Сердце Скал. Зверь (джен)

Дик выскочил из Капитулярного зала и, не помня себя, кинулся в южное крыло Палаты Магнуса, где после вчерашнего осмотра не было ни души. Ему хотелось побыть наедине со своими мыслями, а точнее сказать — забыть обо всём. После слов Алвы его трясло как в лихорадке. Как мог Ворон так говорить о королеве! Да, ей пришлось обмануть несчастного Фердинанда, но ведь она сделала это вынужденно! А сейчас, когда она знает, что Алва не станет угрожать ей, неужели она согласится посадить на трон безвестного бастарда, незаконного сына какого-то случайного любовника, с которым она сошлась из страха, от безысходности? Нет! Дочь семьи Ариго никогда не поступит подобным образом! Да и как после этого ей смотреть в глаза Алве, в глаза Ричарду, зная, что им известна вся правда?

Юноша остановился, едва не споткнувшись о Рамиро: в пустом коридоре второго этажа, по которому он шёл в расстройстве чувств, царила полутьма. Небольшие, как бойницы, окна, прорубленные прямо под потолком и забранные решётками, почти не давали света, а впереди виднелся глухой тупик: здесь Палата Магнуса упиралась в стену Башни Истины. Ричард повернулся, намереваясь возвратиться: ему вспомнилось, что в нескольких бье отсюда на стене мелькнула зажжённая лампа. Но он не успел сделать ни шага, как вдруг увидел.

В стене Башни Истины зиял открытый проход.

Почему он не замечал его раньше? Почему ещё вчера он не смог обнаружить ни единой трещины в каменной кладке, свидетельствующей о скрытой в ней двери? Ричард медленно повернулся лицом к тупику и прикрыл глаза, мысленно всматриваясь в окружающий сумрак.

Проход закрывала низкая каменная дверь — часть стены, приводимая в движение спрятанным в полу механизмом. При одновременном нажатии на две плиты — Ричард отчётливо увидел их: выщербленный камень справа и четвёртый от него влево — стена уходила вглубь, открывая проход, в который мог протиснуться один человек.

Сегодня Башня Истины готова была принять его!

Ричард на мгновение задумался: у него мелькнула мысль вернуться в свои покои и прихватить пару-тройку своих людей, а заодно и шпагу: он оставил её у пажа, так как по правилам этикета все, за исключением короля, должны были являться на приём иноземных послов без шпаг. Но он тут же сообразил — так ясно, словно кто-то шепнул ему на ухо, что, вернись он со свитой, проход закроется: механизм двери просто заблокируется изнутри.

Кто или что контролирует путь к тайнам давно умерших монахов? Дик не знал, но ясно понимал: эта сила звала и ждала только его одного.

Юноша взглянул на Рамиро: литтэн тоже почувствовал зов. Тело его напряглось, шерсть чуть приподнялась, чуткие уши зашевелились. Он только насторожён или ощущает опасность? А, была не была, решил Ричард. Вместе они прошли весь Лабиринт. Вряд ли Башня Истины окажется опаснее.

Ричард ощупал свой пояс: Алва великодушно разрешил ему оставить отцовский кинжал, когда он уже было собирался отстегнуть его и передать Кеннету. Проверив, легко ли он выходит из ножен, Ричард вернулся за лампой, повесил её на локоть и бесстрашно двинулся прямо к стене тупика.

Древний механизм натужно заскрипел, но сработал: потайная дверь медленно отошла, приоткрыв щель. Подняв лампу повыше, Ричард протиснулся внутрь и оказался на небольшой каменной площадке, совершенно круглой и пустой. Рамиро вылез следом за своим Повелителем, недовольно отряхиваясь от пыли и песка, посыпавшихся в проём.

Вокруг был только камень: низкий потолок, гулкий пол, мощные стены. Ричард привалился к ним спиной и опять прикрыл глаза, но внутреннее ви́дение ничего не прибавило к внешнему.

Он находился в небольшой комнате, по форме похожей на колодец. Над его головой всей своей громадиной возвышалась Башня, но он не мог проникнуть в её коридоры и комнаты. Единственное, что было ему доступно, это лестница, расположенная прямо напротив двери и спускающаяся куда-то в темноту. Открыв глаза, Ричард увидел на границе светового круга, отбрасываемого лампой, широкую ступень.

Ему придётся сойти вниз: что бы ни хотела открыть ему Башня, оно находилось на первом этаже или под землёй.

Ричард ещё раз проверил кинжал и шагнул к лестнице. Рамиро недовольно замотал головой и попытался ухватить хозяина за плащ, чтобы утянуть назад к двери, но Ричард вывернулся с истинно надорским упрямством. Он не трус и обязательно выяснит, что за всем этим кроется!

