Староста, который хотел достичь власти (джен)

— Это Хельмут Риз, с этого года работает в Чармстрайкере, — молодой человек, сидевший напротив Айи, поднялся и пожал мне руку. — Перси Уизли, помощник министра.

— Предлагаю сначала пообедать, а уж потом заняться делами, — Риз улыбнулся, пододвинув ко мне меню. — Советую взять ягненка. Мне кажется, здесь это одна из лучших вещей.

Судя по всему, именно Риз выбрал место встречи. Мне показалось, что он старается поддерживать крайне дорогой образ жизни, обходясь невысокой зарплатой начинающего журналиста. Весь его облик как бы говорил: квартира в дорогом квартале со сниженной по знакомству рентой, театры и концерты по контрамарке, знакомый портной, отпускающий работу за половину цены и бармен, поящий в кредит.

Риз был знакомым Айи, но она, судя по всему, уже давно с ним не встречалась. Сейчас весь ее вид выражал скептицизм: Риз не выглядел как человек, готовый работать на износ. Другой вопрос был в том, что все, что нам сейчас было нужно — пропихнуть историю на первую полосу Чармстрайкера, а вот для этого дела Риз был кандидатурой идеальной.

— К делу, — сказал он, когда все закончили с обедом. — Что же у вас за животрепещущая история?

— Как ты знаешь, — сказала Айи. — Меня недавно перевели. И Долорес Амбридж высказалась по этому поводу весьма однозначно.

— Есть доказательства? — тон Риза стал деловитым.

— Воспоминания, — Айи поставила на стол бутылочку с моими воспоминаниями. — Это для начала. Впрочем, есть условия: это не должно попасть в печать в чистом виде и, во-вторых, не должно быть никакой связи с Перси.

— Поэтому это не годится для суда, понимаю, — протянул Риз.

— Это вопрос, который следует задать, — твердо сказала Айи.

— И у вас, я понимаю, много вопросов. Вы собираетесь найти что-то еще?

Мы действительно собирались найти много чего еще. Нам нужны были все, придерживающиеся доктрины Слизерина, не только Долорес Амбридж.

В архиве было пусто и темно, только светился штатный омут памяти. Айи стояла перед ним, и плавающие в нем нити воспоминаний бросали голубоватый отблеск на ее лицо. Она пыталась вспомнить всех, с кем Амбридж разговаривала на вечере у Перегрина и министерском приеме перед предвыборными кампаниями.

— Что скажешь? — спросил я.

— Почти пусто. Нужно зайти с другой стороны, — она похлопала ладонью по одной из высоких стопок папок, стоявших на столе рядом с омутом. — Личные дела всех маглорожденных сотрудников за последние двадцать лет. Садись, мы должны это разобрать.

— Риз писал тебе? — спросил я. — Ему удалось прощупать почву?

— Завтра я даю интервью. Через пару дней он пришлет полный текст. Проверим, чтобы нельзя было связать статью с тобой.

— Ты уверена, что готова? Придется принять удары.

— Ты думаешь, я этого не понимаю? — холодно осведомилась Айи. — Кроме того, мне кажется, мы с тобой могли бы обойтись без этого «меня беспокоит, что с тобой случится», потому что, как известно, и ты и я все делаем только для себя.

В чем-то она, может быть, была права, но я все равно не мог не переживать о том, что Амбридж могла предпринять в ответ.

Интервью Айи вышло через несколько дней.

Фадж рвал и метал, я слышал, как он кричит на Амбридж у себя в кабинете:

— Вы сами заварили это зелье, Долорес!

— Успокойтесь, господин министр, это ничего не значит…

— Мои избиратели, Долорес! Моя программа обещала совершенно другое. Либо вы исправляете ситуацию, либо мне придется искать себе нового заместителя.

Амбридж метнулась через приемную и раздраженно прошла к себе в кабинет, я последовал за ней, надеясь узнать, что она теперь собиралась делать.

