Много смертей Гарри Поттера (джен)

— Мистер Поттер, — начала профессор МакГонагалл. — Могу ли я поинтересоваться, куда вы дели вашу голову?

Сотрудничество с Уизли оказалось куда более трудным, чем Гарри мог представить. У них был талант использовать старые заклинания на новый лад или даже изобретать свои собственные. И тот факт, что они всего лишь третьекурсники, делал вышесказанное еще более невероятным.

Конечно, многие их проекты не были столь успешными, а вместе с тем и безопасными. И именно по этой причине они сначала экспериментировали вместе или над Гарри. Одни их эксперименты были достаточно болезненными, а другие неловкими. Но почти всегда последствия большинства из них было достаточно трудно обратить вспять.

— Я помогал близнецам Уизли с одним проектом. — сказал Гарри, поморщившись.

Однако этого никто не увидел, ведь его голова все еще оставалась невидимой.

После смешков от слизеринцев Гарри даже почти что обрадовался тому, что выражение его лица осталось скрытым.

— И они, конечно, забыли вернуть ее на место? — в недоумении спросила МакГонагалл.

Гарри начал мотать головой прежде, чем понял, что она все еще невидима.

— Нет, мэм, — сказал он. — Фините инкантатем и другие заклинания не сработали. Близнецы думают, что рано или поздно это пройдет само.

— Это мы еще посмотрим. — самоуверенно произнесла МакГонагалл, вытаскивая свою палочку.

Пока она предпринимала ряд безуспешных попыток сделать его голову видимой, Гарри представлял, что было бы, если бы та так и не вернулась на своё законное место. Ему тогда не пришлось бы полностью прятаться под мантией, а значит, пользоваться ею стало бы намного проще. Однако происшествие явно смутило Гермиону и Невилла, когда они это впервые увидели. Наверняка именно подобное чувство стыда и хотели вызвать Уизли, создав подобную «шапку», способную сделать Гаррину голову невидимой на неопределенный промежуток времени.

Тем не менее, это был лишь один из последних случаев в череде нескончаемых неурядиц, что заставили Гарри задуматься, не получают ли близнецы, случаем, некое садистское удовольствие, наблюдая за тем, насколько много он сможет вытерпеть. А ведь была еще чайная чашка, кусающая за нос. Она со временем стала гораздо более агрессивной, чем планировали близнецы. И ведь они даже никогда не говорили ему, для чего предназначены их творения, наслаждаясь выражением удивления и ужаса на его лице.

Гарри слегка насторожился, когда они подарили ему какую-то простую чайную чашку. Но по-настоящему он забеспокоился, когда она решительно перешла к действиям, напав не только на него, но и на самих близнецов. Кстати, после того случая ему пришлось отправиться в Больничное крыло.

Клыкастые фрисби были почти такими же злобными, как и та чертова чашка. В итоге он пронесся по коридорам, преследуемый одной из них, но, к счастью, Филч поймал его. Отработка, которую он получил, почти что стоила того: ручная уборка Большого зала была явно куда лучше, чем нападение летающего чудовища.

Перчатка с электрошоком была еще хуже. Гарри даже подумал, что ему опять придется повторить год, когда все его тело охватила судорога, и он упал на пол. Ему даже показалось, что сами Уизли были в шоке от подобного результата.

Дошло до того, что он боялся следующих совместных опытов почти так же сильно, как и занятий с Квирреллом. По крайней мере, он хотя бы знал, чего ожидать на уроках злобного профессора.

Хотя бы в отношении практики Уизли сдержали свое обещание. Трижды в неделю они занимались с ним, хоть, как и оказалось, они были не намного сильнее его самого в дуэлях, однако их было двое, и Гарри начал учиться сражаться сразу с несколькими противниками.

Несомненно, это благотворно отразилось на его рефлексах: он научился быть куда более внимательным к окружающей обстановке во время боя. Хоть близнецы и не были достаточно одаренными в боевой магии, они отличались умом и хитростью. Они бились по-грязному.

Их впечатляли его умения, а он в это время совершенствовался. Флитвик уже отмечал, насколько лучше стали его щитовые чары, а Гарри постепенно стал привыкать к тому, что противники будут биться против него, используя все возможные заклинания, даже которые не знает он сам.

А если учесть то, сколько заклинаний, несомненно, знали Квиррелл и Волдеморт, это была именно та тренировка, в которой он нуждался.

Научиться думать на ходу оказалось не так легко, как он полагал ранее. Пожалуй, в этом он был лучше всех своих однокурсников, однако он планировал стать, по крайней мере, не хуже аврора, а это невероятно высокая планка.

Тем временем профессор МакГонагалл непонимающе уставилась на него. Голова Гарри, казалось, по-прежнему упорно не желала появляться.

