Иной расклад (гет)

Гарри пришёл в себя в незнакомой комнате. Без очков было сложно рассмотреть обстановку, и он смог только понять, что находится точно не в Больничном крыле. Тело ломило, будто он накануне переусердствовал с физической нагрузкой, а горло пересохло, и он сипло выдавил, надеясь, что хоть кто-то его услышит:

— Пить…

Тотчас же кто-то, кого он не мог разглядеть, приподнял его голову, а второй человек, склонившись над кроватью, поднёс к губам стакан с водой. Гарри жадно выпил всё до последней капли, не заботясь, что часть воды проливается на одеяло и подбородок. Мучительная жажда никак не хотела отступать, и он, прищурившись, обратился к неизвестному:

— Ещё, прошу…

Стакан моментально наполнился водой, и только осушив его второй раз, Гарри наконец почувствовал, как сухой комок исчезает из горла. Он попытался сесть и мучительно замычал от боли в руке, на которую опёрся.

— Лежи, тебе нельзя вставать.

Гарри похолодел. Голос друга он узнал бы из тысячи. Рон тем временем нацепил ему на нос очки и отошёл от кровати, пристально глядя на Гарри. Невилл отставил стакан на тумбочку и тоже отстранился. Повисла неловкая, гнетущая тишина. Казалось, между ними появилась плотная туманная завеса, не позволяющая им действительно увидеть друг друга.

— Рон… Невилл…

Гарри всё же умудрился сесть, и его тут же вырвало. Рон бесстрастно очистил одеяло, но ничего не произнёс, кроме заклинания. Невилл выглядел более неуверенно: он переминался с ноги на ногу и то и дело отводил взгляд от Гарри в сторону, будто мечтал поскорее отсюда уйти. Будто это он был виноват в их ссоре и сейчас чувствовал себя безумно виноватым.

— И о чём ты думал? — наконец произнёс Рон, прожигая Гарри взглядом.

— Что? — Гарри непонимающе уставился на друга.

— На кой чёрт вас понесло за территорию школы? Приключений не хватает? — зло процедил Рон.

— Нас не… — Гарри провёл ладонью по лицу, пытаясь сосредоточиться. — Нас с Гермионой позвал Дамблдор. Что? — оссёкся Гарри, увидев, как страдальчески исказилось лицо Невилла.

— Дамблдор… — Рон тяжело выдохнул. — Он… он погиб.

— Погиб?

Гарри ощутил, как его губы расплываются в странной, больной улыбке. На краткий миг он ощутил безграничную радость, что избавился от чёртового манипулятора, но затем осознание обрушилось на него, сжав лёгкие. Гарри попытался вдохнуть, но паника настолько сильно овладела им, что у него ничего не вышло. Словно рыбёшка, выброшенная из воды, он бился на кровати в паническом припадке, и наконец на лице Рона отобразились эмоции: паника и страх.

— Кто-нибудь, сюда! Ну же!

Гарри издал вой и попытался вскочить с кровати, броситься прочь из этой комнаты и… И что? Что он сможет сделать, если даже представления не имеет, где сейчас его семья, потерявшая защиту в лице Альбуса Дамблдора? Тело, измученное стычкой с Пожирателями, жалобно трещало и дрожало от судорог боли, но Гарри этого не замечал. В сознании, глубоко, куда теперь мало кто мог пробиться, огромные жирные пауки заполняли его убежище, обвивали липкой паутиной мебель и стены, и в этих белых нитях запутывались и теряли силу светлые эмоции и воспоминания.

В комнату вбежали люди в медицинских халатах и подняли упавшего с кровати Гарри.

— Что вы натворили? — сурово окликнула пожилая женщина Рона и Невилла. — Мы же велели не беспокоить его!

— Мы ничего не делали! — вскинулся Рон, но Невилл предостерегающе положил ладонь ему на плечо.

— И именно поэтому у мистера Поттера приступ! — женщина фыркнула и обратилась к Гарри: — Мистер Поттер, вы меня слышите?

Гарри слышал её, но не понимал. Дышать было нестерпимо тяжело, а страх заставлял съёживаться от каждого прикосновения врачей.

— Так, понятно, — женщина достала из кармана халата флакончик и поднесла едко пахнущее снадобье к лицу Гарри.

Тот отпрянул, но один из врачей, сжав его затылок, заставил Гарри приблизить лицо к флакончику и вдохнуть. От резкого запаха затошнило, но через несколькор секунд паника начала утихать.

— Вот так, — довольно кивнула женщина. — Вот так, мистер Поттер. Всё хорошо, вы в безопасности. Признаться, вы заставили нас всех поволноваться, но теперь мы уверены, что вы поправитесь.

— Что с Дамблдором? — прохрипел Гарри, откидываясь на мягкие подушки и устало закрывая глаза.

— Мистер Поттер, — осторожно произнесла женщина, бросая недовольные взгляды на Рона и Невилла, — давайте не сейчас? Вы с трудом выжили, вам нужен покой и отдых.

— Я должен знать! — надрывно воскликнул Гарри, вскидывая голову, от чего шею неприятно защемило. — Прошу, ответьте!

Женщина, так и не пожелавшая представиться, неуверенно кусала губы и молчала.

