История ниффина (джен)

У любого человека есть запас терпения, а к середине лета тысяча девятьсот восемьдесят первого нервы Пожирателей были истощены не меньше, чем у Повелителя. Уже прошел год со дня рождения потенциальной погибели Лорда, а ребенок все не был найден.

Люциус ходил с глубокими синяками под глазами, которые он тщательно скрывал чарами, но ощущение общей усталости утаить было трудно. Драко, долгожданный сын, родился пятого июня прошлого года. Недоношенный, всего восемь месяцев, его пришлось выхаживать долгое время, благо зелья Северуса творили отменные чудеса, и мальчик довольно быстро окреп. Беллатриса пусть и состояла в браке с Рудольфусом дольше, чем Нарцисса, но так и не родила наследника для Лестрейнджей, и теперь, навещая сестру, с завистью поглядывала на малыша. А узнав о проблемах со сроком, взяла да и сказала в лицо Нарциссе, что восемь месяцев можно считать исходом семи. Люциус тогда чуть не заавадил эту суку, увидев в ее словах намек на пророчество. Но Беллатриса лишь злобно рассмеялась и сказала, что потенциальные жертвы уже определены: Лонгботтомы и Поттеры.

— Ты бы видел, как Снейп ползал перед Повелителем, прося сохранить жизнь его рыжей грязнокровки. Якобы он имеет право на награду в счет того, что предупредил о Пророчестве. Не удивлюсь, если именно отпрыск Поттеров будет «погибелью», такая ирония Вселенной доступна для понимания только избранным.

Регулус погрузился в изучение литературы, посвященной пророчествам и предсказаниям. Пророчества — это воля богов, почти что законы мироздания, которые человек не в силах нарушить. Но маги это не просто люди. Как когда-то Прометей похитил огонь у Гефеста и передал его людям, так и кто-то из богов, скорее всего, Геката, поделилась магией с людьми. Пусть для жителей иных планов люди были подобны игрушкам без воли, но ведь каждый ребенок хоть раз мечтал, чтобы его любимая кукла обрела самосознание и играла с ним сама.

Маги стали писать свои законы мироздания, забывая о том, что можно переписать чужие. Ведь мир богов был слишком велик для их понимания. Однако ниффин мог сравниться по силе с богом, а значит для Регулуса препятствий не было.

Конечно, что написано пером, топором уже не вырубишь, но последствия сказанного можно скорректировать. Если так называемый светлый маг убьет Темного Лорда, он станет героем, «Спасителем». А если это сделает другой темный маг? Тогда по праву победителя его можно считать новым Лордом. Что ж, ниффина едва ли можно отнести к светлым созданиям, так что если Блэк расправится с Лордом, изменятся участники пророчества, благо, имена сказаны не были. А Регулус не боялся «того, кто грядет». Да, у героя будет достаточно могущества, все же «любимец богов» не пустой звук, но победить не означает убить. Вон, Дамблдор победил Гриндевальда и заточил его в собственном замке. Блэк не собирался мешать жить «герою», может, Судьба сведет их позже, лет этак через тридцать-сорок на политической арене. Победа в выборах тоже может попадать под пророчество, тем более Блэк понимал, что ни один политический режим не может длиться вечно.

Будет идеально, если Регулус незаметно убьет Лорда в тот момент, когда тот попытается прикончить «героя». Общественность решит, что «спаситель» чудом спасся, Темный Лорд умер, все знающие о пророчестве будут считать, что оно исполнилось, и влияние коллективного сознания вызовет сбой в работе механизма Вселенной.

Любой из этих двух исходов можно назвать положительным.

В начале осени Волдеморт как бы мимоходом упомянул, что в Ордене Феникса у него появился шпион, но раскрывать его личность он не будет в целях безопасности. Более того, тот готов выдать местоположение укрывшихся Поттеров. Регулус тогда мельком заметил, что и без того бледный Снейп побледнел еще, а в глазах мелькнуло отчаяние напополам со злобой. Но душевное состояние зельевара его волновало мало. Гораздо важнее не упускать из виду Повелителя.

Реддл помешан на символизме. Ближайшие праздники это Мабон в конце сентября и Самайн в ночь с октября на ноябрь. Самайн важнее: входит в Малое колесо года, ознаменует приход темной половины года и прочно связан со смертью.

В тот день Волдеморт сидел в гостиной своего дома и, как это изредка бывало, играл в шахматы с Блэком. Регулус был одним из немногих, с кем подобное времяпрепровождение было приятным. Юноша не пытался играть в поддавки с Повелителем, несмотря на иерархическую связь, но не был столь талантлив в игре, чтобы часто выигрывать. Правда сейчас Волдеморт был мало сосредоточен на игре, чем Блэк вовсю пользовался. Правда уже после второй выигранной подряд партии молодой человек отодвинул доску в сторону и уставился на Лорда.

