Много смертей Гарри Поттера (джен)

Нелегко оказалось прийти к согласию в плане о том, как убедить Горация Слагхорна раскрыть известное ему. Выяснилось, что Дамблдор сумел получить от него частичное воспоминание, и даже продемонстрировал его Гарри, но оно оказалось изменено.

Дамблдор полагал, мол, Слагхорн испытывал такую вину за возвышение Волдеморта, что изменил сам себе память в попытке избежать последствий сотворенного им.

Слагхорн в последние месяцы находился в бегах, с момента финального матча на Кубок мира по квиддичу. Гарри не знал, означало ли это, что Волдеморту известно что-то, неизвестное самому Поттеру, или он просто занимался зачистками, избавляясь от нескольких последних вещей, которые могли бы помешать ему в захвате власти.

В любом случае, найти Слагхорна, похоже, оказалось нелегко, хотя Дамблдор в конечном итоге справился, расспросив маггловского частного детектива о способах выслеживания людей, заплатил ему и затем стер память. Детектив, скорее всего, сейчас пребывал в замешательстве из-за внезапно свалившегося на него богатства, но Дамблдора это, похоже, не беспокоило.

Директор разыскал Слагхорна и почему-то считал, что Гарри сможет убедить Горация, как важно поведать им правду о крестражах.

Гарри не знал наверняка, как именно. Он никогда не считал себя подкованным дипломатом, и что Гарри мог, если уж с убеждением Слагхорна не справился кто-то вроде Дамблдора с его сотней лет опыта работы в Визенгамоте, обязанных превратить директора в почётного адвоката?

Тем не менее, вместо они придумали ряд аргументов, способных повлиять на Слагхорна, и Гарри согласился, что лучше браться за дело без промедления. Что, если Волдеморт уже добился успеха и убил Горация? Тогда они никогда не определят, сколько же у него крестражей, и Гарри так и не сможет освободиться.

Дамблдор поговорил со Снейпом, которому предстояло притвориться, что этим вечером он особенно придирчив. Снейп назначил Гарри отработку после уроков, и предполагаемое время наказания Поттер провел бы с Дамблдором.

Путешествие через камин с последующей аппарацией, и вот они уже шли по маггловскому району.

— Где это мы? — спросил Гарри, оглядываясь.

— Саутгемптон, — ответил Дамблдор. — Город, в котором вообще нет магии.

Гарри кивнул. Побег из волшебного мира в самый маггловский город в Англии выглядел разумным. Оглянувшись, Гарри заподозрил, что Дурсли отнеслись бы с презрением к окружающему району. Выглядел он таким местом, где Гарри в конечном итоге опять зарезали бы.

— Слагхорн всегда являлся экспертом в светской жизни, и находиться в бегах — тяжкое испытание для него, — заметил Дамблдор.

Хотя Слагхорн все равно оставался слизеринцем, то есть обладал большей практичностью, чем выходцы других Домов. Если уединение помогало ему остаться в живых, то именно к нему и прибег Гораций. Его действия вызвали у Гарри уважение.

Они проходили мимо группы мужчин довольно сомнительного вида, стоявших вокруг фонаря, и в голове его вдруг промелькнула мысль: Дамблдор, возможно, надеялся, что Гарри убьют и время перезагрузится, перечеркивая недавние неудачи.

Гарри бросил взгляд на директора, затем принудил себя думать о другом. Соверши Дамблдор нечто подобное, и Гарри обиделся бы на него, что несомненно не пошло бы на пользу планам директора. К тому же, особая ценность в перезагрузке отсутствовала, раз уж Дамблдор пока что не выдал ему достаточно информации.

Они подошли к ничем не выделяющейся двери посреди кирпичной стены. Стену покрывали граффити, и Гарри никогда раньше не слышал части использованных в них терминов. Он с определенным интересом окинул взглядом слова на стене.

При всей повседневной жестокости, проявляемой Дурслями, матерились они мало, и матюги волшебного мира полностью отличались от того, чем пользовались магглы.

