Много смертей Гарри Поттера (джен)

В дверном проеме, возвышаясь до самого потолка, стояла фигура, закутанная в плащ. Капюшон полностью скрывал ее лицо. Из-под плаща к Гарри потянулась рука мертвенного вида, сероватая и покрытая слизью, словно рука самой смерти.

Долгий, длинный и хриплый вдох, и внезапная волна холода прокатилась по купе, словно создание высосало все тепло из помещения. Краем глаза Гарри заметил, как на окнах начала нарастать изморозь.

Могильный холод, сильнее которого Гарри в жизни не встречал. Холод заполнил его легкие и запустил когти дальше ему в грудь, стремясь добраться до сердца.

Гарри ощутил, что падает, и глаза его закатились. Он тонул в холоде и не мог вдохнуть. Его засасывало, и ни один из навыков, над которыми он так долго и упорно трудился, не мог его спасти.

Гарри пережил тот ужасный момент, когда в него вонзился нож Квиррелла. Поначалу он ощутил лишь давление, и только потом увидел кровь, когда из него выдернули нож. Затем пришла боль. Ощущение неверия в происходящее и осознание того, что он умирает. Ужас от того, что все кончено, но как выяснилось, Гарри ошибался, и конец стал лишь началом.

Во второй раз вышло еще хуже, так как он знал, чего ожидать, едва ощутил то ужасное давление. Он предвидел боль, и все оказалось еще ужаснее, чем в первый раз, особенно, когда Квиррелл раз за разом вонзал в него нож.

Падение и затягивание под колеса, невообразимо долгая боль, и он, неспособный даже закричать, пока его тело корежило и рвало на части.

Удар огромной дубины, более быстрый и потому менее болезненный, но с дополнительным временем ожидания боли перед самим ударом.

Смерть от заклинания, болезненная, но меньше, чем от обыденных способов убийства, почти что человечная, но все равно пугающая. Следующая смерть от взрыва.

Взор глаз, заставивших сердце сжаться в груди.

Он пережил заново все свои смерти и не один раз, они повторялись снова и снова, и где-то фоном женщина выкрикивала его имя.

Гарри показалось, что прошла вечность, но затем все закончилось и он ощутил, что кто-то хлопает его по лицу.

Он попытался схватить палочку, но, похоже, друзья знали его лучше, чем он сам, и заранее убрали ее прочь.

— Ты в порядке? — спросила Гермиона. — Кажется, у тебя случился припадок.

Профессор возвышался над остальными, и он сказал:

— Никогда раньше не видел такой реакции на дементора.

— Дементора? — переспросил Гарри в замешательстве.

Он детально изучил тех существ, с кем мог столкнуться возле Хогвартса, и выучил всё, от того, что делать с гриндилоу, до эффектов вручения одежды домовикам.

На остальных он махнул рукой, решив, что получит информацию о них в школе или ускоренно изучит, при необходимости.

Похоже, необходимость наступила.

— Как вы избавились от него? — проскрежетал Гарри.

В глотке у него пересохло, словно он неделю ничего не пил.

— Заклинанием, — ответил профессор. — Призвал патронуса, и тот прогнал дементора прочь.

Гарри оказался так потрясен, что просто взял шоколадку, протянутую профессором, и съел ее, даже не проверив наличие безоара в кармане.

— Расскажите о дементорах, — попросил Гарри.

Тепло растекалось по телу, от макушки до кончиков пальцев на руках и ногах, и только тогда он запоздало встревожился насчет отравления.

— Они питаются счастьем, — неохотно ответил Люпин, бросив взгляд на Гермиону и Невилла. — И могут полностью поглотить чью-либо душу. Когда они отнимают у кого-то все счастье, в нем остаются только депрессия и отчаяние.

— Что произойдет, если они заберут у кого-то душу? — спросил Гарри, объятый ужасом.

— Ничего не остается... только пустая оболочка, — профессор смотрел на Гарри, внимательно наблюдая за тем, как тот воспринял его слова.

