Староста, который хотел достичь власти (джен)

— Понятно, что мне лучше с Айи, чем без нее, но я могу с ней расстаться, когда захочу, так что все в порядке, — сказал я себе.

Гермес, моя сова, презрительно ухнул с подоконника. Я не обращал на него внимания.

Сегодня слушание, так что нужно было сосредоточиться. Я постарался выбросить из головы все постороннее. Вроде бы, на этот раз, все учли?

В опустевшие мысли вплыл образ Айи, я улыбнулся. Нет-нет, сейчас не об этом…

Потом я умылся холодной водой.

Моя квартира была пустой, даже растворимый кофе кончился еще неделю назад, так что я просто вышел из дома, стараясь подобрать для трансгрессии местечко поукромнее.

Кингсли уверял меня, что проблем не возникнет. По всей видимости, у них с Дамблдором были на руках донесения, которыми они не спешили со мной делиться.

Со своей стороны, я знал только то, что Перегрин, в принципе, мог решить показать министру свою самостоятельность и оправдать Поттера, как собирались сделать, вслед за Мортимером Эйрисом, и некоторые из местных судей.

В любом случае, сейчас все должно было выясниться.

Я вошел в зал и устроился на месте для секретаря. Вчера было решено перенести слушание на час раньше, но, разумеется, это никак не могло сработать: несмотря на то, что Дамблдор не получил официального извещения, кое-кто из верных ему судей взял на себя труд самолично рассказать ему об этом.

Суд полным составом в присутствии министра Магии и заместителя министра (как вы помните, они имели право участвовать в принятии решений по дисциплинарным вопросам). Положа руку на сердце, я до сих пор не могу понять, как Фадж мог решиться на этот цирк. Он сам и Амбридж теперь занимали центральную скамью вместе с мадам Боунс. Перегрин сидел немного левее, сложив костлявые руки на бортике перед собой и прикрыв круглые птичьи глаза. Он казался спокойным, как будто закончил важное дело и теперь отдыхал после праведных трудов. Зато Мортимер Эйрис полыхал энтузиазмом и беспрестанно крутился на своем месте, бросая взгляд то на Перегрина, то на Фаджа.

Гарри Поттер влетел в зал с некоторым опозданием, видимо, ему не сказали о переносе времени слушания. В проеме закрывающейся за его спиной двери я увидел своего отца, с волнением смотревшего ему вслед. В груди слегка дернуло. С ним встречаться не хотелось.

— Очень хорошо, — с тонким налетом издевки сказал Фадж. — Обвиняемый явился — наконец-то. Можно начинать. Вы готовы? — он оглядел собравшихся.

— Да, сэр, — сказал я, и, бросив беглый взгляд на Гарри Поттера, уткнулся в пергамент: мне предстояло вести протокол.

Слушание тянулось и тянулось, и, хотя Фадж выходил из себя и старался закончить дело побыстрее, сразу становилось понятно, что шансов у него не было. Показания свидетельницы — соседки Гарри Поттера — были неопровержимы.

Визенгамот, несмотря на мои опасения, действительно проголосовал в пользу обвиняемого.

— Оправдан по всем пунктам, — провозгласил Фадж. При этом лицо у него было такое кислое, словно он проглотил лимон.

- Отлично, — веселым голосом отозвался Дамблдор и, не перемолвившись ни словом с Гарри Поттером, вышел из зала суда. Такое поведение озадачило меня, впрочем, намек на ответ я должен был получить совсем скоро. Пока же я поднялся со своего места и принялся собирать бумаги, надеясь, что за время, пока я буду возиться, Гарри Поттер и мой отец успеют уйти, и мне удастся избежать встречи.

Я покинул зал последним, и, едва оказавшись за дверью, понял, что план не удался. Отец все еще был здесь, они с Гарри Поттером неторопливо беседовали. Я прошел мимо, стараясь не смотреть на них, и смог наконец выдохнуть только когда поднялся по лестнице на девятый уровень.

