Иной расклад (гет)

Первого сентября на платформе 9 и ¾ было непривычно тихо. Родители — бледные и встревоженные — крепко обнимали своих детей и, косясь на авроров, выстроившихся вдоль платформы, заталкивали любимых чад в поезд. Никто не смеялся, не радовался долгожданной встрече с друзьями: казалось, весь воздух был пропитан тревогой и страхом перед сложным будущим. С момента воскрешения Волан-де-Морт практически не давал о себе знать, но тут и там ходили слухи о загадочных смертях, похищениях, побегах Пожирателей из Азкабана. В Хогвартс был отправлен отряд мракоборцев для охраны студентов, а походы в Хогсмид запрещены, как и занятия по уходу за магическими существами за пределами территории школы.

Гарри и Гермиона сидела в купе и напряжённо вглядывались в толпу учеников и взрослых. Ни Рона, ни Невилла они пока не увидели.

— Уверен, с ними всё в порядке, — раз в двадцатый произнёс Гарри, нервно лохматя волосы. — Может, они уже в поезде.

— Гарри, мы прибыли самыми первыми, — Гермиона покачала головой, — мы бы ни за что их не пропустили.

Дамблдор действительно устроил так, что под конвоем из десяти авроров Гарри и Гермиона из дома Сириуса отправились на вокзал намного раньше отправления поезда. Их напоили оборотным зельем, а школьные чемоданы уменьшили в размерах и спрятали в карманы одежды, чтобы ни у кого не возникло подозрений. Теперь они больше двух часов не отрывали взглядов от барьера, ведущего в маггловскую часть Лондона, надеясь наконец увидеть своих друзей. И Гарри, и Гермиона понимали, что Рон и Невилл, не получившие ни одного письма от них, будут обижены и злы, и были готовы долго и подробно рассказывать о том, что произошло с ними за это время. Оба были уверены, что друзья простят их, но всё же волновались, будто перед экзаменом.

— Вон они! — вскрикнула Гермиона.

Действительно, на платформе появилось семейство Уизли, Невилл и его бабушка — суровая и властная женщина, одетая в причудливое зелёное платье и жуткую шляпку, перья которой развивались на ветру. Рон и Невилл что-то обсуждали, бросая хмурые взгляды в сторону поезда, и Гарри, открыв окно, высунулся в него и громко прокричал:

— Рон, Невилл!

Но они не услышали и не заметили Гарри. Быстро попрощавшись с родными, они, сдав чемоданы, зашли в соседний вагон и пропали из виду.

— Можем отправить им журавлика с запиской, — предложила Гермиона, доставая из сумки пергамент и авторучку, запас которых всегда был у неё с собой. — Напишем, в каком мы купе. Уж записку-то они точно заметят.

Гарри, закусив губу, кивнул. Чувство тревоги неприятно сдавило грудь, но он отогнал его усилием мысли. Призрачные стены гостиной дома номер 4 по Тисовой улице всплыли где-то на задворках сознания, даруя спокойствие и безмятежность. Это упражнение давалось и ему, и Гермионе с огромным трудом, и пока оба могли поднимать окклюментный щит для подавления нежелательных эмоций лишь на несколько секунд, но профессор Филлион был очень доволен и этими успехами. Он в целом часто хвалил ребят, чем удивлял и радовал их. После сурового и строго Снейпа, который не был щедр на похвалу и комплименты, Филлион казался просто ангелом. Он был деликатен и вежлив, особенно когда они перешли к защите воспоминаний. И пусть Гарри пытался скрыть от него обычный завтрак с Сириусом и Римусом, Филлион вёл себя так, будто и эту информацию считал слишком личной. Когда Филлион погружался в его сознание, Гарри мог ощущать, как профессор мягко, едва касаясь, пытается просмотреть воспоминания, давая Гарри возможность сориентироваться и создать щит. Дамблдор, который навестил их после инцидента со Снейпом, выразил своё недовольство, сказав, что Филлион слишком мягок, и никто из Пожирателей церемониться с Гарри и Гермионой в случае чего не будет. На что Филлион, пожав плечами, сообщил, что не считает насилие лучшей тактикой. Нужно радоваться, что у Гарри и Гермионы есть возможность освоить окклюменцию в спокойных, тепличных условиях. Поняв все тонкости и нюансы, они смогут без паники научиться запирать своё сознание от чужого вмешательства, и даже в чрезвычайной сиутации не растеряются, а уже машинально сделают всё, что нужно. Про Снейпа Дамблдор упомянул вскользь:

— Профессор Снейп сообщил, что у вас с ним возник конфликт. К сожалению, хозяин здесь — Сириус, и я не в праве указывать ему, кого впускать в дом, а кого нет. Но вы неправы, Гарри и Гермиона.