— Вы уверены, что мы пришли по нужному адресу? — поинтересовался Гарри.

— Сможешь ли ты представить себе более неподходящее место для бывшего главы Слизерина? — спросил Дамблдор в ответ.

Гарри покачал головой. Просто блестяще, снаружи все выглядело как место, куда никто не захотел бы зайти, и Гарри не удивился бы, окажись внутри чары, отталкивающие магглов. Конечно, размещение таких чар снаружи оставило бы следы.

Дамблдор оглянулся, не обнаружил притаившихся вокруг магглов, и вытащил палочку. Быстрое заклинание, и дверь открылась с щелчком.

Гарри предположил, что магические запоры сами по себе могли бы встревожить того, кто на самом деле разыскивал Слагхорна.

Ступив внутрь, Гарри обнаружил, что обстановка там полностью отличается от вида снаружи. Со стороны все казалось небольшим складом. Внутри же находилось, несомненно, волшебное жилье, небольшое и уютное, с камином, пианино и высокими напольными часами.

Место выглядело хорошо обжитым, пускай Слагхорн, по словам Дамблдора, и прожил здесь всего лишь три месяца. Родись Гарри среди волшебников, а не магглов, то именно в таком месте он жил бы со всем удовольствием.

— Он здесь? — спросил Гарри.

Дамблдор рассказал ему, что Слагхорн — мастер трансфигурации, способный магией изменить самого себя и затем вернуть человеческий облик. Гарри позавидовал такому навыку, если бы он смог превращать себя в мебель или часть стены, то Волдеморт никогда не предвидел бы его нападения.

— Он здесь, — ответил Дамблдор. — Маловероятно, что он ушел бы куда-то далеко, все необходимое ему находится здесь.

Появление на публике только увеличило бы опасность для Слагхорна, и Гарри как никто другой понимал это.

— Можно начать резать вещи, — предложил Гарри. — Если пойдет кровь, то это он.

— Гарри! — пораженно воскликнул Дамблдор, хотя и незаметно подмигнул.

Взгляд Гарри пробежался по комнате, выискивая то, что выбивалось из общей картины, в надежде, что времени на подготовку у Слагхорна оказалось мало и он совершил ошибку.

Наконец, Гарри моргнул. Вытащил палочку и наставил ее на высокие напольные часы.

— Стрелки не шевельнулись с того момента, как мы сюда вошли, а маятник продолжает качаться, — заявил он. — Легко было ошибиться, мистер Слагхорн. Диффин… — начал он заклинание.

— Пожалуйста, не надо, — раздался голос за его спиной.

Гарри стремительно развернулся и увидел, как диван превращается в тучного волшебника.

— Они достались мне от бабули, и их слишком часто чинили. Даже магия не всесильна в этом вопросе.

— Понятно, — произнес Гарри. — Извините.

— Гораций, — сказал Дамблдор. — Рад тебя видеть.

Слагхорн тяжело опустился в кресло.

— Полагаю, мне снова придется переезжать. Если уж вы меня нашли, полагаю, он тоже недалеко.

— Могу заверить, что не оставил следов, ведущих к тебе, — степенно заявил Дамблдор.

Похоже, Слагхорн находился в бегах уже четыре года, и уединение, несомненно, наложило на него свой отпечаток. Выглядел он угнетенным и ошеломленным, словно уже потерпел поражение.

— И все же, — отозвался Слагхорн. Он пристально разглядывал свои руки. — Если меня так легко найти, то это лишь вопрос времени.

— Гораций, это мой друг, Гарри Поттер, — сообщил Дамблдор.

Слагхорн поднял глаза, и взгляд его скользнул по шраму Гарри, прежде чем вернуться к лицу. Он ощутимо выпрямился. Дамблдор упоминал, что Слагхорна привлекают знаменитости, ему, похоже, нравилось вращаться среди элиты. В отличие от Локхарта, любившего находиться в центре внимания, Слагхорна устраивало купание в свете, отражающемся от других.