Коридор не был пуст. Почти возле самой лестницы стояли Фадж и Люциус Малфой. Стараясь ничем не выдать своей заинтересованности, я прошел мимо и, спрятавшись за ближайшим поворотом коридора, шепнул заклинание, улучшающее слух. Впрочем, это было излишне, так как собеседники и не старались таиться.

— Поттера оправдали, — с яростью сказал министр.

— Не могу поверить, — растягивая слова, отозвался Малфой. Он, по обыкновению, сдерживал эмоции, однако, отчего-то мне показалось, что он доволен случившимся.

— Все так, — продолжал министр, который, казалось, ничего не заметил. — Представьте себе, Перегрин заявил мне, что Верховный Чародей министру не подчиняется.

— Нейтан не хотел вас оскорбить. Уверен, вы по-прежнему можете рассчитывать на его помощь.

Значит Перегрин хотел устроить так, чтобы Поттера оправдали? Интересно…

Если предположить, что инициатива исходила от Малфоя, пожирателя смерти… Может ли быть, что Перегрин тоже работает на Того, Кого Нельзя Называть? Мысль настолько захватила меня, что я едва не пропустил весь последующий разговор.

— Да? — язвительно спросил Фадж, он все еще был зол из-за того, что произошло в зале суда.

— Министр, — Малфой теперь говорил тише, отчего его голос принял какой-то склизкий оттенок, — посудите сами, исключение Поттера ничего не даст, а Нейтану нужно сохранять пристойный имидж. Думаю, он просто хотел иметь возможность поддержать вас, когда это будет необходимо, не опасаясь неудобных вопросов… Помните? В прошлый раз, когда в министерстве был подобный альянс, закончилось импичментом.

Слово «импичмент», казалось, остудило пыл Фаджа. Он хотел уже согласиться с Малфоем, как на лестнице послышались шаги.

— Так, так, так… Патронус, Поттер, — произнес Малфой.

Гарри Поттер с моим отцом теперь тоже поднялись на девятый уровень и, пройдя дальше, неизбежно должны были бы оказаться там, где теперь прятался я. Так что, не дожидаясь, пока они направятся в мою сторону, я поспешил дальше.

Становилось понятно одно: Перегрин устроил так, что Поттера не выгнали из Хогвартса. Несколько позже, мне довелось точно узнать, почему.

Широко известно, что в ночь, когда Волан-де-Морт убил родителей Гарри Поттера, между ними образовалась некая связь и, благодаря этой связи, Волан-де-Морт надеялся, во-первых, разузнать о планах Ордена Феникса от самого Дамблдора, а, во-вторых, возможно, попытаться напасть на него. Этого, к счастью, осуществить не удалось, однако, все равно не обошлось без потерь. Впрочем, обо всем в свое время.

День слушанием не закончился. Еще предстояло посетить званый вечер Эглантины Берк. О нем сейчас и пойдет речь.

У леди Эглантины были очень хорошие связи. И, когда я говорю о хороших связях, я имею в виду, что ни Долорес Амбридж, ни даже Корнелиус Фадж с ней близко не стояли.

У нее была репутация принципиальной дамы, жесткой, когда задевалось что-то, касающееся ее работы в отделе магического транспорта и, напротив, мягкой и приятной в общении женщины, во всех остальных случаях. Ее успех в обществе обуславливался тем, что она никогда не задавала лишних вопросов. Если она видела, что человек из кожи вон лезет, чтобы представиться тем, кем он не является, она никогда не стала бы разоблачать его, напротив, постаралась бы убедить в том, что всему верит.

— Вы большая хулиганка, леди Эглантина, — с добродушным смешком заметил Фадж, уже отошедший от утренних разочарований и даже вполне примирившийся с Перегрином. — Пригласить мисс Арму…

Айи действительно была здесь вместе с Ризом. Я же пришел с Фаджем и Амбридж. Кроме них, здесь был, конечно, весь прочий цвет министерства, куда же без него.