Гермионе пришлось больно стиснуть руку Гарри, чтобы тот не ответил директору.

Записка была написана, журавлик сложен и отправлен в полёт в соседний вагон, а Гарри и Гермиона, удобно устроившись на сиденье, стали ждать. Но не через пять, ни через десять минут Невилл и Рон не пришли. Не появились они и через час. Когда дверца купе резко отворилась, а на пороге оказалась продавщица с тележкой, Гарри процедил сквозь зубы:

— Не нравится мне это.

— Будете что-то брать, милые? — продавщица приветливо улыбнулась и подкатила тележку ближе.

Заметив заинтересованный взгляд Гермионы, Гарри набрал целую гору сладостей и высыпал их на сидение рядом с Гермионой. Её любовь к сладкому казалась Гарри милой, и он был готов хоть каждый день засыпать её вкусностями, лишь бы она улыбалась так искренне и по-детски. Это был последний островок мирной и обычной жизни, наполненной банальными радостями.

Уже на платформе Гарри и Гермионе смогли нагнать Рона и Невилла.

— Ребята, привет! Вы чего не ответили на записку? — Гарри радостно улыбнулся, надеясь, что Рон и Невилл ответят тем же.

Но те, смерив друзей презрительными взглядами, молча отошли в сторону и затерялись в толпе студентов.

— Это что было? — выдавил Гарри, ошарашенно смотря на Гермиону.

— Не знаю, — та выглядела растерянно. — Давай попробуем с ними в гостиной после банкета поговорить?

Гарри в ответ лишь кивнул. Он с трудом верил, что Рон и Невилл настолько обиделись из-за отсутствия писем. Напротив, они должны были налететь с вопросами, что же такого произошло, ведь это было как раз в их духе: сначала выяснить причины, а потом уже решать, действительно ли стоит обижаться. Было неприятно и страшно, и Гарри казалось, будто он летит с крутого склона, кувыркаясь и натыкаясь на камни и сучья, а внизу чёрная яма, из которой невозможно будет выбраться. Окклюментный щит никак не хотел подчиняться его воле, и всю дорогу от станции до школы Гарри крепко стискивал Гермиону в объятиях, пытаясь хоть как-нибудь успокоиться. Но даже присутствие Гермионы рядом не помогало, и от того Гарри чувствовал себя ещё хуже. Что-то подсказывало ему, что школа теперь станет для него тюрьмой, навеки потеряв свой сказочный и прекрасный облик. Там его ждал директор, готовый жертвовать всеми для общего блага, и Снейп, предавший его мать, а теперь ненавидящий его и Гермиону.

Зайдя в Большой зал и старательно игнорируя шепотки и взгляды, Гарри и Гермиона первым делом взглянули на стол преподавателей. Весь профессорский состав был в полном составе, а рядом с профессором Спраут теперь сидела незнакомая женщина. Было заметно, что она довольно низкая, средних лет. Лицо чем-то напоминало жабу, а ярко-розовый бант издалека был похож на стрекозу. Такого же цвета мантия плотно облегала полную фигуру и, судя по скованным движениям незнакомки, была не подходящего размера. Незнакомка внимательно слушала профессора Спраут и мягко улыбалась, то и дело бросая внимательные взгляды на собирающихся учеников.

Стоило Гарри и Гермионе сесть на их привычные места, как Рон и Невилл демонстративно сдвинулись в сторону, чтобы не сидеть напротив них, и тут же завели чересчур оживлённый разговор с Дином и Симусом. Гарри поджал губы. Поведение друзей казалось ему ребячеством, слишком глупым для их возраста. Если он и Гермиона чем-то провинились, Рону и Невиллу следовало напрямую об этом сообщить, а не демонстративно бойкотировать их.

— Спокойно, Гарри, — тёплое дыхание Гермионы обожгло ухо и шею, отчего по телу тут же побежали мурашки, а в животе что-то затянулось в тугой узел. — Мы со всем разберёмся.

