Много смертей Гарри Поттера (джен)

Мрачная физиономия Дадли была в той же мере отличным подарком, в какой им был кексик прямо перед Гарри. Он перевёл взгляд на мисс Харпер, которая была моложе остальных учителей, и он всегда считал, что она довольно симпатичная, но сейчас мисс Харпер казалась ему ослепительной.

Это был всего лишь небольшой кексик с торчащей из него свечкой, но Гар­ри до этого еще никто не дарил подарки. Правда, однажды тётушка презентовала ему грязный носок, но потом, передумав, вырвала несостоявшийся подарок из его рук.

Гарри упорно боролся с соблазном сгорбиться над кексиком, чтобы защитить его. Если бы Дадли не было в толпе позади, Гарри бы все равно испытывал подобные эмоции, несмотря на то, что он видел, как мисс Харпер подходила к детям, которые так себя вели.

Тот факт, что она вспомнила о его дне рождения, был почти таким же потрясающим, как и сам кексик. Она не обделяла вниманием других детей, но почему-то Гарри думал, что его день рождения пропустят так же, как это было принято у Дурслей.

Гарри понимал, что сравнивая с огромным тортом и потрясающей воображение горой подарков, что Дадли получал каждый год, такое празднование было довольно жалким, но это понимание ничуть не портило его настроения.

Пока дети вокруг него пели в равнодушно-бессвязной манере, Гарри не мог отвести взгляда от учителя. По ней было видно, что ей скучно. Но другие учителя даже не пытались запомнить дни рождения каждого ученика. А она запомнила даже день рождения Гарри, чего никто другой для него никогда не делал. Мисс Харпер ещё никогда не была так прекрасна, как сейчас, а Гарри не знал, было ли это чувство в его груди чем-то вроде влюблённости.

* * *

Гарри почувствовал толчок сзади, вынудивший его упасть на одно колено. Просветление, в котором он провёл весь день, наконец, погасло. Обернувшись и увидев Даддли с его компанией, Гарри даже не удивился. Лицо кузена побагровело. Гарри знал, что расплаты было не избежать, лишь надеялся на отсрочку — он был бы рад провести ещё немного времени, словно обычный ребёнок с нормальным днём рождения, даже если это просто фантазия.

— Это за то, что съел мой кексик, ненормальный! — проворчал Дадли.

Гарри хватило одного взгляда на кузена и его прихвостней, чтобы принять самое правильное решение. Он схватил рюкзак и побежал изо всех сил, и ещё до того, как Дадли смог что-либо сказать или сделать, Гарри уже был вне его досягаемости.

Как бы он ни ненавидел любимую игру Дадли — охоту на Гарри — стоило признать, что именно она сделала его быстрым и ловким. Угроза немилосердной трепки была более чем достаточной мотивацией для старательного обучения. К несчастью, другие дети учились так же быстро. Оторвавшись, Гарри заметил, что его уже поджидают новички, которых Дадли, видимо, рекрутировал в свою банду совсем недавно. Новенькие ещё не выучили трюки Гарри, чем тот и решил воспользоваться, проскользнув между ними. Дальше дело оставалось только за скоростью и выносливостью.

Иногда Гарри подозревал, что только эта игра позволяла Дадли не разжиреть настолько, чтобы полностью потерять способность к передвижению. Как бы то ни было, кузену, который всегда плёлся в конце группы, оставалось только рассчитывать на других в нелёгком деле поимки Гарри.

Другое преимущество роли дичи на «охоте» заключалось в том, что Гарри выучил окрестности как свои пять пальцев. Он знал каждый короткий путь и тёмный закоулок между школой и домом. И теперь Гарри знал, что прятаться всегда рискованно: лучшие места для пряток, к сожалению, имеют лишь один выход, и, если всё-таки Гарри попадётся, то окажется в настоящей западне.

Гарри не мог рассказать всё взрослым: они никогда ему не верили, а после побои возобновлялись, но только теперь с удвоенной силой. Они всегда говорили, что он притворяется, играет или ищет внимания. Гарри выругался под нос при виде трёх мальчиков, которые внезапно показались со стороны боковой улицы, заблокировав ему путь к отступлению. Мальчишки ездили на велосипедах и не давали возможности прошмыгнуть мимо. Поттер юркнул за куст, молясь, чтобы те его не заметили.

Из своего укрытия Гарри заметил, что действия преследователей систематичны. Они пытались угадать, куда он мог подеваться, и прочёсывали кусты.

Даже когда Гарри ускользнул, он мог слышать крики с другого конца аллеи.

Они окружали его со всех сторон. Гарри знал, что рядом есть забор с незакреплённой рейкой на нём; пространства между досками было немного даже для его тщедушного тела, но никто из преследователей определённо не смог бы туда протиснуться.

Поттер понятия не имел, что по ту сторону забора, но времени на сомнения у него совсем не осталось. Гарри устремился к спасительному заграждению, выдернул доску и отложил её в сторону. Протиснуться оказалось ещё тяжелее, чем он ожидал, но перекинув рюкзак и выдохнув изо всех сил, Гарри смог, наконец, пройти через ограду. Он обернулся, быстро приделывая доску на её законное место. К счастью, никто не заметил его манипуляций, потеряв его из виду.

Заслышав шаги и возбуждённые возгласы своих преследователей, Гарри задержал дыхание. Голоса мальчишек по ту сторону ограды слышались странно приглушенными. Несмотря на это, Гарри всё ещё еле дышал, когда они переворачивали старые ящики и пытались заглянуть за каждый подозрительный угол. Он позволил себе отдышаться только после того, как преследователи, разочаровавшись в сегодняшней охоте, покинули улицу.

Он прислонился лбом к забору, прикрыв глаза на долгие несколько секунд, в ожидании пока пульс, что бил набатом в ушах, не замедлится. После Гарри открыл глаза и осмотрелся вокруг, оценивая своё временное убежище.

Зажатый между кукольными домиками, перед Гарри возвышался грандиозный дом. Неподчиняющийся законам физики, он выглядел как творение безумца. Второй этаж был больше первого, но меньше третьего. Создавалось впечатление, что дом строился частями, у каждой из которых был свой неповторимый архитектурный стиль.

Гарри не понимал, как он раньше мог не заметить этот дом, ведь у того было как минимум четыре этажа. Это строение должно было быть заметно за кварталы отсюда, как были видны старая церковь или школа.

Почему-то Гарри не обращал на него внимания раньше.

Воздух вокруг был заполнен загадочным туманом, которого Гарри ещё не приходилось видеть раньше. Мгла красила небо в красный, а всё внутри производило зловещее впечатление.

Гарри чувствовал себя даже неловко от того, как сильно его манил этот загадочный дом. Словно ведьмин пряничный домик из книжки, которую Дадли выбросил, когда они были совсем маленькими.

В любом случае, он не мог сейчас уйти: должно пройти время, прежде чем преследователи устанут и разойдутся по домам. Будто сам не свой, Гарри медленно шёл к дому, позабыв свой рюкзак, который остался лежать, прислонённый к ограде. Лишь достигнув заднего крыльца, он понял что делает, но было уже поздно.

Задняя дверь отворилась, и старый мужчина с жёлтыми, похожими на паклю волосами, вышел наружу. В руке он держал какую-то палку.

Слезящиеся с пожелтевшими белками глаза мужчины были направлены на Гарри, а затем на его лоб.

Поттер не понимал, почему так много людей узнавало его шрам на лбу, но так было всю его жизнь. Обычно такие люди кланялись ему, несмотря на то, что дядя и тётя поспешно уводили Гарри прочь. Этот мужчина не поклонился — он улыбнулся, обнажая в невесёлой улыбке частично отсутствующие зубы.

— Поттер? На моем крыльце?

Старик мерзко хихикнул.

Гарри внезапно осознал, что медленно пятится назад. Незамедлительные побои Дадли и его дружков сейчас не казались чем-то значимым.

— Ну что же ты, не уходи, малыш — веселье только начинается! — человек поднял свою палочку и прошипел. — Круцио!

Мир Гарри обернулся болью.

* * *

— Чт-чт-что ты принёс нам?

Гарри не мог двигаться. После той ужасающей боли он сомневался, что в принципе мог бы пошевелиться, но мужчина что-то сделал своей палочкой, и Гарри не мог даже моргнуть.

Тёмная комната, где они находились, освещалась лишь факелами, что крепились к старым стенам.

— Я буквально наткнулся на подарок для моего лорда, — сказал старик. Краем глаза Гарри видел его мерзкую усмешку. — Хозяин захочет увидеть это.

Взгляд мужчины перед ними остановился на секунду, затем он нахмурился. Его заикание пропало.

— Если он не будет рад твоему подарку…

— Не волнуйся, — старик отвратительно мерзко хихикнул.

Нахмурившись ешё больше, мужчина повернулся к ним спиной. Если бы Гарри мог, он бы открыл рот от удивления: на затылке мужчины было человеческое лицо!

Лицо нахмурилось. Прежде, чем оно смогло что-нибудь сказать, мужчина склонился и палкой сдвинул чёлку Гарри в сторону.

Лицо, казалось, потеряло дар речи. Чуть погодя, оно наконец заговорило:

— Где ты нашел его, Макнейр?

— Я проверял старое владение грязнокровки, погибшей в прошлой войне. Охранные чары всё ещё держатся, но иногда тут пытаются обосноваться всякие отбросы. Кому нужен волшебник, не способный найти себе пристанища? — Лицо в нетерпении кивнуло. — Когда я ощутил, что кто-то вошел на территорию, я решил разузнать и увидел мальчишку.

— Весьма удачно, — сказало Лицо. — Особенно для пророчества Дамблдора, — улыбка на этой физиономии была даже хуже макнейровской.

— Вы собираетесь показать его остальным? — спросил Макнейр. Лицо уставилось на мужчину с задумчивым выражением, и покачало головой.

— Перед тем, как иметь дело с ними, мне нужно нормальное тело, и только болван будет хранить врага месяцами.

— Но… Пророчество, — произнес Макнейр нерешительно.

— Уверен, Дамблдор будет рад оставить его себе. Наверняка, он не раз пожалел, что повелся на свою скупость той ночью в Хогсмиде — принял идиотку Трелони на должность за бутылку выпивки.

Лицо взмахнуло своей палкой, и мгновение спустя кочерга у камина засверкала и уменьшилась, превратившись в маленький клинок. Резкий взмах палочкой, и неестественно яркое орудие упало в руку мужчины, что служил пристанищем для Лица.

— Возможно, ты надеялся, что я использую магию, — сказало Лицо.

Идти задом-наперёд и пользоваться клинком со спины нелегко, но двуликий человек вполне справлялся. Лезвие клинка было приставлено к горлу Гарри. Мужчина выглядел ужасно неловко с неестественно вывороченными локтями, но не похоже, что Лицо это заботило.

— Единственное, в чем магглы преуспели — это убийство себе подобных, — произнесло Лицо. — Посмотрим, как ты теперь выкрутишься.

Мгновение после Гарри мог чувствовать только острую боль в области горла.

Вечером десятого дня рождения Гарри Поттер умер.

* * *

Гарри проснулся, судорожно хватая ртом воздух. Он попытался сесть, только чтобы ощутить, как ударился обо что-то твёрдое. У него заняло не много времени, чтобы понять, что он очутился в своём чулане. Гарри дотронулся до горла, но кожа не была повреждена. Боли не было.

Это был не сон — он никогда не испытывал такой боли, которая была в видении. И если щипка достаточно, чтобы люди просыпались, то той боли было достаточно, чтобы больше никогда не заснуть.

Внезапно потолок содрогнулся под весом прыжка Дадли, это испугало Гарри.

— С днем рождения, урод! — крикнул Дадли. — Может, твои родители вернутся из мертвых и подарят тебе что-нибудь!

Гарри застыл. Дадли говорил вчера… тоже самое. День рождения должен был быть вчера, не сегодня.

Медленно выходя из чулана, Гарри испытал странное чувство дежавю. Его кузен и тетушка оделись в ту же одежду, что и день назад. Неудивительно, что Дадли не сменил туалет, но Петунья никогда не повторяла наряд в одну и ту же неделю, особенно два дня подряд.

Если вчера было сном, откуда он знал, что они наденут?

Если только...

Только сидя перед маленьким кексиком, Гарри осознал, что день реально повторяется.

Он онемел от внезапного ужаса.

Сегодня — день, когда он умер.

Знание того, что поджидало его в конце дня, превратило вкус кексика в пепел. Но он все равно не поделился им с Дадли: кексик был лишь предлогом, а Дадли и его дружкам не были нужны оправдания для охоты. Сам факт того, что Гарри получил свою долю внимания, а Дадли нет — даже всего на пять минуточек — был достаточно значим для приведения всего механизма в действие.

Сосредоточиться на занятиях было абсолютно невозможно, все думы занимала надвигающаяся угроза в конце дня, отвлекающая от чего бы то ни было ещё. То, что материал занятий повторял вчерашний, только усугубляло чувство нечеловеческого страха. Последняя надежда, что весь ужас был всего лишь сном, исчезла на третьем уроке.

Делая те же задания, что и вчера, Гарри выполнял всё, словно в тумане, чувствуя, будто тело делало требуемое автоматически. Обычно ланч был любимой частью дня Гарри: Дурслей заботило, что подумают другие люди, и, если бы родственники урезали ему паёк, они могли бы заметить. Хотя Дадли и крал иногда его ланч — это совсем другое. Однако вкус всех сегодняшних блюд не слишком отличался от опилок. Он ел в одиночестве, впрочем, как и всегда, и никто не мог отвлечь его от тяжёлых мыслей. Зато Поттер заметил, как Дадли болтал с друзьями, и те пристально смотрели на него. Он удивился, что не придал этому значения в прошлый раз.

Занятия закончились раньше, чем он ожидал. Как только Гарри переступил порог школы, он понёсся прочь изо всех сил. Поттер надеялся исчезнуть из поля зрения Дадли и его шайки раньше, чем им представится шанс поймать его.

Помня о своих прошлых ошибках, Гарри убедился, что побежал в направлении обратном тому, что выбрал вчера: простое избиение намного лучше, чем перерезанная глотка и боль, причиненная мужчиной с той палкой. У Гарри была фора примерно в пять минут в сравнении с ищущими его хулиганами, и, несмотря на то, что некоторые из них ездили на велосипедах, она была всем, что ему было необходимо. К тому времени, как пышущий злобой и багрянцем Дадли пришёл домой, Гарри уже готовил ужин для своей тётки.

Он делал всё, чтобы не остаться наедине с кузеном, и, наконец, пошёл спать в чулан. Единственное преимущество постоянной жестокости кузена было в том, что тот, скорее всего, забудет разозлиться завтра, а если и разозлится, то, по крайней мере, не по той причине, что была сегодня. Существовала вероятность, что один из друзей поумнее может напомнить ему, но Гарри уже будет наготове.

Ложась в постель, он содрогнулся. Он смог изменить течение событий сегодня, но не было никаких гарантий, что тот человек, Макнейр, однажды не натолкнётся на него где-нибудь в общественном месте и просто не проследует за ним до дома, чтобы схватить, пока никого нет рядом. Всю жизнь ему встречались странные незнакомцы, которые кланялись ему и вели себя неадекватно. И всегда их взгляд был прикован к его шраму на лбу. Даже тот страшный мужчина не знал, кто он до тех пор, пока Макнейр не показал ему шрам.

Гарри начал стесняться своего шрама. Он подметил за собой, что старательно сканирует окружающий мир и людей вокруг в поисках чего-нибудь странного, выбивающегося из общей картины. Это заняло время, но порой он замечал людей, одежда которых… выделялась. Они выглядели так, будто пытались вписаться, но не знали, что именно им нужно делать. Взрослые относились к ним как к чудным эксцентрикам, игнорируя, но всё ещё были люди, которые неизменно пялились на его шрам.

Однажды Гарри попросил тётушку купить ему бейсболку.

— Бейсболка? — обернулась она, надолго остановив свой взор на нём. — Что заставило тебя думать, что мы можем позволить себе потратить на тебя хотя бы пенни?

Дядя и тётка всегда поторапливали его и Дадли, если видели, что люди начинали кланяться ему. Гарри подозревал, что они могли знать больше, чем показывали.

— Просто людям с палками нравится смотреть на меня и на мой шрам, — сказал он. — И это меня беспокоит.

На самом деле, подозрительные незнакомцы никогда не держали палок в руках, но если Петунья знает больше, чем показывает…

Её лицо побледнело, она схватила его достаточно больно за руку.

— Те ненормальные уроды показывали тебе палочки? А Дадлику? — её голос был неровным от скрытой в нём тревоги.

— Пока нет, — произнес Гарри. — Но судя по тому, как они смотрят, это только вопрос времени.

Следующим вечером, как только он пришёл домой, тётушка с кислой физиономией швырнула ему бейсболку и толстовку с глубоким капюшоном. Он улыбнулся ей, но она лишь пообещала ещё больше загрузить его работой, чтобы он возместил расходы на одежду. Несмотря на дополнительную работу, это того стоило: с накинутым капюшоном и надвинутой бейсболкой Гарри чувствовал себя в безопасности на улице, хоть он и был всегда начеку.

Постепенно он начал замечать места, в которых вещи будто боялись человеческого взора, скрываясь из поля зрения, а воздух мерцал и вибрировал. Не так явно, как в том доме, где его нашел Макнейр, но Гарри предпочитал избегать таких мест, как огня. Он выдумал целые теории в надежде понять, что всё это значит. Государственный секретный заговор? Его родители были шпионами? Чудовища прячутся среди нас?

За что конкретно те люди убили его? Была ли автокатастрофа, в которой погибли родители, лишь ошибкой одного пьяницы или же за ней скрывается нечто большее? Он путешествовал во времени или видел будущее? В любом случае, откуда у него эти силы? Как тот человек причинял боль? Его палка никак не прикасалась к Гарри. Как другой человек превратил кочергу в клинок? Сможет ли он когда-нибудь почувствовать себя в безопасности?

Его сны были полны кошмарных видений, наполненных мужчинами с палками, что кричали “Круцио”, блеском клинков и, что странно, зелёными всполохами света с кричащей женщиной.

Он пытался найти книги по самозащите в библиотеке, и хотя картинки в книге выглядели достаточно просто, как только компашка Дадли настигала его, все приобретенные знания тут же выветривались из головы. Гарри предположил, что это искусство требует упорных тренировок и надёжного партнёра, а у него не было ни того, ни другого. Единственно верным вариантом оставалось двигаться в прежнем направлении: быть настороже и развивать скорость и ловкость.

Он начал рассматривать охоту как нечто большее, чем каждодневную беготню от побоев. Если кто-нибудь захочет убить его, он должен уметь убраться из опасного места как можно быстрее. Он научится осторожности и сможет избежать любой опасности. Он никогда бы не дошёл до благодарности к Дадли и его шайке, но Гарри осознавал, что его способности развиваются семимильными шагами именно благодаря им. Дадли продолжал набирать людей в своё окружение, а Гарри убегал так, будто от этого зависела его жизнь.

Когда-нибудь так и будет.

Своим чередом проходили месяцы, и Гарри отлично натренировался в беге и скрытности. Не храбро, но когда взрослые со странной силой охотятся на тебя, это наилучший выход.

Однажды они выходили из магазина игрушек, куда Гарри взяли в качестве вьючного мула, и он таскал на себе гору пакетов, высота которой перекрывала ему обзор. Это было единственной причиной, почему Гарри не заметил мужчину в конце автостоянки. Гарри помогал складывать подарки в багажник, когда почувствовал, что кто-то на него смотрит. В этот раз на Гарри не было головного убора: Дадли схватил бейсболку, пока тот был нагружен доверху, и бросил в багажник к груде подарков, где она, должно быть, и была благополучно раздавлена.

— Тётя Петунья, — напряжённо подал голос Гарри.

— Что? — рявкнула она. Гарри повернулся спиной к человеку и сказал:

— Там один из них.

— Один из… — произнесла Петунья, и, подняв голову, побледнела.

— Залезайте в машину, — кратко сказала она, запихивая подарки в багажник настолько быстро, насколько могла.

Дадли неожиданно проявил невиданную до этого наблюдательность.

— Урод боится незнакомцев? — подначивал он, ухмыляясь.

Усмешка Дадли едва смогла подействовать на Гарри: ему есть с чем сравнивать.

— Ты хочешь, чтобы я привел его сюда и познакомил вас? — спросил Дадли.

В первый и, вероятно, единственный раз в жизни мать отвесила ему пощечину:

— Лезь в машину!

Пока машина, визжа покрышками, выезжала с парковки, Дадли уставился на них в остолбенении. Он был нехарактерно тих, но Гарри был слишком занят, разглядывая человека, чей взгляд так всех переполошил, чтобы заметить состояние кузена. Его сердце выскакивало из груди. Они нашли его? Он знал из передач по телевидению, что всё, что им нужно, это записать номер машины и по нему узнать место их жительства.

* * *

Усадив их с кузеном перед собой, Вернон не мог подобрать слов, что было на него не похоже.

— Нам нужно поговорить, мальчики, — произнес он, поглядывая на жену.

Она быстро кивнула ему, подталкивая к продолжению.

— У вас, должно быть, немало вопросов о том, что произошло сегодня, — сказал он, — и о том, что происходит в последнее время.

Как только они приехали домой, Дадли тут же побежал к отцу, чтобы рассказать о происшествии на парковке. Кузен искренне ожидал, что ему всё объяснят, однако взрослые, невнятно пошептавшись между собой, отправили их по комнатам, вернее, в комнату и чулан. Впервые в жизни Гарри был счастлив жить в чулане: если в дом проникнут, чтобы его убить, спальни и жилые комнаты будут проверять в первую очередь.

Дурсли сделали всё возможное, чтобы превратить Гарри в невидимку. Его фотографий не висело на стенах, нигде не было его игрушек, любых признаков, что он жил в этом доме. Даже дверь его чулана была ничем непримечательна, ведь это просто шкаф. Гарри подумал, что мысль о людях, врывающихся в их дом и убивающих всех родственников, его ничуть не волнуют.

* * *

— Родители Гарри не погибли в автокатастрофе, как мы вам говорили, — сказал Вернон.

— Что? — Гарри резко дёрнул головой.

— Их убили, — произнес Вернон, — люди… можно сказать, состоявшие в культе.

— Почему никто не позвонил в полицию? — спросил Гарри.

Вернон рассердился.

— Ты думаешь, мы бы не пытались, если бы могли? У них есть люди в полиции. Если бы мы обратились в органы, нас бы нашли.

— Они хотят убить меня? — спросил Гарри, чувствуя оцепенение, сковавшее его тело.

Вернон нахмурился:

— Если бы только тебя — не велика потеря. Но если они доберутся до тебя, они доберутся и до нас тоже.

Это объясняло многое. Объясняло и то, почему Дурсли так обращались с Гарри. Всё время, пока Гарри находился в этом доме, он подвергал их опасности. Злоба, которую они проявляли все те разы, когда люди кланялись ему, была лишь замаскированным страхом. Сидящий рядом Дадли начал плакать, и тётя Петунья устремилась его утешать.

— В таком случае, зачем вы приютили меня? — спросил Гарри.

Вернон насупился и долго молчал. Наконец, он сказал:

— У них есть две группировки, и одна из них заставила нас. Если бы все зависело только от меня, я бы отправил тебя в приют в тот же день.

— То есть, если вы бросите меня, за вами придет одна группировка, а если нет — другая, — произнёс Гарри, смотря на своего дядю.

Они были даже большими заложниками, чем он.

Как ни странно, после этого разговора он стал лучше ладить с родственниками. Их отношение к нему поменялось не так сильно, но он перестал злиться на их холодность. У Дурслей были свои причины так себя вести, которые он мог понять и даже принять. Это не отменяло того, что он всё ещё нуждался в любви и внимании, однако, по крайней мере, он перестал огрызаться. Его поведение улучшилось, и они смягчились по отношению к нему, даже если и незначительно.

Тем, кто изменился сильнее всех, был Дадли. Та же паранойя, что преследовала Гарри, обнаружилась и у него. Охота на Гарри прекратилась — Дадли больше не желал иметь с ним ничего общего. Если взрослые охотились на Гарри, Дадли не хотел оказаться где-то рядом.

Теперь Гарри не был единственным в этом доме, кому снились кошмары.

Жизнь вошла в привычную колею, пока не начались летние каникулы.

День, когда пришло письмо, изменил жизнь Гарри навсегда.

Письмо в его руках, казалось, было сравнимо со змеёй. Гарри оцепенело уставился на него. Волшебники и ведьмы? Это могло объяснить палочки, которыми пользовались те странные люди, а также вытворяемые вещи. Но это определённо не проясняло, почему они хотели убить его или почему они думают, что он захочет поехать туда, где его хотели убить...

Он почувствовал чьё-то присутствие, но прежде, чем смог отреагировать, Дадли уже отобрал письмо.

— Мама! Гарри открыл письмо!

Он убежал прежде, чем все еще поражённый прочитанным Гарри мог его остановить. Бросив взгляд на лестничную площадку, он вздрогнул. Его тётушка не будет рада: она боялась людей с палочками, а это разрушит воздвигнутое ими хрупкое временное перемирие. Украдкой он ступил на кухню. Лицо Петуньи побелело, как лист бумаги, когда она посмотрела на письмо.

— Оно адресовано мне… — медленно сказал Гарри.

Он никогда не получал писем и открыл его, не думая.

— Я не потерплю грязи в своём доме, — произнесла она низким холодным голосом.

Гарри кивнул.

— Дело в том… вы ведь рассказывали, что они заставили вас забрать меня. Возможно, что они так же заберут меня туда?

В молчании её взгляд надолго остановился на нём.

— То место — это школа-интернат?

Тётушка кивнула.

— Твоя мать посещала её… думая, что всё это было забавой. В конце концов, это её и погубило.

Гарри смотрел на неё, не отрываясь.

— Что произойдет, если мы откажемся?

— Они придут за тобой, — сказала она. — Пока они получают, что хотят, их не волнуют желания людей.

— Поэтому, чем больше мы будем бороться, тем вероятнее они пришлют кого-нибудь сюда, — проговорил Гарри, задумавшись. — Если они придут, то каковы шансы, что кто-то проследит за ними?

— Нам сказали, что мы будем защищены до тех пор, пока живём в этом доме, — сказала Петунья. — Вернону пришлось отказаться от повышения, иначе нам пришлось бы переехать.

Так оказывается, у Дурслей было ещё больше причин ненавидеть его. Гарри насупился.

— Всё, что им нужно знать, это район, где мы находимся… Они могут посмотреть в телефонном справочнике или просто следить за продуктовым магазином.

Петунья стала ещё белее.

— Вы знаете, почему они хотят моей смерти? — тихо спросил Гарри.

— Когда-то их лидер убил твоих родителей и хотел убить тебя, но почему-то умер он, а не ты.

— Как так? — переспросил Гарри, не веря — Я был ребёнком! Нельзя вешать вину на младенца за то, что совершили его родители.

У тётки хватило такта отвести взгляд на мгновение.

— Они уже повесили, и сейчас обе стороны одержимы тобой. Нас предупреждали, чтобы мы не позволяли тебе контактировать с другой группой.

Гарри нахмурился.

— В любом случае, в конечном итоге я уйду, а, если мы будем сопротивляться, они пришлют кого-нибудь.

Петунья с мрачным видом согласилась.

— Так, может быть, нам не стоит сопротивляться? Если я буду уезжать на девять месяцев каждый год, вы будете в безопасности. И даже, быть может, я найду что-нибудь, что спасёт нас.

— Это погубит тебя, — сказала Петунья.

— Вас это беспокоит? — спросил Гарри. — Когда-нибудь это должно закончиться, и тогда вы сможете продолжать жить своей жизнью.

Её щёки покрылись румянцем.

— Ты думаешь, это больше не коснётся нас?

— Если я выживу, то смогу съехать от вас, и тогда вы сможете вздохнуть спокойно.

— Пока тебе не исполнится семнадцать, — пробормотала она, — мы должны содержать тебя.

— Получается, мы будем вынуждены провести вместе только полтора года, — сказал Гарри, — при условии, что я буду здесь лишь три месяца в году.

— Вернону это не понравится, — сказала она уже не так уверенно.

— Вот только я не знаю, где достать все эти вещи, о которых говорится в письме, или как сесть на поезд.

— Я знаю, куда идти, — неохотно призналась она. — Есть место, где они торгуют… всяким. Однако я не пойду туда с тобой.

Гарри замер. Идти одному в подобное место, кишащее потенциальными убийцами, должно быть небезопасно.

— Может, мы дождемся кого-нибудь, кого пошлют за мной, — произнес он неуверенно. Несмотря на то, что идея довериться кому-либо из того мира беспокоила, она казалась лучше идеи путешествия в одиночку.

Выражение лица тёти ужесточилось.

— Мы не позволим никому войти сюда. Я отвезу тебя.

Гарри знал, что, как ни взывай к её благоразумию, тётя Петунья не изменит своего решения.

* * *

— Это где-то поблизости, — сказала его тётушка. Она оставила Дадли дома и была непреклонна в своем нежелании брать его с собой.

Они посетили банк, где она с максимальной скупостью взяла триста фунтов. Весь её вид говорил без слов, что Гарри вернёт ей всё до последнего пенни любым путем. Она весьма неохотно тратила на него свои деньги, но, похоже, возможность избежать общества волшебников стоила того

— Это всё, что ты получишь, — сказала она. — И они не принимают обычных денег, у них есть свои. Тебе нужно пойти в банк. Там работают жуткие твари. Они обменяют тебе деньги. И не позволяй им тебя надуть. Спроси у человека про обменный курс, перед тем как встретиться с этими.

— А вы многое знаете, — заметил Гарри.

— Я ходила туда с твоей матерью, — сказала Петунья коротко. — Насмотрелась — до конца жизни хватит.

Гарри кивнул.

— Но вы не знаете, где вход?

— Нормальные люди не видят его, — сказала она. — Только уроды.

Гарри кивнул, осмотрелся и заметил странное мерцание, такое же, какое он видел до этого по всему городу. Здесь было единственное здание, отличающееся от обычных. Оно выглядело более старым и ветхим и там была вывеска.

— Дырявый котел? — спросил он.

Она мрачно кивнула.

— У тебя должно хватить на такси до станции, чтобы вернуться. Я тебя ждать не буду.

Не то что бы он считал, что она была должна. Она нервничала даже от того, что находилась тут. Петунья даже предоставила ему трикотажную шерстяную шапочку, которую Вернон хотел выбросить. Она также известила его, что Вернон не захочет вернуть её обратно после того, как та побывала на голове у ненормального.

Однако Гарри был благодарен. Он натянул эту шапочку и капюшон на лоб, чтобы скрыть шрам. С неохотой он вышел из машины, и тётушка уехала даже прежде, чем он смог бы захлопнуть дверцу. Он постоял на улице, смотря на удаляющиеся огни машины. Она ни разу не замедлилась, а тётушка не обернулась. Скривившись, он ссутулился и направился в «Дырявый котел».

Ступив внутрь, он почувствовал какую-то неловкость. Насколько он знал, детям запрещалось посещать пабы без присмотра, Гарри опасался, что своим возрастом привлечёт к себе внимание. Помещение было тёмным и обшарпанным, и Гарри почувствовал, будто ступил в другую эпоху. Неуловимая неправильность чувствовалась в здешних людях. Мужчина в остроконечной чудной шляпе выпивал в углу заведения что-то зелёное, булькающее и лопающееся. Стайка немолодых женщин сбилась в угол, они взглянули на вошедшего и быстро вернулись к прежнему обсуждению. Бармен взмахнул палочкой над баром — по мановению его руки поверхность засверкала и очистилась. Гарри неуверенно подошел к барной стойке.

— Мне нужно попасть на Косую аллею, — сказал он. Гарри держал голову опущенной, чтобы края шапки скрывали шрам.

— Ты маглорожденный? — спросил мужчина. Он засмеялся и сказал, — следуй за мной.

Гарри было нелегко заставить себя идти куда-то с взрослым незнакомым человеком, но, по словам тёти Петуньи, так было принято. Человек привёл его в маленький, окружённый стенами, внутренний двор и показал последовательность для прохода на Аллею. Для этого требовалась палочка, как приметил Гарри, значит, ему понадобится своя, если он решит вернуться.

Взглянув на мужчину, Гарри проскользнул внутрь. Чувство вторжения в иной век только усилилось. Улицы, устланные булыжником, мужчины и женщины, наряженные в странные плащи — всё выглядело точь-в-точь, как пренебрежительно описывали Дурсли.

Здесь были магазины, продающие мантии, телескопы и неведомые ему инструменты. Здесь были витрины, выставляющие селезёнку летучей мыши и глаза угря, зелья, метлы и огромный ассортимент бутылей.

Это ошеломляло. Ему было достаточно неловко на улице, полной волшебников, каждый из которых мог оказаться охотником за его головой. Гарри сделался как можно меньше и незаметнее и пошёл вниз по улице, наклонив голову и стараясь не слишком явно оглядываться по сторонам.

Он достиг банка раньше, чем сам того ожидал. Существа, стоящие у входа в здание, были даже ниже его самого и выглядели враждебно. Табличка снаружи содержала предупреждение для тех, кто осмелится красть у гоблинов. Гарри не сомневался, что грабители понесут ужасную кару. Гоблины, казалось, были готовы вонзить свои заострённые зубы в любого в мгновение ока.

Клерки внутри ни на шаг не отставали во враждебности. Он стал в очередь и, в итоге, обменял деньги у скучающего работника. Он не спрашивал о курсе валют, но, похоже, что он составлял пять к одному. Клерк скупо пояснил ему соотношение монет волшебников.

Выйдя из банка, он облегчённо вздохнул, только чтобы снова войти в пучину отчаяния, когда оказалось, что улица наполнилась ещё большим количеством волшебников. Гарри управился с поиском книг, ингредиентов для зелий и даже купил палочку у человека, рядом с которым было крайне неуютно. Несмотря на скрытый шрам, мужчина, похоже, его узнал и давал весьма туманные комментарии о палочке, что таки выбрала его.

Его тётушка явно сэкономила на нём. Гарри гадал, сделала ли она это специально или же с тех пор, когда его мама собиралась в школу, вещи стали дороже. В любом случае, он нашёл магазин подержанных вещей, где сторговал себе тройку изношенных мантий.

Вопроса о покупке совы даже не стояло. У него было недостаточно денег, и, если даже он возьмет её, то родственники точно не позволят содержать питомца. Однако, из всех предоставленных товаров, больше всего ему хотелось купить сову и метлу. Насколько он понял, метла могла оказаться полезна, если ему будет нужно быстро скрыться из виду, несмотря на то, что её не очень удобно носить. А сову он хотел для себя. Ему никогда не разрешали завести питомца, а сова, способная найти кого угодно, была намного полезнее, чем золотая рыбка Дадли, которую он получил на ярмарке. Та рыба сдохла спустя три дня.

Купленные книги и оборудование были очень тяжёлыми, и Гарри не ожидал от пути до станции ничего хорошего. Он внимательно следил за проезжающими машинами. Хоть тётушка и сказала ему поехать на такси, у него не хватало денег после всех покупок. Едва хватало на билет на поезд. Так что Гарри пришлось идти полусогнувшись под тяжестью книг и сумок. Его плечи уже ныли, а Гарри думал, что дальше будет только хуже

Когда Гарри заметил, что проезжающих машин стало меньше, солнце уже скрылось за силуэтами домов. Он чувствовал себя всё хуже и хуже с каждым шагом, и ему послышались звуки шагов позади. Обернувшись, он заметил, что два человека медленно шли за ним. Они были в повседневной одежде, но что-то не состыковывалось.

Волшебники никогда не понимали, как выглядеть обычными людьми.

Гарри, отвернувшись, приготовился бежать, но было уже слишком поздно. Перед ним с лёгким хлопком возник мужчина.

— Тёмный Лорд передаёт привет, — сказал он.

Гарри на мгновение уставился на кинжал, торчащий из своего живота, и упал.

Как бы он ни поддавался паранойе, Гарри абсолютно забыл, насколько ужасающа предсмертная боль.

Лёжа в темноте своего чулана, Гарри наблюдал, как его грудь вздымалась и опускалась. Сердце бешено гоняло кровь, а руки дрожали. Это не было похоже на утро того дня, когда он погиб, и теперь Поттер понятия не имел, в каком времени находился, и так продолжалось до тех пор, пока тётя не позволила выйти из чулана.

Как они нашли его? Он внимательно следил, чтобы шрам был прикрыт шапкой и капюшоном. Если они не знали, как он выглядит, то… Гарри скривился. Все дети его возраста либо разглядывали магазины с восторгом в глазах, либо откровенно скучали, и всех их сопровождали взрослые. Никто из них не расхаживал, словно преступник из детских мультиков. Он с лёгкостью распознавал волшебников по странному выбору одежды, нехарактерному для нормального человека. Как он допустил мысль, что одиннадцатилетний ребёнок окажется наблюдательней взрослых? Волшебники не глупы, и, если большинство из них все-таки да, то хотя бы одного внимательного человека будет достаточно, чтобы оповестить остальных и пустить их по следу.

Он прикрыл глаза рукой и попробовал успокоить своё дыхание, но не особо преуспел. Уговорить Петунью пойти с ним представлялось невозможным. Также было бы весьма непросто уговорить её дать ему больше денег.

Гарри не понравилась та часть Косой аллеи, где он достал поношенные мантии: клиенты там не выглядели благонадёжно. Ему было интересно, там ли его раскрыли. Он умер, потому что ему не хватило пятнадцати фунтов? Если бы у него осталось больше денег, он мог бы, по крайней мере, поехать на такси, но, несмотря на это, Гарри подозревал, что волшебники не постеснялись бы убить и водителя. Он даже не был уверен, обслуживают ли такси детей без сопровождения. Мысль о посадке на поезд в одиночку пугала: он никогда не делал этого, а по слухам, поздней ночью в поездах бывают опасные люди, даже если говорить о не-волшебниках.

В общем, он глупец, если считал, что мог бы справиться в одиночку. Он должен быть умнее.

Следующее утро не отличалось от любого другого. Было воскресенье, а без ежедневного посещения школы, где так или иначе приходилось знать текущую дату, у Гарри были проблемы с пониманием, в каком времени он находится. Отражение в зеркале уборной успокоило его, он не вернулся на год назад. Иногда у Гарри бывали кошмары о том, как он был вынужден проходить заново целый год обучения со знанием всех предстоящих событий. Он не был уверен, что перенёс бы такое без последствий. Он пребывал в неуверенности, пока ему не предоставился шанс выбросить газету Вернона в мусорку, попутно взглянув на дату. К счастью, он потерял всего две недели. Могло быть гораздо, гораздо хуже.

У него было время подумать и составить более подходящий план. Если задуматься, было глупо доверять Дурслям в денежном вопросе. Он начал искать подработку у соседей. Сперва у Арабеллы Фигг, соседки с кучей кошек. Хоть он зарабатывал лишь пять-десять фунтов в день, ко дню получения письма он смог накопить почти полторы сотни. А то, что кузен прекратил охоту на Гарри, дало ему время для поиска работы.

Некоторые соседи гнали его прочь, веря слухам о его преступных наклонностях, которые распространил Дадли. Другие нет, на самом деле, достаточное количество людей, чтобы он смог начать надеяться, что ему всё же удастся собрать это немыслимое количество денег. Конечно же, любая сумма кажется немыслимой, если до этого у тебя не было и фунта. Хоть он и трудился в поте лица, задания от Дурслей никуда не делись. Самым сложным оказалось помнить о приоритете работы для Дурслей, а не той, что он выполнял для соседей. Каждую ночь Гарри заваливался в чулан в истощении. Мучавшие его кошмары не делали жизнь лучше, но ужасная усталость помогала ему достаточно выспаться.

По мере приближения дня икс, он тревожился всё больше. У Поттера был план, но он не был уверен, что его удастся провернуть. Гарри решил, что найти какую-нибудь семью с детьми и присоединиться к ним — его единственный шанс смешаться с толпой. Для проникновения на Косую аллею больше всего подошла бы семья, которая бы выглядела, как нормальные люди. Никто не будет выискивать Гарри Поттера в семье с другими детьми. Эту технику он почерпнул от одного сообразительного друга Дадли, которую тот использовал для просмотра фильмов, на которые ему не разрешалось ходить в одиночку.

Сможет ли он справиться — это был единственный оставшийся вопрос. Сможет ли он играть в дружелюбие, когда всю жизнь он был аутсайдером? Сможет ли он вообще найти семью, способную помочь ему? Страх рос глубоко в нём, пока не настал день получения письма. По крайней мере, в этот раз он знал, что конкретно нужно сказать, чтобы тётя отвезла его на Косую аллею.

* * *

Прятаться за «Дырявым котлом» было рискованно. Существовал немалый шанс, что кто-нибудь заметит его, затянет на Аллею, где и прикончит. Он долго и мучительно думал, за кем же стоит следить. Люди, которые не выглядели растерянными, отпадали сразу.

В этот раз во время поездки он интересовался у Петуньи совсем другими вопросами. Она рассказала Гарри, что иногда волшебники рождаются у простых людей, но чаще — оба родителя колдуны. Лучшим выбором была бы семья с волшебным ребёнком, но обычными родителями. Они не должны ничего знать о нём или о том, что непонятный Тёмный Лорд пытается убить его. Было бы хорошо, если бы кто-то вроде них захотел помочь Гарри.

Неукротимый поток людей прокладывал себе путь в Дырявый котел, но большинство и так уже знало куда идти. Казалось, прошла целая вечность, а Гарри прочувствовал ценность каждого фунта из своих четыресот пятидесяти, пока ждал. Ведь существовали обычные преступники, которые могли перерезать глотку и за гораздо меньшие деньги, по крайней мере, если передачи, которые смотрел Вернон по телику, не врут. Гарри иногда видел их урывками, пока убирался, и слышал через тонкие стены чулана, пока отдыхал. Сам Гарри был очевидцем того, что некоторые люди вовсе не стесняются убивать, что превращало подсмотренные пугающие сцены в еще более ужасающие.

Гарри одеревенел, как только увидел приближающуюся семью: женщина, мужчина и девочка примерно его возраста. Взрослые выглядели сбитыми с толку и пытались развернуться прочь. Девочка, наконец, взяла обоих за руки и потащила прямо в паб. Они немного посопротивлялись, но постепенно пошли уверенней. Они удивились, как только увидели нечто настолько очевидно заметное, на что, казалось бы, должны были обратить внимание сразу.

Гарри задержал дыхание. То, что нужно.

* * *

— Это твой первый поход на аллею? — спросил Гарри девочку.

Она непрерывно болтала, изредка прерываясь, чтобы перевести дыхание. Он был благодарен: с той канонадой, что она выдавала, от него требовалось лишь иногда вставлять пару слов, что означало, что ему не нужно больше заниматься тем, чем он занимался прошлые две недели — развешиванием лапши на уши. Ещё до того, как они ступили в паб, у Гарри неожиданно легко получилось снискать к себе доверие. Простого вопроса, пришли ли они покупать школьные принадлежности, оказалось достаточно для начала. Гарри заявил, что семья непременно заберёт его на обратном пути, потому что оба его опекуна работают допоздна. Он разработал кучу версий этой истории, но Грейнджеры приняли всё за чистую монету незамедлительно.

Гарри был признателен тёте за то, что та помогла ему замаскировать шрам косметикой, но еле удерживался от желания потереть лоб: ощущения были непривычными. Обеспеченная этим маскарадом анонимность позволяла держать голову ровно, даже если ему приходилось заставлять себя не закрываться и не вести себя подозрительно.

— Мои родители дантисты, — говорила девочка. — И они никогда по-настоящему не верили в магию, даже несмотря на странные вещи, происходившие в нашем доме, пока профессор не пришла к нам и не рассказала всё.

Она вдохнула и, похоже, наконец, обратила внимание на его вопрос.

— Мы никогда не были здесь раньше, если ты об этом. Ты первый волшебник, с которым мне выпал случай поговорить, и у меня много вопросов.

Гарри заставил себя улыбнуться. Бытие волшебником не принесло ему ничего, кроме страданий и боли, но эта девочка, Гермиона, была полна предвкушения. Он позволил себе задуматься на мгновение. Был бы он таким наивным, бодрым и полным энергии, если бы его жизнь пошла по другому сценарию. К счастью, внимание девочки переключилось на бармена, когда тот провёл их через внутренний дворик на Косую аллею.

Что бы ни собиралась спросить у него девочка, она тут же забыла обо всём, когда увидела, что находится по ту сторону кирпичной стены. Гарри запомнил её выражение лица и сымитировал его. Пытаясь выглядеть, будто охваченным благоговением ребёнок, Гарри надеялся, что он достаточно хороший актёр, которого в этот раз никто не заподозрит.

Он легко смог доказать Грейнджерам правдивость своей истории, проводив тех к банку, и заодно отплатил им той же монетой за их помощь.

В этот раз он был способен оплатить новые школьные мантии — первую , с тех пор как жил с Дурслями, одежду в жизни, которую не донашивал ни за кем. Он подумал, что ему действительно было интересно слушать, о чём говорила девочка. У неё были приступы стихийной магии, и то, как её родители реагировали, показывало разительное отличие с его дядей и тётей. Они приходили в замешательство, но принимали. Если бы его родственники не пребывали в постоянном страхе за свои жизни, могли бы они быть добрее? Они бы действительно заботились о Гарри, конечно, не так сильно, как о Дадли, но хотя бы немного?

Несмотря на то, что девочка имела гораздо больше поддержки, чем Гарри когда-либо, он сказал бы наверняка, что она была глубоко неуверена в себе. Пока с них снимали мерки для новых мантий, она призналась, что её задирали за страсть к знаниям. Он не стал рассказывать ей, как ему приходилось отвечать за полученные знания, как только он начал ходить в школу. Получение оценок лучше, чем у кузена, рассматривалось не иначе как мошенничество, и скоро он усвоил, никогда не получать больше, чем тот мог бы.

Вечер настал быстрее, чем он ожидал. Хоть он и осматривался, выискивая лица в темноте, на случай, если кто-то рассматривает его сзади, он был менее обеспокоен, чем в первый раз. Первая заминка произошла, когда Грейнджеры начали настаивать, что подождут, пока семья не заберёт его. К сожалению, в «Дырявом котле» не было телефона. Гарри наконец признался, что ему надо возвращаться домой на поезде. Они ужаснулись, что ребёнок его лет вообще подумал об этом, но Поттер уверял, что у его дяди и тёти просто не было иного выбора. Насколько же он изумился, когда они настояли на том, чтобы самим подвезти его до дома. Это было тридцать минут езды: час туда и обратно для них, но они были достаточно внимательны, чтобы предложить. Гарри ощутил комок в горле от их доброты. В любой другой ситуации он, должно быть, заподозрил бы, что они хотели увезти его куда-нибудь, но, сравнивая с волшебниками, насколько это плохо?

Никто за всю его жизнь не делал для него ничего настолько доброго, по крайней мере, не имея скрытого мотива. Он поскорее забрался в машину, заметив людей, выходящих из паба. После всей проделанной работы по маскировке, последнее, что ему нужно, это закатывать сцены. В пути, он почувствовал, как защипало в носу. Он выжил в этот раз, полностью благодаря доброте незнакомцев.

Он не может и дальше полагаться на подобную удачу. У него должен быть план на самый худший случай. Надеяться на лучшее — безрассудный оптимизм.

Месяц, проведённый дома, не подготовил Гарри к поездке в Хогвартс. Тётушка жалела о потраченных трёх сотнях фунтов и его походе на Косую аллею, но говорила с ним спокойно, не оставляя повода для волнений. Дурсли переселили его в неиспользуемую комнату Дадли после того, как увидели, куда было адресовано письмо. Гарри был впечатлён. Он не только получил, наконец, нормальную комнату, но и возможность читать книги при свете луны. Даже с накопленными деньгами он не смог позволить себе и половины тех книг, что Грейнджеры купили дочери. Однако он просматривал учебники по новейшей магической истории, в надежде найти информацию о войне, в которой погибли его родители. Найденное шокировало.

Было не только крайне публичное пророчество о нём, но и единодушное мнение, что Тёмный Лорд вернётся. Это придавало воодушевления его последователям, которые, в свою очередь, продолжали негромкие нападения в течение последних одиннадцати лет. Они были организованы и искренне верили, что их хозяин — единственный, кто был способен убить Гарри Поттера. Гарри вздрогнул и погладил свой живот. У него уже был шанс убедиться, что это не так, если только пророчество не означало, что только Тёмный Лорд может убить его окончательно. Но, насколько он понял, лицо на затылке и было Тёмным Лордом, и ему всё-таки не удалось убить Гарри.

Ну конечно же, клинок не был в руке Тёмного Лорда! Он лежал в руке того, кто служил ему пристанищем. И если всё было так, то, когда Тёмный Лорд возродится в своём теле, у Гарри будут большие проблемы.

Весь Магический мир ожидал, что Гарри Поттер это кто-то вроде мастера-дуэлиста, но он не понимал, как такое вообще может быть возможно. Гарри знал, что Тёмный Лорд находился в Британии, и предполагал, что тот работает над восстановлением тела. Он надеялся, что кто-нибудь… Гермиона или кто-либо ещё скажет ему настоящее имя его врага. Оно не указывалось ни в одной книге, а ему казалось правильным знать имя человека, убившего его уже дважды.

Конечно же, он постарался выучить все книги насколько это возможно, стараясь не мозолить глаза родственникам. Он не предполагал, с чем столкнется в Хогвартсе, но одно знал точно — там будут учиться дети Пожирателей смерти. Некоторые, несомненно, будут такими же задирами, с которыми Гарри сталкивался в школе; одни жертв с азартом задирали, а остальные радостно присоединялись к ним. Для Гарри школа, где ученики всё время таскали с собой оружие, казалась безумием. Он видел, насколько импульсивны его одноклассники, и он мог только гадать, насколько хуже должны быть дети волшебников. Всё же, они жили в мире, где нормальные законы не действуют. Гарри полагал, что он должен заявить себя как имеющего право.

Он даже начал понимать, почему дядя с тётей называли волшебников сектантами. Они отделяли себя от внешнего мира, держа некоторых членов в изоляции несколько месяцев в году, хранили секретность, не позволяя никому распространяться о том, что происходит в их сообществе. Не преподавая своим студентам математику, историю и другие науки, они уничтожали саму возможность покинуть сообщество. С хогвартским образованием волшебники никогда не смогли бы поступить в университет, а значит, они никогда не получили бы хорошую работу в неволшебном мире. Гарри принуждали жить среди волшебников, подчиняться их правилам и следовать по пути, которое выбрало их сообщество.

Однако, если уж они положили оружие ему в руку, он найдёт, как им распорядиться. Гарри лучше, чем кто-либо другой, знал, что бывает необходимо защищать себя. Хотя ему придётся учиться годами прежде, чем он сможет одолеть взрослого волшебника. Лучшей стратегией было бы знать и уметь больше, чем кто-либо может от него ожидать. Застав врага врасплох, можно отлично уравновесить шансы, и даже дилетант, возможно, победит тренированного бойца, выкинув что-нибудь неожиданное. Так что он учился старательнее, чем когда-либо в своей жизни. А как только он было начинал задумываться об отдыхе, рука, будто самостоятельно, ложилась на живот, а Гарри возвращался к учёбе.

Конечно, он всё ещё выполнял свою обычную работу по дому, но теперь не был загружен дополнительной для соседей. Так как стояло лето, и не было уроков, у него было время для своей учёбы. Только одно но — пользоваться палочкой вне школы воспрещалось. Грейнджеры встречались со школьным учителем, и их предупредили о запрете, за нарушение которого учащегося немедленно исключают. Без возможности нормально практиковаться, он не мог ничего понять в полной мере. Гарри подозревал, что они всё равно не будут учить ничего впечатляющего в первый год: не было никакого смысла обучать одиннадцатилеток, не обладающих должным самоконтролем, как взорвать замок, если они не могли просто воздержаться от обыкновенной кулачной драки. Гарри не имел ни малейшего понятия, на что была способна магия. Они реально будут учиться взрывать замки?

Поттер хотел бы иметь побольше денег, чтобы купить ещё книг, ну или, по крайней мере, сову, чтобы одолжить их у кого-нибудь. Не то чтобы он мог кому-нибудь отправлять письма, кроме Гермионы. Хорошо, что он не забыл взять номер её телефона перед тем, как они высадили его. Он солгал насчёт своего настоящего адреса, и Грейнджеры подвезли его к пустому, заброшенному дому в конце улицы. Он притворился, что развернулся, чтобы войти: последнее, что ему было нужно, это чтобы Грейнджеры обвинили его родственников в том, что те отправили ребёнка делать покупки в одиночку. Это была ситуация на грани фола.

Тётушка призналась ему, что были ситуации, когда на них нападали волшебники, которых в следующее же мгновение убивали другие волшебники. За долгие годы их находили шесть раз, но другая сторона, казалось, всегда могла заставить замолчать прохожих. Это заставляло Дурслей соблюдать крайнюю осторожность и, более того, усугубляло их обиду на Гарри, которого они были вынуждены принять в семью и содержать. То, что волшебники стёрли память всех в округе, лишь углубляло их страх. Петунья перманентно опасалась, что с ней такое тоже проделывали. Гарри слышал это в её голосе.

По-настоящему её пугало, что забвение можно наложить неоднократно, а те шесть раз ей просто позволили запомнить. Выражение её лица в такие моменты заставляло Гарри пожалеть женщину, даже когда его самого от таких новостей кидало в дрожь. Его дяде и тёте позволили запомнить те нападения, но не ему. Что волшебники сделали с ним? Существует ли способ уберечься от подобного в будущем?

Дурсли беспокоились о его поездке в их машине на железнодорожную станцию. Они были уверены, что волшебники проследят за ним и атакуют сразу же, как он покинет салон автомобиля. Гарри считал, что они могли быть правы, даже если другая сторона собиралась присмотреть за ним. В крайнем случае, волшебники могли опознать его.

Даже если ему удастся проникнуть в Хогвартс, у Гарри было стойкое предчувствие, что дети его врагов составят его подробнейшее описание, и дорога домой, должно быть, станет совсем небезопасной. В таком случае ему ни за что не удастся пройти незамеченным среди толпы народа. Единственное, что ему пришло в голову, это повторить тот трюк, что он провернул на Косой аллее. Он рассказал дяде и тёте о своем плане, и хотя сначала они возражали против вовлечения в дело нормальных людей, источаемую ими ауру облегчения от того, что им не придётся самим отвозить его, можно было потрогать руками.

* * *

— Спасибо, что подвезли, — сказал Гарри.

— Так как твой дядя смог встретиться с нами на полпути, это вообще не проблема, — ответил отец Гермионы. — Я рад, что Гермиона идет в школу с кем-то знакомым.

Гарри покраснел. Ему было стыдно использовать Грейнджеров таким способом. Все-таки, они первые люди, которые обращались с ним хорошо. Они помогли ему из обыкновенной вежливости, а не из корыстных побуждений. Взамен он подвергал их опасности, ведь, если на станции произойдет какой-нибудь магический теракт, он подвергнет риску волшебников и их детей так же, как и обычных людей. Он тряхнул головой. Не то чтобы у него был выбор.

— Всё же, вы сделали намного больше, чем я осмелился бы попросить, — сказал Гарри.

На лице Гермионы отразилось беспокойство, как только он сел в машину. Она весьма экспрессивно переводила взгляд с родителей на Гарри, будто собиралась что-то сказать, но не могла. Он повернулся к ней. Бесспорно она уже прочитала всё о пророчестве, и, принимая во внимание, что она купила в три раза больше книг, чем Гарри, она, должно быть, обладала большей информацией. Он расспросит её, когда они сядут на поезд.

Она была умна, по крайней мере, достаточно, чтобы не поднимать такую тему в присутствии родителей. Гарри не мог ничего поделать, но представлял, как они оставляют его на обочине, прознав про всё. Тётя и дядя точно так бы и сделали. Гермиона не выглядела уязвленной или преданной. Даже, если бы она поняла, почему он попросил подвезти его, девочка уже ничего не могла поделать. Она не выглядела, как кто-то, способный солгать, чтобы спасти свою жизнь. Всё, что она могла делать сейчас, это болтать обо всём, что её занимало.

Войдя на станцию, он сохранял спокойствие, сосредоточившись на том, чтобы выглядеть как нормальный человек. Насколько он знал, никакой вражеский волшебник не имел подобающего описания его внешности, и он снова попросил тётушку закрасить шрам. На этот раз она была более бережна, и ему показалось, что на дне её глаз плескалась жалость, когда она проводила его. Что бы она не чувствовала, этого все равно было недостаточно, чтобы подвергать себя и семью опасности. Они пришли на станцию Кингс Кросс раньше, чем он смог подготовиться.

— Я слышала, авроры в штатском сегодня расставлены по всей станции, — пробормотала Гермиона, — чтобы накладывать обливиэйт на магглов, которые видели слишком много. — Гарри посмотрел на неё с укором. Это прозвучало слишком уж похоже на страшные рассказы его тётки.

— Это только на сегодня, — сказала Гермиона. — Нельзя и представить десятки волшебных семей в одном месте, чтобы кто-то, в конце-концов, не облажался.

— А они выделяются, — произнес отец Гермионы, припарковав машину.

Гарри мрачно кивнул. В таком изолированном обществе, как волшебное, было неизбежно возникновение проблем с приспособлением. По утверждениям тётушки, они даже не смотрят телевизор и не читают маггловских газет. Он думал, что магглорождённые могли бы изменить это положение, но сейчас понимал, что нет. Гарри ненавидел термин маггл. Он предполагал некоторое чувство превосходства над 99.999% человечества. Неудовольствие Гарри лишь увеличилось, когда он прочитал его определение. Расстегнув ремень безопасности, Гарри глубоко вздохнул.

Требовались некоторые усилия, чтобы не начать оглядываться по сторонам. Если бы он был одним из слуг Тёмного Лорда, то разместил бы своих людей на автостоянках, так как большинство авроров были бы сфокусированы на самой станции. Поттер пытался выглядеть беззаботно, ему было интересно, улучшилось ли актёрское мастерство. Если в Хогвартсе есть театральный кружок, он мог бы подумать о вступлении. Просто ради опыта. Вытащив свой сундук из багажника, он повернулся к Гермионе и спросил:

— Ты готова?

— Думаю, всё будет замечательно, а ты нет? — сказала она, улыбнувшись.

Отец Гермионы забрал багаж у него из рук, от чего Гарри захлебнулся очередной волной благодарности. Таская сундук в процессе поиска тележки, он бы привлёк к себе много внимания.

— Надеюсь, — он пожал плечами.

— Как ты можешь думать, что нет? — начала Гермиона в возмущении. — Разве ты не почувствовал облегчение, когда пришёл профессор и рассказал обо всём?

— Так заведено для маглорождённых, — сказал Гарри. — Мои родители владели магией, и, наверное, в школе подумали, что мои родственники сами мне всё объяснят.

— Так ты всегда знал? — спросила Гермиона с задумчивым лицом.

Гарри чувствовал, что начал потеть. Любой, кто стоял достаточно близко к ним, мог подслушать и понять, кто он такой. К тому же, он не был уверен, что пот сделает с маскировкой шрама.

— Мне интересно, как мы попадем туда, — перевёл тему Гарри.

— О, мы знаем дорогу, — сказала она, переключившись — Профессор Макгонагалл рассказала нам, как найти станцию, и мы заезжали сюда в прошлые выходные, чтобы удостовериться.

Гарри кивнул. С каждым шагом к станции он чувствовал, будто на спине между лопаток появляется мишень. На входе уже собралась толпа. Гарри увидел нескольких людей, похожих на волшебников.

— Иногда я думаю, как же все не замечают это, — тихо произнесла мать Гермионы. Отец хихикнул.

— Мы никогда ничего не замечали до того, как всё узнали. Теперь и не развидеть.

Гарри везде видел семьи волшебников, но самое ужасное, что они были вперемешку с обычными людьми. Гарри не мог быть до конца уверен, маггл это или волшебник. Определённо не каждый волшебник понятия не имел о современной моде. Держать голову прямо и носить маску радости было гораздо тяжелее, чем Гарри представлял. Он справился на Косой аллее, но тогда враг не знал, когда он объявится. Сейчас они точно знали где. И примерное когда.

Он чувствовал, как с каждым шагом приближается расправа.

Просто дойти до вокзала оказалось большим достижением для Гарри. Он остро осознал, как сильно он вспотел, и заставил себя улыбнуться ещё шире. На станции было ещё больше народу. В такой толпе было бы легко всадить в него нож или сделать что-нибудь с помощью палочки. Даже после прочтения кучи учебников он понятия не имел, что волшебники могут сделать. Он не заметил никого, кого можно было бы принять за аврора. Если они компетентны, они должны быть еще более маггловскими, чем сами магглы. В конце концов, их работа состояла в том, что они смешивались с толпой, чтобы удостовериться, что смешаются и остальные.

Гермиона прекратила говорить о магии. Последнее, что им нужно, это подставить кого-нибудь под обливиэйт. Пока отец Гермионы брал им обоим тележки для багажа, она остановилась и обернулась к Гарри.

— Так у тебя есть всё, что нужно для школы? — спросила она.

— Не так много, как хотелось бы, — признался он. — Однако у меня есть всё требуемое. Но, думаю, я бы не отказался от совы.

Оглядываясь вокруг, он видел, как десятки семей переносили сов в клетках, а также других животных. Он не понимал, как нормальные люди не замечали этого. Разве не странно?

— Я читала, что они создают поле слабого конфундуса, когда идёт сбор школьников, — сказала Гермиона. — Оно удерживает людей в состоянии легкого непонимания. Но его не накладывают в обычные дни, потому что из-за этого может быть куча проблем. Например, люди, садящиеся не на те поезда, потерявшиеся, и всё такое.

Гарри кивнул. Просто обязано было быть что-то вроде этого, так как некоторые семьи даже не пытались шифроваться. Он видел, как некоторые бежали прямо в стену и исчезали в ней. Даже учитывая обыкновенно понимающую натуру лондонцев, это должно было привлечь лишнее внимание.

— Это оно? — спросил он низким голосом. Гермиона кивнула.

— Я проходила через неё, когда никто не видел. Мы пришли на той неделе поздно на всякий случай. Конечно же, там не было поезда, и я жду не дождусь взглянуть на него своими глазами.

— Я думал, там будет что-то вроде ковров-самолетов, — сказал Гарри, — или мётел.

— Ковры-самолёты запрещены в Британии, — сказала Гермиона. — И к тому же, ты действительно хочешь попробовать перевезти весь багаж на подобном? Ты можешь представить себе сотни ковров-самолётов над всей Шотландией? Это был бы настоящий кошмар с точки зрения сохранения секретности.

— Никто не подумает на поезд, — понял Гарри. — И, полагаю, это намного удобнее, чем балансировать с багажом наперевес.

— Поезд используется с 1830-го года, — сказала Гермиона, — но благодаря магии, он до сих пор работает как новенький.

Как прочитал Гарри, волшебники украли поезд у магглов при помощи огромного количества чар памяти и другой магии. Он вздрогнул, когда внезапно какой-то старик пролетел мимо него. Несчётное количество людей в здании вокзала никак не помогало ему в выискивании потенциальной опасности.

— Может, мы уже должны пойти, — пробормотал Гарри. Гермиона кивнула, повернувшись к своим родителям.

— Хотела бы я пойти с вами, но…

— Нам было бы слишком неудобно выходить, когда все шли бы внутрь, — продолжил мистер Грейнджер. — Мы знаем, ты говорила нам.

Гермиона понизила громкость голоса.

— Большинство волшебников аппарируют, как только поезд уходит. Не могу дождаться научиться делать это. Я мечтала уметь телепортироваться с тех пор, как посмотрела повторный показ «Людей будущего»*, когда была ребёнком.

На озадаченный взгляд Гарри она ответила:

— Расскажу в поезде.

Она снова повернулась к родителям и обняла их. В её глазах стояли слёзы, и родители, очевидно, чувствовали то же самое. Отец Гермионы хлопнул Гарри по спине.

— Позаботься о нашей девочке.

— Всё идёт к тому, что это она позаботится обо мне, — сказал Гарри неловко. Он заставил себя не уклоняться от прикосновений руки немолодого мужчины, что покоилась на его плече. Он не был уверен, как нужно реагировать на такое открытое выражение любви и привязанности. Его никогда не обнимали, не говоря уже о поцелуях в щёку. Единственными человеческими прикосновениями были удары кулаками от Дадли и подзатыльники. Однако люди вокруг занимались тем же самым, лишь доводя убедительность его маленькой уловки до совершенства. Спустя секунду он расслабился. Мужчина убрал руку, как только Гарри привык к ощущениям.

— Что ж, вам пора идти, вы не должны опоздать. По словам профессора, мы никогда не сможем найти школу самостоятельно.

Гермиона, похоже, не хотела расставаться с матерью. Кто-то толкнул Гарри, и он почувствовал озноб, пробежавшийся по спине. Им нужно двигаться, если он не хочет погибнуть. Последнее, что ему нужно, это снова быть убитым. Судя по всему, он был словно кот, лишённый уже двух жизней. Может, их у него всего три или семь, или десять. Может, он окончательно умрёт, если его убить определённым способом, которого на нём ещё не испытали. Как бы то ни было, он не должен был искушать судьбу. Приблизившись к платформе, Гермиона сказала:

— Ты должен немного разогнаться. Если ты будешь медлителен и просто прикоснёшься, стена останется твёрдой, но на достаточной скорости ты сможешь пройти.

Она уже испытала способ на прошлой неделе, так что она всё знала. По-видимому, этот трюк ей с семьей рассказал тот, кого прислали показать им магию. Гарри гадал, знала ли его тётка об этом, и, если да, то почему не рассказала. Конечно же, прошло уже пятнадцать лет или даже больше с тех пор, поэтому она могла и не запомнить подобную мелочь. Немного погодя, Гермиона прошла сквозь стену, и Гарри, сделав глубокий вдох, последовал за ней. Оказавшись по ту сторону стены, Гарри будто попал в иной мир. В то время как на одной стороне волшебники хотя бы символически соответствовали окружающим их магглам, то на другой они предпочитали более привычные им одежды. Он будто снова был на Косой аллее, кроме, разве что, снующих везде детей. Они ходили повсюду и болтали высокими, визжащими голосами. Взрослые шагали более степенно. Это тревожило Гарри: быстро движущиеся дети наступали со всех сторон, а стремительное движение, замеченное боковым зрением, заставило его вздрогнуть. А, это всего лишь что-то друг другу перебрасывали рыжеволосые близнецы. Гарри поднял руку и стёр пот со лба. Он почувствовал на ней что-то липкое и осознал, что только что стёр маскировку. Гермиона уставилась на его лоб.

— А я всё гадала, делал ли ты косметическую операцию, чтобы убрать его, — произнесла она тихо, глядя на шрам. — Просто не хотела тебя смущать.

Ещё бы Дурсли раскошелились на операцию. Ему просто повезло, что они побеспокоились дать ему очки. Поезд был больше, чем он ожидал, должно быть, он вмещал в себя сотни студентов. Неожиданно для себя, Гарри был впечатлён. Поезд не был современным, но, несмотря на свои годы, смотрелся как новенький. На табличке значилось: Хогвартс-экспресс, одиннадцать часов.

— Наверное, мы должны сесть прежде, чем разберут лучшие места, — сказал он. Первые два вагона были уже заполнены студентами, некоторые из них высовывались из окон, переговариваясь с семьями.

Он увидел целый клан рыжих, глядящих на его шрам. Гарри поморщился и схватил Гермиону.

— На шрам пялилось слишком много людей. Именно поэтому я закрасил его.

Он солгал, конечно же. Гарри никогда не давал людям и шанса рассмотреть шрам, хотя в тот момент он заметил, что некоторые люди в толпе все-таки заметили его.

Они протолкнулись вперед и совместными усилиями им удалось втащить свои чемоданы в поезд. Ребята донесли сундуки до первого попавшегося купе и смогли запихнуть их в багажный отсек над сиденьями. Гарри уселся и у него словно гора с плеч свалилась. Он освободился не столько от бремени таскания багажа, сколько от эмоционального стресса от вынужденного нахождения в толпе. Он чувствовал себя, словно прошёлся по минному полю. В этот раз никто не пытался убить его.

— Знаешь, я почитала о пророчестве, — сказала Гермиона. — Мы подписались на волшебные газеты, и там была статья про твоё поступление в этом году.

Она вытащила газету, и Гарри увидел фотографию себя младенца. Его шрам был отчетливо виден.

— Последнее, чего я хочу, это известности, — сказал Гарри. — Или думать о пророчестве. Всё равно предсказания это чушь собачья.

— Ну, они всегда звучат так, что их можно истолковать по-разному.

— Ты никогда не услышишь о пророчестве, говорящем, что кого-то победят двадцать второго июня, — ухмыльнулся Гарри.

— Ну, — сказала Гермиона, — если бы я услышала, что меня победят в назначенный день, я бы просто взяла выходной.

Гарри кивнул.

— Я считаю, это всё равно не имеет смысла. Они реально думают, что Тёмного Лорда победил младенец?

— Ты зовешь его Тёмным Лордом? — удивилась Гермиона. — Я думала, так делают только Пожиратели смерти.

Гарри покраснел.

— Я не смог найти его настоящего имени и я не собираюсь, как дурак, звать его Сами-знаете-кто, как они в своих книжках.

Гермиона ухмыльнулась и наклонилась ближе к нему.

— Ты хочешь знать его имя? Я знаю его. Его зовут…

Пухлощёкий мальчик сунул голову в дверной проём и произнес:

— Кто-нибудь из вас видел мою жабу?

Гарри надолго уставился на мальчика. Он никогда бы не понял, почему кто-то заводит жаб. Совы полезны в быту, а котов можно погладить, по крайней мере, пока не кусаются и не царапаются, как кошки Миссис Фигг, когда они не в настроении. Жаба не казалась полезной и не была похожа на хорошего компаньона.

— Не видели, — ответил Гарри.

— Давай поможем ему, — сказала Гермиона. — Это даст нам возможность обойти почти весь поезд, и мы сможем даже завести друзей.

Гарри задумался. Остальные студенты шрам увидят довольно скоро, а по ощущениям поезд уже тронулся. Маловероятно, что взрослые допустили Пожирателей на поезд.

— Давай, — сказал он.

Какое же облегчение он испытал, когда стало не нужно опасаться за свою жизнь каждую секунду. Судя по прочитанному, Хогвартс был безопаснейшим местом во всей магической Британии. Гарри должен быть в безопасности, пока не придет время возвращаться домой. Мысли о долгожданном покое заставили улыбнуться.

— Конечно, идём, — сказал он.

Найти жабу оказалось непросто. Большинство студентов были сосредоточены на своей беседе, и немногие выглядели заинтересованными, пока не замечали шрам на лбу.

Гарри предпочёл, чтобы Гермиона и новый знакомый брали весь разговор на себя, а сам плёлся позади. Меньше всего он хотел отвечать на кучу вопросов. Один рыжий был в купе со своими братьями.

— Я хочу встретиться с Гарри Поттером… — говорил он, когда Гермиона распахнула дверь купе.

Гарри быстро вышел из их поля зрения перед тем, как они смогли бы увидеть его. Взгляды некоторых старших студентов были не очень дружелюбными, особенно тех, что были в зелёном. Гарри чувствовал себя рядом с ними немного не в своей тарелке и начал думать, что ему просто показалось. Поттер столкнулся с беловолосым мальчиком и двумя амбалами, идущими прямиком к концу состава.

— С дороги, грязнокровка! — рыкнул он на смущённую Гермиону. Гарри быстро шагнул в сторону, давая этим троим пройти.

— Что такое грязнокровка? — спросил он. Гермиона пожала плечами.

— Это прозвучало не очень-то вежливо.

В конце концов, они нашли жабу в мужском туалете.

— Спасибо, ребята. Я не уверен, что смог бы найти Тревора в одиночку, — сказал мальчик, представившийся как Невилл Лонгботтом. С такой фамилией, как Лонгботтом, над Гарри наверняка бы все издевались, если только у остальных волшебников они не столь же странные.

— Без проблем, — сказал Гарри. — Почему бы вам с Гермионой не вернуться, я скоро догоню вас.

Он хотел попытаться снова скрыть шрам, даже если почти все уже видели его.

— Нормально, если я сяду с вами? — спросил Невилл. Мальчик выглядел достаточно безобидным. В любом случае, жаба не была похожа на питомца Пожирателя смерти. На эту роль больше подходила змея или ястреб, чтобы мог выклевать глаза.

Гарри бы хотел, чтобы ему разрешили держать ястреба, но решил, что всё-таки не стоит. С его кармой птица склевала бы его глаза, и он вернулся бы в свой чулан или, что еще хуже, он не умер бы и ему пришлось бы жить с зияющими провалами в глазницах. После того, как Гермиона и Невилл ушли, Гарри проверил макияж на лбу в надежде сделать подобие той маскировки, что была раньше. В конце концов он сдался, ибо это было гиблое дело. Он промыл лоб, как мог, и пошёл к своему купе.

Переход из одного вагона в другой немного беспокоил: земля снизу стремительно пролетала мимо, и было похоже, что сильный ветер легко бы сдул кого угодно прочь. Он почти дошёл до купе, открывая смежную дверь, когда услышал, как кто-то стремительно приблизился сзади. Гарри пихнули так, что он свалился, ухватившись за поручни, но тот, кто столкнул его, был намного крупнее и сильнее. Не было ни малейшей возможности увидеть, кто это был: Гарри хватался за поручни, словно за свою драгоценную жизнь. Кто-то схватил его пальцы и разомкнул их.

Перед тем, как хотя бы вскрикнуть, Гарри свалился за край. Он угодил под колеса поезда, и после момента ярчайшей боли наступила темнота.

*Люди будущего — детский сериал 1970-х годов об эволюционировавших людях со сверхспособностями: телепатией, телекинезом и телепортацией.

Проснувшись во тьме, Гарри сперва подумал, что вернулся в чулан. Мгновения хватило, чтобы понять, что он в своей постели в собственной комнате. Хоть там и было окно, он его занавешивал, чтобы заснуть: после многих лет, проведённых в абсолютной темноте, было непривычно спать в комнате, залитой светом. Встав с кровати, он шаткой походкой дошёл до двери и тихо двинулся по тёмному коридору в сторону уборной. Не включая света, он насколько мог незаметно блеванул в унитаз. Его разум всё ещё переживал всю ту боль, что он испытал, попав под колёса поезда, куда его столкнули.

По словам Гермионы, в поезде почти не было взрослых, только ведьма, продающая сладости, и машинист. Это означало, что либо взрослый спрятался где-то в поезде, либо такой же, как и он сам, студент открыто убил его. Так или иначе, малейшее ощущение защищённости испарилось. Нахождение в Хогвартсе не более безопасно, чем дома. А по многим параметрам сильно уступает. По крайней мере, здесь он был неизвестен. Гарри закрыл глаза и понадеялся, что есть возможность отказаться от обучения. Он был в комнате, значит, он уже получил письмо из Хогвартса и купил принадлежности на Косой аллее.

