Либра (гет)

Глава 23.

Прогуливаясь по улицам Лондона, Лили вспоминала, как была здесь со своей семьей, когда ее магические способности еще не выходили за рамки магловского приличия. Когда Туни еще заплетала ей банты, а родители были живы.

От этих воспоминаний не становилось больно, от них было тепло в груди. И даже легкая улыбка играла на лице Лили, когда она увидела Лондонский глаз, на котором так любила кататься.

— Позже мы можем прокатиться, — предложила Лили, оборачиваясь к Ремусу.

Это предложение больше было похоже на просьбу. Поэтому Люпин кивнул, хотя и без особого энтузиазма.

— Да ладно тебе! — толкнула его в плечо Лили. — Будет здорово! Ты хоть раз видел Лондон с высоты птичьего полета?!

— Было дело, — нахмурившись, сказал Рем. — Как-то нам пришлось лететь от Пожирателей на метлах. Нужно было привести их в ловушку.

— И как?

— Удачно, — с ноткой гордости сказал парень. — Но их все равно отпустили после суда. Оказалось, что один из них — сынок очень важного волшебника в Визенгамоте. Сказали, что «мальчики просто спешили домой с карнавала». Вот только на этом карнавале оглушили двух молодых мракоборцев и пять маглов.

Лили нахмурилась.

— Нигде нет справедливости.

— Может, где-нибудь в параллельной вселенной?

Лили улыбнулась и взяла Рема под руку.

Лондонская библиотека была полна людей, но здесь было настолько тихо, что было слышно, как на улице проезжают машины и трамваи.

Лили подошла к одному из библиотекарей за стойкой. Женщина была высокой и настолько худой, что Лили захотелось пригласить ее на ужин.

— Здравствуйте, можно попросить вас разрешить нам доступ к городским архивам?

— Конечно, мисс. Научная работа для колледжа?

— Да, для колледжа, — не поведя бровью, солгала Лили. — Мы с моим напарником решили, что в городе нет лучше места для поиска нужной информации, чем городская библиотека.

Женщина еле заметно улыбнулась и пригладила волосы на виске.

— Пройдемте за мной.

Парочка поплелась вслед за библиотекарем.

Ремус схватил Лили за локоть и чуть развернул к себе.

— Колледж? — спросил он, улыбаясь.

— Ах, да, — шепотом сказала Лили. — Это такое место, куда...

— Я знаю, что это. Моя мама — магла. Она заканчивала такой. Я имею в виду то, как ты умело врешь.

Лили хитро улыбнулась и приложила палец к губам, призывая его к тишине.

— Здесь все архивы, начиная с 1450 года. Все документы расположены по датам и тематике. Если будут какие-то вопросы, я буду у себя. Не забывайте, что со старыми документами нужно работать в перчатках. Хотя у нас есть архив свежих копий. Они на нижних полках.

— Конечно. Спасибо, мэм.

Женщина снова улыбнулась и удалилась прочь.

— Обожаю эту библиотеку, — сказала Лили, отодвигая массивный деревянный стул, усаживаясь за длинный стол с зелеными лампами. — Папа часто брал нас с сестрой сюда, когда ему нужно было писать отчеты по каким-то очень редким болезням. Я обычно лазила под столами, а Петуния читала книги. А после мы все ели мороженое и катались на экскурсионном автобусе.

— Звучит здорово.

— Так и было, — вздохнула Лили.

Встряхнув головой, отгоняя воспоминания, Лили снова поднялась на ноги, чтобы найти что-нибудь о Мариэтт Уилкс-Бишоп. Уже через полчаса Лили и Ремуса не было видно за горой из старых газет и копиями документов тех времен.

Еще через два часа им удалось узнать лишь то, что Мариэтт была активным борцом за права бедных.

— Не может быть, что у них не было детей, — вздохнула Лили, ударяясь лбом об стол. — Чем люди вообще развлекались во времена, когда не было машин и электричества?

Лунатик усмехнулся.

— Видимо, им было чем заняться.

— Всегда думала, что единственным развлечением раньше было только занятие любовью. Именно поэтому семьи раньше были большими.

Ремус засмеялся, а Лили лишь устало посмотрела на него.

Люпин взял очередную газету и почти сразу округлил глаза.

— Вот оно! Некролог Мариэтте! Они выражают соболезнования Марте Уилкс! Ее дочери!

Лили выхватила газету и сама пробежала глазами по печатным буквам.

— Бинго!