— Знаете, победа не имеет смысла, когда противника нет на поле боя. Вы уже всеми мыслями там, в Годриковой впадине.

Волдеморт оторвал взгляд от окна, за которым лил дождь, и с легким раздражением посмотрел на Блэка. Юноша читал его без всякой легилименции, понимал его не с полуслова, а с полунамека. Такая проницательность была весьма опасна, так что стоит держать его как можно ближе к себе.

— Что ж, закончим на сегодня, — маг махнул рукой, и шахматные фигурки стройным рядом улеглись в коробку.

— Милорд, если вы идете туда, я пойду с вами, — Блэк даже не спросил позволения, а поставил перед фактом. — В Годриковой впадине может быть засада, вам нужен кто-то, кто прикроет вам тыл. Не стоит доверять подобное перебежчику из Ордена.

— Вряд ли им хватит ума организовать ловушку. Поттеры слишком надеются на Фиделиус. Просто признай — ты хочешь быть первым и единственным зрителем моего триумфа!

— Вы как всегда проницательны, милорд, — Блэк смиренно склонил голову.

Повелитель плавно поднялся со своего места и, дождавшись пока Регулус наденет маску, взяв его за плечо, аппарировал.

* * *

Дождливая ветреная ночь. Двое детей, наряженных тыквами, семенили через площадь, витрины были разукрашены бумажными пауками — пошлые ухищрения маглов, копирующих мир, в который они не верят… Волдеморт скользил над землей, переполненный привычным ощущением силы, цели и правоты. Не гнев — это для слабых духом… торжество — о да… он долго надеялся и ждал этой минуты… За ним незримой тенью следовал Регулус.

— Красивый у вас костюм, мистер!

Мальчишка заглянул ему под капюшон, испуганно ойкнул, а затем задорно рассмеялся и побежал догонять своего друга. Волдеморт мысленно закатил глаза.

Он скользнул в другую улицу, где темнее, и вот, наконец, перед ним цель его путешествия. Заклинание Доверия разбито, хоть Поттеры об этом пока еще не знают…

Он двинулся почти бесшумно, только мертвые листья шуршали на мостовой, заглянул через темную живую изгородь. Шторы не задернуты, и ему прекрасно видно, как они сидят в своей маленькой гостиной. Черноволосый мужчина в очках пускал клубы разноцветного дыма из волшебной палочки, чтобы позабавить черноволосого малыша в синей пижамке. Малыш хохотал и ловил ручками дым. Когда в комнату вошла рыжеволосая женщина, отец подхватил сына на руки и передал матери. Отложив палочку на диван, он широко зевнул и потянулся.

Калитка чуть скрипнула, когда он ее открывал, но Джеймс Поттер не услышал. Белая рука выхватила из-под плаща волшебную палочку, направила ее на дверь, и та послушно открылась. Когда он уже шагнул через порог, в прихожую выскочил Джеймс. Все было до того просто, чересчур просто — этот глупец даже не успел подобрать свою волшебную палочку.

— Лили, хватай Гарри и беги! Беги! Быстрее! Я задержу его…

Задержать его с пустыми руками! Он смеялся, произнося смертельное заклятие.

Зеленая вспышка наполнила тесный коридорчик, осветила детскую коляску у стены, превратила столбики перил в сверкающие молнии. Джеймс Поттер рухнул, совсем как марионетка, у которой перерезали ниточки.

На верхнем этаже раздался женский крик. Она в ловушке, но если будет разумно себя вести, опасаться ей нечего. Лорд поднялся по лестнице, посмеиваясь про себя над ее слабыми попытками загородить дверь, совсем забыв про палочку. Как они глупы, доверчивые дураки, разве можно полагаться на верность друзей, разве можно хоть на мгновение выпускать оружие из рук?

Он распахнул дверь, одним движением волшебной палочки отодвинув в сторону стул и наспех наваленные коробки. Она стояла посередине комнаты, держа ребенка на руках. Увидев его, она опустила малыша в кроватку и заслонила собой, раскинув руки, как будто это могло помочь, как будто она надеялась, что, если ребенка не будет видно, ее выберут вместо него…

— Только не Гарри, пожалуйста, не надо!

— Отойди прочь, глупая девчонка… Прочь…

— Пожалуйста, только не Гарри… Убейте лучше меня, меня…

— В последний раз предупреждаю…

— Пожалуйста, только не Гарри, пощадите… Только не Гарри! Только не Гарри! Пожалуйста, я сделаю все, что угодно…

— Отойди… Отойди, девчонка…

Терпение Волдеморта лопнуло. Он мог бы просто отшвырнуть ее с дороги, однако проще покончить со всей семейкой разом.

— Усни! — Женщина пошатнулась, а затем медленно свалилась на ковер.

Волдеморт дернул головой. Охваченный предвкушением, он совсем забыл о присутствии Блэка.