— Как их убить? — спросил Гарри.

Этот вопрос внезапно стал для него самым важным во всем мире.

Поезд тронулся с толчком, а Гарри заметил, как его друзья обменялись многозначительными взглядами. Несомненно, они никогда раньше не видели его взволнованным.

— Никак, — ответил профессор. — Можно только прогнать их прочь и не дать размножаться.

Гарри скорчил гримасу. Руки его все еще тряслись, и вовсе не от последствий припадка или что там с ним случилось.

Он до сих пор не знал, как работает перезагрузка времени. Возможно, что каждый раз, как его тело умирало, душа отправлялась назад во времени, дабы вселиться в раннюю версию того же тела.

Но если бы душа оказалась уничтожена, то некому стало бы возвращаться, и он жил бы пустой оболочкой, пока не умер, чтобы затем очнуться более юной версий себя же, но все такой же пустой оболочкой.

Сохранялась ли его более юная душа, или просто Малфой попробовал бы его разбудить перед завтраком, обнаружив пустую, таращащуюся оболочку?

— Зачем они здесь? — спросил Гарри после долгого молчания.

— Министерство отправило их защищать тебя от Сириуса Блэка, — ответил Люпин.

В груди Гарри внезапно резко вспыхнула злоба. Министерство причинило ему больше проблем, чем кто-либо другой, за исключением Волдеморта и его последователей. Именно министерство настояло на том, чтобы он, вместо частного обучения на дому, отправился в Хогвартс и стал мишенью.

Министерство распространило содержание пророчества Трелони, изреченного в переполненной таверне; без сомнения, оно и так вышло бы на свет, но министерство активно распространяло пророчество после смерти его родителей.

Именно они не давали ему раствориться в тенях и продолжали удерживать в роли мишени. Министерство навязало его Дурслям, обрекая на пожизненную неприязнь с их стороны.

Он мог бы счастливо жить в полной безвестности на диких просторах Америки или Австралии, но министерству требовался мальчик для битья.

Теперь же они пытались забрать саму его душу.

— Защищать путем убийства, — произнес Гарри. — Хуже, чем убийства... лишая меня малейшей возможности посмертия. Да что я им такого сделал?

В этот момент Гарри решил найти ответственного за решение привлечь дементоров и испортить ему карьеру, в случае обычной некомпетентности, если же исполнитель активно сотрудничал с Волдемортом, то устроить ему чего похуже.

Он оказался не готов убить Люциуса в коридоре Хогвартса, но и тот пытался лишь убить самого Гарри, а не лишить его души.

— Есть ли у тебя мысли, Гарри, насчет того, почему дементор так сильно повлиял на тебя? — внезапно спросил Люпин.

Гарри нахмурился.

— Сколько, по-вашему, у меня счастливых воспоминаний? У Невилла и Гермионы вся жизнь полна ими, а у меня только те, когда мы проводили время вместе, и их слишком мало.

Он редко отпускал вожжи и позволял себе порадоваться, а тревога и попытки контролировать происходящее еще сильнее уменьшали количество счастливых моментов.

— Гарри прошел через такое... с чем не сталкивалось большинство людей, — объяснила Гермиона. — Инцидент с троллем и василиск...

— И его столкнули с лестницы, — подхватил Невилл. — И он нашел душу Сами-знаете-кого...

— Лучше бы показать тебя медиведьме, — заявил Люпин. — Не стоит легкомысленно относиться к припадкам. Они могут вызвать повреждение мозга.

Гарри мрачно кивнул. Ему уж точно не требовалось превращение в пускающего слюни идиота, ведь если он хотел сохранить свою душу целой, то ему пригодилась бы смекалка, вся, до последней капли.

Он был глупцом, уверенно полагая, что справится с чем угодно. Если не мог справиться с чем-то, то просто получал шанс на повторную попытку.