— Бегство никогда не закончится, — заметил Гарри. — По крайней мере, пока он не умрет.

Слагхорн посмотрел на него пристально. Конечно, он знал о пророчестве, все в магической Британии о нем знали. Тем не менее, Гораций, скорее всего, слишком ясно осознавал шансы Гарри на победу над Волдемортом и его слугами.

— Его нельзя победить, — сказал Слагхорн. — Он слишком силен.

На лице его проступили черты, которых не было пять лет назад, когда с него последний раз рисовали портрет. Выглядел Гораций старым и побежденным, человеком, который уже сдался. По словам Дамблдора за последние четыре года Слагхорна несколько раз ловили, три раза его хватали и круциатили, но Горацию каждый раз удавалось сбежать. Такой опыт состарил его, и по словам Дамблдора, Слагхорн уже не походил на себя прежнего.

— Если он победит, то все равно не оставит вас в живых, — заметил Гарри. — Просто не сможет себе этого позволить. Слишком уж велики шансы того, что один из его подручных воспользуется вашим знанием, чтобы однажды уничтожить его самого.

Слагхорн сидел молча некоторое время, затем опустил плечи.

— Я знаю.

— Так почему бы не рассказать нам, сколько всего может быть крестражей у человека? — спросил Гарри и подался вперед. — Вам даже не нужно делиться воспоминанием или чем-то еще. Просто назовите число.

— Это погубит меня, — ответил Слагхорн.

Что подумают о них другие особенно волновало людей, вроде Горация, озабоченных добрым именем и солидной репутацией в глазах сообщества. Даже в случае смерти ему не хотелось, чтобы кто-то узнал о его роли в терроре, поглотившем всю Великобританию.

— Если все население Британии узнает, что вы помогали возвышению Вол…

— Замолчи! — с испуганным видом воскликнул Слагхорн.

Он боялся, что имя Волдеморта привлечет Пожирателей Смерти, возможно, что правильно боялся. Гарри не знал, восстановили Табу или нет, но вряд ли упустили бы настолько хорошую возможность.

— Не хотите, чтобы я произносил его имя? — спросил Гарри практически с издёвкой в голосе и подался вперед. — А почему нет? Если не помогаете мне, значит, помогаете ему. С чего бы мне мешать одному моему врагу прибить другого?

— Я не твой враг! — закричал Слагхорн. — Я знал твою маму… сказал бы, что у тебя ее глаза, но в глазах Лили никогда не плескалось столько холода.

— Моя мама мертва, — ответил Гарри. — Как и вся моя семья. Кого же, по-вашему, мне следует винить в этом? Кто, по-вашему, превратил меня из невинного школьника в того, кем я стал сейчас?

Чистая правда. Не будь у Волдеморта крестражей, и Гарри не пришлось бы превращаться в себя нынешнего, запертого в ловушке и обреченного возвращаться снова и снова. Не будь у Гарри этой способности, то вряд ли он оказался бы Избранным убить Волдеморта. Если бы его не избрало пророчество, то и родителей бы не убили, и вся его жизнь прошла бы иначе.

Как-то так, или он остался бы лежать в колыбельке куском мертвого мяса.

В любом случае, Слагхорн нес как минимум частичную ответственность за нынешние страдания Гарри.

Кровь отхлынула от лица Слагхорна.

— Это был не я. Я не мог знать… как я вообще мог знать, что он окажется достаточно безумен, чтобы…

— Какая теперь разница? — спросил Гарри. — Не вы, так он, возможно, нашел бы информацию где-то еще.

Слагхорн вскинул голову с внезапной надеждой.

— Верно! В конце концов, есть источники… редкие, это правда, и теперь уничтоженные, но, когда он учился в школе, они еще существовали. Он бы нашел их раньше или позже.

— Так что вы лишь слегка облегчили ему задачу, — добавил Гарри.

Он ощутил внезапный всплеск гнева. Из-за Слагхорна убили Колина, возможно, Гарри все равно оказался бы Избранным, но Колин остался бы в живых, не столкнувшись с первым крестражем Волдеморта.

