Гарри Поттер и Тайный Враг (джен)

9 мая 1993

Логово принца

— Но, пожалуй, хватит древней истории. Регулус Блэк, я жажду услышать, где ты был последние тринадцать лет.

— Что ж, Люциус, это долгая история. Она начинается в одной пещере в Дорсете. Нет, не так. По-настоящему она начинается… с домового эльфа.

— В семьдесят девятом, — начал Регулус, — Тёмный Лорд зачем-то потребовал себе домового эльфа, и я одолжил ему слугу моей семьи, Кикимера, чтобы тот исполнил его приказ, а затем вернулся домой. Бедняга вернулся домой полумëртвым около полуночи. Оказалось, что Волдеморту нужен был эльф, чтобы протестировать магическую защиту сокровища, которое он хотел спрятать. И в своем невежестве Волдеморт не понял, что домовые эльфы могут легко обходить любые чары, если им приказал их хозяин. Я велел Кикимеру вернуться, и тот факт, что он был почти мёртв от яда, не помешал ему исполнить приказ. К этому моменту я уже… сомневался о продолжении сотрудничества с Пожирателями смерти; и то, что случилось с Кикимером, так разозлило меня, что я решил отправиться туда, где он был, и узнать, что Волдеморт считает таким важным, чтобы ставить там такую охрану.

Регулус сделал паузу, словно собираясь с духом.

— Этим сокровищем оказался золотой медальон, помеченный гербом Салазара Слизерина… который содержал часть души Тёмного Лорда.

Глаза Люциуса яростно блеснули.

— Ты имеешь в виду… — прошипел он.

Регулус кивнул.

— Это был крестраж? — уточнил Гарри.

Оба мужчины посмотрели на него так, словно у него выросли рога.

— Как я уже говорил, Гарри Поттер, — после долгой паузы начал Регулус, — вы опасно хорошо информированы. Как, во имя кружевных трусов Морганы, ты вообще узнал это слово?!

Гарри пожал плечами.

— Услышал его меньше часа назад от Руфуса Скримджера. Этим словом он назвал объект, который отказался называть директор Дамблдор, — он сделал паузу и посмотрел на Малфоя. — Дневник тоже был крестражем.

Люциус закрыл глаза и ущипнул себя за переносицу.

— Я так понимаю, вы этого не знали, мистер Малфой? — спросил Гарри.

— Конечно, нет! — огрызнулся Малфой. — Я знал, что это был тёмный артефакт, который Тёмный Лорд велел моему отцу спрятать. Он описал его как сокровище, которое дороже жизней всех членов его семьи вместе взятых — факт, которым отец с радостью со мной поделился. Когда авроры начали рейды по домам чистокровных после твоего дня рождения прошлым летом, я решил очистить дом от всего, что могло бы меня опорочить. Нарцисса не знала, что я избавился от дневника, даже не знала, что я им владел. Большинство вещей я укрыл в секретных хранилищах под «Горбином и Берксом», но они отказались принять на хранение дневник. Позже я узнал, что это потому, что Том Реддл когда-то работал у них, и они не взяли его дневник, потому что боялись, что на них могут повесить исчезновение Реддла.

— Воу, воу, воу, — негодующе сказал Регулус, — я тут два дня от авроров бегал и не в курсе событий. Что за дневник, который ещё и крестраж?

Гарри вкратце ему рассказал то, что знал о дневнике — как он управлял Роном Уизли, и как он попал к тому в руки. Регулус повернулся к Люциусу.

— Ты подсунул крестраж одиннадцатилетней девочке?

Люциус кисло посмотрел на него.

— Следи за языком, Регулус. Тогда у меня не было причин думать, что это крестраж. Мой отец пренебрëг своими отцовскими обязательствами и не научил меня идентификационному заклинанию. Я знал только, что это тёмный артефакт, который я больше не желал держать под своей крышей. К сожалению, в тот день я столкнулся во «Флориш и Блоттс» с Артуром Уизли. И из-за эффекта Семейной Вражды плюс желания избавиться от опасной контрабанды, я подумал, что подсунуть дневник одному из его детей — отличный план. Я предполагал, что дневник будет обнаружен, когда девочка будет проходить через школьные охранные чары. Я подумал, что это будет личным и профессиональным унижением Уизли, которое пустит под откос его «Акт о Защите Магглов». Я не ожидал, что такой объект сможет пройти охранные чары. Как попечитель, я хорошо осведомлëн о том, как чувствительны охранные чары Хогвартса к таким артефактам.

— Больше нет, — сказал Гарри. — В прошлом году директор деактивировал эти чары, чтобы в школе можно было поставить тёмный артефакт, с помощью которого он хотел поймать душу Сами-Знаете-Кого.

Два принца выпучили на него глаза.

— Долгая история, — сказал Гарри.

Люциус покачал головой.

— Клянусь, этот человек нас до могилы доведёт! Ладно, вернемся к дневнику позже. Что случилось после того, как ты узнал о медальоне-крестраже Тёмного Лорда, Регулус?

— Я спёр штуку, оставив вместо нее копию, и велел Кикимеру её уничтожить. Затем, не имея больше ни малейшего желания сотрудничать с Пожирателями смерти, я инсценировал свою смерть и уехал в Австралию, где создал себе новую личность по имени Лазарус Уайт. Стал там аврором. Так продолжалось, пока я не столкнулся с оборотнями из Вагга-Вагга. Наша стычка привлекла внимание Златопуста Локонса, который приехал взять у меня интервью о том, что случилось Он был говнюком колоссальных масштабов и вообще ужасным человеком. Поэтому я украл его личность, пошлялся по миру в качестве автора-искателя приключений и, в конце концов, оказался здесь. Это если вкратце.

Гарри осторожно всмотрелся в Регулуса. Он знал, что за этой историей скрывается намного больше. Джеймс Поттер сказал, что семья Лазаруса Уайта была вырезана теми самыми оборотнями из Вагга-Вагга, но Регулус, очевидно, не горел желанием рассказывать об этом, а Гарри не хотел быть тем, кто спросит.

— Что случилось, когда ты встретил Локонса? — спросил он.