— Похоже, что нам придется смириться, — сообщила она, затем повернувшись к остальному классу. — Сегодня мы будем работать над трансфигурацией чайных чашек.

Гарри резко вздрогнул, по его коже пробежали мурашки. Он больше не мог смотреть на чайную чашку так же, как и раньше.

К счастью, он раньше уже изучал эту тему, так что все прошло гладко.

* * *

Прошло три дня, прежде чем его голова вернулась в исходное состояние, и Гарри в конце концов обнаружил, что это в какой-то степени было удобно. Ему не нужно было следить за выражением своего лица: можно было хмуриться, морщиться или высовывать язык без всякого опасения того, что кто-то об этом узнает.

Ему даже стало нравиться, что хаффлпаффцы постоянно бросали на него испуганные взгляды, как будто он был одним из новых привидений замка.

Прошло уже немало времени с тех пор, как он мог позволить себе так повеселиться, и он наслаждался этими моментами на всю катушку.

Но все хорошее заканчивается, и утром четвертого дня он увидел в зеркале свое прежнее лицо. Его волосы торчали еще больше, чем обычно, ведь он уже несколько дней не утруждал себя таким орудием пыток, как расческа.

Он недовольно поморщился, а затем принялся за крайне нудное занятие — пытаться привести себя в подобающий вид.

Следующая встреча с Уизли была как раз сегодня, а он так сильно надеялся, что сможет ее отменить, ссылаясь на то, что чары будут конфликтовать друг с другом, но, видимо, этому не суждено было случиться, ведь теперь он выглядел как новенький.

Хоть любовь к Уизли и являлась чем-то невозможным, когда он был постоянным объектом их розыгрышей и опытов, но он уважал их гениальность и знал, что они уважают его.

Неважно, как часто они заставляли его язык вываливаться изо рта, волосы менять цвет или глаза превращаться в щупальца, он продолжал в этом участвовать. Они выглядели так, словно ждали, когда он вот-вот скажет "хватит", однако Гарри не спешил этого делать.

Не каждый их эксперимент был провальным. Магическая расческа, что должна была волшебным образом менять стрижки, работала точно по замыслу. Сначала Гарри боялся, что волосы оживут и нападут на него, но этого не произошло. Вместо этого она действительно позволяла в мгновение ока менять прическу. И тогда они подарили ему свой прототип расчески, обрадованные тем, что он проявил к ней интерес. И Гарри действительно считал, что с ее помощью будет легче замаскироваться, посему держал эту расческу при себе.

Еще был Перуанский порошок мгновенной тьмы. Вообще-то он не был их изобретением, но каким-то образом они нашли поставщика, что согласился его импортировать. У Гарри было достаточно денег, чтобы купить у них немного. И если это может однажды спасти ему жизнь, то оно того стоит.

Гарри не собирался сразу пользоваться волшебной расческой: он берег ее на тот случай, если понадобится использовать этот предмет для маскировки.

Зайдя в комнату, в которой близнецы обычно проводили свои эксперименты, Гарри застонал, увидев, что они странно улыбаются. На полу лежали кроссовки с присосками на подошве.

— Надеюсь, что вы двое знаете какие-нибудь смягчающие чары... — с опаской произнес он.

Сразу стало очевидным, что это, как и большинство изобретений Уизли, будет причинять ему боль и страдания. Гарри мог только надеяться, что через пару лет продукты станут немного безопаснее, потому что сейчас каждый из них — это судебный иск, жадно выжидающий своего часа.

Спустя мгновение, смирившись с судьбой, он начал расшнуровывать свои кеды.

— Знаете, временами я действительно ненавижу вас, ребята, — признался Гарри.

* * *

Несмотря на всю боль, которую причиняли эксперименты Уизли, его дуэльные навыки быстро улучшались под их руководством. Он наконец-то освоил заклинание Акцио, и они научили его использовать его, чтобы наносить неожиданный удар в спину призываемым предметом.

Он также стал учиться следить за тем, чтобы подобная стратегия не была направлена против него.

Выучить Акцио в совершенстве было не очень-то сложно. Он многократно практиковался в нем, до такой степени, что его соседей по комнате стали доставать его попытки призывать предметы с другого конца спальни, вместо того, чтобы встать и взять их самому.

Удивительно, как некоторые волшебники вообще не разучились ходить. Если бы не занятия с Флитвиком и близнецами, Гарри совсем бы не занимался физической активностью. Урок полетов закончился в конце первого занятия, и теперь совсем не было никакого подобия спорта.

Гарри подумывал о том, чтобы начать бегать, однако не мог найти такое место, где можно было бы заниматься без опаски вдруг оказаться в ловушке. Тренажеры или рукопашный бой мало что изменили бы. Даже магловские солдаты уделяли совсем немного времени обучению рукопашному бою, потому что для них главным всегда было оружие.