Ступенек оказалось ровно шестьдесят четыре — четырежды по шестнадцать. Лестница выводила на нижнюю площадку, тоже похожую на колодец, выложенный кирпичом. Вероятно, сейчас Ричард находился в самом основании Башни, никак не меньше, чем в двух десятках бье от поверхности.

Здесь тоже было пусто; только прямо напротив лестницы зиял зев широкого коридора. Вытянув лампу впереди себя, Ричард осторожно заглянул в него.

Ничего.

Немного поразмыслив, Дик двинулся вперёд: глупо возвращаться, не выяснив ничего существенного. На сей раз Рамиро опередил его и бросился в темноту, недовольно фыркая.

Коридор упирался в другой проход, только гораздо более низкий и древний. Каменная кладка местами осыпалась, земляной потолок нависал прямо над головой, и кое-где Дик с трудом выпрямился бы в полный рост. Здесь отчётливо ощущался запах сырости: вероятно, сообразил Ричард, он всё время шёл на юг, по направлению к Данару. Не исключено, что проход, в котором он сейчас находился, раньше был руслом какого-нибудь подземного притока реки, который осушили и углубили древние инженеры.

Зачем Башня привела его сюда? Он вдохнул полной грудью затхлый воздух, прикрыл глаза и вдруг снова увидел — совершенно отчётливо, как слепой, вновь обретший зрение.

Он стоял в длиннейшем туннеле, ведущем из Олларии куда-то в предместье. Исток туннеля находился на востоке.

Теперь мысли Ричарда были необыкновенно ясны. Он как наяву увидел длинную извилистую линию, прочерченную грифелем по движущейся карте столицы отсюда и на восток. Линия бежала под улицами квартала святого Андрея, полными суетливых горожан, под строгими особняками Людей Чести, под многолюдными рядами Рыбного рынка, через широкую площадь Ратуши и величественную улицу Правосудия к Ружскому дворцу — огромной коробке в форме неправильного четырёхугольника. Туннель начинался оттуда.

Ричард легко взлетел по потайной лестнице — стремительный, как мысль, которой он сейчас и являлся, и положил правую руку на стену, поворачивая отпирающий механизм. Откуда он знал о его существовании? Он не успел удивиться этому: потайная дверца, скрытая за огромным камином, отворилась. Несмотря на полутьму (ставни были прикрыты) Ричард мгновенно узнал комнату, в которой очутился, хотя до этого бывал в ней только однажды.

Будуар королевы.

Башня Истины вывела его на Дорогу Королев!

Ричард потрясённо открыл глаза. Так вот каким путём шёл его предок, Алан Святой, помогая бежать королеве Бланш и её сыну! Вот каким путём он вернулся назад, чтобы убить предателя Рамиро! Сколько раз мальчиком он воображал себе всё это!

Ричард повернулся на закат, чтобы увидеть, куда ведёт Дорога. Перед его мысленным взором замелькали пустырь, окружающий Ноху, городская стена, пыльные улочки предместья и, наконец, холмистая равнина, на которой крестьяне выпасали скот. Здесь дорога круто забирала к северу, вероятно, следуя руслу бывшего подземного притока. Она шла и шла, разматываясь, как бесконечная нить, а Ричард всё никак не мог нащупать её конец.

Мальчиком он полагал, что Дорога Королев кончается под каким-нибудь холмом в чистом поле. Но теперь он сообразил, что это было бы нелепо: нет такого поля, на котором нельзя нечаянно натолкнуться на пастуха со сторожевой собакой, охраняющей стадо коров; на стайку детей, посланных родителями искать заплутавшую овцу; на парочку влюблённых, ищущих местечко поукромнее; наконец, на отбившегося от войска солдата, решившего справить нужду с подветренной стороны заветного холма. Тем более, что Круг назад все подступы к столице были заняты войсками Франциска Оллара: всюду носились вестовые, двигались подводы, шли солдаты и беженцы. Никем не охраняемый выход из подземного туннеля не долго оставался бы тайной. Значит, Дорога Королев вела в строго определённое место, где бежавшим были обеспечены секретность и защита.

Дик сосредоточился, и окрестные луга замелькали перед его мысленным взглядом как картинки в калейдоскопе. Вдруг навстречу понёсся лес: настоящая стена вековых дубов, перемешанных с клёнами, ясенями и мохнатыми елями. А здесь можно славно поохотиться! — мимоходом подумал Дик, и тут за верхушками деревьев показались шпили старого замка.

