гостиной с Роном и Невиллом. Гарри хмуро наблюдал, как Гермиона с каждым днем становится все более бледной и измученной от утомления и недосыпа. Но на все его уговоры перестать себя изматывать, Гермиона лишь отмахивалась.

Иногда в библиотеке к ним подсаживался Алекс. Он помогал им выбирать наиболее интересные книги, проверял их конспекты и эссе, вносил какие-то правки, в результате чего и Гарри, и Гермиона получали высшие отметки и похвалу от преподавателей. Вскоре их стали считать самыми умными и выдающимися учениками среди первого и второго курсов.

Гарри нравился Алекс. Он не выпендривался, не кичился своим аристократическим положением, не упоминал о разнице в возрасте. Рядом с ним Гарри чувствовал себя чуть старше и ему нравилось это ощущение. Помимо учебы, с Алексом его объединяла любовь к квиддичу. По субботам они выходили на поле, где Алекс тренировал Гарри.

Гарри нравилось общество Алекса, но было одно "но". Он ревновал. Каждый раз, когда он видел улыбку Гермиону в адрес старшего товарища, внутри все сжималось. Порой ему хотелось быть единственным другом Гермионы, чтобы только с ним она проводила свободное время, делилась своими переживаниями и мыслями.

Гермиона стала часто говорить про Алекса, и Гарри ощущал еле сдерживаемое желание закричать от обиды. Да, Алекс умен, красив, с хорошим чувством юмора, вежливый. Но и он, Гарри, ничуть не хуже! А в чем-то даже лучше! Ведь именно он утешал Гермиону, когда той было плохо, он защищал ее от Рона, когда тот называл ее заучкой и задавакой. Так почему она не смотрит на него так, как на Алекса? Уже ближе к Рождеству Гарри решил перестать думать об этом. В конце концов, Гермиона вправе сама решать, к кому и как относиться. К тому же, Алекс ничуть не мешал их дружбе с Гермионой, а это было самое главное. И если Гермионе нравится Алекс и ей рядом с ним хорошо, то Гарри не будет мешать ее счастью. К тому же, какие серьезные отношения могут быть в одиннадцать лет?

* * *

Здравствуйте, любимые дядя, тетя и Дадли!

Я по вам ужасно соскучился, и с нетерпением жду отъезда домой! Здесь уже во всю готовятся к Рождеству. В Большом зале поставили 13 елей, и теперь там изумительно пахнет иголками и смолой.

Как вы поживаете? Как Дадли закончил семестр? В прошлом письме вы писали, что после Рождества хотите поехать в Церматт [1]. Вы не будете против, если к нам присоединится моя подруга Гермиона? У нее проблемы дома, и она вынуждена остаться в школе. А тут ей будет довольно одиноко и скучно, несмотря на огромное количество книг в библиотеке. Но если вы против, я пойму!

Жду не дождусь нашей скорой встречи!

С любовью,

Гарри.

* * *

Гермиона последний раз осмотрела полки тумбочки и шкафа, проверяя, что ничего не забыла. Бросив прощальный взгляд на спальню, она вышла и спустилась в гостиную, где ее уже ждал Гарри.

— Гермиона, давай скорее! — вместо приветствия поторопил он. — Не хотелось бы опоздать!

— Да-да, идем! — торопливо отозвалась девочка.

Гарри помог ей вытащить чемодан из проема и поставил его к другим чемоданам, хозяева которых отправлялись на каникулы домой.

Ему до сих пор не верилось, что Гермиона согласилась. Когда она ему сказала, что остается в школе из-за проблем дома, он сразу же вспомнил, что дядя с тетей собирались поехать на один из самых лучших горнолыжных курортов. Гарри не сомневался, что тетя и дядя разрешат ему позвать друзей. И он не ошибся. На его последнее письмо дядя и тетя ответили, что будут рады познакомиться с его подругой и ждут ее на Рождество к ним. Самым трудным оказалось уговорить Гермиону поехать с ним. Сначала Гермиона обиделась. Потом расплакалась, и только потом , после долгих уговоров, Гарри удалось вырвать у нее согласие, не без помощи Алекса. Последний очень долго что-то говорил Гермионе, попросив Гарри оставить их наедине. В итоге Гермиона согласилась, ее родители, нежелающие портить своими ссорами праздник любимой дочурке, после встречи с мистером и миссис Дурсль дали согласие на то, чтобы их дочь пересекла границы в сопровождение родственников Гарри, а Алекс, подмигнув Поттеру, пожелал им отличных каникул.

* * *

На памяти Гермионы, это было самое чудесное и волшебное Рождество за последние пять лет. Мистер и миссис Дурсль тепло встретили ее, Дадли забавно смущался, когда она к нему обращалась. В гостиной стояла пышная ель, украшенная стеклянными шарами всех цветов радуги, яркой гирляндой, мишурой и золоченными орехами. Специально к ее приезду миссис Дурсль привела в порядок спальню для гостей, постелив новое постельное белье и сменив чопорные шторы на легкие занавески.

Гарри с радостью смотрел на расцветающую на глазах подругу. Уже через час после приезда Гермиона рассмеялась над забавной историей Дадли и помогала Петунье с праздничным ужином. То Гарри, то Дадли, а пару раз и сам мистер Дурсль тихо заходили на кухню и пытались что-нибудь стащить: кусочек ветчины, имбирное печенье, орехи, ложку взбитых сливок. Каждый раз они натыкались на притворно-рассерженный взгляд двух пар глаз и спешили ретироваться с кухни со своей добычей.

Вечером все уселись за стол. Весь вечер не смолкали смех, разговоры и песни. Гарри был счастлив, и только легкая грусть от осознания того, что он никогда не сможет так же весело провести Рождество с родителями, то и дело заставляла его переставать улыбаться. В этот момент ему как никогда захотелось оказаться перед зеркалом Еиналеж.

Уже ложась спать, Гарри подумал о том, что Гермионе в какой-то степени хуже, чем ему. Ведь при живых родителях она отпраздновала Рождество с чужими людьми. А могла вообще провести его в библиотеке, уткнувшись в какую-нибудь книгу или учебник.

* * *

Сказка закончилась слишком быстро. На следующее утро Гарри проснулся от яркого солнца, заглядывающего в окно. Он быстро соскочил с кровати и побежал в гостиную. На лестнице он столкнулся с Дадли, который уже успел надеть новый свитер, подаренный Петуньей.

— Доброе утро, Гарри! — Дадли дружески хлопнул Гарри по плечу. — Там тебе такой странный подарок пришел. Я не стал открывать, но на ощупь что-то очень мягкое и легкое.

— Пойдем посмотрим, — весело произнес Гарри, сгорая от нетерпения.

Мальчишки бегом сбежали по лестнице. Под елкой лежала огромная гора подарков: большие и маленькие коробки в цветной бумаге, свертки неправильной формы и коробки со сладостями. Подарок, про который сказал Дадли, лежал чуть поодаль от других. Бумага, в которую он был завернут, сильно отличалась от остальной, что резко бросалось в глаза. Гарри поднял сверток и обнаружил прикрепленную к нему записку. Он развернул ее:

Гарри, эту вещь оставил мне твой отец незадолго до своей смерти. Думаю, она тебе пригодится. Счастливого Рождества!

— Странно, — произнес Гарри. — Подписи нет. Может, не стоит открывать этот сверток?

— Да ладно тебе! — возмущенно воскликнул Дадли. — Что там может быть опасного? Эта вещь принадлежала твоему папе. Разве тебе неинтересно узнать, что это?

— Ты прав, — поколебавшись мгновение сказал Гарри и сорвал бумагу.

В его руках оказалась легкая мантия. Ее ткань слегка серебрилась на ярком свету и была очень мягкой. Гарри накинул ее на себя, и в ту же секунду лицо Дадли вытянулось.

— Эй, что за шутки? — испуганно спросил он.

— Что? — не понял Гарри.

— Ты исчез! — воскликнул Дадли и ткнул рукой пустое пространство перед собой.

— Ай! — вскрикнул Гарри. — ты меня в живот ткнул!

— Прости, — виновато сказал Дадли. — Скажи, в твоем мире существуют вещи-невидимки?

— Похоже, что да, — раздался за его спиной голос Гермионы. — С Рождеством, мальчики!

— И тебя, Гермиона! — хором ответили они.

Не успела Гермиона подойти к Гарри, чтобы рассмотреть мантию, как в гостиную зашла Петунья.

— Гермиона, — мягко произнесла она, — звонит твоя мама. Ей срочно нужно с тобой поговорить!

— Спасибо, — Гермиона повернулась к Дадли и Гарри и сказала, — я скоро вернусь. Потом обязательно покажите мне мантию!

Она быстро выбежала из гостиной. Вернулась она действительно скоро, но от хорошего настроения не осталось и следа.

— Гарри, ты извини, — дрожащим голосом сказала она, — но я должна уехать. У меня серьезные проблемы, и родители хотят, чтобы я была дома. Прости, но поездка в Церматт отменяется.

— Но что случилось? — растерянно спросил Гарри.

— Я потом как-нибудь расскажу, — пообещала Гермиона. — Я пойду собираться. Родители заедут за мной через час.

* * *

Это была странная поездка. Гарри всеми силами старался получать удовольствия от катания на лыжах с гор, игр в снежки с Дадли по вечерам, посиделкам у камина, но он то и дело возвращался мысленно к Гермионе. Что могло заставить ее уехать так внезапно? Что, если у нее случилось какое-то несчастье, и она как обычно будет все держать в себе? Несколько раз он пытался написать ей письмо и расспросить обо всем, но каждый раз что-то его останавливало. Ему казалось, что в этот раз он не имеет права лезть в жизнь Гермионы.

Каникулы летели с огромной скоростью, и не успел Гарри насладиться Швейцарией, как наступила пора возвращаться в школу. С радостью и грустью он покидал деревню, расположенную на северном склоне Маттерхорна, но предвкушение приближающейся встречи с Гермионой грело ему душу. Он уже представлял, как обрадуется подруга, увидев его на перроне, как они весело поедут на Хогвартс-экспрессе, уплетая сладости и рассказывая о каникулах.

Но Гермионы не оказалось на перроне. Решив, что она уже в поезде, Гарри пошел вдоль купе, но нигде не было его подруги. В коридоре он столкнулся с Алексом.

— О, Гарри, — поприветствовал его слизеринец. — Как каникулы?

— Привет, Алекс, — отозвался Гарри. — Не считая того, что Гермиона была вынуждена уехать, каникулы прошли просто замечательно!

— Гермиона уехала? — удивился Алекс. — Что-то случилось?

— Надеюсь, что ничего серьезного. Ей позвонили родители и сказали, что заберут ее из-за каких-то проблем. Гермиона обещала все объяснить, но я пока что ее не встретил. А твои каникулы как?

— В целом нормально, — пожал плечами Алекс. — Мы с семьей провели это время в нашем поместье во Франции. Дивное место! Я бы как-нибудь вас пригласил туда с Гермионой, если бы только мои родители не были ненавистниками, — он замялся.

— Я понимаю, — поспешно произнес Гарри.

— Я пойду, меня ждут уже, — Алекс кивнул в сторону группы четверокурсников, выглядывающих из купе, — встретимся в библиотеке!

— Удачи!

Гарри нашел свободное купе. Пора было признать тот факт, что Гермиона не приехала. Его охватила паника. Что с ней могло случиться? Гермиона ни за что бы не пропустила начало учебы! Что, если она заболела? Или родители не захотели ее отпускать в Хогвартс?

Гарри не знал, что и думать. Он пытался почитать, но мысли упорно не желали концентрироваться на истории магических войн и возвращались к Гермионе. В конце концов, он не выдержал. Убрав книгу, он вышел из купе и пошел искать Рона и Невилла. Их он нашел довольно скоро. Устроившись на сиденьях с ногами, они играли в шахматы. Судя по листку со счетом, Рон лидировал.

— Привет, — неуверенно поздоровался Гарри.

Рон и Невилл молча поняли головы и уставились на него. Гарри сделал глубокий вдох и произнес:

— Я подумал, что нам нужно помириться. Мы все были в чем-то неправы. И я бы хотел извиниться.

— Ты меня тоже прости, — расплылся в улыбке Рон. — Просто я не хочу, чтобы с Гермионой что-нибудь случилось. От слизеринцев всего можно ожидать!

— Алекс хороший парень, правда! — поспешил вступиться за старшего товарища Гарри. — Он совсем не похож на Малфоя и ему подобных.

— Кстати, а где Гермиона? — вмешался в разговор Невилл.

— Если честно, я не знаю, — удрученно ответил Гарри. — Она провела у меня не больше суток, а потом ее забрали родители.

— Ты писал ей? — спросил Рон.

— Нет. Я думал, что у нее какие-то проблемы и сейчас ей не до меня. Я рассчитывал, что встречусь с ней сегодня, но, похоже, зря.

— Странно, — протянул Рон. — Чтобы Гермиона не поехала в школу... Звучит абсурдно!

— Может, профессор МакГонагалл знает что-нибудь? — высказал предположение Невилл. — Как-никак она наш декан. Думаю, родители Гермионы предупредили бы ее, если бы с Гермионой что-нибудь случилось.

— Это хорошая мысль, Невилл! — обрадовался Гарри. — Приедем и узнаем у нее.

Весь оставшийся путь они проговорили о своих каникулах. Невилл рассказывал о своей бабушке, Рон — о старшем брате — Чарли, к которому он ездил с родителями, близнецах и Джинни, а Гарри рассказывал о Швейцарии.

Хогвартс встретил их яркими огнями. С радостью Гарри прошел по знакомым коридорам, посидел в кресле у камина и заглянул в спальню, прежде чем отправиться к профессору МакГонагалл.

Профессора Гарри, Рон и Невилл нашли в ее кабинете.

— Поттер, Уизли и Долгопупс, — сухим кивком поприветствовала она их. — Что привело вас ко мне?

— Вы не знаете, почему Гермиона не приехала в школу? — спросил Гарри.

— Мисс Грейнджер? — нахмурилась профессор МакГонагалл. — Она не вернулась в школу?

— Нет, — отрицательно замотали головами мальчишки.

— Это странно, — произнесла профессор. — Ее родители ничего мне не сообщили. Что ж, спасибо за информацию. Я свяжусь с мистером и миссис Грейнджер. Если что-нибудь узнаю, я вам сообщу. Можете идти!

Гарри, Рон и Невилл покинули кабинет. В коридоре они остановились возле окна.

— Это все очень странно, — произнес Невилл.

— Не похоже это на Гермиону, — в тон ему сказал Рон. — Для нее учеба — это святое. И я не представляю, что могло ее заставить пропустить ее.

— С каждым разом Гермиона кажется мне все загадочнее и таинственнее, — задумчиво проговорил Гарри, — не удивлюсь, если она дочь очень влиятельных людей.

— Предлагаю завтра ей написать, — сказал Невилл.

— Отличная идея! — хором откликнулись Гарри и Рон.

Они написали ей на следующий же день, но сова Гарри вернулась через день с нераспечатанным конвертом. Они отправляли ей по три-четыре письмо в день, но каждое возвращалось непрочитанным. Профессор МакГонагалл молчала, и трое мальчишек с ума сходили от беспокойства.

Так шли недели. Уже кончилась зима, озеро освободилось от ледяных оков, а в воздухе повеяло теплом. Гарри продолжал учиться, заниматься с профессором Снейпом и тренироваться с Алексом. Отсутствие Гермионы в его жизни стало чем-то привычным и обыденным. Он скучал по Гермионе, но не так сильно, как на зимних каникулах и в перые две недели второго семестра. Гарри оставил тщетные попытки написать подруге или узнать что-то у профессора МакГонагалл или Дамблдора. В глубине души он обижался на Гермиону и уже не хотел знать, что же с ней случилось.

Как-то майским днем, в выходной день, когда вся школа ушла смотреть матч Слизерин — Пуффендуй, Гарри, Рон и Невилл расположились возле ив у самого озера. Впереди были экзамены, и мальчишки решили пожертвовать интересной игрой и хорошенько подготовиться.

— Гермиона была бы счастлива, — заметил Невилл.

Гарри хмуро кивнул.

От занятий их отвлекла сова, бросившая на колени Гарри конверт. В сердце Гарри затеплилась надежда, что Гермиона наконец-то решила написать. Дрожащими от волнения пальцами он раскрыл конверт и прочитал:

Здравствуй, Поттер! Ты меня не знаешь, но тем не менее ты являешься моим врагом. Я хочу, чтобы ты пришел в коридор третьего этажа и нашел комнату, которую охраняет трехглавая собака. Ты должен будешь кое-что для меня сделать. Если у тебя все получится, возможно, твоя драгоценная грязнокровка останется жива. И попробуй только позвать кого-то из взрослых! Если ты хоть кому-нибудь намекнешь на это письмо, твоя подружка умрет мучительной смертью. Жду тебя!

* * *

[1] Церматт (нем. Zermatt) — деревня и община (коммуна), всемирно известный швейцарский курорт, расположен на высоте 1620 м в верховьях долины Висп в кантоне Вале (Valais, Wallis) в южной части швейцарских Альп., практически на границе с Италией. Курорт предлагает самую роскошную территорию катания в окружении трех пиков: Дюфур (4 634 м) в массиве Монте-Роза и Маттерхорн (4 478 м), на северном склоне которого на высоте 1 608 метров и расположена деревня.

Глава опубликована: 12.11.2017

6 глава

Около минуты Гарри, не шевелясь, смотрел на пергамен в своих руках. Неужели неизвестный угрожает убить Гермиону? Но зачем? Она же всего лишь ребенок! Одиннадцатилетняя девчонка, не сделавшая никому ничего плохого. Но затем до него дошло. На месте Гермионы мог оказаться кто угодно: тетя Петунья, Дадли, дядя Вернон, Рон, Невилл — любой, кто дорог ему. Но что теперь делать? Не идти же одному в запрещенный коридор навстречу неизвестно кому. Но и обращаться за помощью рискованно.

— Гарри, что случилось? — поинтересовался Невилл. — У тебя такое лицо, словно ты смерть увидел.

— Все нормально. Мне, — Гарри замялся. Рон вопросительно приподнял брови, Невилл отложил перо на траву рядом с собой и уставился на друга, — мне надо срочно в замок. Написать, да, написать письмо! — увереннее закончил Гарри. — Я позже к вам присоединюсь.

Не дожидаясь ответа, он поднялся на ноги и бросился бегом в сторону замка. Только бы успеть!

Уже в коридоре третьего этажа он затормозил и задумался. Что, если это ловушка? Что, если эта чья-то шутка, например кого-то из слизеринцев? И Гермиона в полной безопасности... "Тогда почему она ни разу не ответила на твое письмо? — раздался в голове тихий голосок. — Может, она не могла? И только ты можешь ее спасти?"

Гарри глубоко вдохнули осторожно открыл ближайшую к нему дверь. Но комната, в которой он оказался, была пуста — никакой трехголовой собаки. Он тихо вышел и подошел к другой двери. Из-за нее доносились приглушенные звуки, напоминающее тихое рычание, сопровождающееся тихой мелодией. Гарри отворил дверь, приготовившись в любой момент ее захлопнуть перед мордами собаки. Но та спала. Гарри нерешительно зашел в комнату, про себя молясь, чтобы трехголовое черное чудовище, спящее на полу, не проснулось. Рядом с левой головой стояла арфа. Ее струны сами по себе вибрировали, словно по ним проводили невидимыми пальцами, отчего комната наполнялась легкой минорной мелодией. Больше никого в комнате Гарри не обнаружил, и он уже решил уйти, как заметил возле собаки открытый люк, прикрытый задней лапой.

— Только не просыпайся, — пробормотал Гарри и очень тихо подошел к собаке. Наклонившись к ней, он осторожно сдвинул лапу чудовища, открывая люк. — Хорошая собачка! — прошептал Гарри. В эту секунду музыка оборвалась, лапа, которую Гарри только что пододвинул, дернулась.

Не долго думая, Гарри прыгнул в люк. В миллиметре от его головы клацнула челюсть, и он тихо вскрикнул. Летел он недолго и приземлился на что-то очень мягкое.

— Отлично, — пробормотал он. — Хоть кости все целы.

Он попытался подняться на ноги, но что-то удерживало его в лежачем положении. Внезапно на стенах зажглись три факела, и Гарри без труда понял, что лежит на дьявольских силках, которые медленно и нежно опутывали его ноги и туловище.

— Только спокойно, — произнес Гарри. — Это не опасно. Дьявольские силки боятся огня...

На миг он задумался. Около месяца назад они с Алексом изучали заклинание, вызывающее небольшие языки пламя. Этого должно было хватить. Извернувшись, он достал из кармана палочку. Сосредоточившись, он произнес заклинание. Тут же ближайшие стебли охватило пламя, и растение тотчас же отпустило его и отползло в угол комнаты, позволяя ему подняться и подойти к двери, которую он заметил только сейчас.

Дверь легко поддалась, и он оказался в темном зале. Но стоило ему сделать еще пару шагов, как загорелся яркий свет, и он увидел, что стоит на краю шахматной доски.

— Шахматы? — удивленно произнес Гарри. — Похоже, что кто-то что-то здесь охраняет.

На другой стороне доски виднелась другая дверь. Гарри сошел с доски и, прижавшись к стене, попытался к ней пройти. Но стоило ему оказаться на одном уровне с белыми фигурами, как ближайшая пешка соскочила с доски и оказалась перед ним. Вид у нее был угрожающим.

— Чтобы попасть к двери, мне нужно выиграть? — спросил Гарри. Пешка кивнула.

Гарри вернулся к черным фигурам и прикоснулся к одному из коней. Тотчас же фигура ожила и спрыгнула с доски. Гарри встал на ее клетку, и игра началась.

В первые ему стало по-настоящему страшно. Одно дело играть в шахматы с Роном, Алексом или Гермионой, и совсем другое — против движимых магией фигур, настроенных довольно агрессивно. Каждый ход Гарри обдумывал тщательно и медленно, пытаясь предугадать ход противника. Ему казалось, что игра идет уже несколько часов. Только бы успеть!

Наконец, Гарри увидел шанс на победу. Он мог поставить мат! Сердце радостно забилось. Он уверенно сделал несколько шагов и громко произнес:

— Шах и мат!

Белые фигуры соскочили с доски, позволяя ему пройти к двери. Гарри бегом подбежал к ней и отворил. Он оказался наверху лестницы, которая вела к круглому залу. Гарри медленно начал спускаться, пытаясь понять, кто же стоит перед высоким, до боли знакомым, зеркалом. Со спины нельзя было понять, кто это. Человек был облачен в черный костюм, на его голове была надета черная шляпа.

— Поттер, — раздался шипящий голос, и Гарри почувствовал дикую боль во лбу. Вскрикнув, он прижал ладонь к шраму. — Я знал, что ты придешь.

Человек обернулся, и Гарри на миг потерял дар речи, а затем еле сдержал крик ужаса. Лицо у незнакомца было белым, словно чистый лист бумаги, с красными глазами и щелями вместо носа. Тонкие губы изгибались в угрожающей улыбке.

— Кто вы? — хрипло спросил Гарри.

— О, где же мои манеры? — незнакомец противно рассмеялся. — Меня зовут Волан-де-Морт. Думаю, тебе знакомо это имя.

В глазах у Гарри потемнело. Вот он, убийца его родителей! Монстр, убивший сотни волшебников и волшебниц!

— Ты убил моих родителей! — закричал он.

— Зачем же так кричать? — притворно удивился Волан-де-Морт. — Я тебя прекрасно слышу. Мне жаль твоих родителей. Они были бы прекрасными Пожирателями смерти. Но, увы, они выбрали не ту дорожку. Я надеюсь, ты не повторишь их ошибку. Сейчас ты подойдешь к этому зеркалу и всем своим сердцем пожелаешь достать философский камень. После этого ты отдашь его мне.

— Я ничего не буду делать, пока не увижу Гермиону живой! — перебил его Гарри.

— О, с твоей грязнокровной подружкой все в порядке, — утешил его Волан-де-Морт.

Он щелкнул пальцами, и откуда-то с потолка на пол упало чье-то тело. Гарри подбежал и с ужасом узнал Гермиону. Все ее лицо было лиловым от синяков, волосы спутались в один большой колтун, кости выпирали так сильно, что казалось, что сейчас порвут ей кожу.

— Что с ней? — Гарри прикоснулся к ее шее, нащупывая пульс.

— Она жива, можешь не переживать. Но непослушные девочки заслуживают наказания, — Волан-де-Морт противно захихикал.

— Если я достану этот камень, вы отпустите ее?

— Да, конечно. Она окажется лежащей на полу возле Большого зала. А вот ты умрешь, Поттер! Ты отнял у меня слишком многое, чтобы я тебя отпустил. Так что взгляни в последний раз на свою подружку и приступай!

— Только живи, — тихо прошептал Гарри, сжимая хрупкую ладонь Гермионы. — Прошу тебя!

Он поднялся на ноги и подошел к зеркалу. Вот оно, зеркало Еиналеж, о котором он постоянно думал в тайне от всех. Но теперь он видел только себя. Напуганного, с горящими глазами. Просто Гарри.

— Ну? — нетерпеливо спросил Волан-де-Морт. — Что ты видишь?

— Себя, — сглотнув, ответил Гарри. — Камня я не вижу.

Тут его отражение подмигнуло ему и опустило руку в левый карман брюк. Через секунду в руке у отражения оказался кроваво-красный камень. Отражение ободряюще улыбнулось и вернуло камень в карман. Тотчас же Гарри почувствовал его в своем кармане.

— Ну же? — Волан-де-Морт схватил его за плечо и тут же отдернул руку, которая покрылась волдырями, словно он опустил ее в огонь.

Гарри уставился на него. Плечо горело так, что почти не замечалась боль в шраме.

— Отдай мне камень, Поттер!

— Ни за что! — Гарри подскочил к нему и придал руки к его лицу. Тотчас же ладони взорвались оглушительной болью, и мальчик закричал. Ужасающее безносое лицо начало покрываться волдырями. Волан-де-Морт попытался оттолкнуть от себя мальчишку, но тот вцепился левой рукой в его шею. В глазах Гарри начало темнеть, и уже на грани сознания он увидел красные глаза в нескольких сантиметрах от своего лица. А затем наступила тьма.

* * *

Гарри и Гермиона лежали на лужайке за домом и смотрели на облака. Гермиона выглядела уже значительно лучше: ужасающая синева исчезла с лица, кости все еще выпирали, но Гермиона уже не напоминала жертву концлагеря. Ее волосы слегка завивались, и Гарри с легкой грустью вспоминал о тугих кудряшках. Они ни разу не обсуждали того, что произошло в том зале. Гермиона до сих пор вздрагивала, когда к ней кто-то обращался, но потихоньку приходила в себя.

Как выяснили директор и профессор МакГонагалл, ее похитил профессор Квирелл, которым управлял Волан-де-Морт. В его тело и вселился темный волшебник, пытаясь достать из зеркала философский камень.

Гарри до сих пор видел во сне красные глаза убийцы своих родителей. Он просыпался в слезах и холодном поту и утыкался лицом в подушку, чтобы не разбудить семью своими рыданиями. Никому, даже Рону и Невиллу, он не рассказал о встрече с Волан-де-Мортом. Единственным, кто об этом узнал из его уст, был директор Дамблдор. Тот посоветовал Гарри попытаться отвлечься и наслаждаться каникулами, и этому совету Гарри пытался следовать.

— Знаешь, мои родители разводятся, — печально сказала Гермиона. — Отец уезжает в Австралию.

— Мне жаль, — Гарри ободряюще сжал руку подруги.

— Мне тоже. Но главное, чтобы они были счастливы, — Гермиона взглянула на Гарри и улыбнулась. — Пойдем в дом, мама испекла миндальный торт.

Она легко поднялась на ноги и забежала в дом. Гарри чуть помедлил. Он был рад провести пару недель в гостях у подруги. В августе она обещала приехать к нему погостить, и Гарри предвкушал веселые каникулы. Он взглянул на безоблачное небо, освещаемое ярким солнцем. Он зашел в дом, даже не подозревая, что на горизонте собираются тучи, которые принесут намного больше боли и разочарования, чем этот учебный год.

Глава опубликована: 31.12.2017

7 глава

В доме Грейнджеров стояла напряжённая атмосфера. Казалось, что от стен, обклеенных бледно-розовыми обоями с жёлтыми и голубыми цветами, мебели, купленной совсем недавно и ещё не утратившей запаха лака и краски, картин, висящих на стенах, исходят волны злости и раздражения. В просторной гостиной, залитой ярким солнечным светом, стояли друг напротив друга Гермиона и её мама. Лицо девочки было залито слезами, но в глазах ясно читался гнев. Миссис Грейнджер, напротив, была спокойна.

— Пойми, Гермиона, — мягко произнесла она, — я волнуюсь за тебя. Ты вернулась из школы в таком ужасном состоянии! И никто не смог мне дать нормального объяснения! Где ты пропадала столько времени? Почему тебя нашли только под конец года? Неужели твои волшебники не способны отыскать человека с помощью магии?

— Это был несчастный случай, — процедила сквозь зубы Гермиона. — Никто не мог знать, что учитель окажется преступником. Хогвартс — одно из самых безопасных мест. И я продолжу обучение в этой школе. Ты не можешь мне запретить!

— Очень даже могу, — холодно ответила миссис Грейнджер. — Не забывайся! Я твоя мать, а значит, отвечаю за тебя. Ты не вернёшься в Хогвартс. С сентября ты начнёшь учиться в нормальной школе для обычных детей. Мир магии не для тебя, Гермиона, — уже мягче добавила она.

— Не говори так! — вскрикнула Гермиона. — Я не собираюсь учиться в школе для магглов. Не решай за меня, как мне прожить свою жизнь! Мне хватило вашего внезапного развода!

Миссис Грейджер вздрогнула, будто её ударили. Несколько секунд она молча смотрела на дочь, а затем хрипло произнесла:

— Ступай в свою комнату и хорошенько подумай о своём поведении.

Гермиона бросила злобный взгляд на мать, резко развернулась и выбежала из гостиной. Взбежав по лестнице, она громко хлопнула дверью, специально, чтобы позлить маму, которая терпеть не могла подобных выходок.

Гермиона залезла с ногами на кровать, прямо в кроссовках, что тоже точно должно было разозлить маму, если бы она надумала заглянуть в комнату к дочке. Откинувшись на подушку, она прикрыла глаза.

Она часто вспоминала месяцы, проведённые в обществе Квирелла и Волан-де-Морта. Сначала они часами заставляли ее смотреть в это чёртово зеркало Еиналеж, надеясь, что ей удастся достать какой-то камень. Но она видела лишь своё двойное отражение. И нет, она вовсе не сошла с ума. Если приглядеться к её второму отражению, можно было заметить родинку над левым уголком рта да небольшой шрам возле правого глаза.

Так выглядела её сестра-близнец, очаровательная Елена. Хоть и не такая умная, как Гермиона, она гораздо больше нравилась другим людям, привлекая их постоянным радостным настроением и звонким смехом. Не достигнув успехов в учёбе, она оставила далеко позади Гермиону в пении и танцах. Так они и росли, две такие похожие и такие разные девочки. Сколько себя помнила Гермиона, они никогда не ссорились и были лучшими подругами. И всё было прекрасно до одной роковой прогулки. Они всей семьёй гуляли в центре Лондона. Был на удивление солнечный день, и люди радовались яркому летнему солнцу и голубому небу без единого облачка. Родители и не заметили, когда какая-то старая женщина, закутавшаяся в выцветшую и местами порванную шаль, схватила Елену за руку и начала говорить:

— Вижу, девочка, умрёшь ты скоро страшной смертью! Ты будешь долго-долго кричать, пока не охрипнешь. А потом твоё тело проткнут острые кинжалы.

Елена испуганно смотрела на незнакомку и пыталась вырвать свою руку из её ладони, а Гермиона звала родителей. Мимо шли люди, но никто не захотел прийти девочкам на помощь.

— Хочешь этого, девочка? — с притворной улыбкой поинтересовалась старуха. Елена замотала головой, и женщина с неприятным смешком произнесла: — Тогда позолоти старой гадалке руку, и она снимет с тебя это страшное проклятье, и ты избежишь смерти...

— У меня нет денег, — заплакала Елена. — Но у моего папы есть. Отпустите меня, я позову его.

— Отпустите, пожалуйста! — жалобно произнесла Гермиона, пытаясь заглянуть гадалке в глаза. — Мы правда-правда принесём деньги.

— Ну нет, — злобно оскалилась гадалка, — так не пойдёт. Давайте деньги, или она умрёт!

Гермиона озиралась по сторонам, но родителей не было видно. Оставив тщетную попытку обнаружить родителей в толпе, она попыталась разжать пальцы старухи, сжимающие тонкое запястье Елены. Но на удивление старуха оказалась очень сильной, и все попытки девочек избавиться от неё не привели к никаким результатам. Внезапно левая рука гадалки нырнула под шаль, а через мгновение тонкое и длинное лезвие вошло в живот Елены. Словно в замедленной съёмке лезвие вышло из тела Елены и снова воткнулось в него, в районе сердца.

Чей-то пронзительный крик оглушил Гермиону, и до неё не сразу дошло, что это был её собственный крик. Прохожие наконец стали останавливаться, кто-то из женщин в толпе завизжал, раздался пронзительный свисток.

Гадалка и не думала убегать. Её повалили наземь и выхватили нож. Подбежавшие полицейские подняли её на ноги, кто-то обратился к Гермионе, но она никого не слышала. Опустившись на колени рядом со своей сестрой, она сжала ее руку.

— Елена, ты слышишь меня, — прошептала девочка, низко наклонившись к лицу сестры, — не умирай! Сейчас тебе помогут. Только не умирай, прошу тебя, — горячее дыхание обжигало кожу Елены, шёпот Гермионы эхом отдавался в голове, но у неё не было сил ответить. — Елена, — голос Гермионы сорвался, — Елена, не закрывай глаза, только не закрывай, — истерика завладевала разумом девочки, её руки трясли плечи Елены, гладили бледное лицо и пытались помешать векам опуститься. — Елена!

Над улицей разнесся ужасный крик боли. Стоящие рядом люди невольно зажимали уши руками, лишь бы не слышать эту боль в голосе девятилетней девочки. Стекло в ближайшее витрине взорвалось и осколки с тихим звяканьем посыпались на тротуар, но на это никто не обратил внимания. Один из полицейских опустился рядом с Гермионой и за плечи поднял её на ноги.

— Нет! — завизжала Гермиона, стараясь вывернуться из крепких рук. — Отпустите! Она же умрёт! Елена умрёт!

Она задыхалась, перед глазами было такое хрупкое тело сестрёнки, на белой футболке расплывалась огромными пятнами кровь. Лицо Елены было таким умиротворённым, что казалось, будто сейчас она откроет глаза и с удивлением посмотрит на всех окружающих её людей, на плачущую сестру, на кровь и раны.

Гермионе удалось укусить полицейского за руку, и тот невольно выпустил её из рук. Упав на мостовую и больно ударившись коленкой, Гермиона бросилась обратно к сестре. И тут появились родители, которые, заметив пропажу дочерей, взволнованно расспрашивали прохожих. Увидев Елену и Гермиону, миссис Грейнджер сдавленно вскрикнула и бросилась к ним. Она бросилась на колени рядом с мёртвой дочкой и зарыдала, зажимая рот рукой. Мистер Грейнджер ошарашенно смотрел на них и в его сухих глазах было столько боли, что никто не решался смотреть ему в лицо.

Туман окутал сознание Гермионы. Очнулась она уже в больнице. Около года ушло на то, чтобы она вернулась к нормальной жизни. Её родители, казалось, забыли о существовании второй дочери. Все фотографии с Еленой, все её вещи были спрятаны, а Гермионе было запрещено напоминать о ней. С того самого дня, когда гадалка убила её сестру, Гермиона перестала верить в чудо, а всё, что было связано с прорицанием и гаданием, возненавидела всем своим сердцем, позволив тьме поселиться в её сердце.

Поняв, что толку от неё пока что ноль, Квирелл запер её в какой-то комнате. Маленькое помещение три на три метра, без окон и малейшего намёка на дверь. Три раза в день появлялись куски хлеба и кружка с водой. Достаточно, чтобы узница не умерла с голоду. Пытаясь найти дверь, Гермиона наткнулась на тайник в стене. В нём она обнаружила обычную тетрадь в черной обложке и совершенно чистыми листами. Где-то посередине был вложен карандаш. Первые несколько дней Гермиона не решалась ничего писать в дневнике. Кто знает, кто его там спрятал? Но через неделю она не выдержала и открыла первую страницу. Если она не будет вести дневник, то сойдёт с ума. И она начала писать.

Меня зовут Гермиона Грейнджер.

Она остановилась, не зная, что писать дальше. И внезапно её запись исчезла. Вместо неё появилась другая, написанная совсем другим почерком, будто кто-то невидимый вывел слова:

Здравствуй, Гермиона. Меня зовут Том. Вижу, ты нашла мой дневник. Похоже, ты в большой беде.

Гермиона была умной девочкой. Она отлично понимала, что перед ней лежит, возможно, тёмный артефакт и взаимодействие с ним может очень плохо повлиять на неё. Она внимательно смотрела на запись, и та через какое-то время исчезла, и через секунд десять появилась новая:

Знаешь, я думал, что девочек учат быть вежливыми.

Гермиона не шевелилась. Запись исчезла гораздо быстрее, а новая появилась моментально, и на этот раз почерк слегка изменился, как будто невидимый человек разозлился.

Не игнорируй меня, девочка! Ни к чему хорошему это не приведёт

Гермиона судорожно сглотнула. От тетради веяло угрозой, но она всё же вывела дрожащей рукой:

Как это возможно? У тебя есть другая тетрадь, связанная с этой? Или это совсем другое?..

Ответ не заставил себя ждать.

Ты умная девочка, но некоторые вещи тебе рано знать. Но, если ты расскажешь мне, что с тобой приключилось, то я смогу тебе взамен рассказать что-нибудь интересное. Например, про Тёмную магию. Думаю, тебе это будет полезно.

Гермиона судорожно сглотнула. От тетради веяло опасностью, смертельной опасностью. Неизвестный Том, кем бы он ни был, явно не был добрым волшебником вроде Дамблдора или МакГонагалл. Да и какой адекватный волшебник станет рассказывать двенадцатилетнему ребёнку о Тёмной магии?

Гермиона спрятала проклятую тетрадь обратно в тайник. В ту ночь ей снились кошмары. Вновь и вновь она видела старуху, втыкающую в тело Елены кинжал, но ничего не могла сделать, лишь молча смотреть на смерть любимой сестры, чувствуя удушающую боль. Просыпаясь с криком, Гермиона пыталась отвлечься от страшных воспоминаний, гнала сон, лишь бы не видеть кровь и мёртвое лицо сестры. Чувствуя, что глаза слипаются, она начинала прыгать и приседать, громко пела и читала стихи, которые только могла вспомнить, цитировала учебники и придумывала рецепты зелий, вспоминая свойства известных ей ингредиентов. Продержалась она так недолго. Через несколько дней, поняв, что физические и умственные нагрузки не помогают, она стала бить стены, но это лишь усугубило ситуацию. Ей стало казаться, что всё происходящее с ней — всего лишь сон, очень долгий сон. Возможно, она лежит сейчас где-нибудь в коме. Нет ни магии, ни Хогвартса, ни страшной комнаты, сводящей с ума, ни... Гарри. Гарри тоже нет. Убедив себя, что происходящее с ней — нереально, Гермиона плюнула на осторожность и снова достала дневник Тома...

* * *

Гарри хмуро выглянул в окно. На голубом небе ярко светило солнце, изредка скрывавшееся за редкими облаками, несущимися неизвестно куда. На площадке перед домом в шезлонгах сидело семейство Дурслей: дядя Вернон читал газету, тётя Петунья листала журнал о моде, Дадли читал учебник по заклинаниям, который ему с радостью дал Гарри. Грустно вздохнув, Гарри вернулся на кровать и взял с тумбочки чашку с чаем. Угораздило же его простудиться на летних каникулах. Будь он в Хогвартсе, то через пару дней бы поправился с помощью лекарств мадам Помфри. Но в мире магглов не было нужных зелий, и тётя Петунья лечила его обычными, привычными для неё способами. Дни текли медленно и размеренно. Каждое утро тётя готовила им вкусный завтрак, неизменно делала молочные коктейли, которые украшала взбитыми сливками и ягодами. После завтрака Гарри и Дадли шли на площадку, где в привычной уже компании Дадли играли в войнушку, носились сломя голову и просто наслаждались детством. Гарри легко нашёл язык с новыми друзьями Дадли. Он казался им немного странным, но Дадли быстро намекнул, что считать его кузена странным или чокнутым не позволит никому. После прогулок братья бежали домой, где тётя Петунья уже вовсю хлопотала над обедом, и как раз в тот момент, когда мальчишки вбегали в дом, она расставляла на столе тарелки, столовые приборы и несла блюдо с приготовленным только что обедом. После Гарри и Дадли расходились по своим комнатам для занятий. Гарри читал учебники и писал заданные на каникулы эссе, а Дадли выполнял домашние задания, данные ему в школе. Когда возвращался с работы мистер Дурсль, они откладывали учебники и бежали в гостиную, ужинать и рассказывать чете Дурсль о своём дне. Заканчивался день семейной прогулкой. Тётя Петунья покупала им по большой порции мороженого, и вчетвером они шли в ближайший парк. Эти моменты Гарри любил больше всего. Он не чувствовал себя одиноким, а мысли о родителях уходили на задний план. Он часто задумывался о том, что неразумно скорбеть о людях, которых ты совершенно не помнишь, пусть даже это и твои родители. Он испытывал лёгкую грусть при мысли о них, порой жалел, что их нет рядом, но никак не мог уже заставить себя по-настоящему скорбеть и тосковать по ним.

* * *

Была середина августа. Гарри с нетерпением ожидал возвращения в Хогвартс. Он скучал по Рону, Невиллу и... Гермионе. По ней особо сильно. Он не считал себя влюблённым в неё, об этом ему было рано думать. Просто она была гораздо ближе Рона и Невилла. С ней можно было говорить обо всём на свете, она знала столько книг, что порой он удивлялся, как можно успевать столько читать, не пользуясь машиной времени.

Гермиона должна была приехать к нему, но заболела. Она часто звонила ему, и они могли часами болтать, пока тётя Петунья притворно сердито не напоминала ему про количество денег, которые они будут вынуждены заплатить.

Если Гермиона выходила на связь, то Рон и Невилл будто пропали. За всё лето ни одного письма, пусть бы оно было в одно предложение. Гарри отправил им несколько десятков писем, и ни на одно не получил ответа, будто друзья просто-напросто забыли о нём.

В один из дней мистер Дурсль сообщил за завтраком новость:

— В это воскресенье к нам в гости придут мистер и миссис Грин. Если всё пройдёт гладко, мы заключим очень выгодную сделку. Я очень на вас всех надеюсь. Всем нам будет хорошо, если всё пройдёт идеально. Петунья, я надеюсь, что ты приготовишь изумительный ужин. Дадли, Гарри, я надеюсь, что вы сможете занять себя и не мешаться. Я понимаю, что вам хочется посидеть с нами, но это деловая встреча, и детям на ней не место. Договорились? А если всё будет отлично, в среду я возьму выходной на работе, и мы все вместе поедем в зоопарк.

— Договорились, — хором ответили Гарри и Дадли.

В воскресенье миссис Дурсль трудилась с самого утра. Гарри и Дадли вовсю помогали ей, вытирая пыль с мебели, нося тарелки и нарезая овощи для салата. Мистер Дурсль перебирал бумаги и документы и нервно ходил по своему кабинету. Весь дом сиял чистотой и пропитался ароматом цветов и жаркого, которое миссис Дурсль проверяла каждые пять минут. Несколько салатов, три бутылки вина и различные закуски уже стояли на столе, покрытом белоснежной скатертью. Завершало картину произведение кулинарного искусства — огромный торт, покрытый взбитыми сливками и украшенный фигурками из сахарной мастики, орехами и цукатами. Когда к дому подъехала машина, Гарри и Дадли удалились в свои комнаты.

Зайдя в свою комнату, Гарри замер на пороге, удивлённо глядя на странное существо, прыгающее на его кровати. Оно напоминало человека, но было гораздо ниже ростом примерно по колено взрослому человеку, с длинным острым носом и большими, словно теннисные мячи глазами. Одето существо было в что-то, смутно напоминающее старую наволочку, в которой сделали дырки для ног, рук и головы. Увидев Гарри, существо спрыгнуло на пол и к огромному удивлению Гарри поклонилось, коснувшись кончиком носа ковра.

— Кто вы? — ошарашенно спросил Гарри.

— Добби, сэр, — пропищало существо, — домашний эльф.

— Что ты здесь делаешь, Добби? — Гарри плюхнулся на стул, с любопытством рассматривая незваного гостя.

— Добби пришёл предупредить мистера Поттера, что тому нельзя возвращаться в Хогвартс. Там его ждёт смертельная опасность, — кончики ушей Добби, словно у летучей мыши, слегка задрожали.

— Что? — Гарри поперхнулся. — Я не могу не вернуться в Хогвартс. Мне нужно закончить обучение. И я должен увидеться с друзьями...

— С друзьями? — перебил его Добби. — Которые даже ни разу не написали мистеру Поттеру?

— Откуда ты это знаешь? — Гарри насторожился.

— Знаете, мистер Поттер, мёртвые не могут учиться, — будто не услышав его вопрос, произнёс Добби. Он засунул руку за пазуху и достал большую стопку конвертов. — Если мистер Поттер даст клятву не возвращаться в Хогвартс, Добби отдаст мистеру Поттеру все письма его друзей и пообещает больше не воспрепятствовать вашей переписке.

Гарри чуть не задохнулся от наглости этого существа.

— Прости, — медленно произнёс он, — ты хочешь сказать, что перехватывал мои сообщения? И теперь ставишь мне условия? Ты понимаешь, что это противозаконно?

— Какая жалость, — проговорил Добби, — Добби надеялся, что мистер Поттер мудрее. Думаю, придётся прибегнуть к крайним мерам.

С этими словами он бросился вон из комнаты. На секунду Гарри застыл на месте, но потом вспомнил слова дяди.

— Только не это, — прошептал он и бросился вслед за эльфом.

Он сбежал по лестнице и увидел, как торт тёти медленно оторвался от стола и поплыл в сторону сидящей за столом миссис Грин.

— Добби, не надо, — зашептал Гарри. — Дядя тут не при чём.

— Добби понимает. Но иначе нельзя. Мистер Поттер не должен возвращаться в Хогвартс. Мистер Поттер даст клятву Добби, и если он её нарушит, то умрёт в муках.

Что-то внутри Гарри сжалось. Ему показалось, что он стоит на краю обрыва. Внизу — острые камни, которые принесут ему мучительную смерть, а позади него — голодные звери, от чьих зубов смерть будет такой же мучительной. И третьего варианта нет.

А торт тем временем медленно, но верно, двигался в сторону миссис Грин. Не осознавая до конца, что он делает, Гарри выскочил в гостиную и бросился к торту, не обращая внимания на удивленные взгляды дяди и тёти. Он почти успел схватить блюдо, но торт опрокинулся на миссис Грин, облепив её волосы, лицо и всё туловище взбитыми сливками.

Все моментально вскочили.

— О, простите моего племянника, пожалуйста, — запричитала миссис Дурсль, хватая салфетку и помогая миссис Грин вытереть с лица крем, — я ему говорила, что не стоит самому тащить этот тяжёлый торт. Но он бывает таким непослушным...

— Ничего-ничего, — проговорила миссис Грин, облизывая губы, — с кем не бывает. Конечно, я бы предпочла, чтобы этот торт оказался у меня в тарелке, а не в волосах, но раз уж так получилось, то ничего страшного. Кстати, Петунья, восхитительный крем! Вы позволите воспользоваться ванной комнатой?

— Да-да, конечно, — засуетилась миссис Дурсль, — сюда, пожалуйста...

Женищны удалились. Гарри стоял, боясь поднять глаза на дядю.

— Мистер Грин, — проговорил мистер Дурсль, — надеюсь, этот инцидент не заставит вас отказаться от нашей сделки...

— Что вы, мистер Дурсль, — проговорил мистер Грин, — поверьте, данное происшествие никак не повлияет на наши деловые отношения. Мальчонка явно хотел просто помочь, — он добродушно ухмыльнулся Гарри, — к тому же, я так ненавижу этот костюм Мари, что теперь только рад, что он испорчен.

Гарри не верил своим ушам. Как такое возможно? Ему ничего не будет? Он осторожно взглянул на дядю. Тот не злился, и Гарри облегчённо выдохнул.

— Гарри, иди в свою комнату, — спокойно произнёс мистер Дурсль. — Завтра мы поговорим об этом.

— Хорошо, дядя Вернон, — произнёс Гарри. — Прошу прощения, мистер Грин. Я правда не хотел.

— Расслабься, парень, — мистер Грин похлопал его по плечу. — Это всего лишь костюм. А волосы и лицо вряд ли сильно пострадают. Так что иди спокойно в свою комнату.

Гарри быстро взбежал по лестнице и юркнул в свою комнату, надеясь, что не столкнётся с миссис Грин и тётей. Он закрыл дверь на замок и сел на кровать. Растрепав волосы, он попытался перевести дух, как внезапный стук в окно заставил его подскочить на месте. Он достал палочку и осторожно подошёл к окну. За ним он увидел до боли знакомое лицо. Быстро открыв окно, он прошептал:

— Гермиона?..

Глава опубликована: 06.07.2018

8 глава

— Гермиона? — Гарри удивлённо смотрел на подругу, которая вцепилась в подоконник так, что побелели костяшки.

— Нет, Северус Снейп собственной персоной, — буркнула в ответ Гермиона, — помоги лучше залезть.

— Да, конечно, — спохватился Гарри и втянул Гермиону в комнату.

Оперевшись спиной о стену, Гермиона тяжело дышала, и у Гарри появилась минута её рассмотреть. Она заметно поправилась по сравнению с концом учебного года, но лицо всё ещё казалось слишком худым и измученным, под глазами залегли тени, будто она уже давно не высыпается.

— Что ты делаешь здесь, Гермиона, и почему решила зайти в окно, а не в дверь? — Гарри жестом пригласи её присесть на кровать, и Гермиона с радостью плюхнулась на неё, помяв покрывало.

— Войти в дверь было невозможно, — просто ответила она.

— Почему? — удивлённо спросил Гарри, подумав, что вряд ли Гермиона знает о гостях.

— Возле дома стоит машина, но она не твоего дяди и уж точно не новая, ведь тогда бы она стояла в гараже. Свет горит в гостиной и в ваших с Дадли комнатах. Значит, обычный семейный ужин отметается, а у твоих родственников гости или деловые партнёры твоего дяди. А значит, моё появление было бы более чем странным, — быстро проговорила Гермиона, недовольна морщась, будто объясняла, что дважды два — четыре.

— Действительно, — кивнул Гарри, — у дяди и тёти гости. Но что ты здесь делаешь так поздно? И почему не предупредила, что приедешь?

— Я сбежала, Гарри, — голос Гермионы резко надломился, — мама сказала, что я не вернусь в Хогвартс. А ещё она отвела меня к врачу, — совсем тихо добавила она. — Проверить, не сошла ли я с ума и нет ли у меня каких-нибудь отклонений. Разумеется, я ничего не говорила про магию и Хогвартс, но врачу всё равно что-то не понравилось. Он сказал, что у меня, якобы, подозрение на депрессию. Сказал, что я должна два-три раза в неделю ходить в центр, заниматься в группах и общаться со специалистом. Я же нормальная! — с надрывом выдохнула Гермиона, по её щеке побежала слеза, и она с какой-то злобой вытерла её тыльной стороной ладони. — Но мама и слушать ничего не хочет. Ей, видите ли, не нравится, что я не такая, как все. Она отобрала у меня все учебники, палочку, написанные эссе. А вчера она уехала к родственникам. Я отказалась. Она уже как-то меня оставляла одну, да и она знает, что я буду осторожна. К тому же, она договорилась с нашей соседкой, что та, если что, мне поможет. Как только мама уехала, я собрала все свои карманные деньги, взяла немного печенья, кое-что из одежды и пошла на автобусную станцию. А дальше проблем уже не было. Я приехала к тебе, дождалась, когда стемнеет, достала из гаража стремянку и залезла к твоему окну. Пришлось тебе подождать. Правда, у соседей резко залаяла собака, и я от испуга уронила лестницу. Хорошо хоть, что успела схватиться за подоконник. А то, боюсь, всё закончилось бы печально.

— Твоя мама хотела упрятать тебя в психушку? — тихо, не веря в то, что он говорит, спросил Гарри.

— Вроде того, — хмуро ответила Гермиона.

— И что теперь ты будешь делать?

— Надеялась, что мне поможет профессор МакГонагалл. Или директор. Поэтому и приехала к тебе. У меня-то теперь нет связи с магическим миром, только ты. Ты же завтра дашь мне сову, я письмо напишу нашему декану?

— Разумеется! Мы что-нибудь придумаем. Только вот, — Гарри запнулся, — что скажет твоя мама, когда ты вернёшься домой, а тебя там нет?

— Я оставила ей записку, — равнодушно ответила Гермиона. — Попросила, чтобы она не переживала. Давай не будем сейчас об этом. Лучше скажи, у тебя есть что поесть? Я сегодня ничего кроме печенья не ела.

— Сейчас схожу на кухню и попробую что-нибудь добыть.

Гарри ободряюще улыбнулся подруге и вышел из комнаты. Тихо закрыв дверь, он подошёл к лестнице и прислушался. Внизу раздавался тихий звон посуды и голоса дяди и тёти.

— Петунья, ты же сама всё видела, — голос дяди звучал устало и без злости, — Гарри не нёс торт. Тот просто...

— ... парил в воздухе, — закончила за него тётя Петунья. — Знаю. Но я уверена, что Гарри тут не при чём. Завтра утром мы обсудим произошедшее. Главное, что всё обошлось.

— И то верно, — согласился дядя. — Просто ты же знаешь, всё это для меня очень странно и необычно. И нам ещё повезло, что этого не увидели мистер и миссис Грин. Тогда бы мы вряд ли что-либо объяснили.

Звон посуды стих, и чета Дурсль показалась возле лестницы. Взглянув наверх, они заметили Гарри.

— Гарри, — удивлённо произнесла тётя Петунья, — почему ты не спишь?

— Я проголодался, тётя, — быстро ответил Гарри. — Можно я сделаю себе пару бутербродов?

— Ну, ладно, — с сомнением ответила миссис Дурсль. — Только, пожалуйста, сполосни потом посуду и вытри крошки. Спокойной ночи.

— Спасибо большое, — Гарри быстро спустился, поцеловал тётю в щёку, — спокойной ночи.

На кухне он достал хлеб, масло, ветчину, сыр и помидоры. Сделав три больших бутерброда, он всё убрал, взял пачку крекеров, которую неделю назад припрятал в самом дальнем ящике на всякий случай, и пошёл обратно к себе в комнату, стараясь не шуметь. Осторожно открыв дверь, он удивлённо обвёл взглядом пустую комнату. Гермионы нигде не было. Подойдя к столу и положив на него еду, он тихо позвал:

— Гермиона.

Тотчас же дверца шкафа тихонько отворилась и из него тихо выскользнула Гермиона. Заметив еду, она жадно набросилась на неё.

— Спасибо, Гарри, — прожевав первый кусок, произнесла она, — ты лучший.

Не успела она приступить ко второму бутерброду, как дверь резко отворилась, и на пороге показалась тётя Петунья. Гермиона так и застыла с чуть приоткрытым ртом и недонесённым до губ бутербродом. Гарри резко вскочил и быстро заговорил:

— Тётя Петунья, я всё могу объяснить! Гермиона...

— Гермиона сейчас берёт свою еду и идёт за мной, — спокойно перебила его миссис Дурсль.

— Но... — попытался возразить Гарри.

— Никаких «но», — резко произнесла тётя, — все объяснения завтра утром. А сейчас вам всем пора спать. Как я понимаю, случилось нечто непредвиденное, раз Гермиона отважилась самостоятельно приехать сюда в такое время и залезть к тебе в комнату с помощью стремянки. Я отведу Гермиону в гостевую спальню, а утром мы всё обсудим. Надеюсь, твоя мама знает, что ты здесь? — обратилась она к Гермионе.

Та лишь кивнула, и тётя Петунья облегчённо выдохнула.

— В таком случае сейчас мы все расходимся по спальням. Надеюсь, Гарри, больше ничего не случится, что мы завтра будем обсуждать.

— Да, тётя Петунья, — тихо ответил Гарри.

— Отлично. Спокойной ночи, — тётя поцеловала его в щёку и жестом показала Гермионе идти за ней.

— Спокойной ночи, Гарри, — пробормотала Гермиона, и покинула комнату.

Гарри переоделся в пижаму и лёг в кровать. Он ожидал чего угодно, но не спокойствия и понимания со стороны тёти. Да, она была доброй и ни разу не ругала и не наказывала его. Но в подобной ситуации это было бы самой ожидаемой реакцией. Сначала торт, теперь Гермиона...

Не заметив, он уснул.

Он оказался в маленькой комнате, три на три метра, не больше. В комнате не было ни окон, ни малейшего намёка на дверь. А на полу, посреди десятков змей, сидела Гермиона. Её тело напоминало скелет, на лысой голове виднелись порезы и запеклась кровь, покрыв кожу сухой коркой. Худыми пальцами, напоминающими сучья, Гермиона брала то одну, то другую змею и подносила к лицу. С её губ срывалось тихое шипение, но Гарри казалось, что Гермиона каждой змее говорит о том, что скоро вернётся Господин.

— Правда она прекрасна? — раздался за спиной голос, от которого по всему телу побежали мурашки, а сердце начало учащённо биться, словно попавшая в ловушку маленькая птичка.

Он обернулся и увидел в проёме двери (и откуда она появилась?) Тома. Тот ухмыльнулся, заметив в глазах Гарри испуг.

— Что? — наконец выдавил из себя Гарри.

— Я спросил, правда ли она прекрасна, — спокойно повторил Том.

Гарри обернулся и застыл в немом изумлении. Вместо Гермионы на полу сидела девушка в пышном платье темно-зелёного цвета, расшитом серебряными нитями и жемчугом. Такие платья Гарри не раз видел на портретах французских красавиц 18-го века. Её волосы были убраны в высокую причёску, и почему-то Гарри подумал, что от такой тяжести легко может сломаться шея. Лицо девушки было видно не чётко, но откуда-то появилась уверенность, что она действительно прекрасна.

Внезапно змея в руках девушки извернулась и вонзила зубы в её шею. Девушка тихо ахнула и выронила её из рук. Тотчас же десятки змей вонзились в руки девушки. На платье закапала кровь, растекаясь уродливыми бурыми пятнами. Гарри попытался броситься девушки на помощь, но что-то не позволяло ему сдвинуться с места. С правой стороны послышалось шипение, что-то холодное коснулось его руки. Мальчику захотелось закричать от ужаса, но он мог лишь смотреть, как перед ним выползает огромная змея. Её туловище уже заполнило весь пол в несколько слоёв, и под ним скрылись и змеи, и прекрасная девушка. Гарри взглянул в глаза змеи, и всё исчезло.

Гарри резко проснулся. Всё его тело била дрожь, лицо было залито холодным потом. До самого утра он не смог больше уснуть.

* * *

Следующее утро выдалось прохладным и пасмурным. Небо заволокло плотной завесой серых облаков, холодный ветер раскачивал деревья и бил в окна, словно хотел выбить их. Завтрак в то утро для Гарри был самым необычным и странным за всю его жизнь. Всё семейство Дурслей то и дело смотрели на Гермиону, резко выделявшуюся за столом. Она хмуро смотрела в свою тарелку и вяло ломала яичницу вилкой. Дадли то утыкался взглядом куда-то себе в колени, то смотрел на Гермиону и тут же начинал густо краснеть. Гарри про себя лишь посочувствовал брату. Он догадывался, что Гермиона скорее выберет умного и красивого Алекса, чем его кузена, не отличающегося выдающимися умственными способностями. Дядя Вернон то и дело начинал покашливать, намереваясь начать разговор, но тут же тётя Петунья еле заметно качала головой, будто говоря: «не сейчас, ещё не время».

Когда со завтраком, прошедшем почти в полной тишине, было покончено, дядя наконец заговорил:

— Итак, Гарри, ты хотел нам кое-что объяснить. Давай начнём с появления Гермионы в нашем доме. Думаю, ей тоже есть, что нам сказать.

— Хорошо, — ответил Гарри и ободряюще улыбнулся Гермионе, которая резко побледнела, — дело в том, что у Гермионы проблемы с матерью. Она не позволяет Гермионе вернуться обратно в Хогвартс.

— Но, милый, может, она права? — осторожно вмешалась тётя Петунья.

— Нет, — внезапно подала голос Гермиона. — Это опасно, держать магию в себе, особенно ребёнку. Всё это печально закончится. Вы вряд ли слышали про обскуров, — Гарри удивлённо взглянул на подругу. Он никак не ожидал, что она решит пойти в атаку с этим оружием, — это дети-волшебники, — начала Гермиона, заметив озадаченные лица всего семейства, — дети, которые вынуждены подавлять или скрывать от всех свои магические силы. Из-за этого внутри них образуется паразитический сгусток тёмной энергии, своего рода астральная опухоль. Если Обскур теряет над собой контроль, то он принимает форму Обскури, мощь и размеры которой зависят от хозяина: чем сильнее Обскур, тем сильнее Обскури. Бывали случаи, когда разрушались города из-за того, что родители заставляли детей скрывать и подавлять магию. Я не хочу, чтобы меня постигла такая же участь. Мать отобрала у меня всё, что связано с миром магии. Она хочет, чтобы я была нормальной, — голос Гермионы резко сорвался, — она считает мои способности недостатком, говорит, что я её позорю. Она даже отвела меня к врачу, надеясь, что он «выбьет из меня эту дурь», — Гермиона замолчала, уставившись опять в тарелку. Минуту она собиралась с силами, а потом продолжила, — я надеялась, что вы сможете мне помочь. Хотя бы связаться с кем-то из Хогвартса. Моя мать считает, что я выдумала всё про Обскуров, лишь бы вернуться в Хогвартс. Я рассчитывала, что кто-то из профессоров сможет её убедить в том, что мне необходимо учиться магии, иначе всё это закончится очень плохо.

— О, Гермиона, — проговорила тётя Петунья, с сочувствием глядя на девочку, — неужели такое возможно? Да, магия — довольно странное явление, особенно для обычных людей, не наделённых её, но чтобы реагировать на неё так, как это сделала твоя мама... Думаю, никто не будет против, если ты у нас останешься. Сегодня же напишем директору или вашему декану, чтобы они вмешались. Вернон, дорогой, я надеюсь, ты не против? — обратилась она к мужу.

— Ну, — тот задумчиво обвёл всех присутствующих за столом, — раз такое дело, то как я могу быть против? Надеюсь, в ближайшие дни эта ситуация разрешится. Всё это очень неожиданно, если честно, но раз подруге моего племянника нужна помощь, я не могу стоять в стороне.

— Что ж, с одним вопросом разобрались, — облегчённо выдохнула тётя Петунья. — Теперь поговорим о торте. Только честно, Гарри!

— У меня в комнате вчера был домовой эльф, Добби, — неуверенно начал Гарри.

Он ожидал, что сейчас дядя хлопнет ладонью по столу, а тётя с упрёком скажет что-то вроде «тебя же попросили быть честным, Гарри». Но ничего из этого не случилось.

— Домовой эльф? — переспросила тётя Петунья. — Насколько я знаю, они являются рабами в чистокровных семьях. Довольно странные существа, если судить по рассказам Лили. И что от тебя хотел этот Добби?

— Он сказал, что мне нельзя возвращаться в Хогвартс. Что там меня ожидает смертельная опасность. А ещё хотел, чтобы я дал клятву, нарушив которую, умру. Он перехватывал все письма от моих друзей и мои письма к ним. Думаю, он надеялся, что это поможет меня уговорить не возвращаться в школу. А потом он бросился вниз, в гостиную. Когда я его догнал, он уже поднял торт в воздух. Я пытался его остановить, но ничего не получилось. Тогда я решил попробовать успеть схватить торт, но не успел, — Гарри виновато опустил голову. — Простите, дядя Вернон! Я правда не хотел, чтобы так получилось. Если бы не этот чёртов эльф, я бы не покинул свою комнату, правда.

— Я верю, Гарри, — мягко перебил его мистер Дурсль, — я верю. К тому же, всё не так уж и плохо закончилось. Мистер и миссис Грин всё поняли, и вчерашний инцидент никак не отразился на сделке. Но, всё же, нужно будет связаться с директором по поводу этого эльфа. Должны же у вас за ними следить, в конце концов.

— Домашние эльфы принадлежат семьям, — подала голос Гермиона, — поэтому подчиняются они только своим хозяевам. Так что, не зная, кто является хозяином Добби, мы ничего не сможем сделать. Есть, конечно, вероятность, что этот эльф служит на кухне Хогвартса, тогда Дамблдор сможет разобраться в этой ситуации, но в противном случае, увы, неизвестно, кто натравил, если можно так выразиться, Добби на Гарри. Похищение писем и угрозы — довольно нетипичное поведение для этих существ, только если они не получили соответствующего приказа.

— Значит — ничего сделать не получится? — разочарованно спросил мистер Дусрль.

— Получается, что так, — кивнула Гермиона. — Но Гарри теперь нужно быть осторожным. Возможно, Добби действительно пришёл предупредить об опасности. Или же это глупый розыгрыш.

— Понятно, — кивнула миссис Дурсль. — Что ж, хорошо было бы с этим разобраться. Но если больше подобных ситуаций не повторится, думаю, не стоит так сильно из-за этого переживать.

После завтрака Гермиона, Гарри и миссис Петунья вместе написали письмо в Хогвартс, обрисовав сложившуюся ситуацию вокруг Гермионы. Не успела сова вылететь в окно, как в прихожей зазвонил телефон.

— Я отвечу, — произнесла миссис Дурсль и подошла к телефону. — Миссис Дурсль у телефона, чем могу вам помочь?

Гарри и Гермиона напряглись, заметив, как пропала улыбка с лица тёти Петуньи.

— Да, она у нас, — поспешно ответила та, и Гарри с Гермионой переглянулись. Сомнений не было — звонила мама Гермионы. — Нет, что вы! Никаких неудобств! Да-да, конечно! — тётя Петунья резко отвечала на вопросы собеседницы, изредка смотря на Гермиону, побледневшую от волнения. — Разумеется, — тётя Петунья отняла от уха трубку и тихо позвала Гермиону.

Та подошла и с неохотой взяла трубку.

— Да, мам, — тихо произнесла она.

— Как это понимать? — мама злилась. Её голос звенел от гнева, и Гермиона невольно сжалась. — Я возвращаюсь домой, а тебя нигде нет! Спасибо хоть, что записку оставила. Я уже была готова полицию вызывать! Ты хоть понимаешь, что натворила? — наступило молчание. — Я тебя спрашиваю! — раздался резкий крик, и Гермиона от неожиданности чуть не выронила трубку.

— Я понимаю, — тихо ответила Гермиона, еле сдерживая слёзы, — а вот ты, похоже, нет.

— Как ты с матерью разговариваешь? — опешив, почти неслышно произнесла миссис Грейнджер.

— Ты не понимаешь, — всхлипнув, проговорила Гермиона, — я умру, если не вернусь в Хогвартс. Магия меня убьёт!

— Ты опять несёшь эту чушь, — возмущённо перебила её мать. — Я не желаю больше слышать эти сказки. Всё! Завтра я приеду и заберу тебя. И даже не надейся, что тебе сойдёт с рук эта выходка.

— А Елене бы сошло, — еле слышно пробормотала Гермиона и повесила трубку.

Тётя Петунья сочувствующе посмотрела на неё.

— Может, письмо успеет дойти до вашей школы до завтрашнего дня, — попыталась она приободрить девочку. — Поверь, всё наладится. Я уверена, что Хогвартс не захочет терять такую выдающуюся ученицу. Я попробую завтра всё объяснить твоей маме. Может, мне удастся её убедить.

— Спасибо, миссис Дурсль, — слабо улыбнувшись, поблагодарила её Гермиона. — Спасибо вам за всё!

* * *

На следующее утро Гермиона проснулась около шести утра. Одевшись, она тихо вышла из спальни и спустилась в гостиную. Взяв с книжного шкафа первую попавшуюся книгу, она устроилась в кресле и открыла книгу наугад. Это оказался сборник стихотворений. Без особого интереса она прочитала парочку стихотворений и закрыла книгу. Обхватив голени руками, она уткнулась лбом в колени. Перед её глазами появилась тетрадка в чёрной обложке. Неизвестный Том бы её понял и поддержал. Он бы точно смог найти нужны слова, чтобы уговорить мать отпустить её в Хогвартс. Том считал, что ей обязательно нужно закончить образование, ведь она действительно одарённая, несмотря на её происхождение. Он рассказывал ей про тёмные заклинания и способах защиты от них, про яды и противоядия, про то, как причинить боль другому, при этом не нанося серьёзных увечий. Гермиона осознавала, что ей стоит прекратить общение с незнакомцем, но это было выше её сил. Ей начало казаться, что Том — самый близкий её друг. Ни Гарри, ни Алекс, ни тем более Рон с Невиллом, а именно загадочный и немного пугающий Том. Она мало рассказывала ему о себе, и лишь изредка жаловалась на мать, пытающуюся оградить её от мира магии. Один раз Том предложил испробовать на матери одно из заклинаний. Испугавшись, Гермиона три дня не открывала тетрадь, пока какая-то сила не заставила её среди ночи достать её.

Под предложением Тома появилась новая запись: Я пошутил.

После этого про мать Гермиона не писала. «Шутка» Тома ей совсем не понравилась, но она не рискнула ему об этом сказать. Гермиона была уверена, что тот разозлится, а злить Тома ей не хотелось.

К восьми часам проснулись остальные обитатели дома номер четыре по Тисовой улице. Миссис Дурсль готовила завтрак, Гарри, Гермиона и Дадли накрывали на стол, а мистер Дурсль читал газету, изредка неодобрительно покачивая головой.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Гермиона так и не смогла заставить себя съесть хотя бы кусочек, и тётя Петунья, покачав головой, унесла её тарелку с так и нетронутым завтраком. Гарри тихо шепнул подруге на ухо:

— Зря ты не поела. Тебе следует хорошо питаться. А то опять истощаешь...

— Не стоит, Гарри, — перебила его Гермиона, — я прекрасно это знаю. Но есть я не хочу.

После завтрака мистер Дурсль попрощался со своей семьёй, пожелал удачи Гермионе и уехал на работу. Дадли ушёл в гости к однокласснику, а тётя Петунья, Гарри и Гермиона расположились в гостиной, ожидая приезда мамы Гермионы.

Когда часы пробили двенадцать, раздался звонок в дверь. Миссис Дурсль поспешила открыть дверь, и через минуту в гостиную быстрым шагом зашла миссис Грейнджер. Подойдя к дочери, она отвесила ей пощёчину и резко произнесла:

— Собирайся домой, негодяйка! Нас ждёт серьёзный разговор.

Гермиона прижала ладонь к щеке, в которой пульсировала боль. Чувство стыда захлестнуло её. Неужели обязательно было её бить при Гарри и его тёте? Опустив глаза в пол, Гермиона медленно пошла к лестнице на второй этаж. Гарри хотел было пойти за ней, но суровый взгляд миссис Грейнджер заставил его остаться на месте.

Гермиона собиралась медленно. Каждую вещь, которую она успела достать из рюкзака и сложить в шкаф, она складывала по минуте, стараясь оттянуть момент отъезда домой. Ей было страшно оставаться наедине с матерью, которая до этого ни разу не поднимала на неё руку. Но вечно складывать вещи было невозможно, и Гермионе пришлось вернуться в гостиную. Гарри хотел было её обнять, но миссис Грейнджер, сжав её плечо, повела дочь в сторону выхода. Миссис Дурсль растерянно следила за происходящим. Пока Гермиона собирала вещи, она пыталась поговорить с её матерью, но женщина и слушать ничего не хотела.

— Ничего не поделать, Гарри, — расстроенно обратилась Петунья к племяннику, — остаётся надеяться, что ваши преподаватели смогут что-нибудь предпринять. Я пойду провожу их.

Гарри лишь кивнул. Он был шокирован увиденным. Гарри и представить себе не мог, что Гермиону бьют. Её мать так была не похожа на добрую и приветливую тётю Петунью, что ему стало безумно жаль подругу, но где-то в глубине души он почувствовал радость, что семья любит его и не считает магию недостатком, и уж тем более — его никто не бьёт, не запирает в комнате и не отбирает школьные принадлежности.

Пока Гарри думал о том, как ему повезло, и переживал за Гермиону, в прихожей миссис Дурсль предприняла ещё одну попытку поговорить с миссис Грейнджер.

— Послушайте, — мягко произнесла она, краем глаза наблюдая за тем, как Гермиона медленно завязывает шнурки на кроссовках, — может, вы всё же подумаете? У вас чудесная дочь с необычным даром...

— Я хочу, чтобы у меня была обычная дочь, — резко перебила её миссис Грейнджер, — я уверена, что все её истории про Обсурков или Обскуров, — лицо миссис Грейнджер скривилось, будто она сказала что-то неприличное, — всего лишь способ заморочить мне голову и сбежать в эту чёртову школу. Я не желаю...

Чего не желает миссис Грейнджер никто так и не услышал, потому что в дверь опять позвонили. Миссис Дурсль снова поспешила открыть её. На пороге стояли директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Альбус Дамблдор и декан Гриффиндора Минерва МакГонагалл.

— Кажется, — улыбаясь, произнёс Дамблдор, — мы вовремя.

* * *

На платформе 9 и ¾ было как всегда шумно и многолюдно. Ученики Хогвартса и их родители прощались и обнимались, то тут, то там слышались восторженные возгласы, смех, шутки, подколы и комплименты.

Гарри и Гермиона сидели в купе и смотрели на эту суматоху.

— Не могу поверить, что я всё же еду в Хогвартс, — наверное в сотый раз проговорила Гермиона.

— Интересно, что такого сказали Дамблдор и МакГонагал твоей матери, что она сменила гнев на милость, — задумчиво произнёс Гарри, выискивая в толпе Рона и Невилла.

— Даже не представляю, — покачала головой Гермиона, — и пока мне это не очень-то интересно. Главное, что ещё год я проведу в Хогвартсе.

В этот момент в купе ввалились Невилл и Рон. Их руки были заняты кучей различных сладостей, которую они с облегчением высыпали на свободное место. Сами они сели напротив Гарри и Гермионы и с очень серьёзными лицами произнесли:

— А теперь рассказывайте, что у вас случилось и почему с вами нельзя было связаться!

Переглянувшись с Гермионой, Гарри начал рассказ. Гермиона изредка добавляла свои комментарии. За разговором они и не заметили, как тронулся с места поезд, как исчезла платформа 9 и ¾, и как они выехали за черту города. Гермиона смотрела на друзей и чувствовала себя безумно счастливой и свободной. И лишь одна мысль не давала ей покоя. В потайном отсеке её чемодана лежала тетрадка в чёрной обложке, дающая ей знания о Тёмной магии. Что же будет, если кто-то её обнаружит?

Глава опубликована: 22.07.2018

9 глава

Большой зал встретил их ослепительным светом свечей, шумом, смехом и разговорами. До начала распределения первокурсников оставалась четверть часа, и ученики, не наговорившись в поезде, увлечённо обсуждали каникулы, новости и предстоящий учебный год. Большое внимание было направлено на незнакомца за преподавательским столом, который сидел между профессором Снейпом и профессором Флитвиком. Он был молод, чем сильно выделялся среди остальных профессоров. У него были длинные рыжеватые волосы, собранные в хвост, широкий лоб, с темным пятном в правой части, кривой нос, будто он не раз его ломал, и тонкие губы. Он спокойно глядел на учеников, при этом ведя тихий разговор с профессором Снейпом. При взгляде на него, Гермиона невольно вздрогнула. Что-то неприятное было в нём, но девочка никак не могла понять, что именно.

— Похоже, это новый преподаватель по ЗОТИ, — кивнув в его сторону, произнёс Гарри.

— Или по зельям, — пожав плечами, возразила Гермиона. — Профессор Снейп мог стать преподавателем по ЗОТИ, он уже давно об этом мечтает, это всем известно, а новый преподаватель вполне может быть зельеваром.

— Это был бы интересный расклад, — произнёс Рон, усаживаясь напротив Гарри и Гермионы. — Хотя я был бы рад, если бы Снейп вообще исчез.

— Рональд! — возмутилась Гермиона. — Профессор Снейп — прекрасный преподаватель и талантливый зельевар.

— Ну конечно, — язвительно отозвался Рон, — я и забыл, что ты у нас любимица Снейпа.

— Это не так! — покраснев, ответила Гермиона. С удивлением она заметила, что где-то внутри зародилось желание испытать одно из заклинаний Тома на Роне.

— Ну-ну, — хмыкнул Рон. — Не просто же так он дополнительно с тобой занимался в прошлом году.

— Рон, ты не прав, — мягко встрял Гарри. — Если у профессора Снейпа и есть любимчики, то это уж точно не гриффиндорцы. Мы же всего лишь дополнительно с ним занимаемся, так как нам с Гермионой это интересно. А то, что он плохо относится ко всем, кроме слизеринцев и нас — всего лишь проявление его характера. Ну что поделать, если он у него такой неприятный?

Рон промолчал. Говорить о том, что он завидует друзьям более успешным и умным, чем он, ему совсем не хотелось. Порой он жалел, что не попросился с Гарри и Гермионой на дополнительные занятия, ведь зельеварение было одним из основных предметов в академии авроров. А стать аврором Рону хотелось даже больше, чем стать капитаном команды по квиддичу.

Наконец, двери Большого зала распахнулись, и кучка первокурсников, испуганно оглядывающихся по сторонам, зашла в зал и, пройдя между столами, подошла к трехногому табурету, на котором уже лежала Распределяющая шляпа. Профессор МакГонагалл достала свиток и, развернув его, прочитала первую фамилию.

Гермиона почти не следила за церемонией. Ей всё больше и больше хотелось оказаться как можно быстрее в спальне, задёрнуть полог и наконец достать дневник, чтобы поговорить с Томом. Не важно о чём, лишь бы снова увидеть его приятный глазу почерк, почувствовать, что кому-то интересна. Возможно, она даже пожалуется на Рона, который незаслуженно наехал на неё, и на Невилла, который молча наблюдал за спором друзей, даже не пытаясь их успокоить. Эта амёбность разозлила Грейнджер, и она сделала глубокий вдох и начала считать по-немецки, чтобы успокоиться. Врач, к которому её отвела мать, как-то посоветовал ей для подавления злобы считать, медленно и вдумчиво, стараясь отвлечься от негативных эмоций. Это не всегда помогало — подавить злость не получалось, и тогда магия, бурлящая внутри Гермионы, вырывалась наружу, роняя на пол предметы и ударяясь в окна. Но сейчас злость на друга прошла, и Гермиона про себя улыбнулась. Хоть в чём-то мозгоправ оказался полезен.

Но больше всего ей хотелось поговорить с Томом про Алекса. За лето тот заметно подрос и стал ещё симпатичнее. В нём стала исчезать подростковая угловатость, во всём нём появилось что-то новое, что заставляло Гермиону слегка краснеть и отводить взгляд от стола Слизерина в сторону. Она была уверена, что Том сможет ей помочь, расскажет, чем можно привлечь умного чистокровного волшебника на три года старше её.

В отличие от Гермионы, Гарри очень внимательно следил за распределением. После происшествия с Добби, он постоянно ожидал чего-то резкого, опасного, что пошатнёт привычный уклад его жизни. И среди новых учеников Хогвартса вполне мог оказаться хозяин или хозяйка Добби. Особое внимание Гарри уделял тем ребятам, которые попали на Слизерин, хотя и понимал, что это всего лишь предубеждения. Но ничего необычного он не замечал: первокурсники, как и он самый год назад, были взбудоражены и напуганы, кто-то из них радостно улыбался и немного смущённо беседовал со старшекурсниками, другие хмурились и выглядели зажато, было видно, что им неуютно среди большого количества незнакомых людей. Но никто из них не обращал внимания на него, Гарри Поттера. Казалось, что все уже воспринимают как должное, что мальчик, победивший одного из самых тёмных магов в истории, учится вместе с ними.

После того, как профессор МакГонагалл убрала табурет и присоединилась к остальным преподавателям за столом, из-за стола вышел директор.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — раскинув в стороны руки, поприветствовал он учеников. — Кто-то в этих стенах в первые, кто-то уже с ними знаком, а для кого-то они стали вторым домом, ну а кому-то суждено провести сегодня последний банкет в честь начала учебного года. Впереди всех вас ждёт много увлекательного и много сложного, вам предстоит долгая работа, в том числе и над собой. Любое развитие требует затрат сил, но я уверен, что вы все справитесь. Сейчас же, прежде чем позволить вам, наконец, приступить к самому приятному — поглощению ужина, позвольте представить вам нового преподавателя по зельеварения — Ричарда Филлиона.

Зал наполнился редкими хлопками, когда незнакомец поднялся из-за стола.

— Ты была права, — Гарри улыбнулся Гермионе, — это новый преподаватель по зельям.

— Это печально, — покачала головой Гермиона. — Я была бы рада, если бы зелья у нас вёл профессор Снейп. А этот, — она кивнула в сторону нового преподавателя, — меня напрягает.

— Да ладно тебе, — Рон усмехнулся, — ты же с ним даже не знакома. Только не говори, что ты оцениваешь людей по внешности.

Гермиона лишь злобно взглянула на Рона, но ничего не ответила. Но Рону уже было не до неё. Тарелки на столах наполнились едой, и он бросился накладывать себе жареные голени курицы и картошку.

— Гермиона, — Гарри взял тарелку, — чего ты хочешь? Может пирога с курицей и грибами?

— Давай, — улыбнувшись, согласилась Гермиона. Она резко почувствовала себя очень голодной, словно только вчера её спасли из плена. — И положи, пожалуйста, курицы и жареной картошки. Я очень голодная!

— Вот это правильно, — одобрительно кивнул Гарри. — Тебе нужно хорошо питаться. И уж поверь, я прослежу, чтобы ты нормально питалась, — угрожающе произнёс он, накладывая щедрую порцию картошки.

Поглощение пищи отвлекло Гермиону от плохих мыслей. Наслаждаясь вкусным пирогом, она думала о том, как будет хорошо проводить вечера с Гарри и Алексом в библиотеке, а на Рождество остаться в опустевшей школе и целыми днями читать книги, сидя в удобном кресле возле камина, наслаждаясь тишиной общей гостиной. А потом наступит весна, и она сможет заниматься возле озера, устроившись на корнях ив, опускающих свои ветви в прохладную воду. Ну а дальше... Гермиона мысленно запнулась. А дальше наступит лето... Вряд ли ей позволят остаться в школе на лето, а возвращаться домой у неё не было ни малейшего желания. Рассталась она с матерью очень и очень плохо. Накануне они опять поругались, когда Гермиона сообщила матери о своём решении остаться в школе до конца учебного года. На все вопросы матери "зачем", она отмалчивалась, с трудом борясь с желанием высказать матери всё, что накопилось внутри. Гермиона была уверена, что будь на её месте Елена, мать ничего бы не сказала против. Елена вообще всегда была любимицей родителей, и Гермиона это остро ощущала, особенно после смерти сестры, когда, казалось бы, любящие родители потихоньку стали отдаляться от неё, всё меньше показывать, что любят и дорожат ею. И Гермиона была абсолютно уверена, что Елену бы никогда не стали вести к врачу из-за магии.

— ... и он превратил моего медведя в огромного паука, — упоминание членистоногого заставило Гермиону вздрогнуть.

— Кто превратил? — растерянно спросила она, непонимающе смотря на Рона.

— Так и знал, что ты не слушаешь, — недовольно ответил Рон. — Опять думаешь об учёбе?

— Нет, не о ней, — покачала головой Гермиона.

Она хмуро ковырялась чайной ложкой в светло-розовом десерте, напоминающем взбитые сливки. Есть уже не хотелось, впрочем, как и сидеть за столом. Но просто так встать и уйти она не могла, нужно было дождаться окончания банкета.

Гермиона не только не замечала, о чём говорили её друзья, но и не видела, как Гарри практически весь банкет не сводил с неё глаз. А Гарри так настойчиво смотрел на неё вовсе не потому, что влюбился (вот ещё!), а лишь затем, чтобы фиксировать все изменения выражения лица и глаз подруги. Гарри знал, что примерно в этом возрасте происходят некоторые изменения с организмом, и из-за гормонов настроение скачет, словно на американских горках. Но в случае с Гермионой он подозревал нечто иное. Что-то, о чём она думала, заставляло её то слегка улыбаться, отчего на её правой щеке появлялась ямочка, то хмуриться, и тогда на лбу появлялась морщинка, совсем не красящая её лицо. Но напрямую Гарри спросить не решался. Ему совсем не хотелось, чтобы Гермиона замкнулась в себе из-за излишних расспросов. К тому же он подозревал, что предметом размышлений Гермионы является парень, который, определённо, старше её. И Гарри даже не догадывался, к чему могут привести эти мысли.

* * *

« »

Гермиона сидела, скрестив ноги, на кровати. Тяжёлый балдахин скрывал ей от соседок по комнате, а маленький огонёк, который она наколдовала, освещал тетрадь.

«Привет, Том. Я наконец-то в Хогвартсе. Не представляешь, каких трудов стоило мне вырваться из дома сюда. Но теперь, когда я вдали от матери, всё должно быть хорошо. Особенно теперь, когда я смогу гораздо чаще с тобой общаться».

Гермиона с нетерпением ждала ответа, покусывая кончик пера. Медленно, словно собеседник не был уверен с правильности написанного, стали появляться слова.

«Здравствуй, Гермиона. Я рад, что ты смогла вернуться в школу. Ты — одарённая волшебница, не смотря на твоё происхождение. Порой у меня возникает мысль, что ты приёмная, и твои родители на самом деле волшебники. Итак, ты в Хогвартсе. Что нового и интересного?»

«У нас новый преподаватель по зельям, некий Ричард Филлион. Мне он не понравился. Какой-то он странный, и есть в нём что-то пугающее. Куча первокурсников, больше, чем в прошлом году. А так всё по-старому. Но я этому даже рада».

Гермиона обмакнула перо в чернильницу и замерла, ожидая ответа.

«Неужели Снейп теперь ведёт ЗОТИ? Что же, он заслужил это. К тому же, эта должность — его давняя мечта, так что за него можно только порадоваться. Возможно, теперь он станет менее озлобленным. А что касается Филлиона... Имя мне не знакомо, но будь осторожна. Мало ли что...»

Гермиона слегка покраснела. Ей было приятно, что Том беспокоится о ней. Это было совсем другое, нежели беспокойство Гарри, Рона и даже Алекса.

«А как там у тебя с Алексом?» — словно прочитав её мысли, написал Том.

«Пока никак. Мы практически всё лето не общались, так что нужно наверстать упущенное. Но он всё понял. Сказал, что мне не повезло с матерью, и если мне нужна будет помощь, чтобы я непременно обращалась к нему».

«Отлично. Жаль, что ты не чистокровная. Тогда бы вы могли бы стать отличной парой».

Гермиона нахмурилась. Том часто упоминал её нечистокровность, мягко и без оскорблений, но это всё равно задевало её. И, похоже, Том намекал, что ничего с Алексом у них быть не может. Она ему не ровня. В глазах защипало, и Гемриона мысленно огрызнулась на себя: «А ну успокойся, Гермиона. Ничего рыдать по пустякам!»

Она решила сменить тему, и начала расспрашивать Тома про его обучение на втором курсе. Он быстро и развёрнуто отвечал на все её вопросы, посоветовал длинный список книг, которые ей могут показаться интересными, а так же упомянул, что она может попросить профессора Снейпа продолжить дополнительные занятия по зельеварению. Гермиона уже собиралась прощаться с Томом и ложиться спать, как появилось ещё одно сообщение:

«К слову о моём обучении в Хогвартсе. Незадолго до выпуска я спрятал одну интересную вещицу, но так и не смог её забрать. Я бы очень хотел, чтобы ты нашла её и сохранила на время у себя, пока мы не встретимся, и ты не сможешь мне её отдать».

Гермиона задумалась. Зная Тома, она могла с уверенностью сказать, что вещица вряд ли безобидная. Возможно, это какой-нибудь артефакт, и тогда, если она его заберёт себе, может произойти что угодно. И как бы ей не было страшно разозлить Тома, Гермиона понимала, что лучше отказаться.

«Я не уверена, что это хорошая идея...» — она написала это неуверенно, и тут же пожалела. Но было уже поздно. Ответ появился практически моментально, почерк стал более резким, словно невидимый собеседник еле сдерживал ярость.

«Это отличная идея! Скажи, ты хочешь через несколько лет быть с Алексом? Стать его девушкой, возможно женой? Ведь он нравится тебе, не отрицай».

«Хочу...»

Слезы всё же потекли из глаз, и Гермиона быстро стёрла их, прежде чем они упали на страницу. Не хватало ещё, чтобы Том догадался, что довёл её до слёз.

«Если ты поможешь мне, я помогу тебе. В моих силах сделать так, чтобы семья Алекса закрыла глаза на твоё происхождение. Когда ты достигнешь совершеннолетия, я устрою так, что ты станешь невестой Алекса. Сейчас у меня нет такой возможности, да и ты слишком мала. Но, поверь, я никогда не забываю хорошие дела. Так, что? Ты найдёшь мою вещь и сохранишь её у себя?»

Гермиона колебалась. Предложение Тома было заманчивым. Наверное, это чувствовала Ева в раю, когда её соблазнял Змий. Всегда рационально мыслящая, сейчас Гермиона не собиралась даже думать о том, что Том может её обмануть. В тринадцать лет подростковая влюблённость толкает на безрассудные вещи, каким бы умным и начитанным не был человек. Дрожащей рукой она вывела ответ:

«Да».

«Вот и умница. Я знал, что ты примешь правильное решение. Итак, моя вещица спрятана в туалете Плаксы Миртл. Думаю, ты знаешь, где это. На одной из раковин тайника ты найдёшь на кране маленькую змейку. Нажав на неё, ты откроешь тайник. Вещица небольшая, и ты должна постоянно носить её с собой. Она защищена от чужих глаз чарами, так можешь не бояться, что её заметят или украдут, увидеть её могут только я и хранитель, то есть ты. Надеюсь, что мы встретимся с тобой на твоё совершеннолетие, и тогда я получу своё, а ты получишь Алекса. Чем раньше ты её найдёшь, тем будет лучше. И ни в коем случае не рассказывай про неё. Если ты проговоришься, пеняй на себя. А сейчас ложись спать. Тебе нужно набираться сил. Спокойной ночи».

Гермиона закрыла тетрадь, убрала её под подушку, чернильницу с пером на тумбочку, и, завернувшись в одеяло, легла на правый бок. В эту ночь ей снилась свадьба. Она стояла перед алтарём в прекрасном белом платье, за руку её держал Алекс, а вокруг них морем растекалась кровь.

* * *

На следующее утро Гермиона проснулась в приподнятом настроении. Она быстро оделась, привела себя в порядок и, взяв сумку, тихо вышла из спальни, стараясь не разбудить соседок по комнате. Встав пораньше, она надеялась до завтрака заскочить в туалет и выполнить поручение Тома. Но её план тут же потерпел крах, когда в гостиной она увидела Гарри. Заметив появившуюся подругу, Гарри радостно улыбнулся.

— Доброе утро, Гермиона, — он обнял её. — Вижу, у тебя отличное настроение. Что-то хоршее снилось?

— И тебе доброе, — отозвалась Гермиона, подавляя досаду. — Не то слово. Просто волшебный сон! Снилось бы мне такое почаще — я бы гораздо быстрее оправилась после похищения. И к тому же, я просто рада, что снова вернулась сюда.

— Вот и замечательно. Ты выглядишь отдохнувший, — заметил Гарри. — И синяки под глазами почти исчезли. Только вот чего ты так рано проснулась?

— Не знаю, — пожав плечами, соврала Гермиона. — Я проснулась, а заснуть больше не смогла. Поэтому решила, что нечего разлёживаться.

— Какое совпадение, — произнёс Гарри. — Я тоже рано проснулся. Правда, разбудил меня кошмарный сон.

— Что тебе снилось? — вмиг перестав улыбаться, поинтересовалась Гермиона.

— Мне снилось, что меня затягивает в болото. Очень медленно. Ничего особого, просто слишком реалистичный сон.

— Понятно, — Гермиона поёжилась.

Они посидели в гостиной, каждый уткнувшись в свою книгу. Изредка они зачитывали интересные отрывки и отвлекались от чтения, чтобы их обсудить. Когда же гостиная стала заполняться учениками, а Рон и Невилл спустились из спальни, четвёрка друзей двинула на завтрак.

* * *

Первым уроком в тот день у них было зельеварение. Профессор Филлион попросил профессора МакГонагалл поставить его всем факультетам в одно время, чтобы один раз провести вводную лекцию, поэтому к началу урока второкурсники бодро спустились в подземелье и, пройдя мимо привычной для них аудитории, прошли в аудитории побольше, где вместо котлов стояли ряды столов и скамеек. Гарри, Гермиона, Рон и Невилл сели в первый ряд, прямо напротив преподавательского стола. За ним уже сидел профессор Филлион. Он лениво листал какую-то книгу, не обращая никакого внимания на студентов. Все расселись, но гул голосов не стихал. Прошло около семи минут после начала урока, когда до учеников наконец дошло, что профессор ждёт, когда они успокоятся и обратят своё внимание на него. Когда наступила тишина, профессор поднялся и произнёс:

— Приветствую вас. Итак, с этого момента мы будем с вами изучать зельеварение. Два занятия в неделю будут посвящены теории, проходить она будет здесь, на неё будет приходить весь курс. Практические занятия будут у каждого факультета в свой день. Это связано с тем, что я хочу, чтобы зелья каждый варил в одиночку, а если вас будет несколько факультетов, я не смогу за вами всеми следить, да и места на всех тогда не хватит. Прежде чем начать лекцию, я хотел бы сделать небольшую поправочку. Всех, кто является магглорождённым я прошу пересесть на задние ряды, — по классу прошёл нестройный гул. — Ну же! — прикрикнул профессор, и тотчас же голоса стихли. — Чистокровные должны сидеть в первых рядах, остальные между чистокровными и магглорождёнными. Я даю вам три минуты, чтобы молча, я подчёркиваю, молча пересесть.

— Почему мне это напоминает нацизм и холокост? — тихо прошептала Гермиона Гарри, надеясь, что профессор не услышит, но он всё же отчётливо расслышал каждое её слово.

— Мисс Грейнджер, кажется, — холодно процедил профессор, — возможно, я ошибаюсь, но не слишком ли вы малы, чтобы рассуждать о таких вещах, как гонения евреев нацистами, и сравнивать это с безобидным требованием преподавателя?

Гермиона злобно посмотрела на профессора. Определённо, они с ним не подружатся. Остальные тихо наблюдали за происходящим, кто-то испуганно смотрел на преподавателя, ожидая вспышки гнева.

— Я считаю, — медленно начала говорить Гермиона.

— Мне плевать, что вы считаете, — рявкнул профессор, ударив ладонью по столу. — Либо выполняйте мои указания, либо выметайтесь вон из класса. Но учтите, выбрав второе, вы незамедлительно отправитесь домой.

Бросив на него злобный взгляд, Гермиона взяла в охапку свои вещи и пересела на самый последний ряд. Другие последовали её примеру.

Не слушаю, что говорит профессор, Гермиона достала дневник и быстро написала:

Как же я хочу убить профессора Филлиона!

* * *

После уроков Гермиона побежала в туалет Плаксы Миртл. Саму обитательницу туалета она, к счастью, не застала. Осторожно прикрыв за собой дверь, она подошла к раковинам, расположенным по периметра многоугольного столба, находящегося посреди помещения. Умывальники были грязными, с жёлтыми пятнами возле отверстий, многие краны заржавели. Внимательно осмотрев все краны, она обнаружила тот, что ей был нужен. Она осторожно нажала на него, и тут же в столбе образовалась небольшая ниша. В ней Гермиона увидела кулон на толстой цепочке. Кулон был в виде змейки, точно такой же, что и была на кране. Осторожно Гермиона достала его. Холодная цепь обожгла ей ладонь, и она невольно вздрогнула. Немного поколебавшись, она надела кулон и спрятала его под рубашкой, кожей ощущая леденящий холод. Он сильно обжигал, и ей захотелось снять его. Но тут она услышала отчётливый шёпот:

— Кровь... мне нужна кровь, — пугающий голос пробирал до костей, и Гермиона захотела броситься прочь из туалета, лишь бы спрятаться и не слышать этот шёпот.

Но тут столб задрожал, по его углам побежали трещины, и через несколько секунд перед Гермионой появился проход. Винтовая лестница уходила глубоко вглубь, в темноту. И там, внизу, кто-то шептал:

— Кровь...

Глава опубликована: 23.10.2018

10 глава

За ужином весь Большой зал гудел. Все ученики обсуждали нового преподавателя по зельеварению, на лекциях которого успели побывать второй и седьмой курсы. Большинство возмущались делением потока по чистоте крови, некоторые магглорождённые девушки сидели с покрасневшими глазами, и лишь слизеринцы были довольны требованием нового преподавателя. За столом преподавателей царила угнетающая тишина. Ни директора, ни профессора Филлиона не было, и это вызывало только большие пересуды. Кто-то утверждал, что директор решил уволить нового преподавателя, другие, напротив, злобно говорили, что директор одобрил такое требование.

Гермиона уныло водила вилкой в тарелке, не особо слушая оживлённый разговор Гарри, Рона и Невилла. Кожу возле груди приятно охлаждал кулон, а в голове раздавался тихий шёпот. Некоторые слова она ещё не понимала, и невидимый голос терпеливо их повторял, медленно и чётко. Учить этот язык было сложно, и за несколько часов Гермиона успела заучить лишь пару десятков слов. Но ей нравился этот язык — шипящий, с лёгким присвистом. К тому же у неё было ощущение, что ей доверено нечто сокровенное и важное, чего не сможет коснуться кто-то другой. От этой мысли Гермионе захотелось рассмеяться, но она подавила это желание. Не хватало ещё, чтобы пошли слухи, что она ненормальная. Да и смех был сейчас неуместен.

— Гермиона, библиотеку закрыли, — раздался голос Рона, и она испуганно вскинула голову.

— Как закрыли? — растерянно проговорила она. — Почему?

— Спокойно, только спокойно, — Рон участливо улыбнулся, — только дыши. Никто твой храм не закрывал. Просто я не знал, как ещё привлечь твоё внимание.

— Рон, ты просто... — Гермиона от возмущения даже не могла подобрать нужного слова.

— Рон прав, — подал голос Невилл. — Ты опять задумалась о чём-то своём и никак на нас не реагировала. А упоминание библиотеки лучший способ привлечь твоё внимание.

— Извините, мальчики, — сконфуженно пробормотала Гермиона. — Я правда задумалась. О чём вы говорили?

— Мы говорили, что ты зря вывела из себя профессора Филлиона. Он теперь от тебя не отцепится. Похоже, он будет гораздо хуже профессора Снейпа, — сказал Рон, только ради Гермионы упомянув должность Снейпа.

— Хотите сказать, что я была не права? — Гермиона с обидой посмотрела на друзей.