Тётя Петунья, должно быть, погоревала над тремя сотнями фунтов, но она всё равно никогда по-настоящему не хотела, чтобы он шёл в Хогвартс. Может быть, он сможет предотвратить своё поступление и просто пойти в среднюю школу. Жить с Дурслями не так уж и плохо, особенно с тех пор, как он переселился. Гарри мрачно почистил унитаз насколько смог после того, как наконец включил свет.

Смотря на себя в зеркало, Гарри отметил, что выглядел он сильно осунувшимся и каким-то блёклым. Хоть тело его было цело и не кричало о сломанных костях и искромсанной плоти — незабываемые ощущения, что он испытал под поездом — это отложилось в его памяти. Он помнил каждую свою смерть, и эти воспоминания были самыми яркими. Та последняя смерть обескураживала сильнее прочих, хотя Круциатус, что мужчина использовал на нём, причинял почти такую же сильную боль. Так не могло больше продолжаться, иначе он сойдет с ума.

Гарри вернулся в кровать, но сон долго не шёл. У него были кошмары о том, как колёса поезда вдавливали его в землю, а люди в мантиях вновь и вновь пронзали его насквозь, маниакально смеясь. Сны продолжались, пока он не проснулся следующим утром, тогда же он узнал, что переместился на месяц назад. Все те хорошие отношения с дядей и тётей, которые он медленно выстраивал весь этот месяц, пропали. А ко всему прочему, Гарри должен был обстоятельно обдумать произошедшее на поезде. Ему всё равно пришлось бы пройти через это снова, что, мягко говоря, не очень воодушевляло.

В этот раз получить разрешение от родственников было намного легче. Он знал, на что давить, и даже смог выторговать некоторые послабления. Оказывается, манипулировать родственниками было гораздо проще, чем ему представлялось. Конечно же, его способы манипулирования отличались от дадлиных. Кузену для этого даже не нужно было напрягаться, а Гарри приходилось делать всё постепенно, маленькими шажками. Если бы он слишком давил, они посчитали бы, что Поттер издевается над ними и наказали бы. Гарри уговорил их разрешить ему работать вне дома три раза в неделю, если он будет отдавать половину выручки.

Поттер было попытался просмотреть свои учебники, но перечитывал их уже столько раз, что ему стало скучно. Настолько скучно, что он отчаялся и позвонил Гермионе. Она смогла уговорить родителей поехать в Суррей на выходных. Несмотря на расстояние всего лишь в пятьдесят шесть километров, поездка занимала почти час из-за пробок. Гермиона одолжила Гарри несколько книг, которые купила на Косой аллее и которые Гарри ещё не читал, попросив вернуть, когда они прибудут в Хогвартс. Гарри был ошеломлён. Никто не делал ещё для него подобных вещей, а полученные книги давали ему возможность делать что-то кроме простого сидения в комнате и созерцания стены. Грейнджеры даже пригласили Гарри на ужин. Это было кафе быстрого питания, но Гарри был тронут тем, что они решили купить ему еды, хотя никто не заставлял их. Дядя и тётя попрекали его каждым съеденным куском, а эти незнакомые люди добровольно накормили его.

Они хотели поговорить с его родственниками насчёт Хогвартса, но он снова отговаривался тем, что они работают допоздна. Гарри врал, конечно.

Он сомневался, что школьный опыт Гермионы походил на его. Перед внутренним взором Гарри пролетели шесть лет покушений без единой минуты в безопасности. Воспоминания заставили его захотеть вернуться в уютный чулан и никогда больше не выходить из него.

Гарри не имел возможности написать письмо в школу, потому что не знал как, а позволить себе сову он не мог. И он не имел и малейшего понятия, какой у школы адрес. Хотя Поттер подозревал, что маггловская почта всё равно не дойдет до них, а попытка может нарушить секретность, которую волшебники усердно поддерживали. Однако, поговорив с Грейнджерами, он узнал, что существует способ для родителей-магглов писать в школу, они любезно подсказали ему адрес и также рассказали, что нужно написать.

Он пришёл домой и, даже зная что кто-то, возможно, придёт к ним, рассердив дядю и тётю, написал письмо, в котором говорилось, что он передумал идти в Хогвартс. Несмотря на это, он прочитал выданные ему Гермионой книги, работал по дому и иногда выполнял поручения соседей, в то же время стараясь не слишком часто светиться в одном и том же месте, чтобы не быть замеченным. В основном он работал по утрам, когда дядя был на работе, а тётя шла по магазинам. Таким образом, он был поблизости, когда родственники нуждались в нём по вечерам, а тётушке не приходилось каждый раз брать его с собой. Она чувствовала себя в безопасности, когда его не было рядом, а вследствие, не была такой раздражительной. Деньги, которые он им отдавал, тоже способствовали этому. Он не всегда говорил родственникам, если ему давали чаевые за хорошую работу, но Гарри надеялся, что это незнание им не повредит.

Поттер удивился, когда вернувшись после уборки листьев и выкорчевывания сорняков, увидел мужчину, злобно разглядывающего дверь. Он был во всём чёрном: в сюртуке с шейным платком и в длинных брюках. Чем-то он был похож на священника из исторической передачи по телевизору. Вернон не любил такое, но Петунья обожала проповеди, полные обещаний геены огненной. Между тем, мужчина даже не пытался скрывать то, кем он был. Только то, что он громко стучал по двери, а не выламывал её, удержало Гарри от побега. Он в любом случае ожидал прибытия гостя из Хогвартса.

— Могу я чем-то помочь вам? — спросил он осторожно.

Гарри сжал в ладони правой руки мастерок. В определённых обстоятельствах маленькая лопатка может стать оружием, даже если не слишком эффективным. Он не был уверен, подойти ли к гостю поближе или же остаться в отдалении. Очевидно, что, если это маггловский преступник, нужно сохранять дистанцию. Мужчина был выше и сильнее Гарри, и, как он видел, последователи Тёмного Лорда предпочитали использовать ножи. С другой стороны, он не имел понятия, насколько велика дальность действия палочки, а с такого расстояния он не мог ничего предпринять против мужчины. Он совершил ошибку, выбрав осторожность и сохранение дистанции.

— Мистер Поттер, — произнёс мужчина с бесстрастным выражением лица, но выглядел так, будто хотел сказать нечто весьма нелестное. Гарри заметил, как мужчина на мгновение бросил взгляд на его шрам, и шагнул назад. Как только волшебники видели шрам, сразу же убивали его, и так было по крайней мере дважды.

— Кто вы? — спросил Гарри. Он снова шагнул назад, уткнувшись в кусты, которые хоть и не могли служить должной защитой, но всё же это лучше, чем ничего.

— Профессор Северус Снейп, — сказал человек. — Я здесь, чтобы обсудить с вами попытку отменить ваше зачисление в Хогвартс, тогда как вы не посетили ни единого занятия.

Гарри уставился на мужчину.

— Посещение Хогвартса необязательно, по крайней мере, так говорилось в книгах. Если это так, я не совсем понимаю, зачем вы пришли сюда. Простого письма, желательно маггловского, хватило бы.

— Пожалуй, будет лучше обсудить это внутри с вашими опекунами, — сказал мужчина, скрипнув зубами.

— Моих дяди и тёти сейчас нет, — сказал Гарри. — Пока половина магического мира хочет моей смерти, я надеюсь, вы поймёте моё нежелание впускать подозрительных волшебников в дом. Кроме того, — продолжил он, прислонив грабли к стене, — мои родственники не в восторге от магии. Они расстроятся, если я приглашу кого-то, вроде вас.

— Кого-то, вроде меня? — переспросил мужчина и затих. Гарри натянуто улыбнулся.

— Волшебника. Одного их тех, кто убил моих родителей и собрался убить меня и всю мою семью. Учитывая обстоятельства, вы должны понять, почему они немного насторожены по отношению к гостям.

При упоминании его родителей на лице человека промелькнуло странное выражение, но оно было настолько мимолётным, что Гарри не был уверен, что ему не показалось. Мужчина был сильно удивлён, когда, вытащив палочку, увидел, как Гарри скрылся в кустах. Гарри пропихнулся сквозь кусты и проложил себе путь между растениями и стеной. Он был мал и худощав и мог быстро уползти. К счастью, благодаря прикрытию, по нему было бы сложно попасть, и ему оставалось только надеяться, что мужчина попросту не подпалит кусты. Он пополз к краю участка в надежде достичь закоулка, откуда он смог бы убежать. Взглянув вверх, он увидел, что мужчина смотрит прямо на него.

— Ступефай.

Гарри не был уверен, сколько прошло времени перед тем, как он пришёл в себя, но очнулся он, сидя на стуле в спальне дяди и тёти. Шея болела скорее всего от пребывания в неудобной позе. Человек, который оглушил его — Снейп, или что-то вроде того — сидел напротив, попивая чай.

— Кажется, вы что-то недопоняли касательно того, есть ли у вас выбор идти в школу или нет, — сказал мужчина.

— Хогвартс необязательно посещать.

— Домашнее обучение допустимо для детей из семей волшебников или детей, способных оплатить репетиторов, — произнёс мужчина. Он оглянулся вокруг. — Полагаю, вы не подходите ни под одну из этих категорий.

— Я могу подать заявление в другую школу, — сказал Гарри. — Может быть, в ту, что не в Британии.

Найти школу, где никто не хочет убить его, звучит, как отличная мысль. Может быть, он пойдет в школу в Америке или поедет туда, где находится Дурмстранг.

— Время для регистрации уже прошло, — сказал человек. — Вы не способны пойти в другую школу по крайней мере до следующего года.

Он сделал паузу.

— И если вы думаете, что побег за границу поможет вам не угодить в руки Тёмного Лорда, вы сильно ошибаетесь.

Гарри замер. По словам Гермионы, только Пожиратели смерти звали его врага Тёмным Лордом. Все остальные называли его «Сами-знаете-кто». Но, если мужчина служил тому, кто пытался убить его, почему он ничего не сделал? Мужчина, должно быть, прочёл что-то на лице Гарри и огрызнулся:

— Если бы я собирался навредить вам или вашим близким, я не нашел бы этот дом.

— Что? — удивился Гарри, забыв о защите из невозмутимости.

— Вокруг этого дома стоят защитные чары, которые не позволяют волшебникам, желающим причинить вам вред, найти его, — сказал он. — Чары несут также и другие функции

— Тем более я не хочу уходить отсюда, — сказал Гарри. — Анонимность — моя единственная защита, и в тот момент, когда моё лицо станет известно, я лишусь и её.

— Хогвартс — это самое безопасное место в Магической Британии.

— Более безопасное для меня, чем это? — парировал Гарри. — Я пойду в школу вместе с детьми тех, кто хочет моей смерти. По крайней мере, здесь я буду иметь дело исключительно с теми, кто хочет погубить только мою социальную жизнь.

— Последователи Тёмного Лорда не пытались найти вас, потому что знали, что вы объявитесь в этом году, — сказал Снейп. — Если вас не будет, они примутся за поиски всерьез.

— Удачи им, — сказал Гарри.

— Сколько времени, вы считаете, понадобится маггловскому детективу, чтобы найти вас? — спросил Снейп, наклонившись. — И вам всё равно нужно хоть иногда посещать школу. Это будет просто — украсть вас из любой маггловской школы, что вы найдёте, и заменить воспоминания простецов на те, где вы никогда и не появлялись.

— Значит, мой единственный выбор — это пойти туда, где каждая собака знает, где я буду, — сказал Гарри. — Как-то не внушает доверия.

Они обменивались аргументами за и против, но в конечном итоге Гарри пришлось признать, что волшебники и их политика не позволят ему не пойти в школу. Надежды половины волшебного мира лежали ярмом на его шее, а другая половина желала придушить его. И обе стороны желали видеть его в Хогвартсе. Если он откажется, его родственников просто заколдуют, чтобы те заставили его. Гарри, наконец, согласился: тётушка должна была скоро вернуться домой, и Гарри не хотел иметь никаких дел со взрывом, что обязательно последовал бы, увидь она волшебника в своём доме. Как бы то ни было, тот тоже не особо горел желанием встречаться с ней. Большинство школьных работников, с которыми Гарри приходилось иметь дело в прошлом, настояли бы на разговоре с тётушкой, но этот мужчина вскоре ушёл, убрав чашку взмахом палочки.

Он был в ловушке. Он пойдёт в Хогвартс, хочет он того или нет.

— Я нашёл жабу в туалете, — сказал Гарри.

Он настоял, чтобы Гермиона постояла снаружи, пока он проверял свою маскировку. Как ни странно, в этот раз он меньше беспокоился, передвигаясь в толпе. Гарри знал, что устранить его собираются в поезде, это сделало нахождение на платформе более комфортным.

— Как хоть кто-нибудь может захотеть жабу? — Гермиона посмотрела на животное с любопытством. Подержав существо в своей ладони, Гарри должен был признать, что оно было даже забавным. Хотя вскоре всё равно бы ему надоело.

— Мы можем после поспрашивать вокруг, не терял ли кто жабу. — Гарри лениво погладил амфибию по спине, успокаивая её. Гермиона замолчала на некоторое время.

— Гарри… Я прочитала кое-что о тебе. Я не хотела говорить об этом при родителях, но…

— Если ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной, я пойму. Мы можем не общаться после того, как прибудем, — сказал Гарри, нахмурившись. Если бы он был посмелее, сказал бы, чтобы она уходила сейчас же, но последнее, чего он хотел, это остаться на этом поезде в одиночестве.

— Что? Нет! Я просто хотела сказать, что мне жаль твоих родителей. И что мне жаль, что газетчики так относятся к тебе.

Гарри посмотрел на Гермиону. Кажется, она была искренна. Он гадал, как она могла быть столь беззаботной. Может, она не уловила подтекст. Он — мишень, а те, кто рядом, могут попасть под перекрёстный огонь. Здравомыслящий человек держался бы от него как можно дальше. Если бы он был хоть чуточку лучше, то оттолкнул бы для её же блага. Гермиона была его первым другом. Её семья первой отнеслась к нему по-доброму. Гарри задолжал девочке настолько, что сделал бы всё, чтобы она не пострадала из-за его проблем.

— Спасибо, — сказал он, ненавидя себя за это.

— Думаешь, это правда?

— Что я типа кто-то вроде спасителя? — Гарри покачал головой. — Неважно. Пока большинство людей так считает, это будет влиять на мою жизнь.

— Поэтому ты скрываешь его? — спросила Гермиона, указывая взглядом на его лоб.

— Среди прочего, — ответил Гарри коротко.

Внезапно в проём только что открытой двери просунулась мальчишеская голова.

— Вы видели… Тревор!

— Я нашёл его в уборной, — сказал Гарри. — Мы собирались найти хозяина, когда поезд отправится.

С небольшим толчком состав двинулся.

— Присоединишься к нам? — спросил Гарри. Чем больше свидетелей вокруг, тем меньше вероятность, что кто-нибудь что-нибудь предпримет.

— Я оставил свой багаж в другом купе, — сказал мальчик извиняющимся тоном.

— Будем рады видеть тебя у нас, — сказал Гарри и заставил себя улыбнуться. Лонгботтом был слишком мал для того, чтобы подозревать, что это он сбросил его под колёса поезда. Неважно, что произошло, но он не покинет купе, пока состав не достигнет пункта назначения. Когда Невилл вернулся со своим багажом, Гарри повернулся и закрыл дверь. На взгляды попутчиков он пожал плечами.

— Должно быть, к этому времени все уже нашли себе купе.

Дверь громыхнула позади, и Гарри вздрогнул.

— Вы видели Гарри Поттера? — донёсся голос. Он звучал как у того рыжего, хотя спустя месяц Гарри не мог быть уверен. Тут же снаружи послышалось бормотание, крики и звук, будто от удара о стену, в то время, как кто-то крикнул: «Предатель крови!». Гарри ухмыльнулся, когда в коридоре послышались звуки шагов и звон голосов постарше.

— Как я уже сказал, все уже должны были найти место.

* * *

Поездка в основном оказалась неожиданно разочаровывающей. Восемь часов наедине с этими двумя могли бы стать тем ещё испытанием, но Невилл Лонгботтом был бесконечным источником информации о магическом мире. Он вырос в чистокровной семье и, казалось, был более чем счастлив отвечать на бесконечные вопросы Гермионы. В туалет они ходили по двое — Гарри уговорил Невилла пойти с ним, но всё равно прогулки заставляли его нервничать. Он подумал, а есть ли заклинание, после применения которого не нужно было бы идти в уборную.

Невилл показал им несколько магических игр, чтобы скоротать время, а Гермиона продемонстрировала пару книг, которые раздобыла во время третьего своего визита на Косую аллею. Гарри дал ей денег, чтобы она купила ему парочку вещей, включая книгу о зельях и безоар. Хотя Гарри и сомневался, что кто-нибудь в школе открыто нападет на него — по крайней мере, на виду у всех — он легко сможет определить, что ему подмешали яд. В книгах говорилось, что безоар не спасет от всего, но это лучше, чем ничего.

Невилл, наконец, выдал ему имя Тёмного Лорда, выглядя при этом готовым свалиться в обморок. Волдеморт с французского — «убегающий от смерти». Ирония не скрылась от Гарри. Сколько бы раз он не убегал от смерти, она всегда находит его. По-видимому, у остальных волшебников нет подобной проблемы. Не похоже, что это имя было дано при рождении. В конце концов, никто бы не назвал своё дитя Волдеморт Джонс. Но рассуждать об этом, сидя рядом с ребёнком по фамилии Лонгботтом, всё же было несколько опрометчиво.

Они обсудили немного систему факультетов Хогвартса. Невилл заявил, что скорее всего попадет в Хаффлпафф, уверенный, что это факультет для тех, кто недостаточно хорош для остальных. Гермиона хотела в Гриффиндор, хотя считала, что может попасть в Рейвенкло. Гарри не имел ни малейшего понятия, куда попадёт. Этот вопрос и не волновал его до тех пор, пока не касался опасного соседства с кем-нибудь, кто захочет придушить его.

В конце концов, хоть Гарри и продолжал ждать чего-то ужасного, ничего не происходило. Может быть, Снейп сделал что-нибудь для улучшения защиты, или, может, то, что произошло в прошлый раз, было спонтанным порывом, когда преступник понял, кто такой Гарри. В любом случае, Поттер почувствовал себя лучше, когда поезд остановился, и они переоделись в мантии — сначала он и Невилл, а затем Гермиона, и вышли в коридор. Он снова занервничал, когда собралась толпа. Всадить в его спину нож и уйти незамеченным в толпе было бы гораздо легче. Они прошли по маленькой, плохо освещённой, платформе, и вышли на поляну. Гарри старался заходить в глубь толпы, несмотря на мурашки от прохладного ночного воздуха.

Зажёгся свет, и моментом позже показалась огромная фигура. Она была как два человека в ширину и три в высоту, а ещё носила косматую бороду, будто в ней жила целая стая птиц. Мужчина выглядел так, будто высматривал кого-то — паранойя Гарри подсказывала, что его, поэтому он осторожно нагнулся, притворяясь, словно уронил что-то.

— Первогодки! Ко мне! — прогремел мужчина. Он звучал разочарованно по какой-то причине.

Он провёл их по тёмной, узкой тропе, которая вела через крутой склон, а Гарри гадал, что произойдет, если он попадёт ногой в ямку и подвернёт лодыжку. Если он упадет и сломает шею, это будет совсем не смешно. Некоторое время они шли, дети странно примолкли. У всех, дошедших до излучины дороги, перехватило дыхание от вида неподвижной тёмной глади озера и громадины замка впереди. Даже Гарри, каким бы жестким и встревоженным он ни был, не остался равнодушным. На момент он забыл о тревогах, о смерти и просто остановился полюбоваться.

— По четверо в лодке, — сказал человек. Правда Гарри был не уверен, человек ли этот мужчина вообще. Учитывая его размеры, может ли он быть человеческим существом?

Он с Гермионой и Невиллом не без труда забрался в лодку. Гарри наблюдал, как рыжий и блондин громко переругивались, пока остальные садились в свои лодки. Девочка по имени Лиза Турпин присоединилась к ним прямо перед тем, как лодка поплыла по озеру сама по себе. Вглядываясь в воду, Гарри крепко держался за борта лодки, с настороженностью следя за попутчиками.

— Ты боишься воды? — спросил тихо Невилл. Гарри покачал головой.

— Просто я не горю желанием встретиться с гигантским кальмаром,— Невилл побледнел.

Честно говоря, хоть всё и выглядело торжественно и впечатляюще, но совершенно не казалось безопасным. Рыжий, блондин и его два последователя ругались так долго, что не осталось свободных лодок. Они ехали вместе, и Гарри мог видеть, как лодка покачивалась в лунном свете. Как много студентов не умели плавать? Учитывая, насколько дети их возраста импульсивны…

Он услышал всплеск от чужой перевернувшейся лодки. Моментом позже он увидел саму посудину и четырёх кричащих мальчиков, которых вернули на место массивные щупальца.

— Хех, — выдал Гарри. Тут же идея путешествия по озеру показалась ему не такой уж и плохой. Он слегка успокоился и решил попробовать просто получить удовольствие.

* * *

Прогулка по озеру закончилась слишком быстро. Сурового вида женщина, представившаяся как профессор Макгонагалл, демонстративно нахмурилась, глядя на мальчишек, с которых стекала вода на каменный пол. Она вытянула свою палочку, заставив Гарри напрячься, но она всего лишь выполнила какие-то чары для просушки, которые, однако, ничего не сделали с волосами мальчишек. Они надулись друг на друга, когда женщина начала свою речь.

Волшебники использовали горящие свечи вместо электрических ламп, и Гарри гадал, магические ли они, или несут ли какую-нибудь опасность. Зал, благодаря этому, выглядел выдающимся. Профессор объясняла что-то насчет факультетов, но Гарри отвлёкся. Он протолкнулся к краю толпы и старался держаться спиной к стене. Здесь были одни первогодки, и он особо не ожидал, что какая-нибудь одиннадцатилетка попытается покуситься на его, но он уже ошибался раньше.

Внезапно прозвучавшие крики заставили его вздрогнуть. Спустя мгновение он заметил парящих приведений. В отличие от остальных, на него призраки не произвели сильного впечатления. Он собирался волноваться о вещах, которые на самом деле смогут его убить, а согласно учебникам за первый курс, призраки не могли. Вскоре их провели в ещё больший зал, где они столкнулись с поющей шляпой.

Гарри оказался в замешательстве. Он был не уверен, что хотел бы надеть себе на голову нечто разумное или просто кажущееся таким. Всё здесь смотрелось слегка глуповатым.

Он взглянул на то, что было позади поющей шляпы. Там был стол для взрослых — наверняка для преподавателей. Снейп был среди них, исподлобья глядя на мельтешащих студентов вместе с человеком, похожим на Гэндальфа, и с женщиной со стрекозиными очками-лупами.

Холодный озноб прошёл вдоль его позвоночника, а всё, на что уходили его силы, это не рухнуть на пол. Мужчина, который убил его в первый раз, сидел вместе с другими взрослыми, добродушно улыбаясь, будто это не он был массовым террористом. На нем одет тюрбан, скорее всего, чтобы скрыть лицо на затылке. Гермиона взглянула на него, беспокойство читалось на её лице. Гарри заставил себя вернуть нейтральное выражение лица, хоть ему и пришлось завести руки за спину, чтобы скрыть их дрожь. Вероятность нападения перед сотнями свидетелей была мала, если только он не планировал начать новый переворот прямо сейчас.

Волшебник дождётся, пока они не останутся наедине. Гарри чувствовал себя словно в тумане. Шляпа спела какую-то песню, но он едва это отметил, и зазвучали имена вызываемых. Гермиона и рыжий попали в Гриффиндор, как и Невилл. Блондин с припевалами пошли в Слизерин. Остальных он не знал или его они не заботили. Его позвали дважды, прежде чем он обратил на это внимание. Он стёр краску со лба, пока шёл к табурету со шляпой на нём. Он чувствовал себя, будто шёл на казнь. Он опасливо не смотрел на человека в тюрбане, напоминая себе, что тот не знал, что Гарри знает о его истинной сущности. Пока такое положение сохраняется, у Гарри была хоть какая-то защита. Гарри неохотно надел шляпу и повернулся лицом к скопищу. Повернуться спиной к человеку в тюрбане оказалось одной из самых трудных вещей, что он когда-либо делал. Он ощущал, будто на его спине была мишень, а он ждёт выстрела. Надев шляпу на голову, Гарри отстранённо подумал, на скольких же головах побывала эта шляпа, и насколько гигиенично было надевать головной убор, который был по крайней мере на восьмистах головах. В его старой школе даже не допускали мысли об обменивании расчёсками с тех пор, как один из одноклассников заразил других вшами. А дядя и тётя обвинили в этом его.

— На мне нет вшей.

Голос в его голове испугал его настолько, что он стянул шляпу с головы и занёс руку для броска. Древность в руке побудила его оглянуться на профессора Макгонагалл. Он нахмурился и вернул шляпу на голову.

— Как я и говорила, меня чистят магией каждый год намного лучше, чем могут предоставить себе магглы.

— Я не уверен, что все мои однокурсники полностью чистые, — пробормотал Гарри. — Особенно тот блондинчик. У него похоже на волосах тонны геля.

— Ты единственный, кто нанёс макияж на мои поля, — сказала шляпа.

— Извините, — пробурчал Гарри, взглянув на ладонь. На ней чувствовалась жирность. Он вытер руку о мантию.

— Теперь к делу, — произнесла шляпа. — У тебя есть способности к соображению и изрядный талант. У тебя была храбрость, хотя сейчас её поубавилось.

— Если вы читаете мои мысли, вы знаете, что это не моя вина, — сказал Гарри. В этот раз он решил просто думать без произнесения вслух, и шляпа, похоже, всё ещё понимала его. Если с помощью магии можно читать мысли, тогда у него было ещё больше проблем с защитой себя же.

— Куда угодно, только не в Слизерин, — подумал Гарри. — Гриффиндор будет нормально… Рейвенкло… даже Хаффлпафф. Хаффлпафф должно быть наибезопаснейший выбор...

— Оу, это так не делается, — сказал голос. — Хаффлпафф ценит верность и дружбу. У тебя не было никого, кому бы ты хранил верность до недавнего времени, и хотя недавно у тебя появился друг, ты не побрезговал подвергнуть её опасности для своей защиты.

— Тогда Рейвенкло? — спросил Гарри. — Я много учусь.

Это было правдой, за последний месяц он учился столько, сколько никогда в своей жизни не учился.

— Но ты не учишься ради самой учёбы, — шляпа прозвучала почти разочарованно. — Ты лишь собираешься с её помощью достигнуть своих целей.

— Гриффиндор? — спросил Гарри опасливо.

— Пожалуй, это может тебе подойти. Я не говорю этого всем, но распределение больше не про чьи-то особенности, а про то, как ценить чьи-то особенности

Шляпа продолжила.

— Хаффлпаффцы ценят верность и дружбу. Равенкловцы — знания. Гриффиндорцы — храбрость, но также и её видимость. Они желают славы больше всего. Можешь ли ты честно сказать мне, что ты ценишь славу? Волнует ли тебя, что люди подумают о тебе? Тебя вообще заботит отвага?

Любому другому Гарри бы соврал, но эта шляпа заглядывала ему в голову.

— Нет, — сказал он после долгой паузы.

— В последнее время твоей жизнью руководит одно стремление — выжить. Ты хитёр, неискренен и используешь других в собственных целях. Твой разум имеет более чем достаточно схожестей с тем, кто пытается сейчас тебя убить.

— Вы распределяли Волдеморта? — выкрикнул Гарри громко. Вышло громче, чем он собирался, и разошлось звоном по залу.

Народ вблизи ахнул и отступил назад.

— Я не говорю о секретах тех, с кем работала, — произнесла шляпа. — Если есть неоднозначность, я часто даю студентам выбор, но в твоем случае всё однозначно.

— СЛИЗЕРИН! — вынесла вердикт шляпа.

Чувство похода на эшафот только усилилось, когда Гарри медленно снял шляпу и оказался в могильной тишине.

Вопреки традиции аплодировать новым однокурсникам, Гарри приветствовала лишь гробовая тишина. Скривившись, он аккуратно положил шляпу на место, прошёл напрямик за стол Слизерина и напряжённо сел, не проронив ни слова. Другие первогодки старались незаметно отсесть от него, но взгляда отвести никто так и не смог. Оглянувшись, Гарри увидел, что даже профессор Макгонагалл не могла подобрать слов. После бесконечного ожидания она, наконец, вернулась к распределению оставшихся двух студентов.

Гарри был опечален и возмущен несправедливостью. Разве есть его вина в сложившихся обстоятельствах, вынуждающих идти на хитрость? Когда броситься в омут с головой означает напороться на ещё один подводный камень.

Гарри верил, что его распределят на любой другой факультет. Он мог бы научиться любить дружбу! Он просто совсем недавно начал понимать, что же это такое.

Он взглянул на Гермиону, в глазах которой явно проступало сочувствие, но не увидел Невилла. Гарри уставился на стол, едва обратив внимание на произнесённую директором речь.

Пока студенты других факультетов весело разговаривали между собой, соседи по столу выглядели подавленными. Гарри, почувствовав прожигающие его взгляды новых сокурсников, скривился.

Немного позже нечто почудилось ему сбоку. Обернувшись, он столкнулся с мертвенным взглядом измождённого призрака, чьи одежды были залиты серебряной кровью. Гарри пожал плечами и начал есть, в то время как внимание всех вокруг обратилось к призракам. У него не было времени беспокоиться о тенях прошлого.

— Мы не ожидали застать за этим столом Поттеров, — произнесло, наконец, привидение. Гарри жевал пищу, обдумывая что бы сказать в ответ.

— Не могу сказать, что для меня это не стало сюрпризом… но ведь шляпа не ошибается.

Этот конец стола в основном занимали первогодки, а уже далее располагались старшие курсы. Гарри считал, что для него большую опасность представляют учащиеся шестых и седьмых курсов. О магии им было известно куда больше остальных, а риск быть отчисленными за нападение на него уже их не пугал.

— Ты полагаешь, что достаточно хитер для чести быть в доме Слизерина?

— Желаете проверить? — спросил Гарри, невесело усмехнувшись. — Существует пророчество обо мне… и если оно правдиво, то когда-нибудь я стану весьма опасным человеком, — определенно, лучше всего сразу прояснить некоторое недопонимание. — На проблемы с памятью я не жалуюсь и обиды помню очень хорошо.

Призрак осмотрел стол: всё внимание окружающих было сосредоточено на них — особо впечатлительные даже побледнели. Он кивнул.

— Убедил.

Губы Гарри искривила безрадостная улыбка. Он поболтал с призраком, который представился Кровавым Бароном. Будучи привидением, он не имел простора для вредительств, тем более не мог пакостить живым.

Однокурсники Гарри оказались в незавидном положении. Наверняка некоторые из них были бы не против подружиться с ним. Однако сейчас, когда люди Волдеморта активны как никогда раньше, никто не мог позволить себе быть замеченным рядом с Гарри Поттером. На его факультете было слишком много детей, которые без оглядки доложили бы своим родителям, случись нечто подобное. А родители, в свою очередь, вполне могли оказаться Пожирателями смерти. Дружелюбное отношение к Гарри — это верный способ загубить возможность иных друзей и отношений, по крайней мере, если полученные им сведения из книг были правдивы. Это было похоже на то, как в школе Дадли ограждал Гарри от всех, только во много раз хуже.

Он оглянулся. Гермиона болтала с ребятами вокруг себя и выглядела весьма счастливой. Рыжий паренёк смотрел на Гарри как на предателя. Оттого что Гарри никогда не встречался с ним, по крайней мере, не в этой временной линии, он не понимал, отчего тот чувствовал себя преданным.

Большая часть трапезы прошла в тишине, а позже директор объявил о запрете посещения коридора на третьем этаже под страхом неминуемой смерти, а также предупредил о посещении Запретного леса. Гарри почувствовал, как сердце ушло в пятки. У него уже был сумасшедший профессор, которому только дай себя убить, подставив спину. Некая загадочная опасность на третьем этаже и лес неподалеку, наполненный ужасными монстрами — просто шикарно. Ему бы впору задуматься, как бы пережить хотя бы сегодняшнюю ночь, не то что все семь лет в этой школе.

Если это самое безопасное место во всей магической Британии, то как должно выглядеть самое обыкновенное? Там тролли обитают в туалетах или гигантские змеи в канализации? Неужели это никого не беспокоит?

Не похоже, чтобы студентов вокруг волновало это объявление. В его старой школе, стоило на территорию ступить бездомному бедолаге, детей ждала бы эвакуация! Родители определенно забрали бы учеников, если бы услышали о неминуемой смерти того, кто отважится забрести на третий этаж.

Пока Гарри поражался местным нравам, всё помещение под руководством директора наполнилось ужасным песнопением школьного гимна. Очевидно, музыку студентам здесь не преподают.

Старшекурсник, вероятно староста, собрал первокурсников и повел на выход из Большого зала. Они спустились по лестнице: видимо, гостиная Слизерина находилась в подземельях. Гарри устал. Очевидно, постоянный страх сказался на состоянии здоровья, да и к тому же, сегодня был насыщенный день.

Они остановились у каменной стены, и староста обратился к ним.

— Паролем на этой неделе будет «Альфа серпентис». Запомните его и не позволяйте другим факультетам услышать его. В нашу гостиную не ступала нога постороннего вот уже семьсот лет, и я не желаю, чтобы эта традиция сгинула, пока я занимаю пост старосты. Пароль меняется каждые две недели, и новый будет вывешен на доске объявлений внутри, — сказал он.

Стена отворилась прямо перед ними, и староста провёл группу через короткий коридор. На его конце оказалась комната с зеленоватыми лампами и креслами. Потолок был низким, а окна открывали вид на озёрные воды.

— Вас распределили по комнатам, — сказал староста. — Багаж уже доставили к назначенным вам кроватям.

Интересно, как они перетащили все чемоданы спустя такой короткий промежуток времени, прошедший от начала распределения. Прошло меньше часа, и он не видел других работников школы кроме профессоров.

— Профессор Снейп контролирует отработки внутри Слизерина, и он известен своим… творческим подходом к тем, кто позорит честь факультета. Я мог бы сказать вам избегать неприятностей, но поступлю мудрее и скажу — не попадайтесь.

Молодой человек подал знак, и староста девочек подошла, чтобы отвести подопечных в их комнаты.

— Мальчикам запрещено посещать девичьи спальни. Не думаю, что сейчас вас это особо заботит, но поверьте, вожжа под хвост рано или поздно попадает всем, — сказал он, посмеиваясь.

Он провел их через маленький зал в круглую комнату. Из обнаружившихся там пяти кроватей, принадлежащая Гарри оказалась самой дальней от двери. Он пока не понял, как относиться к этому обстоятельству. Это может доставить ему трудности при побеге, но также может стать препятствием для нападающего.

— Вам лучше поскорее заснуть, — сказал староста. — Своё расписание вы получите за завтраком. Занятия начнутся в девять, а завтрак — в восемь, но в будущем жаворонки смогут поесть раньше — в полвосьмого.

Мальчишки возмущенно застонали, но Гарри не понимал их проблем. В доме Дурслей он просыпался в шесть утра, чтобы успеть умыться и приготовить завтрак к семи. Иногда он поднимался и раньше, если у него были дополнительные дела по дому. Даже летом тётушка следила за его графиком, чтобы он не расслаблялся, в то время как кузен мог проспать аж до десяти. В такие дни они завтракали позже, чтобы соответствовать режиму Дадли, отчего Гарри успевал сильно проголодаться за это время.

— Удачи и добро пожаловать в Хогвартс, — закончил староста, взглянув на Гарри.

Когда дверь закрылась, Гарри повернулся к соседям. Блондинистый паренёк стоял между своих более крупных дружков, а темнокожий мальчик стоял в стороне.

— Уверен, вы знаете, кто я такой, — начал Гарри. — Как зовут вас?

— Драко Малфой, — ответил блондин. — А это Винсент Крэбб и Грегори Гойл.

Интересно, могли ли последние говорить сами. Они не выглядели хитрецами, но, возможно, мнили себя таковыми.

— Блейз Забини, — сказал высокий темнокожий мальчик, стоявший в стороне. — Рад знакомству.

— Рад, говоришь? — немного удивлённо спросил Гарри. — Что вам известно о пророчестве?

— Мой отец говорит, что всё это полная… ерунда, — насмешливо протянул Драко. — Будто бы наш ровесник может представлять угрозу для Тёмного Лорда.

— Однако пока что они поступали так, будто бы это правда, — мрачно усмехнулся Гарри. — Не знаешь, почему?

— Потому что старпёры сошли с ума? — предположил Гойл.

— Да, на самом деле, но и они иногда бывают правы, — подтвердил Гарри и подошёл к кровати. — Вы ведь знаете, что сделает половина магического мира с вашими головами, если я погибну здесь, так ведь?

Его собеседники лишь молча глядели на него в ответ.

— И если вы попытаетесь убить меня, но провалитесь, спать нам придётся всё ещё в одной комнате, — улыбка, с которой Гарри это сказал, так и не коснулась глаз. — Шляпа поведала мне, что образом мысли я очень похож на Волдеморта… а что он делает с саботажниками?

Они вздрогнули, но он не мог сказать, было ли это от поминания всуе или содержания сказанного.

— Что бы вы ни сделали со мной, я найду способ отомстить, — сказал Гарри, делая паузу. — Понимаю, если вы не желаете дружить, но не думаю, что враждовать со мной — хорошая идея.

После этого он начал раздеваться, чтобы лечь в постель, и остальные последовали его примеру. Гарри думал, что зеленоватый свет помешает ему заснуть, как уличные фонари на Тисовой. Однако, неожиданно он оказался умиротворяющим. После насыщенного дня Гарри утомился. Укладываясь спать, он отстранёно думал, поутру не окажется ли он вновь в своей постели у Дурслей.

Удивительно, но этой ночью он выжил.

* * *

За завтраком он обнаружил, какую тактику общения с ним избрали его однокурсники — простое игнорирование. Пожалуй, в сложившихся обстоятельствах, это безопаснейший вариант, который они могли выбрать.

Хоть от слизеринцев он и ждал подначек, на деле же именно гриффиндорцы отпускали больше скабрезных комментариев и бросали на него самые неодобрительные взгляды. Видимо, его распределение на Слизерин — стоит заметить, неожиданное для всех — они восприняли как личное оскорбление.

С классными занятиями было понятно: всё что его беспокоило, так это урок полётов в четверг и зельеварение в пятницу, сдвоенные с Гриффиндором. В остальном ему нужно было просто избегать их в коридорах, и, возможно, он будет в порядке.

Первая пара, История магии, была сущим недоразумением — этот предмет вело привидение! Гарри даже начал всерьёз раздумывать, не было ли это намеренной попыткой уморить их до смерти. Если вся учебная программа была настолько скучна, Гарри не понимал, отчего студенты не переводятся во французскую школу или даже американскую. Что угодно было бы лучше! Возможно там смерть не поджидала бы его за каждым углом в таком изощренном виде.

На выходе из кабинета Гарри почувствовал, как ноги перестали слушаться. Рядом обнаружилась группа посмеивающихся гриффиндорцев с одним "героем", уже прятавшим палочку. Он рассердился. Неужели к постоянным покушениям на его жизнь добавятся ещё и разборки с обыкновенными задирами? Он думал, что, расставшись с Дадли, оставил эту часть своей жизни позади. Это было его единственным утешением на пути к смертельному капкану в виде огромного замка.

Стараясь не оставаться в одиночестве, Гарри прошёл на урок чар. Профессор, их преподававший, был настолько маленького роста, что мог бы сойти за гоблина. Заклинания оказались намного интереснее истории. Хоть они не практиковались в магии, профессор Флитвик начал обучение с основ движения палочкой и рассказал немного о теории произношения заклинаний.

Дома Гарри всегда зависел от настроения более крупных и сильных мальчишек. Не важно насколько сильно он старался, в любом случае, возможность дать отпор никогда не выпадала. Однако тренированные волшебники-дуэлянты известны тем, что могут сражаться с несколькими противниками одновременно. Магия прекрасно уравнивала возможности людей разных категорий. Дитя размером с Гермиону способно победить человека весом в сто кило при условии, что оно знает необходимые заклинания.

Всё, что он выучил на этом занятии, послужит фундаментом для самозащиты от Волдеморта, его Пожирателей и даже задир из других факультетов без чьей-либо помощи со стороны. "Только придётся учиться очень быстро", — думал Гарри, отбиваясь от проклятий ещё одной компашки задир. Слизеринцы пока не заходили настолько далеко, но он подозревал, что это только вопрос времени.

Гарри поклялся себе запомнить всех напавших на него и в будущем найти способ отомстить. Как бы он ни пытался просто поговорить с Дадли, это не помогало. Единственная вещь, которую понимали такие люди — это страх.

Единственный путь, по которому Гарри должен пройти, чтобы обеспечить себе безопасное будущее — это путь, на котором люди будут бояться нападать на него.

Гербология была интересна, хоть и бесполезна. Гарри немного подучил зелья, потому что боялся, что это легчайший способ лишить его жизни. Поэтому теперь безоар стал неотъемлемой частью содержимого его карманов.

Гербология не концентрировалась на ядах или хотя бы опасных для человека растениях. Она проходила в приятнейшей атмосфере, а потому теперь Гарри симпатизировал не только профессору Флитвику. Ни он, ни профессор Спраут не собирались его убивать, хоть добродушная хаффлпаффка, похоже, и была более чем компетентным зельеваром.

Он опасался Астрономии. Занятия проводились на вершине высокой башни, что восхитительно вписывалось в сценарий, где его толкают в свободный полёт, пока никто не видит. Он постарался разместить телескоп так далеко от края, насколько вообще возможно, и сохранял осторожность на лестнице, когда урок закончился. Он не понимал, как астрономия могла бы помочь в его квесте на выживание, но когда осознал, что прямо сейчас он в безопасности, то расслабился и просто насладился видом звёзд.

Часть его желала лечь на покрывало и беззаботно наблюдать за звёздами, не беспокоясь о земном мире. Если бы он попал на Гриффиндор, то наверняка обзавелся бы друзьями. Люди не избегали бы его. Он мог бы проводить время с Невиллом и Гермионой хоть каждый день. Он не был уверен, хотели ли они даже разговаривать с ним теперь, а найти их и узнать пока не представлялось возможным. Несомненно, под влиянием остальных гриффиндорцев они будут держаться от него подальше. В идеальном мире он ни о чём бы не заботился, позволял Гермионе делать за него домашнюю работу и проводил бы время с Невиллом, играя в… во что там обычно играют волшебики.

Он витал в облаках, пока не ступил в класс Защиты от тёмных искусств и не осознал, что попал в лапы самого Волдеморта или, по крайней мере, человека, в чьём теле тот существовал.

В отличие от гриффиндорцев, слизеринцы выбирали наилучший момент для атаки на врага. Гарри напомнил себе об этом, когда класс расселся по местам под надзором человека с Волдемортом в голове.

Вся комната провоняла чесноком, но к этому запаху примешались тонкие оттенки разложения, которые со времён первого убийства Гарии стали более различимыми. Однако, обращать на это внимание Гарри не собирался.

Очевидно, наличие сущности Волдеморта в голове было не очень полезно для здоровья. Гарри не представлял, насколько жестоким наказанием было бы удерживать злейшего врага у себя в голове.

— М-можете звать меня п-профессор Квиррелл, — сказал мужчина, как только последний ученик занял своё место. — И это Защита от т-темных искусств.

Заикание, видимо, должно было создать иллюзию невинности, почти безвредности этого человека — точно так же, как чеснок пытался перебить запах гнили. Интересно, можно ли сравнить лицо Волдеморта с зомби, пришитым к голове? И не было ли под тюрбаном слишком уж жарко? Представив потеющего Волдеморта без возможности что-либо с этим сделать, Гарри не удержался от злорадной ухмылки.

Проигнорировав Гарри, Квиррел лишь прошёлся по нему взглядом, отчего шрам моментально взорвался болью. Он начинал болезненно пульсировать, стоило Квиррелу посмотреть прямо на него, и переставал, когда тот отводил глаза. Профессор даже не прикоснулся к палочке, но смог причинить боль, не привлекая внимания остальных.

Впоследствии Гарри старался избегать встречаться с ним взглядом, даже несмотря на то, что урок оказался менее чем вдохновляющим. Профессор рассказывал о способах борьбы с зомби, но с его непрекращающимся заиканием рассказ оказался вдвое дольше положенного. Он поведал нелепую историю о тюрбане, в которой никто из остальных студентов не усомнился.

Слизеринцы славились хитростью и недоверием. Гарри хотелось верить, что подозревал бы Квирелла с самого начала, даже если бы не встречался с ним раньше.

Он с облегчением покинул класс, но так поспешил, что забыл о своей обычной осторожности и поймал заклятье. Под гадкое хихиканье гриффиндорцев он чувствовал, как волосы осыпаются с головы. Из проходящих мимо него посмеивающихся слизеринцев особенно отличался Драко Малфой. Прошлым вечером, во время речи Гарри, тот выглядел оскорбленным и сейчас игнорировал его с каким-то более весомым подтекстом.

Гарри понимал, что пока Квиррелл наблюдал за ним, бежать в туалет любоваться своим новым отражением будет не лучшей идеей. Одиночество могло негативно сказаться на его здоровье.

На лице Гермионы читался ужас и намерение сейчас же встать с места и пройти к нему через весь кабинет, чтобы как-то помочь, но Гарри мрачно покачал головой. Ей в последнюю очередь нужно лишнее внимание от встречи с аутсайдером вроде него.

Единственным утешением была его стихийная магия, которая питала какую-то особую любовь к его волосам. Гарри очень надеялся, что они придут в порядок к завтрашнему утру. Но у и этого внезапного облысения были свои плюсы: на голой коже ветерок чувствовался совершенно иначе; а если бы волосы не отрасли, он мог бы начать надевать тюрбан, прямо как Квиррелл, чтобы поиздеваться над ним.

Больше всего в этой ситуации раздражал непрекращающийся смех, звучавший со стола Гриффиндора и сопровождаемый знающими взглядами. Слизеринцы молчали. Изредка косились на него, да ухмылялись, но ничего сверх. Некоторые студенты чувствовали неловкость от произошедшего, в то время как другие получали мрачное удовольствие, посмеиваясь над ним вдогонку.

Гарри попытался разделить всех студентов между этими двумя категориями — сочувствующими и злорадствующими. К первой категории относились не только первокурсники. Если он и получит какую-либо помощь, то скорее от них, пусть даже тайно. Из Гриффиндора доверие заслуживали только Невилл да Гермиона, но они, первогодки, существенно помочь наверняка не могли. Вороны и барсуки по-своему относились к Слизерину: их непринятие не было столь агрессивным, как у гриффиндорцев, но и от подозрительности они не отказывались.

Гарри начал разрабатывать план действий. Он не мог справиться в одиночку — учиться лишь на занятиях в классе было слишком медленно. Он не лучший, но ему нужно стремиться к этому. Если он хочет прекратить гонения, ему нужно стать достаточно сильным, чтобы хулиганы начали его бояться. С его-то удачей, Квиррелл будет убивать его множество раз, следовательно, он не мог утешить себя мыслью, что до конца учебы надо потерпеть всего-то семь лет. Он мог застрять здесь навечно, вынужденный повторять день за днём, снова и снова. Знание, откуда придёт один удар, не гарантирует защиты от последующих, о которых узнать ещё не довелось. Обучение самозащите было его первым испытанием, закончить которое он собирался как можно скорее.

Вечерняя трансфигурация стала для него открытием. Наблюдая за тем, как Макгонагалл превращала стол в свинью и обратно, Гарри прикидывал, как сможет использовать подобное в бою.

Возможно ли создать тренированных боевых свиней, или они такие же тупые, как и неподготовленные? Гарри однажды слышал, что дикие кабаны способны съесть человека и что существовали специальные копья с крестом у наконечника, чтобы защитить охотника, если кабан останется жив. Он на минутку нафантазировал себе армию кабанов, бегущих на Квиррелла. К сожалению, похоже его армии придется сильно подождать. Он не был способен создать крысу, не то что кабана.

Взамен бесплодных фантазий дети потратили много времени на конспект с кучей непонятных пока что терминов. А после они пытались превратить спичку в иголку.

За полчаса лишь Блейз Забини смог совершить небольшое изменение в своей спичке. Гарри даже рядом не стоял и немного расстроился. Он считал, что был кем-то вроде избранного, и что ему полагались какие-нибудь привилегии, вроде предрасположенности к магии. Однако, он продолжал тупить вместе с практически всем классом, пока враги совершали свой заговор против него. Мечты о становлении вундеркиндом от магии похоже не собирались воплощаться в реальность.

Тем не менее, из предметов его привлекали чары и трансфигурация как наиболее полезные. Гербология сможет раскрыть свой потенциал, когда они начнут изучать более опасные растения. Гарри предполагал, что зельеварение станет для него полезным, но ему нужно дождаться пятницы и урока полетов перед ним.

К счастью, его волосы восстановились утром четверга, как он и предполагал. Малфой выглядел почти что разочарованным. Это не останавливало рыжего, Уизли, так его звали, судя по обмолвкам, с двумя или тремя товарищами, чьих имен он не знал. Гермиона и Невилл попытались подарить ему ободряющие улыбки, но этого казалось недостаточно, чтобы перекрыть насмешки однокурсников.

Метлы выглядели старыми и потрепанными, а Гарри опасался, не испортит ли кто ему метлу. Даже если и так, то он все равно не сможет ничего особого с этим поделать. Он постарался взять метлу одним из первых, и выбрал первую попавшуюся под руку. Ну, по крайней мере, метла Гарри легла ему в ладонь с первой же попытки. Увидев, что справилось большинство гриффиндорцев не шибко хорошо, он усмехнулся, отчего злобное выражение наползло на их лица.

Он понимал, что настраивать всех против себя не вполне мудрое решение, но в данный момент он превосходил в знаниях о магии всех первогодок. Опасаться нужно было только людей со второго курса и старше.

Слева от него раздался смешок, когда Невилл поднялся на метле, потеряв управление, и упал на землю. Интересно, была ли та метла предназначена для него?

Если да, то это оказалось не очень эффективно, ведь Невилл отделался лишь сломанной кистью. Малфой засмеялся, едва профессор увела плачущего Невилла, и часть Слизерина присоединилась к его издевке.

Гарри не был уверен как следует поступить — если он заступится за Невилла, то возможно только испортит его отношения с гриффиндорцами. Присоединяться к унижению не выглядело правильным решением. Оставаться в сторонке тоже не вариант, так как Гермиона смотрела на него разочарованием.

Он метался в раздумьях, пока Драко не подобрал напоминалку Невилла, что сподвигло Гарри действовать. Невилл показывал им в поезде напоминалку, и говорил, что это подарок от бабушки. Гарри не понимал, в чем была польза сей вещицы, так как она не показывала что именно ты забыл, но понимал насколько важна она для друга.

— Мне нужна эта вещь, — сказал он Драко.

— Уверен, для того, чтобы напомнить себе, что у тебя нет друзей, — усмехнулся блондин.

— Думаю, я расскажу всем, насколько же Драко хороший и отзывчивый друг… и все такое в том же духе. Держу пари, старшекурсники будут рады написать, что услышали, своим родителям, — произнес тихо Гарри, подойдя к нему.

Он ухмыльнулся при виде побледневшего Драко. В пребывании изгоем есть свои плюсы. Недовольный Малфой отдал напоминалку Гарри, как тут же напоминалка поменяла свой цвет на красный. Определенно, он забыл что-то, но непонятно что именно.

— Тебе точно нужно напоминание, прямо как Лонгботтому, — сказал Драко, натянуто усмехнувшись. — Надеюсь, ты вспомнишь, что бы это ни было.

Уизли возмущенно нажаловался о произошедшем профессору, когда та вернулась. Гарри кротко объяснил, что он всего лишь сохранил напоминалку для Невилла — судя по лицам студентов, все, не считая Гермиону, не поверили ему. Но именно такое впечатление он и собирался произвести.

Полет обернулся в неожиданно приятную вещь, когда Гарри перестал думать, что метла держалась на соплях.

День прошел успешно. Гарри надеялся, что зельеварение пройдет настолько же хорошо. Возможно он даже научится готовить зелье, которое нашлет на Волдеморта фурункулы или что-то вроде этого.

Лишь одно удивляло — в последнее время не было никаких покушений. Гарри опасался, что таким способом Волдеморт пытался усыпить его внимание.

Наконец, наступила пятница, а вместе с ней и зельеварение. Несмотря на то, что Снейп был главой Слизерина, Гарри не замечал его с первого дня занятий, не считая трапезы в Большом зале, когда он сидел в числе других учителей. Он считал, что глава должен быть более вовлечен в жизнь подопечных, но возможно мужчина предпочитал принцип невмешательства.

Гарри уже начинал привыкать к холоду подземелий, так что кабинет зельеварения в этом плане не беспокоил. Гермиона и Невилл сели рядом с ним, но к несчастью несколько гриффиндорцев тоже разместились рядом.

Снейп вошел в класс, колыхая полами мантии. Интересно, он специально тренировался?

Похоже, свою речь о зельях он отточил до такой степени, что вольно или невольно Гарри восхитился ей. Та часть про «закупорить пробкой смерть», казалось, была тем, что ему нужно.

— Поттер! — неожиданно произнес Снейп. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни?

— Возможность сымитировать свою смерть, — ответил Гарри, — либо чужую.

Он рассматривал возможность использования зелья в надежде, что Волдеморт и его приспешники отстанут от него, но тот показал себя как тип, который избавится от тела чисто для подстраховки. В конце концов, имя «Убегающий от смерти» обязывает быть параноиком.

— В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? — спросил Снейп после короткой заминки.

— Это одно и то же, — ответил Гарри. — Люди считают, что волчья отрава ядовита для оборотней, но на самом деле она весьма ядовита для них самих. Если перебрать с дозировкой, то тело оцепенеет, живот заболит и вы свалитесь с диареей.

Отчего-то близлежащие гриффиндорцы почувствовали себя неуютно.

— Собираетесь отравить кого-то, Поттер? — спросил Снейп, глядя прямо ему в глаза.

У Гарри невольно проступило задумчивое выражение на лице. Он учил зелья оттого что ожидал нападения с этой стороны, но также и раздумывал над возможностью подложить яд самому Квиреллу. Еда волшебно появлялась словно из ниоткуда, но он читал, что ее невозможно сотворить из ничего. Вопрос заключался в том, можно ли достать Квирелла без побочных жертв.

Гарри спрашивал себя, почему ему не приходило это в голову раньше. Пока Квирелл жив, он не сможет быть в безопасности, но чье-либо убийство — это серьезное решение. Он не был уверен, что действительно способен убить кого-то, без разницы, насколько плох этот человек.

Может быть он сможет трансфигурировать учителя Защиты в дверной порог. Технически он не умрет, но перестанет мешать.

Снейп почему-то выглядел сбитым с толку.

— Где вы будете искать, если я скажу вам найти безоар?

— В своем кармане, — быстро сказал Гарри. Он скривился от необдуманности своих слов — ему не хотелось, чтобы все знали, что он носит безоар с собой. — Я считаю, что глупо не иметь при себе хотя бы один. В конце концов, вы никогда не знаете, что люди не подсыпят вам что-нибудь неприятное в еду, — сказал Гарри, вытащив безоар.

Он посмотрел прямо на гриффиндорцев. Лицо Уизли налилось краской, хотя остальные не смотрелись настолько же смущённо.

— А если вы потеряете?

— В аптеке, или же в желудке козы, если не смогу купить.

— Итак, Поттер упустил, что смешанные асфодель и полынь образуют Напиток живой смерти. Это сильнодействующее зелье, которое имеет больше применений, чем просто притвориться мертвым. Клобук монаха и волчья отрава также называются аконитом, и он ядовит, как и говорил Поттер. А безоар оградит вас от многих, но не от всех ядов.

Снейп затих на мгновение, перед тем как рявкнуть:

— Почему никто не записывает?

Гарри работал в паре с Гермионой на практической части зельеварения. Хотя он не без оснований считал, что с их зельем все в порядке, Снейп критиковал его, как и все остальные, не считая малфоевского. Когда котел Невилла взорвался, Гарри отреагировал первым. Зелье вызвало нарывы на руках и ногах Невилла, и оно пролилось на обувь некоторых краснознаменных. Когда Снейп причитал о том, что тот добавил иглы дикобраза, перед тем как снять котел с огня, Гарри начал делать заметки. Зелья определенно могли причинить опасность, и выплеснувшись, могли даже стать оружием. Если бы он только мог найти в чем хранить едкое варево, Гарри смог бы пролить его на затылок Квирелла.

— Поттер! — обратился Снейп. — Отведите Лонгботтома в Больничное крыло.

— Тебе следовало прочитать рецепт прежде, чем начать варить зелье, — сказал Гарри.

Нарывы сплошь покрывали лицо Невилла, его ноги и руки. Гарри задумался, позволит ли ему Снейп купить для Невилла защитный костюм? Принимая во внимание всю опасность зелий, они должны носить соответствующую экипировку. Он сделал пометку в уме: всегда проверять собственные ингредиенты перед работой. Подмена или какая-то порча их могла стать отличным способом прервать жизнь, если их первое же по идее безопасное, но испорченное зелье смогло так навредить. Насколько же возрастут риски, когда они перейдут на более опасные зелья?

Гарри не мог представить себя на месте профессора, особенно если в классе найдутся такие, сравнимые с Дадли, светлые головушки, как Крэбб и Гойл. Неудивительно, что Снейп все время был таким взвинченным, даже если бы и не оказался Пожирателем смерти.

Осмотревшись вокруг, Гарри внезапно осознал, что впервые практически один идет по коридорам. Он всегда старался прибиваться к группкам студентов, даже если те старательно не замечали его.

— Надеюсь, ты знаешь дорогу в Больничное крыло, — пробормотал Гарри.

— Это будет третий раз за неделю, — удрученно произнес Невилл, поморщившись при касании руки Гарри к его.

— И что же произошло с тобой? — Гарри взглянул на него.

— Я подвернул лодыжку на движущейся лестнице, — ответил Невилл, скорчив гримасу. — Я даже не могу сберечь себя, не то что творить магию.

— А я не смог трансфигурировать спичку, — сказал Гарри; в первую неделю учебы лишь трансфигурация и зельеварения были практическими занятиями. — Да и вряд ли кто-то из нас смог бы это проделать. Пусть нас научат основам перед тем, как приступать к настоящему волшебству.

— Типа как не упасть на ровном месте? У меня с этим большие проблемы.

— Мне кажется, ты просто слишком сильно нервничаешь, и это заставляет тебя делать кучу ошибок, — вздохнул Гарри.

Нервозность стала постоянной спутницей Гарри, но он по крайней мере держал себя под контролем. Она выматывала, и он подозревал, что постоянные переживания не способствуют отличному времяпровождению, тем более, что практически ничего не происходило. Хотя оставалась вероятность, что Волдеморт находился в замке просто с целью убить его, нельзя было не считать, что, возможно, он замышляет что-то еще. Ну не обязан же он каждую секунду пытаться убить Гарри. Скорее всего, Волдеморт просто дожидался подходящего случая, чтобы пришить его, как только он расслабится и утратит бдительность.

— Я теряю голову, когда Снейп зависает надо мной, — пожаловался Невилл.

— Тебе иногда следует сделать глубокий вдох и успокоиться, иначе ты наделаешь еще больше ошибок, — сказал Гарри и, сделав паузу, усмехнулся. — Но не в том случае, когда котел вот-вот готов взорваться. Тогда просто беги.

— Тебя же зелье не обрызгало. Я никогда не видел настолько быструю реакцию.

— У меня были хорошие учителя, — пожал плечами Гарри.

Он никогда не предполагал, что «Охота на Гарри» когда-нибудь пригодится, но именно благодаря ей он сумел избежать нескольких очевидных приставаний в последние дни. Иногда его ловили, в основном из-за того, что магия была ему в новинку, но и это закалило его.

— Я извиняюсь за остальных. Многие из них всерьез уверены, что ты перешел на темную сторону и даже присоединишься к… ну, Сам-знаешь-кому, — стеснительно сказал Невилл.

— Не дождутся, — безрадостно засмеялся Гарри.

Весьма маловероятно, что Волдеморт предоставил бы ему такой выбор. И даже в этом случае Гарри будет круглым идиотом, если согласится. Можно поспорить, что Волдеморт убьет его во сне в первую же ночь после этого договора. Гарри увидел достаточно, чтобы никогда не доверять ему. Гарри нужен был Волдеморту мертвым по многим причинам. Само Пророчество означало, что часть магов сдастся, как только Гарри умрет. Захват власти пройдет куда легче, если они посчитают Волдеморта непобедимым. Пока у людей была надежда, они продолжали сопротивляться. Неважно, истинно Пророчество или ложно — имела значение лишь вера людей в него. Вера в возвращение Темного Лорда сплотила его последователей, а вера в способность Мальчика-который-выжил спасти их поддерживала дух волшебников. Если Гарри преждевременно скончается, множество людей потеряют надежду, и восхождение Волдеморта к власти будет только делом времени.

Невилл привел Гарри к Больничному крылу. Медсестра казалась достаточно компетентной, и она отправила Гарри обратно на пару.

Без коридоров, полных студентов, Хогвартс казался гораздо больше обычного и даже слегка зловещим. Картины на стенах немного успокаивали Гарри, но он все еще немного опасался гулять в одиночку. Шаги отдавались гулким эхом от стен замка, что заставляло его нахмуриться: на стенах висели портреты и гобелены — здесь не должно быть эха.

Он нервно обернулся, но никого не заметил. Гарри снова зашагал, но на этот раз прислушиваясь к эху. Чужие шаги стали громче и ближе, и когда Гарри снова замер, до него донеслась еще пара лишних звуков. Сорвавшись на бег, он понесся по коридору, проклиная школьную мантию, слишком неудобную для бега по сравнению с обычной магловской одеждой. Обернувшись, он все еще никого не увидел.

Гарри повернул к ближайшей лестнице, но понял всю опасность своего положения, только когда оказался на движущемся пролете. Невидимая сила поставила ему подножку, и мгновение спустя он почувствовал под собой лишь пустоту.

Перед падением он успел лишь понадеяться, что после отката он сможет убедить Шляпу не отправлять его на Слизерин.

* * *

Проснувшись, он удивился. Это был не его чулан, не маленькая комната у Дурслей и даже не спальня Слизерина. Спустя мгновение он понял, что лежит в Больничном крыле, и попытался пошевелиться — боль разлилась по всему его телу. По-видимому, падения с черт знает скольких этажей оказалось недостаточно, чтобы прикончить его. К несчастью того, кто столкнул его, кем бы он или она ни были.

Гарри повернул голову и увидел Невилла, лежащего на соседней койке.

— Что произошло?

— Тебя нашли полумертвым у подножия лестницы, — ответил Невилл. Он выглядел намного лучше чем раньше.

— Как долго я проспал?

— Около шести часов.

Гарри насупился и вернулся к разглядыванию незнакомого потолка. Он не был уверен, что покушение на убийство совершил Квиррелл. Ему придется проверить, было ли у того окно в расписании на момент инцидента. Учитывая те издевательства, который он подвергался, нельзя было исключать и старшекурсников из Слизерина. Некто выжидал все это время, чтобы сделать свой ход, причем с гораздо большей выдержкой, чем у гриффиндорцев.

Гарри придется обо всем рассказать учителю, хотя он и не был в восторге от такой идеи. Он не знал, как объяснить учителю о лице на затылке Квиррелла, и в то же время не мог рассказать, откуда он это узнал, чтобы не выглядеть безумцем. Может, если он поделится своими подозрениями, что он стал жертвой покушения на убийство, и мнением, что за этим стоял Квиррелл, этого будет достаточно.

* * *

— Я знаю профессора Квиррелла уже очень давно, и он определенно не из тех людей, что убивают первокурсников, — сказала профессор МакГонагалл.

— Кто-то заклинанием поставил мне подножку, — настаивал Гарри — Это не была случайность.

— Я опросила портреты, и никакой из них не видел того, кто напал на тебя.

Почему-то глава его факультета передал право опрашивать пострадавшего профессору МакГонагалл. Гарри попросил личной аудиенции с директором только лишь для того, чтобы выяснить, что тот отправился на заседание Визенгамота.

Очевидно, что из-за множества титулов и должностей Дамблдор был чрезвычайно загружен. Гарри подозревал, что тот взял на себя слишком много обязанностей без делегирования полномочий. Он слышал от Вернона жалобы на своего босса, который поступал точно так же. Дядя называл это микроменеджментом. Если ты контролируешь каждую мелочь, то можешь упустить из виду какую-то важную деталь. Потерять целую картину происходящего. Гарри считал, что если самый могущественный волшебник современности был бы чуточку внимательнее, то заметил бы лицо на затылке человека, который сидел менее чем в десяти футах от него во время каждого приема пищи.

Иногда лучше сделать хорошо одно дело, чем много, но плохо.

— Можете хотя бы передать директору? Я ведь не просто первокурсник. Действительно есть люди, которые желают видеть меня мертвым, — вздохнул Гарри.

— Я слышала о ваших… проблемах, — осторожно призналась МакГонагалл. Учитывая, что он пришел на ее первое занятие лысым, она в любом случае знала об этом. — Вы уверены, что это не шутка, зашедшая слишком далеко?

— Вы ведь не столкнете кого-то с вершины лестницы всего лишь шутки ради, — раздраженно отрезал Гарри. Немного подождав, он продолжил: — И я разочарован тем, что ваш факультет доставляет мне больше неприятностей, чем свой собственный.

— Я полагаю, что мои подопечные разочарованы вашим выбором.

— Вы правда думаете, что я поступил бы на один факультет с людьми, которые желают мне смерти, по собственному желанию? — спросил Гарри и скривился. — По-видимому, я недостаточно задирист, чтобы стать гриффиндорцем.

— Мистер Поттер! — чопорно возмутилась МакГонагалл.

— Простите… Просто я немного устал, — сказал Гарри. — Я знаю нескольких хороших гриффиндорцев. Всего лишь немного удручает, когда против меня ополчилось целых два факультета. Было бы полегче, если бы меня распределили в Хаффлпафф.

Никто не обращал внимание на барсуков. Их словно защищала невидимая пелена. Иногда Гарри отчаянно жалел, что не оказался в Хаффлпаффе, хоть и знал, что Шляпа была права.

— Оставлю вас отдыхать, — сказала она на прощание.

— Не все из нас задиры, — раздался голос с койки напротив — Невилл все слышал.

— Ты не задира, и Гермиона тоже… Касаемо остальных я совершено не уверен.

* * *

Через несколько часов после выписки Невилла Гарри посетил незнакомец. На нем был гриффиндорский галстук, что заставило Гарри насторожиться.

— Меня зовут Оливер Вуд, и я капитан гриффиндорской сборной по квиддичу.

— Ты, должно быть, совсем в отчаянии, если решил взять в команду слизеринца. — Гарри усмехнулся, когда осознал, что на него не собираются нападать прямо сейчас.

— Я здесь потому, что говорил с Лонгботтомом, — скривился Вуд, — и я хочу, чтобы ты знал — не все мы такие.

— Мой опыт говорит об обратном, — сказал Гарри равнодушно. — От твоих соратников проблем больше, чем от детей тех, кто охотился за мной.

— Это просто паршивые овцы, — сказал Вуд. — Маклагген придурок, Хупер нытик, а Джордан не понимает, почему все не поступили на Гриффиндор. Близнецы… подшучивают над всеми.

Рыжие близнецы и заставили его облысеть.

— Ты ведь… на пятом курсе? — уточнил Гарри. — Если ты не одобряешь их поведение, почему не останавливаешь?

— У нас нет совместных занятий. И я не раз пытался образумить их, но они не прислушиваются к моим словам.

— Ты мог попытаться поговорить с МакГонагалл.

— Ты думаешь, я не пытался? — Вуд замолчал на мгновение. — Я слышал, что ты вырос у магглов, и должно быть, не понимаешь что это значит для нас.

— Так расскажи мне.

— У детей волшебников есть бабайка, который видится им в кошмарах. Только он существует на самом деле. Большинство из нас потеряло хотя бы одного близкого человека по вине его и его Пожирателей. Ты заметил, насколько велик замок по сравнению с количеством студентов? Потому что он предназначен для большего числа волшебников, а война проредила наши ряды.

— Дальше, — сказал Гарри.

Он не до конца понимал, к чему ведет Вуд.

— Лучом света, как нам говорили, стал спаситель, что отогнал тьму… и сделает это вновь, — Вуд сделал паузу. — Придя сюда и разузнав, что спаситель попал на Слизерин, все мы испытали потрясение.

— И? — спросил Гарри. — Я не один из вас. Но разве это дает вам право издеваться над тем, кто не может дать сдачи?

— Люди испугались. А когда люди боятся, то становятся озлобленными.

Вспоминая Дурслей, Гарри согласился. Большинство лишений, которые он испытал в своей жизни, произошли от страха и негодования.

— И что ты собираешься с этим делать? — в конце концов задал вопрос Гарри.

— Ч-что?

— Извиняясь передо мной, ты ничем не поможешь мне.

— Я же сказал тебе, что они не слушают ни Макгонагалл, ни меня, — сказал Вуд после краткой паузы

— Они не прекратят издевательства, пока кто-нибудь их не остановит, — отчеканил Гарри. Он усвоил это еще в детстве. К несчастью, они никогда не прекращались. — Поэтому прошу, научи меня.

— Что? — повторил свой вопрос Вуд.

— Научи меня защищаться, и я их остановлю.

— Я очень занят квиддичными тренировками, — сказал Оливер и отвел взгляд. — И я не думаю, что кто-нибудь обрадуется, если узнает, что я научил змею плеваться ядом.

— Ну так не позволь этому случиться. Ты считаешь, им может сойти с рук издевательство над людьми? Если они насмехаются надо мной, то чего им стоит перейти на других, возможно, даже с твоего факультета.

— Я сомневаюсь… — сказал Вуд с неохотой.

— Я возьму на себя поиск подходящего места, и мы поработаем над удобным для нас графиком.

Секретность требовала от Гарри найти способ приходить на тренировки одному, что никак не воодушевляло его в свете последних событий.

— Не знаю, слышал ли ты, — продолжал ломаться Вуд, — но у меня слегка… интенсивная жизнь.

— Мне не нужно объяснять в течение четырех месяцев, как превратить спичку в иголку. Интенсивность — то, что мне нужно.

* * *

Гарри нервничал, стоя перед дверью. Все остальные третьекурсники Слизерина ушли учиться, но его цель осталась в спальне.

Вуд, в конце концов, согласился помочь ему, но согласился максимум на три часа в неделю. Гарри нуждался в большем количестве тренировок, а также подозревал, что Вуд будет учить лишь безобидным заклятиям.

Адриан Пьюси был из тех слизеринцев, что сочувствовал Гарри. Прислушавшись к чужим разговорам, тот узнал, что Пьюси не склонен к жульничеству или нарушению правил во время игры в квиддич. Это не улучшало его отношения с командой, но он был достаточно хорошим ловцом, чтобы удержаться на своей позиции. Принимая все это во внимание, Гарри надеялся, что тот хотя бы выслушает до конца.

— Войдите, — раздался голос из-за двери, и Гарри ступил внутрь.

— Чего ты хочешь? — спросил Пьюси.

— Я желаю, чтобы ты научил меня, как защитить себя.

— Ты обратился не по адресу, — взглянул на него Пьюси, покачав головой.

— Пророчество гласит, — сказал Гарри, — что когда-нибудь я стану достаточно силен, чтобы тягаться с самим Волдемортом.

Пьюси вздрогнул при звуке этого имени.

— Похоже, все считают, что мое поражение предрешено. Они должны спросить себя — а что, если нет?

Гарри подошел ближе к Пьюси, сидящему на кровати.

— Если я достаточно могущественен и хитер, чтобы победить Волдеморта… и в то же время слизеринец, то что произойдет с теми, кто перешел мне дорогу, пока я был слаб?

— Я не могу помочь тебе, — сказал Пьюси. — Остальные…

— Остальные не узнают. Как слизеринец, я знаю, что такое самосохранение.

На лице Пьюси проступила задумчивость.

— Если я проиграю, ты ничего не потеряешь. Я умру и не смогу никому ничего рассказать. Если я выиграю, ты окажешься у меня в фаворе. В любом случае, ты потеряешь всего лишь немного свободного времени. Считай это страховкой.

Убеждение заняло некоторое время, но третьекурсник под конец сдался и согласился помочь.

Впервые с начала учебы Гарри почувствовал в себе небольшой оптимизм. Научившись давать сдачи, он сможет вернуть свою жизнь под контроль. Он ненавидел чувство полной беспомощности, что обрел со времен своей первой смерти. Но на самом деле, признался он себе, это чувство преследовало Гарри всю жизнь. Он с нетерпением ждал того времени, когда сможет избавиться от него.

Он сделал свой первый шаг.

Заклинания не сводились к одному лишь заучиванию движений палочки. Они хранили в себе гораздо больше нюансов, чем представлял себе Гарри. Хогвартс преподносил знания школьникам неторопливо — отчасти для того, чтобы те смогли хорошо понимать свои действия.

Гарри учился изо всех сил у обоих своих наставников, причем никто из них не знал друг о друге.

Вуд был требовательным перфекционистом, любившим длинные и скучные лекции. Однако он знал, о чем говорил.

«Лучше отточить одно заклинание, чем иметь целый арсенал недоученных, — говорил он Гарри на одной из прошлых тренировок. — Еще предпочтительнее, если ты придумаешь нестандартное применение этого заклинания».

Он учил Гарри кастовать заклинания, но больше сосредотачивался на уклонении от них. В настоящей волшебной битве уклонения играли большую роль, особенно если учитывать, что не существовало щита, способного остановить Аваду Кедавру. На дуэли Гарри держался все дольше и дольше до первого попадания, одновременно с этим атакуя противника. Вуд научил его только Экспеллиармусу и Ступефаю, а Пьюси — жалящему проклятью. Последний объяснил это тем, что лишь причинив боль, можно прекратить издевательства. Даже на простое разучивание у Гарри ушло немало времени и сил. Количество потерянного времени удручало и заставляло ломать голову: раз ему предначертано сразиться с Волдемортом, так почему он такой неумеха?

Оба наставника уверяли, что для первогодки он усваивал все быстро, но, как подозревал Гарри, они просто не хотели излишне расстраивать ученика. И даже когда у него наконец начало получаться правильно создавать заклинания, они у него получались очень слабыми. Его жалящее ощущалось не сильнее пощечины, а оглушающее лишь притормаживало наставников на пару мгновений. И ведь кроме правильного исполнения заклинания, еще нужно было попасть в цель. А оба наставника были физически развитыми и ловкими мишенями.

