Много смертей Гарри Поттера (джен)

Ночью ученики Дурмштранга покинули Хогвартс.

Никто, в общем-то не удивился, ведь после смерти их чемпиона у них не осталось более причин здесь задерживаться. Если послание предназначалось Каркарову, то он его принял. Отступил обратно, в тайное убежище Дурмштранга, в надежде оказаться за пределами влияния Волдеморта.

Послание остальной части магической Британии оказалось не таким понятным. Министерство решило объявить неисправность цепей результатом не диверсии, а халатности. Похоже, там решили, что выглядеть некомпетентными лучше, чем неспособными предотвратить еще одну атаку.

В конечном счете волшебные газеты все равно заходились в криках, и, по словам Сириуса, обычные маги не слишком-то радовались случившемуся. С этой точки зрения саботаж вышел весьма эффективным. Теперь Скримджер выглядел слабым, что, пожалуй, являлось частью общего плана.

Гарри полагал, что Седрик и Флёр могут отказаться продолжать состязание, несмотря на последующее наказание со стороны магического контракта. Тем не менее, три дня спустя они снова оказались на поле, встречаясь лицом к лицу со своими драконами.

Флёр выступала первой. Бледная, но все равно прекрасная. Несмотря на цвет лица, выглядела она довольно собранной, и Гарри обнаружил, что восхищен ее храбростью. Флёр вышла навстречу смерти, без какого-либо утешения, что сможет перезагрузить время, если выйдет не так, как она хотела, да и особой силой она не блистала.

Ей потребовалось все мужество, чтобы горделиво стоять под взглядами сотен зрителей и не удрать поспешно прочь, но она справилась.

Гарри подыскал местечко с противоположной стороны трибун, достаточно близко к выходу, чтобы иметь возможность легко выскользнуть и выбежать на поле, если вдруг что-то произойдет. Он не собирался больше допускать смертей дорогих ему людей, не тогда, когда он мог вмешаться и помешать.

У него имелся план, как разобраться с драконом Флёр. Флакон с арахисовой пастой лежал в кармане, Гарри прикупил еще порошка тьмы и даже фейерверков Уизли и спрятал все это добро под мантией.

Когда дракон приподнялся на задних ногах, Гарри напрягся, готовый прыгнуть и промчаться по ступенькам, выбежав на поле.

Но вместо этого Флёр начала танцевать.

Завораживающее зрелище. И Гарри обнаружил, что расслабляется, практически вопреки самому себе. Ничуть не похоже на тот танец на Святочном балу, сейчас Флер двигалась медленно и чувственно, и Гарри заметил, что все мужчины среди зрителей завороженно следили за ней.

Толпа сидела предельно тихо. После катастрофы, случившейся всего три дня назад, такое не удивляло, но танец Флёр дополнительно обеспечил тишину.

Дракон выглядел таким же завороженным, как и все остальные, хотя вообще и не должен был, раз уж на поле находилась самка, но Флёр двигала палочкой в такт танцу, и ее магия, скорее всего, помогала в данном вопросе.

Вскоре Гарри осознал, что Флёр медленно продвигается вперед, не прерывая танца, из стороны в сторону, но все же постепенно все ближе и ближе к драконице с каждым шагом. Когда Флёр вошла в зону досягаемости драконицы, Гарри обнаружил, что не способен вдохнуть.

Любой промах сейчас мог закончиться катастрофой. Толпа коллективно задержала дыхание, но драконица просто сидела и смотрела на Флёр с интенсивностью кота, наблюдающего за жертвой.

Флёр крутанулась, и Гарри задумался, как же она достанет яйцо, но все необходимые движения оказались частью ее танца. Достаточно было секунды, чтобы вывести драконицу из транса, но она из него так и не вышла.

Не допустила Флёр и ошибки Крама. Даже выйдя за пределы досягаемости драконицы, она продолжала танцевать. Продолжала, пока не оказалась на самом краю поля, где и скрылась в палатке чемпионов.

Когда она исчезла из вида, на некоторое время повисла тишина, и затем толпа взорвалась ревом одобрения. Никто не ожидал именно такого представления, но исполнение вышло мастерское.

Пускай Дамблдор и заменил Каркарова за столом судей, но нелегко будет Седрику превзойти подобное, ведь представление Флёр вышло безупречным.

