Староста, который хотел достичь власти (джен)

Вы когда-нибудь видели, как умирает дементор?

Он корчится, извиваясь, вцепляясь в свой черный плащ покрытыми струпьями руками. Вой, словно от ветра, влетающего темной ночью в каминную трубу, сменяется отчаянным криком. Плащ черной тряпкой опускается на землю, потом наступает тишина, в которой раздается смех тех, кто находился рядом. Этот смех пугает, ведь его невозможно удержать — это расплескивается вокруг странная, полупереваренная радость.

В министерстве не любили неоправданный риск и, когда, после побега, возникли сомнения в том, что дементоры будут подчиняться, несколько десятков из них были уничтожены. Никто не выбирал, каких конкретно следует казнить — возникали даже сомнения в том, что они смогли бы идентифицировать друг друга — просто их должно было стать меньше.

Из моего горла полился странный, чужеродный смех, я опустил волшебную палочку, не в силах оторвать глаз от распластавшейся на полу тени. В этом было нечто жуткое, даже несмотря на то, что жалости к дементорам я не испытывал.

— Что Амбридж хочет знать? — тоже натянуто улыбаясь, спросил меня стоявший рядом Скримджер.

В Азкабане я действительно был по поручению Амбридж — с этого она начала, едва я явился к ней в кабинет засветло в тот день:

— Отправься туда. Узнай, что выяснил Скримджер. И извести меня, едва министр…

Она хотела сказать «появится», но в этом не было нужды, ибо в этот самый момент Фадж, собственной персоной, ворвался в кабинет. Судя по растрепанному виду, его разбудили едва ли с полчаса назад, и немедленно огорошили известием о массовом побеге.

— Конец! — патетически провозгласил Фадж с порога, а затем, резко захлопнув за собой дверь, принялся расхаживать по кабинету. Он так нервничал, что руки у него дрожали.

— Я не понимаю… Долорес?! Может быть, вы ошибались все это время?! А?! Может, Он вернулся?! — его голос сорвался на крик. Амбридж, без сомнения, отметившая для себя это самое «вы ошибались», успокаивающе улыбнулась ему.

— Не стоит ударяться в панику, — заметила она, коротким кивком разрешая мне остаться. — Помните тот инцидент со змеей в Отделе Тайн? Я тогда говорила вам, что это был отвлекающий маневр. Этот побег — именно то, к чему Дамблдор готовился. Он давно хотел расшатать вашу позицию и теперь у него это получилось.

Министр зло усмехнулся, как будто бы говоря: «посмотрим, как вы оправдаетесь за свою недоработку» — и продолжил ходить из угла в угол. Амбридж, давно знавшая его взбалмошный характер, разумеется, угадывала его мысли.

— Заметьте, — продолжала она. — Уэллс и Подмор тоже сбежали. Это при том, что Уэллс, если позволите, маглорожденный волшебник. Думаете, Тот, Кого Нельзя Называть освободил его?

Фадж задумался.

— И обращу также ваше внимание, что единственный, кому раньше удавалось сбежать из Азкабана — сторонник Дамблдора, Сириус Блэк.

Фадж думал. Казалось, эти объяснения его удовлетворяют.

— Вам не следует слишком волноваться из-за пожирателей смерти, — продолжала Амбридж. — Да, имена у них громкие, но это только десять человек.

— Но знаете ли вы, что из-за них меня критикуют? — Фадж скривился.

— Устройте поиски. Перси договорится с репортерами, — Амбридж посмотрела на меня, я кивнул, изображая готовность. — Упомяните Сириуса Блэка.

— А дементоры? — нервно спросил министр. — Говорили, что некоторые из них теперь нам не подчиняются…

Амбридж остановилась, взвешивая свои слова. Когда она наконец заговорила, ее голос звучал несколько неуверенно, хотя, человек, знавший ее чуть хуже моего, вряд ли смог бы это заметить.

— Вы говорите так, словно у этих тварей есть сознание, — твердо сказала она. — Не мне вам объяснять, что министерство контролирует их с помощью чар. Очень сильных, но все-таки таких, которые могут быть разрушены. И наложены вновь. Вполне возможно, Дамблдор обладает достаточной силой, чтобы быть способным на это.

Фадж едва уловимо дрогнул: не подчиняющиеся ему дементоры, готовые штурмовать министерство, пугали его до смерти.

— Тогда что нам делать? — дрожащим голосом спросил он.

— Проблему с дементорами можно решить, — мягко заметила Амбридж. — Для начала, распорядитесь, чтобы их численность сократили и пристально следили за оставшимися.

Этим, посмеиваясь сквозь зубы, сейчас и занимались люди Скримджера. Тот, хотя и воспринял это распоряжение с неудовольствием, все же тщательно контролировал его исполнение. А теперь, неестественно улыбаясь, спрашивал у меня:

— Что Амбридж хочет знать?

