История ниффина (джен)

«Господи, за что ты меня ненавидишь?!»

Вальбурга была воспитана таким образом, что она твердо была убеждена: плакать — неприлично, это признак слабости. Но при воспоминаниях о сыне, глаза жгли слезы бессилия и ярости. Она была зла на всех: на глупого отпрыска, на его опасные исследования, на Руквуда с его маниакальным поиском знаний любой ценой; на колдомедиков, что не могли ничего сделать.

Когда Регулус вернулся в Англию после очередной экспедиции и объявил перерыв, волшебница была весьма довольна. Наконец-то она может заняться обустройством личной жизни наследника, ведь в его постоянное отсутствие подобное сделать весьма затруднительно. Но сын и слышать не желал о посещении каких-либо раутов, окопавшись в Отделе Тайн. Со стороны это выглядело как еще один повод для гордости талантливым сыном, что трудился сейчас в самом секретном и таинственном отделе Министерства. Но Вальбурге казалось, что сделано это было ей назло, ибо эта самая работа не подразумевала нормированный рабочий день, стабильных выходных и была чрезвычайно опасна.

Женщина устала ежедневно наблюдать, как на фамильном гобелене акант⁽¹⁾ вокруг портрета Регулуса трепещет оранжевым цветом. Этот цвет заставлял ее разум вспоминать те дни, когда младший сын служил Темному Лорду, и каждый ночной рейд грозился стать последним.

В очередное утро волшебница по привычке бросила взгляд на старинное полотно и вздрогнула. Листья бука были темны, словно запекшаяся кровь, и медленно засыхали.

— Орион! — Крик волшебницы сорвался на пронзительный визг, разносясь по всему дому.

Глава Рода хорошо умел различать оттенки эмоций в криках супруги. По ее тону он мог легко определить, что было причиной шума: статья в Ежедневном Пророке, позднее возвращение супруга из клуба или же треклятая мигрень. В зависимости от этого мужчина знал, что лучше предпринять: отсидеться в своем кабинете или же стоически выслушать возмущение женщины. Однако в этот раз он понял, что произошло нечто действительно серьезное.

Пока Вальбурга металась по дому, судорожно пытаясь сменить домашнее платье на уличную мантию, Орион подошел к одному из портретов, висящих в коридоре мрачного дома, где был изображен волшебник с умным лицом и остроконечной бородкой. Он был одет в цвета Слизерина — серебряный и зеленый — и наблюдал за развернувшимся представлением со скукой утомленного патриция.

— Финеас, вы что-нибудь знаете о произошедшем?

Финеас Блэк притворно зевнул и пожал плечами.

— Суета суёт. Тщета и ловля ветра.

Мужчина выругался и достал палочку, раздумывая, что лучше: подпалить портрет или просто занавесить. Почувствовав его настроение, предок глубоко вздохнул.

— Так уж и быть, схожу узнаю, что произошло внизу, — и чинно ушел за пределы рамы, оставив только задник — черный занавес.

Орион нетерпеливо постукивал палочкой по руке, слыша в отдалении крики жены, что раздавала указания домовикам и гувернантке — нельзя было оставлять Цегинуса одного.

Вернулся хмурый Финеас, борода-колышек была всклокочена.

— В Отделе Тайн беготня. Пару часов назад пронесли два тела, их переправили в больницу Святого Мунго. Соседи сказали, наш там тоже был. Выглядел плохо.

— Благодарю вас, — сквозь зубы процедил Орион.

* * *

Они вихрем пронеслись по приемному отделению, где на шатких деревянных стульях сидели рядами волшебники и волшебницы; одни, совершенно нормальные с виду, читали старые номера «Магического еженедельника», иные — с неприятными уродствами, вроде слоновьего хобота или лишней руки, торчащей из груди. Шум стоял невообразимый — многие пациенты издавали очень оригинальные звуки: колдунья с потным лицом, энергично обмахивавшаяся экземпляром «Ежедневного пророка» в середине первого ряда, то и дело давала тонкий свисток, причем изо рта у нее шел пар; неопрятный кудесник в углу при каждом движении брякал, как бубенчик, и голова его начинала трястись так, что остановить ее он мог, только схватив себя за уши.