А для каждого волшебника палочка — и есть его оружие.

На самом деле, вероятно, Гарри стоило бы научиться вырываться из захватов и, возможно, освобождаться от веревок, хотя большинство волшебников чаще использовали магию.

Больше всего он огорчался тем, что, потеряв палочку, он становился беспомощным. Он обратился к Флитвику с просьбой научить его беспалочковой магии.

— Творить чары без помощи палочки гораздо труднее, — объяснял Флитвик. — И это не особенно эффективно для действительно мощных заклинаний. Большинство волшебников не утруждают себя подобным.

— Я хочу научиться применять беспалочковые Акцио и Фините Инкантатем, — нахмурился Гарри.

— Едва месяц прошел с того, как ты кое-как научился использовать Акцио, — возразил Флитвик. — И вообще-то его изучение начинается с четвертого курса.

— Но Финиту-то мы в этом году изучаем. — заметил Гарри.

— Проблема заключается в том, что для эффективного использования Фините инкантатем требуется такая же вложенная сила, что и для заклятия, которое вы обращаете вспять. Однако когда вы без палочки, любое сотворенное заклинание отнимает в разы больше сил. Именно поэтому к такому методу прибегают только по-настоящему могущественные волшебники.

— Но можно мне хотя бы попробовать? — поинтересовался Гарри, ведь для него возможность вернуть палочку в настоящем бою могла иметь огромное значение, как и возможность снять с себя заклинание при похищении. Это могло спасти ему жизнь.

Флитвик с минуту пристально смотрел на него, а затем качнул головой.

— Я бы в жизни не согласился, если бы это был кто-нибудь помимо вас. Мы можем попробовать, но, честно говоря, не сильно верится в ваш успех. Тем более, по-моему, вы еще слишком молоды.

В течение следующих полутора месяцев казалось, что Флитвик был прав. И это невзирая на то, что Акцио Гарри становилось все сильнее и сильнее, притягивая к себе объекты размером с одного из близнецов Уизли, со все большего и большего расстояния.

Без палочки не происходило вообще ничего, как бы Гарри ни напрягался. Как будто существовал какой-то незримый блок, что не позволял его магии работать без палочки. Гарри расстраивало то, что в недалеком прошлом его стихийные выбросы и вовсе не требовали палочки. Он не мог понять, почему сейчас все иначе.

Гарри продолжал навещать Хагрида, пытаясь наладить с ним отношения, пока в один прекрасный день тот не решил, что якобы Гарри будет неудобно его навещать. Как раз в это же время в помещении стало невероятно жарко. Тогда Гарри и решил, что пробил час.

Он проскользнул в хижину Хагрида, нашел яйцо в камине и наложил на него заклинание Глациус. Это было заклинание, которое он практиковал несколько недель, оно вызвало поток ледяного воздуха, вырвавшегося из палочки. Не вылупившиеся драконы были чувствительны к температуре, и небольшого холода оказалось достаточно, чтобы яйцо погибло.

Гарри некоторое время испытывал угрызения совести, но успокаивал себя тем, что подобное является необходимостью, ведь отправить родившегося дракона было некуда.

В течение следующих двух недель Хагрид был явно убит горем, и Гарри старательно избегал того на протяжении всего этого времени.

Хагрид в этой жизни остался лесничим, и никакого пожара вовсе не было. Все шло своим чередом, и никто из преподавателей или других студентов не заметил, что мир совсем немного изменился.

Вскоре после этого Гарри возобновил свои визиты к Хагриду, и когда великан упомянул о том, что в лесу находят мертвых единорогов, Гарри понял, что время снова догнало его.

Хагрид как-то рассказал о проклятии, что поражало тех, кому доводилось пить кровь единорога. Это заставило Гарри задуматься о том, насколько отчаянно Квиррелл стремился выжить. Он смутно вспомнил о том, что Квиррелл и Дамблдор о чем-то спорили, и у него сложилось впечатление, что Квиррелл жаждал способа получше сохранить собственную жизнь.

День, когда Гарри наконец-то удалось левитировать перо в воздухе без палочки, он решил отпраздновать. Беспалочковая магия, как он выяснил, была похожа на езду на велосипеде без участия рук. Она позволяла многое, но доставалось это ужасным трудом.

Тем временем, тренируясь снова и снова, ему удавалось поднимать чуть большие грузы — почти что полтора фунта. Легче от этого не становилось, но Гарри продолжал прилагать всё больше усилия, ведь от всего этого зависела его жизнь.

Уизли часто шутили, наблюдая за его тренировками, но Гарри просто работал все усерднее и усерднее; его чувство, что время куда-то уходит, становилось все более сильным с каждым днем.

