Либра (гет)

Вся следующая неделя проходила для Лили почти в лихорадке. Она бегала из кабинета в кабинет, посещала лекции с другими студентами, терпела на себе любопытные взгляды и честно пыталась не строить любопытным ученикам рожицы. Но получалось не всегда.

Когда было совсем плохо, Лили спала до полудня, а потом, собрав свою рыжую копну в растрепанный хвост бежала в Больничное крыло, чтобы проведать Гертруду и принести ей что-нибудь вкусное с обеда в Большом зале.

Лили все поражалась тому, какая Герти маленькая и беззащитная в своей ночной сорочке под двумя одеялами. Совсем неудивительно, что девушка мерзла с такой-то тонкой кожей...

Эванс даже невольно вспомнила слова своего отца, которые она раньше категорически отказывалась понимать: «Есть люди со злыми и добрыми сердцами. А если люди, у которых сердце красивое». Теперь она осознала, что значит «красивое» сердце. Именно такое было у Гертруды. Этот свет внутри делал ее прекрасной, к ней хотелось тянуться. Она излучала чистоту и нежность, присущую только единицам.

Казалось, что за неделю Герти даже немного привыкла к присутствию Лили в своей жизни. Даже мадам Помфри заметила, что Морель стала немного веселее, когда в угрюмые палаты лазарета наведывалось такое яркое солнце, как Лили. Вдвоем девочки пытались разобраться с домашним заданием друг друга. Оказалось, что девчонка знает больше, чем просто «много». Она даже успела научить Лили некоторым хитростям в зельеварении.

Вечером Герти провожала новую подругу грустным взглядом и каждый раз брала с Лили обещание вернуться на следующий день после занятий.

Эммелина, Марта и Ирвин тоже пытались не терять связей с Эванс. На лице у Эмми даже отпечаталась какая-то гордость, когда она уже третий день садилась в библиотеке за стол Лили. Для нее было важно быть приближенной для такой необычной студентки, как Эванс. Ирвин поубавил своей спеси и больше не был похож на оскорбленную королеву, а Марта продолжала оставаться Мартой, замолкая лишь тогда, когда Эмми прожигала в ней дыры своими карими глазами.

Встреча с профессором Слизнортом для Лили откладывалась уже не первый раз. Зельевар наотрез отказался подпускать к котлу ученицу, которая никогда в своей жизни не занималась магией. Лили даже оскорбилась, но быстро уступила такой прихоти старика. Она спокойно сидела на лекциях вместе с второкурсниками и записывала то, чему ее уже научили Марлин и Ремус. Тем не менее, даже конспектирование заумных слов не казалось Лили чем-то занудным, и вскоре девушка поняла, что Зельеварение могло бы стать ее любимым предмет. То ли из-за интересной подачи профессора, то ли из-за того, как он каждый раз смешно фыркает в свои усы, когда его взгляд скользит по Лили за последней партой. Все же было что-то в этом профессоре, что заставило Лили захотеть стать его «перспективным студентом».

Эммелина с замиранием сердца рассказывала Лили о Клубе Слизней, который организовал профессор, и каждый раз сжимала кулаки от досады. Ей так и не удалось попасть в заветный список.

— Я не понимаю, почему он не хочет меня брать! Я всегда получаю отличные оценки, я — староста школы!

— Может, тебе нужно перестать так стараться? — предложила Марта, за что получила снисходительный взгляд.

Вэнс снова вздохнула и посмотрела на Ирвина, который уже закончил со своим ужином и разглядывал свое отражение в серебряной ложке.

— И этот человек значится в Клубе с четвертого курса, — вздохнула Эмми и убрала шоколадного цвета прядку за ухо. — Позор для всего магического сообщества...

Ирвин вернулся в реальность и грозно нахмурился, глядя на подругу.

— Прекрати завидовать, — сказал он слегка высоким тоном. — Просто тебе нужно было родиться в семье чиновника и известной журналистки.

— В этом-то вся несправедливость, — миловидное личико Эммелины исказилось с новой силой. — Слизнорт просто ждет очередной хвалебной статьи о себе в «Магическом Вестнике».

— Да ладно тебе! — подключилась Лили, проглатывая кусок черничного кекса. — Что тебе дадут эти Слизни? Расскажут, как приготовить яд, не оставляющий следов?

— Связи, Лили, — однозначно ответила Вэнс и приподняла свои темные бровки. — Мне бы они пригодились. Я все же собираюсь работать в Министерстве...

Марта вымученно вздохнула, заставляя Эммелину замолчать.

— Можно больше не говорить об этом? Каждый день одно и то же. Просто давайте забудем об этом хотя бы на неделю, — девушка вскинула руки к потолку, покрытому тучами, а потом громко хлопнула по столешнице. — Сегодня пятница! Давайте отвлечемся!

