Староста, который хотел достичь власти (джен)

Ночью, то ли от расстройства, то ли от спиртного, мне снова виделся тот же ужасный сон о допросе. Руки дрожали даже утром следующего дня, и я снова видел Айи то тут, то там. Она появлялась передо мной на улице, в толпе спешащих людей или в коридорах министерства, хотя никогда и не приближалась, ничего не говорила и исчезала сразу же, стоило мне обернуться к ней.

Накануне состоялось собрание пожирателей смерти и, хотя Амбридж на нем не присутствовала, она получила, по-видимому, какие-то сведения от Яксли и была крайне обеспокоена.

— Знаешь, Перси, — заметила она. — Работа нам предстоит не из легких. Долохов все еще не знает, кто управляет министром, но, поверь, скоро ему станет это известно. Тогда он постарается повлиять на тебя. А, позволь напомнить, твой предатель-отец все еще работает в министерстве.

— Вы думаете, мне лучше передать управление Толстоватым? — напрямую спросил я, чувствуя, как кончики пальцев подрагивают. Мне почти казалось, что Айи вновь появилась у меня за спиной.

— Вовсе нет, — отозвалась Амбридж, с улыбкой смотря на меня. — Самой держать империус будет для меня обременительно, а тебе я доверяю больше, чем остальным в отделе. Однако, — она погладила один из своих перстней, — тебе стоит задуматься. У аристократов много предрассудков. Они не так, как ты или я, понимают, что семью не выбирают. Долохов планирует перетряхнуть управление мракоборцев и если твой отец в чем-то замешан, они непременно попытаются осудить тебя за его преступления. Будет лучше, если ты найдешь способ пресечь это на корню.

Мне стало так страшно, что показалось, будто мир немного расплылся. Разве я не ушел из семьи два года назад специально, чтобы этого не происходило? Я едва подавил нервный смешок. Пресечь на корню. Но как?

— В целом, задумайся… Кстати, — Амбридж хихикнула, показавшись вдруг очень довольной. — О более приятном. Завтра будет небольшой вечер. Я получила приглашение и ты составишь мне компанию.

Мне все еще казалось, что волнение скоро разорвет меня, но сквозь него все-таки метнулась мысль, что теперь я должен был быть польщен.

— Вам? — я улыбнулся. — Это невероятная честь. Буду счастлив составить вам компанию.

Амбридж кивнула все с тем же довольным выражением на лице.

— Хорошо, Перси, — она покровительственно улыбнулась. — Тогда не буду тебя больше задерживать.

Когда через секунду я оказался в коридоре, мне казалось, что меня непременно стошнит от волнения. Если Долохов узнает, что именно я наложил империус на Толстоватого, он придет за моим отцом. Я почти вбежал в уборную и склонился над раковиной.

Это было в тот день, кажется, последней каплей. Все было одно к другому: алкоголь, ночные кошмары, видения, мысли и вот теперь отец оказался под угрозой.

Мне показалось, что мир вокруг закружился, и я упал, больно ударившись головой о раковину. Когда через пару минут я пришел в себя, рядом почему-то был Долиш, неизвестно зачем оказавшийся вдруг на первом уровне. Он стоял возле соседней раковины и неторопливо мыл руки.

— Я искал тебя, — заметил он. — Долохов замыслил чистку в управлении.

Мне пришлось подумать пару секунд, прежде чем я понял, о чем он говорил. Потом я поднялся, кивнул и тоже зачем-то стал мыть руки. В мыслях все еще царил беспорядок, какой всегда случался после приступа. Я остановился и принялся смотреть как вода с шумом стекает в трубу.

— У тебя часто бывают такие приступы? — поинтересовался Долиш.

Я скривился и ничего не ответил. Мне пришло в голову что в последнее время они и в правду повторялись чаще.

— Тебе стоит поговорить с Дервишем. Это специалист по легиллименции из управления.

— Специалист по легиллименции? — усмехнувшись, переспросил я, побрызгав в лицо холодной водой. — Зачем?

Уилфред Дервиш был тем самым человеком, которому Скримджер поручил тогда допросить меня. Именно он был стариком, который разговаривал с Долишем в моем сне.

Я явился к нему немного позже в тот день и застал его поспешно собирающим вещи. В его небольшом кабинете тут и там громоздились коробки — с книгами, какими-то артефактами и простыми безделушками. Сам он был, кажется, очень стар, на его морщинистом лице выделялись только глаза — необычно темные, так что зрачков почти совсем не было видно.