После этого дела пошли быстрее, и друзьям удалось отследить линию Уилксов аж до 1805 года. Только вот Уилксы теперь были Артентонами и славились своими аптеками в окрестностях Лондона.

Разгоревшиеся поиски прервало журчание в животе Люпина.

— Надо заканчивать, — сказала Лили, закрывая старый справочник с адресами. — Продолжим завтра.

— Но мы уже так продвинулись! Давай не будем бросать на половине!

Лили покачала головой.

— Мы сидим здесь уже почти восемь часов. Да и библиотека скоро закроется...

— Черт, — ругнулся Рем и откинулся на спинку стула.

Он устало потер глаза и зевнул. Лили с нежностью смотрела на него и улыбалась.

— Я знаю, как ты хочешь порадовать Констанс, но на сегодня достаточно.

— Я понимаю. Просто... иногда я хочу написать ей, но не знаю, о чем, кроме как о ее семье.

— Почему бы тебе не спросить ее, как идут дела? Оправились ли они с Пэм после потери гнезда? Она вампир, но у нее тоже есть чувства.

— Конечно. Вот только... нужны ли ей мои письма?

— Глупый, — ласково сказала Лили и поднялась на ноги, протягивая Ремусу руку.

Парень схватился за нее и тоже поднялся, чтобы последовать за Эванс к выходу.

Лондон уже погрузился в сумерки, но магазинчики все еще горели яркими вывесками, зазывая покупателей.

Глаза Лили остановились на небольшом книжном магазине. Она помнила его. Вот только сейчас зеленая краска немного облупилась, а вывеска гласила о скором закрытии лавки. А значит, и о большой распродаже.

— Зайдем? — спросила Лили. — Я хочу кое-что купить.

* * *

Лили и Ремус вернулись домой уже поздно вечером. Оба смеялись, держа в руках кучу бумажных пакетов, набитыми магловскими вещами.

— Где вы были? — спросила Аллин, которая первая вышла в гостиную.

— Прогуливались по городу, — весело сказала Лили. — Понадобилось полчаса, чтобы затащить Рема на Лондонский глаз.

— Ложь! Я согласился почти сразу же!

Следующей со второго этажа спустилась Марлин.

— Я сейчас хочу на вас накричать, но не буду, если в этих пакетах есть что-нибудь для меня.

— Есть, — улыбнулась Лили, протягивая ей небольшой пакет.

МакКиннон тут же запустила в него руку и достала тоненькую яркую книжку.

— «Золушка»? — нахмурившись, прочитала Марлин, а потом просияла. — Так это та сказка, о которой ты говорила мне?

— Да. Я же обещала, что подарю тебе.

— Спасибо!

Марлин обняла подругу за шею и поспешила открыть первую страницу, уходя на кухню.

— А все остальное тебе, — сказал Рем, вручая Аллин оставшиеся пакеты. — Эти уличные продавцы еще те прилипалы.

— Футболки и кружки? — нахмурилась Розье. — Зачем?

— Первые, чтобы их носить, вторые, чтобы пить кофе, — пояснил Сириус, который так внезапно появился рядом. — Сделай лицо попроще, Аллин. Вот эта будет моей!

Блэк достал из пакета большую белую футболку с надписью «Я люблю Лондон».

— Немного поколдую над ней, и она будет еще круче.

Аллин закатила глаза и покачала головой.

— Тогда эта кружка будет моей, — в ее руках была синяя кружка с красными лондонскими автобусами. — У меня была похожая в детстве.

Лили пристально посмотрела на Розье, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. Девушка была совершенно холодной, упоминая о своем детстве.

— А Питеру оставим эту кепку, — засмеялся Сириус, глядя на цветастый головной убор с вертушкой на макушке.

— Где он? — спросил Ремус.

— Они с Сохатым проверяют окрестности.

Лили хотелось выйти на улицу, чтобы найти ребят, но она не решилась озвучить свое желание, пока рядом стояла Аллин. Она все еще разглядывала свою новую кружку.

* * *

Казалось, что Лили должна была быстро уснуть после плотного ужина, но первый, самый крепкий сон пропал, когда Лили показалось, что она проваливается через пол.

Девушка вздрогнула всем телом и широко раскрыла глаза. Под ней нет пропасти. Под ней все та же узкая кровать, которая раньше служила местом для гостей.

В окно заглядывал набирающий силы месяц, и Лили не могла оторвать от него взгляд. Казалось, что он был совсем близко. Можно было разглядеть его кратеры и, может быть, даже долететь до него на метле.

Пролежав так около часа, Лили решила спуститься вниз, чтобы выпить стакан молока.

