Шестнадцать (гет)

Сириус вытянул ноги к весело полыхающему очагу и с удовольствием вдохнул аромат травяного настоя в тяжелой глиняной кружке. В этом простом деревянном доме в окрестностях замка на холме нет ничего, что невозможно было бы найти в Ангбанде, и все же он любил бывать здесь — сквозь ворчание овощной похлебки в котле, блеяние коз и кудахтанье кур за окном и равномерное жужжание прялки до него будто доносились отголоски детства.

Не раз сравнивая Дол Гулдур с поместьем несносной тетушки Бельвины, он с особенным теплом вспоминал семейства обедневших сквибов, что жили на землях леди Бэрк и пользовались полным ее покровительством. Выросшему в роскошном особняке Сириусу жизнь в их неказистых домиках казалась абсолютно немыслимой, но отчего-то один лишь вид миссис Филч с ее румяными щеками и старомодно накрученными волосами под кружевным чепцом, раскатывающей тесто или напевающей себе под нос забавную деревенскую песенку, вселял в сердце непривычное и немного ноющее чувство хрупкого спокойствия.

Вальбурга к причудам весьма щепетильной в вопросах крови родственницы относилась снисходительно, а в узком кругу даже позволяла себе полные завуалированной жалости ироничные комментарии.

— В хозяйстве все пригодится, леди Араминта, верно? — ехидно осведомлялась она, прекрасно зная, какие сложные отношения связывают несостоявшуюся наследницу с матерью. — Вот Мариус, я слышала, весьма преуспел в мире магглов. Никогда не знаешь, какими связями в жизни придется воспользоваться. Вдруг и ваши сквибы еще сослужат роду добрую службу?

— Вы, должно быть, шутите, Вэл? — от выражения лица мадам де Мелифлуа могло скиснуть молоко. — Ваш Мариус — золото, и если бы не постигшее его несчастье, он бы вписал свое имя в историю волшебников. Я была бы безгранично удивлена, если бы он со своими талантами остался незамеченным магглами. Но скажем прямо: на иве не вырастут персики, и если Филчи верят в каких-либо богов, они должны денно и нощно молиться о долголетии моей матушки, ибо единственное, на что они пригодны, — это уход за ее фестралами.

На свою беду Сириус обладал чересчур хорошей памятью, а унаследованная от Вальбурги склонность к злословию напоминала о себе порой самым неуместным образом. Казалось, до сих пор он чувствовал боль от впившихся в его ухо острых изогнутых когтей леди Бельвины, неизменно выкрашенных в темно-фиолетовый вдовий цвет, что придавало ей особенное сходство со злой колдуньей.

— Никогда не позволяй себе дурно отзываться о тех, в чьих жилах течет благородная кровь, — почти по-змеиному прошипела она, склонившись к его лицу. — Никогда не смей проявлять неуважение к древности, тебе непонятной и неподвластной, даже умирающей древности, никогда не смей насмехаться над отжившей свое историей, даже если на твоих глазах она обратится в пепел.

В тот момент Сириус был готов пообещать все, что угодно, лишь бы отделаться от ненормальной тетки. Много позже вернувшись в Хогвартс и встретив там одного из Филчей, сказать по правде, склочного и мерзкого на вид старикашку, он до ужаса боялся быть узнанным — ведь уже после смерти леди Бэрк, посетив ее поместье вместе с дядей Альфардом, он не раз прибегал к помощи анимагии, разыскивая тайники покойной хозяйки дома. Скрываться от сквибов ему тогда и в голову не приходило — свидетельства их даже Вальбурга не приняла бы всерьез, что уж говорить об аврорате.

Что же, жизнь рассудила их в свойственной ей непредсказуемой манере — были времена, когда даже судьба Аргуса Филча казалась Сириусу привлекательнее и успешнее его собственной.

Селма с улыбкой наполнила до краев его кружку дымящимся напитком и присела рядом, молча глядя ему в глаза. Впереди Сириуса ждал долгий вечер, и на ум сейчас приходил только один способ прогнать подальше тягостные воспоминания и неприятные мысли. В их соседстве со смертными крылось немало плюсов, о которых ни к чему было знать другим обитателям Ангбанда...

Черный камень на пальце внезапно окатил отрезвляющим и обжигающим теплом. Сириус поморщился, отстраняя от себя дремлющую Селму. Часы показывали полночь, ему бы следовало заночевать в Дол Гулдуре, на тот случай, если вдруг понадобится его присутствие в замке.

На призыв Индис он осмелился откликнуться, лишь выйдя во двор, где только луна могла подслушать их беседу. Королева выглядела значительно лучше, нежели накануне пленения Майтимо — похоже, известие об отречении Финвэ она смогла осмыслить, пережить и отпустить.