— Он погиб, Гарри, — нарушил тишину Невилл. — Его феникс пытался унести его в безопасное место, но что-то пошло не так, и его пламя сожгло директора… Остался лишь пепел.

— Не может быть, — покачал головой Гарри. — Я своими глазами видел, как Дамблдор исчез!

— Послушай, Гарри, — Невилл отвёл взгляд в сторону, — ты подвергся тёмным проклятиям. Неудивительно, что ты… увидел не то, что было в реальности. Дамблдор мёртв. Вчера прошли похороны. Профессор МакГонагалл говорила, что нужно дождаться твоей выписки, но профессор Филлион настоял, чтобы похороны прошли без тебя.

— Нет…

— Мне очень жаль, мистер Поттер, — женщина ободряюще погладила его по руке. — Крепитесь! Это большая потеря. Уверена, вы с директором были близки…

Гарри с трудом подавил смех. Близки? О, в каком-то смысле с директором они действительно были близки, связанные обоюдными обязательствами. Но теперь… Теперь ничто ему не мешает идти своей дорогой. Он возьмёт Гермиону и сбежит. Для начала попробует найти семью, а дальше… Мертвы ли они или нет, он уедет навсегда из Англии. И плевать, что Волан-де-Морт тут устроит. Ведь так?..

— Мы оставим вас, — произнесла женщина. — Надеюсь, ваши друзья более не доведут вас до приступа. Отдыхайте, мистер Поттер. Вечером мы зайдём проверить ваше состояние.

И врачи бесшумно удалились.

Гарри смотрел на Рона и Невилла, не зная, что и сказать. Теперь, когда Дамблдор был мёртв, можно было бы и объясниться. Но стоит ли это делать, если он намерен покинуть страну?

— Ты ничего не спросил про Гермиону, — недовольно произнёс Рон, отворачиваясь к окну. — Тебе и на неё плевать?

— Не смей так говорить, — машинально огрызнулся Гарри. — Я знаю, что она жива.

И это было действительно так. Он чувствовал её, чувствовал биение её сердца и тихое, спокойное дыхание. Совместные ментальные практики имели много преимуществ, в том числе и позволяли ощущать друг друга. Конечно, Гарри и Гермиона не были достаточно сильны, чтобы почувствовать друг друга, находясь на разных концах света, но, сидя в соседних комнатах, они могли ощущать присутствие друг друга и примерно оценивать состояние и настроение.

— Жива, — невольно признал Рон. — Ей нехило досталось, но, в отличие от тебя, приступов у неё не было. Ты здесь всех на уши поставил. Весь персонал вокруг тебя только и скакал.

— Ну извините, — зло процедил Гарри. — Ведь я по своей воле попался в ловушку пожирателей и оказался под действием проклятий.

— В школе считают, что вы с Гермионой настолько самолюбивы и самоуверенны, что решили отправиться на поиски пожирателей, — глухо сообщил Невилл. — И получили по заслугам.

— О как, — выдавил Гарри. Такого он не ожидал.

— И кое-кто считает, что вы виновны в смерти Дамблдора, — совсем тихо добавил Невилл.

Гарри рассмеялся: истерично и громко, настолько жутко, что в палату испуганно заглянула молодая медсестра с уставшим лицом и тёмными кругами вокруг глаз. Рон подскочил к ней, что-то шепнул, и медсестра, недоверчиво поджав губы, удалилась.

— Он даже после смерти умудряется портить мне жизнь, подонок, — отсмеявшись, произнёс Гарри.

— Как ты можешь так говорить? — моментально вскипел Рон. — Дамблдор — величайший волшебник, который отдал жизнь, чтобы спасти вас с Гермионой…

— Величайший? — Гарри издевательски растянул гласные. — Ты так в этом уверен, Рон? Помнишь письмо, которое прислали мы с Гермионой тебе? — Рон покраснел от ярости. — Хочешь знать, кто его автор? Его написал ваш великий и мудрый Альбус Дамблдор, чтоб его черти в Аду драли! А меня с Гермионой поставил перед фактом после праздничного банкета первого сентября. Знаешь, Гарри, — он передразнил спокойный и дружелюбный голос директора, — ты должен повести за собой армию, будешь сражаться с Волан-де-Мортом. Вот только тебе нужны подходящие соратники. Вот Гермиона подойдёт, она сильная и умная. Хорошо было бы, если бы она смогла родить от тебя ребёнка, но у нас нет на это времени, — Рон и Невилл, побледнев, уставились на Гарри, явно не зная, стоит ли им верить словам друга. — А Рон и Невилл ребята, конечно, хорошие, но будут тянуть тебя назад. Так что, Гарри, мальчик мой, давай-ка ты готовься вовсю к войне, забудь про друзей, увлечения и отдых. Что, ты устаёшь? Не имеешь права! Давай, Гарри, пляши под мою дудку, будто глупый деревянный мальчик, а если ослушаешься, то твоя семья погибнет. Совершенно случайно, конечно же, ведь родные Мальчика-который-выжил будут лакомой добычей для пожирателей, а без вмешательства мудрого и великого Дамблдора им не спрятаться. Ах, Гарри! Ты расстроен, что я поссорил тебя с друзьями? Ничего, после войны, если выживите, вы все сможете вновь подружиться. Правда замечательно, Рон? — Гарри преувеличенно радостно улыбнулся. — Величайший волшебник, который отдал за меня жизнь, превратил меня в ручного героя, марионетку, каждый неверный шаг которой закончится плачевно. И, если тебя это так беспокоит, во время нападения Пожирателей Дамблдор просто стоял и смотрел, а Гермиона, Долорес Амбридж и я пытались как-то отбиться от них, пока не подоспели мракоборцы. И ваш великий волшебник пытался трусливо сбежать, бросив нас троих там, в окружении убийц и подонков! Так что, Рон, я всё ещё не смею говорить плохо о Дамблдоре?