— Как я и сказал. Он был невероятным козлом, и, что ещё хуже, настоящим социопатом. За исключением того, что произошло здесь, в Хогвартсе, всё, в чем признался Локонс репортеру «Пророка», было правдой, которую он выложил мне под веритасерумом. Твой отец предположил верно — он выслеживал героев, узнавал все подробности о том, как они победили того или иного монстра, а затем стирал им память, чтобы он мог присвоить себе их заслуги. Плюс, были более… пикантные преступления, связанные с обливиацией, о которых я не буду рассказывать из-за твоей молодости. Он пытался сделать со мной то же самое, но справиться со мной не смог. Спустя час и три капли веритасерума я знал всю его мерзкую историю. А спустя пару дней и ещё несколько флаконов веритасерума, которые я ему скормил в укромном месте, я знал достаточно, чтобы выдавать себя за него следующие семь лет. Плюс, зная, каким обманщиком он был, я, на самом деле, наслаждался, путешествуя по миру и сражаясь с силами тьмы под его именем. И в итоге я на самом деле стал героем, которым он только притворялся. Плюс, я попробовал себя в художественной литературе. Оказалось, я весьма неплох и на этом поприще, если судить о том, как выросли продажи книг Локонса с тех пор, как за дело взялся я.

— Но где был настоящий Локонс всё это время? — спросил Гарри.

— Лежал в частной маггловской клинике в Цюрихе, нагруженный под завязку напитком живой смерти, — ухмыльнувшись ответил Регулус. — Доктора считали, что он в необратимом вегетативном состоянии. Я дал ему антидот вчера, а затем наложил на него Империус, чтобы он признался в своих грехах плюс паре других вещей, которые мне нужно было прикрыть. А затем он наложил на себя заклятие смерти личности — Табула Раса. Ему светил бы именно такой приговор, если бы его арестовали в Австралии, что, на мой взгляд, намного лучше камеры в Азкабане, которая бы ждала его, если бы он был пойман здесь. Так что я ни о чем не жалею.

— Даже о том, что признался в использовании Империуса? — мягко спросил Люциус.

— Да, да, — замахал руками Регулус. — Я использовал непростительное, а это билет в один конец до Азкабана, и я бы очень переживал о своем будущем, если бы был хотя бы малейший шанс, что меня поймают. Или кто-нибудь из вас собирается настучать на меня?

Люциус презрительно фыркнул.

— В сторону этические возражения. Думаю, нам лучше вернуться к теме крестраж… крестражей… Тёмного Лорда. Крестражи? Должен признаться, что не знаю, можно ли считать слово «крестражи» множественной формой слова «крестраж». Не думал, что это возможно — создать больше одного крестража.

— Как и я, — сказал Регулус. — Это средневековый французский перевод забытого греческого слова, поэтому, думаю, «крестражи» — правильное слово. Теперь, раз уж мы разобрались с грамматикой, Гарри, расскажи нам, что именно Дамблдор и Скримджер сказали обо всём этом?

Гарри пожал плечами.

— Не так много, если честно.

Он закрыл глаза и призвал воспоминание о разговоре.

— Дамблдор сказал следующие слова: «Волдеморт поместил часть своей души в книгу при помощи самого злого и презренного из искусств, задействовав заклинание, чьё имя я даже называть не буду». А потом, немного позже, Скримджер назвал ритуал, который использовал Волдеморт, ритуалом крестража. Я думаю, он просто пытался уесть Дамблдора по какой-то причине. Дамблдор разозлился на него и сказал, что это заклинание из Кодекса Анафемы, и о нём не нужно говорить перед студентами.

Малфой покачал головой.

— Нет. Скримджер хотел посмотреть, узнаешь ли ты слово «крестраж». Он пытался понять, есть ли у тебя доступ к Кодексу.

Регулус согласно кивнул. Гарри открыл было рот, но тут же его закрыл. Теперь, когда он об этом думал, в этом было гораздо больше смысла. Ну не мог такой осторожный человек, как Скримджер, случайно брякнуть такое перед двенадцатилетним мальчиком с учетом того, что то, что он сказал, было, по всей видимости, государственной тайной.

«Регулус был прав, когда вчера, пока ещё был Локонсом, наставлял меня, — подумал Гарри. — Мне нужно поднимать свой уровень и уделять больше внимания деталям. Сложные хитросплетения и всё такое», — подумал он и, тряхнув головой, переключился на другую мысль.

— Но почему он вообще подумал, что я могу что-нибудь знать о крестражах? Я никогда даже не слышал название «Кодекс Анафемы». Это ты рассказал нам о нём на ЗОТИ.

— Ты — предполагаемый наследник древнего и благородного дома Поттеров, Гарри, — сказал Регулус. — Древние и Благородные дома создали Визенгамот в значительной части для того, чтобы у них был государственный орган, контролирующий и скрывающий знания о Кодексе Анафемы и том, что содержится в нем. У других государств тоже есть такие органы, но Британия — единственная страна, где в этом органе заседает потомственная аристократия, которая, собственно, и управляет страной. Весьма вероятно, что твой отец мог ввести тебя в курс дела.

Люциус усмехнулся.

— Если, конечно, допустить, что твой отец сам знает о нём. Даже несмотря на твои всем известные отношения с Джеймсом Поттером, я помню, что Карлус Поттер умер до того, как Джеймсу исполнилось двадцать, а тогда молодой Поттер был широко известен своей опрометчивостью и незрелостью. Возможно, что Карлус не успел передать ему знание о Кодексе до своей смерти, и Джеймс Поттер не смог найти Кодекс в семейном хранилище. Или смог, но не понял, что это такое.

— Ясно, — напряжëнно сказал Гарри. — Давайте просто добавим это в список вещей, которыми пренебрëг мой отец, как Лорд древнего и благородного дома, и пойдём дальше. Теперь, что вы можете рассказать мне о ритуале крестража, который Дамблдор описал, как самое злое и презренное из искусств? Или вы также думаете, что это не для ушей двенадцатилетнего мальчика?

— Не ëрничай, Гарри, — сказал Регулус. — Мы расскажем тебе то, что тебе нужно знать. И это уже будет больше, чем знает девяносто девять процентов британских волшебников. Ты — отпрыск древнего и благородного дома, а также многообещающий кандидат в принцы Слизерина. Думаю, ты это заслужил, — он посмотрел на Люциуса, который кивнул, соглашаясь. — Крестраж — это якорь для души. Если ты создаëшь крестраж, а после тебя убивают, он не даст твоей душе покинуть материальный мир. Ты не будешь призраком. Ты будешь намного, ну, активнее, чем призрак. Ты сможешь свободно перемещаться и вселяться в животных и людей со слабой волей. Дружелюбные и любезные призраки Хогвартса — Кровавый Барон не в счет — не типичные призраки, они результат магии замка. Большинство призраков рассеиваются после пары лет или сходят с ума, питаясь страхом людей. Душе же, связанной крестражем, это не грозит. И в отличие от призрака, тебя можно будет вернуть к жизни, если будет создано новое тело, предназначенное специально для тебя. Главное требование для создания крестража — убийство кого-то, кто ничего тебе не сделал, и о чьëм убийстве ты не будешь сожалеть. Это дестабилизирует твою душу настолько, что позволяет оторвать от нее кусок и заточить в подготовленный магический объект.