Все это время Гарри совершенствовался, но, не видя ощутимого результата, впадал в отчаяние. Пока однажды ему не удалось послать в морду Маклаггена жалящее проклятие — после пятого приставания за неделю. Вуд потребовал объяснить, откуда Гарри научился этому. Тот заявил, что нашел заклинание в книге и выучил самостоятельно.

Слизеринцы задирали его нечасто, но гораздо элегантнее гриффиндорцев, оставляя меньше шансов на ответный удар.

Гермиона и Невилл решили держаться ближе к нему на совмещенных парах и на переменах. Они старались мешать задирам по мере сил, даже при том, что у Невилла сильно сдавали нервы. Гарри втолковал Невиллу, что храбрость — это не отсутствие страха, а действие вопреки ему. Какая ирония: слизеринец объяснял гриффиндорцу сущность храбрости! Гермиона пыталась пожаловаться МакГонагалл, но, похоже, та считала, что разрулить ситуацию должен декан факультета Гарри.

Как ни странно, Гарри начал подозревать, что Снейп активно избегает его. Тот больше взаимодействовал с другими студентами, хоть по большей части и негативно, а его игнорировал. Бывало, что Снейп сверлил его взглядом, а потом поспешно уходил со странным выражением лица. Гарри был без понятия, что заставляло декана так поступать.

Квиррелл держал мину абсолютно обычного учителя, но Гарри все сильнее убеждался, что тот нечто замышляет.

Вуд накладывал на своего ученика отводящие взгляд чары после каждого занятия, но чтобы прийти в оговоренное место, приходилось изворачиваться. Сначала Гарри встречался с друзьями в библиотеке, а затем, откланявшись, шел к Вуду.

С Пьюси было попроще — они могли тренироваться в родных подземельях. Однажды их чуть не застукали, и Пьюси ударил в лицо Гарри сглазом, от которого оно опухло на ближайшие несколько часов. После этого случая популярность Пьюси в команде по квиддичу даже несколько возросла.

Честно говоря, Вуд превосходил Пьюси по большинству параметров. Он был старше на два года, в конце концов. Но у Пьюси было свое достоинство, перекрывающее недостатки — он учил драться по-слизерински грязно.

Как бы то ни было, отношения Гарри с наставниками переросли в нечто большее, чем просто тренировки. Вуд был тверд, но справедлив, и Гарри иногда представлял его на месте старшего брата. Пьюси обладал острым умом, настолько же своеобразным чувством юмора и способностью смотреть на вещи под непривычным для Гарри углом. Иногда Вуд выражал почти что привязанность, а Пьюси — осторожное дружелюбие. Гарри был бы рад хоть какому-нибудь вниманию со стороны дяди и тети. Ему очень не хватало чьей-нибудь симпатии, и хоть оба парня не стремились раскрывать свои чувства, так добро к нему еще никто никогда не относился.

Сравнив с собственными тренировками, Гарри поразился, насколько медленно на уроках продвигалось изучение настоящих заклинаний. Похоже, школьная программа подразумевала скорее понимание заклинаний, чем, непосредственное их создание.

Прошел месяц с начала его индивидуальных занятий, прежде чем Флитвик перешел к чарам левитации. Опыт обращения с палочкой положительно сказался на изучении этих чар, но даже несмотря на это, Гарри не был первым в классе. Однако цель была близка, и если он продолжит работать над левитацией, то скорее всего, достигнет вершины среди однокурсников.

Он стал лучше в трансфигурации, хоть класс все еще работал над маленькими объектами, похожими друг на друга. Трансфигурация все еще давалась ему с трудом, так же как и любому из однокурсников. Она требовала хорошего воображения и проработки в уме мельчайших деталей.

Чары левитации показались Гарри достаточно полезными, и он решил продолжить практиковать их. Другие заклинания не удостоились подобной чести.

Днем тридцать первого октября, когда они только-только освоили левитацию перьев, Гарри пошел встретиться с Невиллом и Гермионой в библиотеке и узнал, что девочки там не оказалось. По-видимому, Рон наговорил ей грубостей, и та пошла рыдать в женском туалете.

Гарри понятия не имел, как обращаться с плачущими девочками, так что он постарался выбросить это из головы. Когда-нибудь она успокоится, и они смогут поговорить в здравом уме и твёрдой памяти. Это было единственным рациональным решением.

Тем не менее, Гермиона не показалась и на послеобеденном уроке полетов. Не в ее стиле было пропускать занятия, и это значило: что бы ни случилось, это сильно ранило ее.

Гарри начал испытывать стыд. Гермиона была одной из его немногочисленных друзей и той, кто вызвал негодование всей школы, только чтобы подружиться с ним. Ну, не только, должно быть, отчасти из-за того, что она не завела других друзей в Гриффиндоре. Но по большей части ее недолюбливали из-за связи с Гарри. Как-то раз Невилл проговорился, что на них давят, чтобы они прекратили общаться с Гарри, но Гермиона никогда не упоминала об этом.

Когда она не пришла даже на праздничный ужин, Гарри решил найти ее. После того, как тот удостоверился, что Квиррелл сидит за столом преподавателей, а все наиболее приставучие задиры — на своих местах, он слинял с празднества. По дороге он прихватил с собой немного закусок — Гермиона наверняка не ела ничего с утра.

Он подошел к дверям женского туалета на третьем этаже и осторожно позвал.

— Гермиона?

Изнутри раздались звуки рыданий. И как у нее нашлись силы плакать столь долго? Сам он быстро успокаивался в случае, если больше не мог удержаться от слез.

— Проваливай, — сказала она. — Ты не должен здесь находиться. Это туалет для девочек.

— Ну, раз я слизеринец, то мне полагается наплевать на правила, — ответил Гарри после небольшого колебания.

— Только то, что ты слизеринец, не означает, что нужно пренебрегать ими! — возмущенно сказала Гермиона.

Осторожно войдя в уборную, он заметил сидящую на полу и прислонившуюся спиной к стене Гермиону. От слез ее лицо раскраснелось, а глаза припухли.

— Я не переживаю о правилах, — сказал Гарри. — Но я волнуюсь о тебе. Что случилось?

— Я не хочу об этом говорить, — произнесла она, отвернувшись к стене.

— Ну ладно.

— Что? — Гермиона удивилась.

— Если ты не желаешь, я тебя не заставляю, — сказал он, вытащив сверток с булочкой. — Я тебе тут кое-что принес с ужина.

— Я не собираюсь есть в уборной! Это негигиенично, — сказала она, сморщив носик.

— Ладно.

Пожав плечами, Гарри вонзил зубы в булочку.

— Тебе тоже нельзя! — запротестовала она.

— Это что, убьет меня? — усмехнулся он. — До конца ужина еще осталось время, можем успеть вернуться и нормально поесть.

— Я не хочу, — Гермиона нахмурилась и уперла взгляд в стопы.

— Снова придурок Уизли?

— Откуда ты узнал? — спросила она резко, подняв взгляд.

— Уизли всегда относится к тебе как придурок, как я погляжу, — сказал Гарри. — Так что догадаться не трудно.

— Он думает, что я предательница, раз провожу время с тобой, — сказала она после долгого молчания. — Он назвал меня змеей в овечьей шкуре.

— И это все? — спросил он тихо. — Разве ты не настолько же амбициозна и умна, как и храбра? Считаю, что Шляпа могла бы отправить тебя на любой из факультетов, если бы захотела.

— Еще он сказал, что я не завела бы друзей, даже если бы не встретила тебя и Невилла, потому что я назойливая всезнайка.

— Ну да, ты всезнайка. Что должно стыдить людей, которые ничего не знают.

— И назойливая?

— Ты заботишься об окружающих и хочешь сберечь их, — сказал он, пожав плечами. — Дело в том, что они хотят совершать свои собственные ошибки. Только не я, конечно… Мне это не нужно.

— Мы поладили именно поэтому?

— По крайней мере, мы сошлись не на почве списывания домашних работ, — у них было недостаточно совмещенных занятий, чтобы это могло произойти. — В Гриффиндоре много тех, кто думает лишь мускулами, — сказал Гарри. — Идиотов, что считают меня избранным и продолжают враждовать со мной.

Гермиона посмотрела на него.

— Они реально думают, что я забуду? — спросил Гарри. — Что не буду годами лелеять обиду?

Он присел рядом с Гермионой.

— Когда-нибудь я выучу то заклинание облысения, и они пожалеют, что показали его мне.

Она хихикнула.

— Я прокляну всю мужскую часть Гриффиндора, на всякий случай. Мы наденем на Невилла повязку на голову, чтобы он выглядел крутым и дерзким.

— Повязки не крутые, — сказала Гермиона, странно взглянув на него.

— Не позволяй всяким Уизлям загнать себя в туалет, пока он с приятелями веселится на празднике. Этим ты покажешь ему, что он выиграл.

— Мы не покажем, так ведь? — сказала она после того, как протерла глаза.

Гарри прикончил вторую булочку и выбросил салфетку в мусорку. Он протянул руку Гермионе, та приняла ее и потянулась, встав на ноги.

Леденящий кровь крик, раздавшийся снаружи, заставил их оцепенеть. Гарри взглянул на испуганное лицо Гермионы и затем вытащил палочку. Несмотря на неплохую подготовку, у него не было ни шанса выстоять против старшекурсника, не говоря уж о более страшных вещах, но приходилось иметь дело с тем, что есть.

Они учуяли это раньше, чем услышали: смрад, сочетающий в себе амбре давно не проветриваемой раздевалки, и того запаха, что шел от заболевшего дяди Вернона, не вылезавшего из уборной три дня кряду. Гермиона выглядела так, будто ее скоро стошнит, но Гарри прижал ладонь к ее рту.

Он напрягся, почувствовав движение снаружи. Что-то приближалось. Нечто громоздкое издавало шаркающие звуки. Оно хрюкало и низко ревело. Судя по звуку, что-то тащили по каменному полу.

Что бы ни издавало эти звуки, оно приближалось слишком быстро для успешного побега.

Гарри подал знак Гермионе, и они спешно, но как можно тише направились к одной из кабинок, вошли внутрь и поднялись на ободок унитаза.

Они оба затаили дыхание, когда что-то вошло в уборную, издавая сиплое дыхание неподалёку от кабинки. Что-то бродило тяжелой поступью, ломая предметы на своем пути.

Гермиона не отрывала взгляда от Гарри, ее лицо побледнело как у призрака. Она дрожала всем телом и была на грани обморока.

Он скривился и через дверную щель подсмотрел, что происходит снаружи.

Существо было три с половиной метра в высоту, с кожей твердой как гранит и мощными ногами толщиной в древесный ствол. Оно посмотрело на себя в зеркало, но не похоже, что узнало.

Когда оно взревело и разбило зеркало, Гермиона не удержалась от тонкого визга, подскользнулась и плюхнулась ногой в воду унитаза.

Существо развернулось, тем самым не оставив Гарри выбора. Он выскочил из кабинки и ударил жалящим проклятьем ему прямо в глаз. Они проходили троллей на прошлой неделе на Защите от темных сил, Квиррелл тогда необыкновенно для себя выложился на полную. Сопротивление от заклятий было сильной стороной троллей, и у Гарри не было ни шанса остановить одного из них грубой силой. Однако, если он выманит тролля подальше от Гермионы и приведет к преподавателю, у него появится шанс свалить его.

Жалящее разозлило увальня. Он взревел и разломал себе выход в коридор. Гарри оказался доволен, что тролль не заметил Гермиону. Она была не сильно развита физически и, скорее всего, не смогла бы избежать встречи с дубиной.

Он побежал вперед по коридору, крича изо всех сил. Благодаря шуму он рассчитывал привлечь внимание как существа, уводя от Гермионы, так и профессоров.

Тролль неуклюже погнался за ним. Гарри был уверен в своих силах. Насколько силен был увалень, настолько же не сравнится с юркой жертвой в скорости или ловкости. Возможно, Гарри сможет сбежать или даже проскользнуть в недоступное троллю место. Он имел подобный опыт в своей прежней жизни.

Ему явно надо больше исследовать Хогвартс, чтобы разузнать о хороших местах для пряток. Он слышал, что в старых замках, как этот, есть скрытые проходы; найдя хотя бы некоторые из них, можно облегчить себе жизнь, скрываясь от чужих глаз. Перед этим, однако, нужно увести преследователя как можно дальше, чтобы в его маленькую головку не взбрело вернуться к Гермионе.

Гарри повернул за угол и внезапно поскользнулся. На мгновение замешкался и спустя еще миг осознал, что лежит в луже растекшейся крови. Взглянул направо и подавил рвущийся наружу крик, увидев у стены тело хаффлпаффского старосты. Оно было изломано так, что кости торчали наружу. И очевидно мертво, так как вытекло слишком много крови.

Гарри поднялся на ноги. Приближались звуки тяжелой поступи. Он весь измазюкался в крови, но это не имело значения в свете необходимости убираться куда подальше. Он снова не удержался на ногах и припал на колено. Когда он поднялся, было уже поздно.

Тролль нависал над Гарри, пылая яростью. Перед тем, как тот смог хоть что-то сделать, он увидел занесенную над собой дубинку, а затем и ее падение.

Мир взорвался во вспышке боли.

* * *

— СЛИЗЕРИН!

Гарри взглянул на лица распределенных студентов, находящихся перед ним, чувствуя Шляпу на своей голове. Он удивленно посидел, не вполне ощущая проведенное время, пока все произошедшее не уложилось в голове.

Его желудок взбунтовался, Гарри бросил Шляпу и сбежал из Большого зала. Пока его выворачивало в одном из мужских туалетов, Гарри мог думать лишь об одном.

«Черт возьми».

Проходить одно и то же по второму кругу оказалось скучно. В принципе, как и в начальной школе.

В этот раз Гарри заработал репутацию одарённого студента, но не вполне заслуженно. Первым превратить спичку в иголку — не такое уж достижение, когда тренируешь это уже второй месяц, в то время как остальные пробуют в первый раз.

Другое дело зельеварение, ведь Снейп повадился ставить ему в пару Невилла, когда выяснилось, что Гарри проявил себя лучше всех в предотвращении различных катастроф, связанных с его зельями. С одной стороны, из-за большего опыта, с другой — из-за болезненных воспоминаний обо всех возможных неудачах Невилла на данном поприще.

Астрономия, история магии и гербология стали ещё скучнее. С чарами дела обстояли несколько лучше, хоть в первый месяц были в основном письменные работы. Зато удалось поупражняться в Люмосе.

К тому же, Гарри навострился в избегании насмешек. Он не запомнил каждое издевательство, но достаточно и того, что в этот раз хулиганам пришлось нелегко. Выражение лица Маклаггена, когда Гарри послал жалящее, было бесценно. Три заклятия, полетевшие вслед, признаться, были несколько лишними, но он считал важным как можно скорее расставить все точки над "ё". И полученные отработки стоили того. А вот неодобрение на лице МакГонагалл почти что заставило раскаяться в содеянном. Однако в случае повторения нападений Гарри, не колеблясь, дал бы отпор.

В повторном проживании последних двух месяцев, безусловно, были свои плюсы. Заранее придя на урок полётов, Гарри вызвался помочь мадам Хуч вытащить мётлы из кладовки. Он осторожно поменял некоторые местами так, чтобы Драко взял ту, на которой раньше летал Невилл. Белобрысый ожидаемо угодил в Больничное крыло, и неделю спустя старые поломанные веники заменили на новенькие, уже исправные мётлы, услужливо предоставленные семейством Малфоев.

Гарри увернулся от пущенного близнецами Уизли заклинания облысения, и жертвой снова стал Малфой, засверкавший своим гладким черепом. Поттер не рассчитывал на это специально, но особенно не беспокоился о случившемся. То, что Драко попытался отомстить, перевело внимание близнецов с Гарри на него с подпевалами. Последовавшая затем война розыгрышей изрядно повеселила самого Гарри.

После первой потасовки Маклагген стал осмотрительней, больше стараясь ранить психологически, нежели физически. Он бросался оскорблениями всякий раз, когда считал, что Гарри слышит его. Но тот всегда притворялся, что до его слуха они не доходили — лучше перетерпеть, чем заработать ещё одну отработку.

Хуперу и Джордану иногда случалось поймать его, но уже намного реже, чем раньше. Он старался давать сдачи — хотя это ему удавалось не всегда — и как можно больнее, но это всё же вынудило старшекурсников стать осмотрительнее.

Спустя две недели после распределения Гарри подошёл к Оливеру Вуду, стремясь продемонстрировать ему достигнутый прогресс и возобновить тренировки. К несчастью, Оливер не выказал интереса.

— Я видел, что ты сделал с лицом Маклаггена, — сказал Вуд. — Зачем мне учить тебя ещё более опасным вещам?

Тон его голоса не выказывал дружелюбия, а выражение лица не оставляло намёков на сомнения. По сравнению с их почти что братскими отношениями прошлого раза для Гарри это стало настоящим шоком.

— Ты знаешь, как он относится ко мне, — возразил Гарри. — Он не остановится.

— Откуда тебе знать? Он всего лишь немного разозлился.

В этот раз Маклагген не донимал Гарри неделями напролет. Гарри позволил разок поиздеваться над собой перед ответным ударом. Обида перестала иметь значение, ведь то, что послужило её причиной, ещё не произошло... и скорее всего, уже не произойдёт.

— Я должен защищаться от Джордана и Хупера, — схватился за соломинку Гарри.

— Они всего лишь мстят за Маклаггена, — сказал Вуд. — Не думаешь, что это твоя вина?

— Мне одиннадцать, им тринадцать. Разве честно, когда они творят что хотят?

— То жалящее проклятье изучается на третьем курсе, — ответил Вуд. — Думаю, всё с тобой будет в порядке.

И сколько бы Гарри ни умолял, пятикурсник не поддавался на уговоры. По мнению Оливера, он сам мог за себя постоять. Гарри про себя удивился, как больно оказалось потерять эти отношения. Медленно зарождавшаяся дружба с пятикурсником исчезла в пространстве и времени, и Гарри не был уверен, что сможет вернуть всё на свои места. Учитывая разросшуюся пропасть недоверия, вызванную успешной контратакой по Маклаггену, вероятность этого стремилась к нулю.

Зато удалось уговорить Пьюси, и тот поразился, каких высот первокурсник достиг в начале года. Он отказывался верить, что Гарри вырос среди маглов, предполагая, что его воспитала семья волшебников, если не иные волшебные существа.

Было, конечно, жалко урезать тренировки наполовину, но не существовало других слизеринцев, которым можно было бы доверить своё обучение. К тому же Маклагген со товарищи распространяли нелицеприятные слухи о Гарри по остальным факультетам со скоростью, возможной только в закрытых сообществах. Но вместе с сократившейся частотой издевательств заметно поблёкла и его популярность, отчего чувство отчуждения всё больше и больше разрасталось в его груди.

Они с Пьюси начали изучать щитовые чары, обычно изучаемые на втором году обучения; заклинание обезноживания, а также Фините Инкантатем, которому учили на первом курсе. Чары щита были необычайно сложными, и прошёл месяц, прежде чем щит Гарри перестал напоминать мыльный пузырь.

Как бы то ни было, он мог тренироваться практически в одиночку, вместе с Гермионой и Невиллом, швыряющимися в него различными предметами. Гермиона уговорила продемонстрировать ей, как накладывать щит, но Гарри наотрез отказался рассказать, где именно научился ему. Как бы унизительно это ни было признавать, но за неделю она добилась таких же результатов, что он — за три. И она продолжала считать Гарри талантливым волшебником! Как и прочие, только лишь потому, что он знал чуть больше заклинаний, чем среднестатистический школьник его возраста. Но сам Гарри считал себя всего лишь достаточно мотивированным.

Смерть от тролля стала последней каплей: она окончательно убедила его в необходимости приложить все силы для выживания. Он начал изучать троллей и особенно их слабые места. Если Волдеморт использовал троллей для нападения на Гарри и его друзей, то очевидно, что нужно разузнать об этих тварях как можно больше.

Единственное, что он не понимал, так это зачем Волдеморту понадобилось убивать Гермиону. Тот не мог быть на сто процентов уверен, что Гарри последует за ней, ведь кто угодно мог узнать, где она и что делает. Почему Волдеморт сконцентрировался на ней, а не на Гарри? Она не выполняла за него домашнюю работу и не являлась мозговым центром. Она была бесполезна для Волдеморта с практической точки зрения. Просто Гермиона, его подруга. Мысль, что она оказалась на пути тролля по чистой случайности, он сразу же отмёл. Волдеморт одержим желанием убить Гарри — по крайней мере, он так считал. Возможно, у Волдеморта нашлась и другая причина находиться в Хогвартсе. Но как Гарри ни старался найти её, в голову шла лишь смерть — его и Дамблдора.

Как ни странно, до сих пор никто не попытался столкнуть его с лестницы. Это уверило Гарри, что Волдеморт не зациклен ежеминутно на одном лишь умерщвлении недобитого десять лет назад младенца. При этом он старался окончательно не терять бдительности, ведь противник только этого и ждал. Но Гарри не давал ни шанса.

Ему снились кошмары о троллях, погонях и двуликих профессорах Защиты. О дубинах, рассекающих горло кинжалах, и кровоточащих телах с торчащими наружу костями. Малфой и другие соседи по спальне жаловались на постоянные ночные крики, и медсестре пришлось прописать ему зелье Сна без сновидений, предупредив, что он не должен принимать его слишком долго: оно вызывает привыкание. Гарри не возражал бы против отдельной спальни, если бы не знал, насколько в таком случае возрастали риски в очередной раз быть убитым.

Учитывая, что он начал всё чаще бороться с искушением заснуть на уроках, Гарри стал читать учебники наперёд. Он остро желал знать, чего стоит ожидать от более старших и опытных волшебников, а оттого опасных. Это дало свои плоды: совсем скоро по учебной программе класс должен был изучить режущее заклинание, и Гарри уговорил Пьюси научить его.

Это заклинание для первого курса, обычно применяющееся для шитья и прочих бытовых дел. Он задумал использовать его несколько иначе.

* * *

— Зачем тебе кусок древесины посреди комнаты? — спросил Малфой, недовольно глядя на Гарри.

Он знал, в кого на самом деле целились близнецы своим заклятьем облысения, и так до конца и не простил Поттера. В прошлый раз их отношения нельзя было назвать дружескими, а сейчас они были, скорее, решительно прохладными.

— Это ствол дерева, — поправил Гарри.

Ему удалось поймать домового эльфа и попросить найти один для себя, но тот отказался поставить это в комнату. Видимо, в Хогвартсе имелись некие ограничения касательно управления эльфами. Если бы не они, некоторые чистокровные не погнушались бы злоупотребить властью над эльфами, вполне возможно, могли бы приказать бедным существам убить себя.

— Зачем тебе ствол дерева посреди комнаты? — переспросил Малфой. — Это какие-то грязнокровные штучки?

Крэбб и Гойл с недоумением глядели на с таким трудом полученное — и ещё с большим затащенное — в спальню дерево.

— Я практикуюсь, — сказал Гарри, не обращая на посетителей особого внимания.

— Практикуешься в чём?

— Диффиндо, — произнёс Гарри. На том участке коры, куда указала зажатая в рассёкшей воздух руке палочка, остался рубец.

— Разве мы не должны были изучить это заклинание позже?

— Да, позже.

— Почему ты решил выучить его прямо сейчас?

— Для того, чтобы резать действительно глубоко, нужна практика, — сказал Гарри. — Диффиндо.

От дерева отлетела ещё одна стружка. Неутешительно. В исполнении волшебника с большим опытом и волшебной силой это заклинание было способно намного большее.

— Отчего тебе приспичило разрезать предметы? — подозрительно спросил Малфой.

— Например, — ответил Гарри, — если продвинуться достаточно далеко, можно отрезать кому-нибудь руку.

После случая с троллем он осознал, что ему нужно нечто потенциально убийственное. Пьюси не подсказал ничего похожего, кроме разве что чар огня. Гарри сомневался, что достигнет с ними большого успеха за пару месяцев. По крайней мере, сильных отличий от Диффиндо по части урона он не заметил.

У троллей, как и у великанов, имелось некоторое сопротивление магии. И даже если бы не это обстоятельство, их немаленький размер всё равно был проблематичен для магического воздействия. Трансфигурация, к примеру, становилась всё сложнее с увеличением объёма предмета. Даже мастер вроде МакГонагалл, испытал бы неудобства при трансфигурации дракона, возникни такая необходимость.

— Диффиндо, — снова отчеканил Гарри.

В отличие от большинства других боевых заклинаний, это он мог тренировать в одиночку. Он посмотрел на отлетевшую щепку. Либо она действительно была крупнее предыдущих, либо его глаза ему лгали.

Взглянув на Малфоя, Гарри заметил, что тот как-то побледнел. Почему-то два его спутника выглядели не лучше.

— С тобой всё в порядке? — спросил он.

Драко не ответил: он и его друзья стремительно выбежали из комнаты.

— Диффиндо.

* * *

Через две недели нападки со стороны Слизерина окончательно прекратились и, по какой-то причине, однокурсники стали провожать его подозрительными взглядами.

Как только представлялась свободная минутка, Гарри тотчас же уносился к своему деревцу. Со временем отрубленная стружка и впрямь становилась всё крупнее и крупнее благодаря практике. Он даже успел перейти к колдовству во время движения.

Как бы Гарри ни желал избежать повторной встречи с троллем, он подозревал, что ничего так просто не получится. Дабы Волдеморт не использовал близкие связи мальчика в свою пользу, он решил сделать встречи с друзьями более тайными. На этой почве Гермиона затеяла спор.

— Ты стыдишься нас? — спросила она.

Она всё ещё затруднялась заводить новых друзей на своём факультете, и, возможно, именно из-за этого так сильно переживала о нынешней дружбе.

— Без понятия, о чём ты говоришь, — сказал Гарри и кашлянул. — Вингардиум Левиоса.

Гермиона возмутилась, увидев, как перед ней творят заклинание, которого они ещё не изучали. К режущему он решил добавить и тренировки в заклинании левитации: тащить брёвна оказалось очень уж изнуряюще, да и вообще — лишним не будет. Единственный способ добиться мастерства в волшебстве — тренироваться до посинения. Процесс походил на подготовку профессиональных магловских спортсменов. Они тратили тысячи часов на совершенствование своего мастерства, повторяя действия снова и снова, оттачивая своё тело до совершенства. Гарри слышал, что стать гением своего дела можно, потратив на него годы жизни. Хотя это утверждение для него оставалось спорным, он был не прочь проверить, так ли это.

— Ты избегаешь нас, — сказала Гермиона. — И притворяешься, будто мы не вместе, когда рядом есть посторонние.

— Невилл обмолвился, что окружающие давят на тебя, — сказал Гарри, левитируя третье по счёту перо. — Не хочу доставлять тебе проблемы.

Было легче смотреть на кружащиеся в танце перья, чем на собеседницу. Часть его хотела выплеснуть всё о важности их дружбы для него, но это была непозволительная роскошь. В прошлый раз он почти что дал её убить — сейчас он не допустит подобного.

Был бы он хорошим человеком, то прекратил бы с ней общаться. Но утратив дружбу с Оливером Вудом и отородившись от трёх четвертей школы, Гарри ощущал, что потихоньку сходит с ума от недостатка общения. Его спасали только два гриффиндорца да Пьюси.

— Ну, Невилл, ну и растяпа, — пробурчала под нос Гермиона и продолжила уже нормальным голосом: — Я вполне могу разобраться с хулиганами.

— Как скажешь, — усмехнулся он.

— Тем не менее, больше не веди себя так, будто стыдишься общения с нами.

— Ничего я не стыжусь, — сказал Гарри. В попытке избавиться от эмоционального давления он добавил четвёртое перо к предыдущим. — Просто есть люди, которые могут попытаться причинить вам вред, если узнают, насколько вы дороги мне.

Будучи в библиотеке, было бы логичнее отлевитировать книги по местам, но в прошлый раз при подобной попытке он уронил одну из них. Библиотекарь выставила его вон, а Гермиона дулась ещё три дня. Поэтому сейчас он ограничился перьями и вместо постепенного утяжеления сфокусировался на точности левитации и количестве предметов. Как ни странно, поднимать перья было так же сложно, как и маленькое деревце, даже если их общая масса составляла на порядок меньше. Ему надо было концентрироваться на каждом пере по отдельности.

Гарри старался не выделываться перед учителями, опасаясь, что его сочтут ещё более одарённым, чем прежде. Ведь когда он переживёт тролля, школьная программа догонит его текущие умения, и он снова станет обычным студентом. Ему не хотелось бы разочаровывать профессоров.

Несмотря на всю его подготовку, Хэллоуин наступил так же внезапно. Гарри мысленно пробежался по своему списку дел.

В этот раз он посетит Гермиону в первой половине дня и вернёт на уроки. Таким образом он избавит её от нависшей опасности. Потом он пойдёт ужинать вместе со всеми и не сдвинется с места. Осталось лишь понадеяться, что всё встанет на свои места, а Волдеморт, может, даже не выпустит тролля.

Но что-то подсказывало Гарри, что так просто ему не отделаться.

По угасающим воспоминаниям Гарри, день начался точно так же, как и его копия двухмесячной давности.

Ненависть вспыхивала в нём каждый раз, стоило кому-либо назвать его гением, но когда речь шла о его навыках в левитации предметов, от лёгкого хвастовства отказаться было невозможно. Сколько сил и времени было потрачено на их усвоение! Флитвик был поражён, когда шесть перьев, поддавшись заклинанию его ученика, одновременно воспарили перед ним. Гарри не упомянул, что однажды ему удалось управлять восемью. Правда, держать их под контролем удавалось не всегда. Это было похоже на магловское жонглирование: добавляя всё новые предметы, становилось сложнее уследить за остальными.

Пьюси отказался практиковать с ним Диффиндо. Слухи о кровожадном Гарри, желающем отрезать руки своим недоброжелателям, всё ещё бродили по замку. Хоть Пьюси и утверждал, что в них не верит, но за свои конечности остерегался, не до конца понимая стремлений Гарри. Уступив ему, наставник трансфигурировал чайные чашки в злобных коз. Однако Гарри, посмотрев в глаза животинок, оказался не готов причинить вред существу из плоти и крови, хоть и трансфигурированному, чем успокоил Пьюси. Тем не менее, они отлично потренировались, посылая друг в друга оглушающие заклятия и уклоняясь от них же.

Кое-где на козах проглядывал затейливый узор, ранее украшавший чашки, не говоря уже о ручках на спинах некоторых рогатых, но Гарри никак это не прокомментировал. Его восхищало уже то, что Пьюси смог, пусть и не идеально, сотворить нечто живое.

А если же Пьюси подтянет трансфигурацию, их совместные тренировки выйдут на качественно иной уровень. Наделив статуи способностью самостоятельно двигаться, он поможет Гарри избавиться от сомнений в действенности режущих заклинаний. Серьёзность используемых заклинаний возрастёт, да и статуи будут более опасными противниками, чем один лишь Пьюси. Как бы то ни было, сейчас его навыки не дотягивали от этого. Он всего лишь третьекурсник, и существовали определённые пределы, перепрыгнуть которые очень трудно. Но половина пути уже пройдена — его однокурсники не смогли бы справиться и с превращением чашки в козу.

Зная о предначертанных событиях, Гарри поджидал Гермиону на выходе из кабинета, где проходили её занятия. Было рискованно отделяться от группы, но Гермиона всецело перевешивала возможные риски.

Она уже была вся в слезах, подбегая к нему.

— Уизли опять поступил как придурок? — спросил он. Она подняла глаза на Гарри, словно спрашивая себя, как он догадался. В ответ он закатил глаза. — Рыжий всегда поступает как придурок. Я без понятия, почему ты всё ещё слушаешь его.

— Эй! — услышал он голос позади себя. — Возьми свои слова обратно!

Гарри медленно обернулся и увидел рыжего мальчишку. Он не сказал бы, что младший Уизли так уж плох, особенно по сравнении с другими хулиганами, превратившими его жизнь в замке в самый настоящий ад. Тому хватало такта смущаться, когда делал что-то не то, хоть и не всегда понимая, что именно. Похоже, Рон просто не умел общаться с девочками. Впрочем, зная достаточно о его семье из рассказов Невилла, Гарри не был удивлён. Тем не менее, это не умаляло его вины. В детстве Гарри тоже был обделён женским обществом -тётя не в счёт, да и сестра у Уизли всё-таки была.

— Ты всегда доводишь девочек до слёз, Уизли?

— Она всезнайка, а не девочка, — отрезал тот. — Не лезь не в своё дело.

— Она просто хотела помочь тебе, — сказал Гарри. — Сегодня вы изучали Левиосу, не так ли? Сам не в состоянии допереть, Уизли?

Гарри не понимал, почему проходившие мимо студенты разом хихикнули, а сам Рон побагровел.

— Не околачивайся она со слизеринцами, может, и завела бы друзей, — угрюмо сказал он.

Ученики всё так же шли по своим делам, а некоторые с любопытством оглядывались на Поттера, но долго глазеть не решались. Должно быть, слухи о том, что он — какой-то перерезающий руки маньяк, распространились за пределы родного факультета. Однако не похоже, что Уизли это сильно заботило.

— Есть у неё друзья, — возразил Гарри. — Невилл, например.

— Его должны были отправить в Хаффлпафф, — пренебрежительно парировал Рон. — А её — в Рейвенкло.

— Подозреваю, что Шляпа создала бы пятый факультет специально для идиотов. Но ей не позволяют, поэтому есть Гриффиндор.

— Эй! — воскликнула до сих пор не вступавшая в перепалку Гермиона.

— Ты ведь должна быть рейвенкловкой, забыла? — улыбнулся Гарри. — Что означает: ты лучше всех этих придурков.

Конечно, на каждом факультете хватало дураков — взять тех же Крэбба и Гойла. Был бы Уизли сообразительней, он бы отметил это и продолжил спор. Вместо этого рыжий вспыхнул и приготовился доставать палочку.

Намечавшееся членовредительство остановил раздавшийся из кабинета голос.

— Ребята, я бы очень не хотел списывать баллы со счетов обоих факультетов, а потому настоятельно рекомендую не начинать здесь дуэль, — с необычайной для него серьёзность предупредил профессор Флитвик.

Гарри пожал плечами и повернулся к Гермионе.

— С тобой точно всё будет в порядке? — спросил он, получив незамедлительный кивок в ответ.

Определённо, его забота искоренила уныние, которое Уизли своими словами вольно или невольно посеял в ней.

— Я хотел бы поговорить с вами, мистер Поттер, — добавил профессор.

И Уизли, и Грейнджер быстро покинули их, разойдясь в разные стороны. Гарри тихо стоял в ожидании, пока последний ученик не покинет кабинет. Как только это произошло, Флитвик жестом пригласил его внутрь и запер дверь.

— Я слышал о вас всякое, мистер Поттер. И некоторые вещи вызывают у меня крайнее беспокойство.

Скажи это любой другой профессор, Гарри бы мгновенно насторожился. Но Флитвик, выделявшийся на фоне остальных профессоров абсолютной непредвзятостью, был всегда дружелюбен и заботлив по отношению ко всем студентам. Любая ясная голова с трудолюбивыми руками могла найти с ним общий язык.

— Абсолютно уверен, что люди говорят обо мне многое, профессор, — безразлично сказал Гарри. — Но немногие из них потрудились хотя бы познакомиться.

— И то верно. Не сказал бы, что вам удалось подружиться с кем-либо ещё, кроме двух юных гриффиндорцев.

— Нужно изрядно набраться храбрости, чтобы подружиться со мной, — вздохнул Гарри. — На моём факультете у всех поголовно обострён инстинкт самосохранения, так что они даже не пытаются. Что касается остальных, пустившие те слухи гриффиндорцы оказали мне "приятную услугу": теперь я — изгой.

— Почему, как вы думаете, они это сделали?

— Они считают, что если ты слизеринец, то по определению тёмный маг. И это пугает их.

— Так это не вы изучали заклинание, способное нанести человеку непоправимый ущерб? — спросил Флитвик.

— Я просто немного обогнал программу. Причинить вред можно кучей заклинаний, которым нас обучают в Хогвартсе, если использовать их не по назначению.

— Думаю, всё дело в... вашей одержимости тем заклинанием, что вы практиковали.

— Я не собираюсь отрезать ничьих рук, — ещё раз вздохнул Гарри. — Но, признаю, я понимаю, почему Малфой мог растрезвонить об этом на всю школу.

Как только об этом стали трепаться на Гриффиндоре, Невилл сразу же доложил ему. Гарри не обиделся на белобрысого — зачем? Да, теперь его считали слегка слетевшим с катушек, но, в конце-концов, благодаря этому на самом Слизерине над ним теперь никто не смел издеваться.

— Вы должны отдавать себе отчёт, что слегка переусердствовали в практике Диффиндо. Если, конечно, вы собираетесь использовать это заклинание только для кройки и шитья или прочих тривиальных занятий.

— Вы считаете, что я не вправе иметь оружие для самозащиты? — удивился Гарри. — За мою голову назначена награда. Я узнал об этом, подслушав разговор других слизеринцев, когда они думали, что я их не слышал.

— Есть другие действенные способы... много способов вывести противника из строя, — сказал Флитвик и, после недолгого раздумья, продолжил: — Непростая это вещь — убийство. Особенно в вашем возрасте.

Гарри насупился и уставился в пол.

— Когда Пожиратели смерти придут по мою душу, не думаю, что оглушающие сильно мне помогут.

— Ваши однокурсники — не Пожиратели, — возразил профессор.

— Вы точно уверены в этом? А вдруг Волдеморт уже в школе? — Флитвик вздрогнул при звуке этого имени, но суеверного страха, свойственного большинству волшебников, явно не испытывал. Гарри продолжил. — Они придут за мной. Рано или поздно мне придётся бороться не на жизнь, а на смерть.

— Почему ваш выбор пал на режущее заклинание? — приглушённо спросил Флитвик.

— Потому, что я могу практиковать его без посторонней помощи, — охотно ответил Гарри. — Использование оглушающих и связывающих заклинаний требует наличия партнёра. И что-то я не вижу километровые очереди помощников.

— Так, — Флитвик сдвинул брови. — Если вам удастся заполучить его, вы ведь не станете применять опасные заклинания против ученика?

— Не могу обещать, — с сожалением сказал Гарри. — Потому что за мной всё ещё идёт охота. А заклинания вроде Ступефая всё-таки гораздо менее надёжны, чем альтернативы.

Флитвик оценивающе оглядел студента, перед тем как произнести следующие слова.

— Отработка, мистер Поттер, завтра в шесть вечера, после ужина. Возьмите с собой волшебную палочку.

Гарри посмотрел на миниатюрного профессора Чар. Он подумал о том же, о чём думал и Гарри? Гермиона как-то раз упомянула, что в прошлом Флитвик прослыл мастером-дуэлянтом.

— Мы ведь не можем допустить, чтобы вы использовали безобидные заклинания в опасных целях. Не так ли, мистер Поттер?

Гарри не смог сдержать ликующей улыбки. Вот уж не ожидал, что когда-нибудь придётся искренне ждать отработки. Осталось лишь пережить наступающую ночь.

* * *

Не переставая беспокоиться до самого праздничного ужина, он успокоился, лишь собственными глазами увидев Гермиону и Невилла на своих местах за столом. Мысль, что трагедии в уборной удалось избежать, окончательно угомонила утомлённый разум.

Староста Хаффлпаффа пока тоже никуда не ушёл. Гарри не знал, по какой причине он сделал это раньше — пошёл искать Гермиону по доброте душевной или по какому-то поручению. В течение двух месяцев Гарри думал, как с ним поступить, но так и не определился. Он не мог наложить на него Конфундус. Да и как убедить старосту остаться, не зная, зачем же тот отправился в коридор? Единственный выход — наблюдать за ним и импровизировать, отдав всё на волю случая.

Гарри раздумывал над возможностью подпортить ему здоровье, чтобы тот провёл праздник под сенью безопасности Больничного крыла. Впрочем, с эффективностью колдомедицины целитель в силах был быстренько поставить пациента на ноги и отправить его восвояси.

Еда комом встала в горле, а желудок скручивался в узлы от волнения. Вся надежда Гарри была нацелена на его смекалку: жизнь старосты висела на волоске.

Посреди пира его мозг обожгла внезапная мысль. Куда запропастилась вторая староста Хаффлпаффа — староста девочек? Она так и не появилась на ужине. Гарри настолько сосредоточился на старосте мальчиков, что не обратил внимания на других отсутствующих.

Одна мысль о сражении с троллем в одиночку заставила его похолодеть. Он напрягся всем телом, готовясь встать из-за стола, наплевав на присутствие Квиррелла, сидевшего с самодовольной улыбкой на лице за столом преподавателей. Будто он точно знал, что у Гарри на уме.

Всех отвлёк раздавшийся пронзительный крик. Староста девочек, с кровоточащим боком, обнаружилась у входа в Большой зал.

— Тролль! Тролль в подземелье!

Она упала в обморок, а весь зал погрузился в хаос.

Его никто не слушал.

Гарри пытался объяснить старостам, что им лучше оставаться на местах. Что посылать Слизерин в их спальни всё равно что посылать их на верную смерть, ведь тролль как раз в подземельях. Исходя из дислокации этой стычки в прошлом, тролль должен был находиться совсем в другом месте, а потому опасения Гарри были беспочвенными. Но тот постарался протиснуться в центр группы — на всякий случай. К несчастью, не он один был таким умным — Слизерин, как-никак. Его, маленького первокурсника, отпихнули к голове процессии.

За его спиной находилось порядка двухсот волшебников, можно было бы на том и успокоиться. Но то были волшебники-недоучки, как и полагалось обычным школьникам. Лишь немногие смогли бы устоять перед лицом горного тролля.

Они шли быстро — спасибо хоть за это. В отличие от гриффиндорцев, все собравшиеся здесь лишний раз не бросались на амбразуру. Всем хотелось поскорее оказаться в безопасности своих спален.

Вдруг Гарри учуял тот самый непередаваемый аромат, отвратительный и до боли знакомый. Он в ужасе попытался предупредить остальных.

Слишком поздно. Тролль вышел из-за угла и грузно двинулся в их сторону. До Гарри донеслись панические крики и шум убегающих людей.

Началась давка. Шести- и семикурсников, единственных, кто мог бы противостоять троллю, вывели из строя свои же. Дети топтали под собой стоявших позади. В тесноте подземных коридоров было невозможно свободно двигаться. Они угодили в идеальную ловушку.

Гарри судорожно перебирал в голове возможности. Он был достаточно ловок и быстр, чтобы проскочить мимо тролля, предоставив слизеринцев самим себе. Но несмотря на всё, что они с ним сотворили, не все заслуживали такую участь. Что-то внутри него, возможно, несостоявшийся гриффиндорец, отвергло затею бросить соседей на верную гибель.

Скривившись, Гарри вытащил палочку. Пообещав себе более детально продумывать планы, избавляющие от лишних потерь, он ринулся в бой.

— Диффиндо! — сверкнуло заклинание на конце его палочки, и на груди тролля зазмеился порез. В ответ послышалось злобное рычание.

Навыка Гарри в режущих заклятиях было достаточно, чтобы перерубать стволы деревьев, но для толстой шкуры тролля требовалось больше.

— Диффиндо! — вновь выкрикнул Гарри, целясь уже точнее. Из свежего пореза на щеке тролля засочилась кровь; разъярённый, он бросился на Гарри.

Тролль замахнулся своей дубиной, но Гарри был быстрей и проскочил меж его ног. От ужасного запаха кружилась голова, но, невзирая на смрад, он снова прицелился и использовал заклинание. Тролль взревел и в изумлении обернулся за спину в поисках обидчика.

Остальные студенты больше не интересовали чудовище — чуть успокоившись, они вновь пытались медленно ретироваться. Заклинания старост, летевшие троллю в спину, тот не обращал внимания.

Палочка Гарри сверкала от магии снова и снова, оставляя на шкуре твари глубокие раны. Но из-за прекратившейся пару месяцев назад охоты на него Гарри забросил физические тренировки и действительно напрягался только на уроках полётов. Здесь-то его и настигла беда: выносливости больше не хватало — он не сможет долго выдерживать такой темп. Гарри увернулся от нового удара и получил кусочком камня по щеке

Громкий грохот сотряс стены древнего замка. Гарри увидел, как Пьюси пробивался вперёд, к троллю. Он поднял волшебную палочку, и стайка птиц вылетела из неё и замельтешила вокруг тролльей головы. Когда существо начало царапать свою морду, Гарри оскалился.

Он замер и тщательно прицелился. Всё ещё движущийся, но отвлечённый тролль был более лёгкой мишенью. Чудовище снова вскрикнуло, лишившись глаза. Гарри прекрасно знал, что это их слабое место, но из-за чрезвычайной активности тролля попасть по нему было не так-то просто.

Тролль развернулся к Гарри спиной и побежал в сторону только-только организованной толпы, закричавшей от надвигающейся глыбы. Немногим хватило духа попытаться дать отпор, но все посланные ими заклинания отскочили от толстой шкуры существа, не причинив ему вреда. Тролль прикрыл лицо рукой, продолжая преследовать студентов.

Панси Паркинсон упала. Пьюси заметил это, и в его глазах забушевало нечто, чего Гарри понять не смог. Решительно встав между Паркинсон и троллем, он вызвал пламя из своей палочки.

Гарри закричал, но было слишком поздно. Дубина опустилась прямо на Пьюси, окрасившись кровью.

При всём желании Гарри не смог бы объяснить то, что произошло дальше. Мир вокруг него померк, и он полностью потерял над собой контроль. Он прыгнул и тут же оказался на спине тролля. Тот закрутился на месте в попытке сбить мелочь вниз, но Гарри цеплялся не за тролля — за жизнь. Единственное, что пришло ему в такой ситуации на ум — воткнуть палочку в нос проклятой твари.

— ДИФФИНДО!

Взрыв явил на свет те субстанции, с которыми никто не пожелал бы знакомиться поближе. Гарри почувствовал, что начинает падать, и умудрился убраться с пути падающей туши. Почувствовав твёрдость пола под ногами, он тут же проковылял к замертво рухнувшему троллю.

— ДИФФИНДО! ДИФФИНДО! ДИФФИНДО!

Спустя некоторое время профессора нашли его, покрытого кровью, над искорёженными останками тролля, произносящим одно и то же заклятье снова и снова. У него была сломана нога и ребро, но эти детали остались вне его внимания. До него пытались докричаться, но все попытки прошли мимо его сознания незамеченными.

Учителям пришлось оглушить его, чтобы заставить остановиться.

Проснувшись в Больничном крыле, Гарри растерялся, ибо не сразу понял, куда попал, и не сразу вспомнил, что с ним произошло.

Пьюси был мёртв.

По какой-то причине скорби или, быть может, ярости, что он должен был испытывать, не было — в его душе зияла лишь пустота. Глядя на знакомый потолок, он обдумывал возможность погибнуть и попробовать сделать все как надо.

— Я прописала ему Успокаивающее зелье, — услышал он вдалеке.

Потребовалось мгновение, чтобы узнать голос медсестры.

— И как он?

А вот голос директора показался едва знакомым, ведь прошло уже два месяца с того момента, как Гарри в последний раз слышал того на распределении.

— Я не могу ничего сказать, пока он не проснется, — вновь вступила медсестра. — Он прошёл через то, чего не должен пережить ни один ребёнок.

Должно быть, Гарри был ранен намного сильнее, чем думал, ведь он всё ещё испытывал сильную боль. Учитывая всю мощь колдомедицины, его покалечило изрядно.

Кто-то заметил, как он очнулся, и медсестра тут же примчалась к постели больного, взмахивая палочкой.

— Здравствуй, Гарри, — спокойно произнёс директор. — Ты пережил ужасные события.

— И причина им — Волдеморт! — заявил Гарри; его лицо скривилось от боли после попытки присесть. — Ещё и сошедший с ума — наслал тролля на слизеринцев, своих будущих соратников.

Директор в изумлении взглянул на него, а затем покачал головой.

— Нет никаких подтверждений тому, что это не результат обыкновенной ошибки, повлекшей за собой трагедию.

— Как же вы не понимаете? — в недоумении спросил Гарри.

На мгновение он ощутил жгучее желание рассказать Дамблдору о лице на затылке Квиррелла. Переложить это опостылевшее бремя на плечи другому было бы для него благословением. И доверить тайну именно директору казалось очевидным решением, ведь тот являлся единственный человеком, которого Волдеморт, по всей видимости, боялся. Гарри хотел бы сделать именно так.

Тем не менее он находился в процессе поиска хоть какой-то информации о происходящем с ним. Если существовал тот, кто проживал одну и ту же жизнь вновь и вновь, тогда должны были остаться сведения о том, почему это происходит и что с этим делать. А если это как-то связано с магическим миром, то была бы информация и о том, как это прекратить.

Он ничего не нашел. Хроновороты, которые были венцом исследования путешествий во времени, и те считались весьма опасным инструментом. Волшебники из-за них стирали себя из мироздания в результате опрометчивых экспериментов. Дальнейшие исследования в этой области проходили под строгим контролем Министерства.

Ходили слухи, что невыразимцы изучают время, но результаты их работы никогда не были обнародованы. Гарри вообще сомневался, что им удалось продвинуться достаточно далеко. Если бы это было так, то Волдеморт вообще бы не родился. Хотя мелькала и мысль о том, что взлет и падение Волдеморта — лучший из возможных вариантов, и она ужасала. Что, если прошлое уже было изменено, а первоначальное настоящее было в разы хуже?

Но самыми страшными для Гарри были слухи о том, что невыразимцы активно противодействовали всем волшебникам, которые хоть как-то пытались экспериментировать со временем. Их не посылали в Азкабан, нет — они просто исчезали.

Хотя достоверной информации по очевидным причинам не нашлось, Гарри порасспрашивал Пьюси, которой был в курсе о ходивших слухах, как далеко могли могли зайти маги в бесчеловечных экспериментах по познанию времени и остальных загадок Вселенной. Конечно же, в условиях строжайшей секретности никто по-настоящему не знал всей картины.

Если хоть кто-нибудь узнает и воспримет его способность всерьез, то, без сомнений, невыразимцы рано или поздно придут за ним. Даже учитывая эту роль ключевой персоны, указанной в Пророчестве, предоставленные возможности были бы несоизмеримы с одним лишь его местом на шахматной доске. Он навсегда сгинул бы в недрах Министерства без возможности сбежать. Его сила не поможет ему, если он не сможет умереть. Они будут держать его у себя до конца его жизни, а потом, если они всё-таки убьют его, он будет вынужден заниматься этим снова и снова. Мысли о том, как его поймают в ловушку на срок всех его жизней, пугали Гарри. Он застыл, уставившись на директора.

И в тот же момент желание рассказать старику правду угасло. Вместо этого Гарри, ещё раз взглянув на директора, вздохнул и произнёс:

— Думаю, я просто расстроен.

— Ты пережил многое, — сказал Дамблдор, похлопав его по руке. — Когда мы пребываем в страхе, легко увидеть некие закономерности, которых на самом деле и нет.

Гарри обязан найти иной способ раскрыть Волдеморта, которым не подставил бы под удар самого себя.

* * *

Мадам Помфри не пускала в палату никого целых три дня, тем самым заставляя Гарри валяться в кровати и прокручивать в голове недавние события. Он вспоминал схватку раз за разом, пытаясь понять, как бы он мог поступить по-другому, чтобы не дать кому-нибудь погибнуть.

Быть настойчивей, чтобы все остались в Большом зале. Может, даже разбросать вещи и закатить истерику, пусть это и крайность. Никакие отработки не стоили человеческой жизни. Он должен был сделать хоть что-то для того, чтобы его послушали.

Он должен был заманить тролля подальше, удерживать его внимание на себе. Мог бы быстрей лишить его глаз, резать по одному и тому же месту до тех пор, пока не достанет до вен.

Гарри не беспокоился, что совершил убийство, к тому же считал, что это его долг. Зверь убил его друга и убил бы остальных при первой же возможности. Он не питал к тупой твари никаких теплых чувств.

Наоборот, он жалел, что не уделял отработке Диффиндо большего внимания. Ведь если бы порезы были глубже, он мог бы одолеть тролля быстрее. Каждая секунда, потраченная на общение с друзьями, пала жертвой его беспечности и ложной надежды на то, что все обойдется. Ему стоило сконцентрироваться на тренировках, а не тратить время на посиделки с Гермионой и Невиллом, и не важно, что они скрашивали его темную жизнь. А ведь в таком случае Пьюси... Он был бы жив.

Ночью Гарри проснулся от собственного крика. Дабы избавить пациента от кошмаров, мадам Помфри дала ему усовершенствованную версию того зелья, которое он обычно принимал, а также предупредила об опасностях его долговременного использования.

Спустя три дня его наконец-то выпустили из Больничного крыла, однако к тому моменту все уроки закончились.

В коридорах его преследовали шепотки. Он заметил, как при его появлении наступала неуютная пауза. Ученики затихали и настораживались, словно лань, услышавшая внезапный звук. На протяжении всего пути Гарри подмечал, что студенты молчаливо переглядывались между собой, когда думали, что он ничего не замечает. Они спешили убраться подальше и отворачивали головы.

Он не знал, что и думать — то ли его начали бояться, то ли всем вдруг стало стыдно. Реакция слизеринцев была особо выраженной — некоторые при виде Гарри бледнели, особенно младшекурсники. Особенно странной казалась реакция членов команды сборной Слизерина по квиддичу, кои всегда относились к нему грубее прочих, теперь и они держали дистанцию.

Ему так и не удалось встретиться с Невиллом и Гермионой. Скорее всего, их никто не предупредил о его выписке, и они уже ушли в гостиную Гриффиндора. Гарри лег спать, чувствуя себя до странности пусто и одиноко.

На завтраке он недосчитал нескольких детей — их забрали родители. После случившегося это не удивляло. Наоборот, Гарри поразился, что отбыло так мало. Случись аналогичное в обычной маггловской школе, ее бы прикрыли от греха подальше. А тут ушли едва ли двадцать студентов. В его голову закралось сомнение: рассказали ли вообще магглорожденные о случившемся своим родителям. В каком-нибудь другом мире, где его не преследовала сама смерть, он бы боялся, что его заберут из Хогвартса. Гарри считал, что в таком случае магия для него была бы завораживающим чудом, а не средством достижения цели.

Во время долгожданной встречи с Гермионой та показала ему некую газету. На той пестрели заголовки о возможной отставке Дамблдора. Пока Гарри валялся в Больничном крыле, директора пригласили на несколько слушаний, в результате которых тот чуть не потерял свое кресло. Входило ли это в планы Волдеморта? То, что убийство Мальчика-Который-Неоднократно-Выжил входило в приоритетные задачи, не значило, что в разработке нет других задач. С его мыслями соглашался и "Придира", в котором была напечатана конспиративная теория о заговоре Волдеморта. Гермиона разнесла статью в пух и прах, но Гарри-то был в курсе.

Его наивное мнение, гласившее, что толпа золотых деток убережет его шкуру, Волдеморт опроверг, посчитав риск смерти детей его верных последователей допустимым. Таким образом, Гарри нигде не мог чувствовать себя в безопасности.

Это оскорбило его до самого нутра. Его враг доказал, что не стеснен узами лояльности, и простое наблюдение за преподавательским столом разжигало в груди Гарри тихий костер из ярости и злости.

Квиррелл с подселенцем посчитали, что им это сошло с рук. Иногда Гарри замечал, как на лице Квиррелла проскальзывала самодовольная ухмылка. Учитывая повальную печаль и скорбь среди остальных профессоров, Гарри поражался всеобщей слепоте.

Гарри задумался, почему выживал именно он. Это попросту казалось несправедливым. С каждой смертью что-то в нем навсегда умирало, однако благодарю этому он вновь восставал. Пьюси же такую возможность никто не давал.

Сосредоточиться на уроках было невозможно. Сердце наливалось свинцовой тяжестью. Он ловил на себе сочувствующие взгляды преподавателей, и оттого становилось только противней. Студенты вели себя так, будто вот-вот сбегут от страха. Даже гриффиндорцы проглотили свои вечно длинные языки. Возможно они видели то, что сам Гарри в себе не замечал. Он чувствовал себя кастрюлей, крышка которой вот-вот взлетит в воздух.

От стресса Гарри начал засыпать пораньше. Сны помогли ему спастись от преследующих его наяву дум, пусть те и не блистали позитивом. Что было только на руку его соседям по спальне, которые ложились спать позже него.

В течение нескольких дней он вел себя относительно спокойно, пока не наступил урок ЗОТИ.

* * *

— Ник-к-кто не знал, что д-делать в той сит-т-туации, — произнес Квиррелл. — П-потому мы снова пройд-д-демся по теме т-т-троллей.

Гарри сверлил взглядом тюрбан профессора, будто хотел прожечь в нем дыру. У него снова начала болеть голова, как всегда в присутствии Квиррелла. Боль не мешала, наоборот, только злила.

Пристальное внимание с его стороны не прошло незамеченным — ближайшие ученики начали оборачиваться к нему, многозначительно переглядываясь затем друг с другом.

— К-кое-кто бы не п-п-погиб, если б-бы этот кое-кто внимат-тельно слушал лекции, — сказал Квиррелл, смотря прямо в глаза Гарри, словно стараясь вывести из себя.

В нем поднялась буря ярости. Нормальный профессор Защиты провел бы работу над ошибками, объясняя, что надо было совершить в той ситуации. Но Квирелл мало того что не подготовил их как следует к встрече с троллем, так еще и обвинил в этом Пьюси…

— Пьюси был героем! — внезапно вскрикнул Гарри, встав с места.

Он понимал, что лучше бы сейчас сидеть тише воды ниже травы, но не мог сдерживать себя. Весь год он сидел смирно, и все, чего он достиг — это потерял двух друзей и допустил смерть одного из них. — Если бы он не сделал того, что сделал, сколько бы людей сейчас сидело в этом классе?

— В-вряд ли п-погиб бы хоть один, — возразил Квиррелл. — Если б г-г-голова его б-была ясной, то молодой человек оп-п-пределенно бы выжил. В к-конце концов, д-даже вы, п-п-первогодка, победили монстра.

Гарри настолько крепко сжал палочку, что на мгновение забеспокоился, как бы не переломать ее пополам. Волевым усилием он разжал хватку.

— Мой вопрос в том, где в то время были вы и остальные профессора? — спросил Гарри. — Я всем говорил, что это была тупая идея — покидать Большой зал, но ко мне никто не прислушался.

— Мы обогнали ст-тудентов, чтобы п-присматривать за ними, — ответил профессор.

— Однако студентов Слизерина вы отправили в подземелья, зная о том, что там находился тролль. Выглядит так, будто кто-то желал нашей смерти.

Студенты во все глаза уставились на Гарри. Некая часть из сказанного относилась и к ним, на что было нельзя не обратить внимания. В классе поднялся гул из шепчущих голосов.

— Каким образом тролль попал на территорию школы? Разве на Хогвартсе совсем нет защитных чар от подобного?

— Э-это загадочное происшествие всё ещё расследуется аврорами, мистер Поттер.

Маска невинного профессора Защиты пошла трещинами. От волнения тот перестал заикаться. Гарри был без понятия, как этого никто еще не заметил.

— Только персонал школы может отключать защитные чары, не правда ли? Скорее всего, именно один из профессоров вмешался в защиту и провел тролля в Хогвартс, разве не так? — продолжал сыпать вопросами Гарри.

— Это с-серьезные обвинения, мистер П-поттер, — сказал Квиррелл. — З-зачем к-кому-либо из преподавательского состава вредить ученикам?

Он издал смешок, словно хотел сказать этим: «Ты никак не сможешь доказать мою причастность!»

Его слова могли значить, что кто-то из профессоров хотел причинить вред Гарри, но присутствующие в классе уловили и другой посыл. Неважно, кто стоит на пути к смерти Мальчика-который-выжил: маглорожденным или чистокровкой с влиятельными родителями.

— Кто мог совершить такое? — Гарри гнул свое. — Определенно, не союзник директора — того чуть не сместили с поста. Кому это выгодно? — он обернулся к однокурсникам и продолжил: — Кому это оказалось выгодно? На свете есть лишь один человек… И если это тот, о ком я думаю, значит, никто из нас не защищен. У него нет чести, и он не пощадит детей своих последователей, если ему это будет нужно.

— Вы фонт-т-танируете любоп-п-пытными идеями, мистер П-поттер, — улыбка сошла с лица профессора. — Но пришло время вернуться к уроку, если вы не хотите лишних жертв среди однокурсников.

Мир окрасился в багровый цвет.

Когда Гарри стал понимать что происходит, он уже был в движении с зажатой в руке волшебной палочкой. Он будто бы попал на экран кинотеатра, в ту самую сцену с эффектом замедленного движения, на которой он тягучими движениями отошел от своей парты и встал в проходе между столами.

— Диффиндо! — крикнул он, когда палочка была нацелена в сторону головы Квиррелла.

Профессор широко раскрыл глаза и потянулся к карману, но было слишком поздно. Заклинание попало по тюрбану, лоскуты разъехались и сползли по лицу.

Вслед за пущенным заклятием Гарри попытался послать другое — Экспеллиармус, но, увы, не успел. Квиррелл пришёл в себя, когда Гарри успел задеть его бок привычным режущим, окрасив одежду в кровавый цвет.

Профессор повернулся к Гарри неповрежденной стороной, и тот услышал вскрики со всех сторон. Студенты увидели не только нападение однокурсника на профессора, но и самое главное — то, что торчало у того из затылка.

Гарри вновь отправил заклинание, но двуликий успел обрести равновесие.

Как бы усердно ни тренировался Гарри в последнее время, он все еще был одиннадцатилеткой, только недавно узнавшим о волшебном мире, а его противник — взрослый маг.

Он почувствовал, как палочка вырвалась из рук от вражеских чар, и моментом позже закричал от невыносимой боли Круциатуса. Класс застыл на своих скамьях, пораженный в ужасе.

— От тебя так много проблем, мальчишка! — как гром раздался устрашающий голос со стороны затылка Квиррелла. — Избавься от него, а затем сотри память детишкам.

Гарри не был в силах остановить собственный крик, эта агония длилась практически вечность. Но появился зеленый свет, и все погрузилось во тьму.

* * *

Гарри очнулся, покрытый кровью, и не мог двинуться с места. Он стоял рядом с трупом тролля, напуганные слизеринцы смотрели на него в ужасе. Были слышны шаги приближающихся профессоров.

Ему потребовался миг для осознания того, что это для него значило. Гарри напал на Квиррелла в смутной надежде повернуть все вспять, предотвратить смерть Пьюси и найти способ спасти всех.

Его друг был мертв, окончательно и бесповоротно, и это не исправить.

Гарри уставился на кровь на руках и не удержался от отчаянного крика. Кровь будто текла из его собственных рук и не собиралась останавливаться. На какое-то мгновение ему показалось, что он никогда не сможет прекратить кричать.

Он услышал пораженный вздох и последовавшие за ним шаги. Кто-то произнес непонятное заклинание, и вслед за этим Гарри потерял сознание.

Целых три дня Гарри лежал ничком, ни о чем не думая. Он просто пялился в потолок и игнорировал тревожную воркотню мадам Помфри с профессорами.

Так продолжалось до тех пор, пока они не начали поговаривать об отправке пациента в Святого Мунго. Тогда Гарри начал двигаться. Невилл рассказал ему, что случилось с его родителями: уже двенадцать лет они заперты в больнице, без волшебных палочек и без свободы. А свобода нужна была Гарри, чтобы исполнить то, что ему жизненно необходимо.

Квиррелл заплатит за все. Так же, как Волдеморт и все последователи. Гарри был без понятия, как именно это сделает — он не был неуязвимым, и если ему нанесут смертельную рану перед точкой сохранения, то существовал риск застрять в таком состоянии навсегда.

Если враги когда-нибудь узнают о его способности, то они могут запросто запереть его в комнате гнить в безвестности. Ведь если он не умрёт, то и не вернётся отомстить.

Гарри следовало стать сильнее и как можно быстрее, а также перестать избегать конфронтации. Атака в лоб не сработала, но лишь потому, что он мыслил как гриффиндорец. Даже дитя сможет причинить вред взрослому, если у него есть достаточно времени для подготовки.

Квиррелл считал, что его защита неприступна. И Гарри намерен был доказать ему, что это неправда.

Первым шагом будет стребовать обещанное у профессора Флитвика. Обучение у мастера дуэлей определенно должно быть продуктивнее, чем то же самое у школяров, которые сами всё ещё постигали основы. Флитвик смог бы одолеть тролля одной левой, и Гарри жаждал стать таким же.

Вскоре его огорчили неприятной новостью — Флитвик поставил ограничение. Никаких летальных проклятий — и занятия только раз в неделю. Тем не менее, маленький профессор преподал Гарри науку стратегии, которую предыдущие наставники не могли толком облечь в слова. Гарри учился маневрировать и не терять голову во время сражения. Флитвик был искусным учителем — из тех, что раздавали пряник и кнут в положенное время.

После выписки из Больничного крыла несколько дней Гарри чувствовал себя будто в тумане. Всё словно застыло во времени и казалось ненастоящим. Но он верил, что это не продлится долго. В конце концов он впустил в себя чувства и познал внутреннюю боль, но это было всё-таки лучше, чем быть бездушной марионеткой.

В день, когда в расписании появилась Защита от темных искусств, Гарри пошёл в Больничное крыло и пожаловался на головную боль. В каком-то смысле так и было, но в первую очередь он опасался, что снова не удержит над собой контроль, если услышит обидные слова в адрес Пьюси. Сейчас было крайне неподходящее время для атаки в лоб. Повторяя одну и ту же неделю, он не добьётся ничего, кроме лишней боли.

У Гарри проскакивала занимательная мыслишка: попытаться победить Квиррелла путем болезненных проб и ошибок. Но он не желал рисковать, ведь ему была неведома суть способности, а также критерии временных границ, на которые он возвращался. Каким бы образом он ни выживал и как бы долго не оставался в живых, время возврата отодвигалось все дальше. Гарри был без понятия, было ли это просто совпадением или оно так и должно работать.

В следующий раз, когда подошло время ЗОТИ, Гарри успел немного прийти в себя. Он смотрел на Квиррелла — и в особенности на его затылок — так, что если бы мог убивать взглядом, то от того не осталось бы и мокрого места. Тем самым он успокаивал себя.

По какой-то причине теперь у Квиррелла начались головные боли. Гарри нашел в том мрачную иронию, поскольку его собственные боли стали стихать.

Издевательства прекратились, и без разницы, посчитали ли студенты его психованным или из сострадания. Гарри было наплевать. Главное, что появилась свобода передвижения без необходимости дергаться по поводу и без.

Три недели спустя, под конец ноября, Гарри сидел в библиотеке с Гермионой и Невиллом. Существовала опасность, что их увидят вместе, но шёл квиддичный матч, и риск сводился к минимуму.

Гарри полюбил квиддич, так как в это время все профессора были на трибунах. Пока в замке никого не было, он мог спокойно ходить, не боясь попасть в передрягу. В итоге он редко видел саму игру. Гарри не рады были видеть на трибунах как своего факультета, та и чужого. Невилл был бы не против сходить с ребятами на матч, если бы те того пожелали, а Гермиону спорт не интересовал.

Сезон стартовал с начала ноября, и сейчас проходил третий по счёту матч. Ещё одна игра, и квиддича не будет до февраля, к сожалению Гарри.

— Так ты поедешь домой? — спросил Невилл, на что Гарри кивнул.

— Мне небезопасно оставаться на каникулы.

Череда недель в Хогвартсе практически без свидетелей возможного преступления была бы сущим кошмаром. В распоряжении Квиррелла оставалась куча времени, чтобы угробить Гарри. По сравнению с этим дом Дурслей казался раем на земле.

Ни Гермиона, ни Невилл не поверили ему, когда он рассказал, что Квиррелл — агент Волдеморта. Они увидели в Гарри лишь параноика, который строит заговоры против невинного заики. Оставалась надежда, что они хотя бы засомневаются и впредь будут начеку.

— Я бы пригласил тебя в гости, — сказал Невилл. — Но бабушка знает о награде за твою голову. Она говорит, что мы не сможем защитить тебя, если что пойдет не так.

— Дома безопаснее всего, — сказал Гарри. — Конечно, мои магглы расстраиваются, когда сталкиваются с волшебством, потому я бы не хотел принимать сов. Гермиона дала мне свой номер телефона, и я смогу звонить ей, когда выдастся свободная минутка, и родные при этом не расстроятся.

Не сто́ило и говорить, что Дурсли не обрадуются, если они начнут получать странные звонки. Гермиона возмутилась было дискриминацией по магическому признаку, но Гарри быстро объяснил, что на нее разозлятся в любом случае: будь она обычной девочкой или ведьмой. Просто в последнем случае намного больше. В конце концов, она согласилась ждать звонков от Гарри.

— Пошли ей сову, и я попрошу Гермиону зачитать письмо по телефону, — предложил Гарри. — Я в свою очередь напишу ей письмо по маггловской почте, а она перешлёт его тебе.

Невилл кивнул, не до конца понимая, что представляет собой «телефон». Гарри пытался объяснить ему это несколько раз, но сдался и заключил, что тому придется увидеть маггловский прибор вживую, чтобы понять его.

— Недавно Рона чуть не убили, — сообщил Невилл.

— Чего? — Гарри насторожился.

Если Квиррелл принялся за не связанных с ним студентов, то ситуация усложнится новым злодейским замыслом.

— Он забрел в Запретный коридор на третьем этаже, — уточнил Невилл. — И рассказал, что увидел гигантскую трёхголовую собаку. Он едва вышел оттуда живым.

— Дамблдор предупредил всех об этом коридоре. Уизли в моем представлении не из того типа людей, которые прислушиваются к остальным.

— Вы лучше спросите, зачем вообще директору гигантская трёхголовая собака в школе, наполненной подростками? — Гермиона потрясла головой.

— Вся школа — это смертельная ловушка, даже без учёта Волдеморта, — Гарри взглянул ей глаза, начиная монолог. — Около неё лес с живущими в нем огромными плотоядными пауками, оборотнями и прочими монстрами. Совсем недалеко дерево, которое может забить тебя до смерти, если подойдёшь слишком близко. Лестницы двигаются сами по себя, и их не волнует, что ты можешь свалиться с них прямиком в пасть Смерти.

Он принялся загибать пальцы.

— На зельеварении мы как мартышки с гранатой — одно неверное движение, и БАХ — мы взлетаем на воздух. Я слышал от старшекурсников, что существуют кусающиеся книги. Каждый ребёнок здесь имеет в руках оружие, и это в том возрасте, когда издевательства набирают обороты. Принимая всё это во внимание, ты считаешь трёхголовых гигантских собак чем-то из ряда вон? Я скорее удивлен, что один из них не стоит на страже где-нибудь возле гостиной Гриффиндора.

Гермиона открыла было рот, но Гарри перебил её, не дав возразить.

— Что произойдет с маггловской школой, если в ней произойдет хоть одна подобная чертовщина? Её закроют на следующий же день. Родители открутили бы головы всему персоналу, и это считается частью нормального бизнеса.

— Я слышал, у магглов плохо с целительством, — вставил свое робкое слово Невилл.

— И это причина безбашенности волшебников, — сказал Гарри. — Сломал руку? Испари кость вместе с осколками, потерпи костерост одну ночь, и вуаля, рука как новенькая! Покусала гигантская собака? Вот тебе заклинание…

— Так они в своём праве? — неуверенно предположила Гермиона. — Волшебников нелегко повредить, сравнивая с магглами.

Гарри глядел на неё, недоумевая, как быстро — менее чем за три месяца — она переняла беспечность волшебников. Могла бы сохранить толику маггловской предосторожности.

— Нет магии, способной вернуть мертвых, — уронил он. — Студент умер, прошло несколько недель, и будто ничего не произошло!

— Не только здесь, — тихо произнесла Гермиона. — Девочку из моей старой школы… убил собственный отец.

Невилл выпучил глаза, а Гарри про себя подумал: в магических семьях такого не происходит или об этом просто замалчивают?

— Все скорбели, но всё вернулось в норму за пару недель.

Гарри нахмурился. Он не понимал человеческой беспечности. Адриан умер, а остальные вели себя так, будто он ничего не значил.

Из-за того, что он был из Слизерина? Факультет ненавидели так сильно, что вся школа брезговала почтить память одного из его членов? Гарри считал, что Адриан был популярен среди не-слизеринцев. Он никогда не жульничал, играл по правилам и был со всеми приветлив.

Он не был так уж дружелюбен по сравнению с барсуками или погружен в учёбу, как во́роны. Был просто хорошим человеком.

— Адриан стал мне другом, — вкрадчиво произнес Гарри. — Он помог мне, в то время как большинство издевалось надо мной, и никто его не заставлял. Ему было не чуждо сострадание.

— Это не значит, что всем наплевать, — нахмурилась Гермиона. — Просто большинство знает его только как игрока в квиддич. И никто не желает думать о нависшей над нами возможной угрозе.

— Ребята, вы должны быть начеку, — сказал Гарри. — Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы перейти от визита тролля на Слизерин до прямого вреда моим самым что ни на есть друзьям.

— Мир не вертится вокруг тебя, — вздохнула Гермиона. — Даже если иногда кажется, что он уговаривает тебя, что так и есть.

— Так собака тебе не интересна? — спросил Невилл.

— Вообще, — подтвердил Гарри. — Идти любоваться на тварь, желающую меня сожрать, бесполезная трата времени.

* * *

Хотя издевательства в общем прекратились, атмосфера вокруг Гарри не стала теплее. От прессинга школьники перешли к отчуждению. Держа во внимание нападения Квиррелла, Гарри посчитал это к лучшему, заткнув свои внутренние стремления к обретению друзей.

На следующий день после того, как Гарри отметился в списке уезжающих на Рождество домой, ему прислали записку, в которой приглашали на разговор с директором.

— Я считаю, тебе лучше остаться на каникулы, — сказал Дамблдор. — Ранее я был занят и рассчитывал познакомиться поближе в это время.

— Я понимаю, вы боретесь против Пожирателей смерти, — сказал Гарри. — Но я не останусь наедине с Квирреллом в месте, не защищенном охранными чарами.

— Что навело тебя на мысль о том, что Квиринус — вражеский агент?

— Только кто-то из персонала мог провести тролля в школу, — ответил Гарри. Нельзя было выдавать директору истинную причину его знания о Квиррелле, являющимся приближенным к Волеморту, причем буквально. — Хогвартс считается самым защищенным местом в Магической Британии, и не в последнюю очередь благодаря защитным чарам.

— Авроры подозревают нескольких преподавателей, — спокойно отреагировал директор. — В том числе и меня.

— С вашей стороны на кону все, но выигрыша никакого. Как лидер сопротивления, вы слишком важны, и вредя вам, они делают одолжение сторонникам Волдеморта.

— Как насчет других подозреваемых?