Гарри еще сильнее подался вперед.

— Но даже если вы не несете ответственность за все совершенное им к нынешнему моменту, то что насчет того, чем он собирается заняться дальше?

— Что? — переспросил Слагхорн.

— Никто не бессмертен, — сказал Гарри. — Или по крайней мере, не должен им быть. Если он победит, то, как долго будет править Британией? Сколько времени он останется удовлетворен только лишь Британией?

— Остальной мир остановит его, — ответил Слагхорн, качая головой. — Американцы, а может быть, русские.

— Как? — спросил Гарри. — Даже если они убьют его, он просто вернется. Он будет возвращаться снова и снова, постепенно подрывая силы противников, пока те не окажутся полностью истощены и не сдадутся.

Слагхорн потряс головой.

— В итоге он победит и затем примется за магглов. Зло как жадность, ему никогда не бывает достаточно. Он не удовлетворится, пока весь мир не окажется под его каблуком.

Только потрескивание огня нарушало тишину некоторое время, которое, казалось, тянулось бесконечно. Тишина причиняла людям дискомфорт, а людям, привыкшим к обществу, еще сильнее, чем прочим. От тишины у них возникало ощущение, что им нужно заполнить ее чем-то, чем угодно.

— Однажды он умрет, — произнес Слагхорн. — Все всегда умирают.

Дамблдор стоял в сторонке позади Слагхорна, словно о нем забыли. То давление, которое Гарри оказывал на Горация, некогда бывшего другом директора, явно причиняло неудобства Дамблдору.

В этот раз Гарри было особенно плевать. Достаточно смертей и умирания. Добрую часть своей жизни он ощущал себя беспомощным и бессильным, и не собирался допускать того, чтобы и остальная его жизнь прошла точно так же.

Рискованно и пожалуй именно это и беспокоило Дамблдора больше всего. Слагхорн легко мог замкнуться и замолчать, и тогда они проиграли бы.

Гарри задумался, не связана ли отчасти его напускная храбрость с мыслью, что если уж все пошло прахом, то у него еще оставался второй шанс в случае перезагрузки.

Конечно, оставались вещи, которые никогда не удавалось переделать заново. К своему глубочайшему сожалению, Гарри знал об этом из собственного опыта.

— Умрет ли? — спросил Гарри и покачал головой. — Будет ли он вообще стареть? Но даже если будет, то что помешает ему создать себе еще одно тело? Не так уж трудно найти кровь врагов и уверен, что у него полно костей отца.

Слагхорн незамедлительно вскинул голову.

— Откуда ты об этом узнал?

— Он сейчас готовится к ритуалу. Просто ждет, пока доварится зелье.

Просто догадка, личные размышления, так как Гарри подозревал, что Волдеморт больше не собирается использовать его кровь. В таком случае, отсутствовали причины не рваться вперед и не создать себе уже тело, разве что условия оказались не подходящими. Что бы ни находилось в котле, но оно требовало длительного времени для приготовления. Вроде зелья удачи, требовавшего шести месяцев работы и печально известного почти полной невозможностью его сварить.

На лице Слагхорна явно проступил встревоженность.

— Как только он вернет себе тело, его будет практически невозможно остановить.

— А почему, по-вашему, я так сильно на вас давлю? — спросил Гарри. — Мы могли бы уговорить вас вернуться в школу, попытаться подружиться с вами, убедить рассказать то, что вам следовало бы сообщить нам в самый первый же день.

Гарри преднамеренно понизил голос.

— Мне бы это понравилось. Думаю, мы смогли бы стать хорошими друзьями. Мы могли поговорить о моей маме, и вы рассказали бы мне истории о том, как было хорошо в те дни перед тем, как все развалилось на части.

Слагхорн притих, внимательно разглядывая Гарри. Локти он поставил на колени, подался вперед и выглядел при этом так, словно хотел схватить руками голову, хотя и не стал этого делать.