— Он должен быть магическим? Волдеморт не мог сделать крестраж из случайного камушка или чего-нибудь типа того?

— Нет, Кодекс ясно говорит, что это должен быть магический предмет. К тому же, использовать немагический предмет будет ужасным расточительством. Кроме бонусов владения якорем для души, ты также получаешь доступ ко всем магическим свойствам предмета, даже если он где-то укрыт. И если крестраж будет уничтожен, возможно, ты сам навсегда обретëшь эти силы, какими бы они ни были. Медальон, например, улучшал у носящего способности к легилименции, а Тёмный Лорд был известен своими легендарными навыками в этом искусстве, — Регулус помолчал. — Поэтому встает вопрос: что такого особенного было в дневнике Тома Реддла, что Тёмный Лорд решил сделать его крестражем?

Гарри помедлил и осторожно начал, следя за реакцией двух мужчин.

— В Тайной комнате Волдеморт сказал, что Том Реддл изначально зачаровал свой дневник, чтобы записывать свои мысли и делать заметки, чтобы тот потом организовывал их. Помощь в учёбе и всё такое.

Регулус нахмурился.

— Хм-м, какая-то слабая магия для крестража. Можно использовать предметы, которые ты зачаровал сам, если они так важны, но я не понимаю, как блокнот для учёбы случайного студента может быть достаточно могущественным.

Люциус ничего не сказал, но сидел задумавшись.

— Лорд Малфой, — осторожно начал Гарри. — Что вы знаете о Томе Реддле? Когда мы говорили о нём после нападения на Драко, я был уверен, что вы узнали это имя. Очевидно, вы узнали его, если у вас был дневник, но, может быть, вы знаете что-нибудь ещё?

— Очень мало. Я, разумеется, знал, что Том Реддл был моим предшественником на посту принца, хотя Гидра была странно уклончивой на его счет. Когда Тёмный Лорд дал дневник моему отцу, я спросил об имени. Сейчас я понимаю, что это было ужасно глупо, и я удивлён, что ни один из них не наложил на меня Круциатус за мою дерзость. Вместо этого Тёмный Лорд рассмеялся и рассказал мне, что Реддл был грязнокровкой и предателем крови, который как-то смог попасть в Слизерин, что он убил Реддла много лет назад за то, что тот позорил наш факультет, и превратил его дневник в магический артефакт великой силы. Это было всё, что он сказал, и я решил больше не спрашивать.

Гарри смотрел на Малфоя, пытаясь понять, говорит ли он правду. Когда Поттер, наконец, удовлетворился его честностью, он вытащил палочку и, сотворив огненные буквы, написал в воздухе имя «Tom Marvolo Riddle».

— Вам, эм, лучше за что-нибудь ухватиться, — сказал он и взмахнул палочкой.

Буквы начали двигаться и сформировали другие слова: «I AM LORD VOLDEMORT».

Прочитав то, что получилось, Люциус выглядел, как громом поражëнный, а глаза Регулуса засветились торжеством.

— НУ КОНЕЧНО! — воскликнул он, вскочив с места и бросившись к табличкам с именами прошлых принцев. — Том Реддл был принцем с сорок третьего по сорок пятый, а затем исчез. А потом, спустя несколько лет, из ниоткуда появился Тёмный Лорд, у которого не было прошлого, и заявил, что убил Реддла. И никто не понял, что они связаны, даже несмотря на то, что они оба британцы-змееусты и невероятно могущественные волшебники! — он возбуждëнно крутанулся на месте, но когда взглянул на Гарри, на его лице появилось недоумение.

— Так ПОЧЕМУ никто не сложил два плюс два?! — спросил он, осознав, как его версия начала разваливаться.

У Гарри был ответ.

— Теория директора состоит в том, что Волдеморт поместил часть души в дневник и дал ему самосознание и личность, настолько отличающуюся от своей, что дневник мог служить хранителем тайны для Фиделиуса, который скрывал связь между Реддлом и Волдемортом.

— Фиделиус, — в шоке сказал Регулус. — А Фиделиус работает таким образом?

Люциус задумался.

— Очень может быть, если подумать. Крестраж всё-таки использует принципы Дикой Магии. Думаю, он легко может обойти обычные ограничения на любые традиционные заклинания, особенно на заклинания с такой свободной формой, как Фиделиус.

— Так, — прервал его Гарри, — Дикая магия. Это что-то из Кодекса Анафемы или откуда?

Малфой посмотрел на Регулуса, который пожал плечами.

— Он окклюмент третьего уровня, плюс ты на троне — он будет защищëн чарами Логова. Предлагаю рассказать ему то, что он хочет знать. Нам нужен кто-то в Хогвартсе, кому мы можем доверять.

Малфой обдумал его слова и повернулся к Гарри.

— Поттер, думаю, у тебя случались выбросы спонтанной магии в детстве, как и у большинства из нас, — Гарри кивнул. — Это — Дикая магия в своей самой простой форме. Ты не произносишь заклинание. Тебе не нужна палочка. И всё же ты что-то желаешь — и это происходит, обычно в весьма невероятной манере. Магия в своей сырой форме, свободная от всех ограничений, наложенных на неё, и техник, которые преподают здесь, в Хогвартсе и других магических школах, может быть характеризована шестью простыми словами: Как желаю я, да будет так. Наш вид потратил тысячелетия, накладывая ограничения на потенциал магии, чтобы она жёстко была завязана на палочки и заклинания, определялась чарами, трансфигурациями и зельями и подчинялась законам арифмантики и рунной магии. В ту минуту, когда ты взял в руки свою палочку в магазине Олливандера, искорки из неё означали твое обещание, как волшебника, работать с магией, полагаясь на принципы, которые ты выучишь здесь, в Хогвартсе. После этого, могу поспорить, у тебя больше не было выбросов спонтанной магии, за исключением, может быть, самых критических моментов. Даже если ты когда-нибудь овладеешь беспалочковой магией, она всë равно будет полагаться на твои навыки работы с этими заклинаниями, когда ты творил их палочкой.

— Но… почему? — непонимающе спросил Гарри. — Зачем придумывать себе столько проблем, чтобы… ограничить Магию?

— Помнишь, что ты сказал после того, как мы видели Имаго Дей, Гарри? Если каждый волшебник или ведьма будут работать с магией, просто желая что-то достаточно сильно, мир будет стëрт с лица земли.