— Макгонагалл ваша приближенная, — начал перечислять Гарри. — У Спраут недостаточно храбрости для совершения преступления. Трелони не хватает компетентности. Флитвик слишком переживает за…

— Говоришь, Квиринус недостаточно заботится о студентах?

— От него у меня болит шрам, — признался Гарри. — Когда я нахожусь рядом с ним, у меня возникают хронические головные боли, и к тому же он подделывает своё заикание.

— Этого недостаточно веские доказательства для авроров, Гарри, — сказал Дамблдор, вытянув конфетку из наполненной ими банки рядом. Он предложил угощение Гарри, на что он только покачал головой.

У него было достаточно мозгов не брать конфеты из чужих рук. С его удачей в начинке могла содержаться сыворотка правды или ещё какое зелье, что могло выдать его с головой.

— Даже если ты прав, — продолжил директор, — мне нужны эти доказательства. Существуют люди, у которых есть подозрительные связи с последователями Волдеморта, и без них мы никогда не сможем подтвердить это.

— Люди богатые и влиятельные, — пробормотал Гарри с цинизмом.

Он резонно сомневался, что кучка доказательств сможет приостановить копание в сторону бедных и беззащитных. По словам Невилла, магический мир прогнил, отчего люди Волдеморта продержались столь долго.

Директор не ответил, а просто взял ещё одну конфетку.

— Есть еще одно дельце, о котором я хотел с тобой поговорить, — продолжил он как ни в чем ни бывало. — Я собирался вручить её в качестве рождественского подарка. Но так как ты отправляешься домой и, насколько знаю, твои дядюшка с тётушкой не жалуют магический мир, я отдам тебе это прямо сейчас.

Директор встал с кресла, подошёл к шкафу и вытащил на свет некий свёрток.

— Что это? — спросил Гарри, разворачивая его.

— Она принадлежала твоему отцу, Гарри. Он отдал мне её на хранение, чтобы передать тебе, когда наступит время.

Гарри полностью развернул его, и струящаяся ткань стекла вниз. Руки, удерживающие ткань, стали невидимыми. Это была мантия-невидимка.

Гарри ощутил внезапный всплеск ярости. Он провел эти месяцы, дважды избегая травли и перебегая с места на места, только чтобы получить чертову мантию-невидимку. В то время она пригодилась бы весьма сильно.

Она могла бы спасти ему жизнь. Но он умер, потому что у него не было подобной вещи.

Дамблдор дал ему мантию только сейчас? После того, как издевательства только-только прекратились?

Гарри сжал мантию со всей силы, и боги ведают, сколько выдержки он потратил, чтобы выдавить из себя дружелюбную улыбку. Лучше поздно, чем никогда, она пригодится его планам в любом случае. С её помощью передвигаться по замку незамеченным станет ещё легче.

Для сражения первокурсника с преподавателем необходимо действовать из тени. Этот инструмент может стать решающим перевесом в негласной битве.

— Спасибо вам, — сказал Гарри.

Скорее всего, директор был слишком загружен, чтобы заметить препирательства первоклашек. Не то чтобы это помогало поднять настроение.

Гарри никогда не был свободен в исследовании замка, не тогда, когда смерть наступает на пятки. В субботу он экспериментировал с возможностями мантии, в то время как одноклассники наслаждались недавно выпавшим снегом, появившемся будто по мановению волшебной палочки.

Оказаться втянутым в битву снежками Гарри желал в последнюю очередь. Ведь он никак не был застрахован от ученика, которому могло бы взбрести в голову поместить камень в один из таких снежков.

Вместо этого он гулял по школьным коридорам, старательно избегая коридора на третьем этаже, где рыжик чуть не стал собачьим кормом.

Обычное шатание по общеизвестным местам погоды не сделает. То, в чем нуждался Гарри — это секретные проходы и прочие вещи, с помощью которых он сможет прятаться и быстро передвигаться по замку. Из таких мест на него могли устроить засаду, или же… Гарри сам установит ловушку.

Проверяя классные комнаты, он приметил одну, в которой стояло странное зеркало. Он осторожно подошел к нему. Зная, в каком месте он находился, даже неподвижные предметы могли нести опасность. Волшебники порой были достаточно глупы, чтобы разбрасывать где попало всякие артефакты.

Гарри взглянул в зеркало и быстро отшатнулся, отвернув взгляд и переменившись в лице. Он желал бы, чтобы оно показывало будущее, но разум говорил, что это маловероятно. Зеркало-предсказатель наверняка было бы известным на весь мир, будь это так. В таком случае Дамблдор использовал его, чтобы остановить Волдеморта.

"О, помянешь черта, он тут как тут".

— Интересное зеркало, — сказал Гарри.

— Да уж, не так ли? — сказал директор, смотря сверху вниз. — Что оно показывает, как ты думаешь?

— Ничего, что я уже не знал бы, — ответил Гарри, пожав плечами.

— Оно показывает ничто иное как наши самые сокровенные желания, — сказал вкрадчиво Дамблдор. — Многие века оно манило людей и доводило до точки невозврата.

Гарри нахмурился, усваивая новые знания. Предаваясь несбыточным мечтаниям, он ничего не добьется. По словам директора, зеркало не показывало ничего, кроме лжи.

— Смею предположить, ты видел свою семью. — Дамблдор грустно улыбнулся. — Обычно именно ее видят те, кто потерял или не знал своих близких.

— Не угадали, — сказал Гарри, покачав головой.

— Тогда что же ты видел? — директор нахмурился.

— Волдеморта и его последователей. Мертвых, всех до единого.

Директор смотрел на него безмолвно, на лице его читалась беспокойство. Гарри не понимал этого настроения. Это же очевидно. Все худшие моменты жизни, будь это плохое обращение от Дурслей или смерть Адриана Пьюси, произошли по вине Волдеморта, прямо или косвенно.

Пока жив этот человек, Гарри никогда не сможет завести семью или друзей без оглядки на их благополучие. Он не посмеет сделать это даже во снах. Все поступки до и после имели одну цель.

Квиррелл и Волдеморт должны гореть в аду.

Вернуться из Хогвартса было легче, чем приехать туда. Как и Гарри, Невилл и Гермиона возвращались домой на каникулы, а сам он был далеко не такой беспомощный, как в свою первую поездку, когда погиб еще в поезде.

Более того, он заслужил репутацию того, кого следовало опасаться. Слизеринцы, среди которых скрывалось большинство недоброжелателей, стали свидетелями того, как Гарри, с ног до головы в кровище, выпотрошил тролльи мозги. Согласитесь, с таким типом надо быть начеку.

Самый опасный отрезок пути поджидал его на вокзале. Однако директор настаивал, что никто не подозревает о находящейся у Гарри мантии-невидимке, вселяя немного уверенности в завтрашнем дне.

Еще сильнее успокоил Невилл, рассказав Гарри об особом автобусе, способном перевозить волшебников из точки А в точку Б.

Гермиона любезно согласилась помочь Гарри спрятаться в машине Грейнджеров. Тот планировал ехать налегке, не желая лишний раз нервировать родственников волшебными вещами и предусмотрительно сделав всю домашнюю работу.

Установившееся перемирие было слишком хрупким, чтобы рисковать им.

Все прошло как по маслу. Как только поезд остановился, Гарри накинул мантию-невидимку и пошел следом за Гермионой. Главная трудность заключалась в том, чтобы ни на кого не наткнуться.

Когда Гермиона как ни в чем ни бывало поздоровалась с родителями, Гарри пронзил укол зависти от того, с какой легкостью они проявляли любовь и внимание друг к другу.

Хотя Гарри и не сомневался, что вокруг рыщут Пожиратели и прочие гнусные личности, желавшие заполучить награду за его голову, ему удалось дойти до автомобиля без проблем.

Гермиона придержала дверь открытой слегка дольше положенного, давая ему пройти. Она замаскировала свои действия разговором с отцом.

Только когда машина отъехала достаточно далеко, Гарри раскрыл себя, едва не заставив мистера Грейнджера свернуть в кювет.

Последовали неловкие объяснения, почему Гарри спрятался в машине, включающие в себя десятиминутный разговор о Волдеморте и охоте за головой Гарри.

Его план заключался в том, чтобы вызвать "Ночного рыцаря", доехать до точки недалеко от дома и дальше идти пешком. Он не хотел разглашать точный адрес, потому что это был бы слишком жирный след для любого недоброжелателя.

Грейнджеры были не в восторге, что Гарри не рассказал о награде раньше, и настояли на том, чтобы довезти его до дома. Они беспокоились о его безопасности, со своей точки зрения.

Гарри не ожидал от них такой благородной храбрости. В конце концов, Дурсли столкнули бы под колеса любого, если бы это гарантировало спасение их собственной жизни. Эти же люди были добрыми, хоть и слегка наивными. Однако Гарри подозревал, что Грейнджеры не восприняли их слова всерьез.

* * *

Выйдя из машины, Гарри ступил на родную землю. Сейчас он не сильно беспокоился, что кто-то прознает о месте его проживания, но магглы были бессильны против магических способов допроса. Поэтому лучше никому не знать его точный адрес.

Гарри проскользнул за соседский дом и затем натянул мантию-невидимку.

На Тисовой, 4 царили тишь и темень. У Гарри был ключ, потому что однажды Дурсли чуть не прокололись, оставив его на улице, пока сами отсутствовали. Они отбрехались, сказав, что Гарри просто забыл свой ключ, и впоследствии вручили ему новый.

Внутри не было никого, отчего ему стало неловко. В этот зимний вечер Вернон должен был уже прийти с работы, а его жена — готовить ужин. Дадли должен был вернуться из Воннингса, причитая на весь дом, что готовка занимает слишком много времени.

Гарри пробила дрожь. Хотя на доме стояли защитные чары, ничего не мешало людям Волдеморта отследить перемещения Вернона. Стоило наложить всего одно заклятье, и глава семьи покорно выведет ее куда угодно за пределы чар и станет легкой мишенью.

Как только они погибнут, кровные чары спадут. Гарри подробно расспросил Дамблдора, и тот объяснил, что чары завязаны на Петунью и Дадли.

Мысль о том, что сейчас он может быть абсолютно беззащитен, вызвала мурашки по спине. Гарри плотнее закутался в мантию.

Он услышал, как кто-то приближается к двери, и отскочил в угол, вытаскивая волшебную палочку. То были неуклюжие шаги, в сторону которых он и направил её. Его предупреждали, что за применение магии его палочку сломают, но самооборона стоила того.

Как только крупный силуэт пересек порог, Гарри был готов создать своё самое мощное Диффиндо. Троллю оно не особо навредит, но для человека могло стать смертельным.

Он дрогнул рукой при виде фигуры, стоящей напротив лунного света. Он возжелал смерти Волдеморта и его сподвижников, но был ли он готов убить их собственными руками? Гарри осознал, что убийство тролля отличается от убийства человека. Он колебался и проклинал себя за это.

— Я на пределе, на пределе — слышите меня! — прогрохотал голос Вернона. — Продавцы должны оказывать уважение тем, кто зарабатывают деньги потом и кровью.

Руки Гарри задрожали и обхватили палочку с такой силой, что на секунду он побоялся, как бы не сломать её. Он почти что убил своего дядю. В момент ярости и страха он чуть не совершил непоправимое. Даже если бы он перезапустил время, память никуда не денется, оставив нестираемое пятно на душе.

Он быстро убрал палочку и спрятал мантию в чулане, сейчас наполненном обычным хламом.

Дадли набрал вес, отметил Гарри краем сознания, когда включился свет и Дурсли уставились на него.

— Что ты здесь делаешь, мальчишка? Уроды выперли из этой твоей школы? — сказал Вернон, как только увидел Гарри.

— Скоро Рождество, — ответил тот. — Я пробуду здесь две недели и вернусь обратно.

Тётушка и кузен вошли за Верноном. Первая несла пакеты с покупками, тогда как в руках второго ничего не было.

— Прибежал, поджав хвост, ха? — Вернон нахмурился.

— В общем, так и есть, — невозмутимо сказал Гарри, удивив его. — В школе произошло убийство, и оно ужасное настолько, насколько вы и представить себе не можете.

Дядя на пару секунд онемел, а затем с видимым воодушевлением сказал:

— Помоги Петунье разобрать пакеты.

Когда Дадли пошел спать, Гарри переговорил с его родителями. Он второй раз за день разъяснил все опасности волшебного мира, включая награду за собственную голову. Рассказал о тролле и о том, что пришлось с ним сделать.

Гарри положил палочку на стол перед ними и в красках живописал, как разлетелись мозги тролля, вызвав у Вернона нездоровый цвет лица.

Дядя посмотрел вниз на палочку, в кои-то веки видя в ней оружие, коим она и являлась. Гарри почти вживую видел, как шестеренки пришли в движение в голове толстяка. Как сильно племянник мог мечтать отплатить им за годы пренебрежения и унижения?

Поднимется ли его рука на групповое убийство?

— Мы нужны друг другу, — сказал Гарри вкрадчиво. — Пока тётя Петунья, Дадли и я живы, кровные чары будут держаться. Зловредные волшебники не смогут обнаружить это место, но все ещё могут найти нас снаружи.

— Ты подверг нас всех опасности, мальчишка, — проворчал Вернон, на что Гарри покачал головой.

— Это волшебники и их безумные идеи, — он заколебался, обдумывая следующую фразу. — Они считают, что мне суждено сразиться с Волдемортом и либо победить, либо умереть. Я тренируюсь всё свободное время, но до тех пор, пока я смогу потягаться с кем-то его уровня, пройдет очень много времени. А пока следует вести себя тише воды ниже воды.

— Следует свалить от нас подальше, ты хотел сказать, — оскалилась Петунья.

Она выглядела более испуганной, чем её муж, возможно, потому, что была теснее знакома с магическим миром. Знала, насколько опасны могут быть волшебники. А Вернон всё ещё считал, что рассказы о них несколько преувеличены.

— Вы не заботились обо мне должным образом, — сказал Гарри холодно, — но вы — единственная семья, что у меня осталась. Я буду защищать вас и не только из-за кровных чар.

Они обсудили это, и возмущавшийся в начале Вернон, в конце концов согласился с племянником и женой. По уговору, Гарри две недели не высунет носа из дома и сделает всё возможное, чтобы соседи даже не догадались о его наличии. Взамен он пообещал, что постарается быть уступчивым и не прикончит почтенное семейство во сне.

Не так уж и трудно пообещать не делать то, что делать вообще не собирался. Невелика потеря.

Время, проведенное в Воннингсе, пошло на пользу психике Дадли. Идущие по пятам тёмные волшебники, нарисованные рассказами родителей, перестали ощущаться чем-то реальным, отчего ему вернулась прежняя наглость.

Когда кузен попытался ударить Гарри, тот незамедлительно вынул палочку. Это не было нарочно — после месяцев непрерывных нападений выхватывание палочки въелось в подкорку. Визг ужаса Петуньи, увидевшей эту картину, должно быть, пронял Дадли, потому что после этого он ограничивал себя едкими репликами.

Похоже, Дадли увидел в Гарри угрозу. Он уже не был тем забитым сироткой, позволяющим собой помыкать. Раньше он был простым беззащитным ребенком. Теперь же на его голову выпало достаточно испытаний, закаливших его и давших силу, чтобы постоять за себя. И в будущем он собирался становиться лишь сильнее.

Как-то раз Дадли робко попросил рассказать о школе. И Гарри рассказал, когда тётушки не оказалось рядом: о чудесах и ужасах Хогвартса, о тролле, гигантской собаке и смертоносном дереве. Каким-то образом кузен воспринял это не так, как ожидалось. Подумал, что это круто — идти прямиком в ловушку.

Как бы то ни было, Гарри не избежал насмешек кузена об отсутствии подарков. Что нисколько не задело его, ведь он знал, что подарки у него будут в любом случае. Во время телефонного разговора с Гермионой они договорились о том, что лучше попридержать их до возвращения в замок, учитывая боязнь родственников всего волшебного.

Также он попросил Гермиону переправить письмо Невиллу, в котором он просил того купить определенный подарок Гермионе. Гарри пообещал, что вернёт деньги позже. То же самое он попросил и у Гермионы.

Со времен летней подработки денег у Гарри осталось не так уж и много, поэтому он постарался распорядиться ими наилучшим образом. Теперь, когда кошелек показал дно, денежный вопрос вновь всплыл на повестке дня.

Зарабатывать как раньше ныне не представляется возможным. Раскрыть себя, подрабатывая у соседей, хотелось в последнюю очередь. Шансы раскрыться были невелики, но отличны от нуля. Пока что лучшей защитой служило незнание приспешников Волдеморта города, в котором он жил. Но проблемы доставляли не только они.

За его голову была назначена награда, означающая, что любой волшебник, возжелавший выслужиться перед Темным Лордом, мог просто сдать Мальчика-Который-Выжил или его местонахождение.

Зная о городе, можно запросто нанять маггловского детектива, и даже не заплатив, разузнать, в какую начальную школу ходил Гарри, и уже оттуда узнать адрес. Как-то раз Гарри расспросил Дамблдора о том, насколько далеко распространяются кровные чары. В числе прочего он подметил, что те не работают на магглах. Как только в руки Пожирателей попадет адрес, им останется лишь заколдовать местный полицейский участок, чтобы они вынудили выйти из дома.

В общем, Гарри предпочел оставаться незамеченным.

* * *

Гарри искал методы сокрытия как волшебными, так и традиционными способами. Однажды он упомянул об этом в разговоре с дядей и тётей.

Тем не менее, для него было неожиданно получить от них подарок на Рождество. Это было несвойственно для Дурслей — до этого они дарили только один раз. Гарри подозревал, что внутри носок, дополняющий прошлый презент.

Однако форма не указывала на это.

Гарри открыл коробку, и глаза его блеснули при виде книги с заголовком «Искусство перевоплощения». Это был потрепанный экземпляр, очевидно, купленный в магазине подержанных книг. Развернув её на титульной странице, Гарри обнаружил, что книга была выпущена в 1974 году.

Хотя действия Дурслей были продиктованы собственной выгодой, Гарри благодарно улыбнулся им. Это был первый настоящий подарок от них, и если советы из книги принесут хоть долю пользы, то смогут спасти когда-нибудь жизнь.

За время, оставшееся до Хогвартса, он зачитал эту книгу до дыр. Она в красочных иллюстрациях объясняла разнообразные способы маскировки, в том числе актерскую игру. К несчастью, более подходящую для театра, чем тех целей, которые Гарри ставил перед собой.

Несмотря на это, Гарри почерпнул из нее много полезного. Он попросил тётушку, в кои-то веки не норовившую поспорить, купить нужные материалы. Тем не менее она принесла самые дешевые, что смогла найти.

Дадли даже помог попрактиковаться. Тот не удержался от подколок в сторону макияжа, называя его не мужественным.

У Гарри остались обязанности по уборке и готовке, а также работе на заднем дворе. Двор был защищен чарами, однако они не скрывали мальчика от глаз магглов.

Соседи зазывали Гарри на подработку, но он каждый раз отказывался, ссылаясь на Дурслей, мол, они нагрузили работой на все каникулы.

Как бы то ни было, он не жаловался на нагрузку. Она дарила блаженное очищение от тягостных мыслей, преследовавших его в Хогвартсе.

Безопасное место, хоть и по соседству с так и не ставшими по-настоящему родными родственниками, сбросило такую гору с плеч, о которой Гарри даже не подозревал.

Он почувствовал себя античным Атлантом, которому больше не нужно держать небо на своих плечах.

Когда Гарри только вернулся домой, он был настолько испуганным, на нервах, что чуть не убил человека. Время, проведенное в родных пенатах, защищенных от всего, постепенно разжало пружину внутри него.

Он начал расслабляться, и хотя ему все еще снились кошмары, они не были столь изнуряющими.

Однажды Гарри проснулся от одного такого кошмара. Пошел в ванную ополоснуть лицо и заметил тётушку в коридоре. Должно быть, она услышала его крик. На лице Петуньи можно было заметить нечто вроде сочувствия, однако быстро сошедшее.

В течение следующего дня она старалась не проявлять любые добрые эмоции, особенно в присутствии Вернона.

* * *

Перемирие сохранилось, и когда каникулы подошли к концу, Гарри был почти готов попрощаться.

Ему была необходима передышка от непрекращающегося страха смерти и боли. Чувство безопасности стало прекрасным рождественским подарком, которое нельзя купить и за все деньги мира.

Когда пришло время уходить, Дурсли вызвались подвезти Гарри на полпути. Но на условии, что он замаскируется и спрячется под мантией-невидимкой, которую Гарри решил показать им.

Петунья впала в шок, не зная, как отреагировать на Гарри, когда он внезапно схватил и обнял ее за плечи перед тем, как вызвать "Ночного рыцаря". Хотя Дурсли никогда не дарили тепла, Гарри был признателен, что на этот раз они не были мудаками сверх меры.

Кондуктор "Ночного рыцаря" не узнал знаменитость магического мира сквозь маскировку. Гарри представился вымышленным именем. Поездка миля за милей наращивала тревогу, и на конечной остановке прежде возведенное внутреннее спокойствие рухнуло как карточный домик.

Волшебники определенно вертели правила дорожного движения.

Прорваться сквозь вокзальную толпу с помощью мантии-невидимки было проще простого. Стараясь не врезаться ни в кого, Гарри встал на хвост компании людей и таким образом дошёл до платформы девять и три четверти.

Гермиона и Невилл уже ждали его в купе.

Пока Хогвартс-экспресс шел своим ходом, предчувствие шептало Гарри, что он едет прямиком к погибели.

Идея убить Волдеморта за компанию с Квирреллом была, несомненно, заманчивой, но одно дело мечтать, и другое — воплотить в реальность. Гарри замешкался, когда принял Вернона за врага, и не мог поручиться, что снова не впадет в панику, когда придется убить по-настоящему.

Причина, по которой Гарри желал смерти Волдеморта и его последователей, заключалась в том, что только в таком случае он смог бы наконец почувствовать себя в безопасности. На самом деле он вовсе не хотел никого убивать и боялся угрызений совести, даже учитывая, что смерть тролля, в общем-то, не принесла чувство вины.

Как бы то ни было, ему все ещё одиннадцать. Одолеть среднего взрослого ещё полбеды. Убить мага с самым сильным тёмным волшебником поколения на затылке почти невозможно.

При взгляде на друзей Гарри благодарил всех богов за то, что те не умеют читать мысли: вряд ли они продолжат общаться с ним, если узнают о его будничных, совсем не шутливых мыслях об убийстве. Они все-таки гриффиндорцы, и не зря Шляпа распределила их на разные факультеты.

В этом мире героические поступки меркли по сравнению с поступками, которые только казались героическими. Удар, нанесенный в спину из тени, рассматривался как жалкий и слабый.

Но он и был слабым. В сравнении с Квирреллом его сила — ничто. Гарри напоминал трёхлетнего ребёнка, пытающегося тягаться со взрослым. Он, конечно, мог бы побить ладошками в голени, но кто в здравом уме посчитает это за угрозу?

В идеале, Гарри предстояло добыть доказательства, кем был Квиррелл на самом деле, чтобы Дамблдор расправился с ним самостоятельно.

Нельзя просто так взять, и обвинить; все равно мальчишке никто не поверит. Тяжесть обвинения сделает всё только хуже.

Люди склонны не доверять детям, что не так уж и несправедливо — дети в самом деле часто врали.

Гарри нужна была неоспоримая истина. Проще всего было снять тюрбан каким-нибудь заклинанием. Но не Левиосой — слишком медленная. К счастью, Адриан Пьюси говорил о заклинании, которое подойдет лучше всего.

Если удастся уговорить Флитвика научить Гарри Акцио, тот станет на шаг ближе к своей цели. Однако он не сможет притянуть тюрбан Квиррелла, если он закреплен какими-нибудь чарами, что, скорее всего, так и есть. Поэтому вдобавок нужно найти контр-заклинание.

 

Гермиона благодарно улыбнулась, держа в руках книгу, подаренную ей Гарри с помощью Невилла. Книгу о целебной магии. Честно говоря, эгоизм, вложенный в этот подарок, мог сравниться с презентом Дурслей. Если, а точнее «когда», Гарри попадет в ситуацию, где Гермиона сможет применить знания из книги, каждый потраченный галлеон окупится.

Невилл получил свою собственную волшебную палочку. Не в последнюю очередь причиной его плохой успеваемости была неподходящая палочка. Говорили, у младшего Уизли схожая проблема, но кого это вообще волновало?

Если Невилл подтянет свои магические навыки, он сможет защитить сначала себя, а позже и Гарри с Гермионой. Лучше подарка не придумаешь.

Но то, что подарили самому Гарри, было не иначе как откровением. Он рассчитывал получить какие-нибудь дешевенькие конфетки, но реальность превзошла его самые смелые ожидания.

Невилл вручил ему карманный вредноскоп. Иногда, когда ученики проходили мимо по коридору, он начинал свистеть.

Правда, непонятно, чем это устройство могло пригодиться на Слизерине. Гарри спал в одной комнате с Драко Малфоем, в конце концов. Тем не менее, как посчитал Гарри, ценен был не столько сам вредноскоп, сколько внимание, вложенное в подарок.

Гермиона же подарила — кто бы сомневался! — книгу под названием «Секреты ниндзя». Гарри несколько опешил и вознамерился объяснить, что уже пытался учиться боевым искусством с помощью книг и у него ни фига не получилось, но Гермиона поспешила разуверить его, мол, книга скорее о бесшумной ходьбе и скрытном преследовании.

Переворачивая страницы, Гарри рассматривал иллюстрации. Конечно же, просто читая книгу, он не станет мастером сокрытия в тенях. Но, принимая во внимание, что под мантией-невидимкой легче всего выдать себя нечаянным звуком, это очень продуманный подарок.

Если Гарри научится ходить более бесшумно, это хотя бы на каплю поможет спасти его жизнь.

Там также были главы, посвященные медитации, техникам, способствующим успокоению. В то время как поезд все ближе подъезжал к Хогвартсу, а Гарри нервничал все сильнее, он начал подозревать, что это чуть ли не самая важная часть книги.

Иллюстрации были не высшего сорта, а часть о боевых искусствах лично для Гарри была бесполезной, но он все же возлагал на книгу некие надежды.

Гарри бросился благодарить Гермиону. Она оправдывалась, говоря, что искала что-нибудь про тихую ходьбу, но нашла только это. Были еще книги, содержащие советы по бесшумному передвижению в лесу, но эти были еще более бесполезные.

Один взгляд на подарки оставлял приятное тепло на душе, никогда прежде не испытываемое.

Легкие проявления привязанности от Дурслей и то порывали сказать «Ура!», но дружеская поддержка была нечто большим. Они отдавали самих себя, не прося ничего взамен, и в то же время отдавали себе отчёт — или должны были это сделать — в том, что находиться в окружении Гарри опасно.

Невилл знал, вне всякого сомнения, о цене противостояния с Волдемортом — он регулярно посещал своих родителей в больнице Святого Мунго.

Гермиона же все еще не сняла розовых очков, и Гарри подозревал, что она не воспринимает это всерьёз и верит в безоблачный завтрашний день. По своему личному опыту он понимал: дети их возраста не воспринимали смерть достаточно глубоко, по крайней мере, до тех пор, пока та не коснется их или их близких.

Но в то же время она, в защиту Гарри, повернулась против своего факультета, когда они надавили на неё, заставляя предать дружбу. Над ней даже подшучивали время от времени, и с этим ничего не поделать.

Гарри привязался к этим двум сильнее, чем мог того признать. И после смерти Адриана он пообещал себе, что больше никого и никогда не потеряет.

* * *

Они вернулись в Хогвартс поздним вечером, аккурат к праздничному ужину. Квиррелл сидел на своём обычном месте за учительским столом. Один его вид вызвал невольную вспышку ненависти. Пророчество предопределило судьбу Гарри и Волдеморта, сделав их непримиримыми врагами, но Квиррелл пошёл в услужение к Тёмному Лорду по доброй воле.

Гарри не ошибся насчет непригодности вредноскопа на Слизерине. Ему пришлось заглушить его и бросить на дно сундука. Однако прибор всё ещё оставался полезен для пустых помещений, когда Гарри не желал лишнего присутствия.

Уроки шли своим чередом, и вдобавок к ним Гарри принялся искать информацию о маскировочных чарах. Книга, подаренная Дурслями, была довольно подробная, но упускала некоторые детали: в частности, Гарри не был до конца уверен, что описанные трюки помогут при наличии целенаправленной слежки.

Некоторые советы были до смешного очевидными, например, смена волос и растительности на лице. И так как мальчишка с бородой выглядел бы крайне подозрительно, некоторые советы могли подождать до лучших времён.

Вместо этого ему лучше просто надеть другие очки, можно даже солнцезащитные, были бы деньги или навыки трансфигурации. Он, конечно, мог бы попробовать трансфигурировать свои очки-велосипеды, но крайне сомневался в своих силах починить их в случае неудачи.

Существовали и трюки с использованием макияжа, но, как подозревал Гарри, при близком рассмотрении раскусить грим можно. Добиться той планки качества, чтобы можно было одурачить людей, было слишком трудоемко, на его взгляд.

Ему требовалось простое заклинание — что-то вроде отвода глаз. С его помощью он наконец сможет оставаться незамеченным даже в людных местах, идти по которым в мантии-невидимке весьма проблематично. Гарри считал её дальнейшее использование небезопасным. Если враги разузнают, что он владеет ей, они примут это во внимание, и разобраться с ними станет ещё сложнее.

Гарри начал поиски подобного заклинания во время библиотечных посиделок с Невиллом и Гермионой, особенно во время квиддича. К несчастью, выбор был скуден.

Оборотное зелье было сложным в приготовлении. Его навыки и близко не дотягивали до требуемых. Трансфигурация человека так вообще преподавалась на аврорских курсах. Она не входила в ТРИТОНы, и на то были причины. Гарри не горел желанием испытать её на себе, а то вжух — и нет носа или ещё какой части тела, и он не сможет расколдовать себя. Ну, и скорее боялся, чего уж там.

Некоторые волшебники могли превращаться в животных, например, профессор Макгонагалл, но этот вариант явно отпадал. Зарегистрированных анимагов — единицы; большинство, как подозревал Гарри, не стремились вносить себя в реестр. Подобное умение гораздо более полезно, когда никто не знает, что ты владеешь им.

Кроме того, Гарри нашёл лишь сборник косметических чар, чаще всего используемых ведьмами для перекраски и укладки волос.

Это печально, но если бы существовали более простые способы маскировки, волшебники наверняка нашли бы на них управу. В конце концов, людям всё ещё приходилось полагаться на собственное чутьё, проверяя и перепроверяя всех вокруг, так что оно и к лучшему.

Жизнь для Гарри была сплошным кошмаром и без замаскированных врагов, шныряющих по тёмным углам. Отсутствие глубокого познания мотивов окружающих также не красило ситуацию.

Он продолжал учиться у Флитвика, и хоть уроки проходили раз в неделю, качество компенсировало редкость. Профессор доносил материал до Гарри так, что тот усваивал его в рекордные сроки. Продолжая разбирать только безопасные заклинания, Гарри выучил связывающее проклятие, заклинание липких ног и сглаз подножки.

И самое важное, Флитвик натаскивал на щитовые чары, и со временем щит превратился из завесы столь же хрупкой, как мыльный пузырь, в то, чем действительно можно было защититься. Он, однако, предупредил Гарри, что чары уже эффективны против таких же студентов, но щит не продержится долго перед натиском взрослого волшебника.

Флитвик обучил его уклонению и использованию местности во время битвы. Даже убивающее проклятье можно остановить чем-нибудь материальным, чем-нибудь вроде осколка скульптуры, да чего угодно!

Прятки за преградами не входили в традиционную программу дуэлиста, но профессор прошёл через жернова первой магической войны и кое-что усвоил из аврорских техник оценки ситуации и использования укрытий.

Нетренированные волшебники обычно подставляли себя на открытой местности, представляя собой отличную мишень. Вместе с опытом приходили хитрость и осторожность.

Флитвик ставил Гарри в различные ситуации, из которых ему приходилось выходить победителем с маленьким набором заклинаний. Тот тренировался до изнеможения, и после этого они отдыхали за чашечкой чая с кексикамм. Флитвик дозированно делился воспоминаниями о войне с Волдемортом и днях, когда родители Гарри учились в Хогвартсе.

Гарри осознал, что привязался к маленькому профессору. Тот относился к мальчику совершенно непривычным, деликатным образом — Макгонагалл, Снейп и большинство остальных учителей были строгими, Спраут постоянно отвлекалась, и у неё по большому счёту не хватало времени. Дурсли редко выражали нежность друг к другу, не то что к племяннику.

Гарри подумывал над тем, чтобы подучить Гермиону и Невилла, но у них было не так уж и много свободного времени, которое они могли провести совместно. И что более важно — если кто-нибудь об этом узнает, они подвергнутся ещё большей опасности.

Несмотря на успехи в Чарах, по другим предметам начались проблемы. Профессора отметили, что Гарри перестал справляться с материалом с той же невозмутимостью. На этот раз у него не было преимущества в виде предзнания из петли, и развеялась аура некой гениальности.

Некоторые учителя даже подходили к нему и спрашивали, всё ли у него в порядке.

Конечно, Гарри не мог признаться в жульничестве протяжённостью в практически весь предыдущий семестр. Поэтому он уверял их, что ничего с ним не случилось, и это у него нормальное состояние.

Он практиковался в тихой ходьбе, оказавшейся намного более сложной, чем предполагалось в книжке Гермионы. Но как бы трудно ни было в начале, со временем у него получалось всё лучше и лучше. Кроме того, в книге приводились советы по камуфляжу.

Всё-таки настоящие ниндзя не рядились в облегающие чёрные костюмы. Они носили повседневную одежду того времени и оставались незамеченными до тех пор, пока не устраняли свою цель, а ещё лучше — и после этого.

Гарри осознал, что иногда можно попросту сменить стиль одежды — и узнать его станет гораздо сложнее. Он тренировался менять походку, подходящую под образ, созданный нарядом. Гарри передал домовым эльфам просьбу — найти никому не нужное старое тряпьё, оставленное студентами предыдущих лет.

При этом он старался не попадаться никому на глаза, и вредноскоп пришёлся как нельзя кстати.

Сокрытие себя скорее походило на создание личины с правильными повадками, чем на что-либо иное. Он выделялся как белая ворона, когда крался по Косой Аллее, потому что не вписывался в обстановку. Не важно, во что он одевался, люди всё равно замечали его.

И пока прокачка незаметности медленно продвигалась, оставаться на уроках Квиррелла было всё невыносимей. Ярость и ненависть Гарри ни капли не убавлялась, и похоже, что Квиррелл заметил это. Он начал вызывать Гарри на демонстрации, получая некое садистское удовольствие, наблюдая за мучениями Гарри.

Казалось, будто профессор только и ждал первого хода Гарри, а тот со скрипом в зубах сдерживал себя. Он переживал, что в конце концов не выдержит и снова нападёт.

Если это произойдёт, Квиррелл, как разумный человек, в этот раз не убьёт его. Вместо этого профессор просто поймает нарушителя спокойствия и сдаст аврорам, которые сломают палочку. Гарри станет беззащитным, а сочувствующие не смогут ничего поделать.

Только мысль о неудаче, не заканчивающейся смертью, останавливала Гарри от опрометчивого поступка.

Наступил май. Прозвучали сигнальные чары, и все профессора вышли из школы, чтобы разобраться с ЧП. В потоке студентов Гарри тоже вышел на свежий воздух узнать, в чём дело. Тревога, заставившая профессоров повскакивать с мест, должна быть очень весомой. Не исключено, что она служила отвлечением внимания, пока настоящая атака произойдёт в другом месте. Гарри очень не хотел подставляться и оказаться убитым в уединении.

Как только он ступил на травянистую землю, вдалеке показался дым, ставший заметным для Гарри благодаря обострившимся чувствам. Пламени как такового не было видно, но как говорится, дыма без огня не бывает. Видимо, волшебники успели позаботиться о нём к их прибытию.

Гарри внимательно оглядывался. В толпе зевак, где каждый желал узнать что же произошло, было легко воткнуть нож и при этом остаться незамеченным. Он умирал от ножевых ран достаточное количество раз, чтобы быть всеми руками и ногами против повторения подобного опыта.

Профессора пропали на четверть часа, пока не вернулись с унылыми лицами, таща за собой парализованного детёныша дракона. За ними следом шёл лесник Хагрид с виноватым и грустным видом.

Его уволили на следующий день. Всё-таки содержание драконов не зря было незаконным. Тварь подожгла хижину лесника, убила его собаку и могла сделать то же самое с парой хаффлпаффцев, помогавших Хагриду по огороду.

Невилл сожалел о случившемся, а для Гермионы было верно высказывание «все, что ни делается, — к лучшему», ведь Хагрид скрывал опасное существо на территории школы. Гарри разделял позицию Гермионы на все сто.

К несчастью, на освободившуюся должность приняли человека, смахивающего на потерянного в детстве брата Филча. Симус Руквуд никого не жаловал и имел неприглядную наклонность заглядываться на девчонок. По мнению Гарри, было глупо заменять мужика, который хоть толком и не вырос из ребенка, но в то же время старательно выполнял свою работу, на подозрительного типа, от которого ничего хорошего не жди.

* * *

Вскоре после этих событий Гарри все-таки сорвался и наконец-то напал на Квиррелла прямо в классе. У него было достаточно здравого смысла не делать ничего, что могло привести к летальному исходу; он не хотел, чтобы дело дошло до Азкабана. Мало ли что произойдет с его душой при поцелуе с дементором.

Проснется ли он, как обычно, в прошлом, или же окажется пускающей слюны пустой оболочкой? Действительно ли он перемещался во времени или он просто провидец, который во всех красках видел возможное будущее?

Как бы сейчас голова Гарри ни была горяча, он все еще помнил об этом и не собирался рисковать собственной душой.

Пульнув в профессора жалящим проклятьем Гарри моментально пожалел об этом. Квиррелл с легкостью пробился сквозь его слабенький щит и обвязал ученика с головы до ног.

Его отвели к директору, и Квиррелл назначил наказание, от которого у Гарри душа ушла в пятки.

В Запретном лесу было нечто, убивающее единороги, и Гарри назначили в компаньоны Руквуду для расследования этого дела.

Мальчишеское сердце пропустило удар при виде ликующей морды Квиррелла. Легкая улыбка так и просилась встретиться с кулаком или чем похуже, но присутствие директора усмиряло пыл.

Его мутило от одной мысли вторгнуться в лес, полный пауков-людоедов и бог весть знает чем, на что рассчитывал двуликий.

Гарри был обречен.

— Пятьдесят баллов, Поттер? — Малфой взглянул на него восхищенно.

Гарри только пожал плечами.

— За нападение на учителя? Не будь ты Поттером, тебя бы отчислили... Наверняка! — сказал Малфой.

Гарри уже получил нагоняй от Гермионы. поэтому смотрел на Драко с безразличием.

Единственная причина, по которой Гарри обращал внимание на факультетские баллы, заключалась в том, что их потеря как правило злила слизеринцев. Он уже заметил недобрые взгляды от старшекурсников, и если он переживет эту ночь, это будет чудом.

— Это лишь доказывает, что ты опасен... Если ты вытворяешь подобное на первом курсе, то что на последнем? Сожжёшь замок дотла?

Малфоевское негодование пересилило его обычный страх перед однокурсником, заставляя говорить вещи, которые в ином случае никогда бы не выпалил в лицо.

— Этот Квиррелл меня достал, — сказал Гарри с безразличным видом.

Квиррелл подначивал его весь семестр. Драко был свидетелем — он видел всё. Он присутствовал при нападении.

— Тебя достают все, — возразил Драко, — кроме той грязнокровки и Предателя крови, — Малфой поднял руку перед лицом Гарри. — Я не знаю, в чём проблема у профессора, и тем более без понятия, что не так с тобой. Ты должен разобраться в этом, пока за тобой не придут старшекурсники и не придушат в твоей же постели.

— А я и не знал, что я тебе небезразличен, — сказал Гарри язвительно

— Они не знают, кто спит в какой кровати, — сухо сказал Малфой. — И я сомневаюсь, что кому-нибудь будет до этого дело.

— Да ладно, с такими-то связями как у твоего папочки? — усомнился Гарри.

— Некоторые, — проговорил Малфой с многозначительным взглядом в сторону Гарри, — совершают глупые поступки и сожалеют о содеянном уже после.

— Например, дерутся с Уизли в коридоре, — ответил Гарри.

Взгляд, которым Малфой стрельнул в него, был обжигающе негодующим.

Время — одиннадцать вечера — на которое было назначено наказание, было почти настолько же безумным, как и само наказание. Их, одиннадцатилетних детей, послали в лес, кишащий тварями, в компании завхоза прямиком из фильма ужасов.

Они встретили Уизли, подошедшего раньше, и Филча, ждавшего мальчиков с приклеенной дьявольской ухмылкой.

— Нападение на преподавателя, драка в коридоре... В наши дни такого не было. Тогда наказания были действительно строгими. Учеников держали в камере и подвешивали цепями на запястьях... Это бы выбило из вас всю дурь.

Гарри отвлеченно подумал, в какую школу ходил Филч. Так как он сквиб, то точно не ходил в Хогвартс.

Филч мрачно усмехнулся.

— Но вас ждёт кое-что получше...

Очевидно, Малфоя и Уизли не предупредили, где они будут отрабатывать своё наказание. Они с удивительной синхронностью побледнели, когда завхоз зажёг лампу и вывел их наружу.

Луна сияла ярко, но тёмные облака превращали округу в непроглядную тьму. Гарри внимательно следил за каждым своим шагом. Споткнуться и свернуть шею по пути в зловещий лес — поистине дурацкая и гадкая смерть.

С его удачей он скорее всего испытает невыносимые муки и затем очнётся за пару минут до этого прямо в процессе падения на землю. Повторять ужасный вечер раз за разом — вот это его личный ад.

Несколько минут спустя компания наконец добралась до привратника, который нес собственную лампу. Свет, исходящий от лампы, придавал ему более зловещий вид, чем обычно. В этот момент Руквуд выглядел почти как призрак.

— Куда мы пойдем? — услышал Гарри нервный вопрос Малфоя.

— Вы пойдёте в лес, детишки, — сказал Филч с неправдоподобным весельем в голосе. Он ухмыльнулся. — Вопрос в том, выйдете ли вы оттуда.

— В лесу водятся акромантулы, — хрипло сказал Уизли. На свету лампы его лицо было бледным как мел. — Гигантские пауки размером с "Ночного рыцаря".

Гарри понадеялся, что тот преувеличивает. Что-то такого размера не способно было передвигаться среди деревьев.

— И оборотни, — подкинул дров в огонь Малфой. Он поднял взгляд на луну. — Если мой отец узнает, что меня тут подвергают опасности, он...

Филч, не дождавшись конца речи, оставил их одних.

— Думаешь, он не знает, где ты, мальчик? — сказал Руквуд, подняв лампу повыше.

— Что? — недоумённо выдал Малфой.

— Вот уже несколько лет он не доказывает свою верность. Ему нужно преподать урок.

На лице Драко была написана такая же тревожность, с какой Гарри ходил каждый день. Привратник только что практически признался в принадлежности к Пожирателям смерти, и если это действительно так...

Гарри незаметно сжал волшебную палочку в кармане. Мантия-невидимка была припасена в сумке на всякий пожарный. В случае необходимости он сможет с лёгкостью удрать незамеченным.

Уизли, похоже, не уловил скрытого подтекста в словах Руквуда.

— Идём... Мы не можем ждать всю ночь.

— Что мы будем делать? — спросил тихо Рон.

Привратник нагнулся и осветил серебряную дорожку на земле. Она блестела в свете луны и была на удивление прекрасной.

— Это кровь единорога, — сказал Руквуд, взглянув на мальчишек. — Мы отследим, откуда она взялась.

— Зачем? — Малфой задержал на нём взгляд. — Разве это не ваша забота — присматривать за животными?

— Вы на сегодня мои помощники, ребята, — сказал привратник с мерзкой ухмылкой.

— Почему единорог истекает кровью? — спросил Рон, глядя на землю.

Тропа вела в лес. Гарри же удивила близость единорогов к замку. Кто ещё знал об этом?

— В лесу завелась нечисть, убивающая единорогов, — сказал привратник. — И мы ее выследим.

Уизли и Малфой на удивление дружно побледнели. Впредь они сто раз подумают, прежде чем устраивать очередную дуэль. Конечно, если переживут эту ночь.

Провинившиеся проследовали за фигурой привратника во тьму леса. Единственными источниками света были луна да масляная лампа. Вскоре группа дошла до развилки.

— Похоже, надо разделиться. Так мы охватим большую территорию, — сказал Руквуд.

Драко переметнул взгляд с Гарри на привратника и обратно. С одной стороны, последний знатно напугал его таинственными речами и, возможно, действительно мог ему навредить с целью отплатить отцу.

С другой стороны, Гарри хоть и показал себя умелым студентом, но его оборона ничто по сравнению со взрослым волшебником.

Наконец, чаша весов склонилась в сторону привратника, и Драко громко заявил, что пойдёт вместе с ним.

Они взяли курс налево, в то время как Гарри с Уизли пошли направо. Несмотря на слова Руквуда, Гарри считал, что тот взял с собой Малфоя исключительно ради возможности правдоподобно отмазаться в случае, если Гарри не вернётся.

В конце концов, не могла же быть ситуация настолько плохой, если наравне с Гарри наказали и именитого чистокровку?

Как только лампа перестала освещать дорогу, Гарри заметил, как Рон зажег на конце своей палочки волшебный свет. Очевидно, он перестал испытывать трудности в исполнении этого заклинания, так как мерцание ослепляло.

— Вырубай! — тихо выкрикнул Гарри, щуря глаза в попытке восстановить ночное зрение.

— Зачем? — спросил Уизли, но все-таки послушался.

— Любой житель леса увидит свет издалека, в отличие от нас с тобой, — пояснил Гарри.

— Пауки и оборотни?

Гарри осталось только кивнуть. Когда он открыл глаза, лес стал еще темнее, чем раньше. Про себя он выразился непечатными словами.

— К тому же палочка может пригодиться для более полезных вещей. На случай ЧП. На фига, как ты думаешь, привратник притащил с собой лампу? Это для того, чтобы можно было быстро среагировать.

Краем разума Гарри задал себе вопрос, существуют ли заклинания видения во тьме. По крайней мере, можно трансфигурировать свои глаза в кошачьи. Экспериментировать на себе, он, конечно, опасался, так как был совсем не уверен в своих навыках.

Свет от лампы окончательно исчез в гуще леса. Теперь Гарри и Рон могли рассчитывать только друг на друга.

— Нам лучше найти единорога, — сказал Гарри, когда дал глазам привыкнуть.

Уизли помялся немного, прежде как сказать:

— Извини, приятель.

— За что? — отвлекся Гарри. В темноте он чувствовал себя неприятно. Врагу ничего не стоит атаковать их под покровом тьмы, и они никогда не узнают, кто это сделал. Только осознание того факта, что со светом будет только хуже, чем без него, останавливало Поттера от Люмоса.

— За твоего друга, — сказал Рон и тут же поднял руку в примирительном жесте, увидев недобрый взгляд Гарри.

— Я… подслушал твой разговор с Гермионой и Невиллом.

Гарри скривился. Ведь он считал, что умеет поддерживать приватность на должном уровне. Оставалось только надеяться, что утечка не навредит семье Пьюси.

Как бы то ни было, Уизли по крайней мере попытался наладить отношения. В этом таймлайне он не травил Поттера так, как в предыдущих, так что несправедливо было возлагать на него ответственность за действия, которые он не совершал.

— Я в порядке, — сказал Гарри. Однако по выражению лица Рона было понятно, что ничего не в порядке. — Спасибо за слова.

— Ты думаешь, профессора в своем уме послали нас в лес, — голос Уизли был наполнен страхом напополам с отвращением, — наполненный пауками?

Гарри мрачно кивнул и сказал:

— Быстрее начнем, быстрее закончим.

Хотелось бы, конечно, бросить это дело и просто притвориться, что они ищут преступника. Если бы он пошел с Малфоем, то всерьез бы рассмотрел такой вариант. Увы, Гарри достался ходячий Гриффиндор головного мозга, так что его пришлось отбросить. Даже учитывая уизлевскую боязнь пауков, Гарри сильно сомневался в умении спутника держать язык за зубами. Малфой, как истинный слизеринец, был бы рад отлежаться на дне. И если бы тот немного подумал своей головой, то пошел бы с Гарри, и никому из них не пришлось бы страдать. Однако следует распоряжаться тем, что уже имеется. Уизли как гриффиндорец наверняка посчитает любое жульничество ужасной идеей. Не считая проделок близнецов, конечно.

С каждым шагом по путеводному серебряному следу лес все больше густел и становился все более непроглядным.

— Отчего ты не боишься? — разрушил тишину Уизли за спиной.

Одним из условий выживания было сведение разговоров к минимуму. Но, как подозревал Гарри, рыжему было нужно слышать звук собственного голоса, чтобы справиться с терзающим его страхом.

— Кто сказал, что мне не страшно? — спросил Гарри, поглядывая за плечо.

Страх стал его постоянным спутником, и, видимо, перестал быть чем-то, выбивающим почву из-под ног. Живущий без постоянной боязни за свою жизнь Уизли такого иммунитета не имел.

— Просто по тебе не видно.

— Одна половина факультета желает моей смерти, — сказал Гарри. — А вторая не собирается портить с первой отношения и избегает меня.

— Да ладно!

— На Слизерине или учись скрывать свои слабости, или умри.

Уизли наконец заткнулся, чему Гарри был только рад. Рон создавал слишком много шума, передвигаясь по лесной подстилке, по сравнению с компаньоном, который тренировался в этом уже некоторое время. Можно было бы и лучше, подметил Поттер.

Они шли по серебряной дорожке уже будто целую вечность, пока Уизли не шикнул. Он кое-что заприметил — на дереве виднелись кровавые мазки, словно единорог пошатнулся и ударился об него.

След вел на поляну. Гарри стал двигаться еще осторожнее, ведь кровь теперь выглядела более свежей. Похоже, что поиск подходит к логическому завершению.

Только сейчас до Поттера дошло, что привратник не договорился о способах связи с ним при встрече с единорогом или его убийцей. Тогда он как-то задумался и не спросил об этом.

Душа ухнула в пятки. Неведомый убийца теперь совсем близко.

На земле лежал единорог: сверкающий и яркий, но в то же время мертвый. Сердце предательски защемило при виде существа. Нечасто ему доводилось прочувствовать всю Магию, и временами, замечая восхищение в глазах маглорожденных, он ощущал укол зависти. Невольно Гарри пожелал увидеть когда-нибудь единорога во всем его величии.

Эти существа олицетворяли невинность и чистоту — те качества, что у Поттера отняли. А может, живя у Дурслей, он никогда и не был таким. Ни Гермиона, ни другие студенты не отшатывались от собственной тени и не видели угрозы за каждым углом, в отличие от Гарри, который завидовал таким людям.

Гарри напрягся, услышав шелестящий звук. Он замер и поднял руку в предупреждающем жесте для Рона. Из теней выползла темная фигура, прижимаясь к земле, как какой-то зверь. Она медленно подошла к единорогу. Воздух наполнили нотки знакомого запаха гнили и чеснока. Не знай Поттер об истинной сущности профессора, вряд ли бы он смог заприметить аромат.

Гарри старался не двигаться ни одной клеточкой своего тела, как и Уизли, стоило отдать ему должное. Они завороженно наблюдали за силуэтом, разевающим пасть над шеей единорога.

Взмах палочки и вбитое заклинание были быстрее сознательной реакции мозга:

— Диффиндо!

Фигура отпрянула в сторону и стремительно контратаковала. В место, где раньше стоял Гарри, ударил зеленый луч.

— Беги! — крикнул он Рону, прячась за дерево.

Гарри судорожно вспоминал уроки Флитвика и прочитанные книги. Используйте окружение и укрытия; избегайте как попадания под свет, так и напротив него. Внимательно выбирайте новую диспозицию, прежде чем покинуть старую.

Гарри выудил мантию и тут же натянул его на голову. Было важно избегать характерных повторяющихся действий. Дорога была каждая секунда.

Он вышел из укрытия, мимоходом выпуская заклинание по врагу, который успел спрятаться за ствол. Было тяжело передвигаться и при этом не ломать с грохотом сухие ветки и листья. Гарри ругнулся про себя — надо бы попрактиковаться, когда… если представится возможность.

— Диффиндо! Диффиндо! Диффиндо! — кричал Гарри.

Квиррелл увернулся от всех заклинаний, но Гарри мог поклясться, что заметил темное пятно крови на левом рукаве.

Он почувствовал, как палочка выскользнула из его рук, и молча ругнулся. Выставлять щитовые чары он и не пытался, зная что не выстоит перед силой магии взрослого волшебника. Он проскользнул во тьме, мантия-невидимка все еще скрывала его, помогая уворачиваться от заклинаний. Гарри заметил палочку, лежащую на земле в дюжине ярдов от него. Квиррелл стоял чуть поодаль, рассматривая то место, где Гарри был только что.

Так как они находились на поляне, на земле не было так уж много листьев или кустарника. Гарри со всей осторожностью, отточенной тренировками, подбирался к волшебной палочке.

— За тобой никто не придет, мальчишка! — выкрикнул Квиррелл внезапно.

Окрестности залил ослепляющий свет. Гарри застыл, потерянно жмурясь. К счастью, это оказалось полнейшей неожиданностью и для врага.

— Я бы так не сказал, — из рощи деревьев вышел Дамблдор.

Квиррел стремительно развернулся на голос и наставил палочку на директора.

— Я всего лишь искал мальчика в лесу. В лесу небезопасно.

— Забыл, кто отправил ребенка на отработку? — спокойно сказал Дамблдор. — Я обеспокоился и тайно проследил за учениками. Представь мое удивление, когда я увидел тебя рядом с окровавленным единорогом.

Гарри начал медленно пригибаться. Он надеялся, что яркий свет не помешает мантии все еще оставаться невидимкой.

— Я смертельно болен, — признался Квиррелл. — Только кровь единорога способна продержать меня чуть больше.

— У тебя нет Камня, — сказал тихо Дамблдор. — В Святом Мунго тебе могли бы помочь.

— Вы всерьез думаете, я не пытался? — огрызнулся профессор, даже не пытаясь имитировать заикание. — Я даже обратился к магловским целителям. Это единственный выход.

Гарри схватил палочку.

— Нет, — произнес Квиррелл и аппарировал прочь.

— Гарри, — резко бросил директор, — подойди ко мне.

Тот замялся, не полностью уверенный в безопасности. Он двинулся в сторону Дамблдора, который смотрел прямо на него, и похоже, мантия не была препятствием для его взгляда..

Гарри почувствовал спиной движение воздуха, и мгновение спустя кто-то сдернул с него мантию. Кончик палочки уткнулся ему в лоб.

— Отойди, или мальчишка умрет! — прорычал Квиррелл, уставившись на Дамблдора.

Гарри извернулся, схватил кисть врага и почувствовал внезапный приступ боли. Квирреллу тоже пришлось несладко. Гарри попытался отклонить палочку и вывернулся из-под прицела, а враг отдернул руку.

Кисть Квиррелла покрылась волдырями.

— Не думал я, Квиринус, что ты впустишь в себя нечто такое, — произнес Дамблдор. — Гарри под защитой сил, которые ни ты, ни твой хозяин не понимаете.

— Убей его! — прокричал голос из затылка Квиррелла.

Два волшебника сцепились в схватке, а Поттер не стал мешать им. Он нагнулся, схватил мантию-невидимку и сбежал в гущу леса. Оставаться на поле боя значило подставить себя, и этим он бы только помешал великому волшебнику развернуться на всю катушку.

Гарри ставил на то, что дуэль продлится недолго. Квиррелл был ослаблен и болен, а директор находился на пике своей силы. Скорее всего, двуликий аппарирует, а значит, Поттеру нужно как можно скорее добраться до зоны действия защитных чар Хогвартса.

Добежав до кромки леса, Гарри увидел Малфоя, Уизли и Руквуда. Он мысленно возликовал. Да, он сделал это!

Директор уволит Квиррелла, а Гарри сможет насладиться тишиной и спокойствием, как и должен был все это время. Он почувствовал облегчение. С врагом покончено, по крайней мере в ближайшее время.

— Я нашел остальных, — радостно воскликнул Рон. — Я пытался позвать на помощь, когда мы увидели вспышку света.

Только изменение выражения лица привратника дало Гарри подсказку о его намерении. Он собирался уклониться и поднять палочку на Руквуда.

Но тот оказался шустрее, и Гарри почувствовал мощнейший взрыв в груди.

Когда его сознание растворялось во тьме, последней мыслью было то, что подбор персонала не входил в достоинства Дамблдора.

— Лечебная магия? Я еще не приступила к ней, — сказала Гермиона. Она была поглощена чтением книги.

Гарри сел в прострации.

Часть его все еще ощущала цепкую хватку бездны, а ко рту подкатывала рвота. Он сидел в поезде вместе с друзьями, перед ним на столе лежали распакованные подарки.

— Это хорошая идея, — буквально выдавил из себя слова Гарри. — Учитывая количество неведомых тварей, которые то и дело появляются в школе.

Гермиона кивнула и тут же вернулась к чтению. Невилл присоединился к ней; он успел подобрать волшебную палочку под себя во время похода к Олливандеру вместе с Грейнджер по ее же настоятельному совету.

— Простите, я отойду в уборную, — бросил Гарри.

Он без оглядки вышел из купе и направился туда, куда и сказал. Сейчас он был не в настроении что-то утаивать. Если его кто-нибудь потревожит, то тут же пожалеет об этом.

В уборной он посмотрел на свое отражение. Он чувствовал себя отвратительно, но до тошноты дело не дошло. Может, он начал привыкать к собственной смерти, хоть капельку?

В следующие пять месяцев Поттеру нужно потрудиться. Иначе он застрянет на первом году обучения, умирая снова и снова. Это — его личный круг ада.

Весь предыдущий год он только и делал, что выживал. Теперь, чтобы продвинуться дальше, Гарри нужно нечто большее, чем просто выживание.

Плоть Квиррелла обгорела при прикосновении к руке Гарри. Это большое открытие, которое склоняло чашу весов в пользу последнего. Без понятия, откуда эта способность; возможно, она как-то связана с тем самым Пророчеством.

Ему было больно при прикосновении к двуликому, но никакого вреда оно не нанесло. Это что же, Гарри и Волдеморт буквально не могли сосуществовать в одной Вселенной без междоусобицы?

В любом случае, без разницы. Как и мантия-невидимка, прикосновение было лишь инструментом и причем бесполезным, если враги о нем прознают.

Во первых, нужно сохранить текущему привратнику работу, чтобы Пожирателям не подвернулся шанс заиметь своего человека на территории Хогвартса.

Первый раз в жизни Гарри проклял себя за недостаточное любопытство. Пока замок полнился слухами об отставке Хагрида, он как обычно замкнулся на себе. Что же там было?.. Кажется, что-то насчет незаконного укрывательства драконов.

Неясно, когда именно это произошло, но где-то в районе мая. Голова Гарри была заполнена планами Волдеморта, и в ней не нашлось места для других учителей.

Теперь-то Поттер уяснил, что существует более чем один способ напасть на ближнего своего. Даже при столь малом событии, как увольнение всего одного сотрудника, Волдеморт смог увидеть окно возможности и извлечь для себя выгоду.

* * *

Гарри пришлось выдержать еще пять месяцев занятий с Квирреллом. Ему хватало смертной скуки, сопровождающей пять месяцев прохождения одного и того же материала, чтобы слушать еще и бесконечное заикание.

Что ж, по крайней мере теперь было известно, что Дамблдор не полный идиот. Он выслушал жалобы Гарри и подождал удобного предлога для действия.

Это значило, что Поттеру совсем не обязательно устранять Квиррелла самолично, как иногда хотелось. Ему всего лишь нужно раскрыть Штирлица перед лицом гестапо и наслаждаться действом.

Но даже если Квиррелла посадят в Азкабан, Гарри все еще не будет в безопасности. Хороший враг — мертвый враг.

К тому же, вряд ли Гарри сможет простить ему убийство единорога. И вину не умаляла смертельная болезнь в виде инородного лица на затылке.

Получить некие доказательства получится при слежке. От одной мысли об этом Поттеру стало плохо. Он бросал вызов Квирреллу три раза и столько же продул.

Ему нужно научиться лучше красться, намного лучше. Не попасться на глаза человеку, который активно пытается убить тебя и к тому же буквально имеет глаза на затылке, — нетривиальная задача.

Однажды Гарри позволил Квирреллу и его пассажиру диктовать свои правила и низвести его жизнь в ничто. Пора взять ее в свои руки.

* * *

— А я считал, вы жили с маглами…

Поттер отдыхал на скамье, весь в поту. Сейчас он учился премудрости уклонения и использования местности и укрытий. Это изматывало и требовало хорошей физической подготовки, которую в его случае, к сожалению, слишком легко потерять.

— Ну, жил, — сказал Гарри.

— Ты продвинулся… весьма и весьма. — Флитвик насупился. — Хотел бы я встретиться с твоим наставником, если он, конечно, есть, и узнать, как он умудрился уместить шесть месяцев подготовки в две недели.

Гарри застыл как изваяние. Не то чтобы Флитвик действительно был его единственным наставником, но любой другой ответ прозвучал бы как ложь. Он судорожно искал подходящий.

— Я поставлю под удар семью того, кто наставлял меня, если раскрою его личность.

Хоть Уизли и подозревал о его дружбе с Пьюси, но об их тренировках Гарри никому не рассказывал. После всего, что произошло, будет подло еще и наслать опасность на его семью.

— Как только закончим, я надеюсь передать весточку и поговорить с ним как-нибудь при случае. Каковы бы ни были методы обучения, они очень эффективны.

— Сомневаюсь, — невесело произнес Гарри после недолгого молчания, — что они кому-либо понравятся. Условия тренировок, я бы сказал… ужасны. Я не рекомендую их никому, если не стоит вопрос жизни и смерти.

— Если ты продолжишь в том же духе, то станешь волшебником, с которым придется считаться.

Глаза Флитвика выражали сочувствие, но слова едва ли были нежны.

Гарри был склонен не согласиться с профессором. Застрять на тридцать лет в тринадцатилетнем теле, повторяя один и тот же год, — один из сценариев его ночных кошмаров.

То, как он показал себя в схватке с Квирреллом, его третий проигрыш одному и тому же человеку — все это никуда не годилось. Тренировок раз в неделю, даже у мастера, было явно недостаточно.

Беда в том, что никого хотя бы немного дружелюбного, вроде Адриана, среди змей не водилось. Но и он был не без греха. Жалость в его мотивации занимала не последнее место, как подозревал Поттер. Гарри выбирал учителя тщательно. Репутация Пьюси как честного и справедливого человека, не зацикленного на идеалах чистоты крови, выделяла его из десятков других.

Никто другой не подходил так же, как его покойный друг. У кого не было подозрительных связей, недоставало и храбрости ополчиться против факультета. У кого ее хватало, также были связи. Таким образом, у Гарри не получилось бы найти наставника, который не предаст его при первой же возможности.

Вариант обратиться к профессорам отпадал. Макгонагалл и Дамблдор слишком заняты. Мадам Хуч не питала к мальчику добрых чувств. И не похоже, что Спраут была дока в дуэлях. Профессор Синистра могла бы ему помочь, но Гарри мало что знал о ней, и вряд ли у него получилось бы раздобыть больше информации и впредь.

Не то чтобы остальные профессора были ему более знакомы… включая Хагрида, возвышающегося и громыхающего за главным столом. Гарри не знал ни возраста дракона, спалившего хижину, ни времени, когда Хагрид получил яйцо.

Самое простое — почитать о драконах в библиотеке. Поттеру не был известен даже вид рептилии, хотя внешность он разглядеть успел. С этим ему могла помочь Гермиона; она с пугающей легкостью подхватывала в разговоре все, касающееся исследований. Подгадав подходящее время, когда Хагрид уже заимеет яйцо, Гарри разберется, что делать дальше.

Сначала надо бы сблизиться с привратником. Если Поттер заявится на его порог и потребует предъявить яйцо, которое Хагрид получил в тот же день, вряд ли получится его убедить.

Иногда слова били сильнее топора. И Гарри надеялся, что это был тот самый случай, потому что вряд ли какой топор действительно представлял опасность для этого мужчины.

Он попросил Невилла и Гермиону разузнать о привратнике, так как сделать это самому, с его-то репутацией, было достаточно проблематично: одногруппники с радостью поделятся его заинтересованностью с родителями, и Хагрида вполне могут уволить еще быстрее, чем в прошлый раз.

* * *

Гарри снял мантию-невидимку после того, как тщательно осмотрел округу, и постучался в дверь хижины Хагрида.

Ему ответил громкий лай, раздавшийся изнутри. Был ли это тот трёхглавый пес, вдруг подумалось Гарри. По информации, раздобытой Гермионой, Хагрид баловался разведением животных сомнительной легальности.

Непременно, из-за его полувеликаньей природы, в чем Гермиона была уверена, мало кто мог причинить ему вред. А Хагрид не вполне понимал, что люди поменьше не были настолько же стойкими, как он сам.

У Гарри засосало под ложечкой при звуках приближающегося лесника.

Вблизи Хагрид выглядел еще более громоздким, чем за профессорским столом. Он возвышался над Гарри прямо как тролль, что вызывало не самые приятные ассоциации. К тому же кожа полувеликанов была схожей с троллей в плане сопротивления магии, что не прибавляло храбрости. Старое доброе Диффиндо тут мало чем помогло бы.

— Гарри? — произнес Хагрид удивленно.

— Здравствуй, Хагрид, — ответил тот с натянутой улыбкой, — я тут подумал прийти и навестить тебя. Я не вовремя?

Лицо лесника расплылось в широкой улыбке.

— Заходи!

Внутреннее убранство хижины представляло собой одну комнату, под потолком которой висели тушки куриц и фазанов. Зачем они ему, разве школьные эльфы не удовлетворяют его нужды? Если это так, то лучше бы привратнику пересмотреть свой трудовой контракт.

На открытом огне кипел медный чайник, а в углу стояла массивная кровать, покрытая лоскутным одеялом. Были другие непонятные вещи и ингредиенты, сделанные и обработанные грубо, но добротно.

— Я б раньше тебя позвал, но был занят поручением Дамблдора, — сказал Хагрид.

— Это как-то связано с Пожирателями Смерти, верно? — спросил Гарри. Если Дамблдор приглашал в Хогвартс своих сподвижников по прошлой войне, это вполне объясняло его явную некомпетентность в нормальном найме сотрудников.

Ведь воины не обязательно должны быть хорошими учителями.

— Да выкинь из головы. Дети врод’ь тебя не должны переживать о войне, — сказал Хагрид с видимым недовольством.

Гарри придержал при себе очевидное возражение. Как бы он или взрослые ни хотели, Мальчику-который-выжил не отвертеться от войны. И так будет до тех пор, пока одна из сторон не обретет покой в земле.

— По слухам, вы встречали моих родителей, когда они учились в Хогвартсе. Расскажите, пожалуйста, о них.

По его личному опыту, немногочисленные волшебники, знакомые с его родителями, были расположены посудачить о них в той же мере, как ненавистна была эта тема для тетушки. Растопить лед таким образом оказалось до невозможности легко, и к тому же в глубине души Гарри был рад побольше узнать о семье.

По вспыхнувшему блеску в глазах Хагрида Гарри понял, что нащупал верную тему для начала разговора. За следующие полчаса он узнал о своих родителях больше, чем от родственников за всю жизнь.

— ...Так у них был собственный дом? — спросил Гарри.

Оказывается, перед ним сидел человек, который привез его к Дурслям. Гарри впал в смятение. С одной стороны, это привело к одиннадцати годам, наполненным запретами и лишениями, в тесной каморке.

С другой — он бы к этому моменту скорее всего был бы по-настоящему мертв, если бы его не отправили к родственникам, либо застрял бы в бесконечной петле перерождений в теле младенца, которого убивают раз за разом, не способного сопротивляться и изменить свою судьбу. Который никогда бы не вырос, запертый в аду на земле, и не понял бы, чего в таком случае лишается.

— Да, махонький домишко в Годриковой Впадине.

— Что с ним произошло? — спросил Гарри.

— Сам-знаешь-кто… не оставил от него камня на камне.

— Но он все еще принадлежит мне, — полувопросительно произнес Поттер.

Он мог бы поинтересоваться стоимостью имущества, но вряд ли это прибавило бы очков в глазах привратника. И с его-то удачей могло статься, что дом давным-давно продан Дурслями, а вырученные деньги пошли на их ненаглядного Дадлика.

— Дак все лежит в твоем сейфе: и бумажки, и драгоценности, — поведал Хагрид ошеломительную новость. — Исполни’ца те семнадцать, и бу’шь располагать ими как вздумается.

— Моем… сейфе? — вкрадчиво сказал Гарри. — Шта?!

Как бы то ни было, несмотря на отсутствие яйца, поход к Хагриду вышел весьма продуктивным.

* * *

— Я и так завален учебой по самое не могу, — сказал ученик орлиного факультета. — Да и что мне будет, если я помогу тебе?

Это уже третий по счету рейвенкловец, которого просил о помощи Поттер. Ни один пока что не откликнулся.

— Следуя пророчеству, у меня есть все шансы победить Волдеморта. Из этого следует, что я — потенциально могущественный волшебник, — сказал Гарри. — И я запомню всех, кто был добр ко мне.

— И что с того? — сказал рейвенкловец. — Вот если бы ты планировал стать министром магии или обрести еще какую политическую силу… А так твоя личная сила не имеет смысла.

— Я запомню и врагов тоже… — сказал Гарри и тут же пожалел об этом. Орленыш гадко хихикнул.

— Первогодка угрожает, писаюсь от страха!

— Скажи это троллю, — сквозь зубы прошипел Гарри.

Рейвенкловец умолк, взглянул на него и быстро ретировался.

От очередного провала хотелось бить кулаком об стену. Надо было позаботиться об этом еще в прошлый раз. Тогда можно было бы отсеять несговорчивых и присмотреться поближе к более лояльным. И все-таки можно сказать, что некоторые вороны хотя бы шли на контакт.

Одни смотрели на Гарри с жалостью, а другие откровенно насмехались над ним, но большинство просто отворачивалось при его приближении.

В голову Гарри начала закрадываться мысль попросту нарываться на драки в школьных коридорах. Он отмел ее, потому что в этом случае профессор Флитвик, скорее всего, будет не рад и откажется от тренировок.

Кто-то сжал плечо Гарри, по чьей спине пошли мурашки. Он обернулся и опознал во вторженце в личное пространство одного из близнецов Уизли. Как этот чертяга подошел, а Гарри даже не заметил?!

— Люди говорят… — сказал брат.

— ...Много говорят, — подхватил второй, — о мальчике-который-хочет-учиться-магии.

Гарри стряхнул руку с плеча и сделал шаг назад, держа руку близ палочки. Издевательств в этой временной линии от них не было, если не считать того случая с лысиной. Но память Гарри не подводила и услужливо подсказывала, на что способны шутники.

— Ты парень неглупый и должен понимать, что народ несколько… — сказал первый братец. — Настороженно относится к тебе после того случая с троллем.

— Вы пришли позлорадствовать? Потому что никто не помогает мне?

— Хочешь — мы уйдем, коль не желаешь слушать, — продолжил первый. — Вообще-то мы предлагаем заключить сделку.

— Какую сделку? — спросил Гарри настороженно.

— Мы работаем над… креативным применением всяких зелий и заклинаний в наших розыгрышах. И почему-то никто не хочет попробовать их первым.

— Значит, вы предлагаете, — он сделал логическое заключение, — обучение в обмен на возможность использовать меня как лабораторную крысу?

— Ходят слухи, что ты немного «того», — сказал первый братец. — И только такой, как ты, сможет испытать некоторые из наших изобретений.

Еще бы не стать немного «того» после всего, через что прошел Гарри. Стоят ли несколько часов тренировок предстоящего унижения и неприятных ощущений?

— Откуда мне знать, что вы не подсыпете мне яд? — Гарри излучал недоверие. — Или не посмеетесь надо мной после того, как не сдержите свое слово?

— Солгали ли мы тебе? — задал риторический вопрос второй Уизли, бросив взгляд на брата. — Ну, наверное, могли бы, но мы слышали, что ты делаешь с неугодными людьми.

— К тому же, нам интересны и другие твои качества, — вклинился первый. — Например, ты считаешься каким-то вундеркиндом среди первачков. Нам надо в этом убедиться.

Что ж, они его еще ни разу не убили. Впредь следует остерегаться всего, что может нанести долговечный ущерб.

Хотя близнецы в разуме Гарри сливались с другими задирами, не похоже, чтобы они вкладывали жестокость в розыгрыши.

Как ему рассказывали, они даже влепили снежок в затылок Квиррелла во время рождественских каникул. Знали бы они, кого разгневали.

Ах, хорошо было бы вернуться еще раньше во времени, только чтобы полюбоваться на это зрелище.

Немного поломавшись, Гарри согласился на сделку. Часть его тут же пожалела об этом. Поглощение неизвестных жидкостей не способствовало дальнейшему выживанию. Но если близнецы действительно настолько изобретательны, как представляли себе, то Гарри мог отыскать бриллиант среди кучи приколюх.

В следующий раз он будет готов. Он поклялся себе, что четвертое столкновение с Квирреллом станет последним. Он устал от поражений, от смертей. Настало время прогрызть путь к победе во имя перемен.

И выходные, проведенные с фиолетовой кожей, были небольшой ценой.

— Мистер Поттер, — начала профессор МакГонагалл. — Могу ли я поинтересоваться, куда вы дели вашу голову?

Сотрудничество с Уизли оказалось куда более трудным, чем Гарри мог представить. У них был талант использовать старые заклинания на новый лад или даже изобретать свои собственные. И тот факт, что они всего лишь третьекурсники, делал вышесказанное еще более невероятным.

Конечно, многие их проекты не были столь успешными, а вместе с тем и безопасными. И именно по этой причине они сначала экспериментировали вместе или над Гарри. Одни их эксперименты были достаточно болезненными, а другие неловкими. Но почти всегда последствия большинства из них было достаточно трудно обратить вспять.

— Я помогал близнецам Уизли с одним проектом. — сказал Гарри, поморщившись.

Однако этого никто не увидел, ведь его голова все еще оставалась невидимой.

После смешков от слизеринцев Гарри даже почти что обрадовался тому, что выражение его лица осталось скрытым.

— И они, конечно, забыли вернуть ее на место? — в недоумении спросила МакГонагалл.

Гарри начал мотать головой прежде, чем понял, что она все еще невидима.

— Нет, мэм, — сказал он. — Фините инкантатем и другие заклинания не сработали. Близнецы думают, что рано или поздно это пройдет само.

— Это мы еще посмотрим. — самоуверенно произнесла МакГонагалл, вытаскивая свою палочку.

