Шестнадцать (гет)

Мелькор отправился навестить Майтимо через несколько часов после ритуала — важно было убедиться в том, что разрыв связи не нанес непоправимого ущерба сущности эльфа и не превратил его в безумца. Впрочем, что Мелькор не преминул несколько раз подчеркнуть, это уже давным-давно произошло и без их вмешательства.

Сириус опустился на пол напротив двери темницы и приготовился смотреть и слушать. Майтимо казался подавленным и растерянным — что не могло не заинтриговать Мелькора, ожидавшего, что уж теперь нолдо не упустит возможности безнаказанно рассыпаться в оскорблениях и угрозах.

— Как ты себя чувствуешь? — вала прищурился, сканируя магический фон эльфа. Тот едва заметно вздрогнул, но взгляда не отвел.

— Жить буду, — отрывисто бросил он. — Если, конечно, ты не примешь меры.

Мелькор тихо рассмеялся.

— Идея мне, признаться, нравится. Думаю, о моем гостеприимстве среди вашего народа уже сложили легенды, вот только переговоры наши, Майтимо, сын Феанаро, зашли в тупик. Я не вижу смысла и дальше держать тебя в наших темницах, кормить и отряжать воинов на твою охрану. Тебе пора принять решение.

— Ты ведь никогда не был идиотом, Моринготто, — фыркнул Майтимо. — Или я недостаточно ясно выразился во время нашей прошлой встречи? Я не стану твоим союзником и не повторю ошибки деда, принося вам еще одну клятву. Не для того мы пролили столько крови, прежде чем смогли разорвать предыдущую.

Мелькор нехорошо улыбнулся.

— Тогда мне не остается ничего другого, кроме как вернуть тебя твоей семье. Ты невыгодный пленник, Майтимо. Ты слишком дорого мне обходишься.

— Ты собираешься отпустить меня без всяких условий? — не поверил Майтимо. — Ты не сделаешь этого! Я не приму от тебя свободу, как жалкую подачку, Моринготто!

Мелькор устало возвел глаза.

— Мне, в сущности, нет дела до того, как ты воспримешь мое решение, Майтимо. Если мысль о свободе, полученной от меня, настолько для тебя унизительна, можешь попытаться броситься в жерло одного из наших вулканов и избавить Средиземье от своей глупости. Через несколько дней состоится обручение дочери лорда Блэка. Ты не приглашен, и в этот день тебя не будет в замке, хочешь ты того или нет.

Майтимо тяжело дышал, и только редкостное самообладание и осознание собственной слабости не позволяло ему броситься на Мелькора с кулаками.

— Когда ты собираешься освободить меня? — с усилием проговорил он. Мелькор с издевательским видом изобразил глубокую задумчивость.

— Послезавтра. Еще день ты проведешь в Ангбанде, я должен убедиться, что ритуал прошел без отрицательных для нас последствий. Затем можешь отправляться на все четыре стороны и жить или умереть так, как тебе угодно.

— Послезавтра, — повторил Майтимо полушепотом. — Да будет так. Ты должен вернуть мне сильмариллы, Моринготто. Я не уйду из Ангбанда, не забрав того, что желает мое сердце.

— Ты ставишь мне условия? — сейчас на Мелькоре не было его черной короны, поэтому он лишь насмешливо развел руками: — Что же, возьми сам то, чего желает твое сердце. И не обессудь, если мои слуги поймут тебя неверно и предложат много больше того, чем ты в состоянии унести.

Сириусу не понравилась услышанная беседа. Майтимо выглядел слишком спокойным для человека, которому уже нечего терять. Напротив, казалось, что у него наконец-то появилась цель, и сейчас им оставалось только радоваться, что они так предусмотрительно скрыли сильмариллы от друзей и врагов, заставив их поверить в лживую легенду о черной короне.

— Мне кажется, эльф что-то замышляет, — сказал он Мелькору, едва они успели покинуть подземелья. — Он внимал тебе с выражением лица хронического гриффиндорца. Поверь, я лучше других знаю, что это означает.

— Я знаю, о чем он сожалеет, — отозвался Мелькор. — О том, что не принял немедленно предложение Мелиан. Теперь он не уверен в том, что королева вернется, чтобы повторить его, а вынужденная необходимость быть мне хоть чем-то обязанным кажется ему невыносимой. Но скоро его страданиям придет конец.

— Что ты имеешь в виду? — нахмурился Сириус. — Ты же не собираешься его теперь…

— Это было бы очень в моем стиле, не находишь? — съязвил Мелькор, но все же соблаговолил объясниться: — Завтра на рассвете, когда мы с Готмогом предположительно будем в лаборатории, а ты отправишься в Утумно принять отчет Углука о подготовке к празднику, стражи темницы, что мы выделили Майтимо, помогут ему бежать. Он будет уверен в том, что они действуют по приказу королевы Мелиан. Они уведут его достаточно далеко от Ангбанда, где передадут воинам Орофера. Что делать с ним дальше, пусть квенди сами решают, мне он несказанно надоел.

