Староста, который хотел достичь власти (джен)

Я отошел, пропустив к Амбридж кого-то из стоящих вокруг людей, надеясь, что так она не заметит моего отсутствия. Нужно было торопиться. Я выскочил на крыльцо, немного опередив Гамильтона, которому нужно было пробираться к выходу с другого конца зала, и наложил на себя дезиллюминационное заклятие, а потом, отойдя в сторону наблюдал за тем, как он вышел из дома Эглантины Берк и спустился по ступенькам. Гамильтон сменил свою потрепанную магловскую куртку на опрятную парадную мантию, однако все равно, видимо, по привычке, предпочитал не вынимать рук из карманов.

Немного впереди были Айи вместе с Ризом, направлявшиеся, по-видимому, к Эклстон Мьюс — маленькой улице, на которой было удобно трансгрессировать. Гамильтон пристроился следом.

Я наблюдал за происходящим с небольшого отдаления. Дезиллюминационное заклятие скрывало меня, но я все равно предпочитал не вмешиваться, не оценив сначала обстановку.

Айи и Риз направились к арке, ведущей к Эклстон Мьюс.

Гамильтон продолжал идти за ними, я заметил, как он достал палочку и начал шептать какое-то заклинание.

— Что, не получается? — с усмешкой спросил он, услышав, как Айи едва слышно выругалась, когда ей не удалось трансгрессировать.

— Вы кто? — спросил Риз.

— Ланс Гамильтон, — сказал он, поднимая палочку и направляя ее на них.

Церемонно. Мне стало немного спокойнее. Значит, он хотел, чтобы они знали и могли рассказать об этом? Следовало подождать, посмотреть, что еще он скажет.

Впрочем, на самом деле, меня одолевало желание закончить рассуждать и стукнуть его заклятием немедленно, даже если не будет полной уверенности в успехе.

Риз, по-видимому, рассуждал так же: в следующее мгновение волшебная палочка оказалась у него в руках. Я не ожидал от него такой быстрой реакции.

— Остолбеней! — выкрикнул он.

Гамильтон увернулся от заклятия, однако, вопреки моим ожиданиям, не стал отвечать на него. Прежде, чем кто-либо успел среагировать, он сорвался с места и подскочил к Айи, крепко схватив ее за локоть. За спиной у него теперь была стена одного из домов и, хотя он все еще не мог меня видеть, попасть в него теперь было сложно.

Гамильтон внимательно посмотрел на Риза и усмехнулся.

— Бросай палочку, — спокойно сказал он.

Тот задумался едва ли на долю секунды. Я услышал его судорожный выдох, потом с острия его палочки сорвался красный луч.

Ему странно везло, как, наверное, везет всем безумцам. Вместо того, чтобы просто спрятаться за спиной Айи, Гамильтон взялся отбивать заклинания и, когда он немного выпустил ее, она вывернулась и, отскочив на безопасное расстояние, тоже выхватила палочку.

— Что теперь? — язвительно спросила она.

— Ничего, — спокойно, но с некоторой досадой ответил Гамильтон.

Я немного напрягся, внимательно следя за ним. Хотя теперь я был полностью уверен, что никого убивать он не собирается, все равно не переживать я не мог.

Гамильтон слегка пошевелил пальцами, будто готовясь к чему-то.

В долю секунды он переместился, оказавшись между Айи и Ризом и, когда они на мгновение замерли, не решаясь колдовать, что-то прошептал. Все вокруг затянула непроницаемая чернота. Мне послышался глухой удар, треск искр.

Я отскочил к стене, пробормотав контрзаклятие и, когда свет наконец вернулся, увидел, что Гамильтон как-то умудрился отобрать палочки у Айи и Риза и теперь направляет на них свою.

Сейчас он что-нибудь скажет? Что-нибудь, что поможет мне понять, зачем все это затеяно. Я сделал шаг в сторону и оказался у Гамильтона за спиной.