Пока она предпринимала ряд безуспешных попыток сделать его голову видимой, Гарри представлял, что было бы, если бы та так и не вернулась на своё законное место. Ему тогда не пришлось бы полностью прятаться под мантией, а значит, пользоваться ею стало бы намного проще. Однако происшествие явно смутило Гермиону и Невилла, когда они это впервые увидели. Наверняка именно подобное чувство стыда и хотели вызвать Уизли, создав подобную «шапку», способную сделать Гаррину голову невидимой на неопределенный промежуток времени.

Тем не менее, это был лишь один из последних случаев в череде нескончаемых неурядиц, что заставили Гарри задуматься, не получают ли близнецы, случаем, некое садистское удовольствие, наблюдая за тем, насколько много он сможет вытерпеть. А ведь была еще чайная чашка, кусающая за нос. Она со временем стала гораздо более агрессивной, чем планировали близнецы. И ведь они даже никогда не говорили ему, для чего предназначены их творения, наслаждаясь выражением удивления и ужаса на его лице.

Гарри слегка насторожился, когда они подарили ему какую-то простую чайную чашку. Но по-настоящему он забеспокоился, когда она решительно перешла к действиям, напав не только на него, но и на самих близнецов. Кстати, после того случая ему пришлось отправиться в Больничное крыло.

Клыкастые фрисби были почти такими же злобными, как и та чертова чашка. В итоге он пронесся по коридорам, преследуемый одной из них, но, к счастью, Филч поймал его. Отработка, которую он получил, почти что стоила того: ручная уборка Большого зала была явно куда лучше, чем нападение летающего чудовища.

Перчатка с электрошоком была еще хуже. Гарри даже подумал, что ему опять придется повторить год, когда все его тело охватила судорога, и он упал на пол. Ему даже показалось, что сами Уизли были в шоке от подобного результата.

Дошло до того, что он боялся следующих совместных опытов почти так же сильно, как и занятий с Квирреллом. По крайней мере, он хотя бы знал, чего ожидать на уроках злобного профессора.

Хотя бы в отношении практики Уизли сдержали свое обещание. Трижды в неделю они занимались с ним, хоть, как и оказалось, они были не намного сильнее его самого в дуэлях, однако их было двое, и Гарри начал учиться сражаться сразу с несколькими противниками.

Несомненно, это благотворно отразилось на его рефлексах: он научился быть куда более внимательным к окружающей обстановке во время боя. Хоть близнецы и не были достаточно одаренными в боевой магии, они отличались умом и хитростью. Они бились по-грязному.

Их впечатляли его умения, а он в это время совершенствовался. Флитвик уже отмечал, насколько лучше стали его щитовые чары, а Гарри постепенно стал привыкать к тому, что противники будут биться против него, используя все возможные заклинания, даже которые не знает он сам.

А если учесть то, сколько заклинаний, несомненно, знали Квиррелл и Волдеморт, это была именно та тренировка, в которой он нуждался.

Научиться думать на ходу оказалось не так легко, как он полагал ранее. Пожалуй, в этом он был лучше всех своих однокурсников, однако он планировал стать, по крайней мере, не хуже аврора, а это невероятно высокая планка.

Тем временем профессор МакГонагалл непонимающе уставилась на него. Голова Гарри, казалось, по-прежнему упорно не желала появляться.

— Похоже, что нам придется смириться, — сообщила она, затем повернувшись к остальному классу. — Сегодня мы будем работать над трансфигурацией чайных чашек.

Гарри резко вздрогнул, по его коже пробежали мурашки. Он больше не мог смотреть на чайную чашку так же, как и раньше.

К счастью, он раньше уже изучал эту тему, так что все прошло гладко.

* * *

Прошло три дня, прежде чем его голова вернулась в исходное состояние, и Гарри в конце концов обнаружил, что это в какой-то степени было удобно. Ему не нужно было следить за выражением своего лица: можно было хмуриться, морщиться или высовывать язык без всякого опасения того, что кто-то об этом узнает.

Ему даже стало нравиться, что хаффлпаффцы постоянно бросали на него испуганные взгляды, как будто он был одним из новых привидений замка.

Прошло уже немало времени с тех пор, как он мог позволить себе так повеселиться, и он наслаждался этими моментами на всю катушку.

Но все хорошее заканчивается, и утром четвертого дня он увидел в зеркале свое прежнее лицо. Его волосы торчали еще больше, чем обычно, ведь он уже несколько дней не утруждал себя таким орудием пыток, как расческа.

Он недовольно поморщился, а затем принялся за крайне нудное занятие — пытаться привести себя в подобающий вид.

Следующая встреча с Уизли была как раз сегодня, а он так сильно надеялся, что сможет ее отменить, ссылаясь на то, что чары будут конфликтовать друг с другом, но, видимо, этому не суждено было случиться, ведь теперь он выглядел как новенький.

Хоть любовь к Уизли и являлась чем-то невозможным, когда он был постоянным объектом их розыгрышей и опытов, но он уважал их гениальность и знал, что они уважают его.

Неважно, как часто они заставляли его язык вываливаться изо рта, волосы менять цвет или глаза превращаться в щупальца, он продолжал в этом участвовать. Они выглядели так, словно ждали, когда он вот-вот скажет "хватит", однако Гарри не спешил этого делать.

Не каждый их эксперимент был провальным. Магическая расческа, что должна была волшебным образом менять стрижки, работала точно по замыслу. Сначала Гарри боялся, что волосы оживут и нападут на него, но этого не произошло. Вместо этого она действительно позволяла в мгновение ока менять прическу. И тогда они подарили ему свой прототип расчески, обрадованные тем, что он проявил к ней интерес. И Гарри действительно считал, что с ее помощью будет легче замаскироваться, посему держал эту расческу при себе.

Еще был Перуанский порошок мгновенной тьмы. Вообще-то он не был их изобретением, но каким-то образом они нашли поставщика, что согласился его импортировать. У Гарри было достаточно денег, чтобы купить у них немного. И если это может однажды спасти ему жизнь, то оно того стоит.

Гарри не собирался сразу пользоваться волшебной расческой: он берег ее на тот случай, если понадобится использовать этот предмет для маскировки.

Зайдя в комнату, в которой близнецы обычно проводили свои эксперименты, Гарри застонал, увидев, что они странно улыбаются. На полу лежали кроссовки с присосками на подошве.

— Надеюсь, что вы двое знаете какие-нибудь смягчающие чары... — с опаской произнес он.

Сразу стало очевидным, что это, как и большинство изобретений Уизли, будет причинять ему боль и страдания. Гарри мог только надеяться, что через пару лет продукты станут немного безопаснее, потому что сейчас каждый из них — это судебный иск, жадно выжидающий своего часа.

Спустя мгновение, смирившись с судьбой, он начал расшнуровывать свои кеды.

— Знаете, временами я действительно ненавижу вас, ребята, — признался Гарри.

* * *

Несмотря на всю боль, которую причиняли эксперименты Уизли, его дуэльные навыки быстро улучшались под их руководством. Он наконец-то освоил заклинание Акцио, и они научили его использовать его, чтобы наносить неожиданный удар в спину призываемым предметом.

Он также стал учиться следить за тем, чтобы подобная стратегия не была направлена против него.

Выучить Акцио в совершенстве было не очень-то сложно. Он многократно практиковался в нем, до такой степени, что его соседей по комнате стали доставать его попытки призывать предметы с другого конца спальни, вместо того, чтобы встать и взять их самому.

Удивительно, как некоторые волшебники вообще не разучились ходить. Если бы не занятия с Флитвиком и близнецами, Гарри совсем бы не занимался физической активностью. Урок полетов закончился в конце первого занятия, и теперь совсем не было никакого подобия спорта.

Гарри подумывал о том, чтобы начать бегать, однако не мог найти такое место, где можно было бы заниматься без опаски вдруг оказаться в ловушке. Тренажеры или рукопашный бой мало что изменили бы. Даже магловские солдаты уделяли совсем немного времени обучению рукопашному бою, потому что для них главным всегда было оружие.

А для каждого волшебника палочка — и есть его оружие.

На самом деле, вероятно, Гарри стоило бы научиться вырываться из захватов и, возможно, освобождаться от веревок, хотя большинство волшебников чаще использовали магию.

Больше всего он огорчался тем, что, потеряв палочку, он становился беспомощным. Он обратился к Флитвику с просьбой научить его беспалочковой магии.

— Творить чары без помощи палочки гораздо труднее, — объяснял Флитвик. — И это не особенно эффективно для действительно мощных заклинаний. Большинство волшебников не утруждают себя подобным.

— Я хочу научиться применять беспалочковые Акцио и Фините Инкантатем, — нахмурился Гарри.

— Едва месяц прошел с того, как ты кое-как научился использовать Акцио, — возразил Флитвик. — И вообще-то его изучение начинается с четвертого курса.

— Но Финиту-то мы в этом году изучаем. — заметил Гарри.

— Проблема заключается в том, что для эффективного использования Фините инкантатем требуется такая же вложенная сила, что и для заклятия, которое вы обращаете вспять. Однако когда вы без палочки, любое сотворенное заклинание отнимает в разы больше сил. Именно поэтому к такому методу прибегают только по-настоящему могущественные волшебники.

— Но можно мне хотя бы попробовать? — поинтересовался Гарри, ведь для него возможность вернуть палочку в настоящем бою могла иметь огромное значение, как и возможность снять с себя заклинание при похищении. Это могло спасти ему жизнь.

Флитвик с минуту пристально смотрел на него, а затем качнул головой.

— Я бы в жизни не согласился, если бы это был кто-нибудь помимо вас. Мы можем попробовать, но, честно говоря, не сильно верится в ваш успех. Тем более, по-моему, вы еще слишком молоды.

В течение следующих полутора месяцев казалось, что Флитвик был прав. И это невзирая на то, что Акцио Гарри становилось все сильнее и сильнее, притягивая к себе объекты размером с одного из близнецов Уизли, со все большего и большего расстояния.

Без палочки не происходило вообще ничего, как бы Гарри ни напрягался. Как будто существовал какой-то незримый блок, что не позволял его магии работать без палочки. Гарри расстраивало то, что в недалеком прошлом его стихийные выбросы и вовсе не требовали палочки. Он не мог понять, почему сейчас все иначе.

Гарри продолжал навещать Хагрида, пытаясь наладить с ним отношения, пока в один прекрасный день тот не решил, что якобы Гарри будет неудобно его навещать. Как раз в это же время в помещении стало невероятно жарко. Тогда Гарри и решил, что пробил час.

Он проскользнул в хижину Хагрида, нашел яйцо в камине и наложил на него заклинание Глациус. Это было заклинание, которое он практиковал несколько недель, оно вызвало поток ледяного воздуха, вырвавшегося из палочки. Не вылупившиеся драконы были чувствительны к температуре, и небольшого холода оказалось достаточно, чтобы яйцо погибло.

Гарри некоторое время испытывал угрызения совести, но успокаивал себя тем, что подобное является необходимостью, ведь отправить родившегося дракона было некуда.

В течение следующих двух недель Хагрид был явно убит горем, и Гарри старательно избегал того на протяжении всего этого времени.

Хагрид в этой жизни остался лесничим, и никакого пожара вовсе не было. Все шло своим чередом, и никто из преподавателей или других студентов не заметил, что мир совсем немного изменился.

Вскоре после этого Гарри возобновил свои визиты к Хагриду, и когда великан упомянул о том, что в лесу находят мертвых единорогов, Гарри понял, что время снова догнало его.

Хагрид как-то рассказал о проклятии, что поражало тех, кому доводилось пить кровь единорога. Это заставило Гарри задуматься о том, насколько отчаянно Квиррелл стремился выжить. Он смутно вспомнил о том, что Квиррелл и Дамблдор о чем-то спорили, и у него сложилось впечатление, что Квиррелл жаждал способа получше сохранить собственную жизнь.

День, когда Гарри наконец-то удалось левитировать перо в воздухе без палочки, он решил отпраздновать. Беспалочковая магия, как он выяснил, была похожа на езду на велосипеде без участия рук. Она позволяла многое, но доставалось это ужасным трудом.

Тем временем, тренируясь снова и снова, ему удавалось поднимать чуть большие грузы — почти что полтора фунта. Легче от этого не становилось, но Гарри продолжал прилагать всё больше усилия, ведь от всего этого зависела его жизнь.

Уизли часто шутили, наблюдая за его тренировками, но Гарри просто работал все усерднее и усерднее; его чувство, что время куда-то уходит, становилось все более сильным с каждым днем.

Его план проследить за Квирреллом не удавался: каждый день он находил какие-то отговорки, чтобы не следовать за ним. И тот факт, что тот не собирается нападать на него до конца семестра, делал все еще более неприятным.

Гарри стал читать наперед на уроках. По возможности старался не замечать Квиррелла. Иногда он чувствовал боль в шраме, когда находился с ним в одной комнате, но все еще старался не отвлекаться от уроков.

Его ненависть к нему не изменилась, но на этот раз ему лучше удавалось ее скрывать. В прошлый раз он поступил глупо, зазря рискнув.

Его навыков скрытности просто не хватало, чтобы подкрасться к нему. В конце концов, он решил наблюдать и выжидать, не оставляя одержимому ни малейшей возможности застать его врасплох.

* * *

В свой прошлый раз он не смог пройти все экзамены на отлично. Однако теперь, когда он прошёл весь материал уже дважды, только история магии показалась Гарри немного сложноватой, поскольку он никогда не уделял ей должного внимания. Тем не менее, Гарри подозревал, что даже по этому предмету он получил балл выше, чем многие его однокурсники. По крайней мере, если судить по выражениям лиц некоторых слизеринцев.

Гарри получил записку от Гермионы и Невилла, в которой они просили его прийти в библиотеку. Он ускользнул от своих сокурсников после ужина. Гермиона искала информацию о том, в чьих семьях имеются Пожиратели смерти. Гарри было любопытно узнать, кто из слизеринцев с большей вероятностью захочет причинить ему вред.

Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что вокруг никого нет, он снял мантию, как только добрался до библиотеки.

Обстановка в ней была на редкость тихой. В это время, после экзаменов, никто особо не утруждал себя чтением. Большинство студентов были были заняты празднованием окончания экзаменов. Это было самое подходящее время для встречи с ребятами, ведь вокруг никого не было.

Гарри почувствовал беспокойство, когда вошел в библиотеку. Нигде не было видно мадам Пинс. На секунду он подумал, что она, возможно, празднует вместе со всеми, но казалось маловероятным, что Пинс может оставить библиотеку без присмотра. Гарри настороженно, медленно шагая среди книжных стеллажей, искал Гермиону, Невилла или хоть кого-нибудь.

Гарри едва заметил шевеление справа. Какое-то странное чувство заставило его пригнуться, и спустя мгновение заклятие пролетело над его головой. 

Квиррелл поджидал его.

Гарри нырнул за ближайший из больших столов и схватился за мантию-невидимку, прикрываясь, хоть он и почувствовал, как стол содрогается от заклинания.

Очевидно, что записка была не за авторством Гермионы. Да, почерк был похож; скорее всего Квиррелл при помощи магии заставил Гермиону написать ее, а затем забыть.

Гарри встал, закутавшись в мантию, и тихо побежал, несмотря на то, что стол позади взорвался. У него не осталось никаких сомнений в том, что Квирреллу удалось изолировать все звуки, исходящие из библиотеки, так что необходимо было выбраться оттуда до того, как Квиррелл убьёт его.

Гарри почувствовал, как нечто будто бы ужалило его в ногу, и та начала неметь. Чёрт, его ноги не были прикрыты плащом, пока он бежал.

Он скривился, нырнув за книжный шкаф, присел, а затем заметил, что Квиррелл быстро приближается к нему.

— Акцио книжный шкаф, — прошептал он, указывая палочкой на самый большой позади Квиррелла. Это был явный предел его возможностей, так что он покачнулся, однако этого хватило, чтобы книги градом посыпались на противнику голову, и тот рухнул на пол.

Гарри, прихрамывая, устремился к книжному шкафу.

В честном бою он бы в жизни не одолел Квиррелла, но Гарри никогда не верил в то, что бой должен быть честным. Атаковать Квиррелла в таком состоянии казалось единственным верным решением. 

Придя к тому самому месту, Гарри вдруг понял, что Квиррелл пропал. Внезапно испугавшись за собственную жизнь, Гарри внезапно побежал, прочувствовав, как всё его тело замерзает.

Он упал, не в силах остановить падение.

Квиррелл неожиданно появился перед ним, схватив его за мантию.

— Какая занимательная вещица, — холодно протянул он, стянув мантию с плеч Гарри, даже не потрудившись прикоснуться к нему самому.

Он вырвал палочку из застывшей хватки и кинул ее в свой карман. Мгновение спустя Гарри почувствовал, что взлетает в воздух. Квиррелл осторожно накинул на Гарри мантию так, что никто не смог бы увидеть его, летящего позади

— Нам нужно завершить небольшое дельце, — сказал Квиррелл без малейшего заикания.

Когда Гарри почувствовал себя летящим по коридорам Хогвартса, он все задавался вопросом, где же он ошибся на этот раз.

Чуйка подсказывала: что ни случится в этот раз, это будет невероятно больно.

Коридоры были пусты — студенты отправились по своим гостиными в честь празднования окончания экзаменов. Гарри, летящий позади Квиррелла, вдруг осознал, что портреты не смогут его заметить, ведь он закутан в мантию-невидимку, да и многие просто-напросто не присутствовали на картинах, поскольку отмечали вместе с учащимися.

Квиррелл мог без особых усилий заставить Гарри исчезнуть навсегда, и его никто никогда не найдёт, ну а если Квиррелл вместе с Волдемортом будут в курсе его способности, то они смогут избавиться от него навсегда, обратив в камень или чего похуже.

Вдруг Гарри снова услышал устрашающий голос.

— Отлично, используй мальчишку, чтобы достать камень, — прошептал паразит из-под тюрбана Квиррелла. — А после мы избавимся от него.

Квиррелл тихонько спросил:

— А как же пророчество?

— "И один погибнет от руки другого" — ты ведь буквально моя правая рука, — произнёс Волдеморт, слегка посмеиваясь, — пока что.

Гарри бормотал себе под нос, но никто из присутствующих, казалось, этого не заметил:

— Фините Инкантатем, — упорно повторял он, — Фините Инкантатем. Фините Инкантатем.

Ох, как же он жалел, что так рано бросил изучать беспалочковую магию. Она давалась ему настолько медленно, что он оставил надежду.

Но теперь, когда он столь отчаянно нуждался в этом чуде, бесчисленные попытки, кажется, не приносили совсем никакого результата.

— Мальчишка пытается колдовать без палочки, — насмешливо заметил Волдеморт, — будто бы он смог сделать хоть что-то, не будучи обездвиженным.

— Мой повелитель, может, лучше оглушить его? — высказал мнение Квиррелл.

Они поднимались на второй этаж, а Гарри всё продолжал висеть в воздухе у спины Квиррелла, пока тот беззвучно шагал по движущимся лестницам.

— Приятно смотреть на его мучительные попытки выбраться, — промолвил, усмехнувшись, голос, — Не стоит. Вскоре он умрет.

— Как пожелаете. — ответил Квиррелл.

А Гарри всё пытался и пытался. После тех тщетных усилий, что он тратил на безрезультатное обучение беспалочковому Акцио, казалось невозможным, что он сможет отменить заклинание, которое его связывало.

Гарри показалось, что Квиррелл издевался над ним, когда не проклял чем-то посерьёзней, будто бы он не считал Гарри достаточно опасным соперником, чтобы наложить заклятье посильнее.

А ведь существовали заклинания, способные лишить человека способности говорить или даже думать. И поскольку Гарри не умел пользоваться невербальным волшебством, это лишило бы его всякого шанса выбраться.

— Фините Инкантатем, Фините Инкантатем, — не сдавался Гарри, продолжая этот бессмысленный поток слов, что никак не желал превращаться в магию.

Быть может, он совершал ошибку в попытке отменить заклинание полностью. Если бы он мог хотя бы ослабить его, дабы ринуться к Квирреллу, как только тот повернётся. Гарри подозревал, что профессор в курсе о том, что прикосновения Гарри способны превратить Квиррелла в пепел.

Он даже сейчас остерегался касаться Гарри — несмотря на то, что на нём была мантия. И правильно делал, иначе его ожидал бы неприятный сюрприз.

Гарри мысленно сосредоточился на своей правой руке, продолжая пытаться колдовать. Сила, удерживающая его, казалась ему настолько могущественной в сравнении с его ничтожными потугами. Но тем не менее он ощутил, что указательный палец вот-вот освободится.

Они поднимались по лестнице, ведущей к третьему этажу, и Гарри начал тревожиться: вдруг его собираются скормить той страшной трёхголовой псине, что, по слухам, там жила. Таким образом, Волдеморт убил бы двух зайцев сразу: убийство Гарри и увольнение директора, пустившего огромного монстра в замок, полный детей.

Тёмный Лорд, похоже, любил подобное. Награда за голову Гарри, например, могла не только ускорить процесс смерти Избранного, но и осложнить жизнь аврорам тем, что они помимо разборок с Пожирателями Смерти будут заняты поиском охотников за легкой наживой.

А значит, и его последователи могут неплохо разгуляться.

Он задумался: быть может, этот камень, который ищет Волдеморт, Дамблдор принёс, чтобы отвлечь его от убийства Гарри? Ведь пока Волдеморт занят поиском нового тела — Гарри посчитал, что было бы весьма неприятно быть всего лишь каким-то лицом на чьём-то затылке — он не будет так сильно одержим убийством.

Очень было похоже на то, что и Волдеморт, и Дамблдор — оба имели сложные планы, каждый из которых преследовал сразу несколько целей.

Да, так можно было объяснить пренебрежение такими простыми вещами, как чуткое собеседование при наборе преподавателей — никто не смог бы так ловко и мастерски играть в эту шахматную партию, не жертвуя пешками.

Наконец правая рука Гарри была освобождена и могла дотянуться до запястья. Они подошли к двери коридора третьего этажа со стороны этой же руки. Квиррелл поднял свою палочку и начал махать над дверьми, очевидно, запертые каким-то заклинанием.

— Быстрее, — нервозно прошептал голос на затылке Квиррелла. — Дамблдор вернётся совсем скоро, а мы и так потратили непозволительно много времени на преодоление этих препятствий и возвращением за мальчишкой.

В тот момент, пока они занимались своим делом, Гарри решил сменить тактику:

— Акцио волшебная палочка, — промолвил он.

Квиррелл хоть и стоял совсем близко, но был слишком увлечён разговором с Волдемортом:

— Будет сделано. Подождите немного. Цербер уже спит, а остальные препятствия не займут много времени.

Он не заметил, как волшебная палочка выскользнула из его кармана прямо в руку Гарри, которую он вытащил из-под мантии.

Даже если портреты и заметили внезапное появление чей-то детской руки из ниоткуда, никто из них не отреагировал.

Гарри посчитал, что портреты не так наблюдательны, как некогда люди, что на них изображены.

Дверь отворилась, и Гарри уставился на монструозную трёхголовую псину внутри. Зверь был огромен: каждая из голов такого же размера, что и сам Гарри. Рядом стояла арфа, сама по себе играющая колыбельную.

Гарри читал о трехголовых собак, конечно, ведь в замке болталась одна, однако многое узнал он и о привидениях, акромантулах, единорогах, гиппогрифах, фестралах, оборотнях и окаянных гоблинах. Он разузнал про всех потенциально опасных тварей, что жили в окрестностях.

У него были опасения: когда он приблизится к единорогу, думая, что это совершенно безопасно, совсем как в обычных детских сказках, его проткнут рогом в грудь и затопчут. К счастью, это оказалось неправдой, и единороги, судя по книгам, оказались весьма дружелюбными.

Он также ознакомился с гриндилоу, русалками и гигантским кальмаром, хоть и не горел желанием приближаться к озеру без острой необходимости. Ведь было бы чрезвычайно легко утопить Гарри, а позже назвать это несчастным случаем.

Один из интересных фактов, что Гарри узнал о Церберах: они засыпали от музыки. Ему это показалось весьма серьёзной брешью в надёжности сторожевой псины, но, вероятно, огромный размер и устрашающий вид того стоили.

Квиррелл начал ругаться. По-видимому, зверь во сне зашевелился, закрыв лапой какой-то люк, что, вероятно, вёл к месту назначения. Квиррелл вытащил палочку и медленно поднял собаку в воздух.

Гарри впечатлился. Псина была размером и весом с небольшой автобус, и Квиррелл заставил её парить, хоть и медленно. Пределы же Гарри останавливались на каком-нибудь человеке среднего роста.

— Фините Инкантатем, — продолжил Гарри, но на этот раз у него была палочка; размахивать он ей, конечно, не мог из-за скованности в движениях от всё ещё сжимавшей его верёвки. Гарри боялся, что его палочка случайно выпадет из рук, ведь это, возможно, спровоцирует Квиррелла на убийство.

— Фините Инкантатем, Фините Инкантатем, Фините Инкантатем...

Последнее заклинание оказалось самым удачным, и он внезапно упал. Квиррелл уж было повернулся на глухой звук падения, но Гарри уже направил свою палочку.

— Экспеллиармус! — крикнул он.

Квиррелл уже устремился к нему, но резко зашипел, когда Гарри схватил профессора за руку. Он инстинктивно отстранился, а затем увидел палочку Гарри прямо перед своим носом.

— А помнишь, что я сделал с троллем? — безмятежно спросил Гарри.

Квиррелл побледнел. Гарри смутно помнил, но он явно должен был быть одним из профессоров, что наткнулись на последствия встречи первокурсника с монстром.

— Прочь! — угрожал Гарри. — Не то у тебя появится шанс ознакомиться с внутренностями собственной головы.

Квиррелл неожиданно отступил, и Гарри встал на ноги. Он опустился и положил одну ногу на палочку Квиррелла, схватил один конец и резко потянул его вверх, сломав палочку.

Выражения лица Квиррелла принесло глубокое удовлетворение.

— Я полагаю, теперь нам следует пойти к директору, — тихо сказал Квиррелл. — Я не собирался причинять тебе боль. Мне просто нужна была помощь с одним проектом.

Гарри уставился на профессора. Неужели Квиррелл действительно думал, что он настолько наивен? Гарри был уже на восемь месяцев старше, чем должен быть, но он сомневался, что принял бы всё это за чистую монету, даже если бы ему действительно было всего одиннадцать лет.

— Ты имеешь в виду себя и Волдеморта? — с издёвкой спросил Гарри, — Кстати, как так вышло? Он, знаешь, попросил что ли у тебя как-то: «Я одолжу твой затылок, все равно ты им не пользуешься»?

— Не смей порочить имя Тёмного Лорда своими шутками, мальчишка! — прошипел Квиррелл, словно брызжа ядом. Он выглядел так, будто был готов вот-вот напасть на Гарри.

— Локомотор Мортис, — произнёс Гарри, взмахнув палочкой.

Ноги Квиррелла сомкнулись вместе. Он все еще мог прыгать, но явно уже не представлял особой опасности.

— Позволь мне поговорить с мальчишкой, — заявил о себе Волдеморт.

Квиррелл с трудом повалился на бок. Он протянул руку, чтобы снять свой тюрбан, открыв чудовищный лик под ним.

— Откуда ты узнал, что я здесь? — спросил... Он.

— Я слышал ваш разговор по пути сюда, — соврал Гарри. — А еще, как по мне, на этом месте, кроме тебя, не мог быть никто.

— Мы можем заключить сделку, — парировал голос. — «Один из них должен погибнуть от руки другого» — но ведь не сказано когда.

— Как насчет сегодня? — съязвил Гарри.

Это лицо было таким же чудовищным, каким он его запомнил в тот раз, становилось крайне некомфортно при хотя бы одном взгляде на него.

— Я видел, как ты расправился с троллем, — продолжал Волдеморт. — Ты невероятно кровожаден. Я бы даже мог принять тебя в Пожиратели.

— Вся моя жизнь пошла под откос из-за тебя, — грозно прошипел Гарри. — Ты причинил мне такую боль, какую и представить сложно, и после всего этого ты думаешь, что я стану твоим рабом?

— Наивный мальчишка, пойми, даже стены Азкабана не смогут сдержать меня, — горделиво провозгласил Волдеморт. — Мои люди в таком случае освободят меня. Присоединись ко мне или умри.

Гарри сделал вид, что задумался, но затем резко покачал головой.

Лик помрачнел, а затем, прежде чем Гарри успел что-либо сделать, руки Квиррелла откинулись назад, вывернулись в неестественном направлении, а затем послышался невероятно громкий вскрик:

— Акцио волшебная палочка!

Очевидно, Гарри был не единственным, кто учился беспалочковой магии. Волшебная палочка пролетела, а затем попала в руки Квиррелла.

Квиррелл повернулся, но Гарри уже прыгнул навстречу. Квиррелл заорал, когда рука Гарри обожгла его кожу. Они оба потянулись за выпавшей палочкой, но Квиррелл перекатился через Гарри, всеми силами стараясь того зажать.

Однако его ноги все еще оставались под действием заклятья, посему попытка оказалась неудачной, и Гарри выскочил из-под грозной туши, заодно вновь завладев палочкой.

Он пнул Квиррелла в затылок, и его ботинок впечатался в лицо Волдеморта.

Прежде, чем Волдеморт успел прийти в себя, Гарри смог выскочить из комнаты, повернуться и крикнуть:

— Диффиндо!

Квиррелл попытался увернуться от атаки, но понял, что палочка Гарри даже не была нацелена на него. Он проследил за траекторией и с ужасом увидел, как арфа перестала играть, превратившись в бесполезное месиво из щепок и порванных струн.

Для полной уверенности Гарри повторил заклинание, но на этот раз его целью стала средняя голова псины, на которой уже выступили первые капли крови, сочащиеся из раны. Зверь мгновенно проснулся и явно пришёл в ярость.

Квиррелл попытался откатиться к двери, но опоздал. Гарри успел закрыть дверь. Последнее, что он увидел, было разъяренное лицо Волдеморта на затылке Квиррелла.

Он закрыл глаза и вздрогнул, услышав короткий, но мучительный крик, исходящий из комнаты.

Гарри на удивление спокойно осмотрелся. Ни один из портретов не присутствовал на картинах, и он не думал, что кто-то из них вообще сегодня был там.

Он напялил мантию и, собрав остатки сил, ринулся оттуда, возвращаясь к уже родным подземельям.

* * *

Разумеется, было расследование, когда Пушок выплюнул человеческий череп, а перед этим бесследно пропал Квиррелл.

Гарри позаботился о том, чтобы незаметно проскользнуть в свою комнату, прежде чем спуститься вниз и поприветствовать других уже собравшихся там слизеринцев. У всех сложилось впечатление, что все это время он был в своей комнате.

Авроры расспросили всех, и никто не припоминал, чтобы хоть один учащийся находился вне своей комнаты в момент смерти Квиррелла. Расследование длилось ровно три дня, и дело объявили несчастным случаем, хоть Дамблдору и сделали выговор за то, что он держал опасное животное на территории школы.

На четвёртый день Дамблдор вызвал Гарри в свой кабинет.

— Добрый вечер, Гарри, — произнёс директор.

Гарри уставил свой взгляд в пол, гадая, как много тот мог узнать о том, что произошло. После этого ему снились кошмары, и он чувствовал больше вину, чем ожидал; но не такую ​​вину, как следовало бы. Он убил человека. Вероятно, он до сих пор скован чувством отчуждения от тех событий и не в полной мере воспринимал произошедшее.

Скорее всего, с возрастом это событие будет преследовать его все больше и больше. Гарри все еще не до конца понимал, что натворил, но этот цикл точно станет его новым кошмарным сном.

Чем он лучше Волдеморта, если позволил себе лишить человека — такого же как и он сам — жизни?

Даже Распределяющая шляпа говорила о схожести их характеров.

— Добрый вечер, — ответил Гарри. — Извините, я не совсем понимаю, зачем вы меня вызвали.

— Боюсь, я не так часто позволял себе уделять время на разговоры с тобой, — мягко и дружелюбно начал директор. — Я был занят организацией защиты твоей семьи, и тебя в частности, от не самых добрых и приятных людей.

Гарри кивнул.

— Но вы ведь понимаете, что мне не стоит терять бдительность. Даже здесь.

— Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы ты не чувствовал себя опасности.

Гарри фыркнул. В этой школе его уже трижды убили и дважды пытались. Это даже не считая того факта, что его убили по дороге в школу. Самое безопасное место в волшебном мире? Звучало как нелепая шутка.

— Не позволяй случившейся с профессором Квирреллом оплошности испортить собственное мнение о Хогвартсе, — сказал Дамблдор.

Гарри пожал плечами. Если бы некоторые люди не настаивали на том, чтобы по школе бегали опасные твари, там бы не валялись черепа профессоров.

— Тебе не интересно, почему он был там, Гарри? — спросил директор.

— Не очень, — сказал Гарри. — Вероятно, у него должны были быть какие-то свои причины.

Дамблдор немного расстроился.

— Лимонную дольку?

Гарри отказался. Он слышал о сыворотке правды и не доверял старику на столько, чтобы быть уверенным, что сладости не пропитаны ей.

— Я заметил некоторые странности в отчете, — продолжил разговор Дамблдор. — В комнате была арфа, которую сломали режущим заклинанием, а у Цербера были раны.

— Правда? — спросил Гарри.

— Его палочка тоже оказалась сломанной.

— Возможно, это все произошло случайно во время борьбы, — Гарри изобразил задумчивый вид. — Он использовал режущее заклинание, целясь в собаку, но случайно задел арфу.

— В этом-то и заключается загадка. Существует заклинание — Приори Инкантатем. Оно показывает, какие заклинание недавно использовались при помощи палочки. Что не всем известно, так это то, что его можно заставить работать, даже если палочка сломалась.

Гарри посмотрел прямо на директора.

— И что вам это дало?

— Мне показалось, что «Диффиндо» стало твоим фирменным заклинанием, — негромко сказал директор. — Не хотелось бы, чтобы у тебя возникли проблемы с властями.

На мгновение Гарри посчитал, что ему угрожают, а затем, что старик пытается добиться его признательности.

— Даже если я часто практикуюсь в нём, это ничего не означает, — ответил Гарри. — Например, я совершенно уверен, что использовал его сегодня утром, чтобы разрезать на кусочки отбивную.

Иногда Гарри и вправду это делал, чтобы показать слизеринцам, на что он способен. Это внушало им страх.

— Какое же... Занимательное совпадение, — подметил Дамблдор.

Гарри подозревал, что директор наверняка знал, что именно он это сделал, и у него было ощущение, что будто старик разочаровался в нём.

— Гипотетически, — вдруг начал Гарри. — Если бы Волдеморт, будучи бесплотным духом, вселился бы в чье-то тело, а затем этот человек умер, все было бы кончено?

Директор долго молчал, пристально всматриваясь в Гарри, а затем покачал головой.

— Нет. Волдеморту, конечно, пришлось бы отложить на какое-то время свои планы, пока он не найдёт новую жертву, но боюсь, что мой ответ — нет.

Гарри нахмурился, не в силах себя контролировать.

— Раз уж мы начали разговор, — произнес Гарри. — Я ведь понимаю, что мои родители оставили мне наследство. Вы что-нибудь знаете об этом?

Это наконец унесло их диалог в другое русло — подальше от темы с Квирреллом.

 

Слизерин ожидаемо выиграл кубок.

У Гарри возникло ощущение, что директор хотел как-то скорректировать счет, однако сюрпризов не было, и в тот вечер весь Слизерин праздновал победу.

Гарри тоже праздновал. Ему удалось пережить свой первый год в Хогвартсе, и он возвращался домой, чтобы снова почувствовать себя в безопасности впервые за несколько месяцев.

Наконец-то его жизнь стала налаживаться.

Два месяца вдали от постоянного стресса и опасностей школы — просто потрясающе, так считал Гарри ранее, но всего лишь три недели спустя обнаружил, что сходит с ума.

Хотя Гарри изо всех сил старался никого ничем не задеть, но Вернон относился к нему как к бомбе, которая вот-вот взорвется. Гарри особо подчеркнул, насколько опасна оказалась школа и как его едва не убили, столкнув с лестницы.

О том, как он сам убил, Гарри не рассказывал, но что-то в его внешности изменилось, судя по тому, как к нему относились Дурсли. Наверное, он каким-то образом стал выглядеть жестче и опаснее.

Возможно, отчасти этому способствовал тот факт, что умственно он оказался на восемь месяцев старше своего же тела. Будучи слизеринцем, он научился контролировать эмоции и не показывать собственные чувства. Благодаря этому оказалось легче переносить гнев Вернона и мелочность Петунии, ведь теперь он не допускал прежних ошибок и не портил все ответными репликами.

Но, несмотря на тоскливое однообразие событий в доме, все отличалось от былых времен.

Раньше Гарри брали в магазин, чтобы помогал нести продукты, а Дадли тем временем дразнил его. Поттер ходил в школу и даже мог посещать библиотеку, не в ущерб работе по дому.

Теперь же Дурсли никуда его не брали. Сами шли перекусить, а его оставляли дома и приносили потом остатки еды Вернона и Петунии — Дадли всегда съедал все подчистую.

Несмотря на заверения Гарри, что дворик прикрыт щитами, Дурсли все равно опасались и не разрешали ему работать снаружи, да и в магазин больше не брали. Дурсли каким-то образом узнали о награде за его голову и не хотели, чтобы кто-нибудь осознал, что Гарри живет у них.

Вернон пытался запретить Гарри носить палочку, но тот настоял на своем. Даже привел аргумент, что в случае отказа щитов его палочка окажется единственной защитой для всех. Также Гарри сообщил, что ему можно разок свободно поколдовать, не опасаясь последствий.

Побледнев от неявной угрозы, Вернон отступился.

Однажды Гарри подслушал разговор тети и дяди насчет установки решетки на дверь, чтобы запереть его внутри; он быстро вмешался и указал, что с палочкой в руке сможет просто взорвать стену и это повлечет расходы, а также может навредить кому-нибудь.

Вернон снова разразился угрозами, но в конце концов сдался.

С тех пор Гарри прилагал все усилия, дабы дать понять, что он заодно с Дурслями. Он очернял мир магов и громко выражал свою зависть к Дадли, учащемуся в Смелтингсе. Он и правда завидовал Дадли, ведь взбучка от старшеклассников — вот самое худшее, что могло там случиться на протяжении большей части года.

Наконец Гарри перечитал все книги. Много раз прошелся по домашней работе. Чтобы не терять навыков, по ночам он втайне шнырял по дому, практикуясь в незаметности.

Он даже воззвал к помощи Дадли, которому предстояло швырять в уклоняющегося Гарри теннисные мячи. Поначалу Дадли находил в том жестокое удовольствие, но быстро потерял интерес, так как никак не мог попасть.

После трех недель Гарри ощутил, что сходит с ума от бездействия. Он ощущал, как атрофируются его навыки, и переживал, что к началу нового учебного года станет совсем беззащитен.

Так что в один прекрасный день, пока Дурсли отсутствовали, Гарри решил сжульничать: накинул мантию-невидимку и отправился в ближайшую библиотеку.

Там он нашел книгу, «Методы маскировки», с более чем ста тридцатью иллюстрациями, включая макияж, обувь с изменяемой высотой, контактные линзы, поддельные татуировки, парики и умение прикинуться противоположным полом.

Имелся в ней и раздел, как люди узнают других людей и как изменять голос.

В библиотеке, наряду с «Методами маскировки», он взял еще несколько книг по актерскому мастерству и прихватил беллетристики, чтобы отвлечься. В жизни Гарри всегда не хватало веселья, и теперь, когда большая часть Хогвартса отвернулась от него, его стало еще меньше.

Когда Дурсли отсутствовали, Гарри непременно звонил Гермионе, и та поддерживала контакт с Невиллом, присылавшим ей сову. Даже так общения выходило недостаточно, и Гарри скучал по временам, когда они все вместе сидели в библиотеке.

Он размышлял, стоит ли в следующем семестре начать учить их сражаться; даже плохие соперники, если бы их набралось достаточное количество, помогли бы ему улучшить свои навыки.

Гарри продолжал бы практиковать всю известные ему заклинания, если бы не Надзор, а при нынешнем положении дел оставалось только мечтать о способе обхода следящего заклинания. Скорее всего, министерство засекретило всю информацию о Надзоре, поэтому Гарри сомневался, что легко найдет способ такого обхода.

Одно он знал наверняка: Надзор не различает магию, сотворенную самим несовершеннолетним, и магию, сотворенную рядом с ним. В местах вроде Хогвартса или Косой Аллеи Надзор вообще не заметил бы заклинания.

По словам Невилла, дети в семьях волшебников зачастую могли колдовать на каникулах за счет того, что рядом находились родители, и благодаря этому у чистокровных появлялось мощное преимущество по сравнению с магглорожденными.

Гарри неустанно тренировался в маскировке, используя то, что имелось под рукой. Гермиона отправила ему сто фунтов по обычной почте, и Гарри пообещал, что сразу вернет долг, едва доберется до Косой Аллеи и своего хранилища в банке.

Он купил набор макияжа, начал упражнения с накладным носом и тренировки в умении сливаться с толпой. Дадли попытался выставить его на посмешище, но в кои-то веки Петунья и Вернон оказались на стороне Гарри. Замаскированный Гарри уменьшал опасность для всех.

В конце концов, тридцать первого июля снова наступил его день рождения. Конечно, Дурсли его не праздновали, но тетя оставила ему в подарок коллекцию своей старой косметики.

В тот вечер Дурсли принимали гостей, и Вернон попросил Гарри только об одном: сидеть тихо и не показываться.

Последнее, что всем требовалось, так это гости, рассказывающие о Гарри не тем людям. Сам Гарри был с этим полностью согласен, и они пришли к соглашению.

Гарри настроился на тихий вечер, посвященный чтению.

К несчастью, у судьбы нашелся на этот счет иной план, в виде сумасшедшего домового эльфа.

* * *

Во время исследований Хогвартса Гарри наткнулся на домовиков и уже использовал их для доставки деревяшек и других задач. По его личному опыту, у всех домовиков было какое-то преувеличенное мнение о важности самого Гарри.

Домовики Хогвартса носили кухонные полотенца, но эльф, сидящий на его кровати, не шел ни в какое сравнение с ними. Он был одет в старую наволочку.

— Гарри Поттер! — начал домовик. — Какая честь встретить вас, сэр. Добби так давно хотел повстречаться с вами.

Домовые эльфы входили в число частичных исключений для щитов на доме Гарри. В отличие от волшебников, они могли найти его дом, но только если не питали к нему никаких враждебных намерений. Для тех же, кто хотел причинить ему вред, будь то домовики или иные волшебные существа, дом Гарри оставался так же невидим, как и для всех прочих.

Конечно, и тут существовали способы обхода. Эти исключения вызывали у Гарри беспокойство. Убеди домовика, что тот помогает Гарри, и он доставил бы Поттера прямиком к Темному Лорду.

— Как ты меня нашел? — быстро спросил Гарри. — Адрес дома вообще-то хранится в тайне.

— Добби поговорил с эльфами Хогвартса, знавшими вашу маму, — ответил домовик. — Некоторые помогали на свадьбе, где видели сестру вашей мамы и ее мужа. Один даже запомнил их имена.

— И все же, — настоял Гарри. — Откуда ты узнал, где они живут?

— У магглов есть книга, сэр, — объяснил домовик. — В ней есть имена и адреса всех магглов в городе.

Гарри уставился на Добби, ощущая, как по спине пробежал холодок. Кто-то, с помощью домовиков, смог бы найти его?

С учетом того, насколько волшебники не разбирались в делах магглов, Гарри предположил, что один из домовиков служил полукровке и потому смог помочь Добби дружеским советом.

Высокомерие волшебников и их вера в невежество собственных рабов, вот то единственное, что обеспечивало безопасность Гарри.

— Ты сообщил своему хозяину, где я живу? — спросил Гарри, сверля домовика взглядом.

Добби покачал головой.

— Мой хозяин ничего не знает. Он не должен ничего узнать. Если бы он знал…

Снизу донесся смех тети.

— Сейчас неподходящее время, — сказал Гарри. — Я потратил кучу времени, пытаясь добиться расположения тети и дяди.

— Это важно, сэр, — ответил домовик и подался вперед. — Добби слышал, что несколько недель назад Гарри Поттер опять повстречался с Темным Лордом лицом к лицу.

Гарри выдержал паузу. Единственным, кто знал о той встрече, был Волдеморт, ну, может, Дамблдор еще подозревал. Стало быть, хозяином Добби являлся один из Пожирателей Смерти, и это означало, что Волдеморт уже нашел себе носителя, подходящего для связи с подчиненными.

— Я ни в чем не сознаюсь, — нейтральным голосом произнес Гарри. — Но если бы повстречался, то что?

— Гарри Поттер воистину велик, сэр, — домовик утер глаза краешком наволочки. — Но все же ему не следует возвращаться в Хогвартс в этом году. Ему следует остаться здесь, в безопасности. Если Гарри Поттер вернется в Хогвартс, то окажется в смертельной опасности.

Гарри пристально посмотрел на домовика.

— Ты думаешь, я этого не знал? Волдеморт собирается убить меня, и он точно знает, где я окажусь, когда начнется учебный год.

Добби застонал, прикрывая уши.

— Не произносите имя! Не произносите имя, сэр!

Звуки вечеринки внизу напомнили Гарри, что домовика нужно бы утихомирить и не привлекать к нему внимания собравшихся.

— Мне предстоит убить его. Уж имя-то, по крайней мере, я могу произносить, — ответил Гарри, — но ладно.

— В Хогвартсе зреет заговор, ужасные вещи произойдут. Я знаю об этом уже несколько месяцев, — сообщил Добби.

Гарри опустился на корточки, и лицо его оказалось на одном уровне с лицом Добби.

— Расскажешь мне о заговоре?

— Нет! Добби придется наказать себя уже за то, что он рассказал Гарри Поттеру! Добби должен сунуть голову в духовку!

Домовик схватил настольную лампу и начал бить ею себя по голове. Гарри быстро остановил его и сказал:

— Ты же не думаешь всерьез, что мне хочется туда ехать, да?

— Но тогда почему Гарри Поттер собирается в школу?

— Потому что меня заставляют, — объяснил Гарри. — Дамблдор и министерство. То, чего хочу я или моя семья, не имеет значения.

Половина волшебного мира хотела, чтобы Гарри учился в Хогвартсе, и вторая половина хотела того же, чтобы убить его прямо в школе. У него не было выбора, ходить или не ходить в школу магии.

Домовик вытаращился на Гарри так, словно идея, что тот не хотел учиться в Хогвартсе, никогда не приходила ему в голову.

— Если ты еще хоть что-нибудь рассказал бы мне о заговоре, может, я смог бы все предотвратить, — добавил Гарри. Он вскинул руку и не дал Добби снова добраться до лампы. — Но я знаю, что ты не можешь предать своего хозяина.

Информацию о домовиках он искал тогда же, когда интересовался оборотнями и акромантулами. Выпученные глаза и подобострастное поведение домовых эльфов всегда казалось Гарри немного жутковатым, несмотря на то, что они действительно помогали ему.

Насколько Гарри понимал, никому из тех, кто превозносил его, нельзя было доверять. Равно как нельзя было доверять тем, кто ненавидел его. Даже тем, кто притворялся равнодушным, тоже нельзя было доверять.

Число людей, которым мог бы доверять Гарри, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

— Вам нужно остаться здесь, в безопасности, — настойчиво повторил Добби.

— У меня нет выбора, — ответил Гарри. Он указал рукой на дверь. — Тетя и дядя изначально не хотели отпускать меня в Хогвартс, но волшебники не оставили им выбора. Никто не может помешать им, и меня просто заставят.

— Но почему? — спросил Добби.

— Хотят, чтобы я убил Темного Лорда, — объяснил Гарри. — А мне уготована там роль жертвенного агнца.

На этом их разговор исчерпал сам себя. Получив отказ, Добби исчез.

Гарри впал в легкое уныние. Он знал, что и в этом году его попробуют убить, но подтверждение данного факта еще до посадки в поезд произвело на него угнетающее впечатление.

* * *

Перед посещением Косой Аллеи Гарри как следует поработал над своей маскировкой. Он надел старые вещи Дадли, набитые тряпьем. При помощи магической расчески, присланной Уизли, он изменил волосы, превратившись в стриженного под горшок блондина.

В обувь Гарри добавил вставки, сделавшие его выше. Также он учился ходить, как толстяк, взяв Дадли за образец.

В этом году он решил не подвергать опасности Грейнджеров; все знали, что он друг Гермионы, и визит на пару с Грейнджерами просто скомпрометировал бы его камуфляж.

Внутри огромных вещей Дадли он разместил второй набор одежды; ему придется переодеться перед покупкой новых мантий, иначе те окажутся совсем не по размеру.

На книги для Хогвартса тетя выдала ему триста фунтов; сотня, чтобы возместить Гермионе то, что Гарри потратил летом, и остальное, дабы Петуния не узнала о его хранилище в банке.

В любом случае, он не знал, сколько там у него денег в банке, поэтому не мог полагаться на них. Если в хранилище оказалось бы много денег, то Гарри рассчитывал оставить двести фунтов на экстренные расходы.

Гарри решил, что Дурсли как минимум должны ему за все неприятности прошлых лет.

Больше мили пешком под мантией-невидимкой, и он добрался до пустынного местечка. Там он снял мантию и вскинул палочку, призывая «Ночной Рыцарь».

Гарри не убрал руки с палочки, даже когда автобус прибыл. Всегда оставалась возможность, что на него нападут прямо в автобусе, да и езда в нем была неприятной, насколько он помнил.

Все волшебные способы путешествий были неприятными. Каминная сеть швыряла из стороны в сторону, от аппарации же создавалось ощущение продавливания сквозь трубу. Полеты на метлах оставались наилучшим вариантом, но там насекомые влетали в рот. «Ночной Рыцарь» же был просто не создан для людей.

Гарри решил, что если переживет войну с Волдемортом, то займется комфортабельными способами путешествий. Получит кучу денег, и ему никогда больше не придется работать.

Было бы неплохо прославиться как мальчик-создавший-способ-удобно-и-доступно-путешествовать вместо просто мальчика-который-выжил.

К счастью, поездка обошлась без происшествий; прибыв на Косую Аллею, Гарри начал вживаться в новый образ. Для начала зашагал, как толстяк.

Одинокий первокурсник привлек бы внимание, на Косой Аллее первокурсники всегда находились вместе с кем-то. Тем не менее, Гарри решил, что сойдет за ученика второго или третьего года обучения, благодаря увеличению роста при помощи обуви и прочих аспектов маскировки, и надо заметить, несколько подобных учеников и правда разгуливали по Аллее сами по себе.

Гарри шагал так, словно его вообще не волнует происходящее вокруг. Если бы он шагал так, словно ему страшно, то наверняка бы привлек к себе внимание хищников.

Для начала он зашел в Гринготтс. Дамблдор сомневался, отдавать ли Гарри его ключ, а также сообщил, что полного доступа в хранилище не будет, пока Поттеру не исполнится семнадцать. В конце концов, Дамблдор сдался после того, как Гарри взмолился и рассказал печальную историю о Дурслях, не желающих оплачивать его образование, и что принуждать их к выдаче денег было бы просто несправедливо.

Одна ужасающая поездка, и Гарри оказался в своем хранилище. Количество монет впечатляло — кучки золота, серебра и кнатов. По словам сопровождавшего его гоблина, всего тут было пятьдесят тысяч галлеонов. Небольшое состояние, но недостаточное, чтобы провести всю жизнь, не думая о деньгах.

С учетом обменного курса, возможно хватило бы на хороший дом, но и только.

Но у Гарри осталось впечатление, словно ему принадлежат сокровища всего мира. Триста фунтов, выданных тетей, плюс то, что он заработал прошлым летом, вот и все деньги, которые когда-нибудь у него были.

Он сгреб денег больше, чем ему потребовалось бы на весь год в Хогвартсе, и покинул хранилище, испытывая нетерпение.

Гарри не так уж сильно удивился, узрев посреди улицы драку Артура Уизли и Люциуса Малфоя. Похоже, вражда между Роном и Драко была лишь продолжением семейной традиции. Вот то, что Малфой-старший после драки подсунул младшей Уизли книгу, выглядело подозрительно, но Гарри решил, что это не его дело.

С деньгами в кармане Косая Аллея сразу стала намного интереснее. Гарри из принципа в прошлом учебном полугодии с помощью Флитвика разучил уменьшающее заклинание. Он отдельно попросил показать ему разновидность заклинания, которое само бы прекращало свое действие после определенного времени. На Косой Аллее творилось слишком много магии, и здесь он мог колдовать, не опасаясь Надзора, но вот незаметно обратить дома заклинание уже не вышло бы.

Сейчас Гарри пользовался этим заклинанием, набивая рюкзак книгами и прочими необходимыми вещами, которые иначе туда просто не поместились бы. Книгам он уделил больше внимания, чем остальным вещам просто потому, что ему требовалось чем-то занять следующий месяц, и изучение новых заклинаний точно помогло бы скоротать время.

Поход за школьными мантиями оказался самой опасной частью путешествия. Гарри проскользнул в магазин, и ему пришлось искать уголок, где никто не ходил и не смог бы его увидеть, пока он снимал одежду, с помощью которой притворялся толстяком. Также он вытащил из обуви вставки, делавшие его выше.

Также он изменил волосы при помощи расчески и максимально быстро забрал мантии.

Покинув Косую Аллею в своем новом обличье, Гарри снова призвал «Ночной Рыцарь». Добрался на нем до другой части города, не той, из которой отправлялся на Косую Аллею, и затем дошел домой пешком, скрываясь под мантией-невидимкой. Едва он добрался до комнаты, как уменьшающие чары прекратили свое действие, и покупки рассыпались по всему полу.

Гарри счел хорошим знаком тот факт, что его не убили на обратном пути. Возможно, в этом году будет меньше тревог, чем в прошлом.

Пытаясь попасть на свою платформу, Гарри врезался в стену, отшатнулся, и только тогда стало ясно, что у него проблемы. Чтобы у желающих напасть на него осталось меньше времени, он специально выждал и прибыл на вокзал поздно, из-за чего теперь рисковал пропустить поезд в Хогвартс.

Хуже того, заколдовавший переход, похоже, раскусил его маскировку и дождался попытки именно Гарри попасть на платформу.

Гарри силой удержал безразличное выражение лица, но мозг его в это время бешено работал. Наблюдавшие за ним наверняка знали, что он запаниковал. Без сомнений, стоило бы ему покинуть вокзал, как на него напали бы во время ожидания «Ночного Рыцаря».

Определившись с планом, Гарри быстро направился к кассе. Он порадовался, что одолжил денег у Петуньи: если повезет, они спасут ему жизнь.

Изучив расписание, он нашел поезд, отправляющийся в самое ближайшее время, и встал в очередь к кассе.

В ответ на вопрос женщины на кассе Гарри указал на одиноко сидящего мужчину, и сообщил, что отец провожает его, так как родители развелись. В книгах говорилось о том, как важно, чтобы история звучала правдоподобно и что не нужно нервничать, рассказывая ее.

Женщина продала ему билет, похоже, ложь Гарри оказалась удачной. Цена возмутила его до глубины души, но Гарри промолчал. Десять минут спустя он уже садился на поезд.

С подозрением наблюдал он за другими пассажирами. Любой из них легко мог бы приставить палочку к его спине, заставив сойти с поезда. Поезд оказался переполнен, но Гарри повезло найти сиденье, где его стиснуло между тучной женщиной и тощим мужчиной, вонявшим так, словно он неделю не мылся.

По сравнению с этим Хогвартс-экспресс выглядел вершиной роскоши.

Часть пассажиров также выглядела подозрительно, хотя Гарри не мог сказать, волшебники они или просто магглы сомнительного вида. У части из них наличествовали проблемы с гигиеной, а у других имелся пирсинг, причем в таких местах, которые никогда бы не пришли Гарри в голову.

Гарри доехал до конечной и только тогда сошел с поезда, после сорока пяти минут в пути. Двигался он быстро, высматривая, не следит ли кто-нибудь за ним. Гарри сомневался, что сможет наверняка обнаружить желающих напасть, так как имелись заклинания, скрывающие магов.

Он бы спрятался в первом же туалете и скрылся под мантией-невидимкой, если бы не сундук с школьными вещами. Одновременно прятаться под мантией и носить сундук выходило слишком неподъемной задачей. Просто носить тяжелый сундук без колесиков было нелегко. Гарри задумался, не лучше ли будет оставить сундук и передвигаться без него.

Итак, Гарри пытался передвигаться с максимально возможной скоростью. Едва он достиг пустой улицы, как сразу же вскинул палочку.

Водитель пристально посмотрел на него, так как Гарри все еще пребывал в замаскированном виде.

— Ты вроде бы должен ехать в Хогвартс? — спросил водитель.

На улице и внутри автобуса не было никого, кроме носильщика, но Гарри все равно нервничал.

— Пропустил поезд, — коротко ответил Гарри. — Сможете подбросить до Хогсмида?

— Извини, приятель, но не наш маршрут, — объяснил водитель.

— Тогда на Косую Аллею, — поморщился Гарри.

Придется отправиться через камин в Хогсмид и там дожидаться прибытия поезда. Ему предстояло провести несколько часов в одиночестве в деревне волшебников, и данный факт вызывал у Гарри ненависть, но выбора, похоже, не оставалось.

— Горячего шоколада? — спросил носильщик, после того как занес багаж Гарри в автобус.

— Нет! — выкрикнул Гарри.

Не хватало еще получить ожоги третьей степени, пока автобус, как обычно, летел и вилял безумно. Гарри оплатил проезд, как обычно, и автобус отправился в путь.

* * *

Первое путешествие Гарри при помощи летучего пороха доставило ему мало удовольствия. Хуже того, Гарри решил, что привлек внимание самим фактом нахождения на Косой Аллее в то время, когда все дети его возраста ехали в Хогвартс.

Знай он другие места, подключенные к сети каминов, то воспользовался бы ими, но в итоге оказался вынужден пробраться в ближайший магазинчик на аллее, по его воспоминаниям, имевший туда доступ.

Единственным известным ему местом в Хогсмиде оказался магазин приколов "Зонко", и то исключительно потому, что близнецы постоянно твердили о нем. В результате в него Гарри и переместился камином, утянув за собой сундук.

Тот, как и сам Гарри, оказался покрыт золой.

Оказавшись в месте проживания волшебников, Гарри немедленно уменьшил сундук заклинанием. Магии хватало на час, и Гарри надеялся за это время найти место, где удалось бы спрятаться. Уменьшенный сундук он сунул в новый рюкзак.

Из-за стойки уже показался разъяренный клерк. Вне всяких сомнений, в магазине следили за применением магии, чтобы предотвратить кражи.

Не дожидаясь, пока клерк доберется до него, Гарри выскочил из магазина и, повернув за угол, сразу накинул мантию-невидимку.

Внимательно посматривая по сторонам, Гарри простоял на месте десять минут, прежде чем решил, что никто за ним не следил.

После этого он почти час, не снимая мантии-невидимки, слонялся по Хогсмиду. В конце концов, ему разрешат приходить сюда только через год… а то и все пять или даже больше, если Гарри будет умирать слишком часто.

Магазины Хогсмида привлекали Гарри, в том же "Зонко" имелись вещи, которые удалось бы использовать для чего-то более серьезного. Например, он все время держал при себе перуанский порошок тьмы. А лучше всего было то, что от их применения не срабатывал Надзор. Такие вещи пригодились бы ему летом, чтобы иметь возможность пользоваться магией.

Пускай магазин в Хогсмиде и специализировался больше на лечебных, нежели атакующих зельях, но Гарри пригодилось бы и такое, с учетом того, что ему предстояло.

Не менее соблазнительно выглядел и книжный магазин, называвшийся «Фолианты и свитки». Гарри уже прочел большую часть книг, купленных летом, и чтобы занять время до каникул на Рождество, требовалось пополнить запасы.

Проблема заключалась в том, что Хогсмид уже сотни лет жил по расписанию Хогвартса. Любой подросток школьного возраста, шляющийся по улицам, немедленно привлек бы внимание.

Можно было бы притвориться кем-то еще более юным, но, насколько Гарри видел, такие дети вокруг ходили только в сопровождении взрослых.

Гарри обновил уменьшающее заклятие на сундуке и решил спрятаться в замеченном им ранее заброшенном здании. Оно находилось выше по склону и в целом выше Хогсмида. Сад снаружи зарос сорняками настолько, что от одного его вида у тети Гарри случился бы приступ паники. Дом с заколоченными дверьми и окнами выглядел так, словно в нем никто не жил уже несколько десятилетий.

Тропинка, ведущая к хижине, состояла из грязи и лужиц, покрытых зелеными водорослями. Даже под мантией-невидимкой Гарри не хотел туда идти, но он так и не придумал ничего лучше.

Попасть внутрь оказалось непросто. Двери и окна оказались крепко-накрепко закрыты. На них была наложена какая-то магическая печать, и Гарри так и не смог через нее пробиться.

Тем не менее, правильно применив режущее заклинание к задней стене хижины, он добился желаемого. Работал Гарри осторожно и вырезал небольшой квадрат у самой земли. После чего осторожно заглянул внутрь, освещая все палочкой. Гарри пробрался внутрь и выждал, пока глаза адаптируются к темноте.

Лестница вела на второй этаж, и все то время, пока Гарри исследовал хижину, его не покидала тревога. Кто-то, явно не человек, сокрушил и разломал мебель в комнате. На стенах остались следы когтей.

Одно из окон смотрело на Хогвартс, и сквозь щели между досками можно было подсматривать; Гарри обошел все окна, убедившись, что никто не направлялся к хижине.

Низенький дверной проем в стене и ступеньки, ведущие наверх. Вначале Гарри поднялся по лестнице. Ничего достойного внимания там не имелось, хотя вид сверху оказался намного лучше. Все было покрыто таким слоем пыли, что ясно было: никто не бывал тут уже очень долгое время.

А вот низенький проём уходил вниз, в туннель, и Гарри ощутил беспокойство.

Разумнее всего было бы просто запереть дверь и ждать, но в кои-то веки Гарри не мог так поступить. Он обязан был узнать, что там, в конце туннеля.

Ком стоял в горле Гарри, когда он создал палочкой свет и начал спуск во тьму. Узкий туннель с земляным полом. Высота его уступала росту Гарри на несколько дюймов, так что ему пришлось идти слегка согнувшись.

Чтобы добраться до конца туннеля, потребовалось полчаса, и к этому времени Гарри уже всерьез собирался все бросить и пойти обратно.

Он согнулся еще сильнее, чтобы протиснуться сквозь выход, и тут же ахнул, узрев знакомую местность. Гарри оказался возле Хогвартса и…

Ветка дерева ударила в то место, где только что находился Гарри. Он отскочил назад, в туннель, радуясь, что рефлексы не ослабли за лето, вопреки всем его страхам.

Какой дурак разместил туннель у основания дерева-убийцы?

Гарри заподозрил, что все же есть способ утихомирить дерево, дабы то дало пройти, но сейчас он никак не смог бы его найти.

Он вернулся в хижину, где, скучая, и провел все оставшееся время.

* * *

Двадцатиминутная прогулка до платформы, и теперь Гарри ожидал прибытия поезда, ощущая, как по спине бежит холодок. Уже стемнело, и дул холодный ветер.

Хуже того, любой, знавший, что Гарри не сел в поезд, теперь понял бы, где он скорее всего окажется.

При помощи магии он починил дырку в стене хижины; вполне могло прийти время, когда ему снова потребовалось бы укрытие, и не имело смысла пускать внутрь кого-то, кто раньше не мог туда пробраться.

Также Гарри приложил особые усилия по устранению всех следов маскировки. Камуфляж работал, только если люди не знали, что ты им пользуешься. Даже если бы маги знали, что он изменил внешность, то все равно единственной волшебной частью его маскировки являлась прическа. Все остальное было комбинацией маггловской одежды, макияжа и актерской игры. Их не удалось бы просто так отменить магией, и такого никто не ожидал.

Гарри съежился под мантией-невидимкой, а увидев приближающийся поезд, испытал облегчение. Оглянулся и решил, что не стоило расслабляться, даже если казалось, что все уже позади. Загвоздка заключалась в том, как бы перейти из невидимого состояния в видимое.

Поезд начал останавливаться, а Гарри, поразмыслив, подошел к рельсам так близко, как смог. В результате он оказался настолько близко к поезду, что люди в окнах над ним не видели его.

Он снял мантию-невидимку и спрятал ее, а двери поезда тем временем открылись, и оттуда хлынул поток детей. Едва увидев расстроенных Невилла и Гермиону, Гарри смешался с толпой.

— Гарри! — закричала Гермиона, едва увидев его. — Где ты был?

— Кто-то заколдовал проход, ведущий на платформу девять и три четверти, и я не смог туда попасть, — мрачно ответил Гарри. — Думаю, они собирались убить меня, когда я вышел бы с вокзала Кингс-Кросс.

— Тебе кажется, что все хотят тебя убить, — заявила Гермиона. — Скорее, близнецы разыграли тебя.

От такой наивности Гермионы Гарри только покачал головой. Все и правда хотели убить его. Гарри убивали достаточное число раз, чтобы он мог считать себя экспертом.

Тем не менее, он испытал облегчение, ведь теперь, вместо атаки Пожирателей Смерти в полную силу, ему следовало беспокоиться лишь о том, что кто-то может всадить в него нож, пользуясь толкучкой.

Доносился знакомый голос Хагрида, созывающего первокурсников. Когда те отделились от толпы, Гарри, Гермиона и Невилл пошли за остальными вдоль платформы и оказались на покрытой грязью дороге.

Здесь их ожидала как минимум сотня экипажей. В каждый были впряжены крылатые скелетообразные лошади; оглянувшись, Гарри заметил, что вид лошадей никого не взволновал, даже его однокурсников, которые, скорее всего, не видели подобных созданий ранее.

Изучая существ, живущих возле Хогвартса, Гарри читал и о фестралах, но все равно, то, что никто больше их не видел, показалось ему странным.

— Вы их видите? — спросил он у Невилла и Гермионы.

— Кого? — спросила в ответ Гермиона.

А вот Невилл кивнул.

— Фестралы... их видят только те, кто видел смерть.

Гарри бросил на друга пристальный взгляд. Когда это Невилл видел смерть?

— Бабушка умерла, — объяснил Невилл, правильно истолковав его взгляд.

Никто не спросил, где видел смерть сам Гарри. Тролль, Эдриан Пьюси и мама Гарри, более чем достаточно. Не то чтобы кто-то о том знал, но много раз видеть собственную смерть оказалось еще хуже.

Гермиона слегка занервничала, не имея возможности увидеть, кто потащит экипаж, но Гарри и Невилл подбодрили ее, и вскоре все они забрались внутрь.

Слабый запах соломы и плесени. Прежде, чем кто-либо успел раскрыть рот, экипаж покатил вперед. Вскоре они проехали через впечатляющие железные ворота.

Пока экипаж взбирался по длинному покатому склону к замку, Гарри начал объяснять, что случилось с ним. Гермиона, кажется, сочла Гарри параноиком и что на самом деле никто за ним не гонялся, но вот Невилл был в этом не очень-то уверен.

С учетом истории отношений семейства Невилла и Пожирателей Смерти, Гарри не слишком-то удивила осмотрительность друга.

Неважно, что там считала Гермиона. Гарри остался уверен, что оказался жертвой плохо исполненной попытки убийства.

* * *

Церемония распределения прошла без сюрпризов. Рыжая Уизли попала на Гриффиндор вслед за остальной семьей, и оставшаяся часть вечера прошла так же, как и год назад.

Во второй раз все выглядело не так впечатляюще, пусть и самую капельку. Теперь Гарри понимал, что поездка на лодках по озеру должна была впечатлить детей и, возможно, даже немного запугать.

Он вежливо приветствовал новичков, но вот то, как чистокровные пялились на его шрам, ему совсем не понравилось. Только магглорожденные ни о чем не догадывались, и то, как легко он отличал их в толпе, навевало легкую депрессию.

В отличие от других учеников, магглорожденных все восхищало сильнее, и они приходили в изумление от малейшей магии. Часть их сбилась в кучки. Никто из магглорожденных не вел себя подобно чистокровным, которые, хотя и были втайне потрясены, старательно делали вид, что им все равно.

В конце концов, чистокровных всю жизнь окружала магия. Гарри задумался, не было ли намеренное превращение поездки на лодках в зрелище отчасти связано с тем, чтобы преодолеть такое отношение чистокровных.

Его слегка шокировало отсутствие Квиррелла за столом преподавателей. Гарри вспоминал о случившемся гораздо меньше, чем следовало бы. По сути дела, Квиррелл готов был убить ребенка и совершить еще что-нибудь похуже, так что в каком-то смысле получил, что заслуживал.

Гарри также подозревал, что потом, когда он повзрослеет, чувство вины усилится, и надеялся только, что тогда уже окажется в безопасности и сможет позволить себе роскошь переосмыслить все, что оказался вынужден совершить.

В то же время, хотя новый учитель, занявший место Квиррелла, и не носил тюрбан, Гарри все равно ему не доверял. Если Волдеморт оказался готов унизиться до того, чтобы просидеть под тюрбаном целый год на чьем-то потном затылке, то он уж точно, не колеблясь, спрятался бы на чьей-нибудь спине, груди или еще где похуже.

В ходе следующего семестра Гарри собирался коснуться каждого из учителей… сдавая работу, проходя мимо, что угодно, смотря по ситуации. Великолепный предупреждающий знак, если вспомнить, как горела плоть Квиррелла от его прикосновения.

Конечно, даже если никто из них и не являлся Волдемортом, то часть могла оказаться Пожирателями Смерти. Гарри не собирался расслабляться, пока не окажется дома, в безопасности.

Гарри постоянно становился сильнее и собирался стать таким же могущественным, как Дамблдор, если потребуется. Конечно, на это могла уйти вся жизнь, и Гарри подозревал, что такого количества времени у него не будет, с учетом того, как точка возрождения продолжала сдвигаться вперед.

Единственным вопросом оставалось, окажется ли этого достаточно. У Волдеморта имелись планы внутри планов, и Гарри мало что мог им противопоставить.

Он мог только наблюдать и выжидать.

Иногда Гарри размышлял над тем, что у преподавателей магии, похоже, полностью отсутствовал здравый смысл. Во время первого года обучения он отдыхал и расслаблялся на уроках Травологии. Ритуалы посадки и пересаживания в другие горшки, подрезания и опрыскивания, все это давалось Гарри легко благодаря возне с садом дома, пускай некоторые растения здесь могли бы стать предметом ночных кошмаров тети.

Но первым заданием в новом учебном году стало пересаживание мандрагор, растений, чей крик убивал.

О, конечно, Спраут заверила их, что это юные мандрагоры, неспособные убить криком, но Гарри все равно засомневался. Одна быстрорастущая мандрагора, и здравствуй, труп.

Хуже того, Крэбб и Гойл не восприняли задание всерьез. Они пытались стащить наушники друг с друга, надеясь увидеть, как другой упадет, оглушенный. На подобных, совместных с другими Домами уроках, они обычно вели себя приличнее благодаря пригляду со стороны Малфоя, но тот сейчас находился в противоположной части теплицы, работая в паре с Панси Паркинсон. Спраут тоже находилась далеко и не обращала внимания на поведение Крэбба и Гойла.

Неужели учителя никогда не сталкивались с двенадцатилетними пацанами? Мозги там отсутствовали, равно как и забота о безопасности.

Гарри практически видел, что будет дальше: они споткнутся, выдергивая мандрагоры наружу, а затем столкнутся с самим Поттером, сбив с него наушники. Три трупа, и Гарри придется заново пережить целое лето, не имея ни малейшей возможности тренироваться.

Собственно, они даже не надели пока наушники, и Гарри сразу представил себе ужасную смерть для всех.

— Как считаешь, сколько времени потребуется мадам Помфри, чтобы заново вырастить почку? — внезапно спросил он Крэбба.

— Чего? — спросил тот в ответ.

— Сколько времени потребуется на такую операцию?

Крэбб непонимающе покачал головой.

— Ничего, я помогу тебе разобраться, — огрызнулся Гарри, наполовину вытащив палочку из мантии.

Мгновение спустя Крэбб побледнел и прошептал что-то Гойлу. После этого оба они успокоились.

Вскоре Спраут заставила их нацепить наушники, и Гарри смог заняться своим смертельным растением в благословенной тишине.

Мандрагора отбивалась и извивалась и всячески сопротивлялась пересадке в другой горшок. Гарри отлично ее понимал. Вся его жизнь была подобна этой мандрагоре.

По крайней мере, на уроках у Макгонагалл оказалось безопаснее, а во время повтора прошлого семестра он от скуки практиковался в превращении жуков в пуговицы. Теперь Гарри развлекал себя попытками создания филигранно разукрашенных пуговиц.

У Крэбба и Гойла вообще ничего не получалось, а Малфой, кажется, завидовал тому, насколько быстро все выходило у Гарри. Если бы они упражнялись в подобном пять лишних месяцев, то тоже бы справились на отлично. Гарри же вынужденно практиковался с опережением материала, чтобы просто не сойти с ума.

Он заметил, как Макгонагалл наблюдала за ним так, словно пыталась понять, что происходит. Гарри становилось не по себе от того, что в последнее время Макгонагалл все чаще и чаще наблюдала за ним.

Несмотря на события прошлого года, он коснулся ее руки, когда возвращал свою работу. Отсутствие реакции не удивляло, но и априори считать всех безобидными тоже не выходило. Волдеморт легко мог обнаружиться в другом ученике.

Гарри осторожно заглянул в душевую; про него и без того ходило достаточно слухов, не хватало только породить парочку еще более гадких. Малфой, скорее всего, обожал распространять о нем слухи, и затем пришлось бы преподавать ему урок, чего Гарри совершенно не хотелось.

Малфой побежал бы к папочке, очень важному чиновнику, как уверял он всех во время разговоров в гостиной, и неизбежно начались бы проблемы.

Мысль об исключении выглядела заманчиво, но тогда палочку Гарри сломали бы, и он остался бы беззащитен. Если он хотел уцелеть, не утратив рассудка, то ему требовалась учёба в Хогвартсе.

Пообедать вместе с Невиллом и Гермионой, конечно, не вышло, но затем они встретились во внутреннем дворе.

Один из первокурсников со вчерашней церемонии распределения держал в руках нечто, похожее на фотоаппарат. Этот первокурсник еще и направился к нему, что сразу встревожило Гарри.

— Я… меня зовут Колин Криви… дом Слизерина, — сказал паренек. Указал жестом на фотоаппарат. — Услышав, что ты оказался на Слизерине, решил, что здесь не так плохо, как все уверяли. Я все знаю о том, как ты спас всех от Сам-Знаешь-Кого и как заполучил шрам.

Гарри прикрыл глаза.

— Шляпа хотела отправить тебя в другой дом?