— Министр, — я подчеркнул это слово, — хотел бы напрямую получать сведения о том, что здесь происходит.

Скримджер кивнул, словно был не против, что я немного осмотрюсь, наверное, решил, что мое присутствие — неизбежное зло, с которым можно только смириться. Впрочем, он не разрешил мне разгуливать по Азкабану самостоятельно и заявил, что Тонкс мне все покажет.

— Тела уже убрали, — монотонно пояснил он. — Нельзя, чтобы министр получил искаженную информацию из-за того, что вы неправильно интерпретировали увиденное.

Волосы Тонкс были, по обыкновению, выкрашены в ярко-розовый, однако, на лице застывало необычно серьезное и встревоженное выражение. Вокруг нее, перепрыгивая по воздуху, носился серебристый заяц.

— Тебе тоже стоит, — заметила она.

Я кивнул и, закончив с заклинанием (к зайцу присоединился лис), пошел за ней по свернутым в треугольник коридорам. Еще не рассвело, и внутри каменных стен чувствовалась неприятная предрассветная зябкость. Тонкс молчала. Я смотрел под ноги, аккуратно переступая через вычерченные тут и там меловые силуэты и расставленные таблички с номерами и, иногда, именами.

— Значит ты в Ордене? — вдруг спросила Тонкс. Вы помните, она видела, как я вылил сыворотку правды на пол на проверке Долиша. Остановившись перед парой распахнутых настежь дверей, она теперь выжидающе смотрела на меня. Я только кивнул. Тонкс, казалось, этого было достаточно, ведь и верно, это было не время и не место, для долгих объяснений.

— Здесь находился Долохов, — на той же ноте заметила она, показывая на одну из дверей. — Здесь — Уэллс, — она показала на другую.

— Как он сбежал? — спросил я.

— Пробил стену и спрыгнул в море, — Тонкс продемонстрировала мне небольшую брешь в каменной кладке, через которую едва можно было протиснуться.

— А где взял волшебную палочку? Если у одного из нападавших, то он может знать кого-то из них. Вы можете связаться с ним?

Тонкс покачала головой. Она, конечно, уже успела обдумать эту возможность.

— А теперь общепринятая версия, — задумчиво заметила она. — Побег начался из этой камеры. Уэллсу удалось пронести нечто, позволившее разобрать часть кладки. Едкое зелье или что-то подобное. Несколько человек проникло внутрь. Не поднимая шума, они занялись дементорами: сняли контролирующие их заклинания и наложили новые. В это время другой отряд с шумом ворвался снаружи. Часть стены была обрушена. Охранников таким образом атаковали с двух сторон. Были убиты все, кто находился на дежурстве в ту ночь, в том числе и начальник смены — мы нашли все десять тел. После этого, были освобождены пожиратели смерти. Не все прошло гладко. С Долоховым, например, вышла какая-то заминка: он не хотел уходить и его пришлось уговаривать, — она показала на капли крови на полу и на косяке.

Мы пошли дальше. Я задумался. Уэллс, разумеется, был ни при чем. Но, действительно, нужно было справиться с дементорами до того, как начался штурм. Мы наконец достигли провала в стене, и я невольно восхитился, насколько, наверное, мощным должен был быть взрыв: коридор прерывался и рассыпался обломками на несколько ярусов вниз.

— Да, — упавшим голосом добавила Тонкс. — Стерджис, кажется, погиб. Его камера была как раз здесь, — она показала на зиявшую перед нами пропасть. Тело не нашли, так что они считают, что он тоже сбежал.

— Его скоро должны были освободить. Полгода почти истекли, — заметил я.

Какое-то время мы молчали.

— Очень большой взрыв, — наконец сказала Тонкс. — Почти кажется, что они хотели что-то за ним спрятать.

— И тщательность, с которой они убили каждого из охранников. Это не случайно.

Я хотел бы сказать, что мы нашли единственно возможный ответ на каждый из этих вопросов, однако, этого не случилось. Были только версии.

— Тонкс! — послышалось вдруг сзади. — Вам необходимо вернуться в Лондон.

Мы обернулись, рассматривая по обыкновению недовольного Сэвиджа. Тот тоже смотрел то на меня, то на Тонкс. Глаза у него были мутные от того, что пришлось не спать практически всю ночь.

— Тонкс, — повторил он, — тебя отстранили. Отдел Тайн начал очередное внутреннее расследование и, похоже, они хотят поговорить с тобой.

Мне стало дурно, настолько, что мой патронус на мгновение дрогнул, едва не потеряв свою телесную форму. Тонкс, очевидно, тоже занервничала, однако, сказала только:

— Тогда я отправляюсь, — после чего отправилась прочь по коридору

— Новые сведения? — сухо поинтересовался я.