— Ты слишком милосерден, Регулус.

— Снейп был бы расстроен, лиши вы его награды.

— Я понял тебя. Но, надеюсь, больше ты не собираешься лезть мне под руку? На сегодня я исчерпал запас терпения!

Лорд отвернулся от Блэка и уставился на детскую кровать. За все это время ребенок ни разу не запищал. Он уже умел стоять, ухватившись за прутья кроватки, и с веселым любопытством смотрел в лицо чужаку — может быть, думал, что это его отец прячется под плащом и сейчас покажет еще красивые огоньки.

Он тщательно прицелился, наведя волшебную палочку мальчишке прямо в лицо; он хотел увидеть, как это произойдет, своими глазами наблюдать уничтожение необъяснимой угрозы. Ребенок заплакал — похоже, понял, что перед ним не Джеймс. Плач был неприятен, еще в приюте он не переносил детского нытья.

Вот он — миг его триумфа! Волдеморт открыл рот, чтобы прокричать заклинание, но голосовые связки не двигались. Не закончив взмах, рука застыла, как и прочие мышцы в его теле. Лорд замер, словно каменное изваяние, только белки глаз оставались в движении. Парализованный, он почувствовал, как за его спиной нарастало нечто ужасное, будто древний василиск, разворачивающий свои кольца.

— Вы ошиблись, Повелитель, ваша погибель таилась отнюдь не в ребенке!

Кто-то нежно провел пальцами по плечам, но почти тут же отстранился. Спустя мгновение в поле зрения Волдеморта появился Блэк.

«Драккл, что ты сделал, ублюдок?» Маг пожалел, что не может убивать взглядом, как василиск. Какой фокус выкинул этот мальчишка?

— Вы, наверно, сейчас в полном смятении. Боитесь? Нет, скорее, злы и растеряны, ведь вы не понимаете! А вы всегда злитесь, когда чего-то не понимаете! — В голосе Регулуса сквозил смех.

Волдеморт пытался скинуть с себя оцепенение, немоту — все без толку.

Блэк осторожно снял с головы Повелителя капюшон, позволяя свету бра упасть на лицо Лорда.

— Так и не удалось свести магические ожоги, да, Том?

От звука своего имени маг дернулся, будто от пощечины. «Что… Откуда он…» В желудке стало нарастать неприятное ощущение.

Блэк снял железную маску и слегка повел головой. Серые глаза налились пронзительной синевой, на скулах забегало белое пламя.

Волдеморт однажды уже видел подобное, но сейчас это было исключено.

— Я так долго ждал, — утробно проурчал маг, — целых три года таился, что было весьма непросто после тридцати лет разлуки.

Блэк обхватил лицо Волдеморта ладонями, и тот почувствовал, что снова может говорить.

— Не-невозможно. Ты должен быть мертв!

— Разве? Ты тогда так быстро сбежал, что даже не понял, что произошло. Впрочем, жизнь, смерть — этот круг сломать проще, чем ржавый замок. А ты, поди, и не скучал по мне.

Волдеморт почувствовал, что ладони мага опасно нагрелись.

— Остановись, послушай, давай договоримся. Мы можем вместе…

Челюсть мага хрустнула, перед глазами Реддла замелькали красные мушки.

— Нет никаких «мы», — прорычал Блэк, или совсем-не-Блэк, — и никогда не было. Есть только ты, ты и ты! И ты мне ненавистен.

Маг почувствовал, как чужие пальцы разрывают его кожу, залезают вовнутрь, касаются черепа.

— Ты думаешь, я буду тебя мучить, как ты мучил всех прочих волшебников или маглов? Но, по правде сказать, я уже наигрался с тобой. Усиливать все твои страхи, подозрения, паранойю оказалось даже забавнее, чем я предполагал. И все равно ты ничего не видел дальше собственного носа! Как бессовестно, ведь я уделял тебе столько внимания. Стыд и срам. Стыд. И срам.

Затуманенное от боли сознание на миг прояснилось, и маг заметил, что Регулус привстал на цыпочки и наклонился к нему еще ближе. Горячее дыхание обожгло ему ухо.

— Так, что, пожалуйста, Том, сгори! Сгори заживо!

Вместе со словами пришла боль. Боль и ужас. Он был сокрушен. Он был ничто. Ничего не осталось, кроме агонии. Нужно скрыться, спрятаться от этой боли прочь, как можно дальше от этого синего демона. Он должен выжить любой ценой, ценой всего сущего…

На пол рухнула черная мантия, Блэк уставился на дыру в потолке, сквозь которую проглядывало звездное небо.

«Сбежал, как обычно, трус! Ну ничего, вечно убегать ты не сможешь!»

Отшвырнув ногой мантию, Регулус поднял с пола белую, словно кость, палочку и спрятал в карман. Снизу послышался какой-то шум, и маг трансгрессировал прочь.