— А, Перси? — она обернулась на меня. Я заметил у нее в руках бутылку с огненным виски. — Ты уже видел интервью?

— Я думаю, вы сможете справиться, как всегда делали, — сказал я.

Амбридж отхлебнула из бокала и ухмыльнулась.

— Посмотрим.

— У вас уже есть план действий?

— Может быть, — она выпила еще. — Ладно, иди, работай, я могу сама о себе позаботиться.

Амбридж связывала выход статьи прежде всего с Дамблдором, ей казалось, что именно он стоял за этим. Тогда я этого не знал, но именно в тот момент у нее появилась идея попытаться воздействовать на Дамблдора через Гарри Поттера. Ей было ясно, что директор Хогвартса не допустил бы, чтобы Поттера исключили, значит, если бы удалось получить судебное решение, обязывающее сделать это, можно было добиться от него существенных уступок.

— Прошло хорошо, — довольно заметил Риз, когда мы с Айи встретились с ним, чтобы отметить успех интервью. — Редактор сказал, что с радостью напечатает что-нибудь еще по этой теме.

— Горничная Амбридж, — предложила Айи. — мисс Уивер, кажется… Думаю, она должна была что-нибудь слышать… Мы можем получить информацию у нее.

— Если она заговорит, Амбридж наверняка ее уволит, — с сомнением произнес я. — Нужно подумать, что ей предложить...

— Ну, вижу, у вас все схвачено, — Риз закивал. — Рассчитываю на вас.

После этого он отвернулся и отошел, чтобы пообщаться с сидевшей за соседним столиком красивой девушкой. Казалось, он с самого начала только и ждал удобного предлога.

— И таким образом разговоры о делах закончены, — хмыкнула Айи, глянув ему вслед.

— Мы слишком много работаем, — заметил я. — Это входит в привычку.

В целом, это, к сожалению, было чистой правдой: если я не работал над делами Фаджа, что-нибудь обязательно случалось в ордене Феникса, а вчера, например, мы с Айи перебирали личные дела сотрудников.

— Это нормально, — отрезала Айи.

— А что, в твоей жизни есть что-нибудь кроме работы?

Дальнейшие события приняли неожиданный, но весьма приятный оборот. Девизом всего происходящего стала фраза Айи, сказанная на следующее утро:

— Что теперь? Продолжать, пока одному из нас не надоест.

Я могу сказать, она всегда поражала меня своей нарочитой логичностью.

Утро было испорчено только выходом свежего номера «Пророка».

«Давайте не будем устраивать охоту на ведьм», — заявила Долорес Амбридж нашему корреспонденту. — «Все эти заявления — всего лишь игра оскорбленного самолюбия. Девушка она, конечно, разумная, но в администрации министра определенно не справлялась. Нам пришлось перевести ее на более подходящую должность, не вижу, о чем здесь говорить».

— Мисс Уивер, — проникновенно произнес я. — Вы работаете у мисс Амбридж уже третий год, не поверю, что она никогда не высказывала при вас своих взглядов.

Я был дома у Амбридж, доставлял кое-какие документы, которые нельзя было доверить другому. Проекты реформы образования. Эта реформа была очень важна, но о ней мы поговорим позднее. Теперь я остановился в холле и разговаривал с горничной.

— Я не хочу потерять эту работу, — захныкала та.

— Сколько вы получаете в месяц? — спросил я. — Мы заплатим вам столько, сколько вы получаете за три. Кроме этого, мы поможем вам устроиться к Флориану Фортескью.

Дело было не в том, что у нас было много денег, дело было в том, что мисс Уивер получала слишком мало, кроме того, Фортескью, хозяин кафе-мороженого в Косом Переулке, был еще одним знакомым Риза.

«Мисс Амбридж всегда была настроена против маглорожденных. Я убиралась и слышала все те ужасные вещи, что она говорила…»

«Жаль, что находятся журналисты, которые считают, что можно свободно платить людям, заставляя их лжесвидетельствовать против бывших работодателей».

