Шестнадцать (гет)

Индис говорила, а голос ее, слова казались чужими, будто выгравированными на черном камне, в котором Сириусу внезапно вновь мерещилась трещина от удара клинком Годрика Гриффиндора. И стайкой взбесившихся пикси в голове метались нестихающие вопросы. Казалось бы, ждал, был готов, не так уж давно разговаривал об этом с дочерью, прогуливаясь по крепостной стене Ангбанда. И все же не верилось, что все могло обернуться так.

На Майрона было страшно смотреть: и Сириус отчетливо понимал, что его хрупкие попытки разъяснить причины смятения Мелькора только что потерпели окончательный провал. Он никогда не обсуждал с Майроном подслушанный в пещере разговор с Вайрэ, но видел в глазах ученика, что любые договоренности с валар отныне недорого для него стоят. Вайрэ заверяла, что Валинору не нужны Сильмариллы, — но никто не воспрепятствовал нолдор, пожелавшим отправиться в поход ради кровной мести.

— Мы с Финдис, моей дочерью, вернулись к Ингвэ и своим, — неестественно ровным голосом рассказывала Индис о своей жизни. — Все же пришел конец бесконечному притворству, и я надеялась, судьба навсегда разведет наши с Куруфинвэ дороги. Я и подумать не могла, что он нанесет мне новый удар, самый жестокий и болезненный — через моих сыновей. Сириус, как они могли? — из глаз Индис покатились слезы. — Как Нолофинвэ мог так меня предать и бросить? Он мой первенец, мой любимый сын, я пожертвовала всем, чтобы он мог занять приличествующее ему место и править, я терпела насмешки и косые взгляды, жила под светом валинорских древ, расставаясь с магией, учила его всему, что узнала в Ангбанде ради того, чтобы он поднял меч против тебя? Ради того, чтобы оставил нас с Финдис одних, там, где только один мой брат может позаботиться обо мне? Ради того, чтобы исполнить глупую и неосторожную клятву этого безумца? Сириус, это было похоже на какой-то гипноз! Они внимали каждому его слову, они были готовы идти за ним, как никогда не пошли бы за Финвэ. Они ненавидят валу Мелькора, ненавидят людей, они вели себя словно одержимые, в точности, как фэйри из числа тех, о которых рассказывали в Черной крепости. Ради моих мальчиков я отказалась от своей свободы, не ушла следом за валой, осталась оплакивать Финвэ, но, похоже, я единственная, кто скорбит о его гибели. Все мысли Куруфинвэ и его сыновей занимают только проклятые камни. Скажи, ты ведь нашел способ их уничтожить?

— Камни нельзя уничтожить, Индис, — сочувственно напомнил ей Сириус. — Мы надежно спрятали их. Феанаро не найдет Сильмариллы, даже если обыщет Ангбанд до самого последнего подземелья… впрочем, надеюсь, этого никогда не случится.

— Боюсь, только смерть сможет его остановить, — вздохнула Индис, вытирая слезы. — Их много, Сириус, намного больше ваших орков по тем временам, которые я еще встретила в Арде. Они умеют ковать оружие, многому научились у валы Ауле, у Махтана… Даже если Куруфинвэ падет, его место займет Майтимо или другие.

— Для начала им нужно добраться до Средиземья, — пожал плечами Сириус. — Нас все же разделяет море и плавающие льды Хелкараксэ. Даже кратчайший путь напрямик займет порядочно времени, ведь у них нет кораблей. К тому времени мы успеем подготовиться… — он помолчал. — Возвращайся вместе с ними, Индис. Я сам приду за тобой и помогу перебраться в Черную крепость. Тебя будут считать потерявшейся в пути, никто не осмелится осудить тебя или преследовать твоих сыновей.

Но Индис отрицательно покачала головой.

— Я не могу, Сириус. В Валиноре остаются мой сын, моя дочь, мой брат. Мой народ. Я не могу бросить их и сбежать, как не могу позволить другому моему сыну обнажить меч против дома, что дал мне приют. Как ни печально сознавать, мне уже нет места в Арде. Ты не должен продолжать нянчиться со мной, на твоих плечах и без того непомерный груз. К тому же… — она улыбнулась, — я могу иногда видеть тебя, и для меня это большая радость. Так новости из Валинора не станут для вас полной неожиданностью.

— Теперь я должен был бы поклясться тебе не поднимать меча против Нолофинвэ, если тот явится к вратам Ангбанда, — вздохнул Сириус. — И не использовать свою магию против тех, кто связан с тобой кровью. И я ненавижу себя за то, что не смогу исполнить этой клятвы, если твой сын не оставит мне выбора. Но я присмотрю за ним, насколько смогу. Уверен, точно такой же ответ дал бы тебе и Мелькор.

— Мне не нужны твои клятвы, Сириус, — Индис посмотрела на него с неожиданной надеждой. — И щадить меня не стоит, у тебя есть дочь, у тебя есть те, кто рассчитывает на твою помощь. Что бы ты ни делал, ты никогда не будешь моим врагом или врагом моих детей. Наш настоящий враг смутил разум Нолофинвэ красивыми словами и лозунгами о свободе и отмщении, наш настоящий враг создал величайшее зло, отравившее его собственный разум, и сейчас он ведет моего сына на смерть, а я вынуждена наблюдать, опустив руки. Майрон был прав тогда, я совершила ошибку. Мне не следовало уходить из Белерианда, не следовало становиться женой Финвэ. Слишком уж высокую цену плачу я за эту корону. И если ты сможешь избавить меня от моего врага, вся бесконечность вселенной не вместит моей благодарности.