Ричард сразу узнал его. Охотничий замок Валансен, бывший при Эрнани XI обителью Тёмных сестёр!

Вот куда вела Дорога Королев — в эсператистский монастырь, старый Атрэ-Сорорес, превращённый родом Валансенов в собственный дом. Разумеется, иначе и быть не могло. Где ещё затеряться женщине, как не среди других женщин?

Выход из туннеля таился в стене, украшенной облупившейся фреской с изображением святой Гертруды — покровительницы нуждающихся путешественников. Раньше здесь находилась личная молельня матери-настоятельницы, которую Валансены не тронули из какого-то смутного религиозного почтения. Много столетий комнатушка простояла закрытой и заброшенной, нерушимо храня свою тайну.

Круг тому назад, спасаясь от захватчика Франциска, королева Бланш вышла именно в этой молельне. Её сопровождал Алан Окделл. Подземный ход растягивался почти на пятьдесят хорн, и маленький сын королевы не смог бы сам пройти такое расстояние. Беглецы спустились под землю ещё до восхода, а вышли на поверхность через много часов после заката. Дик словно воочию увидел их: высокую величественную даму, идущую впереди с факелом, и Алана Святого с ребёнком на руках позади.

Нынешнее аббатство Атрэ-Сорорес располагалось в пяти хорнах севернее замка, а Валансен был оставлен на попечение смотрителя и немногих слуг. Но все они, несомненно, были безгранично преданы своим повелительницам. Благоразумие требовало тщательно следить за этим: кто знает, когда и для чего потребуется августейшей особе Дорога Королев? Ведь всего несколько месяцев назад граф Штанцлер наверняка бежал этим путём!

Ричард открыл глаза. Королева Катарина сейчас содержалась в новом аббатстве, но она отлично знала, что всего пять хорн отделяют её от надежды на спасение. Сможет ли она преодолеть их? Обмануть своих тюремщиков и, никем не пойманная, добраться до Олларии? Ведь Дорога Королев вела не только из столицы, но и в столицу! И не должен ли он тайно поспешить ей на выручку? Не затем ли Башня Истины привела его сюда?..

Ричард не успел додумать эту мысль: Рамиро неожиданно глухо зарычал. Дик повернулся в ту сторону, куда смотрел литтэн, но ничего не увидел. Огня в лампе едва хватало, чтобы осветить небольшой пятачок пространства; к тому же где-то на границе темноты туннель делал плавный поворот, скрывая всё, что находилось за ним.

Однако слух Дика уловил какие-то странные звуки: словно сотня крысиных лапок мягко застучала по земле в десятках бье отсюда, рождая в низком, широком туннеле тихий, скрежещущий шорох. Рамиро заворчал громче; шерсть на его загривке поднялась дыбом.

Дик снова подёргал отцовский кинжал за рукоятку, хотя он вряд ли смог помочь против полчища крыс. Странные шумы усиливались, но теперь они казались слабым эхом от чьего-то сбившегося дыхания. Так и есть! Кто-то бежал по подземному ходу, оскальзываясь на камнях и дробно стуча по ним каблуками. Шорох платьев и хриплые вздохи становились всё различимее. Но кто мог бы воспользоваться Дорогой Королев?

«Неужели и впрямь Катари?» — подумал Дик, замирая. — «Создатель, неужели это возможно? Неужели ей удалось подговорить аббатису Клару и тайно пробраться в Валансен?».

Поставив лампу на уступ стены, Дик осторожно шагнул поближе к повороту туннеля, желая рассмотреть новоприбывших. Рамиро снова вцепился зубами в его плащ, но охваченный волнением юноша даже не заметил этого.

Из-за поворота мелькнули отблески фонаря, и Дик тут же почувствовал запах горелого масла. Отблески заскользили по стенам, и вдруг всего в паре шагов от Ричарда возникло тусклое желтоватое пятно, неверное, как болотный огонёк. Одновременно с ним на свет вынырнули две бесформенные тени, скрытые плащами с капюшонами. Низкий рост и нервные, рваные движения выдавали в них женщин.

При их появлении Рамиро выпустил полу хозяйского плаща и припал к земле, словно готовясь к атаке.

Заметив силуэт Дика, женщины остановились как вкопанные и подняли к нему испуганные бледные лица. Растрёпанный пепельный локон выбился из причёски одной из них, а большие голубые глаза почти в упор взглянули на Окделла.

— Ваше величество… — пробормотал он, ошеломлённый неожиданной встречей.

— Дикон! Ты!.. — воскликнула Катари, вздрогнув всем телом. — Не может быть! Розалина! Розалина, у меня, должно быть, помутилось в голове!..