— Валар приняли решение, — радостно сообщила она. — Арафинвэ Инголдо наследует престол и станет королем всех нолдор, оставшихся в Валиноре. В кои-то веки мой бывший супруг поступил благородно, не пожелав становиться на пути сына. Прими он решение вернуться, и мы бы оказались в двойственном положении, но теперь… теперь мы с Ингвэ может по праву гордиться нашим мальчиком.

— Вижу, ты счастлива, — с улыбкой констатировал Сириус. — А значит, и у меня светло на душе. Вы умеете добиваться своего, королева Индис. Вашего сияния теперь не затмит ни одна валиэ во всем Эа.

— Лишь половина моего сердца пребывает в радости, и ты отлично знаешь, почему, — качнула головой Индис. — Что за мука для матери поднимать кубок на пиршестве за успехи младшего сына, в то время, как старший обречен на проклятие и медленное угасание во тьме!

— С Нолофинвэ все будет в порядке, — Сириус надеялся, что голос не выдаст смущавших его сомнений. — Он сильный, с ним целая армия. Они выбрали непростой путь, но они преодолеют все превратности судьбы, Индис, иначе и быть не может.

— Зачем ты меня успокаиваешь? — горько хмыкнула она. — Если лед его не убьет, что за жизнь ожидает моего сына в Средиземье? Верность клятве, данной покойнику, сражение с полчищами орков, реки пролитой крови ради того, чтобы один из сыновей Куруфинвэ снова и снова посылал его на смерть во имя своей власти и своего трона? Мой сын числился бы на равных среди принцев ваниар у престола самого Манвэ, и что же он выбрал вместо этого?

— Он пошел за другом, — пожал плечами Сириус. — За братом. Даже зная, что тот был неправ. В его возрасте… то есть… в соответствующем земном возрасте я поступил бы точно так же.

— Неудачное оправдание, — вздохнула Индис. — Твоя мать была глубоко несчастна, и даже после смерти не могла найти успокоения. Я пожертвовала ради своих сыновей всем, и такова их благодарность?

— У тебя есть Арафинвэ, — напомнил ей Сириус. — По крайней мере, один из мальчиков оправдал твои ожидания.

— Не спеши его превозносить, Сириус, — странно улыбнулась Индис. — Еще слишком горьки воспоминания о том, что сделала корона с Финвэ и Феанаро.

— Чем я могу тебе помочь? — прямо спросил Сириус, надеясь не пожалеть тут же о своем альтруизме. Индис немедленно ухватилась за представившуюся возможность.

— Ты единственный в Средиземье, кому я могу с чистой совестью поручить судьбу сына. Вала Мелькор… он мыслит слишком масштабно, Нолофинвэ для него — крошечная песчинка в пустыне, и я не смею его обременять. А Майрон… боюсь, дипломатия не его конек. Полководец из него бы вышел отменный, а вот учить и направлять терпения не хватит, а Нолофинвэ не из тех, кто придет к нему по доброй воле. Другое дело ты. Словом… я хочу, чтобы мой сын стал королем нолдор. Королем в изгнании.

Сириус замер — слова будто застыли у него на устах. Индис не могла найти лучшего момента для своей просьбы: ведь только вчера он почти что согласился на безумную авантюру Мелиан по возведению на престол Майтимо. Ответить уклончиво или солгать не позволяла совесть — сделать же выбор между двумя дорогими ему женщинами и их интересами казалось совершенно невозможным.

— Почему ты молчишь? — Индис недовольно изогнула бровь. — Разве не вы самая могущественная сила в Средиземье? Вы живете в мире со всеми жителями Белерианда, в ваших руках сильмариллы и сильнейшая магия, даже стихии подчиняются воле валы Мелькора. Что заставляет тебя колебаться?

— Мы живем в Средиземье не одни, Индис, — мягко напомнил ей Сириус. — У Феанаро осталось семь наследников. Король Эльвэ едва ли примет сторону Нолофинвэ, а с ним нам приходится считаться.

— Два могущественных валы отправятся на поклон к эльфийскому королю, прежде чем принять решение? — возмущенно переспросила Индис. — Мне, конечно, это льстит, но Сириус, не сошел ли ты с ума? Королю Эльвэ достаточно узнать об Альквалондэ, и злокозненные отпрыски подлеца Феанаро даже среди волков приюта не найдут.

— Все не так просто, как видится тебе через палантир, — рассердился Сириус. — Мы больше не одни, от нас зависят люди, и сейчас неподходящий момент затевать игры с престолонаследием. Было бы в высшей степени безответственно забыть об их безопасности, уйдя с головой в склоки ваших принцев.