Гарри лишь кивнул. Ответить он не успел: началась церемония распределения новых учеников. Его не особо интересовали первокурсники, поэтому слушал он вполуха, изредка слабо хлопая в ладони, когда к столу Гриффиндора присоединялся кто-то из детей. Ему хотелось поскорее оказаться в гостиной и наконец вытащить из друзей правду. В конце концов, не могло же дело быть в отсутствии писем… К тому же, друзья сами ему не писали, и он имел такое же право обижаться на них.

После распределения Дамблдор поднялся со своего места, и в зале тут же наступила тишина.

— Наступили тёмные времена, — голос директора звучал серьёзно. — Все вы знаете, что случилось несколько месяцев назад. Лорд Волан-де-Морт возродился и теперь готов развязать войну. К сожалению, все вы оказались в эпицентре событий, и, боюсь, некоторые из вас не смогут пережить грядущую войну.

— Что он несёт? — зло процедил Гарри, но Гермиона лишь ошарашенно пожала плечами.

Ученики выглядели не менее удивлёнными, но никто не осмеливался выдавить ни звука.

— Мы приложим все усилия, чтобы обучение в Хогвартсе прошло для вас безопасно и спокойно. Министерство позаботилось о дополнительной охране Хогвартса, поэтому теперь на территории и в замке постоянно будут находиться авроры и мракоборцы, готовые в любой момент встать на вашу защиту и эвакуировать вас в безопасные места. В связи с тревожной ситуацией все выходы за территорию охранного купола запрещены. Чтобы ни у кого не было соблазнов, я наложил дополнительные чары, и попытка выйти за защищённую территорию обернётся для вас серьёзными ожогами. Надеюсь, это остановит вас от глупых и безрассудных поступков. Это касается всех путей, ведущих из замка, — многозначительно добавил Дамблдор и, Гарри был уверен, посмотрел на близнецов Уизли. — Кроме того, теперь занятия по уходу за магическими существами будут проходить рядом с замком, выход в Запретный лес запрещён даже в сопровождении преподавателя.

Было слышно, как Хагрид горестно вздохнул.

— Надеюсь, что вы ответственно отнесётесь к этим правилам. Так же хочу представить вам Долорес Амбридж, которая будет выполнять роль школьного психолога. Она поможет справиться вам с тревогой и страхом, поэтому смело обращайтесь к ней, если будете чувствовать себя плохо из-за сложившейся ситуации, — незнакомка поднялась со своего места и приветливо улыбнулась ученикам. — На этом у меня всё. Да, мистер Поттер, мисс Грейнджер, зайдите ко мне после банкета.

Всё. Ни пожелания удачи, ни странных и забавных фраз. Сухо и жёстко, будто инструктаж в военном лагере, а не школе чародейства и волшебства.

— Школьный психолог? — Гермиона недовольно поджала губы. — Похоже, министерство всерьёз опасается ухудшения ситуации. Если сейчас начнутся активные военные действия, многим ученикам может потребоваться поддержка и помощь специалиста.

— Да и Дамблдор не настроен оптимистично, — покачал головой Гарри. — Напрямую заявить всем нам, что кто-то из нас не переживёт войну… Надо усерднее тренироваться, Гермиона, чтобы как можно скорее покончить со всем этим, — с отчаянием выдавил он, чувствуя желание разрыдаться.

Тут же в голову пришла мысль, что Дамблдор не позволит ему обратиться за помощью к Долорес Амбридж, как бы Гарри не нуждался в ней.

* * *

После банкета, проводив взглядом убежавших Рона и Невилла, Гарри с Гермионой отправились к директору. Тот уже ждал их за своим столом.

— Присаживайтесь, — указал он на стулья для посетителей. — Чаю?

— Нет, спасибо, — за двоих ответил Гарри. Что-либо пить и есть из рук директора он не стал бы даже под угрозой смерти.

— Как хотите, — пожал плечами Дамблдор. — Как я уже сказал, наступили тяжёлые времена. И для вас двоих особенно тяжёлые. Я рассчитываю на ваше благоразумие и усердие, поэтому ожидаю, что к концу году вы оба достигнете приемлемого уровня. В конце декабря мы проведём экзаменационные испытания, и если я останусь недоволен, придётся увеличить нагрузки и часы занятий. Мы не можем позволить себе отдых и расслабление, думаю, вы оба это понимаете. Помимо отличной учёбы я ожидаю от вас полной отдачи на каждом вашем занятии. Забудьте, что есть такие понятия, как выходные, отдых и развлечения. Единственное, что вы можете себе позволить — перерывы на сон и приёмы пищи, не более. Для облегчения вашей жизни я уже связался с Роном и Невиллом от вашего лица, сообщив, что вы не желаете более тратить время на бессмысленную дружбу.