— Г-государыня, тут ч-человек… — проблеяла фрейлина, ставя на пол фонарь, который едва не уронила.

Рамиро издал какой-то утробно-низкий рык.

Королева нервным движением стряхнула капюшон на плечи.

— Вы действительно здесь, герцог Окделл? Мне не кажется? Я не сошла с ума? Отвечайте!

— Это действительно я, ваше величество, — поторопился успокоить её Ричард. — Умоляю вас, не бойтесь!

— Невозможно! Невозможно! — повторяла Катарина в каком-то судорожном возбуждении. — Каким образом вы могли оказаться здесь? Это Дорога Королев. О ней не знает никто, кроме меня!

— Да-да, — заторопился признать Дик. — Я сам догадался, что́ это…

— Вы идёте из дворца? — продолжала лихорадочно допытываться королева. — Вы обыскали мои покои? Да что я говорю! Вы не смогли бы найти дорогу сюда. Никто не находил на протяжении столетий! Это ваш предок успел выдать тайну королев перед своей смертью?

— Что вы говорите, ваше величество! — ужаснулся Дик: душевное состояние Катари испугало его. — Успокойтесь, Создателя ради! Я не был в Ружском дворце, клянусь. Я попал сюда случайно через Башню Истины.

— Что? Через какую Башню? — переспросила королева. Она остановилась, сматриваясь в лицо Дика беспомощными, широко распахнутыми глазами.

— Ту, которая в Нохе, — пояснил Дик. — Нохское аббатство находится прямо над нами.

Он ткнул пальцем в низкий потолок. Этот резкий жест словно спровоцировал литтэна: тот рявкнул так, что у Дика на минуту заложило уши.

Катарина даже не вздрогнула.

— Послушайте, сударь! — воскликнула фрейлина — тощая и белобрысая, показавшаяся Ричарду отменно противной. Ей наконец-то удалось в достаточной мере прийти в себя. — Если вы действительно герцог Окделл, то уймите вашего пса! Он, должно быть, болен бешенством!

— Простите, он просто чем-то испуган, — извинился Дик, сам невольно удивляясь литтэну. Всегда смелый и дружелюбный, сейчас он прижался к ногам своего Повелителя, и утробно рычал, как рычит на прохожих испуганная уличная шавка.

— Вы не обманываете меня, Дикон? — спросила Катарина. — Вы не были во дворце?

— Разве я когда-нибудь лгал вам, ваше величество?

При этом мягком завуалированном упрёке глаза королевы наполнились слезами.

— Простите меня, Дикон, я совсем сошла с ума! Всему виной моё нынешнее положение… Но почему вы не называете меня Катари?

Она дружески протянула юноше руку. Дик не успел коснуться её: Рамиро всем телом оттолкнул его в сторону, оскалившись на хрупкую молодую женщину как на какую-то отвратительную тварь. Дик едва успел перехватить литтэна за ошейник.

Фрейлина заверещала — тоненько и истерично.

Дик быстро оттащил рычащего Рамиро назад, к стене, и загородил его собою.

— Я был бы рад помочь вашему величеству, — произнёс он, задыхаясь. — Но скажите мне, куда вы направляетесь?

Губы королевы задрожали, и она сжала руки, словно пытаясь справиться с приступом плача.

— Я не осмелюсь сказать вам это, Дикон! Не осмелюсь — особенно вам!.. О, если б вы знали, что я пережила за последние месяцы, — продолжала она с лихорадочной торопливостью, перебирая дрожащими пальцами завязки своего плаща, — если б вы знали, что я испытала, когда думала, что вы умерли!.. Но вы не поймёте, вы слишком юны и чисты для этого! Вы не захотите проводить меня туда, где я должна быть!

Рык Рамиро перешёл в какой-то сдавленный хрип: с его морды клочьями капала пена и он бесновался за спиной своего Повелителя, яростно скалясь на обеих женщин и в то же время не рискуя приближаться к ним. Ричард чувствовал крупную дрожь, которая била тело литтэна. Неужели Рамиро и впрямь обезумел? Опасаясь, что слова глупой фрейлины окажутся правдой, Дик не стал отходить от него, хотя сердце его так и рвалось утешить плачущую Катарину.

Но она, мужественная, как и все Люди Чести, быстро взяла себя в руки.

— Простите… — сказала она тихо, вытирая глаза. — Я не должна быть слабой перед вами.

— Позвольте мне стать вашим защитником! — пылко воскликнул Ричард, невольно подавшись ей навстречу. — Скажите только, куда мне проводить вас?

Королева опустила голову, нервно дёргая за завязки плаща.