— Значит, ты все уже решил заранее, — подвела итог Индис. — Ты сделал выбор в пользу Майтимо. Нет, не надо ничего объяснять, в конце концов, это твое право. Ты ничего мне не обещал и не должен решать проблемы моих детей. Я постараюсь справиться своими силами.

— Индис, дай мне договорить, — начал было Сириус, но напрасно: черная гладь камня снова потуснела, не отражая более ничего, даже сияющей на небе луны.

— Кто эта женщина? — он вздрогнул, заслышав за плечами мягкий голос. Селма стояла, прислонившись к двери, и, должно быть, довольно долго слушала их разговор. Сириус внезапно почувствовал необъяснимую злость, что распространялась на всех: на Индис, что в своей ненависти к потомкам Феанаро не остановится не перед чем, на Мелиан, опутавшую все Средиземье сетью своих чар и интриг, на Лютиэн, что категорически не желала понимать доводов и убеждений, на превзошедшую их всех упрямством Тури — а теперь еще и на эту чрезмерно любопытную сквибку, явно вообразившую, что она может устраивать ему допросы.

— Это неважно, — сквозь зубы процедил он. — Полагаю, следующего разговора все равно не состоится. Я должен возвращаться.

— Но я думала… ты останешься до утра? — и без того огромные глаза Селмы обиженно расширились. — Тебя расстроило то, что она сказала? Про короля нолдор?

— Как ты внимательна, — прищурился Сириус, но Селма не уловила опасных ноток в его голосе.

— Почему она хочет, чтобы именно ты защищал ее сына? Причем здесь ты?

— Когда-то я пообещал заботиться о нем, учить и оберегать, — терпеливо пояснил он. — Задолго до того, как квенди уплыли в Валинор. Я очень виноват перед ней, Селма. Это долгая история. Тебе ни к чему ее помнить.

— Но ты можешь мне все рассказать, — всплеснула она руками. — Я ведь вижу, как тебе сложно сделать выбор.

— Я уже сделал выбор, — Сириус невесомо коснулся губами ее виска. — Иди в дом и ни о чем не тревожься. Я скоро вернусь.

Селма неодобрительно покачала головой и лишь неловко пошатнулась, когда в дверях ее настигло заклятие. Повернувшись, она окинула недоуменным взглядом опустевший двор. Где-то в лесу надрывно кричала ночная птица. Должно быть, поэтому она проснулась от необъяснимого, резью отзывающегося между ребер беспокойства.

Еще раз встряхнув головой, отгоняя послевкусие тревожного сна, она заперла дверь и поставила чайник на огонь. Казалось, что из памяти ускользает нечто очень важное, но стоило Селме подумать, что она ухватила мысль-беглеца за хвост, как сознание вновь окутывала беспросветная пелена серого тумана.

Сириус уже давно не мог припомнить за собой тяги к проявлениям бессмысленного героизма, но Селма, сама того не подозревая, натолкнула его на весьма удачную и одновременно почти что самоубийственную идею. Если бы Тхури могла сейчас прочитать мысли отца, она бы мертвой хваткой вцепилась в него, заставив аппарировать домой, но сейчас мысли дочери были бесконечно далеко от Сириуса, а значит, он и только он решал, как распорядиться своей свободой.

На побережье он не бывал с тех пор, как ровно на этом самом месте потерял волшебную палочку, последнее напоминание о жизни до арки. Невыразимо приятно было прогуливаться по холодному песку, вдыхать запах соли и водорослей и чувствовать себя живым. Пройдясь вдоль кромки моря, Сириус уселся прямо на песок, слушая перешептывание ледяных волн. Аппарация на остров могла стоить ему жизни — пусть неудача в прошлом поединке с Уйненн была непредвиденной случайностью, никто никто не мог помешать фортуне и в этот раз оказаться на стороне девы западного моря.

С другой стороны, оставаться в стороне и дальше означало бы ужасное предательство Индис и их многовековой дружбы, а уж с таким грузом на совести Сириус жить бы никак не смог. Именно здесь он когда-то принял на себя ответственность за судьбу ее сына. Обещания следовало выполнять. К этому его обязывал статус главы рода.

Сосредоточившись и бросив последний взгляд на возвышавшиеся в отдалении пики Тангородрима, он аппарировал по уже известным координатам.

Остров чем-то походил на уменьшенную копию Валинора — точно так же он почти не изменился за пролетившие года. Все те же подозрительно следящие за чужаками камни, отполированные прикосновениями волн, все тот же выполнявший функцию непритязательного жилища грот, словно скопированный из маггловского аквариума. Невольно Сириус покосился на зловеще мерцающие в непроглядной ночной мгле льды и поежился, представив себе, что где-то там сейчас прокладывают свой путь Нолофинвэ и его последователи.