Вышла заминка, пока совещались судьи, но затем они вскинули таблички, демонстрируя баллы Флёр.

Все судьи поставили высшие оценки.

Гарри видел, как она стоит, раскрасневшаяся от победы, вспотевшая, но на ней даже пот выглядел прекрасно, и вокруг нее роилась толпа поклонников. Часть Гарри хотела подойти к ней, поздравить с таким выступлением.

К несчастью, в этой реальности они оставались незнакомы. Гарри подозревал, что вид ее безразличия в его адрес окажется болезненнее, чем он предполагал, в общем, лучше оставаться в стороне. В любом случае он именно так и собирался поступить с самого начала.

Двадцать минут потребовалось толпе, чтобы успокоиться, и настал черед Седрика. В прошлый раз он не участвовал, так что Гарри не знал, чего от него ждать.

Седрик поднялся, и, пускай Флёр и выжила, все равно, чтобы встать перед драконом, требовалась храбрость. Люди считали хаффлпаффцев слабыми, теми, кому нечего предложить, но Кубок выбрал Седрика из всех, бросивших заявки, из всех Домов Хогвартса.

Седрик постоял секунду и затем указал палочкой на камни, валявшиеся на поле. Взмахнул палочкой и произнес слова, которые Гарри не расслышал из-за перешептывания зрителей. Мгновение спустя камень сдвинулся и изменился, превратившись в волка в натуральную величину.

Седрик не остановился. Он изменил следующий камень и за ним еще один; остановился он удовлетворенно только после того, как превратил шесть камней в волков.

По его команде волки помчались вперед на драконицу.

Та дыхнула огнем, но волки оказались быстры и уклонились. Они стремительно окружили драконицу, и находившиеся за ее спиной нападали, тогда как волки впереди оставались вне досягаемости клыков и когтей.

Седрик тем временем двигался, практически вжимаясь в стену. Прикладывал все силы, чтобы вести себя тихо и остаться незаметным.

Драконица, кажется, его не замечала. Все ее внимание поглощали назойливые вредители, окружившие драконицу. Она сумела развернуться и схватила одного из волков, швырнула его о стену, и брошенный взвыл в полете. Он упал и остался лежать неподвижно, пока остальные пятеро продолжали нападать на драконицу.

Седрик уже практически достиг границы досягаемости драконицы на пределе натянутых цепей.

Гарри не особо хорошо знал Седрика, но и его гибели допускать не собирался. Хотя Гарри не знал, сможет ли что-то сделать с такого расстояния. Единственной надеждой оставалось то, что усмирители драконов окажутся подготовлены лучше, чем в тот раз, когда драконица Гарри вырвалась на свободу.

Основываясь на том воспоминании, которым поделился Гарри, Дамблдор заменил часть бригады усмирителей. Директор никому не рассказал о причинах, но Гарри надеялся, что эта группа окажется хоть немного более компетентной, чем предыдущая.

Седрик едва уловимо повел палочкой, и атаки волков усилились. Седрик ступил в пределы досягаемости драконицы и начал незаметно продвигаться к яйцам.

Поначалу драконица, занятая волками, даже не замечала его. Но все же, когда Седрик схватил золотое яйцо, она оцепенела и развернулась к нему.

Огонь промчался над Седриком и яйцами, но он успел наколдовать чары замораживания пламени. Тем не менее, прослышав о том, что случилось с Крамом, Седрик не прекращал двигаться. Под прикрытием пламени он побежал, и к тому времени, когда драконица закончила выдыхать огонь, преодолел половину ее радиуса досягаемости.

Драконица рванула вперед, и Седрик уклонился. Перед ним выпрыгнул трансфигурированный волк, и зубы драконицы вонзились в него вместо Диггори.

Она выплюнула волка, пытаясь достать Седрика до того, как тот выбежит за пределы длины ее цепи, но все равно опоздала.

Он не останавливался и продолжал бежать до самой палатки чемпионов, но толпа все равно ревела.

Независимо от оценок, в глазах школы он являлся чемпионом. Вспышки света от фотоаппаратов, и Гарри знал, что Седрик окажется на первых страницах газет.

По мнению Гарри, как Флёр, так и Седрик являлись чемпионами.