— К вашему… к вашему эру, — ответила она еле слышно. — Ведь вы проводите меня к герцогу Алве, Дикон?

Весь недавний разговор с монсеньором вихрем пронёсся у Дика в голове, и сомнения, посеянные им душе юноши, неожиданно воскресли во всей своей силе.

— Зачем вам понадобился герцог Алва, ваше величество? — осведомился он уже гораздо сдержаннее.

— Дикон! Дикон! — воскликнула Катарина, снова заплакав и заломив руки над головой. — Сжальтесь надо мною! Разве вы не видите, что мне больше не к кому идти! У меня отняли сына, слышите: у меня отняли моего сына! Они отобрали моего Карла, они увезли его от меня!.. Скорее, герцог Окделл, помогите вашей королеве! Отведите меня к герцогу Алве и я скажу ему, что враги украли нашего ребёнка! А я не смогла, я не сумела защитить его!

Катарина разрыдалась, ломая себе руки. Её слова как лавина булыжников посыпались на голову Ричарда и оглушили его, будто он оказался под надорским камнепадом.

— Катари, — забормотал он, едва удерживая беснующегося Рамиро, — но это же неправда! Карл не сын герцога Алвы. Монсеньор сам сказал мне об этом.

— И вы верите ему, Ричард? — горько спросила Катарина сквозь слёзы. — Впрочем, да! Ведь он спас вас от обвинения в измене.

— Я верю монсеньору! — вскинулся Ричард, задетый за живое. — И я знаю: от своего сына он никогда бы не отрёкся! А вы? Вы, Катари? Зачем вы лгали мне про вашего мужа? Зачем вы говорили мне, что король Фердинанд не мужчина, когда это было совсем не так?

— Опомнитесь, сударь! — возмутилась фрейлина негодующим тоном, делая шаг из-за спины своей госпожи. — Вы, кажется, имеете наглость обвинять во лжи свою королеву?.. И уберите же, в конце концов, отсюда вашего бешеного пса!

— Нет, Розалина, — возразила ей королева. — Герцог Окделл может… обязан говорить мне правду. Да, — сказала она, посмотрев на Ричарда открытым прямым взглядом, — я солгала вам в саду Святой Октавии! Но при этом я не обманула вас, Дикон.

— Катари!

— Нет, не обманула, — настаивала она. — Вы прекрасно знаете, что Алва действительно был моим любовником! А мои дети… Неужели вы упрекнёте меня за то, что я пыталась спасти их, выдав за детей самого могущественного человека в королевстве? Ведь мой бедный муж не был мужчиной! Быть мужчиной — значит не только спать с женщиной. Это значит защищать от врагов ту, которую сделал своей женой. Но он был всего лишь куклой в руках Сильвестра, слабой и безвольной марионеткой. Вы сами свидетель тому, герцог Окделл, мог ли Фердинанд называться мужчиной и королём!

Ричард подавленно промолчал. Покойный Оллар и впрямь оставил жену и детей на растерзание Дораку.

Рамиро всхрапнул, и Дик инстинктивно сжал руку на его ошейнике.

— Но зачем вы солгали мне? — спросил он. — Разве такая ложь могла принести хоть какую-то пользу?

Королева залилась румянцем стыда и, отвернувшись вполоборота, спрятала пылающее лицо в ладонях.

— Я не хотела лгать вам, Дикон, клянусь, не хотела! — сдавленно проговорила она. — Но я не могла поступить иначе.

— Почему? — спросил поражённый Дик.

— Не спрашивайте меня, не надо! Я не смогу рассказать вам правду. Я не хочу, чтобы вы стали презирать меня.

Внезапная догадка молнией осветила ум Дика.

— Это из-за графа Штанцлера? — подозрительно спросил он, непроизвольно ослабляя хватку на ошейнике. — Это он заставлял вас лгать? Он угрожал вам, Катари?

Королева подняла голову и посмотрела на Ричарда через плечо больным блуждающим взглядом.

— Да… Нет… Не угрожал. Не спрашивайте меня о нём! — простонала она.

Ричард поднёс к груди непроизвольно сжавшиеся кулаки.

— Он хотел, чтобы я отравил своего эра! — со злостью выплюнул он. — Вот почему он заставлял вас лгать! Мерзавец!

— Нет! — воскликнула Катарина, поворачиваясь и пытаясь схватить его за руку. — Не говорите о нём плохо при мне! О, если б вы только знали!..

Её пальцы уже почти прикоснулись к руке Ричарда, когда Рамиро коротко взвыл и прыгнул с явным намерением вцепиться королеве в шею. Катарина невольно шарахнулась в сторону. Фрейлина опять высоко и тоненько пискнула, а Ричард обхватил литтэна поперёк туловища, пытаясь удержать его на месте.