Внизу на кухне сидела Аллин, разглядывая свою кружку. Она тоже успела поколдовать над ней, и теперь автобусы на ней двигались взад-вперед.

— Ты не спишь? — тихо спросила Лили, чтобы не напугать ее.

Аллин подняла на нее свои светлые глаза и кивнула.

Все же она была красива. Пусть и красота ее была не такой вычурной и заметной, как у Марлин. Пшеничные волосы переливались в ночной косе, веснушки казались темными от света ламп, а глаза устало мерцали под пышными ресницами.

— А ты? — спросила Розье скорее из вежливости, а не из интереса.

— Кажется, я не успела поймать свой сон. А следующего все нет и нет.

Лили улыбнулась, думая о том, что сейчас наступил именно тот момент, когда можно утолить свое любопытство, узнав о прошлом Аллин.

— Тебе налить молока? — спросила Лили, доставая из холодильника кувшин. — Мама говорила, что оно помогает, когда не можешь долго уснуть.

Розье посмотрела на Лили исподлобья и вздохнула.

— Родители часто врут своим детям.

— Может, — пожала плечами Эванс. — Так что? Оставить тебе?

Молча Аллин протянула ей свою кружку, и Лили наполнила ее почти до краев от возбуждения.

Долив остатки в свою кружку, она села напротив Аллин, думая, как начать разговор о прошлом семейства Розье. Но этого не потребовалось.

Аллин сделала несколько глотков и свела брови, глядя на рыжую.

— Ведь ты хочешь узнать, почему у меня с братом такие отношения?

Лили подавилась молоком и закашлялась.

— Кхм... эм... ты не обязана мне рассказывать, — поспешила сказать она. — Это твое личное дело...

— Мерлин, Эванс, — закатила глаза собеседница. — Когда ты перестанешь казаться такой милой и правильной? Это просто сводит меня с ума! В такие моменты я начинаю ценить бестолковую болтовню МакКиннон.

Слова протеста застряли у Лили в горле. Да, Розье и МакКиннон не были лучшими подругами, и Аллин никогда не скрывала своего раздражения от вечного щебетания блондинки. Но почему-то это никогда не перестанет задевать Лили.

Эванс заерзала на своем стуле, пока Аллин получала удовольствие от этого зрелища. Ей нравилось ставить людей в неудобное положение. Особенно Лили.

— Что ты хочешь от меня услышать? — спросила Лили, хотя знала ответ.

— Скажи мне это в лицо. Перестань ходить вокруг да около. Твоя любезность может сработать с Марлс, Ремусом, Джеймсом, Питером, но не со мной.

Набрав воздуха в легкие, Лили выпалила свой вопрос:

— Что случилось между тобой и братом? Я умру от любопытства, если не узнаю, — она посмотрела прямо в глаза Розье. Она торжествовала. — Так сойдет?

— Вполне, — довольно сказала девушка. — Только дело тут не только в моем брате. Дело в отце. Ты же знаешь, что мой род чистокровный?

Лили кивнула.

— И знаешь, что почти все Пожиратели — чистокровны. Или же близки к этому.

— Ремус говорил, что некоторые полукровки в глазах Темного Лорда становятся чистокровными...

— Да. Он говорит, что они отчистили свою кровь, уничтожая маглорожденных. Ужасно звучит, правда? Мой отец — был одним из самых первых Пожирателей смерти. Он стоял у самых истоков и мечтал о том, чтобы его дети продолжали его дело, чтобы служба темным силам передавалась из поколения в поколение. Мама покорно молчала, пока была жива. Она была такой же, как мы. Не видела ничего плохого в смешении крови, считала, что так волшебники будут становиться только сильнее. Но никогда не говорила об этом при отце. Когда родился Эван, радости отца не было предела. А когда Эван заявил, что будет идти по стопам отца, наш папаша так обрадовался, что подарил моему братцу дракона. Слава Мерлину, что сейчас этот дракон в Норвегии, — Аллин усмехнулась. — Он и мне обещал подарить что-нибудь эдакое, да вот только мои взгляды на мир не совпадали с их взглядами. Отец стал каждый день кричать на мать, поднимать палочку... — ее голос на секунду сломался. — Говорил, что все это ее дурное влияние и воспитание. Я плакала целыми днями, когда приезжала домой на каникулы. Отец заставлял меня смотреть на то, как мама корчится от Круциатуса прямо за рождественским столом. Эван тогда лишь улыбался, считая отца богом.