Сейчас…

Сзади нас обоих зародился и полыхнул зеленый огонь. Мгновение я наблюдал, как зеленая струя заклятия влетела в стену, всего на какие-то пару миллиметров миновав Риза и как он со странным выражением на лице разглядывает оставшуюся от нее подпалину. Гамильтон резко обернулся, едва не задев меня, пристально вгляделся в пространство за моей спиной. Развернувшись, я тоже обежал глазами полутемный проулок, но ничего заметить не получилось: убийца, как и я, был скрыт чарами невидимости.

Клещи волнения сжали меня, кажется, что взбесившемуся сердцу неожиданно стало тесно в груди.

Новое заклятие не замедлило последовать. Струя зеленого пламени пронеслась так близко, что, казалось, я мог почувствовать ледяной порыв ветра, дуновение смерти, миновавшей меня едва ли на несколько сантиметров. Обернувшись, я проследил его взглядом, видел, как Айи — уже на ногах — чудом сумела отскочить от него. И тогда я бросился вперед, так, чтобы оказаться между ней и тем, кто пытался ее убить.

Страх охватил меня, казалось, я почти чувствовал вес каждого своего движения. Ведь если я хотя бы немного ошибусь…

Гамильтон перебросил волшебные палочки Айи и Ризу, вытолкнул их обратно на главную улицу.

— Твою мать, — услышал я его приглушенное ругательство. Его убить не пытались, но все равно он тратил драгоценное время на то, чтобы отражать оглушающие заклятия, а не снимать антитрансгрессионные чары. Ему нужно было немного времени, чтобы сосредоточиться и спокойно закончить с этим. Что же, для этого здесь был я.

Подняв палочку, я ощутил странное облегчение от того что все стало вдруг очень просто, на мгновение мне показалось, словно я почти счастлив.

Взмах, и плиты брусчатки вспучились, взвились в воздух, шквалом промчались вглубь улицы, сметая все на своем пути. Все пространство, казалось, заполнил звон разлетающихся на куски кадок с цветами, металлический скрежет сминающихся кузовов припаркованных машин и стук камней врезающихся в стены аккуратных домиков.

Одна область осталась нетронутой. Угол моих губ слегка дернулся, ведь теперь было ясно, где скрывался мой невидимый противник. Я бросился вперед, влетев прямо в него, пальцы нащупали край мантии. Сердце быстро билось, ведь, понятно, что, даже если он не ожидал столкнуться со мной, все равно сейчас пытался направить на меня волшебную палочку.

Никаких рассуждений больше не оставалось. Мысли сами собой сложили обезоруживающее заклятие.

— Авада Кедавра, — громкий шепот, всего каких-то полметра. К счастью, он все еще не мог меня видеть. Я смотрел, как огонь зародился на кончике его палочки, сорвался вперед, почувствовал мертвенный холод, когда заклятие, оставив длинную подпалину, самым краем задело мою мантию. Это уже не важно, главное — был слышен звонкий стук, с которым его палочка упала на развороченную мостовую позади него.

Целясь наугад, я произнес контрзаклятие. Воздух передо мной начал дрожать, доказывая, что я не промахнулся. Я силился разглядеть дрожащий, ускользающий силуэт, понять, кто же пытался напасть на Айи и Риза. Но мой противник все еще был опасен, даже если у него больше не было волшебной палочки. От невидимого удара потемнело в глазах и, пока я приходил в себя, он атаковал снова. Похоже, на его пальце был крупный перстень и теперь, проскальзывая по моей щеке, он оставил за собой рваную ссадину. Горячее, болезненное ощущение, смешалось с железным привкусом во рту, со звенящим туманом в голове. Я дернулся назад, сплевывая, стирая рукавом струящуюся по подбородку кровь. Силуэт проступал все более явно.

Размышлять не требовалось, срываясь с волшебной палочки, понеслись вперед оглушающие заклятия.