— Корнелиус, — Эглантина Берк улыбнулась, — я всего лишь выражаю скромную надежду положить конец этой распре. Если бы вы поговорили, смогли бы во всем объясниться, — она кивнула и отошла от Фаджа, помахав кому-то еще. На этом вечере должно было быть заключено соглашение между Айи и Фаджем. Законопроект, над которым они работали вместе с мадам Боунс, должен был получить поддержку министра и Верховного Чародея, оставалось только уладить несколько мелких противоречий.

Не знаю, как Эглантина Берк убедила проводить это событие у себя, видимо, после обвинений в Чармстрайкере, ей тоже хотелось погреться у огонька общественно полезной деятельности.

Впрочем, надо сказать, что многих собравшихся сегодня интересовал не столько законопроект, сколько сама Айи. Сейчас она неожиданно оказалась в центре всеобщего внимания и закономерно вызывала интерес.

— У нее есть осведомитель, — заметила Амбридж, окидывая Айи и Риза внимательным взглядом. — У Армы точно есть осведомитель: все идет слишком гладко. Этот же человек рассказал Берк, что мы собираемся делать. И не просто рассказал, хуже того, надоумил ее, как поступить.

— У вас есть догадки? — светским тоном спросил я.

— Знаешь, Перси, — она хихикнула. — Не будь лично ты причиной, почему Арму вышибли с первого уровня, я бы подумала, что все ниточки ведут к тебе.

— Разумно, — согласился я, хотя внутри все похолодело: за всем происходящим я почти забыл, как был неосторожен. — Я знал о том, что вы собирались сделать из Берк козла отпущения. Но думаю, что вы заблуждаетесь.

— Да? — со смешком поинтересовалась Амбридж.

Я быстро перебирал имена, укоряя себя, что не задумался о том, чтобы подготовиться к подобному вопросу раньше. Впрочем, смысла в этих укорах ни малейшего не было.

— Вы зря думаете, что был один человек, — по возможности небрежно сказал я. — Берк могла обо всем узнать у кого-нибудь из Пророка: вы же поручили им написать обличающую статью. А воспоминания в которых, якобы, раскрывается правда о ваших взглядах может быть и вовсе не существуют: их никто не видел, только автор статьи. Может, все, что у них есть — это слухи.

— Интересно, — Амбридж внимательно посмотрела на меня.

— Если я прав, — продолжил я. — Вам было бы гораздо проще договориться с ними, чем пытаться это продолжать.

— Министр склоняется к этому, — отозвалась Амбридж.

Я отчего-то почувствовал, что она совсем не одобряет такого поступка. Позже я узнал, что подобное попадало для нее под понятие «прогнуться», а она никогда ни под кого не прогибалась.

Вечер шел своим чередом. Айи встретилась с министром и после едва заметно кивнула мне с другого конца зала, показывая, что все в порядке.

— Кстати, кто это рядом с ней? — спросила меня Амбридж.

— Один из репортеров Чармстрайкера, — отозвался я. — Хельмут Риз.

— Тот, под чьим именем печатается добрая половина статей по интересующей нас теме, — протянула Амбридж, внимательно осматривая его. — Наверное, большая удача, найти такое золотое дно, — она язвительно усмехнулась.

Вечер закончился на непринужденной и почти дружеской ноте.

— Мы, кажется, дурно распрощались, мисс Арма, — немного жеманно заметила Амбридж, проходя мимо Айи. — Надеюсь, теперь вы удовлетворены.

Айи только улыбнулась в ответ и кивнула Ризу, предлагая уходить. Встреча с министром состоялась, так что оставаться дольше не было никакой нужды.

Я вздохнул с облегчением: никаких сложностей, по-видимому, не возникло.

Айи с Ризом были первыми, кто собрался уходить, все прочие были полностью захвачены вечером, даже, как я с недоумением заметил, сама Амбридж, хотя обычно она предпочитала не задерживаться на подобных сборищах.

Может быть, все было даже слишком хорошо?

Потом я приметил Ланса Гамильтона, лениво облокачивающегося на барную стойку.

Амбридж слегка кивнула ему.

Сердце скакнуло.