— Да, — Сэвидж тоже развернулся и пошел прочь. Очевидно, у него не было охоты со мной разговаривать.

Зато Амбридж объяснила мне все как есть, едва я переступил порог ее кабинета.

— Боуд. Вот в чем все дело. Боуд пропал, — сахарно улыбаясь, сказала она. — Это, конечно, большое облегчение.

В ее голосе действительно слышалось это самое облегчение, как будто она нашла рациональное объяснение и нечто жуткое совершенно перестало ее пугать.

— Боуд? — с недоумением спросил я.

— Невыразимец, специалист по дементорам, — отозвалась она. — Он пропал из Больницы Святого Мунго ночью. Нам только что сообщили.

Итак, что же было известно об этом самом Боуде и почему его пропажа так успокоила Амбридж?

Боуд был человеком нелюдимым, как большинство невыразимцев, а от постоянной работы в подземельях его лицо приобрело практически трупную бледность. Впрочем, все это не мешало ему оставаться крупнейшим в Англии специалистом по дементорам, а также тем, кто лучше всех разбирался в том, как ими управлять.

Несколько недель назад Боуд неожиданно начал вести себя странно, а потом, и вовсе, помутился рассудком, разучившись даже говорить. Его поместили в Больницу Святого Мунго, а коллеги с сожалением говорили:

— Перегорел. Все мы там будем.

Действительно, подобным образом закончился жизненный путь большинства изучавших дементоров, так что, поначалу, в этом увидели не более, чем прискорбную закономерность.

Позже мне стало известно, что расстройство Боуда было вызвано защитными заклинаниями Зала Пророчеств. Под действием заклятия Империус его заставили выкрасть Оружие Дамблдора, что, впрочем, было обречено на неудачу. Полагаю, что Волан-де-Морту казалось, будто такой человек как Боуд будет осведомлен и об этой тайне.

Итак, Боуд попал в больницу Святого Мунго. Здесь пожиратели смерти на время оставили его в покое: зачем было торопиться и вызывать лишние подозрения, ведь забрать его оттуда они могли в любое время.

И в конце концов это время настало. В ночь побега, Боуд исчез. Видимо, даже несмотря на то, что его разум был поврежден, под действием Империуса его все же можно было заставить управлять дементорами.

Амбридж, разумеется, думала примерно так же, за исключением того, что похищение Боуда и побег, она приписывала не пожирателям смерти, а Ордену Феникса.

— От этого Дамблдор не отмоется, — довольно заметила она. — Мы проверяем всех, кто навещал твоего отца, — я понял, что в эту категорию попадала и Тонкс. — Почти уверена, что он и сам участвовал в этом, или, по крайней мере, был предлогом.

— Вы обвиняете его? — с волнением спросил я.

— Перси, — с сочувствием заметила Амбридж, — об этом говорить еще слишком рано, но, к сожалению, тебе стоит подготовиться к тому, что твои родители вовлечены в это. Просто помни, что это они предали тебя.

Я кивнул, позволяя ей заметить, что хотя и хочу ей верить, все еще не убежден окончательно. Впрочем, я знал, что волноваться нечего: Орден не был замешан в похищении Боуда, значит, это обречен был быть очередной тупик.

— Займись лучше делом и не думай об этом, — заметила Амбридж. — Нужно состряпать какую-нибудь историю для прессы.

Она имела в виду историю о том, куда делся Боуд, ведь объявлять о том, что крупный специалист по дементорам находится неизвестно где ей, разумеется, не хотелось.

Таким образом, весь остаток ночи я провел листая рапорты в поисках вдохновения. Ничего в голову мне не приходило и в конце концов, ухватившись за то, что на тумбочке Боуд держал премерзкий отросток Староанглийского Жирного Плюща, я выдумал страннейшую историю о том, как его коварно задушил комнатный цветок, неожиданно оказавшийся Дьявольскими Силками.

«Целитель не смог определить Дьявольские Силки?»

«Никто кроме Боуда не трогал растение? А сам Боуд впервые прикоснулся к цветку спустя несколько недель после того, как он был доставлен?»

«Комнатный цветок душит взрослого мужчину, лежащего в общей палате? Допустим, на то, чтобы мистер Боуд испустил дух, потребовалось около минуты, даже больше, учитывая, что растение не сразу добралось до горла. Никто не поднял шум? Целители не успели явиться?»

Эти вопросы появились через несколько дней в странноватой желтой газетенке под названием «Придира» (другие газеты ничего не печатали за недостатком доказательств) мне же их цитировал Риз при каждом удобном случае.

— Что придумал, то придумал, — пожимал плечами я.

Риз называл меня циником и странно посмеивался.

Впрочем к счастью, об этой истории скоро все забыли, чего нельзя было сказать о самом невыразимце Боуде.