— Нет, ты была права. Данная рассадка учеников действительно попахивает нетерпимостью к магглорождённым. Но одно дело возмущаться вне кабинета, у директора или декана, и совсем другое в лицо заявлять подобные вещи преподавателю. К тому же ты привела такое сравнение...

— По-моему, — перебил Рон Гарри, — ты перегнула палку. В конце концов, магглорождённых никто в печь не отправляет.

Гермиона удивлённо посмотрела на Рона. Вот чего она никак не ожидала, так это того, что Рону было известно про гонения евреев и печи концлагерей. Ей стало даже стыдно, что она недооценивала друга.

— Тебе легко говорить, — покачала головой Гермиона. — Ты чистокровный. А так профессор Филлион лишний раз напомнил, что магглорождённым здесь не место.

Она почувствовала, как в горле появился ком, а глаза начали слезиться. Что-то в ней надломилось, и она, бросив невнятное извинение, бросилась прочь из зала.

* * *

В то время, когда Большой зал был наполнен обсуждениями нового преподавателя и его методики, в кабинете директора происходил следующий разговор. Профессор Филлион сидел напротив директора. Он казался расслабленным, словно зашёл в гости к старому другу на чашечку чая, а вовсе не для серьёзного разговора с директором школы.

— Послушайте, Ричард, — Дамблдор снял очки и устало потёр глаза. — Вы перегнули палку. Мисс Грейнджер права, вы...

— Она не права, — холодно отчеканил профессор Филлион. — И вы должны это осознать и принять. В противном случае, у вас возникнут проблемы.

— Это угроза?

— Что вы, директор, — возразил Ричард, — это всего лишь предупреждение. Не все в министерстве относятся к вам и вашим взглядам... лояльно. События прошлого учебного года не позволяют министерству стоять в стороне. Похищение ученицы, к тому же не чистокровной, присутствие тёмного волшебника в стенах школы, гибель преподавателя — вам не кажется, что это ненормально для школы?

— Разумеется, подобные происшествия — недопустимы, — согласился директор, — но это же не является поводом угнетать магглорождённых.

— А кто их угнетает? — удивился профессор Филлион. — Я всего лишь хочу, чтобы они осознали — магглорождённые гости в нашем мире. Они никогда не смогут добиться тех же высот, что и чистокровные волшебники. Да, им позволено находиться в нашем обществе, учиться в магических школах, работать в Министерстве магии, но они никогда не будут впереди. То, что мисс Грейнджер сравнила безобидную рассадку учеников с одной из самых страшных трагедий этого века — непозволительное поведение. И я вас прошу, директор, — Филлион устало провёл рукой по лицу, задержавшись кончиками пальцев на пятне, — не старайтесь сопротивляться. После того, что случилось несколько месяцев назад, ничто не станет прежним. Мы не можем закрыть глаза на эту ситуацию.

— Но министр всегда говорил, что не будет вмешиваться в дела Хогвартса, — Дамблдор взмахнул палочкой, и к столу по воздуху приплыл чайник, две чашки и сахарница, ещё одно движение — и чашки наполнились ароматным чаем. — Или же теперь Корнелиус Фадж не помнит про свои обещания?

— Мы ходим по кругу, директор, — Филлион взял одну из чашек и добавил три ложки сахара. — Вы не представляете, сколько усилий я потратил, чтобы уговорить министра не менять весь преподавательский состав.

— Сомневаюсь, — хмыкнул Дамблдор, — что племяннику министра требуется много сил, чтобы о чём-то с ним договориться.

— Когда речь идёт о молодом поколении волшебников, никакие родственные узы не помогут.

Филлион сделал глоток чая и слегка поморщился, когда горячий напиток обжёг ему язык.

— Альбус, — в голосе профессора появилась печаль, — вы же знаете, как я к вам отношусь. Убеждаю вас, никаких серьёзных изменений в школе не будет. Вы только подумайте, мой дядя предлагал прислать в школу дементоров из Азкабана!

— Как дементоров? — Дамблдор от неожиданности расплескал чай, и в другой ситуации оба мужчины бы рассмеялись.

— Так. Министр считает, что дементоры — отличная охрана для школьников. Только вот он не учёл, что тут слишком много пищи для этих мерзких существ.

— Что тебе пришлось сделать, чтобы отговорить его от этой затеи? — с болью в голосе спросил Дамблдор, слегка подаваясь вперёд и заглядывая в глаза Ричарду.

— Не важно, — пожал плечами тот. — Главное, что наши ученики избежали очень неприятной встречи с дементорами. Всё не так уж и плохо. Школьная программа остаётся та же, преподавательский состав будет меняться только с вашего одобрения, и лишь на моих лекциях ученики будут сидеть определённым образом. Вы же знаете, я не считаю магглорождённых недостойными пользоваться магией. Просто у меня есть свои взгляды на их место в магическом обществе. И им же будет легче в будущем, если они с этого возраста привыкнут к тому, что на первом месте, впереди, лидеры — именно чистокровные волшебники. Лишь единицы из магглорождённых добиваются невероятных успехов.

— Ты ничуть не изменился, — покачал головой Дамблдор, — ещё во время своего обучения здесь ты продвигал эту идею. Помнишь, чем это закончилось на четвёртом курсе?

— Конечно, как такое забыть, — Ричард слегка улыбнулся, — мою мантию трансфигурировали в розовое платье с рюшами и оборками прямо за рождественским банкетом, а волосы посыпали блёстками, которые я вымывал целую неделю. Но тогда я был всего лишь подростком, а сейчас я второй человек по значимости в Магической Британии. Не без участия дяди, разумеется. Но это лишь очередной раз доказывает мою мысль.

— Что ж, — Дамблдор поставил локти на стол и упёрся подбородком в ладони, — я услышал тебя. Надеюсь, что ты прав и дальше разделения чистокровных и магглорождённых на твоих лекциях изменения не зайдут.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы так и было, — пообещал Ричард. — Я очень люблю эту школу, и очень уважаю вас, директор. Я, пожалуй, пойду. Доброй ночи, Альбус.

— Доброй ночи, Ричард.

Профессор Филлион слегка кивнул и покинул кабинет. Альбус Дамблдор почесал переносицу и откинулся на спинку своего кресла.

— Бедный Ричард, — задумчиво пробормотал он, — страшно представить, через что он прошёл. Если б я только знал...

* * *

Ричард Филлион никогда не жаловался на свою жизнь. В свои двадцать шесть он достиг высот, о которых некоторые могли лишь мечтать. Единственный сын сестры Корнелиуса Фаджа, он тут же стал любимцем последнего и с раннего детства проводил свободное время у дяди на работе, впитывая, как губка, всё, что слышал и видел. К восьми годам он отлично разбирался в законодательстве магического сообщества, знал некоторые заклинания, пару из которых успешно применял на практике. Тогда же он начал задумываться о месте магглорождённых в магическом мире. Он ничего не имел против них, некоторые нечистокровные сотрудники Министерства ему очень нравились, но при этом он считал, что на первом месте в их обществе должны стоять чистокровные волшебники. Причём, из знатных родов. Ему казалось немыслимым, что кто-то вроде Артура Уизли может стать министром или членом Визенгамота, хоть мистер Уизли и относился к древнему магическому роду.

Корнелиус Фадж не мог не нарадоваться на любимого племянника. Он возлагал на Ричарда огромные надежды, надеясь, что когда-нибудь племянник займёт его место и продолжит его политику. Поэтому он тщательно следил за воспитанием и обучением Ричарда, а после смерти своей сестры забрал мальчика к себе в дом, тем самым ещё сильнее изменив мировоззрение племянника.

В Хогвартсе Ричард попал на Когтевран, что ничуть не удивила министра. Ричард определённо был одарённым ребёнком, начитанным и сообразительным, и совсем скоро он стал лучшим учеником на курсе. В то же время Филлион незаметно для себя сблизился с директором. Иногда по вечерам он приходил в кабинет директора и, сев в одно из удобных кресел и обхватив руками чашку с чаем, рассказывал Дамблдору о своих переживаниях, мыслях и мечтах. Корнелиус сначала не оценил такую "дружбу", но потом нашёл для себя выгоду: через племянника он легко мог контролировать Хогвартс, который ревниво оберегал от вмешательства министерства Дамблдор.

На втором курсе Ричард решил, что пора продвигать свою идеологию в народ, и начал распространять маленькие брошюрки, в которых он описывал свои взгляды на идеальное магическое общество. Тогда же он начал возмущаться тем, что на уроках и в Большом зале ученики сидят вперемешку, а не разделившись по статусу крови. Многие ученики возмущались, некоторые даже порывались его побить, но всех останавливал один факт — он был племянником министра и практически сыном. А никому не хотелось иметь проблем с министром. Правда, всё же как-то его решили проучить, и когда он был на четвёртом курсе, один из семикурсников с Гриффиндора превратил его мантию в розовое платье, а на голову высыпал кучу блёсток. Все смеялись, а громче всех смеялся тот самый гриффондорец. Жаль, смеялся он недолго. Вернулся с каникул он осунувшийся и бледный, на все расспросы отмахивался, а от Ричарда до конца учёбы шарахался. Что тогда случилось с ним никто так и не узнал.

После окончания Хогвартса Ричард сразу же начал работать с дядей. Он, без какого-либо опыта работы, сразу же стал одним из главных людей магического сообщества. Имея связи и деньги, а так же дядю-министра за спиной, он был практически неуязвим. До того самого дня, когда он не встретил Элизу.

Ему только исполнилось двадцать два, и дядя дал ему неделю отпуска, чтобы отпраздновать с размахом это событие. В попытках уединиться и отдохнуть от нескольких лет непрерывной работы, Ричард отправился в небольшую деревушку, где иногда проводил лето с матерью. Там-то, гуляя по узким улочкам, утопающим в яркой зелени, он и наткнулся на Элизу. Она была небольшого роста, голубоглазая, с короткими рыжими волосами и россыпью веснушек на бледной коже. У неё был звонкий смех и тонкий голосок, отчего она порой напоминала ему ребёнка. А ещё у неё не было ног. Но Ричард этого не замечал. Он был пленён Элизой, её особой красотой, смехом, манерой говорить, смешно растягивая некоторые звуки, и взглядом. Когда закончился недельный отпуск, он вернулся в Лондон, где снова погрузился в работу. Но вечером в пятницу он, неизменно покупая огромный букет цветов, отправлялся в деревушку к Элизе.

И лишь один недостаток был в Элизе. Она была магглом. И Ричард понимал, что ей не место в его мире, а самому покинуть Магическую Британию ради неё казалось ему абсурдом. Как бы сильно он не любил Элизу, положение в обществе, деньги и власть крепко держали его. Мысль о том, что он лишится их вызывало у него злость и отчаяние. Он разрывался между чувствами и карьерой, и эта борьба не осталась незамеченной Корнелиусом Фаджем. Министр без особого труда узнал всю правду, и получил отличный рычаг давления на Ричарда. Теперь любое неповиновение Ричарда натыкалось на угрозы в сторону Элизы. При этом, министр искренне считал, что помогает племяннику. Он желал только лучшего для Ричарда, а лучшим, в его понимании, являлось кресло Министра Магии.

Ричард смирился с тем, что его любимой грозит опасность в случае его неповиновения. Поэтому он старательно работал, стараясь угодить дяде, с глупой надеждой, что когда-нибудь сможет быть счастлив с Элизой. Но всё закончилось стремительно и неожиданно. После похищения Гермионы и смерти профессора Квирелла, министр всерьёз решил заняться Хогвартсом. И первым пунктом в его плане действий была замена всех преподавателей на сотрудников министерства. Тогда-то Ричард и вступился за преподавателей, предложив свою кандидатуру на должность профессора зельеварения или ЗОТИ.

— Что ж, — ответил тогда Фадж. — Ты — отличная кандидатура. Только вот... есть проблема. Ты хочешь, чтобы преподавательский состав остался неизменным. Я считаю это невозможным, даже с учётом того, что ты будешь находиться в школе и тщательно следить за всем, что там происходит. Но, — министр многозначительно посмотрел на племянника, — если ты прекратишь свои отношения с магглой и перестанешь ставить свою и мою репутацию под удар, я, так и быть, позволю всем профессорам Хогвартса остаться на занимаемых ими должностях.

Это был удар в спину. Ричард ожидал чего угодно, но не этого. Ему казалось, что дядя шутит, что это всё кошмарный сон, но нет. Его поставили перед выбором, перед которым он бы неизбежно когда-нибудь оказался. Но сейчас он был не готов, он не знал, как поступить правильно. С одной стороны, жизнь с любимой девушкой, среди магглов, изгнание из магического сообщества, которое ему дядя обеспечит, а с другой — головокружительная карьера, почёт, власть, деньги.

После разговора с дядей он переместился в деревушку к Элизе. Увидев любимого, Элиза резво подкатилась к нему на коляске и обняла за талию.

— Ричард, я так скучала! Почему ты не приехал в прошлую пятницу?

— Прости, — сухо проговорил Ричард, с трудом преодолевая ком в горле. — Но мы не можем быть больше вместе. Я не люблю тебя. И никогда не любил.

Элиза растерянно смотрела на него. Её глаза широко раскрылись, и в них читалась обида и укор, губы дрожали, придавая ей сходство с маленьким ребёнком.

— Зачем ты так говоришь? — тихо, словно боясь слов, прошептала она.

— Затем, чтобы прекратить этот спектакль, — не смотря на неё, ответил Ричард. — Я устал притворяться.

— У тебя другая? — с обидой спросила Элиза. Она теребила тонкими пальчиками плед, укрывающий то, что осталось от её ног, и Ричарду до боли хотелось броситься перед ней на колени, поцеловать каждый дрожащий пальчик, прижать её к себе и сказать, как сильно он её любит. Вытереть слезинки с её щёк, приподнять уголки губ пальцами, чтобы она улыбнулась и на её щеках появились ямочки. Но он не мог. Он мысленно проклинал свою слабость, внутренний голос кричал ему, что драгоценное время уходит, когда можно всё обратить в очень неудачную шутку.

— Прощай, — с трудом выдавил он и пошёл прочь.

Вслед ему полетел отчаянный крик, полный боли. Он услышал шум, будто что-то упало, ещё один вскрик и отчаянный плач. Но он не обернулся.

Глава опубликована: 05.11.2018

11 глава

Ричард Филлион редко напивался. Он терпеть не мог алкоголь, а людей, которые часто его употребляют, он презирал, считая их слабыми и зависимыми, не способными противостоять низменным потребностям организма. Но сейчас, после разговора с директором, ему было необходимо напиться и забыться. Он сидел на полу, оперевшись спиной о диван, и пил виски прямо из горла литровой бутылки. Алкоголь был дешёвым, купленным в маленьком маггловском магазинчике в деревушке, располагающейся недалеко от деревни, где жила Элиза. Он хотел напиться в тот же день, когда расстался с Элизой, но в этот вечер ему пришлось уговаривать дядю не присылать в школу дементоров для защиты Хогвартса, и бутылка осталась нетронутой, а потом всё никак не доходили руки. Ричард с головой нырнул в работу, практически не спал и был на грани срыва. Он старательно избегал встречи с дядей, при этом умудряясь контролировать все изменения, касающиеся Хогвартса.

Он солгал Дамблдору, сказав, что ничего практически не изменится. Школу чародейства и волшебства ждало много нового. Тщательно изучив устав, Ричард начал разрабатывать новые декреты об образовании, ужесточая систему образования. Он же и предложил новую систему оценивания и допусков к экзамену. Ричард считал, что оценок должно быть три: превосходно, удовлетворительно и неудовлетворительно. Чтобы допуститься к экзамену, нужно все работы сдать на первую или вторую оценку, в противном случае ученик не имеет права сдавать экзамен. Для тех, кто не сможет вовремя получить допуск к экзамену, Ричард предлагал ввести дополнительные экзамены, в конце августа. Представляя данные разработки членам попечительского совета и отделу образования, он сделал акцент на том ,что данная система оценивания сделает учеников более ответственными и усидчивыми. К тому же он предложил для учеников, сдавших экзамены только на превосходно, ввести небольшую стипендию в качестве поощрения. Опять же, это нововведение могло стать дополнительным стимулом для всех учеников учиться усерднее. Его предложение восприняли неоднозначно, но в результате долгих споров и разговоров, криков и небольшого скандала, изменения были одобрены.

Кроме того Ричард был уверен, что нужно увеличить количество учебных часов и сократить каникулы. Он считал, что ученикам не стоит давать лишних поводов расслабляться. Отдохнуть они смогут в старости, когда отдадут долг магическому сообществу, а пока они молоды и сильны, они спокойно должны перенести ужесточение учебной программы и увеличение занятий, чтобы в будущем с лёгкостью устроиться на службу в Министерство.

И больше всего ему хотелось усовершенствовать модель поведения студентов. Его часто раздражал шум на переменах, из-за которого в коридорах было некомфортно и практически невозможно находиться. В представлении Ричарда, идеальной была бы другая картина: ученики передвигаются строем, молча, открывая рот лишь затем, чтобы поприветствовать кого-нибудь из преподавателей или гостей школы, а выходя на улицу, они чинно гуляют, разбившись на небольшие группы или же читают, сидя на скамейках или траве, во время трапез в Большом зале они не только рассаживаются в зависимости от чистоты крови, но и продолжают соблюдать тишину. Никакого хаоса, только порядок и благотворная для получения знаний атмосфера. А введение телесных наказаний должны были снизить количество нарушений. Министр с одобрением отнёсся к его предложениям, и совсем скоро, в ближайшие дни, жизнь Хогвартса должна была измениться.

Ричард ухмыльнулся, представив реакцию всех на нововведения. В первую очередь расстроится Дамблдор, но Ричарда это не волновало. Главное, что дядя доволен его работой, а значит, и с Элизой всё будет хорошо. Ричард поморщился при мысли о возлюбленной, залпом допил дешёвое пойло и швырнул бутылку в стену. Та разлетелась на осколки, и Ричард, взмахнув палочкой, убрал их. Не хватало ещё порезаться. Конечно, повреждения были бы несущественными, наступи он босой ногой на один из осколков, но всё равно было бы очень и очень неприятно. К тому же... Он передёрнул головой, отгоняя неприятные воспоминания о далёком прошлом.

Пошатываясь, он поднялся на ноги и с удивлением обнаружил, что комната плывёт вокруг него. Он глупо хихикнул и, чуть не свернув стол, пошатываясь направился к выходу. У Снейпа должно было быть антипохмельное зелье, которое непременно понадобится утром. И, возможно, Северус захочет распить с ним ещё одну бутылку, на этот раз уже нормального огневиски. Ричард знал, что Северус всегда хранит у себя пару бутылок огневиски и несколько бутылок вина. Напитки далеко недешёвые, и Ричарду было интересно, откуда у преподавателя школы есть лишние деньги на такие удовольствия.

В коридоре было темно. Портреты мирно дремали в своих рамах, и лишь на одной из картин группа учёных что-то тихо обсуждала, склонившись над столом, заваленным пергаментными свитками, перьями, циркулями и линейками. Ричард шёл медленно, то и дело спотыкаясь и налетая на стены. В голове словно всё подёрнулось туманной дымкой, слова никак не хотели складываться в нормальные предложения. Хотелось сделать что-нибудь безрассудное и глупое, например, побегать по коридорам, крича непристойные частушки.

— Определённо, — сказал он вслух заплетающимся языком, — алкоголь убивает разум.

И тут же рассмеялся, громко и противно. На ближайшем портрете проснулась дама, сидящая в беседке посреди сада, и, замахнувшись на него веером, возмущённо воскликнула:

— Молодой человек, вы время видели?

Ричард неуклюже склонился в поклоне и произнёс с далеко не идеальным выговором:

— Excusez-moi!*

Он плохо помнил, как преодолел препятствие в виде лестницы, но зато отлично запомнил, как из неработающего туалета для девочек выскользнула мисс Грейнджер. Увидев девчонку, Ричард на миг замер, сверля удаляющуюся ученицу глазами. Это могло показаться по-детски глупым, но он винил её в своих проблемах с Элизой. Разумеется, и без Грейнджер с её похищением дядя мог найти повод для давление на племянника с помощью Элизы, но Ричард, особенно в этот момент, когда алкоголь затуманил мозги, ненавидел эту магглорождённую. А какая же она наглая! Её точно нужно проучить. Ричард ускорил шаг, и через какое-то время нагнал Гермиону, которая непонятно почему не замечала следующего за ней преподавателя.

— Так-так-так, — слегка заикаясь, проговорил Ричард, хватая Гермиону за руку. — И что мы здесь делаем в такой час?

— Я... — Гермиона испуганно уставилась на преподавателя, — я не знаю.

— Вы же умная девочка, — протянул Ричард, — должны понимать, что я не поверю в такие отмазки.

— Я правда не знаю, — чуть не плача, проговорила Гермиона.

Она испуганно заозиралась по сторонам, когда поняла, что профессор Филлион прижал её к стене и теперь нависает над ней. В голове тихо и быстро зашептал голос, а через несколько мгновений она отчётливо услышала шипение за своей спиной. Оно доносилось прямо из-за стены, и от него веяло смертью. Но профессор, похоже, даже не обратил внимание на эти звуки. Он медленно провёл рукой по щеке девочки и тихо, сквозь зубы, сказал:

— Знаешь, а ведь ты виновата в моём горе. Твоя пропажа привлекла слишком много излишнего внимания. Я считаю, что смерть одной магглорождённой — небольшая потеря для магического общества, но вот министр так не считает. О, он хотел столько мер принять, чтобы обезопасить вас от всяческих опасностей. Даже хотел всех преподавателей уволить. Но я не позволил. Правда, пришлось многим пожертвовать. Ты даже не представляешь, чего я лишился!

— Я не виновата, что меня похитили! — вскрикнула Гермиона, надеясь, что громкий голос привлечёт хоть чьё-то внимание. Ей было неуютно рядом с профессором.

— Виновата. Ты влезла не в свой мир, — Ричард наклонился, и его глаза оказались напротив её. И Гермиона лишь в этот момент ощутила неприятный запах алкоголя. — Ты — всего лишь недоразумение, так, случайный носитель магического гена. Хотя, кто знает, может твоя мать и нагуляла тебя от какого-нибудь мага?

Гермиона вскинула руку, намереваясь ударить преподавателя, но тот с лёгкостью перехватил её, больно сжав запястье.

— Какие мы ранимые, — покачал он головой. — А ведь мамочку ты не особо любишь. Или она тебя. Конечно, ведь Леночка, — Гермиона поморщилась от русского варианта имени сестры, — была умницей и красавицей с кучей талантов, а не лохматой зубрилкой и всезнайкой со странными способностями взрывать и поджигать вещи в моменты гнева.

— Вы ничего не знаете про меня и мою семью, — еле сдерживая рыдания, пробормотала Гермиона. — Не смейте говорить обо мне так, будто я грязь.

— Не смей мне указывать! — Ричард повысил голос, и Гермиона попыталась вжаться в стену, желая, чтобы та разрушилась, и обладатель страшного голоса защитил её. В том, что он её защитит, она не сомневалась. — Я снимаю с Гриффиндора пятьдесят очков за нахождение вне спальни после отбоя и лично назначаю вам наказание за хамство. Ступайте в свою спальню немедленно!

Испуганная Гермиона бросилась бежать по коридору. Ричард смотрел ей вслед, чувствуя, как злость и желание причинить этой девчонке боль исчезает. Он понимал, что она права: никто, кроме него, не виноват в произошедшем с Элизой. Но, как это часто бывает, легче обвинить другого, чем самому признать свою вину.

Неуверенным шагом он продолжил свой путь в подземелья.

* * *

Северус Снейп только достал бутылку вина, когда в двери постучали. Нахмурившись, он пошёл к двери, проклиная неожиданного гостя. И кому он мог понадобиться в такое время? Разве что в школе опять что-то произошло... К большому облегчению профессора, на пороге стоял лишь Ричард Филлион, изрядно пьяный, но ещё стоящий на ногах.

— Ричард? — Северус слегка приподнял бровь, показывая своё удивление. — Не ожидал тебя увидеть в столь поздний час. Да и ещё в таком, — он сделал небольшую паузу, — необычном состоянии. Насколько я помню, ты у нас трезвенник. Неужто ученики довели?

— Даже трезвенники иногда нуждаются в алкоголе, — Ричард прошёл в покои Снейпа и вальяжно устроился в одном из кресел. Поймав взглядом бутылку, он ухмыльнулся. — Вижу, у тебя тоже был сложный день. А я как раз шёл узнать, нет ли у тебя чего выпить.

— Не многовато ли тебе? — спокойно поинтересовался Снейп, запирая двери и занимая кресло напротив Ричарда.

— Нормально. В крайнем случае, ты же дашь мне антипохмельное зелье?

— Куда я денусь? — устало отозвался Снейп.

Взмахом палочки он приманил бутылку и два бокала.

— Идёшь на понижение? — поинтересовался Снейп, разливая вино. — Не боишься, что совсем плохо будет?

— Плевать. Хуже, чем было и есть, уже не будет, — Ричард устало потёр глаза.

— Оптимистично, — Северус протянул ему бокал.

Минут пять они молча пили, каждый погружённый в свои мысли. Наконец, Снейп нарушил тишину:

— Слышал, ты не сошёлся во взглядах с мисс Грейнджер. Может, не стоило с ней так грубо?

— О, — протянул Ричард, мутным взглядом буравя собеседника. — Я всегда знал, что магглорождённые — твоя слабость. Но не маловата ли Грейнджер для тебя?

— Следи за языком! — Снейп напрягся и слегка наклонился вперёд, заглядывая в глаза Ричарда. — Мисс Грейнджер — моя ученица, причём, одна из самых одарённых.

— Лили тоже была одарённой, пока вы общались.

— Не говори о ней. Никогда.

— Неужто ты всё ещё её любишь? — в голосе Ричарда проскользнули нотки сочувствие. — Как же ты терпишь её сына? Ведь он...

— Вылитая копия Джеймса, я в курсе, — Снейп прикрыл глаза и судорожно вздохнул. — Но сходство во внешности на этом заканчивается. К тому же, у него глаза матери. Мне достаточно концентрироваться только на них, и я уже забываю, кто его отец. Джеймс и Гарри — совершенно разные люди. Скорее, Гарри похож на Люпина — тот тоже был спокойным и усидчивым, самым разумным в их четвёрке Мародёров.

— И ты серьёзно занимался в прошлом году с Поттером зельеварением? Как ему удалось тебя уговорить? — Ричард допил остатки вина в бокале и потянулся за бутылкой.

— Он показал, что заинтересован в этом, — пожал плечами Снейп. — Чем, кстати, очень удивил меня. Я ожидал, что он вообще будет неподготовленным к учёбе здесь, но я ошибся. Учитывая, в каких условиях он рос...

— А что не так с условиями? — Ричард удивлённо посмотрел на Снейпа.

Филлион знал, что воспитывают Гарри единственные родственники — дядя с тётей. Но тщательно жизнь юного спасителя магического мира он не изучал, уделяя всё своё свободное время работе.

— Да условия, в целом, были шикарные. Мальчишка рос, окружённый заботой и лаской. Думаю, сама Лили не смогла бы так сильно о нём заботиться, как это делает Петунья. Но излишняя забота обычно портит детей, превращая их в избалованных и наглых придурков, не желающих чем-либо заниматься. И Поттер тоже мог стать одним из таких.

— Радуйся, что его любили, — Ричард потёр пятно на своём лице. — Они могли легко превратить его в зашуганного и забитого мальчонку, боящегося и слово произнести.

— Я бы этого не допустил, — неожиданно твёрдо произнёс Северус.

— Ага, — скептически ухмыльнулся Ричард, — так Дамблдор и позволил бы тебе вмешиваться в это. Мы оба знаем, что Дамблдор возлагает большие надежды на мальчишку. Не стоит себя обманывать: рано или поздно Тёмный Лорд вернётся. И мы оба знаем, что нужно будет для окончательной победы над ним. А учитывая твою... привязанность к мальчишке, — Снейп попытался возразить, и Ричард повторил, — да, привязанность, даже не отрицай, Дамблдор может увидеть в тебе препятствии.

— Ты пьян, — холодно сказал Снейп. — И несёшь полную чушь.

— Ладно-ладно, — Ричард поднял руки, как бы сдаваясь, — закрыли тему Поттера. Ты прав, я очень пьян.

— Может, всё же объяснишь причину? — холодно осведомился Снейп.

— Причина банальна, — горько усмехнулся Ричард, — девушка.

— Тоже предпочла другого? — с пониманием спросил Снейп. Заметив, что бутылка опустела, он тяжело поднялся и достал другую.

— Нет, — покачал головой Ричард, глядя на вино, заполняющее бокалы. — Скорее, я предпочёл другую.

— И кого же?

— Карьеру.

— О как, — Снейп пригубил вино. — И чем же девушка мешала твоей карьере? Требовала очень много внимания?

— Она маггл.

Северус присвистнул. Оставшееся время, пока не закончилась бутылка, они просидели молча.

* * *

В то время, как профессор Филлион беседовал с директором, а Гарри, Рон и Невилл пытались найти сбежавшую с ужина Гермиону, сама Гермиона рыдала в старом женском туалете. Сидя на холодном полу и обхватив колени руками, она захлёбывалась рыданиями, заливая мантию слезами. Внутри что-то скручивалось и сжималось, и она никак не могла избавиться от этого чувства. Успокоение всё не шло, рыдания не стихали, но внезапно сквозь слёзы она опять услышала тихий шипящий голос. Она сумела разобрать:

— Спустись ко мне... Спустись...

Вытерев слёзы, Гермиона поднялась на ноги и подошла к раковине. Из треснутого зеркала на неё глянуло опухшее от слёз с красными глазами и носом лицо, обрамлённое непослушными кудрями. Шмыгнув, Гермиона пригладила волосы и, умывшись холодной водой, нашла нужную раковину со змейкой и тихо зашептала. По столбу побежали знакомые трещины, он задрожал, и наконец появился проход. Не задумываясь, Гермиона ступила на винтовую лестницу. Та пришла в движение. Проход над головой Гермионы закрылся, и она оказалась в полной темноте. Достав палочку, она произнесла:

— Люмос.

Появился огонёк, и она смогла увидеть, как лестница уходит далеко вниз. Дорога обещала быть не быстрой, и девочка присела на ступеньки. Неожиданно она почувствовала так необходимое ей спокойствие и умиротворение. Чтобы не звало её — оно не причинит ей вреда, Гермиона была в этом уверена. Том бы не стал её обманывать. Да и голос, который она теперь слышала, надев кулон, обещал ей защиту и покровительство.

Наконец, лестница остановилась, и Гермиона, преодолев несколько ступенек, ступила на небольшую круглую площадку. Перед ней было круглая дверь, с выкованными на ней змеями. Даже не задумываясь, Гермиона зашептала слова, смысл которых уже стал ей понятен. Голос в голове оказался отличным учителем. Змеи на двери зашевелились, и та открылась. Переступив порог, Гермиона оказалась в начале огромного зала. По бокам расположились два бассейна, а на другом конце высилась циклопическая, до потолка, статуя, потолок подпирали колонны, обвитые каменными змеями. Гермиона медленно шла к статуе, оглядываясь по сторонам. Ей не было страшно, хотя сумрак и каменные стены напоминали ей о заточении в плену у Квирелла. Подойдя к статуе, она запрокинула голову, пытаясь разглядеть её лицо. Оно принадлежало старцу с обезьяньими чертами и длинной бородой. Поёжившись, Гермиона огляделась. В зале было пусто.

— Закрой глаза... — шёпот раздался за её спиной. Сдерживая желание обернуться, Гермиона зажмурила глаза и не шелохнулась. — Не смотри...

Раздалось тихое шуршание, и Гермиона рукой почувствовала, как что-то коснулось её. Что-то холодное. Она вздрогнула и отступила назад.

— Не бойся... Не бойся... — раздался всё тот же шёпот. — Ты в безопасности...

Гермиона сглотнула и кивнула. Сосредоточившись, она очень медленно и чётко прошипела, издавая лёгкий свист:

— Я знаю.

— Прекрасно...

Что-то продолжало двигаться возле неё, но ей уже не было страшно. Она услышала тихий плеск, а за ним слова:

— Можешь открыть глаза...

Гермиона медленно открыла сначала левый, а затем правый глаз и осторожно огляделась. Изо рта статуи выползала огромнейшая змея. Её голова на миг показалась над водой, и Гермиона инстинктивно зажмурилась. Она уже догадалась, кто был рядом с ней. Василиск. И она прекрасно знала, что будет, если она взглянет в его глаза.

— Достань дневник... — послышался приказ.

Опустившись на пол, Гермиона достала из сумки дневник Тома. Открыв его, она увидела надпись:

«Отлично. Ты нашла моё убежище и моего питомца. Это прекрасно! Пока я не могу о нём заботиться, и я надеюсь, что этим пока займёшься ты. Выполняй его просьбы, а он в ответ никогда не даст тебя в обиду.

Я поняла, Том. Но чем я могу ему помочь?

Ты всё узнаешь, Гермиона. Будет отлично, если ты будешь периодически здесь навещать его. Конечно, он может теперь покидать пределы этой комнаты, но и общение ему нужно. А ты, как я заметил, делаешь отличные успехи в изучении Парселтанга. Думаю, не стоит тебе напоминать, что всё происходящее здесь должно храниться в тайне?

Не нужно. Я всё знаю, Том. И я постараюсь сделать для него всё необходимое.

Умница! Алексу очень повезёт с женой».

Гермиона залилась краской, но всё же тихо прошептала: «Надеюсь, Алекс будет того же мнения...

Куда он денется?»

Гермиона улыбнулась. Сзади раздался шёпот, и Гермиона поспешила к василиску, тщательно избегая его взгляда.

* * *

После столкновения с профессором Филлионом, Гермиона долго не могла уснуть. Ком в горле мешал нормально дышать, но расплакаться она не могла. Не раздеваясь, она лежала поверх одеяла и смотрела в одну точку. Руки слабо подрагивали, а перед глазами снова и снова появлялось лицо профессора, его мутные, наполненные ненавистью глаза. Непонятные и незаслуженные обвинения громким эхом отдавались в голове, и она изредко трясла головой, надеясь избавиться от противного голоса. Ей казалось, что щека, которой касался пьяный профессор, очень грязная и липкая, и до того, как лечь, она минут десять тёрла её жёсткой щёткой, пока кожа не покраснела и не начал саднить. Но мерзкое ощущение не проходило. Даже мысли о найденной комнате и знакомстве с василиском никак не могли перекрыть впечатления от случайной встречи с Филлионом. А ведь придётся ещё отбывать наказание. Гермиона тихо застонала. Тотчас же раздался шёпот:

— Спи... Всё будет хорошо... Засыпай, Гермиона...

Повинуясь голосу василиска, Гермиона закрыла глаза и начала медленно дышать, считая про себя на французском. Очень скоро мысли стали затуманиваться, она стала сбиваться со счёта и, наконец, заснула.

* * *

Наказание было назначено на субботу. Утром, за завтраком, Гермиона нервничала. Меньше всего ей хотелось оставаться один на один с профессором Филлионом. Заметив её состояние, Гарри ободряюще сжал её ладонь и произнёс:

— Не волнуйся. Всё будет в порядке. Я слышал, что есть ещё несколько провинившихся. Так что ты не будешь одна. Конечно, это слабое утешение, но хоть что-то.

— Спасибо, Гарри, — Гермиона слабо улыбнулась. — Мне действительно легче от этого. Мне неприятен профессор Филлион. Меньше всего мне хочется оставаться с ним один на один.

Она так и не смогла рассказать друзьям о стычке с профессором зельеварения. То ли стыд, то ли ещё что-то помешало ей. Да и жаловаться ей не особо хотелось. В конце концов, рано или поздно нытьё надоест её друзьям, и тогда они перестанут с ней общаться, чтобы убрать лишний негатив из жизни.

— Поешь хорошенько, — посоветовал Рон. — Если он заставит вас мыть котлы или полы, тебе понадобятся силы, — он передал ей большой кусок яблочного пирога, а Гарри положил омлет с грибами.

— Спасибо, мальчики! — улыбнулась Гермиона.

Она с удовольствием съела всё, что ей положили. В голове она услышала одобрительный шёпот, а глазами увидела одобрение во взгляде Алекса. Кивнув в сторону выхода, Алекс медленно поднялся и пошёл прочь. Поняв его намёк, Гермиона поблагодарила друзей и, поднявшись, направилась следом за Алексом.

Она обнаружила его в небольшой нише, где никто бы им не помешал. Смущённо улыбнувшись, когда Алекс её обнял, Гермиона произнесла:

— Какие планы на вечер?

— Никаких пока. А есть предложения? — хитро прищурившись, отчего она покраснела, поинтересовался Алекс.

— Может, сходим в библиотеку? Я слышала, что привезли много новых книг. Уверена, мы сможем найти что-нибудь стоящее.

— Хорошая идея. Я за! Только вот, — Алекс на миг запнулся, — когда тебя отпустит Филлион? Честно, я был удивлён, узнав, что ты наказана.

— Не знаю, — пожала плечами Гермиона. — Я даже не представляю, что нам придётся делать. Но надеюсь, что к шести вечера нас точно отпустят. В крайнем случае, сможем сходить завтра в библиотеку. Вряд ли с ней что-тот случится.

— Это точно.

— Я, пожалуй, побегу. Не хочу опоздать.

— Давай, — кивнул Алекс. — Удачи!

Гермиона быстро добралась до кабинета зельеварения. Возле него уже стояла группа провинившихся учеников: парень и девушка с шестого курса, которых профессор Филлион застукал в интересном положении после отбоя в ванной старост, трое пуффендуйцев, один слизеринец и первокурсница с Когтеврана. Через пять минут подошёл и профессор.

— Вижу, все в сборе. Отлично. Прошу следовать за мной.

Ученики удивлённо переглянулись. Они были уверены, что им придётся приводить в порядок котлы после так называемых лабораторных, но профессор повёл их в подземелье. Навстречу им попался Филч, и его злорадная ухмылка не сулила ничего хорошего. Профессор Филлион завёл их в одно из помещений и взмахом руки зажёг факелы. Гермиона огляделась и тихо охнула, увидев рядом с дверьми семь мисок с горохом. Увидев выражение лица учеников, профессор Филлион холодно произнёс:

— Неужели вы ожидали, что будете мыть котлы и пробирки? О нет, дорогие мои. Такое наказание ничему не учит. К тому же, есть домашние эльфы, отлично справляющиеся с этой работой. А наказание же должно хорошо отпечатываться и в голове, и на теле. Прошу, дамы в эту сторону, парни в эту, — он указал налево и направо от входа.

Ученики повиновались. Профессор Филлион сделал лёгкий взмах, и тяжёлая занавеска разделила комнату на две части, отделив мальчиков от девочек.

— Теперь прошу оголить колени и голени. Девочки могут снять мантии и гольфы, а вам, молодые люди, придётся снять брюки.

С пылающими от унижения щеками, Гермиона медленно сняла мантию, туфли и гольфы. Стоять босыми ногами на каменном полу было очень холодно, и она поджала пальцы ног. Шестикурсница что-то бормотала про родителей, но тоже подчинилась. Первокурсница, не сдерживаясь, тихо плакала. К ним подошёл профессор с мисками в руках. Возле каждой девочки он насыпал горох и аккуратно разровнял.

— Думаю, не стоит говорить, что делать, — произнёс он. — У вас будет достаточно времени, чтобы подумать о своём поведении.

С этими словами он ушёл за занавеску. Гермиона услышала, как там сыплется горох, а затем профессор повторяет те же слова:

— Учтите, я за вами слежу. Так что не стоит стоять столбом. Чем раньше начнём, тем быстрее я вас отпущу.

Утерев слёзы, Гермиона медленно опустилась коленями на горох. Справа от неё шестикурсница зашипела от боли. За спиной она услышала тихие всхлипы. Горох больно впивался в кожу, а щёки не переставали пылать от унижения. Гермиона и представить себе не могла, что её когда-нибудь будут наказывать подобным образом.

— Где же ты? — тихо прошептала она.

В ответ ей было молчание. Наверное, василиск отправился на поиски добычи, и даже кулон, благодаря которому она могла общаться с ним на больших расстояниях, не мог ей помочь докричаться до него. Обхватив плечи руками, Гермиона смотрела на стену перед собой и повторяла Историю Хогвартса. Так прошла четверть часа, по истечению которой шестикурсница не выдержала и вскочила на ноги. Гермиона посмотрела на её ноги и содрогнулась: горошины вонзились в покрасневшую кожу, и девушка, с гримасой боли на лице, начала выковыривать из своих ног горох. Но не успела она избавиться от гороха на правой ноге, как занавеска дёрнулась, и к ней подскочил профессор.

— Так-так-так, — недовольно цокнул он языком. — Вижу, до вас плохо доходит. Жаль. Я надеялся, что вам достаточно будет одного часа наказания. Но теперь, увы, я вынужден увеличить время в два раза. И это касается всех. Благодарите за это мисс Кэррот.

Гермиона взглянула на плачущую девушку, которая снова опустилась на горох. Сил злиться на неё ни у кого не было. И так было понятно, что она не виновата.

— Надо будет рассказать Дамблдору, — тихо подала голос первокурсница через какое-то время и тут же втянула голову в шею, опасаясь, что ненормальный профессор её услышит. Но тот, похоже, ушёл.

— Непременно, — отозвался шестикурсник. — И попечительскому совету сообщим. В Хогвартсе уже давно запрещены телесные наказания. Просто так это не оставят.

— Ты сначала выживи эти два часа, — простонала Кэррот. Она слегка оторвала колени от пола, и Гермиона увидела, как на жёлтых горошинах остались красные капли.

— Ты держись, Пенелопа, — произнёс шестикурсник. — Пожалуйста. По моим подсчётам, осталось полтора часа.

В ответ раздался дружный стон.

* * *

Когда профессору Филлиону было шесть, он сильно провинился, разбив в домашней лаборатории кучу пробирок и склянок. У матери в тот день были гости, и ближе к вечеру она уже была пьяна вдрызг и плохо соображала. Проводив гостей, она схватила сына за ухо и потащила его на место преступления. Рик пытался вырваться, просил прощения и обещал, что впредь будет аккуратным и не полезет туда, куда ему нельзя, но мать не слышала его. Затащив его в лабораторию, она подвела сына к груде осколков, взмахом руки убрала остатки зелий и, стянув с Рика шорты, силой опустила его коленями прямо на битое стекло. Мальчик закричал, за что получил пощёчину.

— Заткнись, — заплетающимся языком вскрикнула она. — Заткнись, щенок.

Рик всхлипнул. Он не мог узнать свою маму в этом пьяном злобном существе, с садистским наслаждением смотрящим, как стекло вонзается в тонкую кожу и окрашивается кровью. Она сидела возле стола, постукивая пальцами левой руки по столешнице. Рик тихо плакал, утирая руками слёзы и сопли, стараясь не издавать громких звуков. Мать пристально смотрела на него, но через какое-то время её глаза начали слипаться, и она завалилась на бок. Когда раздалось тихое посапывание, Рик осторожно поднялся и медленно поплёлся в свою комнату. С трудом дойдя до кровати, он начал вытаскивать осколки. От крупных было гораздо легче избавиться, а вот мелкие глубоко впились в кожу. Поняв, что самостоятельно он не сможет справиться, Рик позвал эльфа. Тот, тряся огромными ушами, за полчаса избавил молодого хозяина от всех осколков, даже самых мелких, обработал раны и перевязал ноги.

На следующее утро мать Рика ничего не помнила. Она удивлённо смотрела на забинтованные ноги сына и не понимала, почему тот шарахается от неё как от огня. Она пыталась узнать, что произошло накануне, но Рик отмалчивался. В конце концов, мать не выдержала и опять наказала сына, поставив того коленями на горох. Стоя на горохе, Рик глотал слёзы и пообещал себе, что когда-нибудь он отомстит и заставит других испытывать то же унижение, что и он.

Глава опубликована: 26.02.2019

12 глава

В тот самый момент, когда провинившиеся отбывали наказание в подземелье, Гарри быстрым шагом направлялся к профессору Снейпу. В школьной сумке, которая била его по левой ноге от быстрой походки, лежало несколько книг, в которые мальчик уже успел вложить закладки и листы с пометками. Он надеялся, что застанет профессора у себя и убедит его продолжить занятия по зельям. За лето он откопал несколько зелий, которые бы хотел сварить в течение учебного года, а некоторые попробовать изменить. Гарри даже начал делать наброски, разумно решив, что если случайно подорвёт дом или гараж тёти и дяди, никто его по головке не погладит, и нужно ограничиться лишь теорией. Кроме того, Гарри прочитал много исследовательских работ о свойствах редких и не очень ингредиентов для зелий и о их взаимодействии.

Единственным, что несколько напрягало Гарри, была реакция Гермионы, когда она узнает, что он без неё пошёл к профессору Снейпу. Гарри надеялся, что подруга поймёт, но от девочек всего можно ожидать, в том числе и беспочвенной («почти» — мысленно добавил Гарри) обиды. Конечно, надо было дождаться Гермиону, но ведь профессор Снейп мог и покинуть замок. А каждый час, который можно потратить на исследования, драгоценен.

К огромной радости Гарри, профессор был в своём новом кабинете. Непривычно было видеть мрачного Снейпа в светлом кабинете, освещённом солнечным светом. Профессор проверял эссе, и обычное выражение презрения застыло на его желтоватом лице.

— Добрый день, сэр, — вежливо поздоровался Гарри, — вы не против, если я у вас отниму немного времени?

— Мистер Поттер, — кивнул профессор, отрываясь от проверки свитка, заляпанного чернилами. Похоже, писавший его студент не отличался аккуратностью, — разумеется. Поверьте, читать эссе остолопов с шестого курса — сомнительное удовольствие. Что вы хотели спросить?

— Я бы хотел узнать, сможете ли вы продолжать занятия со мной и Гермионой? Мы оба будем рады, если вы согласитесь! Я даже нашёл зелья, которые мне хотелось бы сварить и над которыми я бы с радостью поэкспериментировал.

— Любопытно, — профессор отодвинул свитки, освобождая на столе место, — показывайте, что вас там заинтересовало.

Гарри поспешно начал вынимать книги. При виде авторов, профессор тихо хмыкнул. Да уж, Поттер знал, что нужно брать.

— Вот, во-первых, это зелье, — Гарри открыл книгу в тёмно-зелёном переплёте, — которое позволяет за считанные секунды отрастить волосы. Но я бы хотел поработать над ним. Например, я хочу понять, можно ли сделать так, чтобы это зелье позволяло менять цвет волосам. Я знаю, что для этих целей уже есть зелье, но оно достаточно дорогое из-за редких компонентов, а, на мой взгляд, если усовершенствовать это зелье, то любой волшебник с любым достатком сможет себе позволить такое зелье, ведь ингредиенты здесь гораздо дешевле.

— Хорошая теория, мистер Поттер, — Снейп взял листок, исписанный аккуратным почерком Гарри, — как я понимаю, это ваши предположения, что можно изменить? — Гарри кивнул. — Что ж, можно будет это проверить. Только скажите, думаете, это зелье будет актуальным, если оно всё же удастся?

— Почему нет? — пожал плечами Гарри. — Я уверен, что оно будет пользоваться популярностью у лиц женского пола, особенно тех, кто недоволен своей внешностью или хочет что-то изменить в себе. К тому же, само зелье просто в изготовлении, а я считаю, что начинать экспериментировать надо с чего-то простого. А ведь главная моя цель — исследовательская работа, так что вопрос актуальности меня не особо заботит.

— Забавно, — покачал головой Снейп, но даже не улыбнулся. — Что ещё?

— Парочка лечебных зелий, — Гарри раскрыл книги и постучал указательным пальцем по названиям. — Тоже не самые мудрёные — от простуды и от ветрянки. Но мне хотелось бы и с ними поработать. Есть ещё одно, — Гарри замялся, — относится к списку самых опасных зелий, — он раскрыл совсем тонкую, страниц на восемьдесят, книжку, — поэтому я не уверен, что вы согласитесь со мной его сварить, не говоря уж о том, чтобы что-то в нём изменить.

— Интересный набор, — профессор взял один из листов, на котором Гарри делал пометки, — советую тут начать с добавление не трёх, а двух капель. А что касается зелья для волос… Думаю, мы начнём с него. Для начала просто сварите его, а потом уже будем думать, что можно сделать. Вас это устраивает?

Гарри кивнул в ответ головой.

— Замечательно, — кивнул профессор Снейп. — Мисс Грейнджер, как я понимаю, отбывает наказание у профессора Филлиона?

— Да, — Гарри уже снял мантию, чтобы рукава не мешались, и выкладывал на стол нужные ингредиенты.

— Пожалуй, схожу, отпрошу её, — медленно произнёс профессор Снейп. — Предполагаю, она расстроится, если узнает, что вы начали заниматься без неё. Пока меня нет, нагрейте воду, и аккуратно измельчите необходимые ингредиенты. И, пожалуйста, при взвешивании будьте предельно аккуратны. Чем точнее вы измерите вес составляющих зелья, тем лучше пойдут наши исследования.

Гарри кивнул и быстро приступил к делу. Его пальцы слегка дрожали от предвкушения: спустя несколько недель он опять займётся любимым делом!

* * *

Гермиона провела ладонью по лицу, стирая капельки пота и слёзы. Ей казалось, что прошла уже целая вечность с того момента, как профессор зельеварения привёл их в это подземелье. Она уже не чувствовала ног, только мерзкую, грызущую боль. Всё её тело неприятно затекло, и Гермиона с ужасом думала о том, как будет вставать с колен и возвращаться к себе в спальню. Стоящая рядом с ней Пенелопа слегка раскачивалась из стороны в сторону и что-то шептала под нос. Один раз она потеряла сознание, и пришедший через несколько секунд профессор Филлион с помощью заклинания вылил на неё литра два воды. Пенелопа пришла в себя, и с надеждой посмотрела на профессора. Но тот лишь покачал головой и сообщил, что наказание продолжается.

Гермиона поморщилась, и прикоснулась рукой к кулону. Сквозь ткань одежды она почувствовала его холод и мысленно позвала василиска. Но опять в ответ ей была тишина. В душе зарождалось иррациональное чувство обиды. Ведь он обещал ей, что не даст в обиду!

В этот момент дверь отворилась.

— Какого… — раздалось ругательство, и Гермиона резко вскочила и тут же грохнулась на пол.

На пороге стоял профессор Снейп, и Гермиона в первые увидела его лицо, искажённое шоком.

— Что здесь происходит? — хрипло выдохнул профессор.

— Да вот наш новый преподаватель решил, что физическое наказание — лучшая методика воспитания, — ядовито отозвалась Пенелопа.

Она поднялась с колен и с гримасой боли прикоснулась к коленям. Они представляли собой жуткое зрелище, и Гермиона почувствовала, как всё плывёт перед глазами. На свои колени она смотреть не стала.

Быстро взяв себя в руки, профессор Снейп быстро подошёл к Гермионе и помог ей встать на ноги. После поставил на ноги первокурсницу, но та от пережитого не могла стоять на ногах, и ему пришлось взять её на руки. Парни чувствовали себя ничуть не лучше, но нашли в себе силы последовать за профессором в Больничное крыло.

Покидая подземелье, Гермиона наконец услышала тихий шёпот василиска.

* * *

Вся школа гудела. Все только и говорили, что новый профессор вернул телесные наказания, и теперь несколько человек лежат в Больничном крыле. Все были встревожены, даже слизеринцы, которые совсем недавно радовались, что профессор делит учеников по статусу крови. Всем было понятно, что ни один, даже самый невинный проступок, не останется безнаказанным. Близнецы Уизли со своим другом, Ли Джорданом, сидели как в воду опущенные. Славные беззаботные деньки остались позади.

Гарри и Алекс направлялись в Больничное крыло проведать Гермиону.

— Поверить не могу, — в который раз повторил Гарри, — это просто невероятно.

— В некоторых семьях подобные наказания — обычная практика, — пожал плечами Алекс. — Но это совсем не означает, что это правильно. Телесные наказания в принципе неправильная тактика воспитания детей. Они основаны на унижении и проявлении своей силы, а таким образом ты заставишь ребёнка испытывать только страх и обиду, а не объяснишь ему, в чём он не прав. Похоже, профессору Филлиону не особо повезло. Вряд ли он ни с того не с сего решил, что в воспитательных целях нужно применять к детям подобные меры наказаний.

— Он всё равно больной ублюдок, — злобно проговорил Гарри. — Как его только допустили к работе с детьми?

— Насколько я знаю, — слегка задумчиво произнёс Алекс, морща лоб, — его дядя — министр магии. А министр тот ещё консерватор. Так что вполне ожидаемы подобные нововведения. Мне рассказывали, что когда Филлион учился в Хогвартсе, он уже тогда начал продвигать идеи разделения учеников по статусу крови. Некоторые считали, что он приверженец идей Тёмного лорда, — понизив голос, сообщил Алекс, — но сам Филлион ни разу не был замечен за призывом или стремлением уничтожить грязнокровок.

Гарри болезненно поморщился при последнем слове. Алекс не раз использовал данное слово, даже в присутствии Гермионы, хотя и не вкладывал в него негативный оттенок, как это делал тот же Драко Малфой. И всё же Гарри не нравилась эта манера друга. Иногда он порывался осадить Алекса, но что-то мешало ему. Возможно, боязнь потерять друга, а может и осознание, что это — всего лишь слово, пусть и оскорбительное. Главное же отношение Алекса к Гермионе. А к Гермионе слизеринец относился трепетно и уважительно, будто к равной себе по статусу и возрасту.

Наконец, ребята добрались до Больничного крыла. На койках лежали пострадавшие, и каждого, кроме Гермионы, окружала группа друзей и однокурсников. Мадам Помфри обрабатывала колени Гермионы, и та болезненно морщилась при каждом прикосновении. При взгляде на её ноги Гарри сделалось дурно. Мадам Помфри ещё не успела удалить все горошины, и те торчали из кожи, выделяясь на покрасневшей коже уродливыми жёлтыми бугорками.

— Ну же, потерпите немного, — успокаивающе говорила мадам Помфри. — Ещё немного, и станет легче. Осталось всего шесть горошин.

Гермиона сжала простыню, и только кивнула. Стараясь не смотреть на манипуляции с коленями, она посмотрела в сторону и увидела друзей. Она улыбнулась, но улыбка получилась жалкой.

— Привет, Гарри, привет, Алекс, — выдавила Гермиона. — Как видите, мыть котлы мне не пришлось.

— Как ты? — Гарри старательно избегал её коленей, сосредоточившись на лице подруги.

— Было гораздо хуже, когда я стояла на горохе. Никогда бы не подумала, что меня будут наказывать таким способом. Мама ограничивается пощёчинами да подзатыльниками, — Гермиона вскрикнула, когда мадам Помфри достала последнюю горошину.

— Директор должен что-то с этим сделать, — пробормотал Алекс. В отличие от Гарри, он не отрывал глаз от ног Гермионы. — И надо доложить об этом в попечительский совет. К счастью, хорошая знакомая моей матери в него входит. Ничего, просто так это не…

— На вашем месте, — раздался позади голос, и, повернувшись, ребята увидела невысокого полного мужчину, с залысиной, лет шестидесяти, — я бы не стал лезть туда, куда вас не просят.

— Министр? Министр Фадж? — Алекс изумлённо уставился на мужчину.

— Ты не ошибся, — кивнул министр. — Я прибыл сразу же, как узнал о произошедшем. Разумеется, оставлять без внимания подобное происшествие непозволительно. Министерство всячески стремится улучшить уровень образования в Хогвартсе, а так же прикладывает все усилия, чтобы дети, вдалеке от родительского дома и присмотра, получили должное воспитание. К сожалению, не всегда до детей можно достучаться просто словами. Тогда приходится прибегать к более серьёзным мерам.

— Вы хотите сказать, — Гарри чувствовал, как начинает закипать, и Алекс предостерегающе положил ему ладонь на плечо, — что Гермиона заслужила такого? Каждый из них, — голос мальчика сорвался на крик, — заслужил такого наказания? Профессор Филлион искалечил их! Не говоря уж о том, какая травма нанесены их психике. Вы хоть разбираетесь в детской психологии, чтобы заниматься воспитанием юного полколения волшебников?

— Довольно, молодой человек, — перебил его министр. — Вижу, вы недовольны происходящим. Что ж, это вполне объяснимо. Уверен, ваши родители вас слишком избаловали. Хотя постойте, — министр внимательно оглядел лицо Гарри, а затем слабо улыбнулся, — вы же Гарри Поттер, мальчик, одолевший Того-кого-нельзя-называть. Точно. Насколько я помню, вас воспитывают маглы. Скажите, они разве не прибегают к телесным наказаниям?

— Никогда. Они отлично осознают…

— Меня не волнует, что они осознают, — резко произнёс министр. — У волшебников свои методы воспитания. Во многих знатных семьях спокойно практикуют подобные наказания. И ничего, все спокойно переживают.

— Ага, а потом у вас появляются всякие Тёмные лорды, — ляпнул Гарри, не успев обдумать ответ министру.

Министр побледнел. Казалось, он сейчас потеряет сознание. Он нервно сглотнул, слегка оттянул ворот своей мантии и, подойдя к тумбочке, налил себе в стакан воды. Залпом выпил, а затем, подойдя вплотную к Гарри, холодно процедил:

— Вы забываетесь, молодой человек! Вы ещё слишком малы и слишком глупы, чтобы рассуждать о таких вещах. Так что будьте добры держать себя в руках, а язык за зубами. Если вам что-то не нравится, я с радостью одобрю ваше отчисление. Не надейтесь, что к вам будет особое отношение только за то, что вы каким-то чудом смогли одолеть Тёмного лорда. Лично я нахожу ту историю очень подозрительной. Не мог неразумный младенец быть настолько сильным, чтобы суметь отразить убивающее заклинание. Так что не зазнавайтесь. Мне ничего не стоит вышвырнуть вас не только из магического сообщества, но и из страны. Подумайте о своих родных. Вряд ли им понравятся подобные проблемы.

Гарри слегка отступил и опустил глаза. Его всего трясло от злости и страха. Он никак не ожидал столкнуться с такой враждебностью со стороны представителя правительства.

— Я вас понял, — тихо произнёс он.

— Замечательно, — холодно улыбнулся министр и пошёл прочь из Больничного крыла.

* * *

Была ночь, и в Больничном крыле было тихо. Спали наказанные профессором Филлионом, утомлённые пережитым. Спала мадам Помфри за своим столом, забыв убрать перо и измазав поверхность щёку и пальцы чернилами. В дальнем углу тихо тикали часы, отсчитывая секунды. За окном свистел ветер, бился в окна, желая попасть в комнату и убить тепло, исходящее от камина.

Гермиона сидела на кровати. Одеяло скрывало её перебинтованные колени, но она всё равно чувствовала каждую клеточку израненных ног. В руке она сжимала кулон и мысленно призывала к себе василиска.

— Где же ты? — повторяла, словно мантру, Гермиона. — Почему ты мне не помог?

Она не знала, сколько прошло времени, когда где-то за спиной раздался тихий шёпот.

— Здравствуй, Гермиона. Я рад, что всё обошлось. Увы, у меня были дела, и я не слышал твой зов. Когда тебя выпишут, жду тебя в Тайной комнате.

И Гермиона, спрятав кулон под ночную сорочку, закуталась в одеяло. Засыпая, она успела подумать лишь о том, что надо будет непременно написать Тому. Вдруг, тот подскажет, что делать с профессором Филлионом.

* * *

В просторной светлой комнате жарко пылал камин. Обстановка скромная, но никак не намекающая на бедность. Широкий диван, на котором разбросаны подушки, мягкий ковёр, покрывающий всю поверхность, комод да несколько книжных полок, асимметрично прикреплённых к стенам. Перед камином стоит инвалидное кресло, а в нём сидит рыжеволосая девушка. Она читает книгу, но взгляд её постоянно отпускает из своего плена строчки книги и перемещается на огонь. Она смотрит на языки пламени, но видит в них рыжие пряди волос, бледную кожу, тонкие губы, изогнутые в насмешливой улыбке. Что это? Наваждение, галлюцинации, игра света? Девушка наклоняется всё ближе к огню, в котором с каждой секундой всё чётче вырисовывается любимое лицо. С её ног соскальзывает плед и ложится у ног, словно покорная зверушка. Жар опаляет голые ступни, обнимает тонкие лодыжки, поднимается всё выше, вдоль голеней, коленей, скрытых юбкой, ласково касается кончиков пальцев, лижет страницы книг. Языки пламени робко касаются человеческой плоти, обжигая сотнями маленьких укусов. Девушка вскрикивает. Книга падает на пол рядом с колесом. Плед на полу ярко вспыхивает. Огонь разрастается, чувствуя роскошный пир. Столько всего он сможет сожрать: ковёр, книги, комод (деревянный комод!), а самое сладкое — девушка. Юная, невинная девушка, рыжеволосая, чем-то напоминающая слабый огонёк свечи. О, огонь ласково и нежно примет её в свои объятия, подарит сладостную боль, а затем заснёт, скрывшись среди пепла.

Девушка кричит. Ей больно, так больно, что даже разбитое сердце замолкает со своим криком о несчастной любви. Уже вся комната полыхает, пожираемая голодным пламенем. Изогнувшись от боли, девушка кричит.

— Рик! Спаси меня, Рик!

Ричард Филлион резко открыл глаза. По лбу текли липкие капельки пота, всё тело горело, укрытое тёплым одеялом. В голове ещё ярко вставал образ из ночного кошмара: горящая Элиза, зовущая его на помощь. Перевернувшись на спину, Ричард прижал к лицу ладони. Что же он натворил?

Глава опубликована: 02.01.2020

13 глава

На поле для квиддича было шумно и многолюдно. На трибунах сидели немногочисленные зрители, наблюдающие за процессом отбора в команду.

Гермиона, сидящая рядом с Невиллом и Роном с волнением следили за Гарри, летающим над полем, ловя разноцветные мячики, которые ему бросал капитан команды Гриффиндора Оливер Вуд. Никто из троицы не сомневался, что Гарри сможет попасть в команду на позицию ловца, из всех кандидатов он лучше всех справлялся с управлением метлы и ещё не упустил ни одного мячика. Каждый раз, когда мячик оказывался в его ладони, друзья начинали аплодировать, а Рон выкрикивал одобрения и подбадривал друга.

Гарри чувствовал себя счастливым. Он боялся даже подумать о том, что когда-то сможет летать. Ветер свистел в ушах, лохматил и без того непослушные волосы, щекотал лицо. Метла чувствовала каждое малейшее движение, подчиняясь лёгкому нажатию на древко и наклону корпуса. Новая модель оправдывала себя с лихвой, и Гарри даже перестал жалеть о той сумме, что заплатил за, казалось бы, обычную метлу. Тётя Петунья, правда, с сомнением и опасением относилась к затее племянника стать игроком квиддича, но дядя Вернон заступился и сообщил, что каждый ребёнок должен попробовать себя в каком-нибудь виде спорта. К тому же, напомнил он жене, волшебники точно должны были соблюсти все меры безопасности, и оказался прав. Прежде чем выпустить учеников на поле, мадам Трюк, отвечающая за полёты и тренировки по квиддичу, создала защитное поле, которое должно было замедлить любое падение и не дать ученикам, свалившимся с метлы, получить серьёзные травмы.

Соперников за позицию ловца у Гарри было двое: оба с третьего курса, закадычные друзья, которые старались не отставать от Гарри, но, увы, им не хватало реакции. Про себя Гарри поблагодарил дядю и Дадли, которые летом согласились его потренировать и часами кидали ему мячики для бейсбола, которые дядя специально для этого купил.

Наконец, Оливер Вуд коротко свистнул и подозвал троих кандидатов к себе. Гарри легко подлетел к капитану и мягко затормозил.

— Итак, отбор закончен, — довольно произнёс капитан. — Гарри, я тебя поздравляю. Теперь ты — ловец команды. Завтра вечером проведём ещё одну индивидуальную тренировку, а потом уже будешь тренироваться вместе с командой. А вам, ребята, — обратился он к двум другим, — предлагаю место запасного ловца и запасного охотника. Летаете вы отлично, осталось поработать над реакцией. Так что если вы не против, сейчас посмотрим, как вы будете забрасывать и передавать друг другу мячи.

Поникшие мальчишки оживились. Пусть и запасной состав, но у них появился шанс оказаться в команде! Радостно кивнув, они полетели к воротам за капитаном, а Гарри приземлился на поле и, соскочив с метлы, направился в сторону раздевалок.

Он был счастлив. Несмотря на стремление как можно больше учиться, он, как и многие мальчишки его возраста, мечтал заниматься спортом. А квиддич не просто игра, это игра волшебников, к тому же, его отец играл в неё, и Гарри был уверен, что родители гордились бы им. Ему хотелось бы ещё полетать, чтобы вновь ощутить это чувство свободы, но через час профессор Снейп ждал его и Гермиону у себя, а надо было успеть заскочить в библиотеку за справочником и ещё раз просмотреть свои наброски.

Он быстро переоделся и вышел на улицу. Друзья уже ждали его и налетели с поздравлениями и объятьями.

— Мы знали, что у тебя получится! Подумать только, ты ловец! — восторженно кричал Рон, покрасневший от переполнявших его чувств. — У Грега и Мортимера не было никаких шансов.

— Они тоже отлично справлялись, — вставила Гермиона. — Но тебя они переплюнуть не смогли. Поздравляю! Ты молодец. Надеюсь, первая игра пройдёт для тебя успешно.

Смеясь и обсуждая прошедший отбор, ребята дошли до замка. Тут их пути разошлись. Рон и Невилл отправились в гости к Хагриду, а Гермиона с Гарри в гостиную Гриффиндора.

— Чем сегодня будешь заниматься? — поинтересовалась Гермиона.

— Попробую для начала изменить способ добавления жабьей икры, если успею, — ответил Гарри. — Профессор Снейп говорит, что надо начать с этого. Сам он никогда не думал модифицировать зелье для волос, поэтому и для него это будет впервые. А ты?

— Хочу начать варить оборотной зелье. Профессору как раз должен был прийти мой заказ со шкурой бумсланга. Хорошо, что мой отец переводит мне неплохие карманные деньги, — Гермиона еле слышно вздохнула. — Мама бы не одобрила подобную покупку, но, к счастью, она про неё не знает. Она уверена, что я заказала себе ещё кучу книг, хотя этот факт её тоже ой как не радует.

— Она всё ещё против магии? — сочувственно поинтересовался Гарри.

— Похоже на то. Хотя директору и удалось ей доказать, что обучение мне необходимо. Поэтому она смирилась. Правда, она хочет, чтобы я параллельно изучала и магловские предметы. Она смогла договориться с одной из школ, чтобы я училась заочно. Как ей это удалось — не представляю! Просто зимой, на каникулах, и летом мне нужно будет ездить и сдавать промежуточную аттестацию, а так же каждую неделю отправлять сделанную домашнюю работу.

— Ты уверена, что потянешь? — Гарри встревожился. — Обучение здесь и так не из лёгких, а ещё магловские дисциплины…

— Должна потянуть, — пожала плечами Гермиона. — Я просмотрела учебники, ничего сверх сложного там нет. Правда, мать хочет, чтобы я уделяла больше внимания биологии. Она надеется, что я пойду по её стопам и тоже стану врачом.

— А ты чего хочешь?

— Пока не знаю. Мне нравится магия, нравится заниматься зельеварением, но я пока не знаю, захочу ли я лет через пять этим заниматься. Я слишком мала, чтобы выбирать, чем заниматься всю оставшуюся жизнь. Это странно, не находишь, заставлять ребёнка выбирать себе профессию. А если на ребёнка давит авторитет родителей, родственников, учителей, то шанс выбрать то, что действительно по душе, начинает уменьшаться. Стремясь угодить всем и вся, человек просто напросто забывает прислушаться к самому себе, — Гермиона устало потёрла лоб, и Гарри с беспокойством спросил:

— Ты плохо себя чувствуешь? Выглядишь ты бледной…

— Всё нормально, просто голова болит, — улыбнулась Гермиона.

Они зашли в гостиную, взяли необходимые вещи и отправились в кабинет профессора, не забыв заглянуть в библиотеку. Профессор Снейп уже ждал их, раскладывая на столе необходимые ингредиенты. В одном из котлов булькала вода, на доске был написан рецепт зелья для волос с пометками. Пробежав их глазами, Гарри отметил, что профессор добавил и свои мысли.

— Добрый день, профессор, — хором поздоровались Гарри и Гермиона.

— Здравствуйте, — слегка кивнув, ответил профессор. — Располагайтесь. Сначала обсудим ход сегодняшнего занятия, потом приступим к самим зельям.

Гарри и Гермиона уселись за парту и достали перья, книги и пергаменты. Профессор взял свой стул и поставил его перед партой.

— Итак, начнём с вас, мисс Грейнджер, — Снейп открыл книгу и, найдя нужную страницу, положил её перед ученицей, — вы выбрали довольно сложное и долгое в приготовлении зелье. Так как его необходимо в определённые часы проверять, в том числе и во время занятий, я буду за ним присматривать, так что можете не переживать по этому поводу. Все необходимые ингредиенты есть, но я советую вам, для начала, ещё раз хорошенько прочитать рецепт и инструкцию, а так же выписать основные действия и пропорции. Я помню, что вы хотели заняться увеличением действия оборотного зелья, но пока я хочу убедиться, что вы способны сварить его без проблем. Я, конечно, в вас нисколько не сомневаюсь, учитывая ваши успехи, но перестраховаться надо. Сегодня вы многое сделать вряд ли сможете, много времени уйдёт на подготовку компонентов, которые добавляются вначале. Можете приступать. Если возникнут вопросы, обращайтесь. Здесь мы с вами только втроём, так что никто плохо реагировать не будет.

Гермиона покраснела. Ей действительно сложно было признавать, что она чего-то не понимает. Такое случалось крайне редко, и каждый раз необходимость обратиться к преподавателю с вопросом больно била по её самооценке. Она была благодарна профессору, который будто читал её мысли и в те редкие случаи, когда на его занятиях она сталкивалась с проблемой, сам указывал ей на стоящие внимания моменты, таким образом спасая от насмешек со стороны слизеринцев, с которыми у них проходили пары. И даже работая наедине с профессором Гермионе было сложно и боязно. Она прекрасно понимала, откуда возникла эта проблема. Каждый раз, когда у неё возникали сложности с учёбой, а такое бывало, несмотря на её начитанность и острый ум, родители, а особенно мать, строго наказывали её, хоть и не доходя до рукоприкладства. А Елене всё сходило с рук…

Кивнув, Гермиона придвинула к себе книгу и погрузилась в чтение. Каждое предложение она читала по два раза, хотя и успела уже выучить рецепт наизусть.

— Так, теперь вы, мистер Поттер, — профессор задумчиво просмотрел заметки Гарри, — я в ваше отсутствие так же сделал кое-какие наброски. Они отличаются от ваших, но не сильно. Так как зелье варится быстро, предлагаю для начала просто его сварить и проверить. Заодно посмотрите на него в действии. А уже потом займёмся тщательным разбором каждого компонента и их взаимодействием друг с другом. Возможно, сегодня даже успеем посмотреть, как влияет способ добавление жабьей икры на свойства зелья. Если у вас всё получится, то, уверяю, это будет хороший прорыв в вашей деятельности. В том случае, если вы пожелаете посвятить свою жизнь зельеварению, я с радостью дам вам лучшие рекомендации и помогу всем, чем смогу. У вас действительно талант, который встречается редко.

— Благодарю вас, профессор, — глаза Гарри сияли. Услышать подобное из уст профессора Снейпа казалось чем-то нереальным.

В течение следующих полутора часов ребята работали. Тихо стучали ножики о доски, приветливо булькала вода, скрипели перья. И даже профессор казался приветливым и не таким мрачным, как обычно.

Склонившись над котлом и аккуратно помешивая зелье, Гарри обдумывал слова профессора. Хочет ли он заниматься всю жизнь зельями? Гарри считал, что да. Сам процесс увлекал его, успокаивал, а мысль, что он может привнести в мир что-то новое подогревала его уверенность в своих силах. Кто знает, может лет через двадцать или тридцать он сможет найти лекарство от рака или же придумать зелье, позволяющее организму не стареть? Гарри даже на миг зажмурился. Это же будет сказочно! Он знал, что дядя и тётя поддержат любой его выбор, и не осудят, какую бы карьеру он себе не выбрал. Но слова Гермионы слегка остужали его пыл. Что будет лет через пять неизвестно. Он может и охладеть к зельям и увлечься чем-то другим, например, квиддичем, настолько, что захочет заниматься этим всю оставшуюся жизнь. Помотав головой, чтобы отогнать лишние мысли, Гарри сосредоточился на зелье.

Когда оно было сварено, пришло время проверять. Профессор Снейп довольно кивнул, заглянув в котёл. Гарри слегка нервничал, хотя зелье и было сварено идеально, если верить написанному в книге.

— И как будем его проверять? — с лёгким нетерпением спросил Гарри, переминаясь с ноги на ногу.

— Если хотите, можете на себе. Думаю, мисс Грейнджер будет против, если мы случайно испортим ей причёску.

— Отчего же? — вскинула голову Гермиона. — Я не против. Я могу отстричь прядь, которую не видно, и можно будет нанести зелье на это место. В крайнем случае, никто под остальными волосами не заметит отстриженной пряди. К тому же, я уверена, что Гарри справился с этим зельем.

Она отложила палочку, проверила, что с её зельем всё в порядке и подошла к Гарри и профессору. Тот достал ножницы и отстриг у Гермионы небольшую прядь, приподняв густую копну волос. Гарри набрал в пипетку несколько капель зелья и аккуратно капнул на то, что осталось от волос. Первую секунду ничего не происходило, затем зелье впиталось, и волосы начали отрастать. Наконец, они достигли своей прежней длины.

— Браво, мистер Поттер, — профессор Снейп выглядел довольным. — Зелье сварено идеально, а вы точно рассчитали необходимое количество капель. У вас действительно талант. Сейчас возьмите справочник, который принесли из библиотеки, и внимательно прочитайте про каждый ингредиент. То, что покажется вам важным, выпишите на пергамент. Лучше всего сделать таблицу: ингредиент, основные свойства, взаимодействие с другими веществами, примечания. А я пока посмотрю, что у мисс Грейнджер.

Гарри кивнул и устроился за партой. Работа предстояла серьёзная и кропотливая, и он погрузился в справочник, не обращая внимания на профессора и подругу, обсуждающих оборотное зелье.

* * *

Дрогие дядя, тётя и Дадли. У меня всё хорошо. Представьте себе, я попал в команду на позицию ловца! Вчера у нас была тренировка, и наш капитан, Оливер Вуд, сказал, что я просто находка для них, и он будет очень удивлён, если в этом году мы не выиграем кубок школы. Мне очень нравится играть, и у меня неплохо получается, хоть есть куда стремиться. С учёбой тоже всё хорошо. Профессор МакГонагалл оценила моё эссе на превосходно и сказала, что оно написано на уровне пятого курса, не меньше. Профессор Снейп продолжил заниматься со мной и Гермионой. Я занимаюсь исследовательской работой. Не волнуйтесь, это безопасно. Профессор всё контролирует, да и зелье безобидное. Если всё получится, тётя Петунья, ты сможешь менять цвет и длину волос как захочешь. И тогда не придётся тратить деньги на салоны, да и неудачную стрижку можно будет легко исправитью

Правда, есть и плохая новость. У нас новый преподаватель, он племянник нашего министра магии. И у него своё виденье того, как должен проходить учебный и воспитательный процесс. Теперь у нас ещё строже следят за дисциплиной, запрещается громко говорить и ходить большими группами, только парами друг за другом. И на всех занятиях нас рассаживают по «чистоте крови». Бедная Гермиона! Она теперь постоянно сидит за последней партой. Ей и так сложно было влиться в этот мир, а ещё и такое жёсткое указание на её происхождение… Увы, даже директор бессилен. После того, как похитили Гермиону, министерство жёстко контролирует всё, что происходит в нашей школе. К тому же, у нас изменилась система оценивания, и осталось только три оценки: превосходно, удовлетворительно и неудовлетворительно. Хотели ещё и каникулы сократить, но тут даже министр воспротивился.

А у вас какие новости? Буду с нетерпением ждать вашего ответа вместе с совой Дадли.

Крепко обнимаю, Гарри.

* * *

Близилась полночь. Спали давно ученики в своих спальнях, дремали портреты, скрытые сумраком. За окнами стояла мгла, и небо казалось огромным чёрным полотном. Гермиона шла торопливо, постоянно озираясь. Том позвал её, и она не посмела дождаться утра. Знакомой дорогой она дошла до туалета плаксы Миртл. Приведения не было видно, и Гермиона облегчённо выдохнула. Затворив за собой дверь, она подошла к умывальникам. Отработанными движениями открыла тайный проход и, сев на ступеньки, поехала вниз. Дневник лежал у неё на коленях, и она машинально поглаживала обложку. Она не знала, зачем Том попросил её спуститься в Тайную комнату, только написал, что ему нужна её помощь. Гермионе это льстило, хотя она в последнее время стала замечать, что Том, дневник и Тайная комната с василиском пугает её всё больше, но она никак не могла вырваться из их плена. Каждый раз, когда ей хотелось пойти к директору и и рассказать о происходящем, её разум будто окутывался молочной завесой тумана, и через несколько минут она уже не понимала, зачем собиралась идти к директору.

В Тайной комнате горели факелы. Как-то Том написал, что это адское пламя и пообещал Гермиону как-нибудь в будущем научить его вызывать. Гермиона догадывалась, что это тёмное заклинание, но даже не думала отказываться. Она просто ждала того момента, когда наконец сможет встретиться в Томом.

Василиск был там. Он лежал возле статуи, и Гермиона привычно зажмурила глаза. Ступая осторожно по мокрому полу, она приблизилась к Василиску.

— Хорошо, что ты пришла, — раздалось шипение. — Мне нужна помощь.

Гермиона почувствовала, что нога наступила на что-то твёрдое. Раздался лёгкий хруст, от которого волосы встали дыбом, а по спине пробежал холод. Она испуганно вскрикнула и отскочила, открыв глаза. Перед ней лежала женщина. Глаза её будто остекленели, а грудь не вздымалась от дыхания.

— Не бойся, — прошипел Василиск, повернув голову в противоположную от Гермионы сторону. — С ней теперь всё будет хорошо.

— Как я могу тебе помочь? — медленно спросила Гермиона, не отрывая взгляд от трупа. Она с трудом подбирала слова и опасалась, что сделала несколько ошибок, но Василиск её понял.

— Вскрой ей вены на руках, а кровь собери в сосуд. А затем посмотри, что написано в дневнике.

Гермиона опустилась на колени, чувствую, как сознание начинает затуманиваться. Словно в бреду она рассекла заклинанием запястья женщины и начала собирать кровь в сосуд, который по приказу Тома взяла с собой.

— Вскрой ещё вены на ногах, — раздался приказ Василиска, и Гермиона повиновалась.

Когда вся кровь, которую она смогла добыть, была в сосуде, она открыла дневник. Там уже появилось сообщение.

Иди к Большому залу и напиши кровью кое-что на стене….

* * *

Писать кровью было сложно и мерзко. Пальцы были липкими, а металлический запах вызывал тошноту. Гермиона вздрагивала от каждого шороха, но не смела прервать своё занятие. Она даже не понимала, что пишет. В сообщение Тома не было ни слова о том, какую именно фразу она должна написать. Наконец, последняя буква была написана. Гермиона спрятала миску и направилась в сторону гостиной Гриффиндора. Медленно приходило осознание, что она не помнит, что видела в Тайной комнате. В какой-то момент она почувствовала, что пальцы у неё липкие и чем-то измазаны. Забежав в туалет, она с трудом сдержала крик ужаса. Указательный и средний пальцы правой руки были измазаны кровью.

* * *

На следующий день школа опять гудела. На стене возле Большого зала кровавыми буквами кто-то вывел:

Трепещите, осквернители магии! Тайная комната открыта, и очищение уже идёт. Сам наследник Слизерина обещает вам это.

Глава опубликована: 04.01.2020

14 глава

Большой зал изменился: были убраны столы, и вместо них стояли ряды длинных скамей. Свечи под потолком не горели, и от этого атмосфера в зале казалась ещё более напряжённой. Ученики сидели на скамьях и в ожидании смотрели на директора. Дамблдор был хмур, и ничто в нём не напоминало того добродушного и располагающего волшебника, каким он был всё время.

— В наших стенах учатся разные дети, — начал директор. — Есть те, кто полностью посвящает себя учёбе, и те, кто учится кое-как. Есть те, кто не любит или не умеет шутить и разыгрывать других, а есть и те, кто в этом мастер, — директор на миг задержался взглядом на близнецах Уизли. — Но вчера мы выяснили, что среди нас есть человек, не осознающий грань между шуткой и глупостью. Этот человек решил, что будет очень смешно украсить стену школы угрожающей надписью. Всему есть предел. Это уже не невинная детская шалость, это серьёзный проступок. Человек, сделавший это, должен осознавать, что именно он написал. Мы даём сутки виновнику признаться в содеянном. Разумеется, перед попечительским советом встанет вопрос об отчислении. За свои поступки надо отвечать, и это будет хорошим уроком для всех вас. Если же виновный не признается, будут приняты меры. Человек, который это сделал, — Дамблдор обвёл взглядом учеников, но никто не пошевелился и не издал ни звука, — должен был понимать, что он не просто пишет набор слов, он угрожает целой группе учеников. Видимо, он не знаком с историей Тайной комнаты. Что ж, думаю, будет правильным рассказать её. Возможно, это послужит толчком для виновного. Как вам известно, нашу школу основали Годрик Гриффиндор, Салазар Слизерин, Хельга Пуффендуй и Кандида Когтевран. Салазар Слизерин был единственным, кто придерживался мнения о том, что в школе должны учиться только чистокровные волшебники. Не найдя поддержки, он решил покинуть школу, но перед этим создал Тайную комнату, где поселил монстра, убивающего полукровок и магглорождённых. Но ни Тайную комнату, ни монстра никто ни разу не видел, поэтому эту историю считают легендой. Не смотря на это, ни я, никто из преподавателей, не считает надпись на стене удачным розыгрышем. В этих стенах не потерпят взгляды Волан-де-Морта.

Ученики встревоженно зашептались.

— Гермиона, — Гарри взволнованно смотрел на подругу, — ты так побледнела! Не волнуйся, тебя никто не тронет. Не удивлюсь, если это кто-то со Слизерина решил так пошутить. Малфой, например.

— Малфой бы не стал, — покачала головой Гермиона. — Он бы ни за что не стал пачкать руки. Скорее, он бы кого-то подговорил.

— А если наследник Слизерина действительно существует? — испуганно произнёс Невилл. — Что, если это не шутка?

— Директор же сказал, что Тайную комнату никто никогда не видел, — пожал плечами Рон. — Сомневаюсь, что это реальная угроза. Надеюсь, того, кто решил так пошутить, отчислят.

Гермиона вздрогнула. Ей было безумно страшно. Она с ужасом вспоминала, как оказалась в коридоре с испачканными кровью пальцами. Что тогда произошло? Не могла же она написать на стене угрожающую надпись?

Вернувшись в спальню, она с ногами забралась на кровать и задёрнула полог, скрывшись от соседок по комнате. Достала дневник и, несколько мгновений сомневаясь, начала писать:

Том, что происходит? Почему на стене возле Большого зала кровавая надпись, а я ничего не помню о прошлом вечере? Мои пальцы были в крови? Это я написала, да?

Успокойся! Нечего закатывать истерики, я это терпеть не могу. Я без понятия, что у вас происходит. Не забывай, я нахожусь очень далеко от школы и большинство новостей узнаю от тебя. По поводу провала в памяти… Возможно, ты просто переутомилась или надышалась чего-то на зельеварении. Лучше спустись к василиску. Но прежде…

* * *

Ричард Филлион проверял работы учеников шестого курса, когда в окно постучала серая сова. Открыв окно и впустив в комнату холодный ветер, он позволил птице влететь и усесться на стол. Когда он отвязывал письмо, сова недовольно клюнула его в палец, и Ричард выругался. Он замахнулся на птицу, но та даже не шевельнулась и лишь смотрела на него, и мужчина был готов поклясться, что сова смотрит с издевательством.

Письмо было от дяди, и Ричард уже понимал, о чём пойдёт речь. Небрежно разорвав конверт, он достал сложенный лист пергамента и развернул его.

Дорогой мой племянник!

У меня есть две новости. Думаю, ты понимаешь, о чём будет одна из них. Меня сильно напрягает история с надписью на стене. Чтобы там не говорил Дамблдор, просто так оставлять это происшествие нельзя. В ближайшие выходные в школу прибудет отряд авроров, которые проведут обыск в школе. Будь добр, проследи за тем, чтобы всё прошло безупречно. Я очень надеюсь, что ты будешь присутствовать во время обыска. Особое внимание уделите личным вещам учеников и преподавателей, особенно факультету Слизерин. Я знаю, что ты сейчас недовольно морщишься, но отрицать ты не можешь, что вероятность найти тёмные артефакты или иные улики именно на этом факультете крайне высока. Также я надеюсь, что ты будешь внимательно следить за всем происходящим в школе. Если что-то покажется тебе подозрительным, я даю тебе право действовать на своё усмотрение. Только постарайся обойтись без смертельного исхода.

Вторая моя новость, надеюсь, тебя обрадует. Я нашёл тебе невесту. Она француженка, из знатного и богатого рода. Её отец далеко не последний человек в министерстве магии, а мать известный учёный в области трансфигурации. Через две недели, в воскресенье, они ждут нас в своём поместье. Очень тебя прошу отнестись к этому серьёзно. Если мы породнимся с этой семьёй, наше положение только укрепится. Помни, ты мой приемник, и через несколько лет можешь стать министром. Связи и влиятельные родственники никогда не были лишними.

Буду ждать твоего письма с ответом.

С любовью, дядя.

P.s. До меня дошли сведения, что твоя маггла нашла тебе замену. Так что угрызения совести неуместны.

Ричард скомкал письмо и бросил в камин. Огонь яростно накинулся на комок бумаги, превращая известия в пепел.

Внутри Ричарда всё кипело от ярости. Зарычав, он опрокинул стол. Пергаменты с работами студентов разлетелись по комнате, чернильница звякнула, ударившись о каменный пол, стеклянная вазочка с печеньем разбилась на мелкие осколки, и Ричард вздрогнул. Опустившись на колени, он собрал печенье и швырнул его в корзину для мусора. Заворожённо смотря на осколки, он поднёс ладонь к ним и крепко прижал её. Резкая боль пронзила кожу, но он не обратил на неё внимания. Поднеся ладонь к лицу, он внимательно посмотрел на впившееся в плоть куски стекла. Тут же вспомнилась мать.

Она была красивой, мать Ричарда. В отличие от брата, отличавшегося низким ростом и полной фигурой, она была высокой и стройной. Свои густые длинные волосы она приказывала домовикам собирать в замысловатые причёски и очень редко позволяла себе простой пучок на затылке, не говоря уж о том, чтобы ходить с распущенными волосами. Ричард помнил, что никогда не знал, в каком настроении будет его мать. Она могла жестоко наказать его за малейшую провинность, а через несколько минут предлагать сходить погулять, покататься на лошадях или поиграть в его любимые игрушки. Несмотря на страх, Ричард любил её, и когда та умерла, мальчик очень долго страдал и пытался пережить потерю.

Единственное, что он так и не смог простить матери, было то наказание с осколками. Никогда более он не испытывал такого унижения, как тогда, стоя на коленях, ощущая, как в кожу впиваются осколки. Будучи племянником министра, Ричард был уверен, что никто и ничто не заставит его склониться.

Кровь из ранок капала на пол, стекала по ладони, оставляла тонкие дорожки на запястьях и скрывалась под рукавом белой рубашки, на котором медленно распускались, будто цветы, алые пятна.

— Значит, любила, да? — злобно прошипел Ричард, зажмурив глаза и сжимаю раненую ладонь в кулак. — Да, Элиза? Жить без меня не можешь? Конечно… Какой же я дурак, что поверил тебе.

Шатаясь, он дошёл до кресла и вызвал домовика. Тряся ушами, тот вытащил осколки из ладони и забинтовал руку.

Когда домовик исчез, Ричард поднялся, надел мантию и покинул кабинет.

* * *

Он отлично помнил дорогу к дому Элизы. Наложив на себя дезиллюминационное заклинание, он быстрым шагом продвигался по оживлённой улочке, ловко уворачиваясь от прохожих. Весёлая болтовня вокруг раздражала его, напоминала те дни, когда он вместе с Элизой гулял тут, опьянённый любовью.

Калитка была приоткрыта, и он с трудом протиснулся в щель, опасаясь привлечь ненужное внимание магглов. Ветра не было, и резко открывшаяся калитка могла вызвать вопросы. Конечно, нет никаких трудностей подправить всем память, но тратить на это время Ричарду не хотелось. Пройдя по дорожке он подошёл к домику, в котором Элиза жила вместе с сиделкой, в то время как её родители обосновались в Лондоне, ведя, хоть и небольшое, но прибыльное дело. Ричард знал, что они часто навещают дочь, но всё равно не мог понять, почему они бросили дочь на чужого человека.

В окне на первом этаже горел свет. Подойдя к нему, он осторожно заглянул в дом. Перед его глазами предстала гостиная, совсем как в его недавнем сне. И Элиза была такой же, только вот в отличие от своего двойника из сна, под пледом она прятала обрубки ног. Ричард невольно подумал, что надо было давно попробовать найти заклинание, позволяющее восстанавливать утраченные конечности. Но он не успел.

Элиза вскинула голову, и Ричард, забыв, что она не может его увидеть, резко отпрянул от окна. Элиза улыбнулась и что-то произнесла, и через несколько секунд в гостиную зашёл молодой человек. Увидев его, Ричард горько усмехнулся.

— Надо же, — покачал он головой, глядя на рыжеволосого парня, протягивающего Элизе чашку с чем-то горячим.

Незнакомец стоял спиной к окну, и Ричард не мог увидеть его лица. Тот видно что-то сказал, так как Элиза, слегка запрокинув голову, рассмеялась. Руки, обхватывающие чашку дрогнули, и чай пролился на плед. Элиза вздрогнула и сморщила от боли лицо. Незнакомец тут же сорвал с её ног плед и, опустившись на колени, начал дуть на обожжённую кожу. На щеках Элизы заиграл румянец, и дыхание Ричарда перехватило. Он вспомнил, что Элиза краснела так каждый раз, когда он её целовал. И тогда, за неделю до их разрыва, когда оба переборщили с вином…

Ричард встряхнул головой, отгоняя воспоминания о нежной бледной коже, покрытой веснушками, спине, от которой он не мог оторвать пальцы, об упругой груди с тёмными сосками, к которой он прикасался губами, вызывая тихие стоны у своей любимой, и, наконец, о её тонких пальцах, которыми она перебирала его волосы, оставляла непонятные узоры на груди и шее и тонкие царапины на спине.

В груди заныло, и, не в силах больше смотреть на любимую с другим, Ричард отошёл от окна. До последнего он надеялся, что дядя ошибся или обманул. Конечно, ему можно было понять. Ричард не мог забыть Элизу, не так быстро, а новость о невесте могла быть воспринята им в штыки, поэтому дядя выбрал правильный ход, поставив племяннику мат.

Словно пьяный, он покинул деревушку и дошёл до точки аппарации. Последний раз посмотрев на обитель своего счастья, он аппарировал.

* * *

Авроры прибыли, когда только начался завтрак. Ученики, находящиеся в предвкушении отдыха, недоумённо смотрели на прибывших волшебников.

— Не нравится мне это, — проговорил Гарри.

— Похоже, Филлион в курсе происходящего, — сказал Рон, указывая на профессора зельеварения, который что-то объяснял директору.

— Дамблдор недоволен, — отметила Гермиона. — Похоже, Министерство опять вмешивается в дела Хогвартса, а директор это ой как не любит. Не удивлюсь, если дело в той надписи.

— Сомневаюсь, что из-за глупого розыгрыша, министерство станет тратить время авроров, — покачал головой Гарри. — Тут что-то другое…

В этот момент один из авроров встал перед преподавательским столом и вскинул руку, призывая учеников обратить на него внимания. Когда в зале наступила тишина, он достал палочку и, приложив к горлу, усилил свой голос.

— По приказу министра магии в свете появления угрожающей надписи на стене школы сейчас будет произведён обыск. Всех просим оставаться на своих местах. Сейчас по очереди будут осмотрены спальни всех факультетов, потом личные покои преподавателей. При обыске будет присутствовать преподаватель зельеварения Ричард Филлион. Любые попытки скрыть что-либо будут расценены как неподчинение приказу и повлечёт соответствующие наказания. Просим Гриффиндор построиться и следовать за нами.

Кивнув профессору Филлиону, аврор прошёл к дверям зала, наблюдая за учениками. Гриффиндорцы были ошарашены, Фред и Джордж выглядели особо поникшими, и Гарри подумал, что те точно что-то скрывают в своих чемоданах. Сам Гарри ничуть не переживал, хотя обыск и вызывал в нём бурю негодования. Ему совершенно не хотелось, чтобы кто-то копался в его вещах и читал письмо от родных.

А Гермиона дрожала. Она знала, что дневник точно привлечёт внимание авроров. Что с ней сделают? Неужели отправят в Азкабан? При мысли о магической тюрьме ей захотелось расплакаться и убежать. «Том, Том, ну почему ты не можешь помочь?» — чуть не плача, подумала Гермиона.

Ученики набились в гостиную, ожидая дальнейших указаний. Филлион лениво осмотрел их и произнёс:

— Первый курс, мальчики, за нами. Остальные сидят тут. Будьте добры, аврор Джонс, — обратился он к одному из авроров, — проследите за ними.

Тот кивнул, и Филлион с тремя аврорами удалились следом за мальчишками.

— Успокойся, Гермиона, — сказал Гарри, заметив волнение подруги. — Ничего страшного. Да, неприятно. Но что мы можем сделать?

— Они не имеют права, — покачала головой Гермиона, тщетно пытаясь унять дрожь в голосе. — Чтобы там не приказал министр. Мы несовершеннолетние. Подобные процедуры должны проводиться в присутствии родителей.

— Это не маггловский мир, — раздался резкий голос аврора, и Гермиона вздрогнула. — Так что будьте добры не лезть в наш мир со своими правилами, — презрительно посмотрев на Гермиону, аврор отошёл в другой конец комнаты.

— Да что с ними со всеми не так? — прошипел Рон. — Никогда не думал, что у нас в обществе всё настолько плохо. Что-то теперь я даже аврором быть не хочу, если они все такие сволочи. Да и министр, оказывается, тот ещё…

— Тише, Рон, — шикнула на него Гермиона. — Не надо. Если им что-то не понравится, твоему отцу может не поздоровится. Тебе вряд ли что-то сделают, всё же ты просто ребёнок, а вот твой отец работник министерства. Сомневаюсь, что к нему будут лояльны, если узнают, что его ребёнок таким образом отзывается о власти.

Рон покраснел и кивнул.

Гостиная заполнилась молчанием. Замок, казавшийся надёжной крепостью и вторым домом медленно рушился. Тяжёлые ботинки авроров мяли и пачкали мягкие ковры, холодные взгляды безэмоционально ощупывали детей, будто те были лошадьми на рынке. И даже преподаватели, путь и строгие, но всегда готовые прийти на помощь ученикам, не могли ничего сделать. В маленькое царство, где царило волшебство, вторгся совсем иной мир, искажённый и жестокий, со своими законами и правилами, стремящийся превратить сказку, которая так радовала детей, в серую реальность.

Наконец, очередь дошла до Гермионы и её соседок по комнате. На негнущихся ногах Гермиона поднималась по лестнице, глядя в спину профессору Филлиону. После наказания у профессора зельеварения Гермиона старалась не попадаться на глаза ему, прячась на последнем ряду во время лекций, и занимая стол в углу на практических занятиях. Тот тоже делал вид, что не замечает ученицу. При этом все её зелья, сваренные идеально, он оценивал высшей оценкой, а эссе, которые она всегда писала в большем, чем надо, объеме никогда не портил поправками и зачёркиванием, лишь изредка отмечая особо понравившиеся моменты.

Спальня показалась Гермионе совершенно чужой. Ну не могла эта комната, так спокойно поддавшаяся незнакомцам, быть той тихой гаванью, в которую никто не мог проникнуть без разрешения хозяек. Гермиона судорожно вздохнула, когда аврор резко открыл тумбочку возле её кровати и начал выкидывать на пол книги, пергаменты, перья, шкатулку с безделушками, которую подарила ей покойная бабушка. Наклонившись, он вытащил из-под кровати чемодан и открыл его. Гермиона покраснела, когда увидела, как на пол летит её одежда и нижнее бельё. Ну неужели у них нет женщин-авроров? Два других аврора тихо пересмеивались, глядя на девочек и гору Гермиониных вещей. Когда чемодан опустел, Филлион коротко приказал:

— Теперь кровать.

Подушки, покрывало и одеяло полетели на пол.

— Ага! — победно воскликнул аврор, увидев под простыней очертание тетради.

Он не стал заморачиваться, а просто разодрал простыню и достал дневник.

— И что же это такое, юная леди? — поинтересовался он у Гермионы.

— Дневник, — еле слышно ответила Гермиона.

— А зачем же его прятать так хорошо? Или это какой-то запрещённый дневник?

— Просто хотела оставить свои секреты с безопасности, — тихо ответила Гермиона, опуская глаза в пол.

— Так-так, любопытно, — аврор раскрыл дневник.

Гермиона было дёрнулась, чтобы выхватить его, но профессор Филлион схватил её за плечо.

— Довольно, — холодно произнёс он. — Девочка просто ведёт дневник. Они в таком возрасте часто этим занимаются. Отдайте его хозяйке и приступайте дальше.

Аврор казался разочарованным. Бросив последний взгляд на страницы дневника, он нехотя отдал дневник Гермионе и подошёл к кровати Лаванды.

Гермиона прижала дневник к груди.

— Мисс Грейнджер, — сказал профессор Филлион, — можете пока сесть к себе на кровать. Когда мы закончим, щёлкните пальцами, чтобы вызвать домовиков. Они приведут вашу комнату в порядок. И в следующий раз, — глядя ей прямо в глаза, уже тише произнёс он, — ищите тайники получше.

Гермиона смогла лишь кивнуть. Профессор отвернулся, а Гермиона села на кровать. Убедившись, что на неё никто не смотрит, она осторожно открыла дневник. Страницы были исписаны её почерком. Описание занятий, какие-то мысли, маленькие рисунки и наброски стихотворений… Ничто не выдало аврорам истинную суть тетради.

Глава опубликована: 09.02.2020

15 глава

Небольшое кафе, обычно забитое посетителями полностью в это время, было практически пустое: пожилой мужчина, пьющий кофе и изучающий свежую газету, да молодая пара, сидящая в самом углу и настороженно оглядывающаяся. Обоим около двадцати, хотя измождённые лица и тёмные круги под глазами их старили. В волосах у мужчины виднелись серебристые нити седины, а левое веко девушки периодически дёргалось в нервном тике.

— Зря мы это затеяли, Джеймс, — тихо произнесла девушка. — Это может навлечь на них беду. И я боюсь за Гарри. Надо было встретиться в более безопасном месте.

— Успокойся, Лили, — ответил парень, — Сириус и Люпин не дадут его в обиду. К тому же, мы ненадолго же покинули дом, который, между прочим, скрыт всеми возможными защитными заклинаниями. Эта встреча важна, и мы оба это знаем.