Гермиона, сидевшая рядом, пошевелилась. Со времен катастрофы три дня назад она вела себя необычно тихо. По словам Невилла, Гермиону преследовали ночные кошмары о смерти Крама.

Гарри не знал наверняка, успел ли в этой временной линии подкатить к ней Виктор или нет, но подозревал, что все же подходил. В таком случае, смерть кого-то, кого она только начала узнавать, вызвала шок у Гермионы.

Гарри из собственного опыта знал, как тяжело терять дорогого тебе человека, но не знал, как ее утешить. Опыт подобных утешений у него отсутствовал напрочь.

Кажется, она не хотела об этом говорить, и Гарри мог понять такое желание, поэтому не давил на нее. Как подозревал Гарри, она даже не знала, что он знает о ее общении с Крамом, ведь в этой версии событий у самого Поттера отсутствовали причины для подобной осведомленности.

Легче ничего не говорить и посмотреть, как все развернется, пускай Гарри и тревожился, что принял не самое лучшее решение. Не у каждого имелся его опыт травм, и не все справлялись с ними так хорошо, как он.

— Нам следует идти, — тихо сказал он Гермионе.

Она просто сидела молча некоторое время. Выглядела Гермиона так, словно погрузилась в раздумья. Наконец, она подняла на него взгляд и взяла Гарри за руку.

— Я боялась, что все повторится, — сказала она.

Гарри кивнул.

— Думаю, все боялись.

От толпы исходило ощутимое чувство облегчения. Люди переговаривались возбужденно, и Гарри полагал, что сегодня вечером, независимо от оценок, с Седриком будут обращаться как с королем.

Судьи посовещались, и вскоре объявили свои оценки. Не так хорошо, как у Флёр, но все равно высокие.

Несмотря на это, зрители наградили Седрика одобрительными возгласами и аплодисментами.

Гермиона стиснула руку Гарри и не отпускала, пока они выбирались с трибун и возвращались к Хогвартсу.

* * *

Объявление о Святочном бале восприняли с тем же восхищением, как и в воспоминаниях Гарри, хотя теперь части парочек пришлось измениться, из-за того, что отсутствовали ученики Дурмштранга.

Девушек, пошедших на бал с учениками Дурмштранга, пригласили другие школьники, и это означало, что тем девушкам, кого эти школьники приглашали в прошлый раз, пришлось искать себе других партнеров, и все это в итоге создало какую-то странную цепную реакцию, которой не предвидел Гарри.

Сам Гарри ожидал, что сможет пропустить бал, в конце концов, он больше не входил в число чемпионов и посещение не являлось обязательным. Он решил, что будет больно наблюдать танцы Флёр и Гермионы с другими, и первым побуждением Гарри стало пропустить бал целиком.

Однако он не учел Гермиону в своих расчетах.

— Я могу научить тебя танцевать, — заявила она.

— Я не пойду, — ответил Гарри. — И я умею танцевать.

— Когда это ты научился танцевать? — спросила Гермиона. — Тебе же, кажется, неинтересно подобное?

Гарри пожал плечами.

— Нахватался там и сям.

— Твои тетя и дядя не того типа люди, чтобы оплачивать тебе уроки, — продолжала Гермиона.

Гарри мало что рассказывал ей о своей жизни дома, не та тема, на которой ему хотелось подробно останавливаться. Но немного все же рассказал и еще часть Невиллу, и они в целом общались. Гермиона прочла между строк и высказала несколько довольно проницательных догадок о том, каковы же его тетя и дядя.

Если бы не преимущество Гарри, то Гермиона стала бы умнейшей среди их ровесников. Ее выбивало из колеи то, что Гарри на первый взгляд даже не учился толком.

Также Гарри не мог поведать Гермионе об ее удовлетворении в тех случаях, когда он проживал год первый раз и наконец-то начинал отставать в учебе.

— Я хорош во всем, — заявил Гарри и широко улыбнулся ей.

Лучше раздражение в его адрес, чем ее тихое и подавленное поведение несколько последних дней.

— Докажи, — потребовала Гермиона.

— Что, прямо здесь?

— Где угодно, — ответила она. — Посреди Большого зала, если хочешь.

Гарри замер в нерешительности. Ситуация складывалась опасная, и Гарри знал о том. Но несмотря на это, он обнаружил, что хочет добиться улыбки Гермионы. Морщинки вокруг ее глаз, не проходившие с момента гибели Крама, беспокоили его сильнее, чем Гарри того хотелось бы.