— Мистер Дервиш? — когда он кивнул, я протянул ему руку и добавил: — Перси Уизли. Мне хотелось бы поговорить с вами.

— Мистер Уизли, — голос у него был старческий и слабый, точно такой, как я вспомнил. — Садитесь. Я знал, что однажды вы появитесь.

— Вы знаете, зачем я пришел? — поинтересовался я.

— Не думайте, что было так уж сложно догадаться, — отозвался Дервиш, не заметив или предпочитая не заметить нотки сарказма в моем голосе. — Случись вам знать всю подноготную такого количества людей, как мне, вам тоже было бы не сложно. Люди, в целом, не так уж сильно отличаются…

Мне показалось странным гордиться этим, в конце концов, были люди, которые могли понимать других гораздо лучше, и им не приходилось для этого вскрывать чужой разум.

— Вы хотите меня спросить, как вам избавиться от последствий, — утвердительно сказал Дервиш. — Отвечу коротко: никак. Иногда, впрочем, можно найти способы, чтобы все это немного сгладить. Теперь расскажите, что с вами?

— У меня случается что-то вроде приступов… — начал я, но Дервиш тут же перебил меня и снова заговорил сам:

— Да, это почти всегда бывает. Кстати, вам, мистер Уизли, еще повезло: вы говорите вполне связно, хотя и не слишком складно, помните, кто вы и где, и видите, кажется, тоже неплохо. Вот что это? — он покопался в одной из коробок и сунул мне под нос картинку с желтым кругом.

— Можно как-то избавиться от приступов? — спросил я монотонным голосом, уже искренне жалея, что пришел встретиться с ним.

— У вас, мистер Уизли, слишком много нервных потрясений. Пока вы не измените свои привычки, можете даже и не мечтать.

Я молчал, в первый, может быть, раз в жизни не находя ни единого слова.

— Дам вам совет, — рассудительным тоном продолжил Дервиш. — Подумайте, что вас расстраивает и поправьте это. Так вы, конечно, не излечитесь, но, может быть, станет чуть лучше.

Дервиш кинул в коробку несколько книг, достал с полки еще одну, посмотрел на нее и, немного подумав, кинул в мусорную корзину.

— Да, вам не повезло, конечно, — философски заметил он. — Вы, сами по себе, человек неплохой. Поверьте мне, я знаю о вас больше, чем ваша матушка и могу говорить с уверенностью. И сколько вам тогда было? А, помню, девятнадцать. Скримджер тогда очень переборщил, честно скажу, — Дервиш отошел от полок и принялся разбирать стопку бумаги на столе. — Кстати, учтите, что вам, скорее всего, станет хуже со временем. Насколько хуже? Кто знает. Может быть вы разучитесь говорить, может быть нет. Сложно сказать. Впрочем, опять-таки, — он улыбнулся просветленной улыбкой, — доживать до моих седин я никому не советую.

— Вы уезжаете? — поинтересовался я, не зная, что еще ответить. Мне показалось, что мысли снова пропали, как будто лучшее, что оставалось — просто перестать думать.

— Да… Не хочу находиться в этом бардаке, знаете ли… — протянул Дервиш. — Вам тоже следовало бы. Хотя вас убеждать — слова на ветер.

Он подошел к полке, что-то разобрал на ней, потом вытащил какую-то довольно большую бутылку и протянул мне:

— Вот, сонное зелье. Я не знаю, вы его помните или нет, но оно помогает восстановиться. И знаете, на вашем месте я бы уже сейчас не доверял бы слишком сильно своим суждениям. Советую вам помнить что ваши умственные возможности теперь довольно ограничены.

Я машинально взял у него бутылку с зельем.

— Впрочем, — Дервиш усмехнулся. — Это бесполезно говорить, не так ли? Глупец потому и глуп, что не осознает, в чем его глупость.

Он немного посмеялся, заметил, что смеется один и, кажется, решил, что я не понял его шутки.

— Советую вам уезжать быстрее, — проговорил я.

— И в самом деле, — заметил тот. — Долохов, конечно, заинтересовался моей ролью при Скримджере. Я слышал, он начал масштабное расследование.

Дервиш сгреб несколько оставшихся книг в коробку, закрыл ее, а потом взмахнул палочкой, заставив ее подняться в воздух.

— Удачи, мистер Уизли, — сказал он.