Между рядами сновали волшебники и волшебницы в лимонных халатах, задавали вопросы и делали записи в больших отрывных блокнотах.

Вальбурга подлетела к столу с табличкой «Справки», наплевав на очередь, — все решили благоразумно промолчать, увидев разъяренную фурию. Женщина коршуном нависла над пухлой блондинкой — администратором, и змеей зашипела:

— Где Регулус Блэк?

К ее чести, та не стала заикаться и даже не вздрогнула. Подняв недовольный взгляд на посетительницу, она сухо произнесла.

— Пятый этаж. Четвертая палата. Однако, к нему нельзя. Обратитесь к дежурному целителю. Следующий!

Блэки прошли через двойную дверь, затем по узкому коридору, увешанному портретами знаменитых целителей и освещенному хрустальными шарами, полными свеч и плававшими под потолком наподобие гигантских мыльных пузырей. Из дверей по сторонам выходили и входили в палаты волшебники и волшебницы в светло-зеленых халатах.

Они поднялись по лестнице и вошли в отделение с указателем:

5 ЭТАЖ — — НЕДУГИ ОТ ЗАКЛЯТИЙНаговор, несовместимый с жизнью, порча, неправильно наложенные чары и проч.

Четвертая палата находилась слева по коридору. Рядом висела табличка: «Опасно. Травмы от потусторонних существ». Под ней карточка в латунном держателе, и на карточке от руки надпись: «Дежурный целитель Юстас Бёрк. Целитель-стажер Меган Данн».

Колдунья дернула ручку и выругалась — заперто. Алохомора ничего не дала. Вальбурга уже хотела разнести дверь Бомбардой. Однако ей помешала вовремя подоспевшая колдоведьма.

— Мадам, прошу вас, не горячитесь, — сказала целительница, взяв Вальбургу за руку, и улыбнулась ей такой ласковой улыбкой, будто перед ней была не разгневанная ведьма, а раскапризнившаяся девочка.

— Пусти меня, — Женщина попыталась вырваться, но хватка медведьмы была железной, а улыбка стала еще шире. Ей не в первой приходилось успокаивать и сдерживать разбушевавшихся пациентов не прибегая к палочке, поэтому гнев мадам не произвел на нее впечатление.

В конце коридора показался еще один целитель. Увидев их, он стремительно пересек пространство и встал рядом.

— Мистер Блэк, мадам, вы как нельзя вовремя, я как раз собирался писать вам. Благодарю, Мириам, дальше я сам.

Медведьма мягко кивнула и удалилась. Вальбурга проводила ее недовольным взглядом, потирая затекшее запястье.

— Бёрк, — Орион крепко пожал руку магу. — Непривычно видеть вас в форме.

— Чем реже нас видно, тем радостнее для всех, но увы, не в этот раз. Вас уведомил Август? Впрочем, неважно. Пройдемте в мой кабинет!

Вальбурга хотела возразить, но Орион предупреждающе положил руку ей на плечо.

В кабинете целитель усадил посетителей в кресло и предложил им чай. Маги стали отказываться, но Бёрк при них накапал в чашки Умиротворяющий бальзам и поставил условие, что пока те не будут пусты, он и слова не скажет о состоянии Блэка-младшего. Супруги приняли оскорбленный вид, хотя глубоко внутри понимали, что это делается для их же блага и блага пациента.

— Невыразимцы постоянно попадают к нам с травмами различной степени, каждый случай индивидуален, и этот не исключение. Регулус Блэк еще жив, но находится в критически тяжелом состоянии, — не стал ходить вокруг да около целитель. — Он подвергся нападению потусторонней твари, чья природа на данный момент до конца не изучена. Единственное, что нам достоверно известно, тварь относится к тому же классу существ, что дементор и смеркут. Из-за полученного ментального урона пациент впал в глубокую магическую кому. Интенсивная терапия позволяют удерживать его от перехода к терминальной стадии. Однако, с каждым часом его связь с телом слабеет. Когда она прервется… — Бёрк сделал выразительную паузу.

Вальбурга судорожно вздохнула. Орион успокаивающе положил руку на плечо жены.