— Проблема в том, что времени сейчас не осталось. Все близится к концу. Как только он обретет тело, то приступит к своим финальным действиям. Как долго продержится министерство, едва он возьмется за дело?

До Гарри вдруг дошло, что он излагает чистейшую правду. В прошлом люди отпускали замечания о сходстве между ним и Волдемортом. Оба полукровки и слизеринцы. С обоими жестоко обращались магглы. Время от времени Гарри даже обвиняли в том, что он мыслил как Волдеморт.

Волдеморт готовил почву для захвата министерства. Все казалось очевидным, попытки дискредитировать Скримджера и усадить нужных людей в кресла в Визенгамоте, лишь способ добиться того, чтобы следующий избранный ими министр оказался тем, кем сможет манипулировать Волдеморт.

Если бы действовал сам Гарри, то он бы начал с малого: с безобидных на вид законов, или тех, которые влияли бы на малое количество людей.

Как только люди привыкли бы, он начал бы создавать еще больше законов, постепенно отнимая у них свободу. Дай людям достаточно времени, и они привыкли бы к чему угодно. Гарри сам являлся доказательством подобного.

— Сколько вы протянете, едва он захватит министерство? — поинтересовался Гарри. — Полагаю, что вы окажетесь в его списке врагов третьим номером, сразу после меня и директора. Он уже три раза ловил вас, чего же он сможет добиться, направив также на ваши поиски все подразделения авроров?

— Я... не может быть, что все так плохо, — запинаясь, произнес Слагхорн.

— Вопрос, который вам следовало бы задать самому себе, следующий, — подсказал Гарри. — Если вы могли все предотвратить и не остановили его, то разве не на вас падет ответственность за каждую смерть, причиненную им с текущего момента?

— Я ничего не делал!

Теперь Слагхорн внешне все больше и больше походил на того надломленного человека, которым и являлся. Разнося человека, давно уже находившегося немного не в себе, Гарри ощущал себя слегка хулиганом. Руки Слагхорна заметно дрожали, возможно, указывая на давнее повреждение от заклинания.

Дамблдор наблюдал сзади, и лицо его практически ничего не выражало. Гарри ощущал неодобрение директора, но разве не за этим Дамблдор его сюда привел? В случае достаточно сильного неодобрения Дамблдор шагнул бы вперед и прекратил происходящее.

Но он стоял неподвижно.

Дамблдор, по-своему, мог быть так же безжалостен, как Гарри или кто-то еще. Ему просто не нравилось, что его увидят за грязной работой. В каком-то смысле это слегка роднило его со Слагхорном.

— Единственно, что нужно злу для победы, так это бездействие хороших людей, — сказал Гарри. Он где-то услышал это выражение и сейчас оно показалось ему подходящим. — Вы — хороший человек?

Слагхорн медленно кивнул.

— Спросите любого из моих учеников. Я стольким помог... люди любили меня.

Гарри подался вперед и взял руки Слагхорна в свои. Гораций вздрогнул, но не отстранился.

— Люди снова полюбят вас. Как только его не станет, все закончится. Вы снова сможете быть с людьми, помогать им и наслаждаться счастьем. Все, что вам нужно, рассказать нам.

— И что произойдет, если вы проиграете? Если он обнаружит, что я вам рассказал, то меня ждут невообразимые страдания.

— Если он будет знать, что мы знаем, то информация окажется бесполезной для нас, — сообщил Гарри. — И с вашего разрешения мы можем стереть вам память, и вы никогда не узнаете, что сюда вообще кто-то приходил. Нельзя добиться силой признания в чем-то, чего вы не знаете, не так ли?

Слагхорн некоторое время внимательно разглядывал его, затем внезапно расслабился. Гарри вдруг понял, что победил.

— Семь, — наконец ответил Гораций. — Я сказал ему, что семь — абсолютный предел, прежде чем сама душа начнет разваливаться на части.

— Расскажите мне все, что вы знаете, — предложил Гарри.