Откуда-то издалека до моего сознания донесся хлопок: Айи и Риз трансгрессировали.

Я смотрел только на своего противника. Неожиданно я понял, что видел его раньше. Палач из отдела по контролю за популяциями. Макнейр. Теперь он пытался улучить мгновение, чтобы снова подобрать свою волшебную палочку. Я не собирался позволять ему уйти.

Я трансгрессировал, так что его палочка теперь лежала прямо передо мной.

Макнейр приближался, шел прямо на меня, я неторопливо поднял свою волшебную палочку. Угол губ снова дернулся, ведь я чувствовал свою победу.

Неожиданно, в спину ударило какое-то заклятие и, уже падая на мостовую, я понял, что за всем этим совсем забыл о Гамильтоне. Обломки камней тоже снесло этими чарами, и я в странном замедлении видел, как они по дуге проносятся мимо. Я распластался на изломанной мостовой, чувствуя, как голова кружится, наливаясь болью. Очки слетели и, наверное, разбились о какой-нибудь торчащий камень. Мгновение я едва мог понять, что происходит, чувствовал только, что зол из-за этого неожиданного вмешательства, очень зол.

Рядом послышались торопливые шаги. Это Гамильтон, он спешил подойти ближе к тяжело поднимавшемуся Макнейру. Его тоже отбросило заклинанием, но, наверное, ему досталось меньше, чем мне, ведь он стоял дальше. Что хуже, его волшебная палочка оказалась рядом с ним и теперь, сжав ее в кулаке, он с каким-то недоумением смотрел на нее. Еще одна волна заклятия Гамильтона прокатилась по улице, но слишком поздно. Макнейр, как будто сообразив наконец, что к чему, трансгрессировал.

Неожиданно я осознал, что должен немедленно сделать то же самое. В глазах у меня плыло, но, я знал, моя палочка тоже должна была быть где-то рядом. Нужно было только найти ее…

Пальцы нашарили полированное дерево, я с трудом поднялся на ноги, пытаясь быстро представить себе какое-нибудь место…

— Экспеллиармус, — послышался твердый голос Гамильтона. Палочка выскользнула у меня из рук. Контрзаклятие ударило меня, заставив чары невидимости развеяться.

— Ты еще кто? — с недоумением спросил Гамильтон, уставившись на меня.

Это показалось мне так странно, что захотелось рассмеяться. Он, разумеется, не помнил, что встречался со мной.

Я прищурившись посмотрел на Гамильтона. Без очков все было немного мутно, но вполне терпимо. Вопрос был только в том, следует ли мне атаковать. Мысли путались.

«Конечно стоит!» — клокотало в голове. — «А какой у тебя выбор? У него твоя палочка, но можешь, хотя бы, попробовать. И, кстати, да, если тебя раскроют, то сможешь, по крайней мере, вернуться домой, разве не так?»

Последняя мысль в эту секунду казалась крайне здравой.

— Назовись, — требовательно повторил Гамильтон, поднимая свою палочку чуть выше.

«Нет… Не лучшая идея…» — Мне требовалось много усилий, чтобы снова заставить себя рассуждать логически.

В голове постепенно формировалось осознание того, что происходит. Если сложить все обстоятельства… Ну конечно!

— Я сам сказал ей, что Айи работает на Дамблдора, так что они не могли оставить в живых ни ее, ни Риза, — сказал я. Гамильтон слегка опешил от неожиданности.

— Они победили, Амбридж этого не любит. Так сразу двух зайцев. Агент Дамблдора убивает известную правозащитницу и журналиста. Вот и мотивация для арестов. А человек в Ордене Феникса у них только один — ты, — я посмотрел на Гамильтона. — Так что тебя, наверное, попросили немного припугнуть их. А Макнейр… Он должен был довершить остальное...

Мне показалось я заметил коричневую рамку оправы, так что я наклонился, поднял ее: оставлять ее здесь было нельзя. Гамильтон, нахмурившись, следил за мной.