— А если они не придут? Ты же знаешь, — девушка не успела договорить.

В кафе зашла пара: блондинка с длинной шеей и полный, но довольно симпатичный мужчина. Заметив Лили и Джеймса, они заметно оживились и двинулись к их столику.

— Лили, ты чудесно выглядишь! — Петунья обняла сестру и поцеловала сестру. — Беременность явно пошла тебе на пользу. По тебе и не скажешь, что всего месяц назад у тебя был огромный живот.

— Спасибо, Петунья, — Лили тепло улыбнулась сестре. — Вернон, рада тебя видеть.

— Взаимно, — Вернон осторожно пожал её руку и обменялся рукопожатием с Джеймсом. — Честно, не ожидал, что вы решите выбраться из своего укрытия. Из вашего последнего письма было понятно, что ситуация ухудшилась.

— К сожалению, это так, — хмуро ответил Джеймс, — война набирает обороты. Открытые военные действия пока не ведутся, но, боюсь, всё очень скоро перейдёт к этому. И тогда

— страшно представить! — что начнётся. Очевидно, что события затронут и вас, магглов. Кто знает, насколько всё ухудшится…

— Петунья, послушай, — перебила мужа Лили, — вам лучше уехать, пока всё не стабилизируется. Я понимаю, что это сложно. Но подумай о Дадли!

— Уехать? — удивлённо переспросила Петунья. — Куда мы можем уехать? Ты же знаешь, я не брошу тебя одну.

— Ты не понимаешь, — горестно вздохнула Лили. — Наше положение очень шатко. Со дня на день мы можем погибнуть.

— Не говори так! — резко перебила её Петунья. — Я не хочу слышать об этом, сестрёнка. Мы уедем только с вами. Подумай о Гарри! Не ради себя, так ради него вы должны скрыться.

— Петунья, — Джеймс устало потёр глаза. Он не спал уже третьи сутки, и сейчас мечтал только о том, как завалиться спать, забыв про всё на свете. — Мы не имеем права. Мы часть этого мира, и ни я, ни Лили никогда себе не простим, если трусливо сбежим, бросив друзей. Но ты права касательно Гарри. Он слишком мал, а мы не можем постоянно сидеть с ним и оберегать. Поэтому мы и позвали вас сюда.

— Петунья, милая, — Лили взяла ладони сестры в свои и слегка сжала, — я умоляю, уезжайте! В Италии всё спокойно, и там вы будете в безопасности. И Гарри тоже, — тихо добавила она.

— Ты хочешь, чтобы мы взяли Гарри с собой? — ошарашенно переспросила Петунья. — Но…

— Лили, — вмешался Вернон, — ты уверена? ты понимаешь, о чём нас просишь?

— Понимаю, — судорожно выдохнула Лили. В глазах её стояли слёзы. — Это не навсегда. Надеюсь. Рано или поздно этот кошмар должен закончиться. Но пока у нас идёт война, Гарри не место в Англии. И доверить его я могу лишь тебе, Петунья. Я знаю, что у тебя самой Дадли, но ты наша последняя надежда. Документы, жильё, деньги — мы всё это организуем.

— Лили, — Петунья покачала головой, — сестрёнка… Я даже не знаю, что и сказать. Поверь, Гарри не будет обузой для нас. Но переезд в Италию… — она опять покачала головой, закусив губу. — Это слишком неожиданно. Нам надо это обсудить и взвесить все «за» и «против».

— Мы понимаем, — Лили слабо улыбнулась. — И не давим. Только прошу, не тяните с решением. Чем раньше вы примете решение, тем легче нам будет переправить вас в Италию. К сожалению, вам придётся жить под другими именами. Это для вашей же безопасности. И лучше никому не сообщать о вашем переезде, если вы всё-таки решитесь. Мы, конечно же, наложим лучшие защитные чары на вас и на ваш дом, а так же я свяжу вас с моими часами, — она показала на изящные часики на запястье с несколькими стрелками и надписями, — и тогда я смогу отслеживать, в порядке ли вы.

— Хорошо, Лили, — Петунья ласково провела пальцами по щеке сестры, — мы с Верноном всё обсудим и сообщим вам.

— Спасибо, Петунья, — Лили крепко обняла сестру, — ты не представляешь, как много это для меня значит.

* * *

Решение было принято. Долго разговаривая и обсуждая, успев поссориться и помириться, Вернон и Петунья решились на переезд в Италию. Они сообщили об этом Лили и Джеймсу и начали собирать вещи. С трудом, но Вернону удалось придумать план, чтобы не расставаться с фирмой. Оставив за главного своего заместителя, он договорился о том, что будет контролировать все дела фирмы дистанционно.

Тем временем Лили и Джеймс подготавливали укрытие для Дурслей и готовили документы. Деньги и лёгкие Конфундусы позволили им быстро раздобыть новые документы на имена Ричарда и Фионы Гриффитс и их сыновей-двойняшек Дэниела и Гарри.

Дата отбытия была назначена на второе сентября. Рано утром Джеймс и Лили прибыли на Тисовую улицу, чтобы подключить камин и переправить все вещи. Пришлось долго колдовать, и камин был готов лишь через два часа.

— Ну, вот и всё, — тихо произнесла Лили, глядя на зелёное пламя, в котором только что исчез её муж вместе с одним из чемоданов новоявленных Гриффитсов. — Осталось последнее — связь. Помнишь, когда я училась в Хогвартсе, я учила тебя призывать почтовых сов? — Петунья кивнула. Ещё тогда, около десяти лет назад, для неё было большим открытием, что хоть что-то волшебное ей подчиняется. К большому изумлению всех, совы будто чувствовали, что ей необходимы их услуги и прилетали в нужное место. — Но это на крайний случай. Письма лучше не посылать, только в крайнем случае. Держи, — Лили протянула сестре два обручальных кольца, — тебе и Вернону. Если что-то случится или просто появятся какие-то новости, потрите кольцо, а потом проговорите ваше сообщение.

— Опять магия, — слабо улыбнулась Петунья. — Помнится, мы с помощью этих чар всегда выигрывали, когда играли в прятки с друзьями.

Лили в ответ улыбнулась.

— Это было чудесное время, Петунья, — она крепко обняла сестру, — и я счастлива, что ты моя сестра. Лучшей старшей сестры нет во всём белом свете.

— Я тоже тебя люблю, Рыжик, — ответила Петунья. В последние годы она редко называла сестру детским прозвищем. — И спасибо тебе за всё!

— Это тебе спасибо, что согласилась помочь нам. Я уверена, что Гарри будет с тобой в безопасности.

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы Гарри не чувствовал себя одиноким и брошенным, — Петунья взяла лицо сестры в ладони и посмотрела той в глаза, — а вы побеждайте наконец этого гада. Я верю в вас.

Когда вещи были переправлены, пришло время прощания. Вернон крепко обнял Лили и Джеймса.

— Берегите себя, ребята, — с трудом выговорил он. В его глазах стояли слёзы, но он даже не думал их вытирать. Даже мужчины могут плакать. — И до встречи! Надеюсь, что она наступит гораздо раньше, чем мы все думаем. Петунья, — он обратился к жене, — я буду ждать тебя. Прощайся.

С этими словами он шагнул в камин. Нерешительно взял порошок и, бросив его, громко назвал новый адрес.

— Я пойду принесу Гарри и Дадли, — сказала Петунья и поднялась на второй этаж в детскую.

Там, в просторной кроватке, мирно спали её сын и племянник. Мальчики спали, крепко зажав между собой плюшевого медведя. Они даже не подозревали о грядущих переменах. Петунья осторожно взяла на руки Гарри и спустилась на первый этаж.

Выдержка Лили дала трещину. Всё время, что они готовили побег Дурслей, она не проронила ни слезинки. И сейчас, увидя своего сына на руках сестры, она разрыдалась. Джеймс тут же оказался возле неё и крепко обнял.

— Тише, тише, — поглаживая её по голове, шептал он, — всё будет хорошо. Мы ещё увидимся. Не плачь, любимая.

Но и он не мог сдержать слёз. Гарри, разбуженный шумом, удивлённо оглядывался вокруг. Он не мог понять, почему плачут родители и почему его держит какая-то женщина. Он хотел лишь одного: чтобы мама перестала плакать и взяла его на руки. Он тихо захныкал. Тотчас же Лили отошла от мужа и осторожно взяла сына из рук сестры.

— Гарри, сыночек, — роняя слёзы на одеяльце, в которое был закутан Гарри, прошептала она, — любимый мой. Маме нужно на время оставить тебя, но она непременно вернётся. Обещаю тебе, — глядя прямо в глаза сыну, Лили улыбнулась, — очень скоро мы снова будем вместе. Когда ты подрастёшь, ты всё поймёшь, ненаглядный мой. — Рыдания сдавили ей горло, и она тихо всхлипнула. — Я не могу, Джеймс! Не могу его оставить! — Лили крепко прижала к себе сына и отскочила к камину.

— Лили, послушай, — мягко произнёс Джеймс, делая шаг в её сторону.

Тотчас же Лили перехватила Гарри левой рукой, а правой выхватила палочку и направила её на мужа. Тот моментально вскинул руки.

— Не подходи! — Взвизгнула Лили. Стёкла в окнах угрожающе задрожали.

— Лили, выслушай, — умоляюще произнёс Джеймс. — Я понимаю, тебе сложно. Поверь, мне тоже больно при мысли, что нам надо расстаться с Гарри. Но пожалуйста, отдай Гарри Петунье. Она позаботится о нём.

— А если война затянется на годы? Что, если Гарри не будет воспринимать нас, как своих родителей? Я не могу, Джеймс. Прошу тебя…

— Лили, — осторожно произнесла Петунья, — посмотри на меня. Посмотри! — Лили перевела взгляд с мужа на сестру. — Я клянусь тебе, что когда ты вернёшься за Гарри, пусть пройдёт хоть двадцать лет, он назовёт тебя мамой. Я расскажу ему про тебя, про Джеймса. Он будет знать, что его родители настоящие герои!

— Петунья, — Лили покрепче прижала к себе Гарри, — чтобы ты сделала на моём месте?

Петунья задумалась. Последние недели она много думала. Представляя себя на месте Лили, она застывала от ужаса и боли. Разлучиться с сыном! От одной мысли ей становилось невыносимо тяжело.

— Я не знаю, Лили, — призналась Петунья, — я правда не знаю. Но я бы сделала всё возможное, чтобы защитить своего сыночка.

Дверь неожиданно распахнулась. На пороге стоял старик с длинной серебристой бородой, очками-половинками на носу и в длинной лиловой мантии.

— Какая душещипательная сцена, — произнёс директор Хогвартса, — клянусь, я готов был разрыдаться. Лили, Лили, — покачал головой Дамблдор, — я разочарован. Как ты только могла пойти на такой шаг — бросить своего сына!

— Альбус, — голос Лили задрожал от еле сдерживаемой ярости, — что вы здесь делаете?

— Предотвращаю непоправимую ошибку, — безмятежно ответил Дамблдор, не обращая никакого внимания на разъярённую женщину, направившую на него волшебную палочку.

Джеймс встал между ним и женой.

— Уходите, Альбус, — глухо произнёс он. — И не вмешивайтесь. Наш сын вас не касается.

— Ты ошибаешься, мой мальчик, — Джеймс скривился, но и это Дамблдор оставил без внимания, — ещё как касается. Ваш сын может стать решающей фигурой в этой войне.

— Он всего лишь ребёнок! — вскричала Лили. — Я не позволю его вмешивать в ваши игры из-за какого-то дурацкого пророчества!

— Тебя никто не спрашивал, Лили, — жёстко произнёс Дамблдор, — ты не имеешь права принимать какие-либо решения по отношению к Гарри.

— Я его мать, — сухо произнесла Лили. — Я вправе распоряжаться его жизнью до тех пор, пока он не сможет это делать самостоятельно. И я не позволю сделать его пешкой в вашей игре.

— О, Лили, эта пешка может стать ферзём, если дойдёт до конца.

— Ага, как же — голос Лили сочился ядом, — я прекрасно знаю, какую партию вы хотите разыграть. Пожертвовать всем, чтобы поставить мат.

— Неужели ты не хочешь победы? Ты, как никто другой, должна страстно желать её.

— Да, хочу! Но если ценой победы должен стать мой сын… — Лили запнулась.

— Ты эгоистка, девочка моя, — разочарованно вздохнул Дамблдор, — кто бы мог подумать. Что ж, ты не оставляешь мне выбора. Либо прекращаешь любые попытки спрятать Гарри, либо я заберу его и отдам членам Ордена на воспитание.

— Вы не посмеете, — возразила Лили, но голос её звучал неуверенно. — Джеймс! — повернулась она к мужу, и отчаяние в её глазах болью отозвалось у него в груди, — хотя бы ты скажи! Почему ты молчишь?

— Лили, — хрипло ответил он, — боюсь, эту битву мы проиграли. У нас нет выбора.

— Выбор есть всегда, мой мальчик, — покачал головой Дамблдор, — и я его вам предоставил. Вы можете спокойно растить своего сына, ходить в гости к Петунье и её семье…

— Нет! — перебила Лили. — Петунья с семьёй уедет в Италию, как и было задумано. И до конца войны никто из нас её не потревожит, чтобы не подставить их под удар.

— Замолчи, — прикрикнул Дамблдор, и лили вздрогнула, — повторяю, ты не имеешь права принимать такие решения. Твоя сестра остаётся в Англии. На её дом и семьё будут наложены все необходимые чары. А что касается Италии, — он задумался, — пожалуй, он понадобится нашим людям. У нас недостаточно укрытий, а некоторым нашим соратникам необходимо залечь на дно. Джеймс, будь добр, верни Вернона домой.

Джеймс повиновался. Петунья, до этого момента молча следившая за происходящим, подала голос:

— Что за пророчество? И причём здесь Гарри? И кто дал вам право распоряжаться его судьбой?

— Петунья, — протянул Дамблдор, — давно не виделись. А ты похорошела. Правда, ты так и не научилась не лезть не в своё дело, а это совсем не красит женщину. Увы, но я не обязан перед тобой отчитываться. Всё, что тебе следует знать, ты и так знаешь.А теперь перестань хмурить свой очаровательный лобик и отнеси Гарри обратно в детскую. Малыш явно хочет спать. Всего хорошего, мои дорогие, — он слегка поклонился. Лили и Петунья неохотно кивнули в ответ.

— Постойте, Альбус, — произнесла Лили, когда Дамблдор открыл дверь, — откуда вы узнали, что мы хотим отдать Гарри Петунье и Вернону и отправить их всех в Италию?

С минуту Дамблдор молча смотрел на неё. Потом, загадочно улыбнувшись, он ответил:

— К счастью, в нашем Ордене достаточно людей, правильно расставляющих приоритеты. Вам стоит поучиться этому у своих друзей.

С этими словами он покинул дом, оставив застывшую Лили наедине с осознанием предательства друзей.

Глава опубликована: 02.04.2020

16 глава

Наступила зима. Снег укутал Запретный лес в белоснежные шубы и шапки, расстелил искрящийся на солнце ковёр, улёгся на крыши замка и домика лесничего. Лёд сковал озеро, и теперь многие ученики в свободное время катались на коньках, задорно смеясь, а те, кто не владел этим мастерством, наслаждались снежными битвами и лепкой снежных баб. Старшие курсы пошли дальше: они устроили соревнование снежных скульптур, и теперь перед замком красовались драконы, львы и пара слонов.

Гарри, Гермиона, Рон и Невилл наслаждались атмосферой приближающегося праздника. Даже Гермиона, которая всего несколько недель назад пугала всех своей бледностью, тёмными кругами под глазами и вечно красными глазами, казалось расцвела. От мороза на её щеках появлялся здоровый румянец, прогулки на свежем воздухе придали её лицу более здоровый оттенок, и Гарри с облегчением думал, что подруге теперь ничего не грозит. Рон и Невилл тоже были удивлены метаморфозой, произошедшей с Гермионой. После обыска, Гермиона начала таять на глазах. Она постоянно вздрагивала, будто кто-то её окликивал, кто-то очень плохой; неожиданно Гермиона стала рассеянной, и даже умудрилась завалить контрольную у профессора Снейпа. Профессор МакГонагалл, обеспокоенная состоянием своей лучшей ученицы, отвела Гермиону в Больничное крыло. Мадам Помфри долго колдовала над девочкой, бормоча себе под нос диагностирующие заклинания. Наконец, она вынесла вердикт: нервное истощение, вызванное стрессом. Оставалось загадкой, что именно оказалось для Гермионы настолько выматывающим.

Пока мадам Помфри безуспешно пыталась выяснить причину морального истощения у Гермионы, произошло ещё одно событие, всколыхнувшее уже всю школу.

Это был первый матч в учебном году по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином. Для Гарри это была первая игра, и он безумно волновался. Накануне он почти три часа занимался на поле, пока Оливер Вуд на пару с профессором МакГонагалл не погнали его спать. При этом декан Гриффиндора даже не стала штрафовать Гарри, нарушившего комендантский час. Прежде чем Гарри зашёл в гостиную, она с улыбкой произнесла:

— Удачи вам завтра, мистер Поттер. Мы все на вас рассчитываем.

Утром вся команда собралась за завтраком в Большом зале. Близнецы Уизли, сидя по бокам, кормили Гарри яичницей и кашей, и грозно шикали на тех, кто начинал хихикать над этой картиной. Оливер Вуд был мрачнее тучи и вяло ковырял вилкой в тарелке, уставившись на пергамент с нарисованной на нём тактикой.

— Нет, не то, совсем не то, — ворчал он, хмурил лоб и, в конце концов, смял пергамент и с громким стоном упал лицом в стол.

— Эй, Вуд, — Рон осторожно ткнул капитана команды в бок, — это что за пораженческое настроение? А ну соберись! Не давай слизеринцам лишнего повода получить удовольствие. И вообще… Вы их всех порвёте!

— Да, Оливер, — поддержала его Алисия Спиннет, — Рон прав. Не далее, как позавчера ты говорил о том, что Гарри — бог квиддича и лучший ловец.

Оливер ответил что-то нечленораздельное, но через минуту всё же поднял голову и выдавил из себя улыбку.

— Да, вы правы. Прошу простить мне мою слабость.

Гарри, идя в сторону раздевалок, всё сильнее начинал жалеть, что согласился на это безрассудство. Ну что ему не стоится на земле? Нет, надо непременно взлететь в воздух, где шары-маньяки готовы переломать тебе косточки и свалить на землю. Конечно, преподаватели наложили защитное поле, да и палочки они держали наготове, чтобы в случае чего поймать учеников или же остановить слишком взбесившиеся бладжеры, но легче от этого не становилось.

— Что, Поттер, коленки дрожат? — раздался насмешливый голос. Гарри обернулся.

Их нагоняла команда слизеринцев и, непонятно как, затесавшийся с ними Драко Малфой.

— Малфой, — холодно ответил Гарри, — не думал, что ты теперь на побегушках у игроков. Что скажет твой отец? — он покачал головой.

Лицо Малфоя покрылось бледно-розовыми пятнами.

— Ты… Да как ты смеешь, отродье грязнокровки? — зашипел Малфой, подходя к Гарри.

Близнецы Уизли тут же пододвинулись поближе и угрожающе направили на Малфоя палочки.

— Знаешь, Малфой, — отстранёно произнёс Гарри, — твои попытки оскорбить меня, задевая моих родителей — по-детски глупы. И твоего мнения я не спрашивал: ни о моих коленках, ни о статусе моей матери. Будь добр, продолжай свой путь дальше. И даже не думай, что тебе удастся спровоцировать драку.

Малфой открыл рот от возмущения, но Гарри уже не обратил на него внимания.

— Расслабься, Драко, — произнёс капитан команды Слизерина Маркус Флинт, — мы его очень скоро отделаем. Так, что он ещё не скоро выйдет из Больничного крыла.

Малфой в ответ ухмыльнулся.

— Вы идите, — обратился он к приятелям, — у меня дело появилось.

* * *

Гарри волновался ровно до того момента, как находился на поле, но стоило ему взлететь, как знакомое чувство счастья и свободы охватило его. Метла слушалась малейшего движения, не чета старой модели ловца Слизерина. Летая над полем, Гарри внимательно присматривался, не появится ли где снитч.

Проблемы начались через пятнадцать минут. Один из бладжеров, отбитый Фредом в сторону Флинта, резко изменил своё направление и полетел прямо в Гарри. Гарри резко наклонил метлу вниз, и мяч пролетел над его головой, едва задев волосы. Гарри выдохнул, и тут же левым глазом заметил, как в его сторону летит второй бладжер, так же резко поменявший своё направление.

— Фред! — закричал Гарри, и один из близнецов бросился ему на подмогу.

— Кажется, они в тебя влюбились, — пошутил Фред, со всей силы отправляя бладжер на другой конец поля, — советую поскорее искать снитч.

Гарри кивнул и, поднявшись на пару метров, осмотрелся. Снитча нигде не было видно.

Прошло уже сорок минут, счёт сравнялся и стал 90:90. Бладжеры продолжали преследовать Гарри, и Оливер Вуд решил взять тайм-аут. Подав сигнал мадам Трюк, судившей матч, он приземлился. Команда последовала его примеру.

— Гарри, я не понимаю, что происходит, — тяжело дыша, произнёс Вуд, — но надо как можно скорее заканчивать игру. Фред, Джордж, не упускайте Гарри из виду.

— А разве бладжеры не должны себя так вести? — осторожно поинтересовался Гарри.

— Бладжеры заколдованы так, чтобы сбивать всех игроков, а не только одного. Возможно, нужно обновить заклинания. Держись, Гарри, — Вуд похлопал его по плечу, — и лови снитч.

Передышка закончилась. Гарри почувствовал лёгкое волнение, когда оба бладжера синхронно развернулись и полетели к нему. И в этот же момент откуда сверху спикировал снитч. Сердце Гарри радостно забилось. Наклонившись к древку метлы, он молнией полетел к земле. Золотой мячик отчаянно шевелил крылышками, но у самой земли Гарри, вытянув руку, схватил его и победно вскинул руку. И тут же в него врезались оба бладжера.

Сначала Гарри не понял, что произошло. Вот он сидел на метле, и вдруг оказался лежащим на земле. А потом его настигла боль. Он попытался встать, но смог лишь слегка пошевелиться и тут же замереть. По лицу побежали слёзы, и он зарыдал.

— Гарри, — рядом с ним приземлился Вуд. Он соскочил с метлы и упал на колени рядом с Гарри, — не двигайся. Сейчас мадам Помфри спустится и поможет тебе. Ты молодец! Это был шикарный момент.

Гарри сквозь слёзы улыбнулся. Снитч бился в его руке, словно птичка, и Гарри разжал пальцы. Снитч на миг застыл, словно не верил, что его отпустили на волю, затем пролетел мимо лица Гарри, задев его щеку крылышком, и улетел в сторону мадам Трюк, которая колдовала над бладжерами.

Сквозь пелену Гарри видел склонившихся над ним мадам Помфри и профессора МакГонагалл. Обе были бледными, у мадам Помфри слабо подрагивали губы.

Чья-то тонкая ладонь аккуратно сжала его пальцы. Гермиона. Гарри не увидел — почувствовал, что это она. А потом всё медленно покрыла белая пелена.

Очнулся Гарри уже в Больничном крыле. Боль ушла, и он смог сесть. За окном было темно, а часы на стене показывали половину десятого. За столом в дальнем конце комнаты сидела мадам Помфри. Заметив, что Гарри пришёл в себя, она поспешила к нему.

— Мистер Поттер, как вы нас всех напугали! Несколько часов в себя не приходили. Ещё бы полчаса, и я вызвала бы целителей из Мунго. Как вы себя чувствуете?

Гарри прислушался к своим ощущениям.

— Немного голова кружится. И есть хочется, — ответил он, подумав.

— Аппетит есть? Это отлично. Сейчас я прикажу домовикам принести вам чего-нибудь. А потом выпьете лекарство и ляжете спать. А утром я уже решу, что с вами делать.

— А что со мной было? — спросил Гарри, поудобнее устраиваясь.

— Переломы рёбер. Кто вообще придумал играть железными мячами? — возмущённо покачала головой мадам Помфри. — Надо поговорить с Дамблдором.

С этими словами она поправила подушку за спиной Гарри и вызвала домовика. После ужина, Гарри выпил лекарство — очень горькое и неприятное — и заснул.

На следующее утро вся школа продолжала обсуждать прошедший матч. Гриффиндорцы бросали подозрительные взгляды на Слизеринцев, но вслух свои подозрения не высказывали. Все знали одно: кто-то настроил бладжеры на одну цель — Гарри Поттера. Директор обещал найти виновного, но пока не предпринимал никаких действий, чем вызывал негодование как со стороны учеников, так и со стороны преподавателей.

Правда вышла наружу вечером. К тому моменту Гарри вышел из Больничного крыла. Большой зал встретил его бурными аплодисментами. Красный от смущения, он сел рядом с Гермионой.

— Как ты? — тут же спросила Гермиона.

— Нормально, — пожал плечами Гарри, накладывая себе жареной картошки, — мадам Помфри профи в своём деле.

— Как ты шикарно снитч поймал, — сменил тему Рон, — я сначала решил, что ты свихнулся вслед за бладжерами. А потом заметил снитч, и через мгновение ты его уже сжимаешь в руке! Ты бы видел, какой танец отплясывал Вуд вчера вечером в гостиной.

— Я бы хотел это увидеть, — пробормотал Гарри, подавляя иррациональную обиду.

Глупо обижаться на команду за радость от победы. Ну и что, что он, Гарри, попал в лазарет. Он помнил, что Вуд первым поспешил на помощь ему, да и близницы Уизли с утра караулили под дверью Больничного крыла, чтобы торжественно вручить Гарри коробку с всевозможными сладостями и подозрительным бутыльком с какой-то слизью. Как они объяснили, эта слизь на несколько секунд делает твоего оппонента слишком разговорчивым. Фред, подмигнув Гарри, предложил после ужина «случайно» вылить её на мантию Малфоя. Вся команда была уверена, что виноват в происшествии с Гарри Малфой, но доказательств ни у кого не было.

— Гарри, — Фред и Джордж подсели к ним, оттеснив третьекурсников, — ты помнишь наш план?

— Какой план? — встревоженно спросила Гермиона. — Что вы задумали?

— Ничего плохого, моя дорогая, — лучезарно улыбнулся Джордж, — просто один очень вежливый юноша намекнул нам, что наш белобрысый принц замешан в одержимости бладжерами Гарри.

— Что за вежливый юноша? — Гермиона отложила вилку и уставилась на близнецов.

— Ну как же? Ты не знаешь единственного адекватного слизеринца? — Фред изобразил негодование. — Сидишь, значит, с ним часами в библиотеке, мило воркуете, аки голубки, и не знаешь его имени! Стыдно, Гермиона, — он укоризненно покачал головой.

— Прекрати! — Гермиона покраснела, но через секунду не удержалась и улыбнулась. — Значит, Алекс считает, что Малфой что-то сделал с бладжерами?

— Именно, — хором ответили близнецы.

— И что вы намерены делать? — поинтересовался Рон, откусывая щедрый кусок пирога с почками.

— Секрет, — таинственно прошептал Фред.

В этот момент Малфой поднялся из-за стола и направился к выходу. Фред и Джордж подтолкнули Гарри.

— Представление начинается, — загадочно произнёс Фред.

Втроём они пошли за Малфоем. Рон, Невилл и Гермиона, сгорая от любопытства, бросились за ними. В коридоре было многолюдно, ученики потихоньку заканчивали ужин и направлялись в свои гостиные. Фред и Джордж обогнали Малфоя и, встав у того на пути, начали драку. Выкрикивая ругательства и проклятия, они мутузили друг друга кулаками, не обращая внимания на собравшихся вокруг них зевак.

— Эй, вы, — презрительно сморщив нос, вскричал Малфой, — совсем уже свихнулись? Кнат не поделили? Или опять вам матушка прислала мантию старшего брата, и вы не можете решить, кто из вас будет носить эти лохмотья?

Близнецы, злобно глянув на него, продолжили драку. Неожиданно Фред толкнул Джорджа, и тот налетел на Гарри, в руках которого был открытый бутылёк. Слизь вылилась на мантию Малфоя.

— Ты убил моего слизняка! — пронзительно закричал Гарри.

Малфой смотрел на мантию так, будто на него вылили как минимум цистерну помоев.

— Ты… ты…да как ты посмел? Ты хоть знаешь, сколько эта мантия стоит? — Малфой задыхался от гнева. — Надо было приказать Добби, чтобы он тебе бладжерами голову пробил!

— Значит, Добби — это твой эльф? — неожиданно серьёзно спросил Гарри.

Повисло молчание. Фред и Джордж, ухмыляясь, встали по бокам Гарри.

— Да, мой, — с истеричными нотками в голосе воскликнул Малфой, — я надеялся, что его трюк с письмами и угрозами поможет.

Глаза Малфоя округлились от ужаса. Он зажал ладонями рот. Действие слизи прекратилось.

— Мистер Поттер, мистер Малфой, — раздался голос профессора Снейпа, который незаметно подошёл к ним, — следуйте за мной. А вы, — он обратился к близнецам, — в следующий раз будьте добры устраивать бои без правил на улице.

Близнецы изумлённо уставились на него. Ни отработок, ни снятых баллов.

— Снейп заболел, — загробным голосом прошептал Фред.

— Или влюбился, — таким же тоном ответил Джордж.

* * *

Вслед за профессором Снейпом они дошли до кабинета директора.

— Лакричные палочки, — с видом, будто его заставили выпить все существующие яды, произнёс Снейп.

Горгулья отъехала, и все трое ступили на лестницу. Малфой довольно ухмылялся. Он был уверен, что декан примет его сторону, чтобы он ни сделал. Гарри же, напротив, готовился к худшему.

Дамблдор пил чай.

— Северус, — удивлённо произнёс он, увидев вошедшего мужчину, — что тебя привело?

— Сейчас узнаете, директор, — процедил профессор Снейп, — мистер Малфой, будьте добры, объясните всем нам, что именно вы приказали своему домовику.

— Северус, — Дамблдор нахмурился, — я не совсем понимаю, какое отношение имеет домовик семьи Маллфоев к нам всем.

— Всё очень просто, не так ли, мистер Малфой? — профессор Снейп прожигал взглядом напуганного Малфоя. — Вижу, язык вам отказал. Хорошо, тогда расскажу я. Судя по всему, вы решили подшутить над мистером Поттером и подговорил своего домовика запугать мистера Поттера. Что домовик вам сказал?

— Сказал, что мне нельзя возвращаться в школу, сэр, — в замешательстве ответил Гарри, — а ещё хотел, чтобы я дал ему клятву, что не вернусь в Хогвартс.

— А также пригрозил убить ваших родственников? — многозначительно спросил профессор.

Гарри удивлённо посмотрел на него, а затем, закусив губу, кивнул.

— Ложь! — тотчас же вскричал Малфой. — Я такого не приказывал!

— О, ваш язык пришёл в норму, — профессор Снейп злобно ухмыльнулся, — предполагаю, директор, бладжеры были так же заколдованы домовиком по приказу Малфоя.

— Это серьёзное обвинение, — покачал головой Дамблдор. — Драко, мальчик мой, скажи, это правда или нет?

Малфой опустил взгляд, но через несколько секунд взял себя в руки. Подняв голову, он проговорил:

— Я не намерен выслушивать это всё, директор. Я сегодня же напишу отцу, что меня обвиняют в том, что я не совершал. И уж поверьте, он сделает всё, чтобы вам это с рук не сошло.

— Вы обвиняете меня во лжи? — мягко спросил профессор Снейп.

— Нет, что вы, профессор, — замотал головой Малфой, — я уверен, что вас просто ввели в заблуждение.

— Тогда я уверен, что вы скажите всё ровно то же самое, выпив Сыворотку памяти, — тем же мягким тоном произнёс профессор Снейп.

— Северус, подожди, — Дамблдор поднял руку, — нельзя прибегать сразу к таким мерам. Да, у Гарри и Драко есть конфликты, но вряд ли кто-то из них способен причинить другому серьёзный вред. Я не верю в это.

— А я вот верю. Не забывайте, директор, я — декан Слизерина. К тому же, у меня есть доказательства. Не стоит, мистер Малфой, хвастать о таких поступках прилюдно.

Малфой открыл было рот, но тут же передумал что-либо говорить. Он скрестил руки на груди, будто этим жестом мог закрыться от всех вокруг.

Дамблдор выглядел разочарованным.

— Драко, мальчик мой, — грустно покачал он головой, — зачем же ты так? Стоит понимать, что некоторые поступки могут повлечь за собой непоправимые последствия. На первый раз я прощаю тебя. И в следующий раз, пожалуйста, думай, что ты делаешь.

— Но директор, — возразил профессор Снейп, — я вас не понимаю. Вы просто так оставите этот проступок без внимания? Серьёзно?

— Гарри, Драко, идите в свои спальни, — перебил его Дамблдор. — А мы, Северус, поговорим с глазу на глаз.

Попрощавшись, Гарри и Драко покинули кабинет.

* * *

Тот случай запомнился всей школе двумя событиями: Малфой чуть не убил Гарри с помощью своего домовика, а профессор Снейп впервые за всё время преподавания не лишил студентов баллов за драку. Близнецы Уизли после того случае благоговейно смотрели на Снейпа, и даже умудрились уговорить его помочь им с одним зельем, которое они разрабатывали. Профессор Снейп, хоть и делал вид, что всё так же ненавидит гриффиндорцев, стал более лояльнее относиться к Фреду и Джорджу. В клубе «гриффиндорцы обожают Снейпа» появилось ещё два члена.

За пару недель до каникул Гермиона, как обычно, переписывалась с Томом. Она чувствовала непривычный прилив сил и энергии. Даже магия, казалось, давалась ей гораздо легче, чем раньше. Провалы в памяти исчезли, а странное ощущение, что кто-то её преследует и душит наконец отпустило.

Гермиона, сегодня мне понадобится твоя помощь. Мне нужно попасть в замок.

Ты серьёзно? Это же здорово! Я очень рада, что наконец увижу тебя вживую. Что мне нужно сделать?

Возьми дневник и спустись в комнату. И жди меня.

Дрожа от волнения, Гермиона накинула мантию, положила во внутренний карман дневник и осторожно покинула спальню. В гостиной было многолюдно и шумно, и никто не обратил на неё внимания.

Выйдя в коридор, Гермиона чуть ли не бегом бросилась в сторону туалета Плаксы Миртл. Заикаясь, она открыла проход и пулей понеслась вниз по ступенькам, спотыкаясь и пару раз чуть не слетев с лестницы.

Она вбежала в комнату и, подойдя к статуе, достала дневник и открыла его. Тотчас же что-то крепко сжало её шею. Поднеся к ней руки, Гермиона с ужасом поняла, что цепочка, на которой висит медальон, будто ожила и начала затягиваться. Кулон нагрелся и больно обжигал кожу. Яркая вспышка на миг ослепила Гермиону. Когда же свет потух, она увидела призрачную фигуру молодого красивого парня лет шестнадцати. Улыбнувшись идеальной белоснежной улыбкой, он произнёс:

— Ну здравствуй, Гермиона.

Глава опубликована: 13.04.2020

17 глава

Гарри искал Гермиону по всему замку: в библиотеке, гостиной Гриффиндора, Большом зале и на улице. Её будто и след простыл.

В одном из коридоров он наткнулся на Алекса.

— Алекс, привет! — запыхавшись, произнёс Гарри, — мне нужно твоя помощь.

— Что случилось, Гарри? За тобой опять охотятся бладжеры? — приветливо улыбнулся Алекс.

— Нет. Гермиона пропала. Может, ты знаешь, где она?

Алекс нахмурился.

— Последний раз я её видел. когда она заходила в неработающий туалет для девочек. Я ещё удивился, что ей там могло понадобиться, но потом решил, что ей просто хочется побыть в одиночестве, хотя туалет — довольно странное место для такой цели.

— Ты про туалет Плаксы Миртл? — нахмурившись, спросил Гарри.

— Да, именно про него, — кивнул Алекс. — Да не переживай ты так, всё с Гермионой будет хорошо.

— Да, наверное, — выдавив улыбку, ответил Гарри. — Просто… ты же знаешь её. Она склонна к депрессивному настроению, и я опасаюсь, как бы она чего с собой не сделала. В конце концов, скоро каникулы, а её мать настоятельно требует, чтобы она приехала домой. Как я понял, это одно из условий пребывания Гермионы в школе.

— Ох уж эта мать Гермионы, — покачал головой Алекс. — Надеюсь, ты ошибаешься, но нам стоит сходить проведать Гермиону.

Ребята быстро направились к туалету Плаксы Миртл. Сердце Гарри бешено стучало, а по спине тёк холодный пот. Самые неприятные мысли и домыслы вертелись в голове и почему-то перед глазами стояла картинка из старого сна: прекрасная девушка, держащая в руке змею. Гарри старался гнать эти мысли, думать о чём-то хорошем. В самом деле, Гермиона последнее время казалась очень жизнерадостной, несмотря на приближающийся отъезд домой.

В туалете было пусто. Гарри замер в дверях. Его будто ударили в солнечное сплетение, а голова резко взорвалась адской болью. Зажмурив глаза, он зажал лицо руками. Яркие вспышки сменялись картинками: огромная зала с бассейнами и статуей, Том и огромная змея.

— Гарри, что с тобой? — сквозь шум в ушах прорезался голос Алекса.

— Голова… — с трудом выдавил Гарри.

Алекс мгновение смотрел на друга, а затем подбежал к одной из раковин и, открыв кран с холодной водой, набрал в ладони, сложенные лодочкой, и плеснул в лицо Гарри. Гарри закашлялся. Боль отступила.

— Спасибо, — хрипло произнёс он.

Он подошёл к раковине и умылся. И тут заметил, что одна из раковин слегка отодвинута.

— Алекс, — Гарри подозвал слизеринца и указал на открывшийся проход, — смотри.

— Ты думаешь, Гермиона там? — с сомнением покачал головой Алекс.

— А что, если это и есть вход в Тайную комнату?

— Ты веришь в эту легенду? — чуть насмешливо спросил Алекс.

— Неважно. Я верю в то, что Гермиона пропала. И я уверен, что она там, внизу.

— Хорошо, тогда стоит туда спуститься. Но одним делать этого не стоит. Я пойду схожу за профессором Снейпом. А ты жди меня здесь. И не шевелись.

Алекс выбежал из туалета. Гарри проводил его взглядом, а потом тихо проговорил себе под нос:

— Извини, Алекс, но я не могу бездействовать.

Глубоко вдохнув, он шагнул на лестницу.

* * *

Ему было страшно. Пальцы, судорожно сжимавшие палочку, дрожали, а сердце, казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку. Ему хотелось сбежать, но он не мог бросить подругу в беде.

Он оказался в длинной комнате. На дальнем конце возвышалась огромная статуя, а возле неё он увидел Гермиону и Тома.

— Гермиона! — с облегчением выдохнул Гарри и бросился к подруге.

Гермиона не отреагировала. Подбежав к ней, Гарри увидел, что кожа подруги стала прозрачной и слегка светящейся. Гермиона тупо смотрела прямо перед собой, а на её шее висел кулон, ярко светящийся. Из него вытекали длинные голубоватые нити и входили Тому в грудь.

— Здравствуй, Гарри, — улыбнулся Том. — Рад тебя видеть.

— Том? — Гарри поднял палочку и направил на Тома. — Что ты сделал с Гермионой?

— Ах, это, — Том посмотрел на нити, а затем тихо засмеялся, — не волнуйся, твоей подружке не больно. Она вообще уже ничего не чувствует. Понимаешь, со мной произошла маленькая неприятность: в результате катастрофы я лишился своего тела. От меня остался лишь серый призрак, и, увы, без тела он не способен на что-то серьёзное. Моё прошлое тело оказалось слишком уязвимым. Наверное, потому, что большую часть времени я находился лишь в разуме моего носителя, и только набравшись сил смог подавить и занять его место. Бедный парень, — Том покачал головой, — он даже не понимал, что с ним происходит. Правда, бывали моменты просветления, когда я заставлял его пытать твою драгоценную подружку. В какой-то момент он чуть не одолел меня. Пришлось его наказать. Бедняга. Когда он погиб, я был вынужден искать новый сосуд. К счастью, я вдоволь овладел тёмной магией, и смог вселить часть себя в этот чудесный кулон. Правда, на этот раз я решил действовать не насильственным методом. Гермиона, — он нежно посмотрел на девочку, — такая милая и хрупкая, но, увы, травмированная. Потеря сестры, развод родителей, нехватка любви и внимания… Мне пришлось приложить много усилий, чтобы стать ей другом. Конечно, приходилось подправлять ей память в некоторые моменты, ведь она всё ещё слаба. А мне нужен сильный источник, чтобы возродиться.

— Ты, — прошептал Гарри, — ты — Волан-де-Морт.

— Сообразительный мальчик, — довольно улыбнулся Том. — Знаешь, мне даже не хочется тебя убивать. Напротив, я был бы рад, если бы ты присоединился ко мне.

— Ни за что! — Гарри подскочил к Гермионе и попытался дотронуться до кулона. Тотчас же руку ударило, словно током, и он громко вскрикнул.

— Не стоит этого делать, Гарри, — покачал головой Том. — Процесс уже не обратить. Гермиона отдаст мне всё до последней капли.

— И умрёт? — глухо произнёс Гарри.

— Почему же? — Том пожал плечами. — Совсем необязательно. Конечно, некоторые проблемы возникнут, но я отплачу сполна за оказанную мне услугу. Видишь ли, несмотря на её происхождение, она сильная волшебница. Да ещё и твоя подруга. Зачем же уничтожать столь ценного человека? Я уже подчинил её волю себе. К тому же, мы с ней теперь будем связаны.

— Как? Если умрёт она, умрёшь и ты? — Гарри лихорадочно пытался сообразить, что же делать. Про себя он молился, чтобы сейчас появились Алекс и профессор Снейп. Хоть кто-то.

Том громко засмеялся, обнажая белоснежные зубы.

— Ну ты даёшь, — успокоившись, произнёс он. — Неужели ты думаешь, что я настолько наивен? Нет. Скорее, мы будем связаны… семейными узами, — слегка поколебавшись, произнёс он. — Это старая магия, давно забытая. Обычно её использовали, если хотели с кем-то породниться, при этом она излечивала обоих участников обряда. К сожалению, в четырнадцатом веке этот обряд внесли в список запрещённых. Игры со Смертью — опасная вещь. Но у наследника Слизерина есть некоторые преимущества.

Гарри неожиданно понял, что ему стало тяжело дышать. Голова стала тяжёлой, а пальцы, сжимавшие палочку, медленно разжались.

— Что такое? — участливо поинтересовался Том. — Ты чувствуешь лёгкое недомогание? Не волнуйся, скоро это пройдёт. А пока я заканчиваю обряд, познакомься с моим другом.

Гарри увидел, как вода заплескалась, и затем из неё медленно стала появляться огромная змея. Инстинктивно Гарри зажмурился.

— Ну же, открой глаза, — раздался насмешливый голос Тома, — это невежливо.

Гарри бросился бежать. Не оглядываясь, он понял, что змея следует за ним. Он почти выбежал из комнаты, как налетел на профессора Снейпа.

— Мистер Поттер, — холодно произнёс Снейп, — вам, кажется, велели не двигаться с места.

Гарри лишь тихо всхлипнул и смог выдавить из себя:

— Там Гермиона…

Профессор лишь кивнул. Одним движением он сбросил с себя мантию и направил палочку на василиска. С палочки сорвался луч, угодивший прямо в глаза василиску. Раздался пронзительный крик. Гермиона неожиданно задёргалась в судорогах, изо рта у неё потекла пена. Медленно она осела на пол.

— Северус, — прошипел Том, — рад тебя видеть.

Профессор побледнел. Несколько секунд он прожигал взглядом Тома, а затем направил на него палочку.

— О, ты хочешь сразиться со мной, — улыбнулся Том. — Хорошо. Я дам тебе такую возможность. Ты ранил моего питомца и за это ты поплатишься.

Он изящным движением схватил с пола палочку, принадлежавшую Гермионе.

Гарри с ужасом наблюдал за происходящим. Ему было так страшно, что хотелось сбежать подальше из этой комнаты, туда, где никто его не достанет. В нескольких сантиметрах от него василиск извивался в предсмертной агонии. Наконец, змей затих, широко открыв пасть.

Яркая вспышка ослепила Гарри, и он провалился во тьму.

* * *

Он оказался на поляне перед двухэтажным домом. Между двумя деревьями были повешены качели, на клумбах цвели анютины глазки и лилии. Молодая девушка, лет двадцати сидела возле одной из клумб на коленях и пропалывала сорняки. У неё был слегка округлившийся живот, и она периодически поглаживала его рукой.

Гарри с волнением смотрел на неё.

— Мама? — тихо спросил он.

Девушка подняла голову и нежно улыбнулась.

— Здравствуй, сынок, — она легко поднялась на ноги и подошла к сыну. — Какой ты уже большой.

— Я умер, мама? — тихо спросил Гарри.

— Нет, конечно, — покачала головой мама. — Ты жив.

— Значит, это сон?

— Вроде того, — кивнула мама, обнимая Гарри. — Ты здесь, потому что тебе нужна помощь.

— Мне страшно, мама, — заплакал Гарри, уткнувшись лицом ей в грудь, — очень страшно. Я не герой, не великий волшебник. Я ничего не могу сделать! Все ожидают от меня чего-то героического, но я же…

— Знаю, малыш, знаю, — поцеловав его в макушку, прошептала мама. — Я всё знаю. Ты не должен этого стыдиться. Твоё время ещё не пришло. Тебе предстоит многому научиться, прежде чем ты сможешь дать отпор Тёмному лорду.

— Но что мне сейчас делать? — тихо спросил Гарри. — Я должен помочь Гермионе! Но я не знаю как.

— Тебе нужно снять с неё кулон и уничтожить его. Тогда и Том исчезнет. Кулон наполнился силой Гермионы, её чувствами и эмоциями. Том внушил ей, что она сможет быть счастливой, завоевал её доверия, смог внушить ей, что является её другом. Он говорил правду про обряд исцеления и породнения. Если обряд закончится раньше, чем будет уничтожен кулон, они будут связаны родственными узами. И тогда ты потеряешь Гермиону. Она станет его марионеткой, безвольной тенью. Так что поторопись, Гарри. Разрушить такой тёмный артефакт можно лишь чем-то настолько же тёмным и мощным. Например, адским пламенем, но ты с ним не справишься. Поэтому тебе придётся прибегнуть к другому средству. Вырви у василиска клык и с помощью него разорви цепочку, а потом проткни кулон. Снейп пока отвлечёт Тома, но ты должен действовать быстро. Я верю в тебя, мой мальчик.

Она стала исчезать, и Гарри, хватая воздух, пронзительно закричал:

— Мама, не уходи, не покидай меня!

Ещё одна вспышка ослепила его, и, когда глаза перестали слезиться, она увидел, что лежит на полу рядом с мордой василиска. Поднявшись на четвереньки, он попытался вырвать клык, но тот не поддавался. Взяв палочку, он прошептал заклинание, и клык треснул. В руке у Гарри остался обломок.

Снейп и Том продолжали сражаться. Вспышки заклинаний слепили глаза, сливались с нитями, связывавшими кулон и Тома. Спотыкаясь, Гарри бросился к Гермионе.

Она тряслась, на губах виднелась пена, а глаза остекленевшим взглядом смотрели в потолок. Цепочка крепко обхватывала её шею, а кулон с каждой секундой сиял слабее. Осторожно поддев клыком цепочку, Гарри порвал её.

— Нет! — раздался крик Тома.

Он обернулся и бросил в сторону Гарри красный луч. Гарри, не обращая на это внимания, проткнул кулон. И тотчас же заклинание настигло его. Адская боль охватила его всего. Кости, казалось, плавятся, голова вот-вот взорвётся, а все органы будто сдавили тисками. Он почувствовал, как по ноге потекла струйка мочи, но ему было плевать. Всё, чего он хотел, была смерть. Лишь бы не чувствовать этой боли, лишь бы забыться, исчезнуть. Он забыл и про Гермиону, и про сражающихся Тома и Снейпа. Руки судорожно царапали пол, ногти ломались, добавляя ещё больше неприятных ощущений.

А потом боль резко исчезла. Гарри понял, что плачет. Он попытался оттереть слёзы, лишь бы профессор не увидел, но тот быстро опустился рядом с ним и… крепко прижал к своей груди, стиснув в объятиях.

— Всё закончилось, Гарри, — тихо проговорил он, — всё позади.

Где-то рядом тихо всхлипнула Гермиона.

Глава опубликована: 03.05.2020

18 глава

Гарри долго приходил в себя после случая в Тайной комнате. Он с трудом помнил, как профессор Снейп нёс его на руках прочь из Тайной комнаты, как прибежали взволнованные профессора и Алекс, как громко рыдала Гермиона в объятиях профессоров МакГонагалл и Стебль, как по всей школе вмиг разлетелась новость об обнаружении Тайной комнаты. Единственным, что он запомнил, были сильные руки профессора Снейпа, по-отечески прижимавшие его к себе. Гарри, не переставая, плакал, порой срываясь на истеричный смех. Ноги сводили судороги после Круциатуса, а из прокушенной губы сочилась кровь.

Стоило профессору Снейпу переступить порог Больничного крыла, как тут же появилась мадам Помфри и взяла Гарри под свой контроль. С помощью магии она переодела его в пижаму и уложила в кровать.

— Севеурс, — обратилась она к Снейпу, — будь добр, принесу успокоительное зелье. Мои запасы подошли к концу.

Профессор кивнул и, прежде чем выйти, подошёл к кровати и легонько погладил Гарри по голове.

Следующие три дня Гарри провёл в забытье. Он просыпался, плакал, и тут же мадам Помфри давала ему зелья, которые погружали его в крепкий сон. На соседней койке лежала Гермиона, у которой было сильное магическое истощение. Каждый раз слыша плач друга, она ощущала жуткий прилив вины за содеянное. Она не помнила ничего, что происходило в Тайной комнате, и знала о случившемся из уст профессора Снейпа.

— Как же так, Гермиона? — покачал головой профессор, после того, как закончил свой рассказ. — Неужели ты не понимала, что это тёмный артефакт, от которого стоит держаться подальше и сразу сообщить взрослым?

— Понимала, — тихо ответила Гермиона, роняя слёзы.

Никто не осуждал её, но от этого легче не становилось. Накануне отъезда Гермиона, которую выписали из лазарета, направилась к директору.

— Гермиона, — Дамблдор ласково ей улыбнулся, — присаживайся, девочка моя. Чаю?

— Нет, спасибо, — помотала головой Гермиона, — я хотела сказать… — она запнулась, и Дамблдор ободряюще ей улыбнулся, — хотела сказать, что собираюсь покинуть школу.

— Я знаю, — кивнул директор, — но дождись завтра, когда все будут уезжать по домам.

— Вы не поняла, директор, — Гермиона судорожно выдохнула, — я хочу совсем уйти из школы. От меня столько проблем. Из-за меня Гарри сейчас в Больничном крыле, из-за меня чуть не возродился Тёмный лорд. Я написала ту надпись на стене.

Дамблдор задумчиво посмотрел на неё. Несколько минут они молчали: Гермиона изучали носки своих школьных туфель, а Дамблдор смотрел куда-то в сторону. Наконец, он нарушил молчание:

— Знаешь, Гермиона, многие волшебники попадали под действие тёмным артефактов. И далеко не всем удалось выжить. Ты же всего лишь ребёнок, которым ловко манипулировал тёмный волшебник, нашедший у тебя слабые стороны. Ты не виновата в случившемся. Как и Гарри, ты жертва. Поверь, чудо, что у тебя сохранились магические силы, хотя и на полное восстановление уйдут недели. Никто тебя не винит.

— Я себя виню, — возразила Гермиона.

— Что ж, это ожидаемо. Но ты должна понять, что никто, даже сильные волшебники, не всегда способны противостоять магии. Когда ты подрастёшь, то узнаешь о многих заклинаниях и зельях, которые могут подавить волю человека. Том — сильный волшебник, очень сильный, а ты была слишком слаба, когда он начал брать тебя под свой контроль с помощью дневника. И потом… Что скажет Гарри?

Гермиона закусила губу.

— Ты нужна Гарри, — проговорил Дамблдор, — через несколько лет может начаться война, в которой будет важен каждый. А для Гарри судьба готовит испытания, которые не перенести в одиночку.

— Почему вы думаете, что я подхожу? — горько поинтересовалась Гермиона, вскидывая голову и смотря директору прямо в глаза.

— Это не важно, Гермиона, — покачал головой Дамблдор. — Просто поверь мне. Поезжай домой, отдохни. И перестань себя винить. Договорились?

Гермиона нехотя кивнула.

* * *

Во время каникул Гарри начал приходить в себя. Дома Дурсли окружили его заботой и вниманием, и Гарри стало немного легче. Периодически он страдал от судорог, а по ночам его мучили кошмары. Но самое неприятное, что его мучило, что, будто кислота прожигало его сознание, было сильнейшее чувство стыда. Он струсил. Не смог противостоять Тому, помочь Гермионе. В то время, как профессор Снейп сражался, он, Гарри, трусливо прятался. Какой из него герой? Какой Мальчик-победивший-Тёмного лорда? Чтобы сказали его родители, если бы узнали, что он был готов сбежать, бросив профессора Снейпа и Гермиону с Томом?

Тётя Петунья всеми силами старалась утешить племянника. Узнав от директора о произошедшем, она сильно испугалась за Гарри. Почти всё время она проводила рядом с ним, читала ему книжки и рассказывала историю из своего детства. Когда Гарри начинал плакать, она крепко обнимала его, шептала успокаивающие слова, с трудом сдерживая слёзы. Ей было больно смотреть на племянника в таком состоянии.

В новогоднюю ночь, когда дядя Вернон и Дадли уже уснули, тётя Петунья зашла в комнату к Гарри.

— Милый, — она села на край его кровати, — ты не хочешь поговорить? Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать о случившемся, но вдруг тебе станет легче, если ты мне расскажешь, что ты чувствуешь?

Гарри присел и, прислонившись к груди тёти, всхлипнул и произнёс:

— Я трус, тётя, жалкий трус, — он со злостью вытер с лица слёзы.

— Ох ты ж, — тихо выдохнула тётя, заключая Гарри в кольцо объятий, — не говори так. Это только в книгах и фильмах маленькие мальчики спасают мир от могущественных злодеев. Ты же только учишься. И я уверена, что ты станешь великим волшебником, Гарри. И ты никому ничего не обязан. Никто, слышишь, никто не имеет права требовать от тебя невозможного.

— Я хотел сбежать, — глухо произнёс Гарри. — Я чуть не бросил Гермиону.

— Но не бросил же, — мягко возразила тётя Петунья. — Послушай, в страхе нет ничего постыдного. Каждый боится, и это нормально. И нормально, что ты в двенадцать лет испугался смерти. На твоём месте мог оказаться кто угодно, и не факт, что никто из них бы не сбежал. Я знаю, что это сложно, но не вини себя. Ведь всё закончилось хорошо. Хочешь, я позвоню маме Гермионы и попрошу, чтобы Гермиона приехала на пару дней?

— Гермиона может не захотеть, — тихо ответил Гарри, шмыгая носом.

— Почему ты так думаешь? — тётя Петунья подняла лицо Гарри за подбородок и внимательно посмотрела ему в глаза.

— Что, если она больше не хочет общаться с трусом, из-за которого она чуть не погибла? — дрожащим голосом спросил Гарри.

— Я уверена, что Гермиона так не поступит. Завтра же я позвоню её маме. Хорошо?

Гарри кивнул.

— А теперь спи, Гарри, — тётя Петунья уложила его и накрыла одеялом. — Спокойной ночи.

* * *

Гермиона приехала через три дня. Пока тётя Петунья и мама Гермионы пили чай в гостиной, дети поднялись в комнату Гарри. Несколько минут они сидели в молчании, не в силах посмотреть друг на друга. Наконец, Гермиона нарушила молчание:

— Ты меня теперь ненавидишь?

Гарри изумлённо уставился на неё.

— Что ты такое говоришь? С чего мне тебя ненавидеть?

— Ну… Я же виновата во всей этой историей, — тихо пробормотала Гермиона, заливаясь краской. — Если бы я не взяла тот чёртов дневник, если бы сразу рассказала…

— Прекрати, — перебил её Гарри, — ты не могла знать, что всё приведёт к этому. На самом деле, — после паузы проговорил он, — я думал, что ты перестанешь со мной общаться. Я струсил там, в Тайной комнате. Я был готов сбежать и бросить тебя.

— Ты не трус, Гарри, — покачала головой Гермионы и подошла к нему, — ты не трус. Ты пошёл спасать меня один, ты избавил меня от этого кулона, ты пережил страшное проклятие от Тёмного лорда. И ты не бросил меня.

— Значит, — Гарри неуверенно улыбнулся, — друзья навек?

— Друзья навек, — с улыбкой ответила Гермиона и крепко обняла Гарри. — Друзья, чтобы ни случилось.

Глава опубликована: 03.05.2020

19 глава

Лето после второго курса выдалось холодным и пасмурным. Холодный дождь лил часами, мутной стеной скрывая дома, деревья, машины. Гарри, глядя в окно, в очередной раз подумал, что это самое худшее лето за всю его жизнь. Из-за плохой погоды им с Дадли редко удавалось выбраться на улицу, и излюбленные прогулки в парке с друзьями пришлось отложить до лучших времён.

Гарри потянулся, и попробовал пошевелить затёкшей ногой. От долгого сидения в неудобной позе всё тело ныло, а ногу будто пронзило множество невидимых иголок. Гарри слегка истерично хихикнул, и осторожно встал на ноги. Через несколько секунд кровь прилила к ноге, и всё пришло в норму.

— Что ж, — пробормотал он себе под нос, — самое время заняться домашним эссе.

Он было уселся за стол, как в дверь постучали.

— Гарри, можно войти? — раздался голос тёти Петуньи.

Гарри вздохнул и отложил учебник в сторону. Развернувшись на стуле лицом к двери, он громко произнёс:

— Да, конечно.

Тётя Петунья вошла и тихо прикрыла за собой дверь. Машинально она поправила свои волосы, и Гарри почувствовал тепло в груди: зелье для волос, над которым он работал в течение всего учебного года с профессором Снейпом, очень понравилось тёте, и она с радостью поэкспериментировала с причёсками и оттенком волос.

— Гарри, милый, — тётя присела на краешек кровати, — пришёл мистер Джонс. Я понимаю, что тебе может это не понравиться, но ты хотя бы попробуй. Если не получится, что-то тебе не понравится, эта встреча моментально закончится.

Мистер Джонс был психологом. По происхождению он был полукровкой, но в результате тяжёлой болезни лишился магических способностей и пошёл учиться на детского психолога, занимаясь в основном с магглорождёнными волшебниками и детьми, пережившими сильнейшее потрясение. Тётя Петунья была очень встревожена состоянием Гарри. После столкновения с Томом в Тайной комнате он, казалось, быстро пришёл в норму, но очень быстро, за считанные недели, снова погрузился в тёмный омут вины и стыда. Ни Гермиона, ни профессора Снейп и МакГонагалл не могли помочь ему справиться с этим, и директор предложил тёте Петунье услуги мистера Джонса. Очень долго та колебалась, боясь только навредить племяннику. Наконец, она решилась задать Гарри вопрос, не хочет ли тот поговорить о случившемся с профессионалом, и тот нехотя согласился.

Гарри не считал, что ему нужна помощь. Напротив, он считал, что заслуживает то, что с ним происходит. Ему часто снились кошмары, в которых Том жестоко пытал профессора Снейпа, а Василиск, вырвавшийся в замок, поедал учеников. Но хуже были те сны, в которых он видел свою маму: та неизменно оказывалась на месте Гермионы, на ней висел жуткий кулон, питающий Тома энергией, и каждый раз она становилась призрачной тенью, следующей за Томом — безвольной и безэмоциональной, пустыми глазами смотрящая перед собой. Гарри просыпался в холодном поту и слезах. Он злился на себя за эти слёзы, за очередную слабость, страх, который испытывал даже во снах. Магический мир считал его героем, спасителем, избранным! И он не оправдывал ожиданий. Он был уверен, что будь на его месте Гермиона или Рон или даже Невилл, никто бы из них не бросил его, Гарри, в беде.

Мистер Джонс сидел в гостиной на диване. Увидев Гарри, он мягко улыбнулся и сказал:

— Здравствуй, Гарри. Проходи.

Гарри замялся на пороге, не зная, куда лучше сесть. Больше всего ему хотелось забиться в угол, как можно дальше. Заметив его состояние, мистер Джонс добавил:

— Садись куда и как тебе удобно. Главное, чтобы ты чувствовал себя комфортно.

Гарри кивнул и сел прямо на пол, возле двери, облокотившись спиной о стену и обняв колени руками. Мистер Джонс едва заметно кивнул.

— Итак, Гарри, — он внимательно посмотрел на мальчика, — расскажи мне, как твои дела?

— Никак, — покачал головой Гарри, — я бы сказал, хуже и быть не может, — он сделал паузу, ожидая реакции, но мистер Джонс промолчал. — Я думал, — Гарри почувствовал комок в горле, — думал, что я храбрее. И я ведь не сбежал на первом курсе, когда столкнулся с Тёмным лордом. даже был готов умереть, лишь бы спасти Гермиону. А тут… — по щеке побежала непрошеная слеза, и он вытер её, надеясь, что мистер Джонс ничего не заметил. — Тут меня будто подменили. Словно я был не собой. Это как… — он задумался, пытаясь подобрать нужную аналогию, — будто я персонаж компьютерной игрушки, которой управляют. — Мистер Джонс кивнул, но опять же промолчал. — И я боюсь возвращаться в школу. Боюсь смотреть в глаза Гермионе и профессору Снейпу. Они мне твердят, что всё в порядке и это нормально — бояться смерти. Но я не верю им. Не верю, что они готовы простить меня.

— Скажи, — осторожно перебил его мистер Джонс, — когда ты был там, в Тайной комнате, что необычного ты видел? Не волнуйся, я связан Непреложным обетом, так что никто ничего не узнает.

— Вам Дамблдор рассказал про Тайную комнату? — поинтересовался Гарри.

— Да. Он тоже обеспокоен твоим состоянием. И чтобы тебе помочь, я должен был узнать все необходимые детали случившегося.

— Я видел, — Гарри нахмурился, вызывая в памяти Тайную комнату, — статую. Василиска. Кулон на шее Гермионы, из него выходили нити в Тома Реддла. И ещё тетрадь на полу. С пустыми страницами.

— Ты сразу почувствовал страх? Желание сбежать? — внимательно глядя на Гарри, спросил мистер Джонс.

Гарри задумался. Да, ему было страшно с того момента, как он ступил на лестницу. Но не настолько, чтобы сбежать. Уже потом, после того, как он коснулся кулона, что-то сломалось в нём. И резкая слабость, из-за которой он выронил палочку…

— Я коснулся кулона, — тихо ответил он, утыкаясь взглядом себе в коленки, — и через какое-то время почувствовал слабость. А затем появился василиск, и… — голос его сорвался.

Мистер Джонс поднялся и, подойдя к нему, присел на корточки, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами Гарри.

— Ты никому не говорил, что коснулся кулона, — покачал головой он, — и очень зря.

— Я что-то сделал не так? — Гарри почувствовал, как в ушах застучала кровь, а где-то в горле начала подниматься тошнота. Он сглотнул, но чувство усилилось. Во рту появился кисловатый привкус.

— Ох, Гарри, — мистер Джонс осторожно взял его ладони в свои, — ты молодец! Ты пытался спасти подругу.

— Я не…не понимаю, — Гарри уставился на него, ища хоть намёк на издёвку.

— Видишь ли, — мистер Джонс встал и осторожно потянул Гарри за руки, поднимая на ноги, — есть очень тёмные обряды, о которых детям не стоит знать. Я не буду вдаваться в подробности, тебе ни к чему их знать. Скажу лишь одно: тот страх, который чуть не вынудил тебя сбежать и бросить подругу и профессора Снейпа, был всего лишь побочным эффектом соприкосновения с тёмным артефактом. Ты коснулся кулона, который питал Тома Реддла, тем самым отдав часть своей энергии. Поэтому ты почувствовал слабость, поэтому тебя мучают страх и стыд. Последние месяцы ты живёшь под действием очень тёмных и неприятных сил, которые убивают все положительные эмоции.

— Вы можете это исправить? — спросил Гарри, умоляюще смотря на врача.

— Могу, — медленно кивнул мистер Джонс. — Но для этого нужно время. Я хоть и потерял магические силы, но искусство введения пациентов в состояние гипноза освоил в совершенстве. Было бы лучше найти хорошего легилимента, который бы контролировал происходящее в вашем подсознании. Но об этом мне стоит поговорить с Дамблдором. Может, он посоветует кого-нибудь.

— То есть, — сбивчиво произнёс Гарри, — если бы не взаимодействие с кулоном, я бы не струсил? И всё было бы хорошо?

— Гарри, — мисстер Джонс на минуту замолчал, обдумывая ответ, — ты должен понять одну вещь: страх нормальная реакция. Было бы хуже, если бы ты совсем ничего не боялся. Не скрою, ты бы всё равно испугался, всё равно мог бы задуматься о том, чтобы сбежать и спрятаться. Но мог бы и подавить это желание, ведь ты совсем не трус. Шляпа просто так не отправляет в Гриффиндор, поверь мне. И ты бы не страдал так после происшествия, ты бы не чувствовал себя виноватым. Так что наша задача сейчас — избавить тебя от негативного воздействия кулона. И когда мы с этим справимся, всё наладится, обещаю. Я слышал, что ты плохо спишь. Я не буду давать тебе пока зелья, ни к чему тебе в таком юном возрасте травить организм. Я дам тебе ловец снов, — он подошёл к дивану, где лежал небольшой чемоданчик и достал из него ловец снов с большим чёрным камушком в центре и рыжими перьями. — Бусина в центре означает паука, который будет ловить плохие мысли и сны в свою паутину, отверстие, — он показал на небольшое круглое отверстие чуть правее бусины, — проход, через который проходят хорошие сны. Белые нити означают чистоту и исцеление, то, что тебе нужно. И, наконец, перья феникса, — он коснулся одного из пёрышек, — кстати, они принадлежат фениксу Дамблдора, Фоуксу. Фениксы — особые существа, говорят, что их слёзы могут исцелять. Но лишь некоторые древние племена смогли понять, что ловцы снов, украшенные перьями феникса, способны усилить действие ловца. Главное условие — феникс должен добровольно отдать перо. Ты определённо нравишься Фоуксу, — добавил он, — а плохие люди не могут добиться расположения фениксов. Повесь ловец над своей кроватью, чтобы он был прямо над головой, и мог спокойно вертеться. На сегодня всё, можешь идти. И позови, пожалуйста, своё тётю. Мне надо с ней поговорить.

Гарри кивнул, попрощался и поднялся на второй этаж. Тётя Петунья сидела в его комнате и читала, но когда племянник вошёл, она отложила книгу и с волнением посмотрела на него.

— Всё хорошо, тётя Петунья, — улыбнулся Гарри, и та с облегчением выдохнула. — Мистер Джонс хочет поговорить.

— Да, хорошо, — тётя Петунья торопливо поднялась, поцеловала Гарри в лоб и вышла из комнаты.

Гарри сел за стол и впервые за долгое время почувствовал что-то, напоминающее радость. Он не трус! И всё будет хорошо. Надо лишь только избавиться от этого чёртова проклятия.

* * *

Ловец снов помогал. Кошмары продолжали сниться, но были тусклыми и неправдоподобными, словно дешёвый ужастик в плохом качестве. И хоть днём, в моменты бодрствования, он продолжал находиться в упадническом состоянии, захлёбываясь чувством вины и стыда, по ночам действие проклятия стихало.

Через несколько дней после первого посещения, мистер Джонс пришёл вместе с профессором Снейпом. Гарри, открывший дверь, изумлённо уставился на профессора и лишь через пару секунд стыдливо опустил глаза в пол. Тихий неприятный голос тихо прошептал где-то внутри головы:

— Ну что, трус? Каково тебе знать, что человек, которого ты был готов бросить на верную смерть, будет спасать твою никчёмную жизнь?

Гарри зажмурился, почувствовав, как от каждого слова голова в области шрама взрывается болью, словно выпущенные в рождественскую ночь фейерверки.

— Поттер? — профессор Снейп хмуро посмотрел на мальчика. — Что с вами?

— Ничего, — пробормотал Гарри. Приступ прошёл.

— Не стоит скрывать, Гарри, — мягко вмешался мистер Джонс. — Мы должны знать всё, что с тобой происходит. Даже если тебе кажется, что это не важно.

— У меня в голове раздался голос, — тихо произнёс Гарри, чувствуя, как тут же голову начинает сжимать обручем боли, — голова начала болеть. Здесь. — Он прикоснулся к шраму.

Профессор Снейп и мистер Джонс переглянулись.

— Пройдём в гостиную.

тётя Петунья ждала их там. Увидев профессора Снейпа, она кивнула в знак приветствия и произнесла:

— Северус, рада тебя видеть. Спасибо, что помогаешь. Опять.

Профессор лишь кивнул в ответ. Гарри удивлённо перевёл взгляд с профессора на тётю. Что значит «опять»?

— Миссис Дурсль, — обратился мистер Джонс к тётя Петунье, — если вы не против, мы займём гостиную.

— Да-да, конечно, — засуетилась та.

В гостиной мистер Джонс уложил Гарри на диван. Профессор Снейп снял мантию и достал палочку, встав в изголовье.

— Гарри, — мистер Джонс ободряюще улыбнулся мальчику, — сейчас я погружу тебя в состояние гипноза, а профессор Снейп проникнет в твою голову, чтобы контролировать всё, что происходит в твоём подсознании. Главное, не волнуйся. Если вдруг что-то будет не так, профессор Снейп это почувствует, и мы тут же прекратим сеанс.

— Хорошо, — Гарри кивнул.

Мистер Джонс приказал смотреть прямо ему в глаза. У мистера Джонса были голубые глаза, очень яркие и добрые. Маленькие морщинки в уголках глаз делали его выражение лица улыбчивым, а длинные ресницы были густыми и пушистыми. Мистер Джонс что-то говорил, но Гарри не мог разобрать слов. Он чувствовал, как тяжелеет всё тело, будто на него надели доспехи, как веки начинают слипаться, словно кто-то насильно закрывает ему глаза. Потолок и лицо мистера Джонса начало расплываться.

Наступила тьма. Гарри не чувствовал ничего под ногами, но при этом он не ощущал, что падает. Он попробовал пошевелиться, и с удивлением понял, что тело стало будто желеобразным. На миг его охватил страх, но тут же рядом вспыхнул свет, и, на миг ослепнув, он разглядел тёмную фигуру. Без труда он узнал профессора Снейпа. И хотя Гарри не мог разглядеть его лица, чувства спокойствия охватило его.

Тьма начинала рассеиваться. Гарри понял, что стоит посреди зелёного луга, покрытого одуванчиками. Его руки и ноги трепыхались, но он не чувствовал никакого дискомфорта. С неба раздался спокойный голос мистера Джонса:

— Гарри, подумай о случившемся в Тайной комнате.

Тотчас же налетел ветер, а среди одуванчиков заскользили змеи. Гарри испуганно вскрикнул, но тут же почувствовал прикосновение к плечу. Оглянувшись, он увидел тёмную фигуру профессора.

— Всё будет хорошо, — раздался голос профессора. — Сосредоточьтесь.

Трава под ногами пожухла, одуванчики на глазах сгнивали, а змей становилось всё больше. Из воздуха появился Том. Он злобно ухмыльнулся и произнёс:

— Ну здравствуй, трусишка. Удивлён, что ты согласился на такое. Это же так страшно, — он издевательски засмеялся и скорчил лицо. — Наш малыш Гарри… Такой маленький, такой слабый и трусливый. Злые люди заставляют тебя быть героем, да? — он сочувственно улыбнулся и подошёл к Гарри. — Как я тебя понимаю. Но не бойся. Доверься мне, и тебе больше никогда не будет больно и страшно. Тебе всего лишь надо сказать мне, что ты трус. Скажи! Скажи, и тебя больше не будут мучить кошмары. И никто не будет тебя осуждать. Все будут жалеть тебя, — он прикоснулся к щеке Гарри. — Все будут защищать тебя. Ты же хочешь этого, Гарри?

Гарри зажмурил глаза и отшатнулся. Он задыхался от страха, от боли, сжавшей его грудь, передавшей лёгкие. Из глаз опять текли слёзы. Сколько раз он уже плакал за последние месяцы? Сколько раз позорно предавался эмоциям? Но он так устал! Он не хотел видеть кошмары, не мог больше чувствовать обжигающий стыд, от которого, казалось, он мог самовоспламениться, словно феникс.

— Гарри, — раздался голос профессора Снейпа, — соберись. Ты должен противостоять ему.

— Ты должен противостоять ему, — передразнил Том. — Гарри, Гарри… Мы могли бы стать друзьями! Гермиона смогла стать моим другом, и ты тоже сможешь. Тебе нужно только протянуть мне руку, — Том вытянул правую ладонь к Гарри. — Пожми мне руку, Гарри. И всё пройдёт!

Гарри сжал уши руками. Он видел, как змеи обвиваются вокруг его ног, раскрывают пасти, демонстрируя острые зубы. Липкая плёнка страха покрыла его, и он подумал, что уже никогда в жизни не сможет отмыться от неё.

И тут с неба, затянутого серыми тучами, раздалась песня, столь прекрасная и грустная, что сердце защемило. Он почувствовал, как профессор Снейп обхватил его за плечи и, наклонившись к самому уху, прошептал.

— Держись, Гарри. Ещё немного. Ты справишься.

Лицо Тома исказила болезненная гримаса. Он начал извиваться, а песня с каждой секундой становилась громче. Пошёл дождь. Капли, касающиеся Гарри, казались хрустальными, и они смывали эту плёнку страха, избавляли его от темницы стыда. Гарри убрал руки от ушей и посмотрел на небо. Сквозь тучи проникал яркий луч света, падая прямо на него и профессора. Том закричал и упал на колени. Позади него возникла огромная стая летучих мышей, чёрной пеленой пожирающая всё вокруг.

— Ну нет, — прошипел сквозь зубы Том. — Я просто так не отпущу тебя, Гарри Поттер. — Ты трус, Поттер! Жалкий трус, не заслуживающий ни дружбы, ни участия, ни сочувствия. Ты трус! Ты умрёшь в одиночестве, покинутый друзьями, которых ты предал. Гермиона отвернулась от тебя. Ты не замечаешь этого, но это именно так. Думаешь, она готова быть с тобой, когда есть храбрый Алекс? И профессор Снейп ненавидит тебя! Ведь ты так похож на отца — такой же заносчивый и трусливый, когда приходит время действовать. Он презирает тебя. И директор презирает, ведь ты разочаровал его! Настоящий герой сразился бы с василиском. Настоящий храбрец, истинный гриффиндорец смог бы достать из воздуха знаменитый меч Годрика Гриффиндора! А ты — жалкое создание!

Гарри чувствовал, как слова Тома обволакивают его. Трус? Он трус?

— Ты врёшь! — вскрикнул Гарри. Очередная капля упала ему на лицо и, словно слеза, скатилась по щеке, оставив после себя приятное тепло. — Ты врёшь, Том. Я не трус.

Профессор позади вздрогнул и исчез, издав болезненный вскрик. Стая летучих мышей окружила Гарри и Тома. Но Гарри уже чувствовал, как болото, в котором он находился последние месяцы, начинает отпускать его. Тело начало слушаться его, и мальчик почувствовал непривычный прилив сил. Из его ладоней вырвались золотистые плети, отпугнувшие мышей. Взлетев до самого неба, они пронзили тучи, и тёплый свет залил поляну. Том скорчился на земле. Его мантия исчезла, и обнажившаяся спина начала покрываться волдырями.

— Нет! — пронзительно закричал Том. — Ты не можешь! Никто не может сопротивляться моему крестражу! Никто не может без последствий к нему прикоснуться! Ты… — он с ненавистью посмотрел на Гарри. Из уголков его глаз заструилась кровь.

Гарри лишь улыбнулся. Он не боялся.

* * *

Приходил в себя он медленно. Потолок, взволнованное лицо мистера Джонса и бесстрастное профессора Снейпа медленно приобретали нормальные цвета и форму.

— Получилось? — хрипло спросил Гарри.

— Да, — мистер Джонс вытер со лба пот. — Похоже, что да. Я не ожидал, что всё получится за один сеанс.

— Ты молодец, Гарри, — произнёс профессор Снейп, и на миг уголки его губ приподнялись в неком подобии улыбки. — Ты противостоял частичке души Тёмного лорда. Не каждый способен такое пережить. К сожалению, мы не ожидали, что всё настолько серьёзно, иначе бы предприняли иные меры. Но ты справился.

— Профессор, — Гарри почувствовал волнение, — вы правда не злитесь на меня за происшествие в Тайной комнате? Правда не считаете трусом?

— Правда, мистер Поттер, — нарочито сурово ответил профессор Снейп, поправляя под головой Гарри подушку. — Вы меня приятно удивили сегодня. И смогли доказать, что сможете стать сильнейшим волшебником, если направите свои способности в нужное русло. В ближайшие два дня вам лучше не вставать без надобности. Как бы то ни было, избавление от проклятия отняло очень много сил, так что я надеюсь на ваше благоразумие.

— Я понял, профессор, — кивнул Гарри. — Спасибо вам большое!

— Пожалуйста, Поттер.

— Гарри, — мистер Джонс слегка откашлялся, — я надеюсь, ты не против, если какое-то время я буду приходить и разговаривать с тобой. Я должен убедиться, что никаких негативных последствий не осталось, и твоя психика без серьёзных нарушений перенесла подобное. Если ты не хочешь, я пойму…

— Я буду рад, мистер Джонс, — перебил Гарри. — Спасибо, что помогли мне.

мистер Джонс лишь улыбнулся.

* * *

Где-то в середине августа Гарри до поздней ночи засиделся в гостиной за учебником по зельям. За окном громыхала гроза, сильные порывы ветра будто силились вырвать деревья из земли, сорвать крыши и выбить стёкла, будто хулиган, выпустивший камень из рогатки.

Дядя Вернон и Дадли уехали на несколько дней проведать сестру мистера Дурсля, которая терпеть не могла Гарри, из-за чего не раз ссорилась с Петуньей. При этом она души не чаяла в Дадли и всегда была рада видеть племянника у себя в гостях.

Гарри собирался уже задремать, как громкий звонок разнёсся по всему дому. Гарри вздрогнул и выронил книгу из рук. Кого могло принести в такое время? Он достал палочку, хотя и понимал, что если за дверью кто-то из волшебников, она вряд ли ему поможет.

На лестнице раздались торопливые шаги тёти Петуньи. Она куталась в синий халат и отчаянно зевала.

— Гарри? — удивилась она, заметив племянника. — Почему ты ещё не спишь?

— Я зачитался, — смущённо ответил Гарри.

— Интересно, кто это пришёл, — пробормотала тётя Петунья и подошла к входной двери. — Кто там?

— Петунья? — раздался мужской голос. — Открой. Это я, Люпин.

Гарри удивлённо посмотрел на тётю. Что ещё за Люпин? Неужто она изменяет дяде Вернону?

Тётя Петунья открыла дверь. На пороге, промокшие насквозь, стояли мужчины. Один был высоким, длинные волосы облепили его истощённое лицо и потемнели от воды. Второй, чуть пониже, с короткими волосами и шрамом на правой щеке, выглядел так же измождёно, хотя и не походил на жертву долгой голодовки. Он с трудом удерживал на ногах длинноволосого, который так и норовил осесть на землю.

— Люпин? Сириус? — изумлённо уставилась на них Петунья. — Что вы здесь делаете?

— Может, впустишь нас? — тяжело дыша, спросил тот, что был со шрамом.

— Да, конечно, — поспешно отошла с порога тётя Петунья, впуская незваных гостей.

Они зашли в прихожую, и тут же Гарри навёл на них палочку.

— Кто вы? — спросил он, вспоминая какие-нибудь простые заклинания, которые в случае нападения могли бы ему помочь.

Длинноволосый со стоном опустился на пол и опёрся плечом о стену. Его спутник нахмурился и, достав палочку, начал проводить диагностику. Через несколько секунд он нахмурился ещё сильнее, а затем обратился к Гарри.

— Меня зовут Римус Люпин. А это, — он указал на мужчину на полу, — Сириус Блэк. Мы друзья твоих родителей.

— Друзья? — переспросил Гарри, но палочку не отпустил.

— Послушай, — Люпин поднял руки, — мы не причиним вам вреда. Нам нужна ваша

помощь! Сириус, — он озабоченно посмотрел на друга, — очень слаб. Последние годы были для нас очень тяжёлыми, но последние дни… — он запнулся, и тень пробежала по его лицу. — Всё стало гораздо хуже.

— Но чем я могу вам помочь? — Гарри опустил палочку.

— Гарри, послушай, — подала голос тётя Петунья. Она подошла к Гарри и тихо прошептала ему на ухо, — после смерти твоих родителей их заключили в тюрьму магического мира.

— Что? — Гарри сжал палочку. — Они преступники?

— Я не знаю, Гарри, — покачала головой тётя Петунья, — но Дамблдор тогда был в бешенстве, когда их осудили. Давай попробуем им помочь и свяжемся с ним?

— Хорошо, — поколебавшись, ответил Гарри.

Он подошёл к Люпину и Сириусу и спросил:

— Что вам нужно?

— Сириусу нужно принять ванну, — ответил Люпин, — а также принять кое-какие лечебные зелья. Их я достану. И его нужно накормить, только, — он задумался, — лучше всего бульоном. Боюсь, всё остальное его организм отвергнет.

— А вам? Вам какая помощь нужна? — спросил Гарри, осматривая Люпина.

— Мне будет достаточно горячей еды. И чая, — Люпин закашлялся и согнулся пополам. — Я слегка простудился.

— Проходите, — произнесла тётя Петунья, — ванная дальше по коридору. Я пока поставлю чайник и сварю бульон. Гарри, свяжись с директором.

— С Дамблдором? — хрипло спросил Сириус, молчавший до этого момента. Гарри кивнул. — Боюсь, это плохая идея.

— Молчи, Бродяга, — перебил его Люпин. — Дамблдор нам поможет, ты же знаешь. Гарри, можешь помочь мне? — обратился он к Гарри, пытаясь поднять Сириуса на ноги.

Гарри бросился помогать. Сириус был похож на скелет, и, казалось, ничего не весил, но для Люпина, похоже, это была непосильная ноша. Вдвоём они довели Сириуса до ванны. Сняв с него лохмотья, Люпин помог тому забраться в ванну, которую Гарри уже наполнил горячей водой. Стоило измождённому телу опуститься в воду, как та стала чернеть от грязи, толстым слоем покрывавшим тело Сириуса Блэка. Тот слабо застонал и пробормотал:

— Похоже, я в раю.

Убедившись, что его помощь пока не нужна, Гарри отправился писать письмо директору. Оставалось надеяться, что тот прибудет в ближайшие часы.

* * *

В ту ночь Гарри так и не лёг спать. Он сидел в гостиной и смотрел на Сириуса, завёрнутого в халат и одеяло, и Люпина, которые жадно ели куриный бульон, а последний заедал его куском мяса, которое осталось с обеда.

Никто ничего не говорил. Казалось, все пребывали в состоянии шока, и Сириус пару раз начинал терять сознание.

Директор появился лишь под утро. Он казался взволнованным и, зайдя в гостиную, первым делом посмотрел на Блэка и Люпина.

— Вы… — ахнул он. — Но как?

— Здравствуйте, директор, — хрипло произнёс Сириус, отставляя чашку с бульоном. — Не ожидали?

— Альбус, — более приветливо произнёс Люпин, поднимаясь на ноги, — пожалуйста, выслушайте нас!

— Да, конечно, — растерянно произнёс Дамблдор, садясь в кресло рядом с Гарри. — Миссис Дурсль, — обратился он к тёте Петунье, — вы не против, если мы поговорим с Гарри и вашими гостями наедине?

— Да, конечно, — кивнула тётя Петунья.

Она не любила Дамблдора, вспоминая, как тот помешал спрятать Гарри. Она бы с радостью осталась бы рядом с Гарри, но прекрасно понимала, что от её желания ничего не зависит. К тому же, Дамблдор вряд ли даст Гарри в обиду

Тем временем в гостиной Люпин, сгорбившись и опустив в пол взгляд, начал свой рассказ.

— Всё началось через два дня, после гибели Лили и Джеймса. Мы с Сириусом пытались выследить группу Пожирателей, которые заимели привычку насиловать и убивать маггловских девочек. О смерти Лили и Джеймса мы узнали на следующий день, — он замолк. Было видно, что ему больно вспоминать о смерти друзей. Сириус сидел закрыв глаза, судорожно сжав зубы. — Из газет мы узнали, что Тёмный лорд исчез, а Гарри выжил после убивающего заклятия. Мы собирались отправиться в Годрикову впадину, чтобы забрать тебя к себе. Тогда мы ещё не знали, что Дамблдор успел позаботиться о тебе. Но Пожиратели устроили нам ловушку. Сначала нас долго пытали, пытаясь выбить информацию. А потом привели в хижину, в которой нас держали, трёх девочек, совсем юных. Они, — он сглотнул и вытер слёзы, выступившие на покрасневших усталых глазах. — Мы пытались вырваться, помочь девочкам. Но потом… Потом наступила тьма. Наверное, мы оба потеряли сознание или же нас оглушили. Когда мы очнулись, вокруг нас толпились авроры. Одна из девочек выжила. И в её воспоминаниях обнаружили сцены, в которых мы с Сириусом над ними надругались, — Люпин безжизненно посмотрел на Гарри и Альбуса. — Никто не слушал наши оправдания. Никто не пытался проверить, а было ли вмешательство в память девочки. Мы знали, что не делали этого, — хрипло прошептал он. — Мы это знали! Но Визенгамоту было плевать. Нас осудили каждого на одиннадцать лет в Азкабане., — при этих словах Дамблдор нахмурился, но промолчал. — Мы выдержали, хотя Сириус, — он с болью посмотрел на друга, — пострадал сильнее. Когда же нас выпустили, оказалось, что идти нам некуда. У Сириуса есть дом в Лондоне, но мы не смогли туда попасть. Идти нам было некуда, но нам удалось найти в лесу заброшенную хижину. Мне удалось раздобыть палочку. Это немного облегчило нам жизнь, но, — он печально покачал головой, — обстоятельства оказались сильнее нас. Мы оба ослабли, магические силы истощились. Несколько дней назад Сириус заболел, очень сильно. Я пытался раздобыть лекарства для него, но, к сожалению, в маггловской аптеке меня заметил охранник, когда я пытался стащить антибиотики. К счастью, я смог убежать. А потом вспомнил про Петунью. Я бы ни за что не стал бы её тревожить, но Сириусу становилось всё хуже и хуже.

— Скажите, — хрипло произнёс Гарри, — почему вы так уверены, что не совершали то преступление?

Люпин с печалью посмотрел на него.

— Ты похож на маму, — произнёс он, — у тебя такие же глаза и такая же манера сжимать губы. И, конечно, она так же бы спросила про несчастных девочек. Мы знаем, потому что сразу после того, как вышли из Азкабана, наткнулись на одного из тех Пожирателей. Он, — Люпин запнулся, — был ранен каким-то диким зверем. Он истекал кровью и умолял нас спасти его жизнь. В обмен он отдал нам воспоминания о том преступлении.

— И что с ним стало? — спросил Гарри, уже зная ответ.

— Его не удалось спасти, — бесцветным голосом отозвался Сириус. Он открыл глаза и уставился на Гарри безумным взглядом. — Туда ему и дорога.

— Вы могли же обратиться в Министерство! — воскликнул Гарри. — Если у вас были доказательства вашей невиновности. Почему вы этого не сделали?

— Потому, Гарри, — тихо вмешался Дамблдор, — что осудили их не на одиннадцать лет. — При этих словах Люпин побледнел, хотя, казалось, что бледнее быть уже не возможно. — Они сбежали из Азкабана. Они первые люди, которым это удалось.

— Зачем вы солгали? — тихо спросил Гарри. — Это не лучший способ начать знакомство.

Люпин опустил голову. Его плечи слегка подрагивали. Изо рта вырвалось хриплое рыдание. Гарри нахмурился и подошёл к нему. Присев на корточки, он посмотрел на измождённое лицо мужчины, искажённое болью. Что с ним сделали в тюрьме? Он слышал лишь общую информацию об Азкабане, но этого хватало с дрожью думать о магической тюрьме.

— Простите, — произнёс Гарри. — Простите. Вы правда друзья моих родителей?

Люпин кивнул, не в силах произнести ни слова.

— Бродяга, Лунатик, Хвост, — раздался голос Сириуса, и Гарри посмотрел на него, — и Сохатый. Нас было четверо. Четыре друга, поклявшиеся до самой смерти помогать друг другу и умереть, если понадобится, защищая другого. Твой отец и Хвост, — он болезненно поморщился, — погибли. Питер пытался предупредить твоих родителей, что им надо бежать. А Римус, — он с теплотой, так неестественной для безумного взгляда, посомтрел на Люпина, — спас меня. Если бы я не начал умирать в Азкабане, он не решился бы на побег. Конечно, не стоило врать про срок. Но для нас одиннадцать лет, отнятые ни за что, уже достаточный срок. Одиннадцать лет! — с болью выкрикнул он. — Одиннадцать лет, которые мы могли провести рядом с тобой! Ты не представляешь, как мы любили тебя. Как только ты родился, мы оба поняли, что никогда не сможем тебя оставить. Я стал твоим крёстным.

Гарри не заметил, как глаза наполнились слезами. Он крепко обнял Люпина, а затем Сириуса.

Дамблдор с лёгкой улыбкой наблюдал за ними. Гарри, Люпину и Сириусу предстояло многое наверстать. Сейчас было главное восстановить их здоровье. А потом уже можно было бы заняться доказательством их невиновности.

Наконец, Дамблдор ушёл через камин, забрав с собой Сириуса и Люпина, сказав, что в Больничном крыле они будут в безопасности. Тётя Петунья отправилась к врачу, а Гарри, обессиливший, завалился спать. Ему снились родители, которые играли в снежки с Сириусом и Люпином. Сон был прекрасен, и Гарри улыбался во сне. А над его головой качался ловец снов, сверкая бусиной на солнечном свету.

Глава опубликована: 18.05.2020

20 глава

Гермиона пряталась в шкафу. Конечно, дверца не могла бы её защитить, но отсрочить неизбежное была способна. Сжавшись, Гермиона прислушивалась к тому, что происходит в доме. С первого этажа донеслись крики, что-то с грохотом свалилось, на лестнице раздались быстрые тяжёлые шаги.

— Где эта дрянная девчонка? — раздался мужской крик. — Живо вылезай, дрянь! Если сейчас же не появишься, хуже будет!

Гермиона зажала уши руками, молясь, чтобы её не обнаружили. Ну почему? Почему ей так не везёт? Сколько ещё ей придётся пережить? Смерть сестры, похищение Тёмным лордом, история с Тайной комнатой… А теперь ещё и это!

Она услышала, как дверь комнаты открылась, и зажала рот рукой, подавляя всхлипы. О, как ей хотелось разрыдаться, закричать, чтобы хоть кто-то пришёл и помог ей! Но соседи, слышавшие детские крики, даже не думали вмешиваться. Между ними ходили слухи, что Гермиона нездорова и практически всё время проводит в психиатрической клинике.

— Где ты? — мужской голос казался спокойным, но Гермиона уже успела узнать, что ничего хорошего ожидать нельзя, как бы ласково мужчина не говорил. — Выходи, я не трону тебя. Мы просто поговорим.

Неожиданно дверца шкафа открылась и яркий свет ослепил Гермиону. Вскрикнув, она вскинула руки, защищая голову, но мужчина оказался проворнее. Схватив её за волосы, он вытащил её из шкафа.

— Отпустите, мне больно! — закричала Гермиона, пытаясь вырваться из цепкой хватки мужчины. — Пожалуйста! Не надо!

Мужчина поволок её прочь из комнаты. Подойдя к лестнице, он отпустил её и толкнул, так, что та слетела кубарем и упала возле первой ступеньки у ног выбежавшей из гостиной матери.

— Джон! — воскликнула мать. — Что происходит?

— Эта дрянь украла у меня деньги из кошелька, — злобно ответил Джон, спускаясь по лестнице.

— Я ничего не брала! — всхлипывая, проговорила Гермиона, с трудом садясь.

Голова болела, перед глазами всё плыло, а в боку засела тупая боль, вспыхивающая при каждом движении.

— Джон, — мать мельком взглянула на дочь и перевела взгляд на мужчину, — деньги взяла я. Извини, не успела предупредить.

— Ты? — мужчина нахмурился. — Зачем?

— Хотела в магазин сходить, платье купить. Ты же помнишь, на следующей недели мы приглашены в гости к Смитам?

— Да, помню, — Джон улыбнулся, — но в следующий раз сразу говори мне, что тебе нужны деньги. Мне не жалко для тебя ничего, просто чтобы больше не возникало таких ситуаций. Если хочешь, можем после обеда вдвоём съездить за платьем. Заодно я заскочу к себе в офис, кое-что заберу.

Мать и Джон, не смотря на Гермиону, удалились в гостиную. Гермиона с трудом поднялась на ноги и отправилась в ванную. Достав из шкафчика аптечку, она достала мазь, эластичный бинт и обезболивающее. Голова раскалывалась, но видимых повреждений не было. Запив таблетку водой из-под крана, Гермиона проверила, что дверь заперта, и сняла кофту. На правом боку появился отёк, а грудная клетка приобрела непривычную форму. Гермиона осторожно дотронулась до рёбер и тут же зашипела от боли. Рассчитывать на помощь матери не стоило, та во всём поддерживала нового мужа.

Появление в их доме Джона Митча стало большим сюрпризом для Гермионы, вернувшейся домой на летние каникулы. После происшествия в Тайной комнате она не смогла поехать на рождественские каникулы домой из-за обследования и лечения после сильного магического истощения. А на весенние она сама решила остаться в школе, чтобы уделить внимание исследованиям Оборотного зелья. За три недели летних каникул она уже успела привыкнуть к тому, что отчим жесток и злобен по отношению к ней. Он не позволял ей разговаривать при нём без разрешения, ела она в кухне, отдельно от матери и отчима, покидать дом ей разрешалось только раз в неделю. За любое неповиновение Гермиона тут же расплачивалась: побоями или же лишением еды, а иногда её запирали в подвале, и это доводило её до истерик, стоило ей вспомнить похищение на первом курсе, когда она несколько месяцев провела в замкнутом помещении. Её крики раздражали отчима, поэтому он перестал использовать этот метод наказания.

Смазав щедро бок мазью, она туго забинтовала рёбра. Ей срочно надо было выпить костерост, которым она благоразумно запаслась вместе с другими простейшими целебными зельями, но для этого нужно было преодолеть лестницу. Каждый шаг отдавался болью, от головной боли тошнило, и, не в силах её подавить, она упала на колени возле унитаза, и её вырвало.

В дверь начали ломиться. Спустив воду, Гермиона поднялась на ноги, прополоскала рот и открыла дверь. Перед дверью в ванную с недовольным выражением лица стояла её мать.

— Ты что творишь, зараза? — злобно прошипела она. — Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты сразу же откликалась, как только тебя зовут? А? И сколько раз тебе повторять, чтобы ты не смела прятаться в шкафу. Он предназначен для хранения одежды, если ты не забыла.

— Тебе вообще плевать, что он со мной делает? — дрожащим голосом спросила Гермиона. — Я же твоя дочь! Что ты за мать такая?

Мать побледнела и покачнулась, будто её ударили.

— Не смей меня упрекать, — процедила она, хватая дочь за плечо. — Ты ничего не понимаешь!

— Я понимаю, что ещё немного, и твой новый муж меня убьёт! — вскричала Гермиона. — Неужели ты не видишь этого? Я уверена, что будь на моём месте Елена, ты бы так не позволила ему обращаться с ней…

Звонкая пощёчина заставила её замолкнуть. Гермиона упала на колени и завизжала от боли. Мать присела на корточки рядом с ней и, сжав подбородок пальцами, заставила дочь посмотреть себе в глаза.

— Никогда не смей упоминать Елену, — тихо проговорила она, — никогда! Ты никогда не будешь такой, как она! Уж лучше бы погибла ты, а не она.

Резко поднявшись, она ушла, не глядя на Гермиону.

Через несколько минут Гермиона смогла подняться на ноги. Очень медленно, опираясь на стены, она дошла до лестницы и поднялась на первую ступеньку. В столовой послышался звон посуды и весёлые голоса матери и отчима. Гермиона закусила губу. Как же больно! И боль от равнодушия матери была куда сильнее физической боли в слманных рёбрах. Она не могла понять, почему мать её ненавидит до такой степени, что желает смерти. Почему? Гермионе хотелось кричать и топать ногами, лишь бы пробиться сквозь толщу безразличия, хотелось, чтобы мама снова стала собой — доброй и заботливой, такой, какой она была до смерти Елены.

Невольно Гермиона вспомнила семью Гарри. О, она многое отдала бы, чтобы ощутить такую же любовь и заботу, который был окружён Гарри. А ведь он даже не сын чете Дурслей.

Наконец, она добралась до своей комнаты. Порывшись в чемодане с школьными принадлежностями, она достала пузырёк с костеростом. Конечно, это было запрещено и никто, кроме профессора Снейпа, не знал, что она держит у себя в чемодане зелья. Она и сама не могла себе объяснить, зачем выпросила у профессора зельеварения эти зелья, но сейчас была счастлива, что Снейп ей не отказал.

Костерост был мерзким на вкус. Гермиона закашлялась и зажала рот рукой, ощутив новый приступ тошноты. Через какое-то время появилась боль и странное ощущение, будто кто-то шевелит внутри неё костями. Гермиона повалилась на кровать и закрыла глаза.

— Елена, — тихо пробормотала она искусанными до крови губами, — почему ты умерла?

* * *

Через два дня Гермиона почувствовала, что рёбра срослись, а постоянное головокружение и тошнота сошли на нет. Костерост творил чудеса. Гермиона даже порывалась написать профессору с благодарностью за зелье, но тут же остановила себя. Не хватало ещё, чтобы профессор Снейп узнал, что её дома избивают.

В то утро отчим и мать были на удивление спокойны и даже приветливы. Отчим радушно пригласил Гермиону завтракать в столовую, и девочка, ожидая подвоха, просидела весь завтрак как на иголках, с трудом заставив себя проглотить омлет и чашку чая. Когда же завтрак подошёл к концу, раздался звонок в дверь.

— Кого там принесло? — недовольно пробурчал отчим, откладывая газету в сторону. — Ты! — обратился он к Гермионе. — Иди открой дверь.

Гермиона молча вышла из-за стола и пошла выполнять приказ.

* * *

Ричард Филлион был недоволен. Из-за происшествия с Тайной комнатой возникли серьёзные проблемы, в том числе касающиеся школы. Министр настоял на том, чтобы в школу отправили дементоров, которые бы патрулировали территорию вокруг школы. Более того, теперь все ученики еженедельно будут подвергаться досмотру, и при малейшем намёке на тёмные артефакты будут забираться в Министерство на допрос. Ричард не одобрял присутствие дементоров рядом со школой, да и обыск считал процедурой унизительной. Он ясно помнил то, что устроили авроры несколько месяцев назад. О, он отчётливо помнил глаза девушек, когда авроры, посмеиваясь, вытряхивали на пол их одежду, листали дневники и просматривали письма, как пренебрежительно переворачивали спальни с ног на голову, чуть ли не ломая мебель, как довели до слёз первокурсника с Пуффендуя и второкурсницу с Когтеврана. И, конечно же, он помнил лицо Гермионы Грейнджер. Тогда ему стало её искренне жаль, несмотря на всю злобу, которую он к ней испытывал.