— Блестящая идея, — обрадовался Сириус. — При других условиях Майтимо мог бы торговаться или вовсе заупрямиться, а так у него не остается иного выбора, кроме как последовать плану Мелиан. Вы гениальны, правда. И ты, и она.

— Польщен таким великолепным сравнением, — Мелькор скривился так, будто разом выпил бокал лимонного сока. — А камеру лучше держать наготове. Не думаю, что она будет долго пустовать, для коллекции нам не хватает наследного принца из династии Нолофинвэ.

День и добрая половина ночи пролетели незаметно за шутками и разговорами. Поболтать с другом по душам на темы, не связанные с войной и политикой, за кружкой горячего глинтвейна, формально не нуждавшемуся в пище Сириусу не удавалось уже бесконечно давно, поэтому он с особым удовольствием рассчитывал формулу зелья, необходимого драконам в первые месяцы жизни, и предавался воспоминаниям.

— Тетя Кассиопея отлично рисовала, — с улыбкой рассказывал он. — Матушка ее хобби ненавидела, а саму тетку называла ремесленницей. Подозреваю, все дело в том, что уже в те годы леди Вальбурга не получалась милой и доброжелательной ни на одном портрете. Тот, что висел в нашем лондонском доме, тоже тетя написала, вот на нем матушка превзошла себя! Ей всегда доставляло радость смешивать с грязью моих гостей… А вот тетка Араминта очень интересовалась искусством. Когда однокурснице ее сына в Дурмстранге, Мадженте Комсток, не хватало денег на то, чтобы организовать свою первую выставку, Араминта устроила ее прямо у себя дома и пригласила всех своих именитых друзей. Картины, естественно, раскупили чуть ли не до последней, а Маджента стала известной и даже модной художницей. Араминта вообще любила накапливать долги на черный день. И ей это пригодилось: когда во Франции чуть было не вспыхнуло восстание магических рас, оказалось, что едва ли не везде найдется кто-то, бесконечно ей обязанный, не за себя, так за детей, близких, клан или стаю. На переговорах с вампирами и оборотнями она сидела рядом с министром. А вот сама баллотироваться не стала, последние годы предпочитала доживать с мужем, в глуши. И всем бывшим должникам приходилось туда на поклон ездить и приходить в ужас от маггловских автомобилей и светофоров. Тетка Кассиопея часто ее навещала. Она себе такого громкого имени, как Маджента, конечно, не сделала, но и картины ее были на любителя. Говорили даже, что для нее они не творчество, а способ ворожбы. Я правда, так и не понял, что имели в виду, но уже после того, как я вышел из тюрьмы, до меня долетали разные слухи… Якобы все, чьи портреты тетка рисовала, вскоре умирали очень странной смертью…

Мелькор никак не успел прокомментировать пространные воспоминания Сириуса о знаменитых художниках из рода Блэков: в их лабораторию неожиданно ворвался Грифук, взъерошенный и очень обеспокоенный.

— Ты? — Мелькор недоуменно изогнул бровь, глядя на часы. — В такой час? Я, конечно, знаю, что орки — дети ночи, но не рановато ли для доклада?

— Да смилуется Владыка над недостойным Грифуком, — поспешно принялся раскланиваться орк. — Грифук прибыл со срочным посланием от лорда Слизерина.

— Разумеется, все его послания срочные, — лениво протянул Мелькор, а Сириус вдруг почувствовал, как в груди его разливается томительное беспокойство. — Что же Хамул назовет делом величайшей важности на этот раз?

— Грифуку приказано дословно передать Владыке и лорду Блэку слова лорда Слизерина, — с достоинством отозвался орк. — Лорд Слизерин настоятельно рекомендует господам спуститься в темницы Ангбанда, дабы нанести визит узнику, что там томится, а затем немедленно явиться к нему в Дол Гулдур, — последние слова Грифук произнес еле слышно и заметно сжался, предвидя всю степень гнева Мелькора в ответ на дерзкое послание.

Темный вала был скорее удивлен, а такое Сириусу доводилось лицезреть нечасто.

— Он там совершенно утратил чувство реальности? — осведомился Мелькор не предвещающим ничего хорошего тоном. — С каких это пор Хамул назначает нам аудиенции?

— Лорд Слизерин знал, что Владыка рассердится, и нижайше просит его прощения, — залепетал Грифук, во всей полноте ощутивший на себе недостатки миссии дурного вестника. — Лорд Слизерин уверяет, что посетив подземелья, Владыка переменит свое мнение.

— В его интересах, чтобы так оно и было, — Мелькор стремительно поднялся на ноги и аппарировал прямо из лаборатории. Сириус с сожалением отставил в сторону глинтвейн.

— Что там приключилось с Майтимо? — как-то обреченно поинтересовался он у Грифука. — Хамулу удалось накопать что-то через магию метки?