— Имаго… Дей? — слабо сказал Люциус, — ты столкнулся с крестражем и Имаго Дей в этом году?!

— Как сказал Гарри, долгая история, — мрачно сказал Регулус. — Которой, к тому же, я не могу поделиться из-за клятвы, но да, мы оба видели воспоминание о том, как творилось Имаго Дей. И это было настолько ужасно, насколько ты можешь предположить.

Люциус покачал головой.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что это что-то значит — что ты и Поттер столкнулись с двумя заклинаниями из Кодекса за такой короткий промежуток времени. Там, где замешана Дикая Магия, совпадений не бывает. Судьба — лишь инструмент Дикой.

— Знаю, — торжественно сказал Регулус, — и, как я предполагаю из твоей реакции, ты теперь согласен, что с Тёмным Лордом нужно бороться, даже несмотря на то, что ты раньше служил ему.

Люциус тяжело вздохнул.

— Моя прошлая поддержка Тёмного Лорда никогда не была… искренней, Блэк. Но ты прав. Создание Волдемортом нескольких крестражей сделало его врагом всех волшебников. Возможно, даже врагом всей человеческой расы. Мы должны аккуратно действовать против него, по крайней мере, до тех пор, пока вся эта ситуация с крестражами не разрешится. И, думаю, даже говорить не стоит, что это дело слизеринцев и здесь нет места гриффиндорской тупости или героизму. Но да, я согласен с тобой.

Гарри поднял руку, словно находился на уроке.

— Эм, вопрос. Можете объяснить поподробнее о враге всей человеческой расы?

— Гарри, ты же знаешь, что за человек Тёмный Лорд. Уж наверное, ты согласен, что он монстр, с которым нужно бороться, — сказал Регулус. — Особенно теперь, когда ты знаешь про его крестражи.

— Так в этом-то всё и дело. Я ничего не знаю о крестражах, за исключением того, что вы мне рассказали. Я знаю, что тебе нужно кого-нибудь убить, а затем поместить кусок своей души в магический объект, и он убережëт тебя от окончательной смерти. Но вы двое и Дамблдор говорили о крестражах, как о самой злой штуке, какая только может быть.

— Разве тебе приходилось сталкиваться с чем-то хуже, Гарри? — удивлëнно спросил Регулус.

Гарри тряхнул головой.

— Слушай, я понимаю, что крестраж в основе своей требует человеческого жертвоприношения, и это несомненно ужасно. Но Волдеморт лично убил сотни, и собирался убить тысячи. Я не вижу причины, по которой нельзя было бы использовать какое-нибудь из этих убийств, чтобы продлить себе жизнь, если закрыть глаза на все эти убийства в целом.

Регулус открыл было рот, чтобы ответить, но его перебил Малфой.

— Это на самом деле хороший вопрос, Регулус. Я понял, что мы ходим вокруг да около самой ужасной части ритуала крестража, что, на самом деле, и есть настоящая причина нашего бунта против бывшего хозяина.

Блэк обдумал слова Малфоя и кивнул.

— Ладно. Истина в том, Гарри, что мы не особо много знаем о том, что мы зовëм ритуалом крестража. Одной из причин, по которой я приехал в Хогвартс в обличии Локонса, было мое желание получить доступ к Запретной секции библиотеки, но и там я не нашёл хоть сколько-нибудь полезной информации. Даже в «Волховании всех презлейшем» не было полезной информации, а мне пришлось держать книгу в перчатках. Кодекс Анафемы говорит, что крестраж создается с помощью Дикой Магии, поэтому, скорее всего, это и не ритуал вовсе. Возможно, тебе просто нужно убить кого-нибудь, а затем сконцентрироваться достаточно сильно, чтобы оторвать кусок души и заточить его в подходящий сосуд. Возможно, там нет ничего, что мы бы могли назвать заклинанием, которое бы являлось частью процесса. Но что мы знаем, так это то, что создание крестража — эзотерическая магия. Как и чары Патронуса, для работы они требуют определенного настроя. Даже больше — чтобы сохранить крестраж, тебе нужно поддерживать этот настрой всю свою оставшуюся жизнь и даже после смерти.

— Какой настрой? — осторожно спросил Гарри. Он подозревал, что ответ ему не понравится.

— Абсолютная уверенность, что из всей человеческой расы только твоя жизнь имеет ценность, — прямо сказал Люциус.

Глаза Гарри удивлëнно расширились, когда он понял, что за настрой требуется.

— Или, если перефразировать, — начал Регулус, — если найдется хоть один мужчина, одна женщина или один ребенок во всем мире, которого бы ты не стал убивать, чтобы сделать крестраж, тогда ты вообще не сможешь его создать. Даже больше, если ты когда-нибудь найдёшь того, к кому ты начнёшь испытывать хоть толику симпатии, то все твои крестражи немедленно потеряют свои свойства якорей.

— Понял, — сказал Гарри дрожащим голосом. — Техника, которая позволяет достичь бессмертия, может быть использована только убийцами-психопатами. Понимаю, почему правительство хочет скрыть эти знания.

Люциус кивнул.

— На самом деле, такой уровень безразличия даже к самым базовым формам эмпатии невероятно редок. Даже для психопатов. Меня шокирует, что Том Реддл так успешно скрывал свою натуру, что никто не понял, каков он на самом деле.

— Не думаю, что он поначалу был психопатом, — сказал Гарри и быстро рассказал двум другим слизеринцам об обстоятельствах смерти Плаксы Миртл. — Реддл был врожденным окклюментом, но у него не было учителя. Совершенно случайно от его руки погибла подруга, а из того, что сказала Миртл, возможно, даже больше, чем подруга. И вместо того, чтобы разбираться с эмоциональной травмой, он использовал свою окклюменцию, чтобы перманентно выжечь свою способность чувствовать эмпатию любой формы. Это могло бы ему помочь поддерживать настрой, необходимый для крестража?

Двое мужчин переглянулись.

— Легко, — нахмурившись сказал Регулус. — И когда он это сделал, его новоприобретенная безжалостность позволила ему позже проводить манипуляции со своей душой, даже несмотря на то, что он убил девочку не для создания крестража, — он посмотрел на своих союзников. — Так что мы будем делать со знанием, что Волдеморт сделал по меньшей мере два крестража?

— Три, — прервал его Гарри, заставив двух мужчин в шоке на него посмотреть.

Регулус выругался, а Гарри продолжил:

— В Тайной Комнате Реддл также сказал, что у него есть доступ к диадеме леди Когтевран. Она спрятана, но всё же он может использовать её силы. Звучит так, как будто он и из неё сделал крестраж, верно?