Повисло гнетущее молчание. Гарри даже пожалел, что вывалил всю правду на друзей. В конце концов, они не виноваты. Дамблдор умело играл свою роль умудрённого годами старца, и ученики, неприближённые к директору, вряд ли догадывались о его истинной натуре.

— Но как же? — Рон растерянно переводил взгляд с Гарри на Невилла, выглядящего так, будто его вот-вот стошнит. — Как же так, Гарри?

— Вот так, — Гарри развёл руками. — На войне не место личным переживаниям и интересам. Кстати, можете поинтересоваться у родителей, не надоумил ли их именно Дамблдор обзавестись потомством в разгар войны…

Невилл скорчил лицо, отвернулся, и его всё же вырвало на пол.

* * *

Двор позади дома семейства Уизли был украшен до неузнаваемости. На месте заросшего сорняками небольшого луга раскинулся белый шатёр, под которым стояли столы, окружая площадку для танцев. За ними сидели нарядно одетые волшебники и переговаривались друг с другом, ожидая начала церемонии. Несмотря на праздничную атмосферу, смех и улыбки, чувствовалось, что все присутствующие напряжены до предела.

Гарри и Гермиона сидели в углу, за маленьким столиком, поставленным специально для них. Они оба до сих пор не верили, что оказались здесь, на этой свадьбе, но спустя несколько недель после разговора Гарри с Роном и Невиллом они начали потихоньку возобновлять общение с друзьями и семьёй Рона. Миссис Уизли, долгие месяцы считавшая Гарри и Гермиону предателями и не желавшая даже слышать про них, теперь носилась вокруг них, будто наседка, то и дело всплёскивая руками и бормоча какие-то проклятия в сторону Дамблдора и его методов подготовки к войне, а Билл и Флёр с огромным удовольствием пригласили ребят на свою свадьбу. Но если с Роном и Невиллом отношения с трудом, но наладились, с остальными было всё намного сложнее: Грюм и Нимфадора обвиняли Гарри в смерти Дамблдора, Фред и Джордж настороженно следили за ними и каждый раз, когда Гарри и Гермиона оказывались рядом, переставали улыбаться, Джинни, и так не питающая нежности к Гермионе, отказывалась находиться с ними в одной комнате, чем, конечно, вызывала недовольство у родителей, и только после долгой беседы с миссис Уизли согласилась не портить старшему брату праздник. Сейчас она сидела за соседним столиком и бросала недовольные взгляды на Гарри и Гермиону, то и дело поджимая губы и что-то горячо шепча Лаванде, сидящей рядом с Роном, на ухо.

— Жаль, Сириус с Люпином не смогли прийти, — в сотый раз за вечер пробормотала Гермиона, бросив грустный взгляд на два пустующих места подле себя. — Чувствую себя изгоем.

— Расслабься, — Гарри приобнял её за плечи. — Не позволяй никому из них испортить себе вечер. Кто знает, когда мы сможем ещё вот так отдохнуть от происходящего и повеселиться на свадьбе.

— Пока ты разговаривал с мистером Уизли, мне человек десять сообщили, что я глупая девчонка, из-за которой погиб Дамблдор, — поджала чуть подрагивающие губы Гермиона. — Они все либо слепые, либо такие же подонки, как и директор. Представь себе, даже мракоборцы, которые тогда вмешались, как один утверждают, что директор пытался нас защитить, но отвлёкся на корчущуюся меня и попал под проклятье. А его феникс просто пришёл на выручку, но его отчаяние оказалось столь велико, что он сжёг себя вместе с Дамблдором. Тьфу!

— Успокойся, прошу тебя. Главное, что мы знаем правду, а что думают остальные уже неважно. Сириус и Люпин на нашей стороне, разве этого мало?

— Нет, конечно, — Гермиона выдавила улыбку.

— Вот и хорошо, — Гарри поцеловал её в кончик носа, заставив ещё шире улыбнуться.

Наконец появились молодые: Билл, одетый в чёрный фрак, и Флёр, на голове которой сияла семейная диадема, были очаровательны и светились от счастья. Пожилой волшебник начал обряд, и пока Билл и Флёр произносили клятвы и скрепляли их семейными рунами, остающимися светящимися татуировками на запястьях, все присутствующие не издавали звука, очарованные происходящим. Для многих эта свадьба стала символом надежды, началом чего-то нового, после чего непременно всё будет хорошо. Даже на войне было место безграничной и чистой любви, и никакая тьма, казалось, не могла ей противостоять.