— Грифуку ничего не было сказано о метке, — испугался гоблин. — Грифук делал свое дело. Лорд Слизерин приказал глаз не сводить с леди Блэк, и Грифук не сводил. Мерзкий албаи попытался пробраться в замок и угрожать миледи — Грифук его изловил. А дальше лорд Слизерин не велел Грифуку вмешиваться. Сказал, с нарушителями у него разговор короткий, а Грифуку приказал, тем временем, Владыке доложить, да побыстрее обернуться…

Сириус уже не слушал путаные объяснения старого орка: он быстро отправлял Патронуса в Утумно. Как такое могло произойти, он пока не знал, но нападение эльфов на Дол Гулдур было событием из ряда вон выходящим.

— Как им удалось найти замок? — бушевал он. — Какого черта я содержу такую армию бездельников, если любой оборванец с улицы может проникнуть в покои леди Блэк? Кто этот эльф? Неужели нолдор посмели? Хамул считает, Майтимо может его знать?

— Лучше, чем кто бы то ни было другой, — уточнил вернувшийся Мелькор. — Принимая во внимание тот факт, что этот эльф и есть Майтимо.

Сириус неверяще повернулся к нему.

— Что ты сказал?

— Майтимо удалось бежать без нашей помощи, — с каким-то мрачным весельем сообщил Мелькор. — Когда стражники попытались его освободить, он обманным путем усыпил их бдительность и обезвредил. А затем, поменявшись с одним из них одеждой, бежал.

— Какой ужас! — искренне поразился Сириус. — Но ведь ритуал должен был ослабить его, как ему удалось противостоять этим двум громилам?

— Эльфийская магия, — коротко бросил Мелькор. — Я просмотрел сознание одного из них. Очень чистая работа. Немногие справились бы лучше.

— Но как он смог добраться до Дол Гулдура? — все еще не понимал Сириус. — До замка ведь несколько дней пути.

— Наш король проявил чудеса изобретательности, — Мелькор уже набрасывал на плечи дорожный плащ. — А люди оказались всего лишь людьми. За то время, что они стерегли его, Майтимо удалось выпытать у них, как пользоваться каминной сетью. А Тхурингветиль, прежде чем покинуть крепость, имела неосторожность ненароком обмолвиться при нем, что отправляется в Дол Гулдур, где будет жить до своей свадьбы. Сложить паззл воедино не составило труда даже квенди.

— Но какой в этом смысл? — Сириус растерянно смотрел на Грифука. — Почему Майтимо, вместо того, чтобы бежать к своим, пошел на такой риск ради того, чтобы снова увидеть мою дочь?

— Мне бы тоже хотелось услышать ответ на этот вопрос, — прозвучало от двери.

Сириус только теперь заметил Майрона, что весьма внимательно и, судя по всему, довольно давно и с ведома Мелькора, прислушивался к их разговору. Сириусу вдруг подумалось, что теперь уж Майтимо нажил себе смертельных врагов, и никакие разговоры о предательстве крови больше не возымеют эффекта, если речь зайдет о возмездии нолдор.

— Полагаю, за этим Хамул и пригласил нас к себе, — рассудил Мелькор. — Я не хочу пользоваться каминной сетью, прежде чем ее тщательно не проверят. Мы уже один раз недооценили этого нолдо. Я не считаю его выдающимся колдуном, но кто знает, какие еще разговоры он слышал за время своего заключения и какие выводы сделал.

— Аппарируем к воротам замка, — решительно кивнул Майрон и вдруг посмотрел на Сириуса. — Если он причинил ей вред, я убью его. И ты ничего не предпримешь для того, чтобы остановить меня.

— Нет, — тяжелая рука Сириуса легла ему на плечо. — Ты не обнажишь меча против этого негодяя. Если Тхури пострадала по его вине, я сам, слышите, сам убью его. По праву главы рода.

— Если мне не изменяет память, я правлю этими землями и решаю, кому здесь жить, а кому умереть, — холодно напомнил Мелькор. — Но в свете сложившейся ситуации можно и позже решить, чьими руками свершится правосудие. Майтимо или сказочно глуп, или пресловал непонятную нам цель, и я намерен разобраться в случившемся. Однако не будем терять времени.

Никогда еще аппарация не давалась Сириусу так тяжело: казалось, будто сама Арда неохотно отпускает своего пленника, всей своей мощью противостоя его перемещению в пространстве. Голову сдавило, будто в тисках, кислород в легких обжигал не хуже горячего пара, отравлял, подобно шарикам ртути. С трудом удержав равновесие, Сириус оперся рукой о колено, измученно прикрыв глаза. Что же с ним происходит?

— Нужно проверить антиаппарационный купол, — с трудом выговорил он. — Похоже, произошел какой-то сбой, не то здесь, не то в самом Ангбанде. Не будь я бессмертным, я бы аппарировал не сюда, а прямиком пред светлые очи Намо.

И только подняв голову, он обнаружил, что Мелькор и Майрон не слушают его, задумчиво глядя в одном и том же направлении.

Медленно повернувшись, Сириус почувствовал, как у него внутри все холодеет.

— Принесла же нелегкая, — процедил он сквозь зубы. — Только тебя сейчас не хватало.

Прямо перед ними, на соседнем с Дол Гулдуром холме гордо и вызывающе возвышалась зловещая и так хорошо знакомая черная башня.