Индис крепко зажмурилась, стараясь справиться с резью в покрасневших от слез глазах.

— Я должна идти, нельзя, чтобы меня заметили с палантиром. Берегите себя, Сириус. Скажи Тхури, что я ее люблю. И еще… напомни вале Мелькору о его обещании. Он поймет.

Свет камня померк, словно с выдохом его оставила теплящаяся внутри жизнь. Еще несколько минут Сириус и Майрон сидели в полном молчании, а затем, не сговариваясь, поднялись на ноги и отправились обратно в крепость.

Возможно, Мелькор и был огорчен внезапной новостью — но уж точно не удивлен, в этом Сириус ни на минуту не усомнился. В некотором роде на лице валы на миг промелькнуло облегчение — словно неприятность, в ожидании которой он жил уже немало времени, наконец, случилась, и теперь судьба предоставляет ему право следующего хода.

— Подходящее же время они выбрали для своих карательных акций, — язвительно заметил он. — И в такое время я оставлю Ангбанд?

— О походе сейчас не может быть и речи, — отрезал Сириус. — Бедная Индис… она выглядела такой подавленной, — он горько усмехнулся. — Похоже, я увидел, наконец, как чувствовала себя Вальбурга, когда я сбежал из дома и ушел к Джеймсу. В те годы я бы пошел за ним до конца. А она оставалась одна, а потом потеряла и Регулуса… Может быть, он еще одумается? Нолофинвэ?

— Сомневаюсь, — покачал головой Мелькор. — Я знаю этого эльфа. Если уж он был предан Феанаро в Валиноре и, невзирая на все унизительные выходки того, продолжал называть его братом, едва ли отступится в решающий момент. К тому же, клятва есть клятва.

— В Валиноре они не повзрослели ни на день, — подытожил Сириус. — Так и остались жестокими и избалованными детьми, не отдающими себе отчета в том, каких бед могут натворить своими опасными игрушками.

Марволо слушал их внимательнее прочих и выглядел весьма раздосадованным.

— Вы не можете откладывать поход. Чем больше сильных фэйри остается в Арде, тем вероятнее, что они объединятся против вас. Король Эльвэ не ссорился с нолдор, а вот отказ от войны с Тху станет настоящей катастрофой. Другого шанса договориться с ним не будет.

— Но мы не можем позволить себе войны одновременно на севере и на юге, — всплеснул руками Сириус. — Да еще и со скитающимися по Средиземью людьми, которых нолдор, к слову, считают едва ли не главными своими конкурентами!

— Кажется, я уже однажды доказал, что в состоянии защитить Ангбанд, — вскинулся Майрон. — Если уж он выдержал осаду валар, сейчас мы готовы, как никогда. Тхурингветиль может предоставить людям убежище в Дол Гулдуре…

— Ты не смеешь требовать, чтобы я ушла! — повысила голос Тхури. — Мы уже справлялись с этими эльфами — вместе!

— Тогда их не усиливала магия, полученная от древ Валинора! — отрезал Майрон. — Тогда их не вела жажда мести, они мало чем отличались от затравленных животных!

— А если добавить к этому магию Тху и знания Средиземья Элвэ, чего будут стоит ваши якобы надежные укрепления? — добавил Марволо. — Даже я могу навскидку назвать с десяток способов закончить войну всего с небольшим отрядом верных людей!

— А ты уже продумываешь, как подружиться с фэйри? — торжествующе рассмеялась Тхури. — Разумеется, практика показывает, что ими намного проще управлять, чем людьми, к тому же, у тебя неплохой опыт!

— Как ты смеешь, — Марволо буквально побелел от ярости, и Мелькор поспешил вмешаться.

— Выберите другое время для пререканий. Договор с Эльвэ я исполню, но лишь по причине того, что магические эксперименты и исследования Тху ни при каких обстоятельствах не должны послужить интересам наших врагов. Майрон останется в Ангбанде, Тхурингветиль останется, — он сделал паузу, внимательно посмотрев в глаза девушке, — в Ангбанде, — и закончил, усмехнувшись ее ликующему возгласу. — Готмог вместе с вами организует достаточную оборону. Углук отправится в Дол Гулдур. При первых же признаках опасности Тхурингветиль присоединится к нему, использовав летучий порох.

Сириус неодобрительно поджал губы, но смолчал: все равно он бы не смог запереть дочь в комнате, запретив покидать замок на холме.

— Возможно, мы еще успеем разделаться с Тху раньше, чем Феанаро найдет способ переправиться через море, — сказать он, скорее, чтобы успокоить самого себя. — Не перелетят же они его на птицах. Меня теперь больше беспокоит Мелиан.

— Почему? — удивился Майрон. — Я бы еще понял, если бы Эльвэ начал создавать проблемы, но Мелиан, насколько я успел понять, печется о благе лишь совершенно определенных эльфов. И уж точно не поддержит идею воевать за Сильмариллы.

— Дело не в Сильмариллах, — пояснил Сириус. — Вместе с Феанаро в Средиземье отправилась внучка Индис, Артанис. Они называют ее Галадриэль. И внешне она, как две капли воды, похожа на Луну, первую дочь Селены, что та оставила в мире за аркой.

Воцарилось молчание. Сириус виновато посмотрел на Мелькора. Тот повел плечом.

— Селена оставила дочь, когда та была ребенком. Сомневаюсь, что она узнает ее во взрослой эльфийской девушке.

— Что же, друзья мои, — пришлось признаться Сириусу. — Настало вам время узнать, какой ценой мне досталась новая волшебная палочка.