— Люциус, — повернулся к Малфою Регулус, массируя виски, — сколько крестражей возможно сделать?

— Я без понятия. Нам нужно проконсультироваться с арифмантом, чтобы определить, какое число наиболее магически стабильно. Конечно, это имеет значение, если мы предположим, что Тёмный Лорд вообще озабочен вопросом стабильности. Любое количество больше одного — уже знак суицидального безумия, особенно если учесть, что каждый дополнительный крестраж наносит непоправимый урон целостности души и увеличивает вероятность её деградации и отторжения.

Тут на его лице появилось задумчивое выражение.

— Знаешь, — сказал он Гарри, — возможно, твой брат вообще не имеет отношения к уничтожению Тёмного Лорда. Думаю, он планировал использовать на Джиме Поттере убивающее проклятие в качестве прелюдии к созданию крестража. Убийство так называемого Дитя пророчества и использование его смерти, чтобы ещё больше укрепить свое бессмертие… мне кажется, эта мысль приводила его в восторг. Только в этот раз он зашёл слишком далеко, и его душу вырвало из тела откатом Дикой Магии.

Гарри покачал головой.

— Может, в этом что-то и есть, но у Джима точно есть какие-то убивающие-Волдеморта силы. В прошлом году был инцидент с Волдемортом, который вселился в учителя. И Джим его испепелил, когда он пытался убить Джима и меня. И также есть… другой факт, который я не могу обсуждать.

— Клятву? — предложил Регулус.

— Я… правда не могу сказать.

— Принято.

— Давайте двигаться к следующему вопросу. Как вообще Тёмный Лорд получил знания о ритуале крестража? — спросил Люциус.

— Ну, копия из дневника сказала, что он потратил годы, путешествуя по миру в поисках редких оккультных знаний, но я бы не стал считать его надежным источником. Плюс настоящий Волдеморт не захотел бы делиться этими сведениями, — Гарри на мгновение задумался. — Вы говорили ранее о том, что древние и благородные дома были хранителями Кодекса, верно? Каждый древний и благородный дом хранит копию книги?

— Нет, — сказал Люциус. — Только те, что основали Визенгамот.

— Гонты были в числе основателей?

Люциус и Регулус переглянулись.

— Да, — сказал Регулус. — А что?

— Мать Тома Реддла была сквибом, но его дед по материнской линии был Марволо Гонт, последний Лорд дома Гонтов. И Дамблдор сказал, что когда Реддл вернулся в Хогвартс на шестой курс, он уже носил фамильное кольцо Гонтов. Он мог бы так получить доступ к Кодексу?

— Да, — горячо сказал Люциус. — Почти наверняка, если он завладел фамильным кольцом, — тут Малфой хохотнул. — Все были так поражены знаниями Тёмного Лорда в таинственной и запретной магии, а оказалось, что он просто вычитал всё это в книге, копия которой лежит в каждом нашем хранилище под замком, потому что мы боимся её трогать.

Люциус покачал головой и повернулся к Регулусу.

— Что стало с медальоном?

— Насколько я знаю, либо Кикимер нашёл способ его уничтожить, либо он до сих пор лежит на площади Гриммо, в доме, где я вырос. И, к сожалению, в дом я попасть не могу. Чары запечатали дом, когда моя мать умерла в восемьдесят пятом. Арктурус умер в прошлом году, что означает, что теперь лорд Блэк — Сириус, несмотря на его заключение. И только он может дать мне доступ к дому. Что подводит нас к следующему вопросу. Люциус, можешь ли ты мне объяснить, как мой брат Сириус заработал себе срок в Азкабане за то, что был, и я цитирую, «правой рукой Сами-Знаете-Кого?» Потому что, если только он не очень сильно изменился за те два года, что прошли с моего бегства, я нахожу это описание чушью высочайшей пробы.

— Если честно, я и сам думал, что это бред. Он был арестован исключительно на основании показаний Джеймса и Лили Поттеров, а также заявления под присягой от Питера Петтигрю. Этого было достаточно, чтобы держать его в камере до тайного суда, который регламентировали законы о Пожирателях смерти. На суде он, судя по всему, признался во многих преступлениях, в первую очередь — в использовании Империуса против ряда членов Визенгамота, у которых были обнаружены Тёмные Метки. Я тоже был в их числе. Я точно знаю, что, по крайней мере, шестеро из тех, что были освобождены из-за его признания, на самом были Пожирателями смерти. И другие освобождённые служили Тëмному Лорду с гораздо большим… энтузиазмом, чем я, — он повернулся к Гарри, — Тибериус Нотт, отец твоего друга Теодора, был в их числе.

— Знаю. Кстати, спасибо, что берёте к себе Тео на лето.

— Мне это в радость, и я буду счастлив оказывать ему такую услугу в обозримом будущем, — уголки рта Люциуса немного дрогнули. — Его мать и я… учились вместе. Я был опечален её кончиной.

Гарри кивнул.

— Тибериус убил её, как вы знаете.

— Знаю, Поттер, но в ближайшем будущем я не смогу решить эту проблему. Единственное, что я могу — это сделать всё, что в моих силах, чтобы защитить юного Теодора от жестокости его отца. В любом случае, Регулус, отвечая на твой вопрос, я был весьма удивлен, что Сириус Блэк оказался Пожирателем смерти. Но тогда я также был удивлен, что Пожирателем оказался и сын Барти Крауча. Очевидно, в то время Тёмный Лорд был гораздо более успешен в вербовке сторонников вне Слизерина, несмотря на общее мнение.

— То есть ты не можешь мне ничего рассказать о процессе над Сириусом, — напряжëнно сказал Регулус, — кроме факта, что он спас тебя и кучу других Пожирателей от Азкабана.

— Сириус спас не только меня, Регулус. Он спас факультет Слизерина. В последние дни войны, когда стало понятно, что Тёмный Лорд вербует себе сторонников на факультете змей, в Визенгамоте ходили разговоры об упразднении факультета Слизерин.

— И как бы они это сделали? — в шоке спросил Гарри.

— Да очень просто. Заложить вход в подземелья кирпичной стеной. А затем раскидать оставшихся студентов Слизерина в случайном порядке по другим факультетам. Плюс делать то же самое с любым студентом, которого потом будут распределять в Слизерин. Тогда бы все, кто должен был быть слизеринцем, провели всё свое время в школе, распределенными неправильно, плюс страдали бы от нападок других студентов из-за их, якобы, тёмной натуры, которую разглядела в них Шляпа.

Люциус сделал глубокий вдох, вспоминая те дни.