Его план проследить за Квирреллом не удавался: каждый день он находил какие-то отговорки, чтобы не следовать за ним. И тот факт, что тот не собирается нападать на него до конца семестра, делал все еще более неприятным.

Гарри стал читать наперед на уроках. По возможности старался не замечать Квиррелла. Иногда он чувствовал боль в шраме, когда находился с ним в одной комнате, но все еще старался не отвлекаться от уроков.

Его ненависть к нему не изменилась, но на этот раз ему лучше удавалось ее скрывать. В прошлый раз он поступил глупо, зазря рискнув.

Его навыков скрытности просто не хватало, чтобы подкрасться к нему. В конце концов, он решил наблюдать и выжидать, не оставляя одержимому ни малейшей возможности застать его врасплох.

* * *

В свой прошлый раз он не смог пройти все экзамены на отлично. Однако теперь, когда он прошёл весь материал уже дважды, только история магии показалась Гарри немного сложноватой, поскольку он никогда не уделял ей должного внимания. Тем не менее, Гарри подозревал, что даже по этому предмету он получил балл выше, чем многие его однокурсники. По крайней мере, если судить по выражениям лиц некоторых слизеринцев.

Гарри получил записку от Гермионы и Невилла, в которой они просили его прийти в библиотеку. Он ускользнул от своих сокурсников после ужина. Гермиона искала информацию о том, в чьих семьях имеются Пожиратели смерти. Гарри было любопытно узнать, кто из слизеринцев с большей вероятностью захочет причинить ему вред.

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, он снял мантию, как только добрался до библиотеки.

Обстановка в ней была на редкость тихой. В это время, после экзаменов, никто особо не утруждал себя чтением. Большинство студентов были были заняты празднованием окончания экзаменов. Это было самое подходящее время для встречи с ребятами, ведь вокруг никого не было.

Гарри почувствовал беспокойство, когда вошел в библиотеку. Нигде не было видно мадам Пинс. На секунду он подумал, что она, возможно, празднует вместе со всеми, но казалось маловероятным, что Пинс может оставить библиотеку без присмотра. Гарри настороженно, медленно шагая среди книжных стеллажей, искал Гермиону, Невилла или хоть кого-нибудь.

Гарри едва заметил шевеление справа. Какое-то странное чувство заставило его пригнуться, и спустя мгновение заклятие пролетело над его головой. 

Квиррелл поджидал его.

Гарри нырнул за ближайший из больших столов и схватился за мантию-невидимку, прикрываясь, хоть он и почувствовал, как стол содрогается от заклинания.

Очевидно, что записка была не за авторством Гермионы. Да, почерк был похож; скорее всего Квиррелл при помощи магии заставил Гермиону написать ее, а затем забыть.

Гарри встал, закутавшись в мантию, и тихо побежал, несмотря на то, что стол позади взорвался. У него не осталось никаких сомнений в том, что Квирреллу удалось изолировать все звуки, исходящие из библиотеки, так что необходимо было выбраться оттуда до того, как Квиррелл убьёт его.

Гарри почувствовал, как нечто будто бы ужалило его в ногу, и та начала неметь. Чёрт, его ноги не были прикрыты плащом, пока он бежал.

Он скривился, нырнув за книжный шкаф, присел, а затем заметил, что Квиррелл быстро приближается к нему.

— Акцио книжный шкаф, — прошептал он, указывая палочкой на самый большой позади Квиррелла. Это был явный предел его возможностей, так что он покачнулся, однако этого хватило, чтобы книги градом посыпались на противнику голову, и тот рухнул на пол.

Гарри, прихрамывая, устремился к книжному шкафу.

В честном бою он бы в жизни не одолел Квиррелла, но Гарри никогда не верил в то, что бой должен быть честным. Атаковать Квиррелла в таком состоянии казалось единственным верным решением. 

Придя к тому самому месту, Гарри вдруг понял, что Квиррелл пропал. Внезапно испугавшись за собственную жизнь, Гарри внезапно побежал, прочувствовав, как всё его тело замерзает.

Он упал, не в силах остановить падение.

Квиррелл неожиданно появился перед ним, схватив его за мантию.

— Какая занимательная вещица, — холодно протянул он, стянув мантию с плеч Гарри, даже не потрудившись прикоснуться к нему самому.

Он вырвал палочку из застывшей хватки и кинул ее в свой карман. Мгновение спустя Гарри почувствовал, что взлетает в воздух. Квиррелл осторожно накинул на Гарри мантию так, что никто не смог бы увидеть его, летящего позади

— Нам нужно завершить небольшое дельце, — сказал Квиррелл без малейшего заикания.

Когда Гарри почувствовал себя летящим по коридорам Хогвартса, он все задавался вопросом, где же он ошибся на этот раз.

Чуйка подсказывала: что ни случится в этот раз, это будет невероятно больно.