Вид Колина прямо-таки кричал, что он магглорожденный. Если он распределился в Слизерин лишь из-за присутствия здесь Гарри… вся эта история не могла закончиться ничем хорошим.

Разумнее всего было бы проигнорировать сложившуюся ситуацию в целом. Между Гарри и остальными слизеринцами сложилось шаткое равновесие. Пускай ученики пятого курса и старше, без сомнений, могли избить его, но оставалось неясным, сколько ущерба причинил бы им Гарри в процессе.

Шаткое равновесие резко осложнилось бы, возьмись он спасать Колина от травли. Гарри усомнился, по плечу ли ему подобная задача. Взявшись за спасение, он рисковал возобновлением неофициальной войны, состоявшейся в прошлом году.

Колин кивнул.

— Шляпа хотела отправить меня в Гриффиндор, но я вынудил ее выбрать Слизерин.

Гарри нахмурился, посылая мысленные проклятия в адрес Распределяющей шляпы. Она послушалась Колина, но не самого Гарри, когда тот умолял ее не распределять его в Слизерин?

Паренек, несомненно, не отличался от других гриффиндорцев, в своей глупости и готовности тут же ринуться в бой.

— Можно мне тебя сфотографировать? — спросил Криви, вскидывая фотоаппарат.

— На кого ты работаешь? — спросил Гарри в ответ.

Спрашивать он не собирался, Колин выглядел слишком неуверенным в себе, чтобы работать на Пожирателей Смерти. Тем не менее, слова прозвучали.

— Что?

Гарри вздохнул.

— Пожирателям Смерти понравилась бы моя фотография. Они, как и прочие волшебники, мечтающие о награде в десять тысяч галлеонов, хотят убить меня. Фотография изрядно облегчила бы им поиски.

— Но… но они же могут разглядеть твой шрам, — отозвался Криви.

— Нет, если надеть шляпу, — сухо пояснил Гарри.

Он видел, что вокруг собралось много пятикурсников. Они прислушивались, старательно изображая при этом, что просто стоят в сторонке.

— Я никому никогда ее не отдам, — искренне пообещал Криви.

— Да тебя и спрашивать никто не будет, — ответил Гарри. — Просто в один прекрасный день фотография исчезнет из твоего сундука, а на следующий день похититель пошлет ее письмом отцу, Пожирателю Смерти.

Мысль о том, что нельзя доверять соседям по комнате, шокировала Криви. Не став более циничным, Колин не выжил бы в школе. Не просто так в Слизерине было мало магглорожденных.

Трое, о которых знал Гарри, были самыми крепкими, жестокими и опасными учениками Дома, и каждый из них прошел через ужасную годковщину⁽¹⁾, пока не доказал, что способен дать отпор. Вместо Пьюси Гарри собирался обратиться именно к ним, но затем осознал, что они откажутся. У каждого из них имелось собственное перемирие с Домом, и союз с Гарри разрушил бы его.

С сумевшим выжить Криви пришлось бы считаться, и Гарри определенно не помешал бы союзник внутри Слизерина. Гарри не знал, стоило ли оно усилий, но прикладывание этих самых усилий определенно не причинило бы вреда. В отличие от прочих, союз с Гарри не навредил бы Криви, так как ему и без того предстоял ад, просто за то, что он грязнокровка.

— Знаешь, что, — сказал Гарри, — поговорим об этом позже. Если кто-то будет доставать тебя, то приходи и расскажи мне о том.

Лицо Колина просияло, и Гарри немедленно пожалел о своем предложении. Кажется, Криви физически был не в состоянии скрывать эмоции, все ощущения немедленно проявлялись на его лице.

У Гарри появилось смутное ощущение, что Криви проживет меньше, чем он сам.

К ним направлялся новый профессор, с которым Гарри еще не встречался лично. То, как на профессора смотрела Гермиона, вызывало у Гарри легкое беспокойство и мысли, не успел ли тот уже поколдовать над ней.

Профессор протянул ему руку, и Гарри радостно пожал ее, так как счел, что новый преподаватель больше других подходил на кандидатуру Пожирателя Смерти, а то и самого Волдеморта в этом учебном году. Ожоги не появились, так что, по крайней мере, в нем не притаился Волдеморт, в каких-нибудь неназываемых вслух частях тела.

— Гарри Поттер! Я надеялся встретиться, когда подписывал свою новую автобиографию, «Магический Я», но так и не заметил вас.

Гарри убрал руку.

— Наверное, я приходил туда в другой день, профессор…

— Локхарт… Гилдерой Локхарт. Преподаю ЗОТИ в этом году, — и Локхарт повернулся к Криви. — Уверен, мистер Поттер не откажется сфотографироваться со мной.

Гарри быстро отступил в сторону.

— Нет необходимости. Только что рассказывал Колину, как хотели бы заполучить мою фотографию Пожиратели Смерти.

Гилдерой замер, улыбка застыла на лице.

— Насколько мне известно, любой, пытающийся меня сфотографировать, помогает врагам. Уверен, что вы здесь не за этим.

Гарри пристально посмотрел на Гилдероя.

В отличие от Малфоя, Локхарт не побледнел. Просто улыбка стала еще более деревянной.

— Тем не менее, — продолжил Гарри, — Криви умирает от желания испытать фотоаппарат. И кто подойдет лучше для первой фотографии, нежели знаменитость?

Пока Колин фотографировал, Гарри стоял у него за спиной. Теперь рядом с Локхартом придется быть предельно осмотрительным, ведь Гарри, в сущности, практически прямым текстом сообщил, что подозревает его.

— Если твой фотоаппарат пропадет, сразу зови меня, — прошептал Гарри Колину, когда Локхарт отошел.

Вид у Колина стал испуганным, и Гарри решил, что это хорошо.

Страх, вот чему в первую очередь следовало научиться каждому слизеринцу. Страх помогал выжить и подпитывал амбиции. Других пугал страх неудачи, безвестности, посредственности. Страхи Гарри просто гнездились немного глубже.

— Пора на урок, Гарри, — сказал Локхарт, уже не таким дружелюбным тоном.

Гарри кивнул и направился в класс ЗОТИ.

Первый урок оказался полностью бесполезным, посвященным вопросам автобиографии Гилдероя. Гарри, конечно же, прочел книгу, пытаясь понять, насколько умел Локхарт на самом деле.

Если верить написанному, то перед ним стоял второй Дамблдор. Но все же Гарри почему-то сомневался в этом. Локхарт выглядел чересчур уж приглаженным и лощеным. Только тренируясь непрерывно, он стал бы так хорош в магии к своему возрасту. Ни на что другое у него не осталось бы времени, особенно на писательство или изучение того, как убеждать людей в том, что выгодно Гилдерою.

В то же время, Гарри не мог позволить себе роскоши считать написанное Локхартом ложью. Если Гилдерой и правда был так опасен, как заявлял, то предстоящий учебный год определенно затянулся бы.

Пусть Гарри и читал книгу, но не имел ни малейшего представления, какой цвет любит Локхарт, когда у него день рождения или что он там считал идеальным подарком. Все это было крайне несущественно в сравнении с умением сражаться и готовностью убивать.

Также Гарри собрал сведения о Гилдерое, благо жизнь его являлась достоянием общественности, за исключением загадочного исчезновения на три недели. Сам Локхарт заявлял, что его похитили тролли и, несомненно, врал, так как те немедленно сожрали бы его.

Данная история вызывала неприятные воспоминания об исчезновении Квиррелла, после которого тот появился с пассажиром на затылке.

Еще Гарри интересовало, не преднамеренно ли Локхарт строил из себя тупицу. Квиррелл плохим обучением активно портил изучение защиты, скорее всего, для того, чтобы в нужный момент ученики не смогли бы дать отпор.

— Вначале я собирался провести испытания на гриффиндорцах, — заявил Локхарт. — Но затем решил, что вы более достойны, раз уж у Гарри такая репутация.

Гарри начал выхватывать палочку еще до того, как Гилдерой успел сбросить ткань с клетки.

Локхарт стоял, шокированный, а остальные слизеринцы испепеляли Гарри взглядами. Все оказались забрызганы кровью корнуэльских пикси, и Гарри больше всех.

— Вам бы следовало сообщить заранее, что их не надо убивать, — заметил Гарри. — Они же набросились на меня.

На самом деле Гарри счел нападение пикси попыткой убийства. Безобидный вид, а затем один из них оказался бы отравлен, или передал бы проклятие прикосновением, или еще что в том же духе. Поэтому он предельно серьезно подошел к выполнению задачи.

Разумеется, режущие заклятья совершенно не случайно едва не откромсали уши нескольким ученикам, слегка обнаглевшим за последние месяцы из-за отсутствия отпора со стороны Гарри.

Хотя, кажется, их поразили его скорость и точность. Еще Гарри задумался, не являлась ли кажущаяся некомпетентность Локхарта лишь уловкой вроде заикания Квиррелла. Неплохой способ, чтобы тебя недооценивали, пусть он и демонстрировал уже подобное на памяти Гарри.

Помимо этого, зачем писать книги, выставляя себя опасным противником, а затем пытаться делать вид, что ты не такой? Загадка.

— Есть заклинания, способные убрать с вас кровь, — заявил Гарри ближайшим одноклассникам.

Он потянулся за палочкой, и все вздрогнули.

Гарри улыбнулся, но только для видимости.

Следовало укрепить свои позиции в неофициальной иерархии, и как можно быстрее, если он хотел помочь Криви. Официально он никаких позиций не занимал, но обычно все были в курсе, кто кому навредил, должен услуг, и кто кому лизал ботинки.

— Можно было загнать их обратно в клетку, — пожаловался Локхарт.

Выглядел он так, словно его тошнило, что было очень странно, с учетом всех убийств из его книг.

— Едва выбравшись, они продолжали бы нападать, — ответил Гарри. — Иногда лучше решить проблему раз и навсегда.

Теперь, когда все пикси сдохли, Гарри осознал, что практически наслаждался сражением с ними. Отличная практика уклонений и точности.

— Можно мне еще клетку с пикси? — живо спросил Гарри.

Почему-то все вокруг позеленели от его слов.

Следующий месяц оказался еще тяжелее, чем ожидал Гарри. Он был готов дать отпор, едва началась бы неизбежная травля Колина Криви, но к несчастью, тот, казалось, вообще не понимал, что происходило вокруг.

Издевающиеся над ним слизеринцы вели себя осторожно, и Криви не осознавал, кто кидается в него заклинаниями, и из-за этого, сколько бы Гарри ни расспрашивал истерящего Колина, тот даже не мог назвать виновников.

Криви не понимал, почему его травят, и издевательства проходили в самых разнообразных формах. Слизеринцы знали, казалось, бесконечное количество проклятий, от выкашливания слизняков и превращения слизи в нападающих на Колина летучих мышей до склеивания ног перед уроком.

Хуже того, Гарри замечал взгляды и ухмылки в свою сторону. Слизеринцы знали, что он взял Колина под свое крыло, и травля, отчасти, была способом позлить самого Поттера без риска возмездия.

Гарри знал, что ему пришлось бы отомстить, едва он заметил бы кого-нибудь за травлей, пусть даже семикурсника, превосходящего его силой в магии. Гарри заранее составил план, использовав опыт собственных убийств: застать врасплох, ошеломить и сделать беспомощным.

Наказания от учителей его не волновали. Помимо исключения вкупе со сломанной палочкой, все остальное его не взволновало бы. Что же касается ручного труда, то Гарри занимался им больше других учеников.

Если бы его снова отправили в Запретный лес, то он просто нашел бы норку и спрятался в ней.

Потеря баллов его тоже не волновала, разве что остальные ученики бы разозлились еще сильнее, но они и без того его не любили.

Пожалуй, все будет в порядке, пока он не убьет или не нанесет непоправимых увечий другому ученику.

В течение месяца раздражение Гарри в адрес Колина и других слизеринцев становилось все сильнее. Дошло до попыток подружиться с портретами и привидениями Хогвартса, лишь бы заполучить еще пару глаз, способных заметить, кто же издевался над несведущим Колином Криви.

Проблема с дружбой заключалась в том, что к ней прилагались и обязательства, включая необходимость посетить смертенины одного из привидений на Хэллоуин. С учетом событий прошлого Хэллоуина, Гарри решил, что Волдеморту, по сентиментальным причинам, нравилось организовывать нападения в этот день, и поэтому предпочел бы никуда не ходить.

Возможно, Волдеморт считал Хэллоуин своими смертенинами.

— Я… не ожидал такого, — заявил Гарри.

Он пришел с Гермионой, Невиллом и Колином, решив, что безопаснее всего для Криви оставаться рядом с самим Гарри.

Криви до сих пор выглядел бледновато, хотя и оторвался по-полной, фотографируя праздник. Привидениям понравилось сниматься, и Колин пообещал, что сделает всем копии. Гарри понадеялся, что это поможет с присмотром привидений за Криви, так как в противном случае уже не знал, что еще можно сделать.

— Как думаете, еще успеем на общее пиршество? — спросил Невилл.

Еда на вечеринке привидений оставляла желать лучшего. Ничего удивительного, впрочем, ведь все они умерли.

— Я попросил домовиков разогреть наш ужин, — ответил Гарри.

Домовики все еще боготворили Гарри, хотя сам он так и не смог припомнить, чтобы когда-либо помогал им.

Гермиона и Невилл улыбнулись. С тех пор, как он взялся за защиту Колина, их отношение к Поттеру улучшилось. Гарри подозревал, что стал, на их взгляд, слишком уж отмороженным, но взятие Криви под защиту помогло им увериться в обратном.

В данный момент Гарри сам был не слишком-то в том уверен. Вся жизнь самого Гарри оказалась разрушена из-за убийств магглорожденных, в результате которых погибла и его мама. У него имелась возможность остановить подобные убийства, и он был твердо настроен не давать спуска слизеринцам.

Кроме того, ему требовалось куда-то сбросить массу гнева. Он наконец-то начал учить сражаться Гермиону, Невилла и Колина. Уизли согласились помочь, но только если Криви стал бы их вторым добровольцем. Остальных они тоже попытались завлечь в свои сети, но Гермиона оказалась слишком умна, чтобы согласиться на их предложение.

Направляясь в Больничное крыло с языком, торчащим на фут из рта, Гарри усомнился, стоила ли игра свеч. Он уже практически превзошел близнецов Уизли и сомневался, стоило ли и дальше связываться с их экспериментами.

Они все вместе шли по коридору, когда Гарри резко развернулся, выхватывая палочку.

Остальные, застигнутые врасплох, просто лупали глазами, пока взгляд Гарри метался туда-сюда.

— Вы слышали? — спросил он.

— Слышали что? — спросила в ответ Гермиона.

Голос продолжал вещать «уничтожить… разорвать… убить… так долго ничего не ел».

У Гарри упало сердце. План, о котором толковал сумасшедший домовик, пришел в движение.

---

1) Название главы "Hazing" несет в себе много смыслов — дедовщина (и она же годковщина), испытания для студентов, вступающих в братство, унижения и травля молодых старшими, а также годовщина — отсылающая к Хэллоуину, и все эти смыслы присутствуют в главе)

Вернуться к тексту

Гарри вскинул руку, не давая остальным заговорить. Он напряженно прислушивался. Голос шел откуда-то сверху и слабел, удаляясь еще выше.

Голос что-то бормотал о крови и смерти, говоривший явно собирался кого-то убить. Возможно, чрезмерное восторженное привидение, в конце концов, их было полно на вечеринке, но в глубине души Гарри знал, что это не так.

Он замер, не в силах принять решение. По уму, действуя как слизеринец, следовало бы уносить ноги в противоположную сторону и не оглядываться при этом. Кто-то другой повстречал бы голос и затем проблемой занялась бы школа.

К сожалению, школа плохо справлялась с такими проблемами. Даже с троллем в Хогвартсе не смогли разобраться надлежащим образом, не говоря уже о чем-то, передвигающемся внутри стен.

Гарри должен был узнать, что за ним явилось. Иначе эта штука могла бы подловить его, напав со спины, и, не зная, чего ждать, он не сумел бы ей помешать.

— Отведите Колина в Большой зал, — приказал Гарри. — Если праздничный ужин уже завершился, то сдайте его на руки префекту, чтобы сопроводил Криви до спальни.

— Что случилось? — спросила Гермиона.

Гарри покачал головой.

— Нет времени объяснять. Действуйте.

После этого он помчался вверх по лестнице. На бегу вытащил мантию-невидимку: он преследовал нечто опасное, и лучше было не попадаться ему на глаза. Разумеется, оставалась возможность того, что оно охотилось по звуку или запаху, и в таком случае вся подготовка Гарри не спасла бы его от неприятностей.

Голос шипел что-то о запахе крови. Гарри добежал до туалета на третьем этаже, где резко затормозил.

Кровью на стене было написано загадочное послание, что-то о тайной комнате. С дверной рамы свисала кошка, миссис Норрис.

Никаких признаков хозяина голоса.

Гарри поморщился, все же следовало поддаться первому порыву. Всего месяц назад Гарри перебил целую клетку корнуэльских пикси, а тут мертвая кошка и он рядом, как ни крути, но картина выходила не в его пользу.

Гул подсказал ему, что праздничный ужин только что закончился. Времени на бегство практически не оставалось, и Гарри помчался изо всех сил, но тут же остановился, так как ученики заполнили собой коридор со всех сторон.

Он никак не мог допустить раскрытия использования мантии-невидимки, ведь в перспективе долгосрочного выживания подобное оказалось бы еще хуже, чем оказаться застуканным рядом с дохлой кошкой.

Все было бы прекрасно, найдись тут пустой класс или туалет, где удалось бы спрятаться.

Но нет, слишком поздно. Ученики приближались с обоих концов коридора, и Гарри никак не решался сдернуть с себя мантию-невидимку.

Выбора не оставалось.

Выхватив щепотку перуанского порошка тьмы из мешочка, он швырнул ее в воздух. Непроницаемая тьма немедленно устремилась в обе стороны.

Коридор заполнили панические выкрики и удивленные возгласы. Гарри отскочил к стене и одновременно с этим быстро сдернул мантию-невидимку, запихал ее в сумку. Затем он устремился вперед, касаясь рукой стены.

Где-то впереди находилась группа людей, Гарри слышал их. Часть их силой пыталась пробиться обратно к лестницам, и сомнительно, что в такой панике хоть кто-то запомнил всех окружающих.

Вряд ли тьма продлилась бы долго, ведь он ухватил совсем маленькую щепотку. Беспорядочные возгласы зазвучали совсем рядом, и Гарри затормозил с пробуксовкой.

Пропихнувшись мимо нескольких учеников, Гарри оказался посреди толпы, и несколько мгновений спустя тьма рассеялась.

Он старательно придал лицу смущенное выражение.

Ученики вокруг него бормотали недовольно. Большинство сочло случившееся очередной выходкой Уизли. Откуда-то впереди раздались первые возгласы. Ученики заметили послание.

Вместе с остальными он влился в толпу, собравшуюся вокруг послания. Буквы высотой в фут и надпись, выполненная кровью, вот что заметил Гарри, бросив туда взгляд.

Малфой хохотал и глупо дразнил магглорожденных. Словно хотел, чтобы все считали его ответственным за убийство питомца одного из сотрудников школы. Так поступали только социопаты.

До Гарри внезапно дошло, что его выходка могла столкнуть кого-нибудь с лестницы, но так как криков ужаса не раздавалось, он решил, что не причинил никому вреда.

Появились учителя. Гарри начал осторожно пятиться, и не он один. Еще несколько слизеринцев занимались тем же самым. По большей части те, кого он считал умнее остальных учеников своего факультета. В подобном деле легко можно было нарваться на проблемы.

Малфой, Крэбб и Гойл так и остались стоять впереди всех.

Филч схватил Малфоя и начал кричать. Драко поплатился за свой идиотизм, слизеринцу полагалось бы быть умнее. Гарри подавил желание ухмыльнуться.

Пришлось истратить бесценный порошок тьмы, и у близнецов точно будут подозрения, но лучше так, чем проблемы от поимки рядом с надписью.

— Гарри! — воскликнула наконец-то настигнувшая его Гермиона. — Что происходит?

Гарри указал на слова на стене, и она ахнула.

— Теперь все начнут подозревать друг друга, — проворчал Гарри, — как он и рассчитывал.

Гермиона бросила пристальный взгляд, затем покачала головой.

— Не всегда во всем виноват Сам-Знаешь-Кто.

— А кто еще? Гойл? — спросил Гарри. — Пожалуй, это уловка, отвлечение внимания от его настоящего плана.

— Плана убить тебя? — спросила Гермиона. Гарри кивнул, и она закатила глаза. — Уверена, у Сам-Знаешь-Кого полно других дел, помимо твоего убийства.

— Вне Хогвартса — да, — произнес Гарри. — Но здесь, если не брать в расчет мое устранение, на ум приходят только вербовка или убийство Дамблдора.

— Может, он явился за древними артефактами в Хогвартсе, — возразила Гермиона.

Гарри помотал головой.

— Он бы никому ничего не сказал. Скорее всего, верные ему школьники разыскали бы их и переправили за пределы замка контрабандой.

Они дошли до лестницы. Гарри заметил, что и другие ученики последовали за ними.

Он подозревал, что теперь все резко усложнится, прежде чем начнет налаживаться. Испуганные люди легко впадали в гнев, а Хогвартс и без того был уже разделен к настоящему моменту. Учеников разделяли Дома, статус крови, богатство и сословия.

Люди, как правило, травили тех, кто от них отличался, и наихудшие мучители получались из тех, кто боялся. Все это точно не требовалось Гарри, ведь дела и без того обстояли достаточно плохо.

* * *

— Поверить не могу, что ты хотел сюда попасть, — заметил Гарри.

— Это же квиддич! Как можно не восхищаться квиддичем? — спросил Колин. — К тому же, думаю, фотографии выйдут просто загляденье.

На противоположной стороне площадки, рядом с другими гриффиндорцами, сидели Невилл и Гермиона. Обычно во время матчей по квиддичу они оставались в одиночестве в замке, где никто им не мешал, и прекрасно проводили время вместе, но сейчас Гарри решил, что лучше не оставаться в школе одному.

Миссис Норрис всего лишь окаменило, но не убило. Гарри уговорил Гермиону помочь ему с поисками всех возможных способов, которыми можно было добиться окаменения. Выяснилось, что тут могла помочь темная магия, равно как и определенные волшебные существа.

Но ни одно из подобных существ не умело разговаривать, за исключением горгон, и их исключил уже сам Гарри. Голос, услышанный им, определенно принадлежал мужчине, тогда как горгоны поголовно являлись женщинами.

По мере размышлений в Гарри крепла уверенность, что тот голос исходил откуда-то из стен. В Хогвартсе хватало секретных проходов, и кто-то или что-то использовало их для незаметного передвижения. Гарри нашел несколько таких проходов, но наверняка оставалась еще масса, о которых он ничего не знал.

Чем бы ни являлась угроза, но передвигалась она свободно, и одиночество сейчас могло только навредить Гарри и его друзьям. Конечно, если там на самом деле бегало одно из тех созданий, что могло вызывать окаменение, то даже вместе они мало что смогли бы ему противопоставить.

В общей сложности, посещение матчей по квиддичу оказалось меньшим из зол, несмотря на странные взгляды со стороны других слизеринцев, вызванные тем, что Гарри наконец-то проявил хоть какой-то интерес к игре.

— О, начинается! — воскликнул Колин.

Как обычно, он уже держал в руках фотоаппарат, и Гарри ощутил внезапный прилив симпатии. Колин никогда не винил Гарри в перенесенных им мучениях и все еще жизнерадостно взирал на мир вокруг, несмотря на изрядно потрепанное благодушие.

Криви равнялся на Гарри, хотя, по мнению того, этого и не требовалось.

Он дружил с Гермионой, но та все равно считала нелепой его постоянную паранойю. Колин преклонялся перед Гарри, но вот Невилл никогда ничего подобного не демонстрировал и однажды признался Гарри, что тоже подходил под все условия пророчества.

Колин же ценил любую помощь со стороны Гарри. Он преклонялся перед Гарри, видя в нем не только Мальчика-Который-Выжил. Поттер ощущал, что ему все по силам, ведь именно так и считал Криви.

У Гарри никогда не было младшего брата, но Колин вполне сошел бы за такового.

Безумная игра в квиддич, за которой наблюдал Гарри, являлась прекрасным примером всех проблем, проистекающих из образа мышления магов. Ни один маггл не стал бы развлекаться играми, взгромоздившись при этом на метлу на высоте более пятидесяти футов.

Два железных ядра носились по полю, стараясь сбросить игроков с метел. У двух игроков в команде имелись биты, для защиты себя и остальных, но и только.

Спорт магглов нес в себе меньше рисков, даже регби и канадский хоккей. Все в квиддиче было смертоносным, даже простое столкновение игроков могло стать фатальным.

Волшебники, похоже, ощущали себя бессмертными.

Но, тем не менее, Гарри обнаружил, что наслаждается игрой, раз уж не он находился в воздухе, подвергая себя опасности. Все его ожидания бедствий не оправдались, игроки, казалось, танцевали в воздухе.

Колин сфотографировал еще разок и повернулся к Гарри.

— Здорово смотрится, правда?

— Да, пожалуй, — улыбнулся Гарри.

Он не собирался отказываться от времяпрепровождения с друзьями, когда нынешняя ситуация разрешится, но без проблем мог бы время от время выбираться на матчи по квиддичу.

Малфой уже растрепал всем, что стал ловцом команды в этом году. Несомненно, он летал лучше ловца Гриффиндора, и это было важнее того факта, что отец купил ему место в команде.

Сейчас Драко гнался за снитчем, а за ним мчался бладжер. Малфой взмыл вверх, но бладжер не последовал за ним.

Вместо этого бладжер устремился к Гарри, который едва успел поднырнуть под него, приземлившись на спины слизеринцев, сидевших ниже. Если не отточенные рефлексы, Гарри определенно прилетело бы. Слизеринцы под ним ругались и пытались спихнуть его прочь.

Бладжер врезался в деревянное сиденье Гарри, расколовшееся с громким звуком. Десятидюймовый шар из железа, весом не уступающий Гарри, отскочил и взмыл ввысь.

Метнувшись вверх, бладжер развернулся и стремительно рванул обратно к Поттеру. Гарри едва успел откатиться в сторону, и бладжер врезался в того, кто находился под ним, Теренса Хиггса, бывшего ловцом до Малфоя, переломав ему кости.

Бладжер уже успел снова взлететь. Гарри откатился в проход между рядами, он заранее сел близко к нему на случай, если пришлось бы быстро удирать.

Ученики кричали, а кто-то уже убегал, пытаясь спастись от бладжера.

Гарри бегло прикинул возможные варианты. Диффиндо не сработало бы. Заклинание легко прошло бы сквозь ствол дерева, но не через десять дюймов железа.

Подавляющее большинство известных Гарри заклинаний не помогли бы против бладжера.

— Фините Инкантатем! — крикнул Гарри, взмахивая палочкой, но без какого-либо эффекта.

Бладжер уже заходил в новую атаку, и паникующие ученики успели закупорить проход.

Только одно заклинание из арсенала Гарри могло хоть как-то повлиять на бладжер.

— ДИМИНУЭНДО! — заорал Гарри.

Бладжер изменился, превратившись из десятидюймового ядра, весом в добрых сто пятьдесят фунтов, в горошину.

Он врезался в вытянутую левую руку Гарри, сломав в ней одну из костей. Но Гарри все равно сумел зажать его в кулаке и, сунув палочку в карман, дополнительно ухватил еще и правой рукой.

Бладжер дернулся несколько раз и только после этого затих.

Гарри бросил взгляд на Гермиону, которая в ужасе таращилась на него с другой стороны игрового поля.

— Видишь? — проартикулировал он ей.

Кто-то и правда пытался его убить, теперь на глазах у всей школы. Даже Квиррелл, по большей части, пытался убить его, подловив в одиночестве, за исключением тех случаев, когда первым начинал сам Гарри.

Гарри нервно поискал взглядом в небе другой бладжер, но тот вел себя нормально.

Затем на игровом поле начался хаос, а Гарри, сжимая трясущуюся руку, внезапно подумал, что стоило бы снова прибегнуть к перуанскому порошку тьмы. Да, он выдал бы себя как шутника из коридора, но зато не получил бы повреждений.

* * *

Пока учителя забирали бладжер, скорее всего, собираясь провести собственные проверки, Локхарт пытался убедить Гарри, что сумеет излечить ему сломанные кости.

Гарри сразу разгадал подвох, вначале попытка убийства бладжером, а затем Гилдерой, под прикрытием лечения, ослабил бы его. В результате он оказался бы в одиночестве в Больничном крыле, идеальном месте для убийства без свидетелей.

Мадам Помфри, к которой сразу устремился Гарри, за считанные секунды излечила ему кости в руке, а также, для помощи с повреждениями в окружающих тканях, заставила его выпить зелье, снимающее боль.

Лежа в постели, Гарри слышал доносящиеся из гостиной ниже звуки праздника.

Как только игра возобновилась, Слизерин победил, и теперь все отмечали выигрыш.

Гарри смотрел в потолок и размышлял, кто же пытался его убить на этот раз. Любой старшекурсник-слизеринец смог бы провернуть подобное, и Гарри не следил за окружающими, увлекшись игрой.

Нет, такого он спустить никак не мог.

Мягкий хлопок, и Гарри увидел у основания кровати знакомого домовика.

— Гарри Поттер приехал в школу, — горестно простонал эльф. — Добби предупреждал и предупреждал Гарри, но тот все равно приехал. Почему Гарри, пропустив поезд, не отправился домой?

Гарри держал при себе палочку на тот случай, если бы убийца явился за ним, пока все отвлеклись на вечеринку, и сейчас он крепко стиснул ее в руке.

Добби пытался не пустить его в Хогвартс, именно он заблокировал проход на платформу. Скорее всего, домовик следовал за Гарри от самого дома, поэтому и маскировка оказалась бесполезна.

— Ты пытался добиться моего исключения, — сказал Гарри, еще крепче стискивая палочку. — Ответь, почему бы мне не разукрасить стену позади тебя твоими внутренностями?

Домовик вскинул руки.

— Дома Добби угрожают смертью по пять раз в день, сэр. Он привык.

Гарри стиснул зубы.

— Мою палочку сломали бы при исключении из Хогвартса. Она нужна мне для защиты, когда появятся Пожиратели Смерти.

Добби нахмурился.

— Пожиратели Смерти — плохо, но то, что грядет, хуже, намного хуже.

Похоже, даже такое упоминание было проявлением неверности хозяину, и Добби начал биться головой о стену.

В кои-то веки Гарри не стал его останавливать. Именно так он и хотел поступить с Добби, разве что, едва начав, не смог бы остановиться.

Тем не менее, домовик остановился сам и взглянул на Гарри.

— Добби подумал, что его бладжер смог бы…

— Так это ты пытался убить меня? — спросил Гарри.

Вот теперь он достал палочку.

— Убить вас, сэр? Нет! — воскликнул Добби.

Он посмотрел на Гарри широко раскрытыми глазами, словно наконец-то ощутил грозящую ему опасность.

— Даже не думал убивать Гарри Поттера… просто отправить домой, тяжелораненого…

— Волшебники могут вылечить практически что угодно за ночь! — закричал Гарри. — Разве что ты оттяпал бы мне руку или ногу, и то, скорее всего дело обошлось бы несколькими неделями в госпитале святого Мунго. Для нанесения неизлечимых ран тебе потребовалось бы проклятие или еще какая темная магия.

Во взгляде Добби внезапно вспыхнула надежда, и Гарри рявкнул:

— Даже не думай!

Домовик посмотрел пристально в ответ и сказал:

— Добби должен вытащить Гарри Поттера. Теперь, когда Тайная Комната снова открыта, все опять повторится.

Вид его стал печальным. Добби сказал больше, чем собирался.

Прежде чем Гарри успел снова надавить на него, снизу раздались крики, и Добби запаниковал. Он исчез с хлопком.

Стремительно спустившись, Гарри обнаружил слизеринцев, собравшихся у входа в общий зал. Шепотки, исполненные паники, а несколько юных слизеринцев всхлипывали.

Гарри протолкался вперед и застыл в ужасе.

У глухой стены, где находился вход в гостиную Слизерина, виднелась большая лужа крови. Рядом с ней валялись детский башмак и знакомый сломанный фотоаппарат.

Колин Криви исчез.

Гарри замер в прострации.

Он слышал тревожные перешептывания других слизеринцев. Легко было смеяться над Тайной комнатой, когда жертвой оказалась кошка, даже не умершая в итоге, но сейчас все произошло прямо на пороге гостиной факультета.

Пострадал один из слизеринцев, пусть даже и грязнокровка.

На любого из них, возвращавшегося в гостиную, могли внезапно напасть и убить. Гарри видел, как на лицах окружающих проступал ужас осознания ситуации, ужас, сопровождавший его с десяти лет.

Ничего ничего не предпринимал, только толкались беспорядочно вокруг. Страх взял верх над здравым смыслом, ведь убийца Колина мог до сих пор находиться неподалеку.

Гарри достал палочку.

— Приведи Снейпа, — резко бросил он префекту, подкрепляя слова жестом левой руки.

Префект моргнул удивленно, но затем развернулся и отправился выполнять.

— Давайте внутрь, — приказал Гарри, повернувшись к толпе.

Все прекратили толкаться и уставились на него. От них не ускользнул абсурд ситуации, в которой двенадцатилетний приказывал толпе, где большинство было старше его.

— Почему это мы должны слушаться тебя, Поттер? — огрызнулся Малфой в ответ.

— Как думаешь, далеко ли он ушел? — спросил Гарри. — И много ли времени ему потребуется на возвращение, пока мы тут стоим и разговариваем?

Все внезапно осознали, что опасность, возможно, никуда и не делась, и все, кроме Малфоя, скрылись в гостиной.

— Съязви, и пожалеешь, — бросил Гарри, не глядя на Малфоя.

Драко оглянулся, дабы удостовериться, что они тут одни.

— Просто хотел сказать, что мне жаль, приятель. Я-то знаю, как ты был привязан к этому гряз… магглорожденному.

После этого Малфой ушел.

Гарри остался охранять место происшествия до самого появления Снейпа, втайне надеясь, что забравший Колина вернется.

Снейп бросил взгляд и отправил Гарри в гостиную, где тот и продолжил свои тягостные раздумья. Гарри ничего не ощущал, все еще пребывая в состоянии душевного оцепенения.

 

— Как считаешь, школу закроют? — обеспокоенно спросил Невилл.

Они расположились на лужайке вне школы. Иронично, но теперь это было одно из самых безопасных мест, с учетом того, что находилось в стенах Хогвартса.

— Профессора говорят, что нет никаких доказательств смерти Колина, — ответила Гермиона. — Просто пропал. Авроры ведут расследование, но ничего пока не нашли.

Гарри лежал на одеяле, закрыв глаза. Приятно было ощущать солнечные лучи на лице. Смерть Колина не слишком-то взволновала его, не так, как случилось с Пьюси, и Гарри размышлял, не ожесточился ли он. Могло ли все дойти до того, что его перестали бы волновать смерти людей вокруг?

Не это ли случилось с Волдемортом?

* * *

— В его фотоаппарате ничего не нашли, — сказал Гарри. — Сомневаюсь, что он вообще успел его вытащить.

— Если люди начнут исчезать, то обучение придется прекратить, — заявила Гермиона. — Небезопасно.

— Колин — магглорожденный, — отозвался Гарри, по-прежнему с закрытыми глазами. — Все останется как прежде, пока не пропадет чистокровный или хотя бы полукровка из хорошей семьи.

— Ты что же, утверждаешь, что магглорожденные менее важны, чем остальные? — возмущенно спросила Гермиона.

— Нет… а вот магглы — да, — пояснил Гарри. — Если магглы начнут возмущаться слишком сильно, маги просто сотрут им память. У чистокровных и полукровок есть семьи, чье мнение имеет вес в магическом обществе.

— Ужасно! — воскликнула Гермиона, садясь прямо.

Гарри пожал плечами.

— Я нахожусь в аналогичной ситуации, так как у меня не осталось родственников-магов. Если бы не пророчество, никто даже не почесался бы, пропади я с концами.

— Нам было бы не все равно, — заметил Невилл.

— Никто из обладающих властью не почесался бы, — поправил сам себя Гарри и нахмурился. — Также им бы следовало обеспокоиться судьбой Колина, но увы.

— Нам жаль, что так вышло, — в пятнадцатый раз повторила Гермиона.

— Я бы заставил пожалеть того, кто с ним такое сотворил, представься мне шанс, — ответил Гарри. Нахмурился, не открывая глаз. — Они бы пожалели, что родились на свет.

То, что он добровольно закрывал рядом с ними глаза, показывало, насколько он доверял Гермионе и Невиллу. Доверял, что они будут начеку и заметят приближающуюся опасность, а также не навредят ему умышленно.

Конечно, вредноскоп в мешке под головой тоже вносил свой вклад в безопасность. Гарри был от всего сердца согласен с однажды услышанной мыслью «доверяй, но проверяй».

Гарри собирался отомстить от души. Гнев его был направлен не только на совершивших преступление, но и на остальной магический мир за показное равнодушие.

 

Всего лишь через несколько дней жизнь в школе пошла своим чередом. Больше всего случившееся повлияло на слизеринцев. Нападение случилось прямо за стенами гостиной, и жертвой мог оказаться любой из них.

От заявлений, что Наследник нападал только на грязнокровок, отмахнулись, ведь любой мог выйти наружу в тот момент и, вне всяких сомнений, оказался бы убит.

Несколько учеников, включая Малфоя, настрочили гневные письма удивительно равнодушным к проблеме родителям. Гарри решил, что Пожиратели Смерти надавили на родителей, дабы те не вмешивались.

Остальные Дома предпочли отмахнуться от инцидента в целом. Там сочли, что Колин или удрал домой из-за травли, устроенной другими слизеринцами, или что он действительно пострадал, но от действий ученика своего Дома.

До нападения Малфой несколько раз хвастался, что он наследник Слизерина. Теперь он о подобном даже не заикался и выглядел бледно и напряженно.

В прошедшие дни у всех слизеринцев обнаружилось здоровое чувство паранойи, которое Гарри одобрял всем сердцем. Теперь все ходили группами, минимум по трое, но даже вместе вели себя дергано.

В безопасности спален слизеринцы крысились друг на друга, но наружу разногласия не выносили. Гарри несколько раз натыкался на дуэли в гостиной; пойманных участников наказывали, но многим удавалось запугать свидетелей и принудить их к молчанию.

Ситуация с дуэлями ухудшилась настолько, что несколько дней спустя Снейп объявил о создании дуэльного клуба. Идея клуба принадлежала Локхарту, что немедленно вызвало тревогу у Гарри.

Способ оценить навыки Гарри? Если так, то стоило ли ему вообще вступать в дуэльный клуб? Он создал себе репутацию человека с загадочными способностями, и люди боялись его, так как не знали всей полноты умений Гарри.

Но в то же время часть его пылала и рвалась в клуб. Поединки с Уизли теперь не требовали напряжения сил, да и не работали они больше с ним. Их обвинили в истории с перуанским порошком тьмы, и они злились на Гарри.

Час занятий с Флитвиком раз в неделю — определенно недостаточно для поддержания себя в форме. Он пытался натренировать Невилла и Гермиону, но возникли трудности с подбором безопасных времени и места, и до момента, когда они смогли бы заставить его попотеть, было еще далеко.

Дуэльный клуб, похоже, оставался наилучшим вариантом, несмотря на глубокий дискомфорт от идеи.

* * *

С самого начала занятий в дуэльном клубе Гарри ожидал, что Локхарт притворится некомпетентным, и так оно вскоре и вышло. Хотя наблюдать за приемами Снейпа оказалось интересно. Если Гарри хотел хоть когда-нибудь превзойти Волдеморта, то ему стоило сравнивать свои достижения с уровнем навыков, продемонстрированных Снейпом, бывшим Пожирателем Смерти.

Одновременная отработка всем классом защитных заклинаний оказалась очевидной ошибкой. Его поставили в пару к Малфою, но едва началась практика, как Гарри пришлось уклоняться от нескольких залетных заклинаний, "случайно" направленных прямо в него.

От внимания Гарри не ускользнул тот факт, что шальные заклинания свистели рядом только с ним и ни с кем более, и что кидались ими слизеринцы шестого и седьмого годов обучения. В общем-то, Гарри ожидал чего-то такого. С момента исчезновения Колина слизеринцы пребывали в гневе, и им хотелось на ком-нибудь отыграться. Их злость на Гарри была вполне ожидаема и облегчила ему задачу подготовки.

Его бы приложило в спину несколько раз, не ожидай он атак. Впрочем, и без того одному заклинанию удалось пройти сквозь щиты и болезненно ударить в бок.

Пока учителя утихомиривали воцарившийся после отработки хаос, Гарри пытался понять, кто же на него нападал. Три семикурсника в углу выглядели подозрительнее остальных, которых, впрочем, тоже нельзя было сбрасывать со счетов.

— Давайте проведем наглядную демонстрацию, — предложил Локхарт. — Возможно, мисс Грейнджер и мисс Боунс?

— Мистер Поттер, кажется, превзошел однокурсников, — перебил его Снейп. — Их еще не обучали щитовым чарам, но мистер Поттер уже хорошо постиг их.

— Да? — удивился Локхарт. — Что же вы предлагаете?

— Выставить его против третьекурсника, — ответил Снейп. Бросив взгляд на Гарри, он передумал. — Нет, нужен ученик четвертого курса. Мистер Джордан, не будете ли вы так любезны выйти против мистера Поттера?

Еще до первой смерти в Хогвартсе Ли Джордан устроил ему травлю, и Гарри не забыл о ней. Пусть она и не шла ни в какое сравнение с травлей во время второй жизни, Гарри все равно затаил обиду.

Именно поэтому, когда Джордан попытался выбить у него палочку, Гарри не отобрал сразу палочку Ли в ответ. При помощи заклинания щита Гарри блокировал атаки и швырял в ответ в несчастного Джордана одно жалящее проклятие за другим, пока Снейп не прекратил вынужденно поединок.

Пусть Ли и был физически старше на два года, у Гарри, благодаря перезагрузкам, имелось восемь дополнительных месяцев тренировок. Также было заметно, что Ли Джордан никогда не пользовался палочкой за пределами класса.

Снейп посмотрел хмуро и вызвал пятикурсника. С этим противником, сердитым на него за случившееся с Ли, Гарри пришлось как следует повозиться. Тяжелая вышла схватка, но в конечном итоге Гарри взял верх, исключительно за счет скорости, так как его щиты не выдерживали заклинаний противника.

Гарри просигналил, что готов к третьему раунду, где и он и продул с треском шестикурснику. Ученики шестых курсов изучали невербальное колдовство, и, не слыша заклинания, Гарри начал ошибаться и не поспевал за противником. Заклинание щита тоже оказалось бесполезно.

Избитый и покрытый синяками Гарри получил ценный урок. Он слишком сильно полагался на то, что услышит заклинание, и теперь собирался попросить Флитвика выбить из него эту дурную привычку.

Пускай Гарри едва дотягивал до уровня пятикурсников, но твердо решил дуэлировать только с ними. Сражения с менее компетентными пятикурсниками улучшат его навыки, а пятикурсники, в свою очередь, начнут работать над собой, благодаря гордости, задетой противостоянием ученику второго года обучения.

Против более подкованного пятикурсника у Гарри просто не оказалось бы шансов. Он установил данный факт, понаблюдав за дуэлями. Способности учеников сильно разнились даже среди одногодок. Некоторые пятикурсники сражались на уровне четвертого года обучения, а кое-кто — не хуже шестого.

Впрочем, отличных дуэлянтов оказалось мало. По крайней мере, по оценке Гарри, большинство участников клуба сражались хуже, чем могли бы.

Единственное, что ему не понравилось, так это оценивающие взгляды, которые кидали в его сторону некоторые из старших слизеринцев. Они смогли как следует оценить его навыки и сочли их недостаточными.

 

Следующие три недели занятия в дуэльном клубе продолжались, а Гарри так и не дождался нападения со стороны других слизеринцев.

Решив, что он впал в паранойю даже по своим стандартам, Гарри слегка расслабился и наслаждался посещением клуба. Поединки с менее умелыми пятикурсниками, сражавшимися скорее на уровне верхней планки четвертого года, оказались полезны для всех участников и помогли улучшить навыки.

Занятия следовало бы проводить чаще, вот единственное, в чем Гарри мог бы упрекнуть клуб. Он наслаждался дуэлями, пока речь не шла о смерти или лишении конечностей.

В один прекрасный день, возвращаясь после дуэлей в клубе, Гарри обнаружил, что за ним следуют три старшекурсника.

Поначалу Гарри даже не встревожился, так как все они направлялись в одно и то же подземелье. Конечно, он все равно приглядывал за троицей, так как подозревал, что именно они кидались в него заклинаниями во время первого занятия в клубе.

Гарри не хотел оказаться в ловушке, поэтому свернул на первую же лестницу, ведущую наверх. Он решил, что просто переждет, пока они пройдут, и только потом отправится в подземелье Слизерина.

Троица свернула на ту же лестницу.

Теперь Гарри встревожился и рванул прочь по коридору. Скрывшись от чужих взоров, он смог бы достать мантию-невидимку и сбежать незаметно.

Гарри совершил ошибку, устремившись вверх по еще одной движущейся лестнице. Его попытались столкнуть с нее, и Гарри едва успел защититься. Он быстро пригнулся и сумел преодолеть лестницу, прибегнув к походке краба ⁽¹⁾.

Затем он обнаружил, что троица разделилась. Гарри оказался в пустом коридоре на третьем этаже, там, где появилось послание о Тайной комнате. Два семикурсника перекрыли ему дорогу с одной стороны и третий — с другой.

Стратегия прорыва через того, что находился в одиночестве, казалась очевидной, но эта троица была отнюдь не дилетантами в дуэлях. Все они сражались лучше среднего в своей весовой категории, и ни к одному из них не стоило поворачиваться спиной.

Когда в него полетели заклинания, Гарри укрылся в простенке за рядом колонн. Точность на таком расстоянии хромала, но при достаточном количестве заклинаний хоть парочка да попала бы в него.

— Диффиндо! — заорал Гарри.

Семикурсник, сражавшийся в одиночку, сумел защититься от заклинания, которое иначе отрезало бы ему ногу. Жестокость Поттера изумила его, а Гарри так и не понял, почему.

Колонны давали Гарри небольшое преимущество. Они прикрывали его, заменяя собой щиты, а противники сражались без прикрытия.

Гарри отправил шквал заклинаний в обе стороны, и все атаки отскочили от вражеских щитов, врезавшись куда-то в окрестности.

Создалась патовая позиция. Пускай Гарри и оказался окружен превосходящими его бойцами, у него имелось преимущество укрытия, а заклинания не умели бить за угол.

Ошибочность этой мысли Гарри осознал, когда из палочек противников начали появляться длинные черные змеи. Каждый из них по очереди наколдовывал змей, пока двое других нападали на Гарри, вынуждая его не высовываться.

Они создавали змею за змеей. Две превратились в четыре, и те в восемь, а затем и в пятнадцать, и только тогда троица решила, что хватит.

Яда даже одной змеи хватило бы для тяжелого отравления. Яд от пятнадцати запросто мог убить.

Из-за прикрывающего огня трех слизеринцев Гарри не мог даже атаковать этих змей как следует. Когда они окажутся рядом, будет трудно с ними справиться, а затем подползут еще.

— СТОП! - приказал Гарри, когда первая из змей завернула за угол его укрытия.

Та остановилась, как и следовавшие за ней. Остальные подползли ближе, но сохраняли дистанцию.

Они слушались его. Со времен поездки в зоопарк, где Гарри мило поболтал со змеей, он знал, что умеет с ними разговаривать. Он полагал, что каждый волшебник так умеет, пока не услышал обратное от Невилла.

Невилл рассказывал, как столкнулся со змеей в саду у бабушки, а Гарри спросил, почему он просто не попросил змею уползти.

Гарри ничуть не удивил тот факт, что змееязычие оказалось редким и темным умением. Схожие черты между ним и Волдемортом продолжали накапливаться, так что почему бы и змееязычию не оказаться в их числе?

Он боялся, что наколдованные змеи не поймут его, но, возможно, их просто призвали откуда-то.

— Я не ваш враг, — зашипел Гарри. — Они ваши враги. Они вытащили вас из теплых безопасных норок. Они подвергли вас опасности. Они должны поплатиться за это.

Змеи пристально разглядывали его некоторое время.

Гарри слышал неуверенные перешептывания троицы в коридоре. Стратегия их вращалась вокруг нападения змей, но план почему-то покатился под откос.

Когда змеи развернулись и направились к ним, до троицы дошло, что у них неприятности.

Они атаковали змей заклинаниями и отвлеклись на них, благодаря чему Гарри исхитрился ранить одного в руку при помощи Диффиндо.

Когда до них дошло, что Гарри нападает, троица наколдовала щиты, не прекращая истребления змей. Они перебили треть змей, почти добравшихся до них, но тут Гарри перешел к финальной части плана.

Метнув перуанского порошка, он погрузил коридор во тьму.

Немедленно раздались крики. Заклинания полетели беспорядочно, а Гарри остался стоять на месте. При некотором везении троица перебила бы друг друга.

Змеи умели находить жертву даже в темноте. Люди — нет.

Гарри собирался отправить послание всем тем слизеринцам, кто считал его слабым. Лучше послания ему было и не придумать.

Напади на Гарри Поттера, и подпишешь себе смертный приговор.

Крики продлились дольше, чем он рассчитывал.

---

1) Походка краба — сесть и передвигаться спиной вперед, помогая себе руками и ногами

Вернуться к тексту

— Жить будут, — сообщил Снейп. — Но с трудом.

Когда мадам Помфри сообщила, что не в ее силах спасти троицу нападавших на Гарри, Снейп поспешил отвезти их в Мунго, откуда только что и вернулся. В результате он пропустил хаос, возникший из-за того, что явились авроры и перекрыли все входы и выходы в школе. Всех, за исключением Гарри, разослали по спальням и приказали никуда не выходить.

Несомненно, после исчезновения и возможной смерти другого ученика покушение на Гарри восприняли куда как серьезно. Если бы Гарри был обычным учеником, то вряд ли кто-то стал бы поднимать из-за него такую шумиху.

Сейчас они находились в кабинете Дамблдора. Вид у директора был мрачный и серьезный. Гарри сидел в кресле, а Снейп нетерпеливо вышагивал туда-сюда.

Втайне Гарри обрадовался, что никто не умер, но в то же время принудил себя сохранять бесстрастное выражение лица. Любая демонстрация слабости порождала впоследствии еще больше проблем.

— Если бы я желал им смерти, то просто оставил бы их валяться там, — ответил Гарри. — Вместо того, чтобы отправиться за помощью.

Ему приходила в голову мысль оставить их, но анонимные убийства оказались бы бесполезны. Он хотел послать предупреждение всей школе, а для этого требовалось, чтобы все знали, что же случилось.

— И все же вы натравили ядовитых змей на трех учеников своего же Дома, один из которых играл в квиддичной команде!

— Уверен, его замена справится не хуже, — ответил Гарри

Гнев Снейпа ничуть не испугал его. Обычное запугивание не действовало на Гарри, после многочисленных убийств и еще более многочисленных случаев, когда до смерти оставалось совсем чуть-чуть.

— К тому же я слышал, что вратарь из Блетчли был никакой.

— Это не повод для смеха! — рявкнул Снейп. — За это вашу палочку сломают!

— Авроры заверили меня, что я вне подозрений, — мягко заметил Гарри.

— Чего? — Снейп уставился, прожигая его взглядом.

— Я не прибегал к заклинаниям призыва змей... я их вообще не знаю, — пояснил Гарри. — Хотя и намерен устранить этот недостаток при первой же возможности.

Дамблдор вмешался:

— Я уже получил отчет авроров. Приори Инкантатем показало, что змей наколдовали пострадавшие, не Гарри.

— Они все сыновья Пожирателей Смерти, — холодно добавил Гарри. — И пытались убить меня.

Снейп нахмурился.

— Пустой коридор, три ученика шестого года зажали второкурсника в углу, — продолжил Гарри, — и натравили на него пятнадцать ядовитых змей. Каков самый вероятный исход подобной стычки?

— В отчете авроров случившееся записано как самооборона, — сказал Дамблдор. — Обвинения будут предъявлены нападавшим.

Выглядел он искренне опечаленным. Будь Гарри не в курсе, то счел бы его кротким дедулей. Но у такого дедушки не хватало бы времени даже на выполнение обязанностей директора, не говоря уже о победе над двумя Темными Лордами, политике и поисках Пожирателей Смерти.

Гарри не сомневался, что за сотню лет тоже освоит умение принимать такой бесхитростный вид.

— Что меня беспокоит, так это то, как ты ухитрился натравить на них их же змей? — спросил Дамблдор. — Льщу себе мыслью, что немного разбираюсь в заклинаниях и никогда не слышал о подобном.

— Не заклинание, — ответил Гарри. — Просто вежливо попросил.

— И они тебя поняли, — бросил Снейп, не скрывая скепсиса в голосе.

— Я говорил со змеями с тех пор, как мне стукнуло десять, — пояснил Гарри. — Они сговорчивее, чем все считают.

Сдавленное дыхание Снейпа принесло Гарри странное удовлетворение.

— Ты утверждаешь, что ты змееуст?

— Кто? — переспросил Гарри, хотя отлично знал, кто такие змееусты. — Разве не все могут общаться со змеями?

— Любой может общаться со змеями, Гарри, — отозвался Дамблдор. — Но не всех понимают и не каждый сможет понять, что ему ответили змеи.

Снейп помолчал некоторое время.

— Все еще остался вопрос порошка тьмы. Во время прошлого инцидента, когда другие ученики оказались в опасности, использовался такой же порошок.

— Это распространенная вещь, — отмахнулся Гарри и подумал, что стал лучше врать. — Любой мог бы приобрести его, зная, где искать. Вы что же, утверждаете, что это я окаменил миссис Норрис?

— Полагают, что наследник Слизерина — змееуст, — ответил Снейп. — Возможно, вы решили воспользоваться легендой в своих целях.

— Никогда не объявлял себя Наследником, — холодно произнес Гарри. — Наследник убил моего друга. Когда я найду его, то заставлю поплатиться за содеянное.

— Разбрасываетесь угрозами, Поттер? — спросил Снейп.

Некоторое время они мерились взглядами, и Снейп первым отвел взор.

— Если меня не собираются наказывать за самооборону, то можно мне вернуться к себе? — наконец спросил Гарри. — Денек выдался длинный.

Дамблдор устало кивнул и отослал Гарри взмахом руки.

Гарри бросил взгляд на Снейпа, который, с неподдающимся расшифровке выражением лица, пристально разглядывал его в ответ. Гарри не сомневался, что впоследствии поплатится за случившееся. У него уже давно было заключено своего рода перемирие со Снейпом. Тот игнорировал его, а Гарри пытался не совершать ничего слишком уж чудовищного, что могло бы привлечь к нему внимание декана.

Оставался ли он все еще Пожирателем Смерти или нет, Снейпу, скорее всего, до сих пор приходилось сталкиваться с ними. Неважно, нравился ему на самом деле Гарри или нет, с политической точки зрения Снейп никак не мог проявлять к нему благосклонность.

Принимая во внимание то, как он относился к другим ученикам в классе, демонстрация неприязни в адрес Гарри не вызвала бы у Снейпа никаких затруднений.

С этим вопросом Гарри пришлось бы разбираться, если бы до него дошло дело. Не имело никакого смысла волноваться из-за Снейпа, в отличие от различных попыток убийства.

Гарри вышел из кабинета и остановился на самой грани слышимости.

— Этот мальчик — социопат, — заявил Снейп. — Любой его ровесник бился бы в истерике.

— Гарри отличается от своих ровесников, — ответил Дамблдор. — Он повидал такое, чего не следовало бы видеть в его возрасте.

Дамблдор даже не догадывался. Директор, скорее всего, говорил о тролле, Эдриане и том, как Гарри столкнули с лестницы. Насчет убийства Квиррелла у него имелись только подозрения.

Но все же картина вырисовывалась нерадостная. Убил учителя, истребил целую клетку корнуэльских пикси и смертельно ранил трех других учеников. Весьма похоже на социопата.

— А также склонен подслушивать, хотя ему следовало бы возвращаться к себе, — указал Дамблдор.

Гарри вздрогнул и быстро помчался вниз по лестнице.

Под мантией-невидимкой он добрался до подземелья Слизерина. Атака той троицы никак не отменяла того, что его могли поджидать и другие, готовые напасть. Гарри рассчитывал, что происшествие со змеями поубавит им желания нападать на него, но он не знал степень их осведомленности о случившемся.

Достигнув стены, ведущей в гостиную, Гарри спрятал мантию-невидимку и вошел.

Там толпилось больше людей, чем обычно, так как все собрались в гостиной. Едва Гарри вошел, как разговоры прекратились. Все повернулись и уставились на него.

Только у Малфоя хватило смелости заговорить с ним.

— Что случилось, Поттер? Нам так ничего и не сообщили.

— Блетчли, Блишвик и Мертон решили убить меня, — ответил Гарри.

Он внимательно следил за выражениями лиц окружающих, и на всех проступили разные оттенки удивления или озадаченности.

Возможно, что никто и не знал о готовящемся нападении. Если же у троицы имелся сообщник, то он или она хорошо владели лицом.

— Что случилось? — спросил Малфой.

— Я разобрался, — коротко ответил Гарри. — Они сейчас в Мунго и, скорее всего, не вернутся.

Маркус Флинт одеревенел. Его команда, куда входил Блетчли, пострадала, пускай до Гарри и доходил слушок, что его все равно собирались заменить.

— Похоже, тебе потребуется новый вратарь, — сказал Гарри. — Извини.

Гарри оказался в центре всеобщего внимания, и одноклассники внимательно разглядывали его в тишине. Все они резко стали осторожными, так как никто из них не знал, как можно отправить в госпиталь трех человек старше и сильнее себя.

Все это немного смахивало на жизнь в клетке со львом. Единственный способ выжить — стать самым опасным в клетке.

— Пойду-ка я спать, — сообщил Гарри. Помолчал мгновение и добавил: — Если вдруг заявятся... нежданные гости, то их в Мунго не повезут.

Чтобы подчеркнуть слова, Гарри постучал по палочке, и кое-кто из юных слизеринцев побледнел. Старшие ученики лучше скрывали свои чувства, но их выдали внезапно ставшие бесстрастными лица.

В эту ночь его никто не побеспокоил, и сны ему не снились.

* * *

— Все говорят, что ты собрался стать следующим Темным Лордом, — сообщила Гермиона.

Пускай у Гарри и не было выбора перед лицом обвинений в преднамеренных убийствах, но все же объяснение того, как именно он натравил змей на нападавших, оказалось ошибкой. Несомненно, у части учеников нашлись родители, работавшие в министерстве, и они прочли отчет авроров.

— Меня считают Наследником? — спросил Гарри в ответ.

— Удивительно, но нет, — сказала Гермиона. — Слишком многие знали, как ты относился к Колину, и теперь говорят, что ты и Наследник соревнуетесь за то, кто же станет следующим Темным Лордом. Говорят, что наследник убил Колина и послал за тобой Блетчли и остальных, чтобы убрать соперника.

Гарри рассмеялся горько.

— Где же мои приспешники?

— Кто?

— Нельзя быть Темным Лордом без приспешников. Иначе ты просто одинокий сумасшедший террорист.

— Говорят, что Колин был твоим приспешником, — нервно заметил Невилл.

Скорее всего, нервничал он из-за упоминания Колина, так как все, связанное с ним, раздражало Гарри. Он постоянно прокручивал в голове свои действия, пытаясь понять, что же требовалось изменить в них, чтобы спасти Колина, но так ничего и не придумал толком.

Он не мог присматривать за Криви сутки напролет, и тот в какой-то момент неизбежно остался бы один.

— Темный Лорд, у которого лишь один приспешник — это печально, — ответил Гарри. — Все равно, что злодей из фильмов о Бонде, живущий в поломанном автомобиле "Фольксваген-жук".

Гермиона прыснула, а Невилл посмотрел озадаченно. Иногда Гарри забывал, насколько далеки были чистокровные от массовой культуры.

— Разве мы не твои приспешники? — спросил Невилл.

— Раз ты задал этот вопрос, то, пожалуй, что да, — ухмыльнулся в ответ Гарри. — Но на самом деле вы недостаточно услужливы.

Во время их первой встречи Невилл был намного более покорным, но Гермиона прилагала усилия, чтобы вернуть ему уверенность в своих силах.

Некоторое время они сидели в тишине.

Наконец, Гермиона заговорила.

— Тебя не расстраивает то, что люди думают о тебе как о Темном Лорде в процессе становления?

— Неа, если это удержит их от попыток убить меня, — ответил Гарри. — К тому же, разве появлялись бы в каждом поколении Темные Лорды, не будь на то причины?

— Что?

— Почему, по-твоему, люди идут за Темными Лордами? Не могут же все они быть злом.

Гермиона посмотрела на него пристально, затем ответила:

— Некоторые слишком напуганы, чтобы не идти за ними.

— А министерство к тому же коррумпировано, — кивнул Гарри. — Если бы людей устраивало правительство, они не следовали бы за каждым Темным Лордом, пообещавшим им нечто лучшее.

— Если кто-то хочет изменить положение дел, то ему следует заняться политикой, — возмущенно воскликнула Гермиона. — А не убивать людей и становиться террористом.

— Что и происходит, если политическая колода подтасована не в твою пользу, — возразил Гарри. — Когда людям не дают выражать свое мнение, они устраивают революции. Не удивлюсь, если следующий Темный Лорд попытается повести за собой магглорожденных.

— Предполагая, что этот Темный Лорд не ты, — добавила Гермиона.

Гарри пожал плечами.

— Кто знает, возможно, у меня большое будущее в политике.

Встревоженное выражение лиц Гермионы и Невилла практически стоило шутки.

* * *

На следующем занятии в клубе количество участников резко сократилось, и большинство оставшихся отказывалось дуэлировать с Гарри. Все вокруг нервничали, и куда бы Гарри ни пошел, Снейп не отрывал от него взгляда.

Пришлось Гарри пояснить, что если никто не придет в дуэльный клуб, то он очень расстроится. Люди осознали, что Гарри не собирается напускать на них змей, и вернулись в клуб, пускай на это и ушла пара недель.

Впрочем, ощущение, что он экспонат на выставке, никуда не делось. Куда бы он ни отправился, все наблюдали за ним, и хаффлпаффцам в его присутствии было особенно не по себе.

У Биннса, призрака, преподававшего историю магии, Гермиона добыла сведения о Тайной комнате.

Из-за слухов о распре с Наследником несколько слизеринцев попытались втереться в доверие к Гарри. Парочка из них пообщалась с семьями, которые сообщили им, что Комнату уже открывали однажды, пятьдесят лет назад. Один ученик погиб в туалете, и в пробуждении существа обвинили Хагрида.

Его отчислили и сломали палочку, но не отправили в Азкабан, что, по мнению Гарри, свидетельствовало об отсутствии доказательств против Хагрида.

Гарри ничуть не удивился, когда Хагрид отказался общаться на эту тему. Хотя бы отношение Хагрида к Гарри не изменилось, после того случая со слизеринцами и змеями. Если что у Хагрида и имелось, так это верность.

Гарри подговорил слизеринцев, пытающихся добиться его благосклонности, и через них разжился копией отчета о том преступлении, из которой узнал, что обвинившего Хагрида звали Том Риддл. Более того, Плакса Миртл оказалась привидением убитой тогда девочки.

Расспросы о Томе Риддле каким-то загадочным образом привели его в кабинет директора, где Гарри и спросил напрямую Дамблдора.

Тот не хотел рассказывать, но в конечном итоге сдался и открыл, кем же стал Том Риддл.

Несомненно, Том Риддл нашел то существо пятьдесят лет назад и теперь опять оживил его. Установив данный факт, Гарри ощутил, что реабилитировался⁽¹⁾.

В общем и целом, на все это требовалось время. Время на то, чтобы слизеринцы связались с родителями и чтобы те поискали отчеты. На отправку копии отчета ушло еще больше времени.

Не успел Гарри оглянуться, как уже наступили рождественские каникулы, и в кои-то веки все радовались поездке домой, где в стенах не лазили чудовища.

Две недели Гарри маялся от безделья, и гнев закипал в нем, равно как и печаль из-за Эдриана и Колина. Волдеморт испортил практически все отношения Гарри, стер их, подвергнув воздействию времени, или просто напрямую убив.

Все поиски Гарри так и не принесли ему ответа, кто же выступал агентом Волдеморта в школе, что за чудовище он использовал или где располагалась легендарная комната.

Ответы на два любых вопроса из трех помогли бы ему найти решение.

По возвращении в Хогвартс Гарри так и не приблизился к разгадке. Они допросили Миртл, которая знала лишь, что существо было очень большим.

Гарри продолжил занятия в дуэльном клубе, стараясь пуще прежнего. Его рвение пугало других учеников, и дуэлей у него выходило больше, чем у остальных, по настоянию самого Гарри. Насколько все это понимал сам Гарри, дуэли ему требовались сильнее, чем среднестатистическому волшебнику.

Ученики пятых и шестых годов обучения расправлялись с ним безжалостно, но потихоньку, с инструкциями от Флитвика, Гарри начал разбираться, как же противостоять беспалочковому волшебству. Тяжело, но абсолютно необходимо, это Гарри знал точно.

В день святого Валентина никто не прислал ему открытки и гномы не пели ему песни, возможно, от того, что он тщательно избегал мест с гномами. Что же касается открыток, то никто не рискнул их послать, памятуя о репутации Гарри.

Атаки не повторялись, и постепенно все в школе, кроме Гарри, вздохнули с облегчением. Гарри полагал, что Волдеморт просто выжидал благоприятного момента, когда все расслабятся.

Гарри хотел оказаться готовым к следующему нападению, которое неизбежно бы произошло. Он изучал окаменение и пришел к выводу, что, скорее всего, враг использовал василиска. Василиск относился к змеям, и Гарри понимал его речь, так что все указывало в ту сторону.

Ключевым фактором расследования оказалось тотальное истребление петухов в окрестностях Хогвартса. Петухи несли смерть василискам.

Гарри попросил близнецов купить в Хогсмиде цыплят. Пусть он и не тестировал больше их продукцию, но в итоге близнецы простили его за то происшествие с порошком тьмы. Также они посоветовали ему обратиться к директору.

Дамблдор оказался занят политикой и назначил встречу через две недели.

Но цыплятами Гарри все же обзавелся и попросил Хагрида заботиться о них втайне.

Цыплят он назвал Альфа и Омега.

Учебный год продолжался. В марте им пришлось выбирать предметы на следующий год. Гарри расспросил профессоров и узнал, что прорицания — без настоящего таланта к ним — чепуха, а маггловедение выглядело бесполезным, по очевидным причинам.

Помимо этого, прорицания преподавала женщина, чье видение в переполненной таверне разрушило жизнь Гарри. Сам он даже не осознавал этого ранее. Гарри рассказали, что она не в силах контролировать процесс, но те слова оказались одним из двух или трех когда-либо изреченных ей истинных пророчеств.

Гарри не знал, как отличить истинное пророчество от ложного до того, как то сбудется, но заниматься у нее не захотел. Чувство обиды не дало бы ему воспринимать уроки прорицания всерьез.

Практически мгновенно он выбрал уход за магическими существами, а затем арифмантику, так как сомневался, что изучение древних рун окажется полезным. Также арифмантика требовалась для профессии взломщика проклятий и помогала с созданием новых заклинаний.

Гарри настоял, чтобы они все вместе пошли на следующий матч по квиддичу. Безопаснее, чем оставаться в одиночестве в замке, если не брать в расчет бладжеры. Убийство Колина показало, что цель врага именно Гарри, который из всех людей переживал только за Гермиону и Невилла.

После мачта должна была состояться встреча Гарри с директором. Он отделился от толпы и направился к кабинету директора, расположенному в башне, вход в которую охраняла горгулья.

Неподалеку от башни его окликнул женский голосок.

— Гарри?

Гарри оглянулся и увидел знакомую ему рыжую девчонку, за которой находилось нечто огромное и ужасное. Он ощутил, что не может оторвать взгляда. Внезапная боль пронзила его, когда сердце Гарри оказалось вырвано из груди.

Мгновение спустя он умер.

---

1) Очередная игра слов, vindicated — означает не только оправдание, но и снятие подозрений, а также получение доказательств. То есть одним предложением Гарри сообщил, что нашел доказательства преступления, снял с себя обвинения, что он наследник и Темный Лорд, и в то же время оправдал сам себя, что слишком мало сделал для Колина

Вернуться к тексту

Повсюду ползали змеи, а на полу лежали тела. Гарри осознал, куда именно вернулся, и скорчил гримасу.

Гарри надеялся, что сможет отменить смерть Колина, и теперь ощущал себя глупцом. Этот... эффект, повторение жизни снова и снова, был проклятием. Каждая попытка дружбы заканчивалась тем, что Гарри лишали ее, при помощи смерти или перезагрузки времени.

Гермиона и Невилл выжили лишь потому, что он не мог уделять им много времени.

Нахмурившись, Гарри отменил заклинания, отослав змей туда, откуда их призвали. По крайней мере, в этот раз его не тянуло заблевать весь коридор. Возможно, умирать становилось все легче?

Он бестрепетно окинул взором тела. Оставить все как есть, и никто никогда не узнал бы, что Гарри приложил руку к их смерти. Не будет дури про его стремление стать Темным Лордом, и общественность не узнает, что он змееуст.

Но тогда другие ученики, как и прежде, считали бы нападение на него вполне целесообразным вариантом. Ему совершенно не хотелось раз за разом снова переживать данный год лишь из-за того, что старшие слизеринцы сочли его легкой жертвой.

Гарри помчался по коридору к дуэльному клубу, где еще оставались люди, включая Снейпа, разобравшегося с проблемой в прошлый раз.

Гарри бежал, и мозг его бешено работал. Он уже видел ту девчонку, что пришла с василиском. Она обычно сидела за столом Гриффиндора. Первогодка... способная контролировать чудовище такого размера, нет, бессмыслица какая-то.

Тот тролль, с которым столкнулся Гарри во время первого года обучения... Василиск изрядно превосходил его размерами. Пусть даже он двигался внутри стен, но все равно невероятно, что ему удалось проползти по школе незамеченным. В каком месте он выползал из стены?

Возможно, девчонка как-то скрывала его под невидимостью?

Гарри прожил на восемь месяцев... нет... на год с лишним больше своего текущего возраста, изучал магию как одержимый, и все равно не смог бы сделать невидимым что-то такого размера. Как с такой задачей справилась первогодка? Возможно, она использовала что-то вроде мантии-невидимки Гарри? Тут потребовалась бы мантия размером с купол цирка.

Как она его контролировала? Зачем она его контролировала?

Если девчонка была поистине злой, то Шляпа никогда не отправила бы ее в Гриффиндор. Туда отправляли ищущих славы и показушников, а не массовых убийц.

Возможно, кто-то ее подговорил, чтобы переложить на нее ответственность.

Какая-то мысль так и вертелась на языке, но Гарри никак не мог ухватить ее за хвост. Что-то случилось в прошлом, способное пролить свет на нынешнюю проблему, но он никак не мог вспомнить, что, и это сводило с ума.

Гарри добежал до зала для дуэлей, где Снейп и Локхарт все еще общались с учениками.

— Произошло нападение, — произнес Гарри. — Пострадали три парня.

Снейп нахмурился было, но затем посмотрел на Гарри и поверил. Он резко раздал указания окружающим и затем последовал за Гарри.

— Что случилось?

— Они напали на меня при помощи змей, — пояснил Гарри. — Я их остановил.

В прошлый раз в нем бурлил гнев, от того ответы Снейпу выходили малоинформативными и не совсем подобающими. Тогда Гарри оставался настороже, размышляя, не входил ли Снейп в число нападавших. Сейчас же Гарри просто устал. По его личному времени нападение случилось месяцы назад, и гнев его давно остыл.

— Чего? — спросил Снейп.

— Они все пострадали от многочисленных укусов наколдованных ими змей, я применил безоар, но ничего не вышло.

В первый раз он пробовал безоар, сейчас же он даже не стал его доставать, зная, что тот не сработает.

— Безоар помогает только против ядов, принятых внутрь, — объяснил Снейп и нахмурился. — Похоже, у нас проблема.

— Нападение трех учеников шестого года на второкурсника, с применением смертоносных змей, да, мне тоже кажется, что это огромная проблема, — поддакнул Гарри. — Я сделал, что должен.

Мнение Снейпа о нем самом мало волновало Гарри, но он хотел избежать еще одной отповеди в кабинете у директора. Требовалось обсудить более важные вещи.

Снейп хотел что-то ответить, но тут они пришли. После этого Снейп оказался слишком занят, чтобы разговаривать.

* * *

— Жить будут, — сообщил Снейп. — Но с трудом.

В отличие от прошлого раза, когда его, казалось, вот-вот должен был хватить удар от гнева, сейчас Снейп выглядел просто уставшим. Дамблдор пристально разглядывал Гарри и тоже иначе, чем в прошлый раз. Гарри не знал, что и думать.

— Авроры уже побывали здесь и проверили палочки, — сказал Гарри. — Как только нападавшие оклемаются, им будут предъявлены обвинения.

Снейп кивнул и нахмурился.

— Удивительно, что до сих пор не предъявили.

— Что же, теперь они побоятся нападать на меня повторно, — ответил Гарри и пожал плечами. — Нам нужно поговорить о более важных вещах.

— Три ученика почти что умерли, — подчеркнул Снейп. — Что может быть важнее этого?

Гарри бросил взгляд в сторону Дамблдора. До возвращения Снейпа он обсуждал вопрос с директором, и того впечатлила цепочка его логических рассуждений.

— У Гарри есть теория, что причиной несвоевременной кончины юного мистера Криви является василиск, — заметил Дамблдор.

— И что же натолкнуло вас на эту... теорию?

— Я змееуст, — объяснил Гарри. — Так я натравил змей обратно на Блетчли и остальных. Я слышал, как василиск разговаривал внутри стен.

Снейп пристально посмотрел на него.

— И вы даже не подумали немедленно сообщить нам об этом?

Гарри пожал плечами.

— Вдруг там привидение устраивало розыгрыш, или я наконец-то спятил и начал слышать разное. Я сообразил, в чем дело, только после поиска информации и слов Хагрида, что кто-то убил всех петухов на территории Хогвартса.

Он не собирался сообщать им, что своими глазами видел василиска, и надеялся, что и не придется.

Хотел бы он ткнуть пальцем в ту девчонку... Гарри не мог вспомнить ее имя, но точно одна из Уизли. К несчастью, Гарри никак не смог бы обвинить ее, не выдав, откуда он все это узнал.

Следующее убийство ожидалось только через несколько месяцев, так что пока можно было безопасно подождать.