— Наш сын — сильный маг. Он обязательно выкарабкается.

— Я бы особо не надеялся, — покачал головой целитель. — Слишком много негативных факторов. Мы ввели ему раствор на основе порошка из рога ходага⁽²⁾, чтобы стимулировать его мозговую активность. Мы никак не ожидали интоксикации! Клинический анализ крови показал, что пациент постоянно принимал данный препарат. Вы можете представить себе, чтобы человек не спал не то что несколько недель, а несколько месяцев подряд? Даже с использованием стимулятора, длительное отсутствие сна вредит сознанию. Для меня остается загадкой, как его мозг вообще продолжает функционировать!

Волшебница вскочила на ноги и нервно заходила по кабинету.

— Зачем вы нас продолжаете мучать, целитель Бёрк? Просто дайте нам увидеть сына!

Мужчина пожал плечами.

— Воля ваша! Я отведу вас в изолятор.

Он довел Блэков до ранее запертой палаты, прикоснулся палочкой к дверной ручке. Барьер погас, и целитель пересек порог.

— Ничего не трогайте! Тут хрупкие артефакты.

Палата была маленькая и невзрачная, с одним узким окошком наверху в стене напротив двери. Больше света давала гроздь хрустальных шаров под потолком в центре. Стены в дубовых панелях, на одной — портрет худощавого волшебника с подписью: «Гомер Шварде, изобретатель заклятия чистки сосудов».

Здесь было всего две койки, обе отгорожены матовыми кремовыми занавесками. Бёрк подошел к одной из них и сделал приглашающий жест.

Увидев сына, Вальбурга на шатающихся ногах подошла ближе и вцепилась в холодную перекладину изголовья. Пускай целитель и говорил, что Регулус плох, реальность была еще хуже.

Тело, что лежало на кровати, никак не могло принадлежать ее мальчику. Его даже нельзя было назвать живым — это просто дурно вылепленная восковая кукла! Слишком худые руки, с отчетливо проступающим рельефом отвратительно синих вен, в которых воткнуты иголки капельниц. Слишком острое лицо, прикрытое дыхательной маской. Слишком серая кожа, испещрённая кракелюром⁽³⁾. Слишком спутанные волосы.

— Это не мой сын. Это фальшивка, — Глухо произнесла женщина.

— Замолчите, — зашипел на нее Бёрк. — Вы делаете только хуже! Он же, возможно, слышит вас!

— Вальбурга, — тяжелый взгляд главы Рода заставил ее опустить голову.

Волшебник внимательно вгляделся в лицо Регулуса. Взгляд упал на тонкие лески, что шли к вискам и терялись в черной шевелюре. Проследив, куда ведут нити с бегущими по ним золотыми искрами, Орион посмотрел на потолок. Под ним была закреплена сложная конструкция, представляющее собой соединение колец и корней дерева.

— Инструмент Сферы Разума?

— Одолжили у Отдела Тайн. Сами понимаете, у нас не так много легальных средств помочь нашим пациентам, а у невыразимцев возможности несколько расширены.

— Легальные средства? — Сразу зацепился за эту оговорку Орион. — То есть есть еще что-то? Не увиливайте, Бёрк!

Юстас перестал теребить приколотый к мантии значок, изображающий уаджет⁽⁴⁾.

— В гипотезе, когда у объекта имеются ментальные повреждения, — начал целитель будто ни к кому конкретно не обращаясь, — требуется углубленная диагностика, которую способен провести маг Разума как минимум четвертого уровня.

Блэк сжал кулаки. Адептов Разума можно по пальцам пересчитать. Их услуги стоят непомерно дорого — мадам Лонгботтом даже пыталась оформить кредит у гоблинов, который ей так и не одобрили.

— Однако, как следует из отчета невыразимцев, — продолжил колдомедик, — пациент владел техникой Астральной проекции, что дает ему право получить степень Адепта. В таком случае, для диагностики требуется маг, имеющий хотя бы лояльные отношения с обследуемым, или уже Магистр.

Орион прикрыл глаза и сжал переносицу. «Мерлин, за что?!»

— Альтернативы?