— Есть местечко получше, — заявил он. — Покажу после ужина.

Редкая для Гарри возможность продемонстрировать кому-то шедевр магии не один раз, а два. Теперь он собирался сделать все правильно, и, если повезет, то Гермиона улыбнулась бы.

День потянулся дальше, а Гарри обнаружил, что пребывает в необычном волнении. В прошлый раз он испортил демонстрацию Выручай-комнаты своей неуклюжей просьбой о свидании, но теперь не собирался так поступать.

После ужина Гарри нашел Гермиону и провел ее по лестницам на седьмой этаж.

— Напротив картины Чокнутого Варнавы⁽¹⁾, — произнес Гарри, взмахивая рукой. — Просто наблюдай.

Он три раза прошелся туда-сюда, сосредотачиваясь на желаемом. Потребовалось время, но дверь появилась.

Гарри взял Гермиону за руку, и они вошли в Большой зал, такой, каким его запомнил Гарри. Стены, покрытые серебристой мерцающей изморозью, сотни гирлянд омелы и плюща, пересекающие звездное небо на потолке.

Сотня столиков, освещенных фонарями, и за каждым места для дюжины человек.

Основным отличием от воспоминания являлось то, что они находились здесь одни, остальные танцующие отсутствовали. Теперь, когда Гарри находился внутри, выглядело все это немного жутковато.

— Как? — спросила Гермиона с пораженным видом.

— Комната может стать всем, чего ты пожелаешь, — пояснил Гарри и взмахнул рукой. — Ты хотела доказательств, что я умею танцевать.

Когда Гермиона вошла в дверь, та исчезла за ее спиной.

Гарри залез в мантию и вытащил музыкальную шкатулку.

— Выручай-комната не создает живого, так что пришлось принести музыку с собой, — сказал он. — Позаимствовал у близнецов.

Вид у Гермионы внезапно стал встревоженным.

— Ты уверен, что тебе не следовало взять шкатулку у кого-то другого?

Гарри пожал плечами.

— Я уже практически переломил в них привычку разыгрывать меня, а если устроят что-то слишком ужасное, то пожалеют о том.

Гарри поставил шкатулку на стол, а Гермиона с подозрением отошла прочь.

Он открыл шкатулку, готовый отстраниться, если бы та взорвалась краской или изнутри выскочило бы какое-то чудовище. К счастью, внутри находилась только балерина. Гарри начал заводить шкатулку при помощи небольшой рукоятки сбоку. Похоже, близнецы просто модифицировали музыкальную шкатулку магглов, что, как подозревал Гарри, являлось незаконным.

Он отступил в сторону, и шкатулка заиграла.

На мгновение Гарри испугался, что Уизли засунули туда сексуальную музыку, дабы подразнить его. Как раз потому, что Гарри не хотел, чтобы они дразнили его или Гермиону, он и не сказал близнецам, зачем именно ему нужна шкатулка.

К счастью, он узнал мелодию: волшебная музыка, которую играли "Странные Сестрички" во время его первого Святочного бала. Гарри подал Гермионе руку.

Пускай по его личному времени и прошло несколько месяцев, но Гарри обнаружил, что не забыл, как танцевать. Слишком уж сильны оказались его воспоминания о Флёр. Так что, взяв руку Гермионы в свою и начав двигаться вокруг зала, Гарри наслаждался ошеломленным видом на ее лице.

Пускай поначалу он и испытывал небольшую неуверенность, но затем все вернулось, и чем дольше они танцевали, тем естественнее он двигался.

Также и танец с Гермионой казался более естественным. Возможно, повлиял тот факт, что на него не глазели сотни людей, а может, его просто не подавляла природная харизма Флёр.

Танец вышел расслабляющим и, пожалуй, даже слегка веселым, и в своей жизни Гарри редко испытывал подобное.

Когда песня завершилась, он широко улыбнулся Гермионе.

— Видишь? Я же сказал тебе, что хорош во всем.

— Где это ты научился танцевать? — спросила она.

Гарри пожал плечами.

— Нахватался там и сям.

— Но зачем? — изумилась Гермиона. — Ты не учишь ничего, что не улучшало бы твои навыки бойца.