— А потом случилось чудо. Один из самых известных гриффиндорцев своего поколения оказался лейтенантом Тёмного Лорда, плюс признался в использовании Империуса на огромном количестве невинных слизеринцев, которые порочили репутацию нашего факультета. Если честно, я весьма благодарен Сириусу за его действия, даже если я и слабо верю, что он был Пожирателем смерти, и совсем не верю ни в одно из его признаний.

— Это и не было правдой, — сказал Гарри. — В прошлом году Волдеморт вёл себя так, словно никогда не слышал имя Сириуса Блэка до этого.

Регулус удивлëнно расхохотался.

— Ты допрашивал Тёмного Лорда о Сириусе?!

— Больше отвлекал его вопросами, пытаясь тянуть время, пока он не решил убить меня. Но да, он не узнал имя Сириус Блэк. И что ещё важнее, он сказал, что хранитель тайны Поттеров был тем, кто пришел к нему за неделю до нападения на Годрикову впадину, а не тем, кто работал на него много лет, как было сказано в статье о суде над Сириусом, — он на секунду задумался. — А вообще возможно врать под веритасерумом?

Регулус ненадолго задумался.

— Это возможно, если ты достаточно хороший окклюмент. Просто меняешь свои собственные воспоминания о том, что случилось, а затем пересказываешь их, выдавая за то, что случилось на самом деле. Но я не представляю, зачем Сириусу делать это с собой и менять свои воспоминания, чтобы все думали, что он Пожиратель смерти, когда это не так. Чары ложной памяти могут обмануть веритасерум, но проверка воспоминаний напоминалкой — обязательная часть допроса. Веритасерум сильнее Империуса и Конфундуса, и я не могу вспомнить других техник, которые бы могли заставить Сириуса признаться во всех этих преступлениях, которые бы не были очевидными. Или невозможными для совершения за малый отрезок времени.

А затем Регулус хитро улыбнулся.

— Может, я спрошу его, когда увижу.

Люциус строго на него посмотрел.

— Регулус? Что ты замышляешь?

Тот ничего не ответил, но расплылся в широкой усмешке. И тут Гарри вытаращил глаза — на него снова сошло озарение.

— Исследовательские проекты, — с благоговением прошептал он.

— Что? — спросил Люциус.

— Весь год, пока Регулус выдавал себя за Локонса, он вел исследовательские проекты, над которыми работали лучшие из учеников школы. Какие-то были просто клубами, изучающими различные защитные техники, но также были те, кто работал над исследованием чар памяти, Патронуса и улучшением порталов, которые могут пробиваться через антипортальные чары. Была даже группа, которая работала над оборотным зельем. Они сварили ему десятки литров!

Он в шоке повернулся к Регулусу.

— Ты хочешь вытащить его из тюрьмы! — воскликнул Гарри. — Настоящая причина, по которой ты приехал в Хогвартс — это найти способ вытащить Сириуса Блэка из Азкабана!

Регулус рассмеялся.

— О, Гарри. Это лишь верхушка моих планов!

* * *

Тем временем в больничном крыле…

Рон осторожно открыл глаза, а затем сел в кровати, чтобы осмотреть больничное крыло. Джордж тихо похрапывал на кровати рядом с ним, а Джим задремал на кровати у стены напротив. Остальные же Уизли… ушли.

«Поняли, — с тоской подумал он. — Они поняли, что я сделал. Что не осталось ни одного члена семьи, которого бы я не предал».

Он посмотрел на спящего Джима.

И ни одного друга.

Теперь, когда силы дневника были развеяны, Рон начал вспоминать всё больше и больше. К счастью, не сами мысли тёмного волшебника, который манипулировал им и поработил. Но он помнил всё, что он сказал и сделал под влиянием дневника. Только теперь ложных эмоций не было. Хуже, он начал вспоминать время, когда Том брал на себя прямой контроль. Смутные кошмары, но он их помнил. Воспоминания о том, что он — словно беспомощный пассажир в своем собственном теле. Воспоминания о том, как он отправлял василиска нападать на одноклассников. О том, как издевался над Дамблдором, прежде чем напасть на него. О том, как он украл взрывные руны Джорджа, а затем использовал их, чтобы взорвать мандрагоры… и почти взорвать своего брата. О том, как ударил Джима в спину оглушающим. О том, как послал василиска напасть на преподавателей. Как приказал убить Джима и Гарри. Но как бы ни был велик стыд Рона за свои действия, и как бы он ни переживал, что о нём будут думать другие, его главной эмоцией в этот момент был страх. Не за себя, но за друзей. Волдеморт сделал из него оружие против Хогвартса, и мальчик ничего не мог сделать, чтобы остановить тёмного волшебника, если он решит сделать это снова.

Тут у Рона перехватило дыхание.

«Нет, — подумал он. — Кое-что я могу сделать. То, что правильно, а не просто».

Он привстал в кровати и осмотрел комнату. Несколько коек было занято, а люди на них либо спали, либо всё ещё были в оцепенении. Он осторожно вылез из кровати и начал искать свою палочку на прикроватном столике, но быстро передумал и оставил её. Она может сломаться, а если она будет целой, его родители, возможно, смогут её продать. По крайней мере, хоть чем-то он им поможет. Так тихо, как только мог, Рон открыл дверь и вышел из больничного крыла.

А пару секунд спустя, словно почувствовав новую опасность, проснулся Джим и начал вертеть головой. Когда он увидел, что постель Рона пуста, его сердце ухнуло вниз.

— Твою мать, — выругался он сквозь зубы.

* * *

Обратно в Логово…

— Ладно, — сказал Гарри, — это был очень долгий день, и я очень устал. Плюс у меня, скорее всего, будут кошмары обо всём, что мы тут обсуждали, включая бомбу, которую вывалил тут Регулус. Но прежде, чем я отправлюсь спать, есть одна вещь, о которой я бы хотел поговорить и… ну, это довольно щекотливая тема.

— Так? — заинтересованно сказал Люциус.

— Да. Тут… нет деликатных способов спросить это, мистер Малфой, поэтому я перейду сразу к делу. Прошлым летом кто-то пытался убить меня с помощью стаи докси, затем с помощью проклятой игрушки-поезда, а потом на матче Слизерин-Гриффиндор, — он сделал глубокий вдох. — Вы… эм, вы имеете к этому какое-нибудь отношение?

Люциус выглядел так, словно его оскорбили..

— Однозначно нет! Я, разумеется, знаю об этих нелепых инцидентах, но хоть я и совершил много грехов, мистер Поттер, я не фанат Le Grand Guignol! ⁽¹⁾

Гарри моргнул.