— Прямое ментальное вмешательство без предварительной диагностики. Нужен легилимент второго, лучше третьего класса, с высоким уровнем лояльности, который с помощью зелья из запрещенного реестра создаст мост между сознанием пациента и… дорогим ему человеком, что сможет дозваться до него. Но тогда придется работать вслепую. С учетом вырисовывающейся картины, я даже не знаю, где пациент: в лабиринтах разума, лабиринтах сна, или… о последнем вам лучше не знать.

— Почему? Где он может быть?

— Неважно. Главное то, что в первых двух случаях вы сможете оказать ему поддержку, в третьем — нет!

— Каковы шансы на успешный исход?

— Ничтожные.

Мужчина задумчиво постучал пальцами по изголовью койки. Стоит ли прилагать столько усилий для спасения безнадежно больного? Да и не факт, что если сын очнется, он не присоединится к Лонгботтомам. Как Глава Рода, он не хотел взваливать на себя такую ношу, тем более у них теперь есть третий сын — Цегинус.

Маг поднес руку к лицу, провел подушечками пальцев по шрамам, оставленных драконьей оспой. Да, у них есть третий сын. Но если бы не Регулус, никакого ребенка не было бы вовсе, ведь самого Ориона давно бы уже не было на этом свете.

— Какое именно зелье требуется?

* * *

— Мистер Блэк, вы меня оскорбляете, — Муншайн хмуро уставился на Ориона. — Регулус — не просто деловой партнер, он мой друг, а вы предлагаете мне деньги, чтобы я помог ему? — Алхимик покачал головой. — Теперь ясно, в кого он такой замкнутой. Что ж, давайте список ингредиентов!

Насколько Регулус Блэк был немногословен, настолько же его тезка был болтлив. Пока зельевар занимался подготовкой ингредиентов, своими вопросами он вытащил из Ориона всю информацию о произошедшем. Мужчина даже сам не понял, как он посмел разболтаться о столь деликатной ситуации, но интерес Муншайна был отнюдь не праздным.

Уточнив, к кому Орион хотел обратиться по поводу легилименции, зельевар отмел кандидата прочь.

— Знаете, за что я люблю вашего сына? Пускай его гений широк, он понимает, что не способен в одиночку изменить мир. Поэтому Регулус старается окружить себя как можно большим числом талантливых людей, и, — зельевар торжественно поднял палец вверх, — научить их работать вместе. А это, поверьте, самое сложное, ведь маги, особенно одаренные, жуткие индивидуалисты.

Муншайн помог Ориону связаться с Ровеной Бриндлмор.

Волшебница знакомством с Блэком-старшим оказалась недовольна, но, выслушав просьбу, не стала отказывать.

В больнице, только взглянув на Регулуса, Бриндлмор разразилась гневной тирадой по поводу целителя-идиота. Бёрк не понимал, чем заслужил подобное оскорбление. Только когда легилимент заставила его осмотреть пациента с помощью янтарных очков, позволяющие видеть мир в духовном спектре, колдомедик тяжело вздохнул.

Блэк и так выглядел, будто стоит одной ногой в могиле, но в астральном плане дела обстояли еще хуже.

Растерзанный. Так его можно было охарактеризовать одним словом. По всему телу зияли чудовищные раны. Что-то напало на него и зубами откусывало от него большие куски. Бёрку вспомнились медицинские иллюстрации волшебников, подвергшихся нападению мантикоры. Именно так выглядел и Регулус Блэк. Глубокие борозды от когтей сочились черным дымом. В колотых ранах пузырился яд. Этого не было заметно во плоти, но кто-то рвал его рассудок и, возможно, душу, на мелкие кровавые ошметки. Он истекал кровью… нет, не кровью, но ее духовным аналогом.

— Я впервые сталкиваюсь с подобным, — Юстас вернул очки Ровене и потер переносицу, пытаясь вытравить из сознания открывшуюся картину, — Мне нужно серьезно над этим подумать.

Бриндлмор окинула его презрительным взглядом и, решительно подойдя к койке, достала из сумочки дорожный швейный комплект. На свет появилась изогнутая костяная игла, пузырек с мутновато-белой жидкостью, стилет с дрожащим дымкой лезвием.