— Вы что?..

Гарри вскочил, и стул с грохотом опрокинулся на пол. Гермиона тут же оказалась возле него, но Гарри даже не заметил. Его душила ярость, она разрасталась колючим, огненным комом в горле, рвалась наружу, желая уничтожить ненавистного старика, который сумел испоганить всю привычную жизнь. Он уже не помнил ничего из того, что говорил ему профессор Филлион, он даже не попытался спрятать эмоции за стеной, скрыть от Дамблдора, как сильно тот его ранил этим признанием. То, что Гарри так долго держал под замком, пытался заглушить, вырвалось наружу. Обжигающая волна прокатилась по кабинету, и от неё разлетелись на мелкие осколки стёкла, и в комнату тут же ворвались холодные порывы ветра, книжные стеллажи превратились в гору щепок, а книги — драгоценные и древние фолианты — оказались свалены в кучу. По полу катались непонятные устройства, которые Дамблдор держал на полках, а в дальнем углу обиженно закричал феникс, которого снесло с его насеста. Директор успел пригнуться, и тяжёлый дубовый стол, явно защищённый заклинаниями, спас Дамблдора от удара. Гермионе повезло меньше всего: её подхватило и отшвырнуло прочь. Она с глухим хрустом свалилась врезалась в стену и упала на пол без движения.

— Гермиона! — пронзительный крик, как показалось Гарри, звучал откуда-то с улицы, и ещё одна волна неконтролируемой магии прокатилась по комнате.

Ненавидя самого себя, проклиная за несдержанность, Гарри бросился к Гермионе. Всё её лицо и руки были покрыты ожогами, правая нога была неестественно выгнута, а дыхание, рванное и хриплое, казалось было готова оборваться в любую секунду.

— Гарри-Гарри, — покачал головой Дамблдор, поднимаясь на ноги. — Разве так можно? Ты уже взрослый, и магические выбросы для тебя — позор. Я поговорю с профессором Филлионом. Твои успехи явно намного хуже, чем он рассказывал.

Гарри не слушал его. Очень осторожно он взяла Гермиону на руки, и тут же болезненно поморщился, когда она застонала.

— Мы не закончили, Гарри, — жёстко произнёс директор. — Нам есть, что ещё обсудить. Мисс Грейнджер может и подождать…

— Закончили, — отрезал Гарри и, пнув ногой дверь, вышел из кабинета.

Вслед ему полетел возмущённый крик феникса.

* * *

Мадам Помфри хлопотала над Гермионой уже несколько часов. Перелом ноги оказался не опасным, поэтому, напоив Гермиону костеростом, колдоведьма принялась залечивать обожжённую кожу. Гарри сидел рядом и, раскачиваясь взад-вперёд, не отрывал взгляда от любимой. Ожидал ли директор подобного исхода, рассказывая о своём поступке? Знал ли он, что это доведёт Гарри до срыва, планировал ли Дамблдор это, желая ещё сильнее подчинить себе Гарри, внушив ему чувство вины за причинения вреда Гермионе? Гарри не удивился бы, окажись это действительно так. Уж очень спокоен был чёртов старик, слишком быстро он спрятался от магического выброса. О, он точно знал, что Гарри на грани! Знал и воспользовался этим, ни на миг не подумав, чем всё может закончиться. Гермиона могла… Гарри застонал и обхватил голову руками. Он причинил боль Гермионе. Он навредил ей. Сделал то, чего клялся никогда не делать. Нельзя было поддаваться на провокацию, нужно было быть мудрее. Эмоции не помогут ему в этой войне, потому нужно уметь переносить любые удары судьбы, благо, Дамблдор мастер в причинении боли и выведению из равновесия.

— Мистер Поттер, не корите себя, — мадам Помфри похлопала его по плечу. — С мисс Грейнджер всё будет в порядке, обещаю. К утру от ожогов не останется и следа. Не знаю, что послужило причиной, но выброс такой силы никто не смог бы подавить, даже могущественный взрослый волшебник, уж поверьте мне. Вам стоит хорошо отдохнуть, мистер Поттер, если не хотите днём свалиться с истощением. Я дам вам зелье, можете на ночь остаться здесь. Заодно будете рядом с Гермионой.