Помимо проблем с Хогвартсом, Ричарду пришлось заняться делом сбежавших преступников из Азкабана — Сириуса Блэка и Римуса Люпина. Сама мысль о том, что кто-то смог сбежать из Азкабана, казалась ему абсурдной. Но, как оказалось, нет ничего невозможного. Он отчётливо помнил дело Блэка и Люпина. Жуткая история. Двое взрослых мужчин, надругавшихся над маленькими девочками, одна из которых ещё не успела войти в возраст половой зрелости… Тогда многие, кто участвовал в судебном процессе, были готовы живьём разорвать мерзавцев. Но приглашённый колдомедик, который проводил беседу с преступниками, настаивал на том, что оба пережили сильнейшее потрясение, когда узнали о смерти своих лучших друзей. Очень долго колдомедик пытался доказать, что их нужно лечить, поместить в психиатрическое отделение, но Визенгамот смягчил приговор с поцелуя дементора лишь до пожизненного заключения в Азкабане. Сам Ричард тогда был ещё подростком, но дядя, желавший как можно быстрее ввести племянника в курс дел Министерства, позволил ему присутствовать на суде и даже показал воспоминания выжившей девочки. После этого Ричард ещё неделю не мог спокойно спать.

Самым приятным из всех его проблем оказался приказ дяди доставить Гермиону Грейнджер в Министерство для диагностики её разума. Раз в месяц, после Рождества, в Хогвартс прибывал специалист, который занимался избавлением от последствий взаимодействия с тёмными артефактами. Именно поэтому он сейчас стоял перед дверью дома Гермионы и ожидал, когда ему откроют.

Дверь отворилась, и перед ним появилась Гермиона. Он окинул её взглядом, отметив синяки не скуле, шее и запястье, покусанные губы, покрасневшие глаза. Гермиона вздрогнула и тихо произнесла:

— Профессор… Что-то случилось?

— Вы позволите войти? — взяв себя в руки, сухо произнёс Ричард. — Я не намерен общаться с вами на пороге.

Гермиона отошла в сторону, впуская его в дом.

— Гермиона, кто пришёл? — раздался голос миссис Грейнджер.

Гермиона быстро забежала в столовую. Ричард услышал, как она сообщила матери о прибытии профессора.

Ричард зашёл в столовую. За столом сидел тощий и длинный мужчина с короткими чёрными волосами и козлиной бородкой. Рядом с ним, положив ему руки на плечи, стояла женщина и недовольно смотрела на гостя. Гермиона забилась в угол, забравшись с ногами на диван.

— Миссис Грейнджер, — поздоровался Ричард.

— Я уже не миссис Грейнджер, — холодно перебила его женщина. — Прошу называть меня миссис Митч.

— Хорошо, миссис Митч, — Ричард кивнул. — Я пришёл забрать вашу дочь на несколько часов на обследование.

— Какое ещё обследование? — подал голос мистер Митч.

— Мистер Митч, — мягко произнёс Ричард, краем глаза заметив, как вздрогнула Гермиона. Девчонка определённо понимала, что мягкость была напускная и ничего хорошего не предвещала. — Вы в курсе об особых способностях вашей падчерицы?

— Да, моя жена меня просвятила, — кивнул мистер Митч. — И всё же я хочу знать, что за обследование вы собираетесь проводить?

— Обычное обследование, — сухо ответил Ричард. Вдаваться в подробности он не собирался. Судя по всему, Грейнджер и не думала посвящать семью в произошедшее во время учёбы. Его это, в общем-то, не касалось. Главное было доставить девчонку в Министерство и вернуть обратно. — Просто формальность.

— И с каких пор учителя отводят учениц на обследования? — насмешливо спросил мистер Митч. — Или я чего-то не зная про ваши обычаи?

— Изначально за Гермионой должна была прийти её деканша, но она приболела, — холодно ответил Ричард, еле сдерживая злость. — Извините, но нам нужно торопиться. Мисс Грейнджер, — он обернулся к Гермионе, — у вас есть пять минут, чтобы собраться.

Гермиона кивнула и молча ушла на второй этаж.

* * *

Гермиона лежала на маленьком диванчике с закрытыми глазами. Над ней стоял низенькой и худенький старик и водил над её телом своей палочкой, бормоча заклинания. Ричард стоял рядом и хмуро наблюдал за процессом. Как бы он не относился к Гермионе, он сочувствовал ей. Став лучшей подругой Гарри Поттера, она стала мишенью, и Тёмный лорд очень точно попадал в самый центр. И обвинить девочку было не в чем. Даже взрослые волшебники неспособны противостоять заклятию Империус, а именно на основе этого проклятия работал чёртов дневник, через который Том общался с Гермионой, подчиняя её своей воле. И сейчас необходимо было удостовериться, что Гермиона полностью избавилась от проклятия.

Наконец, старик убрал палочку и, тяжело отдуваясь, повернулся к Ричарду.

— Сейчас она спит, ей нужно ещё полчаса, чтобы восстановиться. Сами понимаете, обследования такого рода выматывают и могут выбить из колеи и взрослого. А тут ребёнок, да ещё такой хрупкий. Хотя стоит признать, что девочка на удивление сильна. Такое ощущение, что она просто перекачала чью-то магическую силу в себя. Думаю, именно это позволило ей так долго продержаться в нормальном состоянии. В целом, негативное воздействие рассеялось, в этом я уверен. Но есть кое-что другое, — он запнулся.

— Что же? — Ричард равнодушно скользнул взглядом по девчонке и посмотрел на собеседника.

— Видите ли, — старик потёр лоб ладонью, — я уверен, что девочка недавно подверглась сильному избиению. Точно были сломаны рёбра, а сотрясение мозга и многочисленные гематомы указывают на то, что её либо долго били, либо столкнули с лестницы. Я понимаю, это не совсем ваша работа, но вы же её профессор, — он схватил Ричарда за руку и умоляюще посмотрел ему в глаза, — предпримите что-нибудь! Проверьте семью, поговорите с ней. Что угодно!

— Этим должны заниматься органы опеки и защиты детей, — сухо ответил Ричард. — И вы прекрасно знаете, где находится их отдел. Уверен, вам они не откажут. Скажите, что я лично просил вас заняться этой девицей. Если что, можете направлять недовольных и не верящих прямо ко мне. У меня и без мисс Грейнджер достаточно проблем, которые нужно решить в кратчайшие сроки. — Ричард устало потёр лицо и неожиданно сочувственно посмотрел на Гермиону. — Если она действительно стала жертвой домашнего насилия, мы сделаем всё, чтобы ей помочь, поверьте, Грег. Но я правда сейчас не могу заняться ещё и этим. Я всецело доверяю вам.

— Спасибо, Ричард, — слабо улыбнулся Грег.

Он подошёл к Гермионе и погладил её по пышным волосам.

— Знаете, — негромко произнёс он, — девочке подправляли память, несколько лет назад. Кто знает, о чём они. Может, как раз про излишне жестокий момент из детства. А ещё колени, — он покачал головой, — какой-то изверг додумался поставить это создание коленями на горох. — Грег оглянулся на Ричарда. — Вы можете подождать в коридоре. Я посижу с ней, пока она не проснётся.

Не в силах вымолвить ни слова, Ричард кивнул и быстро покинул комнату. В коридоре он прислонился лбом к прохладной стене и закрыл глаза. Неожиданное чувство родства с магглорождённой гриффиндоркой заставило его застонать от стыда.

— Что ж, Ричард, — пробормотал он себе под нос, — тебе определённо нужно пересмотреть свои взгляды на физические наказания учеников.

Неожиданно на ум пришла странная мысль:"Чтобы сказала Элиза, узнав, как он обращается с детьми?». И Ричард был уверен, что каждое слово любимой причинило бы ему не меньше боль, чем впивающиеся осколки в колени.

Глава опубликована: 22.05.2020

21 глава

Третий курс пролетел незаметно и спокойно. Гарри даже не верилось, что учебный год прошёл без стычек с Волан-де-Мортом, травм и смертельных опасностей. Даже профессора с удивлением отмечали, что давно не было такого спокойного года. Школьные будни текли плавно и спокойно, не нарушая привычного уклада многовековой школы, и казалось, что теперь всегда будет так спокойно. Страхи перед новой войной уснули, укаченные спокойствием и умиротворением.

Но всё же произошло нечто, что всколыхнуло общественность и заставило магов Британии долгие недели обсуждать и строить свои версии и догадки о случившемся. Из Азкабана впервые был совершён побег, а после преступники — Сириус Блэк и Римус Люпин — пришли в Министерство в сопровождении Дамблдора и Снейпа, чтобы доказать свою невиновность. Гарри, в дом которого и пришли сбежавшие преступники, был вызван на заседание суда в качестве свидетеля.

— Судебное заседание от восемнадцатого сентября объявляю открытым, — звучный голос министра Фаджа, усиленный заклинанием, разнёсся по залу. — Разбирается дело о жестоком изнасиловании и убийстве магглорождённых девочек Сириусом Блэком и и Римусом Джоном Люпином. Допрос ведут: Корнелиус Освальд Фадж, министр магии, Амелия Сьюзен Боунс, глава Отдела обеспечения магического правопорядка, Ричард Филлион, первый заместитель министра.

Гарри, сидящий рядом с профессором Снейпом, оглядел зал, в котором заседал Визенгамот. Тускло освещённое помещение, располагающееся в подземелье, навевало страх своей атмосферой. Страшно представить, сколько убийц побывало здесь и было приговорено к пожизненному заключению в Азкабане. Прямо напротив дверей располагались скамьи для членов Визенгамота, поднимающиеся к потолку. Посреди зала стояли два железных стула с высокими спинками и цепями, которые сейчас змеями обвивали руки и ноги обвиняемых. Римус выглядел спокойным; поймав взгляд Гарри, он даже улыбнулся, слегка приподняв уголки губ. Выглядел он гораздо лучше, чем в ту ночь, когда появился на пороге дома 4 на Тисовой улице. Сириус же, напротив, казался человеком, одной ногой стоящим в могиле. Длинные спутанные волосы обрамляли истощённое лицо с острыми скулами и впалыми щеками. Глаза, безумно оглядывающие судей, ввалились, и вокруг них залегли жуткие тени. Он постоянно вздрагивал и порывался прикрыть уши руками, будто спасаясь от неприятного звука.

Процесс шёл несколько часов. Гарри выступил в самом конце и подробно рассказал о встрече с беглецами и их версию случившегося одиннадцать лет назад. Ему задали пару вопросов, а после отпустили. Близилась ночь, и министр стремился быстрее закрыть дело. Гарри в нервном напряжении закусил костяшки пальцев, наблюдая, как одна за другой поднимаются руки членов Визенгамота. Раздался удар молотка, и министр объявил:

— Решением Визенгамота, Сириус Блэк и Римус Люпин оправданы! Им возвращается их имущество, доступ к сейфам в банке и право использовать волшебную палочку. Заседание объявляю закрытым.

После слушания Сириус и Люпин тут же скрылись в сопровождении колдомедиков, успев лишь пообещать Гарри, что обязательно напишут ему. И уже через неделю Гарри смог навестить их в больнице святого Мунго.

Понадобилось несколько месяцев, чтобы Сириус смог прийти в нормальное состояние. У него было сильнейшее истощение и проблемы с психикой. Он часто вскрикивал и норовил куда-то спрятаться. Порой он превращался в огромного чёрного пса — тощего, с проплешинами и колтунами в шерсти. Он тихо скулил, уткнувшись носом в бок и скалился, стоило кому-то к нему приблизиться.

Люпину было проще. Он быстро приходил в себя, набирал вес и восстанавливал магические силы. Он часто писал Гарри, рассказывая про его родителей, школьные годы, проведённые с ними, о таком коротком семейном счастье Лили и Джеймса. Узнав, что Гарри стал ловцом, Люпин в ответ прислал письмо на десять листов, в котором описал все матчи, в которых отец Гарри участвовал. А когда Сириус окончательно пришёл в себя и смог вернуться в родовой дом, то Гарри получил в подарок новую метлу последней модели. Рождество он встретил у дяди и тёти, которые с радостью пригласили Сириуса и Римуса отметить праздник вместе с ними. Тогда, сидя за накрытым столом, глядя на то, как огоньки гирлянд отражаются в бокалах, чувствуя запах ели, Гарри в очередной раз подумал, что он самый счастливый мальчик на свете.

* * *

Праздничный ужин по поводу начала нового учебного года принёс для всех сюрпризы. После распределения, Дамблдор, как обычно, произнёс речь.

— Мы приветствовать вас, дорогие ученики, в нашей школе! Начинается учебный год, и для кого-то он станет решающим. Вас ждут увлекательные уроки, знакомства с новым и неизведанным, экзамены и праздники. Этот год станет особенным для всех нас, а для кого-то он принесёт шанс проявить себя и прославиться. Как вам известно, раз в четыре* года проходит Турнир Трёх Волшебников, в котором соревнуются три магические школы. От каждой из них будут выбраны по одному представителю, которым предстоит пройти испытания. Только самые достойные смогут пройти до конца и отстоять честь своей школы. Через три недели к нам прибудут гости: ученики и ученицы школ Шармбатон и Дурмстранг. Мы должны проявить себя с лучшей стороны, — он многозначительно посмотрел на близнецов Уизли. — Кроме того, незадолго до Рождества пройдёт Святочный бал.

Зал взорвался криками радости и аплодисментами.

— Год обещает быть интересным, — обратился Гарри к друзьям. — Я бы хотел поучаствовать в турнире.

— Вряд ли это получится, — покачала головой Гермиона. — Судя по всему, задания там не из лёгких, так что скорее всего введут ограничение по возрасту. Хотя я сама бы не отказалась принять участие.

— Я слышал, приз за победу — тысяча галлеонов, — Рон вздохнул. — Я бы не отказался от такой суммы.

Гарри поёжился, вспомнив свой сейф, забитый монетами. Иногда ему приходила мысль сделать тайное… пожертвование для семьи друга, но предчувствие буквально орало, что если тайна раскроется, то их дружбе конец.И напрямую предлагать нельзя ни в коем случае: это только разозлит и унизит Рона, и даже если они и помирятся после ссоры, ничего как прежде уже не будет.

Дни вихрем полетели, отвлекая учеников уроками и многочисленными домашними заданиями, и незаметно для всех наступил день прибытия гостей. С утра школа была охвачена волнением и трепетом, ученики носились по коридорам, помогая профессорам украшать стены и Большой зал, домовики устанавливали дополнительный стол для гостей, а в коридоре, где скрывался вход в кухню, стояли умопомрачительные ароматы. Около трёх часов начала появляться люди из Министерства с огромным ящиком, который установили на постаменте перед преподавательским столом.

— Как вы думаете, что там? — спросил Гарри у друзей, когда они в десятый раз за последний час зашли в Большой зал по просьбе МакГонагалл.

— Может, какой-нибудь артефакт? — предположила Гермиона. — В качестве подарка другим школам.

— Вряд ли, — покачал головой Рон. — Скорее, это как-то связано с Турниром.

— Думаю, за банкетом всё узнаем, — произнёс Невилл. — Что толку гадать? Пойдёмте лучше скорее, профессор МакГонагалл просила принести вон те коробки.

Ребята поспешили. Проходя мимо странного ящика, Гарри столкнулся взглядом с одним из министерских работников. Молодой человек, высокий и с короткой стрижкой, казался нервным и напряжённым. Периодически между его губ показывался кончик языка, будто он был змеёй, обращённой в человека. Он смерил Гарри внимательным взглядом, и, не мигая, следил за ним всё время, что тот с друзьями находился в зале. Гарри, успевший за третий курс окончательно прийти в себя и наладить эмоциональное состояние, не обращал на незнакомца внимания. Мало ли по каким причинам тот за ним следит?

Перед ужином все ученики вышла к озеру. Днём старшие курсы установили здесь столбы и натянули между ними волшебные гирлянды, и теперь, в вечернем сумраке, поляну и озеро заливали разноцветные огни, яркие лучи переплетались в удивительные узоры, оставляя на стенах замка цветные картины.

Первыми прибыли ученики Дурмстранга. По озеру прошла рябь, и, охваченный фонтаном брызг, из недр всплыл огромный корабль с тёмно-красными парусами. На его палубе ровными рядами стояли ученики, одетые в тёмные тёплые мантии и высокие сапоги. Девушек среди них было не больше пятнадцати, и они сильно отличались от учениц Хогвартса: суровые и статные, с короткими стрижками и обветренной кожей.

— Я читала, что в Дурмстранг девушкам попасть почти нереально, — прошептала Гермиона друзьям. — Никакие связи и деньги не помогут, если у девочки нет потенциала.

Корабль остановился в нескольких метрах от берега, и ученика Дурмстранга спустили на воду шлюпки и уже на них доплыли до Хогвартса. Вперёд вышел невысокий пожилой мужчина с длинными спутанными волосами. Его фигуру укутывала плотная шуба, а в руках был посох, из которого, при ударе о землю, вылетали красные искры. Он крепко пожал руку выступившему вперёд Дамблдору, который после приветствия директора Дурмстранга обернулся к ученикам Хогвартса и произнёс усиленным заклинанием голосом:

— Поприветствуйте наших гостей из Дурмстранга и их директора — Игоря Каркарова.

Не успели аплодисменты и крики затихнуть, как со стороны Хогсмида на дорогу выехала карета, запряженная тонконогими белыми лошадьми. Дамблдор поспешил к двери и через мгновение из кареты вылезла, опираясь на трость, высокая крупная женщина, по лицу которой невозможно было определить её возраст. Она что-то прощебетала на французском и, заглянув в карету, крикнула кому-то, что пора выходить.

Гарри, вроде бы привыкший к чудесам магического мира, раскрыв рот смотрел, как один за другим выходят шармбатонцы, одетые в лёгкие голубые мантии. Гарри отметил, что из обоих школ приехали лишь старшие курсы, и в голове пронеслась мысль, что в Турнире могут участвовать не все ученики, а лишь те, кто достиг определённого возраста. Прикинув возраст гостей, Гарри с облегчением выдохнул. Зная коварность судьба, можно было быть уверенным, что от Хогвартса участвовать пришлось бы ему. И — Гарри поёжился — не исключено, что его участие мог подстроить кто угодно: начиная от Дамблдора и заканчивая кем-то из министерских работников.

Шумная толпа под предводительством трёх директоров направилась к школе. В Большом зале уже были накрыты столы, чудом не разваливающиеся под тяжестью блюд, а авроры, прибывшие незаметно для учеников, расположились вдоль стен, выделяясь яркими пятнами на фоне тёмного камня. После долгих приветственных речей и показательных выступлений учеников каждой из школ, к постаменту вышел седой смуглый мужчина. Он, казалось, был единственным, кто не разделял всеобщего веселья. Даже профессор Снейп что-то увлечённо обсуждал с Каркаровым, а Ричард Филлион вежливо улыбался мадам Максим и подкладывал ей на тарелку всё новые и новые блюда.

— В этом году было принято решение изменить процесс отбора участников, — сухой голос разнёсся по залу, заставляя учеников замолкнуть. — Я, как ответственный за проведение международных мероприятий, оглашу имена тех, кто будет защищать честь своей школы.

Гарри напрягся. Предчувствие чего-то ужасного сдавило его, и он судорожно сжал в руках вилку и нож. Гермиона встревоженно нахмурилась и накрыла своей ладонью его правую руку, но Гарри лишь покачал головой. Не к добру это изменение…

— Позвольте представить вам Кубок огня, — с этими словами мужчина, так и не представившийся, коснулся волшебной палочкой ящика и тот наконец открылся.

На пьедестале стоял громадный кубок, впрочем, не впечатляющий красотой. Но через секунду он вспыхнул, и в чаше заиграл голубой огонь, выпуская к потолку серебристые искры. ПО залу прокатился вздох восхищения.

— Было принято следующее решение: к участию допущены лишь те, кто учится на четвёртом курсе и старше. До этого года в течение двух недель всем желающим давалась возможность кинуть в кубок записку со своим именем, а по истечению этого времени кубок выбрасывал три записки с выбранными учениками. В этом же году Кубок настроен так, что имена участников мы узнаем прямо сейчас.

По залу прошёл недовольный ропот. Не все ученики жаждали принимать участие в опасном и сложном турнире, и отсутствие возможности изъявить своё нежелание вызвало волну негодования, которую моментально погасили окрики министерских работников. Гарри успел заметить, как на лице профессора Филлиона промелькнула довольная улыбка.

— Решение кубка обжалованию не подлежит, — жёстко добавил мужчина и, взмахнув палочкой, заставил пламя в кубе взмыть на несколько десятков сантиметров.

Из огня вылетели три записки. С нарастающей тревогой Гарри следил за ними, полный уверенности, что на одном из них непременно будет его имя. Ему тут же вспомнился нервный молодой человек, не спускающий с него взгляда. Тот длительное время находился рядом с ящиком, и мог наложить на артефакт любые проклятия.

— Гарри, успокойся! — шепнула на ухо Гермиона, крепко сжимая его руку. — Всё будет хорошо!

Тот не смог выдавить ответ, и лишь судорожно сглотнул вязкую слюну. Он не мог объяснить даже самому себе, откуда этот страх появился. Глупо и наивно полагать, что всё крутится вокруг него, но внутренний голос упрямо твердил, что неизвестный мужчина из министерства сейчас огласит его имя на весь Большой зал.

Тем временем записки были пойманы, и раздался звучный голос:

— Участник от Дурмстранга — Виктор Крам.

Зал взорвался аплодисментами, а от стола для гостей отделился юноша: высокий и широкоплечий, с грубыми чертами лица и бритой головой он казался на несколько лет старше остальных учеников.

Виктор прошёл к преподавательскому столу и пожал руку мужчине и встал рядом с кубком.

— Участник от Шармбатона — Флёр Делакур!

Прелестнейшая девушка изящно поднялась со скамьи и летящим шагом направилась к кубку. От её светлых волос и нежной кожи исходило лёгкое свечение, а голубые глаза сверкали торжествующе и радостно. Она встала рядом с Виктором и ударила всех присутствующих лучезарной улыбкой, обнажив ровные ряды белоснежных зубов.

— Участник от Хогвартса — Алекс Трейтер!

Гарри испустил облегчённый стон и громко закричал, поддерживая старшего товарища. От стола Слизерина с самодовольной улыбкой отошёл Алекс. Проходя мимо Гермионы и Гарри, он подмигнул им, и те ответили радостными улыбками, а Гермиона покраснела.

Трои участников стояли возле всё ещё горящего кубка, пока мужчина зачитывал поздравительную речь. И только когда кубок погас, Гарри окончательно удостоверился: ещё один год пройдёт спокойно.

Глава опубликована: 01.12.2022

22 глава

Трибуны на стадионе для квиддича были забиты до отказа и только благодаря заклинаниям ещё не обрушились от топота и прыжков учеников. Привычный ровный стадион теперь превратился в площадку с огромными валунами, утопающими в песке. Никаких деревьев или кустов — ничего, что может загореться.

Гарри и Гермиона, наклонившись вперёд, напряжённо следили за происходящим на поле. Алекс в слегка подгоревшей мантии прятался за одним из валунов, прижимая к груди свою палочку. В нескольких сантиметрах от него на землю приземлился чёрный хвост с красновато-коричневыми шипами, и Алекс, вскрикнув, бросился прочь из раскрытого укрытия. Чёрный дракон, напоминающий ящерицу, бросился за ним, выпуская очередной залп пламени, и только щит, вовремя выставленный, спас Алекса от серьёзных повреждений.

— Не могу поверить, что они действительно привезли сюда Венгерскую хвосторогу, — покачала головой Гермиона, нервно закусывая костяшки пальцев. — Они все больные.

— Успокойся, Гермиона, — Гарри вздрогнул, когда Алекс споткнулся и чуть не налетел головой на камень, — Алекс справится. Ты же знаешь, он лучший на курсе. Думаю, он будет расстроен, если узнают о твоём неверии в него.

Гермиона покраснела и ткнула друга локтём в бок.

— Прекрати!

Тем временем Алекс добрался до центра стадиона где, окружённые камнями, лежали три драконьих яйца, одно из которых было сделано из золота. Как только его пальцы коснулись холодного металла, на стадион выбежали трое мужчин, одетых в кожаные наряды, и за считанные секунды успокоили разозлённого дракона. Усмирённый, тот лёг на землю, и один из мужчин — молодой и рыжеволосый — погладил чешуйчатую морду, отчего дракон довольно улыбнулся и испустил клуб дыма из ноздрей.

Алекс поднялся на ноги и в победном жесте вскинул руки, сжимающие яйцо, вверх, чем вызвал волну восхищённых криков и свиста. Гермиона от радости подпрыгивала на месте и хлопала в ладоши. Волосы её растрепались, лицо покраснело от холодного ветра, а глаза сияли. Гарри с лёгкой улыбкой смотрел на неё, радуясь хорошему настроению подруги. Чем дольше Гермиона находилась в школе, тем веселее и спокойнее она становилась, будто исцеляясь от зловонной атмосферы в доме матери и отчима. Этим летом ей удалось приехать в гости к Гарри, и они провели чудесные две недели, наслаждаясь свободой, недоступной в школе, обсуждая исследования в зельеварении и выполняя задания, заданные на лето. Гермиона почти ничего не говорила про обстановку дома, и Гарри с облегчением выдохнул: у Гермионы всё наладилось и теперь она сможет быть обычным подростком. А Гермиона радовалась тому, что присланная профессором Снейпом мазь идеально скрывает синяки, неуспевшие зажить к её приезду в гости. Старый волшебник, что после второго курса обследовал её на остаточные проклятия после взаимодействия с дневником Реддла, так и не дошёл до нужных людей, которые могли бы помочь Гермионе и защитить её от побоев отчима. То ли не посчитал нужным вмешиваться, то ли в силу возраста просто забыл… Гермиона, первое время надеявшаяся на вмешательство взрослых, быстро потеряла надежду и уже не вздрагивала с замиранием сердца от каждого звонка в дверь. Гарри она ни разу не пожаловалась.

* * *

Гарри, Гермиона и профессор Снейп склонились над котлом. Субстанция в нём была грязно-белого оттенка и больше напоминала клей, чем зелье. В воздухе витал запах камфорного спирта, и все троё недовольно морщились.

— Итак, можем сделать вывод, что сушеные лапки были лишними, — наконец произнёс профессор Снейп взмахивая над котлом и убирая неудавшееся зелье. — Я выпишу вам пропуск: сходите в Запретную секцию и поищите что-нибудь про свойства лягушачьих лапок. В пятницу можете начать готовить основу заново, если к этому времени найдёте нужную информацию. И не забудьте заполнить отчёты, — он кивнул в сторону двух папок, лежащих на одном из столов.

— Хорошо, сэр, — хором ответили Гарри и Гермиона и, вытерев пот со лбом, уселись за стол и взяли каждый свою папку.

С прошлого года они всерьёз занялись исследовательской работой, и профессор Снейп устроил всё по-серьёзному. Они много времени проводили за книгами, составляя обзоры на исследования, штудировали журналы по зельеварению в поисках новых открытий и интересных зелий, учились идеально измельчать ингредиенты и после каждого занятия заполняли отчёты, описывая то, чем занимались в течение занятия, итоги и выводы, а также дальнейшие планы. Всё это, конечно, было необязательно, но обоим нравился этот официоз. Они давно обогнали всех однокурсников в зельеварении и даже некоторых, не особо одарённых семикурсников, и теперь радовались возможности всерьёз заняться наукой. В последние недели они пытались вдвоём создать мазь, которая бы при контакте с кожей застывала в исцеляющие марлевые повязки. И если сама мазь легко поддалась ребятам, то её модификация пока стояла на месте. Это было уже четвёртое испорченное зелье, а профессор Снейп даже не пытался намекнуть, в какую сторону стоит двигаться. Он присутствовал на каждом эксперименте, следил за приготовлением и измельчением ингредиентов, читал литературные обзоры и отсеивал ненужные теории. Но ни разу не выдвинул предложение о дальнейших действиях, отдавая инициативу в руки не по годам развитых гриффиндорцев. В тайне он гордился учениками, но вслух редко хвалил их, считая, что похвала расслабит Гарри и Гермиону, и те не смогут довести дело до конца.

Пока Гарри и Гермиона заполняли отчёты, описывая, как идеально сваренная мазь превращается в дурно пахнущее варево, Снейп выписал им разрешение для мадам Пинс и начал проверять работы пятого курса. В спокойной тишине раздавалось лишь поскрипывание перьев, и каждый наслаждался этим умиротворением. Там, за дверями лаборатории, их ждала переполненная учениками школа, крики и гам, которые не утихали даже под угрозой наказания от профессора Филлиона. Турнир трёх волшебников вынудил Ричарда временно отменить свои суровые правила поведения, и теперь ученики носились по коридорам и лестницам, отдыхая от необходимости маршировать ровными рядами в полнейшем молчании.

Отчёты были дописаны, и Гарри с Гермионой, взяв пропуск и попрощавшись, отправились в библиотеку, чтобы не терять время. Мадам Пинс с улыбкой встретила их и, мельком взглянув на записку, пропустила их в святая святых библиотеки. Здесь было тихо и безлюдно, не считая Алекса, отчаянно листавшего толстенный фолиант, занимавший почти весь стол. Услышав шаги, он вскинул голову и, увидев друзей, слабо улыбнулся:

— О, это вы! Давно не виделись!

Занятый подготовкой к следующему испытанию, он редко был свободен, и уже две недели троица не встречалась и не проводила время вместе.

— Привет, — смущаясь, поздоровалась Гермиона и, подойдя ближе, заглянула через плечо Алекса в книгу. — Что ищешь?

— Что-нибудь, что позволит в течение длительного времени находится в ледяной воде без воздуха и света, — со вздохом ответил Алекс. Он выглядел измотанным и усталым, на красивом бледном лице залегли тени, очерчивая глаза и скулы.

— Жабросли? — моментально предложил Гарри.

— Не пойдёт, — покачал головой Алекс. — Разрешено использовать что-то одно, и оно должно помочь сразу с несколькими проблемами: отсутствие воздуха, ледяная вода и темнота. А жабросли помогут лишь дышать, и то время действия у них небольшое. Так что это не вариант.

— Есть какие-нибудь идеи? — сочувственно поинтересовалась Гермиона, скользя взглядом по пожелтевшей странице. Местами буквы совсем стёрлись, и слова с трудом угадывались.

— Я подумывал о зелье, — ответил Алекс. — Но пока ничего нужного не нашёл. К счастью, Снейп выписал мне пропуск, так что я не теряю надежды найти что-то подходящее среди этих книг.

— Давай мы тебе поможем? — предложил Гарри, подходя к полкам. — Думаю, у нас троих больше шансов что-то отыскать.

Алекс задумался. Посмотрел на книгу, которую смог положить на стол только с помощью левитации, потом на полки с сотнями фолиантов, брошюр и журналов, на прочтение которых не хватит и жизни, и кивнул.

— Я буду вам очень благодарен! В конце концов, я защищаю честь школы, и нет ничего плохого в том, чтобы ученики Хогвартса помогли своему чемпиону в подготовке.

В течение нескольких часов они изучали книги, пока их спины не начали болеть от неудобных поз, а глаза слезиться.

— У меня ощущение, что я больше никогда не смогу читать, — простонал Гарри, ложась головой на столешницу.

— Ну-ну, — скептически покачал головой Алекс. — Если ты перестанешь читать, то я подарю Снейпу на Рождество розовую мантию.

Гермиона нервно хихикнула, представив преподавателя в столь интересном наряде, а Гарри издал ещё один протяжный стон. Близилось время отбоя, а результатов не было никаких. Договорившись на следующий день вечером снова встретиться в библиотеке, они разошлись по своим спальням. На прощание Алекс, пожимая руку Гермионе, едва заметно погладил подушечкой большого пальца её кожу, и Гермиона была готова сгореть от смущения и непонятного, волнующего чувства в животе и груди. Гарри благородно сделал вид, что увлечён рассматриванием пейзажа на стене, и всю дорогу до гостиной Гриффиндора делал вид, что не замечает пылающего лица Гермионы.

* * *

Стояла ночь, обитатели и гости Хогвартса давно спали. Две фигуры, крадучись, зашли в один из заброшенных классов.

— Всё идёт так, как надо. Господин будет гордиться нами.

— Рано загадывать. До конца ещё несколько месяцев, за это время многое может сорваться.

— Поттер никуда не денется, не говори ерунды. К тому же, у нас всегда есть запасной план на случай проблем.

— Лучше бы мы всё сделали иначе. Надо было заколдовать кубок так, чтобы он выкинул имя Поттера!

— Тш! Не ори так. Это было бы слишком рискованно. Пусть думает, что буря затихла и ему ничего больше не угрожает. Весь прошлый год он ожидал подвоха, и только весной успокоился и перестал вздрагивать от каждого шороха. Сейчас он полностью погружён в свои исследования на пару с грязнокровкой, так что он даже и не поймёт, что произошло. К тому же, выпади его имя из кубка, и внимание Дамблдора бы было приковано только к нему. А так старик не обращает внимания на своего Избранного, будто тот пустое место. Думаю, он уже не ожидает возвращения господина. И это нам на руку.

— А что делать с грязнокровкой?

— Господин запретил её трогать. Она ему ещё пригодится.

— Думаешь? Прошло уже много месяцев, она полностью исцелилась…

— Глупец! Неужели ты сомневаешься в силах господина?

— Нет…

— Девчонка нужна господину. И не нам обсуждать его решения. И не высовывайся! Скоро будет бал, и на нём ты должен не сводить взгляда ни с Поттера, ни с грязнокровки. Понял?

— Да понял я.

Двое покинули класс так же незаметно, как и пришли в него. Один направился в сторону выхода из школы, а второй, оглядываясь, медленно побрёл к лестнице. Ни одна живая душа не была свидетелем их короткого диалога. Хогвартс спал, окутанный покоем, часы которого уже были сочтены.

Глава опубликована: 01.12.2022

23 глава

— Нашла!

Громкий крик Гермионы заставил Гарри вздрогнуть и поднять голову с фолианта, на котором он уже четверть часа спокойно спал, видя чудесные сны о полёте на метле над бесконечным озером. Сонно поморгав, он поправил сбившиеся очки и уставился на нарушительницу тишины. В Запретную секцию заглянула мадам Пинс, которая явно хотела выгнать студентов, но увидев виноватую улыбку Гермионы и стопку книг, возвышающуюся над столом, лишь покачала головой и шутливо погрозила Гермионе пальцем.

— Нашла? — из-за стеллажа появился Алекс, сжимающий в руках ворох свитков. — Правда?

— Ага, — довольно кивнула Гермиона. — Зелье Ихтиандра. На приготовление уйдёт три недели плюс три дня на то, чтобы зелье настоялось. Но времени до второго испытания ещё уйма, так что мы успеем не только сварить две порции, но и опробовать его в действии и внести коррективы при необходимости. К сожалению, профессор Снейп не может нам помочь, но, думаю, мы и втроём справимся.

— Гермиона, ты просто чудо! — Алекс пробежался глазами по рецепту и, обняв Гермиону, поднял её над полом и закружил.

Гермиона, покрасневшая от смущения, зажала рот ладонью, чтобы ни в коем случае не привлечь внимания библиотекаря снова. Гарри следил за друзьями и невольно чувствовал себя третьим лишним. Это чувство не доставляло дискомфорта, не вызывало злости или ревности, ведь он отлично понимал, что Гермиона не может вечность общаться только с ним одним.

— Значит, завтра приступим к подготовке, — решительно произнёс Алекс, осторожно опуская Гермиону. — Я закажу необходимые ингредиенты и договорюсь с директором о кабинете, где нас никто не потревожит. Быть чемпионом не так уж и плохо, оказывается, — усмехнулся он. — Одно разрешение на безграничное посещение Запретной секции чего стоит! Но уже поздно, нам пора расходиться.

Скопировав с помощью заклинания рецепт, Алекс вернул книгу на полку. Близился отбой, и в библиотеке никого не было, кроме пары семикурсников из Слизерина, увлечённых спором о значении древней руны. Попрощавшись с мадам Пинс, троица покинула библиотеку. Прежде чем направиться к лестнице, ведущий в подземелья, Алекс отозвал Гермиону.

— Как ты вообще?

— Всё хорошо, — удивлённая этим вопросом ответила Гермиона.

— Дома тоже всё в порядке?

— Ну да, — пожала плечами Гермиона. — Мы не переписываемся, на каникулы меня тоже не ждут, и меня такой расклад устраивает.

— Неужели останешься в школе? — хмуро произнёс Алекс, бросая мимолётный взгляд в сторону Гарри.

— Нет, конечно. Рождество встречу у Гарри и его семьи, а после несколько дней проведу в Норе в гостях у Рона и его семьи, как и в прошлом году.

— Славно, — улыбнулся Алекс. — Рад, что твоя жизнь наладилась. Но если вдруг возникнут проблемы — сразу пиши.

— Договорились, — смущаясь непонятно почему, ответила Гермиона.

Ей хотелось продлить этот момент, поговорить с Алексом ещё немного, наслаждаясь его вниманием и заботой. Гермиона догадывалась, с чем это может быть связано, но не решалась как-то открыто демонстрировать свои чувства: она отлично понимала, что чистокровный аристократ, пусть и незамеченный в ненависти к магглорождённым, вряд ли когда-то ответит взаимностью на её симпатию и влюблённость. Неприятное предчувствие надвигающейся разлуки терзало Гермиону, и она старалась как можно чаще видеться с Алексом, пока тот не выпустится и не покинет Хогвартс навсегда.

— Кстати о Рождестве, — Алекс нахмурился, — ты уже нашла пару на Святочный бал?

— Пока нет, — голос дрогнул, а внутри всё сжалось от сладостного предчувствие.

Неужели он предложит пойти с ним? Гермиона закусила щёку, подавляя глупую улыбку. Рано, слишком рано радоваться.

— Ох, — выдохнул Алекс и почесал затылок. — Понимаешь, я думал позвать тебя, но потом всё так закрутилось, что пару мне уже подобрали другие люди.

Гермиона с трудом заставила себя не опустить голову. Нельзя было показать Алексу, насколько сильно она этим расстроена и, быстро моргнув, неестественно бодро произнесла:

— Ничего страшного, Алекс. Я всё понимаю. Уверена, я что-нибудь придумаю. К тому же, это всего лишь бал. Необязательно приходить на него с парой.

Алекс не ответил, лишь хмуро оглядел Гермиона с ног до головы, а после, выдавив улыбку, произнёс:

— Хорошо. Рад, что это не вызвало у тебя негативных эмоций. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — эхом отозвалась Гермиона.

Алекс быстро направился в сторону подземелий, на прощание помахав Гарри рукой. Когда он скрылся за поворотом, Гарри подошёл к Гермионе и осторожно положил руку ей на плечо.

— Ты как? — тихо спросил он. Разговора друзей он не слышал, зато отчётливо заметил, как потухли глаза Гермионы и как неестественно она улыбнулась Алексу.

— Нормально, — сипло ответила Гермиона.

Ей хотелось расплакаться, но слёз не было. Отчим ещё перед третьим курсом выбил из неё привычку плакать и лить слёзы, и теперь, даже вдали от ненавистного дома, Гермиона уже не могла позволить себе такую роскошь.

— Алекс тебя обидел? Если да, то я…

— Нет, Гарри, — перебила его Гермиона. — Мы обсудили каникулы и Святочный бал.

— Он тебя пригласил?

— Нет. Разве я похожа на девушку, которую пригласил на бал парень, который ей нравится? — резко спросила Гермиона и, дёрнув плечом, стряхнула руку Гарри.

— Прости, — растерялся Гарри.

Он не знал, что делать. Гермиона давно не была в таком состоянии, и Гарри наивно думал, что теперь-то никогда не увидит лучшую подругу расстроенной или рассерженной.

— Не извиняйся за то, в чём ты не виноват. Собственно, в этой ситуации вообще нет виноватых. Нам лучше поспешить, — резко сменила тему Гермиона. — Отбой через пару минут, а я не хочу попасться на глаза преподавателям или старостам.

Гарри согласно кивнул, и они бегом направились в сторону своей гостиной. Уже прощаясь на лестнице, ведущей в спальни, Гарри подумал, что стоило позвать Гермиону на бал. Но та, пожелав ему приятных снов, скрылась, не дав ему возможности осуществить задуманное.

* * *

До бала оставались считанные дни, а Гарри так и не решился позвать Гермиону. То ли опасался злости подруги, то ли не хотел давать повод для очередных сплетен, то ли… Причин было много, и Гарри, погружённый в работу над зельем Ихтиандра, сдачу последних в семестре работ и тренировки, совершенно не находил сил для решения проблемы с балом.

Однажды за завтраком, когда Гермиона была в особо хорошем расположении духа, он осторожно поинтересовался:

— Какие планы на бал?

Гермиона удивлённо посмотрела на него, Рон поперхнулся кашей, а сидящая рядом Джинни Уизли покраснела.

— Пойти на него со своей парой, — спокойно ответила Гермиона. — А что?

— Просто… — Гарри запнулся. — Хотел убедиться, что тебе есть с кем пойти.

— Всё хорошо, — заверила его Гермиона. — Ситуация наладилась, так что на балу я планирую хорошенько повеселиться. А вы, мальчики? — она повернулась к Рону, который наконец откашлялся и с энтузиазмом намазывал тост тройным слоем джема. — Нашли себе пару?

— Ага, — отозвался Рон, откладывая нож и облизываясь, глядя на своё творение. — Лаванда согласилась быть моей парой. Мы уже несколько раз даже вальс репетировали после занятий.

— Повезло ей, — хихикнула Гермиона. — А ты, Гарри? — внимательно посмотрела она на друга.

— Пока в поисках партнёрши, — Гарри краем глаза заметил, как напряглась Джинни.

На сестру Рона он редко обращал внимание в школе. Она часто садилась вместе с ними во время трапез в Большом зале, иногда присоединялась на выходных во время прогулок в Хогсмид, но нормально общались они лишь на каникулах, когда Гарри гостил в Норе. Рон как-то по секрету сообщил Гарри, что Джинни без ума от Мальчика-который-выжил, и Гарри воспринял эту новость спокойно, хотя и почувствовал неприятный осадок. Сверстницы в Хогвартсе теперь часто пытались привлечь его внимание, но Гарри был уверен, что не будь той истории с Волан-де-Мортом, большая часть из них, включая Джинни, отсеились, не посчитав его достойным кандидатом в парни. Но бал приближался, и прийти на него без пары было странно. В конце концов, приглашение на праздник ни к чему не обязывало, поэтому Гарри, проглотив последний кусок яичницы, обратился к Джинни.

— Джинни, может, хочешь сходить со мной?

Та покраснела и с трудом пролепетала:

— С удовольствием, Гарри.

Сидящие рядом с ней подружки захихикали. Гермиона, расположившаяся напротив, закатила глаза, и Гарри с трудом подавил смех. Гермиона с Джинни не особо ладили, к большому удивлению всего семейства Уизли, но Гарри мог понять эту неприязнь, ощущая примерно то же самое ко всем своим поклонницам.

— Отлично! — всё же улыбнулся он Джинни, заставив ту чуть ли не задохнуться от смущения.

Уже в коридоре, когда они направлялись на трансфигурацию, Рон отвёл Гарри в сторону.

— Ты мой друг, Гарри, но предупреждаю: обидишь Джинни — будешь иметь дело со мной. Надеюсь, это ты понимаешь.

— Расслабься, Рон, — Гарри похлопал друга по плечу. — Мы просто сходим на бал. Ничего больше.

— То есть она тебе не нравится? — хмуро спросил Рон. — Зачем же ты тогда её пригласил?

— Потому что она лучшая кандидатура. Гермиона с парой, Лаванду ты забрал, а больше подходящих кандидаток я не знаю. Ну уж точно не Флёр Делакур приглашать, — оба парня глупо улыбнулись, вспомнив француженку. — К тому же, третьекурсников на бал не пускают, а Джинни, как мне известно, мечтала попасть на праздник. Так что мы по-дружески сходим, потанцуем, повеселимся и спокойно разойдёмся. Надеюсь, это ты не посчитаешь попыткой обидеть сестру?

— Да нет, в таком случае нет, — немного неуверенно произнёс Рон. — Но ты же знаешь её… Порой я сам не знаю, как ей угодить и не нарваться на обиженные взгляды, истерики и гневные речи. А ведь ей только тринадцать! Но ты всё же предупреди её, что твоё приглашение не означает, любовь до гроба, женитьбу и толпу детишек. Уверен, она уже успела напридумывать себе идеальное будущее, где у вас два сына и дочка, а живёте вы в особняке в Лондоне.

— Хорошо, я поговорю, — выдавил улыбку Гарри. — Очень надеюсь, что она спокойно к этому отнесётся. Я не горю желанием портить с ней отношения. Да и твоя мама будет ой как недовольна, если решит, что я обидел её дочурку…

— За маму не беспокойся, — похлопал Рон плечо Гарри. — Я ей сегодня же напишу и обрисую ситуацию.

— Спасибо! Рад, что мы прояснили этот момент.

— Как думаешь, — перевёл тему Рон, — кто пригласил Гермиону? Готов поставить пять галлеонов, что это Алекс. Не нравится мне он… Надо будет внимательно следить за ним, чтобы он ни в коем случае её не обидел.

— Не думаю, что это Алекс, — покачал головой Гарри. — По крайней мере, недавно ещё у него была пара на бал. В любом случае, будем следить, чтобы Гермиона насладилась балом, а остальное уже не важно. Пусть хоть с профессором Снейпом идёт.

— Фу! — скривился Рон, но через секунду уже расхохотался. Гарри продержался всего несколько секунд, и к кабинету они подошли, вытирая слёзы и икая.

* * *

Холл перед Большим залом украсили, а вдоль стен поставили мягкие диванчики, чтобы ученикам было где отдохнуть от громкой музыки и танцев. До официального начала, которое должно было ознаменоваться выходом чемпионов и их танцем, оставались считанные минуты, а Гермионы нигде не было. Гарри, стоя подле Джинни, выглядящей не особо довольно после откровенного разговора, и Рон то и дело приподнимались на цыпочках, пытаясь в толпе разглядеть подругу.

— Ты уверен, что у неё есть пара? — в сотый раз уже спросил Рон, поправляя то и дело сползающую на бок бабочку. — Может, её никто не пригласил, и она решила весь вечер просидеть в своей спальне?

— Рон, сколько раз повторять, — Лаванда, одетая в блестящее розовое платье, изумительно подходящее её кукольному личику, недовольно цокнула языком. — Я видела, как Гермиона укладывала волосы, а на её кровати лежал чехол для платья. И туфли, которые она достала, тоже, между прочим, были реальными. Так что придёт она, никуда не денется.

Наконец, раздался звон колокола, сообщающий, что бал начинается. Двери Большого зала распахнулись, и ученики, разбившись на пары, чинно зашли под звуки музыки внутрь. Как изменилось привычное помещение! Зал явно расширили заклинаниями, чтобы все смогли с комфортом разместиться. Столы были убраны, а стены, казалось, стали светлыми, так много огней и гирлянд было на них. на месте преподавательского стола стояли три ели, украшенные волшебными шарами и переливающейся всеми цветами радуги мишурой. Вдоль стен стояли круглые столики на четверых, на них стояли таблички с именами, и Гарри практически сразу нашёл свой столик и радостно отметил, что Рона и Лаванду посадили с ним и Джинни. Для чемпионов стоял отдельный стол перед елями, по соседству оказались места для преподавателей и людей из министерства.

Дамблдор в ярко-голубой мантии, усыпанной блёстками, приветственно развёл руки.

— Приветствую всех на Святочном балу! Прошу занять свои места и поприветствовать наших чемпионов!

Зал взорвался аплодисментами, и под торжественные звуки марша в зал вплыли три пары. Первой шла Флёр Делакур, которая даже в скромном платье и лёгкой накидке на плечах выглядела волшебно и приковывала к себе взгляды. В пару она выбрала семикурсника с Когтеврана, который, казалось, думал о том, как бы не опозориться перед столь прелестной партнёршей. Виктор Крам, насупившись, вёл под руку француженку: не особо красивую высокую девицу с короткими тёмными волосами, завитыми в тугие локоны. Алекс шёл последним, и Гарри не сразу поверил своим глазам. Нет, он знал, что Гермиона красивая девушка, но… Она явно потратила уйму времени, чтобы уложить свои непослушные волосы в замысловатую причёску, а тёмно-синее платье идеально подходило её бледной коже. Выглядела она чудесно, и Гарри безумно обрадовался за подругу: Гермиона выглядела безумно счастливой, идя под руку с Алексом. Тот что-то прошептал ей на ухо, и Гермиона улыбнулась, отчего стала только красивее.

— Ничего себе! — выдавил Рон, во все глаза глядя на Гермиону. — Ты знала и ничего не сказала? — обратился он к Лаванде, которая, хихикнув, закатила глаза.

— Знала, что Гермиона будет сегодня шикарно выглядеть? Конечно знала! Но вам, мальчики, бесполезно о таком рассказывать, всё равно не поймёте. И постарайтесь, когда будете говорить Гермионе комплименты, не ляпнуть какую-нибудь глупость!

— Например? — насторожился Рон.

— Ну я не знаю, — протянула Лаванда. — Что-то, что может натолкнуть её на мысль, что выглядит шикарно она только сегодня. Короче учти, Рональд, что я слежу за тобой! Тебя, Гарри, это тоже касается.

Гарри лишь растерянно кивнул. Обижать Гермиону ему и в голову не пришло, но он признал, что Лаванда в своей заботе о Гермионе довольно милая.

Чемпионы начали танцевать, и Гарри, не обращая внимания на недовольный взгляд Джинни, не спускал глаз с Гермионы. Она была изящна, будто всю жизнь училась вальсировать, и с Алексом смотрелась удивительно гармонично. Кто знает, может через несколько лет такие же счастливые и прекрасные они будут танцевать на своей собственной свадьбе?

Вокруг слышны были шепотки, и стало понятно, что пара Алекса и Гермионы будет темой для обсуждение ещё несколько недель. Кто-то из слизеринцев прокомментировал любовь Алекса к грязнокровкам, за что тут же получил подзатыльник от проходящего мимо профессора Снейпа.

— Не смейте сквернословить, — сумел разобрать Гарри.

Благодарно улыбнувшись профессору, Гарри вновь посмотрел на Гермиону. И тут же похолодел от неприятного, сжимающего внутренности предчувствия чего-то ужасного. Возле стены стоял тот самый молодой мужчина, который постоянно нервно облизывал губы. С ним Гарри часто сталкивался в коридоре, и каждый раз тот сверлил немигающим взглядом Гарри, но теперь его жуткий взгляд был направлен на Гермиону. И это очень не понравилось Гарри.

Глава опубликована: 03.12.2022

Глава 24

Отгремел Святочный бал, прошёл Рождественский банкет, не уступающий по размаху танцам, и ученики и гости Хогвартса, радостные и счастливые, разъехались по домам, чтобы провести каникулы со своими семьями. Гарри, Гермиона, Рон и Невилл, сидя в купе, обсуждали планы на Рождество и пытались подстроить расписание так, чтобы всем было удобно. Гермионе было проще всего: домой она не собиралась, а друзья были готовы принять её на любой срок. Невилл утверждал, что Рождество должен встретить с бабушкой и родственниками, и только после Нового года сможет приехать к Рону в Нору, а Гарри пытался придумать, как в такие короткие каникулы вместить семью, Люпина с Сириусом и Нору. Он безумно скучал по тёте, дяде и Дадли, хотел поболтать с друзьями своих родителей, сидя в мрачной и богато обставленной гостиной в семейном поместье Блэков, провести чудесные дни в Норе, где ему всегда были рады, и в эту минуту жалел, что Хогвартс находится так далеко от Лондона, а у учеников нет возможности посреди семестра навестить родных. Рон же умолял друзей приехать хотя бы на пару дней, иначе он с ума сойдёт от компании занудного Перси и неуравновешенной Джинни, которая после бала легко выходила из себя и всячески демонстрировала свой характер. В итоге, после споров и составленной Гермионой схемой, было решено, что через пять дней после Нового года все приедут в Нору к Рону, а Гарри и Гермиона последние два дня каникул проведут у Люпина и Сириуса. Оставшись довольными таким раскладом, ребята разложили на столе настольную игру и остаток пути провели за ней.

Всё семейство Дурслей встречало Гарри и Гермиону на перроне: тётя Петунья на этот раз была с тёмно-рыжими прямыми волосами, и Гарри в очередной раз ощутил радость от того, что его увлечение зельями приносит удовольствие не только ему, дядя Вернон и Дадли выглядели заметно похудевшими, и это было неудивительно: нв середине сентября Дадли жаловался, что их с отцом посадили на диету, но в последнем письме упомянул, что мама уже не в силах терпеть двух нервных мужчин, ограниченных в еде, поэтому о диете было решено забыть, но и норму теперь приходилось соблюдать более тщательно.

— Гарри! Гермиона! — ребята оказались в крепких объятиях. — Наконец-то! Мы так соскучились! Пойдёмте скорее, — суетливо защебетала тётя Петунья, — я к вашему приезду наготовила ваши любимые блюда. Надеюсь, вы голодные.

Попрощавшись с Роном и Невиллом, Гарри и Гермиона, окружённые семьёй, покинули платформу 9 и ¾ и оказались в оглушительном и ослепляющем магловском мире. За несколько месяцев вдали от цивилизации Гарри отвык от шума машин, толп людей, спешащих по своим делам, и тяжёлого городского воздуха. Сидя на заднем сидении машины и отвечая на вопросы Дадли, он думал о том, какими прекрасными будут эти каникулы, когда ничто не помешает ему провести время с семьёй, друзьями и… Гермионой. Гарри скосил взгляд на смеющуюся подругу, которая рассказывала о том, как чуть не выпила Оборотное зелье с волосом Миссис Норрис, и ощутил, как всё внутри сжимается, а сердце падает куда-то вниз, будто стремясь спрятаться от обворожительной улыбки и сияющих глаз Гермионы.

* * *

Родной дом встретил его привычной чистотой и запахом цветов, исходящих от букетов в высоких вазах. На кухне, сверкающей чистотой, витали умопомрачительные ароматы запечённый рыбы, картофеля и хрустящих сырных вафель, которые тётя Петунья научилась готовить ради Гермионы, на красивом блюде, которое Гарри подарил тёте на прошлый день рождения, красовался рождественский пудинг, в плетённой корзинке лежали имбирные печенья, ещё не покрытые глазурью — тётя Петунья специально оставила это занятия для Дадли, Гарри и Гермионы — а в кастрюльке на плите источал ароматы гвоздики и кардамона глинтвейн.

Гарри помог Гермионе поднять её чемодан на второй этаж в гостевую комнату и, убедившись, что ей не нужна помощь, отправился разбирать свои вещи. Одежда аккуратными стопками расположилась на полках шкафа, книги и свитки пергаментов заняли своё место на книжном стеллаже, а с десяток коробок, обёрнутых упаковочной бумагой, перекачивали под кровать, где их никто не найдёт раньше времени. Напоследок, Гарри достал с самого дна небольшую коробочку, обитую чёрным бархатом с рисунком из серебристых нитей. Этот подарок он спрятал под подушку.

Семейный ужин прошёл весело и громко: Гарри и Гермиона увлечённо рассказывали о своих экспериментах и турнире, Дадли делился впечатлениями от занятий стрельбой из лука и школьных будней, наполненных шалостями и проказами, дядя Вернон кратко описал ситуацию с бизнесом и намекнул, что есть вероятность переезда в ближайший год, но тётя Петунья тут же перевела разговор.

Когда тарелки опустели, а животы ребят, казалось, были готовы лопнуть от вкусностей, Гарри, Гермиона и Дадли отправились наряжать ель, уже поставленную в подставку в углу гостиной. За разговором время пролетело незаметно, и коробка с ёлочными игрушками, мишурой и гирляндой быстро опустела.

— Знаете, — Гермиона отступила на шаг, чтобы окинуть взглядом творение их рук, — несмотря на магию, ни за чтобы не променяла эту ель на сотни хогвартских.

— Согласен, — чуть хрипло произнёс Гарри, не отрывая взгляда от умиротворённого и счастливого лица Гермионы.

Дадли промолчал. Ему не с чем было сравнивать, но он давно вырос из того возраста, когда завидовал магическим способностям Гарри. Его жизнь текла плавно и спокойно, и лишь редкие вызовы родителей к директору вносили сумятицу в безмятежное существование. Сам себе Дадли давно признался: никогда бы он не согласился покинуть родителей на долгие месяцы, даже если бы в обмен ему предложили магические способности и шанс обучаться в Хогвартсе. В этом он отличался от своей матери, которая хоть и смогла побороть зависть к младшей сестрёнке, но до сих пор в тайне мечтала когда-нибудь обнаружить у себя магические способности.

Когда ёлка была наряжена и распространяла по комнате не только восхитительный аромат, но и мягкий свет от гирлянд, ребята отправились на улицу поиграть в снежки. К удивлению и возмущению Гарри, Гермиона объединилась с Дадли, и через полчаса зимней битвы они повалили Гарри на Землю и засыпали снегом, оставив на свободе только лицо. Продрогшие и мокрые, они бегом вернулись в дом и разошлись по комнатам, получив от тёти Петуньи по большой чашке горячего шоколада и пожелания приятных снов.

Поздним вечером, когда все уже спали, Гарри лежал на кровати и смотрел в потолок над собой. Перед глазами всплывали воспоминания, будто кто-то включил проектор и направил прямо из его сознания на белый потолок. Радостная Гермиона кружится в танце, Гермиона смеётся и что-то говорит Алексу, Гермиона отпивает из бокала шипящего лимонада и смешно морщит нос, когда ненароком вдыхает пузырьки газа, Гермиона кидает в Гарри снежок и заливисто смеётся, когда Гарри теряет равновесие и падает в сугроб, Гермиона смотрит на украшенную ель и в её глазах столько эмоций, что сердце сжимается. С тихим стоном Гарри закрыл лицо ладонями, но и это не помогло избавиться от образа Гермиона. Как же глупо! Глупо, глупо… Но сердце не слушало разум, оно учащённо билось и требовало снова и снова вспоминать Гермиону в чудесном платье, сияющую от счастья…

* * *

Весь следующий день прошёл за хлопотами. Под руководством тёти Петуньи резались салаты, покрывались глазурью печенья, варились соусы и запекались овощи. Главное блюдо рождественского ужина — индейка — уже дожидалась своего часа в холодильнике, а на столе возле кастрюльки лежали специи для глинтвейна. Гарри, Гермиона и Дадли носились по кухне и гостиной, выполняя поручения, не забывая тайком утаскивать с кухонных столов кусочки еды, чем вызывали притворное негодование Петуньи вкупе с радостной улыбкой.

Столкнувшись в коридоре с Гарри, Гермиона, обхватив себя руками, нервно произнесла:

— Знаешь, я постоянно боюсь, что сейчас позвонит моя мать и всё волшебство закончится…

— Не говори так! — слишком резко перебил её Гарри и тут же мысленно себя отругал, когда Гермиона вздрогнула. — Ничего твоя мать не сделает! Мы не позволим.

«Я не позволю!» — мысленно добавил Гарри. Гермиона слабо улыбнулась и, подавшись вперёд, легко обняла Гарри за плечи.

— Спасибо! Не знаю, что на меня нашло…

Она хотела ещё что-то сказать, но тётя Петунья позвала её с просьбой помочь накрыть на стол, и Гермиона, напоследок сжав плечи Гарри чуть сильнее, побежала в гостиную. Гарри смотрел ей вслед, пока рядом не раздалось тихое покашливание. Вздрогнув, Гарри обернулся и увидел Дадли, стоящего на лестнице и хитро поглядывающего на него.

— Значит, Гермиона… — многозначительно протянул он.

— Не понимаю, о чём ты, — Гарри пожал плечами и постарался унять дрожь в руках. На плечах всё ещё ощущалось прикосновения Гермионы, невесомое и призрачное, как и его надежды на… Он мотнул головой, отгоняя непрошенную мысль.

— Передо мной тебе не нужно притворяться, — поджал пухлые губы Дадли. — Я же твой брат.

— Я помню, да, — Гарри нервным движением взлохматил волосы и бросил взгляд в сторону гостиной. — Давай не здесь.

Ребята поднялись на второй этаж и зашли в комнату Гарри. Дадли залез в кресло с ногами, а Гарри, нервно пройдясь по комнате, сел на кровать, не обращая внимание, что от этого смялось покрывало.

— Гермиона знает? — спросил Дадли, как только Гарри закрыл дверь.

— О чём?

— Что она тебе нравится. И даже больше.

— Нет, — Гарри вскочил с кровати. — Слушай, я и сам ничего не знаю, правда. Просто Гермиона такая…

— Чудесная, знаю, — кивнул Дадли.

— Но мы друзья. У неё есть Алекс и, что бы там между ними не происходило сейчас, я уверен, что через несколько лет они будут вместе. Ты бы видел, как они друг на друга смотрят! Так, будто друг для друга они самое ценное во всём мире. Будто сошли со страниц Толкина и стали воплощением Берена и Лютиэн.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь, — Дадли слегка нахмурился.

— О нет, брат, я скорее преуменьшаю, — покачал головой Гарри.

Все, присутствующие тогда на балу, заметили, насколько Алекс и Гермиона счастливы друг с другом. Очень быстро по толпе разошлись слухи, а столпившиеся в кучки ученицы бросали недовольные взгляды на Гермиону. Особо злились слизеринцы, и Гарри в какой-то момент услышал краем уха, как двое семикурсников обещали десятку слизеринцев обсудить с Алексом происходящее и напомнить, что тот является чистокровным аристократом и любая связь с грязнокровкой повредит его репутации. Сами же Алекс и Гермиона не обращали никакого внимания на ажиотаж, вызванный их появлением вместе.

— И что планируешь делать? — с сочувствием спросил Дадли.

— Не знаю. Наверное, жить дальше, как ни в чём не бывало, — пожал плечами Гарри. — Я в состоянии контролировать себя в присутствии Гермионы, так что наша дружба не пострадает. Я желаю ей только счастья, ты же знаешь.

— Даже если счастлива она будет с кем угодно, но не с тобой?

Гарри не нашёл в себе силы ответить вслух, поэтому слабо кивнул. Но в глубине души зарождалась тёмная и липкая ревность, готовая разрушить всё, лишь бы Гермиона была только с Гарри…

* * *

Волшебные каникулы, наполненные смехом, радостью и вкусностями остались позади, все подарки были вручены и получены, близкие люди обняты, домашние задания готовы. Гарри то и дело бросал взгляд на левую руку Гермиона, каждый раз с радостью отмечая присутствие на её безымянном пальце его подарка: дивного серебряного кольца с выгравированным изображением кита⁽¹⁾. Когда Гермиона открыла коробочку, то минуту прожигала украшение взглядом, а после удивлённо взглянула на Гарри.

— Кит символ умиротворения и спокойствия, — пояснил Гарри. — Пусть это кольцо будет талисманом, защищающим твою спокойную жизнь от невзгод и потрясений.

С той минуты Гермиона ни на секунду не расставалась с кольцом, и Гарри был счастлив, что угодил подруге с подарком. И лишь мысль о возвращении в Хогвартс, в котором будет Алекс, омрачала его радость. На платформе, к счастью, была так многолюдно, что найти друга не представлялось возможным, а в поезде Рон и Невилл увлекли Гарри и Гермиону в пустое купе и мысли об Алексе отступили на задний план. Поедая домашнюю выпечку, которую дала им миссис Уизли в дорогу, они играли в очередную настольную игру, которую взяла с собой Гермиона. Пререкаясь и смеясь, они кидали кубики, двигали фишки и обменивались купюрами. Под конец игры Гермиона оказалась победительницей, а Гарри банкротом из-за запутанной стратегии подруги.

— Надо в следующий раз пригласить Алекса поиграть, — произнесла Гермиона, складывая игру в коробку. — Думаю, ему понравится.

— Хорошая идея, — выдавил Гарри, переводя взгляд в окно.

— Думаете, он станет играть в маггловскую игру? — с сомнением покачал головой Рон. — Я уже понял, что от Алекса не избавиться, так что не против его компании, но вот не будет ли против он — вот это вопрос.

— Я спрошу у него, — произнесла Гермиона. — Но, подозреваю, времени на развлечения у него не будет. Он писал, что все каникулы провёл за подготовкой к следующему испытанию…

— Писал? — вскинул голову Гарри и тут же поймал удивлённый взгляд трёх пар глаз. — В смысле… Я не видел, чтобы прилетали совы с письмами и… — он запнулся, осознавая, как глупо звучат его слова.

— Я же не всё время у тебя на виду, Гарри, — мягко произнесла Гермиона.

— Да, разумеется. Точно, — Гарри нервным движением взлохматил волосы и поднялся на ноги. — Пойду пройдусь.

Дверь купе за ним закрылась, и Рон с Невиллом уставились на Гермиону.

— Что это с ним? — наконец нарушил молчание Рон.

— Не знаю, — хмуро ответила Гермиона. — Никогда не видела его таким. Может, с Алексом поссорился, поэтому так и реагирует. В любом случае, лучше его сейчас не трогать. Если бы он захотел с нами поделиться, он бы это сделал.

Рон и Невилл неуверенно кивнули и погрузились каждый в свои мысли, а когда Гарри через полчаса вернулся в купе в хорошем настроении, ребята расслабились и предложили устроить мини-турнир по шахматам. К удивлению всех, победителем оказался Невилл.

* * *

Гарри бежал по заснеженной дороге к трибунам, воздвигнутым на берегу Чёрного озера. В боку уже кололо, а ноги то и дело скользили на обледенелых участках. Весь предыдущий час он искал Гермиону, но она будто под землю провалилась после завтрака. Алекса, как назло, тоже нигде не было видно, и теперь, потратив кучу времени на поиски друзей, Гарри опаздывал к началу второго испытания.

Когда он наконец добежал до трибун и, протиснувшись через других учеников, плюхнулся на скамью рядом с Роном, Дамблдор уже шёл по длинному пирсу, на конце которого стояли чемпионы, одетые лишь в купальники.

— Что я пропустил? — прошептал Гарри Рону на ухо.

— Ничего, чемпионы просто вышли под аплодисменты и музыку. Ты не видел Гермиону? Алекс её искал перед самым началом.

— Нет, — покачал головой Гарри. Внутри уже разрасталась паника. — Я тоже не могу её найти. Может, стоит сообщить директору или кому-нибудь из преподавателей?

— А в библиотеке ты в каждом углу смотрел? — спросил Невилл, вертя головой в поисках подруги. — Ты же знаешь её: она терпеть не может, когда вокруг много людей. Может решила спрятаться подальше от всех и побыть в одиночестве.

— Она бы не пропустила испытание, — Гарри встал со скамейки, за что тут же получил тычок в спину от сидящих позади семикурсников и тут же сел обратно. — Будь чемпионом кто угодно, кроме Алекса, Гермиона могла остаться в школе, но…

— Добро пожаловать на второе испытание Турнира трёх волшебников! — усиленный магией голос Дамблдора заглушил слова Гарри. — Сегодня нашим чемпионам предстоит найти в пучине Чёрного озера нечто ценное, что у них отняли. Ну а для большей мотивации к похищенным близким прилагается дополнительный приз. У чемпионов есть ровно час, чтобы спасти своего человека! Чемпионы, вы готовы?

Гарри увидел, как Алекс подносит к лицу руку и, запрокинув голову, выпивает сваренное Гермионой зелье. Флёр провела вдоль своего тела палочкой, а Крам наколдовал вокруг головы воздушный пузырь.

— Ему, похоже, проще всех, — произнёс Рон. — Он явно привык к холоду, даже не ёжится! — он передал Гарри бинокль, и теперь тот смог рассмотреть каждого чемпиона вблизи.

Крам действительно выглядел спокойно и уверенно, в отличие от Флёр, которая заметно дрожала, одетая в тонкий слитный купальник, и Алекса, у которого уже посинели губы.

— Время пошло! — провозгласил Дамблдор.

В небо вылетел сноп огненных искр, и Чемпионы бросились в воду.

— Что ж, — медленно произнёс Гарри, — теперь понятно, куда могла деться Гермиона.

— Думаешь, она тот, кого должен спасти Алекс? — Рон удивлённо посмотрел на Гарри.

— Ага. После Святочного бала от учредителей Турнира можно было этого ожидать. Только вот чую, ни к чему хорошему это не приведёт. Гермионе и так не сладко из-за постоянных шепотков и взглядов, а если ещё окажется, что целью Алекса сейчас является она, то страшно представить, сколько ненависти будет исходить от слизеринцев. Да и другие факультеты не особо довольны их дружбой. Не представляю, что можно сделать с этой предвзятостью! — рука Гарри привычным жестом взлохматила волосы. — Алекс же отличный парень! Да и на Слизерине, уверен, есть достойные люди, попавшие туда не потому, что станут тёмными волшебниками, а потому, что хитры, амбициозны и хладнокровны.

— Будем надеяться, что Гермиона всё же где-то в школе, — произнёс Невилл. — Так будет спокойнее. К тому же, вода ледяная, так можно и заболеть. Кто вообще додумался устраивать испытание в ледяной воде посреди зимы?

Гарри лишь недовольно покачал головой. Некоторые аспекты жизни волшебников до сих пор вызывали у него недоумение и возмущение. Казалось, что волшебники слишком полагаются на магию и её возможности, потому и не задумываются о серьёзных последствиях. Гарри был уверен, что в ближайшие недели три и чемпионы, и их близкие будут лежать в Больничном крыле.

Час тянулся бесконечно долго. Ученики начали скучать, кто-то спал, завалившись на плечо соседа, более ответственные ученики читали учебники. Гарри листал учебник по Зельеварению, который дал ему профессор Снейп: зелье, над которым они работали с Гермионой уже несколько месяцев, наконец начало получаться, и теперь необходимо было сделать так, чтобы мазь, попадаю на рану, как можно быстрее превращалась в исцеляющую марлевую повязку. На данный момент на этот процесс уходило около двух часов, и профессор дал Гермионе и Гарри задание найти способ ускорить реакцию.

— Гарри! — Рон резко закричал и Гарри вздрогнул. На миг сердце испуганно сжалось, но тут же он увидел вдалеке две вынырнувшие из воды фигуры.

Выхватив из рук Рона бинокль, он с облегчением узнал Алекса и Гермиону, на шее которой болтался мешочек, явно набитый монетами. Оба были бледные, с синими губами. Они с трудом поплыли в сторону пирса, где их уже дожидались люди с тёплыми одеялами и термосами. Алекс помог Гермионе забраться по скользкой лестнице и, выхватив из рук стоящего рядом мужчины одеяло, укутал Гермиону.

Трибуны взорвались криками и топотом. Гарри, Рон и Невилл вскочили на ноги и начала аплодировать, приветствуя друга. Вокруг АЛекса и Гермионы уже хлопотала мадам Помфри, и даже с трибун было видно, как сильно она недовольна происходящим.

Через пару минут вынырнула Флёр, держа в объятиях десятилетнюю девочку. А следом появился и Крам, прижимая к себе девушку, которую Гарри видел среди учениц Дурмстранга.

— Рон, — Гарри указал в сторону пирса, где рыжеволосый молодой человек протягивал руку Флёр. — Это случайно не Билл?

Рон отобрал у друга бинокль.

— Вот сволочь! — выругался он. — Ничего мне не рассказал! Все каникулы твердил, что в Гринготтсе намечается скучная командировка, ничего интересного…

Флёр, откинув на спину мокрые волосы, засмеялась на какие-то слова Билла, и Рон сквозь зубы процедил:

— Шикарно, он ещё и красотку Флёр пытается охмурить.

Он ещё что-то недовольно бурчал, но Гарри схватил его и Невилла за руки и потащил к пирсу. С трудом протиснувшись через толпу, они наконец оказались возле чемпионов.

— Алекс, поздравляю! — Гарри радостно улыбнулся другу, не обращая внимания, как от ревности всё внутри мерзко сжимается. — Я знал, что ты будешь лучшим!

— Спасибо, Гарри! — стуча зубами, отозвался Алекс.

Он сжимал чашку с горячим чаем, и та ходила ходуном в его дрожащих пальцах. Гермиона куталась в одеяло и непрерывно чихала, а мадам Помфри, склонившись над ней, недовольно цокала языком.

В стороне Билл, не обращая внимания на младшего брата, укутывал Флёр и девочку, которая как потом оказалось была её сестрой, в одеяла и пытался высушить их волосы с помощью магии. При этом они весело болтали на французском, и Флёр время от времени бросала хитрые взгляды на Билла.

Рон, поздравив Алекса и спросив, как себя чувствует Гермиона, подошёл к нему и, кашлянув, привлёк внимание. Билл, казалось, опешил, увидев младшего брата.

— Значит, скучная командировка, — протянул Рон. — Ничего интересного, говоришь.

— Рон, — Билл сглотнул и, бросив встревоженный взгляд на Флёр, произнёс, — ты же понимаешь, секретная тайна, все дела…

— Секретная тайна? — Рон прыснул. — Братец, тебе бы окунуться в озеро, может, мозги на место встанут.

Билл слегка покраснел. А Рон, подойдя вплотную, тихо произнёс, чтобы Флёр не услышала:

— До меня дошли слухи, что Флёр увлекается астрономией и каждую ночь со вторника на среду поднимается на Астрономическую башню.

Билл моргнул и вопросительно посмотрел на младшего брата. Рон, закатив глаза, добавил:

— Нет, ну ты совсем… Сегодня вторник.

И, не говоря больше ни слова, вернулся к своим друзьям.

* * *

Гарри оказался прав, и следующие три недели чемпионы, кроме Флёр, и спасённые ими пролежали в Больничном крыле. По словам мадам Помфри, это просто чудо, что Флёр даже не простудилась, но всё же попыталась оставить девушку до утра в лазарете. Но Флёр, лучезарно улыбнувшись, поблагодарила за заботу и отказалась, сообщив, что её исследования по Астрономии не переживут пропущенной ночи работы. Рон, услышав про это, лишь фыркнул, с трудом подавив смех. У Билла он всё же выяснил все подробности его нахождения в Хогвартсе на втором испытании: гоблины отправили Билла вместе с денежными призами для чемпионов в качестве последнего испытания, после которого Билл мог стать полноправным работником банка. Так что теперь он обзавёлся престижной работой и расположением прелестной Флёр Делакур, которая была очарована необычной внешностью Билла и его безупречными манерами.

На двадцатый день Гарри, как обычно, пришёл проведать Алекса и Гермиону, но, проходя мимо закутка, где обитала мадам Помфри по ночам, когда Больничное крыло было переполнено, он услышал разговор.

— Минерва, послушай, с этим надо что-то делать. Девочку избивали и очень серьёзно. Ей нельзя возвращаться в семью.

— Поппи, я всё понимаю, — в голосе профессора МакГонагалл сквозила горечь и отчаяние. — Я говорила об этом с Филлионом и Дамблдором! Но директор сказал, что всё идёт так, как надо. Он запретил что-либо менять, пока Гермионе не исполнится семнадцать. Говорит, что она не так часто бывает дома и не так уж и сильно страдает.

Гарри замер. Гермиона? Гермиону избивают дома? Но как… Почему она ничего не рассказала? Перед глазами появилось воспоминание: Гермиона, сбежавшая из дома, получает пощёчину от матери. Гарри вздрогнул.

— Он выжил из ума, — процедила мадам Помфри. — Нужно сообщить в Министерство.

— Не поверишь, но в сентябре Отдел по опеке и защите детей прекратил своё существование. Теперь у нас нет никаких прав, чтобы изъять Гермиону из семьи.

— А маггловские службы? Уверена, они не оставят без внимания побои.

— Нарушение Статута о Секретности, как мне любезно пояснил наш Министр, — Гарри отчётливо мог представить, как профессор поджимает губы. — Мы бессильны. У меня сердце кровью обливается, как представлю, что Гермиону столкнули с лестницы.

Гарри сжал руки в кулаки. Если бы он только знал! Гарри не сомневался, что дядя с тётей непременно помогли бы Гермионе избавиться от чёртовой мамаши и приютили подругу племянника у себя. Но если даже Министр не собирается ничего делать, что что может он, Гарри, и два маггла, слово которых в магическом мире ничего не значит? И, что самое главное, можно ли что-то предпринимать, если сама Гермиона предпочла оставить всё в тайне?

Гарри сжал голову руками. Он настолько привык к спокойной и обыденной жизни, что любая флуктуация вызывала у него панику.

— Может, получится оставить Гермиону на летние каникулы? Скажем её родителям, что она подхватила какую-нибудь заразную болезнь и теперь вынуждена оставаться здесь под моим наблюдением?

— Посмотрим, — неуверенно ответила МакГонагалл. — До лета ещё дожить надо. Кто знает, что там будет…

1) В контексте работы символ возможности пройти испытания через тьму и хаос собственной памяти и в результате обновиться

Вернуться к тексту

Глава опубликована: 29.12.2022

Глава 25

Гарри не хотел ссориться. Дьявол, он даже не думал о том, что разговор с Гермионой может привести… к этому. Чем угодно мог закончиться его визит в лазарет, но точно не этим: ни полными слёз глазами Гермионы, ни её дрожащими губами и покрасневшими от злости и обиды щеками. Это казалось нереальным, противоестественным, таким болезненным, будто его снова настигло пыточное заклинание. С кем угодно он мог представить ссору, пусть размытую в воображении, надуманную, но только не с Гермионой. Но они ссорились.

Гарри в сотый раз уже пожалел, что заговорил с Гермионой о её родителях. Казалось, что с Гермионы сдёрнули маску вместе с кожей, и из обнажённой плоти хлынула зловонная гуща, полная боли, обиды и отчаяния. Гарри уже не мог вспомнить, в какой именно момент Гермиона повысила голос и, взмахнув палочкой, отгородила их ширмой от любопытных наблюдателей и наложила заглушающее заклинание: слабое, пропускающее в помещение лазарета приглушённые голоса. Это был один из тех разговоров, подробности которого, как не пытайся, никогда не вспомнишь. Слова срывались с губ ещё до того, как мозг успевал проанализировать их, и повисали плотной пеленой между ними, отдаляя друг от друга.

Гермиона обхватила себя руками, будто защищаясь, и, не мигая, смотрела на Гарри. У обоих иссяк запал, но оба понимали, что ссора — их первая ссора, чёрт возьми! — не пройдёт бесследно. Они, конечно, помирятся, возможно даже к ужину, когда Гарри принесёт ей десерт и фрукты, а она устало отложит конспекты и свитки с домашними эссе и возьмёт в руки книгу. Но сейчас оба тяжело дышали, смотря друг на друга, и Гарри почти ненавидел себя за слёзы, бегущие по щекам Гермионы. А ведь он просто хотел помочь… И Гермиона, он был уверен, злилась даже не на него, но от этого легче не становилось. Ссора случилась.

— Гермиона, — Гарри запнулся, не зная, что сказать. В последние минуты он сказал слишком многое и теперь боялся произнести ещё хоть слово, кроме имени подруги.

Гермиона помотала головой и, всхлипнув, пробормотала:

— Давай потом? Мы оба явно не готовы к спокойному диалогу.

Гарри кивнул и, тяжело вздохнув, отвернулся и пошёл прочь. Проигнорировал устремлённые на него взгляды пациентов, вежливо кивнул профессору МакГонагалл и мадам Помфри и покинул лазарет. Устало потёр лицо, будто стирая с лица капли грязи, оставшейся после разговора, и медленно побрёл в башню Гриффиндора.

Вечером, как и в последние несколько дней, он положил на тарелку пирожное со взбитыми сливками и апельсин и отправился к Гермионе. Она спала, прижав к груди раскрытую книгу, и Гарри слабо улыбнулся, увидев обложку. Эту книгу он подарил ей на день рождения, и Гермиона часто перечитывала особо понравившиеся моменты. Если она взяла в руки его подарок, значит, всё будет хорошо.

* * *

Странные это были недели. На следующий день после ссоры, когда Гермиону наконец выписали из Больничного крыла, вся компания отправилась на завтрак. Рон и Невилл не подозревали о произошедшем, а Гарри и Гермиона вели себя как ни в чём не бывало. И после завтрака, когда они отправились на травологию, Гермиона и Гарри бурно обсуждали предстоящий тест, и после занятий, и спустя несколько дней и неделей они продолжали общаться так, будто никогда не ссорились. Они говорили обо всём на свете, кроме того самого разговора в лазарете, будто оба чувствовали, что возвращение к тому дню перечеркнёт их дружбу на этот раз навсегда. Они не попросили друг у друга прощения за сказанные в пылу слова и не пожелали обсудить сложившуюся ситуацию спокойно. Неумолимо приближалось лето, и оба понимали, что ожидает Гермиону по возвращении домой, но оба не предпринимали никаких попыток как-то исправить это.

Учёба и исследования полностью захватили их, и незаметно, как это и бывает, пришёл день последнего испытания Турнира. С самого утра вся школа гудела, чемпионы ходили бледные и взволнованные, даже вечно хмурый и спокойный Виктор Крам, который до сих пор кашлял после второго испытания, несмотря на то, что был закалён.

— Алекс совсем бледный, — покачала головой Гермиона, прожигая взглядом слизеринца, вяло ковыряющегося в тарелке с завтраком.

Гарри мельком посмотрел на друга и подавил недовольный вздох. Он уже с нетерпением ждал того момента, когда Алекс выпустится и не будет каждый день видеться с Гермионой. Это было неправильно, эгоистично, но ничего поделать с этим Гарри не мог. Ревность ядом растекалась по венам и артериям, наполняла лёгкие и отдавалась болью в голове.

— Уверен, он справится, — с трудом выдавил он. — Предыдущие испытания он прошёл великолепно, так что сомневаюсь, что последнее пройдёт иначе.

— Как думаешь, что для них придумали? — Гермиона нервно отпила сока из кубка и чуть не разлила половину из-за дрожащих пальцев.

— Без понятия. Никакой логики в выборе испытаний я не обнаружил, когда читал про предыдущие Турниры, — пожал плечами Гарри. — Три Турнира подряд первое испытание было связано с магическими животными, но до этого аж в пяти турнирах подряд ни одно из испытаний не подразумевало близкого контакта с живностью. Но ходят слухи, что рядом с Хогсмидом уже неделя идёт какая-то деятельность, но люди из Министерства наложили отвлекающие чары, чтобы студенты и чемпионы раньше времени ни о чём не узнали. В любом случае, через два часа всё узнаем.

Говорить об Алексе и Турнире не хотелось, и Гарри молча продолжил свой завтрак, не заметив, как вмиг погрустнела Гермиона. Побочный эффект ссоры, которую они предпочли забыть, а не разрешить.

После завтрака, когда Гермиона унеслась в библиотеку, а Рон и Невилл отправились к профессору МакГонагалл просить дополнительное задания для того, чтобы подтянуть отметки к экзаменам, Алекс нагнал Гарри в коридоре.

— Гарри, можно тебя на минутку? — Алекс был встревожен и всё в его облике говорило о нервном состоянии. Даже волосы, всегда идеально уложенные, теперь находились в беспорядке, придавая Алексу особое очарование.

— Да, конечно, — кивнул Гарри.

Они зашли в пустой класс, отведённый для гостей из Дурмстранга и уселись прямо на парту.

— Знаешь, у меня плохое предчувствие, — признался Алекс. — Что-то сегодня случится на последнем испытании.

— Что может быть хуже Хвостороги и разозлённых гриндилоу? — с лёгким смешком спросил Гарри.

— Не знаю, — Алекс нервно дёрнул плечами. — Нет, тут другое. Не знаю, как объяснить, но просто поверь. Трелони говорит, что у моей матери были выдающиеся способности в области прорицания, и мне могли передаться её способности, пусть и в приглушённом виде.

— Может, ты просто устал? — хмуро поинтересовался Гарри.

Пусть Алекс и был соперником, но всё ещё оставался его другом.

— Да, возможно. Но я всё равно хочу перестраховаться, — Алекс начал рыться в сумке, бормоча себе под нос ругательства. — Вот.

Он достал из сумки старинный медальон на потемневшей от времени цепочке. Крышка медальона была украшена рубином и в сумраке была похожа на кровь.

— Я хочу, чтобы он был у тебя, — хрипло произнёс Алекс. — Это семейная реликвия, но отец позволил мне распоряжаться ей по своему усмотрению. Пусть он напоминает тебе обо мне…

— Ты так говоришь, будто готовишься к собственной казни! — Гарри соскочил с парты и встал перед Алексом, чтобы заглянуть тому в глаза.

— Я готовлюсь к худшему исходу, — тихо ответил Алекс, не смотря на Гарри. — Возьми его.

— Вот вернёшься с испытания и отдашь. И точка.

— Гарри! — в голосе Алекса прорезалось отчаяние, и на миг Гарри показалось, что слизеринец сейчас расплачется. — Прошу! Гермиона уже взяла свой подарок. Я думал, уговорить её будет сложнее, чем тебя, но ошибся. Пожалуйста. Возьми его. Считай меня идиотом и глупцом, но я верю, что так у меня будет больше шансов вернуться живым. Сделай это для меня. Мы же друзья, в конце концов.

Друзья…

— Хорошо, — кивнул Гарри, хотя не желал брать медальон.

Если он возьмёт, это будет означать, что он верит в возможную смерть Алекса. А он не желал даже думать об этом. Ведь не может всё так плохо закончиться?

— Спасибо, — слабо улыбнулся Алекс. — Мне пора, всех чемпионов собирают в кабинете Дамблдора. Прощай, Гарри. Я был рад быть твоим другом, — он тоже слез с парты и протянул руку Гарри.

— До встречи, Алекс. Я рад, что мы друзья, — Гарри пожал холодные пальцы Алекса.

Пожалуйста, пусть всё будет хорошо!

* * *

Десятки карет медленно катились в сторону Хогсмида, отвозя учеников на последнее испытания. Гарри, сидящий рядом с Роном, крутил в руках медальон. Крышка никак не желала открываться, и Гарри решил после испытания спросить у Алекса, как его открыть. Он уже знал, что положит внутрь: фотографию Гермионы и маленький локон её волос. Банально и глупо, но Гарри не было дело до того, кто и что о нём подумает.

На пальце Гермионы он заметил перстень с таким же камнем, что и на медальоне. Массивный, он казался слишком крупным для девичьей руки, но стоило его надеть, как он уменьшился в размере, идеально сев на безымянном пальце. Будто Гермиона обручилась…

Гарри отогнал неприятную мысль. Что за глупости? Гермиона, конечно же, не согласится на подобное в пятнадцать лет. Даже с Алексом.

Карета мягко остановилась и ребята увидели перед собой трибуны и огромный лабиринт из кустов, достигающих в высоту двух метров.

— Ничего себе, — задрав голову, произнёс Рон. — Только не говорите, что нам опять придётся сидеть чёрт знает сколько времени на трибунах, пока чемпионы будут бродить по этому лабиринту.

— Не хочу тебя расстраивать, Рон, но похоже так и есть, — пожала плечами Гермиона. — Так и знала, что надо взять с собой книгу. Неужели обязательно было нас всех сюда гнать, если мы не можем никак следить за происходящим?

— А как же поддержка чемпиона? — поинтересовался Невилл. — Даже ради Алекса не готова посидеть тут пару часов?

— Это нерационально, — покачала головой Гермиона.

— Слушай, ну так нельзя! — Рон недовольно скривил губы. — Алекс вроде как твой друг, если не больше. Уж не знаю, что там между вами, но, думаю, потратить на него несколько часов своей жизни можно. К тому же, испытание не началось, а ты уже выказываешь недовольство.

Гермиона зло прищурилась. Невилл испуганно втянул голову в плечи, а Рон, напротив, вскинул голову и выпрямился, полностью уверенный в своей правоте.

— Давайте займём места. Может, с трибун будет что-нибудь видно? — встрял Гарри. Интуиция подсказывала, что дело идёт к очередной ссоре на ровном месте, а этого совершенно не хотелось.

Гермиона фыркнула и почти бегом направилась к трибунам.

Перед входом в лабиринт уже стояли директора школа и чемпионы. Флёр внимательно слушала мадам Максим, которой пришлось согнуться чуть ли не вдвое, чтобы её губы оказались на уровне уха девушки, Крам хмуро смотрел в землю и, казалось, хотел оказаться подальше отсюда, а Алекс, скрестив руки на груди, сканировал трибуны взглядом. Когда он посмотрел в их сторону, Гарри помахал, привлекая внимание, и Алекс слабо улыбнулся.

— Наступил момент, которого мы все ждали! — голос Дамблдора оглушил, и Гарри поморщился. — Последнее испытание начнётся с минуты на минуту, и у наших чемпионов появится возможность в последний раз проявить себя и защитить честь своей школы. Сегодня им предстоит найти Кубок Огня в лабиринте, в котором, конечно же, не так безопасно, как может показаться на первый взгляд. Спешу всех успокоить: авроры будут дежурить как снаружи, так и внутри лабиринта и в случае опасности сразу же придут на помощь участникам. Если по какой-то причине кто-то нуждается в досрочном окончании испытания, ему следует выпустить в небо сноп красных искр и ждать, когда за ним придут. Тот, кто найдёт Кубок первым, при прикосновении к нему окажется здесь, а остальных выведут авроры. Желаю удачи! И пусть победит достойнейший!

Трибуны взорвались аплодисментами и криками, а чемпионы, бросив прощальный взгляд, вступили в сумрак лабиринта.

Гермиона оказалась права, и следующие полтора часа все присутствующие просто сидели на трибунах. Даже с самых верхних рядов невозможно было разглядеть, что творится внутри лабиринта, и многие, спустившись с трибун, расположились на молодой траве, расстелив мантии.

Гарри и Гермиона тихо обсуждали планы на ближайшую неделю: между подготовкой к экзаменами необходимо было втиснуть последние эксперименты с зельем. Оба были уверена, что экзамены не будут для них непосильной задачей, но Гермиона в свойственной ей манере нервничала и переживала, считая, что непременно всё позабудет, стоит взять в руки билет с вопросами. О том, что будет после экзаменов, они не заикались, хотя Гарри сгорал от желания позвать Гермиону к себе на всё лето.

Грудь резко обожгло холодом, и, вскрикнув, Гарри вытащил из-за ворота медальон, который заметно нагрелся.

— Гарри? — удивлённо воскликнула Гермиона, с ужасом глядя на раскалённое украшение.

— Снимай кольцо! — закричал Гарри, и в ту же секунду мир перед ним схлопнулся.

* * *

Он больно приземлился на землю и тихо застонал от боли в копчике.

— Чёрт!

Медальон остыл и теперь вновь был обычным украшением. С трудом поднявшись на ноги, Гарри огляделся. Он стоял посреди заброшенного кладбища. Покосившиеся кресты и разрушенные памятники наводили на мысль, что здесь давно не было посетителей, на могильных плитах, покрытых трещинами, с трудом читались имена и даты, а пожухлая трава, казалось, уже никогда не станет зелёной. Чуть поодаль, на возвышении, высился огромный мрачный особняк, и от него несло тёмной магией. Стало жутко, и Гарри, оглядевшись, попытался понять, куда ему лучше пойти. По хорошему стоило ждать авроров, которые наверняка уже ищут его, ведь исчезновение студента посреди третьего испытания на глазах сотен людей не могло остаться без внимания.

В живот ударило заклинание, и его отбросило к высокой статуе женщины с косой. Раздался треск, от которого зашевелились волосы на затылке, и руки статуи обхватили Гарри, лишая того возможности двигаться.

— Здравствуй, Гарри.

Алекс вышел из темноты и радостно улыбнулся. Школьная форма исчезла, и вместо неё на Алексе была чёрная мантия, волочащаяся за ним по земле, в руках серебряная маска в виде черепа.

— Не поверишь, но Хогвартс в этом году станет победителем, — самодовольно произнёс Алекс, будто не замечая шока на лице Гарри. — Флёр и Крам, конечно, достойные противники, но никто ещё не мог противиться Империусу. Сейчас они бродят по лабиринту, но, думаю, скоро их найдут. Времени мало, но я успею закончить своё дело.

— Какое дело? — прохрипел Гарри, тщетно пытаясь вырваться из хватки статуи.

— Сейчас увидишь.

Алекс взмахнул палочкой, и к ним подплыл большой котёл и связка сучьев. Ещё два взмаха, и под котлом загорелся огонь, а в котле появилась вода.

— Больше десяти лет назад случилась трагедия, которая для моей семьи стала ударом, — Алекс будто читал лекцию по истории. — Мы потеряли нашего повелителя. Мой отец, к счастью, смог вовремя скрыться из страны и залечь на дно, а когда вернулся, никто и подумать не смел, что он как-то связан с повелителем. Но мы ждали и верили. Когда я был на четвёртом курсе, мне дали задание: сблизиться с тобой. Я голову ломал, как это сделать, пока мне под ноги не попалась Гермиона, — он растянул её имя и прикрыл глаза. — Втереться в доверие к глупой маленькой девочке не составило труда, а там я и к тебе подобрался. Повелитель всегда был рядом и мог видеть, что я верен ему, что стремлюсь к его возращению. Но нам пришлось ждать, долго ждать. В этом была моя вина, ведь я позволил тебе спуститься в Тайную комнату. И мне не следовало доверять Снейпу. Ведь я пошёл за ним, думая, что он поможет мне и повелителю, но он почему-то встал на твою сторону. Но ничего, повелитель покарает его, когда придёт время.

Алекс подошёл к котлу и кинул в кипящую воду горсть серого порошка.

— Ты предатель! — Гарри не сразу понял, что дикий крик, полный боли и отчаяния, принадлежит ему.

— О, так мы с тобой теперь по фамилиям будет обращаться друг к другу?⁽¹⁾ — издевательски произнёс Алекс. — Как же так, Гарри?

Гарри завыл и забился ещё сильнее, но хватка статуи стала только крепче.

— Не сопротивляйся неизбежному, — посоветовал Алекс подходя ближе. — Ты уже ничего не сможешь исправить. Я рад, что ты взял мой подарок, — он скользнул пальцами по шее Гарри и вытащил медальон. — Иначе было бы сложно забрать тебя из Хогвартса. Хотя на этот случай у меня был запасной план. Более рискованный, но тоже рабочий.

— Что тебе нужно? Убьёшь меня? Это не удалось даже твоему повелителю, — презрительно выплюнул Гарри. — Думаешь, сможешь справиться?

Алекс рассмеялся, откинув голову.

— Ты просто чудо, Гарри. Если бы не обстоятельства, мы бы были отличными друзьями. Убивать тебя я не стану. Мне просто нужна твоя кровь.

Он достал из рукава тонкий кинжал и, разодрав рукав, провёл лезвием по коже. Руку тотчас же обожгло болью, и Гарри зашипел.

— Тише, тише, — ласково пропел Алекс. — Это всего лишь царапинка.

Набрав в склянку немного крови, он вернулся к котлу. Только теперь Гарри заметил тёмный свёрток, что лежал в тени одного из надгробий, и когда Алекс взял его на руки, Гарри с трудом сдержал крик ужаса. На него смотрела существо, едва превышающее по размерам младенца. Но руки и ноги у него были тонкими и длинными, а голова… Лысый череп, покрытый паутиной вен, нос отсутствовал, и вместо него были лишь две тонкие щели, бескровные губы кривились в злой усмешке, а красные глаза, казалось, прожигали его насквозь.

— Повелитель, — почтительно произнёс Алекс и осторожно опустил существо в котёл.

Раздался протяжный вой и в воздухе запахло варёным мясом. К горлу подступила тошнота, и Гарри пожалел, что не может зажать нос.

— Дарю, повелитель, тебе кровь врага твоего, — размеренно протянул Алекс и вылил в котёл кровь Гарри.

Затем навёл палочку на могилу, что располагалась слева от Гарри, и из-под земли раздался треск, будто кто-то ломал гниющие доски. Земля взрыхлилась, и на воздух поднялась кость, поплывшая тут же к котлу.

— Дарю тебе кость отца твоего, — чуть громче произнёс Алекс.

Зелье стало ядовито-зелёным, оно взбурлило, и капли его упали на траву, которая тут же стало чёрной.

— И дарю тебе плоть слуги твоего, — спокойно произнёс Алекс.

Он вытянул левую руку над котлом, а в правой крепко сжал кинжал. Гарри не сразу понял, что сейчас произойдёт, потому успел заметить, как тонкое лезвие впилось в запястье Алекса. Кровь фонтаном хлынула из пореза, заляпав побледневшее лицо Алекса. Он будто не чувствовал боли и продолжал пилить свою руку, пока кисть не повисла на тонком лоскутке кожи.

— Гарри! — позвал Алекс зажмурившегося парня. — Ну же, взгляни! Такое нельзя пропустить!

Гарри замотал головой, но тут же прилетевшее в лицо заклинание разомкнуло его веки, не позволяя даже моргнуть. Алекс хищно улыбнулся и перерезал кожу. Кисть упала в котёл, и Алекс отступил на шаг назад. В небо взмыл столб зелёного дыма, и в нём смутно угадывалась фигура: с непропорционально длинными руками и ногами, тощим туловищем и лысым черепом.

Алекс прокричал витиеватое словосочетание, и котёл взорвался, разбрызгивая зелье во все стороны.

Шрам обожгло болью, и Гарри закричал, закинув голову. Сквозь пелену он видел, как по земле ступает убийца его родителей. Его голое тело вызывало омерзение, и даже сквозь боль Гарри подумал, что его сейчас вырвет от отвращения. Он видел, как Алекс, встав на колено, протягивает Волан-де-Морту палочку и чёрную мантию, а после целует бледную руку с длинными пальцами, напоминающими лапы паука.

— Алекс, мой мальчик, — шипящий голос резал уши, проникал внутрь и впивался в мозг иглами боли. — Как я рад тебя видеть. Встань! Отныне ты будешь моей правой рукой.

Алекс поднялся. Он был смертельно бледен и покачивался, прижимая к груди покалеченную руку. Из обрубка не останавливаясь текла кровь, пропитывая мантию Алекса и пачкая траву бурыми пятнами.

— Дай мне свою руку, — прошипел Волан-де-Морт. — Ты заслужил награду за свою жертву, и я щедро отблагодарю тебя!

Алекс протянул левую руку, и Волан-де-Морт, проведя по ране, сотворил кисть, отливающую серебром.

— Мой лорд, — почтительно склонив голову, проговорил Алекс. — У меня есть просьба, если позволите.

— Говори, мой мальчик. Но не наглей, — Волан-де-Морт оскалился.

— Я ваш верный последователь и слуга, — медленно проговорил Алекс. — И я прошу вас оказать мне честь и поставить на меня ваш знак, милорд. Клянусь верно служить вам и вашим интересам до самой своей смерти.

Волан-де-Морт запрокинул голову и захохотал.

«Это всё сон, это просто страшный стон» — с ужасом подумал Гарри.

— Алекс, я и не ожидал от тебя иного. Правда, я думал провести обряд в кругу наших друзей, но раз ты сам попросил, то как я могу тебе отказать? Надеюсь, ты меня не разочаруешь, мой дорогой мальчик.

Алекс лишь поклонился и протянул левую руку, закатав рукав мантии. Попытался встать на колени, но Волан-де-Морт мягко остановил его, сжав плечо. Кончик его палочки уткнулся в девственно-чистое предплечье Алекса, и через мгновение Гарри с ужасом увидел, как на белой коже проступает чёрный рисунок.