— Я больше не буду пить огневиски, если вы об этом, девочки, — прошептал Ирвин, чуть наклоняясь к своим подругам. — Увольте. В прошлый раз было просто ужасно.

Марта и Эмми прыснули от смеха, а Лили нахмурилась.

— И что же было такого ужасного?

— Если кто-нибудь из вас расскажет, я нашлю на вас проклятье вечных угрей, — пригрозил Ирвин, выставляя свой длинный палец. — Так и знайте.

Лили скорчила ему рожицу, и парень снова продолжил разглядывать себя в ложку.

Сговорившись встретиться в полночь возле входа в гостиную Когтеврана, Лили поспешила в Больничное крыло, где ее уже ждала Герти.

Сегодня она выглядела лучше, чем вчера. Бледные, впалые щечки тронул легкий румянец, а на тумбочке у кровати стояла пустая тарелка лукового супа.

— Отлично выглядишь! — радостно сказала Лили, складывая свои вещи на соседнюю койку.

— Спасибо, — скромно ответила Гертруда и приподнялась на подушках.

Свою любимую пижаму девушка сменила на белую майку, которая даже не пыталась скрыть ее высохшее от болезни тело. Острые плечики, торчащие ключицы и тоненькие ручки. Она была похожа на куклу, и Лили снова восхитилась ее изящностью и красотой.

— Как прошел день? — спросила Морель, когда Лили забралась с ногами на ее кровать.

— Как обычно, — улыбнулась рыжая. — Сегодня Эммелина опять рассказывала мне о Клубе Слизней. Кажется, у нее скоро случится нервный срыв по этому поводу.

Герти прыснула смешком и пожала плечиками.

— Ничего в нем такого особого нет, — честно ответила она. — Я приглашена туда с третьего курса.

Лили даже заерзала на месте от возбуждения.

— Правда?! Почему ты раньше не говорила?

— Не знаю, — скромно ответила Герти. — Просто... я попала туда только из-за того, что мои родители изобрели вакцину от прыгучего лешая. Очень заразная штука среди волшебников. Если вовремя не остановить, может и до смерти человека довести.

— Наверное, это большой прорыв.

— Да. Колдомедицина вышла на новый уровень. Особенно на моей родине, во Франции. Родители отправили меня сюда незадолго до одиннадцатилетия. Сказали, что здесь, у моей тети, мне будет лучше. Когда Слизнорт узнал, что теперь в Хогвартсе будет учиться дочь того, кто изобрел настойку Мореля, он чуть из штанов не выпрыгнул, бегая за мной.

Лили засмеялась вместе с Герти.

Казалось, что девушке было больно смеяться, поэтому Гертруда быстро перестала тревожить свою грудную клетку частыми сотрясениями. Она продолжила улыбаться, чтобы не смущать Лили.

— Ты ненавидишь Зельеварение? — понимающе спросила Лили.

— Я терпеть его не могу! — вырвалось у Герти. — Просто мне пришлось знать все тонкости и хитрости, чтобы держать марку.

— Почему тогда не выйдешь из Клуба Слизней?

— Отец очень рад, что меня взял себе в ученики сам Слизнорт. Он отличный учитель. Просто это совсем не мое.

Лили обняла свои колени и опустила на них подбородок, вглядываясь в Герти. Сейчас она была открыта и свободна в своих рассказах. Такой Лили не видела ее с момента знакомства.

— Вот закончишь Хогвартс и будешь делать то, что ты любишь, — с уверенностью заявила Эванс. — Я вот, пожалуй, вернусь в цирк и буду развлекать детей новыми фокусами. Теперь, когда у меня есть контроль над магией, они и вовсе с ума сойдут, когда у них из носа газировка польется!

Герти снова вымученно засмеялась.

— Можно мне с тобой?

Лили нахмурилась, потому что эти слова слишком сильно были похожи на искренний крик о помощи.

— Почему бы и нет? Марго была бы в восторге. Ты бы с легкостью поместилась в какой-нибудь ящик, а я бы вставляла в него шпаги...

Герти недовольно скорчилась.

— Ладно, мы придумаем для тебя что-нибудь другое, — уступила Лили.

Все оставшееся время Герти рассказывала о своем детстве во Франции. О том, как она любила нарезать круги вокруг Эйфелевой башни, как по ночам они с отцом выходили на улицы и разглядывали яркие вывески. Она даже рассказала о том, как ездила верхом на местном ипподроме.

Слушая все это, Лили не понимала, как та бойкая, полная жизни девочка превратилась в измученную болезнью девушку. Рассказы о беззаботном детстве совсем не вязались с обликом угасающей свечки.