Гарри следил за церемонией и невольно представлял себя с Гермионой на месте новоявленных супругов. Как бы ему хотелось однажды так же произносить чуть дрожащим голосом клятву и смотреть на свою Гермиону, любимую и прекрасную. Суждено ли ему однажды испытать то же, что испытывает Билл, ощутит ли он приятное покалывание на своей коже, где появятся руны, скрепляющие их союз, поцелует ли он Гермиону тем особым поцелуем, знаменующим начало совместной жизни? Гарри было страшно отвечать самому себе на этот вопрос, но он чувствовал, что никогда не сможет стать мужем Гермионы. С каждым днём в нём крепла и разрасталась уверенность, что он должен погибнуть, иначе никогда и никому не одолеть Волан-де-Морта. Он ни с кем не делился этими мыслями, как и не думал кому-либо рассказывать о причинах такого упадничества. Его тревожила история с Пророчеством, про которое рассказал ему Дамблдор, и, зная директора, Гарри не сомневался, что в предсказании могло фигурировать условие, что лишь один из двоих сможет выжить: либо Волан-де-Морт, либо Гарри. И как бы не силён был Гарри, какая бы сила не таилась в нём, глупо было думать, что он сможет одолеть величайшего тёмного волшебника, с могуществом которого мало кто мог сравниться.

После церемении, Билл и Флёр впервые станцевали вальс в статусе супругов, а после всех гостей пригласили на площадку, и Гарри, галантно подав руку Гермионе, вывел её на середину импровизированного зала. На Святочном балу ему так и не довелось потанцевать с ней, и теперь он нагонял упущенное. Танцевать с Гермионой было комфортно и так естественно, как дышать. Глядя в её глаза, Гарри совершенно забыл, что находиться на чужой свадьбе, что вокруг несколько десятков волшебников, испытывающих к нему неприязнь и злобу, что завтра вновь начнутся тусклые будни героя-марионетки. Мысли о семье он ещё тогда, в больнице, запер в нижний ящик комода в своём убежище, запрещая себе даже думать о ком-либо из них. Нельзя было позволить боли и отчаянию заполонить весь разум, как нельзя было попытаться отправиться на их поиски. Даже после смерти Дамблдора он был под колпаком, и теперь роль кукловода исполнял ненавистный Аластор Грюм, с огромным удовольствием устраивающий проверки по нескольку раз на неделе и каждый раз находящий, к чему придраться.

Свадьба была в самом разгаре, когда в шатёр ворвался чей-то патронус: огромная рысь, раззинув пасть, с ужасом прокричала:

— Они идут! Они идут!

Всего на мгновение воцарилась тишина, а затем вечерний сумрак озарили вспышки, и из воздуха стали появляться Пожиратели. Десять, двадцать, тридцать… Гарри, схватив Гермиону за руку, потащил её прочь, сквозь беснующуюся толпу гостей, хваченную ужасом. Шатёр вспыхнул, и пламя моментально накинулось на тонкую ткань скатертей.

Кто-то налетал на них, отталкивал с дороги, задевал плечом, но в панике люди даже не замечали этого. Подоспевшие на помощь мракобоцры вступили в схватку, но Пожиратели превосходили числом, да и подвыпившие гости, которых застали в расплох, с трудом могли отбиваться. Красавица Флёр с растрёпанной причёской и порванном платье выкрикивала имя мужа, Джинни и Лаванда, забившись под стол, отчаянно рыдали, а Рон и Невилл отбивались от Пожирательницы, пытаясь защитить девочек. К ним уже спешили мистер Уизли и незнакомый Гарри вошебник.

— Уходите! — миссис Уизли подбежала к ним и подтолкнула в сторону выхода. — Уходите как можно дальше!

Гарри кивнул и, до боли сжав ладонь Гермионы, бросился к прорехе в шатре.

— Гарри, мы должны помочь, — крикнула Гермиона, с трудом поспевая за ним.

— Нет, мы должны как можно скорее убраться отсюда, — зло выплюнул Гарри.

Они выскочили из шатра и бросились бежать к антиаппарационному барьеру, после того, как несколько раз тщетно попытались аппарировать. Как Пожирателям удалось проникнуть через чары оставалось только догадываться. Гарри подозревал, что кто-то из тех работников Министерства, что приезжали накладывать защитные барьеры, попался в лапы Пожирателей, и те смогли выпытать у него кодовую фразу, пропустившую их на свадьбу.

Гарри и Гермионе никто, конечно же, кодовую фразу говорить не стал, впрочем, как и остальным гостям. И это стало роковой ошибкой: сейчас бы все присутствующие на свадьбе легко бы аппарировали в разные стороны, оставив Пожирателей не с чем, вместо того, чтобы, с трудом отбиваясь, протискиваться к выходу и бежать к местам, где уже не работает барьер. По закону Гарри и Гермиона не могли трансгрессировать, но Сириус и Люпин в тайне от всех обучили их, и у ребят был шанс сбежать с места бойни, но тут перед ними из воздуха соткалась ещё одна фигура. Гарри моментально заслонил собой Гермиону и направил палочку на Пожирателя.

— Гупый щенок, — язвительный голос, такой знакомый, резанул слух.

— Я неудивлён, Нюниус, — злобно выплюнул Гарри. — Предательство у тебя в крови.