— Благодарю вас, мой лорд! — с обожанием в голосе проговорил Алекс, смотря на метку. — Клянусь, что вы не пожалеете.

Волан-де-Морт кивнул и наконец обратил внимание на Гарри.

— Так-так-так, мой старый враг, — он изобразил шутливый поклон. — Давно не виделись, Гарри Поттер. В последний раз ты валялся у меня в ногах, крича от пыточного заклинания, и, клянусь, то была чудесная музыка для моих ушей. Но где же Гермиона? — Волан-де-Морт оглянулся на Алекса. — Разве ты не отдал ей кольцо?

— Отдал, мой лорд. И оно было на ней, я это чувствовал, когда заходил в лабиринт. Если она его сняла, когда исчез Гарри…

— Всё ясно, — резко оборвал его Волан-де-Морт.

— Не трогайте Гермиону! — закричал Гарри. Боль была настолько сильной, что он не сразу понял, о чём говорят Алекс и Волан-де-Морт. — Не смейте!

— Не стоит так кричать, Гарри, — покачал головой Алекс. — Мы тебя прекрасно слышим.

— Как мило, — оскалился Тёмный лорд. Он обошёл статую, не отрывая взгляда от Гарри, а потом зло рассмеялся. — Кажется, Алекс, у тебя появился соперник. Разумеется, я бы не позволил тебе жениться на грязнокровке, но развлечься с ней…

— Заткнись! Не смей так говорить про Гермиону! — Гарри дёрнулся вперёд, и статуя жалобно затрещала.

Внутри пылала слепая ярость, готовая вырваться ураганом и снести и кладбище, и особняк, и Волан-де-Морта с чёртовым предателем Алексом.

— Ну-ну, — Тёмный лорд схватил Гарри за подбородок. — Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать. Жить тебе осталось от силы две минуты, поэтому не стоит растрачивать этот драгоценный ресурс на пустые угрозы. Хотел бы я убить тебя на глазах у всего магического мира, но неразумно давать тебе лишние часы жизни. Ждать я не намерен.

Больно. Это было больно. Гарри с отчаянием огляделся в надежде, что хоть что-то сможет ему помочь выбраться из этой ситуации. Но вокруг не были ни души, а руки были тесно прижаты к статуе, и не представлялось возможным достать палочку из кармана. Это действительно был конец.

Прикрыв глаза, Гарри перестал дёргаться и глубоко вдохнул. Смерть пугала его, но больше всего он боялся за своих близких. Он представил тётю Петунью, которой сообщат о гибели её племянника. Она потеряет последнее напоминание о сестре, потеряет племянника, которого растила с малых лет. Слёзы заструились по щекам, и Гарри зло мотнул головой. Он не хотел плакать перед своим убийцей, но горечь жгла горло и глаза, зажимала нос, не позволяя нормально вдохнуть. Думать о любимой тёте было больно. Дадли будет убит горем, и Гарри с тоской подумал, что стоило провести Рождественские каникулы дома. Ведь с Роном и Невиллом он и так постоянно видится в школе, а с семьёй от силы три месяца в год. Будь у него возможность, он бы непременно вернулся в прошлое и провёл каждую возможную минуту со своей семьёй. Дядя… Он не такой эмоциональный, как тётя и Дадли, но тоже будет горевать. Они стали его семьёй, его родителями, и умирать, оставлять их в этом мире, где возродился Волан-де-Морт, было больно и безумно страшно. Даже Волан-де-Морт не вызывал в нём настолько сильной паники, как мысль о том, что могут сделать с его семьёй.

Рон и Невилл. Лучшие друзья. Пусть и не сразу, но они стали неотъемлемой частью жизни Гарри. Сколько же они ещё не успели сделать: выиграть кубок школы по квиддичу, напиться на Астрономической башне на седьмом курсе перед выпуском, попасть в десяток весёлых и захватывающих передряг, из которых они непременно выйдёт победителями, устроить друг для друга шикарные мальчишники, поддержать на свадьбах и верными тенями постоять у алтаря, успокаивать в роддоме и пить за рождение детей… Сколько моментов, счастливых, трогательных и грустных, должно было у них произойти. Сколько слёз, улыбок и объятий уже никогда не реализуются…

Гермиона… Нет ничего глупее, чем влюбиться в лучшую подругу. Влюбиться бесповоротно и навеки, просто увидев, как она танцует, как сияют её глаза, как радостно она улыбается. Но он влюбился, и теперь жалел лишь о том, что не попросил у неё прощения за ту ссору. Гарри запрещал себе думать о том, что будет с Гермионой, когда она узнает о его смерти. Нет, нет, нельзя даже на секунду впустить в сознание этот образ, иначе он моментально сломается. А принять смерть он хотел достойно. Он не будет умолять Волан-де-Морта пощадить его, не будет оттягивать неизбежное. Нет. Вместо убитой горем Гермионы перед ним понеслись воспоминания. В каждом Гермиона улыбалась ему, смеялась, касалась его руки, обнимала… Как много было этих моментов, наполняющих сейчас его теплом и спокойствием. Если уж умирать, то умирать с мыслями о любимой девушке.

Гарри улыбнулся дрожащими губами и открыл глаза.

— Давай, Том, — твёрдым голосом произнёс Гарри.

Волан-де-Морт опешил. Даже в шоке он внушал ужас, но Гарри уже не ощущал страха. Если тот воспользуется обычной Авадой, то смерть будет быстрой и безболезненной. Ну а там, по ту сторону… Кто знает, что там будет.

— Мой лорд, — раздался встревоженный голос Алекса. — Девчонка надела кольцо…

— Нет! — Гарри выгнулся и почувствовал, как отламываются руки статуи.

В нескольких метрах раздались хлопки, крики, вспышки заклинаний озарили кладбище, которое даже днём казалось сумрачным.

— Милорд! — отчаянно вскрикнул Алекс и бросился к Волан-де-Морту.

Гарри дёрнулся ещё раз и наконец вырвался из плена стати. Выхватил палочку и навёл на Волан-де-Морта. На языке уже вертелось заклинание, готовое сорваться, рука начала выполнять знакомые движения, но Алекс, подскочив к Волан-де-Морту, схватил того за руку, и оба исчезли с оглушительным треском.

1) Игра слов. На английском «предатель» будет traitor, что созвучно с фамилией Алекса

Вернуться к тексту

Глава опубликована: 07.01.2023

Глава 26

— Мистер Поттер, вам необходимо поесть, — миловидная женщина в лимонном халате недовольно посмотрела на нетронутый обед. — Если вы не будете нормально питаться, мы не выпишем вас до конца лета.

Гарри хмуро посмотрел на неё и взял в руки вилку. Вяло перемешал печёные овощи с кусками мяса и помотал головой.

— Меня тошнит, — тихо произнёс он.

— Это побочный эффект от лекарств, — терпеливо повторила медсестра фразу, которая за последние несколько дней звучала несколько десятков раз. Гарри сбился на тридцать первом. — Тошнота пройдёт, если вы поедите. Придётся немного потерпеть, но после трёх-четырёх кусков вам станет намного лучше.

— Вы это говорите каждый раз и каждый раз это не работает, — поджал губы Гарри.

— Мерлин великий, как же с вами сложно, — медсестра всплеснула руками. — Не будьте ребёнком, мистер Поттер.

Гарри бросил на неё холодный взгляд. Ну конечно! «Не будь ребёнком, Гарри»! «Ты Избранный, Гарри»! «Давай ты будешь вести себя, как взрослый»! Эти фразы он в течение недели слышал от Дамблдора, и теперь был сыт по горло. Дьявол, после этого Гарри удивился, как директор согласился на Мунго, а не притащил окровавленного прямо ко входу в лабиринт, чтобы показать всей школе и гостям. Но у Дамблдора всё же хватило совести дать Гарри нормально вылечиться. Рана, которую Алекс назвал царапинкой, за считанные часы воспалилась, и целители опасались, что придётся прибегнуть к ампутации. Сейчас на руке оставался лишь уродливый шрам, а из последствий — жуткая слабость и приступы головокружения, из-за которых Гарри до сих пор держали в палате, не пуская к нему родных и друзей и запрещая получать письма. Будто в клетке.

Гарри зло заскрежетал зубами и, не глядя на медсестру, проглотил несколько кусков картофеля и мяса, почти не жуя и не чувствую вкуса. Желудок возмутился, и, наклонившись над полом, Гарри изверг на него только что съеденную пищу. Бросив злорадный взгляд на медсестру, он вытер салфеткой губы, прополоскал рот водой из стакана, стоящего на тумбочке, и выплюнул её в тарелку с едой. Подло. Низко. Некрасиво.

Медсестра недовольно поджала губы и взмахом палочки очистила пол и тарелку.

— Отдыхайте, мистер Поттер.

Гарри остался один. За эти дни отдельная палата для элиты осточертела ему, и он мечтал оказаться дома, но выписку откладывали, ожидая, когда Дамблдор позволит Гарри вернутся домой.

Случившееся на кладбище до сих пор казалось безумным сном, игрой воспалённого воображение, но никак не реальностью. Ему повезло, что Гермиона во время сняла кольцо и так же вовремя отдала его одному из авроров. Ему повезло, что на кладбище не было наложено никаких защитных чар, и два десятка лучших бойцов аврората во главе с Дамблдором смогли перенестись с помощью порт-ключа. Ему повезло, что Волан-де-Морт не созвал целую толпу приспешников, иначе бы на кладбище разгорелась кровопролитная битва с печальным исходом. Это тоже говорил директор несколько дней назад, смотря на Гарри своими чёртовыми глазами мудрого и понимающего старика. Но, как оказалось, Дамблдор ни черта не понимал. Он игнорировал тот факт, что Гарри потерял друга, которому верил, которого уважал и которого ценил, несмотря на его взаимоотношения с Гермионой. Директору было всё равно, что Гарри в ужасе от воскрешения Волан-де-Морта, и потому совершенно спокойно говорил о том, что теперь будет.

— Ты начнёшь готовиться к войне с сентября вместе с Гермионой, — и он, чёрт возьми, улыбался. — Боевая магия, окклюменция, зельеварение, а для Гермионы отдельно устроим курсы целительства.

Будто она всего лишь прислуга, второстепенный персонаж, который необходим лишь в нужный момент, чтобы спасти главного героя. Ему, Гарри, целительские курсы не предлагались, а стоило заикнуться о них, как Дамблдор покачал головой и сообщил, что не хочет слишком перегружать Гарри. А Гермиону значит можно, да?

— Пойми, близится война, — продолжал Дамблдор спокойно, будто рассказывал о намечающемся дожде на выходных. — И ты обязан будешь противостоять Волан-де-Морту.

— Вы шутите? — попытка понять, прощупать почву выглядела жалко, но сил на что-то серьёзное не было.

— Шучу? — брови удивлённо поползи на лоб. — Нет, конечно! Ты — Избранный, и твоё участие в войне давно было предрешено. Надеюсь, через два или три года всё закончится, но будь готов к тому, что всё затянется лет на пять.

— Вы действительно считаете, что мне место на войне? — не веря своим ушам выдавил Гарри.

— Я верю в тебя, — безмятежный ответ вызвал озлобленную судорогу в челюсти. — Конечно, тебе нужна будет помощь, и в своё время я познакомлю тебя с теми, кто до последней капли крови будет сражаться за тебя. И, уверен, мисс Грейнджер не подведёт нас.

— За меня? Я не ослышался? Они должны сражаться за себя и свои семьи! — Гарри повысил голос, но это не произвело никакого впечатления на директора.

— Каждой армии нужен лидер, мой мальчик.

— Или мученик, — выплюнул Гарри. — И не называйте меня так!

— Ты всё усложняешь, Гарри, — покачал головой Дамблдор. — Пора взрослеть. Ты не имеешь права вести себя как ребёнок, когда на кону стоит будущее магической Британии. К сожалению, мистер Уизли и мистер Долгопупс не смогут тебе никак помочь. Их способности, увы, весьма посредственны, а потому не стоит на них рассчитывать. Выздоравливай, Гарри. Мы вернёмся к этому разговору осенью.

Гарри хотел сбежать. Взять семью и Гермиону и сбежать на другой конец света. Приготовить с помощью Снейпа зелье, меняющее генетическую информацию — и плевать, что оно темномагическое и входит в список запрещённых зелий — и жить спокойно, не думая о Пожирателях, войне и Волан-де-Морте. Но сбежать он не мог. Гарри завыл от бессилия, и в палату тут же зашла медсестра.

— Вы в порядке? — встревоженный взгляд и напряжённые руки.

— Да.

Гарри мечтал увидеть Гермиону, но Дамблдор не позволял. Им столько нужно было обсудить, сказать друг другу… Гарри не представлял, как Гермиона перенесла новость о предательстве Алекса, но чувствовал, что подруге как никогда нужна поддержка.

Ночами ему снилось кладбище. Алекс, воскрешающий Волан-де-Морта и получающий метку. Кости, вылетающие из могил и падающие в котёл с кипящим варевом. Уродливое тело Волан-де-Морта. И Гермиона, которая не успела снять кольцо, и оказалась на земле среди могил. Дальнейшее всегда было разным, но всегда заканчивалось ослепляющим зелёным лучом, пронзающим её грудь. И никакие зелья не могли избавить от этих кошмаров.

На десятый день своего заточения в больнице, Гарри вызвал медсестру. Та пришла в палату с недовольным видом: Гарри явно ей надоел, но вслух возмущаться она не решалась.

— Мне нужно видеть Дамблдора. Немедленно.

Гарри знал, что его желание исполнится в ближайшие минуты, и действительно: буквально через минуту в палату зашёл Дамблдор.

— Здравствуй, мой мальчик, — он улыбнулся и не обратил внимания, как скривилось лицо Гарри. — Как ты себя чувствуешь?

— Просто замечательно. Готов прямо сегодня отправиться домой, — сухо ответил Гарри. — Мне нужно с вами кое-что обсудить.

— Слушаю внимательно, — Дамблдор занял стул для посетителя и внимательно посмотрел на Гарри.

— Я согласен быть вашим воином, Избранным и кем вы там ещё меня считаете, — зло процедил Гарри. — Буду посещать все дополнительные занятия, которые вы мне подготовили, и в нужное время поведу за собой армию. Но за это вы завтра же спрячете мою семью и обеспечите их всем необходимым. Все упоминания о них должны быть скрыты, а дом, куда вы их поселите, обязательно должен быть защищён всеми возможными чарами. Каждый день я должен получать правдивый отчёт о их состоянии. И, разумеется, к каждому должен быть приставлен аврор.

— Ты осознаёшь, что просишь? — Дамблдор наконец стёр с губ улыбку. — Гарри, это невозможно…

— Невозможно? — горько усмехнулся Гарри. — Я жертвую всем, директор. Мне нет пятнадцати, а вы уже бросаете меня на амбразуру и готовите к битве. Вы уже всё решили и за Гермиону, даже не спросив, а хочет ли она вообще участвовать в войне. Её я тоже хотел бы спрятать…

— Это исключено! — Дамблдор мотнул головой. — Даже не думай это требовать. Я согласен спрятать твою семью. У меня как раз есть на примете один дом в Италии. Они, кстати, планировали там прятаться, ещё до гибели твоих родителей.

Гарри опешил.

— Что, простите?

— Твои родители устроили убежище в Италии для твоих дяди с тётей и их сына. Твоя мама хотела, чтобы ты отправился вместе с ними, но, к счастью, я вовремя вмешался. К тому же, некоторым моим людям необходимо было залечь на дно, поэтому я посчитал правильным использовать убежище с большей выгодой.

— Вы лжёте, — покачал головой Гарри. — Не знаю зачем, но вы всё придумали.

— Зачем мне это? — пожал плечами Дамблдор. — До твоих родителей дошли кое-какие слухи касательно тебя и Волан-де-Морта, и Лили эгоистично решила спрятать тебя.

— Меня и Волан-де-Морта? — Гарри не понимал, что имел ввиду директор и был готов выбить из того правду любым способом.

— Это только для твоих ушей, Гарри, — тяжело вздохнув, произнёс Дамблдор. — Почти семнадцать лет назад появилось пророчество, в котором говорилось о мальчике, рождённом в последний день июля. Этот мальчик должен был одолеть Волан-де-Морта, когда придёт время. Не буду грузить тебя подробными описаниями, но всё указывало на тебя. И Лили, к сожалению, об этом узнала. Более того, у неё были мысли скрыться в Италии вместе с тобой. Но в наших рядах было много верных и самоотверженных людей. Например, профессор Снейп, — Гарри напрягся. — Он узнал о планах твоих родителей и сообщил мне.

Это было почти так же больно, как и предательство Алекса.

— Снейп предал моих родителей? — глухо спросил Гарри.

— Профессор Снейп, — поправил Дамблдор. — Предал — слишком громкое слово. Он сделал то, что должно. На войне не место личным интересам, Гарри, пойми это. И ради общего блага можно было пожертвовать дружбой с твоей мамой.

— Если бы моя мама спряталась со мной в Италии, она была бы жива, — не слушая его, произнёс Гарри.

— Необязательно, — покачал головой Дамблдор. — Послушай, всё что случилось в прошлом — было правильно. Так должно быть. Ты должен был уничтожить Волан-де-Морта тогда, и должен уничтожить в будущем. Иначе весь мир исчезнет, покроется мглой от тёмной магии. И тогда никакие защитные чары не спасут твою семью. Не жалей о тех, кто умер, Гарри. Лучше думай о том, кто ещё умрёт, если ты сейчас опустишь руки и сбежишь. Твою семью завтра же переправят в Италию. Для их же блага вам нельзя будет видеться до конца войны. И ещё, — Дамблдор, почти покинувший палату, обернулся, — если к ноябрю ты не достигнешь успехов в окклюменции, я сотру тебе воспоминания об этом разговоре.

* * *

Гарри злился. Эта злость сжигала внутренности и растекалась ядом по жилам, заставляла до боли сжимать челюсти и прожигать взглядом прохожих. Гарри ощущал, как волны магии стремятся вырваться из него и сравнять с землёй окружающие однотипные дома, обратить в уголь деревья, укрытые густой зелёной листвой, расплавить автомобили на подъездных дорожках. Чёртов месяц он провёл совершенно один в опустевшем доме. Дамблдор будто забыл про своего карманного героя, как теперь самого себя называл Гарри, друзья не писали, будто опять чей-то домашний эльф начал перехватывать их письма, а люди из Министерства, судя по статьям в газетах, делали вид, что ничего не происходит. Будто месяц назад не возродился один из самых тёмных и жестоких волшебников за всю историю.

Гарри погибал от скуки. Ему была противна сама мысль, чтобы открыть книги по зельеварению, ведь тогда все мысли переключались на профессора Снейпа. И Гарри с каждым днём ощущал, как разрастается ненависть к зельевару: иррациональная и бессмысленная. Но он никак не мог выкинуть из головы, что Снейп предал его маму, свою подругу. Каждый раз представляя себя на его месте, а вместо мамы Гермиону, Гарри выбирал подругу. И плевать на всеобщее благо, о котором так любит говорить Дамблдор! За Гермиону он был готов уничтожить весь мир, оставив райский остров специально для неё.

Эссе, которые были заданы на каникулы, Гарри написал в первые же три дня, и теперь забросил учебники в школьный чемодан и убрал его на чердак подальше от глаз. Порой, слоняясь без дела по дому или раскалённым от солнца улицам, Гарри жалел, что настолько ответственен в учёбе. Он мог растянуть выполнение заданий на долгие недели и убить время, но теперь возможность была упущена.

Он пытался пристраститься к готовке, но после того, как оставил бисквит на три часа в духовке, а тот так и остался сырым, понял, что это занятие явно не для него. В ту же кучу полетело рисование, лепка из глины и игра на гитаре. И всё это за какие-то три недели.

Стояла удушающая жара, и Гарри, не удержавшись, наколдовал в доме холодные потоки воздуха. Через минуту пришло письмо из министерства, в котором его настоятельно попросили не колдовать, если поблизости есть магглы. Гарри усмехнулся. Любого другого бы студента отчислили, но не его. Люди в Министерстве не настолько отупели, чтобы ссориться с Избранным. Дай им волю, и они поставят в честь него памятник в атриуме, а ещё лучше — перестроят здание Министерства в его виде. О, он будет возвышаться над жалкими людишками, а в полах его мантии будут кутаться люди, домашние эльфы, кентавры… Гарри помотал головой, отгоняя странное видение.

Он ходил по дому в одних шортах, ловя каждой клеточкой обнажённой кожи холодный ветер. Существовать можно было лишь таким образом, гостей он не ждал, потому и внешний вид его не особо заботил. Постояв у открытой морозилки несколько минут, он вытащил упаковку мороженого и завалился с ней на диван. Ледяная коробка обжигала холодом живот. Тётя Петунья не одобрила бы этого, но её теперь не было.

По телевизору шло какое-то шоу, и Гарри без интереса наблюдал за происходящим на экране. Далёкий раскат грома заставил его вздрогнуть и, выглянув в окно, Гарри увидел, что на дворе уже вечер, а небо затянуло чёрными тучами. Вспышка озарила потемневшее небо, и через несколько секунд раздался ещё один раскат грома, уже громче предыдущего. Гарри невольно улыбнулся. Гроза была как никогда кстати.

Через минуту начался ливень, настолько сильный и плотный, что проезжающий по Тисовой улице автомобиль остановился. Из открытого окна повеяло свежим воздухом и запахом мокрого пыльного асфальта. Дышать стало гораздо легче, и Гарри взмахом палочки убрал порывы ветра в доме.

Где-то через четверть часа, когда ливень так и не утих, а грозовые тучи оказались над Тисовой улицей, в дверь позвонили. Гарри удивлённо нахмурился и, сжав палочку в руках, направился к двери. Резко распахнул её и выдохнул:

— Ты?..

На пороге стояла Гермиона. Она до нитки промокла и явно продрогла, судя по посиневшим губам и гусиной коже. Её волосы — шикарные пышные волосы, которые многие называли вороньим гнездом, но безумно нравились Гарри — были криво обрезаны, будто кто-то жестоко кромсал пряди тупыми ножницами. На лбы и висках было нескольких еле заметных царапин, на скуле ярко выделялся синяк, на шее были отчётливо видны отпечатки чьих-то пальцев.

— Гарри…

Он не услышал её голос, но легко прочитал своё имя по губам.

— Чёрт, ты вся промокла! — он наконец встрепенулся и, схватив её за руку, затащил в дом.

— Привет, — Гермиона слегка покраснела.

Ей пришлось слегка задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и Гарри со смущением вспомнил, что так и не надел футболку.

— Привет, — он взлохматил волосы нервным движением, вызвав у Гермионы слабый смешок. — Извини, я сейчас оденусь. Было слишком жарко, и я…

Он уже шёл в гостиную, где оставил футболку несколькими часами ранее, и Гермиона не услышала окончания фразы. Покраснев ещё сильнее, она отвела взгляд от его спины, но не удержалась и, последовав за Гарри, воспользовалась тем, что друг её не видит, и взглянула ещё раз. будто почувствовав её взгляд, Гарри быстро натянул футболку и обернулся к ней. На лице его читалась ярость, и Гермиона невольно отступила на шаг назад.

— Что с тобой случилось? — голос Гарри прозвучал хрипло.

— Я слегка повздорила с отчимом, — Гермиона постаралась произнести это беззаботно, но голос дрогнул.

Она мотнула головой и шмыгнула носом. Гарри сделал несколько шагов к ней, и Гермиона, борясь с собой несколько секунд, расплакалась. Крепкие руки Гарри тут же обняли её, и Гермиона, сквозь всхлипы и слёзы, начала рассказывать:

— Первые две недели всё шло хорошо. Он просто игнорировал меня, и я была этому безумно рада. Но потом он начал… вести себя странно. Допрашивал, с кем я общаюсь, куда ухожу гулять, чем занимаюсь в своей комнате. Мама сейчас в командировке, и мы остались почти на месяц вдвоём. А сегодня он пришёл домой пьяным. Ему не понравилось, что я сделала причёску перед тем, как уйти на вечернюю прогулку, и потребовал, чтобы я осталась дома. Разумеется, я возмутилась, и он… — Гермиона задохнулась от рыданий и ещё сильнее прижалась к Гарри. — Он обстриг мне волосы.

Гарри напрягся. Ему слишком не понравилась пауза, которую сделала Гермиона, но…

— Ты вся дрожишь, — тихо произнёс он. — Пойдём я наберу тебе ванную, и пока ты греешься, восстановлю твои волосы. У меня осталось зелье для роста волос.

— Отлично, — Гермиона отстранилась и попыталась улыбнуться, но получилась лишь жалобная гримаса.

Гарри повёл её на второй этаж. Призвал из комода полотенца и, поймав ошарашенный взгляд Гермионы, пояснил:

— Министерство закрывает глаза на использование магии. Лишь бы магглов рядом не было.

— О как, — вот и всё, что сказала Гермиона.

Когда от воды в ванне пошёл пар, Гарри вышел, давая Гермионе возможность раздеться и забраться в воду. Зайдя к себе в комнату, нашёл несколько флакончиков с зельем для волос и на всякий случай захватил разноцветные порошки, благодаря которым можно было менять цвета. Их пришлось придумать отдельно, чтобы тётя Петунья смогла менять причёску без помощи Гарри. В носу защипало, и Гарри отогнал мысли о тёте. Не сейчас. Потом, когда боль и тоска утихнет… Или когда закончится война, он позволит себе мысли о семье, которую практически потерял. Но сейчас нужно было сконцентрироваться на Гермионе и мягко выяснить, что же именно случилось у неё с отчимом.

Подойдя к дверям ванной, он осторожно постучал.

— Входи, — отозвалась Гермиона.

Он будто сделал череду виражей на метле. Всё внутри так сладостно сжалось, стоило увидеть Гермиону в ванне. Из-за пышной пены не было ничего видно, да и не это волновало Гарри. Набрав в ладони пену, Гермиона дула на неё и улыбалась, и от её улыбки в животе начинали свой хоровод бабочки. Но глаза её смотрели с отчаянием, и Гарри поклялся голыми руками содрать с отчима Гермионы кожу, лоскуток за лоскутком, пока тот не подохнет от болевого шока.

— Если тебе некомфортно, я могу выйти, — сглотнув, произнёс Гарри.

— Расслабься, — пожала плечами Гермиона, и от Гарри не укрылось, как она при этом движении поморщилась. — Я доверяю тебе как никому другому.

«Будь на моём месте Алекс, ты бы тоже позволила ему остаться?» — мысль пронзила сознание Гарри, и он судорожно сжал флакончики с зельем.

— Чего желает моя дорогая клиентка? — он пододвинул к ванне табуретку и разложил на туалетном столики флакончики и коробочки с порошком. — Желаете ли покрасить волосы? Например, в красный?

Гермиона хихикнула.

— Просто верни мне мои обычные волосы, — подумав, ответила она. — У меня пока нет желания экспериментировать со внешностью.

— Будет исполнено, моя госпожа, — Гарри отвесил лёгкий поклон.

Осторожно нанёс десять капель на корни, равномерно распределив их по голове. Зелье впиталось, и волосы начали медленно отрастать, завиваясь в пышные кудри.

— Я скучал по твоим кудряшкам, — тихо произнёс Гарри.

Он осторожно провёл по ним ладонью.

— Расскажешь, что за следы на шее? — попросил он, перебирая пряди волос.

Он видел, как по шее Гермионы бегут мурашки от его прикосновений, и чувствовал себя безразмерно счастливым. Он безумно скучал по Гермионе, и теперь, когда они сблизились ещё сильнее, не хотел нарушить идиллию. Но нечто злобное внутри него призывало покарать отчима, отомстить тому за каждую слезинку, что проронила Гермиона из-за его действий.

— Я сопротивлялась, — Гермиона вновь пожала плечами, и из-под пена показались её лопатки.

Совсем небольшой кусочек кожи, но Гарри успел заметить свежие синяки и кровопотёки.

— Гермиона, — она вздрогнула от его безжизненного голоса, — что это такое?

— Ничего, — Гермиона испуганно обернулась. Теперь из-под воды показались хрупкие ключицы.

— Что по-твоему «ничего», Гермиона? — ярость довольно потянулась и оскалила клыки.

Только бы не сорваться на Гермиону! Только не на неё!

— Гарри, послушай, — в глазах Гермионы вновь появились слёзы, — он ничего не успел сделать, клянусь! Я смогла вырваться и оглушить его. Правда!

Гарри прожигал её взглядом, и от того, что она читала в его зелёных глазах, Гермионе хотелось бежать прочь. Нечто тёмное и зловещее, что так не было похоже на её Гарри, застыло в них.

— Гермиона, — Гарри сжал бортики ванны. — Что. Он. Сделал?

По её щекам побежали слёзы, и она обхватила себя руками. Замотала головой, и Гарри, подавшись вперёд, положил ладони на её мокрые плечи и с мольбой взглянул на неё.

— Умоляю, расскажи мне! Я хочу тебе помочь, но не смогу, если не узнаю, что случилось…

Плача, Гермиона кивнула и, протянув руку за полотенцем, начала подниматься. Гарри моментально зажмурился и открыл глаза лишь тогда, когда Гермиона коснулась рукой его плеча, оставив на футболке мокрое пятно.

Она стояла, прикрывшись одним полотенцем, и в любой другой ситуации Гарри бы сошёл с ума от счастья. Даже в самых сокровенных мечтах и снах он никогда не заходил дальше поцелуев с Гермионой и сна в одной кровати. Но в этой ситуации не было ни капли сексуального подтекста, и потому он даже не задержал взгляда на груди, укрытой лишь тонким полотенцем, и стройным ногам, обнажённым практически полностью.

— Пообещай, что не будешь действовать сгоряча, — попросила Гермиона, смотря ему в глаза.

— Обещаю, — кивнул Гарри, хотя был готов прямо сейчас сорваться с места и бежать не останавливаясь, пока не окажется возле отчима Гермионы. Чтобы он ей не сделал, ему не жить.

— Пожалуйста, Гарри, — с мольбой произнесла Гермиона. — Он не стоит того. Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня.

Чёрт! Она в эту минуту волновалась за него! Гарри понял, что уже минуту не дышит, и судорожно втянул воздух. Сердце больно билось где-то в горле, а в ушах стоял невыносимый гул.

— Я обещаю, Гермиона, — повторил он. — Я сделаю всё, что ты захочешь, клянусь. Ты для меня — целый мир, и любое твоё желание для меня закон.

Гермиона слабо улыбнулась. Гарри знал, что она не любила любовные романы за подобные высокопарные фразы, и слегка расслабился. Если уж она способна реагировать на недошутку, то, возможно, не всё так плохо…

Гермиона повернулась к нему спиной. На пояснице остались клочки пены, а отросшие волосы полностью скрывали лопатки и шею. Гарри осторожно перекинул густые пряди вперёд и замер. То, что он мельком увидел, было лишь верхушкой айсберга. Всю поверхность спины, скрытую волосами, покрывали ссадины, синяки и глубокие царапины. Плечи Гермиона дрожали, а сама она сжалась, будто хотела исчезнуть.

— Он был пьяным, — глухо произнесла Гермиона. — И ему не понравился топ, который я надела. Слишком вызывающий, как он сообщил мне. Он сказал, что научит меня вести себя прилично. Не знаю, что именно он имел ввиду, — Гарри услышал отвращение в голосе Гермионы, — но для этого обучения ему понадобилось снять с меня этот самый топ. Я пыталась сопротивляться, и его это только вывело из себя. Он схватил ножницы и, сжав меня за горло, начал обрезать мне волосы, параллельно отвешивая мне удары по спине, чтобы я успокоилась.

— Я убью его, — прошептал Гарри, обходя Гермиону и смотря ей прямо в глаза. И она не сказала ни слова возражения. — Жди здесь, пожалуйста.

Ему понадобилась минута, чтобы забежать в комнату, найти исцеляющую мазь и вернуться обратно к Гермионе.

— Будет щипать, — предупредил он.

— Знаю. Забыл? Я ведь тоже её готовила, — Гермиона слабо улыбнулась.

Гарри нанёс немного мази на повреждённую спину и тут же подул, когда Гермиона дёрнулась от боли. Медленно, по небольшим участкам, он обработал всю спину и нанёс мазь на шею и лицо. Не отводя взгляд от лица Гермионы, Гарри забрал у неё влажное полотенце и, сняв с крючка тёмно-зелёный халат, надел его на подругу. Он оказался ей слишком большим, и Гарри, завязав пояс, наконец опустил глаза и закатал рукава. Гермиона еле дышала, наблюдая за каждым его движением.

— Пойдём, я отведу тебя в твою комнату, — Гарри взял её за руку и повёл за собой.

Гермиона послушно следовала за ним, путаясь ногами в длинных полах халата. Пока Гарри застилал кровать чистым бельём, Гермиона наблюдала за ним. Она не чувствовала ни грамма дискомфорта от того, что Гарри видел её практически голой. Это казалось даже… интересным, пусть и преждевременным.

Гарри принёс ей свою пижаму, и пока она переодевалась, с интересом изучал дверцу шкафа. Как только она оказалась одетой, он уложил её и подоткнул одеяло, как делала тётя Петунья, когда он был маленьким.

— Отдыхай, — тихо произнёс он. — Если вдруг что понадобится, ты знаешь, где находится моя спальня.

Двусмысленность фразы заставила обоих покраснеть, но ни Гарри, ни Гермиона не отвели взгляда друг от друга.

— Я хотел спросить, — Гарри провёл ладонью по затылку, сминая торчащие пряди, — ты знаешь про Алекса?

— Да, — тускло ответила Гермиона.

— Если хочешь поговорить…

— Не хочу, — мотнула головой Гермиона. — Для меня он умер.

Гарри кивнул. Он не ощутил никакой радости от слов Гермионы. Согласился бы он променять эту странную близость с Гермионой на вселенную, в которой Алекс Трейтер не оказался предателем? Гарри не знал. Будущее казалось ему безнадёжным, и он сомневался, что стоит даже заикаться Гермионе о своих чувствах к ней. На войне нет места любви. Любовь порождает зависимость, зависимость приводит к слабости, а слабость к поражению. И Гарри не смел признаться даже самому себе, что поражение порой кажется ему самым лучшим вариантом.

Глава опубликована: 12.01.2023

Глава 27

Гермиона проснулась рано, едва рассвело. Перевернулась на живот и уткнулась лицом в мягкую подушку, пахнущую цветочным средством для стирки. Боли не было, а волосы, за ночь превратившееся в нечто лохматое и пушистое, щекотали шею, и от этого ощущения Гермиона счастливо рассмеялась. Впервые за несколько недель она чувствовала себя отдохнувшей и умиротворённой. В доме у Гарри не приходилось вздрагивать от каждого шороха и бояться, что кто-то ворвётся ночью в комнату, что уже случалось пару раз, когда отчим перебарщивал со спиртным. Она смутно помнила, как накануне добиралась до Тисовой улицы, ловя на себе изумлённые взгляды незнакомых людей, как кидала в сумку, расширенную заклинанием, школьные принадлежности, книги и одежду, как пыталась вырваться из лап отчима и удержать на своём теле лоскутки ткани. Всё это казалось жутким сном, после которого так чудесно было проснуться дома.

Понежившись в кровати, Гермиона встала и осторожно выскользнула в коридор. С удивлением замерла возле приоткрытой двери в спальню мистера и миссис Дурсль, и около минуты рассматривала опустевшую комнату. Начав осознавать, Гермиона заглянула в комнату Дадли и, обнаружив отсутствие Дадли и его личных вещей, тихо прошла в ванную, чтобы умыться.

Гермиона не знала, что случилось с семьёй Гарри, кроме того, что они точно были живы. Иначе бы она узнала об их гибели, в этом не было никаких сомнений. Гарри нашёл бы способ связаться с ней, да и сам он не выглядел как человек, чья семья погибла.

Приведя себя в порядок и одевшись, Гермиона спустилась на кухню и заглянула в холодильник. Гарри явно не утруждал себя закупкой большого количества еды, и помимо яиц, молока и бекона, Гермиона ничего не обнаружила. Зато морозилка была забита до отказа мороженым, а в шкафу места не было из-за пачек чипсов, крекеров и хлопьев.

Гермиона недовольно покачала головой и, собрав волосы в хвост, принялась готовить завтрак.

* * *

Гарри проснулся от запаха жареного бекона и панкейков. Снизу из кухни доносились приглушённые звуки музыки и звон посуды. Казалось, что он переместился во времени и оказался в детстве, где на выходных тётя Петунья будила всю семью восхитительным завтраком, после которого ещё час весь дом был пропитан умопомрачительными ароматами.

Надев очки и на ходу натягивая футболку, Гарри спустился и замер на пороге кухни. Гермиона в лёгком сарафане взбивала молочный коктейль и пританцовывала, напевая себе под нос песню с призывом к учителям оставить детей в покое. На столе уже стояли тарелки с омлетом и беконом, а в центре на блюде высилась стопка оладьев.

Сердце учащённо забилось, а губы сами собой растянулись в улыбке. Гарри любил Гермиону всякой: влюблённой в Алекса, пропадающей в библиотеке или лаборатории у Снейпа, плачущей и угрюмой, но именно счастливая Гермиона казалась ему самым прекрасным и невероятным созданием. Если бы он только мог оградить её от бед и невзгод надвигающейся войны, зафиксировать улыбку и ямочки на щеках, сделать всё возможное, чтобы глаза её сияли только от счастья, а не слёз! Как хотелось схватить Гермиону в охапку и унестись в Италию, к семье, где никто их не потревожит. Но он дал обещание Дамблдору и доверил тому жизни своих родных. И что-то подсказывало, что директор без раздумий бросит семейство Дурслей на произвол судьбы и пальцем не шевельнёт для их спасения в случае беды.

Гермиона выключила миксер и начала разливать коктейль по бокалам. Песня закончилась, и она, недовольно цокнув языком, выключила радио, как только звуки рекламы заполнили кухню.

— Доброе утро, — Гарри надеялся, что со стороны это прозвучало не слишком глупо.

Гермиона оглянулась через плечо и улыбнулась в ответ.

— Привет. Я завтрак приготовила, надеюсь, ты не против…

— Как я могу быть против? — покачал головой Гарри.

Они не чувствовали неловкости и не касались в разговоре запретных тем: Алекса, войны, отчима. Лишь под конец завтрака Гермиона осторожно поинтересовалась у Гарри, куда уехала его семья.

— Мы заключили сделку с Дамблдором, — Гарри впервые с момента пробуждения перестал улыбаться. — Он помогает моей семье спрятаться и пережить войну, а я становлюсь его ручным героем, который в нужный момент выступит против Волан-де-Морта. К слову, — Гарри по привычке взлохматил волосы, чувствуя нервозность, — мне нужно с тобой поговорить.

— Что-то случилось? — Гермиона настороженно нахмурилась.

— Понимаешь, у Дамблдора странные представление о том, как должна пройти война, — не глядя на неё, начал объяснять Гарри. — Он уверен, что я смогу одолеть Волан-де-Морта, когда придёт время, и для этого меня начнут готовить с сентября. Вместе с тобой, — уже тише добавил он.

— Я не понимаю, — пробормотала Гермиона, нервно крутя в руках стакан с недопитым коктейлем.

— Дамблдор считает, что ты отличная кандидатура, чтобы во всём мне помогать, — медленно выдавил Гарри, сжимая кончиками пальцев переносицу. — По сути, он хочет сделать из нас с тобой парочку воинов, которые поведут за собой остальных. Рона и Невилла, кстати, он не рассматривает нам в помощники, видите ли, способности у них посредственные, — презрительно выплюнул он. — Поэтому с сентября нас будут обучать боевой магии, зельеварению, окклюменции, а тебя ещё и целительству. Я пойму, если ты захочешь уехать из страны из-за всего этого. Нам всего по пятнадцать, и едва ли это подходящий возраст для участия в войне…

— Я не брошу тебя, — отрезала Гермиона. — Даже не думай об этом. Что касается Дамблдора… Я всегда подозревала, что он слишком милый и добрый, чтобы действительно быть таковым. Подростком, с которым у тебя хорошие отношения, куда легче манипулировать, чем тем, кто тебя боится или ненавидит. Но дополнительные занятия звучат довольно привлекательно. Зельеварением мы и так занимаемся, профессор Снейп…

— Не говори о нём! — Гарри резко вскочил, и стул с грохотом опрокинулся, заставив Гермиону вздрогнуть.

— Что не так, Гарри? — Гермиона испуганно смотрела на него.

— Ты не понимаешь, — Гарри прислонился к стене и прикрыл глаза. Ярость, что преследовала его долгие недели, вновь расползлась в телу, проникла в самый разум, уничтожив светлые эмоции от завтрака с Гермионой.

— Так объясни, — Гермиона вышла из-за стола и подошла к нему.

Она стояла так близко, что Гарри чувствовал аромат геля для душа, который оставил в ванной специально для неё, и ванили, которую она добавила в панкейки. Только сейчас Гарри обратил внимание, как сильна стала их разница в росте: Гермионе пришлось чуть закинуть голову, чтобы поймать его взгляд, и её нос оказался на уровне его подбородка. Стоило лишь чуть наклонить голову, и он бы мог поцеловать её, оставив шуточный поцелуй в самый кончик носа. Так легко было сгладить неприятный разговор, отвлечь внимание и, возможно, зайти чуть дальше невинного дружеского поцелуя. Если бы это было возможно…

— Когда я родился, мои родители хотели спрятать меня в Италии вместе с тётей и дядей. Они даже нашли дом и обустроили его, наложили все необходимые чары. Мама тоже решила сбежать из страны вместе со мной, но Дамблдор узнал про эти планы и сделал так, как захотел: моя семья осталась в Англии, а дом в Италии отдали союзникам, которым необходимо было переждать бурю. Он лишил мою маму шанса выжить. Он лишил меня шанса жить хотя бы с мамой! — надрывно вскрикнул Гарри, и тут же почувствовал мягкое прикосновение к своим пальцам.

— Мне так жаль, — в голосе Гермионы слышалась боль. Её пальцы сжали ладони Гарри, и он тут же судорожно вцепился в них, как утопающий в спасательный круг.

— Знаешь, от кого он узнал о планах моей семьи? — Гарри замолк, закусив губу.

Гермиона уже знала ответ, но верить не хотела. Это не могло быть правдой. Только не профессор Снейп…

— Нет… — выдохнула она.

— Это он, Гермиона, — Гарри сжался. — Он предал мою маму!

Он рвано всхлипнул, и Гермиона тут же сжала его в объятиях. Ей пришлось встать на носки, чтобы дотянуться губами до его лба и висков. Покрывая его лицо поцелуями, она шептала ему:

— Всё будет хорошо, Гарри, всё будет хорошо. Мы с тобой справимся, а потом, когда всё закончится, сбежим отсюда, подальше от Дамблдора и болезненного прошлого. Я никогда не предам тебя, никогда не брошу, я всегда буду рядом, пока ты этого хочешь. Клянусь тебе…

Гарри было больно, так больно, что не хватало воздуха, а голова кружилась, из-за чего вся кухня превратилась в размазанное пятно. Лишь голос Гермионы чётко пробивался сквозь гул в ушах, и он был единственным, что ещё удерживало его в сознании. Гермиона была рядом. Гермиона всегда будет рядом. Он верил ей, только ей, лишь она одна никогда его не предаст, Гарри был уверен в этом. Даже смутная, подозрительная мысль «а если всё же…» ни разу не мелькала в его голове.

— Как трогательно, — мягкий голос заставил обоих вздрогнуть.

Гермиона испуганно обернулась, но даже не предприняла попытки выбраться из объятий Гарри. Напротив, она лишь сильнее прижалась к нему, то ли ища защиты, то ли защищая. Она чувствовала, как с каждой секундой Гарри становится всё напряжённее.

— Мисс Грейнджер, — Дамблдор улыбнулся и слегка склонил голову в приветственном жесте. — Не ожидал вас здесь увидеть. Насколько я помню, вы живёте совсем в другом месте…

— Вас это не касается, — жёстко перебила Гермиона и тут же услышала удивлённое хмыканье. Гарри явно не ожидал от неё подобного.

— Я директор школы, где вы обучаетесь, — безмятежно ответил Дамблдор. — Меня касаются дела всех моих учеников. Вы должна сейчас быть дома.

— Гермиона не вернётся туда, — гневно ответил Гарри, сжимая плечи Гермионы, будто опасаясь, что директор выхватит Гермиону из его объятий. — Никогда она не окажется под окной крышей со своим отчимом и матерью.

— Гарри, это не тебе решать, — покачал головой директор. — Я понимаю, что в твоём возрасте хочется проводить как можно больше времени с девочкой, которая тебе нравится, — Гарри и Гермиона одновременно покраснели, — но есть вещи более серьёзные и важные.

— Вы и так собираетесь бросить нас двоих в самый эпицентр войны, — медленно произнёс Гарри. — Вы хотите сделать из нас высококлассных воинов. Я согласился на это, несмотря на то, что сама мысль об участии в войне вызывает у меня отвращение и ужас. Но вы не смеете лезть в нашу с Гермионой личную жизнь. Она не вернётся домой. Точка. Иначе ищите себе другого мученика…

— Ты не смеешь манипулировать мною, мальчик, — в голосе Дамблдора послышалось раздражение. — Ты ещё слишком юн и глуп, чтобы ставить мне условия.

— Вы думаете, что мне не хватит сил сбежать? — с улыбкой проговорил Гарри. — Очень зря.

— Ты не бросишь семью.

Пальцы Гермионы сжали его бока, а шеи коснулось горячее дыхание.

— Вы не посмеете причинить им вред, — процедил Гарри.

— Если это понадобится для победы, — Дамблдор развёл руками. — Прекращай быть эгоистом, Гарри. Тебя ждут трудные времена, и ты не должен думать о себе. На кону судьба магической Британии, и, поверь, желания одного мальчишки ничто по сравнению со счастливым и спокойным будущим. Но, — он сделал паузу, окинув Гарри и Гермиону проницательным взглядом, — я позволю мисс Грейнджер остаться с тобой. Так даже лучше. Завтра вы переедите и начнёте подготовку. Собирайтесь и ожидайте. За вами прибудут в десять. Всего хорошего.

И Дамблдор, не дождавшись никакой реакции, покинул кухню. Через несколько секунд раздался громкий треск, и Гарри с Гермионой остались одни.

* * *

В ту ночь они не сомкнули глаз. Гермиона сидела на диване, Гарри лежал, положив голову ей на колени. Она перебирала его волосы дрожащими пальцами, будто от этого зависела жизнь их обоих, и периодически судорожно всхлипывала. Слёз не было — сказывалось воспитание отчима — но оба понимали, что Гермиона на грани. Гарри после нескольких часов криков и разрушений гостиной был вымотан и безразличен к тому, что устроил Дамблдор. После того, как Гермиона привела в порядок комнату, они обессиленные завалились на диван и так и провели долгие часы, забыв про необходимость принимать пищу и утолять жажду.

Гарри не знал, что ему делать. Он не мог смириться с уготованной ему судьбой, и малодушная мысль бросить семью и сбежать на другой конец мира душила его, и он отчаянно гнал её прочь, кричал в мыслях на самого себя, что он должен делать то, что от него требует Дамблдор, обязан принять участие в войне, он вынужден забыть про свои интересы ради других. Но так тошно было, так не хотелось быть этим самым Избранным из пророчества, про которое рассказал Дамблдор.

Ему хотелось быть обычным подростком. Такими правильными и простыми казались его мечты: квиддич, зельеварения, свидания с Гермионой, дружба с Роном и Невиллом. Чем заслужил он занятия боевой магии и окклюменцией вместо лёгких и невинных поцелуев в тёмных нишах с Гермионой? Почему вместо тренировок и игр в шахматы с друзьями он должен будет учиться выживать и убивать?

Что сказали бы его родители, если бы узнали про его малодушие и эгоизм? Ещё одна мысль, отдающаяся головной болью и обжигающей волной стыда. Любили бы родители его, если бы он изъявил желание сбежать, спрятаться, не участвовать в битве против Волан-де-Морта? И Гарри боялся, что они были бы разочарованы таким поступком.

Дверной звонок заставил обоих подскочить. Гарри потёр покрасневшие от бессонной ночи глаза и, выдавив жалкую улыбку, пошёл открывать двери. Гермиона неслышно прошла за ним. С тяжёлым вздохом, Гарри отворил дверь и посторонился.

— Привет, Гарри, — молодая женщина с ярко розовыми волосами бодро зашла в прихожую и тут же споткнулась на ровном месте. — Чёрт!

— Осторожнее, Нимфадора.

Мужчина, зашедший за ней, был уже в возрасте. На крупной грузной фигуре висела потрёпанная мантия в заплатках, на голове практически не было волос, и лишь несколько седых пучков торчали в разные стороны, в правой руке он держал посох, на который тяжело опирался.

— Поттер! — рявкнул он. — Собирайся.

Он явно ожидал, что Гарри моментально побежит исполнять его приказ, но тот сложил руки на груди и опёрся левым плечом о стену. Гермиона подошла вплотную к нему и с недоверием уставилась на гостей.

— Может для начала представитесь? — сухо поинтересовался Гарри.

— А ты наглец, щенок, — проворчал мужчина.

Девушка же обворожительно улыбнулась и, протянув руку, произнесла:

— Я Нимфадора Тонкс, аврор.

— Аластор Грюм, мракоборец в отставке, — зло выплюнул мужчина, скривив рот. — У тебя две минуты. И твой подружки, — бросил он презрительный взгляд на Гермиону.

Он попытался пройти в гостиную, но Гарри перегородил ему дорогу и со всей вежливостью, на которую был способен, произнёс:

— Я не приглашал вас. У неё, — он кивнул в сторону Гермионы, — есть имя, и я требую относиться к ней с уважением. Мы не давали повода обращаться с нами пренебрежительно. Мы с Гермионой, — он выделил имя подруги, — соберём свои вещи и спустимся. Вы будете ждать нас здесь.

Грюм побагровел от гнева, но Гарри схватил Гермиону за руку и потащил к лестнице.

— Зря ты так, — покачала головой Гермиона, когда они поднялись на второй этаж.

— В своём доме я в праве принимать решения, — отрезал Гарри. — ничего с ними не случится, если постоят несколько минут возле входной двери. Гермиона, — он остановился и внимательно посмотрел на неё, — пойми, они готовы разрушить мою жизнь. Более того, я не удивлюсь, если через пару лет Дамблдор заявит, что я должен умереть, чтобы всех спасти. Я согласился быть на их стороне, но это не означает, что я потерплю подобное отношение к себе. Если уж они решили сделать из меня воина, то пусть смирятся, что я не буду послушным маленьким мальчиком.

— Ты изменился, — грустно произнесла Гермиона. — Но я понимаю, почему это случилось. И я обещаю, что буду рядом до последнего.

Она приподнялась на цыпочки и легонько поцеловала Гарри в щёку, а после, покраснев, скрылась в своей комнате. Гарри несколько секунд смотрел на закрытую дверь, прежде чем уйти к себе. Вещи давно были сложены, но уходить из комнаты не хотелось. Он провёл здесь долгие годы счастливого детства, помнил столько приятных мелочей, связанных с этим местом. Предчувствие, что он больше не вернётся сюда, сжимало горло невидимой рукой. Гарри даже взглянул в зеркало, боясь увидеть на своей бледной коже отпечатки ладони, но в отражении был лишь он: бледный с покрасневшими злыми глазами.

Снизу раздался раздражённый голос Грюма, и Гарри, чертыхнувшись, схватил свои чемоданы и вышел из комнаты. Хотелось громко хлопнуть дверью, но мысль, что тётя Петунья была бы расстроена, остановила его. Гермиона уже ждала внизу и настороженно смотрела на Грюма и Тонкс, расположившихся на диване. Заметив, что на скулах Гарри заиграли желваки, она подошла к нему и в успокаивающем жесте погладила его по груди.

— Просто не обращай на них внимания, — тихо пробормотала она. Гарри, стиснув зубы, кивнул.

— Наконец-то, — проворчал Грюм, тяжело поднимаясь с дивана. — Ты заставил нас ждать, мальчишка. Живо на выход.

Гарри прожигал его спину взглядом, но промолчал. Гермиона ободряюще сжала его ладонь, а после переплела их пальцы. Подушечка её большого пальца непрерывно поглаживала его кожу, и уже это могло помочь Гарри справиться с гневом. Они так и не успели поговорить, и Гарри проклинал Дамблдора, который так непринуждённо разболтал его секрет. Радовало, что Гермиона не отстранилась, хотя и не комментировала услышанное от директора. Надо же было ляпнуть: девочка, которая тебе нравится. Старый идиот, ничего не понимающий и не желающий понимать.

Все четверо вышли на улицу, и Гарри запер дверь. Гермиона, не обращая внимания на цыканье Грюма, начала накладывать на дверь защитные чары. Совсем простенькие, способные отпугнуть разве что воров и подростков, любящих залезть в чужие пустующие дома.

На подъездной дорожке стоял старый автомобиль, и правое переднее колесо заехало на клумбу тёти Петуньи. Гарри закинул свои чемоданы в багажник.

— Если хочешь, я потом сделаю для тебя такую же расширенную сумку, как у меня, — произнесла Гермиона. — Так намного удобнее. Не понимаю, почему школьников заставляют таскать тяжёлые чемоданы, когда можно сделать багаж легче и компактнее.

— Садитесь! Потом будете трепаться! — рявкнул Грюм, и Гарри окончательно понял, что им не поладить.

Нимфадора уже сидела на водительском сидении и нетерпеливо постукивала пальцами по рулю. Гермиона и Гарри молча повиновались, и как только дверцы захлопнулись, а Грюм, кряхтя, пристегнулся, машина сорвалась с места. Неизвестно кто учил вождению Нимфадору, но водителем она была отвратным. Гарри и Гермиона, вцепившись в ручки дверей, вздрагивали на каждом повороте и перекрёстке. Сама же Нимфадора, казалось, не замечает проблем. Она громко подпевала радио, то и дело встряхивая розовыми волосами. После десятого перекрёстка, на котором она чуть не въехала в другую машину, Гарри не выдержал.

— Может, стоит выключить музыку и следить за дорогой?

Повисло молчание. В зеркале заднего вида Гарри и Гермиона поймали удивлённый и обиженный взгляд Нимфадоры, но извиняться Гарри не стал. Не дождутся.

Оставшийся час они ехали в полной тишине и гораздо медленнее. Волосы Нимфадоры потускнели и стали неприятного сероватого оттенка. Наконец, они выехали на тихую улицу, по одну сторону которой тянулись старинные особняки, стоящие вплотную друг к другу, по другую раскинулся сквер, а посередине, между припаркованных машин, расположился фонтан.

— На выход! — рявкнуд Грюм и первый вылез из машины.

— Зачем мы приехали к Сириусу и Люпину? — тихо спросила Гермиона.

— Не знаю, — покачал головой Гарри. — Может, они будут с нами заниматься?

Они пересекли улицу и подошли к четырёхэтажному зданию из тёмного кирпича. По бокам от чёрной массивной двери чернели окна, занавешенные тёмными шторами. Дом выглядел гораздо лучше, чем несколько месяцев назад, когда Гарри и Гермиона в последний раз здесь были.

Грюм что-то проворчал себе под нос и первым зашёл в дом. Нимфадора, всё ещё поникшая после инцидента в машине, пропустила ребят вперёд, и последняя зашла в сумрачную прихожую.

— Нас ждут в столовой на втором этаже, — сообщил Грюм.

Ворча себе под нос, он стал медленно подниматься по лестнице, со стуком опуская посох на каждую ступеньку. Они оказались в длинном коридоре, вдоль которого тянулись ряды закрытых дверей, за которыми скрывались гостевые спальни. В конце из распахнутых дверей лился свет и раздавались голоса.

— Ну же, скорее, — Грюм недовольно оглянулся на них.

— Я хочу оставить вещи в своей комнате, — спокойно произнёс Гарри. — И Гермиона тоже.

— В своей комнате? — опешил Грюм.

Но Гарри не стал отвечать. Он без труда нашёл дверь в комнату, которую Сириус выделил для него. Комната Гермиона располагалась по соседству и была связана тайным проходом, что не могло не радовать. Оставив вещи в комнате у Гарри, ребята наконец прошли в столовую. За длинным столом, укрытым тёмной скатертью, сидели Люпин, Сириус, Грюм, Нимфадора, Дамблдор и Снейп. На последнего Гарри бросил лишь мимолётный взгляд.

— Гарри, Гермиона, — Дамблдор приветственно поднял кубок, — мы рады, что вы наконец приехали.

Гарри отодвинул стул с высокой спинкой, чтобы Гермиона смогла сесть, а после занял место по правую руку от неё. Теперь Перед ними сидели директор, Снейп и привезшие их сюда мракоборцы, а Сириус и Люпин, будто негласно заняв их сторону, сидели по левую руку от Гермионы.

Грюм пробурчал что-то про невоспитанных щенков, и Гарри довольно ухмыльнулся. Невоспитанно и гадко, но только так он мог выразить свой протест.

— Итак, мы здесь собрались, увы, по печальному поводу, — Дамблдор окинул всех присутствующих внимательным взглядом. — Волан-де-Морт возродился, и в ближайшие годы нас ждут серьёзные испытания. Министерство усилило охрану Азкабана и пообещало, что все авроры и мракоборцы будут готовы в любой момент вступить в борьбу. Но пока никаких действий предпринимать никто не собирается. Я посоветовался с министром, и он согласился, что Гарри и Гермиона должны дополнительно обучаться боевой магии. В связи с этим им позволено использовать заклинания вне школы, поэтому мы не будем терять драгоценное время. Сириус, Римус, я прошу вас взяться за подготовку Гарри и Гермионы к боевым столкновениям.

— Прошу прощения, — перебила Нимфадора, — а причём здесь Гермиона? Насколько я знаю, Гарри — Избранный, а Гермиона всего лишь его подруга…

— Гермиона не просто подруга, — мягко улыбнулся директор. — Она ещё и умнейшая ведьма своего поколения, обладающая поразительной силой. Нужно лишь направить её потенциал в нужное русло. Когда придёт время, Гарри и Гермионе предстоит отправиться в небольшое путешествие, — Гарри вздрогнул и бросил вопросительный взгляд на Дамблдора, но тот проигнорировал его, — поэтому оба должны уметь и знать столько, сколько знают лучшие авроры и мракоборцы. Мадам Помфри согласилась давать Гермионы уроки целительства, но этим мы займёмся уже в сентябре. Профессор Снейп же займётся с ребятами зельеварением и окклюменцией…

— Я ни за что не пущу его в своё сознание! — Гарри вскочил, чувствуя, как ярость растекается по венам, отравляя разум.

Он так и не посмотрел на ненавистного профессора, но и без этого знал, что лицо зельевар удивлённо вытянулось.

— Мистер Поттер… — вкрадчиво начал Снейп, но Гарри, бросив мимолётный взгляд на него, процедил:

— Заткнитесь.

— Гарри! — воскликнуло сразу несколько человек, и только Гермиона промолчала.

Она чувствовала себя неуютно и более всего желала оказаться подальше от этой гостиной. Ей не нравилась Нимфадора, которая после объяснения Дамблдора бросала недовольные взгляды на неё, вызывал раздражение Грюм, за всё время не сказавший ни одного вежливого слова, вызывал отторжение профессор Снейп, которого она всегда уважала, но теперь…

— Я тоже не хочу, чтобы профессор Снейп проникал в моё сознание, — тихо и твёрдо произнесла она.

— Могу я узнать причину? — хрипло выдавил Снейп. Он казался убитым, и на долю секунды Гермионе стало его жаль. Но лишь на долю секунды.

— Вы и так отлично знаете, — холодно ответил Гарри.

— Не думаю, что понимаю вас, Поттер, — в тон ему произнёс Снейп.

Гермиона тоже поднялась на ноги и положила руку на плечо Гарри. За последние сутки она столько раз это делала, что можно было уже привыкнуть, но вновь и вновь Гарри чувствовал, как радость от прикосновения любимой девушки пересиливает слепую ярость.

— Вы предали Лили, — выдохнул он.

С нескрываемым удовольствием отметив, как жалко стал выглядеть Снейп, он взял Гермиону за руку и обратился к директору:

— Мы готовы с Гермионой начать заниматься боевой магией. Сириусу и Римусу я доверяю, но Снейпа я не подпущу ни к своим мыслям, ни тем более к мыслям Гермионы. Не думаю, что нам есть, что ещё обсуждать, директор, пока вы не предложите другую кандидатуру. Уверена, у вас достаточно знакомых, владеющих окклюменцией.

И, потащив Гермиону за собой, он покинул столовую.

* * *

Был уже поздний вечер, когда Гермиона и Гарри покинули особняк, чтобы прогуляться. В доме остались лишь Сириус и Люпин, понимающе улыбнувшиеся ребятам и пообещавшие, что не будет слишком давить. Они не одобряли задумку Дамблдора и считали, что необходимо оградить всех детей от участия в войне, даже если один из них якобы Избранный. Но идти против Дамблдора, который смог спасти их от повторного заключения в Азкабан, они не осмелились. Гарри был благодарен им хотя бы за позицию. В остальном же они были ничуть не свободнее его самого.

Было тихо и тепло, и, если немного напрячься, можно было представить, что они самые обычные подростки, живущие простой жизнью без магии, войны и Волан-де-Морта. Гарри купил Гермионе мороженое на углу улицы, и они, взявшись за руки, пошли в сквер.

— Как думаешь, Дамблдор заставит нас заниматься со Снейпом окклюменцией? — тихо спросила Гермиона, когда они сели на скамейку, выходящую на площадь.

В окнах домов были видны люди: счастливые и грустные, с детьми и без, они жили своей жизнью, даже не подозревая о старинном особняке, находящемся по соседству, и двух подростках, которым не оставили никакого выбора.

— Надеюсь, что нет, — Гарри осторожно обнял Гермионы за плечо, боясь, что она отстранится.

Но Гермиона поудобнее устроилась и прижалась к его груди. Подняв руку с рожком, она мазнула холодным десертом по его губам и слабо рассмеялась.

— Я счастлив, что ты рядом со мной, — облизнув губы, тихо произнёс Гарри.

Гермиона подняла голову и встретилась с ним взглядом. Гарри ощущал, как бьётся её сердце, и был уверен, что и она сама чувствует биение его сердца — бешеное и сильное, будто орган хотел сломать оковы рёберной клетки и вырваться на свободу, ближе к той, что вызывала самые светлые чувства. Приближаясь к её губам, Гарри думал, что Гермиона всегда сможет отстраниться, если ей что-то не понравится.

Поцелуй — лёгкий и нежный — был со вкусом ванильного мороженого. Гарри не ожидал, что это будет так… странно. Он всего лишь прикусил верхнюю губу Гермионы своими губами и замер в этом положении, но по всему лицу будто побежали искры, оставляя невыносимо приятные ожоги на коже. В груди и животе что-то защекотало, так приятно и необычно, что хотелось то ли продолжать до скончания века сидеть в этом положении, то ли отстраниться и бежать прочь, лишь бы всё внутри не взорвалось от счастья.

Гарри не знал, сколько секунд, минут, часов или дней они так просидели, пока Гермиона не отстранилась. Он подавил стон разочарования, и испуганный голос Гермионы заставил его вздрогнуть и открыть глаза.

— Гарри…

Гермиона с ужасом смотрела, как асфальт, деревья и скамейки начинают покрываться инеем. Повеяло холодом, и вдали, возле лотка мороженщика, зависла фигура в рваной чёрной мантии с капюшоном. Серая кожа, будто её обладатель долгие недели пролежал в воде, была покрыта струпьями и слизью, а под капюшоном с трудом угадывалась щель на месте, где у людей находится рот.

— Чёрт… Что это? — выдавил Гарри, вскакивая и заслоняя собой Гермиону.

— Дементор, — глухо отозвалась Гермиона. — Я читала про них, но чтобы создать щит от них, нужно долгие недели тренировок…

Фигура стремительно приближалась, и голос Гермионы становился всё тише. Невыносимый холод, казалось, стёр все светлые эмоции и чувства, что только что переполняли Гарри во время поцелуя.

Вдалеке послышались крики, ему даже показалось, что он узнал голос Сириуса, но он уже ничего не понимал, кроме того, что за его спиной тихо плачет Гермиона. Фигура замерла прямо перед ним и наклонилось к лицу Гарри, будто желая поцеловать. Стало невыносимо тоскливо и холодно, а свет начал меркнуть. Уже падая на обледеневший асфальт, Гарри услышал пронзительный женский крик.

Глава опубликована: 22.01.2023

Глава 28

Гарри чувствовал себя паршиво. За последний час его уже три раза вырвало шоколадом, который ему скормил Люпин, и теперь Гарри был уверен, что до конца жизни не притронется к этой сладости. Из-за закрытых дверей доносились приглушённые крики, но он не был в состоянии опознать кричавших. Хотелось выйти из комнаты и потребовать орать в другом месте, но даже не было сил сесть в кровати, что уж говорить о нескольких шагах в коридор и обратно?

Гарри смутно помнил, как тёплый свет залил площадь, отгоняя дементора от него и Гермионы, как пронзительно кричала какая-то женщина, как Сириус и Люпин неслись к ним, а после тащили обратно в дом. Гарри припоминал, что Гермиона вроде как горько рыдала, но не был уверен, что не додумал эту деталь сам. Его уложили в постель, и Люпин тут же сунул ему в руки плитку молочного шоколада, наказав съесть всю целиком.

Гарри произнёс очередное очищающее заклинание и обессиленно откинулся на подушки. После бессонной ночи и нападения дементора он хотел только спать, даже если всю ночь его сознание будут терзать кошмары. Тошнота вроде отпустила, и можно было не бояться захлебнуться рвотой во сне. Незаметно он провалился в темноту.

Когда он проснулся, то первым делом увидел профессора Филлиона, сидящего в непринуждённой позе возле кровати. Гарри отметил, что тот слишком бледен и измотан, а тёмное пятно, ранее занимавшее только небольшое пространство на правой части лба, теперь, будто повязка, растянулось от одного виска до другого прямо под линией роста волос.

— Мистер Поттер, — коротко кивнул профессор. — Рад, что вы наконец пришли в себя. Дамблдор переживал, что для вас придётся вызывать целителей из Мунго.

— Долго я спал? — в горле пересохло, и голос прозвучал хрипло. Приподнявшись, Гарри взял с тумбочки кувшин с водой и прямо из него сделал несколько больших глотков.

— Больше суток.

— Почему вы здесь? Это как-то связано с дементором? — Гарри встревоженно посмотрел на профессора.

— В том числе, — кивнул Филлион. — С тех пор, как Волан-де-Морт вернулся, некоторые дементоры выказывают… неповиновение мракоборцам и служащим Азкабана. Часть из них самовольно покинули остров и теперь находятся в окрестностях Лондона. До недавнего времени они не осмеливались нападать на людей.

— Вы думаете, что нападение на меня и Гермиону было кем-то спровоцировано? — Гарри мысленно застонал, предчувствуя, сколько возникнет проблем, если он окажется прав. И одним ограничением передвижения дело явно не обойдётся. Дамблдор придумает, как повернуть эту ситуацию в свою пользу.

— Не думаю, мистер Поттер, — покачал головой Филлион, позволяя себе слабую улыбку. — Мы тщательно всё проверили. Дементор просто оказался поблизости. Скорее всего, его привлекли чрезмерно сильные светлые эмоции, а для него они — самое лучшее лакомство. Поделитесь, чем вы занимались с мисс Грейнджер до нападения?

— Нет, — сухо ответил Гарри, не отводя глаза.

— И всё же я настаиваю. Это позволит прояснить поведение дементора. Если дело не в эмоциях, то…

— Мы ели мороженое, — резче, чем следовало, ответил Гарри.

— О как, — протянул профессор. — Что ж, думаю, этого достаточно. Уверен, то мороженое вам очень понравилось.

Гарри не стал вестись на провокацию. С профессором он давно выстроил нейтральные отношения. Тот перестал делать акценты на разности чистокровных и магглорождённых, а Гарри и Гермиона смирились со странными замашками профессора, и теперь все трое спокойно терпели друг друга. Более того, профессор ни разу не позволил себе необъективной оценки знаний и зелий Гарри и Гермионы, а о физических наказаниях более не заикался, ограничиваясь стандартными отработками: чистка котлов и уборка классных комнат. Отодвинув на задний план эмоции, Гарри и Гермиона пришли к выводу, что профессор Филлион хороший специалист в области зелий, а, значит, свою главную функцию — преподавание — исполняет на отлично. Ну а личная неприязнь, явно ощущающаяся между ними на втором курсе, сменилась уважением и лёгким равнодушием.

— Но я здесь не только для выяснения о вашей личной жизни, мистер Поттер. Директор сообщил, что вы с мисс Грейнджер наотрез отказались заниматься с профессором Снейпом окклюменцией. Признаться, я был более, чем удивлён таким поворотом. Профессор Снейп долгие годы занимался с вами индивидуально зельеварением и отзывался о вас, как о выдающихся учениках, превосходящих своих сверстников по многим пунктам. Да и вы с мисс Грейнджер, казалось, были положительно настроены по отношению к профессору Снейпу. Так что же произошло?

— Личные разногласия, — сквозь зубы процедил Гарри. Настроение моментально испортилось.

— И когда вы только успели? — покачал головой Филлион. — Помнится, в конце мая перед третьим испытанием вы пропадали у профессора Снейпа в лаборатории. После, понятное дело, вам было не до этого.

— Я не желаю это обсуждать, — перебил Гарри. — Профессор, — чуть помедлив, добавил он. — Это касается только и меня Снейпа, и мне бы не хотелось посвящать в причины нашего конфликта посторонних людей. Если возможно, я бы закрыл эту тему.

— Увы, не получится, — профессор поджал губы. — Так как вы отказались от занятий с профессором Снейпом, Дамблдор попросил меня заниматься с вами и мисс Грейнджер. Я, конечно, не настолько хорош, как профессор Снейп, но, уверяю, методы у меня более щадящие, и за год вы сможете достигнуть некоторых высот. При условии, разумеется, серьёзного отношения к нашим занятием и неукоснительному соблюдении всех моих указаний. Или вы и против меня что-то имеете? — в его голосе прозвучал вызов.

Гарри не стал огрызаться. Он мог произнести всего одно слово, которое бы намекнуло Филлиону, почему Гарри и Гермиона теоретически могут отказаться и от него. Горох. Но к чему бы это привело? Дамблдор не будет терпеть капризы, как охарактеризовал поведение Гарри Грюм, и тогда у Гарри не останется возможностей выдвигать свои условия. Про то, как его поведение может отразиться на семье, Гарри старался не думать, иначе он рисковал свихнуться от волнения и ярости.

— Нет, не имеем, — профессор Филлион довольно улыбнулся. — Когда мы начнём?

— Пару дней вам стоит отлежаться и прийти в себя после столкновения с дементором. Было решено, что по вторникам и четвергам вы будете заниматься окклюменцией, в понедельник, среду и пятницу Люпин и Блэк будут обучать вас боевой магии, а когда начнётся учёба, суббота будет отведена на занятия целительством для мисс Грейнджер. К сожалению, в ближайшую неделю меня не будет в стране, но я пришлю вам необходимую литературу, чтобы вы начали изучать теоретическую сторону окклюменции.

— А зельеварения? — глухо спросил Гарри.

— Раз у вас с профессором Снейпом конфликт, директор решил отложить этот вопрос на более благоприятное время. Благо, у вас с мисс Грейнджер уже имеется неплохой багаж знаний и навыков, так что моих занятий вам должно хватить. Если же директор посчитает целесообразным, то вам придётся засунуть свои подростковые заскоки подальше и взаимодействовать с профессором. Вам это понятно?

— Более чем.

— Тогда я оставлю вас. Отдыхайте и набирайтесь сил. Советую пользоваться случаем: отдыхать вам придётся ой как нескоро. До свидания, мистер Поттер.

— До свидания, профессор.

Когда дверь за Филлионом закрылась, Гарри устало опрокинулся на спину. Потолок, расписанный старинными фресками, покачнулся и опрокинулся на него, укрывая Гарри от жестокой реальности бесшумной тьмой.

* * *

Профессор Снейп впервые за долгие года напивался в одиночестве. Не выпивал, смакуя напиток и наслаждаясь терпкостью на языке или обжигающим чувством в горле, нет. Бутылка дешёвого пойла, купленная в соседнем маггловском магазинчике, посетители которого вряд ли когда-нибудь смогут подняться с социального дна, была наполовину пуста, а профессор, сгорбившись в кресле, прожигал взглядом фотографию, стоящую на столе. Фотография была старой и потрёпанной, в одном месте её разъело неудачно сваренное зелье, но лицо девушки было нетронуто. Улыбающаяся и юная, с аккуратно причёсанными волосами, в которых были вплетены цветы, Лили Эванс вот уже второй десяток лет смотрела на Снейпа каждый раз, когда того одолевали воспоминания и угрызения совести.

— Прости меня, Лили, — язык еле ворочался, а желудок неприятно сжимался от дрянного пойла. — Прости…

Он редко позволял себе подобную слабость. Но сейчас даже мощнейшие окклюментные щиты не помогали. Гарри Поттер, истинный сын своего отца, нанёс подлый удар по открытой ране, нанёс умело и нарочно, не забыв насладиться причинёнными ударом страданиями. Чёртов мальчишка, на которого он потратил столько времени и сил, к которому он даже осмелился привязаться, отделив его личность от личности Джеймса Поттера, которому он давал свои книги и с которым делился своими знаниями. И чем он ответил?

— Вы предали Лили, — передразнивая мальчишку, выплюнул Снейп и болезненно рассмеялся. — Глупый щенок! Я спас её. Спас от позора, презрения общества и гнева Дамблдора, спас чёртову Петунью и её никчёмную семью. Если бы не я, Лили, — он схватил фотографию и яростно уставился на улыбающуюся девушку, — если бы не я, Лили, — повторил он запинающимся, чужим голосом, но который так болезненно напоминал голос его отца, — всё было бы хуже! Дамблдор нашёл бы вас, уж не сомневайся. Как думаешь, увидела бы ты ещё хоть раз своего сыночка? О нет… — он злобно оскалился, проклиная чёртову фотографию, не обладающую разумом, — Альбус забрал бы его к себе и отдал нужным людям. А когда пришло бы время, кто-нибудь выдал Тёмному лорду место, где скрывается твой оленёныш⁽¹⁾, и даже после падения Лорда никто не позволил бы тебе даже на секунду увидеть его. А так ты насладилась материнством, пусть и недолго, зато ты теперь пример истинной материнской любви, Лили! Это неизбежно, Лили! Шла война, и никто из нас не имел права на эгоистичные желания и поступки. Я не предавал тебя, Лили. Я всего лишь сделал то, что должно. Но теперь… Прости меня, Лили. В этот раз я буду эгоистом.

* * *

Через пару дней Гарри и Гермиона пришли в норму. В тот день они впервые покинули постели и отправились на завтрак в столовую. Чтобы лишний раз не расстраивать их, Сириус приказал домовому эльфу Кикимеру привести в порядок столовую на четвёртом этаже, которая могла бы вместить человек тридцать. Но она никак не была связана с неприятными разговорами, а благодаря панорамным окнам с утра до вечера комната была залита солнечным светом.

Римус и Сириус уже ждали их.

— Гарри, Гермиона, — Люпин мягко улыбнулся. — Чудесно, что вы сегодня в силах подняться. Дамблдор недоволен заминкой и требует как можно скорее начать заниматься. С учётом произошедшего, мы решили, что начать необходимо с Патронуса. Раз Министерство не в состоянии контролировать дементоров, необходимо обезопасить себя как можно лучше. Да и нагрузки вам сейчас противопоказаны. А обучение Патроносу, пусть и изматывающее, всё же предпочтительнее. К тому же, при успешных попытках вы получите заряд положительных эмоций, а они всем нам сейчас необходимы. Начнём сразу после завтрака. Кикимер оборудовал для нас одну из малых гостиных, так что теперь там отличный тренировочный зал.

Гарри и Гермиона, не глядя друг на друга, поглощали завтрак. Им хотелось поговорить, остаться наедине, но теперь об уединении можно было только мечтать. Дамблдор мог в любой момент появиться в доме Сириуса и прервать их, огорошить очередной неприятной деталью их нового будущего. Или Грюм с Нимфадорой Тонкс, которых директор попросил периодически оценивать успехи Гарри и Гермионы и проводить тренировочные дуэли. Выйти из дома они теперь не могли даже в сопровождении взрослых, а стоило заикнуться о внутреннем садике, скрытом теми же чарами, что и дом, Дамблдор жёстко произнёс:

— Никуда не выходить. Никуда.

Теперь они оказались заперты в мрачном доме, который даже после долгих месяцев ремонта в некоторых комнатах и коридорах вызывал тревогу и страх из-за остаточной тёмной магии. Сказка, которая начиналась так чудесно и многообещающе, превратилась в жуткую историю без шанса на счастливый расклад.

Тренировочный зал сильно отличался от остальных комнат. Пол был покрыт матами с наложенными на них дополнительными чарами, смягчающими падения. В противоположной от входной двери протянулся помост для дуэлей, справа стояло несколько манекенов для отработки простейших заклинаний.

— Теперь вы много времени будете проводить здесь, — с грустью произнёс Римус, закрывая за собой дверь.

Сириус недовольно поджал губы и сотворил себе стул. Сегодня он выступал только в роли зрителя. После заключения в Азкабане он так и не смог создать Патронус, хотя до ареста, по словам Люпина, ему это без труда удавалось.

Гарри и Гермиона почти вплотную друг к другу встали перед Люпином. Тыльные стороны их ладоней соприкасались, от чего по коже обоих бежали мурашки. Гарри хотелось плюнуть на всё и обнять Гермиону или переплести свои пальцы с её, но даже присутствие понимающих Сириуса и Римуса не придало ему смелости. Прибудь дементор на несколько минут позже, и сейчас было бы намного проще и легче… Поцелуй — их первый поцелуй — не должен был закончиться испуганным вскриком Гермионы и нападением тёмной твари.

— Итак, начнём с теории. Вы знаете, что такое дементор?

— Это существа, которых Министерство использует в качестве стражи Азкабана, — тихо ответила Гермиона. — Они питаются человеческими эмоциями, и чем светлее чувство, тем больше оно нравится дементору. Дементор может высосать из человека душу… — совсем шёпотом добавила она.

— Верно, Гермиона, — мягко улыбнулся Люпин. — Существует заклинание, которое способно оградить волшебника от негативного воздействия дементора. Основной способ защититься от дементоров — использовать силу Патронуса для того, чтобы прогнать их. Патронусом называется вид позитивной силы, которая создаёт некое подобие щита для волшебника, сотворившего его. Заклинание, вызывающее Патронуса должно быть произнесено волшебником, у которого есть сильные счастливые воспоминания, иначе заклинание не подействует. Поскольку Патронус представляет собой некое образование, из которого невозможно вытянуть никакие эмоции, у дементоров настаёт что-то вроде кислородного голодания, и они вынуждены ретироваться. Особо суровые преподаватели считают, что учиться вызывать Патронуса нужно прямо перед дементором, но мы не собираемся прибегать к таким радикальным мерам. Итак, чтобы вызвать Патронуса, вам необходимо сосредоточиться на своих самых счастливых воспоминаниях и произнести заклинание Экспекто Патронум. Если воспоминание достаточно сильное, то из вашей палочки вырвется серебристый туман или же телесный патронус. Порой на то, чтобы найти нужное воспоминание уходит несколько месяцев, поэтому не стоит расстраиваться, если сегодня ничего не получится. Пробуйте. Но как только почувствуете, что устали, сразу же сообщите.

Гарри кивнул. Прикрыв глаза, он попытался вспомнить, когда чувствовал себя счастливым. Тут же всплыли сотни воспоминаний: большинство были из детства, когда он ещё не получил письмо из Хогвартса, и окрашены были в нежные розовые цвета, будто рассветное небо. Те, что относились к Хогвартсе, были окружены яркой сияющей аурой, будто их подсвечивало полуденное солнце. И только воспоминания о Гермионе были приглушёнными и серебристыми, как свет луны. Стало спокойно. Мерзкое чувство от неудавшегося поцелуя с дементором бесследно исчезло, не выдержав гнёта светлых эмоций. Гарри был уверен, что точно сможет создать Патронус, ведь у него не одно, а сотни, многие сотни счастливых воспоминаний.

— Экспекто Патронум! — голос дрогнул на последнем слоге, когда Гарри понял, что ничего не получится.

Он открыл глаза и успел заметить лишь пару слабых искр, сорвавшихся с кончика его палочки.

— Неплохо! — Люпин хлопнул в ладоши. — Гермиона, теперь ты попробуй!

Гермиона выглядела намного неувереннее, чем Гарри, и ему тут же захотелось её обнять, увести прочь из этого зала, навевающего тоску и безысходность своей суровой обстановкой.

— Давай, Гермиона, — ободряюще улыбнулся Гарри, и Гермиона ответила ему слабой улыбкой, растянувшей дрожащие губы. — Ты справишься!

Но в тот день ни Гарри, ни Гермиона так и не добились успехов. Несколько искр, вылетевшие из палочек и растаявшие в воздухе через мгновение было единственным, что у них получилось сотворить. Они тренировались до позднего вечера, прерываясь лишь на приёмы пищи. На улице уже давно стемнело, когда измотанные и обескураженные неудачей, они вернулись в свои комнаты.

Это была та усталость, при которой безумно хочется спать, но стоит оказаться в кровати, как сонливость тут же улетучивается, и всё, что тебе остаётся, это изучать взглядом потолок и стены. Стрелки на часах показывали начало третьего, когда раздался тихий скрежет, и высокий комод, заставленный книгами, сдвинулся с места. Гарри моментально сел. Страха он не чувствовал, только слабое предвкушение чего-то хорошего, чего-то по-настоящему значимого.

Гермиона застыла в проёме тайного прохода, будто не была уверена, что Гарри хочет её видеть в этот час.

— Всё хорошо? — Гарри решил сделать первый шаг.

Он знал, что Гермиона не слабая. Она была сильной волшебницей и не менее сильным человеком. Но даже сильный человек имеет право на проявление слабости, более того, он должен показывать себя уязвимым, иначе он сломается тогда, когда этого от него никто не ожидает. Гарри не спрашивал у Гермионы, что она видела или слышала, когда дементор парил перед ними, но совсем другая картина вспомнилась ему: Гермиона, плачущая перед зеркалом Еиналеж. Какие бы демоны прошлого не терзали Гермиону, Гарри был готов всегда быть рядом, и он знал, что и Гермиона не покинет его. Всё пройдёт. Они станут сильными и ловкими. Они переживут войну. А после уедут прочь из Англии вместе со своей семьёй.

— Не могу уснуть, — отозвалась Гермиона, и в сумраке спальни Гарри увидел, как она обхватывает себя руками. — Можно поспать с тобой?

— Конечно, — Гарри надеялся, что голос его звучит спокойно.

Нельзя было спугнуть Гермиону. Не после того, что случилось с Алексом. Тот поцелуй… Чем бы он ни был, но спешить Гарри не собирался. Пока хватит и Гермионы в его объятиях.

Матрас сбоку от него прогнулся под телом Гермионы, и через мгновение шею Гарри обожгло её тёплое дыхание.

— Как думаешь, мы действительно несчастливы? — тихо спросила Гермиона чуть погодя.

— Почему ты так считаешь? — Гарри провёл кончиками пальцев по её голому плечу. Такая мысль ему и в голову не приходила.

— Патронус должен был появиться. Как минимум у тебя, — пояснила Гермиона. — Ты один из сильнейших волшебников, несмотря на юный возраст и не до конца раскрытый потенциал. Уверена, что через несколько месяцев тренировок ты выйдешь на уровень взрослых волшебников, вроде Тонкс. Дело не в магии, нет, — Гарри ощутил, как Гермиона качает головой. — Дело наших воспоминаниях. Они недостаточно счастливые, чтобы позволить вызвать патронуса, пусть и не телесного.

— Ты слишком пессимистична. И хочешь всего и сразу, — осторожно пробормотал Гарри. — Сама же говорила, что на обучение этому заклинанию уходят месяцы тренировок. Так почему сейчас ты настолько близко к сердцу принимаешь неудавшееся заклинание?

— Дементор говорил со мной, — Гермиона долго молчала, прежде чем ответить. — Ты не слышал?

— Нет…

— Он говорил, что сожрёт меня, высосет из меня все жалкие мыслишки и воспоминания, отдающие хоть каким-то слабым счастьем или радостью и ничто не будет способно защитить меня от того омута, в который он хочет меня погрузить.

— Я думаю, здесь как с зеркалом, показывающим сокровенные желания, только тебя сталкивают лицом к лицу с тем, что ты боишься.

— Как боггарт? — недоверчиво произнесла Гермиона, и Гарри с трудом сдержал смех.

— Вроде того. Только боггарт показывает твой страх в физическом обличье, а дементор отыскивает то, чего ты боишься в эмоциональном плане и вытаскивает это наружу. Ты боишься быть несчастливой, — Гарри на миг замолк. — Нет, ты боишься, что не заслуживаешь счастья. Но это не так. И я сделаю всё, что угодно, уничтожу весь мир, лишь бы доказать тебе, что ты как никто другой заслужила счастливой жизни.

Гермиона долго молчала, и Гарри начал подозревать, что она заснула. Он и сам почти задремал, когда Гермиона наконец произнесла:

— Я надеялась, что тот поцелуй будет достаточным, чтобы справиться с заклинанием…

Гарри сменил положение, чтобы было удобнее обнимать Гермиону обеими руками, и прошептал, чувствуя, как Гермиона покрывается мурашками:

— Обещаю, я сделаю всё, что ты захочешь, чтобы ты смогла вызвать Патронуса.

К концу недели, в течение которой Гермиона проводила каждую ночь в объятиях Гарри, у обоих получилось вызвать телесные Патронусы. Из палочки Гермионы выступил юный олень, тонкий и грациозный, едва вышедший из детского возраста, а возле Гарри появилась юркая и шустрая выдра. Патронусы, обежав хозяев, подошли друг к другу и соприкоснулись носами, после чего рассыпались на сотни серебристых искр.

1) Отсылка на патронус Джеймса Поттера

Вернуться к тексту

Глава опубликована: 31.01.2023

Глава 29

Первое, что увидели Гарри и Гермиона, когда зашли в тренировочный зал, была большая каменная чаша, возле которой стоял профессор Филлион. Он что-то бормотал себе под нос, водя палочкой над серебристой жидкостью, и Гарри с Гермионой замерли, восхищённо глядя на поверхность, которая то покрывалась рябью, то становилась гладкой, словно замёрзшее озеро.

— Добрый день, — не глядя на них, кивнул профессор.

— Здравствуйте.

— Это Омут памяти, — опережая их вопросы, произнёс Филлион. — Он нам понадобится во время наших занятий. В своё время профессор Снейп не посчитал нужным использовать его во время моего обучения, и это был крайне неприятный опыт. Он был уверен, что имеет полное право вторгаться во все мои мысли, даже если они слишком личные и деликатные, но уверял, что это даст мне дополнительную мотивацию. Стоит ли говорить, что это только злило и отвлекало? — профессор издал смешок и поджал губы. — Вы уже не дети и, — он бросил многозначительный взгляд на ребят, — я уверен, что вам обоим есть, что скрывать. Я здесь не для того, чтобы издеваться над вами и показывать своё превосходство. Уверяю вас, профессор Снейп не сделал бы вам никаких скидок и с удовольствием насладился полученной властью над вашими головами, но я не он. Заниматься будем по очереди, но каждый из вас будет наблюдать за происходящим. Перед тем, как начнём практиковаться, вы сможете переложить воспоминания, которые считаете неприкосновенными, в этот Омут. Но я советую оставить какую-то часть при себе для большей мотивации. Что-нибудь личное, но достаточно невинное, что вы будете готовы, в случае неудачи, мне показать. В свою очередь я обещаю не злоупотреблять своими возможностями и в чрезвычайных ситуациях немедленно прекращать вторжение. Я уверен, что за эти дни вы тщательны изучили присланные мною книги, так что перейдём сразу к делу. Для начала садитесь, — он указал на подушки, брошенные в углу комнаты.

Переглянувшись, Гарри и Гермиона повиновались. После слов профессора Филлиона о методах Снейпа оба про себя в очередной раз облегчённо выдохнули. Накануне Снейп заглядывал по просьбе директора, и выглядел он так, будто у него под носом два мешка с навозом, а не бывшие любимые ученики. Гарри был взбешён: он-то думал, что профессор хоть немного раскаивается, но тот, казалось, совершенно не чувствовал себя виноватым. Напротив, всем своим видом он показывал, что оскорблён поведением Гарри и Гермионы, и ждёт, когда те соизволят перед ним извиниться. Уходя, он холодно процедил, прожигая Гарри и Гермиону недовольным взглядом, что не желает более видеть их в своей лаборатории. Их журналы с заметками он пришлёт совой, а вот последние образцы экспериментальных зелий оставит у себя, так как они во многом — заслуга его идей и знаний, а Гермиона с Гарри сделали недостаточно, чтобы рассчитывать на признание их соавторства. Гермиона с трудом утащила разъярённого Гарри прочь из коридора. Вслед им послышался ехидный смех. Их тёплым отношениям с профессором Снейпом пришёл конец.

Они уселись друг подле друга, по привычке положив ладони так, что их мизинцы соприкасались. Это успокаивало и приводило мысли в порядок. И это был максимальный контакт, который они могли позволить себе прилюдно.

Профессор сел перед ними и, скрестив ноги, опёрся о бёдра локтями.

— Начнём с лёгкого упражнения. Закрывайте глаза и представляйте себе место, в котором вы бы чувствовали себя в безопасности. Это может быть что угодно, главное, чтобы вы могли долго удерживать в голове чёткий образ. Для начала можно выбрать какую-нибудь небольшую комнату или что-то в этом роде. Потом, когда вы привыкнете, сможете расширить ваше убежище. Не торопитесь. Если образ ускользает или вы чувствуете хоть какой-то дискомфорт, ищите другое место. Когда найдёте нужное место и сможете удержать образ хотя бы пять минут, сообщите. Но я вас не тороплю. Чем качественнее и тщательнее вы сейчас справитесь с этим заданием, тем проще всем нам будет в дальнейшем. Если не получится сегодня — не беда. Значит, продолжим в следующий раз, это абсолютно нормально, мисс Грейнджер, — даже с закрытыми глазами Гермиона почувствовала его пристальный взгляд. — Не всё должно получаться с первого же раза. То, что вы сейчас здесь, уже делает вас выдающейся волшебницей своего поколения, поэтому не стоит делать акцент на мнимых неудачах. Это только помешает вам добиться успеха. Начинайте. Если хотите, можете лечь, это не запрещено.

Гарри, спокойно дыша, моментально представил дом своей семьи. Всё его тело расслабилось и будто отделилось от его сущности. Воображаемый дом казался полностью осязаемым и реальным, и на миг Гарри подумал, что предыдущие недели были всего лишь жуткой галлюцинацией, вызванной солнечным ударом. Дом должен был стать надёжной крепостью для его разума. Но несмотря на то, что он провёл в нём всю свою жизнь, образ быстро расплывался, будто мираж, и как он не старался, не мог удержать дольше десяти секунд весь дом в своём воображении. Мотнув головой, он решил ограничиться своей спальней. Комната легко появилась перед глазами, до мельчайшей детали точная. Но углы её были укутаны тьмой, и Гарри с холодным ужасом чувствовал, что в ней скрываются жуткие пауки, плетущие липкую паутину. За дверцами шкафа кто-то тихо хрипел, и Гарри испуганно вздрогнул. Он так глубоко погрузился в мысли, что почти потерял связь с реальностью. Здесь было опасно, и от этой мысли хотелось плакать. Ведь это была его спальня: здесь он жил с самого детства, тут его на ночь целовала тётя Петунья и говорила о том, как она любит его, именно в этой комнате они с Дадли часто раскладывали железную дорогу и строили целые города из Лего, я дядя Вернон показывал Гарри, как пользоваться инструментами и учил паять и делать скворечники. Его комната не должна была вызывать ужас, но сознание упрямо кричало, что это не то место, что может стать убежищем. И Гарри, тяжело выдохнув, вышел из спальни, запер её и спустился на первый этаж. Замер в нерешительности и медленно зашёл в гостиную. Это было идеальное место: здесь они проводили праздничные ужины, каждые выходные устраивали марафоны настольных игр или, заняв мягкий уютный диван, все вместе смотрели различные шоу или фильмы. Что может быть безопаснее, чем место, где в сборе вся твоя семья? Он чувствовал аромат печенья, которое тётя Петунья часто пекла к играм: миндальное с кусочками орехов и шоколада. Иногда небольшие круглые сладости выступали в роли выигрыша, который победитель непременно после победы делил между всеми. Он нашёл своё убежище.

А Гермиона невольно представила двор позади своего дома. Там, ещё когда Елена была жива, родители всегда устраивали для дочерей праздники или встречи с друзьями. Возле дерева стояли качели, чуть правее беседка, увитая плющом, слева была удобная площадка, покрытая травой, на которой так чудесно было играть в мяч и бадминтон. Картина, появившаяся в сознании Гермионы, казалась умиротворённой и потому нереалистичной. Она уже давно забыла, каково было до смерти сестры, и картинки деревьев и кустов, украшенных бумажными гирляндами и фонариками, давно подёрнулись дымкой забытья, как и прекрасные, счастливые лица родителей. Гермиона стояла в проёме задней двери и могла видеть весь двор полностью. Качели, по началу казавшиеся яркими, как и десять лет назад, теперь были грязными и ржавыми, и от налетевшего холодного ветра жалобно заскрипели. Деревья на глазах теряли зелёную листву, превращаясь в уродливые сухие палки, тянущие к Гермионе костлявые пальцы. У беседки рухнула крыша, и из её угла выскочила крыса с горящими красными глазами. Гермиона вздрогнула и попробовала вернуться к реальности, но что-то крепко удерживало её в глубине сознание, и она, предчувствуя нечто ужасное, попыталась скрыться в доме. Повернувшись спиной к дворику, она увидела лишь темноту, в которой невозможно было разглядеть привычные очертания дома. Ни просторной гостиной, совмещённой со столовой, ни лестницы на второй этаж, ни двери на кухню.

— Гермиона…

Детский голос вызвал спазм в горле.

— Гермиона…

Гермионе не хотелось поворачиваться. Чёрт возьми, это её же собственное сознание! Нужно приложить немного усилий, и она вырвется из этого кошмара. Со стороны входной двери раздался оглушительный грохот, будто кто-то настойчиво пытался попасть в дом. Гермиона оказалась меж двух огней: позади прошлое, от которого она пыталась убежать, впереди неизвестное, что может оказаться намного страшнее. Кто знает, что ещё может скрываться в глубинах её памяти?

— Гермиона, почему ты не спасла меня? — ребёнок за спиной уже плакал, и голос его дрожал, прерываемый всхлипами.

Очень медленно, будто во сне, Гермиона повернулась и увидела Елену. Она вся была в крови, и из её тела торчали рукоятки ножей. Кровь насквозь пропитала белое платье и стекала ручейками по подолу, а после, задержавшись на самом краю, падала с оглушительным всплеском на землю, покрытую сухой жёлтой травой. Небо над их головами было затянуто тучами, стало сумрачно, но Гермиона отчётливо видела бледное лицо сестры.

— Почему ты меня убила, Гермиона? — Елена сделала шаг вперёд и протянула руки, и Гермиона моментально отпрянула.

Грохот в дверь снова повторился, и на этот раз вслед за ним раздался треск. Ослепительный свет залил укрытый мглою дом, и Гермиона наконец выскользнула из созданного её сознанием ада.

* * *

Первое, что она увидела, было встревоженное лицо Гарри. Следом Гермиона обратила внимание на потолок. Она вся была мокрая от пота, но на удивление не чувствовала ни следа того ужаса, что пережила в глубине своего сознания.

— Поразительно, — голос профессора Филлиона раздался справа от неё. — Никогда не встречал человека, убежищем которого стало место, с которым ассоциируются самые трагичные моменты его жизни. Занимайся я всерьёз окклюменцией, смог бы совершить небывалый прорыв. Но кому-то другому суждено будет сделать подобное открытие. Вы можете сесть, мисс Грейнджер?

Гермиона опёрлась ладонями и пол и привстала. Она ожидала головокружения, слабости или тошноты, но тело, казалось, чувствовало себя отлично.

— Что произошло? — она взяла стакан с водой, протянутый профессором, и жадно сделала глоток.

— Вы неплохо справились. Оба. Но если мистер Поттер нашёл себе место с позитивной аурой, вы почему-то остановили свой выбор на… чём-то чрезвычайно мрачном. Когда вы не отозвались на мои окрики и не отреагировали на прикосновения мистера Поттера, я понял, что вы слишком глубоко погрузились в своё сознание. Какого же было моё удивление, когда я, коснувшись вашего сознания, наткнулся на входную дверь вашего дома. Не знаю, откуда у вас такая сила, мисс Грейнджер, но, чую, Тёмному лорду не сдобровать, — профессор Филлион криво усмехнулся. — Теперь, мистер Поттер, можете выложить в Омут памяти все воспоминания, которые посчитаете нужным. Когда будете готовы, я проникну в ваш разум и попытаюсь удержаться в нём, пока что без просмотра воспоминаний. Ваша задача, представив своё убежище, не пустить меня в него. Как только почувствуете дискомфорт, дайте знать, и мы тотчас же прекратим.

Профессор был деликатен. Слишком деликатен, особенно по сравнению с собой несколько лет назад. Будто он пытался таким образом загладить свою вину, а может просто-напросто действительно считал, что при обучении окклюменции ни в коем случае нельзя давить на ученика. Гарри напрягала эта вежливость: после ситуации с профессором Снейпом он не был готов тотчас же довериться другому преподавателю, как бы тот не был аккуратен и дружелюбен.

Подойдя к Омуту, он, следуя указаниям профессора Филлиона, поднёс к своему виску кончик палочки и, сосредоточившись на нужных воспоминаниях — Гермиона, целующая его, Гермиона, приходящая каждую ночь к нему в спальню, Гермиона, улыбающаяся и смеющаяся, Гермиона, держащая на своих коленях его голову и перебирающая его волосы, Гермиона — его самое ценное сокровище — одну за другой вытащил синие нити. В голове тут же стало как-то тускло. Гарри помнил всё про Гермиону, но образы ускользали, не желая складываться в чёткие картинки. Он взглянул на подругу, но ощутил лишь приглушённо любовь и радость, и почувствовал, как ужас расползается муравьями по спине.

— Спокойно, мистер Поттер, — профессор будто прочитал его мысли, хотя Гарри с Гермионой теперь знали, что это невозможно в прямом смысле этого слова. — Как только воспоминания вернутся в ваш разум, всё восстановится. И вы снова будете, радостные и счастливые, есть мороженое в парке, — профессор хитро подмигнул, и Гермиона тут же покраснела.

Гарри встал перед профессором. Прикрыл глаза и попытался сосредоточиться на гостиной.

— Готовы? — профессор выжидательно смотрел на него, опустив палочку.

— Да, — подумав, кивнул Гарри.

— Уверены? Образ должен быть чётким и крепким.

— Уверен.

— Тогда приступаем на счёт три. Раз. Два. Три. Легилименс!

Это было похоже на удар по лбу. Не болезненный, но отдавшийся странным стуком где-то в мозгу. Гарри на миг растерялся, и гостиная поплыла.

— Сосредоточьтесь! — раздался повелительный голос.