Лили почувствовала, как по ее спине прошлись мурашки. Волоски на ее руках встали дыбом, а глаза защипало от подступающих слез. Но перед Аллин нельзя было плакать. Она точно этого не оценит.

— Мама не выдержала такого. Она умерла, когда я была еще на третьем курсе. Отец прислал лишь записку с совой. Всего три слова: «Твоя мать умерла». Тогда я стала совсем чужой в этой семье. Я старалась давать отпор, но по закону мне еще нельзя было пользоваться палочку вне школы. А что может сделать маленькая девочка против злого волшебника? Ничего. Я думала, что в школе буду хоть немного в безопасности, но там меня мучал Эван. Он пробирался ко мне в спальню, накрывал меня подушкой, думая, что я задохнусь во сне, поджидал меня в коридорах, даже ломал мою палочку однажды, чтобы я не могла отразить заклинания. Потом в моей жизни появился Джеймс. Мама хотела, чтобы я вышла за него замуж, но я никогда не смотрела на него, пока она была жива. Да и он не обращал на меня никакого внимания. Потом он просто оказался в нужное время в нужном месте. Обезоружил моего брата, когда тот замахнулся на меня.

— Почему ты никому не сказала?

— Потому что хотела жить. Что бы сделал со мной отец, если бы узнал, что я решила пожаловаться на него? Это страшный человек, и для него чистая кровь важнее родной.

Аллин остановилась, опуская взгляд на кружку в своей руке. В ее лице снова ничего не дрогнуло, вот только Лили все равно чувствовала эту боль за них обеих.

— И однажды Эван выловил меня после Трансфигурации, начал называть меня грязнокровкой, уродкой и предательницей. У него иногда случается такое. Словно в его голову заливают яд, и он начинает нести полную чушь. Я лишь молчала и смотрела на него. Я видела, как в его глазах собирается столько злобы и ненависти ко мне. И вдруг это все взорвалось, и он стал кидать в меня заклинаниями. Я стала кричать от боли, и тогда весь Хогвартс стал свидетелем того, как мой брат, без пяти минут выпускник, смотрит, как его младшая сестра пытается не задохнуться от крови, заполняющей рот. Если бы не Макгонагалл тогда, я была бы мертва.

Она остановилась и посмотрела на Лили. Лицо Эванс было мокрым от слез, но Аллин проигнорировала эти ее эмоции.

— Я боялась возвращаться домой, поэтому до моего совершеннолетия я жила в Дырявом котле под присмотром наших преподавателей. Потом я снова стала сближаться с Джеймсом. Он помог мне снова начать доверять людям. Точнее, доверять ему. А я помогала пережить ему смерть родителей. Мы были вместе, когда наши жизни рушились. И я люблю его. Больше всего в этом чертовом мире.

Лили закрыла глаза, выпуская крупные слезы на свободу. Ее ресницы дрожали, а воздуха было мало.

Все встало на свои места. Эта холодность, эта надменность и отрешенность от всех остальных. Может, Аллин могла бы быть такой же, как Марлс. Часто улыбаться и шутить, быть легкой и искриться от переполняющих ее эмоций. Но судьба решила иначе.

— Мне так жаль, — сказала Лили, вытирая влагу со своих щек.

Ей жаль, что Аллин чуть не убил ее родной брат, что она так рано потеряла мать, что она стала новостью для всей школы, что ей пришлось быть одной.

И как же Лили было жаль, что она так отчаянно любит единственного человека, которому Аллин научилась доверять. Ей хотелось встать на колени перед Розье, хотелось умолять ее о прощении, но она лишь продолжала плакать.

— Оставь жалость себе. Я уже сыта ею, — тихо отрезала Аллин.

Она поставила кружку в раковину, так и не допив свое молоко.

— Спокойной ночи, Лили.

— Спокойной ночи...

Шаги Аллин по лестнице становились все тише и тише с каждым мгновением, сжимая внутренности Лили холодной рукой.

Она не могла так поступить с ней. Даже со своими врагами не должны поступать так, как хотелось бы Лили поступить еще каких-то пятнадцать минут назад.

Весь мир Аллин Розье был заключен в одном человеке, и Лили не имела права даже смотреть в сторону Джеймса.

На кухне вдруг стало очень холодно, словно все тепло утекло через щели в плинтусах. Оставалось лишь обнимать свои плечи и думать о том, что нужно бы идти спать прямо сейчас, пока она не решила, что у Джеймса Поттера получилось каким-то странным, магическим образом создать два параллельных мира. Один из которых — был для нее самой.