Летящее в него проклятье ударилось о двойной щит, сотворённый Гарри и Гермионой, и отразилось в Снейпа, но тот легко отбил луч в сторону. Злоба расплаляла, и Гарри с лёгкостью метнул в Снейпа тёмным заклятьем, про которое прочёл в библиотеке Сируиса. Его не заботила этическая сторона вопроса, и он даже не думал о том, чтобы сражаться с Пожирателями без применения тёмных заклинаний. Гермиона, стоящая за его спиной, удерживала щит и озиралась по сторонам, оценивая обстановку. Пожиратели, похоже, все сосредоточились на гостях, потому никто и не смотрел в сторону этой тропинки, уходящей прочь от Норы.

И тут позади Снейпа появился ещё один человек. Гарри презрительно скривил губы. Драко Малфой собственной персоной представлял собой жалкое зрелище: осунувшееся лицо с чёрными кругами под глазами, впавшие щёки, делавшие и без того узкое лицо ещё более острым и уродливым, растрёпанная мантия Пожирателя, дрожащие руки, почему-то наталкивающие на мысли об алкоголе. Справиться с однокурсником не казалось сложной задачей, и Гарри уже прицеливался, чтобы вырубить чем-нибудь неприятным чёртового слизеринца, как Драко, отстранённо глядя куда-то в сторону, навёл палочку на спину Снейпа и почти беззвучно прошептал:

— Круцио…

Снейп неожиданно высоко завизжал и упал на землю. Гарри и Гермиона ошалело уставились на это зрелище. Крик Снейпа привлёк внимание, и к ним уже спешило около десяти Пожирателей. Гермиона вскрикнула, когда возле её головы пролетел луч убивающего заклинания, а Драко, преодолев в два прыжка расстояние между ними, схватил Гарри и Гермиону и унёс прочь с этой кровавой свадьбы в темноту.

* * *

Аппарация выбросила их посреди леса на жёсткую траву. Гарри поморщился от боли в рёбрах, но тут же вскочил, направив палочку на Малфоя. Гермиона почти моментально оказалась рядом с ним, и он мог услышать, как отчаянно бьётся её сердце. Малфой же, казалось, не впечатлился этим. Хромая, он подошёл к огромному дубу и устало опустился на землю, уперевшись затылком в шершавый ствол. Пальцы, сжимающие палочку, разжались, и она упала на прошлогоднюю листву. Было тихо.

Гарри прожигал Малфоя взглядом, но медлил произнести хоть какое-нибудь заклинание. Что-то странное было в этой понурой фигуре, что-то до боли знакомое и понятное…

— Ну же, Поттер, — хрипло произнёс Малфой тусклым голосом, — не медли. Всего два слова, уверен, ты справишься.

А Гарри молчал. Убить Малфоя? Это казалось лучшим решением, но для начала нужно было допросить его, выяснить, почему тот напал на Снейпа, своего соратника, и перенёс их с Гермионой в этот лес. Было ли это всё ловушкой? Гермиона, будто прочитав его мысли, быстро произнесла несколько заклинаний и покачала головой: на многие мили вокруг не было ни одной живой души. На всякий случай она начала накладывать на поляну защитные чары, скрывающие их от всего остального мира в невидимый кокон.

Гарри подошёл к Малфою и, не опуская палочку, сухо произнёс:

— И как это понимать?

— Что? — Малфой даже не смотрел на него. Он уставился куда-то в сторону и, казалось, даже не боялся возомжной смерти. Вечно трусливый мальчишка, каким его считал Гарри, будто куда-то исчез, скрылся за этой маской раздавленного и безразличного ко всему парня.

— Зачем ты нас сюда притащил?

— Не притворяйся глупцом, Поттер, тебе не идёт. Конечно же для того, чтобы ты не попал в лапы лорда.

— И зачем тебе это? Разве ты не служишь ему, как и вся твоя семейка? — презрительно выплюнул Гарри.

Малфой дёрнулся и наконец перевёл взгляд на Гарри. И только сейчас Гарри заметил, что зрачки у Малфоя сужены настолько сильно, что кажется, что их и вовсе нет. Серая радужка казалась неестественной, а белки были красными от лопнувших сосудов. Ошарашенный, он отступил на шаг, и палочка в его руках едва заметно дрогнула.

— Всё это уже не имеет значения, — глухо ответил Малфой. — Либо убей меня, либо пусть это сделает твоя подружка, мне плевать.

Гермиона, которая как раз закончила накладывать чары, подошла к ним.

— Что будем делать, Гарри? — тихо спросила она, не сводя взгляда с Малфоя.

— Вернёмся на Гриммо, — ответил Гарри.

— Не вернётесь, — хрипло отозвался Малфой.

— С чего бы? — Гарри почувствовал раздражение.

— Отряд Пожирателей уничтожили особняк со всеми, кто в нём находился, — отозвался Малфой. — Снейп подробно рассказал, как к нему пробраться.

— Нет… — выдохнула Гермиона и зажала рот ладонями. — Нет…

Но Малфой не думал надменно улыбнуться и, рассмеявшись, заявить, что просто шутит, издевается над Гарри и Гермионой.

— Это невозможно, — глухо произнёс Гарри. — У Снейпа нет доступа к особняку, Сириус изгнал его.

— Я всего лишь передаю то, что узнал, и за подлинность не отвечаю, — пожал плечами Малфой, так и не выразив на лице хоть какую-то эмоцию. — Поттер, не тяни. Либо убивай, либо уходи.