Теперь эта уверенность исчезла, и это вызывало в Гарри такой страх, какого он не испытывал уже давно.

Вскоре после этого поезд прибыл в Хогсмид, и остаток пути прошел в тишине.

Гарри рассеянно похлопал фестралов и уселся в карету, покатившую к Хогвартсу. Там его перехватила профессор Макгонагалл и торопливо потащила в Больничное крыло.

— Никогда раньше не сталкивалась с припадком от нападения дементора, — сообщила Помфри. — Лучше бы тебе остаться здесь на ночь.

Из-за этого Гарри полностью пропустил пир распределения и только на следующий день узнал, что дементоры окружили школу целиком.

* * *

Гермиона и Невилл хорошо знали Гарри и поэтому никому не рассказали о том, что случилось в поезде. Тем не менее, отсутствие Гарри на пиру распределения не осталось незамеченным.

— Где ты был вчера вечером, Поттер? — спросил Малфой.

Гарри внимательно посмотрел на него, размышляя, о чем стоит поведать.

— Вчера вечером на меня напал дементор.

Малфой бросил пристальный взгляд:

— Ты что, собираешься подвергнуться нападению каждого зверя и создания из находящихся поблизости?

Гарри лишь пожал плечами. Трудно было не выказывать страха перед дементорами, его мучили ночные кошмары о них, пока Помфри не влила в него принудительно зелье сна без сновидений.

— Вот почему я так выкладываюсь на уроках ЗОТИ, — ответил Гарри. — Чтобы не удивляться потом, когда какой-нибудь случайный кролик попробует перегрызть мне глотку.

Малфой выдал в ответ одну из редких ухмылок.

— Готов поспорить, тебе не понравилось обнаружить нечто, что ты не смог убить.

— Придумаю способ, если потребуется, — ответил Гарри. — А если не смогу, то разберусь, как вышвыривать их в космическое пространство.

— Космическое пространство? — переспросил Малфой.

— То, что мы изучаем на уроках астрономии, — пояснил Гарри. — Воздуха нет, просто пари себе вечно, пока не затянет в солнце, которое сожжет тебя дотла.

Малфой содрогнулся.

— Да ты и правда псих.

Гарри пожал плечами и развернулся навстречу префекту, который начал раздавать расписания занятий.

арифмантика в девять, совместный урок с Гриффиндором, и скорее всего там он встретит Гермиону. Затем трансфигурация, а потом урок ухода за магическими существами.

Из ворчания других слизеринцев Гарри уловил, что Хагрид стал новым учителем УЗМС. Не слишком-то удачная мысль, как решил Гарри.

В конце концов, именно Хагрид счел, что дракон в небольшой деревянной хижине — хорошая идея. В молодости он таскал в школу гигантских пауков-людоедов. Он притащил поздно ночью Гарри и других первокурсников в Запретный Лес, чтобы отыскать, кто же там убивал больших магических животных.

Гарри доверял Хагриду в смысле дружбы с ним, но не в вопросах того, что безопасно, а что нет, и уж точно не доверил бы ему тайну на сохранение. Учебник по предмету УЗМС чуть не отгрыз Гарри руку.

Не имея возможности прибегнуть к магии, Гарри вынужденно подрался с книгой, но так и не понял, как же ее открыть.

Он рассматривал вариант терроризирования Дадли при помощи книги и, может, даже претворил бы мысли в дело, если бы оно не поставило под угрозу шаткое согласие, достигнутое им с тетей и дядей.

Гарри с облегчением увидел, что Гермиона тоже взяла арифмантику. Еще один общий предмет, помимо зелий, это хорошо, не говоря уже о том, что арифмантика оказалась сложнейшим предметом из всех, с которыми Гарри сталкивался с Хогвартсе. Отчасти потому, что предмет включал в себя математику, и пускай одноклассники Гарри не занимались ей уже два года, сам он пропустил целых три, из-за перезагрузок времени.