Жернова крутились. Тема поднималась, как на дрожжах. Теперь ее не нужно было подталкивать. Теперь люди смотрели и не могли не видеть.

«Фейри-Тейлс», «Чармстрайкер» — все издания кроме «Пророка» — подхватили волну.

Уильям Перри, маглорожденный волшебник, сотрудник отдела Магического Транспорта. Уволен без объяснения причин в 1993 после смены руководства отдела.

Текущая глава отдела Магического Транспорта, Эглантина Берк, отказалась давать комментарии. «Я здесь не для участия в интригах, я здесь делаю работу».

Сара Дженкинс, маглорожденная волшебница, сотрудница отдела Магических Происшествий и Катастроф. Ушла по собственному желанию в 1990, по причине «не сложившихся отношений в коллективе».

«Она была замкнутой, я пыталась помочь ей вписаться, но она все равно всегда садилась отдельно», — говорит Нэнси Джонс.

Майкл Уэллс, маглорожденный волшебник. Получил отказ в приеме в Мракоборцы, отлично сдав все тесты, кроме устного собеседования.

«Парень не выдержал бы этой работы. Он недостаточно [психологически] устойчив. Вам нужны мракоборцы, которые выпускают убивающие заклятия в толпу?» — заметил Джон Хэмфри.

«Позвольте узнать, кто это определил, мистер Хэмфри».

«Я. Как вы могли догадаться Управление [Мракоборцев] платит мне именно за это».

— Нужно перевернуть это, — Амбридж отложила газету и посмотрела на меня. — Пока они тычутся вслепую, но, если они будут пинать камень слишком долго, из него может что-нибудь вывалиться.

— Они смотрят не туда? — спросил я, стараясь, чтобы в голосе прозвучало облегчение.

Амбридж хихикнула.

— Перси, Перси, — довольно сказала она. — Не важно, куда они смотрят. Важно то, что они не смогут смотреть туда слишком долго.

— Что вы имеете в виду? — переспросил я.

— Новости — это товар. И этот товар тоже нужно продавать. Люди устают от одного и того же. Нам просто нужно дать этой истории счастливый конец.

Я непонимающе посмотрел на нее.

— Министр показательно уволит кого-нибудь, — пояснила она. — Может быть, несколько человек. Кого-нибудь из тех, на кого они указывали. Джона Хемфри? И кого-нибудь покрупнее, может даже Эглантину Берк, — лягушачий рот Амбридж растянулся в злорадной улыбке. — Она мне никогда не нравилась, курица надутая.

— Думаете, они удовлетворятся этим? — спросил я.

— О, не волнуйся. Вряд ли даже сам Салазар Слизерин ненавидел грязнокровок больше, чем Эглантина Берк. Мы просто сольем в «Пророк» несколько ее писем, — Амбридж серебристо захихикала. — А потом — виновные наказаны, и все могут обо всем забыть и жить дальше.

«Несмотря на то, что против меня выдвигались беспочвенные обвинения», — говорит заместитель министра, Долорес Джейн Амбридж, — «я верю, что столько дыма без огня появиться не может. Сегодня утром я посоветовала министру инициировать исследования случаев, указанных в прессе и, возможно, в скором времени мы сможем получить ответы.»

«Что вы скажете об увольнении Айи Армы?»

«Она не справлялась на позиции помощника министра. Однако заданные ей вопросы глубоко всколыхнули все магическое сообщество и меня лично. Я не жалею, что министр освободил ее от должности, хотя мне искренне жаль, что у нее могли остаться превратные впечатления об этом событии».

Они уже думали, что им удалось выплыть. У меня было другое впечатление.

Я устроился за столом в своей крошечной квартире и, при тусклом свете пыльной настольной лампы, вывел:

Уважаемая леди Эглантина…