Гарри зажмурился. Нужно было успокоиться, взвесить всё и решить, что делать дальше. В смерть Сируиса и Люпина он не верил. Никто бы не пробился сквозь родовую магию, хоть бы Снейп тысячу раз указал Пожирателем на место, где располагается особняк. Если Малфой врёт, чтобы выбить их из равновесия, то это провальная тактика. Но что-то в облике Малфоя указывало, что врать тому нет резона. Да и его поступок…

— Как ты сумел сотворить круциатус, который свалил с ног Снейпа? — резко спросил он, наклоняясь к Малфою. — Как, Малфой?

Малфой перевёл вхгляд на него и лицо его дрогнуло. Он сглотнул и тихо прошептал:

— Он убил её.

Гарри замер. Он чувствовал, как напряглась Гермиона позади, и уже начал догадываться, что произошло.

— Он убил маму…

Голос Драко резал вечерний воздух, выжигая сказанные слова на окружающих их деревьях, на холодной земле, укрытой листьями и сосновыми иголками, пробирался под кожу и больно сдавливал кости. Куда проще было бы, если бы Малфой плакал, жалко и отвратительно, если бы кричал от боли или надменно посоветовал бы Гарри не лезть не в своё дело. Но накаченный какой-то дрянью, уничтоженный и раздавленный Малфой едва ли походил не то, что на себя прежнего — даже человеком он уже не был. Пустая оболочка, лишённая жизни, но почему-то продолжающая дышать, говорить и двигаться, будто тело, которое покинула жизнь, по инерции ещё дёргается, реагирует на внешние раздражители, несогласное со своей гибелью. Всё, что в нём оставалось живым, он истратил на последний акт ненависти, направленный против Снейпа.

— Он убил её играюче, с наслаждением, — Малфой будто отвечал на уроке Бинса, а не рассказывал про смерть любимой матери. — В наказание за то, что я тогда не убил Дамблдора. Тёмный лорд знал, как наказать нас всех за мой провал, а Снейп с радостью всё сделал.

— Малфой… — Гермиона сделала несколько шагов к нему, но замерла в нерешительности.

— Я не хотел умирать, оставив этого подонка безнаказанным, — Малфой прикрыл глаза, — не хотел, чтобы тёмный лорд получил желаемое. Пусть теперь попробует вас найти…

Он резко замолчал и издал еле слышный болезненный стон.

— Идиот, — процедил Гарри, — Пожиратели легко найдут тебя по метке. И нас заодно.

Малфой поднял голову и зловеще улыбнулся.

— Удачи им, — проговорил он, и глаза его стали безумными.

Гарри растерянно взглянул на Гермиону. Та сообразила быстрее, и лёгким взмахом распорола левый рукав мантии Малфоя. Тотчас же в воздухе появился тошнотворный запах горелого мяса, и Гарри с трудом подавил тошноту. Всё левое предплечье Малфоя было одним кровавым месивом с горелыми кусками мяса и разъеденной кожей.

— Ты что натворил? — выдохнула Гермиона.

— Я не идиот, Грейнджер, — отозвался Малфой, не сводя взгляда с Гарри. — Я прекрасно понимал, что забрав вас со свадьбы, непременно выведу Пожирателей за собой, если не избавлюсь от метки. К сожаление Адское пламя её не взяло, но магглы, как оказалось, не настолько тупы и бесполезны, как я думал. Кое-что полезное они всё же создали…

— Что? — выдавил Гарри, всеми силами стараясь не извергнуть свадебный ужин на землю.

— Да всякие штуки химические, — Малфой отмахнулся, и это был первый жест за весь этот странный и жуткий разговор, который делал его похожим на живого человека. — Я не разбираюсь, но человек, который мне их продал, уверял, что они растворят даже труп.

— Ты сказал, что Адское пламя не помогло, — осторожно произнесла Гермиона, — как ты вообще с ним справился?

— Я Пожиратель, Грейнджер, — криво усмехнулся Малфой. — Меня ещё прошлым летом заставили научиться его контролировать. И удивительно, что ты не спрашиваешь, где я наловчился так использовать круциатус. Ответ тебе не понравится, предупреждаю сразу. Ну а что касается пламени… Я не настолько идиот, чтобы направлять его на себя. Достаточно было раскалить старинный меч в нём и прижать к руке.

— Ты бы от боли свихнулся, — скривил губы Гарри.

— О, а вот чтобы этого не произошло, я у того же маггла приобрёл какой-то сероватый порошок, — беспечность, с которой Малфой произнёс это, заставила Гарри похолодеть. — Он уверял, что от его действия я совсем не буду чувствовать боль. Обманул, сволочь, — прошипел он, поморщившись от боли.

— Ты хоть знаешь, что он тебе продал? — медленно, будто разговаривая с маленьким неразумным ребёнком, спросила Гермиона.

Малфой неопределённо пожал плечами.

— Мне без разницы, — тускло отозвался он. — Слушайте, у меня нет желания с вами болтать. Уходите. Раз не собираетесь убивать, то просто оставьте здесь, тогда я тоже умру, но иначе.