Гермиона пообещала помочь с арифмантикой.

По словам профессора Вектор, ее предмет требовался как для создания новых заклинаний, так и для взлома проклятий. Гарри требовался этот предмет, независимо от его сложности, если он хотел хоть когда-нибудь застичь Волдеморта врасплох заклинанием собственного сочинения.

Трансфигурация прошла без сюрпризов. Каждый год, когда Гарри на самом деле изучал что-то в первый раз, профессора всегда удивлялись, почему у него вдруг начались затруднения с их предметом. Поэтому Гарри пытался учиться с опережением программы, но и это не всегда спасало.

Последний урок, по УЗМС, оказался назначен на вторую половину дня. Гриффиндор и Слизерин вместе, и пускай Гарри и наслаждался общим уроком с Гермионой и Невиллом, он не мог отделаться от мысли, что совместное занятие Домов, недолюбливающих друг друга, на уроке, полном опасных монстров, было почти так же глупо, как сводить их в одном классе по изготовлению потенциально взрывоопасных химических смесей.

Волшебников и правда не волновало здоровье их собственных детей.

Тревогу у Гарри вызвал еще и тот факт, что занятие проводилось на опушке Запретного леса. Четыре ребенка в лесу — плохо, но сорок — залог катастрофы.

К счастью, в лес они не пошли. Вместо этого они минут пять шли вдоль опушки, пока не пришли к ряду пустых загонов.

— Соберитесь вкруг оградки, — сказал Хагрид. — Чтоб вам видно хорошо. Первым делом открыть ваши книги.

— Как? — спросил Гарри.

Он оглянулся на других учеников, достававших книги. Похоже, все оказались вынуждены, так или иначе, накрепко связать свои учебники.

— Чего?

— Как нам открыть книги? — расширил вопрос Гарри.

Хагрида, похоже, расстроило то, что никто не смог открыть книгу, но он быстро показал, как надо поглаживать корешок, чтобы ее успокоить.

— Пожалуй, продавец книг должен был оставить нам записку, — заметил Гарри, нахмурившись. — Или по крайней мере предупредить нас во время покупки.

Хагрид уставился на Гарри. С учетом того, как мыслили маги, им наверное показалось забавным вручить агрессивную книгу тринадцатилетним.

— Но все же, полагаю, это тренировка того, как надо обходиться с животными, — добавил Гарри.

Хагрид бросил признательный взгляд и кивнул.

— Вам надоть касаться бережно, когда вы имеете дело с животными, или они заставят вас пожалеть о том.

Когда Хагрид ушел, вероятно, затем, чтобы привести животных для изучения, Гарри нечаянно подслушал жалобы Малфоя другим слизеринцам.

— Как думаешь, что будет, если дать книги первым курсам? — спросил Гарри.

Глаза Малфоя вспыхнули от представившихся возможностей, и он вдруг перестал говорить о том, как ужасно учиться у того, кто сам скорее магическое существо, а не настоящий волшебник.

Вскоре вернулся Хагрид, ведя за собой дюжину странных созданий. Тело лошади, с головой и крыльями орла. К счастью, их Гарри изучал, так как создания обитали неподалеку от Хогвартса. К несчастью, он сразу представил себе дюжину возможных трагических концовок, особенно из-за непомерно огромных клювов, не говоря уже о глазах-бусинках, уставившихся на него так, словно собирались сожрать без остатка.

— Гиппогрифы, — сообщил Хагрид. — Красавцы, не правда ли?

Точно такой же красотой, вне всяких сомнений, обладал и василиск, по крайней мере, пока Гарри не взорвал ему голову.

— Ближе, подойдите ближе.

Гарри, как и всем остальным, совершенно не хотелось подходить ближе.

Хагрид объяснил, как надо обходиться с гиппогрифами. Затем он вызвал добровольцев, желающих подойти к созданиям.

Добровольцев так и не нашлось, вид у Хагрида стал расстроенный, и он окликнул:

— Гарри?