— Я понятия не имею, что это значит.

— Ему обидно, что ты думаешь, что он пытался тебя убить с помощью таких неуклюжих, драматических и ужасных схем, — улыбнувшись, сказал Регулус.

— О, — в замешательстве сказал Гарри. — Простите?

— Мистер Поттер, — терпеливо начал Люциус, — хоть я и не исследовал вашу жизнь глубоко, кое-что я о вас разузнал. Если бы я хотел убить вас, я бы зашёл на работу к вашему почившему дяде, наложил бы на него Империус, а затем приказал ему убить вас во сне вместе с его собственной женой и сыном, после чего поджечь дом и покончить с собой, чтобы это выглядело трагической случайностью.

Гарри ослабил воротничок пальцем. Он не был уверен, что чары, которые Дамблдор наложил на дом, предотвратят этот довольно простой план убийства, но это определенно звучало так, что могло бы сработать.

— Теперь, — продолжил Люциус, — что заставило вас думать, что я хочу убить вас? Причем такими идиотскими способами?

Гарри помедлил.

— Если я скажу вам, вы… ну не знаю, обещаете не предаваться ужасной мести?

— Нет, — просто сказал Люциус, — но я обещаю, что любые мои действия будут пропорциональными.

Гарри подумал, что это лучшая сделка, которую он сможет добиться.

— Ваш домовой эльф Добби приходил ко мне и предупредил о стае докси. А позже он заблокировал барьер на вокзале Кингс-Кросс, чтобы я не смог попасть в Хогвартс. И я думаю это он стоял за инцидентом с бешеным бладжером. Не тем, что был с шипами, а тем, который пытался защитить меня, пока, наконец, не сбил меня с метлы.

Люциус кивнул и повернулся к центру стола.

— Добби!

Раздался треск, и на столе возник странный домовой эльф, который, едва заметив Люциуса и Гарри, затрясся от ужаса.

— Добби, — сказал Люциус твёрдо, но без злобы, — я не злюсь на тебя, но у меня есть вопросы, на которые я хочу получить ответ. Имей в виду, что я официально использую правило девятнадцать моего брачного контракта с твоей госпожой Нарциссой. Если ты считаешь, что не можешь ответить на вопрос из-за условий брачного контракта, говори «Добби запрещено отвечать». Если же ты не можешь ответить по какой-либо другой причине, говори «Добби не может ответить». Ты понял?

Эльф кивнул.

— Моя жена имеет отношение к покушениям на Гарри Поттера?

— Добби запрещено отвечать.

— Она использовала Могли для атак на мистера Поттера?

— Добби запрещено отвечать.

— Ты пытался защитить Гарри Поттера, даже несмотря на то, что тебе не приказывали это?

— Да, хозяин.

— Потому что ты узнал, что он в опасности?

— Да, хозяин.

— Почему ты думал, что обязан защитить мистера Поттера?

— Добби не может ответить.

Люциус немного помолчал, прежде чем задать следующий вопрос.

— Твое желание защищать Гарри Поттера перевешивает желание быть хорошим и верным домовым эльфом на службе дома Малфоев?

Добби сначала не ответил, но, немного помедлив, кивнул головой.

Люциус вздохнул.

— Могли! — позвал он.

Ответа не последовало. Он позвал еще дважды, прежде чем позвать другого эльфа.

— Лемми!

Мгновенно рядом с Добби появился другой домовой эльф, которого Гарри не узнал. Это была эльфийка, которая выглядела расстроенной.

— Лемми, — начал Люциус, — где Могли? Почему он не отвечает на мой зов?

— Прошу прощения, хозяин Люциус, сэр. Но Могли теперь отвечает только госпоже. Она использовала свое право из девятнадцатого правила и покидает поместье Малфоев, пока мы говорим. О, хозяин Люциус! Что с нами будет? — эльфийка выглядела так, словно сейчас расплачется.

Люциус по волчьи оскалился.

— Мы должны быть упорными, Лемми. Мы должны воспрянуть. И однажды мы должны отомстить. Возвращайся в поместье. Приготовь ужин из всех моих любимых блюд. И вытри слезы! Сегодня мы празднуем!

Лемми кивнула и аппарировала прочь.

— Что за чертовщина происходит? — непонимающе спросил Регулус. — Чего ты так обрадовался?

— Потому что вот уже десять секунд, как я разведен. И я только что потерял приблизительно семьдесят пять процентов золота в моем хранилище.

— Это ужасно! — воскликнул Гарри.

— Ну да. Это было бы ужасно, если бы именно там я хранил основную часть моих ликвидных активов, — сказал Малфой с торжествующей улыбкой.

Он посмотрел на Добби, который нервно сглотнул, после чего повернулся к Гарри.

— Ну а теперь, — сказал он, — у меня дилемма. Я не могу держать неверного эльфа на службе, но я также не могу позволить моей жене продолжать свои попытки убить вас, мистер Поттер. В конце концов, это может плохо отразиться на мне, если она преуспеет. Решение обеих этих проблем простое. Как вы относитесь к покупке домового эльфа?

Добби непонимающе посмотрел на Люциуса, а затем в его глазах зажëгся свет, когда он понял, что сказал хозяин. Добби умоляюще уставился на Гарри.

— Эм, — неуверенно сказал Гарри, — не думаю, что это хорошая идея.

— Ну, альтернативное решение — просто убить Добби. Вам это подходит?

— И-и-и! — взвизгнул напуганный Добби, который, похоже, вот-вот собирался завыть.

Гарри нахмурился.

— Это очень грязная манипуляция, мистер Малфой.

— Спасибо, мистер Поттер. Рад, что вам нравится.

Гарри вздохнул.

— Так сколько стоит домовой эльф?

— Обычно между пятью и десятью тысячами галеонов. Зависит от возраста эльфа и его общей компетентности. Но я сегодня великодушен… как насчет одного сикля?

Гарри полез в карман за кошельком, но тут же вспомнил, что он лежит в сундуке. Он застенчиво посмотрел на Регулуса.

— Могу я одолжить у тебя сикль?

Регулус засмеялся и полез в карман.