Ближе к полуночи Герти отключилась, чтобы смотреть свои беспокойный сны, а Лили тихо выскользнула из лазарета, чтобы лишний раз не привлекать внимание мадам Помфри. Целительница и без того слишком расщедрилась, позволяя Лили оставаться с Герти столько, сколько им захочется.

Не без помощи карты Мародеров Лили поднялась в башню Когтеврана и изумилась, глядя на дверь без ручки. Бронзовый молоток в форме орла призывно блеснул в свете желтых факелов. Недолго думая, Лили схватила его и постучала, в надежде, что после этого ей откроет кто-нибудь из новых друзей.

Но вместо ожидаемых лиц Марты, Эмми и Ирвина, раздался певучий голос:

— На какой вопрос нельзя ответить «нет»?

За какое-то мгновение Лили была сбита с толку. Странный вопрос звучал у нее в голове, отдаваясь эхом, пытаясь найти правильный ответ.

— Простите? — неуверенно переспросила Лили, все еще надеясь, что голос оказался лишь плодом ее воображения.

— На какой вопрос нельзя ответить «нет»? — все так же бесцветно протянул голос.

— Так, так, так... Эм... На вопросы о... — Лили начала кусать нижнюю губу, осознавая всю серьезность ситуации.

Она даже развернула карту Мародеров, но та не показала ей ничего, кроме ее же точке на карте, а через стену от нее кучу таких же точек с именами когтевранцев.

— Я убью вас! — в сердцах крикнула Лили, представляя, как будет ругаться на забывших о ней ребят.

Рыкнув еще раз, морщинки на лице Лили разгладились, и она снова взглянула на бронзового орла.

— «Вы живы?», — спросила Лили, пристально глядя на молоток.

Дверь перед ней растворилась, пропуская в просторную гостиную с круглыми стенами. Лили приоткрыла рот, подняв взгляд к потолку, усеянному звездами. Синий шелк занавешивал арочные окна с рунической резьбой по краям, диваны и подушки с символикой факультета, растопленный камин и гул разговоров...

— Лили! — в искреннем шоке воскликнула Эмми, поднимаясь с подлокотника кресла. — Прости, мы совсем забыли!..

— Ничего, — отрезала Лили, уже забыв, что хотела скрутить Эмми шею за такое пренебрежение. — С кем не бывает.

— Ты отгадала загадку? — удивленно спросила Вэнс, словно с трудом верила в то, что кто-то, кроме истинных когтевранцев, может попасть в их гостиную.

— Это было не так уж и сложно, — пожала плечами Лили, отрываясь от созерцания красоты гостиной.

Веселье в гостиной Когтеврана было в самом разгаре, но даже тогда Лили умудрилась почувствовать некую надменность в развлечениях этих исключительно умных учеников. Ирвин играл с кем-то в шахматы, где вместо фигур были стопки с чем-то прозрачным и чем-то коричневым. Ирвин явно выигрывал, потому что уже пытался предпринять две попытки не свалиться с кресла.

Марта что-то громко рассказывала в кругу других когтевранцев, и они с увлечением слушали ее рассказы. Другие девочки о чем-то шептались с бокалами в руках, парни что-то излишне громко обсуждали, разливая по сторонам огневиски.

— Не так весело, как у Гриффиндора, но мы стараемся от них отставать, — с досадой сказала Эммелина.

Ее большие карие глаза блестели от выпитого алкоголя. Лили еще никогда не видела ее такой легкой и беззаботной. Словно это не Эмми вовсе, а ее сестра-близнец с совершенно противоположным ей характером.

— А кто это? — Лили снова огляделась и кивнула в сторону единственного паренька в дальнем кресле.

— Барти Крауч, — закатила глаза Эмми. — Вечно приходит и портит нам всем настроение своим присутствием. Я уже три раза отправляла его читать в его комнату, но он получает какое-то садистское удовольствия, читая под наши вопли.

— Строит из себя важного, — усмехнулась Лили. — Так, где тут сегодня наливают?

Эммелина тут же просияла и схватила Лили за руку, отводя к столу с многочисленными бутылками.

— Начнем с самого простого, — пробормотала Эмми и с умным видом, выуживая бутылку эльфийского вина.

* * *

Следующее утро Лили просто лежала и стонала. Она даже не помнила, как оказалась в собственной постели.

Почти полчаса она просто лежала и смотрела в потолок, пытаясь восстановить по крупицам прошлую ночь, но выходило не совсем успешно.

Собрав все свои силы в кулак, Лили все же поднялась и сходила в прохладный душ, который почти привел ее в чувства.

Часы уже показывали время после обеда, и она с ужасом поняла, что забыла зайти к Герти пораньше, чтобы продолжить их совместные занятия.