Гарри колебался. Он бы без раздумий бросил бы Малфоя здесь одного, но… Он вновь и вновь смотрел на парня, которому только исполнилось шестнадцать, а он уже потерял мать, успел стать Пожирателем, спас их с Гермионой — как бы это не сложно было признавать — превратил свою руку непонятно во что, стремясь избавиться от проклятого клейма и, чёрт возьми, накачался героином, даже не понимая, что ему подсовывает какой-то урод.

Он посмотрел на Гермиону. В её лице он видел отражение собственного сомнения.

— Что будем делать? — тихо, чтобы не услышал Малфой, спросил он.

— Нельзя его здесь бросать, — покачала головой Гермиона. — Но куда нам идти? Что, если он говорит правду про Гриммо?

— Нет, — отчаянно мотнул головой Гарри. — Не хочу в это верить! Сириус и Люпин окружили дом непрошибаемыми чарами, их даже Дамблдор не смог обойти. Но возвращаться в Лондон нельзя. Нужно найти укрытие, а завтра постараться разузнать, чем всё закончилось.

— У меня есть одна мысль, — помедлив, произнесла Гермиона. — Но придётся аппарировать. А в таком состоянии Малфой может и…

Она замолкла, заметив, что Малфой прожигает их взглядом.

— Я в таком состоянии, что погибну, — его губы растянулись в безумной улыбке. — Отлично. Третий вариант смерти, меня это более чем устраивает.

Гарри нервным движением взлохматил волосы и закусил губу.

— Ты уверена? — прошептал он.

Гермиона кивнула.

— Малфой, — Гарри присел перед однокурсником на корточки, и попытался привлечь его внимание. Тот продолжал смотреть на Гермиону, не мигая, и будто вообще не слышал Гарри. — Малфой! — тот вздрогнул. — Ты идёшь с нами.

— Зачем? — тихо спросил Малфой.

Он снова переменился и теперь выглядел как потерянный ребёнок. Его тело начала бить дрожь, а на лбу появились капельки пота. Чем бы он не накачался, эта дрянь начала выветриваться, и Малфою грозило очень жёсткое и болезненное столкновение с реальностью. Гарри был более, чем уверен, что стоит Малфою окончательно протрезветь, боль от смерти матери, так зверски подавленная, накатит с тройной силой. Малфой был жалок, но Гарри на удивление не мог чувствовать по отношению к нему омерзение или брезгливость. За свою тётю, заменившую ему мать, он был бы готов убить любого, кроме Гермионы, а её смерть непременно бы его уничтожила, возможно, даже и физически, если бы рядом не оказалось Гермионы. Гарри мотнул головой, отгоняя непрошенные мысли о смерти тёти и запирая перед ними дверь гостиной, как запирают окна перед комарами.

— Пойдём с нами, Малфой, — отозвалась Гермиона, протягивая ему руку, и Гарри испугался, что Малфой сейчас её оттолкнёт, отпустив едкий комментарий про происхождение девушки. — Пойдём. Я понимаю, как больно терять близкого человека, но нельзя поддаваться этой боли, позволять ей одолеть тебя. Пойдём с нами! Не ради света, не за Дамблдора и Гарри, нет. Мы с Гарри воюем за себя и свою семью, и не загони Дамблдор нас в ловушку, мы бы сбежали из страны там, где были бы в безопасности с нашими родными. Нет, Малфой, не надо становиться добрым и светлым, напротив, сохрани в себе тьму, чтобы отомостить за маму. Снейп не отделается одним круциатусом, а Тёмный лорд не одержит победу. Мы уничтожим их.

Малфой издал тихий стон и пробормотал себе под нос что-то, отдалённо напоминающее «трусливый слабак». Тяжело поднялся на ноги, не забыв поднять с земли палочку. И так и остался стоять, обречённо уставившись перед собой. Гермиона глубоко вздохнула, взяла парней за руки и, прикрыв глаза, аппарировала.

Они оказались перед небольшим домиком, спрятанном среди деревьев. Окна были наглухо заколочены, крыльцо завалено каким-то мусором и полусгнившей листвой. Гермиона, наложив те же скрывающие чары, что и на поляне, подошла к дому и с трудом отворила отсыревшую дверь.

— Чей это дом? — поинтересовался Гарри, заходя вслед за Малфоем в хижину.

— Моего отца. Раньше он приезжал сюда с друзьями на рыбалку, тут недалеко есть озеро. После его переезда в Австралию дом оказался заброшенным, а мать про него ничего не знает. Так что сможем какое-то время переждать здесь, пока не поймём, что нам делать дальше.

Они стояли посреди комнаты, служившей одновременно кухней, столовой и комнатой для сна. В дальнем углу на второй этаж уходила узкая лестница. В комнате было очень сыро и промозгло, но могло быть и хуже. Гарри с ужасом представил, что им бы пришлось спать прямо на улице или в какой-нибудь палатке.

Малфой привалился к стене и закусил губу. С каждой минутой выглядел он всё хуже, и Гарри подозревал, что избавление от метки усугубило действие наркотика и эмоциональное потрясение от гибели матери.

— Эй, Малфой, — окликнул Гарри. — Тебе лучше прилечь.

Он кивнул в сторону узкого дивана, но Малфой не отреагировал. Он мотал головой из стороны в сторону с небольшой амплитудой и что-то бормотал себе под нос. Чертыхнувшись, Гарри обхватил его за туловище и, с удивлением отметив, что Малфой не просто худой, а тощий, потащил к дивану. Гермиона молча наблюдала за происходящим.