— Это уже переходит всякие границы! — негодующе проверещала белобрысая Розалина, вытаращив глаза в ужасе и возмущении. — Убейте эту полоумную тварь, сударь!

Дикость сделанного предложения потрясла Дика. Он выпрямился, уставившись на девицу, храбро загородившую королеву своим тощим телом.

— Нет-нет, Розалина, всё хорошо! — дрожащим голосом успокоила её Катарина, легонько погладив по плечу, укутанному длинным шёлковым шарфом, который от этого движения съехал вниз. — Герцог сейчас всё исправит… — Она глубоко вздохнула, проводя ладонью по глазам, и переменила тему, хотя всё ещё трепетала от пережитого испуга: — Но где же ваш эр, Дикон? Отведите меня к нему. Я знаю, он ненавидит меня, но только он способен спасти моего сына. Алва всегда были преданы короне Талига. У династии Олларов нет более преданного защитника.

Ричард с изумлением посмотрел на неё.

— Но ведь ваш сын не Оллар, Катари, — осмелился напомнить он. — Он не имеет права на трон. Вы же не допустите, чтобы бастард…

— Вы сошли с ума, сударь? — возмутилась фрейлина, стягивая с тощего плеча шарф и комкая его в ладонях. — Что вы несёте? Это слова предателя и изменника!

— Но это так! — продолжал Дик, не обратив на дурёху внимания. — Я понимаю, что Карл необходим был вам как защита от Дорака. Иначе кардинал развёл бы вас с королём. Но ведь их больше нет, Катари! И вы можете сказать правду во всеуслышание. Конечно, это больно, но разве это больнее, чем лгать Ворону и всему дворянству Талига? Ваше мужество и благородство не позволят вам поступить иначе. Я знаю: вы сами откажетесь от того, что вам не принадлежит.

Всё время этой маленькой речи королева смотрела на Ричарда пристальным немигающим взглядом, а когда он закончил, ответила не сразу.

— Герцог Окделл, — произнесла она негромко, — вы должны знать… Мой сын Карл рождён от Фердинанда Оллара.

— Катари… — беспомощно пролепетал Дик.

— Он сын Фердинанда Оллара! — спокойно и настойчиво повторила королева. — Я прощаю вам ваши слова о бастарде, Дикон, поскольку сама однажды обманула вас. Но я надеюсь, что вы больше не произнесёте их никогда.

«Она лжёт!» — с ужасом понял Дик, вглядываясь в ясные голубые глаза, смотревшие на него честно и прямо. — «Лжёт так уверенно, словно это истина!».

Рамиро поднял к нему морду и заскулил. Дик с трудом собрал воедино разбегающиеся мысли.

— Что ж, раз так… — проговорил он хрипло, — раз ваш сын Оллар, ваше величество, то вы, разумеется, не примете предложения герцога Алвы.

— Какого предложения? — оживилась королева, подавшись к нему всем телом.

Рамиро снова оскалился и ужом выбрался из-под ног Ричарда.

— Жениться на вас! — буркнул юноша, окончательно разозлившись. — И узаконить вашего бастар… сына.

— Алва сам так сказал? — спросила Катарина, пытливо всматриваясь в Ричарда. Видимо, увидев написанный на его лице ответ, она помедлила, словно что-то тщательно взвешивая. Наконец, подняв голову, она сказала очень мягко:

— Я понимаю, Дикон, что вы осуждаете меня. Но когда-нибудь вы поврослеете и поймёте, что мир не состоит из ваших детских представлений о чести и справедливости. Когда вы сами столкнётесь с его жестокостью, вы оправдаете меня. Не сейчас, но позже. А сейчас… Сейчас вы можете передать вашему монсеньору, что я принимаю его предложение.

Ричард уставился на неё, потеряв дар речи.

— Да, — ответила она на его взгляд. — Я призна́ю Карла Оллара сыном Алвы.

— Катари! — воскликнул Дик в полном смятении. — Но это бесчестно! Вы торгуете происхождением своего сына как… как блудная девка! Дочь графа Ариго не должна вести себя так!

— Дочь графа Ариго, может быть, и не должна, — холодно ответила королева. — Но не я. Проводите меня к вашему монсеньору, герцог.

И она с царственным величием протянула ему свою руку.

Ричард попятился. В это мгновение Рамиро захрипел.

Дик поражённо повернулся и увидел, что на шее литтэна затягивается шёлковая удавка. Фрейлина Розалина, отступив на шаг в тень, успела за несколько минут скрутить из своего шарфа настоящий жгут, сделала на нём петлю и с неженской ловкостью набросила её на голову Рамиро.