Женщина взяла в руки кинжал и, откинув покрывало, прижала его к коже бессознательного мага.

— Что вы делаете? — Дернулся Орион, но легилимент и не думала останавливаться. Стилет погрузился в плоть мага, не оставляя следа.

— Обрабатываю духовные раны. Нужно все почистить, зашить. В него сколько эфира сейчас не заливай, все вытечет. Он держится на чистом упрямстве.

Ровена выдернула волос из головы Блэка, кинула во флакон. Палочкой отделила от полосы солнечного света тонкий луч, добавила в зелье. Достала из кошелька галлеон, магией раздробила его в золотой порошок, всыпала в пузырек, взболтала.

— Мне нужен сок ягод омелы! — Ассистенка Бёрка, что до этого записывала каждый шаг колдуньи, пулей вылетела из палаты, чтобы спустя минуту вернуться с искомым.

Добавив последний ингредиент, Бриндлмор стала заливать раны получившимся зельем, нейтрализуя отраву. Остаток раствора она вылила на катушку с сизалью⁽⁵⁾. Вооружившись этой нитью и иглой из змеиной кости, Ровена начала шитье невидимых ран.

Закончив, волшебница медленно выпрямилась, но взгляд её оставался таким же хмурым.

— Да уж, дела хуже некуда, — произнесла женщина, — когда пришивают душу к телу, ощущения не из приятных. Он от боли должен был ламбаду отплясывать, а вместо этого бревном лежит.

Бриндлмор зажгла сигарету в мундштуке. По палате поплыл смолистый, тягучий, дурманящий, слегка горьковатый запах.

— Хотела бы я дать ему на время на восстановление, но, боюсь, его нет. Я могу выстроить мост между его сознанием и… сознанием того, с кем у него сильная эмоциональная связь. Мистер Блэк, кому вы планируете передать зелье Сумеречных Грёз?

— Я выпью его сам.

Взгляд Бриндлмор сделался нечитаемым.

— Смелое решение. Но глупое. Семейные узы одни из самых противоречивых. Вы можете, положа руку на сердце, сказать, что между вами и Регулусом установлены доверительные отношения? Что в вашем доме нет какого-либо конфликта или противоречия, который вы просто не желаете демонстрировать публике?

— Даже если и так, — вскипел Орион, — то если я не попытаюсь его вытащить, я уже не смогу с ним поговорить, как вы этого не понимаете!

— Браво, вы настроены весьма решительно, — Ровена насмешливо зааплодировала, — Это как раз и требуется! Что ж, садитесь поудобнее, — Муншайн протянул магу запрещенное зелье.

Пока легилимент при помощи Бёрка разбиралась в проводах, подключенных к голове Регулуса, чтобы понять, какие оставлять и какие можно переключить для создания общего сновидения, Орион выпил эликсир и стал прислушиваться к своим ощущениям. На него накатила дремота, стало нестерпимо холодно. В висках кольнуло. Перед глазами появилось полубезумное лицо Бриндлмор.

— Сладких снов, папаша! Ваш астральный экспресс отправляется. Конечная остановка — ад!

1) Орнамент из листьев

Вернуться к тексту

2) Магическое вещество содержится, главным образом, в рогах животного, и, растёртое в порошок, делает человека неуязвимым к алкоголю и способным не спать семь суток подряд.

Вернуться к тексту

3) Трещина красочного слоя или лака в произведении живописи или любом другом лакокрасочном покрытии

Вернуться к тексту

4) Древнеегипетский символ, левый соколиный глаз бога Гора, который был выбит в его схватке с Сетом. Правый глаз Гора символизировал Солнце, а левый глаз — Луну, его повреждением объясняли фазы Луны. Этот глаз, исцелённый богом Тотом, стал могущественным амулетом, который носили фараоны. Он олицетворял собой различные аспекты божественного миропорядка, от царской власти до плодородия.

Вернуться к тексту

5) Натуральное грубое волокно, получаемое из листьев растения Agava sisolana из рода Агава, это одно из трех растений, символизирующих жизнь и возрождение.

Вернуться к тексту