— Мистер Поттер предложил разместить вокруг школы петухов и посмотреть, не явится ли кто их убивать.

Если повезет, младшую Уизли схватят, и Гарри будет свободен, пока Темный Лорд не придумает новый план.

— Да, похоже на план Поттера, — согласился Снейп. — Что-то со смертью и разрушением.

Гарри пожал плечами.

— Стараюсь изо всех сил.

— Это был не комплимент.

* * *

Ученики сочли очень забавным размещение петухов вокруг школы, и с нескольких человек сняли баллы и оставили после уроков за попытки побеспокоить птиц. Несколько раз ловили близнецов Уизли, занимавшихся трансфигурацией петухов и перекраской их в другие цвета.

Они не оставляли своих попыток, пока Гарри не отвел их в сторону и не объяснил, зачем нужны петухи, после чего близнецы угомонились.

К счастью, близнецам, как и самому Гарри, не требовалась паника, и поэтому они никому не рассказали об истинном предназначении петухов.

Стоило только официально признать существование василиска, как школу пришлось бы закрыть и ждать, пока туда нагрянут авроры. Подобный вариант развития событий не вызывал у Гарри особого отвращения.

Тем не менее, за тысячу лет никто так и не нашел Тайную комнату, и вряд ли авроры справились бы лучше. В результате им или пришлось бы сдаться и снова открыть Хогвартс, после чего все началось бы сначала, или школа так и осталась бы закрытой.

В свое время, осознав, что он оказался в ловушке Слизерина, Гарри интересовался другими школами. Он узнал, что директор Дурмштранга — бывший Пожиратель Смерти, так что там было небезопасно. В Бобатоне преподавали на французском, и пускай Гарри изучал язык в начальной школе, все равно он оказался бы там в крайне невыгодном положении.

Португальского он вообще не знал, так что Южная Америка отпадала. Также он не знал русского или японского и того языка, на котором общались в африканской школе.

Также он сомневался, что министерство разрешило бы уехать в Америку, чтобы учиться там в Ильвермони.

Скорейшее изучение магии, вот та единственная защита, что ему оставалась, пока дело не дошло бы до финала, неизбежной схватки с Волдемортом. Поэтому следовало избегать всего, что мешало данному вопросу.

Из этих соображений он снова начал ходить на занятия в дуэльном клубе. Чего он не учел, так это реакции других учеников на тот факт, что у него за плечами оказалось пять лишних месяцев дуэлей и применения магии.

Большинство считало, что он сдерживается. Гарри не стал их разубеждать, оставив всех гадать, демонстрировал ли он свои настоящие возможности или нет.

Гарри не понравилось то задумчивое выражение лица, с которым за ним наблюдал Снейп. Гарри продолжал посещать клуб, ведь ему требовались тренировки, но теперь к ним примешивались тревожные мысли о том, что же именно там начал осознавать Снейп.

Ни одного петуха так и не убили, и никто из них не пропал, несмотря на все расчеты Гарри. Также он часто слышал жалобы Филча на необходимость убирать за птицами, пускай там и трудились в основном домовики.

Но все же, с петухами поблизости, Гарри ощущал себя в большей безопасности. В конце концов, пускай в прошлый раз девчонка и не нападала ни на кого несколько месяцев, сейчас ее подпирали обстоятельства, так что она, скорее всего, должна была изменить свои планы.

Гарри наблюдал за ней и отметил ту странность, что она словно бы и не находилась под давлением. Девчонка веселилась с друзьями и спокойно общалась со всеми. У Гарри никогда не было такой жизни в обществе, как у нее.

Если бы он не знал, то никогда не заподозрил бы ее. Неужели она была настолько хороша как актриса? Или это он сам ошибся?

Возможно, что она оказалась не в том месте не в то время, и василиск нападал на нее со спины, чтобы сожрать их обоих.

Гарри дополнительно вник в вопрос василисков и узнал, что очки не блокировали их взгляд, для этого требовалось смотреть на них опосредованно, обычно через отражение на поверхности чего-нибудь.

Он обсудил вопрос с близнецами, и те начали разработку специальных очков, на всякий случай, вдруг Гарри пришлось бы столкнуться с василиском вживую. За год их навыки создания вещей улучшились, но Гарри все равно сомневался, что задача окажется им по плечу. Он даже не знал, какие заклинания тут подошли бы.

Тем не менее, близнецов заинтриговал вызов, и они радостно принялись за работу.

Если бы им удалось, то они могли бы следить за аврорами и, скорее всего, нашлись бы другие применения, не пришедшие в голову Гарри, так что размен выходил честным.

Если очки сработают как задумано, то ему вообще не придется смотреть на василиска.

Конечно, даже без своего взора василиск все еще оставался пятидесятифутовой машиной смерти. Даже с возможностью смотреть на василиска Гарри вряд ли сумел бы дать ему отпор, напади тот на него.

Предполагая, что именно Уизли организовывала нападения, оставалось только найти того, с кем она работала, и саму Тайную комнату.

Гарри до сих пор отчасти подозревал Локхарта, несмотря на появление все новых доказательств его неподдельной некомпетентности. Даже Квиррелл, несмотря на советчика Волдеморта в голове, буквально, не настолько хорошо валял дурака.

Если ей помогал кто-то другой, то он, скорее всего, и являлся настоящим наследником Слизерина.

Так что Гарри взялся преследовать юную Уизли. Все свободное время он посвящал слежке за ней, передвигаясь под мантией-невидимкой.

Жизнь ее выглядела обыденной до ужаса. Нормальные друзья, обычные занятия. Ходила на матчи по квиддичу, дурачилась с друзьями на свежем воздухе и в целом вела непримечательную жизнь.

Гарри решил бы, что ошибся, если бы не тот факт, что она глазела на него, когда думала, что он не смотрит в ее сторону.

Чем больше Гарри обсуждал с близнецами василиска, тем сильнее становилась их паранойя. Большая часть их братьев и сестер находилась в школе, в зоне риска.

Они тоже занимались в дуэльном клубе и восхищались тем, насколько Гарри улучшил свои навыки по сравнению с прошлым годом. Как и все прочие, близнецы считали его юным дарованием.

Тянулись недели, и, в конце концов, близнецы решили, что именно Гарри сумеет решить проблему василиска.

Они решили дать ему взаймы вещь, за которую Гарри год назад отдал бы левую ногу.

* * *

Гарри пристально разглядывал карту. Невероятная вещь, произведение искусства. Карта намного превосходила все когда-либо созданное близнецами.

Она показывала всех, каждого из персонала, восемьсот учеников, привидений и даже миссис Норрис, хотя та вроде как являлась кошкой. Но при этом карта не показывала ни петухов, ни сов, ни других домашних питомцев, наводнявших Хогвартс.

Василиск тоже отсутствовал, но это было бы уже просто чересчур.

— Не мы ее создали, — объяснил Джордж. — Мы вроде как... унаследовали ее.

— Ты хотел сказать, сперли, — отозвался Гарри.

Он видел младшую Уизли, та находилась в своей комнате, как и полагалось. Впрочем, Гарри присмотрелся внимательно и увидел, что все на своих местах, за исключением двух префектов Хаффлпаффа, занимавшихся чем-то вместе в подсобке для метел. Выглядело подозрительно, но также Гарри подозревал, что не стоило ему слишком уж плотно присматриваться к происходящему там.

— Мы просто решили, что если кто и найдет ей применение, так это герой Слизерина, — сказал Джордж.

— Гарри — заклинатель змей, — ухмыльнулся Фред. — Человек, решивший кровь из носу к окончанию школы сравняться с Дамблдором⁽¹⁾.

Гарри невольно усмехнулся от иронии его слов.

— Так, это заём, а не дар, — заявил Джордж. — Мы оставляем за собой право забрать карту, если вдруг займемся какой-нибудь... внеклассной активностью.

Они говорили о розыгрышах. Впрочем, Гарри это не волновало, лишь бы разыгрывали не его.

Но все равно, больно будет расставаться с картой. С ней он мог пойти практически куда угодно, не боясь, что его схватят. Карта не отображала портреты, но те все равно передвигались редко, за исключением визитов друг к другу.

— Буду беречь как зеницу ока, — в кои-то веки искренне пообещал Гарри.

— Что же касается другой твоей просьбы, — произнес Джордж. — Не совсем то, что ты просил, но должно помочь.

Пусть Гарри и не рассчитывал, что они справятся, но все же ощутил раздражение из-за нелепого вида очков. Визор, вроде забрала в шлеме, полностью блокирующий зрение, но близнецы вдобавок еще разрисовали его концентрическими кругами, сделав похожими на рентгеновские очки из комиксов Дадли.

— Тут точно нужны круги? — спросил Гарри.

Близнецы ухмыльнулись.

— Абсолютно точно, — ответили они в унисон. — Просто необходимы, без них волшебство не сработает.

Гарри нахмурился. Близнецы врали, нарочно устроив все так, чтобы он выглядел нелепо.

— Как они работают? — задал он следующий вопрос.

— Мы модифицировали чары, обостряющие чувства, — ответил Фред. — Испытали на себе, и потребовалось время, чтобы привыкнуть к ним.

Гарри кивнул. Нацепил визор, и все вокруг окутало непроницаемой тьмой. Теперь Гарри вообще ничего не видел.

— Постучи по стеклу, и очки включатся, — подсказал один из близнецов.

Гарри постучал, и его ошеломило нахлынувшими ощущениями. Он обонял запах Уизли, слышал каждое их движение, даже мог примерно понять, где они сейчас стоят. В человека он сейчас вряд ли бы попал, но в пятидесятифутового василиска сумел бы.

Гарри определенно пригодились бы такие очки, пусть и требовалось время на привыкание.

— Годится, — решил Гарри. — Как только доберусь до банка, сразу расплачусь с вами.

Он стащил визор.

Оба близнеца уже успели нацепить на себя такие же. Выглядели их визоры нелепо, тем более, что они еще и подогнали их под себя. Фред добавил своему большой нос, а Джордж глаза на пружинках, пусть и не действующие, да, определенно не работающие, решил Гарри.

— Что, думал, ты один сможешь избежать смерти?

* * *

Следующие три дня Гарри каждое мгновение, когда никто не видел, чем он занимается, наблюдал за картой. Он вложил карту в учебник и включал и выключал ее незаметно для окружающих, шепча нужную фразу.

Джинни всегда находилась там, где следовало. Никаких сюрпризов.

Гарри тщательно высматривал на карте всех, кто находился не на своих местах. Локхарт проводил непомерно много времени в ванне, Снейп, как правило, находился у себя или в зельеварне, а Дамблдор зачастую вообще отсутствовал.

Даже миссис Норрис придерживалась предсказуемого расписания.

Но все изменилось три дня спустя, когда Гарри проснулся.

Разбудил его храп Гойла. Вообще, Гарри к нему уже попривык, но в этот раз Гойл храпел сильнее обычного.

Гарри почти уже заснул, но решил проверить карту еще раз.

Накрылся с головой и тускло засветил палочку. Джинни покинула свою спальню и куда-то направлялась.

Гарри замер.

Отправься он за ней немедленно, то наверняка повстречал бы василиска и умер, несмотря на визор. Василиски относились к существам пятой категории опасности, убийцам волшебников, и Гарри подозревал, что им, как и тем змеям, которых он натравил на Блетчли и других, не требовался свет, дабы найти его.

Он читал отчет анимага, который жил в восемнадцатом веке и превращался в змею, и тот утверждал, что змеи способны видеть тепло при помощи органов, расположенных между глазами и ртом. Анимаг также писал, что змеи способны слышать и ощущать вибрации почвы.

Разумеется, василиск мог и отличаться от тех змей, но Гарри не хотел ставить свою жизнь на кон, полагаясь на такое хрупкое допущение.

В то же время, останься он в кровати, и подобная возможность могла и не предоставиться повторно. Гарри, ругаясь под нос, выскользнул из кровати и оделся.

Ощущая себя идиотом, Гарри покинул спальню. Прошел через гостиную и оказался снаружи, в пустом коридоре.

С каждым шагом в нем крепло ощущение, что он мчится на встречу с судьбой.

Смерть от взгляда василиска хотя бы длилась всего лишь мгновение. Из-за визора ему, скорее всего, предстояло вначале узнать ощущения пережевываемой пищи, что стало бы самой неприятной его смертью из всех пережитых к нынешнему моменту.

---

1) Очередные игры слов: charmer — не только заклинатель, но и соблазнитель, обольститель; if it kills him — кровь из носу, но также, в буквальном переводе, слова Фреда звучали бы так "решивший сдохнуть, но сравняться с Дамблдором", из-за чего Гарри потом и усмехается над иронией слов

Вернуться к тексту

Гарри мчался по коридорам, поглядывая на карту. Теперь он понял причины успеха Уизли в розыгрышах. Знание того, где находились профессора и другие ученики, изрядно облегчало им задачу.

Он даже не стал доставать мантию-невидимку, ведь бежать под ней и следить за картой оказалось бы затруднительно.

Большинство портретов спали, но несколько разразились возмущенными воплями, когда он пробежал мимо. Все это не имело значения, раз уж Гарри не волновали оставления после уроков или потеря факультетом баллов. Школа никак не смогла бы переплюнуть все то, что с ним уже случилось, разве что в ход пошло бы исключение из Хогвартса.

Несмотря на такие мысли, Гарри следил за остальными учителями. Миссис Норрис все еще пребывала в окаменевшем состоянии, что значительно снижало опасность Филча, но Снейп и Макгонагалл, например, до сих пор патрулировали.

Гарри не мог рисковать тем, что они остановят его, пусть даже ему и хотелось поставить их в известность. Снейп спросил бы, почему он преследует Джинни Уизли, и Гарри не смог бы дать вразумительного ответа.

Даже если пришлось бы умереть и возродиться, Гарри смог бы все прекратить, разузнай он достаточно в этот раз. Смерть без новых знаний ухудшила бы все.

В коридоре, где появилось первое сообщение о Тайной комнате, Джинни остановилась, почти на пять минут. Гарри до сих пор не знал, как она написала то сообщение кровью, ведь оно находилось намного выше ее роста. Какая-то магия, скорее всего.

Если на стене окажется новое послание, то появятся веские основания полагать, что их писала именно Джинни.

Джинни пропала с карты, и Гарри резко затормозил.

Всего мгновение назад она находилась в туалете Миртл, а затем внезапно испарилась. Сбой в работе карты? Гарри быстро проверил всех, кого знал, и люди находились там, где им и полагалось быть.

Согласно записям, которые Гарри читал в прошлой жизни, в этом туалете убили Уоррен Миртл. Под посланием о Тайной комнате была вода.

Все это вело к очевидному выводу. Комнату не нашли за тысячу лет потому, что на ней стояла какая-то защита, а вход располагался в этом туалете.

Гарри не справился бы с василиском самостоятельно, так что ему требовалась помощь. Снейп практически не уступал Флитвику как дуэлянт, судя по навыкам, продемонстрированным в ходе занятий в клубе, и поэтому он первым приходил на ум. Тем не менее, Гарри не знал, можно ли доверять Снейпу или нет, и тот задал бы слишком много вопросов. То же самое относилось и к Дамблдору.

Трелони не смогла бы никого защитить даже от флоббер-червя, не говоря уже о взрослом василиске, и Гарри не хотел терять Флитвика или Макгонагалл. Других учителей он знал недостаточно, чтобы просить их о помощи.

Но вот Локхарт... здесь Гарри выпадал шанс проверить, являлся ли тот слугой Волдеморта на самом деле. Если же Гилдерой просто прикидывался, по какой-то другой причине, то тогда Гарри получал помощь известного охотника за чудовищами.

Окажись Локхарт идиотом, Гарри вполне уверенно полагал, что бегает быстрее него. Поедание Гилдероя могло отвлечь василиска на время, достаточное для бегства.

Рискованный план, но выбора особого не оставалось.

* * *

— Ее скелет останется в Комнате навечно? Хм-м-м, — изрек Локхарт, разглядывая послание. — Занимательная проблема. И ты считаешь, что вход в женском туалете.

— Следует ли нам сообщить обо всем другим профессорам? — спросил Гарри.

Ответ Локхарта пролил бы свет на то, служит он Волдеморту или нет. Любой разумный человек настоял бы на уведомлении директора или, хотя бы, Снейпа. Одному волшебнику оказалось бы сложно справиться с василиском.

— Нонсенс, мой мальчик, — ответил Локхарт с вымученной улыбкой. — Мы и сами справимся.

Гарри повернулся, словно собирался направиться в женский туалет, и оказался наготове, когда Локхарт вытащил палочку.

— Извини, мальчик ... Обли...

Локхарт не успел договорить, так как Гарри уже выхватил палочку. Он ударил Локхарта жалящим заклинанием.

— Что замыслил Волдеморт?

Он не мог воспользоваться Непростительными, и не только потому, что не знал их, но еще и не понимал, зачем их применять. Имелись заклинания, позволявшие добиться большей части эффектов Непростительных, но без обязательного заезда на пожизненное в Азкабан.

— Что? — переспросил Локхарт. — Помогите! Помогите!

— Рядом нет портретов, так что некому позвать на помощь, — с отвращением процедил Гарри.

Локхарт выглядел так, словно собирался обмочиться. Квиррелл, при всех его недостатках, хотя бы вел себя смело.

— Именно поэтому здесь и оставили послание.

Бледный и дрожащий, Локхарт произнес:

— Давай все обсудим, Гарри. У мадам Помфри есть отличные успокаивающие настои.

— Зачем Волдеморт натравил на нас василиска вместо использования чего-нибудь более подходящего? Он что, пытается запугать через слизеринцев их родителей, тех, кто не присоединился к нему в прошлый раз?

Гарри уже весь мозг сломал, пытаясь понять, почему Волдеморт прибег к василиску. Пытался ли он добиться закрытия школы? Была ли это просто террористическая атака, призванная продемонстрировать, что он может нанести удар по самому дорогому для людей?

У Волдеморта, кажется, всегда имелись планы внутри планов.

— Как давно вы работаете на Волдеморта? — спросил Гарри, наставляя палочку.

Локхарт вздрогнул от упоминания имени.

— Не знаю, о чем ты. Я никогда не работал на Сам-Знаешь-Кого.

— Вы собирались напасть на меня, — пояснил Гарри. Посмотрел пристально на Локхарта, затем добавил: — Уверен, вы слышали о моей реакции на подобные вещи.

Он пододвинул к себе палочку Локхарта и склонился над ним.

— Мне даже не придется использовать свою палочку. Как считаете, кому авроры поверят — вам или мальчику-который-выжил? Особенно, если проверят палочки?

Гарри выдержал паузу, пристально глядя на Локхарта. Ему не хотелось пытать Гилдероя, ведь у Гарри, несмотря на все позёрство, пока еще сохранялись остатки моральных принципов. Осознавал он и факт деградации этих самых принципов после каждой смерти.

Еще несколько смертей и вид плачущего у него на глазах взрослого человека не взволновал бы Гарри. Но сейчас ему было тяжело наблюдать за подобным зрелищем.

— Я просто собирался стереть тебе память, — сообщил Локхарт. — Чтобы ты прекратил нести всю эту чушь о девчонке.

Заклинание, почти произнесенное Локхартом, начиналось с обли... возможно, с большой натяжечкой, он говорил правду. От Пожирателя Смерти Гарри ожидал бы убивающего проклятия, или, по крайней мере, Круциатуса, а то и Империо.

— Думаете, я не понял бы, что случилось? — нахмурился Гарри.

— Никто из остальных так и не понял! — закричал Локхарт.

Они оба застыли, и кровь отхлынула от лица Гилдероя.

— Никто из кого?

Гарри разъярился от одной мысли о том, что Локхарт стер память Гермионе или Невиллу, воспользовавшись ими в своих интересах. Он крепко сжал в руке палочку Гилдероя.

— Что ты сделал с Гермионой? Невиллом?

Гарри медленно вскинул палочку, наставив ее на Локхарта. Он никогда не думал, что кому-то буквально застилала зрение красная пелена, но именно это с ним сейчас и происходило.

— Я шарлатан! — выпалил Локхарт. — Все эти истории из книг... я не принимал в них участия. Я общался с настоящими участниками, а затем заставлял их все забыть и присваивал славу себе.

— Что? — вырвалось у Гарри.

— Я согласился на работу здесь только из-за того, что продажи книг падали, и я надеялся, что смогу воспользоваться твоими успехами, чтобы сохранить свою славу.

— И ты ничего не делал с Гермионой или Невиллом?

— Они ничего не знают, — произнес Локхарт. — Мисс Грейнджер всегда была моей любимицей, такая внимательная и предупредительная.

Несмотря на всю свою паранойю, Гарри осознал, что верит Локхарту. Целый год тот притворялся идиотом и ни разу не вышел из образа. Ни один актер не справился бы с такой задачей. Квиррелл многократно давал маху, просто никто за ним не следил.

Гарри же пристально наблюдал за Локхартом.

Ему в голову пришло решение. Гарри собирался сам спасать девчонку, вот же идиот. Что он, гриффиндорец что ли?

* * *

Гарри проснулся от того, что его трясли.

Он успел выхватить палочку и наставил ее на темную фигуру, нависающую над кроватью, и только потом окончательно проснулся и осознал, что происходит.

— Продолжишь наставлять на меня палочку, мальчишка, и не доживешь до момента, когда сможешь пожалеть об этом, — скрежетнул зубами Снейп.

Гарри отметил, что Снейп тоже держал в руках палочку, осмотрительно направленную в пол. Снейп, несомненно, понимал, как отреагирует Гарри на пробуждение посреди ночи.

Внезапно Гарри стало интересно, что с его планом. Он собирался избежать самой неприятной части работы, с помощью Локхарта, который должен был рассказать Снейпу, что сам нашел девчонку, но потерял ее в туалете, и о контрмерах, придуманных близнецами Уизли, против василиска.

— Что происходит? — спросил Гарри.

— Полагаю, вы и без того уже знаете, — ответил Снейп. Выражение лица его стало проницательным. — Похоже, вы всегда в курсе происходящего, если речь идет о Темном Лорде.

Гарри окинул взглядом комнату. Все соседи по комнате спали, Снейп, очевидно, наколдовал что-то, заглушающее звуки возле кровати Гарри.

Все это навевало тревогу, возможно, не стоило так уж полагаться на защиту в виде соседей по комнате. Невозможно будет разгадать загадку собственного убийства, если он не увидит лица убийцы.

— Джинни Уизли видели, когда она направлялась предположительно в Тайную комнату, — продолжил Снейп. — Обратно она не вернулась.

— Вы не нашли вход? — спросил Гарри.

Единственная слабость его плана, присутствовавшая с самого начала. Комната оставалась скрытой в течение тысячи лет. Даже знания, что комната там-то, могло оказаться недостаточно для ее обнаружения.

— Мы допросили привидение, и полагаем, что нашли вход, — ответил Снейп. — Но нужен змееуст, чтобы открыть его.

— Джинни Уизли — змееуст? — не удержался от вопроса Гарри, глупо уставившись на Снейпа.

— Похоже, это необходимое условие для наследника Слизерина, — сухо ответил тот.

Единственным источником света в комнате выступала приоткрытая дверь, и лицо Снейпа скрывалось во тьме.

Гарри выругался про себя. Весь смысл его плана заключался в том, чтобы остаться в стороне. Гарри не хотел и не нуждался в том, чтобы его опять убили и пришлось бы повторять год заново. Его уже тошнило от учебного года, и это он повторно прожил всего лишь пару месяцев.

— Почему бы просто не подождать, пока она вернется, и затем уже ее схватить?

— Не припоминаю, чтобы сообщал, что она ушла туда одна, — произнес Снейп, и стало видно, что он усмехнулся.

— Но и не говорили, что она ушла не одна.

— Темный Лорд искал тело, в которое можно вселиться, и он неразборчив, его устроит и тело девочки, пусть даже эстетически неприятное.

Гарри охотно мог в такое поверить, учитывая то, как Темный Лорд добровольно просидел на чужом затылке целый год.

Он скорчил гримасу. Снейп был прав. Если имелся шанс того, что вернувшееся нечто будет уже не настоящей Джинни Уизли, то этому требовалось помешать. Если Волдеморту удалось бы каким-то образом полностью завладеть телом Джинни, то он смог бы восстановиться в достаточной мере, чтобы навсегда убить Гарри.

Накидывая мантию, Гарри спросил Снейпа.

— Близнецы Уизли придумали способ защиты от взора василиска.

— Мне сообщили, — отозвался Снейп.

Выражение его лица вызвало у Гарри желание рассмеяться. Увидеть Снейпа с фальшивым носом или, еще лучше, с глазами на пружинках, да, такое стоило побудки посреди ночи. Не помешал бы и работающий фотоаппарат Колина.

Свой визор Гарри сунул в карман, надеясь, что Снейп ничего не заметил. Вид у визора Гарри был менее унизительным, и поэтому Снейп, скорее всего, конфисковал бы его.

— Идемте, — сказал Гарри.

 

— Так что мне делать? — спросил Гарри.

Директор отсутствовал, предположительно сражаясь с Пожирателями Смерти, хотя не стоило исключать и любовную жизнь. Возраст Дамблдора превышал сотню лет, и Гарри захотелось вычистить из мозга представившуюся ему картинку, пускай он даже не знал наверняка, что там входило в эту самую любовную жизнь.

— Попроси его открыться, — ответил Снейп. — Вряд ли там что-то сложное, Темный Лорд еще подростком разобрался, как туда попасть.

Гарри посмотрел на зеркало перед собой и попытался припомнить ощущения разговора со змеями. Потребовалось время, но когда он посмотрел на кран, то заметил выгравированную там крохотную змейку. В свете внутри туалета она казалась практически живой.

Наконец-то он открыл рот и прошипел:

— Откройся.

Труба засияла и начала вращаться, секунду спустя раковина ушла целиком в пол.

Гарри расчетливо не смотрел в сторону Снейпа. Если тот и правда работал на Темного Лорда, то момент для нападения на Гарри был лучше не придумаешь. Взять Гарри с собой в темную бездну, где могло случиться что угодно.

— Возвращайтесь в спальню, Поттер, — сказал Снейп.

Он, с очень усталым выражением лица, пристально разглядывал тьму провала.

Гарри испытал прилив доброжелательности к Снейпу и сказал:

— Не забудьте постучать по визору сбоку, а то он не заработает.

Если Снейп на самом деле работал на две стороны, то его желание окончания войны лишь немногим уступало аналогичному у Гарри. Возможно, Снейп был союзником, а не врагом.

Гарри жалел лишь о том, что не увидит Снейпа с надетым визором.

— Удачи, сэр, — произнес Гарри.

Гарри развернулся, собираясь уйти. Нелегко будет сражаться с бывшим хозяином. Пожалуй, Снейпу стоило бы привести с собой подмогу, просто на всякий случай.

До того, как он успел уйти, Гарри почудилось движение в тенях провала, ведущего к Комнате. Он увидел, как из теней высунулся кончик палочки и не успел среагировать, когда девичий голосок выкрикнул:

— Акцио мальчишка!

Гарри полетел прямо в провал. Мимо промелькнула Джинни Уизли, которая отвечала на заклинание, выпущенное в нее Снейпом.

Она выкрикнула на змеином «Закройся», и маленький круг света из туалета внезапно исчез. Снейп закричал, пытаясь добраться до входа, но опоздал.

Гарри падал по крутому жёлобу, казавшемуся бесконечным, особенно из-за кромешной тьмы вокруг. Гарри ничего не видел, но, похоже, пролетал мимо каких-то труб, из которых его обдавало холодным ветерком.

Он летел вниз головой и размышлял, сломает ли ему эту самую голову по прилету. Даже если бы сломало, то он, по крайней мере, узнал, как попасть в Тайную Комнату.

Труба выровнялась, и Гарри выбросило на влажный пол большого туннеля. С трудом он поднялся на ноги и достал палочку. К счастью, он не потерял ее, пока скользил вниз, иначе оказался бы в большой беде.

Медленно Гарри отступил от места выхода трубы. Оттуда, скорее всего, явилась бы Джинни, чтобы разобраться с ним, но к несчастью, Гарри не мог повернуться спиной к другим опасностям. Слишком уж велики оставались шансы на встречу с василиском.

Гарри достал визор и задействовал его.

Теперь он ничего не видел, но зато слышал все. Над его головой по какому-то боковому туннелю бежала Джинни и где-то в отдалении слышалось глубокое дыхание василиска.

Гарри развернулся и побежал. С Джинни все равно пришлось бы сразиться, раньше или позже, и, подловив ее в темноте, он мог добиться преимущества, необходимого для победы. В конце концов, у него еще оставалось немного перуанского порошка тьмы.

Он хорошо ощущал все вокруг и поэтому бежал, не натыкаясь на стены. Наконец он добрался до двери в стене. Гарри протянул руку и ощупал ее, осознав, что выступы на двери выполнены в форме змей.

— Откройся, — прошипел он, и дверь послушалась.

Он вышел в широкий коридор, откуда-то издалека доносились звуки одышки. Он приблизился и ощутил, что на полу, съёжившись, лежит небольшое тело.

С палочкой наготове он начал медленное сближение.

— Знаешь, это твоя вина, — прошептал ему голос в ухо.

Гарри крутнулся, но никого не увидел.

— Все эти петухи, порча моих планов… я знал, кто все затеял, — произнес голос.

На этот раз он звучал откуда-то издалека.

Выбитый из колеи Гарри убрал визор и обнаружил, что комната тускло освещена. Рядом с колонной стоял незнакомый подросток.

— Волдеморт, — озвучил свою догадку Гарри. — Или Том.

— Выбирай, — с улыбкой ответил тот. — Знаешь, пришлось ускорить планы. Я собирался захватывать бедную Джинни медленно, тогда изменения не так болезненны, но нет, тебе потребовалось все усложнить.

— Да, мне говорили, что я такой, — признал Гарри.

— Где же твоя благодарность за все то, что я сделал, дабы заманить тебя сюда? — спросил Том. — Джинни узнала о карте… и подсказала близнецам, что тебе она бы пригодилась. Ты удивишься, насколько могущественными могут быть правильные слова, высказанные нужному человеку.

— Зачем я вообще здесь потребовался? — спросил Гарри. — Если тебе требовалось только новое тело, зачем возиться с василиском? Почему бы не проделать все незаметно?

— В таких делах нужна поддержка, — ухмыльнулся Том. — Василиск доказывает, что я наследник, и у меня появятся последователи.

Гарри уставился на него. У Волдеморта уже имелись последователи, в достаточных количествах. Взглянув на Тома, Гарри осознал, что тому не больше шестнадцати.

— Ты — копия! — выпалил он.

— Я не копия! — заорал Том в ответ.

Он резко выхватил палочку, и Гарри сделал то же самое.

Мгновение спустя они наставили палочки друг на друга, внимательно разглядывая противника.

— А что подумает другой ты? — спросил Гарри. — Он лет на тридцать или сорок старше тебя, и у него уже есть последователи.

— Мы одинаковы! — настойчиво ответил Том.

Гарри пожал плечами.

— Я не такой, как три года назад. Не могу даже представить, как изменюсь за тридцать лет.

— Мы вместе создадим лучший мир, — заявил Том. — Безопасный для чистокровных.

— Полагаю, работать вам до момента, пока ты не исчерпаешь свою полезность, — заметил Гарри. — А затем он от тебя избавится.

Том нахмурился, а Гарри продолжил:

— Как думаешь, долго он будет тебе доверять? Он знает тебя лучше, чем кто-либо, и знает, что ты не согласишься выступать второй скрипкой. Он будет ждать, что ты вонзишь ему нож в спину, и придет к мысли, что должен ударить первым.

Выражение лица Тома изменилось. Он выглядел обеспокоенным, но затем снова сосредоточился на Гарри.

— Очень по-слизерински. Пытаешься поссорить меня с самим собой?

Гарри пожал плечами.

— Решил, что ты возненавидишь сам себя. Стоило попытаться.

— Мы не слишком уж и отличаемся, — заметил Том. — Блестящие, целеустремленные, гибкие. Слышал, что ты сделал с нападавшими… в твоем возрасте я поступил бы так же.

— Я вообще на тебя не похож! — крикнул Гарри, скрежетнув зубами.

— С каждым днем ты все больше превращаешься в меня, — ответил Том. — Жаль, что сейчас все закончится. Согласно пророчеству, выживет только один из нас, и, боюсь, это будешь не ты.

Он шагнул вперед.

— Не знаю, как ты выжил до сих пор, но сейчас все закончится.

После этого он громко закричал на змеином, и секунду спустя пол под ногами Гарри затрясся. Что-то приближалось — и очень быстро.

— Акцио палочка! — закричал Гарри.

Том думал, что Гарри не увидел, как он прячет палочку, предположительно принадлежавшую Джинни, но тот заметил, и Риддл, достаточно плотный, чтобы взять палочку, оказался недостаточно материальным, чтобы удержать ее.

Огромный каменный рот открылся, и в его глубинах что-то задвигалось. Оно приближалось, и Гарри знал, что если чего-нибудь не предпримет, то умрет.

Он нацепил визор и сунул палочку Джинни в карман. Взгляд в сторону девчонки, и у Гарри промелькнула мысль сделать с ней что-нибудь, чтобы Том не завладел телом, но он тут же отказался от этой идеи.

Он устал терять людей, даже не слишком знакомых ему. Джинни была жертвой, как и он, и Гарри устал от подобного.

Мир погрузился во тьму, а Гарри активировал визор, постучав по нему сбоку, и тут же ощутил все вокруг. Он учуял запах приближающегося василиска и осознал, что тот передвигается быстро.

Василиск вдвинулся в комнату, словно поезд, и Гарри метнул остатки перуанского порошка мгновенной тьмы.

— Змеям не нужно зрение, чтобы найти тебя! — заявил Том.

Если Гарри хотел пережить то, что надвигалось, то ему было не обойтись без чар головного пузыря. Гарри быстро наколдовал его себе. Месяц назад он придумал план и, чтобы добиться его выполнения, неустанно тренировался, повторяя все снова и снова.

Он чувствовал, что снова встретится с василиском, и решил как следует подготовиться. Пока василиск мог учуять его, у Гарри не оставалось шансов против чудовища, способного сражаться с взрослым драконом. Гарри долго и упорно размышлял, как бы ему уравнять шансы, и в конце концов придумал.

Гарри закрыл глаза и наставил палочку. В последнее время он добился немалых успехов на уроках Трансфигурации, пусть и занимался ей не с такой одержимостью, как защитой.

После обсуждения с Флитвиком он уделял особое внимание одному конкретному превращению. Гарри пробормотал слово и представил себе превращение, как на тренировке, где повторял его снова и снова.

По мнению Флитвика, перец "Каролинский жнец"⁽¹⁾являлся самым жгучим в мире. От крошечной порции перца у Гарри появилось ощущение, что он сейчас умрет и окажется вынужден снова прожить часть учебного года. Перемолотый в порошок, перец становился невероятно жгучим и опасным.

Гарри трансфигурировал двадцать фунтов обломков в молотого Каролинского жнеца, и, едва василиск устремился к нему, выкрикнул:

— Депульсо!

Двадцать фунтов перца отбросило, прямо в морду василиску.

Василиск закричал и начал биться головой о колонну. В отличие от млекопитающих, он не мог моргнуть, чтобы избавиться от перца. Тот заполнил рот и ноздри василиска, выведя их из строя жгучей, пронзительной болью. Василиск утратил зрение и обоняние, и вряд ли мог думать о чем-то, кроме ослепляющей боли.

Гарри побежал, и василиск повернулся, чтобы последовать за ним. Пусть он утратил зрение и обоняние, но все еще ощущал вибрации шагов.

— Диффиндо! — закричал Гарри на бегу, атакуя василиска.

У них отсутствовала сопротивляемость магии, как у троллей, но огромные размеры осложняли воздействие. Но все же Гарри знал, что попал василиску в морду, так как тот опять взревел.

Гарри отпрыгнул в сторону за мгновение до атаки василиска, врезавшегося в колонну. Единственным преимуществом Поттера являлась физика. Василиску, с его размерами и массой, было сложнее разгоняться и останавливаться, и у Гарри появлялось преимущество подвижности.

— Диффиндо! Диффиндо! Диффиндо!

Гарри резал василиска, но точность в атаках отсутствовала, так как визор уступал нормальному зрению. Он буквально сражался вслепую, и занятие оказалось не из легких.

На полу валялись обломки, которых не видел Гарри. Он споткнулся, упал и повернулся, увидев, как василиск бросился к нему.

— Редукто! — закричал Гарри.

Данное заклинание он отрабатывал всего лишь две недели, но оно заставляло вещи взрываться, и сейчас это могло пригодиться.

Рот василиска взорвался изнутри, и он отступил, отчаянно кашляя. Гарри уже успел вскочить, осознавая, что ему надо подняться выше пола. Пока он оставался там, василиск ощущал его беготню.

Гарри помчался к статуе в центре комнаты и начал карабкаться на нее, пока василиск пытался прокашляться.

Василиск вернул себе способность дышать, когда Гарри добрался до середины статуи. Слепой и неспособный унюхать Гарри, василиск теперь не ощущал также и передвижений по полу.

Он скользил вокруг, выискивая противника. Василиск не знал, куда делся Гарри, который порадовался, что метнул перуанский порошок тьмы, иначе Том, вне всяких сомнений, уже раздавал бы указания.

У змей отсутствовал слух, и поэтому Гарри принялся за работу, воздействуя переключающим заклинанием на основание статуи с одной стороны, заменяя там прочность и устойчивость камня на мягкость своей мантии.

К сожалению, у него получалось воздействовать только на пару сот фунтов камня, а статуя весила многие тонны.

Он снова и снова пускал в ход заклинание, но василиск уже подбирался ближе. Лишь вопрос времени, прежде чем василиск сообразил бы, что Гарри нет на полу, после чего начал бы искать его выше.

Гарри поморщился. Действие порошка тоже не вечно, и едва тьма рассеется, как призрак Тома тут же укажет василиску местоположение Гарри.

Поттер уже прикидывал, стоило ли потолковать с василиском, и пришел к выводу, что тот, конечно, поймет его, благодаря змееустости, но также сможет и найти, да и после перца в лицо, пожалуй, не стоило рассчитывать на хорошее отношение.

То, что кто-то мог понять тебя, еще не означало, что он прислушается.

Василиск достиг основания статуи и начал нарезать на ней круги, взбираясь наверх. Гарри, точно отправленным Диффиндо, отрезал кусок статуи и трансфигурировал его в перец. Тот начал падать, и Гарри придал ему ускорения при помощи еще одного Депульсо.

Василиск опять закричал и попятился, но в этот раз не так сильно. Рот и нос его частично онемели от первой атаки, и поэтому сейчас боль оказалась не такой сильной.

Теперь василиск знал, что Гарри на статуе. Он снова начал наматывать по ней круги, не в силах увидеть или услышать Гарри, но собирался отыскать его при помощи осязания.

На каждом круге Гарри швырял ему в голову заклинания Диффиндо и Редукто.

— Он выше тебя и левее! — услышал Гарри крик Тома.

Порошок тьмы выветрился. Василиск нанес удар головой, и Гарри пригнулся, при этом соскользнув с изгиба руки статуи. Он начал падать и изо всех сил старался за что-нибудь зацепиться.

Он ударился о камень лицом и услышал треск. Визор слетел прочь, похоже, Уизли сделали его не слишком-то прочным.

Тусклый свет от отдаленных факелов комнаты ослепил Гарри, и одновременно с этим он ощутил, как рядом с ним, не более, чем в пяти футах, в камень врезалась голова василиска.

Том выкрикивал указания, а Гарри еле-еле держался.

Палочка упала, выскользнув из руки, и Гарри скорчил гримасу. Если Том доберется то палочки, то все будет кончено.

Он отчаянно пытался забраться обратно на изгиб руки статуи, в то время как василиск отступил, готовясь нанести последний, добивающий удар. Гарри уставился на василиска, осознавая, что все кончено, и в это же время ощутил движение под ногами.

Часть основания стала слабой и гибкой, как его мантия. Пусть изменения не оказали большого влияния, но сейчас за статую цеплялся разъяренный многотонный василиск, часть которого еще и свисала наружу, в процессе подготовки к прыжку.

Раздался треск, и внезапно статуя начала клониться вправо. Гарри неумышленно, но посмотрел на василиска, совершив потенциально смертельную ошибку. Тем не менее, он увидел, что морда василиска уничтожено, а на месте глаз остались лишь впадины. Голову его покрывали глубокие разрезы, и кровь вытекала из дюжины тяжелых ран.

Падая, они оба закричали, и затем статуя обрушилась на василиска, а Гарри упал на пол. Он ударился, и мир вокруг побелел на мгновение.

Было тяжело дышать, и какое-то время Гарри просто лежал на месте. Скорее всего, он сломал часть ребер и получил легкие вывихи, а также пребывал немного не в себе. Неровный перестук сердца отдавался в ушах. Кружилась голова, и он ощущал холод и влагу на коже.

Края поля зрения Гарри окружала странная тьма.

Гарри услышал звук скольжения по полу и только тогда передумал терять сознание. Он всмотрелся и увидел, что василиск со сломанным позвоночником пытается подползти к нему.

Том шипел ему в ухо, направляя движения. Он наблюдал за Гарри и ухмылялся, держа в руке палочку.

Нынешний Волдеморт просто прикончил бы Гарри сам, но эта юная версия хотела, чтобы Гарри испытал боль и страх.

Гарри попытался подняться, но к своему ужасу обнаружил, что верхняя часть одной из ног двигалась, а нижняя нет. Он задрал мантию и увидел, что из ноги торчит кость.

Вторая нога была не лучше. Гарри попытался отползти на руках, но не вышло, и с каждым мгновением он слабел все сильнее. Гарри не сомневался, что истекает кровью из невидимой для него раны.

Мир вокруг потускнел, и Гарри не знал, сколько прошло времени до момента, когда он внезапно очнулся и увидел, что над ним склонился Том, нашептывая ему в ухо:

— Вот так все и закончится. Возможно, взрослый я и правда потерял хватку… раз уж дважды не смог тебя убить. Ведь это оказалось так легко.

Гарри увидел над собой тень. Голова василиска нависала там, и стало ясно, что Гарри пришел конец.

Он вспомнил тренировки Флитвика и лихорадочно оглянулся. Всегда используй окружение, если хочешь выжить.

Он попытался дотянуться до палочки Джинни, но ее зажало телом самого Гарри. Он попытался перекатиться и краем глаза увидел что-то.

Рядом с Джинни Уизли лежала книга.

Иногда у магических книг имелась защита, чтобы их не уничтожили. Вряд ли это поможет, но…

— Акцио книга! — крикнул Гарри.

Он работал над мощью беспалочковых призывов, и книга пролетела по воздуху прямо к нему. Гарри схватил ее и вскинул, пытаясь заблокировать удар клыков.

Вес головы василиска оказался чрезмерным, и книгу впечатало в грудь Гарри. Клык проткнул книгу, и Риддл закричал.

На мгновение Гарри удивился, почему же клык не проткнул ему грудь. В то же время он не знал наверняка, возможно, что и проткнул. Клык василиска с невероятной силой давил ему на грудь. Другой клык совсем чуть-чуть разминулся с рукой.

Лишь мгновение спустя невероятно затуманенный разум Гарри вспомнил, что поменял гибкость мантии на прочность камня. Сейчас его мантия своей прочностью не уступала камню, но когда действие заклинания прекратится, то клык просто проткнет его насквозь.

— Акцио палочка, — произнес Гарри.

Голос его слабел.

Он ухитрился призвать палочку, которую выронил Том, и слабеющей рукой пропихнул ее в рот василиска.

— Редукто! — закричал он истончающимся, жидким голоском.

Внутренности головы василиска взорвались фонтаном крови и мозгов. Давление на Гарри ослабло, но все же смерть его оставалась лишь вопросом времени.

Почему-то его это совершенно не волновало.

До него донесся звук бегущих ног и выкрики, но слов он так и не разобрал.

* * *

Очнувшись, Гарри на мгновение испытал замешательство. Он что, снова умер? Если да, то куда его вернуло?

Он находился в медпункте и секунду спустя понял: боль в теле указывала, что время не перезагрузилось.

— Что происходит? — спросил он.

Слова вышли какими-то смазанными.

— Добрый день, мистер Поттер, — откликнулась мадам Помфри. — Для человека, сражавшегося со взрослым василиском, у вас на удивление все хорошо со здоровьем.

Гарри посмотрел на нее, силясь понять.

— Я без проблем сразу вылечила сломанные ноги и ребра, но устранение последствий контузий займет время, даже при использовании наилучших целительских заклинаний. Если же василиск отравил бы вас, то я оказалась бы бессильна.

Гарри кивнул.

— На исцеление потребуется время, — повторила Помфри.

Гарри не успел ответить, как ему в рот сунули ложку лекарства со вкусом старых носков. Гарри не отказался бы не знать, каковы на вкус старые носки, но увы, времена Дадли и его банды были не слишком-то милостивы.

Он не успел возмутиться, так как уснул.

 

Проснулся он три дня спустя. К удивлению Гарри, возле кровати сидел Снейп и читал книгу.

— Очнулись, Поттер? — спросил Снейп.

Гарри пожал плечами. Во рту было невероятно сухо.

— Прошло три дня, — заметил Снейп. — И это все, что вы можете сказать в свое оправдание?

— Меня мучает жажда, — пояснил Гарри.

Выпив глоток воды, он спросил:

— Как там девочка?

— Легкие оказались повреждены каким-то раздражающим веществом, — ответил Снейп. — Если бы мы не прибыли вовремя на выручку, то она могла бы погибнуть.

Гарри поморщился. В момент нападения змеи он не думал о девчонке. Один из его недостатков — чрезмерная одержимость чем-то в ущерб другим, не менее важным вопросам.

— Сейчас она в госпитале святого Мунго, но со временем полностью поправится, — добавил Снейп.

— Хорошо, — сказал Гарри. — А Том, он что, и правда умер?

— Директор так считает, — нейтральным голосом отозвался Снейп. — Он забрал себе книгу, то, что от нее осталось.

Гарри устало кивнул. Он что-то забыл про эту книгу, что-то жизненно важное.

— Девчонка ни в чем не виновата. Она была одержима.

Снейп кивнул. Посидел молча некоторое время и затем произнес неуверенно:

— Поттер…

— Я сделал, что должен, — ответил Гарри, встряхивая головой.

К его удовлетворению боль и головокружение отсутствовали. Гарри нахмурился.

— Кому достался василиск?

— Что?

— Я так понимаю, что части тела василиска весьма ценны, — пояснил Гарри. — Раз уж я убил его…

Снейп пристально посмотрел на него, затем его губы дрогнули.

— А я уж было решил, что вы решили действовать как гриффиндорец.

— Пожалуй, большая часть василиска принадлежит школе, — задумался Гарри. — Но я бы хотел разделить свою часть с вами.

Снейп с загадочным лицом долго молчал, пристально разглядывая Гарри.

— Зачем это вам?

— Совершенно не разбираюсь в разделке василисков, — ответил Гарри. — Но полагаю, что вы — эксперт в этом деле. Мне совершенно не хочется копаться в кишках василиска, тогда как вы специалист в вопросе.

— То есть вся работа достанется мне, — резюмировал Снейп. — А прибыль вам.

— Я уже разобрался с самой сложной частью, — возразил Гарри. — Чего ж еще?

В конечном итоге Снейп согласился поработать за сорок процентов прибыли. Как выяснилось, Гарри взорвал самые ценные части, находившиеся в голове, но и оставшееся тело кое-чего да стоило.

Прошел еще день, прежде чем мадам Помфри разрешила Гарри вернуться к учебе, и тут он обнаружил, что стал знаменитостью.

Близнецы Уизли бегали по школе, рассказывая всем и каждому, как Гарри в одиночку убил василиска и спас их младшую сестренку.

Внезапно оказавшись в центре всеобщего внимания, Гарри ощущал себя неуютно, словно ему угрожали. Все вели себя с ним дружелюбно, и он не знал, как реагировать на подобное.

* * *

— Дети всегда дети, Гарри, — изрек Дамблдор. — Уверен, скоро все утихнет.

— Недостаточно скоро, — проворчал Гарри.

Приветливые с ним люди пугали Гарри до дрожи, он постоянно гадал об их скрытых мотивах, и это изматывало.

— Иногда люди и правда ценят хорошие деяния, — сказал Дамблдор. — Умение принимать их благодарность сослужит тебе хорошую службу.

Гарри хмуро разглядывал стол. Его так и тянуло взять одну из конфеток Дамблдора, если бы не уверенность, что та напичкана сывороткой правды.

Дверь распахнулась со стуком, и внутрь ворвался Люциус Малфой. Лицо его было искажено гневом, предвещающим грозу. За Люциусом следовал Добби, сумасшедший домовик.

Разум Гарри заработал с бешеной скоростью. Добби пытался убедить его не ехать в Хогвартс из-за чего-то, что он услышал в доме… в доме Малфоев.

Внезапное воспоминание промелькнуло в голове Гарри, Люциус, засовывающий книгу в рюкзак Джинни. Вот что он пытался вспомнить. Вот что так долго зудело у него в голове, а Гарри даже не отдавал себе в том отчета.

Гарри прошептал под нос «Акцио» и призвал к себе книгу беспалочковой магией.

Люциус и Дамблдор начали спорить, а Гарри выскользнул за дверь. Судя по взгляду директора, он точно знал, что Гарри забрал книгу.

 

— Вы забыли, — сказал Гарри.

Он стоял снаружи, ожидая окончания спора. Малфой, похоже, проспорил, так как лицо его напоминало грозовую тучу.

Гарри сунул книгу в руки Люциусу и бросил многозначительный взгляд на Добби, одновременно с этим сжимая палочку в кармане мантии.

Люциус секунду разглядывал испорченную книгу, затем бросил взгляд в сторону Гарри.

— Что это ты затеял, мальчишка?

Он рассеянно сунул книгу Добби.

Домовик раскрыл книгу и замер, а Гарри ухмыльнулся.

— Добби свободен! — взвизгнул домовик, держа в руке носок, который Гарри сунул внутрь как закладку. — Хозяин дал Добби носок!

Малфой застыл, сверля Гарри взглядом. Черты лица его исказились, и он бросился вперед, выхватывая палочку.

Той не оказалось на месте, а мгновение спустя до Люциуса дошло, что Гарри наставил свою палочку прямо ему в лицо.

В левой руке Гарри держал палочку Люциуса.

— Что ощутил бы Драко, реши я внезапно украсить стену за вашей спиной вашими же внутренностями?

Малфой-старший застыл на месте, прожигая Гарри взглядом.

— У меня, кажется, развилась привычка взрывать головы… тролль, василиск. После совершенного вами вы не слишком-то отличаетесь от других чудовищ.

— Ты не осмелишься, — выплюнул Люциус.

— Я уже дважды убил вашего хозяина, — осклабился Гарри. — Что на фоне этого еще один Пожиратель Смерти, плюс-минус?

Судя по выражению лица Малфоя, его удивило сообщение о первом разе. Возможно, он был не так близок к внутреннему кругу, как считал.

— Распределяющая шляпа решила, что я очень похож на вашего хозяина, — заметил Гарри. — Том, кажется, тоже так считал. Иногда мне кажется, что с каждым днем я понемногу превращаюсь в него.

Люциус Малфой таращился на Гарри.

— Ваш хозяин убил паренька, когда Драко находился неподалеку, в радиусе пятидесяти футов, — продолжил Гарри. — Несколько минут, и Драко вполне мог оказаться на месте убитого. Вы уверены, что служите правильному хозяину?

Почти минуту они мерились взглядами в тишине коридора.

Наконец Гарри сказал:

— Ради Драко я сделаю одолжение, но только в этот раз, и если вы снова нападете на меня, то лучше бы вам довести дело до конца, потому что в следующий раз я отниму у вас вовсе не домовика.

Он отшвырнул палочку Люциуса и преднамеренно повернулся к нему спиной. Если бы Малфой напал, то Гарри убил бы его.

Похоже, Люциус тоже это осознал, так как, пока Гарри уходил прочь, не проронил и звука.

---

1) Caroline Reaper, считается самым жгучим в мире, в этом качестве и был занесен в книгу рекордов Гиннеса в 2013 году. Выведен примерно в то же время.

Вернуться к тексту

Жизнь знаменитости несла в себе как плюсы, так и минусы.

Ушла анонимность, которой Гарри наслаждался ранее, и пускай эта безвестность никогда не была полноценной, но люди хотя бы делали вид. Гарри так долго оставался персоной нон грата для большинства учеников, что теперь, когда на него всего лишь обратили внимание, он не мог отделаться от ощущения, будто его выставили на всеобщее обозрение.

Гриффиндорцы улыбались ему в коридорах. Похоже, Джинни Уизли была популярна, и ее спасение принесло ему симпатии Гриффиндора, во всяком случае, пока.

Гарри знал, что люди непостоянны. Возврат к ненависти в его адрес оставался лишь вопросом времени, и Гарри не мог забыть, как к нему относились окружающие, сейчас и в те разы, о которых они даже не помнили.

Но все же несколько слизеринцев начали робко прощупывать почву насчет дружбы. Без объявления о ней общественности, ведь за такую дружбу на них могли напасть или на их семьи обрушилось бы возмездие. В то же время возникло ощущение, что битва между Волдемортом и Гарри окажется не такой односторонней, как все неизменно предполагали.

Гарри знал, что Волдеморт и его последователи придут в ярость. Им придется как-то реагировать, так как немалую часть их поддержки проистекала из страха населения. Популярность Гарри выступала в данном случае угрозой.

Но все же, почему-то, ожидаемое Гарри нападение так и не случилось.

Он не считал, что добился на самом деле чего-то угрозами Люциусу Малфою. Тот был закаленным Пожирателем Смерти и смотрел этой самой смерти в лицо чаще, чем сам Гарри.

Но все же Гарри не настолько далеко ушел по дороге, проложенной Томом Риддлом, чтобы хладнокровно отрезать Люциусу голову прямо перед кабинетом директора. Возникла бы очень неловкая ситуация со сном, учитывая, что Драко спал не более чем в десяти футах от самого Гарри.

Люциус нападет снова, и вот тогда Гарри не проявит никакой жалости.

Добби благоговел перед Гарри и выказывал просто неприличную признательность. Гарри добился от него обещания никогда больше не нападать на него самого. Также домовик пообещал, что поможет в трудную минуту, и Гарри подозревал, что та рано или поздно наступит.

Семья Уизли оказалась даже больше, чем предполагал Гарри, и все они бурно выражали свою благодарность, а близнецы сообщили, что это еще не все родственники, просто остальные работали где-то далеко.

Жизнь медленно возвращалась в привычное русло.

Гарри не донес на Локхарта, предпочтя оставить его в своей власти. После того, как Гарри сообщил, что записал все и спрятал в месте, известном только ему одному, Локхарт пообещал научить его заклинанию стирания памяти.

Шли месяцы, атаки не возобновлялись, и Гарри мало-помалу обзавелся несколькими знакомыми.

Вопреки его ожиданиям, год закончился мирно, и Гарри вернулся домой, удовлетворенный, что прошло больше полугода, а его так ни разу и не убили.

* * *

Возвращение к Дурслям оказалось неприятным, на контрасте с месяцами относительной популярности.

Пусть они относились к нему не так плохо, как когда-то, но все равно сохраняли холодное безразличие. Некогда такое казалось Гарри лучшей жизнью из возможных, и теперь на него нахлынуло осознание, что лучшим здесь и не пахло.

Тем не менее, за пару недель он приспособился. Гарри не растерял своих слизеринских навыков в вопросе сдержанности чувств, и это помогало ему сохранять покладистость в те минуты, когда Вернон особенно раздражал.

А вот Петунья все чаще и чаще бросала взгляды в его сторону. Гарри рассказал Дурслям, как его чуть не убил василиск, надеясь их развеселить, но с Петуньей, похоже, вышло наоборот. Возможно, он напомнил ей, что становится сильнее с каждым днем, сильнее и опаснее.

Следовало ценить достигнутый хрупкий мир. Но только узнав, что тетушка Мардж приедет в гости, Гарри осознал, что этот самый хрупкий мир оказался под угрозой.

Мардж никогда ему не нравилась. В отличие от Дурслей, она никогда не слышала о его магии, темных волшебниках или террористических угрозах. Она всегда была неприятной просто из общей злобы.

Желчь свою Мардж изливала не только на Гарри. Петунья всегда выглядела зажато во время таких визитов.

— Парень, ты стал лучше вести себя в последнее время, — заявил Вернон. — Стал почти что благовоспитанным человеком, а не одним из них. Продолжай в том же духе... общайся с Мардж уважительно.

Гарри нахмурился. Он уважительнее относился к Дурслям отчасти потому, что понимал, почему они так себя ведут. Он подвергал всю их семью опасности, и каждый день его пребывания здесь оставался угрозой для них.

Мардж же Гарри вообще не понимал. Он подозревал, что в волшебном мире она стала бы Пожирательницей Смерти и выращивала адских гончих.

— Во-вторых, никаких упоминаний странностей, — продолжил Вернон. — Ей об этом знать не нужно.

Гарри мысленно согласился. Меньше всего ему требовалось, чтобы у Мардж появились новые поводы для насмешек над ним самим.

— В-третьих, мы сказали Мардж, что ты учишься в средней школе Стоунволл ⁽¹⁾. Придерживайся этой версии и не запутайся в деталях.

Гарри уставился на дядю. Вернон учил его врать? Похоже, Гарри недостаточно подробно поведал им о том, что собой представлял Слизерин.

Он уже убедил Дурслей подписать его разрешение на посещение Хогсмида.

Пускай у Гарри и отсутствовало желание добровольно подставляться под удары убийц, но все же могли настать времена, когда ему потребовалось бы что-то из Хогсмида. Разрешение облегчило бы ему задачу.

Сладить с Мардж, несомненно, будет не труднее, чем каждый день сидеть за обеденным столом напротив людей, желающих его смерти.

 

— Называть мою маму сукой? — Гарри посмотрел пристально на Мардж. — Уж кто бы говорил.

Если бы у него имелось время, чтобы развить эмоциональную привязанность к родителям, то все вокруг сейчас наверняка взорвалось бы от его магии. И без того, только слизеринская выдержка не давала ему раскрасить стены содержимым головы Мардж.

Гарри заметил, что и Петунья это поняла. Она пристально смотрела на него, бледная, тогда как Вернон не осознавал опасности.

— Что ты сказал, мальчишка? — с подозрением переспросила Мардж.

— Я говорю, что надо самой быть сукой, чтобы распознать подобную себе, — ответил Гарри.

Лицо Мардж побагровело, и она вытянула руку, собираясь дать пощечину Гарри. Но он уже отступал, выйдя из зоны ее досягаемости.

Предвидеть то, как именно отреагируют люди, было очень важно.

Лицо Вернона уже налилось кровью, а вот Петунья втайне ликовала. Ей никогда на самом деле не нравилась Мардж, пускай Петунья и терпела ее.

— Моя мама... даже тетя, — добавил Гарри, бросив взгляд на Петунью. — Вы недостойны лизать их сапоги. Вы говорили о крови, но дядя Вернон стоит двух таких, как вы.

О чем он промолчал, так это о том, сколько на самом деле, по его мнению, стоили дядя и тетя. В любом случае, больше Мардж.

Вернон взревел и бросился на него, Гарри увернулся, обогнул его и устремился вверх по лестнице. Он слышал, как за его спиной с топотом мчится дядя.

Гарри добрался до комнаты и развернулся, сжимая палочку в руке.

Вернон резко затормозил на самом верху лестницы. Он раскраснелся и с трудом переводил дыхание, но в глазах его промелькнул несомненный страх.

Гарри начал орать во все горло и заколотил по стенам.

— Ты что творишь, пацан? — спросил Вернон, таращась на него так, словно Гарри вдруг сошел с ума.

Гнев дяди сменился замешательством.

— Тетя Мардж потеряет к вам уважение, если сочтет, что вы недостаточно меня наказали, — объяснил Гарри и подался вперед. — И теперь у вас есть повод запереть меня в комнате до окончания ее визита. Мне не придется слушать ее, а стало быть, не будет и шанса, что произойдет нечто... странное.

— Ты спланировал все это заранее? — спросил Вернон, пристально глядя на него.

Гарри ухмыльнулся. После трех дней речей Мардж идея пустила корни и стала почти неодолимой. Мардж сама дала ему повод, и Гарри не упустил своего шанса.

Гарри опять закричал, словно Вернон убивал его, начал просить прощения и обещать, что такого больше не повторится.

— Хватит! — гаркнул Вернон. — Продолжишь, и соседи вызовут полицию.

Дурслей очень беспокоил их имидж в глазах соседей. Гарри задался вопросом, не стоило ли начать устраивать подобные сцены на несколько лет раньше?

Что-то такое отразилось на его лице, так как Вернон наклонился ближе.

— Если соседи вызовут полицию, те приедут и заберут тебя. Сколько ты протянешь вне дома, когда все они ищут тебя?

Гарри моментально пришел в чувство и затих. Вернон привел хороший аргумент, и Гарри даже не подозревал, что дядя достаточно сообразителен, чтобы додуматься до такого.

— Буду вести себя хорошо, — пообещал он. Помолчал секунду. — Почему вы терпите тетю Мардж? Она не уважает тетю Петунью и даже на вас иногда смотрит свысока.

Вернон посмотрел пристально в ответ, затем ответил:

— Ты не понимаешь, что такое семья, парень... когда у тебя есть брат или сестра.

Гарри подумал, что в семье получше Дадли был бы ему как брат. Ему хватило мозгов не озвучивать свои мысли вслух.

Он кивнул.

— Лучше бы вам вести себя достоверно, иначе она никогда не поверит.

— Чему они там учат в этой твоей школе? — проворчал Вернон. — Я знал, что они уроды, но учить тебя вот так врать?

— Я окружен людьми, которые меня ненавидят, — объяснил Гарри. — Пришлось научиться лгать.

Вернон нахмурился. Неудивительно, с учетом того, что Гарри не уточнил, где же находились его ненавистники, в школе или дома.

Гарри вернулся в комнату и захлопнул дверь. Он слышал, как Вернон топает по лестнице, громко хвастаясь, что поставил Гарри на место.

Дядя, кажется, так и не осознал того, что Гарри, в сущности, продиктовал ему условия того, что случится дальше.

Того лучше, он назвал тетю Мардж сукой прямо в лицо, и его даже наградили за это.

К удивлению Гарри, этим вечером тетя Петунья оставила ему под дверью не только ужин, но и кусок торта. Причиной, как подозревал Гарри, являлись его слова в адрес Мардж — все то, что Петунья сама всегда хотела сказать ей.

* * *

С каждым годом ему становилось все легче преодолевать трудности, связанные с вокзалом Кингс-Кросс, чтобы добраться до Хогвартс-экспресса. Гарри не только улучшил навыки скрытного перемещения, но теперь еще и меньше волновался о том, что случится, если его поймают. Гарри пока еще не мог сравниться с взрослым Пожирателем Смерти, но обычного нетренированного волшебника, решившего получить награду за его голову, пожалуй, что и одолел бы.

Маскировка тоже стала лучше. Никто пока не опознал его на Косой Аллее, и "Ежедневный Пророк" предавался домыслам, что кто-то другой каждый год покупал Гарри школьные принадлежности. Тот факт, что никто ни о чем не догадался, служил доказательством того, насколько маги иногда не понимали методы магглов.

Сложнее оказалось подобрать маскировку, которую можно было убрать, войдя в Гринготтс, и затем вернуть на выходе, но Гарри справился.

Он порадовался содержимому хранилища. Воздаяние василиску удвоило его капиталы. Пусть Снейп и объяснял, что взрыв головы уничтожил все наиболее ценные части животного, но Гарри все равно слегка расстроился, что не заработал больше.

Прямо сейчас Гарри не требовались пятьдесят тысяч галлеонов, но он с оптимизмом смотрел в будущее. Если ему когда-нибудь взаправду удалось бы убить Волдеморта и его последователей, вот тогда он и обратился бы к этим денежкам.

Снейп остался доволен своей долей, половиной от того, что получил Гарри.

Хогвартс забрал семьдесят процентов, аргументируя это тем, что василиск — собственность школы, раз уж он жил в ней и принадлежал Салазару Слизерину. Гарри попробовал поспорить, но обнаружил, что не ему тягаться с Дамблдором. Больше ста лет в политике отточили навыки директора.

Деньги, наверное, пригодились бы Дамблдору, в случае очередного бедствия. Раз уж школа стала целью атак Волдеморта, директору, скорее всего, требовалась дополнительная помощь. Поэтому и из страха, что Дамблдор просто заберет все, Гарри сдался и уступил.

В этом году Гарри не стал напрягаться и пришел на Кингс-Кросс без маскировки. Он воспользовался рядом различных методов перемещений магглов — такси, автобус и метро, в замаскированном виде — прежде чем решил, что все чисто, после чего вызвал "Ночного рыцаря" прямо до вокзала. Ему совершенно не хотелось, чтобы какой-нибудь чересчур умный Пожиратель Смерти очертил примерный район его проживания путем применения магии к водителю такси.

Отсутствие маскировки привело к тому, что люди окликали Гарри, когда тот в автобус. Он поискал взглядом Гермиону и Невилла и нашел их, ожидающих посадки на поезд.

— Гарри! — воскликнула Гермиона. — С тобой все в порядке?

— Имеешь в виду каторжника, пытающегося убить меня? — спросил Гарри в ответ. — Министерство прислало мне письмо.

— Разве тебя это не волнует?

Гарри пожал плечами.

— Сотни Пожирателей Смерти и разных волшебников хотели бы получить награду за мою голову. Что, по сравнению с этим, еще один волшебник, который к тому же двенадцать лет не пользовался магией?

Гермиона посмотрела на него неодобрительно.

— Никогда не думала, что скажу такое, но тебе нельзя относиться к этому так легкомысленно.

— Если он появится, я буду готов.

— Ты становишься чересчур самоуверенным, Гарри, — заметила Гермиона, пока они садились в поезд. — Он взрослый волшебник, да еще и сумасшедший к тому же. Видел его фотографию в волшебной газете?

До этого Гарри, по привычке, выждал и появился почти перед отправкой поезда. Он считал, что так у желающих напасть останется меньше времени на то, чтобы найти его и убить. В этом году Гермиона и Невилл тоже появились поздно, что удивило Гарри. Обычно они заранее занимали купе, оставив и ему местечко.

В этом году поезд оказался необычно переполнен, пустые купе отсутствовали, за исключением одного в конце поезда, в котором дремал взрослый мужчина.

Гарри немедленно насторожился. Взрослые обычно не ездили в поезде, так что мужчина немедленно вызвал у Гарри подозрение. То, что взрослый выглядел больным и изнуренным, ничуть не уменьшило подозрений. Квиррелл так вообще умирал, во время первого года обучения Гарри.

Он предусмотрительно сел как можно дальше и не убрал руки с палочки.

— Как считаешь, он наш новый профессор? — спросил Невилл.

К отвращению Гарри, в конце прошлого учебного года Локхарт попался на скандале с пятикурсницей, и тогда же всплыло все его остальное вранье. Пусть как профессор Гилдерой никуда не годился, но Гарри потратил немало сил на его шантаж и внушение, что они друзья.

По крайней мере, теперь Гарри, в случае необходимости, мог выдать неплохое заклинание стирания памяти. Если бы не Надзор, оно неимоверно бы облегчило жизнь у Дурслей... возможно, отчасти поэтому и ввели Надзор. В конце концов, без запретов на магию для несовершеннолетних Гарри уже к концу первого учебного года мог бы превратить жизнь Дурслей в кошмар.

— На сумке надпись, что это профессор Люпин, — указала Гермиона.

— Если бы я был Пожирателем Смерти, притворяющимися профессором, то тоже прихватил бы с собой такую сумку, — мрачно отозвался Гарри.

Для создания достоверной маскировки следовало уделить особое внимание мелким деталям.

Никто из других профессоров определенно не носил такую потрепанную одежду.

— Ты как, предвкушаешь в восхищении возможность наконец-то попасть в Хогсмид в этом году? — спросил Невилл у Гарри. — Я слышал, что магазин сладостей там изумителен.

— Меня больше интересует магазин приколов и книжный, — ответил Гарри. — Близнецы Уизли дерут безбожные деньги за доставку товаров оттуда. Хотя, не уверен, что смогу выбираться туда часто, с этой наградой за мою голову.

Гарри непременно собирался в Хогсмид, просто планировал нанести туда визит в замаскированном виде. Но было бы глупо говорить о подобном рядом с потенциальным Пожирателем Смерти.

— Тебе вообще не следует туда ходить, пока не схватят Сириуса Блэка, — заявила Гермиона.

— Неужели до тебя наконец-то дошло, что мне угрожает опасность? — спросил Гарри, бросая на нее внимательный взгляд. — Я же твердил об этом с первого года!

— Это первый год, когда за тобой охотится маньяк!

Гарри хрюкнул.

— За мной постоянно охотятся несколько сот маньяков.

Поезд тронулся, и первые несколько минут они обменивались впечатлениями о лете. Гарри не стал вдаваться в подробности ситуации в его семье. Он подозревал, что профессор или кто он там, лишь притворялся спящим, чтобы подслушивать.

Но он все же насладился рассказами Гермионы и Невилла о их лете, таком непохожем на его. Гермиона провела его во Франции, а Невилл в саду, выращивая магические растения.

Когда перевалило за полдень, Гарри еще больше уверился, что взрослый лишь притворяется. Он пока еще не напал, но Гарри держал ухо востро. Неизбежно наступил вечер.

Он обыгрывал Невилла в волшебные шахматы, когда поезд внезапно начал замедлять ход.

— Мы никак не могли приехать, — сказала Гермиона, выглядывая в окно.

Никаких признаков Хогсмида.

Поезд вдруг резко дал по тормозам, и Гарри швырнуло вперед. Его ударило по голове упавшим багажом, и повсюду выключился свет.

— Что происходит? — спросил Невилл.

— Нападение, — мрачно ответил Гарри.

Следовало предвидеть подобное заранее. В прошлом преступники в Америке останавливали и грабили поезда, почему же Пожиратели Смерти, чтобы добраться до Гарри, не могли напасть на поезд, зная его маршрут?

Глупец, как мог он считать себя в безопасности лишь потому, что находился в купе, вдали от старшекурсников?

Выглянув наружу, Гарри не увидел нападающих на метлах, но это также могло означать, что они уже в поезде.

Он заметил движение в углу, притворяющийся профессором проснулся. Гарри наставил на него палочку, а взрослый посмотрел в ответ раздраженно. Он словно держал в руке пригоршню потрескивающего огня.

— Не собираюсь я нападать, — проворчал взрослый.

Он осмотрительно держал палочку направленной в пол.

Несомненно, их взрослый попутчик знал о репутации Гарри.

— Пойду посмотрю, что происходит. Оставайтесь здесь.

Взрослый направился к двери купе, обходя сундуки на полу. Пока он шел туда, Гарри не сводил с него палочки.

Прежде чем он достиг двери, та медленно открылась сама.

За ней находился ужас из самих худших ночных кошмаров Гарри.

---

1) Stonewall High: словом High в американской традиции обычно обозначают старшую школу, с 9 по 12 классы; в Британии немного иное деление, начальная школа до 11 лет и затем средняя (Secondary), она же старшая или высшая (High), из-за чего иногда возникает путаница в определениях. Заканчивается средняя школа в 16 лет, в общем, примерно соответствует времени обучения в Хогвартсе.

Название Stonewall тоже является двойной игрой слов для ситуации Гарри, так как в переводе означает оппозицию, сопротивление, засекречивание

Вернуться к тексту

В дверном проеме, возвышаясь до самого потолка, стояла фигура, закутанная в плащ. Капюшон полностью скрывал ее лицо. Из-под плаща к Гарри потянулась рука мертвенного вида, сероватая и покрытая слизью, словно рука самой смерти.

Долгий, длинный и хриплый вдох, и внезапная волна холода прокатилась по купе, словно создание высосало все тепло из помещения. Краем глаза Гарри заметил, как на окнах начала нарастать изморозь.

Могильный холод, сильнее которого Гарри в жизни не встречал. Холод заполнил его легкие и запустил когти дальше ему в грудь, стремясь добраться до сердца.

Гарри ощутил, что падает, и глаза его закатились. Он тонул в холоде и не мог вдохнуть. Его засасывало, и ни один из навыков, над которыми он так долго и упорно трудился, не мог его спасти.

Гарри пережил тот ужасный момент, когда в него вонзился нож Квиррелла. Поначалу он ощутил лишь давление, и только потом увидел кровь, когда из него выдернули нож. Затем пришла боль. Ощущение неверия в происходящее и осознание того, что он умирает. Ужас от того, что все кончено, но как выяснилось, Гарри ошибался, и конец стал лишь началом.

Во второй раз вышло еще хуже, так как он знал, чего ожидать, едва ощутил то ужасное давление. Он предвидел боль, и все оказалось еще ужаснее, чем в первый раз, особенно, когда Квиррелл раз за разом вонзал в него нож.

Падение и затягивание под колеса, невообразимо долгая боль, и он, неспособный даже закричать, пока его тело корежило и рвало на части.

Удар огромной дубины, более быстрый и потому менее болезненный, но с дополнительным временем ожидания боли перед самим ударом.

Смерть от заклинания, болезненная, но меньше, чем от обыденных способов убийства, почти что человечная, но все равно пугающая. Следующая смерть от взрыва.

Взор глаз, заставивших сердце сжаться в груди.

Он пережил заново все свои смерти и не один раз, они повторялись снова и снова, и где-то фоном женщина выкрикивала его имя.

Гарри показалось, что прошла вечность, но затем все закончилось и он ощутил, что кто-то хлопает его по лицу.

Он попытался схватить палочку, но, похоже, друзья знали его лучше, чем он сам, и заранее убрали ее прочь.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона. — Кажется, у тебя случился припадок.

Профессор возвышался над остальными, и он сказал:

— Никогда раньше не видел такой реакции на дементора.

— Дементора? — переспросил Гарри в замешательстве.

Он детально изучил тех существ, с кем мог столкнуться возле Хогвартса, и выучил всё, от того, что делать с гриндилоу, до эффектов вручения одежды домовикам.

На остальных он махнул рукой, решив, что получит информацию о них в школе или ускоренно изучит, при необходимости.

Похоже, необходимость наступила.

— Как вы избавились от него? — проскрежетал Гарри.

В глотке у него пересохло, словно он неделю ничего не пил.

— Заклинанием, — ответил профессор. — Призвал патронуса, и тот прогнал дементора прочь.

Гарри оказался так потрясен, что просто взял шоколадку, протянутую профессором, и съел ее, даже не проверив наличие безоара в кармане.

— Расскажите о дементорах, — попросил Гарри.

Тепло растекалось по телу, от макушки до кончиков пальцев на руках и ногах, и только тогда он запоздало встревожился насчет отравления.

— Они питаются счастьем, — неохотно ответил Люпин, бросив взгляд на Гермиону и Невилла. — И могут полностью поглотить чью-либо душу. Когда они отнимают у кого-то все счастье, в нем остаются только депрессия и отчаяние.