Дик поспешно перехватил удавку, но белобрысая дурёха не сдалась: она кинулась разжимать его пальцы, выставив вперёд острые, как у крысёнка, зубы. Прикосновение её сухой холодной кожи показалось Дику настолько омерзительным, что он одёрнул руку и выхватил из-за пояса кинжал. Миг — и лезвие полоснуло по удавке, заставив тонкий, но прочный шёлк разъехаться.

— А-а! — заверещала Розалина высоким, тонким голосом, вонзившимся Ричарду в уши как игла. Отступив, она затрясла в воздухе случайно пораненной рукой с таким видом, как будто её ткнули раскалённым железом, а не нанесли пустяковую царапину.

— Прекратите! — крикнул Дик, тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения: ему показалось, что целая сотня крыс одновременно стала на задние лапы и зашлась истошном визге.

— А-а!

У Ричарда зашумело в ушах. Он отшвырнул обрезанный конец шёлковой удавки и шагнул к Розалине вплотную, приставив острие кинжала к её горлу.

— Замолчите немедленно, или…

Глаза фрейлины расширились, сделавшись круглыми, как у какой-то диковинной птицы, и Ричард впервые по-настоящему увидел их: лишённые век и ресниц, они светились гнилостным зелёным светом, словно поганые грибы на болоте. Худощавое молодое лицо удлинилось, а нос вытянулся в острый клюв, из которого, вопреки всякому вероятию, вырывался крысиный визг, высокий и тонкий.

Содрогнувшись, Ричард ударил кинжалом по тощей шее. Птицеголовое существо захлебнулось криком и как подкошенное свалилось на землю. Ричард сделал шаг назад. Его трясло от омерзения, и где-то на краю сознания билась тень мысли-воспоминания:

«Крылатые ведьмы! Я видел их».

Рамиро снова всхрапнул. Дик оглянулся и замер, потрясённый: королева, о которой он забыл на мгновение, ловила обрезанный конец удавки, чтобы туже затянуть её на шее литтэна.

Дик бросился вперёд и сорвал петлю с головы Рамиро. Потом он, задыхаясь, повернулся к королеве, не находя слов, чтобы выразить своё изумление. Что за помутнение на неё нашло?

Катарина гордо выпрямилась перед ним, сверкая глазами.

— Так, значит, вы стали убийцей невинных женщин, герцог? — спросила она с язвительной усмешкой, гневно наступая на него как дух отмщения. — О, я вижу, из вас выйдет славный рыцарь! Что перед вами сказочные победители драконов, когда вы один смогли одолеть безоружную фрейлину вашей королевы! Не хотите ли умножить свои подвиги? Смотрите, я тоже безоружна! Какая честь для вас зарезать ту, кому вы клялись в преданности! Ну же, — прибавила она властно, протягивая руку, — перестаньте делать глупости и отдайте мне ваш кинжал!

Совершенно растерявшись, Дик пятился перед Катариной, опуская руку с кинжалом. Однако когда она попыталась схватить его за запястье, спасительный инстинкт выручил его. Он встрепенулся и ударил — неуверенно, почти наугад, не вкладывая в это движение почти никакой силы.

Катарина завизжала в точности так же, как и её фрейлина: высоким тонким голосом, похожим на писк сотен крыс. Корчась, она рухнула к ногам Дика и забилась в конвульсиях, скребя ногтями по камням.

Рамиро шумно выдохнул. Дик оглянулся на него, не понимая: что вызвало такое облегчение у литтэна? Создатель и все святые угодники! Неужели они оба сошли с ума? Ведь он только что ранил королеву — ранил свою Катари! Пусть она лгала ему, пусть предавала, но разве не он сам сказал когда-то Фердинанду: «Простите её!»?

А что сделал он сам?!

Полный униженного раскаяния, Дик наклонился над визжащей от боли королевой, желая помочь, и отшатнулся. На него глянули такие же, как у мёртвой Розалины, глаза — круглые, без век и ресниц, светящиеся в темноте, словно гнилушки. Чудесные пепельные локоны исчезли: голову существа покрывало нечто, больше похожее на длинный птичий пух. Острый клюв раскрывался и закрывался, хватая воздух, а скрюченные пальцы, скребущие по земле, показались Ричарду похожими на птичьи когти.

Хвала Создателю! Это не Катари! Дик едва не закричал от облегчения.

— Ри-ри-ричард… — прохрипело существо высоким голосом, силясь поднять голову.