Гарри внимательно посмотрел на нее.

— Считаешь меня лентяем?

— Да, — ответила Гермиона. — Если дело касается сражений или чего-то, что ты счел полезным, то ты превращаешься в одного из самых упорных трудяг, каких я только видела в жизни. Если же считаешь, что это тебе не пригодится, то становишься ленив, как Рон Уизли.

— Эй! — воскликнул слегка уязвленный Гарри. — Не сравнивай меня с ним!

Правда заключалась в том, что иногда он восхищался тем, что слышал о легендарной праздности Рона. Тот, казалось, никогда не открывал книг и знал, как наслаждаться жизнью так, как никогда ей не наслаждался сам Гарри.

Приятно было бы стать таким же беззаботным и не думать ни о чем. Гарри так часто волновался о будущем, что у него не выходило жить настоящим.

— Уделяй внимание истории магии или астрономии, и я может быть, изменю свое мнение, — заявила Гермиона.

Гарри поморщился.

— Не уверен, что смогу вынести еще одно восстание гоблинов или еще одно разглядывание лун Юпитера.

Дела обстояли еще хуже, чем считала Гермиона. История магии навевала скуку и во время первого раза. На второй раз скука просто убивала. То же самое относилось и к астрономии.

Гермиона заколебалась на мгновение.

— Пойдем со мной на бал.

— Чего? — изумленно переспросил Гарри.

— Меня никто не приглашает, и я правда хочу туда сходить.

В первый раз на своей памяти Гарри не нашелся, что сказать. Он прибег к похожей тактике, когда приглашал ее на бал, и Гермиона отказала ему. Теперь она говорила то же самое, и он даже не мог отпустить ремарку о лицемерности ее слов, так как Гермиона не помнила прошлого раза.

— Я собирался съездить домой на каникулы, — сообщил Гарри. — Ты без проблем найдешь себе кого-нибудь для бала. Поверь мне, я видел, как часть парней смотрит на тебя.

— Тебе же не нравится твоя семья, — указала она. — Правда. Ты едешь домой лишь затем, чтобы избежать бала. Почему?

Гермиона достаточно хорошо знала Гарри, чтобы видеть его насквозь, по крайней мере в данном вопросе. Гарри осознал, что следовало бы придумать отговорку получше.

— С кем бы я ни танцевал, этот человек окажется в опасности, — объяснил он. — Так что для всех будет лучше, если я просто пропущу.

— У меня и без того уже мишень на спине, три раза, — сказала Гермиона. — Я твой лучший друг... магглорожденная и превосхожу всех полукровок и чистокровных в школе, за исключением тебя.

Гарри уставился на нее. Он всегда считал, что она поддакивала его паранойе, как и всему остальному.

— После того, как Виктор... я много думала о тех случаях, когда ты оказывался прав, — пояснила Гермиона. — Ты оказался прав насчет нападения дементоров, тролля... насчет большинства случаев, по правде говоря.

— Пускай я и готов первым признать, что всегда прав, — отозвался Гарри, — но почему ты заговорила об этом именно сейчас?

— Если ты прав насчет всего происходящего, то, что случится, если ты уедешь, а я останусь? — спросила Гермиона. — Ведь это будет превосходная возможность убить одну ведьму двумя камнями⁽²⁾?

Мастерская манипуляция. Сыграть на его паранойе и чувстве верности. Правда заключалась в том, что с ним или без него, но дома ей угрожала большая опасность, чем в школе. Проблема заключалась в том, что Гарри не понимал действий Волдеморта и что именно тот затеял, и в словах Гермионы вполне могла оказаться доля правды.

— Хорошо, — скрепя сердце ответил Гарри. — Я пойду с тобой.

Его не покидало ощущение, что он об этом пожалеет.

1) Barnabas the Barmy — он же Варнава Вздрюченный/Глупый в переводах РОСМЭН

Вернуться к тексту

2) Оригинал kill one witch with two stones — перефраз поговорки kill two birds with one stones — убить двух зайцев одним ударом или, буквально, убить двух птиц одним камнем. С учетом чувств Гарри к Гермионе, правильный перефраз поговорки звучал бы как "Убить двух волшебников одним ударом", подразумевая, что ее убийство выбило бы Гарри из колеи, он бы побежал мстить и погиб

Вернуться к тексту