— Что произойдет, если они заберут у кого-то душу? — спросил Гарри, объятый ужасом.

— Ничего не остается... только пустая оболочка, — профессор смотрел на Гарри, внимательно наблюдая за тем, как тот воспринял его слова.

— Как их убить? — спросил Гарри.

Этот вопрос внезапно стал для него самым важным во всем мире.

Поезд тронулся с толчком, а Гарри заметил, как его друзья обменялись многозначительными взглядами. Несомненно, они никогда раньше не видели его взволнованным.

— Никак, — ответил профессор. — Можно только прогнать их прочь и не дать размножаться.

Гарри скорчил гримасу. Руки его все еще тряслись, и вовсе не от последствий припадка или что там с ним случилось.

Он до сих пор не знал, как работает перезагрузка времени. Возможно, что каждый раз, как его тело умирало, душа отправлялась назад во времени, дабы вселиться в раннюю версию того же тела.

Но если бы душа оказалась уничтожена, то некому стало бы возвращаться, и он жил бы пустой оболочкой, пока не умер, чтобы затем очнуться более юной версий себя же, но все такой же пустой оболочкой.

Сохранялась ли его более юная душа, или просто Малфой попробовал бы его разбудить перед завтраком, обнаружив пустую, таращащуюся оболочку?

— Зачем они здесь? — спросил Гарри после долгого молчания.

— Министерство отправило их защищать тебя от Сириуса Блэка, — ответил Люпин.

В груди Гарри внезапно резко вспыхнула злоба. Министерство причинило ему больше проблем, чем кто-либо другой, за исключением Волдеморта и его последователей. Именно министерство настояло на том, чтобы он, вместо частного обучения на дому, отправился в Хогвартс и стал мишенью.

Министерство распространило содержание пророчества Трелони, изреченного в переполненной таверне; без сомнения, оно и так вышло бы на свет, но министерство активно распространяло пророчество после смерти его родителей.

Именно они не давали ему раствориться в тенях и продолжали удерживать в роли мишени. Министерство навязало его Дурслям, обрекая на пожизненную неприязнь с их стороны.

Он мог бы счастливо жить в полной безвестности на диких просторах Америки или Австралии, но министерству требовался мальчик для битья.

Теперь же они пытались забрать саму его душу.

— Защищать путем убийства, — произнес Гарри. — Хуже, чем убийства... лишая меня малейшей возможности посмертия. Да что я им такого сделал?

В этот момент Гарри решил найти ответственного за решение привлечь дементоров и испортить ему карьеру, в случае обычной некомпетентности, если же исполнитель активно сотрудничал с Волдемортом, то устроить ему чего похуже.

Он оказался не готов убить Люциуса в коридоре Хогвартса, но и тот пытался лишь убить самого Гарри, а не лишить его души.

— Есть ли у тебя мысли, Гарри, насчет того, почему дементор так сильно повлиял на тебя? — внезапно спросил Люпин.

Гарри нахмурился.

— Сколько, по-вашему, у меня счастливых воспоминаний? У Невилла и Гермионы вся жизнь полна ими, а у меня только те, когда мы проводили время вместе, и их слишком мало.

Он редко отпускал вожжи и позволял себе порадоваться, а тревога и попытки контролировать происходящее еще сильнее уменьшали количество счастливых моментов.

— Гарри прошел через такое... с чем не сталкивалось большинство людей, — объяснила Гермиона. — Инцидент с троллем и василиск...

— И его столкнули с лестницы, — подхватил Невилл. — И он нашел душу Сами-знаете-кого...

— Лучше бы показать тебя медиведьме, — заявил Люпин. — Не стоит легкомысленно относиться к припадкам. Они могут вызвать повреждение мозга.

Гарри мрачно кивнул. Ему уж точно не требовалось превращение в пускающего слюни идиота, ведь если он хотел сохранить свою душу целой, то ему пригодилась бы смекалка, вся, до последней капли.

Он был глупцом, уверенно полагая, что справится с чем угодно. Если не мог справиться с чем-то, то просто получал шанс на повторную попытку.

Теперь эта уверенность исчезла, и это вызывало в Гарри такой страх, какого он не испытывал уже давно.

Вскоре после этого поезд прибыл в Хогсмид, и остаток пути прошел в тишине.

Гарри рассеянно похлопал фестралов и уселся в карету, покатившую к Хогвартсу. Там его перехватила профессор Макгонагалл и торопливо потащила в Больничное крыло.

— Никогда раньше не сталкивалась с припадком от нападения дементора, — сообщила Помфри. — Лучше бы тебе остаться здесь на ночь.

Из-за этого Гарри полностью пропустил пир распределения и только на следующий день узнал, что дементоры окружили школу целиком.

* * *

Гермиона и Невилл хорошо знали Гарри и поэтому никому не рассказали о том, что случилось в поезде. Тем не менее, отсутствие Гарри на пиру распределения не осталось незамеченным.

— Где ты был вчера вечером, Поттер? — спросил Малфой.

Гарри внимательно посмотрел на него, размышляя, о чем стоит поведать.

— Вчера вечером на меня напал дементор.

Малфой бросил пристальный взгляд:

— Ты что, собираешься подвергнуться нападению каждого зверя и создания из находящихся поблизости?

Гарри лишь пожал плечами. Трудно было не выказывать страха перед дементорами, его мучили ночные кошмары о них, пока Помфри не влила в него принудительно зелье сна без сновидений.

— Вот почему я так выкладываюсь на уроках ЗОТИ, — ответил Гарри. — Чтобы не удивляться потом, когда какой-нибудь случайный кролик попробует перегрызть мне глотку.

Малфой выдал в ответ одну из редких ухмылок.

— Готов поспорить, тебе не понравилось обнаружить нечто, что ты не смог убить.

— Придумаю способ, если потребуется, — ответил Гарри. — А если не смогу, то разберусь, как вышвыривать их в космическое пространство.

— Космическое пространство? — переспросил Малфой.

— То, что мы изучаем на уроках астрономии, — пояснил Гарри. — Воздуха нет, просто пари себе вечно, пока не затянет в солнце, которое сожжет тебя дотла.

Малфой содрогнулся.

— Да ты и правда псих.

Гарри пожал плечами и развернулся навстречу префекту, который начал раздавать расписания занятий.

арифмантика в девять, совместный урок с Гриффиндором, и скорее всего там он встретит Гермиону. Затем трансфигурация, а потом урок ухода за магическими существами.

Из ворчания других слизеринцев Гарри уловил, что Хагрид стал новым учителем УЗМС. Не слишком-то удачная мысль, как решил Гарри.

В конце концов, именно Хагрид счел, что дракон в небольшой деревянной хижине — хорошая идея. В молодости он таскал в школу гигантских пауков-людоедов. Он притащил поздно ночью Гарри и других первокурсников в Запретный Лес, чтобы отыскать, кто же там убивал больших магических животных.

Гарри доверял Хагриду в смысле дружбы с ним, но не в вопросах того, что безопасно, а что нет, и уж точно не доверил бы ему тайну на сохранение. Учебник по предмету УЗМС чуть не отгрыз Гарри руку.

Не имея возможности прибегнуть к магии, Гарри вынужденно подрался с книгой, но так и не понял, как же ее открыть.

Он рассматривал вариант терроризирования Дадли при помощи книги и, может, даже претворил бы мысли в дело, если бы оно не поставило под угрозу шаткое согласие, достигнутое им с тетей и дядей.

Гарри с облегчением увидел, что Гермиона тоже взяла арифмантику. Еще один общий предмет, помимо зелий, это хорошо, не говоря уже о том, что арифмантика оказалась сложнейшим предметом из всех, с которыми Гарри сталкивался с Хогвартсе. Отчасти потому, что предмет включал в себя математику, и пускай одноклассники Гарри не занимались ей уже два года, сам он пропустил целых три, из-за перезагрузок времени.

Гермиона пообещала помочь с арифмантикой.

По словам профессора Вектор, ее предмет требовался как для создания новых заклинаний, так и для взлома проклятий. Гарри требовался этот предмет, независимо от его сложности, если он хотел хоть когда-нибудь застичь Волдеморта врасплох заклинанием собственного сочинения.

Трансфигурация прошла без сюрпризов. Каждый год, когда Гарри на самом деле изучал что-то в первый раз, профессора всегда удивлялись, почему у него вдруг начались затруднения с их предметом. Поэтому Гарри пытался учиться с опережением программы, но и это не всегда спасало.

Последний урок, по УЗМС, оказался назначен на вторую половину дня. Гриффиндор и Слизерин вместе, и пускай Гарри и наслаждался общим уроком с Гермионой и Невиллом, он не мог отделаться от мысли, что совместное занятие Домов, недолюбливающих друг друга, на уроке, полном опасных монстров, было почти так же глупо, как сводить их в одном классе по изготовлению потенциально взрывоопасных химических смесей.

Волшебников и правда не волновало здоровье их собственных детей.

Тревогу у Гарри вызвал еще и тот факт, что занятие проводилось на опушке Запретного леса. Четыре ребенка в лесу — плохо, но сорок — залог катастрофы.

К счастью, в лес они не пошли. Вместо этого они минут пять шли вдоль опушки, пока не пришли к ряду пустых загонов.

— Соберитесь вкруг оградки, — сказал Хагрид. — Чтоб вам видно хорошо. Первым делом открыть ваши книги.

— Как? — спросил Гарри.

Он оглянулся на других учеников, достававших книги. Похоже, все оказались вынуждены, так или иначе, накрепко связать свои учебники.

— Чего?

— Как нам открыть книги? — расширил вопрос Гарри.

Хагрида, похоже, расстроило то, что никто не смог открыть книгу, но он быстро показал, как надо поглаживать корешок, чтобы ее успокоить.

— Пожалуй, продавец книг должен был оставить нам записку, — заметил Гарри, нахмурившись. — Или по крайней мере предупредить нас во время покупки.

Хагрид уставился на Гарри. С учетом того, как мыслили маги, им наверное показалось забавным вручить агрессивную книгу тринадцатилетним.

— Но все же, полагаю, это тренировка того, как надо обходиться с животными, — добавил Гарри.

Хагрид бросил признательный взгляд и кивнул.

— Вам надоть касаться бережно, когда вы имеете дело с животными, или они заставят вас пожалеть о том.

Когда Хагрид ушел, вероятно, затем, чтобы привести животных для изучения, Гарри нечаянно подслушал жалобы Малфоя другим слизеринцам.

— Как думаешь, что будет, если дать книги первым курсам? — спросил Гарри.

Глаза Малфоя вспыхнули от представившихся возможностей, и он вдруг перестал говорить о том, как ужасно учиться у того, кто сам скорее магическое существо, а не настоящий волшебник.

Вскоре вернулся Хагрид, ведя за собой дюжину странных созданий. Тело лошади, с головой и крыльями орла. К счастью, их Гарри изучал, так как создания обитали неподалеку от Хогвартса. К несчастью, он сразу представил себе дюжину возможных трагических концовок, особенно из-за непомерно огромных клювов, не говоря уже о глазах-бусинках, уставившихся на него так, словно собирались сожрать без остатка.

— Гиппогрифы, — сообщил Хагрид. — Красавцы, не правда ли?

Точно такой же красотой, вне всяких сомнений, обладал и василиск, по крайней мере, пока Гарри не взорвал ему голову.

— Ближе, подойдите ближе.

Гарри, как и всем остальным, совершенно не хотелось подходить ближе.

Хагрид объяснил, как надо обходиться с гиппогрифами. Затем он вызвал добровольцев, желающих подойти к созданиям.

Добровольцев так и не нашлось, вид у Хагрида стал расстроенный, и он окликнул:

— Гарри?

Гарри нахмурился в ответ. То, что он убил тролля и василиска, не означало, что он смелее остальных. Просто ему повезло меньше.

Он неохотно перелез через ограду и напрягся, когда Хагрид снял цепь с одного из гиппогрифов.

— Успокойся, — сказал Хагрид. — Не отводи взгляда. Моргнешь, и он не будет доверять тебе.

Гарри пристально смотрел на гиппогрифа, на всякий случай сжимая рукой палочку в кармане. Мозг его работал с бешеной скоростью, выдавая планы на тот случай, если бы гиппогриф решил напасть. Качнуться влево, выхватывая палочку, и снести ему голову.

Хагрид, похоже, осознал, о чем думал Гарри, и сразу встревожился.

— Он требует уважения, но не навредит тебе, Гарри.

Поклон подставил бы его шею под удар гиппогрифа, на которого Гарри было плевать, но он все же принудил себя, исхитрившись при этом не отрывать взгляда от существа. Он собирался, при первом же движении гиппогрифа, снести ему голову, наплевав на то, насколько это травмирует остальных учеников.

— Мож быть, тебе надоть отойти, — заметил встревоженный Хагрид.

Гиппогриф наконец-то поклонился Гарри, и Хагрид начал подбадривать того, предлагая подойти и погладить создание. Гарри решил, что это хороший способ потерять руку, но после понуканий все же подошел.

Гарри уже успел себе представить, как ему оторвет руку и как он навсегда останется без нее, если перезагрузка случится сразу после нападения гиппогрифа. За исключением ран от проклятий, он не знал наверняка, на что способна волшебная медицина.

Но все же, гиппогрифу, кажется, понравилось, и Гарри расслабился... чуть-чуть.

Хагрид заговорил было о полете на гиппогрифе, но Гарри так свирепо уставился на него, что тот заткнулся. Ни за какие коврижки Гарри не согласился бы забраться на спину гиппогрифа, перед глазами так и стояло, как он падает, разбивается насмерть и оказывается вынужден заново прожить весь прошедший год.

Гарри отступил от гиппогрифа, а Хагрид начал приглашать других учеников, чтобы те раскланялись с созданиями.

Гарри решил, что весьма глупо подходить такой толпой. Он знал, насколько глупы могут быть некоторые его одноклассники, и подозревал, что часть из них точно окажется чересчур самоуверенной.

Он наблюдал пристально и ничуть не удивился, что Малфой оказался победителем в этом соревновании глупости. Гарри заподозрил бы Крэбба или Гойла, но им не хватало дурной самоуверенности Малфоя.

— Очень легко, — заявил Малфой, гладя клюв гиппогрифа. — Готов поспорить, что ты совсем не опасен...

Гарри наблюдал за гиппогрифом и заметил, как тот застыл оцепенело, меряя Малфоя злобным взглядом. Гарри читал, что гиппогрифы понимают человеческую речь и что они умнее троллей, хотя вот это вообще ни о чем не говорило.

— Акцио мантия Малфоя! — завопил Гарри.

Драко находился на верхней границе того веса, который мог призвать заклинанием Гарри, но все же мантия утащила его, и Малфой пролетел по воздуху в тот момент, когда гиппогриф сделал выпад, щелкнув клювом.

Хагрид быстро посадил гиппогрифа на цепь и завершил урок.

Малфой же уставился на Гарри.

— Не хотел слушать твое однорукое нытье до самого конца семестра, — пояснил Гарри, глядя в ответ.

Он наклонился и добавил тихо:

— И скажи отцу, что он мне должен.

Гарри решил, что надо будет до следующего урока донести до Хагрида несколько ремарок о глупости школьников.

В то же время Малфой с трудом поднялся и громко начал жаловаться, попутно одарив Гарри странным взглядом.

Это было очень по-слизерински, когда тебе должны услуги, и Гарри постепенно усваивал основы игры.

— Послушай, Поттер, — нервно заговорил Малфой. — Мой отец сказал держаться от тебя подальше... но не сказал почему.

Гарри посмотрел на него. Сам он сидел на кровати, изучая книгу о чудовищах. Гарри искал информацию, любую, о дементорах.

— Мы поругались, — нейтральным тоном ответил Гарри.

— В общем... спасибо...

Гарри покачал головой.

— Не волнуйся, никто не сочтет нас лучшими друзьями или кем-то в этом духе.

Просто для упоминания намека на благодарность Малфой вначале дождался, пока они остались наедине. Драко недостаточно доверял даже Крэббу и Гойлу, и в их присутствии не пытался протягивать Гарри оливковую ветвь.

Малфой посмотрел на него как-то странно, и Гарри не понял, в чем дело.

— Если ты собираешься выйти на охоту за Блэком, то я посмотрю, что смогу разузнать, — сказал Малфой, поглядывая на дверь так, словно страшился, что в нее кто-то войдет.

— Зачем мне устраивать на него охоту? — удивился Гарри.

Еще один маньяк в дополнение к целой армии таковых, но все почему-то считали, что Гарри следует волноваться именно из-за Блэка.

— Разве ты не знаешь? Именно он выдал твоих родителей Волдеморту, — объяснил Малфой. — Он был хранителем тайны, и никто их не нашел бы, если бы не предательство.

Разумеется, Гарри и сам все это уже выяснил. Еще во время первого года обучения он узнал, что же случилось с его родителями и почему.

— Мои родители — идиоты, — заявил Гарри, нахмурившись.

— Чего?

— Им бы следовало стать хранителями тайны друг друга, — ответил Гарри. — Они поступили невероятно глупо, доверившись в этом вопросе другим людям.

Малфой посмотрел на него пристально.

— Так что, ты не винишь Блэка?

— Этого я не говорил, — сказал Гарри. — Просто не собираюсь идти его искать. Все утверждают, что он явится сюда, так какой смысл в поисках?

— Явится сюда? — переспросил Малфой.

— С учетом того, что раньше творилось в школе, я бы сказал, что уже довольно скоро вломится. В конце концов, школа не смогла сдержать даже тролля, а они глупее Крэбба или Гойла.

Выглядел Драко так, словно размышлял, не попроситься ли ему в другую спальню.

— Я подумывал об изучении сигнальных заклинаний, — заметил Гарри. — Интересует?

Гарри подозревал, что с этого момента Малфой начнет брать с собой палочку даже в душ. Он, наверное, считал, что Блэк выпрыгнет из унитаза.

Конечно, сам Гарри брал с собой палочку в душ еще с первого года обучения. Ведь лучшее место для нападения находилось там, где люди считали себя в наибольшей безопасности.

* * *

— Внутри коробки боггарт, — сообщил профессор Люпин.

Несмотря на потрепанный вид, учил он на удивление лучше, чем предыдущие два преподавателя ЗОТИ.

— У них нет формы, и они любят темные, замкнутые места. Я обнаруживал их в шкафах, под кроватями и в тумбах под раковинами, — рассказывал Люпин. — Только когда их замечают, вот тогда они принимают форму наших наихудших кошмаров.

Гарри медленно поднял руку.

— Профессор... могу ли я предположить, что вы собираетесь продемонстрировать нам боггарта?

— Для того, чтобы показать заклинание, дающее им отпор, да, — ответил профессор Люпин.

— Вы же знаете, что мы из дома Слизерин, верно? — еще спросил Гарри. — Наши страхи, скорее всего, окажутся... интенсивнее, чем у других домов.

Малфой фыркнул.

— Чего там боятся хаффлпаффцы... собственной тени?

— Важно научиться смотреть в лицо своим страхам, Гарри, — ответил Люпин. — Если не научишься, то они сожрут тебя, и ты навсегда останешься их рабом.

Ученики вокруг переглядывались. Слизеринцы с самого первого года учились держать свои слабости при себе. Любая проявленная слабость немедленно безжалостно использовалась для извлечения выгоды.

Теперь же профессор предлагал им продемонстрировать свои глубочайшие страхи перед лицом всего класса.

— А можно как-нибудь все проделать наедине? — спросил Малфой.

— Если вы один, то боггарт становится намного опаснее, — объяснил Люпин. — Присутствие нескольких источников страха приводит его в замешательство, и он не знает, в кого превратиться.

Затем профессор продолжил занятие:

— Есть заклинание, отгоняющее боггарта, оно требует мощи не только магии, но и разума. Боггартов изгоняет смех.

Профессор Люпин начал объяснять детали заклинания, отгоняющего боггартов, а Гарри задумался, действительно ли смех лучшее средство против страха. За последние три года он практически не смеялся... ну или два года, с точки зрения остального мира.

Невилл иногда бывал забавен, но Гермиона очень редко. Близнецы Уизли считали себя смешными, но Гарри считал их розыгрыши немного чересчур жестокими. Он терпел их, а оба близнеца считали в ответ, что у него нет чувства юмора.

По итогу размышлений Гарри так и не пришел к окончательному выводу.

— Есть ли добровольцы?

Гарри вжался в стул и заметил, что все остальные поступили так же. Будь они гриффиндорцами, все вышло бы иначе. Все, без сомнения, пытались бы выглядеть смелее, чем на самом деле, но в случае слизеринцев никто вообще не хотел туда идти и уж тем более первым.

Взор профессора добрался до Гарри, которому на мгновение показалось, что сейчас его и вызовут первым, но Люпин остановился на Крэббе.

Выяснилось, что Крэбб боялся разочаровать Малфоя, не слишком-то информативно. Вид Малфоя в сарафане оказался забавным.

Но, тем не менее, у Гарри хватило мозгов не выказывать веселья. Несколько одноклассников не проявили такой сообразительности.

Один за другим ученики выходили вперед. Многие боялись родителей, у Гарри осталось впечатление, что часть из них злоупотребляла руганью и рукоприкладством.

Другие боялись Пожирателей Смерти, и некоторым из них показывали убитыми всю их семью. Гарри сделал себе мысленную пометку, большинство из тех, кому показывали их мертвые семьи, втайне протянули ему руку дружбы.

Малфой боялся разочаровать отца. Увидеть Люциуса Малфоя носящим балетную пачку практически стоило цены за подобное зрелище.

По мере того, как ученики выходили вперед, в Гарри нарастала тревога. Выказав страх перед дементорами, он показался бы слабым в глазах остальных, но хуже того, Гарри не сомневался, что сразу после урока часть одноклассников ринулась бы строчить письма родителям.

Ему совершенно не хотелось, чтобы Волдеморт начал отправлять за ним дементоров. Министерство неплохо справлялось с этим и без его помощи.

Тем не менее, когда занятие подошло к концу, Гарри так и не вызвали на встречу с боггартом. Когда профессор начал говорить о домашней работе, Гарри испытал облегчение, несмотря на сердитые взгляды одноклассников.

Он подождал, пока все выйдут из класса.

— Профессор... я заметил, что вы меня так и не вызвали, — тихо произнес Гарри.

Люпин посмотрел на него.

— Я имею представление о твоем положении в Доме Слизерина, Гарри. В глазах других учеников ты стал бы выглядеть слабее после демонстрации страха перед Волдемортом.

— Но я не боюсь Волдеморта, — возразил Гарри. — В смысле, мне когда-нибудь придется убить его, но не это мой величайший страх.

— Что... — начал Люпин, но затем лицо его прояснилось. — Дементоры.

— Мне нужно изучить способ защиты от них, — произнес Гарри. — Вы видели, что случилось, будь я там один, оказался бы полностью беспомощен, и сейчас от меня осталась бы только пустая оболочка.

Люпин помотал головой.

— Патронус — невероятно сложная магия... сложнее экзаменов ЖАБА. Одно из мощнейших защитных заклинаний, известных магам.

Гарри нахмурился.

— Уверен, вы слышали, что я.. целеустремлен, по крайней мере, по нескольким предметам. Это очень важно.

Люпин посмотрел на него внимательно, затем сказал:

— Если бы это был кто-то другой...

— Дементоры повсюду вокруг школы, — подавленно отозвался Гарри. — Лишь вопрос времени, прежде чем кто-то из них решит перекусить и заглянет в гости.

— Да ты и правда так па...редусмотрителен, как мне говорили, — высказался Люпин.

Гарри осклабился:

— Я все еще жив, не так ли?

Но тут же стал серьезным.

— Мне это необходимо. Если вам что-либо нужно, то я найду способ это достать.

Обычно Гарри не стал бы так глупо давать подобных полных гарантий, но он крайне нуждался в заклинании патронуса.

Люпин нахмурил брови.

— Хорошо, но освобожусь я только через три недели.

— Чем мне следует заняться в это время?

— Сконцентрируйся на поиске самых счастливых мыслей, — посоветовал Люпин. — Не просто приятных, а ощущений радости, моментов наивысшего счастья.

Затем он добавил:

— Именно эти чувства питают патронуса.

У Гарри засосало под ложечкой.

Если заклинанию для работы требовались счастливые воспоминания, то имелись все шансы, что Гарри вообще не сможет его наколдовать.

* * *

Профессор Люпин вскоре завоевал популярность практически у всех. Малфой жаловался, что у нового профессора нет чувства стиля и выглядит тот как оборванец, но даже он уважал преподавательские навыки Люпина.

В конце концов, у них не было компетентного учителя ЗОТИ с самого начала учебы в Хогвартсе, и Люпин разбирался в вопросе, помимо всего прочего.

Хотя времени вернуть к жизни дуэльный клуб у него так и не нашлось, о чем Гарри горько сожалел. Клуб помог ему вырасти над собой, и Гарри остро ощущал отсутствие практики. Занятия с Флитвиком проходили недостаточно часто, чтобы насытить Гарри.

Хуже того, все его усилия по поиску счастливых мыслей закончились не слишком хорошо. Редкие счастливые воспоминания, вроде времени в обществе Гермионы и Невилла, оказались окрашены цинизмом и построением планов. Гарри осознал, он всегда был так занят планированием будущего, что у него не оставалось времени на настоящее.

Он обнаружил, что завидует Рону Уизли, который, казалось, жил только текущим моментом. Рон представлялся Гарри в целом беззаботным, и Поттер гадал, какова она, жизнь без угроз и обязанностей.

Гермиона враждовала с Роном, так как ее кот, книззл или кто он там, сожрал его крысу. По словам Невилла, крыса с самого первого дня в школе выглядела полудохлой. Гарри все это не слишком волновало, за исключением ощущения, что Рон вернулся к своим методам травли, и вот это Поттеру не понравилось.

 

В начале октября профессор Люпин начал обучать Гарри заклинанию Патронуса.

— Это очень продвинутая магия, — сообщил он. — Большинство взрослых магов так никогда ее и не освоили.

Они находились в кабинете Люпина, рядом с боггартом, который и правда принял форму мучителя Гарри. Пускай Гарри и не упал в обморок, но он все же пережил заново часть прошлых смертей и опять услышал женский крик.

— Но я делаю все правильно? — тоскливо спросил Гарри.

— Движения палочки и произношение безупречны, — заверил его Люпин. — Проблема в том, что твое счастливое воспоминание в состоянии вызвать лишь крохотную вспышку патронуса.

Гарри добился лишь скудного проблеска серебристого цвета и только с использованием счастливейшей мысли из всех, какие он смог вспомнить. Повторение заклинания снова и снова, и снова не дало никаких результатов.

— Я уже три недели занимаюсь, — сказал Гарри. — И вообще ничего не добился.

Уже наступил Хэллоуин, и отсутствие прогресса не просто расстраивало, оно еще и пугало. Что, если Гарри никогда не сможет создать патронуса? Он слышал, что некоторые темные маги были просто неспособны вызвать патронуса, и гадал, не означало ли все это, что и сам стал темным.

— Ты уверен, что у тебя нет других счастливых воспоминаний?

Гарри покачал головой.

— Думаю, я просто сам по себе не слишком счастлив. Есть ли что-нибудь еще, чем можно отогнать дементора?

— Не уверен, что мы исчерпали вопрос с патронусом, но единственный вариант помимо него — нанести дементорам достаточно телесных повреждений, чтобы они отступили. Проблема в том, что такие повреждения не задержат их надолго, и, если дементор окажется не один, будет сложно навредить им всем.

Гарри нахмурился. Дементоры охотились стаями, когда не сидели на привязи в Азкабане. Он обязан изучить патронуса, или его жизнь закончится до того, как он успеет ее прожить.

— Слышал ли ты о том, как волки охотятся стаями?

Гарри кивнул и ответил:

— Нападают со всех сторон и изматывают жертву.

— Именно так поступят дементоры, если у тебя не окажется патронуса, — пояснил Люпин.

Гарри бросил взгляд в окно. Снова наступил Хэллоуин, в этот день ничего хорошего никогда не происходило, за исключением банкета. Время празднества как раз приближалось.

— Есть ли способы как-то сопротивляться их воздействию? — спросил Гарри. — Если я свалюсь в припадке, то уж точно ничего не смогу сделать, даже выучив Патронуса.

Профессор Люпин наморщил лоб.

— Для защиты разума от чтения есть продвинутый метод, называемый окклюменцией. Мне говорили, что у тебя врожденный талант в этом деле.

Нахмурившись, Гарри начал размышлять, кто же пытался прочесть его разум, скорее всего Дамблдор или Снейп. Раз уж Люпина поставили в известность, то это точно был кто-то из профессоров. Скорее всего, только благодаря этому же таланту никто пока не узнал о перезагрузках времени.

— Но он, кажется, вообще не помог против дементоров, — заметил Гарри. — Даже от боггарта у меня началось легкое головокружение.

— Другой способ защиты разума — одержимость, — откликнулся Люпин. — Необязательно счастье, просто желание, достаточно мощное, чтобы не давать пробиться наружу тому, что пытаются вытащить дементоры.

Одержимость? Вполне посильно. С самой первой смерти Гарри был одержим массой вещей, большая часть которых вращалась вокруг вопроса выживания.

— Обсудим на следующем уроке, — продолжил Люпин. — Сейчас тебе уже пора на празднество.

Гарри кивнул. Если он не освоит патронуса, то по крайней мире научится не терять сознание в присутствии дементоров.

От этого зависела его душа.

* * *

В этот раз праздничный ужин прошел без происшествий. Никаких театральных объявлений о троллях и шипящих заявлений из стен об убийствах. Просто тихий, приятный ужин.

Поэтому Гарри решил растянуть удовольствие. В кои-то веки не требовалось спешить ни на другой урок, ни на тренировку, и никто ему не мешал и не торопил. Даже когда ученики потянулись к выходу из Большого Зала, Гарри продолжал сидеть за ужином.

Со времен спасения Малфой вел себя значительно вежливее в отношении Гарри, хотя и не стал особенно дружелюбен. Дружба с Гарри Поттером стала бы самоубийством, буквально, с учетом друзей отца Драко.

— Поттер, полагаю, что и в этом году квиддич тебя не заинтересовал? — спросил Малфой, доев.

Гарри ухмыльнулся.

— У тебя и так хватает поклонников.

Несколько учеников, все еще находившихся за столом, прислушивались к их беседе. После убийства василиска отношение к Гарри стало чуть менее враждебным, но никто пока не мог позволить себе дружить с ним публично. Но все же приятное улучшение по сравнению с жизнью в постоянном напряжении, ежесекундным ожиданием удара в спину.

— Ничего не могу поделать, на игровом поле я бог, — расплылся в улыбке Малфой. — Не то чтобы ты сам хоть раз попробовал поиграть.

Гарри покачал головой.

— Мне и на трибунах хватило проблем с бладжером, а уж на поле для квиддича меня и подавно попробуют убить. К тому же, совершенно не хочу давать близнецам Уизли шанса врезать по мне битой.

Младшая Уизли решила, что Гарри ее спаситель, и у нее развилась пугающая одержимость им. Близнецы уже предупреждали Гарри, чтобы он не пытался воспользоваться этой самой одержимостью.

— Возможно, тебе все же следует попробовать, Поттер. Со скоростью размножения Уизли ты и глазом не успеешь моргнуть, как обзаведешься дюжиной детишек.

Гарри содрогнулся. В мире, где он не знал, доживет ли до конца дня, идея завести детей выглядела ужасно.

— Пожалуй, нам тоже пора, — сказал Гарри, заметив, что большинство учеников уже покинули Зал.

Малфой кивнул.

— Прекрасный пир в этом году, без происшествий.

У дверей Большого зала началась суматоха, и поток учеников хлынул обратно внутрь. Гриффиндорцы выглядели возбужденно.

Гарри прикрыл глаза.

— Ну вот зачем ты это сказал?

— Что происходит? — спросил Малфой.

— Сириус Блэк только что порезал картину, закрывающую вход в гостиную Гриффиндора, — ответил ближайший префект. — Учителя собирают всех в Большом зале.

Гарри протянул руку.

— Раскошеливайся.

Вид у Малфоя стал кислый.

— Поттер, ты что, провидец? Откуда ты узнал, что все случится в Хэллоуин?

Гарри знал, что радостный вид Малфоя отчасти объяснялся убежденностью в выигрыше их спора, случившегося ранее в этом году.

Уж кто-кто, а как Малфой мог верить в безопасность Хогвартса, вот что оставалось превыше понимания Гарри. Куда подевался слизеринский цинизм? Люди, кроме идиотов, по природе своей были склонны к подозрительности и сомнениям.

— Раз — случайность, два — возможность, три уже шаблон, — загадочно изрек Гарри.

Его родителей убили в Хэллоуин, и тогда же произошли инциденты с троллем и василиском. Несомненно, зло, как и все остальные, тоже любило данный праздник.

— Придется тебе подождать, пока не вернемся в спальню, — признался Малфой. — У меня нет с собой денег.

Нехватка карманов оставалась проблемой традиционной магической одежды. Большинство магглорожденных и полукровок носили маггловскую одежду под мантиями, но чистокровные, вроде Малфоя, не надели бы подобного даже под страхом смерти.

Появился Дамблдор, несомненно, усвоивший урок фиаско времен первого учебного года Гарри. Всем предстояло остаться на ночь в Большом зале, пока учителя будут обыскивать замок. Гарри впечатлило то, как Дамблдор без каких-либо видимых усилий призвал восемьсот спальных мешков, чтобы ученики могли скоротать в них ночь. Наглядное свидетельство силы директора.

Найдя Невилла и Гермиону, Гарри пристроил спальный мешок в углу, на изрядном расстоянии от двери. Он в любом случае собирался улечься подальше от старших слизеринцев, а гриффиндорцы в этом году ненавидели его меньше, чем раньше.

— Как, по-твоему, он пробрался внутрь? — спросил Невилл.

Лонгботтома трясло. Он и Гермиона своими глазами видели порезанную картину, и теперь они оба сидели с бледными лицами.

Гарри пожал плечами.

— Хогвартс похож на решето.

Оглянувшись, он незаметно полез в карман, где хранилась карта Мародеров. Узнав, что Сириус Блэк нацелился персонально на него, Гарри начал всегда носить с собой карту и мантию-невидимку.

Гарри собирался проверять карту в те моменты, когда на него никто не смотрел. Если Сириус все еще находился рядом с школой, то Гарри изыскал бы способ добраться до него.

Чем скорее он остановит Блэка, тем быстрее от школы уберут дементоров.

Гарри надеялся, что этой ночью, с помощью карты Мародеров, найдет Блэка, все еще рыскающего по школе. Тогда он воспользовался бы мантией-невидимкой и подловил Сириуса из засады. Как только Блэк оказался бы под арестом, дементоров бы отозвали, и у Гарри появились бы годы на изучение патронуса.

Даже после отбоя он разглядывал карту, спрятавшись в спальном мешке, но, к несчастью, так и не обнаружил никаких признаков Блэка.

От такого опускались руки.

Все прошло бы намного легче, знай он, когда Блэк собирался напасть. Теперь же ему придется проверять карту во время занятий и после них. Без сомнения, Блэк умозрительно решил, что Гарри попал в Гриффиндор, так как в Азкабане не разрешалось выписывать "Ежедневный Пророк".

Но Гарри не мог полагаться на то, что все так и останется. Мысль о том, как он проснется и обнаружит Блэка стоящим рядом с кроватью, изрядно леденила Гарри кровь.

Гарри решил сделать все, что в его силах, дабы как можно скорее разыскать Сириуса. В глазах Гарри тот тревожный факт, что Блэк предал его родителей, лишь ставил Сириуса в один ряд с прочими безликими Пожирателями Смерти, собиравшимися убить Поттера.

Нынешней одержимостью Гарри, истинной угрозой, оставались дементоры.

Гарри забылся беспокойном сном на твердом полу Большого зала.

 

Следующие несколько дней в школе говорили только о Блэке. Гарри замечал, как ученики поглядывают на него краем глаза, и те, кто еще недавно проявлял к нему дружелюбие, теперь сдали назад до известной степени. Не потому, что обиделись на него, а просто не хотели находиться рядом, когда наконец-то появился бы Блэк, чтобы прирезать Гарри.

Больше беспокоило то, что его под разными предлогами начали сопровождать учителя. Они довольно плохо скрывали свои истинные намерения. В отсутствие учителей за Гарри следовали префекты Слизерина.

Гарри не ощущал себя в особой безопасности, если учесть, что он побеждал некоторых пятикурсников-префектов во время занятий в дуэльном клубе. Решение о том, что ему нужна подобного рода защита, выглядело даже немного оскорбительно. В конце концов, Блэк, при всем своем безумии, не являлся полным сил и умелым в магии Пожирателем Смерти. Не человек, а надломленная развалина, истощенный до предела дементорами в Хогвартсе.

Гарри не мог вообразить, что с человеком сотворила бы дюжина лет осушения дементорами. Ему хватило нескольких секунд, чтобы оказаться на грани уничтожения.

Настораживающим также выглядело отсутствие Люпина на уроке ЗОТИ, где его замещал Снейп. Ясно было, что Снейпу наплевать на Люпина, и он немедленно посадил их изучать оборотней вместо создания, назначенного темой урока.

К счастью, в Запретном лесу водились и оборотни, так что их Гарри изучил заранее. Если пришлось бы начать семестр заново, то Гарри решил тогда начать изучение существ — убийц волшебников, — не обитающих возле Хогвартса.

Начал бы он с самых опасных и постепенно двигался бы по нисходящей. Флоббер-червей приберег бы для седьмого года, при условии, что не изучил бы их к тому времени.

Гарри внимательно всматривался в карту так часто, как только осмеливался, даже во время занятий, когда считал, что его не заметят. Конечно, на уроках Снейпа он так не рисковал. Снейп конфисковал бы карту в то же мгновение, когда увидел бы ее, отобрав у Гарри все шансы покончить с угрозой дементоров.

Но сколько бы он ни искал, так ни разу и не заметил Блэка.

Раз за разом таращась на карту, Гарри открыл одно из ее преимуществ: та показывала пароли к различным тайным проходам, включая тот, что находился у основания Дракучей Ивы.

Приятно было знать, что он в любой момент сможет выбраться в Хогсмид, так как было разрешение или нет, но Гарри сомневался, что учителя отпустят его туда официально.

В любом случае, он не собирался появляться там открыто. До визита туда ему пришлось бы подождать, пока другим ученикам разрешили бы посещение Хогсмида, так как кто-то его возраста выделялся бы там, как бельмо на глазу. Он еще подрос и в свои тринадцать уже не мог выдать себя за десятилетнего.

Владельцы магазинов обратили бы внимание на ребенка школьного возраста, навещающего Хогсмид в одиночку в разгар учебы. Гарри слышал, что Хогсмид в промежутках между визитами школьников больше напоминал город-призрак.

Но все же ему требовались припасы, и Гарри твердо настроился по полной воспользоваться следующими выходными в Хогсмиде, дабы снять еще денег в тамошнем филиале Гринготтса и купить в магазине приколов вещи, которые он смог бы превратить в оружие.

В вопросе своей сестры Уизли вели себя полностью неразумно и чрезмерно ее оберегали, сколько бы Гарри ни твердил им, что она его не интересует.

Гарри почти не сомневался, что это какого-то рода долговременная афера, розыгрыш, растянутый на целый семестр, просто затем, чтобы потом, в конце полугодия, посмотреть на его лицо. К несчастью, он не знал наверняка.

Но он не сомневался в том, что дементоры поблизости окажутся залогом катастрофы. Он читал, что дементоры алкали человеческих эмоций и чем меньше их кормили, тем больше они утрачивали рассудок. В этом они слегка походили на вампиров, только вместо крови выпивали души.

Гарри не заметил никаких признаков того, чтобы дементоров кормили. Дети испытывали эмоции интенсивнее взрослых или, по крайней мере, скрывали их хуже, а неподалеку от дементоров находились сотни детей, и с учетом этого... Гарри склонялся к мысли, что министерство действительно не продумало план до конца.

У Гарри не было ни малейшего намерения оказаться в числе тех, чьи души сожрут, когда все случится. К несчастью, он сомневался, что обращение к профессорам даст хорошие результаты. Его повсеместно считали слегка чокнутым, из-за его теорий заговора и паранойи.

В прошлом он слишком открыто высказывал свое мнение. Если бы ему дали шанс все переделать, то он прикинулся бы безмозглым гриффиндорцем. К несчастью, большинство ошибок он совершил во время первого года обучения, и тот поезд давно уже ушел.

* * *

— Профессор Снейп? — осторожно спросил Гарри, заглядывая в дверь, ведущую в кабинет преподавателя зелий.

Не так уж часто он сюда заходил, Снейп прилагал все усилия, чтобы избегать Гарри, хотя его отношение немного изменилось после сделки, касавшейся василиска.

Несмотря на легкое смягчение отношения, Гарри хватило ума не пытаться воспользоваться им в классе или на публике. Снейп в прошлом был Пожирателем Смерти, факт, подтвержденный знакомыми Гарри внутри Слизерина.

Даже если Снейп по большей части порвал узы с организацией Волдеморта, ему, без сомнения, все еще приходилось сталкиваться с бывшими знакомыми. Если Снейп и правда шпионил на Дамблдора, как заявлялось в материалах суда, то он до сих пор мог работать на него, из-за чего ему еще осмотрительнее пришлось бы выбирать мишени для своего гнева.

Гарри постепенно начал чуть больше доверять Снейпу, несмотря на все его прошлое. Ведь это декан в итоге явился ему на выручку после стычки с василиском. Если бы Снейп желал смерти Гарри, то мог бы просто подождать перед рассказом Дамблдору и заявиться уже после того, как Поттера убили бы и сожрали.

Кабинет Снейпа ничуть не изменился. Мрачный и плохо освещенный, с затенёнными стенами, вдоль которых выстроились полки, заставленные большими стеклянными банками с ингредиентами. Многие ингредиенты выглядели гнусно и отталкивающе, куски животных и растений, плавающих в растворах различного цвета.

Будь воля Гарри, он бы подсветил ингредиенты сзади. Так бы вид их ужасал сильнее, и кабинет в целом смотрелся бы еще грознее.

В нынешнем же состоянии Гарри не понимал, зачем Снейпу здесь такое плохое освещение. Он не был вампиром, пусть Невилл и считал его таковым, особенно теперь, когда Снейп рассердился из-за того, как именно Невилл изгонял своего боггарта. Он удвоил издевательства над Лонгботтомом, что увеличило количество происшествий на уроках зелий из-за мандража последнего.

Гарри начал занимать места поодаль от Невилла, так как иногда его ошибки били по всем окружающим. Гарри заметил, что и другие слизеринцы начали поступать так же. Пускай такой поступок и волновал Невилла, но Гарри, в дополнение к прочим своим проблемам, не требовалось еще и лицо, полкрытое нарывами.

Несколько ошибок Невилла на два дня отправили в госпиталь часть гриффиндорцев.

— Пришли просить за своего гриффиндорского дружка, Поттер? — спросил Снейп, выходя из другой комнаты.

Гарри покачал головой.

— Не мое дело жаловаться, если вас радует вид гриффиндорцев, покрытых пластырями. Хотя если вы смягчите давление на Невилла, то всем будет безопаснее.

— Тогда зачем вы здесь? — спросил Снейп, нахмурившись.

Он бросил взгляд в сторону двери, словно выясняя, не подслушивает ли кто.

— Потому, что у меня проблема, а вы глава Дома.

Гарри доводилось слышать, что к проблемам других учеников Снейп относился намного отзывчивее, чем к просьбам самого Поттера.

— И какого же рода эта проблема, позвольте узнать? — спросил Снейп.

Он встал позади собственного стола, заваленного эссе, которые ему предстояло оценить.

— С помощью профессора Люпина я пытался научиться заклинанию патронуса, — объяснил Гарри.

При упоминании Люпина Снейп стал жёстче.

— Уверен, что он… сведущ и способен обучить ему.

Гарри кивнул:

— Проблема не в его обучении. Проблема во мне. Он сказал, что мое исполнение превосходно, но при этом у меня выходит лишь слабенький проблеск патронуса.

— Это весьма продвинутое заклинание, — ответил Снейп. — И несмотря на вашу… целеустремленность, оно может просто оказаться выше ваших способностей. Часть взрослых волшебников просто не в состоянии его изучить.

— Проблема с воспоминаниями, которые необходимо использовать. У меня просто нет воспоминаний, достаточно счастливых, чтобы заклинание сработало.

Лицо Снейпа стало бесстрастным, и он внимательно посмотрел на Гарри. Между ними повисла недоговоренность, знание того, что многие темные волшебники, независимо от талантов, были просто не в состоянии наколдовать патронуса по той самой причине, которую только что озвучил Гарри.

Наконец, Снейп промолвил:

— И чем же, по вашему мнению, я способен помочь в данной ситуации?

— Не уверен, что мне вообще удастся наколдовать патронуса, — признался Гарри. — И в таком случае я в беде.

— Ожидаете, что вас бросят в Азкабан, не так ли? — спросил Снейп.

Он осклабился.

— Там, прямо за дверью, дементоры, — отозвался Гарри. — И их не кормили все это время. Как думаете, надолго ли их хватит, прежде чем они решат заглянуть в Хогвартс и устроить небольшую пирушку?

Снейп внимательно разглядывал его некоторое время.

— И в этой предполагаемой катастрофе вас не волнуют судьбы других людей, только ваша?

— Вы же видели, как мне везет, — ответил Гарри. — Я не гриффиндорец. Я пытаюсь не высовываться и не лезть навстречу опасности, и несмотря на это, каждый разименно мне попадается то василиск, то тролль или спятивший профессор. Если дементоры заявятся, то есть неплохие шансы, что я окажусь в первом ряду.

— Стало быть, вы сочли, что именно я смогу научить вас тому, как следует приобретать счастливые воспоминания? — спросил Снейп.

Гарри ухмыльнулся.

— Учитывая то, что вам приходится иметь дело с Невиллом на уроках зелий, то нет, не вы.

Пусть Гарри и дружил с Невиллом, но у того определенно имелись свои недостатки. Проблемы со страхом и с памятью. Они не перевешивали верности Невилла или его чувства юмора, но их следовало учитывать.

Гарри сомневался, что он сам такой уж хороший друг.

Снейп ухмыльнулся в ответ, затем спросил:

— Что же тогда?

— Обучите меня окклюменции, — попросил Гарри. — Дементоры находят людей при помощи зрения и ощущая их эмоции. У меня есть способы скрыться от взглядов, но я не могу контролировать эмоции.

Снейп застыл на месте.

— И кто же сообщил вам, что я вообще с ней знаком?

— Это само собой разумеется, — начал объяснять Гарри. — В записях суда указано, что во время войны вы шпионили для Дамблдора. Или вы сумели скрыть свои мысли от Волдеморта, или на самом деле работали на Волдеморта и скрывали мысли от Дамблдора.

— Не произносите его имя, — указал Снейп и подался вперед. — Вы вообще знаете, почему люди боялись произносить его имя?

Гарри покачал головой. Он предполагал, что дело в страхе возмездия со стороны Волдеморта или его последователей. Но боязнь перед упоминанием Волдеморта даже в уединении оставалась неясной.

— Могущественное заклинание, табу, указывающее местоположение всех, кто произнес имя Темного Лорда вслух. Ко всем, упоминавшим его, публично или тайно, вскоре после этого приходили в гости его последователи.

Гарри нахмурился, пытаясь вспомнить, упоминал ли он имя Волдеморта в местах, не защищенных магией, или за пределами уже известных Темному Лорду мест вроде Хогвартса.

— Директор все время его произносит, — наконец выдал Гарри.

— Директор в состоянии себя защитить, если у кого-то возникли бы претензии к тому, что он упоминает Волдеморта, — изрек Снейп.

— Следовало бы и мне сообщить, — сказал Гарри с сердитым лицом. — Подобные сведения жизненно важны для меня.

— Когда Волдеморт исчез, табу оказалось сломано, — признался Снейп. — Директор, без сомнений, надеется обесценить табу, если оно вдруг окажется восстановлено, за счет упоминания имени слишком многими.

Польза от чрезмерного шума… стратегия, которая пока не приходила Гарри в голову.

— Полагаю, это хороший способ устроить засаду, — сказал Гарри и затем вернулся к прежней теме. — Так что насчет окклюменции?

Снейп помолчал секунду, устремив на Гарри пристальный взгляд.

— Знаете ли вы, что включают в себя тренировки окклюменции? На них вы пытаетесь защитить свой разум от вторжения легилимента. На первых порах вы рискуете выдать все свои секреты учителю.

Снейп поколебался и добавил:

— Вы не производите на меня впечатления человека, готового доверить свои тайны другому.

Готов ли был Гарри доверить Снейпу тайну перезагрузок времени? Пусть он и доверял декану больше, чем в прошлом, но Гарри все равно не мог сказать наверняка. Если Снейп и правда тройной агент, работающий на Волдеморта, тогда тот узнал бы о способностях Гарри, и дела последнего стали бы безнадежны.

— Вот и мне кажется, что нет, — кивнул Снейп, глядя Гарри в глаза.

Гарри застыл в нерешительности.

— Что насчет легилименции?

— Думаете, я дам вам возможность залезать в разумы других? — спросил в ответ Снейп и покачал головой. — Этой силой слишком легко злоупотребить.

— Будет легче найти тех, кто пытается меня убить, — возразил Гарри.

Снейп посмотрел скептически, и Гарри так и не смог его переубедить, сколько ни старался.

Следующие несколько недель Гарри продолжал попытки уговоров, но безрезультатно.

* * *

Дождь лил повсюду, и ветер дул так сильно, что Гарри почти ничего не мог разобрать на расстоянии десяти футов. Он не понимал, зачем вообще в такую погоду выходить наружу, но квиддич был так популярен, что вся школа собралась поглазеть на матч.

Пусть Гарри, как и другие, наслаждался время от времени матчами по квиддичу, но ему показалось глупым торчать снаружи в такую погоду, и поэтому он попытался отпроситься. Даже когда префекты попробовали настоять, Гарри отказался.

Но затем Снейп заявил, что посещение обязательно, и тут до Гарри дошло, что его, если потребуется, вытащат наружу силой, так как преподаватели сейчас, когда вокруг бегал Блэк, боялись оставлять Поттера одного в замке.

Дамблдор и несколько профессоров поджидали Сириуса внутри, исходя из предположения, что Блэк мог прослышать о любви Гарри к сидению в Хогвартсе во время матчей.

Хуже того, вместо обычного места возле прохода префекты затащили его в середину ряда. Предположительно затем, чтобы осложнить задачу Блэку, и одновременно с этим дабы не дать самому Гарри улизнуть прочь, пока все следили бы за игрой.

В результате Гарри сидел и тосковал посреди толпы, сбившейся вместе для сохранения тепла. Он промок до нитки и замерз, но игрокам, метавшимся в воздухе, приходилось еще хуже.

Существовали чары отталкивания воды, но Гарри их пока не изучил, так как они не требовались для выживания. Но он заметил, что Гермиона их освоила, судя по ее самодовольному виду и тому, что она осталась сухой и не смотрелась утонувшей крысой, в отличие от окружающих. Скорее всего, она укрыла заклинанием и Невилла.

В этот раз Гарри болел за ловцов обеих команд. Игра завершилась бы, едва один из них схватил бы снитч, и чем быстрее это случилось бы, тем быстрее Гарри смог бы оказаться внутри, с чашкой горячего какао.

Гарри сдался и не следил за игрой: с этим дождем, заливавшим ему очки, он все равно ничего не видел. Вместо этого он просто закрыл глаза и прислушивался к шуму толпы, подбадривающим возгласам, охам и ахам, вызванным бесстрашием игроков.

Гарри открыл глаза, когда вокруг воцарилась тишина. Он гадал, не случилось ли чего, наверное, кого-то ранили.

Вместо этого он осознал, что даже ветер затих, пусть Гарри и ощущал кожей его порывы.

Его омыло знакомым холодом, и на Гарри внезапно навалился страх осознания, что же случилось на самом деле. Сотня дементоров на поле, подсвеченном вспышкой молнии, и они моментально разлетелись во все стороны.

Дементоры устремились к трибунам и ученикам всех четырех домов. Люди закричали и ударились в панику, а Гарри заметил, как нескольких учеников в общей давке вытолкнули за борт, и они, пролетев двадцать футов, так и остались лежать неподвижно на поле.

Он среагировал мгновение спустя, а люди вокруг начали кричать и ударились в панику. Дементоры заблокировали все пути к отступлению, и удрать прочь просто не вышло бы. Некоторые ученики начали прыгать вниз, но дементоры, оставшиеся на поле, тут же налетели на них.

Гарри видел минимум дюжину дементоров, согнувшихся над телами, лежащими на поле, очевидно, для того, чтобы высосать из них души.

Он и хотел бы им помочь, хоть как-то, но его уже захлестнуло ошеломляющей волной воспоминаний. Гарри упал навзничь, и кто-то наступил ему на руку, толпа мчалась вверх по трибунам в надежде найти лазейку для бегства, наплевав, что там было дальше до земли, чем в первом ряду.

Пара семикурсников, один из них префект, подхватила Гарри и потащила наверх.

Гарри пребывал в наполовину бессознательном состоянии, но все же удивился внезапному героизму семикурсников. Остальные действовали каждый сам за себя.

Гарри не мог пошевелиться и видел все вспышками; дементоры оказались на трибунах, хватая и выдергивая учеников для последней в их жизни стычки на этом и на том свете.

Люди пихали и толкали друг друга, сбившись тесной толпой на самом верху трибун.

Резкий треск, одна из старых секций трибун обрушилась. Крики учеников перемежались c шумом падения тел тех, с кем покончили дементоры, и нижняя часть трибун уже обезлюдела.

Гарри видел мертвых первокурсников, если не сказать хуже; среди убитых он заметил Панси Паркинсон и Гойла. Крэбб все еще сражался, пытаясь выжить, хотя вокруг него смыкались три дементора, готовых устроить драку из-за его тела.

Гарри затащили на самый верх трибун. Толпа смыкалась вокруг, столкновение людей, пытающихся сбежать от дементоров. После обрушения одной секции в эту часть трибун хлынуло еще больше учеников, пытающихся ускользнуть от дементоров.

Вот и все, Гарри предстояло умереть, ощущая нож в животе, взгляд василиска, колеса поезда, перемалывающие его тело.

Он надеялся, что Гермиона и Невилл успели сбежать, хотя и не представлял как.

Давление толпы оторвало Гарри от двух придерживавших его семикурсников. Дементоры окружили их, и со всех сторон падали люди. Гарри соскользнул вниз, и на него начали наступать другие.

Гарри не мог дышать, наступавшие на него люди сломали ему ребро, и что-то пронзило его грудь. Скорее всего, его собственное ребро.

Глотка его заполнялась жидкостью, но ему все равно не удавалось вдохнуть, так как люди валились на него беспорядочной кучей, один за другим, и давление на Гарри все возрастало.

Последним, что он увидел перед смертью, была яркая, ослепляющая вспышка света и, кажется, раздался голос Дамблдора.

Все это не имело значения, слишком поздно.

Гарри умер, захлебнувшись в собственной крови.

Задыхаясь, Гарри неожиданно осознал, что прислонился к стене из перьев. Он поднял голову и узрел клюв, способный оторвать ему голову, а также внимательный взгляд глаза размером с кулак самого Гарри.

Он осторожно отступил на шаг. Даже в лучшие времена гиппогрифы оставалась опасны, и не стоило сразу после оживления вызывать новую перезагрузку времени.

Все возились со своими гиппогрифами и никто не валял дурака, кроме Малфоя, который, похоже, опять собирался выставить себя идиотом.

Гарри вскинул палочку, и мгновение спустя Драко взмыл в воздух.

Все еще не в силах вдохнуть, Гарри жестом подозвал Хагрида. Сердце билось как сумасшедшее, и тряслись руки. Сердце Гарри вело себя так, словно готово было выпрыгнуть из груди.

— Гарри?

— Мне нехорошо, — объяснил Гарри. — Мне нужно к мадам Помфри.

Требовалось остаться в одиночестве, успокоиться и обдумать все. После случившегося его до сих пор накрывало паникой.

Гарри вел себя самодовольно и самоуверенно, полагая, что всегда будет центром любых событий. Ему даже в голову не приходило, что он может оказаться беспомощным наблюдателем, застрявшим посреди толпы.

Требовалось все прекратить, или события повторятся. Он не видел, что случилось с Гермионой или Невиллом. Гарри надеялся, что они выжили.

— Малфой может проводить тебя, — ответил Хагрид и посмотрел на Малфоя угрюмо. — Даже не надейся, я все видел, что ты делал с Клювом.

Когда они поплелись прочь, Малфой посмотрел на Гарри.

— С… спасибо, Поттер.

В первый раз Гарри пришлось придумывать какой-то ответ, но сейчас у него просто не осталось сил. Все, на что его хватало, так это не падать на склоне, ведущем к школе.

Гарри потряс головой.

— Я и сам доберусь. Тебе необязательно меня сопровождать.

Гарри не хотел, чтобы Малфой видел его в момент слабости. Если бы Драко сообщил о ней отцу, то они придумали бы способ обратить ее против самого Гарри.

— Да что с тобой, Поттер? — требовательно спросил Драко. — На тебе лица нет.

Оглянувшись на учеников в загоне, Гарри осознал, что через два месяца многие из них умрут, если он что-нибудь не предпримет. Люди, которых он считал друзьями, знакомыми… даже врагами. Даже те, кого он не стал бы оплакивать после смерти, не заслуживали уничтожения их душ.

Возможно, Волдеморт заслуживал такого, но только потому, что иначе он нашел бы способ восстать из мертвых лишь затем, чтобы осложнить жизнь Гарри.

Сердцебиение замедлялось, и дыхание постепенно восстанавливалось. Несомненно, Гарри поступил правильно, не сосредотачиваясь на картине того, как дементоры напали на всех учеников Хогвартса.

— Мне уже лучше, — ответил Гарри. — Со мной все будет хорошо.

Они вышли за пределы видимости класса, впереди маячил Хогвартс. В голове Гарри все еще стучало, и в груди отдавалось фантомной болью, но он знал, что со временем все пройдет.

— Но из-за чего тебя так приложило? — спросил Малфой.

Гарри покачал головой.

— Не имеет значения. И я постараюсь, чтобы оно и дальше не имело значения.

Никто не умрет под его присмотром.

* * *

Первым делом требовалось выяснить, кто именно нес ответственность за размещение дементоров вокруг школы. Гарри начал наводить справки при помощи слизеринцев, втайне искавших его поддержки, и те послали записки своим семьям.

Ответы пришли четкие и однозначные. Только сам министр магии, Корнелиус Фадж, мог отдать приказ на размещение сотни дементоров. Ни у кого другого не хватило бы власти даже на попытку подобного.

Вторым шагом стала попытка связаться с министром.

В следующие две недели Гарри отправил несколько сов, но письма всегда возвращались нераспечатанными. От них несло какими-то тошнотворными духами, и Гарри понял все так, что его письма перехватывала какая-то прислужница министра.

В перспективе, если бы он нашел Блэка в ночь Хэллоуина, то все могло бы разрешиться само собой. Тем не менее, Гарри оказался не готов поставить жизни и души друзей и одноклассников на тот зыбкий шанс, что ему удалось бы как-то одолеть взрослого волшебника.

Следовало подражать Волдеморту или Дамблдору и строить планы внутри планов. Все умрут, если он не начнет работу с планами.

Затем Гарри отправился к Люпину.

— Будет немногим сложнее, чем учить меня, — вещал Гарри. — И заклинание может спасти их жизни и души.

— Большинство учеников, пожалуй, окажется не в состоянии призвать патронуса, — заметил Люпин.

— Но те, кто справится, смогут защитить одноклассников, — настаивал Гарри. — Не уверен, что сам когда-либо смогу призвать патронуса, но если мои друзья справятся, то у меня хотя бы будет шанс.

Если половина учеников смогла бы наколдовать патронуса, то бедствия не случилось бы.

— Ситуация с дементорами — катастрофа, которая произойдет рано или поздно. Их не кормят, и лишь вопрос времени, прежде чем выходные в Хогсмиде превратятся в безумную обжираловку.

Вид у Люпина стал обеспокоенным.

— В твоих словах есть смысл.

— Откройте факультативный курс и, готов поспорить, у вас не будет отбоя от желающих, даже при условии добровольности посещения, — продолжал Гарри. — Ведь мы с вами и без того уже занимаемся, необязательно даже учащать встречи.

— Сомневаюсь, что хоть один твой ровесник справится с заклинанием, — высказался Люпин. — На занятия с тобой я согласился лишь из-за твоей репутации.

— Давайте хотя бы попробуем, — попросил Гарри. — Если не смогут, то хуже не будет, но если справятся… то это существенно изменит дело.

Люпин согласился скрепя сердце.

* * *

Люпин уставился на море лиц перед собой.

— Не думал, что желающих окажется так много.

Гермиона и Невилл, с подачи Гарри, потолковали с гриффиндорцами, а сам он обработал слизеринцев. Гарри напомнил, как одного из них год назад похитили прямо у дверей Дома, на расстоянии не более пятидесяти футов от остальных, и как все оказались беспомощны.

С хаффлпаффцами все прошло легко, они и без того побаивались дементоров, а рейвенкловцы выразили интерес в научном смысле. Гарри представил все как трудноразрешимую задачу, а рейвенкловцы обожали интеллектуальные вызовы.

Теперь здесь собралось почти двести человек.

— Нам потребуется место побольше, — пробормотал Люпин.

Он начал наколдовывать чары расширения, увеличивая тот класс, в котором все собрались.

Люпин, похоже, ожидал, что придут двадцать или тридцать учеников, но он недооценил степень тревоги, которую у всех вызывали дементоры.

Гарри не участвовал в занятии. Вместо этого он стоял рядом с боггартом, помогая тому сохранять форму дементора. У Люпина нашлось заклинание, благодаря которому боггарт сосредотачивался на одном человеке, а не всех окружающих.

Люпин объявил, что Поттер уже освоил заклинание, и Гарри и правда помогал другим с движениями палочки и произношением.

Гарри же, стоя возле боггарта, практиковался в сосредоточении на гневе и ярости, одержимости выживанием. Пусть воздействие боггарта и уступало по силе настоящему дементору, но Гарри к концу занятия все равно ощутил себя опустошенным и измученным.

Только к концу третьего занятия появился первый патронус, и никто не удивился, что его создала Гермиона. Ее патронусом оказалась выдра.

Неожиданно, но вторым справился Малфой. Его патронусом оказался хорек.

Едва другие увидели, что все вполне достижимо, как успехи посыпались один за другим, и в итоге три четверти занимающихся осилили заклинание, пускай лишь немногие из них оказались способны на создание полноценного, телесного патронуса.

Телесных патронусов, по большей части, создавали старшекурсники, пятого года обучения и выше.

Навыки Люпина как учителя и та срочность, которую Гарри вложил в занятия, привели к тому, что ученики продемонстрировали такие успехи.

Гарри мог лишь надеяться, что этого окажется достаточно.

* * *

— Пожалуйста, я бы хотел встретиться с министром, — сказал Гарри.

Для представительности вида он прикупил набор хороших мантий и прибег к помощи расчески Уизли.

— У вас назначено?

Гарри покачал головой.

— Я — Гарри Поттер, он не откажется от встречи со мной.

Всеми известными ему способами он пытался записаться на встречу, но письма всегда возвращались, воняя все теми же тошнотворными сладкими духами.

Выбраться из Хогвартса оказалось нетрудно, Гарри воспользовался одним из секретных проходов до Хогсмида, затем, оставаясь под мантией-невидимкой, воспользовался камином в магазине "Зонко".

Сетью летучего пороха он отправился прямиком в министерство.

— За вами охотится убийца, — заявил чиновник. — Где же ваши сопровождающие?

Гарри пожал плечами.

— Где-то тут поблизости. Мне нужно встретиться с министром.

Гарри никогда раньше не бывал в министерстве, и тут оказалось многолюднее, чем он cчитал. Он даже не осознавал, что на правительство работало столько людей.

— У него совещание. Хотя я могу проводить вас к его заместительнице.

Гарри коротко кивнул. Если он не мог добиться большего, то следовало удовлетвориться достигнутым.

Через ряд коридоров его проводили к двери. Судя по табличке на двери, ему предстояло встретиться со старшей заместительницей министра магии.

Дверь открылась, и его окатило ошеломляющей волной розовости. Стены из розовато-серого керамогранита. Розовые кружевные шторы и куколки, расставленные повсюду, где не лежали засушенные цветы. Стены украшали тарелки с картинками кошек в них, всех существующих пород кошек.

В центре комнаты, за отполированным до блеска столом сидело самое точное подобие человеческой жабы из всех, когда-либо виденных Гарри.

Женщина носила розовый твидовый костюм, который ей совсем не шел.

Гарри смущенно вошел внутрь. Не такого, совсем не такого он ожидал от чиновницы министерства.

— Мистер Поттер, — заговорила женщина жеманным, пронзительным голоском. — Что привело вас сюда во время занятий в школе?

— Я пришел поговорить о дементорах, — начал Гарри. — Их не кормят, и лишь вопрос времени, прежде чем они станут угрозой для учеников.

— Министерство полностью контролирует дементоров, — заявила женщина. — Ребенку вроде вас не следует влезать в дела, о которых вы не имеете ни малейшего понятия.

Гарри подошел поближе и неожиданно унюхал ее духи. Приторные и с тем же ароматом, которым разило от возвращенных писем.

— Я знаю, что министерство подвергает риску жизни и души детей в Хогвартсе, — сказал Гарри. — Все из-за того, что один убийца гоняется за одним человеком.

— Но вы же не просто какой-то там человек, не так ли, — ответила женщина, подавшись вперед. — Вы надежда волшебного мира.

Гарри нахмурился.

— Не так уж я и важен.

— У министерства нет возможности защитить вас обычными методами, поэтому нам пришлось прибегнуть к необычным.

Гарри понял все так, что дементорам не требовалась платить за работу.

— Тогда можете ли вы устроить кормежку дементоров? Рано или поздно случится катастрофа, если голодные дементоры так и останутся рядом с детьми.

Женщина улыбнулась, но лишь для вида.

За следующие полчаса Гарри перебрал все аргументы, какие только пришли ему в голову, но женщина так и не согласилась ни на одно из его требований.

По ее указанию Гарри вернули в школу, и Снейп, внешне согласный с тем, чего пытался добиться Гарри, несколько раз оставлял его после уроков в качестве наказания. Хотя, в целом, оставления оказались лишь способом умиротворить министерство.

Гарри решил, что всему есть предел. У него оставался еще один вариант.

* * *

— Поверить не могу, что ты на такое решился, — говорила Гермиона. — Не боишься, что министерство станет твоим врагом?

Гарри покачал головой.

— Вопрос слишком важен, чтобы волноваться из-за таких мелочей.

Гермиона пристально разглядывала "Ежедневный Пророк".

Гарри еще раз выбрался наружу и добрался до газеты. Там он встретил еще одну неприятную женщину, миссис Скитер, которую очень заинтересовал его рассказ.

Он дал интервью, но не позволил себя сфотографировать. Скитер это расстроило, и она попробовала сфотографировать его тайком. Гарри чуть не сломал ей фотоаппарат.

— Если министерство верит в пророчество, тогда Блэк вообще не представляет для меня опасности. Мне судьбой предназначено встретиться лицом к лицу с Волдемортом, и до того момента никто не убьет меня. Если пророчество ошибочно, то тогда я не так уж и важен. Зачем же тогда министерство подвергает опасности тела и души всех учеников Хогвартса из-за одного меня? — громко прочитала Гермиона.

Она повернулась к Гарри и спросила:

— Ты же не считаешь себя на самом деле бессмертным до встречи с Сам-Знаешь-Кем, да?

Гарри пожал плечами.

— Всего лишь аргумент, чтобы убедить общественность.

"Если бы только она знала", — подумал Гарри.

— У магглов есть поговорка "пустить козла в огород", и именно это сейчас и происходит в Хогвартсе. Дементоров не кормят, и внутри школы находится наибольшее скопище еды, о которой они могут только мечтать. Вопрос не том, случится ли катастрофа, а в том, когда она произойдет, — продолжила зачитывать вслух Гермиона.

Гарри кивнул, а Гермиона начала читать дальше:

— Вы знаете, кто нападал на школу несколько раз, и, не убирая дементоров, министерство делает работу за Пожирателей Смерти.

Возможно, высказался он немного жестковато, но Гарри остался непреклонен на этот счет. Слишком важный вопрос, и если требовалось шокировать людей, чтобы те сделали, что должно, то Гарри не собирался сдерживаться.

— Будут проблемы, Гарри, — заметила Гермиона. — Вот так вот выступить против министерства. Правительства не любят, когда им угрожают.

— Что еще я мог сделать? — спросил в ответ Гарри. — Никто меня не слушал.

Он надеялся разъярить достаточное количество родителей, чтобы те надавили на министерство и вынудили их отозвать дементоров.

В статье он обратил особое внимание на то, что для общественности оказалось бы безопаснее приставить к нему парочку авроров, дабы те круглосуточно наблюдали за Гарри, чем изымать из Азкабана сотню дементоров, попутно облегчая возможные побеги заключенным.

* * *

Гарри допустил ошибку, акцентировав внимание на старшей заместительнице Амбридж, но он так клокотал внутри из-за нее самой и ее обструкционизма, что слова вырвались помимо его воли.

— Поттер.

Гарри, сидевший в библиотеке, поднял голову. Рядом с ним стоял Снейп.

— Опять задержаться после уроков?

Снейп кивнул, хотя в этот раз в его глазах промелькнула искорка хорошего расположения духа. Похоже, Снейп любил министерство не больше самого Гарри.

 

Дождь и ветер не стали лучше, по сравнению с воспоминаниями Гарри, хотя на этот раз он озаботился изучением заклинания, отталкивающего воду, дабы спасти одежду и лицо. Но отталкивание воды не спасало от непрестанно дующего пронзительно холодного ветра.

Гарри также изучил согревающее заклинание и периодически наколдовывал его внутри мантии, вызывая там порывы теплого ветра, который неизбежно выдувало прочь холодным, завывающим снаружи.

Несмотря на все его усилия, министерство так ничего и не сделало. Они заверили общественность, что детям безопаснее с дементорами, чем без них, и выставили Гарри параноиком.

Хуже того, Гарри провел весь вечер Хэллоуина в ожидании Блэка, скрючившись под мантией-невидимкой рядом с входом в гостиную Гриффиндора. Сириус так и не появился. Что-то из действий Гарри изменило последовательность событий.

Пускай Гарри и сделал все, что смог, дабы избежать посещения матча, но никто из учителей так и не разрешил ему остаться в Хогвартсе. Ему не удалось выбить даже места рядом с проходом. Также оказались проигнорированы заявления Гарри, что Дамблдору следовало бы остаться на матче по квиддичу, на случай нападения.

В конце концов, если Снейпа, Макгонагалл и Люпина не хватило бы, чтобы справиться с Блэком, то все оказались бы в большой беде.

Гарри попытался не падать духом. Также он исхитрился занять сиденье на верхнем ряду.

Гарри надеялся только на то, что постоянное воздействие боггарта-дементора позволит ему остаться на ногах и действовать, когда явятся настоящие дементоры. Префекты, которые принудительно притащили его сюда, не знали, что под мантией у Гарри обувь Уизли на присосках.

За прошедшие два года надежность их продуктов значительно повысилась. Если бы все пошло наперекосяк, Гарри собирался перелезть через ограждение и сбежать вниз по стене, удрав прочь. Если обувь не справится и он разобьётся, что же, тогда у него оставался шанс повторить все еще раз.

Но все же, в этот раз, несмотря на улучшение физического комфорта, ожидание оказалось еще более невыносимым. Он предупредил Гермиону и Невилла о своих опасениях насчет возможных происшествий. Они явно ему потакали, но все же заняли места там, где находилось меньше людей, на самом верху и у прохода.

Осознав, что его все равно насильно заставят прийти на матч, Гарри начал накладывать на трибуны укрепляющие заклинания. Он не знал, помогут ли они, ведь заклинания не рассчитывались на противостояние десяткам тысяч фунтов паникующих детей, но по крайней мере Гарри сделал, что смог.

Когда установилась тишина, Гарри закрыл глаза.

Он никогда раньше не творил молитв, но сейчас мог только молиться, чтобы все не обернулось так, как в прошлый раз.

Появились дементоры, и люди начали кричать.

Гарри вскочил и приставил палочку к горлу.

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ, ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ. ВСТАНЬТЕ И СРАЖАЙТЕСЬ! СРАЖАЙТЕСЬ ЗА ДУШИ, СВОИ И ВАШИХ ДРУЗЕЙ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ, ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Сидевшие в самом низу все равно паниковали, но Гарри увидел яркий свет серебристой выдры, рванувшей вперед с противоположной трибуны.

"Благословенна будь, Гермиона", — подумал Гарри.

— ВЫ ГОТОВИЛИСЬ К ЭТОМУ. ЗАЩИЩАЙТЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ И СЕБЯ! ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ, ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Из палочки за палочкой начал вырываться серебристый свет. Под влиянием коллективной ауры дементоров у многих учеников, даже тех, кто создавал телесного патронуса на занятиях, сейчас выходил только серебристый туман.

Тем не менее, все больше и больше тумана сливалось воедино, и дементоры замедлились и остановились.

Увидев это, часть учеников, уже собравшихся спасаться бегством, остановились и вскинули палочки.

Гарри заметил появление лебедя, сотканного из серебристого цвета, за которым последовал переливающийся лис. Заяц, лань и блестящая рысь.

Вдохновленные успехом других, все больше учеников разворачивались и пытались наколдовать заклинание, которое спасло бы их жизни.

Даже слизеринцы, изначально испугавшиеся больше других, последовали общему примеру. Гарри увидел плывущих по воздуху переливающихся змей, вклинившихся между дементорами и учениками.

Он видел барсуков и собак, и даже африканского трубкозуба, взмывающих сквозь стену серебристого тумана, созданную теми, у кого не выходил телесный патронус.

Дементоры начали отступать, коллективно хрипя глотками.

— ЭТО ХОГВАРТС, И ОН НАШ ДОМ. ВЫ НЕ ПОЛУЧИТЕ НАС! — заорал Гарри, и голос его усиливало заклинание.

Дементоры взвыли разочарованно и начали вместе отступать от поля.

Гарри ощутил, что в его груди разливается какое-то незнакомое ощущение. Он справился. Он сумел спасти всех и никто не погиб.

Он спас. Он спас всех.

Никогда раньше Гарри не испытывал подобного, и мгновение спустя он осознал, что с ним происходит. Никогда, за всю его жизнь, с ним не случалось ничего похожего. Не просто счастье, а радость.

Все еще не веря, он вскинул палочку и заорал:

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!

Переливающийся серебристым мангуст вырвался из палочки.

Никогда в жизни Гарри не видел ничего прекраснее.