Дик коротко размахнулся и добил его одним ударом. Кинжал святого Алана без труда пробил хрупкие птичьи кости. Существо застыло на полу, обретая свою истинную форму: тонкое тело и удлинённое птичье лицо.

Дик тяжело поднялся и привалился к стене: после всего случившегося ноги его почти не держали.

Что всё это значит, Создатель всемогущий? Неужели он спит и видит кошмар?

Рамиро снова зарычал и стукнул по земле передними лапами. Ричард с усилием разлепил глаза и осмотрелся, пытаясь сообразить, что на сей раз вызвало тревогу литтэна. Поняв, в чём дело, он невольно выпрямился, едва не раскрыв рот от ужаса.

Весь туннель, насколько можно было видеть при свете лампы и фонаря, заполонили крысы.

Серые, как рясы давно умерших истинников, крупные, непуганые, они постепенно сжимали кольцо вокруг Повелителя Скал. В их медленном, осторожном наступлении чувствовалась такая неотвратимость, что лоб Ричарда мгновенно покрылся холодным по́том. Конечно, они с Рамиро могут убить множество мелких тварей, но те возьмут их количеством. В один безобразный момент острые зубы вопьются ему в руку, и он выпустит кинжал, не в силах больше удержать его.

Что же делать? Обрушить своды подземного туннеля? Но тогда завалит и их самих!

Огонь! Ричард стремительно метнулся к масляному фонарю, всё ещё стоявшему там, где его оставило существо, притворявшееся фрейлиной королевы. Как жаль, что масла так мало! Но огонь заставит крыс отступить хоть ненадолго. Ричард с лихорадочной быстротой открутил крышку фонаря, собираясь выплеснуть живой жар, как только крысы попробуют приблизиться. Рамиро встал у него за спиной.

Твари отступили. Ричард заметил, что дальние ряды немного смешались: так случается, когда пехота замечает опасность с тыла. Дик ещё раздумывал, что бы это могло значить, когда Рамиро, напряжённый, как струна, внезапно расслабился и широко ухмыльнулся. По рядам крыс пробежала рябь. Ричард увидел, как иные твари, видимо, самые трусливые, побежали прочь, повернув к Дику гладкие хвосты. Ещё немного — и побежали другие.

Вдруг Дик услышал то, что уже уловили чуткие крысиные уши: цокот копыт, неровный, словно хромающий, как если бы лошадь потеряла где-то одну из своих подков. Лошадь? — удивился Дик про себя. Какая же лошадь пройдёт в этом низком туннеле? Разве что пони, да и то небольшой, вроде тех, которые водятся у них в Надорских горах…

Узнавание полоснуло по нему как ножом. Нейдорский пони! Конечно! Создание Оставленной!

Ричард круто обернулся. Со стороны Башни Истины, меланхолично помахивая хвостом и низко опустив морду к земле, к Дороге Королев приближалась Пегая кобыла.

Она, казалось, просто брела, едва перебирая ногами, но стены коридора почему-то вихрем проносились мимо неё. Крысы, ещё остававшиеся на местах, бросились врассыпную с такой скоростью, что у Ричарда замельтешило в глазах. Он почувствовал, как холодеет воздух вокруг: теперь каждый выдох вырывался у него из груди лёгким паром.

Рамиро устало опустился на пол, привалившись к хозяйским ногам, и зевнул во всю пасть. Ричард уставился на него, не веря собственным глазам.

Услышав зевок, Пегая кобыла подняла голову. При виде Ричарда она застыла на месте, и на её крупной морде — задумчиво-злорадной, какая бывает у некоторых надорских мальчишек, охочих воровать яблоки в чужих садах и стрелять по птицам из рогатки, проступило такое обескураженное выражение, что, не будь Дик слишком измучен, он непременно расхохотался бы в голос. Пегая кобыла опасливо отступила, косясь на него бедовым глазом, и вдруг без разбега запрыгнула в стену туннеля, полностью растворившись в ней.

Ричард не успел сориентироваться: пятно плесени промчалось мимо него, а через мгновение Пегая кобыла вывалилась на пол, едва не перекувырнувшись при этом, и скрылась за поворотом, как исчезает выпущенная из пистолета пуля.

Ричард в изумлении обернулся к Рамиро. Пегая кобыла, одним своим приближением разогнавшая целое полчище крыс, боится его? Кладбищенская лошадь только что улепетнула от него, как пугливый прохожий от привидения?

Но Рамиро не интересовала эта странность. Энергично вскочив на ноги, он в третий раз ухватил своего Повелителя за плащ и потащил его наверх, к выходу из Башни. На сей раз Ричард не стал сопротивляться: литтэн был явно умней и проницательней его самого.