В дверях стоял профессор, но в гостиную не заходил. Он с интересом оглядывал помещение, обращая внимание на малейшие детали. Гарри сосредоточился и представил, как перед профессор закрываются двери, отрезая того от его сознания. Дверь действительно появилась, но была гораздо тоньше, чем в реальности, и настолько тонкой, что больше напоминала большой лист картона.

— Неплохо, — кивнул профессор. — Постарайтесь укрепить дверь, при этом не потеряв контроль над остальной комнатой.

Это оказалось намного сложнее. Разум, непривыкший к подобному вторжению, болезненно стонал и с трудом поддавался желаниям Гарри. Безделушки, лежащие на каминной полке, исчезли, зато дверь стала на пару сантиметров толще. Профессор не стремился зайти в комнату, только слегка давил на не до конца закрытую дверь и с того места, где стоял Гарри, была видна лишь правая его половина тела.

— Ещё несколько сантиметров, — профессор окинул взглядом комнату, — и можно будет сделать перерыв. Постарайтесь!

В ушах стоял звон, а ноги, казалось, стали ватными. Камин превратился в картонную коробку с криво намалёванным изображением пламени, а полка над ним совсем исчезла. Дверь стала прочнее, но так до конца и не закрылась, придерживаемая ладонью профессора.

— Отлично! — профессор довольно улыбнулся. — Перерыв!

Гарри не сразу понял, где он находится. Всё закончилось резко: и присутствие профессора в голове, и созданная разумом гостиная.

Гарри вытер пот со лба и огляделся. Часы, висящие на стене, указывали, что он почти четверть часа боролся с вторжением профессора, а по ощущением прошло всего пара минут.

— Браво, мистер Поттер! — профессор несколько раз хлопнул в ладоши. — Я впечатлён! Для первого раза просто изумительный результат. Несколько месяцев практики, и вы сможете без проблем удерживать своё сознание в убежище долгие часы, при этом не теряя связь с реальностью. Сегодня я вас уже мучить не буду, дам лишь задание. Перед сном уделите десять-пятнадцать минут следующему: берите воспоминания и записывайте их в книги. Начните с трёх. Делать надо так: берёте со стеллажа в вашем убежище книгу, представляете, что у неё пустые страницы, а после любым удобным способом — рисунки, слова, движущиеся картинки — воспроизводите воспоминание на пустой странице. Да, звучит непонятно и сложно, но как только вы начнёте, сразу поймёте, что и как делать. Ваше сознание само подскажет, как будет лучше. Не стремитесь записать сразу всё. Трёх самых простых для начала будет более, чем достаточно. Лучше начать с чего-то вроде вчерашнего завтрака или прогулки от спальни в этот зал. И помните: как только чувствуете сильный дискомфорт, сразу же прекращайте. Если будете пытаться перегружать разум, стремясь как можно скорее овладеть окклюменцией, мы моем увидеть и регресс. Можете забирать свои воспоминания и отдыхать. Мисс Грейнджер, вы готовы?

Гермиона нервно кивнула. Она не была уверена, что хочет вернуться обратно в убежище, которое выбрало её подсознание, но и показывать свою слабость перед профессором не желала. Она должна была справиться с этим. Как только Гарри освободил омут, он подошёл к ней и, ободряюще улыбнувшись, провёл кончиками пальцев по тыльной стороне её ладоней.

— Ты справишься! — прошептал он, и от этих простых слов внутри Гермионы всё залило тёплым светом. Гарри должен был стать её убежищем, а не жуткий задний двор позади её дома, на котором стояла мёртвая окровавленная сестра.

Гермиона вытащила из головы гораздо больше воспоминаний, чем Гарри. Елена, побои отчима, ссоры с матерью, беседы с Алексом, похищение на первом курсе, общение с Томом на втором, и, конечно же, Гарри. Воспоминания о Гарри она вынимала с особой осторожностью, будто они могли порваться и разлететься по всей комнате тонкими ниточками, которые уже невозможно будет собрать воедино.

— Хорошо. Теперь сосредоточьтесь. Как и в случае мистера Поттера, я не буду просматривать воспоминания. Ваша задача не впустить меня в ваше убежище любыми способами, которые посчитаете правильными. Двери, завалы, собаки — всё, что считаете достаточно крепким, чтобы не пустить меня. Готовы?

Гермиона кивнула и погрузилась в своё убежище. Тренировочный зал исчез, и она снова оказалась в задних дверях дома. Елена на этот раз качалась на качелях, и каждый раз, как она взлетала вверх, с её платья медленно падали крупные капли крови.

— Сосредоточьтесь!

Она обернулась. В двух шагах от неё стоял профессор. Вокруг было темно, и только свет с улицы тускло освещал его лицо. Гермиона попятилась и оказалась на улице. Ей стало страшно.

— Гермиона? — Елена подошла к ней и вопросительно посмотрела на сестру. — Кто этот дядя?

Гермиона молчала, лихорадочно придумывая, чем бы оградиться от профессора. Тот, держа слово, не старался сразу же проникнуть в её сознание, а давал возможность защититься.

— Гермиона, он тебя обижает? — Елена дёрнула Гермиону за подол футболки. — Гермиона?

— Всё хорошо, Елена, всё хорошо, — пробормотала Гермиона, не сводя взгляд с профессора.

— Ну же, мисс Грейнджер! — профессор постучал по косяку. — Попробуйте хоть что-то!

Елена дёрнула Гермиону за футболку ещё сильнее и заставила наклониться. Гермиона повиновалась, и сестра что-то быстро и нечётко зашептала её на ухо. И тотчас же Гермиона нашла то, что должно было остановить профессора. Раз уж убежище у неё жуткое и мрачное, то и защита должна быть такой же. ПОвинуясь её пожеланию, но медленно, будто с неохотой, из тела Елены стали вылезать ножи. Один за другим они покидали её плоть и, повиснув в воздухе, направляла свои лезвия в сторону профессора.

— Недурно, — усмехнулся тот, наблюдая, как перед ним вырастает стена из ножей.

Их было много, слишком много, будто на месте каждого вытащенного ножа появлялось десять таких же ножей, но Гермиона не обращала на это внимания. Елена, казалось, совершенно не чувствовала, что происходит с её телом. Она напевала под нос детскую песенку и строила рожицы профессору Филлиону.

— Мисс Грейнджер, — окликнул он её, когда последний нож покинул тело Елены, а в её теле больше не появилось ни одного нового столового прибора, — сейчас я попробую выйти к вам во двор, а ваша задача удержать ножи в воздухе.

Гермиона кивнула. Ножей было слишком много: она явно перестаралась, и теперь, чтобы удержать их, приходилось концентрироваться на каждом отдельном предмете в частности и одновременно на всей стене в целом. Профессор сделал небольшой шажок и вытянул руку. Попытался отодвинуть один из ножей так, чтобы лезвие не причинило ему вреда, и нож, дрожа и сопротивляясь, начал медленно сдвигаться. Гермиона, почувствовав досаду, представила, как соседний нож прокалывает ладонь профессора, и тотчас же тот, вскрикнув, отдёрнул руку.

— Очень недурно, — довольно кивнул он. — Вы явно решили меня сегодня поразить нестандартным подходом. Ещё раз, и на сегодня закончим!

Гермиона уже дрожала от перенапряжения. Несколько ножей безжизненно упали на землю, нарушив порядок в стене.

— Гермиона, — испуганно вскрикнула Елена, когда профессор взмахом руки отправил на землю с десяток ножей. — Гермиона!

Гермиона тряслась. Позади неё раздался треск: это рухнуло одно из деревьев. Часть ножей на глазах становились пластиковыми, безобидными, и от этого хотелось зарычать от отчаяния и досады.

— Мисс Грейнджер, последний рывок! — подбодрил её профессор, роняя ещё один нож и наступая на него правой ногой.

Гермиона встряхнула головой и все ножи, опустив лезвия под углом к земле, полетели в сторону профессора. Тот без труда увернулся от всех, кроме одного, который задел его левую щёку.

— Закончили! — объявил профессор.

Тренировочный зал быстро заполнил пространство вокруг, вытеснив дворик. Гермиона, тяжело дыша, рухнула на пол, и Гарри моментально подскочил к ней.

— Гермиона, ты как?

— Нормально, — прохрипела Гермиона.

Руки дрожали, и Гарри пришлось самому напоить её водой. Её зубы стучал о край стакана, и часть воды пролилась на шею и футболку, но они не обратили на это внимания.

— Браво! — профессор в очередной раз похлопал в ладоши. — Вы не перестаёте меня удивлять, оба. Директор был прав, когда говорил о впечатляющем потенциале и скрытых возможностях. Думаю, я выбрал верную тактику обучения. На сегодня с вас хватит. Директор и профессор Снейп, права, считают, что вы должны тратить на занятия окклюменцией по несколько часов в день, пока не будете падать в изнеможении, но преподаватель тут я и мне решать, сколько будут длиться наши тренировки. Таких результатов с профессором Снейпом вы могли бы не достичь и через год с его-то методами преподавания и любовью к объяснениям.

Казалось, профессору доставляет удовольствие при каждом удобном случае негативно отзываться о Снейпе, но Гарри и Гермиона не имели ничего против. Им уже было всё равно.

— Мисс Грейнджер, ваше домашнее задание будет схоже с заданием мистера Поттера. Только воспоминания записывайте на фонариках, гирляндах и лентах, которыми украсьте весь двор. Начните так же с трёх воспоминаний, самых простых и незатейливых. В дальнейшем мы подберём с вами лучшие воспоминания, которые вы нанесёте на лезвия ножей, чтобы усилить свою защиту. Ну а с мистером Поттером мы ещё решим, как лучше укрепить его защитный барьер. На сегодня всё. Можете быть свободны. Отдохните хорошенько перед нашим следующим занятием. До свидания.

И профессор, не дожидаясь ответа, покинул тренировочный зал.

Гарри опустился на пол рядом с Гермионой и выдохнул.

— Ты точно в порядке? — он встревоженно смотрел на бледное лицо Гермионы, и морщинка перерезала его лоб. Гермиона прикоснулась к ней кончиками пальцев и провела по коже, будто желая разгладить её.

— Всё хорошо, Гарри. Правда. Я не ожидала столкнуться с тем, что увидела, но… Всё действительно в порядке. А ты как?

— Думал, будет гораздо хуже, — Гарри продолжал внимательно отслеживать малейшее изменение на лице Гермионы, но хмуриться перестал. — Да и сам профессор Филлион оказался на удивление приятным тренером. Боюсь представить, каково бы нам было, начни он вторгаться в наши разумы со всей силы, не жалея и не задумываясь о личном пространстве. А если бы это был Снейп…

— Не думай о нём, — мягко перебила Гермиона, мягко поцеловав его в уголок губ. — У нас сейчас много свободного времени. Пойдём лучше придумаем, чем заняться.

Она первая поднялась на ноги и потянула за собой Гарри. Тот, широко улыбаясь, послушно последовал за ней. Они покинули тренировочный зал и, пройдя по коридору, вышли к лестнице. Уже на середине пролёта Гарри догадался, куда именно направляется Гермиона. Она то и дело оглядывалась, бросая на него смущённые взгляды, но на губах у неё застыла хитрая улыбка. Возле широких дубовых дверей они ненадолго замерли, прислушиваясь, не раздадутся ли из-за них голоса Римуса и Сириуса. Но в помещении по ту сторону дверей было тихо, и они зашли внутрь, моментально оказавшись в облаке ароматов: древний пергамент, кожа, воск. Оба давно уже оценили разнообразие книг в библиотеке Блэков, но вот небольшой диван в дальнем закутке, скрытом от посторонних глаз, они до этого момента не успели оценить. Именно к нему Гермиона и потянула Гарри, где они долго, до самого обеда, немного неловко, но чувственно и нежно целовались, ловя каждый миг, когда им было позволено быть обычными подростками.

В тот вечер, уже засыпая в объятиях Гарри, Гермиона резко ощутила волну ужаса. Необъяснимого и животного, всплывшего из ниоткуда. Её убежище… В нём была деталь, которой не могло никак быть в подсознании. Елена была убита кинжалом безумной цыганки. Так откуда в её теле могли взяться столовые ножи? Почему её подсознание решило ухудшить образ погибшей сестры таким извращённым и жутким способом? Какая-то мысль промелькнула в голове, будто яркая искра, Гермиона попыталась ухватиться за неё, чувствуя, что это важно, очень важно. Но тут же пелена сонливости отвлекла её на какую-то бессмысленную ерунду, и через несколько минут Гермиона уже крепко спала. Во сне она бежала по лугу, усыпанному цветами, а за ней, смеясь и улыбаясь, бежал Гарри.

* * *

Их дни текли плавно и однообразно. Лето медленно приближалось к своей кончине, и вскоре им предстояло вернуться в Хогвартс, где помимо учёбы их ожидали всё те же занятия по боевой магии и окклюменции. И Сириус с Римусом, и профессор Филлион были довольны успехами Гарри и Гермионы. То, что взрослые планировали закончить изучать к октябрю, ребята освоили к середине августа. В редкие часы отдыха Гарри и Гермиона посвящали время только друг другу: они много говорили и ещё больше целовались. Диван в гостиной стал их излюбленным местом и, оцени они раньше его достоинства, оба были уверены, что выбрали бы его в качестве ментального убежища.

Именно на этом диване одним августовским вечером их и застал профессор Снейп. Презрительно скривив губы, он процедил:

— Потрудитесь отлипнуть друг от друга. Думаю, директор будет недоволен, если узнает, как вы проводите время вместо того, чтобы тренироваться.

— Вас это не касается, — грубо бросил Гарри и сильнее прижал к своему торсу Гермиону, сидящую у него на коленях, всем своим видом показывая, что не собирается подчиняться ненавистному профессору.

Гермиона молчала, но прожигала профессора недовольным взглядом. Она не понимала его. После нескольких лет дружелюбного общения, совместной работы, дополнительных занятий как можно было стать таким? Ведь Гарри был прав. Профессор предал Лили Поттер, а тот даже не стал отрицать этого, но и не посчитал нужным признать вину или попросить прощения. Какими бы не были его мотивы, какую бы высшую цель он не преследовал, попроси он искренне у Гарри прощения, объясни, что сожалеет о смерти Лили, ничего бы этого не было. Гарри злился бы, да, но в конце концов смог бы простить профессора, вновь довериться ему, может, не в полной мере, но точно не перевёл их отношения в стадию обоюдной ненависти.

— Наглый щенок! — рявкнул Снейп. Он, похоже, ожидал, что Гарри и Гермиона вздрогнут и всё же вскочат на ноги, напуганные и притихшие, но Гарри лишь нагло усмехнулся.

Ему нравилось это. Нравилось доводить до белого каления Грюма и Тонкс своим поведением, вызывать ярость у профессора Снейпа, заставлять Дамблдора недовольно хмуриться и снимать маску мудрого и спокойного старца. Ему не хотелось, чтобы хоть кто-то из них хотя бы на секунду подумал, что Гарри смирился и подчинился. Нет! Они получат Избранного, но явно не послушного и скромного мальчика. Гарри давно не верил, что сможет победить Тёмного лорда одной светлой душой и желанием отомстить за родителей. Против того зла, с которым ему предстояло столкнуться, могло противостоять лишь другое зло. Если надо, он будет убивать и пытать, ведь, право слово, даже смешно подумать, что против Волан-де-Морта и его армии можно выступить с Протего и Экспеллиармусом. И лишь с самыми близкими он мог себе позволить быть собой прежним. Но этих минут с каждым днём становилось всё меньше и меньше.

— Я проучу тебя, мальчишка, — Снейп в мгновения ока достал палочку и слишком громко вскрикнул, — Легилименс!

Гарри мысленно поблагодарил Сириуса и Римуса за тренировки. Ему хватило секунды, чтобы оттолкнуть Гермиону в сторону и, направив палочку на Снейпа, произнести:

— Протего!

Его словно засосало в водоворот и выбросило в чужое сознание. Тотчас же он почувствовал сильное давление, будто кто-то пытался выдавить его, но он успел увидеть свою маму: молодую и заплаканную, прижимающую к груди сына. Комната, в которой они стояли, была размыта: похоже, профессор всеми силами стремился избавиться от Гарри в своём воспоминании, но по какой-то непонятной причине ему это не удавалось. При взгляде на маму Гарри ощутил невыносимую горечь, и, сжав зубы, с трудом сдержал то ли стон, то ли вой. Он не доставит Снейпу такого удовольствия, нет! Он не покажет чёртовому профессору свою слабость и боль.

— Северус! Дамблдор не отпустил меня, не отпустил! Я не знаю, как он узнал про Италию, но… Это уже не важно. Пообещай мне! — Лили сделал шаг к уродливому высокому юноше, в котором Гарри без труда узнал Снейпа. — Северус, пообещай, что если со мной что-то случится, ты позаботишься о Гарри! Ради нашей дружбы!

— Обещаю, — это было всё, что успел расслышать Гарри, прежде чем его выбросило из сознания Снейпа.

Они стояли друг напротив друга, тяжело дыша. Гермиона стояла возле Гарри, направив на Снейпа палочку, но пока не спешила произносить заклинание. Она не знала, что произошло, но догадывалась, что Протего как-то отразило заклинание профессора и позволило Гарри самому проникнуть в чужой разум.

— Убирайтесь, — лучше бы голос Гарри звучал с ненавистью и злостью! Но от того, как безжизненно он прозвучал, Гермиона была готова голыми руками задушить Снейпа. — Убирайтесь из моего дома.

— Вашего дома? — губы Снейпа исказила насмешливая улыбка.

— Ты слышал, что сказал мой крестник, — Сириус появился неожиданно из-за стеллажа, направив на Снейпа палочку. — Убирайся из нашего дома, Нюниус. И не смей больше сюда заявляться. Я сегодня же закрою тебе сюда доступ.

— Дамблдор тебе не позволит, — лениво протянул Снейп, презрительно глядя на Сириуса.

— Родовая магия намного сильнее Дамблдора, — Сириус хищно оскалился. — И тебе нечего здесь делать. Убирайся, пока я не приказал эльфам вышвырнуть тебя.

Снейп переводил злобный взгляд с Сириуса на Гарри, а с Гарри на Гермиону. Та упрямо смотрела прямо на него, и палочка в её пальцах и не думала дрожать. Гарри смотрел так, будто Снейп был не больше, чем навозная муха — уродливая и жирная. А Сириус… было похоже, что тот вот-вот обратиться собакой и раздерёт клыками тощую шею Снейпа.

Злобно фыркнув, Снейп развернулся на каблуках и покинул библиотеку. На пороге он замер и громко сообщил:

— Дамблдор сейчас же узнает об этом. Готовьтесь к последствиям.

Раздался грохот захлопнувшейся двери.

— Дамблдор будет недоволен, — печально покачал головой Сириус. — Вы как, целы?

— Да.

— Ну и славно. Идите лучше к себе, пока ещё кто-то не решил наведаться к нам. А я пока наложу заклинания на все камины и двери, чтобы эта сволочь больше ни разу сюда не зашла. И как вы терпели его столько лет?

— Он казался нормальным, — хрипло произнёс Гарри. — И я верил, что он действительно хороший человек, иначе бы не стал просить о дополнительных занятиях, не уделял столько времени исследованиям в его лаборатории. Всё было прекрасно, пока… — он мотнул головой. И без слов было понятно, что хотел сказать Гарри. — Не могу поверить, что сегодня он показал своё истинное лицо.

— Pelle sub agnina latitat mens saepe lupina⁽¹⁾, — пробормотала Гермиона.

Вслед за Сириусом они покинули библиотеку и до следующего дня ни Гарри, ни Гермиона не произнесли более ни слова.

1) Русский аналог — волк в овечьей шкуре.

Вернуться к тексту

Глава опубликована: 14.02.2023

Глава 30

Первого сентября на платформе 9 и ¾ было непривычно тихо. Родители — бледные и встревоженные — крепко обнимали своих детей и, косясь на авроров, выстроившихся вдоль платформы, заталкивали любимых чад в поезд. Никто не смеялся, не радовался долгожданной встрече с друзьями: казалось, весь воздух был пропитан тревогой и страхом перед сложным будущим. С момента воскрешения Волан-де-Морт практически не давал о себе знать, но тут и там ходили слухи о загадочных смертях, похищениях, побегах Пожирателей из Азкабана. В Хогвартс был отправлен отряд мракоборцев для охраны студентов, а походы в Хогсмид запрещены, как и занятия по уходу за магическими существами за пределами территории школы.

Гарри и Гермиона сидела в купе и напряжённо вглядывались в толпу учеников и взрослых. Ни Рона, ни Невилла они пока не увидели.

— Уверен, с ними всё в порядке, — раз в двадцатый произнёс Гарри, нервно лохматя волосы. — Может, они уже в поезде.

— Гарри, мы прибыли самыми первыми, — Гермиона покачала головой, — мы бы ни за что их не пропустили.

Дамблдор действительно устроил так, что под конвоем из десяти авроров Гарри и Гермиона из дома Сириуса отправились на вокзал намного раньше отправления поезда. Их напоили оборотным зельем, а школьные чемоданы уменьшили в размерах и спрятали в карманы одежды, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Теперь они больше двух часов не отрывали взглядов от барьера, ведущего в маггловскую часть Лондона, надеясь наконец увидеть своих друзей. И Гарри, и Гермиона понимали, что Рон и Невилл, не получившие ни одного письма от них, будут обижены и злы, и были готовы долго и подробно рассказывать о том, что произошло с ними за это время. Оба были уверены, что друзья простят их, но всё же волновались, будто перед экзаменом.

— Вон они! — вскрикнула Гермиона.

Действительно, на платформе появилось семейство Уизли, Невилл и его бабушка — суровая и властная женщина, одетая в причудливое зелёное платье и жуткую шляпку, перья которой развивались на ветру. Рон и Невилл что-то обсуждали, бросая хмурые взгляды в сторону поезда, и Гарри, открыв окно, высунулся в него и громко прокричал:

— Рон, Невилл!

Но они не услышали и не заметили Гарри. Быстро попрощавшись с родными, они, сдав чемоданы, зашли в соседний вагон и пропали из виду.

— Можем отправить им журавлика с запиской, — предложила Гермиона, доставая из сумки пергамент и авторучку, запас которых всегда был у неё с собой. — Напишем, в каком мы купе. Уж записку-то они точно заметят.

Гарри, закусив губу, кивнул. Чувство тревоги неприятно сдавило грудь, но он отогнал его усилием мысли. Призрачные стены гостиной дома номер 4 по Тисовой улице всплыли где-то на задворках сознания, даруя спокойствие и безмятежность. Это упражнение давалось и ему, и Гермионе с огромным трудом, и пока оба могли поднимать окклюментный щит для подавления нежелательных эмоций лишь на несколько секунд, но профессор Филлион был очень доволен и этими успехами. Он в целом часто хвалил ребят, чем удивлял и радовал их. После сурового и строго Снейпа, который не был щедр на похвалу и комплименты, Филлион казался просто ангелом. Он был деликатен и вежлив, особенно когда они перешли к защите воспоминаний. И пусть Гарри пытался скрыть от него обычный завтрак с Сириусом и Римусом, Филлион вёл себя так, будто и эту информацию считал слишком личной. Когда Филлион погружался в его сознание, Гарри мог ощущать, как профессор мягко, едва касаясь, пытается просмотреть воспоминания, давая Гарри возможность сориентироваться и создать щит. Дамблдор, который навестил их после инцидента со Снейпом, выразил своё недовольство, сказав, что Филлион слишком мягок, и никто из Пожирателей церемониться с Гарри и Гермионой в случае чего не будет. На что Филлион, пожав плечами, сообщил, что не считает насилие лучшей тактикой. Нужно радоваться, что у Гарри и Гермионы есть возможность освоить окклюменцию в спокойных, тепличных условиях. Поняв все тонкости и нюансы, они смогут без паники научиться запирать своё сознание от чужого вмешательства, и даже в чрезвычайной сиутации не растеряются, а уже машинально сделают всё, что нужно. Про Снейпа Дамблдор упомянул вскользь:

— Профессор Снейп сообщил, что у вас с ним возник конфликт. К сожалению, хозяин здесь — Сириус, и я не в праве указывать ему, кого впускать в дом, а кого нет. Но вы неправы, Гарри и Гермиона.

Гермионе пришлось больно стиснуть руку Гарри, чтобы тот не ответил директору.

Записка была написана, журавлик сложен и отправлен в полёт в соседний вагон, а Гарри и Гермиона, удобно устроившись на сиденье, стали ждать. Но не через пять, ни через десять минут Невилл и Рон не пришли. Не появились они и через час. Когда дверца купе резко отворилась, а на пороге оказалась продавщица с тележкой, Гарри процедил сквозь зубы:

— Не нравится мне это.

— Будете что-то брать, милые? — продавщица приветливо улыбнулась и подкатила тележку ближе.

Заметив заинтересованный взгляд Гермионы, Гарри набрал целую гору сладостей и высыпал их на сидение рядом с Гермионой. Её любовь к сладкому казалась Гарри милой, и он был готов хоть каждый день засыпать её вкусностями, лишь бы она улыбалась так искренне и по-детски. Это был последний островок мирной и обычной жизни, наполненной банальными радостями.

Уже на платформе Гарри и Гермионе смогли нагнать Рона и Невилла.

— Ребята, привет! Вы чего не ответили на записку? — Гарри радостно улыбнулся, надеясь, что Рон и Невилл ответят тем же.

Но те, смерив друзей презрительными взглядами, молча отошли в сторону и затерялись в толпе студентов.

— Это что было? — выдавил Гарри, ошарашенно смотря на Гермиону.

— Не знаю, — та выглядела растерянно. — Давай попробуем с ними в гостиной после банкета поговорить?

Гарри в ответ лишь кивнул. Он с трудом верил, что Рон и Невилл настолько обиделись из-за отсутствия писем. Напротив, они должны были налететь с вопросами, что же такого произошло, ведь это было как раз в их духе: сначала выяснить причины, а потом уже решать, действительно ли стоит обижаться. Было неприятно и страшно, и Гарри казалось, будто он летит с крутого склона, кувыркаясь и натыкаясь на камни и сучья, а внизу чёрная яма, из которой невозможно будет выбраться. Окклюментный щит никак не хотел подчиняться его воле, и всю дорогу от станции до школы Гарри крепко стискивал Гермиону в объятиях, пытаясь хоть как-нибудь успокоиться. Но даже присутствие Гермионы рядом не помогало, и от того Гарри чувствовал себя ещё хуже. Что-то подсказывало ему, что школа теперь станет для него тюрьмой, навеки потеряв свой сказочный и прекрасный облик. Там его ждал директор, готовый жертвовать всеми для общего блага, и Снейп, предавший его мать, а теперь ненавидящий его и Гермиону.

Зайдя в Большой зал и старательно игнорируя шепотки и взгляды, Гарри и Гермиона первым делом взглянули на стол преподавателей. Весь профессорский состав был в полном составе, а рядом с профессором Спраут теперь сидела незнакомая женщина. Было заметно, что она довольно низкая, средних лет. Лицо чем-то напоминало жабу, а ярко-розовый бант издалека был похож на стрекозу. Такого же цвета мантия плотно облегала полную фигуру и, судя по скованным движениям незнакомки, была не подходящего размера. Незнакомка внимательно слушала профессора Спраут и мягко улыбалась, то и дело бросая внимательные взгляды на собирающихся учеников.

Стоило Гарри и Гермионе сесть на их привычные места, как Рон и Невилл демонстративно сдвинулись в сторону, чтобы не сидеть напротив них, и тут же завели чересчур оживлённый разговор с Дином и Симусом. Гарри поджал губы. Поведение друзей казалось ему ребячеством, слишком глупым для их возраста. Если он и Гермиона чем-то провинились, Рону и Невиллу следовало напрямую об этом сообщить, а не демонстративно бойкотировать их.

— Спокойно, Гарри, — тёплое дыхание Гермионы обожгло ухо и шею, отчего по телу тут же побежали мурашки, а в животе что-то затянулось в тугой узел. — Мы со всем разберёмся.

Гарри лишь кивнул. Ответить он не успел: началась церемония распределения новых учеников. Его не особо интересовали первокурсники, поэтому слушал он вполуха, изредка слабо хлопая в ладони, когда к столу Гриффиндора присоединялся кто-то из детей. Ему хотелось поскорее оказаться в гостиной и наконец вытащить из друзей правду. В конце концов, не могло же дело быть в отсутствии писем… К тому же, друзья сами ему не писали, и он имел такое же право обижаться на них.

После распределения Дамблдор поднялся со своего места, и в зале тут же наступила тишина.

— Наступили тёмные времена, — голос директора звучал серьёзно. — Все вы знаете, что случилось несколько месяцев назад. Лорд Волан-де-Морт возродился и теперь готов развязать войну. К сожалению, все вы оказались в эпицентре событий, и, боюсь, некоторые из вас не смогут пережить грядущую войну.

— Что он несёт? — зло процедил Гарри, но Гермиона лишь ошарашенно пожала плечами.

Ученики выглядели не менее удивлёнными, но никто не осмеливался выдавить ни звука.

— Мы приложим все усилия, чтобы обучение в Хогвартсе прошло для вас безопасно и спокойно. Министерство позаботилось о дополнительной охране Хогвартса, поэтому теперь на территории и в замке постоянно будут находиться авроры и мракоборцы, готовые в любой момент встать на вашу защиту и эвакуировать вас в безопасные места. В связи с тревожной ситуацией все выходы за территорию охранного купола запрещены. Чтобы ни у кого не было соблазнов, я наложил дополнительные чары, и попытка выйти за защищённую территорию обернётся для вас серьёзными ожогами. Надеюсь, это остановит вас от глупых и безрассудных поступков. Это касается всех путей, ведущих из замка, — многозначительно добавил Дамблдор и, Гарри был уверен, посмотрел на близнецов Уизли. — Кроме того, теперь занятия по уходу за магическими существами будут проходить рядом с замком, выход в Запретный лес запрещён даже в сопровождении преподавателя.

Было слышно, как Хагрид горестно вздохнул.

— Надеюсь, что вы ответственно отнесётесь к этим правилам. Так же хочу представить вам Долорес Амбридж, которая будет выполнять роль школьного психолога. Она поможет справиться вам с тревогой и страхом, поэтому смело обращайтесь к ней, если будете чувствовать себя плохо из-за сложившейся ситуации, — незнакомка поднялась со своего места и приветливо улыбнулась ученикам. — На этом у меня всё. Да, мистер Поттер, мисс Грейнджер, зайдите ко мне после банкета.

Всё. Ни пожелания удачи, ни странных и забавных фраз. Сухо и жёстко, будто инструктаж в военном лагере, а не школе чародейства и волшебства.

— Школьный психолог? — Гермиона недовольно поджала губы. — Похоже, министерство всерьёз опасается ухудшения ситуации. Если сейчас начнутся активные военные действия, многим ученикам может потребоваться поддержка и помощь специалиста.

— Да и Дамблдор не настроен оптимистично, — покачал головой Гарри. — Напрямую заявить всем нам, что кто-то из нас не переживёт войну… Надо усерднее тренироваться, Гермиона, чтобы как можно скорее покончить со всем этим, — с отчаянием выдавил он, чувствуя желание разрыдаться.

Тут же в голову пришла мысль, что Дамблдор не позволит ему обратиться за помощью к Долорес Амбридж, как бы Гарри не нуждался в ней.

* * *

После банкета, проводив взглядом убежавших Рона и Невилла, Гарри с Гермионой отправились к директору. Тот уже ждал их за своим столом.

— Присаживайтесь, — указал он на стулья для посетителей. — Чаю?

— Нет, спасибо, — за двоих ответил Гарри. Что-либо пить и есть из рук директора он не стал бы даже под угрозой смерти.

— Как хотите, — пожал плечами Дамблдор. — Как я уже сказал, наступили тяжёлые времена. И для вас двоих особенно тяжёлые. Я рассчитываю на ваше благоразумие и усердие, поэтому ожидаю, что к концу году вы оба достигнете приемлемого уровня. В конце декабря мы проведём экзаменационные испытания, и если я останусь недоволен, придётся увеличить нагрузки и часы занятий. Мы не можем позволить себе отдых и расслабление, думаю, вы оба это понимаете. Помимо отличной учёбы я ожидаю от вас полной отдачи на каждом вашем занятии. Забудьте, что есть такие понятия, как выходные, отдых и развлечения. Единственное, что вы можете себе позволить — перерывы на сон и приёмы пищи, не более. Для облегчения вашей жизни я уже связался с Роном и Невиллом от вашего лица, сообщив, что вы не желаете более тратить время на бессмысленную дружбу.

— Вы что?..

Гарри вскочил, и стул с грохотом опрокинулся на пол. Гермиона тут же оказалась возле него, но Гарри даже не заметил. Его душила ярость, она разрасталась колючим, огненным комом в горле, рвалась наружу, желая уничтожить ненавистного старика, который сумел испоганить всю привычную жизнь. Он уже не помнил ничего из того, что говорил ему профессор Филлион, он даже не попытался спрятать эмоции за стеной, скрыть от Дамблдора, как сильно тот его ранил этим признанием. То, что Гарри так долго держал под замком, пытался заглушить, вырвалось наружу. Обжигающая волна прокатилась по кабинету, и от неё разлетелись на мелкие осколки стёкла, и в комнату тут же ворвались холодные порывы ветра, книжные стеллажи превратились в гору щепок, а книги — драгоценные и древние фолианты — оказались свалены в кучу. По полу катались непонятные устройства, которые Дамблдор держал на полках, а в дальнем углу обиженно закричал феникс, которого снесло с его насеста. Директор успел пригнуться, и тяжёлый дубовый стол, явно защищённый заклинаниями, спас Дамблдора от удара. Гермионе повезло меньше всего: её подхватило и отшвырнуло прочь. Она с глухим хрустом свалилась врезалась в стену и упала на пол без движения.

— Гермиона! — пронзительный крик, как показалось Гарри, звучал откуда-то с улицы, и ещё одна волна неконтролируемой магии прокатилась по комнате.

Ненавидя самого себя, проклиная за несдержанность, Гарри бросился к Гермионе. Всё её лицо и руки были покрыты ожогами, правая нога была неестественно выгнута, а дыхание, рванное и хриплое, казалось было готова оборваться в любую секунду.

— Гарри-Гарри, — покачал головой Дамблдор, поднимаясь на ноги. — Разве так можно? Ты уже взрослый, и магические выбросы для тебя — позор. Я поговорю с профессором Филлионом. Твои успехи явно намного хуже, чем он рассказывал.

Гарри не слушал его. Очень осторожно он взяла Гермиону на руки, и тут же болезненно поморщился, когда она застонала.

— Мы не закончили, Гарри, — жёстко произнёс директор. — Нам есть, что ещё обсудить. Мисс Грейнджер может и подождать…

— Закончили, — отрезал Гарри и, пнув ногой дверь, вышел из кабинета.

Вслед ему полетел возмущённый крик феникса.

* * *

Мадам Помфри хлопотала над Гермионой уже несколько часов. Перелом ноги оказался не опасным, поэтому, напоив Гермиону костеростом, колдоведьма принялась залечивать обожжённую кожу. Гарри сидел рядом и, раскачиваясь взад-вперёд, не отрывал взгляда от любимой. Ожидал ли директор подобного исхода, рассказывая о своём поступке? Знал ли он, что это доведёт Гарри до срыва, планировал ли Дамблдор это, желая ещё сильнее подчинить себе Гарри, внушив ему чувство вины за причинения вреда Гермионе? Гарри не удивился бы, окажись это действительно так. Уж очень спокоен был чёртов старик, слишком быстро он спрятался от магического выброса. О, он точно знал, что Гарри на грани! Знал и воспользовался этим, ни на миг не подумав, чем всё может закончиться. Гермиона могла… Гарри застонал и обхватил голову руками. Он причинил боль Гермионе. Он навредил ей. Сделал то, чего клялся никогда не делать. Нельзя было поддаваться на провокацию, нужно было быть мудрее. Эмоции не помогут ему в этой войне, потому нужно уметь переносить любые удары судьбы, благо, Дамблдор мастер в причинении боли и выведению из равновесия.

— Мистер Поттер, не корите себя, — мадам Помфри похлопала его по плечу. — С мисс Грейнджер всё будет в порядке, обещаю. К утру от ожогов не останется и следа. Не знаю, что послужило причиной, но выброс такой силы никто не смог бы подавить, даже могущественный взрослый волшебник, уж поверьте мне. Вам стоит хорошо отдохнуть, мистер Поттер, если не хотите днём свалиться с истощением. Я дам вам зелье, можете на ночь остаться здесь. Заодно будете рядом с Гермионой.

Гарри подчинился, хотя больше всего на свете желал всю ночь просидеть у постели Гермионы, не сводя с неё глаз. Когда она очнётся, ему придётся вымаливать у неё прощения. Он боялся до ужаса, что после случившегося Гермиона отвернётся от него, испугается, но он был готов принять это. У него была целая ночь впереди, чтобы свыкнуться с мыслью, что он может остаться один.

* * *

В кабинете было темно. Уже неделю здесь проходили беседы доктора Амбридж с учениками. Для их же спокойствия на комнату было наложено заклинание, благодаря которому Долорес не могла идентифицировать посещающих её учеников. Она просто выслушивала их, давала советы и помогала с тревогами и страхами. Ей нравилась работать с детьми, поэтому когда министр Фадж, а по совместительству её хороший друг, предложил поехать в Хогвартс для моральной поддержки детей, она ни секунды не колебалась. И теперь каждый день она вносила свой скромный вклад в борьбу против Волан-де-Морта, помогая детям свыкнуться с новой реальностью.

Ученик, сидящий где-то перед ней, вызывал много вопросов. Он приходил уже третий раз: первые две встречи он просто молчал, изредка всхлипывая. Долорес предполагала, что он с третьего курса, возможно, гриффиндорец, но угадать не пыталась. И только сегодня мальчик заговорил.

— Мне страшно, — его голос, слегка искажённый заклинанием, чтобы не заглушать эмоции детей, был полон отчаяния. — Мне так страшно!

— Это нормально, мой милый, — мягко ответила Долорес. — В страхе нет ничего постыдного, и я рада, что ты наконец признался вслух в том, что боишься. Можешь рассказать мне, что именно тебя страшит?

— Я боюсь за маму, — голос дрогнул, раздался тихий всхлип. — Боюсь, что её убьют.

— Почему её должны убить? — осторожно поинтересовалась Долорес.

— Она будет в первых рядах тех, кто вступит в военные действия, — мальчик судорожно выдохнул.

Долорес могла представить, как мальчик, совсем ещё юный, стискивает руки или нервно лохматит волосы. Ей не нужен был свет, чтобы понять, как ведёт себя её собеседник. Теперь она была уверена, что мама у ученика — мракоборец или аврор. Возможно, отца у мальчика нет, ведь тогда бы он наверняка боялся и за него. Долорес пока не представляла, как стоит вести беседу, стоит ли продолжать задавать вопросы о маме или необходимо узнать о состоянии самого ученика. Необходимо было время, чтобы выбрать нужную тактику.

— А ещё я боюсь директора, — теперь голос звучал неуверенно, будто мальчик не знал, стоит ли произносить подобное вслух.

— Директор Дамблдор? — удивилась Долорес. — Почему?

— Не знаю, — мальчик явно пожалел о сказанном. — Просто боюсь.

Теперь Долорес начала сомневаться. Мальчик, похоже, плохо знал директора. Может, он с первого курса? За неделю новые ученики не успели ещё хорошо узнать директора, а после речи первого сентября многие были сбиты с толку.

— Не стоит бояться директора, — мягко ответила Долорес. — Альбус Дамблдор один из величайших волшебников, победивший самого Гриндевальда, темнейшего мага в истории. Да, сейчас директор суров и печален, но, поверь, он никогда не навредит своим ученикам. Уверена, за вас он готов отдать свою жизнь.

Мальчик ничего не сказал, но Долорес показалось, что тот в ответ скептически хмыкнул. Но она могла и ошибиться. Больше за ту встречу мальчик ничего не сказал. Он молчал, пока его время не вышло. Напоследок он пожелал Долорес хорошего дня и сообщил, что обязательно вернётся. Когда за ним закрылась дверь, Долорес устало провела ладонью по лицу. Её душа болела за каждого ребёнка, находящегося в школе, и каждая беседа отзывалась в её сердце щемящей болью. Увы, ей не суждено было завести собственных детей, потому всю свою жизнь она посвятила заботе о чужих детях, и здесь, в Хогвартсе, она чувствовала себя как никогда нужной и необходимой. Но больше всего она ждала в своём кабинете Гарри Поттера. Мальчика, которому была уготована особая миссия, тяжёлая и страшная. Придёт ли он к ней? И сможет ли она опознать его среди десятков других учеников?

Глава опубликована: 07.03.2023

Глава 31

К утру Гермиона, так и не пришедшая накануне вечером в себя, стала выглядеть намного лучше. Исчезла мертвенная бледность, дыхание выровнялось, и Гарри, не отрывая взгляда, наблюдал, как размеренно приподнимается её грудь на каждом вдохе, и молился, чтобы она продолжала дышать так же умиротворённо и спокойно. Её жуткие хрипы до сих пор отдавались эхом в голове, царапали мозг и заставляли задыхаться от чувства вины. Он злился на Дамблдора, который спровоцировал выброс, но сильнее Гарри злился на самого себя за слабость. Неужто от Дамблдора следовало ожидать чего-то иного? И почему Гарри сразу не заподозрил, что в странном поведении Рона и Невилла виноват именно директор, а не какая-то глупая и необоснованая обида?

— Она такая красивая, когда спит, не так ли? — раздался спокойный голос директора за спиной, и Гарри резко вскочил на ноги. Ярость, что вчера была готова сжечь дотла директорский кабинет, сейчас напоминала беспомощного котёнка, который шипит и жалобно пищит, и в эту минуту Гарри был рад этому. Так было намного легче спрятаться в гостиной, созданной его сознанием, и оттуда, сидя с ногами на диване, общаться с ненавистным директором. — Жаль, что она пострадала из-за твоего неумения контролировать эмоции. Но это убедило меня, что я поступил правильно. Рон и Невилл, конечно, неплохие ребята, но они слабые и беспомощные. Они будут твоим балластом в этой войне, и вместо того, чтобы полностью отдаваться борьбе, ты будешь тратить на них время и силы. А никому это не нужно. Именно поэтому я написал им письмо от твоего имени, в котором объяснил, что вы с Гермионой более не можете продолжать общение, так как считаете их обузой. Не буду повторять слово в слово, что было написано, суть я тебе уже передал. Когда закончится война, вы с Гермионой сможете возобновить дружеские отношения, если, конечно, все выживите. Пойми, Гарри, сейчас не время для подростковых взбрыков. Твои интересы никого не волнуют, как никого не волнуют интересы Гермионы, Сириуса, Люпина и многих других людей. Наша единственная задача — победить Волан-де-Морта. Если сейчас позволить себе жить на полную катушку, отдаваться соблазнам и потакать своим желаниям, то через несколько месяцев никого из нас уже не будет в живых. Твои отношения с Гермионой, как мне известно из надёжного источника, приобрели излишне романтический характер. Я бы мог прямо здесь и сейчас стереть тебе память о ней, о твоих чувствах, но мученики-возлюбленные могут помочь куда лучше, чем просто одинокий мальчишка-избранный. Мы набираем сторонников, Гарри, и они должны знать, за кем пойдут и ради кого будут сражаться. Будь у нас несколько лет в запасе, я бы заставил вас обзавестись ребёнком, но, увы, для такого плана у нас нет времени.

— Вы больны, — выдавил Гарри. — Вы понимаете это? Вы просто сумасшедший…

— Ну что ты, Гарри, — Дамблдор широко улыбнулся. — Я абсолютно здоров. Ты слишком мал и глуп, чтобы строить военные тактики и продумывать способы привлечения союзников. Как думаешь, почему у твоих родителей посреди войны и в столь юном возрасте появился ребёнок? Нам нужен был символ. Символ будущего, то, ради чего мы должны были сражаться до конца. Таких детей было около двух десятков, но подошёл только ты.

— Подошёл? — Гарри хрипло рассмеялся. — Чем же именно? И только не говорите, что вы заставили кучу людей завести детей только для того, чтобы хоть кто-то из них подошёл под описанного в Пророчестве Избранного.

— Разве это важно? — покачал головой Дамблдор. — Всё это дела минувшего прошлого, не стоит забивать себе этим голову Гарри. Сейчас у нас другая война и другие способы побеждать. А пока отдыхай. Занятия начнутся только через два часа, у тебя есть время немного поспать и успеть собраться на завтрак. И, надеюсь, не нужно объяснять, что случится, если ты расскажешь Невиллу и Рону правду?

Семья. Его семья в лапах Дамблдора, и Гарри про это не способен забыть. Любой неверный шаг, и он уже никогда не увидит дядю с тётей и Дадли. Гарри заставил себя кивнуть и сквозь зубы как можно вежливее процедить:

— Разумеется, директор.

— Вот и славно, мой мальчик. Я рад, что мы друг друга поняли.

«Ни черта ты меня не понял!» — мысленно закричал Гарри в спину Дамблдору. Двери лазарета с глухим стуком закрылись, и Гарри вернулся к Гермионе.

Ребёнок… Гарри ещё не думал об этом, но где-то в глубине души мечтал, что когда всё закончится, они с Гермионой поженятся и когда-нибудь, спустя достаточное количество времени, возможно и заведут ребёнка. Эта мечта была слишком расплывчатой и не оформленной в чёткую картинку, он даже не мог представить их с Гермионой будущий дом, и пока разгоралась война, пока Дамблдор игрался с ним, как с марионеткой, не стоило и думать всерьёз о чём-то подобном.

Что чувствовали его родители, когда их заставили родить ребёнка? Были ли они готовы в двадцать лет не только воевать, но и становиться родителями, брать на себя ответственность за жизнь маленького и беспомощного существа? Или они не подозревали, что Гарри — всего лишь часть плана Дамблдора, и потому наслаждались теми крупицами обычной мирной жизни, что им отсыпала судьба?

Гермиона заворочалась, и Гарри ощутил, как волнение узлом стягивает внутренности. Он ждал и боялся этого мгновения, когда Гермиона откроет глаза и посмотрит на него: со злостью и обидой или же с пониманием и любовью.

— Гермиона? — голос не слушался, а стены мысленной гостиной дрожали, грозясь обрушиться обломками, что уже не помогут ему.

— Гарри? — Гермиона открыла глаза и с удивлением обвела лазарет туманным взглядом. — Что случилось?

— Ты… ты не помнишь?

Гарри нечасто оказывался на подобном перепутье. Какой шанс скрыть от Гермионы правду и придумать что угодно, любую причину, по которой она очнулась не в спальне, а в Больничном крыле. Так легко было сказать, что она упала с лестницы или просто потеряла сознание на ужине от усталости, что угодно, лишь бы не напоминать, кто стал виновником её травм! Гермиона поверит ему, непременно поверит, и не станет проверять достоверность информации, но Гарри не мог так поступить. Не с Гермионой. Даже если она оттолкнёт его и не захочет более иметь с ним ничего общего, он был обязан сказать правду.

— Я помню, что мы пошли к Дамблдору, — Гермиона нахмурилась. — А дальше темнота. Что произошло, Гарри?

— Дамблдор объяснил поведение Рона и Невилла, — это было похоже на поездку на американских горках, когда вагончик поднялся на самый верх и, застыв в неустойчивом положении, вот-вот полетит вниз к земле с огромной скоростью, заставляя сердца тех, кто в нём сидит, сжаться в страхе перед возможной гибелью. — И я не… совладал с эмоциями. Прости меня, Гермиона! — Гарри закрыл лицо руками, не в силах смотреть на любимую девушку. — Я не хотел, чтобы ты пострадала! Всё должно было пойти совсем иначе, поверь…

— У тебя случился выброс магии, — Гермиона не спрашивала. Она минуту молчала, что-то напряжённо обдумывая, а затем губы её дёрнулись в слабой попытке улыбнуться. — Всё в порядке, Гарри, — Гермиона села и попыталась ладонями дотянуться до него, но Гарри испуганно отстранился. — Ты чего?..

— Я чуть не убил тебя, Гермиона, — глядя в сторону, глухо ответил Гарри. — И после этого ты так спокойно говоришь, что всё в порядке?

— Ты же не виноват. Такое могло случиться с кем угодно. Судя по тому, что находились мы у директора, ничего хорошего он тебе не сообщил. А ты и так слишком долго подавляешь в себе злость и ненависть. Это как с обскуром: оно пожирает тебя изнутри, а в момент сильного напряжения вырывается наружу и уничтожает всё на своём пути. Эмоции по силе ничуть не уступают магии, Гарри, а порой они куда мощнее и разрушительнее, чем заклинания, что мы используем. Ты не должен себя винить, слышишь! Будь я на твоём месте, ты бы возненавидел меня?

— Нет, конечно, — покачал головой Гарри. — Но это неправильный аргумент. Да и ты бы никогда не оказалась на моём месте.

Гермиона не ответила. Смутная мысль, будто воспоминание о старом кошмаре, промелькнула в её голове, заставив вздрогнуть, но тут же исчезла, оставив после себя шлейф напряжения и непонимания. Гермиона часто теперь ощущала подобное, после начала занятий окклюменцией. Будто что-то в её подсознании рвалось наружу, из тех глубин, на которые она не могла опуститься даже с самыми продуманными и лучшими ментальными практиками. И, чёрт возьми, Гермиона не желала знать, что именно подавляет её разум.

— О, вы пришли в себя! — радостный голос мадам Помфри заставил обоих вздрогнуть.

Гарри, нервными и резкими движениями лохматя волосы, наблюдал, как мадам Помфри накладывает диагностические чары и внимательно осматривает Гермиону. Лицо у колдоведьмы было спокойным, и только поэтому Гарри не начал засыпать её вопросами о состоянии Гермионы. Если мадам Помфри не выказывает тревоги или недовольства, то всё должно быть хорошо.

— Что ж, все негативные последствия я убрала, — наконец произнесла женщина, выпрямляясь и убирая палочку. — Я бы рекомендовала ближайшие дни не перетруждаться, но, боюсь, директор и слушать меня не будет, — она недовольно поджала губы. — Он утверждает, что ваши занятия очень важны и не допускают перерывов. Но, мисс Грейнджер, я очень прошу вас всё же внимательнее отнестись к своему здоровью и в случае малейшего недомогания приходить ко мне. Я дам вам несколько укрепляющих зелий, профессор Снейп как раз вчера принёс мне партию лучших снадобий.

— Не нужно, — резко вскинула голову Гермиону, и тут же, заметив растерянный вгляд мадам Помфри, виновато улыбнулась, — простите! Я не хотела, чтобы это прозвучало так грубо. Я предпочту самые обычные зелья, уверена, вы пользуетесь не только теми, что варит… профессор.

— О как, — мадам Помфри казалась обескураженной. — Но зелья, приготовленные профессором, намного эффективнее! Разве вы не…

— Не волнуйтесь, меня вполне устроит лекарство, приготовленное аптекарем из Хогсмида, — Гермиона улыбнулась. — Не стоит тратить на меня драгоценейшие запасы, — мадам Помфри не уловила в её голос издевательских ноток, а Гарри с трудом сдержал ухмылку.

Это было так по-детски глупо, но ему нравилась подобная манера поведения, когда дело касалось чёртового зельевара. Она была подобием компенсации за украденную беззаботную жизнь, лишённую привычных развлечений.

— Хорошо, — наконец кивнула мадам Помфри. — Очень жаль, что вы отказываетесь, но я не в силах вас заставить. В конце концов, лекарство-то вы выпьете, а это главное. Можете отправляться к себе в гостиную.

Гермиона выпила лекарства, поблагодарила мадам Помфри и, слегка пошатнувшись, встала на ноги. Гарри тут же оказался рядом, но не решился до неё дотронуться, поэтому Гермиона, нежно улыбнувшись, сама взяла его за руку и потащила прочь из лазарета.

В коридорах было безлюдно и тихо. Портреты мирно спали, заняв свои рамы, приведений не было видно, а за окном медленно занимался рассвет.

— Ты будешь скучать по этому месту? — нарушила молчание Гермиона, останавливаясь возле одного из окон.

— Не знаю, — пожал плечами Гарри, вставая рядом с ней. — Сложно сказать. Боюсь, когда всё закончится, я в целом не захочу оставаться в Англии. Не после того, что уже произошло, и того, что нас ожидает. Год назад я бы тебе ответил утвердительно, но сейчас… Слишком неприятные ассоциации с этим местом.

— Мы уедем, — прошептала Гермиона, — обязательно уедем. Найдём твою семью и сбежим туда, где нас никто не найдёт и не узнает.

— Звучит волшебно, — еле слышно прошептал в ответ Гарри и осторожно, будто сомневаясь, что ему позволено, поцеловал Гермиону.

Это был тоскливый и полный отчаяния поцелуй, будто жалкая попытка притвориться обычными школьниками, что прячутся в тёмных нишах от преподавателей и старост. Казалось бы, так просто было бы представить, что войны нет, где-то там ходит профессор МакГонагалл, выискивая нарушителей порядка, а впереди долгие месяцы пусть и напряжённой, но увлекательной учёбы. Но даже овладев окклюменцией, ни Гарри, ни Гермиона не были способны представить себе нечто подобное.

* * *

Странные это были недели. В коридорах постоянно встречались мракоборцы, с мрачными выражениями лиц патрулирующие коридоры, и ученики, даже самые маленькие, тут же терялись и замолкали. О прогулках пришлось забыть, и теперь ученики в свободное время слонялись без дела по школе, в попытках хоть чем-то себя занять. Кто-то из семикурсников осмелился устроить догонялки на мётлах в коридоре на шестом этаже, после чего Дамблдор запретил ученикам без надобности покидать свои гостиные, ещё сильнее усугубив атмосферу в Хогвартсе.

Гарри и Гермиона неожиданно стали изгоями. Слух о том, что они оборвали дружбу с Роном и Невиллом за считанные дни разлетелся по школе, и уже через неделю ученики спорили друг с другом, была ли проблема в том, что Гарри увёл Гермиону у Рона, который якобы был влюблён в неё с первого курса, или же Гермиона, потеряв Алекса, решила охомутать Гарри и настроила его против друзей. На старших курсах ходили ещё более неприличные и нелицеприятные слухи, доводившие Гарри до белого каления, а Гермиону до истеричного смеха. Как бы то ни было, ученики сошлись в одном: общаться с надменными и самовлюблёнными Поттером и Грейнджер ни у кого нет желания, и даже первокурсники, первого сентября восхищённо смотрящие на героя, теперь старательно избегали встречи с ними.

Гарри и Гермиона не ощущали сильного дискомфорта из-за подобного отношения к своим персонам, но лишь потому, что у них не было времени, чтобы заметить подобное. После лекций они сразу же направлялись на индивидуальные занятия, и до позднего вечера занимались то с профессором Филлионом, который с каждой неделей усложнял задания, то с Сириусом и Люпином, которые попадали в школу через кабинет директора и каждый раз подвергались тщательному досмотру. Гермиона помимо этого ходила к мадам Помфри, и та, качая головой, виновато улыбалась и по полной нагружала девушку информацией и практическими занятиями, после которых, порой, Гермиона не в силах была подняться по лестнице — так дрожали от истощения ноги. Всё их с Гарри существование свелось к бесконечным изматывающим тренировкам, попыткам сохранить статус лучших студентов курса и поцелуям урывками в коридорах, пока они шли с лекций на тренировки, а с тренировок к себе в гостиную.

Дамблдор, часто присутствующий на их занятиях, был недоволен и требовал прикладывать всё больше и больше усилий. Особенно ему не нравились успехи в окклюменции, несмотря на то, что ни Гермиона, ни Гарри не впускали его в своё сознание, удерживая лишь на пороге и позволяя увидеть только убежища.

— Волан-де-Морт не будет с вами церемониться! — раздражённо говорил он, будто не замечая бледных лиц ребят и недовольного Филлиона, который настойчиво твердил о важности перерывов и полноценного отдыха. — Старайтесь лучше!

И Гарри с Гермионой старались. Старались изо всех сил, пока в середине ноября оба не попали в лазарет с сильным нервным истощением. Гарри никогда не думал, что мадам Помфри знает столько ругательств и способна нелестно отзываться о Дамблдоре, и если бы не убийственная усталость, тоже вставил бы пару замечаний. Но последние недели были настолько напряжёнными, что даже думать было невыносимо сложно, и Гарри ничего не оставалось, кроме как молча лежать на больничной койке и изучать потолок, пока мадам Помфри суетится возле него.

Гарри никогда не нравилось оставаться в Больничном крыле надолго, но теперь он был счастлив, что целых две недели сможет просто лежать в постели и совершенно ничего не делать, только спать, есть и говорить с Гермионой. Это были чудесные каникулы, во время которых их никто не трогал, и только мадам Помфри периодически подходила к ним: то наложить очередные диагностические чары, то принести еду, то напомнить про обязательный дневной сон. И Гарри и Гермиона, в штыки воспринимающие любые попытки их контролировать, покорно и охотно выполняли все рекомендации, пользуясь, возможно, единственным шансом хоть немного отдохнуть от придирок директора и невыносимого режима жизни. К тому же, мадам Помфри тщательно оберегала их от чужого внимания, огородив две дальние койки ширмой, и не подпускала директора, ссылаясь, что здесь, в Больничном крыле, она выше его по статусу и лучше знает, что нужно пациентом для быстрого восстановления. По правде говоря, Гарри и Гермиона пришли в себя уже через десять дней, благодаря умениям мадам Помфри, но колдоведьма, хитро подмигнув им, громко посетовала, не забыв перед этим убедиться, что в Больничное крыло как раз заглянул Дамблдор разведать обстановку, что ребята ещё слишком слабы и должны остаться минимум на четыре дня, пока их состояние не стабилизируется.

Лишь после этого инцидента директор слегка ослабил давление и позволил Гарри и Гермионе устраивать себе выходной день по воскресеньям, а так же освободил их от домашних заданий по истории магии, посчитав этот предмет не нужен им для победы, а потому и нечего тратить на него драгоценное время. Это был один из редких случаев, когда Гарри и Гермиона были благодарны Дамблдору.

Со Снейпом всё было намного сложнее и неприятнее. Однокурсники с удивлением смотрели, как профессор откровенно издевается над бывшими любимчиками, критикуя каждое их движение и слово. И даже после идеального выполнения практических заданий, Гарри и Гермиона слышала лишь насмешки и придирки, настолько надуманные, что даже отстающие ученики понимали: Снейп просто измывается над Гарри и Гермионой. Гермиона, казалось, не обращала внимания на поведение профессора, а вот Гарри с трудом сдерживал себя от ярости.

Незадолго до начала рождественских каникул Снейп устроил контрольное занятие, на котором ученики должны были продемонстрировать умение поднимать защитный щит.

— Сейчас каждый из вас должен показать, как быстро и хорошо он умеет пользоваться заклинением Протего. Каждый должен отразить три заклинания, кто отразит меньше получит штрафные баллы, а также дополнительные задания на каникулы. Ну и чтобы всё было честно, отражать вы будете мои заклинания, — Снейп мерзко улыбнулся.

Ученики недовольно зашептались. Обычно подобные задания они выполняли, разбившись на пары, и вставать против профессора ни у кого не было желания.

— Ну же! — рявкнул Снейп. — Вставайте в очередь и начинаем, или я начну силой вызывать вас.

Гарри, схватив Гермиону за плечо, потащил её в самый конец очереди, не обращая внимания на возмущённые взгляды однокурсников, которых он задевал плечом.

— Думаешь, если мы будем последними, то всё пройдёт приятнее? — пробормотала Гермиона, напряжённо наблюдая, как Парвати тщетно пытается отбить жалящее заклинание.

— Нет, — покачал головой Гарри.

А Снейп наслаждался происходящим. Он сыпал штрафными баллами направо и налево, кидал в учеников заклинания, даже не задумываясь, что те могут им навредить, и, ехидно улыбаясь, диктовал несдавшим студентам темы, по которым те должны будут написать эссе. Ученики, недовольно бурча, отходили к стене, где их дожидались уже прошедшие зачёт приятели, и злобно буравили ненавистного профессора, но никто не осмеливался громко и отчётливо выразить всеобщее возмущение.

Когда очередь дошла до Гарри и Гермионы, Снейп оскалился и протянул:

— О, наши лучшие ученики… Спрятались за спинами товарищей в надежде, что до вас очередь не дойдёт?

Гермиона крепко сжала ладонь Гарри, надеясь, что это хоть немного успокоит его. Провокационные речи Снейпа давно уже не вызывали у неё отклика, а Гарри так и не научился игнорировать мерзавца. Даже окклюментные щиты были бессильны перед ненавистью к Снейпу, и профессор Филлион лишь разводил руками, не зная, как помочь Гарри справляться с этими эмоциями. В одно из их занятий Ричард смог увидеть воспоминание Гарри о том дне, когда Грюм привёз Гарри и Гермиону в дом Сириуса, и теперь знал о причинах испортившихся отношений между Снейпом и Гарри с Гермионой. Он долго извинялся перед Гарри за излишнее вторжение, но тот лишь пожал плечами и сказал, что ничего особого не произошло. В конце концов, за долгие недели занятий Гарри привык к профессору Филлиону и был уверен, что тот действительно уважает личные границы своих учеников, да и Гарри считал, что сам был виноват, так как недостаточно сильно сосредоточился на щите.

— Ну-с, мисс Грейнджер, продемонстрируйте свои умения, — Снейп довольно неприятно ухмыльнулся.

Гермиона неопределённо дёрнула плечами, то ли соглашаясь, то ли выказывая недовольство. Она не волновалась: Сириус и Люпин несколько месяцев отрабатывали с ними различные щиты, и Гермиона была уверена в своих силах. К тому же, рядом был Гарри.

Первое же заклинание, полетевшее в Гермиону, показало, что Снейп не собирается с ними церемониться. Он даже не удосужился произнести заклинание вслух, и только отработанная месяцами реакция помогла Гермионе отразить летящее в неё проклятие. Лицо Снейпа недовольно скривилось, и он послал в Гермиону следующее заклинание, но она уже была готова, потому без проблем отразила и его. После пятого проклятия, удачно отражённого Гермионой, Гарри не выдержал.

— Вы разучились считать до трёх? — поинтересовался он.

Ученики захохотали, но тут же замолкли, стоило Снейпу бросить на них яростный взгляд.

— Что ты сказал, щенок? — медленно процедил он, опуская палочку.

— Я поинтересовался, не разучились ли вы считать до трёх, — спокойно повторил Гарри. — Условие сдачи зачёта было в следующем: отразить три заклинания. Гермиона отразила пять.

— Она не выполнила условия зачёта, — холодно сообщил Снейп. — Она должна была использовать Протего.

— Зато использовала более сильные и сложные заклинания, — Гарри начал злиться. — В любом случае, сейчас она единственная в этой аудитории, кто идеально справился с вашими нападками.

— Здесь я решаю, кто с чем справился. Вы забываетесь, Поттер. Чтобы вернуть вас с небес, куда вы вознесли себя своим самолюбием, на землю, Вас ждут увлекательные три месяца отработок после каникул. Каждый вечер, — Снейп ядовито улыбнулся. — Как и вашу подружку.

— Ну да, ну да, конечно, — саркастически усмехнулся Гарри. — Пойдём, Гермиона.

Не обращая внимания на Снейпа, он взял Гермиону за руку, переплетя их пальцы, и направился к выходу. Шорох позади и вздрогнувший Невилл, молча наблюдающий за ним, заставили Гарри моментально развернуться. Летящее в него проклятие явно не относилось к списку тех, которые Снейпу разрешалось использовать против учеников для отработки защитных чар. В голове Гарри ещё прикидывал, что именно кинул ему в спину Снейп, а рука уже выводила в воздухе привычный узор, и перед ним с Гермионой появился мерцающий щит. Заклинание ударилось в него и рассыпалось жалкой россыпью алых искр. Наступила тишина. Ученики ошарашенно переводили взгляды с Гарри на Снейпа, осмелившегося напасть на ученика со спины.

— Кажется, мы это уже проходили, — Гарри покачал головой, а потом его губы растянулись в зловещей улыбке, — Нюниус.

И, насладившись несколько секунд выражением лица Снейпа, Гарри и Гермиона наконец покинули кабинет.

* * *

На Рождество Дамблдор отправил Гарри и Гермиону в дом Сириуса через свой камин, не желая лишний раз рисковать. После случившегося на зачёте у Снейпа, Гарри и Гермиона долго выслушивали воспитательную речь о том, что профессор прав, что так поступать было нельзя и нужно было смиренно согласиться со всем, что говорил Снейп. Дамблдор утверждал, что Гарри и Гермиона сами спровоцировали профессора на такое поведение, и теперь заслуженно расплачиваются за излишнюю наглость. Гарри и Гермиона молча слушали его, даже не пытаясь возражать. И так было понятно, что любые доводы и аргументы останутся без внимания. Поэтому они просто кивали в нужные моменты, даже не вникая в то, что говорит им Дамблдор. Мысленно они уже были на их диванчике в библиотеке Сириуса, где их никто не потревожит. Заботливые домовики непременно принесут им горячий шоколад и огромное блюдо с пирожными всех сортов, а вечером за обеденным столом Сириус и Люпин будут рассказывать истории из своей школьной жизни, раскрывая перед Гарри малоизвестные страницы жизни его родителей. Ради такого можно было и потерпеть нравоучения от директора, который, впрочем, сообщил, что ни о каких отработках речи быть не может, а оценки за семестр и Гарри, и Гермиона, разумеется, получат, причём наивысшие.

Наконец запал Дамблдора иссяк и он, тяжело вздохнув, сообщил, что Гарри и Гермиона могут перемещаться на площадь Гримо. Напомнив, что тренировки никто не отменял, он поздравил их с Рождеством и выразил надежду, что после каникул Гарри и Гермиона продемонстрируют прогресс. Запланированную проверку их навыков Дамблдор решил перенести на середину января не без давления мадам Помфри, которая теперь с особым усердием следила за состоянием Гарри и Гермионы и сообщила, что сейчас ребятам необходимо сосредоточиться на сдаче всех зачётов, и дополнительные нагрузки никак не помогут им проявить себя с лучшей стороны.

Сириус и Люпин уже ждали их.

— Наконец-то! — Сириус обнял ребят и довольно улыбнулся. — Я начал переживать, что Дамблдор передумал отпускать вас из Хогвартса.

— Пришлось слушать долгую лекцию о том, как нужно вести себя с преподавателями, — скривив губы, ответил Гарри.

— Опять Снейп? — поинтересовался Римус.

— Больше некому, — пожал плечами Гарри. — Будто в Хогвартсе есть ещё кто-то из преподавателей, кроме него, с кем у меня могут быть конфликты.

— Что на этот раз он натворил? — устало произнёс Римус, хмуро глядя на ребят.

— Ничего особого, — поспешно отозвалась Гермиона. — Просто был в своём репертуаре с уничижительными фразочками и пренебрежением к личным границам студентов.

Она смогла убедить Гарри, что не стоит рассказывать Люпину, а тем более Сириусу о том, что случилось на зачёте у Снейпа. Их положение всё ещё было довольно шатким, особенно после того, как они закрыли доступ в дом Сириуса для всех, кроме Гарри и Гермионы. И если выходки Гарри Дамблдор был вынужден терпеть, то Сириусу и Римусу рассчитывать на подобное не приходилось. Гермиона была уверена, что стоит им узнать о том, что Снейп напал на их крестника со спины, и Блэк, и Люпин тут же пойдут разбираться непосредственно с профессором. И чем всё это может закончиться неизвестно. Очевидным был лишь тот факт, что директор займёт сторону Снейпа. Поэтому Гарри нехотя согласился не рассказывать крёстному правду.

— Понятно, — недовольно протянул Сириус. — Когда-нибудь я до него всё же доберусь. И тогда…

Его планы на Снейпа, а особенно некоторые части его тела, заставили Гермиону смущённо покраснеть, а Гарри расмеяться. Люпин отвесил другу подзатыльник.

— Не выражайся при детях!

— Да, жёнушка, — язвительно отозвался Сириус и с трудом увернулся от второй оплеухи.

— Гарри, Гермиона, — Римус оставил попытки наказать друга за красноречие и обернулся к ребятам, — домовики принесли ёлку и поставили в гостиной, которая на втором этаже. Они хотели сами её нарядить, но я подумал, что вы захотите сами всё украсить.

— Чудесно, спасибо, — Гермиона радостно улыбнулась и потащила Гарри в сторону выхода из комнаты, которую использовали в качестве прихожей для тех, кто посещал дом через камин.

Это было первое Рождество, которое Гарри должен был отпраздновать без семьи, и Гермиона, переживая за него, всеми силами старалась растормошить его и не позволяла замыкаться в себе. Она шутила, смеялась, повязывала ему на шею мишуру, закидывала снежками из искусственного снега, который после нескольких заклинаний начал падать с потолка и укрывать коридоры тонким белоснежным одеялом, и у Гарри не было сил сопротивляться ей. Он радовался приближающемуся празднику, близости Гермионы и возможности отдохнуть от подготовки к войне. Чувство вины за это он спрятал в дальний ящик комода в своём убежище, убедив самого себя, что его семья была бы счастлива, узнав, что Рождество он справляет в приподнятом расположении духа, а не тоскует и злится. Ничего, у него ещё всё впереди, он успеет ни один раз отпраздновать с семьёй Рождество и любой другой праздник, который захочет, нужно лишь победить Волан-де-Морта и выжить…

* * *

Для проверки Гарри и Гермионы Дамблдор пригласил Грюма, Тонкс, Сириуса, Римуса, Снейпа и профессора Филлиона. Специально для этой показательной тренировки Гарри и Гермиона вернулись в Хогвартс на два дня раньше остальных учеников, и теперь стояли посреди Большого зала. Столы и скамейки были отодвинуты к стенам, на полу валялись маты, возле стола преподавателей профессор Филлион установил Омут памяти, вызывав этим презрительное фырканье у Снейпа.

— Зачем так церемониться с ними? — его недовольный голос эхом отразился от стен. — Пусть будет дополнительная мотивация нормально пройти проверку. На вашем месте, Филлион, я бы не давал таких поблажек…

— Вы не на моём месте, — жёстко отрезал профессор, поджимая губы. — И в этом виноваты только вы.

Снейп удивлённо вытаращился на Ричарда, и Гермиона хихикнула от того, насколько нелепо выглядел Снейп.

— Давайте обойдёмся без конфликтов, — вмешался Дамблдор. — Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения.

— А я согласен со Снейпом, — резко произнёс Грюм. — В Аврорате никто бы не стал нянчиться с курсантами. Если им для демонстрации навыков в окклюменции необходимо вытаскивать из головы воспоминания, то они не владеют окклюменцией! Пусть работают так. Волан-де-Морт не будет ждать, когда они найдут Омут памяти и очистят сознание от лишних мыслей, так почему сейчас мы должны давать подобные послабления?

— С ребятами занимаюсь я, — Филлион встал перед Грюмом, будто загораживая Гарри и Гермиону, — и мне решать, как именно их учить. Если я считаю нужным позволить им защитить свои воспоминания, то так и будет. А если тебя что-то не устраивает, Аластор, можешь покинуть данное мероприятие. Если мне не изменяет память, ты уже давно на пенсии и давно уже утратил своё влияние. Возможно мне стоит устроить проверку твоего жилища. После твоего увольнения в Аврорате до сих пор не могут найти некоторые артефакты, которые ты одалживал на время рейдов. Думаю, министру будет очень интересно узнать о том, чем занимается сейчас бывший мракоборец, лишённый привилегий и полномочий.

Грюм побагровел от злости, но отвечать не стал. Махнув рукой, дескать, делайте что хотите, а я умываю руки, отошёл к Снейпу и что-то прошептал тому на ухо. Снейп в ответ криво ухмыльнулся и кивнул.

— Гарри, Гермиона, — Филлион повернулся к ребятам, — приступайте. Я разделил чашу на две секции, так что ваши воспоминания не перемешаются.

Уже привычными движениями они извлекли те воспоминания, которые никому бы не захотели показать, даже вежливому и аккуратному Ричарду Филлиону. С особой осторожностью Гарри извлёк все воспоминания о ночах, проведённых с Гермионой. В них не было ничего предосудительного и неприличного, но то, что было между ним и Гермионой, не должно было стать достоянием общественности. Он не был уверен, что сможет выдержать натиск «комиссии», собранной Дамблдором, а рисковать не хотелось. Его передёргивало от отвращения при мысли, что Снейп или Грюм могут увидеть Гермиону в его объятиях и целующую его так сладко и нежно, что каждый раз внутренности сжимаются от наслаждения. На Тонкс Гарри в принципе не обращал внимания, не считая девушку достойной внимания. Она преданно ходила за Грюмом хвостиком и чуть ли не в рот заглядывала тому, а на Гарри и Гермиону всегда смотрела свысока. Она считалась лучшей на своём курсе, но Гарри сомневался, что Тонкс сильнее Гермионы. К тому же, Тонкс обладала поразительной неуклюжестью, из-за которой периодически растягивалась на полу, пройдя пару шагов по ровной поверхности, и сложно было представить её в серьёзном сражении. Она скорее будет обузой и помехой, чем надёжным соратником и партнёром.

— Итак, — Дамблдор овольно потёр руки, когда Гарри и Гермиона встали перед комиссией, готовые к проверке, — мы одновременно будем проникать в сознание каждого из вас. Профессор Филлион считает, что это чрезмерная нагрузка, но профессор Снейп уверяет, что с вами ничего не случится, и я склонен ему верить. Гермиона, ты готова?

Гермиона бросила вопросительный взгляд на профессора Филлиона, и тут, вымученно улыбнувшись, кивнул.

— Готова, — ответила Гермиона, делая шаг вперёд.

Ей не улыбалась перспектива защищаться сразу от нескольких сильных волшебников. И если профессор Филлион и Сириус с Римусом не вызывали у неё особой тревоги — Гермиона была уверена, что те не будет чрезмерно давить на неё, то Снейп и Грюм, казалось, предвкушали возможность отыграться на ней за хамство и наглое поведение.

Сосредоточившись Гермиона представила своё убежище. Елена качалась на качелях и напевала песенку, выкрикивая слова каждый раз, когда качели достигали наивысшей точки, серые тучи низко летели над землёй, и холодный ветер трепал пожелтевшие листья на старых деревьях. Повернувшись лицом к дома, Гермиона сделала несколько шагов назад и приготовилась к удару. Она видела, как Снейп и Грюм направляют на неё палочки, как Сириус и Римус нехотя встают в стойку, а профессор Филлион что-то недовольно говорит Дамблдору, но всё это казалось нереальным. Теперь её сознание было единственным существующим местом, и она должна была защитить его во что бы то ни стало. В глубине дома раздался грохот: это один за другим волшебники погружались в её сознание.

— Елена! Иди сюда!

Елена спрыгнула с качелей и вприпрыжку подбежала к сестре. Ножи в её теле давно уже не пугали Гермиону, как не доводила её до отчаяния капающая кровь и мертвенно бледная кожа сестры.

— Сейчас сюда придут люди, — сообщила Гермиона. — Нам нельзя их выпустить во двор, ты понимаешь?

— Ага, — беззаботно рассмеялась Елена.

Ножи начали вылезать из её тела и застывать в дверном проёме плотной стеной. За долгие месяцы практики Гермиона научилась не только создавать плотную защитную завесу, но и контролировать каждый нож в отдельности, при этом не теряя концентрации и управления над всей стеной в целом. После такого, правда, у неё всегда раскалывалась голова и шла кровь из носа, но профессор Филлион был очень доволен её успехами, а сама Гермиона не собиралась отступать назад и снижать сложность упражнений.

С веток деревьев свисали праздничные фонарики и бумажные гирлянды, покрытые узором из воспоминаний. Самые важные и личные были записаны на листьях высокого дуба, возле самой верхушки, но сейчас там было пусто — просто белые пятна, будто художник, недовольный получившейся картиной, закрасил неудачные места белой краской.

На пороге показались взрослые. Филлион довольно улыбался, Сириус и Римус с интересом разглядывали двор, а Снейп и Грюм недобро смотрели на Гермиону и стену ножей, не позволяющую им попасть внутрь сознание Гермионы.

— Слабовато, — прокомментировал Снейп. — Такое с Волан-де-Мортом не сработает. Столовые приборы — жалкое зрелище.

Гермиона злобно прищурилась, а Елена, одёрнув подол своего белого платья, заляпанного кровью, показала Снейпу язык.

— Она и тут умудряется хамить, — недовольно проворчал Грюм. — Пора заканчивать с этим, девчонка.

Он первым сделал шаг вперёд и, протянув руку, попытался отодвинуть один из ножей в сторону, и тут же выругался, когда лезвие ножа стало тонким и острым. Гермиона усмехнулась. Она долго отрабатывала этот приём, раз за разом превращая в своём убежище тупые столовые ножи в острые кинжалы, и, заметив горделивый взгляд профессора Филлиону, почувстовала радость и воодушевление. Волнение полностью исчезло, а дверной проём стал уже, и Грюму пришлось отпрянуть назад, чтобы не застрять.

— Отлично, Гермиона! — воскликнул Римус. Отодвинув Грюма, он сделал шаг вперёд и осторожно вытянул ногу между рядами ножей.

Гермиона не хотела причинять боль Римусу. Она уже прекрасно знала, что любое прикосновение вторгающегося в её сознание человека к ножам вызывает у того режущую боль в висках, потому, слегка расслабившись, она превратила кинжалы обратно в столовые ножи. Люпин не собирался слишком давить на неё, поэтому стена должна была выдержать эту осаду. Нога Римуса почти коснулась земли, и по велению Гермионы ножи попарно сомкнулись в клинья, заставив Люпина отпрыгнуть назад.

— Думаю, Гермиона достаточно продемонстрировала свои навыки, — сообщил профессор Филлион, с гордостью глядя на свою ученицу. — Нам стоит перейти к Гарри.

— Ну уж нет, — процедил Снейп. — Моя очередь.

Гермиона напряглась. Снейп вёл себя совсем иначе, и даже Грюм по сравнению с ним казался осторожным. Она чувствовала, как кинжалы слегка дрожат при приближении Снейпа, как становится холоднее, а в затылке зарождается комок боли.

— Гермиона, — Елена испуганно посмотрела на сестру, — что происходит?

— Спокойно, Елена, всё в порядке, — выдавила Гермиона, не отрывая взгляда от Снейпа.

А тот всеми силами пытался разломать стену. Несколько ножей упали на землю, и через бреши в стене Гермиона видела чёрный туман, выползающий прямо из Снейпа. Глупо было надеяться, что против такого сильного и опытного легилимента, как Снейп, сработает её защита. Нужно было что-то придумать, и как можно быстрее!

Гермиона судорожно оглядывалась в поисках того, что может ей помочь. Взгляд упал на одно из деревьев с воспоминаниями, и безумная мысль пронзила её сознание.

— Елена, принеси мне тот синий флажок, — она махнула рукой в сторону нужного воспоминания, — скорее!

Елена повиновалась, и уже через несколько секунд Гермиона сжимала в руки одно из своих воспоминаний. Снейп презрительно кривил губы, всем своим видом демонстрируя превосходство над ней, и Гермиона всерьёз начала переживать, что против него она не выстоит.

Она плохо представляла, как сделать так, чтобы воспоминание сошло с флажка и встало перед Снейпом. Её руки дрожали, пока она крутила синюю ткань, и судорожно пыталась представить себе то, что скрывал в себе этот безобидный с виду флажок.

Её ладони обожгло, и она выронила флажок на землю. Стоило ему коснуться земли, как тут же он обратился в столб дыма, такого густого, что Гермиона на несколько мгновений перестала видеть Снейпа. А затем из темноты вышел один из кошмаров, до сих пор преследующих её во снах, хотя и прошло уже несколько лет. Перед ней, защищая от вторжения Снейпа, стоял Волан-де-Морт, такой, каким она видела его на первом курсе во время похищения.

Снейп позеленел и споткнулся, уставившись на появившуюся фигуру перед ним. Дым, выходящий из него, рассеялся, и Гермиона моментально стало легче. Она довольно улыбнулась.

— Так-так-так, — шипящий голос оглушил всех присутствующих.

Елена испуганно вскрикнула и спряталась за спиной Гермионы. Грюм направил палочку на Волан-де-Морта, Снейп, казалось, был готов рухнуть без сознания, и Гермиона поклялась, что непременно поделится с Гарри этим зрелищем. Римус и Сириус напряжённо переводили взгляды с Гермиона на ожившее воспоминание, и только Ричард спокойно наблюдал за происходящим.

— Ну что, Снейп, теперь для тебя достаточно? — с издёвкой поинтересовался он, складывая руки на груди.

Снейп не ответил, но отступил. Гермиона победно улыбнулась.

Один за другим волшебники покинули её сознание, а Гермиона вернула воспоминание о Волан-де-Морте обратно на флажок.

— Повесь его обратно, — приказала она Елене, и после того, как сестра повиновалась, сама покинула своё убежище.

Придя в себя, она поймала ошарашенные взгляды Дамблдора и Грюма и злобный взгляд Снейпа. Гарри стоял рядом с ней и поддерживал её, не позволяя упасть на пол. На губах чувствовался тошнотворный металлический привкус: из носа опять бежала кровь, и к Гермионе уже спешила мадам Помфри, бормочащая себе под нос какие-то ругательства.

— Что ж, — Дамблдор поджал губы, — с мисс Грейнджер всё ясно. Признаю, профессор Филлион, ваш метод работает. Продолжайте в том же духе.

Профессор кивнул и подмигнул Гермионе. Он прям светился от радости и был похож на довольного жизнью рыжего кота.

— Гарри, теперь твоя очередь.

Гарри кивнул и позволил мадам Помфри отвести Гермиону к небольшому диванчику, специально поставленному здесь на время проверки. Гарри не терпелось расспросить Гермиону о том, что заставило снейпа выглядеть как побитая вшивая собака, но было понятно, что поговорить они смогут только когда всё это закончится и их отпустят в гостиную.

Пока взрослые готовились к вторжению в его сознание, Гарри скользнул в своё убежище и, приложив усилие, представил себе гору кирпичей, кельму и ведро с раствором. Не теряя ни секунды, он начал строить стену, заделывая проход в гостиную. Заграждение уже было ему по середину бедра, когда Гарри ощутил давление и перед ним появились Снейп, Грюм, а следом с небольшой задержкой Римус, Сириус и Филлион.

Грюм почти сразу же бросился к Гарри, но тот просто-напросто запульнул в него кирпичом, от чего старый мракоборец упал навзничь. Снейп посерел от злости и выплюнул:

— Чёртов паршивец! Сейчас ты получишь.

Гарри лишь ухмыльнулся и продолжил возводить стену с бешеной скоростью, которую никто бы в реальности не смог достичь. Чтобы окончательно вывести из себя Снейпа и насладиться тем, как профессор злится, Гарри начал напевать, бросая многозначительные взгляды на Снейпа поверх стены:

— Hey, Teacher, leave those kids alone! All in all it's just another brick in the wall.

Профессор Филлион даже не пытался вмешаться. Он просто стоял позади всех и хлопал в ладони, с наслаждением наблюдая, как Снейп безуспешно бьётся о стену. Римус и Сириус тоже не стали пытаться проникнуть в сознание Гарри, признав, что его защита безукоризненна.

— Хватит, Снейп, — через какое-то время услышал Гарри через стену, которая теперь полностью закрывала проход. — Ты не справишься с Гарри.

И в тот момент Гарри был уверен, что это могло бы стать одним из тех воспоминаний, благодаря которому он бы вызывал Патронуса. Не телесного, конечно, но заклинание точно бы сработало.

* * *

После той грандиозной проверки Дамблдор отстал от Гарри и Гермионы, лишь изредка наведываясь на их тренировки. Снейп ещё сильнее возненавидел и Гарри, и Гермиону и пользовался каждым удобным случаем сорваться на них. Идя на занятия по Защите от Тёмных искусств, весь пятый курс знал, что их ожидает шоу: Снейп будет язвить и оскорблять, а Гермиона и Гарри безнаказанно грубить в ответ. А вот профессор Филлион ещё сильнее проникся к ребятам симпатией, и периодически давал Гарри и Гермионе передышку, которую они маскировали под медитацию на тот случай, если Дамблдор решит заявиться на их занятия с ревизией.

В целом жизнь стала более сносной, и Гарри жалел лишь об утраченной дружбе с Невиллом и Роном, но каждый раз, когда он хотел было подойти к ним и объясниться, перед глазами появлалась его семья, находящаяся под колпаком Дамблдора, и Гарри, сжав зубы, проходил мимо друзей. Невилл и Рон, казалось, тоже остыли, но не решались сделать первый шаг к примирению, а может и не считали нужным. Гарри не винил их за это: после того, что устроил Дамблдор, он на месте друзей тоже не стал бы первым начинать разговор.

Незаметно за многочасовыми занятиями пришла весна.

* * *

Долорес Амбридж тяжело вздохнула, услышав, как отворяется дверь и ученик заходит в кабинет. Она уже знала, кто к ней пришёл, и с первых же секунд присутствия ученика в кабинете ощутила постыдное желание сбежать. Она не в силах была ему помочь, как не старалась. Мальчик часто плакал и почти ничего не говорил. Другой бы на её месте давно бы отказал ребёнку во встречах, ведь он отнимает время, которое можно было бы потратить на кого-то более разговорчивого, но у Долорес болела душа именно за этого ребёнка. Он казался ей гораздо слабее своих сверстников, с которыми, похоже, он так и не смог найти общий язык спустя столько месяцев учёбы. Она уже успела выяснить, что мальчик всегда чувствует себя одиноким и ни с кем не общается, но на предложения помочь найти друга, он всегда огрызался. Он не давал никаких возможностей Долорес сблизиться с ним и узнать чуточку больше личной информации: стоило завести речь про родителей или события из прошлого, как мальчик замолкал, и тогда не было слышно даже всхлипов, только едва уловимое тяжёлое дыхание.

В этот раз что-то изменилось. В голосе мальчика отчётлива была слышна обречённость, и Долорес всерьёз задумалась о том, чтобы снять маскирующие заклинания и увидеть ребёнка. Она боялась, что тот не выдержит и сделает что-нибудь с собой, но даже это не оправдало бы её поступок. Ученики доверились ей. Она обещала, что не будет никакими способами узнавать их личность. И во многом благодаря этому к ней так часто обращались за помощью и поддержкой.

— Здравствуйте, — голос ученика звучал сипло и безжизненно. Не так, как должен звучать голос одиннадцатилетнего мальчика.

— Привет, — Долорес с трудом заставила свой голос не дрожать. — Как поживаешь?

— Не думаю, что я живу. Уже нет. Всё плохо, и конца этому нет и не будет.

— Неужели нет ничего хорошего и светлого в твоей жизни? — Долорес хотелось кричать и плакать, но она держалась. Ради этого мальчика. Ради других детей, которые каждый день сидели, скрытые чарами, перед ней и делились своими переживаниями и горестями.

— Мама, — очень тихо ответил мальчик. — Мама самое светлое и лучшее. Но… Но это сложно объяснить. Вы не поймёте.

— Я попробую понять. Расскажи мне.

По её лицу уже вовсю бежали слёзы, но она не смела их вытереть, будто малейшее движение могло спугнуть мальчика или заглушить его ответ.

— Её убьют, я чувствую это. Я вижу каждую ночь её смерть во сне, и я знаю, что мои сны не лгут. Случится что-то очень плохое, и я не смогу её спасти…

Долорес не знала, что сказать. Любая фраза, что приходила ей в голову, казалась глупой и бестактной, неспособной помочь мальчику.

— Порой сны — это всего лишь сны. Они проецируют наши страхи, и чем сильнее мы чего-то боимся, тем чаще мы видим это во снах. Почему ты думаешь, что непременно случится что-то плохое?

— Потому что иначе быть не может. Не сейчас, пока идёт война. Оно случится, поверьте. На самом деле, я пришёл попрощаться.

— Ты?..

— Я не собираюсь убивать себя, — отозвался мальчик. — Вы же об этом подумали?

— Да… — выдавила Долорес.

— Нет, поверьте, убивать себя я не намерен. И без меня хватает тех, кто может это сделать.

Долорес проклинала свою беспомощность. Мальчика необходимо было спасать, как можно скорее, но она не могла, не имела никаких возможностей, кроме как быть бестелесным голосом во тьме.

— Нет, я просто пришёл попрощаться. Я больше не смогу к вам приходить. Но я хотел сказать спасибо. Вы мне очень помогли. Помогли продержаться эти месяцы. Надеюсь, когда-нибудь я смогу сказать вам это лично.

И он ушёл. Долорес не успела его остановить, не успела даже сказать хоть слово, а дверь уже захлопнулась. Зажав лицо ладонями, она громко зарыдала, трясясь всем телом. Она потеряла этого мальчика.

* * *

Однажды в мае Дамблдор вызвал Гарри и Гермиону, причём, приказал им прийти не к нему в кабинет, а спуститься к главным дверям. Он ждал их на улице, наблюдая за облаками, быстро несущимися по голубому небу.

— Директор, — поприветствовал его Гарри. — Вы хотели нас видеть?

— Гарри, Гермиона, — Дамблор кивнул. — Спасибо, что пришли так быстро. Я хочу предложить вам прогуляться.

— Прогуляться? — Гермиона удивлённо приподняла брови. — А как же ваши запреты?

— Забудьте, мисс Грейнджер, — отмахнулся Дамблдор. — Сейчас не до них. Разговор очень важный, но я не хочу говорить у себя в кабинете. Неужели вы не рады после месяцев заточения наконец пройтись по улице?

Гарри и Гермиона не ответили. Всё это было странно и пугающе, и желания куда-либо идти с директором у них не было. Но выбор им никто, конечно же, не давал.

Они отошли от школы и вышли на дорогу, ведущую к Хогсмиду.

— Много лет назад у меня был ученик, — резко начал Дамблдор. — Он был одарённым волшебником, умным и сильным. Как и ты, Гарри, он в раннем детстве потерял родителей, но, к сожалению, у него не было любящих родственников, готовых подарить ему любовь и заботу, потому всё своё детство он провёл в интернате. Уже тогда он отличался от других детей, и порой эта разница пугала воспитателей. Когда он попал в Хогвартс, я пристально наблюдал за ним, но, к сожалению, не смог отследить момент, когда он увлёкся тем, чем не должен был увлекаться пятнадцатилетний мальчик. На седьмом курсе он нашёл в Запретной секции одну книгу, в которой узнал о тёмном обряде, который мог сделать волшебника бессмертным…

Закончить Дамблдор не успел. Перед ними, будто из воздуха, появились три человека, закутанные в чёрные мантии. Лица их скрывали серебристые маски, напоминающие черепа, а палочки в угрожающем жесте были направлены на Дамблдора, Гарри и Гермиону. Тренировки не прошли даром, и тела ребят отреагировали быстрее мыслей. Они не успели задуматься о том, как Пожиратели смогли проникнуть на защищённую территорию, а их пальцы уже судорожно сжимали палочки.

— Какая удача! — воскликнул женским голосом человек справа. — Наш мальчишка не обманул нас. В щитах действительно оказалась прореха.

Дамблдор казался слишком спокойным. Он даже не попытался достать палочку, а просто смотрел на Пожирателей и чему-то улыбался.

Позади раздались торопливые шаги, и Гарри резко обернулся. К ним спешила Долорес Амбридж, запыхавшаяся и испуганная, но всё же сжимающая в руках волшебную палочку.

— Долорес? — Дамблдор удивлённо приподнял брови. — Какими судьбами?

— Ежедневная прогулка, — хрипло отозвалась Долорес, вставая рядом с Гермионой и направляя палочку на одного из Пожирателей.

Пожиратели атаковали резко и грубо. Гарри услышал, как испуганно вскрикнула Гермиона слева от него, и с трудом успел поставить защитный щит. Никакая тренировка даже в самом жёстком режиме не могла сравниться с этой стычкой. Пожиратели, казалось, наслаждались происходящим и ничуть не уставали, а Гарри и Гермиона уже через несколько минут ощутили, как накатывает усталость. Им приходилось отбиваться сразу от троих: Долорес попала под первый залп и теперь без сознания лежала на земле, а Дамблдор… Он просто стоял и смотрел, даже не думая помочь своим студентам. А Пожиратели наседали, становясь агрессивнее с каждым удачным заклинанием. Сгусток чего-то красного ударил Гермиону в плечо, и в воздухе запахло горелой тканью и жареным мясом: слегка сладковатый аромат, от которого к горлу подкатила тошнота. Гарри бросился к Гермионе, и тут же какое-то проклятье пролетело мимо него, едва не задев лицо.

— Гермиона!

Она болезенно морщилась и с трудом удерживала защитный щит, уже не пытаясь атаковать.

— Помогите нам! — закричал Гарри, обращаясь к Дамблдору. — Мать вашу, какого хрена вы просто стоите!

Пожиратели засмеялись, а Дамблдор так и остался неподвижным и молчаливым.

Гарри было страшно, действительно страшно, и впервые он ощутил, что на самом деле может не пережить войну. Он сейчас умрёт, и на этом его жизнь оборвётся. Всё. Не будет больше ничего. Его семья, с которой он так и не попращался, окажется брошенной на произвол судьбы. И остаётся лишь молиться, чтобы их не нашли Пожиратели, а если и нашли, чтобы убили быстро и без пыток. Гермиона… Гермиона, которую он любит до безумия, до покалывания в кончиках пальцев и невыносимо приятных узлов в животе, до желания стереть весь мир в порошок, если это спасёт её, ради которой он готов пожертвовать всем, что у него есть, сбежать из Англии, став предателем, с которой он успел побыть вместе так мало…

Гарри не успел понять, каким заклинанием его оглушило. Через мгновение он понял, что лежит на земле рядом с Гермионой, а его палочка валяется на земле поодаль. А потом… Из-за деревьев появился ещё один человек. Неровной походкой он двигался прямо к месту сражения, и Гарри отчётливо видел, как дрожат его руки, как нервно он дышит и как дрожат его губы.

— Малфой… — выдохнул Гарри, с ненавистью глядя на однокурсника.

Он давно не обращал внимания на Драко Малфоя. Весь пятый курс тот казался тихой тенью себя прежнего, и никто не мог объяснить такой разительной перемены в его поведении. Гарри и Гермиону он, казалось, не замечал, поэтому и они не обращали на него внимания. Между ними установились абсолютно нейтральные отношения, но теперь, когда палочка Драко уставилась прямо в грудь Дамблдора, Гарри ощущал, что ненавидит белобырсого подонка так же, как ненавидит Снейпа.

— Драко, — печально произнёс директор, — а я всё думал, когда же ты начнёшь реализовывать свой план. Честно, я даже устал ждать.

Долорес застонала и приподнялась, испуганно оглядываясь. Гарри окинул её взглядом и, убедившись, что женщина цела, переключил всё своё внимание на директора и Малфоя. Не стоило и думать о том, чтобы попытаться добраться до своей палочки: Пожиратели держали их на прицеле.

— Это было сложно, — глухо ответил Малфой.

— Понимаю, — кивнул Дамблдор. — Но знаешь, ведь необязательно это делать, не так ли? Зачем тебе ступать на эту дорожку, мальчик мой?

— Вы не понимаете, — покачал головой Малфой. — И не поймёте. У меня нет другого выхода.

— Выход есть всегда, Драко. И становиться убийцей — плохой вариант.

— Мне жаль, — Малфой судорожно вздохнул, а после повернулся к Гарри, Гермионе и Долорес. — Простите меня, Долорес. Мне правда очень жаль. Я не врал, когда говорил, что вы мне очень помогли.

Долорес смотрела на Драко Малфоя, и по её лицу опять бежали слёзы. Мерлин всемогущий, как она сразу не догадалась! Как часто она видела в коридорах поникшего Драко, как часто думала, что хотела бы поговорить с ним по душам и помочь, ведь она была уверена, что гордый аристократ нуждается в поддержке. Так вот он, тот самый мальчик, что столько плакал в темноте, который отчаянно боялся, что его мама будет убита.

— Я же говорил, что случится что-то плохое, — Малфой попытался улыбнуться, но получилась лишь жалкая гримаса. — Но вы меня понимаете! Вы знаете, почему я делаю это, ведь правда? — он отчаянно смотрел на неё, желая хоть в ком-то увидеть поддержку.

Долорес плакала и, не отрываясь, смотрела прямо на него. На своего мальчика, пациента, котоырй стал для неё кем-то большим, чем просто ученик, нуждающийся в поддержке.

— Заканчивай с этим! — рявкнуд один из Пожирателей. — Господин ждать не будет! Давай, слабак, покажи, что ты не бесполезный кусок мяса!

— Драко, не делай этого, — Дамблдор печально покачал головой. — Не надо…

— Авада… — голос Малфоя прорезал весенний воздух, а потом резкая огненная вспышка ослепила всех.

Гарри успел заметить, как возле Дамблдора появился Феникс, а через мгновения и директор, и Фоукс исчезли. Откуда-то выскочили мракоборцы и бросились к Пожирателям, и те, проклиная Дамблдора, схватили за шкирку Малфоя, будто нашкодившего котёнка, и исчезли в чёрном тумане.

Гарри обессиленно откинулся на траву. Гермиона рядом с ним тихо всхлыпывала, и тело её сотрясалось от еле сдерживаемых рыданий. По другую руку лежала Долорес, в голос оплакивающая Малфоя.

Кто-то из мракоборцев склонился над ним, но Гарри уже было плевать. Сердце бешено стучало где-то в горле, а убежище никак не хотело появляться в сознании, и удушающая паника затопила его разум. Кто-то коснулся его руки, и острая боль вгрызлась в предплечье и волнами побежала по телу. Гарри выгнулся и пронзительно закричал, срывая голос до хрипоты.

— Усыпите его! Иначе он умрёт от шока! — чей-то голос больно давил на уши, норовя разорвать барабанные перепонки, а боль усиливалась, пока что-то приторно сладкое не попало ему в рот.

Темнота, глубокая и пустая, укрыла его, спасая от невыносимой боли и реальности.

Примечание: Я бессовестно задержала продолжение, каюсь. Поэтому компенсирую это большой главой.

Надеюсь, продолжение вас не разочаровало!

Глава опубликована: 30.03.2023

Глава 32

Гарри пришёл в себя в незнакомой комнате. Без очков было сложно рассмотреть обстановку, и он смог только понять, что находится точно не в Больничном крыле. Тело ломило, будто он накануне переусердствовал с физической нагрузкой, а горло пересохло, и он сипло выдавил, надеясь, что хоть кто-то его услышит:

— Пить…

Тотчас же кто-то, кого он не мог разглядеть, приподнял его голову, а второй человек, склонившись над кроватью, поднёс к губам стакан с водой. Гарри жадно выпил всё до последней капли, не заботясь, что часть воды проливается на одеяло и подбородок. Мучительная жажда никак не хотела отступать, и он, прищурившись, обратился к неизвестному:

— Ещё, прошу…

Стакан моментально наполнился водой, и только осушив его второй раз, Гарри наконец почувствовал, как сухой комок исчезает из горла. Он попытался сесть и мучительно замычал от боли в руке, на которую опёрся.

— Лежи, тебе нельзя вставать.

Гарри похолодел. Голос друга он узнал бы из тысячи. Рон тем временем нацепил ему на нос очки и отошёл от кровати, пристально глядя на Гарри. Невилл отставил стакан на тумбочку и тоже отстранился. Повисла неловкая, гнетущая тишина. Казалось, между ними появилась плотная туманная завеса, не позволяющая им действительно увидеть друг друга.