* * *

Тем временем на вершине астрономической башни…

На вершине башни было холодно, несмотря на тёплую майскую ночь. Рон посмотрел на простирающиеся перед ним земли. Луна была яркой, и даже ночью он поразился красоте шотландской сельской местности и огням Хогсмида вдали. Затем он посмотрел в окно вниз, на далекую землю и вздрогнул. Это был долгий путь вниз, и он задавался вопросом, насколько больно будет удариться об неё. Он хотел бы, чтобы у него было время написать прощальную записку, но он боялся, что его найдут и удержат. И вообще, с учетом того, что он сделал, Рон думал, что реакция большинства людей на его смерть будет облегчением — Наследник Слизерина больше не будет их беспокоить. Предсмертная записка могла заставить людей скучать по нему и чувствовать вину за его смерть, а он этого не хотел. Если повезёт, его семья предположит, что на это его толкнул дневник и предотвратить это было нельзя. Он надеялся, что никто не сочтет его трусом, но, скорее всего, ещё как сочтут. Это было даже иронично, поскольку Рон чувствовал, что совершает, может быть, самый смелый поступок, который когда-либо совершал — убить себя, чтобы Волдеморт больше не мог его использовать.

Медленно и осторожно он перелез через парапет, почти смеясь над своей осторожностью. Он как будто боялся случайно упасть до того, как у него появится шанс прыгнуть по собственной воле. Он снова посмотрел вниз и почувствовал легкое головокружение. Закрыв глаза, чтобы унять его, он глубоко вздохнул…

… и прыгнул.

— АКЦИО РОН УИЗЛИ!

На секунду Рон почувствовал невесомость, а потом заклинание подхватило его и втащило обратно в башню, бросив прямо к ногам разъярëнного Джима Поттера.

— ТЫ ИДИОТ! — в ярости взревел Джим. — Ты хоть знаешь, через что мне пришлось пройти, чтобы спасти твою жизнь?! Меня ЦАПНУЛ ЧЁРТОВ ВАСИЛИСК! Я был готов УМЕРЕТЬ, лишь бы спасти тебя! А теперь ты собираешься ВСË ЭТО ПОХЕРИТЬ!

Рон закрыл глаза и лёг на каменный пол астрономической башни.

— Тебе бы не пришлось меня спасать, если бы ты просто убил меня. Гарри всё делал правильно.

— Что?

— Пока ты сражался с василиском, Гарри занимался Томом. Я не помню, о чем они говорили, но я помню, что Том испугался Гарри. Потому что Гарри понял, что настоящим оружием Тома был я, а не змея. И если бы он убил меня, я бы это заслуживал.

— Чëрта с два! — заорал Джим.

Затем, немного уняв свой гнев, он продолжил.

— Рон, то, что случилось — это не твоя вина. Волшебники намного старше, опытнее и сильнее, чем ты, оказывались обманутыми Волдемортом. Опытные взрослые волшебники и ведьмы, которых он помещал под Империус и заставлял делать ужасные вещи. Никто не станет обвинять тебя в этом!

Рон горько хохотнул.

— Да, Джим. Конечно. Я точно знаю, как люди будут ко мне относиться, потому что я точно знаю, как они относились к тебе! Я знаю, потому что это я заставил их! И я точно знаю, что все в этой школе будут ненавидеть того, кого они считают будущим тёмным волшебником и слугой Сам-Знаешь-Кого.

Джим сел на пол рядом с Роном.

— Рон. Ты бы совершил хоть что-нибудь из этого, если бы не был под контролем Волдеморта?

Тот покачал головой.

— Слушай, Рон. Ты помнишь, как оставил дневник в моей комнате этим утром?

Рон снова кивнул. Когда он об этом вспоминал, ему казалось немыслимым, что это было сегодня. Для него прошла целая жизнь.

— Так вот, я использовал дневник, и Том затащил меня к себе в воспоминания и пытался запереть меня там.

Глаза Рона округлились.

— О, Мерлин, Джим! Прости меня! Я не хотел!..

— Заткнись! Я не об этом. Я хочу, чтобы ты знал, что Том говорил о том, как он смог взять над тобой контроль, манипулируя твоими эмоциями. Он сказал, что поначалу он не мог заставить тебя повернуться против меня. У него получилось только из-за того шока, который ты испытал, когда узнал, что я змееуст. И это чëрт возьми, моя вина! Если бы я был честен с тобой, если бы мне не было так стыдно, что я змееуст, что я даже не мог рассказать своему лучшему другу, ты мог бы сопротивляться дольше и мы бы смогли всё понять до того, как начались нападения.

— Ты просто обвиняешь себя, чтобы подбодрить меня, Джим, но ты не знаешь… — голос Рона дрогнул, а из глаз потекли слезы. — Ты был в дневнике, но начал бороться. И… он пришёл ко мне. Он… он пришёл и хотел, чтобы я пустил его в себя. Ему нужно было моё тело, чтобы оглушить тебя, — всхлип, — и я пытался бороться с ним. Но он… но он… — к этому моменту Рон постоянно всхлипывал и почти не мог говорить.

— Он поместил пауков внутрь меня! Они, — всхлип, — они ползли из моей глотки, заполняли мой рот! И… и… я не мог дышать, и их было так много с их противными волосатыми лапками!

Джим бросился вперед и обнял друга, прежде чем у него началась паническая атака.

— И я сказал «да»! Я не мог выносить это и я сказал «да», только чтобы это остановилось, хотя я знал, что он был злым и собирался напасть на людей и напасть на тебя! О боже, Джим! Прости меня! Прости!

Джим ничего не сказал. Он просто держал Рона и тихо говорил «Ш-ш-ш», пока тот не начал успокаиваться.

— Всё в порядке, Рон. Я прощаю тебя. Я обещаю, что прощу тебе всё, за что ты думаешь, тебе нужно прощение. Он пытал тебя, и ты держался лучше, чем большинство людей смогло бы когда-либо. Можешь мне не верить, но я горжусь тобой. Я горжусь и… как я и сказал на твой день рождения, я скучаю по своему другу!

Рон отпрянул назад.

— Ты не можешь. Тебе нужен лучший друг, чем я, Джим. Как ты вообще сможешь теперь мне доверять? В моей голове был Волдеморт!

— У меня никогда не было друга лучше, чем ты, Рон Уизли. И я доверяю тебе. Волдеморт ушел. В твоей голове больше ничего от него нет.

Рон опустил голову, словно задумавшись над словами Джима, а потом посмотрел в глаза Джиму. Его собственные глаза были покрасневшими и мокрыми от слез, но в них было столько отчаяния, что сердце Джима облилось кровью.

— Ты-с-с так-с-с в этом уверен-с-с, Джим Поттер? — прошипел Рон.

Джим выпучил глаза, глядя в расстроенное, заплаканное лицо Рона Уизли, нового змееуста Хогвартса.

— Хм, — наконец, сказал он.

Это было невероятное преуменьшение.

1) Le Grand Guignol (франц.) — название парижского театра ужасов, одного из родоначальников и первопроходцев жанра хоррор.

Вернуться к тексту