— Я догадывался, что вы живы, вала, — послышался за спиной печальный голос. — Вот только и ожидать не мог, что вы однажды явитесь сюда.

Сириус медленно повернулся, нащупывая в рукаве волшебную палочку. Тот, кого он искал, стоял перед ним, вооруженный выточенным из цельного коралла посохом, однако не демонстрировал ни малейшего намерения напасть. В полумраке сложно было судить, что за эмоции отражаются в его глазах: смятение? стыд? паника? радость? Возможно, всего понемногу, решил Сириус.

— Мой крестник однажды преподал мне урок, — развел он руками. — Даже самый последний предатель и подлец заслуживает права на последнее слово. Не исключаю, правда, что после этого мне еще сильнее захочется тебя убить.

— Ты пришел не для того, чтобы слушать, — холодно возразил Оссе, — а из-за нолдор. После всего, что они сделали, ты все еще надеешься их спасти. Бессмысленно. И глупо. Они идут сюда для того, чтобы убить тебя и всех, кому не повезет выступить на твоей стороне, а ты беспокоишься о том, как бы они не погибли при переходе через льды Хэлькараксэ.

— Я не убийца, — ответил Сириус. — Из нас двоих это я никогда не наносил удара в спину тем, кто мне верил.

— Но и я не имел намерения вас предать, — грустно откликнулся Оссе. — У вас все равно не было шансов против воинства Валинора. А квенди, о которых ты так печешься, весьма сильны после столетий жизни в свете древ. Пусть они не владеют заклинаниями, магия придает им необычайную силу. Чем больше их погибнет во льдах, тем лучше для вас с валой Мелькором.

— Оссе, они должны дойти до Белерианда с минимальными потерями, — веско заявил Сириус. — Что бы ты ни делал — прекрати это. Я не позволю им гибнуть в неравном бою со стихией.

— Значит, ты глупее, чем я думал, — оскалился Оссе. — И рано или поздно погубишь и себя, и весь свой род.

— Мой род переживет меня, не сомневайся, — с угрозой пообещал Сириус. — Помниться, когда-то ты был рад принимать на этом острове одну из ваниар, Индис. Ты помнишь Индис?

По лицу Оссе пробежала непонятная тень потускневших, но все еще способных причинить боль воспоминаний.

— Я больше никак не связан с той жизнью, — глухо отозвался он. — Я сделал свой выбор, Сириус.

— Да, ты выбрал покой, — кивнул тот, но Оссе быстро перебил.

— Я не выбирал покой. Я всего лишь отказался от хаоса. Ваша проблема в том, что вы не умеете приспосабливаться, Сириус. Ни ты, ни вала Мелькор, вы не признаете полумер. Не признаете оттенков, только чистый свет, бьющий в полную мощь. Возможно, это единственный способ двигаться вперед, но мало кто способен выжить при столь ослепительном свете.

— Вижу, мой друг, жизнь отшельника сделала из тебя менестреля, — Сириус насмешливо хлопнул его по плечу. — Или философа. Так или иначе, если ты дорожишь хотя бы памятью о прошлом, ты сделаешь все для того, чтобы сын Индис пережил этот путь.

— Сыну Индис я клятвы не давал, — Оссе вдруг в отчаянии схватил его за край мантии. — Тебе другое дело. Но сейчас я говорю не из-за клятвы. После того, что случилось в Альквалондэ, я не сводил глаз с отрядов нолдор. Я утешал Уйненн, когда горели дорогие ее сердцу корабли, когда землю оросила кровь любимых нами тэлери. Я знал, что Феанаро не вернется за братом, и я незримо сопровождал Нолофинвэ от самых берегов Амана. Не стану скрывать, я не пытался создать для них райских условий. Немало воинов полегло. Поверь, Сириус, не в твоих интересах позволить этому нолдо вернуться. В его распоряжении находится весьма серьезное оружие, и, благодаря своей матери, он знает, как им воспользоваться.

— Что ты хочешь этим сказать? — нахмурился Сириус. Речь Оссе становилась все более путанной, и он уже не знал, чему стоит верить.

— Клянусь, мы с Уйненн не имеем к этому отношения, — убитым голосом заключил майя. — Уйненн выбросила твою волшебную палочку в море, она не досталась валар, и позже никто не пытался ее разыскать. Я справедливо полагал, что льды навсегда поглотили палочку, а позже и думать забыл о ней. До поры.

Сириуса вдруг бросило в дрожь от вспышки внезапного понимания.

— Неужели Нолофинвэ?...

— Да, — глаза Оссе мрачно сверкнули. — Да, каким-то чудом Нолофинвэ удалось найти твою старую волшебную палочку.