Гарри нахмурился в ответ. То, что он убил тролля и василиска, не означало, что он смелее остальных. Просто ему повезло меньше.

Он неохотно перелез через ограду и напрягся, когда Хагрид снял цепь с одного из гиппогрифов.

— Успокойся, — сказал Хагрид. — Не отводи взгляда. Моргнешь, и он не будет доверять тебе.

Гарри пристально смотрел на гиппогрифа, на всякий случай сжимая рукой палочку в кармане. Мозг его работал с бешеной скоростью, выдавая планы на тот случай, если бы гиппогриф решил напасть. Качнуться влево, выхватывая палочку, и снести ему голову.

Хагрид, похоже, осознал, о чем думал Гарри, и сразу встревожился.

— Он требует уважения, но не навредит тебе, Гарри.

Поклон подставил бы его шею под удар гиппогрифа, на которого Гарри было плевать, но он все же принудил себя, исхитрившись при этом не отрывать взгляда от существа. Он собирался, при первом же движении гиппогрифа, снести ему голову, наплевав на то, насколько это травмирует остальных учеников.

— Мож быть, тебе надоть отойти, — заметил встревоженный Хагрид.

Гиппогриф наконец-то поклонился Гарри, и Хагрид начал подбадривать того, предлагая подойти и погладить создание. Гарри решил, что это хороший способ потерять руку, но после понуканий все же подошел.

Гарри уже успел себе представить, как ему оторвет руку и как он навсегда останется без нее, если перезагрузка случится сразу после нападения гиппогрифа. За исключением ран от проклятий, он не знал наверняка, на что способна волшебная медицина.

Но все же, гиппогрифу, кажется, понравилось, и Гарри расслабился... чуть-чуть.

Хагрид заговорил было о полете на гиппогрифе, но Гарри так свирепо уставился на него, что тот заткнулся. Ни за какие коврижки Гарри не согласился бы забраться на спину гиппогрифа, перед глазами так и стояло, как он падает, разбивается насмерть и оказывается вынужден заново прожить весь прошедший год.

Гарри отступил от гиппогрифа, а Хагрид начал приглашать других учеников, чтобы те раскланялись с созданиями.

Гарри решил, что весьма глупо подходить такой толпой. Он знал, насколько глупы могут быть некоторые его одноклассники, и подозревал, что часть из них точно окажется чересчур самоуверенной.

Он наблюдал пристально и ничуть не удивился, что Малфой оказался победителем в этом соревновании глупости. Гарри заподозрил бы Крэбба или Гойла, но им не хватало дурной самоуверенности Малфоя.

— Очень легко, — заявил Малфой, гладя клюв гиппогрифа. — Готов поспорить, что ты совсем не опасен...

Гарри наблюдал за гиппогрифом и заметил, как тот застыл оцепенело, меряя Малфоя злобным взглядом. Гарри читал, что гиппогрифы понимают человеческую речь и что они умнее троллей, хотя вот это вообще ни о чем не говорило.

— Акцио мантия Малфоя! — завопил Гарри.

Драко находился на верхней границе того веса, который мог призвать заклинанием Гарри, но все же мантия утащила его, и Малфой пролетел по воздуху в тот момент, когда гиппогриф сделал выпад, щелкнув клювом.

Хагрид быстро посадил гиппогрифа на цепь и завершил урок.

Малфой же уставился на Гарри.

— Не хотел слушать твое однорукое нытье до самого конца семестра, — пояснил Гарри, глядя в ответ.

Он наклонился и добавил тихо:

— И скажи отцу, что он мне должен.

Гарри решил, что надо будет до следующего урока донести до Хагрида несколько ремарок о глупости школьников.

В то же время Малфой с трудом поднялся и громко начал жаловаться, попутно одарив Гарри странным взглядом.

Это было очень по-слизерински, когда тебе должны услуги, и Гарри постепенно усваивал основы игры.