— Рон… Невилл…

Гарри всё же умудрился сесть, и его тут же вырвало. Рон бесстрастно очистил одеяло, но ничего не произнёс, кроме заклинания. Невилл выглядел более неуверенно: он переминался с ноги на ногу и то и дело отводил взгляд от Гарри в сторону, будто мечтал поскорее отсюда уйти. Будто это он был виноват в их ссоре и сейчас чувствовал себя безумно виноватым.

— И о чём ты думал? — наконец произнёс Рон, прожигая Гарри взглядом.

— Что? — Гарри непонимающе уставился на друга.

— На кой чёрт вас понесло за территорию школы? Приключений не хватает? — зло процедил Рон.

— Нас не… — Гарри провёл ладонью по лицу, пытаясь сосредоточиться. — Нас с Гермионой позвал Дамблдор. Что? — оссёкся Гарри, увидев, как страдальчески исказилось лицо Невилла.

— Дамблдор… — Рон тяжело выдохнул. — Он… он погиб.

— Погиб?

Гарри ощутил, как его губы расплываются в странной, больной улыбке. На краткий миг он ощутил безграничную радость, что избавился от чёртового манипулятора, но затем осознание обрушилось на него, сжав лёгкие. Гарри попытался вдохнуть, но паника настолько сильно овладела им, что у него ничего не вышло. Словно рыбёшка, выброшенная из воды, он бился на кровати в паническом припадке, и наконец на лице Рона отобразились эмоции: паника и страх.

— Кто-нибудь, сюда! Ну же!

Гарри издал вой и попытался вскочить с кровати, броситься прочь из этой комнаты и… И что? Что он сможет сделать, если даже представления не имеет, где сейчас его семья, потерявшая защиту в лице Альбуса Дамблдора? Тело, измученное стычкой с Пожирателями, жалобно трещало и дрожало от судорог боли, но Гарри этого не замечал. В сознании, глубоко, куда теперь мало кто мог пробиться, огромные жирные пауки заполняли его убежище, обвивали липкой паутиной мебель и стены, и в этих белых нитях запутывались и теряли силу светлые эмоции и воспоминания.

В комнату вбежали люди в медицинских халатах и подняли упавшего с кровати Гарри.

— Что вы натворили? — сурово окликнула пожилая женщина Рона и Невилла. — Мы же велели не беспокоить его!

— Мы ничего не делали! — вскинулся Рон, но Невилл предостерегающе положил ладонь ему на плечо.

— И именно поэтому у мистера Поттера приступ! — женщина фыркнула и обратилась к Гарри: — Мистер Поттер, вы меня слышите?

Гарри слышал её, но не понимал. Дышать было нестерпимо тяжело, а страх заставлял съёживаться от каждого прикосновения врачей.

— Так, понятно, — женщина достала из кармана халата флакончик и поднесла едко пахнущее снадобье к лицу Гарри.

Тот отпрянул, но один из врачей, сжав его затылок, заставил Гарри приблизить лицо к флакончику и вдохнуть. От резкого запаха затошнило, но через несколькор секунд паника начала утихать.

— Вот так, — довольно кивнула женщина. — Вот так, мистер Поттер. Всё хорошо, вы в безопасности. Признаться, вы заставили нас всех поволноваться, но теперь мы уверены, что вы поправитесь.

— Что с Дамблдором? — прохрипел Гарри, откидываясь на мягкие подушки и устало закрывая глаза.

— Мистер Поттер, — осторожно произнесла женщина, бросая недовольные взгляды на Рона и Невилла, — давайте не сейчас? Вы с трудом выжили, вам нужен покой и отдых.

— Я должен знать! — надрывно воскликнул Гарри, вскидывая голову, от чего шею неприятно защемило. — Прошу, ответьте!

Женщина, так и не пожелавшая представиться, неуверенно кусала губы и молчала.

— Он погиб, Гарри, — нарушил тишину Невилл. — Его феникс пытался унести его в безопасное место, но что-то пошло не так, и его пламя сожгло директора… Остался лишь пепел.

— Не может быть, — покачал головой Гарри. — Я своими глазами видел, как Дамблдор исчез!

— Послушай, Гарри, — Невилл отвёл взгляд в сторону, — ты подвергся тёмным проклятиям. Неудивительно, что ты… увидел не то, что было в реальности. Дамблдор мёртв. Вчера прошли похороны. Профессор МакГонагалл говорила, что нужно дождаться твоей выписки, но профессор Филлион настоял, чтобы похороны прошли без тебя.

— Нет…

— Мне очень жаль, мистер Поттер, — женщина ободряюще погладила его по руке. — Крепитесь! Это большая потеря. Уверена, вы с директором были близки…

Гарри с трудом подавил смех. Близки? О, в каком-то смысле с директором они действительно были близки, связанные обоюдными обязательствами. Но теперь… Теперь ничто ему не мешает идти своей дорогой. Он возьмёт Гермиону и сбежит. Для начала попробует найти семью, а дальше… Мертвы ли они или нет, он уедет навсегда из Англии. И плевать, что Волан-де-Морт тут устроит. Ведь так?..

— Мы оставим вас, — произнесла женщина. — Надеюсь, ваши друзья более не доведут вас до приступа. Отдыхайте, мистер Поттер. Вечером мы зайдём проверить ваше состояние.

И врачи бесшумно удалились.

Гарри смотрел на Рона и Невилла, не зная, что и сказать. Теперь, когда Дамблдор был мёртв, можно было бы и объясниться. Но стоит ли это делать, если он намерен покинуть страну?

— Ты ничего не спросил про Гермиону, — недовольно произнёс Рон, отворачиваясь к окну. — Тебе и на неё плевать?

— Не смей так говорить, — машинально огрызнулся Гарри. — Я знаю, что она жива.

И это было действительно так. Он чувствовал её, чувствовал биение её сердца и тихое, спокойное дыхание. Совместные ментальные практики имели много преимуществ, в том числе и позволяли ощущать друг друга. Конечно, Гарри и Гермиона не были достаточно сильны, чтобы почувствовать друг друга, находясь на разных концах света, но, сидя в соседних комнатах, они могли ощущать присутствие друг друга и примерно оценивать состояние и настроение.

— Жива, — невольно признал Рон. — Ей нехило досталось, но, в отличие от тебя, приступов у неё не было. Ты здесь всех на уши поставил. Весь персонал вокруг тебя только и скакал.

— Ну извините, — зло процедил Гарри. — Ведь я по своей воле попался в ловушку пожирателей и оказался под действием проклятий.

— В школе считают, что вы с Гермионой настолько самолюбивы и самоуверенны, что решили отправиться на поиски пожирателей, — глухо сообщил Невилл. — И получили по заслугам.

— О как, — выдавил Гарри. Такого он не ожидал.

— И кое-кто считает, что вы виновны в смерти Дамблдора, — совсем тихо добавил Невилл.

Гарри рассмеялся: истерично и громко, настолько жутко, что в палату испуганно заглянула молодая медсестра с уставшим лицом и тёмными кругами вокруг глаз. Рон подскочил к ней, что-то шепнул, и медсестра, недоверчиво поджав губы, удалилась.

— Он даже после смерти умудряется портить мне жизнь, подонок, — отсмеявшись, произнёс Гарри.

— Как ты можешь так говорить? — моментально вскипел Рон. — Дамблдор — величайший волшебник, который отдал жизнь, чтобы спасти вас с Гермионой…

— Величайший? — Гарри издевательски растянул гласные. — Ты так в этом уверен, Рон? Помнишь письмо, которое прислали мы с Гермионой тебе? — Рон покраснел от ярости. — Хочешь знать, кто его автор? Его написал ваш великий и мудрый Альбус Дамблдор, чтоб его черти в Аду драли! А меня с Гермионой поставил перед фактом после праздничного банкета первого сентября. Знаешь, Гарри, — он передразнил спокойный и дружелюбный голос директора, — ты должен повести за собой армию, будешь сражаться с Волан-де-Мортом. Вот только тебе нужны подходящие соратники. Вот Гермиона подойдёт, она сильная и умная. Хорошо было бы, если бы она смогла родить от тебя ребёнка, но у нас нет на это времени, — Рон и Невилл, побледнев, уставились на Гарри, явно не зная, стоит ли им верить словам друга. — А Рон и Невилл ребята, конечно, хорошие, но будут тянуть тебя назад. Так что, Гарри, мальчик мой, давай-ка ты готовься вовсю к войне, забудь про друзей, увлечения и отдых. Что, ты устаёшь? Не имеешь права! Давай, Гарри, пляши под мою дудку, будто глупый деревянный мальчик, а если ослушаешься, то твоя семья погибнет. Совершенно случайно, конечно же, ведь родные Мальчика-который-выжил будут лакомой добычей для пожирателей, а без вмешательства мудрого и великого Дамблдора им не спрятаться. Ах, Гарри! Ты расстроен, что я поссорил тебя с друзьями? Ничего, после войны, если выживите, вы все сможете вновь подружиться. Правда замечательно, Рон? — Гарри преувеличенно радостно улыбнулся. — Величайший волшебник, который отдал за меня жизнь, превратил меня в ручного героя, марионетку, каждый неверный шаг которой закончится плачевно. И, если тебя это так беспокоит, во время нападения Пожирателей Дамблдор просто стоял и смотрел, а Гермиона, Долорес Амбридж и я пытались как-то отбиться от них, пока не подоспели мракоборцы. И ваш великий волшебник пытался трусливо сбежать, бросив нас троих там, в окружении убийц и подонков! Так что, Рон, я всё ещё не смею говорить плохо о Дамблдоре?

Повисло гнетущее молчание. Гарри даже пожалел, что вывалил всю правду на друзей. В конце концов, они не виноваты. Дамблдор умело играл свою роль умудрённого годами старца, и ученики, неприближённые к директору, вряд ли догадывались о его истинной натуре.

— Но как же? — Рон растерянно переводил взгляд с Гарри на Невилла, выглядящего так, будто его вот-вот стошнит. — Как же так, Гарри?

— Вот так, — Гарри развёл руками. — На войне не место личным переживаниям и интересам. Кстати, можете поинтересоваться у родителей, не надоумил ли их именно Дамблдор обзавестись потомством в разгар войны…

Невилл скорчил лицо, отвернулся, и его всё же вырвало на пол.

* * *

Двор позади дома семейства Уизли был украшен до неузнаваемости. На месте заросшего сорняками небольшого луга раскинулся белый шатёр, под которым стояли столы, окружая площадку для танцев. За ними сидели нарядно одетые волшебники и переговаривались друг с другом, ожидая начала церемонии. Несмотря на праздничную атмосферу, смех и улыбки, чувствовалось, что все присутствующие напряжены до предела.

Гарри и Гермиона сидели в углу, за маленьким столиком, поставленным специально для них. Они оба до сих пор не верили, что оказались здесь, на этой свадьбе, но спустя несколько недель после разговора Гарри с Роном и Невиллом они начали потихоньку возобновлять общение с друзьями и семьёй Рона. Миссис Уизли, долгие месяцы считавшая Гарри и Гермиону предателями и не желавшая даже слышать про них, теперь носилась вокруг них, будто наседка, то и дело всплёскивая руками и бормоча какие-то проклятия в сторону Дамблдора и его методов подготовки к войне, а Билл и Флёр с огромным удовольствием пригласили ребят на свою свадьбу. Но если с Роном и Невиллом отношения с трудом, но наладились, с остальными было всё намного сложнее: Грюм и Нимфадора обвиняли Гарри в смерти Дамблдора, Фред и Джордж настороженно следили за ними и каждый раз, когда Гарри и Гермиона оказывались рядом, переставали улыбаться, Джинни, и так не питающая нежности к Гермионе, отказывалась находиться с ними в одной комнате, чем, конечно, вызывала недовольство у родителей, и только после долгой беседы с миссис Уизли согласилась не портить старшему брату праздник. Сейчас она сидела за соседним столиком и бросала недовольные взгляды на Гарри и Гермиону, то и дело поджимая губы и что-то горячо шепча Лаванде, сидящей рядом с Роном, на ухо.

— Жаль, Сириус с Люпином не смогли прийти, — в сотый раз за вечер пробормотала Гермиона, бросив грустный взгляд на два пустующих места подле себя. — Чувствую себя изгоем.

— Расслабься, — Гарри приобнял её за плечи. — Не позволяй никому из них испортить себе вечер. Кто знает, когда мы сможем ещё вот так отдохнуть от происходящего и повеселиться на свадьбе.

— Пока ты разговаривал с мистером Уизли, мне человек десять сообщили, что я глупая девчонка, из-за которой погиб Дамблдор, — поджала чуть подрагивающие губы Гермиона. — Они все либо слепые, либо такие же подонки, как и директор. Представь себе, даже мракоборцы, которые тогда вмешались, как один утверждают, что директор пытался нас защитить, но отвлёкся на корчущуюся меня и попал под проклятье. А его феникс просто пришёл на выручку, но его отчаяние оказалось столь велико, что он сжёг себя вместе с Дамблдором. Тьфу!

— Успокойся, прошу тебя. Главное, что мы знаем правду, а что думают остальные уже неважно. Сириус и Люпин на нашей стороне, разве этого мало?

— Нет, конечно, — Гермиона выдавила улыбку.

— Вот и хорошо, — Гарри поцеловал её в кончик носа, заставив ещё шире улыбнуться.

Наконец появились молодые: Билл, одетый в чёрный фрак, и Флёр, на голове которой сияла семейная диадема, были очаровательны и светились от счастья. Пожилой волшебник начал обряд, и пока Билл и Флёр произносили клятвы и скрепляли их семейными рунами, остающимися светящимися татуировками на запястьях, все присутствующие не издавали звука, очарованные происходящим. Для многих эта свадьба стала символом надежды, началом чего-то нового, после чего непременно всё будет хорошо. Даже на войне было место безграничной и чистой любви, и никакая тьма, казалось, не могла ей противостоять.

Гарри следил за церемонией и невольно представлял себя с Гермионой на месте новоявленных супругов. Как бы ему хотелось однажды так же произносить чуть дрожащим голосом клятву и смотреть на свою Гермиону, любимую и прекрасную. Суждено ли ему однажды испытать то же, что испытывает Билл, ощутит ли он приятное покалывание на своей коже, где появятся руны, скрепляющие их союз, поцелует ли он Гермиону тем особым поцелуем, знаменующим начало совместной жизни? Гарри было страшно отвечать самому себе на этот вопрос, но он чувствовал, что никогда не сможет стать мужем Гермионы. С каждым днём в нём крепла и разрасталась уверенность, что он должен погибнуть, иначе никогда и никому не одолеть Волан-де-Морта. Он ни с кем не делился этими мыслями, как и не думал кому-либо рассказывать о причинах такого упадничества. Его тревожила история с Пророчеством, про которое рассказал ему Дамблдор, и, зная директора, Гарри не сомневался, что в предсказании могло фигурировать условие, что лишь один из двоих сможет выжить: либо Волан-де-Морт, либо Гарри. И как бы не силён был Гарри, какая бы сила не таилась в нём, глупо было думать, что он сможет одолеть величайшего тёмного волшебника, с могуществом которого мало кто мог сравниться.

После церемении, Билл и Флёр впервые станцевали вальс в статусе супругов, а после всех гостей пригласили на площадку, и Гарри, галантно подав руку Гермионе, вывел её на середину импровизированного зала. На Святочном балу ему так и не довелось потанцевать с ней, и теперь он нагонял упущенное. Танцевать с Гермионой было комфортно и так естественно, как дышать. Глядя в её глаза, Гарри совершенно забыл, что находиться на чужой свадьбе, что вокруг несколько десятков волшебников, испытывающих к нему неприязнь и злобу, что завтра вновь начнутся тусклые будни героя-марионетки. Мысли о семье он ещё тогда, в больнице, запер в нижний ящик комода в своём убежище, запрещая себе даже думать о ком-либо из них. Нельзя было позволить боли и отчаянию заполонить весь разум, как нельзя было попытаться отправиться на их поиски. Даже после смерти Дамблдора он был под колпаком, и теперь роль кукловода исполнял ненавистный Аластор Грюм, с огромным удовольствием устраивающий проверки по нескольку раз на неделе и каждый раз находящий, к чему придраться.

Свадьба была в самом разгаре, когда в шатёр ворвался чей-то патронус: огромная рысь, раззинув пасть, с ужасом прокричала:

— Они идут! Они идут!

Всего на мгновение воцарилась тишина, а затем вечерний сумрак озарили вспышки, и из воздуха стали появляться Пожиратели. Десять, двадцать, тридцать… Гарри, схватив Гермиону за руку, потащил её прочь, сквозь беснующуюся толпу гостей, хваченную ужасом. Шатёр вспыхнул, и пламя моментально накинулось на тонкую ткань скатертей.

Кто-то налетал на них, отталкивал с дороги, задевал плечом, но в панике люди даже не замечали этого. Подоспевшие на помощь мракобоцры вступили в схватку, но Пожиратели превосходили числом, да и подвыпившие гости, которых застали в расплох, с трудом могли отбиваться. Красавица Флёр с растрёпанной причёской и порванном платье выкрикивала имя мужа, Джинни и Лаванда, забившись под стол, отчаянно рыдали, а Рон и Невилл отбивались от Пожирательницы, пытаясь защитить девочек. К ним уже спешили мистер Уизли и незнакомый Гарри вошебник.

— Уходите! — миссис Уизли подбежала к ним и подтолкнула в сторону выхода. — Уходите как можно дальше!

Гарри кивнул и, до боли сжав ладонь Гермионы, бросился к прорехе в шатре.

— Гарри, мы должны помочь, — крикнула Гермиона, с трудом поспевая за ним.

— Нет, мы должны как можно скорее убраться отсюда, — зло выплюнул Гарри.

Они выскочили из шатра и бросились бежать к антиаппарационному барьеру, после того, как несколько раз тщетно попытались аппарировать. Как Пожирателям удалось проникнуть через чары оставалось только догадываться. Гарри подозревал, что кто-то из тех работников Министерства, что приезжали накладывать защитные барьеры, попался в лапы Пожирателей, и те смогли выпытать у него кодовую фразу, пропустившую их на свадьбу.

Гарри и Гермионе никто, конечно же, кодовую фразу говорить не стал, впрочем, как и остальным гостям. И это стало роковой ошибкой: сейчас бы все присутствующие на свадьбе легко бы аппарировали в разные стороны, оставив Пожирателей не с чем, вместо того, чтобы, с трудом отбиваясь, протискиваться к выходу и бежать к местам, где уже не работает барьер. По закону Гарри и Гермиона не могли трансгрессировать, но Сириус и Люпин в тайне от всех обучили их, и у ребят был шанс сбежать с места бойни, но тут перед ними из воздуха соткалась ещё одна фигура. Гарри моментально заслонил собой Гермиону и направил палочку на Пожирателя.

— Гупый щенок, — язвительный голос, такой знакомый, резанул слух.

— Я неудивлён, Нюниус, — злобно выплюнул Гарри. — Предательство у тебя в крови.

Летящее в него проклятье ударилось о двойной щит, сотворённый Гарри и Гермионой, и отразилось в Снейпа, но тот легко отбил луч в сторону. Злоба расплаляла, и Гарри с лёгкостью метнул в Снейпа тёмным заклятьем, про которое прочёл в библиотеке Сируиса. Его не заботила этическая сторона вопроса, и он даже не думал о том, чтобы сражаться с Пожирателями без применения тёмных заклинаний. Гермиона, стоящая за его спиной, удерживала щит и озиралась по сторонам, оценивая обстановку. Пожиратели, похоже, все сосредоточились на гостях, потому никто и не смотрел в сторону этой тропинки, уходящей прочь от Норы.

И тут позади Снейпа появился ещё один человек. Гарри презрительно скривил губы. Драко Малфой собственной персоной представлял собой жалкое зрелище: осунувшееся лицо с чёрными кругами под глазами, впавшие щёки, делавшие и без того узкое лицо ещё более острым и уродливым, растрёпанная мантия Пожирателя, дрожащие руки, почему-то наталкивающие на мысли об алкоголе. Справиться с однокурсником не казалось сложной задачей, и Гарри уже прицеливался, чтобы вырубить чем-нибудь неприятным чёртового слизеринца, как Драко, отстранённо глядя куда-то в сторону, навёл палочку на спину Снейпа и почти беззвучно прошептал:

— Круцио…

Снейп неожиданно высоко завизжал и упал на землю. Гарри и Гермиона ошалело уставились на это зрелище. Крик Снейпа привлёк внимание, и к ним уже спешило около десяти Пожирателей. Гермиона вскрикнула, когда возле её головы пролетел луч убивающего заклинания, а Драко, преодолев в два прыжка расстояние между ними, схватил Гарри и Гермиону и унёс прочь с этой кровавой свадьбы в темноту.

* * *

Аппарация выбросила их посреди леса на жёсткую траву. Гарри поморщился от боли в рёбрах, но тут же вскочил, направив палочку на Малфоя. Гермиона почти моментально оказалась рядом с ним, и он мог услышать, как отчаянно бьётся её сердце. Малфой же, казалось, не впечатлился этим. Хромая, он подошёл к огромному дубу и устало опустился на землю, уперевшись затылком в шершавый ствол. Пальцы, сжимающие палочку, разжались, и она упала на прошлогоднюю листву. Было тихо.

Гарри прожигал Малфоя взглядом, но медлил произнести хоть какое-нибудь заклинание. Что-то странное было в этой понурой фигуре, что-то до боли знакомое и понятное…

— Ну же, Поттер, — хрипло произнёс Малфой тусклым голосом, — не медли. Всего два слова, уверен, ты справишься.

А Гарри молчал. Убить Малфоя? Это казалось лучшим решением, но для начала нужно было допросить его, выяснить, почему тот напал на Снейпа, своего соратника, и перенёс их с Гермионой в этот лес. Было ли это всё ловушкой? Гермиона, будто прочитав его мысли, быстро произнесла несколько заклинаний и покачала головой: на многие мили вокруг не было ни одной живой души. На всякий случай она начала накладывать на поляну защитные чары, скрывающие их от всего остального мира в невидимый кокон.

Гарри подошёл к Малфою и, не опуская палочку, сухо произнёс:

— И как это понимать?

— Что? — Малфой даже не смотрел на него. Он уставился куда-то в сторону и, казалось, даже не боялся возомжной смерти. Вечно трусливый мальчишка, каким его считал Гарри, будто куда-то исчез, скрылся за этой маской раздавленного и безразличного ко всему парня.

— Зачем ты нас сюда притащил?

— Не притворяйся глупцом, Поттер, тебе не идёт. Конечно же для того, чтобы ты не попал в лапы лорда.

— И зачем тебе это? Разве ты не служишь ему, как и вся твоя семейка? — презрительно выплюнул Гарри.

Малфой дёрнулся и наконец перевёл взгляд на Гарри. И только сейчас Гарри заметил, что зрачки у Малфоя сужены настолько сильно, что кажется, что их и вовсе нет. Серая радужка казалась неестественной, а белки были красными от лопнувших сосудов. Ошарашенный, он отступил на шаг, и палочка в его руках едва заметно дрогнула.

— Всё это уже не имеет значения, — глухо ответил Малфой. — Либо убей меня, либо пусть это сделает твоя подружка, мне плевать.

Гермиона, которая как раз закончила накладывать чары, подошла к ним.

— Что будем делать, Гарри? — тихо спросила она, не сводя взгляда с Малфоя.

— Вернёмся на Гриммо, — ответил Гарри.

— Не вернётесь, — хрипло отозвался Малфой.

— С чего бы? — Гарри почувствовал раздражение.

— Отряд Пожирателей уничтожили особняк со всеми, кто в нём находился, — отозвался Малфой. — Снейп подробно рассказал, как к нему пробраться.

— Нет… — выдохнула Гермиона и зажала рот ладонями. — Нет…

Но Малфой не думал надменно улыбнуться и, рассмеявшись, заявить, что просто шутит, издевается над Гарри и Гермионой.

— Это невозможно, — глухо произнёс Гарри. — У Снейпа нет доступа к особняку, Сириус изгнал его.

— Я всего лишь передаю то, что узнал, и за подлинность не отвечаю, — пожал плечами Малфой, так и не выразив на лице хоть какую-то эмоцию. — Поттер, не тяни. Либо убивай, либо уходи.

Гарри зажмурился. Нужно было успокоиться, взвесить всё и решить, что делать дальше. В смерть Сируиса и Люпина он не верил. Никто бы не пробился сквозь родовую магию, хоть бы Снейп тысячу раз указал Пожирателем на место, где располагается особняк. Если Малфой врёт, чтобы выбить их из равновесия, то это провальная тактика. Но что-то в облике Малфоя указывало, что врать тому нет резона. Да и его поступок…

— Как ты сумел сотворить круциатус, который свалил с ног Снейпа? — резко спросил он, наклоняясь к Малфою. — Как, Малфой?

Малфой перевёл вхгляд на него и лицо его дрогнуло. Он сглотнул и тихо прошептал:

— Он убил её.

Гарри замер. Он чувствовал, как напряглась Гермиона позади, и уже начал догадываться, что произошло.

— Он убил маму…

Голос Драко резал вечерний воздух, выжигая сказанные слова на окружающих их деревьях, на холодной земле, укрытой листьями и сосновыми иголками, пробирался под кожу и больно сдавливал кости. Куда проще было бы, если бы Малфой плакал, жалко и отвратительно, если бы кричал от боли или надменно посоветовал бы Гарри не лезть не в своё дело. Но накаченный какой-то дрянью, уничтоженный и раздавленный Малфой едва ли походил не то, что на себя прежнего — даже человеком он уже не был. Пустая оболочка, лишённая жизни, но почему-то продолжающая дышать, говорить и двигаться, будто тело, которое покинула жизнь, по инерции ещё дёргается, реагирует на внешние раздражители, несогласное со своей гибелью. Всё, что в нём оставалось живым, он истратил на последний акт ненависти, направленный против Снейпа.

— Он убил её играюче, с наслаждением, — Малфой будто отвечал на уроке Бинса, а не рассказывал про смерть любимой матери. — В наказание за то, что я тогда не убил Дамблдора. Тёмный лорд знал, как наказать нас всех за мой провал, а Снейп с радостью всё сделал.

— Малфой… — Гермиона сделала несколько шагов к нему, но замерла в нерешительности.

— Я не хотел умирать, оставив этого подонка безнаказанным, — Малфой прикрыл глаза, — не хотел, чтобы тёмный лорд получил желаемое. Пусть теперь попробует вас найти…

Он резко замолчал и издал еле слышный болезненный стон.

— Идиот, — процедил Гарри, — Пожиратели легко найдут тебя по метке. И нас заодно.

Малфой поднял голову и зловеще улыбнулся.

— Удачи им, — проговорил он, и глаза его стали безумными.

Гарри растерянно взглянул на Гермиону. Та сообразила быстрее, и лёгким взмахом распорола левый рукав мантии Малфоя. Тотчас же в воздухе появился тошнотворный запах горелого мяса, и Гарри с трудом подавил тошноту. Всё левое предплечье Малфоя было одним кровавым месивом с горелыми кусками мяса и разъеденной кожей.

— Ты что натворил? — выдохнула Гермиона.

— Я не идиот, Грейнджер, — отозвался Малфой, не сводя взгляда с Гарри. — Я прекрасно понимал, что забрав вас со свадьбы, непременно выведу Пожирателей за собой, если не избавлюсь от метки. К сожаление Адское пламя её не взяло, но магглы, как оказалось, не настолько тупы и бесполезны, как я думал. Кое-что полезное они всё же создали…

— Что? — выдавил Гарри, всеми силами стараясь не извергнуть свадебный ужин на землю.

— Да всякие штуки химические, — Малфой отмахнулся, и это был первый жест за весь этот странный и жуткий разговор, который делал его похожим на живого человека. — Я не разбираюсь, но человек, который мне их продал, уверял, что они растворят даже труп.

— Ты сказал, что Адское пламя не помогло, — осторожно произнесла Гермиона, — как ты вообще с ним справился?

— Я Пожиратель, Грейнджер, — криво усмехнулся Малфой. — Меня ещё прошлым летом заставили научиться его контролировать. И удивительно, что ты не спрашиваешь, где я наловчился так использовать круциатус. Ответ тебе не понравится, предупреждаю сразу. Ну а что касается пламени… Я не настолько идиот, чтобы направлять его на себя. Достаточно было раскалить старинный меч в нём и прижать к руке.

— Ты бы от боли свихнулся, — скривил губы Гарри.

— О, а вот чтобы этого не произошло, я у того же маггла приобрёл какой-то сероватый порошок, — беспечность, с которой Малфой произнёс это, заставила Гарри похолодеть. — Он уверял, что от его действия я совсем не буду чувствовать боль. Обманул, сволочь, — прошипел он, поморщившись от боли.

— Ты хоть знаешь, что он тебе продал? — медленно, будто разговаривая с маленьким неразумным ребёнком, спросила Гермиона.

Малфой неопределённо пожал плечами.

— Мне без разницы, — тускло отозвался он. — Слушайте, у меня нет желания с вами болтать. Уходите. Раз не собираетесь убивать, то просто оставьте здесь, тогда я тоже умру, но иначе.

Гарри колебался. Он бы без раздумий бросил бы Малфоя здесь одного, но… Он вновь и вновь смотрел на парня, которому только исполнилось шестнадцать, а он уже потерял мать, успел стать Пожирателем, спас их с Гермионой — как бы это не сложно было признавать — превратил свою руку непонятно во что, стремясь избавиться от проклятого клейма и, чёрт возьми, накачался героином, даже не понимая, что ему подсовывает какой-то урод.

Он посмотрел на Гермиону. В её лице он видел отражение собственного сомнения.

— Что будем делать? — тихо, чтобы не услышал Малфой, спросил он.

— Нельзя его здесь бросать, — покачала головой Гермиона. — Но куда нам идти? Что, если он говорит правду про Гриммо?

— Нет, — отчаянно мотнул головой Гарри. — Не хочу в это верить! Сириус и Люпин окружили дом непрошибаемыми чарами, их даже Дамблдор не смог обойти. Но возвращаться в Лондон нельзя. Нужно найти укрытие, а завтра постараться разузнать, чем всё закончилось.

— У меня есть одна мысль, — помедлив, произнесла Гермиона. — Но придётся аппарировать. А в таком состоянии Малфой может и…

Она замолкла, заметив, что Малфой прожигает их взглядом.

— Я в таком состоянии, что погибну, — его губы растянулись в безумной улыбке. — Отлично. Третий вариант смерти, меня это более чем устраивает.

Гарри нервным движением взлохматил волосы и закусил губу.

— Ты уверена? — прошептал он.

Гермиона кивнула.

— Малфой, — Гарри присел перед однокурсником на корточки, и попытался привлечь его внимание. Тот продолжал смотреть на Гермиону, не мигая, и будто вообще не слышал Гарри. — Малфой! — тот вздрогнул. — Ты идёшь с нами.

— Зачем? — тихо спросил Малфой.

Он снова переменился и теперь выглядел как потерянный ребёнок. Его тело начала бить дрожь, а на лбу появились капельки пота. Чем бы он не накачался, эта дрянь начала выветриваться, и Малфою грозило очень жёсткое и болезненное столкновение с реальностью. Гарри был более, чем уверен, что стоит Малфою окончательно протрезветь, боль от смерти матери, так зверски подавленная, накатит с тройной силой. Малфой был жалок, но Гарри на удивление не мог чувствовать по отношению к нему омерзение или брезгливость. За свою тётю, заменившую ему мать, он был бы готов убить любого, кроме Гермионы, а её смерть непременно бы его уничтожила, возможно, даже и физически, если бы рядом не оказалось Гермионы. Гарри мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли о смерти тёти и запирая перед ними дверь гостиной, как запирают окна перед комарами.

— Пойдём с нами, Малфой, — отозвалась Гермиона, протягивая ему руку, и Гарри испугался, что Малфой сейчас её оттолкнёт, отпустив едкий комментарий про происхождение девушки. — Пойдём. Я понимаю, как больно терять близкого человека, но нельзя поддаваться этой боли, позволять ей одолеть тебя. Пойдём с нами! Не ради света, не за Дамблдора и Гарри, нет. Мы с Гарри воюем за себя и свою семью, и не загони Дамблдор нас в ловушку, мы бы сбежали из страны там, где были бы в безопасности с нашими родными. Нет, Малфой, не надо становиться добрым и светлым, напротив, сохрани в себе тьму, чтобы отомостить за маму. Снейп не отделается одним круциатусом, а Тёмный лорд не одержит победу. Мы уничтожим их.

Малфой издал тихий стон и пробормотал себе под нос что-то, отдалённо напоминающее «трусливый слабак». Тяжело поднялся на ноги, не забыв поднять с земли палочку. И так и остался стоять, обречённо уставившись перед собой. Гермиона глубоко вздохнула, взяла парней за руки и, прикрыв глаза, аппарировала.

Они оказались перед небольшим домиком, спрятанном среди деревьев. Окна были наглухо заколочены, крыльцо завалено каким-то мусором и полусгнившей листвой. Гермиона, наложив те же скрывающие чары, что и на поляне, подошла к дому и с трудом отворила отсыревшую дверь.

— Чей это дом? — поинтересовался Гарри, заходя вслед за Малфоем в хижину.

— Моего отца. Раньше он приезжал сюда с друзьями на рыбалку, тут недалеко есть озеро. После его переезда в Австралию дом оказался заброшенным, а мать про него ничего не знает. Так что сможем какое-то время переждать здесь, пока не поймём, что нам делать дальше.

Они стояли посреди комнаты, служившей одновременно кухней, столовой и комнатой для сна. В дальнем углу на второй этаж уходила узкая лестница. В комнате было очень сыро и промозгло, но могло быть и хуже. Гарри с ужасом представил, что им бы пришлось спать прямо на улице или в какой-нибудь палатке.

Малфой привалился к стене и закусил губу. С каждой минутой выглядел он всё хуже, и Гарри подозревал, что избавление от метки усугубило действие наркотика и эмоциональное потрясение от гибели матери.

— Эй, Малфой, — окликнул Гарри. — Тебе лучше прилечь.

Он кивнул в сторону узкого дивана, но Малфой не отреагировал. Он мотал головой из стороны в сторону с небольшой амплитудой и что-то бормотал себе под нос. Чертыхнувшись, Гарри обхватил его за туловище и, с удивлением отметив, что Малфой не просто худой, а тощий, потащил к дивану. Гермиона молча наблюдала за происходящим.

Когда Малфой повалился на диван, он резко открыл глаза. Его зрачки медленно начали приходить в норму, но взгляд оставался отрешённым.

— Поттер, — сипло произнёс Малфой. — Я тебе кое-что должен отдать.

Он засунул руку в карман брюк и достал золотой снитч.

— Эээ, спасибо, — Гарри беспомощно взглянул на Гермиону. Вот только свихнувшегсоя Малфоя им не хватало!

— Дамблдор сказал, что он тебе понадобится, — тихо пояснил Малфой. Сил говорить в полный голос у него уже не осталось.

— Дамблдор? — Гарри вздрогнул и с трудом подавил желание отбросить снитч в сторону, будто тот был ядовитым. — Когда?

— Неделю назад, — Малфой запрокинул голову и уже не смотрел на Гарри. Он весь дрожал, а его лицо на глазах становилось мокрым от пота. — Заставил дать Непреложный обет, что я непременно отдам снитч тебе любым способом.

Гарри криво ухмыльнулся и повертел в руках мячик. Старый урод таки жив, кто бы сомневался! Но вот только зачем он прислал своей марионетке мяч для квиддича?

— Погоди, — вмешалась Гермиона. — Как ты вообще столкнулся с Дамблдором?

— Он поймал меня в переулке недалеко от того места, где я встречался с магглом, — объяснил Малфой. — Сказал, что я жалок, что он во мне разочарован, но иного выхода у него нет. Чёрт его знает, с чего он решил, что я соглашусь и вообще смогу тебя найти, Поттер, но он буквально зажал меня в угол. Обещал, что как только я выполню свою часть сделки, его люди помогут спрятать мою мать…

Его голос сорвался на тихий скулёж, и Гарри захотелось сбежать из этой комнаты. Он терпеть не мог Малфоя, но это чувство далеко было от ненависти. Их последняя серьёзная стычка состоялась ещё на втором курсе, когда Малфой подговорил своего домовика устроить козни против Гарри, а после того случая дальше словесных перепалок они не заходили. Малфой был всего лишь школьным недругом, с которым вполне возможно, не будь войны, они могли бы спустя лет десять после выпуска из школы столкнуться где-нибудь в Министерстве и посидеть за бутылкой огневиски, вспоминая школьные годы и смеясь над своим ребячеством.

Гермиона мешкала лишь несколько секунд, а затем, приподняв юбку своего платья, отчего Гарри ощутил спазм в животе, обнажила бедро, к которому была прикреплена маленькая сумочка. Отвязав её от ноги, Гермиона направила внутрь палочку и что-то прошептала себе под нос. Тотчас же из недр сумочки вылетел пузырёк с зельем, который Гермиона ловко подхватила и вылила его содержимое Малфою в рот.

— Снотворное с сильным успокаивающим эффектом, — пояснила она то ли Малфою, то ли Гарри.

Тело Малфоя обмякло. Гермиона выдохнула и убрала пустой пузырёк на стол, стоязий подле дивана.

— Наверху есть спальня, — тихо произнесла она. — Нам нужно отдохнуть.

Гарри, так и не выпустивший снитч из руки, кивнул. Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, где находилась небольшая жилая комната и крошечная ванная, едва вмещающая в себя унитаз, душевую кабину и потрескавшуюся раковину. В спальне кроме тумбочки и кровати не было никакой мебели, и вся обстановка указывала на то, что в доме уже несколько лет никого не было. Гермиона очистила кровать и трансфигурировала из тонкого покрывала несколько мягких подушек и большое одеяло. Не говоря ни слова, она вытащила из сумки ворох одежды, и положила на тумбочку.

— Я собиралась впопыхах, — призналась она. — Долго колебалась, стоит ли идти на свадьбу со всем этим добром, и в последний момент решила, что рисковать не стоит. Побросала в сумку всё, что попалось под руку и что показалось необходимым. Из еды, к сожалению, смогла кинуть только весь запас крекеров и печенья Сириуса, но думаю, что эту проблему мы как-нибудь решим. Может, завтра мы уже сможем вернуться домой на Гриммо.

Гарри подошёл к ней и крепко обнял. Гермиона едва заметно дрожала от пережитого и прильнула к нему, будто только он мог защитить её от враждебной реальности.

— Ты молодец, Гермиона, — прошептал Гарри.

Они переоделись и легли в кровать, крепко прижавшись друг к другу. Устроив голову на плече Гарри, Гермиона забрала у него снитч, и теперь внимательно рассматривала его.

— Как думаешь, что Дамблдор хотел этим сказать? — наконец произнесла она.

— Без понятия, — Гарри пожал плечами, и Гермиона недовольно фыркнула, когда от резкого движения её шею пронзила неприятная боль. — Может, хотел сообщить, что жив-здоров и всё ещё держит меня на крючке?

— Жаль, что Фоукс его на самом деле не сжёг, — пробормотала Гермиона.

Снитч в её пальцах ожил и расправил крылышки. На боку вспыхнула гравировка, и Гарри, прочитав надпись, зарычал от бессильной злобы. На гладкой поверхности снитча ненавистным почерком с завитушками было написано:Самое большое рабство — не обладая свободой, считать себя свободным.

Глава опубликована: 10.05.2023

Глава 33

Гарри нравилось просыпаться с Гермионой в одной постели. Не было ничего чудеснее, чем ощущать тепло её тела подле себя, чувствовать буйные кудри, щекочущие шею, слышать её дыхание. Лёжа на старой кровати и прислушиваясь к шуму ветра за окном, Гарри мечтал, чтобы эта минута длилась бесконечно. Ему совершенно не хотелось вставать и покидать эту развалюху, потерянную посреди леса, но тревога, подавленная накануне, заставляла его судорожно обдумывать, что теперь им делать. Безопасно ли будет вернуться в Хогвартс, или же теперь им предстоит прятаться, пока… пока что?

Гарри осторожно выбрался из кровати, стараясь не разбудить Гермиону. Выглядела она утомлённой, и лишний час сна ей точно не повредит. К тому же, стоило проверить Малфоя. Только сейчас Гарри подумал, что оставлять недруга без присмотра было глупой затеей. Кто знает, что тот задумал. Может, Гарри сейчас спустится на первый этаж и угодит прямо в лапы Пожирателей, а Малфой, довольный, что смог обвести Избранного вокруг пальца, будет надменно улыбаться и в красках рассказывать, что ожидает Гарри и Гермиону…

Гарри мотнул головой, приводя мысли в порядок, но палочку всё равно достал. Если его ждёт ловушка, он будет готов к нападению и выиграет время для Гермионы. Вдруг она проснётся от шума и успеет сбежать? Надеяться на это, конечно, глупо, ведь Гермиона ни за что не бросит его одного, но вдруг… Как много этого пресловутого «вдруг»! Гарри заскрежетал зубами. Реальность превратилась в тонкий лёд, отделяющий его от ледяной чёрной воды, несущей смерть, и малейшее неверное движение приведёт его к гибели.

Осторожно он спустился по лестнице и, вскинув палочку, огляделся. Ничего не изменилось за эти часы, разве что Малфой перевернулся на бок и теперь лежал, уткнувшись лицом в спинку дивана.

— Малфой! — окликнул Гарри, подходя к дивану.

Тот не реагировал, и на миг Гарри испугался, что Малфой умер. Но, приглядевшись, он заметил, как медленно двигается в такт дыханию узкое плечо, и облегчённо выдохнул. Не потому, что смерть Малфоя как-то задела его, нет уж, просто… просто это было бы неправильно.

— Малфой! — повторил Гарри громче. — Ты меня слышишь?

Он встал в изголовье и нагнулся. Лицо Малфоя было серым, губы сжались в тонкую линию, а болезненная гримаса обезобразила и без того непривлекательное лицо. Глаза Малфоя вернулись в нормальное состояние, не считая красных от полопавшихся сосудов белков.

— Дьявол, да чтоб тебя… — Гарри выругался. Что делать с наркоманами, мучающимися от ломок, он не представлял. Возможно, Гермиона могла бы что-то придумать, но будить её ради этого не хотелось. Нужно было справляться самому.

Гарри нашёл возле кухонного шкафа старое полотенце и, подойдя к раковине, намочил его. Вода шла еле-еле и была грязной от ржавчины, но уже через несколько минут поток усилился и очистился. На миг Гарри задумался, а как давно здесь была Гермиона и планировала ли она вообще устроить из старого домика отца убежище? Что-то ему подсказывало, что планировала, только не успела как следует обустроить старую лачугу. Максимум убедилась, что здесь можно жить.

Вернувшись к Малфою, Гарри приложил импровизированный компресс к его лбу. Малфой еле слышно застонал и прикрыл глаза, то ли от нового приступа боли, то ли от облегчения.

— Чёрт, Малфой, — ворчал под нос Гарри, неуверенный, что Малфой его вообще слышит, — как можно быть таким идиотом? Глупость совершил ты, наркотиками накачался ты, а разгребать всё это мне. И что прикажешь теперь с тобой делать?

Он шептал проклятия, зло скрежетал зубами и недовольно фыркал, когда Малфой в очередной раз кривился от боли, но продолжал вновь и вновь смачивать полотенце и прикладывать его к лицу и шее Драко, молясь про себя, чтобы чёртов слизеринец сумел пережить ломку самостоятельно. В конце концов, волшебники были намного выносливее магглов, и если вторые за редким исключением не способны были справиться с зависимостью самостоятельно из-за тотального удара по всему организму, то в случае первых сама магия помогала исцеляться.

Гарри не услышал — почувствовал, как Гермиона спускается по лестнице, тихо и осторожно, как спускался он сам часом ранее. Он бы подал голос, но не хотел тревожить Малфоя резким звуком. Тому и так несладко было.

— Ну как он? — Гермиона подошла вплотную и обняла его со спины, скользнув узкими ладонями по его животу и груди. На миг Гарри показалось, что его огрели по голове чем-то тяжёлым, и он, с трудом сделав вдох, произнёс:

— Сложно сказать. Никогда не сталкивался с наркоманами, тем более в состоянии ломки.

— Думаешь, от одной дозы Малфой стал наркоманом? — с сомнением покачала головой Гермиона.

— А с чего ты взяла, что доза была одна? — вопросом на вопрос ответил Гарри.

Чтобы там не рассказал Малфой, Гарри уже не особо верил в историю о случайном маггле, встретившемся Малфою случайно. Вполне возможно, что слизеринец просто не желал показывать себя ещё более жалким и слабым перед школьными недругами, вот и приврал. Да и кто из диллеров в здравом уме будет продавать наркотик случайному прохожему?

Гермиона мягко оттолкнула Гарри от дивана и склонилась над Малфоем. Выверенным жестом сотворила диагностирующие чары и недовольно поджала губы. Из бездонной сумочки, повинуясь заклинанию, стали вылетать бутыльки с зельями, и Гермиона, ловко схватив их, обратилась к Гарри странным, несвойственным ей голосом, какой часто можно было услышать у мадам Помфри, когда в лазарет приносили тяжело больного ученика:

— Принеси, пожалуйста, стакан воды. И нагрей воду до тридцати одного градуса.

Гарри кивнул и поспешно выполнил просьбу. В целительстве он почти не разбирался, и мог полагаться только на знания Гермионы, которые она успела получить от мадам Помфри. В очередной раз перед глазами предстала картинка: Альбус Дамблдор в Аду в окружении уродливых чертей и котлов с кипящим маслом и водой. И, Гарри искренне в это верил, это было бы ещё слабое наказание за грехи, совершённые директором.

Гермиона хлопотала над Малфоем, и через долгих сорок минут тому наконец стало легче. Лицо уже не кривилось в гримасах боли, а тело перестало трястись будто от холода. Малфой с трудом сел, и его тут же вырвало. Гарри поморщился, а Гермиона невозмутимо очистила диван и пол. Наступила тишина.

Им необходимо было обсудить сложившуюся ситуацию, но ни один из них не решался первым нарушить молчание. Всего лишь подростки, не готовые к тому, что ждёт их за пределами затерянной хижины, уже успевшие потерять близких и увидеть ужасы войны своими глазами. Гарри искал внутри себя неприязнь и ненависть, желание уничтожить Малфоя, ведь тот был Пожирателем и врагом, но в голове билась одна и та же мысль, будто строчка песни на заевшей пластинке: Малфой тоже марионетка, как и ты, он тоже марионетка. Конечно, Драко уже не совсем ребёнок, и мог бы не принимать метку и не становиться Пожирателем, предать Волан-де-Морта и сбежать под крыло доброго и понимающего директора Дамблдора, только вот… Драко оказался перед выбором Софи, ужасающим и безвыходным. Куда не кинься, ожидает лишь боль, страх и смерть. Гарри задался вопросом: а окажись он сыном Пожирателя, смог бы он предать семью, обречь их на мучительную смерть, перейти на сторону тех, кого всю жизнь, наученный родителями, презирал и ненавидел? Или же, стремясь сохранить верность семье и идеалам, остался бы на стороне Волан-де-Морта, тем самым обеспечив себе пусть и не самую спокойную, но всё же жизнь?

Через мучительно долгие минуты Гермиона откашлялась и всё же решилась нарушить молчание.

— Нам стоит позавтракать, а затем выбраться в Лондон и разузнать, что происходит. Возможно, сможем связаться с Сириусом и Люпином, тогда можно будет скрыться на Гриммо. А если не получится, — её голос дрогнул, — стоит раздобыть нормальной еды. Если произошёл переворот, то нам придётся остаться здесь на какое-то время.

Малфой лишь кивнул, то ли от нежелания говорить, то ли обессилев после ломок.

— Пойдём мы с Гермионой, — подумав, произнёс Гарри. — Ты слишком слаб, Малфой. Да и… — он запнулся, но в воздухе повисла очевидная фраза.

— Да и надо проверить, можно ли мне доверять, да, Поттер? — произнёс Малфой, стараясь придать голосу надменность, но получилась лишь жалкая пародия на его версию из прошлого.

— Вроде того, — Гарри нервно взлохматил волосы. — Мы запрём тебя здесь и наложим защитные чары, так что ты будешь в безопасности. Если вдруг не вернёмся, то сдерживающие чары рассеются через несколько дней, и ты сам решишь, что тебе делать.

Малфой кивнул, соглашаясь. Гермиона отправилась на кухню: подогревать воду и выкладывать на стул скудный завтрак, состоящий из крекеров и печенья. Сириус, выйдя из Азкабана, стал жутким сладкоежкой, и один из кухонных шкафов в его доме всегда был до отказа забит упаковками с печеньем всевозможных вкусов и форм и крекерами, которые он любил щедро намазывать маслом и посыпать тёртым сыром. Как было бы чудесно оказаться на Гриммо и, получив притворный нагоняй от Сириуса за кражу его запасов, скрыться с Гермионой в библиотеке на их любимом диване.

Гермиона заварила чай в старых жестяных чашках и выложила печенье на салфетки. Малфой сухо отказался от еды и завалился обратно на диван. Уставился в потолок тупым взглядом, не выражающим абсолютно ничего, и Гарри, смерив его внимательным взглядом, махнул рукой.

Завтракали молча, отпивая чай маленькими глоточками и медленно жуя, будто это могло навечно оттянуть необходимость выбираться в мир.

— Мы не можем вот так отправляться в Лондон, — произнесла Гермиона, когда с завтраком было покончено. — Придётся пить Оборотное, так что времени у нас будет мало. Узнаем, что произошло за ночь, попробуем попасть на Гриммо и, если не удастся, вернёмся сюда.

— А если удастся, то что будем делать с Малфоем? — тихо поинтересовался Гарри.

Он бросил встревоженный взгляд на диван, опасаясь, что Малфой мог его услышать, но тот, даже если и разобрал шёпот Гарри, никак не отреагировал. Пустая оболочка, бесполезный кусок мяса, лишённый личности… Он, наверное, и не заметит их отсутствия и так и пролежит здесь долгие часы, пока голод, жажда или нужда не заставят его подняться с дивана. Или же просто умрёт от очередной жестокой ломки. А Гарри и Гермиона, скрывшись на Гриммо, будут жить как ни в чём не бывало, лишь изредка вспоминая их странное перемирие и эти часы в хижине, наполненные ужасом и страхом.

— Решим, — кратко ответила Гермиона.

Из сумочки она извлекла фляги с Оборотным зельем и целую охапку пробирок с волосами, каждая из которых имела бирку, сообщающую о поле, возрасте и характерных особенностях их обладателей. Гарри восхищённо присвистнул. Гермиона оказалась на удивление проницательна и, похоже, собрала в свою чудо-сумочку всё, что могло бы им понадобиться в различных неожиданных ситуациях. Казалось, что сильнее уже невозможно, но Гарри вновь и вновь влюблялся в Гермиону, её ум и прозорливость, умение мыслить и принимать решения. У Волан-де-Морта, Дамблдора и любого другого урода не будет никаких шансов.

— Кого предпочитаешь? — Гермиона выдавила улыбку, стараясь хоть как-то разрядить ситуацию. Она выложила перед Гарри несколько пробирок, давая ему возможность изучить ассортимент.

— Давай его, — спустя какое-то время определился Гарри, выбирая кудрявый рыжеватый волос. — Он подходит по росту, значит, не придётся возиться с одеждой.

Гермиона согласно кивнула. Для себя она выбрала блондинку, чуть помладше личины Гарри. Ничем непримечательные магглы, на которых вряд ли кто-то обратит внимания. Про себя Гермиона в очередной раз обрадовалась, что пару лет назад занялась сбором главных ингредиентов для Оборотного зелья. Тогда это был просто интерес, желание примерить на себя облики других людей и иметь возможность хоть иногда прятаться за масками чужих лиц от проблем в семье. Дальше мыслей и сбора волос дело, конечно, не заходило, но теперь Гермиона была как никогда рада, что у неё когда в целом появилась нужда прятаться от семьи.

Малфой не обратил на них никакого внимания ни когда они превратились в магглов, ни когда начали накладывать чары на него и дом. Перед тем, как выйти на улицу, Гермиона тихо произнесла:

— Мы постараемся вернуться.

* * *

Лондон оглушил их. Они оказались в тёмном и грязном закоулке недалеко от Косого переулка. Поморщившись от вони, Гермиона покрепче сжала палочку, спрятанную в кармане и огляделась. Со стороны Косого переулка раздавались крики и грохот бьющегося стекла, и Гермиона невольно поёжилась.

— Может, стоило сначала на Гриммо? — тихо произнёс Гарри, напряжённо оглядываясь.

Гермиона не ответила. Она резко побледнела и уставилась на Гарри испуганным взглядом.

— Мантия… — прошептала она. — Мантия-невидимка осталась на Гриммо. Я собиралась её положить, но Сириус отвлёк меня, и…

Её затрясла мелкая дрожь, и Гарри тут же сжал её в объятиях. Даже умница Гермиона может ошибаться, но внутри промелькнула злобная мысль, что та сделала недостаточно. Гарри тут же вышвырнул гадкую мысль из убежища и захлопнул перед ней дверь. Никогда он больше не позволит себе даже намёка на подобные размышления. Кто угодно, но только не Гермиона заслуживает подобных обвинений.

— Всё в порядке, — уверенно произнёс он. — Мы справимся и без мантии. К тому же, мы можем уже через несколько часов оказаться дома, и мантия для этого нам не понадобится. Да и честно говоря, толку от неё мало. Ходить после отбоя по школе можно, но в случае опасности она будет лишь мешаться, а постоянно прятаться под ней мы не можем. Пойдём лучше, пока на нас внимания не обратили.

Стараясь не выказывать волнения, они двинулись в сторону Косого переулка. Здесь было шумно и многолюдно, и среди обычных волшебников — напуганных и растерянных — уверенно слонялись Пожиратели. Некоторые витрины были разбиты, на их дверях были вывдены фразы «Здесь работал осквернитель магии» и «Эта лавка принадлежала грязнокровке», и Гермиона напряжённо поджала губы и сильнее сжала ладонь Гарри. Из книжного магазина, открывшегося всего год назад, двое Пожирателей выволокли пожилого хозяина и толкнули на землю. Тот приземлился на колени и испуганно вскрикнул, когда один из Пожирателей уткнулся подошвой ботинка в его спину, заставляя склониться.

— Грязная падаль, — каркающий голос оглушил, и Гарри попытался увести Гермиону подальше от жуткого зрелища, но та застыла, как вкопанная, не в силах отвести взгляд. — Ты посмел осквернить эту улицу своей грязной лавчонкой! Ты одним своим присутствием испоганил чистый воздух, которым дышат чистокровные волшебники и их дети! Империо!

Взгляд несчастного хозяина остекленел. Пожиратели, пересмеиваясь, с интересом наблюдали за разворачивающейся сценой, бросая свои дела и окружая главных действующих лиц. Повинуясь проклятию, хозяин магазина ещё ниже склонился к земле и провёл по ней языком. Сапог Пожирателя из дорогой драконьей кожи с серебряными пряжками, продолжал давить, оставляя грязные разводы на бежевой мантии, и несчастный даже без действия Непростительного заклинания был бы вынужден склоняться в унизительной позе на глазах десятков волшебников.

— Гермиона, пойдём! — умоляюще зашептал Гарри, не в силах смотреть на эту отвратительную сцену. — Прошу, пойдём!

Но Гермиона, казалось, даже не слышала его. Она застыла, будто встретившись взглядом с василиском, и, не моргая, смотрела, как раз за разом пожилой волшебник проводит языком по грязной мостовой. Кто-то из Пожирателей втолкнул в этот круг ещё двоих волшебниц, которые, как помнил Гарри, работали в магазине мадам Малкин. Послышалось улюлюканье и резкий хохот. Женщины испуганно озирались, и одна из них пронзительно закричала:

— Я чистокровная! Чистокровная!

В ответ Пожиратель плюнул ей в лицо.

— Ты, мразь такая, замужем за грязнокровкой! И это делает тебя таким же ничтожеством, как и он. Хотя, — он обвёл похотливым взглядом её стройное тело, — даже эту заразу можно излечить. Чистой ты уже никогда не будешь, но…

Гарри понял, что теперь точно надо уводить Гермиону. Крепко сжав её за руку, почти до хруста, он потащил её прочь, как можно дальше, а Гермиона, будто кукла, плелась за ним, шаркая ногами Позади слышались пронзительные женские визги, и Гарри уже жалел, что они вообще покинули лесную хижину. Чтобы не произошло накануне, было ясно, что ничего хорошего их всех уже не ждёт.

Попавшийся им навстречу Пожиратель подозрительно нахмурился, и Гарри машинально склонил голову и посторонился. Ничего особенного, просто двое чистокровных волшебников направляются на работу. Пожиратель хотел было что-то произнести, но его тут же отвлёк взрыв, прогремевший в лавке зельевара в нескольких метрах от них. Пока Пожиратель, матерясь, пытался достать палочку, Гарри, прижав к себе Гермиону, аппарировал.

* * *

Они стояли на площади Гриммо и неверяще смотрели прямо перед собой. Гарри чувствовал, как зловонная боль и ярость заполняют его разум, проникают в каждую щель его убежища, стремясь уничтожить всё его сознание, пережёвывают, будто лезвия мясорубки, его внутренности, сдирают заживо кожу, подставляя оголённную плоть обжигающим лучам солнца. Лишь присутствие рядом Гермионы, так и не успевшей прийти в себя после увиденного в Косом переулке, удерживало его от безумия.

Мимо шли магглы и, казалось, не замечала руин разрушенного дома, которого раньше здесь никогда не видели. Впрочем, Гарри не интересовали причины этого. Одна лишь мысль сейчас занимала всё его существо. Сириус и Люпин погибли. Малфой не соврал, не ошибся. Их дом уничтожен. У Гарри никого не осталось, кроме Гермионы.

Гермиона издала судорожный всхлип.

— Бывает же такое, — рядом с ними остановился старик с синем костюме. У него была аккуратная бородка, круглые очки в золотой оправе, а в руках трость с набалдашником в виде птицы, — живут себе люди, думают, что вся жизнь впереди, а потом случается взрыв, и всё…

Гарри ошалело уставился на незнакомца. Тот мягко улыбался, и в уголках его глаз залегли тонкие паутинки морщин.

— А случается, что глупые подростки совершают ошибки, — безмятежно продолжил старик, — а потом всеми силами пытаются их исправить и тем самым спасают своих недругов. Ведь и такое случается, не так ли?

— Вы!

Гарри наотмашь ударил старика по лицу, и тот согнулся от боли. Из разбитого носа закапала кровь, оставляя бурые пятна на пиджаке. Старик достал из нагрудного кармана белоснежный платок и приложил к лицу.

— Тебя оправдывает только смерть Сириуса и Люпина, — от безмятежности и доброты в голосе не осталось ни следа. Даже сквозь личину Гарри слышал интонации Дамблдора, и, казалось, магия вырвется из него, уничтожит всю площадь с оставшимися домами, парком, где когда-то на них напал дементор, испепелит всех людей, даже Гермиону. — А теперь слушай внимательно, Гарри. Слушай и вникай, мой мальчик. Вчера вечером Тот-кого-нельзя-называть, а называть его теперь действительно нельзя, запомни это, устроил переворот и бил министра. Как понимаешь, у власти теперь он и его свора Пожирателей. Но война не закончена, нет… — Дамблдор покачал головой и убрал от лица платок, обнажая изуродованный нос, свёрнутый в сторону и превратившийся в кровавое месиво. — Подполье набирает силы, и ты всё ещё нам нужен. Ты и Гермиона. Но пока вы должны прятаться там, где сейчас находится это трусливое ничтожество — Малфой. Будете изо дня в день тренироваться, а когда придёт время, я свяжусь с вами и мы вступим в бой. Увы, пока Тот-кого-нельзя-называть слишком силён, но я работаю над решением этой проблемы. И не смейте больше высовываться из леса, поняли? Помни, что твоя семья всё ещё зависит от меня, и сейчас мне гораздо труднее обеспечивать их безопасность. Любой шаг в сторону, Гарри, и я переключу свое внимание с них на более важные и серьёзные вещи. А теперь убирайтесь живо, пока вас не поймали.

И, не дожидаясь ответа, Дамблдор побрёл прочь, прижимая к лицу платок. Огорошенный и оглушённый, Гарри ещё минуту смотрел на то, что осталось от его второго дома. Радость от новости, что вся его семья пока жива, заглушалась болью от потери Сириуса и Люпина. Шансов нет. Никаких. А чёртов Дамблдор отделался лишь сломанным носом…

Гермиона рядом с ним начала медленно оседать. Ужас последнего часа добил её. Её вырвало прямо на тротуар, а затем она, закинув голову, пронзительно завыла на одной ноте. Магглы испуганно шарахнулись в сторону, и Гарри, не успев обдумать свои действия, обхватил Гермиону за плечи и унёс обратно в лес, оставив людей недоумённо глазеть на то место, где только что странная девушка выла.

* * *

Ричард Филлион шёл знакомыми коридорами к кабинету министра. Как часто за последние годы он шёл этой дорогой, гордо подняв голову и скользя ленивым взглядом по сотрудникам, попадающимся ему на пути. Тогда он был племянником министра, одним из самых влиятельных молодых людей Магической Британии и в перспективе будущим главой страны. Теперь же, в это ужасное августовское утро, коридоры были полны испуганных волшебников и Пожирателей, выделяющихся из толпы чёрными жуткими мантиями и серебряными масками. Переворот, на удивление, не изменил рабочего графика, только теперь все работники подвергались допросу. Чистокровных отпускали на рабочие места, полукровок отводили для дополнительных бесед в пустующие кабинеты, а грязнокровок… Их отправляли в камеры, где содержались преступники во время судебных процессов.

Ричард не боялся. Он принял решение в ту же секунду, как увидел мёртвое тело дяди. Назад пути не было, и оставалось как-то выживать в этом новом мире. Благо, его кровь давала кое-какие преимущества.

Перед кабинетом министра стояли двое, судя по лицам не обременённые интеллектом Пожиратели, и Ричард, надменно улыбнувшись произнёс резко и грубо:

— МНе необходимо переговорить с вашим господином! Живо!

Пожиратели недоумённо переглянулись и расступились, позволяя Ричарду зайти в кабинет. Да, Волан-де-Морт явно прогадал, выставляя это ничтожество в качестве охраны.

Волан-де-Морт сидел за столом, и на миг Ричард ощутил адскую боль. Здесь должен был сидеть его дядя. Пусть и не самый лучший человек, пусть совершивший кое-какие ошибки, но всё же родной и любимый человек. А теперь его нет…

Волан-де-Морт вскинул голову, отвлекаясь от кипы документов и расплылся в улыбке.

— Какие люди… Сам племянник Фаджа ко мне пожаловал. Что же тебе нужно от меня, Ричард Филлион.

Взгляд красных глаз прожигал насквозь и, казалось, Волан-де-Морт читает каждую мысль, видит всё, что когда-либо происходило с Ричардом. Хотелось сбежать, повернуть назад и отказаться от затеи, но Ричард пересилил себя. Мысленно морщась, он опустился на одно колено и глухо произнёс, склонив голову:

— Я хотел бы служить вам…

Волан-де-Морт захохотал. Ричард заметил, как рядом с ножкой стола вздрогнула змея, разбуженная смехом хозяина. Она широко зевнула, демонстрируя острые зубы, и Ричард понял, что сейчас умрёт.

— Вот это поворот, — отсмеявшись, произнёс Волан-де-Морт. — Впрочем, я наслышан о твоих взглядах, Ричард Филлион. Сложись обстоятельства иначе, после окончания Хогвартса я бы с радостью принял тебя в свои ряды. Но лучше поздно, чем никогда, не так ли? Но чего эе ты хочешь? Занять это место, которое столько лет принадлежало твоему дяде? — в голосе слышалась насмешка и угроза, и Ричард, сжавшись, ещё сильнее склонил голову и произнёс, стараясь заставить голос дрожать как можно заметнее, но в то же время не переусердствуя, чтобы Волан-де-Морт не заметил привторство.

— О нет, господин, — покачал он головой. — Я не претендую на это место, оно по праву ваше! Я хочу служить вам, служить чистоте магии и продвигать ваши идеи, передавать их новым поколениям. Столько лет я мечтал о возможности построить новую Англию, очистить её от скверны, что пришла к нам из маггловского мира. Уверен, вы знаете, как я пытался продвинуть декреты об образовании и ввести новые порядки в школе. Поверьте, мне не нужна должность министра, не нужна ваша власть, ведь я не могу сравниться с вами по могуществу и уму. Нет, мой господин, — Ричард прикрыл глаза, чувствуя, как шагает в бездну, которая либо поглотит его уродливым чревом, либо же дарует спасение. — Я хочу малую, но важную часть Англии. Я хочу Хогвартс…

Глава опубликована: 23.06.2023

Глава 34

Ричард тяжело вздохнул, когда двери Большого зала отворились и, окружённые Пожирателями, ученики начали заходить. Их построили рядами по четыре человека, разделив по чистоте крови. На удивление, Тёмный лорд позволил грязнокровкам вернуться в Хогвартс, и Ричард догадывался, с какой целью осквернители магии было допущены к учёбе. Оставшись внешне невозмутимым, внутри Ричард в панике возводил вокруг своего убежища бетонную стену, лишь бы отчаяние, страх и боль не вырвались наружу. Его рука до сих пор пылала огнём после того, как Тёмный лорд одарил его меткой, а в голове набатом била мысль, что он предатель и трус. Минерва бросила на него краткий, едва заметный взгляд. И еле заметно улыбнулась, едва дёрнув уголками губ. О, профессора прекрасно понимали, зачем племянник бывшего министра и сторонник радикального разделения магического общества переметнулся на сторону Тёмного лорда! И поддержка коллег была одним из немногих стержней, на которых ещё держалось самообладание Ричарда. Если бы и Минерва, и Флитфик, и Помона возненавидели его, то было бы намного сложнее.

— Ну что, теперь ты доволен? — Снейп выглядел так, будто перед ним навалили гору навоза. Он явно не простил Ричарду отнятой должности директора.

— Ты о чём? — лениво протянул Ричард, наблюдая, как ученики рассаживаются по новым правилам, а первокурсники испуганно жмутся друг к другу, с ужасом глядя на стол преподавателей и Пожирателей.

В этом году их всего десять человек: семь чистокровных, только двое из них являются детьми Пожирателей, трое полукровок, которые ещё не знают, что их ожидает. Ричард знал, что детей должны было быть в пять раз больше: новое поколение, родившееся уже после войны и не сумевшее избежать новой. Кого-то привезут позже, когда ищейки Тёмного лорда найдут сбежавшие семьи, другие, чьи родители нашли надёжные убежища ещё до начала перворота, смогут приступить к учёбе только в случае победы Поттера, а кто-то… Кого-то ждёт жуткая смерть: Тёмный лорд уже распорядился найти всех грязнокровных несостоявшихся первокурсников и уничтожить их вместе с семьями.

— Ну как же, — Снейп скривился, — ты же так мечтал о разделении учеников по крови. Только раньше особо твоих взглядов не разделяли, а теперь господин даёт тебе то общество, о котором ты так мечтал.

— Да, это действительно превосходно, — медленно произнёс Ричард. — Каждый на своём месте, которое заслужил, не так ли? — он многозначительно посмотрел на Снейпа. Тот стиснул зубы и пробормотал что-то нечленораздельное.

Разумеется, Снейп мечтал сесть в кресло директора и установить свои порядки. Дорваться до власти хотя бы в этом крошечном мире, жители которого — беззащитные дети, которые не смогут дать отпор. И всё шло к тому, чтобы Снейп заменил Дамблдора: Тёмный лорд был доволен тем, что Снейп смог вывести Пожирателей на площадь Гриммо и уничтожить единственное возможное убежище Поттера и Грейнджер, он без колебаний убил Нарциссу Малфой и всячески демонстрировал свою верность, но Ричард, рискнув, своей наглостью отобрал прямо перед носом Снейпа лакомый кусочек.

— Надеюсь, ты не разочаруешь нашего господина, — наконец выдавил Снейп. — Он будет очень недоволен, если узнает, что его новый слуга оказался слаб.

Ричард не ответил. Слуга. Вот кто он в этом новом мире. Только вот кому или чему он действительно служит?

* * *

Он бежал по поляне, держа наготове палочку. Позади слышались быстрые шаги, хруст веток, будто кто-то ломал тонкие косточки, а дыхание преследователя, казалось, опаляло шею сладостным теплом, от которого в голову лезли неуместные для ситуации мысли. Чья-то мимолётная мысль зазвенела в голове, и Гарри ухмыльнулся. Это будет проще, чем он думал…

Гарри легко уклонился от жалящего проклятья, пущенного в него Гермионой, и, смеясь, ответил ей проклятием щекотки. Гермиона, бежавшая за ним, хихикнула, но без каких-либо усилий отградилась щитом. Откинула с лица растрепавшиеся локоны и обворожительно улыбнулась, предлагая короткую передышку. Их тренировка больше напоминала танец, где партнёры действуют слаженно и чётко, прекрасно зная, какой слудеющий шаг они должны сделать. Они бились уже час, бегая по поляне вокруг хижины, и той части леса, что смогла оградить защитными чарами. Здесь они были в полной безопасности, а сигнализирующие маячки моментально оповестят их, если в радиусе нескольких километрах появится человек, не важно, будь то магл, выбравшийся на рыбалку, или Пожиратель, ищущий беглецов.

С той ужасной минуты, как они увидели разрушенный дом Сириуса, минуло три недели. Три дня, убитые горем, Гарри и Гермиона провели в кровати, тесно прижавшись друг к друга, ища успокоение и утешение друг в друге. Казалось, на хижину наложили тёмное проклятие, и все её обитатели потеряли человеческую сущность, превратившись в тусклые оболочки, будто все трое испытали на себе действие поцелуя дементора. У Гарри не было сил прятать эмоции в убежище, и он плакал, не стыдясь слабости, а Гермиона с покрасневшими глазами и дрожащими губами прижималась к нему, лихорадочно гладила его по голове, плечам, спине, не в силах словами высказать то, что сама ощущала. Они и не думали о тренировках, о войне, о том, что теперь с ними будет. И все трое, возможно, так бы и умерли: от голода, истощения, горя, но на четвёртый день Гермиона резко вскочила с кровати и, споткнувшись, рухнула на пол, в кровь разбив колени. Не обращая внимания на боль, подползла к стулу, на котором лежала её бисерная сумочка и дрожащими руками начала выкидывать из неё прямо на пол вещи: одежду, книги, какие-то пластиковые коробки, свитки и перья. Наконец, вскрикнув, вытащила на свет потрёпанный альбом. Кожа, некогда чёрная, теперь была тусклого грязного оттенка, в некоторых местах на ней растекались бурые пятна неизвестного происхождения, а края страниц обтрепались и были готовы вот-вот превратиться в прах.

— Гермиона? — просипел Гарри, приподнимаясь на локте и с ужасом смотря на любимую.

Мысль, что Гермиона сошла с ума, неприятно кольнула сердце. Гарри настороженно наблюдал, как Гермиона судорожно листает страницы, не обращая внимания, что те рвутся и мнутся. В какой-то момент она замерла, вскрикнула и подняла взгляд на Гарри. Что-то безумное было в этих раскрытых до предела глазах, в дрожащих губах и подрагивающих крыльях носа.

— Живы… — выдохнула она.

— Что? — Гарри скатился с кровати и рухнул на пол. Встать сил не было, и он подполз к Гермионе, пачкая одежду пылью.

Вместо ответа Гермиона протянула ему альбом. Колдография, сделанная прошлым летом. Сириус и Люпин смеются над какой-то шуткой, а позади них виднеется семейное древо Блэков. В углу можно было увидеть портреть Сириуса и дату его рождения.

— Это же фотография, — с тоской выдавил Гарри, почувствовав, как огромный комок встаёт в горле, не позволяя вдохнуть воздух.

— Смотри! — Гермиона ошалело смотрела на фотографию. — Сейчас, погоди!

Сириус на фотографии что-то произнёс (Гарри смутно вспомнил, что то была непристойная шутка, из-за которой Гермиона два дня не разговаривала с Сириусом), и Люпин дал ему оплеуху, отчего тот склонился в притворном приступе боли. И в этот самый момент Гарри увидел портрет Нарциссы Малфой, до этого скрытый туловищем Сириуса, и даты её рождения и смерти.

— Но как? — ошарашенно выдавил Гарри. — Этого не может быть…

— Ты живёшь в мире магии и волшебства, Гарри, — Гермиону билы дрожь и казалось, что она вот-вот начнёт хохотать или рыдать. — Действительно считаешь, что колдгорафия не может подстроиться под реальность?

Дикая, безумная надежда вспыхнула в них и вытащила их, заставила вернуться и придала сил. Если Сириус жив, то возможно и Римус смог спастись вместе с ним. А значит, надо продолжать бороться, тренироваться, чтобы наконец положить конец этой жуткой войне. В то утро они наконец вышли на улицу и впервые за последние дни взяли в руки палочки. Первая тренировчная дуэль прошла отвратительно, они едва держались на ногах, и Гермионе пришлось отпаивать их укрепляющими зельями. Но уже через пару дней оба чувствовали себя полными сил и энергии, и теперь, спустя три недели, оба вернулись в прежнюю форму.

Увлечённые тренировкой, они и не заметили, как на пороге хижины показался Малфой. Последние три недели он не вставал с дивана, игнорируя Гарри и Гермиону, мучился от ломок, рыдал и выл от боли, а в редкие часы просветления крепко спал, закутавшись в плед с головой. Гарри первое время пытался его растормошить, но Гермиона убедила его оставить Малфоя в покое. Поэтому они несколько раз в день накладывали очищающие заклинания на Малфоя и диван, Гермиона силой вливала в него различные зелья, компенсирующие отсутсвие пищи, а после оставляли Малфоя наедине с самим собой, периодически подходя к нему и проверяя его состояние. Малфою нужно было время, и Гарри с Гермионой были готовы ждать столько, сколько потребуется. Ну а пока Малфой находился в отрешённом состоянии, они могли насладиться обществом друг друга, которого им так не хватало после стольких месяцев надзора со стороны Дамблдора. В свободное от тренировок время, они лежали, обнявшись, на кровати, целовались и тихо мечтали о той жизни, которая могла бы у них сложиться, не будь Волан-де-Морта, Дамблдора и войны.

Шатаясь, Малфой вышел из хижины. Жалкая, насмешливая пародия на аристократа, тощая и измождённая. Гарри и Гермиона не сразу заметили его, а когда Гарри краем глаза заметил шевеление возле хижины, Малфой уже направлял на них палочку, и рука его, на удивление, не дрожала. Быстрым движением Гарри оттолкнул Гермиону за спину и встал в боевую стойку. Лёгкость и весёлость тут же испарились, словно сигаретный дым в воздухе, и всё тело напряглось, готовое биться на смерть.

— Какого дьявола, Малфой? — выругался Гарри.

— Спокойно, Поттер, — Малфой попытался насмешливо улыбнуться, но за эти недели он явно разучился играть заносчивого и надменного аристократа. — Вы с Грейнджер знаете друг друга, как облупленных. Уж поверь, со стороны ваша так называемая тренировка напоминает брачные танцы. Ещё немного, и наброситесь друг на друга с поцелуями и объятиями. Слишком просто. Никакого толку от вашего обмена заклинаниями не будет. А вот со мной будет гораздо интереснее.

И, не предупреждая, он напал. Гарри вскинулся и машинально отразил заклинание, с удивлением отметив, что Малфой действительно хорош. Слишком хорош для человека, провалявшегося в агонии несколько недель. Гермиона позади напряжённо ожидала, что произойдёт дальше, и Гарри знал, что она в любой момент готова вступить в схватку. И, чёрт возьми, Гермиона была готова на всё, если Малфой позволит себе лишнее. Но тот ожидал, когда ход сделает Гарри, даже и не думая нападать. Действительно, просто тренировка, но Гарри не был готов расслабляться. Малфой мог затеять что угодно, и доверять ему было нельзя.

Биться с Малфоем оказалось сложнее, чем с Гермионой. Намного сложнее. Гарри не чувствовал Малфоя, не мог залезть ему в голову и предсказать следующий ход, и потому уже через четверть часа начал понемногу уставать. Это было… неприятно. После стольких тренировок с Гермионой Гарри был уверен в себе, считал себя достаточно сильным соперником, который уж точно сможет одолеть кого-то вроде Малфоя, но реальность оказалась жёсткой и отрезвляющей.

— Всё, хватит! — вмешалась Гермиона, когда Гарри, отступая, подвернул ногу и повалился на опавшие листья.

— Как скажешь, — Малфой поднял руки, будто сдаваясь.

Гермиона опустилась на землю рядом с Гарри и хмуро оглядела его лодыжку. Та немного припухла, а попытка подняться заставила Гарри болезненно поморщиться.

— Ничего, перелома нет, — пробормотала Гермиона, отработанным движением накладывая диагностирующие чары. — Завтра всё будет в порядке.

Она помогла Гарри встать и доковылять до полусгнившей скамейки. Призвала исцеляющую мазь и осторожными движениями нанесла её на повреждённую ногу. От прикосновения её пальцев по телу Гарри побежали мурашки, и он, позволил себе несколько секунд насладиться этим ощущением, запер все непотребные мысли в комод, а ключ закинул на верхнюю полку. В очередной раз дав себе обещание поблагодарить профессора Филлиона за помощь в окклюменции, Гарри благодарно улыбнулся и обратился к Малфою.

— Ну и как это понимать?

— Ты о чём? — Малфой, тяжело дыша, подошёл к скамье, но сесть не решился.

— Может объяснишь, как ты, столько времени проживший на одних зельях, так ловко владеешь магией? Да ты после того, что с тобой было, и простейший экспелиармус не должен был сотворить!

Гарри не хотелось признавать это, но победа Малфоя — а это была победа — его уязвила. И липкое, мерзкое недоверие поднималось в нём с новой силой, шептало сладким, чарующим голосом, что от Малфоя лучше избавиться, слишком уж всё подозрительно выходит.

— А, ты про это, — Малфой заметно расслабился. — Будь у тебя учитель, как у меня, ты бы и не на такое был способен. Моя дражайшая тётушка разработал собственную методику подготовки меня к войне. Сначала нерпеменно круциатусом пришибала, затем обливала ледяной водой, а уже после этого начиналась тренировочная дуэль. Ну а если она была не в духе, ещё и глаза мне завязывала. Так что прости, Поттер, но в дуэли я тебя выиграл. И буду выигрывать, по крайней мере, в первые недели.

И в глазах Малфоя блеснул озорной огонёк, тусклый, едва живой, будто у школьника, одержавшего верх в шутливом соперничестве с приятелем. Тётку он упомянул небрежно, будто ничего жуткого в её подходе обучить племянника дуэльному мастерству не было. Гарри невольно содрогнулся, представив, как Сириус пытает Гермиону перед началом каждой тренировки, чтобы та приблизилась по ощущениям к реальной войне.

— Впрочем, — Малфой болезненно поморщился, — на сегодня с меня хватит. Ваша маггловская дрянь похуже круциатуса будет. А ведь так прекрасно начиналось, — он прикрыл глаза и на губах его заиграла блаженная улыбка, — никогда не думал, что может быть настолько хорошо. А потом почему-то стало плохо…

— Наркотики, — пожал плечами Гарри. — Так они работают. Как тебя вообще угораздило в это вляпаться?

— Странные всё же эти маглы, — покачал головой Малфой отводя взгляд в сторону. — Зачем создавать то, что причиняет адские мучения после эйфории?

И, не дожидаясь ответа, медленно побрёл обратно в хижину, спотыкаясь и шатаясь.

Следующие три недели Малфой выходил из хижины, сражался то с Гарри, то с Гермионой в течение двадцати минут, а после, обессиленный, уходил обратно в дом, и опять замыкался в себе. Он перестал мучиться от ломок — магия всё же сыграла большую роль в исцелении — и уже не походил на мертвеца. Будто очнувшись ото сна, Малфой постепенно возвращался к нормальному образу жизни: приводил сам себя в порядок, ел, пусть и мизерные порции, выходил из хижины и даже одолжил у Гермионы одну из многочисленных книг, что она взяла с собой. Некоторые из них Гарри видел в библиотеке Сириуса, и далеко не все из них были из безопасных секций, но комментировать её выбор не стал.

Жизнь текла вяло и порой скучно. Вынужденные безвылазно сидеть в лесу, никто из них не имел не малейшего представления о том, что происходит за пределами их убежища, но рисковать и нарушать запрет Дамблдора ни у Гарри, ни у Гермионы желания не было. Незаметно пролетела осень, сменившись холодной и снежной зимой. Тренироваться было намного сложнее: от холода коченели руки и замерзали лица, передвигаться по снегу было тяжело, и по вечерам все трое кутались в пледы и, сбившись в кучку, пытались согреться вокруг старого обогревателя, который с трудом справлялся с прогревом первого этажа. Первое время Гермиона пыталась накладывать согревающие чары на всю хижину, но вскоре была вынуждена признать, что её сил недостаточно для того, чтобы поддерживать их круглосуточно. К тому же, тренировки стали отнимать много энергии, так как теперь ей и Гарри приходилось сражаться против Малфоя, который креп с каждой неделей и становился почти невыносимым соперником.

Незаметно для всех троих они начали сближаться. Это ещё не было дружбой, но и о вражде все трое позабыли. Да и могло быть иначе, если всё время они были рядом, объединённые одной целью? Чтобы хоть как-то скоротать тёмные зимние вечера, полные отчаяния и страха перед неизвестностью, они делились историями. Так Гарри и Гермиона узнали, что в пять лет Драко стащил у отца метлу и, не справившись с управлением, улетел в сторону магловской деревушки. Её жители как раз вышли на какой-то местный праздник, потому не заметить летящего на метле ребёнка не могли. Люциус тогда с трудом уладил разгоревшийся скандал, переведя анонимное пожертвование больнице святого Мунго и приняв участие в ремонте одного из этажей Министерства. Жителей деревушки навестил целый отряд министерских работников, Драко был на месяц посажен под замок, а Люциус ещё долго не позволял сыну дажи заикаться о полётах.

— Думаю, именно в тот момент я понял, что хочу стать ловцом, — закончил свою историю Драко и печально улыбнулся, уставившись на свои руки. Левая рука в последнее время плохо слушалась его, будто остаточная тёмная магия от метки наказывала его. — Разумеется, отец и слышать ничего не хотел об этом. Он считал, что я обязан занять его место по достижении двадцати одного года, а он бы ушёл на покой, уехав вместе с матерью во Францию. У него там виноградники и неплохой бизнес по изготовлению вин.

— Я думал, твой отец одобряет твоё увлечение квиддичем, — Гермиона хмуро смотрела на Драко. — Помнится, он подарил всей вашей команде новые мётла, лишь бы ты занял место основного ловца.

— Просто потакание детской прихоти, — пожал плечами Драко. — Чем бы дитя не тешилось, как говорится. Отец говорил, что до окончания Хогвартса я могу позволить себе нелепые увлечения, лишь бы они не порочили нашу семью, но после учёбы мне пришлось бы выкинуть из головы подобные мечты. Единственному наследнику рода не пристало строить спортивную карьеру, какой бы головокружительной она не была.

— Как-то это… — Гарри запнулся, неуверенный, что хрупкое перемирие между ними позволяет высказывать мнение о родителях.

— Сурово? Жёстко? Деспотично? — Драко ухмыльнулся. — Возможно. Но отец меня действительно любит и желает только самого лучшего. Правда, это «самое лучшее» в его и моём понимании — разные вещи. Впрочем, в нынешних реалиях глупо говорить о такой ерунде, как детские мечты. Сомневаюсь, что после войны нам обоим будет дело до семейного бизнеса и моей карьеры ловца. Кто бы не победил, один из нас окажется проигравшим, а второй всё равно окажется под опалой. Сейчас я даже рад, что маме не придётся это пережить…

Драко запнулся и замолк. Прикрыл ладонями лицо, будто отгораживаясь от жутких слов, произнесённых с такой лёгкостью, и замер. После в тот вечер он не произнёс не единого слова, а Гарри и Гермиона, прибитые его настроением, молча сидели рядом. Оба думали о том, как странно происходит: люди, которых они считали близкими, оказываются предателями и мерзавцами, а те, кого они презирали и ненавидели, в итоге оказались не теми, за кого себя выдавали. Снейп, Дамблдор, Филлион, Малфой… И сколько ещё их знакомых могут оказаться не теми, кем были каких-то несколько лет назад? И можно ли теперь доверять старым друзьям и соратникам, если реальность срывает со всех маски и подобно кукловоду управляет людьми, вынуждая их порой поступать непредсказуемо, подло или, напротив, благородно?

* * *

Весна, тревожная и холодная, медленно вступала в свои права. Снег ещё лежал в лесу, но на поляне перед хижиной уже появились островки голой земли — сырой и тёмной. Ночи становились короче, а холод, мучивший ребят долгие месяцы, наконец начал отступать. Вестей из внешнего мира так и не поступало, и Гарри, Гермиона и Драко могли только гадать, что происходит в стране. Было очевидно одно: Тёмный лорд всё ещё у власти, и высовываться из леса было равносильно тому, чтобы добровольно встать под несущийся Хогвартс-экспресс. Дамблдор будто сквозь землю провалился, и порой Гарри думал, что та встреча на площади перед разрушенным особняком Блэков было плодом его воспалённого сознания.

Их жизнь с натяжкой можно было назвать нормальной. Большую часть времени они тренировались и изучали новые заклинания, прерываясь лишь на приёмы пищи и сон. Их основным источником пропитания стало озеро, в котором Гарри и Драко на удивление успешно ловили рыбу, а также звери, которых Гермиона, не моргнув глазом, умерщвляла режущим заклинанием. Несколько раз они осмеливались выйти к магловской деревушке под Оборотным зельем, где ограбили продуктовый магазин, забрав с собой большой запас пачек с макаронами, овсяными хлопьями, банками с консервированными бобами, а так же целый ворох упаковок печенья и крекеров. Это была глупая, безрассудная затея, и после нескольких таких набегов, когда запасов еды должно было хватить на полгода пусть до тошноты однообразного, но сытного рациона, ребята приняли решение не покидать безопасную поляну. Гарри старался не думать о том, что будет, если Дамблдор узнает об этих вылазках, но, с другой стороны, директор должен понимать, что без пищи никто из них долго не протянет.

Однажды в конце марта Драко решил пройтись, сообщив, что желает побыть наедине. Чем дальше, тем более нервным и дёрганным он становился, будто ожидал чего-то плохого, словно знал, что совсем скоро непременно должно было случиться нечто ужасное, и Гарри с Гермионой не стали ему мешать, решив, что соратнику необходимо побыть в одиночестве и успокоиться.

Взяв Гарри за руку, Гермиона потянула его за собой на второй этаж. Кровать была их убежищем, обителью, где они могли спрятаться от леса, ставшего олицетворением краха их жизни. Маленький островок безмятежности и умиротворения, в пределах которого они забывали обо всём на свете. Их поцелуи были голодными и обжигающими, объятия удушающе крепкими, а прикосновения пропитаны любовью и нежностью, но за все эти месяцы они так и не зашли дальше. Оба желали этого, читали в мыслях и чувствах друг друга, но так и не решались сделать этот шаг, который, впрочем, мало что изменил бы, разве что добавил в их близость немного разнообразия и новых ощущений.

Гарри покорно следовал за Гермионой, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Волнение охватило его, отозвалось судорогой в ногах и прокатилось горячей волной по внутренностям. Было ли это ощущение полностью его, или же он в том числе чувствовал и состояние Гермионы Гарри не понимал, но в эту секунду это было не важно. Они остановились возле кровати и, тяжело дыша, уставились друг на друга. Немой вопрос повис в воздухе, и исходил он от Гермионы.

Гарри чувствовал, что вот-вот полетит в пропасть с обрыва, разобьётся, стоит только сделать неверный шаг, дать не тот ответ, но решиться было мучительно сложно. Ему хотелось быть с Гермионой, быть во всех смыслах, он любил её настолько сильно, что готов был пожертвовать всем ради неё, он знал, что и она отвечает ему тем же, сама магия благославила их союз, но…

— Нет, Гермиона, — хрипло выдавил он, содрогаясь от внутренней боли, что причинил своими словами любимой.

Она вздрогнула, будто от удара, но сделала шаг к нему, положила ладони на его грудь и, запрокинув голову, чтобы лучше видеть глаза, прошептала:

— Почему?

Гарри прикрыл глаза, но даже сквозь опущенные веки мог видеть лицо Гермионы. Убежище манило его, звало в свои чертоги, обещая смягчить боль от этого разговора и последствий, которые могут разрушить их с Гермионой союз. Пути назад не было. Пойди он сейчас на попятную, Гермиона всё равно будет помнить и знать, что он ей отказал.

— Почему, Гарри? — в голосе Гермионы не было ни злости, ни ярости, только грусть и непонимание. — Почему? Неужели ты не хочешь этого?

— Хочу, — губы сами шевельнулись, издавая ответ, а убежище в голове разрасталось или же это он уменьшался, стремясь спастись.

— Тогда в чём дело? — ладони Гермионы продолжала медленно скользить по его торсу, но не осмеливались опуститься ниже или юркнуть под футболку.

— Это не должно быть… так, — Гарри слышал свой голос будто из-под толщи воды. Он видел Гермиону и себя со стороны, будто был не участником, а сторонним наблюдателем, зрителем, что пришёл в кинотеатр с плохо работающей аппаратурой. — Не здесь, не при таких обстоятельствах…

— Завтра может не наступить, — печально произнесла Гермиона, делая ещё один шаг. — Что, если это наш единственный шанс? Я не хочу умереть, так и не побыв с тобой.

— И я не хочу, — Гарри опустил голову. — Но я правда не могу. Прошу, прости меня! Я люблю тебя, ты это знаешь, ты для меня смысл жизни, и будь мы в другой реальности…

— Я поняла, Гарри, — Гарри перестал ощущать присутствие Гермионы и открыл глаза.

Она тоже спряталась в своё убежище, так глубоко, что даже ему невозможно было проникнуть туда. Она не злилась, не обижалась, нет… Она смотрела на него с пониманием, и от того было намного больнее. Но Гарри не собирался поворачивать назад. Гермиона заслуживала нормальной близости, в безопасности и умиротворении, где-нибудь вдали от мирской суеты, без страха, что в любой момент защитные чары спадут, и на хижину нападут Пожиратели. Но здесь, когда в любой момент мог вернуться Драко, в старой, скрипящей на ветру хижине, на кровати, держащейся только благодаря чуду, не было место любви.

— Прости, — он шагнул было к ней, надеясь, что она не оттолкнёт.

И в этот самый момент с улицы донёсся грохот. Вздрогнув, Гарри обернулся к окну и увидел, как среди верхушек деревьев поднимается чёрный дым. Гермиона побледнела и бросилась прочь из комнаты. Помедлив несколько секунд, Гарри помчался за ней.

Драко крушил лес. Яростно рыча, он взрывал деревья, поджигал их и, запрокинув голову, отчаянно выл.

— Драко! — Гермиона на бегу выхватила палочку, но пока не решилась пускать её в ход. — Драко, что случилось?

Он, казалось, не замечал их. Выглядел Драко так же отвратительно, как в первые дни их жизни здесь, будто ломки вновь обрели контоль над его телом, а по посеревшему лицу текли слёзы.

— Драко! — Гермиона вскрикнула, когда мимо неё пролетела бомбарда и дерево позади разлетелось на щепки. Гарри машинально оградил её и себя щитом.

— Ты что творишь? — накинулся он на Драко, не заботясь о выражениях. Гермионе не нравилось, когда он ругался, но сейчас было не до этого. — Совсем сдурел?

Драко замер и с яростью уставился на Гарри и Гермиону.

— Достало! Достал этот лес, эта чёртова хижина, в которой мы вынуждены сидеть, будто в клетке! Достало! К чёрту всё! Лучше бы Волан-де-Морт меня…

— Заткнись! — Гарри не поверил, что этот рёв вырвался из его рта. — Заткнись!

Но было уже поздно. Запретное имя прозвучало и эхом прокатилось по лесу. А через мгновение с хлопками начали появляться люди с палочками наготове. Одеты они были в светлые кожанные костюмы, и Гарри почувствовал тошноту, когда понял, что кожа человеческая.

— Так-так-так, кто тут у нас, — высокий мужчина с хищным оскалом направил на Гарри палочку. — Неужто сам Гарри Поттер. Вот это удача!

Их было человек пятнадцать, и Гарри с ужасом понял, что они не справятся. Сломанные защитные чары позволят сбежать, но ищейки Тёмного лорда тут же отправятся следом, и спасения уже не будет.

Гермиона напала первой. Драко, осознав, что натворил своей никчёмной вспышкой гнева, побледнел, но за считанные секунды оглушил двоих, но тут же свалился на колени, когда в спину ему прилетел серебристый луч.

Гарри чувствовал, как ярость расползается по его телу, берёт под контроль разум, загоняя все лишние мысли глубоко в убежище. По сравнению с той стычкой с Пожирателями около года назад, в этот раз он чувствовал себя намного увереннее. Ищейки уступали по силе Драко, и их арсенал проклятий был довольно скудным. Пятеро уже лежали на земле без чувств, один из них явно уже не дышал, когда Гарри понял, что их взяли в кольцо. Правым плечом он чувствовал Гермиону, левым — Драко, и потому он бы уверен, что со спины на него не нападут. Но перед ним стояло четверо ищеек, направляющих палочки ему в грудь, и Гарри, немного уставший, не был уверен, что сможет защитить друзей, что будет надёжным щитом для их спин.

— Сдавайтесь, сосунки! — главарь ищеек хищно оскалился и провёл языком по острым клыкам. — Вам с нами не справиться! Ну же, Поттер, ты же не хочешь, чтобы твоя ненаглядная куколка познала мужчину прямо здесь, на поляне? Поверь, после близости кожа девушек становится только краше, а я как раз хотел обновить гардероб.

Гарри почувствовал, что его сейчас вырвет. Он не имел ни малейшего представления о том, кем являются ищейки. Казалось, что Тёмный лорд вытащил их из самой преисподней, где нет места ничему, кроме вечных мучений, насилия и боли. Хотелось закричать от отчаяния, но Гарри не мог и губами пошевелить. Гермиона. Его слабое место.

— Гарри, не слушай его! — голос Гермионы на удивление был спокойным, будто не её собирались изнасиловать и превратить в элемент одежды. — Мы должны сражаться…

Договорить она не успела. В неё ударил красный луч, и она закричала от боли, охватившей её тело. Гарри вздрогнул и обернулся. И в этот самый момент его оглушили.

* * *

Очнувшись, Гарри увидел, что лес исчез. Он лежал на полу в просторном зале. С расписанного потолка свисала огромная хрустальная люстра, в окна, не закрытые шторами, лился по-зимнему холодный солнечный свет, оставляя светлые пятна на паркете. Рядом с ним без сознания лежали Гермиона и Драко.

— Гермиона, — прохрипел Гарри, пытаясь подняться, но тело не слушалось.

Руки дрожали, а ноги будто были перебиты дубинкой.

— Рад, что ты очнулся, друг, — голос заставил его вздрогнуть.

Медленно, двигаясь на одной лишь ярости, Гарри сел и вскинул голову. Алекс, его бывший друг, предатель и правая рука Тёмного лорда, стоял в дверях и смотрел на него. Он заметно изменился: стал ещё выше и взрослее, выглядел он старше своих девятнадцати с небольшим, и всё в нём, начиная от длинных волос, собранных в хвост, и заканчивая горделивой осанкой говорило о том, что Алекс давно уже не тот подросток, что участвовал в турнире трёх волшебников и танцевал с Гермионой на балу.

— Я уже начал переживать, что мои ищейки тебя слишком сильно покалечили, — покачал головой Алекс, будто сама мысль о гибели Гарри причиняла ему боль. — Но на их счастье, ты в порядке. Чего нельзя сказать о твоих друзьях…

Алекс неспешным шагом подошёл к ним и остановился возле бесчувственной Гермионы. Склонив голову на бок, он внимательно раглядывал её, и Гарри захотелось врезать чёртовому предателю по лицу, выцарапать глаза, лишь бы тот не осквернял одним своим взглядом Гермиону.

— А она стала ещё краше, не так ли? — Алекс слабо улыбнулся. — Помнится, в нашу последнюю встречу она была почти ребёнком. Милым, умным, но ребёнком. А теперь это уже взрослая девушка. Какова она, а, Гарри? — Алекс хитро прищурился и перевёл взгляд на Гарри. — Хороша? Грязнокровки особы хороши в постели, уж поверь. Изобретательность у них в крови, тут консервативные чистокровные волшебницы уступают. Впрочем, кровь грязнокровок не перекроет никакие достоинства и умения, так что годятся они лишь на недолгое, мимолётное удовольствие.

— Заткнись, — процедил Гарри, испепеляя Алекса ненавидящим взглядом. — Зактнись! Не смей даже думать о Гермионе!

— Или что? — Алекс с любопытством посмотрел на Гарри. — Убьёшь меня?

— Не сомневайся.

Гарри не знал, откуда у него появились силы. К телу вернулась способность двигаться, и он, задыхаясь от бесконечной злости, бросился на Алекса. И думать не стоило о том, чтобы искать волшебную палочку: её точно отобрали сразу же, как он потерял сознание в лесу, а запасная, которую он прятал в потайном кармане на внутренней стороне джинс по совету Сириуса, порой слушалась плохо и в данной ситуации могла только навредить, поэтому пришлось действовать обычным магловским методом. От удара кулаком в лице Алекса что-то хрустнуло, и тот отпрянул назад, на миг растерявшись. Но через мгновение хищная улыбка расползлась по его лицу, и он проговорил:

— Малыш Гарри решил подраться. Хорошо, мой дорогой, раз ты так этого хочешь…

И он ударил Гарри левой рукой. Серебристая кисть, подаренная Тёмным лордом своему верному последователю, обожгла живот холодом, и Гарри согнулся, раскрывая рот в попытках вдохнуть хоть немного воздуха.

— Ну что же ты, Гарри? — притворно удивился Алекс. — Ты же сам начал драку, а теперь идёшь на попятную? Это не по-мужски…

И Алекс снова ударил, на этот раз по согнутой спине, заставляя Гарри упасть на колени.

— Знаешь, тебе, наверное, довольно скучно, — Алекс доброжелательно улыбнулся. — Как радушный хозяин, я должен устроить тебе незабываемые часы в моём доме. Не хочу, чтобы мой друг потом жаловался, что я не уделил ему достаточно внимания. Круцио.

Крича от боли, Гарри отстранённо думал, насколько же Алекс его ненавидит, что сотворил настолько мощное пыточное проклятье. Ему не хотелось кричать, не хотелось показывать свою слабость, но даже убежище не помогало спастись, сбежать от этой невыносимой, непрекращающейся боли. Её невозможно было ни с чем сравнить, ей не существовало аналогов, и не было от неё никакого спасения, кроме желания самого Алекса прекратить пытку. Но тот, похоже, не собирался останавливаться. Гарри с ужасом думал, как пережить следующую секунду, а за ней ещё одну и ещё, все эти секунды, заполненные одной лишь болью, как в зал зашёл один из ищеек и окликнул Алекса.

— Прости, Гарри, — с сожалением произнёс Алекс, прекращая пытку, — нас прервали. Ничего, сейчас я разберусь с наглецом, и мы с тобой продолжим. Чего тебе? — он резко обернулся к ищейке, вмиг утратив маску дружелюбного парня. — Я велел вам продолжить охоту. Тёмный лорд недоволен количеством беглецов, и если вы не оправдаете его ожиданий…

— Мы понимаем, господин, — ищейка склонил голову. — Но парни спрашивают, получим ли мы награду. В конце концов, мы схватили самого Поттера и его грязнокровку!