Схватив нужные учебники, Лили понеслась вниз, к Больничному крылу. Уже на третьем этаже дорогу ей преградила тучная фигура профессора Слизнорта. Эванс еле успела затормозить, чуть не выронив охапку свитков и книг на пол.

— Простите, профессор, — выпалила Лили, когда Гораций Слизнорт повернулся к ней с недовольным видом.

— Ах, Лили, это вы, — сказал он так, словно ни капли не удивился, что это именно она чуть было не сшибла его с ног. — Я как раз хотел передать вам одно сообщение вместе с профессором Макгонагалл. Пожалуй, личная встреча даже оказалась как нельзя кстати.

— Слушаю, сэр.

Лили пыталась отдышаться с закрытым ртом, чтобы не уничтожать последнюю симпатию Слизнорта к ней запахом вчерашнего алкоголя.

— Я думаю, что курс лекций для вас может быть закончен. Пора приступать к практическим занятиям. Думаете, вы готовы?

Он пристально смотрел на Лили и шевелил своими моржовыми усами. Слизнорт испытывал ее своим взглядом, и Эванс хотелось разреветься прямо здесь и сейчас. От похмелья, давящего на мозг, от обиды на Слизнорта за такой холодный прием и от дикой усталости, которая за секунду накатила на нее снежным комом.

Но Лили проглотила все это, гордо выпрямляя плечи.

— Да, сэр. Я готова. Я много занималась все это время.

Слизнорт лишь фыркнул и смерил взглядом свою потенциальную ученицу.

— Тогда жду вас в понедельник в своем кабинете. Сразу после обеда. И прошу без опозданий. Зельеварение этого не терпит.

— Хорошо, профессор, — отчеканила Лили.

На лице Слизнорта читались все его эмоции. От возмущения до раздражения.

Лили проводила взглядом зельевара и продолжила свой путь до Больничного крыла.

Открыв двери лазарета, Лили не решилась пойти дальше.

Руки мелко задрожали, роняя учебники и пергаменты на пол. Сердце застряло в горле, заставляя крик остановиться где-то в связках.

У койки Гертруды собрались сразу несколько медсестер во главе с мадам Помфри.

Помощницы держали дергающееся в судорогах тельце Герти. Изо рта по ее щекам девушки стекала склизкая белая жидкость, а маленькие кулачки со всей силы колотили постель и медсестер.

— Герти, — еле слышно пробормотала Эванс, возвращая своему разуму ясность мышления. — Герти!

Мадам Помфри, которая до этого колдовала над больной, бросила грозный взгляд на приближающуюся Лили и взмахнула палочкой. Подхваченная порывом ветра девушка вылетела за дверь, которая тут же захлопнулась перед ее носом с диким треском.

— Герти! — снова истошно крикнула Лили, пытаясь ворваться внутрь, но все было тщетно.

Адреналин колотил в висках. Ей нужно было попасть туда, словно иначе все обернется еще хуже. Понимание, что она ничем не поможет, все не могло добраться до ее сознания. Метания по коридору приостанавливались каждые пять секунд, когда за стеной доносились хрипы и мычания.

Через несколько минут все прекратилось, и слух стала резать отвратительная тишина.

Не решаясь узнать ответ на безмолвный вопрос, повисший в раскаленном воздухе, Лили смотрела на ручку двери. Она знала, что теперь она поддастся, но рвения в разы убавилось.

Когда ладонь Лили повернула круглую ручку, Эванс не надеялась уже ни на что хорошее. Перед глазами застыла картинка хрупкой Гертруды с рвотой на лице и волчьей силой в тощих руках. Лили боялась найти ее такой же. Или того хуже...

Мадам Помфри облегченно выдохнула и строго посмотрела на Лили.

— Иди к себе в спальню, Лили.

— С ней все в порядке? — не слыша вопроса целительницы, пробормотала Эванс.

Ее взгляд скользнул по койке, где теперь спокойно лежала малышка Герти. Ее лицо было чистым, а грудь еле вздымалась от силы ее дыхания. Медсестры склонились над ней, омывая холодными тряпками ее руки, словно труп, и Лили сразу же отвернулась.

— Нам удалось ее спасти. Как и обычно. Все будет хорошо. Ты сможешь навестить ее после ужина...

— Но, мадам Помфри! — продолжала настаивать Лили, уже повышая голос. — Что с ней случилось? Что это вообще было? Она... она умирает?

Последнее слово далось с трудом. Еще одного «умирает» ее сердце больше не выдержит.

Но Поппи слишком однозначно вздохнула и потупила взор.

Женщина поспешила в свой кабинет, а Лили осталась стоять у постели своей новой подруги, не желая прощаться с этой солнечной девочкой.