Гарри подчинился, хотя больше всего на свете желал всю ночь просидеть у постели Гермионы, не сводя с неё глаз. Когда она очнётся, ему придётся вымаливать у неё прощения. Он боялся до ужаса, что после случившегося Гермиона отвернётся от него, испугается, но он был готов принять это. У него была целая ночь впереди, чтобы свыкнуться с мыслью, что он может остаться один.

* * *

В кабинете было темно. Уже неделю здесь проходили беседы доктора Амбридж с учениками. Для их же спокойствия на комнату было наложено заклинание, благодаря которому Долорес не могла идентифицировать посещающих её учеников. Она просто выслушивала их, давала советы и помогала с тревогами и страхами. Ей нравилась работать с детьми, поэтому когда министр Фадж, а по совместительству её хороший друг, предложил поехать в Хогвартс для моральной поддержки детей, она ни секунды не колебалась. И теперь каждый день она вносила свой скромный вклад в борьбу против Волан-де-Морта, помогая детям свыкнуться с новой реальностью.

Ученик, сидящий где-то перед ней, вызывал много вопросов. Он приходил уже третий раз: первые две встречи он просто молчал, изредка всхлипывая. Долорес предполагала, что он с третьего курса, возможно, гриффиндорец, но угадать не пыталась. И только сегодня мальчик заговорил.

— Мне страшно, — его голос, слегка искажённый заклинанием, чтобы не заглушать эмоции детей, был полон отчаяния. — Мне так страшно!

— Это нормально, мой милый, — мягко ответила Долорес. — В страхе нет ничего постыдного, и я рада, что ты наконец признался вслух в том, что боишься. Можешь рассказать мне, что именно тебя страшит?

— Я боюсь за маму, — голос дрогнул, раздался тихий всхлип. — Боюсь, что её убьют.

— Почему её должны убить? — осторожно поинтересовалась Долорес.

— Она будет в первых рядах тех, кто вступит в военные действия, — мальчик судорожно выдохнул.

Долорес могла представить, как мальчик, совсем ещё юный, стискивает руки или нервно лохматит волосы. Ей не нужен был свет, чтобы понять, как ведёт себя её собеседник. Теперь она была уверена, что мама у ученика — мракоборец или аврор. Возможно, отца у мальчика нет, ведь тогда бы он наверняка боялся и за него. Долорес пока не представляла, как стоит вести беседу, стоит ли продолжать задавать вопросы о маме или необходимо узнать о состоянии самого ученика. Необходимо было время, чтобы выбрать нужную тактику.

— А ещё я боюсь директора, — теперь голос звучал неуверенно, будто мальчик не знал, стоит ли произносить подобное вслух.

— Директор Дамблдор? — удивилась Долорес. — Почему?

— Не знаю, — мальчик явно пожалел о сказанном. — Просто боюсь.

Теперь Долорес начала сомневаться. Мальчик, похоже, плохо знал директора. Может, он с первого курса? За неделю новые ученики не успели ещё хорошо узнать директора, а после речи первого сентября многие были сбиты с толку.

— Не стоит бояться директора, — мягко ответила Долорес. — Альбус Дамблдор один из величайших волшебников, победивший самого Гриндевальда, темнейшего мага в истории. Да, сейчас директор суров и печален, но, поверь, он никогда не навредит своим ученикам. Уверена, за вас он готов отдать свою жизнь.

Мальчик ничего не сказал, но Долорес показалось, что тот в ответ скептически хмыкнул. Но она могла и ошибиться. Больше за ту встречу мальчик ничего не сказал. Он молчал, пока его время не вышло. Напоследок он пожелал Долорес хорошего дня и сообщил, что обязательно вернётся. Когда за ним закрылась дверь, Долорес устало провела ладонью по лицу. Её душа болела за каждого ребёнка, находящегося в школе, и каждая беседа отзывалась в её сердце щемящей болью. Увы, ей не суждено было завести собственных детей, потому всю свою жизнь она посвятила заботе о чужих детях, и здесь, в Хогвартсе, она чувствовала себя как никогда нужной и необходимой. Но больше всего она ждала в своём кабинете Гарри Поттера. Мальчика, которому была уготована особая миссия, тяжёлая и страшная. Придёт ли он к ней? И сможет ли она опознать его среди десятков других учеников?