— Так вы хотите награду, — протянул Алекс, недобро прищурившись. — И во сколько же вы оцениваете результат своей работы?

— Прошу, отдайте мне девчонку! — ищейка аж задыхался от переполнявших его эмоций. — Её кожа… она сводит меня с ума! Прошу вас, господин! Я давно хотел себе одежду из кого-то столь одновременно грязного и прелестного…

— О, ты получишь свою награду, — Гарри стало дурно от того, как прозвучали эти слова.

— Нет… — просипел он, кляня себя за слабость. Он должен был во что бы то ни стало защитить Гермиону.

— Ты хочешь себе новую одежду, мой мальчик? — Алекс покрутил в пальцах палочку, будто бы раздумывая, заслуживает ли существо, стоящее перед ним, такой милости. — Что ж, ты её получишь.

И он, направив на ищейку палочку, пробормотал замысловатую длинную фразу себе под нос. Ищейка завизжал и упал на пол, а Гарри почувствовал, что его сейчас вырвет. Одежда с ищейки исчезла, и тот остался полностью голым. Его бледная, покрытая рубцами и шрамами кожа начала слезать с худого тела, обнажая мышцы и кости, и, повинуясь магии, рвалась на лоскуты и соединялась, превращаясь в жуткий костюм. Ищейка, сорвав голос, теперь тихо выл, хрипя и давясь слюной, с ужасом и ненавистью глядя на Алекса.

— Вот тебе новый костюм, — спокойно произнёс Алекс. — Носи с достоинством, заслужил. А теперь убирайся прочь, ничтожество.

Вопреки ожиданиям Гарри, ищейка смог подняться на ноги. После того, как с него живьём сняли кожу, он должен был умереть почти моментально, но жизнь продолжала бить ключом в этом изувеченном, обезображенном теле, обнажённом и беззащитном. Шатаясь, ищейка покинул зал, и Гарри мог видеть, как он проводит рукой по своей коже, будто не может никак поверить в произошедшее.

— Вот так бывает, когда многое позволяешь, — Алекс с сожалением вздохнул. — Как дети, уж поверь мне. Вкладываешь в них душу, всего себя, а они вот так подло и нагло наносят тебе удар, когда этого не ждёшь. Я потратил почти год на их создание. Столько трупов пришлось уничтожить моим домовикам, ты бы только знал! А сколько редких ингредиентов для зелий было истрачено безрезультатно, сколько свитков перагмента, на которых я составлял магические формулы и пытался вывести текст заклинания, отправились в топку! Но мои страдания и усилия увенчались успехом, когда я смог создать этих существ. Они идеальны для поиска людей, их поимки и допросов. Единственная слабость моих детишек — человеческая кожа, кожа их жертв. Для них она лучшее лакомоство, самая драгоценная награда, за которую они готовы грызть друг другу глотки. Что ж, у всех есть свои недостатки, тут ничего не поделаешь. Но Тёмный лорд был мною очень доволен, сказал, что никогда не сомневался в моих способностях к… экспериментам. За создание ищеек он позволил мне выбрать любую награду, что угодно, что желанно моей душе. Угадаешь, что я выбрал? — Алекс склонился над Гарри и хитро улыбнулся.

Гарри, похолодев от ужаса, перевёл взгляд на Гермиону, которая так и не пришла в себя. Лежащий рядом с ней Драко, застонав, приоткрыл глаза и с ужасом огляделся. Но Гарри было не до него.

— Нет, — прохрипел он. — Только не она…

— О да! — Алекс расплылся в счастливой улыбке. — Ты всё правильно понял! Пожалуй, стоит привести Гермиону в чувство и обрадовать её этой прекрасной новостью.

Алекс склонился над Гермионой и нежно убрал волосы с её лица. Погладил её по щеке, и Гарри, обессиленный круциатусом, мог лишь с ненавистью и отчаянием смотреть за этим. Всё тело сводило судорогами, во рту стоял мерзкий солоноватый привкус от прокушенной до крови щеки, а перед глазами то и дело появлялись белые мушки. Алекс не пожалел сил и ненависти для своего бывшего друга.

Гермиона со стоном очнулась и испуганно отпрянула, стоило ей увидеть склонившегося над ней Алекса.

— Ну зачем ты так? — притворно обиделся Алекс. — Что я, монстр что ли, чтобы от меня так шарахаться?

«Да он просто больной!» — неожиданно подумал Гарри. От прежнего Алекса не осталось и следа, будто вместе с рукой он потерял свою личность. Сумасшедший, жестокий парень, осмелившийся пойти против самой природы, изувечивший десятки, а может и сотни людей ради своих экспериментов, непринуждённо пытающий окружающих, будто для этого не нужно прикладывать никаких усилий, снимающий живьём кожу и заставляющий её владельца носить её вместо одежды… Нужно было что-то делать!

Не отрывая взгляда от Гермионы и Алекса, Гарри и не заметил, как Драко начал двигаться. Стиснув зубы, тот опирался на руки и подползал к Гарри всё ближе и ближе, стараясь не привлекать к себе внимания. Его лицо побелело настолько, что стало походить на гипсовую маску. Алекс, в этот момент приблизив лицо вплотную к лицу Гермионы, что-то ей сказал неслышным шёпотом, отчего у той расширились глаза от ужаса, не замечал происходящего за его спиной. Гарри готов был броситься на него со спины, нужно было лишь приложить немного усилий…

— Что ты… — Гарри вскрикнул, когда Драко схватил его за руку и отчаянно выкрикнул:

— Servitus liberat.

Гарри показалось, что в живот ему вонзили крюк, и, вскинув на воздух, перенесли в невидимую трубу, моментально сжавшую ему тело. Несколько жутких мгновений, и он с Драко рухнули посреди незнакомой комнаты, погружённой в сумрак. Окон не было, как не было какой-либо мебели.

— Нет! — Гарри взвыл, вскакивая на ноги. От отчаяния и шока он моментально забыл о измученном пыткой теле. — Нет! Что ты натворил?

Он набросился на Драко, который устало опирался о стену и как-то растерянно смотрел на свои ноги. Казалось, Драко не замечал Гарри.

В кармане брюк что-то нестерпимо жгло, и даже сквозь ткань Гарри ощущал жар. Засунув руку в карман, он извлёк из него снитч, что когда-то передал ему Драко. Тот самый снитч, что Дамблдор украсил жуткой фразой про рабство, и про который Гарри не вспоминал всё это время. Он даже не мог вспомнить, когда и почему положил его в карман джинс.

— Это портал, да? — Гарри истерично хохотнул и сам поразился этой реакции.

Нужно было успокоиться, вернуться за Гермионой, но его убежище превратилось в картонку с намалёванной на ней картинкой.

— Сейчас, сейчас, — Гарри судорожно вертел портал в руках, — как ты там сказал? Sarvit… Servit… Servitus, да? Как дальше, Малфой? Какой пароль у этой грёбанной штуки?

— Он односторонний, Поттер, — устало проговорил Драко, прикрыв глаза. — И больше не сработает.

Гарри на миг замер, переваривая услышанное. Мысли сталкивались, путались, мешая уловить главный смысл. Малфой… Малфой знал, откуда-то знал пароль, знал, что снитч на самом деле портал, Малфой бросил Гермиону…

Левая штанина с треском порвалась, когда Гарри вытащил запасную палочку. Ему было плевать, что та может не подчиниться, навредить, разрушить это незнакомое здание. Ярость, та самая жгучая и невыносимая, что начала преследовать его с лета перед пятым курсом, будто река, наконец разрушившая дамбу, нашла выход.

— Круцио!

Крик Малфоя оглушил, отозвался мурашками на спине и странным, непонятным отвращением к себе. Гарри смотрел, как корчится от боли его… друг, враг, соратник, ещё один предатель? Он не знал, но должен был выяснить правду. Прекратить пытку оказалось намного легче, чем он думал: стоило дикой ярости хоть немного схлынуть, и Драко уже затих, издавая лишь тихий скулёж.

— Легилименс!

Проникнуть в сознание Малфоя оказалось на удивление легко. Гарри был уверен, что тётка должна была обучать племянника ментальному блоку, но то ли Малфой оказался никудышным оклюментом, то ли Белатрисса не стала уделять этому внимание, но Гарри без труда ворвался в сознание Малфоя и бесцеременно начал искать.

Малфой сидит за длинным столом в окружении Пожирателей и, замерев от ужаса и отчаяния, смотрит, как Тёмный лорд пытает его отца. Его мать сидит рядом и судорожно сжимает ладонь сына, то ли защищая, то ли защищаясь. Гарри отмахнулся от этого воспоминания, словно от назойливой мухи. В это минуту ему не было никакого дела до родителей Малфоя.

Малфой, таясь и озираясь, идёт к кабинету Амбридж. Она единственная, кому он может, пусть и скрывшись за чарами, рассказать о своих страхах, своей боли. Но всего в нескольких шагах от кабинета он сталкивается с Дамблдором.

— Мистер Малфой, — директор выглядит привычно дружелюбным, каким привыкли видеть его ученики, — не ожидал вас тут увидеть. Вы заблудились?

— Нет, директор, — стиснув зубы, отвечает Малфой, и Гарри невольно ощутил сочувствие. Ничего хорошего эта встреча не сулила.

— Что ж, хорошо, — Дамблдор задумчиво прикрыл глаза и с тихим вздохом спросил: — может, вы хотели бы поговорить со мной? Рассказать о том, что вас тревожит?

— Не думаю, директор, — Гарри чувствовал, что Малфой лжёт. — У меня всё в порядке и нам не о чем говорить.

— Ваше право так думать, — Дамблдор перестал улыбаться, и теперь Гарри видел реального директора: холодного и жёсткого волшебника, готового жертвовать всеми ради пресловутого и расплывчатого блага. — Знайте, что путь, который вы выбрали — губителен. Но у вас, как я понимаю, ещё есть время до весны, не так ли? — Гарри чувствовал панику Малфоя, и осознание медленно накатывало на него. — Даю вам время обдумать всё хорошенько. Вы знаете, где меня искать в случае чего. Приятного вечера, мистер Малфой.

Следующее воспоминание обожгло Гарри безумным страхом животного, загнанного в угол. Малфой стоял в каком-то грязном, вонючем переулке, зажатый в тупике между двух домов. Перед ним стоял Дамблдор.

— Вы оказались ничтожным существом, Малфой, — презрительно выплюнул директор. — Так и не решились выбрать правильную сторону. Ну что, теперь-то осознали свою ошибку? Поняли, что только я могу помочь вам?

— Что я должен делать? — Гарри со смешанными чувствами смотрел на сломленного Драко. — Чего вы хотите, директор?

— Ты дашь мне Непреложный обет, мальчик. Поклянёшься, что будешь исполнять всё, что я прикажу, чего бы тебе это не стоило. Слышишь меня? И только тогда я обещаю, что помогу твоей матери выжить. У меня есть возможность спрятать её, но за это ты должен полностью подчиниться мне. Ну а в качестве дополнительного стимула… Думаю, ты уже заметил, что волшебный порошок, что продаёт тебе один милейший человек, имеет побочный эффект, не так ли? Чем дольше ты обходишься без него, тем тебе больнее и мучительнее, не так ли? Я столкнул вас тогда и я же могу прекратить эти встречи. Готов ли ты к этому, мальчик мой?

Гарри раскрыл рот в немом крике. В чужом сознании невозможно было издавать звуки, и он ощущал себя бесплотным, беззвучным призраком, который только и может, что наблюдать за происходящим вокруг и сходить с ума от невозможности хоть как-то повлиять на реальность.

— Я сделаю всё, что вы скажете, — Гарри знал, что у Драко не было выхода. Ещё одна марионетка в кукольный театр Дамблдора. Ещё одна невинная, загубленная жизнь. — Только спасите мою маму…

Место осталось тем же, но день был другим. И Гарри с первого же взгляда на Драко из воспоминания понял, что именно произошло.

— Вы обещали мне, — прохрипел Драко, привалившись к стене. — Вы обещали!

Дамблдор равнодушно пожал плечами.

— Такое случается. Я не ожидал, что Тёмный лорд настолько разгневается на твою семью. Но пути назад нет, мальчик мой, ты должен исполнить клятву. Иначе…

— Что на этот раз я должен сделать? — Драко с трудом держался на ногах, и Гарри вновь ощутил отвращение к самому себе.

— Ты знаешь, что во время свадьбы Делакур и Уизли Пожиратели устроят переворот и отправятся в Нору. Ты должен вытащить оттуда Гарри и Гермиону и унести в безопасное место, в лес. Я тебе потом покажу поляну. И будешь с ними столько, сколько потребуется, пока я не пришлю иные указания.

— Как вы себе это представляете? — Драко горько усмехнулся. — С меткой лорда я и шагу ступить не могу…

— О, — Гарри замутило от злорадства, исказившего лицо Дамблдора, — об этом не беспокойся. Нужно всего лишь избавиться от неё; каким образом это сделать и как не подохнуть от болевого шока я тебе расскажу…

Гарри только на этот моменте понял, что Драко даже не пытается вытолкнуть его из своего сознания, будто… Будто он добровольно впустил Гарри, позволил увидеть всё это, а не потому, что не был способен защититься…

Гарри с удивлением увидел, как Драко, лежащий на диване в хижине, держит перед лицом осколок зеркала, в котором виднеется лицо Даблдора.

— Молю вас, — Драко рыдал, его била дрожь, а по лицу катился пот. — Молю! Я не могу! Дайте мне этот порошок! Что угодно! Я сделаю что угодно, только избавьте меня от этой боли…

— Заткнись! — Гарри, видеавший Дамблдора во многих состояниях, не знал, что тот может говорить с такой ненавистью, с таким отвращением, словно перед ним не загнанный подросток, лишённый выбора и нормальной жизни, а подонок, не заслуживающий за свои деяния даже человеком называться. — Хватит с тебя! У меня нет больше желания потакать твоим слабостям. Пока вы прячетесь в хижине, будешь тренироваться с Гарри и Гермионой. Надеюсь, хоть на это ты способен? И жди, когда я дам следующие указания. Весной ты должен любым способом уничтожить защитные чары и призваьт Пожирателей, чтобы вас схватили. А после любыми способами вытащи оттуда Гарри. Только его! Гермиону оставь там, куда вас приведут. Снитч, что я велел тебе отдать Гарри — портал, пароль ты знаешь. И не смей больше тревожить меня подобной ерундой, как ломка от отказа от наркотиков. У меня нет времени, возможностей и желания нянчиться с тобой.

Гарри вынырнул из сознания Драко и рухнул на пол. Рыдания душили его, но огромная чёрная дыра внутри него, казалось, засасывала всё человеческое, что было в душе Гарри.

— Прости меня, Поттер, — Драко не смотрел на него, и лишь сейчас, спустя столько времени, Гарри наконец увидел, что у того перебиты ноги. — Прости…

Гарри мотнул головой, не в силах говорить. Сжался, закрыв голову руками и подтянув колени к груди, надеясь исчезнуть, раствориться в спёртом воздухе и более не существовать. Усилием, он загнал себя в убежище: поломанное и обтрёпанное, будто старые детские рисунки, висящие на стене. Пройдя через гостиную, он вышел к лестнице и замер у двери чулана под лестницей. Там, сколько он себя помнил, всегда было пыльно, темно и неуютно, как бы не пыталась тётя Петунья поддерживать порядок. Дверь поддалась, издав оглушительный скрип. Внутри стояла узкая кровати и тумбочка, а на полу, обхватив колени руками, сидел маленький мальчик. Испуганные зелёные глаза широко распахнуты, волосы взъерошены, худое тельце одето в отвратительный линялый свитер непонятного оттенка и старые, заштопанные в нескольких местах брюки. От хлопка двери с потолка упало несколько пауков, но Гарри не обратил на них внимания. Его новое убежище было ничтожно маленьким, жутким, но другого у него теперь не могло быть. Опустившись на корточки перед мальчиком, он горько улыбнулся и пригладил тому вихор на макушке.

— Мне страшно, — прошептал мальчик.

— Знаю, — кивнул Гарри.

— Ты уничтожил гостиную, — едва не плача, произнёс мальчик, сжимаясь ещё сильнее.

— Знаю.

— Кто мы теперь? — глаза мальчика стали красными, а нос исчез.

— Те, кто уничтожит этот мир, — прошептал Гарри.

Мальчик кивнул и расслабился, а Гарри, поднявшись, вышел из убежища и плотно закрыл за собой дверь. Оглядел ошмётки того, что осталось от его прежнего убежища и всплыл на поверхность.

Гарри ничего не чувствовал. Абсолютно ничего, и его это устраивало. Он поднялся с пола и восстановил порванные джинсы. Драко молча наблюдал за ним, и Гарри не представлял, чего стоит тому это спокойствие с учётом перебитых ног, круциатуса и вторжения в сознание.

Дверь за спиной с тихим скрипом отворилась, и Гарри, не оборачиваясь, понял, чей голос услыши тчерез мгновение.

— Мальчик мой, — Дамблдор явно улыбался и был доволен раскладом, — рад видеть тебя в добром здравии.

Гарри молча обернулся. Покрутил в пальцах палочку, будто раздумывая. И ничего не произнёс. И только внутри него, в тёмном и неуютном чулане мальчик с красными глазами расхохотался ледяным, жутким смехом.

Глава опубликована: 16.07.2023

35 глава

Гарри бесцельно шатался по дому, пинком распахивал каждую дверь, попадающуюся ему на пути, равнодушно рассматривал пыльную старинную мебель в давно уже нежилых комнатах, останавливался у каждого окна и наблюдал, как плотная завеса ливня заливает парк, превращая тропинки в ручьи. Он каждый день обходил все четыре этажа этого старинного особняка и возвращался в комнату, которую выделил ему Дамблдор, где ложился на пол, доставал проклятый снитч и, будто в отместку за Гермиону, издевался над ним: отпускал на волю, но в последнюю секунду хватал за тонкие крылышки и с наслаждением наблюдал, как мячик отчаянно пытается освободиться. Это никак не могло исправить ситуацию, вернуть время вспять и спасти Гермиону, но Гарри не задумывался, насколько глупыми и абсурдными выглядят его действия со стороны. То, что жило внутри него и пряталось в чулане под лестницей, большую часть времени спало, и лишь изредка, стоило директору появиться рядом с Гарри, поднималось с кровати и смеялось холодным и жутким смехом. Гарри нравился этот мальчик, что теперь жил в его сознании. В первые мгновения, когда он только его увидел, Гарри был уверен, что это он сам, только из другой Вселенной, где ему не повезло оказаться в любящей семье, но чем дальше, тем сильнее Гарри понимал, что мальчик этот ему незнаком, хотя и казался родственной душой, одним из немногих, кому можно было доверять.

Во второй половине дня, когда директор появлялся в особняке, Гарри приходилось тренироваться. Каждый день вместе с Дамблдором появлялся какой-нибудь волшебник, с которым Гарри в течение нескольких часов без перерывов сражался, пока Дамблдор не останавливал их: либо с довольной улыбкой, либо с хмурой гримасой, выражающей недовольство своим карманным героем. Гарри, впрочем, было абсолютно плевать, что там думает директор. Он просто делал то, что от него требовали, но не выказывал ни малейшей доли заинтересованности ни в том, чтобы узнать что-то новое, ни в делах Дамблдора, ни в обстановке в стране.

Этот день ничем не должен был отличаться от десяти предыдущих, но, когда Гарри добрался до предпоследней комнаты на четвёртом этаже, перед ним возник патронус Дамблдора.

— Гарри, сожалею, но сегодня я вынужден оставить вас одних в доме. Возникли непредвиденные обстоятельства. Надеюсь на твоё благоразумие.

Гарри лишь пожал плечами, показывая патронусу, что не желает давать какой-то вразумительный ответ на это сообщение. Отсутствие директора означало лишь дополнительные часы бесцельного и бессмысленного шатания по дому, и Гарри это устраивало.

После обеда, который Гарри провёл в одиночестве в огромной и мрачной столовой, погода ухудшилась: ветер завывал, будто раненный зверь, бился в окна и в бессильной ярости накидывался на деревья, от чёрных туч сразу стало сумрачно, и двое домовиков начали зажигать дополнительные свечи, и лишь всполохи молний освещали на краткие мгновения полутёмные помещения. Гарри залез на обеденный стол и уставился в потолок: на нём довольно бездарно кто-то намалевал магических животных, расположенных кругом, будто танцующих в хороводе. Картина была уродлива, но Гарри изучал её так, будто перед ним был шедевр мирового уровня.

— Вот ты где, — тихий голос заставил его едва заметно вздрогнуть.

Не поворачивая головы, Гарри скосил глаза в сторону дверей. Драко с жутким сероватым лицом стоял, прислонившись к косяку, и рвано дышал.

— Тебе не стоило вставать с постели, — произнёс Гарри. — Ты не восстановился.

— Я слышал крики, — проигнорировал Драко.

— Я не кричал, — Гарри перевёл взгляд обратно на потолок.

— Я знаю. Крики были женские. И доносились из подвала.

Гарри вздрогнул. В подвал он не совался. Дамблдор загнал Драко именно туда, и Гарри, всё ещё не отошедший от того, что увидел в воспоминаниях Драко, не мог пересилить себя и спуститься вниз, чтобы… Чтобы что? Поговорить, ударить, утешить? Гарри не знал, чтобы сделал с Драко, потому, боясь самого себя, держался подальше от искалеченного слизеринца. Директора, казалось, совершенно не волновало, что Малфою перебили ноги, издробив практически все кости в мелкие осколки. Поразительно, как тот не умер от болевого шока, да ещё и сумел доползти до Гарри. Дамблдор лишь отдал приказ домовикам залечить ноги Драко и приносить ему три раза в день какую-нибудь еду и воду, лишь бы с голоду не помер. Сегодня Драко впервые за всё время, что они были в особняке Дамблдора, вышел из подвала и — Гарри не знал наверняка, но подозревал, что это именно так — вообще встал на ноги.

— Тебе не интересно узнать, что ещё скрывает директор? — Драко выжидательно смотрел на Гарри.

— Не особо, — пожал плечами Гарри. Но через мгновение сел и, взлохматив волосы, соскочил со стола. — Впрочем, давай сходим. Судя по-всему, Дамблдор не жаждал делиться тем, кто ещё скрывается в его доме, а я буду только рад лишний раз вывести его из себя. Ты дойдёшь?

Гарри внимательно окинул Драко взглядом. Мальчик в убежище тревожно заворочился во сне, будто почувствовав переживание Гарри за Драко, но не проснулся. Новое убежище не требовало от Гарри каких-либо усилий для подавления эмоций, и потому всколыхнувшееся было волнение тут же оказалось подавлено равнодушием.

— Куда я денусь? — передёрнул плечами Драко.

Медленно они спустились в подвал. Драко то и дело останавливался и приваливался к стене, переводя дух. Ноги его не сгибались и почти не отрывались от полы, и походкой Драко напоминал древнего старика, который вот-вот окажется прикованным к постели и уже никогда не сможет ходить. Гарри терпеливо останавливался каждый раз, как Драко делал передышку. Они молчали, хотя и было заметно, что Драко порывается что-то сказать, но не решается.

Наконец они оказались в подвале. Прошли мимо небольшой каморки, где теперь жил Драко, и свернули налево. Даже здесь была отчётлива слышна бушующая на улице гроза, и Гарри далеко не сразу разобрал женский крик, полный ужаса.

— Кажется, нам туда, — Драко махнул рукой в сторону двери в конце коридора.

Гарри лишь кивнул. Любопытно, кого может скрывать Дамблдор в своём подвале? Резкая мысль, будто молния, вспыхнула в сознании, заставив мальчика в убежище в ужасе вскочить: что, если там, за дверью, тётя Петунья? Новый крик заставил Гарри похолодеть от ужаса: ему послышались знакомые нотки в голосе… Он ускорился, не обращая внимания, что Драко тут же отстал. Дверь на удивление оказалась незапертой, и Гарри пинком её распахнул и замер на пороге, как вкопанный.

Это помещение, похоже, в давние времена было темницей. Каменные стены покрытые мхом, одинокий факел в дальнем углу, пучки сгнившей соломы на полу и грубо сколоченная деревянная то ли лавка, то ли слишком узкая кровать. На ней, обхватив колени, сидела женщина: покрытая морщинами, с длинными седыми волосами, в старой белой ночной рубахе, порванной и покрытой пятнами. Её лодыжки охватывали кандалы, и старая ржавая цепь крепилась к кольцу в стене, не позволяя женщине отойти от своего лежбища дальше, чем на пару шагов. Старуха раскачивалась из стороны в стороны и протяжно кричала, когда раздавались раскаты грома.

— Что за.? — Драко подошёл к дверям и заглянул в комнату из-за плеча Гарри.

Гарри не ответил. Он, не моргая, смотрел на старуху, и чем дольше, тем больше сходтсва с Дамблдором подмечал.

Неожиданно старуха выгнулась, глаза её закатились, а длинные жёлтые ногти впились в коленные чашечки, отчего на коже появились капельки крови.

— Грядёт день расплаты, грядёт день боли и страданий, последний день весны, в ночь перед рождением лета польётся кровь, окрасит она стены и траву, окропит тела и одежду, и грянет великая тьма, что поглотит великую тьму…

— Кажется, я переборщил с обезболивающими зельями, — пробормотал Драко. — Таких галлюцинаций со мной ещё не случалось…

— Я тоже это слышал, — перебил его Гарри, впервые за последние дни испытав изумление и растерянность.

— Что, чёрт возьми, вообще происходит? — беспомощно выдавил Драко.

— Это я хотел узнать у вас, — холодный голос директора заставил обоих резко развернуться.

Дамблдор явно был зол. Нет, он был в ярости, и раньше Гарри бы действительно его испугался. Но теперь, поломанный потерей всех близких, он даже радовался состоянию директора: быть может, тот в пылу ярости убьёт его, и тогда наступит долгожданная свобода. Мальчик в чулане вскинулся и в панике заметался по тесному пространству, будто почувствовав приближающуюся гибель. Он, в отличии от Гарри, явно не хотел погибать, особенно так глупо и нелепо, и Гарри отстранённо задался вопросом, кем же является эта сущность, поселившаяся в его сознании.

— Чёртовы идиоты, — Дамблдор тяжело дышал, — вы хоть понимаете, что натворили? Из-за вас я был вынужден… прерваться, и это будет дорого стоить всем нам! Неужели в ваши головы не приходила мысль, что если какая-то дверь в доме заперта, то вам не следует туда соваться? Как вы вообще обошли охранные чары?

— Не понимаю, о чём вы, директор, — холодно произнёс Гарри, кидая растерянность на растерзание паукам, живущим в тёмных углах чулана. Как же было чудесно, не прикладывая усилий, приходить в состояние покоя, равнодушной и всесильной апатии! — Никаких чар мы не обнаружили, зато отчётливо слышали крики, явно свидетельствующие, что человеку нужна помощь. И, как мы все видим, помощь действительно нужна. Вы не только мерзкий манипулятор, который не ценит жизни людей, но ещё и жестокий тюремщик. Что вам сделала эта женщина, что вы посадили её на цепь в этой Богом забытой дыре?

— Тебя это не касается, Гарри, — Дамблдор неожиданно стал спокойным, будто не он минуту назад был готов голыми руками растерзать обоих парней. — И тем более эта история не для ушей Малфоя.

— Нет уж, — Гарри скрестил руки на груди. — Вы мне сейчас всё расскажете. Немедленно. Прямо здесь. Я слишком многое отдал вам, слишком много лишился, и имею право знать всё, что вы скрываете. Не думайте, что мною можно просто так, безнаказанно, манипулировать. Вы расскажете мне всё, или ищете другого Избранного!

— А как же твоя семья, Гарри? — вкрадчиво поинтересовался Дамблдор, кривя губы в безобразной усмешке. — Подумай о них…

— Уже достаточно думал, — отрезал Гарри.

Гарри давно понял, что его семья мертва. Не могли они выжить, чтобы там не говорил директор. Об этом твердил и мальчик в сознании, убеждённый, что верить Дамблдору нельзя даже в этом. Дядя Вернон, тётя Петунья, Дадли… Его самые близкие люди, родные и любимые, они невольно стали рычагами давления на него, путами, которыми Дамблдор, не моргнув глазом, связал Гарри. И они мертвы. Возможно, они погибли ещё в самом начале, когда Дамблдор якобы их спрятал, а Гарри всё это время тешил себя надеждой, что ещё увидит свою семью живой. Но теперь, когда директор бросил Гермиону в лапы Пожирателей, глупо было надеяться, что он станет тратить силы на магглов.

— Что ж, — директор недовольно поджал губы. — Вижу, с тобой бесполезно спорить. Ты стал невыносимым, мальчик мой. Мне стоило хорошенько подумать, прежде чем отдавать тебя на воспитание этим людям. Если бы ты воспитывался у меня, возможно, сейчас мы бы были уже победителями. Хорошо, — он тряхнул головой. — Малфой, иди к себе. Я не желаю, чтобы такой мерзкий слизняк, как ты, слышал эту историю.

Малфой бросил растерянный взгляд на Гарри, но тот лишь молча кивнул. В глазах Драко промелькнула обида, и он, шаркая, медленно поплёлся прочь, сгорбившись. Когда он скрылся в конце коридора в своей комнате, Дамблдор закрыл дверь и, не взглянув на Гарри, подошёл к женщине.

— Ну, моя милая, — он приподнял лицо рыдающей женщины, чтобы поймать её взгляд, — есть ли ещё что-то, что ты можешь мне сообщить?

Но женщина лишь тихонько подвывала, и слабо верилось, что она осознаёт происходящее.

— Жаль, — проговорил Дамблдор без тени сожаления. Затем обернулся к Гарри и произнёс: — пойдём в столовую. Я голоден.

Гарри хотел было возразить, но всё же кивнул. Спорить смысла не было.

Они поднялись в столовую, где домовики уже судорожно накрывали на стол. Гарри отметил бутылку дорогого вина и три вида горячих закусок. Дамблдор явно не собирался стеснять себя, несмотря на бушующую войну, и отчаянная злоба, поднявшаяся в нём, тут же отправилась на корм жирным паукам.

— Присаживайся, — гостеприемно развёл руками Дамблдор и сам занял место во главе стола.

Домовики тут же засуетились вокруг него, бросая испуганные взгляды на Гарри. Директор начал трапезу безмятежно и размеренно, старательно игнорируя, как Гарри нетерпеливо выстукивает пальцами нервный ритм.

— Отменное вино! — директор прикрыл глаза от наслаждения. — Я бы и тебя угостил, но не желая, чтобы ты спился до финала войны. После можешь делать, что хочешь, меня это уже не будет волновать.

Гарри сжал зубы, сдерживая рвущийся ответ. Нельзя было дать Дамблдору повод уклониться от объяснений, и приходилось смиренно выжидать. А Дамблдор смаковал каждый кусочек, то и дело откидывался на спинку стула и рассматривал вино в бокале, будто в алой жидкости были скрыты ответы на все его вопросы. И лишь когда от десерта не осталось ни крошки, Дамблдор обратил внимание на Гарри.

— Что ж, — голос директора звучал печально и устало, — это не самая весёлая история. У моих родителей было трое детей: двое сыновей и дочь. Наша сестра, Ариана, с самого детства отличалась от нас: она была замкнутой и молчаливой, и добиться от неё хотя бы пары фраз считалось достижением. Иногда у неё случались… приступы, во время которых она произносила неразборчивые фразы, и лишь к семи годам мы стали разбирать то, что она говорила. Это были предсказания. Жуткие, размытые, но в то же время до ужаса реалистичные. Однажды она предсказала мне встречу с одним из самых великих волшебников за всю историю, и через год я действительно познакомился с Гриндевальдом. На тот момент, правда, он был мало кому известен, и я не придавал особого значения способностям сестры. Порой её предсказания были настолько туманными, что под них можно было подогнать десятки событий, и вскоре я начал сильно сомневаться в искренности её… поведения. Я был убеждён, что это всего лишь попытка привлечь внимание, стать особенной, введь младшие дети часто оказываются в тени старших. Когда я закончил школу, в нашей семье произошла трагедия, и я был вынужден взять сестру под свою опеку. Ей тогда было около тринадцати, и в Хогвартсе она успела стать изгоем, хотя её особо и не притесняли. Просто сторонились и считали сумасшедшей, больной, пророчили пожизненное пребывание в палате умалишённых. И как раз тогда одно из её предсказаний прозвучало настолько однозначно и понятно, что я впервые в жизни действительно ей поверил. Мои попытки избежать той трагедии, что она пророчила, не увенчались успехом, произошла ещё одна трагедия, после которой я забрал Ариану из Хогвартса и спрятал здесь, в нашем семейном особняке. Я приказал домовикам следить за ней, записывать каждое её слово и ни в коем случае не выпускать её из комнаты. Тогда она ещё была в отоносительной норме, и я позволял её жить наверху в её покоях. Но годы шли, Ариана становилась всё более замкнутой и опасной. Однажды она убила одного из домовиков, и я принял решение перевести её в подвал в старую темницу, где в средние века мои предки держали пленников. Когда Тёмный лорд начал набирать силу, я стал тщательнее прислушиваться к пророчествам сестры. Так я узнал о твоём рождении, о воскрешении Тёмного лорда, о том, что должно произойти, чтобы мы победили. Увы, даже с этими знаниями нет гарантий, что мы одержим победу, ведь чем дальше, тем хуже изъясняется моя сестра, тем запутаннее и противоречивее звучат её пророчества.

— Вы… — Гарри ошарашенно смотрел на директора, не зная, что сказать. Мальчик в чулане судорожно отбивался от вихря эмоций, и что-то испуганно кричал, но Гарри никак не удавалось успокоиться. — Вы! Вы всё знали! Знали, что…

— Разумеется, знал, — перебил его директор. — Всё, что произошло до этого момента, в общих чертах было мне известно, я ожидал именно такого расклада, ведь он может приблизить нас к победе. И не тебе меня осуждать! Я делаю всё только на благо страны, людей, и не вижу ничего плохого в том, чтобы… слегка подстраивать события так, как они должны пойти.

— Вы чудовище, — покачал головой Гарри и встал. — Порой я не знаю, кто хуже: вы или Тёмный лорд.

* * *

Весна неслась к своему завершению, и чем ближе был её последний день, тем более нервным становился Дамблдор. Гарри же, напротив, не ощущал никакого волнения, будто приближалась не кровопролитная битва, в которой он может погибнуть вместе с сотнями других волшебников, а обычные школьные экзамены, которые никогда не вызывали у него мандража. Дамблдор наконец отстал от него с бесконечными тренировками, и Гарри был предоставлен самому себе, и целыми днями без дела слонялся по парку и дому, ожидая, когда всё наконец закончится. Он уже знал, что сделает, как только закончится война, а в том, что она закончится, он ничуть не сомневался. Как только Тёмный лорд будет побеждён, Гарри сварит напиток живой смерти, внеся кое-какие правки в рецепт, чтобы навеки уснуть и более никогда не видеть этот пронивший мир, в котором у него не осталось никого, ради кого стоило жить.

С Драко он почти не пересекался. Дамблдор, закрыв глаза на поступок Гарри, вылил всю злость на Малфоя, и тот теперь был таким же узником, как и Ариана. Как бы Гарри не пытался, ему не удавалось проникнуть в подвал, и потому он мог только гадать, как себя чувствует Драко, зажили ли его ноги и злится ли слизеринец за то, что он, Гарри, не вступился за него перед директором.

Тридцатого мая, когда Гарри бездумно кидал собранные утром шишки в камин, в гостиной появился Дамблдор. Он шёл медленно и тяжело, будто прожитые годы невыносимой ношей сковали его тело.

— Мальчик мой, — в голосе директора звучала боль, и Гарри напрягся. — Гарри…

— Что произошло? — хрипло выдавил Гарри поднимаясь с пола. От долгого сидения ноги плохо слушались, и он опёрся рукой о спинку кресла, стоящего рядом.

— У меня для тебя горькие вести, — Дамблдор опустился в кресло и прикрыл глаза рукой. — Человек, который по моему приказу вступил в ряды Пожирателей, передал мне воспоминания о событиях минувшей ночи. Я уже просмотрел их и теперь хочу, чтобы и ты это увидел.

— Не понимаю, — покачал головой Гарри. — До этого момента вы не желали делиться со мной новостями. Так что же изменилось?

— То, что случилось, касается лично тебя. В соседней комнате есть Омут памяти, можешь просмотреть воспоминания там. Иди, мой мальчик.

Дамблдор протянул ему голубой флакончик, в котором серебрились нити воспоминаний. Гарри нерешительно взял его и побрёл к дверям, но на пороге голос директора заставил его замереть.

— Мне очень жаль, Гарри.

Предчувствие надвегающейся катастрофы сдавило грудь, и Гарри с трудом подавил его, открыв двери чулана и пинком загоняя ощущение в маленькую комнатёнку. Пауки, которые несколько месяцев назад были крошечными, теперь разрослись до размера крупной собаки, и мальчик, живущий в его сознании, гладил их и играл с ними, будто те были домашними питомцами.

— Давай, Гарри, — подбодрил он, улыбаясь невинной детской улыбкой. — Ты же знаешь, что я рядом, я помогу тебе.

Гарри остановился перед Омутом памяти и прикрыл глаза. Чтобы он сейчас не увидел, это уже не сможет его сломить. Ничто более не причинит ему той боли, что он испытал за последнее время. Флакончик жёг ладонь, нити извивались, будто змеи, и Гарри выпустил их на волю. Глубоко вдохнул и погрузился в воспоминания ещё одной, неизвестной ему, марионетки Дамблдора.

Он узнал зал. Никогда бы он не смог забыть место, где в последний раз видел свою Гермиону. В этот раз в зале было полно людей. Они стояли вдоль стен, одетые в свои жуткие маски и чёрные мантии, и с интересом наблюдали за тем, что происходило в центре зала. Гарри почувствовал, как земля уходит из-под ног. Ему захотелось упасть на колени, но тело не желало слушаться. На полу лежала Гермиона. Одежда на ней превартилась в лохмотья и практически не скрывала истощённое и покрытое синяками и ссадинами тело. Над Гермионой стоял Алекс, неотразимый и умиротворённый. Он с нежностью смотрел на Гермиону, вертя в пальцах палочку.

— Ну-ну, моя милая, — проворковал он. — Не стоит так расстраиваться. За столько времени можно было уже и привыкнуть к боли. Ты же знаешь, что могло быть гораздо хуже, так что толку лить слёзы? Никто тебе не поможет, никто не спасёт, так прекрати эту глупую борьбу и сдайся. Мой господин с радостью примет тебя в свои ряды, пусть ты и ничтожество, недостойное магии. Ну же, Гермиона, ведь надо сказать всего одну фразу…

— Я лучше окажусь растерзанной оборотнем, чем стану твоей любовницей, — хриплый голос Гермионы заставил Гарри завыть от боли. Чёртов мальчишка в сознании с интересом наблюдал за происходящим, будто забыв о своём обещании помочь Гарри пережить воспоминания.

— Даже так, — Алекс поджал губы. — Что ж, будь по-твоему…

— Нет, нет, нет, — Гарри иступлённо забормотал, с диким ужасом глядя, как из толпы выступает Фенрир Сивый. — Нет, нет, нет!

Но что он мог сделать?

— Смотри, смотри, — будто мантру повторял мальчик в чулане, и глаза его горели в предвкушении зрелища. — Смотри! Это сделает нас сильнее, смотри же!

Гермиона, его Гермиона, даже не пыталась отползти от приближающегося к ней оборотня. В её глазах отчётливо читалась обречённость. Когда Фенрир опустился на колени и рывком подтянул её ближе к себе, вцепившись пальцами в худые ноги, Гарри почувствовал, что его сейчас вырвет. Воспоминание крепко держало его в своей хватке, и всё, что он мог: закрыть глаза и зажать уши, но даже так он слышал хриплые стоны Сивого и пронзительные крики Гермионы. А мальчик в чулане всё смеялся, холодно и истерично, и становился всё выше и взрослее, пока его лицо не стало обретать до боли знакомые черты…

— Ну же, Гарри, открой глазки, — Том, чёртов Том, что когда-то снился ему, вышел из чулана, заполонив собой сознание и выпуская обожравшихся эмоциями пауков на волю. — Открой же!

И Гарри, не в силах сопротивляться, повиновался. Он не мог оторвать взгляда от того, что осталось от Гермионы. После такого не выживают. Её ноги были разодраны когтями, и Гарри видел ошмётки мышц и кожи. На правой ноге раны были настолько серьёзными, что была видна треснувшая коленная чашечка. Впалый живот был вспорот, и из него вываливались сероватые кишки, закрывая собой лобок. Более Гарри не в силах был смотреть на истерзанное тело Гермионы, тело, которое он должен был ласкать, холить и лелеять, покрывать поцелуями и заставлять изгибаться в нежной истоме. Всё должно было быть совсем иначе!

Сивый, довольно облизываясь, стоял над ней, поправляя штаны, пропитанные кровью, и с похотью глядел на растерзанное девичье тело.

— Жаль, — промолвил Алекс, отстранённо глядя на Гермиону. — А ведь со мной было бы намного приятнее…

Туман заволок зал, и Гарри выбросило в реальность.

* * *

Ричард Филлион хмуро глядел на обедающих учеников. Сейчас бы он многое отдал, лишь бы трапеза проходила посреди гула детских голосов, смеха и шуток. Каким же он был идиотом раньше! Если он переживёт этот день и избежит после тюремного заключения, то навеки выбросит из своей головы идиотские идеи об идеальном обществе.

Он уже сообщил коллегам, что детей придётся эвакуировать. Дамблдор чётко сообщил дату финальной битвы, и у Ричарда не было ни единого повода сомневаться в предсказаниях Альбуса. Оставалось лишь убрать брата и сестру Кэрроу да ещё троих Пожирателей, которых Тёмный лорд отправил в Хогвартс следить за порядком. Волнение узлом стягивало внутренности и мелкой дрожью сотрясало руки. Лишь бы всё получилось! Лишь бы успеть…

Минерва незаметно положила ему руку на колено и еле заметно улыбнулась, хотя и сама была взволнована. Оба понимали, что через каких-то несколько часов школа превратится в поле битвы, и нужно уже сейчас готовиться к худшему. Через тайные порталы начали прибывать авроры и члены Ордена, которые и должны были преправить учеников в безопаные места. Из Франции и Италии ожидалось подкрепление: Ричард позаботился о международных порталах и порт-ключах. И, конечно же, и Минерва, и Ричард с нетерпением и тревогой ожидали появление главного козыря: Гарри. Дамблдор уверял, что Гарри находится в безопасном месте, он полон сил и желания бороться с Тёмным лордом, его переполняет воодушевление и желание покончить со злом, поселившимся в Британии. Про Гермиону все тактично молчали: Дамблдор коротко сообщил, что она отдала жизнь за всеобщее благо и после победы будет награждена посмертно.

Ричард с трудом дождался окончания трапезы. Вместе с остальными преподавателями он отправился в кабинет директора, где уже дожидались Пожиратели, которых он попросил заглянуть после обеда для обсуждения некоторых новых распоряжений Тёмного лорда. Возле кабинета их уже ждал отряд авроров, среди которых была и Нимфадора Тонкс, приветливо кивнувшая Ричарду.

— Будьте готовы, — предупредил Ричард. — Нужно оглушить их как можно быстрее. У нас не будет другой возможности избавиться от них.

— Их стоит убить, — сухо отозвался один из авроров, поведя плечами. — Ни к чему нам рисковать. Эти мрази не заслуживают даже суда.

Ричард согласно кивнул. Сейчас не место было переживаниям о спасении души и моральных нормах. Непростительные заклинания? Смешно! Кто их не простит, если бы грязная свора Пожирателей отправится на тот свет, не дождавшись суда и следствия?

Пятеро Пожирателей нетерпеливо расхаживали по кабинету. Они были пьяны, как это часто случалось в последние несколько недель, и потому даже не успели выхватить палочки. Полтора десятков зелёных лучей врезались в их тела, и Ричард услышал тихий вздох, который издали стены древнего замка. Магия Хогвартса противалась тёмной магии, но Ричард, как директор чувствовал, что замок понимает, что это было необходимо для защиты учеников. Отстранённо Ричард подумал, а общался ли Хогвартс с Дамблдором так, как делал это с ним, начиная с сентября? Глупо и неуместно, конечно, но было бы приятно знать, что Хогвартс принял его, Ричарда Филлиона, в качестве истинного директора…

— Что теперь? — Минерва презрительно пнула грузное тело Алекто.

— Ждём, — пожал плечами Ричард. — Грюм уже в замке, так что, думаю, эвакуация уже началась. У нас есть несколько часов, чтобы подготовиться к битве и попрощаться с близкими. На всякий случай, — чуть тише добавил он, заметив, как вздрогнули стоящие вокруг авроры.

Яркая вспышка в камине заставила их всех вздрогнуть. Первым из зелёного пламени выступил Дамблдор со своей раздражающей умиротворённой улыбкой всезнающего старца, и Ричард с трудом сдержался от желания врезать по этой чёртовой морде. Спасибо хоть ублюдочный старик соизволил сообщить всем о том, что он жив, и теперь среди авроров и членов Ордена перестало ходить убеждение, что Гарри и Гермиона виноваты в смерти великого волшебника и подставили под удар всё магическое сообщество глупым геройством.

— Приветствую всех, господа, — улыбнулся Дамблдор. — Вижу, мы вовремя.

Сердце Ричарда учащённо забилось, когда из пламени вышел… Гарри? Ричард ошарашенно смотрел на то, кем стал его — что скрывать? — любимый ученик. Бледный, с чёрными тенями на холодном и мёртвом, будто маска, лице. А глаза… Это не были глаза Гарри. Зелень покинула радужку, и теперь с лица Гарри на мир взирали алые глаза Тёмного лорда. Раздался встревоженный шёпот, но Дамблдор, вскинув руку, заставил всех замолкнуть.

— Прошу не обращать внимания на некоторые странности во внешности Гарри. Всё идёт так, как должно быть, — загадочно произнёс он. — Прошу всех пройти в Большой зал. Нам есть, что обсудить.

И Дамблдор первым покинул кабинет, а следом за ним и Минерва с Флитвиком, и авроры, бросающие настороженные взгляды на Гарри, который, казалось, даже не понимал, где находится. Будто марионетка, он направился следом за всеми, и Ричард, мягко схватив его за плечо, произнёс:

— Гарри, что с тобой?

Гарри медленно перевёл на него взгляд красных глаз, и всё внутри Ричарда похолодело от ужаса. Инстинктивно он сжался, ожидая боли от круциатуса, но Гарри заметно расслабился и даже слабо улыбнулся.

— Здравствуйте, профессор. Да вот, как видите, — он развёл руками, — директор позаботился о благоприятном исходе…

— Не понимаю, — прошептал Ричард.

— Я вам потом расскажу, обещаю, — проговорил Гарри. — Пойдёмте. Не будем лишний раз злить нашего поехавшего старика.

В Большом зале царила суматоха. Ученики испуганно наблюдали за аврорами, которые разбивали их на небольшие группы, чтобы было проще переправлять их в безопасные места. Кто-то отчаянно плакал, более старшие ребята громко спорили и рвались в бой, но никому из взрослых и в голову не приходило позволить ученикам остаться. Некоторых приходилось оглушать и связывать и на руках выносить прочь.

Ричард устало прислонился к стене. Во лбу начала зарождаться тупая боль, и он потёр тёмное пятно, которое давно уже начало сползать к глазам. Колдомедики лишь пожимали плечами и невнятно говорили про какое-то неизвестное проклятие из детства, возможно, последствия неудачной беременности матери… В любом случае, жить ему оставалось лет двадцать не больше, что по меркам волшебников ничтожно маленький срок. Если он переживёт сегодняшнюю битву, то более не будет терять ни минуту из того времени, что ему отмерено судьбой…

* * *

Гарри стоял на Астрономической башне и смотрел, как возле замка собираются толпы волшебников. Ему нравилась суматоха и страх, витавший в воздухе, он жаждал начала битвы, смерти, боли и ужаса, ощущал, как дрожат пальцы от предвкушения. Дамблдор глупец, если думает, что продумал всё до мелочей… Гарри тихо рассмеялся. Сумасшедший старик настолько верил в себя, что даже не задумался о крахе своих планов. О, как же он просчитался! Гарри закинул голову и расхохотался, наслаждаясь тем, как звучит его смех.

— Вижу, тебе весело, — ненавистный голос не застал его врасплох, и Гарри даже не стал оборачиваться. — Ты хоть осознаёшь, что происходит?

— Разумеется, Альбус, — Гарри улыбнулся, представив выражение лица старика от такой наглости.

— Не похоже, — старик был в ярости, Гарри это отчётливо слышал и наслаждался этим. — Погибнут люди! Много людей, а ты смеешь веселиться в такой момент! Гермиона погибла…

Это был подлый, непростительный удар. Гарри задохнулся от адской боли, пронзившей всё его существо. Гермиона мертва, и это никак не исправить. Его семья мертва, и это тоже непоправимо. Магия искрами пробежала по руками и слетела с кончиков пальцев, оставляя чёрные пятна на камне.

— Заткнись, — прошипел Гарри, неуверенный, что говорит на человеческом языке. — Заткнись, или ты первым погибнешь сегодня.

— Ты не посмеешь, Гарри, — в голосе Дамблдора не было и тени страха. — Я не враг тебе. Твой враг где-то там, готовит свои войска и мечтает о своей победе. Он виновен в смерти твоих близких, только он! Его ты должен ненавидеть, его должен уничтожить! Всё вело нас к этому дню и к этому событию. Здесь и сейчас, Гарри, многолетняя история подойдёт к концу и только от тебя зависит, каким будет её финал.

— А то твоя сестра не рассказала тебе, чем всё закончится, — ядовито произнёс Гарри. — Неудивительно, что ты так спокоен. Мне следовало намного раньше догадаться, что ты знаешь слишком много и потому всегда такой умиротворённый. Как ловко ты изображал умудрённого годами старика, проницательного и великого, ты обвёл всех вокруг пальца. А по факту ты жалкая марионетка предсказаний своей сестры, которую незаконно удерживаешь в своём доме. Честно, я удивлён, что ты не сидишь у себя в кабинете с чашкой чая в ожидании, когда начнётся представление. Чего тебе бояться, если ты наперёд всё знаешь?

Гарри оттолкнулся ладонями от парапета, оставив на нём чёрные отметины. Его не страшило то, чем он стал. Плевать.

Дамблдор не удерживал его, и Гарри спокойно вышел на лестницу. В самом её конце он столкнулся со Снейпом, и тот, к огромному удовольствию Гарри, испуганно отшатнулся.

— О, Нюниус, — расплылся в улыбке Гарри. — Какая встреча! Что, идёшь проверять, цел ли твой хозяин? Не бойся, жив старикашка. Его время пока не пришло.

Снейп молчал, и Гарри упивался зрелищем: ненавистный мужчина трясся от ужаса, вмиг утратив свою маску язвительности и презрения.

— Знаешь, Нюниус, я с удовольствием свернул бы тебе сейчас шею, — с наслаждением протянул Гарри. — Переломал бы один за другим твои мерзкие пальцы, выколол бы глаза, вырвал твой поганый язык, по одному выбил твои гнилые зубы. Мне не пришлось бы даже прибегать к магии, чтобы причинить тебе страдания. Но старикашка считает тебя важной персоной, так что живи пока. Но знай, Нюнчик, — Гарри подошёл к нему впритык и с наслаждением услышал сбивчивое дыхание Снейпа, — после ты ответишь мне за всё.

Он хотел было ещё сказать пару ласковых фраз, как его окликнули. Он резко развернулся и замер, не веря в то, что видит. Там, в конце коридоре, стояли Сириус и Люпин. Бледные, худые, но живые. Живые!

— Какая трогательная встреча, — не удержался от язвительного комментария Снейп, и тут же отлетел в стену.

Гарри даже не взглянул в его сторону. Медленно, не в силах сорваться на бег, он пошёл к Сириусу и Римусу, которые, в отличие от него, не были ничем стеснены. За считанные секунды они оказались возле него и сжали его в объятиях.

— Ох, Гарри…

Гарри не знал, что чувствовал в это мгновение. Внутри него всё было мертво, упутано липкой мерзкой паутиной, и последние остатки эмоций он уже выплеснул на Дамблдора и Снейпа.

— Мерлин, Гарри, что ты?.. — Римус наконец заметил непривычный вид Гарри.

— Всё в порядке, — Гарри пожал плечами. — Так надо.

Повисло молчание, неловкие и мучительное. Гарри почувствовал бы за это вину, но что толку от пустых переживаний? Они не помогут.

— Пойдёмте, — произнёс он. — Скоро начнётся.

Он чувствовал приближение Волан-де-Морта, как раньше чувствовал близость Гермионы. Волан-де-Морт был слаб, слишком слаб, но Гарри не мог понять, с чем это связано, но это даже было к лучшему: быстрее всё закончится.

Гарри не страшно было умирать. Подумаешь, смерть… Его ничего не держало в этой жизни, всю его сущность уничтожили и растерзали один за другим удары судьба, а Дамблдор добавил последнюю каплю. Гарри горько усмехнулся. Кто бы мог подумать, что всё закончится именно так? Ну, кроме Дамблдора, разумеется…

Следующий час Гарри бесцельно слонялся по школе. Его не трогали суета на улице и подготовка волшебников к битве. Гарри знал, что предсказанию Арианы не суждено сбыться. Он не допустит кровопролития и многочисленных смертей. Это битва только его и… Тома. Остальные будут всего лишь бесправными свидетелями, и в их же интересах не высовываться со зрительских мест.

Наверное, стоило найти близких ему людей и попрощаться, но теперь Гарри не видел в этом смысла и не был способен на обычное человеческое общение, спасибо, в том числе, за эту Дамблдору. Глупый, глупый старикашка… Гарри в очередной раз скривил губы в подобии улыбки.

Ощущение родственной души стало сильным, почти невыносимым, и Гарри произнёс вслух, обаращясь к самому себе:

— Ну, началось…

* * *

Волан-де-Морт привёл с собой внушительную армию, возможно, собрав всех до единого из своих последователей. Вся территория перед школой была занята армиями, и Гарри отстранённо подумал, что это более, чем неудачное место для сражения. Благо, до схватки дело не дойдёт.

Он спокойно пробирался через толпу, и его союзники шарахались в стороны, ощущая исходящую от Гарри тёмную магию. Забавно. Они все так долго считали его своим героем, Избранным, а теперь, когда он пришёл их всех спасти, боятся, будто он обратит свою силу против них. Глупые людишки…

Волан-де-Морт стоял перед толпой Пожирателей. Выглядел он изнемождённым и старым, и не внушал и тысячной доли того ужаса, что раньше. Гарри даже стало жаль, что всё будет настолько просто.

— Гарри Поттер! — голос Тома оказался на удивление мощным. — Выходи, Гарри Поттер! Не прячься за спинами своих товарищей. Я не хочу убивать лишних людей, ведь каждый из присутствующих может стать достойным слугой и носителем магии. Что толку от сотен смертей, когда может умереть один единственный мальчишка?

— Не надрывай горло, Том, — Гарри обошёл стоящих в первом ряду Сириуса и Римуса, и почувствовал ободряющие похлопывания по спине. Они рядом, и от этого что-то внутри, в том, что когда-то было Гарри Поттером, сжалось от отчаянной боли и надежды.

Гарри мотнул головой, уничтожая это светлое пятнышко. Не место и не время!

Волан-де-Морт оторопело уставился на… Гарри.

— Здравствуй, Том, — Гарри изобразил вежливую улыбку. — Рад, что ты наконец дошёл. Я уже устал ждать тебя. Ты, наверное, утомился с дороги, присядь, отдохни, прежде чем мы покончим со всем этим.

— Глупый мальчишка, — прошпипел Волан-де-Морт. — Ты правда думаешь, что сможешь одолеть меня? Ты — ничто, обычный ребёнок, которого по ошибке признали Избранным! Ты ничем не отличаешься от любого другого семнадцатилетнего сопляка! Думаешь, ты какой-то особенный, раз отразил убивающее заклятие? О нет, мой милый! Дело вовсе не в тебе, и любой другой на твоём месте смог стать так называемым Избранным!

— Я знаю, Том, — спокойно перебил его Гарри. — Дамблдор наконец рассказал мне правду о той ночи…

— В ту ночь, Гарри, Тёмный Лорд, пытаясь убить тебя, расколол свою душу. Он был ослаблен одним тёмным и древним обрядом, который мог бы дать ему власть над так называемой первобытной магией. Если бы Том Реддл не испугался пророчества, он бы завершил обряд и тогда, поверь мне, никто бы из нас не спасся. Это тёмная магия, Гарри, и ни к чему тебе знать о ней. Так вот, когда Том Реддл не смог убить тебя, одна часть его расколотой души проскользнула в тебя, в попытках выжить, а вторая стала бестелесным духом, который отправился искать себе новый сосуд. Долгие годы часть Тома Реддла жила внутри тебя, росла вместе с тобой и обретала силу. Увы, Гарри, как бы много ты не тренировался, тебе не одолеть никогда Тёмного лорда, ибо он один из великих волшебников, пусть и один из самых тёмных. Но если выпустить из плена твоего сознания, твоей личности частичку души Тома, то он уничтожит самого себя. Понимаю, Гарри, это тяжело, но тебе придётся умереть. Ты умрёшь за всех нас, но я готов заплатить эту цену. Пойми, тебе всё равно уже нет смысла жить. Гермиону ты не вернёшь, как не вернёшь свою семью. Ты просто не сможешь жить дальше после того, что произойдёт. Ну а мы после сделаем всё, чтобы твоя смерть была ненапрасной. Будет великая битва, и пусть многие и нас умрут, победа будет за нами!

— Неужели? — Том оскалился. — Этот старикашка наконец решилл сказать правду? Мне даже жаль тебя, мальчик. Сдавайся, и смерть твоя будет безболезненной и быстрой!

Гарри усмехнулся. Том, похоже, не осозновал происходящее, и от этого становилось скучно. Бедный Реддл…

— Увы, Том, — покачал головой Гарри, демонстративно убирая руки в карманы джинс. — Но такой расклад меня не устраивает. Сегодня умрёшь ты.

В рядах Пожирателей послышался ропот, а потом сквозь толпу пробрались двое.

— Ты уверен, Гарри? — Алекс, ненавистный, обоятельный, смелый, умный Алекс крепко сжимал за руку… живую Гермиону, которая безвольной куклой волочилась за ним, утсавившись тупым взглядом в землю.

Кровь застучала в ушах, и Гарри впервые за долгие часы усомнился в своей победе.

— И что это? — медленно произнёс он. Паутина в его сознании растягивалась, толстыми слоями укрывала собой всё, что могло помешать. Потом, всё потом: разберёмся и с Дамблдором, и с воспоминиями, и со всем остальным…

— Как? — Алекс приподнял брови. — Неужели не узнаёшь свою подружку? Прости, она стала слегка туповата, совершенно разучилась говорить и слышать. Но кое в чём всё же осталась… полезной, если ты понимаешь, о чём я, — раздался хохот, но Гарри даже не дёрнулся.

Это не Гермиона. Гермиона мертва. Это просто способ выбить его из колеи, сделать слабым. Кто угодно может скрываться под личиной Гермионы. Гарри бы почувствовал её, свою любимую! Непременно бы почувствовал…

— Ты меня разочаровал, Гарри, — покачал головой Алекс. — Видимо, не так уж и дорожил ты Гермионой. Что ж, тогда толку от неё никакого…

— Стой! — Гарри вздрогнул и на миг прикрыл глаза.

Только не ты!

Из толпы, хромая и заваливаясь на бок, с трудом вышел Драко. Даже не взглянув на Гарри, он пошёл прямо к Тому и Алексу.

— Какая встреча! — Том оскалился и раскинул в стороны руки. — Блудный щенок приполз к хозяину! Чего тебе надо, мерзкий предатель?

— Отпустите её, — прохрипел Драко.

Тут же раздался взрыв хохота, и даже кто-то из светлых не сдержал смешок. Холодная ярость растеклась по жилам, и Гарри с трудом подавил желание убить каждого, кто посмел смеяться над Драко. И пусть это был глупой, безрассудный и абсолютно бессмысленный поступок, Драко попытался…

— Ты осознаёшь, что требуешь, мальчишка? — Том сделал шаг вперёд, заинтересовано склонив голову набок.

— Отпустите её, — повторил Драко.

— А иначе что? — издевательски поинтересовался Алекс.

Гарри не уловил, что конкретно сделал Драко. Просто в одно мгновение вокруг него сгустился чёрный, непроглядный туман, скрыв из виду Драко, Тома, Алекса и Гермиону. Несколько секунд, и из чёрной мглы кулём вылетела Гермиона и с глухим стуком упала на землю подле Гарри. Он бросил на неё мимолётный взгляд и абсолютно ничего не ощутил. Это была не Гермиона. Гарри чувствовал это. Кто-то из авроров, стоящих позади, схватил Гермиону подмышки и уволок в толпу, в безопасное место.

Дым рассеялся так же быстро, как и появился. Драко теперь стоял спиной к Пожирателям и, глядя на Гарри, слабо улыбался. Улыбался, и Гарри видел перед собой маленького мальчика, который так хотел себе друга — настоящего и верного друга! — и которого так жёстко отвергли. Видел мальчика, трусливого и порой глупого, мальчика, потерявшего маму и сбежавшего из-под пяты жестокого и сумасшедшего тёмного волшебника, мальчика, попавшего в сети старого манипулятора. Мальчика, раскаявшегося и попытавшегося хоть как-то исправить свои ошибки. Мальчика, который пожертвовал собой, лишь бы вернуть Гарри муляж Гермионы, ведь он-то, глупый, не знает, что настоящая Гермиона мертва…

— Глупый мальчишка! — вскричал Том. — Ты предал меня вновь, грязный ублюдок! Алекс, уничтожь эту падаль!

И Алекс, хищно улыбнувшись, направил на Драко палочку и произнёс:

— Авада Кедавра!

Гарри услышал пронзительный крик, больно бьющий по ушам. Он не сразу осознал, что кричали двое, и что один из этих двоих — он сам. Вторым оказалась Долорес Амбридж, с рыданиями пробирающаяся сквозь толпу.

Боль. Жгучая боль потери заполонила сознание. Магия рвалась наружу, не в силах более удерживаться в бренноми никчёмном теле.

В небе начали сгущаться чёрные тучи. Налетел ледяной ветер, сбив с ног обе армии, и лишь Том и Гарри устояли. Гарри ощущал, как магия покоряется ему, готовится послушным зверем броситься на каждого, на кого укажет Гарри.

— Только боль освободит частицу Тёмного лорда внутри тебя, Гарри. Адская боль потери и утраты, осознания смерти твоих близких. Так было нужно, Гарри…

Гарри видел ужас в глазах Тома. Он знал, кого тот видит перед собой: молодую версию себя, ещё необезображенную и всесильную. Гарри вскинул голову к небу, и из асбестово-чёрных туч полилась кровь. Как и предсказывала Ариана, кровь хлынула на обе армии, обжигая волшебников — тёмныхи светлых, и Гарри ощущал, как внутри него концентрируется та самая тёмная сила, что положит конец войне. Она уничтожит всё, что угрожает благополучию и спокойствию магического сообщества, не оставит и следа, навеки скрыв в истории смутные воспоминания о прошедших годах войны.

— Невозможно! — Том пошатнулся. — Это невозможно!

— Ну как же? — Гарри улыбнулся. — Неужели ты забыл, как мы ночи напролёт сидели в Запретной секции и читали про эту магию книги? Ты совершил ошибку, когда отделил меня, будучи в ослабленном состоянии, и именно поэтому сейчас ты проиграешь. Ты ослабил нас, отдал часть себя какому-то ничтожному младенцу, которого все нарекли Избранным, а ведь именно мы должны были стать им. Нас бы боготворили и боялись, перед нами склонился бы весь мир!

Гарри сделал шаг вперёд. Том закачался и почти осел на землю, а Гарри спокойно, не обращая внимания на льющуюся с небес кровь, шёл к нему. И чем ближе он подходил, тем слабее становился Том. Он качался, его ноги подгибались, пока, наконец, он не рухнул на землю. Гарри встал над ним и улыбнулся. Магия рвалась из него, силилась отомстить тому, кто некогда пытался поработить её.

— Это конец, Том, — проговорил Гарри и прикоснулся подушечками пальцев к липкому от крови лбу Тома.

Раздался пронзительный крик, и тело под пальцами Гарри начало обращаться в пепел, котоырй тут же гиб под кровавыми каплями. А Гарри, прикрыв глаза, ощущал, как уходит из него магия, которой он не вправе был владеть.

Чулан в его сознании рушился. Рушился, уничтожая пауков, что были откормлены эмоциями, падающие балки и доски рвали мерзкую паутину, выпуская наружу воспоминания и чувства, переживания и страхи, обнажая и очищая душу. Его дом, его крепость восставали из пыли и обломков, и Гарри остервенело и жадно раскрывал ящики комодов и шкафов, выпуская на волю себя самого, освобождая себя же от мерзкой душонки Тома Реддла, жившей внутри него долгие годы. Он был свободен, теперь полностью и навеки.

Запрокинув голову, Гарри, прикрыв глаза, ловил лицом тёплые капли последнего в этом году весеннего дождя. Он слышал отдалённый гул голосов, отчаянные крики Пожирателей, лишённых теперь магии и сил, радостные вскрики и поздравления с победой.

Он стоял, подставив лицо дождю, не в силах думать о том, что будет завтра.

* * *

Ричард стоял, прислонившись к стене магазинчика, не решаясь пройти оставшиеся несколько метров. Казалось, что после всего, что он пережил, было так просто пройти знакомой дорогой, ведь там его ждали вовсе не Тёмный лорд и не дементоры Азкабана.

Его, конечно же, оправдали, несмотря на метку и несколько месяцев службы Тому Реддлу. Благо, свидетельств Минервы, Флитфика и Помоны Спраут хватило для оправдательного приговора. Альбус, сославшись на неотложные дела, на заседание не явился, и Ричард был совсем неудивлён такому поступку. Иного от чёртового старика он и не ждал. Визенгамот даже предлагал Ричарду занять кресло Министра магии или же выбрать любую иную желанную должность. Но карьера более не интересовала Ричарда. Смешно и нелепо, и скажи ему кто-нибудь пару лет назад подобное, Рик рассмеялся ыб нахалу в лицо. Но теперь…

Теперь он стоял посреди маггловской деревушки и ненавидел себя за трусость. Он до одури боялся той картины, которую может застать, но больше ему некуда было идти. Даже не так. Он не желал более никуда идти.

Пробежавшая мимо стайка ребятишек заставила его вздрогнуть. Рыжеволосая девчушка, обернувшись к нему, показала ему язык и, озорно смеясь, запрыгала на одной ножке. Ричард слабо улыбнулся. А ведь у него могла быть дочка… Такая же смешливая и рыжая.

Ну же! Он вспомнил Гарри, который при последней их встрече произнёс:

— Если у тебя есть к кому идти, Рик, то наплюй на весь мир и иди к ней. Жизнь слишком коротка, и когда-нибудь ты захочешь получить желанное, но будет уже поздно. Ты будешь корить себя, что тогда отложил на потом, не рискнул, посчитал несвоевременным, но уже не в силах будешь что-либо исправить.

Рик медленно брёл по улице, и лишь у знакомых и родных ворот подумал, что стоио купить цветов. Глупо и жалко, но… Стоило прийти с букетом, хотя это и неспособно было залечить те раны, что он когда-то нанёс.

Дрожащей рукой он толкнул калитку и замер. Элиза ничуть не изменилась за эти годы, даже причёска, казалось, была той же самой, что так ему нравилась годы назад. Она сидела в своём кресле и читала книгу. Увлечённая происходящим на страницах, она не сразу заметила незванного гостя. Рик сделал шаг вперёд и вновь остановился, чувствуя, как сердце болезненно сжимается. Калитка позади скрипнула на ветру, и Элиза тут же вскинула голову. Книга выпала из её рук.

Пока Рик брёл к ней, медленно, будто дряхлый старик, а Элиза молчала и не двигалась. Она, конечно же, моментально заметила разросшееся пятно на лбу и поседевшие волосы, но ничего не говорила. Заметила она и шрамы, что появились на его лице, шее и руках, и только ей одной было ведомо, что подумала она о природе их происхождения. Она прожигала его взглядом своих чудесных глаз, и Рик готов был разрыдаться от того, что вновь видит свою Элизу.

Рик прислушивался, не раздатся ли из дома чей-то мужской голос, смотрел в проём входной двери, не покажется ли там мужчина, встревоженный, не обидит ли странный незнакомец его любимую. Но дом молчал. Не было здесь никого, кроме доих возлюбленных, потерявших столько драгоценных дней.

Простит ли она его?

Примет ли она его?

Любит ли она его?

Рик боялся услышать ответы на эти немые вопросы. Боялся и жаждал, ведь где-то там в глубине теплилась слабая надежда.

Рыдания всё же вырвались из его груди, и он, не в силах более стоять, рухнул перед Элизой на колени. О, он готов был отдать для неё всё, что имел! Пожертвовать всем, что у него осталось, лишь бы она простила его, лишь бы вновь прикоснулась к нему, улыбнулась, глядя на него, лишь бы… Он рыдал, стискивая её ладони и уткнувшись в острые коленки. Рыдал, не в силах выразить словами, как он ненавидит себя за ту боль, что причинил ей, как хотел бы вернуться в прошлое и поступить иначе! Рик готов был отдать всего себя, лишь бы сделать Элизу самой счастливой…

Он ощущал, как медленно вытекает из него магия. Рик давно уже ощущал слабость, привычные заклинания давались с каждым днём всё с большим и большим трудом, но именно в эту минуту он осознал, что магии в нём более не осталось. Ну и чёрт с ней! Ни к чему ему магия, если рядом не будет Элизы…

Скрючившись, Рик рыдал, не в силах посмотреть на Элизу. Неожиданно она откатилась назад, и Рик потерял равновесие. Больно ударился ладонями о землю и отстранённо заметил, что несколько мелких камешков больно впились ему в кожу. Но в этот раз он заслужил эту боль.

Было тихо, и он уже подумал, что Элиза уехала в дом, как рядом послышались чьи-то неуверенные и медленные шаги, будто маленький ребёнок впервые предпринял попытку пройти пару метров самостоятельно. Перед глазами Рика появились узкие ступни, обутые в лёгкие босоножки, и хрупкие лодыжки. Ноги слегка дрожали от непривычного напряжение, и через мгновение Элиза осела рядом с ним. И через мучительно бесконечную секунду тонкие руки обвили его плечи, заставляя распрямиться. Рик прижимал её к себе, прижимал, не веря, что это действительно происходит.

Пожилая женщина, шедшая мимо и ставшая неволной свидетельницей этой сцены, испуганно вздрогнула, когда из пустоты раздался тихий мужской голос:

— Будь счатлив, Рик. Ты это заслужил…

Глава опубликована: 06.11.2023

Эпилог

Международный порт-ключ болезненно выплюнул его на окраине старого кладбища. В этот час здесь было тихо и безлюдно. Тёплый ветер ласково перебирал густые кроны вековых дубов и прикасался к лицу, будто души упокоившихся здесь людей здоровались с ним. Он не был здесь год, и теперь стоял опустошённый и разбитый, неготовый к тому, что увидит. Прошло слишком мало времени, и рана на сердце не успела затянуться, хотя и не вызывала теперь слевую ярость и обжигающую боль. Было легче, чем тогда, но всё же тоска заставляла его морщиться и тихо выть, когда тёмными ночами становилось невмоготу терпеть.

Он был здесь всего дважды, но отчётливо помнил, куда именно нужно идти, несмотря на то, что стройные ряды могильных плит и памятников могли сбить с толку своим однообразием. Он был рад, что сейчас здесь никого не было: меньше всего ему хотелось столкнуться с кем-то из прошлой жизни. Хотя сомнений не было, что чёртов Дамблдор осведомлён о его прибытии в Британию и, возможно, вот-вот появится среди деревьев как всегда безмятежный и спокойный, будто он ничего не натворил, будто он не сломал столько жизень и судеб. Но Гарри уже было всё равно. Директору его не достать.

Альбус Дамблдор с трудом избежал суровой расплаты за свои жуткие планы. Вместо Азкабана, на котором настаивал Гарри, бывшего директора Хогвартса на несколько месяцев поместили в больницу святого Мунго, в отделении для сумасшедших. На соседней койке расположилась Ариана, которая, увы, в отличии от брата не имела никаких шансов выйти из больничных стен. А Дамблдор даже тут вышел сухим из воды. Правда, жил он теперь уединённо, скрываясь от всеобщего внимания и презрения: Гарри сделал всё возможное, чтобы все до единого узнали о каждом из мерзких поступков Дамблдора. Даже дал интервью скандально известной журналистке, на основе которого вскоре была написана книга. Ореол спал, и теперь о Дамблдоре отзывались не иначе, как о безжалостном и самолюбивом манипуляторе, который не пожелал использовать способности своей сестры, чтобы избежать жутких событий.

Гарри подошёл к могиле, усыпанной белыми розами. Было видно, что цветы совсем свежие, на некоторых лепестках сверкали в лучах солнца капли воды, а нежный аромат щекотал ноздри.

— Ну здравствуй, Драко, — Гарри хрипло откашлялся. — Вот и я…

Ему было стыдно, что он смог прийти сюда только сейчас. Но сегодня был день рождения Драко, ему должно было исполниться девятнадцать, и Гарри не смог найти оправданий пропустить эту дату. Он опустился на колени и безвольно уронил ладони в мягкую траву.

— С днём рождения, Драко, — и снова этот хриплый голос, будто он десять лет не издавал ни звука, дав кому-то обет молчания. — Жаль, что проходит он… вот так…

Говорить было невыносимо сложно. Слова застревали колючими комьями в горле, и хотелось молчать, молчать, молчать, лишь бы не чувствовать это мерзкое ощущения раздирающих глотку когтей невидимого зверя, засевшего внутри.

— Вижу, Долорес уже навестила тебя, — он заставил себя улыбнуться, но гримаса вышла жалкой и вымученной. — Я не сомневался в этом, правда. Мне стоило и самому приходить почаще, но… Обещаю, я исправлюсь! Не знаю, где ты сейчас находишься и слышишь ли меня, но я надеюсь, что не обижаешься…

Порыв ветра взлохматил ему волосы, будто кто-то насмешливо потрепал его по голове, говоря «ну ты и придурок, Поттер!». И Гарри хотелось услышать этот надменный голос, в котором непременно бы прозвучали нотки весёлости.

— В следующий раз я приду не один, обещаю…

Гарри понадобилось три месяца, чтобы поверить в то, что Гермиона, его Гермиона действительно жива! Жива, благодаря Драко, который ни на секунду не сомневался в этом. Каждый раз, навещая Гермиону в больнице, Гарри не мог отвести от неё взгляда, выискивая малейшее движение, которое бы выдало существо, притворяющегося Гермионой. Но каждый раз, с замиранием сердца, он видел перед собой свою любимую, свою единственную, свою Гермиону, которая, увы, не смогла перенести долгие и мучительные недели в плену у Алекса. Но она была жива, и Гарри был готов ждать хоть целый век, только бы нашлось лечение, только бы встретился человек, который бы смог излечить Гермиону… Гарри не простил Дамблдору ту жёсткую и мучительную уверенность в смерти Гермионы, как не простил намёки на смерть его семьи. Не простил, и лишь объятия дяди, тёти и Дадли остановили его от убийства Дамблдора. О, Мерлин! Гарри, задыхаясь, рассказывал перед могилой Драко, как спустя три дня после победы, ему, лежащему в отдельной палате в Мунго, сообщили о посетителях. Он не хотел никого видеть и слышать, мечтал навеки спрятаться в этих стенах, скрывшись в своём убежище до конца жизни, как на пороге появилась его семья… Семья, которую Дамблдор действительно оберегал, хотя и сделал всё возможное, чтобы Гарри поверил в их гибель, его семья вернулась к нему.

Гарри просидел несколько часов у могилы, то молча уставясь на фотографию, то с всхлипами и рыданиями рассказывая о своей новой жизни. Кто бы ему сказал, что он будет так убиваться у могилы школьного недруга? Гарри рассмеялся бы ему в лицо, вздумай кто ему предсказать подобную сцену. Но вот он именно здесь, оплакивает человека, который успел побыть его другом ничтожно мало, но спас его, спас Гермиону, спас, по сути, всю Британию, если строить логические цепочки событий, и отдал за это жизнь. Проклятый Снейп, что щеголяет с Мерлином первой степени на груди, и то не заслуживает и сотой доли почёта и уважения, что должны были достаться Драко Малфою. Двойной шпион, несколько раз меняющий сторону и в последний момент, поняв, кто победил, якобы раскрывший свои истинные намерения — Снейп ловко убедил всех, что всегда был только на стороне света и принёс для победы всего себя в жертву. Для всего общества он герой, и только Гарри и Дамблдор знают правду. Последний, правда, закрывает на это глаза, говоря, что каждый может оступиться в минуту отчаяния. Главное ведь итог. Про Драко он говорил совсем иное…

Перед тем как уйти, Гарри достал из кармана золотой снитч. На нём всё ещё была гравировка, но уже потускневшая. Снитч задрожал в предвкушении свободы, но, почувствовав волю хозяина, покорно облетел могильную плиту и завис над розами.

— Он твой по праву, — Гарри смог улыбнуться. — Уверен, что если бы мы встретились с тобой на поле, ты непременно бы победил. Мне пора, но — клянусь! — я вернусь, Драко…

И в шелесте листьев вокруг ему послышался мальчишеский смех.

* * *

Калифорния встретила его жарой и безветрием. В этом городке Пасадена он с семьёй жил около года и был счастлив навсегда покинуть Британию. Бизнес дяди процветал, тётя Петунья открыла небольшую кофейню в том же доме, где они жили, а Дадли вовсю готовился к поступлению в колледж. На тихой и уютной улочке, усеянной ресторанами и кафе, они вчетвером поселились в огромной квартире, занимающей весь пятый этаж. В их апартаменты входила и терраса на крыше, куда остальным жильцам дома доступ был закрыт. Гарри, несмотря на возраст и стремление к самостоятельности, даже не думал селиться отдельно от семьи. Он ещё успеет съехать и начать нормальную взрослую жизнь, но сейчас он наслаждался тем, что у него отняла война. Когда-нибудь потом у него появятся силы для самостоятельной жизни, а пока он гулял, играл с Дадли в футбол, помогал тёте в кофейне и потихоньку писал книгу. О карьере в Министерстве он не думал, как не планировал идти учиться и работать. Его сбережений хватит на три сотни лет, и теперь он не желал ни минуты тратить на рутину. Когда-нибудь возможно он и изменит своё мнение, но сейчас ему хотелось просто жить.

Гарри заглянул в кофейню к тёте, и та напоила его ледяным какао и подала на тарелке его любимые шоколадные пончики. Она ни о чëм не спрашивала и только мягко улыбалась, пока в кофейню не зашёл очередной клиент и ей не пришлось вернуться за прилавок. В отличие от Гарри, ей нравилось наконец быть кем-то, кроме домохозяйки, хотя она точно не нуждалась в том, чтобы работать: и дядя Вернон, и Гарри могли обеспечить её всем необходимым и желанным. Но ей нравилась её кофейня, и она с радостью проводила здесь большую часть своего времени.

— Ты сегодня к Гермионе? — окликнула она его, когда Гарри допил какао и отнёс грязную посуду на кухню.

— Да. Доктор Эверс говорит, что остался последний вариант. Если и он не сработает, то… — Гарри не договорил. И так было понятно, что ждало Гермиону в случае сегодняшнего провала.

Выйдя в туалет, он аппарировал. Место, где теперь обитала Гермиона, было одним из немногих магических, которые посещал Гарри. Только здесь он мог рассчитывать, что Гермиону вылечат, да и здешние волшебники, хоть и знали, кто такой Гарри Поттер, не досаждали ему назойливым вниманием. Весь персонал был внимателен и аккуратен, уважая его границы и его горе. Все знали, кого он навещает каждые выходные. Мог бы и гораздо чаще, но лечащий врач Гермионы против. Ей был необходим покой, а каждый визит Гарри заканчивался для Гермионы срывами и слезами, хотя она и не понимала, что происходит и кто к ней приходит.

Доктор Эверс уже ждал его перед палатой Гермионы. Для своей любимой Гарри оплатил лучшую комнату, отлично зная, что, когда она придёт в себя (он запрещал себе союз «если»), она будет рада увидеть парк, лужайку со скамейками и пруд, в котором плавают рыбки. Окна выходили на запад, и по вечерам небо окрашивалось лучами уходящего солнца. Гарри знал, что Гермионе понравится этот вид.

— Мистер Поттер, — доктор Эверс кивнул в знак приветствия. — Вы готовы?

— Да, — Гарри не был готов, но признаваться в этом не собирался.

Слишком многое на кону, и позорно отступать нельзя. Для Гермионы это последний шанс. Больше её сознание и организм не выдержит. Они потратили почти год на то, чтобы понять, что именно случилось с Гермионой. Умница Гермиона! Профессор Филлион мог бы ей гордиться. Она надёжно спряталась в своём убежище, но поняли Гарри и доктор Эверс уже слишком поздно, когда Гермиона приблизилась к порогу смерти, измотанная неправильным лечением. От неё почти ничего не осталось, и то, что сегодня предстояло сделать Гарри, могло либо обратить негативные последствия вспять, либо окончательно разрушить Гермиону. И помочь ей мог теперь только Гарри, в этом доктор Эверс не сомневался.

Он погрузился в её сознание и очутился в её старом доме. Было видно, что дом разрушен, обломки мебели и паутина перекрывали проход к самому сокровенному — убежищу Гермионы. Но, будто чувствуя, сознание пропустило его…

К его огромному удивлению, он оказался посреди готовящегося детского праздника. Двор был украшен бумажными гирляндами и фонариками, на столе, покрытом белой скатертью, уже стояла посуда и блюда с разнообразными вкусностями, которые так любят дети: жареная картошка, сосиски в беконе, целая миска крекеров, вазочка со сладким печеньем, торт, украшенный взбитыми сливками, графины с соками… Кто бы не устраивал праздник, точно любил своего ребёнка.

— Мама, ну почему? — из-за угла дома показались двое, и Гарри задохнулся от поднявшегося океана эмоций.

Маленькая Гермиона плакала и теребила подол праздничного платьица, а её мать старательно смотрела куда угодно, но не на заплаканное лицо дочери.

— Потому что у Елены праздник, — нетерпеливо произнесла женщина. — Ничего не случится, если ты сегодня займёшься тем, что хочет твоя сестра. Почитать ты всегда успеешь, а сегодня, будь добра, играй с гостями и не порть веселье. Почему ты не можешь быть как Елена? Вот кто точно благодарен за всё, что ей дают!

— Но ведь это и мой праздник тоже, — тихо и растерянно произнесла Гермиона, и Гарри ощутил невыносимое желание встать перед Гермионой, закрыть собой от равнодушия и раздражительности матери, а после сделать всё, лишь бы девочка осталась счастлива…

— Довольно! — резко оборвала Гермиону мать, явно раздосадованная разумным аргументом дочери. — Я сказала: ты будешь проводить этот вечер так, как пожелала Елена! И более мы к этому не возвращаемся, иначе я тебя накажу!

И с этими словами мать оставила Гермиону одну. Гарри с болью смотрел, как Гермиона тщетно вытирает лицо от слёз, а те продолжают бежать из глаз.

— Гермиона! — радостный окрик заставил Гарри вздрогнуть.

Елена… С первой же секунды он испытал странную и, пожалуй, непозволительную неприязнь по отношению к этой девчонке. Кому-то могло показаться, что они с Гермионой похожи как две капли воды, но Гарри видел, какая между ними разница. Елена никогда бы не смогла занять его сердце, даже подругой бы ему она не сумела стать. Он видел это в её движениях, взгляде озорно сияющих глаз, слышал в голосе.

— Уйди! — Гермиона оттолкнула Елену и сделала шаг назад от неё.

— Ты чего? — Елена тут же обиженно насупилась.

— Это всё ты! — закричала Гермиона. — Всё из-за тебя!

Гарри заметил, как с соседнего участка за разворачивающейся сценой наблюдает старая цыганка, закутанная в шаль. Какая-то мысль о давнем разговоре промелькнула в голове, но тут же исчезла под вихрем других мыслей.

— Ну почему всегда всё должно быть по-твоему? — надрывалась Гермиона. — Неужели даже в свой собственный день рождения я не могу получить хоть немного того, что хочу?

— Ну Гермиона, — протянула Елена, — никому не интересно читать твои книги да играть в дурацкие настольные игры. Я не хочу так праздновать свой день рождения.

— А я хочу! — вскрикнула Гермиона.

Гарри заметил мелкие тусклые искры на кончиках её пальчиков. Сильный порыв ветра взметнул длинную скатерть и налетел на украшения на деревьях. Девочки, казалось, это и не заметили.

— Ну и что? — Елена капризно топнула ногой. — У тебя нет друзей, а у меня есть! И они совсем скоро придут сюда, к нам, и мы будем веселиться. А если ты всё испортишь, я расскажу маме!

— Лучше бы ты умерла! — вскричала Гермиона.

Даже в этом воспоминании, спрятанном настолько глубоко, что даже сама Гермиона не помнила о нём, Гарри ощутил выброс магии. Со стола взлетели столовые ножи и полетели в Елену, будто выпущенные из луков стрелы.

Цыганка пронзительно завизжала. Елена обиженно переводила взгляд с Гермионы на ножи, торчащие из её тела, и снова на Гермиону, будто не осознавая произошедшее.

— Нет, нет, — Гермиона отступила, отчаянно мотая головой. — Елена, ты чего? Это шутка такая, да? Ты решила меня разыграть?

Пронзительный свист оглушил Гарри, когда Елена покачнулась и упала на траву. Вдалеке слышались крики взрослых, вой сирены и чей-то плач, но всё, что он теперь видел: маленькая Гермиона, с ужасом смотрящая на свои пальцы, пальцы, убившие сестру.

«Ну же!» — подтолкнул самого себя. — «Давай!»

И он одним махом распахнул все ящики и дверцы своего убежища, заливая ослепительным светом убежище Гермионы. И впервые за долгие, долгие месяцы он наконец почувствовал её. То, что не могла сделать частица Тома, завладевшая им, то, что не мог сделать он сам, практически уничтоженный хитроумными планами Дамблдора, то, что не позволяла сделать сама Гермиона, спрятавшаяся в самое недоступное окружающим место в своём подсознании. Тайна гибели её сестры теперь была раскрыта, и Гарри надеялся лишь, что теперь Гермиона сможет справиться с осознанием того, что случилось когда-то на их с Еленой дне рождения. Он бы с радостью избавил бы её от этого воспоминания, стёр нежными прикосновениями саму мысль, что Гермиона виновата в смерти сестры, но тогда сотрётся и Гермиона. Нужно чем-то пожертвовать, чтобы вернуть её к жизни, и Гарри был уверен, что сможет расплатиться за их с Гермионой счастье.

Он подошёл к девятилетней Гермионе и присел перед ней на корточки. Она плакала, и её хрупкие плечи дрожали…

— Пойдём, Гермиона, — мягко произнёс Гарри. Оставался лишь один шаг, от которого зависело всё, — пойдём со мной…

Гермиона бросила испуганный взгляд на тело сестры, которую убила. Убила неведомой силой, из-за обиды, что Елену опять заметили и выделили, хотя это их общий праздник. Флажки и бумажные гирлянды были покрыты странными узорами, и Гермиона могла поклясться, что родители вешали совсем другие украшения. Но что-то знакомое было в них, Гермиона чувствовала, что стоит прикоснуться к ним, и в голове появятся мысли и образы, которые многое для неё значат. А этот парень… Гермиона знала, что может доверять ему, что он её не даст в обиду. Он был единственным во всём мире человеком, с которым она может быть счастлива, Гермиона знала это. Об этом свистел ветер, теребящий странные украшения, то же шептали стены дома, в которых, как ей казалось, она может укрыться в случае опасности. В голове роились мысли и воспоминания, множество деталей из чьей-то жизни, и Гермиона ощутила странное волнение и нетерпение. Нужно всего-то сделать один шажок, чтобы ухватиться за нечто важное. И тогда всё будет хорошо, всё разложится идеально.

Она вытерла слезы и протянула ему руку. Гарри осторожно сжал её пальчики и повёл в сторону дома, послушно распахнувшего заднюю дверь. Там, внутри, хоть и было пока ещё темно, уже угадывались очертания мебели и лестницы, ведущей на второй этаж. А в самом далеке единственным ярким пятном манила их выходная дверь.

— Пора возвращаться домой, Гермиона…

* * *

Ну, вот и всё...

Поверить не могу, что это действительно финал. Признаюсь, эпилог был написан многие месяцы назад, и я мечтала о дне, когда смогу его выложить. За годы работы над этим фанфиком я успела получить высшее образование, устроиться на работу, пройти курс антидепрессантов, избавиться от лишних людей и стать... счастливее. И пусть я далеко отошла от изначальной задумки, я довольна тем, что в итоге получилось.

Я безумно благодарна всем, кто дошёл до этого момента! Без ваших поддержки и откликов я бы вряд ли нашла в себе силы закончить эту работу. Спасибо вам! Надеюсь, что финал вас не разочаровал.

Глава опубликована: 07.11.2023

КОНЕЦ

Обращение автора к читателям

AgataKristy00: Работа сдвинулась с мёртвой точки. Продолжение будет выходить не регулярно, но довольно часто. Очень надеюсь увидеть ваши отзывы.

Отключить рекламу

Комментарии автора
Первый комментарий каждого комментатора
Комментаторы

20 комментариев из 269 (показать все)

Показать ещё 20 комментариев

Aviannyshka

8 ноября 2023

AgataKristy00
Возможно, я просто слишком переживала за Гарри и Гермиону, а потому мне слишком хотелось отомстить всем их обидчикам.
Возможно, для вас и ваших героев прошли годы, а я прочитала менее чем за сутки и не смогла ещё свыкнуться со всем этим...
Возможно, через какое-то время я перечитаю, и все не будет так остро ощущаться. Но это не точно!)

1

Bombus

9 ноября 2023

По поводу счастья... Чем же не счастье? Гарри воссоединился с семьёй и Гермионой и теперь абсолютно свободен. Его уже более никто не тронет, не лишит близких, не будет им манипулировать.
Жаль, что концовка оставила у Вас такое ощущение, но я понимала и понимаю, что и такая реакция имеет место быть.
Не-не, рассказ нормальный, очень наш, советский. Просто исторически советский. Аронова напомнил.

Среди бела дня
Мне могилу выроют.
А потом меня
Реабилитируют.

Пряжкой от ремня,
Апперкотом валящим
Будут бить меня
По лицу товарищи.

Спляшут на костях,
Бабу изнасилуют,
А потом простят.
А потом помилуют.

Скажут: — Срок ваш весь.
Волю мне подарят.
Может быть, и здесь
Кто-нибудь ударит.

Будет плакать следователь
На моём плече.
Я забыл последовательность,
Что у нас за чем.

3

Манухина

9 ноября 2023

Есть у меня привычка, не читать предупреждения, особенно у фанфиков, которые стояли у меня с пометкой "жду окончания". Начинаю читать, рассказываю мужу, что у меня сердце медом обливается, как приятно видеть заботу семьи о Гарри. А потом, как-то неожиданно для меня, начался полнейший пиздец. И когда я думала, что хуже уже быть не может - становилось хуже. Я плакала. Я засыпала с чувством невероятной тревожности. Я хотела, чтобы все это кончилось. К чему я это. В общем я очень довольна работой, почувствовала ее по полной. Автор - молодец
Правда мне теперь нужны антидепрессанты

5

AgataKristy00автор

10 ноября 2023

Aviannyshka
Я за них тоже очень переживала!) Порой приходилось себя одёргивать, когда не в ту степь заносило.
Возможно, я соберусь с силами и займусь когда-нибудь редактурой, так что возможно новых эмоций Вам добавлю, если решите перечитать)

AgataKristy00автор

10 ноября 2023

Манухина
Спасибо огромное за отклик! Мне, как писателю, приятно знать, что моё творчество вызывает такой спектр эмоций, хотя и неловко, что эмоции в том числе и негативные.
Думаю, мне стоит как-нибудь написать что-то светлое и спокойное, а то мне самой после некоторых моментов хотелось то ли напиться, то ли утопиться.

1

mora666

10 ноября 2023

Отвратительная история. Много бессмысленной неправдоподобной жестокости. Диалоги странные. История как будто для детей. Не получилось поверить в историю. Бросила после сцены где отчим Гермиону с лесницы столкнул. Неправдоподобные поступки ее матери убили все желание читать

3

AgataKristy00автор

11 ноября 2023

mora666
Спасибо за Ваше мнение.

Persefona Blacr

12 ноября 2023

Дорогая автор, спасибо большое за историю! За Гарри и Гермиону, за то что они вместе! Мне понравилось! Очень надеюсь что у вас еще будут идеи для других историй, не менее интересных чем эта!

AgataKristy00автор

12 ноября 2023

Persefona Blacr
Спасибо!
Я уже в раздумьях над новой историей, которая - помоги мне Муза! - не расъстянется на 6 лет)

2

-Falcone-

30 ноября 2023

А мне эта история не понравилась. Само появление её в общем доступе для меня похоже на то, как кто-то пришёл в кафе, и на каждый стол перед людьми положил разлагающиеся куски гнили со словами "За углом такого много, хочу чтоб и у вас такое было тут".

2

Затмение 5789

6 декабря 2023

Bombus
Верно, бородатая блядь должена сдохнуть в муках

2

Анастасия Булатова

13 декабря 2023

Странное послевкусие... Пару раз бросала читать, Дамблдор просто мерзость и ещё и живет. Много не логичных поступков, безнадежно испорчен вечер...

1

AgataKristy00автор

16 декабря 2023

Анастасия Булатова
Ну и зачем было есть кактус? Есть вещи куда приятнее.

1

Scarlettanet

24 декабря 2023

mora666
Поему неправдоподобные? в нынешнем мире так много матерей к сожалению поступают.Дочитайте до конца, очень увлекательная история.

1

Kay

28 января в 08:39

Какого черта я читала сей опус? Вот же. ..если в начале я ещё продиралась сквозь грамматические ошибки и логические нестыковки без особого ропота ....потом началась жесть без обоснуя. Такое впечатление что жесть писалась только ради жести.

2

anastasiya snape

28 января в 14:52

в сей работе, увы, единственная ценность - это задумка с адекватными любящими Дурслями. Язык написания неплохой, но вложенные смыслы... логической связи нет, прописанная реальность волшебного мира странная и полностью авторски-субъективная, персонажи по своим характерам и поступкам безвольно следуют за бурно изменяющейся фантазией автора, без поясняющей подобные трансформации психологии или какого-либо обоснуя - просто аргумент "ятаквижу". Неприятная работа, уж извините, чьи вкусы задела

1

Vacoba

25 февраля в 01:45

Прочитал первую главу , после чего залез в комментарии и немного удивился. Теперь вот страшно читать дальше. Просто складывается впечатление что как говорится "Бога дальше нет".

1

Ankou_Moartach

25 февраля в 15:48

Vacoba
Да нет, он там дальше есть, но очень далеко, а потому сильно не сразу успевает вмешаться.

Arkanium77

15 марта в 19:52

Мда. Мне кажется, с описанием нужно что-то сделать. Предупреждения это хорошо, но они недостаточно полно раскрывают, какой шиздец происходит в работе.

Серьёзно, я думаю, всем будет лучше, если в описании будет немного больше описана концепция работы, что у людей не складывалось ложного оптимизма.

Сама работа чем-то напомнила Власть любопытства, но сильно более сумбурную. Вроде, и кончилось тут все получше, чем там, но ощущения все равно ультра поганые.

Не могу сказать, что я жалею, что прочитал это, но, знай я заранее — даже не приблизился бы.

Автору всего наилучшего и, я надеюсь, что Вам больше никогда не захочется написать что-то подобное, потому что окружающая вас обстановка будет доброй, приятной и хорошей

aroyfe

28 апреля в 20:02

Прочитала работу, прочитала комментарии. От комментариев сильно удивилась. Даже не перечислили всех сто сорок персонажей, как там у них судьба сложилась, автор, ну как же так! Не сделали всем хорошо! Кошмар.
Если серьёзно. Я бы прочитала, зная, что там такой ангст. Фанфик потрясающий - в том смысле, что он правда меня потряс, вызвал гору эмоций (много позитивных тоже), хотя есть и вопросики.
Конец (с момента свадьбы Билла и Флёр до финальной битвы) мне показался ускоренно-смазанным. Мотивации Гарри и Драко участвовать в этом не поняла. То есть, логически вроде понятно, а не верится...
Снейп (хоть он мне симпатичен в фаноне) неожиданно другой, и это довольно пикантно.
Наличие бывших узников Азкабана тоже оказалось каким-то чужеродным, я до конца не поняла их необходимость и важность.
В целом концовка показалась "счастливым финалом", а часть про "работу" персонажей (Гарри, Гермионы, Сириуса и Ремуса) на главгада всю дорогу вызывала досаду и жуткую беспомощность. В этой линии не верила их мотивации, опять же.
Ошибки в тексте есть, но меня захватило повествование, так что это показалось сущей мелочью в сравнении.
Надеюсь, не нажестила. Со всем уважением к творению, и спасибо.
Показать полностью

Чтобы написать комментарий, войдите

Если вы не зарегистрированы, зарегистрируйтесь

	AgataKristy00автор 11 ноября 2023
mora666 Спасибо за Ваше мнение.

	Persefona Blacr 12 ноября 2023
Дорогая автор, спасибо большое за историю! За Гарри и Гермиону, за то что они вместе! Мне понравилось! Очень надеюсь что у вас еще будут идеи для других историй, не менее интересных чем эта!

	AgataKristy00автор 12 ноября 2023
Persefona Blacr Спасибо! Я уже в раздумьях над новой историей, которая - помоги мне Муза! - не расъстянется на 6 лет) 2

	Затмение 5789 6 декабря 2023
Bombus Верно, бородатая блядь должена сдохнуть в муках 2

	Анастасия Булатова 13 декабря 2023
Странное послевкусие... Пару раз бросала читать, Дамблдор просто мерзость и ещё и живет. Много не логичных поступков, безнадежно испорчен вечер... 1

	AgataKristy00автор 16 декабря 2023
Анастасия Булатова Ну и зачем было есть кактус? Есть вещи куда приятнее. 1

	Scarlettanet 24 декабря 2023
mora666 Поему неправдоподобные? в нынешнем мире так много матерей к сожалению поступают.Дочитайте до конца, очень увлекательная история. 1

	Vacoba 25 февраля в 01:45
Прочитал первую главу , после чего залез в комментарии и немного удивился. Теперь вот страшно читать дальше. Просто складывается впечатление что как говорится "Бога дальше нет". 1

	Ankou_Moartach 25 февраля в 15:48
Vacoba Да нет, он там дальше есть, но очень далеко, а потому сильно не сразу успевает вмешаться.

Иной расклад (гет)

1 глава

2 глава

3 глава

4 глава

5 глава

6 глава

7 глава

8 глава

9 глава

10 глава

11 глава

12 глава

13 глава

14 глава

15 глава

16 глава

17 глава

18 глава

19 глава

20 глава

21 глава

22 глава

23 глава

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

35 глава

Эпилог