Когда Малфой повалился на диван, он резко открыл глаза. Его зрачки медленно начали приходить в норму, но взгляд оставался отрешённым.

— Поттер, — сипло произнёс Малфой. — Я тебе кое-что должен отдать.

Он засунул руку в карман брюк и достал золотой снитч.

— Эээ, спасибо, — Гарри беспомощно взглянул на Гермиону. Вот только свихнувшегсоя Малфоя им не хватало!

— Дамблдор сказал, что он тебе понадобится, — тихо пояснил Малфой. Сил говорить в полный голос у него уже не осталось.

— Дамблдор? — Гарри вздрогнул и с трудом подавил желание отбросить снитч в сторону, будто тот был ядовитым. — Когда?

— Неделю назад, — Малфой запрокинул голову и уже не смотрел на Гарри. Он весь дрожал, а его лицо на глазах становилось мокрым от пота. — Заставил дать Непреложный обет, что я непременно отдам снитч тебе любым способом.

Гарри криво ухмыльнулся и повертел в руках мячик. Старый урод таки жив, кто бы сомневался! Но вот только зачем он прислал своей марионетке мяч для квиддича?

— Погоди, — вмешалась Гермиона. — Как ты вообще столкнулся с Дамблдором?

— Он поймал меня в переулке недалеко от того места, где я встречался с магглом, — объяснил Малфой. — Сказал, что я жалок, что он во мне разочарован, но иного выхода у него нет. Чёрт его знает, с чего он решил, что я соглашусь и вообще смогу тебя найти, Поттер, но он буквально зажал меня в угол. Обещал, что как только я выполню свою часть сделки, его люди помогут спрятать мою мать…

Его голос сорвался на тихий скулёж, и Гарри захотелось сбежать из этой комнаты. Он терпеть не мог Малфоя, но это чувство далеко было от ненависти. Их последняя серьёзная стычка состоялась ещё на втором курсе, когда Малфой подговорил своего домовика устроить козни против Гарри, а после того случая дальше словесных перепалок они не заходили. Малфой был всего лишь школьным недругом, с которым вполне возможно, не будь войны, они могли бы спустя лет десять после выпуска из школы столкнуться где-нибудь в Министерстве и посидеть за бутылкой огневиски, вспоминая школьные годы и смеясь над своим ребячеством.

Гермиона мешкала лишь несколько секунд, а затем, приподняв юбку своего платья, отчего Гарри ощутил спазм в животе, обнажила бедро, к которому была прикреплена маленькая сумочка. Отвязав её от ноги, Гермиона направила внутрь палочку и что-то прошептала себе под нос. Тотчас же из недр сумочки вылетел пузырёк с зельем, который Гермиона ловко подхватила и вылила его содержимое Малфою в рот.

— Снотворное с сильным успокаивающим эффектом, — пояснила она то ли Малфою, то ли Гарри.

Тело Малфоя обмякло. Гермиона выдохнула и убрала пустой пузырёк на стол, стоязий подле дивана.

— Наверху есть спальня, — тихо произнесла она. — Нам нужно отдохнуть.

Гарри, так и не выпустивший снитч из руки, кивнул. Они поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж, где находилась небольшая жилая комната и крошечная ванная, едва вмещающая в себя унитаз, душевую кабину и потрескавшуюся раковину. В спальне кроме тумбочки и кровати не было никакой мебели, и вся обстановка указывала на то, что в доме уже несколько лет никого не было. Гермиона очистила кровать и трансфигурировала из тонкого покрывала несколько мягких подушек и большое одеяло. Не говоря ни слова, она вытащила из сумки ворох одежды, и положила на тумбочку.

— Я собиралась впопыхах, — призналась она. — Долго колебалась, стоит ли идти на свадьбу со всем этим добром, и в последний момент решила, что рисковать не стоит. Побросала в сумку всё, что попалось под руку и что показалось необходимым. Из еды, к сожалению, смогла кинуть только весь запас крекеров и печенья Сириуса, но думаю, что эту проблему мы как-нибудь решим. Может, завтра мы уже сможем вернуться домой на Гриммо.

Гарри подошёл к ней и крепко обнял. Гермиона едва заметно дрожала от пережитого и прильнула к нему, будто только он мог защитить её от враждебной реальности.

— Ты молодец, Гермиона, — прошептал Гарри.

Они переоделись и легли в кровать, крепко прижавшись друг к другу. Устроив голову на плече Гарри, Гермиона забрала у него снитч, и теперь внимательно рассматривала его.

— Как думаешь, что Дамблдор хотел этим сказать? — наконец произнесла она.

— Без понятия, — Гарри пожал плечами, и Гермиона недовольно фыркнула, когда от резкого движения её шею пронзила неприятная боль. — Может, хотел сообщить, что жив-здоров и всё ещё держит меня на крючке?

— Жаль, что Фоукс его на самом деле не сжёг, — пробормотала Гермиона.

Снитч в её пальцах ожил и расправил крылышки. На боку вспыхнула гравировка, и Гарри, прочитав надпись, зарычал от бессильной злобы. На гладкой поверхности снитча ненавистным почерком с завитушками было написано:Самое большое рабство — не обладая свободой, считать себя свободным.