— Так ты агент Дамблдора? — спросил он.

— Понятно… — выпрямляясь, продолжал рассуждать я. — Они знали, что ты, Ланс, не пошел бы на убийство, так что это поручили Макнейру. А вот арестовать должны были тебя. Когда это случилось бы, спорить было бы уже бесполезно. Если Перегрин — человек Того, Кого Нельзя Называть, то приговор ясен. Выбор у тебя был бы простой: либо срок в Азкабане, либо ты говоришь то, что они просят и получаешь полную амнистию и новую личность. А они попросили бы тебя под сывороткой правды сказать, что ты состоишь в Ордене Феникса. Было бы отлично и убедительно, — я на мгновение остановился. Гамильтон внимательно слушал меня. — Значит они… они скоро будут здесь, — я посмотрел на него. — Надо уходить.

Гамильтон, как я и ожидал, решил, что мои слова заслуживают внимания и хотел дослушать их до конца.

— Ну хорошо, — он протянул мне руку.

Эклстон Мьюс — это тупик, спрятаться здесь было негде, оставалось перенестись куда-нибудь еще. У меня же выбора не было: сам я без палочки трансгрессировать не мог, а за поворотом уже слышались шаги отряда мракоборцев.

С громким треском, пространство вокруг затянула удушливая чернота, и мы оказались на какой-то пустынной площади.

— Очень интересная версия, — сказал Гамильтон, внимательно оглядывая меня. Как будто наш разговор и не прерывался.

— Ты сам знаешь, что это правда. Думаешь, Макнейр оказался там случайно? Его должен был направить кто-то, кто знал о твоей операции.

— А кто направил тебя? — поинтересовался тот. — Думаю, ты просто пришел следом за Армой и Ризом. Может Макнейр, как ты говоришь, сделал то же самое?

— Зачем?

Он пожал плечами, показывая, что убедить его — моя работа, однако, я видел, что, хотя он и сомневается, но все-таки готов мне поверить, было видно, что произошедшее произвело на него впечатление. Все-таки, его пытались подставить, обвинить в убийстве, и, не вмешайся я, им бы, наверное, это удалось.

— Ну, — заметил я. — Тебя он убить не пытался. Значит, ты должен был взять на себя ответственность. И, я полагаю, что ты не знал об этом, иначе не было бы никакого смысла в том, что он скрывался. Кроме того, он не мог бы надеяться обвинить тебя, если бы его не прикрывал кто-то из министерства. В наши дни осудить невиновного человека достаточно сложно.

Гамильтон кивнул, но все еще выглядел задумчивым.

Я давал ему время подумать. Почему-то мне верилось, что, когда он исчерпает последние сомнения, он не откажется поделиться всей информацией, что у него есть. Тогда Амбридж уже не смогла бы отделаться увертками. Если Гамильтон рассказал бы в суде о том, что она поручила ему, и о неожиданном появлении Макнейра… Мне стало легко, словно упал с моих плеч тяжкий груз. Амбридж уволят.

— Как насчет других ответов? — спросил Гамильтон. — Агент Дамблдора, да? Может назовешься?

— Перси Уизли.

— Ну хорошо, Перси Уизли, надеюсь, ты не против того, что я не собираюсь принимать поспешных решений? — Гамильтон с иронией посмотрел на меня. — Приходи сюда завтра в то же время, закончим это.

— О чем тут думать? — с досадой спросил я.

Тот снова усмехнулся.

— Ты кажешься мне знакомым, — сказал он. — Думаю, мы уже встречались, только я не помню об этом. При таком раскладе я бы не хотел действовать необдуманно.

Он кинул мне мою палочку и трансгрессировал.

*mews (мьюс) — (от анг. конюшни) ряды одинаковых небольших домиков, формирующих узкие проезды за городскими особняками; в старых районах — бывшие помещения для карет и лошадей.